---------------------------------------------------------------
© Ивлин Во
Original: Excursion in Reality - p.p. 220-2
© Перевод с английского И. Н. Мошкин (moshkin[AT]inbox.ru)
Изд. Во, Ивлин. Избранное. Сборник. - На англ. яз. -
Составитель Г.А. Анджапаридзе. - М. "Прогресс", 1980. - 440 с.
Date: 10 Jan 2008
---------------------------------------------------------------
Швейцар ресторана "Эспиноза" держал, казалось, в своей исключительной
власти все наиболее древние такси в Лондоне. Этому человеку позволено
командовать, по его широкой груди исследователь военных медалей мог бы
прочитать повесть о героизме и приключениях; в этом трехрядье украшений
бурские фермы обращались в пепел, фанатичные суданцы-дервиши устремлялись в
рай, высокомерные мандарины обозревали черепки своего фарфора и клочья
тончайшего шелка. Ему достаточно лишь спуститься со ступеней "Эспинозы",
дабы призвать к вашим услугам экипаж, такой же ненормальный, как и все враги
короля-императора.
Полкроны в белую нитяную перчатку, поскольку Саймон Лент слишком
утомился, чтоб еще и разменивать. Они с Сильвией втиснулись в темноту на
разбитые пружины между сквозящих окон. Вечер оказался неполноценным. Они
просидели за своим столиком до двух, потому что в этот раз закрывали
позднее. Сильвия не стала пить ничего, так как Саймон сказал, что он на
мели. Они просидели так пять или шесть часов, то молча, то перебраниваясь,
то вяло приветствуя проходящие пары. Саймон довез Сильвию до ее дверей;
неуклюже предложенный поцелуй был холодно принят; затем, минуя всегда
бессонный гараж, обратно, в квартиру под самой крышей, за которую Саймон
платил шесть гиней в неделю.
За его дверью как раз поливали из шланга лимузин. Саймон пробрался мимо
него и поднялся по узкой лестнице, которая вторила когда-то свисту конюхов,
топающих до рассвета в конюшни. (Горе молодым людям, живущим в Манеже! О,
горе полувлюбленным холостякам, существующим на 800 фунтов в год!) На
туалетном столике его ожидала небольшая стопка писем, доставленных вечером,
еще когда он одевался. Он зажег свет и начал вскрывать их. Счет от портного
на 56 фунтов, из трикотажного магазина на 43 фунта, напоминание, что взнос в
клуб за этот год еще не уплачен, счет от "Эспинозы", уведомляющий, что
условия строги, все должно оплачиваться ежемесячно наличными и в дальнейшем
ему отказывают в кредите, последний чек, как "выяснилось из отчетов" его
банка, превысил допустимые лимиты на 10 фунтов 16 шиллингов, налоговый
инспектор требовал подробностей о нанятых работниках и их жалованье (миссис
Шоу, которая приходила заправлять постель в готовить апельсиновые сок за 4
шиллинга 6 пенсов в день), небольшие счета за книги, очки, сигары, лосьон
для волос и четыре последних подарка Сильвии ко дню рождения. (Горе
магазинам, обслуживающим молодых людей из Манежа!)
Другая часть его почты разительно отличалась от первой. Там находились:
банка консервированного инжира от почитателя из Фресно в Калифорнии, два
письма от молодых леди, которые писали, что делают доклады о его творчестве
для литературных обществ своего колледжа и не пришлет ли он фотографию,
вырезки из газет, где о нем говорилось как о "популярном", "блестящем",
"фантастически преуспевающем" и "завидном" молодом романисте, просьба
парализованного журналиста о ссуде в двести фунтов, приглашение к завтраку
от леди Метроленд, шесть страниц тщательно мотивированных оскорблений из
психиатрической лечебницы на севере Англии. Так как на самом деле, и вряд ли
кто из задушевных друзей Саймона Лента мог заподозрить это, он являлся,
по-своему и в своих пределах, довольно-таки известным молодым человеком.
Оставалось еще одно письмо с напечатанным адресом, которое Саймон
открыл с легким предчувствием приятного. На бумаге стояло название одной из
киностудии в окрестностях Лондона. Письмо было кратким и деловым.
"Дорогой Саймон Лент (форма обращения, как он замечал, часто
используемая представителями театральной профессии),
Интересно, не хотелось ли вам когда-нибудь писать для кино? Ваш угол
зрения на картину, которую мы сейчас делаем, был бы ценен для нас. Не могли
бы вы встретиться со мной завтра во время завтрака и сообщить, что вы об
этом думаете? Передайте, пожалуйста, ответ моему ночному секретарю до 8 утра
или моему дневному секретарю после этого часа,
Сердечно ваш,"
Под этим, написанные от руки чернилами, стояли два слова, которые,
казалось, означали "Джиди Мекка", с напечатанной ниже разъясняющее надписью
(Сэр Джеймс Макрэ).
Саймон прочитал это от начала до конца дважды. Затем он позвонил сэру
Джеймсу Макрэ и сообщил его ночному секретарю, что он согласен на встречу за
завтраком наступающего дня. Едва он положил трубку, как раздался звонок.
"Говорит ночной секретарь сэра Джеймса Макрэ. Сэр Джеймс был бы весьма
доволен, если бы мистер Лент подъехал и встретился с ним в его доме в
Хэмпстеде."
Саймон посмотрел на часы. Было почти три. "Однако... уже довольно
поздно, чтобы отправляться так далеко сейчас, ночью..."
"Сэр Джеймс высылает машину за вами."
Усталость Саймона сразу же прошла, пока он ждал машину, телефон
зазвонил снова. "Саймон," произнес голос Сильвин, "ты спишь?"
"Нет, вообще-то, я как раз собирался уходить."
"Саймон... Послушай, я мерзко вела себя сегодня?"
"Гнусно."
"Да уж, ты тоже был гнусным."
"Ну, не важно. Как-нибудь свидимся."
"Ты что, больше не будешь разговаривать?"
"Боюсь, что нет. Я должен сделать кое-какую работу."
"Саймон, что это ты такое говоришь?"
"Не могу объяснить сейчас. Там машина ждет."
"Когда я увижу тебя - завтра?"
"Ну, я в самом деле не знаю. Позвони утром. Спокойной ночи."
И отдаленная на четверть мили Сильвия положила трубку, поднялась с
каминного коврика, где она было устроилась для двадцатиминутных интимных
объяснений, и уныло проследовала в по постель.
Саймон катил в Хэмпстед по пустынным улицам. Он сидел в машине на
заднем сиденье в состоянии приятного возбуждения. Вскоре они въехали на
крутой холмик и вырвались на открытое место, где был пруд, вершины деревьев
в темноте напоминали черные и высокие джунгли.
Ночной дворецкий впустил его в невысокий дом в георгианском стиле и
провел в библиотеку, где стоял перед камином сэр Джеймс Макрэ в брюках гольф
рыжего цвета. Стол был накрыт к ужину.
"Привет, Лент. Славно, что вы приехали. Сразу, как смогу, пристрою к
делу. Какао или виски? Пробуйте пирог с крольчатиной, он весьма неплох. С
завтрака - первая возможность перекусить. Позвоните, чтобы принесли еще
какао, вот и молодец. Кстати, по какому это делу вы хотели меня видеть?"
"Но я думал это вы хотите видеть меня."
"Неужели? Весьма возможно. Мисс Бентам должна знать. Это она
договаривалась о встрече. Не могли бы вы позвонить, вон там, на столе?"
Саймон позвонил, и тотчас же появилась аккуратная ночная секретарша.
"Мисс Бентам, почему я хотел видеть мистера Лента?"
"Боюсь, что я не смогу сказать, сэр Джеймс. Мисс Харпер ответственная
за мистера Лента. Когда вечером я приступила к делам, я всего лишь
обнаружила от нее записку с просьбой устроить встречу как можно скорее."
"Досадно," сказал сэр Джеймс. "Нам нужно подождать, пока мисс Харпер
подойдет завтра."
"Мне кажется, что-то там нужно было написать для кино."
"Весьма возможно," сказал сэр Джеймс. "Наверняка что-нибудь в этом
роде. Я дам вам знать безотлагательно. Спасибо, что заглянули." Он поставил
свою чашку какао и протянул руку с прочувствованной сердечностью. "Спокойной
ночи, мои дорогой." Он вызвал звонком ночного дворецкого. "Сандерс, пусть
Бенсон отвезет мистера Лента обратно."
"Сожалею, сэр. Бенсон только что поехал на студию подвезти мисс Гритс."
"Досадно," сказал сэр Джеймс. "Однако, я надеюсь, вы сможете поймать
такси или еще что-нибудь."
Саймон добрался до кровати в половине пятого. В десять минут девятого
телефон у его кровати уже звонил.
"Мистер Лент? Говорит секретарь сэра Джеймса Макрэ. Машина сэра Джеймса
заедет в половине девятого, чтобы отвезти вас на студию."
"Боюсь, я не смогу собраться так быстро."
Потрясенная пауза, затем дневной секретарь сказал: "Очень хорошо,
мистер Лент. Я посмотрю, нельзя ли что-нибудь изменить, и перезвоню вам
через несколько минут."
В промежутке Саймон заснул опять. Звонок разбудил его еще раз, тот же
бесстрастный голос обратился к нему.
"Мистер Лент? С сэром Джеймсом переговорили. Его машина заедет за вами
в восемь сорок пять."
Саймон второпях оделся. Миссис Шоу еще не пришла, и завтрака поэтому не
было. В кухонном шкафу он нашел засохший кекс и ел его, когда прибыла машина
сэра Джеймса. Дожевывая, он взял кусок с собой.
"Вам не нужно было брать это," сказал суровый голос из машины. "Сэр
Джеймс прислал вам завтрак. Садитесь быстро, мы опаздываем."
В углу, завернувшись в пледы, сидела молодая женщина в веселенькой
красной шляпке, у нее были яркие глаза и очень крепко сжатые губы.
"Вы, я полагаю, мисс Харпер."
"Нет. Я Эльфреда Гритс. Мне кажется, мы заняты одном фильме. Мы с сэром
Джеймсом всю ночь провели на ногах. Если вы не возражаете, я сосну минут
двадцать. Термос с какао и пирог с крольчатиной в корзинке на полу."
"Что, сэр Джеймс питается только какао и пирогом с крольчатиной?"
"Нет, это осталось от его ужина. Пожалуйста, не разговаривайте. Я хочу
спать."
Саймон пренебрег пирогом, но налил немного дымящегося какао в
металлическую крышку термоса. В углу мисс Гритс готовилась ко сну. Она сняла
веселенькую красную шляпку и положила ее на сиденье между ними, прикрыла
глаза голубыми накрашенными веками и разрешила крепкому рту расслабиться и
слегка зевнуть, пока они неслись из Лондона через сходящиеся и расходящиеся
трамвайные пути, ее платиновая растрепанная голова тряслась и качалась на
ходу машины. Лепные украшения уступили место кирпичу, а изразцовые фасады
станций метро сменились бетонными, появились пустые строительные участки и
недавно посаженные деревья вдоль еще неназванных авеню. Ровно за пять минут
до их приезда на студию мисс Гритс открыла глаза, припудрила нос, тронула
губы помадой и, водрузив шляпку набекрень, выпрямилась, готовая к новому
дню.
* * *
Сэр Джеймс работал в павильоне, когда они подъехали. В яростном,
раскаленном добела аду двое молодых люде! вели бесконечно нудную беседу,
сидя за тем, что, по всей вероятности, было ресторанным столиком. Дюжина
изнуренных пар в вечерних костюмах безрадостно танцевала около них. По
другую сторону гигантского навеса работало несколько плотников, строя фасад
дома эпохи Тюдоров. Люди в солнцезащитных козырьках сновали туда и сюда.
Везде стояли предупреждения. "Не курить." "Не разговаривать." "К силовому
кабелю не подходить."
Мисс Гритс, невзирая на эти инструкции, закурила сигарету, отфутболила
со своего пути какой-то электроприбор, сказала, - "Он занят. Я полагаю, он
встретится с нами, как только отснимет эту сцену," и исчезла за дверью, на
которой значилось "Вход запрещен."
Вскоре после одиннадцати взгляд сэра Джеймса поймал Саймна.
"Славно, что вы приехали. Не задержусь долго," прокричал он ему,
"Мистер Бригс, достаньте стул мистеру Ленту."
В два часа он заметил его опять. "Что-нибудь ели?"
"Нет," сказал Саймон.
"Вот и я нет. Сейчас подойду."
В половине четвертого к нему присоединилась мисс Гритс и сказала: "Ну,
пока-то еще легкий день. Вы не подумайте, что мы всегда так прохлаждаемся.
Там, через двор, буфет. Пойдемте, что-нибудь съедим."
Огромный буфет был полон людей в разнообразнейших костюмах и гриме.
Несостоявшиеся актрисы апатично разносили чашки с чаем и крутые яйца. Саймон
и мисс Гритс заказали бутерброды и начали уже есть, как вдруг
громкоговоритель над их головами с тревожной определенностью объявил, "Сэр
Джеймс Макрэ ожидает мистера Лента и мисс Гритс в Конференц-зале."
"Пошли, быстро," сказала мисс Гритс. Она протащила его через вертящиеся
двери, через двор, в административное здание и по лестничному пролету наверх
к крепкой дубовой двери, на которой: значилось "Совещание. Не входить."
Опоздали.
"Сэра Джеймса вызвали. Вы можете встретиться с ним в Вест-Эндском
офисе," сказала секретарша.
Обратно в Лондон, на этот раз на метро. В пять тридцать они были в
офисе на Пиккадилли, готовые к следующему шагу в своей погоне за
сокровищами. Следующий шаг привел их в Хэмпстед. Наконец в восемь они
вернулись на студив. Мисс Гритс не проявляла признаков изнеможения.
"Мило, что старикан предоставил нам выходной," отметила она. "С ним, в
общем-то, легко работать, после Голливуда. Давайте-ка поужинаем."
Но только они зашли в буфет и почувствовали теплое дыхание легкой
закуски, громкоговоритель вновь объявил: "Сэр Джеймс Макрэ ожидает мистера
Лента и мисс Гритс в Конференц-зале."
На этот раз они не опоздали. Сэр Джеймс возглавлял овальный стол,
вокруг него сгруппировались шефы отделов. Он был в накинутом пальто, голова
наклонена вперед, локти на столе, ладони сцеплены на затылке. Штат сидел в
почтительном уважении. Вскоре он поднял взгляд, встряхнулся и приятно
улыбнулся.
"Славно, что вы пришли," сказал он. "Сожалею, что не смог встретиться с
вами раньше. Масса мелочей, за которыми нужно присмотреть в работе вроде
этой. Обедали?"
"Еще нет."
"Досадно. Знаете, надо питаться. Нельзя работать на полную катушку,
пока не поедите плотно."
Затем Саймон и мисс Гритс сели, и сэр Джеймс пояснил свой план. "Я
хочу, леди и джентльмены, представить мистера Лента. Я уверен, все вы уже
знаете его имя и смею сказать, что некоторые знают его работы. Так вот, я
пригласил его помочь нам, и я надеюсь, что, когда он узнает наш план, он
согласиться поработать с нами. Я хочу снять фильм "Гамлет". Вы не думаете,
смею сказать, что это очень оригинальная идея, но ничто так не важно в мире
кино, как Угол зрения. Я собираюсь сделать фильм под совершенно новым углом
зрения. Потому-то я и пригласил мистера Лента. Я хочу, чтобы он написал для
нас диалоги."
"Но там ведь," сказал Саймон, "и так уже полно диалогов?"
"Ага, вы не поняли моего угла. Уже отсняли массу Шекспира в современных
костюмах. Мы собираемся снять его в современной речи. Как же можно ожидать,
что зритель будет наслаждаться Шекспиром, коль его диалоги легко поставить с
ног на голову. Да знаете ли вы, что на днях я стал читать текст, и будь я
проклят, если что-нибудь понял. И тогда я сказал, `Что нужно зрителю, так
это Шекспир со всей прелестью его мыслей и образов, переведенный на язык
повседневное жизни.' И мистер Лент оказался человеком, чье имя говорит само
за себя. Многие первоклассные критики отмечали диалоги мистера Лента. Я
полагаю, что мисс Гритс будет выполнять консультативную функцию, осуществляя
общее руководство и техническую сторону, и что мистеру Ленту будет
предоставлена свобода в отношении сценария..."
Он говорил в течение четверти часа, затем шефы отделов мудро кивнули,
Саймона увели в другую комнату и дали подписать контракт, по которому он
получал гонорар 50 фунтов в неделю и 250 фунтов аванса.
"Вам лучше договориться с мисс Гритс об удобном для вас времени работы!
Я буду ожидать первых разработок к концу недели. На вашем месте я бы пошел и
достал чего-нибудь пообедать Необходимо питаться."
Испытывая легкое головокружение, Саймон поспешил в буфет, который две
апатичные блондинки закрывали на ночь.
"Мы открыты с четырех утра," сказали они, "и статисты все съели, кроме
вот нуги. Сожалеем."
Посасывая плитку нуги, Саймон забрел во внезапно опустевшую студию. С
трех сторон от него поднимались в ужасающей законченности двенадцатифутовые
мраморные стены декораций ресторана, у его локтя бутылка бутафорского
шампанского все еще стояла в ведерке растаявшего льда, вверху простирался
неоглядный мрак балок и потолка.
"Настоящее," сказал себе Саймон, "мир действий... пульс бытия...
Деньги, голод... Жизнь."
Следующим утром его разбудили словами, "Вас ожидают две молодые леди."
"Две?"
Саймон надел халат и, держа в руке стакан апельсинового сока, вышел в
гостиную. Мисс Гритс мило кивнула.
"Мы договорились начать в десять," сказала она. "Но это почти не имеет
значения. На первых порах вы будете мне не очень нужны. Это мисс Доукинс.
Она штатная стенографистка. Сэр Джеймс подумал, что вам понадобится одна.
Она будет прикреплена к вам до дальнейших распоряжений. Он также прислал два
экземпляра "Гамлета". Когда вы примете ванну, я прочитаю свои заметки для
нашей первой разработки."
Но этому не суждено было случиться, Саймон еще не успел одеться, как
мисс Гритс вызвали на студию по неотложному делу.
"Я позвоню и сообщу, когда освобожусь," сказала она.
Саймон провел утро, диктуя письма всем, о ком только мог вспомнить; они
начинались так - "Прошу извинить меня за то, что письмо продиктовано, но
именно в настоящий момент я настолько занят, что у меня мало времени для
личной переписки..." Мисс Доукинс почтительно сидела за своим столиком. Он
дал ей номер Сильвии,
"Будьте добры, дозвонитесь по этому номеру и передайте мои наилучшие
пожелания мисс Леннокс и приглашение к завтраку у "Эспинозы"... закажите там
столик на двоих к часу сорока пяти."
"Милый," сказала Сильвия, когда они встретились, "почему тебя не было
вчера весь день и чей это голос звонил мне сегодня утром?"
"А, это мисс Доукинс, моя стенографистка."
"Саймон, что это ты такое говоришь?"
"Видишь ли, сейчас я работаю в кинопромышленности."
"Милый! Так устрой же туда и меня"
"Ну, на данном этапе в мои задачи подбор актеров не входит, но я буду
иметь тебя в виду."
"Боже! Как ты изменился за два дня!"
"Да!" сказал Саймон с большим самодовольством. "Пожалуй, что так.
Видишь ли, впервые в жизни я соприкоснулся с Настоящей Жизнью. Я, наверно,
брошу писать романы. В любом случае это была игра для профанов. Рукописное
слово мертво - вначале папирус, затем напечатанные книги, теперь кино.
Художник не должен больше работать в одиночку . Он является частью века, в
котором живет; он должен иметь (только, конечно же, моя дорогая Сильвия, в
весьма различных пропорциях) конверт с еженедельным жалованьем, как и
пролетарий. Жизненное искусство подразумевает соответствующий набор
социальных отношений. Кооперация... Координация... совместное усилие общины,
направленное к единому концу..."
Некоторое время Саймон продолжал говорить с напором, поглощая вместе с
тем завтрак, плотный, как в романах Диккенса, пока Сильвия не произнесла
жалким голоском: "Сдается мне, что ты втюрился в какую-нибудь отвратную
кинозвезду."
"О, боже," сказал Саймон, "только девственница может быть настолько
вульгарна."
Они уже начали было одну, из своих привычных, бесконечных ссор, когда
посыльный принес телефонограмму, что мисс Гритс желает немедленно
возобновить работу.
"Так вот как ее зовут," сказала Сильвия.
"Если бы ты только знала, как все это забавно," сказал Саймон, царапая
свои инициалы на счете, тогда как Сильвия все еще тискала перчатки и
сумочку.
Дела, однако, пошли так, что он стал любовником мисс Гритс еще до конца
недели. Идея принадлежала ей. Она предложила это ему однажды вечером у него
дома, когда они выверяли машинописный текст окончательного варианта их
первой разработки.
"Нет, что вы," сказал Саймон в ужасе. "Нет, что вы. Это совершенно
невозможно. Мне жаль, но...!
"Почему? Женщины вам не нравятся?"
"Нравятся, но..."
"Ну, так давайте же," сказала мисс Гритс живо. "У нас совсем не много
времени на развлечения..." А позже, упаковывая рукописи в портфель, она
сказала, "Нам нужно будет повторить это, если будет время. Кроме того, я
нахожу, что с мужчиной легче работать, если имеешь с ним affaire!"
В течение трех недель Саймон и мисс Гритс (мысленно он всегда называл
ее так, несмотря на продолжавшийся интим) работали в полной гармония. Его
жизнь преобразилась и пошла в другом направлении. Уже не лежал он в постели,
мрачно подготавливаясь к наступающему дню; уже не говорил он каждое утро "Я
должен уехать за город; и закончить эту книгу"" и каждый вечер не
обнаруживал, что пробирается все в ту же городскую квартиру; уже не сидел он
за обеденным столом с Сильвией, привычно перебраниваясь; и уже не было
нудных объяснений по телефону. Распорядок дня, которого он стал
придерживаться взамен прежнего, отличался значительным разнообразием: в
любое время суток его вызывали по телефону на совещания, которые часто
отменялись, иногда в Хэмпстед, иногда на студию, однажды в Брайтон. Он
подолгу работал, вышагивая туда и обратно по своей гостиной, и мисс Гритс
вышагивала вдоль и поперек у другой стены, а мисс Доукинс послушно восседала
между ними, пока эти двое диктовали, исправляли и переделывали свой
сценарий. В невероятное время случались обеды и энергичные, деловитые
любовные упражнения с мисс Гритс. Он поедал эти несуразные невероятные
обеды, проносясь по окрестностям в машине сэра Джеймса, вышагивая по ковру и
диктуя мисс Доукинс, возвышаясь над безлюдными съемочными площадками среди
декораций, сделанных, казалось, чтобы пережить крах цивилизации. Он впадал,
как мисс Гритс, в короткие, подобные смерти, периоды забытья, часто
пробуждался, вздрогнув, и обнаруживал, что пока он спал, вокруг него
возникла улица, или пустыня, или фабрика.
Фильм тем временем все рос, ежедневно выдавая новые кадры и стократно
изменяясь у них на глазах самым неожиданным образом. Каждое совещание
вносило в сюжет какое-нибудь радикальное изменение. Мисс Гритс обычно
зачитывала своим всегда отчетливым голосом плоды их труда. Сэр Джеймс обычно
сидел, положив голову на руки, раскачиваясь слегка из стороны в сторону и
время от времени испуская низкие стоны и завывания; вокруг него сидели
эксперты - продюсеры, режиссеры, операторы, директора по найму, по монтажу и
финансовые директора - с горящими глазами, жаждущие привлечь внимание
великого человека какой-нибудь удачной репликой.
"Так," говорил обычно сэр Джеймс, "Я полагаю, мы это запросто утвердим.
Есть предложения, джентльмены?"
Обычно следовала пауза, затем один из экспертов начинал излагать свои
соображения... "Я тут подумал, сэр, не годится, что действие происходит в
Дании. Зритель не одобрит путешествий. Что, если перенести все в Шотландию -
тогда можно было бы ввести шотландцев в юбках и сцены сборища клана?"
"Да, очень разумное предложение. Запишите это , Лент..."
"Я подумывал, не лучше ли выкинуть эту королеву. Пусть лучше умрет до
начала действия. Она прямо-таки тормозит действие. Ведь за то, что он ругает
свою мать, зритель его не одобрит."
"Да, запишите это, Лент."
"Сэр, а не ввести ли призрак королевы вместо короля..."
"Да, запишите это, Лент..."
"Не думаете ли вы, сэр, что лучше бы Офелия была сестрой Горацио. Более
интригующе, если вы понимаете, что я имею в виду."
"Да, запишите это..."
"Я думаю, мы теряем из виду суть сюжета в последнем эпизоде. Ведь
прежде всего это История о Призраке, разве не так?..."
Исходя из таких простых положений, сюжет величаво разрастался. Уже на
второй неделе сэр Джеймс, после, надо признать, длительных дебатов, одобрил
идею о его слиянии с сюжетом "Макбета". Вначале Саймон воспротивился этому
предложению, но привлекательность трех ведьм оказалась сильней. Название
затем сменили на "Белая Дама Дунсинана", и они с мисс Гритс на неделю
уселись за чудовищную работу по переделыванию всего сценария.
Конец наступил так же внезапно, как и все остальное в этом
примечательном происшествии. Третье совещание должно было состояться в
Нью-Форесте, где однажды остановился сэр Джеймс; эксперты, извещенные в
последний момент, приехали на поезде, машине и мопеде, они устали и ни на
что не реагировали. Мисс Гритс прочитала последний вариант сценария; это
потребовало времени, поскольку была достигнута та ступень, когда сценарий
мог считаться окончательно готовым для съемок. Сэр Джеймс сидел,
погрузившись в раздумья, дольше обычного. Затем он поднял голову, чтобы
изречь единственное слово:
"Нет."
"Нет?"
"Нет, не пойдет. Это нужно выкинуть на свалку. Больно далеко мы отошли
от первоначального сюжета. Не представляю, зачем вообще вам понадобилось
вводить Юлия Цезаря и короля Артура."
"Но, сэр, это были ваши личные указания на последнем совещании."
"В самом деле? Ну, что тут поделаешь. Должно быть, я устал и не
полностью вник... Кроме того, мне не нравятся диалоги. Они утратили всю
поэтичность оригинала. Что нужно зрителю, так это Шекспир, только Шекспир и
ничего, кроме Шекспира, Вообще-то сценарий, что вы написали, хорош
по-своему, но это не Шекспир. Я вам скажу, что мы сделаем. Мы возьмем пьесу
в точности, как он ее написал, и так и снимем. Запишите это, мисс Гритс."
"В таком случае, вам вряд ли еще понадобятся мои услуги?" сказал
Саймон.
"Действительно, мне кажется, вряд ли. Все же, славно, что вы зашли."
На следующее утро Сайгон проснулся бодрым и веселым, как обычно, и уже
почти вскочил с кровати, но внезапно вспомнил события прошлого вечера. Ему
нечего было делать. Пустой день простирался перед ним. Ни мисс Гритс, ни
мисс Доукинс, ни пробежек на совещание, ни диктовки диалогов. Он позвонил
мисс Гритс и попросил ее позавтракать с ним.
"Нет, боюсь, это совершенно невозможно. До конца недели я должна
сделать монтаж по сценарию о Евангелии от Иоанна. Работенка из веселых.
Будем снимать в Алжире, ну, чтобы создать атмосферу. А в следующем месяце в
Голливуд. Не думаю, чтобы мы с вами встретились. До свидания."
Саймон лег в постель. Нечего делать. Ну, вот, подумал он, а теперь -
самое время выбраться за города и заняться романом. Или поехать за границу?
Какое-нибудь тихое кафе под солнцем, где он смог бы доработать эти
неподатливые последние главы. Именно так он и поступит... как-нибудь... в
конце недели, наверное.
А пока он перегнулся через локоть, поднял телефонную трубку и, называя
номер Сильвии, приготовился к двадцатипятиминутному язвительному примирению.
Популярность: 63, Last-modified: Thu, 10 Jan 2008 07:21:47 GmT