---------------------------------------------------------------
 © Copyright Влад Шиловский
 Date: 8 Apr 1999
 Пишите. Мылом, на FreeLancer'а
 freelancer@norcom.ru
---------------------------------------------------------------


Виктор Пелевин. Чапаев и Пустота. - 1998, Москва,
Вагриус.

     "Глядя  на  лошадиные  морды  и  лица людей, на безбрежный живой поток,
поднятый моей волей и мчащийся в никуда по багровой закатной степи, я  часто
думаю: где Я в этом потоке?"

                              Чингиз Хан

     Пелевин  уже  давно был известным писателем. Его "Принц Госплана" ходил
по компьтерам в виде  файлов,  а  по  рукам  -  в  виде  распечаток.  Однако
серьезным его не считали. Потом были "Жизнь насекомых", "Омон Ра", и "Желтая
стрела". Отмахнуться от того факта,  что  в  России  буквально  из  ниоткуда
появился  писатель  почти  гениальный,  стало трудно. Еще более трудно стало
избавиться  от  приставки  "почти".  Именно  по  этой  причине  его  сборник
рассказов "Синий фонарь" в 1994 году получил лишь "МАЛОГО Букера". А потом в
какой-то, одному Богу известный миг, и слово "гениальный" сменилось термином
"модный".  Эти  превращения  писателя  в  общественном  сознании  мне  лично
непонятны. Гений - он гений и есть. Для кого далекий, а для кого и  простой.
В  своих  произведениях Пелевин реализуется полностью, раскрываясь глубинами
философской мысли и широтами горизонтов  подсознания,  если  вы  это  хотите
услышать.
     Если же нет, то все гораздо проще.
     Пелевин - всегда неожиданность. Терпкая и своеобразная проза делает его
неповторимым. Пусть даже часто  это  достигается  смешением  стилей.  Пусть.
Декаданс, сюрреализм, даже постмодернизм, (как бы это слово ни было нам всем
близко и знакомо), являются  строительным  материалом  для  его  невероятных
конструкций. Их фундамент - наше собственное мировоззрение.
     К  хорошему  быстро  привыкаешь.  Поэтому о романе "Чапаев и Пустота" с
чистой совестью можно сказать: "Читали  и  лучше".  Что  никоим  образом  не
принижает  его  достоинств.  Мимо  дикой  по  определению  истории о Василии
Ивановиче Чапаеве, комиссаре и  поэте  Петре  Пустоте  и  демиурге  Григории
Котовском  пройти  способен  только  человек  слепой, глухой и равнодушный к
фейрверкам к детству. Роман - это груда сокровищ, в которую руки запускаются
по  локоть, а попытки окружающих оторвать вас от чтения встречаются утробным
звериным рыком. Человек изредка поднимает  голову  для  того  только,  чтобы
окинуть  окрестности  горящим  сквозь  психоделический туман взглядом и дико
захохотать. Или процитировать вырванный с мясом и еще  полностью  боеготовый
кусок  повествования.  Или  для  другой  странности.  В этом трансцендентное
воздействие романа. Написанному верить.
     Роман  бесподобен,  с  какой бы страницы вы не начали чтение. Одни лишь
диалоги способны стать предметом (по)читательского  культа.  Именно  поэтому
проза Пелевина предназначена для постоянного читателя. В ней содержится и яд
и противоядие. Его книги - это курс лечения, терапия  сознания.  Это  четыре
стихии,  собранные вместе, концентрированная энергия, не дающая расслабиться
ни на миг.
     Исторические  регалии.  Декадансинг. Бедлам. События романа затрагивают
революцию и реальность, людей и  любовь,  события  и  судьбу,  провидение  и
пустоту.   В  действующих  лицах  недостатка  нет: японские самураи в палате
сумасшедшего  дома,  новые  русские,  обсуждающие  полномочия   "внутреннего
ОМОНа",  Шварценеггер  и  Просто  Мария,  барон  Юнгерн,  пулеметчица  Анна,
революционеры, наркоманы, гуру, психиатры, боги, злодеи  -  механика  сюжета
изощренна  и  причудлива.  И  механизм  запускается  в  тот момент, когда вы
читаете первые строки: "Тверской бульвар был почти таким же, как и два  года
назад,  когда я последний раз его видел - опять был февраль, сугробы и мгла,
странным образом проникавшая в дневной  свет".   Готовьтесь,  кажется,  этот
механизм - часовая бомба.



Виктор Пелевин
Чапаев и Пустота
Принц Госплана

Популярность: 5, Last-modified: Sun, 11 Apr 1999 05:09:57 GmT