Андрей Епанчин. Четыре "есть" и четыре "нет" Александра Зорича
(очерк творчества)
"Зорич? Увольте. Мечи, магия и секс - это для молодых", - процедил
маститый писатель в кулуарах одной книжной ярмарки. Я пытался взять у него
интервью, спросить, кто у нас перспективный, кто у нас в фантастике достоин
чтения, но, прослушав кассету, обнаружил, что разговора не получилось. Я
делал материал для молодежного журнала, но то, что нажевал на пленку мой
диктофон, подошло бы для "Нового мира" образца 1980 г., если б только там
интересовались фантастикой. Кассету я выбросил.
И тут-то мне стало интересно, кто такой Зорич и почему это "для
молодых". И я решил предпринять журналистское расследование.
Нужно сказать, что в целом характеристика, прозвучавшая в первых
строках, оказалась правдой. Но не всей правдой, а только ее половиной. Да,
у Зорича много мечей, много секса и много магии. Иногда кажется, что с
избытком. Иногда - что в самый раз. Таким образом, сам напрашивается вывод:
Зорича следует крепко отругать. За вторую половину - похвалить.
Тем, приблизительно, его критики (от завсегдатаев интернет-форумов до
длинноволосых ролевиков в кольчугах) и занимаются. Ругают и хвалят. Поносят
и превозносят.
Показательна история с романом Зорича "Люби и властвуй". Одни (обычно
это читатели фэнтези со стажем) считают, что "Люби и властвуй" - это чудный
роман о любви с садо-мазохистской приправой в виде зловещих фантастических
антуражей. Другие, что "Люби и властвуй" - это подававший надежды
фэнтези-роман, написанный под влиянием Дюма и Желязны, и безнадежно
испорченный лирической линией, отожравшей сюжетное место, где могли бы быть
поединки и сражения.
Третьи не уверены, что "Люби и властвуй" вообще можно отнести к
фэнтези, и полагают, что после первой трилогии ("Знак Разрушения", "Семя
Ветра", "Пути Отраженных") - это шаг назад и непроходимая скучища.
Четвертые считают этот роман творческим прорывом и нетерпеливо ревут в
ожидании пятой книги, название которой всем зоричеманам уже давно известно
- "Ты победил". И фрагменты которой всяк, кто не дурак, уже натаскал себе
из Сети. Обнадеживает, что и поносят, и превозносят страстно. Ведь
настоящую страсть не закажешь, не купишь и не симулируешь.
Довольно быстро я как журналист-расследователь столкнулся с еще одной
проблемой. Зорич - это вещь в себе. О нем невозможно собрать никакой
правдоподобной информации. Точнее, информации довольно много - в конце
концов, существует его персональный сайт, где, правда, нет раздела
"Биография", только "Библиография". Существует еще замечательное творческое
объединение "Второй Блин", в котором господин Зорич якобы членствует, и вот
на сайте "Второго Блина" выложена некая условная "биография", местами -
откровенно стебного характера (там, например, написано, что хобби А.Зорича
составляют женщины, мужчины и лошади). Но вот что в этой биографии правда,
а что - чистая липа, запущенная в оборот недругами или доброжелателями,
разобраться совершенно не получается.
Некоторые куски найденной информации меня шокировали, некоторые
рассмешили. Например, есть мнение, что никакого Александра Зорича вообще не
существует, и это псевдоним другого знаменитого фэнтезиста (в сетевой
тусовке ролевиков слышал две версии - Перумова и Логинова). Это мнение,
конечно, не выдерживает никакой критики - достаточно сравнить авторские
манеры.
Есть мнение, что Зорич - это четверо друзей, каждый из которых написал
по роману. В таком случае, мне интересно, кому обязан своим появлением
пятый роман о Сармонтазаре, "Ты победил"? Пятому другу? А шестой, "Боевая
машина любви" - шестому?
Чтобы отделить зерна от плевел, я начал звонить, интересоваться и
наводить справки. Сам Зорич мне не ответил. В издательстве ЭКСМО, которое
издавало Зорича, мои расспросы интеллигентно проигнорировали. Г.Л.Олди
через гостевую книгу "Второго блина" загадочно улыбался в усы. Общих
знакомых среди когорты моих приятелей не нашлось, на Интерпресскон-2000
Зорич не приехал. Фиаско!
В конце концов я все-таки познакомился непосредственно с объектом
своего расследования. Но тут меня ждало глубочайшее разочарование: в обмен
на информацию мне пришлось дать нечто вроде "подписки о неразглашении".
Разрешались только общие слова наподобие "кандидат философских наук",
медиевист, ориенталист, переводчик... Фотографировать тоже запрещалось.
"К черту всю эту конспирацию! Как же теперь писать о Вас статью?" -
возмутился я. "Пишите о книгах", - был мне ответ. Наверное, если бы я
добрался в конце концов до Карлоса Кастанеды, ответ был бы приблизительно
тем же. И это меня утешило - о книгах есть что сказать. Ибо надоело спорить
на тему, что в этих книгах есть и чего в них нет.
Итак, четыре "нет" Александра Зорича.
1. Ни в одном из мною прочитанных романов нет морального принуждения. И
атмосферы морального принуждения тоже нет. Герои - как правило это смелые,
дерзкие мужчины и красивые, тонко чувствующие женщины - делают что хотят.
Ссорятся, воюют, занимаются любовью, спасают и спасаются, создают и
искореняют магические школы и искусства. Конечно, над ними тяготеют
социальные институты и законы человеческого общежития - будь то Свод
Равновесия, заветы предков или клятва на крови, - но в целом мораль у них,
выражаясь на околокомпьютерном жаргоне, "опциональна". Экс-наемный убийца
Герфегест Конгетлар (главный герой романа "Семя Ветра", посвященного
фантастическому средневековью жестокого мира Синего Алустрала), конечно,
испытывает некие угрызения совести, но в целом скорее для приличия. Главный
герой "Люби и властвуй" (а также и "Ты победил") офицер Свода Равновесия
Эгин - плоть от плоти тайной магической полиции, со всеми вытекающими:
чинопочитанием, беспринципностью, готовностью рубить в капусту и преступных
колдунов, и собственных коллег. Героини тоже хороши, под стать героям:
глава клана Гамелинов госпожа Хармана (в целом фигура по сюжету
положительная) убивает своего родного брата, а заодно мужа ради любовника,
и тоже не слишком сокрушается (много дебатов велось вокруг этой самой
госпожи Харманы, могу посоветовать хоть бы рецензию Сергея Котовского на
"Семя Ветра", где он в пылу обличительства называет этот роман
"порнографическим").
"Хорошо ли это!?" - спросит добрый читатель. "В конечном итоге -
хорошо, - отвечу я. - Потому что Зорич знает меру. Его герои - отнюдь не
моральные уроды, нет. Просто в своих цивилизациях, в рамках своих культур
они ведут себя так, как велит им их вне-социальная, подлинная совесть. Они
следуют зову сердца, они - живые."
2. В романах Александра Зорича нет богов, которые частенько подвизаются
в фэнтези на ролях кукловодов для магов и геров, и, как следствие - нет
богоборчества. В мире Зорича нет религии. Конечно, Зоричу хватает здравого
смысла на то, чтобы понимать, что без религиозной компоненты никакого более
или менее правдоподобного мира не построить. Но все эти темы идут каким-то
едва видимым пунктиром. Кое-где упоминаются сверх-сущности - Хуммер,
Гаилирис, Шилол, - но преимущественно в выражениях наподобие "Шилол тебя
пожри" или "сыть хуммерова". Такая позиция призвана, на мой взгляд,
удовлетворить и верующих, и атеистов. Верующих - поскольку Зоричу удается
обходиться без кощунства (в каковое нередко скатываются со своим
антихристианским или в плохом смысле еретическим пафосом некоторые
отечественные авторы, взять хотя бы Г.Л.Олди или Н.Перумова), атеистов -
поскольку романы Зорича избавлены лубочной религиозности (к которой
временами тяготеют, например, представители прославянского крыла
отечественного фэнтези).
3. В романах Александра Зорича нет лишнего, нет затяжек, проволочек,
"воды". Из них ничего не отжимается. Сколько не окидывал я хозяйским
взглядом доморощенного редактора его книги, ни разу не нашел эпизода,
который хотелось бы выкинуть. Все на своих местах. Каждый эпизод - нужен,
каждая сцена - необходима. Ни одного лишнего персонажа. Приходилось слышать
мнение, что у Зорича "все рассчитано до противного". О вкусах, разумеется,
не спорят, но правильнее было бы сказать так: "У Зорича все рассчитано до
приятного".
Иногда, правда, это качество книг Зорича оборачивается к читателю не
тем боком. Например, я хотел бы узнать о героях грустного, страшного романа
"Пути Отраженных" больше, чем это, возможно, мне необходимо знать по
замыслу автора. Я хотел бы, например, знать, почему Сиятельный Князь Шет
окс Лагин так мудр, одинок, несчастен. Почему у него нет ни жены, ни
подруги. Но Александр Зорич отказывает мне в этом знании. Иногда даже
создается впечатление, что он охраняет "тайну личности" своих героев так же
бережно, как и свою собственную.
4. И, наконец, в романах Александра Зорича нет нарочитых умствований и
мудрствований. Его герои предпочитают сначала делать, а потом думать.
Каким-то чудом им удается принимать единственно верное решение, не вдаваясь
в рефлексию. Александр Зорич, кажется, стремится избежать не только
нарочитой пропаганды "разумного, доброго, вечного", но также отказывается в
целом и от эксплуатации своих немалых познаний в теологии и философии.
Никаких пафосных "идей", никаких "концепций".
Можно назвать это безыдейностью (как многие критики, особенно старшего
поколения, и делают). Можно - хорошим тоном. Ведь фэнтези-роман - это в
первую очередь роман действия, приключения, а не трактат или научный
журнал. Остается только предположить, что кандидатская степень, полученная
в необычайно раннем для научных степеней возрасте, навсегда избавила автора
от комплекса интеллектуальной неполноценности, который, ни для кого не
секрет, зачастую выливается в грандиозные абзацы банальной "философии" на
страницах SF&F книг.
Конечно, в романах Зорича нет и много чего другого - например,
реактивных самолетов. Нет там троллей, эльфов, гоблинов и драконов (что
лично меня, пресытившегося подобными сущностями во времена ранней юности,
прожитой под крылом раругга) радует. Нет жеманной, передержанной,
перестоявшей лирики (в духе М. и С.Дяченко). Но главные концептуальные
отличия Зорича от собратьев по цеху состоят именно в перечисленных мною
пунктах. Уверен, именно за это многие любят Зорича. И именно за это многие
его не любят.
В таком случае интересно, что же там такого "есть"?
1. Александр Зорич привнес в русскоязычную фэнтези атмосферу веселой
драки. Именно веселой, удалой, бесшабашной. И именно драки. Все, что
касается поединков, сражений и потасовок у него великолепно. Я давно
заметил, что многие тех, кто "за" Зорича, не чужды боевым искусствам - как
восточным, так и западным. Герои реалистично двигаются, профессионально
фехтуют, а не машут клюшками, они действительно борются и проливают
вражескую кровь. Зачастую их нешутейно трясет от страха перед противником,
бывает - неверное движение ставит под вопрос весь поединок. И все это с
юмором, без купюр вида "ну а потом он переколол оставшихся латников, как
свиней". Если уж два врага сходятся на бранном поле - жди отменного action,
и в этом Александр Зорич родствен и без меня захваленному Нику Перумову,
чьи боевые сцены также являются украшением отечественной фэнтези. Вот,
например, лаконичная сцена поединка между прожженным отставным киллером
Герфегестом Конгетларом и молодым послом Артагевдом из романа "Семя Ветра",
исполненная внутреннего напора. Нелишне, в частности, обратить внимание на
то, как точно ритмика и фразировки сцены соответствуют фактуре материала:
"По взаимному соглашению они отказались от оружия левой руки. Артагевд
отстегнул свой церемониальный щиток. Они поцеловали сталь своих клинков.
Они отошли подальше от крови Сорнаксов. Они начали.
Артагевд был моложе Герфегеста лет на десять. И, как подозревал
последний из Конгетларов, обращался с мечом отнюдь не безупречно. Особенно
в нападении.
Во время первого же выпада Артагевда Герфегест мог убить его трижды -
проткнув печень, снеся голову и распоров живот. Но Герфегест просто
парировал его удар и, чтобы было поменьше соблазнов, перешел в наступление.
В защите Артагевд выглядел лучше. Герфегест рубился почти в полную силу и с
неудовольствием подмечал, что мальчишку можно, конечно, убить, но очень
тяжело будет сохранить ему жизнь.
Ладно. Если бы перед ним был более опытный боец, Герфегест никогда не
поступил бы так. Но с Артагевдом риск был сравнительно невелик. Придя к
такому выводу, Герфегест быстро прокрутился вокруг себя на одном носке,
перехватывая одновременно меч за лезвие, и когда он вновь увидел Артагевда,
швырнул тому меч в лицо рукоятью вперед.
Как Герфегест и рассчитывал, Артагевд не успел воспользоваться
мгновением его беззащитности и едва ли вообще сообразил, что происходит.
Бросок вышел очень сильным, ну а уж в верности своего глазомера Герфегест
никогда не сомневался. Рукоять меча попала Артагевду точно в переносицу.
Послышался мягкий хруст.
Молодой Гамелин, выронив меч, схватился за сломанный нос и упал на
колени перед Герфегестом. Дружный рев Орнумхониоров был Герфегесту
наградой, от которой он с радостью отказался бы в пользу мягкой постели. Он
чувствовал беспредельную усталость. И все-таки, Герфегест нашел в себе силы
проворно подхватить оба меча и высоко поднять их над головой. Пусть все
видят, что его противник безоружен - он же, Герфегест, вооружен вдвойне."
Таким образом, у Зорича есть настоящие боевые сцены, а не те поделки,
что выдаются за боевые сцены в доброй половине читанных мною книг.
2. У Александра Зорича есть вкус. Мне можно возразить, что вкус есть у
всех писателей, в том числе у отпетых графоманов: все они называют одни
вещи красивыми, а другие - уродливыми. Это верно. Но у Зорича - хороший
вкус. В его книгах чувствуется глаз дизайнера. Интерьеры, оружие, одежда,
прически, предметы быта - все это специально сконструировано и выписано
так, что невольно создается впечатление, будто ты не читаешь, а смотришь
фильм, добрая треть бюджета которого пошла в карман лично Армани или Готье.
Например, мужчины у Зорича носят веера: "Если на правой руке гнорра по моде
Южных Домов Алустрала был мужской наруч, то на левой - веер с изящной
ручкой в форме изогнутой лебединой шеи. Веер крепился к запястью шелковым
шнурком, завязанным со щегольской небрежностью и выпроставшим наружу
распущенные концы". Спустя всего лишь полстраницы романа "Люби и властвуй"
завязки этого веера превращаются в умелых пальцах мага экстра-класса Лагхи
Коалары в прядь волос любимой главным героем девушки, а в это время в руках
его противника - прядь настоящая. Герои блефуют, роковая стрела вот-вот
устремится к виску Сиятельного Князя, дизайн мягко перетекает в русло
action...
3. У Александра Зорича есть смелость. Смелость плевать на ханжество
критиков, читателей и редакторов. Примадонна романа "Люби и властвуй" Овель
исс Тамай до знакомства с офицером Эгином, в постели которого она
романтически оказывается в тот же вечер, состоит в интимной связи со своим
дядей, крупным воротилой и кандидатом в князья Варана. Упоминавшаяся уже
госпожа Хармана, и без того не годящаяся в образчики классической
фэнтези-добродетели а ля Галадриэль, совращает в романе "Пути Отраженных"
некоего Элая, малолетнего сына своего друга и соратника Элиена. И все это
дано крупным планом, но без малейшего похабства, и любовно выписано
замечательным, эротичным языком, который, я уж думал, давно позабыт русской
литературой.
4. И, наконец, у Александра Зорича есть серьезность. Он имеет смелость
работать с классическими сюжетами (например, Путешествием Героя), не
надругаясь над ними, не высмеивая их, без экивоков и подмигиваний, без
натужных попыток "уйти от штампа", как у А.Сапковского, вроде "Все мы,
конечно, умные и опытные, и поэтому понимаем, какой все это детский сад,
но... деньги есть деньги".
Зорич берет сюжет (подчас - совершенно головокружительный, как в "Путях
Отраженных") и отыгрывает его совершенно честно. Если путешествие - значит,
разные страны и народы, захватывающие интриги, любовь, бескорыстные герои.
Сармонтазара Зорича - мир серьезный, и все там происходит всерьез. Без
"прогрессоров", без взглядов "со стороны" из какого-нибудь оперетточного
Института Истории, без отсылок к тому, что Сармонтазара - это мир чьей-то
мечты, фантазия, галлюцинация. Это подкупает. Одним словом, в текстах
Зорича нет пошлостей А.Сапковского и бесконечной "игры" т.н.
"постмодернистов" от фантастики. Естественно, это нравится молодежи.
Поскольку очень часто так называемая "ирония" призвана затушевывать
техническую неумелость "постмодерниста", кризис авторского воображения, его
неспособность "выписывать" картинку качественно, так, чтобы создавался
эффект реальности.
Зорич совершенно серьезен, когда создает реальную игру Хаместир, в
которую играют в Сармонтазаре. Когда пишет к ней реальные правила и
обнародует их в Интернете для всех желающих. Я лично видел людей, которые,
изготовив по эскизам, найденным на сайте Зорича, доску и комплект фигур,
пытались в нее играть - не знаю, правда, насколько успешно. В то же время с
этой "серьезностью" связан и один существенный минус - от Зорича устаешь. В
больших дозах он просто противопоказан, если не сказать несносен. Мои
попытки прочесть за неделю две книги окончились дикой головной болью и
сухостью во рту. Кушать фэнтези Зорича как пончики с кремом не получается,
хотя - все мы грешны! - именно этого нам, любителям фэнтези, более всего
хочется. Кроме этого, мрачная серьезность, которая роднит двух земляков -
Зорича и Дашкова, в буквальном смысле нервирует чувствительных дам.
Говорят, после Зорича, как и после Дашкова, девушкам снятся кошмары.
Я окончил свое журналистское расследование с четырьмя томами Зорича, на
трех из которых стояли скупые автографы молодого мэтра. Кроме того,
перечитав свой рассказ, который я писал в то же время, я обнаружил, что
нахожусь под сильным влиянием этого автора. Даже структура моих личных
предложений изменилась в характерную для Зорича сторону. Пожалуй, я даже
начал понимать смысл как-то встреченного в ФИДО выражения "чума
зоричевидная" - отделаться от правильного и героического Элиена, подлого и
обаятельного Октанга Урайна, утонченного Лагхи Коалары, молодой ищейки
Эгина и развратной Харманы Гамелин оказалось не так-то просто. Они
вспоминались к месту и не к месту и не хотели забываться.
Когда же первое впечатление от прочитанных книг несколько смазалось,
стали очевидными и некоторые промахи Александра, его стратегические
просчеты. Среди них - кусочность повествования, некоторая склонность к
обману почтенной публики, его тяга к любованию своими героями. И все-таки,
на мой взгляд, без Зорича в отечественной фантастике было бы ужасно скучно.
Даже ругать его приятно. А на вопрос "Что такое этот Зорич?" меня так и
тянет ответить: "Зорич? Это для молодых".
* ВНЕШНИЕ РЕЦЕНЗИИ. ЦИКЛ О ЗВЕЗДНОРОЖДЕННЫХ *
Антон. Рецензия на цикл о Звезднорожденных
МНЕ ЗОРИЧ ДРУГ, А ИСТИНА ПОДРУГА
Пусть не обидится на меня уважаемый Александр, с которым
мне пока еще не посчастливилось познакомиться, что я столь
нагло зачислил его в свои друзья. Но уж больно звучит хорошо.
Честно говоря, когда мне в руки попалась книга,
озаглавленная "Знак Разрушения", на обложке которой красовался
непропорциональный крылатый человекоптиц***, я подумал:
"Ой-ой". Когда я прочитал аннотацию на втором шмуц-титуле, мне
стало совсем плохо. "Ну вот, - подумал я. - Получай, злой маг
О.Урайн, могущественным Знаком Разрушения по мордасам без
меня". Собирался уже закрыть книжку навсегда, когда краем глаза
зацепился за странное словечко "Тайа-Ароан" на первой странице
романа. Словцо мне понравилось.
В общем, я прочитал "Знак Разрушения". Запоем. Не
отрываясь. Пока не уткнулся в финальное: "Как изменился мир...
И мы уже дважды живы в нем, да?"
Ну, как что читал, пожалуй, не очень интересно. Так или
иначе, я прочел остальные две книги - "Семя Ветра" и "Пути
Отраженных" - по той же схеме. Буксовал только в последней
трети "Путей", потому что там батальные фантазии Александра
стали столь обширны, что я вконец запутался в Домах Алустрала,
грютских теагатах и именах хушаков. Хотя в целом впечатляет.
Особенно "кричащие девы".
Что мне понравилось:
1. Язык. Кроме нескольких чересчур длинных манифестаций
(раз пять-шесть героев Александра вдруг начинает нести, как
голодного Остапа Бендера в Васюках), герои изъясняются в
хорошем смысле слова красиво, а различные магические штучки и
военная техника как правило описываются точно, но не
обременительно.
2. Магии и сражения. Здесь Александр монстр.
3. Подбор персонажей. Призы моих симпатий - Герфегесту,
Урайну и Шету окс Лагину.
4. Ловкие повороты сюжета, когда союзники оказываются
врагами и наоборот. Люблю, люблю...
5. Непривычное для жанра обилие "легких сцен" (термин
В.Набокова). Меня это порадовало как голый факт. Оказывается,
женщины в фэнтези умеют не только вздыхать по гибели эльфийских
деспотатов!
Что мне не понравилось:
1. Непривычное для жанра обилие "легких сцен". Love
affairs главных героев смотрятся местами довольно-таки
заштампованно, а местами совершенно порнографично. В общем, на
любителя.
2. Стихотворные эксперименты. Впрочем, по большому счету и
у Толкиена, и у Семеновой, и у Олди ничего путного с этим тоже
не вышло. Спасибо Александру, подобных экспериментов у него
мало.
3. Ощутима недооформленность стержневой концепции.
Чувствуется, что автор сам не знает кто такой Хуммер, что это
за Звезднорожденные, какой прок в Семени Ветра и т.д. Впрочем,
откровенно говоря, по этой части фэнтези вообще слаба в
коленках. Типа черт с ней с метафизикой, слов с большой буквы
плети побольше, рубай скорее, а там видно будет. Аналогичный
яркий пример: Дашков. (Хот я погорячился. Все-таки, Александр
далеко не такой имморалист как Дашков. Опять же, персонажи
симпатичные...)
РЕЗЮМЕ: Очень приличный дебют. Александру следует издать
"Ты победил" и срочно менять пластинку. Он явно может не
меньше, но лучше.
Спасибо за книги, Александр! С уважением, Антон.
-------------------------------
*** Полагаю, так фантазия художника обошлась с Аскутахэ.
Валентин Серебряный. Рецензия на "Пути звезднорожденных"
Не скрою, уже на десятой странице А.Зорич заинтриговал
меня до того самого состояния, когда изворотливо откладываешь
неоткладываемые дела и застенчиво отменяешь назначенные на
ближайшие сутки встречи. И все это, чтобы, попросту говоря,
"узнать, чем кончится". Меня купили с потрохами. И тех, кто
читал "Пути Звезднорожденных" после меня (и даже того имярека,
который умыкнул мой кровный экземпляр), я уверен, купили точно
так же.
Увы (или ура?!), не купиться было невозможно. Молодой
юноша по имени Элай, этакий принц Датский, попадает в эпицентр
персонального несчастного случая. Он без пяти минут покойник,
как вдруг некая милая девушка помогает ему уцелеть. Элай,
избалованный безотказными женщинами, тут же предлагает
спасительнице согреться. Та, поскольку Смольного института не
оканчивала, соглашается (такая реакция, кстати, очень
характерна для ряда героинь Зорича и лично мне это импонирует).
Настырный принц, однако, не удовлетворяется мимолетным и
предлагает своей Золушке продолжить. Золушка не отказывается,
но и не соглашается. Она достает бронзовое зеркало (ох уж эти
зловредные зеркала, острые веретенца и ключи от дверей, которые
запрещено открывать!) и подает его своему озабоченному принцу.
В этом зеркале Элай видит вызывающе красивую и чувственную
женщину. Видит и... к бледной на фоне незнакомки спасительнице
(которая тоже отнюдь не чебурашкин крокодил!) у него вмиг
пропадает интерес во всех его формах - от возвышенных до всем
известных.
Напоследок опостылевшая Золушка информирует принца о том,
что женщина из зеркала существует и даже не против, а найти ее
можно по адресу "Замок Наг-Нараон, Синий Алустрал", что,
естественно, черт знает где, на деревне у дедушки. Очень скоро
наш герой обнаруживает, что женщина из зеркала - жена его дяди.
Стало быть, его тетя. Фрустрация (и инфаркт, будь Элай
постарше)? Да. Но заодно и... зародыш кровавой драмы,
приводящей, ни много ни мало, к генеральной репетиции
Апокалипсиса.
Как всякий может догадаться, заглянув в свое сердце, герой
не находит способа обуздать свое кровосмесительное вожделение.
И отказываться от своих претензий не желает, причем "погода
благоприятствует". Вот тут-то и начинается драма.
Есть такой миф, что драма - жанр отживший. Когда говорят
"драма", имеют в виду Эсхила, Расина, Ибсена, Шекспира. А о
наших с вами современниках и соотечественниках почему-то
забывают. Благополучно забывал о них и я. Пока не ознакомился с
"Путями Звезднорожденных". Когда в четвертом часу ночи я закрыл
дочитанную книгу и, как сомнамбула, побрел к холодильнику в
целях питания, я осознал - пришло время расширить свое
"школьное" понимание драмы и подыскать для "Путей
Звезднорожденных" местечко на книжной полке. Как раз между
"Гамлетом" и "Песнью о Нибелунгах". Что я и сделал.
Возможно, мой поступок покажется необдуманным и
сумасбродным (Шекспир и Зорич - ничего себе компания!). На этот
случай у меня заготовлены объяснения.
Слово "драма" буквально переводится с греческого как
"действие".
Имеется в виду "действие" не просто так - вялые событьица
вперемежку с плесневелым философствованием на вечные офф-топики
"Хочу ли я? Могу ли я? Махно ли я?" (наша "умная" фантастика, к
сожалению, ломится от зевотных примеров).
Драма - действие сюжетное, конфликтное, парадоксальное и
хорошо структурированное на сцены, акты и действия. Именно
необходимость выстраивать мизансцены делает драму (как
литературный жанр) такой кинематографичной, причем
кинематографичной в самом правильном, ласкательном смысле этого
слова. А.Зорич удивительно нагло и ухватисто справляется со
всеми задачами драматурга, экстерном сдает все экзамены на
"сюжетность" и "конфликтность" (так и хочется спросить, где он
был десять лет назад, когда все учились бездельничать и болтать
о политике?). И потому Зорич, как обскакавший конкурентов на
два корпуса, получает от меня лавровый венок. Роман "Пути
Отраженных" настолько кинематографичен, что, дочитывая книгу,
вы не можете поручиться, прочитали ли вы роман, или просмотрели
насыщенный, полнокровный фильм, снятый режиссером с отчетливыми
проблесками гениальности.
Это комплимент. И после этого комплимента любая зубастая
критика, которую я все-таки хотел бы высказать в адрес
А.Зорича, будет звучать жалким поскуливанием человека, который
не желает примириться с мыслью о том, что nobody's perfect. И
все-таки.
Роман сопровождает детская, вульгарно географичная,
унижающая драматургию карта местности с высотками и низинками.
Возможно, требование издательства ЭКСМО было таким: "Карта -
обязательно". И тем не менее, мне тяжело понять, почему А.Зорич
решился на такое опошление своего замечательного романа. У меня
есть предположение, что не будь этой уродской карты, ни одному
читателю бы в голову не пришло, что он имеет дело с фэнтези, а
не с исторической драмой. И, возможно, это было бы к лучшему.
В романе ужасающее количество военщины и политиканов. Все
бесконечно воюют, интригуют один против другого и задираются по
всякому поводу. Конечно, конфликт есть конфликт. Он должен быть
острым и таким, чтобы клочья летели. Но когда автор
разворачивает батальную сцену толстовского размаха, конфликт
начинает размываться и... рассеиваться как дым среди
автоматно-арбалетной трескотни.
И, наконец, названия глав. Они могли бы быть более
содержательными. Прекрасно осознавая, что в титуловании текстов
как никогда высока опасность впасть в безвкусицу, я, тем не
менее, продолжаю считать, что весьма сдержанный и тонкий
Александр Зорич в нее все-таки впал. Наверное, это принцип
грабель - все знают, что наступать на грабли комично. И все
равно, время от времени наступают.
Но, наплевав на вышеуказанные недостатки, я считаю "Пути
Звезднорожденных" самой удивительной и пряной книгой, которую я
прочитал с начала года. Несмотря на то, что до Шекспира Зоричу
еще нужно долго и нудно расти ввысь и вширь, но о вступлении
Зорича в цех первоклассных литераторов-драматургов
дискутировать нечего. Все и так ясно.
Сергей Котовский. Рецензия на "Семя ветра"
Произошла совершенно небывалая вещь - я прочел роман, где
главная героиня пытает негодяя при помощи отрубленной головы
своего брата. Причем пытка заключается в том, что отрубленная
голова ласкает языком детородные органы испытуемого. При этом
героиня-садистка не только была замужем за убитым братом,
хозяином отрубленной головы, но и много лет состояла с ним в
кровосмесительной связи. Каково? Это и тому подобное мы можем
найти в "Семени Ветра" Александра Зорича (ЭКСМО, 1997 г.).
Уклонимся ненадолго в сторону общих мест. Критика охрипла,
обсуждая вопрос "Куда катится фэнтези?"
Слышны голоса о том, что рынок безнадежно испорчен
халтурой, что издатели проводят косную и недальновидную
политику по отбору стандартных, плоских текстов и не гнушаются
даже пересказами игрушек-"стратегий". А также о том, что
писатели-килобайтщики (не будем называть имен и тыкать
мышками), пойдя на поводу у длинного рубля, закидали кизяками
Большую Литературу.
Голоса говорят правду. Но только часть правды. Фэнтези
катится, а точнее скатывается, в скатологическую эротоманию. И
превращается (по крайней мере, в интерпретации многих
"творцов") в сальное обсасывание физиологических подробностей,
в беспрерывный коитальный кошмар, который удобно устроился под
гостеприимной крышей всеми нами любимого жанра фэнтези. Благо,
фэнтези, как ни один из фантастических жанров, терпим ко всяким
чудачествам, архаике и этническому колориту.
Проиллюстрируем этот тезис на примере странноватого
творчества Александра Зорича. Конкретнее - романа "Семя Ветра".
Не правда ли, сложно предположить, что под этим бесплотным
и даже в чем-то романтическим названием скрывается выгребная
яма разнузданного натурализма. Которого в романе "Семя Ветра"
настолько много, что у меня возникает чувство стыда и, нередко,
гадливости.
В аннотации к этому, с позволения сказать, произведению,
также ничто не намекает на его брутальное, полупорнографическое
наполнение.
Но стоит только открыть безобидное "Семя Ветра", как
герои, в которых ты даже не успел еще толком всмотреться,
начинают увлеченно и довольно-таки бесстыдно спариваться. Так
уже на 28-й странице мы находим следующее описание:
"...дыхание Киммерин учащалось в такт постукиваниям
Горхлы, ее тело едва заметно вздрагивало. Ноги Киммерин
медленно согнулись в коленях и разошлись в стороны..."
Эту величавую картину венчает половой акт с участием
главного супермена книги, Герфегеста. Попутно выясняется, что
упомянутый эротический эпизод - отнюдь не украшение, а самый
настоящий сюжетный шарнир.
Женщина (все та же Киммерин), которой только что обладал
Герфегест, превращается в мужчину и начинает не своим голосом
пророчить на манер Сивиллы, наставлять Герфегеста в области
"политграмоты" и вообще двигать сюжет. Пока не превращается,
прямо-таки "не вынимая изо рта", в мужчину-колдуна, который
таким образом пытается наладить с Герфегестом коммуникацию на
расстоянии. Вот, оказывается, как бывает! (И вот, оказывается,
к чему приводит отсутствие телефона и почтового сообщения!)
Мы видим - вместо того, чтобы быть самоценной (и интимной,
в конце концов!) частью жизни героев, их интимная жизнь у
А.Зорича превращается в способ эскалации сюжета. Впору
спросить, перефразируя бородатый анекдот, удобно ли двигаться
по сюжетной лестнице, широко расставив ноги? (См., кстати,
приведенную цитату).
А.Зорич отвечает на этот вопрос однозначно - легко. А ему
легко и привольно строить книгу. Потому что в любом патовом
положении на помощь Герфегесту приходят отнюдь не "Любовь и
Верность" (как гласит аннотация к роману), но зацикленность
автора романа на эротике.
Понятно же, что когда женщины и мужчины на страницах
романа начинают вдруг остервенело любиться "в диафрагму", ни о
каких писательских огрехах и натяжках средний читатель уже не
вспоминает - докушать бы "клубничку".
Не будем голословны: добрую половину романа А.Зорич
рассказывает нам трогательную историю о Герфегесте, главе клана
наемных убийц Конгетларов, который мечтает зверски убить
коварную и бесстыдную женщину Харману. (Ту самую, которая
пытала пленника оральным сексом при помощи головы своего
погибшего брата). И было бы ей поделом! Но когда Герфегест
является, чтобы задушить ее, Хармана довольно-таки бесхитростно
совращает Герфегеста и стальной киллер made by А.Зорич,
моментально забывает, зачем намазал чесноком свои пули.
Сразу вслед за этим следует трехстраничное (!) описание
уже понятно чего. Герои теряют человеческий облик и
окончательно перестают отдавать себе отчет в том, что они -
герои фэнтези, а не бурлеска "Сладкие попки". Между тем
Герфегест, освоившийся в амплуа Казановы, продолжает удивлять
нас глубиной своих прозрений:
"Он знал - пока их тела не вздрогнут на пороге вечности в
третий раз, он не скажет Хармане ни слова".
К счастью, автор избавил читателя от описания "третьего
раза", зато порадовал популярным переложением "Кама-сутры":
"Он подхватил девушку под мягкие ягодицы и ее ноги сошлись
на его пояснице в "аютском замке".
Или так:
"Алчные губы Герфегеста ласкали ее мраморную грудь с
напрягшимися от предощущения наслаждения сосками."
Следует напомнить Александру Зоричу, что девяносто восемь
процентов читателей не нуждаются в таком плоско-дидактическом
экскурсе в область альковного. А для нуждающихся существует и
доступен соответствующий методический материал наподобие
плакатов "Сто позиций при половом акте".
Вышеотмеченная зацикленность харьковчанина А.Зорича на
физиологии и технологии коитуса становится очевидна для всех,
кто ознакомился с "Семенем Ветра".
Правда, некоторым оправданием А.Зоричу может послужить то,
что его земляки и вроде бы корифеи Г.Л.Олди также приложили
руку к загрязнению фэнтези пошлостью и скатологией. Так, в
"Сумерках мира" некий изменчивый персонаж, так же как и
Герфегест озабоченный проблемами Добра и Зла и рефлексиями
"Делать жизнь с кого?", с видимым удовольствием покрывает
молодую волчицу, почуяв "возбуждающий запах течки". Таким
образом, можно говорить даже о некотором идеологическом и даже
тематическом родстве "харьковской школы".
Следует отметить, что мои претензии к роману "Семя Ветра"
продиктованы отнюдь не обывательским ханжеством и не тоской по
"твердой руке" цензуры. Я не против "клубнички", но полагаю,
что "клубничка", которой выделена в литературе специальная
ниша, в этой нише должна и пребывать. На мой взгляд фэнтези -
не подходящий для описанных изысканий жанр. В то время как
авторам совершенно необязательно, подобно А.Зоричу,
прикрываться словом "фэнтези" для того, чтобы увеселять
невзыскательную публику. Для этого существуют другие слова, в
том числе и непечатные.
* ВНЕШНИЕ РЕЦЕНЗИИ. ЦИКЛ О СВОДЕ РАВНОВЕСИЯ *
Свенельд. Рецензия на "Люби и властвуй"
Молодой эрм-саванн Свода Равновесия Эгин оказываетс втянут
в хитрую политическую интригу. Он ведет дело морского офицера
из элитной флотской части "Голубой лосось", обвиняемого в
использовании магии. Однако дело не завершается, как обычно,
казнью виновного. Преступник мертв, но следователю от этого
не легче. В расследование вмешиваются крупные чины Свода
Равновесия. Каждый играет за себя, а Эгину предстоит выжить в
этой кровавой игре.
Роман написан в стиле политической фэнтези. Главный герой
вовлечен в события государственной важности, и лично принимает
в них активное участие. Его окружают те, кто творят историю,
князья и военоначальники, великие маги и существа из легенд.
Эгину приходится оправдывать свое положение, быть интриганом и
игроком.
В первой части романа это у него получается очень искусно.
Во второй уже чувствуется некоторая неестественность положени
Эгина. Он крутится под ногами творцов истории, не принося
видимой пользы, но умудряется выжить. К третьей части Эгин
озадачен серьезным квестом - собрать по частям Скорпиона,
убийцу отраженных. Квест рождается из ничего, но зато теперь
главный герой при деле, и кроме того, его ведет сама судьба.
Конвульсии сюжета на лицо.
Аналогично ослабеванию сюжетной линии от начала романа к
концу, в том же направлении проходит отягощение основного
текста романа разными подробностями. Например, историями жизни
отдельных персонажей, проблемами гнорра Свода Равновесия и
т.п. С одной стороны это хорошо, так как развивает познания
читателя о мире, в котором происходит действие. Но с другой,
часто это утомляет, поскольку содержит очень мало существенной
для текущего сюжета информации.
Интересен стиль автора. Он очень легок и близок к
разговорному. Но не нашему, современному, а тому,
принадлежащему миру Сармонтазары. Это, несомненно, выделяет
роман на фоне ему подобных в положительную сторону.
Другим, еще более существенным, плюсом романа можно назвать
его эротизм. Он заметен всюду, и в описаниях героев, и в их
переживаниях, и даже в таких вещах, как архитектура крепостей
(чтобы понять, о чем я, читайте первоисточник!). Поэтому не
мудрено, что особенно ярко в романе смотрятся эротические и
батальные сцены. Да-да! Последние тоже по-своему эротичны. Они
похожи на откровенные обнаженные танцы. Танцы со смертью.
Делая окончательный вывод, хочется подчеркнуть, что
рассматриваемый роман - очень сложная фэнтези. Мир Сармотазары
значительно отличается от стандартного мира фэнтези,
населенного магами и эльфами. Этим роман, главным образом, и
интересен. В остальном, достоинства и недостатки произведения
так тесно переплетаются друг с другом, что можно посоветовать
лишь одно: читайте, делайте выводы сами!
Оценка 7/10.
(c) Sveneld
Завен Р. Баблоян. Рецензия на "Люби и властвуй"
"ЛЮБИ И ВЛАСТВУЙ" АЛЕКСАНДРА ЗОРИЧА
Как ни странно, издательству "ЭКСМО" удалось достаточно полно
передать суть романа "Люби и властвуй" в аннотации. Поэтому на
сюжете останавливаться не буду. Для того, чтобы узнать его
полностью, роман достаточно просто взять и прочитать. Сделать
это, кстати, настоятельно рекомендую всем любителям "забойной"
фэнтези.
На что похож этот, четвертый по счету, роман Зорича? На три
четверти это - странноватый, захватывающий, жестокий и
красивый голливудский фильм. На одну четверть - путаный
политический детектив.
"Странноватый" - ну где вы еще прочтете про "крепость-розу"
(стены-лепестки которой можно оборвать с помощью Танца
Садовника) и про "молнии Аюта"?
"Захватывающий" - потому что оторваться от романа невозможно.
"Жестокий" - потому что Зорич верен себе: путь Эгина от первой
до последней страницы выложен трупами его врагов и, увы,
друзей.
"Красивый" - потому что сделано все это красиво.
Ну а путаные политические детективы я не очень люблю, но шибко
уважаю тех, кто в состоянии так складно и убедительно
рассказать историю о государстве с самой распрекрасной тайной
полицией в мире, которое способно оказаться на краю хаоса в
считанные дни.
"Люби и властвуй" и сложнее, и проще, чем книги Зорича о
Звезднорожденных.
Сложнее, потому что роман "обстроен" не вокруг схематичной
эпической истории огромного Круга Земель, а "всего лишь"
вокруг одного месяца истории Варанского княжества (которое,
если кто-то помнит, находилось в общем-то на задворках романов
о Звезднорожденных и сколько-нибудь заметно прозвучало только
в "Путях Отраженных"). Именно тот факт, что все действие
романа толчется на сравнительно небольшом клочке Круга Земель,
а главный герой - отнюдь не Звезднорожденный, а всего лишь
младший офицер Свода Равновесия (нечто среднее между
средневековой инквизицией и сталинской госбезопасностью),
предопределяет сложность и разработанность сюжета. То есть
придает книге то, чего, на мой вкус, не хватало романам о
Звезднорожденных.
Проще, потому что здесь совершенно очевидно кто, за что и
почему борется. (Исключение составляет только Знахарь,
который является персоной совершенно сверхсхемной; хушак, что
вы хотите?) Героями Зорича движут нормальные человеческие
чувства и интересы, а не абстрактные категории борьбы с
мировым Злом. (Хотя это и не мешает некоторым из них попутно
сокрушать носителей упомянутого Зла.)
Поступкам всех своих персонажей автор дает вполне
вразумительные объяснения. Это, кстати, большой прогресс
сравнительно с предыдущими романами Зорича. Там хорошие
сражались либо из мести плохим, либо за идею, то есть как
обычно. А в "Люби и властвуй" Эгин, как правило, дерется почти
исключительно за свою шкуру, немного - "по работе" и немного -
за женщин. Это здорово, потому что фэнтези задыхается от
картонных правдолюбцев. Кстати, побочные персонажи (наподобие
симпатяги Самеллана или миляги Знахаря) вышли у Зорича еще
живее главного. Я уже не говорю о холодном психопате Лагхе
Коаларе, которого просто язык не поворачивается назвать
"побочным" персонажем. Кстати, тем, кто читал "Пути
Отраженных", но еще не успел прочесть "Люби и властвуй",
радостно сообщаю: вот он где, Кальт Лозоходец, выплыл! А я еще
читал "Пути" и думал: "Вот все хорошо, все по теме, но какого
черта было пришивать этого Кальта? Ведь толку от него для
сюжета на полкопейки".
Оказалось, шестьсот лет спустя Кальт "отразится" и станет
гнорром (то бишь министром) Свода Равновесия. А император
Синего Алустрала Торвент Мудрый воплотится в... Впрочем, не
буду портить удовольствия тем, кто с романом еще не знаком.
На этом и закончу: читайте, господа! Ей-Богу, "Люби и
властвуй" свежее и занимательней, чем многие прочитанные мной
книги этого жанра.
(с) Завен Р. Баблоян, 1998
Популярность: 1, Last-modified: Tue, 12 Jun 2001 15:53:22 GmT