---------------------------------------------------------------
     "Звездная месть" #2
---------------------------------------------------------------



     Мрак.  Пустота.  Ледяная  безысходность.  Расстояния,   не  оставляющие
надежды.  Смерть  и Ужас.  Вселенная.  Вы  всматриваетесь  до боли в  черную
страшную даль. Но вам не дано видеть. Вам не  дано ощущать сокрытое во мраке
и пустоте. Вы слепы!
     Вселенная -  это вовсе не то,  что  вбирает в  себя слабый человеческий
глаз.  Она  не  черное, усеянное  перемигивающимися искринками  небо.  И  не
пустота без  конца и края, где висят исполинские пылающие звезды с кружащими
в поле их притяжения планетами. Вселенная - это чудовищная, жуткая пропасть,
в которую падают все существующие, обитаемые и необитаемые, миры.
     Где дно этой пропасти? И есть ли оно?! Триллионы небесных тел сгорают в
бесконечном вселенском падении - и не  замечают самого падения. - в нем  они
рождены   были,   в  нем  просуществовали   весь   свой   отмеренный  Силами
Непостижимости век, в нем и погибли, чтобы никогда уже не возродиться и ни в
ком и ни в чем не повториться.
     Вселенная  -  это  адская   воронка,  затягивающая  в   себя  из  Иных,
недоступных  нам  миров,  все,  что   только  способно   быть   затянутым  в
колоссальный  космоворот, все, что  имеет  зримый  и  незримый,  осязаемый и
неосязаемый вес, все, что может падать в ужасающую Пропасть Пространства.
     Вселенная -  это обитель  Смерти.  И царствует  в  ней  всепожирающая и
всемогущая Владычица владык и Госпожа господ. Ее изнуряющим  черным дыханием
пронизано Пространство. Она везде в нем. Но есть и у Нее излюбленные места.
     Проклятье  висит  над  этими  омутами Мироздания. Непроницаемой печатью
скреплены  подступы к ним.  Путники во Вселенной,  к какой бы цивилизации ни
принадлежали  они,  сторонятся этих омутов, ибо  никто  еще  не  возвращался
оттуда, никто не приходил назад с лежбищ Владычицы. Все падает! Все  летит в
чудовищную  пропасть!  Лишь Она  одна  недвижна  в  Пространстве. И  нет  Ей
соперников.
     ...Когда Он понял это, понял с доводящей до оцепенения ясностью, первым
желанием,  нет,  не  желанием,  а   внезапным   непреодолимым   порывом,  яе
поддающимся  ни  логике,  ни осознанию, бьщо  -  уйти! бросить все! навсегда
покинуть Пространство! спрятаться на Земле! зарыться лицом в терпкую пахучую
траву и никогда не поднимать глаз к бездонному  Небу...  Это  было много лет
назад. Он уже и не помнил - когда. Он помнил только острое, раздирающее душу
и плоть ощущение своей малости, слабости, незащищенности.
     И всего-то  лишь крохотная  капелька, незримая росинка  ужаса с  савана
Владычицы  слетела -  слетела  и  проникла  внутрь его большого, сильного по
земным меркам тела. Но росинки  хватило, чтобы парализовать, отключить волю,
изгнать из Пространства...  Изгнать? Нет! Его удержала. Сила, которую  Он не
понимал  да и не мог  тогда понять.  Он не  мог Ее даже почувствовать - лишь
полыхнуло  далеко-далеко теплым  каким-то  светом,  неземным и  невселенским
сиянием.  И Он  смутно,  совсем по-детски, понял  -  есть  в Мироздании  еще
что-то. Есть! А значит, Он не уйдет!
     Вот и сейчас - Ему показалось, что это все тот же миг  Страха и  Ужаса,
что Он  опять  там, в  далеком  утерянном дне.  Только  теперь надавило  еще
сильнее. Пространство навалилось  на него всей неизмеримой тяжестью, понесло
Его вместе с собою в Пропасть. Да-да, ту жуткую Пропасть, которой Оно само и
было.  Он  застонал  словно  от сильнейшей неукротимой  боли, изогнулся всем
телом, сжал кулаки. Челюсти сдавило судорогой, шею вывернуло, что-то ледяное
вонзилось в сердце... и остановило его, суставы выкрутило, дьявольской болью
прожгло  насквозь.  И Он открыл глаза.  Он уже знал, что увидит. И потому не
удивился. Он  необъяснимым чутьем предугадал это, пережил внутри себя еще до
пробуждения, до того, как разомкнул веки.
     Он летел вниз. Летел в эту сатанинскую  черную Пропасть. И вместе с Ним
летели  крохотные,  еле   различимые  звездочки,   летел  смутный,  поминущо
исчезающий клок  какой-то  далекой,  может быть, существующей  уже  только в
собственном  испущенном  свете,  туманности, летел  невесть  как оказавшийся
рядом камешек-метеорит...  и  летела сверхплотная,  сверхтяжелая, колдовская
Пустота.  Колодец Смерти засасывал  их всех, не отличая  живого от мертвого,
одухотворенного от бездушного.
     Он  долго не  мог понять -  почему  Он  снова  очутился  здесь, в своем
безвозвратном  прошлом, в том давно прошедшем миге бытия. А когда понял. Ему
стало еще хуже - это было не прошлое, давно пережитое и усмиренное. Это было
настоящее, ослепительно  реальное  настоящее, за  которйм  таилось неведомое
будущее. Значит, это случилось! Значит, они забросили его Сюда?!
     Но почему!
     Как они могли! Нет! Лучше бы они сразу убили Его!
     Осознание непоправимости случившегося чуть не свело Его с ума. Ошибка?
     Как   хорошо,   если  бы  это   было   ошибкой,  нелепицей,   случайным
совпадением...
     но нет. Он уяснил все сразу. Они все-таки послали Его на смерть!
     Они бросили  Его в адскую воронку! Они приговорили Его! Он почти ничего
не помнил... нет, Он не помнил ни черта! Что было с Ним?! Как они посмели?!
     И  почему именно Его?! Это невозможно! Этого не должно было  случиться!
Это бред!
     Он  поднес руку к глазам. Отблеск скользнул  по лицевому  светопластику
шлема, зайчиком ударил в зрачки.
     Рука   была  закована   в  броню  -   тяжеленную,   серую,   пупырчатую
бронекерамику трехвековой давности. Зачем они  обрядили Его в эти доспехи, в
это  допотопное   старье?  Он  поднял   другую   руку,   пошевелил  толстыми
суставо-членистыми  пальцами гидропневмоперчатки - и Ему  показалось, что Он
слышит  скрип  этого  древнего механизма.  Но  еще Он почувствовал,  что под
перчаткой руку  облегает  металлопластиковая  пленка биоскафандра  последней
разработки. Зачем?  Зачем  все  это?!  Или  они  собирались  бросить  Его  в
термонейтринное  пекло  Сверхновой?!  Или на Нем решили  испытывать действие
гравиполя  недавно  открытых сверхплотных  звезд  - Черных  Карликов?!  Нет,
глупость,  бред! Они просто приложили все  усилия,  сделали  все, что только
могли  сделать,  лишь  бы  Он вынырнул живым  здесь! Именно  здесь! И именно
живым! Но почему?!
     Он  не  удивился,  даже не повел плечами, не  вздрогнул,  когда  совсем
рядом, в трех-четырех километрах от  Него, вдруг высветилось нечто округлое,
серебристо-тусклое, с ажурными фермами-лапами и почти черным отражателем.
     Капсула! Да, Он  яодал ее  появления. И она  появилась! И только  после
этого,  внезапно,  с  накатившей  липкой тоской и обручем на  висках  прищла
память: Он дал им согласие. Он сам дал им согласие!
     Они нашли его на диком пляже. Но сразу не подошли,  а уселись  в десяти
метрах  на  плоский серый валун  с  поросшими  мхом боками. Место  это  было
угрюмым и  мрачным.  Никто  не помнил, чтобы  тут  когда-либо  купались  или
загорали  люди. Но почему-то,  по какой-то невесть из каких  глубин дошедшей
памяти, этот глухой уголок звался "диким пляжем".
     -  Чего  надо,  -  грубо  спросил   Иван.  Спросил  без  вопросительных
интонаций, не отрывая взгляда от серой подернутой рябью воды.
     Ему сейчас не хотелось видеть людей. Он был старше их всех.  Неизмеримо
старше.  И они казались ему шаловливыми, беспечными, надоедливыми и  страшно
докучливыми  в своей бесцеремонности детьми,  от  которых  нет  никаких  сил
отвязаться и которых надо просто терпеть.
     Стиснуть зубы и терпеть. Он знал лучше их самих, что играют "дети"
     вовсе не в детские  игры. Но все равно  - иначе  он не мог воспринимать
этих несчастных, этих замкнувшихся на себе детей - землян.
     Он сидел на высохшем от времени и  жары обломке ствола некогда могучего
и  неохватного  дерева. Обломок этот выставлял из песка  и ила свою горбатую
растрескавшуюся  спину и  наверное  помнил допотопные времена. Иван сам себе
казался таким же старым и высохшим. В нем уже не было  сил  стоять, тянуться
вверх, расти...  он  хотел лежать  в  прохладном,  тяжелом иле.  Он  лишь по
инерции продолжал жить. Он уже давно был Там...

     Его  узловатая и высохшая рука  лениво  перебирала звенья черной тускло
поблескивающей  цепи. Той самой, которой он,  ни на  секунду не задумываясь,
придушил восьмипалого охранника. Где это было? Когда?} И было ли?  Может, не
было ничего!
     Цепь он расклепал,  разрезал на две части. Одну отдал Дилу Бронксу. Тот
долго хохотал и приговаривал, что, дескать, не хрена было вообще  соваться в
Тот мир - да, тот мир, в котором ни черта кроме этого дерьма не возьмешь.
     Дил хлопал  черной  лапищей по плечу, подмигивал, поддакивал, скалился,
пучил свои базедовые глазища, но не верил Ивану - ни единому слову не верил.
Так же, как и все они. Дети!  Одно  слово - дети! Они даже не хотели узнать,
что их ждет, что им уготовано. Они не верили в Тот мир!
     -  Если ничего не  надо -  идите  отсюда. Это мое место! -  сказал Иван
громче, с нотками раздражения в голосе.
     Один из пришедших встал, подошел ближе.
     - Нам  нужны вы, - сказал он мягко, но настойчиво, давая понять, что не
отвяжется.
     Иван накрутил цепь на  кисть, потер  ладонью переносицу и передернулся,
будто машинально отгоняя мух.
     - Да, нам нужны именно вы!
     Двое других оторвались от валуна, встали за спиной у первого.
     - Я  уже по тысяче  раз  ответил  на  все вопросы, заполнил кучу анкет,
друзья мои, - проговорил Иван совсем тихо с железом в голосе, - с меня сняли
сотни мнемограмм... Чего еще надо?!
     - Нам не нужны мнемограммы и анкеты. Вот!
     Первый, высокий худой малый в пластиконовой ветровке, вытащил что-то из
нагрудного кармана и протянул Ивану.
     - Вы ведь умеете пользоваться.
     На ладони  у малого  лежал  переходник.  Обычный  тяжелый,  сферический
переходник ограниченного действия. Игрушка.
     - И что дальше?
     - Вам надо быть там.
     - Где это там?! - Ивану начинала надоедать эта бестолковая игра.
     - Они ждут вас. Вы сами узнаете. Поверьте, никто не желает вам зла.
     - Что вы можете знать о зле!
     Иван встал,  свел брови к  переносице, уставился на  малого. Тот  начал
бледнеть,  судорожно  ловить  ртом воздух,  хватаясь за что-то  невидимое  и
несуществующее.
     Упал.
     Двое других насторожились, окаменели. Они не зна, ли, как себя вести.
     Но агрессивности не проявляли. Они были просто в растерянности.
     -  Ладно! Ладно,  детишки! -  Иван  видел, что  это  не те,  кто  может
принести ему зло  или  даже  просто  пожелать этого зла. Он  уже  пожалел  о
поспешности. Но ничего, ничего -  парень встанет через минуту, другую  и все
позабудет. И эти двое забудут, он уже дал им установку забыть.
     Иван нагнулся,  поднял переходник. Сжал ледяной  кругляш в  кулаке -  и
всегда эти  штуковины  были  холодными,  даже  в жару, даже  в  кипятке  они
сохраняли свою,  внутреннюю  температуру. Ну  да ладно. Координаты наверняка
заложены. Раз  его  ищут,  что  делать, он  отыщется!  Может,  на  этот  раз
что-нибудь получится, может, его поймут?
     -  До  встречи,  детишки.  Пока!  - Иван  вяло  махнул  рукой,  тряхнул
длиннющими, ниже плеч, волосами, приложил переходник к груди, нажал на  чуть
выступающую выпуклость, сосредоточился... и исчез.
     -  Ну вот и  прекрасно!  - прозвучало из-за спины сочным баритоном. - Я
знал, что ты все поймешь!
     Иван не  сразу  узнал голос.  У него  еще гудело в ушах после перехода,
мутило слегка, подташнивало, в виски била горячая кровь.
     - Садитесь!
     Чья-то  мягкая рука надавила  на плечо.  И  Иван  оказался  в  огромном
воздушно-упругом кресле. Да, его ждали. Ждали, и не сомневались - придет.
     Ждали, хотя понимали, что он мог придти только по своей воле.
     В него верили. И  это было неприятно. Потому что веру  всегда почему-то
надо было  оправдывать -  это Иван впитал  с младых ногтей. А  ему больше не
хотелось оправдывать ни чьей-то веры, ни доверия. Ему все надоело донельзя!
     Он мог поклясться теперь, что баритон принадлежал Реброву. Да-да.
     Толику  Реброву,  его  бывшему  шефу,  большой  канцелярской заднице  и
бывшему поисковику.
     Но  он не видел  Реброва. Прямо напротив, за длинным низким столиком из
иргизейского гранита, светящегося черным внутренним огнем, сидело четверо.
     Среди  них  на было  ни одного  знакомого.  Но  Иван  сразу понял,  это
серьезные  люди,  это   не  чета  Толику   Реброву  и  всей  космофиотовской
административной  братии. Разговор, видимо, будет серьезный.* - Только прошу
без  вступлений,  сразу  к  делу,  -  начал  он  первым,  не  сказав   слова
приветствия, начал грубовато и немного раздраженно.
     Черный огонь от столика разлился по сферическому залу, заиграл лиловыми
бликами  под  зеркально  прозрачным,  уходящим  глубоко вниз  гидрополом.  И
выплыла оттуда, изнизу клыкастая рыбина, раззявила черную пасть, напоминая о
чем-то  смутном,  "полузабытом. Иван  не любил этих новшеств. Но он  сидел и
смотрел  вовсе  не  на  серьезных  и молчаливых людей,  а  на эту  всплывшую
гиргейскую  рыбину.  И  казалось  ему,  что  в  ее  мутном   красном   глазе
вьхсвечивается непонятный и страшный разум. Он знал - это только кажется. Но
не мог оторвать взгляда.
     - Конечно, конечно. Только  дело! - заверил сидевший справа старик, лет
под  сто   двадцать   -   сто  тридцать   с  лохматыми  седыми   бровями   и
пронзительно-ясным серым взором. - Вы нам и нужны именно для дела...

     - Короче! - Иван сам скривился от своей грубости.
     Но ему не нравилось тут, и он не намеревался задерживаться.
     - Нам  нужен поисковик. Точнее, разведчик-резидент! -  выпалил напрямую
видевший  напротив  круглолицый  человек  с   перебитым  широким  носом.  Он
наклонился вперед и смотрел прямо в глаза Ивану.
     -  Нет!  - Иван сделал  попытку  встать.  Но  обволакивающее  кресло не
выпустило его.
     - Я вам сейчас все объясню, - продолжил круглолицый.
     Иван  не  ответил.  Но на  его лице  было написано  все, дополнительных
разъяснений не требовалось.
     -  Простите! -  круглолицый  привстал, поклонился,  сокрушенно  покачал
головой. - Это что-то с автоматикой, психопроцессоры шалят, простите!
     Иван почувствовал, что он свободен,  что кресло более не удерживает его
своими  воздушно-мягкими  щупальцами. Но  он  не  встал.  В  нем  совершенно
неожиданно  впервые  за  последние  полгода  проявилось любопытство, збычное
человеческое  любопытство, казалось, давно им утраченное, позабытое.  Он  не
сомневался, что нашел  бы выход, проложил бы  себе дорогу  к нему,  но он не
встал  -  ни  один  мускул  в его  исстрадавшемся,  но  могучем  еще теле не
вздрогнул, не напрягся.
     - Я  давно ушел  из  Космофлота,  -  проворчал он  примирительно, будто
прощая,  -  да  и  какой  тенерь  из  меня  поисковик!  Не  по  тому  адресу
обращаетесь.
     У  него еще таилась в душе надежда,  что они заговорят о Том  мире, что
ему наконец-то дадут возможность поведать им кое-что, выслушают, поймут.
     Надежда была смутной и слабеющей. Он понимал ее несбыточность.
     И потому спросил в лоб:
     - Куда?
     - Далеко, - ответил круглолицый, - очень далеко.
     Но в нашем Пространстве. Мы долго подыскивали кандидатуру...

     - Только не надо всех этих фраз, не надо! - Иван забросил ногу на ногу.
- Я развалина! Я не перейду через Осевое!  Вы что  же - не наводили справок,
не знаете, где я был, как вернулся, и вообще - это, что шутка?!
     -  Это  не  шутка.  Через  несколько  мгновений  вы   перестанете  быть
развалиной.
     Иван  почувствовал, как  проваливается  куда-то вниз - он  летел сквозь
хрусталь гидропола, в бездонный аквариум, к этим жутким гиргейским клыкастым
рыбинам с кровавыми глазищами. Его неудержимо несло вниз. И в тоже  время он
оставался в кресле. И ему это было знакомо. Он все это уже испытывал. Только
не мог вспомнить - где, когда!
     Падение  завершилось неожиданно,  вместе  с  резким крикливым вопросом,
вырвавшимся из узких губ старика с ясным взором.
     - Как вы себя чувствуете.
     -  Нормально,  -  ответил  Иван  по дурацкой,  инстинктивной  привычке,
выработанной  еще в Школе.  Но  он  и  впрямь  вдруг ощутил  себя необычайно
свежим, каким-то не таким, каким был минуту назад.
     - Что это? - спросил он тихо.
     - Обратное время. Плюсовой бесфактурный сдвиг! - пояснил  круглолицый и
вновь пристально уставился  в глаза  Ивану. - Вам  говорят о  чем-нибудь эти
понятия, эти термины?
     - Обратное время?  - Иван задумался.  Голова была  свежей,  мысли текли
плавно, четко. Но он чувствовал, что чего-то не  хватает, что  ушло нечто из
него, ушло неожиданно, вдруг, вместе  с  каким-то  страшным воспоминанием, с
какими-то полуреальными картинами. - Плюсовой  сдвиг?!  Нет,  не знаю.  - Он
вдруг взглянул на правую кисть, поднял  руку. -  Что это?  Зачем вы повесили
мне ее?!
     Круглолицый встал, подошел ближе, потрогал цепь рукой.
     - Это какая-то случайность. Снимите ее, бросьте.
     Иван  размотал  черную цепь, подержал  немного  в  руке,  взвешивая.  И
осторожно,  будто боясь разбить, положил на черный светящийся столик. Он  не
понимал,  чего от него хотят,  зачем его сюда  пригласили. Но он чувствовал,
что это приглашение серьезнее всех предыдущих. И еще он знал, что отказаться
никогда не поздно...  Никогда?  Смутная  мысль  ускользнула  из-под черепной
коробки. Сейчас все прояснится, сейчас.
     - Что вы можете сказать о Хархане? - спросил старик.
     Иван развел руками, покачал головой.
     - Квазиярус? Зал воспоминаний? Невидимый спектр?
     - Я  не  понимаю, о чем речь. Мне все эти слова незнакомы. Но почему вы
ожидаете какой-то реакции с моей стороны?
     -  Это  тесты.  Обычные  тесты.  -  Круглолицый  улыбнулся  неприятной,
беззубой улыбкой. - Вы никогда не были в Зале воспоминаний?
     - Нет! - Иван не понимал, чего от него хотят.
     - Нулевое время?
     -  Нулевого  времени  не может  быть,  как  не  может  быть  застывшего
движения, - сказал он глубокомысленно, но не слишком уверенно.
     - И Земле ничто не угрожает?
     - Я не понимаю вас!
     Круглолицый снова улыбнулся.
     - Нет, не беспокойтесь! Это обычные психотесты - проверка подсознания.
     Сами  понимаете,  медики  народ  дотошный,  копаются  все,  ковыряются.
Простите  уж! Вы  абсолютно здоровы,  и  можете справиться с любым заданием,
уверяю вас!
     Иван наморщил лоб.
     - Я в этом и не сомневался, - сказал он глухо, без интонаций.
     Улыбка застыла на губах круглолицего.
     - Не сомневались, говорите? Вы уверены в этом?!
     - Да! -  ответил  Иван.  И в свою очередь  задал  вопрос: - Зачем я вам
нужен? Не кажется ли вам, что наша беседа затянулась, а толку нет?
     - Мы предлагаем вам глубокий поиск. Очень серьезное задание.
     - Я слышал про это. Давайте конкретнее!
     Чудовищная рыбина под ногами облизнулась зел?ным пупырчатым языком, н в
ее кровавых глазах вновь блеснул огонь  то ли разума,  то ли дикой природной
сметки. Может,  это  была  просто  ненасытная  страсть прожорливой  твари  -
страсть, оживляющая ее, одухотворяющая.  Ивану показалось, что  рыбина ждет,
когда   же   он,   лакомый   кусок   человечины,   провалится   сквозь   эту
прозрачно-незримую преграду.  Рыбина  верила,  что  обязательно  провалится,
обязательно захрустит, затрепыхается в ее клыках добыча.
     - Хорошо! - круглолицый энергично  потер свой перебитый широкий  нос. -
Координаты: Альфа Циклопа макросозвездия Оборотней...

     - галактика Черный Шар, метагалактика Двойной Ургон,  семьсот девяносто
семь парсеков плюс переходная  разгонная зона, закрытый сектор?  - продолжил
Иван скороговоркой.
     - У вас отличная память.
     - Иной у выпускников Школы не бывает, - заметил Иван. И спросил мрачно:
-  Вы хотите, чтобы я пошел туда,  не знаю куда и принес то, не знаю что? Вы
хотите моей смерти? Ну, так убейте сразу! -  Раздражение  переполнило  его в
долю  секунды, он взъярился  на этих самоуверенных, даже нагловатых мужиков,
по воле  случая и в меру своей шустрости оказавшихся  в боссах  и получивших
возможность распоряжаться чужими жизнями. - Ищите кого другого!
     Он  зло  глянул  на  прожорливую  наглую  рыбину, оперся  о  прозрачные
воздушные подлокотники. Но не встал.
     Круглолицый остановил его движение примиряющим жестом.
     -  Вы правы!  Мы все понимаем!  - быстро и  как-то невероятно задушевно
произнес он. - Это гиблое место.
     Это логово смерти. Ни один  из кораблей,  ни один из  исследователей за
сто двенадцать лет не вернулся из тех краев. Любой  курсант знает,  что  это
закрытый сектор, куда под строжайшие  запретом нельзя  соваться!  Да, оттуда
нет возврата! Но именно поэтому...

     - Именно поэтому наш  выбор пал на вас! -  неожиданно закончил старик с
ясным взором. - Мы вас туда Забросим. Но мы вас оттуда и вытянем!
     Поверьте!. Вы нам нужны живым, иначе нет и смысла туда соваться.
     Никто  не  выполнит это задание. Только  вы!  С вашим  опытом работы  в
многоярусных мирах, на Хархане...

     Иван прикрыл лицо рукой, сморщился.
     - Я не понимаю, о чем речь, какой Хархан?! Что вы мне морочите голову?!
     Круглолицый вмешался сразу, будто был наготове.
     -  У  нас  своя терминология,  не  обращайте внимания,  - сказал  он, -
управляющий имел ввиду опыт вашей работы на Транс-Гипероне и геизацию Гадры.
У вас наилучшие характеристики.
     Иван  не слышал этих слов. Его  совершенно неожиданно пронзила странная
мысль,  точнее,  непонятное   ощущение  -  он  действительно  знает   все  о
многоярусных  мирах,  почти  все,  он  помнит строение этих миров,  он умеет
перемещаться в них, он жил в них... Жил?! Память отказывалась выдавать нечто
больше.   Когда  жил?!  Почему?!  Где?!  Это  же  бред  какой-то.  В  голове
промелькнуло вдруг самое обычное,  но и одновременно непонятное слово - Иван
произнес его вслух, еле шевеля губами:
     - Откат.., должен быть откат.
     - Успокойтесь,  -  снова  зачастил круглолицый, - отката  не  будет. Не
будет! Вы понимаете меня?!
     - Нет!
     - Вот и хорошо! Вы и не должны понимать!
     Неожиданно вмешался один из прежде молчавших  -  мужчина  средних  лет,
семидесяти-восьмидесяти, в старинном  запашном  костюме и & большой алмазной
заколкой в парчовом черном бабочке-галстуке.
     - Это вам дополнительный стимул! Вы слышите, Иван?!
     - Я вас не понимаю, - вяло ответил тот.
     -  Вы можете не  понимать. Но  вы наверняка чувствуете, что мы  кое-что
проделали с вашим телом и  вашим  мозгом.  Вы  невероятно сильны, выносливы,
жизнестойки сейчас. Вы сейчас стали  таким, каким были пятнадцать лет назад,
но плюс к этому вы  обладаете всеми-своими новыми свойствами, всем бесценным
опытом уникального суперпоисковика... Но кое-чего вы лишились.
     -  Чего  же?  -  Ибан  насторожился.  Слова  этого  нового  собеседника
обеспокоили его. Он  уже почти понимал, чего лишился,  ему нужно  было  лишь
подтверяодение.
     - Нет-нет! Все ваши гиперсенсорные способности при вас, мы даже усилили
их, возможность  управления  внутренним  временем  при вас,  все,  абсолютно
все...  Мы   изъяли   только  ту  мнемоинформацию,  которая  может  помешать
выполнению   этого  задания.   Мы  лишили  вас  части   памяти.  И  заложили
программу...

     Обладатель алмазной заколки не успел договорить.
     Иван молнией  вылетел из огромного кресла, взревев от ярости, бессилия,
невозможности что-либо исправить, но все же желая свести счеты с этими...
     он не хотел их даже называть, считать людьми.
     Невидимый защитный  барьер  был прочнее  металлопластика.  Иван  рухнул
прямо на  хрустальный  пол возле источающего черное пламя  столика. Он отбил
руки,  ноги.  Но он не  чувствовал  боли  - страшная мерзкая рыбина,  словно
почуяв беззащитность добычи,  ткнулась своей черной клыкастой пастью почти в
его лицо.  Ивану  послышался дробный хряск сомкнувшихся челюстей. Он  встал,
подошел к креслу. Уселся, сдерживая внутреннюю дрожь.
     - Мы все восстановим, - продолжил, будто ни в чем не бывало, обладатель
бесценной заколки.  В глазах его, черных, маслянистых, выпученных, светилось
торжество. - Обязательно восстановим. И  не сердитесь на нас, не обижайтесь.
Это вынужденная мера. С грузом  той памяти, вашей страшной памяти, в секторе
смерти  делать нечего. А мы хотим, -  он подчеркнул голосом,  - очень хотим,
даже   больше,  чем  вы  сами,  чтобы  наш  резидент   вернулся  живым.   Вы
представляете себе на какие мы идем затраты?!
     -  Мне плевать  на  ваши затраты!  - тнова  сгрубил Иван.  -  Вы будете
отвечать по законам России. Я вам это твердо обещаю. А нет, так ответите мне
- но уже без всяких юридических выкрутас. Ясно?!
     Четвертый,  одутловатый старик в  черной маленькой шапочке на затылке и
такой же черной, тяжелой даже на вид мантии, решил, что пришла и его пора.
     -  Не будем  тратить время  попусту, - произнес  он неожиданно глубоким
насыщенным басом, - у вас нет иного выбора. Вы пойдете Туда!
     Последнее  было  сказано   с  такой  уверенностью,  что  Иван  невольно
усмехнулся. Не родился еще человек, который мог бы ему указать, куда идти.
     Но  это было  внешнее.  Внутренне Иван чувствовал, что  пойдет,  пойдет
туда,  куда придется  идти. Пойдет! И обязательно вернется! И  не только для
того, чтобы принести им какую-то пока непонятную информацию. И не только для
того, чтобы  обрести  свою  память.  Он  вернется, чтобы разобраться с ними,
посылающими его на смерть, заранее решившими все за него. Он разберется.
     Одутловатый пронизывал его насквозь тяжелым взглядом, он был  абсолютно
уверен в своей силе и правоте. Он и действовал напрямую.
     - Программа в вас заложена,  как уже говорилось,  - продолжил он, -  по
мере  надобности  ее  блоки  будут распечатываться непосредственно  в  вашем
мозгу,  и   вы   будете  знать,  что  следует  выполнять  далее  -  механизм
программирования объяснять не надо?
     -  Нет,  не  надо,  -  с  иронической  улыбкой   ответил  Иван.  Сейчас
бессмысленно было говорить что-то о правах, о запретах на программирование и
зомбирование обладающего свободной волей человека - он был в их  руках, в их
лапах.
     -  Основная  информация по  делу  закодирована непосредственно в  вашем
мозгу.  Скажу  в двух словах о сути.  Три с половиной  года назад из сектора
смерти  получен  ряд  сигналов. По  гиперканалам! Вся  информация  полностью
засекречена  - доступ  к  ней в России имеют восемь человек, на всей Земле -
семнадцать. Вы стали восемнадцатым. Ясно?
     -  Мне все ясно, - мрачно  ответил Иван. Он евгова глядел  на  рыбин  с
проклятой планеты-каторги Гиргеи.
     Теперь  их извивалось под  хрустальным  полом  тесть или  семь  штук  -
движение скользких тел казалось гипнотизирующим, убаюкивающим перед смертным
прыжком из черной бездонной пропасти.
     - Это вы напрасно, - вклинился старец с ясным взором, - вы  имеете дело
не с бандой, не  с  мафией, а с легальными  государственными структурами.  И
если  здесь в  некотором  смысле и нарушаются  российские и общечеловеческие
законы, то исключительно в целях благих.
     Отбросьте ваши мрачные мысли.  Вы будете работать не на какую-то группу
лиц, вы  -  посол Человечества. Возможно, его  спаситель.  Проникнитесь этой
мыслью, она вам добавит сил. И уж спасти тех несчастных...

     Он  не  закончил.  Одутловатый  в  мантии  остановил  его  взглядом.  И
продолжил сам:
     - Объект вышел из Внепространственных объемов в зоне притяжения Черного
Карлика - Альфы Циклопа.
     Условное  название -  планета  Навей.  Никто  не имеет  понятия, откуда
взялся этот объект и вообще с чем мы  имеем дело.  Эта планета -  порождение
иных  Вселенных" иных миров, потусторонних  миров. Возможно, именно по  этой
причине  она  и вынырнула в  нашей Вселенной  в секторе  смерти,  в закрытом
пространстве. Вы понимаете,  о  чем я говорю?  Мы, человечество, никогда  не
имели дела ни с чем подобным! Но самым неожиданным оказалось следующее:
     планета Навей - это обитаемый многоярусный гипермир. Вы понимаете?
     Иван  кивнул.  Он  уже понял  другое  -  смертный приговор  подписан. И
обжалованию не подлежит. Но он пойдет туда! Он все равно пойдет! И пойдет не
силком, не зомби-исполнителем. А по собственной воле.
     - Я согласен! - сказал он твердо, сдерживая нервную дрожь.
     Собеседники  будто  и  не  заметили его слов.  Ни малейшей  реакции  не
последовало с  их стороны. Лишь одутловатый заговорил,  вдруг еще  басистей,
медленнее.
     -  Сигнал  декодирован по  тройному  земному коду. Вы улавливаете?  Это
планета-загадка пришла к нам из неведомых миров. Но на ней уже были земляне,
наши! Невероятно, но это так! Им срочно  нужна помощь! Они на грани гибели -
если,  разумеется,  верить  сигналам,  если   это  не  провокация  иномирян.
Рассматривались различные  варианты,  вплоть до  массированного вооруженного
вторжения  в сектор смерти  и захвата планеты Навей. Но все эти варианты  по
понятным причинам отброшены.
     Остался лишь один -  с вашим  участием. Вы, надеюсь, понимаете, .что мы
не  имеем никакого права  лезть в Иной мир без предварительной разведки, без
выяснения обстоятельств. И у нас  нет времени для спецподготовки резидентов,
мы  и  так  потеряли  время!  Уже  третий  месяц  как сигналы  прекратились,
цикличность нарушена, мы теряемся в догадках... Ну? Нужны еще слова?
     - Нет! - сказал Иван.
     - Вам надо подписать вот это. Извините, форма!
     На  черном  столике перед  Иваном возникла  стопа  бумаги  и  массивная
старинная  ручка с  золотым сверкающим пером. Из витиеватого каллиграфически
выписанного  биомашиной  текста  следовало,  что он сам,  добровольно  и без
малейшего   принуждения   идет   на   выполнение   задания.   Другой   лист,
предназначенный для  официальных  запросов, гласил,  что  такой-то  такой-то
командируется для геизационных наладочных работ в  северный сектор галактики
Желтое  Облако.  Была там  еще  куча  документов,  удостоверяющих  что-то  и
кого-то. Иван не стал их просматривать - подписал. Он знал, что бумагам этим
грош цена. Он думал о другом.  О чем-то  непонятном, но давящем. О  какой-то
миссии,  которую  он обязан  выполнить  здесь, на Земле,  а вовсе не  там, в
секторе  смерти, на вынырнувшей из  чертова  омута планете  Навей. Но  какую
миссию? Память! Ох, эта память!
     Одутловатый протянул тяжелую старческую руку.
     Протянул для пожатия.
     Иван  догадался - барьера нет! Сейчас он может одним движением свернуть
шею этому дряхлеющему битюгу, еще раз перешибить нос круглолицему, попортить
пижонскую  бабочку  обладателю  алмазной  заколки  и  погасить   ясный  взор
седовласому  старцу,  ему бы понадобилось на все это  мгновение,  одно  лишь
мгновение. Но он  не стал этого делать. Он протянул руку и ответил пожатием.
Он ждал чего-то, ждал ответа на свои смутные вопросы-догадки. И дождался.
     - Мы помним все, - проговорил мягко одутловатый, - у вас будет еще один
шанс.  После того  как  вернетесь.  Сколько  бы  вы  там ни пробыли, на этой
планете  Навей, хоть день,  хоть  сто лет,  вы все равно  вернетесь  в этот,
сегодняшний день, вы не потеряете ни минуты, ни часа. Напротив, возможно вам
удастся связать  несвязуемое. Откат будет. Обязательно  будет.  И память вам
поможет, не сомневайтесь.
     Он посмотрел  на Ивана как-то странно, каким-то  двойным взглядом. И те
трое, что молчали, тоже  смотрели на  него очень странно  - так смотрят,  не
договаривая что-то очень важное, так  смотрят на  человека,  обреченного  на
смерть. Да, они, несмотря на собственные заверения, обещания, не верили, что
он вернется живым. Они смотрели на него как на смертника.
     Даже проклятущие клыкастые рыбины, казалось, потеряли интерес к Ивану -
одна  за другой они погружались  в свой бездонный  омут, взмахивая шипастыми
пластинчатыми хвостами, разворачивая кольчатые и  крюкастые плавники-крылья,
обжигая напоследок кровянистым взглядом.
     И  еще  Ивану  вдруг показалось,  что все четверо  смотрят  на  кого-то
стоящего за его спиной. Это было уже слишком. Иван резко повернул голову.
     Он  не  ошибся  - в лиловом  полумраке,  переходящим в густую черноту у
сфероидной мнимой  стены зала, таял  насыщенно-багровый силует:  длинный, до
искрящегося  хрусталем пола,  балахон скрывал высохшую  изможденную  фигуру,
голова  была  покрыта  низким  плотным  капюшоном,  узловатая  рука,  словно
выточенная из старого  почерневшего дерева, сжимала рукоять высокого жезла с
замысловатым изогнутым навершием. Иван тряхнул головой, прогоняя наваждение.
И  именно в этот миг из-под капюшона, в  мимолетном повороте головы, на него
сверкнули  два злобно-прожигающих глаза,  скривилось перекошенное ненавистью
старушечье лицо, обнажились два желтых клыка... И все пропало.
     Переутомление. Это было обычное переутомление!
     Иван встал с кресла. Он смотрел вновь на одутловатого - главного здесь.
     - Я готов. Что от меня еще требуется?
     - Ничего.  Вас  проводят и снарядят. Возвратник  будет вживлен  в  ваше
тело. Но вернуться вы сможете, только выполнив задание. И вот еще!
     Он  положил  на   стол  нечто   засверкавшее   гранями,  небольшое,  но
приковывающее взор.
     - Это Кристалл. Вы понимаете меня?
     Иван покачал головой.
     - Поймете. А сейчас просто запомните - он должен быть всегда с вами.
     Без него вы обречены. Ясно?
     - Ни черта мне не ясно!
     - Этого нельзя объяснить словами земных языков.
     Это  штуковина сработана не у нас. Но  вы все сразу  поймете, когда она
будет в ваших руках.
     Иван потянулся к сверкающему гранями чуду.
     Рука его прошла сквозь грани, не ощутив ничего кроме воздуха.
     - Там он будет с вами, - сказал одутловатый, - и вы сможете его  взять,
не беспокойтесь.
     Ивану  не  нравилось все это.  Ох  как  не  нравилось. Но  что  он  мог
цоделать.
     Да, он сам дал им согласие.  Он  подписал себе смертный приговор. И его
не  спасут ни  эти скафандры,  сколько бы  их ни было, ни эта  Чсуперкапсула
последнего поколения,  еще  засекреченная там, на Земле, но  уже подвластная
ему и принадлежащая ему, ни этот... где же он?!
     Иван  задрал  голову  вверх.  Черная  страшная  пропасть  несла  его  в
неизведааные глубины. Но до дна было бесконечно далеко. И где оно - Дно?!
     Кристалл высветился неожиданно. Он возник сверкающей хрустальной каплей
во мраке.  Он  оживил это мертвое пространство переливом волшебных  неземных
граней. И сам поплыл к Ивану.
     - Ладно, - сказал Иван, нащупывая теплый непонятный предмет,  вкладывая
его в нагрудный карман. - Может, и впрямь пригодишься.
     Чувствовал  он  себя отвратно:  болела голова, суставы выворачивало, во
рту,  казалось, хрустел  песок. Так всегда бывало после внепространствейного
переброса на непомерные и непредставимые расстояния - не привыкать!
     И   еще  отшибало  память,  будто  после  какой-нибудь   внутричерепной
травмы... по  сути  дела, эти перебросы всегда были "травмами", выдержать их
могли  пока еще очень и очень немногие. Обычный  рядовой землянин со средним
здоровьишком  и  набором всегда таящихся в  нем  болезней или вообще отдавал
Богу душу в месте "всплытия" или же терял  разум, превращался в безмозглого,
пускающего пузыри идиота. Большой Космос пока еще был  не для всех, несмотря
на то, что вот уже шесть веков шло его освоение, шла Великая и Вечная  Война
с Пространством.
     Болтаться во мраке и холоде - штука малоприятная.
     Иван,  матеря  сквозь  зубы  приславших  его   в  эту  гибельную  дыру,
расправляя затекшие, гудящие руки  и  ноги, включил малый локтевой движок  -
капсула  стала  приближаться.  Да, ощущение было обычным, не ты движешься  в
черной пустыне, а к тебе приближаются предметы... если они  близко, если они
рядом. Молчаливые пылающие пульсирующим огнем звезды недвижны и неизменны.
     Они падают. Падают в Пропасть, как и все в мире.
     Капсула была экстра-класса. Иван разбирался в этом.
     Такая стоила безумных  денег.  И они не  пожалели  средств. Стало быть,
дело серьезное, очень серьезное.
     Ажурные  хитросплетенные фермы проплыли  мимо, поражая глаз причудливой
сканной вязью.  Чаша отражателя светилась знакомым  черным скрытым пламенем,
непостижимым  для  человека.  Среди  поисковиков  считалось дурной  приметой
заплывать в чашу,  даже  при необходимости осмотреть  ее  -  это дело обычно
передоверяли технарям. Но Иван плевать хотел на все эти приметы и причуды.
     Он заплыл в черную полусферу с микроскопическими бритвенными краями.
     Незримое,  пока еще бездействующее  поле, пронзило его насквозь со всех
сторон, сдавило. Мрак чаши  был чернее и  страшнее мрака Вселенной. Даже  на
фоне черной пустоты  Пространства  отражатель казался провалом в безысходную
тьму. Он втягивал в себя, засасывал... Что мог отражать он, всепоглощающий и
бездонный!  Но он  был  именно  отражателем  -  отражателем  той  силы,  что
рождалась в  полуметровой  верной  сфере-геодрайвере,  висящей в его  черной
пасти. Когда-то  много  лет  и  веков  назад  мощь  двигателей  и движителей
измерялась, как  знал Иван, в лошадиных силах. За всю историю  планеты Земля
на ней не было столько лошадей, сколько их было сейчас в этой полусфере.
     Циклопические силы таились в ней.
     Иван ускорил ход. Теперь он несся прямо  к люку верхнего шара,  скользя
взглядом  по  матово  серой поверхности  капсулы.  Ни  единой  царапины!  Ни
вмятинки!
     Ни  щербинки!  Новь?! Он всю жизнь мечтал о такой! И эти дедовские,  но
такие милые  поручни-переходы!  Он  замер на минуту.  Погладил  рукой черную
витую поверхность. В глазах полыхнуло.  И увиделись ни с того, ни с сего два
расплывчатых  силуэта, то  ли опирающиеся на поручни, то ли висящие на  них,
конвульсивно  вздрагивающие,  нестойкие...  Иван  тряхнул  головой, зажмурил
глаза. Но видение не пропало сразу. Оно было внутренним.
     Медленно растаяли сиренево-желтые сполохи пламени, пропали силуэты.
     Что за брея?! Откуда это?! Почему?!
     Ивана бросило в пот - не хватало еще галлюцинаций, миражей! Так и вовсе
можно свихнуться! Там, на этом  чертовом приеме с хрустальным полом и жуткой
старухой. Здесь! Он еще раз выругался, вслух, не стесняясь никого - кого туг
можно стесняться! Приложил ладонь к выступу у люка. И сказал:
     - Сезам, откройся.
     Створ исчез, будто его и не было. И Ивана мягко втянуло внутрь.
     -  Все.   Хватит  психовать.  Надо  работать,  -  сказал  он  сам  себе
несвойственно строгим тоном.  Но  он  вовсе не шутил.  Ему и  на  самом деле
хотелось как можно  быстрее покончить со всеми этими заданиями и разведками,
расследованиями и выведованиями. Не его это занятие, не его!
     Первым  делом  он разоблачился  и полез  в биодушевую,  где  его  сразу
подхватили на свои  мягкие и упругие руки регенерационно-тонизирующие струи,
завертели, закрутили, вернули в него жизнь и вообще, вновь его создали.
     Иван выполз из душевой  на четвереньках,  дополз до  круглого бассейна,
свалился в  него. И уснул. Захлебнуться в оксигидросоставе было  нельзя,  им
можно  было  дышать еще лучше,  чем самым  надоенным кислородами  и  озонами
земном воздухе где-нибудь в тайге, кедраче, вдалеке от  людской суеты. После
кошмарного истязующего переброса все это казалось подлинным спасением.
     Да, у Ивана не было времени лежать в реанимации месяц-другой, ему нужно
быть свежим и готовым к действию через час, самое большее,  два. Он спал, но
он знал это - его внутренние часы уже работали в новом ритме.
     Программа пока не напоминала о себе. Пока.
     Он проснулся сразу. Не было  ни полусна, ни дремотного  оцепенения. Его
словно  выбросило из небытия в жизнь.  Не одеваясь,  не вытираясь,  он почти
бегом полетел  в рубку.  На миг  замер  перед сенсопультом.  Включил  полную
прозрачность. Капсула шла полным ходом к цели. Ее программа работала.
     И снова он, совершенно голый, беззащитный, висел посреди Черноты.
     Падал в  Пропасть.  Прозрачность  была абсолютной.  Она  давала  полное
ощущение Пространства.
     Она  пугала.  Она убивала.  Редко  кто из космолетчиков  пользовался ею
полностью. Иван  был  тем редким исключением - он оставался самим собою и на
теплой Земле и в ледяном Космосе. Он любил и Ее, и Его.
     Любил. Но это  был не  тот Космос, не его Пространство.  Оно было иное,
чужое. Он увидел  это сразу. Пустота  была густой,  вязкой, она таила в себе
столько всего,  что  сердце сжималось в нехорошем предчувствии. Пустота была
колдовской. Иван сразу понял это. И он понял  еще одно  - капсула  не летела
сама, не мчалась по своей и его воле, нет! Ее притятвало каким-то колдовским
магнитом, ее всасывало колдовской силой в омут неведомого.
     Иван пристально всмотрелся вперед, в невидимую еще цель, в Пустоту. И в
глазах его  стало зелено - зелено  той вязкой пугающей предобморочной жуткой
зеленью, которая сулит лишь одно... непробуждение.
     Он с  силой сжал виски. Заставил  себя оторваться  от Пустоты.  Да, это
дьявольское логово!  Это лежбище Смерти! Зачем  он дал согласие! Они обрекли
его! Они все знали - и все равно обрекли!
     Он  никак не мог вспомнить  событий последних  недель, дней.  Их  будто
вытравили из его памяти.  Только эта  странная встреча после "дикого пляжа",
только отдых после Гадры... Но ведь было что-то еще. Точно - было!
     Он силился вспомнить, но не мог. Наваждение! Морок!
     Сон  наяву!  Три  Дня  подготовки,  эти  спешные  три  дня  он  начинал
вспоминать. Суета! Все  суета  сует  и  всяческая  суета!  Нет!  было что-то
важное, главное!  Он как-то машинально провел  рукой по груди, будто пытаясь
нащупать привычное,  знакомое, свое...  Но ничего не нащупал, и даже не смог
понять, что - что там должно было быть.
     Нет! Так нельзя! Иван сосредоточился, прогнал из годовы все лишнее, все
ненужное.   Не   время   рефлексовать*   Мало  ли  что  может   привидеться,
прислышаться. Особенно тут, в проклятом месте, в  секторе  смерти... Да,  он
уже  вошел  в  этот  сектор - слева  от него, всего  в  трех  метрах,  слабо
пульсировал красный индикатор, утративший мгновение назад прозрачность.
     Капсула пересекла незримую границу.
     Вот он - сектор смерти!
     Иван ожидал чего-то необычного, страшного. Но ничего не происходило.
     Он  по-прежнему висел  в  жуткой  Пропасти  Мироздания  и  одновременно
стремительно падал в нее. Он чувствовал нутром - здесь нет того, привычного,
времени.  Здесь не XXV-ый  век  от  Рождества  Христова,  не 2479-ый год,  и
никакой  другой.  Здесь все свое,  в  том  числе  и  время.  Ему  захотелось
немедленно  отключить  прозрачность,  замкнуться  в  объеме,  зримом  объеме
капсулы   как  в   крепости.  Он  еле  сдержал  себя  -  нельзя  поддаваться
нахлынувшему  ужасу,  нельзя! Иначе  конец!  Теперь он ясно видел очерченный
посреди  вековечной  Тьмы  коридор  - полыхающий мрачной колдовской  зеленью
туннель... Куда?  Кто знает!  Ни  одному  человеку  не удавалось до сих  пор
выбраться из Того мира.
     Ничего   нельзя   было   объяснить,  все  это  не  поддавалось  земному
материалистическому анализу. Здесь царили  свои законы.  И  понимание  этого
приходило с самого начала. Индикатор сверкал малиновым подмигивающим зраком,
предупреждал. Но что толку предупреждать об опасности того, кто  сам идет ей
навстречу.  Иван до боли в глазах вглядывался в неизвестность. И видел  уже,
что никакого туннеля-коридора нет и не  было, что все наоборот,  что капсула
капелькой живой дрожащей ртути течет по мрачной поверхности:
     мохнатой, дышащей,  живой. Да, он  висел  совершенно один  в этом Живом
Пространстве и одновременно тек с этой капелькой, видел ее со стороны.
     Такого нельзя было  вынести!  Рассудок  отказывался  принимать всю  эту
дьявольщину!
     - Ничего! - проскрипел Иван, почти не разжимая губ. - Нечего!
     Разберемся!
     Он уже  собирался  погасить прозрачность. И  вдруг,  без  всякой на  то
причины,  ясно осознавая, что это психоз,  бред, бессмыслица, ощутил - сзади
кто-то есть. Нервы!
     Проклятые  нервы! Это  надо  же так  взвинтить  себя!  Иван  был  готов
собственными руками, превозмогая боль, вы
     рвать из себя эти чертовы нервы. Но он не давал воли чувством, он давил
порывы,  он выдерживал то, от  чего обычный земной человек давно бы  сошел с
ума.  Там  нет никого!  Там  не  может  быть никого!  Капсула  неудержимо, с
немыслимой скоростью несет его вперед -  к загодочной планете Навей. Все что
позади - это лишь пройденный путь, пустота, там только пустота.
     Иван медленно, словно в тяжелом сне обернулся.
     И он не ошибся.
     Прямо на него, в упор, с расстояния  в  пять-шесть метров смотрели  два
знакомых напоенных  жгучей  злобой  глаза. Были  они  воспаленно-красными, с
бездонными  зрачками и  наползающими  сверху бельмами. Он сразу вспомнил эти
глаза. Он их видел там, над хрустальным полом, в лиловом полумраке.
     И лицо было тем же, старушечьим, изможденно-древним, перекошенным то ли
страданиями, то  ли  ненавистью. Лицо было  огромным,  светящимся нездоровой
желтизной. Верхняя губа, растрескавшаяся,  морщинистая,  была покрыта редким
рыжим    пухом,   она   подрагивала,   приоткрывая   желтые   поблескивающие
нечеловеческие зубы.
     Первым  движением  Иван вскинул  руки вверх, ожидая нападения,  защищая
себя.  Но  тут  же  опустил   их,  расслабился.  Гипнограмма!  Это   обычная
гипнограмма, и  ничего  более! Он в  зоне гипнолокационного давления. Ничего
этого нет! - уговаривал его разум. Есть! - жгли нелюдским огнем глаза. - Кто
ты? Зачем ты здесь?! Чего ищешь?! Смерти?!
     - Ты найдешь ее! -  неожиданно громко пророкотало со всех сторон, будто
по этой безмерной пустоте были развешаны тысячи динамиков. И еще раз, но уже
иглою в мозг, беззвучно, пронзительно четко: - Ты найдешь ее здесь!
     Цепенея  от  ужаса, Иван стал  шарить по телу,  отыскивая что-то, очень
нужное,  необходимое,  спасительное.  Он  не  мог  совладать с  собой,  руки
тряслись, ноги подгинались... и только когда он ненароком смахнул пот со лба
судорожно сжатым кулаком, понял: он же у него в ладони, вот он - Кристалл!
     Иван взметнул вверх руку, полуразжал пальцы - сквозь них чуть сверкнуло
голубоватым блеском, Кристал светился, играл бликами.
     - Сгинь! - выкрикнул Иван в исступлении. - Сгинь наваждение!
     Кровавые глаза полыхнули огнем, скрылись под  бельмами, морщинистый рот
ощерился в еле приметной улыбке. Тяжелая узловатая, будто свитая из земляных
корней рука с черными звериными  когтями выскользнула из непомерного  рукава
балахона, потянулась к его горлу. Это было страшно!
     Этого вообще не  могло быть... Но рука,  сжимаясь и  разжимаясь, словно
уже сдавливая хрупкую живую человеческую плоть, тянулась к беззащитной шее -
Иван стоял как вкопанный, он еще не вжился в этот мир,  он не мог понять его
законов, он просто был  в  нелепой  и смешной  растеренности. Фантастическая
реакция  и  отменное  самообладание  тысячи  раз  спасали  его  в  ситуациях
значительно  более  жутких - и на коварной  Гадре,  и в гиргейских подводных
лабиринтах... Но тут было все не так. Это все было запредельным.
     Колдовским!
     Страшная рука дотянулась до его горла...

     И прошла насквозь.
     Наваждение исчезло.
     Только скрипучий старческий смех эхом прокатился по рубке.
     Ничего не было.
     Иван с силой сдавил переносицу. Сволочи!  Гады!  Они все знали! Все! Но
теперь поздно сокрушаться, поздно.
     Теперь обратного хода нет.
     Он отключил  прозрачность. Опустился в кресло пульта, застыл молчаливой
оканемевшей статуей. Пси-датчики Большого Мозга капсулы  подавали информацию
прямо в мозг. До цели тринадцать часов двадцать две минуты семь секунд хода.
Готовность полная. Защита на пределе. Агрессивность среды близка к норме, но
присутствуют неопределимые флуктуации непонятного происхождения.
     Иван не  пережевывал по отдельности  согни,  тысячи данных,  показаний,
поступающих  в  его мозг, он был  профессионалом,  он  видел  всю картину  в
целом... И одновременно думал о множестве вещей. Наваждения?!
     Дай-то   Бог,   чтобы   все   эти   чудеса   оказались    наваждениями,
галлюцинациями, гипнограммами!  Ему не привыкать! Ведь в Осевом ПроЬтранстве
во время  перехода творилось и не такое, там вообще был Ужас, помноженный на
Ужас. Сколько раз он ходил по Осевому, сколько раз он умирал и возрождался.
     Но  он всегда помнил, всегда  силой  заставлял себя помнить, что Осевое
населено призраками, что там нет яви, там только наведенная нежить - фантомы
взбаламученного подсознания. Он слы
     хал о  секретном проекте  в Осевом.  Даже говорил как-то  с ребятами из
Внепространственного отдела. Они показались ему сумасшедшими,  начитавшимися
романов ужасов, колдовских преданий, свихнувшимися на мистике.
     Иван, прошедший тысячи миров, повидавший такое, о  чем  и  помыслить не
мог обычный землянин, не верил ни единому слову, он не поверил Эдмону Гарту,
одноглазому паралитику, два с половиной года  болтавшемуся в Сквозном объеме
Осевого  Пространства.  Тот  сказал,  что  из  сорока  трех  поисковиков  за
последние семь месяцев погибло тридцать восемь. Он не мог поверить  - такого
процента смертности просто не могло быть! Но Гарт не врал. После всего,  что
с  ним  случилось,  он  разучился  лгать,  шутить. Он  жил  в  уединении,  в
насильственном  уединении,  ведь  всех этих  смельчаков  тут  же  подвергали
изоляции - люди не должны были знать ничего, абсолютно ничего! Это для Ивана
не  существовало барьеров и  запретов, да и то- пока на него смотрели сквозь
пальцы,   памятуя   о   прежних   заслугах,   не   решаясь   связываться   с
десантником-смертником. Иван уже давно был вне закона, над законом.
     Немудрено,  что последние годы  он постоянно  ловил  на  себе странные,
тяжелые взгляды, его обкладывали со  всех сторон, кому-то он очень мешал. НR
его  и  боялись. Его могли убрать,  но  заменить его было  некем.  Проклятое
Осевое!
     Неужели все это правда?! Но ведь должно же в жизни быть что-то прочное,
твердое, реальное?! Как  жить в мире, который лишь выглядит основательным  и
всамделишным,  но  по  существу  своему полон  незримых  теней,  управляющих
жизнью, полон мистики и колдовства?!
     ...Иван еле вырвался из плена гнетущих мыслей.
     Древним ведическим приемом он собрал их почти осязаемо под небом, гулко
выдохнул,  избавляясь  от сомнений и страхов - голова мгновенно просветлела,
слабость прошла.. Четвертая степень Посвящения давала Ивану магическую  силу
над  собой, над  телом  и  мозгом,  над  подсознанием  и  сверхсознанием. Но
пользовался он этой силой в самых крайних случаях - бесценное богатство, как
и было сказано в Учении, нельзя тратить попусту.
     Осмыслить,  проанализировать  все  можно  будет потом, когда  накопится
достаточный    объем    нужных    сведений,    сейчас    рано    предаваться
философствованиям, они могут затянуть в пучину, погубить, отнять силу.
     Сейчас надо действовать!
     Он включил передний обзор. Это было чудо! Анализаторы, датчики молчали,
они видели одну лишь пустоту.
     Зато глазу открывалось невероятное: мрачно-зеленый туннель будто дышал,
он  доходил на гигантскую  слепленную  из живой пульсирующей плоти аорту, по
которой  текло  нечто  не  видимое,  но  присутствующее,  создающее  иллюзию
движения. Да, капсулу засасывало, именно засасывало  в  Тот мир. Но почему?!
Эти "серьезные", говорили, что планета  сама вынырнула в нашем Пространстве.
Значит,  она  и  должна быть здесь  -  в обычной Пустоте,  во Мраке! Она уже
должна была открыться взгляду.
     Но ее не было. Хотя приборы неумолимо показывали ее приближение. Где же
она, где?! Иван вглядывался вперед, пытаясь нащупать глазом точку, маленький
шарик далекой еще планеты... Нет! Ничего не было видно.
     И вот тогда у него всплыли в памяти многопространственные структуры.
     Он в  который  уже раз  успел  удивиться - откуда это в  нем! Почему он
видит и знает это?!
     Его  пронзило  словно  током. Не надо искать планету гдето  впереди, не
надо! Она уже  здесь,  она вокруг!  Вот  эта длиннющая мрачно-зеленая кишка,
переталкивающая капсулу, будто удав кролика, и есть  планета - планета Навей
в одной из ее пространственных ипостасей. Точно!
     Она уже властвует над капсулой и крохотной частичкой живой плоти в ней.
Она уже повсюду!  Это  прокол,  промашка! Как он сразу  не  сообразил!  Иван
откинулся  на  мягкую  воздушно-упругую спинку  сенсокресла.  Теперь  поздно
ругать себя. И пусть эти  приборы показывают планету  где-то  вдали, обычным
шаром, кружащим в  пространстве. У них нет иного зрения. Они работают только
в убогом однопространственном трехмерном  мире,  им  не  дано  видеть  миров
подлинных. Пора!
     Иван резко развернулся  и  подкатил  на  кресле  к  сферической  стене,
продавил мембрану и въехал в  рабочий отсек. Надо было собираться. Надо было
надевать на себя кучу тяжелых и  неудобных вещей, которые могут не только не
пригодиться,  а наоборот - помешать, надо запасаться и увешиваться оружием и
боеприпасами...  Все надо,  по  инструкции надо...  Первым  делом  он влез в
тончайший,  непробиваемый  пластиконовый комбинезончулок -  теперь его  тело
было защищено трехмикронной прозрачной пленкой, которая выдерживала выстрелы
в упор из ручного оружия, предохраняла  от огня и кипящей  лавы, но вместе с
тем ничуть не  мешала коже дышать.  Дышать? Иван еще  не  знал даже, чем там
дышат,  какой  состав атмосферы  на  этой  треклятой  планете.  Он уже устал
перестраивать  свои  легкие  под фтор  или  метан, ему  хотелось привычного,
земного. И уж совсем не выносил он пластино-баллоны с дыхательной смесью. Он
вообще ненавидел всю эту состряпанную химическую дрянь. Но в поиске выбирать
не приходилось. Планета могла сыграть любую шутку  в любую минуту.  Об  этом
яельзя забывать. Он  уже сейчас был в ее многопространсгвбнных недрах, а что
дальше...  Пояса,  ленты, пластинокарманы  со  всем необходимым прилипали  к
телу,  словно были его  естественным  продолжением.  Легкий  костюмскафацдр,
сверху  грубые  маскировочные  штаны,  рубаху,  ремень...  С отвращением  он
поглядел на шлем  скафандра-нет, эту штуковину он наденет, когда точно будет
знать, что без нее не  обойтись, не раньше - ему совсем не хотелось обрезать
длинные волосы, брить отпущенную бороду... Иван мысленно включил  зеркальный
слой стены, вгляделся в себя. И опять его поразило, буквально шокировало то,
о чем минуту назад и не думал.
     Откуда у него эта бородища, эти волосы? Он привык  к  ним за  последние
дни, дни подготовки. Но ведь их же не  было! На  Гарду он уходил выбритый до
синевы, остриженный почти под нулевку. Возвращение он тоже помнил отлично, -
так, щетинка,  пара  лишних прядей,  а потом? Где он  был потом?! Неужто эти
четверо не обманывали его, неужго они вырвали из  его памяти целый клок?!  О
каких многопространственных мирах они говорили, о каком Хархане?! Нет!
     Что-то было, точно - было!
     Иван мрачно оглядывал себя в  зеркале. Он  не изменился - все такой  же
высокий,  под  два метра,  атлетически  скроенный,  поджарый,  с широченными
крутыми  плечами  и  тугими  бицепсами,  человек-пружина,  гибкий,  сильный,
выносливый,   умный...  Серые  ясные  глаза  смотрели  прямо  из-под  прямых
темнорусых бровей,  прямой рот, тонкий прямой русский  нос,  чуть  приметные
скулы  - это было лицо  исследователя-интеллектуала, а не  супермена с узким
лбом   и   выпяченной  челюстью.  И  эти  длинные  светлорусые,   наполовину
пронизанные сединой волосы, ложащиеся на плечи, спину.
     Темнорусая густая борода, волнистая  и поблескивающая в свете бортового
свечения.  Это был он, но с какой-то еще  неведомой ему  былинной  величавой
статью   русичаарийца,   будто  очнувшегося  от  многотысячелетней   спячки,
расправившего плечи,  готового постоять и за себя и за сирых  с убогими пред
лицом любой Темной силы.
     Было! Было что-то!
     Он  провел  снова ладонью  по груди, чего-то не хватало на ней, чего-то
они лишили его. Но чего? Нет! Хватит!
     Иван оторвался от самосозерцания, бросил самокопания.
     Хватит!
     Напоследок  он закрепил  за спиной  плоский  десантный ранец. Подхватил
лучемет. И пошел в рубку.
     Зеленое  нутро планеты  уже  не просто всасывало их  туннелем-аортой, а
обтекало-облегало-облапливало  со  всех  сторон.  Они  были  в  чреве  этого
чудовищного мира.
     И мир этот был равнодушен к ним.
     Все оказалось столь непривычным, странным, что Иван немного растерялся.
Обычйо поиск велся по привычному  сценарию: изучение  агрессивности звездной
системы, проникновение  в  нее,  изучение околопланетного пространства, сбор
информации,  посадка  или  штурм,   и   собственно  работа  на  поверхности,
непредсказуемая и, как  правило,  изнурительная. Но куда высаживаться здесь?
Куда вообще девать капсулу?!
     Ведь ее не оставишь на орбите, нет никакой орбиты. Или пусть висит себе
в  этом чреве? А самому  на малом  десантном боте?! Иван в который раз  снял
показания  датчиков  -  полный порядок, никаких препятствий, никакой угрозы,
воздух такой, что дыши - не хочу, агрессивность среды - нулевая. Ну и что?
     Зачем он тогда здесь? Зачем?! Прислали бы сразу  детский сад  на отдых!
Нет!
     Опятй   нервы.    Он    расслабился,    развалился   в   кресле.    Это
многопространственный мир. А следовательно - что? Следовательно - то, что он
с суперкапсулой одновременно находился и в чреве планеты, и на орбите, и еще
черт-те где...
     Только  приборы, только приборы. Он включил на себя автопилотаж: в мозг
пошло и  вовсе несусветное. По данным аппаратуры капсула  висела в шестистах
километрах  над  планетой с радиусом  вдвое  превышающим  земной,  с  густой
плотной  облачной  атмосферой.   И  имела  эта  планета   не  менее  двухсот
шестидесяти лун-спутников и восемнадцать пересекающихся, наплывающих друг на
друга  колец.  С   поверхности,  из  незримых  жерл  поднимались  вверх,  на
космическую высоту ядовитые испарения, ни о каком воздухе и вообще кислороде
и мечтать не приходилось.
     - Вот это похоже на правду! - еле слышно проговорил Иван.
     И провел готовность бота.
     Нечего терять  время,  надо идти вниз. Он задал в Большой Мозг  капсулы
программу авторежима в пределах маневренно-изменяющейся траектории.
     Облачился  в  огромный   десантный  скафандр.  И   пошел   в  бот.  Его
единственной надежей и опорой, единственным спасением  была капсула. Без нее
он не жилец.
     В возвратники, вживленные в тело, он не верил - это игрушки, это все не
то!
     Погибнет капсула,  погибнет  и  он. Уже  на  ходу  он мысленно усложнил
программу и задал расстояния  маневра в полтора парсека - они не поймают ее,
не собьют!
     Если эти "они" вообще есть, если "им" будет чем сбивать.
     Когда бот отчалил  от  капсулы, Иван включил полную прозрачность. Чрево
планеты Навей превратилось из мрачно-зеленого в лиловое,  какое-то мохнатое,
утробное, замельтешили черные пятна-провалы,  заискрилось  чтото...  Иван не
обращал внимания на мелочи, он знал, что автоматика бота прекрасно справится
с посадкой на поверхность, будь эта поверхность хоть изнутри, хоть  снаружи.
А там он разберется что к чему. Обязательно разберется.
     В тот момент, когда  он уже дал  команду  на посадку,  за  спиной вновь
прозвучал  сдавленный,  старушечий  смешок,  запахло  тленом.  Иван не  стал
оборачиваться - ему нет дела до призраков, хватит!
     И все же он ощупал в нагрудном кармане волшебный искрящийся Кристалл.
     Только потом его рука сжала ствол лучемета.
     - Вниз!
     Мохнатые  лиловые стены  утробы ринулись  на него,  будто  иодали  этой
команды. Но  они оказались совсем  не  близкими. И  то,  что  виделось мхом,
длинным тончайшим вьющимся волосом, оказалось  частоколом невероятно высоких
дышащих черными испарениями скалтрубок.
     Там негде  было  садиться  -  непомерно  длинные  скалы с вертикальными
склонами-стенами, бездонные невидимые и не прощупываемые локацией пропасти.
     Но бот  уверенно шел  на эти скалы. Иван уже знал решение Мозга бота  -
они летели в дыру-кратер одной из скал.
     Перед  самым  входом  в  это   чертово  отверстие  он   включил  полную
прозрачность, чтобы  видеть и чувствовать  все. И теперь он словно бы сам по
себе  падал  в черную мохнатую дыру, стены которой  были усеяны  миллиардами
шевелящихся полипов.  Свет над головой, этот сумрачный расплывающийся  диск,
пропал. Но и мрак не был полным. Какие-то светящиеся точки, вспыхивающие тут
и  там  нарушали его.  Падение продолжалось  бесконечно долго,  бот  шел  на
предельно малой скорости, локаторы не могли  нащупать дна - ствол гигантской
трубы  вился спиралью, сплетался  в кольца, и  уже  немудрено  было потерять
ориентацию - где верх, где низ. Бог знает! - но  расчетливый и дотошный Мозг
бога трудно было сбить с толку.
     Иван сидел  в  неимоверном напряжении. Посадка  всегда  была  для  него
изнурительным этапом.  Он готов был дать отпор любой силе,  какая  бы только
рискнула помешать десантному боту идти своим курсом, отбить любое нападение.
Да и сам, невидимый сейчас,  прозрачный в видимых спектрах и радиопрозрачный
бот-штурмовик был ощетинен словно еж - не менее трех сотен стволов  раличных
калибров,   излучателей,  антенн-паралиааторов,  были  направлены  в  разные
стороны - автоматика только издала появления противника, чтобы сокрушить его
лавиной прицельного  чудовищной  мощности  огня. Но  не  было противника, не
было!
     Полет мог продолжаться вечно - многомерные структуры, многоярусные миры
-  это  свернутые клубком Вселенные,  это  сама  Бесконечность в бесконечном
лабиринте. Ивану вовсе не-хотелось  плутать  всю жизнь в лабиринтах мохнатых
живых труб живой  сатанинской  планеты. Он  уже  был готов  к пропыву сквозь
пульсирующую стену - плазменные резаки заодно с пучковым  квазибоем запросто
прорубили  бы окно в  стометровом слое титана,  не  то  что  в этой  лиловой
мякоти.
     Но Иван не  успел.  Он лишь вздрогнул и замер на миг, когда в мозгу его
ослепительным сигнальным огнем всплыли слова команды:

     "ПРИГОТОВИТЬСЯ К ВЫХОДУ! ПРИГОТОВИТЬСЯ К ВЫХОДУ!"

     Это начала действовать заложенная в него Программа. И он не  мог ее  не
выполнить. Это  было  свыше  его  сил.  Иван медленно  приподнялся с кресла,
осмотрел снаряжение, провел ладонью по  груди,  сделал  три  шага  и замер у
аварийного люка.

     "КОМАНДА - УНИЧТОЖИТЬ БОТ. КОД - 017017 - УНИЧТОЖЕНИЕ!"

     Это было  слишком,  но  Иван  прекрасно  знал: он зомби,  он  не  может
противиться команде, иначе  смерть, иначе полный выход из строя всей системы
жизнестойкости,  гибель,  ничто.  Эта  Сила  была  сильнее  его.   Мысленно,
подчиняясь программе, он дал импульс в Мозг бота:
     - Уничтожение - 017017 - Уничтожение!
     Через две минуты бот разорвется в пыль, в ничто, пе
     рестанет существовать со всей своей мощью, подвижностью, послушностью.
     Это же нелепо, это же смерть!
     Иван  боролся с программой,  подавляющей  его  мозг, но  ничего не  мог
поделать, это было невозможным. Люк исчез сам, оставались секунды. Ну!
     Уже вылетая  пулей из бота  -  в неизвестность, в  лиловый  шевелящийся
мрак,  сжимая  в  левой  руке  лучемет,  а  в правой  аварийный пакет, Иван,
преодолевая незримую силу,, выбросил в пространство свое:
     - 0101011
     Они, там,  на  Земле,  не предусмотрели  его хода.  Они  еще  не совсем
понимали, с кем имеют дело. Зарываясь телом,  облаченным  металлопластиковым
скафандром, в лиловую мякоть, Иван сходил с ума  от острейшей головной боли,
мозги его пронизывало миллионами игл, прожигало, давило, секло... Но он знал
- его  команда,  последняя команда, исполнена - бортовой Мозг  бота стер все
предыдущие команды, очистился, стер он и 017017.
     Отменить  эту  команду  было невозможно, но стереть  ее вместе  со всем
прочим знающему  код  ничего  не стоило -ничего, кроме лютой  нечеловеческой
боли, потери сознания, долгого выхода из нервно-паралитического шока.
     Еще до того, как провалиться в забытье коллапса, Иван  увидел в далеком
извиве  живой  трубы  уносящийся  серебристый бот.  Он  не  исчезнет.  Он не
взорвется. И очень может быть,  что он еще пригодится.  А может, и нет - кто
знает.
     Боль! Жесточайшая боль! Даже во мраке, пустоте, безвременьи забытья она
давила  его. Это  было наказайие -  наказание за ослушание,  за неисполнение
воли пославших его. Это была пытка!
     Но Он знал на что шел.






     Лесу не  было  ни конца, ни края. Иван брел  третьи  сутки, но  зеленые
дебри оставались все такими же густыми, непролазными. Тут нужна была  особая
сноровка. Больше  всего утомляли причудливые корявые  корневища, выступающие
из усыпанной  хвоей и листвой  земли через каждые  три  вершка.  Приходилось
высоко задирать ноги, перепрыгивать, перелезать, а то и проползать под ними.
     Лес удивительно напоминал земной. Но отличался он тем, что в  нем -были
перемешаны   все  земные  леса:  это  была  чудовищная,  гремучая  смесь  из
тропических  джунглей, тайги, северных буреломов,  сельвы - все  смешалось в
этом лесу. И  все же  он был  неземным.  Временами из-под самого обычного на
вид,  позеленевшего  от  старости  корневища   выползал  вдруг  какой-нибудь
чешуйчатый гад  с  дрожащими  прозрачными лапками, задирал рыбью голову... и
вперивался таким взглядом в путника, что по спине бежали мурашки.
     Ни  одна тварь  еще не  покусилась  на  Ивана, не бросилась на него, не
подползла,  не прыгнула  с ветвей.  За ним  только  следили. Его изучали. Он
чувствовал  на себе сотни, а может,  и  тысячи потаенных  недобрых  глаз. Он
ждал. А потом он привык.
     Останавливался Иван  всего  два раза, да  и то  ненадолго - час-полтора
привала,  и  снова  в путь.  Ведь  надо  было,  черт  возьми,  хоть  куда-то
добраться, ведь  есть же на  этой проклятой планете  хоть что-то кроме дикой
чащобы!
     Иван остановил глаз на крохотном пятачке пожухлой  травки под огромным,
издали похожим на старый кедр, деревом. Прощупал место анализатором, уселся.
Кедр  был  неохватной  толщины,  с  него  свисали лиловые  чешуйчатые лианы,
покрытые мелкими  розовенькими цветочками.  Хвоя  кедра была самой  обычной,
земной,  но  имела  иссиня-черный цвет, да и ветви были  не  совсем такие  -
невероятно корявые, извивистые, уродливые - они напоминали  "японские сады".
И все же все тут было неземным. Даже ручеек, журчащей  ниточкой пересекавший
полянку,  огибающий  уродливые  корневища, проскальзывающий  под  ними,  был
маслянистый, густой, пахучий, будто не вода текла  по растресканной ложбинке
в земле, а сама кровь этой планеты сочилась. Навей!
     Иван  не  понимал  это название.  И  никто ему не объяснил его - почему
Навей?! Откуда это непонятное имя?! А!
     Какая разница!
     Он  расслабился,  привалился  к  теплой  мшистой  коре  кедра,  лучемет
поставил между колен. За трое суток Иван прошел не меньше двухсот верст - он
не кружил, не плутал, он шел по прямой... но так никуда и не пришел. А можно
ли  тут вообще куда-то придти?!  Можно, можно,  - успокоил себя Иван, нечего
нюни распускать.  Чувствовал  он  себя  неплохо.  Воздух  тут был  отменный,
целебнейший, лишь, пожалуй, Сыроватый чересчур. Но это не беда.
     Шлем и тяжелый скафандр Иван оставил на том месте, где очнулся.
     А очнулся он  в  каком-то мерзком вонючем болоте посреди леса. Очнулся,
ничегошеньки  не помня, умирая от  головной боли,  не понимая  -  откуда  на
распроклятой Гадре этот лес и это вонючее болото? Или это Земля?
     Иван полдня выползал  из  трясины. Аварийный  пакет пришлось  бросить -
так,  рассовал кое-что по карманам и клапанам, пристегнул  оба парализатора,
щупы,  плазменные ножи... Он был словно  во сне,  он был сомнамбулой, но  он
боролся за свою жизнь и он выполз. Час лежал  в густой синей траве, приходил
в себя. Потом побрел. Память стала возвращаться лишь на вторые сутки.
     Программа молчала - может, она уже исчерпала себя? Иван не хотел думать
о программе. Другое  дело, где  теперь  искать бот! Нет, не  найдешь! В этих
многопространственных  структурах вообще  ни хрена не найдешь, самому бы  не
потеряться!
     Дважды  он  проваливался  в  какие-то  волчьи  ямы, кишащие  безглазыми
слизистыми  змеями, норовившими обвиться вокруг его рук,  ног, туловища,  но
вреда не  приносившими. Выбирался. И шел. Пил на  пробу из ручья маслянистую
жижу - его  рвало и мутило, но в целом эту  дрянь можно было пить, ею  можно
было утолить жажду.
     Глотал концентраты. Стимуляторы пока не трогал - пригодятся еще!
     Утомляла постоянная слежка. Дикое зверье - а может, и не совсем дикое?!
- безмолвно шло по  пятам, приглядывалось к чужаку,  забредшему в их лес. То
ли Иван вызывал у этого невидимого, осторожного зверья большие опасения,  то
ли он был для него не особо вкусным, но его не трогали до поры до времени.
     Однажды  он  успел, резко  обернувшись, высмотреть меж  стволов  черную
исполинскую  тень,  стоявшую  на  двух  задних  лапах,  обнимавшую  высохшее
изломанное дерево, ворочающее уродливой головой на тонкой жилистой шее.
     Но тварь молниеносно исчезла меж стволов, только ее и видали!
     Неба в этом сыром и мрачном  лесу  не было. Ветви и лианы переплетались
наверху узорным причудливым витьем, образовывали купол. Свет все же проникал
откуда-то, сочился  понемногу  и  сверху, и с  боков  -  лес  был погружен в
трепещущий  густой  полумрак.  И  это  придавало ему  налет  таинственности,
нереальности.
     Сидеть бы  вот так,  да  не вставать!  Ноги и спина  гудели,  но сердце
билось ровно и  голова была  чистой. Иван отдыхал. У него  не было  никакого
плана. Да и какой тут план! Не исключено, что этот бескрайний лес станет его
последним  пристанищем,  могилой, что он уснет навсегда под одним из корявых
корневищ. Но даже столь мрачные мысли не давали повода к  отчаянью -  не был
этот  дремучий,  но  вполне живой,  напоенный  жизнью лес,  похож на "сектор
смерти", на край, откуда никто и никогда не возвращался. Иван невольно повел
головой,  будто отыскивая следы  тех  путников, что забредали  сюда  раньше.
Какие там следы! Лес был первозданен в своей дремучей первобытной дикости.
     Иван не заметил, как заснул. Он уплыл в мир сновидений, не приметив той
грани, что отделяла явь от  царства грез. И  привиделась ему Земля - тихая и
ласковая,  возрожденная из  копоти,  асфальтового угара и  мрака  гигантских
городов, его родная Земля, Век бы прожить на ней и не видеть бы ни Дальнего,
ни Ближнего Космоса.
     Так  было всегда:  в поиске его  тянуло на Землю,  на Земле-в поиск,  в
неизведанное. Снился  Ивану  какой-то  не знакомый ему  батюшка-священник, и
говорили они о чем-то долго и страстно, но о чем, он не мог уразуметь, будто
говорил  за  него  некто  другой,  более  мудрый,  старый,  проживший  жизнь
непростую. И  было Ивану  досадно, неуютно.  Они бродили  по  полю,  вдалеке
темнел  лес,  а ветер гнал по густой нечесанной травушке  волны, и казалось,
это  озеро - светлое  и  загадочное.  Ветер трепал длинные  волосы  батюшки,
ворошил бороду, но  тот ничего  не замечал, он все пытался втолковать  Ивану
что-то недоступное, непонятное, и никак не мог. Они не понимали друг друга.
     Но все  равно - на Земле  было дивно хорошо! Просыпаться не хотелось. А
батюшка все  говорил,  что Иван должен  зажить  по-новому, что  он уже давно
готов, что он уже и жил по-новому, он уже был кем-то, а теперь только должен
опять обрести самого себя. И Иван был непротив обрести - но как обрести, что
обрести... Ветер уносил ответы.  И он не мог разобраться в себе,  он молчал.
Но вместе с тем Иван знал, что это обретение себя уже началось, что с каждым
пробуждением он становится немножко другим, вернее, он возвращается  в себя,
это сейчас  -  он  не совсем он. Путаница!  Нелепая путаница! Он  спал очень
долго, не меньше трех часов.
     А проснулся сразу. Без переходов. Тут же забыл сны.
     И чуть-чуть раздвинул  веки. Так и есть! Они обступили его, они были со
всех  сторон.  "Гады!  Что за  гады!"  -  подумал  Иван,  ничем  не  выдавая
пробуждения.
     В лесу стоял зловещий сумеречный мрак. Но он хорошо видел этих тварей.
     Они держались  стаей, вздрагивая от нетерпения в одновременно от боязни
сделать первый шаг, наброситься на него. Но какая же это стая! В стае все".
     всегда  очень похожи, будь то земные волки  или  зверогрызы  с Двойного
Ургона.  Стая есть  стая! А  его окружал страшный жуткий сброд. Прямо  перед
глазами  стоял на полусогнутых трясущихся  лапах-былинках  пузатый, наверное
страдающий водянкой полупрозрачный шакал с человеческими глазами на звериной
морде - с высунутого дрожащего языка у него капала слюна. Почти под ногами у
него  притаился  в   сохлой  траве  нелепый  руконогий  червь,  кольчатый  и
омерзительный, но  также  ненасытно глядящий  желтыми круглыми  глазищами на
жертву. Прямо за ним возвышалась неповоротливая  туша, усеянная щупальцами и
бородавками.  Глаз  у туши не  было,  зато  она беспрестанно  шумно сопела и
портила воздух. По  другую сторону от шакала, слившись в одно  тело, замерли
три плоских бледных фигуры, почти человеческого вида, но такие изможденные и
вялые, что смотреть на них было тошно. Зато как смотрели они!
     Ивану стало не по себе от прожигающего угольно-красного взгляда.
     Он чуть скосил глаза вправо - там было не менее десятка смутных теней.
     Слева эти твари разглядывались получше. И чего только не было слева.
     Казалось,  со  всего  белого,  а  скорее  всего  совсем не белого света
собрали всю  гнусь, погань и нечисть  да привели  на малую ночную  полянку в
нехороший лес. Именно нечисть, иначе и не назовешь.
     Нелепая  стая выжидала.  Чувствовалось, что ждать  ей  нелегко, что эти
гады с трудом себя сдерживают. Ну что ж, Иван не привык плыть по волнам.
     Хватит уже  ждать да догонять. Он открыл  глаза  и уставился впрямую на
шакала.  Тот  задрожал  как-то  уж  совсем  дико,  затрясся  и  вдруг  завыл
пронзительным  мерзким  воем. Стоявшие рядом с ним твари отпрянули  от него,
отступили на дватри шага, у кого как получилось. А кольчатый гнусный червь с
желтыми  глазами   наоборот  -  пополз  к  Ивану,   медленно   выгибая  свою
бесхребетную  бледно-зеленую  спину.  Ну,  ползи,  ползи,  дружок,  мы  тебя
приветим! - подумал  Иван.  И  не  дожидаясь, пока  мягкий клюв этой  гадины
коснется  его ноги,  отработанным молниеносным приемом  размозжил ее плоскую
безмозглую головенку прикладом лучемета.
     Ну, кто следующий?
     Червь бился клубками, свивался в кольца и выпрямлялся стрелой -  совсем
как земная змея, у которой  отрубили  голову. Но Иван не смотрел на него. Он
был готов поочередно или скопом расправиться с этой разношерстной стаей.
     Это  не  противник,  не  враг!  Его  противником  может  быть  существо
наделенное помимо силы разумом.
     А эти... Они  ринулись  на него  все вместе, разом, справа и  слева. Он
опередил этих тварей, он уже был на ногах. И он не отбивался. Он нападал:
     трещали хребты, вылетали  клыки из  пастей,  обвисали на переломленньгх
шеях головы гадин, он их бил прикладом, бил кулаками,  ногами, он крушил их,
не  считая  нужным  хотя  бы раз  нажать  на  спусковой  крюк  лучемета  или
парализаторов.  Ему  вдруг захотелось выместить на ком-то свою  злость, свое
непонимание  происходящего,  свою душевную  сумятицу,  обиду  жгучую.  И  он
молотил этих  лесных зверюг так,  как их и их  родичей еще наверное никто  и
никогда не молотил.
     Это  было  лютое  смертное побоище. Вопли,  стоны,  рыки, взвизгиваний,
предсмертный вой  -  все  сливалось  в  жуткую  какафонию, эхом неслось  под
сводами безмолвного до того леса. Иван бил их  беспощадно, не  давая бежать,
отрезая все ходы к отступлению, настигая и добивая одним точным ударом...
     Они  уже  и  не сопротивлялись -  они были  охвачены животной  безумной
паникой.
     А  он  все  бил  их!  Этих  гадин  нельзя было  жалеть,  эта  нежить не
заслуживала жизни!
     Но  он  видел  и странное, необъяснимое  - разодранные,  разорванные  в
клочья  трупы  нежити  и отдельные  члены,  корчась,  извиваясь, содрогаясь,
уползали в лес.
     Это было непостижимо, но это было!
     Напоследок он настиг  мерзкого шакала с человечьими глазами, снова сшиб
его  с лап. Потом подхватил за задние и  кряду  раз  пять  приложил  о ствол
шипастого пахучего дерева. И наконец,  уже зверея  от мерзкой  жижи, которую
нельзя было назвать кровью, но которая  заливала его лицо, руки,, ноги, Иван
разодрал шакала напополам, швырнул к змеящемуся ручью. И затих.
     Он  ждал. Теперь была  его  очередь. И он  увидал то,  чего хотел.  Обе
изодранные  половины шакальего  тела,  потрепыхавшись  немного,  поползли  в
разные стороны, но за стволы, за стволы этих мрачных корявых деревьев.
     Они  ползли  медленно,  цепляясь  бледными  тонкими  когтями за  каждый
выступ, вгрызаясь в мшистую землю, вытягиваясь,  истекая зловонной жижей, но
ползли, ползли! Ивану стало нехорошо и от увиденного, и от содеянного.
     Зачем  было  так выходить из себя!  Эту нежить достаточно было  пугнуть
хорошенько,  и  все!  Зря  он  так,  зря!  Но  какое-то  внутреннее  чувство
подсказывало  - все верно, только так, ведь нежить набирает силы из бессилия
противника, ей нельзя давать пощады, ибо она, властвуя над слабыми, не щадит
никого и никогда!
     Останки  шакала скрылись за стволами. Иван оглядел  полянку - она  была
чиста. Лишь  чьи-то пузырящиеся внутренности поблескивали в-тусклом свете да
все продолжал извиваться  безголовый червь, видно, он  был  иной породы, чем
прочая  погань. Плевать! Ивану было плевать  на  всех гадов этой планеты! Он
уже  не верил, что  тут  мог быть кто-то  нуждающийся  в  помощи, тем более,
кто-то сумевший послать кодированный сигнал в такую фантастическую даль.
     Да, Земля была сказочно далеко отсюда. Можно считать, что ее и вовсе не
было, ибо такие расстояния  сводили  на нет все,  что  лежало за  ними.  Эх,
Земля, Земля!
     -  А ну выходи! Кто там еще  есть!  - заорал  Иван во  вею  мощь  своих
легких. - Выходи на честный бой!
     Ему самому было немного смешно. Разбушевался!
     Разошелся! А осторожность, а контроль над обстановкой?
     И это космолетчик эстра-класса?! И это супердесантниксмертник?! Хорош!
     И он с силой ударил себя по колену.
     И повалился спиной  к тому самому стволу кедра, под которым столь мирно
почивал: Что-то с ним происходило не  то, что-то непонятное и незнакомое ему
самому.  Никогда  в  жизни  он   не  стал  бы   вести  себя   столь  дико  и
неосмотрительно,  как он вел только что.  Это же  был вызов, так  можно было
расстаться с жизнью ни за грош! Глупо!
     Чудовищно  глупо! Потерять контроль? Нет,  он вспомнил, что контроль он
над собой не терял, он крушил эту нежить расчетливо и верно. Ну а теперь?
     Что дальше?
     Из лесу,  конечно, на  "честный  бой" никто не  вышел,  не  выполз,  не
вылетел. Только  из-за ствола вдруг  вытянулся безразмерный бледненький,  но
прочный отросток и принялся шустро и деловито прикручивать Ивана к дереву.
     Ничего у травянисто-пресмыкающегося паразита, конечно, не вышло  - Иван
сразу  пресек  все это дело, выдрав из  ствола  корневище-голову паразита  и
отшвырнув за ручей. Это не опасности, не те, кого можно испугаться!
     Иван  снова прикрьш глаза. Ему не хотелось  вставать до рассвета. Но он
чувствовал в себе силы продолжать путь.
     Путь? Но куда?!
     Под деревом так хорошо лежалось, ах, как хорошо!
     Рассветы и  закаты, если их так можно  назвать, были в этом  загадочном
лесу непредсказуемыми.  И потому, когда  где-то  наверху слегка  забрежжило,
хотя  по  Иванову  расчету  было еще совсем не время, он не  удивился.  Ночь
прошла нормально, и слава Богу!
     Он доберется до цели! Все ночные страхи и сомнения рассеялись.
     Полумрак  воспринимался  как  свет  -  привыкнуть  к  нему  было  делом
недолгим. А раз утро, значит, пора в путь!
     Иван встал. Размялся. Еще раз осмотрел место ночного побоища. Из свежей
норы торчали  останки червя, ктото их  торопливо утягивал  вниз, под  землю.
Больше  ничего  не было. Лишь  валялся под стволом пахучего шипастого дерева
боевой гамма-резак, оброненный Иваном.
     Пришлось  подбирать, проверять.  С резаком  ничего  не  случилось,  был
новехонек и целехонек.
     Сделав первый шаг по выбранному направлению, Иван вдруг остановился.
     Задумался. Почему  не подняться немного над землей, не  осмотреться. Он
.уже  трижды  лазил на большие прямые деревья, попадавшиеся ему по  пути, да
все   без   толку.   Может,   сейчас   повезет.   Он   отстегнул    с   икры
минигарпун-дальнобой, выбрал  ветвь  в вышине попрочнее, выстрелил крохотным
крюком. Вмонтированный в крюк механизм в три секунды поднял его наверх. Иван
стоял на толстенной ветви,  которая сама могла быть стволом изрядного древа,
и глядел вверх.
     Никакого  особого  верха  и  не  было. По-прежнему в высях  наблюдалось
сплетение ветвей, лиан, мрачных цветов с  вялыми лепестками.  Иван четырежды
повторил  маневры  с  подъемом  -  и  все  с  тем  же  результатом.  Датчики
показывали,  что  он на  высоте  трехсот  восьмидесяти шести метров  четырех
сантиметров над  полянкой. Было совершенно  непонятно, как пробивался  через
всю эту толщу свет,  пусть и слабенький?! Иван решил добраться до неба, хотя
бы до тбго, что могло быть источником света, поглядеть, понять. Идти вслепую
не бьгао сил. Он еще раз выстрелил крюком-подъемником. Потом еще и еще.
     Потом он сам, с ловкостью обезьяны, с младых ногтей скачущей по ветвям,
полез  вверх.  Устал  через  полчаса,  выдохся  -  видно, притяжение на этой
планете было и впрямь побольше земного, недаром по приборам диаметр ее вдвое
превышал  диаметр  Земли.  Хотя  в  многопространственных  мирах  разве  что
поймешь! Иван прекрасно видел бесцельность своей затеи, но рвался вверх.
     Ему нравилось  преодолевать  расстояния.  После  еще семи  подъемов  на
крюке, вымотавшись не только физически, но и духовно, он устроился  на отдых
-  развилка переплетенных  чуть  ли не  корзинкой  ветвей-стволов была самим
Богом предназначена для отдыха. До полянки, ручейка, норы .с останками червя
бьгао   четыре   с  половиной  километра...  а  вверху  Маячило  все  то  же
древесно-лиановое   хитросплетение  да   пробивался   неяркий   приглушенный
зеленоватый свет. Морока!
     Память  - своя  ли,  чужая,  непонятная Ивану  и  не осознаваемая  им -
настойчиво подсказывала  -  ты все это давно  знаешь, ты постиг это в других
местах, тебе знакомо это, ну что ты бежишь, ползешь, что ты Мечешься?!
     Лесная крона могла быть  бесконечной. Но был  выход, бьш! Точнее,  Иван
это начал четко осознавать - был  не выход, а вход! Он  есть где-то,  может,
совсем рядом! А может, он вообще, повсюду, в каждом стволе, в каждом дупле?
     Иван всптэмнил о дуплах и  норах,  входах и  выходах, увидав  настоящее
чернеющее изрезанным  зевом  дупло. Он  встал, сунулся  в него, не  чувствуя
опасности, но готовый ко всему.
     С  ужасающим треском,  сипом, карканьем и  стонами  из  дупла вырвалась
наружу огромная  черная  птица,  следом  еще две, и  еще... Все  они  быстро
скрылись за ветвями, лишь черные перья еще долго, кружась, падали вниз.
     Иван  залез  в дупло. Оно  было  большим,  но хода не имело  - везде он
натыкался на скользкие изгаженные птицами стены - ни просвета, ни прогала.
     Тупик!
     Так  можно  тыкаться  носом,  будто слепой щенок,  тыкаться  до Второго
Пришествия! Иван  вылез  наружу. Развалился  в  плетенке  ветвей.  Уставился
вверх. Машинально  он вытащил из клапана-боковины шарик-концентрат, разжевал
его, проглотил. На день питания хватит, а то и на два-три, если не дергаться
по-пустому. Надо спускаться. И так потеряно уймище времени! Вниз!
     Он спускался быстро, прыгал с ветви на ветвь, скользил но стволам. И не
мог понять,  так  же, как  и когда  лез наверх, один ли это  ствол огромного
высоченного дерева или же это непонятное сплетение стволов, переходящих один
в другой.
     Странный мир! Такой  похожий внешне на земной, и  совсем  не  такой! На
спуск  ушло больше  часа. Но  когда Иван  приготовился спрыгнуть с одной  из
последних ветвей наземь - датчик  показывал нулевую отметку - он увидал, что
никакой земли нет.  Ничего не было: ни ручья, ни палой  хвои, ни полянки.  А
были все те же ветви, лианы, лишайник, мачала полулистьев-полуводорослей...
     и зеленая, мрачная пропасть.
     Он вонзил  крюк в ближайший  ствол-ветвь  и, пропустив микротрос сквозь
кольцо  в  наручне  легкого  скафандра,  заскользил   вниз.  Датчик  работал
исправно, с усердием отмечал: минус  десять метров,  минус сто, минус двести
восемьдесят  один,  минус  девятьсот  шестьдесят четыре...  Все это начинало
беспокоить  Ивана.  Он  вовсе не  собирался  посвятить  весь  остаток  жизни
прыганью  и лазанью  по ветвям.  И  когда он добрался до минус  двухтысячной
отметки,  он  вдруг все понял. Прибор не врет! Но прибор  земной,  вот в чем
черт! Он исправно отмеряет расстояние. Только не то расстояние, а прежнее!
     Нет!
     Этого  нельзя было  объяснить.  Но Иван  знал, это  так.  Чужая  память
выручила его, подсказала: он сунулся в дупло в одном лесу. А вылез в другом!
Зачем он  вообще полез туда,  зачем?! Теперь  он  потерял то немногое, что у
него  здесь было -  он  потерял  опору под  ногами, он  потерял землю,  с ее
ручейками,  полянками, корневищами  корявыми,  с  этой  нежитью  гнусной. Он
потерял  землю вместе со всем,  что на ней было. И  где-то теперь низ, ще-то
верх?! Надо опять  лезть  к  дуплу,  именно тому  дуплу,  влезать  в  него и
выходить - раз, другой, сотый... до тех пор, пока  не выйдет верно, пока  не
попадет в "тот", в свой лес!
     Иван  схватился  за виски. Он заплутал, заблудился как мальчишка! Но он
знал, он помнил - он был  уже в  таких переделках. Где?! На Гадре нет ничего
подобного: там тяжко, жутко, смертельно  опасно, но там  все  ясно, там есть
верх  и  низ,  есть  лево и  право,  там  нет  пространственных  ярусов, нет
квазиярусов... Откуда все это?! У Ивана снова стала раскалываться голова.
     Все! Хватит! Знает, и точка! А откуда, не столь и важно!
     Нет, он не полезет к  старому,  подведшему дуплу, это обманный ход.  Он
будет искать другой шлюз... Шлюз?!
     Ивана словно ошарашило: шлюз, именно шлюз. В памяти высветился какой-то
ребристый неподвижный шар на траве, с застывшей на нем сонной фигурой. Но он
не узнал этого шара,  как  он  мог его узнать, если  ни  разу его не видел?!
Неважно! Ерунда! Главное, он знает: тут есть шлюзы! А откуда, почему - какая
разница!
     Но где искать  другое дупло,  где?  Иван повертел головой - ничего даже
близкого  не  было видно. Терпение,  только терпение!  Надо  попробовать  по
горизонтали. Он пошел по длинной  кривой ветви, потом перепрыгнул на другую,
третью, четвертую...  Так можно было идти до бесконечности.  Но уже начинало
темнеть.
     Иван шел до тех  пор, пока мрак ни  сгустился до непроницаемости. Здесь
было темнее, чем в "том" лесу, чем на  полянке. И все  же он, не прибегая  к
помощи  контактных  линз   ночного  видения,   отыскал   подходящую   ветвь,
примостился на ней.
     В  эту  ночь  ему не  спалось. Он мог бы  усилием  воли заставить  себя
заснуть в любой миг, в любую ночную минуту. Но он не хотел этого. Он сидел и
размышлял.  Он  вновь  вспоминал  всех  четверых,   особенно   одутловатого,
припоминал каждое произнесенное ими слово, интонацию - это  тоже  было очень
важно, осмысливал.  Обратное время?  Что  это? Откат? Они  переместили его в
другое время, одновременно  и омолодив его  и оставив ему  весь  накопленный
опыт,  память,  сознание. Но потом  вырезали из  памяти то, что им  было  не
нужно?! Но как они могли решиться на такое? Это преступление! Это же...

     Иван не находил слов. Может, все было совсем не так? Он вернется!
     Обязательно  вернется  и разберется во  всем! Он  еще здесь постарается
разобраться во всем! Откат? Почему  его не будет? Хархан? Нет, как ни терзал
он себя,  как ни  выматывал память,  ничего не мог понять. И было еще  одно,
очень важное и страшное, то, о чем он не забывал  ни минуты - Программа! Его
могли заставить выполнить все,,что им надо. Он был обречен  на послушание. И
на боль!  Лютую боль! Он  не знал систем  распрограммирования.  Ими  владели
единицы, ведь вся эта магия была запрещена на Земле и во всех цивилизованных
мирах  Вселенной,  только  изверги-нелюди могли  пойти  на  программирование
свободной   человеческой  личности,  только  палачи-вивисекторы...  или   же
заведомые преступники,  которым нужен зомби-робот для  исполнения их  черных
замыслов. Все так!  Но хватит уже травить себя! Хватит! Надо сосредоточиться
на окружающем, надо выйти из проклятого заколдованного крута. Надо!
     Иван прикрыл глаза.
     Ему было плохо.
     А  когда  он открыл  их -всего  через  несколько  секунд - вокруг опять
стояла нежить. Жуткая, трясущаяся,  бледная во мраке нежить. Этих гадин было
меньше,  чем  там, у  ручья. Но  они были гаже  и чуднее. Это была  крылатая
нежить. Иван видел черные, большие  сложенные крылья. Но  он не мог  понять,
как  эти  твари летают среди корявых торчащих тут и там стволов.  Где  здесь
вообще  можно  летать?! Можно перепрыгивать.  Можно перелетать  с  ветки  на
ветвь. Но такие огромные крылья нужны для полета... Да! Где-то есть шлюз!
     Вся эта нечисть лезет  в лес из шлюзов, надо только проследить за ними,
ухватить одну такую чертову тварюгу за хвост, вцепиться и держаться, пока не
вынесет  к  переходному  шлюзу,  а  то  и в пространство-ярус! Только  поди,
уцепись!
     На этот раз он неосторожно повернул голову. Черная крылатая стая тут же
рассыпалась, только пахнуло в лицо взбаламученным сырым ночным воздухом.
     До чего же трусливы! Погань! Иван не сдержался, плюнул вслед, брезгливо
оттер  губы. Какая  погань! Им бы спящего,  беззащитного придавить - скопом,
стаей!.  Надо  на  ночь  ставить защитный барьер.  Иван не любил  всех  этих
сложностей, они  отрезали его от окружающего  - любой барьер это барьер. Для
того,  чтобы вжиться в  мир исследуемой планеты надо  наоборот устранить меж
ним и собою все препятствия, надо  прочувствовать его до  конца, пройтись по
нему босиком, подышать его воздухом, испить его водицы.
     Он  включил  маленький фонарик, закрепил  его на стволе  - кружок света
получился совсем крохотный, с ладонь.  Но этого вполне хватало. Иван вытащил
из  локтевого  клапана  пучковый  нож-скальпель...  и,  помедлив с  секунду,
резанул  по  стволу.  Бурая  жидкость  ударила  фонтаном.  Иван   еле  успел
увернуться. Противный запах полез в  ноздри. Странное это было дерево! Когда
жижа  почти  перестала сочиться, Иван  засунул внутрь разреза руку,  засунул
чуть ли не по локоть. Долго щупал мяготь, совсем не древесную и не травяную,
это  было похоже на  ощупь  на тело животного, точнее, на его внутренности -
горячие, скользкие,  выскальзывающе-упругие. Иван  с  чавканьем и  хлюпаньем
высвободил руку, стряхнул вниз что-то налипшее и противное.
     Постучал костяшками пальцев по коре - кора как кора, обычная! Он усилил
свет, всмотрелся  в разрез -  что-то  там булькало, пузырилось, наверное,  в
дереве происходили процессы, что происходят  в любой живой ткани, пытающейся
зарастить  рану,  зарубцевать  ее,  не  дать  через  нее  проникнуть  внутрь
организма  непрошенным  гостям. Иван улегся на  стволе поудобнее  и запустил
руку в дыру по самое плечо.
     Он  чувствовал  - там должно  быть что-то еще! Если это  не дерево,  -а
какое-то  непонятное животное,  значит, под  слоем  кожи,  мяса, должна быть
кость,  должны  быть  нервные  окончания...  Он  разберется  со всеми  этими
чудесами! Вот! Иван нащупал нечто твердое, волокнистое. Потянул на себя.
     Он   весь  взмок  и  выдохся,  прежде  чем  вытащил   наружу  несколько
послушньгх, извивающихся тонких нитей.
     Но  эти нити  только на вид казались живыми. Иван ухватил их  за концы,
растянул,  поднес ближе  к  глазам, долго  разглядывал. Потом всматривался в
места обрыва, в срезы... Этого не могло быть! Но это было. Такие штуки вышли
из употребления лет  четыреста  назад, Иван  с трудом вспомнил  - древность,
кошмарная   древность:   гибкие  оптические   стекловолокна,   универсальные
проводники,  незаменимые  в  любой  более менее сложной  инфраструктуре,  но
канувшие в Лету сразу после открытия Д-проводимости.
     Непостижимо! Внутри живой ткани эти искусственные "нервы"?! Значит, это
дерево кем-то создано?
     Значит,  он  только  что-то   прервал  связь,  оборвал  проводники,  по
которым... Иван встал, шагнул на другой ствол.
     Осторожно надрезал кору, провел скальпелем глубже, еще глубже - обычное
дерево:  мясистое, волокнистое, мягковатое  в сранении с земными, но дерево.
Он  попробовал  еще  в  трех местах  - деревья как  деревья! Но  кому  могло
понадобиться  прокладывать  среди этого  дремучего  нехоженого  леса "живой"
кабель с оптико-волоконной начинкой?! И вообще - где он?!
     Каким-то седьмым чувством он ощутил внезапную опасность. Поздно!  Перед
глазами мелькнули черные мохнатые лапы, сдавило голову, ноги опутало тысячью
пут,  в веки, виски, шею впились мягкие, но неумолимо  давящие иглы... А как
же  система  ближнего  оповещения?! Как  же  выработанное  годами тренировок
предчувствие опасности?! Иван не  думал, не размышлял.  Он сейчас действовал
как робот, он  знал, что ему отпущены мгновения, что если  он опоздает... Он
не стал вырываться, размахивать  руками и ногами, извиваться,  биться  будто
рыба  в сетях. Наоборот, он подогнул ноги, сжался в комок, стремясь защитить
открытую голову... и мысленно дал команду малому "мозгу"
     скафандра   -   вспышка   голубовато-сиреневого  света  озарила  дебри,
включилась высоковольтная защита внешнего ирридиево-пластикового слоя. Жутко
взвыли вокруг - сразу на сотню глоток.
     Нестерпимо ударило в нос  паленой шерстью.  Путы ослабли... И  Иван  не
удержался. Он камнем полетел вниз.
     Он сорвался с широченной ветви, потерял опору, равновесие. Он еще был в
полушоке. Он ничего не понимал.
     Кто  на него  напал?  Откуда? Почему? Несколько сильных ударов  о ветви
привели его в  чувство. Он зацепился за скользкую и вихлявую лиану, ударился
напоследок о замшелый вонючий ствол дерева-животного. И замер.
     Стоны и вопли все еще неслись сверху. Да,  это заколдованный лес! Здесь
все необъяснимо с точки зрения здравой человеческой логики. Здесь все иное.
     Но... здесь  есть шлюзы.  Значит, отсюда  можно выбраться!  Эти подлецы
знали,  кого  посылать!  Иван  заскрипел  зубами.  Он  был  готов  разорвать
собственными руками тех, кто его  запихнул  в  эту гиблую дыру. Самих  бы их
сюда! Он вдруг расслабился. Злость испарилась.  Что взять с этих червей?! Да
попади они сюда,  давно бы уж белели их  косточки  в лиловом лишайнике средь
зеленой колдовской чащобы! Плевать на них!
     Он  еще раз ударился о липкий  отвратительный  ствол, выпустил  из  рук
лиану,  скользнул вниз  и,  оттолкнувшись от  первой  же попавшейся под ноги
ветви,  прыгнул вправо - это был мастерский прыжок Иван  пролетел в  воздухе
метров двенадцать и упал на все четыре конечности. Мох! Это был мох!
     От неожиданно  нахлынувшей  радости  Иван  повалился на  спину,  дважды
перекатился по  мягкому  обволакивающему  мху. Вскочил на  ноги.  Он был  на
земле. А это уже половина дела!
     Индикатор тлел ровненьким зеленым огоньком - стало быть, все в порядке,
опасаться нечего и некого. Хотя... Иван  потер  шею, виски. Что же это было?
Ладно, потом  разберемся.  Он пошел куда глаза глядят, во тьму  и  мрак,  не
выверяя направления, доверяясь только чутью.
     Призрачный  мерцающий  рассвет застал  его  под огромным, изуродованным
болезненными наростами деревом. Иван точно помнил, что заснул он между двумя
выгнутыми,  торчащими  из  земли  корнями - ложбинка между ними была мягка и
уютна.  Но за ночь,  видно,  чтото изменилось  -  множество  переплетающихся
корневищ образовывали  над лежащим узорчатую  причудливую  решетку. Что это?
Западня?  Сеть?  А   может,  он   умудрился  заснуть  под  деревом-людоедом,
опутывающим  уставшего  путника  корнями,  как  паук  опутывает глупую  муху
паутиной? Иван решил не дергаться. Время покажет.
     Он  лежал  и  смотрел  вверх.  Сквозь  корневища,  листву  и  лишайники
пробивался сумрачный зеленоватый свет.
     Это был  какой-то  другой лес. Совсем  не тот, в  котором  он воевал  с
трусливой и трясущейся нечистью, не тот, в котором без устали лез все выше и
выше по бесконечным ветвям и стволам.
     Прямо  из корявого обломанного сучка, торчавшего на  корневище  вверху,
сочилась ядовито-красными капельками странная маслянистая жидкость.
     Капельки падали.
     Иван проследил глазами путь одной из них - тугой шарик ударился в.
     серебристую поверхность  скафандра  на груди,  скатился  живым  ртутным
катышем, тихохонько зашипел на нежном зеленом листочке. Листочек скукожился,
опал в  сиреневый мох. Не прошло  и секунды, как от  нежной зелени  осталось
лишь сырое розовое пятнышко, мох просел.
     Хорошие дела,  подумалось Ивану, а если  бы эта капелька упала на щеку,
угодила бы в глаз?! Нет, тут долго задерживаться не стоит. Он обвел взглядом
живую решетку - сучочков с дырочками было не меньше сотни!
     Он поднял руку и дотронулся до  ближайшего. Сучок оказался не сучком, а
мягкой слизистой трубочкой. Но сам корень был обычным - корень как корень.
     Иван попробовал было его на прочность. Ничего не вышло. Тогда он уперся
в землю, надавил  сильнее. Это  было  какое-то каменное дерево! Ни  одно  из
корневищ не  поддалось ни на йоту!  Надо резать! Иван уже потянулся было  за
плазменным резаком. Но что-то остановило его. Не спешить.
     Главное, не спешить! Он  проследил пути еще десятка красных  капелек  -
вреда  они  пока  не причиняли никакого.  Да  и какой  вред можно  причинить
ирридиево-пластиковой  обшивке  скафандра?!  Иван   выдвинул  из-под  шейной
пластины прозрачное галлозоновое забрало. Теперь и вовсе бояться нечего.
     Подождем!
     Какая-то   непонятная,  и,  казалось,  совсем  не   его   память  вдруг
подсказала: не надо дергаться!  не  надо суетиться! не  надо  спешить!  Надо
думать.  Ежели это живоедящее поганое древо заманивает добычу в свою клеть и
не  дает ей  выбраться  до поры до времени, значит,  оно должно пожирать эту
добычу.  Но  как?  Капельки   капельками,  пускай   они  растворяют   плоть,
просачиваются...  но  не  может  же  быть, чтобы растворилось и  просочилось
сквозь мох что-то большое, живое... Стоп! А почему, собственно, не может?
     Очень даже может! Эта  впившаяся хищными  корнями  в  землю  плотоядная
гадина именно растворяет добычу, а потом впитывает в себя, впитывает в  этот
мягкий, такой уютный и усыпляющий мох.
     Иван  почувствовал  как  испарина  покрывает  лоб.  Да, можно в  минуту
прорезать, прожечь живую решетку, выбраться, выкарабкаться на волю...
     Только вот на волю  или в новую клетку? В клетку! Все эти заколдованные
леса и  есть клетки  без входа и выхода,  без дверей и  окошек. Это огромные
живые или  полуживые тюрьмы!  Нет,  он  не  будет  рваться и  метаться! Надо
искать! Но что искать?!
     Ивану  вдруг стало  смешно. Что искать...  Эти  сволочи  забросили  его
сюда... и бросили! А где Программа? Ведь она-то  для чего-то нужна?! Ведь не
только  лишь  для  того,  чтобы  мучить  его  чудовищными болями, терзать  и
заставлятьсовершать глупейшие  и опаснейшие  вещи! Почему не срабатывает эта
чертова Программа, когда он попал в ловушку, когда надо спасать его?! Нет!
     Это нервы!
     Хватит  психовать!  Никакой ловушки нет. Это  детские игры,  это вообще
ничто в сравнении с псевдоживыми лабиринтами смерти планеты У, где он провел
в  жутком  заключении почти  год.  Это  даже не подводные  рудники проклятой
Гиргеи! И не утроба живородящего астероида Ырзорга, вынырнувшего в Созвездии
Псов из какой-то  Иной Вселенной. Это жалкое дерево-людоед! И у него жалкая,
примитивная утробишка...  Вот! Вот то,  что нужно!  Под  этим мхом-фикцией -
утроба, брюхо древовидного  хищника. Конечно, лезть  в его  поганое нутро не
особо приятно.  Но что делать, надо использовать  любую возможность, лезть в
любую дыру, искать шлюз... Или до бесконечности блуждать по лесу-тюрьме!
     Иван  вытащил  из  бокового  клапана  шарик биопластика. Из этой липкой
дряни можно было  сделать все  что угодно, и  потому  ее обязательно клали в
десантные комплекты. Он поднес шарик к глазам и, используя малый "мозг", дал
команду. Через пять-шесть  секунд шарик превратился в очень плоское  и очень
большое  блюдце.  И почти  тут же в  это блюдечко  скатилась  первая красная
капля.
     Через полчаса,  когда у Ивана от напряжения начал затекать позвоночник,
блюдце  бьшо  почти  полным.  Кровавая  маслянистая  жидкость  пузырилась  и
булькала в нем.
     Кислота!  Анализатор   показывал,  что  это  именно  кислота  животного
происхождения,  нечто  сходное  с   желудочным   соком,  только  неземное  и
очень-очень эффективное.  И кого эта тварь здесь жрет? Кто здесь бродит? Кто
спит в мшистых постельках?! Нечисть?  Иван сотворил с краешку блюдца  носик,
выгнул  его... и разом вылил содержимое  прямо себе под спину. Мох зачавкал,
захлюпал, затрясся. Дохнуло вонючим, гнилистым смрадом.
     За чистоту скафандра  Иван не  беспокоился - к обшивке ни одна дрянь не
пристанет. Но все равно было противно.
     Пора!
     Иван  уперся  ногами  в решетку.  И почувствовал,  что мох  под  спиной
поддается. Ну, еще  немного! Зачавкало сильнее. Завоняло уже невыносимо. Это
мембрана-перепонка! Точно!  Шлюз! Иван не  понимал, откуда эта  уверенность,
откуда?! Но он  уже знал, что надо делать.  Он  оттолкнулся  ногами  со всей
силы... за спиной последний раз  чавкнуло, хлюпнуло... и  он полетел вниз, в
утробу  дерева-людоеда,  в  зловонное брюхо. Это был  не полет  даже,  и  не
падение, а прерывистое неравномерное скольжение.
     То  и   дело   Иван  цеплялся  стволом  лучемета,   локтями,  коленными
переборками,  забралом  за  противно-мягкую  мокрую  и теплую плоть - что-то
рвалось с треском, хлюпало, ухало, булькало... и  его несло  дальше.  Дышать
становилось все  труднее.  И  Ивану  пришлось  замкнуть  забрало  затылочным
щитком, включить подачу дыхательной смеси. Забрало, конечно, не шлем. Но что
поделать,  шлем  остался в  болоте. Ничего, ничего... успокаивал  себя Иван,
отыщется  дверка, отыщется! Он  теперь понимал,  что дерево  не могло  иметь
такой огромной "утробы". Это было что-то иное. Это был непонятный гигантский
подземный организм, и, наверняка, торчащее сверху деревце - всего лишь  одно
из  его  многих щупальцев-отростков. Да,  именно так! Он проскользил  уже не
меньше километра, а конца и краю не видно.
     Анализаторы  показывали,  что  вокруг  живая плоть. И нет  в этой плоти
ничего  неживого,  нет  никаких оптиковолоконных  жил, нет ни  металлов,  ни
кремнистых образований, ничего нету... кроме  теплого  насыщенного  каким-то
подобием крови, мяса, сосудов и сосудиков всех  размеров, кишок, труб,  вен,
артерий,  каких-то связок  и  узлов...  Все это  содрогалось,  пульсировало,
текло, билось - короче, все это работало, жило.
     У Ивана комок  подкатывал  к горлу,  хотелось нажать на спусковой  крюк
лучемета: жечь! жечь! жечь всю эту гадость, пока насквозь не прожжешь!
     Вырваться отсюда!,  Скорее вырваться! Но рассудок  подсказывал: не надо
ничего делать! .наоборот, надо отдаться этому скольжению.
     Ведь  пока  что  этот  колоссальный живой организм  ничего  особого  не
предпринимает против вторгнувшегося  в него. А  попробуй-ка начни  причинять
ему вред - и  кто  знает,  может  на  "чужеродное  тело"  тут же  набросятся
защитники  этого организма, какие-нибудь тутошние лимфоциты... что тогда?! И
все  равно  -  хотелось разорвать, разодрать живую  стену, отгораживающую от
мира.  А  если весь этот мир такой?  Если он весь живой? Вся планета?! Ивана
поразила внезапная догадка. А почему и нет?!
     Ведь  дремучий   бескрайний  заколдованный  лес  мог  быть  всего  лишь
волосяным покровом живой планеты, ее шерстью...  Нет,  надо жечь!!! Иван еле
сдержался. Бред!
     Всеэтобред!
     Он уже больше часа болтался в скользких мерзких внутренностях.
     Д-сканнер, встроенный в подбородочную пластину, прощупывал пространство
метр за метром, пронизывал живую толщу своим незримым щупом - все безтолку.
     Ни конца,  ни  краю  не  виделось!  Еще через  полчаса  Иван  сообразил
раскидать  по  пути  с  десяток  психодатчиков-буев.  Если  цепь  скольжения
замкнута, он обязательно вернется к ним, услышит их.
     Датчики бесследно канули в безразмерной утробе.
     Нет, это не живая планета! Это не путь к шлюзам! Это все  тот же "лес",
все  та же  тюрьма-лабиринт,  из  которой выбраться невозможно!  Иван  криво
усмехнулся  -  в  предыдущей "тюрьме"  ему  больше нравилось. Да  уж  поздно
горевать.
     Лучи обычного, а заодно  и ультраинфрапрожекторов ни черта  не освещали
кроме кроваво-коричневой мути и сиреневых прожилок. Все это могло длиться до
бесконечности. Но  Ивану не светило целую  бесконечность  торчать  в чьем-то
брюхе. На  одном из  особо крутых  поворотов он не выдержал, вонзил кистевые
телескопические шилоножи в сырую плоть. И от резкой остановки ударился лицом
в забрало - почему-то  не сработали предохранители. Бог с ними! Сейчас Ивану
было  наплевать  на  все.  Он  врезался  ручной выдвижной сферопилой в живую
булькающую плоть. И стервенел. Плоть поддавалась. Еще бы ей не поддаваться -
пила  работала на  полную мощь,  и  ее  лезвие, крошившее в пыль гадрианский
алмазобазальт, не вязло. Оно было универсальным, только оно могло справиться
здесь. Никакой лучемет не поможет, тем более, плазменный резак, только оно!
     По  внутренностям  пробегали мощные  конвульсии,  скользкая  и  широкая
труба-артерия  начала  вдруг сокращаться, сжиматься,  словно пытаясь сдавить
лазутчика, пробравшегося  внутрь, задушить  его. Но  Ивана  невозможно  было
остановить.  Он вырубал,  выгрызал  куб за кубом  отвратительное  трясущееся
мясо, отпихивал от себя, толкал вниз, в скользоту  и сырость. Какая-то белая
мутноватая    жидкость    сочилась   изо   всех   стен,   заполняла   трубу,
пузыриласьИндикаторы показывали опасность.
     Анализатор никак  не  мог разобраться в химическом составе жидкости.  А
Иван  все  резал  и  резал  плоть этой живой  "тюрьмы". Он вгрызся на  шесть
метров, восемь, пятнадцать. -
     Жидкость  вязла,  твердела,   мешала  работать,  пыталась  опутать  его
коконом. Но Иван работал, он даже не включал  силовой защиты.  Лишь время от
времени  вытаскивал лезвие пилы и  обрубал белые липкие нити  то  справа, то
слева от  себя. На  двадцатом метре  он почувствовал, что пила  упирается во
что-то твердое, и надавил сильнее.
     С  тягучим  треском,  скрипом,  скрежетом  разрушилась   невидимая  еще
преграда. Одновременно сзади надавило, наперло, нажало. Иван ощутил, что его
выбрасывает куда-то мощная  струя. Но он удержался за края, застыл... И  все
понял.
     Под ним был лес. Тот самый.
     Кровавая струя,  смешанная  с  липкой  белой  мутью,  била  из  ствола,
норовила выпихнуть незванного гостя.
     Улучив  момент,  Иван  выкарабкался  из  дыры  прямо  на  развороченную
изуродованную кору дерева. Но поскользнулся, не удержался. И рухнул вниз.
     Мох оказался  не  таким уж и мягким  -  он так ударил в ноги, а потом и
спину, что у Ивана помутилось в глазах. Сверху прямо на голову упал лучемет.
     Все надо было начинать с начала.
     Иван опустил забрало. Уставился на затягивающуюся дыру в коре, потом на
сворачивающуюся  во  мху  маслянисто-багровую,  почти  почерневшую  жижу. Он
устал. Он бесконечно устал в самом начале пути.
     И он не сомневался, что это именно самое начало.
     Дело было дрянь.
     И вот тут-то он увидал шлюз.
     Он  потом  понял, что  это  шлюз. А в начале  было какое-то  движение у
корней  полусгнившего дерева-обрубка,  шевеление...  будто  вспучилась палая
листва,  перемешанная с  хвоей,  вздыбилась, и  раскрылось черное  дупло,  и
вылезло оттуда на сумрачный свет до того корявое, сгорбленное и  морщинистое
существо,  что зарябило в глазах,  замельтешило. Иван надавил на переносицу,
прогоняя  видение. И оно тут  же  пропало. Но стоило лишь  пальцам  ослабить
давление - и вновь замельтешило, засуетилось нечто похожее одновременно и на
крысу,  и на  маленького  корявенького  человечка в  серо-черном балахоне, в
низко   надвинутом  на  глаза  капюшоне,   с  кривой  клюкой  в  морщинистой
руке-лапке.
     "Пойдем!" - прозвучало вдруг в голове у Ивана.
     Он снова потер переносицу, закрыл один  глаз, надавил на веко - видение
исчезло, лишь рябь колыхнулась меж кореньев. Даже дупла никакого не было.
     Но стоило опустить руки - и карлик-крысеныш стоял словно наяву.
     Непомерно   большой,   свисающий   вниз   морщинистый   нос,   отвисшая
слюняво-поблескивающая  губа,  выпученные  базедово  влажные  черные  глаза,
усыпанная паршью, перхотью морщинистая кожа. И рост! Самое главное, это рост
- в  существе было не больше трех вершков росту! Но  глаза глядели уверенно,
нагловато. Было в них  что-то  нелюдское. Иван даже тряхнул головой-  откуда
тут людское!!!
     "Пойдем!" - прозвучало снова.
     Неведомая сила подняла его на ноги. Повела.
     Когда дупло было совсем рядом, карлик вдруг исчез.
     Но неслышимый зов прозвучал в голове в третий раз:
     "пойдем!"

     Это был шлюз! Чужая память все помнила. А значит, помнил и Иван. Шлюз!
     Возле каждого... почти каждого шлюза свой  страж.  Да, карлик-крысеныш,
морщинистый гном несомненно был стражем шлюза! Иван встал на колени.
     Заглянул  в  дупло. Темно,  сыро-  опасности  индикатор  не  показывал.
Пальнуть бы внутрь пару раз из  лучемета, подумалось Ивану. Но  нет! Нельзя!
Он согнулся в три погибели. И полез в черную дыру.
     Запах плесени сразу ударил в нос. Откуда он в старом гнилом дупле?
     Иван  включил контактные  линзы ночного  видения... и ничего не увидел.
Или проклятые линзы вдруг вышли из строя... или... Он ничего не понимал.  Но
глаза потихоньку привыкали к темноте.
     Первые три  шага Иван  сделал на  ощупь,  вытянув вперед левую  руку, в
правой сжимая наизготовку лучемет.
     Индикатор тлел зеленым светляком Плесень! Да, вовсю несло плесенью.
     Иван  стал  различать  отвесные  стены,  ровный  твердый  пол, усеянный
шуршащей шелухой. Как-то все это  не вязалось с внутренностями дерева, пусть
оно  хоть  живое, хоть неживое. Темная даже  во  тьме карликовая тень  таяла
где-то  впереди,   ускользала.  Смутное  подозрение   охватило  Ивана  столь
внезапно, что он вздрогнул, мороз пробежал по спине. Медленно, боясь сделать
резкое  движение, он повернул голову назад. Там была темнота, точно такая же
как и  впереди,  как и с боков.  Иван вернулся  на  три шага,  опустился  на
колени.  Никакого  выхода,  никакого  отверстия не было! Он  провел рукой по
гладкой  холодной  поверхности.   И   вдруг  понял  -  это   камень,   сырой
заплесневевший от  старости и сырости камень. Он поднялся, не отрывая ладони
от камня, ощупывая его, ища трещинки или выбоины. Но ничего такого не было и
в помине. Это был не просто камень. Это была стена!
     Молотом ударила мысль: шлюз! Он вошел в шлюз!
     Он  не  в дупле,  и не  в  лесу, он совсем  в другом месте. Иван задрал
голову вверх. На  лицо упала холодная капелька. Откуда?  Сейчас Иван кое-что
различал - стена уходила  ввысь. А с обеих  сторон были  еще стены - ровные,
гладкие,  явно   не  похожие  на  внутренности  простой  пещеры.   Это  были
рукотворные стены. Они замшели, заплесневели, но было ясно, что их сотворила
рука человека.
     Иван поперхнулся. Человека?! Не надо спешить с выводами.
     "Пойдем!" - кольнуло в мозг.
     И он пошел.
     Пошел в  темноту и неизвестность.  Пошел на призрачный зов,  не понимая
ничего,  но приготовившись ко всему.  Кем или  чем был  корявый  морщинистый
карлик - галлюцинацией, наваждением?  А может, это абориген, местный житель,
туземец?  Тогда почему  он пропадает, когда  нажмешь на глазное яблоко? Ведь
это испытанный способ, которым можно отличить реальность от миража...

     Нет, тут что-то другое.
     Иван шел медленно, озираясь, выставив вперед руку,  хотя особой нужды в
этом уже не было - с каждым десятком шагов становилось светлее. Правда, свет
был каким-то зыбким, мигающим, словно где-то далеко или  высоко горели свечи
на ветру. Только какие тут, в чуждом мире, свечи!
     Пол шел под уклон и был он таким же холодным каменным заплесневелым как
и стены. Местами из черных извивистых трещин торчали грибы-поганки на тонких
немощных ножках.  Грибы эти чуть светились. Но основной свет  шел не от них.
Иван   почти  неотрывно  следил   за  показаниями  индикатора   опасности  и
анализатора - оба прибора молчали. Нет, здесь надо было больше полагаться на
собственное чутье.
     Впереди то появлялась, то исчезала в неровном свете карликовая тень.
     Иван шел  следом, да  и  куда еще он мог идти  в этом  узком  каменном,
вытянутом в неизвестность мешке. Он уверял сам себя, что карлик - наведенный
фантом,  а следовательно, он сам обнаружен, его  "ведут", он "под колпаком".
Ощущение было не из приятных,  но  куда деваться! Ивану хотелось  выругаться
вслух  и выкрикнуть в сумеречный  туман: "Эй, вы! Выходите! Покажитесь, мать
вашу!
     Хватит уже  в  прятки  играть! Уж коли обнаружили лазутчика, выследили,
так  и берите,  чего  выжидаете?!" Но он  знал,  что  криками  и воплями  не
поможешь.
     Терпение, и только терпение!
     Уклон становился  все  круче,  пока  не  перешел  сначала в  пологие  и
достаточно ровные ступени, а потом и в крутые, кривые, разбитые.
     Карлик-фантом вел  его вниз.  Но  куда?  И  как все  это  совместить  с
безразмерным  живым брюхом, занимавшим,  казалось,  все недра  планеты?  Где
теперь это брюхо? Может, оно за тыщу парсеков отсюда... Иван поймал  себя на
странной,  непонятной ему  самому  мысли  -  почему  за  тысячу парсеков? ну
почему?  и  откуда  это  уверенное, но  какое-то  подсознательное  знание  о
шлюзах?!  Ведь нигде  ему  никакие "шлюзы"  отродясь не  встретились:  ни на
Гадре, ни на Гиргее, ни на планете У, ни в Осевом пространстве...
     непостижимо!  Они  отняли у него что-то! Отняли очень  важное и  нужное
именно здесь, именно теперь. Ну ничего, он еще вернется! Он вернется вопреки
здравому смыслу и логике,  вопреки  всем законам жизни и смерти, он вырвется
из проклятого мира планеты Навей... и тогда...

     Приглушенный  шум  за  спиной  прервал  размышления  Ивана.  Но  он  не
обернулся,  не сбавил  шага,  он  знал - нельзя  выдавать себя,  реакция  не
подведет, он успеет собраться... Не успел! Первый удар обрушился на плечо  -
что-то тяжелое блестящее выбило сноп искр из обшивки скафандра, соскользнуло
и  опять  взлетело  вверх. Второго  удара  не было.  Иван  успел перехватить
мертвой хваткой кисть нападавшего, рванул на себя -  захрустели переломанные
кости,  что-то  огромное черное  с горящими желтыми  зрачками повалилось  на
сырой пол, глухо рыча, роняя пену  из пасти. Иван не смотрел вниз. Он держал
в правой руке трофей - огромный тяжелый двуручный меч.
     Таким  можно  было  запросто  отмахнуть  голову  жеребцу-двухлетке  или
уготавру с  Двойного Циклора. Меч был явно старинной,  ручной работы - такой
заслуживал особого внимания. Но рассмотреть антикварную вещь не дали. Дюжина
черных расплывчатых  теней медленно выбралась из кромешной тьмы в полумрак и
неотвратимо надвигалась на Ивана полукольцом.
     В  лапе у  каждой тени сумрачно посверкивало тяжелое  железное  оружие,
заслуживающее не меньшего интереса, чем двуручный меч.
     -  Угхр-р-р-ыыыы-и.., - прохрипело снизу,  и что-то мохнатое ткнулось в
колено Ивану.
     Он не взглянул вниз, некогда  было.  Выверенным движением Иван  опустил
ногу в кованном шипоребристом сапоге скафа на хребет поверженному противнику
- и после того, как  тот не понял "намека" и попытался было дернуться, резко
нажал, с вывертом и растяжкой.  Хребет затрещал, хрипы смолкли, под  сапогом
стало сыро и скользко.
     Левая  рука   машинально   вскинула   лучемет,  оставалось   нажать  на
поблескивающий металлом спусковой крюк - и эта мохнатая свора... Нет, это не
свора!  Иван  все  прекрасно понимал. Животные не  бьются мечами  и  боевыми
топорами.  Это люди!  Он пристально всмотрелся, пытаясь в  зарослях  шерсти,
спутанных волос различить лица. Не различил. Только злые огоньки глаз горели
в полумраке. Тьфу!  Какие это  люди!  Тринадцать против  одного,  не пытаясь
понять,   кто  он,   зачем  он  здесь?!  Иван   в  таких  случаях  не  любил
миндальничать. Он прекрасно знал, что рассуждать о гуманизме и непротивлении
можно  очень  долго,  страстно и мудро, но  лишь  в  удобном мягком  кресле.
Поглядел бы он, как повели бы себя все  эти умники-гуманисты  в  гадрианских
джунглях,  в  компании  звероноидов,  или,  к  примеру,  вот  тут!  Все  это
прокрутилось  в его  мозгу  за долю секунды,  за  тот  миг,  пока палец,  на
спусковом крюке застыл, готовый для движения и в одну, и в другую сторону.
     Нет,  он будет драться с  ними их  оружием! Лучемет покорно скользнул в
заспинный клапан-чехол скафандра, еле слышно щелкнули фиксаторы.
     -  Ну,  гостеприимные  хозяева,  давай,  налетай! - бросил  он мохнатым
беззлобно, еще раз вскинул меч в  руке, взмахнул им приглашающе, выделывая в
сыром воздухе тройную рассекающе-обманную спиралепетлю. За последние годы он
начал   понемногу  забывать  спепприемы   боевого  фехтования.  Вот   он   и
представился прекрасный случай обновить навыки.
     Иван еле успел пригнуться - сверкающая молния пронеслась над головой.
     Что за дьявол! Это напали сзади.
     Но  почему он ничего  не  чувствовал?!  Почему  молчат  индикаторы! Где
выработанное  годами  седьмое  чувство  -  чувство   опасности,  никогда  не
подводившее его в сложных ситуациях?!
     Иван одним  ударом перерубил ноги напавшему сзади - тяжеленное мясистое
тело  рухнуло  в  плесень   и  сырость,  скрючилось.  Но  теперь  обстановка
прояснялась - позади было еще одно полукольцо, и  снова дюжина! Они окружили
его. Заманили и окружили! Ну братья-гуманоиды, держитесь!
     - Может, поболтаем для  начала?!  -  выкрикнул  Иван весело,  вовсе  не
надеясь,  что  местные его  поймут.  - Что ж  вы,  ребята, не  слыхали,  как
контакты положено наводить?! Эх, вы - чучела гороховые!
     Он не сомневался в  своей  победе. И дело  вовсе  не в том,  что  он  в
непробиваемом скафе, и  не в том, что он знает приемы кругового боя, которые
им,  судя  по  всему, незнакомы.  Дело  в  другом  - ему  надо выжить,  надо
сохранить  себя  для более  важной  встречи.  И  потому  - только наверняка,
только!
     Выжидать - дело гиблое.  Иван  разогнулся  и  в один  прыжок  преодолел
расстояние,  разделявшее  его с задними мохначами. Те и испугаться толком не
успели, - блистательное  "северное сияние" гирляндой сполохов  вспыхнуло  во
тьме, будто не один  меч был в  руке  нападавшего,  а  тысяча. И  полетели в
стены, к потолку, наземь  тяжеленные  боевые топоры,  кистени, мечи,  пики с
иззубренными концами. Лишь брошенная чьей-то меткой рукой-лапой тяжелая цепь
звякнула по  обшивке, захлестнула ногу ниже  колена. Иван даже нагибаться не
стал.
     Следующей серией ударов  он  уложил всю дюжину в плесень. Он бил только
голоменью  меча,  плашмя, но бил на  совесть, не  щадя отвыкшей  от  рукояти
кисти. Он  уже  чувствовал -  сзади  вот-вот огреют, не  дай Бог  попадут по
незащищенной голове, не дай Бог! ведь они его щадить да жалеть не станут, не
для того заманивали. Впрочем, заманивали не они. Они только исполнители.
     - Ну, получай, шустряк! - выкрикнул  он,  резко разворачиваясь и с лету
отрубая   мохначу-наглецу   мохнатую  кисть   вместе   с   зажатым   в   ней
топором-секирой. Кровь брызнула в лицо - Иван еле успел увернуться.
     "Китайским веером" он уложил шестерьк, рукоятью сбил с ног седьмого.  И
замер. Оставшиеся пятеро шли на него стеной. Сзади подползали еще трое.
     Они, видно, не чувствовали боли, не боялись.  Инстинкт самосохранения у
них,  что ли,  выдохся? -  подумалось  Ивану. - А может,  это... роботы  или
зомби?!
     Неважно! Какое это имеет значение сейчас! Он бросил меч под ноги. Потер
руки,  не  снимая тонких сенсорноактивных  перчаток. Сосредоточился.  Собрал
волю в кулак.  И мысленно приказал пятерым мохнатым бойцам остановиться - он
внушал  не словесным  приказом, который  мог бы  подействовать на землянина,
нет, он навел на  всех пятерых усиленный гипнообраз бушующего пламени на том
самом месте, где стоял. Это должно было  подействовать на любое существо, не
желающее бесцельно погибнуть...

     Не  подействовало!   Мохначи   приближались.   Они  даже  на   миг   не
приостановились,  не вздрогнули...  Иван  опешил. У существ  такого порядка,
даже  если  они  полуразумные  или  псевдоразумные, нервная  система  должна
принимать гипнообразы, должна давать сигнал в мозг!
     Что-то тут не то! Он потянулся рукой  к глазу. Но остановил движение на
полпути.  Надо  бьшо  обороняться  -  рядом с ухом просвистело резное лезвие
обоюдоострой секиры-алебарды - и где они только набрали всего этого?!
     - Ну, держись, друга любезные!
     Иван ребром ладони перешиб древко секиры и, не теряя размаха, саданул в
мохнатую морду - кулак погрузился в вязкую мякоть. Вторым ударом, прямиком в
грудь,  Иван  сбил  нападавшего  с  ног,  вспрыгнул  на  него, ломая  шейные
позвонки.
     Оставалось четверо спереди и трое полуживых сзади.
     Одному Иван выбил коленную чашечку. Но тот не упал.
     Пришлось   бить   ногой  в   горло.  Другого  он  опрокинул  мастерским
классическим  ударом в подбородок. От  осознания, что  кто-то неведомый,  из
местных властителей, наблюдает откуда-то  из безопасного места за  всей этой
потасовкой,  у  Ивана  комок  к горлу  подкатывал, ему  становилось тошно  и
хотелось  остановиться,  завопить  во всю  глотку: "Вы что,  олухи  чертовы,
совсем  охренели  тут! Кто  так встречает гостей! Хватит! Хватит, мать  вашу
инопланетную!!!" Но вместо этого приходилось вовсю дубасить мохнатых тварей.
Двух оставшихся Иван вывел  из строя надолго,  он сразу это определил, удары
были   полусмертельными,  запрещенными   (но  разрешенными,  когда  деваться
некуда!) Все, хватит!
     Он  устал  и  даже  взмок,  несмотря  на  то,  что  "малый  мозг" скафа
поддерживал меняющийся в  зависимости от состояния организма  микроклимат  -
тело  не должно было  ни перегреваться,  ни  переохлаждаться. Троих ползущих
Иван добивать не стал. Он ухватил их  за задние лапы, бросил в основую  кучу
поверженных. Потом огляделся. И поочередно перебросал в общую "братскую"
     кучу и всех остальнь1Х. Пускай наблюдатели поглядят да потешатся!
     Встал, опустил руки. Он  устал. И ему  порядком все надоело. И где этот
хмырь-карлик?!  Где этот  морщинистый  лилипут-крысеныш?! Заманил,  гад,  на
верную смерть, а  сам свалил, смылся!  Эх, попадись  ты  теперь  под горячую
руку!
     Иван  вдруг вспомнил о том, что так и не успел проверить...  Нет, бред,
ерунда, как такое  могло  прийти  в голову,  с  какой  стати ему сражаться с
призраками, да и вот - от ответного удара последнего мохнача скула припухла,
вот она, Иван потрогал щеку. И все же надо проверить.
     Он нажал указательным пальцем на глазное яблоко - все реальные предметы
должны бьши раздвоиться, все нереальные...  Куча мохначей не раздвоилась. Он
воевал  именно с призраками! Иван повторил, перепроверил  себя - куча вообще
пропала. На ее месте дымилась желтым дымком лужица зеленой слизи.
     Но  мечи, шестоперы, алебарды, пики лежали на заплесневелом полу, будто
подтверждая, что побоище все же было.
     Иван  нагнулся, поднял  свой, первый меч, сунул его  в клапан-ножны  за
спину.  Сплюнул под ноги - тьфу  ты, пропасть! И пошел вниз, туда, где снова
начинались  корявые  ступеньки.  Теперь  он  пойдет  до  конца!  Теперь  его
остановит только...

     Через сотню шагов он со всего маху налетел на невидимую преграду и чуть
не свернул себе шею. Это был конец света. Иван кулаком ударил по индикатору,
который беззаботно светился мирным зеленым светлячком. Что происходит? Он не
чувствовал преграды. Приборы ее не регистрировали.
     Анализатор вообще молчал, хотя просто по всем своим обязанностям должен
был предупредить о появлении на пути непонятного предмета, разложить  его на
составляющие, проанализировать, дать ответ... Но тем не менее преграда была.
     Иван протянул руку и нащупал ее - ровная гранитно-твердая стена.
     Невидимая  стена. Он вытащил изза спины меч и  ткнул им в преграду. Меч
чуть не вылетел из руки. Тогда он ударил рукоятью правее, потом ниже, выше -
стена  была  везде.  Нет,  тут мечом не поможешь делу!  Он подошел к видимой
стене  подземелья,  к правой  стене, и  от нее  начал  тщательно прощупывать
преграду.  Добрался до  левой  стеночки.  Но  ни  трещинки,  ни  разрыва  не
обнаружил. Ну и что теперь? Назад возвращаться?!
     "Она пропустит только тебя", - глухо прозвучало в мозгу.
     - Чего? - выкрикнул в полумрак Иван.
     "Только тебя!" - кольнуло в затылок.
     Ну  хватит!  Иван вытащил  лучемет, вскинул  его на  грудь. И дал самый
слабый   на  три   метра   -   лиловая  концентрированная  плазма  в  ореоле
всесокрушающего дельта-излучения ударила стру?й ровно на три метра, для  нее
преграды  не  существовало. Иван  вытянул руку -  рука уперлась в прозрачный
гранит. Вот так!
     Он вывернул регулятор почти до отказа, упер приклад в плечо - и засадил
в  невидимку  концентрированным   ураганным  снопом.  Подземелье  осветилось
ярчайшим светом, словно разом зажглось в нем несколько тысяч фонарей. Воздух
в месте прожога начал плавиться, искажая все вокруг.
     - Ладно, сейчас поглядим!
     Иван  выхватил  из-за спины меч.  Швырнул  в  прожог-  меч  с  каким-то
замедлением, усилием, словно проходил через трехметровый слой воды, пробился
через преграду, звякнул об пол по ту ее сторону.
     Иван сунул руку. Рука уперлась в гранит.
     "Она пропустит только тебя!" - снова ударило в мозг.
     Что это может означать? Иван  уже почти понимал, чего от него хотят, но
его  рассудок, его врожденное чувство  осторожности  не хотели соглашаться с
предположениями.  Нет,  без  скафандра,  голый,  практически  беззащитный  и
безоружный он туда... ТУДА!... не пойдет. Не пойдет ни за что!!!
     "Она пропустит только тебя!"

     - Поглядим еще!
     Он  рванул  подбородочный  блок,  взрезал  пристежным  лазероскальпелем
ирридиевопластиконовую застежку  ворота, расстегнулся до  пояса.  И принялся
перекладывать все необходимое, все крайне нужное в этом страшном  мире прямо
за   пазуху,   под   внутренний   скаф,   между   маскировочной  рубахой   и
комбинезоном-чулком.
     "Ты можешь опоздать! Оглянись!"

     Иван  посмотрел назад.  По  длинному  и  мрачному  коридору,  прямо  по
иззубренным,   искрошенным   заплесневелым    ступеням   на   него    ползло
отвратительное в  своей  неостановимости,  мерзости, убийственной  тяжести и
лютой  злобности чудище. Оно  было  похоже  на  огромного, расплывшегося  по
ступеням  жирного  змея-дракона,  покрытого  сверкающей  чешуей  и  тысячами
извивающихся членистых конечностей.
     Нет! Хватит! Иван выпустил в преграду еще сноп.
     И  сразу же  сунул  следом сам лучемет.  Тот  прошел!  С трудом, словно
сквозь пластилин, но прошел! Выскользнул из скафа - уникального всезащитного
суперскафандра, который один  стоил побольше иного космокрейсера и был почти
за  гранью научного  потенциала Земли  XXV  века,  - выскользнул  и  прыгнул
вперед. Прыгнул  рыбкой, ощущая за спиной  зловонное горячее дыхание и  лязг
чудовищных зубов-камнедробителей.
     Он больно ударился локтем. Вывернулся,  встал сразу, подхватив лучемет,
готовясь встретить гадину по эту сторону барьера.
     Но   гадина-дракон   застыла  всего   в   двух  метрах,  тупо   разинув
шестиметровую   в  диаметре  пасть,  хвастаясь  своими  погаными,  усеянными
полипами и жвалами внутренностями. Гадина не могла преодолеть преграду.
     Слава Богу! У Ивана кольнуло в груди, он провел по ней ладонью, пытаясь
отыскать  что-то нужное  сейчас, но  так  и не  понял - что именно?  Зато он
заметил  другое.  И  похолодел!  Не  может  быть!  Внутреннего  скафандра  и
комбинезона-чулка на нем не было! Это переходило все границы, этого не могло
быть никогда!
     Иван тщательно ощупал себя, осмотрел, проверил каждый  сантиметр тела -
не было ни скафандра, ни обрывков комбинезона. Это барьер! Чертова ппеграда!
Он  пролетел  сквозь нее  как  сквозь  масло.  Иван"  уточнил -  как  сквозь
раскаленное, зло  обжигающее масло. Да это не просто преграда,  это защитный
силовой  барьер! Эта  штука  обладала  способностью  сжигать то,  что ее  не
устраивало,  и она уничтожила комбинезон,  скафандр! Она  слизнула их, будто
пенку  с  молока. Да  где же он,  черт  возьми?!  Кому  это по силам?!  Иван
вцепился обеими руками в лучемет - последнюю свою надежду.
     Никто на пего не нападал, защищаться  было не от кого. Даже  гигантской
драконообразной  гадины  не  было  видно,  ее  поглотила кромешная  тьма  за
барьером - ни звука, ни капельки света не просачивалось с той стороны.
     Иван еще раз оглядел себя. Но почему они  оставили маскировочные штаны,
рубаху,  мягкие  внутренние  сапожки, ремень, всякую мелочь  в клапанах и за
пазухой?
     Он тряхнул головой и длиннющие волосы полезли в  глаза, теперь их ничто
не сдерживало. Нет, так не годится.
     Иван выдернул из сапога длинный верхний  ремешокшнур.  Обвязал  голову,
тряхнул волосами  - и сразу стал похож на какого-то стародавнего, совершенно
неуместного   здесь,  на   краю  Вселенной,  в   логове  Смерти,   былинного
героя-странника.  Он  как  бы  увидал  себя  со  стороны.  И  тяжкоГгорестно
вздохнул. Теперь бери его голыми руками!
     Он поднял меч, сунул за широкий тройной ремень.
     Закинул на плечо лучемет. И пошел куда глаза глядят.
     Ступени все время вели вниз,  не было им видно ни конца, ни  края. Ноги
начинали  гудеть. Иван  хаживал  и подольше, он  мог  не замечать усталости,
боли, недомоганий, он мог долго обходиться  без воды и пищи.  Но пока в этом
не было нужды  - концентраты и  того и  другого  лежали в клапанах вместе со
стимуляторами, антигравитаторами, ускорителями и прочей чепухой-мелочью.
     Коридод) подземелья постепенно сужался, становился  тесным, мрачным. Он
теперь больше походил на подземный ход, прорытый кем-то лаз. Если так пойдет
дальше, то  скоро  не будет возможности протискиваться. Иван  начал  всерьез
расстраиваться,  когда  ступени  вдруг  кончились,  неожиданно  утыкаясь   в
маленькую  ржавую дверцулюк. Железо! Обычное  земное  железо!  Впрочем, Иван
осек себя: железо - оно везде железо и на Земле, и на Гадре, и на Тау Кита.
     Он пнул сапогом люк, и тот, поскрипывая, нехотя поддался.
     Иван заглянул внутрь. И опять чужая память заставила его содрогнуться.
     Многомерные миры!  Все повторяется  снова! Но почему! Нет! Это не чужая
память,  это  его  память!  Просто  он никак  не может понять, вспомнить все
полностью... эта память избирательна. Ладно, хватит!
     Потом! Вертикальный канал-шахта уходил вниз, во тьму и неизведанное.
     Посреди этого канала висел трос, стальной витой трос.
     "Иди туда! Пора!" - снова кольнуло в мозг.
     И Иван  вдруг понял очевидное - это вовсе не телепатемы карлика! Это не
мысленные приказы его призрачного поводыря!  Это - Программа! Она  ведет его
по  лабиринтам планеты!  Но  почему?! Почему??? Откуда они  там на Земле, на
милой старушке Земле, за триллионы парсеков отсюда могли все  знать? Значит,
он не первый?
     Значит, тут  уже были наши?! Неожиданная догадка  чуть не сразила Ивана
наповал. Они посылали сюда десантников-разведчиков!  Они протаптывали чужими
телами, чужими смертями эту тропинку в Чуждый мир. Но почему они  ничего  не
сказали ему раньше?! Почему они молчали?! Или он ошибается?!
     У Ивана раскалывалась голова.
     "Иди вниз!"

     Ладно! Была-небыла!
     Он просунул  голову  в  темноту.  Ощупал  трос.  Тот висел надежно,  не
поддавался. И тогда Иван  одним движением перебросил  тело в канал. Вниз так
вниз! Он  быстро перебирал руками,  спускался. И думал, что шахта может быть
многокилометровой, даже  бесконечной,  если этот мир и  впрямь многомерный и
многопространственный.
     Ну  да  что  теперь делать!  В  шахте  было не так  уж  темно.  И  Иван
поглядывал по сторонам. Какие-то дыры, щели, трещины усеивали стены шахты.
     Теперь у Ивана  не  было никаких  приборов, никаких  индикаторов. Но он
четко знал, чуял, что десятки глаз следят за ним. Следят сверху, сквозь щели
и дыры, перемещаясь вместе со своими владельцами по внешней обшивке шахты.
     Один раз  он даже специально  резко вскинул  голову  вверх и  влево.  И
убедился в  правоте наблюдений - нечто остроклювое  и  призрачное  мгновенно
отвело жгучий желтый взгляд, спрятало голову в темноту дыры.
     Ладно, Бог с ними! Пускай только попробуют сунуться!  Так думал  Иван и
полз вниз. Руки ныли, ладони горели. Но деваться некуда - разве что упасть в
этот колодец.
     Можно было воспользоваться антигравитаторами. С другой стороны лучше их
поберечь - так Иван и сделал.
     Он уже давненько не спал, от этого в голове гудело, мелькали бессвязные
мысли,  образы,  кто-то бубнил нечто нечленораздельное.  Несколько раз  Иван
отключался  от реальности, впадал в  полузабытье. Его тренированные  могучие
руки продолжали  перебирать, травить трос,  тело  послушно скользило вниз, а
сам  он был далече отсюда, на матушке-Земле. Он лежал в высокой темнозеленой
траве  и  глядел на  причудливое белое  облако,  которое  было  похоже  и на
сказочного  Змея-Горыныча  и  одновременно  на псевдоразумного  исполинского
птерозавра с планеты У. Правда, птерозавр был хамелеоном и умел менять цвета
в отличие от облака, и все же - очень они бь?ли похожи.
     Рядом   сидел   срдовласый   старик-священник  и   говорил   что-то   о
недопустимости покорения  Вселенной, о  неискупимых грехах, которые  человек
навлекает на  свою голову  этим  "покорением",  и  еще  о чем-то  - высоком,
недоступном и иногда пугающе непонятном.
     Иван  не мог  сосредоточиться -  он  будто погружался в вязкий омут,  а
потом всплывал наверх,  он не мог уловить нити рассуждений, он и не хотел ни
о чем рассуждать. Зачем?  Лежать бы вот так вечность! Или хотя бы отмеренный
тебе  Всевышним  срок!   И  никуда  никогда   не   соваться,  не  испытывать
судьбу-злодейку,  коварную и  изменчивую. Ему казалось,  что  они ведут  эти
беседы-споры с  седым священником уже  бесконечно  долго и  что не видно  им
предела. Откуда  приходило такое  ощущение, Иван  понять  не мог. Небо  было
безумно  высоким, непостижимым. В его  голубизне таилась вся Вселенная и все
Иные  миры. Оно было вьнце и шире  всего  на свете, и за  ним  уже ничего не
могло быть! Так  зачем же прорываться сквозь это бездонное синее небо, зачем
падать в Черную пропасть?!  Земля! Самое совершенное создание Матери Природы
и  Творца Вседержителя.  Нигде  в бескрайнем Космосе  нет  ничего  близкого,
похожего - мириады мириадрв миров, ярких, сказочных, фантастичных, страшных,
непостижимых чудесных,  невероятных. Но  Земля одна! В геизапию  чужих миров
были вложены за века колоссальные средства,  не поддающийся  подсчетам  труд
миллиардов   людей,  биосуществ,   иножителей,  было  израсходовано  столько
энергии, что  хватило бы  на десяток Сверхновых. И все же что-то происходило
не  то,  в  чем-то  старик-священник был прав.  Люди ломились  во Вселенную,
словно  завоеватели,  так  могла  ломиться  дикая  орда в  цивилизованный  и
укрепленный  город русичей, штурмуя  его, пробивая стены, забрасывая  градом
каменьев,  стрел,  ядер, поджигая  со  всех сторон, не щадя  жизней  простых
воинов и бросаемых на смерть рабов, калек, пленных. И хотя потом выяснялось,
что можно было обойтись  без штурма, без жертв, можно было немного выждать и
войти внутрь города миром, с добром и товарами... Но нет, нетерпение сжигало
человечество. Оно именно штурмовало Вселенную.
     Объединенное Мировое Сообщество рвалось к новым колонизируемым планетам
с  алчностью конкистадоров,  бороздивших моря  в  поисках сокровищ  и добычи
тысячелетие назад. Сотни тысяч  планет  были уничтожены, высосаны,  выжжены,
превращены в мертвые пустыни... Колонизаторы не знали пощады, они  намеренно
и осознанно шли против Бога, они не  могли  остановиться,  алчность и  жажда
нового терзали их.  И несмотря  на  то, что  вся  освоенная и планируемая  к
освоению часть  Вселенной  давным-давно  была  поделена  между  Объединенным
Мировым   Сообществом   и    Великой   Россией,    отношения   между   двумя
земнымигигантами были постоянно натянутыми. Россия, сама пережившая страшные
времена,  проложившая свой Великий Путь во  Времени и Пространстве, не могла
смириться с  хищническим  истреблением другой стороной всего  неземного. Она
была намного впереди в освоении Мироздания; три четверти всего  космического
потенциала Земли принадлежало ей, на  тысячи  световых лет она  продвинулась
дальше Сообщества в глубины Пропасти Тьмы. И все же...
     покорение   оставалось   покорением.  Великая  Нация,  уже  третий  век
переживающая  взрывной  процесс  пассионарности,  двигалась  к  Непостижимым
Рубежам Вселенной, как когда-то прапрадеды,  далекие предки неостановимо шли
к  берегам  Великого  Тихого  океана, к  Америке  -  и  ничто  не  могло  им
препятствовать, не было на белом свете такой силы. Нет ее и теперь!
     Вселенская Сверхдержава  несла  в  Черную  Пропасть понятие  о Добре  и
Справедливости, о том, что всему  живому есть место во Вселенной  и никто не
вправе называть  себя хозяином положения, на какой бы ступени развития он ни
находился.
     Иван был одним из посланцев Великой  России. Был Ьсегда,  сколько  себя
помнил, с  младых  лет, со  Школы, с первых  дней  десантной практики  и уже
потом, после  - во  времена постоянной работы в Отряде Дальнего Поиска... Но
он не знал, кем он был сейчас. Он не знал, кто его  послал. И не знал толком
- зачем?! Он не мог и не хотел  верить в Зло и злые умыслы. Но не все в мире
еще было Добром. И кто он сам, если он не знает, чей он посланник?!
     Тяжесть!  Страшная  тяжесть  в  голове. Боль  в  груди.  Высокое  небо.
Напряженный   и   одновременно   проникновенный,  мягкий  голос  священника.
Мерцающие тени четверых "серьезных"  людей, суровые  и каменные их лица. Что
за этими лицами? И не маски ли это вместо лиц?!  Тяжесть! Страшная тяжесть в
голове!
     И  невесомое  тело...  Иван  очнулся на  мгновение. Тело и  впрямь было
невесомым - он почти не чувствовал его,  руки  перебирали трос, и  не было в
них усталости,  боли,  они несли невесомое  тело.  Что это?  Очередные шутки
колдовской планеты? Неважно! Главное, не останавливаться - вперед,  то есть,
вниз...  Низ  ли  был  внизу? Иван ничего  не понимал. Ему казалось, что все
переменилось,  и что  он уже  испытывал  где-то  нечто подобное.  Пусть! Все
равно!
     Главное,  не  менять направления  движения,  и  тогда  он выберется  из
шлюзового туннеля!
     И снова  провал.  Снова  высоченное синее  небо. Снова Земля.  Как  все
меняется,  непостижимо!  Шестой  век  Россия  идет  в Неизведанное, во  Мрак
Мироздания.  И  не  видно конца движению. Зачем? Значит, так надо.  Не  прав
старик-священник, не  прав. Раз это  движение длится  столь  долго,  раз оно
столь неостановимо, значит, это Путь России, точнее, часть ее Великого Пути.
И  значит, это угодно Той Всеобъемлющей Силе Существующего и Несуществующего
Миров,  которую принято называть Творцом. Иван  неплохо знал историю,  этому
учили на совесть, он знал  многое из жизни Человечества.  Но не все ему было
понятно. Он не мог  осмыслить той  Вселенской Высшей Силы,  что  спасла  его
страну,  его  Народ  от  полного  уничтожения зарождающимся,  сплачивающимся
Мировым Сообществом. Это было непостижимо и фантастично.
     Обескровленная, истерзанная,  измученная Россия,  у которой отняли  три
четверти  ее  ис-конных  земель,  заселенных  россиянами, отняли  враги  Ее,
внедряя тут и там марионеточные бантустаны с марионеточными "суверенными"
     режимами,  ожила, поднялась  в полный рост и вернула не только все свои
земли, но и величие, которому с тех черных годин предстояло неуклонно расти.
Это  было чудо. Святая Русь, оккупированная и практически  покоренная Силами
Зла, расчлененная, разграбленная, преданная собственными иудами-правителями,
палачами-коммунизаторами, доведенная до размеров  почти пятивековой давности
Московского  княжества,  выгрызаемая изнутри ненавистниками, растаскиваемая,
заваленная  всемирными  отходами и кормящая  полмира,  поднялась с  колен  и
вымела  нечисть  со  своей  земли. Сатанизапия  Земли была приостановлена  -
приостановлена  до  тех  пор, пока на ней была  Держава Богородицы и  Иисуса
Христа - Великая и Могучая  Россия,  Святая Вселенская Русь. Возрождение шло
стремительными темпами. Это был взрыв! Еще недавно полуголодная и обобранная
Россия  к середине  XXI века не  имела себе равных, она  завалила мир своими
товарами, она  содержала по  всей Земле  малоимущих и  проживающих за чертой
бедности, в Россию приезжали обучаться изо всех уголков Земного.шара, ибо не
было  нигде. Знания выше,  Россия  осуществляла  проекты,  которые  казались
сказкой, Она неудержимо рвалась вперед и тащила за собой Мировое Сообщество,
подпитывая его идеями, разработками, технологиями и просто вливанием средств
в его развитие, полагая,  что  не  путем  столкновений надо идти, а помогать
отстающим, давать им  силы к доброму и вечному, отстраняясь от разногласий и
усобиц. Помощь  России Объединенное Мировое Сообщество  охотно принимало, но
предпочитало не изменять своему собственному пути... Могущество России росло
и  вливавшимися  в  Ее Содружество новыми  звездными  мирами.  Оно  достигло
вселенских величин.
     И все же главное оставалось в другом. Не в материальной мощи Величайшей
Сверхдержавы  Добра! Не в  силе неизмеримой! Россия была  обителью Духа! Она
несла в Вечность Неугасимую Свечу, зажженную самим Вседержителем. Вот в этом
и была ее  подлинная  Сила.  В  этом  заключался  феномен  ее  необоримости,
неистребимости, вечности!
     А Иван все  смотрел в высокое небо. И был одновременно  и на Земле, и в
проклятом колодце планеты Навей. Тяжесть покидала его  голову. Он уже принял
для  себя  решение, и ему стало легче. Кто бы и с какой бы целью его сюда ни
прислал, какие бы в  него ни закладывали программы,  он  останется собою, он
пересилит их, он посланец Духа, а не Черных Сил, они не оборют его, нет!
     Руки  перебирали трос.  Невесомое  тело  парило  в  стволе  шахты.  Меч
ритмично  бил  по  бедру. Пытка!  Это  настоящая  пытка! Иван был  близок  к
обмороку, когда  все вдруг внезапно закончилось, трос свился в  петлю,  упал
куда-то во тьму. И сам  он  вдруг почувствовал тяжесть тела, а потом и удар,
от которого лязгнули зубы и лучемет стволом пребольно долбанул по затылку.
     Приехали!
     Иван  ощупал  под  собой землю-  она  была каменистой и  сухой.  Опора,
твердая  опора, земля -  как это  приятно! Он чуть было не вскочил  на ноги,
чуть не бросился в пляс.
     - Вот  и выбрались из шлюза, - пробормотал он под нос, - теперь можно и
передохнуть малость!
     Он  еще раз внимательно  прислушался  - ничто опасности не  предвещало,
было тихо, мирно  и даже  скучновато.  После  этого  Иван  закрыл  глаза  и,
приказав  себе проснуться  ровно  через тридцать минут,  провалился в черное
забытье очищающего благословенного,  но  полностью контролируемого  сна.  Он
знал, врасплох  не застанут, не выйдет это.  А передышка  и  разгрузка мозгу
необходимы. Тьма в сознании слилась с тьмою наружной.
     Когда он очнулся,  было светло. Иван  лежал посреди  каменистой мрачной
пустыни.  Вдалеке  виднелись скалы, целое нагромождение скал. Серое  давящее
небо нависало свинцовой плитой.
     -  Так-с, - промычал Иван с ехидцей, - очень хорошо! Стоило ползти! - И
вдруг закричал во  всю силу легких: - Эй! Вы там! Не пора ли кончать? Что-то
затянулась эта дурацкая комедия!
     Он  очень  образно  представил  себе  такую  картину:  сидят  в  хорошо
обставленном  и прекрасно  оборудованном  кабинете  местные мохнатые  боссы,
потягивают местное пивко, покуривают местные  сигары и поглядывают с  ленцой
на большой экран. А на экране этом он, Иван, посреди  дикой пустыни, кричит,
мечется, ищет выхода, а может, входа. И решают эти самые боссы - показать ли
ему, Ивану-дураку, вход в свой  заколдованный мир или же прихлопнуть его как
мошку  да  и дело с концом.  Та, чужая,  непонятная память подсказывала, что
именно так и должно быть, что он под "колпаком".
     - Ну и черт с вами! - выкрикнул Иван тише.
     И побрел к скалам - а куда  было еще брести в этой проклятущей пустыне*
До них идти не так далеко - километров  шесть-семь, глазомер не мог подвести
Ивана.
     Тут  ходу всего  на час, Но дело обернулось иначе. Три  дня шел Иван  к
скалам,  а они, похоже, убегали от него,  отодвигались  за  окоем  и торчали
оттуда островерхими пиками. Дважды Иван отбивал нападения страшно  облезлых,
тощих  и, повидимому, столь  же  страшно голодных  шакалов местного пошиба -
длинномордых, бесхвостых, трехглазых.  Он бил  их  мечом, а  шакаты лезл-и и
лезли.  Они страдали  явно не призрачным аппетитом. Но блюдо оказалось им не
по  зубам. Ночью  на  Ивана свалился  с  беззвездного неба  крылатый,хищник,
похожий на  грифа, но раза  в три  побольше. Иван срубил ему ощипанную голую
голову. Тело еще  долго билось  в  пыли,  когтистые лапы  скребли каменистую
поверхность.
     Недоступные  скалы,  до  которых  невозможно было  дойти-добраться,  на
четвертый день  будто  по  мановению  волшебной палочки выросли перед Иваном
неприступной стеной. Он  даже опешил, но потом догадалсяочередные  штуковины
свернутого пространства,  многомерная  геометрия, короче,  дело  привычное и
скушное.
     Эхе-хе!
     -  А это что еще?!  - не  сдержался он, увидев вдруг  каменных  идолов,
внезапно выросших, казалось, из-под земли. - А ну-ка! - он  вытянул руку, ни
на минуту  не  сомневаясь,  что  она пройдет  сквозь идола-призрака,  сквозь
только  на вид твердокаменную поверхность.  Но  рука  уперлась  в шершавый и
ноздреватый песчанник  бурого цвета. Идолы  были  настоящими.  -  Вот как? -
Произнес Иван глубокомысленно. - Ну-ну!
     Лица у идолов  были застывшими, высокомерными и глуповатыми. И  торчали
эти  идолы вдоль гряды  скал направо и налево  насколько глаз хватало.  Иван
внимательно  вглядывался  в лица, пытаясь обнаружить  какие-либо  явные  или
сокрытые  отличия  от земного типа лица.  Но ничего особенного  не  находил,
ничего  инопланетного, "чуждого"  в идолах не  было.  Таких  могли  запросто
оставить лет тысячу назад, скажем, аборигены острова Пасхи.
     Но выводы делать рано.
     Иван пытался постичь назначение идолов. Но никак не мог. Ведь не только
лишь для красы их тут поставили?
     А почему  бы  и  не для  красы? Нет. Надо лезть на скалы - ежели и есть
чего-то путное в этом мире, так оно там, за ними. Иван задрал голову вверх и
присвистнул  -  Джомолунгма  была  раза  в  полтора  поменьше  этих чертовых
нагромождений. И все равно  он залезет, пробьется через эту  преграду.  Даже
если будут только отвесные  стены,  все  равно! Он будет выжигать  лучеметом
ступеньки-ямки  и  лезть. Сколько  на  это  уйдет  - месяц? два?!  Тут  ночи
короткие, а дни длинные, все не как на Земле. Но тем и лучше!
     Иван вспрыгнул на ближайший камень. Ухватился за выступ. Подтянулся.
     За час он взобрался достаточно высоко, наземь было страшно смотреть. Но
громадина не казалась ниже, наоборот.
     Когда он залез на трехкилометровую высоту, то понял всю тщетность своей
попытки.  Скалы   росли   вместе   с  его  движением   вверх,   даже-немного
быстреевысота   их  становилась   непокоримой.   Внизу   на  многие   версты
простиралась безжизненная пустыня- ни пригорка, ни ложбинки, дико и просто.
     Иван присел на выступ, привалился спиной к бугристой скале. Задумался.
     В  ушах его звенел неумолкаемо голос седовласого собеседника: "...все в
лоб да в лоб! Люди лезут в чужие  миры, не давая себе  ни труда, ни  времени
понять их,  они  бьются  словно  мотыльки  о  стекла,  раздражаются,  теряют
контроль над собой, крушат все подряд, лишь бы добраться до цели, которая им
самим и не видна вовсе! Ты понимаешь, Ваня, не  видна!  Любой муравей, любая
букашка без души и разума лучше  понимает строение  Вселенной и свое место в
ней,  чем люди! Ты встань, пережди,  осмотрись, не спеши... пойми этот новый
мир, ну хотя бы  постарайся его понять! Если Господу  угодно, чтобы  он  был
именно таким,  значит, для  чегото и это  нужно,  понял?"  "Ну,  а  если  не
Господу, а дьяволу?" - вопрошал Иван собеседника. Тот опускал  голову, кивал
удрученно, глядел светлыми глубокими глазами и соглашался:
     "Может, и дьяволу!" И они молчали. А потом начиналось снова...

     Иван принял  решение. Вниз! Хоть и жалко труда  да сил. Вниз! Ни  черта
нет за этими горами, обман зрения один,наваждение!
     На спуск ушло времени вдвое больше.
     Но  когда  Иван  весь  мокрый,  с  ссадинами на руках  и  ногах, тяжело
бьющимся сердцем и пересохшими  губами спустился вниз,  в пустыне чего-то не
хватало.
     Он даже потряс головой и ущипнул себя за руку. Не помогло  - идолов под
скалами  не было! Иван  поднял голову и с  тоской оглядел теряющиеся в дымке
вершины.
     Выход  один- идти  вдоль  подножия скал,  искать  лазейку-какую-никакую
расселину, пещеру. Или ждать.
     Начинало темнеть. И Иван выбрал второе. Он устроился под  скалами прямо
на каменистой почве, вытянулся, уставился в черное непроницаемое небо.
     Нехорошие мысли  начали одолевать его.  Он  вспомнил, как  вот  так  же
бесконечно  долго и бесцельно бродил по Одинокой  Дилее,  замкнутой  планете
системы  Кванг-4.  Он  тогда измаялся, измучился  беспредельно, измочалил до
крайности нервную  систему, потерял бдительность, совершенно отупел от скуки
и  безысходного  однообразия.  И вот  когда  он был  уже  почти  готов,  эти
невозможные  червеобразные монстры-дилейцы всосали его во Внутреннюю Обитель
и  подвергли  чудовищной,   длившейся  семь  месяцев  пытке  опосредованного
сканнирования.  Это было  вне  всего  Сущего! Дил Бронкс  вытащил  Ивана  из
поганой  обители  этих червей-естествоиспытателей.  Полгода  Иван отмокал  в
Крыму. Ни  один  нормальный землянин  после  таких  испытаний  ни  за  какие
коврижки не пошел бы больше в Дальний Поиск.
     А Иван пошел.
     Он лежал, закинув руки  за  голову, и  думал: а почему сюда  не послали
боевой отряд, оснащенный всем необходимым? Дорого?  Невозможно?! Тогда и его
посыл бесцелен - ведь не  как туриста его на прогулку отправили, ведь должны
придти после него. Так зачем он здесь - беспомощный, ни черта не понимающий,
жалкий... каккак там... он не вспомнил, где это "там", память опять подвела,
мысль  ускользнула. Да,  здесь  нужен хороший  отряд, ти  лучше  всего не из
России, а из Сообщества - те не любят церемонии разводить:
     десяток квадратно-гнездовых, перекрестных ."посевов", когда снаряды  не
оставляют ни  клетки живого  на  поверхности и в  земле.  Потом парализующие
газы,  гипноподавители,  пси-генераторы, лептонные орудия, группы захвата  и
штурмовые части.
     Все! Дня не  прошло бы, как земная администрация обосновалась в местных
резиденциях и вела бы допросы правителей планеты. Да тот же Дил, если бы он,
конечно, не завяз на своей частной станции в Солнечной системе, сумел бы  со
своими парнями выбить все секреть! из  мохначей... Иван одернул себя, почему
он   собственно   думает,  что  туг   заправляют  мохначи?  И  что   это  за
мохначи-призраки, может, наведенная  фантомная  нечисть? Да, наверняка,  так
оно  и  есть. Дила  теперь  не дозовешься.  Земля  далеко. Надо рассчитывать
только на себя.
     Он плохо спал эту ночь. Полдня просидел сиднем, обхватив руками колени,
почти не поднимая головы. И всетаки он дождался!
     Идолы появились  за три  с половиной часа до заката, значительно позже,
чем  в  прошлый  раз.  Но  главное, они  появились! Иван  боялся  привстать,
моргнуть,  сделать  лишнее  движение-  как  бы  не  спугнуть их,  как  бы не
сглазить. Ведь он уже готов был поверить в любую чертовщину.
     Он  подошел  к  ним  минут  через  двадцать после их  появления. Выбрал
почему-то не  ближнего большого,  а того, что был  поменьше  и стоял как  бы
наособицу.  Он  обошел  его  кругом,   всматриваясь  в  пористый  песчанник,
отыскивая  что-то самому пока  не ведомое.  Не было ничегошеньки! Тогда Иван
вскарабкался  на него, принялся ощупывать  каменного болвана. Лишь теперь он
почувствовал, как  стары  эти  идолы, как выветрена тысячелетними ветрами их
каменная кожа. Когда и кто сотворил их?
     Зачем? Иван  не  отвлекался, он уже  точно  знал,  что  идолы -  это не
обычные  истуканы,  что  у  них  есть полости внутри, что...  Он  неожиданно
нащупал участок  камня  за  ухом, бывший  значительно  теплее, даже горячее,
остальной  поверхности. Вот  он, запуск системы! Или нет? Иван  шарил другой
рукой, не отрывая пальцев от найденной точки, он уже не сомневался, надо еще
немного терпения, еще чуть-чуть... Есть! Рука нащупала вторую горячую точку.
Теперь одновременно! И плотнее! Он  замкнет цепь!  Ну же, давай! Он  с силой
вжал  руки в найденные места... Ничего! Не может быть, не может этого быть -
в любой  точке  Вселенной, кем бы и когда ни был  сделан Дстатор, он работал
только на цепь.  Слабая, совсем слабая  сенсетика! Точно, это  на  все годы,
века,  тысячелетия. Голова у Ивана гудела,  он не мог понять, откуда тут мог
взяться  статор, и вообще,  эта  чертова  каменная кукла  не  была похожа на
статор, почему, откуда все это здесь?! Он развел  руки и одновременно ударил
ими по найденным точкам, Д-разъемам, он знал,  что это они!  Тряхануло  так,
что Иван полетел прямо  с выдвинутого подбородка идола, на котором он стоял,
вниз,  на  каменистую поверхность. Извернувшись кошкой в воздухе, он упал на
ноги.
     И   тут  же  запрыгнул  обратно.  Он  не   мог  упускать  момента,  эти
идолы-статоры могли исчезнуть в любой миг.
     Когда они появятся потом? И появятся ли?! Цепь, совсем плохая цепь!
     Что делать?!  Он  прижал  к песчаннику ладони  резко опустил их вниз  -
кровь  выступила из разодранной кожи. Можно! Он развел руки пошире и со всей
силы ударил ладонями по Д-разъемам. И его сразу пронзило адской, причиняющей
дикую боль молнией.
     Цепь замкнулась... все!
     Он  очнулся в неудобном жестком кресле. И не сразу понял, что он внутри
Д-статора. Никаких  скал,  пустынь,  идолов...  Иван сидел  в  очень  тесном
замкнутом  ото  всего  мира,   совершенно   неклассифицируемом  стационарном
гипертороиде.  Если эта штуковина работает, он почти всемогущ!  Надо  только
проверить! Надо! Но  как? Иван  знал, что  статор может сработать лишь  один
раз.  Ему  надо   действовать   наверняка.   Мерное   гудение   наверху,   в
энергетическом  блоке  подтверждало, что  машина к работе готова,  что  надо
принимать решение... Стоило сейчас только представить очень четко  и образно
Землю, любые четыре реально существующие в ее  объеме точки - и ты мгновенно
окажешься там. Это спасение! Это чудо! Дсканнер сам снимет всю информацию из
твоего мозга, а.
     Д-гипертороид, превратив тебя в обладающую сверхпамятью микрочастицу и,
используя  микромакроидные  свойства  и  законы  Вселенной, без  преодоления
расстояния,  выбросит   частицу  на  Земле,  моментально  воссоздав  из  нее
первоначальный  "объект". Времени не  будет затрачено ни доли мгновения, все
произойдет одновременно.
     Чудо. Обычное земное чудо! Кто только забросил сюда статор и как?!
     Иван сосредотачивался. Но думал он почему-то не о Земле. В  его мозгу с
бешенной  скоростью прокручивалось все, что он видел в этом колдовском мире,
видел с самого начала, с подлета, пространственной кишки и до подземелья.
     Он  не  мог  ошибиться.  Но  путаница,  чудовищная путаница из виденных
картин, образов.  Где главное, где суть этого мира? Где путеводный клубок? А
программа,  где она, почему не  срабатывает? Почему не  подсказывает?!  Иван
начинал  нервничать,  его рука  до  хруста  в суставах сжимала рукоять меча,
желваки играли  на скулах. Мир призраков, мир  навей! Он надавил пальцами на
оба  глаза, тьма  внутри статора рассеялась,  возникли расплывчатые  смутные
тени  в капюшонах,  своды,  уходящие  к  забранным решетками окнам-бойницам,
мелькнула старуха  с  пропитанным  ненавистью лицом, лилово-зеленое свечение
обозначило чем-то  знакомые трубы, почти  живые, шевелящиеся... Да,  так, он
где-то рядом, еще немного! Хрустальный пол, прожигающие насквозь зрачки - но
не на Земле,  а здесь, на планетепризраке, на этой висящей в Черной Пропасти
живой исполинской могиле,  утроба... Пора!  Он  сконцентрировал  сознание на
структурах, проглядывавших сквозь толщу хрусталя. Туда!
     Боль  вывернула суставы,  скрутила  позвоночник,  выдавила  глаза, мозг
потек из  ушей и носа наружу, кровь забурлила кипятком, вены, не выдержав ее
давления, полопались... все это только казалось. Иван уже был ТАМ.
     Он  лежал, свернувшись в клубок, прижимая  обеими руками  к груди меч и
лучемет,  приходя  в  себя  после   переброса.   Д-статор  непонятно   чьего
производства и каких времен сработал, теперь о Земле не стоило и мечтать.
     - Ладно, поглядим еще, - еле слышно простонал Иван и разлепил глаза.
     Низкие своды нависали чуть не над самой головой, прижимали к полу.
     Ржавые решетки преграждали путь со всех сторон. Зато пол был бездонным,
в него можно было смотреть как в замерзший кристально-чистый Байкал зимой.
     Пол был  хрустальный. Где-то в глубине  его или под ним мерцали зеленые
огоньки, но они не грели, пол был ледяной. Иван приподнялся на четвереньках,
подполз к ближайшей решетке, вышиб ее ногой и полез в черную зловонную дыру.
Он  сам  не  понимал, куда его занесло, почему  он опять оказался в  затхлом
подземелье, и с какой-такой стати в подземных казематах стали делать полы из
чистого хрусталя!
     Именно последняя мысль заставила его вернуться  под своды. Иван надолго
приник к  прозрачному полу,  заставил себя  сосредоточиться, сконцентрировал
волю,  отделился  от  своего физического  материального  "я"...  и пол  стал
полностью прозрачен, он раскрылся для глубинного подлинного видения. За ним,
за  неимоверной  толщей  прозрачности  и  чистоты были пики скал, пустыня  с
идолами, колдовской лес, булькающая утроба - был  тот  мир, из которого Иван
выбрался! Это непомерное хрустальное стекло отделяло подлинную планету Навей
ото всего внешнего, от мира-тамбура, от мира-преддверия.
     Иван почувствовал это сразу. Он пробрался сюда! Он почти достиг цели!
     Он   использовал  все  их  собственные  шлюзы,   переходники,  статоры,
внепространственные туннели - и он наконец-то здесь, в закрытом мире!
     В  эти  минуты  Иван ликовал.  Он  вовсе  не  думал  о том,  как  будет
выбираться  обратно, и  о том,  что  навеки утратил возможность вернуться на
Землю, второй  раз ему так не повезет. Но  разве это было везение?  Нет! Это
случайность! Никто его не "вел", не было никаких "колпаков"!
     Этот мир дик и заброшен!  Может быть, он вообще опоздал? Иван последний
раз прильнул к хрустальному окнуполу: и лес, и утроба,  и пустыня со скалами
исчезали  в  суетном  сиянии зеленых бликов.  Иван возвращался в себя, долго
пребывать в энергетическом состоянии было  небезопасно - переход в  нирвану,
полное растворение в Абсолюте Бытия-Небытия.  Нет, все это пока не входило в
его планы,  ему надо  еще кое с кем посчитаться.  Иван  усмехнулся внезапной
мысли. С кем может посчитаться живой труп, мертвец, чьи дни уже отмерены?!
     И все же - вперед!
     Он головой  нырнул  в  дыру, скатился по узкому  грязному желобу вниз и
оказался в  довольно-таки просторном помещении, напоминавшем старинный зал в
заброшенном пыльном замке.
     И вновь  прежде,  чем  он успел оглядеться, в голове  прозвучало:  "Тут
нельзя задерживаться!"

     Иван вздрогнул. Программа?!
     Вдалеке, у  черного  провала в стене мелькнула крошечная горбатая тень,
взметнулась вверх клюка, зло сверкнули колючие черные глаза из-под капюшона.
Это был карлик-крысеныш, призрачный гном. Иван в сердцах выругался про себя.
Совсем  плохой!  Его  надо  было  отправлять  не  в  поиск,  а  в  психушку!
Наваждения,  тени,  призраки,  бои  с  призраками...  он  стиснул  вовсе  не
призрачный меч, тряхнул головой. Карлик звал его, манил за собой... И он уже
не был таким ускользающим, нереальным как в том мире-тамбуре, здесь он  имел
более четкие материальные очертания. Значит, он и впрямь есть? Эх,  бьыа, не
была!
     Иван пошел к провалу.
     И  никакой это  был  не  провал,  это был  разрушенный, обвалившийся от
старости  и ветхости  свод,  за которым  начинался внешний  мир  под  черным
переливающимся небом. Мир бьы какой-то странный, будто все в  нем застыло  -
ни дуновения ветерка,  ни шороха, ни-писка, ни живой былиночки. Но что сразу
бросалось  в  глаза  -  так  это  исполинский  матово   поблескивающий  шар,
закрывающий  от  глаз  половину  внешнего  мира. Иван  быстро  спустился  по
обвалившейся кривой  лестнице  вниз.  И  увидал, что шар вовсе  не  стоит на
земле, что он висит на высоте не более метра, не касаясь поверхности. Сам по
себе такой "шар" висеть не мог.
     Вне всякого сомнения эта махина бьша  делом рук разумных существ. И она
совсем не вязалась с обстановкой:
     с  полуразрушенным  средневековы-м  замком,  с  торчащими вдалеке слева
убогими руинами, и вообще со всем этим флером таинственности и загадочности.
Шар был  предельно прост, его поверхность  украшали два  десятка сферических
выпуклостей... и все, больше ничего на его поверхности не было.
     Сколько  он может весить? - прикинул Иван.  Ему стало не по себе, когда
он представил,  как этот шарик вдруг упадет и покатится, как  содрогнутся от
этого падения недра планеты, как прорежут ее кору ломанные кривые трещины...
Но шар не собирался падать, он или был невесом, или его удерживали в воздухе
мощные антигравитаторы.
     Иван пошел к шару, прикидывая в уме, что же  это такое - энергетическая
установка, стоящая на приколе орбитальная станция, звездолет или... Он вдруг
явственно  ощутил,  что  сейчас  ему  мог  бы  помочь  Кристалл,  тот  самый
магический Кристалл. Иван даже похлопал машинально по карманам-клапанам.
     Кристалла не было. В этой кутерьме и  бестолковщине последних  дней  он
сам не заметил, как лишился его  - где? когда? Может, он остался в скафандре
за преградой? Или в утробе? А может, в лесу, в болоте?
     Из-за  спины  доносился  шорох,  чье-то сопение,  пыхтение  и  шарканье
торопливых мелких суетных шажков.
     Иван выбрал момент и резко обернулся назад.
     В семи метрах от него стоял давешний гном-карлик и смотрел в упор на.
     Ивана. Но смотрел он лишь первый миг. Заметив, что он обнаружен, карлик
сразу отвернулся, сгорбился, дернулся было бежать, но передумал, и замер.
     Был он жалок и гнусен.
     Иван отвернулся от карлика и ускорил шаг. Громада шара росла на глазах.
Такое сооружение  трудно было представить на  планете, Иван  видал  махины и
поболее,  но видал только в Космосе,  там где не разрывают, не сворачивают в
спираль  и  не  гнут самые прочные  металлы силы  планетарного или звездного
притяжения. Здесь же шар-исполин  выглядел просто сказочно. Зачем Иван шел к
Шару, он  и сам  не знал. Ки дверцы, ни люка,  ни  проема, ни даже  контура,
похожего на них не было  видно на матовой поверхности. Лишь еле  заметно,  в
иной цветовой гамме  светились  сферические выступы  и  веяло  чем-то  живым
теплым. Кристалл, тут нужен Кристалл!
     Иван ничего не понимал. К тому  же у него стало  чтото плохо с головой,
накатила   какая-то  непонятная  аппатия,   безразличие,  потянуло  в   сон,
захотелось присесть прямо тут, на пожухлой неземной травке да и соснуть пару
часиков. Это было ни  на  что не  похоже.  Это  было  тягостно.  Неужто  шар
обладает таким воздействием? - подумал Иван, спотыкаясь, теряя ориентацию.
     - Чудеса!
     Гипноз! При последнем слове  он вздрогнул, сжался от напряжения- точно,
гипнодавление!  Его  психику  подавляют!  Он  чуть  не   поддался!   Эх,  ты
звездопроходчик  экстра-класса, десантник,  гиперсепс! Иван собирал  волю  в
кулак. Он уже был почти уверен в догадке...

     На  этот  раз  он обернулся  еще  более резко  и неожиданно.  И в  упор
встретился с излучающими тяжесть и зло выпученными черными глазами.
     Морщинистый  карлик висел в  воздухе  на  уровне его лица  всего в трех
метрах, и просторный  черный  балахон  на  нем  раздувался, трепетал,  бился
словно  под  порывами урагана.  Но было  тихо,  не  огцущалось ни  малейшего
ветерка.  На этот  раз карлик не  отвел взгляда.  Напротив, он выкатил  свои
базедовые  глазища   до  предела,   и  из  них  заструилась  черная  энергия
подавления. Иван  даже отпрянул, он  был не готов  к такому обороту дела. Он
чувствовал, что  поддается  гипнотическому  воздействию  карлика, что теряет
свое "я". От сильнейшего головокружения и слабости он еле стоял на ногах. Он
не мог сосредоточиться, мысли рассеивались, он уже почти ничего не  понимал.
Карлик буквально прожигал  его немигающими глазищами, просверливал насквозь,
вытаскивал наружу  душу,  сканнировал,  считывал  все заложенное  в мозгу, в
сознании.  Это было невыносимо. Иван рухнул в пыль и  жухлую  редкую  траву,
упал  вниз  лицом, ударился и даже не  почувствовал боли. Он  был раздавлен,
превращен  в амебу, слизняка,  он не мог  шевельнуть рукой  по  собственному
желанию.  Но он ощущал, как в него, в  его душу. Бессмертную Душу, вселяется
что-то страшное,  чужеродное, непостижимо  злобное,  заполняя ее,  подчиняя,
выедая  изнутри.  Это  было  невыносимо,  это было  ужасно,  но  он  не  мог
сопротивляться, он лежал в пыли раздавленный психически и телесно.
     Ему   не   помогли   ни   десять   долгих   лет   напряженных   занятий
гиперсенсорикой, ни постижение восточных школ  самоуправления телом и духом,
он был поражен, побежден и брошен ниц...  Но в ту минуту,  когда  злая чужая
воля  уже почти полностью парализовала его разум и  готовилась управлять им,
когда Иван уже  не видел  ничего внешнего, кроме страшных выпученных  глаз и
когда  сознание  окончательно  покинуло  его,  произошло   чудо:  гдето   во
внепространственных   глубинах  его   "сверхъЯ",   в  сияющей   пучине   его
сверхсознания,  заключенного в срединном  ядре высшей сферы уже ускользающей
из  тела  Души, вспыхнула  ослепительно  светлая,  кристалльно чистая искра,
переросла  в  сверкающее Высшим,  Неземным  огнем зерно Изначального  Света,
зажженного  Творцом, и изгнала  из охваченного тьмою сознания, подсознания и
рассудка, сопротивляющуюся, упирающуюся  Черную  силу- это было  сравнимо  с
Очищающим Внутренним  Духовным Взрывом Искупления. И именно  в это мгновение
Иван осознал себя, обрел  свое прежнее и привычное "я", вместе с тем обретая
понимание, что его ведет  по жизни,  по изнурительно-высокому Пути не совсем
ему понятная Высшая Сила, что  она не даст ему погибнуть раньше времени, что
он не умрет, пока не исполнит Высшего Долга, непонятного, но сущего... И ему
вернулась  частично  утраченная память, он  увидел  вдруг себя, стоящим  под
высокими сводами  неописуемо  красивого и торжественного, пронизанного Духом
Храма. И трижды прозвучали вдруг возвышенные  и проникновенные в их звучании
слова:  "Иди!  И  да  будь  благословен!"  Сначала  они  прогремели по  всей
Вселенной. Потом прокатились  под сводами величавого  храма.  И  наконец они
прозвучали в его голове. "Иди! И да будь благословен!" Нет, он не умрет!
     Иван  приподнял  голову и снизу вверх поглядел на страшного всемогущего
карлика.  Тот  буравил  его  черным  испьхтующе-гнетущим взглядом  свысока и
балахон   на  карлике  трепало  сатанински  сильным  вихрем,  блики  далеких
сверкающих  молний  отражались  на изможденном,  морщинистом лице,  отвисала
тяжелая сырая  нижняя губа, открывая желтые острые редкие зубы.  Карлик весь
трясся  от  неимоверного  напряжения.  Костлявая  лапка,  сжимавшая   черную
выгнутую клюку, побелела, из-под капюшона катил градинами пот. Нет, это  был
вовсе  не  призрак!  Иван  смотрел  на  колдуна в  упор, не отрывая  глаз. И
вставал. Сначала он уперся в землю руками. Руки дрожали, не хотели слушаться
его,  но сила постепенно вливалась  в них. Голова прочищалась. Иван встал на
одно  колено,  потом  на  другое.  Теперь  он  сверлил  противника  взглядом
пронзительно чистых серых, вселенски глубоких  глаз.  И он видел, как карлик
бледнеет,  как все больше у  него отвисает нижняя губа;  как все ниже и ниже
опускается он. Ивана шатало, кренило, в глазах плыли желтые и зеленые круги.
Но он уже почти пришел  в себя. Он концентрировал волю,  собирал  ее мощь  в
кулак, чтобы полностью подавить злой натиск колдовских чар. Когда он встал в
полный   рост,  карлик  был  уже  в  семи  метрах  от  него,  на  земле,  он
загораживался от глаз Ивана рукавом бачахона и трясся, словно лист на ветру,
складки  его черного одеяния безвольно  свисали  вниз.  Иван чувствовал, что
теряет силы. Но победу  надо было  закрепить, у0н мысленно приказал  карлику
вернуться в развалины, не выходить из них. Он мог бы его убить, превратить в
безвольную тряпку и просто раздавить сапогом, он чувствовал  в себе силы для
этого. Но почему-то не стал убивать карлика,  его  остановило нечто большее,
чем просто сила.
     -   Сгинь,  нечисть!  -  проговорил  он  тихо,  провожая  глазами  тень
поверженного противника, ползущую к развалинам. - Сгинь!
     Руки дрожали. В горле все пересохло. Иван машинально достал  капсулку с
водой, проглотил. Полегчало, сердце  забилось ровнее. Что же это за напасть,
думал он,  когда же кончится эта чертовщина, он прилетел сюда  не  для того,
чтобы... А для чего он прилетел? Иван не знал.
     Но теперь он  четко помнил,  ему  надо вернуться на Землю совсем не для
того, чтобы рассчитаться с чрезмерно.
     "серьезными" людьми, пославшими его  "туда, не знаю  куда, принести то,
не знаю  что!" Нет!  У него иное  Предназначение. Счеты он может свести,  но
попутно. А главное - у него есть долг,  большой долг перед людьми. Он еще не
мог  припомнить,  что именно он должен,  но знал  -  это  не шутки,  не игра
воспаленного воображения.
     И  еще  он знал, что память обязательно вернется. Обязательно! Он вдруг
снова увидел во тьме два серебристо светлых силуэта, корчащихся  на поручнях
старого звездного корабля,  и увидел  себя, беззащитного, голого,  ничего не
понимающего,  посреди  черноты  Вселенной...  Видение  сразу  пропало.  Иван
повернулся к Шару.
     Исполин   висел  стоэтажной   сферической   глыбиной.   И   из   нижней
выпуклости-сферы источалось на землю  бледное голубое  сияние, высвечивая на
неровной поверхности, усеянной палой листвой и каменьями,  овальный дрожащий
круг.  Такого света Иван не видывал - казалось, фотоны  замедлили свой бег и
осыпались  на землю неспешными  игривыми  снежинками. Это  была  сказочная и
вместе с тем тихая, приглушенная феерия.
     Иван знал, что ему надо делать. Он быстро пошел к освещенному месту.
     Но когда оставалось  сделать  всего пять или  шесть шагоз, свет померк.
Иван до боли закусил губу. И все же он встал точно туда, где только что плыл
по  земле волшебный феерический овал. Он стоял долго - минуту,  а  может,  и
две.
     Эти минуты длились тягостно, бесконечно, веками они  протянулись в нем.
И свет снова вспыхнул. Но Иван его  не  увидел.  Его  уже не  было  в овале.
Сияние освещало  неживую осеннюю  землю  чужой  планеты,  и  падали,  падали
фотоны-снежинки.
     Он  стоял  посреди  огромного  зала.  Никаких  переходов,   перебросов,
передвижек не было - он очутился тут сразу, как только зажглось то-сияние.
     Можно было подумать, что его ждали, готовились к его появлению здесь...

     Но никто не встречал Ивана. Зал был пуст и тих.
     Он побрел по направлению к ближайшей светлосерой стене. И когда подошел
к  пей почти вплотную, на.  серой  поверхности высветилось отверстиеровно по
нему, з его рост..  Тогда он отошел,  отступил на два шага и переместился на
двадцать метров вдоль  стены. Встал. И снова прямо напротив него высветилось
отверстие. Не  дверь, не люк,  не щель, а именно отверстие в стене.  Иван не
стал экспериментировать дальше. Он скользнул  в  отверстие и, прежде чем оно
затянулось, обернулся, взглянул в зал - и  там  было темно,  с его уходом из
зала  свет погас.  Все ясно.  Иван  двинулся  вперед по  тускло  освещенному
простенькому коридорчику  с серым полом, серыми стенами и  серым сферическим
потолком. Метров через двести он неожиданно  ощутил, что стены расступаются,
потолок пропадает в вышине, тает, а  пол под ногами и вовсе исчезает. Он уже
не  шел, а почти плыл  по воздуху,  и что-то яркое желтое  горело  впереди и
немного  вв-ерху.  Ещ?  через  сто метров стены  и вовсе  пропали. Он  висел
посреди открытого, пространства, в  котором  не было ни  верха, ни низа,  ни
сторон- все было бело, прозрачно, пусто...

     лишь горел вдали желтый ослепительный шар, совсем не похожий на  земное
солнце,  но  не менее  яркий. И все-таки это не было  только  висением. Иван
чувствовал, как он продолжает продвигаться вперед, медленно лететь кудато.
     Ощущение парения  было  сказочным. Иван никогда  не  был  еще  в  таком
прекрасном  расположении духа, он  ничего  не боялся,  он точно знал:  здесь
никто и ничто не причинят  ему вреда. И еще  он почему-то знал, что пробудет
здесь совсем недолго. Здесь нельзя бьпгь долго, ибо здесь можно раствориться
в этом великолепном  чудесном  воздухе и остаться навсегда. Откуда приходило
понимание  непонятных  вещей?  А кто знает! Иван понимал - ответа не жди! Он
грелся в лучах теплого и  доброго желтого  светила,  приходил  в себя  после
жуткой  схватки с колдуном-карликом. Ему было хорошо. Невольно  опять  перед
глазами вставала Земля, трава, рощица и тихое прохладное  озерцо. Иван столь
образно представил себе все это, что в груди защемило, навернулась слеза."

     Но  он  тут  же  смахнул  ее и схватился  за  лучемет  -  откуда-то  из
немыслимой  прозрачно-призрачной  дали  на  него   стремительно  надвигалась
голубая точка. Что это?  Нападение?  Очередной враг?! Нет. Иван разглядел  -
это не точка, это шарик, голубой шарик в легкой белой пелене...

     Это   планета,   да,   приближающаяся   планета!   Впервые   он   видел
приближающуюся планету не в бездонном черном мраке, а в кристальной чистоте,
белизне. Фантастика!
     Сказка!  Чародейство! Иван зажмурил глаза.  А когда  открыл их, он ясно
видел - это Земля,  это Земной шар, таким он виден с геостационарной орбиты,
нет, уже ближе,  ближе...  Земля  вытесняла  белизну, она занимала  половину
всего  видимого  пространства,  две трети... Иван  четко различал  материки,
океаны, острова - вот проплыла Африка, напоминающая изъеденный оспой профиль
негра,  вот   гигантская  Евразия,  Австралия-остров,  перетянутая  в  талии
Америка. Все, уже и очертаний не видно, огромные синие пространства,  Океан!
Казалось,   что  не  планета  приближается,   а  сам  Иван  стремительно   и
неостановимо  падает   на  нее,   еще   совсем  немного,   несколько   минут
полета-падения, и конец! смерть!!! Нет, Иван знал, конца не будет,  и смерти
не будет, все  это иллюзия,  все  это  видение, расширенная  телескопическая
голограммй...  Он  уже  различал очертания  человеческих  поселений.  Но  не
узнавал их.  Он,  по  роду  своей  работы владевший  всеми  знаниями  Земли,
прекрасно  ориентировавшийся в ее географии, топографии и топонимике, не мог
остановить глаза на чем-то знакомом, привычном. Все было иное!
     Движение замедлялось.  И падение замедлялось. Вот он уже висел на одной
высоте, не  более пятидесяти километров  над поверхностью. И  плыл, медленно
плыл  над  Европой с запада  на восток: каменистая Испания, зеленые горы, но
где города - где  Мадрид? Какие-то поблескиваю  щие  сети были  наброшены на
поверхность живой  цветущей Земли- это с  высоты- "сети", понимал,  Иван,  а
там, внизу? Пороги, каналы или что?! Он не мог разобраться, он тер  глаза "и
все надеялся увидеть знакомое, но нет... Франция... Его снова подняло вверх,
выше, значительно выше. И снова он терялся в догадках: куда все подевалось?!
Вот  Париж, это точно Париж?! Но почему знакомые силуэты лишь в самом центре
- дома, Эйфелева башня, площади...  а дальше снова нити сетей, разбегающиеся
нити, пронизывающие  буйствующую словно вырвавшуюся из-под контроля и  вновь
завоевавшую мир дикую природу: зелень, всюду  зелень...  У Ивана мелькнула в
голове смутная мыслишка: может, была  война, пока он тут блуждает и плутает.
Земля,  ее цивилизация уничтожены, а трава, деревья,  леса, вся зелень - они
же разрастаются невероятно при малых  дозах облучений, вот они и заполонили,
"заселили" Землю... Нет! Не может быть!
     Это могло быть лет двести назад, даже сто пятьдесят, но не сейчас.
     Временами внизу  возникали какие-то  строения, дороги,  площадки...  Но
казались они  до  того  нежилыми,  необитаемыми,  что на  них  было  страшно
смотреть.  Что  же  произошло? Что случилось с  Землей?! У Ивана  темнело  в
глазах, сердце  выбивало дикий ритм. Вот Германия,  вот  ее мелкие ухоженные
городишки, пряничные городки, извивистые дорожки... но гДе люди, где машины,
где, черт возьми гравилеты, аэробусы, где все это?! Наваждение!
     Галлюцинация! Чего они  добиваются, показывая ему эти  картины,  чего?!
Иван смотрел вниз  и не  знал, верить своим  глазам или нет. Россия! Великая
Россия!  И  снова  пустынные городки, буйная зелень,  серебристые  нити... и
Киевская София, и проспекты, и крутые спуски,.
     зеленые горы, крохотная фигурка Святого Владимира  с Крестом Господним,
и ни одной машины, ни одного гравилета. Пустынная Земля! Пустынная Россия!
     Обезлюдивший  зеленый мир-музей!  У Ивана потекта  слезы из глаз. Что с
ней?!
     Что с Землей?! Куда все подевались?!
     Его несло дальвде, а может, это сама  планета вращалась под  ним. Скоро
Москва, Москва!  Еще издали Иван увидал золотое сияние. В груди защемило. Он
не видел  ничего:  ни улиц, старых  и добрых, ни извива голубой ослепительно
чистой Москва-реки,  ни Кремля, хранимого двуглавыми  венценосными орлами на
Его  башнях,  ни  Красной Великой площади, ни  зеленых  старинных крыш... он
видел  только это  золотое  сияние, неземной  блеск огненно-солнечных Святых
Куполов.   Как   и   века   назад   над  Россией   стояла   его   Величайшая
СвятыняНесокрушимый  Храм  Христа  Спасителя  -  Путеводный Вселенский  Маяк
Всевышнего Духа. И этот Золотой Свет, это Сияние Истины освещали всю Великую
Россию, всю Землю, весь созданный Творцом Мир. Остальное было делом мирским,
обыденным...  У  Ивана отлегло от сердца. Он ясно  понял, пока горят Золотым
Сиянием эти Святые  Купола, с Великой Россией ничего не случится, и жизнь на
Земле будет, и Добро на ней будет, и Совесть, и Справедливость...
     Он снова увидел себя, стоящим под этими Куполами, под сводами Храма.
     Услышал:
     "Иди! И да будь благословен!" А Москва уже уплывала. И набегали зеленые
долы, голубели озера... и он стал снижаться над тем озером, в ту траву, и он
упал в  нее, упал лицом вниз, задохнулся от ее терпкого духа, ткнулся лбом в
сырую землю, не удержался, поцеловал ее, припал к ней губами... и уснул.
     Проснулся он в высоте. Земля уплывала от него, посверкивая серебристыми
нитями, радуя глаз зеленью, переходящей в синеву. Вот она уже превратилась в
шар, шарик, стала обращаться в голубую призрачную точку...

     Но  сверкнуло  вдруг золотом, крохотной  животворной золотинкой  Святых
Куполов. И Иван отчетливо осознал, что  он  видел это,  именно  это,  что он
когда-то,  и  не так давно, уже прощался с  Землею, но  наяву, в доподлинной
жизни, и провожали его  золотым сиянием  Купола Храма, давали ему Знак. И он
верил!  Верил...  Во  что?!  Память  опять  ускользала.  Земля,  где  ты?  В
ослепительно белом просторе ничего кроме желтого теплого светила не было.
     И вновь Ивана несло куда-то, влекло.  Вновь ему было сказочно хорошо. И
вновь будто из глубин пустоты стали сходиться к нему серые стены, серый пол,
серый сферический потолок- они приближались,  обретали ясные зримые контуры,
пока не соединились и не превратились в длинный светлый коридор, по которому
Иван вовсе не летел, а  шел,  преодолевая тяжесть собственного тела, шел, не
спеша, медленно, шел, пока не очутился перед отверстием в стене и не вошел в
темный зал, тот самый, из которого он когдато вышел.
     Стоило ему  ступить на пол,  в зале  стало светло. Он знал, что  сейчас
надо идти  в  центр,  туда,  где стоял.  И  он  пошел. Отверстие  за  спиной
затянулось.
     Иван  замер.  Он  ждал  появления сияния. И фотоны-снежинки закружились
вокруг него. И не было никаких ощущений.
     И он уже стоял под сумрачным переливающимся небом возле развалин замка.
И никакого  висящего  шара не видел. Только развалины, только земля в жухлой
траве и жухлой листве, только черный тяжелый свод небес...

     Иван уселся на пыльную землю. Обхватил голову руками. Что же это было?
     Он ничего не понимал. Машина перемещений? Нет, не машина! Мнемограф?
     Непохоже.
     Зал грез и видений? Бред! Все бред! Откуда на этой чертовой планете все
эти земные вещи, откуда?! Здесь чтото  другое.  Но он видел Землю, не макет,
не грезу, не голограмму, а Землю- живую, настоящую! Почему он вышел из шара?
Ладо было облазить в нем все, разобраться, понять! Нет! Это сейчас легко так
говорить. А в шаре он был гостем. Его впустили  и выпустили. Никто бы не дал
ему нигде  лазить...  Ему показали то,  чего  он  хотел.  И все!  Не  более!
Обратного пути нет.
     Сидеть сиднем было  мало  толку.  И  Иван побрел  в замок. Ему хотелось
покоя. Надо  переждать до утра... Если оно здесь  бывает, и  в  путь! Теперь
надежда только на свои ноги и руки, на свою голову.
     В спину веяло холодом, поднялся  ветер, он гнал  по земле палую листву,
протяжно пел в руинах. Иван взобрался по крутой каменной лестнице наверх, по
дороге  вспугнув трех существ с перепончатыми  крыльями, похожих  на  земных
летучих мышей, но более противных, гадких. Под сводами замка  было тихо. Что
за  замок?  Откуда он  тут?  И  на каком вообще  уровне  развития  находятся
аборигены?  Может, с ними и  говорить-то не  о чем, может, надо  обождать  с
десяток  веков?  Замки, мечи,  секиры,  балахоны...  но  ведь  и  оптические
волокна! голограммы! Д-статоры! Свихнуться можно!
     По длинным переходам  Иван пробрался в  верхнее  помещение замка,  выше
была только  башенка с совершенно разрушенными  изнутри ступенями. Иван даже
не стал пытаться залезть на самый верх. Он выглянул в  окнобойницу  -  ветер
растрепал его длинные волосы,  разворошил бороду.  Темнота, руины, мерцающее
небо и гонимая ветром листва- ничего больше в этом мире не было.
     Иван отошел от бойницы. И его внимание привлекла груда какого-то старья
у стены. Сама  по себе  груда эта была неинтересна- хлам,  тряпичный пыльный
хлам.
     Но она шевелилась. Крысы!  - подумал поперву Иван. Что  еще  могло быть
под кучей  дранья хоть и в ином мире! Иван облазил половину  Вселенной, и он
прекрасно знал, что крысы есть везде  - пусть свои, местные, чем-то отличные
или даже  совсем не похожие на земных,  но есть! А с  крысами связываться  -
последнее дело!
     И все-таки он достал из-за  широченного кожаного пояса  меч  и пару раз
ткнул им в кучу. Резкий приглушенный плач остановил его. Это еще что?
     Ребенок?! Нет!
     Иван отбросил в сторону полог тяжеленного проеденного насквозь занавеса
- то  ли портьеры,  то ли бывшего балдахина - потом еще что-то свалявшееся и
сырое,  пыль  встала столбом  в  комнатушке. Сапогом  сдвинул в сторону кучу
мелкого  мусора.  Нечто юркое,  вертлявое шмыгнуло из-под ног,  затаилось  в
углу, притихло на миг, и вдруг разразилось жалобными рыданиями, писклявыми и
противными.
     Иван вскинул меч. Еще  миг -  и  он бы обрушил  железо на голову своего
давешнего  противника. Омерзительный  карлик-крысеныш, ставший еще меньше  и
гаже, трясся  в углу,  пискляво  рыдал,  боялся  поднять глаза на  Ивана. По
тельцу этого существа пробегали судороги, словно его трепало в агонии.
     Балахон был темен и сыр.
     Карлик  загораживался  своей  корявой  клюкой  и  причитал,  бессвязно,
гугняво.
     Иван  опустил меч,  негоже  его пакостить о всякую нечисть. Ему не было
жалко карлика, хотя он  видел, тот на последнем издыхании - вот-вот и совсем
загнется.
     - Кто ты? - спросил Иван вслух.
     И  ту  же  повторил  свой  вопрос  мысленно,  в  привычной  для  многих
обитателей Вселенной кодовой форме.
     Он  вспомнил,  что его обеспечили  на  "базе" всем, абсолютно  всем, но
почему-то забыли про переговорник. А может, и не забыли?!
     - Я умираю-ю-ю.., -  еле слышно  донеслось из  угла на  самом что ни на
есть  русском  языке,  но   с  таким  страшным  захлебывающимся  акцентом  и
неимоверной картавостью, что Иван поначалу не понял ничего.
     - Я-а-а умир-р-ра-аю-ю.., - протянул карлик вновь столь жалостливо, что
Иван утратил  последние  сомнения, уверовал:  вот сейчас  умрет!  и тогда он
останется совсем один на безлюдной планете, посреди  этих  руин, и  не будет
даже ниточки, за которую можно зацепиться.
     Только потом он вдруг удивился- откуда этот крысеныш...

     -  Не  трогай  меня,  отойди от  меня! - заверещал  неожиданно  карлик,
чего-то испугавшись до смерти, не доверяя Ивану. - Уйди-иП!
     Иван  невольно  отпрянул - не от  страха,  и не от неожиданности, а  от
накатившей  брезгливости.  И  одновременно  пришла мысль,  что этот  гаденыш
все-таки успел сканнировать его мозг, считать если не все, то многое, узнать
язык и обучиться ему. Может, так, а может, и не так. Иван выжидал.
     -  Я  тебе ничего  плохого  не сделал, - гнусавил карлик,  - я наоборот
хотел тебе помочь!  Чего ты меня преследуешь?!  Уходи-и-и! Нет, не уходи!  Я
умираю! Я вот прямо сейчас умру-у-у!!!
     И это морщинистое ничтожество забилось в такой нешуточной истерике, что
Ивану стало плохо, он отвернулся. Отвернулся, но успел  заметить, как из-под
капюшона  на  него,  точнее,  на  его  спину  испытующе  зыркнул  совершенно
спокойный  и  наглый  выкаченный черный глаз -  сверкнуло черным огоньком, и
пропало! Рука сама по себе потянулась к рукояти меча.
     Иван  прыгнул  в  угол  настолько неожиданно, что карлик  не успел даже
вздрогнуть.  Острие  меча вонзилось  в грязный дубовый на  вид  пол рядом  с
корявой птичьей лапой, торчавшей из-под балахона.
     - Убью!  -  пообещал  Иван,  холодно глядя на  гаденыша. Он  знал,  что
подобная нагло-трусливая нечисть признает только одно - силу.
     В  его голосе,  взгляде  и мыслях было  столько  решимости,  что карлик
клубком бросился в ноги, распластался и запричитал  пуще прежнего. Он уже не
собирался помирать.
     - Все расскажу! Все! Только не губи! - частил он, захлебываясь и шмыгая
носом. - Я тебе пригожусь!
     Все равно ты без меня пропадешь здесь, сгинешь ни за что-о-о...

     - Кто ты? - повторил Иван свой первый вопрос.
     - Я давно тут...

     - Кто  ты!!!  -  без  интонаций прорычал  Иван, удивившись собственному
голосу.
     - Я здесь был всегда!  - заверещал  карлик.  -  Я сам не знаю, кто я! Я
всегда  бродил по  этим  лабиринтам, подземельям,  я  ходил  по  утробе... и
дальше, я везде был!
     - Ладно, - согласился Иван, - тогда скажи хотя бы, как тебя зовут и как
называют эту планету?
     Карлик  немного оправился от  испуга, забился в угол и  шмыгал  длинным
вислым носом ежесекундно. Смотрел он в пол.
     - Что тебе в имени моем? И о какой планете ты говоришь?
     Иван молча выдернул  меч из пола, положил обе руки на рукоять,  замер в
ожидании.
     - Меня зовут Авварон, - быстро проговорил съежившийся карлик, - Авварон
Зурр бан-Тург в Шестом Воплощении Ога Семирожденного... Ну, говорит тебе это
о чем-нибудь?
     - Нет, не говорит, - сознался Иван. - Отвечай на второй вопрос!
     -  Здесь нет и никогда не было  никаких планет!  Это не  вселенная!  Не
пространство!
     -  Верно,  -  согласился  Иван, -  это не  Вселенная,  это  лишь  очень
маленькая ее часть, планета, замкнутый мирок...

     -  Ошибаешься!  -  проговорил карлик  с  ехидцей, маслянно  посверкивая
глазами-сливами.  -  Я знаком с космографией,  можешь мне  не  объяснять про
мирки... Здесь нет планет. Это не пространство,  где  болтаются всякие  ваши
планеты. Это Пристанище Навей, оно вне вселенных!
     - Пристанище, так пристанище,  -  Иван решил уклониться от длительных и
бесполезных  дискуссий и подойти с другой стороны. - Здесь  ведь  есть люди,
земляне? - спросил  он полуутвердительно.  Но голос его  все  же дрогнул.  -
Отвечай?
     - Это мир, в котором есть все, - философски ответил  карлик  Авварон. И
уже совсем в наглую уставился на Ивана выпученными глазищами.
     - Ты понимаешь, о чем я говорю. Не крути!
     - У нас разные представления о землянах, - неожиданно выдал  карлик,  -
если ты имеешь ввиду смертных, подобных тебе, то они были в Пристанище...
     не- знаю, есть ли они сейчас, прошло много времени, а они такие, ха-ха,
недолговечные.  -  В  глазах  Авварона  заиграло множество  чувств,  одно из
главных было надменностью, осознанием собственного превосходства.
     Но Иван не обращал на такие мелочи внимание. Все переворачивалось с ног
на  голову. Он был абсолютно уверен,  что в этом  заброшенном  мирке на краю
Вселенной не только не слыхали о... нет, не может быть!
     - Что ты знаешь о Земле?
     - Все! - ответил Авварон.
     И  по  тому,  что прозвучало в  этом коротком слове,  Иван понял - этот
колдун,  этот крысеныш, эта  пресмыкающаяся нечисть  действительно  знает  о
Земле все.  Значит,  дело  не только в сканнировании его мозга. Но в  чем же
еще?!
     - А в том, - проговорил вдруг  карлик-колдун, - что Пристанище Навейэто
часть Земли,  запомни  это  и  уясни.  А вся  ваша  Вселенная  лишь  частица
Пристанища  или, вьфажаясь понятнее для тебя, ваша Вселеннаяпьшьный закоулок
нашего Мира!
     Ну-ну, подумал  про себя Иван, то, что ты мысли читаешь, милый друг, мы
уже знаем,  а про  "пыльный закоулок" и  Землю разберемся.  Вся информация о
землянах, которые по заверению  пославших его  сюда томились  на  колдовской
планете,  была наглухо заблокирована  в его мозгу, беспокоиться,  что карлик
считает  ее  не стоило, а остальное  скрывать...  а что,  собственно,  Ивану
скрыватьто было?
     - Разберемся! - сказал он уже вслух. - А ты,мне поможешь.
     Карлик скептически  ухмыльнулся. И после небольшой паузы  просопел  еле
слышно:
     - Мне нужны твои ускорители и стимуляторы.
     - Зачем? - спросил Иван.
     - Я тебя не спрашиваю, зачем ты рыщешь в чужом доме.
     - Хорошо.
     Иван вытащил из клапана стимулятор и бросил шарик карлику Авварону.
     Тот  поймал  его  на  лету,  поймал  нижней  слюнявой  губой  и  тут же
проглотил. С  минуту он  лежал с закрытыми глазами. А потом встал. Он теперь
казался повыше ростом, чем был при первой встрече, когда  Иван принял его за
призрака...

     -  А я  и был  там призраком, ха-ха;  - сказал он почти  без  шмыганья,
прихрюкивания  и  акцента,  - в  лесу  я  призрак,  в  утробе  и  подземелье
полупризрак, здесь  - сам видишь.  А  есть  места,  где я...  -  Авварон  не
договорил, спрятал глаза в тени капюшона.
     - Мысли ты ловко угадываешь, - перевел Иван на другую  тему и улыбнулся
впервые за последнее время: - А теперь я попробую угадать кой-чего!
     Он пристально  вгляделся в  Авварона, дал ему  мыслеприказ  раскрыться,
снять  все  барьеры... и  почувствовал,  что  барьеров  никаких и  нет,  что
пси-объемы карлика полностью раскрыты... но в них- пустота, мрак, ничто!!!
     Это  бььпо  страшно. Иван  никогда  не  сталкивался ни с чем подобным -
вместо    сознания,   подсознания    и    сверхсознания    -    всех    этих
внутреннепсихических сущностей любого разумного существа - он видел и ощущал
провал, бездонный колодец  мрака.  Под  внешней оболочкой карлика скрывалось
ничто! Нет, не  может быть! Иван взмок от напряжения,  он прощупывал колдуна
насквозь и ни черта "не видел. Он был близок к безумию,  к истерике, и опять
что-то его спасло, он отшатнулся в сторону и обернулся - карлик был там,  за
спиной, он вновь  гипнотизировал  Ивана тяжелым взглядом. Да, это был именно
он.
     А в углу, у стены расплывался в полумраке его фантом, пустота, ничто.
     Иван  прощупывал "внутренности" пустоты! Нет! Хватит! Он прыгнул вперед
и сбил карлика с ног ударом сапога, загнал в  угол, подавил его волю  и стал
проникать  в  его  мозг...  путанные,  бессвязные мысли,  страх,  все  очень
поверхностное,  суетное, Ивану  не  удавалось  заглянуть  глубже, разглядеть
что-то важное, нужное, за путаницей и страхом проглядывала все та же тьма  и
пустота.  Нет, хватит! Иван зацепился за что-то податливое и  вязкое в мозгу
карлика и трижды продиктовал команду: "Полное подчинение! Полное..."
     Авварон привалился  к стене, вытянул  лапки, клюка выпала из сморщенной
руки.
     - Чего ты хочешь от меня, говори? - выдавил он.
     - Ты поведешь меня! - сказал Иван вслух.
     И   еще   два   раза   повторил  то  же   самое   в   концентрированном
гипноприказе-установке: "Ты поведешь меня!" И усыпил карлика на три минуты.
     За это  малое  время он успел собраться и  немного  отдохнуть, сбросить
нервную  напряженность.  Голова  немного  кружилась-  с Иваном это частенько
случалось после таких вот  поединков. Он не любил этих приемов и вообще всех
видов  пси-подавления  не переносил,  ему  всегда  казалось  это  не  совсем
честным. Но  не каждый вопрос можно было решить в мирной  беседе,  кулаками,
мечом или лучеметом. Карлик ему еще пригодится!
     - Зря все это,  - пролепетал очнувшийся, еще вялый Авварон. - Зря!  Тут
до  тебя уже приходили шестеро. Где их могилы? Где  их кости лежат? Никто не
знает. Они пропали здесь, сгинули. Ты седьмой! И это только от вас, и только
за последнее время!  Отсюда никто не  возвращается... а  ведь ты мог уйти, я
знаю, ты был в переместителе, я все видел. Ты бы уже давно лежал в траве, на
берегу озера...

     - Заткнись, нечисть! - взорвался Иван.
     - Молчу! Дай мне еще стимулятор.
     - Хватит. Нам пора идти!
     - Кому это нам?
     - Мне пора идти, - поправился Иван. - А ты меня поведешь!
     - Куда?
     Иван не знал, что и сказать.
     - Куда?!
     - Туда, где мне дадут ответы на все вопросы, понял?
     Туда, где сейчас держат наших!
     - А потом?
     - Брось издеваться!  -  Иван  явственно  видел смех в глазах карлика. -
Если ты мне не будешь помогать, я тебя...

     - Убьешь?!
     - Убью! Ты должен выполнять все мои распоряжения, ты...

     - Ты уверен? - карлик ухмыльнулся как-то особо нехорошо. И исчез.
     Растворился в полумраке.
     Иван крутил  головой,  пытаясь отыскать его.  Но маленькой  черной тени
нигде не было.  Он  не  видел  карлика,  он  его  не чувствовал.  А  как  же
установка" как же гипноприказ?!
     - Я здесь!
     Авварон  стоял в бойнице. И ветер терзал  складки его балахона. В спину
ему тускло светила  местная луна - сияние  было мертвенным,  лиловым. Раньше
Иван что-то не видел тут никакой луны, наверное, вышла из-за туч.
     - Я не уйду от тебя, - проговорил карлик  полушепотом, - я  на цепи. Но
не  тешь  самолюбие, вовсе  не ты  выкозал эти  цепи, не ты посадил меня  на
них... хотя доля есть и твоей работенки! Дай мне стимулятор.
     - Нет!
     Иван  привалился спиной к  сырой  стене.  Ему хотелось плюнуть на  все,
вернуться, на самом деле - зарыться с головой в траву, и все забыть.
     - Поздно! -  тяжелым голосом проговорил карлик Авварон.  -  Теперь  уже
поздно. Никогда не следует раскачивать маятник, не зная, как его потом можно
остановить. Пошли?
     Иван поднял голову.
     - Пошли, не то упустим момент и придется долго выжидать.  А мне  нельзя
выжидать.  Для меня в  каждом пространстве свой срок... - сказав это, карлик
словно  бы  испугался  чего-то, запнулся.  - Но  Иван не придал  никакой  го
значения его испугу.
     Иван уже стоял на ногах. Пошли так пошли!
     По кривым осыпающимся  лестницам без перил  и ограждений они спустились
вниз. Карлик Авварон Зурр бан-Тург семенил впереди,  ежеминутно оглядываясь,
- постукивая по плитам клюкой, тяжко вздыхая и сопя. Иван шел сзади.
     Под  черным  переливчатым  небом было прохладно и ветренно. Поверхность
земли стала голой и  неприглядной,  всю  листву сбило к подножию замка и она
там лежала грудами, округлыми холмиками.
     -  Перед рассветом здесь всегда дует, - пожаловался  карлик.  И  указал
клюкой  направление, - туда.  И не  огаядывайся. Сейчас нельзя оглядываться,
все испортишь!
     Иван усмехнулся. Он ужезнал, как "не оглядываться".
     Но на  этот  раз  карлик,  пожалуй,  не  лгал.  Чувствовалось,  что  он
нервничает,  торопится.  Они  миновали  заросшие мхом  и  лишайником  руины,
освещенные тусклым светом прорывающейся сквозь облакаместной луны. Ивана так
и тянуло оглянуться. Если бы Авварон промолчал, Иван шел бы себе спокойно. А
теперь  даже шею  что-то  заломило, затылок свело.  Сзади завывал ветер.  Но
завывал как-то чересчур протяжно и чувственно, как могло завывать лишь живое
существо исполинских размеров.
     Ощущались в этом вое надрыв и тоска, жутко становилось от него. Иван не
стал оборачиваться. Но он немного повел шеей и чуть скосил глаз. И его  едва
не парализовало. Позади черной безглазой громадиной нависал тог самый замок,
из которого они вышли. Но был значительно  выше, массивнее... и он все время
разрастался, тянулся во все стороны. Из  его  обвалившихся стен вытягивались
шпили, шипы, башенки,  гремели появившиеся невесть  откуда здоровенные цепи,
удерживавшие подъемные мосты, слышалось ржанье лошадей...
     но  всего  необычней  было  небо.  Над  замком  полыхало багрово-черным
полотнищем совсем другое небо.
     - Не оглядывайся! Не смей! - завопил вдруг Авварон. - Ты с ума сошел!
     Мы оба останемся здесь навсагда! Бежим!!!
     И  они припустились  во  всю  прыть  -  к дальним  фуйнам, к холмам,  в
чернеющее  иебо. Карлик-колдун несся впереди, задрав  полы своего  балахона,
только  мелькали  с  непостижимой  быстротой   его  птичьи  уродливые  лапы,
казалось, их не две, а десяток.
     Вой  за спиной  перерастал  в  надсадный глухой  рев,  багровые сполохи
захватывали черную половину неба.
     - Он пробуждается. Скорей!
     - Кто он?! - на  бегу  поинтересовался Иван, он не  привык прятаться от
непонятного, загадочного, но сейчас он доверялся Авварону.
     - Ол-У - Спящий Мир! Это наша смерть! Быстрее!
     Он сегодня пробуждается раньше обычного. Ты видишь кровавое зарево?
     Это рассвет! Это наша погибель!  Через несколько минут  здесь будет все
по-другому! Понял?!
     Этот  мир  умирает  на ночь, она  длится долго. Но  он  пробуждается  с
рассветом, и величину дня  никто  не может предсказать. Демоны этого мира не
терпят чужаков.
     Они неслись во всю прыть к какому-то  приземистому  холму, похожему  на
плоский лунный кратер. Карлик почти летел, балахон развевался черным крылом.
У Ивана перехватывало горло - все-таки в этом мире было  маловато кислорода.
Но Иван был привычный ко всему.
     - Еще немного! И мы спасены!
     Карлик  с разбега прыгнул  в кратер вниз головой, зацепился  за что-то,
повис,  высунул  голову  в  капюшоне,  Иван  глянул  в отверстие  кратера  с
возвышенности, с его хе гребнистого края, - ничего кроме тьмы он не увидал.
     - Прыгай!
     В черных зрачках Авварона отражались кровавые блики.
     Иван прыгнул. И завяз в чем-то липком, сыром.
     - Вот  теперь  можешь поглядеть  малость! - рассмеялся вдруг Авварон. -
Гляди!
     Иван, заподозривший было иедоброе, ловушку, пригнулся, бултыхнул ногами
и почувствовал, что он может передвигаться в этой трясине, может  уйти вниз,
может  выскочить.  Сразу  полегчало. Вот тогда он и высунул голову.  Ах, что
творилось в недавно темном и мрачном мире под переливающимся холодным небом!
Это было фантастическое зрелище!
     Ослепительно-алые небеса  слепили глаз, ураганной мощи ветер раскачивал
лиловые,  изумрудно-зеленые,  малиновые  стволы и  ветви сказочных  огромных
растений, рвущихся вверх, вырастающих на  глазах, воздух распарывали  тут  и
там  пронзительноголубые  молнии,  хлестали  одновременно  и  дождь и  град,
вдалеке прорывал  алые  выси неимоверный по высоте  замок, разрастающийся  к
верху тысячами  башен, шпилей,  куполов,  зубцов,  гигантские черные птицы с
перепончатыми  многометровыми  крыльями кружили  над  замком,  то сбиваясь в
стаи,  то со  звериным клекотом набрасываясь  друг на друга.  Но  что больше
всего поразило Ивана - это распахнутые широченные ворота и мчащаяся прямо из
них  к  кратеру  кавалькада  всадников,  восседающих  на шестипалых  рогатых
чудовищах. Всадники были черны и страшны, они были закованы в броню с головы
до пят.
     Они  стремительно  надвигались, сжимая в руках тяжелые тройные копья  с
алмазными наконечниками." Это было невозможно. Иван  тряс  головой  и думал,
что  он сошел с ума, что все это ему  мерещится, что вот  сейчас все видения
исчезнут  и он придет в себя. Мимо уха  со свистом пролетел алмазный дротик,
потом еще один завяз в невидимой трясине.
     - Вниз!!! - истошно завопил перепуганный карлик.
     - Иду! - машинально откликнулся Иван.
     Он пристально вглядывался  в липа приближающихся  всадников.  Он должен
был  понять, кто  это!  Шестииогие чудовища его абсолютно не интересовали  -
насмотрелся и не таких за годы странствий! Но всадники".  Вот они все ближе,
ближе- десятки метров их отделяют, метры."

     Иван видел шлемы,  видел прорези  для  глаз  и  носов,  он  все отлично
видел... Но за прорезями не было видно лиц!
     Под шлемами не было голов! Там вообще не было ничего! Только пустота...
пустота! Демоны!!!
     Иван  нырнул вниз,  ощущая,  как  кожа  у  виска  прорывается  алмазным
наконечником копья- он увернулся,  еще немного, и крышка, конец! Все, хватит
рисковать!
     Карлик Авварон,  вцепившись снизу  в  его  штанину тянул  и  тянул, они
погружались в вязкое месиво, тьма застила глаза. Не прошло и двух минут, как
Иван оказался на краю кратера, того  самого. Он цеплялся руками  за  пологий
каменный  край, тянулся вверх. Авварон уже  сидел на гребне,  тяжело, дышал,
отряхивал  край  балахона и кривил оттопыренную и как  всегда слюнявую губу.
Темное небо мирно висело над кратером.
     -  Что случилось? - поинтересовался  Иван. Он ни черта не понимал. - Мы
опять там... ночью?
     - Да нет, - проворчал карлик, будто нехотя, с ленцой, - мы успели уйти.
     Иван вылез из вязкой тьмы-жижи.  Перевалился через край, сполз  вниз. В
этом мире было  темно, сыро, пустынно. Даже развалин и руин не было тут. Две
синюшнобледных луны, одна чуть больше, другая меньше, светили свысока.
     - Пойдем! - бросил карлик.
     - Что-нибудь спевдка, миггь чего-то будет? - спросил Иван.
     - Здесь, ничего не бывает, - ответил Авварон, - это просто пустыня.
     Хочешь, оставайся вяей.
     - Да нет уж, - сказал Иван. - В пустыне нам не резон.
     На этот раз  они шли изнурительно долго. Время здесь  отсутствоваяо. По
прикидке Ивана прошло не  меньше  сорока часов, прежде  чем они добрались до
сглаженных   старенькихуютненьких  Юр   с  милыми  вороночками  на  вершинах
ходмиков.
     -  Погоди здесь! - првдазал  карлик  и пошел вверх,  к  воронке.  Пыль,
щебень, ресок летели из-под его когтистыхлап..
     Иван  покорно  ждал.  Он  почему-то  жалея,   что  позорно  сбежал   из
пробудившегося  мира  Ол-У.  Не пристало  ему, бегать-то!  Всегда  опасность
встречал лицом к лиху. А  тут какие-то пробудившиеся от  спячки демоны... ву
;"что? - Демонов, что ли, не видали?  Там была жизнь, пробудившаяся жизнь, а
следовательно" и возможность поиска.. А здесь - пустыня, смерть, ничто!
     Карлик  высунул-из воронкисвою мерзкую  морду,  оттонырид губу и сказал
напыщенно:
     - Жди здесь! Ничего не бойся, когда я появлюсь, ты узнаешь меня.
     - Узнаю, узнаю, - заверил его Иван.
     "Авварон недобро рассмеялся, сверкнул черным  глаэом. Он явно.что-то не
договаривал. Холодало.  Иван зябко ежился,  передергивал плечами и вспоминал
скафандр, оставшийся за преградой.
     Через  двадцать  минут  он  сделал заключение - карлик его  обманул,  и
сбежал. Ищи теперь ветра в поле. Надо не
     Зевать,  не  быть  таким доверчивым.  Правильно  всегда  говаривал  Дил
Бронкс: "Ваня,  простота-она ведь хуже  воровства,  погубит она  тебя!"  Еще
через четверть часа  он  совершенно-уверился  в  -мысли, что его провели как
ребенка. Встал.  И  уныло  побрел  по  холодной  каменистой  пустыне  с.  ее
разрушенными   от   старости  горами   пригорками.   Попадись   ему   сейчас
карлик-крьгсеньшг, он бы его сжегиз лучемета. растоптал, в порошок бы  стер,
а потом оживил бы и ответ заставил держать.
     В пустыне, былотихо, и потому Иван невольно вздрогнул", когда откуда-то
сзади  раздался  полушип-полусвист,  какой:  бывает,  если  из  неисправного
баллона  вдруг  вырывается  газ  или  дыхательная  смесь. Иван спрятался  за
кряжистый выступ, полуразрушенной скалы"

     пригляделся.  Иэ  далекого  хохгиика-воровки,  может,  того  самого,  в
который полез обманщик Авварон, а может, из другого, поднималась вверх струя
светящегося серебристого газа или просто подкрашенного дыма.
     Анализаторов у Ивана не было, и он не мог определить ва расстоянии, что
это. Газ-или-дьш не растекался клубами по земле, он был  явно легче воздуха,
и потому поднимался  вверх. Но  как-то неестественно  медленно, нарушая  все
законы природы.
     Опасаться этого призрачного извержения вроде бы не было причины, и Иван
вышел из-за выступа, встал в полный роет, созерцая необычную картину"
     Наверху, начиная с двадцати-тридцати метров от поверхности и выше струя
газа  начинала  расширяться, клубиться, отчего  все  становилось похожим  на
гигантский гриб, возникающий после ядерных взрывов. Но взрыва-то не было!
     Иван это знал. Бежать? Зачем? От чего?!  Иван  стоял и  смотрел. Сейчас
струя и облако  рассосутся, газ, вырвавшийся из какого-то подземного объема,
смешается с воздухом и все закончится, и опять будет сыро и иусто в мире под
двумя лунами.
     Но странное клубящееся облако не рассеивалось.
     Наоборот, оно стало вдруг принимать  совершенно  невозможные для облака
очертания:   вот   возник   выпуклый   нарыв,  вырвались   по  сторонам  два
цилиндрических шлейфа, заклубилось что-то разлапистое на  их концах, а нарыв
тем временем превратился в неправильной формы шар, потом элипсоид, потом."
     Иван  глазам   своим  не  верил!  Гигантский  столб-облако  медленно  и
неостановимо превращался в непомерную человеческую фигуру с головой, грудью,
разведенными   в  стороны  руками.  Все   обретало  завершенность,  зримость
вырисовывались черты лица, обозначались пальцы на руках, кривилась улыбка на
исполинских  губах...  Лицо  смотрело  вниз  из-под  надвинутого  на   глаза
капюшона,   длинные  рукава   балахона  скрывали  кисти  рук.  И   все   это
покачивалось, плыло в черном сумрачном небе,  нависало над  мертвым  миром и
стоящим посреди этого мира Иваном.
     Длинный вислый нос, выпученные глазища, крючковатые  пальцы... Сомнений
не оставалось.  Иван сжал  ложе лучемета. Он не  ожидал  ничего хорошего  от
карликаколдуна,  который  вдруг стал  исполином. А. это был  именно Авварон,
увеличившийся в сотни тысяч раз, застилающий  четверть  неба, нависающий над
Иваном се"

     ребристо-черной громадиной.
     - Да! Это я! - прогрохотало с небес. - Ты угадал!
     Стой на месте и не шевелись!
     Иван застыл статуей. Он был готов ко всему. Он мог за  себя постоять, и
его вовсе не пугало газовое облако пусть и чудовищных размеров.
     А тем временем огромные скрюченные руки тянулись к нему. Они опускались
все ниже и ниже, пальцы слегка подрагивали,  будто предвкушая биения жертвы.
Страшное  испещренное  оспинами и  морщинами  лицо Авварона  склонялось  над
беззащитным землянином. Все это было настолько нереально, сказочно, что Иван
не мог сосредоточиться  на главном, не мог уловить, откуда придет опасность.
Руки? Нет, этими газообразными, почти бесплотными  ручищами  с ним ничего ве
сделать,  он пройдет сквозь  них,  не  ощутив их прикосновений. Глаза  с  их
гипнотической  силой, колдовской властью? Нет! Это глаза фантома,  в них нет
силы... Чудовище  нависало, застилая  уже  все небо, не давая бежать, искать
лазейки. Ощеренный километровый рот грозив  призрачными кривыми зубами. Нет!
И только  когда деваться уже было  некуда, Иван заметил небольшую,  но очень
темную, почти черную дыру под капюшоном, прямо между разросшимися  кудлатыми
бровями. Из этой дыры исходила непонятная влекущая энергия, она поднимала на
землей, тянула, втягивала в дыру. Иван почувствовал, как его ноги отрываются
от каменистой поверхности.
     Уцепиться  было  не за  что.  Его  затягивало  в черную дыру, словно  в
водоворот.
     Огромные расплывчатые  пальцы почти касались его  тела, черт  лица Иван
уже не видел - они были слишком велики я слишком близки. А вот дыра обретала
совершенно реальные объемы - это был непроницаемый черный колодец.
     Ивана всасывало в него неудержимо.
     Смешно было барахтаться, сопротивляться.  Иван лишь придерживал  руками
меч и лучемет. Он полагался исключительно на случай. Или вообще ни на что.
     В глазах  у него смеркалось.  И потому он не увидел того,  что  было  в
колодце.
     Сознание покинуло его раньше.






     Трава была  пересохшей и местами прелой, она источала сладковатый запах
и щекотала лицо. Наверное, там, наверху дул ветер. Иван еще не видел ничего,
но он знал, что лежит  в траве  - густой, дикой траве,  какая бывает лишь на
лугах да в  поймах  рек. Все это было ему знакомо. Он только не помнил,когда
умудрился заснуть. Они  долго  говорили со  стариком-священником,  спорили и
соглашались,  Иван  больше  молчал.  А  с  озера веяло прохладой, и все было
неплохо... но провал, проклятый провал в памяти! Он вернулся с Гадры" нет, с
Сельмы? По чему он никак не может вспомнить, где был в последний раз? Сейчас
он на Земле, в  отпуске, на  земелюшке  Вологодской, у родного озера.  А вот
раньше?  В  голове всплывало непонятное слово Хархаа. Оно перекручивалось  и
звучало  то  так,  то этак буква "а" то пропадала, то звучала  протяжней - и
получалось Ха-арха-ан,  Хархан-А-а...  слово  замыкалось  в  кольцо,  теряло
начало. Бред! И все же - вот он под сводами, светлыми, высокими, он в Храме,
и он слышит доброе напутствие перед дальней тревожной дорогой, его провожают
словно на  смерть,  словне уже  отпевают. Нет, не все его так провожают. Под
сводами звучит:
     "Иди! И да будь благословен!" И он уходит.
     Он собирается куда-то...  Иван приоткрыл один глаз - по широкой и  чуть
пожелтевшей травинке ползла черная странная букашка  с усиками-антеннами. Он
что, уже  вернулся? Или не улетал никуда?! Чего гадать, надо просто  встать,
стряхнуть с себя паутину липкого сна, и все сразу вспомнится. Но вставать не
хотелось.  Хотелось только вытащить из-под бока  лучемет, уж  больно мешает,
ребра занемели. Но лень! Иван все же сунул руку под себя, сдвинул лучемет. И
его пронзила ясная до нелепости мысль:  а откуда  у него  тут,  на  Земле, в
травке-муравке, спрашивается, лучемет, десантное боевое оружие?!
     Он  открыл  второй глаз,  перевернулся на. спину - по  небу плыли серые
невеселые рблажа. А где священник?  Где береза, под которой он засыпал? Иван
приподнялся, сей, упираясь руками в землю. Где озеро?! Что за дела вообще?!
     Что за шутки?!  И  где эти самые шутники, что переволокли его, спящего,
сюда, под какие-то  хлипкие,  трясущиеся  на  ветру осины, к этому  вонючему
болоту.
     Иван встал  на ноги. С болота и впрямь  весло падалью и дрянью. Хорошие
дела!
     А это что? Он в полной растерянности уставился на здоровенный двуручный
меч с витой рукоятью и проржавевшим местами лезвием.
     Он жив? Разве его не затянуло а колодец?! Все обрушилось на него сразу.
Только  в этот  миг он проснулся по-настоящему.  Черт  возьми! Это  вовсе не
Земля! Это треклятая планета Навей! Опять  его занесло в лес! Иван подошел к
ближайшей осине, потрогал ее руками - настоящая. Нет, это не лес-преддверие,
не лес-лабиринт,  это совсем другой лес! Ну  и ладно, ну и пускай! Он сделал
еще два шага и провалился ногой в трясину, еле успел вытащить.  Но  где этот
обманщик? Где он, карликисполин?! Бросил его?
     Сбежал?!  Иван был очень зол на Авварона. Хотя понимал  рассудком,  что
злиться на эту нечисть и смешно и глуоо.
     Голова трещала,  раскалывалась. Ноги  дрожали. Иван вытащил  из клапана
шарик  стимулятора и проглотил. Не  прошло и минуты,  как  кровь забурлила в
жилах, мьппиы начились силой, голова прояснилась. Рано, рано отчаиваться!
     Иван  расправил  плечи.  И  дал пробный залп из лучемета.  Тот  работал
нормально, стало быть, никакие переходы и перемещения на него не действуют -
уже это  хорошо.  Но что  же это была за дыра, что  за колодец? Ах,  сколько
вопросов! Бесчисленное множество. А вот отве
     Э-ге-гей! Лю-юди-и!!! - протяжно прокричал  Иван в серое небо, заведомо
зная, что никто не откликнется.
     Не отозвалось даже эхо.
     Полдня  Иван обходил болото краем и никак не мог выбиться на дорогу. Он
почему-то  был твердо уверен,  что  здесь  есть  дорога  или хотя  бы тропа,
тропиночка, по которой он  непременно куда-нибудь доберется. Но вот откуда в
этот чертов мир  попали  простецкие российские  осины? Эта  мысль  не давала
покоя Ивану.  Он  успокаивал себя рассуждением,  что,  значит, полоса такая,
растут осины, почва соответствующая, климат...  все это было нелепо,  причем
туг  климат? Вот на  Гадре, к примеру, бывает  страшно жарко, но ведь там не
растут баобабы! Правда, карлик-мошенник говорил что-то путанное про какое-то
"пристанище", которое, якобы,  частица Земли, а  само  больше  Вселенной или
нечто в этом роде, галиматья, бред! Надо просто мириться с реальностью и  не
рассуждать, не ломать голову, а то свихнуться можно.
     Временами болото начинало дышать и чавкать, булькать, пускать пузыри.
     Водяной балуется, сказали бы на Земле. А тут - какие к дьяволу водяные!
     Осины сменял сумрачный расхристранный  и драный ельник, кое-где торчали
обглоданные сосны с пожухлыми редкими кронами.
     Начинало  темнеть. Подкрадывались  сумерки. Иван знал, что  в лесу ночь
наступает мгновенно, стоит только солнышку уйти за верхушки деревьев, и все.
А  у него  ни  прожектора,  ни  аварийного фонаря - все там, за "преградой",
леший  ее побери! И где эта преграда теперь. Может, он опять переместился  и
находится по ту ее сторону. йеет, так  можно бродить до  Второго Пришествия,
до полного умопомешательства!
     Далекий  полупризрачный огонек промелькнул  в  пеоеплетениях  ветвей  и
пропал. Иван насторожился, что там? Болотные гнилушки? Волчий глаз? Жилье?
     Что  бы ни было, а надо брести туда, авось  повезет. Он отбросил волосы
назад, поправил ремень - и пошел на огонек.
     Чутье подсказывало - там можно будет укрыться на ночь. Но чутье могло и
обмануть, завести в ловушку.
     Болотистая топкая почва хлюпала под ногами- и все же меж стволов бежала
тропиночка. Как же так, Иван не мог взять в толк, сосны растут на песке, где
повыше, а тут топи, хляби... Ладно! Вот  огонек снова мелькнул. И не пропал!
Иван зацепил его глазом. И чуть не вприпрыжку бросился вперед.
     Посреди  леса,  на  еле  приметной  полянке  стоял домик,  развалюха  -
деревянная  убогая избушка, какие Иван видал только на  картинках. Заборчик,
перекошенный, редкий, ветхий в десяток кривых загогулин, вовсе не преграждал
доступа в избушку,  сложенную из почерневших от древности бревен... нет, это
сама  избушка  была древней,  а складывали ее наверняка из свежесрубленных и
душисто пахнущих стволов-бревнышек лет эдак тыщу назад.
     Вон, островерхая  крыша, черная ищырявая, совсем поехала, перекосилась.
А окна?! В них не было ни стекол, ни пленки -  не окна, а прорубленные в мир
дырки. И все же  от избушки веяло  чем-то родным,  теплым. Иван  стоял перед
покосившейся дверью и не мог решиться, сделать шаг.
     Небо  почернело. Из-за  какого-то неразличимого во  тьме облака выплыла
ущербная  луна-месяц.  Была она  больше земной  раза  в два, но  точь-в-точь
походила на нее. Луна залила избушку призрачным  светом,  почти свела на нет
мерцающий огнек из окошка. Иван про  огонек и забыл совсем. Раз там, внутри,
горит  что-то,  значит,  там есть  кто-то,  напрашивался нехитрый  вывод.  А
значит, ломиться не следует, надо подобрему.
     Иван три раза постучал в бревенчатую дверь и спросил вежливо:
     - Есть кто живой, отзовись?
     Никто не отзывался. Но Иван не спешил.
     Он только  теперь заметил, что под  самой  крышей  на  черном  выступе,
прикованный  к нему ржавой цепью,  сидел  взлохмаченный и  сердитый  филин и
глядел вниз светящимися желтыми глазами. Филин был какой-то странный - конец
крыла у  него заканчивался скрюченной мышьей лапкой, а  в  лапке была зажата
палочка, клюка. Кого-то филин напоминал, но Иван не мог понять, кого. Взгляд
у ночной птицы был  очень  умный,  человечий  взгляд.  И это напугало Ивана.
Прежде, чем  он успел как-то  проявить свой испуг или  предпринять что-либо,
филин вдруг взлетел,  выдрав цепь из черного кольца, ухнул  глухо  три раза,
взмахнул  крыльями  -  и улетел  в  сторону желтой  луны,  только  тень  его
высветилась черным силуэтом.
     Иван выждал немного. И еще постучал.
     - Эй, хозяин дома или нет? - снова поинтересовался он.
     Что-то загромыхало, заскрипело внутри.
     И картавый, противный голосок пробубнил:
     - Нету тут никакого хозяина. А ты входи давай, чего ждешь!
     Иван  распахнул дверь. И ударился  головой о  притолоку.  В сенях  было
темно и душно. Он еще дважды ударялся - плечом и локтем, сбил что-то большое
и  пыльное,  попал  рукой  в  кадку с водой, ткнулся  лицом  в  пук душистой
высушенной травки и только после этого нашел дверцу в горницу, отворил ее.
     Горенка  была  совсем крохотной  три метра  на  четыре,  черный потолок
нависал низко, полки с  рухлядью, матерые табуреты, сколоченные криво, но на
совесть, скрипучие половицы, паутина по углам такая, какую  можно сплести за
долгие годы, сырость  и  тлен, разбросанные по полу  еловые  шишки,  солома,
широкая низкая  лавка с  каким-то  брошецным на  нее  то ли  тулупом,  то ли
армяком, а  у "крохотного косого  окошка - лампада с  огонечком, фителек еле
видный,  огонек  слабенький -  светло  в  горенке  не  от  нее, а  от  луны,
пробивающейся  в  окошко и  в дьфу потолочную. Низкий дубовый  стол ближе  к
окошку.
     И  самое  неожиданное для Ивана и  необъяснимое, от чего он и дара речи
лишился...

     ...Посреди стола  сидел, скорчившись и  обхватив  двумя  руками  клюку,
карлик  Авварон  Зурр  бан-Тург в  каком-то там  воплощении кого-то...  Иван
прислонился к косяку, ноги у него подогнулись.
     - Ну чего  встал как вкопанный?  - проворчал  карлик и ткнул пальцем  в
дубовую табуретку. - Присаживайся, странник.
     Вся   злость   и   обида  на   карлика-обманщика   куда-то  подевались,
улетучились. Иван теперь был рад любой живой душе.
     Он уселся и стал ждать.
     - Ночь передохнем здесь, - сказал Авварон. - А угрюм в путь.
     Иван кивнул.
     -  Что, молчишь?  Страшно?! - карлик явно злорадствовал. Не было  в нем
души, ох не было!
     Иван  почувствовал, что колдун потихоньку  прощуиывает его мозг.  Он не
стад  ничего  говорить,  просто  положил  лучемет  на  колени в выразительно
поглядел в черные влажные глаза. Карлик все понял, он уважал силу.
     - Ну, давай, рассказывай! - проговорил Иван тихо и твердо.
     - У себя  на Земле будешь командовать!  - озлобился Авварон. - Здесь не
твой  мир,  Иван,  не  твой. Хочешь  в нем  уцелеть  до поры  до  времени  -
помалкивай да приглядывайся.
     - Или ты все выложишь прямо сейчас, -  сказал Иван так же тихо и так же
твердо, - или из этой избушки тебе не выбраться. Хватит водить меня за нос!
     - Я мог бы вообще не возвращаться за тобой, понял?
     Ушел  бы  через воронку, и дело с концом. А  тебя барьер никогда бы  не
пропустил. Скажи спасибо! - Птичьи лапы  карлика царапали темную поверхность
стола, оставляя на ней  белые  отметины,  с  губы  падала на балахон тягучая
слюна.
     "Почему он никогда не  снимает капюшона, не откидывает его?" -  подумал
Иван ни с того  ни  с сего.  И  уставился на карлика, сидящего  перед ним на
столе и даже не пытающегося перебраться на лавку или табурет.
     - Не твоего ума дело! - обиженно заявил Авварон.
     Опять он читал мысли. Иван нахмурился.
     - Ладно, слушай! - Авварон сгорбился, спрятал лапы под полы балахона.
     - Я тебе кое-что расскажу. Но сперва условимся об одной вещи, ладно?
     - Это какой еще? - поинтересовался Иван.
     -  Ты  мне  расскажешь  все,  что  знаешь про Хархан?!  - жестко сказал
карлик. - Без утайки!
     Иван чуть не встал. Откуда этот-то хмырь слыхал про какой-то Хархан?
     Что они все заладили одно и то же?! И почему он должен знать что-то про
этот дурацкий Хархан, на котором он никогда не был?!
     - Был! - выдал карлик решительно. - Ты был там!
     - Помешательство какое-то, - проворчал Иван, -  Ты вот чего, любезный в
Шестом Воплощении Ага...

     - Семирожденного Ога! - поправил карлик.
     - Хорошо, пусть будет  Ога, - согласился Иван. - Ты вот чего пойми, что
еще, скажем, пойти туда, не знаю куда, я кое-как  смогу, сам  видишь.  А вот
рассказать о том, чего не знаю - тут  уж, брат Авварон, извини. Если хочешь,
я тебе расскажу про Землю.
     -  Про  Землю  я  знаю  все!  - отрезал  карлик.  -  Мне от  тебя нужны
ускорители, стимуляторы и мне нужно знать  все о Хархане-А!  Ну,  с  первыми
двумя, ясно. Я мог  бы тебя погубить еще во Внешнем Круге, понял? Я мог тебя
убить, усыпить,  превратить  в  зомби,  в животное...  и просто забрать твои
ускорители и стимуляторы. Ты видишь, я откровенен с тобой!
     - Да  уж, ничего не скажешь, - кивнул Иван,  - ну,  режь дальше  правду
матку!
     - Но я этого не сделал. А почему?
     -  Почему? - с  самым наивным видом переспросил Иван и положил  руки на
стол, отвернулся к окошку, уставился на луну.
     - А потому, что мне нужно кое-что из твоей памяти!
     Из ее блокированного  сектора,  Иван! И я тебя не  убью, пока не считаю
эту  информацию,  понял?  - карлик смотрел на Ивана серьезными  и печальными
глазами.
     - Блокированный сектор?
     - Не делай вид, что ты удивлен. Все прекрасно понимаешь. Я не знаю кто,
но кто-то сделал это. Скажи им спасибо, Ваня!
     -  Всем  вам   превеликое  спасибо!  -   Иван  склонил   голову,  пряча
саркастическую улыбку. - Благодетели!
     - Ты многого не понимаешь пока. А еще большего не поймешь никогда. Я не
прошу  от тебя информации о  Хархане-А и Меж-Арх-Аанье сейчас. Но  пообещай,
что  ты  ее  выдашь  мне  добром,  без  принуждения,   когда  сектор   будет
разблокирован. Обещаешь?!
     - Трудно вообще-то обещать то, о  чем не имеешь представления.  Но если
эта  информация не во вред Земле и землянам, я поделюсь ею с  тобой, Авварон
Зурр банТург, поделюсь, обещаю тебе это.
     - Обещаниям я "ену знаю, - проворчал карлик. - Но хорошо! Помни о своих
словах!
     - Помню! - заверил Иван. - Теперь ты рассказывай.
     Глядишь, хотьдочь скоротаем.
     Карлик  устроился  на  столе  поудобнее,  вытащил  из  складок балахона
коричневый комочек, аккуратно положил его в рот и принялся жевать. Глазищи у
него сразу заблестели. А может, он просто повернулся ближе к окошку, и в его
зрачках  заиграл  отблеск луны? Какая разница.  Иван приготовился  выслушать
Авварона. Больше узнать об этом странном мире было не от кого.
     -  С  моей помощью,  -  начал  карлик,  - ты Иван, прошел  четыре Круга
Внешнего Барьера. Почти никто не добирался до Третьего, а тебе вот повезло.
     Ты знаешь, сколько странников сгинуло на подходах к самому Пристанищу?
     Нет?! Ты мне все равно не поверишь, если я тебе скажу! Этот мир не ваша
Земля, и не ваша Вселенная, где все просто и прямолинейно.  Здесь все иначе,
Иван.  И показать на пальцах это невозможно, надо испытать "этот мир во всех
его ипостасях на своей собственной шкуре.
     - Да уж хоть чего-нибудь да поймем, -  вклинился Иван, - разберемся кое
в чем своим убогим умишком.
     - Не ерничай!  - Карлик нахмурился и перестал жевать.  -  Ты  навернйка
думал  и  догадывался,  что  здесь  много слоев,  много  всяких  преддверий,
прикрывающих саму, как ты выражаешься, планету. И  ты  надеялся, что  будешь
идти через шлюзы из слоя в слой, пока  не проникнешь в самую сердцевину и не
разберешься там на месте, верно?
     - Очень ты прозорливый, - кивнул Иван, - прямо диву на тебя даюсь.
     - А все не так просто, Ваня. Ты никогда и никуда бы не добрался даже за
десять тысяч лег, если б смог столько протянуть. В Охранительном Слое помимо
системы  заговоренных барьеров и шлюзов  намотаны  во  всех семи  измерениях
гирлянды миров-призраков с  люками  из одного  в другой. Вечности не хватит,
чтобы пройти их все и выбраться из них живым! Эти миры соединены пуповийами,
при желании  люки можно найти, можно найти и кратчайшие пути в каждом мире -
это многомерный  лабиринт, из которого нет выхода  в Пристанище! Но и это не
все. Миры-гирлянды  пересечены отходными  сферами-веретенами  -  сколько их,
никто не  знает, очень много, не меньше, чем  атомов в Мироздании. И каждая,
заметь,  каждая  имеет  выход  в свою  точку  этой вашей Вселенной,  на свою
планету,  свой  астероид,  свою звезду-.  На  пересечении  двенадцати  тысяч
сфер-веретен  в Узловой  Точке проходит Нулевой  Канал -  это выход  в  Иную
Вселенную. Сколько каналов,  тоже никто не  знает. И каждый из каналов  идет
только  в  свою  Вселенную.  Вот  так! Поэтому,  Ваня, я  говорил,  что ваша
Вселенная  - лишь часть  нашего мира, лишь малая частица Пристанища Навей. А
почему Пристанище само часть Земли, я тебе расскажу позже, договорились?!
     Иван  понял не все, но головою кивнул. Его  больше сейчас  интересовала
практическая сторона дела, а не строение вселенных, какие бы к ним каналы ни
вели.  Ему надоели эти  многомерные  и многопространственные миры, о которых
ему  без  конца говорили, в которых  он, якобы, плутал,  и  в перемещении по
которым  у него,  дескать,  большой опыт. Всплыла в памяти, правда, странная
картина: остров, толпы  беснующихся трехглазых еуществ в странных  одеяниях,
старуха с кривым острым  кинжалом и плоской чашей, страшенные рогатые идолы,
штабели  бревен,  словно  бы  приготовленные  для   кострища,  и  высеченный
толстенный столб.
     Иван  заметил,  что  карлик  неожиданно  напрягся,  весь прямо  подался
вперед,  не  сводя с него черного проникающего внутрь взгляда. И он  усилием
воли.  прогнал  всплывшую картину. Тряхнул головой, шумно выдохнул воздух  и
потер переносицу.
     -  Разблокируем! -  заверил его Авварон, засуетившись как-то  странно и
радостно, кривя губы и шмыгая носом, суча кривыми ножками и роняя слюну.
     А вдруг и поможет, а?  - подумалось  Ивану. -  Какие бы у него  ни были
корыстные интересы - а  вдруг? Хотелось в это верить. Но и  доверяться особо
колдуну Иван не мог.
     - Давай, дальше говори, - сказал  он. - Меня интересуют три вещи: вход,
заложники, выход!
     Авварон сразу посмурнел.
     - А  почему  ты  решил,  что  здесь  есть  какие-то  заложники?  Несешь
нелепицу! Ну как на тебя, Иван, можно положиться?!
     - Выкладывай! - потребовал Иван.
     - Нечего мне выкладывать. Вот прибудешь  на место, сам все и поймешь. А
раньше времени  выводы  делать  не  надо!  -  карлик  даже  обиделся  и  его
оттопыренная губа стала совсем уродливой.
     - Я тебя понял так, поганое ты  отродье,  -  зло проговорил Иван, - что
дорогу ты  мне  не укажешь, темнить будешь до  конца! И  чего меня там ждет,
тоже  не скажешь! Так как же тебе доверять?  Может, ты меня словно  овцу  на
заклание ведешь, чертово семя?! - Рука побелела на рукояти меча. Голос Ивана
дрожал.
     Карлик  не  на  шутку  испугался,  он   не  был  расположен   сейчас  к
единоборству,  и это бросалось в  глаза. Он отодвинулся  подальше, на  самый
край стола, так, что чуть не слетел с него, засопел, захлюпал.
     - Ну чего ты так сразу, разве так разговоры разговаривают, - затарахтел
он на одной ноте, - все будет нормально, ты уж мне доверься, Иван. Ну как  я
тебе   про  дорогу  расскажу,  если  дороги-то  нет-,  понял,  а  есть  цепь
перемещений?! Тут маршрут не нарисуешь на листочке, в какой-нибудь компьютер
не  заложишь, это  можно только  вот здесь... -  он постучал себя по  голове
пальцем,  не снимая  капюшона, сквозь черную  ткань, -  ...только  вот здесь
держать! Да я тебе и так уже почти все выложил как лучшему другу!
     Иван усмехнулся. Озлобление словно рукой сняло.
     Вот оказывается как, они уже "лучшие друзья"!
     В  темном  ночном  лесу ухал филин. В  свете  луны летали черные  тени,
крыластые и ушастые, похожие на нетопырей. Земля! Самая настоящая Земля!
     Если бы Иван не знал совершенно  точно, что  он  за тысячи парсеков  от
Земли,  он бы  и сомневаться не стал, что это  родной с детства мир,  родная
планета,  больше того, что  это  русский  лес где-то  на  севере,  где  топи
непроходимее, а ночи длиннее.
     - Хорошо, - сказал он, - поглядим, какой ты друг!
     Карлик спрыгнул со стола, резво прошлепал в угол - в темень и сырость.
     Вытащил из кучи старья почерневший от времени свиток.
     - Вот чего нам надо! - напыщенно провозгласил он.
     И важно, без привычной суетности подошел к Ивану. - Гляди!
     Его  морщинистые ручки-лапки  с  черными невесть когда  в последний раз
стриженными  ногтями развернули  свиток  -  был тот  небольшой,  полметра на
полметра,  .но в  руках Авваропа казался огромным. Края загибались, все  они
были изъедены, источены...

     Иван заглянул в пожелтевший от времени пергамент.
     Все  изображенное  на  нем было  похоже на карту, но какую-то  странную
варварскую карту, составленную  существом, не имеющим ни малейшего понятия о
картографии,   масштабах,   пропорциях   и   прочих   делах.   Невообразимое
переплетение дорог, рек, - троп и вообще непонятных линий  было как бы сетью
наброшено на еще более невообразимое сплетение и наложение гор, лесов, озер,
морей, пустынь. Вдобавок пергамент испещряли тысячи точек и точечек, стрелок
и стрелочек, пометок, загогулин, неведомых знаков и черт-те чего!
     Глаза болели от этого медьтешения.
     Иван невольно отодвинулся назад.
     - Ну и дурень же ты! - насмешливо сказал карлик. - Разве ж так глядят!
     Иван еле сдержался, чтобы не залепить затрещину наглецу.
     - Прикрой один глаз! И поближе, поближе! - командовал Авварон.
     Иван прижмурился, взял варварскую карту из  лап карлика. Поднес ближе к
липу... И чуть было не  отбросил ее от себя. Не может быть! Он открыл второй
глаз - пергамент как пергамент, средневековая мазня, ничего серьезного.
     Снова прижмурился.
     Словно   распахнулось  вдруг   окно   в  бездонный,  бескрайний  мир  -
ослепительно сияющий, непонятный.
     Иван такое видел впервые. Он вообще не мог себе представить.  что такое
можно увидеть простым человеческим глазом. В странном мире не было ни верха,
ни низа, ни неба, ни земли... это была фантастическая Пропасть, но не Черная
Пропасть Смерти, хорошо знакомая Ивану, а какая-то совсем  иная, наполненная
изумительными  сверкающими  красками,  феерическими сияниями, переливами.  В
этой  Пропасти  одновременно двигалось и  перемещалось во  всех возможных  и
невозможных  направлениях  столько  предметов,  существ,  теней   и   вообще
непонятного, что ни  на чем невозможно было остановить  глаза - мир Пропасти
жил. Да еще как жид!
     - Вот так-то, Ваня, - подал голос Авварон, пригорюнившийся и осипший, -
сидим мы всю жизнь в темной  клети, взаперти, а  как выпадает  возможность в
мир-то  взглянуть через  окошко, так  и голова кругом идет, не верим  глазам
своим! А ты верь, Иван, верь!
     Иван не  отводил взгляда  от  провала в распахнутом свитке. Он  пытался
уловить  в  движениях  и   мельтешений   нечто  осмысленное,  объяснимое.  И
одновременно думал,  какая же тут премудрость, что за механика и оптика, что
за  чудо  этот  свиток?  Он  перебирал  в   уме   все  последние  достижения
человечества, но ничего  похожего  не  находил - это было не телевидение, не
голография, не мнемоскопия и тем более не галлюцинациовизорные эффекты...
     это  было  просто чудо!  Казалось,  вот  сейчас оторви  руки  от  краев
почерневшего свитка, прыгни  в  окошко  рыбкой  и очутишься  в  Пропасти,  в
сияющем чудесном мире. В этот необъятный колодец так и манило.
     -  Ну что, Ваня,  веришь  в этот  мир?  - проникновенно,  прочувственно
спросил карлик и прихлюпнул носом.
     - Верю, - отозвался сомнамбулой Иван.
     - Ну и дурак! - неожиданно ледяным тоном заключил Авварон. В его голосе
звучали   явные  нотки  презрения.   -   Дурак!  Никакой  это  не  мир,  это
всего-навсего  объемная  карта.  И  кстати  там   есть  наша  тропинка,  наш
маршрутик, Иван. Ну-ка, покажи дядюшке Авварону - где эта тропинка?!
     Иван отпрянул от свитка. Лицо его перекосилось.
     - Не паясничай, нечисть! -  процедил он. И веожиданно подумал, что этот
иЕОйланетный карлик-колдун,  эта  морщинистая  подлая  душонка,  ведет  себя
как-то  уж  слишком  по-земиому.  Откуда  он взял все эти  "Ваня",  "дурак",
"дядюшка",  этот тон?! И  вообще, все это уже  было было когда-то... нет, ни
черта пе было! нервы шалят!
     проклятущие нервы! ~  - И-ех, Ванюша!  Я ж говорил, что ты ничегошеиьки
не  поймешь  в  этом  мире.  Даже простенькая  карта, почти плоская проекция
предместий  Пристанища  тебя  смутила.   А   куда  ж  тебев  царствие  теней
спускаться-то?!  -  Карлик   говорил  очень  серьезно,  будто  сокрушаясь  о
несчастной   Ивановой   судьбе   и   всячески  соболезнуя   неудачливо,   му
путнику-резиденту. - Давай,  Ваня, проще, а?! Давай займемся  разблокировкой
прямо здесь! А потом, Cрaзу же, я  клянусь тебе, на Землю! Что,  не веришь?!
Да я тебя в три минуты домой отправлю и чем надо помогу. Решайся!
     Иван отвернулся от Авварона, уставился в заросший паутиной и  мхом угол
избы. Ему очень хотелось  домой, на  Землю.  Аж слезы  набегали  на глаза  и
давило в груди.
     - Ну?!
     Карлик-колдун мелко подрагивал  в ожидании, соиел, понял темную слюну с
губы. Но глаза его были пусты.
     - Her, - ответил Иван тускло,  будто говорил не он сам, а некое сидящее
в нем отрешенное от всего существо. - Не-ет.
     - Ну, гляди, Ваня, - как-то двусмысленно выдавия колдун, - гляди!
     В   окошке   мелькнула  черная  взъерошенная  тень.   завопила  истошно
перепуганная птица - совсем не поптичьи, страшно и дико.  Нашли тяжелые тучи
на мертвенную луну. И стало в мире тихо, неуютно и жутко.
     - Нет, - повторил Иван тверже, - мы пойдем туда.
     И ты получишь свое, получишь, не сомневайся.
     Зрачки у Авварона расширились, превратились в два черных колодца.
     - Обещаешь? - поинтересовался он, затаив дькаиие и перестав сопеть.
     - Обещаю, - ответил Иван. И добавил  несвойственным ему тоном: - Каждый
рано или поздно получает свое.
     Карлик тяжко, с натугой вдохнул.
     - Ладно, пойдем.
     Какая-то призрачная, водянисто-блеклая  тень вдруг отделилась от  него,
сползла на досчатый, трухлявый, местами земляной пол, проскользнула  по нему
до кособокой двери, просочилась под нею и исчезла.
     Иван тут  же  ткнул карлика  пальцами в грудь, даже  отшиб  их немного;
Авварон страшно обиделся, нахмурился, затрясся.
     - Извини, - объяснил Иван, - мне вдруг померещилось, что ты сам улизнул
отсюда и опять вместо себя фантом оставил.
     - Чисто земная  ограниченность, - заключил Авварон. - И вообще..., - он
даже  задохнулся  от возмущения, - и вообще -  откуда эта  подозрительность,
откуда недоверие такое?!
     Иван не стал разъяснять, откуда  в нем было недоверие, одно слово могло
породить сотню ответных и лишь усугубить положение.
     - Раз собрались, так пойдем! - заявил он.
     Карлик враз успокоился.
     И  на  глазах   у  ошеломленного,   растерянного  Ивана  превратился  в
растрепанного и косматого филина, того самого, с клюкой в мышиной лапке и  с
обрывком  железной  цепи.  Только  глаза  не  изменились  - это  были те  же
базедово-черные сливины со зрачками-колодцами.
     Филин  ударил клюкой в стол, отчего тот неожиданно накренился, треснул,
а потом и вовсе развалился, так, что Иван еле успел отдернуть локти, поджать
колени. Надо было хватать оборотня, хватать немедля!
     Но  поздно.  Филин  Авварон  Зурр  бан-Тург  в  Шестом  Воплощении  Ога
Семирожденаого  взмахнул сизыми взъерошенными крылами, подняв  по  избе тучи
пыли и сметая седую обветшалую паутину, ухнул  гаухо, раскатисто и вылетел в
окно - только скользнула его черная тень по внезапно выплывшей из-за мрачных
туч мертвецки желтой луне.
     Иван вскочил на ноги и с досады пнул дубовый  табурет.  Тот рассыпался,
словно был трухлявым донельзя.
     Чертовщина! Наваждение! Ну как тут можно работать?!
     Иван  был вне себя от бешенства. Бред! Он прошел четыре круга какого-то
внешнего  барьера,  пробрался через  охранительный  слой, если  верить этому
негодяю,  этому подлому оборотню,  и что дальше?! Где  он?! Куда идти?! Или,
может, заночевать в этой милой пыльной избушке? Утро ведь вечера мудренее?!
     Нет! Он отыщет колдуна, будь тот хоть трижды инопланетным!
     Иван,  подхватив  меч  и лучемет, прыгнул  к выходу, снова сшиб  что-то
звеняще-гремящее в сепях, но не стал  задерживаться,  а сильным  ударом ноги
вышиб тяжелую дверь, выскочил наружу.
     Он остолбенел.  Нестерпимый  зеленый свет ударил ему  в глаза. На дворе
был день, а не ночь. Да еще какой день! На Земле таких не бывает.
     Нагромождения диких поросших красным мхом  валунов  закрывало  от Ивана
ослепительно-яркое светило. Но и тех лучей, что пробивались  сквозь  завалы,
хватало,  глаза  еле  выдерживали.  И  никакого  леса, никакого болота, даже
ничего похожего!
     Иван обернулся. Избушки за его спиной не было.
     Там, в  тени  скалы,  поросшей фиолетовым лишайником, изъеденной дырами
или норами, лежало, бродило, шевелилось и облизывалось  целое стадо каких-то
ожиревших и на вид малоподвижных чудовищ. У каждого было по  четыре глаза во
лбу,  и все эти глаза - мутные,  сонные,  бессмысленные - глядели на  Ивана,
ничего при этом не  выражая" Многомерный  мир! Проклятье! Опять он вышел  не
так,  опять  позволил   себе  ошибиться.   Надо   было   лезть  в  окно,  за
филином-колдуном, а его как  порядочного  в дверь потянулоНапасть! Иван даже
успокоился от неожиданной перемены. Перемены его никогда не пугали, наоборот
- придавали  сил.  И  вообще, неизвестно, может,  туг в другом дело,  может,
вылези он в окно, было б еще хлеще.
     - Ну что ж коровки, - бодро крикнул Иван, - пасемся, жирок наедаем?
     И  пошел прямо  на  стадо.  На всякий  случай оь покрепче  сжал в  руке
тяжелый меч, ослабил ремень  лучемета, чтобы можно было сдернуть его с плеча
без промедления. Надо  было обойти стадо жирных  чудищ, не пытать судьбу, да
уж  больно  все приелось.  Иван  отпихнул попавший под ноги  мохнатый свитый
калачиком  хвост,  скривился от  смрадного  дыхания,  вырывавшегося из пасти
ближнего  чудища..  Ему  вновь  припомнился   астероид  Ырзорг,  из   каждой
поры-кратера  которого  беспрестанно  лезли  такие кошмарные,  только-только
народившиеся, но огромные и свирепые твари, что эти "коровки"  в сравнении с
ними казались милыми и ласковыми болонками. На Ырзорге Ивана чуть не съели.
     Одна   из   восемнадцатилапых   мохнато-чешуйчатых   гадин   с   жабьим
восьмиметровым рылом  уже заглотнупа  его, предварительно  обхватив  липучим
языком-арканом.
     Но жадность  сгубила тварюгу  - Иванов  скафандр чем-то  не пришелся ее
вонючему  пищеводу,  и  Иван  был  извергнут  обратно  вместе  с  содержимым
омерзительной утробы.  Он-долго сидел  на  живом, дышащем камне астероида  и
смотрел вслед исполинской многолапой  жабе, жуткому  порождению  необъяснимо
гигантского,  имеющего собственную зловонную  атмосферу существа -  Ырзорга,
реликтовой"

     супермонстра, вылупившегося  миллиарды лет назад из споры-яйца, которое
пережило  Большой Взрыв. Ырзорг был посланцем в настоящее и  будущее еще той
Довселенной, того мира, который существовал до рождения мира этого.
     Чудища взирали на Ивана туио и вяло,  свешивая из пастей лопатообразные
языки. Одному, особо неповоротливому-досталось - Иван огрел  его  по жирному
боку  мечом. Удар  был несильным,  плашмя. Но  чудище  заверещало  пискляво,
по-кроличьи, словно с него  сдирали  его поганую панцирную  шкуру вместе  со
слоем жира, метнулось в  сторону, наткнулось на  еще  более жирную тварь - и
визги обеих слились в истошном и Гезутешном воеплаче.
     - Цьщ! - свирепо и вместе с тем дурашливо крикнул Иван.
     И потер рукой лоб,  В голове  стоял гул,  будто прибой  рокотал со всех
сторон и шумел в листве ветер. Но ни листвы,  ни воды не было. Иван не сразу
понял, что случилось. Он насилу разобрал  отдельные мыслеобразы, нахлынувшие
в  мозг. И  застыл  на месте.  "Чужой!",  "Это не зург! Нет!!!", "Чужой!  Он
совсем  не  умеет  себя  вести, он  не  знает  ничего! Он ломится  вперед по
Священному ковру!", "Опасность! Надо  вызывать зургов!", "Чужой! Чужой!!!" -
все это  и  еще многое  другое,  почти  не разбираемое,  ударило  в  голову,
заполнило ее чужим напряжением, чужим страхом... Чудища были разумны.  Этого
Иван не ожидал.
     Самообладание вернулось мгновенно.
     Иван замер с поднятой вверх рукой.
     - Я пришел сюда с миром! - проговорил он тихо. -  Я не потревожу вашего
покоя и не причиню зла. Я иду к зургам.
     Говорил он это больше  для самого  себя,  отчетливо  понимая, что слова
землянина здесь  не будут поняты, но  его мыслеграммы, несущие общедоступные
во   всей    Вселенной   образы,    будут   восприняты   этими    умненькими
чудищами-телепатами.
     "Он лжет! Не  верьте  ему! - резануло  в  мозгу. - Он  посмел оскорбить
почтенного Ооула. он ударил его!  Это  страшный чужак!  Он только  похож  на
зурга. Но он не зурк!"

     - Я допустил оплошность! ~ проговорил Иван виновато. - Я прошу простить
меня и выслушать. - Он никак не мог поверить, что эти твари с бессмысленными
глазенками не просто разумны, но обладают  настолько тонкой и чувствительной
внутренней телепатической сиг стемой, что улавливают не только  образы, но и
понятия сложные, абстрактные. Непостижимо! Но с ними можно было общаться.  И
Иван не желал упускать этой возможности. - Я весь в вашей власти, смотрите!
     Он сначала уселся на кроваво-красную мшистую поверхность,  потом лег на
спину и прикрыл глаза. Меч он отбросил от себя метра  на три. В мозг стучало
в основном одно: "Чужой! Чужой!! Чужой!!!"

     Одно из ближнюс чудищ подошло к Ивану, склонило над ним нелепую мерзкую
морду. Капли слюны, стекавшие с бледного языка, намочили рубаху на груди. От
зловонного  дыхания  монстра  свербило  в  носу.  Но  Иван  лежал.  Лежал  и
вслушивался  в мысли  обитателей  этого  странного  мира  под  ослепительным
солнцем. Страх и настороженность потихоньку гасли.
     - Кто ты? - прозвучало почти членораздельно. Ивану показалось,  что  он
слышит вопрос ушами. Но это было не так.
     -  Я разумный  житель  планеты  Земля, - ответил Иван,  даже  не  делая
попытки  скрыть  что-либо, выдать себя за какого-то "зурга", на которого  он
якобы  похож.  - Мы  можем с вами общаться, обмениваться мыслями, значит, мы
близки с вами, значит, мы можем найти общий язык и понять друг друга...

     - Понять друг друга могут все, - прозвучало в  голове. Иван не понимал,
от  какого именно чудища исходило это  - ведь  над ним нависали теперь сразу
четыре  огромных  и страшных  морды  с  торчащими наружу  желтыми  истертыми
клыками. - Ты  все равно  чужак. Ты из внешнего мира. Придут  зурги и уведут
тебя.
     -  Мли  убьют  на месте, - вклинилось другое  чудище.  -  Они  всех  их
убивают. Внешний мир несет в При- станище зло, вечное и черное зло.
     - Нет! - чуть  ли не завопил Иван. - Неправда!  Я  не несу  зла вам,  я
пришел с миром и добром!
     - Ты не должен был попасть сюда. Тебе никто не разрешал сюда входить.
     Зурги уже знают,, что ты здесь. И они скоро придут!
     Чудища  разом отвели  от Ивана морды, отодвинулись,  словно испугались,
что от него можно  заразиться  какойто  страшной  болезнью  или же  он вдруг
подскочит,  набросится на них,  перекусает. Смех и грех! Ивану  не хотелось,
чтобы пришли какие-то зурги и убили его на месте. И опять молчит эта чертова
программа! Зачем  она  вообще  тогда  нужна?! Нет,  только на  себя надежда,
только на себя.
     - Эурги не причинят мне вреда! - уверенно заявил он. - Я им нужен.
     -  Значит, они уведут тебя. И хорошо! Тебя надо увести отсюда. Здесь не
должно быть чужаков. Тут все свои.
     Только свои и всегда свои.
     - Хорошо!  Пусть будет тай - согласился Иван мысленно, и  его поняли. -
Но ответьте  -  кто  вы,  что  это за  священный  ковер, что  за  мир?  Я  в
Пристанище?!
     Шумный хрип прервал его вопросы. Казалось, хрипели и храпели все жирные
и пугливые чудища. Иван не сразу догадался, что они так смеялись. Но не стал
обижаться, стерпел.
     -  Пристанище везде! - ответило наконец одно из ближних чудищ. - Но ты,
чужак, кажется, не совсем все понимаешь - зачем  ты такой зургам? Нет, ты им
не нужен, они тебя убьют тут." или перевоплотят.
     - Что? -  изумился  Иван. Ему не  хотелось никаких  перевоплощений, тем
более здесь, в  Пристанище. Он даже приподнялся и  сел,  -  поджав под  себя
ноги, потирая колени. Теперь его никто не боялся, он чувствовал это.
     - Узнаешь. Все  узнаешь!  -  прозвучало ясно в  мозгу. -  И поймешь. Но
потом, когда тебя уже не будет.
     - Хотелось бы понять кое-что, пика я есть, - робко заявил Иван.
     - Ладно, хорошо, - согласилось ближнее чудище. - Смотри.
     Иван глазам  своим не поверил,  когда  кожа на  лбу  у  отвратительного
монстра вдруг  набухла, покрылась  желто-зелеными крупными  каплями, а потом
лопнула,  разошлась  - и  из  глубин,  из внутренностей уродливой головы, не
имевшей даже костяного,  ограждающего мозг  черепа,.  вдруг высверкнули  три
зеленых настороженно глядящих глаза. Никакой крови, никаких  излияний  кроме
крупных желтых  капель  и похожей  на  гной  жижи - зияющее  отверстие-рана,
видно, не  обеспокоило само чудище. Но тот, кто  выглядывал из раны, был  до
отвращения  гадок.  Редко Вселенная  порождала  подобных  существ. Маленькая
сплюснутая  в висках голова на тончайшей дрожащей шее  высунулась наружу. Ни
носа, ни рта - лишь мягкий трясущийся клювик, с алыми ноздрями и зеленоватым
редким  пухом.  Все  это   производило   впечатление   гнусного   и  жалкого
гаденыша-паразита,  присосавшегося  к огромному  мозгу  жирного, безвольного
чудища-гиганта. Ивана чуть не вырвало.
     - Ну, вот, гляди! - прозвучало еще отчетливей. И чуть позже: - Нет!
     Тебе еще рано быть в Пристанище.
     Ты  слишком чужой. Ты  не  станешь здесь  своим. Они все  равно узнают,
зачем ты приходил сюда!
     Иван вытянул руки  с мольбой, совсем позабыв, что обращается не к  себе
подобному, не к человеку-гуманоиду, а к гадкому существу-прилипале.
     - Я все сам скажу, -  проговорил он. - Я ищу  таких же как  я! Мне надо
только узнать  о них, найти и помочь им! Помочь  ближнему  своему - разве от
этого кому-то может стать хуже?! Разве будет хуже от этого, вашим зургам или
вам самим? Нет! Не будет!
     Существо еще больше вытянуло шею, сузило подслеповатые глаза. Из ноздри
клювика потянулась бурая струйка крови.  Судя по всему, паразит  не  выносил
даже малейшего напряжения. И все же он был слишком любопытен.
     -  Испугался?  -  надменно  вопросил  он. -  За  жизнь  свою  никчемную
испугался?! Хе-хе! Не бойся, тебе же и лучше будет. Они вынут твое подлинное
нутро,  пересадят в  лучшее  тело,  а  бренный  и  жалкий твой  прах сгниет,
рассьшется в пыль. Ты будешь жить долго, может быть, и вечно, понял? А вдруг
они воплотят тебя в одного из нас?
     Тебя  могут  воплотить в свободное  тело",  и  ты ощутишь блаженство на
Священном ковре,  ты испытаешь  то, чего  не в состоянии испытать  сейчас. А
может, зурги заберут тебя с собой и дадут тебе череду перевоплощений - о-о!
     это  будет твоим счастьем, недостойный. Не жалей  ни о чем,  они  убьют
только твою жалкую плоть!
     Иван  покачал  головой,  -  И  жалкую  плоть  жалко, коли она  своя,  -
глубокомысленно заметил ен.
     Гнусное существо приблизило свой сырой клювик почти к самому лицу Ивана
и  теперь дышало на него  чем-то горячим  и приторным, не похожим на воздух.
Все три глаза паразита были безумны и невероятно глубоки.
     Это  был взгляд чудовища из преисподней,  рядом с которым меркли клыки,
когти и прочие украшения жирных чудищ. Взгляд обладал гипнотической силой"
     и иудь на месте Ивана кто-то другой, плохо бы тому пришлось.
     -  Тебе будет  хорошо после смерти, - выдавило в лицо Ивану существо, -
очень хорошо. Ты вспомнишь мои слова.
     Иван не отодвинул головы. Не поддался.
     -  Я не понимаю,  - медленно  проговорил он, -  зачем убивать  кого-то,
чтобы затем перевоплотить его, родить заново  в другом теле. Смысл какой? Не
лучше ли оставить все как есть?
     Клювик паразита скривился в странной болезненной ухмылке.
     - Ты не сможешь понять  деяний  зургов и  смысл  их бытия. Но запомни -
Пристанище явилось из воплощений Первозургов, Властелинов Жизни и Смерти.
     Пристанище живет перевоплощениями. И никому  не дано понять Его смысла.
Не ломай голову, несчастный. За тебя все решат. И тебе дадут большее, чем ты
имеешь, и  большее, чем  ты мог бы  иметь. Я. тебе скажу то, что  не принято
говорить  чужакам.  Нет, это  не секрет, тут  нет тайн и  секретов. Тут есть
Непостижимое. Слушай: в Пристанище никто не умирает, хотя убивают тут всех!
     Пристанище  и  его властители  ценят жизнь -  ни  единая кроха  живой и
неживой материи, несущая хоть зачатки разума, никогда не будет умерщвлена.
     Пристанище будет нести ее и совершенствовать,  пусть и вопреки ее воле,
но на пользу ей и непостижимому Предназначению. Понял?
     -  Понял,  -  тихо проговорил  Иван.  -  Разберемся  еще.  - И  добавил
погромче, с ехидцей: - Небось, вызвали уже своих зургов?!
     - Их никто и никогда не вызывает, - ответило существо.
     И спряталось в зияющей ране.
     Перед   Иваном  стояло  обычное  жирное  чудище,  на  лбу  которого   с
необъяснимой скоростью зарубцовывался и пропадал сначала багровый, набухший,
а потом бледненький еле заметный шрам. Все четыре глаза чудища глядели вдаль
тупо, диковато и уныло.
     Иван подобрал  меч. Встал. Он уже  сообразил,  что  настоящего, полного
контакта  не  получится, что эти существа  смогут наплести еще  много  чего,
запутать окончательно, но дороги не подскажут. Хоть бы пришли эти зурги, что
ли!
     - Разберемся, - повторил Иван мрачно..
     Он чувствовал, что от поверхности, от мохнатого красного "ковра"
     исходит   некая  сила,   пронизывающая   все   тело;   но   непонятная,
неизъяснимая.
     Что за "ковер"?!
     Что  за воплощения и  перевоплощения?! И где чертов карлик?!  Обманул и
сбежал?! Нет! Ведь  ему что-то  надо узнать, он  не обойдется без Ивана,  он
будет его обере
     Неведомая  сила  наполняла  тело   тихой  спокойной   мощью,  ощущением
благополучия   и  здоровья,  но  она  усыпляла,  размягчала.  Иван  невольно
ПРОТИВОСТОЯЛ ей, не поддавался, но она гнула его,  она  давила без  устали и
передыху. От  ярчайшего света слепли и слезились глаза,  все плыло в розовом
тягучем  мареве. Даже огромные  чудища,  вдруг примолкшие,  будто утратившие
способность мыслить, казались розоватыми.
     Иван стряхнул оцепенение. И решил не дожидаться зургов. У него дел было
по горле. А рассчитывать в этом переменчивом мире, видно, не на кого.
     Надо  просто   все  время  идти  -   вперед  и  вперед.  Не  может  эта
бестолкевщина продолжаться до бесконечности.
     И он пошел. Напролом. Прямо на стадо чудищ, в каждом из  которых сидело
по   сверхразумному  паразиту-телепату.  Чудища  неохотно   расступались.  И
молчали. Но голову сдавливало чем-то тягостным, пронизывающим.
     Они просто выдавливали  его  из своей среды, сгоняли  с  "ковра". Он  и
впрямь  был   здесь   чужим,   чужаком  -  ведь  его  еще  не  убивали,   не
перевоплощали".  Иван не скрывал своего раздражения.  Он даже пнул  в жирный
зад  одно из лежавших  поперек его  пути  чудищ.  То опрометью  унеслось  за
валуны.
     Давление усилилось. Голова готова была лопнуть.
     Иван еле успевал снимать напряжение. Плохо ему было.
     Но он шел.
     У  самых крайних валунов, тех, что преграждали  путь огненному светилу,
пропуская лишь его отдельные убийственные лучи, несколько чудищ сгрудились в
кучу, уставились на Ивана бессмысленными глазками.
     - Прочь с дороги! - сказал он негромко, но е нажимом.
     Чудища не шелохнулись.
     Тогда Иван приподнял меч.
     - Прочь, гадины! - произнес  он совсем тихо, со  скрытой яростью, почти
не разжимая губ. - Прочь, не то вас заново придется воплощать. Убью!
     Одна  из тварей  дрогнула, отползла:  - Но  другие  стояли  стеной.  Из
приоткрытых пастей исходил прерывистый змеиный шип. Лязгали огромные клыки.
     Перевитые  хвосты били по  "ковру", нервно  подрагивали.  Тупые  глазки
чудищ  наливались   лютой  бычьей  злобой.  Тяжелые  панцирные  пластины  на
загривках вставали дыбом.
     Но  не эта  животная сила пугала  Ивана.  Он  ощущал, что  психическое,
гипнотическое давление нарастает,  становится  почти не переносимым - голова
раскалывалась от острейшей боли. Промедление могло обернуться бедой.
     И тогда он бросился вперед.
     Иззубренный меч пропорол морщинистое горло  ближнего чудища.  Иван  еле
успел отпрыгнуть в сторону,  его чуть  не сшибло  с ног мощной стру?й черной
густой крови, что ударила из пробитой аорты.
     Второй удар  был еще  сокрушительней  - у сунувшейся было к Ивану твари
огромная  ее голова будто сама  по себе вдруг свесилась на бочок, а потом  и
сама тварь завалилась прямо на "ковер", сотрясаясь жирными телесами.
     Иван  рубил в лапшу следующее чудище. Но он уже все понимал - настоящие
его  недруги стояли позади да  по  бокам,  именно оттуда исходило злое поле,
недобрая сила.
     Они управляли  и  теми  глупыми, покорными  животными,  что преграждали
Ивану  путь  и  гибли  от  его меча.  Да,  далеко не  в каждом  чудище сидел
сверхразумный паразит. Но Ивану все это было  безразлично. Он рвался вперед,
он крушил эту неприступную стену плоти, он вгрызался в нее и он пробивал ее.
     "Остановись! Остановись!! Там твоя  гибель! Там не  будет  воплощений и
перевоплощений!   Остановись!!!*   -  давило  в   мозг  с  напором  и  силой
гидравлического пресса. - "Там вечная смерть! Остановись!! Зурги уже идут!
     Стой!!!"

     - Ну  уж нет! - заорал  Иван  во всю  глотку, смахивая  пот со лба и не
переставая орудовать мечом.
     - Стой! - прозвучало совсем явственно. И затьшок сковало оцепенением.
     - Получай, нечисть!
     Иван извернулся, в прыжке занес меч  над  головой и с силой вонзил  его
прямо  в глаз чудищу,  подкравшемуся сзади. Уже  падая, он  выставил  острие
вверх.  И  не  ошибся-  громадина  напоролась горлом на безжалостную  сталь,
содрогнулась, забилась в предсмертной агонии.
     Нужен был еще один удар. Последний.
     И Иван не оплошал. Лезвие меча рассекло мясистый мягкий лоб.
     -  Вот  теперь,  нечисть,  воплощайся. Перелезай в друroe  тело! - Иван
занес оружие над разверзнутой раной.
     Но опустить не успел. Чутье не подвело его, спасло. Сзади на него разом
бросились безмозглые  твари,  те, что преграждали  путь. Они  бы  его просто
затоптали. Спасло чудо. Миг. Один миг! Иван успел  сдернуть с плеча лучемет.
Он дал  на  полную. Давненько он так не  палил  из  этой  надежной и простой
штуковины  -  последний  раз  лет семь назад, когда  пробивался  к  своим на
Заоблачном  Шаре,  семнадцатой  псевдопданете  системы  Кара-ЗогаIII. В  тот
черный день он получил девять ранений, одно из них чуть не стало последним.
     Он выпустил  предельный заряд прямо  в пасть  циклопоидному  архозавру,
который  уже  настиг  его, уже торжествовал,  намереваясь высосать как можно
медленнее,  растягивая  удовольствие, мозг  жертвы.  Архозавры  превосходили
интеллектом  землян. Но их звериная  суть подавляла  их  ум, гасила  его.  И
потому они  не  могли быть  землянам конкурентами  г.о  Вселенной. И все  же
необъяснимая злоба бросала их на смерть. Перемещающиеся в разных измерениях,
они таили угрозу в самих себе. Это было поистине страшно.
     Иван никогда с тех пор не ходил в систему Кара-Зога.
     Архозавра  прожгло насквозь,  несмотря  на  то,  что  его  организм был
металлокремниевьм, а  вместо крови  текла по  артериям и венам  кислота. Что
рядом с  архозавром  эти толстухи и  толстяки! Иван остановил шестерых чудищ
одним  залпом -  съежившиеся,  поникшие, обугленные  Jynm  осели на  красную
мохнатую поверхность. Отвратительно запахло паленым,  горелым,  - Стой!!!  -
прозвучало явственно.
     И тут же многоголосие мыслей ворвалось в моэг.
     "Зурги! Зурги!! Они уже за барьером! Они скоро будут  здесь! Остановите
убийцу! Остановите его! Они уже здесь!!!"

     Иван не знал, куда ему глядеть, что делать. Опасность  могла настигнуть
с любой стороны, отовсюду.  Краем глаза  он  видел, как  из  пропоротой туши
чудища выкарабкалось  на свет Божий  гнусное голое существо, как  поползло в
сторону валунов, оставляя позади себя на "ковре" черные слизистые пятна, как
волочился за существом длиннющий, наверное  бесконечный тонкий мокрый хвост,
как цеплялось оно хиленькими когтистыми лапками за шероховатости...
     Видел Иван и  сгрудившееся в кучу  стадо  пугливых чудищ,  тех,  в  ком
обитали перевоплощенные, если им верить,  существа.  Видел  и останки чудищ,
тупых и упрямых. Два животных по-прежнему преграждали доpoxy за  валуны. Все
видел  Иван.  Но  вот  никаких  зургов  он  пока  узреть  не  мог.  Даже  не
представлял, откуда эти  зурги  должны появиться.  Идолько  когда  в дальнем
конце поляны вырисовались  два*высоких  двуногих  силуэта, Иван  решил,  что
испытывать  судьбу  большой грех.  Он разбежался, что было  мочи,  вспрыгнул
одному из чудищ на круп... и сиганул прямо за валуны,  еще  не видя, что его
там ожидает.
     - До встречи! -  успел выкрикнуть он от какой-то излишней, глуповатой и
несвойственной ему лихости. И показалось ему, что лишь чудом его не  уцепила
за горло мохнато-когтистая лапа, которая вырвалась словно из небытия...
     Голову сдавило нечеловеческой силой. И вдруг разом отпустило. Ударивший
было в глаза нестерпимый свет погас.
     При  падении  Иван  потерял  ориентацию.  Первой мыслью было  -  ослеп,
черная, страшная темень  в глазах! Он с силой  зажмурился, не желая верить в
худшее.
     Под  руками и ногами было что-то мягкое и холодное, колющее немного. Он
ушел от них. Ушел. Но где он теперь?!
     Иван медленно приоткрыл глаза. Темно. Тогда он перевернулся на спину.
     Замер. По ночному, усеянному мрачными тучами небу плыла бледная изрытая
оспинами  луна.  Он  лежал в  лесу. Маячили  островерхие  макушки  деревьев,
темнели кроны. Где-то вдалеке тихо выл кто-то.
     Палая хвоя колола шею.
     Иван  приподнял  голову,  повернул  ее   -   саженях   в   десяти  чуть
высвечивалось кривое окошко избушки. Той самой.
     - Стоило дверь выламывать, - задумчиво произнес Иван вслух.
     Он  подошел  к  избушке.  Дверь была  на  месте. Кривая,  замшелая,  но
целехонькая она висела на ржавых петлях и казалось" вот-вот заскрипит. .
     Шлюз-переходник. Еще один шлюз в никуда. Иван стоял перед заколдованной
избушкой в растерянности.
     Никто его не преследовал. Возможно, эти  самые зурги не могли попасть в
лес, а может быть, им не особо нужен был чужак-пришелец. Может быть, никаких
зургов  и вообще  не было  на  белом свете.  Мало ли что могли  наплести эти
гадкие твари; Или... Или это еще  проще  объясняется -  мания преследования,
шизоидно-параноидальный  криз,  и  ничего этого  вообще  нет -  нет  никакой
планеты Навей, нет.  созвездия Оборотней, нет во Вселенной лежбищ Смерти,  и
уж тем более  нет  живых  деревьев,  утроб, сказочных барьеров, пропускающих
живую плоть и неживую по выбору, нет мохначей, спящих и пробуждающихся миров
с их  невидимыми демонами-убийцами, нет  лесной  нечисти, крылатой мерзости,
гибридных  паразиточудищ,  нет гнусного, подлого  и  лживого  карликаколдуна
Авварона Зурр бан-Турга,  нет его ни в одном из воплощений Ога, потому что и
самого Ога нету, более того, нет никаких "серьезных людей" - нет и не было и
никто его никуда не посылал, а лежит он сейчас  в психиатрической клинике на
огромной  плаетиконовой  постели  в  смирительной  рубахе  и без  проблесков
сознания, и вся эта  бредятина  вместе  со  шлюзами,  многомерными  мирами и
прочими чудесами  творится лишь в его больной  несчастной воспаленной  после
очередного поиска голове.
     Да, это так!  Мрачные  мысли настолько одолели Ивана и упрочились в его
мозгу, что он и не  заметил, как  дверь избушки резко распахнулась, вылетела
черная тень, пропала в ночи. Только на лбу осталась легкая ссадина. Она была
самой  натуральной,  побаливала.  Да  и  холодный  ветер,  непонятно  откуда
взявшийся в лесу, был самым настоящим ветром. Все вокруг было настоящим!
     Надо было идти в избушку. И ждать.
     - Заходи, Иван! - раздался вдруг голос из  тьмы сеней. - Нам уже  давно
пора в путь!
     - Ты ще? - машинально откликнулся Иван.
     - Да здесь, где же еще!
     Это был голос Авварона - приглушенный и вкрадчивый.
     - Иду!
     Сердце у Ивана забилось сильнее. Пока он нужен колдуну, ничего с ним не
случится,  ничего! Тот  будет оберегать  его!  Надо поднажать  на проклятого
Авварона - пускай быстрее ведет; куда надо, не то...

     - Иду!
     В сенях Иван снова  зацепил  плечом то ли таз,  то  ли корыто,  сбил  с
гвоздя -  грохоту и звона с дребезгом было на весь лес. Тьма в  сенях стояла
какая-то странная.
     Иван всегда нормально видел в темноте, глаза быстро к ней привыкали, но
тут не было видно низги, это была непростая темнота.
     - Иду! - еще раз заверил Иван,  сбивая нечто глухогремучее,  огромное и
пыльное. - Иду!
     Он  сделал  шаг  в  комнатку,  пригнулся, чтобы не удариться  о  низкую
притолоку... и полетел вниз. Это было настолько неожиданно, что Иван сначала
не  понял, почему  в  избушке,  в  комнатенке  сыро, кто  мог затопить ее до
половины, не верхние же жильцы. Он погрузился вниз,  словно никакого пола не
было.
     Его  и на самом деле не  было. В глазах прояснилось  не сразу. Но когда
прояснилось, Иван увидел, что он по  плечи увяз  в зеленой хлюпкой  трясине,
что  до поросшего  корявым ельником  низкого бережка  далеко,  что  ряска на
поверхности  болота  дрожит  и  лопается, что над  головой необычайно низкое
серое, хмурое небо.
     Трясина тянула вниз. Он пытался не поддаваться ей.
     Железный  тяжелый меч гирей висел на поясе. Бросать его было жалко. Что
с ним погибать, что без него.
     Обманул подлый карлик, колдун чертов, снова обманул!
     Иван был зол на весь свет. Но не время сводить счеты.
     Сейчас главное - выжить. Все остальное потом.  Глупо погибать в поганом
болоте за  сотни  тысяч  парсеков от Земли.  Иван поглядывал  на ельник,  на
бережок - и ему не верилось, что это не Земля. Все было земным, обыденным.
     Кроме проклятых шлюзов-переходников.
     Плавать в  трясине дано  не каждому.  Ивану  никогда  не  нравилось это
занятие -  еще  со  времен Школы,  когда их забрасывали  то в  болота,  то в
джунгли,  то на  льдины,  то в  пустыни  и  заставляли выживать там  в любых
условиях.
     Именно  заставляли,  пощады  в  Школе  не  было.  И  потому  из  тысячи
поступивших  до  выпускных  экзаменов  дотягивало  два-три  десятка  будущих
космодесантников. Отсев был огромным, многие гибли, становились калеками".
     Что   делать,  они  знали,  на  что   шли,  ведь  недаром  их  называли
смертниками.
     Освоение Космоса было проклятием для Земли и ее матерей. Это был черный
заколдованный  круг,  в который  на  смену погибшим  вступали обреченные. За
одиночками десантниками-поисковиками,  штурмовиками  Вселенной,  шли десятки
исследователей,  за  исследователями тысячи  геизаторов-строителей, за  ними
миллионы  привыкших к роскоши и комфорту землян. Последним цена  за освоение
новых миров  не казалась слишком высокой.  Геизапия  Мироздания  шла  полным
ходом. Люди быстро забывали, что их благополучие строилось на костях и крови
первопроходцев.
     Иван  был первопроходцем. И потому он умел  плавать  в  трясине.  Он из
последних  сил  тянул  к  берегу, изнемогая  от  чудовищного  налряжения,  -
преодолевая убийственную мощь болота. Он не  суетился, не размахивал руками,
не  сучил ногами, каждое движение было размеренным, продуманным. И все равно
продвигаться удавалось по  вершку, по крохе. Он был  уже почти в прострации,
когда  до берега оставалось  два-три метра,  сознание покидало  его, зеленая
жуть  сужала мельтешащий, подрагивающий  круг  перед глазами.  И  все  же он
рванулся,  ухватился  рукой  за поникшую ветвь  огромной уродливой ели. Надо
было  подтянуться немного, и все, спасение". Иван уже вылез почти наполовину
из трясины, когда  ветвь обломилась - гнилье! Он успел  перехватиться другой
рукой за верхнюю часть ветки, бросил обломок. Но тут на него повалилось само
дерево, накрывая бурой жухлой игольчатой кроной, вдавливая в трясину.
     Гниль! Весь этот лес гнилой. Поганый лес!
     Иван нахлебался вонючей  жижи. Но вынырнул, вцепился в ствол. Пополз по
нему к берегу. Ствол под пальцами обращался в труху, в мокрое бурое месиво".
Но Иван полз - по миллиметру, по сантиметру.
     На берег  он  выбрался совершенно обессиленным. Лучемет и  меч были при
нем. А усталость дело преходящее.
     Иван упал  лицом в  ковер  из пожухлой  мягкой хвои. И снова его сморил
сон.
     Снова  он  лежал  в  высокой  траве.  Глядел  в  высокое  небо.  И  вел
неторопливую беседу. Он не видел собеседника.
     Но знал, с кем говорит. А в небе плыло странное облако.
     Было  оно  ослепительно  белым  и  вместе  с  тем  мягким,  добрым,  не
отталкивающим  своей  белизной,  а напротив, влекущим. И когда оно плыло  от
края,  с востока было оно  бесформенным  и  разлапистым как и все облака  на
свете.
     Но по  мере  хода своего  часть облака  все больше и больше становилась
похожей на старинные космолеты промежуточного класса. И когда облако застыло
прямо над Иваном, он видел уже, что это и есть космолет - один к  одному, до
мельчайших  деталей. Но "и не  удивлялся, будто и  ожидал,  что  облако  это
окажется  непростым облаком,  а чем-то  неведомым,  несущим для  неге  нечто
важное- И снова он видел две фигуры, две белые фигурки в белых скафандрах  с
белыми  шарообразными шлемами. Что-то удерживало эти  фигурки у поручней, не
давало  им  оторваться от  них,  хотя Иван  ясно  видел, что  люди  в  белых
скафандрах рвались куда-то, тела их выгибались, головы в шлемах то клонились
к груди, то откидывались назад.
     Это  длилось  бесконечно долго, это было  пыткой  не  только для  белых
людей, но и в первую очередь для Ивана. Он мучился вдвойне, испытывая и боль
физическую,  адскую,  и  боль  душевную,  и  боль  от  неопределенности,  от
зыбкости. А голос, знакомый голос батюшки, давнего  друга-собеседника, давил
в уши: "Ведь это они! Ты разве не узнаешь их! Ты же сам мне все рассказывал,
ну всмотрись, вспомни! Это они! Такое нельзя забыть. Я верну тебе память!!!"
Иван  ве  понимал его,  он  вообще  ничего не  понимал. Почему  эти  видения
преследуют  его? Откуда Ьни, после чего? После Гадры? Или планеты У?  Где он
был в последний раз, где?!
     Кроваво-красная  вспышка изуродовала ослепительно-белый  мир.  Будто  в
дьявольском  пламени  горело облако-корабль,  горели  белые,  прикованные  к
поручням люди, горело все. Облако  разрывало на части чьи-то огромные лапы -
восьмипалые,  когтистые.  Их  было много,  Е они были  невероятно уродливые,
непостижимо  беспощадные. Иван их знал. Он их видел,  хорошо видел гдето. Но
где?! Голос орал в уши, в мозг, в самую сердцевину мозга: "Они убили их!"
     Ты сам  все  видел!  Они убили  и  многих до  них  - тысячи,  миллионы,
миллиарды  смертей!  Они убьют  всех нас,  от  них нет  спасения! Ты же  все
помнишь, все!
     Ну, Иван, очнись!  Они не смогли уничтожить нас всех за тысячелетия, но
теперь  они придут, чтобы дать нам  последний смертный бой! Вспомни! Вспомни
все с самого начала!" Казалось, кровь сочится из горящего облака и падает на
землю, в траву, Ивану в лицо.
     Кровь  и  огонь. Но  он не отворачивался. Он лежал и смотрел в страшную
высь. В свое прошлое. И не только в свое.
     Трехглазые   отвратитеньнЬ-жуткие   морды  смотрели  сверху   вниз,  из
бездонной черноты неба в его  лицо. Был в них ужас.  Нечеловеческий ужас.  А
огонь бушевал. Не стихал.
     И голос становился все громче. Теперь Иван не мог понять, чей это голос
-  то ли батюшка осип, сорвался, то ли это уже не  он кричит. Но слова  били
остриями: "Ты все помнишь! Это твои мать и отец! Они их распяли.
     Они их убили. Это была чудовищная смерть!" Иван и сам обретал голос, он
вдруг прорвался, выбился из его горла:
     "Нет! Это все неправда! У меня никогда не было ни отца, ни матери!
     Меня нашли в капсуле-боте, в  Космосе!  Все  это неправда!", "Они убили
их! Ты чудом спасся. Ты сам все знаешь. Все это хранится в  твоей памяти. Ты
знаешь даже больше, гораздо больше!", "Не верю! Не  верю!" - голова  у Ивана
разрывалась.  Он  чувствовал,  как  некая  сила,  заключенная  в  его  мозгу
препятствует его  стараниям  все  вспомнить,  осмыслить.  И  сила  эта  была
невероятной.
     С  ней  нельзя было тягаться.  Она  подминала под себя, растворяла,  не
оставляла надежд. И все же он не сдавался.
     Жуткие  лапы и морды разом  исчезли.  Вместе с  кровавым пожарищем.  Но
часть облака все  же вынырнула из алого  марева. И Иван отчетливо увидел два
лица на  нем: мужское и женское. Лица эти  были  ему  знакомы. Но они будили
что-то в сердце, в душе. Эти  глаза,  губы...  эта слезинка, выкатившаяся из
женского глаза,  оставившая след на щеке. Неужели это так?! Нет! Иван видел,
как  шевелились губы у мужчины, будто тот силился что-то  сказать ему, но не
мог, слова не долетали из безмерных далей. Он уже готов был поверить. Он уже
поверил. И тогда он услышал мягкий и добрый женский голос" разом проникший в
его уши,  прозвучавший  с болью, непонятной ему болью: "Он  не придет в этот
мир  мстителем... он вернется сюда, он все узнает, но  он не будет мстить...
иначе я прокляну его - живой или  мертвой прокляну!" И лица исчезли.  Вместо
них в белизне высветилоеь лицо самого Ивана. Он никогда не  видел себя таким
-  смертельно   усталым,  исхудавшим  до   невозможности,  почти  черным,  с
обветренными  растрескавшимися губами  и  какой-то железной  цепью  на  шее.
Страшное лицо.  Увидеть  себя  таким  и не зажмуриться, не* отвести  взгляда
сможет не каждый. Иван не отрывал глаз. Небо приковывало его.
     Когда он былтаким - после Сельмы? Двойного Ургона?!
     Нет!  Может, он только  еще  будет  таким?! И вдруг  снова в мозгу само
собою появилось странное слово "Хархан".
     Появилось и исчезло. Лицо в небе стремительно менялось, оно молодело на
глазах. Иван не мог  ничего понять, но он видел себя помолодевшим  на десять
лет, двадцать, вот на него уже глядел подросток, мальчишка, малец."

     нет,  не  может быть, разве это он -  лицо  младенца... и чернота, мрак
Космоса, - редкие звезды. И вот тогда он кое-что  увидел. И понял.  Он вдруг
сам оказался там,  в безвоздушной  черноте. И горело,  билось  отсветами  по
броне корабля  пламя, корчились  в лютом изнеможении две фигуры на поручнях,
висела во мраке серебристочерная  громадина. И  висел в черноте он сам. Нет,
не висел,,  его держала страшная  восьмипалая лапа,  та самая. И смотрели на
него  три нечеловеческих ужасных глаза, смотрели, как не  может  смотреть ни
одно  из  земных существ,  смотрели,  пронизывая и  обжигая  холодным  огнем
внелюдской  ненависти и  чего-то еще более  жуткого, недоступного. Эта глаза
прожгли Ивана насквозь и вернули ему  память. Земля. Мнемограммы. Он все это
видел. Во время мнемоскопии и потом, -позже. Так все и было. Он  помнил даже
расположение этих чужих крохотных звезд на чужом небе. Хархан? Он был там!
     Он еще не  все припоминает.  Но он  был  там! Он вспомнит. Эти  изверги
отняли  у него  память.  Он не  простит  им этого. Они пожалеют об этом! Они
отняли у него  все и заставили  работать на себя."  Так  было уже. Он многое
вспоминал.
     Сейчас память  лавиной обрушивалась на  него: у его народа уже отнимали
память,  заставляли молиться  чужим  богам, строить чужие  храмы  и гибнуть,
гибнуть, гибнуть при этом "строительстве". Никакое зло не бывает вечным!
     Никакое!
     Иван очнулся  со  зверской  головной болью,  будто  ему  на  мозг  лили
расплавленное  олово,  вбивали  в  голову шипы.  Блокада!  Проклятая блокада
памяти! Ничего не дается даром. Каждый клок отвоеванной памяти, отвоеванного
собственного "я" будет даваться болью, кровью, огромным напряжением. Он знал
это.  Но  он не  боялся  ни боли,  ни  напряжения.  Он  пробьет  блокаду! Он
уничтожит  программу.  Он никогда  не  будет беспамятным  человекомзомби, не
бывать этому! Дайте срок, дайте только срок!
     Он приподнялся, отряхнул с себя прилипшую хвою, поправил меч у пояса.
     И поплелся через лес.
     Поганый лес. Иного он звания и не заслуживал. Болота и волчьи ямы.
     Гнилой ельник и осинник вперемежку. Небывалые, совсем не земные заросли
огромных  водянистых поганок, распространяющих  вокруг себя удушливо  прелый
запах.  Гигантские  фиолетовые   мухоморы  и  тоненькие  розовенькие  лианы,
опутывающие стволы и ветви  деревьев и  совсем  не  вяжущиеся с бурым гнилым
лапником и чахлой листвой, липкая медузообразная  паутина  в палец толщиной,
черные  норы на каждом шагу - все это лишь укрепляло Ивана  в мысли: Поганый
лес! Тот самый, первый лес, заколдованный,  был не в пример лучше. Стоило ли
выбираться  оттуда?  Дважды  Ивану   перебегали  дорогу  странные   зверьки,
напоминавшие больших откормленных крыс на длинных птичьих ножках. Крысы были
бесхвостыми, зато рогатыми и  писклявыми. Завидев  Ивана, они начинали  дико
пищать, то ли его пугая, то ли сами пугаясь, то ли предупреждая  сородичей и
прочих обитателей Поганого леса.
     Трижды  Иван натыкался на остатки  вырезанных из  песчанника  идолов  -
невероятно свирепых, - оскаленных и безносых. Таким уродам могли поклоняться
существа, не слишком обремененные понятием человеколюбия.
     Сюда  бы  этнографов  с  Земли!  Но Иван не был ни  экстразоологом,  ни
этнографом. Он не мог надолго задерживаться возле каждой диковины.
     Он осознавал полную никчемность хождения по лесу.
     Но  сидеть  на  месте  не  мог. У  него не было ни ариадниной нити,  ни
сказочного клубка. Его мог выручить  один только карлик-обманщик.  Но  тот о
себе весточки не подавал.
     Может, он уже считал из памяти Ивана,  что нужно ему было, да и скрылся
в неизвестном направлении. Иван, вспомнив про карлика и его страсти, вытащил
из  нательного   клапана  шарик  стимулятора,  проглотил.  Через   несколько
мгновений остатки головной боли как  рукой сняло,  да и дорога стала легче -
ноги сами бежали вперед.
     Из-за  деревьев   на  него  пялились  чьи-то  любопьияые  глаза.  Ивану
показалось, что это  было  одно  существо, которое  перебегало от  ствола  к
стволу, пряталось  за ними, следило. Но он  ничего не предпринимал: пока его
не трогают и  он никого не  тронет. Заранее гадать нечего - лес нехороший, и
хоть он неземной, а все ж таки в нем  могла водиться всякая погань: и упыри,
и лешие, и  оборотни, Ивану сейчас  только лиха  одноглазого не хватало, все
сопутствующее ему имелось в преизбытке.
     Без хорошей карты, приборов, датчиков, без  плана и без программы можно
было  век ходить по всем этим лесам. Ходить  и  клясть судьбу,  обижаться на
пославших сюда, насылать на них любые проклятия. Но Иван нелюбил обижаться.
     И вместо  пустых сотрясений воздуха в  виде проклятий, ругави и прочего
он предпочитал действие - разобраться, выбраться, а там уж потолковать с кем
надо по душам, чтоб впредь неповадно было живые души на погибель гнать.
     Выбраться! Поди выберись из этого Поганого леса. Что там подлец Авварон
говорил про сферы-веретена да про многомерные лабиринты? А говорил он - Иван
напряг  память  -   что  по  этим   гирляндам-мирам,  соединенным  какими-то
пуповинами, можно хоть тыщу лет бродить и никуда не прибрести!
     Вот в  чем  штуковина! А  где одна  тысяча,  там  и две, и три,  и  так
далееИвану было отпущено по общим земным меркам не больше ста восьмидесяти -
далековато до  тыщи!  И  снова в мозг кольнуло,  пробивая блокаду, - ему уже
сейчас больше двухсот. Не может быть! Нет, может.
     Иван почти физически ощущал,  как  возвращалась память. Да, ему  больше
двухсот,  и  вместе  с тем значительно  меньше. После зверского, чудовищного
убийства  отца  и матери там, на окраине Мироздания,  он очень долго лежал в
анабиозе. Очень долго! Надо все вспомнить.
     Мнемограмма не могла врать. Перед глазами всплыло:

     ГЛУБИНА ПАМЯТИ ПАЦИЕНТА - ДВЕСТИ СОРОК

     ТРИ ГОДА ОДИННАДЦАТЬ МЕСЯЦЕВ ДВА ДНЯ.

     Значит, и лет ему столько же, да плюс еще последний год - двести  сорок
пять  лет. С ума сойти! И из них двести восемь в крохотной скорлупке посреди
Черноты и Пустоты, в Бездне.  Его нашли  совсем младенцем, он не постарел за
эти двести с лишним  лет. Еще  тридцать семь от него все держали в тайне. Он
узнал о трагедии  лишь год назад. Всего только год. Он узнал и про себя лишь
год назад. Иван  сжал руками  виски. Шага он не  замедлил. И бдительности не
потерял. Он все видел, он  все слышал - он шел по  враждебному инопланетному
лесу и не мог расслабиться.  Все  эти земные  сосенки да осинки -  камуфляж,
суть тут  иная, зевнешь - смерть. И все же он не  мог не думать. Хархан. Да,
он   был   на   этом   треклятом,   всех    почему-то   очень   интересующем
многопространственном Хархаве. Но что он из  себя  представляет?  Почему его
туда понесло? Что там было? Когда и как вернулся? Блокада! Проклятая блокада
памяти.  Обратное  время.  Откат.  Какой  еще  откат?  Иван  не  мог  толком
объяснить, но знал, кровь ему подсказывала, мышцы, костный мозг, их память -
откат  непременно будет. Если,  конечно он  раньше  не  отдаст  концы.  Нет,
погибать нельзя.
     Иван взял лучеметнаизготовку. Он будет вдвое осмотрительнее, втрое!
     Итак,  гирлянды-миры  соединены пуповинами".  Но  он  же  прошел четыре
круга,  как  говорил   карлик-крысеныш,   внешнего   барьера,   а  заодно  и
охранительный какой-то слой, значит, твсе гирлянды позади.
     Или  не  все? А вдруг у  внешнего  барьера Пристанища  есть еще  четыре
круга?  Или  сорок   четыре?  Гадать  нечего,  пустое  даю.   Сферы-веретена
.пронизывают миры  и выходят,  ежели  Авварон  не  врет, на  каждой  пладете
Вселенной. Иван чуть ае сбился с ритма. На каждой, значит, и на Земле.
     Говоря проще,  одна  из  сфер-веретен - это прямой канал  на Зе?длю. Не
нужен Д-статор, не нужен  возвратник. Можно переместиться по сфере-веретену.
А если  колдунишка  врет? И  даже  если  не  врет, где  искать  это  чертово
веретено?
     Неразрешимая  загадка.  Тут  без знания  местных  штучек не обойдешься.
Здесь нужен проводник.
     Иначе смерть или вековечное блуждание по  кругу. Есть еще, правда, Иван
усмехнулся, возможность воплощения  и даже перевоплощения. Да только  что-то
не очень  хочется. Лучше  бродить  кругами и  тонуть  в  болотах, скакать по
деревьям и биться с мохнатой нечистью. Хархан! Там бьшо что-то подобное.
     Теперь Иван точно  знал. Знал не со слов  "серьезных" людей, не со слов
негодяя  Авварона, а знал сам - он только не  мог вспомнить, что именно, как
все это было там. Да и был ведь там не один Хархан.
     Точно - не один. Всплыло из темноты и пустоты: ХархА-ан. Хархан-А.
     Система. Меж-арха-анье.  Квазиярус.  ХаАрхан.  Поначалу ему показалось,
что это мозг чудит, занимется вариациями на заданную  тему, переиначивает на
все лады одно слово.  Но  мозг не чудил. Он выбирал  из закрытого сектора по
крохам "запрещенную"  память. И  голова  отзывалась  болью. Жгучей и  тупой,
терпимой и  почти невыносимой. Иван  сжимал зубы. Внимательно всматривался в
местность. И продолжал терзать себя.
     Там тоже были "миры", "веретена", "шлюзы", "гирлянды", "ярусы". По тому
миру надо  бьшо  уметь перемещаться.  И он почти умел,  один единственный из
землян.
     И "серьезные" и Авварон это знали с самого  начала. При воспоминании об
Аввароне Иван "невольно усмирил ход мыслей.  Колдун-телепат  мог быть где-то
рядом  и  прощупывать его,  Иванов, мозг.  Нет, раньше времени он не  должен
ничего узнать. Иван теперь уже сам блокировал в своей памяти все, что  могло
навести  колдуна на след.  Теперь он  понимал "серьезных",  они закрыли  его
память не только от самого Ивана. Они боялись утечки. И не зря боялись.
     Иван их понимал. Но он их не простил. И не собирался прощать. Дальше!
     Дальше!  Пока не утеряна нить надо раскручивать клубок!  Ярусы.  Шлюзы.
Миры,  Веретена.  Что  же  еще? Узловые  точки! Да,  узловые  точки!  И  еще
перпендикулярные уровни! Это не  сферы-веретена,  нет. Но по  ним тоже можно
перемещаться из мира в мир.
     А если найти точки входа-выхода в Обратное  время, это вообще  сказка -
это  все, что  нужно  для успеха!  Иван  чуть не задохнулся. Они знали, кого
посылать сюда. Знали!
     Он единственный на Земле. И если  он поначалу шел через  шлюзы и уровни
машинально, по инстинктивной памяти, то теперь." Нет, еще рано загадывать.
     Совсем рано.
     Он  не   сумел   толком   использовать   ни  один   уровень.   Ни  один
шлюз-переходник. С избушкой оплошал. С кратерами не разобрался толком.
     Дупло-коридор  прошел  впустую. Д-статору не  смог задать координаты...
Иван опять спохватился. Чертову  колдуну нужны координаты Хархана. А значит,
координаты всей  Системы.  Координаты Иной Вселенной. Но  ведь, этот негодяй
что-то  говорил про нулевой канал,  который якобы  является выходом  в  Иную
Вселенную. Выход?! Он  вспомнил чудовищную  Черную Дыру. Коллапса?! Вспомнил
свое падение в него, стремительный полет, выход в Иной мир. Они вели его.
     Да, они вели. Он сам  бы  никогда не прошел Черную Дыру. И карлику надо
знать путь туда. Нет, путь -  это Нулевой Канал. Ему надо знать точное место
в этой Иной Вселенной и ее устройство, ее главные законы. Зачем? Нет, гадать
нельзя. Тут  другое.  Есть  канал,  следовательно, есть проход. Есть проход,
значит, жители  Пристанища  могут туда попасть.  Значит,  они могут свободно
переместиться на  Землю. Им нужны координаты. Но они ведь знают все о Земле?
Значит, не все! Пристанище - это часть Земли.
     А Земля - это часть Пристанища.  Но Пристанище больше всей Вселенной. У
него есть области в  Ином мире,  так?  А оттуда есть вход-выход на Землю и в
Пристанище.
     Чудовищно! Иван остолбенел. Только сейчас до него  стало доходить,  что
все  это  означает.  А означало  это  лишь  одно  - беспечная,  погрязшая  в
изобилии, роскоши, неге  Земля,  та  самая  Земля,  которая  отодвинула свои
внешние границы на сотни тысяч парсеков во все стороны от планеты-матушки.
     Земля,  упивающаяся  своим  величием,  мощью,  неприступностью,  Земля,
имеющая совокупный  Звездный Флот, способный сокрушить  любую  из  известных
цивилизаций  и  все  их  вместе  взятые,  Земля,  обладающая  энергетическим
потенциалом в  сотни  Сверхновых звезд и инфраструктурами, не  имеющими себе
равных  во  Вселенной, эта избранница Божья и создание  Божье, на самом деле
открыта  и   беззащитна,  как  дитя,  играющееся  в  куличики  перед  пастью
аллигатора.
     Что  же там было -  на  Хархале?! Иван почти точно  знал, там готовится
нечто чудовищное, необратимое. Но что?! Голова болела уже нестерпимо. Он  не
мог больше выдерживать эту боль.  Он был готов выдрать из мозга  блокирующий
сектор. Он  вцепился  обеими руками в свои  длинные, запущенные  кудри и  то
сдавливал виски, то тянул себя за волосы, словно собирался снять собственный
скальп. Он не мог  стоять. И  ноги его не  держали, они  подогнулись  - Иван
плашмя упал в хвою. Проклятье! Все потом! Хватит терзать себя. Хватит! Потом
он все вспомнит. Но не сейчас. Иначе смерть!  Иначе  конец всему, не  только
ему, как личности,  как десантникусмертнику, конец чему-то большему,  может,
и...

     Метров  сорок  он  прополз  по  сырой  разлагающейся  хвое.  Он  боялся
остановиться,  боялся потерять сознание от боли.  Он запретил себе  думать о
чем-то  ином  кроме Поганого леса, гнилых  корявых стволов, перебегающих  от
дерева к дереву леших, писклявых крысах на журавлиных ножках. Хватит.
     Сперва надо выжить. А потом."

     Он медленн" встал на колени. Шатаясь, приподнялся.
     Сделал шаг,  другой. Все нормально. Все в порядке. Есть  только Поганый
лес, и ни черта больше. Лес и он сам в лесу!
     Боль отступала. Иван  вытащил шарик  стимулятора, проглотил.  Надо идти
вперед, только вперед. И тут  он впервые  увидал глаза! Безумные. Пустые.  И
вместе   с  тем  полные  безутешной  тоски,   страха   и   чего-то   дикого,
полузвериного. Взгляд из-за дерева парализовал его. Леший!
     Такой взор мог иметь только леший. Не зверь, не  птица, не инопланетный
гуманоид. Только тот  мог  обладать  этим взглядом; кто продал душу дьяволу,
кто нес в себе тоску вечного  проклятья,  страх грядущей, еще очень далекой,
но все же неминуемой расплаты и дикость разумного зверочеловека. Нечисти нет
на  белом  свете,  учили Ивана  и  всех  землян учебники, ученые книги, опыт
прожитых лет. Нечисть есть, шептали ему тайком парни из Закрытого сектора.
     Она была, есть  и будет - эта такая же реалия бытия, как и все  прочее.
Они знали, что говорили.
     Но Иван им не верил.
     И  вот теперь он  замер с  поднятой ногой.  И не смел ее опустить.  Эта
тварь не боялась  его  больше. Она смотрела  на  него во все глаза. А  Ивану
казалось, что  глаз один.  Это  было как  наваждение - он ясно видел на лице
лешего  два  глаза. Но  он видел и  черный  провал между ними.  И был это не
провал, а жуткий меняющий цвет и форму зрачок.
     Носа на  заросшем реденькой рыжей шерсткой  лице почти не  было, только
две чуть выпуклые ноздри, тянущиеся к подбородку вместе с верхней губой.
     Высокие,  почти касающиеся рысьих ушей плечи,  узкое вытянутое  тело  с
чахоточной грудью и еще более узким тазом. Леший, лешак, лихо одноглазое.
     Откуда он тут, на планете-призраке в Пристанище?! Оборотень?
     Иван опустил ногу. Сделал  шажок вперед. Он боялся спугнуть нечисть. Он
боялся  потерять хоть малейший шанс. Но  существо, кем  бы  оно ни было, -не
боялось чужака. Более того, оно вдруг вышло из-за полусгоревшей черной ели и
остановилось у Ивана на пути, преграждая его.
     - Кто ты? - спросил Иван на общедоступном межзвездном языке.
     Существо не ответили.
     Оно было очень странным. Иван никак не мог его рассмотреть толком, хотя
обычно он сразу схватывал новые черты, облик встречных-поперечных, запоминал
-    он   обладал   взглядом    профессионала,    фотографирующего   объект,
воспринимающего его сразу, целиком и во всех  деталях.  Но сейчас  творилось
нечто  неладное.   Иван  дважды  тряс  головой,   пытаясь  согнать   с  глаз
несуществующую муть, прочистить их. Он не  решался поднять руки - неизвестно
как воспримет этот жест страннее существо с тоскливо-пугливыми глазищами.
     Нет, глаз все же  был один. Иван уже понял - никакой мути в глазах нет,
он  видит  то,  что  ему  показывают.  Тело   существа  беспрестанно  меняло
очертания,  будто  оно дрожали крупной рваной  дрожью. В нем  не было ничего
постояннвго,   ничего   надежного,   прочного   -   сквозь   редкую   шерсть
просматривались местами ели и осины. Правая рука или лапа существа все время
пропадала и казалось, что оно вообще однорукое. То же творилось и с ногами -
они   то  сливались   в  одну   голенастую  полусогнутую   лосиную   ногу  с
раздваивающимся на конце пучком рыжей шерсти,  то вновь разделялись, уловить
момент перехода  было невозможно. .Фантом!  Наведенный фантом!  -  так решил
Иван.  Но  леший  был  настолько не похож  на  все  обычные  фантомы,  что с
окончательным диагнозом не следовало спешить.
     - Кто ты? - повторил Иван.
     -  Кто ты? - машинально  отозвалось существо. И вытянув ручищу на почти
нереальное расстояние в семь метров, коснулось Ивановой груди.
     Прикосновение было мягким, осторожным. Вместе с  ним Иван ощутил, как в
голове его кто-то хозяйничает, с непостижимой скоростью выуживая все подряд.
Он тут же блокировал мозг.
     - Поздно, - сказало существо тихо, со значением, - я уже все знаю.
     Тягучий говор  и пропадающие согласные  вместе с тяжелым придыханием  и
всхлипами выдавали в существе его неземное происхождение. Леший заговорил на
родном языке Ивана.  Он говорил по-русски. Иван слишком много видел в жизни,
чтобы удивляться новому. И все же он не мог понять, почему все эти существа,
лишенные каких-либо видимых  приборов,  мнемощупов, переговорников, запросто
проникали в его мозг, начинали говорить с ним на его языке и...
     как они выражались, "все зиали" о нем и Земле. Это было непостижимо.
     Биоцивилизация, достигшая сказочных высот  развития?  Раса,  обладающая
тайным зданием? Да кто же они такие, дьявол их забери!
     - Ты не найдешь здесь то, что ищешь! - выдал вдруг леший без интонаций,
продолжая дрожать и дергаться.
     - А что я ищу? - поинтересовался Иван.
     - Себе подобных. И вход. Потом ты будешь искать выход.
     - Откуда такая уверенность?
     - Ты не первый здесь.
     Иван   опустил   глаза.  Подлый   Авварон   тоже  говорил   что-то  про
предшественников  Ивана, легших костьми  на подступах к Пристанищу.  Значит,
были земляне здесь, были?
     - Были,  - равнодушным тоном  ответил  леший. И впервые*  за  все время
моргнул своим непонятным глазом  -  волосатое веко  скрыло зрачок. Когда оно
поднялось было на его плоском лице два тоскливых, диких ока.
     И каждое  смотрело  в  свою  сторону. - Они не  совсем  погибли,  ты не
правильно думаешь.
     Иван уже думал о другом - о том, что всех их, скопом, не разбирая, пора
брать и силком тащить в психушку: и его, и лешего, и гнусного колдуна вместе
с его Огом, и филина, и чудищ с прилипалами,  и мохначей-призраковT Всех! Но
вслух он сказал другое:
     - Не совсем погибли? Здорово получается. Я вот всегда считал, что можно
не  совсем проснуться, не совсем выздороветь, но погибнуть не совсем нельзя.
Можно погибнуть или не погибнуть.
     - Это почти  Пристанище,  -  уныло  протянул леший, выговаривая  каждое
слово  "старательно  и с .натугой, -  здесь нельзя совсем  погибнуть.  Жизнь
здесь  состоит  из  череды  воплощений  и  перевоплощений. Разумная  материя
слишком ценна, ее не хватает, ее нельзя превращать в ничто.
     - Кто это определил?
     - Не будь излишне любопытным, подумай о себе, - посоветовал леший.
     Рука его обрела  прежние размеры, она больше не  вытягивалась резиновой
безразмерной кишкой. Но сам леший оставался каким-то нематериальным, зыбким.
     - Хорошо. Тогда ответь, где те люди, что приходили до меня? Если они не
погибли,  они должны где-то быть, так  ведь? - Иван пытался взывать клогике,
но  на  успех не  очень-то  надеялся.  Он  больше надеялся на меч, лучемет и
собственные руки. - С ними ведь сделали что-то?
     Они перестали быть людьми, так? И кто такие зурги?
     Нет  погоди, не упрекай меня в излишестве вопросов -  отвечай, где  мне
подобные?
     Сквозь грудь лешего просматривался клок серого неба и верхушка осины.
     Глаз опять  был  один, с  огромным  черным зрачком.  Говорил леший,  не
разжимая губ, только  чуть шевелил  ими, возможно,  это  лишь казалось из-за
шерсти,  скрывавшей сам рот. Именно шерсти, бородой и усами волосяной покров
существа на нижней части лица назвать было никак нельзя.
     - Они в разных мирах, - в разных телах. Часть одного из чужаков во мне,
- леший неожиданно осклабился, показывая бледно-лиловые  частые пилообразные
зубы  и  черный раздвоенный  язык,  вырвавшийся  наружу и  столь же внезапно
пропавший.  -  Мне  досталась  только часть пришлеца. Она в моем теле и моем
мозгу. Но я бы мог принять еще немного. - Леший плотоядно поглядел па Ивана,
и вновь его  язык с узким раздвоенным концом, метнувшись над шерстью, пропал
в пасти.
     - Не верю! Ни единому слову не  верю! - вырвалось у Ивана. Он явственно
ощутил, что его в очередной раз начинают водить за нос, дурить.
     - Я Рон Дэйк. Нагрудный номер ХС 707320. Отряд "Сигма-П",  Проект Визит
Вежливости,  -  проговорил вдруг  леший  не  своим  голосом, без  акцентов и
придыхании, всхлипов и растяжек.
     Такого Иван не ожидал. Но еще больше его поразила перемена в лешем.
     Вместе  с  первым  же  изданным  звуком  волосатое  лицо растворилось в
набежавшей  на  него  студенистой  пелене,  пропало.  Но вместо  него  четко
обозначилось  лицо человека, землянина с крупным перебитым носом, выпирающей
вперед  нижней челюстью  и  узкими бескровными  губами. В  обрамлении  рыжей
шерсти,  торчащей  сверху  и по бокам,  рысьих ушей,  да еще  на этом зыбком
полуреальном  теле  с  высоко поднятыми шерстистыми  плечами  человечий  лик
выглядел  более чем  непривычно. Снова  наведенный  образ, призрак,  фантом,
решил Иван.
     - Нет, это  не фантом,  - сказал леший, он же Рон Дэйк.  - Это явь. Вам
повезло больше,  мой друг, я не  смог пройти дальше  Второго Круга. Мохнатые
ребятки, надеюсь, вы знакомы с ними, меня здорово разделали.
     Сейчас мне уже не стыдно признаваться в этом, поверьте.
     Сейчас  мне  нет  необходимости  соблюдать  всю эту земную секретность,
важность,  прочие условности... Я уже  в  Пристанище.  И здесь я тоже,  сами
видите. Тут неплохо, мой друг. Тут лучше, чем на Земле.
     - Ваше  задание? - почти без  вопросительных интонаций выдавил из  себя
ошарашенный Иван. Его рука, лежавшая на ложе лучемета, заметно подрагивала.
     - Ради бога! Задание  простейшее:  проникнуть как можно  дальше в  этот
мир. Потом должна была включиться какая-то программа, я ничего о ней не могу
сказать - ее выпихнули из моего мозга местные умельцы.
     Спросите у них. - хе-хе, если сможете, - лицо исказило странное подобие
улыбки. Землянин не мог так улыбаться.
     В душу Ивана снова закрались сомнения, подозрения.
     - Это вы напрасно, - уловил его мысли Рон Дэйк, - никакого обмана здесь
нет.  И быть не может.  Просто я уже не совсем тот человек, точнее, я уже не
человек, понимаете вы это, мой друг, или нет - я поднялся на ступеньку выше,
я воплощен.
     - Хорошо,  - заспешил вдруг Иван. Он  во все поверил разом. - Хорошо. С
воплощениями  мы  еще  разберемся. Я вас ерошу ответить мне:  кто вас послал
сюда, были ли до вас резиденты?
     - Меня  направил на планету Навей Четвертый  сектар  Центра  Ай-Тантра,
Лас-Римос, Объединенное Мировое Сообщество. Удовлетворены?
     - Кто был еще?
     - О тем, что были еще забросы, я узнал только здесь.
     Вы тоже  все узнаете, мой друг,  не надо спешить.  Воплощение на многое
откроет вам глаза. Вы сейчас бродите  в потемках, тычетесь  носом как слепой
щенок. Извините за сравнение, но на самом деле еще хуже. Я вам рекомендую не
затягивать. У вас уже была возможность - помните Священный Ковер?
     - Помню, - ответил  Иван, - но хотелось бы еще немного потыкаться носом
в   потемках.   У   меня,   знаете,   светобоязнь.    Что   вы   знаете    о
заложниках-землянах. Вы, как человек, как землянин, должны мне помочь.
     -  Все  это  не заслуживающие внимания вещи.  Заложники." Ну зачем  тут
кому-то какие-то заложники-земляне! Вы хоть представляете, где находитесь, с
кем  имеете дело?  Ведь вы  уже  кое-что  повидали  и  пощупали собственными
руками..
     -  Отвечайте  прямо  - есть они на планете или их  нет?! - Иван пошел в
наступление. Что ему еще оставалось, кто еще мог ответить на его вопросы!
     Нечеловеческая улыбка  снова  скривила горбоносое лицо  Рона  Дэйка,  и
проглянули в этом лице уловимые, приметные лешачьи черты, засветилась темным
огнем в глазах неизбывная тоска, перемешенная со страхом далекого грядущего,
высверкнула  звериная дикость и перемешалось все  с холодным нелюдским умом.
Ивану на миг  показалось, что и глаза Дэйка слились в один огромный безумный
прозорливый глаз,  что  вырвалось  из бескровных  губ  черное змеиное жало и
скрылось тут же. Только покрытое рыжей шерстью расплывчатое тело по-прежнему
билось в дрожи-судороге.
     -  Странное  слово  -  заложники,  -  улыбка  погасла  на  лице  Дэйка,
сменившись выражением безразличия  и некоторого отсутствия, - если подыскать
земные аналогии, это все можно скорее назвать иначе - консерванты,  что  ли,
резервный материал, немного грубовато, но слова  ничего не  меняют. Их можно
назвать даже  сырьем.  Они и  есть  сырье,  материал" Вы  извините  меня, не
Пристанище живет по своим законам. И не нам с вами их менять.
     Из-за чахлых колючих кустов выбежала  на  своих тонких ножках очередная
рогатая  крыса. Метнулась было  через дорогу между  Иваном и  лешим, чего-то
вдруг  перепугалась, запищала  оглушительно  и  жутко. И  смолкла  внезапно,
резко.  Иван краем глаза  заметил, как лицо  Дэйка сменилось страшной мордой
лешего, как метнул  он взгляд на крысу - как  та  мгновенно  превратилась  в
комок   трепещущей  медузообразной  слизи,   растеклась,   оставляя   черное
маслянистое пятно на  палой хвое. Но  лик лешего уже пропал. На  Ивана снова
печально и устало смотрел Рон Дэйк из центра Ай-Тантра.
     - Вы могли бы так и со мной... - спросил Иван.
     Дэйк кивнул.
     - Так в чем же дело?
     - Тут свои законы. Свои интересы.
     -  Хорошо.  Раз все тут  такие всемогущие и умные, ответь,  что  мешает
вашим  умельцам  считывать блокированную информацию  из мозга? Почему они не
могут сразу же вынуть программу. Заставить работать резидента на себя в  его
собственном теле, не воплощая его и не перевоплощая?
     Рон Дэйк вздохнул, разжал плотно стиснутые губы.
     - Все! Это последний вопрос. Я отвечу на него - программу можно вынуть.
Но снять блокаду нельзя.  Блокада снимается изнутри. Можно убить мозг, можно
уничтожить  блокированный  участок.  Но  не  более  того. И  еще, мой  друг.
Пристанищу  некуда  спешить - оно вечно. Вы  все время мыслите человеческими
мерками. А здесь мерки  другие. Все. Мне пора,  я не  могу  все время быть в
одном круге, в одном месте. Зург вам все объяснит.
     Лицо Рона Дэйка исчезло. Перед Иваном стоял  леший и буравил его  своим
огромным глазом.
     - Так ты и есть зург? - спросил Иван.
     Леший обмахнул жуткую свою морду черным змеиным языком, раздул ноздри.
     Он сделал навстречу Ивану три шага. И снова замер.
     - Ты все скоро узнаешь.
     Иван ощущал давящую силу огромного глаза, черного зрачка. Но чувствовал
и другое: у него достанет выдержки, он устоит. Он не жаба! Надо только выйти
из поля этого глаза. Надо освободиться от чар. Вся эта нечисть сильна только
тогда, когда ты сам готов ей поддаться.
     Щиты!   Надо   выставлять  щит  за   щитом.  Иван  понял,  что  обычных
нси-барьеров гиперсенсорного уровня  для защиты  от лешего не хватит. Только
щиты  Вритры!  Он  древнейшим  ведическим  приемом  ввел  себя  в  состояние
"хрустального холода".  Первый щит изумрудно-прозрачным колпаком накрыл его,
почти  полностью прерывая все связи с внешним миром. Второй щит - "рубиновый
огонь", полыхнул в глазах красным заревом  и  сделал его недоступным. Теперь
медлить  нельзя. Иван  знал,  что щиты  Вритры он продержит не  дольше  двух
минут. За это время надо успеть. Или гибель, воплощение и все остальное...

     Он  видел,  как  мгновенно  изменился леший,  как  его схватило вдруг в
необоримом припадке-трясучке, как затряслась его шерстистая уродливая голова
- казалось был влышен  даже лязг зубов. Леший на глазах становился все более
отвратительным,  гадким, страшным. Он увеличивался в размерах  и  теперь уже
был  вдвое  выше  Ивана,  его корявые  лапы  тянулись  к путнику, из  шерсти
высверкивали скрытые  до того черные поблескивающие  когтя.  И ни  звука. Ни
единого звука не исходило из лешего, точнее, ни одного писка, шороха, крика,
слова  не  пропускали щиты.  Лишь  беззвучно  раскрывалась  страшная  пасть,
высовывался черный язык.
     Выжидать не было смысла.
     Иван ухватил меч обеими руками и ринулся вперед.
     Времени оставалось  чуть  более  полутора  минут. Первый  удар пришелся
лешему по  ногам. Под таким ударом ни  одно живое существо не устояло бы. Но
леший не только  устоял, он даже не шелохнулся - меч прошел сквозь его ноги,
словно их и не было. Фантом!  Иван заскрежетал зубами от бессилия. Но тут же
получил  сокрушительный  удар по  голове.  Щиты  Вритры не защищали  его  от
физического воздействия. И удар был совсем не призрачным.
     Иван упал на спину, дважды перевернулся и застыл на четвереньках.
     Леший  стоял  прямо перед ним и пристально  смотрел ему  в  лицо  своим
налитым злобою глазом.
     Он все понимал, он выжидал.
     - Нечисть! - сорвалось у Ивана с губ. - Гнусная нечисть! Ну, держись!
     Это   не   призрак.   Это   способность   переконцентрапии    вещества,
перераспределения. С таким Ивану уже доводилось сталкиваться. Надо  бить  из
лучемета, рассеянным залпом из четырех боковых  микростволов. И все! Времени
совсем в обрез.
     Иван  вскочил на ноги. Отпрыгнул назад. Нет, он не будет тратить заряда
на эту погань. Он уложит ее и так!
     Меч  превратился  в  убийственное "северное  сияние", когда  Иван взмыл
вверх. В прыжке он десятикратно рассек  грудь и  шею  лешего. Но меч  только
свистел, сверкал в воздухе, не встречая сопротивления.
     Леший был неуязвим. Но и он имел слабые места.
     Падая, Иван неожиданным ударом рубанул противника под колено - фонтаном
вырвалась наружу  желтая  дымящаяся  кровь. Нет, никакой это не призрак! Его
можно победить, его можно убить!
     - Ну все! Получай!
     Иван  не стал разглядывать  раны, не стал тратить  попусту  времени. Он
нанес  ложный удар по другой  ноге  потом по руке. И когда, казалось, уже не
осталось   ни   силы,   ни  замаха,  он  взвился  вверх   и  резко  ткнул  в
бездонно-безумный красный от ярости и боли глаз.
     Это был удар мастера!
     Дикий  рев  лешего  прорвал  барьеры. Пинок  невероятной мощи отшвырнул
Ивана далеко, метров на пятьдесят назад - плечами и головой Иван  врезался в
огромную выгнившую от  старости ель, сшиб ее и рухнул на сырую хвою вместе с
ней, пропав под бурым лапником.
     Всего пять-шесть секунд ему  понадобилось, чтобы  вьйраться наружу.  Но
разъяренное полуослепшее  четырехметровое существо, прозванное метко  лешим,
нависло над ним, пытаясь нащупать его,  раздавить безжалостными  трясущимися
когтистыми лапами. Это  была ходячая смерть. У  Ивана в запасе оставалось не
более четверти минуты. Падут щиты Вритры - ему конец. Он даже не представлял
себе силы и могущества своего соперника.
     Надо уложиться, надо успеть.  Он сдернул  с плеча  лучемет. Но не успел
его вскинуть, как леший слепым и сильным ударом выбил смертельное оружие  из
рук. Меч!
     Только  меч его  спасет. Иван взъярился. Он  был готов, не  щадя  себя,
перейти в  ускоренный ритм, в быстрое  время, чтобы  выиграть  хотя бы  пару
секунд.  Но он  не мог сосредоточиться, сконцентрировать волю на переходе  -
надо было отражать  удары лешего, наносить удары ему. Это конец!  Все!  Иван
видел, как  хлестала из глаза желтая поганая слизь.  Надо бить  туда. Только
туда! Но теперь леший не давал  ему такой возможности,  он словно скоростная
мельница  размахивал  своими  длинными   загрубевшими  ручищами,  размахивал
вслепую, желая  предотвратить любой  возможный  удар  и  нанести  последний,
сокрушительный своему врагу. Мечом не достанешь!
     Иван присмотрелся к корявому стволу ели. Нет, слишком тяжел. И все же.
     Надо!  Надо  собраться!  Титаническим  усилием воли он  высвободил  все
внутренние резервы, снял все заслоны, барьеры"  и с криком, ором швырнул меч
в лешего, прямо  в глаз.  Тот шутя отбил двухпудовое железное оружие смерти,
захохотал неземным, иссушающим хохотом. И двинулся на Ивана.
     - Вот и все! Прощай, мой друг!!!
     Иван,  едва  не  падая от  усилия, с  выпученными от  натуги глазами  и
багровым  лицом,  вскинул  ствол вверх, упираясь обеими  руками в толстенные
сучья, направляя ствол расщепленным концом прямо в противника." Конец ствола
пробил череп, выскочил наружу, прежде чем леший сумел замедлить движение. Он
повалился прямо на Ивана. Тот еле успел отскочить.
     Это была победа.
     Поверженный  противник лежал в палой  хвое и бился в судорогах. Он весь
истекал желтой вонючей слизью.
     Иван  не  мог  поверить глазам - откуда в нем столько  этой  дряни, она
затопила уже  половину  поляны!  Леший  хрипел,  стонал,  цеплялся лапами за
уродливый ствол ели. Ничто не могло ему помочь. Еще через минуту он затих.
     - Ну вот и все, - вслух сказал Иван и отвернулся.
     Но  реакция  сработала моментально.  Краем глаза он уловил  мелькнувшую
тень, резко обернулся, готовясь отразить удар.
     Удара  не  последовало.  Но  тень  была.  Иван  заметил,  как из  чрева
поверженного   чудища  выскользнула   тонкая  суетливая  змейка  с   большое
полупрозрачной головой  и красными  выпуклыми  глазками.  Это была  даже  не
змейка, а  скорее  омерзительный, гадкий червь, невероятно быстро скользящий
по хвое, оставляющий сырой след.
     - Стой, гнида! - закричал Иван.
     Он подобрал меч и пустил его вдогонку червю-беглецу.
     Меч  вонзился  в основание полусгнившей,  опутанной  слизистой паутиной
ели, прямо между двумя выпирающими  корневищами - он попал в след червя.  Но
поздно!
     Увертливая гадина пропала в маленькой черной дыреноре - только дрожащий
голый хвост мелькнул.
     - Все зря! -  Иван выругался. Поглядел  на останки лешего.  На их месте
пузырилась,  булькала хлюпала  желтая  слизь.  Это лишь оболочка.  Иван  был
расстроен, растерян. Он чуть не погиб, истратил столько сил, что сейчас ноги
его не держали. Но он не победил противника.
     Тот  ушел.  А  может,  и  не  ушел?!  Может,  этот  червь  был  обычным
симбиозником-паразитом или еще чем-то?
     Кто разберется в этих непонятных внеземных тварях!
     Иван уселся на землю. Ему надо было передохнуть.
     Бредовый, непредсказуемый мир!
     А этот оборотень Рои Дэйк, еще чего-то там говорил про то, что не хочет
на  Землю,  что здесь лучше, что Пристанище, - дескать,  рай.  Нет уж, Ивану
хотелось домой. Он вообще устал от этого глупого, идиотского положения.
     Человек  Земли  XXV  века,  несущий  в  себе  все  ее   знания,   мощь,
одухотворенность,  вынужден  бродить  пиллигримом-странником   по  гирляндам
нелепейших  миров-призраков,  размахивать  антикварным прапрапрапрадедовским
мечом-кладенцом,  воевать с такой гнустью и нечистью,  о какой  лучше  и  не
вспоминать перед сном. Да за что же муки такие!
     Да еще эти шутки с памятью, с "программой"!
     Иван вытащил  концентрат, проглотил его. Хотел  достать  твердую воду в
шарике-корпускуле. Но почему-то передумал и побрел к трем тоненьким осинкам,
где виднелся  слабый  блеск воды  -  обычная  лужица. Он  нагнулся над  ней,
принюхался.  Вода как  вода. Из  лужи на Иваиа  глядело изможденно-бородатое
лицо. Это был он сам.
     Что ж, тут ничего не поделаешь, какой есть, такой и есть.
     Он зачерпнул в пригоршню водицы. Попробовал немного - вода как вода, не
отравленная, это  точно!  Стал  пить,  наслаждаясь  пусть и  горьковатой,  с
привкусом прелой хвои, во все же естественной, почти что живой водой.
     Потом  лежал и смотрел в низкое небо, еле пробивающееся сквозь верхушки
деревьев-уродцев. Ни  о чем не думал, ничего  не вспоминал,  просто лежал  и
наслаждался покоем.
     Мысль пришла внезапно.
     Иван вскочил  на ноги.  Подхватил меч,  лучемет и побежал  к ели  - той
самой, под которой скрылся отвратительный прозрачноголовый  червь. С разбегу
он пнул ствол  ногой. Ствол затрещал, качнулся. Тогда Иван навалился на него
грудью, уперся ногами, нажал  - дерево трещало, скрипело, но поддавалось. Не
прошло и полмитуты, как Иван выворотил старую разлапистую ель с корнями.
     Только ошметки земли и хвои полетели по сторонам.
     И вот тогда он понял, что не  ошибся. Под елью был лаз - большая дыра с
неровными рваными краями, уходящая  во тьму.  Нет,  не зря  он бился  с этим
чудищем-лешим, кем бы тот ни был в проклятущем и бестолковом Пристанище.
     Иван встал на колени, заглянул в лаз и присвистнул - это был  настоящий
подземный ход. Сейчас бы фонарь, любой, пусть самый маленький! Нет, придется
лезть в кромешную тьму.
     Он не долго раздумывал. Семи смертям не бывать, а одной не миновать.
     Иван  осторожно спустил ноги  вниз, вцепился в  корневище  рукой"  И на
ощупь  пополз вниз, упираясь спиной  и ногами в земляные стены,  готовый  ко
всему.
     Он уже  знал почти тонно, что  если сейчас вылезти наверх, то  никакого
Поганого леса там не окажется, что он попадет в новое место, а может быть, и
в  избушку.  Но  он  не  хотел  наверх.  Хотел  туда,  куда  уползла  тварь,
выскользнувшая из тела лешего-зурга.
     Метров  через  сто  ствол  начал  утрачивать  отвесность,  теперь  Иван
спускался  под уклон. В темнотище он не  различал ничего, кроме  собственных
рук. Ни отблеска, ни отсвета, предвещающих завершение пути, ничего не было.
     Еще через две сотни метров. Иван почувствовал, что можно встать на ноги
и  идти, уклок становился вполне пригодным  для перемещения. Ничего, ничего,
уговаривал он-себя, ежели не завалит прямо тут, куда-нибудь да выберемся!
     Наверх в любом случае подниматься долгоно, не  получится ничего. Почему
не срабатывает программа?  Почему?! Когда мрачные мысли  или память начинали
одолевать  Ивана, он  тут же  обрывал их,  сосредотачивался  на  продвижении
вперед. Ему не нужна сейчас головная боль. Ему нужны чистый свежий рассудок,
ясные глаза, безотказная реакция. Все остальное потом.
     Он шел почти в полный  рост, не оскальзываясь и не падая. Временами под
ноги попадали  камни, какая-то шуршащая мелочь вроде щебенки" но  откуда тут
щебенка! Когда  впереди забрезжил  еле уловимый свет, Иван  не  удивился. Он
ждал  конца  пути. Он даже ускорил шаг, почти  побежал.  Свет становился все
явственней,  сильней,  но  это был  не  дневной  свет, лишь  в  полном мраке
подземного  хода он  имел право называться  светом.  Еще  издали Иван увидал
стену, преграду и небольшое неровное отверстие, сквозь которое и пробивалось
тусклое подземельное свечение. Он бросился к этому отверстию, приник к нему,
словно ожидал увидеть  нечто  сказочно  необычное,  а  может,  и  тех  самых
заложников-землян,  которых  злые и коварные инопланетяне держат в подземном
тайном узилище.  Но увидал он лишь большую пещеру, усеянную грудами округлых
камней.
     - Ладно. Не будем спешить, - шепотом успокоил Иван себя.
     Полез  в дыру.  Пещера была самой обычной,  в ней не  было и  следа рук
человеческих.  Зато в ней было-  множество человеческих черепов. Они  лежали
кучами, пирамидами, врассыпную, они были везде -  на камнях, под камнями, на
выступах и  в нишах стен,  что поднимались к сферическим, неровным  и темным
сводам, они были повсюду. Откуда здесь могло быть столько черепов?!
     Иван  вздохнул  -  на душе у него  стало нехорошо.  Может, и он прибрел
сюда, лишь для того, что бы пополнить чью-то коллекцию? Ну уж нет!
     Огромная пляшущая теиь,  взметнувшаяся  по отвесной  стене, насторожила
его, заставила крепко сжать рукоять меча. Что это?!
     Иван не  любил  подобных  шуток. Теиь не  должна была появляться раньше
того,  кто  может  ее  отбрасывать.  Он  оглядев  пещеру.  Ничего.  Но  тень
становилась все больше и отчетливей.
     - Кто  здесь?  - выкрикнул Иван. положив  меч на плечо, держа  палец на
спусковом крюке лучемета.
     Нарастающий шип раздался прямо от груды камней.
     Теперь  Иван  начинал  видеть  того,  кому принадлежала  черная тень. В
расплывающемся  сумрачном воздухе  медленно вырисовывался силуэт гигантской,
свернувшейся  кольцами  змеи, даже  скорее  змея, каждая  чешуинка  которого
светилась крохотным  изумрудом, переходя на брюхе  в  желтизну янтаря.  Лишь
верхняя  часть у змея была незмеиной.  Огромная  клыкастая и мохнатая морда,
мохнатая  впалая  грудь,  высокие  плечи,  ожерелье  из  здоровенных   зубов
непонятного  животного  и медвежьи  лапы  с  длинными  причудливо изогнутыми
когтями. Да,  верхняя  часть чудовища была медвежьей. Огромный зверомедведь,
переходящий  в  гигантского  свернутого  кольцами  змея,  был  внушителен  и
страшен. Он  был значительно крупнее  любого самого могучего своего  земного
собрата, неизмеримо свирепее, чудовищнее.
     Злоба,  горевшая  в круглых  выпученных  глазках,  была  всеобъемлющей,
непостижимой.  Это  был монстр -  исполинский  змеемедведь. Но еще *страшней
было  его  появление  -  он  возникал  из  ничего,  из  воздуха,  постепенно
прорисовываясь  в  нем, наполняясь  плотью,  мощью, жизнью.  В пещере  стало
труднее дышать -  от чудовища исходило такое  зловоние,  что  Иван  поневоле
прикрыл нос рукавом.
     - Ты пришел сам? - прорычал вдруг змеемедведь.
     Иван опешил.
     - Это хорошо!
     Такого голоса  было  достаточно,  чтобы  убить  человека  с  некрепкими
нервами. Это был голос исчадия ада. И все же это был не настоящий голос.
     Иван понял,  что он исходит  не из пасти  чудовища,  а из его мозга. Ну
какой там может быть  мозг у такой зверюги?!  Иван невольно обернулся назад.
Бежать было некуда.
     И тогда он вскинул лучемет.
     - Погоди, - торопливо выдал монстр. - Успеешь ещ?!
     -  Чего  ты хочешь  от  меня?!  -  заорал Иван, словно змеемедведь  уже
начинал пожирать его. - Если ты шелохнешься, я спалю тебя на месте! Понял?!
     Иван привык на всех  планетах и во  всех  мирах иметь дело  с гадами  и
гадинами,  чудами  и чудищами, монстрами  и сверхмонстрами  всех размеров  и
видов, но он никогда не уничтожал монстров, наделенных разумом.
     Только тогда, когда они сами покушались на его жизнь.
     Это  были  редчайшие  случаи, это  было просто  невезением,  промашками
судьбы. Но адесь, что ни  тварь,  то разумная, что ни гад, то телепат! С ума
сойти, непостижимо!
     - Не надо  запугивать меня, -  прорычало чудовище, - это мой дом,  а не
твой,  это  мой  мир,  а  не  твой!  ItHe думай,  что мы не можем поменяться
местами!
     - Что? -~ удивился Иван.
     - А ничего, - спокойно ответило чудовище.
     Иван  вдруг почувствовал,  что он  стоит у  стены, придавленный  к  ней
огромными  камнями, не  ломающими и не калечащими его  тела,  ног и  рук,  а
чудовище, откинувшись  назад,  раскачиваясь на  змеином туловище, сжимает  в
лапах  его  лучемет,  целится  ему  в грудь.  Безумие.  Это  было  форменным
безумием!
     -  Как тебе это  нравится? - поинтересовался  змеемедведь. - Что это  с
тобою, никак  худо  стало? - рык  чудовища перешел в  раскастистые надрывные
стоны, монстр смеялся. Он умел смеяться.
     Иван почувствовал себя ребенком в лапах хищника.
     Он был  беззащитен. И уже ничто  не  могло его спасти, он был  в полной
воле монстра.
     - А можно и так...

     Рык не  дозвучал  до  конца, как все  переменилось. И Иван  ощутил себя
несказанно  сильным. Он  вознесся  на  большую  высоту  и оттуда  взирал  на
маленького  человечка, припертого к  каменной стене  пещеры.  Человечек  был
длинноволос, длиннобород, грязен, немощен и жалок.
     Иван  не  сразу понял,  что  это  он сам.  Почему же он  видит себя  Со
стороны, почему и как?! С  опозданием до него  дошло, что... - Иван поднес к
глазам руки. Нет, это были не руки,  а огромные звериные лапы,  только очень
развитые,  с  умелыми и  гибкими пальцами, способными  выполнить  сложнейшую
работу.  Невероятно.  Собственными  глазами   он   видел,  как  вытягивается
шерстистой  огромной мордой вперед... его лицо. Нет,  не его.. И  не лицо, а
именно  морда!  Он  поглядел вниз -  и увидел  лохматую широченную  медвежью
грудь,  живот,  где лохмы  и  шерсть переходили  незаметно  в крупную желтую
чешую.
     А  дальшеT дальше извивалось, сплеталось кольцами  тело сверхгигантской
анаконды, чудовищного змея-удава.  Он  решил  проверить,  чуть  напрягся.  И
вознесся еще  выше, под самые своды пещеры. По его велению кольца расплелись
и снова сплелись, но уже иначе, тугими витками.
     Это было сказочно, и  упоительно. Ощущать  себя столь могучим,  а новое
тело   столь  послушным...  Ивану   вдруг   вспомнилось  что-то   маленькое,
кругленькое, нет, яйцеобразное,  он прикладывал  его  к шее, и с ним  что-то
происходило,  да,  точно,, он мог стать  совсем  другим, совсем.  В  затылок
вонзилась тупая игла, не дала  ему вспомнить, разобраться. Да и не время. Он
был  в  теле,  в   мозгу  чудовищного  зверомонстра.  Непонятно.  Болезненно
непонятно.
     Рык прозвучал в его голосе, будто ничего не изменилось:
     - Ну что, неплохо,  да?! Та можешь оборвать цепь  мучений этого жалкого
существа.  Помоги   ему!  И  оно  тебе  скажет   спасибо.  И  ты  сам   себя
возблагодаришь.  И  себя и...  Ты останешься в этом всесильном теле.  И мозг
твой станет могуч и  неостановим в  своем могуществе. А презренному существу
предстоит такая цепь мучений, тягот, унижений, что ваш земной ад в сравнении
с этой  цепью - благодатные  поля отдохновения, понял?!  Пожалей его,  убей!
Лучемет  в твоих  могучих  и послушных  руках. Тебе  стоит только нажать  на
крючок, и все  -  восторжествует высочайшая  на Белом  свете  и в Пристанище
справедливость...

     - Пристанище - это разве не белый свет? - спросил Иван  ни с того, ни с
cere.
     - Не спеши, тебе откроются моря  знания, океаны, прежде недоступные для
твоего  недоразвитого  человечьего  мозга. Делай  выбор  -  кто  ты:  жалкий
слизняк, смертная букашка-однодневка или существо  высшего порядка, бог?! Ну
же, жми на крюк, ты не ошибешься!
     Иван вгляделся в мохнатые лапищи, лучемет они держали цепко и умело.
     Недаром. Ведь  он управлял ими, и они были послушны ему. А почему бы на
самом деле не прервать  цепь мучений, почему бы не выпустить на волю дух  из
этого измочаленного, истерзанного существа?!
     Обрести  покой   и   тайные  знания,   отрешиться  от  суеты,  заняться
самосовершенствованием в тиши и благости.
     Ведь он всегда мечтал об этом. Почему  же он  должен отказаться теперь,
когда  сама судьба  делает  ему веиичайший  подарок?! Нет,  нельзя  упускать
шанса,  нельзя!  Он   медленно  поднимая  лучемет,  наводил*  его  на  грудь
чеяовечка,  прижатого к стене. Надо  делать выбор.  Надо быть  твердым. Надо
убить  его.  Длинный когтисто-мохнатый палец лег на  спусковой крюк. Сейчас,
сейчас все свершится, и он выпустит беспокойную измученную душу на свободу.
     А сам останется в этом теле, насладится высшим наслаждением всевластия,
всемогущества, всесилия, всезнания.
     - Не надо медлить, - не прорычало вовсе" а нежно проурчало  в уши. - Ты
уже выбрал, осталось дело за малым, будь же стоек и уверен в себе. Ну!
     Иван  сделал  легкое  движение  послушным  пальцем  и  ощутил  тугость,
упругость спускового крюка. Сейчас.
     Еще  немного.  Он  его убьет  сразу.  Несчастный  человечишка не  будет
мучиться,  он счастливчик,  любимец  богов,  а  боги не дают  своим любимцам
стариться, они забирают их к себе молодыми. Ну, вот,  вот... Что-то отвлекло
Ивана, зарябило в глазах от еле уловимого блеска  - будто золотинка какая-то
сверкнула далеко-далеко, а может, и совсем близко, в самом зрачке, в голове.
Что это?
     Он вгляделся -  Неземной  блеск.  Неземное сияние Золотых Куполов. Нет,
именно земное, сейчас  сияние  было именно  земным, родным.  Золотые  Святые
Купола!  Палец  на крюке ослаб. Это  весть! Весть  оттуда,  с Земли... и еще
откуда-то, из сердца,  с Незримых Небес. Это знак. В ушах  прозвучало  тихо,
просто  и вместе  с тем  торжественно,  будто под  сводами: "Иди, и  да будь
благословен!"

     Иван вспомнил Храм. Вспомнил благословлявшего его на подвиг, на далекий
и тяжкий  путь  в Систему. Да, он был в Системе!  Он вернулся!  И он  принес
что-то людям, какое-то важное знание, необходимейшую весть. Но какую?! Опять
ударило в затылок. "Иди, и да будь благословен!"

     Он разжал пальцы. Лучемет с лязгом полетел вниз, на камни.
     Видения растаяли.
     - А ты слишком слаб, - прорычало неожиданно, - я в тебе разочарован.
     Рано, еще рано, ты не готов, ты еще не созрел!
     Иван вспомнил, что .где-то за миллионы парсеков отсюда ему уже говорили
эти слова, что, дескать, рано, что Он не созрел, не готов еще.
     Бред. Нелепый бред!
     -  Я не  могу убить  его.  Я не хочу  убивать... себя! - проговорил  он
твердо и непреклонно.
     - А ты  знаешь,  кто я?  - поинтересовалось  невидимое  чудище,  в теле
которого Иван находился сейчас.
     - Нет, не знаю, - ответил он просто.
     - Я повелитель света и тьмы, подземных миров  Пристанища и Вселенной. Я
всемогущий   и   неодолимый,   всесокрушающий   и  обладающий  знанием  всех
цивилизаций Белее. Нет равных мне в мирах Тьмы  и Света. Ты способен постичь
меня лишь в первой наипростейшей и зримой для твоих очей ипостаси, понял?!
     Но  ты уже  убепился, что я всесилен. Я могу, не притрагиваясь  к тебе,
переместить  твое тело  и  мозг  куда угодно,  могу и"  погубить, разделить,
раздвоить,  растроить. Могу взять твой  мозг и твою  душу  и поместить  их в
любое другое тело, могу их оставить бестелесными витать в эфире. Я могу все!
     -  Всемогущий должен быть  всеблагим, -  проговорил  Иван  тихо, - я не
знаю, всемогущ ли ты в полной мере.
     Стоны и  стенания, перемежающиеся рыком, сотрясли своды  пещеры. Монстр
смеялся.  Смеялся,  содрогаясь всем телом,  в  которое  был  заключен  Иван,
разевая устрашающую пасть, роняя слюну на камни. Смолк он неожиданно.
     - Ты хитер. Но и я не прост. Смотри же, не пожалей о своем выборе!
     Иван  почувствовал,  что послушное его  воле  тело вдруг оцепенело.  Он
утратил  возможность  им  управлять. Но он  видел все четко и ясно: человек,
придавленный камнями,  неожиданно  освободился от пут,  вырвался,  подхватил
лучемет". и снова отпрянул.
     - Ну как? - прорычало опять.  - Он не станет раздумывать,  он нажмет на
крюк. Пока  я  ему  не  даю  этого  сделать, я  сдерживаю его.  Но я  могу и
устраниться. Ты еще не жалеешь о своем глупом выборе?
     - Нет, - ответил Иван, заключенный в теле и мозгу монстра Белеса.
     - Пеняй на себя.
     Человек, словно отбросив  сомнения, неожиданно  поднял лучемет, уставил
его прямо в  Ивана. И Иван увидел его глаза - они  смотрели  без страха, без
сомнения, в них не было ни злости, ни мстительности, в них было  нечто иное,
похожее на сожаление. Это были ясные, серые, широко открытые глаза. Это были
его собственные глаза.
     Нажимай! - мысленно скомандовал он.
     Но человек не нажал на крюк. Что-то остановило его.
     Ствол лучемета опустился. И именно  в этот миг Иван вновь ощутил себя в
собственном теле.
     Он стоял в полутемной пещере.
     И никого в ней не было.
     Только черная  исполинская тень всемогущего  Белеса плясала на неровной
холодной стене.
     В  пещере  Иван  просидел  долго.  Он  выбрал  себе  подходящий  валун,
устроился  на  нем.  Подкрепился шариками-концешратами. Воду  пришлось  пить
"твердую".
     Постарался привести себя в порядок как мог. И задумался.
     С первого мига пребывания на этой планете." нет, даже раньше, когда еще
только  готовился,  крутился  возле нее,  его  начали  преследовать какие-то
нежити,  порождения  совершенно  нереальных  миров,  какие-то  сказочные или
попусказочные существа, мифические, мистические.
     Откуда  все  эти мохначи, вся эта  нечисть,  лешие, колдуны, чудища тут
взялись? Не могло их быть в чужом, инопланетном мире, не могло, и все тут!
     Правда,  подлый Авварон говорил, что  Пристанище  часть  Земли, а Земля
часть Пристанища -  нечто  в подобном  духе. Но  тот  мог и соврать,  подлая
душонка! И почему всемогущий Белее?
     Откуда здесьземные боги? Или это простое совпадение?!
     Белес-      древнейшее     мифическое      божество     индоевропейцев,
праиндоевропейцев,  протоиндоевропейцев,  бореалов - всех прямых  далеких  и
самых далеких предков славян-русичей. Белес - это воплощение сил Зла и Тьмы.
Он  всемогущ и страшен, он обитает под землей. И он слеп.  Он  владеет всеми
подземными  богатствами  мира и  душами  умерших.  Мир  мертвых  -  велесовы
пастбища,  его  полное и безграничное царство. Он  повелитель  мертвых и бич
живых. Он владыка  всей  нечисти  и оборотней.  Он  царь  всех  гадов земных
и-подземных.  Он  мифический  змей и медведь-колдун в одном липе. Он - почти
все, что  несет на себе отпечаток страха, злобы, мести, смерти. И он един во
всех нечистых, и они едины в нем. Все обитающи& в поганых колдовских чащобах
оборотни,  лешие, ведьмаки, ведьмы,  русалки, водяные,  упыри,  вурдалаки  и
волкодлаки, оплетай и лиха,  черные нави". Стой!  Нави! Именно - нави! Какой
не понял сразу.
     Планета Навей.  Ему  поначалу  да и  потом  казалось,  что это  обычное
необъяснимое словечко,  ничего не значившее  или утратившее свой смысл, свое
значение. Просто Навей - и все. Нет, не все! Нави - это злобные духи умерших
недоброй смертью,  это  души  преступников  и  ворожей,  колдунов  и  убийц,
продавших  дьяволу  самое бесценное.  Нави  -  это  неприкаянная,  мятущаяся
нечисть, несущая зло всем, всем! Вот что это за планета - Приставшие  чарных
душ, планета Навей!  Как он не понял этого  сразу. Иван неплохо знал историю
Земли, историю верований, мифологии, они все учили в Школе, им закладывали в
память  целые  пласты   сведений.  Иван   по   меркам  минувших  веков   был
сверхэрудитом,  ходячей  энциклопедией.  Но  Вселенная  всегда  таила  новые
знания... и  встретить в ней нечто  земное, да  еще  в таком объеме, в такой
мешанине" нет.  Это или безумие или  нечто  непостижимое!  Край  Мироздания!
Сектор Смерти!  И Велес... Иван вдруг опешил.  А где  же еще быть властелину
?лира мертвых  как не  здесь! Все  совпадало. - вся эта  нечисть  была  лишь
множественными  ипостасями  всепроникающего, всеведущего  Белеса,  он  был в
каждом нечистом,  он повсюду, где царствует черный дух. Нет, этого просто не
может быть, этого  не может  быть никогда, это сказки от начала и до  конца,
это вымысел, мифы, легенды, предания! Ну откуда люди Земли тысячелетия назад
могли  знать  про край  Вселенной, про вынырнувшую считанные  годы назад  из
Иного пространства планетупризрак и ее обитателей, откуда?!
     Это нелепица! Это галиматья  и чушь на постном масле! В жизни не бывает
сказок, жизнь это жизнь,  а сказки - это  сказки, выдумки, фантазия! И зачем
он дал согласие! Сам себе надел петлю на шею. Ведь даже если он выживет, все
одно - он спятит, сойдет с ума от всего этого!
     Он снова поймал  себя на  одной мысли. Дал согласие! А если бы не  дал,
что тогда? Неужели он так наивен. Сейчас он поиузомби - человек с заложенной
в глубины мозга  программой. Откажись  он, и они бы сделали  из него полного
зомби, он шел бы в поиск "на автопилоте", не имея своего "я".
     Он бы уже сейчас бы трупом. А может, наоборот? Может, он был  бы уже  у
цели?! Проклятущее Пристанище!  Проклятущее  задание! Негодяи! Подонки!!! Он
отомстит им всем! Он не простит их! Только вернуться, только бы вернуться!
     Он сведет  концы  с концами. Он  все вспомнит про Хархан,  Систему.  Он
скажет людям  Земли  то,  что должен  сказать.  Это  главное. Все  остальное
мелочи.
     Нулевой Канал.  Вот путь смерти. Рядом  с  этой дорогой все иные теряют
свое  значение,  пока есть Она, нет ничего  другого,  это пасть  аллигатора,
пасть уже раскрыта... А дсе совпадения, имена, облики, лешие  эти, нечисть -
все  бред,   все  от  усталости,  от  чудовищного  психического  и  нервного
напряжения!
     Есть только монстры,  только твари, обитающие в этом странном мире, все
прочее игра измученной психики, голоса, галлюцинации.
     Это что-то вроде Осевого измерения, это материализация несуществующего,
материализация  исключительно  внутри  самого   себя,   внутри  иссушенного,
истощенного мозга.  И все! Хватит! Надо идти  вперед,  взять себя в  руки  и
идти!  Есть  только  реальность:  есть  Земля, есть  планета, где  ему  надо
выполнить задание, да, самое обычное задание, это работа. Есть  он сам, есть
трудности на пути к цели, есть те, кого надо спасти во что бы то ни стало. И
больше ничего нет! Ни черта больше нету!!!
     Иван вскочил на ноги. Никакой тени на стене не было.
     Это  все  сон,  нелепый  сон.  Надо не  спать, а делом  заниматься.  Он
подхватил меч, поправил лучемет за спиной.
     Потом все сложил у стены.  Какой смысл лезть обратно в дыру, он там уже
был. Нет, надо искать иной  путь. Он  есть. Иван принялся отбрасывать камни,
разбирать  завал  у стены - там что-то  было,  точно было!  Он  с удивлением
заметил, что никаких черепов в  пещере нет. Их  и не было  наверное. Повсюду
лежало  множество  округлых и овальных  камней  с  выбоинами,  щербинами.  В
потемках  немудрено  было их  принять  за человеческие  черепа. Сказки! Игра
больного воображения! Есть лес, есть  скалы, ход  в  земле, есть пещера.  Но
никакого  Белеса  нет  и не  было,  нет лешего,  нет  зургов, нет  чудища  с
паразитами-прилипалами,  нет мохначей  и уж тем более нет никакого  Авварона
Зурр бан-Турга в  Шестом Воплощении Ога  Семирожденного... такого  и быть не
может  на свете, это младенцу ясно.  Причина простая - его здорово шарахнуло
при посадке,  так тряхануло, так треснуло о поверхность планеты,  что  ум за
разум  зашел.  Точно, он бродил по дебрям и скалам s полубезумном состоянии,
он разговаривал  сам с собою, дрался сам с собою, ловил  призраков и они его
ловили,  и  все. это  происходило  только  в  его  мозгу... А сейчас  пришло
исцеление,  кризис  прошел,  голова прояснилась. Все!  Иван размышлял так  и
отшвыривал камень за камнем, откатывал  валуны, он  уже видел  краешек дыры,
краешек лаза!  Все на  свете материально, все можно пощупать,  а чего нельзя
пощупать, того нету.
     Все! Только так!
     Он  уже выкатывал каменья  из самой дыры, расчищал проход. Работа  была
адоза, но Иван не боялся работы.
     Часа не прошло, как он, прихвативши оружие, спустился в дыру и пополз.
     Эта была не  прежняя дыра. Здесь  можно было только  ползти.  И  если с
поверхности ход шел отвесно, а потом  выравнивался, то здесь  была наоборот,
Иван чувствовал, как узенькая лазейка стремительно изгибается книзу, как она
становится не ходом, а колодцем; Вот так сюрприз!
     Иваа уже не полз,  а спускался вниз. И кончилось все тем, что он упал с
высоты метра  в четыре,  ударился подошвами  ног, потом  коленями о  плоские
камни. Да так я застыл.
     А застыть  было от чего. Прямо  напротив  его  яйца,  метрах в  трех, в
слабом, будто  лунном свете висеяатолстая слизистая  паутина, точно такая же
как на  гнилых  елях  в Поганом  лесу. А  в  центре паутины синея  огромный,
величиной с крупного человека, паук  о восьми тоистых, скорее  не паучьих, а
звериных  лапах. Тело  у паука  было  прозрачным -  просвечивали  вызывающие
тошноту внутренности. Паук имел странную голову-череп, совсем  не паучью. Но
еще более странным, ошеломляющим было то, что этот паучина держал в одной из
своих лап переливающийся даже во мраке Кристалл. Тот самый Кристалл!

     Все Ивановы доводы и умозаключения о сказках  и реальностях рассыпались
в прах,  когда он  увидал  гадкого паука. Никакая это не галлюцинация! Самая
натуральная омерзительная  вонючая  тварь. Его передернуло от  отвращения. И
вместе с тем...
     - Откуда здесь Кристалл?! - вырвалось у  него.  Паук неохотно оторвался
от созерцания предмета, зажатого в уродливой лапе, скособочился, выгнул свои
мясистые конечности и удостоил Ивана  таким взглядом красных  глаз-угольков,
высвечивающих  из черноты  глазниц  черепа,  что лучше б его  и не тревожить
было.
     - Отвечай! - потребовал Иван.
     И не дождался  ответа. Тварь его то ли не понимала, то ли не  желала ни
понимать,  ни отвечать.  Иван  не сразу сообразил, что она просто неразумна,
что  это  животное-обычное  заурядное  животное,  обитающее  в   подземельях
планеты, эдакий местный крот, а может, крыса. И он рассмеялся в голос.
     -  Вот  и  прекрасно, - проговорил он  не  для  паука, а  для себя. Ему
надоело бить, кромсать, убивать пускай и злобных, подлых, негуманных, но все
же разумных обитателей Вселенной.
     - А  ну,  брысь  отсюда! - Иван  замахнулся на паука мечом, напустил на
себя грозный вид, топнул ногой. Паук проигнорировал его усилия.
     - Ну, как знаешь!
     Иван рубанул по паутине - только слизистые брызги полетели по сторонам.
Перепуганная тварь, не выпуская Кристалла, взобралась повыше и уставилась на
Ивана  еще  более злобно. Паутина дрожала,  тряслась вместе  с ее хозяином и
создателем.
     Неужели эти гады выползают наружу и там свивают свои липкие студенистые
сети, думалось Ивану. Ведь весь Поганый лес в такой вот гадости. Его чуть не
выворотило.
     - Бросай Кристалл, урод! - крикнул он, нанося  по паутине второй удар и
с жалостью поглядывая на изгаженный меч, с которого свисали хлюпкие махры.
     Паук  затаился под самым потолком. Он, похоже,  не хотел расставаться с
блестящей игрушкой. Надо было его просто-напросто пришибить, да и все!
     "Не трогай его!" - прозвучало вдруг в мозгу у Ивана.
     -  Что?  - невольно  переспросил  он вслух, "Не  трогай, говорю! Ты  не
смеешь его  трогать, не ты  его создавал,  не тебе  он принадлежит!  Хотя...
хотя, может быть, именно ты будешь в нем!"
     - Вперед  я доберусь до тебя и  размозжу тебе  башку! - взревел Иван. -
Ишь чего захотел - я буду в нем?!
     Он резко  развернулся,  огляделся. Никого не было. Мерещится; Или опять
где-то неподалеку леший-телепат, а может, сам Белее. Нет, глупости. Их нет и
никогда не было!
     Иван  разбежался,  вспрыгнул  на  стену -  шаг,  второй, третий:  этого
достало, чтобы рубануть паутину над пау-чищем.
     Они упали почти одновременно. Чтобы не затягивать  возню, Иван рукоятью
меча саданул гадине в зубы, вышиб ногой Кристалл из лапищи, успел увернуться
от когтей, выскользнуть.
     Только он нагнулся за добычей, как паучина ринулся на него. Иван  сразу
понял, что гадина прекрасно чувствует себя не только в липких сетях, но и на
поверхности земли. И он резко выбросил вперед меч.

     Реакция у паука была отменная, он замер камнем в микроне от острия, уже
почти  упираясь в  него набухшей  полупрозрачной шеей, которая  держала  над
телом-бурдюком череповидную голову.
     - Ваш ход, маэстро! - с издевкой сказал Иван.
     Ход оказался неожиданным. Паук пригнулся, вжался в  землю, надулся... и
одним  махом  перескочил  Ивану за спину, на  лету  секанув  его  острейшими
когтями  по  ногам. Иван  успел  обрубить концы мохнатых  пальцев.  Но  это,
казалось, не обеспокоило паука. Тот готовился к новому прыжку.
     Игра могла продолжаться до бесконечности, но у Ивана не было желания ее
продолжать - он давненько вышел из юношеского возраста, когда единоборство с
обреченной  живностью доставляет удовольствие, он не любил охоты, тем более,
что  охотник  практически всегда выступает  с  позиции силы,  всегда  играет
белыми. Надо было просто прибить гадину!
     Иван уже  занес было меч,  но паук  неожиданно сиганул  в дальний конец
пещеры,  вжался  в  стену.  Иван отчетливо  видел, как  его лапищи  суетливо
скребли камень, пытались выскрести  в нем лазейку. Нет,  камень был  прочнее
когтей.  Затравленное  животное   это  поняло.  И  от   безысходности  стало
наливаться   невероятной  яростью.   Это   была  ярость   загнанного  зверя,
помноженная на  его  отчаяние  и его  сатанинское  естество. Острейшие  зубы
выбивали нервную Дробь, лапы  сжимались и разжимались, полупрозрачное  нутро
налилось  чем-то  кроваво-красным,  кольчатый  хвост бил  по полу и  стенам,
глазища горели.
     Да, пора его бить, подумал Иван. И нагнулся, поднял Кристалл. Именно на
это  и  клюнуло   тупое  создание.   Оно   ринулось  на   противника   живым
всесокрушающим снарядом. И было в этом снаряде не менее трех центнеров.
     Дело могли решить доли мгновения.
     Иван машинально выставил левую руку  вперед. Меч в правой  был готов  к
удару. И  все же  он  не  хотел  убивать  тварь. Он хотел  ее  всего-навсего
остановить. Нет, поздно!
     ...Но тварь остановилась, замерла. И безвольно поплелась в угол - туда,
где сопливыми  ошметками содрогалась  обрубленная  паутина.  Был каждый  шаг
восьминого-го или восьмирукого паука странным, неестественно вялым, неживым.
Что возьмешь с него, нежить- она и есть нежить.
     Нет, тут дело в другом.
     - Вот  тебе к раз! - вслух удивился Иван. Он только сейчас заметил" что
в выставленной  вперед левой руке был зажат  чуть посверкивавший  в  темноте
Кристалл. Не может быть!
     - Попробуем, испытаем!
     Он  опять вытянул  руку  в сторону паучины,  вгляделся  в  него  сквозь
искажающие  все на  свете грани и плоскости Кристалла и пожелал, чтобы  паук
запрыгнул на потолок.
     Паучина послушно сиганул вверх,  вцепился в обрывки  паутины и затрясся
там, наверху.
     Иван расхохотался. Ему стало вдруг до невероятной легкости весело.
     Кристалл?  Да  это  же усилитель-телеки-незатор!  Ему  давно говаривали
сведущие люди, что разработки по управлению  мыслью на  расстоянии близки  к
завершению. Он не то чтобы не верил, а просто не придавал значения всем этим
пустякам- близки  так близки,  ну и пусть себе. Нет,  все  надо  пробовать в
деле, испытывать на собственной шкуре!
     - Вот и сиди там! - приказал он пауку. - А нам в путь пора!
     Напоследок он  еще раз оглядел  гадину. Жуть! И в это мерзкое тело  его
кто-то намеревался засадить? Да он бы в первую минуту разбил  бы себе голову
о стену. Нет! И Ивана вдруг словно молнией озарило- внутренней молнией!
     Ведь  он  же бывал в чужих телах".  Неправда! Нет! Этогеие  может оыть!
Мозг отказывался  соглашаться.  Но возвращающаяся  урывками память твердила;
бывал!
     бывал!  и именно там,  в Системе,  на  Хархане! Он  был  в  телах  этих
монстров-негуманоидов,  он  вселялся  в  них...  нет,   он  просто  каким-то
неизъяснимым приемом мог облечь себя, свое "я" чужой и чуждой плотью. У него
был  превращатель!  Точно,  теперь  он  вспомнил,  что  это  за   маленькая,
кругленькая штуковина  размером с яйцо...  это и было яйцо-превращатель. Гут
Хлодрик! Старина Гут Хлодрик ему подарил эту штуковину перед  арестом, перед
тем, как  его упекли на подводные рудники Гиргеи. Гут со своей бандой выкрал
эти  штуковины  из  секретного  центра,  расположенного  на  каких-то  особо
охраняемых кораблях. Эх,  Гут! Бедолага! Иван очень образно  представил, как
старый  космодесантник,  зубр  звездных  троп, а  потом главарь  бесстрашной
банды, десять лет державшей в страхе европол и половину Объединенной Европы,
теперь  с вживленным датчиком  в мозгу  и кибе-ром-охранником, вгрызается  в
породу на глубине сорока трех  миль от уровня океана. Это пытка, это каторга
- бессрочная лютая казнь! Ивану страшно захотелось повидаться с Гугом.
     Даже слеза навернулась на щеку. Ведь это он его выручил тогда, спас...
     Повидаемся еще,  решил  Иван. Ему вдруг  вспомнилось ощущение необычной
силы  и  ловкости, когда  он был в теле негуманоида.  Но  зачем  он все  это
проделывал, зачем?! Мрак! Темнота! Может,  и  здесь так же,  может,  они его
перемещали в тело Ве-леса с помощью такой  штуковины, только  действующей на
расстоянии?  Нет,  навряд ли. Здесь нечто иное, здесь, как они  все твердят,
перевоплощения и воплощения... но суть-то та же самая!
     Иван  задрал голову  к  потолку, точнее,  к верхнему своду пещеры  - до
отверстия,   из  которого  он  вывалился,  не  допрыгнешь.   Как  же  отсюда
выбираться? Вот еще незадача. Здесь даже "волшебный" Кристалл бессилен.
     Иван уселся прямо посреди темной пещеры, пригорюнился.
     Положение было безвыходное. В этом каменном мешке можно сгнитьзаживо, и
ни одна тварь поганая из туземной шатии-братии не поможет!
     Еле слышный знакомый смешок отвлек его от горестных мыслей.  Смех этот,
реденький,  сухой,  старческий,   прозвучал  из-за   спины.  И  Ивану  сразу
вспомнилась рубка капсулы. Там было  так же.  И прозрачный пол с  плавающими
под ним в гигантском аквариуме гиргейскими клыкастыми и  языкастыми рыбинами
тоже  всплыл вдруг  в памяти. Старуха! Проклятущая старуха! Это  могла  быть
только она!
     -  Что надо?!  -  не  оборачиваясь, спросил  Иван. Смех смолк. И  стало
нарастать  приглушенное  недовольное и прерывистое  рычание. Но так  не  мог
рычать ни  один из  хищников  Мироздания. Так могло рычать только  существо,
порожденное Преисподней.  Иван почуял, как его затылок сжимают упругие волны
черной энергии. Давление нарастало вместе с нечеловеческим рыком.
     - Ну что?! -.Иван обернулся, ожидая увидеть невыносимое. - Что вам всем
от меня надо?!
     Старуха стояла у стены. И лицо ее как и прежде скрывал черный капюшон.
     Лишь  светились  налитые злобой  глаза,  змеились  желтые  губы, трясся
морщинистый и обросший волосами подбородок.
     - Ты умрешь здесь! - процедила она без  тени  сожаления, с нескрываемым
злорадством. - И ты станешь им!  -Узловатая  черная рука взметнулась  вверх,
кривым когтистым пальцем указывая на трясущегося в обрывках паутины гада.
     - Кто ты? - спросил Иван, не придавая значения угрозам.- Почему ты меня
преследуешь?!  Ты не  даешь  мне  покоя нигде.  Ты стояла за  моей спиной  и
смеялась на Земле. Ты пыталась убить меня в Космосе. Ты достала меня здесь.
     Кто ты? Скажи, что тебе надо от меня?!
     Истерический старческий хохот сотряс подземелье - даже повеяло  ледяным
ветром, запрыгали по стенам сумрачные тени, словно ветер стал задувать пламя
горящих по  углам свечей... но никаких свечей  не было. Откуда исходил свет,
Иван не понимал, да и ветра не могло быть тут. Он оцепенел от жуткого смеха,
окостенел.
     - Не тщись постичь непостижимое! - проскрипела старуха.
     - Отвечай!
     - Молчи, презренный червь! Ты  сдохнешь здесь! И никто и никогда ничего
не узнает! Никогда и ничего! Ивана передернуло.
     - Врешь, подлая! Врешь! - заорал  он, теряя  над собою  контроль.  - Ты
сама сдохнешь здесь! А я вырвусь! Я вернусь к людям, я им все расскажу...
     - Что ты им расскажешь? - вкрадчиво спросила старуха.
     Иван молчал.
     - Нутакчтоже?
     - Не помню, - язык еле слушался Ивана, - я не помню! Но я вспомню, будь
уверена!
     -  Нет!  Ты умрешь! Даже если ты вырвешься отсюда, ты не  доберешься до
Земли! А доберешься-  не  вспомнишь! Вспомнишь  - тебе  никто и  никогда  не
поверит! Тебя упекут в приют для умалишенных! Хе-хе-хе!
     - Врешь! Старая карга, ты все врешь!
     - Нет, я  не вру! Ты и сам прекрасно  знаешь это.  Ну-ка, напряги  свою
дряблую  жалкую память! Ты же прошел через  это, ты  пытался поведать  вашим
людишкам кое-что, ты их хотел спасти, помочь им. Ну и как?! Они смеялись над
тобой,  они гнали  тебя! Хе-хе-хе! Они отовсюду гнали тебя, считая безумцем!
Ты и есть безумец!
     Старуха опять разразилась диким, истерическим хохотом.
     Обрывки   воспоминаний   пробивались  в   сознание  Ивана,  словно   их
заколачивали в него молотом- с болью, с тяжкими невыносимыми  ударами. Но он
терпел.  Ему  нужно было все вспомнить - все от  начала и до конца! Да,  его
гнали отовсюду. Его  гнали, когда он ходил  по  кабинетам, рвался на прием к
правителям, советникам, военным, ученым...  Он  долго  приходил в себя после
возвращения с Хархана.  Потом он  ходил,  ходил,  ходил... он  обращался  на
общепланетное  топографическое   вещание,   на   всероссийское,  в  редакции
видеогазет и печатной прессы, он стучался везде... и никто и  нигде не хотел
его выслушать,  они сразу отвергали  все, даже рассматривать не  хотели,  не
выслушивали толком,  это  был  заколдованный круг похлеще  Колдовского леса,
Утробы, Лабиринтов,  всех Четырех Кругов  Внешнего  Барьера,  Миров-Гирлянд,
Поганого  леса  и  прочего,  прочего...  его  везде  считали  безумцем.  Да,
отчаянным, отважным, невероятно удачливым, вернувшимся из пасти самой смерти
кос-модесантником,   не   выдержавшим   психических   перегрузок,  спятившим
окончательно и бесповоротно... Все так и было! Только те четверо "серьезных"
людей почему-то не усомнились в его психике. Странно. Старуха  многое знает,
кто она? Откуда ей все известно?!
     Ах, да! Они же все тут телепаты, черт бы их побрал!
     - Не поминай всуе Хозяина! - проскрипела старуха.
     - Хорошо,-  миролюбиво  сказал Иван.-  Не  буду.  Но ты, нечисть, изыди
отсюда! Сгинь! По-твоему все одно не бывать!
     Старуха  взмахнула  клюкой.  И  начала  расти,  быстро  увеличиваясь  в
размерах, нависая над Иваном. Грозя ему сверху. :
     - Ну уж нет! -  Иван стал поднимать руку  с Кристаллом. Он  чувствовал,
как она тяжелеет, каменеет, не  желает его слушаться. Но  он превозмогал всю
тяжесть колдовства. Он  медленно поднимал рукус усилйтелем-теле-кинезатором-
рука казалась многопудовой гирей. Но воля Ивана была сильней.
     - Сгинь, нечисть поганая! Сгинь!!!
     Полыхнуло мертвецким зеленым огнем. Раскаты далекого обвала  прозвучали
в  пещере,  словно в  ней  стояли  динамики, соединенные  с  внешним  миром,
затряслась почва под ногами, затрясло жуткую старуху.
     - Сгинь, пропади пропадом!!!
     Иван  глазам  своим  не  поверил,  когда  каменная  стена  за  старухой
обвалилась,  рассыпалась на множество  мелких и крупных  камней,  когда сама
старуха вдруг стала медленно,  будто  в фильмах древности,  проваливаться  в
образовавшуюся  трещину,  грозя  клюкою  и изрыгая  оглушительным  скрипучим
голосом  проклятия,  истошно  стеная,  захлебываясь  в страшном  плаче-вое и
одновременно истерически хохоча. Это было невозможное зрелище.
     Иван не хотел согласиться с его реальностью. Он был ошарашен, смятен.
     Кристалл! Неужели это правда? Тогда он всемогущ!  И нет ему соперников!
Он  может добиться чего  угодно,  нет и преград! Иван всмотрелся в волшебный
Кристалл - тот  был  невзрачен и сер.  Нет! Не  может быть!  Иван  все понял
сразу,  да вот  только  сердце отказывалось  это понять...  Кристалл  "сел",
кончился  резерв  энергии,  точно,  где-то  там   внутри  есть  что-то  типа
аккумулятора-батареи, но где, как подзарядить?! Эх, не вовремя! Но ничего не
поделаешь, слишком большие были энергетические затраты- это какой мощью надо
обладать, чтобы пробить эти стены, разверзнуть недра?! Непостижимо!
     Но потом. Все потом! Иван бросил последний взгляд на уродливого паука.
     И пошел к пролому.
     Отблесков подземного света как не  бывало. Чернота зияла жуткой  пастью
из зубчато-неровной дыры-расселины. Да что  же теперь  делать? Иван шагнул в
темноту.
     Удар  был настолько неожиданным, что Иван и  глазом моргнуть не успел -
ноги подкосились, и он потерял сознание.
     В  кромешном мраке  ему  мерещилась жуткая мешанина  из  леших, пауков,
монстров-негуманоидов,  весьма "серьезных"  и  благонамеренных людей, гадкой
нежити  и прочей дряни. Он=пребывал  в какой-то горячке, забытьи и вместе  с
тем  осознавал  это  свое  дурманное  запредельное  состояние.  Его  куда-то
волокли,  тянули,  тащили,  бросали,  подтягивали,  везли,   потом  впихнули
куда-то, пребольно ударили в спину. Полуявь-полусон с бредовой начинкой! "
     Очнулся он связанным, с кляпом во рту за столом в полутемной избушке.
     Той самой. И стол  был  вовсе  не развалившийся,  а  прочный и крепкий,
дубовый стол- всем столам  стол,  -  Ну  что,  Ваня, помыкался  вволюшку? Не
надоело ли?!
     Гнусный Авварон сидел  в прежней позе на краю стола,  чесался под своей
черной рясой, сонея,  пыхтел и вонял. Был как никогда гадок и  противен: нос
свисал  гнилым  сочащимся  баклажаном  на слюнявую губу, выпученные  глазища
выкатили на пол-лица.
     Иван  промычал  нечто неопределенное.  Выпихнул кляп изо  рта.  Оглядел
избушку  - лучемет и  меч стояли в  углу,  на них  лежал толстый  слой пыли,
словно  они  пол-года  простояли тут.  Там  же  валялся серый и  неприметный
кристалл, бессильный усилитель-телекинёзатор.
     - Нам бы еще помыкаться, - ответил Иван, еле шевеля распухшим языком.
     И спросил почти ласково:- Вернулся?
     - Да ведь без меня пропадешь, Ваня! - сказал Авварон.
     -   Эт-то   точно!-  Иван   попробовал  улыбнуться,  рас-тресканныетубы
отозвались жгучей болью. - А тебе, нечисть, что-то без меня не можется.
     - Зачем так грубо, Иван,-  карлик перекривился, обиженно шмыгнул носом,
стал картавить и гундосить еще сильнее, -  я же тебя вытащил  оттуда,  скажи
спасибо.
     - Ладно, - согласился Иван, - спасибо. Когда в путь пойдем?
     - Ишь какой быстрый! А ты идти-то можешь?
     - Да уж как-нибудь!
     - Ну  тогда  хоть  сейчас!  Вставай!  Иван  сделал  попытку встать... и
повадился под стол. Обессиленные ноги не держали его.
     - Что это с тобой, друг сердепщый?! - притворно забеспокоился Авварон.
     Теперь он возвышался над  Иваном, его голос звучал чуть не с потолка. -
Ты чего это - никак уже пошел?!
     Иван заскрипел зубами. Они все издеваются над ним. И этот негодяй тоже.
Неожиданный прилив  сил оживил  его - Иван  напряг  плечи,  руки. И разорвал
путы. Боль иголочками  вонзилась в мышцы. Еще немного- пять, десять минут, и
все пройдет.
     - Может, отдохнем все же? - спросил Авварон серьезным голосом. - Гляди,
не выдержишь дороги, кто потом мне блокированную информацию выдаст - с трупа
ничегошенькй не снимешь. Впрочем, если вовремя воплотить куда-то...
     - Заткнись! - выдавил Иван. -  Надоели  уже, одно и то же у них!  Ждать
нечего. Наде идти!
     - Пошли!
     Иван встал  на колени,  грудью навалился на  табурет. Принялся шарить в
клапанах в поисках стимулятора. Нашел.
     - И мне дай!-  попросил жалобно Авварон.- Ну дай, не  жалей для лучшего
друга!
     Иван покачал головой. Бросил шарик карлику-крысе-нышу.
     - Подавись, нечисть!
     Авварон  мигом  проглотил  черный  шарик.  И распрямился,  разогнулся -
словно его распирало. Он даже повыше стал и розовее, глазища Заиграли тихим,
но нехорошим пламенем:
     - Ну, ты убедился, Иван, что пропадешь без меня? - бодро и торжественно
спросил он.
     - Да  уж не  знаю, - Иван  ощущал себя  совсем неплохо,  стимулятор его
поставил  на ноги. Он  проглотил еще два,  затем  сразу  три концентрата.  И
почему эти  люди не  отобрали у  него ни меча, ни лучемета, ни кристалла, не
вывернули содержимое клапанов и карманов, пока он был в забытьи? Непонятно.
     - Если б ты, нечистая сила, не помешал мне, я давно бы был...
     - Где? - насмешливо вопросил Авварон. Иван замялся.
     -  Ты ведь даже не  знаешь, где  был, чего  видал! А может, тебя  назад
отнесло- за Внешние Охранительные слои?
     - Нет! - твердо заявил Иван. - Я был где-то рядом!
     -  Эхе-хе,  откуда  только берется  эдакая  уверенность,  - пробормотал
колдун, - нам такой хотя б немного, самую малость. Нет, Ванюша, милый ты мой
друг и брат...
     - Заткнись, нечисть! Не друг я тебе и не брат! Авварон покачал головою,
так, что капюшон совсем прикрыл его лицо. Он был явно доволен.
     - Друг, Иван, и брат. Не прекословь. Раз дело у нас общее, стало быть и
зваться  нам по-родственному.  Быть бы тебе, Ванюша, ныне паучком-старичком,
болтаться бы в поганых сетях-паутинках в мрачном подземелье да сокрушаться о
своем прошлом и вспоминать добрым и ласковым словом наилучшего друга и брата
Авварона Зурр бан-Турга, который ничегошеньки  тебе кроме добра  не желает и
не желал никогда.
     Иван  не знал, что  и думать.  Ему уже начинало казаться, что и  впрямь
карлик-колдун прав, что он к нему придирается, что он страшно несправедлив к
несчастному  уродцу.  Ну  наградила  его  природа  неказистой  и  невзрачной
внешностью,  так  что  теперь  -  каждый  должен  его  пинать?  Нет,  не  по
справедливости так. А за что его  не любить-то? Ну пытался силком выудить из
мозга  информацию  -  ведь  можно и это понять: чужак-землянин,  существо не
здешнее, проще сканировать его, да и дело с концом. Может, и Иван сам на его
месте, да еще  при наличии особо важного задания поступил  бы точно так же?!
Эх, Авварон, Авварон!
     - Да чего уж там,  пойдем!  - сказал  Иван. - Видно, до поры до времени
дороженьки наши не разветвятся, ничего не поделаешь. Эх,  брат Авварон, мать
твою пере-так, да  если  б  не  блокированный сектор, выдал  бы я тебе, чего
требуется, лишь бы распрощаться с  тобой и  век тебя, друга  наилучшего,  не
видать!
     - Грубо, Иван, грубо, - промычал Авварон, - но в общих чертах верно.
     Пойдем!
     - Только без фокусов, - предупредил Иван.
     - Лады!
     Иван взял лучемет, меч, кристалл.
     - Это я их сохранил для тебя, - как-то по-холуйски подкатил карлик.
     - Спасибо, - мрачноответил Иван, - я уж  все понял, вам оно и не нужно,
у вас свое есть оружие, да посильнее будет этого.
     - Эх, точно, нас этим не возьмешь.  Можешь таскать, а  можешь и бросить
тут, никто не позарится.
     - А мохначи? - спросил Иван.
     - Мохначи могут утащить. Но откуда они тут возьмутся?
     - Нет  уж, я лучше не поленюсь, с собой поношу! - сказал Иван тоном, не
терпящим возражений.
     - Ну, полезли! - карлик указал на окно.
     - Туда?
     -  Только  туда, иной  дороги  нет!  Авварон лихо запрыгнул  на  ветхий
подоконник-брусочек, прыгнул наружу...
     Иван в точности повторил его движения, боясь ошибиться даже в малом.
     Теперь он многое помнил: важно не  только знать вход-выход,  но и уметь
войти-выйти. Чердак? Пыльный, забитый хламом чердак. Настил. Это было там.
     И здесь так же. Это общие  законы многомерных  сложных  миров. Они  все
предугадали. А скорее, у них накопилась кое-какая информация, собранная теми
смертниками, что  остались лежать здесь...  или воплощены в кого-то - а это,
Иван не  мог  думать иначе, все одно что смерть.  Он встал  на подоконничек,
боясь,  что тот не выдержит и  треснет,  обломится.  И  прыгнул наружу  -  в
темень,  в холодный  ночной лес, прямо  под верхушки  мрачных деревьев,  под
мертвецки бледную луну на низком тяжелом небе.
     И  не  почувствовал земли-почвы. Прыжок оказался затяжным.  Лишь  через
секунду-другую в ноги ударило что-то твердое. Иван удержался, взмахнул рукой
и коснулся сырой стены.
     - Ты здесь? - спросил шепотом Авварон.
     - Здесь,  - также  шепотом ответил Иван. Он  стоял на широкой и длинной
ступеньке. И было  таких ступенек не менее трех десятков впереди. И вели они
к нише  или  двери,  все терялось  в сумрачности коридора.  Авварон стоял на
ступеньку выше, махал Ивану  рукой. А слева от  них  и чуть  внизу теснилось
множество полупрозрачных и полупризрачных теней. Тени тянули к Ивану длинные
бесплотные руки, пытались ухватить его, разевали рты, словно силясь  сказать
что-то... но руки проходили сквозь Ивана, а изо ртов не доносилось ни звука.
     -  Пошли!-  заволновался  вдруг  Авварон,- Пошли  скорее!  Здесь нельзя
надолго задерживаться!
     - А кто эти несчастные? - спросил Иван.
     - Потом расскажу, пошли!
     Иван  приостановился,  вглядываясь  в  лица.  Призраки  напоминали  ему
кого-то,  они походили  на обесплотев-ших вдруг  людей, землян- руки,  ноги,
глаза,  носы, рты-все  такое  же, все человеческое. Эти  призраки были Ивану
ближе,  чем  прочие обитатели  Пристанища  и его  предместий. Он  силился их
понять по губам. Но не мог. Ни единого  ядыслеобраза  не исходило отдих. Они
словно бы не обладали нимозгом, ни сознанием, ни душой.
     - Иван,  надо бежать!  Это  тени  невоплощенных.  Это  очень  опасно  И
страшно. Это выше возможностей Создателей и Властелинов Пристанища! Никто не
узнает, откуда взялось это зло. Не стой на месте, иначе ты станешь таким же,
останешься здесь. Побежали!
     Сам Авварон уже довольно-таки быстро продвигался по ступеням к нище.
     Иван устремился за ним. Сомнения грызли его.
     - Да брось ты!  - Авварон говорил  через плечо.  -  Это  не земляне, не
заложники, о которых ты все время толкуешь! Выкинь эту дурь из головы!
     Быстрей! Надо бежать!
     Иван припустился за карликом, прыгая по широченным ступеням, машинально
увертываясь   от  призрачных  рук,  стараясь  не  заглядывать  в  тоскливые,
наполненные горем и безысходностью глаза. На душе у него было неспокойно. Да
что ж делать-то - в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Надо  слушать
опытного Авва-рона.
     Уже вбегая в нишу, он обернулся - и огнем полыхнуло в душу: глаза!
     глаза  погибшей  в Осевом измерении  Светланы!  она! только  у нее были
такие  серо-голубые  бездонные  глаза! это она сейчас  безутешно глядела ему
вслед!
     тянула руки! Нет! Показалось! Нервы  шалят!  Иван выбежал в просторный,
уложенный плитами из серого камня зал. Не было никакой Светы! Не было!
     Наваждение! Это они, местная нечисть, играют шутки с его памятью!
     Авварон,  встав на цыпочки,  похлопал Ивана по спине. Вид у карлика был
надменный и неприступный.
     -  Вот теперь, Ваня, - проговорил он вальяжно, - ты можешь считать, что
довелось  тебе  сподобиться,  возыметь,  так  сказать, честь  предстать пред
Внешними  Вратами  Пристанища. Мы  сейчас  на  Двенадцатом  Нижнем  Ярусе  в
подземелье Низринутых Демонов...
     - А кто такие зурги?- неожиданно, в лоб спросил Иван.
     - Кх-мэ,  - поперхнулся  Авварон, - при  чем тут  зурги? Не надо путать
божий дар с яичницей - так ведь у вас говорят?
     - Так, - подтвердил Иван. - Ты, небось, сам зург?
     - Недооцениваешь, Ваня, недооцениваешь! Я, по-моему, представлялся тебе
вскоре после нашей первой встречи. Впрочем,  это не имеет никакого значения.
Зурги - это исполнители, Иван. Кроме них в  Пристанище есть и еще кое-кто. И
вообще,  ты меня  бестактно прервал... А между  тел*  с продвижением  к цели
разблокировка твоей памяти идет полным ходом. Ты не обдуришь меня?
     - Аты?!
     Авварон как-то двусмысленно захихикал. До чего же он все-таки противен,
подумалось Ивану,  это  же  непостижимо,  и  как земля  только носит  эдакую
мерзость, как Создатель ее терпит, неужто и это его создания?!
     Ирреальность какая-то! Метафизика!
     -  Нет, Иван!  -  сказал  вдруг Авварон  строго,  серьезно и почти  без
картавостей   и  прихлюйов,-  этот  мир   абсолютно  реален.  Абсолютно!  Он
значительно реальнее вашей плоской и  примитивной Земли, приколотой ее тремя
измерениями  к  плоскости, как  бабочка к  картонке собирателя-энтомолога. И
тот, кого  ты называешь Создателем, к  нам  непричастен. Да, он создал мир и
всякой твари по паре. Но потом были и другие вершители судеб. Были до него и
другие создатели, Иван.
     Твое миросозерцание и миропонимание плоское, как ты сам и твоя Земля. И
хотя  она всего  лишь  частица  Пристанища,  мне  порой кажется,  что  Земля
выдумка,  легенда,  миф. И  в то  же  время  я  знаю,  что  она  доподлинная
реальность, ибо  знаю, что  за  века ее существования сотни тысяч обитателей
Пристанища,   выходцев  из  него  или  даже  преджите-лей   Пристанища  были
уничтожены  на   ней:  сожжены,  распяты,  утоплены,  зарублены,  отравлены,
повешены, съедены собаками и хищными  зверями...  Это  все  реальность.  Нам
обоим трудно в нее  поверить, но это так, Иван. Лучше бы, конечно, и для нас
и  для  вас,  чтобы дороженьки  наши  не  пересекались.  Но  так  уж  судьба
распорядилась, такой расклад, что Пристанище переплетено  с внешним миром, в
том числе с Землею. И ваши людишки тут есть, это правда, чего скрывать.
     -  Вот как?!-  воскликнул  Иван.  Он поразился  внезапной откровенности
карлика-колдуна, вековечного недруга Земли и его поводыря.- А раньше  ты что
говорил?!
     -  Всему  свое время.  Но, помолчи, это  не совсем ваши. А  многие  уже
совсем не ваши. С одним ты, по-моему, говорил. Так? , - РонДэйк?
     - Мне все равно, как его зовут. Что он тебе сказал, он хочет на Землю?!
     - Нет!
     - Так чего же ты добиваешься! Ни один из них не собирается на Землю, да
их  туда силком на аркане не заманишь. А те,  кто  с нами был...  Ты  можешь
представить, что такое  для  них ваша нынешняя Земля,  нет?! Ах, впрочем, ты
еще не  знаешь, про кого  я говорю. Ну  ладно! -  в  последних словах карлик
вновь  обрел свою  жуткую  картавость,  гугнивость, вновь  принялся сопеть и
прихлюпывать.
     - Я ничего не понял, - взмолился Иван, - растолкуй мне, ну,давай же!
     - Нам пора, Ваня,  - Авварон дернул его за рукав.- Или  ты хочешь здесь
остаться надолго, а?
     - Нет, не хочу, - заверил Иван.
     -  Ты же опытный путник, ты же должен был понять, что ежели на каком-то
круге  или  ярусе задерживаешься чуть  дольше,  чем  требуется для  простого
прохода,  с  самыми короткими  остановками  и  оглядками, то сразу  начинают
происходить всякие неприятные и нехорошие вещи. Или ты этого не понял?
     Иван кивнул. Огромный зал был ему неинтересен. И потому он сказал:
     -  Пойдем.  Я все  понял, вопросы  потом. Но  гляди!  -  он  для  пущей
убедительности показал Авварону свой внушительных размеров кулак.
     - Не аргумент, - заверил тот.
     И быстрехонько, путаясь в рясе-балахоне, побежал вперед.
     Ивану удалось рассмотреть зал хорошо. Но ничего определенного  из своих
наблюдений он  не  вынес. Нагромождения дорических колонн  и  пересекающиеся
террасы,   циклопические  пилоны  и  разбросанные  под  ними  в   живописном
беспорядке замшелые валуны, бесконечные ниши в стенах, круто уходящих вверх,
и  множество ограждений, ничего не ограждающих,- зал производил  впечатление
вселенской сумбурности,  смешения всех эпох  и стилей в дичайшем первобытном
беспорядке. Такое не  могли создать  мыслящие  существа,  обладавшие хотя бы
элементарной  упорядоченностью  и  еще более  элементарным  вкусом,  -  Надо
бежать,-   наконец   заключил   Иван.   Он   торопливо   пошел    вслед   за
карликом-колдуном.  Перед  его  внутренним  взором  стояли глаза -  светлые,
голубовато-серые.  И он  не мог  избавиться от прилипчивого видения. Тряпка,
неврастеник! - ругал себя Иван. Ругань не помогала.
     -  Быстрей"  Быстрей давай!  -  торопил  его  Авварон  и  махал корявой
ручонкой. - Нельзя больше медлить! Беги ко мне!
     За  спиной   прокатился   приглушённый   рокот.  Иван   даже  не  сразу
среагировал.  Он  обернулся секундой позже, когда рокот начал превращаться в
гул. Там, откуда они ушли минуты две назад, творилось нечто явно нехорошее -
с  потолка  сыпались камешки,  струился песок, а  от пола поднимались  вверх
клубы пыли. Иван заметил, что массивные колонны ни с того,  ни с сего начали
дрожать, покачиваться... Землетрясение? Бомбовый удары? Иван не понимал, что
творится, но он понимал другое - надо по добру, поздорову уносить ноги.
     ;:
     - Да беги же тй скорей! - надрывался карлик. - Это гибель!
     Колонны уже не покачивались, а ходили ходуном. От
     них отламывались и отлетали в стороны  огромные куски, блоки.  В завесе
пыли ни  черта  не было  видно.  Пол  под ногами дрожал. Надо  бежать!  Надо
спасаться!  Карлик  был прав!  Но Иван не мог сдвинуться с  места. Он  вдруг
потерял власть  над  своими ногами,  своим  телом. Уже  рушился, обваливался
гигантскими гдыбинами потолок.  Отдельные камешки долетали  до Ивана, били в
грудь, в лицо. Пыль мешала  дышать. Обвал приближался к нему, и вместе с ним
приближалась сама смерть.
     - Дурак!!! Ну какого дьявола ты стоишь? - вопил душераздирающе Авварон.
- Пришибет ведь! Беги!!!
     Словно в сомнамбулическом  сне  Иван сделал  несколько  шагов навстречу
надвигающейся стихии. Его кто-то вел, кто-то диктовал ему свою волю, и он не
мог сопротивляться. ; - Ива-а-ан! Про-о-па-а-адешь!!! - доносилось издалека.
     А он шел. Трещинами змеился  пол, грохот стоял неимоверный. Все падало,
катилось, рушилось. Огромная  глыба,  сверзившаяся сверху, чуть  не пришибла
Ивана. Но он шел - шел прямиком к  нише,  к черному  зияющему провалу  между
двумя обломками колонн. Неведомая сила волокла его туда будто на ошейнике.
     Иван с необычайной ловкостью уклонялся от падающих камней, перепрыгивал
через трещины, он почти бежал, не понимая -  куда, зачем,  для чего! Наконец
он бросился к этой дыре, темнеющей у подножия уходящей вверх стены, бросился
во  всю прыть. Шум, скрежет, пыль,  мрак... Вокруг было  нечто, напоминающее
конец света. И все  же он видел цель.  Еще немного! ,Еще чуть-чуть! Тридцать
шагов!  Пятнадцать...  девять...  шесть... Обломок колонны бесшумно  ушел  в
черный  провал  трещины.  Иван  не  успел зацепиться  закрай,  он  судорожно
взмахнул руками, извернулся кошкой, адская боль вонзилась в  затылок,  глаза
вглядывались  в нишу, ту  самую  нишу, до  которой  он не успел  добежать...
Поздно!
     Ударяясь руками, коленями, спиной, лбом, он летел вниз.  Следом, иногда
отставая, иногда опережая его, падали обломки, строений, камни, песок, пыль,
какая-то  прочая дрянь. Ивану было не до "попутчиков".  У  него адски болела
голова.  Он  просто  умирал от боли. И все же  теперь он  вновь  был  собою,
краешком сознания пытался осмыслить положение. Программа! Да,  там, наверху,
в самый критический момент  включилась эта  чертова Программа.  И что? А вот
что! Иван вцепился руками в острый выступ. По спине его долбануло камнем. Но
он  удержался,  перевел  дух.  Так  вот  что  это значит  -  по  проклятущей
непонятной Программе,  по этому дьявольскому коду,  заложенному в его  мозг,
Иван не должен был пройти Зал насквозь, ему  надо было свернуть - в нищу. Но
зачем? Теперь  никогда не  узнать!  Программа сработала,  он уверенно шел  в
нишу. Но  трещина в земле  все изменила. И именно  невыполнение Программы  -
хотя и не  по его винеотозвалось этой лютой нечеловеческой болью  в затылке.
Все это мы уже проходили, заметил  про себя Иван. Но почему же Авварон тащил
его  по  прямой,  совсем  в.другом  направлении? Кому верить?! Кто  же, черт
побери, его поводырь, а кто губитель? Программа  или Авварон Зурр бан-Тург?!
Какое  это имеет значение теперь! Опять ему  придется плутать,  искать выход
самому.
     - Проклятая планета! - в порыве внезапного озлобления выкрикнул Иван.
     - Создание Вельзевула!
     Знакомый  смешок,  ехидный  и  скрежещущий, прозвучал  за спиной.  Иван
обернулся  -  никого  в  темнотище  не  было.  Тогда  он  из  последних  сил
подтянулся. Вскарабкался на выступ. Несколько минут отдыхал. А потом  побрел
в темноту, не выпуская из руки ремня  лучемета. На ходу он пытался осмыслить
теперешнее положение, вспоминал,  что Авварон говорил про нижние ярусы,  про
подземелья, каких-то низринутых демонов... и  ничего толком  не  мог связать
воедино.  Он теперь  сам  не  верил в  земных  заложников.  Откуда  они  тут
возьмутся? Нет их тут и не было никогда! Разведчики-резиденты были, в это он
готов поверить. Но это смертники, они знали, на что идут. К тому же они все,
как говорят, воплощены. То есть их уже не достанешь. Ладно, Бог с ними! Иван
готов был идти в самое пекло, лищь бы вызволить пусть одного землянина... Он
и шел в это пекло, искал  это проклятое пекло.  И он пойдет туда даже  из-за
одного...  Но  ему говорили  о заложниках,  о многих,  он  понял, что  очень
многих. Нет, это форменный бред! Никогда не могли попасть сюда земляне, и ни
за что!
     Глаза привыкли к темноте. И он уже немного ориентировался в подземелье,
когда до ушей  донесся  неприятный  хруст  и еще более  отвратное  чавканье.
Где-то впереди было нечто живое, жующее, чмокающее и сопящее.
     Ивану только этого не  хватало.  Он взял лучемет наизготовку. Теперь он
будет  палить без  предупреждения, с ходу,  хватит  заниматься молодеческими
играми.
     А где же...
     Он  пихнул   руку  в  клапан  на  боку  и  нащупал  кристалл.  Толку  в
обесточенном усилителе  не было. И все  же что-то заставило  Ивана  вытащить
вещицу.  Это  было  чудо-кристалл  слегка  светился  в  темноте, переливался
пурпурно-лиловыми и голубыми гранями.  Это был теперь не просто  кристалл, а
Кристалл! Как же  так, неужели он  сам подзаряжался?  Но  от чего? Может, от
тела?  Надо  будет проверить. Иван  сунул  усилитель в  нагрудный  карман. И
сбавил шаг.
     Теперь он не сомневался, что кто-то кого-то поедает совсем неподалеку.
     Это  не  просто  хруст,  это  хруст  разгрызаемых  костей.  И  чавканье
характерное, тут Ивана не  проведешь. Он  вспомнил  Большую Тройную Охоту на
планете   У.   Там   срочно,  для   спасения   жизни   смертельно  раненного
проводника-рарта      потребовалась       уникально-целительная       железа
говоруна-людоеда.  Выманить зве-роптицу из нор-лабиринтов можно было или  на
свежую  человечинку, что исключалось,  или же на исполинского кальмарозавра.
Но  кальмарозавры больше  всего  на свете  боялись говорунов-людоедов по той
простой  причине, что эти восьмикрылые и  сабленосые звероптипы  откладывали
яйцо-личинку  именно  в  мозг гигантских малоподвижных,  но обладающих даром
перемещения  &   четвертом  измерении   чудовищных   уродов.   Железа-реликт
требовалась немедленно, два-три часа промедления - и проводнику уже ничто бы
не помогло.  Большая Охота  была спланирована Иваном. Его  друзья, аборигены
враждующей   с   половиной   Вселенной   цивилизации   Вап-донгло,   двойной
родины-резервации  кальмарозавров,  без  промедления  переместили  на  левое
сферокольцо планеты У стадо двенадцатиногих членистотелых мясных скорпионов.
Уж  они-то  знали, что таких гурманов, как кальмарозавры, надо  поискать. Но
без "пиршественного запаха"
     ни один из исполинов не вынырнет на сферокольцо, даже не узнает о таком
обилии вкуснейшей  пищи... Нужны  были хищники-телепаты,  передающие  образы
терзаемых и поглощаемых  жертв.  Вот тут  Иван вспомнил про троглодитовидных
шакалов, прожорливых и ненасытных псевдоразумных шестилапых  гоминидов. Была
истрачена  половина  аварийного  запаса  энергии  станции.  Но все же  шесть
троглодито-шакалов выскочили  из  Черного Входа  и  без секунды  промедления
набросились   на   мясных   скорпионов.   Бойня   была   потрясающей.   Трое
наблюдателей-охотников из  опытных  десантников  свалились без  сознания  на
второй  минуте  пиршества.  Но  это  было  лишь  началом.  От  дсихообразов,
насылаемых  повсюду   беснующимися  остервенелыми   шакалами,   выворачивало
наизнанку. Но кальмарозаврам эти образы пришлись по нутру. Правда, один сдох
при перемещении, и его разлагающаяся на глазах исполинская туша погребла под
собою половину стада вместе с одним из  шакалов. Зато другой гигантский урод
сразу же принялся за  дело. Его туша  двухсоттонным  студнем  затряслась  на
черной  поверхности сферокольца,  а безмерно  длинные и толстые  щупальца  с
полипами-присосками и жгутами-рецепторами разом обхватили все стадо.  Бежать
мясным скорпионам было некуда. Но кальмарозавр не спешил. Он брезгливо  и не
торопясь,  поодиночке  вышвырнул  наружу,  в  скалистые болота,  придушенных
боевыми щупальцами троглодито-шакалов. И принялся с разбором, расстановкой и
вкусом  пожирать  сочащихся  нутряным  зеленым  жиром мясных  скорпионов. Их
убийственный яд, содержимый в-бурдюковидных смертоносных  хвостах,  был  для
кальмарозавров   вкуснейшей   и   пикантнейшей  приправой.   Чудище  сначала
обхватывало   скорпиона   за   шаровидное   .тело,   затем   подтягивало   к
восьмисотзубрй-иасти, отгрызало с  хрустом лапы, потом  выдавливало  себе на
язык  приправу-яд, закусывало тушкой, только жир летел по  сторонам зелеными
струйками. И такое стояло чавканье, что слышать все это было невозможно.
     Иван  трижды чуть  не падал в обморок от отвращения. Он не мог уйти, не
мог позволить себе быть слабым. Он выжидал главного. И дождался.
     Говорун-людоед,прозванныйтак      за     беспрестанное      кудахтанье,
получеловеческий  бубнеж-ворчание,  а  также за  болезненное  пристрастие  к
человеческому мясу, появился  минут через  двенадцать.  Он  долго  парил  на
большой  высоте,  раскинув все восемь перепончато-чешуйчатых крыльев, поджав
шесть когтистых лап и втянув в пах гарпуновид-ный яйцеклад. Зато падение его
было  стремительным,  почти  неуловимым.  Быстрее  молнии  черная  ужасающая
звероптица  достигла  земли,  точнее,  покрытого полутораметровым слоем жира
черепа кальмарозавра. Удар  был рассчитан точно. Исполин  не  успел вскинуть
вверх  ни  одного  щупальца,  как из  его пасти, из  глаз, из ушей фонтанами
хлынула  янтарно-желтая  кровь. Еще  мгновение- и  было бы поздно. Но  палец
Ивана среагировал  раньше, чем его  хозяин.  Иван  еще только заметил черную
тень, когда  из парализатора, зажатого в его руках, ударил  тончайший  пучок
невидимого пламени.  Говорун-людоед скатился трехцентнерным  живым  мешком к
ногам  охотника.  Он  даже  не  успел  распрямить  своих  крыльев.  Это  был
выстрел-чудо! Проводника  успели спасти. Но  еще  долго вушах  у Ивана стоял
жуткий хруст и омерзительное чавканье.
     Вот и сейчас  он словно  вновь  погрузился на тринадцатилетнюю глубину,
побывал на  планете  У.  Иван с  удовольствием  променял  бы  свое  нынешнее
"заключение"  на  то, стародавнее,  далекое.  Но не  он  был на  этом  свете
Вершителем судеб.
     Последние метры он пробирался, ступая почти неслышно, боясь выдать свое
присутствие. Остановила его продвижение каменная стена грубой кладки.
     Огромные  глыбины были едва обтесаны, уложены одна на другую, скреплены
чем-то  почерневшим от времени.  Но  у стены было значительно светлее, чем в
начале пути.
     Куда теперь:  вправо? влево? Иван  застыл в  раздумий. Чавканье и хруст
были одинаково хорошо  слышны и  оттуда, и  отсюда, с обеих сторон. Он пошел
вправо. И уже через  пять или шесть шагов  попал ногой в узкий колодец - еле
успел  вывернуться,  сохранить равновесие.  Пошел  было  дальше.  Но  что-то
заставило его вернуться к колодцу.
     Иван лег  плашмя  на холодную  глинистую землю. Заглянул в колодец... И
его передернуло судорогой  от  мизинцев ног до затылка. Эдакого зрелища Иван
не  ожидал увидать! В багряном густом полумракегполузареве открывалась внизу
огромная пещера с мрамерно-белыми поблескивающими матовым блеском  полами  и
иссиня-черными,  явно  отшлифованными или механизмами или человеческой рукой
стенами.  Но это  все было  третьестепенным,  даже  вообще  не заслуживающим
внимания. Главное  же леденило  кровь.  Посреди  пещеры, на  мраморном полу,
вольготно раскинув  двенадцать  мясистых могучих  лап, выставив живой  горой
гребнистую спину, лежало трехглазое рогатое чудовище, каких Иван отродясь не
видывал,  хотя  он   мог  кой   о   чем   порассказать.  Чудовище  это  было
болотно-зеленого  цвета, мохнатое и  с чрезвычайно  большой  головой,  каких
обычно  не бывает у  глупых  и  диких тварей.  Все три  глаза,  беспрестанно
высовываясь  из  огромных  глазниц,  озирали  пещеру - и таилось в нихюто-то
неведомое,  угнетающее, давящее. Ивану поначалу показалось, что это светится
в  глазищах чудовища недобрый, настороженный разум. Но он тут же  смекнулвсе
сложнее. Мысли эти  рождались без его воли,  он просто автоматически отмечал
детали.  А  воля  была  просто подавлена,  сознание оцепенело,  ибо  видимая
картина порождала ужас.
     Гигантские челюсти чудовища ни на секунду не останавливались. Именно из
них исходили и чавканье, и хруст,  и  прочие отвратительные  звуки. В первый
миг Иван  просто  не  поверил  глазам:  из жуткой  пасти, в зеленой пенистой
слюне, запекшейся и  свежей крови торчали ноги,  руки, изуродованные тела...
все  это  принадлежало людям,  обычным  людям.  Землянам!  В  передних лапах
чудовище держало двух обнаженных женщин, которые  вырывались,  били  руками,
ногами, изгибались... но не издавали  ни  единого  звука.  Это было воистину
страшно и нелепо.
     Первым порывом  Иван ухватился  за  лучемет.  Но  напрасно!  Из  такого
положения не  только  не выстрелишь в гадину-людоеда, но еще и сам сгоришь в
голубом пламени. Он стиснул в  бессилии  зубы, застонал,  вдавливая пальцы в
глинистый грунт.
     А тем  временем  чудовище на миг остановило работу челюстей,  надулось,
всосало  в себя  недожеванное  с  губ, облизнулось  неторопливо  и со вкусом
плоским  фиолетовым  языком,  судорожно сглотнула  И почти  сразу поднесло к
пасти очередную  жертву,  следом  другую...  откушенная  голова  с  длинными
черными прядями  выпала  из пасти,  покатилась  по мраморному полу, оставляя
кровавый след. , Иван не смог этого перенести. Он вскочил  на ноги.  Вскинул
лучемет и дал залп из четырех боковых стволов и из всесокрушающего основного
прямо в  колодец.  Что-то  затрещало, запахло  обугленной почвой,  дыра чуть
расширилась. На этом все и закончилось.
     - Ну, нечисть поганая! - взъярился Иван. - Держись!
     Он  бросился  бегом  вдоль стены,  надеясь,  что где-нибудь  непременно
должна быть лазейка, дыра побольше или  спуск. Через полчаса пустых метаний,
дерготни и напрасных трат сил он вернулся назад. Припал к отверстию.
     Ничего не изменилось в мраморной пещере.  Лишь лужи крови под чудовищем
стали больше, чернее. И все тот же хруст,  чавканье,  сопение! На этот раз в
лапах было зажато сразу по три женских извивающихся тела. Иван на  мгновение
представил себя  на  месте  этих  несчастных.  Нет! Он не будет жертвой!  Он
обязан их спасти! Это и есть заложники... заложницы. Он обязан спасти их или
погибнуть! Иного пути нет!
     Иван   побежал  в  другую   сторону.  Но   все  закончилось  столь   же
безрезультатно,  как  и  в  первый раз. От  ощущения  собственного бессилия,
невозможности помочь  обреченным  Иван  готов был  биться головой о каменную
стену.  Он уже и  собирался это делать, для начала ударил в  шершавый камень
кулаком -  тот  чуть подался. Иван  замер. Вот  тебе  и  несокрушимая стена,
старая мощная кладка! Он навалился на  дрогнувший блок плечом - тот медленно
пошел вперед.  Иван поднажал. И глыбина  вывалилась  в темноту.  Надо  лезть
туда! Другого хода  нет. И Иван полез. Он неудачно наступил  на вывалившийся
блок,  тот  качнулся  и неожиданно  полетел  куда-то вниз,  страшно грохоча,
сотрясая землю. Эти звуки могли выдать Ивана. Но он уже ничего не боялся, он
бы  и  с голыми  руками сейчас кинулся  на  чудовище-людоеда.  Вот  только в
мраморную ли пещеру ведет  эта дорожка? Иван шагнул вниз и  почувствовал под
ногой ступеньку,  потом другую, третью... Судя по все еще грохочущему далеко
внизу камню ступеньки были почти бесконечными.
     - А, была - не была!
     Иван дал вниз самый малый из лучемета - пространство высветилось:
     узенькая кривоватая лестница бессистемно петляла меж двух поросших мхом
стен,  местами круто  обрываясь  провалами  в несколько  метров,  трещинами,
сколами. Иван начал торопливо спускаться.
     В голове гудело. Перед глазами стояли изуродованные женские тела.
     Временами  он  оскальзывался  и  летел  вниз  на  спине; Меч  лязгал  и
громыхал. Но таиться было поздно - если его засекли, то засекли уже давно, и
нечего себя обманывать. Иногда Иван совсем тихо бил  из лучемета-  но  конца
лестнице  не   было  видно.  По  всем  соображениям,  он  спустился  уже  на
полкилометра ниже мраморного зала. Но не опять же наверх! Раздражение душило
Ивана.  Он закусывал губи и  бежал вниз, пока  путь его не преградила ржавая
толстенная решетка. Иван даже ударился о нее коленом.
     И замер.
     Из-за  решетки, с расстояния метров  в  пятнадцать  на  него  отрешенно
смотрели чьи-то глаза. Он не мог разглядеть деталей в темноте.  Но зато  мог
отдать голову на отсечение- это  глаза человека. И белевшее лицо было именно
человечьим. Такого не могло быть ни у зургов, ни у леших, ни у демонов.
     Иван послал мысленный образ: "Я пришел с добром. Не надо меня бояться.
     Не надо  делать  ничего плохого.  Я пришел  с добром!"  Через несколько
секунд  он  повторил.  Но ответа  не  дождался.  Это  существо с отрешенными
глазами не  воспринимало мыслеобразов, оно не  было телепатом! Это  поразило
Ивана. Всех, кого он встречал  здесь... да  при  чем тут  они все! ведь  это
человечьи глаза!
     это человеческое лицо! это же человек!
     - Не уходи! - мягко произнес Иван. - Я не трону тебя. Я помогу тебе!
     Его  слова вызвали странную реакцию.  Молчаливое существо спряталось за
выступ, осторожно высунуло оттуда голову  с длинными, значительно  ниже плеч
волосами.  Вот  тогда Иван  только и  сообразил: женщина.  Это  была  земная
женщина!
     В  голове  дутанно  пронеслась  вереница  мыслей: не спугнуть!  не дать
убежать!  а   откуда   она   здесь,  почему?   и   кто  она?   то,  что   не
резидент-десантник,  это  точно!  и  почему   в  подземельях?!  или  обычный
призрак?!  Иван  поймал  себя  на  мысли, что призраки, наваждения и  прочие
страсти ему  начали  казаться  обычными  явлениями,  заурядными  и не  особо
примечательными.  Это  плохой  признак.   Разведчик  не   должен  утрачивать
бдительности.
     А  решетка не преграда!  Он  дал совсем  слабенько  из одного  бокового
ствола-  черными  блестящими  каплями  расплавленный  металл стек  на землю,
образовался проход не менее полутора метров в высоту и метра в ширину.
     -  Стой!  - выкрикнул Иван на  общеземном.  - Стой!  Я спасу  тебя,  не
убегай!
     Белая фигурка  мелькала меж выступами, валунами...  Иван настиг женщину
метров  через триста,  ухватил за длинные волосы. На секунду раньше  он  дал
психоэнергетическую команду; "Все хорошо.  Покой. Тишина. Благость".  Ноги у
бежавшей  подогнулись,  она  мягко  опустилась на плоский  замшелый  камень,
повернула к Ивану голову и улыбнулась тихой, покойной, благостной, улыбкой.
     Иван выругал  себя мысленно и в  очередной раз  поклялся  самой  тяжкой
клятвой, что  ни  за. что не станет  больше  подчинять себе  подобных, какая
лизость!  какой  грех! ощущаешь себя подонком, негодяем, подлецом! И  только
после, этого  Иван полностью  осозяал, что перед ним женщина. Причем женщина
изумительной красоты и совершенно обнаженная. Когда он в последний раз видел
женщину? Там,  на Земле?  Нет, там  были только  секретарши, проходящие мимо
незнакомки, Таека на станции, медсестры...
     все это  не то! Последний раз  он был с  женщиной  далеко  от Земли - в
Системе, на полуреальном Хархане. Кто она была? где теперь она? Память снова
отказывалась служить ему. Да и не до воспоминаний сейчас!
     Иван осторожно опустил руку на хрупкое плечо землянки, чуть сдавил его,
передавая заряд из своего тела, оживляя.
     - Очнитесь, - мягко сказал он.
     Женщина    перестала   улыбаться,    резко    отвернулась   от    него,
напрягласьничего иного и ожидать яе следовало.  Кто он для нее?  Чужак! Она,
наверное, столького  насмотрелась  здесь,  чтояе  поверит  никому  и ничему.
Впрочем, не следует опережать события... Иван присел рядом, положил руки  на
колени ладонями вверх, будто говоря о  своих добрых намерениях  и даже некой
беззащитности перед  ней, женщиной.  Он  выжидал, надеялся, что  она  первой
произнесет хотя бы словечко. Время шло. Незнакомка молчала.  Она вновь впала
в состояние безразличия, зачарованное(tm), какие бывают лишь от одного, Иван
знал,  от безмерной усталости.  И он  уже  готов был  проникнуть в ее  мозг,
считать  хотя  бы поверхностно: кто она, откуда, как здесь  оказалась,  чего
ищет и на что надеется... но вовремя остановил себя  -  нельзя! этого делать
нельзя! он  не переступит за черту, которая  отделяет Добро от Зла, Человека
от нелюдя.
     И он начал тихо-тихо говорить, чуть покачивая головой, не глядя на нее.
     - Не  знаю,  понимаете ли  вы  меня, нет, но  я столько молчал все  дни
пребывания  на  этой  планете,  что  страшно  стосковался  по  человеческому
общению.  Если  не  хотите,  не  отвечайте  мве, дайте  просто  высказаться,
выговориться...  Да что эта я! Ведь и на Земле последние месяцы я в основном
молчал. Знаете, как бывает - сначала много, много  говоришь, а потом,  когда
убеждаешься, что  тебя плохо понимают,  что тебя и-не желают понимать, вдруг
замолчишь  сразу... и-надолго, иг в молчании этом, в тишине начинаешь  вновь
обретатьсебя,  обретать  нокой,   Кажется,  век  бьг-   промолчал,  так  это
сладостйо, так хорошо. Но приходит  время, и слова начинают рваться  наружу,
их не удержишь, хочется говорить е самим собою, но не про себя, а уже вслух,
тебя прямо распирать начинает.  Вот  так и со  мною. А мне есть  что сказать
людям. Вы верите мне? Ну кивните хотя бы? Вы,  наверное, не понимаете меня?!
Только не говорите, что вы создание этого мира, этого  кошмарного Пристанища
- ни за что не поверю! Вы ведь с Земли, я не ощибся?!
     - Иван пристально взглянул в лицо незнакомки, прямо  в ее настороженные
и  оттого  еще  более  красивые серые  глаза.  Да,  она  была  на  удивление
прекрасна:
     чистый лоб,  тонкие черты лица,  прямой,  чуть вздернутый  нос,  живые,
будто  ожидающие чего-то губы, нежный подбородок, длинная  шея, пряди  русых
шелковистых волос, спускающихся по плечам, ласкающих высокую полную грудь...
что-то замерло  внутри  у  Ивана, он  проглотил застрявший в горле  комочек,
отвернулся.  Необыкновенная  красавица!  Эти  бедра,  талия, ноги -  во всем
совершенство, изящество. Или  это только  казалось?! Может, она лишь  в  его
воображении   была  неотразимой?   Иван   не   пытался  строить   логические
умозаключения. Да, он не видел  земных женщин давненько, может, в  этом весь
фокус. Какая разница! И он продолжил, чуть взволнованно, еще приглушеннее:
     -  Мы  не хотим любить по-настоящему нашу Землю, все куда-то убегаем от
нее, лезем в этот чужой мир Вселенной. А как же там хорошо, вы ведь помните?
     Сейчас в наших краях, наверное, вечер - тихо, ветерок шевелит листву, и
моросит  легонький  дождик,  грибной,  капли   стучат  по  лужам,  воробышки
попрятались, притихли, одинокий мокрый  взъерошенный пес жмется к заборчику,
а в домах горит свет, там тепло и тихо, уютно. Вы ведь любили Землю...
     - Не помню,- неожиданно ответила женщина,- почти ничего не помню. Я так
долго спала. Я спала вечность...
     От удивления  Иван  позабыл  про  все на свете,  в том  чцсле про  свое
лирическое  повествование.  Женщина,   эта  странная  и  прекрасная  женщина
говорила на чистейшем  и красивейшем русском языке.  Она  говорила  лучше  и
чище,  чем  сам  Иван. Притом  это  была именно речь -  не передача  мыслей,
образов,не     обмен    кодами     и     установками,     не     интуитивное
взаимомыслепроникновение - а нормальная, чисто человеческая, земная речь.
     Голос незнакомки был столь же приятен, как и она сама.
     - Я  так долго спала... было холодно... Иван  заглянул в серые глубокие
глаза - в них не было больше отчужденности. В них стояла тоска.
     - Как вы сюда попали? Что они  с вами сделали?! - заторопился  Иван.  -
Отвечайте, я прошу вас. Отвечайте, ведь дорог каждый миг! - Он словно  вышел
внезапно  из  шокового состояния, он вспомнил  давешний ужас,  ис~ терзанные
женские тела, хруст, чавканье, работу смертоносных окровавленных челюстей.
     - Я не помню, - ответила женщина.
     Иван смотрел на  нее и  не мог  понять, сколько  же ей лет - можно было
дать одновременно и восемнадцать,  и  тридцать. Да, она была юна, и вместе с
тем  она была  зрелой в  своей женственной красоте. Он бросил это  невольное
занятие, при чем здесь возраст! Он запутался в том, сколько ему самому лет:
     то ли тридцать с гаком, то ли далеко за двести. Сейчас важно другое.
     - Проведите меня туда, проведите!
     - Куда? - переспросила женщина.
     -  В  зал, -  Иван почти кричал,  - в мраморный,  зал,  где это поганое
чудище пожирает...
     - Не  понимаю,  я вас не понимаю.  Они что-то говорили о воплощении,  о
новой жизни... я ничего не могу вспомнить.
     - Кто они?!
     - Зурги! Я вспомнила, их  зовут зургами, - проговорила женщина, и глаза
ее наполнились страхом, -  почему они отпустили меня? И кто вы?! Что вы  тут
делаете?! - Она будто очнулась от сна, отстранилась, прикрыла лицо рукой.
     -  Не  надо бояться. Мы с вами оба попали в  жуткую  переделку!  Но  мы
выкарабкаемся, не  сомневайтесь! Меня зовут Иван. Ваще имя, ну же, почему вы
ие отвечаете? Да не бойтесь же меня!
     - Я не помню.
     - Не помните, как вас зовут?!
     - Да, не помню?
     Иван неожиданно  громко, бесшабашно и весело рассмеялся. Остановившись,
он хлопнул себя огромной ладонью но колену, покачал головой.
     - Ну что же, мы оба  ничего не помним  - один диагноз! В  одну психушку
нам и дорога...  Но все! Хватит! Дело очень серьезное. Попытайтесь коротко и
ясно ответить на мои вопросы. Сейчас только от вас зависит и ваше будущее, и
мое. Хорошо, договорились?
     Она кивнула. И в глазах ее впервые за все время их знакомства вспыхнуло
что-то более теплое, нежели отчуждение, тоска и страх. Этот маленький огонек
еще нельзя было назвать доверием, признательностью, но это была уже надежда.
     Иван  сосредоточился  и  начал свой  допрос-  Первым  делом  надо  было
выяснить главное.
     - Где находились все остальные? Где они?!
     - Я не знаю.
     - Вас было много?
     - Да.
     - Где они  теперь? Вспомните все. Это надо вспомнить! Вы были  со всеми
вместе. Потом их повели".
     - Нет, никто никого никуда не вел. Я спала... И все спали.
     - Где вы спали?
     - Не знаю. Не помню.
     - Вы убежали от них?
     - Да!
     Губы  у женщины начали  дрожать. Видно, она  вспоминала  что-то. Но эти
воспоминания не доставляли ей радости.
     -  Как  вы убежали  от  них? Вспомните- где  это  было, какие  там были
приметы? Вы убежали из зала или раньше, оттуда, где вы спали?
     - Не было зала. Нет. Я проснулась раньше. Ничего больше не помню.
     Иван  в   растерянности   развел  руками.   С   ней   было   бесполезно
разговаривать. Она ничегошеньки не помнила. И вообще, она стала ему обузой!
     Ну куда он теперь пойдет,  с кем побежит бороться, когоспасать? Ведь он
же не  сможет  бросить ее  здесь. Проклятье!  Эта чудовищная тварь,  небось,
продолжает  пожирать несчастных, как  же  быть!  Ведь он был  им  всем одной
надеждой.  Он должен был их всех, несчастных заложников, заложниц, выручить,
спасти! Он?! А почему это он, откуда такая самоуверенность?!  Иван схватился
руками  за  голову.  Если  он  сюда  заслан  для  этой  цели,  для  спасения
заложников, то почему же не сработала Программа? Черт ее  подери, почему она
не сработала?! С ума можно сойти! Или... или эта Программа заложена в него с
совсем другой  целью? Ивана  бросило- в  холодный  пот. Он зомби - послушный
чьей-то недоброй воле зомби.  И она - зомби;  Она вела  себя как сомнамбула,
как автомат! Нет, это все расшатанные нервы! Это все после Хархана. Ведь его
же еле восстановили, ведь его же подобрали на земной орбите почти мертвяком.
Все это  и  сказалось! Нет, яе  надо  винить  других.  Надо  собраться, надо
переключиться,- - Когда вы отбыли с Земли? Вы ведь жили на Земле, в России?
     - Земля. Россия. Я знаю.
     - Вы не ответили, когда вы улетели оттуда.
     Женщина удивленно поглядела на него"  поправила длинную светлую прядку,
упавшую  на  левую  грудь  я  прикрывшую  маленький  коричневый сосок. Ивана
поразило,  что  она совершенно не  стеснялась своей наготы.  Она  за все это
время  не сделала ни малейшей попытки  прикрыться, заслониться от него.  Это
было  странно, это было  как-то не по-земному, но мало ли что... У нее  было
русское лицо  - ясное, чистое,  одухотворенное, красивейшее  на  всей  Земле
среди всех ее племен и народов, русское женское лицо.
     - Я не птица, чтобы летать. Я была  на Земле. И была на полигоне. Потом
я спала. Иван уцепился за слово.
     - Какой еще полигон? - спросил он, затаив дыхание.
     -  Не  помню.  Помню,  что  полигон.  Последние  биоразработки.  Запуск
системы... и все. Потом сон, очень  долгий, холодный сон. Вы мучаете меня, я
ничего не знаю, я не знаю, кто я, со  мной что-то  случилось. Но я ничего не
могу понять. Я ничего не помню.
     - Вы человек? : ,.
     - Да.
     - Вы землянка?
     - Да.
     - Сколько времени вы в Пристанище?
     - Пристанище - это другой мир.
     - Сколько  времени  вы  находитесь  в этом другом  мире?  -  Иван начал
понимать: нужна мнемоскопия. Иначе ничего не выйдет. Но он не мнемоскопист!
     - Знаю, что другой мир. Больше ничего. Еще знаю - зурги.Все!
     - Кем вы былина Земле?
     -  Не  понимаю  вопроса.  Как  можно  быть  кем-то?  Я просто  человек,
женщина...
     - У вас есть какая-то профессия?
     Робкая  улыбка осветила  бледное  во мраке лицо. Жен"-щина  была явно в
замешательстве.
     - Я не все ваши слова понимаю. Что такое профессия?
     - Что вы делали? Кем вы работали?!
     Улыбка  стада  еще  более  трогательной,  даже  извиняющейся.  Землянка
постепенно приходила в себя, ни следа отрешенности не было на ее лице. И все
же она не понимала простейших вещей.
     -  Что делала, -  она  склонила  голову набок  и  провела  указательным
пальцем по мху,  оставляя  примятую темную полоску, - я  делала то, чего мне
хотелось... нет, не помню. Помню  только,  что полигон не всем  нравился, не
всех туда пускали.
     -  Что-то  оборонное?  Испытательный полигон новых  вооружений,  так? -
поинтересовался Иван. - Постарайтесь припомнить.
     - Оружие? Нет. Воплощение несуществующего.
     - Бред какой-то! - Иван начинал уставать от этого допроса. Он так и  ни
на шажочек не приблизился к истине. - Но вы можете хотя бы ответить - почему
вы так долго спали? Что это был за сон? Возможно, анабиоз?
     Она опять улыбнулась. Поправила волосы,  прищурилась.  Она оживала  все
больше.  Только  уголки  ее  губ  почти  незаметно,  но  неостановимо  стали
опускаться вниз, делая выражение лица скорбным.
     - Это  не  анабиоз.  Это  сон.  Я  ничего  не  знала  про  полигон.  Не
спрашивайте меня больше. Я устала!
     Иван  вытащил  из клапана  стимуляторы,  концентраты.  Протянул  темные
шарики красавице.
     Но та покачала головой.
     - Не надо. Сейчас ничего не надо.
     - Совсем ничего? - засомневался Иван.
     - Нет,  не  совсем  - согласилась женщина, - одно  мне  все-таки просто
необходимо - проснуться. Проснуться полностью! Я ведь и сейчас еще сплю...
     да, да, не смотрите на меня, как на ненормальную.
     - Я не могу понять абсолютно ничего! - признался Иван.
     - И не поймете,  -  подтвердила красавица, - вы мне до сих пор кажетесь
частью  моего  сна. Но я  уже знаю - вы правда,  вы -  реальность, явь.  Они
отключили мой мозг... а потом он включился, но пока не весь, понимаете?
     -  По правде сказать,  не очень, - Иван насупился, отвернулся.  Он  все
больше приходил к мысли, что сумасшествие принимает коллективный характер.
     - Давайте называть друг друга на "ты", - неожиданно предложила женщина.
     - Конечно, - с  готовностью ответил Иван и почему-то галантно привстал,
поклонился.
     Красавица рассмеялась, уткнула лицо в ладони.
     - Теперь я тебе  верю, теперь я вижу" что ты не призрак, -  проговорила
она сквозь смех. И туг же осеклась: - "я сплю, я все еще продолжаю спать!
     Что они сделали со мной?!
     - Кто?! - резко спросил Иван. И ухватил ее за руку чуть выше локтя.
     После некоторого промедления она ответила тихо, дрожащим голосом:
     - Не знаю.
     -  Ну и что теперь  делать? - начал вслух размышлять Иван.  -  Вот мы с
тобой оказались здесь, за сотни тысяч парсеков от дома. Кроме нас тут еще...
много  людей  -  десятки, сотни, может, тысячи. Я бьюсь уже... - Иван  снова
запнулся, он не мог определить точно - сколько времени он провел в этом аду,
ни  один хронометр не показывал  ни черта, -  не  меньше  месяца, плутаю  по
каким-то  гирляндам, пуповинам,  ярусам,  леший их забери,  прошел  какие-то
внешние  круги и барьеры, провалился в эти  бестолковые подземелья,  которые
один  мой  хороший  друг,  -   Иван  саркастически  усмехнулся,   -  называл
подземельями низринутых демонов, короче, пробрался чуть ли не  в  сердцевину
Пристанища...
     - Пристанище? - оживилась женщина. - Мне знакомо это слово.
     - Что оно означает? - тут же посерьезнел Иван.
     - Не помню.
     Иван отвернулся. И продолжил свой монолог:
     - ...но приблизился ли я к цели? Нет! Ни на шажок не приблизился.
     Наоборот, мне сейчас  кажется, что я заплутал окончательно. Эх, если бы
попался Д-ста-тор, я не стал бы раздумывать, с ходу махнул бы на Землю!
     -  Земля часть  Пристанища,  -  сомнамбулически проговорила женщина,  -
Пристанище это Вселенная вселенных и аура Системы.
     - Что ты сказала?! Повтори!
     Лицо у Ивана пошло красными пятнами, руки задрожали.
     Женщина открыла глаза. Удивленно взглянула на него.
     - Разве я что-то говорила? Нет, тебе послышалось.
     - Ты сказала, что Земля - это часть Пристанища...
     - Земля?
     - Да!
     - Не помню!
     - Бред! Идиотизм какой-то!  - не выдержал Иван. - Мы тут  сидим, плетем
какую-то ахинею,  а там...  - он махнул  рукой вверх, - там  каждую  минуту,
каждую секунду гибнут люди!
     - Воплощение это не гибель.
     - Что-о?!  Что ты  говоришь?!  Я собственными глазами  видел  страшные,
дичайшие  вещи,  этого  нельзя  описать.  Оно  пожирало  их!  Оно  грызло  и
пережевывало несчастных, глотало! Причем тут воплощение?!
     Взгляд  у  женщины  вновь  стал отрешенным.  Голос потускнел,  зазвучал
хрипловато.
     - Гибли  только  тела,  только грубая  плоть.  Я теперь вижу это, я все
вижу! Они воплотились, они перешли на высшую ступень. Им хорошо!
     Иван   насторожился.  Он   уже  слыхал   такие  речи.   На   нее   идет
пси-врздействие, прямое пси-воздействие. Это в лучшем случае! В худшем - это
вообще не она, это оборотень, это носитель темной сущности. Проверим!
     - Слушай меня внимательно! - проговорил он спокойно, глядя ей в глаза.
     - Ты человек. Ты женщина Земли.  Все  воплощения и перевоплощения - это
воздействие извне на твою психику...
     Он повторил три раза кодовые ведические заклинания,  установил барьер -
"хрустальный шлем".
     И он не ошибся. Через несколько секунд глаза у женщины прояснились.
     Она взглянула на Ивана в недоумении.
     - Что это было? - спросила она.
     - Ты просто спала, - мягко, успокаивающе ответил Иван.
     - Я не хочу больше спать!  - она неожиданно вскинула руки ему  на  шею,
прильнула к груди. - Я не хочу больше спать, Иван!
     Он немного отстранился. Близость женщины волновала, горячила кровь.  Но
не время, не теперь! Нельзя терять голову; - Я тоже думаю, что ты не  совсем
подходишь на роль спящей красавицы.
     Нет,  нет, ты  необыкновенно красивая, ты подлинная  красавица... но те
времена ушли, -  он  огладил ее  плечи, прикоснулся пальцами  к. ШЕЛКОВИСТЫМ
прядям,  -  они  ушли  безвозвратно. В  найей  жизни  мало  романтики,  мало
сказочности.  В ней  только жестокая реальность.  И много  мерзости,  крови,
подлости. Сейчас спящих красавиц не кладут в хрустальные грббы, их сказочный
сон нынче  не стерегут благородные и могучие богатыри, сейчас этих  красавиц
прямо  из анабиоза бросают  в  пасть чудищ-людоедов, им отгрызают головы, их
жуют, чавкая и сопя. Мне тяжело говорить об этом. И хватит уже  болтать.  Мы
сделаем так: или вы останетесь, а я иду на поиски...
     - Нет, мы пойдем  вдвоем, я  одна не останусь, я боюсь, Иван. И кстати,
мы же перешли на "ты", забыл?
     -  Помню.  -  Он  сделал попытку стащить  с себя рубаху. - Ты не хочешь
немного прикрыться, ведь тут зябко, можно и простудиться.
     Она остановила его жестом.
     - Ну, как знаешь!
     К  решетке она, наверняка,  вышла откуда-то из глубины  этого  мрачного
хода. Значит,  и идти  надо  именно туда. Иван еще раз подумал,  а стоит  ли
рисковать, тащить ее за собой. Но потом решил, что еще неизвестно, где риска
больше.
     -  Если ты не помнишь,  как тебя зовут, я сам придумаю  тебе имя. Я  не
могу вот так, как  к дереву, траве... - он сбился, не зная, правильно ли она
поймет его, не обидится ли.
     -  Придумывай, -  согласилась  женщина,  -  если мне  понравится,  буду
отзываться.
     Легко сказать  - придумаю имя, а попробуй придумай - с новорожденным, и
то  не  так-то  просто,  а  тут  взрослый  человек.  Иван  сдвинул  брови  к
переносице, глубокие морщины прорезали его чело.
     -  А  быть  тебе, -  промолвил  он  после  короткого,  но  углубленного
раздумья, - быть тебе Еленой Прекрасной! -  Он положил ей обе руки на плечи,
погрузился в серые бездонные глаза. - Ибо если  не тебе так зваться, то кому
же еще?! Но это  для торжественных церемоний и подобающих случаев. А наедине
я буду звать тебя Аленою, Аленкой, не возражаешь?
     - Нет, - сказалаона,  - мне нравится мое новое имя. Мне даже не хочется
вспоминать старого, настолько мне оно нравится. А еще  больше мне  нравится,
как ты произносишь его. - и она повторила тихо, ~ Алена, Аленка, Аленушка.
     .
     Иван почувствовал, что  еще немного и он совсем размякнет,  расплачется
от умиления. Нет,  нельзя! Надо идти вперед. Подлый Авварон был прав - здесь
нельзя  надолго останавливаться, здесь надо  вовремя покидать опасное место,
.не ждать пока созреет в нем недоброе и поглотит тебя. i , - Алена,;  а тебе
ни о чем не говорит имя Авварон? - спросил он неожиданно.
     - Не слыхала.
     - Тогда пойдем.
     Иван  ухватил ее за руку, крепко, но  нежно.  Теперь  он  не имел права
рисковать, и потому в другой  руке он  сжимал  лучемет. Причем, сейчас  Иван
сжег бы любую тварь, какая бы ни появилась на его пути - даже "лучшего друга
и брата" Авварона, подлеца, обманщика и негодяя, он не пощадил бы.
     Он шел по темным кривым  переходам и думал, кому понадобилось прорывать
в глубинных толщах  земли эти  норы, ходы, лазы? Откуда здесь  все это? Ведь
подземные   ходы  -  это  же  немыслимая  древность,  это  в  лучшем  случае
Средневековье. Катакомбы! Сколько тысячелетий этому миру? Он думал об  этом,
потому что запрещал себе думать о другом.  Он  запрещал себе вспоминать свою
прежнюю  жизнь  - голова  должна была  быть  чистой,  ясной, ведь теперь  он
отвечал  за нее,  Прекрасную  Елену.  Он запрещал  себе  думать о пожираемых
чудовищем женщинах - так легко  выйти из  себя, так  легко! Но побеждает  не
тот, кто рвет свои нервы, побеждает тот, у кого больше выдержки.
     Алена  шла позади молча.  Неизвестно о  чем она думала. И думала ли она
вообще, ведь, как ей казалось, сон еще властвовал над ней. Что за сон?
     Почему она  утратила память?  И вообще - почему их  усиленно  стараются
лишить  памяти,  вытравить  из   сознания   прошлое,   заставить   жить   по
"программам", жить  сегодняшним  днем,  жить не  человеком,  а  подневольным
зомби?.  Это что  -  наказание за грехи? чья-то ошибка?  преступная воля?  а
может быть, это карма?!
     Дважды Иван отбивался  от нападавших на  них с высоты мохнатых, летучих
тварей, похожих  на огромных перепончатокрылых крыс.  Он  разбивал им головы
прикладом  лучемета  - точными,  сильными ударами, без  размаха, без пустого
мельтешения.  Сколько крыс  - столько и ударов. Он даже не замедлял щага. Но
он старался не терять ориентации. Мраморный зал был где-то позади и наверху.
К   нему  обязательно  должен  быть  ход.  И  если  даже  эта  гадина-людоед
расправилась со всеми, и спасать больше  некого,  все равно он придет туда и
продырявит ее поганое брюхо. Все равно!
     - Я боюсь, - вдруг тихо проговорила Алена, - Чего  ты  боишься? - Иван,
обладавший развитым до предела чутьем, опасности не ощущал.
     - Там кто-то есть!
     - Тихо, - мягко остановил ее  Иван. -  И  если еще почувствуешь  что-то
недоброе, говори очень тихо, шепотом, ладно? .
     - Ладно, - прошелестела она ему в самое ухо. - Будь осторожен, там...
     Иван резко отпихнул ее назад, на камни. Сейчас он должен быть один.
     Опасность! Яркая вспышка  лучемета озарила подземелье. Никого! Этого не
могло быть. Ощущение нарастающей опасности буравило мозг, отдавало в бешенно
колотящееся сердце. Они здесь, где-то здесь, враги, убийцы... Надо заслонить
ее. Она не сможет им противостоять.
     - Получай!
     Иван "тройным китайским веером" прощупал воздух от стены к стене.
     Продвинулся  еще  на  два шага, повторил - и прямо в лицо ему  брызнула
зловонная жижа. Все  ясно!  Иван отпрыгнул назад.  Теперь  надо выждать.  От
жуткого напряжения ноги  дрожали,  спина  деревенела. Ударить могли  с любой
стороны.  И  все  же Иван  оглядел лезвие меча - на нем  были черные жирные,
скатывающиеся  в  шарики  сгустки.  Это  кровь.  Он  сильно  подсек  кого-то
невидимого. Сейчас! Еще немного!
     -  Вот  так! - выкрикнул он, не  в  силах сдержать  возгласа,  когда  в
полумрке   стали   выявляться   силуэты...   нет,   это  был   один  силует,
принадлежавший многорукому  коренастому существу, привалившемуся  к замшелой
стене.  Существо истекало черной кровью. Оно явно  не ожидало, что напорется
на меч,  оно  было уверено в  своей победе. Оно было  невидимым, прозрачным,
пока Иван не нанес ему смертельной раны. Но рядом  могло быть еще  одно, еще
много таких, рядом, сзади, повсюду.
     Иван прыгнул вперед и одним ударом ссек на землю тыквообразную голову с
шестью глазами  и мохнатой порослью жвал  вместо  подбородка.  Голова звонко
ударилась   о   камень,  покатилась  под  уклон,   посверкивая  застывающими
глазищами, вывалив черный раздвоенный язык.
     -  Побежали скорей!  - Алена  прижалась  к  спине  Ивана, обожгла своей
прохладной грудью. - Ну, давай же! А то другие придут.
     - Так они же придут оттуда, - Иван махнул мечом вперед. - Куда бежать?
     -  Они могут  приходить  из  ниоткуда, я  вспомнила!  Они  могут просто
проявиться, возникнуть, как  появился  этот,  - она указала  на  истекающего
кровью, монстра. - Бежим!
     И они бросились вперед, в темноту.
     Они бежали  долго, Иван с удивлением  отмечал, что эта, на вид Хрупкая,
женщина  выдерживает изнурительный,  тяжкий бег.  Да, она только  закидывала
назад голову, придерживала  левой рукой тяжелые, прыгающие мячиками груди. И
все же она бежала из последних сил.
     Когда   впереди  забрезжил   призрачный  свет,   ноги   у  Алены  стали
подгибаться.  За  двадцать  метров  до  проема,  забранного  тяжелой  частой
решеткой, похожей на ту, первую, Иван еле успел подхватить ее на руки.
     - Аленка, что с тобой? - прошептал он ей L лицо.
     Но женщина была без чувств.
     Он так и подобрался к преграде, не выпуская ее из рук. Прожег лучеметом
дыру в  нижнем левом  углу... и  вышел наружу, в  просторное и почти светлое
после мрака кривого хода помещение. Машинально Иван взглянул вверх.
     Ни потолка, ни сводов он не увидал, все тонуло в серой облачной  дымке.
Вот тебе и подземелье! Сюда бы Авва-рона, тот враз бы все растолковал.
     В  помещении этом, совсем не  похожем  на  пещеру или что-то  подобное,
сильно попахивало паленым,  наверное, где-то  неподалеку  горели костры  или
что-то варили,  пекли.  Иван присел  со своей  прекрасной ношей на камень, в
отличие от предыдущих  - блестящий, будто отполированный, и стал думать, что
же делать  дальше. Смутные мысли набегали  на него. Ох, и намучается же он с
этой раскрасавицей! Ох, и настрадается же! Да деваться-то некуда, поздно!
     На  свету  Алена  была  еще  краше,  она  казалась просто чудом,  живым
трепетным чудом. И такое  невозможно было не  любить. Да только не до любви,
не до нежностей.  Здесь чуть расслабишься  -  смерть. Ну,  просыпайся  же! -
молил ее Иван, звал ее:  - Выходи из забытья, я здесь, я жду тебя, я не могу
без тебя идти вперед, а задерживаться, сама знаешь, нельзя! И  накатывала на
него волнами память: все  было, почти так, но с  другой,  там, в Системе! Ее
звали... он почувствовал прилив острой боли в затылке...  ее звали Лана. Она
погибла!  Она  навеки осталась  там,  в  этом Чуждом  мире  нелюдей!  Может,
она-жива?! Нет, там  невозможно  выжить,  ведь она  не  такая выносливая, не
такая  сильная как он. Да,  она там  погибла, ее давно уже  нет. Как  нет  и
Светки, умницы  Светки,  пропавшей  в Осевом. Смерть! Вселенная несет смерть
всему  живому. И все  же они были счастливы там,  безмерно  счастливы. Земля
часть  Пристанища?  А  Пристанище  это Вселенная  вселенных и аура  Системы?
Почему? Паранойя!!!  Если  Пристанище -  аура  Системы, значит,  оно частица
самой Системы, значит, оно плоть  от плоти или, точнее, неплоть над плотью?!
Духовное существо Системы?
     Но и Земля каким-то боком, как врал Авварон, принадлежит Пристанищу.
     Сверхпаранойя!!!
     -  Где  мы?  - еле слышно пролепетала Алена.  Она приоткрыла  глаза.  И
теперь Иван сумел по-настоящему оценить их красоту  -  это были глаза доброй
феи: большие, теплые, излучающие нежный внутренний свет. Этими глазами можно
было любоваться до бесконечности.
     - Эх, если бы знать, - ответил Иван. - Как ты себя чувствуешь?
     - Голова кружится. Я еще сплю... Нет!_Это был обморок?
     - Ты просто переутомилась немного.
     - Прости. Я сейчас.

     Она приподнялась, встряхнула головой. Огляделась.

     - Мы выбрались?
     -  Да,  - ответил  Иван таким голосом, что  она поняла - никуда они  не
выбрались. И не выберутся никогда.
     Иван  опять вспомнил Рона Дэйка. Наверное, бедолага вот так же метался,
бегал,  искал...  а  потом,  все нашел. Приют  нашел вечный. Как горько  это
звучит  -  вечный  приют. Ивану не нужен  был приют, тем  более вечный.  Ну,
хорошо, потолка тут  нету, а где стены?  За что глазу зацепиться? Позади, за
спиной - стена как стена, с ре-шеточкой и кладкой полукругом. А впереди?
     Только дымка, туман. Может, это испарения? Запашок  отвратный, так  что
не  исключено и  это.  Да  еще  дым,  паленым  несет, горелым. И  зачем  они
забросили его сюда  - одиночку,  практически  безоружного, слабого?  Да сюда
надо пять дивизий отборных  боевых десантников. Они  бы  живо прочесали  все
ходы  и лабиринты, все пуповины и гирлянды, они  бы огнем и мечом  проложили
себе  путь,  и  ничто  не смогло  бы сдержать  этих  ребят. Иван  готов  был
уничтожить весь этот мир, лишь бы спасти тех, кого еще можно спасти.
     -  Знаешь,  Иван,  -  проговорила  вдруг Алена  печально,  -  мне вдруг
показалось,  что  мы с тобой одни остались в этих подземельях, что нет здесь
ни единой живой души. Только нелюди, гадины...
     Иван поглядел на нее понимающим взглядом. Насупился.
     - Так  оно w есть, Аленка...  - и тут  же  оборвал себя, - но  не будем
спешить с выводами.
     Она  прильнула  к  нему,  будто они были  очень  близкими, давным-давно
знакомыми, людьми. Всхлипнула.
     Этого  еще не  хватало, подумалось Ивану. Нет! Сейчас не время!  Что-то
здесь не так,  что-то  здесь...  Он  вдруг  понял - нельзя  ни  на мгновение
расслабляться. Ни в коем случае нельзя! Пока он размякал и размокал от слез,
что-то произошло - да! тумана и дыма, вроде бы, прибавилось, видимость стала
похуже... и она ухудшается с каждой минутой. Нельзя сидеть на одном месте!
     - Пойдем! - властно сказал он и сжал ее нежную руку выше локтя.
     - Я не могу. Ноги ватные. Давит что-то...
     - Надо идти!
     Иван  подхватил женщину  на руки  и сделал первый шаг. Он еще  не знал,
куда  именно  надо  идти. Но  он  уже шел.  Белыми  ленивыми  клубами, будто
медлительными  тягучими протуберанцами, вываливался из невидимых расселин  и
пор туман, растворялся в мутном воздухе, делая его еще мутнее, призрачнее.
     Запах гари неприятно будоражил ноздри. И что тут могло гореть?!
     - Гляди! - почти в самое ухо выпалила Алена. - Да нет, не туда, Выше!
     Ой, я боюсь! Не надо!
     Иван задрал голову. Не  сразу увидел то, что  столь напугало женщину. И
немудрено, ибо  ничего  кроме вьющихся,  свивающихся клубов  дыма  и  тумана
наверху  не было.  Но прозрение наступило  неожиданно, словно на глаза линзы
волшебные  надели. Иван  даже  остановился.  Теперь он  ясно  видел  тысячи,
десятки тысяч бледных, постоянно изменяющихся лиц.
     -  Господи, как  страшно! -  шептала  дрожащим  голоском Алена. - Этого
просто не может быть!
     Этого  и не  могло  быть  ни  по  каким законам Вселенной. Лица  - явно
человеческие, одухотворенные лица - с  застывшими, но живыми, пронзительными
глазами,  наплывали клубами, изменялись, принимали  уродливые  формы, словно
искаженные   в  кривых   зеркалах,   что-то   силились  сказать,  выкрикнуть
бесплотными искривленными ртами, сменялись  другими, не менее выразительными
и безмолвными  лицами. Но главное и самое страшное было в  том, что лица Эти
пытались  сказать нечто именно  им,  Ивану  и  Алене,  этим  двум  землянам,
случайно оказавшимся  в  чужом и чуждом,  инопланетном  безумном  мире.  Они
смотрели именно  на  них,  более того, они  вонзались  своими пронизывающими
взглядами в них, в их  глаза... и  все это было жутко. Иван вспомнил, где он
испытывал  нечто  подобное -  на  лестнице  в узком  коридоре,  когда  некие
бесплотные белесые существа тянули к нему руки, что-то хотели  от  него. Да,
именно там, где на него  неожиданно выплыли из тьмы глаза погибшей в  Осевом
измерении жены. Как там говорил Ав-варон? Двенадцатый Нижний Ярус Подземелья
Низринутых Демонов? Так кто они, беснующиеся в клубах,  взирающие свысока на
землян  -  демоны? Нет,  гнусный |;  карлик-колдун говорил  что-то  про тени
невоплощенных. ь  Что  это  такое? Души  умерших?  А  может,  нечто  и вовсе
непонятное, необъяснимое?
     - Я боюсь!!!
     Этот резкий,  почти  кричащий  шепот вырвал Ивана из  Ц  забытья.  Нет,
нельзя останавливаться! Это всего лишь  призраки!  Это наведенные образы! Их
нет!
     Клубы  опускались все  ниже и  ниже,  они надвигались  сзади, справа  и
слева,  они теснили. Надо было бежать. И Иван побежал. Теплая  и нежная ноша
не утомляла  его,  да и стимуляторы еще действовали. Силенок хватало. И Иван
бежал - он  не  жалел себя, не  щадил ни  ног, ни  легких, Только непонятный
темный  щебень и полупрозрачная галька летели из-под подошв. Алена  притихла
на его руках - она казалась спящей. Но она не спала.
     Минут через двадцать пять бега Иван понял, что не  может быть в природе
такого зала, такой пещеры. Даже в самой огромной  пещере и в самом громадном
зале  он бы  давно добежал до противоположной стены,  свода...  Что-то здесь
было не так! И вообще, почему он  бежит именно в  эту  сторону?! Почему!!! А
может,  его  искусственно направляют  туда,  может, его  гонят по  туманному
коридору будто борзую по беговой дорожке? Почему легкий просвет  только лишь
там,  впереди?  Почему  сзади,  по  бокам  стены белого  клубящегося  тумана
вперемешку с едким дымом?!
     Он  стал  постепенно  замедлять  свой  бег.  Потом  перешел  на  шаг. И
совершенно  неожиданно,  так что Алена  вскрикнула  и  прижалась носом к его
груди, прыгнул вправо - в молочно-серую белизну, в пар, дым, туман. Это было
странное ощущение - Ивану показалось, что он нырнул в  вязкую горячую  жижу.
Он  даже  вспомнил вдруг  трясину, в  которой он тонул.  Потом вспомнил  еще
что-то более далекое, давнишнее  -  вспомнил призрачный, еле выплывающий  из
потемок памяти  Хархан. И там он  тонул! Точно! Он  тонул в вязком месиве, в
трясине, в засасывающей мерзкой жиже.-  Фильтр!!! Точно! Он  все  вспомнил -
это же фильтр,  и  ничего более! Какой  же  он  остолоп!  Какой дурак! Какой
болван!!!
     Да  ведь  надо было  "тонуть"  в  том  самом  лесном болоте!  Тонуть  и
утонуть!!!
     Он  был уже  у  цели! По  крайней мере,  ближе, значительно ближе,  чем
сейчас!
     Фильтр пропускает через себя не каждый предмет, не  каждую живую тварь.
Но ежели  он .пропускает, надо смело  идти  через него, ибо фильтры ставятся
исключительно  на  пути  из  внешних  миров  во  внутренние,  они  оберегают
властителей Внутренних миров от непрошенных гостей, от вторжений, от чего-то
такого, что недоступно обычным человеческим мозгам.
     -  Мне  плохо, Иван,  -  шептала  встревоженно  и сипло Алена. Ее  руки
судорожно сжимали его плечи, шею. - Я умираю, не надо туда, не надо...
     - Потерпи! Еще немного, совсем немного!
     - Мне нечем дышать!
     - Сейчас все кончится. Терпи!
     Иван с силой прижал ее к груди. Он почему-то боялся, что этот проклятый
колдовской фильтр пропустит  его, но  не позволит  ей, Алене, проникнуть  во
внутренние  миры.  От этого невольного  душевного страха  у  него  сжималось
сердце и  слабели  ноги. Он почему-то  ловил себя на мысли, что  без нее ему
будет  вдвое, втрое тяжелее,  что  без  нее он  уже  не  сможет идти дальше,
бороться, жить...
     - Чуть-чуть, ну еще капельку потерпи, - шептал он, сжимая до боли веки,
стараясь не дышать.
     Кожу  жгло  сквозь  комбинезон.  Ядовитая  -  а   может,  и  очищающая,
стерилизующая -  гарь все же  сочилась в легкие, проникала  в тело. Иван  ни
черта не видел вокруг - только белизна, только туман, плотный, вязкий туман.
Когда  он   совсем  немного   приоткрывал  глаза,   пытался  сквозь  щелочки
оглядеться, едкая боль проникала,  казалось, в  мозг. И деваться от нее было
некуда.
     - Еще совсем немного!
     "Трясина" отпустила его неожиданно. Иван не удержался на ногах, полетел
вниз, стараясь не уронить  свою драгоценную ношу. Он  не думал в этот миг  о
себе. Только она! Только бы сберечь ее!
     Тумана не было. Они прошли сквозь фильтр. Хрустальный пол был холоден и
скользок. Иван лежал  на  нем, прижимая  к груди  свою спутницу.  И  никаких
лиц-призраков,  никаких  клубов,  гари,   пара.   Только  прозрачный  пол  И
прозрачные, уходящие высоко вверх-стены - хрустальные стены.
     - Где  мы? - еле  слышно  поинтересовалась Адена. Иван  не ответил.  Он
думал о том,  что подлец  Авварон в очередной раз надул его, что нельзя было
доверяться этому негодяю.
     - По-моему, это лед, - сказала Алена. Она  скребла ноготком хрустальный
пол,  оставляя в  нем белесые  бороздки,  ноднося к глазам  влажные  пальцы,
приглядываясь к ним, даже обнюхивая... Иван еле успел  отдернуть ее руку ото
рта - она собиралась попробовать жидкость на вкус.
     - Погоди! Сейчас определим!
     Он вскочил на ноги. Приподнял ее.  И дал из лучемета самым слабым - дал
в пол метрах в пяти от того места,  где они стояли. Столб пара ударил вверх,
пахнуло живительным едковатым озоном. Алена не ошиблась, это был именно лед.
Но льды  бывают разные.  В  прозрачной  безобидной  на вид поверхности могли
таиться любые яды, всевозможнейшие гадости - даже не предугадаешь. И  потому
Иван  сразу же  прервал  эксперимент.  Расширил ноздри,  пытаясь  определить
составляющие  пара. Сюда бы его датчики с бота или хотя бы скафандра! И еще,
если это пространство замкнуто, то  высвобождать сокрытое во  льду ни в коем
случае нельзя -  их просто раздавит, они не  вынесут.давления вырвавшихся из
кристаллического плена газов.
     - Не век же нам тут торчать! - словно угадав его мысли, сказала Алена.
     - Испытай на стене.
     - Хорошо, - ответил Иван.
     Он приблизился к хрустально-прозрачной, но невероятно толстой и  оттого
не  пропускающей почти ни  лучика  света  стене.  Задрал голову - потолка не
увидел.  И только  после  этого луч,  вырвавшийся из  его  орудия, впился  в
"хрусталь"...
     Все последующее произошло мгновенно.
     - А-а-а!!!- оглушительно закричала Алена.  ,  Ивана сшибло с ног,  и он
чуть  не  выронил  лучемета.  Толстенная  струя черной и  пенистой  жидкости
ударила в него, опрокидывая, переворачивая. Уже теряя ориентацию  Иван успел
ухватить  женщину за  руку.  Небольшое  помещение с "хрустальными"  полами и
стенами стремительно заполнялось черной жидкостью,  Ивана с Аленой поднимало
наверх -  они  держались  на поверхности.  Лишь  тяжеленный меч тянул якорем
вниз, но  Иван  выгребал Правой рукой, не выпуская из левой Алены. Теперь он
держал ее за талию. И  она, как могла, на сколько хватало ее слабых  женских
сил, помогала ему.
     -  Ты  знаешь,  -  в  запарке,  не  успевая  осмысливать  происходящее,
прокричал Иван,  - у меня такое ощущение, что прямо  из фильтра мы попали на
дно глубочен-ного колодца, сдуру  пробили его тонкую, но достаточно "прочную
стену  -  колодец  стал заполняться,  нас  поднимает, понимаешь,  нас  скоро
поднимет!
     - И мы выберемся из подземелья,  да?! Алена задыхалась,  отворачивалась
от черных пенящихся гребней. Но казалось, в ней прибавилось сил.
     - Не знаю!  После фильтра  мы вообще могли оказаться за тысячи  миль от
всех подземелий - это же фильтр-шлюз, понимаешь?
     - Нет! Какой еще  фильтр! Лучше б я  сидела в темноте, за решеткой. Там
было тихо и почти спокойно... - проговорила вдруг Аленка мрачно.
     - Почти!  - саркастически выдохнул Иван. И вспомнил  женщин, пожираемых
отвратительной гадиной. С таким "почти" он никак не мог согласиться.
     Одновременно  вспыхнуло в  мозгу:  "Это  будущее  Земли!  Будущее  всех
землян!"
     Иван  поспешно избавился  от дикой  мысли.  Сейчас надо было  думать  о
другом,  надо  выбираться,  спасаться!  А  его  снова  на   философствования
потянуло. Нет!
     - Нас подняло уже на полкилометра вверх, - крикнул он Алене.
     Та из последних сил подгребала рукой, но рука слабела - это бросалось в
глаза.
     -  Брось  меч  вниз, -  попросила она.  - Тебе  легче  будет.  А то  не
выплывем, он нас утянет...
     -  Нет,  - резко  ответил  Иван.  Он  уже решил  для  себя, что  бросит
двуручный тяжеленный меч только в том случае, если  сам  с головой уйдет под
черную пенистую жидкость.
     Рядом с ними беспрестанно лопались  огромные, то освежающе-озоновые, то
отвратительно-зловонные пузыри. И казалось, ни конца ни края не  будет всему
этому.
     Но край  показался, и  конец наступил...  Их вдруг повлекло  куда-то  в
сторону, повлекло мощно, неудержимо и вместе с тем как-то плавно, без рывков
и дерганий. Иван всмотрелся вверх - черные скалистые  своды  возвышались над
разливанным пенистым озером черной жидкости. Их несло  по  этому  подземному
озеру - несло к черному, кремнистому берегу.
     - Слава Богу! - невольно вырвалось из груди Ивана. Что-то вновь памятью
отозвалось в голове.  Он  провел ладонью  по  груди, ощупывая  ее,  будто не
находя там чего-то маленького, крохотного, но необходимого.
     -  А ты  говорила, меч бросай!  - добродушно проворчал  Иван, глядя  на
притихшую Алену влюбленными глазами. - Нетушки, моя милая, он нам еще не раз
добрую службу сослужит!
     Уцепившись рукой за гребень, Иван выбрался на берег. Вытянул спутницу.
     Привалился к  стене.  Все  тело  гудело  и ныло. Боль  в  мышцах  после
изнурительной борьбы за жизнь только сейчас дошла до нервных центров, только
сейчас Иван ощутил ее. Ничего, все пройдет, все пройдет.
     - Как тебе? - спросил он у Алены.
     -  Мне лучше, -  сказала та. И было видно, что  она не обманывает. Было
видно, что она начинает "просыпаться".
     - Ты вспомнила, как тебя звали раньше?
     - Меня  всегда так звали,  - проговорила она с ускользающей  загадочной
улыбкой. После недолгого молчания добавила: - Но я вспомнила кое-что другое.
Полигон вышел из-под контроля. Понял? Этого никто  не ожидал! Этого не могли
ожидать!
     - Чертовщина какая-то, бред!
     - Это правда. Я теперь  понимаю. Ты ничего  не  знал о полигоне.  Такие
были. Но я же вижу - ты совсем не похож на... на наших. Ты, наверное, где-то
долго был? Мне и  раньше доводилось  видать  таких как  ты - но редко, очень
редко.
     - Я ничего не понимаю, - пробубнил Иван. - Растолкуй! Где я был?
     Почему  ты так говоришь. Конечно, я был во многих местах: и на Гадре, и
на Сельме, и на совершенно  идиотской сумасшедшей планете У и  на призрачном
янтарном Гугоне я был, и...  ты спроси лучше, где меня не было! Я был даже в
Системе, на Хархане...
     - Система! Это позже... я не помню.  Потом про Систему. Но я не про это
говорила, ты меня неправильно понял. - Она опустилась перед ним на колени.
     И лицо у нее стало таким беззащитным, милым и родным, что Иван невольно
приблизил  к нему свое, поцеловал ее в губы -  легко,  почти  бесплотно. Она
отстранилась. -  Не  надо. Пока  не надо. Я боюсь утратить то  немногое, что
удалось  восстановить,  боюсь порвать  эту  ниточку, что  связывает  меня  с
прошлым.
     Погоди. Ты был раньше! Ты был намного раньше. И поэтому ты не сразу все
поймешь.  Как  я не догадалась, ведь это же предельно  ясно. Нет,  вру!  Это
сейчас  мне ясно, а несколько минут назад,  час,  три... мне ничего  не было
ясно,  я еще  спала. Я еще и сейчас не до конца проснулась. Но кое-чего могу
припомнить. Ты наверное долго лежал в анабиозе, на корабле" или в фондах?!
     Да?
     Иван удивился. Откуда она могла знать?
     - Я никому не говорил об этом. На Земле никто из моих друзей и знакомых
даже слыхом не слыхивал про ту давнюю историю. Может, ты мысли читаешь?
     Алена не  ответила.  Она вся дрожала. Льнула  к  нему. Глаза ее, серые,
влекущие, горели внутренним пламенем. Она и впрямь просыпалась.
     - Сколько?
     - Что - сколько?
     - Сколько ты был в забытьи?
     - Двести лет с лишним.
     - Нет, больше. Не двести, точно - больше! Иван развел руками.
     -   В   таком  случае,  тебе  виднее,   -  согласился  он,  вглядываясь
внимательнее в горящие глаза ~  нет ли  в них безумия,  болезни. Нет, ничего
такого в прекрасных глазах прекрасной  женщины  не было. Он лишь ощутил, что
глубина  этих  глаз  неизмерима;  что  еще  глубже  духовные  глубины  этого
удивительного   столь  земного  и   одновременно  неземного   прекраснейшего
существа,  сидящего перед ним, великолепного в своей  блистательной наготе и
совершенно не замечающего этой преступно-ослепительной наготы.
     - Я тебе все потом скажу, не сейчас, - Алена вдруг отвела взгляд. - Мне
надо все проверить, убедиться.
     -  Вот и  хорошо, - согласился Иван. - А  сейчас  нам надо  хорошенечко
выспаться. Иначе нам крышка. И ничего не говори мне. На-ка вот, - он вытащил
из клапана малюсенький  голубой  шарик, поднес его  на  ладони к ее  лицу. -
Проглоти это. После сна ты совсем проснешься, договорились?
     Она  вдруг рассмеялась, откинула назад  голову с  тяжелыми распущенными
русыми волосами. Поглядела на него как-то странно.
     - А больше ты ничего не хочешь?
     - Очень много хочу! - ответил Иван. - Но все  -  потом. Иначе  и хотеть
будет некому.  Не беспокойся, если появится самая малейшая опасность, откуда
бы и от кого бы она ни исходила, я моментально проснусь - у  меня это  после
долгих лет учебы и практики уже в крови и костях. Ну, глотай... и спи!
     - Договорились, - сказала она. Проглотила шарик. Положила ему голову на
плечо. И прикрыла глаза.
     - Вот и хорошо, - еле слышным шепотом проговорил Иван. Сон смеживал его
веки. Три  часа.  Самое большее  -  три часа!  Этого хватит, чтобы полностью
восстановиться  и  набрать  силенок  на  ближайшие  семь-восемь суток.  Иван
провалился во тьму.
     И лишь его сверхсознание,  способное отделяться от тела и воспарять над
ним, его вернейший и надежнейший  сторож, отмечало: черное пенистое море под
ногами,  черные  своды,  глухой  рокот  невидимого  прибоя,  мерный перестук
падающих с черных высей капель, лопающиеся пузыри... и покой, покой, покой.
     Сколько  прошло  времени?  Где?  Когда?  Иван  ничего  не  понимал.  Он
освободился от остатков сна  лишь в тот момент, когда некая исполинская сила
влекла  его наверх. В  глаза сначала  ударил  призрачный  зеленоватый  свет,
только  потом  в огромной  дыре  показалась  непомерная  волосатая  морда  с
круглыми глазищами и покатым звериным лбом.
     -  Ива-а-ан! -  неслось снизу.  - Ива-а-а-ан!!! Его тело было  зажато в
здоровенной,  не  менее  волосатой,  чем морда, руке  или  лапе,  свободными
оставались лишь голова, руки, грудь... Иван ничего не мог понять.
     Врожденное,  отработанное  до  автоматизма  долгими  годами  тренировок
чувство  опасности  вновь  подвело  его,  не сработали  внутренние  охранные
механизмы.
     Что же  делать?  Еще  секунда,  миг -  и он  погибнет в этой чудовищной
пасти.
     Да, именно так и было - теперь он все видел:
     этот исполин пробил своды пещеры, запустил ручищу в  нее,  ухватил его,
поднял  и несет к раскрывающейся пасти. Еще  немного, вот-вот... Пасть  была
немалая, метра полтора  в  поперечнике - Иван в нее  проскользнул  бы жалким
червячком. Проскользнул...  если бы,  из нее  не  торчали большущие, кривые,
желтые зубы и четыре саблевидных клыка. Мимо таких не проскользнешь!
     - Ива-а-а-ан!!! - где-то внизу эхо разносило пронзительный голос Алены.
     Реакция сработала мгновенно. Был лишь один выход.
     Не самый  безопасный, требующий  огромного напряжения,  отнимающий годы
жизни. Но лучше потерять годы, чем саму жизнь. За мгновение до развязки Иван
ускорил внутреннее  время, ускорил до  предела. Теперь  его  уже не несло  к
пасти, а подносило - медленно, еле-еле. Теперь он жил в ином временном ритме
и  мог хотя  бы оглядеться,  осмыслить свое незавидное положение, попытаться
сделать хоть что-то.
     Ждать милости  не приходилось. Огромная  почти человеческая и вместе  с
тем чудовищно-звериная морда монстра-людоеда не оставляла никаких надежд.
     Ноги зажаты. Только руки! Только голова!
     Из пасти несло  трупной  вонью. С волосатых губ капала  клочьями  седой
пены слюна. Из ноздрей плоского львиного носа сочилась кровь. И клыки.
     Огромные клыки!
     - Ну, нечисть поганая, держись!
     Иван понимал, что достаточно исполину сдавить свою лапищу посильнее - и
от него,  от  человека,  землянина,  от создания  Божьего, останется  мокрое
место.  Он и без того ощущал, как болят бока  в горячей  ладони людоеда, как
похрустывают ребра. Но надо опередить, надо!
     Когда лапища поднесла  его к самой пасти, Иван резко выкинул вперед обе
руки,   тройным   ведическим  приемом   превратил  их  в  сокрущающий  таран
нечеловеческой прочности - "алмазную палицу Индры". Прием этот был  известен
единицам на Земле. Он спасал знающих его во тьме тысячелетий. Он должен  был
спасти рос-веда и  в эту минуту. Чудовище было невероятно могуче, исполински
сильно. Но за Иваном стояли родоначальники Человечества и их Сила.
     - А-я-ягррр!!! - тяжелый хрип вырвался из горла Ивана.
     Он был за всеми пределами возможного. Кожа на руках  и груди лопалась и
кровоточила, мышцы  вздулись узлами,  буграми,  грозили  прорвать эту нежную
кожу,  позвоночник  трещал,  все  тело  пронизывал дьявольский  или, скорее,
божественный, огонь. Это было подобно чуду!
     Иван  с мясом, с корнями выдрал оба верхних клыка. И ни мига  не медля,
из последних  сил,  чувствуя,  как  сжимается  волосатая ладонь,  вонзил  их
остриями в огромные желтые  от злобы и ярости  глаза. Потоки крови,  слизи и
еще какой-то мерзости захлестнули его. Дико взвыло исполинское чудовище.

     Уже  падая вниз, Иван успел увидеть,  как  монстр-людоед  обеими руками
хватался за вываливающиеся, проколотые  глазные яблоки, пытался запихнуть их
обратно,  в черные  ужасные своей пустотой  глазницы.  От оглушающего  воя и
прорывающегося сквозь него рыка заклады-валоуши.
     Ритм  ускорения  начал  прерываться еще  прежде, чем  Иван ухватился за
ребристый  выступ  скалы.  Ладони  обагрились  кровью.  Но  падение  немного
замедлилось.  Он летел  в  провал, прямо  в  черную  пенистую  и пузырящуюся
жидкость, совсем  не  похожую  на воду, маслянистую и гадкую. А в ушах дикий
рев перемежался с почти неслышным: "Ива-а-ан!"
     Он  упал  в  жидкость,  погрузился   метра  на  три  вглубь.   И  почти
одновременно,  с небольшим  запозданием  огромная лапа опустилась  в пролом,
сунулась  в  воду, принялась шарить  под сводами  пещеры.  Это было страшное
зрелище.  Монстр-людоед не  собирался  упускать  жертву,  напротив, ярость и
злоба в нем утроились, удесятерились. Черные брызги летели во все стороны.
     Ивана  качало  на   поднятых  волнах,  кидало,  несло,  закручивало   в
возникающих тут  и  там водоворотах.  Это  была  буря  злобы!  Взрыв ярости!
Ослепший монстр обшаривал внутренности пещеры, и не было той силы, что могла
его остановить... Надо было смириться, погибнуть. Очень не хотелось. Но...
     Ивана  волной так  бросило в  стену, что он  на  долю  секунды  потерял
сознание от жгучей боли.
     А когда .он пришел в себя, уже совершенно  в другой точке пространства,
он  увидел,  что  сила,  способная   остановить  людоеда-исполина  есть!  На
гребнистом  выступе, вся мокрая, растрепанная, но  неизменно  прекрасная,  с
лучеметом в руках стояла Алена.
     Иван замер, боясь выдохнуть воздух, спугнуть миг.
     Ярчайшая вспышка прорезала полумрак пещеры.
     Живой тяжеленнойскалой обрушилась в черное озеро отхваченная  по локоть
ручища монстра. Безумный вой лишилслуха.
     А она стояла обнаженной живой статуей, олицетворяющей  победу сил Добра
над силами Зла.
     Еще одна вспышка. Тяжелый всплеск на черной поверхности. Огромная кисть
надломленным айсбергом. ушла в воду. И снова рев. Вой! Визг!
     - Молодец, Аленка! - не выдержал Иван. - Молодец!
     В  несколько  сильных быстрых взмахов  он  подплыл к каменистой кромке.
Вскарабкался наверх.  Бросился  к  ней.  Тяжелый лучемет  упал в  ноги.  Она
прижалась к нему, вдавливая лицо в мокрую грудь.
     Тело  ее  сотрясалось от  рыданий, его просто било  в  конвульсиях. Все
тяжкое, страшное,  гнетущее вырвалось наружу, исходило  из нее. Иван целовал
ее красивейшее  на  свете лицо -л-  целовал  беспорядочно: губы, глаза, нос,
щеки, подбородок. Он шептал ей что-то нежное,  ласковое, доброе, не вникая в
смысл слов, стараясь ее успокоить,  растворить в себе.  И он уже ощущал, как
все прочие  чувства - безумная радость, благодарность ей, нежность,  желание
впитать в себя  все  ее тревоги  и боли  -  уступают Mecio  одной  великой и
неудержимой страсти. Да, он сейчас желал ее. И она желала его. Он чувствовал
это каждой  клеточкой тела. Они уже  были  единым. Ее упругие высокие  груди
обжигали его, нежные бедра  передавали свой трепет  его ладоням. Он  целовал
ее,  задыхаясь, теряя рассудок,  и не было  ничего  на белом  свете  важнее,
главнее их Любви.
     Все произошло  очень быстро -  их  сердца и  души одновременно взмыли в
незримые выси, насладились общим  сладостным мигом...  и вернулись в грешный
мир " умиротворенные и тихие.
     Алена  лежала  на груди у Ивана и слушала,  как стучит его сердце. А он
думал,  что теперь ему  вдвое тяжелее придется - ведь  без  нее он  из этого
колдовского мира, из этого Пристанища навей, оборотней, монстров,  нелюдей и
призраков не уйдет.
     Они лежали не меньше часа, приходили в себя.
     Потом Алена  тихонько встала, сходила в дальний конец выступа, принесла
его  рубаху,  приволокла  меч,  бросила  в  ноги  Ивану.  Присела  рядышком,
погладила по плечу, убрала со лба у Ивана длинную прядь.
     - Ты помнишь, я тебе обещала сказать кое-что? - спросила она.
     - Было чего-то такое, - подтвердил Иван и поцеловал ее в губы.
     Она игриво отмахнулась, насупила брови. И спросила:
     - Ё каком году ты отправился сюда?
     Иван улыбнулся, поглядел на нее с прищуром.
     - В этом,  милая,  в каком  же  еще.  В  две тысячи четыреста семьдесят
девятом году от Рождества Христова.
     Он увидел,  как неожиданно побледнела Алена, как задрожали у нее губы и
расширились зрачки. Это была какая-то странная реакция. И Иван придвинулся к
ней поближе, притянул к себе, спросил шепотом:
     - Что с тобою, Аленка?
     - Пятьсот лет!
     - Не понял, какие еще пятьсот лет?
     - Ты  перемахнул через пятьсот лет,  теперь понял? Через  пять веков! -
Она говорила столь твердо, убежденно, что Ивану стало не по себе.
     -  Ерунда какая-то.  Я  вылетел с Земли в 2479-м году. И сейчас  именно
2479-ый  год. Я  еще не  спятил окончательно. Я не  лежал  в анабиозе.  Меня
перебросили сюда по внепространственным каналам.
     -  Это  ничего не значит,  Иван, - сказала Алена. - Я родилась в 3056-м
году. Время назад не течет. Ты, наверное, знаешь это! Значит, тебя перенесло
сюда. Я поняла это еще тогда, но хотела проверить, убедиться. Ты не похож на
наших.
     - А чей же я! - удивился Иван.
     - Нет, ты неправильно понял меня. Мы все,  конечно, наши,  все земляне,
россияне.  Но  время,  Иван,  пропасть времени!  Ты  не такой!  -  Она вдруг
часто-часто  заморгала, смахнула  слезинку. -  Нет,  ты  не  думай, ты самый
лучший в Мироздании, ты самый... ты мой любимый, и я ни  на кого не променяю
тебя. Но ты не такой!
     У Ивана  в голове загудело.  Мало того, что его  занесло против его  же
воли  на  проклятую колдовскую планету, так еще и перебросило на пять  веков
вперед?  Ну и что  теперь делать? Как он теперь вернется на  Землю?!  Как он
посчитается  с очень "серьезными" и важными людьми, закинувшими его к  черту
на  рога?!  Как  он  предупредит землян...  Стоп!  Стоп!!  Иван схватился за
голову. Кого он должен предупреждать? О чем? Почему?! Что за тревоги такие?!
Это  что-то связанное  с Харханом, с Системой?! Перед  глазами снова всплыли
два  белых  силуета, погибающие  в  огне,  загрохотал водопад, представилась
почему-то  нелепая женская фигура с  одутловатым сонным  лицом и  непомерной
нижней  частью грушеобразной формы с торчащей  из нее  морщинистой трубой...
головастики  в огромном  аквариуме  с  мутной  противной  жидкостью,  чьи-то
скрипучие  слова,  боль в  лодыжках, нестерпимая, жгучая,  и  кровавой  ярью
вспыхнувшие  в  мозгу  слова: "Откат.  Откат!!!"  Он  вернется в то же самое
время, да! Так обещали и эти, "серьезные". Так и будет. Или они его надули?
     Надули, как подлый и лживый красеныш Ав-варон?! Нет! Только не это!  Он
обязательно должен вернуться на Землю! Не  для  себя должен! Он все сделает.
Провала больше не будет. Иначе... иначе Земле будет плохо. Очень плохо!
     - Ты  путаешь что-то, -  сказал  он  Алене устало, - ты  еще  не совсем
проснулась.
     - Да, я не совсем  проснулась. Я  еще проснусь! Но то, о чем я говорю -
это правда, Иван. У времени обратного хода нет.
     -  Есть, - произнес Иван тихо, -  есть Обратное время. Есть откат.  Все
есть, Алена. В этом мире все есть.
     -  Это предрассудки двадцать  пятого века. Послушай меня! Последний мой
день там, дома -  24 июля 3081-го года. Я еще не сошла с ума. Я вспоминаю, я
очень многое уже вспомнила. Не бойся, ты не  пропадешь в нашем времени. Я не
дам тебе пропасть. Пока ты со мною...
     - Ну, спасибо, - с  легкой улыбкой сказал Иван. - Я тоже постараюсь  не
дать тебе пропасть, хорошо?
     - Хорошо! - согласилась она  торопливо.  - Ты еще не веришь  мне. Но ты
поверишь,  я  знаю. Я тебе  все объясню, все расскажу. Теперь я сама начинаю
доходить. Что-то  случилось с полигоном. Понимаешь? Это было невозможным. Но
что-то случилось!
     - Мне ничего  не говорит  это слово- полигон. И  я не верю  в  тридцать
первый век. По крайней мере, для Земли его скорее всего никогда не будет!
     Система  что-то готовит.  Я  не  могу пока точно  сказать - что, но это
будет  апокалипсис.  Система не знает  прямых ходов  на  Землю!  Но...  о-о,
проклятый колдун! Негодяй!! Чудовище!!!
     - О ком ты? - Алена  испугалась за  Ивана, ей даже  показалось,  что он
внезапно повредился в уме.
     -  Авварон  Зурр  бан-Тург в  Шестом Воплощении  Ога  Семирожденного  -
гнуснейшая гадина, подлая скотина, тварь!!!
     - Что это? - вдруг вскрикнула Алена.
     - Где?
     - Да вон же ! - она указывала пальцем куда-то влево, в темень.
     - Это он.
     Иван видел - во  тьме  и  мраке на изуродованной трещинами стене пещеры
чернела непроницаемой  вселенской  тенью  фигура  карлика-колдуна  в  рясе и
капюшоне. Тень была огромной. И все же она принадлежала именно Авварону Зурр
бан-Тургу.
     - Ты снова пришел? - выкрикнул Иван в пустоту. - Зачем?!
     Скрипучий противный смех прозвучал под сводами  подземелья. И  внезапно
оборвался.
     - Я никогда и никуда не уходил, Иван, -  просипело тихо и вкрадчиво над
самым  плечом. - И не уйду, не надейся. Ты проник туда, откуда тебе  никогда
не выбраться. У тебя есть лишь одна надежда, одна маленькая дверца -  это я,
Иван. Каким бы дураком ты ни был, но это и ты поймешь.
     Иван  вертел  головой, щурился,  но никого не видел.  Голос  звучал  из
пустоты. Карлика  не  было  в пещере.  А тень - наваждение,  призрак, ей  не
стоило придавать никакого значения.
     - Они погубят нас, -  неожиданно тихо  и печально сказала  Алена.  - Мы
никогда не выберемся отсюда. Здесь просто нет выхода, он все врет.
     - Не слушай ее, Иван, - прошипело за левым плечом.
     - Здесь нет выхода, -  повторила  совсем обреченно Алена, - здесь  есть
только вход. Да, Иван, полигон закладывался как замкнутый мир, из него никто
и никогда  не должен  был выйти вовне. Я вспомнила! - На глазах у нее стояли
слезы.
     - Бред! - Иван сжал виски ладонями. - Я ни одному из вас не верю.
     Алена резко отвернулась  от  него.  Обиделась. Иван понял свою ошибку и
обнял ее  за  плечи.  Он  готов был вымаливать прощение, стоять на коленях и
просить ее... но не мог произнести и слова.
     - - Иван, решайся! - прозвучало  под сводами  гнусаво. Кристалл, только
он! Иван выхватил чуть светящийся усилитель, высоко поднял его в руке.
     -  Сгинь,  нечисть! - прокричал он не своим голосом. Тень,  изменяясь в
очертаниях,  то  расплываясь,  то  вспыхивая  мертвенно-зелеными  огоньками,
растаяла. Но снова из-за плеча тихо, совсем тихо прозвучало:
     - Я уйду, Иван. Но на мое место могут придти другие.
     Иван вяло отмахнулся. Ему сейчас было важнее иное - Алена.
     Он ласкал  ее, Шептал ей  что-то на  ушко, гладил шелковистые волосы. И
ничего не видел.
     А за его спиною маслянистым огромным пузырем вспучивалось черное озеро.
Вскипали  буруны,  расходились  кругами  плотные,  будто   резиновые  волны,
пенились гребни... Иван понял, что творится нечто неладное, лишь когда его и
Алену  захлестнуло  чуть  ли не с  головой.  Он вскочил  на  ноги, подхватил
лучемет и меч. Протянул руку.
     - Ну, давай же, скорей!
     Он смотрел на Алену, но краем глаза видел, как из  черноты высовываются
толстые  извивающиеся щупальца, как вздымаются они кверху, как  выплывает из
немыслимых  глубин  поблескивающаЬ багровая спина, как высвечиваются янтарем
два огромных  глаза  на  птице-жабьей  клювастой  морде размером  с  двойной
бронеход.
     Из черного озера всплывало огромное  чудовище, очень похожее на то, что
пожирало  несчастных, беззащитных женщин, но не трехглазое - у него было два
глаза,  как у  обычного земного существа. Эта тварь не смогла бы  ужиться на
Земле - она бы  просто-напросто сожрала  все живое  и  потом  околела  бы  с
голоду, это было написано на ее тупой алчной морде.
     - Бежим! - Алена первой вышла из оцепенения.
     -  Куда? - машинально спросил Иван. Он собирался  было дать полный залп
из лучемета. Путей к отступлению не было.
     - Я вижу куда. Бежим!
     Она потянула его за руку. Через несколько секунд, чудом увернувшись, от
жирных   извивающихся  щупальцев,   они   выбрались  на   изломанный  уступ,
возвышавшийся  всего лишь в  пяти или  шести  метрах от их ложбинки.  Чудище
наползало сзади, оно почти настигло их, когда Иван тоже "увидел".
     Обрыв заканчивался пропастью, в которой не было ни капли воды. Это было
непостижимо.  Но  это  было!  По  всем  законам,  природы черная маслянистая
жидкость должна была  давным-давно  перелиться сюда, заполнить пропасть.  Но
она стояла, огражденная хрустально-прозрачной стеной. А дна пропасти не было
видно.
     - Туда! - она снова дернула его за руку.
     -  Ты с  ума  сошла Иван  оглянулся  -  из  широченного зубастого клюва
отвратительной твари сочилась  темная кровь, к чешуйчатым  наростам прилипли
длинные   черные  волосы  одной  из  жертв.   И  хлюпанье,  чавканье,  хруст
дожевываемых костей- Надо прыгать, Иван, надо!
     - А-а! Была не была!
     Они  разом оторвали ноги от  каменистого выступа,  воспарили на миг  и,
подчиняясь неумолимым законам природы, полетели вниз, в бездонную пропасть.




     Гнетущая тяжесть  Пустоты порождает безумие.  Кто  не  испытал давления
невесомой призрачной  Пустоты,  этого Вселенского  циклопического гнета, тот
никогда не сможет  узреть даже тени  Мироздания, ибо живет он в  собственном
воображаемом  плоском  мирке,  где  живут  миллионы ему  подобных  жующих  и
испражняющихся животных, наделенных мозжечково-растительным полуразумом.
     Пустота   смотрит  на   суетливо   копошащееся  человечество   ледяными
свинцово-пустыми глазами Вечности. О, хомо сапиенс - покоритель Вселенной!
     В  глазах, взирающих на тебя Извне ты - плесень  на самой нижней, самой
грязной и разбитой ступеньке. Ступеньке,  предваряющей бесконечную лестницу,
переплетающуюся в миллионах  измерений, прорывающую миллиарды  пространств и
восходящую к Престолу Вседержителя. О, человечество  - раковая опухоль живой
материи! Из пустоты пришло ты, в Пустоту и уйдешь А что есть одна из капелек
твоих?! Одна  из крох, наделенных ощущением себя?!  Ничто!  Бесконечно малая
ускользающая  в  пустоту  величина.  Пустота,  растворяющаяся  в  Пустоте  и
порождающая двойное безумие. Безумие, воспринимаемое явью.
     Это  было  полное  растворение.  Ивану  не  удавалось достигать  ничего
подобного  даже  в  те  редчайшие  минуты,  когда  он  после   тренировочных
гипермедитаций уходил  в ничто,  растворялся в нирване, сливаясь собственным
"я" со всей Вселенной.
     Ощущать себя частицей  Господа  Бога  было и  ослепительно  прекрасно и
одновременно  очень  тяжело. Быть  ничем.  Небыть!  И одновременно созерцать
триллионы миров, составляющих Мироздание, и быть самими этими мирами.
     Пустота, включающая  в себя всё сущее и всё предсу-щее, открывает глаза
и  ввергает в безумие, которое  на  окраинных, периферийных полях граничит с
Высшим  Вселенским Разумом. Тяжко  быть частицей  Господа  Бога. Но  стократ
тяжелее  осознать - не мнишь ли  ты себя  Божьим  избранником, не играют  ли
тобою силы иные, злые, противопоставляющие  себя Силам Света. Много званных,
да  мало  избранных!  Души,  взалкавшие Высшего  и  воспарившие  в  гордыне,
растворенные в Пустоте и отвергнутые ею, наполняют  Черные пропасти, ибо ищя
Бога,  нашли  дьявола, растворились в нём и умножили  Легион Зла. Всем  есть
прощение в этом мире, все призваны в  жизнь  и, пройдя  по ней,  не  утратив
души,  призовутся  выше, все,  созданные  по образу и подобию  -  суть Божий
посланники  в видимое и  ощущаемое  Мироздание. Все, кроме легионеров Черных
Сил. Безумие, выдаваемое за  разум,  безверие, называемое верой,  разрушение
всего и всюду - вот черная мета, клеймо на сатанинском лике легионера.
     Безумие и Пустота - вот пристанище отказавшихся от Бога. Но грань между
разумом  и безумием неуловима.  Идущий  по ней, идет  по лезвию бесконечного
бритвенной остроты меча. Страшен его путь.
     Еще  никогда  Иван не  ощущал  столь  явно  и  зримо беспредельность  и
всевременность Вселенной. Он знал  - это Миг! Но в Миге  скопились  эпохи  -
прошедшие и будущие, в Миге сплелось  все,  что было  и  будет.  Он  побывал
везде, познал всё,  впитал в  себя мудрость и  безумие тысячелетий не только
Земли,  но и всех обитаемых миров. За этот Миг он успел прожить полную жизнь
каждого  из  бессчетного  числа  живых  существ,   населявших  Мироздание  -
трилли-онократно  родиться и умереть, испытав все  блаженства  и  все  муки,
восприяв  все  радости  жизни  и  все  кары,  пытки,  казни.  Это   был  миг
прикосновения  к Господу...  а  может  быть,  всё  было  не  так,  наоборот.
Неисповедимы пути Провидения.
     Он открыл глаза, когда погиб  последний из миров,  когда в лютых корчах
скончался последний из обитателей Мироздания, когда сама Вселенная перестала
существовать.  Все кончилось  -  и  его  отбросило назад,  в ту,  маленькую,
крохотную  точечку   бытия,  в  которой   он  должен  был  продолжить   свое
существование. Продолжить и испытать все, что суждено  испытать,  ибо никому
не дано уйти от исполнения жребия своего.
     Он не летел, не падал, не стоял, не сидел, даже не лежал. Он погружался
в кристалльно-прозрачной жидкости, вязкой  и сковывающей движения,  но вовсе
не  мешающей дышать. Погружение это было словно  бы выходом из небытия,  .из
растворения в нирване. Но оно не  было падением. А Иван точно  помнил  - они
прыгнули  в  пропасть!  Прыгнули,  очертя  голову, спасаясь  от  чудовищного
Молоха-людоеда,   настигавшего  их,  обдававшего  своим  вонюче-убийственным
дыханием. Почему они не упали? Где дно пропасти?! Где Алена?
     - Я здесь, - прошептала она.
     И  Иван  понял,  что  Алена очнулась  раньше его.  Она смотрела на него
чистыми и ясными глазами, будто дело было привычным и она все понимала.
     - Я вспомнила, - прошептала она ещё тише.
     - Ну  что ты ещё могла вспомнить, - вяло проговорил Иван сквозь  вязкую
жидкость, которая совсем не мешала им слышать друг друга. Он не мог отделить
в  её  рассказах иллюзий, навеянных сновидениями, от реальности. И потому не
слишком  доверял  им. Но  сейчас был  другой  случай.  ,  -  Да,  я  кое-что
вспомнила, -  прошептала она тороплив во, -  мы всегда  проходили через  эту
штуковину,  понимаешь, это  было  чем-то вроде предбанника, нет чем-то вроде
пропускного пункта на  полигон. Всегда войти можно было только так. И выйти.
А тех, которые были внутри, этот предбанник никогда не выпускал.
     - Кто же там был, интересно?
     - Я ещё не все могу вспомнить. Не торопи меня!
     - Ладно.
     Иван  попробовал  переместиться  немного   влево,  извернулся,  подгреб
руками. Получилось. Он коснулся  пальцами чего-то твердого и  холодного.  Не
отводя их, проскользил вместе с движением  вниз. Стена. Это обычная для мира
призраков  прозрачная  "хрустальная"  стена. И они  снова  в  колодце. Но  в
другом. И теперь они не  поднимаются, а наобopoт, опускаются вниз, в вязкой,
напоенной кислородом г жидкости. И какой-то теплый очищающе-покалывающий ток
проходит сквозь их тела. Значит, жидкость не простая.  А скорее всего, это и
не жидкость вовсе, а поле. Какое-то сильное, пронизывающее их насквозь поле.
Предбанник.  Это  Алена так считает. А на  самом деле это очередной  фильтр!
Точно,  фильтр!  Иван  пришел  к  такому умозаключению  и  успокоился. Лучше
болтаться в фильтре, чем лежать разбитым в лепешку на дне пропасти.
     Два  красных глаза полыхнули внутренним жутким огнем совсем рядом. Иван
невольно  отстранился,  хотя разум ему подсказал, а  инстинкт самосохранения
уверил -  это там,  за хрустальной стеной,  это безопасно.  И  всё же... Два
глаза отвратительно-хищной гиргейской  клыкастой рыбины  глядели на него, не
мигая, просвечивая насквозь. - Откуда она тут?! - изумился Иван вслух.
     Алена  прижалась  к  его  плечу, замерла.  Она таких  тварей  прежде не
видывала.
     Рыбина плотоядно облизнулась, ощерила клыки. И Иван почувствовал как на
него находит оцепенение. Не  может быть! Эта  тварь  не могла быть разумной.
Такие гадины просто не имеют права  быть  разумными. Он  вспомнил аквариум с
гиргйскими  рыбинами  в  кабинете  большого   начальника  Космофлота  Толика
Реброва,  вспомнил,  как То-лик,  его  давнишний  приятель по  Школе,  любил
кормить их, и как они  чуть не  сожрали его с потрохами.  Потом он  вспомнил
встречу с "с серьезными" людьми. Хрустальный пол! Рыбины! На Земле?!  Почему
это  его  тогда не изумило, почему? Ах, Авварон,  Авварон,  подлец негодный!
Неужто и впрямь -  Земля лишь часть Пристанища? Как все глупо и  гадко! Нет!
Мода  на  рыбин  с  Гиргеи  пошла  давным-давно.  Их  держали  в  гигантских
аквариумах не только космофлот-чики и  десантники. Таких аквариумов  по всей
Земле и Федерации были тысячи. Особенно в  Объединенном  Мировом Сообществе.
Там мода приняла повальный характер... среди обладателей немалых капиталов и
ещё больших связей. Но всё это неважно.
     Главное, что гиргейские твари не могли быть  разумными, не могли влиять
на психику человека, тем более, влиять на уровне сверхсознания.
     Иван оградил себя "щитом Вритры". Заглянул в налитые кровью глазища.
     Да, в них был проблеск разума. Как и тогда, при встрече с "серьезными"
     людьми - он ещё тогда  заметил  это,  но сам  себя уговорил  не  верить
очевидному, не верить, потому что просто не хотелось верить в эту нелепость.
     Оцепенение прошло.
     И рыбина исчезла. Резко развернулась, изогнув бронированное  чешуйчатое
тело, трепыхнула  слизистыми  плавниками-крыльями, махнула гаипастым хвостом
... и уплыла в захрустальные глубины и дали.
     - Она меня  заколдовала!  -  тихо  проговорила  Алена,  закрывая  глаза
ладонью. - Такого никогда не было. Это странно,непонятно!
     - Долго нам ещё бултыхаться? -  поинтересовался  Иван, переходя ближе к
делу.
     Она   не   успела   ответить   -   их   ноги   одновременно   коснулись
прозрачно-невидимого дна.
     - Приехали, - заключил Иван. И стал озираться.
     - Одна  из стен  должна быть проходом, понял? - Алена  потянула его  за
руку  влево.  -  Только  не  надо останавливаться,  автоматика  работает  на
поочередное и последовательное движение, понял?
     Иван заглянул ей в глаза. Покачал головой.
     - Знаешь, кого ты мне сейчас напомнила?
     - Кого? - спросила Алена.
     -  Моего  лучшего  друга и  брата  Авварона Зурр  бан-Тур-га  в  Шестом
Воплощении Ога Семирожденного, изрядного прохвоста и лжеца!
     Алена  отвернулась. Ей не  очень понравилось  сравнение. И всё  же  она
промолчала.
     -  Тут нет прохода, - говорил Иван, обшаривая стены, - и туг нет. А вот
здесь ... Какая же ты умница, Ален-ка! - Обнял её и поцеловал в щёку.
     Она ему тут же простила предыдущую бестактность, улыбнулась.
     И они пошли в проход.
     Пристанище открылось им сразу. Внезапно.
     Черная ночь - беззвездная и тихая. Каменистая продуваемая местность.
     Далекие  развалины.  Камни песок.  Будто  и  не  было  вязкой жидкости,
хрустальных  стен,  будто  кто-то невидимый  распахнул  перед  ними переднюю
дверь, захлопнул заднюю, отрезая переходной отсек.
     - Это не полигон! - изрекла безоговорочно Алена.
     - А как выглядел полигон? - спросил Иван.
     - Огромные  залы, цилиндрические  ёмкости с  биоконсервантами.  В нишах
большие белые операционные. Никого  нет.  Все на  местах. Да  ты  себе и сам
представишь - |" это  же производство, очень большое  и  сложное производ-||
ство... через  каждые сорок метров кольцевые геногенера-торы. Свет,  мягкий,
голубоватый ...
     прозрачные трубопроводы.
     Иван  приласкал  её, снова  поцеловал,  на  этот  раз  в  нежную  почти
прозрачную мочку уха. Он не видел никакой связи между явью и её рассказами.
     -  Ты  просто  очень  устала,  Аленушка.  Ты  перепутала  все  времена,
перепутала сон с реальностью. Мы  на  другой  планете, мы в Пристанище, будь
оно трижды  проклято!  Причем  тут какие-то полигоны! Нет, Аленка,  не  надо
мучить себя. Мне  все эти  фильтры тоже  кое-что напоминают, но я не спешу с
выводами. Гляди-ка лучше. Там кто-то есть.
     - Давай  спрячемся! -  она  потянула его к валуну,  вросшему в песок. -
Скорей!
     Иван обернулся. Ничего  позади  не  было,  ни  хрустального колодца, ни
дверей, ни рыбин, ни стен. А был лишь песок, развалины да беззвездная ночь.
     Они присели за валуном. Прижались друг к другу.
     Метрах в  ста  шла какая-то странная  троица. Ивану показалось, что  на
головах у всех троих надеты большие и уродливые то ли шлемы, то ли капюшоны.
В темноте было плохо видно.
     - Это не люди! - прошептала Алена. Она мелко, но неостановимо дрожала.
     - Не спеши, - Иван  начинал различать  детали. Его опытный и наметанный
глаз  трудно  было обмануть.  Никаких капюшонов и  шлемо.в  на двух  крайних
фигурах  не  бы-|  ло,  это  первое.  А  второе, троица не просто  шла,  все
выглядело  несколько  иначе:  двое  плотных, могучих  здоровяков  тащили,  а
временами и волокли того, который был в центре.  Правда, ведомый и  не особо
упирался. Но это не уменьшало рвения двух других.
     - Что они хотят от него? - встревоженно спросила Алена.
     - Иди и спроси,  -  посоветовал Иван. Ему эта  троица не представлялась
важной. Идут, ну и  пускай себе идут.  Только  средний...  Может  быть,  это
землянин  -  руки,  ноги,  голова,  хламида какая-то. Во  всяком  случае это
существо человекоподобное: Не то что двое других.
     -  Страшилища!  -  удивилась  Алена.  Она  лишь  сейчас,  когда  троица
приблизилась, рассмотрела, что к чему. - Ну и страшилища!
     Здоровяки были и на самом деле малопривлекательны. Их корявые бугристые
тела увенчивали  огромные бесформенно-уродливые  головы с непомерно большими
ртами-пастями,   торчащими   мясистыми   ушами   и   ещё   более   мясистыми
троглодитскими  носами.  Временами здоровяки извергали из  себя приглушенный
рык.  Тащили  же  они  человека  -  самого  обычного, натурального человека,
изрядно побитого, обессиленного, жалкого. А это круто меняло дело -г Иван не
мог смотреть,  как какая-то нечисть издевается над людьми, не хватало у него
на это ни сил, ни выдержки.
     - Не  надо!  -  испугалась  Алена  и ухватила его  за  руку,  державшую
лучемет.
     Алена угадала желание. Но-она не верила, что сможет остановить Ивана.
     - И в правду, не надо! - согласился Иван.  Но  согласился он по  другой
причине. Он понял, что на здоровяков хватит и меча.
     - Ты  только не мешай, - предупредил  он  свою прекрасную  спутницу.  -
Договорились?
     -  Договорились,  -  прошептала  та заговорщицким тоном  и  уважительно
поглядела на Ивана.
     Надо было  выждать,  пока все  трое подойдут  поближе.  Иван  ещё  .раз
огляделся - ничего подозрительного не увидел. Притих.
     Меж тем здоровяки принялись бить несчастного кулачищами, пинать ногами.
Они вели себя с ним так, будто это был не человек, а куль с овсом.
     Сдавленные стоны говорили о том, что их жертва не могла даже крикнуть -
то ли от страха, то ли от бессилия.
     Метров  десять они гнали несчастного впереди себя пинками,  сопровождая
каждый удар раскатистым  хриплым рыком. Потом они повалили его, выпрямились,
их ноздри - огромные и-длажные - судорожно задергались, затрепетали.
     Иван понял, что медлить нельзя.
     - Меча поганить не буду, - сказал он вслух, громко и жестко.
     И встал в полный рост.
     Краем глаза он увидал, как Алена потянулась к луче-мёту.
     - Я прикрою, - сказала она.
     - Нет. Не надо.
     Он не стал медлить. Тот миг, когда  оба  зверочеловека увидели внезапно
выросшего посреди пустыни незнакомца, ... стал началом их конца.
     В три прыжка Иван преодолел расстояние, отделявшее  его от монстров. Не
давая им  времени  на  размышления, он . сбил с ног стоявшего левее  -  сбил
мощнейшим  ударом  в  неприкрытое,  сливающееся с  подбородком горло.  Почти
одновременно  второму прямо под  глаз  пришелся резкий  удар  пяткой  - глаз
вылетел наружу, будто желток из внезапно сдавленной  скорлупы. Иван с самого
начала решил не  щадить нелюдей. Он их бил  за  все:за женщин, пожираемых  в
подземельях,  за себя, за Алену,  за землян, погибших  на подходах  к трижды
проклятому  Пристанищу, за  этого  несчастного,  что валялся  бездыханным на
песке.
     Здоровяки-монстры оказались на редкость живучими. Они поднимались после
каждого  удара и тупо,  обезумевшими  носорогами, шли  на Ивана. Они  были в
бурой крови, рваные раны обнажали серое, пульсирующее мясо, но казалось, они
не чувствовали боли.
     Нет, решил Иван, тут  надо  иначе.  Надо ломать  кости.  Надо  бить  их
смертным боем, без  пощады! В  очередной раз сбив с толстенных кряжистых ног
одного из монстров,  он не дал ему подняться, резко взмыл вверх на два метра
и всей силой своего налитого  тела, в падении,  выставляя кованные  каблуки,
проломил грудную клетку -одновременно три  желтых обломанных  кости, прорвав
слои мяса и жира, вышли наружу. Закрепляя победу,  Иван вышиб монстру нижнюю
челюсть, сокрушил  переносицу  и  сильно ударил  в  открывшееся горло ребром
ладони. Судорога пробежала по телу здоровяка. С ним было кончено.
     Со вторым Иван не стал церемониться. Поймав на себя его прямой удар, он
резко  развернул огромную тушу и одним взмахом руки перебил монстру хребет -
тот словно переломился напополам. И мешком рухнул под ноги победителю.
     -  Я  так  за  тебя  переживала,  -  отрывисто сказала  невесть  откуда
возникшая  рядом  Алена. Она сжимала  в  руках лучемет.  И смотрела на Ивана
безумными, счастливыми глазами. - А ты здорово их...
     - Работа такая, - скромно ответил Иван, пытаясь усмирить дыхание. - Как
там этот несчастный?
     - Еле дышит.
     - Ничего, откачаем.
     Алена вдруг изменилась в лице.
     - Гляди-ка!
     - Что там? - Иван полуобернулся.
     Ничего страшного не  было.  Просто истерзанная,  залитая  поганой бурой
кровью туша монстра ползла к ним. Выкаченный глаз был налит злобой.
     Когтистые   лапы  скребли   глину,   песок  просеивался  между  жирными
волосатыми.
     пальцами.
     - Мало? - поинтересовался Иван.
     И одним  движением  сломал шейные  позвонки - нога  мелькнула  молнией,
чудовищная морда  нелепо вывернулась,  выкатывая  остывающий  глаз в  черное
беззвездное небо.
     - И все-таки нельзя так, -  проговорила ни с  того, ни  с сего поникшая
Алена. -  Они ведь  тоже живые, они  все  чувствуют,  все понимают, они тоже
создания Божьи...
     Она не успела  договорить  -  Иван резко  пихнул  её в бок,  спасая  от
уродливой лапы, потянувшейся к ее ноге. Монстры ну никак не хотели издыхать!
     - Здесь  свои  законы,  Алена!  Дай-ка мне  эту штуку! Он  взял в  руки
лучемёт и двумя короткими вспышками превратил останки монстров в месиво.
     - Вот так-то лучше будет.
     Вспомнилось, как в заколдованном лесу - том самом, первом, в который он
попал  после неудачной  высадки  на планету,  чащобная  нечисть,  перебитая,
разодранная в клочья, уползала  с поляны за деревья. Там нечему было ползти,
двигаться - но жалкие  останки, мертвечина ползла, извивалась. В каждом мире
свои порядки!
     Иван  подошел  к  бесчувственному  человеку,  лежавшему  на  песке.  На
страдальца было страшно смотреть - лицо и тело его представляли из себя одну
сплошную рану: перебитый в нескольких местах нос, разорванные и исцарапанные
щеки, лоб  в запекшейся  крови, изрезанная и исколотая кожа, вся в синяках и
ссадинах. И он ещё дышал!
     Иван вытащил шарик стимулятора.  Сунул его в рот человеку. Но стиснутые
зубы  не  дали  шарику  проникнуть  внутрь. Кадык  несколько  раз  судорожно
дернулся, тело выгнулось ... и опало.
     - Он мёртв, - сказала Аленка.
     - Да, они убили его!
     Иван не знал, что делать дальше. В этой пустыне некуда было идти.
     Программа!  Чертова программа, ну почему же ты не срабатываешь, когда в
тебе  есть  необходимость?!  А может, программа иссякла?  Может  её действие
распространялось только  до входа в само Пристанище? А кто  сказал, что  они
уже проникли в него?! Пустыня очень похожа на  _мир сна, тот самый  мир, где
висел над землею,  не касаясь её, огромный чудесный  шар, тот мир, где Ивана
чуть не погубил подлый колдун-психоэнергетик,  назвавшийся  Авва-роном  Зурр
бан-Тургом.  Может,  они  с  Аленой не  приблизились  к  цели,  а  наоборот,
удалились, потеряли её?
     Над  Иваном  с шумом и  сипом  пролетела  большая птица с  человеческой
головой. Желтым огнем кольнули немигающие глаза.
     - Иван! - позвала Алена. Он подошел к ней.
     - Смотри!
     Красавица  протягивала  ему  на  ладони  странную прозрачную  вещицу  с
ноготок величиной. Это был крохотный обломочек чего-то явно искусственного.
     Красный маленький шарик словно запекся в стекле.
     - Теперь я точно знаю, - проговорила Алена взволнованно, - это  кусочек
покрытия геноторроида, понял?
     - Не совсем, - ответил Иван,  хотя правильнее было сказать :"Совсем  не
понял! И навряд ли пойму!"
     -  Геноторроиды  стояли  в  залах.  В  каждом   по  два  или  три.  Они
использовались  только  на  полигоне.  Теперь   понимаешь?  Их  нельзя  было
использовать вне полигона, запрещалось категорически!
     - Ну и что?
     - Это Полигон, Иван!
     Местность была пустынной, плоской, на ней и  впрямь можно  было  гонять
всякую  технику,  проводить  испытания.  И  потому  Иван,  ещё раз  осмотрев
окрестности, согласился.
     - Таких полигонов и на  Земле и во Вселенной тьма-тьмущая,-сказал он  с
улыбкой.
     - Нет Иван. Полигон один! - оборвала его Алена самым серьезным образом.
Таких совпадений не бывает. Предбанник. Этот осколок. Моя память...
     - Ты ещё не совсем проснулась, милая, - Иван обнял ее.
     - Пусть я не совсем проснулась! Но я пробуждаюсь, я обретаю себя, Иван.
А ты ещё спишь! - Она посмотрела  на него как-то печально, словно заглядывая
в будущее и видя там нечто страшное, касающееся их двоих. -  Ты ещё спишь. И
я боюсь за тебя...- она помолчала и добавила: и  за себя тоже, Иван. Нам  не
выбраться отсюда. Из Полигона нет выхода.
     И снова над их головами промелькнула тень большой птицы.
     -  Не нравится  мне все  это,  - проговорил Иван. Он хотел добавить ещё
что-то. Но не успел.
     Голова  была на  удивление ясной, чистой и  пустой.  Казалось,  подвесь
внутри её колокольчик или хотя  бы один его язычок, и  зазвенит она, загудит
переливами и звонами. Откуда пришла в него эта ясность  и  пустота, Иван  не
понимал.  Он вообще ничегошеньки  не  понимал.  Ему  ни  с того, ни  с  сего
привиделось вдруг, что некая незримая сила вытащила из его  черепной коробки
все   мозги,   разложила    их    на   прозрачно-невидимой    плоскости    и
перебирает-перемывает их  помаленьку. Ощущение было новое  и непонятное,  но
ничего  неприятного,  болезненного  в нем не было.  Только  журчал будто  бы
звонкий  ручеечек.  овевало  ветерком, да  распутывало  все  склубившееся  в
мозгах, вытягивая ниточку за ниточкой, паутинку за паутинкой. И было это все
в  какой-то  светлой, напоенной  голубизной тьме-полумраке.  Будто сказочные
сумерки сгустились перед глазами, завесили все  пеленою неизъяснимого. А что
было до сумерек? Пустыня. Монстры-здоровяки. Алена.
     Бездыханное тело. И ещё что-то... ах, вот, птица, большая птица.
     Иван  попробовал открыть глаза. Не получилось.  Будто  свинцовые валики
придавили веки. Он повернул голову - шея слушалась его плохо, но слушалась.
     А голова была  тяжелой, словно чугунное ядро. Он попробовал  пошевелить
руками, ногами. Нет, не  получалось. Попался!  Эта  мысль  насквозь  прожгла
Ивана - от затылка  до пяток, пронзила тупой иглой сердце. Попался!  Они его
захватили, связали, ослепили. Это Смерть. И тут же ещё большей болью ударило
- Алена!! Где она?! Что с ней! Он рванулся со всей силы. И почувствовал, как
незримые путы впились в мышцы ног, рук и спины. Он связан. Они привязали его
к   чему-то.  Невероятным  титаническим  усилием  Иван   приподнял  веки.  И
вздрогнул. Прямо в глаза ему смотрела та самая,  немигающая  большая  птица.
Никогда ему не доводилось сталкиваться с таким взглядом. У  живого  существа
не  мог-JSO  быть  таких  глаз.  Это  были  не  глаза,  а  желтые  локаторы,
прощупывающие  тебя  насквозь,  прожигающие,  пронизывающие и  вместе  с тем
абсолютно  холодные,  бесстрастные,  мертвые.  Глаза эти  затмевали  все  да
страшном  высохшем  получеловеческом  лице с  огромными надбровными  дугами,
куполообразным черепом и хищным, выдающимся далеко вперед, совсем не птичьим
носом, полускрывающим маленький безгубый рот...
     Птица молчала.
     И Иван молчал.
     Чувства постепенно возвращались к нему.  И  теперь  он явственно ощущал
спиной  холодный  шершавый  камень,  к  которому  был  привязан,  песок  под
ступнями, даже легкий и сырой  сквозняк он чувствовал обнаженным беспомощным
телом.
     -  Ну и  что  дальше?  -  спросил  он,  еле  ворочая  языком.  Птица  с
человеческой головой промолчала.
     - Понятно, - заключил Иван.
     Надежды на милость не было.
     Он дернулся ещё раз, и ещё. Но путы держали крепко.
     Желтые глаза-локаторы продолжали прожигать его мозг, прощупывать.
     Это  нам  все знакомо, думал Иван. И что за интерес такой к содержимому
его  головы,  прямо  всем надо знать,  что там  в ней!  Ну,  понятно,  когда
существа внеземных  цивилизаций  изучают  нечто  новое  для  них, неведомое,
пытаются  получить   как  можно  больше  информации,   сканнировать  объект,
мнемоскопировать... все объяснимо. Но  ведь всем этим нежитям явно не  нужны
никакие  знания  о  земной ци-  .  вилизации,  заключенные  в его мозгу. Они
докапываются до  чего-то  иного!  Может,  до  того, что позарез понадобилось
подлому Авварону?! Может,  именно  блокированный участок их  интересует?  Им
нужны  данные не о Земле. Про Землю  они, если верить колдуну-крысенышу, все
знают. Их интересует Система. Но в этом случае... Иван внутренне содрогнулся
-  в  этом  случае,  чем больше  он  вспоминает  свое  прошлое,  тем  больше
раскрывается  перед  ними, перед  этими  тварями-нелюдями. Он их  потихоньку
ведет к дверце, той самой дверце, что соединит два  чудовищных мира!  Как же
быть?  Не вспоминать он не  может, это его память, это его  жизнь, без  этой
памяти он  ходячий мертвец, зомби. А с  памятью- он будет  полным мертвецом!
Они выкачают из его мозга все сведения и прикончат. В лучшем случае воплотят
- а это хуже смерти! Вот тебе и палка о двух концах!
     Куда ни .поверни  - везде труба, везде  ему крышка.  И эти сволочи ясно
осознают его положение. Все они понимают! Все знают! Ну и твари!
     Он уставился в  желтые глаза  человекоптицы. Он  решил  пересилить этот
нелюдской взгляд, переглядеть гадину. Иван был ещё слаб после обморока.
     Но он  умел быстро восстанавливать силы. Он умел собирать волю в кулак.
Четырнадцать  тысячелетий ведической  культуры россов были за его плечами. И
хотя он проник в сокровищницы Тайного Знания ариев-ведов, основателей земной
цивилизации на самую  малость, на  несколько пядей, все же он  прикоснулся к
этому  Источнику   Могущества  и  Доброты.  Надо   только   собраться.  Надо
сконцентрировать Белую Силу у переносицы. Надо терпеть! Терпеть, превозмогая
боль, держать эту Силу. И Она поможет. Сейчас Иван был не один.
     Все то светлое, доброе и  чистое, что было рассеяно, расплескано в этом
злобном и мрачном мире, все капли и капельки Света собирались в нем.
     Плотность Белого Поля становилась невыносимо высокой,  казалось вот-вот
расколется, разлетится на части голова, лопнут глаза.  Но еще рано. Рано! Он
накопитель. Он  улавливатель. Он лишь сосуд  Света. И не  больше. Он  меч  в
руках Добра. Нет места гордыне. Он лишь последний из череды титанов, на чьих
плечах держится Мироздание.  Еще немного. Тройное Солнце Индры ослепительным
алмазом  сверкнуло   сначала  в  мозгу   Ивана.   Затем   Оно   вселилось  в
янтарно-рубиновый  шарик  у  переносицы...  И  вырвалось  наружу   невидимым
кристалльно-ла-зерным, очищающим лучом.
     В уши Ивану ударил резкий, пронзительный  клекот. Но он тут же сменился
бульканьем,  кудахтаньем,   клокотанием.   Получеловеческое  лицо   набухло,
набрякло, раздулось, из мертвенно-серого стало багрово-лиловым, страшным.
     Лишь желтые глазища не утратили пока своей гнетущей злобы. Но уже через
миг они начали тухнуть, терять  сатанинскую  силу.  А чуть позже,  еще через
миг, голова раздулась непомерно, дряблая кожа натянулась, растрескалась... и
словно внутренним  взрывом  расплескало, разнесло все  то,  что  еще  совсем
недавно  держалось на  морщинистой птичьей  шее.  Слизистые  мерзкие сгустки
залепили  Ивану  глаза,  залили лицо.  Он  опустил  голову" С  омерзительной
гадиной  было покончено. Даже  если она выведала  что-то  и успела  передать
мыслеграммой, все равно не беда!
     Иван совсем ослаб. Он  не мог поднять головы, напрячь шеи. Но он сделал
то, что обязан был сделать как правнук Индры, потомок великих росс-ведов.
     На большее он уже не был способен.
     Именно  в этот  момент он почувствовал,  как некто всесильный отключает
его  волю и овладевает  его телом. Это было невыносимо. Но это было. Иван не
мог сопротивляться всемогущей и безжалостной Программе.  Теперь Она была его
госпожой.  Он  только  отмечал то, что  присходило с телом,  с его  руками и
ногами. Безусловно, Иван знал, в теле каждого живого существа, в том числе и
человека, заключены исполинские силы, которые использовать природа и Господь
Бог разрешили  лишь на малую  часть- от одной двадцатой  у обычных  людей до
одной  шестой  или пятой у избранников,  перешагивающих  через установленные
пределы.  Но особые  команды,  особые  сигналы могли раскрепостить потаенные
силы. Значит, это было заложено в Программу!
     Ноги Ивана приобрели  гранитную  прочность и мощь пневмодробилок. Спина
стала базальтовым  стержнем. Он, не  управляя ни одной из своих мышц, ощутил
вдруг, как ноги разгибаются,  вырывая  что-то тяжелое и холодное за  спиной,
как плечи и руки рвут путы - только кровь змейками струится по коже.
     Еще через минуту Иван упал.
     Он  был  свободен.  Но  у него  не  оставалось ни капли сил.  Он был  в
крайней, в последней стадии изнеможения.  А позади него валялся вырванный из
земли каменный, изуродованный неумелой резьбой столб.
     Он смотрел по сторонам. Ни меча, ни лучемета не было. Пропали.
     Безвозвратно пропали! Ничего. Он и с голыми руками доберется куда надо,
потолкует  с  кем  следует. Его не остановишь. Его не собьешь!  Он достигнет
цели,  даже  если  для этого  придется перевернуть  вверх  дном  все  трижды
проклятое Пристанище черных душ и слуг дьявола. В Иване нарастали не слишком
добрые, но очень сильные чувства: ярость, нетерпение, желание мстить. Он уже
готов  был не  считаться  ни с чем. Идти напропалую,  сокрушая все. И только
смутные тени в скафандрах, тени, корчащиеся в огне  на фоне  черного  чужого
неба, навевали что-то полузабытое, полуневспомнившееся, и еле слышно звучали
слова:  "Он  не  придет  в  этот мир  мстителем...  иначе  я прокляну  его"!
Прокляну?! Но  почему?! Почему он должен слушать кого-то,  почему, он должен
прощать этих нелюдей, этих гнусных и ужасных тварей,  несущих зло всюду, где
они появляются. Им  надо не  просто  мстить, их надо уничтожать безжалостно,
везде и  всюду, всегда,  при каждой встрече,  их  надо выводить  под корень,
иначе нельзя - только так!
     Злость, ярость, раздражение вливали в  его тело  силы. Надо вставать  и
идти. Тут нельзя подолгу задерживаться на одном месте. Это опасно. Надо  все
время идти  вперед. Иначе гибель. Этот урок Иван уже усвоил.  Он испытал это
на собственной  шкуре,  И другой ему  было не  дано. Ему хотелось не  только
победить, но и  выжить.  Выжить  и  вернуться на  Землю.  Даже  если все это
треклятое Пристанище полетит в пекло, к черту на рога!!!
     - Мы еще поглядим кто кого! - мрачно процедил он сквозь зубы.
     Пошатываясь  поднялся,  оперся  спиной о  шершавую  стену, вгляделся  в
сумерки. Куда идти? Вперед! Надо разыскивать Алену. Все остальное потом.
     Иван  вгляделся  вдаль.  Пустыня.  Какой  же это  полигон!  Только  для
бронеходов? Но тем  подавай  нагромождения скал, перевалы, болота,  отвесные
стены  - для них плоскость не  полигон. Нет, Алёна еще не пришла в себя, вот
ей и  мерещилось  всякое... Иван поймал  себя  на том, что  подумал о  ней в
прошедшем времени, и вздрогнул. Никакой это не полигон! Обычная пустыня!
     Он  взглянул  вверх -  стена уходила на достаточную  высоту, метров  на
сорок,  и на  вершине ее  виднелись полуразрушенные  зубчики.  Искусственное
сооружение! И все равно - не похоже все это на  центр заколдованной планеты,
на мир за семью замками. Это скорее спящий мир. Неужели  его опять отбросило
назад и все труды, лишения, боли насмарку?!
     - Это мы еще поглядим, - со злым остервенением повторил Иван.
     В пяти  метрах от себя, на  куче щебня и мусора он  увидал  рубаху. Она
была в крови. И все же Иван поднял ее, натянул через голову на тело.
     Попутно он отметил,  что Программа,  сработав быстрехонько-скорехонько,
растворилась невесть где, вместо того, чтобы стать путеводным клубочком.
     Сволочи! Он  еще доберется до  них! Он сам  им такую программу вставит,
что", да ладно, это потом.
     Иван поплевал на руки. И полез на отвесную стену.
     Поверхность была  усеяна щелями, выбоинами, выступами. И потому он полз
вверх без особого напряжения сил. В обычном своем состоянии он взлетел бы на
эту стеночку  мигом. Но  страшная усталость сказывалась.  Руки и  ноги плохо
слушались  его -  они  подчинялись  ему так,  как подчиняются  руки  и  ноги
обычному смертному,  занимающемуся бегом и зарядкой  не  больше трех-четырех
раз  в неделю.  Для десантника-смертника  это было почти ничто, почти полный
отказ.  Но  выжидать час-другой  он  не мог. За  этот  час  с  Аленой  могло
случиться  самое  страшное.  Даже  думать  не  хотелось,  что  с  ней  могло
случиться.

     Ночь, сумерки, беззвездное  небо. Где  может постоянно быть беззвездное
небо? Только под колпаком!  Колпак? Иван  чуть  не  разжал пальцев,  чуть не
полетел  вниз. Он уже бывал когда-то  под колпаком.  Причем тот  колпак,  на
Хар-хане,  точнее,  в  Системе,  был  не  просто  "колпаком", а  невероятной
чудовищной  вязью  многопространственных сфер-крыш,  закрывающих  Систему от
посторонних  и  большей  части  своих. Система? Иван вспомнил, что там  была
система  и  Система. Что они  каким-то образом  уживались друг  в друге,  не
являясь  единым  целым.  Вот  в  чем  штука.  Квазиярусы!  Да  разве  в  них
разберешься!  Всегда идешь в одном направлении,  погружаешься, углубляешься,
но  не знаешь  точно - во  внутренние  миры  твой путь или  во внешние.  Там
столько  всего, чему еще не придуманы на Земле названия, что и обозначить-то
эти вещи невозможно. Колпак! Многопространственный, многомерный, закрытый со
всех  сторон  колпак. Но  в  нем есть  "форточки"!  Иван  вспомнил -  он сам
пользовался этими  непонятными "форточками". Пользовался, да. Но открывал их
для  него  всегда  кто-то  другой. Тот, кто  его  вел по  сложным мирам,  по
Хархану, Меж-Арха-Аныо, Хархану-А и Харх-А-аиу. Теперь он почти все  видел -
зримо,  четко.  Нет, нельзя видеть! Нельзя вспоминать! Они, эти твари, могут
считать из его мозга все! Надо отвлечься, не думать. Но  как не думать?! Это
же невозможно. Это страшно!
     Темнота,  сумерки.  Иван оглянулся назад, на  пустыню.  И поразился. По
всем законам природы горизонт должен был отдаляться вместе с его подъемом.
     Но  происходило наоборот  - полоска  видимой в  полутьме земли казалась
совсем  крохотной,  в несколько саженей. Будто  он поднялся  над планетой на
огромную  заоблачно-космическую высоту. Ну  и пусть! Иван  ко  всему привык.
Значит,  здесь  так. И все!  Оставалось  совсем немного -  три  метра,  два,
метр... Иван подтянулся,  перебросил тело через зубчатый  край... неожиданно
упал ни  что-то мягкое, пружинистое, прорвал  его. И чуть  не ослеп. Никакой
ночи!  Над головой, в вышине сияло малиновое солнце, которое было раза в три
крупнее земного. Нежно-оранжевые небеса резали глаз. А внизу, под сте-, ной,
ослепительно гладкой  и  надраеной  до  блеска, а вовсе  не шершавой,  кишмя
кишело что-то  пестрое и подвижное.  "Иван  не  сразу понял,  что.  А  Когда
разглядел  получше,  ему  -  захотелось  назад  -  во  тьму,  в  сумерки,  в
заколдованный лес,  в утробу,  в  хрустальный колодец -  куда угодно, только
подальше от этих мест.

     - Мать моя! - вырвалось у него невольно.
     Он никогда в жизни не видел скопища подобных уродов и уродцев, монстров
и  монстрищ,   выродков  и  чудовищ.  Он  держался  за  поблескиващие  белым
нереальным  блеском  скобы,  вделанные в стену  без  малейших  следов шва, и
глядел  вниз.  Скобы,  стройной  лесенкой  без   ограждения,  вели  прямо  в
широченный   ров  -  геометрически  правильный,  имеющий  форму  полукольца,
огибающего стену.  Может, это был  и не ров, а что-то другое: ниша, траншея,
улица, спланированная безумцем-модернистом, разверзшийся туннель...
     неважно.  Главное, что это  все было  забито копошащимися, наползающими
друг на друга, жрущими друг друга, гадящими друг на друг чудищами всех видов
и размеров.  Чудища разевали  пасти,  клювы, глотки, исторгали дикие  звуки,
рвали  друг дружку на  куски.  Но не виделось в  этом  и  подобия злобной  и
решительной  схватки за  жизнь,  борьбы, охоты. Делалось  все  вяло, нехотя,
будто чудища находились  в полуспячке  или,  может  быть, просто  бесконечно
устали от кишения и возни.
     Не  перепрыгнуть. Не  обогнуть. Чего хочешь, то  и делай.  Иван сунулся
было наверх. Но уперся головой в твердую и прозрачную преграду, даже намеком
не напоминавшую упругость и мягкость той штуковины, что его пропустила сюда.
Опять фильтры! Бред!
     Надо  что-то  делать.  Но  по  гладкой  и  блестящей стене  больше двух
десятков метров не  проползет даже  десантник экстра-класса.  Вниз? Лучше уж
голову  расшибить о стену или просто отключить сердце  и помереть прямо тут,
на верхотуре, а падать вниз трупом - бесчувственным и равнодушным ко всему.
     И все-таки надо вниз! Висеть на скобе глупо, бессмысленно.
     Иван спускался  осторожно,  медленно, предчувствуя, как  обрадуются эти
уроды,  как начнут облизываться,  щелкать  зубищами, а потом  и  жрать  его,
созданного  не в пример  им  по образу и подобию Господа Вседержителя.  И от
мысли  этой  засветились  перед  глазами  Золотые Купола, вспомнилась Земля,
родная, милая,  добрая Земля.  Вспомнилось  и что-то важное, главное - Храм,
высоченные  своды, последние слова напутствия и маленький крестик  на груди,
крест, согревавший душу. Иван  словно прозрел. Как он мог  забыть все этот -
ведь он обрел просветление  именно перед отлетом на Хархан! Именно доброта и
вера  вели его  в  лабиринтах Системы, а  вовсе не злоба и жажда мщения. Вот
как!

     А где же  крест? Он провел рукой по груди, вспоминая, что за  последние
месяцы не раз вот так проводил ею. Не было ничего! Они отняли у него веру.
     Нет!   Они  хотели  отнять,  но  не  смогли.  Господи,  ты  всемогущ  и
всемилостив!
     Ты дал память о Себе в  столь страшную минуту. Так укрепи же в помыслах
и  поступках! Не дай отвернуться от тягот и  лишений! Дай достойно встретить
смерть!
     Иван спускался вниз. Он уже ловил на себе жадные взгляды  омерзительных
чудовищ, каких  не  могла  создать природа. Он  не боялся  их. Он  готов был
умереть в схватке. Он наделся, что сможет по их спинам, лбам, рогам, мордам,
добраться  до  края рва, выпрыгнуть наверх - пусть и небольшой шанс, один из
ста тысяч. Но он рискнет!
     Когда  до разинутых отвратительных  пастей оставалось три  метра,  Иван
оттолкнулся от скобы, на  которой  стоял,  прыгнул чуть  влево, прицеливаясь
прямо на спину огромной фиолетовой жабы с  тремя хоботами, торчащими  из-под
глаз.  Оттолкнулся...  сильно  ударился  сначала  ногой,  а  потом  боком  о
невидимую преграду, полетел вниз, цепляясь за скобы, разбивая в кровь руки.
     Ему удалось остановиться  метров через десять. Он  повис  на  очередной
скобе, тяжело дыша, оглядываясь, не понимая ничего.
     Десятки ужасных рож смотрели на него, тянулись к нему. Щупальца, когти,
зазубренные  гарпуны,  хвосты,  все  готово  было  схватить  его,  пронзить,
раздавить,  пожрать.  Но   не  могло.  Ивана   отделяла  от  чудовищ  стена,
прозрачно-невидимая стена. Он никак не  мог поверить  в это маленькое  чудо,
спасшее ему жизнь. И только значительно позднее сообразил: те, кто делал все
это -  стены,  скобы, рвы и прочее -  просто-напросто  позаботились о  своей
безопасности:
     аварийный спуск-подъем  они то ли закрыли  прозрачно-невидимым кожухом,
то ли окружили силовым защитным полем. Вот и все! ; Иван рассмеялся в полный
голос. Давненько  он  так не хохотал. Он  даже  чуть  снова  не  свалился  с
лестницы,  еле  удержался.  Вместе  со смехом  к  нему  вернулись  силы.  Он
почувствовал,  что еще  способен  кое на что. И лишь всплывшее перед глазами
лицо Алены заставило его умолкнуть. "Нам не выбраться отсюда! - прозвучало в
ущах. - Здесь нет выхода, только вход."
     Иван с ненавистью поглядел на брыластого стоглазого  скорпиона, который
без  устали долбил своим хвостом-гарпуном в барьер. Эх, гадина,  выдрать  бы
тебе твое поганое жало, да некогда!
     Он больше не оглядывался. Он не хотел смотреть на копошащихся уродов.
     Через  несколько.метров  спуска лестница оборвалась  столь же внезапно,
как и началась. Иван попал в пустой белый коридор с овальными стенами, полом
и потолком. Это была скорее труба, но не круглая в сечении, а яйцевидная.
     Иван не стал разглядывать стены, голые и неинтересные, не  до того было
- он припустился вперед,  не  жалея ног. И  через считанные минуты  уперся в
прозрачно-невидимое препятствие.
     - Черт бы вас всех забрал...- начал было он длинную ругательную тираду.
     Но закончить не  успел. Его стало поднимать вверх. Узенькая площадочка,
на  которой  он стоял была лифтом-подъемником. Иван не  успел  разобраться в
обстановке,  как  с  ним повторилось уже бывавшее неоднократно -  голова его
уперлась  в нечто мягкое, обволакивающее и упругое, прорвала  его... и Ивана
выбросило на поверхность. Грязную, сырую, вонючую поверхность.
     Он сразу  понял, что  это  не труба с  ее стерильными  стеночками,  это
совсем  другое -  и встреча тут  могла  быть  другой. И потому он вскочил на
ноги, готовый дать отпор кому угодно.
     Огромные  кучи  полужидкого  расползающегося  мусора,  всякой  гадкой и
отвратительной дряни окружали  его со всех сторон. И то, что он  принял было
за  движения  живых существ, было  лишь  сползанием, оседанием, креном  этих
слизистых куч. Ивана  чуть не выворотило наизнанку. Ему показалось, что кучи
навалены не просто из  мусора, а из отходов Какого-то паталогоанатомичёского
заведения. Он пригляделся. Да, это были плоды деятельности десятков, если не
сотен вивисекторов. Кучи состояли из выдранных аорт, селезенок, хрящей, жил,
сосудов,  сердец,  почек  и  прочих  органов;  несоразмерных   и  уродливых,
разбухших и ссохшихся. Все это воняло, прело, мокло и разлагалось... все это
шевелилось, что было особенно противно.
     - Вот  это  да! -  изумленно  выдохнул  Иван  и зажал  нос.  Ему  сразу
вспомнилась  откушенная  чудищем  женская голова - какона выпала  из  пасти,
ударилась гулко  о плиты,  покатилась,  оставляя кровавый след.  Вспомнились
хруст костей, чавканье, сопенье. Нет. Надо бежать отсюда! Это страшный мир!
     Человеку в нем делать нечего! Недаром этот сектор во Вселенной считался
закрытым, его не  зря называли Сектором Смерти, сюда не допускался  ни  один
звездолет, ни одно подпространственное судно. Нельзя!
     Сюда  нельзя  приходить  человеку! Но как же  быть,  если тут  уже есть
люди?!  Бросать  их  на погибель?! Неважно, как они сюда  попали  - сами ли,
нарушив все запреты, или же их  забросила  в мир ужаса чья-то недобрая воля,
неважно. Это люди! И их надо спасать!
     Иван, оскальзываясь на  мокрой  и  липкой дряни, медленно побрел  между
кучами.  В  глазах  у  него  все  мельтешило и  прыгало.  И  это  называется
Пристанищем.  И этот мир,  который больше, самой Вселенной и  часть которого
Земля?! Нет!
     Кучи потрохов упирались  в черную растрескавшуюся стену. Обходить ее не
хотелось. И Иван с  двух заходов на третий вскарабкался наверх, на холодную,
но  сухую площадку.  Он  снова попал под  теплые лучи  малинового  солнца. И
ремного воспрял душой. Правда,  ненадолго. Где  тут  искать Алену? И вообще,
здесь   ли  она?  Может,   .она  осталась  там,  в  пустыне,  возле  мертвых
монстров-здоровяков. А может, где-то  в другом  месте  ее  терзают  и пытают
местные вивисекторы. Все может быть. .
     Нет!  Сюда надо  две  дивизии штурмовиков. Только  они  смогут  навести
порядок в этом пристанище смерти. Только они!
     Иван сделал еще несколько шагов, придерживаясь рукой за шершавую стену.
И снова ткнулся во что-то упруго-мяг-кое. Но на  этот раз он сразу же замер,
подался назад. Ему надо было разобраться во всех этих штучках.
     Огляделся,  Внизу,  дод  стеной,  .нескончаемыми  неправильными  рядами
извивались  и  мокли ;кучи  чьихгТо внутренностей,  там  была тень, сырость,
смрад,   туда    не   пробивалось   ни   лучика.   Кучи   таяли   в   тумане
отвратительно-густых  испарений. Х*де гадостным  отбросам приходил конец, не
было видно. Здесь жсу на стене,  точнее, на уступе, перехог  дившем на новую
стену и имевшем множеств?  неправильной  формы площадочек, выступов, впадин;
было, "сухо и тепло. Но глазу, не яа чем  было остановиться. sCrena и стена,
ее лбом не прощибешь и в обход не обойдешь..
     Иван осторожно, вытянулруку, хрунул, палец в упругую преграду.
     ПаЗрьец-завяз  в  ней",но .недробил насквозь. Тогда о"-приложил ладонь.
Но  и  ладонь не проходила  - она сначала вдавливалась в мягкую, поверхность
невидимой npei грады, но чецез  несколько  сантиметров натыкалась  на что-то
плотное.  Преграда  не  хотела  пропускать  человека  пр  часп  тям.  Только
полностью,  целиком, всего.  Иван приблизился к ней,  прижался всем телом. И
ощутил, как  его  обволакивает теплым  и  мягким.  Он  сам  не  заметил, как
произошел  переход -  ведь он  не сделал  вперед ни шага.  Но преграда разом
пропустила его, сместившись назад. И открылось...
     Открылось Ивану страшное зрелище. Он даже качнул головой, будто отгоняя
наваждение. Да только никаких наваждений-фантомов не было. Явь открылась его
взору.
     Сотни  три  ступеней пирамидой  бежали  вверх,  обрывались у  широкой и
плоской   площадки,  обрамленной  столбами-колоннами...  Нет,  это  были  не
колонны, Иван  разглядел,  это были  идолы  с  уродливо-жестокими  лицами  -
огромные  каменные  идолы, сделанные в виде колонн,  подпирающих тяжеленные,
многоступенчатые и многоэтажные своды нелепой и сказочной конструкции. Но не
в них была суть,  хотя они и бросались в глаза первыми, как самое  крупное и
величественное во всей Открывшейся картине. Главное происходило под ними.
     Возвышенная площадка  с  причудливо-уродливыми  ограждениями обрывалась
крутым,  выдающимся   вперед  раздвоенным  мостом-уступом.  Это   сооружение
нависало над тем  рвом,  в который  Ивану так и не удалось попасть. А во рву
копошилась та  самая, знакомая Ивану мерзость. Причем копошилась  она как-то
оживленно, возбужденно,  совсем не так вяло и сомнамбулически как у стены со
скобами.  Но и  мерзость  Ивану  была  неинтересна. Его внимание  привлекало
другое.
     За  каждой  колонной,  на  ступенях,   на  сводах-этажах,  напоминающих
индийские храмы,  везде  и  всюду,  словно  в  кошмарном  оцепенении  стояли
двуногие, двурукие,  напоминающие  издали...  но  все  же  не  люди.  Стояли
Существа  уродливо-страшные,  не  похожие  друг на  друга, но  вместе с  тем
сходные своим уродством. Они явно были мыслящими, в отличие от  тех, тварей,
что  наполняли  ров. Не  верилось,  что  разум  мог сам, по велению  Творца,
облечься в подобную плоть.
     В глубине колоннады царил густейший  мрак. Но именно  оттуда  раздались
первые приглушенные  звуки, именно там началось движение - странное движение
на фоне всеобщей, какой-то потусторонней оцепенелости. Еле слышные заунывные
звуки  странной и дикой  мелодии  донеслись до Ивана. И он не мог разобрать,
что это за инструменты, он никогда не слышал подобного. Звуки сопровождались
нарастающими  придыханиями,  подвываниями,  ухания-ми...  Из  тьмы  медленно
выступало нечто белое, влекомое двумя серо-зелеными тенями.
     Иван затаил дух.

     Он  уже догадывался,  что это,  точнее,  кто  это.  Но не  мог поверить
глазам.  Два  монстра-здоровяка, чрезвычайно  уродливых, похожих на тех, что
были в пустыне  вели  обнаженную прекрасную женщину. Один из  них чудовищной
когтистой лапой удерживал пленницу за ее светлорусые волосы, а другой сжимал
локоть.  Насколько была хороша она, настолько отвратительны были монстры. Их
слизистая  сырая  кожа  зеленовато-серых  переливающихся  оттенков  вызывала
омерзение.  На гадкие  морды не хотелось смотреть.  Упористые  птичьи  лапы,
казалось, раздирали огромными когтями  плиты.  Но не они  привлекли внимание
Ивана. А только она. Одна она.
     Это была Прекрасная Елена. Аленка!
     И монстры  медленно, но  неотвратимо, под завывания дикой потусторонней
музыки и уханья, охи,  сопенье сотен оцепенелых уродов вели ее к  уступу над
пропастью. Ничего хорошего от всего этого ожидать не приходилось.
     Огненно-красные,  желтые, зеленые языки чудовищ вырывались из  пастей и
клювов, взлетали вверх, будто языки  подземного адского пламени. Прожорливые
гадины ждали добычи.
     У  Ивана  сердце  сдавило  обручем. То,  что  должно  было  произойти в
ближайшие минуты, а может быть,  и секунды, не вызывало у него сомнений. Эти
изверги собираются столкнуть Алену в ров. И  не имеет ни малейшего значения,
с какой целью они это делают: в жертву ли ее приносят своим тупым и жестоким
богам-истуканам,  подкармливают  ли своих  любимцев-чудищ,  развлекаются  ли
подобным не самым гуманным образом - Ивану было плевать на внеш-ний флер. Но
он еше не решил, что делать.
     А тем временем монстры  медленно, в ритмах ритуально-магической музыки,
извиваясь  и припадая на корявые  лапы, жутко  скалясь  и тараща глаза, вели
Алену на заклание.
     Ритмы  нарастали,  движение  убыстрялось. Дробный  стук,  который  Иван
поначалу принял за  случайные посторонние звуки, неожиданно органично влился
в дикарскую музыку, стал громче, дробнее - теперь было видно, что это тысячи
оцепенелых, словно загипнотизированных или зомбиро  ванных уродцев  выбивали
дробь  собственными зубами. Постукивание  переходило в клацанье, становилось
почти оглушительным -  одновременно размыкались и смыкались тысячи челюстей,
стеклянели желтые и  яро-красные  глаза,  еше большее  оцепенение  сковывало
члены каждого в разношерстной толпе.
     - И-и-й!!! - прорезал воздух высокий и вместе с тем хрипловатый звук.
     Повторился через несколько секунд. И снова, опять стал накладываться на
клацанье, вплетаться в ритмы.
     Это был непостижимый дьявольский  ритуал.  Психополе гнетущим удушающим
прессом пронизывало каждую кроху пространства. Тысячи  сатанинских  отродий,
пребывающих в оцепенелом  экстазе,  испускали  вовне волны ненависти, злобы,
мстительности,  нетерпимости.  Не каждый смог  бы  оставаться  долго  в этой
атмосфере исступляющей черной энергии.
     Нелюди! Твари!! Гадины!!! - билось у Ивана в мозгу. Он знал, что нельзя
медлить ни секунды, но оцепенение захватывало и его. Оно было страшнее любой
трясины.   Оно   чем-то   напоминало   воздействие  мощнейших   психотронных
генераторов, применявшихся на Земле еще с середины XX века, но запрещенных к
началу  ХХШ-го.  Полное  подавление  собственного  "я",  полная  власть  над
личностью. Практически над любой, за редчайшим исключением.
     Но Иван и был тем исключением.
     Где верный меч?!
     Где лучемет?!
     Ничего, кроме голых рук!
     Иван наливался силой. Злил самого себя. Изнежился! Обабился! Размяк!
     Забыл, что он десантник-смертник,  что его дело лезть в самое  пекло, к
черту на  рога, идти на смерть!  Стал много  рассуждать да  философствовать,
вместо того, чтобы дело  делать... Ничего. Они  еще узнают,  кто чего стоит.
Иван превратился  в стальной  клинок,  дрожащий  от  напряжения,  готовности
разить, в молнию, еще миг, еще...
     Монстры  подвели Алену  почти  к самому  краю,  когда жуткая  какофония
достигла  предела,  клацание, вой, музыка разрывали  уши.  Оцепенелые  уроды
принялись  мерно  раскачиваться и крутить  головами. Именно  в  это время из
мрака выползло нечто  прозрачно-бесформенное,  студенистое с расползающимися
щупальцами  и огромной уродливой  головой. Голова  эта  могла  бы  считаться
человечьей,  если  бы не  чрезмерно  обвисшие,  оплывшие черты,  вздыбленный
холмом череп и люто-холодные немигающие глаза  -глаза дракона-ящера.  Нижняя
губа человеко-осьминога свисала до  каменной плиты, на которой содрогалось и
извивалось  его  бесформенное  тело.  Оцепенение достигло наивысшей степени,
степени неподвижной напряженной  оса-танелости. Замерли монстры,  влекущие к
пропасти Алену.

     Замерла сама Алена,  нервно вздрагивающая  в такт убийственной  музыке,
замер,  казалось, сам  воздух,  напоенный  предгрозовой  тревогой. И в  этой
тишине,   в  этой  всеобщей  окостенелой  напряженности  внезапно  прозвучал
неистовый громогласный сип,  переходящий в почти неуловимый свист.  Клацанье
разом оборвалось. Тысячи  уродцев замерли  с открытыми  слюнявыми  пастями в
благоговении и священном трепете.
     Лишь в  этот миг Иван понял, что сип - это голос  человеко-осьминога, и
еще - что вовсе не  из мрака колоннады выползло это чудовище  на  свет,  под
малиновое кровавое солнышко, там  и места  такого не было,  откуда могло  бы
выползти  эдакое количество мяса, костей,  жира, слизи...  человеко-осьминог
материализовался во мраке  из ниоткуда, из своего обиталища. И это усиливало
эффект. Многомерный мир, многопространственный! Надо всегда помнить об этом!
Иван был в крайней степени напряжения. Он был стрелой, готовой  сорваться  с
тетивы, он был взметнувшимся мечом.
     И  все  же  до его  мозга дошел  смысл  испускаемой чудовищем-телепатом
психоречи. Он понимал почти все. Он повторял про себя каждое слово, вникая в
потаенный смысл.
     -  Нам,  Властелинам   Пристанища  и  Хозяевам   Предначертаний  Извне,
сподобившим  самих себя к высокой участи  богочеловеков  и  споспешествующих
Черному Благу всего  сущего  и псевдосущего во всех воплощениях,  несущим на
своих плечах бремя Великого Переустройства Вселенной и областей, находящихся
за  ее пределами, высшей расе Мироздания, нам,  всепроникающим и вездесущим,
выпал тяжкий  и священный жребий избавления Великого  Космоса от живородящей
материи низших порядков. Но  не смерть мы  несем на своих незримых крылах, а
Черную Жизнь  и Всевоплощение в цепи бесчисленных воплощений, предвоплощений
и перевоплощений. Горе вставшим на пути нашем!
     Горе  ищущим истоки наши  и черные родники бытия нашего!  Праотцы-зурги
первопоколений  Властелинов  завещали  нам  Вечное  Бытие,  омовенное кровью
предсуществ и существ низшего порядка.  И потому  мы, свято чтущие память  и
уложения Первых богочеловеков,  незримо  живущие в них,  воплощенных в  наши
тела, соединенные узами Общего Вселенского Разума,  в священный день седмицы
должны оросить кровью белой жертвы свои души.  Ибо не снизойдет  прощение на
предсуществ, занимающих  нашу плоть, живущих не в своих  обителях! Памятуя о
Великом  Предназначении  и  Предначертании   Перво-отцев,   каждый  из  нас,
миллионов и миллионов несущих Черный свет, обязан выпить кровь хотя бы одной
жертвы...
     И было так прежде, в благословенные времена, когда наши предки купались
в крови предсуществ. Но не стало так, когда нам брошено было в Испытание то"
     о чем рассказывали вам из поколения в поколение, - Большое Странствие.
     Сорок миллионов  лет блуждали  мы в пустынях Мироздания по ту и эту его
стороны, сорок миллионов  лет  длился  Великий Исход...  И вот вернулись  мы
полные  сил и веры. Но несказанно удалены от нас  жертвы наши. И путь к ним,
наш  путь,  прегражден  и  запутан.  Мы  вынуждены  довольствоваться  малым,
бесконечно малым. Но час наш  придет - и  отверзнутся  Врата в Мироздание, и
низринемся мы его Вечными Хозяевами, и Великое Переустройство станет законом
мира!  И перестанут быть предсущества! И настанет эпоха богочеловечества! Да
будет так!
     Истошный  многоголосый  вой  взорвал гнетущую тишину.  Клацанье  зубов,
клыков,   пластин   из  дробно-прерывистого  перешло  в  единое,   мерное  и
громоподобное. В эту секунду Иван еле сдержал себя, чуть не сорвался.
     Остановился он чудом, внутреннее, подспудное чутье остановило  -  рано,
еще рано! Нельзя бросаться  под тысячи живых мощнейших гипноизлучателей пока
она  в  их руках, это смерти подобно!  Вот  сейчас! Сейчас они ее столкнут в
пропасть, к чудищам! Главное, не прозевать! Успеть!
     -  Прими  же   Всесущий  в  сонме   воплощений.  Единый  во   множестве
Вель-Ваал-иехава-Зорг, жертву за всех за нас! И надели нас жертвенной кровью
в изобилии во веки веков, ниспошли нам ее водопадами твоей щедрости!
     Ум-м-мммм!!!
     - У-о-ом-ммм!!! -  в экстазе  взревели все, стоящие и на ступенях, и  в
колоннаде, и на ярусах-этажах дьявольского храма.
     - 0-о-у-у-ууумммму-у-уо-о!!! - многократно ответило эхо.
     Монстры не дотронулись до заколдованно-беспечной, завороженной Алены.
     Напротив, они отодвинулись от нее, склонили жуткие головы.  А  она  ...
она  стала медленно подниматься над плитой.  Она парила в  тягучем, гнетущем
воздухе.  Удерживающая  ее сила  была  незримой. Она не  просто поднимала ее
ввысь,  но  и   медленно,  невероятно  медленно,  тащила  в   сторону   рва,
распластывала  ее,  в  полнейшем  безветрии раздувала ее  прекрасные  волосы
порывами урагана.
     Алена  была хороша как  никогда -  она возвышалась  надо всем суетным и
земным, возвышалась бесплотным ангелом, ослепительной небесной красавицей.
     Это был ее звездный час. И это был ее последний миг в земной жизни.
     Иван  почти машинально,  не  понижая  мощи  внутренних  полей,  перевел
датчики ритмов  в предельное, крайнее положение, за  которым не  было ничего
кроме небытия. Он  вырвался из-за  своего укрытия  пулей.  Сейчас  он  видел
только ее. Ничего иного не существовало. Фон - страшный, нелепый, жуткий фон
из  тысяч и  тысяч  чудовищнейших  тварей с осьминогочеловеком  в  центре  и
угрюмыми  каменными богами-идолами.  Только фон!  И  она -  живая,  парящая,
беззащитная.
     - Ну, паскудины! Держись!
     Иван прыгнул в  ров, и  по  спинам, лбам, хоботам  монстров,  словно по
кочкам в болоте,  перемахивая через  двух-трех сразу, помчался  к ней, Елене
Прекрасной.  Не воевать с  "богочеловеками", не крушить их, не ввязываться в
вековечно-нескончаемую бучу, а только лишь достичь ее и спасти, Украсть!
     Вырвать из лап неумолимого рока!!
     Она не  видела его.  Она  спала. Но это  нисколько не  мешало  Ивану. В
последнем прыжке он взвился над сонмом чудищ и монстров, ухватил ее - грубо,
сильно, резко, но  вместе с тем  и нежно. Повис на какое-то время в воздухе,
преодолевая   путы  незримого  поля   ...  и  стал  подниматься!  Это   было
непостижимо! Этого  не могло быть! Но поле-невидимка поднимало их надо рвом,
ступенями, дьявольским храмом, чудищами, нелюдями, осьминого-человеком...
     поднимало к  жгучему малиновому солнцу; - Жертва! Жертва!!  Жертва!!! -
гремело   снизу.  Сотни  тысяч  желтых,  налитых  глаз  вздымали  их  вверх,
просвечивая насквозь. Иван ничего не понимал. Может, так и должно было быть!
Может, жертву бросали вовсе не в ров,  а вздымали к источнику  света,  и она
сгорала там?! А может, просто ее надо было приподнять повыше,  да и сбросить
в ров, чтоб эффектнее, чтоб  зрелище было  острее?! Он не выпускал Алену. Он
был готов умереть за нее...
     или вместе с ней!
     - Жертва-а-а!!! У-уо-о-оммм-у-уу!!!
     В таком поле злобы, ненависти и глупой ярости Иван не бывал давненько.
     Только теперь он  постиг понятие  "чужой, чуждый разум". Это было очень
страшно!
     Они были во власти этого чуждого, злобного, изуверского разума.
     А  тем   временем   фигурки   внизу  становились   совсем   маленькими,
микроскопическими.  И  сам  огромный дьявольский  храм казался причудливой и
пестрой игрушкой, а ров - искрящейся шевелящейся лентой.
     Теперь Иван ясно видел, что никакого малинового солнца нет, что светило
имеет  явно  искусственное  происхожде-ние.0н  сощурил  глаза. Да,  обычный,
сверхмощный планетарный светильник. Только  вот  конструкции не разобрать...
Но печет, жутко печет. Через несколько  мгновений они обратятся в головешки.
Иван  заглянул  в лицо  любимой -  оно было безмятежным,  в  широко открытых
глазах  стояла  влажная  потусторонняя пелена.  ;  - Уо-оммм-у-оооШ  -  тихо
донеслось до них снизу.
     И поле исчезло. .
     Перед началом падения их сильно тряхаиуло, качнуло, чуть не перевервуло
вверх  ногами,  Иван  еще сильней  обхватил Алену.  Приготовился  к худшему.
Падение с такой высоты могло иметь лишь один исход .
     Антиграви-таторов нет, ничего нет, даже достаточно  широкого полотнища,
чтобы  можно   было  спланировать,  немного  погасить  ускорение  свободного
падения. Вот так  проходит слава земная!  Вот  так  все и  кончается!  Мысли
замелькали  в голове у Ивана невообразимой калейдоскопической  каруселью. Но
одна  была  основной:  это должно  было  когда-то случиться,  ведь никто  не
наделял  его  бессмертием.  Никто! Иди,  и  да будь благословен!  Как  давно
этобыло. И было ли вообще?!
     Уродливые  рожи,  Спасти, глотки,  языки приближались стремительно. Вот
оно  -  лицо  смерти! - Иван  приготовился закрыть глаза. Но  когда он почти
свежий  веки,  его  тряхануло  посильнее,  чем  несколько, мгновений  назад,
тряхануло так, что чуть не вылетели мозги из черной коробки, чуть не вырвало
из  рук  Алену!  И  медленно  повлекло куда-то в  сторону  ото рва...  потом
быстрее, еще быстрее, неудержимо быстро. Стало темно, гулко, пусто.
     Исчезло  все. И в этой пустоте выкристаллизовалась Черная неестественно
громадная тень  корявого горбуна с клюайЬй. -  - Нет, Иван, ты не  умрешь  в
этот раз,;- ударило  в затылок  .беззвучно и тупо,  -  тебе еще-рано  йа тот
свет, ты еще не все поведал старому и доброму другу своему, дядюшке Авварону
Зурр бан-Тургу, Ты не забыл про меня, Ванюша, родной ты мой?!
     Иван взвыл от бессилия, от непостижимой, внезапно нахлынувшей тоски.  И
все же реакция сработала мгновенно.
     - Если с ее головы упадет хоть волосок, ты никогда и ничего не узнаешь,
клянусь всем! Я сам разможжу свой череп, чтобы стереть все. Ты понял?!
     Их бросило, во что-то мягкое, паутинообразное, качнуло нежно и ласково.
Алена неожиданно сжалась  в  комок,  вцепилась  руками в  Ивана. Она, видно,
проснулась - очарование, напущенное уродами-богочеяовеками, иссякло.
     - Как ты груб и  непоследователен, Иван, -  обиделся Авварон, а точнее,
его голос в мозгу Ивана. - Ты обязан мне столь многим, что негоже вести себя
так. Ну да ладно. Я зла не помню.
     - Ничем  я  тебе не  обязан, старый колдун! - оборвал его Иван. - Я сам
сюда  пришел. Я сам  отыскал Пристанище, без  твоей помощи.  Ты только путал
меня, водил за нос. Сгинь, нечисть!
     Алена заорала ему в ухо, заорала испуганно и хрипло:
     -  Где  мы?!  Иван, почему ты все  время  говоришь  сам  с  собой!  Что
случилось?! Иван! Ты просто сошел с ума! Где мы-ы-ы?!
     Иван не  стал отвечать  ей.  Он лишь  успокаивающе огладил ее  дрожащую
холодную  спину,  прижал к  себе,  поцеловал  в мокрое  от  слез  лицо.  Что
объясняться! Она  сейчас все  равно  не поймет  его А  между  тем Авварон не
смолкал:
     - Пристанище?! А  ты уверен, что обрел Пристанище?!  Ты,  смертный,  но
временно живой! Пристанище - это  мир Вселенных. Но  это  и совсем крохотная
юдоль  избранных, Иван. Не тщись постигнуть непостижимое! Ты шел  во тьме, и
продолжаешь идти во  тьме. Я трачу столько усилии, чтобы  вывести тебя пусть
не на-свет, но  для начала хотя бы в  потемки,-"  сумерки.  В полумрак... но
увы! Ты бесконечно  глуп,  Ивай Ты самый  настоящий дурак! И  ты никогда  не
поумнеешь! в  следующий раз  я не стану отводить от  тебя руку смерти, я дам
событиям развиваться так, как они должны развиваться. Не веришь?  Вот  когда
это произойдет, ты сразу поверишь!
     - Покажись мне! - выкрикнул Иван хрипло.
     - Меня здесь нет.
     - Не верю!
     - Твоя вера никому не нужна. И ты никому не нужен, кроме...

     -  Меня! - неожиданно выкрикнула Алена. - Я услышала его, Иван!  Он и в
мой мозг проник! Не верь ему, Иван!
     - Это падаль, - тихо и твердо  сказал Авварон, -  Иван,  она мертва, ее
нет. Не связывайся с ней!  Ее сон - вовсе не сон, а смерть, понял?!  Не верь
ей!
     Алена закричала в ухо еще сильнее. Она была на грани истерики.
     - Лжец!  Подлый лжец! Это  ты мертвец!  Это тебя  нет! Иван,  они  тебя
заморочили!  Это  продолжение  злого  морока,  пойми, любимый!  Нет никакого
Пристанища - не было и нет!  Это Полигон, Иван! Тут ставят опыты,  страшные,
чудовищные опыты, недоступные  нашему пониманию! Полигон еще  тогда  был  на
грани запрета. Они  все делали нелегально, они  вышли  за все  рамки,  они -
преступники, Иван!!!
     -  Глупая баба, -  заглушая все, но вместе  с тем  вяло,  прозвучало  в
мозгу.  -  Большие  дозы  анабиотиков  сводят  с ума,  искажают  психику  до
неузнаваемости. Иван, она тебя погубит!
     - Я спасу тебя, Иван!
     - Тихо! Тихо, вы! - Иван зажал уши. - Я ничего уже не понимаю!
     -  Ты сможешь  понять  все.  в  один  миг,  -  голос  в  мозгу  утратил
гугнивость,   гнусавость,,  картавость,   но   это   был   голос   Авварона,
карлика-крысеныша  с огромной черной тенью.  -  Да, Иван, в то же мгновение,
когда я войду в твой разблокированный сектор памяти, ты узнаешь все!
     Абсолютно все! Тебе откроются не только тайну прошлого и будущего, но и
ходы  светил и  планет, устройство  Мироздания,  Пристанище  распахнет  свои
двери, и ты станешь одним из Его обитателей, одним из избранных расы...
     - - Богочеловеков?! - спросил Иван.
     - То,  что тыслышал  там,  пред алтарем  ВельЧВаал-иеха-вы-Зорга, малая
часть правды  - это религия  толпы. Но  в  Пристанище  внутренних  кругов  и
Пристанище-споре есть знания иного рода, для подлинно избранных.
     Приобщение-  это  часть  истинного  Воплощения.  Ты  можешь  достигнуть
непостижимых высот, Иван!
     -  Не  верь!  -  Алена вцепилась в  руку  Ивана  клещами. -Не  верь! Он
пытается  обворожить  тебя, околдовать! Я тебе  потом все объясню. Полигон -
это не  просто  полигон, это еще  и канал в  потусторонние  миры! Я сама  не
верила. А теперь верю, Иван! Они есть,  это правда,  они есть!!! То, что  мы
отрицали тысячи лет, существует! Нам надо бежать! Полигон - это наша смерть!
     - Я обещал  тебе,  кое-что, Иван.  Забыл? -  вопросил Ав-варон зловещим
шепотом.
     - Что? Что ты обещал?!
     - Я обещал вывести тебя отсюда. Вернуть на Землю! Но только тебя!
     Мертвых оживлять я не умею!
     Алена забилась  в  нервном  горячечном припадке. Она уже  не  могла  ни
говорить,  ни  кричать, ни  плакать.  Ее  неостановимо трясло.  Но она  была
теплой, упругой, нежной, живой.
     - Слушай, Авварон Зурр бан-Тург в Шестом Воплощении Ога Семирожденного,
мой  лучший  друг  и  брат!  Если ты еще хоть  раз скажешь  про нее недоброе
словечко, я доберусь до тебя, доберусь и прикончу! Ты сам станешь мертвецом!
Ты никогда ничего не узнаешь!
     Скрежещущий смех наждаком прошелся по внутренностям Ивана.
     -  Мертвецом,  говоришь?  Эх,  Иван,  Иван,  простота -  она ведь  хуже
воровства.  Неужели ты так ничего  и  не понял? Не понял, где ты находишься,
среди кого?!
     Иван похолоделот внезапной мысли.
     - Да-да, ты близок к  истине,  Иван, -  обретая  прежнюю отвратительную
картавость, пропел голос колдуна, - я не скажу, что это мир мертвых, что это
преисподняя, но это мир неживых, Ваня! Здесь нет жизни. Вашей, земной.
     Здесь жизнь иная! Смотри!
     Внезапно стало светло.
     Но Ивану не удалось ничего толком разглядеть, потому что прямо на него,
по широкому каменному  ходу-лабиринту несся  шестирукий  краснокожий  монстр
метра в три ростом, с  приплюснутым лбом,  узкими злющими глазами  и редкими
зубами  в  широченной  пасти.  Монстр  словно   мельница  размахивал  своими
руками-лопастями-крыльями, в которых были зажаты ножи, молотя, цепи. Это был
просто какой-то живой всесокрушающий таран.
     - Назад!
     Иван   отпихнул   Алену.  И  прыгнул  вперед.  Надо   было  перехватить
инициативу. С размаху он пнул сапогом в нижнюю челюсть краснокожего голема.
     Вторым ударом выбил из руки молот; Еле успел  увернуться; от ножей... И
обрушил молот прямо на колено монстра. Он сам не ожидал, что так  случится -
но нога  монстра  отскочила, будто была из  обожженной  глины -  с грохотом,
треском, без крови. Монстр рухнул на  руки и шестиножкой  побежал по проходу
прочь.
     Иван вздохнул. Отбросил ненужное орудие.
     - Ты думаешь, он испугался тебя? - ехидно прозвучало в мозгу.
     - Да, я так думаю, - ответил Иван.
     - И  ошибаешься.  Это ничто! Это  - даже  не мертвец! Это  кусок глины,
преображенный мною в бойца, понимаешь?
     - Нет!
     - Сейчас поймешь.
     Иван увидел,  как  глиняная  шестиножка резко  развернулась и, поднимая
клубы пыли, побежала на него. Движения годема были кукольными, неживыми.
     - Сейчас он убьет тебя!
     - Так для этого ты меня выручал, Авварон?!
     - Иван, спаси меня!!!
     Пронзительный  крик  Алены  заставил его  обернуться.  Иван  глазам  не
поверил -  карлик-колдун в своем  черном  балахоне,  припадая на левую ногу,
опираясь на  кривую черную  клюку, тащил Алену  за руку  по лабиринту, тащил
безжалостно и властно.
     - Стой, нечисть!
     Иван в пять прыжков настиг обоих,  споткнулся, упал. Когда он приподнял
лицо,  Авварона не  было  видно. Лишь Алена  стояла,  привалившись к  стене,
стирая со щеки слезинку.
     - Где он?! - спросил Иван.
     - Я ничего не понимаю! Он растворился в воздухе.
     - Он мог бы тебя поднять и перенести на любое расстояние, не прикасаясь
к тебе и пальцем! Но почему...
     Шестиногий-шестярукий голем  подполз к Ивану, к его ногам, и рассыпался
в прах. От него осталась лишь куча глины.
     - Этот подлый колдун снова улизнул! Он просто сбежал! - заорал Иван.
     -  Успокойся,  -  попросила  Алена жалобным голосом. Она была  бледной,
напуганной.
     - Чтоже ты с кем попало за ручку прогуливаешься, милая моя? - попытался
обратить все в шутку Иван.
     - Да у  него не ручка,  а  клешня! Как ухватил, я подумала - оторвет. И
вдобавок оцепенение какое-то нашло.,. странно. Я что-то кричала, да?!
     - Было дело.
     Иван присел  на  камень,  пнул  сапогом  по иссохшейся  куче глины.  На
големов и  прочую нежить ему было плевать. А вот с подлецом Аввароном  он бы
посчитался,  да  где  теперь  искать  колдуна-крысеньхша! Вот  незадача!  Но
распутывать клубок надо, ничего не поделаешь.
     Он нежно  притронулся к  ее  ноге  ладонью, провел  вниз,  еле  касаясь
кончиками пальцев трепетно-жгучей кожи.
     - Присядь!
     Алена послушно опустилась рядом с ним. Вопросительно заглянула в глаза.
     -  Давай все сначала, -  Проговорил Иван. - Про сон,  Полигон, фильтры,
тридцатый век...
     - Тридцать первый, - поправила его Алена.
     -  Пусть будет  по-твоему,  тридцать первый.  Расскажи мне обо всем без
спешки. Иначе нам никогда не  разобраться в этой чертовой путанице. Соберись
и расскажи все, что знаешь, я тебя очень прошу.
     Алена надолго прильнула к  нему, сопела в  ухо,  вздрагивала.  Ей  было
тяжело,  очень тяжело, и Иван это чувствовал каждой клеточкой тела. И все же
она пересилила слабость.
     -  Туман,  понимаешь, туман! Я все словно сквозь пыльное, мутное стекло
вижу. И не все, это я вру, а то лишь, что всплывает в памяти. И потом, Иван,
ты же не веришь мне, я все вижу! Ты веришь этой поганой твари, этому гадкому
горбуну! А ведь он испугался меня. Ты заметил?!
     Иван кивнул.
     - Да, он себя как-то странно вел, хотя я слышал только его голос. Я его
не видел... лишь в последний момент он открылся. И тут же исчез.
     - Нет! Он именно испугался меня. А почему?
     - Почему?
     - Потому что я в отличие от тебя кое-что знаю про неге. И не только про
него.  Он  боится  разоблачения, Иван. Это  всегда было так.  Вспомни земную
историю  - сколько всяких благодетелей и  доброжелателей  было,  а? Скольким
доверялись не то что люди отдельные,  а целые народы. И  всегда  под масками
гуманистов,  поводырей народных, демократов, перестройщиков общества,  Иван,
таилась всякая сволочь, преследующая одну цель - уничтожение и разграбление.
Сколькие строили свое  счастье и благополучие  на костях тысяч и  миллионов!
Чего они боялись больше всего? Разоблачения! Понять зло и обличить его - это
уже половина победы, Иван.

     - Хорошо, хорошо, я с  тобой согласен, -  сказал Иван, -  но сейчас нам
надо о другом поговорить. Философствовать будем потом, когда вернемся.
     Алена горько улыбнулась.
     - Ничегошеньки ты не понял, Ваня. Ну ладно. Спрашивай. Так у тебя лучше
получится.
     - Расскажи все про Полигон. С самого начала!
     - Полигон - это не площадка, не  планета  даже. Это был  такой закрытый
для  всех участок Вселенной,  где  моделировались различные  штуки... -  она
сбилась, потерла рукой лоб. - Все плывет, Иван. Это после сна со мной  стало
что-то неладно. Я ничего не могу понять. На Полигоне, Иван, воссоздавали то,
чего в  природе  не существует. Если  помнишь, один из  мыслителей древности
сказал,  что  со временем человечество создаст то,  что прежде  существовало
лишь в его  воображении и фантазиях. Так вот, Иван, в тридцать первом веке и
пришло это времечко. Даже если память моя вернется полностью, я все равно не
смогу рассказать всего,  ведь  я  не специалист в этих делах,  я туда попала
совершенно случайно...
     - При каких обстоятельствах? - задал вопрос Иван.
     -  Сейчас  не  припомню.  Но  случайно,  это  точно. Нам  рассказывали,
показывали.  Знаешь, я  не видела  там ни големов, ни карликов,  ни чудовищ,
которые пожирают  людей... но я  видела странных существ. Онижили  только  в
каких-то особых энергетических полях.
     Ничего не  помню...  Помню  только,  что они смотрели  на  меня  такими
глазами, что мороз пробирал. Это было как в зоопарке  - ты знаешь, что звери
в клетках, за барьерами и силовыми полями, но когда  ловишь взгляд  хищника,
все равно становится не по себе.  Здесь было  в стократ хуже! Когда я попала
туда, у меня все перевернулось внутри -  ведь никто  на Земле,  да и во всей
Федерации про Полигон и слыхом не слыхивал. Зачем это нужно было? Кому?!
     Иван неожиданно положил ей руку на плечо, перебил.
     - Извини. Ответь мне очень коротко - как выглядела Земля в твое время?
     -  Как и  обычно! -  Алена явно  не поняла  вопроса. - Зеленая, чистая,
красивая...
     - Городов, нет, дорог нет, мостов нет...
     - Памятники, это  все памятники. Почему  же их  нет.  Есть. И  зубчатые
стены, и рвы, и башни...
     Иван  чувствовал, что он  на правильном  пути.  Внезапная догадка могла
объяснить очень многое. Нетерпение распирало его.
     - Нет, я не про памятники. Ты, не поняла меня. Я  про города, в которых
живут люди, про те города, в которых жила ты, другие, твои друзья, знакомые,
родные. Вспомни хорошенько!
     - Нет, Иван. Никаких городов давным-давно нет. Зачем жить в городе?
     Жить  можно везде. Жить,  как тебе нравится...  Ты извини,  я временами
совсем забываю, что ты из прошлого. Мы не живем в городах.
     - А где же? Под землей? Под водой? Где?!
     - Повсюду.
     - Белые нити - это что такое?
     - Не понимаю, какие нити?
     Иван поморщился. Он не знал, как объяснить.
     -  По  зелени идут  белые  нити  -  тоньше  и толще. Они  идут пучками,
расходятся, пропадают, догом появляются снова... Нет" я  плохо передаю.  Так
видно...
     - Так видно сверху, с большой высоты, да?
     - Да!
     - Вот теперь до  меня  дошло, Иван, -  Алена  неожиданно рассмеялась  -
может,  вспомнила   что-то  приятное,  доброе  земное,   может,  поразившись
простоте, наивности Ивана. - Это же  гиперструктуры.  Они прозрачные. Только
из космоса они видятся белыми.
     - Все точно! - Иван хлопнул себя по колену. - Я видел это. Там, в шаре!
Отвечай, откуда здесь шар?
     - Какой еще шар? - Алена удивилась совершенно искренне.
     -  В спящем  мире висит... - Иван  поправился, - висел шар. Огромный. В
него можно войти, если встать под луч. прожектора.А прожектор этот светит из
иллюминатора или какой-то дыры, я толком не разобрался. Нотк должна знать.
     - Что  ты  ощущал,  когда попал в  щар? - вопросом на  вопрос  ответила
Алена.
     -  Я шел, потом  меня подняло, понесло, я  парил в высоте, потом увидал
точку, это была Земля, она приближалась. . Я ее не сразу узнал.
     - О чем ты думал,  когда шел и начинал подниматься?- Алена выспрашивала
так, будто в ее вопросах была непонятная пока логическад цепочка. Но Иван не
мог ухватиться за кончик этоидеуловимо-незримой ниточки.
     - Я думал... о Земле, - медленно выдавил он.
     - Ну, а если бы ты думал о Гиргее, скажем?
     - Я бы... увидел Гиргею?
     - Да, Иван.  А  если бы  ты представил призрачный  мир планеты У, ты бы
увидал эту планету. Понимаешь? Ты  был в секторе управления,  по-вашему -  в
рубке звездолета. Ты просто не знал, что надо сделать дальше, а то...
     - Ато? :
     - Ты никогда бы не познакомился со мной!!  Ты бы уже давно был на Земле
или на этой чертовой  Гиргее!  Понимаешь?  Модель устаревшая,  это ясно.  Но
именно   такие  вот   допотопные  старцы   работают  безотказно.   Механизмы
вне-пространственного перехода ты знаешь!
     -  Сейчас не до механизмов.  Давай-ка  вместе  поразмыслим. Я ничего не
могу  понять -  звездолет тридцать первого  века  на планете  Навей, которая
вынырнула  в закрытой зоне несколько  лет  назад, в  двадцать  пятом веке-то
есть, лет за пятьсот до того, как его сделали?!
     - Ты бредишь,  Иван!  Твой  двадцать пятый  век  давно  канул  во  тьму
истории. Ты проспал в анабиозе. Ила тебя...
     - Что меня?
     Алена помрачнела и немного отодвинулась от  своего  спутника.Но она все
же ответила, тихо, неуверенно:
     -  Или тебя  воссоздали. Воскресили.  Ты  понимаешь, на  Полигоне могли
делать  почти   все!  Могли  воссоздать,  воскресить  из  мертвых...  -  она
неожиданно  побледнела, прижала  руку  к  сердцу.  - Иван,  ты помнишь, этот
карлик говорил, что я мертва? Ты помнишь? А если он не лжет, а если...
     Иван улыбнулся ей, глядя прямо в глаза, поцеловал в щеку, потом в губы.
     - Успокойся, -  сказал  он,  -  этому негодяй"  нельзя  верить.  Ладно,
Аленка, со  временем мы  еще разберемся  - кто к  кйму в  гости попал. "Могу
сказать точно только насчет двух  вещей: первое, ни в каком  анабиозе  я  не
лежал и никто  меня  не воскрешал, потому как не родился еще  тот, кто  меня
прикончит, а  второе, Алена,  в том, что живее тебя  никого  на  белом свете
нету,   уж  это   я  прочувствовал,   могу  заверить   и  подкрепить  любыми
свидетельствами и печатями, ясно?!
     Она поглядела пристально в спокойные серые глаза  Ивана. Опустила веки.
И снова слезинка скатилась по щеке к подбородку.
     - На белом свете, может, и нету -  еле слышно проговорила она, - только
вот  где мы обретаемся, на  белом  ли свете или еще где. Это Полигон,  Иван!
Здесь  свои  законы,  своя  жизнь. Те твари,которых  я видела,  неживые!  Их
сотворили из живой плоти, они ходят, говорят,-даже думают... но они неживые.
Это непостижимо, но это так.
     - А звездолет?
     - Не только звездолеты! Тут может быть все, что угодно - любая техника.
Здесь работали  тысячи людей, исследователей.  Приборы, механизмы, агрегаты,
мощнейшие  силовые установки... правда, все немного не такое, как  у вас,  в
двадцать пятом. Но ты меня понимаешь, да? Что-то произошло, Иван!
     Я еще сплю, я  забыла  главное.  А  может, это главное происходило  без
меня, может меня отключили до начала... Все, хватит! Нам надо бежать отсюда!
     Срочно бежать! А  мы сидим и философствуем!  - Она вспыхнула  внезапно,
соломой на  ветру.  Но столь  же быстро и погасла. -Как бежать!  Отсюда  нет
выхода.  Только вход!  Иван, мы никогда не  вырвемся из заточения,  из этого
жуткого мира.
     -  Где есть  вход, -  глубокомысленно заметил Иван,  - там  обязательно
должен быть и  выход. Вырвемся, Аленка, обязательно вырвемся... но вот беда,
есть одна заковыка.
     - Какая? - встрепенулась она.
     - Программа!  Она не даст мне  уйти с планеты Навей, пока  я не выполню
всего, что в ней заключено. Да я и сам... - Иван вздохнул, замолк.
     - Что-ты сам?!
     -  Я   не  смогу  уйти  отсюда,  пока  не  увижу  собственными  глазами
заложников, пока не разузнаю всего, пока не помогу им.
     - Ты уже помог одному из них!
     - Кому это? - удивился Иван.
     - Мне.
     Иван обнял ее и поцеловал. Надо бежать отсюда. Она права. Но как?
     Куда?!   Нет!   Выход   там,   где   ответ   на   все   вопросы.    Это
многопространственный  мир,  в нем нет прямого хода. Надо  пересилить  себя!
Надо  идти  в  центр! В  середку!  В самое  логово!  В очаг!!! Вот  тогда он
выполнит Программу, тогда он разберется во  всем, спасет несчастных... и сам
вырвется отсюда. Но не один! А только с ней!
     - Ничего не бойся, - прошептал он Алене на ушко. -Ничего! :
     - Угу, - чуть слышно прошелестела она ему в ответ. И всхлипнула.
     В каменном подземном лабиринте было тихо и пыльно. Ничто не  предвещало
угрозы  спокойствию и безопасности бесшабашных путников. И все  же  гнетущее
чувство не оставляло Ивана. Авварон спас их. Тут  нельзя душой кривить.  Без
его чар гнить бы им сейчас в утробах гнусных прожорливых чудищ. Гнить, так и
не  поняв, не  разобравшись  -  в  чем  их вина,  в какую жертву  и кому  их
принесли,  чего  ради и вообще, будет ли от такой  жертвы  хоть  кому-нибудь
самая маленькая польза?  Что это за жажда крови? Что за мстительность такая?
Сорок миллионов  лет водил по космическим  и  внекосмическим  пустыням  этот
уродливый народец некий  местный  Моисей.  Ну и  что?!  А  причем здесь  все
прочие? Почему они-то  виноваты? За что их  всех надо  в жертву... Тоже еще,
богочеловеки нашлись! И предсущества! Где-то и когда-то все это было, лилась
уже  реками  кровь,  и  гибли  сотни  миллионов  по той  лишь  причине,  что
"богочеловеки"  считали эти миллионы  предсуществами,  навозом в  почве,  на
которой должны были расцвесть  они сами, избранные. Бред! Бред  умалишенных!
Паталогия!  Дегенерация! Да,  это  не  что  иное,  как  паталогический  бред
выродков-дегенератов, страдающих навязчивыми маниями превосходства и  жаждой
лютой  мести   за   какие-то  придуманные,  рожденные  в  горячечных  мозгах
страдания. Садизм и мазохизм!
     Чтобы  озлобиться на  все  окружающее до звериной яри, до ветхозаветной
ненависти,  они  же  сами растравляют,  расковыривают свои  раны,  которые и
наносят  себе сами...  Дьявольщина!  Все было, много раз было! А  теперь это
здесь - и уже во вселенских масштабах ! А Система? Система и Пристанище?!
     Их  двойственность  и  взаимосвязь...  У Ивана  вновь страшно  заболела
голова.
     Опять он начал проникать в запретные области, выведывать, то, чего  ему
знать было не разрешено. Кем?! Кто  может определять - дано,  разрешено  или
нет?! Голова раскалывалась.
     - Тебе плохо? - спросила Алена. И приложила ладошку к его лбу.
     -  Не  беспокойся,  все уже прошло, -  ответил  Иван, прогоняя ненужные
сейчас  мысли. Надо было сосредоточиться  на чем-то одном, не растекаться по
древу. Надо понять ту связь, что существуетмежду Пристанищем и Полигоном - в
этом  суть, по  крайней  мере, сейчас,  пока.  И  потому-Иван вновь принялся
мучить свою прекрасную  спутницу: - Давай  рассказывай, Алена. Я тебя больше
не буду перебивать.  Все про Полигон! Итак,  это не планета, не астероид, не
комета... это сектор пространства, так?
     Она  наморщила лоб, скривилась, будто  ей эта тема  была  неприятна или
просто-напросто сильно надоела. Но ответила.
     - Все сложнее. Но если коротко - да, сектор.
     - Координаты?
     - Я же не космонавигатор, Иван. Ты спрашиваешь  так, словно...  Дай Бог
памяти, это где-то возле Черной Дыры. Точно!
     - Черных дыр в Космосе много, - пояснил Иван.
     -  Нет,  не так  уж  и  много.  Большая часть  - иммитаци-онно-миражные
псевдодыры, обычные коллапсары, понимаешь. А та была именно - Черная Дыра.
     - Вход в  Иновселенную?!  - внезапно, в  голос выкрикнул Иван.  У  него
мурашки  поползли  по  телу.  Он  вспомнил  все:  малиновый барьер,  Осевое,
Коллапсар, Воронку, немыслимо-сказочные структуры, Вход в систему и Систему.
- Этого не может быть!
     - Почему?
     - Это было раньше. Значительно раньше! Если верить тебе, я там был пять
веков назад. Понимаешь, пять веков?!
     - Не спеши. Оъясни, где ты был?
     - В Системе! - Иван с силой  сжал виски. -О-о,  проклятущий колдун!!! -
его голову  распирало  изнутри, было ощущение, что  она вот-вот  разорвется,
разлетится на части.
     -  Что  ты  так   волнуешься?  Что  с  тобой?!  -  Алена  не  на  шутку
встревожилась. Она  ничего  не  понимала.  Но  она боялась  за него,  своего
любимого, дорогого ей человека. - Иван, успокойся, возьми себя в руки!
     -  Хорошо!  Но почему  же эта  чертова планета  Навей  сейчас болтается
здесь, в секторе Смерти?! Почему?!  Непостижимые  расстояния. Совсем  другое
Пространство. Нет, это невозможно!
     Алена вдруг улыбнулась загадочно.
     - Но ведь ты сам, к примеру, и там побывал, - проговорила она тихо, - и
вот сейчас здесь.
     - У меня  работа такая,  -  отрезал  Иван,  - я  десантник-смертник.  А
планеты  должны висеть там,  где они должны  висеть,  все они  на учете, все
зарегистрированы...
     - И что же, вы всегда контролировали эту, так сказать, планету?
     -  Нет,  -  Иван  побледнел,  -  не  всегда  она  недавно  вынырнула из
подпространства, а может, из  другого измерения или Осевого. Никто толком не
знает.
     -  А ты  помнишь, как это восьмилапое чудище  говорило, что они ушли  и
блуждали где-то сорок миллионов лет?
     - Но ты же была без сознания! - удивился Иван.
     -  Мой мозг работал. И страху я натерпелась  на  сто лет вперед. Но  не
могла пошевелить не то что рукой, а даже губами...
     - На губах у тебя была блаженная улыбка.
     - Не  отвлекайся! Я не знаю, где они блуждали и сколь-ко!Но  я вошла на
Полигон в свое время,  в  тридцать  первом  веке,  а не  сорок миллионов лет
назад.
     - А ты знаешь, какой сейчас год? - спросил неожиданно Иван.
     - Нет, - ответила Алена.
     И они замолчали. Каждый пытался осмыслить случившееся. Но разрозненные,
несхожие  меж собою осколки не хотели  складываться в единое целое,  даже  в
часть целого.
     - Полигон со всей  энергетикой,  производством,  звездолетами,  людьми,
воссоздаваемыми тварями и биосферами замкнулся. Верно? - спросил Иван.
     - Почему ты так думаешь?
     - Да  иначе сюда постоянно  проникали  все новые  и новые  люди  твоего
времени, они бы работали здесь, как тогда. А мы  никого не встречали.  Кроме
тех несчастных, конечно, но эти женщины не похожи...
     - Не торопись с выводами, - оборвала  его Алена, - я  начинаю  понимать
твою  мысль.  Произошла  какая-то авария, верно?  Полигон свернулся.  Доступ
извне прекратился полностью?!
     - Да, если не считать  моего проникновения. И еще нескольких резидентов
с Земли. Но это были все без исключения люди моего времени.
     - Ты мог и ошибиться.
     - Нет, - резко ответил Иван. - Алена, нам надо идти! Потом продолжим.
     Погляди!
     Он указал рукой  на  тот конец лабиринта, из которого на них бежал  еще
совсем  недавно  шестилапый голем-убийца. Иван  точно  помнил - там был один
ход. А  теперь высвечивались сразу три ответвления. Да еще  наверху  чернела
дыра - то ли колодец, то ли лаз.
     - Здесь все меняется! Надо идти.
     Он помог  ей  подняться.  И  они  быстро  зашагали вперед. Ни меча!  Ни
лучемета!  Иван  ощущал  себя  голым,  жалким,  беспомощным. Но вида  он  не
подавал.
     - Я хочу есть, - пожаловалась  Алена  на ходу, неожиданно,  тихо.  -  И
пить, у меня все в горле пересохло.
     Иван ощупал оставшиеся карманы-клапаны и накожные пояса-тайники.
     Стимуляторов  нет. Концентратов тоже  нет. Несколько  шариков  "твердой
воды".
     И все. Нет! Есть еще что-то! Он с изумлением обнаружил у лодыжки что-то
крохотное, твердое.  Это был Кристалл! Усилитель съежился до неузнаваемости,
поблек, утратил больше половины своих граней. И все же это был он.
     -  Погляди!  - Иван поднес крохотный светящийся  многогранник  к глазам
Алены.
     - Откуда это  у тебя? - удивилась она.- Очень  похоже на  дистанционный
пси-генератор. Ну-ка, дай мне! Она взяла Кристалл в руку.
     - Нет, не  такой. Но все  равно надо  попробовать. Грациозным движением
она сунула Кристалл себе под мышку. Улыбнулась Ивану виновато.
     - У нас нет поблизости гиперструктур. Приходится обходиться без них.
     Здесь, - она похлопала себя по предплечью, указывая на то местечко, где
скрылся еле светящийся усилитель, - при  определенном навыке концентрируются
слабые псиполя и поля тонких материй. Ты должен знать, этим знаниям не века,
а тысячелетия, даже десятки тысячелетий... Ну, ладно, хватит об этом.
     Пускай полежит, если я не ошиблась, не спутала псиген с какой-то другой
штуковиной, он малость подзарядится.
     - Пусть подзарядится, - согласился Иван. И тут же забыл про Кристалл.
     Они  шли  вперед,  все  время  придерживаясь  правой  стены,  чтобы  не
заплутать, не вернуться  на  прежнее  место.  Разветвлений  становилось  все
больше.  И  кому могло  прийти в  голову  проложить  столь изощренные ходы в
подземной толще?! Временами им  встречались странные полупризрачные фигуры в
расплывчато-туманных  балахонах,  с  капюшонами на  головах. Первый  раз они
одновременно вздрогнули, испугались, но потом Иван убедился,  что фигуры эти
не просто  унылы, тоскливы  и беспомощны, но и бесплотны. Это были призраки,
фантомы,  миражи.  Но  они  встречались  все  чаще. Они  провожали  путников
безнадежно  отсутствующими  взглядами  из-под  капюшонов, спешили слиться  с
сумерками переходов, ответвлений, лазов. Эти тени напомнили Ивану бесплотных
существ у лестницы, тех  самых  существ, среди которых  оказалась вдруг она,
его Света. Вспомнились ее  наполненные болью  глаза... Воплощение  неживого.
Воссоздание несуществующего! Да возможно ли это?! А если возможно, то почему
бы ей,  погибшей  при входе в Осевое  Измерение,  не оказаться здесь,  среди
теней, не живых и не мертвых. Как это нелепо и страшно! Иван даже думать  не
мог о подобной невыразимой словами участи.
     Лабиринты обреченных! Они все  обречены!  Неужели  Алена права, неужели
отсюда нет выхода.

     Она уловила его мысли.
     - Иван,  - прошептала она  совсем тихо,  - а ведь мы  станем такими  же
тенями. Я знаю! Мы будем вечно скитаться в лабиринтах обреченных. Не хочу!
     Я  не  хочу  этого, спаси же меня! Иван,  предчувствия давят, они душат
меня.  Я еще не проснулась. Я просто еще не проснулась до конца...  А может,
он все-таки прав? Может, меня давно нет? Может, только тень моя идет с тобой
рядом, такая же как эти?! - Она вытянула руку. И та прошла сквозь призрачную
фигуру в сером балахоне, прошла насквозь, не ощутив ни тепла, ни холода.
     - Пока я  тебя люблю, - ответил Иван,  - ты будешь самой живой. Запомни
это хорошенько, и больше не приставай!
     Именно этот  резкий, твердый и даже несколько грубоватый ответ успокоил
ее. Она снова попросила пить. И снова Иван не дал ей шарика. "Твердую воду"
     надо было экономить.
     Он постоянно ожидал, что  включится  Программа. Он был  наготове.  Иван
собирался вступить в серьезную схватку с ней. Надо было перетерпеть все,  но
выдрать из собственного мозга эту мерзость. Пускай она даже и способна вести
его к цели, пускай она спасает его иногда, все равно. Он вырвет ее!
     Он  не зомби! Можно было  бы сконцентрироваться  на этой  задаче сразу,
прямо  здесь,  собраться раз, но  полностью, освободиться от зависимости, от
чужого  влияния.  Но он боялся  останавливаться. Он шел в полубреду, в тихой
наползающей на мозг горячке. Снова  мерещились тени давно убиенных родителей
его  - белые фигурки  в  скафандрах, синее и оранжевое  пламя,  бессмысленно
жестокие   глаза  не-гуманоидов  и   прожигающие   кроваво-красные   глазища
гир-гейских клыкастых  рыбин. Потом  неожиданно перед взором всплыли большие
хрустальные шары, в которых были заключены головы, двуглазые и трехглазые.
     Зал   Отдохновений!  Уродливое   огромное   существо   -  высохшее   до
невозможности и вместе  с  тем даже  на  вид нечеловечески сильное. Меч! Да,
меч-переходник! О чем он говорил, этот властелин Системы, этот  тысячелетний
старец? Земля?
     Отдых?   Развлечения?   Новые    развлечения!   И   мальки,   множество
мальков-головастиков в огромном аквариуме. Множество аквариумов,  бессчетное
множесто..    Уродливые   мохнатые   шланги,   грушеобразные   сокращающиеся
мешки-утробы с сонными женскими головами... и шланги, шланги, шланги.
     Подготовка. К чему  они готовятся? Почему  это должно  тревожить  его?!
Почему  у  него,  у  Ивана должна  болеть голова о замыслах каких-то нелепых
существ,  обитающих  в  Иной  Вселенной?!  Нет,  это  бред!  Зачем  Авварону
координаты  Системы? Открытый  канал! Снова его  обожгло  старой  болью. Это
будет погибель Земли! Это Апокалипсис! Смерть Цивилизации... или полное иго,
чудовищное, безжалостное, жуткое. Медленное истребление. Все это было уже...
но  было  в  меньших  масштабах, значительно  меньших.  В начале  двадцатого
века...  нет, чуть позже и.всю вторую четверть  века  уже  было иго - лютое,
безжалостное.  Иноземцы,  планетарная  безродная сволочь,  интернациональный
сброд расистов и палачей подмяли под  себя Великую Страну, устроили кровавую
бойню - свыше  ста миллионов доверившихся  лжепророкам людей были зверски, с
садистской изощренностью уничтожены, страну разорили.  втоптали в  грязь. Но
выродки и сами  начали  попадать  под созданную ими  колесницу  смерти -  их
черная  поганая  кровь  смешалась с кровью невинных,  и уже  даже утонченный
слух, прихотливое ухо  не  могли разобрать, где  стенания жертв,  где  вопли
умерщвляемых палачей.  Интернациональная сволочь  и ее  кровавый  жертвенный
топор завязли в теле великой нации, захлебнулись захватчики  в чужой крови и
в своей собственной. И начался подъем, Возрождение... И тогда  вновь бросило
"международное сообщество"
     нелюдей на Великую  Державу  новые полчища  палачей,  действовавших  не
столь  открыто, но преследующих  те  же  цели,  умерщвления  нации,  убиения
Великого  Духа,  обитающего в  России - единственной Обители Господа Бога на
Земле.  И  все повторилось! Разруха! Голод!  Обнищание!  Вырождение! Смерть!
Господство оккупантов и их наемной сволочи! Все было уже! И теперь опять?! В
еще    больших,    вселенских     масштабах?!    Многострадальная    Россия!
Многострадальная  Земля! Опять  кто-то несет ей свое  "благо".  Черное Благо
избранных!  Черное  Благо  богочеловеков. Или  нет?  Или  это все  только  в
воспаленном  мозгу?  Иван  потер  висок.  Он все перепутал, все  смешал -  и
прежние трагедии, и Пристанище с его уродами, жаждущими жертвенных водопадов
крови,  и  Систему с  полчищами  готовых  к Вторжению  негума-ноидов,  с  ее
непостижимой      космической      мощью,       с      боевыми      армадами
звездолетов-внепространственников.  А  он здесь, за сотни тысяч парсеков  от
Земли, в проклятом, никому не нужном мире призраков и мертвецов...
     - Иван! - Алена вскрикнула раньше, чем он успел  остановиться, удержать
ногу от последнего шага. - Ива-ан!!!

     Стена  обрушилась  градом  камней,  обвалом  глыб  и глы-бин,  ползучей
завесой  пыли, осыпающегося песка. Еще немного,  и они бы погибли. Несколько
камешков ударили Ивана в голову, грудь. Алена  вскрикнула резко - ей обломок
угодил в колено.
     Но  уже теперь было видно - обвал не самое страшное, он мог всего  лишь
стать им общей могилой,  принести внезапную, но  далеко не самую мучительную
смерть. Но то, что открылось их  взорам за обвалившейся стеной, вселяло мало
надежд.
     - Я Балор,  повелитель подземных лабиринтов, внук Велса, сын Зель-Вула,
властителя Шестого Слоя! Балор, Несущий Смерть! - проревел огромный, метра в
три ростом, волосатый, голый по пояс детина, увешанный связками человеческих
черепов. И ударил  здоровущей  палицей по  гулкому бронзовому  щиту,  громом
прогремело в подземелье.
     За  спиной  и  по  бокам  от  свирепого детины стояли десятки  воинов в
рогатых  шлемах.  Были  эти воины на удивление  похожи  друг на  друга:  все
одинаково краснолицы, бородаты, свирепы. Но они почти ничем, кроме огромного
роста не  отличались от землян -  руки, ноги, головы, глаза, уши - все такое
же. Лишь кряжистость, корявость, устойчивость в них были совсем неземные.
     А вот сам, представившийся Балором, был страшен:
     усыпанный шишками голый череп, одна надбровная дута, далеко выступающая
вперед, один глаз прямо над  плоской  переносицей  -  глаз большой,  налитой
злобой, желанием драки,  битвы,  тяжелая  нижняя челюсть.  Ремки,  кольчуга,
скрывающая  нижнюю часть тела,  железные сапоги.  Иван  сразу  понял, это не
мохначи, не  лесная нечисть.  Ну,  двоих-троих от силы  он  уложит. А  вот о
серьезном   сопротивлении  и  прорыве  и  мечтать  не  стоит.   Это   воины,
профессиональные бойцы! И вовсе не призраки. Звериная, мощная плоть. Рык.
     Вонь. Налитые мышцы. Непреклонность. Откуда здесь все это?
     - Кто ты такой?! Отвечай!! - взревел Балор, ощеривая зубастую пасть.
     - Отвечай, несчастный, ибо  прежде чем  убить тебя, я желаю узнать твое
имя, чтобы нацарапать его на твоем черепе, который украсит эту связку!
     Балор тряхнул  ожерельем черепов на выпуклой, бочкообразной груди, и те
глухо стуча  друг о  дружку, заерзали,  зашевелились словно живые. Бородатые
бойцы  дружно загоготали. В их смехе сквозила жажда  насилия, они желали его
смерти.
     Это было написано на каждом лице.
     - Меня зовут Иван!!
     Он  отстранил  от себя прижавшуюся  к  плечу Алену. Отвел ее  к  стене,
шепнул на ухо:
     -  Когда все  начнется,  постарайся потихоньку,  не привлекая внимания,
уйти отсюда. Обо мне не думай! Все будет нормально.
     Она молча кивнула.
     - Зачем ты пришел в мои владения, смертный? - спросил вдруг Балор, Иван
нашелся сразу.
     -  Я бы  с удовольствием  покинул  твои  владения,  внук  Зель-Вула,  -
прокричал он, - да только не знаю, как это сделать! Если ты пропустишь меня,
я уйду!
     Громогласный хохот был ему ответом.
     - Ну  уж нет! - наконец  проревел Балор и трижды ударил в  свой круглый
шипастый  щит.  -  Коли ты забрел в подземные лабиринты,  то выбраться назад
тебе никто  не  даст. На поверхности Земли ни одно  живое существо не должно
знать, куда мы ушли!
     Иван опешил.
     - Причем тут Земля? -  спросил он,  разводя руками.  . - Ты  безнадежно
глуп, смертный. Но даже  таким как ты должно  быть  известно, что властелины
подземелий  извечно враждуют с обитателями Земли. Когда  мы выйдет туда... -
Балор многозначительно поглядел вверх,  на  своды  пещеры-лабиринта,  -  все
живое содрогнется от ужаса. .Семь дней и ночей будет литься кровь, семь дней
и ночей  будут гореть дворцы и хижины. Из черепов верхних жителей мы насыпем
башню до небес, взберемся наверх и зададим хорошую трепку ангелам... ха-ха!
     Взрыв совершенно дикого, оглушительного хохота снова потряс своды.
     Иван  стоял и думал.  Вникать -в понимание мироустройства этих детин он
не  собирался. Ему надо было спасти  Алену и  постараться выжить самому, все
остальное мелочи жизни.
     - Но сначала мы убьем тебя!
     - Погоди! - Иван поднял руку. - Ты успеешь меня убить. Ответь сначала:
     это что здесь вообще - Пристанище или Земля? Я тебя совсем не понимаю.
     -  О  Пристанище все говорят. Болтают,  лишнее. Кому Пристанище, а  нам
-Земля! Ты лучше слушай, смертный, что тебе говорит  всемогущий Балор,  внук
Велса!  Мы завоюем  всю Землю и небеса.  А потом мы пойдем на  Пристанище  и
покорим его. Что?! Ты сомневаешься, смертный?!
     Иван  и  не  думал  сомневаться.  Ему  было  наплевать  на  все   планы
завоевателя  и его отряда.  Странно было другое,  эти  допотопные  дикари  в
кольчугах знали про Землю. Мало того,  они всерьез считали, что и  находятся
на Земле! Точнее, подумал Иван, под землей.
     - Я мог бы уйти назад, - вяло предложил Иван.
     - Это не слово мужчины! - грубо  ответил Балор. И снова ударил в щит. -
Улар, ты будешь первым. Готовься, смертный!
     - Может, вы сначала попробуете меня воплотить? - снова попытался  найти
точку соприкосновения Иван. - Или перевоплотить?!
     Балор осклабился. Глаз его запылал презрением.
     - Нет! Мы тебя просто убьем! Но если ты не примешь схватки, не вступишь
в  бой, как  полагается  бойцу,  воину,  мужчине, мы будем  резать  тебя  на
малюсенькие кусочки неделю подряд,  пока ты не  издохнешь. А твоя прекрасная
подруга нам пригодится. Верно я говорю, ребята?!
     - Верно!!! - проорали бойцы будто в одну глотку. И снова загоготали.
     - Не бойся. Улар тебя  долго мучить не будет. Лови меч!  Из строя Ивану
выбросили тяжеленный меч. Он упал под ноги, жалобно звякнул.
     Вышедший  на  середину  пещеры  Улар, крутоплечий  трехметрового  роста
мужичина, огладил бороду. И уставился на Ивана.
     - Ну ладно, -  согласился  тот, - я тоже не буду  долго  мучить  вашего
бойца.
     Он подобрал меч, подбросил его на руке. И не желая оттягивать развязки,
прыгнул вперед.
     - У-ох! - гулко ухнул великан Улар.
     И Иван  отлетел  от  него  мячиком. Реакция  у  бородатого  бойца  была
отменная.  Все воинство довольно  закряхтело, заскрипело, заскрежетало. Лишь
Балор стоял каменным изваянием, уперев руки в бока.
     Иван  понял -  они просто забавляются с ним,  как кошка с  мышкой.  Это
игра. Игра с заведомым кровавым исходом.
     Проще  всего сесть  на  землю  или  подставить  голову  под клинок, под
палицу. И все.  И конец его миссии. И никто на  всем белом свете не вспомнит
про  него, не  пожалеет.  Лишь одна Аленка.  Да и той при подобном  раскладе
долго не прожить. Нет, надо  бороться до  конца, пока есть силы двинуть хоть
мизинцем.
     - Ну что же ты? - прохрипел сурово Улар. И медленно пошел на Ивана.
     Так  мог  надвигаться  динозавр  или бронеход - неумолимо, неотвратимо,
подавляя  своей  мощью.  Но... простой смертный? Иван  был не совсем простым
смертным. Годы учения и тренировок кое-что значили.
     - Получай, вражина!
     Слова  Ивана прозвучали запоздалыми глухими раскатами грома. А  молнией
был меч  - он  сверкнул  в воздухе, сделал двойную  спираль-винт  и вонзился
прямо в  рот великану, предварительно выбив ему  половину зубов. Прежде; чем
хлынул фонтан крови,  ржавое острие вышло из затылка Улара. Падение великана
было неспешным  и величественным, будто  замедленные кадры  прокрутили перед
всей ратью. От удара его тела содрогнулась глинистая земля.
     Но Балор даже не  моргнул. Он лишь  чуть  приподнял  палицу.  И коротко
бросил:
     - Исган!
     Рыжебородый толстяк с бревнообразными ручищами сделал два шага вперед и
застыл, чуть наклонившись вперед, поигрывая коротким пилоообразным мечом.
     Еще  один. Иван стоял перед ратью. Он понимал, им нравится эта игра. Но
долго ли он в  ней  продержится, вот  в чем авпрос. Краем глаза  взглянул за
плечо. Алена стояла  очдрмвшным изваянием там,  где он ее оставил.  Была она
несказанно хороша. И от этого жалко ее было нестерпимо.
     - Держи!
     Ивану бросили копье и щит. Им просто хотелось растянуть удовольствие.
     Ладно!  Поглядим еще, кто кого! Иван, ухватив щит за край, метнул его в
рыжебородого. Сбил с головы рогатую каску-шлем. И воспользовавшись  коротким
замешательством "юйца, с лету  ударил его  обеими ногами в  пах. Исган упал,
согнулся калачом. Он выл на-всю пещеру. Но  лишь хохот  и хмыканье стояли  в
рядах  воинства  подземелий.  Ни один из бойцов не вышел  на  помощь. Вторым
ударом Иван переломил лежавшему шейные позвонки - ему самому стало неприятно
от резкого внезапного хруста, такого осязаемого, зримого. Он знал, что любое
сострадание  к  поверженному будет  воспринято как слабость. А  надежда была
только на одно - силу, ловкость, умение.
     - Вот так! - прорычал он, оборачиваясь к Балору.
     - Неплохо, - мрачно заметил тот.
     - Его  можно взять в  дружину! - выкрикнул кто-то  из  задних рядов.  -
Пригодится в бою!
     - Арзак! - процедил одноглазый Балор.
     И еще один исполин вышел из строя. На этот раз Ивану .ничего не дали.
     Но  он успел нагнуться,  подхватить копьецо.  Великан  был наготове и с
легкостью отбил копье щитом. " Наконечник вонзился в  свод подземелья, копье
дрогнуло древком, затрепетало и застыло.
     Арзак  не  хотел   разделить  участи  первых  двоих.  Это  было   видно
невооруженным  глазом.  Он  сразу бросился на  Ивана  разъяренным носорогом,
выставив вперед  острие меча-гарпуна.  Таким можно было  покончить с жертвою
одним ударом,  даже  слабым  -  меч-гарпун  вырывал  внутренности  из  тела,
прошибал щиты.
     -  Ух  ты  какой! -  Иван еле  успел  увернуться  от бойца-носорога. Он
действовал машинально, выучка работала на него и за него. Почти без разбега,
в три толчка он взлетел на глинистую  шероховатую  стену, оттолкнулся от нее
обеими ногами и,  перевернувшись через  голову, опустился на плечи великану.
Под  левым  сапогом  хрустнула  ключица.  Огромная  волосатая  рука с  мечом
взметнулась вверх, но не успела, дело  решили мгновения  -  Иван чуть раньше
сорвал с патлатой головы тяжелый литой шлем, перевернул его и с силой вонзил
острый чуть изогнутый  рог прямо в глаз  противника.  Падая  с  трехметровой
высоты, он извернулся и выхватил  меч. Теперь все зависело толы"  от вего. С
Арзаком было покончено. Но сейчас важно другое -  важно отвлечь все внимание
рогатой   рати  на  себя!  Надо  дать  Алене  момент,  минутку,  секундочку,
мгновение,  чтобы она растворилась в лабиринтах. И пусть он  погибнет под их
мечами, пусть! Зато она уйдет, выживет, она все расскажет землянам. А может,
у них родится сын... у нее, одной. И он будет продолжением Ивана, его вторым
"я". Надо только выиграть мгновение. И все!
     Эти  мысли  промелькнули  в  голове  Ивана  молнией.  Он  уже  выполнял
задуманное -  отработанным приемом, не  давая  воинам опомниться,  он  снова
взлетел на стену, еще выше, используя каждую трещинку, уступчик... и почти с
потолка,   с  отвесного  крутого  свода  прыгнул  в   самую  гущу  воинства.
Внезапность  дала ему  миг удачи -  первым  же ударом  он снес голову одному
бородачу, каблуком сапога проломил переносицу  другому - теперь тот не боец,
да  и  не  жилец  -  третьему  вогнал острие меча  за  ключицу.  Замешкался,
выдергивая меч.  Но  все-таки успел  отразить удар  копья. Хорошо! Теперь  у
него-было  пространство  для боя.  Он стоял на  двух трупах,  возвышаясь над
землей.  А  вокруг, ощетинившись  мечами,  копьями  и  палицами,  замерла  в
предвкушении развязки вся балорова  рать. Иван видел не только это. Он был в
отчаянии.
     Он  хотел крикнуть: "Беги! Да беги же ты!!!" Но не  мог,  он не мог  ее
выдать! Как она не понимала?! Почему она стояла все на том же месте?! Это же
смерть! Иван полоснул по горлу первого из подступивших. Рукоятью вышиб  глаз
другому. Он крутился волчком. Но  он знал, что обречен. Это забава  кошки  с
мышкой.
     - Ну, гады, держитесь!  Росвед свою жизнь дорого ценит! - прохрипел он,
почти не слыша себя в общем гуле, хрусте, вое.
     Он собрался в стальной комок. Он вновь стал алмазной палицей Индры.
     Вся мощь арийских тысячелетий сконденсировалась в нем. Он веером ссекал
головы, отбрасывал  от  себя  тела, разрубал их снизу  доверху, но  рать  не
убывала.  Это было нелепо, чудовищно...  но это  было  так.  На смену убитым
вырастали  другие  бойцы. И имя  им было  - легион! Из мрака сумерек  тенями
выходили  все новые и новые  рогатоголовые бородачи с иззубренными  мечами и
короткими копьями - Беги! Беги же!!! - кричал Иван, не скрывая уже ничего. -
Беги, Алена!!!
     Но она стояла статуей. Прекраснейшей из всех земных и неземных статуй.
     Она была изумительно хороша - бела, чиста, ясна.
     А  Ивана  заливала кровь, своя, чужая -  он уже  не разбирал.  Он косил
бойцов,  будто  был самой ожившей Смертью. Но и их  удары  иногда  достигали
цели. Рубаха  лохмотьями висела на его теле, кровавые рубцы бороздили грудь,
спину, руки, плечи. Рать была несметной.
     - Да  что  же это такое! - Иван чувствовал, что еще  пять, десять минут
боя, и ему ничто  не поможет. Руки просто не смогут удерживать меча. Ведь он
бьется,  вращает этой пудовой  железякой в режиме скоростной  автоматической
мельницы. Это сверхчеловеческие усилия! Это за пределами возможного!
     Но  он  видел,  как  к  нему,   распихивая   и  расталкивая  бородачей,
пробивается  сам одноглазый Балор. Надо сберечь  силушки  и для него.  Иначе
смерть!
     -  Я  разорву тебя в клочья!  - рычал  приближающийся Балор. - Я насажу
тебя  на вот этот вертел... - он потрясал мечом, зажатым  в левой руке,  - и
отобью вот этой колотушкой! - Он вздымал палицу. - А ну! Расступись!!!
     Это шла Иванова смерть. Погибель его шла. Последние минутки наступали.
     Иван чувствовал, что ноги подгибаются, что осталось совсем немного, что
даже  все   знания  тысячелетий,  даже   железная  выдержка,   выносливость,
отрешенность... ничто не спасет его, всему есть пределы!
     И вот  в  тот  миг, когда Балор был уже рядом, на расстоянии вытянутого
меча, когда  его налитой кровью  глаз пронзил  Ивана насквозь...  вдруг  все
стихло и  замерло.  Свирепые,  разъяренные  схваткой бойцы  пали на  колени,
раскрыв  рты  и закатив глаза. Балор  упал последним, глаз его  потух,  руки
уперлись костяшками в глину, спина безвольно прогнулась.
     - Приказывай! - выдавил он вялым чужим голосом.
     Все  это было настолько  нереальным,  что Ивану ни  с того,  ни с  сего
показалось, что он заснул и  ему  снится сказочный сон, или что его убили, и
он уже  на том свете,  что  там  все наоборот, но все равно - это  фантазии,
наваждение, этого нет на самом деле.
     Но   он   почти   все   понял,   когда   оторвал   глаза   от   Балора,
коленопреклоненного и жалкого, от распростершегося  ниц воинства и посмотрел
на нее, Алену.
     Она была выше всех, хотя стояла на том же самом  месте. От нее исходило
непонятное теплое свечение. Иван только секундой позже понял - не от нее!
     Нет! Алена держала в вытянутой руке красный светящийся Кристалл. Он был
большой, просто огромный!



     Да, это  она  спасла его. Она  зарядила Кристалл  - своим теплом, своей
любовью.
     - Алена-а-а!!!
     Иван отбросил меч и  по головам,  спинам  кинулся  к ней -единственной,
любимой, прекрасной.
     - Приказывай, - вяло повторил ему вслед Балор.
     - Да  пошел  ты! -  на бегу  выкрикнул Иван.  Он  подхватил  ее, обнял,
закружил. Чудесное спасение окрылило его.  Но главное, жива она,  Аленка! Он
осыпал  поцелуями ее  лило, шею, грудь  и  не  мог  остановиться.  Это  было
форменным безумием. Она уже стала отбиваться от него, упираться в  его грудь
руками.
     - Как они тебя! Весь в шрамах!
     - Пустяки! - Иван ничего не  хотел видеть и  слышать. - Скажи им, пусть
убираются отсюда.
     - Экий ты, Иван несообразительный,  - упрекнула его Алена, - может, они
еще пригодятся  нам.  Пускай-ка  дорогу  грудью  прокладывают.  А мы  следом
пойдем.
     - Хорошо, будь по-твоему!
     Иван  обессиленно  упал  наземь.  Лишь  теперь  на  него  свалилась вея
накопившаяся за время боя тягостная, страшная усталость.
     - Надо уходить,  - мягкопроговорила  Алена, мягко, но  настойчиво, - мы
слишком долго пробыли на  рдном месте, может случиться непоправимое - гляди,
трещина! Она все время увеличивается. Я боюсь, Иван.
     - Пойдем, - он встал, пошатываясь от слабости.
     - Нет, погоди!
     Алена  направила  Кристалл  на  двух ближайших бородачей. Те поднялись,
осторожно подошли к  Ивану, сцепили руки.  - -  Садись, они понесут тебя,  -
сказала Алена,.
     - Дожил, - пробурчал  Иван. Но подчинился. Алена долго молча глядела на
Балора.  Наконец  тот приподнялся. И пошел  прямо по  телам убитых  и живых,
распростертых на каменистом полу пещеры.
     -  Вперед.  Только  вперед!  "  Вслед за Балором  начали подниматься  и
остальные.  Иван с недоумением подмечал, что бородачей не прибывает, что  из
сумерек и мрака никто не выходит, что все чудеса закончились, и живых бойцов
осталось-то не более  полутора  десятков,  остальные  лежат в  лужах крови с
распоротыми    животами,    переломанными    ребрами,    вывороченными   или
раздробленными челюстями, расколотыми черепами, безрукие, безногие, жалкие и
отвратительные. Неужели это все его работа?! Ивану  стало тошно. Нет, нельзя
идти в  чужой мир с мечом. Нельзя,  лучше  вообще не приходтъ туда! На  мече
справедливость и мир  не приносят! Гдеже он слышал все  это?  И опять встали
белые,  высокие  своды.  И прозвучал напоенный величием и  добротою,  голос:
"Иди, и да будь благословен!"
     Алена шла рядышком с двумя великанами, которые несли Ивана.
     Поглядывала на  него,  на  кровоточащие раны  и  кусала  губы. Так  они
прошествовали не меньше часа. Затем Иван будто очнулся ото сна, он даже чуть
не упал с живых носилок.
     - Позови-ка мне сюда Балора, Ален! Давай, не тяни! Женщина взглянула на
него неодобрительно, усмехнулась.
     -  Эх,  ты!  Пришел в себя и. вместо того,  чтобы уступить место  даме,
Балора тебе подавай! Иван!
     -  Залезай! - Иван  спрыгнул  вниз.  И тут же  повалился наземь  - ноги
подвели. Он  еще не.отошел после битвы, да и раны давали о себе знать. И все
же он вспомнил, достал шарики "твердой воды". Протянул один Алене.
     - Глотай, это вода!
     Она проглотила. Закрыла глаза. И блаженство разлилось видимой волной по
ее лицу.
     - Как хорошо. Вот теперь - лечь и умереть, ничего-шеньки не надо!
     -  Ты  мне  брось  это,  -   Иван  снова   уселся  на  сцепленные  руки
бородачей-великанов, имевших совершенно отсутствующий вид и мутные глазища.
     - Рано помирать-то собралась. Зови Балора!
     Через  минуту-другую  одноглазый гигант, пропуская  "  мимо ряды  своих
воинов, поравнялся с Иваном.
     - Приказывай, - произнес он, словно заведенный.
     - Хорошо. Вот тебе мой приказ, - начал Иван,- расскажи-ка мне коротко и
ясно, где мы, что это за Шестой уровень...
     - Шестой Слой, - поправил его Балор.
     - Хорошо, пусть будет слой. Рассказывай!
     -  Здесь так заведено, - сказал Балор,  - мы  тут обитаем  очень давно,
никто  не  помнит сколько ...  мы властелины  подземного мира. Земля  нас не
принимает. Мы много раз прорывались наружу. Не получалось. Но мы прорвемся!
     И  внутрь  нас не  пускают!  -  Балор говорил  совсем  не  так, как при
встрече,  голос его  звучал  вяло, даже обиженно, будто у  ребенка, которому
что-то пообещали да и не выполнили обещания, обманули. Он говорил как зомби.
Да, собственно, сейчас он и был натуральным зомби.
     - Мне нужны люди. Заложники! - вставил Иван.
     - В лабиринтах много всяких. Они приходят неизвестно откуда. Мы убиваем
их. Иногда они  убивают наших. Но все равно они куда-то  деваются. Я уже  не
помню, какие это - люди?
     - Такие как мы, - пояснил Иван.
     - Мои ребята тоже такие, но они не люди, понимаешь?!
     - Ктожеони?
     - Они  бойцы, воины! Но они не люди! И не  призраки! Мы одержали тысячи
побед там, на Земле! Ни у кого на свете и во тьме не было столько трофеев!
     -  Балор тряхнул связкой черепов.  - Здесь  не все. Здесь головы только
самых сильных и важных врагов моих, понял?!
     Иван повернулся к Алене.
     -  Тебе не кажется, что действие Кристалла  ослабевает? Опять на вожака
напал раж!

     - Сейчас поглядим, - Алена пристально уставилась на Балора. И тот сник.
Замычал нечто нечленораздельное.
     - Перебор, - подосадовал Иван.
     -  Ничего,   скоро  он  очухается,  потерпи.   Балор  пришел   в   себя
действительно быстро. Но ничего не помнил. Пришлось начинать все сначала.
     - Земля нас не  приемлет,  - словно  заговоренный  бубнил Балор,  -  во
внутренний мир не пускают,  погибли сотни лучших бойцов. Мы обречены бродить
в этих лабиринтах вечно...
     - Ого! - Иван рассмеялся. - А вы что, собираетесь жить вечно?!
     Балор поглядел на него хмуро и просипел:
     - Оглянись назад!
     Иван повернул голову и  невольно вздрогнул  - позади них, на расстоянии
двадцати-двадцати  пяти  метров,  тесно  сгрудившись, плечом  к  плечу,  шли
десятки, если не сотни бородачей в рогатых шлемах. Были они не в лучшем виде
-  с  изуродованными  лицами,  изборожденными шрамами  телами,  в изодранной
одежде. Но они шли! Это были те самые бойцы, которых Иван уложил в пещере.
     Это было шествие мертвецов.
     Алена, оглянувшаяся одновременно с  Иваном, побледнела до  белизны. Она
вскинула руку  с  Кристаллом, намереваясь  обработать и этот  отряд. Но Иван
жестом остановил ее.
     -  Не надо  тратить  энергию, - сказал он, - пока Балор  наш слуга, эти
парни  в полной  нашей  власти.  - И, повернувшись  к одноглазому  великану,
спросил утвердительно: - Значит, не пускают внутрь?!
     - Нет, не пускают, - подтвердил тот.
     - Тогда будем прорываться с боем!
     В  единственном глазу  Балора  загорелся  желтый недобрый огонь.  Спина
предводителя бесстрашных  воинов  распрямилась.  Ему явно пришлось  по  душе
Иванове предложение, если только у него вообще была эта самая душа.
     - Мы идет в правильном направлении? - спросила Алена.
     - Здесь все направления правильные, внук  Велса знает, что  говорит,  -
важно ответил  Балор.  - Куда  ни иди,  если  все  время  думаешь  о цели  -
обязательно к ней придешь, даже если повернешь назад.
     Иван поглядел в упор на одноглазого.
     -  Думай!  - сказал  здв. - Думай  о цели все-время!  Ты ведь можешь ее
представить четко и ясно?
     - Мне все подвластно! - снова заважничал сын Зель-Вула.
     - Говори толком!
     - Могу! Я там бывал много раз, - проворчал Балор, -  вот, смотри на эти
шрамы! - Он развернулся к Ивану грудью - три Крестообразных затейливых рубца
украшали ее.
     - Хорошо! Не отвлекайся, сосредоточься на цели, Балор!
     - Великому воину доступно все!
     Одноглазый  великан  замолчал,   насупился,   на  уродливом  челе   его
отразилась  невероятная мыслительная работа- из воина Балор  в мновение  ока
превратился в мудреца, философа, эдакого местного Сократа.
     - Что это?!-вскрикнула Алена.
     Обвалившийся  свод погрёб под  собою сразу  четырых бородачей. Но  зато
открылся проход в полутемную пещеру, сверкающую сталактитами и сталагмитами.
Эти  огромные,  свисающие  сверху  и торчащие снизу  сосульки,  переливались
мириадами внутренних, не освещающих пространство огней и создавали  в пещере
обстановку сказочности, нереальности.
     - Мы идем к цели! - глухо сообщил Балор.
     - Отлично!
     Иван спрыгнул  с  живых носилок.  Он не  замечал  в своем  теле и следа
усталости.  Он  вновь  был  здоров  и силен. Лишь  побаливали  полученные  в
последней  схватке  раны.  Но Иван умел  терпеть  боль, он  просто  отключал
болевые центры  - без таковых навыков он давно бы гнил в земле...  точнее, в
почве  какой-нибудь не слишком гостеприимной планеты. Одиннадцать  Лет назад
на одном из форпостов планеты-призрака  Янтарного Гугона, который только для
несведущих  был  планетой,  а на самом деле представлял  собою  невообразимо
сложный сверхпространственный  мир,  закинувший свои щупальца во  Вселенную,
Иван   попался   в   лапы   оон-гугов,   племени   разумных   насекомовидных
самопожирающихся  молюсков.  Двадцать дней  они  пытали  его, подвергая тело
изощреннейшим испытаниям. Любой  землянин скончался  бы в первый час, стойло
бы  ему  испробовать  на  себе первую  дозу проникающего  излучения-данга  -
биоэнергетического оружия  гугов;  Излучение это,  не разрушая  материи - ни
живой,  ни  мёртвой  -  выматывало  до  предела  нервную  систему,  причиняя
сверхадские страдания  жертве. Иван выжил. Он полностью отключил все болевые
центры. Ему это стоило дорого - полтора года он лежал в параличе на  станции
ХС124371-УА  за  тысячи  световых лет от  Земли; Его  буквально собирали  по
кускам.  Что  значили  для него обычные раны,  нанесенные мечами  и копьями?
Детские царапины!
     Они шли по сверкающей пещере. И не было видно ей ни конца, ни края.
     Лишь позвякивали  мечи, гремели  щиты  да  раздавалось  мерное  сопение
угрюмых воинов.
     А  Ивану  вспоминалось забытое.  Он  помнил  эти  пещеры.  Той  старой,
утраченной  памятью  помнил  - пещеры  были  в  Системе. Он  не мог выделить
деталей,   подробностей.   Лились  какие-то  сверкающие   водопады,   мрачно
поблескивали  сталагмиты и  сталактиты. Приходило  вдруг  непонятное слово -
Квазиярус. И уходило.
     - Представляй цель! - напоминал Иван Балору.
     Тот важно покачивал головой.
     Пещера казалась бесконечной. Но  Иван начинал понимать другое:  в любом
объеме  они  могли  находиться  сколько  угодно, идти  и идти,  даже лететь,
рваться вперед, не  приближаясь ни на вершок к цели. И  в то же время  можно
было мгновенно преодолеть этот объем,  будь  то  утроба  или пещера, лес или
пустыня.  Надо только подобрать ключик, найти  узловую точку.  Беда, что все
везде по-разному!  Ему  вспомнилась  избушка  в  лесу  и пыльный  чердак  на
Хархане. Там ему кто-то все время помогал, кто-то вел его". Кто? Он так и не
понял, до конца.  Здесь ему тоже помогают,  Авварон, к  примеру.  Не приведи
Господь, иметь таких помощничков!
     Неожиданно  Балор,  шедший  словно сомнамбула,  хлопнул  себя  огромной
ручищей  по  лбу, задышал  тяжело.  Снова поползли по  его  уродливому  челу
морщины" И  пещера резко ушла вверх. Иван успел подхватить Алену,  прижать к
себе.  Нет, это  не пещера ушла вверх.  Это  они все,  весь  большой  отряд,
неожиданно, разом, как-то нелепо, необъяснимо провалились вниз. Водопад.
     Сверкающий водопад!
     Мимо  проносило  целые пласты,  слои, и  все;искрилось в  ослепительных
брызгах.  Что это было,  Иван  яе  мог сказать -  то ли они проваливались  в
разверзшуюся воронку, проваливались в глубины  планеты,  к ее ядру, то ли их
несло  в  иных  пространствах и измерениях.  Но всеэто  было очень похоже на
Хархан, на тамошние чудеса.
     - Что с нами? Куда мы падаем? -- возбужденно шептала в ухо Ивану Алена.
В ее голосе не было и тени вопроса.
     Она просто говорила, и у нее перехватывало горло. Это было невыносимо.
     - Мы идем к цели, - ответил Иван.
     Бородачи  гоготали,   переругивались,   сверкали  глазищами.  Им   явно
нравилось падение.
     Иван держал Балора за бронзовый пояс.  Вернее  сказать, он сам держался
за него, ибо массы их были несравнимы, Балор был  втрое,  а  то  и  вчетверо
крупнее Ивана и мощнее. Одноглазый гигант не выказывал тревоги. Видно, такие
падения были для него привычными.
     - Долго еще? - поинтересовался Иван.
     - По-всякому бывает, -  невнятно ответил Балор.- Может выбросить сразу,
а может крутить да вертеть очень долго.
     -  Думай  о  цели,  думай!  -  напомнил  Иван.   Их   сильно  тряхнуло,
перевернуло, ударило обо что-то твердое, но  невидимое. Иван  задрал  голову
вверх. И ему открылось серенькое безоблачное небо, высокое, бесконечное.
     Оттуда они явно не могли упасть.
     - Иван,смотри!  - Алена вовремя успела указать ему на рваную,  уродивую
трещину  в  земле,  которая  затягивалась  прямо  на  глаза.  -  Нас  оттуда
выбросило, Вот чудеса, падали вниз, а выбросило наверх!
     - Этим нас не удивишь, - ответил Иван.
     Воинство ползало по растресканной земле, подбирало  шлемы, мечи, копья,
щиты  -  при ударе  все это послетало с  бойцов.  Балор  потирал  ушибленный
бугристый лоб.
     - Что дальше? - поинтересовался Иван.
     - Ничего,  -  с  горделивостью,  даже  спесью  ответил внук Велса,  сын
Зель-Вула, -  теперь  надо  ждать. Ворота  появятся сами. Но если они  снова
отобьют наш  штурм, нога моя  больше не ступит  в этот проклятый  Внутренний
мир! Клянусь богами лабиринтов и Великим Велесом, властителем всех подземных
миров! - - И долго ждать?
     - Не знаю.
     Иван повернулся к Алене.
     - Слушай,  - сказал он, неожиданно заметив  то, что надо было  заметить
еще там, в  лабиринтах, - ты хотя бы  прикрылась немного. Мы  с  тобой - это
одно дело. Но когда целая  рота мужланов пялит на тебя глаза... не доводи до
греха. Да и мне, честно говоря, неприятно, что каждый может...
     - Что  может? Смотреть  на  меня? Чего  ж  в этом плохого? Красотою мир
спасется, Иван. Смотреть  не надо на  кровь, насилие, мордобои и драки, а на
красивое женское тело... Ты просто не знаешь  -  тридцать первый век немного
отличается от ваших времен.
     У нас  нет  некрасивых людей,  нам нет необходимости  прятать  телесные
недостатки под  складками  тряпок и пластика.  Есть  защитные оболочки  всех
видов, они предохраняют тело от инфекции, холода, жары, ожогов, побоев...
     есть оболочки с абсолютной защитой. Так зачем же еще одежда, Иван?
     -  Мы не в  тридцать первом  веке, поверь мне!  Это другой мир! В вашем
времени нет  подобного  зверья, у  вас  нет нечисти и призраков,  чудовищ  и
колдунов. От них надо закрываться. Они могут сглазить, навести порчу!
     - Сказки!
     - Нет, это не сказки.
     Знойное тягучее марево поплыло перед глазами. Иван знал, что в жарких и
безводных  пустынях именно так  бывает  перед появлением миражей. Но  он  не
успел сопоставить странного  события с  земными привычными делами, из марева
стали  проступать очертания  чего-то  высокого и  неприступного,  каменного,
массивного, исполинского.
     - Это Ворота во Внутренний мир! - подал голос Балор.
     - Вот и прекрасно! Иван вскочил на ноги.
     - На  этот  раз мы  прорвемся! - прокричал он сквозь  нарастающие гул и
рев.-Дайте мне меч!
     Балор вырвал огромный железный  меч у ближайшего  воина и протянул  его
Ивану. Он предложил и щит. Но Иван покачал головой.
     Марево растворилось в тягучем воздухе, оставив  огромную каменную башню
без стен,  но  с  непомерными  железными  воротами. Неприступность  башни не
вызывала сомнений.
     - Но ее же можно обойти, - робко подала голос Алена из-за спины Балора.
     - Обойти-то можно, - ответил Иван, - но нам, Аленка, надо войти внутрь.
Теперь я все понял - никакая это не башня! Все  эти ворота, стены, кладка  -
только видимость. На самом деле это шлюз-переходник, понимаешь?
     Иван заметил,  что  Алена уже не совсем обнажена, что  на  ней намотаны
какие-то  обрывки,  намотаны  наподобие  туники,  коротенькой, не скрывающей
безукоризненной фигуры.
     - С кого сняла? - спросил он.
     Алена рассмеялась я махнула рукой назад, в ряды угрюмых бородачей.
     -  Не будем говорить о пустяках, -  прокричала она,  -  если это шлюзы,
надо успеть, ведь  они не будут вечно здесь.  Они никогда не стоят на  одном
месте подолгу.
     -  На  штурм!!! - неожиданно взревел  обезумевшим  быком сын Зель-Вула,
внук Велса, непобедимый Балор.
     Из его палицы ударил молниевидный разряд. Запахло паленым.
     -  На  шту-у-урм!!!  -  громом  сотен  голосов   отозвалось  потерявшее
угрюмость воинство. Бородачи принялись с такой силой колотить в  щиты, что у
Ивана заложило уши.
     - На штурм! -закричал и он. Но не сдвинулся с  места. Он просто не знал
и  не видел  -  куда  бежать  на  штурм.  Ворота  наглухо  затворены,  башни
неприступны, ни лестниц, ни веревок у штурмующих нет.
     И тут  одноглазый исполин  сорвался с  места, подскочил к воротам  и  с
такой силой ударил по створке своей палицей, что посыпались искры. Следом за
ним к воротам двинулся живой таран. Иван еле успел отскочить в сторону.
     - Бей! Громи!! Круши!!!
     Это был  сущий  ад. Ничего подобного Ивану видеть не доводилось. Ярость
наступающих  приобрела такую  форму  и  такие  размеры,  что  ворота уже  не
казались  неприступными.  Огромные  многопудовые тела раскачивали Тяжеленные
створки, бородачи долбили их рукоятями мечей, булавами, кулачищами.
     Штурмующим не хватало большого и  крепкого бревну-  и участь ворот была
бы предрешена. Но и без тарана они туго знали свое дело.
     - А ду, ребята! Р-р-разомП!
     По команде Балора сотни воинов откачнулись назад и единой живой массой,
живым валом ударили в ворота. Сверху выпал  каменный блок, заскрипела петля.
После второго удара ворота поддались. Надо было срочно закрепить успех.
     - Ану.да-авай!!!
     Нападающие вышибли  ворота, повалили  их и, давя  друг  друга, ринулись
внутрь, в темноту. Иван бросился следом за ними, он был готов к любой, самой
беспощадной  и лютой сече.  Он  был готов на все. Лязг мечей и копий опьянял
его, манил. Вот только Алена...
     Он  бросил взгляд назад и увидал, как две серые клюва-стые тени волокут
его любимую за  башню, подальше от ворот.  Это  былсгушатомледяной воды  для
Ивана.

     - Стой,- сволочи! - завопил он, не скрывая своих ламерений...
     В три прыжка он настиг  похитителей. И мечом смахнул голову ближнему  -
фонтанчик зеленой  жижи ударил вверх, безголовое  тело опрометью бросилось в
пустыню, неостановимо размахивая  длинными  и  тонкими руками. Второго  Иван
схватил за жидкий полупрозрачный загривок, встряхнул.
     - Кто  ты?! - спросил, едва  не рыча,  от  злости,  перехлестнувшей его
душу.
     Существо  жалобно хлопало жабьими веками,  стучало зубами. Иван не стал
учинять допроса. Он подхватил Алену и бросился с ней в черноту ворот. Он еле
успел  -  пробитый  провал уменьшался на глазах. Казалось, будто из каменных
стен нарастали, сходились новые ворота, еще крепче  прежних. Их сомкнувшиеся
края защемили край туники. Иван рванул сильнее, ткань затрещала, порвалась.
     - Ничего, - шепнул он на ухо Аленке, - мы тебе новое одеяние соорудим.
     Во  тьме за  воротами  шло  самое  настоящее  побоище.  Иван  отстранил
любимую. И ринулся в гущу сражения. Но очень скоро  он понял, что происходит
невероятное: бородачи слепо,  яро, дико  истребляют друг друга.  И не  видно
иного  противника,  никто не противостоит  им. Иван,  расталкивая исполинов,
отбиваясь мечом, ногами, руками, выбрался к стене, перевел дух.
     - Это безумие какое-то!  -  прокричала ему в ухо Алена.  - И пс%ген  не
действует, они всё посходили с ума!!!
     - Спокойно. Спокойно!  - Иван  повторял одно слово, но никак не мог сам
успокоиться.
     Кровь  била фонтанами, текла ручьями.  Хруст, хряск, звон, лязг, стоны,
крики, ругательства неслись из мрака. Воинство Балора истребляло само себя.
     И  больше  всех  не-истовстовал.сам одноглазый великан. Он крушил  всех
подряд своей палицей - налево и направо.
     - Я боюсь, Иван! Это выше моих сил!  - Алена рыдала. Иван впервые видел
ее рыдающей, на грани истерики.
     -  Болваны!  Тупицы!!  Прекратите  немедленно!!!  -  заорал  он, срывая
связки. - Прекратите-е!!!
     Его голос утонул в общем гуле, реве, рыке, дребезге и вое.
     Сражение  близилось к  концу.  Бородачи,  изнемогая,  падая,  обливаясь
потом,  смешанным  с кровью,  добивали друг друга - беспощадно, безжалостно,
будто  расправляясь с кровным  врагом,  злейшим  недругом.  Даже  смертельно
раненные из последних сил  ползли к  бывшим  соратникам, кололи  их  мечами,
кусали,  рвали   ногтями  кожу,   выворачивали   суставы...  Безумие!  Общее
непостижимое  безумие  творилось во  мраке за плотно прикрытыми, будто  и не
сокрушенными доселе воротами.
     И надо всем этим побоищем в высоте, окутанная клубами испарений, висела
огромная змеиная голова с чуть приоткрытой пастью, желтыми острыми клыками и
свисающим вниз раздвоенным черным языком.
     - Иван! Осторожно! Смотри-и-и...
     Пронзительный  крик  Алены  растаял  в  наступившем  беззвучии,  полной
тишине, свинцовой, гробовой. Все исчезло - кровь, крики, хруст костей, тьма,
бойня... все.
     Иван ощущал умиротворение.Х)н был далек от всего суетного, внешнего.
     Он  сидел,  уперевшись коленями  во что-то  твердое  холодное,  и мерно
раскачивался из стороны в сторону. Он не, хотел открывать глаз, было  и  так
хорошо, тихо, благостно.
     - Постичь Непостижимое - стремление тщетное и бессмысленное изначально,
-  тек  в уши медоточивый  тихий  голосок,  - нет  ни  начала,  ни  конца  у
бескрайнего Мироздания, все  преходяще в нем и обратимо. Ищущий обрящет лишь
смерть   свою,  пройдя  путем  унижения,   горя,  треволнений,  мытарства  и
страданий. Воплощение  же есть  высшая  форма бытия,  дарованное  нам  Извне
Первозургами,  основателями  Пристанища - Внутреннего  Мира,  что включает в
себя все  десять цепей-Мирозданий,  семьдесят две  Вселенных и тридцать  три
Антивселенных,    Дороги    Сокрытия,    Осевые    измерения    и    внешние
подпространства... нет Пристанищу пределов в беспредельности Его самого.
     Нет  Ему границ и краев, а есть лишь  перемещение  из одной Его сферы в
другую, есть перетекание из  одной Его формы  в другую и скольжение с  одной
Его   двенадцатимерной   поверхности   на   предыдуще-последующую   сквозную
поверхность по сферам-веретенам, в обход миров плоских и с заходами на них.
     Исцелением всевидения воплощаемому открывается зрение в первых тридцати
двух измерениях, и становится ему зримым прежде сокрытое от слепых глаз его.
Но узреть всю непостижимость и многоиномер-ность Пристанища  не дано никому,
ибо  Извне Оно создано,  но  ничто извне  Его не существует, и нет  из  Него
выхода во  Внешние миры,  ибо  и  самих  их  нет,  а существуют они  лишь  в
проекциях,  отбрасываемых  Пристанищем па плоскости внешне-предповерхностных
сфер  и   окраинных  миров-гирлянд,  связанных   пуповинами  с  гиперточками
Мирозданий. Знание полное - смерть и тщета.
     Знание  видимого  мира  -  обман.  Знание  законов  бытия Пристанища  -
обретение вечности и растворение в вечном...
     Иван осторожно приоткрыл один глаз.
     Зеленоватое мертвенное свечение поигрывало на толстенных трубах.
     Каменный пол. Туман.Фиолетовые испарения меж развалин и обломков. Трубы
вдруг шевельнулись... и Иван понял, никакие это не трубы, а кольца, огромные
кольца, в которые свернуто  еще более огромное змеиное тело. Но это не змея.
Это  Змей!  -  Иван  сразу вспомнил  страшную голову  с  желтыми  клыками  и
раздвоенным  языком. Все ясно. Он  во власти этого гада!  Все понятно.  Сила
Змея  оказалась  могущественнее  Кристалла,  она  довела  бойцов  Балора  до
исступления, до  братоубийственной резни. Теперь нет никого.  Ни  Балора, ни
его воинства, ни Алены... один только Змей. И он сам, почему-то живой, мерно
покачивающийся из стороны в сторону.
     - Кто ты? - спросил Иван, не надеясь на ответ. И в тот же миг перед его
лицом выросла огромная голова с желтыми горящими глазами. Раздвоенный черный
язык чуть  подрагивал.  Из  пасти  обдавало  зловонием. Большие острые  зубы
наводили на  нехорошие размышления. И  вместе с  тем Змей был явно разумным,
более того, он обладал огромной силой внушения. Единственный, судя по всему,
его недостаток заключался в  том, что  он не знал одной  вещи -  сидевший на
плитах человек не поддавался гипнозу.
     - Я  Великий  Змей Незримых Глубин! - прошипела  чудовищная голова. - Я
поднялся на  поверхность  и поглотил мешающих мне спать. Но  я сохранил тебе
жизнь, ибо  не смог  постичь цепь  твоих воплощений. В твоем мозгу,  путник,
есть закрытый сектор. Скажи мне, что ты таишь в нем?
     - Мне самому об  этом  не сказали, такие вот  дела, о  Великий  Змей, -
плохо скрывая иронию изрек Иван. - Ответь и ты мне: я в Пристанище?
     - Пристанище  повсюду! -  напыщенно ответил Змей. Кругом одно и то  же,
подумалось Ивану. Паранойя! Говорящие змеи, лешие, глиняные убийцы...
     Захотелось чего-то настоящего, реального, земного.
     - Пристанище реальнее всего  во Вселенных! - сказал Змей.  - Все прочее
лишь  отражения  Внутреннего мира. Мне, Хранителю  Мудрости,  это открыто. И
когда твой ум, твоя душа и твои знания перейдут в меня, а тело твое послужит
основой  для  Всеобщего Совершенствования  малых и  Перевоплощения  в Единое
Большое, океан моих знаний станет  полнее на одну каплю. Да, капля по  капле
собираются  океаны  мудрости, путник.  Миллионы  лет нужны для  подъема  над
бытием.
     - И скольких ты воплотил в себя. Змей? - спросил Иван.
     - Всех, кто пересекал  мою дорогу. Всех, кто нарушал мой сон в  Пучинах
Незримых  Глубин.  Всех,  видевших  и  созерцавших  меня  в разных  мирах  и
измерениях...
     - Так что  же остановило  тебя? Почему ты сразу же не вобрал в себя мой
ум, мою душу, мои знания?! Ты же почти всемогущ? Ты же не ведаешь жалости?!
     Тебе не знакомо чувство сострадания. Ответь, о мудрый Змей!
     Шип  перешел в  пронзительный  свист, в  выпученных  глазах мелькнули и
пропали  красные огоньки. Змей  явно  встревожился,  это  было видно. Но  он
ответил.
     - Да, Иван" я мог бы тебя  поглотить в первые же минуты, как я поглотил
духовные  сущности  этих  жалких и немощных воинов во главе с их  одноглазым
предводителем. Ты ведь заметил, что когда они вырезали друг друга, в них уже
не   оставалось  ничего  разумного,  ничего  светлого,  они   были  куклами,
умерщвляющими  друг друга. И мне не было их жалко. Я не умею  сострадать, ты
прав. И я бы поглотил тебя вместе с ними, но...
     Иван  осмелел. Встал. Огляделся. Сквозь туман и фиолетовые испарения он
ни  черта  не  увидал  -  только  развалины,  только  каменные  глыбы.  Этот
разрушенный, затерянный мир просто преследовал его!
     - Говори прямо - почему ты не воплотил меня?! И я буду прям с тобою.
     Ты ведь действительно умнее и выше всех, кого я встречал в Пристанище и
в охранительных слоях, в мирах-гирляндах и во всех кругах Внешнего Барьера.
     Змей был явно польщен.  Он высоко поднял голову,  прищурил глаза. Голос
его прозвучал добрее и вкрадчивей.
     - Не прельщайся, путник,  ты не  мог побывать во  всех кругах  Внешнего
Барьера, для этого мало сорока  вечностей!  Миры-гирлянды  - это вечность .в
степени вечности,  повторенная  в семидесяти  двух Вселенных и тридцати трех
Антивселенных. Но ты нравишься мне,  ты не ползаешь  в пыли жалким червяком,
ты не молишь о пощаде; ты не бросаешься словно дикарь с  мечом  и  огнем. Ты
вправе постичь  кое-что из  кладезя  мудрости до священного акта воплощения.
Слушай же!
     Иван почтительно склонил голову. Потом неспешно, смиренно поднял глаза.
     -  Ты не догадываешься, почему существа, превышающие  тебя и  силой,  и
разумом, и своими возможностями, существа,  желавшие  воплотить  тебя в себя
или иных, отступали от тебя, давали тебе уйти и не преследовали тебя?
     - Это загадка для меня, - ответил Иван. Хотя он думал по-своему, у него
был кое-какой опыт  на сей счет - обитатели иных  планет и миров как правило
пожирали  друг  дружку,  чужаков  они  поглощать  боялись  -  еще отравишься
ненароком-или просто брезговали.
     - Ты  не прав дважды.  Не  прав  в слове. И не прав  в мысли. Скажи мне
прямо, что таит  твой мозг?!  - Змей  снова приблизил свою огромную страшную
голову к Иванову лицу.
     -  Мой  мозг  таит  знания  многотысячелетней  цивилизации  Земли,  мою
собственную  память,  кусок  памяти  заблокированный   от  меня   и  внешних
мнемоскопистов...
     - И все?!
     Иван смотрел прямо в глазища, в желтые зрачки.
     - Нет, не  все! Еще есть Программа. Но  я не  знаю, что это  такое. Она
заблокирована  от  меня. Она ведет меня к цели, предохраняет меня,  в случае
опасности она спасет меня...
     - Так тебе сказали пославшие тебя?
     - Да, так мне сказали пославшие меня и так я испытал сам.
     -  Ты никогда не вернешься на  Землю. И  поэтому перед роковым часом ты
имеешь право узнать правду, - медленно проговорил Змей.
     - В чем эта правда?
     -  Каждый  из  тех,  кто  пропустил  тебя  на  долгом  пути твоем,  мог
уничтожить  тебя,  мог  впитать  в  себя.  Нет,  они  ничего  не  знали.  Но
предчувствия  останавливали их.  Они  чуяли заложенную в тебе  опасность. Не
понимали в чем она, не  знали даже, насколько она страшна, но они улавливали
то страшное, что исходило от тебя. Для всех обитателей Пристанища - ты враг,
Иван, ты посланец темных и страшных сил. Ты убийца!
     - Ты лжешь, Змей! Я всегда был посланцем Добра! - взъярился Иван. В его
мозгу колоколом ударило: "Иди, и да будь благословен!"
     -  Нет! Я не лгу! Лгали  те, кто  послал тебя! - Змей говорил  тихо, но
очень  твердо, каждое  слово  вылетало  из его  пасти бронзовым  слитком.  -
Программа, которая тебя ведет  по Пристанищу, это еще не  все.  Внутри  этой
Программы есть еще одна -  Сверхпрограмма,  Иван.  Когда ты достигнешь цели,
первая программа перестанет охранять  и защищать  тебя,  ты  превратишься  в
живую мину,  Иван!  Воплотивший тебя  в своем существе погибнет в чудовищной
агонии, его ничто не спасет,  бомба, заложенная в  твоем мозгу, в  состоянии
уничтожить самого  Властелина ада! Ты не  знаешь, кого  ты должен уничтожить
ценой  своей  жизни, Иван,  но  пославшие тебя  знали  это очень хорошо.  Ты
понимаешь это, Иван? Нет! Это сокрыто от тебя.
     Иван опустился на плиты. Все плыло у него перед глазами.  Он знал, Змей
не лжет; Это правда! Они послали его на смерть. Подлецы! Подонки!!
     Негодяи!!!  Он не человек, не десантник, он зомби, орудие смерти, живая
мина! А знал ли это Авварон?
     - Знал, - заверил его Змей. - Он один из немногих,  кто знал это. Иначе
разговор бы был иным, Иван.
     - Плевать! На все плевать! -Иван поднял глаза. - Где Алена?!
     - Она в безопасном месте, - заверил Змей. - Не думай о  ней. Ее час еще
не пришел.
     - Что значит, ее час?! - вскинулся Иван.
     - У  каждого есть его час. У одних сначала  звездный, потом смертный. У
других только последний, Иван.
     - Тогда ответь, кого именно я должен уничтожить в свой смертный час?!
     -  Я  не могу  проникнуть в закрытый сектор. Ты  сам узнаешь это  перед
исполнением Сверхпрограммы.  Но  ты уже  не сумеешь  воспротивиться ей...  а
может быть, ты и не захочешь противиться. Всему свое время, Иван!
     - Что же делать?
     -  Не печалься, Иван. Я буду отслеживать твой путь. Если возникнет хоть
малейшая возможность разблокировки,  я вберу твой мозг, твою душу в  себя, а
черный  сектор,  несущий  смерть  выплюну,  как  косточку.  Терпение  идет с
Вечностью рука об руку - Ты думаешь о себе! - сорвался Иван.
     - Да, - гордо ответил Змей, - я думаю о себе. Только о себе! И потому я
вечен, а ты смертей.

     - Значит, я свободен? - вдруг спросил Иван. Змей зашипел, заскрежетал.
     Ему было смешно.
     - Да, если это можно назвать свободой. Иди... Ты все равно вернешься ко
мне, ты войдешь в меня, воплотишься в моем бессмертном "я"!
     - Поглядим еще, - грубо ответил Иван.
     Он  перепрыгнул  через  свивающиеся кольца. Сделал  несколько  шагов  к
разрушенной  стене,  и  еле  удержался  - под  ногами был обрыв,  страшенная
пропасть.  Теперь он видел -  это башня, километровой  высоты башня,  а там,
внизу - пустыня, разбитые железные ворота, трупы, трупы, трупы.
     - Иди! - повторил Змей. - Мне пора в Незримые Глубины!
     Иван  обернулся  -  никого  за  его спиной  не  было.  Лишь  маячила на
полуразвалившейся стене черная тень - тень вечно  ускользающего, изменчивого
Авварона.
     - Змей все врал, - заявил карлик-колдун недовольным брюзгливым голосом.
Он  даже  картавил  и гнусавил сильнее,  прихлюпывал носом, чмокал, сопел. -
Вранье все - от начала до конца.
     - Тебе я тоже не верю! - оборвал его Иван.
     - И не надо!
     - Мне надоели  твои тени и фантомы.  Я не буду больше говорить с тобой,
пока ты сам не объявишься и не объяснишь мне всего своего подлого поведения,
понял, ты, негодяй в Шестом Воплощении!
     - Грубо, Иван! Грубо и некрасиво, - проворчала  тень. - А ведь я пришел
за расплатой. Ты скоро все узнаешь. И мне нужна твоя память - не забыл?
     - Нет! Только  что-то  не верится  твоим  обещаниям, мой лучший  друг и
брат! Шел бы ты отсюда!
     Иван обогнул  по краешку  всю верхнюю площадку  башни.  Спуска не  было
видно.  Ни  лесенки, ни скоб, ни  веревки  на  худой  конец, даже выступов и
шероховатостей на стене не было.
     -  Не ищи, Иван,  - примиряющим  тоном посоветовала тень  колдуна, - ты
совсем не  разобрался в местных штуковинах, а ведь сколько времени ты провел
здесь, уймищу! Башня сама поднимет тебя в Чертоги Избранных! Это и не башня,
Иван. Башня только для видимости.
     - Где Алена? - спросил Иван,  отвернувшись от тени, щуря глаза в пелену
серого неба.
     - О живых надо думать, Ванюша, о себе...
     - Сгинь, нечисть!
     Иван резко развернулся. Его рука машинально взлетела вверх, сверкнули в
глазах блики  Золотых  Куполов. Крестное Знамение  прорезало  воздух, очищая
его, высветляя. Левой рукой Иван  ощупал  грудь - и, о чудо! - он ощутил под
ладонью  маленький железный крестик. Нет, Бог не  отвернулся от него. Память
нахлынула волной - белой, ослепительно-освежающей волной.
     - Сгинь, исчадие ада!
     Иван  во  второй  и  в третий раз перекрестил  тень. Он не верил  своим
глазам,   но  разрушенная  стена,  на   которой  чернело   страшное   пятно,
развалилась,  рассыпалась  на мелкие камушки, обратилась чуть ли  не в пыль,
раздалось омерзи-тельнейшее карканье, хрип, храп, запахло серой, гарью...
     выпорхнуло нечто черное расплывчатое - и  низринулось  вниз, растаяло в
мраке, окутавшем подножие башни.
     Иван опустился на колени. В ушах у него, не переставая, мерно стучало:
     "Иди - и да будь благословен! Иди - и да будь благословен! Иди -..."
     Теперь  он и  сам видел - башня росла. Она тянулась  к небу, бездонному
серому небу.
     Иван  бросился  к краю площадки, лег  на живот,  заглянул в  пропасть и
закричал в отчаянии:
     - Алена-а-а-ааа!!!
     Даже эхо не ответило ему.
     Прорыв  был подобен ослепительной вспышке. Серая пелена не растворилась
и не растаяла, как ей подобало бы по всем природным законам, она разлетелась
в ничто, разорвалась будто пронзенная трехмерная пленка, закрывавшая  вход в
пространство четырехмерное.
     Иван  вскочил на ноги.  Выставил вперед сжатые кулаки. Он  был готов  к
бою. Но никто на него не нападал. Лишь ослепительно горели  тысячи солнц - и
ничего не было видно в их безумном свете. Это был тот световой предел, когда
свет равносилен тьме, когда он не освещает предметы, а скрывает их, когда он
царствует сам, затмевая все  вокруг  и  превращаясь  во  Тьму,  ибо  есть во
Вселенной Черная Тьма и есть в Ней Тьма Белая.
     Иван молчал.  Смотрел  под ноги -  только там  оставался  еще крохотный
кусочек, на  который  можно было смотреть, И уже не площадка  башни была под
ним. Камешки,  обломки стены и пола осыпались, сползали  вниз, обнажая нечто
сырое,   скользкое,   подрагивающее,   покрытое   бугорками  и   впадинками,
выбивающееся из-под плит,  сокрушающее их.  Эта живая омерзительнейшая масса
шевелилась, дыбилась, вздымала  его.  Куда?! Иван  ничего не мог понять. Это
было выше  его понимания! Чертоги?! Какие,  к дьяволу, чертоги  в этом  мире
демонов и привидений! Самое страшное  - ослепнуть, оглохнуть, быть жалким  и
беспомощным. Лучше уж бой, сеча, смерть в битве!
     И  снова, как  было  уже не  раз,  выплыла неожиданно из  ослепительной
белизны, словно из  незримых вод, огромная  клыкастая  рыбина,  заглянула  в
самую душу кроваво-рубиновыми глазищами... Иван вскинул руки, замахал ими.
     Он растерялся. На чем же она держится? Здесь нет воды! Это же воздух! А
она плывет! Или это только мираж? Или это только в его воспаленном мозгу?!
     - Что тебе надо от меня!!!  - заорал он, не щадя горла. Рыбина разинула
пасть, облизнулась своим жутким мясистым языком. Она не ответила. Да и могла
ли она ответить?!
     -  Мне надоела эта игра! - снова сорвался Иван. -  Убейте сразу! Нечего
время тянуть! Или... - он сам не знал, что это за "или".
     А  тем  временем  пупырчатая живая  масса  не  только  вздымала  его  к
невидимым  высотам,  но  медленно,  неостановимо  поглощала его, всасывала в
себя. Иван увяз  в  шевелящемся, подрагивающем месиве по колени. Он  пытался
выдернуть ноги. Но  не  мог. Его засасывало сильнее. И это было вовсе не  то
болото, в котором можно было плыть. Еще один фильтр-пропускник? Непохоже.
     Иван  запустил руку в  месиво. Выдрал  кусок,  поднес к глазам.  В  его
ладони   шевелились,   копошились,  терлись  друг  о   друга   сотни   тысяч
волокон-червячков. Гадость! Мерзость! Иван отшвырнул шевелящийся кусок живой
плоти. Его втянуло уже  по пояс. И противиться он не мог. Тысячи солнц сияли
все ослепительней - теперь не было видно да-же-на расстоянии ладони.
     Иван подносил  руку к лицу, но лишь ее  тень, слабая и призрачная, чуть
мелькала перед глазами. Ослепляющая Тьма. Помрачающий Свет!
     Он не мог пошевелить плечами. Это конец. Это  предел. Его  засосало. На
поверхности оставалась одна голова. Но рыбина? Страшная гиргейская рыбина?!
     Она вновь выплыла из убийственного  света, вновь уставилась на Ивана. И
он явственно видел ее прожигающие красные глазища.  И они снова просвечивали
его мозг, просвечивали насквозь.
     Иван  был  в отчаяний.  Это  смерть!Это конец  всему!  Они  решили  его
уничтожить! Они  решили обезвредить живую  мину, ходячую бомбу! И  они правы
по-своему,  их  можно  понять.  Но  от  этого  не  легче.  Где  Алена?!  Где
заложники-земляне?! Что  будете ними со всеми?!  И снова уйдут от ответа эти
сволочи! эти подонки, пославшие его и многих других на верную смерть! Грязь!
Подлость! Низость! Везде и  повсюду. Подлость и смерть  царствуют-над миром.
Они правят  всем -  в том числе и добром, светом, они определяют пределы  их
бытия. Ах, как подло устроен весь этот мир! Иван не хотел погибать. И вместе
с  тем он  уже не мог и  не  хотел терпеть  нечеловеческих мучений. Душа его
раздваивалась,  рвалась  из  тела  наружу,  рвалась... Но  куда?!  Нет!  Это
воплощение!  Это  они  так  делают!  Они вытягивают  его  душу,  прежде  чем
умертвить его тело! Нет!!!
     -   Не-е-е-ет!!!  -  завопил  он,  чувствуя,  как  живая  мерзкаямасса,
достигшая его подбородка, затекает  в  рот,  грозит  удушьем,  погибелью.  -
Авваро-о-он!!! Авва-а-ар-р-р-о-оннШ Жижа залила его  лицо, затмила  безумный
свет. И лишь пузыри вырвались  из его рта. Убивающий взгляд рыбины исчез. Но
почти сразу в мозгу прозвучало глухо и картаво:
     "Ты и вправду хочешь,  чтобы  я спас тебя?" Иван не думал долго, сейчас
надо  выкарабкаться,  все  остальное  потом  "Да!  Да!!  Да!!!"  -  мысленно
подтвердил он.  "И  ты  готов отдать мне то, что  я  просил?!" -  последовал
второй вопрос. "Да, готов! Я все отдам, что хочешь, я продам тебе душу!!!"
     -  Иван задыхался,  он уже терял сознание. А перед  глазами  в кровавом
мареве  стояло  прекрасное  лицо  любимой. В  мозгу  кололо что-то глубокое,
стародавнее: опомнись! что  ты делаешь!  ты,  посланец светлых сил!  нет той
цены, нет тех благ во всем  Мироздании, за которые можно было бы отдать свою
душу!  безумец! благословившие  тебя, проклянут тебя!!!  ты потеряешь все  и
ничего  не получишь  взамен! Крест Господень  осиял тебя на последних  шагах
твоих, а ты отрекаешься от него?! вспомни, все вспомни!  И две белые фигуры,
корчившиеся в огне неземном, встали перед глазами. И далеким золотым сиянием
полыхнуло...
     - Я отдам все!!! - закричал Иван.
     И мерзкая жижа потекла  в  его  разинутый рот,  в  горло,  убивая  его,
заполняя шевелящейся, копошащейся смертью. Во мрак погрузилось сознание его.
     Но прогремело в ушах напоследок:
     -  От  слов своих отречься  ты не сможешь, Иван! И будешь рабом моим во
веки веков! Готов ли ты к этому?
     - Да... - выдавил умирающий, - Так войди же в Чертоги Избранных!
     Разом  отпустило сердце.  В легкие хлынул воздух.  Кровь заструилась по
жилам. Иван ощутил,  как медленно, еле-еле начинает брезжить где-то на самой
околице   сознания  краешек  зари.   Он  возвращался  к  жизни.  Он  начинал
чувствовать  свое уже  утраченное было  тело. А  в ушах  его гремел картавый
гнусный голос:
     -  Ты  в  сердцевине  сердцевин,  Иван!  Ты там,  куда  рвался  все эти
последние годы...
     - Годы? - переспросил Иван ошалело.
     - Да,  ты пребываешь в этом мире годы, скоро минет десятилетие,  как ты
вынырнул  из  внепространственных ходов возле Пристанища, ты потерял чувство
времени.  Но  если  ты  взглянешь  на  себя  со  стороны... -  Иван  посреди
кромешного мрака  -вдруг увидал длинноволосого  и долгоборо-дого человека  с
изможденным черным лицом и горящими глазами. Он был весь седой, он был почти
старик... да что там почти, старик, седоволосый, седобородый старик."
     сорока  шести, нет,  двухсот семидесяти  лет...  нет, запутался, совсем
запутался, он не мог уже определить, сколько ему лет. Видение исчезло.
     - Ты в начале начал, Иван! Чертоги приняли тебя!
     И вот тогда Иван обрел зрение. Он словно бы очнулся.
     Это было нелепо и жутко.
     Смолянистый, густой мрак поглощал все вокруг. Но во мраке было видно.
     Мозг отказывался понимать, но глаз воспринимал. Омрачающий Свет. И Тьма
- видимая.
     Но не это было главным.
     Пристанище!
     Сердцевина!
     Начало начал!
     Иван стоял  в  страшном  живом месиве.  Миллионы,  миллиарды скользких,
холодных, извивающихся тел заполняли все  вокруг.  Это было месиво состоящее
из неисчислимого множества змей,  червей, каракатиц, слизней,  копошащихся в
густой   маслянистой   жиже,  свивающихся  друг   с  другом,  переплетенных,
скользящих друг по другу, уходящих в глубины, и выползающих на поверхность.
     Это было непостижимо гадостно.
     Иван брезгливо поднял руки над собой. С них свисали змеи и черви.
     Соскальзывали вниз, извивались, тянули свои острые морды к его лицу.
     - Теперь ты мой, Иван! - просипело в ушах.
     Иван промолчал. Он жив. Но где он? Что все это значит?!
     Он не успел додумать. Некая  мощная сила подавила его сознание отрешила
егоот видимого, от всего окружающего. И повлекла неведомо куда.
     Иван бред, раздвигая шевелящиеся тела, давя их, разбрасывая, рассекая -
будто это шел не человек, а ледокол во льдах.
     - Стой! - пронзало острой иглой затылок. Но он шел, не обращая внимания
на боль, и ни одна морщинка не обозначалась на его застывшем лице.
     - Стой?!-прожигало мозг.
     Иван ни на йоту не замедлил шага. Это был робот. Автомат.
     Его мышцы не ощущали ни боли, ни усталости. Его вела она - всемогущая и
неистребимая  Программа.  Программа,  заключенная  в  его  мозгу,  в  черных
потаенных закоулках сверхсознания.
     - Стой!
     Ни одно живое или неживое существо Вселенной не могло остановить его.
     Можно было убить,  разорвать, растерзать.  Но  остановить  робота-зомби
было невозможно.
     Живое  копошащееся  и смердящее  болото  было  бесконечным.  Только  на
седьмой версте  пути оно стало пожиже- скользкие  гады выползали  на изрытые
оспинами и шрамами шероховатые стены, замирали на яих, словно греясь в лучах
черного  света.  Их спины  и бока  сыро  поблескивали прозеленью,  просинью,
отвратительной крапчатой желтизной. Тучи жирных жужжащих насекомых облепляли
эти тела, падали вниз, в жижу, скреблись, скрежетали, зудели.
     Иван  ничего не  замечал. Он  расшвыривал,  распихивал всю эту мерзость
голыми  руками, раздвигал грудью...  и шел вперед, только вперед! На девятой
версте  начало  пробуждаться  сознание.  Медленно,  будто  просыпаясь  после
тягостного  похмельного   сна.  Где  он?  Что  это?!  Чертоги?!   Сердцевина
Пристанища?! Мысли копошились в голове словно черви в гнусном болоте.
     Противиться Программе не было ни сил, ни желания. ГдеАвварон?! Где этот
подлый негодяй, воспользовавшийся его  слабостью, его отчаянным положением?;
Где  он?! Выходит, этот гнусный коидун-крысе-ныш бессилен  против Программы,
выходит, он не может ей противопоставить нечто более мощное, сильное? Или он
просто боится  разрушить мозг Ивана и  тем самым  стереть заключенную  в ней
информацию?! Авварон,  где ты?! Отзовись, ведь ты способен улавливать  мысли
на любых расстояниях! Предатель!  Подлец!  Нет,  он  не  предатель. Кого  он
предал? Он всегда был  врагом. А предать  может только  друг. Ах, Программа,
Программа!  Иван задыхался от горечи. Уж лучше идти, не ощущая ничего,  идти
полутрупом-зомби! И зачем к нему вернулось сознание?!
     Чтобы продлить  муки  его?!  Но  это  еще  не  самое  худшее...  память
подсказывала:  самое худшее впереди. Но что?! Ивана передернуло - а если это
вступила  в действие не  Программа,  а  Сверхпрограмма, если адский механизм
пришел в движение, что тогда?! Он идет к собственной гибели, к лютой, жуткой
смерти!  И  никто,  ничто  не  остановит его,  никто и  ничто  не  пересилит
Сверхпрограммы! Стоило ли выкарабкиваться из  живой  трясины, продавать душу
этому   дьяволу   Авварону   Зурр   бан-Тургу  в   Шестом   Воплощении   Ога
Се-мирожденного?!  Алена? Разве  он  спас этим  Алену?! Все  пропало!  Всему
пришел конец! Пристанище червей, ужей, гадюк, муррен, слизней и скорпионов!
     Начало  начал! Но  кого  он должен уничтожить?  И  почему ему  не  дали
прямого задания, не растолковали по-честному,  по-доброму, по-хорошему, мол,
надо убрать такого-то, надо очистить Мироздание от его черного дыхания, надо
убить  Зло! Нет,  его обманули, его  не посчитали за личность,  за человека,
способного сознательно  идти на смерть. Его  -десантника-смертника! А может,
они много раз пробовали, и люди гибли, гибли при любых обстоятельствах?
     Черт  возьми этих экспериментаторов. Что  ж  это  за  цели  такие, ради
которых  можно людей одного за другим бросать в ад на  погибель?!  Нет, прав
был батюшка, прав - Космос не для-людей! Космос убийца всего живого!
     человечество  свершило неискупимые грехи! за  них оно  и расплачивается
яупвими-свои-ми сынами  - самыми честными, добрыми, умными, смелыми! а мразь
приспосабливается! Да, она приспосабливается и живет, и жирует,  как живут и
жируют во мраке эти черви и змеи. О, Господи! Ивана передернуло. После того,
как он  продал  свой  мозг,  свою  душу посланцу  Тьмы,  он  не имеет  права
упоминать Господа. Он изгой, предатель, он сам стал носителем Зла! Конец!
     Всему конец! Иди, и да будь благословен! Все, благословение истаяло. Он
не сумел его пронести в  душе до цели,  до победы. Чернота впереди.  Тьма  и
мрак!
     Иван  неожиданно оступился, упал лицом в жижу,  в живое месиво. Его тут
же вывернуло наизнанку желудок изверг лишь соки и желчь, в нем давно не было
ничего более весомого.
     - Это я, Иван! - прогнусавило в уши. - Я перекрыл Программу. Понял?!
     - Ни хрена я не понял! - огрызнулся Иван.
     - Ты мой раб! - прогнусавило сильней. - Или ты забыл?!
     Словно плетьми Ивана ожгло  изнутри.  Авварон возымел  над ним огромную
власть. Он заменил Программу собой. Из огня да в полымя!
     - Нет! Программа еще в тебе, - пояснил Авварон, свободно читавший мысли
Ивана, - я не могу ее убрать полностью. Можно повредить нужный нам участок!
     - Нам? - переспросил Иван.
     -  Хе-хе,  конечно,  нам.  Я  думаю,  если  ты  будешь мне  сознательно
помогать, Ванюша, мы быстрее достигнем цели. И я тебя отпущу!  Ты мой раб. Я
смог бы тебя сразу убить после разблокировки... Но я тебя отпущу на волю.
     Не спрашивай почему. Просто мне так хочется.
     Иван горько усмехнулся.
     - Я могу выбраться из этой дряни или нет, - спросил он ни  к селу, ни к
городу.
     - Ты по уши в  дерьме, Иван! Ты сам забрался в него. Это лишь отражение
сущностей, понял? Пристанище сложный мир, он для каждого свой...
     - Не ври, погань!
     Судорогой передернуло Ивана, перекосило, волосы дыбом встали.
     - А ты не забывайся, - мягко, вкрадчиво напомнил Авварон.
     - Ладно, - Иван скрестил руки на груди, - что я должен делать,говори!
     Довольный утробный смех прокатился под маслянистыми сырыми сводами.
     Туча крылатых скорпионов вспорхнула, пронеслась над головою и исчезла в
видимом мраке.
     -  Я откровенен с  тобой, Иван!  Я много  раз спасал тебя. Я шел  одной
дорогой с тобой. И я привел тебя...
     - Я пришел  сам! -  не вытерпел Иван.  -  Ты  лишь сбивал меня  с пути,
кружил, крутил. Ты  -  бес!  Это  бесы  в ночи  и  непогоде кружат путника и
сбивают его с пути. Ты самый настоящий бес!
     -  Пусть  будет  так, - согласился  Авварон  с ехидным  причмокиванием,
прихихикиванием, всхлипами и  сопением. - Главное, мы у цели. И никто нам не
помешает,  ни  Программа,  ни твое  дурацкое  упрямство,  Иван,  ни все  эти
выродки, заполонившие Пристанище...
     - А рыбина?
     - Что еще за рыбина?
     - С кровавыми глазами. Рыбина с Гиргеи?! Авварон недовольно закряхтел.
     И выступил из мрака.
     Его немощная горбатая фигура в балахоне обрисовалась внезапно, будто во
тьме включили свет.
     - Ты, Иван, слишком любопытный, - прогнусавил он прямо в лицо,  - такие
плохо кончают.
     -  Не хочешь  отвечать, - Есть вещи, которые не должны нас касаться,  -
философически изрек Авварон.
     - Черт с тобой! - согласился Иван. - Но есть еще одна вещь... Короче, я
сдохну, но не сдвинусь с места, пока не узнаю, что с Аленой!
     - Ну,  а если я  не  знаю  этого, тогда  что? -  вопросил Авварон самым
наивным образом.
     - Врешь!
     - Обязательно тебе надо  нагрубить, Иван. Ты, небось, забыл, что я твой
полновластный хозяин?
     - Помню! Но не во всем, колдун! Ты  забыл,  что в любой мигя могу убить
себя,  уничтожить свой мозг. Ты  не успеешь считать  нужной тебе информации,
понял?
     Авварон  засопел,  отвернулся.  Он стоял на выступе и время  от времени
отпихивал  от себя клюкою наползавших жирных червей и мокрых  змей. Крылатые
скорпионы, тарантулы и сороконожки пугливо облетали его.
     - Угрозы. Опять угрозы! Как с тобой  непросто, Иван! Если бы ты побывал
на моем  месте!  И  далась  тебе  эта спящая красавица,  эта живая нежить, -
Замолчи!
     - Ну, хорошо. Смотри!
     Вспыхнуло слабое  зеленое свечение. Иван отбил от  лица выскочившую  из
живого  болота  скользкую  и отвратительно  пахнущую мурену, сделал  попытку
вскарабкаться на уступ. Но оскользнулся. Упал.
     Свечение усилилось. Он почти явственно увидал каменную стену, решетки -
ржавые   и  изъеденные  временем,  тусклое  свечение  полупогасшего  факела,
отвратительно-жестокую  застывшую  рожу  идола...  и  ее. Прекрасную  Алену,
прикованную к  стене,  в изодранном платье-тунике,  несчастную,  страдающую,
плачущую.
     - Казнь состоится на закате  Черного Солнца,  Иван, - пояснил колдун, -
если ты  будешь умным и" проворным, ты успеешь взглянуть  на нее в последний
раз. Понимаешь?!
     Иван все понимал. Карлик-крысеныш  мог врать. А мог и  не врать. Сейчас
он был в полной его власти. И иного выхода не предвиделось.
     -  Говори,  что   надо   делать-выкрикнул  он,  не  отрывая  глаз,   от
растворяющегося во мраке видения.
     -  Вот  так  бы сразу!  Ты молодец,  Иван,  мне  будет тяжело  с  тобой
расставаться. Мне будет так не  хватать тебя! - Авварон притворно всхлипнул,
шмыгнул носом.
     -  Кончай болтать!  Ты  и так вволю  поиздевался надо мною!-взбеленился
Иван.
     Авварон  вдруг  исчез. Но  тень  его,  непомерно  большая  и угловатая,
осталась на черной стене.
     - Нам  надо сделать последние шаги. Здесь  важно не  ошибиться, Иван! -
голос  Авварона теперь звучал только в мозгу. -  Тебе предстоит повидаться с
одним... с одной тварью, и узнать  кое-что. После этого инструктажа, по всей
видимости, включится Сверхпрограмма...
     - Вот как?! - взъярился Иван.
     -  Нам  не  обойти  ее! Всякая программа должна исчерпать  себя.  Тогда
произойдет  полная  разблокировка.  Я  уже  сотни  раз,  пока  ты  спал  или
бодрствовал, бредил или  теребил память, пытался  проникнуть в черный сектор
твоего  мозга.  Безуспешно,  Иван!  Ты  и  сам  догадываешься, я  не стал бы
церемониться.  Но здесь работали спецы.  Они все  отладили  четко, и я  могу
только поклониться им, позавидовать их умению. И все же мы перехитрим их!
     Сверхпрограмма  должна быть  выполнена  во что  бы то  ни  стало, понял
меня?! Но твой Мозг не должен при этом  погибнуть  или воплотиться" кого-то.
Ты видишь меня?
     Иван узрел вдруг скользкого голого червя-паразита  с прозрачной головой
и  крохотными  красными глазами,  который  выскочил из  жижи,  из кошмарного
Сплетения змеиных тел,  вполз на выступ, прижался к  тени... И на месте этой
расплывчатой тени возник сам Авварон, не такой уж и маленький. Он был ростом
почти  с Ивана.  Но  при  этом  невероятно согнут,  горбат. Капюшон открывал
обвисшую слюнявую губу, бородавчатый подбородок и конец сизого вислого носа!
     - Повторяй за мной! Программа должна сработать...
     - Программа должна сработать.
     - Заложенная в ней мина должна взорваться...

     - должна взорваться! - машинально повторял Иван.
     - Но она не должна причинить вреда ни тому, для кого предназначена,  Ни
тебе!
     - ...ни тому ...ни мне, - слепо вторил Иван.
     - Мы обманем ее!
     - Обманем ее! Авварон рассмеялся.
     -  Ну, а теперь вперед, Иван! Ты был законченным дураком. Но  теперь ты
совсем не глуп, совсем! Иди! Мне нельзя там показываться. Иди, но помни - ты
мой раб!  Помни - что я твой благодетель  и  спаситель. Помни  - ты без меня
ничто! Но я для тебя - все. Ступай!
     У Ивана в мозгу будто эхом прозвучало двойственное:
     белое  - "Иди, и  да будь благословен!", и черное - "Иди, но помни - ты
мой раб!"  Он ощупал грудь - креста на  ней  не  было. Он находился в полной
власти сил Тьмы.
     Первые  шаги  давались ему огромным трудом. Тело отказывалось ледоколом
рассекать змеиное  болото Чертогов. И  вообще, что же это  за Чертоги?! Иван
совсем  не так  представлял  себе логово властелинов Пристанища,  сердцевину
многопространственного мира.,Или прав Авварон - Чертоги даны каждому свои?
     Для праведников - они райски хороши, для грешников - страшны и мерзки?
     Глупости! Он просто не  может постичь  здешних  законов, и все!  Ничего
больше!
     Нет никаких отражений, никаких сущноетных проявлений. Ничего этого нет!
     Просто  в  этом  чудовищном  мире избранные  -  это  копошащиеся вокруг
отвратительные  змеи,  голые  слизистые  черви  и  мокрицы.  Это   мир  иных
ценностей! И нечего  приноравливать; себя к нему. Сейчас задача  должна быть
одна  -  как можно быстрее выполнить все,  что  заложено  в него Программой,
выполнить то, чего добивается этот колдун,  выполнить все, чего не миновать,
и  к ней! к  ней!! к Алене!!! Это самое важное! Он  обязан ее спасти.  Пусть
погибнет весь этот мир.  Пусть погибнет  Земля.  Но ее  он спасет! На  Ивана
разом обрушилась  память.  Система.  Хархан. Вторжение,  которое  готовится,
которое уничтожит все.  Звездные армады в  Невидимом спектре. Несокрушимая,,
недоступная даже для восприятия землян сверхмощная звездная сила.
     Чудовищно!   Огонь,  пожирающий  Землю.  Миллиарды  смертей!   Крушение
цивилизации! Уничтожение всех земных колонии по всему Мирозданию! Рабство!
     И  все  же он отмел страхи. - все  потом, все  после, все только  после
того, как он увидит ее!
     Вперед!
     Иван рванулся изЬ всех сил, отшвыривая гадин, разбрызгивая  смолянистую
жижу. Он рвался вперед. И теперешний каждый его шаг стоил многого.
     Белый холм открылся взору внезапно. Что это? Иван прищурил глаза.
     Черепа!  Сотни, тысячи,  десятки тысяч черепов, сваленных грудой. Целая
гора человеческих черепов!
     Он  почувствовал, как  мелеет  змеиное  болото. Это  опять  были фокусы
многопространственного  мира. Ведь он уже  почти не двигался,  но  его несло
вперед, подымало,  влекло. И  наконец его  просто выбросило на  этот  жуткий
берег. Черепа  хрустнули под его  большим  телом, два  или  три покатились в
болото. Туда же сползли несколько червей и змей, зацепившихся было за одежду
Ивана,  сползли,  оставляя  на  белых  черепах  черные  сырые  следы,  капли
поблескивающей жижи.
     В голове прозвучало  голосом Авварона:  "Ты  должен  ползти  вверх.  Не
останавливайся; Это Узловая  Точка. Там  шлюз. Там... ты сам увидишь его. Ты
должен  говорить с ним. Говори дольше, больше. Не бойся, здесь  времени нет,
ты не опоздаешь. Но вот если ты не узнаешь всего, что  нам нужно позарез, ты
никогда  не выберешься.  Иди, он скажет  это только тебе. Помни, Иван, ты на
пороге Большой Тайны.  Здесь нужны не кулаки, не  мечи и лучеметы. Тут нужна
голова,  память,  выдержка, спокойствие...  Помни,  я с  тобой!  Ну, давай -
вперед!"
     Иван послушно пополз на гору.  Черепа катились вниз, трещали, лопались,
некоторые, наверное,  особо  старые  осыпались трухой. Ползти  по  ним  было
неприятно.  Иван не мог вот  так запросто ползти по тем,  кто  когда-то  был
таким же  как и  он, по останкам  людей. Но ползти  было надо. Авварон  знал
нечто большее. Авварон мог  заставить его идти не  только по костям, но и по
трупам, по тем, кого надо было убивать, убивать, сметать с пути...
     Авварон?! Иван окончательно запутался. Узловая Точка? Ну и что?!
     Он не увидел шлюза-переходника. Но он  вдруг ощутил, что  его переносит
куда-то  вместе со всей  этой  жуткой горой.  Тихо. Очень  тихо!  Подступает
тошнота. Резь  в  глазах, водоворот  пространств,  целые пласты пространств,
свернутых чудовищно тугими переплетающимися спиралями. Все!
     Иван  машинально  прихлопнул крылатого скорпиона. Раздавил его о чей-то
пожелтевший  череп.  Наверное, эту  гадину он прихватил случайно с собой  во
время перехода. Плевать! Что здесь?
     Иван приподнял голову. Черепа. Черепа. Черепа. Груды! Россыпи!
     Развалы!  Низкие  своды.  Грязь,  сочащаяся   сверху.   Узловая  Точка.
Безвременье.
     - Что вы  так смотрите, - прозвучало неожиданно из полумрака, - да, это
черепа тех, кто работал на Полигоне. Они все здесь... И там - в Чертогах.
     Впрочем, это одно и то же, разница в два мегапарсека, но Узел один. Они
давно бы обратились в пыль. Но здесь нет времени. Не тревожьте их зря!
     Иван привстал и, шатаясь, побрел  на  голос. Силуэт он  различил  почти
сразу. Но детали смог рассмотреть, когда приблизился почти вплотную.
     - Полигон? - тупо переспросил он.
     -  Вот  именно.  Полигон, - подтвердило  странное  существо  и  качнуло
гребнистой головой с невероятно уродливым и невероятно морщинистым лбом.
     Существо сидело на черепах. И держало в  руке  череп. Было оно не менее
четырех метров  ростом,  двуногое, двурукое,  покрытое, высохшей морщинистой
кожей. Было оно очень старо - это сразу бросалось в глаза, ему было не менее
тысячелетия по земным меркам, ему было...
     - Больше, значительно  больше, молодой человек! - просипело существо. -
Вам трудно  даже представить себе эти числа, эти  цифры. Да, вы видите перед
собою одного  из создателей Полигона.  Эти...  всякая мелочь, ползающая там,
иногда  называют нас  Первозургами,  может, слыхали?  Нет, неважно,  все это
ерунда. Ведь вы человек, да? Я спрашиваю - вы человек?
     - Да, я наверное еще могу иногда называть себя человеком, - пробормотал
Иван. Он вдруг  сразу охладел  ко  всему.  Он не  верил, что  этот  дряхлый,
наверняка находящийся в полумаразме  монстр,  похожий на огромную ящерицу  с
человечьей мордой, сможет чем-то помочь ему.
     Существо с невыразимой тоской глядело на череп, по дряблым желтым щекам
катились мутные  желтые слезинки. "Бедный Йорик!" - невольно пришло Ивану на
ум. Все то же, только спустя тысячелетия.
     -  Здесь  покоятся  останки  не  только  первостроите-лей,  созидателей
Полигона, - проговорила существо, - почти треть груды - это  черепа тех, кто
приходил сюда  подобно  вам, молодой человек. Ни один  из  них  не  вернулся
назад. Увы, Полигон - замкнутый мир. В него есть только вход!
     - Слыхали, - грубовато заметил  Иван. И повторил то,  что уже говаривал
неоднократно: - Где есть вход, там всегда есть и выход.
     - Вы  плохо знакомы с  многомерными  системами,  -  печально  просипело
существо. - Выход - дело  непростое.  Это, знаете, как в ад - попасть легко,
во выбраться практически невозможно. Или вы не согласны со мною?
     -  Согласен, - сказал  Иван.  - Но мне  необходимо  выбраться отсюда. Я
пришел с Земли. Я должен помочь тем несчастным, что томятся здесь,  выручить
их,  спасти,  по крайней  мере,  разузнать о них все.  И  поэтому  я  обязан
выбраться.  Если можете помочь - помогите. Нет - я  уйду,  не буду тревожить
вашего покоя.
     "Не  груби, Иван, и не спеши! - прозвучало  в мозгу голосом Авварона. -
Ты  можешь  все  испортить.  Надо  осторожненько,  тихохонько  выведать  все
пути-дороженьки, разузнать толком обстановку, а потом -- вперед!"
     Существо поглядело на Ивана уныло и просипело:
     - Так или почти  так говорили  все эти, -  мутный взгляд  скользнул  по
черепам.  - И что же? Где они? Где их добрые намерения и чистые помыслы? Все
тлен, молодой человек. И Земли никакой уже давным-давно нет.
     - Как это нет? - удивился Иван.
     -  А вот  так, нету.  Сорок миллионов  лет Пристанище  блуждало  б иных
вселенных. Ни одна цивилизация не способна просуществовать  столь  долго.  И
потому - нет  никакой  Земли. И  пришли вы, молодой человек,  не с Земли. Вы
пришли  с нижних уровней,  вы  вылупились из  ячейки, которая  хранила вас и
берегла весь этот долгий срок. И, разумеется, время коснулось вашего мозга -
вам представляется, чте вы пришли  с  Земли, что она есть, что все живущее в
вашей памяти существует." Но это миражи, иллюзии. Все тлен!
     Иван ущипнул себя за ногу. Нет, он вовсе не спал.
     - Я пришел  с  Земли!  - упрямо повторил он.  -  И  вы -  моя последняя
надежда. Я начинаю догадываться - вы ведь тоже землянин?
     Существо выронило череп. Уставилось на  Ивана. Муть  схлынула  с желтых
глаз, даже морщины на лбу немного расправились.
     - Вот это интересно, - произнесло существо не столь уныло как прежде, -
почему вы так решили?
     - Я  вижу это! - заявил Иван.- Вас ведь  воплотили? Вы землянин. Но  вы
обретаетесь в чужом теле, так?!
     - Проницательность хорошая черта, молодой человек.

     Вы  правы  - то,  что вы видите, всего  лишь одно из сотен  тысяч  тел,
которые  я  сменил,   чтобы  не  уйти  в  ничто,  чтобы  выжить  и  поведать
когда-нибудь и кому-нибудь правду о Полигоне...
     -  Этот  час  пришел! - несколько  самоуверенно  произнес  Иван. -  Мое
сознание и  мое подсознание открыты  для вас. Загляните в них, и вы увидите,
что я не из  ячейки, что я  на самом деле пришел с Земли. Смею вас заверить,
Перво-зург. Земля существует!
     Существо  привалилось к черной  стене, закинуло голову  вверх так,  что
открылась невероятно дряблая, старческая шея.
     - А вы не боитесь? - спросило оно вдруг.
     - Чего?
     - Вы все прекрасно  понимаете! Я ведь могу воплотиться в вас,  покинуть
это  дряхлое тело, войти в ваш мозг. Представьте себе - уже не это чудище, -
существо ткнуло  себя пальцем в грудь, -  будет  сидеть на  груде  черепов и
предаваться воспоминаниям и философствованиям, а вы, Да-да, именно вы!
     Ивана невольно передернуло. Но ответил он прямо:
     -  Есть  тела  получше  и  недолговечнее.   Но  не   в  этом  дело.   Я
обязаавас.предупредить,   что  в  закрытом  секторе  моего   мозга  заложена
программа,  которая  уничтожит  того, кто попытается  воплотить  мое  "я"  в
себя... нет, я не пугаю вас, даже не предостерегаю,, я просто хочу, чтобы вы
знали об этом.
     Существо  медленно  встало,  подошло  к Ивану,  положило ему  на  плечо
морщинистую, дряблую руку, которую скорее можно  было бы назвать лапой.  Да,
это  была именно  лапа-четырехпалая, с  пятисуставчатыми  кривыми  пальцами,
черными коготками, покрытыми трещинами и коростой.
     Иван не пошевельнулся, хотя лапа была тяжела.
     - Именно этого признания я  и ждал от вас,  -- сказало существо. - Все,
что хранится в вашем сознании, подсознании и  сверхсознании, за  исключением
крохотного Темного участочка, мне известно. Я  проник в ваш мозг раньше, чем
вы появились здесь. Но это вовсе не означает, что я всему и сразу поверил.
     Любую память,  любые  самые объемные  и подробные детали быта, истории,
цивилизации  можно  смоделировать,  воплотить,  заложить  в  мозг  и  другие
хранилища.  Для меня  это не доказательства существования вас, как личности,
явившейся   с  Земли,  и   самой  старушки   Земли.   Это  может  быть  лишь
свидетельством  достаточно   развитой  фантазии   и   отменных  способностей
создателей программ. Там, внизу, кое-что научились делать. Но ваше признание
мне  пришлось  по душе, молодой человек. И  я не прочь  побеседовать с вами.
Можете задать мне несколько вопросов.
     "Иван! Соберись! Только главное..." - вклинился в мозг Ивана Авварон.
     - Мы  обойдемся  без  советников  и  посредников, хорошо?  -  предложил
Первозург, опережая Ивана.
     - Разумеется, - согласился тот. Он уже знал, с чего начнет. Аленка!
     Умница Аленка! И как он  мог ей  не верить, как он мог сомневаться в ее
словах. Эх, вернуть бы  время вспять! Но теперь нечего  горевать по волосам,
срезанным вместе  с  головой. Теперь надо  наверстывать! И Иван с ходу задал
вопрос: - Когда прекратилась связь Полигона с внешним миром?
     - Вам нужен год, век, тысячелетие?
     - Год.
     - Три тысячи восемьдесят девятый  год от  Рождества Христова,  14 июля,
это был понедельник, черный понедельник. :
     Значит,  правда! Иван даже  оторопел. Он не ожидал, что все  разрешится
столь просто.
     - Тридцать первый век? - тупо переспросил он.
     - Вот именно, тридцать первый век.
     - Что такое Полигон,  - задал вопрос Иван. - Пристанище, планета Навей,
Полигон - это одно и то же?
     - Не совсем, молодой человек. Давайте-ка с вами поменяемся местами.
     Давайте  я вам задам вопрос. .Ответьте, каким вам видится этот мир? Чей
он?
     Откуда взялся? Где находится?
     Иван призадумался.: Готового ответа у него не было.
     - С иными цивилизациями  всегда сложно разобраться, - начал он. - Чужой
мир - потемки! Мне известно одно - планета Навей вынырнула в нашей Вселенной
из чужого пространства. Это неземной мир! Но...
     - Все дело  в этом  вашем "но", - нрервало.Ивана существо. -  В  голове
вашей нелепая  мешанина из пространств, леших, уровней,  чуждых цивилизаций,
инопланетных телепатов, чудищ, призраков, шлюзов-переходников, воплощений.
     Вам никогда ае разобраться самому. И  поэтому я больше не буду отвечать
на  ваши  вопросы,  молодой  человек!  -  Первозург  вновь  отошел  к стене,
привалился к  ней спиной, неторопливо опустился на корточки.-  Я вам сам все
расскажу.
     Слушайте!

     Иван словно зачарованный присел на черепа в четырех метрах от старца.
     Для  него  не  существовало  ничего  внешнего,  кроме  этого  огромного
морщинистого  лба,  кроме  желтых,  проясняющихся  глаз, кроме приглушенного
дрожащего голоса.
     -  Здесь нет  чужого,  чуждого,  инопланетного,  Иван! Этот  мир создан
землянами. Молчите! Он  создан ими от начала  до конца. Планета  Навей - это
часть Пристанища.  Пристанище - часть планеты  Навей.  И все вместе - это  и
есть  тот  самый Полигон. По крайней мере так  было до того,  как Пристанище
замкнулось.  Но  ничего, - Первозург раздельно и внятно повторил, - ни-че-го
не  изменилось! Вы понимаете? Полигон создавался четыре десятилетия. Да, это
был закрытый проект. О нем почти никто не знал. Воплощение несуществующего!
     Это  был  сверхпроект.  Вы  только  представьте  себе:  за  тысячелетия
существования  земными  цивилизациями  были  созданы миллионы  мыслеобразов,
мыслеграмм, проще  говоря, параллельно  с обычным реальным  земным миром  на
Земле существовал мир  мифический,  мир богов,  демонов,  призраков,  навей,
леших, упырей,  вурдалаков, оборотней,  колдунов, ведьм,  мир потусторонний,
страшный, чудесный,  загадочный. Этот  мир существовал  в головах миллиардов
людей,  а это  означало, что он просто  существовал, что от него нельзя было
откреститься, объявить его несуществующим.  Этот мир был значительно  богаче
реального мира,  жил он по более сложным законам, чем  реальный мир. Да, мир
преданий,  легенд,   сказаний,  мифов,  заклинаний,  колдовства,  ведовства,
перевоплощений,  мир  чудес,  мир,   созданный  человеческой  фантазией   на
протяжении многих  веков, рано или  поздно он должен  был материализоваться,
стать миром подлинным.  И  мы решили ускорить этот процесс. Вы представляете
себе энергетический, научный, технический потенциал тридцать первого века?
     Да,  нам  было доступно почти все. То, что вам  представляется планетой
Навей, на  самом деле вовсе  не планета.  Высшим Советом после  очень долгих
колебаний,  размышлений   и   согласований  под   наш  проект  был   выделен
периферийный участок  в квазиядре одной  из  галактик, которая  по прогнозам
асторономов   должна   была   погибнуть   в  сверхновом  взрыве.   Катаклизм
предотвратили.  Свыше  полутора  миллионов   созвездий  свернули  в  систему
взаимосвязанных пространств, создали цепи гирлянд-лабораторий, перебросили в
центры оборудование, материалы, биорезервы, специалистов, исполнителей...  и
дело пошло. Детали я опускаю, они вам будут непонятны.
     - Вот это все создано землянами? - не выдержал Иван.
     -  Именно  так!  Над  проектом  работали  без сна  и  отдыха. Это  было
настоящее  чудо  даже для тридцать первого века. Все  последние  разработки,
сверхсекретные подпроекты, все самое лучшее и новейшее воплощалось здесь.
     - И никто не знал об этом?
     - Почти никто! Любые  эксперименты над разумной биоматерией  находились
под запретом еще с ваших времен, даже  более ранних. Но что такое запрет для
настоящих   ученых!  Это  просто-напросто   планка,   которую  надо   суметь
преодолеть-  ивсе! Не было никаких монстров-ученых,  нелюдей-исследователей,
которым  неведомы  человеколюбие  и  прочие вещи.  Были обычные, нормальные,
добрые люди...  но они не могли  стоять на  месте, понимаете?! Это все равно
что умирающему  от жажды видеть перед собой стакан чистой прохладной воды  и
не выпить его. То же происходило с  Советом.  Он знал лучше всех прочих, что
биоразработки недопустимы. Но  он знал  и другое - развитие науки невозможно
остановить. Если бы сведения о проекте стали известны всем, проект бы тут же
закрыли, понимаете?! Нужен был умный ход. И его нашли.
     - Прикрытие? - вклинился Иван.
     -  Да,  именно  прикрытие.  Официально  было  объявлено, что  в  районе
метагактики Сиреневый Октаподус-IV закладывается один из Волшебных Миров.
     Так назывались увеселительные зоны, которые принимали на отдых и детей,
и  взрослых,  и  любителей острых ощущений. Нечто  наподобие  Страшных Полей
двадцать  седьмого   века  -   миры   развлечений,  забавных  путешествий  и
приключений.  Началось все  это в незапамятные времена со сказочных  детских
площадок  самого дикого и  примитивного уровня - вы слыхали,  наверное,  про
первобытные диснейленды и прочие забавы наших далеких предков?
     - Диснейленды? Площадки для забавы?! Игра! - Ивана перевернуло. Было!
     Ведь это все уже было с  ним! Где? Да там же, в Системе, где он сам был
игрушкой, где с ним забавлялись, водили его за нос. Нет! Это невозможно!
     Это хуже кошмара!
     - Это возможно. Причем очень даже возможно. Мы неоднократно убеждались,
что  слаборазвитые  цивилизации, попадая в искусственные миры, созданные для
отдыха  и развлечений, принимали все за чистую монету, пытались  устанавлись
контакты  с  бирроботами  и  запрограммированными  биокадаврами.  Разубедить
инопланетян было невозможно, ибо все в этих мирах абсолютно реально, там нет
муляжей  и  восковых  фигур,  понимаете?!  Так   вот,  прикрытие  получилось
великолепное.  Под это прикрытие Совет выделил нам дополнительные средства и
энергетику. И работа пошла.  Для всех мы делали лишь  одну из  зон отдыха, а
для избранных - мы воплощали несуществующее, мы создавали потусторонний мир.
Разумеется,  все   входы-выходы  в   замкнутую   систему  пространств   были
перекрыты...
     - Так значит, никакой мистики? -  поинтересовался  совершенно оШалевший
Иван.  -  Никаких   призраков?   Никакого   колдовства?   Только  биороботы,
биокадавры?
     Он  не  верил.  Не  верил   очевидному.  Он  настолько  уже  свыкся  со
сказочностью, заколдованностыо этого нелепого мира, что не мог, не хотел, не
желал   верить  в  реальность,  более  того,  в  его  искусственное,  земное
происхождение. Нет, просто он опять сходит с ума, опять на него наваливаются
нелепые наваждения, миражи. Это бред!
     -  Это  не  бред,  -твердо  произнес  Первозург,-  это  все  обыденная,
заурядная реальность. Одного  вы не поняли. Биороботы были в зонах отдыха, в
Волшебных  Мирах. На  Полигоне биороботы  использовались  только  в качестве
обслуживающего  персонала... правда,  потом многие разбежались, заплутали  в
лабиринтах  Пристанища.  Но  это все не  то. Мы воплощали невоплотившееся на
высшем  уровне,  мы выращивали  не  просто разумных  и сверхразумных существ
потустороннего    мира,    мы   наделяли   их    теми    сверхвозможностями,
сверхспособностямй, которыми они должны были владеть.  Это не роботы! Это не
кадавры! Если мы выращивали лешего - он становился лешим, понимаете, молодой
человек?!  Джин обладал  всеми сказочными  способностями  джина.  Вы ещё  не
видели этого мира, вы  прошли  его вскользь, по самому краешку,  вы  познали
лишьмалуюто-лику огромнейшего свернутого Сверхмироздания, саморазвивающегося
и самоусложняющегося беспредельно. Ад, Рай  и Чистилище, вместе взятые,  это
лишь  жалкие  копии одной  из  миллиардов  рабочих  лабораторий  Пристанища,
лабораторий,   которые   сами  превратились  в   саморазвивающиеся  миры   с
непредсказуемым ходом развития. Каждое существо этого мира столь же реально,
как и  мы  с  вами.  Более  того,  многие  из них  обладают  способностью  к
сверхреальному воплощению в реальных мирах, понимаете?

     - Не совсем, - признался Иван. У него опять начинала кружиться голова.
     - Эти  твари,  -  попросту  объяснил  Первозург,  -  могут одновременно
пребывать в нескольких пространствах и при всем при том быть одним целым.
     На  самом первом этапе мы наплодили  столь много оборотней-вурдалаков и
прочей нежити, что их с лихвой бы хватило на тысячи таких планет как Земля.
     Но не в этом была наша ошибка...
     - Ошибка?  -  Иван переспросил,  догадавшись,  что  они  подбираются  к
главному,  что  совсем  скоро  все  объяснится,  он  узнает  наконец  тайну,
покрывающую Пристанище.
     -  Именно   ошибка!  Мы  в  этом   фантастическом  мире  неограниченных
возможностей,  мире, напичканном до предела такими штуковинами,  которых  не
сыщешь по всей Вселенной, выпустили из-под контроля существ высшего порядка,
существ,  обладавших  сверхразумом.  Простота,  Иван,  она  хуже  воровства!
Неподконтрольность саморегулирующихся и  саморазвивающихся систем привела  к
первичному  свертыванию  Пристанища. Это был  бунт  вурдалаков!  Не приведи,
Господи,  видеть все  это собственными глазами! Всего сорок лет понадобилось
для  того,  чтобы  они   ощутили  себя  выше  нас,  людей!  Семьдесят  тысяч
исследователей,    наблюдателей,   членов   их   семей   были   блокированы,
частичнопревращенывсаморазвивающуюся  биомассу,  частично  законсервированы,
частично сохранены в биоячейках в режиме квазилетаргии.
     Мало  того, они вобрали в  себя прикрытие, эту  безобидную зону отдыха,
трансформировали ее, окружили защитными слоями.". Это  была  трагедия! Земля
могла бы в течение суток-двух спасти оставшихся людей. Но связь перекрыли.
     Сверхсекретность проекта сыграла на руку вурдалакам. А еще через сутки,
понимая,  что Земля доберется до них непременно,  что замкнутые пространства
разблокируют, что им в той или иной мере придется держать ответ,  они -увели
Полигон в Подпространство. А потом  в иные вселенные!  Вы слышали, какие они
сложили мифы  о своих странствиях. Да-да, у них появилась своя религия, свои
предания и легенды, своя  история. Они - это раса  богочелове-ков, созданных
Первотворцами... И  они  же  зверски уничтожили этих творцов!  Все прочие  -
нелюди" недочеловеки... но ведь эти  нелюди создали их! Нет!  Я не верю, что
мы... что Полигон, вновь вынырнул в нашей Вселенной. Этого не может быть.
     Это ложная информация, вставленная в ваш мозг!

     - Значит, никакой нечистой силы нет?! - снова спросил Иван.
     -  Нет  и  никогда  не было. Все, что  вы видели и  чего  еще не успели
повидать, творение  человека, сначала выдуманное им за тысячелетия бытия  на
грешной Земле,  а  затем  воплощенное  нами,  учеными-прикладниками тридцать
первого века.  Время от времени вурдалаки, чтобы поддержать  свои устои - вы
не  удивляйтесь, у них есть и свои устои, и  свои традиции -  так  вот,  они
вынимают из биоячеек спящих  на грани смерти людей,  растормаживают их...  и
устраивают  дичайшие,  великолепно  организованные  и  необычайно  зрелищные
жертвоприношения. Они  верят в свою особую  Миссию  во вселенных. Они жаждут
вернуться  и стать  полновластными хозяевами  своей Прародины и нашей с вами
Вселенной. Они просто горят жаждой ее Великого Переустройства, истребления и
порабощения всех  разумных  и  неразумных  существ.  Им нужны миллионы  тонн
биомассы. Им нужны, попросту говоря, миллионы тонн  мозгов! В них изначально
заложен  жесточайший инстинкт самосохранения, они  проливают водопады крови,
при  этом  никого не  убивая, а лишь перевоплощая  из  тела  в  тело...  они
принесут свои законы, свой  образ  жизни  на  Землю.  Принесут, если  смогут
добраться до нее. Но  они...  - Первозург  тяжко  вздохнул, смежил набрякшие
морщинистые веки, - они никогда не смогут выбраться из тех адовых пропастей,
в  которые они  нырнули,  избегая  возмездия  землян. Теперь  они бесконечно
сильны. Они  могли бы стереть Землю с лика Мироздания. Но они никогда ее  не
найдут!
     -  Да, но у них есть вся информация о Земле, - выкрикнул Иван. -  Я это
давно понял.
     - Вся, да не вся! - двусмысленно изрек Первозург. Иван призадумался.
     Он даже не мог  предположить, что следует  делать,  куда  бежать, с кем
сражаться,  кого спасать.  Все стало еще  хуже,  еще гадостнее. Почему  это,
собственно  говоря, он обязан расплачиваться за грехи кучки землян, решивших
поиграть в черную рулетку с Господом Богом, осмелившихся помериться силами с
самим Творцом Вседержителем?! Проклятье!
     - Не спешите с выводами, молодой человек! Земля за  эти века,  если она
выжила, тоже, наверное, кое-чему  обучилась! Она сумеет за себя постоять!  -
просипел Первозург, отворачиваясь от Ивана.
     Тот чуть не закричал в голос. До него наконец-то дошла вся чудовищность
события.

     - Постоять?!  Вы создали это  Пристанище в  тридцать  первом веке.  Оно
совершенствовалось  и развивалось сорок миллионов лет в иных мирах,  да, все
так! Но ведь  оно вынырнуло в нашей  Вселенной, совершив обратный  бросок во
времени! Вы понимаете, что это означает или нет?!
     - Я все понимаю. Но я этому не верю!
     -  Это  так! Мы сейчас в двадцать пятом веке! Здесь никто не знает, как
бороться с призраками, вурдалаками, зур-гами и прочей нечистью. Здесь от нее
нет защиты!
     Первозург понурил голову.
     - Если это так,  то вы обречены, -  сказал он буднично и тихо. -  Я  не
завидую вам.
     - И это все?
     - А что же еще?!
     - Вы обещали помочь мне!
     -  Ничего  я вам не обещал. Но помочь,  по всей  видимости, смогу. Ведь
ваша скрытая мина страшна для того, кто захочет воплотить вас в себя, верно?
     - Так говорят, - подтвердил Иван.
     - Вот здесь и может быть найден выход!
     - Выход из замкнутой системы?
     - Не будем спешить. Не будем играть на руку нашим врагам.
     Иван растерялся.
     - Ну и что же мне теперь делать? - вопросил он.
     - А то, что вы и собирались делать - спасать Алену.
     - А других?
     - С  другими у вас ничего не получится, и  не пытайтесь. Большая  часть
тех несчастных,  кого вам удалось  углядеть в этом мире, лишены разума,  это
только плоть...
     У Ивана  перед глазами встала картина: откушенная женская голова, кровь
на плитах, стук, хруст костей.
     -  Это  только   тела.  Не  больше!  Из  них  высосали  мозго-вую-ткань
тысячелетия назад.
     - А как же Алена, - Она лежала в биоячейке. Это  был жертвенный резерв.
Она чудом ускользнула  от них. Но они все видели, они просто дали ей немного
порезвиться, они продлили игру.
     Иван встал. Тряхнул головой.
     - Кто  это - они? Это те самые,  что стояли у своего сатанинского храма
на балконах, да?
     - И  они тоже, хотя они  составляют исключительно  первый слой нелюдей,
простейшие  ипостаси  упырей,  бесов...  за  ними  много  иных,  ступень  за
ступенью.
     - Человек-осьминог?
     - Он всего лишь жрец низшей ступени.  В последующих вам бы никто не дал
побывать. Но они не подавляют даже самых  низших, ибо  их  принцип -  власть
Пристанища  в каждом  его  обитателе,  каждый  найдет  свое место в  будущей
покоренной Вселенной.  Все  это  очень  сложно,  вы даже  не  представляете,
молодой человек.
     - Но  почему вы сами,  Первозург,  не  препятствовали  этой вакханалии,
этому  кровавому  пиршеству?  Ведь   невозможно  быть   немым  и  безвольным
свидетелем вам, одному  из  творцов-создателей  этого мира.  Вы  все  знаете
здесь, вы могли бы отключить энергетику, вы могли бы блокировать часть, хотя
бы часть систем...
     - Да, мог  бы. Но тогда, сорок миллионов лет назад! Чуть  позже, .когда
они свернули  Полигон, я  уже ничего  не мог,  кроме как самоизолироваться в
Чертогах,  обеспечив  себя  на вечность вперед. Меня спас случай. Я  заметил
опасность, я просто вовремя обернулся,  чего не сделали другие.  И  теперь я
для них одновременно: и живой бог, которого боятся, почитают, которым пугают
вновь воплощенных, и напоминание  той эпохи,  узник, враг.  Вековечный враг,
готовый выйти из заключения, как только объявится слабое место в Пристанище,
и сокрушить это Пристанище. Теперь вы понимаете, для чего я так долго живу!
     - Вы ждете момента?!
     - Да! И они это прекрасно знают. И они знают, что такой момент рано или
поздно придет, и только я смогу уничтожить их мир, сокрушить Пристанище!
     - Но ведь они...
     - Они многое бы Отдали для того, чтобы меня убить. Очень многое, они бы
пожертвовали половиной Пристанища, больше! "Но им это не под силу.
     Убивая  меня,  они  нажмут  кнопку  самоуничтожения  -  здесь  сложный,
взаимоувязанный механизм. Но они могут убрать Меня руками пришельца извне.
     Понимаете?
     - Моими руками?! - Иван не верил ушам своим.
     - Да.
     - И эта бомба в моем мозгу предназначена вам?
     - Да, это моя смерть.
     - Тогда  я ничего не понимаю!  -  воскликнул Иван.  -  Для чего им было
сводить  меня  с  вами?  Устраивать эту  встречу?  Ведь  проще"  Я  не  могу
постигнуть этой логики!
     - И не  постигните, - Первозург поглядел  ра Ивана печально, с прищуром
тяжелых  век, из-под  которых  тысячелетней  мудростью  светились совершенно
ясные,  чистые  глаза. - Я сам многого не могу  постигнуть. Но я догадываюсь
кое о чем...
     - О чем же?
     - Здесь действует какая-то третья сила. И она необычайно могущественна.
Мне даже  не представляются  зримо рамки ее  могущества.  Может,  вам, Иван,
удастся  выяснить  что-то.  Может, только вам... Я почти поверил в Землю.  В
ожившую для меня Землю. И я бы хотел ее увидеть своими глазами.
     - Но ведь из Пристанища нет выхода?! - стьехидничалтакиИван..
     - Можно выйти через вход,  через  стену,  через крышу, можно,  в  конце
концов, выброситься в  окно, если  дверь на запоре.  А можно вместе  с дымом
просочиться в трубу. Те, кто прислал вас сюда посланцем смерти, могут  очень
и очень просчитаться; Но не будем спешить.
     Иван  тяжело  вздохнул. Он  начинал кое-что понимать. И  теперь,  когда
столь  могущественное существо  предлагало ему союз, было  особенно  горько,
обидно признаваться в своей собственной слабости.
     - Я раб, -  выдавил Иван. -  Я продал самого себя, и теперь я во многом
зависим от чужой воли.
     - Это бред! Вы просто больны. Вы переутомились.
     - Нет, это правда.
     Иван неудачно повернулся, и три черепа с треском и скрежетом покатились
вниз, в темноту. Черные своды стали  еще ниже. Что теперь говорить Авварону?
Как оправдываться перед ним? Старец-монстр, Первозург не раскрыл ему никаких
таких секретов, которые помогли бы разблокировать закрытый сектор. Воплощать
Ивана Он не  собирается, понимая, что это смерть, та  самая -  единственная.
Смерть Извне! И что дальше? Авварон в мозгу молчал -  или связь потерял, или
боялся Первозурга, не нуждавшегося в советниках и-посредниках.
     - Как мне добраться до Алены? - неожиданно спросил Иван.
     - Этому горю мы поможем, - ответил Первозург, - смотри!
     - Куда?; - Не спрашивай ни о чем. Смотри.
     Перед  Иваном  неожиданно  возник  небольшой  кусок  почти  прозрачного
"хрустального" пола. От Него веяло холодом.
     - Становись! Иван медлил.
     - Не  надо бояться.  Это всего-навсего колодец.  Он  ведет к Д-статору,
модель старая, вам знакомая. Ну, а дальше - сами знаете.
     Иван встал на хрустальный пол. Тело прожгло ледяным покалывающим огнем.
Он не хотел уходить отсюда, но идти было надо. Холод. Лютый холод!
     - А кто такой этот грозный Балор со своими бойцами, - почему-то спросил
он напоследок.
     -  А-а! Эка невидаль, -  отмахнулся Первозург, -  обычные биороботы  из
зоны отдыха или  из  Волшебных  Миров,  как  вам больше нравится,  там много
всяких забав. Все перепуталось, все перемешалось.
     - Но они ведь могли убить меня? :
     - Нет! Это игра. Все игра, поиски острых ощущений!
     -  Я не искал  острых ощущений,  -  заметил  Иван.  И,  чуть  помолчав,
добавил: - Я увижу вас еще раз?
     -  Кто знает, - просипел еле слышно Первозург.  - Идите, вам надо с ней
повидаться... напоследок.
     "Иван! Не уходи! Еще рано,  -  прогремело гнусаво и картаво в голове, -
он  обманул тебя  не  показал  входов-выходов.  Не уходи! Ты  должен  с  ним
разобраться до конца!"
     - Д-статор - это вход, и выход, - ответил Иван вслух.
     - До встречи, - прошелестело в  голове голосом Перво-зурга. Морщинистые
губы старца были плотно сжаты.
     Иван ничего не ответил. Он чувствовал, как погружается в колодец.
     Хрустальный холод. Белое безмолвие,  тишина, успокоение. Где он сейчас,
за сколько верст и парсеков от Чертогов? Кто ответит... "Вы прошли через два
подпространства и сейчас скользите по сфере-вертену  вдоль направляющей  оси
третьего псевдопространства-уровня, молодой человек, не думайте ни о чем, не
забивайте  себе  голову!"  -  скороговоркой, невероятно  быстро прозвучало в
мозгу. Иван  все  сразу  понял.  Да,  он многого  не  договорил, многого  не
разузнал,  он  не  получил  от  Хранителя  памяти  ни  волшебного клубка, ни
ариадниной нити. Но тот будет рядом с ним, он укажет ему путь... "Да, я буду
рядом... - пришло мысленное подтверждение, -  но не всегда. Надейтесь прежде
всего на себя!
     Ивана тряхануло так,  что зубы  клацнули, едва не прикусив языка. Он не
удержался  на  ногах,  повалился  в пыль,  паутину.  Чулан, старый, грязный,
пыльный,  заброшенный  чулан!  Вставая,  Иван  ударился   головой  о  что-то
невидимое  - искры  посыпались  из  глаз.  Он  ощупал  верх руками-  камень,
шероховатый камень. Вот подбородок, нос, губы, глаза, а вот... Иван вспомнил
пустыню, неприступные горы, идолов  с  секретом. Все очень просто, предельно
просто! Эта часть Пристанища - зона отдыха, Волшебные Ми- " ры!
     Здесь все продумано: гуляй, развлекайся, щекочи  нервишки,  а надоело -
любой  удобный миг - прыг  в  идола, который вовсе и не идол,  а простейший,
испытанный веками перебросчик Д-статор, и  ты уже дома, на родной Земле, или
еще где-нибудь.
     Иван вскарабкался на идола. Сдавил Контакты.  Его втянуло внутрь, в еще
больший мрак. Вот теперь бы сигануть в Солнечную систему, мелькнула мысль, а
почему  бы  и  нет, чем черт не шутит, а вдруг  Пристанище  не  настолько  и
замкнуто?  Нет!  Алена! Он  сосредоточился,  представил себе то  подземелье,
цепи,  плиты,  лик каменного  жестокого бога... деталь!  позарез нужна  была
реальная деталь  обстановки.  Вот!  Глаз!  Халцедоновый  глаз  бога,  черная
щербина на зрачке, две трещины  на веке - профессиональная зрительная память
выручила Ивана. В голове помутилось. Кольнуло. И опять он упал, грохнулся на
плиты  с  высоты  метра  в  три,  не  меньше.  Дьявол!  Эти  статоры  совсем
разболтались. Так  они  его и в  лепешку могут расшибить при  перебросе  - о
полы, об стены...
     - Иван!
     У него все перевернулось внутри от этого родного, милого голоса. Она!
     Алена! Он ничего пока не видел. Приходил в себя. Но она звала его.
     - Иван!
     Он побрел на звуки ее голоса, на звяканье  железа.  И  он почти  тут же
увидел ее. О, это было печальное зрелище. У Ивана перехватило сердце.
     Обнаженное  женское тело,  беззащитное  в своей  наготе,  светящееся во
мраке, измученное, истерзанное, но несмотря ни на что бесконечно прекрасное,
висело  на  двухметровой  высоте  распятое,  растянутое  двумя  здоровенными
цепями, прикованными к  рукам,  ноги были прижаты  к  стене большими ржавыми
скобами. С подбородка, по груди, животу, бедрам скользила полоска...
     застывшая полоска  потемневшей, засохшей  крови. Светлые длинные волосы
закрывали лицо.
     - Ива-ан!
     Он приблизился. И понял - она в забытьи, в обмороке, она бессознательно
повторяет его имя... значит, в  последние минуты, когда она осознавала себя,
она звала  его,  надеялась  на  него, молила...  У Ивана больно  резануло по
сердцу, сжало горло.
     Прекрасная Алена!
     Он  ухватился  за  скобу, дернул.  Потом еще раз - с хрустом  и хряском
проржавевшего железа, выдираемого из камня, скоба полетела вниз, на плиты.
     Иван  коснулся  ладонью  ее  ноги  - нога  была холодной, но все же  не
мертвенно  ледяной,  жизнь теплилась еще в этом белом  светящемся  теле.  Он
припал  к ноге  губами.  И  чуть  не зарыдал. Слеза,  выкатившись  из глаза,
скользнула по щеке, упала на железо.
     - Сволочи!
     Иван рывком выдрал вторую  скобу, отбросил ее далеко-  она  с лязгом  и
грохотом покатилась по камню.  Иван сейчас никого не боялся.  Он  готов  был
сразиться со  всеми  упырями  и сверхупырями  этого  проклятущего Пристанища
нежити. Он подпрыгнул и ухватился за тяжелую толстую цепь, на которой висела
Алена.
     И  в тот  же момент  он  почувствовал, как  под лопатку уперлось что-то
острое и холодное. Пришли!
     Он разжал руку, извернулся,  обрушил  кулак на чью-то уродливую голову,
вырвал из лап двуручный меч и,  не разбирая - кто, зачем, как - вонзил его в
котлообразную грудь.  Не давая противнику опомниться он каблуком перешиб ему
шейные позвонки, развернул - и сломал хребет. Только так можно было общаться
с этими живучими  тварями. Меч  пригодился. Еще двоим,  выступившим из тьмы,
Иван одним замахом  снес головы. Теперь он не шутил.  Не играл. Не испытывал
своей  богатырской  силушки.  Теперь  он  крушил их, убивал, теперь  он  был
машиной смерти - сама жизнь, сами обстоятельства заставили его отбросить все
запреты  и  уже  не  давать  противнику поблажек, возможности отступить  или
увернуться. Они  хотят  этого?  Они  w-лучат  это!  Четвертого Иван встретил
рукоятью меча - раздробленная челюсть хрустнула глиняным горшком.
     Следующий удар вышиб  мозги  из  затылка,  разбрызгал  их  по стене.  С
переломленным хребтом туша сползла на. плиты.
     - Есть кто еще? - ледяным голосом поинтересовался Иван.
     Никого не было.
     - А вы кстати пришли, ребятки.  - проговорил он тихо, зло, - очень даже
пригодитесь. .
     Он перебросил трупы к стене, взобрался на них. Теперь  лицо  Алены было
вровень с его глазами. Он откинул волосы... безжизненные полуприкрытые веки,
царапина на щеке, бледные, застывшие губы. Она так и не пришла в себя.
     - Аленушка-а-аН!
     Иван припал к  ее губам. Он целовал их  дойго, согревая,  передавай  ей
свой жар, свою силу, свое тепло. И она открыла глаза.
     - Иван?
     - Это я, Алена! Что с тобой? Что они сделали с тобой, говори?!
     - Где ты был, Иван?
     - Сейчас, погоди! Погоди малость!
     Он ухватился за цепь, выдрал ее с корнем, с обломками цемента и кладки.
Рванул другую - с  ней пришлось повозиться подольше. Но и она полетела вниз.
Теперь ему приходилось держать эти проклятые цепи, чтобы они не оторвали  ей
рук, таких нежных, слабых.
     - Потерпи немного!
     Он спустил  ее вниз. Подобрал  меч, просунул  лезвие рядом с ее рукой в
железное кольцо, надавил.
     Из ее глаз брызнули слезы. На губе выступила кровинка.
     - Терпи Он содрал  кольцо. Потом  другое. Обмотал запястья  разодранным
краем рубахи. Обнял ее, прижал к себе.
     -  Они скоро  придут,  -  шепнула  Алена в  ухо,  - тебе  нельзя  здесь
оставаться, уходи! Меня ничто не спасет!
     - Это мы еще поглядим!
     Иван  осмотрелся -  никого в подземелье яе было. Он взял ее  на  руки и
пошел к огромному идолу с каменно застывшим лицом и длинным-понурым носом.
     Это был Д-статор. Теперь Иван мог  отличить перебросчики от всяких иных
творений странного мира.
     - Еще немного-совсем  немного, - шептал он  ей. - Все будет хорошо, все
будет прекрасно, мы вернемся на Землю, а этот мрак забудется, мы будемсйдеть
с тобой у камина и  смеяться надпрошлым, над-нашими  злоключениями, а скорее
всего,  мы и  не будем вспоминать  про  них. Ну их к черту, к лешему!  У нас
будет  куча детишек и  свой  дом  - большой  деревянный дом на берегу озера,
среди  сосен. И никто нам не  будет нужен, Алена. Только ты! И толь-ко я! Ты
веришь?!
     Она  кивнула  и  прижалась мокрой щекой  к нему. Она верила. Она  очень
хотела верить.
     - Сейчас вот...
     Он взял ее руки в свои, надавил на контактные точки за зоз
     ушами идола... Мрак! Его бросило в мрак. Он сидел внутри Д-статора.
     Сидел один. Но .где же она?Тде Алена?! "Отбой! Назад!" - приказал Иван.
     Мыслеуловитель сработал.
     Его снова бросило на плиты.
     Она  лежала возле идола,  дрожала  -  мелко-мелко.  Она  была  на грани
обморока.
     - Ты опять бросил меня.
     - Да  нет  же, Аленка! Давай еще  раз, ну, вставай! Он поднял ее, снова
взобрался наверх. Контакт! Мрак! Все повторилось. Здесь не могло быть ошибки
-  Д-статор ее  не принимал, значит, в ней было уже  утрачено что-то земное,
машина не воспринимала ее как человека. Но почему?! Бред!
     Сумасшествие! Идиотизм чистейшей воды!
     Иван выбросился из статора на плиты. Обнял ее, прижал к груди.  Зарыдал
вместе с ней. Он был в отчаянии.
     - Отсюда нет выхода, - дрожащим голосом проговорила она, - для меня яет
выхода отсюда. Уходи один, Иван. Уходи! Бессмысленно погибать вдвоем!.
     Ты  выживешь, ты вернешься  на Землю, я знаю, я  чувствую это... но мне
нет выхода, мне и еще...
     Иван осыпал ее лицо, теяо поцелуями, сжимал плечи. Нет, он не собирался
поддаваться судьбе-злодейке, он еще мог  постоять за себя, за них обоих!  Он
не отдаст ее никому. Он не оставит, ее здесь! Он разнесет  к чертовой матери
все это поганое Пристанище! Он не оставит от него даже камня!
     - Уходи! Мы останемся здесь.
     - Кто это мы? - переспросил Иван. Он ничего не понимал.
     - Я и  твой ребенок  во мне. Твой сын, Иван! Уходи! Ты ничем не сможешь
помочь. Это мир обреченных. Мы обречены самой судьбой!
     Иван взревел буйволом. - ,..
     - Нет!  Этого не может быть!  Ты обманываешь меня! Он не  хотел верить,
что она была беременна, только не это, только не это! Не здесь! Не сейчас!
     Потом, там, на Земле! Только не здесь!
     - Возьми меч и убей нас! - попросила Алена. - Я хочу, чтобы ты жид.
     Нам не выбраться, Иван. Убей, убей меня!
     "Убей!  Скорее  убей  ее!  -  прогрохотало  в мозгу. Авварон  почти  не
картавил, не было  гнусавости  и.  сопенья  в  его голосе. -  Убей!  Ты этим
спасешь ее и своего сына  от  чудовищных, нечеловеческих мук. Через три часа
наступит  Черный  Закат.  С  первыми  лучами  западающего  из  Тьмы  ночноге
антисветила  ее  начнут  предавать  в жертву Вель-Ваал-иехава-Зоргу Великому
Всеубийце и Всеуничтожителю, Разрушителю  Миров  и  Поглотителю  Света!  Нет
ничего страшнее этой растянутой на всю ночь казни! Иван, пожалей ее,убей!"
     - Нет!!! - закричал Иван совершенно осатанев.
     - Не-е-е-е-е-еттт!!! -  прокатилось громовое эхо под сводами подземелья
- Не-е-е-е-е-е-етИ!
     "Я тебе приказываю, раб,  убей ее! Убей  эту падаль, не  стоящую  моего
внимания!"  Адская боль пронзила Ивану затылок. Молнией прожгло все тело. Он
выронил Алену, упал рядом, забился в конвульсиях.
     Алена подползла к нему, приподняла голову, положила на свои колени.  Ее
легкая, теплая рука прикоснулась к мокромулбу.
     - Иван,  что с тобой,  что-о?! -  слов  почти нельзя было разобрать, ее
тоже трясло, она была на грани.
     -   Ничего!  Все   нормально!  -  Иван  высвободился  и  стал  медленно
приподниматься.
     Он уже встал на колени, упираясь руками в плиты, когда новая, еще более
острая волна боли накатилась на него, опрокинула, распластала.
     - Ива-а-ан!!! - закричала Алена срывающимся голосом.
     - Ничего, ничего, Аленка, - пролепетал он еле слышно.. Это был тот час,
когда надо было или  умереть или вытерпеть.  Иван  не  мог,  не  желал более
оставаться рабом  этого негодяя, этого лживого колдуна, убийцы., Или сейчас,
или никогда. Или они уйдут отсюда вдвоем, или они останутся здесь.
     Останутся мертвыми!
     - Господи! Спаси и укрепи, не дай пасть  духом изменившему Тебе! Прости
несчастного, слепого, отринувшего Тебя, - бормотал Иван себе под нос, укрепи
и спаси!!!
     - Что  ты  городишь!  Что  с  тобой?! - Алена  была в полуистерике,  ей
казалось, что милый, любимый сошел сума, что его  терзает легион бесов.  Для
нее это было страшнее собственной смерти. - Ива-ан! Опомнись! Приди в себя!
     "Встань! И убей эту тварь! Убей эту мертвечину,  вылупившуюся из ячейки
через миллионы лет! Убей - и ты воскреснешь! Обретешь все! Встань! Убей"
     Медленно" Словно голем, словно зомби, заговоренным трупом вставал Иван.
Незрячие глаза его блуждали взглядом по  стенам и- плитам. Отыскивая что-то.
Неуклюже, будто преодолевая  сопротивление собственного тела, он нагнулся за
мечом, поднял его, воздел над собой. Повернулся к Алене.
     "Убей ее! - вонзалось тысячами шипов в мозг. - Убей!!!"
     - Иван! - она припала к его ногам. - Убей меня; И спасись сам!
     Его руки налились звериной силой, хрустнула рукоять, накренилось хищное
лезвие.  Вот,  вот  она нежная тонкая шея, вот белая  открытая грудь, сейчас
острое  жало пронзит ее... Замах был небольшим, но его должно  было хватить,
чтобы лишить "е  жизни, чтобы навсегда  повергнуть эту прекрасную  плоть  во
мрак. Меч стал опускаться...
     "Убей!!!"
     ...В последнюю секунду Иван чудовищным, нечеловеческим напряжением воли
вывернул кисти рук немного  влево - меч  вонзился  в плиту. Задрожал крупно,
угрожающе,  загудел. Иван  рухнул наземь. Он был  без сознания,  невыносимая
боль выбросила его из мира яви.
     - Он  больше  не властен над  тобою,  - прозвучало  в голове.  Это  был
находящийся за сотни парсеков отсюда  Пер-возург. Его  голос привел Ивана  в
себя, оживил.
     - Кто он? - машинально переспросил Иван, еле шевеля разбитыми губами.
     Его голова лежала на коленях у Алены, Прекрасная женщинауже не плакала,
она  только  смотрела  на него в  упор,  не отрываясь, почти не моргая,  она
хотела  насмотреться на  него -  кто  знает,  что.их ожидало дальше.  Она не
слышала внутренних голосо".
     - Я не знаю,  кто, как его зовут, какое место он  занимает в Пристанище
или вне Его, - пояснил Первозург,  -  но я предполагаю,  что  это  и есть та
самая третья сила, которая везде  вмешивается и хочет  непонятно  чего. Пока
непонятно.
     - Ясно, - пробормотал  Иван, - все  ясно!  - И  добавил, ни к  кому  из
присутствующих и отсутствующих не обраща--ясь: - Господи! Это ты спас меня.
     Спасибо Тебе!
     Он отходил после неимоверных болей, приходил в себя.
     - Скоро  они  явятся, - тихо сказала Алена, - и уведут меня;  ; - Пусть
только попробуют, - простонал Иван.
     -  Ты слаб, они смогут убить  и.  тебя. Надо было уходить раньше...  До
Черного Заката осталось совсем немного.  Нам надо попрощаться, Иван! И зачем
мы только дали жизнь ему?!
     -  Не хорони никого  раньше  времени,  - сказал  Иван, приподнимаясь на
локте. И тут же провалился в забытье.
     Он очнулся в кромешной тьме, на каких-то острых  осколках,  камнях. Все
тело болело. Но он не чувствовал слабости. И  снова его воскресил внутренний
голос - голос Пер-возурга.
     - Иван, тебе надо уходить! Нам надо уходить!
     - Нам?! - переспросил Иван.
     - Да, нам. Я тебе все потом объясню!
     - Без Алены я никуда не пойду. Я сдохну здесь, не сделаю и шага!
     На некоторое время голос пропал. Но Первозург, видно, решил довести все
до конца.
     - Она  спасла тебя, Иван,  - сказал он, -  это  она, из  последних  сил
переволокла тебя сюда - в угол  тьмы, здесь скрещиваются  телепатоволны, это
незримый  для  нечисти  угол,  они  тебя  не  смогли  заметить, прошли мимо,
понимаешь?
     Значит, она  стала  разбираться в  этом мире. Алена, Алена... И все  же
надо уходить!
     Иван встал, расправил плечи. На ощупь он  пошел вдоль стены, опираясь о
нее, натыкаясь на валуны, выступы.  Через две минуты  он  прибрел к идолу, к
Д-статору. Но он даже не взглянул на машину. Он нагнулся, поднял меч , потом
другой, развел руки  и с  силой ударил  одно лезвие  о  другое  - посыпались
искры. Мечи выдержали.
     - Я  не уйду без  нее!-  сказал он громко, вслух,  никого небоясь.  ; -
Хорошо! - в голосе Первозурга  звучало  сомнение, внутренняя борьба,-Хорошо,
Иван! Чем смогу, я помогу тебе! Но ты должен знать правду.
     Согласен ли  ты ее знать? Не  боишься  ли ты ее  - это страшная правда,
некрасивая правда!
     - Я согласси, - сказал Иван, - правда  - она всегда правда, к ней можно
не прибавлять эпитетов. Говори!
     -  Ты  никогда не выведешь отсюда Алену. Это  говорю тебе я,  создатель
этого мира. Она никогда не выйдет отсюда, она обречена жить и умереть здесь,
понял?! Ты можешь остаться с ней, разделить  ее  судьбу. Но выйти ты сможешь
только один... И ты знаешь,  тебе надо выбраться  отсюда. Земля в опасности!
Ты один  сможешь предупредить человечество о грезящей ему катастрофе... Если
оно  еще существует, конечно! Ты забыл об этом? Что для тебя важнее?! Отсюда
выйдешь только ты и... Алене выход закрыт, это правда.
     - Это ложь!!! - закричал Иван.
     - Это правда, - тихо повторил Первозург.
     - Я погибну вместе с ней! Я не уйду отсюда!
     -  Погоди, -  еще тише  начал  Первозург,  - погоди,  Иван.  Есть  одно
промежуточное  решение.  Слушай. Я  не верю, что  тебе удастся вырвать ее из
клещей  жрецов,  ты можешь вообще испортить все дело. Но  знай.  Алену можно
спасти одним - ее надо вернуть в ее прежнее состояние спящей красавицы.
     - Я не понимаю тебя, - Иван еще раз опробовал  мечи, взметнув их вверх,
поймав,  выписав в воздухе  тройной веер Черного бога Кришны  - запредельной
сложности мечевой прием.
     -  Поймешь!  Ее надо снова  поместить  в  биоячейку.  Усыпить.  Если ты
сумеешь   выкрасть   ее   и  донести   до  Межузлового   Яруса   через   три
шлюза-переходника, если ты сможешь открыть  ячейку -  она спасена. Она будет
спать столько, сколько надо -  ты вернешься  сюда через десять,  двенадцать,
тысячу лет, но она не изменится, она будет такой же молодой и прекрасной.
     Это не чудеса, Иван, это техника тридцать первого века. Решайся! Или мы
уходим...  или  ты  уходишь  или  ты  идешь за  ней. Нельзя  жить  в  вечном
раздвоении, Иван,нельзя!
     - Я готов! - тут же ответил Иван. И горькая усмешка скривила его губы.
     - Но кто помешает им уничтожить ячейку?
     - Это мое  дело, Иван! Никто лучше меня  не знает Пристанища. Биоячейка
будет самая скрытная. Кроме того, я ее заблокирую на уровне Чертогов.
     Поверь, это коды, недоступные даже сверхразумным обитателям Пристанища,
они тысячелетиями будут  ходить совсем  рядом, вокруг да около, но не смогут
отыскать  этого места.  А если  отыщут,  они  никогда  не  разомкнут кодовых
межпространственных  замков.  Кроме  того,  ячейка   обладает   способностью
ускользать  в иные уровни и ярусы по сложнейшим заданным орбитам, понял? Или
ты забыл, как программировал свою капсулу, перед посадкой на эту "планету"?
     - Помню, - ответил Иван.
     - Твои коды - это лепет младенца-грудничка в сравнении с кодами ячеек.
     Ну, решайся!
     Сноп искр снова вылетел из-под лезвий мечей.
     - Я верю тебе, Первозург, - мрачно  ответил Иван, - я готов на все. И я
вернусь за ней.
     - Вернешься. Коли сам не погибнешь, ее не погубишь, и...
     - И - что еще?
     - А вот это ты узнаешь позже. Игра пока не окончена. И третья сила, та,
что владела тобою, не отступилась, знай это.
     Перед  глазами  у Ивана  встала злобно-поганая  рожа подлеца  Авварона,
этого  гнусного  колдуна-крысеныша,   горбуна-телепата,  темного  порождения
Пристанища.  Иван  знал  - этот не отступится.  Он  вывернет его  наизнанку,
выпотрошит, выведает все, а потом  погубит. Но  еще не вечер!  Поглядим, кто
кого!
     - Я готов! - твердо произнес Иван. - Подскажи мне путь!
     - Смотри. Смотри перед собой! Только перед собой!
     Иван скрестил руки на груди, не выпуская мечей.
     Хрустальный  лед  появился   будто  по  мановению  ока.  Колодец.  Надо
погрузиться в него. Первозург выведет его. Вперед.
     Иван ступил в холод, ледяную прозрачную ясность, тишину. И его сразу же
понесло вниз.
     Черный Закат.
     Это было необычное зрелище.
     Иван  чуть  не  ослеп  от  черного  света.  Он и прежде  сталкивался  в
Пристанище  с  подобным явлением. Но сейчас... накал  черного света превышал
все возможное. Прозрачный Мрак!  Ослепляющая Чернота! Непостижимая Тьма! Все
видно  -  видно   даже  лучше,  чем  при  свете  солнца  или   самых  мощных
ослепительных  приборов. И все же  он не мог  раскрыть  глаза,  он щурил их,
прикрывал локтем. Он даже на миг не решался выпустить из рук мечи.
     -  ...и вот  эта  минута пришла, о,  богочеловеки,  избранные Всевышним
Всеразрушителем! Мы  возносим  нашему  Покровителю одну из последних жертв и
говорим, о  Властелин Мироздания,  скоро дети Твои станут хозяевами  пастбищ
Твоих  по  всем  вселенным,  и  источник  Белого  Зла -  обитель  недолюдей,
предчеловеков сокрушена  будет, обращена  в  пыль, и  кровью  ее  обитателей
обагрим мы твои губы и щеки. Великое Предначертание Извне исполнилось...
     Иван видел  тысячи невообразимых чудовищ  -  медузо-образных и вместе с
тем волосатых, шестипалых, вытянутых,  дрожащих, сотрясающихся. И у  каждого
из этих  чудищ был  разверзнут  череп. И выглядывал из него, покачиваясь  на
длинном  скользком  полупрозрачном  теле  червь-паразит  с  кроваво-красными
глазенками и отвратно-желтым клубком мозга. И покачивались эти черви в одном
ритме.
     Огромный, невообразимо гигантский амфитеатр возвышался со всех сторон.
     Кольцами  стояли  и  сидели чудовища, не  было  им  ни счета,  ни краю.
Посреди  амфитеатра  на  круглой  площадке  из  черной  дыры  торчали  сотни
острейших игл.
     А  рядом ползал двуглавый червь с мохнатыми рыбьими плавниками, Он-то и
вещал, не открывая клюво-образного рта.
     - Нет!  Это все не то! - мысленно закричал Иван. - Я  не туда попал! Ты
не туда привел меня, Первозург! Там все другое!
     -  Молчи! ~ отозвался тут же  Первозург. - Молчи! Ты попал  туда,  куда
надо. Это просто  иная ступень. Эти твари  присутствуют одновременно везде -
ты  поймешь еще это. Они растекаются  по пространствам и измерениям; Но  это
именно они. В каждом пространстве  они выглядят иначе. Но жертву убивают  на
всех тридцати трех ступенях. Казнь-жертвоприношение длится всю Черную Ночь.
     Жертва испытывает  мучения каждой ступени. Это  страшно,  Иван. Но  это
так.
     Гляди, не пропусти мига. Здесь может решить дело однасекунда!
     Черви-паразиты дрожали все сильней, их уже начинало бить в судорогах.
     Но ритм ускорялся. Иглы очень медленно выступали из площадки с дырой. А
сверху... сверху, ничем и никем не поддерживаемая, спускалась она, еще тише,
чем выползали иглы, словно в страшном замедленном сне.
     - Сейчас  ты в невидимой и неосязаемой капсуле, Иван,  понял? Но  стоит
тебе сделать движение, капсула лопнет. И все будет зависеть только от тебя.
     Гляди, Иван!
     -  Я все. понял!-  Иван был  готов к смерти.  Он  был готов  умереть на
каждой из тридцати  трех ступений по тридцать три раза. И ничто его не могло
остановить.
     - ...Священные Острия пронзят жертву, и каждая кровинка ее омоет Черную
Душу  Вель-Ваал-иехава-Зорга  Все-уничтожителя и  Переустроителя Мироздания.
Это еще  один шаг, это  один из последних  шагов. Всеобщее Воплощение станет
общим  законом всех и  каждого во всех  мирах и пространствах. И  воплощаемы
будут   низшие   в   высших,   служа   питательным   слоем   для   Избранных
Всетворцом-Разрушителем.  И Придет  время  наше,  и Черное  Благо разольется
повсюду, и воцарится Черный Свет...
     -  Не воцарится! - закричал  во  всю глотку Иван. Он рванулся вперед. И
ощутил,  как  лопнула  капсула,  как  стал  он  открыт для всех,  как  разом
повернулись  в   его  сторону  тысячи  прозрачных  червен-поразитов,  тысячи
просвечивающих  голов с  огненными глазами.  И  ощутил  он  чудовищный  гнет
психополя, гнев, грозящий сокрушить его, смять. Щиты! Щиты Вритры!
     Алена застыла над остриями игл.  Еще мгновение...  Но Иван уже мчался к
ней.  Он на  бегу  ссекал прозрачные головы, он ступал на  разверзтые черепа
медузообраэных  чудищ,  отталкивался,  перепрыгивал  через  них.  Он  достиг
площадки раньше,  чем  из прохода выступил  отряд  одетых в  черное двуногих
страшиле гребнями на головах и трезубцами в каждой из шести лап.
     -  Получай,  гадина!  - одним  ударом  Иван  ссек  обе  головы  жирного
червя-жреца, смахнул останки в черную дыру.
     - Алена!
     Он подхватил  ее,  вырывая из щупальцев  незримого поля, тащившего  еек
погибели, к пытке, к мукам.
     - Иван! - она прильнула к  нему  на мгновение,  но тут же отодвинулась,
понимая, что может отвлечь его, погубить.  Она была  в полном  сознании, она
все  видела,  все  понимала... но  она была отрешена, она уже  приготовилась
умереть, ведь ничто не могло ее спасти. И вдруг...
     - Молчи! - Иван поглядел на нее, останавливая взглядом, придавая ей сил
и надежды. - Иди все время за мной.
     Он на миг застыл, потом превратился в смерч,  в живой  водоворот. Алена
никогда не видела ничего подобного. Ей показалось, что она уже  умерла и  ей
мерещится это.
     Мечей не было видно. Они растворились  в воздухе. Зато было видно,  как
разлетаются  по  сторонам  гребнистые  головы - они  уносились  по  незримой
спирали  и вслед им  летели обрубки лап с трезубцами. Иван вошел в состояние
"машины смерти",  и теперь его  могла остановить только сама смерть. Фонтаны
зеленой и  желтой крови вздымались к  черному небу, под Черное потустороннее
светило. Одна за другой исчезали в черепах чудовищ головы червей-паразитов.
     А меж тем  Иван - человек-смерч - сметая все на своем пути, превращая-в
кровавое  месиво  любую  плоть,  попадавшую  под  мечи,  быстро  продвигался
вперед... По колено в  зеленожелтой жиже вслед за  ним,  словно зачарованная
брела  Алена.  Она еще не могла поверить в возможность спасения. Но она шла!
Шла  за ним - своим единственным, своим любимым, отцом  ее будущего  сына. И
теперь она верила, что он  ее спасет, что  он вытащит  ее  из этого гнусного
логова червей, возомнивших себя богами. Бой, смертный бой! И ничего иного! И
один в поле воин!
     Иван  сам  не  знал, куда  он  идет.  Теперь  его  вела  интуиция. Лед,
хрустальный  лед, как  бы он  мог  выручить  их обоих. Но,  судя  по  всему,
Первозург сейчас ничем не мог помочь. Сколько он еще продержится? Надолго ли
хватит его сил? Не думать.  Не думать  об этом! Прочь  сомнения! Иван крушил
нечисть  безжалостно  и  жестоко, он прокладывал себе дорогу в живой стене -
трещали кости, хрустели хрящи, рвалось и лопалось мясо, свисали жилы, падали
отсеченные головы. Он шел вперед!
     - Иван, хватит! Остановись! - молила его Алена. И еле поспевала за ним.
Ее  выворачивало ото всей этой гадости. Ей уже  было жалко  своих мучителей,
этих жаждавших ее крови чудовищ.
     Но  Иван  не  слышал ее.  Он  знал  одно,  остановишься - смерть! И  он
прокладывал просеку, прорубал дорогу в гадком, отвратительном живом лесу.
     Он не боялся черной работы.
     Когда они взошли на самый  верх, достигли края чаши  амфитеатра,  Алена
была без сил, она падала, она  не могла  сделать  ни  шага.  Иван оглянулся,
подхватил  ее  на  руки,  не  выпуская  мечей.  В голове  у него  еле слышно
прозвучал голос Первозурга: "Скорее! Скорей! Я не могу их долго удерживать!"
Иван представил, как сотни тысяч оцепеневших  гадин, мерно  раскачивающихся,
жмущихся друг к другу, бросятся на  него, парализуют его волю. Это конец! Он
не сможет противостоять им.
     Иван  увернулся  от  трех коротких  копий-гарпунов,  брошенных  в  него
одновременно  с  трех  сторон.  Опустил  Алену.  И   тремя  точными  ударами
обезглавив  невесть  откуда вынырнувших  черных  стражников.  Четвертому  он
двинул в  челюсть,  да так, что  тот перелетел через край чаши... и внезапно
пропал.
     - Иван, бежим туда! Алена тянула его за руку.
     - Ты что, там высота безумная, там обрыв!
     - Да нет же! Скорей! ; Она первой шагнула через край. И... растворилась
в молочной белизне.
     Но Иван держал ее  руку  в  своей, он чувствовал ее  тепло. Прежде, чем
шагнуть в белизну, он отбросил один меч, а другим  рассек  надвое еще одного
гребнистого - тот развалился молча, не успев даже раскрыть своей  клюва-стой
пасти.
     - Прощайте, богочеловеки! - крикнул Иван напоследок.
     И последовал за Аленой.
     Белизна была всего-навсего пленкой. А за ней стоял шар.
     Шар-переходник, шар-шлюз. Иван сразу  узнал его. Таких  в Системе  было
пруд-пруди. Откуда он здесь? Не время заниматься расследованиями, не время!
     - Осторожно, Иван!
     Из-за молочной пленки высунулась  огромная шестипалая лохмато-когтистая
лапа, потянулась к Алене... Но тут же безвольно  обвисла,  а в следующий миг
полетела  куда-то вниз -  Иван  поглядел на лезвие меча,  на  нем не  успело
задержаться ни кровинки, удар получился отменный.
     - Быстрей! - торопила Алена.
     У шара  не было дверей. Надо пробовать!  Иван ткнулся в него, отскочил,
зашел  с  другого бока - опять неудачно. И уже две лапищи выскользнули из-за
перепонки,  следом показалась чудовищно-страшная голова  с тремя глазищами и
жвалами вместо подбородка. Интересно, а  это с  какой еще ступени? - подумал
Иван.  И проткнул  средний  глаз.  Ударила  струя  фиолетовой  пены.  Голова
поникла. Но руки шарили, искали жертву.
     - Получай, тварь! - Иван ссек поганые лапы. И запрыгнул на шар.
     - *-А я?! - жалобно спросила Алена.
     - Погоди!
     Иван пробовал поверхность  шара  руками, головой, он наваливался на нее
грудью.  Наконец, он встал, подпрыгнул... и провалился в шар. Уже на лету он
расставил руки, еле успел удержаться.
     - Алена!
     Иван свесился вниз, подхватил  ее,  подтянул. И в  тоже время  мохнатая
лапища  ухватила  ее  за  лодыжку,  потянула.  Меч!  Где  меч?! Иван  на миг
растерялся, ведь меч был в шаре, в шлюзе-переходнике! Он ребром ладони, чуть
не вываливаясь наружу, ударил  по лапе  -  кость хрустнула, переломилась, но
когтистые страшные пальцы не разжались.
     -  Ах, ты,  нечисть  поганая! - Иван ударил еще раз, еще. Уже  не менее
двух десятков лап тянулись к ним.  Оставались считанные  мгновения. Меч! Где
меч?!
     - Иван! Держи!

     Каким-то чудом она смогла зацепить рукоятку, вытащить меч из шара.
     Ивану  хватило  доли секунды, что бы перерубить  ближайшие лапы, отсечь
их.
     Только после этого он ударил по той, что сжимала ногу Алены.
     Они   так  и  ввалились  в  шар,  с  мохнатым  придатком.  В  полумраке
переходного шлюза  Алена прижалась  к нему.  Впилась  губами  в  его сухие и
пылающие губы.
     -  Я знала,  что ты  придешь  за мной, - шептала  она,  обдавая горячим
дыханием, - я верила!
     - Нам нельзя останавливаться. Пойдем!
     Пойти не удалось. В шаре было тесно. Надо было ползти. И они поползли.
     Теперь  Ивана  нисколечко  не  удивляло,  что  внутри небольшого  шара,
имевшего   в  поперечнике  не   более  трех  метров,  заключались  длиннющие
ходы-лабиринты,  ответвления,  колодцы... свернутое  пространство,  этим все
сказано. Хархан!
     Сколько сил он потратил  на Хар-хане, чтобы хоть немного разобраться  с
этими проклятыми многопространственными мирами. И вот, пригодилось же! Правы
были "серьезные" люди!
     Через два  десятка метров лаз расширился.  Иван уперся  лбом в  мягкую,
шерстистую  перегородку. Нажал, и  прорвал  ее.  Большая и светлая  овальная
комната была чиста, безжизненна. Туда ли надо? Иван надавил сильнее, прополз
в комнату, втащил Алену.
     -  Ну  и что дальше? -  спросила она. Иван  молча  указал ей  на черную
лапищу, обрубленную почти у кисти, но так и не разжавшую пальцев.
     - Ой! - она вздрогнула. - Я и забыла в суете! Боже, страх какой!
     Иван  осторожно взял  ее  за ногу, чуть ниже  колена. Потом попробовал,
хватку мертвой лапы. Хватка была железной. Он один  задругим, не разогнул, а
отломал пальцы,  дт-бросил пакость в угол. Один палец поднес кглазам.  Так и
есть. Кость странная,  не  органика. Это  кремниевые  соединения. Вот ведь -
нежить,  она  и  есть  нежить!   Но  Мдоо,  сухожилия,  нервы,  вены...  все
Органическое, живое.  Не врал Первозург, не обманывал  -  это  искусственные
создания,  Природа, Господь Бог просто  не могли породить таких чудовищ... А
почему, собственно, не могли?! Иван окончательно запутался.
     -  Нет,  ты только  погляди! -Алена  первой замечала  все.  У  нее было
прфйо-таки  нечеловеческое  зрение,  удивлявшее  Ивана  -  профессионального
поисковика и следопыта.
     Теперь он видел, что стены комнаты медленно раздвигаются. Вот это да!
     Впрочем... ничего  особенного, этого и надо -было ожидать. Безжизненная
овальная комната была  безжизненной, цока  в нее не попали люди.  Как только
датчики их засекли, механизмы "комнаты" пришли в действие. Но что дальше?
     Первозург  говорил  про  какие-то три  шлюза.  Где они?  Ладно,  первый
прошли.  Но есть,  наверное, еще два. Иван не знал, что делать, но и голосов
он не слышал. Первозург куда-то пропал.
     - Иван! - Алена вцепилась ему в руку. - Иван, мы спасены!
     - Спасены? - Иван оторопел.
     - Да! Спасены! Гляди!
     Уже не  было никакой комнаты. Освещение ослабло, со всех  сторон на них
наваливался полумрак, за ним кромешная тьма... Но  из этой тьмы высвечивался
матовым огромным, исполинским боком шарообразный звездолет. Земной звездолет
тридцать первого века! Иван сразу его узнал, - Идем скорей! - спешила Алена.
Она не могла еще поверить в спасение.

     - Бежим!
     Они бросились к  звездолету. Иван знал, где примерно должен  был неярко
вспыхнуть спасительных свет, где  должны были выявиться из  тьмы и полумрака
"падающие снежинки" - вон там, под этим боком, под сферическим выступом!
     Еще  немного?  Совсем  немного,  несколько  десятков метров,  несколько
шагов!
     - Стоять!
     Оглушительный приказ прогрохотал  со всех сторон  одновременно. Из тьмы
выступили высокие неясные тени с множеством шевелящихся конечностей. Иван не
сразу понял, что это всадники. Откуда они в Спящем мире?! Демоны!
     Безликие  и  безглазые  демоны.  Но  ведь  Утро  не наступило!  Мир  не
пробудился!
     Почему они здесь?! Десятки вопросов молнией промелькнули в мозгу.
     -  Иван,  я  боюсь!  - Алену  била крупная дрожь. И  ее  состояние было
понятно-так влипнуть за несколько шагов до спасений.
     Они  замерли.  Они не  могли  сделать ни шага  вперед -  тысячи каленых
тяжелых стрел смотрели на них из тысячи литых арбалетов.
     - Не бойся, Аленушка, - Иван обнял ее  за плечи, привлек к  себе. - Это
биороботы,  фантомы, это игрушки, заводные игрушки  Волшебных  Миров. Они не
причинят нам зла, они могут напугать, пощекотать нервишки, но... Пойдем!
     Он сделал совсем маленький шаг вперед.
     И тут же  тяжелая пятикилограммовая стрела  вонзилась в глинистую почву
рядом со ступней, натужно загудела, задрожала.
     - Это не игрушки, Иван, - прошептала безжизненным голосом  Алена. В ней
словно оборвалось что-то, связывавшее ее с миром, с жизнью.
     -   Это   биороботы!  Они   не  смогут  причинить   зла  человеку!  Они
запрограммированы  на непричинение ему зла. Ты же  знаешь, ты  была в  зонах
отдыха  и развлечений,  Алена! Что  ты  молчишь?!  Ведь  это ты из  тридцать
первого века, а не я!
     - Это не игрушки, Иван!
     - Испытаем!
     Он  сделал еще полшажочка вперед. И еле успел отдернуть ступню. На этот
раз стрела должна была пробить ее, спасла только отменная реакция.
     - Да,  что-то не похоже, на игры, - глубокомысленно произнес Иван. -  И
что теперь?! Они  же не подпустят близко, как же  нам  пройти  туда?!  -  Он
кивнул в сторону звездолета.
     Кольцо всадников-демонов медленно  сжималось. Неумолимая смерть глядела
на них со всех  сторон из  прорезей в железных шлемах. За  десять-двенадцать
метров от них всадники замерли.  Вперед выехал один - на вороном шес-тиногом
черном жеребце  с огненно-красной развевающейся гривой. В руках  у  всадника
были зажаты два меча с секи-рообразными лезвиями, в каждом было по три метра
длины.   Мечи  хищно  сверкали  в  полумраке,  отливали  синими  искрящимися
отблесками.
     - Я убью этого жалкого червя, -  проскрежетало из-под шлема, - а жертву
мы вернем на скертвенный алтарь! Предначертанное Извне должно свершиться!
     - Ты сам жалкий  червь!  - выкрикнул  Иван. Он снова отстранил Алену от
себя. Вышел вперед.  Плевать, биороботы это, нет, черти рогатые,  вурдалаки,
оборотни, плевать! Иван начинал  костенеть, превращаться в  "алмазную палицу
Индры". Он  готов был  в очередной раз  пожертвовать  пятью,  десятью годами
жизни, но не отступать.  Клок волос упал ему на глаза - седые, совсем седые,
ни одного русого! Он уже старик! Что же будет дальше! Это выше его сил.
     Выше! Но он встанет выше самого себя! Сейчас он уже не человек.  Сейчас
он бог! Он посланец Бога! Он ощущал, как  кожа наливается незримым металлом,
как твердеют мышцы, как вырастают над телом поля - хрустальные щиты  Вритры,
рубиновые панцири Кришны. Господи!
     Вседержитель!  Спаси и сохрани!  Иван приложил руку  к  груди - вот его
главный щит и панцирь - крест, Святой Православный Крест!  Он  сам изгнал из
себя  нечистую силу, зло,  подлость, тщету, гордыню..  Он  чист теперь перед
Богом.
     И Бог не оставит его!
     - Сгинь, поганое отродье!!! - Иван трижды перекрестил мрак.
     Огромный  венец  вороньих   перьев  дрогнул   на  шлеме  демона,  искры
посыпались с доспехов, пугая вороного жеребца. Вздыбился он, чуть не сбросив
всадника... но пошел вперед, на Ивана.
     Мечи  сверкнули  над  головой, взвизгнула сталь.  Две сотни  тяжеленных
стрел  скользнули  по незримой  преграде, защищающей  кожу. Отлетели, калеча
лошадей, пробивая панцири.
     Иван стоял,  не  шелохнувшись. Неистребим рос-вед  в  минуты наивысшего
своего взлета. Неистребим и неуничтожаем! Единицы из десятков тысяч учеников
доходили до вершин мастерства. Но совсем немногие, избранные, опирающиеся на
плечи великих предков поднимались выше вершин, воспаряли.
     Иван еще сам не знал  своих сил и способностей, он не испытывал судьбы.
Но   чувствовал   в   себе   ту   силу,   что    вывела   человечество    из
зверино-первобытного  существования,  вывела  и  повела  к  Богу.  Эта  сила
переполняла  его.  Может, именно  благодаря  ей  он  был  одним  из немногих
неистребимых десантников-смертников, сверхлюдей, обреченных на погибель рано
или поздно.
     Он  выходил живым из заварух, в которых никто  не смог бы выжить. И он,
все помня, все понимая, не тешил себя иллюзиями, он знал - за ним стоят Силы
Добра  и Созидания, Они  его  ведут и хранят. Им он обязан всем! "Иди - и да
будь благословен!"
     Он не стал  выжидать.  Еще сотня  каленых стрел  отлетела, скользнув по
непробиваемой коже. Выпал  из  руки демона" сверкающий меч, отлетел далеко в
сторону, пронзил грудь шестиногой  пепельной  кобылы  -  рухнула она,  роняя
всадника.
     Но Иван не видел этого. Он медленно шел вперед.
     Второй меч  он выбил из рук демона, резко выбросив вверх  кулак -  удар
пришелся  в голомень,  меч  переломился на  две части. И тогда  Иван, втянув
голову  в  плечи, прыгнул  вперед, под грудь  шестиногого жеребца. Он не дал
сатанинскому животному опомниться.
     Ухватив  его за  передние ноги  пониже торчащих молотами суставов, Иван
разорвал  жеребца  чуть не надвое  -  из  разверзнутой груди, сквозь решетку
перекореженных  ребер  вывалились  наземь   потроха   -  мерзкие,   вонючие,
дымящиеся.  Следующим  движением  Иван  завалил   жеребца   набок  вместе  с
всадником. С этим было покончено.
     Остальные сжимали кольцо. Перевес был явно на их стороне.
     Иван еле  успевал уворачиваться от стрел. Те,  что попадали  в него, не
пробивали  "алмазной" кожи, но  они причиняли  сильную  боль. Да и, в  конце
концов, одна из них могла нащупать уязвимое место в "алмазной броне".
     Иван видел ясно - он продержится от силы полчаса. Его все равно сомнут,
раздавят. А после этого  возьмут ее, Ален-ку...  Надо не дергаться зря, надо
целенаправленно пробиваться к выступу, к спасительной "дверце".
     - Иван! Стой!
     Алена подбежала к нему, прижалась к спине. Горячо задышала в ухо.
     - Есть выход! Продержись еще немного! Мне надо нащупать код.  Звездолет
может управляться извне,  Иван, В тех случаях, когда люди, вышедшие из него,
терпят  бедствие, когда  они  в опасности. Понимаешь? Но  надо знать  код. Я
перепробовала все... Он откликнулся.  Он  уже цочти подчиняется мне! -, Иван
отбил рукой  двухпудовое копье. Потер  локоть.  Он все же  шел  к  входу.  И
медленно, сантиметр засантиметром,  вершок  за вершком тащил  ее.  Он сейчас
надеялся только на себя. У них был примерно один шанс "з ста тысяч.
     Но он не мог упустить этого шанса.
     - Иван!- радостно закричала Алена. - Он-отозвался. Он подчинился мне.
     Это спасение!
     Два копья одновременно  вонзились у ее ног в глину.  Третье просвистело
над головой, рухнуло метрах в пяти.
     - Жечь!  Жечь  их!  -  кричала она во  все горло.- Жечь!!!  Иван глазам
собственным не  поверил, когда серая, матовая махина, когда  эта висящая над
землей исполинская  шарообразная пирамида Хеопса сдвинулась с места и  тихо,
плавно поплыла  к ним. Он не видел, как разверзлись люки и клапаны, он видел
только острые стрелы  голубого пламени и красные вспышки, в которых  один за
другим погибали всадники-демоны.
     - Жечь!!!
     Алена  истерически  хохотала.  Все  накопившееся  напряжение  вырвалось
наружу сразу. И она не могла совладать с собой.
     Иван подхватил ее на руки, понес  к выступу. Ему было сто раз наплевать
на   то,  что  творилось  вокруг.  Его  слух  не  отвлекало  бешеное  ржание
сатанинских  лошадей,  лязг металла,  вопли, стоны, хрипы,  сипы. Вокруг шла
бойня  -  демонов истребляли безжалостно  и методично, без  напряжения.  Для
боевого комплекса звездолета это было не самой сложной работенкой.
     Прежде,  чем они подошли к сферическому выступу, прежде, чем высветился
круг  и  посыпались сверху легкие,  неосязаемые  снежинки,  с демонами  было
покончено - посреди мрака Спящего  Мира лежали груды  расплавленного железа,
трупы   черных   и  пепельно-серых   лошадей  с   острыми,  раздваивающимися
копытами... и все - бестелесные демоны не оставили после себя ничего.
     Иван не заметил,  как  оказался  в  зале,  как прошествовал с  Аленой к
стене, как та приняла его и повела по светлому коридору. Он уже летел, летел
приближаясь  к центру управления, к рубке звездолета. И Алена летеяа за ним,
придерживаясь за его руку. Земля! Иван, что было мочи, воображения и памяти,
представлял  Землю - ее горы,  океаны,  леса... ее Золотые  Купола. И он уже
видел, как из  мрака и пустоты приближается к  ним крохотная  голубая точка.
Это она! Это Земля!
     - Иван, где мы?  Я ничего не понимаю, я ничего не вижу!  Тьма! Почему я
не вижу ничего?!
     Иван обернулся к Алене. Глаза ее -  серые,  прекрасные, чуть  влажные -
были широко раскрыты. На лице застыло удивление, "л боль.
     - Аленка! Это Земля! Мы летим к  ней! Мы вырвались из адского плена. Мы
спасены!
     Она замотала головой,Волосы закрыли ее лицо.
     -  Я  ничего  не  вижу, Иван!  Но  почему?!  За  что?! Иван  недоуменно
уставился на нее.
     - Почему он отвергает  меня?!  - кричала Алена. - Я  не хочу! Я не хочу
больше страха, болей, горя! Я хочу на Землю!
     - Ты видишь меня? - спросил Иван.
     - Нет!
     - Ну вот же я! - Иван взял ее руку и ладонью провел по своему лицу.-Вот
же я!
     Она зарыдала, сотрясаясь всем телом. Слезы покатились из-под век, нлечи
затряслись, руки впились в Ивановы плечи. Ей было плохо, совсем плохо!
     - Что с тобой? Что с тобой, Аленка?! - волновался Иван.
     А Земля приближалась.  Она  становилась  все  больше.  Уже  были  видны
крупные города-музеи, белые нити, пена  океанского  прибоя, облака, ползущие
над озерами...
     - Иван! Он не принимает меня! Он не доставит меня на Землю. Понимаешь?
     - Кто-он? . -Звездолет!
     - Но почему?!
     Алена зарыдала еще горше. Лицо ее перекосилось, губы посинели.
     - Значит, они вживили  в  меня что-то, понимаешь?!  Он подчинился  мне,
когда я была снаружи,  защитил. Но здесь, внутри он прощупал и тебя и  меня,
он прозондировал, иро-сканнировал нас  обоих - так и должно  быть, звездолет
может подчиняться только людям, только землянам,  понимаешь. Тебе он показал
маршрут,  твой  же  маршрут,  который ты  наметил,  по  которому  надо  было
переместиться   в   0"?е-вом    или   который   надо   было   пронырнуть   в
подпрострадет-ве.  А мне  нет... Он  счел меня  чужой. Это  неспроста! - Она
всхлипывала,  глотала окончания слов, размазывала слезы по щекам. - Со  мной
что-то случилось во время  сна. Ведь я спала в биоячейке, да? Ты ведь  узнал
об этом?!
     - Да, ты спала! - ответил Иван.
     -  Или я  стала  чужой?! Помнишь,  Иван, -  глаза  ее  незрячие  широко
раскрылись,  зрачки стали черными, огромными, - помнишь этот  колдун называл
меня мертвой?! Это, наверное, правда?! О-о, я боюсь, Иван, мне страшно.
     Спаси меня, Иван!
     - Но я вижу Землю! Вот она! Я обниму тебя крепко-креико,  и мы  полетим
туда, к морям,  к  облакам, к  Куполам! Она  стихла внезапно. Застыла  в его
объятиях. - Нет, Иван! Он возьмет только тебя! Меня он оставит!
     - Неправда!
     - Правда!
     В глазах у Ивана сверкнули Золотые Купола. Он проплывал вад Россией.
     Над Великой и Святой Россией - Обителью земной Вседержителя и Пресвятой
Богородицы.
     Родная земля была рядом  - казалось, протяни руку,  вот  она,  вот она,
земелюшка, Русь, Родина, спасение... ему оставалось  одно: мысленно включить
двигатели  звездолета, перетерпеть  несколько неприятных  минут,  секунд,  и
очутиться там, на Святой Руси! Как же это страшно! Как это тяжко! Иван готов
был умереть, но вернуть ее туда. Но не мог! Он немог спасти ни ее, ни своего
будущего  сына. Он  скрежетал  зубами, мотал головой из стороны  в сторону и
длинные седые пряди снежным ореолом бились вкруг его лица.
     Господи, за что?!  За что  же  муки  такие?!  За что испытания?! Погуби
меня! Но спаси ее. Вот Земля! Вот!!!
     Он почувствовал, как ее рука ускользает, как она отплывает по  тягучему
мягкому воздуху от него, уплывает, растворяется". Нет! Только не это!
     -  Нет!!!  - закричал Иван во все  горло.  - Наза-а-ад!!! Он  явственно
представил светлый зал.  Закрыл лицо руками. Когда он убрал руки, они сидели
посреди  зала. Алена молчала. Лицо ее  было печальное, но  светлое, и оттого
еще более прекрасное.
     - Не печалься, любимая, - прошептал ей Иван.
     - Из Пристанища нет выхода,  - проговорила она не  своим голосом. - Для
меня...
     - Выход есть! - закричал на нее Иван. .-- Вставай!
     - Зачем?
     - Пора идти!
     - Мы погибнем, если выйдем наружу. Там смерть! Там повсюду смерть!
     Иван обхватил голову  руками. Надо было  искать выход. Искать во что бы
то ни стало. Где же Первозург? Где Программа, дьявол ее побери!
     - Здесь есть анабиокамера?
     - Нет! - отрешенно ответила Алена.
     - А биоячейки?
     -  Нет! Это  простой звездолет!  Биоячейки  там,  за бортом.  Но  ты их
никогда не найдешь, для этого надо знать биогенику..
     - Мае поможет Первозург! - уверенно сказал Иван.
     - Кто?
     - Неважно. Это один из создателей Полигона. Он случайно уцелел. Он жив,
и он мне помогает! Алена улыбнулась, тихо и отрешенно.
     - Значит, это все-таки Полигон, я не ошиблась.
     - Ты не ошиблась, - Иван придвинулся к ней ближе- Сиди здесь. Я пойду.

     - Куда?
     - Туда. В Пристанище. Надо искать выход!
     - Ты погибнешь!
     - Пока ты жива, я не имею права погибать!
     - Ты никогда и ничего не найдешь! - Алена выговорила это очень тихо, но
Иван понял - это правда, он никогда и ничего не найдет.
     - Что же делать?
     - Не знаю.
     "Иван! -  раздалось вдруг  в мозгу  картаво  и  гнусаво, с прихлюпом  и
сипом, - ты про меня, гляжу, совсем забыл?"
     - Сгинь, нечисть! - закричал Иван. - Я не звал тебя! "А наш договор!
     За тобой должок! Я хочу его получить, пришел мой час, Иван!"
     - Я убью  и ее  и себя, прямо  сейчас. Но ты никогда больше не обретешь
власть надо мною! - Иван был вне себя от ярости.
     - С кем ты говоришь все время, - спросила Алена, - это опять колдун?
     - Да! - коротко бросил Иван. - Это он!
     "Иван! Ты можешь  убить себя, отключить свой  мозг, отключить вместе  с
нужным мне участком, разрушить его... Но  ты не  имеешь  права убивать ее. И
того, кого она  носит под своим сердцем. Ты не убьешь их! И потому ты должен
отдать мне должок. А я опять, как лучшему другу и брату, помогу тебе, Иван.
     Ну, решайся!"
     - Как ты можешь помочь мне?
     - Ты отключаешь  барьеры, понял? -  прозвучало  от  дальней стены. Иван
поглядел и увидел на ней черную горбатую тень. - Я вхожу в твой мозг.
     - Нет!
     - Выслушай  сначала! Я  вхожу  в  твой  мозг...  А  взамен  я даю  тебе
биоячейку. Ты  ее  устанавливаешь прямо здесь, это самое безопасное место  в
Пристанище.  Звездолет способен уничтожить любую  нелюдь,  приблизившуюся  к
нему.
     "Соглашайся! - прозвучало в мозгу голосом Первозур-га. - Это спасение!
     Потом все выправится. А сейчас, Иван, соглашайся!"
     - Нет! Ты снова солжешь! Ты обманешь меня! - ответил Иван Авварону.
     - Хорошо.  Я  дам тебе ячейку. После этого  ты  выйдешь из звездолета и
пойдешь со мной.
     Лечь и умереть проще, чем решиться на что-то! Иван знал, что проклятому
колдуну  ни  в чем верить нельзя.  Но если он протащит сюда биоячейку, Алена
спасена.  Она будет спать столько, сколько надо. А потом он вернется за ней!
Вернется?!  Ивана  прожгла  насквозь  внезапна  мысль,  острое  воспоминание
перевернуло все внутри - Лана!
     Он обещал вернуться за ней в Систему. Вернулся? Нет!  А когда вернется?
Он  не знает, он  ничего не знает!  Жива она там или нет? Но он поклялся ей!
Иван стиснул зубы. Проще умереть!
     - Я согласен! - сказал он неожиданно. - Где твоя ячейка?!
     - Тебе надо выйти за ней, - приглушенно прокартави-ла тень.
     - Что?! - Иван вздрогнул.
     - Надо выйти из звездолета! - повторил Авварон.
     - Ты здесь?
     - Нет, я  далеко  отсюда.  В звездолете  мой  фантом, Иван!  Ты видишь,
яоткровенен с тобою. Не бойся,  я  не убью тебя, пока не узнаю нужного  мне,
можешь быть уверен в этом.
     - Я уверен в этом! Пошли!
     -  Я боюсь оставаться одна,- простонала Алена. Ей было плохо.  Слабость
навалилась на нее неожиданно, но властно.
     - Приляг!  - сказал Иван, целуя  ее. - Я  скоро  приду. Ты  обязательно
вернешься на Землю. Не грусти, Аленка!
     За бортом звездолета была ночь. Холодная, ветренная, тоскливая ночь.
     Когда снежинки расстаяли  и  пропали,  Иван пошел  вперед,  куда  глаза
глядят.
     Он знал, что Авварон подскажет путь.
     Груды расплавленного  металла и лошадиные туши заносило листвой. Откуда
она бралась непонятно.
     В  прошлый  раз, когда он был здесь,  звездолет исчез. Не повторится ли
это и сейчас. Иван не на шутку встревожился.
     "Никуда он не денется,  - заверил голос  Авварона. -  Иди к  развалинам
замка!"
     Иван  поглядел в  черное беззвездное небо.  Но вспомнилось  ему  совсем
другое - земное, с наплывающими белыми  облаками. Вспомнился голос  батюшки,
его порывистый и вместе с тем мягкий голос. Космос не место для человека.
     Да, Иван теперь был согласен с ним - эта  черная пропасть  Смерти,  эта
бездонная пропасть, в  которую падают умирающие на  лету, в падении миры, не
место для человека. Надо сидеть на своих теплых планетках, ничего не видеть,
кроме  высокого  неба, облаков,  колышашейся  травы  и ряби  на водной глади
милого озерца. Ничего?  Ибо все увиденное тобою - мираж, отражение былого  -
свет звезд идет до  глаза твоего  миллионы, миллиарды лет. И нет тех светил,
что  блестят  на ночном небе. Ойи давно уже сгорели  в  бесконечном падении,
сгорели, не  достигнув дна Вселенской Пропасти. Так зачем  же  все это! Нет,
человеку  нельзя уходить с Земли. Он нигде  и  никому не нужен! Его никто не
ждет! Не надо уходить, тогда  и не придется ломать голову -  как  вернуться,
как отыскать выход. Горе! Горе землянам,  покинувшим свою обитель. В Космосе
много пристанищ. Но в Нем нет пристанища для человека.
     Иван  пробрался  в разрушенные ворота, замка, поднялся  по  лестнице на
второй этаж, подошел к  провалу  -  никакого ветра не было,  ничто  не  дуло
извне, из вечной ночи спящего мира.
     Авварон  сидел  на куче тряпья, той самой, из-под которой  его когда-то
вытащил Иван. Неужели и впрямь прошло десять лет? Не может быть!
     - Где ячейка? - в лоб спросил Иван.
     - Сделка должна быть  честной, - прокартавил карлик. Из-под капюшона на
Ивана глядели огромные,  выпученные  глазища-сливы.  На огромном вислом носу
болталась мутная капля. Нижняя губа была черной и почти сухой.
     - Где ячейка? - повторил Иван вопрос.
     - Я должен войти в твой мозг, - произнес Авварон Зурр бан-Тург в Шестом
Воплощении  Ога  Семирожденно-го.  Подбородок у  него  дрожал,  седая редкая
щетина  казалась  птичьим  пухом.  Никогда  еще  горбун  не  выглядел  столь
мерзостно.
     - Где ячейка?!
     - Вот она!
     Скрюченная черная лапа с нестриженными  черными ногтями выскользнула из
черного  грязного,   засаленного  рукава,  перевернулась,  разжалась  -   на
заскорузлой  старушечьей  ладони  лежал прозрачный  отсвечивающий голубизной
Шарик.
     - Это она и есть? - спросил Иван. Он никогда не видел биоячеек, даже не
представлял,  как  они  выглядят.  Надо  было  спросить  у  самой  Алены,  у
Первозурга"; знать бы, где упасть!
     - Она самая, - заверил Авварон, - в свернутом виде. Твоя подруга знает,
что надо с ней делать. Иван, я жду!

     - Ты опять обманешь меня!
     - Но почему!  должен верить тебе, Иван?! Ты возьмешь ячейку, пойдешь на
борт... и все! Мой фантом сможет с тобой вести долгие и приятные беседы.
     Это огромное удовольствие. Но я не получу того, что мне надо! Я ведь не
кривлю душой, мне доступ на борт этой махины закрыт. Я бессилен на ней!
     - Ты не веришь мне, Авварон, а я не верю тебе, - отрезал Иван. - И тебе
не удастся провести меня в очередной раз!
     Колдун  поглядел  на него как-то странно,  будто  косил,  будто  глядел
одновременно и в лицо и немного в сторону.
     -  Я могуждать  бесконечно долго,  Иван,  - сказал  он  тихо,  почти не
картавя. - А ты? Ты можешь ждать бесконечно долго?
     Перед глазами у Ивана встало бледное лицо Алены. Это она не могла ждать
долго!
     - Твоя взяла,  Авварон!  -  проговорил он, отрывая взгляд от колдуна. -
Сейчас!  Я снимаю барьеры... Но помни, в любой миг я могу разрушить закрытый
сектор, уничтожить его вместе с тем, что тебе нужно. Входи!
     Чудовищная полуулыбка-полугримаса скривила темное лицо Авварона.
     Ноздри хищно  расширились, принялись  шумно  втягивать  воздух, сдижней
губы потекла слюна.
     - Я уже в тебе, Иван! - ударило в уши.  "Я в твоем мозгу!" - прозвучало
в голове.
     - Давай ячейку!
     ,;  "Неужели  ты  столь наивен,  Иван?  -  ехидно отозвалось внутри.-Ты
думаешь, я буду тратить  время на  всю эту  ерунду? И когда?.!  Тогда, когда
стал твоим  хозяином? Ты  не выдержал, Иван! Ты проиграл!  И не  спеши  себя
убивать, не спеши! Это уже не поможет".
     Иван оцепенел. Он был готов к такому исходу. Его тысячи раз обманывали,
обводили вокруг пальца... и все  же он шел своим путем.  Но сейчас-так?! Что
означало для Колдуна эта биоячейка, этот шарик? Ничто!
     Аленка! Милая Аленка!
     Иван  смотрел  на  кучу  тряпья - никого на ней  не было. Колдун  как в
воздухе растворился.  Голубой шарик лежал на старой  плюшевой портьере, чуть
светился.  Надо  его  взять,  нагнуться...  Иван  протянул  руку,  осторожно
коснулся шарика пальцами - тот был теплым, колючим. Он поднял его,  поднес к
глазам.
     Ослепительная голубая вспышка озарила полумрак.
     Стены пропали. Исчезло все - замок, листья, тряпье, ночь. Все!
     Иван стоял на холодном хрустальном полу. Стоял  босиком. Его вывернутые
за  спину  руки  удерживали  два  уродливых  существа.  Они  не  производили
впечатления обладателей огромной силы, напротив, были хилыми, изможденными.
     Но они удерживали Ивана с легкостью. Он не мог и шевельнуть руками.
     Зал был  огромен.  Его  высоченные  стены  терялись в  молочном тумане,
только темнеющие ниши  выдавали их присутствие. Зал  был освещен, свет лился
отовсюду, юн отражался  от  стен и пола. Но с потолка изливался мрак. Черный
Свет. И из прозрачного пола исходил мрак. Это чудовищное сочетание давило на
психику, ошеломляло.
     Метрах  в  двадцати на  небольшом  возвышении,  к  которому  вели шесть
плоских   длинных   ступеней,  в  огромном  кресле   покоилось  нечто  серое
бесформенное. Иван сначала принял это за изваяние,  за что-то неживое: серая
огромная  сутана-балахон,  свисающие  полы,  складки,  складки...  Нехорошее
предчувствие коснулось сердца.
     " Ты проиграл, Иван!" - прогрохотало в мозгу.
     Из-под  сутаны  снизу   медленно  выдвинулись   вперед  большие,   даже
гигантские птичьи  лапы, морщинистые, когтистые. Обозначились  среди складок
рукава,  и вылезли из них руки зверя -  уродливые, жуткие,  черные. Огромный
капюшон, скрывавший прежде кого-то, медленно сдвинулся назад - и из-под него
на Ивана уставилось невероятно большое, не меньше трех метров в ширину лицо.
Нет,  это  было  не  лицо. Это была  морда получеловека-полузверя! Это  была
непомерная, искаженная звериными, дьявольскими чертами рожа...
     Авварона Зурр бан-турга в Шестом Воплощении Ога Семирожденного. Да, это
был именно он, колдун. Но не карлик, а гигант, колосс.
     Вислые сырые  губы раздвинулись, обнажая  гнилые черные клыки. Выпуклые
базедовые глазища размером с хороший арбуз каждый выкатились еще больше.
     Жесткие старческие складки пролегли у рта.
     - Ты проиграл, Иван! Но не спеши себя убивать, не спеши.
     Иван смотрел на колдуна исподлобья. Он  уже осознал, что проиграл, .что
погубил не только  себя, но и  Аленку, что погубил  свою  и ее души. Что же,
надо уметь проигрывать. Он молчал.
     - Ты узнаешь меня? - поинтересовался огромный Авварон. Подождал немного
и продолжил: - Ты не желаешь со мной разговаривать, Иван?! Ну что же, ты мне
не очень-то и нужен. Гляди!
     Авварон  высоко вздел свою огромную  ручищу, В черных когтистых пальцах
сверкнул Кристалл. Но сверкнул не красным, а желтым потусторонним огнем.
     -  Здесь весь твой мозг, Иван! Я вошел в него.  Я  скан-нировал  его. Я
записал его на Кристалл! Вместе с программами  и сверхпрограммами, вместе со
всей  информацией  -  той,  что нужна  мне, и с той, на которую  мне сто раз
плевать. Теперь это все мое, Иван. Я просто хотел,  чтобы ты узнал  об этом,
хе-хе! - Авварон зашелся в скрипучем  оглушающем хохоте:- Ну как, станешь ты
теперь убивать себя?
     - Да нет уж, - прохрипел Иван. - Что теперь толку-то!
     -  Вот-вот,  Ванюша!  Рано  или  поздно  это должно  было случиться.  Я
расшифрую все, что в  Кристалле, не сомневайся. Но ты еще  должен  сослужить
мне службу, понял?!
     Иван промолчал. Он тупо смотрел в прозрачный пол. Там, на  глубине.двух
или трех метров, страшной пастью вверх, плавала клыкастая гиргейская  рыбина
с кровавыми глазами. Везде они! Везде! Ивану сразу вспомнилось все:
     колодцы,  хрустальные льды, аквариумы, полы... на Земле, в  Пристанище,
в, преддвериях, на борту - наваждение, бред!
     - Теперь ты пойдешь и убьешь Первозурга, Иван.
     - Нет!
     Адская боль прожгла мозг.
     - Нет!
     Иван в корчах упал на пол. Он ничего не видел, ничего не слышал.
     Стояло над  ним  высокое  русское небо, шелестел ветер в  листве. Плыли
облака.
     И говорил,  говорил без умолку старик-священник. А облака  сплетались в
сложные  сплетения, образовывали  что-то  знакомое,  какие-то  белые фигурки
корчились, но не могли освободиться. Отчаянье и страх в глазах Ланы.
     Бледное  лицо  Аленки.  И  Купола,  Золотые  Купола.  Иди,  и  да  будь
благословен!
     - Нет!
     - Хорошо, - прогремел Авварон, - мне не  хочется тебя принуждать, Иван,
мы же старые,  хе-хе, друзья.  Я тебе расскажу кое-что! И ты сам поймешь. Ты
поймешь, кто  правит  в  этом  черном мире. Поймешь, кому надо подчиняться и
кого  надо  уважать,  Иван.  Ты  всю  жизнь  бродишь в потемках,  не  видишь
подлинного расклада.  Это глупо,  Иван. Ты самый  настоящий  дурак, Иван! Не
обижайся на старого друга, хе-хе. Эй, подымите его!
     Щипастые,  колючие твари, охранники-слуги, черт их знает  кто, вскинули
Ивана на  ноги.  И он  вспомнил,  что уже стоял  вот  так  перед  всемогущим
владыкой. Но тогда, в Системе, у него был выход. Из Пристанища выхода нет!
     - Да, ты погибнешь вместе с  ним. Он воплотит  тебя  - и Сверхпрограмма
сработает, мина войдет в его  мозг, точнее, в систему его мозгов, рассеянную
по  разным  уровням и пространствам. Это хуже  вируса,  который  попадает  в
мега-компьютеры, Иван. Эта мина не взрывается, она разлагает, она уничтожиет
все и  повсюду. Для нее нет преград, против  нее  нет  оружия.  И ты  умрешь
вместе с ним, вместе с нею.
     -  Первозург  не   такой   болван,   чтобы  воплощать   меня,  зная   о
Сверхпрограмме, - выдавил  Иван. - Это дохлая затея, Авварон. Ты хоть и стал
в тысячу раз больше, а остался таким же карликом!
     Громовый   хохот   опять  потряс  своды  зала.  Казалось,  Черный  Свет
заструился сильнее,  потек вниз водопадом. Но  Иван не  видел ничего,  перед
глазами стояло красное марево. Боль! Жуткая боль, он не перенесет ее больше!
     -  Нет, Иван! Он давно мешает нам  стать подлинными и полными хозяевами
Пристанища, а значит, и  всех вселенных. И мы уберем его. Твое дело простое,
не ломай голову.  И не думай, что ты убьешь хорошего и доброго человека. Это
он и еще десяток таких же умников-землян породили изначальное Пристанище.
     О-о,  по-настоящему  нам  бы  следовало  поставить  ему  самый  большой
памятник в Мироздании. Но мы не будем этого делать. Благодарность, Иван, это
не  наш стиль! Они создали  ад, Иван, не подозревая, что ад  подлинный давно
искал выхода  в ваш  мир,  ему  был  нужен  всего лишь  канал,  дверца, люк.
Первозурги сделали этот канал, они прорубили двери, понимаешь?
     - Это все бред!  - прошипел Иван. - Пристанище - это малая часть Земли,
созданная землянами. Здесь все  земное, здесь все сделанное руками людей!  И
не морочь мне  голову. Мы усмирим вас, взбесившихся  вурдалаков-нелюдей.  За
мной придут другие, понял?!
     -  Гордыня  -  это  слабость, Иван, -  прогремел огромный  Авварон. Его
страшный лик был черен и непостоянен, это было лицо подлого негодяя, карлика
Авварона,  и одновременно нечто неизмеримо более страшное, невозможное. Иван
не выдерживал этого взгляда, отворачивался. Но от голоса,  гремевшего в ушах
и  в мозгу, он не мог отвернуться. - Слушай! Он тебе многое рассказал. Но он
не все знает.  Да, Пристанище-Полигон  создали земляне. Они  вложили  в  эти
свернутые  пространства столько, что людишкам  хватило  бы на сто тысяч  лет
безбедного существования. Они  создали  развивающиеся системы -  это  давало
бессмертие Пристанищу  и вселенскую бесконечность. Но создавая потусторонний
мир, ваши мудрецы свято верили, что его не было до них, что его нет, что они
воплощают фантазии и сказки, мифы и легенды, что они  моделируют  и  создают
нечистую  силу, населяют ею Полигон-преисподнюю... Но  они из-за своей тупой
ограниченности,  Иван, не знали, что  нечистая сила есть, что она существует
помимо  их  желаний  и  хотений.  Они  не знали, что  Черный Мир  блокирован
Творцом,  что  лишь  отражения  из него  попадают  на  Землю и в иные  миры,
отражения рождают мифы и  религии, все прочее, приписываемое фантазии вашего
человечества.  Они не понимали, Иван, к  чему прикоснулись. Нам  нужна  была
дверца, да  что там -  щелочка,  крошечная,  микроскопическая щелочка.  И мы
вошли в Пристанище. Вошли из Преисподней!  Из обители  Вечной  Смерти! Мы не
проникли  в  ваш  мир только потому,  что Полигон был замкнут, он был  нашей
клеткой, Иван. Все выходы были не просто блокированы. Они были заговорены!
     Мы бились  в  этой клетке,  как  сорок тысяч тигров  не могли биться  в
железных  сорока  тысячах  клеток.  Это мы влили  в  сверхсуществ Пристанища
энергию Черного Блага. Это мы взбунтовали их,  Иван. Это мы увели их  в Иной
мир.
     - Ложь!; - выдавил Иван. - Все ложь! Полигон сделан землянами. И ничего
иного здесь нет!
     - Давно ли ты стал так думать?
     Иван вспомнил -  еще  совсем недавно  ему казалось,  что это  все бред,
чары,  колдовство,  что  он ушел  из реальной вселенской  действительности и
попал  в  запредельную,  потустороннюю.  И  все  же он  не  желал  принимать
неприемлемого.
     -  Да,  Пристанище   жило   своей  жизнью.  Мы  никогда  не  мешали  им
развиваться. Приумножение Зла - это  Черное Благо, к  торжеству  которого мы
стремимся,  Иван! Мы  искали  выхода в ваш мир  вместе с  ними, искусственно
созданными вурдалаками и упырями, бесами и ведьмами, лешими и чудовищами.
     Мы подбирались  совсем близко,  мы дышали  вам в  лицо... но всегда нас
разделяла пле-ночка, тонкая, непреодолимая пленка свернутых пространств.
     Теперь  все  в этих руках, Иван,  -  черная  лапища  снова вздела вверх
Кристалл. -  Это Сквозной Канал, Иван. Ты  нам дал его.  Это прямой выход  в
Систему! А оттуда мы  придем на Землю...  Ты очень помог нам, Иван! И я бы с
удовольствием сохранил тебе жизнь, но... ты должен устранить помеху!
     - Я не верю ни одному из твоих слов! - упрямо твердил Иван.
     - Зря! Зря ты не веришь. Ведь я не часто бываю столь откровенен, Иван.
     Ты вспомни  хорошенько, наши  отражения всегда жили на Земле - колдуны,
ведьмы, оборотни,  чернокнижники.  Ты  думаешь,  это все домыслы? Они  были,
Иван.  Они рождались  среди вас, Иван! Но  они были нашими. Нет, не нами, но
уже нашими. Они были слугами  дьявола. И, поверь, ваши попы совсем не зря их
жгли на кострах, топили,  вешали, пытали  - это были наши резиденты, Иван. И
имя им - легион! Они и сейчас среди вас. Они правят вами. И распознать их вы
не умеете.
     - Ты обезумел, Авварон!  Ты  спятил  в  своем Пристанище! - оборвал его
Иван. -  Я не  хочу  слушать подобную бредятину!  Можешь посылать меня  куда
хочешь, можешь убить, только бы тебя не видеть...
     Злобная улыбка вновь высветила черные клыки колдуна, исказила  его лицо
гримасой злорадства.
     -  Нет уж, Иван, я не доставлю тебе удовольствия не  видеть меня.  И не
надо заниматься самообманом, Ванюша, потусторонний мир есть. Смотри!
     , Хрустальный пол вспыхнул адским  огнем, оранжевым пламенем  с  синими
языками. Ивану показалось, что он падает в тар-тарары. Но это было не так.
     Просто  пол  стал  вдруг прозрачен...  а что творилось  под ним! Тысячи
демонов  самого ужасающего  вида  бесновались  в дьявольском  пламени.  Иван
словно  обрел  способность  видеть  на  километры в  глубину,  он пронизывал
взглядом непомерные  толщи: но везде было одно - изменяющиеся, расплывчатые,
ускользающие  жуткие демоны  терзали  людей,  обнаженных,  измученных, молча
разевающих рты  в невыносимых  страданиях. Преисподняя! Да, Иван понял,  это
была  та  самая  преисподняя,  про которую каждый  из  землян был наслышан с
самого детства, но в которую ни один из них до конца не верил. Нет, не может
быть! Это мираж! Это искусственно наведенная галлюцинация!
     - Не уговаривай себя, Иван! Это не миражи, это все есть в нашем мире.
     Но он не здесь,  не под ногами у тебя, надеюсь, ты понимаешь. Это все -
в иных измерениях. Но это ззо
     есть! Смерть в вашем мире - только переход в другой мир, в наш.
     -  Не  только  в  ваш! -  зло выкрикнул  Иван.  Он не  отрывал глаз  от
преисподней. Он пытался понять, что же это за существа, что за демоны, но не
мог.  Как ни всматривался,  он  не видел ничего постоянного: вот  только что
застыло  почти под ногами  огромное  двуногое, двурукое, хвостатое чудище  с
четырьмя  рогами  на голом черепе,  но  тут  же очертания  его изменились  -
зеленая   змея  извивалась  на  его  месте,  огромная   змея,  с  когтистыми
лапами-плавниками, пастью дракона и тремя глазами-щелками, но и она истаяла,
обрела новые формы - крылатого червя с конечностями-щупальцами...
     опять  стала  чудищем,  но  уже  с  шестью  рогами.   Все   мельтешило,
извивалось, наползало друг на друга. Ивану поневоле вспомнились Чертоги с их
змеиным  болотом.  Только люди оставались  неизменными  - их рвали в клочья,
жгли, терзали, рубили на  части. Но  тут  же  раны  зарастали новой  плотью,
конечности приставали к телам, и все начиналось  с начала. Иван не выдержал,
поднял голову.
     -  Ну как, впечатляет?  - поинтересовался  Авварон. Иван  промолчал. Он
вспомнил  тех  несчастных,  бестелесных,  с глазами,  полными отчаяния,  что
попадались  ему  не  раз в Пристанище. Кто они?  Нет  ли  тут связи?  Почему
столько муки было в их глазах?
     - Ты верно мыслишь, Иван! Временами мы выпускаем души или фантомы наших
гостей, хе-хе, сюда в Пристанище, иногда в Осевое измерение, а иногда в вашу
Вселенную. Но не думай о них!
     В голове сверкнуло: как это не думай?! а Света?! ведь она в  Осевом, он
видел ее там, и ничто не смогло  вытравить из его памяти встречу с ней,  это
было ужасно, жутко, невообразимо жутко. Но это было.
     -  Да,  Иван. Так  уж устроено  Мироздание. Ваши приходят к нам. А наши
бывают у вас. Это началось давно, когда Силы Созидания, не зная и  не ведая,
что творят, пробудили  душу и мозг в  одном из  земных животных.  Разделение
пошло  почти  сразу.  Одни  ринулись по пути,  который им указал  тот,  кого
принято называть Творцом, другие вняли нашим голосам. Их мозг стал  обретать
новые  формы,   не  доступные  землянам,   это  была  новая  раса   -   раса
дьяволоче-ловеческая!  Ваши  врачи  и  ученые  называли  этих новых  существ
по-всякому    -    психически    больными,    дегенератами,    вырожденцами,
патологическими типами.  А еще раньше инквизиторы  выжигали  их с тела Земли
каленым железом.

     Но  нуги  дьявола неисповедимы, остановить его  трудно, Иван! Церковь и
инквизиция ничего не смогли сделать. Новых людей с каждым годом  становилось
все больше  и  больше, они  проникали повсюду, они занимали ведущие места во
всех областях  и отраслях. И даже  самые честные  и  совестливые ваши врачи,
психиатры боялись сказать правду - что эти люди по  вашим Меркам больны, что
они выродки-дегенераты, что они маньяки и  патологические безумцы. Ты должен
знать,  наша  власть  воцарилась  на  Земле, когда  раса дьяволочеловеческая
сокрушила  оплот веры  в Творца, когда  она пришла к власти в  твоей России,
когда  ее поддержали дьяволочеловеки всего мира!  Это  был первый этап нашей
победы. Нет, Иван! Победили еще немы! Нам самим не было доступа в ваш мир.
     И нет его сейчас. Пока нет. Но  победили наши создания, наши выкормыши.
И это многого стоит!
     - А они сами знают, кто они? - спросил Иван.
     - Знают только  единицы, в подавляющее  большинство просто заложен  код
саморазрушения   и   разрушения   всего   вокруг.   Разрушения,   растления,
развращения,   разгрома,   раздела,  всяких   революций,   переустройств   и
перестроек. Мы властвуем в вашем мире руками и мозгами этих.лю-дей, хе-хе!
     Но это уже не люди, Иван! Когда придем мы  --мы сами! - им не останется
места  в  вашей Вселенной. И вам  там места  не останется!  Наш  мир старше,
сложнее, сильнее. Он имеет все права на существование.  Сильнейший  пожирает
слабейшего.  Наш мир  пожрет низшие миры, в том числе и ваш, Иван. . , - Это
мы еще поглядим,  -  вставил Иван, не очень;уве-ренно. Он знал, что обречен,
что спасения не будет, но он не собирался вымаливать жизнь.
     Ему   только  было  до  нестерпимой  боли  жалко   Аленку,   жалко   их
неродившегося сына, жалко землян, которые ничего не знали, и, самое главное,
ничего не хотели знать!
     -  Вот  тут  ты  прав, Иван!  - Колдун опять ощерился в улыбке. -  Ваши
земляне  попросту недочеловеки,  они  не хотят  знать ничего, они погрязли в
собственной  гордыне" они возомнили себя  всемогущими... черви!  Даже если я
явлюсь  на Землю, они не поверят мне, как не верил ты, Иван! Но ты избранный
-  ты узнал то, чего не  знает никто в вашем мире. Очень многие  бы отдали и
жизнь и  душу,  чтобы узнать открывшееся тебе. Даже нашим  верным  слугам не
дано знать  этого. Но, как ты догадываешься, за все надо платить, Иван!  Час
расплаты пришел.

     -  Погоди!  -  Ивану  хотелось  хоть  перед  смертью  выведать кое-что,
разобраться  во всей  этой чертовщине.  -  Погоди!  Значит,  существует  три
основных мира-пространства, если я тебя понял. Наша  Вселенная, Пристанище и
ваша Преисподняя, так? А все остальное - это подпространства, ярусы, уровни,
миры-гирлянды,  сферы-веретена, слои и так  далее, это все  - элементы  трех
основных миров, так?
     -  В   бескрайнем  Мирозданий,  Иван,  все,  что  ты  назвал,  выглядит
простенькой, сколоченной ремесленником трехъярусной этажеркой. Но Мироздания
тебе  не  дано  понять,  так  же  как  и  самой  этажерки,  ибо ты не видишь
сокрытого. Не морочь себе голову! Можно знать  устройство Мироздания, но  не
знать, где  расположена крохотная  дверца. И тут  могут сравняться ничтожный
червь, ползущий по  плоскости, такой, как ты,  и  могущественный  властелин,
которому открыты тайны миров...
     - Такой, как ты? - вставил Иван.
     - Да, такой, как  я! Мы находим дверцы Мироздания. И мы нашли еще одну,
Иван. Ты  помог нам. Мы войдем  на Землю через Систему. Когда  ты перечислял
известные тебе миры, ты почему-то позабыл про нее. Или ты умолчал умышленно?
Сейчас это безразлично, Иван. Система - это четвертый мир. Мы многое знаем о
нем. Но и туда доступ для нас был закрыт. Ну хватит... тебе пора!
     Иван  попробовал вырваться.  Охранники  удержали его.  Хрустальный  пол
постепенно утратил прозрачность, снова  стал  черным,  скрывающим  потаенные
глубины.
     - Еще один вопрос! - выкрикнул  Иван. -  Ведь для тебя время  ничего не
значит. Ты сам говорил, что можешь ждать вечно.
     - Хорошо,Спрашивай!
     - Полигон проектировали и создавали ваши?
     - Да, именно поэтому обитатели Пристанища и зовут их Первозургами.
     Полигон  выносили  и воплотили  именно  те,  кого у вас  тайно, скрытно
называют выродками-дегенератами, представители расы дьяволочеловеков. Они не
знали,  для чего они  это делали. Им  казалось,  что лишь жажда новых знаний
движет  ими, научное любопытство... но это мы вели их  по пути, проложенному
нами!
     - А как же тот, кого вы собираетесь убрать?
     -  Исключения  бывают  везде. Но  и он  ведь,  когда  создавал Полигон,
работал на нас. Он чудом ушел от нас. Но его время закончилось, Иван.
     -   Значит,  и  Сверхпрограмма   по   его   уничтожению  создавалась  и
закладывалась вами?
     -  Слишком  много  вопросов! - судороги недовольства тронули чудовищный
лик.
     - И последнее! Секретные  работы по спецпроекгу  в потусторонних мирах,
ты должен знать о них, что это?
     - Хе-хе-хе!!! - Авварон рассмеялся. - Я  должен сказать тебе, Иван, то,
что там,  на Земле, замышляют против нас,  оригинально!  Тебе это  знать  не
нужно.  Одно скажу,  больше половины ваших секретчиков уже работают  на нас,
Иван. Когда же ты поймешь, что с нами нельзя тягаться? Когда ты поймешь, что
разрушение - это основной закон Мироздания?! Все, что было когда-то создано,
будет  и разрушено, Иван!  Мы - это не  просто нечистая сила,  потусторонние
миры. Мы - это разрушение миров созданных, мы - это дегенерация, вырождение,
распад,  тление,  уничтожение. Если исходить из  привычной  для тебя логики,
Силы  Света  - это жизнь, здоровье,  созидание - это Бог! а  Силы Тьмы - это
смерть,  болезнь,  разрушение  - то  есть  дьявол! Но мы  смотрим иначе.  Вы
созданы  для  того,  и  только  для того,  чтобы  мы  могли  вас  сокрушить,
разрушить,  уничтожить! Хотите вы этого или нет, но рано или  поздно победим
мы! Все, Иван. Прощай!
     С последним  словом  Авварон  Зурр  бан-Тург в  Шестом  Воплощении  Ога
Семирожденного поднял над головой  Кристалл  и  жутко  осклабился. И  именно
сейчас Иван понял-  все,  что  говорил этот посланец Тьмы, правда. И  именно
поэтому тратятся триллионы на  закрытый проект, именно поэтому  человечество
никак не может наладить свою жизнь и, несмотря на  то, что  у него есть все,
чтобы процветать, чтобы всем жить в счастье, просвещении, достатке, на Земле
и в Федерации по-прежнему льется кровь, творится насилие, царят ложь, обман,
подлость, безверие, дьявольщина.  Раса! Раса дьяволочеловеков, ведущая Землю
по пути в Преисподнюю! Да, это так, это именно так!
     Пер-возург наивный  материалист, ему бы жить  в наивном двадцатом веке!
Тьма,  дотоле   заключенная  где-то  в   полуреальной  преисподней,   доселе
переполнявшая лишь мозги  и души выродков-дегенератов, сатанистов,  ведьм  и
колдунов, вот-вот выплеснет черным водопадом на Землю. И  все!  И больше  не
будет ничего: ни улыбок, ни цветов, ни  долгой  беседы по вечерам, ни легких
облаков в бездонном небе... ничего. Иван не думал о том, что он скоро умрет,
что  в этом  идиотском  Пристанище,  где никто никогда не  умирает, а только
воплощается  в  кого-то  или  перевоплощается,  он  станет  первой  воистину
смертной жертвой. Нет, он  не думал об этом,  хота любил жизнь  и был  готов
цепляться  за нее до  последнего  глотка воздуха; Он думал,  что  станет  не
просто жертвой, а  первой жертвой, первым  звеном  в страшной кровавой цепи,
которой  Смерть  захлестнет  земную  цивилизацию.  И  в  предчувствии  этого
запредельного  вселенского Апокалипсиса  его "я"  превращалось в  бесконечно
малую величину.
     И все же Иван решил держаться до конца.
     Иди, и да будь благословен!
     Нет,  не  быть.  ему  благословенным,  ибо презрел  он  предначертание,
нарушил  заветы, стал исполнителемволи Темных Сил.  Да,  пусть вольно, пусть
невольно,  но  он  им  помог.  Черное Благо?! У  него  осталось совсем  мало
времени,  чтобы  искупить  свою вину. У  него  почти  не  осталось  для того
возможностей, "..да  не  придет он в  этот  мир мстителем... или  я прокляну
его..."  Как понимать эти слова?! Почему  от него отказались  те, кто должен
был вести его во  тьме, указывать дорогу и хранить его? Потому и отказались,
что от-рексяот них - отрекся не словом, а делом.
     Иван  почувствовал,  как  стальными  обручами  сдавили  его  предплечья
костлявые  лапы  охранников. Но  он  еще  стоял перед огромным  ухмыляющимся
Аввароном. Он  смотрел  прямо  в черные страшные  глаза, в  которых  не было
зрачков, но была зато тьма, ужас, безумие. И он знал - это последний шанс.
     Если у него ничего не выйдет, он погубит себя, Первозурга, Аленку с  их
сыном, всех заложников в Пристанище, Землю, Земную Федерацию, а заодно с ней
и все  иные цивилизации Вселенной.  Он  не  имел  права на  ошибку.  Боль  в
предплечьях  усиливалась. Он уже был не просто Иваном, он был седым высохшим
стариком, отдавшим  последние годы жизни,  но превратившим  себя в  алмазную
палицу  Индры. И  потому  охранники,  шипастые,  гребнеголовые,  оскаленные,
клацающие черными зубами, не могли его сдвинуть с места. Он был сильнее их!
     Боковым  зрением  он  видел,  как огромные  сморщенные лапы Авварона  с
сатанинской  силой  сжимали  костяные   подлокотники  кресла,  как  царапали
мраморный пол его птичьи когтистые лапы. Но смотрел только в  глаза - только
в эту тьму, ужас и безумие. Он отделялся от собственного тела, покидал его -
и  входил в  черного  колдуна,  в  его  непостижимый  мозг,  в его сознание,
рассеянное по нескольким измерениям, он погружался в этот  дьявольский мрак,
переполненный  злобой,   ненавистью,   манией   разрушения,   нечеловеческим
коварством.  Он  превращался  во  внепространст-венную,  сверхреальную  иглу
черного бога  первославян-ариев Кришны. И  препятствовать движению этой иглы
не мог  ни Белый  Свет,  ни  Черный Мир. Теперь Иван  был  вне времени,  вне
мировой  все  же  на  кончике иглы  Кришны  он  нес  всего  себя  со  своими
собственными сознанием,  подсознанием  и  сверхсознанием,  с  программами  и
сверхпрограммами,  с памятью и забытьем. Его  душа леденела  от  чудовищного
погружения в потусторонний мрак, она была готова сорваться с  кончика иглы и
уйти в пропасть, кануть в вечную пустоту.
     Но Иван  держал ее.  Его окостеневшее тело оставалось в зале,  оно было
недвижным несмотря на отчаянные усилия уже не двух, а шести стражников, тело
было заговоренным, и  нечисть ничего не  могла поделать с  ним. Но глаза все
передавали в мозг,  сосредоточенный на кончике иглы Кришны. Иван видел,  как
искажается гримасами боли,  страха  и непонимания искореженная морда  демона
Авварона, как ломают подлокотники его лапы, как течет черная слюна с вислого
подбородка на сутану-балахон, как пузырится пена в уголках бескровных желтых
губ.  Он входил все глубже и глубже. Он уже  был не тем Иваном,  что стоял в
зале, он был сверхчеловеком, почти божеством, он был орудием в руках Бога...
И  потому, когда  отголоски  первой программы  пробудились в нем,  заставляя
замереть,   прекратить   движение,   когда    адская   боль   пронзила   его
сверхчувственное "я",  Иван даже  не приостановил своего погружения, он лишь
усилием  воли навсегда добил программу, задавил ее, растоптал и  выбросил из
своего сверхсознания  - он боролся с ней столько  времени, что  стал сильнее
ее, и она не  выдержала на последнем этапе борьбы, да, они просчитались, они
не  знали, с кем имеют дело! Сейчас его окружало столь  жуткое и чуждое, что
все  видимые, реально живущие па разным уголкам Вселенной  чудища казались в
сравнении божьими  коровками и  мотыльками. Он не ожидал встретить  в  мозгу
демона такую Тьму! Он знал, что еще немного - и он никогда не вырвется из Ее
плена. И  потому,  достигнув  ядра,  изливавшего  Черный  Свет, он полностью
блокировал  свое  сверхсознание,  за  исключением крохотного  участочка,  он
спустил с цепи  Сверхпрограмму - он. .рисковал, он мог ошибиться,  разрушить
себя  самого.  Но  он  чувствовал,  что  некая  Сила  помогает  ему!  И  это
.окрыляло!-Это давало второе,  третье,  четвертое  дыхание.  Да, он смог, он
сумел  - Сверхпрограмма цепным псом сорвалась с привязи,  обожгла покидаемый
мозг своей скрытой силой, яростью, убийственностью - и нырнула во Тьму.
     Иван  чувствовал,  что нет  никакой  мочи ждать,  что  надо  выходить -
немедленно! срочно! во  что бы  то ни стало! Он  был в упадке, на грани... и
все  же  он  пробивался к Свету. Периферийными рецепторами  он  ощущал,  как
Сверхпрограмма въедается в Черноту, как она разгрызает мозг демона-колдуна.
     Глаза открывали  ему извне  картину:  усыхает,  съеживается  гигантское
тело, пропадает  в складках непомерного балахона-сутаны.  Уже не видно лица,
рук, птичьих лап...
     Иван  вырвался в Свет.  Вернулся в  свое тело. И упал -  никто  его  не
поддерживал.  Охранников  не было  - то ли они  разбежались при виде  смерти
своего  хозяина,  то  ли их вообще уже не было, ведь они  могли составлять с
демоном  Аввароном  одна  целое, быть его  внешними ипостасями. Иван рухнулу
понимая, что он победил Авварона. Впервые победил этого духа зла и подлости,
коварства и ненависти,  за все  годы,  что он провел в Пристанище, что был с
ним в одних мирах.
     Он лежал, уткнувшись головой в  нижнюю  ступеньку  - и прямо перед  его
почти незрячими глазами лежала его же седая, уже с желтизной, большая прядь,
она выпала от старости, от невероятной  дряхлости. А еще рядом лежала его же
рука - но это была рука скелета, рука мумии. Он выжал из себя все!
     Он   отдал  все!  Теперь   он  мог   умереть.   ,  Складки  тяжеленного
балахона-сутаны сползли вниз.  И из-под них выпало что-то маленькое, похожее
одновременно на черную куклу и трупик  крохотной обезьянки. Иван пригляделся
- это  был  сморщенный, совершенно голый и мертвый  Авварон  Зурр бан-Тург в
Шестом Воплощении Ога Семирожденного. Это было все, что осталось от посланца
потустороннего мира в Пристанище. Нет...
     с  другого  конца  ступенек,  из-под  балахона вдруг выскользнул  голый
розовый червь с прозрачной головой и горящими красными  глазками. Червь  был
еле  живой, он  изворачивался, свивался  в кольца, но двигался еле-еле, Иван
хотел встать, чтобы раздавить червя. Но  не смог. И  тот скрылся в  молочной
белизне, у далеких и в то же время близких стен с черными нишами.
     Он не ощущал  себя победителем. Он  умирал.  Опять над его запрокинутым
лицом плыло бездонное небо, опять дул ветер и шумел в  вышине листвою, опять
батюшка, старик-священник вел  с ним  долгую, бесконечную беседу,  а  облака
сплетались в  фигуры  и с неба звучало попеременно:  "...будь благословен...
прокляну его... будь благословен...  прокляну!"  Сердце билось  с перебоями,
надолго замирая, умолкая.  Да,  он  прожил отмеренное ему, он выжал себя  до
капельки,  и  нет больше сил даже встать на  колени, перевернуться,  поднять
руку. А батюшка упрямо твердил: "Иван, идущий в Космос, отдает свою  душу  в
лапы сил неведомых и  страшных, он выходит из-под покровительства Церкви, он
выходит  из-под  крыла Господня, и судьба его пропитана горечью полыни,  нет
ему  отдохновения,  нет спокойствия  и опоры,  он сам вырывает Землю  из-под
себя, так  с кем же его сравнить можно? Идти в неведомое дозволительно, лишь
испросив  благословения  Божьего..." И  перекрывал голос  батюшки благовест,
разлетался окоемным звоном в неведомые дали, и звучало торжественно и тихо:
     "Иди! И  да будь благословен!" Иван вспомнил  все.  Его благословил  на
подвиг Первосвященник Земли Русской, Патриарх Всея Руси. Как давно это было.
Разве он не утратил еще того  благословения?! Или он уже отвергнут, проклят?
Он  провел высохшей  легкой ладонью по груди  - крест теплился на  ней.  Это
маленькое чудо! Это сейчас  главное!  Бго не отвергли и не прокляли несмотря
на всю кровь, которую он пролил, несмотря на все  предательства, которые  он
совершил, несмотря  на слабость его и  гордыню, тщету  и бездушие,  уныние и
безумную ярость. Он  еще  жив.  Это  хорошо...  Иван снова  бросил взгляд на
трупик  Авварона. Тот стал  совсем черным,  будто обугленным,  и  маленьким,
скрюченным,  жалким.  Сверхпрограмма  уничтожила  демона-колдуна. Так  может
быть,  это  и  входило  в  задачи  "серьезных"  людей?  Может,  они  спасали
человечество?! Пусть его, Ивановой жизнью, но все же человечество, все сорок
восемь миллиардов?! Тогда их трудно обвинить в чем-то. Если это так... можно
умереть! И все же сомнение мешало Ивану смежить глаза. Нет!
     Что-то здесь нечисто!
     -  Будьте вы прокляты! -  выдавил он, внезапно осознав, что все не так,
что все значительно страшнее, хуже, подлее. - Ничего не выйдет у вас!
     Из последних сил он взобрался на ступень, потом на другую... Здесь!
     Должно быть здесь! Он долго рылся в складках тяжелой сутаны. Изнемогал.
     Падал  в нее  лицом, задыхался,  терял сознание...  Но он нашел то, что
искал.
     Кристалл! Надо его уничтожить! Но  как?! Иван сунул желтый кристалл за,
пазуху.   Он   не   должед-яикому   достаться!   Никогда!   Ни   при   каких
обстоятельствах! Сознание покинуло его.
     "...Иван! ".Иван!  ...очнись!" - стучал тихий голос в виске. Невозможно
было понять, что это за голос. Сон? Наваждение?
     Иван застонал.
     "Потерпи! Сейчас будет легче!".
     Иван открыл  глаза. Шевельнул рукой. Нет, он не  умер,  рука  слушается
его. Он приподнялся на локтях, сел, огляделся  - пустынный зал, черная кукла
под ступенями, серый тяжелый балахон. Да, это все не сон. Это было!
     Он встал да ноги.
     "Иван!  Я с тобой!  Я  в тебе! -  в голове  звучал голос Пер-возурга. -
Иван! У нас слишком мало времени! Надо спешить!"
     - Куда? - вслух спросил Иван. "НаЗемлр)!"
     - Из  Пристанища  нет выхода! -  изрек  Иван  мрачно. И  прижал  руку к
рубахе, под которой лежал кристалл. "Ты забыл, о чем мы толковали с тобою?!"
     - Нет! Я все помню, -  признался  Иван, -  вы тогда были вежливее, хотя
мне и не нравилось это ваше обращение - молодой человек!
     "Я в тебе, Иван! Это я даю тебе силы, ты понимаешь?! Я говорил, что мне
нет выхода из Пристанища, что с Полигона мне не уйти. Это так. Но я могу его
покинуть  в  чужом мозгу. В  твоем  мозгу, Иван!  Неужели  ты не понял тогда
намека!  Это  твой и мой  шанс! Но  нам  надо  убираться  немедленно, иначе,
смерть.  Они  нас  не  выпустят. Ты. слишком долго был  в забытьи, целых три
минуты. Теперь у нас осталось  не больше  пяти. Я знаю  все ходы и выходы. Я
буду вести тебя. Ну же, Иван, вперед!" .
     -  Мне надо к  Алене!-твердо  сказал.Иван. "Твое  тело  безжизненно!  Я
вливаю в него силы. Этого надолго не хватит. Надо спешить. Звездолет, Иван!
     Он  спасет  нас!  Скорее в  звездолет! Справа - четвертая ниша. Бегом к
ней.
     Иван неторопливо пошел к нише. Он знал, что Первозург не обманывает.
     Но у него было свое мнение.
     - Звездолет  останется здесь! -  сказал он. - Пока жива Алена, он будет
ее убежищем и крепостью.
     "Это  глупо, Иван!  Она будет в целости и невредимости, ячейка сохранит
ее!  Ты  что, забыл, что  без  меня не сможешь сделать и шага? Вперед!" Иван
остановился.
     - Хорошо, я умру здесь, - сказал он.
     "Нет! Только не это! - Первозург был явно встревожен. Да и кому, как не
ему, было знать обстановку. - Будь по-твоему. Иди в нищу!"
     Иван шагнул во тьму. И его понесло куда-то. Это был переходной шлюз,  а
может, и кое-что похлеще. "Они уже хватились тебя! Они идут следом!
     Если  они  прознают, что  я  в тебе, Иван, они сделают невозможное,  но
уничтожат тебя.  Понимаешь? Теперь  только ты,  только ты...  Стой! Три шага
вперед.  Видишь зеркальную дверь? Открывай. Бери, бери, это твой лучемет! Он
может пригодиться! Вправо! Еще шесть шагов. Все, Иван,  я перестаю говорить,
я беру управление твоим телом в свои руки... иначе смерть!!!"
     Иван  ощутил, как его повлекло за другую  дверь, прозрачную и полую, он
бегом   пронесся   по   пусАнному   залу,   заставленному  непонятными,   во
впечатляющими машинами, приборами. И уткнулся в еще одну Черную нишу.
     Здесь! Именно здесь!  Он уже знал! Сейф. Три  оборота. Движение  вверх.
Два назад. Влево,"вниз. Один. Семь. "Червон-- ная луна. Три отпора!" Из тьмы
шкафчика на негоуставился голубой глазок.
     - Опять  подвох? - спросил  вслух Иван, вспоминая "ячейку", которую ему
дал Авварон.
     Первозург не ответил. Иван сунул шарик в карман. Три шага влево.
     Здесь.-Он  представил пропасть.  Пустоту. И перед  ним мгновенно возник
кусок "хрустального льда". Вниз! Иван на ходу дал залп из  лучемета - что-то
огромное  и страшное навалилось на  дыру сверху, распласталось, потекло вниз
жижей.  Опоздали! Он прикончил этого  монстра!  Он успел  раньше!  "Молодец,
Иван! - прогремело в голове. - Не оплошай!"
     Его швырнуло обо что-то. В глазах потемйело. Нет, это темень вокруг.
     Это  Спящий  Мир!  Вот  он  -  огромный  шар.  Иван  бросился  бегом  к
звездолету. По его пятам  уже гнались черные тени. Рисковать нельзя. Иван не
жалел зарядов.
     Лучемет извергал  снопы лучистой энергии. Он уничтожал  все движущееся,
дышащее, шевелящееся, быстрей! Еще быстрей! Свет! Снежинки!  Иван дал залп -
и по  глинистой  земле растеклась  черная туша  с шестью длиннющими  лапами,
когти взрыли глубокие  борозды; Монстры!  Проклятые  вурдалаки. Бессмертные,
вечно воплощающиеся и перевоплощающиеся упыри! Снежинки. Свет. Его втянуло в
звездолет.
     - Алена!
     - Иван!!!
     Она ждала его. Она стояла и тянула руки к нему. В белом лице не было ни
кровинки. И все же он успел!
     - Я люблю тебя, Аленка!  Безумно люблю! Иван  бросился к ней, обнял ее,
чуть не задушил.
     - И я люблю тебя, Иван, - шептала она. - Но что с тобой?  Почему ты так
постарел? Где ты был?! Что с тобой делали?! Что?! Отвечай?!
     Иван не знал, что и ответить. Не время. Ох, не время!
     - Я приду, Алена! Ничего не бойся! Я обязательно приду! И будет откат!
     Знаешь, что это такое?
     - Нет!
     -  Я буду  молодым... или умру! - Иван  путался, сбивался. -  Нет!  Это
глупость! Я выживу и вернусь за тобой. Вот!
     - Биоячейка?
     - Да, свернутая ячейка! Ты поняла меня?
     - Прямо сейчас?! - в глазах у Алены застыли страх, отчаяние.
     Иван поцеловал-ее" крепко, сильно.
     - Именно сейчас. Иначе гибель!
     "Остались секунды!!! - прогремело в мозгу. - Они со  всех сторон!  Даже
моего  умения не хватит!  Иван! Мы вышли  из Чертогов! Здесь я  не всесилен,
понимаешь! Быстрей!"
     - Хорошо! Я все поняла, Иван! Ты придешь за мной. Я буду ждать!
     Поцелуй меня еще раз!
     Иван надолго приник  к  ней  -  прекрасной Алене,  безумно совершенной,
лучшей из всех женщин тридцать первого века, да и предыдущих тоже. Ну почему
он не может остаться с ней?! Почему?!
     - Я приду за вами!
     Она улыбнулась ему. Эта улыбка окрылила Ивана. Она не прощалась с ним.
     Нет! Они встретятся! Обязательно встретятся!
     Алена приложила голубой шарик ко лбу. Застыла.
     - Уходи, Иван. И помни  - я... нет, мы ждем тебя! По всему ее  безмерно
прекрасному телу разлилось голубое  свечение.  Полупрозрачная  дымка  скрыла
Алену. И стала медленно поднимать вверх.
     Так надо! Так надо! - твердил себе Иван.

     "Бежим! Скорей!" - бил в мозгу голос Первозурга.

     - Сейчас. Погоди!
     Иван  дождался,  пока  голубое  объемное  ложе,  принявшее  в себя  его
любимую, не застыло на высоте  четырех-пяти  метров. Да, она будет лежать  в
этом  вековечном прозрачном  гробу.  Будет  ждать его. А он... А ему,  чтобы
вернуться, надо уйти!
     - До свидания, Аленка! - прошептал он.
     И круто развернулся.
     Теперь Первозург снова вел его тело. Бегом. Бегом! Край зала. Шар.
     Ивана бросило на шар. Он распластался на нем. И тут же оказался внутри.
     "Капсула! -  голос  проник в глубь сознания. -  Представляй  капсулу. Я
знаю,  где  она,  но надо  выйти  точно,  без  промашки!" Это  Д-статор!  Но
Первозург все перепутал. В капсулу они  не попадут.  Она заблокирована. Нет!
Нужен  бот,  десантный бот!  Иван  знал,  что  делал,  когда  не  подчинился
Программе в первый раз, именно ради вот этой минуты он вытерпел тогда адские
боли. Бот. Бот!
     Бот!!!
     Его  бросило  в  какие-то  колючие  заросли  так,  что  рука, сжимавшая
лучемет, чуть не хрустнула. Черт побери! Иван вскочил  на ноги.  Прямо! Надо
бежать   прямо!  Он  продирался  сквозь  живые,  шевелящиеся  лианы,  рвался
вперед...  и ощущал, как  цепенеет его мозг. Да они не гонятся за ним, вовсе
нет!  Они  прощупывают  гипнолокаторами те места,  _где  он должен быть, они
давят  его волю, его  сознание. Это хуже, в  сто крат хуже.  "Мы погибли!  -
снова взвыл внутри мозга Первозург. - Это конец!"
     - Нет! Это не конец!
     Иван   вскинул   лучемет   -   три   залпа   подряд  прожгли   насквозь
переплетающиеся кроны  чудовищных деревьев. Вниз рухнул шестикрылый дракон -
рухнул, ломая все на  своем пути,  сокрушая  деревья, сбивая сучья, разрывая
живые лианы.
     - Вот он!
     Из-за мохнатой  трубчатой поверхности  высветил-ся серебристый, местами
матово-черныйбокдесантногобота-последнегопристанища десантников-смертников.
     -  Прощай,  проклятая планета Навей!  - заорал  Иван словно безумный. -
Проща-а-а-ай!!!
     Первозург, один из главных создателей чудовищного заколдованного  мира,
один из Первотворцов Пристанища, провел его той дорогой, на которую сам Иван
мог потратить .бы и всю жизнь-и тысячу тысячей жизней...
     -  Проща-а-а-а-айШ  ,;  Иван  вспрыгнул  на   рефлектор-приемник  бота.
Оглянулся. Отшвыраул от себя лучемет. у.
     Он йе заметил,  как  что-то маленькое, плотное выскользнуло  из-под его
разодранной обветшалой маскировочной рубахи и исчезло в густой живой траве.



     Эпилог

     ЧЕРНОЕ ЗАКЛЯТЬЕ



     Чудовища порождают  чудовищ.  Лишь  в  романтических  сказках  в  телах
монстров живут прекрасные и добрые души. Но  жизнь не  сказка,  в  жизни все
проще,  страшнее  и  чернее,  ибо огонек свечи  на  малые  крохи  раздвигает
безграничную  тьму, и то,  еле заметное, пространство света  несопоставимо с
океаном мрака.
     Мрак  порождает чудовищ,  во  мраке  они  живут своей непостижимой  для
человека жизнью,  во  мраке  они  пожирают  друг  друга,  во мраке  уходят в
небытие. Из мрака они выползают на свет, вселяя смертный ужас в сердца  тех,
кто рожден при свечах, в их непостоянном и таком недолгом свете.
     Черная   бесконечная   Пропасть,   Вселенский   Океан   Тьмы,   жуткое,
непредставимое сплетение миллиардов черных миров и антимиров,  пространств и
антипространств,  Вечное Падение в пасть Смерти.-  И  крохотный  огонек, еле
теплящийся в незримой ладони Того,  кого  человек в своих неуклюжих попытках
постичь мир  нарек Творцом. Тьма и Свет. Триллионы  триллионов в триллионной
степени мегатонн  свинцовой  беспощадной  Тьмы  - безмерная,  всесокрушающая
тяжесть  Черной   Пустоты...   И  слабенький,нежный,  еле  пробивающийся  из
неосязаемой почвы росток. Так почему же  он выдерживает  адское запредельное
давление, которое невозможно  даже выразить цифрами и числами?! Почему почти
бесплотный язычок пламени раздвигает свинцовую  Тьму? Непостижимая  загадка!
Кто  породил  Черную  Пропасть?  Кто   породил  Свет?  Неужели  у  них  один
Создатель?!   Не   дано  человеческому   уму   объять  необъятное,   постичь
непостижимое. И только приходит как сомнение, терзающее,  не  дающее  покоя,
приходит догадка - разные силы создали Тьму и Свет. И  что было  раньше? Кто
сможет твердо сказать: сначала была Тьма... Никто! Ибо можно сказать и так:
     сначала  был Свет! но порожденная в нем Тьма, малый  очаг Зла, Пустоты,
Разрушения, безумия начал разгораться,  разрастаться, пожирая  Свет,  убивая
Его, поглощая - и  разлилась Тьма по всему Мирозданию. Чудовища, порожденные
во Тьме, пожрали Свет. И изрекли: для того и был Свет, чтобы его погасить!
     для того и родилось в мире Черное Благо, чтобы упрочить  власть Тьмы...
Горе безумцам, ползущим по грани меж Светом и Тьмою! Нет им спасения ни там,
ни здесь. Есть лишь вечные муки, и есть предел, за которым все та же Тьма.
     Тьма, властвующая в Потустороннем Мироздании - Тьма, которая в миллионы
крат страшнее и  чернее  Вселенской Тьмы, чудовищнее  Черной Пустоты, Черной
Пропасти. Тьма, которая владычествует  над самою Смертью... Что знает слабый
человек, порожденный при  сумеречном  свете свечей,  о  запредельном  адском
Мраке Преисподней, о Черных Силах, обитающих в ней?  Ничего! Что может знать
его  призрачный тленный ум о Глубинах, которые лежат за всеми пространствами
и  подпространствами,  за  всеми  измерениями   и  уровнями  всех  вселенных
Мироздания?!  Ничего!  Но знает рожденный при свете, что  есть  Тьма,  более
страшная,  чем Тьма  Вселенская. И  знание это порождает в нем слабость. Да,
слаб от рождения человек, всецело зависящий от недолгого  тления свечи, слаб
сам но себе. И слаб своим знанием...  но ползет он в Океан Тьмы, преодолевая
Страх  и  Ужас.  Ползет,  раздвигая  границы Света. И  оттого ненавистен  он
обитателям Черного  Океана. Он - слабый, немощный, не ведающий Мироздания  -
ползет  встречь  полчищам чудовищ, порожденных  чудовищами. Ползет, не зная,
что    Незримые    Глубины    Преисподней,    Черного    Подмирного    Мира,
Внепространствен-ной  Вселенной  Ужаса  готовы  поглотить все:  и  крохотный
огонек Света, и  Черную бездонную  Пропасть со всеми ее чудовищами, со всеми
мирами, падающими в нее, со  всеми Вселенными и Антивселенными, с ним самим,
ползущим по неведомой дороге в неведомом направлении неведомо куда.
     Не постичь человеку во веки веков, кто создал Свет и Мрак, кто сотворил
все видимое  и невидимое  во всех мирах и  пространствах. Но в высших сферах
своего сверхсознания пусть не все, пусть один  из миллиардов, имеющих разум,
смутно  видят Черту, проведенную Создателем.  Черту,  ограждающую все  миры,
существующие и несуществующие,  от Черного  Мира, защищающую от вторжения из
него Сил  Ужаса. Хранит та Святая Черта слабый  огонек Света, ограждает его.
Но  не  в дальних  мирах пролегает  она, не  в  иных измерениях и  глубинных
пространствах,   не  в  запредельных  вселенных.  Проходит  Черта  по  душам
человеческим  - бессмертным,  но  слабым,  мятущимся, ищущим,  готовящимся к
вечности. И  не выдерживают Испытания одни  - срываются под  нее, во Мрак. И
воспаряют к  Свету  иные.  Но  живущие  несут  Ее.  И только  в  них  Она  -
Охранительница Мира Света и Добра. Только в них!
     Иван долго смотрел прямо перед собой, не мигая и не  щуря подслеповатых
глаз. Наконец сказал:
     - Мы предали их!
     "Кого?" - поинтересовался Первозург, затаившийся в мозгу старика.
     - Заложников,  Тех, кого эта  ублюдочная  сволочь  называла  биомассой,
сырьем, консервантами. Мы подло предали их!
     Первозург не стал спорить.
     "Ты разберешься  во  всем,  когда  вернешься сюда, Иван",  - еле слышно
прошептал он.
     Иван включил полную прозрачность.  И завис над  непостижимым колдовским
миром.   Двести    шестьдесят   -лун   просвечивали    сквозь   восемнадцать
пересекающихся, наплывающих  друг на  друга исполинских  колец, охватывающих
уродливую планету под всеми углами. Из  незримых жерл били вверх и окутывали
желтым паром все системное пространство ядовитые испарения. Он был внутри.
     И снаружи.  Чудовищное чрево планеты Навей  угрожающе  лилового  цвета,
переходящего в мрачную  зелень,  тяяулось к десантному боту,  к самому Ивану
живыми мохнатыми  щупальцами. Было их  много, ужасающе много. Они вырывались
из дыры-кратера и одновременно плыли меж беснующимися планетарными кольцами.
Они  ускользали из лап жестокой  планеты, которая заключала в  себе Дичайшее
переплетение свернутых пространств и миров.
     Шевелящиеся  полипы   черными   влажными  шарами-зрачками  следили   за
беглецами.
     Слепленная  из  живой   пульсирующей  плоти   колоссальная  труба-аорта
сопротивлялась  их движению,  она  пыталась заглотнуть  бот, переварить его,
загнать обратно в  мохнатое лиловое чрево...  Но ничто во Вселенной не могло
остановить эту  машину.  Они  вырывались  из проклятого мира,  они пробивали
зримые  и незримые  барьеры Пристанища. Но там,  внизу и внутри,, оставались
люди. Там оставалась Алена.  И их  нерожденный пока сын -  он тоже оставался
там.
     Иван горько усмехнулся - доживет ли он до рождения своего сына?
     Доживет  ли он... до  встречи  с капсулой? Без нее, без возвраТкиков не
будет отката.-А значит, ничего больше не будет.
     "Я вновь увижу Землю! - неожиданно сказал Первозург.-- Не верится!
     Сорок  миллионов  лёг,  о-о, как  это  много!"  - Иван  смотрел  в край
обшивки, который по его  мыслеп-риказу превратился в зеркальную поверхность,
и сам себе казался миллйонолетним стариком:
     изможденный,  высохший,  не человек, а мумия,  мутные старческие глаза,
дряблая кожа в рыжих  пятнах, истрепанная  и полувыпавшая,  седая  как  лунь
борода, клочью оставшихся длинных волос. Пристанище погубило его. Он  прожил
в Пристанище всю свою жизнь. И теперь он бежит из него!
     Капсула!  Где  же  ты,  капсула! Руки планеты  Навей,  эти  разреженные
беснующиеся  протуберанцы  тянулись за  ними,, хватали  их,  царапали своими
когтями обшивку бота,  соскальзывали... нет, взбесившиеся вурдалаки не могли
теперь ничегошёньки с ними поделать! Онине имели выхода с Полигона, ставшего
Черной Язвой Вселенной. Они были заключены в непостижимой планете Навей  как
джин в  бутылке. И все Чёрное  Зло  преисподней  не  могло  им дать сил, ибо
законы пространственных связей были сильнее и не открылся еще Сквозной Канал
из мира мертвых  в мир живых. Бот стремительно ускользал из смертных Объятий
Пристанища.
     - Что ты  станешь делать,  когда мы придем на Землю? - спросил"  Иван у
Первбзурга. - Я готов тебе помогать, как ты помогал мне. И все же...
     "И  все  же тебе не хотелось бы,  чтоб  я  задерживался  в твоем  мозгу
слишком долго?"
     - Да! - прям? ответил Иван.
     Первозург промолчал. Чувствовалось,  что ему нелегко в этой новой своей
роли. Кто  он  теперь?  Придаток?  Ничто в  чужой плоти?  Вот  так  запросто
превратиться,  из  властелина  половины  Пристанища  в  приживалу.  Да,  это
непросто перенести.
     "Я воплощусь в первое же существо, которое мы встретим, Иван", - сказал
он после молчания.
     - А захочет ли оно этого?
     "Мы не будем его спрашивать, Иван!"
     - Нет! На Земле другие законы. Ты слищком долго жил в Пристанище.
     Ивана клонило в.сон. Он был  слаб,  слишком слаб. Если бы не Первозург,
он  бы давно умер, еще  там  в зале, на  ступенях. Старец  отдавал ему  свои
бесконечные силы. Старец умел жить. Он в Основном и занимался этим все сорок
миллионов  лет странствия Пристанища в  иных  мирах.  Он научился выживать в
любых  обстоятельствах   воплощаться,   перевоплощаться,   выскальзывать  из
умирающего  или  уже умершего тела  и. впиваться  в новое, въедаться в него,
захватывать его-и жить! жить!! жить"!
     "Хорошо, молодой человек!  Я  и впрямь  темного забылся, не  надо учить
меня  человечности.  Я  вселюсь  в  первое  же  тело, которое  нельзя  будет
воскресить.  Я вселюсь  в  труп  И оживлю его  своим присутствием. Я уйду из
тебя. Но мы ведь будем помогать друг другу?"
     - Если нам вообще придется помогать хоть кому-то, - скептически заметил
Иван.  Он  думал о  другом,  он  думал  о  "серьезных"  людях.  Все зло, вся
ненависть к ним  перегорели. Доведись  ему вот сейчас столкнуться с ними, он
прошел бы мимо, даже  не повернул бы в  их сторону  головы. Плевать,  на все
плевать!   Почему  он   должен   восстанавливать   справедливость   в   этом
несправедливом  мире?!  Почему ов должен спасать человечество? Он  устал.  И
щгаего уже не хочет. Дряблые старые руки дрожали.  Ноги подгибались,  он еле
вставал  из кресла. Есть сильные, молодые, здоровые, не измученные  в жутких
передрягах... вот и пурть они спасают когохотят!
     "Иван! Гляди!"
     Он разлепил сморщенные веки, всмотрелся в густую тьму Космоса. Мрак.
     Пустота.  Черная  пропасть.  Ледяная  безысходность  и  расстояния,  не
оставляющие надежды.
     "Гляди!!!"
     Иван всмотрелся  в  черноту. Совсем рядом  с системной звездою - Черным
Карликом,  имевшим  до классификатору отвратительно-слащавое  название Альфы
Циклопа,  высвечивалась  округлым  боком   и  серебристо-тусклыми   ажурными
фермами-лапами красавица  капсула с почти  черным алмазно-тонким, бритвенным
отражателем. Да, это была она - десантно-боевая  всепространственная капсула
экстра-класса. Вот теперь они спасены! Иван откинулся на спинку кресла.
     Сбавил ход.
     Десантный  бот подплывал к кораблю-матке.  И  ему не были нужны никакие
команды - он возвращался в родное лоно.
     Они были уже совсем рядом,  когда лиловая вспышка озарила Пространство,
пронзила своим мертвенным светом полупрозрачный бот.
     - Нечисть!!! - процедил Иван зло.
     Изо  всех  бортовых орудий,  не  разбираясь,  кто, что, откуда,  он дал
объемный двухсотимпульсный залп-очередь. Электронный мозг капсулы, отзываясь
на его решение, ударил во все стороны залпами в тысячи крат мощнее. Бушующее
пламя  объяло  Вселенную,  пламя, выжигающее  все и вся. Лишь  два  островка
безопасных и тихих оставалось в этом пламени - бот и капсула.
     Иван  не  собирался  рисковать.  Он был готов отбить любую  атаку. И он
отбивал  ее. Боевые  установки бота и капсулы работали на  полную  мощность,
изливая смерть в пустоту.
     Но атаки не было.
     Океан пламени.
     Океан бушующего, адского пламени.
     Именно из него выплыло  чудовищное  высохшее лицо демона  Авварона. Это
было  лицо  высохшей,  сожженной  мумии.  На  нем  жили одни  лишь  базедово
выпученные огромные черные  глаза, пронизанные кровавыми прожилками. Безумие
стояло в этих глазах. Безумие и Ужас.
     Иван  отключил  прозрачность. Но  жуткий лик  не пропал.  Он  висел над
Иваном. Молча жег его черными глазами.
     "Это  они! - судорожно ударял в виски голос Первозур-га. - Это та самая
третья силах  про  которую я  тебе говорил, Иван! Надо  что-то  делать,  они
погубят нас. Они не дадут  нам  вырваться!  Я  не могу  им  противиться! Они
требуют вернуться в Пристанище! Это невозможно, Иван!"
     -  Да,  ты должен вернуться!  -  прогрохотало  в  мозгу  Ивана  голосом
Авварона  Зурр  бан-Турга  в Шестом  Воплощении Ога  Семирожденного, голосом
демона Зла.
     - Нет!  - сказал  Иван.  - Я не вернусь! И ты можешь не гипнотизировать
меня. Ты не  справишься со  мною, Авва-рон! Не  справишься, потому  что тебя
нет! Ты внизу, Авва-рон, ты в Пристанище,  ты в Преисподней, Авварон! Там ты
всесильный властелин! А здесь лишь твой фантом. И плевать я на него хотел!
     - Ты должен вернуться! Ты не выполнил своего обещания! Ты обманул меня!
Ты убил  мое тело! Ты убил мой мозг в Пристанище! Ты  должен вернуться... Ты
уже возвращаешься. Повторяй за мной: Пристанище - это все!
     это  Вселенная вселенных! Земля - это  часть Пристанища!  возвращаясь в
Него, ты возвращаешься на Землю! ты возвращаешься на Землю! ты возвращаешься
на Землю!
     - ..я  возвращаюсь  на  Землю.  Земля -  часть Пристанища, -  Иван  еле
шевелил языком. Он ощущал, что все больше и больше поддается чарам колдуна.
     Но не мог переси-лисьсебя.
     Он уже терял сознание. И готов был отдать команду  о возврате, о спуске
на планету Навей, о  погружении в ее лиловые мохнатые утробы, о возвращении,
когда Большой мозг капсулы взял команду на себя.
     Все  произошло   мгновенно.   Десантный   бот,  приостановившийся   под
серебристым  боком капсулы, нырнул  в нее; Черное пламя  отражателя погасило
остатки  беснующегося  багряного  огня...   и   пропало.  Капсула  канула  в
подпростран-ственные  структуры.  Вместе  с  ботом,  Иваном,  пребывающим  в
забытьи, и Первозургом, приготовившимся к окончательной, последней смерти.
     Пробуждение  было болезненным. Иван невольно поднес  руку к горлу - ему
казалось, что кто-то жестокий и неумолимый душит его,  душит безжалостно, на
совесть.
     Перед глазами почему-то проплыла гиргейская клыкастая рыбина с красными
глазами.  Проплыла, плотоядно облизнулась мясистым  языком, заглянула Иванув
душу. И пропала.
     Он лежал в  приемном  отсеке на гравиподушке  - капсула  аозаботилась о
нем. На серой стене расплывалась мутная серая тень.
     Иван протер глаза.
     - Ты умрешь лютой,  ужасающей смертью! - процедил скрипучий  старушечий
голос не в уши, и не в мозг, а казалось, прямо в сердце.
     - Нет, - машинально ответил Иван. Он еще не совсем понимал, о чем речь.
Но уже четко знал -.уходить нельзя! ни в  коем случае нельзя! если капсула и
на  самом  деле  вынырнет  у Земли - ему  смерть!  он  просто  скончается от
невероятной  дряхлости! он рассыпется в прах!  никто  ему  не поможет,  даже
Первозург! назад! срочно  назад! П Прожигающие злобой, налитые кровью  глаза
старухи-призрака смотрели на него  из-под черного низко опущенного капюшона.
Высохшее  тело  фурии  тряслось, черные одежды  развевались на ней,  хотя  в
отсеке не было ни дуновения ветерка.
     -  Ты сдохнешь, Иван! Чудовищна  будет  смерть твоя! И никакая  сила не
защитит тебя! Смотри! Смотри мне в глаза!!! ,"
     Иван невольно" уставился в кровавые зрачхи. Он знал,  что нельзя  этого
делать.  Но  он не мог противостоять напору, этой  волне ненависти  и злобы,
потусторонней  злобы. Верхняя  губа, растрескавшаяся, покрытая  редким рыжим
пухом,  дрожала,  обнажая  желтые  поблескивающие  нечеловеческие зубы.  Они
клацали в  такт каждому слову.  Высохшая морщинистая  рука с черными когтями
сжимала деревянную клюку с уродливым надглавием-набалдашником.
     -  Убирайся!  - простонал  Иван, пересиливая  себя. Он  не  мог  ничего
передать Большому мозгу,;его сознание цепенело. Он  был уже почти за  гранью
жизни."
     - Черное заклятье лежит  иатебе,  Иван! И никогда тебе не  вырваться из
пут Преисподней! - оглушительный Истерический  вой-хохот пронзил уши,  кровь
потекла по щекам.
     Но Иван не останавливался. Он полз в рубку., Проклятия  сыпались вслед.
Они перемежались с  хохотом,  безумным  воем,  сатанинскими  сладострастными
стонами... и новыми, еще более страшными проклятиями.
     Он полз уже во тьме, ничего не видя.
     Когда  он перевалился  через  барьер-порожек  рубки,, в мозг  вонзилась
игла: "Стой! стойЙ стой!!! Ты идешь  к  Земле! Ты вот-вот будешь  на ней! не
смей возвращаться!!!"  Иван  скривил губы.  Кто?! Он  не  знал, кто  это! Но
возвращаться надо,  иначе смерть!  Он  обязан вернуться именно  в  то место,
откуда он  начинал -,в то место  Вселенной возле  сектора  смерти,  где  его
выбросило еще тогда- Только оттуда возможен откат. Если он вообще возможен.
     Капсула  сама  вернется. А ему нужен только откат-Иван  мысленно трижды
назвал Большому мозгу координаты. Туда! Туда!! Это приказ!!!

     Сатанинское рычание громом прогремело в спину:

     -  Ты  еще  вернешься!  Ты проклят  навеки!  Планета Навей  никогда  не
отпустит тебя! Смерть - лютая,  страшная смерть... Черное заклятье!  Во веки
веков!!!
     Иван ударился головой о переборку.
     Все позади.
     Он опередил их всех.
     Он выиграл!
     И как подтверждение в его воспаленном, усталом мозгу тихо прогудело:
     - Откат!
     Волна тошноты захлестнула горло. И все пропало.
     Он сидел в  мягком уютном кресле. Черный  столик чуть поблескивал своей
матовой  поверхностью.  Кресло  было  воздушно-упругим.  Иргизейский  гранит
высвечивался  черным  внутренним   огнем.  Этот   странный  неземной   огонь
разливался  по  сферическому  залу,  играл  лиловыми бликами  под  зеркально
прозрачным, уходящим глубоко вниз гидрополом.
     - Этого  не  может быть! - воскликнул  круглолицый человек с  перебитым
широким носом. Глаза его были широко раскрыты, и в них легко угадывалось...
     нет, не страх, не отчаянье, а лишь непонятное помутнение.
     - Плюсовой безфактурный сдвиг, - вяло вырвалось из узких губ  старика с
ясным взором.
     Одутловатый  в  черной  шапочке  на  затылке переглянулся  с пижоном  в
запашном старинном костюме и с алмазной заколкой в черной парчовой бабочке.
     Оба были явно обескуражены.
     - Неудачный пуск?
     Иван уставился  на вопрошающего.  ~- Нет, - сказал он с расстановкой, -
все прошло как нельзя более удачно!
     Он положил обе руки на иргизейский столик. Барьера не было.
     Вот и  славненько, - подумал Иван. Он  глядел на свои руки  - они  были
молоды, сильны, упруги.  Он все помнил! Это  были руки десантника-смертника,
готовящегося к поиску, отправляющегося на  задание. Откат!  Он выиграл... на
этом этапе! И он не дряхлый старец, чудом вырвавшийся из Пристанища, которое
имеет только вход. Он помнил все!
     "Не торопись, Иван, не  смей поступать опрометчиво, нельзя..." - бубнил
в  мозгу Первозург, так и не обретший пока  нового тела. "Нет, я не поступлю
опрометчиво!" - мысленно ответил Иван.  Он широко  улыбнулся, пожал плечами,
вздохнул.
     Следующим движением он резко выбросил вперед свои сильные молодые руки.
Смертный сип вырвался из сдавленного горла круглолицего, хрустнули позвонки,
струйка крови вытекла из полуоткрытого рта.
     "Тебе нравится это тело?" - мысленно вопросил он Первозурга.
     Но того уже не было в его мозгу.
     Иван  отбросил столик к стене. Встал. Прежде, чем он успел открыть рот,
все три кресла с еще живыми членами тайного совета, обрекшего его на смерть,
будто  по  мановению  руки провалились в  черноту  и прозрачность гидропола,
спасая сидевших в них. Этого Иван не ожидал. Ох, как они ценят свои жизни!
     Он знал, что через секунду в зал ворвется охрана.
     Но его это мало беспокоило.
     На Земле были дела и поважнее.


     --------------------------------------------------------------------
     "Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 07.10.2003 17:40

Популярность: 59, Last-modified: Wed, 26 Mar 2008 05:56:32 GmT