Кокто хорош тем, что красота, безупречный стиль у него всегда на первом
плане, а потом уже все остальное. Я нигде не видел (речь идет о прозе, не о
живописи) такого внимания к прекрасному на таком бытовом уровне. Даже любовь
выглядит у Кокто бедной родственницей его эстетических взлетов и
художественных обобщений. Все подчинено строгой иерархии безупречного стиля,
во всем без труда угадывается вертикаль красоты.
Сначала нам одевают очки, позволяющие видеть гармонию там, где обычным
взглядом ничего не увидишь, затем показывают обычные, по сути, вещи - и, о
боже, как они преображаются! Модернизм его безупречен и сопоставим по уровню
с мастерством Моне или Сезанна. Некое сравнение можно было бы провести с А.
Мишо и прозой Ж.Жене ("Богоматерь цветов"), но явно не в пользу последнего.
Кокто в прозе сделал примерно то же, что сделали в живописи модернисты:
отделил красоту от обыденности, очистил вечно беспокойный, становящийся,
изменчиво-своевольный плод жизни от налипшей грязи обыденного, суетного,
преходящего, выделив необъяснимо прекрасное, вневременное. А вневременна
лишь красота.
Будни богатых (и не очень) бездельников и кокоток превращаются в
фестиваль утонченных чувств, неожиданно величественных (для "среднего
класса") поступков и жестов, словом, торжество красоты. Кокто пишет оду
свободному времени, оду вечным ценностям. Помимо изумительных по точности,
краткости (!) и свежести художественного взгляда метафор и описаний, также
(приятный сюрприз) очень хороши его афоризмы (ибо философский взгляд на вещи
у Кокто при всей кажущейся легковесности его тематики развит чрезвычайно).
Язык красоты претенциозен, но универсален. Красивый закат или цветок
понятны всем. В этом огромное преимущество живописи и музыки над литературой
- они не нуждаются в переводе, имея прямую связь с сердцем воспринимающего.
Перевод, особенно эстетически значимой прозы или поэзии, - всегда нечто
другое, чем оригинал. Тут речь идет скорее о "творческой обработке", чем о
точной копии. Равновеликость оригиналу (ни больше, ни меньше) - вот что
требуется от такого перевода. Дело в том, что "ткань", на которой творит
писатель или поэт, создается всего один раз. У переводчика нет и не может
быть такой же ткани, он вынужден подбирать другую, а именно -
"равновеликую", чтобы скопировать на нее узор авторского замысла. Конечно,
перевод не самостоятельное произведение и полностью основан на чужом
материале. Тривиальное сравнение, но пересадка растения-произведения из
почвы одного языка в почву другого требует опытного садовника-переводчика.
Прекрасные переводы Н.Шаховской делают эту проблему практически незаметной.
Andy
Klio22@bk.ru
Популярность: 40, Last-modified: Mon, 27 Sep 2004 04:49:41 GmT