Витольд Гомбрович. Ивонна, принцесса бургундская

---------------------------------------------------------------
Witold Gombrowicz. Iwona, Ksiezniczka Burgunda
© Rita Gombrowicz, Paris, 1986
© Леонард Бухов, перевод с польского, 1993
Телефон (499)257-69-41
E-mail: lsb902@gmail.com

В.Гомбрович (1904 - 1969) - классик польского авангарда, оказавший
большое влияние на польскую и европейскую литературу и драматургию XX века.
Пьеса написана в 1938 году, однако первая ее постановка в Польше состоялась
лишь в начале 50-х гг. С тех пор "Ивонна, принцесса Бургундская" уже более
полувека не сходит со сцен. Переведенная на шестнадцать языков, пьеса
занимает прочное место в репертуарах театров всего мира. Одна из недавних
постановок была осуществлена Ингмаром Бергманом в Стокгольмском
драматическом театре.
Публикация перевода: "Современная драматургия", 1996/1.
---------------------------------------------------------------

Действующие лица:
ИВОННА
КОРОЛЬ ИГНАЦИЙ
КОРОЛЕВА МАРГАРИТА
ПРИНЦ ФИЛИПП - наследник престола
КАМЕРГЕР
ИЗА - придворная дама
КИРИЛЛ - друг принца
КИПРИАН
ТЕТКИ ИВОННЫ
ИННОКЕНТИЙ - придворный
ВАЛЕНТИН - лакей
САНОВНИКИ, ПРИДВОРНЫЕ, НИЩИЙ и т.д.

АКТ I.

Место гуляний: деревья, в глубине скамейки, празднично одетая публика.
При сигнале фанфар входят: КОРОЛЬ ИГНАЦИЙ, КОРОЛЕВА МАРГАРИТА, ПРИНЦ ФИЛИПП,
КАМЕРГЕР, КИРИЛЛ, КИПРИАН, придворные дамы и господа.

КОРОЛЕВА. Какой чудесный закат.
КАМЕРГЕР. Воистину чудесный, ваше величество.
КОРОЛЕВА. Глядя на такую красоту, человек становится лучше.
КАМЕРГЕР. Лучше, вне всякого сомнения.
КОРОЛЬ. А вечерком перекинемся в картишки.
КАМЕРГЕР. Только вашему величеству дано сочетать врожденное чувство
прекрасного со свойственной вам склонностью к игре в бридж.
Подходит НИЩИЙ.
Чего тебе, добрый человек?
НИЩИЙ. Прошу оказать материальную поддержку.
КОРОЛЬ. Камергер, дай ему пять грошей. Пусть народ видит, что мы помним
о его нуждах!
КОРОЛЕВА. Дай десять. (Обернувшись к закату.) При виде подобного
заката!
ДАМЫ. А-а-а-х!
КОРОЛЬ. Да что там - дай пятнадцать! Пусть знает своего государя!
ГОСПОДА. А-а-а-х!
НИЩИЙ. Да благословит Господь Всевышний светлейшего короля и да
благословит светлейший король Господа Всевышнего. (Уходит, распевая песню.)
КОРОЛЬ. Ну что ж, пойдем, не стоит опаздывать к ужину, нам ведь еще
необходимо прогуляться по всему парку, братски пообщаться с народом в день
национального праздника.
Все направляются к выходу, кроме ПРИНЦА.
А ты, Филипп, разве остаешься?
ПРИНЦ (поднимает лежащую на земле газету). Я на минутку.
КОРОЛЬ. Ха-ха-ха! Понятно! Ха-ха-ха! У него свидание! Совсем как я в
его годы! Что ж, пошли, ха-ха-ха!
КОРОЛЕВА (с упреком). Игнаций!
Сигнал фанфар, все уходят, кроме ПРИНЦА, КИРИЛЛА и КИПРИАНА.
КИРИЛЛ и КИПРИАН. Конец занудству!
ПРИНЦ. Постойте-ка, тут гороскоп на сегодняшний день. (Читает.) С
двенадцати до двух... Нет, не то... Вот! - Период с семи до девяти вечера
принесет вам мощный прилив жизненных сил, усиление индивидуальных качеств,
даст толчок прекрасным, хоть и рискованным идеям. Это часы, способствующие
смелым планам, великим делам...
КИПРИАН. А нам это к чему?
ПРИНЦ. ...благоприятствующие успеху в делах любовных.
КИРИЛЛ. Тогда другое дело. Посмотри, вон там крутятся какие-то девицы!
КИПРИАН. Вперед! Не медли. Исполним наш долг.
ПРИНЦ. Что? Какой еще долг? Что ты имеешь в виду?
КИПРИАН. Наш долг - функционировать! Функционировать! Ничего другого,
как только функционировать с блаженной радостью! Мы молоды! Мы мужчины! Мы -
молодые мужчины! Так будем выполнять нашу функцию молодых мужчин! Зададим
побольше работы попам, чтобы и они могли функционировать! Обыкновенное
разделение труда.
КИРИЛЛ. Взгляни-ка, идет весьма элегантная и обольстительная дама. И
ножки ничего.
ПРИНЦ. Да нет - как же так? Опять то же самое? И так до бесконечности?
Вновь и вновь? Еще и еще раз?
КИПРИАН. А ты не согласен?! Что она может о нас подумать?! Конечно,
вновь и вновь! Всегда!
ПРИНЦ. Не хочу.
КИРИЛЛ. Не хочешь? Что? Что?! Отказываешься!
КИПРИАН. (удивленно). Разве ты, принц, не испытываешь сладостного,
беззаботного наслаждения, когда милые губки шепчут: "да", как бы лишний раз
подтверждая свою неизменную готовность?
ПРИНЦ. Конечно, конечно, естественно... (Читает.) "способствующие
смелым планам, великим делам, усилению индивидуальных качеств и обострению
эмоций. Эти часы небезопасны для натур чрезмерно самолюбивых, которым
свойственно излишне обостренное чувство собственного достоинства. Дела,
которые вы начнете в эти часы, могут принести пользу, но, возможно, и
вред..." Ну вот, всегда так.
Входит ИЗА.
Приветствуем вас!
КИПРИАН. С величайшим наслаждением!
КИРИЛЛ. С восхищением!
ИЗА. Добрый день! Что вы, принц, делаете здесь, в уединении?
ПРИНЦ. Исполняю свой долг. Мой отец своим видом воодушевляет подданных,
а я своим - погружаю в мечты их дочерей. А вы почему не в свите королевы?
ИЗА. Опоздала. Вот догоняю. Была на прогулке.
ПРИНЦ. Ах, догоняете. Кого?
ИЗА. Какой же вы, принц, рассеянный. Отчего в голосе такая меланхолия?
Неужели вы не радуетесь жизни? А я только этим и занята.
ПРИНЦ. Я тоже, и как раз потому...
ВСЕ. Что?
ПРИНЦ. Хм... (Внимательно на них смотрит.)
ВСЕ. Так что же?
ПРИНЦ. Ничего.
ИЗА. Ничего. Вы, принц, здоровы?
КИРИЛЛ. Простуда?
КИПРИАН. Мигрень?
ПРИНЦ. Нет, напротив, просто на меня что-то нахлынуло! Что-то
нахлынуло! Поверьте, меня буквально переполняют эмоции!
КИПРИАН (оглядывается). О-о, ничего блондиночка. Вполне... вполне...
ПРИНЦ. Блондинка? Если бы ты сказал - брюнетка, это ничего не меняло
бы. (Осматривается с подавленным видом.) Деревья и деревья... Пусть хоть
что-нибудь произойдет.
КИРИЛЛ. О-о, а там еще одна идет.
КИПРИАН. С тетками!
КИРИЛЛ. С тетками!
Входят ИВОННА и две ее ТЕТКИ.
ИЗА. Что случилось?
КИПРИАН. Да ты взгляни, принц, взгляни, со смеху помрешь!
КИРИЛЛ. Тихо, тихо, послушаем, о чем они говорят.
1-я ТЕТКА. Присядем на скамейку. Видишь, дитя мое, тех молодых людей?
ИВОННА (молчит).
1-я ТЕТКА. Да улыбнись же, улыбнись, дитя мое.
ИВОННА (молчит).
2-я ТЕТКА. Почему так вяло? Почему ты, дитя мое, так вяло улыбаешься?
ИВОННА (молчит).
2-я ТЕТКА. Вчера тебе снова не повезло. И сегодня ты не пользуешься
успехом. А завтра тоже никто не обратит на тебя внимания. Ну почему ты так
непривлекательна, дорогая? Почему совершенно не сексапильна? На тебя никто
не хочет смотреть. Истинное наказание Божье!
1-я ТЕТКА. Мы потратили все наши сбережения, до последнего гроша, чтобы
заказать для тебя это платье с цветами. К нам ты не можешь быть в претензии.
КИПРИАН. Ну и уродина!
ИЗА (обиженно). Почему же сразу - уродина.
КИРИЛЛ. Мокрая курица! И еще нос воротит!
КИПРИАН. Плакса! Все ей не так! Пошли, продемонстрируем ей наше
презрение! Дадим по носу!
КИРИЛЛ. Да, да! Эту надутую реву неплохо бы проучить! Наш священный
долг! Ты иди первый, а я за тобой.
Проходят с саркастическими минами вплотную перед Ивонной, а затем
разражаются смехом.
КИПРИАН. Ха-ха-ха! Прямо под носом! Прямо под носом!
ИЗА. Оставьте ее - это не имеет смысла!
1-я ТЕТКА (к Ивонне). Видишь, чему мы из-за тебя подвергаемся.
2-я ТЕТКА. Из-за нее все только смеются над нами! Наказание божье!
Думала, хоть на старости лет, когда наступит конец моим женским
разочарованиям, я смогу не опасаться, что покажусь смешной. И вот я
постарела, но из-за тебя продолжаю терпеть издевательства.
КИПРИАН. Слышишь? Теперь они ей выговаривают. Ха-ха-ха, так ей и надо!
Проберите ее как следует!
2-я ТЕТКА. Опять над нами смеются. Но уйти нельзя, тогда они будут
смеяться нам вслед... А останемся - смеются в лицо!
1-я ТЕТКА (к Ивонне). Почему на вчерашнем балу ты, дорогое дитя, даже
ногой не шевельнула?
2-я ТЕТКА. Почему никто тобой не заинтересуется? Разве нам это приятно?
Мы вложили в тебя все наше женское честолюбие, а ты... Почему ты не бегаешь
на лыжах?
1-я ТЕТКА. Почему не займешься прыжками с шестом? Другие барышни
прыгают.
КИПРИАН. До чего же она неуклюжа! Меня один ее вид раздражает!
Чертовски раздражает! Эта нескладеха просто выводит меня из себя! Сейчас
подойду и переверну скамейку! Как, а?
КИРИЛЛ. Нет, не стоит. К чему столько усилий? Достаточно показать ей
палец или рукой махнуть, или еще что-нибудь в этом духе. Любой жест по
отношению к подобному существу будет издевательством. (Чихает.)
2-я ТЕТКА. Вот видишь? На нас уже чихают!
ИЗА. Оставьте ее.
КИПРИАН. Нет, нет, давайте проделаем над ней какой-нибудь фортель. Я
придумал: притворюсь хромым, а она подумает, что к ней на чай даже хромой
пес не приходит. (Намеревается подойти к скамейке.)
ПРИНЦ. Постой! Я придумал кое-что получше!
КИПРИАН. Ого! Уступаю место!
КИРИЛЛ. Что ты придумал? Похоже, ты собираешься проделать нечто
невообразимое!
ПРИНЦ (смеется, прикрыв рот носовым платком). Фортель - ха-ха-ха,
фортель! (Подходит к скамейке.) Разрешите представиться. Я - его высочество
принц Филипп, сын короля.
ТЕТКИ. А-а-а!
ПРИНЦ. Вижу, уважаемые дамы, у вас какие-то проблемы с этой милой
барышней. Отчего она так апатична?
1-я ТЕТКА. Просто беда! У нее какое-то органическое недомогание.
Кровообращение вялое.
2-я ТЕТКА. А от этого зимой отечность, а летом затхлость. По осени у
нее постоянный насморк, зато весной - головные боли.
ПРИНЦ. Вот уж, извините, буквально теряешься, какое время года
предпочесть. И никакие лекарства не помогают?
1-я ТЕТКА. Врачи говорят: будь она поживее, повеселее, кровообращение
усилилось бы и все недомогания прекратились.
ПРИНЦ. Тогда почему у нее не может улучшиться настроение?
1-я ТЕТКА. Из-за вялого кровообращения.
ПРИНЦ. Итак, если она станет живее, кровообращение усилится, а если
кровообращение усилится, то она станет живее. Забавная ситуация. Какой-то
порочный круг. Хм... конечно, да... а вы знаете...
2-я ТЕТКА. Вы, принц, конечно, иронизируете. Что ж, запретить мы не
можем.
ПРИНЦ. Иронизирую? Нет, мне не до иронии. Слишком серьезный сейчас
момент. Разве вы не ощущаете некоторого усиления ваших индивидуальных
качеств, прилива жизненных сил - не испытываете упоения?
1-я ТЕТКА. Ничего мы не испытываем, вот только немного прохладно.
ПРИНЦ. Странно! (К Ивонне.) А вы - неужели вы тоже ничего не
чувствуете?
ИВОННА (молчит).
2-я ТЕТКА. Где ей, что она может чувствовать?
ПРИНЦ. Знаете, когда я смотрю на вас, меня так и подмывает что-нибудь
над вами сотворить. Например, взять на поводок и гнать вперед, или развозить
на вас молоко, или колоть вас булавкой, или передразнивать. Ваш вид
раздражает меня, вы подобны красной тряпке, вы провоцируете. Да! Есть люди,
как бы созданные для того, чтобы выводить других из равновесия, раздражать,
доводить до безумия. Такие люди существуют, и каждый из них воздействует
только на конкретного человека. Ах! Как вы сидите, как перебираете этими
вашими пальчиками, как болтаете ножкой! Неслыханно! Просто великолепно!
Поразительно! Как вы это делаете?
ИВОННА (молчит).
ПРИНЦ. Ах, как вы молчите! Как вы молчите! И какой при этом обиженный
вид! И выглядите просто замечательно - похожи на оскорбленную королеву! Вся
исполнена гнева и обиды - ах, сколько в вас достоинства и претензии! Нет, я
схожу с ума. У каждого есть свое существо, приводящее его в состояние белой
горячки, а вы - такое существо, созданное для меня! И вы будете моей!
Кирилл, Киприан!
КИРИЛЛ и КИПРИАН подходят.
Позвольте представить вас этой оскорбленной королеве, этой гордой
Анемии! Посмотрите, как она шевельнула губками... Ей хотелось бы ответить
нам колкостью, но именно сейчас ничего не приходит в голову.
ИЗА (подходит). Что за глупости! Оставьте ее! Все это начинает
становиться безвкусным.
ПРИНЦ (резко). А вы находите, что до этого момента вкус всегда был
соблюден!
КИПРИАН. Разрешите представиться - граф Недостойный!
КИРИЛЛ. Ха-ха-ха, барон Малокровный! Острота, конечно, не из лучших...
зато к месту.
ИЗА. Хватит, прекратите - оставьте бедняжку в покое.
ПРИНЦ. Бедняжку? Ну, ну, полегче! Полегче - я ведь могу и жениться на
ней.
КИПРИАН и КИРИЛЛ. Ха-ха-ха!
ПРИНЦ. Я сказал: полегче - я могу на ней жениться!
КИПРИАН и КИРИЛЛ. Ха-ха-ха!
ПРИНЦ. Прекратите! Я женюсь на ней! Да, она до такой степени раздражает
меня, что я на ней женюсь! (К Теткам.) Вы даете согласие, не так ли?
КИРИЛЛ. Шутка заходит слишком далеко. Ты можешь дать повод для шантажа.
ПРИНЦ. Шутка? Но скажите, разве она сама не являет собой колоссальную
шутку? Разве шутки дозволены только одной стороне? И если я принц, разве она
не гордая, оскорбленная королева? Да взгляните же на нее! Послушайте!
Мадемуазель, мадемуазель! Мадемуазель, разрешите мне просить вашей руки.
1-я ТЕТКА. Что?
2-я ТЕТКА. Что? (Спохватывается.) Принц, вы благородный юноша!
1-я ТЕТКА. Вы, принц, истинный филантроп!
КИПРИАН. Неслыханно!
КИРИЛЛ. Это безумие! Заклинаю тебя памятью твоих предков!
КИПРИАН. А я заклинаю тебя памятью твоих потомков!
ПРИНЦ. Довольно, господа! (Берет Ивонну за руку.)
ИЗА. Прекратите - король идет!
КИПРИАН. Король!
КИРИЛЛ. Король!
Сигнал фанфар; входят КОРОЛЬ, КОРОЛЕВА, КАМЕРГЕР, придворные.
ТЕТКИ. Уходим поскорее, тут сейчас такая буря разразится!
ТЕТКИ убегают.
КОРОЛЬ. А! Филипп! Ну, что ж, ты, я вижу, развлекаешься! Что я говорил!
Кровь не вода!
КОРОЛЕВА. Игнаций!
КОРОЛЬ. Кровь не вода, говорю вам! Весь в меня! (В сторону.) Но что-то,
мне кажется, эта нимфа слегка... того... А что это за чучело, сын мой?
ПРИНЦ. Позволь представить, светлейший государь, - моя невеста.
КОРОЛЬ. Что?
ИЗА. Он шутит!
КОРОЛЬ. Ха-ха-ха! Шутка! Анекдот! Вижу, сын мой, что и тебе передалась
моя склонность к шуткам. А действительно, что мне еще в жизни осталось. И,
странное дело, сам не могу понять почему, но чем шутка глупее и примитивнее,
тем большую доставляет мне радость. Сразу становлюсь моложе.
КАМЕРГЕР. Полностью согласен, ваше величество, с тонким замечанием
вашего величества. Ничто так не омолаживает, как истинно нелепая шутка.
КОРОЛЕВА (с неудовольствием). Филипп...
ПРИНЦ. Это вовсе не шутка.
КОРОЛЕВА. Как же так? Не шутка? Что же это, в таком случае?
ПРИНЦ. Мое обручение!
КОРОЛЬ. Что?
Пораженные придворные отбегают.
КОРОЛЕВА (возмущенно). Прежде всего, прошу всех соблюдать такт. (К
Ивонне.) Взгляните, дитя мое, какое там красивое дерево. (К Принцу.) Филипп,
в какое положение ты ее ставишь? Нас в какое положение ставишь? Себя в какое
ставишь положение? (К Королю.) Игнаций, только спокойно!
ПРИНЦ. Ваши величества, в ваших глазах я вижу возмущение моим
поступком: как я, королевский сын, мог хотя бы на мгновение поставить свою
особу рядом с подобным существом.
КОРОЛЬ. Хорошо говорит!
ПРИНЦ. Но если я все же обручился с ней, то сделал это не от скудости,
но от избытка - и потому считаю, что я вправе совершить подобный шаг, не
вижу здесь ничего для себя унизительного.
КОРОЛЬ. От избытка?
ПРИНЦ. Да! Я достаточно богат, чтобы обручиться с крайней нищетой. И
почему мне должна нравиться только красавица? Почему не может понравиться
невзрачная? Где это написано? Где есть такой закон, которому я обязан
подчиняться как бездушный механизм? Разве я не свободный человек?
КОРОЛЬ. Подожди, Филипп, ты что, всерьез преподносишь нам свои
парадоксы? Не изображай независимого, просто у тебя в голове все
перемешалось, сын мой. Зачем усложнять простые вещи? Если барышня красивая,
она тебе нравится, а если она тебе нравится, то - вперед... а вот если
уродина, тогда - до свиданья, и ноги в руки. К чему усложнять? Это - закон
природы, которому и я сам, между нами говоря (Оглядывается на Королеву.), с
удовольствием подчиняюсь.
ПРИНЦ. А мне этот закон кажется идиотски глупым, до дикости грубым, до
смешного несправедливым!
КАМЕРГЕР. Глупый-то он, конечно, глупый, но, если можно так выразиться,
как раз самые глупые законы природы более всего приятны.
КОРОЛЬ. Неужели, Филипп, тебе опротивели занятия на факультете
проектирования котлов и твоя идеологическая работа на гражданско-социальном
поприще?
КОРОЛЕВА. Разве тебе наскучили твои юношеские игры и забавы? Ты
пресытился теннисом? Тебе надоело играть в бридж и в поло? Но ведь ты мог бы
еще играть в футбол и в домино.
КАМЕРГЕР. Или вас, принц, больше не прельщает, как бы это поизящней
выразиться, нынешняя легкость любовно-эротических связей? Просто невероятно.
Меня бы это никогда не перестало соблазнять.
ПРИНЦ. К черту эротические связи, к черту все - я женюсь и конец!
КОРОЛЬ. Что? Что? Он женится? И ты смеешь такое говорить? Он над нами
издевается, наглый молокосос! Да! Издевается! Я прокляну его!
КОРОЛЕВА. Игнаций, ты не можешь так поступить!
КОРОЛЬ. Нет, прокляну! Слово даю, прокляну! В кандалы его закую! Ха!
Вышвырну негодяя за порог!
КОРОЛЕВА. Игнаций, успокойся, иначе выйдет скандал! Ужасный скандал!
Игнаций, ведь он это делает по доброте сердечной!
КОРОЛЬ. По доброте сердечной ранить прямо в сердце старого отца?
КОРОЛЕВА. Он же из милосердия! Из милосердия! Его растрогала тяжкая
судьба этой бедняжки - он всегда был необыкновенно чувствителен! Игнаций,
прошу тебя, может получиться скандал!
КОРОЛЬ (с недоверием). Растрогала тяжкая судьба?
КАМЕРГЕР. Ваше величество, сейчас правы ее величество, принц так
поступает в силу врожденного благородства. Он совершает благородный
поступок. (В сторону.) Ваше величество, если вы не согласитесь, что это
благородный поступок - получится скандал, как дважды два. Он не отступится.
Нельзя доводить дело до скандала!
КОРОЛЬ. Ну, ну! (К Принцу.) Филипп, пораздумав, мы признаем
благородство твоего решения, хоть оно и несколько поспешно.
ПРИНЦ. При чем здесь благородство!
КОРОЛЕВА (поспешно). Благородство, благородство, Филипп - не перебивай,
мы лучше знаем, - и в знак признания благородства твоих намерений соизволяем
разрешить тебе представить нам твою невесту, чья тяжкая судьба пробудила в
нас самые высокие чувства, все наше великодушие. Мы примем ее в замке как
равную самым высокородным дамам, что, конечно же, не уронит нашего
достоинства, но, напротив, возвысит нас!
ПРИНЦ (идет в глубину сцены). Кирилл, давай ее сюда - король
согласился!
КОРОЛЕВА (в сторону, к Королю). Игнаций, - только спокойно.
КОРОЛЬ. Ладно, ладно.
Подходит Принц, ведя за руку Ивонну.
Да это же... ну, ну!
Придворные, выглядывавшие из-за деревьев, приближаются; сигнал фанфар.
ПРИНЦ. Светлейший государь! Представляю тебе мою невесту!
КАМЕРГЕР (вполголоса). Надо поклониться, поклонитесь, мадемуазель...
Поклонитесь...
ИВОННА (не реагирует).
КАМЕРГЕР. Поклон, поклон...
ПРИНЦ (шепотом). Поклон!
КОРОЛЕВА (вполголоса). Ну, ну... (Слегка кланяется, желая подать пример
Ивонне.) Ну, ну...
Вслед за Королевой слегка кланяется и Король.
ИВОННА (не реагирует).
ПРИНЦ (слегка растерявшись, к Ивонне). Это король, мой отец, его
величество, а это моя мать, ее величество... Поклон, поклон!
ИВОННА (не реагирует).
КОРОЛЕВА (поспешно). Филипп, мы так растроганы... Какое милое создание.
(Целует ее.) Дитя мое, мы станем для тебя отцом и матерью, нас так порадовал
христианский поступок сына, мы уважаем его выбор. Филипп, всегда следует
стремиться к возвышенному и никогда - к низменному!
КАМЕРГЕР (подает знак придворным). А-а-а!
ПРИДВОРНЫЕ. А-а-а!
КОРОЛЬ (растерянно). Да, да... Ну, в общем... Конечно...
КОРОЛЕВА (поспешно). А сейчас проводи свою невесту и вели приготовить
для нее покои. (Великодушно.) И чтобы всего у нее было в достатке!
КАМЕРГЕР (подавая знак придворным). А-а-а!
ПРИДВОРНЫЕ. А-а-а!
ПРИНЦ, ИВОННА, КИРИЛЛ, ПРИДВОРНЫЕ уходят.
КОРОЛЬ. Вот это да... Держите меня! Вы видели? Видели что-нибудь
подобное? Ведь это получается, что не она нам, а мы ей - не она нам, а мы ей
поклонились! (Пораженный.) Ну и уродина!
КОРОЛЕВА. Да, уродина, но поступок прекрасный!
КАМЕРГЕР. Если невеста уродлива, то поступок, конечно же, должен быть
прекрасным. Ваше величество, через несколько дней у принца это пройдет,
только не нужно форсировать, а я еще сегодня загляну к нему и попытаюсь
выведать, каковы его истинные намерения. Это обычная экстравагантность, но
только не надо его раздражать и вызывать с его стороны сопротивление. Сейчас
нам следует сохранять спокойствие.
КОРОЛЕВА. И такт.
Уходят.

АКТ II.

Покои Принца, через одну дверь входят ПРИНЦ, КИРИЛЛ, ИВОННА, через
другую - лакей ВАЛЕНТИН с тряпкой в руке.
ПРИНЦ (к Валентину). Валентин, прошу тебя, не путайся под ногами.
ВАЛЕНТИН выходит.
Посади ее здесь. Я все время боюсь, что она убежит. Может, привязать ее
к ножке стола?
КИРИЛЛ. Она и так полужива. Не убежит. Филипп...
ПРИНЦ. Что?
КИРИЛЛ (с неодобрением). Зачем тебе все это?
ПРИНЦ. Зачем? Зачем? Я должен победить этого монстра, преодолеть
препятствие - понимаешь? Есть охотники, которые темной ночью выходят один на
один против буйволов... Есть такие, что хватают быка за рога... Кирилл...
КИРИЛЛ. С тобой сегодня не договоришься.
ПРИНЦ. Но, скорее всего, мной владеет некое жгучее любопытство -
подобное тому, с которым мы разглядываем червяка, дотрагиваясь до него
палочкой.
КИРИЛЛ. Разреши, я скажу, что думаю.
ПРИНЦ. Прошу тебя.
КИРИЛЛ. Давай оставим ее в покое, ведь пройдет полчаса, и мы не будем
знать, что с ней делать... А это неприятно, даже очень, я уж не говорю о
другом - все это слишком бесцеремонно по отношению к ней.
ПРИНЦ. Мне казалось, что поначалу вы сами не слишком с ней
церемонились.
КИРИЛЛ. Согласен, согласен! Но ведь одно дело - легкая шутка на свежем
воздухе и совершенно другое - тащить ее сюда, в замок. Филипп, оставь эту
затею.
ПРИНЦ. Да ты посмотри, как она сидит. Неслыханно! Нет, подумай только,
какая несправедливость! Неужели, если девушка такова, какая есть, она никому
не должна нравиться? Какая самоуверенность! Какая дикость в законах природы!
(Внимательно смотрит на Ивонну.) Вот! Знаешь что? Только теперь, глядя на
нее, я начинаю ощущать себя принцем до мозга костей. А прежде - в лучшем
случае чувствовал в себе барона, да и то из худородных.
КИРИЛЛ. Странно. А мне кажется, что поступил ты с ней скорее как барон,
чем как истинный принц.
ПРИНЦ. Действительно, странно, и все же я должен признаться, что
никогда еще не чувствовал себя так уверенно, так превосходно, даже блестяще.
Тра-ля-ля... (Берет ручку с пером и балансирует ею, поставив концом на
палец.) Смотри, раньше никогда не получалось, а теперь получается.
По-видимому, для того, чтобы ощутить свое превосходство, нужно найти
кого-нибудь, кто значительно хуже тебя. Быть принцем номинально - еще ничего
не означает - зато теперь я понял, что значит быть подлинным принцем.
Легкость... (Танцует.) Радость... Ну, а теперь давай взглянем на предмет
нашего безумия. Мадемуазель, не соизволите ли вы что-нибудь нам сказать?
ИВОННА (молчит).
ПРИНЦ. А знаешь, она не так уж и некрасива, вот только есть в ней
какой-то компонент злосчастья.
КИРИЛЛ. В том-то и состоит главная беда.
ПРИНЦ. Скажите, почему вы такая?
ИВОННА. (молчит)
ПРИНЦ. Молчит. Ну, почему вы такая?
КИРИЛЛ. Не отвечает, обижена.
ПРИНЦ. Обижена.
КИРИЛЛ. А мне кажется, она не обижена, а, скорее, немного напугана.
ПРИНЦ. Слегка оробела.
ИВОННА (негромко, с усилием). Совсем я не обижена. Оставьте меня,
пожалуйста, в покое.
ПРИНЦ. А! Вы совсем не обижены? Тогда почему не отвечаете?
ИВОННА (молчит).
ПРИНЦ. Ну?
ИВОННА (молчит).
ПРИНЦ. Не можете ответить? Почему?
ИВОННА (молчит).
КИРИЛЛ. Ха-ха-ха! Не может! Обиделась!
ПРИНЦ. Будьте добры, объясните нам - каков механизм ваших неудач. Вы же
вовсе не так глупы. Тогда почему люди ведут себя с вами так, будто вы не
состоянии даже до трех сосчитать? Откуда такое упрямство с их стороны?
КИРИЛЛ. Она не глупа, просто оказалась в глупом положении.
ПРИНЦ. Ну, хорошо! Извини, Кирилл, но вот что меня удивляет! Взгляни,
ведь у нее даже нос пропорциональный. И нельзя сказать, что она
ограниченная. И вообще, выглядит не хуже, чем многие девушки, которых мы
знаем. Почему же над ними никто не издевается? Почему, скажите? Почему
именно вы стали козлом, а точнее, козой отпущения? Почему так получилось?
ИВОННА (тихо). А так без конца. Так по кругу.
КИРИЛЛ. По кругу?
ПРИНЦ. Как это - по кругу? Не мешай. По кругу?
ИВОННА. Так по кругу всегда каждый, все всегда... Это так всегда.
ПРИНЦ. По кругу? По кругу? Почему - по кругу? Какая-то мистика. А-а-а,
я начинаю понимать. Тут и в самом деле - некое подобие круга. Например:
почему она такая сонная? Потому что не в настроении. А почему не в
настроении? Потому что сонная. Понимаешь, что это за круг? Адский круг!
КИРИЛЛ. Вы сами виноваты, растяпа! Выше голову!
ИВОННА (молчит).
ПРИНЦ. Ха! Да она тебя всерьез не воспринимает!
КИРИЛЛ. Хоть чуть-чуть посмелее! Немного смелее! И получше настроение!
Больше жизни! Послушайте моего совета - вот сейчас у вас обиженный вид. А вы
улыбнитесь, и все будет хорошо.
ПРИНЦ. Да улыбнитесь же нам. Не стесняйтесь!
ИВОННА (молчит).
ПРИНЦ. Не хочет. И правильно делает - если она улыбнется, выйдет
неискренне. А это будет еще сильнее раздражать, злить, нервировать,
возбуждать, провоцировать. Она права. Это же просто потрясающе, Кирилл!
Великолепно! Я впервые вижу нечто подобное. А что, если нам улыбнуться
первыми?
КИРИЛЛ. Тоже не поможет, ведь улыбка получится вымученная, из
сострадания.
ПРИНЦ. Здесь кроется какая-то дьявольская комбинация. Некая
специфическая, адская диалектика. Смотри, ведь не скажешь, что она не
уразумела ситуацию во всей ее глубине. Это по ней видно, хоть и молчит, как
могила. Знаешь, все это напоминает некую систему, наподобие перпетуум-мобиле
- как если бы привязали к палке собаку и кошку: собака гонится за кошкой и
пугает ее, а кошка гонится за собакой и тоже пугает, и все это вместе бешено
мчится без конца; а вокруг - полное оцепенение.
КИРИЛЛ. Система замкнутая и герметично закрытая.
ПРИНЦ. Хорошо! А что было вначале? Что родилось первым? Ведь не могло
же так быть с самого начала. Почему вы напуганы? Потому что робки. А почему
вы робки? Потому что немного напуганы. Но что было первым, что сперва
началось в вас, когда-то давно?
ИВОННА (молчит).
ПРИНЦ. Постой, постой. Ну, хорошо, но разве в вас нет вовсе никаких
достоинств? Неужели совсем ничего? Не можете же вы состоять из одних только
недостатков. Должно же быть в вас хоть что-то положительное, что дает опору,
ощущение собственной правоты - нечто такое, во что вы верите, что вам в себе
нравится. Вот увидите - мы этот огонек раздуем, пробудим вас к жизни.
ИВОННА (молчит).
ПРИНЦ. Подожди! Остановись! Это очень важно - вот, допустим, кто-то к
тебе подходит и говорит, что ты такая-то и такая - самые скверные и ужасные
вещи, которые человека убивают, уничтожают, лишают дара речи, жизни. А ты
отвечаешь: "Да, я такая, это правда, но..." Что - но?
ИВОННА (молчит).
КИРИЛЛ. Ну, что? Что - но? Говорите смело.
ПРИНЦ. Ну, например: "...у меня доброе сердце. Я добрая". Понимаешь -
всего лишь одно достоинство. Один этот плюс!
КИРИЛЛ (резко). Да говорите же! Отвечайте!
ПРИНЦ. Может, ты стихи сочиняешь, а? Какие-нибудь скорбные песни,
элегии... а, пусть они совсем бездарны, но клянусь тебе, я буду их
вдохновенно декламировать. Дай мне хотя бы точку опоры, только точку опоры!
Так ты пишешь стихи, да?
ИВОННА (молчит).
КИРИЛЛ. Она презирает стихи.
ПРИНЦ. А в Бога ты веришь? Молишься? На коленях молишься? Веришь, что
Господь наш Христос умер на кресте за тебя?
ИВОННА (пренебрежительно). Конечно.
ПРИНЦ. О, чудо! Наконец! Благодарение тебе, Боже Всевышний! Но почему
она говорит об этом... тоном... тоном... пренебрежения? О Боге - с
пренебрежением! О том, что верит в Бога - с таким презрением?
КИРИЛЛ. Это недоступно моему пониманию.
ПРИНЦ. Я знаю, Кирилл, в чем тут дело. Она верит в Бога из-за своих
недостатков и понимает это. Не имей она недостатков, не верила бы. Верит в
Бога, но в то же время знает, что Бог - это всего лишь примочки для ее
психофизических ран. (К Ивонне.) Разве не так?
ИВОННА (молчит).
ПРИНЦ. Бррр... А есть, однако, в этом некая жуткая мудрость -
бесчувственная мудрость...
КИРИЛЛ. Необходимо лечение! Лекарства! Таблетки и соответствующий курс
лечения помогли бы против этой самой мудрости. Здоровый образ жизни - утром
прогулка - спорт - булки с маслом.
ПРИНЦ. Но, извини, ты забываешь, что ее организм не воспринимает
лекарств. Не воспринимает, потому что слишком вял. Это мы уже установили. Не
может воспринимать лекарств против вялости из-за того, что слишком вял. Ты
забываешь о замкнутом круге. Утренние прогулки и спорт, несомненно, помогли
бы ей избавиться от слабости, однако она не может ходить на прогулки, потому
что слишком слаба. Уважаемые господа, то есть, нет, не господа, Кирилл, тебе
приходилось слышать о чем-либо подобном? Во мне она вызывает сочувствие, да,
хотя такого рода сочувствие... его свойство...
КИРИЛЛ. Это наверняка наказание за грехи. Вы, должно быть, сильно
нагрешили в детстве. Филипп, в недрах всего этого несомненно кроется
какой-то грех, здесь не могло обойтись без греха. Конечно же, вы сильно
нагрешили.
ИВОННА (молчит).
ПРИНЦ. Ха! Знаю, где собака зарыта! Вот послушайте - если вы настолько
ослаблены, то и страдание ощущаете слабее - слабость влечет за собой
ослабление, вы слышите? Круг замыкается в вашу пользу, одно уравновешивается
другим. Все чары, все соблазны этого мира должны воздействовать на вас не
так сильно, в результате вы меньше страдаете.
ИВОННА (молчит).
ПРИНЦ. Ну, как?
ИВОННА (молчит, исподлобья рассматривая Принца).
КИРИЛЛ (замечает ее взгляд). Что это она так смотрит?
ПРИНЦ. Как?
КИРИЛЛ. Вроде бы - обыкновенно! И все же...
ПРИНЦ (обеспокоенно). Что это с ней?..
КИРИЛЛ. Филипп! Она же на тебя!..
ПРИНЦ. Что - на меня?
КИРИЛЛ. Вот так штука... Ведь она тебя... пожирает взглядом...
Страстно! Пылко, черт побери! Она подбирается к тебе... ну, по-своему... Она
- к тебе! К тебе! Остерегайся - эта ее вялость страстна, похотлива как
тысяча чертей!
ПРИНЦ. Да она... Она просто беспардонна! Какое бесстыдство! Изощренное
бесстыдство! И ты смеешь приставать ко мне, ты, выдра! Давай припалим ее?
Возьми-ка кочергу и раскали ее добела - вот тогда она у нас попрыгает! Тогда
попляшет!
КИРИЛЛ. Но, Филипп!
ПРИНЦ. В ней есть нечто невозможное! Нечто невыносимое! Вся ваша
сущность оскорбляет меня! Оскорбляет до самых глубин моей души! Не хочу
ничего больше знать о ваших несчастьях - ты, пессимистка, ты - ты,
реалистка...
КИРИЛЛ. Филипп!
ПРИНЦ. Посмотри, как она сидит.
КИРИЛЛ. Пусть тогда встанет.
ПРИНЦ. А она и стоять будет так же! Смотри, какой у нее просительный
вид... как она просит... Она все время чего-то просит... чего-то, чего-то...
чего-то от меня добивается. Кирилл, это существо следует уничтожить. Дай мне
нож - я с легким сердцем перережу ей горло.
КИРИЛЛ. Боже милостивый!
ПРИНЦ. Да нет, я шучу! Однако она боится - смотри, испугалась
по-настоящему. Ужасно испугалась - какая низость. Не надо бояться, я всего
лишь пошутил... Это шутка! Не надо воспринимать всерьез, если я шучу...
КИРИЛЛ. Начинаешь фиглярничать.
ПРИНЦ. Что? Да, в самом деле. Забавно. Тебе вправду кажется, что я
фиглярничаю? Весьма возможно. Но в этом виновата она - не я! Она меня
довела, а не я ее!
Звонок: входит ВАЛЕНТИН.
КИРИЛЛ. Кто это там? (Смотрит в окно.) Кажется, гости... Камергер,
дамы.
ВАЛЕНТИН. Открыть?
ПРИНЦ. На разведку явились. Пойдем приведем себя в порядок.
ПРИНЦ, КИРИЛЛ и ИВОННА выходят. ВАЛЕНТИН открывает дверь. Входят:
КАМЕРГЕР, двое господ, четыре дамы, ИННОКЕНТИЙ.
1-я ДАМА. Никого нет. (Осматривается.)
2-я ДАМА. Ой, вот умора! (Хихикает.)
1-й ГОСПОДИН. А что, если он всерьез?
КАМЕРГЕР. Спокойствие, спокойствие, милые дамы!.. Умоляю, только будьте
серьезны.
Дамы хихикают.
Прошу вас без хихиканья.
Дамы хихикают.
Мы просто зашли после прогулки, как ни в чем не бывало, хотим понять, к
чему дело клонится.
1-я ДАМА. Вы серьезно? Ха-ха-ха! Это идея! Смотрите - ее шляпка!
Шляпка! Просто умора!
2-я ДАМА. Можно лопнуть со смеху!
КАМЕРГЕР. Сдержанней! Сдержанней! Возьмите себя в руки!
ГОСТИ. Хи-хи-хи - ой, не могу! - Хи-хи-хи! - Перестань, не то я умру. -
Это ты перестань. - Умора! Можно лопнуть со смеху! (Смеются негромко,
подзадоривая друг друга; смех то усиливается, то притихает, не смеется
только Иннокентий.)
Входят: ПРИНЦ, КИРИЛЛ, ИВОННА.
Принц! (Все кланяются.)
КАМЕРГЕР. Мы тут как раз прогуливались неподалеку и не могли удержаться
(Потирает руки.) - всей компанией!
ПРИНЦ. Ивонна, дорогая! Рад, что могу представить вас, господа, моей
невесте.
ГОСТИ. А-а-а! (Кланяются.) Желаем счастья! Желаем счастья!
ПРИНЦ. Преодолей свою робость, радость моя, и скажи что-нибудь.
Дорогая, эти господа принадлежат к лучшему обществу, не надо их пугаться,
будто перед тобой толпа людоедов или обезьян с острова Борнео. Извините,
господа, но моя невеста необычайно деликатна, самолюбива и стеснительна.
Окажите снисхождение. (К Ивонне.) Присядь, дорогая, не будем же мы вечно
стоять.
ИВОННА (как бы пытается сесть на пол).
ПРИНЦ. Но не сюда!
ГОСТИ. Ха-ха-ха!
1-й ГОСПОДИН. Готов поклясться, что там был стул.
1-я ДАМА. Был, да сплыл.
ГОСТИ. Ха-ха-ха! Колдовство! Не повезло бедняжке!
КАМЕРГЕР. Прошу вас, пожалуйста. (Подает Ивонне стул.) Только
осторожнее!
КИРИЛЛ. Держите крепче, чтобы опять не убежал!
КАМЕРГЕР. Осторожно, не промахнитесь!
ПРИНЦ. Не промахнись, дорогая.
Ивонна садится.
Вот и хорошо!
Все садятся, кроме Принца.
1-я ДАМА (в сторону к Принцу, фамильярно). По правде говоря, Принц, она
просто смехотворна! Умора! Я лопну со смеху!
2-я ДАМА (в сторону к Принцу). Ой, я умираю! Умираю со смеху! Сейчас
это самый модный вид шутки - розыгрыш; не знала, что вы, принц, умеете так
талантливо разыгрывать. Нет, вы только посмотрите, ха-ха-ха!
ПРИНЦ (подзадоривая смехом гостей). Ха-ха-ха!
ГОСТИ. Ха-ха-ха!
ПРИНЦ (громче). Ха-ха-ха!
ГОСТИ (громче). Ха-ха-ха!
ПРИНЦ (еще громче). Ха-ха-ха!
ГОСТИ (нерешительно). Ха-ха-ха!
1-я ДАМА. К сожалению, мне нужно идти... Я вспомнила, что у меня
встреча. Надеюсь, вы, принц, извините.
2-я ДАМА. Мне тоже пора... Извините, принц... Меня ждут... (Тихо к
Принцу.) Теперь мне понятно. Все это затеяно на зло нам! Чтобы подшутить над
нами, да? Вам, принц, захотелось над нами поиздеваться! Вы обручились с этой
несчастной, чтобы высмеять нас! Это попросту язвительный намек на пороки и
недостатки... некоторых придворных дам. А-а, я поняла! Вы прослышали о том,
сколько усилий затрачивает на косметику и массаж Иоланта... и потому
обручились с такой замарашкой... чтобы высмеять Иоланту, ха-ха! Я разгадала
иронический смысл вашей затеи! До свиданья!
ПРИНЦ. Иронический смысл?
1-я ДАМА (подслушав). Даже если и так, то скорее, чтобы выставить на
всеобщее обозрение и осмеяние твои два вставных зуба, о которых знают все!
Ха-ха, не будьте к ней, принц, так жестоки, ха-ха - до свиданья, я уже
опаздываю.
2-я ДАМА. Мои зубы? А по-моему, - твой подложенный бюст!
1-я ДАМА. Или твою кривую спину!
2-я ДАМА. Лучше следи за пальцами на твоих ногах!
ГОСТИ. Пошли! Нам уже пора!
ПРИНЦ. Что же вы, господа, убегаете?
ГОСТИ. Надо уже идти! До свиданья! Нам пора!
Уходят ГОСТИ, кроме КАМЕРГЕРА и ИННОКЕНТИЯ; доносятся возгласы: "нога",
"зубы", "массаж", "косметика" и язвительный смех.
КАМЕРГЕР. Простите, принц, простите, принц, простите, принц, но я
вынужден переговорить с вами, причем, сейчас же! Прошу уделить мне минутку
для беседы! Вы так перепугали прекрасных дам!
ПРИНЦ. Не меня они испугались, а своих пороков. Оказывается, нет ничего
более устрашающего. Ха! Что такое война, мор и тому подобное по сравнению с
обыкновенным, мелким, но скрытым недостатком, иначе говоря, дефектом.
ИННОКЕНТИЙ. Извините.
ПРИНЦ. Что случилось? Вы остались?
ИННОКЕНТИЙ. Так точно. Извините. Я только хотел заметить, что это
подлость.
ПРИНЦ. Что?
ИННОКЕНТИЙ. Это подлость. Простите - я сяду. (Садится, тяжело дыша.) От
волнения у меня всегда перехватывает дыхание.
ПРИНЦ. Вы о чем-то сказали, что это подлость?
ИННОКЕНТИЙ. Простите. Я увлекся. Извините меня, принц. Забудьте об этом
инциденте. Прошу прощения. (Хочет уйти.)
ПРИНЦ. Постойте-ка, постойте, вы о чем-то сказали, что это подлость.
Задержитесь на минутку.
ИННОКЕНТИЙ (говорит или с мертвенным спокойствием, или с чрезвычайным
раздражением). Но я же вижу, что мне уже не справиться.
КАМЕРГЕР. Не справиться? Не справиться? Что это за странное выражение -
справиться?
ИННОКЕНТИЙ. Справиться с тем, что начал. (Хочет уйти.) Простите.
ПРИНЦ. Подождите, к чему такая таинственность, господин...
ИННОКЕНТИЙ. Все дело в том, что я люблю ее... и потому увлекся и
выразил протест. Но теперь я свой протест беру обратно и прошу забыть весь
этот инцидент.
ПРИНЦ. Вы? Вы - ее любите?
КИРИЛЛ. Вот так штука!
КАМЕРГЕР. Ко-ме-дия!
ПРИНЦ. Вы поразили меня в самое сердце, сударь. Неожиданным образом
дело приняло весьма серьезный оборот. Не знаю, знакомо ли вам это -
внезапные переходы от смеха к серьезности. В этом есть даже нечто
сакральное. Некое озарение. Убежден, что тривиальные слова - "любовь слепа"
- следовало бы поместить на фронтонах храмов.
ИННОКЕНТИЙ. Я всего лишь скромный человек.
ПРИНЦ. Ивонна, прости меня. Слава Богу, значит и в тебя можно -
все-таки можно... Стало быть, можно... И у тебя есть человек, который...
Какое облегчение! Я-то ведь все это затеял лишь потому, что не мог тебя
выносить - нестерпимой была даже мысль о тебе - если уж говорить серьезно...
Извини, пожалуйста. Дети мои, благословляю вас. Идите с миром. Оставьте меня
одного.
КИРИЛЛ (видя, что Ивонна опустила голову). Плачет...
ПРИНЦ. Плачет? Это от счастья.
КИРИЛЛ. Я бы этой плаксе не слишком доверял. Она может плакать только с
горя. Вы любите его?
ИВОННА (молчит).
КИРИЛЛ. Это молчание в знак отрицания.
ПРИНЦ. Ах! Не надо переживать! Если нашелся человек, который тебя
полюбил, это уже полдела. (К Иннокентию.) Вы - решительный человек, истинный
мужчина. Влюбиться в нее - прекрасный поступок! Вы спасли весь мир от
катастрофы. Наш долг - оказать вам высочайшие почести!
ИННОКЕНТИЙ. Мое достоинство вынуждает меня заявить, что она меня тоже
любит, но, по-видимому, ей стыдно в этом признаться перед вами, принц, ведь
любовь ко мне действительно не делает ей чести. (К Ивонне.) К чему
притворяться - ты же сама не раз говорила, что любишь меня.
ИВОННА (молчит).
ИННОКЕНТИЙ (раздраженно). Ну, ну, не надо задаваться. Если быть до
конца откровенным, ты привлекаешь меня ровно настолько, насколько и я тебя,
а может и того меньше.
ПРИНЦ. Вы слышите?
ИННОКЕНТИЙ (холодно). Разрешите, принц, я все объясню. Если я сказал,
что люблю ее, то имел в виду - ну, что просто не нашел ничего лучшего, из-за
отсутствия. Так сказать, из-за недостатка...
КАМЕРГЕР. Fi donc!^[1] Как вы можете!
ИННОКЕНТИЙ. Все дело в том, что лучшие женщины, и даже посредственные,
невероятно трудны в обращении и нелюбезны со мной, а с ней я отдыхаю, возле
нее можно хотя бы отдохнуть, и я для нее не хуже, чем она для меня, с ней я
по меньшей мере могу на время забыть об этом неустанном, бесконечном
соперничестве... Обо всей этой мишуре. Мы полюбили друг друга потому, что
она мне не нравится так же, как и я ей, и - никакого неравенства.
ПРИНЦ. Восхищен вашей откровенностью!
ИННОКЕНТИЙ. Я бы охотно обманул вас, но теперь невозможно, времена уже
не те, все на виду, фиговые листки поувяли. И не остается ничего другого,
как быть откровенным. Да я и не скрываю, что любовь наша - это так... ради
взаимного утешения... ведь я пользуюсь успехом у женщин в той же мере, что и
она у мужчин. Но не стану также скрывать, что ревную - да, моей ревности я
скрывать не стану, выражу ее со всей последовательностью, имею право! (К
Ивонне, с неожиданной страстностью.) Влюбилась в него? Влюбилась? Ну? Что?
ИВОННА (кричит). Пошел прочь! Прочь! Прочь! Вон отсюда!
ИННОКЕНТИЙ. Влюбилась!
ИВОННА (успокаиваясь). Вон!
ПРИНЦ. Отозвалась. Но в таком случае... Ответила. Заговорила. Слышали?
Но в таком случае... это означает... если уж заговорила... что она
действительно в меня влю...
ИННОКЕНТИЙ. Так ведь оно и видно. А я как всегда проиграл. И потому
должен уйти. Ухожу. (Уходит.)
ПРИНЦ. Влюбилась... А должна была возненавидеть. Я издеваюсь над ней.
Унижаю. А она влюбилась. И теперь... любит меня. За то, что я ее не выношу.
За это любит меня. Ситуация становится серьезной.
Входит ВАЛЕНТИН.
Уйди, Валентин! Что же мне теперь делать?
КАМЕРГЕР. К этой ситуации, принц, следует отнестись со свойственным вам
юношеским легкомыслием!
ПРИНЦ (к Ивонне). Нет. Скажи, что нет. Ты меня не любишь?
ИВОННА (молчит).
ПРИНЦ. Если она меня любит, то я... то я, следовательно, ею любим... А
если я ею любим, значит, я ее возлюбленный... Я существую в ней. Она
заключила меня в себя. И я не вправе презирать ее... если она меня любит. Не
вправе по-прежнему презирать ее здесь, если там, в ней, я ее возлюбленный.
Ах, ведь я, собственно, всегда считал, что существую только здесь, сам по
себе, сам в себе - а тут сразу - бац! Она поймала меня - и я оказался в ней,
как в ловушке! (К Ивонне.) Если я твой любимый, то не могу не любить тебя.
Мне придется тебя полюбить... и я полюблю тебя...
КИРИЛЛ. Что ты надумал?
ПРИНЦ. Полюбить ее.
КИРИЛЛ. Ты замышляешь нечто невероятное! Это невозможно!
ПРИНЦ. Ивонна, надень шляпку.
КИРИЛЛ и КАМЕРГЕР. Куда вы? Куда вы?
ПРИНЦ. Мы прогуляемся. Вдвоем. Наедине. Чтобы полюбить.
ПРИНЦ и ИВОННА уходят.
КИРИЛЛ. Что же теперь делать?
КАМЕРГЕР. Вскружила ему голову!
КИРИЛЛ. Чтобы такая уродина вскружила голову? Такая уродина?
КАМЕРГЕР. Уродливые женщины, когда подпускаешь их к себе слишком
близко, способны порой сильнее вскружить голову, чем красивые.
КИРИЛЛ. Мой разум отказывает мне!
КАМЕРГЕР. А я вас уверяю, нет ничего более опасного... Обычно
считается, что опасность исходит от женщин приятных, однако неприятная,
истинно неприятная женщина действует на мужчин - равно как, впрочем, истинно
неприятный мужчина на женщин... ого! Я всегда стараюсь не слишком вникать.
Противоположный пол неизменно привлекает! И такая вот неприятная женщина, в
особенности, если она молода и если ее неприятные свойства ярко выражены -
хо, хо, хо! В особенности для молодого человека, который приближается к ней
доверчиво, пылко - хо, хо, хо - и тут вдруг оказывается лицом к лицу... с
такими жуткими... жуткими вещами...
КИРИЛЛ. Какими вещами?
КАМЕРГЕР. Вы, молодой человек, о них не знаете, а я, хоть, надеюсь, и
имею немалый жизненный опыт, тоже не знаю. Существует определенная
разновидность явлений, которых джентльмен знать не может по той причине,
что, узнав их, он бы перестал быть джентльменом.
Звонок.
Что там опять?
Входит ВАЛЕНТИН.
ВАЛЕНТИН. Открыть?
Входят КОРОЛЬ и КОРОЛЕВА.
КОРОЛЕВА. Где Филипп? Их что, нет?
КАМЕРГЕР. Ушли.
КОРОЛЬ. Мы явились сюда лично, потому что он... Господи милостивый, что
он там опять натворил? Дамы прибежали к королеве с жалобой, что наш сын,
якобы нарочно, для розыгрыша, обручился с этим пугалом, чтобы таким способом
высмеять, ну это... какие-то там несовершенства их внешности... Ха-ха-ха!
Вот негодник! Ну, если он только ради этого, тогда еще полбеды.
КОРОЛЕВА. И все же нельзя допускать подобные вещи. Мои фрейлины ужасно
возмущены, а вы здесь позволяете себе неуместные шуточки.
КАМЕРГЕР. Да, да, да! Если бы дело было только в этом! Будьте
осторожны!
КОРОЛЬ. Что случилось?
КАМЕРГЕР. Случилось... Случилось то, что он там сейчас в нее
влюбляется... хочет полюбить ее... Нет, всего, что тут происходит, не
выразишь словами. Язык не поворачивается! Ситуация складывается... взрывная.
Ваши величества! Будьте осторожны - не то взорвется!
КОРОЛЬ и КОРОЛЕВА. Что же делать?

АКТ III.

Покои в замке. На стуле сидит КИРИЛЛ, мимо проходят, хихикая, две дамы,
следом за ними входит ПРИНЦ.
ПРИНЦ. Что ты здесь делаешь?
КИРИЛЛ. Сижу.
ПРИНЦ. И что дальше?
КИРИЛЛ. И ничего.
ПРИНЦ. О чем они говорили? Ты не слышал, над чем смеялись те
вертихвостки? Не обратил внимания?
КИРИЛЛ. Женщины постоянно смеются. Хихикать - это естественное
состояние любой женщины, поскольку улыбка всегда их украшает.
ПРИНЦ. А это не надо мной?
КИРИЛЛ. С какой стати им смеяться именно над тобой? До сих пор они
высмеивали только друг друга.
ПРИНЦ. Если не надо мной, тогда над ней... над моей невестой. Я
замечаю, однако, что изменился характер смеха. Возможно, я ошибаюсь, но мне
начинает казаться, что объектом насмешек вместо... нее становлюсь я. Все
придворные - и дамы, и кавалеры - постоянно шепчутся и хихикают. Или, может,
мне почудилось? Но я догадываюсь... Прошу тебя... Пожалуйста, попробуй
разведать, что о нас говорят, что это за насмешки. Я хочу знать, над чем они
смеются. Мне, конечно, совершенно безразлично, просто я хочу знать. И при
случае скажи им, что если они будут и дальше за моей спиной позволять
себе...
КИРИЛЛ. Филипп, что с тобой происходит? Ты стал раздражителен и
обидчив, как если бы сам был собственной невестой.
ПРИНЦ. Ну, ну, не позволяй себе лишнего. Хватит. Я не привык к тому,
чтобы я, мои поступки, мои чувства становились предметом насмешек. Скажи
этой публике, если хоть кто-то позволит себе бестактность, пусть даже
намеком...
В глубине открываются двери, под сигналы фанфар входят: КОРОЛЬ,
КОРОЛЕВА, КАМЕРГЕР, ИВОННА, ИЗА, придворные.
КОРОЛЕВА. Тебе понравилось? Вкусно было? Правда? Ты сыта, детка?
(Улыбаясь, целует Ивонну.) Не хочешь еще грушу? Грушу в сахаре? Запеченную в
сахаре? Сладкого не хочешь?
ИВОННА (молчит).
КОРОЛЕВА. Груша прибавит тебе сил. (Смеется.) Это полезно! Полезно!
КОРОЛЬ. Полезно! О-хо-хо.
Молчание.
КОРОЛЕВА. А может, немного сливок? Сливки укрепляют. Это полезно. Ну
что, сливочек хочешь? Или молочка? Молочка с сахаром?
Молчание.
Ну, что ты? Аппетита нет? О, это нехорошо. Что же нам теперь делать?
Что? Что нам делать?
ИВОННА (молчит).
КАМЕРГЕР. Ничего? (Снисходительно смеется.) Ничего?
КОРОЛЬ. Ничего? (Снисходительно смеется. Вдруг нервно.) Ничего? (К
Камергеру.) Ничего?
КОРОЛЕВА. Ничего...
КАМЕРГЕР. Абсолютно ничего, ваше величество. В сущности, если можно так
выразиться, - ничего.
Молчание.
КОРОЛЕВА. До чего же она робкая... Такая милая, тихая. Вот только, если
бы хоть изредка отвечала нам. (К Ивонне.) Ты бы хоть изредка отвечала, моя
птичка. Это же нетрудно. Следует хоть иногда что-нибудь сказать, детка, -
этого требуют приличия, элементарные приличия. Ты же, наверное, не хочешь
нарушать приличия... Что? Ну, что будем делать? Чем теперь займемся? А?
КОРОЛЬ. Ну?
КАМЕРГЕР. А?
ИВОННА (молчит).
КОРОЛЬ. Ну, так как? Ничего? Нельзя же не знать чего ты хочешь! Нельзя
целый день бродить по дому и ничего не делать - ничего! Это же скучно. Ведь
скучно же. (Ошеломленно смотрит на всех.) Скучно! Побойтесь Бога!
КАМЕРГЕР. Скучно!
КОРОЛЕВА. Боже милостивый!
ВАЛЕНТИН (входя). Ваше высочество, пришел доктор, ожидает в галерее.
ПРИНЦ (к Ивонне). Пойдем, побеседуем с доктором. С вашего позволения!
ПРИНЦ и ИВОННА идут к дверям.
КОРОЛЕВА. Филипп! Прошу тебя на минутку! Филипп! (Принц возвращается.
Королева - к придворным.) Оставьте нас, господа, нам необходимо поговорить с
нашим сыном.
Придворные отходят в сторону.
Филипп, тебе не на что жаловаться, мы уважаем твои чувства. Приняли
бедную птичку как отец и мать. Только нельзя ли как-нибудь повлиять на нее,
чтобы стала пообщительней? Сегодня за ужином опять молчала. И за обедом
молчала. Молчала также за завтраком. И вообще, все время молчит. На что это
похоже и как мы выглядим из-за этого ее молчания? Филипп, ведь нужно
соблюдать приличия.
ПРИНЦ (саркастично). Приличия!
КОРОЛЕВА. Филипп, сын мой, разве мы не отнеслись к ней сердечно, как к
дочери? Разве, невзирая на многие недостатки, не любим ее за то, что она
любит тебя?
ПРИНЦ (угрожающе). Вот и любите ее! Любите! Во всяком случае - я бы не
советовал вам не любить ее! (Выходит.)
КОРОЛЕВА. Господи, просвети, Господи, укажи путь! Игнаций, может, ты
недостаточно тепло к ней относишься - она тебя боится.
КОРОЛЬ. Боится... А как она шныряет по углам и все в окна выглядывает,
то в одно, то в другое. И ничего. (Удивленно.) И ничего более! Она все окна
нам высмотрит. Боится... (К Камергеру.) Дай-ка мне донесения! Вот, Франция
опять бурлит! (Про себя.) Боится, а чего - сама не знает? Чтобы меня
бояться? (К Королеве.) И ты тоже - все хороводы вокруг нее водишь.
(Передразнивает.) Грушечка, пирожное... Будто хозяйка пансионата.
КОРОЛЕВА. Да, зато ты ведешь себя с ней абсолютно непринужденно -
прежде, чем заговорить, обязательно сглатываешь слюну. Может, думаешь, это
не слышно. А говоришь с ней так, словно боишься ее.
КОРОЛЬ. Я? Словно боюсь? Это она боится. (Тише.) Шельма.
КАМЕРГЕР. Наверное, величественность вашего величества вселяет в нее
робость, что меня вовсе не удивляет, поскольку и сам я порой испытываю
священный трепет. И, тем не менее, я бы полагал полезным, если бы ваше
величество соизволили поболтать с ней наедине... Вселить в нее большую
уверенность...
КОРОЛЬ. Это я должен с ней наедине? С этой цацей?
КОРОЛЕВА. Прекрасная мысль. Ее нужно постепенно приручать - сначала
где-нибудь в сторонке, наедине, а потом она привыкнет к нам, так мы поможем
ей освободиться от ее невероятной замкнутости и робости. Игнаций, отнесись к
этому серьезно. Сейчас я под каким-нибудь предлогом пришлю ее сюда. Филипп
как раз беседует с врачом. Я ее пришлю как бы за мотком шерсти, а ты
отнесись к ней по-отечески. (Выходит.)
КОРОЛЬ. Ты, камергер, иной раз такое ляпнешь, - ну о чем я стану с ней
говорить?
КАМЕРГЕР. Но, ваше величество, это самое обычное дело - подойти,
улыбнуться, заговорить, пошутить - тогда и ей, само собой, придется
улыбнуться или даже рассмеяться - а тут ваше величество опять улыбнетесь - и
так из улыбок возникнет то, что мы называем атмосферой светского общения.
КОРОЛЬ. Уж я улыбнусь, улыбнусь... И я должен перед ней кривляться
из-за того, что она робкая? Камергер, ты уж как-нибудь сам займись этим.
(Хочет уйти.)
КАМЕРГЕР. Но, ваше величество! Ведь вашему величеству, я думаю, не
впервой придавать смелости - равно, как и вселять робость.
КОРОЛЬ. Да, но она боится... Понимаешь... ну, это... боится, шельма.
КАМЕРГЕР. Каждый человек чего-нибудь боится.
КОРОЛЬ. Согласен, но она и боится как-то вяло, - боится, но как-то
апатично. (Испуганно.) Камергер, она боится равнодушно. Ого, идет.
Задержись, не стану же я тут один перед ней паясничать. Не уходи, останься.
Э, э, э. (Старается придать лицу любезное выражение.)
Входит ИВОННА.
А-а-а, просим.
Ивонна приближается, осматривается. Король - добродушно.
Ну, ну, что там такое - что там?
ИВОННА. Шерсть...
КОРОЛЬ. Шерсть?
ИВОННА. Шерсть...
КОРОЛЬ. О-о! Вот шерсть. (Смеется.)
ИВОННА берет моток шерсти.
Хе-хе-хе.
ИВОННА (молчит).
КОРОЛЬ. Шерсть потерялась?
ИВОННА (молчит).
КОРОЛЬ. Гм, гм! (Подходит ближе.) Ну, ну, что такое? Ну, ну. (Смеется.)
Ну? Мы, похоже, немножко испугались? А? Бояться нечего. Ну! Нечего!
(Нетерпеливо.) Если я сказал - нечего, значит - нечего!
ИВОННА (немного отступает).
КОРОЛЬ. Ведь я отец... отец Филиппа, папа? Тьфу! Не папа, но отец! Во
всяком случае... Не чужой же я. (Подходит, Ивонна отступает.) Ну, не надо
так... Я обыкновенный человек. Самый обыкновенный - никакой не царь Ирод!
Никого не съел. Так что бояться нечего. И не зверь я. Говорю же, что я не
зверь! Не зверь! (Взволнованно.) И нечего бояться! Я не зверь! (Подходит,
Ивонна резко отступает, роняя моток шерсти, Король кричит.) Ну, я же говорю
тебе, нечего бояться! Ведь я не зверь!!!
КАМЕРГЕР. Нет, нет. Тс-с-с... Не так!
КОРОЛЬ. Мерзавка этакая!
Ивонна продолжает отступать и выходит.
КАМЕРГЕР. Тише! Могут услышать!
КОРОЛЬ. Боится. Камергер, а помнишь ту... которая того... которая
боялась... Цаца... М-м-му... Тю-тю...
КАМЕРГЕР. Я бы сказал, что она и бояться-то не умеет. Некоторые из
придворных дам боятся просто чудесно - прелестно, пикантно - а у этой страх
какой-то обнаженный. (С отвращением.) Голышом!
КОРОЛЬ. Ха! Мне кое-что вспомнилось.
КАМЕРГЕР. Вспомнилось?
КОРОЛЬ. Боится. Помнишь, камергер, помнишь ту... которую того...
которую мы... Давно уже. Как все забывается.
КАМЕРГЕР. Кого, ваше величество?
КОРОЛЬ. Да, давно было. Я и сам напрочь забыл. Давно. Я тогда еще в
принцах ходил, а ты только в проекте на камергера. Помнишь ту малышку,
которая того... которую мы... Да вроде, на этой самой кушетке. Она, кажется,
белошвейкой была...
КАМЕРГЕР. Ага, белошвейка, на кушетке... Эх, молодость, молодость,
чудесное было время. (Входит Валентин.) Чего тебе, Валентин? Пожалуйста, не
мешай.
ВАЛЕНТИН уходит.
КОРОЛЬ. Она потом умерла, да? Вроде, утопилась...
КАМЕРГЕР. А как же! Помню как сегодня. Пошла на мост, и с моста в
реку... Эх, молодость, молодость, что может быть прекраснее.
КОРОЛЬ. Тебе не кажется, что она была похожа на эту кривляку?
КАМЕРГЕР. Что вы, ваше величество, ведь эта - полноватая блондинка, а
та была из сухощавых, пикантных брюнеток.
КОРОЛЬ. Да! Но тоже боялась. Цаца. М-м-му. Точно так же боялась. До
чертиков боялась - шельма!
КАМЕРГЕР. Если это воспоминание доставляет вашему величеству даже
малейшее огорчение, лучше не вспоминать. Умерших женщин лучше не помнить.
Мертвая женщина - уже не женщина.
КОРОЛЬ. Она боялась и, так же как эта, была какая-то - замученная. На
этой самой кушетке. И надо же, чтобы всегда кто-нибудь... того... когда
что-нибудь... Тьфу, тьфу! Вот дьявольщина, камергер, чертовски ясно
вспомнилось.
Входит КОРОЛЕВА.
КОРОЛЕВА. Поздравляю! Ты просто волшебно приободрил ее! Просто
великолепно! Бедняжка не может дух перевести! Какая муха тебя укусила,
Игнаций? Ты же все испортил!
КОРОЛЬ. Дьявольщина, дьявольщина! Не приближайся ко мне, государыня.
КОРОЛЕВА. Что с тобой случилось? Отчего я не могу приблизиться к тебе?
КОРОЛЬ. Отчего? Почему? Опять - почему? Мне разве нельзя поступать по
своему желанию? Я, что, под опекой? Не хозяин в собственном доме? Должен во
всем отчитываться? Ну, что ты меня разглядываешь? Что смотришь на меня? Все
- почему да как? Почему накричал? Потому что она кое-что мне напоминает!
КАМЕРГЕР. Не стоит об этом! Ваше величество, к чему снова вспоминать!
КОРОЛЬ. Да, напомнила мне кое-что, но о тебе! О тебе, моя дорогая!
КОРОЛЕВА. Обо мне?
КОРОЛЬ. Ха-ха-ха, что ты так смотришь? Черт побери, Маргарита, я
признаю: да, вспылил, но, представь, странное дело, не могу смотреть на эту
крошку, чтобы мне сразу же не вспомнилось кое-что о тебе. Я не хотел
говорить, это не совсем удобно, но раз уж ты спрашиваешь, буду откровенен.
Порой бывает, что одна какая-нибудь особа напоминает другую, но... как бы
это сказать... не совсем одетую. И когда я смотрю на нашу кривляку, как она
двигается... как копается, возится... понимаешь, как у нее внутри будто
что-то хлюпает... то сразу что-то напоминает мне о тебе, как-то возникает
вдруг мысль о тебе... в неглиже...
КОРОЛЕВА. Она тебе напоминает меня... что? В неглиже?
КОРОЛЬ. Именно так! Именно то, что ты сейчас думаешь! Ну, скажи - что?
Скажи, что ты сейчас думаешь, и тогда выяснится, думаем ли мы об одном и том
же. Скажи на ушко.
КОРОЛЕВА. Игнаций! О чем ты говоришь?
КОРОЛЬ. Значит я прав, моя королева! Значит и у нас есть свои секреты!
КОРОЛЕВА. Ты забываешься!
КОРОЛЬ. Напротив - я вспоминаю! Вспоминаю! Я все помню! Тю-тю! Му-му!
(Внезапно выходит.)
КОРОЛЕВА. Что все это значит?
КАМЕРГЕР выбегает следом за КОРОЛЕМ. КОРОЛЕВА стоит в задумчивости,
прикладывает палец ко лбу. Входит ИЗА и вертится перед зеркалом.
Перестань кокетничать.
ИЗА (застыдившись). Ваше величество...
КОРОЛЕВА. Ты все время кокетничаешь. С тех пор как эта... эта...
несчастная появилась при дворе, вы все без конца кокетничаете. Подойди ко
мне, милая барышня. Мне нужно кое о чем тебя спросить.
ИЗА. Государыня...
КОРОЛЕВА. Смотри мне в глаза. Признайся - ты никому не говорила, никому
не проболталась о... о моих стихах? Скажи откровенно, - не удержалась и
рассказала!
ИЗА. Ваше величество!
КОРОЛЕВА. Значит, никому не говорила? Ни о чем? Тогда я не понимаю,
откуда он мог узнать. Наверное, нашел под матрацем мою тетрадь.
ИЗА. Кто, ваше величество?
КОРОЛЕВА. Причина только в этом, иначе и быть не может. Он имел в виду
только это! А теперь - скажи откровенно, можешь говорить со мной так, будто
я не королева, я временно освобождаю тебя от всех условностей церемониала.
Ответь искренне, когда ты смотришь на Ивонну, тебе ничего не приходит в
голову? Никакие мысли не возникают? Ну, определенные ассоциации?.. Ее
походка, например? Ее нос? Взгляд и вообще вся манера поведения? Тебе это
ничего не... напоминает? Ты не думаешь, что какой-нибудь насмешник мог бы
найти здесь некую связь с... с... с моей поэзией, в которую я, возможно,
вложила слишком много поэзии... моей поэзии... моей исповедальной поэзии?..
Ах!
ИЗА. Что? Твоя поэзия, госпожа, и... и... Как же это?
КОРОЛЕВА. Будь она проклята, моя поэзия! Этот мир слишком груб! Будьте
прокляты мои порывы, экстазы, мечтания и признания! Ты не хочешь быть со
мной искренней! Ха... он сказал: "в неглиже", почему "в неглиже"? Если бы не
читал стихи, не сказал бы - но разве те мои строки были негли?..
Отвратительное слово! Ты не говоришь мне всей правды! А теперь поклянись,
что ни словечком не обмолвишься о том, что я сейчас тебе рассказала.
Поклянись! Поклянись перед этими свечами. Мне не до шуток. Поклянись! И
оставь свой ложный стыд. Быстро, на колени... и повторяй за мной: клянусь...
Входит ПРИНЦ.
ПРИНЦ. Мама, я хотел бы с тобой переговорить. Ах, извините. Похоже, я
помешал вам колдовать.
КОРОЛЕВА. Нет, ничего, она мне туфлю поправляет. Мне купили слишком
широкие.
ПРИНЦ. Зачем король перепугал мою невесту?
КОРОЛЕВА. Филипп, только, пожалуйста, не таким тоном!
ПРИНЦ. А каким? Каким тоном должен я говорить, если отец без всякого
повода набрасывается на мою невесту, кричит на нее - в грубейшей форме! Если
мою невесту едва не парализовало с испуга. Если я даже на мгновение не могу
отойти, чтобы вы тут же не начали вытворять с ней, что вам только в голову
взбредет? Мне кажется, что я, наоборот, слишком спокоен.
Входит ВАЛЕНТИН.
Выйди, Валентин. Мама, я хотел бы поговорить с тобой наедине.
КОРОЛЕВА. Я соглашусь побеседовать с тобой, но сначала скажи, о чем ты
хочешь говорить.
ИЗА выходит.
ПРИНЦ. Ты весьма осмотрительна, государыня. Извини, мама, но я должен
сказать тебе нечто... нечто такое, что может показаться несколько диким и
эксцентричным. Даже не знаю, как лучше выразиться. Неужели она напоминает
королю о каких-то твоих грехах?
КОРОЛЕВА. Кто тебе сказал?
ПРИНЦ. Отец! Он, мол, накричал на нее из-за того, что она ему
напоминает о каких-то твоих интимных грешках.
Входят КОРОЛЬ и КАМЕРГЕР.
КОРОЛЕВА. Игнаций, что ты такое наговорил Филиппу?
КОРОЛЬ. Наговорил? Ничего я не наговорил. Он мне надоедал, ну я ему и
сказал. А он - что? как? почему? Я и сказал ему всю правду. Пусть уж лучше
надоедает тебе, а не мне.
КОРОЛЕВА. Игнаций!
ПРИНЦ. Минутку... минутку... Подумайте, в какое положение вы ставите
меня. Вдруг, ни с того ни с сего, отец набрасывается на мою невесту. Бранит
ее последними словами, а когда я спрашиваю его о причине, на что, как мне
кажется, имею полное право, вы мне такое говорите, что я перестаю понимать,
что мне обо всем этом думать, как к этому отнестись? Что же получается? Мать
нагрешила, и потому отец набрасывается на мою невесту?
КОРОЛЬ. Да, набрасываюсь. Да, я - отец, который набрасывается. Ну и
что, что, может, по-твоему, здесь что-то не так? Что я - по причине
собственных грехов? Маргарита, что ты так смотришь? Не разглядывай меня, не
то я начну разглядывать тебя.
ПРИНЦ. Итак, мои родители разглядывают друг друга из-за моей невесты.
Мать разглядывает отца, а отец - мать, и все по поводу невесты.
КОРОЛЬ. Ну, ну, Филипп, не делай из отца глупца. Успокойся.
КОРОЛЕВА. Филипп, отец разволновался и наговорил тебе Бог знает чего,
лишь бы ты не мучил его расспросами. Не стоит дольше обсуждать подобный
вздор. Лучше сменим тему.
ПРИНЦ. Государыня, я знаю, что все это вздор.
КОРОЛЕВА. Не будем об этом. Абсолютный вздор!
ПРИНЦ. Вздор, вне всякого сомнения. Просто глупость. Даже идиотизм.
(Кланяется.)
КОРОЛЕВА. Почему ты мне поклонился?
ПРИНЦ (доверительно). Потому что я сам выгляжу несколько по-идиотски -
перед ней...
КОРОЛЕВА. Ты - по-идиотски?
ПРИНЦ. По-другому не назовешь. Я не люблю ее. И потому охотно верю, что
вы тоже ведете себя с ней бессмысленно и по-идиотски, ведь и я сам веду себя
так же по отношению к ней.
КОРОЛЬ. Ну, ну, не позволяй себе лишнего. (Принц кланяется.) Чего ты
кланяешься, осел? Чего?
ПРИНЦ (доверительно). С ней можно позволять себе все, что угодно.
КОРОЛЬ. Что? Что? Все, что угодно? Я себе ничего такого не позволяю.
Чего ты от меня хочешь? Камергер... (Отступает.) Это же... Г-м... Что это
еще за новости?
КОРОЛЕВА. Филипп, что означают эти твои поклоны? Прекрати кланяться!
КОРОЛЬ (в сторону). Негодяй! Негодяй!
КАМЕРГЕР. Если с ней можно позволять себе все, что угодно, это еще не
означает, что вы, принц, можете и с нами поступать так же. (Принц кланяется
ему - тот отскакивает.) Только не мне! Почему вы кланяетесь мне? Я не имею
со всем происходящим ничего общего! Пожалуйста, не приближайтесь ко мне!
ПРИНЦ (доверительно). А к ней любой может приблизиться. За волосы ее
схватить. За ухо!
КОРОЛЬ (внезапно). Ха-ха-ха! (Пристыженно замолкает.) Это... того...
Хм...
КАМЕРГЕР. Принц, если вы, ваше высочество, ко мне прикоснетесь, то я...
ПРИНЦ. А к ней любой может прикоснуться! Поверьте, вы можете с ней
вытворять все, что вашей душе угодно! Она такая, что с ней можно - все!
Робкая. Протестовать не станет. И несимпатичная. И все можно. С ней ты
можешь вести себя по-идиотски, гадко, глупо, страшно, цинично - как захочешь
- как заблагорассудится. (Кланяется Камергеру.) Полная свобода... Полная
свобода...
КАМЕРГЕР (отскакивает). Меня все это не касается! Мне это безразлично.
(Кланяется Принцу.) До свиданья... До свиданья... (Выходит.)
КОРОЛЬ. Негодяй. Негодяй. Ну-ну, сынок... Что так уставился? До
свиданья. (Кланяется.) До свиданья. Вон! Вон! (Выходит.)
КОРОЛЕВА. Что все это значит?! Объясни, что все это значит, зачем ты
все это говоришь... До свиданья, до свиданья. (Выходит.)
ПРИНЦ (вслед уходящим). Все можно! Все! Кому что захочется. (Про себя.)
А она там сидит, сидит где-то в уголке и любит меня - и любит меня! Любит
меня! И все можно! Все можно! Кому что понравится! Все! (Замечает Изу,
которая хочет уйти, встав со стула в глубине декорации, где она сидела в
течение всей сцены. Принц подходит к ней и целует ее в шею.) С ней можно не
церемониться!
ИЗА. Отпустите меня!
ПРИНЦ. Ах! Да вы не стесняйтесь! Все можно. (Целует ее в губы.) Ах!
Какое наслаждение...
ИЗА (пытаясь освободиться). Я сейчас закричу!
ПРИНЦ. Я же говорю вам, не стесняйтесь, с ней можно все! Извините! Я,
собственно, не хотел. Как-то так само... Извините, что же я натворил? Повел
себя как сумасшедший.
ИЗА. Просто наглость!
ПРИНЦ. Умоляю, никому не рассказывайте, ведь если слух дойдет до моей
невесты, она будет страдать... Будет страдать! Страдать, страдать, страдать!
ИЗА. Да отпустите же меня, принц!
ПРИНЦ (продолжая удерживать ее). Сейчас, сейчас... Потерпите. (Целует.)
Ах, что за носик, что за губки! Не уходи! Похоже, я ей изменяю! Это ужасно!
Но это же прекрасно! Ах, как мне легко! (Кричит.) Валентин! Валентин!
ИЗА (вырываясь). Прошу вас хотя бы никого не звать.
ПРИНЦ. Напротив, напротив, моя золотая...
Входит ВАЛЕНТИН.
Валентин, пожалуйста, попроси господина Кирилла пригласить сюда
мадемуазель Ивонну! Быстро!
ВАЛЕНТИН выходит.
Я и не подумаю отпустить тебя. Только сейчас, с тобой, я чувствую себя
на своем месте. Ах, что за наслаждение держать в объятьях существо... не
вызывающее отвращения. Я пришлю тебе цветы. Ах, как легко. Я должен
насладиться этой легкостью. Легкостью, которую вновь обрел! Я люблю тебя!
Входят КИРИЛЛ и ИВОННА.
Кирилл, теперь Иза - моя невеста!
КИРИЛЛ. Как это?!
ПРИНЦ. Ивонна, я вынужден кое в чем тебе признаться. Только что я
изменил тебе с Изой. И ты перестаешь быть моей невестой. Весьма сожалею, но
ничего не могу поделать. Ты лишена сексапильности, которой в высшей степени
наделена Иза. Не сердись, что я извещаю тебя о случившемся подобным образом,
столь неожиданно, но я решил воспользоваться некой легкостью, которая
внезапно посетила меня благодаря тебе... благодаря тебе, мое сокровище.
(Целует Изе руку, затем к Ивонне.) Ну, что ты так стоишь? Пожалуйста, стой,
стой сколько угодно, мне безразлично! И прощай! Я ухожу, отплываю, отбываю,
отдаляюсь, порываю с тобой! И ничего ты не выстоишь!
КИРИЛЛ. Ничего она не выстоит! Пусть хоть десять лет простоит! Вот это
радость!
ПРИНЦ (к Изе). Извини, моя драгоценная, я забыл спросить тебя о
согласии. Не отказывай мне. (Целует ей руку.) Ах, каждое такое прикосновение
исцеляет меня. Сейчас же отдам все необходимые распоряжения. Не нужно
скрывать от мира, что мы обручились. И родители будут рады. Камергер... наш
славный камергер! Придворные... какое для всех облегчение. Ведь атмосфера
при дворе действительно становилась невыносимой. (К Ивонне.) Ну что ты все
стоишь? По-моему, между нами все уже выяснено. Чего ты еще ждешь, дорогая.
КИРИЛЛ. Сама она с места не сдвинется.
ПРИНЦ. Вызови этого, ее возлюбленного, пусть заберет ее себе или, во
всяком случае, заберет отсюда и доставит к месту постоянного пребывания.
КИРИЛЛ. Я сейчас же приведу его и мы ее отправим. Сию же минуту,
Филипп! Только... смотри, как бы она здесь чего-нибудь не выстояла!
ПРИНЦ. Не бойся!
КИРИЛЛ выходит.
А ты можешь стоять, сколько душе угодно, тебе больше не удастся
поставить меня в глупое положение. Я стал другим. Изменил тон, и сразу же
все изменилось! Вот ты стоишь, как укор совести, а мне безразлично! Ну и
стой, если тебе хочется! Ха, ха, ха. Впрочем, ты любишь, когда тебе
причиняют боль, потому что абсолютно лишена сексапильности. Ты сама себя не
любишь, ты - сама себе враг, и потому подсознательно провоцируешь и
восстанавливаешь всех друг против друга, и каждый чувствует себя по
отношению к тебе разбойником и подлецом. Но теперь, хоть бы ты тут год
простояла, твоя мрачность и трагичность не смогут преодолеть моей
беззаботности и легкости. (Игриво смеется в сторону Ивонны и кружится вместе
и Изой.)
ИЗА. Может, лучше не стоит так с ней говорить? Будь милосерден, Филипп.
ПРИНЦ. Нет, нет, никакого милосердия. Только легкомыслие! Уж я-то ее
знаю - есть опыт. Во-первых, пока она здесь ждет, нужно непрестанно
что-нибудь говорить, а во-вторых, говорить следует именно самое плохое,
причем легким, веселым тоном. Главное - все самые неприятные, непристойные
вещи говорить невинным, пренебрежительным тоном. Это лишает ее возможности
проявить себя, лишает ее молчание силы воздействия, а то, что она здесь
торчит, вовсе перестает иметь значение. Все это переносит ее в сферу, где
она беспомощна. Тебе не следует беспокоиться, теперь мне уже ничто не
грозит. Прервать связь с человеком чертовски легко, это, прежде всего,
вопрос перемены тона. Пусть стоит сколько влезет, пожалуйста, пусть стоит и
смотрит... А впрочем, уйдем мы. Совершенно верно, мне просто не пришло в
голову, что можно взять и уйти. Если стоит она, то уходим мы. (Ивонна
наклоняется.) Не смей кланяться мне!
ИВОННА. Я не кланяюсь.
ПРИНЦ. Положи это! Что ты подняла с пола? Что это? Волос? На что он
тебе? Чей это волос? Волос Изы. Положи - ты хочешь его взять? Зачем?
ИВОННА (молчит).
Входят КИРИЛЛ и ИННОКЕНТИЙ.
ИННОКЕНТИЙ. Извините, но так не поступают! Вы, принц, влюбили в себя
девушку, а теперь отталкиваете ее! Царственные капризы! Вы сделали ее
несчастной! Я протестую!
ПРИНЦ. Что? Что? Вы протестуете?
ИННОКЕНТИЙ. Извините, я пытаюсь протестовать. (Под грозным взглядом
Принца внезапно садится.)
ПРИНЦ. Смотрите, как этот человек уселся на свой протест.
КИРИЛЛ. Уселся, как собака на хвост. Ну, в дорогу! Забирайте свою
прелестницу.
ПРИНЦ. Стойте! Пусть отдаст волос!
КИРИЛЛ. Какой волос, принц?
ПРИНЦ. Ивонна, верни волос! Пусть она отдаст волос!
ИЗА. Волос у меня достаточно. Филипп...
ПРИНЦ. Нет, нет, пусть отдаст! Я не перенесу, если у нее...
останется... этот волос! Отдай! (Отнимает волос.) Отнял! Ну и что с того,
что отнял? Она же не этот волос - она нас обоих заключила в себе! (К Изе.)
Мы оказались там, в ней. У нее. В ее владении. Выйдите все! Я сейчас приду.
Кирилл!
Выходят все, кроме ПРИНЦА и КИРИЛЛА.
Задержи ее в замке. Не дай ей возможности уйти. Скажи им, что пока не
следует оповещать о нашем разрыве. Пусть на время все останется так, как
было.
КИРИЛЛ. Так и знал, что она что-нибудь выстоит. Опять начинаешь!
ПРИНЦ. Напротив, хочу покончить раз и навсегда. Только не пугайся. Мне
придется ее... (Показывает на горло.)
КИРИЛЛ. Что?! Кого?!
ПРИНЦ. Ивонну.
КИРИЛЛ. Не сходи с ума, ради всего святого. Ведь все уже улажено. Ты
порвал с ней. Я отправлю ее домой. Ее больше не будет.
ПРИНЦ. Здесь не будет - зато будет в другом месте. Где бы она ни
находилась, будет всегда. Я буду здесь, а она там... Бррр... Не хочу. Лучше
один раз убить.
КИРИЛЛ. Но ведь ты излечился!
ПРИНЦ. Слово даю, окончательно излечился. И влюбился в Изу. Сумел
оторваться от страданий этой страдалицы. Но, Кирилл, мы оказались в ней -
Иза и я - мы в ней, и она будет там, в себе, с нами... над нами... будет
поступать с нами по-своему, на свой манер, понимаешь? Тьфу, тьфу! Не хочу.
Убью ее. Что изменится, когда она уйдет? Да, уйдет, но унесет нас в себе...
Да, конечно, я знаю, что так поступать не следует, что нельзя убивать...
поверь, я в здравом уме, понимаю, что говорю, нисколько не утрирую, ни в ту,
ни в другую сторону... (С легким беспокойством.) Ты должен признать, что я
не похож на сумасшедшего.
КИРИЛЛ. Хочешь убить ее в буквальном смысле слова, то есть просто взять
и убить? Но это же преступление.
ПРИНЦ. Всего лишь еще только одна шалость, только одна эксцентричная
выходка, чтобы потом их вообще не было. К тому же все будет сделано
абсолютно гладко, хладнокровно, трезво, легко - сам увидишь, тебе только
кажется, что это страшно, а ведь в сущности - обычная операция, не более
того. Убить такую замухрышку очень легко, она сама напрашивается. Обещаешь
мне помочь?
КИРИЛЛ. На что она тебя толкает... мерзавка!
ПРИНЦ. Мы зашли с ней в тупик и теперь необходимо выбираться. А мое
обручение с Изой следует пока сохранить в тайне. Никому не говорите о нем.
Пусть до завтрашнего дня все останется, как есть. Завтра я обдумаю наиболее
подходящий способ ее ликвидации. Но ты должен мне помочь, потому что я
один... я не хочу в одиночку, я должен с кем-нибудь, одному мне с этим не
справиться.

АКТ IV.

Покои в замке. Под сигнал фанфар входит КОРОЛЬ, за ним трое Сановников.
КОРОЛЬ (рассеянно). Ну, хорошо, хорошо. Вы мне только надоедаете. У
меня хватает забот поважнее. Что там у вас еще?
КАНЦЛЕР. Ваше величество, необходимо решить, в каком костюме следует
направить во Францию нашего чрезвычайного посла и полномочного министра? Во
фраке или в мундире?
КОРОЛЬ (мрачно). Пусть едет нагишом. (Сановники удивляются.) Извините,
я сегодня немного рассеян. Пусть едет, в чем хочет, лишь бы за собственный
счет.
САНОВНИКИ. Именно такого решения мы и ожидали, убежденные в глубочайшей
мудрости вашего величества.
ГОФМАРШАЛ. Ваше величество, на сегодняшний вечер назначен торжественный
ужин в честь рыцарственного в своей демократичности обручения принца Филиппа
с представительницей низших слоев общества, мадемуазель Ивонной Цопек.
Возможно, вы, ваше величество, соблаговолите высказать особые пожелания
относительно меню?
КОРОЛЬ. Подайте им все отбросы... (Сановники удивляются.) То есть - я
хотел сказать, деликатесы... Что это вы на меня так уставились?
САНОВНИКИ. Именно такого решение мы и ожидали, убежденные в глубочайшей
мудрости вашего величества.
ВЕРХОВНЫЙ СУДЬЯ. Ваше величество, еще один момент - вот прошение о
помиловании старика Хлипека, подкрепленное положительными резолюциями всех
двенадцати инстанций.
КОРОЛЬ. Что? Как помиловать? Казнить его!
САНОВНИКИ. Ваше величество!
КОРОЛЬ. Казнить, я сказал. Что вас удивляет? Право помилования
принадлежит мне. А я не соглашаюсь на помилование. Пусть подыхает! Смерть
негодяю, но не потому, что он негодяй, а потому, что я... Гм... Того... Что
я хотел сказать? Все мы негодяи. И вы тоже. Прекратите глазеть на меня.
Смотрите, куда хотите, только не на меня. Я сыт по горло вашим вечным
разглядыванием. Повелеваю, чтобы с сегодняшнего дня никто не смел глазеть на
меня. А то все только и делают, что глазеют и глазеют.
САНОВНИКИ. Именно такого решения мы и ожидали, убежденные в глубочайшей
мудрости вашего величества.
КОРОЛЬ. Ну, ну, а теперь убирайтесь. Мне надоела ваша болтовня. И не
смейте ничему удивляться. Чтобы никто не удивлялся. Я был к вам слишком
снисходителен! Всем покажу теперь, на что я способен. По струнке ходить
будете. (Сановники кланяются.) Ну, ну, не смейте кланяться! Запрещаю вам
кланяться! Каждому лишь бы только кланяться! Вон! Вон отсюда!
Встревоженные Сановники выходят, КОРОЛЬ с подозрением осматривается,
затем прячется за кушетку. Входит КАМЕРГЕР, с осторожностью оглядывает
комнату и, как бы нехотя и втайне от самого себя, начинает со злостью
переставлять мебель, сдвигает стул, отворачивает угол ковра, переворачивает
книги на полке вверх ногами, бросает на пол косточку от сливы и т.п.
Замечает КОРОЛЯ.
КАМЕРГЕР. О!
КОРОЛЬ. Гм... гм...
КАМЕРГЕР. Ваше величество?!
КОРОЛЬ. Да, я. Ты чего тут делаешь?
КАМЕРГЕР. Я? Ничего.
КОРОЛЬ (мрачно). Удивился, наверное, застав меня здесь. (С трудом
вылезает из своего укрытия.) Удивляйся, удивляйся - теперь мода такая пошла:
каждый только и делает, что удивляется... Я здесь спрятался, ну, понимаешь -
притаился.
КАМЕРГЕР. Ваше величество притаились? Кого вы подстерегаете?
КОРОЛЬ. Никого. Специально - никого. Притаился просто для удовольствия.
(Смеется.) Понимаешь, эта комната примыкает к покоям нашей цацы. И Маргарита
тоже иногда тут проходит, и даже присаживается. Здесь можно кое-что увидеть.
Вот мне и захотелось посмотреть. Посмотреть собственными глазами.
КАМЕРГЕР. На что?
КОРОЛЬ. На Маргариту.
КАМЕРГЕР. На ее величество?
КОРОЛЬ. На ее величество - понимаешь, посмотреть, какая она, что
делает, когда никто не видит. Столько лет вместе прожили, а я ведь,
собственно, ничего о ней не знаю. У нее совесть нечиста. Гм... А может, она
- может, она - может, она... Да что там, чего она только не может. Все
может. Как подумаю, голова кругом идет. Может, она мне изменяет? Наверняка
изменяет. А может, еще что-нибудь. Да все! Все что угодно! - Хочу увидеть ее
грехи...
КАМЕРГЕР. Ваше величество за кушеткой...
КОРОЛЬ. Молчи, осел. Я нарочно спрятался за кушеткой, чтобы меня никто
не заметил. За кушеткой можно! (Смеется.) Можно! А ты, камергер, зачем
здесь? Зачем переставляешь мебель и, вообще, с такой любовью принялся за
этот натюрморт?
КАМЕРГЕР. Этот? Просто так...
КОРОЛЬ. Просто так? Если просто так, то говори! Я ведь тоже - просто
так.
КАМЕРГЕР. Ну, хожу себе по замку и так немного...
КОРОЛЬ. Что?
КАМЕРГЕР (смеется). Создаю затруднения.
КОРОЛЬ. Затруднения?
КАМЕРГЕР. Вот, например, кресло. На него труднее сесть, если оно стоит
вот так. (Смеется.) Можно сесть мимо...
КОРОЛЬ. А зачем ты, камергер, подбрасываешь косточки?
КАМЕРГЕР. Затрудняю хождение.
КОРОЛЬ. Хождение? (Мрачно.) А-а, значит, она и тебя допекла... наша
кривляка. Ну, ну, ничего, ничего.
КАМЕРГЕР. Я, ваше величество, человек определенного общественного
уровня, светский человек, и потому не переношу некоторых... Ваше величество,
если так будет продолжаться, я не знаю к чему приведет вся эта наглость,
дерзость... распущенность какая-то...
КОРОЛЬ. Да, да, наглости хватает. Распущенность, ха-ха! А ты не забыл,
старик? (Толкает его.)
КАМЕРГЕР. Я ничего не хочу помнить!
КОРОЛЬ. Нет, нет, он и тебе поклонился! Ну, ну, ничего, ничего.
Распущенность нарастает, дерзость... Хорошо, хорошо. Камергер, что, если она
будет здесь проходить... а я выскочу ей навстречу. Выскочу и напугаю, ха-ха!
Перепугаю! С ней так можно! (Смеется.) Можно! Перепугаю и... и... ну,
скажем, задушу! Убью! Ведь одну мы уже убили.
КАМЕРГЕР. Ваше величество, fi donc!
КОРОЛЬ. Я же говорю, с ней можно. С ней все можно.
КАМЕРГЕР. Исключено, ваше величество. Нам только этого недоставало!
Побойтесь Бога - и так уже весь двор лихорадит от сплетен и пересудов. Его
величество, светлейший государь, выскакивающий из-за кушетки... Нет, нет!
Никогда еще строжайшее соблюдение такта и других правил светского общения не
было столь обязательно, как при нынешних обстоятельствах. Хотя, правда, и у
меня возник некий замысел, (Смеется.) кое-что пришло в голову. (Смеется.)
КОРОЛЬ. Чего ты так по-идиотски смеешься?
КАМЕРГЕР. Это я по поводу моей идеи. (Смеется.) Ведь сегодня ваши
величества устраиваете торжественный банкет по поводу этого самого
злосчастного обручения. Что если подать к столу какую-нибудь рыбу, костлявую
рыбу, с острыми костями, карасей, например, сейчас на карасей самый лов, вот
и подать карасей в сметане.
Входит ВАЛЕНТИН.
Прошу выйти!
КОРОЛЬ (мрачно). Пошел вон! Карасей?
КАМЕРГЕР. Карасей. (Смеется.)
КОРОЛЬ. При чем тут караси?
КАМЕРГЕР. Да, ваше величество, именно караси на торжественном, званом
обеде. Возможно, вы, ваше величество, тоже замечали, что она, чем больше
народу, тем сильнее теряется. А вчера, когда я взглянул на нее, ну,
немного... высокомерно, свысока... так она чуть не подавилась картофелем,
обыкновенным картофелем. Что если, ваше величество, подать карасей, а потом
- строго, высокомерно. (Смеется.) Карась - трудная рыба... костлявая... На
торжественном приеме, в присутствии множества посторонних людей, ею легко
подавиться.
КОРОЛЬ. Камергер... (Смотрит на него.) Все это немного... глуповато...
Караси?
КАМЕРГЕР (обиженно). Знаю, что глуповато. Не будь это глупо, не говорил
бы.
КОРОЛЬ. Камергер, но... если она и в самом деле... если... Считаешь,
она действительно может подавиться?..
КАМЕРГЕР (свысока). Ваше величество допускаете такую возможность? Но
это же глупо. А если бы даже и случилось по странному стечению
обстоятельств... такое несчастье... что мы имели бы общего... с подобной
глупостью?
КОРОЛЬ. Да, но... мы же сейчас говорим об этом?
КАМЕРГЕР. О, наш разговор... так, между прочим... (Разглядывает свои
ногти.)
КОРОЛЬ. Между прочим? Нет! Так мы и сделаем! С ней, если строго,
высокомерно, все можно сделать - любую глупость, самую что ни на есть
дурацкую, такую, что никто даже не посмеет ничего заподозрить. Караси? А
почему не карпы? Камергер, я спрашиваю, почему не карпы?
КАМЕРГЕР. Караси, караси...
КОРОЛЬ. Но почему не карпы? Или угри? Почему? Почему? Ладно, пусть
караси. Гм... (Со страхом.) Строго? Резко? Свысока?
КАМЕРГЕР. Вот именно! Светлейший государь во всем своем величии.
КОРОЛЬ. Да, да, во всем величии. Пусть будет много огней, много людей и
нарядных костюмов... Блеск, праздничность... Если с высокомерием на нее
крикнуть, она подавится... Наверняка. Подавится насмерть. И никто не
догадается, потому что слишком глупо - и свысока, свысока, а не исподтишка,
величественно, во всем блеске. Свысока ее и убьем. Что? Гм... Постой, давай
спрячемся, королева идет.
КАМЕРГЕР. Но я...
КОРОЛЬ. Прячься, быстро, я хочу понаблюдать за королевой.
Оба прячутся за кушеткой. Входит КОРОЛЕВА, осматривается - в руке у нее
флакон.
(В сторону.) А это что?
КАМЕРГЕР. Тссс...
Королева делает несколько шагов в сторону комнаты Ивонны,
останавливается - достает из-за корсета небольшую тетрадь - издает негромкий
стон, закрывает лицо ладонью.
КОРОЛЬ (в сторону). Это еще что за книга скорби?
КАМЕРГЕР (в сторону). Тссс...
КОРОЛЕВА (читает). Я совсем одинока. (Повторяет.) Да - я так одинока,
совсем одинока, я одинока... (Читает.) Никому не ведома тайна моего лона.
(Говорит.) Никто не знает моего лона. Никто не знает, о, о-о! (Читает.)

Тетрадь-подруга, ах, лишь ты
Достойна знать мои мечты
И целомудренные грезы,
Мои непролитые слезы -
О них узнаешь только ты!

(Говорит.) О них узнаешь только ты, узнаешь только ты. О-о-о!
(Закрывает лицо.) Как страшно - страшно... Убить, убить... (Смотрит на
флакон.) Яд, яд...
КОРОЛЬ (в сторону). Яд?
КОРОЛЕВА (с гримасой боли). Узнаешь только ты. (Махнув рукой.) Читаем
дальше. Читаем! Пусть чтение придаст мне сил для совершения чудовищного
поступка. (Читает.)
Для вас, о люди, я на троне
Сижу в короне.
Ах, вам неведом пламень,
Что бушует в моем лоне.
Вам кажется, что я горда,
Благоразумна и тверда.
А я лишь гибкой жажду быть всегда.

(Говорит.) Гибкой, о-о! О-о-о! Гибкой. И это написала я! Это мое! Мое!
Убить, убить! (Читает.)

Хочу быть гибкой, как калина,
И гибкой, как рябина,
И чувственной, как Мессалина,
Чтоб изгибаться, вся сгорая,
Упругой быть, как ветер мая,
Хочу лишь гибкости! Не нужно мне величие!
Ах, как я жажду гибкости, презрев приличия!

Гибкости, о-о! Гибкости! А-а-х! А! Сжечь, уничтожить! Калина, рябина,
Мессалина... Как страшно! Это я написала! Это мое, мое и, будь что будет,
должно остаться моим! О-о, только сейчас я вижу, как это чудовищно! И,
значит, Игнаций... читал! О-о! А сходство есть - сходство есть... с тем, как
она копается в себе, как внутри у нее что-то хлюпает... О да, конечно, она
вызывает жуткие ассоциации с моей поэзией! Доносчица! Она меня разоблачает!
Это я! Я! Это мое! Между нами сходство есть. О, как она обнажила и выставила
напоказ все мое самое сокровенное! Любой, кто на нее взглянет, тотчас
обнаружит сходство с Маргаритой. Любой, кто на нее посмотрит, сразу же
поймет, какова в действительности я сама, как если бы прочитал мои
произведения. Довольно! Пусть она погибнет! Да, Маргарита, ты должна
уничтожить ее! За дело, убийственный флакон! Она не может существовать в
этом мире, час пробил - иначе это злокозненное родство между нами сможет
обнаружить любой. Не желаю по вине этой доносчицы стать жертвой
издевательств, травли, насмешек, агрессивности. Уничтожить! Смелей, смелей -
тихонько войдем с флаконом в ее комнату, добавим несколько капель ей в
лекарство... Никто не догадается! Никто не будет знать. Она - девушка
болезненная, все подумают, что сама умерла, просто так... Кому придет в
голову, что это я. Ведь я королева! (Идет.) Нет, нет, еще не время. Нельзя
так идти. Я выгляжу как обычно - и в таком виде идти на убийство? Нет, мне
нужно изменить внешность. Хотя бы волосы растрепать... Волосы... Совсем
немного, не слишком демонстративно, только слегка, чтобы не выглядеть как
всегда. О, вот так... Да, да!..
КОРОЛЬ (в сторону). Тссс...
КОРОЛЕВА. Но как же я войду растрепанная? О, о, о! Это может выдать
тебя! Вдруг кто-нибудь заметит, что твоя прическа в беспорядке... Перестань
говорить сама с собой. Она ведь наверняка тоже с собой разговаривает.
Маргарита, перестань говорить с собой - ты можешь себя разоблачить.
(Смотрится в зеркало.) О, как это зеркало застигло меня врасплох. Мне нужно
найти в своем лице самые отталкивающие черты, только тогда я смогу войти к
ней. Перестань с собой говорить. Могут услышать. Я не в силах замолчать.
Неужели все убийцы перед тем, как совершить преступление, говорят сами с
собой? Ну и что тут такого? Что в этом... ненормального? (Рассматривает
себя.) Пусть у меня будет странный и зловещий вид. Скриви лицо, скривись,
Маргарита! Вот так, так, а теперь идем! Ты со мной, я с тобой. То есть, как
это - ты со мной, я с тобой - ведь я пойду одна. Скривись! Пошли! Вспомни
все свои стихи и иди! Вспомни все тайные, гибкие грезы и иди! Вспомни все
калины, все свои рябины и иди! О, о, о, иду, иду! Ах, я не могу заставить
себя - все это чистое безумие! Сейчас, минутку - еще подкрасимся, еще вот
это... (Пачкает лицо чернилами.) Вот так, теперь, с пятнами, будет легче...
Теперь я стала другой. Стой, тебя это может выдать! Идем! Смерть доносчице!
Не могу! Почитаем еще! Я должна еще почитать. (Достает стихи.) Почитаем, это
нас возбудит, усилит жажду убийства.
КОРОЛЬ (выскакивает). Ну, Маргарита!
КОРОЛЕВА. Игнаций!
КОРОЛЬ. Вот ты и попалась! Покажи! (Хочет вырвать тетрадь.)
КОРОЛЕВА. Пусти меня!
КОРОЛЬ. Покажи! Покажи! Ах ты, убийца! Хочу поближе познакомиться с
твоими грешками! Покажи, и устроим новый медовый месяц! Покажи,
отравительница!
КОРОЛЕВА. Ах! (Падает без чувств.)
КАМЕРГЕР. Воды! Ей дурно!
КОРОЛЬ. Ну, видишь, как дело повернулось! Мечтает о гибкости и потому
хочет убить цацу! Но это уже безразлично. Я все равно уже давно убил ее.
КОРОЛЕВА (приходя в себя). Убил? Кого уби...
КОРОЛЬ. Я ее утопил! С камергером. Мы ее вместе с камергером утопили...
КАМЕРГЕР. Вода! Вот вода!
КОРОЛЕВА. Утопил? Ивонну уто...
КОРОЛЬ. Глупая. Не Ивонну, но это безразлично. Не Ивонну, другую, ну,
там одну. Уже давно. Теперь ты знаешь, что кроется во мне. Знаешь теперь? По
сравнению с моими грехами твои дурацкие стихи, которых ты еще и стыдишься -
ничто. Я убил ту, а теперь убью эту цацу. Цацу тоже убью.
КОРОЛЕВА. Убьешь ца...
КОРОЛЬ. Да, теперь убью цацу. И ее тоже, если все получится как надо. И
ее тоже, и так будет всегда... Всегда кто-нибудь где-нибудь когда-нибудь
кого-нибудь... Всегда так... Не того, так другого, если не ту, то опять же
эту, и так всегда - решительно, величественно - с апломбом, уверенно.
Нагнать страху, а потом, того... (К Камергеру.) Подай воды. (Пьет.) Да,
старею... годы уже не те...
КОРОЛЕВА. Я не позволю! Игнаций, я не позволю!
КОРОЛЬ. Позволишь, мать, позволишь... позволишь, себе ведь тоже
позволяешь. Каждый себе что-то позволяет и потому должен позволять другим...
Входит ИВОННА, увидев присутствующих, хочет вернуться, но не решается -
и проходит в свою комнату. С этого момента все говорят вполголоса.
Ха!
КОРОЛЕВА. Игнаций, я не даю согласия, я не хочу, не позволяю, Игнаций!
КАМЕРГЕР. Ради Бога, тише!
КОРОЛЬ. Молчи, глупая. Дело будет сделано... Думаешь, я буду к ней
подкрадываться исподтишка, как ты... Нет, я в открытую, с высокомерием убью
ее - свысока, с шиком, величественно - а все будет выглядеть настолько
глупо, что никто и не догадается. Ха-ха, Маргарита, убивать нужно свысока,
исподтишка нельзя. А ты прежде всего умойся, а то выглядишь как
ненормальная. И, во-вторых, позаботься о банкете, который мы сегодня
устраиваем - уже пора... И не забудь - вели на закуску подать карасей. Люблю
карасиком закусить, карасем в сметане. Хорошая рыба. Изысканная.
КОРОЛЕВА. Караси? Караси? (К Камергеру, радостно.) Да он сошел с ума!
Слава Богу, сошел с ума!
КОРОЛЬ. Молчи, я в своем уме. Подай карасей.
КАМЕРГЕР (к Королеве). Ваше величество, караси в сметане - прекрасная
закуска. Не вижу никаких причин, которые помешали бы подать карасей.
КОРОЛЕВА. Не будет никаких карасей! Игнаций, не своди меня с ума, я не
подам никаких карасей. Что за фантазия - эти самые караси? Говорю вам, не
будет никаких карасей, с чего это вдруг караси, почему именно сейчас -
какие-то караси? Карасей не будет!
КОРОЛЬ. Это еще что за капризы? (К Камергеру.) Подай-ка мне корону. Я
тебе покажу.
Камергер подает корону.
КОРОЛЕВА. Игнаций, к чему это? Сними корону - Игнаций, зачем?!
Игнаций?!
КОРОЛЬ. Маргарита, раз я сказал, чтобы ты подала карасей, значит - вели
их подать. И не пререкайся, иначе так получишь у меня... а я могу, если
захочу, могу, потому что грехов на мне много - я все могу, жена, трепещи
предо мною, что мне грехи! Я - король грехов, понимаешь, король глупости,
грехов, беззакония, стенаний!
КОРОЛЕВА (пораженная). Игнаций!
КОРОЛЬ (успокаиваясь). Ну, ну, ну... Прикажи подать карасей. И пригласи
высочайших сановников, самых изощренных, самых опытных, из тех практиков,
что умеют страху нагнать, парализовать человека, как сто тысяч чертей.
(Тише.) Маргарита, оставь свою робость, стыдливость, все свои страхи -
понимаешь? И хватит этой поэзии, гибкости, калин, рябин... Ты уже не
первоцвет, ты дама, королева, ну, ну. Не тебе следует изгибаться, пусть
перед тобой гнутся - ну, ну. Умойся, неряха, а то на пугало похожа. Надень
парчовое платье - покажи, мать, на что способна! Ну же! Соберись,
продемонстрируй всю твою элегантность, грацию, достоинство, такт, манеры,
для того тебя и держу, и своим мерзавкам прикажи, чтобы тоже вырядились, кто
во что сможет. Ну, ну, иди - все поняла? И чтобы торжественно было! Прием
должен быть праздничный, с дамами, а не с растрепами. Пригласи гостей и вели
накрыть столы, а об остальном пусть у тебя голова не болит, об остальном я
сам позабочусь! Высокомерно, свысока - величественно! Иди уж, иди - кухарка!
(Королева, которая к завершению монолога Короля закрывала лицо руками,
выходит.) Камергер...
КАМЕРГЕР. Ваше величество?
КОРОЛЬ (тише, мрачно). Поклонись мне... Я хочу, чтобы ты мне
поклонился...
КАМЕРГЕР (прислушиваясь). Кто-то идет.
КОРОЛЬ (тяжело). Тогда спрячемся.
Прячутся за кушетку. Крадучись, входят: ПРИНЦ с ножом в руке, за ним
КИРИЛЛ с корзиной.
ПРИНЦ. Куда она ушла?
КИРИЛЛ (заглядывая через дверь в глубине декорации). Тссс. Она здесь.
ПРИНЦ. Что делает?
КИРИЛЛ. Мух ловит.
ПРИНЦ. И как, поймала?
КИРИЛЛ. Зевает.
ПРИНЦ (сжимая в руке нож). Что ж, тогда попытаемся... Раз, два, три...
Проверь, не идет ли кто-нибудь, приготовь корзину...
Кирилл открывает корзину, Принц подкрадывается к двери.
КОРОЛЬ (в сторону, к Камергеру). О, так мой сыночек тоже!..
КИРИЛЛ (смотрит со стороны на Принца). Филипп, не надо - прекрати!
Филипп, я сейчас шум подниму!
ПРИНЦ. Нервишки?
КИРИЛЛ. Просто невообразимо! Ты с ножом, крадешься к этой замухрышке!
(Разражается негромким смехом.) Ничего из этого не получится - нет, не
получится!.. Убивать? Убивать такую?!.. И еще эта корзина! Еще и корзина!
ПРИНЦ. Прекрати! (Кладет нож.) Корзина нужна по техническим причинам.
КИРИЛЛ. Ты сам не понимаешь, что делаешь - не видишь себя со стороны.
ПРИНЦ. Прекрати же, наконец!
КИРИЛЛ (заглядывая). Засыпает. Кажется, заснула...
ПРИНЦ. Заснула?
КИРИЛЛ. Тссс. Как будто... Клюет носом... На кресле...
ПРИНЦ (заглядывая). Сейчас или никогда! Если сейчас, будет не больно...
На, попробуй ты!
КИРИЛЛ. Я?
ПРИНЦ. Тебе это легче - ты для нее посторонний, вы с ней на равных, ты
- не предмет ее обожания, она любит не тебя. Кирилл, сделай это ради меня.
Всего лишь мгновение... Ведь это как операция, процедура - она не
почувствует. Ничего не будет знать, и помни, в тот самый момент, когда ты
это сделаешь, она уже перестанет существовать, все произойдет помимо нее -
это легко - действовать будем только мы, односторонне, ее это вовсе не
коснется...
КИРИЛЛ. Чем легче, тем, наоборот, труднее. (Берет нож.)
ПРИНЦ. Нет, нет, нет!
КИРИЛЛ. Нет?
ПРИНЦ. Такое впечатление, будто ты курицу собираешься прирезать.
КИРИЛЛ. А разве нельзя? Ведь, казалось бы, можно, а оказывается -
нельзя. Что за чертовщина? Наверное, потому, что она слишком болезненная,
ослабленная. Вот была бы толстая, румяная баба, а она бледная... На бледную
рука не поднимается...
ПРИНЦ. Здесь кто-то смотрит.
КИРИЛЛ. Это я смотрю.
ПРИНЦ. Нет, на нас кто-то смотрит - кто-то все видит.
КИРИЛЛ. Это я вижу.
ПРИНЦ. Да, ты смотришь на меня, я - на тебя. Уйди, лучше уж я сам. Сам
все сделаю. Всего лишь процедура, хоть и чудовищная, но процедура.
Предпочитаю быть чудовищным одно мгновение, чем всю жизнь. Стань за дверью,
я все сам... (Кирилл выходит.) Сам. Для нее это станет избавлением... Конец
всем ее страданиям - и моим тоже... Это - целесообразная процедура,
целесообразная... Гм... (Осматривается, берет нож, снова кладет.) Кирилл!
КОРОЛЬ (в сторону, очень возбужденно). Э-э-х, растяпа!
КИРИЛЛ. Что такое? (Возвращается.)
ПРИНЦ. В одиночку еще хуже. Человека, когда он один, начинает
распирать, он разрастается... до размеров... (Прислушивается.) Что это?
КИРИЛЛ. Дышит. (Оба прислушиваются.)
ПРИНЦ. Дышит... (Заглядывает в дверь.) Да! Так и дышит - так и живет
там в своем нутре - сама в себя по уши... погрузившись, замкнувшись в
себе... Нет, ничего не получится... (Берет нож.) Казалось бы, вонзить в
тело... Но как это трудно... Я ощущаю страшную легкость, но именно в этой
легкости и заключается страшная трудность.
Входит ИЗА.
ИЗА (увидев нож). Что это? (Заглядывает в дверь.) Убийство?
ПРИНЦ и КИРИЛЛ. Тссс...
ИЗА. Убийство... Хочешь стать убийцей?
ПРИНЦ. Молчи! Не вмешивайся! Здесь я улаживаю мои личные дела. Когда
улажу, приду. Выйди отсюда!
ИЗА. Вы тоже здесь? И вы в этом участвуете?
КИРИЛЛ. Глупости! Филипп, пойдем отсюда, все это глупости! Оставим эту
затею!
КОРОЛЬ (в сторону). Глупость! Смелей!
ИЗА. Пойдемте отсюда!
ПРИНЦ (заглядывает). Спит.
ИЗА. И пусть спит. Какое тебе дело до того, что она спит. Филипп, я
тоже буду спать... сегодня ночью.
ПРИНЦ. Тихо. Вздохнула!
ИЗА. Филипп, и я буду вздыхать... сегодня ночью. Перестань уделять ей
столько внимания. Ведь я здесь! Перестань ею заниматься, перестань убивать
ее... Пойдем.
ПРИНЦ. Ей что-то снится. Интересно, что?
ИЗА. Пусть снится. Лучше я расскажу, что мне снилось. Во сне я видела
тебя. Пойдем.
ПРИНЦ. А ей, наверное, снимся мы! Она видит во сне нас! Меня, тебя. Мы
у нее там, внутри.
ИЗА. Где? Как это - внутри?
ПРИНЦ. Ну, в ее нутре. Слышишь, как она тяжко спит? Как страдальчески
вздыхает? Как мучительно трудится внутри себя, как там, внутри, мы
погружаемся в нее, и как она делает с нами все, что ей заблагорассудится -
интересно, что она там над нами вытворяет, как на нас отыгрывается...
ИЗА. Ты опять говоришь как ненормальный? Неужели не можешь
остановиться?
ПРИНЦ (по-прежнему шепотом). Я-то нормален, но не могу оставаться
нормальным, если ненормален кто-то другой. Хорошо, я буду нормальным, и ты
тоже будешь нормальной, ну и что с того, если кто-то другой, ненормальный,
будет со стороны подыгрывать нам, нормальным, на такой маленькой свирели,
тра-ля-ля - а мы под нее запляшем, а мы запляшем...
ИЗА. Филипп, и ты это говоришь после того, что было между нами прошлой
ночью?
ПРИНЦ (прислушиваясь). Храпит.
ИЗА. Что?
ПРИНЦ. Храпит.
ИЗА. Нет, ты переступаешь границы приличий.
КОРОЛЬ (в сторону). Переступает! Ну, вперед! Пусть переступает. Ух! Ух!
Переступай!
ПРИНЦ (невольно отвечая Королю). Я не в силах переступить. Но что это?
Кто это сказал? Что происходит в этой комнате? Смотрите, как здесь все дико
выглядит - вся эта мебель. (Пинает ногой кресло.)
КОРОЛЬ. Дико! Ух! Ух!
КАМЕРГЕР. Тссс!
КИРИЛЛ. Или убьем ее, наконец, или пошли отсюда, я больше не могу так
стоять, с этой корзиной, лучше я уйду, или вообще убегу. Убегу из замка. Я
больше не могу здесь торчать как третий лишний - не могу.
ПРИНЦ. Я должен переступить! Должен!
КОРОЛЬ. Смелей!
ИЗА. Поцелуй меня. (К Кириллу.) Пусть он меня поцелует.
ПРИНЦ (прислушиваясь). Зевнула!
ИЗА. Довольно. Я ухожу.
КИРИЛЛ. Принц, поцелуй ее. Черт побери, да сделайте что-нибудь, чтобы
он вас поцеловал. Пусть он вас поцелует!
КОРОЛЬ. Пусть поцелует! Ух, ух! Смелей!
КАМЕРГЕР. Тссс!
ИЗА. Я не намерена вымаливать поцелуи. Не хочу стоять до бесконечности
с дурацкой корзиной и с ножом под дверью этой несчастной. Хватит. Я ухожу
навсегда. С меня довольно.
ПРИНЦ. Не оставляй меня! Иза, я поцелую тебя. Подожди!
ИЗА (отталкивает Принца). Не хочу! Прошу отпустить меня! Не хочу -
здесь, по заказу, под дверью, совершенно бессмысленно, с этой корзиной, с
этим ножом. Как можно целовать здесь? Оставьте меня.
КОРОЛЬ (оставаясь за кушеткой). Так его! Вперед! Давай!
ПРИНЦ. Сохраняйте хладнокровие. Прежде всего - хладнокровие, иначе все
мы окончательно спятим. Тише, не то она проснется... Иза, постой, не будь
так резка. Я не могу тебя потерять. Не реагируй на весь этот абсурд. Да,
согласен, поцелуй в этих обстоятельствах бессмыслен, и все же мы поцелуемся,
несмотря ни на что, поцелуемся, как если бы это было совершенно
естественно... Ради Бога, если уж мы не можем оставаться нормальными, то
хоть будем делать вид, что мы нормальны, иначе нам отсюда не выбраться. И я
не вижу иного выхода, кроме поцелуя, возможно, он вернет нас к норме, даст
нам силы спастись с этого места. (Обнимает ее.) Я тебя люблю. Скажи, что
любишь меня. Ты меня любишь!
ИЗА. Не скажу! Ни за что не скажу! Пусти...
ПРИНЦ. Она любит меня! А я люблю ее!
В дверях появляется ИВОННА, протирая глаза. КОРОЛЬ в сильном
возбуждении высовывается из-за кушетки, КАМЕРГЕР пытается его удержать.
КОРОЛЬ. Так ее!
ИЗА. Филипп!
ПРИНЦ (пылко, страстно). Филипп! Филипп!.. Люблю!
КИРИЛЛ. Филипп, она проснулась!
КОРОЛЬ (громко). Хорошо, Филипп, молодец! Так ей и надо! Спуску не
давать! Смерть ей! Хватайте ее! Хватайте цацу!
КАМЕРГЕР. Остановите его величество.
ИЗА. Бежим отсюда.
КОРОЛЬ. Не кричи! Вытащите меня отсюда. (С трудом вылезает.) Весь
одеревенел. Затекли старые кости. (К Принцу.) Шевелись! Шевелись! Хватай ее!
Растяпы! Сейчас мы ее прикончим! Хватайте ее, говорю! А ну, - Филипп,
Камергер, - я зайду с той стороны! Берите ее, цацу!
Входит КОРОЛЕВА в бальном платье, лакеи вносят накрытые к ужину столы,
за ними гости вносят освещение.
Стойте! Так ничего не выйдет! Забыли о карасях! Ее надо свысока!
Свысока, не снизу! С достоинством, величественно! Огорошить, а потом того...
Вперед! За дело, Маргарита! Вперед! (К гостям.) Прошу!.. Пожалуйста!..
Проходите, господа! Филипп, поправь воротничок, пригладь волосы... свысока,
с достоинством, сын мой! Хватай! (К Камергеру.) Подай мне корону.
ПРИНЦ. Что здесь происходит?
КАМЕРГЕР. Ничего особенного, всего лишь ужин!
КОРОЛЬ (к гостям). Сердечно приветствуем! Прошу вас, добро пожаловать.
ГОСТИ. А-а-а! (Кланяются.) Ваше величество!
КОРОЛЕВА. Просим. Добро пожаловать!
ГОСТИ. Ваше величество! (Кланяются.)
КОРОЛЬ (к гостям). За дело! Ну-ка! Хватайте! И свысока, господа, с
превосходством, камергер, предложи каждому место согласно титулу и пусть
более достойные уязвляют менее достойных, а менее достойные - более
достойных, то есть, я хотел сказать, пусть более достойные испытают при виде
менее достойных чувство законной гордости, а менее достойные пусть черпают
от более достойных стимул и стремление к все более плодотворным усилиям в
благородном соперничестве. А мою будущую невестку посади напротив нас, ведь
это в ее честь устроен сегодняшний прием.
ГОСТИ. А-а-а! (Кланяются.)
КОРОЛЕВА. Но, невзирая на место в иерархии мест, пусть каждый зацветет
пышным цветом всего своего существа под солнцем нашей благосклонности. Пусть
дамы покажут, на что они способны, а господа пусть покажут дамам! С блеском,
господа, с шиком, элегантно, ярко и изысканно!
КОРОЛЬ. Да, да - хватай... то есть того... Вперед! Рассаживайтесь!
ГОСТИ. А-а-а! (Кланяются.)
Король и Королева садятся.
КАМЕРГЕР (к Ивонне). Будьте любезны, мадемуазель, сядьте.
ИВОННА не двигается, КАМЕРГЕР холодно продолжает.
Будьте любезны, сядьте... (Усаживает Ивонну.) А здесь сядет принц...
Прошу вас, принц... А здесь их превосходительство, здесь их преосвященство,
здесь их сиятельство графиня, а сюда наш великолепный, наш бесценный, наш
изысканный... (Подводит какого-то старичка, расплываясь в улыбке.) Ай-ай-ай!
КОРОЛЬ. Как я уже говорил, этот скромный, но изысканный ужин мы
устроили на погибель, то есть, вернее, в честь нашей будущей невестки, и
сегодня мы приняли решение удостоить ее титула принцессы Бургундии in
partibus infidelium^[2]. Итак, она героиня сегодняшнего пиршества.
Посмотрите, как она мило улыбается.
ГОСТИ. А-а-а! (Негромкие аплодисменты.)
КОРОЛЬ (начинает брать еду). Немного костлява, паршивка, зато
вкусная... Рыба, я хотел сказать, вот эта... гм... (Кладет на тарелку рыбу.)
КОРОЛЕВА (накладывая еду). Немного старовата, но в этом соусе смотрится
достойно, а достоинство, должна признаться, мне гораздо ближе, чем то, что
обычно стыдливо называют поэзией. Возможно, я не сентиментальна, но (с
высокомерием.) не переношу все то, что хоть отдаленно напоминает мне калину
или рябину. Мне ближе пожилые женщины, дамы в истинном значении этого слова!
ГОСТИ. А-а-а!
КАМЕРГЕР (накладывая еду). Рыба с виду скромная, но в принципе, в самой
своей сути необыкновенно, просто невероятно аристократичная, достаточно
сказать, что кости у нее чрезвычайно тонкие! А какой великолепный соус!
Вроде бы сметана, но в то же время неизмеримо тоньше, изысканнее сметаны! И
какой вкус - острый, пикантный, эффектный, парадоксальный! Уверен, что все
присутствующие соответственно оценят его, поскольку за этим столом никогда
еще не собиралось столь изысканное общество!
ГОСТИ. А-а-а!
КОРОЛЬ (к Ивонне). Что такое - нам не вкусно? (Угрожающе.) Не нравится?
КАМЕРГЕР. Что с вами, мадемуазель, нет аппетита?
ГОСТИ (огорченно). О!
ИВОННА (начинает есть).
КОРОЛЬ (к Ивонне, мрачно). Только есть следует осторожно, не то можно
подавиться! Карась, он только с виду - ничего особенного, а ведь на самом
деле...
КАМЕРГЕР (к Ивонне). Его величество изволили заметить, что во время еды
следует быть осторожной, иначе можно подавиться. (Резко.) Опасность велика!
Это трудная рыба!
КОРОЛЬ (угрожающе). Рыба опасная, говорю вам!
ГОСТИ (изумленно). Ах! (Все перестают есть, тишина.)
КОРОЛЕВА (с достоинством). Eh bien, Ivonne, vous ne manges pas, ma
chere?^[3]
КАМЕРГЕР (вставляет в глаз монокль). Пренебрегаете? Пренебрегаете
карасями его величества?
КОРОЛЬ (угрожающе). Что такое?!
ИВОННА (начинает есть одна).
КОРОЛЬ (встает, угрожающе указывает на Ивонну). Подавилась! Подавилась!
Костью! У нее в горле кость!! Кость, говорю вам! Ну!!!
ИВОННА (давится).
ГОСТИ (пораженные, вскакивают с мест). Спасите! Воды! По спине
постучите!
КОРОЛЕВА (пораженная). Спасите!
ГОСТИ. Ах, несчастная! Какая беда! Катастрофа! Труп! Умерла! Не будем
мешать! (Все уходят, оставив на виду тело.)
ПРИНЦ. Умерла?
КАМЕРГЕР. Костью подавилась.
ПРИНЦ. Ах! Костью. Кажется, действительно умерла.
Молчание.
КОРОЛЕВА (нервно, будто немного пристыженно). Игнаций, нужно будет
позаботиться о трауре. У тебя нет черного костюма. Ты поправился, все твои
костюмы стали малы.
КОРОЛЬ. Как нет костюма? Если прикажу, будет.
КОРОЛЕВА. Да, но нужно послать за портным.
КОРОЛЬ (удивленно). За портным? Да, правильно... (Протирает глаза.)
Правильно, портной Соломон, мужская конфекция... (Смотрит на Ивонну.) Что?
Умерла? Всерьез?
КОРОЛЕВА (после паузы). Все умрем!
КОРОЛЬ (после паузы). Да сделайте что-нибудь. Нужно же что-то с этим
сделать. Что-то сказать. Как-то прервать это молчание! Филипп... того...
мужайся. Ничего не поделаешь - она умерла.
КОРОЛЕВА (гладит Принца по голове). Твоя мать не оставит тебя, сын мой.
ПРИНЦ. Что вы такое говорите?
КАМЕРГЕР (к слугам). Идите сюда, ее нужно вынести и положить пока на
кровать. Пусть один из вас сбегает и все приготовит. И немедленно вызовите
Петрашека. Кто-нибудь должен сейчас же сбегать в похоронное бюро Петрашека,
без Петрашека нам не справиться. Срочно вызвать Петрашека, это важнее всего.
(Слуги подходят к телу.) Минутку, я стану на колени. (Делает это.)
КОРОЛЬ. Да правильно... (Опускается на колени.) Он прав. Надо стать на
колени.
Все опускаются на колени, кроме Принца.
Собственно говоря, это надо было сделать сразу же.
ПРИНЦ. Прошу прощения. Как же так?
КАМЕРГЕР. Что? (Принц замолкает.) Станьте, пожалуйста, на колени.
КОРОЛЕВА. Стань на колени, Филипп. Нужно это сделать, сын мой. Так
требуют приличия.
КОРОЛЬ. Быстрее! Ты не можешь один стоять, когда мы все на коленях.
Принц опускается на колени.

З а н а в е с .

ЗАМЕЧАНИЯ АВТОРА ОТНОСИТЕЛЬНО ИГРЫ И РЕЖИССУРЫ

Желательно как можно ярче подчеркнуть ниже перечисленные особенности
пьесы:

1. Все элементы гротеска и юмора, нейтрализующие тягостную ситуацию,
лежащую в основе пьесы, не утрачивая, однако, при этом психологической
реалистичности и естественности персонажей и всего действия.
2. Непринужденность и свободу текста. Пьесу не следует играть излишне
всерьез.
3. Полную осознанность действий персонажей. Наиболее странные сцены
должны быть сыграны реалистично. Герои пьесы - совершенно нормальные люди,
которые лишь оказались в ненормальной ситуации. Их удивление, неуверенность,
чувство стыда перед лицом этих ситуаций должно быть подчеркнуто в
соответствии с текстом. Костюмы - современные, в крайнем случае - с
какими-нибудь фантазийными элементами (например, король в куртке и с короной
и т.п.). Декорации - лучше натуралистические. В последнем акте необходимы
сложные световые эффекты. Последние сцены (банкет) могут иметь характер сна,
ирреальности - после чего наступает пробуждение.

1 Как некрасиво! (франц.).
2 Только по названию, номинально (лат.)
3 Ивонна, вы не едите, дорогая? (франц.)

---------------------------------------------------------------
Постановка и публичное исполнение пьесы - только по письменному
разрешению автора перевода.
Популярность: 3, Last-modified: Wed, 06 Feb 2008 13:17:45 GmT