Сергей Михайлов. Тупик,<BR>или Праздник Святого Габриэля

Сергей Михайлов. Тупик,
или Праздник Святого Габриэля

---------------------------------------------------------------
     Оригинал  этого  текста  расположен  на авторской странице
Сергея Михайлова "Скрижали"
hutp://www.skrijali.ru
     © Copyright Сергей Михайлов
---------------------------------------------------------------

Посвящаю моей дочери Елене

Глава первая

Огромная пультовая, чем-то напоминающая пультовую атомной станции, мигала разноцветными огнями. Сержант сидел перед Центральным Пультом и напряжённо следил за показаниями приборов и цифровых табло.

-- Установка готова к работе, сэр!

-- Защита? -- голос из репродуктора звучал громко и требовательно.

Сержант взглянул на крайнюю слева панель, где только что загорелась надпись: "Защита включена".

-- Есть -- защита!

-- Время эксперимента -- тридцать секунд!

-- Есть -- тридцать секунд!

После непродолжительной паузы слышится последняя команда:

-- Пуск!

Сержант, незаметно перекрестившись, опустил рычаг. Тут же на Центральном Табло вспыхнула надпись: "Внимание! Излучение!" Там же, в правом углу, замелькали цифры, отсчитывающие время эксперимента. Пять секунд... десять... пятнадцать... двадцать пять... Стоп!.. Надпись погасла, на её месте появилась другая: "Эксперимент окончен".

Сержант вздохнул и тяжело опустился в кресло. Эти эксперименты всегда производили на него удручающее впечатление.

В небольшом комфортабельном баре в трёхстах метрах от Центрального Пульта собрался почти весь офицерский состав военного испытательного полигона. Играла лёгкая музыка, настроение было приподнятым. Слышались хлопки открываемых бутылок с шампанским; смех и грубоватые шутки, характерные для сугубо мужского коллектива, создавали впечатление непринуждённой, почти праздничной обстановки.

-- Приветствую вас, господа!

В бар вошёл высокий стройный офицер с лицом арийского типа.

-- А, капитан... -- отозвался толстый багроволицый майор, поворачиваясь к входящему. -- Я слышал, всё сошло благополучно?

-- О, как нельзя лучше! -- улыбнулся капитан и взял со стойки бокал с шампанским. -- Тридцать секунд -- и сотня белых мышей отправилась на тот свет.

-- Ха-ха-ха! -- затрясся в хохоте майор. -- В рай или ад?

-- В "чистилище".

"Чистилищем" на полигоне называли биолабораторию, где проводились различные исследования, в том числе и вскрытие подопытных животных, подвергшихся действию таинственного излучения.

-- Какой же это по счёту эксперимент? -- спросил майор, отправляя в своё бочкообразное чрево очередную порцию спиртного.

-- Пятнадцатый, -- ответил капитан и презрительно скривил губы. -- Только всё это детские шалости. Мыши, кролики... Чепуха!

-- Чего же вы хотите?

-- Я хочу, чтобы новое оружие было применено в настоящем деле, -- с металлом в голосе отрезал капитан, и глаза его сверкнули дьявольским огнём.

Разговоры и смех в баре вмиг смолкли.

-- Капитан Хамберг! Вы же физик, -- прозвучал в тишине резкий голос только что вошедшего в бар полковника, чьё словно высеченное из камня лицо заставило офицеров подтянуться и одёрнуть кители, а седые волосы говорили о долгом и нелёгком жизненном пути. -- И ваш гражданский долг, как физика, как учёного -- это служение человечеству, а не истребление его. Вам ясно, капитан?

-- Я офицер, сэр, -- твёрдо ответил капитан, глядя прямо в глаза полковнику, -- и как офицер, как солдат, вижу свой долг в служении отечеству. Своему отечеству и, если хотите, своему народу. А ваши взгляды, сэр, -- капитан усмехнулся, -- отдают пацифизмом, а это, согласитесь, как-то не вяжется с вашим служебным положением.

Полковник нахмурился.

-- Не забывайтесь, капитан! Я свой долг выполняю не хуже вас, и у вас нет никаких оснований ставить это под сомнение. А пацифистом я никогда не был, но и фашистом быть не хочу!

С этими словами полковник круто повернулся и вышел.

А в это время в машинном зале вычислительного центра происходила обработка результатов эксперимента. Работа кипела, информация продолжала поступать, и целая группа операторов в белых халатах усердно стучала по клавишам компьютеров. Ход эксперимента автоматически записывался на магнитооптические диски, и каждый раз, когда очередной опыт заканчивался, дежурный оператор проверял правильность этих записей.

Вот и теперь, уткнувшись носом в экран монитора, он внимательно следил за сменяющими друг друга рядами букв и цифр. Всё шло как обычно, всё было в полном порядке. И вдруг... Что такое?.. Дежурный оператор выпрямился, зажмурился и тряхнул головой. Не может быть!.. Он прокрутил запись назад и снова запустил её. Так и есть!

Оператора прошиб холодный пот. Он вытер лоб дрожащей ладонью, ещё раз тряхнул головой, но надпись на экране монитора не исчезала. Всего лишь два слова, но каким ужасом от них веяло! Надпись гласила: "Защита отключена".

Надо срочно принимать меры! И первым делом оповестить начальство... Дежурный оператор бросился к телефону и поднял трубку.

Цепочка телефонных звонков достигла, наконец, капитана Хамберга. Он только что вошёл в свою комнату и собирался отдохнуть.

-- Капитан Хамберг у аппарата! Да, слушаю... Что?! Вы уверены? Да вы знаете, что вас за это... Всё!

Капитан бросил трубку и вылетел из комнаты. Не найдя полковника, он бросился прямо к начальнику полигона, генералу Нортону. Пока он мчался по длинным коридорам, то и дело предъявляя пропуск многочисленным постам, в душе его боролись два чувства, вернее, не боролись, а сосуществовали, ибо ответственность за допущенную ошибку в проведении эксперимента и нарушение, хотя и не умышленное, инструкции для капитана Хамберга играла куда меньшую роль, чем радость и ликование по случаю совершенно неожиданного расширения границ эксперимента. Буквально пять минут назад он сожалел, что командование не решается поставить широкомасштабный эксперимент на открытой местности, и вот счастливая случайность сама решила эту проблему. А ответственность... Что ж, капитан Хамберг никогда не скрывался от ответственности, и если нужно, он ответит по всей строгости воинского устава. Но как бы строго наказание не было, оно не идёт ни в какое сравнение с тем чувством восторга, которое капитан испытывал при своём стремительном продвижении по полуосвещённым коридорам военного полигона.

Генерал Нортон, только что закончивший свой утренний кофе, был несказанно удивлён, когда к нему в кабинет, отбиваясь от адъютанта, влетел капитан Хамберг с горящими от возбуждения глазами.

-- Что вы себе позволяете, капитан? -- загремел генерал Нортон, вставая во весь свой гигантский рост. -- Извольте сейчас же объясниться!

Адъютант, поняв, что на этом его обязанности заканчиваются, бесшумно исчез.

-- Господин генерал! Случилось... -- задыхаясь, начал капитан.

-- Что, что случилось? Возьмите себя в руки, капитан!

-- Случилось непредвиденное, -- капитан Хамберг несколько успокоился и отвечал теперь чётко и быстро. -- Во время проведения последнего эксперимента по невыясненным пока причинам отказала защита.

-- Что?! -- взревел генерал Нортон и побагровел.

-- Отказала защита, сэр, -- окончательно успокоившись, повторил капитан. -- Я готов нести полную ответственность за это недоразумение. Но, -- капитан на мгновение запнулся, а потом продолжал с обычной своей уверенностью: -- Я считаю, что более удачной случайности трудно себе и представить.

-- Вы что, спятили?! -- генерал с грохотом вывалился из-за своего стола и подошёл вплотную к капитану. -- Вы представляете себе, что всех нас за это к стенке поставят? А вас уж точно, это я вам обещаю. Не дай Бог, если найдут хоть один труп! Не дай Бог!..

Потомственный военный, дослужившийся до генеральского чина уже в преклонном возрасте, генерал Нортон пуще всего на свете боялся ослушаться шефов из военного министерства и считал, что дисциплина в армии -- превыше всего. Не обладая глубоким умом, он отличался исключительной исполнительностью, и сейчас, когда в его хозяйстве произошло столь вопиющее нарушение дисциплины, -- а любое деяние, не санкционированное "сверху", генерал относил именно к разряду нарушения дисциплины, -- он впал в ярость. Он шипел и плевался, вращая бесцветными глазами, обещал собственноручно вздёрнуть капитана на первом попавшемся суку и проклинал тот день, когда чёрт дёрнул его взяться за руководство этим полигоном.

-- Оповестить всех! -- крикнул он наконец, когда первая волна растерянности и гнева схлынула. -- Вызвать ко мне...

Но вызывать никого не пришлось. Дверь внезапно отворилась, и в кабинет по очереди вошли все, кто прямо или косвенно отвечал за проведение экспериментов и обработку получаемой информации. Видимо, весть о происшедшем ЧП облетела уже весь полигон.

-- Отлично, -- произнёс генерал, останавливаясь у своего стола. -- Значит, все уже в курсе событий. Что ж, проведём внеочередное совещание. Господин полковник, я вас слушаю.

Полковник, тот самый, который не был ни пацифистом, ни фашистом, вышел вперёд.

-- Господин генерал, сегодня утром, в одиннадцать ноль-ноль, -- начал он, -- был проведён очередной эксперимент. Установка "ТТТ" была выведена на рабочий режим и в течение тридцати секунд излучала Т-лучи средней мощности. Строго следуя инструкции, дежурный офицер провёл цикл подготовительных работ в полном объёме, и в его добросовестности у меня нет причин сомневаться.

-- Кто был сегодня дежурным офицером? -- спросил генерал.

-- Капитан Хамберг, -- ответил полковник.

-- Та-ак, -- протянул генерал и обжёг капитана гневным взглядом, -- Продолжайте, господин полковник.

-- Сержант, производивший пуск установки с Центрального Пульта, в точности выполнял команды дежурного офицера. И именно потому, что показания приборов на Центральном Пульте свидетельствовали о нормальном ходе подготовительного цикла, пуск был произведён вовремя и без каких-либо осложнений. Все показания приборов зарегистрированы. Согласно записям регистрации защита была включена. Я проверял лично.

-- Включена? -- переспросил генерал. -- Вот как? В чём же тогда проблема?

-- Одну минуту, сэр, -- продолжал полковник. -- Весь ход эксперимента и его результаты обрабатываются в вычислительном центре. Так вот, при поверке дежурным оператором записей о ходе эксперимента он обнаружил, что защита включена не была.

-- Так, -- произнёс генерал, задумавшись. -- Значит, есть всё-таки надежда, что защита сработала? Чему верить? Показаниям приборов или компьютерам?

-- Наша техника редко даёт сбои, -- выступил вперёд начальник вычислительного центра, коренастый крепыш небольшого роста.

Главный оператор Центрального Пульта кивнул в знак согласия.

-- Скорее всего, подвели приборы, -- подтвердил он. -- Они уже давно исчерпали свой ресурс, а в министерстве до сих пор не чешутся. Я ведь докладывал вам, господин генерал.

-- Только давайте сейчас не будем выяснять отношения! -- вскипел генерал Нортон. -- Дело слишком серьёзное!.. Капитан, какова площадь поражённой местности?

-- Если допустить, что защита действительно не сработала, -- отчеканил капитан Хамберг, -- то излучение поразило местность в радиусе десяти километров до отметки 2600 метров над уровнем моря.

-- Проклятие! -- выкрикнул генерал, испепеляя взглядом капитана. -- Не дай Бог, если хоть один труп... Населённые пункты есть в этом радиусе?

Капитан впервые смутился.

-- Есть, -- ответил он тихо. -- На расстоянии семи километров от полигона расположена небольшая деревушка.

-- Высота? -- генерал затаил дыхание.

-- 2595 метров над уровнем моря...

-- А-а-а! -- заорал генерал, сотрясая воздух огромными кулаками. -- Всех под трибунал отдам! Всех!!

-- Господин генерал, -- осмелился перебить его полковник, -- техника есть техника. Возможно, всё-таки, показания приборов верны. Пошлите вертолёт в деревню, пусть удостоверятся.

-- Да! Вертолёт! -- генерал ухватился за тонкую нить надежды. -- Лейтенант! -- крикнул он адъютанту. -- Вышлите вертолёт! Срочно!

Адъютант мгновенно исчез.

-- Господа! -- произнёс генерал. -- Через полчаса всех жду у себя. А сейчас прошу покинуть мой кабинет.

Ответственные лица вышли в приёмную, но из приёмной никто расходиться не спешил. Сигары и сигареты появились в зубах большинства мужчин, и вскоре синий табачный дым окутал помещение.

Багроволицый майор, ведавший интендантской службой, сгорая от любопытства, подкатил к капитану Хамбергу и заискивающе спросил:

-- Ну что шеф? Рвёт и мечет? А правда, что защита не была включена?

Капитан молча кивнул.

-- Внешняя или внутренняя?

-- Болван, -- внезапно грубо и на всю приёмную произнёс капитан Хамберг. -- Внутренняя включена денно и нощно. Если бы не она, мы бы все давно концы отдали. Внешняя не сработала, внешняя!

С этими словами капитан зло сплюнул, бросил недокуренную сигарету в пепельницу и быстро вышел в коридор.

Майор покраснел ещё больше и растерянно посмотрел по сторонам. Он был сильно обижен. Ответственные лица раскрыли рты от изумления.

-- Что с ним? -- спросил кто-то.

-- Нервы, -- послышалось в ответ.

Полчаса спустя все прошли в кабинет генерала. Буквально следом за ними вошёл пилот вертолёта, только что вернувшийся из полёта в деревню.

-- Ну? -- нетерпеливо спросил генерал Нортон, вставая.

Пилот был бледен, а рука, отдававшая честь, дрожала.

-- Все мертвы, сэр, -- тихо произнёс он.

Генерал застонал и тяжело опустился в кресло.

-- Это конец, -- прошептал он и замолчал.

Тягостная тишина тянулась бесконечно долго.

-- Расскажите, что вы видели, -- устало произнёс генерал, обратившись, наконец, к пилоту.

Пилот никак не мог прийти в себя.

-- Жуткая картина, сэр. Сотни полторы трупов, а кроме того мёртвые лошади, собаки, коровы... И куры... Даже куры, сэр!

-- Эмоции оставьте при себе! -- строго приказал генерал. -- Продолжайте.

-- Я всё рассказал, господин генерал. Остаётся добавить, что сегодня в деревне праздник... был праздник. Потому-то все люди... погибшие... на улице. Вся деревня...

-- Какой праздник?

-- Праздник Святого Габриэля.

-- Это что ещё за святой? Впервые слышу.

-- Это местный святой. Жители близлежащих деревень каждый год отмечают этот день. Святой Габриэль приносит им счастье и удачу в делах.

-- Особенно сегодня, -- усмехнулся капитан Хамберг.

-- Стыдитесь, капитан, -- укоризненно произнёс полковник. -- Чему вы улыбаетесь?

Капитан Хамберг действительно улыбался, а глаза его возбуждённо сияли.

-- Господин генерал! -- произнёс он. -- Ведь это же победа! Новое оружие проверено в действии и оправдало себя! Это же просто чудо, что эксперимент вышел за пределы нашего вивария. Слава Святому Габриэлю! Поистине, он и наш святой!

-- Вы мерзавец, капитан! -- тихо произнёс полковник.

-- Господин полковник, вы ответите за свои слова! -- с угрозой ответил капитан.

-- Не раньше, чем вы извинитесь за нанесённое вами оскорбление майору Гопкинсу!

-- Тише, господа! -- сказал генерал, призывая всех ко вниманию. -- Ваши личные проблемы будете решать вне стен моего кабинета. А что касается вашего заявления, капитан Хамберг, то я склонен рассматривать его как мальчишество, не более того. И я надеюсь, что вы не дадите мне повода к пересмотру моего мнения о вас в худшую сторону. Будьте благоразумны, ведь "наверху", -- генерал указал пальцем в потолок, -- учитывая сложившиеся обстоятельства, могут увидеть в ваших действиях тайный умысел. А это пахнет трибуналом.

-- Я готов нести ответственность! -- горячо возразил капитан Хамберг.

Генерал отмахнулся от него, так от назойливой мухи, и обратился к остальным членам совещания:

-- Господа, я вынужден сообщить в министерство о происшедшей трагедии. Это мой долг.

С этими словами генерал Нортон вышел в небольшую дверцу в углу кабинета.

Минут через десять он появился вновь, вытирая платком пот с сильно покрасневшего лица. Наступила гнетущая тишина.

-- Получен приказ, -- казённым тоном произнёс генерал, -- в течение недели эвакуировать полигон.

-- Как -- эвакуировать?! -- вскричал поражённый капитан. -- Ведь это только начало!

-- Прекратите болтовню, когда старший по чину говорит! -- взревел вдруг генерал, тряся кулаками. -- Вы готовы были нести ответственность -- вот теперь и отвечайте!.. Далее, -- продолжал генерал прежним тоном, -- ликвидировать последствия эксперимента... Слышите, капитан? Через три часа доложите о выполнении приказа! Идите!..

К вечеру весь личный состав гарнизона военного испытательного полигона вернулся в расположение части, выполнив приказ командования. Ни единого мёртвого тела, будь то птица, корова или человек, в радиусе десяти километров теперь не было,

А через неделю полигон был эвакуирован.

Глава вторая

Питер выскочил из дома.

-- Мам, я на площадь! -- крикнул он на бегу. -- По дороге забегу к Стиву!

-- Беги, сынок! -- ответила мать. -- Мы следом за тобой.

Питер Селвин, белобрысый паренёк тринадцати лет от роду, был единственным ребёнком в семье. Отец его гонял гурты овец по малодоступным горным тропам из дальних деревень в Город и неделями не бывал дома. Мать одна вела хозяйство, да и хозяйство было невесть какое: корова, с десяток кур да небольшая хижина, как, впрочем, и у большинства жителей деревни.

Деревня на полсотни дворов затерялась среди каменистых гор. Земледелием здесь никто не занимался, так как скудная почва и полное отсутствие растительности, если не считать чахлого кустарника, не располагали к этому виду сельскохозяйственной деятельности. Основной доход жителям приносили перегонка гуртов в Город и скотоводство. Пастбища были далеко, километров за десять от деревни, да и там трава не отличалась изобилием. Ранней весной, как только сходили снега, пастухи угоняли деревенское стадо на далёкие пастбища и оставались там до глубокой осени. Только единожды за лето всё население деревни, включая гуртовщиков и пастухов, собиралось вместе. Этот день люди почитали превыше всех остальных дней в году, и даже Рождество не справляли так весело и дружно. Этим днём был праздник Святого Габриэля.

Вот и в этот раз праздник Святого Габриэля обещал быть самым лучшим днём в году. Люди задолго начинали готовиться к празднику: варили вкусные кушанья, делали квас и брагу, шили наряды и карнавальные костюмы, украшали дома и центральную площадь.

После праздничной службы в деревенской церкви люди стали стекаться на площадь. Отовсюду слышались смех и весёлые анекдоты, улыбки светились на суровых лицах горных жителей. Оставив свои повседневные заботы, они могли позволить себе раз в году расслабиться и забыть все горести и печали. Невероятные ароматы стелились по деревне, обещая людям обильное праздничное застолье. Счастье лучилось из их глаз, озаряя всю деревню, пропитывая сам воздух в этом суровом каменном краю.

Появились музыканты. Заиграла бодрая, призывная музыка. Кто-то пустился в пляс, мелькнули маски, карнавальные костюмы... Праздник начался.

Питер огородами добрался до хижины Стива. Но Стива дома не оказалось. Питер нашёл его на площади, среди гуляющих.

-- Здорово, Стив!

-- А, Питер!.. Где тебя носит? Я уже целый час тебя жду.

Стив был на два года старше Питера, но роста мальчики были одного, наверное, потому, что Питер был не по годам высок и строен.

-- Отец вернулся, вот я и застрял, -- сказал Питер.

-- Твой тоже пришёл? А мой ещё вчера объявился. Подарки привёз!

-- Ну да! Покажешь?

-- Здравствуйте, мальчики! -- раздался рядом с друзьями звонкий девичий голосок. Друзья обернулись. Перед ними стояла девочка с двумя торчащими косичками и кокетливо улыбалась.

-- Здравствуй, Джейн! -- хором ответили мальчишки и оба почему-то покраснели.

Джейн была необычайно хороша в новом ситцевом платьице. Питер не отрывая глаз смотрел на неё. Они были одногодками и учились в одном классе. Питер тайно был влюблён в неё, не настолько, впрочем, тайно, чтобы Джейн не замечала этого. Как и всем девчонкам, ей нравилось мучить своих кавалеров. Вот и сейчас, заметив горящий взгляд своего поклонника, она хитро улыбнулась и сказала, обращаясь к старшему из друзей:

-- Стив, пойдём попляшем! Смотри, как весело!

Стив сразу приосанился, победно взглянул на бедного Питера и галантно предложил даме руку.

-- Джейн, ты же обещала танцевать со мной! -- умоляюще произнёс Питер. В глазах его стояло такое отчаяние, что сердце юной кокетки дрогнуло. Однако она решила быть неприступной до конца.

-- Стив, пошли! -- сказала она и потащила Стива в гущу пляшущих.

-- Джейн!.. -- крикнул Питер со слезами на глазах.

Девочка оглянулась, вздёрнула веснушчатый носик, фыркнула, махнула косичками и исчезла в толпе.

-- Ну и пусть! -- с решимостью отчаяния произнёс Питер и повернулся спиной к площади.

Он бежал мимо ликующих лиц, один, с тоской и печалью в сердце, среди всеобщей радости и веселья.

-- Никто мне не нужен! -- кричал он на бегу. -- Все девчонки обманщицы!

Но никто его не слышал. Праздник поглотил всех без исключения.

Внезапно он остановился. Прямо перед ним стоял высокий тополь, единственное дерево на всю округу. Сколько раз он со Стивом, с этим предателем Стивом, взбирался на самую верхушку этой зелёной пирамиды! Не долго думая Питер, словно обезьяна, вскарабкался на дерево и удобно расположился на десятиметровой высоте. Отсюда, как на ладони, была видна вся деревня и площадь, кишащая десятками веселящихся людей. Здесь он и решил провести праздник Святого Габриэля и схоронить свою обиду в густой листве.

Праздник набирал силу. Музыка становилась всё громче и быстрее, всё больше и больше людей вливалось в общий хоровод танцующих. То и дело слышались ликующие крики, восхваляющие виновника торжества.

-- Слава Святому Габриэлю!..

-- Он наш защитник, он наш святой!..

-- Святой Габриэль! Ты с нами!..

К площади подошли мать и отец Питера. Как они прекрасны! Как они ещё молоды! И как их любил белобрысый тринадцатилетний мальчуган, сидящий на дереве!

Взгляд его упал на небольшой домик, прилепившийся к скале высоко в горах. Настолько высоко, что в облачные дни он скрывался из глаз, окутываемый туманом. Там жил отшельник Магнус, наводящий ужас на деревенских мальчишек. Про него ходили слухи, что он занимается колдовством и алхимией, ест живых детей и каждую субботу летает в Город на помеле. Как-то раз Стив с Питером отважились пробраться к его жилищу и заглянуть в окно. Сквозь грязное стекло они сумели разглядеть высокую тощую фигуру с длинными волосами и очками на остром носу, склонившуюся над столом. Отшельник что-то писал. Но достаточно было одного его взгляда, как мальчишек словно ветром сдуло с их наблюдательного пункта. Гонимые ужасом, они на одном дыхании добежали до деревни...

На площадь выкатили огромную бочку с пивом, встреченную бурными овациями и ликующими возгласами мужской половины населения. Сейчас же в руках замелькали ковши и большие алюминиевые кружки, и вот уже пиво льётся по бородам сгорающих от нетерпения и жажды людей.

Внезапно Питер заметил в толпе незнакомого молодого человека в городском костюме. Он носился по площади, протискиваясь сквозь плотную людскую толпу, останавливал всех и каждого и что-то с жаром объяснял им. Но никто его не слушал. Внезапно он исчез и тут же появился на другом конце площади. Там повторилась та же история. Никто не обращал на него никакого внимания. Вот он опять исчез. И вновь появился возле священника. Он что-то говорил святому отцу, что-то горячо доказывал, показывая рукой в сторону гор. Но священник лишь похлопал его по плечу и отошёл в сторону.

Так продолжалось минут десять. В последний раз незнакомец возник возле его матери. Отца рядом не было. Питер заёрзал на своей ветке. Мать всплеснула руками и отступила назад. Незнакомец что-то долго говорил, жестикулируя руками, но мать только качала головой. Внезапно незнакомец резко обернулся и посмотрел на Питера. Как не велико было расстояние, разделявшее мальчика и человека в городском костюме, их глаза встретились. Будто бы током пронзило Питера -- и тут же отпустило.

Незнакомец исчез и больше не появлялся. А уже через минуту Питер совершенно забыл о нём.

Праздник достиг своего апогея, когда Питер вдруг почувствовал лёгкий укол в сердце. И тут...

В одно мгновение музыка оборвалась, и люди стали падать. Падали все разом, словно по команде, падали без единого крика, без единого стона, падали везде, падали на площади, падали на прилегающих к площади улочках, падали люди, падали лошади, падали овцы, падали даже ласточки, низко кружащие над деревней.

Всё было кончено в считанные секунды. Наступила мёртвая тишина, не слышно было даже назойливых цикад. Площадь была полна неподвижных тел. Пиво лилось из опрокинутой бочки на вытоптанную десятками ног землю и ручейком стекало в канаву.

Питер смотрел вытаращенными от ужаса глазами на эту жуткую картину и никак не мог прийти в себя. Что это такое? Почему они все лежат? Что там произошло, внизу? Неужели все разом умерли?..

Солнце светило по-прежнему, и лёгкий ветерок шелестел в листве могучего тополя так, как будто ничего не изменилось. Питер поднял голову к небу... Святой Габриэль! Что ты наделал!

Мальчик боялся спускаться с дерева. Он сидел, вцепившись крепкими пальцами в шершавый ствол, и ждал, что вот сейчас все люди встанут, отряхнутся и продолжат свой праздник. Ну, если не сейчас, то через пять минут. Должны же они встать! Не могли же они все разом умереть! Наверное, они спят... Да, да, спят!..

Но проходило и пять, и десять, и двадцать минут, а неподвижные тела не просыпались. Тишина, столь внезапно сменившая шум праздника, убивала мальчика... Что же делать? Мама, бедная мама! Неужели ты тоже... Отец! Родные мои!..

Внезапный нарастающий шум заставил Питера очнуться. От военного полигона к деревне летел вертолёт. Неясный страх заставил Питера крепче вцепиться в ствол и спрятаться за густой листвой. Вертолёт покружил над деревней и улетел обратно. И снова потянулись мучительные минуты одиночества.

Питер не знал, сколько прошло времени, прежде чем он решился спуститься на землю. Осторожно ступая по веткам затёкшими ногами, он, наконец, добрался до основания дерева. Спрыгнув на пыльную каменистую землю, он медленно направился к площади. Жуткая картина открылась его взору. Теперь у него не оставалось никаких сомнений, что все они мертвы. Тела лежали вповалку в самых невообразимых позах, застигнутые таинственной смертью врасплох. Осторожно пробираясь между ними, Питер вдруг встретился взглядом с чьими-то глазами. Он похолодел от ужаса, когда, приглядевшись, заметил, что у большинства людей глаза были открыты. Смерть наступила столь внезапно, что многие не успели даже зажмуриться. Но не открытые глаза мертвецов заставили его содрогнуться, а их лица. Лица их улыбались, смеялись, ликовали... Святой Габриэль! Ведь сегодня твой день! Или ты слеп?..

Костёр, на котором жарился шашлык, погас. Чья-то рука, при падении попавшая в огонь, теперь обуглилась. Один из любителей шашлыка, падая, наткнулся на шампур, и теперь лежал в пыли, проткнутый им, словно шпагой. Лихой танцор разбил себе голову, и кровь его, уже запёкшаяся, смешалась с пивом.

Тошнота подступала к горлу мальчика, но он всё шёл и шёл вперёд, перешагивая через трупы. Он искал мать, он искал отца.

Внезапно он наткнулся на Стива и Джейн. Они лежали, обнявшись, как взрослые, и, казалось, спали. Жгучая обида уступила место нестерпимой жалости к друзьям.

-- Прощай, Стив, друг мой верный! -- со слезами на глазах прошептал Питер. -- Прощай, Джейн, девочка моя хорошая!

А вот и его родители. Мать, раскинув широко руки, словно готовая обнять своего Питера, лежала на спине и крепко держала за руку отца. Ей было всего тридцать пять, а ему сорок... Как они ещё молоды!.. Питер ползал на коленях у тела матери и шептал сквозь слёзы:

-- Мама, мама, проснись!.. Не умирай!.. Любимая моя! Не бросай меня... Я же совсем один... Мама!..

Но мать была неподвижна, как и все вокруг. Тогда он поцеловал её в лоб, перекрестил, оглянулся в последний раз на мёртвую деревню и пошёл прочь.

Глава третья

"Пойду в Город, -- решил Питер, -- Бог даст -- не пропаду".

Питер покинул деревню в два часа пополудни и теперь шёл по выжженной солнцем каменистой безжизненной стране. Ни единого звука не доносилось до его слуха, мёртвые птицы попадались то тут, то там, редкие здесь цветы поникли, опустив свои головки.

До Города было около пятидесяти километров, и дорога обещала быть долгой и трудной. Горная тропа шла под уклон, и чем ниже спускался мальчик, тем больше мёртвых птичьих тел встречалось на его пути. "Что же это? -- в ужасе бормотал он, обходя несчастных пернатых. -- Как же это?"

Питер плохо знал дорогу, так как в Городе никогда не был, но ему было известно направление, в котором располагался Город. Отец как-то говорил, что в город можно прийти, если все время следовать за солнцем. И бедный мальчик шёл, мучимый жаждой и голодом. Ведь он не позаботился взять с собой даже глоток воды.

Однажды, взобравшись на скалу, мальчик увидел вдали вереницу грузовиков, двигавшихся от полигона к его деревне. Он не доверял военным, как, впрочем, и все его земляки... бывшие земляки. Когда грузовики с солдатами проехали, мальчик пошёл дальше.

Раза два или три ему на пути попадались одинокие хижины. Зайдя в одну из них, чтобы напиться, Питер увидел грудного ребёнка в люльке. Ребёнок был мёртв. Во второй раз он даже не смог войти в дом, так как на пороге, у самой двери, лежал большой пёс. Пёс уже успел остыть. Третья хижина была пуста. Только дохлые мухи усеяли её пол. Даже мухи!..

Всё дальше и дальше шёл одинокий мальчик по неприветливой горной стране. Хотя бы один кузнечик затрещал в кустах -- и ему бы стало легче. Но нет! Мёртвая тишина преследовала его по пятам, давила на него сверху, встречала за каждым поворотом тропы.

А что, если умерли все люди на земле? Что, если он остался один? Один на всей планете, во всей Вселенной?.. У Питера всё внутри похолодело, гонимый страхом и страстным желанием поскорее добраться до далёкого города, он бросился бежать. И тут он вспомнил о военных грузовиках. Значит, не все умерли! Значит, кто-то ещё жив! Да нет, конечно нет, все живы, только... только его деревня... и мама...

Питер упал на колени и горько заплакал. А потом снова пошёл вперёд. Путь его лежал мимо военного полигона, но его Питер решил обойти стороной. Дважды он натыкался на солдат, рыскавших по скалам, и прятался от них. Безотчётный страх толкал его на это, вместо того, чтобы обратиться к ним за помощью. Ему казалось странным и подозрительным, что в этой мёртвой стране выжили только солдаты. Лучше уж им на глаза не попадаться.

К концу дня уставший путник добрался до небольшой горной долины. Здесь растительность была богаче, а по берегам небольшого ручейка в изобилии росли ветвистые ивы.

Вволю напившись, Питер заметил вдалеке небольшой аккуратный домик. Но страх найти в нём пустоту и смерть удержал Питера на месте. Подойти или нет? Нет, лучше пройти мимо. Хватит с него сегодня впечатлений!

И тут он услышал тихий далёкий плач. Какой волшебной музыкой прозвучал для него этот плач! Как часто забилось сердце бедного мальчика! Не долго думая, Питер бросился к дому. На пороге он увидел девочку лет десяти, а у её ног неподвижное тело молодой женщины. Девочка сидела на корточках и горько плакала.

-- Мама, мама! Моя бедная мамочка! -- причитала она. -- Не умирай! Ну пожалуйста...

Питер остановился. И здесь смерть! Но девочка!.. Девочка ведь жива!

Девочка была маленькой и хрупкой, её опухшее от слёз, раскрасневшееся личико выражало такую скорбь и печаль, что Питер невольно заплакал сам. Он тихо подошёл к девочке, сел рядом с ней и осторожно обнял её за худые плечи.

-- Не плачь! Бедная моя...

Девочка перестала плакать, вытерла грязным кулачком глаза и спросила:

-- Ты кто?

-- Я Питер.

-- А я Лилиан, -- и добавила тихо: -- Мама умерла.

-- И моя умерла, -- ответил печально Питер.

-- Да? -- удивилась девочка.

Она немножко подумала, а потом спросила:

-- Питер, а почему умерла моя мама?

-- Не знаю, -- ответил он, опустив глаза. -- Лилиан, расскажи, пожалуйста, что здесь произошло.

-- Ничего, -- снова удивилась девочка. -- Я пошла погулять. Мне хотелось подарить маме большой букет цветов. Знаешь, какие у нас красивые колокольчики! А потом мама позвала меня обедать. И я пошла домой. Я видела, как мама махала мне рукой с порога, и я ей тоже махала. Потом мама упала. Когда я подбежала, мама уже умерла.

И девочка снова заплакала.

-- Питер, Питер! -- говорила она сквозь слёзы. -- Не оставляй меня! Я боюсь!

-- Не оставлю, -- твёрдо сказал отважный мальчик. -- Ты пойдёшь со мной в Город.

-- Да? -- спросила девочка и перестала плакать. -- А что это -- Город? Это далеко?

Питер кивнул. Он и сам не знал, что это такое -- Город.

-- Далеко. Но мы дойдём до него, -- уверенно произнёс он.

-- Обязательно дойдём, -- согласилась Лилиан и вдруг засмеялась. -- Какой ты хороший, Питер!

Питер поцеловал её в лоб и вошёл в дом. Собрав немного еды и сделав небольшой запас воды, он взял Лилиан за руку и продолжил свой путь, теперь уже с маленькой попутчицей.

Пройдя несколько шагов вдоль ручья, Питер вдруг остановился. Прямо из-под ног выпорхнули две бабочки-капустницы и весело понеслись над водной гладью. Только теперь Питер заметил, что жизнь вокруг идёт полным ходом. В траве стрекотали кузнечики, в воздухе носились синие стрекозы и разноцветные бабочки, тут же кишел муравейник сотнями и тысячами маленьких муравьиных жизней, а высоко в небе беззаботно звенел жаворонок.

-- Что ты, Питер? -- спросила Лилиан. -- Ты передумал?

-- Нет, нет, Лилиан! -- взволнованно ответил Питер, радостно прислушиваясь к окружающему миру. -- Ты слышишь? Они живы!

-- Ну и что, -- девочка пожала худыми плечиками. -- Здесь всегда так шумно.

-- Так ведь это же просто здорово! -- воскликнул Питер и повлёк Лилиан за собой. -- Пойдём скорее, нам ещё так далеко идти.

Вскоре зелёная долина кончилась, и вновь потянулась бесконечная каменистая пустыня. Через час Лилиан стала хныкать.

-- Я устала, Питер! Я больше не могу.

Солнце к этому времени скрылось за скалой. Стемнело.

-- Хорошо! -- сказал Питер. -- Переночуем здесь.

Спали прямо на камнях, нагретых за день дневным светилом и сохранявших тепло до самого утра. Утром слегка перекусили и снова двинулись в путь.

Весь день они шли, изредка останавливаясь на отдых. Лилиан вскоре устала, и Питеру пришлось нести её на руках. Но как ни тяжела была его ноша, чувство ответственности за это хрупкое создание придавало ему силы. И всё же к концу дня он настолько выбился из сил, что заснул как убитый.

Третий день пути для двух детей был ещё тяжелее. И несмотря на то, что им изредка попадались зелёные островки растительности, окружающий ландшафт в основном представлял собой всё те же камни, пыль и песок. Горячие камни, сыпучий песок и едкую пыль...

-- А что мы будем делать в Городе? -- как-то спросила Лилиан, когда они в очередной раз остановились на отдых.

Питер не ответил. Он не знал, что их ждёт внизу, в чужом и незнакомом Городе. Он просто ещё не думал об этом.

-- Питер, что же ты молчишь?

-- Я не молчу, я думаю.

Он не хотел расстраивать бедную девочку своей беспомощностью. Он должен быть сильным: ведь он мужчина.

Питер вспомнил, как мать как-то говорила о своём двоюродном брате, краснодеревщике, который жил где-то в Городе. Но где? И как его имя? Этого Питер не знал. Единственное, что мальчик смог ещё вспомнить, это то, что дядя его был баптистом. Но как найти в большом, незнакомом Городе дядю-баптиста, не зная ни его имени, ни его адреса, -- Питер не представлял.

-- Питер, что же ты думаешь?

-- У меня в Городе дядя живёт, вот к нему мы и пойдём.

-- А он добрый?

-- Добрый, -- ответил Питер, в глубине души всё-таки надеясь разыскать своего родственника.

Девочка успокоилась,

-- Это хорошо, что он добрый. А то я злых не люблю. Ты тоже добрый, -- добавила она неожиданно.

Ещё день они были в пути. И вот, наконец, на пятые сутки Питер и Лилиан, голодные и измученные до предела, вышли к Городу.

Город встретил их неприветливым серым туманом. Небо до самого горизонта затянуло непроницаемой свинцовой мглой. Стал накрапывать мелкий колючий дождь.

Путники вошли в Город с северной стороны и сразу окунулись в кипучую беспорядочную городскую жизнь. Люди носились по тротуарам, словно обезумевшие, визг и грохот автомобилей перекрывал все остальные звуки, яркие витрины ослепляли изобилием и многообразием красок, а реклама просто поражала взгляды впервые прибывших в Город. Дело в том, что ни Питер, ни Лилиан никогда до этого в Городе не были. Может быть, поэтому больше всего их воображение поразили многоэтажные дома в десять, двадцать и даже сорок этажей. Как же здесь найти дядю?

Питер приуныл. Огромные серые громадины зданий давили на него всей своей многоэтажной мощью и лишали последней надежды разыскать родственника. Наконец Питер решился остановить прохожего, но как спросить о дяде, не знал.

-- Чего тебе, мальчик? -- нетерпеливо спросил прохожий.

Питер замялся.

-- Мне моего дядю найти надо. Вы мне не поможете? Он краснодеревщик.

Прохожий пожал плечами и помчался дальше.

До самого вечера Питер и Лилиан безрезультатно ходили по улицам большого Города и останавливали прохожих с одним и тем же вопросом. Чаще всего прохожие ничего не отвечали и молча убегали, кое-кто огрызался, а некоторые, хотя и пытались помочь, но не знали как. Слишком уж сложную задачу ставил перед ними незнакомый мальчик. Наконец один пожилой господин спросил:

-- Баптист? Знаешь что, мальчик, ступай-ка на площадь Смирения, там обосновалась их община. Может быть, там тебе удастся разыскать своего дядю.

Окрылённые вновь вспыхнувшей надеждой, дети направились к площади Смирения. Площадь найти не составило никакого труда. Когда они добрались туда, уже стемнело. Город зажёгся мириадами разноцветных огней и наполнился всевозможными вечерними звуками. На улицах появилась праздно гуляющая публика, открылись двери кафе, ресторанов и игорных домов. Эти часы люди отдавали отдыху.

Но на площади Смирения царила тишина. По рассказам матери Питер знал, что баптисты не пьют спиртного, не курят, не предаются никаким низменным страстям и излишествам. Их вечерний отдых был благочестив и проводился преимущественно в кругу семьи. Может быть, именно поэтому здесь было так тихо и уютно.

Питер постучал в первую попавшуюся дверь. Открыл толстый краснолицый господин с вилкой в руке.

-- Простите, сэр, нам нужен краснодеревщик, -- произнёс Питер еле слышным от усталости голосом.

-- Кто? -- удивился господин. -- Краснодеревщик? Я краснодеревщик. А зачем я вам понадобился на ночь глядя?

-- Вы?.. -- от неожиданности у Питера перехватило дыхание. -- Дядя... Извините, у вас есть сестра?

-- Сестра? -- ещё больше удивился мужчина. -- Есть сестра. Мария! К тебе пришли. Наверное, опять по делам благотворительности.

-- Нет, нет, сэр! -- горячо запротестовал Питер. -- Другой сестры у вас нет?

-- Другой? Нет, другой нет. Как-то, знаешь ли, не обзавёлся. Да в чём, собственно, дело?

-- Очень вас прошу, не сердитесь, дяденька, -- чуть не плача проговорила Лилиан. -- Мы с Питером ищем его дядю, он где-то здесь живёт.

-- Он тоже краснодеревщик, -- сказал Питер, -- у него сестра в горах живёт... жила.

-- Так бы сразу и сказал, -- улыбнулся мужчина с вилкой. -- Ганс!

Из-за его спины показался чумазый мальчуган лет восьми и тоже с вилкой в руке.

-- Проводи ребят к господину Корнелиусу! -- наказал он сыну. -- И чтоб одна нога здесь, другая там. Понял?

Мальчуган стрелой помчался через площадь к одному из домов на другом её конце. Питер и Лилиан еле поспевали за ним.

-- Быстрее! -- торопил их мальчуган, размахивая вилкой. -- А то отец мне уши надерёт.

Дом был небольшой, но добротный и ухоженный.

-- Вот! Вам сюда. Здесь живет господин Корнелиус, они с отцом друзья. А я пошёл. -- С этими словами мальчуган растворился в темноте наступившей ночи.

Питер нерешительно постучал. Дверь отворилась, и на пороге появился мужчина средних лет, невысокий, плотный, с волосами, тронутыми сединой, и большими печальными глазами.

-- Здравствуйте, сэр! -- начал Питер и сразу перешёл в наступление. -- Я -- Питер Селвин. А вы... вы мой дядя?

-- Питер! -- вскричал мужчина и крепко обнял мальчика. -- Как ты меня нашёл? Как мама? А это кто с тобой? Да проходите же в дом! Какой ты худой и бледный. И как похож на мать! Как она там? Как отец? Всё так же гоняет гурты? Что это за девочка? Почему вы такие грязные? Что случилось?

Питер терпеливо выдержал град вопросов, и только потом заплакал. Его тут же поддержала Лилиан.

-- Дядя... дядя!.. -- всхлипывал Питер. -- Милый мой дядя!..

Никогда раньше он дядю не видел и не знал, как его зовут, но сейчас дядя был единственным на земле близким ему человеком, если не считать, конечно, Лилиан, но она ведь ещё маленькая и сама нуждается в опоре.

-- Да что произошло? -- с тревогой спросил дядя. -- Рассказывай поскорей!

И Питер поведал дяде всю свою историю и историю Лилиан.

Дядя слушал, и с каждым словом Питера лицо его вытягивалось, а глаза становились ещё печальнее. Когда Питер кончил, дядя встал, смахнул рукой слезу и тихо сказал:

-- Всё, что ты мне сейчас поведал, Питер, это... это ужасно! Но я тебя очень прошу, ради тебя и ради этой девочки, никогда никому ничего подобного не рассказывай. Мне кажется, здесь скрыта какая-то тайна, в которой замешаны великие мира сего, и если они пронюхают, что ты или Лилиан что-то знаете... Одним словом, лучше молчите -- и будете целы. Слышишь, Лилиан?

-- Слышу, -- тихо ответила девочка.

-- Но как же молчать! -- возразил Питер. -- А мама? А отец? А Лилиан?

-- Маму жалко, -- согласился дядя и как-то по-детски шмыгнул носом. -- И отец твой хороший был человек. Это верно. Но их не воскресишь. Богу было угодно забрать их к себе... А всё этот ваш святой... как его?.. Габриэль! -- вдруг гневно произнёс он. -- Говорил я твоей матери: не доведёт ересь до добра! Не послушалась... Эх, горе-то какое!..

Теперь и Питер не питал особой симпатии к Святому Габриэлю. Действительно, если он святой, то почему же их не спас?

-- Какой же я болван! -- вдруг воскликнул дядя. -- Вы же устали с дороги и ужасно проголодались! А я вас даже в дом как следует не пригласил, стоим в прихожей. Быстро снимать эти лохмотья и мыться!

Так Питер и Лилиан остались жить у дяди.

Джонатан Корнелиус, краснодеревщик и столяр, работал от случая к случаю, выполняя различные заказы, но в работе недостатка не было, да и платили ему, кстати, неплохо, так как мастером он слыл первоклассным. А если добавить, что человеком он был добрым и покладистым, то станет ясно, почему Питеру и Лилиан он пришёлся по душе.

Но через неделю случилась беда. Как-то вечером Питер возвращался домой после очередной, и снова неудачной попытки найти себе хоть какую-нибудь работу, причём, тайно от дяди. Войдя в дом, он крикнул с порога:

-- Лилиан!

Но Лилиан, всегда встречавшая его, на этот раз не вышла ему навстречу.

-- Лилиан! -- снова позвал Питер, предчувствуя что-то недоброе.

-- Что случилось, Питер? -- спросил дядя, спускаясь по деснице.

-- Где Лилиан, дядя?

-- Лилиан? -- дядя растеряно посмотрел по сторонам. -- Да была где-то тут...

Питер вбежал в комнату девочки. Комната была пуста. Питер бросился назад.

-- Давно вы её видели? -- задыхаясь, спросил он.

-- Да с час назад... -- дядя побледнел, начиная что-то понимать.

-- Эх, дядя!..

Питер выбежал на улицу, но Лилиан нигде не было. Куда бежать? Питер бросился вверх по улице, потом свернул направо, ещё раз направо, ещё и еще... Питер обегал полгорода, но безрезультатно. Бедная девочка! Она заблудилась! Вышла погулять и заблудилась. Ведь она никогда не была в Городе, никогда! Что же с ней будет?..

Весь следующий день Питер потратил на поиски маленькой Лилиан и обессиленный, разбитый вернулся домой. Лилиан нигде не было. Она исчезла.

Глава четвёртая

Питер Селвин, стройный девятнадцатилетний юноша, вышел из дверей нотариальной конторы "Крафт и К°", пересёк улицу и вошёл в кафе. В этом недорогом заведении он проводил каждый свой обеденный перерыв, пролистывая утренние газеты, выпивая чашечку кофе и съедая пару сандвичей.

Вот уже год, как Питер работал в конторе господина Крафта, человека преклонного возраста и до чрезвычайности скупого; в конторе его за глаза называли "господин Гранде". Говорили, что Крафт женат на молодой красавице, которую страшно ревновал. Три месяца назад от воспаления лёгких умер Джонатан Корнелиус, дядя Питера, и юноше пришлось покинуть дом на площади Смирения, принадлежавший общине евангельских христиан баптистов. Питер снял комнату в центре Города, в десяти минутах ходьбы от конторы. После окончания школы Питер целый год постигал науку юриспруденции на годичных юридических курсах, где его и приметил господин Крафт. Старательность и исполнительность юноши, сочетающиеся с живым умом, понравились нотариусу, и он взял его к себе в контору на очень, правда, незначительную ставку. Но Питеру на жизнь хватало: квартирная хозяйка, добрая душа, щадила тощий кошелёк молодого человека, а на газету, кофе и пару сандвичей у Питера несколько шиллингов всегда имелось.

Стоял октябрь. Холода ещё не наступили, но веяние зимы уже чувствовалось. Изредка по утрам появлялись "белые мухи", косяки перелётных птиц тянулись к югу, многочисленные клёны, которыми славился Город, горели оранжево-красным огнём. Холодный северо-западный ветер иногда нагонял серые тучи, и тогда моросил бесконечный колючий дождь, но чаще светило солнце, неяркое уже и не дающее тепла, но всё такое же прекрасное и так неожиданно преобразующее мир.

Питер сидел за столиком и не спеша пил кофе. Информация, полученная из газет, не радовала его. Опять военное ведомство требует у правительства увеличение расходов на серийное производство нового сверх-оружия, которое, якобы, перевернёт мир. Значит, снова повысят налоги, снова подскочат цены... И так ни гроша в кармане, а тут... Эх, если бы ещё и шеф платил по-человечески!

Сегодня утром Крафт вызвал его к себе в кабинет.

-- Садитесь, Селвин. У меня есть для вас одна работа, -- сказал он и достал из ящика письменного стола толстую папку с бумагами. -- Если выполните за неделю, получите... тридцать процентов к месячному заработку.

-- Я слушаю, сэр, -- сказал Питер, весь обратившись во внимание.

-- Необходимо перепечатать эту рукопись, -- шеф кивнул на папку. -- Я понимаю, что у вас нет опыта, и неделя -- слишком малый срок для новичка, но вы уж постарайтесь. Да, чуть не забыл. Работать будете дома, после службы в конторе. И, пожалуйста, не думайте, что я вас освобождаю от основных обязанностей по службе. Отнюдь! Это, так сказать, дополнительная работа, поэтому и плачу я вам за неё особо. Я думаю, вы должны быть мне благодарны. Ясно?

-- Ясно, -- буркнул Питер, почему-то не испытывая того чувства благодарности, о котором упомянул шеф.

-- О пишущей машинке позаботьтесь сами. Дополнительные инструкции получите у секретаря. Всё! Вы свободны, Селвин.

Теперь, сидя в кафе, Питер достал папку с рукописью и развернул её. Это были деловые бумаги, среди которых попалось несколько завещаний, актов о заключении сделок и ряд других сугубо юридических документов. Но сто пятьдесят листов! И таким мелким, корявым почерком! Да тут работы на месяц, не меньше. А ведь если Питер не сделает задание в срок, шеф наверняка ему ничего не заплатит. В этом он не сомневался. А если заплатит, то что такое тридцать процентов при такой дороговизне? Так, подачка нищему...

Но Питер не думал отказываться от предложенной ему работы. Юношеский оптимизм и вера в свои силы, а также желание самоутвердиться, толкнули его на эту заранее обречённую на провал авантюру.

Вечером, взяв у квартирной хозяйки пишущую машинку, которая у неё очень кстати оказалась, Питер принялся за работу. Было семь часов, когда его палец впервые коснулся клавиши сего незамысловатого печатающего устройства. В двенадцать часов ночи он собирался закончить сегодняшнюю часть работы, так как именно в двенадцать по телевизору начиналась прямая трансляция футбольного матча между командами городского университета и сборной Города. Не следует забывать, что Питеру было только девятнадцать лет, поэтому нет ничего удивительного в том, что он, как, впрочем, и большинство его сверстников, страстно увлекался футболом. Причём футбол для Питера был не только зрелищем, скрашивающим его серую жизнь, но и объектом приложения его юношеских сил. Он играл в одной местной команде и, хотя особых способностей не обнаружил, получал, тем не менее, огромное удовольствие от этого занятия.

Именно этим объясняется его горячее желание не пропустить матч по телевизору. Добрая хозяйка, потакая страсти Питера, разрешила ему пользоваться своим телевизором, который стоял в её гостиной, а иногда даже звала его сама, когда, по её мнению, передавали что-нибудь интересное.

Будильник, заведённый на двенадцать часов, стоял на письменном столе Питера. Сначала с трудом, а потом всё более и более осваиваясь с клавиатурой, он принялся за работу. Успеть бы до двенадцати, твердил он про себя. Успеть бы... успеть... Машинально печатая страницу за страницей, он думал о своей жизни. Он думал о дяде Джонатане, милом, добром дяде, ушедшем в мир иной, о Лилиан, маленькой бедной девочке, которую так и не сумел найти, о матери, отце, о своём одиночестве... Он думал, думал, думал... Он думал и бил по клавишам, бил до боли в пальцах, до ряби в глазах, до тошноты. Голова кружилась, хотелось есть, но ещё больше хотелось спать. Когда же зазвонит этот проклятый будильник?

И вот, наконец, долгожданный звонок. Всё!.. Питер встал, расправил затёкшие плечи, и тут... Его взгляд упал на стопку рукописных листов; рядом лежала другая стопка, с машинописным текстом, такая же толстая и внушительная, Как же это?.. Неужели он перепечатал всю рукопись за эти несколько часов? Питер засыпал стоя. Еле передвигая ноги, он добрался до кровати, буквально рухнул в неё и тут же забылся в тяжёлом сне. О футбольном матче он и не вспомнил.

Утром он встал на редкость бодрым и полным сил. Текст, напечатанный накануне, действительно был реальностью, а не плодом больного воображения, как Питер решил было в первые минуты после пробуждения. Дрожащими руками он перелистал машинописные страницы. Факт оставался фактом. За пять часов он выполнил работу, которую не рассчитывал сделать и за неделю,

Питер протёр глаза. Он никак не мог понять, каким образом это ему удалось. По здравому размышлению он решил, что за те пять часов он просто физически не мог сделать такую огромную работу. Однако он её сделал. И это приводило его в замешательство. Интересно, как на это среагирует шеф?

Когда Питер принёс Крафту перепечатанную рукопись, тот долго рассматривал её, вертел в руках, даже нюхал, а потом, не скрывая удивления, спросил;

-- Уже? И вы... вы всё это сами сделали, господин Селвин?

-- Разумеется, -- ответил Питер. -- Видите? -- Он показал Крафту покрасневшие и опухшие пальцы.

-- Феноменально! -- прошептал Крафт. -- Вот что, господин Селвин, -- обратился он к Питеру, во второй раз за утро назвав его "господином", чего прежде не делал никогда, -- я заплачу вам не тридцать, а пятьдесят процентов, и буду платить вам эти деньги ежемесячно, если вы и впредь будете работать столь же результативно.

Последние слова Крафта услышал рассыльный, в этот момент входивший в кабинет, и у него от изумления отвисла челюсть. Как же! Неслыханная щедрость...

-- А за работу спасибо, -- закончил Крафт. -- Идите, господин Селвин, я вызову вас, когда понадобитесь.

"Господин" окончательно добил рассыльного, и он выскочил из кабинета, забыв, зачем приходил.

С этого дня нотариус засыпал Питера работой. То надо было что-то перепечатать, то переписать, то переброшюровать, то составить какой-то документ -- всё это ложилось теперь на плечи бедного Питера. Крафт уже усвоил, что, как бы велико не было задание, Питер Селвин выполнит его за один вечер. Крафт не понимал, в чём заключается фантастическая работоспособность его помощника, но и не понимая этого, он был очень доволен создавшимся положением.

Питер не питал иллюзий относительно внезапной щедрости шефа. Поэтому он не очень удивился, хотя и был, конечно, огорчён, когда в день выдачи жалования получил не больше, а меньше обычного. Обратившись к Крафту за разъяснениями, Питер получил следующий ответ:

-- Вот как? Простите, господин Селвин, вышло недоразумение. В следующем месяце вы получите всё сполна. Обещаю вам это. Идите, работайте!..

Теперь все вечера Питер корпел над этими дурацкими заданиями, за которые не получал ни гроша, и часто вместо ужина ему приходилось проглатывать очередное обещание этого мошенника Крафта.

Необычная способность Питера заканчивать все дела к заранее намеченному им сроку, каким бы малым этот срок не был, заставила Питера внимательней приглядеться к себе. Если, например, ему нужно было сделать работу за час и закончить её к восьми вечера, то он, как бы медленно её ни делал, ровно в восемь ставил последнюю точку. Но самое удивительное было в том, что этот час для него тянулся бесконечно долго, гораздо дольше, чем это положено обычному, незапланированному часу. Ему казалось, что за это время проходило пять, шесть, семь, а то и все двенадцать часов. Но, взглянув на будильник, Питер убеждался в обратном: проходил только час. Не могли же часы так феноменально отставать, причём каждый раз по-разному! Обычно после подобных бдений он сразу же засыпал, утомлённый до предела, а если сон не шёл к нему, то Питер чувствовал волчий аппетит и набрасывался на еду так, словно голодал по меньшей мере неделю. Даже квартирная хозяйка заметила, что её постоялец стал непомерно много есть.

Постепенно Питер стал приходить к мысли, пока довольно смутной и неясной, что время для него в эти часы течёт по другому закону, с другой скоростью.

И вот однажды Питер решил поставить эксперимент: он купил в соседней лавке метроном, отрегулировал его по часам так, чтобы они работали синхронно, поставил рядом с будильником и стал наблюдать за маятником. Метроном мерно отсчитывал секунды. Затаив дыхание, Питер мысленно приказал ему в пять раз сократить частоту ударов. И метроном послушался его! Маятник теперь медленно, слишком медленно раскачивался из стороны в сторону. Но ведь в метрономе могло что-нибудь сломаться! Питер прислушался к будильнику. Часы тоже, словно сговорившись с метрономом, замедлили свой ход. Сердце юноши бешено заколотилось. Он не мог понять, как ему это удалось, но ему теперь стало совершенно ясно, что он получил власть над временем. Это событие привело его в такой восторг, что он от радости выскочил из своей комнаты в коридор и... По коридору, медленно и плавно, словно паря в воздухе, плыла его квартирная хозяйка, госпожа Додж, с подносом в руках. Вот она поставила одну ногу, потом вторую... Всё это напоминало какие-то фантастические замедленные съёмки. Питер вбежал в свою комнату и прислушался. Звуки, доносившиеся с улицы через раскрытое окно, теперь тоже изменились. Они стали протяжными, плавными, неестественными. Питер упал в кресло и задумался. Значит, время по его, Питера, мысленному приказу замедлило свой ход в пять раз. Но неужели такое возможно? Уж не с ума ли он сошёл? И тут Питер со всей ясностью понял, что не время вообще стало течь медленнее, а его, Питера, собственное, или внутреннее, время ускорило свой ход. Он стал в пять раз быстрее жить! А почему в пять? А если в десять?.. И маятник ещё в два раза сбавил частоту ударов. А в сто, тысячу раз?!.. Маятник почти совсем остановился. А если... Питер чуть не задохнулся от волнения. Стоп, время!.. И тут же наступила мёртвая тишина. Маятник замер. Выглянув в коридор, он увидел неподвижную фигуру госпожи Додж. Питер выскочил на улицу.

Автомобили и пешеходы, дети и собаки, деревья и сам воздух -- всё замерло в странной, пугающей неподвижности. Город застыл. Да один ли Город! Вся Земля, вся Вселенная! Весь мир!.. Вот это да!.. Возбуждённый юноша шагал по улицам, заглядывал в глаза прохожим, хватал их за носы, дёргал за уши... Но вскоре веселье сменилось каким-то смутным беспокойством. Эта неподвижная масса людей, только что поглощённая заботами и мчащаяся неведомо куда, всколыхнула в душе Питера какие-то неприятные воспоминания. Где-то он уже видел нечто подобное... Но где?.. И тут он вспомнил. Шесть лет назад, мёртвая деревня, отец и мать, умершие странной смертью... И груда мёртвых тел, улыбающихся, хохочущих беззвучным смехом, глядящих вдаль невидящими стеклянными глазами... Нет, хватит этого ужаса!.. Питер вернулся домой. У него пропало всякое желание экспериментировать дальше. Всё, довольно! Время, вперёд!.. Маятник снова застучал, а с улицы в комнату ворвался обычный вечерний шум, неожиданно громкий и резкий. В дверь постучалась госпожа Додж и внесла поднос с ужином.

-- Господин Селвин, можно к вам? -- она подозрительно посмотрела на него поверх очков. -- Вы сейчас не выходили из комнаты?

-- Не... нет, -- неуверенно ответил Питер, пытливо заглядывая в глаза доброй старушки. -- А что?

-- Да нет, ничего. Просто показалось.

Она поставила поднос на стол и, кряхтя, бормоча что-то под нос и качая головой, вышла.

Прошёл месяц. Выпал снег, покрыв землю пушистым белым одеялом, ударили первые морозы. Зима вступила в свои права.

В конторе Крафта всё оставалось по-прежнему. Всё также Питер Селвин, так и не получивший прибавки к жалованию, выполнял помимо основной работы ещё и дополнительные задания, которые получал лично от шефа. Питер не очень огорчался, когда в очередной раз открывал тощий конвертик с жалованием и не находил там ожидаемой суммы; он уже не надеялся, что шеф выполнит своё обещание. Он теперь всецело был поглощён новым свойством своего организма. Теперь он, наконец, понял, каким образом ему удавалось в короткий срок выполнять задания Крафта: сам того не сознавая, он растягивал время так, что его ему хватало как раз на выполнение очередной работы, причём время меняло скорость своего движения каждый раз по-разному. Эта скорость зависела от объёма работы и того срока, который намечал себе Питер, исходя из каких-то своих соображений. В первый раз, например, этот срок ограничивался началом футбольного матча.

Потом, когда этот процесс вышел из области подсознания и Питер стал подходить к нему вполне осознанно, юноша просто отдавал мысленный приказ времени сократить свой ход в пять, десять или двадцать раз. Но он никогда больше не останавливал его совсем. Полная остановка времени вселяла в него ужас и ассоциировалась в его сознании с мёртвой деревней, со смертью. Да в этом и не было необходимости. Питеру и так теперь на всё хватало времени, ведь он был его полным хозяином!

К великому изумлению сотрудников нотариальной конторы "Крафт и К°" после Рождества шеф в два раза повысил жалование Питеру Селвину, сделав его своим главным помощником, и, что самое главное, освободил его от ночных работ, предоставив ему возможность заниматься теми же делами днём, на рабочем месте. Видимо, Крафт понял, что может потерять столь ценного сотрудника, если и впредь будет безнаказанно эксплуатировать бедного юношу. И он был недалёк от истины: Питер, действительно, думал уходить из конторы. Но неожиданная щедрость шефа изменила его планы.

Так пролетел январь, а за ним и февраль. Наступала весна...

Глава пятая

В самом центре Города, на площади Семи Президентов, возвышалась серая громадина здания военного министерства. Днём и ночью у его подъездов толпились группы военных, роскошные автомобили то и дело подъезжали к зданию, привозя или забирая высокопоставленных лиц, среди которых преобладали высшие офицеры и генералы, -- одним словом, жизнь в министерстве не замирала ни на секунду. У главного входа круглосуточно несли вахту карабинеры. В недрах здания царила суета, сопровождаемая стуком десятков пишущих машинок и сотен кованых сапог. В многочисленных коридорах разговоров слышно не было: разговоры велись за толстыми стенами кабинетов.

Несмотря на кажущийся хаос и суету, жизнь в министерстве подчинялась строгим, раз и навсегда установленным законам. Каждый знал своё место, каждый знал, куда он идёт и что его ждёт за той или иной дверью.

В приёмную министра вошёл высокий стройный офицер.

-- Доложите господину министру, что прибыл полковник Хамберг! -- отчеканил офицер. -- Он должен быть в курсе дела.

-- Господин министр примет вас через пять минут, -- вежливо ответил секретарь. -- Вам придётся подождать, господин полковник.

Хамберг сел в кресло и нетерпеливо забарабанил пальцами по толстой папке, лежавшей у него на коленях. Наконец секретарь, взглянув на часы, произнёс:

-- Пройдите, господин полковник.

Хамберг порывисто встал и исчез за дверью кабинета.

-- Я вас давно жду, полковник, -- сказал министр, долговязый черноволосый мужчина с острым и пронзительным взглядом.

-- Ваш секретарь... -- начал было полковник.

-- Мой секретарь точен и пунктуален, -- перебил его министр, строго глядя в глаза Хамбергу. -- Об этих качествах давно забыли наши офицеры. Садитесь.

Хамберг сел.

-- Я вас слушаю, полковник.

Полковник Хамберг, руководитель научного Центра при военном министерстве, был повышен в звании всего полгода назад. После трагических событий в горах, происшедших шесть лет назад, его карьера резко пошла вверх. К счастью для него и для всего военного ведомства, уничтожение деревни осталось незамеченным, так как не осталось ни одного свидетеля трагедии, а следы вышедшего из-под контроля эксперимента вовремя удалось ликвидировать. Генерал Нортон сразу же после эвакуации полигона подал в отставку, полковник Бригс, тогдашний непосредственный руководитель Хамберга в проведении экспериментов, также не захотел лезть на рожон и остался в тени, один лишь Хамберг, тогда ещё капитан, отважился предстать с докладом перед военным министром. Надо отдать ему должное: он взял всю ответственность на себя, причём молодой капитан столь красноречиво и горячо доказывал министру, что происшедшие события нужно рассматривать не как трагедию, а как успешное завершение серии экспериментов, пусть случайное, пусть трагическое, но всё же успешное, что министр, слушая его, несколько раз одобрительно кивнул головой, выражая свою благосклонность смелому офицеру. А жизнь полутораста человек... Что ж, в любом деле бывают издержки... Кстати сказать, в глубине души министр был полностью согласен с капитаном Хамбергом; он так же, как и капитан, был одержим идеей создания нового чуда-оружия, которое поставит мир на колени. На последнем эксперименте, действительно, можно было поставить точку и перейти, наконец, к серийному выпуску этого феномена военной техники. Кроме того, у Хамберга в министерстве нашлось немало сторонников, которые в любую минуту готовы были поддержать его. Одним словом, министр сдался, Хамберг не был наказан, более того, он в самом скором времени получил повышение по службе и хорошее место в министерстве. Но, будучи в душе исследователем и неплохим физиком, он не хотел останавливаться на достигнутом. Пусть создание нового оружия идёт своим чередом, пусть военное производство продолжит их дело. Пусть. Но ведь Т-поле, положенное в основу этого оружия, таит в себе ещё много неизведанного, таинственного, неизученного. Хамберг чувствовал это, он догадывался, что возможности Т-поля превосходят его самые смелые ожидания. Эти соображения заставили его настоятельно добиваться у руководства открытия научного Центра по дальнейшему изучению Т-поля. Министр, благоволивший к молодому офицеру, дал согласие на осуществление этого проекта. Так Хамберг, в будущем полковник, стал руководителем научного Центра, куда для работы были привлечены видные учёные и исследователи, ранее участвовавшие в создании установки "ТТТ"...

-- Господин министр, -- начал полковник Хамберг, -- мною и моими коллегами проведён ряд исследований и получены интересные результаты. В этой папке изложен подробный отчёт о проведённых работах, и я прошу вас, сэр, по возможности ознакомиться с этим документами.

-- Сообщите кратко, полковник, в чём суть полученных вами результатов.

-- Суть в следующем, -- продолжал полковник. -- Как вам известно, Т-излучение, или Т-поле, обладает способностью уничтожения любых животных организмов, не подвергая в то же время местность заражению. В этом преимущество нового вида излучения перед всеми известными до сих пор видами оружия массового поражения. Но это лишь одна сторона медали. Нам удалось установить, что Т-поле обладает ещё одним свойством, поистине фантастическим и совершенно непредвиденным. Выяснилось, что человек, попавший в непосредственную близость к Т-цилиндру, то есть область распространения излучения, не только не погибает, но и наделяется необычной способностью. Пока что это только расчётные данные, эксперимент на человеке ещё не проводился, но и расчёты, осуществлявшиеся в двух различных направлениях и показавшие одинаковые результаты, дают все основания полагать, что моя гипотеза верна.

-- Что же это за способность? -- спросил министр.

-- Человек получает власть над временем, -- торжественно заявил Хамберг.

-- Что? -- министр удивлённо вскинул брови.

-- Человек получает власть над временем, -- повторил Хамберг.

-- Господин полковник, -- строго сказал министр. -- Я вас очень уважаю, но, или вы начитались фантастических романов, или... выражайтесь нормальным языком.

-- Человек, попавший в зону влияния Т-поля, получает возможность сжимать или растягивать ход своего собственного, то есть внутреннего, времени...

Около часа полковник объяснял министру суть своего нового открытия. Министр внимательно слушал его, изредка недоверчиво покачивая головой. Наконец полковник кончил.

Министр был сильно взволнован.

-- Если всё, то вы мне сейчас рассказали, правда, -- подвёл он итог услышанному, -- то вы заслуживаете самой высокой благодарности. Что вы хотите, господин полковник, именно от меня?

-- Разрешения провести эксперимент на человеке, -- быстро ответил полковник, видя благоприятное впечатление, произведённое на министра его рассказом.

-- Хорошо, -- ответил министр после некоторого раздумья. -- Но только чтобы в этот раз случайностей не было. Ещё что-нибудь?

-- Да, сэр. Мне нужны дополнительные ассигнования на проведение исследований и монтаж новой установки. Только тогда я смогу перейти к завершающей стадии эксперимента -- с человеком.

-- Вы их получите, -- буркнул министр, не любивший давать деньги ни на какие цели, даже самые многообещающие. -- На этот раз всё?

-- Всё, господин министр, -- ответил Хамберг. -- Благодарю вас за содействие.

Министр встал, в упор посмотрел на полковника, крепко пожал ему руку и сказал:

-- Вы меня радуете, Хамберг. С такими, как вы, мы перевернём мир. Прощайте!

Хамберг, щёлкнув каблуками, вышел из кабинета.

Министр, оставшись один, тут же вызвал к себе секретаря.

-- Пауль, отдайте распоряжение Агентству, чтобы с этого человека глаз не спускали.

А полковник Хамберг тем временем направлялся в свою резиденцию.

"Как бы не так, -- думал он по дороге, -- мир я переверну без вас, господин министр".

Вернувшись к себе, он широко распахнул окно. В кабинет ворвался весенний шум улиц и первые лучи мартовского солнца. Радость пробуждающейся природы импонировала полковнику Хамбергу, видевшего в ней знак расположения к нему не только министра, но и кое-кого помогущественнее, а именно -- госпожи Фортуны.

-- Ганс! -- вызвал он секретаря, и когда тот явился, приказал: -- Срочно найдите мне Смэджа! Я жду его, -- полковник взглянул на часы, -- через час. Можете идти.

Через час в кабинет Хамберга, предварительно постучавшись, протиснулся маленький смуглый господин в потёртом пиджаке и с заискивающей улыбкой на уродливом лице. Низко кланяясь, он засеменил к столу.

-- Перестаньте кривляться, Смэдж! -- брезгливо поморщился Хамберг. -- Примите подобающую человеку позу.

-- Здравствуйте, господин Хамберг! -- зашепелявил Смэдж, слегка выпрямляясь, но не настолько, чтобы показаться шефу непочтительным. -- Что заставило вас обратиться к вашему недостойному слуге?

-- Не юродствуйте, Смэдж! -- строго произнёс Хамберг. -- Объясните лучше, за что я вам плачу?

-- Вы? -- Смэдж, казалось, был очень удивлён. -- За работу, сэр, конечно за работу!

-- Вы на мои деньги открыли частное сыскное агентство "Смэдж и сыновья"... У вас много сыновей, Смэдж?

-- Н... ни одного.

-- Ладно. Вы ежемесячно получаете от меня жалование, которое вам прежде и не снилось. А что же от вас требуется, Смэдж? Всего-то найти одного человека, не десять, не сто, а одного. Слышите, Смэдж? -- Хамберг загремел, грозно глядя на маленького господина сверху вниз. -- Одного человека! А вы что делаете? Вы, для которого агентство должно было стать лишь вывеской, всерьёз занялись частным сыском. Вы в своём уме, Смэдж?! Вы хотите, чтобы я вас выгнал?

-- Господин полковник! Господин полковник! -- запричитал Смэдж, бухнувшись на колени. -- Пощадите! Бес попутал! Господин Хамберг!..

-- Я разве не обещал вам, -- метал молнии Хамберг, -- что оставлю за вами это проклятое агентство, когда вы найдёте нужного мне человека? Или я вам мало плачу? Что, решили подработать? Кто этот человек?

-- Какой? -- испуганно спросил Смэдж.

-- Да тот, чёрт возьми, кто обратился к вам вчера утром!.. Что он хотел?

-- А-а, этот...

-- А что, есть ещё и другие? -- гневно сверкнул глазами Хамберг.

-- Нет, нет, он один! -- ещё больше испугался Смэдж. -- Этот тип по бытовому вопросу приходил. Он страшно ревнует свою жену, просил установить за ней слежку. И всё, больше ничего!

-- Ревнивый муж, что ли? -- спросил Хамберг, понемногу успокаиваясь.

-- Да, да, ревнивый муж! -- радостно подхватил Смэдж.

-- Ладно, -- махнул рукой полковник. -- Как его имя?

-- Крафт, нотариус, -- с готовностью отвечал Смэдж.

Хамберг окончательно успокоился и устало произнёс:

-- Я вам дам, Смэдж, одного человека, он займётся этим Крафтом. А вы, -- полковник постучал пальцем по столу, -- продолжайте поиски того субъекта.

-- Спасибо, господин полковник! Бога буду о вас молить! -- С этими словами Смэдж схватил руку Хамберга и облобызал её.

-- Прекратите! -- остановил его полковник, инстинктивно выдёргивая руку и вытирая её о полу кителя. -- И чтоб это было в последний раз. Слышите, Смэдж? Никакой самодеятельности!

-- Клянусь, в последний раз! -- бил себя в грудь, визжал Смэдж. -- Ни-ког-да! Чтоб мне провалиться! Чтоб меня трамвай переехал!

-- То-то! -- назидательно произнёс Хамберг, давая Смэджу понять, что он прощён. -- Теперь о главном. Вы так и не напали на след этого человека?

-- Увы! -- развёл руками Смэдж. -- Но я его найду! Из-под земли достану! Вот увидите.

-- Надеюсь, что так. И поторопитесь, Смэдж, моё терпение не беспредельно. Всё, вы свободны, -- произнёс Хамберг и уткнулся в какие-то бумаги.

Смэдж, пятясь, бесшумно исчез.

"И мне приходится работать с этим мерзавцем!" -- брезгливо думал Хамберг пятью минутами позже.

А "мерзавец" тем временем направил свои стопы на улицу Морских Героев, где в небольшом уютном подвальчике расположился кабачок "Адмирал Нельсон". За одним из столиков его уже ждал нотариус Крафт.

-- Господин Крафт! -- поприветствовал его Смэдж, приподнимая шляпу.

-- Здравствуйте, господин Смэдж, -- ответил Крафт. -- Садитесь. Приступим к делу не откладывая.

-- Разрешите, я хотя бы горло промочу, -- взмолился Смэдж и, повернувшись лицом к стойке, щёлкнул пальцами: -- Два пива!

-- Итак, сэр, -- начал Смэдж, когда пиво было подано, -- вы желаете, чтобы я установил слежку за вашей женой? Я правильно вас понял?

-- Да, -- шёпотом ответил Крафт, боязливо озираясь по сторонам. -- Только, пожалуйста, тише.

-- И за всё это вы готовы мне заплатить...

-- Десять фунтов, -- быстро произнёс Крафт.

-- Десять фунтов! -- Смэдж обиженно поджал губы. -- Нет, сэр, не пойдёт. Прощайте!

Смэдж взял шляпу и трость и сделал вид, что собирается уходить.

-- Постойте! -- крикнул Крафт и с трудом выдавил из себя: -- Двадцать! Десять сейчас и десять через неделю, после завершения операции.

Смэдж отрицательно покачал головой.

-- Сорок, -- сказал он и залпом осушил кружку с пивом.

-- Да вы что! -- пришёл в ужас Крафт. -- Сорок фунтов за то, что вы в течение нескольких дней пройдётесь вслед за моей женой!

-- Сорок фунтов за то, -- спокойно ответил Смэдж, чувствуя себя хозяином положения, -- что я в течение целой недели безотлучно, с раннего утра и до поздней ночи, буду фиксировать каждый шаг вашей жены. По-моему, этого даже мало.

-- Помилуйте, сэр!..

-- И не подумаю.

-- Но ведь это грабёж!

-- Я вам не навязываюсь, вы сами ко мне пришли.

Было видно, что Крафт мучительно переживает борьбу между скупостью и желанием уличить жену в измене.

-- Хорошо! -- наконец сдался он. -- Ваша взяла, грабитель!

-- Вот и отлично! -- потирая руки, произнёс Смэдж. -- Позвольте теперь, сэр, когда сделку можно считать заключённой, предложить вам пива. Здесь отличное пиво, сэр!

Крафт кивнул в знак согласия, подсчитывая в уме свои убытки.

Через час, изрядно захмелев от выпитого пива, собеседники уже не чувствовали себя случайно встретившимися для заключения сделки людьми; перебивая друг друга, они что-то рассказывали, беспечно хохотали, шутили, спорили.

-- А знаете, сэр, -- сказал между прочим Крафт, -- у меня в конторе работает один молодой человек, с фе-но-ме-нальными способностями! Он такое может...

И Крафт рассказал Смэджу о Питере Селвине всё, что знал. Смэдж сначала слушал невнимательно, но потом, прислушавшись, внезапно проявил жгучий интерес к рассказу своего собеседника. Спросив как бы невзначай адрес юноши, Смэдж поспешил распрощаться с порядком уже надоевшим ему нотариусом.

Следует ли говорить, что Питер Селвин и был тем человеком, которого с таким упорством разыскивал полковник Хамберг.

Глава шестая

Жизнь Питера шла своим чередом. Многое для него изменилось с тех пор, как он стал властвовать над временем. Он редко пользовался своим даром, чаще всего для выполнения какой-нибудь срочной работы, но иногда его одолевала юношеская страсть к приключениям, и тогда он, замедлив время в пять или десять раз, носился по вечерним улицам Города, обгоняя автомобили и трамваи. Ему доставляло огромное удовольствие видеть медленно вытягивающиеся от удивления лица прохожих и их не менее медленно поворачивающиеся вслед ему головы. Иногда он приходил в городской парк, славящийся тёмными буковыми аллеями, и часами неподвижно сидел на скамейке, наблюдая за плавными движениями плывущей мимо отдыхающей публики. Для Питера медленно тянулись часы, а для всего остального мира пролетали едва заметные минуты. Каких он только дум не передумал, сидя под огромными голыми буками, только-только начавших оживать после долгой холодной зимы! Какие только мысли не лезли в его горячую молодую голову! Ощущая свою власть над временем, а, значит, и над людьми, Питер с озорством, например, представлял себе, как он, остановив время, заходит в самый богатый ювелирный магазин и преспокойно выгребает содержимое сейфов. Вот бы он разбогател! Или, например, можно ограбить банк. Какое ограбить! Просто пойти и взять. Разве это грабёж? Никакой романтики, никаких опасностей... Даже сигнализация не сработает. Ведь срабатывание сигнализации происходит обычно в следующий момент после замыкания какой-то там цепи, а этого самого следующего момента как раз и не будет, так как момент всего один, тот самый, в котором замерло время по прихоти Питера... Питер от души веселился, перебирая в уме свои поистине неограниченные возможности. Или, например, заглянуть в женскою... Но при этих мыслях Питер обычно густо краснел и переключался на что-нибудь другое.

В конторе его стали называть на "вы", а шеф выделил ему отдельный кабинет. Ведь как никак Питер был теперь его главным помощником, а среди сослуживцев ходили даже упорные слухи о том, что Крафт в самом скором времени сделает его своим компаньоном. Но сам Крафт об этом молчал, лишь подбрасывая Питеру всё новую и новую работу.

Питер старательно скрывал свою тайну от окружающих. Он отлично понимал, что предай он это дело огласке, его затаскают по инстанциям и учёные, и медики, и военные, и различные авантюристы, и тогда его спокойная, уединённая жизнь навеки прекратится. Нет, он этого не желал. Пусть всё останется так, как есть.

Весна в этом году наступила рано. Снег быстро сошёл, оголив чёрную землю и открыв её чистым лучам холодного весеннего солнца, уже начинавшего заметно припекать. Подходил к концу апрель. Почки на деревьях полопались, появились первые светло-зеленые нежные листочки.

Питер всё чаще и чаще заглядывал в городской парк. Он редко теперь экспериментировал со временем, а обычно просто гулял по аккуратным красным дорожкам или же сидел на какой-нибудь лавочке. Особенно ему полюбилась одна отдалённая аллея и еле заметная покосившаяся лавочка на краю посыпанной гравием дорожки; с трёх сторон её обступали густые кусты сирени, создавая уют и уединение. Сюда редко кто заглядывал, а если и появлялся какой прохожий, то спешил поскорее уйти, заметив одинокого молодого человека.

В последнее время у Питера было тоскливо на душе. Всё чаще и чаще он вспоминал мать, отца, родную деревню. Как бы они сейчас хорошо жили втроём, если бы не та страшная трагедия!.. Постепенно чувство покорности в его душе стало уступать место протесту и несогласию с жестокой судьбой. Власть над временем придала ему силы, он смутно чувствовал, что в состоянии теперь что-то изменить, что он должен что-то сделать. Но что?

Как-то раз в конце апреля Питер как обычно сидел на своей лавочке, утопающей в густых зарослях сирени. Сирень уже зацвела, и нежное благоухание разливалось по аллее. Было около девяти часов вечера, и Питеру пора было уходить; он и так сегодня засиделся дольше обычного. Погружённый в свои невесёлые думы, юноша увидел в конце аллеи женскую фигуру. Молодая стройная девушка лет семнадцати в вязаной кофточке и простенькой юбочке медленно шла по дорожке. Сердце юноши бешено забилось, когда девушка поравнялась с ним. Вот она повернула свою головку, и их глаза встретились.

-- Лилиан!.. -- прошептал он одними губами, но она услышала его.

-- Питер! -- тоже шёпотом произнесла она, и слёзы появились в её глазах.

Они стояли друг против друга и боялись поверить в это чудо. Это действительно была Лилиан, та самая маленькая хрупкая девочка, которую он потерял почти семь лет назад. Та же, да теперь уже не та. Лилиан выросла, расцвела, сказочно похорошела. Она смотрела на него своими по-детски наивными, доверчивыми голубыми глазами и слёзы радости одна за другой капали на её кофточку.

-- Как же долго я тебя искала!..

Какой восхитительной музыкой прозвучал для него её нежный голосок! Какой же он подлец, что смел забыть это очаровательное юное создание! Ведь Питер давно уже потерял надежду найти её и смирился с этой потерей как с чем-то неизбежным. И вот она здесь, рядом с ним! Теперь уж он её не потеряет! Никогда! До самой смерти...

-- Бедная моя девочка! -- прошептал он, проглотив подступивший к горлу комок.

-- Питер!.. Питер!.. Как хорошо!..

Он приблизился к ней и поцеловал её в лоб; она затрепетала и прижалась к нему. От её волос пахло дешёвыми, но такими сказочно прекрасными духами! Её духами...

В этот вечер они долго сидели на лавочке и наперебой рассказывали друг другу о том, как каждый из них жил в эти долгие годы разлуки, а сирень склоняла к ним свои цветы, как бы прислушиваясь к человеческому счастью. Счастье, действительно, посетило их, хотя они, может быть, не сознавали этого. Они были так несчастны все эти годы, и вот теперь они вместе -- два одиноких путника, нашедшие друг друга.

Вот что рассказала Лилиан в этот вечер.

Когда семь лет назад девочка вышла из дома Джонатана Корнелиуса, уличный водоворот подхватил её, и она тут же заблудилась. До позднего вечера она бродила по многолюдным улицам Города, обливаясь горючими слезами и зовя Питера. Но никто не мог ей помочь, так как девочка не знала ни адреса, ни имени дяди, ни района Города, где был его дом. Наконец, одна добрая старушка привела её к себе домой, и с той поры Лилиан осталась жить у неё. Госпожа Робертсон заботилась о ней, как о родной. Она жила одна в большом каменном доме, и в лице маленькой девочки увидела неожиданный подарок судьбы. Живое, доброе и заботливое существо -- что ещё нужно одинокому человеку на старости лет? Обе женщины -- одна совсем юная, а другая уже готовая перейти в мир иной -- друг в друге души не чаяли, живя настолько дружно, что, когда бедная старушка вдруг умерла, Лилиан долго не могла утешиться, оплакивая свою вторую мать, которою поистине стала для неё госпожа Робертсон. Оставшись одна, Лилиан устроилась на ткацкую фабрику, где ей платили так мало, что она еле сводила концы с концами. С тех пор она там и работает, и лишь недавно ей увеличили жалование.

Питер в свою очередь поведал ей историю своей жизни, умолчав, правда, о необычной способности изменять скорость течения времени.

С тех пор молодые люди каждый вечер проводили вместе в отдалённой буковой аллее, наслаждаясь обществом друг друга. Им было настолько хорошо вдвоём, что в эти вечерние часы они забывали обо всём на свете, и лишь бой городских часов на здании мэрии напоминал им, что пора расставаться.

Питер так боялся вторично потерять Лилиан, что прибегал на свидание за час до встречи и в нетерпении ходил по аллее, всматриваясь вдаль в надежде увидеть знакомую фигуру. Но девушка никогда не приходила раньше назначенного срока, так как работы на фабрике заканчивались поздно, а ей ещё нужно было добираться через весь Город. Питер как-то предложил изменить место свиданий, но она горячо запротестовала.

-- Нет, нет, Питер! Ты ведь ещё не знаешь, что я в этой аллее оказалась не случайно. Я, как и ты, каждый вечер приходила сюда, только часом позже. Как только бедной госпожи Робертсон не стало, я начала приходить в это место, и -- ты не поверишь -- мне здесь становилось легче. А потом наша встреча... Ведь всё произошло именно здесь. Я очень бы не хотела потерять и эту милую буковую рощу, и эту сирень с её небесным ароматом, и эту старенькую лавочку. Неужели ты не понимаешь, Питер?

И Питер согласился. Он и сам не хотел уходить отсюда, и лишь желание облегчить Лилиан её долгий путь через весь Город заставило его предложить этот вариант. Тем лучше, что Лилиан против.

С этого дня жизнь Питера резко изменилась. Он теперь не существовал, как прежде, а жил полноценной жизнью, навечно запечатлев в своём сердце образ такой дорогой ему Лилиан. Все его думы были о ней, все его помыслы были обращены к тем двум-трём часам, которые ежедневно они проводили вместе. Её голос, её смех, её улыбка, её отдающие золотом волосы, её бездонные голубые глаза -- разве могло быть на свете что-нибудь прекрасней? Он мог часами сидеть и думать о своей Лилиан, забывая об окружающем его мире. Питер стал рассеян, запустил дела, и Крафт не раз уже делал ему выговор. Но юноша жил словно на другой планете. Даже госпожа Додж, его квартирная хозяйка, как-то раз заметила ему:

-- Господин Селвин, что с вами случилось? На вас лица нет. Уж не больны ли вы?

-- Я счастлив, дорогая госпожа Додж! Счастлив! -- воскликнул Питер, сияя ослепительной улыбкой. -- Вот чем я болен!

Добрая женщина понимающе улыбнулась.

-- Дай вам Бог как можно дольше болеть этой болезнью...

Как-то раз, возвращаясь со свидания и, как обычно, ликуя в душе, он заметил у самого своего дома чью-то тень. Кто-то, скрываясь за кустами, явно старался остаться незамеченным. Питер не придал этому значения, вполне резонно полагая, что к нему это отношения иметь не может, но когда подобное повторилось и в следующие дни, он забеспокоился. Неужели за ним следят? Но кому он мог понадобиться? Кому он перешёл дорогу?.. Теперь он постоянно ловил на себе чьи-то взгляды, будь то в толпе или на безлюдной улице. Питер не на шутку испугался. Ему почему-то вспомнились слова дяди Джонатана, предостерегающего его от лишней болтовни. Но ведь он никогда нигде ни словом не обмолвился о своём трагическом прошлом. А может быть, это всё пустые страхи? Питер терялся в догадках. Лилиан он ничего не сказал, не желая её пугать.

Однажды утром Питер, как всегда, пришёл в контору и тут же был вызван к шефу. Крафт был чем-то явно обеспокоен.

-- Господин Селвин, я не знаю, что вы там натворили и что у вас может быть общего с этими людьми, но в комнате для почётных посетителей вас ждёт один господин. Идите и не задерживайтесь! У вас много работы.

Питер похолодел. Неужели его опасения сбылись?

Войдя в указанное помещение, Питер увидел сидящего в кресле человека в сером костюме и с тростью.

-- Полковник Хамберг, -- представился, вставая, мужчина. -- А вы -- господин Селвин?

-- Да, это я. Чем могу служить? -- ответил Питер.

Полковник, тщательно изучив лицо юноши, произнёс:

-- Разговор будет серьёзный, сэр, и долгий. Я разделяю Ваше недоумение по поводу моего неожиданного визита. Но, я думаю, мне удастся рассеять это недоумение. Дело в том, что я являюсь руководителем одного научно-исследовательского Центра, который занимается изучением... короче, одной важной научной проблемы. И как руководитель Центра, я хочу сделать вам одно предложение. Но, прежде чем остановиться на этом предложении, мне хотелось бы получить от вас некоторую информацию.

-- Информацию? -- Питер пожал плечами. -- Спрашивайте, господин Хамберг, но я, право же, не знаю, чем смогу вам помочь.

-- Меня интересуют некоторые факты вашей биографии.

У Питера закололо сердце от дурных предчувствий.

-- Я обязан отвечать? -- спросил он, пытаясь побороть волнение.

-- Вы не у прокурора на допросе, -- ответил Хамберг, нетерпеливо барабаня пальцами по полированной ручке кресла. -- Ваше право не отвечать.

-- В таком случае я отказываюсь говорить на эту тему, -- твёрдо произнёс Питер.

-- Жаль. Ну что ж, давайте подойдём к делу с другой стороны. Я возвращаюсь к своему предложению. Не хотите ли вы, господин Селвин, работать в моём Центре? Платить буду по-королевски. Подумайте, прежде чем ответить.

-- Позвольте, сэр, но я даже не знаю, чем занимается ваш Центр.

-- Это неважно.

-- Нет, господин Хамберг, для меня это важно. Кроме того, я совершенно не понимаю, чем могу быть вам полезен.

-- Зато я знаю, -- жёстко произнёс полковник.

Наступила тягостная тишина. Питер чувствовал, что падает в пропасть. Этот полковник в штатском с его странными вопросами и совершенно неуместным предложением сильно взволновал юношу. Поскорее бы он убирался!

Нахмурив брови, полковник Хамберг ходил по комнате для почётных посетителей и о чём-то сосредоточенно думал. Убираться он, по всей видимости, в ближайшее время не собирался.

-- Хорошо, -- сказал он наконец, резко останавливаясь и в упор глядя на юношу; в его голосе Питер уловил металлические нотки. -- Я буду с вами откровенен, господин Селвин. Начну с того, что я знаю о вас гораздо больше, чем вы думаете. Я знаю о вас всё.

Питер ухватился за стул, чтобы не упасть. Началось!

-- Вы были, -- продолжал Хамберг тем же тоном, сверля юношу ледяным взглядом, -- невольным свидетелем гибели одной горной деревни. Самим вам чудом удалось спастись. Прибыв в город, вы поселились в доме своего родственника, Джонатана Корнелиуса, ныне покойного. Но самое удивительное с вами произошло позже. -- Хамберг не отрывал пристального взгляда от лица бедного юноши. -- Вы получили способность управлять временем. Ведь так?

-- Откуда вы знаете? -- в ужасе прошептал Питер, понимая, что теперь отпираться нет смысла.

Хамберг криво усмехнулся.

-- Сорока на хвосте принесла, -- грубо ответил он. -- Итак, мой Центр занимается проблемой целенаправленного управления временем. Вы видите, сэр, я с вами откровенен. Вы мне нужны как человек, обладающий уникальной способностью. А посему я повторяю своё предложение: согласны ли вы работать у меня?

У Питера голова шла кругом. Случилось то, чего он опасался больше всего: его способность изменять ход времени стала известна постороннему человеку. Да ещё полковнику! Руководителю какого-то Центра, наверняка подчинённого военному министерству. Не меньшую тревогу вызвала у него и осведомлённость полковника о его прошлом. Откуда у него эти сведения?

Вопрос резонный. Действительно, каким образом полковник Хамберг вышел на Питера Селвина? Чтоб понять это, необходимо вернуться к событиям годичной давности.

Как-то раз в коридоре военного министерства Хамберг встретил своего бывшего сослуживца по полигону, тогда лейтенанта, а сейчас капитана Стэнли, и между двумя офицерами завязалась дружеская беседа, касавшаяся в основном воспоминаний об их совместной службе. Разговор случайно коснулся трагических событий шестилетней давности, связанных с последним испытанием установки "ТТТ". Капитан Стэнли тогда лично участвовал в ликвидации последствий эксперимента, во главе санитарного взвода прочёсывавший местность в зоне действия Т-поля. Тогда-то он и заметил мальчика, скрывающегося в скалах, но в то время Стэнли не придал значения этому факту. Он и сейчас сообщил об этом так, между прочим, но Хамбергу его слова глубоко запали в душу. В то время Хамберг уже имел последние результаты исследований Т-излучения, связанные с влиянием этого излучения на человека; Хамберг уже знал, что косвенное Т-поле вызывает в человеке способность управлять ходом времени. А мальчик, чудом оставшийся жив в зоне распространения Т-поля, вполне мог оказаться подвергнутым косвенному Т-излучению. Ведь прямые лучи убивают всё живое! А раз он жив... Мысль полковника работала быстро и чётко. Сопоставив факты, он пришёл к следующему умозаключению: путь мальчика мог лежать только в Город. Но как найти в большом многомиллионном Городе безымянного мальчика, не зная ни его имени, ни его местожительства, ни его возраста? Задача была практически неразрешимой, и всё же полковник Хамберг с рвением взялся за её разрешение. Тогда то он и воспользовался услугами Смэджа, бывшего профессионального сыщика, оказавшегося не у дел по воле судьбы и начальства. Испытывая жгучую неприязнь к этому типу, Хамберг всё же признавал, что Смэдж талантлив в своей области и страшно дотошлив. "Этот найдёт", -- с удовлетворением подумал Хамберг после первой встречи с сыщиком. И Смэдж действительно нашёл. Случайно, правда, но нашёл. Крафт баз какой-либо задней мысли выболтал ему о Питере Селвине всё, что знал, а цепкий ум Смэджа путём простейших логических построений восполнил все пробелы в рассказе подвыпившего нотариуса. Остальное было делом техники. И вот Хамберг здесь, в конторе Крафта.

Теперь возникает второй, не менее резонный вопрос: а зачем вообще понадобился Хамбергу Питер Селвин? Дело в том, что военное министерство до сих пор не удовлетворило просьбу полковника Хамберга о дополнительных ассигнованиях на проведение исследований Т-поля, и эксперимент на человеке откладывался на неопределённое время. Питер же Селвин, как справедливо полагал полковник, был единственным человеком, уже подвергшимся косвенному Т-излучению. Такого человека Хамберг предполагал иметь при себе. И дело было даже не в том, что Питер нужен был Хамбергу для изучения его феномена. Нет, человека, обладавшего столь грозной силой, которого в любой момент могли перекупить его, Хамберга, враги, необходимо было поставить в жёсткую зависимость от себя, заставить сотрудничать, сделать своим, ручным. А для этой цели все средства были хороши. Арсенал средств был традиционным: деньги, карьера, угрозы, страх -- на выбор...

-- Итак, молодой человек, -- произнёс Хамберг после долгой паузы, -- я повторяю свой вопрос: согласны ли вы работать у меня? Всевозможными благами я вас обеспечу, это в моих силах. Личный автомобиль, квартира в привилегированном районе Города, крупная сумма денег единовременно и хорошее жалование ежемесячно. Решайтесь, господин Селвин, такая удача не каждый день сваливается на голову. Ну?

В принципе Питер не видел причин отказывать полковнику Хамбергу. Почему бы и нет? Но отталкивающий облик полковника, его грубая, напористая манера разговаривать, какая-то одержимость во взгляде удерживали юношу от опрометчивого решения. Кроме того, работа в военном ведомстве не очень-то прельщала Питера, а то, что научный Центр Хамберга создан в рамках военного министерства, не вызывало у него сомнений.

Видя, что его собеседник колеблется, полковник произнёс:

-- Хорошо! Я дам вам время подумать. Ровно через неделю, в среду, я жду вашего решения. Прощайте, господин Селвин. -- С этими словами Хамберг отправился к выходу, но у самого порога вдруг остановился и, резко повернувшись, с тихой угрозой произнёс: -- Но учтите, Питер Селвин, ваш отказ может вам дорого обойтись. Вам и вашим друзьям.

Глава седьмая

Последние слова Хамберга совсем уже не понравились Питеру. И о каких это друзьях он говорил? Ведь никаких друзей у Питера не было. Если только... Стоп! Питер вспомнил про Лилиан. Уж не её ли имел в виду этот мерзкий тип? У Питера защемило сердце. Бедная девушка! Что будет с ней? Предполагает ли она, какая угроза нависла над ней по его, Питера, милости? И юноша решил сегодня же вечером, не откладывая, всё рассказать Лилиан.

Проходя мимо кабинета шефа, он услышал сквозь приоткрытую дверь незнакомый скрипучий голос.

-- А я желаю вложить в этот Фонд всё своё состояние! -- настойчиво скрипел голос.

-- По ведь это огромная сумма, сэр! -- возражал Крафт, явно не одобрявший желание клиента.

-- Господин Крафт, позвольте мне распорядиться этой суммой самому, -- раздражённо ответил голос. -- Ваше мнение в этом вопросе меня нисколько не интересует.

-- Вы желаете учредить Фонд... простите...

-- Фонд Защиты, -- подсказал клиент. -- И для этого мне нужна ваша помощь, господин Крафт, как лица официального и сведущего в составлении необходимых документов.

-- Что ж, господин профессор, воля ваша, -- ответил Крафт. -- Но пустить на благотворительные цели такое состояние!..

-- Цели, которые я преследую, -- отрезал клиент, -- отнюдь не благотворительные. И давайте больше не будем возвращаться к этому вопросу. Итак, вы берётесь за это дело?

-- Берусь, -- согласился Крафт. -- Это будет стоить...

-- Я заплачу столько, сколько потребуется, -- перебил его клиент.

-- Хорошо, сэр, зайдите через три дня. Я подготовлю необходимую документацию.

-- Прощайте, господин Крафт.

Дверь распахнулась, и из кабинета, чуть не сбив Питера с ног, вылетел долговязый тощий субъект с гривой длинных вьющихся волос.

-- Простите, -- бросил он на ходу и скрылся.

Следом из кабинета вышел раскрасневшийся нотариус и растеряно развёл руками.

-- С жиру бесятся господа учёные, -- качая головой, произнёс он. -- Триста тысяч! И куда? В какой-то фонд! Уму непостижимо!..

-- Кто это? -- спросил Питер.

-- Профессор Магнус. Нет, вы только подумайте, Селвин, этот сумасшедший всё своё состояние вознамерился ухнуть на учреждение какого-то Фонда Защиты! Какой защиты? От кого? По-моему, защита нужна от таких вот дураков. Триста тысяч!..

В голове скупого нотариуса не укладывалось, как можно одним махом добровольно лишиться такой огромной суммы денег. Осознав, наконец, что перед ним стоит его главный помощник, Крафт подозрительно спросил:

-- А к вам что за тип приходил?

-- Так, -- неопределённо ответил Питер. -- Работу предлагал.

-- Работу? -- забеспокоился Крафт. -- Вам что, у меня не нравится? Или я мало вам плачу?

-- Что вы, господин Крафт! -- воскликнул Питер. -- Я не собираюсь отсюда никуда уходить. А платите вы мне, действительно, не много.

-- Прибавлю, -- тут же пообещал Крафт. -- Со следующего же месяца. Ведь вы не покинете меня, господин Селвин?

Питер отрицательно покачал головой. Крафт удовлетворённо хмыкнул.

-- Я всегда вас высоко ценил, ·-- сказал он, похлопав юношу по плечу. -- Но триста тысяч!.. -- воскликнул он, снова вспомнив о необычном посетителе.

В обед молодой человек, как всегда, отправился в кафе напротив. Заказав пару сандвичей и кофе, Питер углубился в чтение газеты.

-- У вас не занято? -- услышал он скрипучий голос над ухом.

Питер поднял глаза. Прямо перед ним стоял долговязый профессор Магнус с дымящейся чашечкой кофе в руке.

-- Пожалуйста, -- сказал Питер, указывая на место напротив.

-- А вы знаете, я вас где-то видел, -- сказал профессор, пристально всматриваясь в лицо Питера.

-- Ещё бы! Утром в нотариальной конторе вы чуть не сшибли меня с ног.

-- А, да... -- вспомнил профессор Магнус и рассмеялся. -- Ещё раз простите меня, молодой человек, но этот ваш нотариус, по-моему, изрядный скупердяй.

-- Это вы в точку попали, -- согласился Питер. -- Его у нас так и зовут -- господин Гранде.

-- Правда? Ну вот, видите, оказывается, я неплохой физиономист.

Профессору Магнусу на вид было не больше пятидесяти, но когда он улыбался, обнажая свои превосходные белые зубы, он сразу сбрасывал лет пять, не меньше. Весь его облик располагал к откровенности, и Питер невольно поддался его обаянию. Профессор что-то без умолку говорил, в промежутках между словами умудряясь отхлебнуть глоток обжигающего кофе из своей чашки. То он восхищался выставкой какого-то авангардиста, то внезапно перескакивал на гастроли зарубежного тенора, пытаясь даже воспроизвести некий фрагмент из его репертуара, а то вдруг с воодушевлением начинал расхваливать новую постановку "Сивильского цирюльника" в Городской Опере. Питер лишь улыбался и изредка кивал головой.

В зал вошли пятеро крепких парней в так называемом "металлическом прикиде". Заклёпки, цепи, железные браслеты -- всё это звенело и гремело при каждом шаге их владельцев.

-- Что это за конура? -- молвил один из них достаточно громко, чтобы привлечь внимание окружающих.

-- По-моему, на карте Города её нет, -- подхватил второй.

-- Не должно быть, -- поправил третий.

-- А что за пойло здесь подают приличным ребятам? -- снова спросил первый, вразвалку подходя к стойке и беря с неё только что налитую чашку кофе. -- Фу, какая гадость!

С этим словами он выплеснул кофе в лицо стоявшему за стойкой бармену.

-- А-а-а! -- заорал тот, хватаясь за обожжённое лицо.

В руках у громил появились дубинки и короткие железные ломики. Посетители кафе повскакивали с мест.

-- Круши всё! -- крикнул первый, бывший, видимо, у них главным.

Тут же посыпались стёкла, полетели щепки от ломаемой мебели, зазвенела падающая посуда. Визг и крики посетителей смешались с отборной бранью хулиганов.

-- Мерзавцы! -- вскричал профессор и бросился в самую гущу свалки. Каким образом профессору удалось в считанные секунды обезвредить банду громил, Питер так и не понял. Серия молниеносных, еле заметных ударов -- и хулиганы, побросав оружие, обратились в бегство. Лишь последний из них, улучив момент, когда профессор повернулся к нему спиной, выхватил нож, занёс его над профессором и...

Питер вскочил. Другого выхода не было. Стоп, время!.. Всё замерло. Люди застыли в невообразимых позах, шум мгновенно стих. Питер подбежал к бандиту с ножом, с трудом разжал его пальцы, вынул из них страшное оружие, в свою очередь приставил его к горлу погромщика и скомандовал: время, вперёд! И тут же всё снова пришло в движение. Обезоруженный погромщик, увидев у своего горла свой же собственный нож, дико выпучил глаза, завыл от ужаса и бросился наутёк. Но профессор Магнус успел перехватить его, с блеском проведя такой мастерский приём, что тот вылетел через разбитую витрину прямо на мостовую. Совсем рядом завыла сирена полицейской машины.

-- Благодарю вас, -- сказал профессор Питеру, поправляя очки. -- Если бы не вы...

В этот момент с улицы влетел булыжник, напоследок пущенный рукой убегающего погромщика, и попал Питеру в голову. Удар пришёлся вскользь, но камень всё же рассёк бровь юноше, и кровь тут же закапала на кафельный пол. Питер застонал и схватился руками за лицо.

-- Что с вами? -- испуганно закричал профессор. -- Они убили вас!

-- Пустяки, -- процедил сквозь зубы Питер, превозмогая боль.

-- Тогда пойдёмте скорее отсюда, -- заторопился профессор, участливо беря юношу под локоть. -- Вам необходима срочная перевязка. Тем более, что сейчас сюда нагрянет полиция, и нас долго проканителят в полицейском участке, прежде чем выпустить. Моя машина ждёт у входа.

Питер, влекомый профессором Магнусом, выскочил из разгромленного кафе и тут же был втиснут в миниатюрный "форд". Автомобиль резко рванул с места. Последнее, что Питер увидел, было испуганное лицо Крафта на противоположной стороне улицы. Потом он потерял сознание.

Очнулся он от резкого запаха нашатыря.

-- Он приходит в себя, -- услышал он далёкий голос профессора.

Питер открыл глаза. Он всё ещё сидел в машине. "Форд" стоял у небольшого домика на окраине Города. Профессор, держа в руках ампулу с нашатырным спиртом, с беспокойством смотрел ему в глаза. Несколько пар любопытных и участливых глаз заглядывали в автомобиль с разных сторон.

-- Вы можете идти? -- с тревогой спросил профессор.

Питер выбрался из машины, встал и, шатаясь, сделал несколько шагов.

-- Могу, -- сказал он.

Кто-то подхватил его под руки и отвёл в дом. Вокруг него тут же захлопотала уйма людей, преимущественно женщин. Чьи-то умелые руки промыли рану, наложили повязку, заставили выпить рюмку виски, после чего юношу оставили наедине с профессором.

-- Вам лучше, молодой человек? -- спросил профессор.

-- Да, спасибо, господин профессор, -- ответил Питер, который, действительно, почти совсем уже оправился от полученной травмы.

-- А вы просто герой! -- восхищенно произнёс профессор. -- Кстати, как ваше имя?

-- Питер.

-- Просто Питер? Отлично! Так вот, Питер, если бы не вы, мне пришлось бы проститься с жизнью. И как это вы так ловко перехватили того мерзавца с ножом! Я даже глазом моргнуть не успел, как вы оказались между нами. От всей души благодарю вас, Питер! Теперь я ваш вечный должник.

-- Пустяки, -- смутился Питер.

-- Хороши пустяки! -- засмеялся профессор.

-- Да нет, я не в том смысле. Скажите лучше, как вам одному удалось справиться с этими головорезами? Ведь вы были один, с пустыми руками...

-- Лучшее оружие -- это как раз пустые руки, -- ответил довольный похвалой Питера профессор Магнус. -- Дело в том, что я вот уже пятнадцать лет всерьёз занимаясь джиу-джитсу. А это, знаете ли, пострашнее дубинки или кастета. Вот и вся разгадка.

Питер с интересом посмотрел на руки профессора. Профессор, причём уже не молодой, -- и джиу-джитсу! Странное сочетание, хотя и весьма полезное, как это выяснилось накануне.

-- Кто это был? -- опросил Питер, вспоминая погром в кафе.

-- Рэкетиры, -- коротко ответил профессор Магнус. -- Совершенно неуправляемая стихия. Законы бессильны против них.

-- Значит, это не обычная хулиганская выходка?

-- Нет, нет, Питер, конечно, нет. За этими парнями стоят воротилы гангстерского мира. А эти -- так, мелочь пузатая, одноразовые наёмники. Они даже не знают, кто им платит. Если бы мы вовремя не вмешались, они разнесли бы это кафе в пух и прах. Я тут недавно видел одну винную лавку после налёта рэкетиров, так, вы знаете, Питер, общественный туалет при вокзале показался бы вам дворцом по сравнению с этими развалинами. Так-то.

-- Скажите, господин профессор, -- спросил Питер, -- вы всегда вмешиваетесь в подобные уличные драки?

-- Я понимаю, Питер, одному за торжество справедливости бороться бессмысленно. Но я и не ставлю перед собой такой далеко идущей цели. Я просто по мере сил помогаю слабым и обиженным, тем более, что обладание приёмами прекрасной японской борьбы обязывает меня к этому. А сегодня была ещё одна причина, толкнувшая меня на эту авантюру. Дело в том, что я хорошо знаю хозяина кафе, милейшего и добрейшего человека, совершенно безобидного и неспособного постоять за себя...

"Где я видел это лицо? -- мучительно вспоминал Питер, присматриваясь к профессору. -- Где я его видел?"

В беседе прошло около двух часов. Обеденный перерыв Питера давно кончился, но юноша не собирался возвращаться в контору: ведь Крафт видел, что с ним случилось несчастье, и наверняка не будет предъявлять претензии; в противном случае пусть вычтет из его жалования полдня. Питер согласен был даже на это, так не хотелось ему расставаться с добрым чудаком-профессором... И всё-таки, где он мог видеть этого человека?

Пробило четыре часа пополудни, когда супруга профессора, высокая, полная, пышущая здоровьем женщина -- госпожа Лиза, как отрекомендовал её профессор -- подала чай. И только теперь в склонившейся над чашкой фигуре профессора Питер узнал...

-- Вспомнил! Вспомнил, где я вас видел! -- воскликнул юноша, вскакивая с кресла. -- Отшельник Магнус!

То же долговязое тело, тот же нос, те же очки, та же копна длинных вьющихся волос, тот же острый, пытливый взгляд... Нет, Питер не мог ошибиться.

Профессор поднял голову от стола. В его глазах стояли испуг и растерянность.

-- Тише, Питер, ради Бога, тише! -- прошептал он, боязливо оглядываясь на дверь. -- Да, действительно, одно время меня так называли, но об этом периоде моей жизни никто не знает, даже Лиза... А вам откуда это известно? -- вдруг спросил профессор, подозрительно косясь на Питера.

Питер смутился. Он понял, что вторгся во что-то тайное и интимное, но теперь отступать было поздно.

-- Господин профессор, я очень сожалею, если причинил вам боль.

-- Откуда вы знаете? -- настойчиво повторил профессор; голос его звучал глухо и настороженно.

-- Так ведь вы жили недалеко от нашей деревни!

Профессор вскочил. Лицо его резко изменилось, губы затряслись, глаза засверкали сквозь стёкла очков.

-- Вы... вы из той самой деревни? -- зашептал он, дико вращая глазами и хватая юношу за рукав.

Питер испуганно отшатнулся. Он вдруг понял, что сказал что-то лишнее.

-- Вы жили в той самой деревне? -- повторил профессор, не выпуская руки юноши.

Питер кивнул.

-- Да, господин Магнус, я родился и вырос в той самой деревне.

Питер видел, что его слова произвели на профессора потрясающее впечатление.

-- Но как вам удалось спастись? Ведь вся деревня погибла! Отвечайте, Питер, это очень важно! -- настойчиво потребовал профессор.

От нетерпения и волнения нос профессора покрылся капельками пота, тяжёлые роговые очки сползли на самый его кончик. Он тряс юношу за руку, сгорая от жгучего желания услышать, наконец, ответ.

Питер колебался. Он не знал, что замышляет профессор и что от него ожидать. Бурная реакция профессора на слова юноши родила в его душе внезапную подозрительность. Профессор заметил, что Питер колеблется, и попытался его успокоить:

-- Не бойтесь, Питер, я ваш друг. Мне необходимо знать всю правду, вы не представляете себе, как это важно! Говорите, Питер, я вас умоляю!

И Питер сдался. Он рассказал всё, что знал, всё до мельчайших подробностей, не забыв упомянуть о своей замечательной способности управлять временем и сегодняшнем визите полковника Хамберга.

-- Хамберг! -- профессор нахмурился. -- Вы попали в весьма скверную историю, мой дорогой друг. Этот тип ещё наделает вам пакостей.

-- Профессор! -- умоляюще произнёс Питер. -- Вы видите, я был с вами откровенен. Моя судьба теперь в ваших руках. Но мне кажется, вы тоже что-то знаете. Расскажите, умоляю вас!..

Профессор задумался, незаметно наблюдая за Питером. Теперь уже у него возникли сомнения, стоит ли откровенничать с этим в общем-то незнакомым юношей. Но наконец он решился.

-- Хорошо! Я вам всё расскажу. Но учтите, Питер, всё это должно остаться между нами. Договорились?

И профессор Магнус поведал Питеру следующую историю.

Всё началось около двадцати лет назад, когда Александр Магнус, тогда ещё студент, учился в Городском Университете на кафедре нетрадиционной физики. Там-то он впервые и познакомился с Робертом Вердье, своим сокурсником, маленьким незаметным человечком с чёрными глазами и смуглым неприметным лицом. Товарищами они не стали, но присущий обоим талант сблизил их. Тогда только начинались работы по синтезу Т-поля, и оба молодых человека приняли в этих работах самое деятельное участие, часами, а то и сутками просиживая в лаборатории за приборами и расчётами. В то время, как Александр отличался исключительной работоспособностью и добивался результатов благодаря именно этому своему свойству, Роберт, наоборот, над книгами корпел мало, схватывая всё на лету, и, по-видимому, принадлежал к роду вундеркиндов, так как оригинальность его мышления и порой неподдающаяся осмыслению логика ставили в тупик даже самых опытных преподавателей. Бесспорно, он был талантливей Магнуса, но если Магнус отличался напористостью и решительностью, то Вердье был безвольным, мягким, аморфным существом. Этими чертами его характера, а, вернее, его отсутствием, пользовались все, кому не лень. Используя разработки студента Вердье, многие преподаватели защитили диссертации, но маленький смуглый студент ни разу не высказался против столь явного воровства идей. Тем не менее, получая диплом с отличием и специально учреждённую Золотую медаль, Роберт Вердье уже имел за плечами несколько публикаций по нетрадиционной физике. После окончания университета пути бывших сокурсников разошлись. Вердье, спустя два года защитивший диссертацию, был замечен каким-то сановным лицом из военного министерства. Работами по синтезу Т-поля заинтересовались военные круги, усмотрев в новом виде излучения неограниченные возможности, в результате чего Роберт Вердье был приглашён работать в некую организацию, функционировавшую под эгидой военного министерства. Очень быстро руководство этой организации прибрало к рукам талантливого учёного, заставив его работать в нужном им направлении. Так была создана установка "ТТТ", способная излучать Т-лучи и синтезировать цилиндрическое Т-поле. Исключительность этого поля состояла в том, что его границы были резко очерчены, а интенсивность излучения внутри цилиндра была одинаковой во всём его объёме. Кроме того, при воздействии Т-излучения не происходило заражения местности, а уничтожалось только всё живое, включая растительность и микроорганизмы. Этот новый вид излучения вполне мог быть использован в медицине (малые дозы излучения воздействовали только на вирусы и микробы, оставаясь совершенно безвредными для человека), в сельском хозяйстве (для обеззараживания почвы, борьбы с сорняками и вредителями), а также в сугубо научных исследованиях, но военное ведомство видело в нём только оружие массового поражения и ничего больше. Возможно, Роберт Вердье в душе и протестовал против такого однобокого понимания сделанного им открытия (именно Вердье смог впервые синтезировать Т-поле, что и было зафиксировано как открытие), вслух он никогда не решался воспротивиться своим хозяевам. Он всегда был в тени, оставался незаметным, а военные монопольно пользовались его талантом учёного и мозгом первооткрывателя. Он стал игрушкой в их руках, хотя и очень страдал от этого. Вскоре в горах был создан полигон для испытаний установки "ТТТ", и Вердье перевезли туда, даже не спросив его согласия. После трагедии и последующей эвакуации полигона Роберт Вердье не выдержал и начал сильно пить. И вот, наконец, наступила развязка. Как-то раз, находясь буквально в невменяемом состоянии от выпитой дозы алкоголя, он попал под автомобиль и, не приходя в сознание, скончался в городской клинике. Мозг умер, но его творение теперь могло жить самостоятельно. Молодой физик, капитан Хамберг, обладавший скорее деловой жилкой, чем дарованием учёного, но отлично понимавший значение открытия Вердье, взялся за внедрение установки "ТТТ" в серийное производство. Министерство его поддержало, но Хамберг на этом не остановился. Хорошо изучив труды Вердье, он понял, что за Т-полем гораздо большее будущее, чем представлялось большинству его коллег. Он добился у министра открытия научно-исследовательского Центра по дополнительному изучению Т-поля, привлёк к работам всех учёных и исследователей, уже работавших в этой области раньше, и с энергией одержимого приступил к делу. Вердье не было, что очень тормозило работы, и всё же несколько лет спустя учёные Центра неожиданно получили поразительные результаты: выяснилось, что вокруг основного, или прямого, Т-поля существует косвенное Т-поле, "наводимое" основным, и толщина этого косвенного Т-слоя колеблется от пяти до двадцати метров, в зависимости от интенсивности основного Т-излучения. Но самое фантастическое заключалось в свойствах этого слоя. Оказывается, человек, подвергшийся косвенному Т-облучению, приобретал способность воздействовать на скорость и направление течения времени! Воздействию, разумеется, подвергалось не то абсолютное время, в котором живёт и непрерывно движется всё сущее, а собственное время этого человека, то есть то внутреннее время, в котором живёт он сам.

-- Таким образом, ты, Питер, -- продолжал профессор, незаметно переходя на "ты", -- получил способность управлять временем благодаря косвенному Т-облучению. В тот день, когда погибла твоя деревня, ты сидел на дереве и, по-видимому, на несколько метров оказался выше "потолка" Т-цилиндра. Ты чудом уцелел, Питер, но будет ещё большим чудом, если ты уцелеешь сейчас. Люди, подобные Хамбергу, не оставят тебя в покое, особенно теперь, когда твоя тайна перестала быть таковой. Я могу только догадываться, каким образом Хамберг разыскал тебя и откуда он вообще узнал о твоём существовании, но теперь он наверняка будет преследовать тебя, пока ты не дашь согласие работать на него. Ты пока что единственный человек, обладающий этим свойством, и ему необходимо держать тебя в руках. Хамберг не дурак, он отлично понимает, что способность воздействовать на ход времени даёт человеку неограниченные возможности, и в первую очередь -- в области разведки. Естественно, он боится, что тобой заинтересуются различные спецслужбы, а также воротилы уголовного мира и короли мафии. Представляешь, какой козырь они получат в твоём лице, если смогут завербовать тебя! А Хамберг мечтает единолично пользоваться тобой, в этом для меня нет теперь никаких сомнений. Его Центр сейчас работает над созданием такой установки, которая могла бы генерировать только косвенное Т-поле, сведя основное поле до минимальных размеров, то есть до точки. Но денег на такую установку у него нет, а использование старой установки, "ТТТ", в черте Города невозможно, так как сопряжено с опасностью для жизни миллионов людей. Таким образом, ты, Питер, являешься пока что единственным носителем этого необычного свойства, поэтому-то Хамберг так заинтересовался тобой. И теперь мне понятно, что именно благодаря твоему вмешательству в обычное течение времени я сегодня остался жив.

Питер сидел, ошеломлённый услышанным рассказом. Теперь для него многое прояснилось. Так вот, значит, кто повинен в смерти его матери, его отца, матери Лилиан, десятков людей, целой деревни! Нет, этого так оставлять нельзя! Виновные не должны остаться безнаказанными...

-- Но, позвольте, профессор, -- вдруг спросил Питер, очнувшись от своих невесёлых дум, -- каково же ваше собственное участие в этих событиях? И откуда вам известно то, что, наверняка, скрыто от глаз простых смертных?

Профессор Магнус загадочно и печально улыбнулся, сверкнув ослепительно белыми зубами.

-- Это отдельная история, Питер, но она неразрывно связана с предыдущей.

Профессор на минуту задумался, а затем продолжил:

-- Обстоятельства сложились так, что в первое время после окончания университета у меня не было возможности работать над проблемой Т-поля. Диссертация моя касалась совершенно другой темы, преподавание в университете, которым я занялся в надежде поправить своё финансовое положение, отнимало много времени, -- одним словом, существовало множество причин, препятствующих возвращению к прерванным разработкам, начавшихся ещё в студенческие годы. Но, встретив как-то Роберта Вердье, с которым давно уже не поддерживал связи, я узнал, что он работает в какой-то военной организации и находится на пороге открытия, способного осуществить синтез Т-поля. И тогда я отчётливо осознал, какую опасность для всего человечества представляют Т-лучи в руках военных. В то время я ещё не знал, насколько смертоносно их действие на человека, но предположить это было нетрудно. Затащив Вердье к себе, я выпытал у него суть будущего открытия, и этого краткого диалога мне хватило для того, чтобы затем самому заняться проблемой Т-поля. Я понял, что только я могу остановить назревающую катастрофу. Но я знал и то, что теперь, когда все разработки по этой теме находятся в руках военного министерства, открыто заниматься этой проблемой стало небезопасно. И тогда я заперся в своей домашней лаборатории и всерьёз занялся Т-полем. Я забросил все другие дела, оставил преподавание в университете, отказался от рецензирования научных статей, -- словом, порвал все невидимые нити, связывавшие меня с внешним миром. Спустя несколько месяцев после открытия Вердье я самостоятельно пришёл к тем же выводам, что и мой бывший сокурсник. Мне удалось найти способ синтеза Т-поля с помощью гипотетической установки, которой, к сожалению, я не обладал. Но такую установку, как я узнал, уже создавали в военном ведомстве, и работы по её созданию близились к завершению. К тому времени я знал о Т-поле столько, сколько, пожалуй, не знал никто, кроме, разумеется, её крёстного отца -- Роберта Вердье. Я решил держать под негласным контролем работы военного ведомства в этой области. Когда был создан испытательный полигон, я поселился в заброшенной хижине высоко в горах, чтобы иметь возможность наблюдать за его деятельностью. Тогда-то и родилась легенда об отшельнике Магнусе, которую, должен признаться, я сам и создал. Вот этим самыми руками я сконструировал и собрал некий прибор, который способен был реагировать на малейшую дозу Т-излучения в атмосфере. С его помощью я зафиксировал четырнадцать экспериментов, проводимых на полигоне и не выходящих за его пределы. Но потом был пятнадцатый... Пятнадцатый эксперимент стал трагедией. В отличие от тебя, Питер, я в тот день был слишком высоко, и косвенное Т-поле не достигло моей хижины, иначе бы я стал... Жаль, конечно, что я им не стал. Ну ничего, Питер, теперь мы с тобой вдвоём, а вдвоём мы горы свернём.

-- Что же было дальше? -- нетерпеливо спросил Питер.

-- А дальше пришли солдаты и убрали мёртвые тела, как будто ничего не случилось. И мир так ничего и не узнал. А жаль... Потом я вернулся в Город, чуть позже глупо погиб Вердье, и, наконец, на сцене появился Хамберг... Я ни на мгновение не выпускал его из виду, параллельно продолжая работы по изучению Т-поля. В созданном Хамбергом Центре, куда он согнал учёных со всех концов страны, у меня оказалось много знакомых; через них я и узнавал последние новости. Теперь тебе ясно, Питер, откуда я черпал информацию. Я был в курсе всех событий, происходящих в Центре, хотя работы, связанные с проблемой Т-поля, считались секретными. Но человеческий язык, как говорится, без костей... Одним словом, я знал всё необходимое. Два года назад, проанализировав всё, что было известно о Т-поле, и проведя необходимые расчёты, я вплотную подошёл к созданию теории о влиянии косвенного Т-излучения на человека и возможности управлением скоростью течения времени. Это случилось на год раньше, чем тех же результатов добились в Центре Хамберга. Теперь я лидировал! А совсем недавно я получил неожиданное наследство, оставленное мне каким-то дальним родственником...

-- Триста тысяч фунтов, -- подсказал Питер.

-- Верно, а ты откуда знаешь? -- удивился профессор Магнус. -- Ах, да... Ты же работаешь в конторе этого, как его, Крафта... Ну так вот, получив эти деньги, я решил легализовать свою деятельность, начав открытую борьбу с военным министерством. Деньги позволяли мне сделать это. Я решил учредить Фонд Защиты Человечества от произвола военных, поднять общественность на борьбу с милитаризацией нашего общества, -- одним словом, начать активную антивоенную кампанию. Уверен, что у меня нашлось бы немало сторонников. Именно в Фонд Защиты я и решил вложить весь свой капитал, а этот ваш скупердяй Крафт чуть не задохнулся, когда я ему сообщил о своём намерении. Ну вот, пожалуй, и всё, Питер, что я могу тебе сообщить. Теперь необходимо разработать план совместных действий. Но я не спросил тебя, Питер, согласен ли ты принять участие в этой борьбе? Ведь у тебя могут быть свои планы и своё мнение на этот счёт. Возможно, ты захочешь принять предложение Хамберга.

-- Согласен ли я! -- Питер вскочил и забегал по комнате. -- Согласен ли я! Да неужели вы могли подумать, профессор, что я, обладая теперь таким даром, смогу спокойно взирать на эти преступления! Нет, дорогой профессор, я теперь с вами до конца, до победного конца. А насчёт Хамберга вы зря меня поддели, -- Питер укоризненно посмотрел на профессора Магнуса.

-- Прости, Питер, это я так, по глупости, -- смутился профессор.

-- С Хамбергом мне не по пути, -- продолжал юноша, -- это ясно, как день. Он повинен в смерти моей матери, моего отца, моих земляков, матери моей Лилиан. Они должны быть отомщены. Теперь, когда вы всё мне рассказали, профессор, я знаю, что делать.

Профессор покачал головой.

-- Мы не мстить должны, Питер. Наша цель гораздо шире: спасение человечества от надвигающейся опасности. Одна установка "ТТТ" способна натворить неописуемых бед, а представь себе, если Хамберг или кто-нибудь ему подобный получит власть над временем! Сотня молодцов, соответствующим образом накачанных идеологически и способных влиять на ход времени, сможет противостоять любой самой совершенной армии мира. Против них будет бессильно даже ядерное оружие, даже Т-поле. Стоит им лишь остановить время, и они -- полные хозяева на земле. Ядерный гриб застынет в метре от них, не причинив им никакого вреда, а Т-лучи наткнутся на непреодолимую временную стену. Вот с чем мы должны бороться. А месть... Мы не на Корсике, Питер, чтобы всецело отдаваться этой пагубной страсти.

-- Но ведь виновные должны быть наказаны! -- горячо возразил Питер.

-- Они будут наказаны, -- твёрдо ответил профессор.

-- Тогда я ваш! -- воскликнул Питер, сверкая глазами.

-- А я -- твой, Питер!

Договор был скреплён крепким рукопожатием.

-- Теперь перейдём к конкретным делам, -- сказал профессор. -- Это большая удача, что ты работаешь у Крафта. Завтра я заеду к вам в контору и попрошу твоего шефа поручить тебе ведение дел по учреждению Фонда Защиты. Я думаю, он не будет против. Тогда ты сможешь, Питер, встречаться со мной в любое время дня, а это, согласись, немаловажно. Далее, по поводу Хамберга. Хамберг дал тебе недельный срок на раздумья. Что ж, это срок немалый, за неделю мы должны сделать все дела и к следующей среде предать огласке готовящуюся авантюру военного министерства. Я постараюсь подготовить материалы для прессы и телевидения, и тогда мы сможем начать открытую борьбу с милитаристски настроенными кругами правительства. Иначе они придут к власти, и военная диктатура в стране обеспечена. А этого допустить мы никак не можем... И ещё, Питер, будь осторожен, сейчас от них можно ожидать всего. Не поддавайся на провокации, не лезь на рожон, пытайся выиграть время. В крайнем случае пускай в ход свою способность. Я и сам бы с удовольствием на неё посмотрел, но сейчас уже поздно....

-- Как -- поздно? -- вскочил Питер; он только сейчас вспомнил о встрече с Лилиан.

На часах было без четверти восемь. А ровно в восемь в буковой аллее его будет ждать Лилиан.

-- Я пропал! -- в отчаянии прошептал Питер. -- Теперь мне уже нипочём не успеть! Простите, профессор, мне надо бежать. Ведь Лилиан...

-- На какой час назначена встреча? -- деловито спросил профессор.

-- На восемь.

-- Быстро в машину! В восемь не обещаю, а минут десять девятого будешь на месте. Ну, быстрее!

Питера уговаривать не пришлось.

-- Спасибо, дорогой профессор! -- бросил он на бегу.

Ни юноше, ни умудрённому опытом профессору даже в голову не пришло, что стоит лишь Питеру захотеть, и он успеет на любую встречу, в любом месте и в любое время -- воспользуйся он только своей уникальной способностью вмешиваться в обычный ход времени. Но ни тот, ни другой даже не вспомнили об этом.

Машина стрелой неслась по Городу. Вот, наконец, и городской парк. Маленький "форд" резко затормозил.

-- Профессор, пойдёмте со мной, я вас познакомлю с моей Лилиан, -- сказал Питер, выскакивая из машины.

-- С удовольствием! -- ответил профессор Магнус, на минуту было заколебавшись.

Лилиан уже ждала. В глазах её стояли слёзы и немой укор.

-- Лилиан! -- воскликнул Питер, подбегая к ней, но профессор опередил его.

-- Простите моего юного друга, дорогая Лилиан -- разрешите, я вас буду так называть, -- но это я во всём виноват, -- сказал профессор Магнус с обворожительной улыбкой. -- Это я его задержал.

Девушка удивлённо переводила взгляд с одного мужчины на другого.

-- Лилиан, это профессор Магнус, мой друг, -- сказал Питер, с нежностью глядя на девушку.

Долговязая фигура профессора изогнулась в поклоне.

-- Не сердитесь на нас, милая девушка. Наш друг вам всё объяснит. А мне пора. Не смею вас больше задерживать. До встречи, Питер. Завтра я заеду к вам в контору.

С этими словами профессор растаял в темноте.

-- Питер, что случилось? -- с тревогой спросила Лилиан, когда молодые люди остались наедине. -- Я так испугалась за тебя! Ведь ты никогда не опаздывал. Кто этот человек? И что у тебя с головой?

-- Хорошая моя Лилиан! -- прошептал Питер, взяв девушку за руки. -- Я тебе всё, всё расскажу! Ты должна это знать.

В этот вечер молодые люди дольше обычного задержались в парке. Питер поведал девушке всё, что знал, включая предложение Хамберга. Теперь между ними не было тайн. Словно тяжкий груз свалился с плеч юноши.

-- Бедный, бедный Питер! -- шептала Лилиан, потрясённая услышанным. -- Как я за тебя боюсь!

Несмотря на сгущавшиеся над молодыми людьми тучи Питер был на седьмом небе от счастья. Она боится за него. За него!

-- Я буду осторожен, Лилиан! Но и ты береги себя, очень тебя прошу. Если с тобой что-нибудь случится, я... я умру...

-- Питер! -- она крепко обняла его и поцеловала в губы. -- Мой Питер.

В этот вечер они признались друг другу в любви.

Глава восьмая

На следующий день утром профессора Магнуса внезапно вызвали в полицейский участок. В течение двух долгих часов немолодой инспектор подробно расспрашивал его о вчерашнем инциденте в кафе, потом незаметно перешёл к условиям жизни профессора, его семье, доходах, роде занятий, особенно остановился на недавно полученном наследстве, планах на будущее, знакомствах, а в заключение поинтересовался отношением профессора к политике правительства. Потом его отпустили.

Встретившись с Питером в конторе Крафта, куда он отправился из участка, и всё ему рассказав, профессор мрачно добавил:

-- Неспроста всё это, Питер. Они начали охоту. Боюсь, мы можем не успеть.

Весь день Питер Селвин и Александр Магнус провели за составлением необходимой документации для учреждения Фонда Защиты и при активном содействии Крафта, которому профессор посулил изрядное вознаграждение за оперативность, к вечеру продвинулись достаточно далеко.

В пять часов профессор отвёз Питера к себе.

-- О делах сегодня больше ни слова, -- сказал он, когда они вошли в дом, -- посмотрим лучше, на что ты способен. Ты готов, Питер?

-- Конечно, -- ответил Питер, устало падая в кресло. -- Только если позволите, чашечку кофе...

-- О чём речь! -- произнёс профессор. -- Лиза!..

Добрая хозяйка не заставила себя долго ждать. Уже через десять минут две чашечки кофе ароматно дымились на столе.

Потом Питер продемонстрировал профессору свою способность манипулировать временем, замедляя его то в два, то в пять, то в десять раз, и хотя Магнус внутренне был готов к этой демонстрации, тем на менее увиденное произвело на него неизгладимое впечатление.

-- А теперь, -- сказал Питер, -- я остановлю время совсем.

Юноша стоял посреди комнаты и не шевелился.

-- Ну? -- нетерпеливо произнёс профессор.

И вдруг Питер исчез. Исчез внезапно, словно растворился в воздухе. В ту же минуту в дверь кто-то постучал.

-- Нельзя! -- испуганно крикнул профессор, шаря взглядом по комнате.

-- Мне -- можно, -- ответил Питер, открывая дверь и широко улыбаясь.

-- Питер! -- профессор облегчённо вздохнул.

-- Конечно, я.

-- Как же ты вышел? Я ничего не заметил. И когда?

-- Никогда! -- юноша хитро сощурился. -- Неужели вы не понимаете? Ведь вы должны это знать лучше меня. Для вас -- никогда. Для всего мира -- никогда. Ведь время стояло, это был один миг, мгновение, точка. А для меня этот миг растянулся на полчаса. Я успел сбегать в газетный киоск на углу, купить, вернее, взять вечернюю газету -- вот она -- немного прогуляться по улицам Города и вернуться обратно. Вот и всё. А для пущего эффекта я вернулся не на то же самое место, откуда исчез, а в другое, за пределы комнаты.

Питер сказал неправду. Он отсутствовал не полчаса, а больше часа. Помимо газетного киоска Питер побывал ещё на ткацкой фабрике, где на столике Лилиан оставил большую белую розу, прихваченную им по пути в цветочной лавке. Девушка в этот момент неподвижно застыла у окна напротив. Питер поцеловал её и вернулся к профессору.

-- Поразительно! -- восхищался тем временем Магнус. -- Знал ведь об этом, знал, но -- на бумаге, а чтобы так, воочию увидеть!.. Поразительно!

-- Послушай, Питер, -- сказал профессор некоторое время спустя, -- ты мастерски управляешься со временем, но, по-моему, твои возможности гораздо шире.

-- Шире? -- удивился Питер.

-- Да, шире. Ты не пробовал сжимать время?

Питер задумался. Нет, сжимать он не пробовал, видимо, потому что просто не думал об этом. Но попробовать можно.

-- Так дерзай же скорее! -- заторопил его профессор.

Питер встал посредине комнаты, отдал мысленный приказ и... Профессор увидел, как юноша плавно поплыл по комнате, еле касаясь ногами пола.

-- Великолепно! -- радостно потирая руки, произнёс профессор, когда Питер сел в кресло. -- У тебя неплохо получается, Питер. Теперь осталась самая важная и, пожалуй, самая трудная часть эксперимента.

-- Разве это не всё? -- спросил юноша,

-- Нет, Питер, это ещё не предел твоих возможностей. По крайней мере, это не должно быть пределом. Слушай меня внимательно. Ты умеешь сжимать и растягивать время, ты умеешь его останавливать, теперь ты должен попробовать повернуть его вспять.

-- Вспять?!

-- Да, вспять!

Питер в сомнении покачал головой.

-- Боюсь, у меня не получится.

-- Не паникуй, Питер, получится! -- настаивал профессор. -- Ну, давай!

Питер нахмурил брови и сосредоточился.

-- Я не знаю, как это сделать, -- наконец сказал он, беспомощно глядя на Магнуса.

-- Сначала останови время, а потом попытайся заставить его течь в обратную сторону. Ну, Питер!..

Питер напрягся и несколько секунд сидел неподвижно.

-- Не выходит, -- выдохнул он и бессильно опустил руки на колени.

Профессор покачал головой.

-- Ладно, не терзай себя, -- сказал он. -- Не сейчас, так в другой раз. Но знай, Питер, ты можешь это сделать. Можешь! Главное -- верить.

-- Я постараюсь, -- тихо ответил юноша.

В этот вечер Питер летел к своей Лилиан, сгорая от желания поскорее увидеться с любимой девушкой. Какое это всё-таки счастье -- любить, но насколько оно полнее, больше, объёмнее, когда и ты любим!.. Весь день, сначала в конторе Крафта, а потом, сидя у профессора Магнуса, Питер не переставал думать о Лилиан. Он представлял себе её маленькую стройную фигурку, бездонные, светящиеся небесным светом глаза, обрамлённые десятком лучистых морщинок, когда она смеялась, её звонкий голос, нежные, ласковые руки, и слова... Слова любви, за которые Питер готов был отдать всю свою жизнь, лишь бы они не смолкали никогда...

Внезапно, при переходе улицы, Питер чуть не столкнулся с резко затормозившим рядом чёрным автомобилем.

-- Смотреть надо, -- буркнул Питер и хотел было пройти мимо, но тут из автомобиля выскочило трое мужчин, и не успел юноша глазом моргнуть, как его руки оказались ловко скрученными за спиной, а сам он был брошен на заднее сидение автомобиля.

-- Это насилие!.. -- попытался было протестовать Питер, но рот его тут же был завязан платком, а по бокам юноши возникли два субъекта, крепко схватившие его руки своими железными клешнями. Машина рванула с места и понеслась по вечернему Городу. На переднем сидении, рядом с водителем, сидел гладко выбритый господин в смокинге и тёмных очках.

-- Господин Селвин, -- произнёс он мягким вкрадчивым голосом, -- не стоит так волноваться. Сидите спокойно и слушайте.

Питер замычал и замотал головой, пытаясь вырваться.

-- И оставьте эти бессмысленные телодвижения. Эти парни обламывали и не таких воробышков, как вы. Ведите себя смирно.

Питер сдался; он понял, что силой здесь не поможешь.

-- Вот и отлично, -- продолжал господин в смокинге. -- Теперь выслушайте меня... Развяжите его.

Один из субъектов ловко снял платок с лица Питера.

-- Что вы от меня хотите? -- прохрипел юноша.

-- Это единственный вопрос, который я рассчитывал услышать от вас, Селвин, в сложившейся ситуации, -- сказал господин в смокинге. -- Поздравляю. Итак, что же мы от вас хотим? Совсем немногого. Я буду говорить с вами без обиняков.

Он не спеша достал сигарету, закурил и продолжил:

-- Мы представляем здесь политическую разведку. От вас мы хотим только одного -- сотрудничества. Нам известна ваша уникальная способность, и мы рассчитываем использовать вас в своих целях, вернее, в целях борьбы за безопасность нашего государства. Это великая цель. Вам предоставляется возможность послужить на благо Родине. Итак...

Питер молчал. Положение, казалось, было безвыходным.

-- Итак, вы молчите, -- после непродолжительной паузы продолжил господин в смокинге. -- Учтите, Селвин, мы не имеем возможности, подобно этому дилетанту Хамбергу, давать вам на размышления неделю или хотя бы день. Ответ вы дадите сейчас, в этой машине. Если он будет положительный, то мы вас высадим у городского парка, где вы можете насладиться встречей с известным вам лицом. В противном же случае вы на встречу не попадёте, -- он на минуту замолчал. -- В противном случае вы вообще больше никуда не попадёте.

Когда смысл последних слов дошёл до сознания Питера, юноша похолодел от ужаса.

-- У вас нет выбора, -- усмехнулся представитель политической разведки. -- Решайтесь.

Что же делать? Как найти выход из создавшегося положения?.. А если попытаться... Есть выход!

Питер сразу обрёл уверенность в себе. Страх исчез, уступив место какому-то мальчишескому озорству.

-- Выбора у меня, действительно, нет, -- твёрдо произнёс он, -- и хотя вы, господин политический разведчик, или как вас там, утверждаете, что вам хорошо известна моя уникальная способность, вы, видимо, недооцениваете ни её, ни меня.

-- Что? -- с тревогой спросил господин в смокинге. -- Что вы хотите этим сказать?

-- А вот сейчас увидите!..

-- Кнопф, хлороформ! -- крикнул мужчина на переднем сидении, но Кнопф, сидящий справа от Питера, не успел даже пальцем пошевельнуть, как юноша прочитал заклинание.

Стоп, время!..

Все замерло. Питер, с трудом освободившись из цепких пальцев телохранителей, выбрался из автомобиля на мостовую. Лавируя между неподвижно стоящими машинами, он бросился к городскому парку.

Метров за сто до парка он привёл всё в движение. Машины тронулись с места, пешеходы зашагали по своим делам.

Было без двух минут восемь. Сейчас к парку должна подойти Лилиан. Питер знал, что она придёт вовремя: девушка никогда не опаздывала.

Вот она показалась на противоположной стороне улицы. Вот она идёт по пешеходному переходу... В руках у неё Питер увидел белую розу. Ту самую!..

-- Лилиан! -- крикнул Питер и махнул ей рукой. Она заметила его и помахала в ответ.

Вдруг из-за поворота вывернул чёрный автомобиль и на бешеной скорости понёсся прямо на девушку.

-- Лилиан! -- в отчаянии заорал Питер.

Девушка обернулась и увидела мчащуюся на неё чёрную смерть. Гримаса ужаса исказила её красивое личико, глаза застыли в немом вопросе, ещё секунда и...

Стоп, время!..

Автомобиль замер в десяти шагах от девушки. Питер бросился к машине. Через лобовое стекло он узнал своих похитителей. Он с силой дёрнул переднюю дверцу автомобиля на себя, скинул руки водителя с руля и начал поворачивать тугой руль вправо. Когда руль достиг своего крайнего положения, юноша захлопнул дверцу, подбежал к застывшей в ужасе Лилиан, загородил её своим телом и, повернувшись лицом к врагу, скомандовал: время, вперёд!..

И снова мир пришёл в движение. Чёрный автомобиль, нёсшийся до этого по прямой, вдруг резко свернул вправо и на всей скорости врезался в глухую стену старого кирпичного дома. Удар был настолько силён, что машина сжалась в гармошку. Раздался жуткий скрежет и лязг сплющиваемого металла, затем сильный взрыв потряс воздух. Пламя взметнулось ввысь, огненные струи бензина и масла веером разлетелись по сторонам. Отброшенные взрывной волной, Питер и Лилиан покатились по мостовой. Юноша вскочил на ноги, помог девушке подняться и потащил её в парк.

-- Скорее, Лилиан, скорее!.. -- торопил её Питер.

Молодые люди пересекли парк и выбежали на параллельную улицу.

-- Такси! -- крикнул Питер.

К счастью, такси не заставило себя долго ждать.

Уже сидя в машине, Питер дал адрес профессора Магнуса. И только после этого обратил внимание на Лилиан.

Девушка сидела, прижавшись к нему, и дрожала. Глаза её, полные ужаса и совершенно сухие, смотрели в одну точку, на щеке её была ссадина, кофточка на плече порвалась.

-- Ты очень испугалась, Лилиан? -- с участием спросил Питер, крепко обнимая её за плечи.

-- Что это? -- прошептала она побелевшими губами.

-- Потом, хорошая моя, потом! -- торопливо произнёс юноша, гладя её по волосам. -- Ответь лучше, с тобой ничего не случилось?

-- Ничего,-- ответила она и подняла голубые глаза на Питера. -- Я боюсь!

-- Не бойся, любимая, я с тобой, -- прошептал Питер, и слёзы навернулись на его глаза.

Тут он увидел в её руке сломанную розовую веточку с потрёпанными белыми лепестками. Он наклонился к ней и прошептал в самое ухо:

-- Я так люблю тебя, Лилиан!..

Такси благополучно доставило их к дому профессора Магнуса. Попросив таксиста подождать, Питер увлёк девушку в дом.

Не на шутку встревоженный профессор выслушал сбивчивый рассказ Питера и помрачнел.

-- Это в корне меняет дело, -- сказал профессор. -- Охота вышла на новую стадию, и охотники, видимо, решили прибегнуть к крайним средствам. Это плохо, очень плохо.

Профессор стоял посредине комнаты в махровом халате и усиленно тёр лоб своими длинными пальцами.

-- Вот что, дети мои, -- сказал он решительно, -- надо принимать ответные меры, и немедленно. С политической разведкой шутки плохи. Едем!

-- Куда? -- растерянно спросил Питер; он, как и Лилиан, полностью утратил способность действовать самостоятельно. Видимо, сказался нервный стресс от пережитого.

Профессор Магнус заметил состояние молодые людей.

-- Без паники, друзья! -- произнёс он, пытаясь придать своему голосу бодрость. -- Не всё ещё потеряно, игра только начинается. Но, прежде чем нанести ответный удар, нам необходимо принять меры предосторожности. Им наверняка известно о нас всё, в частности, о наших с тобой встречах, Питер. Поэтому их можно ждать здесь в любую минуту. И самое разумное, что мы сейчас можем предпринять -- это покинуть этот дом.

-- Куда же мы пойдём? -- спросила Лилиан. Бедная девушка едва держалась на ногах.

-- Предоставьте это решать мне, -- ответил профессор. -- Скорее, друзья! Нельзя терять ни секунды!

Двое мужчин и девушка вышли из дома. На пороге профессор остановился, всматриваясь в темноту, уже успевшую спуститься на Город. Зелёный огонёк такси одиноко светил во тьме.

-- Такси? -- удивился профессор. -- Откуда?

-- Это наше, -- ответил Питер. -- Я просил водителя подождать.

-- Вот как! А вы, мой дорогой друг, делаете успехи. Я, честно говоря, не ожидал от тебя, Питер, такой предусмотрительности. Поздравляю.

-- Жизнь всему научит, -- философски заметил юноша и вздохнул.

-- Гостиница "Европейская"! -- распорядился профессор, когда пассажиры заняли места в машине. Водитель молча кивнул.

-- Как -- "Европейская"? -- удивлённо спросил Питер. -- Это же самая дорогая гостиница в Городе!

-- Питер, будь другом, помолчи, пожалуйста, -- проворчал профессор Магнус. -- Если я что-то делаю, значит, так надо. И не задавай глупых и ненужных вопросов.

Питер обиженно прикусил губу. Лилиан, сидевшая рядом с ним на заднем сидении, шепнула ему в самое ухо:

-- Питер, положись на профессора Магнуса, он нас спасёт.

Питер пожал плечами.

-- Ладно, -- буркнул он.

Через двадцать минут пассажиры была доставлены к месту назначения. Расплатившись с водителем, профессор повёл Питера и Лилиан мимо суперсовременного пятидесятиэтажного здания гостиницы к трамвайной остановке. Проехав на трамвае несколько минут, они вышли на какой-то тёмной улице, после чего профессор снова поймал такси и назвал на этот раз один неприметный отель на окраине Города.

-- Конспирация, -- многозначительно шепнул он Питеру, подняв для убедительности указательный палец, -- сейчас для нас важней, чем хороший ужин. Впрочем, я и от ужина бы не отказался.

В гостинице профессор снял номер для "господина Смита с супругой" и, получив ключи, проводил молодых людей в их комнату, достаточно просторную и с необходимым набором удобств.

-- Надо заметить, это не "Европейская", -- сказал он, критически осматривая помещение. -- Ну ничего, разместитесь здесь как-нибудь вдвоём, -- профессор хитро прищурился. -- Тем более что вы теперь супружеская пара.

Молодые люди смущённо опустили глаза, а Лилиан кроме того залилась краской.

-- А мне пора, -- продолжал профессор. -- Лиза будет волноваться.

-- Как, вы не останетесь с нами? -- спросил Питер.

-- Нет, дети мои, я должен вернуться.

-- Но ведь вы сами говорили, профессор, что в вашем доме оставаться опасно, -- возразил Питер.

-- Вам -- нельзя, а мне можно. Не волнуйтесь, друзья, -- профессор приблизился к Питеру и Лилиан и положил им руки на плечи, -- со мной ничего не случится. Я крепкий орешек!

-- О, да! -- воскликнул Питер, вспоминая погром в кафе.

-- А завтра я к вам наведаюсь, где-нибудь часам к четырём. Шефу же твоему, этому скупердяю Крафту, я с прискорбием сообщу, что ты, Питер, слёг с двухсторонней пневмонией. Да, чуть не забыл...

Профессор достал из кармана бумажник, вынул из него стофунтовую банкноту и положил её на стол.

-- Это вам на первое время.

-- Мы не возьмём денег, -- твёрдо сказал Питер.

-- Молодой человек, -- строго произнёс профессор, -- не говорите чепухи. Сейчас щепетильность неуместна... Ты хочешь меня обидеть, Питер? Или я не друг тебе?

Противоречивые чувства боролись в душе Питера.

-- Дорогой профессор, вы мой лучший друг, но...

-- Никаких "но", -- отрезал профессор Магнус. -- И хватит об этом. Всё! Я ушёл.

Профессор стремительно пересёк комнату и уже у самой двери обернулся.

-- Очень вас прошу, друзья мои, будьте осторожны. И старайтесь не выходить из номера. А завтра что-нибудь придумаем. Прощайте!

-- До завтра, дорогой профессор!

Когда Питер и Лилиан остались одни, девушка не выдержала и заплакала.

-- Питер, Питер, что с нами будет? -- сквозь слёзы шептала она; в глазах её было столько горя, тоски, страха... и любви, большой бесконечной любви...

-- Лилиан, любимая, -- ласково произнёс Питер и нежно привлёк её к себе, обнимая за плечи, -- успокойся, родная, всё будет хорошо.

-- Не будет, -- замотала она головой.

-- Будет, -- твёрдо пообещал юноша. -- Я знаю.

Они долго так стояли посреди комнаты, прижавшись друг к другу.

Глава девятая

На следующий день, в пятницу, в три часа пополудни Питер и Лилиан возвращались из небольшого ресторана на первом этаже отеля. Питер был задумчив и почти всё время молчал. На полпути к своему номеру он вдруг остановился.

-- Лилиан, мне нужен метроном.

-- Метроном? -- удивилась девушка.

-- Да, метроном, -- задумчивость юноши исчезла, её сменило нетерпение. -- Я сейчас сбегаю за ним в ближайший магазин, а ты пока иди в номер.

-- Питер, я с тобой! -- испуганно произнесла Лилиан. -- Не оставляй меня одну.

-- Ну, хорошо, идём, -- согласился Питер.

Нужный магазин был в пяти минутах ходьбы от отеля. К счастью, в нём оказалось именно то, что искал Питер. Возвращаясь в отель, юноша с тревогой заметил праздную фигуру какого-то зеваки, который демонстративно повернулся спиной к молодым людям и, казалось, всецело был поглощён архитектурными особенностями некоего готического строения на противоположной от отеля стороне улицы.

-- Этого ещё не хватало!.. -- прошептал Питер.

-- Что? -- спросила ничего не подозревающая Лилиан.

-- Так, ничего, -- ответил Питер, решив не посвящать девушку в свои тревоги. -- Чепуха какая-то в голову лезет.

Поднявшись на свой этаж, Питер торопливо отпер дверь номера ключом и распахнул её. Лилиан вошла первая.

-- Ой! -- вскрикнула она и отшатнулась назад.

Питер стремительно шагнул вслед за ней. То, что он увидел, заставило его пожалеть, что под рукой нет ничего тяжёлого, если не считать, конечно, метронома.

В комнате находилось двое мужчин. Один из них как-то странно пятился от окна к книжному шкафу, не отрывая взгляда от вошедших; вот он дошёл до шкафа, повернулся и также пятясь направился к окну. Второй мужчина сидел в кресле спиной к дверям и читал газету. При звуке голоса Лилиан он вскочил и обернулся. Глаза девушки стали круглыми от ужаса, сильная дрожь, словно разряд электрического тока, пробежала по её телу.

-- Что это, Питер?..

Питер не сразу сообразил, что имела в виду Лилиан, но когда до него дошёл смысл увиденного, ему тоже стало не по себе. Прямо перед ним в номере, кроме него самого, находилось ещё два Питера!

-- Здравствуйте, друзья! -- поприветствовал их мужчина с газетой, или Питер номер два, и улыбнулся. Питер номер три, тот, что, пятясь, ходил от книжного шкафа к окну и обратно, казалось, не обращал никакого внимания на двух других Питеров и Лилиан и лишь изредка бросал на них любопытные взгляды.

-- Друзья, не пугайтесь! -- умоляюще произнёс Питер номер два, видя, что Питер номер один и Лилиан пытаются выскользнуть из комнаты. -- Я сейчас всё объясню.

-- Кто вы? -- глухо спросил Питер номер один.

-- Я -- это ты, -- улыбаясь, сказал Питер номер два. -- Я -- Питер Селвин!

-- Мама! -- прошептала Лилиан. -- Мне плохо...

-- Лилиан, Лилиан, не бойся! -- подскочил к ней Питер номер два и взял её за руку.

Лилиан инстинктивно отдёрнула руку и пристально посмотрела на него, потом перевела взгляд на Питера номер один, затем на Питера номер три и зашаталась.

-- Я, кажется, умираю... -- пролепетала она и потеряла сознание.

Оба Питера подхватили её на руки и осторожно усадили в кресло.

-- Что это значит? -- строго спросил Питер номер один, выпрямившись.

-- Очень тебя прошу, дорогой Питер, дай мне всё объяснить, -- с горячностью произнёс Питер номер два. -- Я вижу, ты принёс метроном.

Питер номер один, начинавший смутно что-то понимать, машинально взглянул на свою покупку.

-- Значит, ты собрался в прошлое, -- продолжал Питер номер два, -- значит, ты решился.

-- А вы... а ты откуда знаешь? -- спросил Питер номер один.

-- Так ведь я же -- это ты, попавший в настоящее из будущего! -- воскликнул Питер номер два. -- Я сейчас нахожусь не в своём времени. Моё время, -- он взглянул на часы, точно такие же, как у Питера номер один, -- ушло на тридцать две минуты вперёд. Понимаешь?

-- Не... не совсем...

-- Хорошо, давай по порядку, -- терпеливо продолжал Питер номер два. -- Ты принёс метроном, чтобы с его помощью повернуть время вспять. Отлично! Однажды ты им уже воспользовался, помнишь, в самый первый раз? Через несколько минут ты попытаешься попасть в прошлое, и тебя ожидает удача. Я это знаю потому, что я -- это ты, уже прошедший эту процедуру. Наблюдая за метрономом, ты сначала остановишь время; на часах в этот момент будет 16.02. Потом ты повернёшь время вспять. Метроном снова придёт в движение, а часы начнут отсчитывать минуты назад, в прошлое. В 15.30 ты вновь остановишь маятник и пустишь время вперёд; в этот самый момент ты и станешь мною. Пойми только одно, Питер, что и ты, и я, и тот Питер, который столь странным образом пятится сейчас к окну, -- это одно лицо, одновременно существующее в трёх различных временных измерениях. Ты живёшь в реальном времени, я -- в прошлом, но параллельно с тобой, причём мы оба движемся в одном направлении -- в будущее, а вон тот Питер живёт из будущего в прошлое. Теперь понял?

-- Кажется... -- неуверенно произнёс Питер номер один; он усиленно тёр лоб рукой, пытаясь постичь смысл слов своего двойника.

-- Я это понял, -- продолжал Питер номер два, -- пока сидел здесь в ожидании вас.

В этот момент Лилиан очнулась.

-- Где я? -- слабым, чуть слышным голосом произнесла она.

Оба Питера бросились к ней.

-- Лилиан, всё в порядке, не бойся, -- произнёс Питер номер один. -- Я, кажется, всё понял.

Перебивая друг друга, Питеры объяснили девушке всё, что произошло и должно ещё было произойти в этой комнате. Бедная девушка мало что поняла из слов молодых людей. Да она и не очень-то слушала их; не отрывая взгляда от их лиц, она скорее сердцем, чем умом, почувствовала, что случилось нечто из ряда вон выходящее, но бояться этого не нужно.

-- Питер, где ты? -- вдруг жалобно произнесла она, так и не найдя из двух юношей того, единственного, Питера.

-- Я здесь, любимая! -- обнял её Питер номер один.

-- Держи меня за руку, -- шепнула она ему на ухо.

Питер номер два стоял рядом и улыбался.

В дверь кто-то постучал.

-- Кто это? -- испуганно произнёс Питер номер один.

-- Это профессор, -- уверенно сказал Питер номер два и взглянул на часы. -- Как раз вовремя.

В комнату вошёл профессор Магнус.

-- Уф, ну и погодка, -- произнёс он, топая ногами. -- Дождь льёт как из ведра. Питер, я...

Подняв глаза на присутствующих, профессор остолбенел. Два Питера, как две капли воды похожие друг на друга, стояли перед ним и улыбались, а третий Питер сидел в кресле у окна и, не отрываясь, смотрел на профессора.

-- М-да... -- произнёс Магнус в раздумье и наморщил лоб. -- Интересная петрушка получается.

Лилиан бросилась к профессору.

-- Дорогой профессор, вы что-нибудь понимаете? -- спросила она, не выпуская из поля зрения всех троих молодых людей.

-- Кажется, понимаю... Отзовись, Питер!

-- Я здесь! -- хором ответили Питер номер один и Питер номер два. Питер номер три продолжал молчать.

-- Ха-ха-ха! -- рассмеялся профессор. -- Здорово! Так кто же из вас оригинал?

-- Вот он, оригинал, -- подтолкнул Питер номер два своего двойника навстречу профессору. -- А я всего лишь призрак, хотя и во плоти.

Профессор с жаром тряхнул руку шагнувшему к нему юноше.

-- Значит, получилось! -- радостно сказал он. -- Поздравляю!

-- Ещё нет, -- улыбнулся Питер номер один, -- но, по всей видимости, получится.

-- Пора! -- провозгласил Питер номер два и взглянул на часы. -- Через минуту эксперимент должен начаться.

-- Дерзай, Питер -- напутствовал своего друга профессор Магнус. -- А, и метроном здесь...

Наступила тишина. Питер номер один торжественно подошёл к столу, сел напротив метронома и сосредоточился. Все, затаив дыхание, смотрели за его действиями. Внезапно Питер номер три встал из своего кресла и, пятясь, направился к столу.

Стоп, время!..

Питер номер три замер, остановившись рядом с Питером номер один. (Чтобы не смущать читателя нумерацией, в дальнейшем того единственного Питера, которого имела в виду Лилиан, будем величать просто Питером).

Итак, маятник остановился. Питер сидел за столом напротив метронома, а его двойник, живущий в обратном временном измерении, замер в нескольких сантиметрах от него. Питер собрал воедино всю свою волю и приказал: время, назад!..

И тут же Питер номер три начал сливаться со своим оригиналом. Питер зажмурился, а когда снова открыл глаза, то Питера номер три уже не было.

Питер встал и направился к креслу у окна. Расположившись в нём, он повернулся лицом к остальным присутствующим. И хотя юноша теперь уже готов был ко всему, он всё же несколько растерялся, увидев за столом, из-за которого только что встал, ещё одного Питера. Тот Питер сидел неподвижно и следил за маятником метронома. Вот он встал и, пятясь, подошёл к профессору Магнусу, потом отошёл и встал рядом с Питером номер два. Они что-то говорили друг другу, но их речь была непонятна Питеру. Ведь время для Питера текло теперь в обратном направлении! Значит и речь тех, кто остался там, в прямом временном измерении, должна быть вывернута наизнанку.

Далее в комнате произошло всё то, что уже было описано выше, но в обратном порядке. Вот профессор Магнус затопал ногам и, пятясь, вышел за дверь, вот молодые люди склонились над бесчувственной Лилиан, вот произошла встреча трёх двойников, вернее, тройников, вот, наконец, один из Питеров и Лилиан покидают комнату, пятясь к двери.

В комнате осталось двое: Питер, шагающий от окна к книжному шкафу и обратно, и его двойник с газетой в руках. Питер взглянул на часы... Значит, через десять минут осуществится его переход в другое временное измерение. Минутная стрелка медленно двигалась по кругу, отсчитывая минуту за минутой. Сорок, тридцать девять, тридцать восемь... тридцать пять, тридцать четыре... Тот, второй Питер встал, отложил газету и подошёл к первому (или к третьему, кто их разберёт?)... Тридцать...

Стоп, время!..

Как и в предыдущий раз, оба Питера замерли в нескольких сантиметрах друг от друга.

А теперь... Время, вперёд!..

Две фигуры слились в одну. Питер шагнул вперёд и оглянулся. Его двойник остался стоять на месте. Только теперь между ними была та разница, что он, Питер, существовал в прямом измерении, а тот, второй -- в обратном. Они поменялись ролями.

Питер сел в кресло и взял газету. Его двойник подошёл к окну и стал внимательно наблюдать за часами.

Минут через десять в номер вошли Питер и Лилиан. Питер нёс метроном...

Что же увидели профессор Магнус и Лилиан, когда Питер отправился в прошлое?

В 16.02, как только Питер остановил время, а затем повернул его вспять, он сам, а также его двойник, Питер номер три, исчезли. В комнате остался лишь Питер номер два.

-- Ну вот и всё, -- подвёл итог профессор после непродолжительной паузы, -- эксперимент окончен. Теперь у нас один Питер, как и должно быть согласно законам сохранения вещества, энергии, импульса и тому подобной чепухи.

-- Это не тот Питер! -- вдруг вскрикнула Лилиан.

-- Как -- не тот? -- удивился профессор. -- А какой же?

-- Лилиан, это же я, Питер! -- воскликнул юноша. -- Ты совсем запуталась, моя бедная...

-- Ты не тот Питер, -- упрямо повторила девушка. -- Верните мне моего Питера!

Профессор и Питер растерянно переглянулись.

-- Мой Питер только что сидел на этом стуле! -- повысила голос Лилиан; на щеках её проступил нездоровый румянец. -- А этот Питер стоял там!.. Пусть вернётся мой!..

Настойчивость девушки, явившаяся следствием большой нервной нагрузки, в любой момент могла перейти в истерику. Мужчины поняли это.

-- Хорошо, -- сказал Питер, -- я пройду обратно весь этот путь и предстану перед тобой, Лилиан, твоим Питером. Ты только не волнуйся, родная...

Он встал посредине комнаты, закрыл глаза и... исчез. А через несколько минут юноша "проявился" сидящим за столом и наблюдающим за маятником.

-- Питер! -- воскликнула Лилиан, бросаясь ему навстречу. -- Это ты...

-- Лилиан, дорогая! -- ласково улыбнулся Питер.

-- Знаешь, Питер, -- шепнула она ему на ухо, -- не исчезай больше. Вдруг там с тобой что-нибудь случится, и ты никогда не вернёшься ко мне. Тогда я умру. Не исчезнешь?

-- Обещаю! -- заверил её юноша.

Профессор Магнус подошёл к молодым людям и положил руки им на плечи.

-- Ну что, красавица, -- улыбнулся он, подмигивая Питеру, -- теперь ты довольна? Получила своего кавалера?

-- Получила, -- улыбнулась девушка в ответ, -- и больше никуда от себя не отпущу.

-- Тогда прошу всех к столу, -- сказал профессор, вынимая из портфеля бутылку шампанского, -- сегодня у нас праздник.

-- Праздник? -- удивился Питер. -- Какой?

-- Как -- какой? А ваша помолвка? Или я что-то путаю?

Молодые люди смущённо опустили глаза.

-- Дорогой профессор, -- взволнованно произнесла Лилиан, целуя его в щёку, -- вы ничего не путаете. Ведь правда, Питер?

-- Правда ли это! -- воскликнул Питер. -- И ты ещё спрашиваешь, Лилиан!

-- Ну, что я говорил? -- профессор обнял обоих и проникновенно произнёс: -- Будьте счастливы, дети мои! И пусть вас минуют жестокости этого неустроенного мира.

Он извлёк откуда-то три бокала и наполнил их шипучим напитком.

-- За вас! -- произнёс он и выпил; Питер и Лилиан последовали его примеру.

-- А теперь перейдём к делу, -- сказал профессор после минутной паузы. -- Я договорился с прессой и телевидением, завтра вечером состоится небольшая пресс-конференция с нашим участием, будут представители ряда центральных газет и журналов. Так что, Питер, твоё имя скоро замелькает на первых полосах большинства периодических изданий Города, а, может быть, и всей страны. Подумай, что ты им скажешь, а я подготовлю речь со своей стороны. И учти, Питер, больше одного раза нам, возможно, выступить не дадут, так что нужно уложиться в одно выступление.

-- Осталось совсем немного, -- мрачно произнёс Питер, ставя бокал на стол, -- дожить бы до завтра.

-- Больше оптимизма, друг мой! -- бодро воскликнул профессор Магнус. -- Здесь мы пока в безопасности.

Питер с сомнением покачал головой.

-- Лилиан, дорогая, распорядись насчёт кофе, -- обратился он к девушке, и когда та вышла из номера, торопливо произнёс: -- Я не хотел этого говорить при Лилиан, но сегодня я заметил слежку. Так что о безопасности, профессор, речи уже нет.

Профессор сплюнул от досады и неумело выругался.

-- Обложили, мерзавцы!

Он осторожно подошёл к окну и незаметно выглянул из него.

-- Вон тот, что ли? -- спросил он, кивая головой вниз.

На противоположном тротуаре подпирал фонарный столб всё тот же зевака, встреченный Питером час назад. Питер молча кивнул.

-- Интересно, кто же это? -- прошептал профессор Магнус.

Питер взглянул на часы и взволнованно произнёс:

-- Что-то Лилиан долго нет. Пойду поищу её. А то... сами знаете.

Юноша ушёл. Буквально через три минуты вошла Лилиан.

-- Питер, где ты? -- крикнула она от двери. -- Кофе подадут через четверть часа.

-- Ты его не встретила? -- встревожился профессор. -- Он же пошёл за тобой...

-- Ой! -- побледнела девушка.

-- Странно, -- профессор нахмурился. -- Как это вы разминулись?

А Питер тем временем спустился вниз и, узнав, что Лилиан только что была здесь и отправилась обратно пешком, решил было обогнать её, воспользовавшись лифтом. Их номер был на пятом этаже, и юноша справедливо полагал, что на лифте он сумеет опередить девушку. Тем более, что только что подошедшая кабина выпустила группу пассажиров и теперь призывно пустовала. Не долго думая, Питер нырнул в лифт и хотел уже было нажать на кнопку "пять", как вдруг чья-то рука опередила его, и кабина понеслась на самый верхний этаж. Питер обернулся. Перед ним стоял широкоплечий мужчина лет пятидесяти в мокром чёрном плаще и такой же чёрной, глубоко надвинутой на глаза, шляпе.

Холодок пробежал по спине юноши.

-- Что это значит? -- возмущённо спросил Питер, хотя он уже отлично понял, что этот тип оказался с ним в кабине не случайно.

-- Спокойствие, Селвин, -- тихо сказал незнакомец.

-- Что это значит? -- повторил Питер, пытаясь нажать на нужную ему кнопку, но человек в плаще оттеснил его в угол кабины, заслонив пульт своей широкой спиной.

-- У нас мало времени, Селвин, -- сказал он и, взглянув на табло с указателем текущего этажа, нажал на "стоп". Кабина остановилась, повиснув в шахте между этажами. -- Не делайте глупостей, Селвин, и прежде всего выслушайте меня.

-- С какой стати я должен слушать вас? -- с горячностью спросил Питер. -- Кто вы такой?

-- Я представляю Агентство. Слышали о такой организации, сэр?

-- Не слышал и слышать не желаю!

-- Вот как! -- усмехнулся незнакомец, сверкнув глазами из-под полей шляпы. -- Впрочем, это не имеет значения. Я уполномочен предложить вам, Селвин, сотрудничество с нами. Ответ должен быть дан немедленно.

-- Опять -- двадцать пять! -- с досадой произнёс Питер. -- Вы когда-нибудь оставите меня в покое?!

-- Не надо кричать, Селвин, -- угрожающе произнёс незнакомец, -- Итак, да или нет?

-- Нет, тысячу раз нет! -- крикнул Питер. -- Как вы мне все надоели!..

-- Это ваш окончательный ответ, сэр? -- официально произнёс человек в плаще.

-- Да, окончательный!

-- Ну что ж, -- с сожалением ответил незнакомец, нажимая на кнопку "один"; лифт дёрнулся, загудел и пошёл вниз. -- Очень жаль.

Лифт остановился, двери бесшумно открылись, и незнакомец вышел.

-- Одну минуту, сэр, -- произнёс он, возвращаясь; на этот раз он говорил шёпотом и более доброжелательно. -- Я не знаю, зачем вы понадобились руководству, но вы мне симпатичны, молодой человек, и я считаю своим долгом предостеречь вас: Агентство не прощает отказов.

-- Никакие последствия не могут повлиять на моё решение, -- твёрдо и с достоинством ответил юноша.

Незнакомец пожал плечами.

-- Жаль, -- сказал он, пересёк холл и вышел на улицу.

А Питер, окончательно уставший от всех дрязг последних дней, вернулся в номер.

-- Питер, где же ты был? -- с тревогой спросила Лилиан.

-- Не волнуйся, дорогая, -- печально улыбнулся юноша, -- я пошёл следом за тобой, но, как видишь, не нашёл тебя. Но ты вернулась, а теперь и я здесь -- значит, всё в порядке.

Он подошёл к девушке и нежно обнял её.

-- Как жаль, что я втянул тебя в эту историю! -- с чувством произнёс Питер. -- Из-за меня ты подвергаешься стольким опасностям...

-- Питер, любимый, -- прошептала она, улыбнувшись, -- я так счастлива, что могу разделить все опасности с тобой. И не надо корить себя за это. Только не потеряй меня, как в прошлый раз. Не потеряешь, Питер?

-- Не потеряю, Лилиан, -- ответил Питер, незаметно смахивая слезу со щеки.

-- Что-то вы раскисли, друзья мои, -- вмешался профессор. -- Ну-ка, смотреть веселей! Вот так!

Питер и Лилиан улыбнулись доброму профессору.

В дверь постучали.

-- Кофе, господа! -- пропела, входя, миловидная горничная, и толкая перед собой тележку с ароматным напитком.

Лилиан отошла к ней, а проницательный профессор с тревогой прошептал, обращаясь к юноше:

-- Что случилось, Питер?

Питер пристально посмотрел в глаза профессору Магнусу и тоже шёпотом ответил:

-- Ничего нового, дорогой профессор. Я получил очередное предложение о сотрудничестве и, разумеется, отказал. Вот и всё.

-- От кого? -- нахмурился профессор.

-- От какого-то Агентства.

Профессор заскрежетал зубам от злости.

-- Разведывательное Агентство при военном министерстве, -- проинформировал он. -- Это ещё похлеще политической разведки. По крайней мере, они не будут тянуть.

-- Что же делать? -- беспомощно спросил Питер.

Профессор пожал плечами.

-- Ждать. Ждать и надеяться на лучшее. Нас может спасти пресс-конференция. После огласки они уже не посмеют нас тронуть, по крайней мере, им будет не до нас.

Питер с сомнением покачал головой.

-- Боюсь, мы можем не успеть, -- сказал он и, заметив, что Лилиан направляется к ним, испуганно прошептал: -- Только ни слова Лилиан!

Профессор понимающе кивнул.

В этот день профессор Магнус покинул молодых людей поздно, около одиннадцати часов.

Ночью, когда отель был погружён в сон, в номер Питера и Лилиан кто-то тихо постучал. Юноша, спавший чутко и беспокойно, тут же проснулся и машинально взглянул на часы. Три часа. Кто бы это мог быть? Питер встал, осторожно, чтобы не разбудить Лилиан, оделся и на цыпочках подошёл к двери. За дверью было тихо. Открыть? Или не стоит? Юноша колебался недолго. Он опасался, что повторный стук может разбудить девушку и испугать её. И он решился. Осторожно приоткрыв дверь, он выглянул наружу. Тёмный коридор, слабо освещённый ночными светильниками, был пуст. Что за чертовщина! Тут он заметил на пороге белый клочок бумаги. Подняв его, Питер с трудом разобрал неизвестный корявый почерк. Записка гласила:

"Питер! Срочно приезжай ко мне. Новые обстоятельства требуют твоего немедленного присутствия. Профессор Магнус".

Первым порывом Питера было намерение тут же бежать вниз, но внезапная мысль остановила его. А если это провокация? К сожалению, юноша никогда до этого не видел почерка профессора Магнуса, поэтому разоблачить подвох у него не было возможности. И всё же, что это могло бы значить? Одно дело, если это провокация, но что, если с профессором Магнусом стряслась беда и он действительно ждёт его, Питера? В этом случае нужно немедленно ехать к нему. Питер в раздумье ломал голову. Что же делать?

Наконец он решился. Будь что будет, но он поедет к профессору. Ведь, возможно, профессору грозит серьёзная опасность.

Питер осторожно притворил за собой дверь и крадучись спустился вниз. Выйдя из отеля, он пересёк улицу и в растерянности остановился. Такси в это время суток найти было практически невозможно. Тут он заметил метрах в пятидесяти вверх по улице одинокий автомобиль. В салоне кто-то чиркнул спичкой. Сердце юноши бешено забилось. Со всей отчётливостью он вдруг понял, что это ловушка. Что же делать? В этот момент дверца автомобиля открылась, и из неё вышел мужчина в плаще. Бежать? Поздно! В руке у мужчины блеснул какой-то металлический предмет, раздался щелчок и...

Стоп, время!..

Всё замерло. Питер бросился к машине. Мужчина в плаще неподвижно стоял у раскрытой дверцы, а в руках у него блестел пистолет с глушителем. Питер уловил еле заметный запах пороха. Значит... Значит, выстрел уже был произведён! Определив направление ствола оружия, юноша в трёх шагах от незнакомца заметил повисшую в воздухе ещё тёплую пулю... Они решились на крайние меры! Но ведь это же обыкновенное убийство!.. С бешено бьющимся сердцем юноша осторожно взял пулю двумя пальцами и положил её в карман. Потом, в порыве отчаяния, он выхватил пистолет из рук мужчины в плаще и бросился к отелю. Поднявшись в номер, он крепко закрыл дверь и сел за стол. Приготовившись дать врагу надлежащий отпор, он положил пистолет на колени и скомандовал: время, вперёд!.. Ночные шумы наполнили комнату.

Но, вопреки ожиданиям, остаток ночи прошёл спокойно. Никто не решился больше потревожить неуязвимого Питера Селвина.

Глава десятая

Профессор Магнус появился в девять часов утра. Лилиан ещё спала.

-- Тсс! -- прошептал Питер, осторожно открывая дверь и кивая в сторону девушки. -- Пусть поспит. Сегодня будет трудный день.

Профессор тихо вошёл в номер и увидел в руке Питера пистолет.

-- Что это? -- с тревогой и удивлением спросил он.

Питер кратко рассказал профессору о ночном происшествии и показал клочок бумаги, найденный им на пороге.

-- Я не писал никакой записки, -- сказал профессор, внимательно рассматривая незнакомый почерк. -- Это ловушка.

-- Я так и понял, -- ответил Питер.

-- А раз понял, -- укоризненно покачал головой профессор, -- то не нужно было лезть на рожон.

-- Я бы себе никогда не простил, -- возразил юноша, -- если бы остался в номере, а с вами, профессор, в это время действительно что-нибудь случилось.

-- А если бы эти мерзавцы пристрелили тебя? -- с горячностью произнёс профессор, непроизвольно повышая голос.

-- Тише, профессор! -- одёрнул его Питер, но было поздно: Лилиан уже проснулась. Увидев обоих мужчин, она смущённо натянула одеяло до подбородка.

-- Доброе утро, красавица, -- приветливо произнёс профессор Магнус, заслоняя собой Питера, который тем временем торопливо запихивал пистолет в боковой карман пиджака.

-- Здравствуйте, дорогой профессор, -- ответила девушка. -- Вы сегодня так рано...

Профессор беспомощно развёл руками.

-- Дела, Лилиан, дела. Сегодня решающий бой. Или триумф, или...

-- Никаких "или", -- запротестовал Питер. -- Только победа! Иначе какой смысл во всей этой кутерьме?

-- Согласен на победу, и только победу! -- ответил профессор и крепко пожал юноше руку.

Время до обеда прошло без всяких происшествий. Профессор что-то писал, Лилиан хлопотала по хозяйству, а Питер мрачно ходил из угла в угол. Изредка кто-либо из мужчин подходил к окну и осторожно заглядывал вниз, и каждый раз на противоположном тротуаре видна была фигура то одного, то другого бездельника, бесцельно шатающегося перед входом в отель.

-- Следят, мерзавцы, -- со злостью говорил профессор и отходил от окна.

День выдался ясным и солнечным. Стоял конец мая, и грядущее лето уже давало о себе знать с каждым днём всё настойчивее и настойчивее. После вчерашнего ливня воздух был свежим и прохладным, но к полудню столбик термометра поднялся до двадцати восьми по Цельсию, и зной опустился на Город. Стало нестерпимо душно.

Напряжённость и тревога росли с каждым часом, с каждой минутой. Говорили мало, преимущественно короткими, отрывистыми фразами, но взгляды, которыми обменивались трое затворников, были гораздо красноречивее слов.

"Бедная Лилиан, бедная маленькая девочка!" -- с нежностью думал Питер о своей любимой.

"Если его убьют, то я умру тоже", -- твёрдо решила Лилиан, не отрывая полных слёз голубых глаз от единственного близкого ей человека.

"Лишь бы не опоздали газетчики! Ещё целых три часа", -- торопил время профессор Магнус, то и дело глядя на часы.

Около трёх пополудни в дверь постучали.

-- Не открывайте! -- испуганно крикнула Лилиан.

-- Если это они, -- заметил профессор, -- то дверь для них -- незначительная преграда.

С этими словами он повернул ключ и открыл дверь.

В комнату вошёл мужчина лет тридцати пяти с пышными усами и не менее пышными бакенбардами. На груди у него болтался фотоаппарат, а в руках он держал небольшой диктофон.

-- Я корреспондент "Вечерних новостей". Простите, господа, за преждевременное вторжение, но, знаете ли... профессиональное нетерпение. Я, знаете ли, недавно на этой должности и... хочется, знаете ли, быть первым. Всё-таки, сенсация, как-никак... Я сюда попал? -- вдруг спросил он, настороженно оглядываясь.

-- Сюда, сюда, господин корреспондент, -- улыбнулся профессор, порывисто хватая его за руку и подводя к столу. Очень хорошо, что вы прибыли раньше намеченного срока. Мало ли что может случиться... Я тут кое-что подготовил, -- профессор взял со стола солидную стопку мелко исписанной бумаги и вручил её корреспонденту. -- Возьмите. Если вдруг, не дай Бог, пресс-конференция не состоится, вы опубликуете это.

-- Согласен, -- радостно ответил корреспондент, торопливо засовывая рукопись куда-то в глубину своей вместительной куртки; ему с трудом верилось в столь неожиданное везение. Ещё бы! Обскакать всех конкурентов и получить драгоценные бумаги -- это ли не удача?

-- А теперь задавайте вопросы, -- сказал профессор, усевшись в кресло. Питер и Лилиан стали рядом с ним.

-- Я, знаете ли... -- начал было корреспондент, приготовив диктофон для записи, но тут с улицы донёсся далёкий вой полицейской сирены. Все четверо бросились к окну.

-- Ч-чёрт!.. -- выругался профессор. -- Началось!

Прохожие, испуганно озираясь по сторонам, разбегались кто куда. Несколько сыщиков носилось по улице и разгоняли любопытных зевак. Вой сирен приближался. В считанные минуты улица опустела, исчезли даже автомобили, во множестве стоявшие до этого по обеим сторонам дороги.

-- Облава, -- констатировал корреспондент, -- кого-то ловят.

-- Кого-то! -- сердито проговорил профессор и в сердцах сплюнул.

-- Вас? -- удивился догадливый корреспондент, и глаза его возбуждённо засверкали.

-- А то кого же? -- проворчал профессор Магнус и, повернувшись к Питеру, торопливо заговорил: -- Питер, мальчик мой, обстоятельства изменились. Теперь совершенно ясно, что пресс-конференции они не допустят. Нужно немедленно спасать Лилиан.

-- Я никуда не пойду! -- вскрикнула девушка и вцепилась в руку Питера. -- Питер, любимый, не оставляй меня!

В этот момент вой полицейских сирен с новой силой ворвался в окно. Длинная вереница автомобилей с характерными мигалками стремительно появилась на улице перед окнами отеля и внезапно остановилась. Сирены смолкли, а из машин на мостовую высыпало не менее полусотни полицейских и плотным кольцом окружило отель.

-- Поздно! -- заскрежетал зубами профессор. -- Мышеловка захлопнулась.

-- Любопытно, -- пробормотал корреспондент и торопливо достал фотоаппарат. -- Вот так повезло!

-- Кому как, -- отозвался профессор и обернулся к корреспонденту. -- Вот что, молодой человек. Вы оказались случайно втянутым в эту грязную историю, но вам, как представителю прессы, ничего не грозит... по крайней мере, не должно грозить. Очень вас прошу: сохраните эти бумаги, иначе все наши труды окажутся напрасны. Постарайтесь выбраться отсюда. Пока что вы вне поля их зрения.

-- Бумаги я сохраню, но отсюда никуда не уйду, -- упрямо ответил корреспондент. -- Не за этим я сюда проник.

В окно ворвался скрипучий голос, усиленный полицейским репродуктором:

-- Питер Селвин! Сопротивление бесполезно! Здание окружено, и никто не покинет его без нашего ведома! Спускайтесь вниз и сдайтесь властям! Иначе будут приняты самые экстренные меры!..

Профессор настежь распахнул окно.

-- Как бы не так! -- крикнул он, стараясь перекричать репродуктор. -- Питер неуязвим, и вам не видать его, как своих ушей!

-- Погодите, профессор, -- остановил его Питер, -- я сам с ними поговорю.

-- Остановись, Питер! -- бросился к нему профессор, но было поздно: Питер исчез.

И в тот же момент его фигура появилась внизу, в десяти шагах от автомобиля, на крыше которого располагался репродуктор. Полицейские засуетились и окружили его плотным кольцом, готовые схватить в любую минуту.

-- Стойте! -- крикнул Питер и поднял руку. -- Я буду говорить.

Из автомобиля кряхтя вылез грузный мужчина с огромными казачьими усами.

-- Комиссар Формен, -- представился он. -- Я рад, Питер Селвин, что вы вняли голосу рассудка.

-- Не спешите, комиссар, -- возразил Питер. -- Я здесь лишь потому, что у нас в номере не предусмотрено громкоговорящего устройства, подобного вашему, а кричать из окна у меня нет желания. Я требую объяснения ваших действий.

-- Питер Селвин, вы обвиняетесь в убийстве четырёх представителей политической разведки. Я должен арестовать вас и доставать в полицию, -- официальным тоном заявил комиссар.

-- Это абсурд! -- возмутился Питер.

-- Возможно. Но правомерность этого обвинения может быть установлена только после вашей добровольной сдачи властям, -- сказал комиссар. -- Я знаю, что вы для нас неуязвимы, и единственное, что мы можем сделать -- это застрелить вас. Но, видит Бог, я бы этого не хочу. Я сторонник гуманных методов.

-- Полиция -- и гуманные методы? -- Питер презрительно скривил губы.

-- Зря вы не верите мне, -- с сожалением сказал комиссар Формен. -- Я не желаю вам зла, Питер Селвин, но у меня есть приказ: арестовать вас. От себя хочу добавить, что мною получена дополнительная инструкция: в случае невозможности ареста допускается применение оружия.

-- Ну что ж, применяйте, -- зло проговорил Питер. -- Только учтите, комиссар, живым я вам не дамся, а мёртвым, мне кажется, я вам не нужен. По-моему, вы попали в глупое положение, комиссар, -- усмехнулся Питер.

-- Ошибаетесь, Питер Селвин, -- произнёс комиссар с едва заметным чувством превосходства. -- У меня есть способ заставить вас сдаться живым.

-- Вот как? Интересно!

-- Я даю вам полчаса на размышления, -- снова перешёл на официальный тон комиссар. -- По истечении этого срока я за безопасность ваших друзей не ручаюсь.

-- Это подло! -- вскричал Питер, вдруг осознав всю безвыходность ситуации.

-- Это необходимо, -- возразил комиссар, -- для сохранения вашей же жизни. Сейчас 15.25. В 15.55 вы должны быть на этом самом месте; только в этом случае Лилиан Холдер сможет беспрепятственно покинуть отель и проследовать туда, куда ей заблагорассудится.

-- А профессор?

-- Александр Магнус будет арестован как ваш сообщник, -- невозмутимо добавил комиссар.

-- Я должен подумать, -- тихо произнёс Питер.

-- Именно этого я и добиваюсь от вас, Питер Селвин. Полчаса -- и ни минутой больше.

Питер кивнул и исчез. В то же мгновение он снова появился в своём номере, где его с нетерпением ждали профессор, Лилиан и корреспондент. Последний не терял времени даром: он уже извёл полплёнки, снимая всё, что происходило перед окнами отеля за последние двадцать минут.

Питер передал друзьям свой разговор с комиссаром.

-- Мерзавец! -- крикнул профессор в окно, потрясая кулаками.

-- Бесполезно, -- махнул рукой Питер.

-- Что же с нами будет? -- растерянно спросила Лилиан, прижимаясь к Питеру.

-- Вы действительно уб... замешаны в этом деле? -- с интересом спросил корреспондент, обращаясь к Питеру.

-- Молодой человек, -- вмешался профессор, -- обо всём, что вас может заинтересовать, вы прочтёте в бумагах, которые я вам передал. А сейчас нам предстоят дела поважнее, чем давать интервью "Вечерним новостям".

-- Верно, профессор! -- решительно сказал Питер, и глаза его засверкали. -- Необходимо принимать меры. Профессор, Лилиан, идите сюда!..

-- Обстоятельства сложились таким образом, -- начал Питер, когда друзья собрались вместе, -- что Лилиан грозит опасность...

-- Почему -- мне? А вам? -- вмешалась девушка.

-- Лилиан, хорошая моя, прошу тебя, не перебивай, пожалуйста... Итак, Лилиан грозит опасность. Чтобы спасти её, нам с вами, дорогой профессор, необходимо отдаться в руки властей, иного выхода нет.

-- Так, -- согласился профессор Магнус.

-- Но было бы глупо выполнять все требование полиции. Тем более, что за нами нет никакой вины, -- продолжал юноша. -- Я имею в виду свою власть над временем.

-- Так! -- снова сказал профессор, загадочно улыбаясь.

-- Воспользовавшись этой властью, я сумею освободиться из-под стражи, а потом помогу бежать профессору. Но своё согласие на арест мы дадим только тогда, когда получим гарантии безопасности Лилиан. Мне кажется, комиссар Формен порядочный человек, насколько это возможно, конечно, для полицейского, и он выполнит своё обещание.

-- Так! -- в третий раз сказал профессор и порывисто встал. -- Извини, Питер, я тебя перебью. Как это ни странно, я предвидел такой поворот событий, поэтому заранее позаботился о безопасности Лилиан.

-- Вот как? -- вскинул брови Питер.

-- Да, Питер, именно так. По этому адресу, -- профессор вынул из кармана небольшой лист бумаги и положил его на стол, -- её будет ждать Лиза. Она позаботится о девушке. А вот доставить Лилиан туда сможет, пожалуй, наш друг из "Вечерних новостей"... Вы на машине, молодой человек? -- обратился профессор к корреспонденту.

-- О да, конечно! -- ответил тот с воодушевлением. -- И я готов помочь вам, господа, если бы даже мне пришлось пожертвовать своей карьерой. Я вижу, здесь собрались порядочные люди. Тем более, что помочь этой прелестной девушке -- долг каждого настоящего мужчины.

-- Но мало отвезти девушку в надёжное место, -- продолжал профессор Магнус, -- нужно это сделать так, чтобы ни один полицейский пёс не пронюхал о её местонахождении. Одним словом, вам необходимо будет оторваться от возможного хвоста. Сможете это сделать, сэр?

Корреспондент гордо выпрямился.

-- Я бывший гонщик, -- с достоинством сказал он, -- и прежде, чем оказаться в "Вечерних новостях", я взял не один приз на всевозможных соревнованиях. Будьте спокойны, господа, ни одна полицейская ищейка не угонится за моим "Шмелём".

-- "Шмелём"? -- не понял Питер.

-- "Шмель" -- это автомобиль, который я собрал своими руками. Главное его достоинство в том, что он снабжён двигателем от гоночного автомобиля. Их тихоходные средства передвижения, -- корреспондент презрительно кивнул на окно, -- в подмётки не годятся моему малышу. Клянусь!

Профессор в порыве благодарности крепко пожал руку корреспонденту.

-- Спасибо, друг мой, -- сказал он, -- вы себе представить не можете, как вы нас выручили.

-- Питер! Профессор! -- с горечью воскликнула молчавшая до сих пор Лилиан. -- Как же вы можете решать мою судьбу, даже не спросив моего согласия? Я ведь тоже человек и имею право на своё мнение.

Она укоризненно смотрела на обоих мужчин, и слёзы стояли в её бездонных голубых глазах. Питер вскочил и крепко обнял девушку.

-- Лилиан, любимая, -- с нежностью произнёс он, -- прости нас, пожалуйста, если мы ненароком обидели тебя, но пойми, мы желаем тебе добра.

-- Я не оставлю тебя, Питер, -- упрямо ответила девушка.

Питер отрицательно покачал головой.

-- Нет, Лилиан, я не могу рисковать тобой, -- твёрдо ответил юноша. -- Пойми, дорогая, нам вдвоём с профессором будет легче справиться с этими мерзавцами.

-- Я так и думала, что буду для вас обузой, -- обиженно отвернулась Лилиан.

-- Дети мои, -- вступил в разговор профессор, -- не будем предаваться обидам. Лилиан, девочка моя, я понимаю ваше желание разделить с Питером его судьбу, но к чему бессмысленные жертвы? Питер прав, наша задача облегчится, если мы с ним будем только вдвоём. А сознание того, что ты в безопасности, лишь укрепит наши силы. Поверь мне, это единственный выход. Согласна?

Лилиан молча кивнула.

-- Ну вот и отлично, -- улыбнулся профессор.

-- Осталось пятнадцать минут! -- проскрипел за окном полицейский репродуктор. Профессор посмотрел на часы и присвистнул.

-- Однако! -- сказал он, покачав головой. -- Время летит...

-- Питер! -- Лилиан бросилась в объятия своего возлюбленного и всхлипнула.

-- Любовь моя!.. -- прошептал юноша, гладя её по голове.

Профессор торопливо ходил по комнате, бросая нетерпеливые взгляды на двух влюблённых.

-- Питер, -- не выдержал он, -- остались считанные минуты до конца действия ультиматума, а мне необходимо сказать тебе ещё очень многое. Это, пожалуй, будет самый серьёзный разговор из всех, которые нам с тобой довелось вести. Лилиан, тебя это тоже касается.

Питер, Лилиан и корреспондент обратились в слух. Профессор ещё раз прошёлся по комнате, о чём-то усиленно размышляя, потом внезапно остановился и произнёс:

-- Я давно думал над одним вопросом, и вчера вечером, уходя от вас, мне, наконец, удалось решить его. У меня сейчас нет времени вдаваться в подробности, поэтому я буду краток. Сначала немного теории. Дело в том, что в природе могут возникать такие ситуации, когда обычный ход времени нарушается, и время начинает течь по так называемому ложному руслу. Как же отличить ложное русло от истинного? Ложное русло всегда приводит в тупик. Для сравнения приведу такой пример. Предположим, автомобиль едет по шоссе и доезжает до развилки. Никаких опознавательных знаков нет. Как быть? Какую дорогу выбрать? И он едет наугад. Но вот дорога, которую он выбрал, приводит его в тупик. Что в этом случае делает водитель? Едет обратно до развилки и сворачивает на нужную дорогу. Заметьте, друзья мои, он имеет возможность вернуться назад, в исходную точку, и начать движение опять, но уже в другом направлении. Это очень важный момент. Так вот, я пришёл к выводу, что временной поток тоже может иметь свои тупики. Но, повторяю, временной тупик, или, иначе, два возможных пути течения времени, могут возникнуть лишь при существовании определённых условий. Что это за условия? -- профессор перевёл дыхание и продолжал: -- Должна существовать сила, способная вернуть ход времени в исходную точку, или к развилке, и пустить его по истинному руслу. Вы понимаете меня, друзья мои?

-- Смутно, -- ответил за всех Питер. -- Но, профессор, неужели это сейчас так важно? Ведь осталось...

-- Одну минуту, Питер, -- нетерпеливо перебил его профессор. -- Это действительно очень важно, и именно сейчас. Неужели ты до сих пор не понял, что сила, способная повернуть время вспять, а затем придать ему истинное направление, -- это ты, Питер, твоя власть над временем, твоя способность изменять скорость и направление его течения?! Ведь в твоих руках судьба всего мира!

Питер вскочил, словно ужаленный. Глаза его светились огнём одержимого.

-- Это... это правда? -- сдавленным шёпотом произнёс он.

-- Правда, Питер, истинная правда! -- профессор встал и торжественно положил свои длинные руки на плечи юноши.

-- Боже, знать бы раньше!.. -- схватился за голову Питер. -- Но как, как это сделать?

-- Слушай дальше, -- произнёс профессор, улыбаясь, -- самое важное ещё впереди...

-- Осталось пять минут!.. -- проскрипел полицейский репродуктор.

-- Скорее, профессор! -- вскричал Питер, в нетерпении хватая профессора за руку. -- Говорите скорее!

-- Фантастика!.. -- пробормотал корреспондент, ошалело переводя взгляд с одного мужчины на другого.

-- А сделать это можно только одним способом, -- торжественно продолжал профессор. -- Нужно уничтожить причину, создавшую два альтернативные временные русла. Исчезнет причина -- исчезнет и возможность тупика, и время примет своё истинное направление. Уничтожить же эту причину может только сила, ею же самой порождённая! Вот такой парадокс.

-- И эта сила -- я? -- шёпотом спросил Питер.

-- Ты, Питер! Только ты можешь остановить мир на краю пропасти.

-- А эта причина... -- начал понимать юноша.

-- Т-поле! -- воскликнул профессор. -- Вернее, установка "ТТТ", создавшая это поле. Твоя способность -- продукт косвенного Т-излучения, результат деятельности установки "ТТТ", и именно ты должен стать её могильщиком. Потому что только ты способен вернуться в прошлое.

-- Фантастика!.. -- снова пробормотал бывший гонщик.

-- Но где та развилка, та точка поворота, откуда время свернуло на тупиковое направление? -- с жаром спросил Питер. -- Говорите, профессор!

-- Семь лет назад, праздник Святого Габриэля, одиннадцать часов утра, -- медленно, но внятно проговорил профессор Магнус.

-- Но ведь это... -- сильно побледнел Питер.

-- Это время проведения последнего, пятнадцатого эксперимента.

-- Профессор! -- закричал Питер, сжимая своего друга в крепких объятиях. -- Вы... вы гений! Вы волшебник! Вы -- Господь Бог!

-- Ну, это уж слишком, -- смущённо ответил тот, в глубине души польщённый похвалой молодого человека.

-- Значит, я спасу свою мать! -- радостно орал Питер. -- Отца! Слышишь, Лилиан? Твоя мать будет жива! Все будут живы! Все!.. Все!..

Юноша засуетился, забегал по комнате, одержимый новой идеей.

-- Всё, решено! -- твердил он. -- Я сейчас же отправляюсь в прошлое! Сейчас же!

-- Остуди свой пыл, дорогой Питер, -- прервал бурный поток эмоций профессор Магнус. -- Ты действительно отправишься в прошлое, если ты так решил, но не сейчас. Ты забыл о Лилиан.

-- Ваша правда, профессор, -- опомнился Питер и радостно подбежал к девушке. -- Прости, хорошая моя, я совсем обезумел от счастья и возможности действовать. Конечно же, мы сначала спасём тебя, а потом...

-- Я не о том, -- тихо сказал профессор.

-- О чём же? -- Питер внезапно обернулся к нему и замер.

И тут он понял. До него дошёл страшный смысл слов профессора. Он словно прозрел. Лилиан! Ведь там, в прошлом, Лилиан не будет. Не будет!.. Какое страшное слово! Он никогда, никогда не увидит эти бездонные, любящие глаза, никогда не почувствует прикосновения её нежных рук, никогда не услышит её звонкого смеха... Никогда!.. Оттуда нет возврата. Время потечёт по другому пути; может быть, этот путь будет новым, счастливым, без войн, без страха смерти, без проклятого чуда-оружия и Т-лучей, может быть, снова будут живы его мать и отец, его земляки, его старые, забытые друзья, и многие, многие люди, которых постигла страшная смерть в день Святого Габриэля и которые могли бы ещё жить и жить. Может быть... Но там не будет места его Лилиан. Эти семь лет, прошедшие со дня страшной трагедии в горах, будут перечёркнуты, исчезнут, потеряют смысл, станут недействительными. И вместе с ними исчезнет она, самый близкий, самый дорогой ему человек на свете. Может быть, не стоит и затевать всё это? Оставить всё, как есть? Пусть время течёт по этому руслу, и это русло станет единственным, истинным. И почему профессор Магнус решил, что оно -- ложное? Ведь всё относительно. Кто знает, возможно тот путь приведёт к ещё большим несчастьям и потерям. Но... Если прав профессор, то на Питере лежит ответственность за те десятки жизней, которые могут быть спасены, за его мать и отца, мать Лилиан, многих других матерей. Да, тот путь лежит во мраке неизвестности, но имеет ли Питер право отказываться от спасения людей, которым нет места в этой жизни? Что важнее: спасти их и потерять навсегда Лилиан, или сохранить любимую и до конца дней своих терзаться угрызениями совести, знать, что мог спасти, но не спас их?..

Питер терзался в сомнениях. Что же делать? Вот перед ним стоит Лилиан, та, которая так крепко держит его в этом мире. Правда, там, в том мире, тоже будет Лилиан, но другая, совсем другая: маленькая хрупкая девочка десяти лет, -- не его Лилиан. А его обречена на бесследное исчезновение... Теперь Питер понял: Лилиан уже видела ту страшную пропасть, готовую разъединить их, и смирилась с этим. Она неподвижно стояла посреди комнаты и не отрываясь смотрела на своего любимого. В её глазах, полных горьких слёз, стояла такая тоска и печаль, что Питер еле сдержал готовые вырваться из груди рыдания.

-- Лилиан, ты думаешь, я должен?.. -- тихо спросил он.

-- Да, Питер, -- ответила она чуть слышно. -- Там моя мама. Я готова пожертвовать нашей любовью ради её жизни. И ради жизни тех несчастных. Ступай! Я буду помнить о тебе.

-- Спасибо, любимая, за всё, за всё, -- сказал он, стараясь до мельчайших подробностей запомнить её образ и унести его в своём сердце в прошлое.

-- И тебе, милый, спасибо... -- ответила она и спрятала своё лицо на его груди.

Он поцеловал её и крепко прижал хрупкое тело к себе.

-- Прощай, Лилиан!..

-- Прощай, Питер...

Он снова терял её, и теперь навсегда.

-- Я готов, профессор! -- решительно заявил юноша и обернулся к профессору.

Глаза профессора Магнуса как-то подозрительно блестели, а нос неестественно распух и покраснел.

-- Не могу я смотреть на подобные сцены, -- шмыгнул он носом.

-- Питер Селвин! Александр Магнус! -- послышался с улицы усиленный репродуктором голос комиссара Формена. -- Ваше время истекло!

-- Значит, ты решился, Питер? -- торопливо спросил профессор.

-- Да, -- твёрдо сказал юноша. -- Я вернусь в прошлое и уничтожу эту проклятую установку. Клянусь, я сделаю это!

-- Спасибо, мальчик мой, -- с чувством произнёс профессор. -- А теперь -- идём! Полиция ждать не любит.

Профессор и Питер направились к выходу. У двери профессор обернулся.

-- Молодой человек, -- обратился он к корреспонденту. -- В ваших руках жизнь этой бедной девушки. Выполните свой долг.

-- Можете на меня положиться, -- с жаром заверил корреспондент.

-- Вот и отлично, -- ответил удовлетворённый профессор. -- Прощай, Лилиан, девочка моя!..

Но девушка, казалось, ничего не слышала. Она не отрываясь смотрела на Питера. Питер ответил ей долгим взглядом и решительно вышел из номера вслед за профессором Магнусом.

Спускаясь по лестнице вымершего отеля, профессор шепнул юноше:

-- Слушай, Питер, внимательно, что я тебе скажу, и запоминай. Когда ты вырвешься из их лап, -- а ты вырвешься, я знаю, -- не думай обо мне. Я позабочусь о себе сам, им меня не одолеть. Ступай сразу же на Центральный городской вокзал; там в камере хранения, из ячейки под номером 1350, ты возьмёшь дипломат. В нём бумаги. Код ячейки такой же, только наоборот -- 0531. Бумаги передашь отшельнику Магнусу. Понял? Ты знаешь, где его найти. Среди бумаг, с которыми ты, кстати, можешь ознакомиться, ты найдёшь два письма, одно из которых предназначено тебе. Прочтёшь его, когда будет время. Сделаешь? Это очень важно.

-- Сделаю, -- пообещал Питер.

-- Номер ячейки и код запомнил?

-- 1350 и 0531.

-- Правильно, -- профессор кивнул.

Они спустились на первый этаж, пересекли холл и вышли на улицу. Солнце ударило им в глаза, с порога отеля им хорошо была видна полицейская машина с репродуктором, комиссар Формен возле неё и десятки ощерившихся стальных стволов, направленных в их сторону. Стояла жуткая тишина.

-- Ну что, идём? -- бодро сказал профессор и весело подмигнул Питеру.

-- Идём, -- машинально ответил Питер, погружённый в невесёлые думы.

Две фигуры направились к машине.

-- Я понимаю, Питер, -- вздохнул профессор, -- это нелегко. Но если ты не сделаешь этого, ты не сможешь жить. И Лилиан тебе никогда не простит.

-- Да, я знаю, -- ответил Питер.

-- Тогда -- выше нос, и хвост держи морковкой! -- воскликнул профессор, подбадривая юношу. -- Ничего, мы ещё повоюем! Узнают они ещё, почём фунт лиха!

Они остановились в трёх шагах от комиссара Формена.

-- Здравствуйте, комиссар, -- беззаботно произнёс профессор Магнус. -- Хорошая погода, не правда ли?

-- Я выполнил своё обещание, -- обратился к комиссару Питер. -- Теперь ваша очередь.

-- Хорошо, -- кивнул комиссар и отдал какое-то распоряжение своему помощнику. Тот исчез в недрах отеля.

-- Прошу вас, комиссар, -- сказал Питер, -- не преследуйте девушку. Она ни в чём не виновата. Ей и так уже досталось от жизни.

-- Обещаю, -- ответил комиссар.

Через несколько минут из отеля вышли Лилиан и корреспондент в сопровождении полицейского. Корреспондент предусмотрительно куда-то спрятал фотоаппарат и диктофон, справедливо полагая, что полиция может реквизировать эти профессиональные принадлежности его деятельности. Проходя мимо Питера, Лилиан в последний раз подняла на него глаза. Сколько страдания и боли было в этом взгляде!

-- Кто это? -- удивлённо вскинул брови комиссар, кивая на корреспондента.

-- Предприимчивый представитель прессы, сумевший опередить вас, -- ответил профессор.

-- Вот как! -- нахмурился комиссар.

-- Не трогайте его, комиссар, -- попросил Питер, провожая девушку взглядом. -- Он позаботится о Лилиан.

-- Ладно, -- махнул рукой представитель власти, -- моё дело -- выполнить приказ. А теперь прошу в машину! -- и он предупредительно распахнул дверцу автомобиля.

В этот момент раздался визг тормозов, и рядом с машиной комиссара остановился большой чёрный автомобиль. Из него уверенно вышли трое плотно сколоченных мужчин.

-- Комиссар Формен? -- спросил один из них.

-- Да, я комиссар Формен, -- ответил полицейский. -- Что вам угодно?

Мужчина достал из кармана какую-то бумагу и небрежно сунул её в руки Формену.

-- Мы из политической разведки, -- развязно произнёс он. -- У нас приказ: доставить арестованных по назначению. Прошу вас выдать их нам.

-- Проклятие! -- заскрежетал зубами профессор.

Комиссар не спеша прочитал бумагу и вернул её представителю политической разведки.

-- Прошу прощения, господа, -- обратился он к Питеру и профессору Магнусу, -- я вынужден передать вас в руки этих парней. Приказ есть приказ, -- и он беспомощно развёл руками.

-- А где девица? -- вдруг спросил мужчина.

Питер не сразу понял, о какой девице говорит представитель разведки, но когда он догадался, что под девицей тот подразумевает Лилиан, у юноши непроизвольно сжались кулаки.

-- Спокойно, Питер, -- прошептал профессор, сам еле сдерживаясь, чтобы не ударить этого наглого типа.

-- В приказе о девушке ничего не сказано, -- возразил комиссар Формен и твёрдо добавил: -- Я несу ответственность за её безопасность и не советую вам вмешиваться не в свои дела. Иначе я вынужден буду применить силу, -- он кивнул на окруживших их плотным кольцом полицейских, -- а мне бы этого не хотелось, сэр.

-- Спасибо, комиссар, -- с благодарностью произнёс Питер. -- Вы честный человек.

Представитель разведки недобро усмехнулся.

-- Ну, ну, посмотрим, комиссар. Мы ещё поговорим -- потом. А пока, -- он сощурился, угрожающе сверкнув белками глаз, -- чао!

Вслед за чёрным автомобилем к отелю подъехала ещё одна машина, специально предназначенная для перевозки заключённых. Она напоминала автофургон в миниатюре, но в отличие от последнего была обита бронированными листами во избежание возможного побега, а задняя часть представляла собой решётку.

-- Карета подана, -- мрачно пошутил профессор Магнус.

-- Верно, -- подтвердил представитель разведки, -- но только не для вас, профессор. Вы поедете со мной, в моей машине. А эта роскошная карета предназначена для нашего юного авантюриста, убийцы и растлителя малолетних, -- и он жестом пригласил Питера проследовать в бронированный автофургон. -- Ну, живо!..

Но Питер не трогался с места.

-- Профессор, -- сказал он в раздумье, -- я давал обещание комиссару, и я готов его выполнить, но этим псам, -- он кивнул на представителей политической разведки, -- я ничего не обещал.

Мужчина выхватил пистолет и направил его на профессора Магнуса.

-- Питер Селвин! -- сказал он с угрозой. -- Профессор Александр Магнус будет тут же застрелен, если я увижу, что вы намерены проделать одну из ваших штучек. Не пытайтесь, Селвин, у меня отличная реакция, и я успею всадить пулю в вашего друга прежде, чем вы попытаетесь одурачить меня. Живо в машину! Ну!

-- Иди, Питер, сейчас ещё не время, -- шепнул профессор и легонько подтолкнул юношу к автофургону.

-- Ладно, иду, -- скрепя сердце согласился юноша, -- но была б моя воля...

-- Давай, двигай, -- грубо толкнул его представитель разведки.

Питер поднялся в автофургон, и решётка тут же захлопнулась за ним.

-- Птичка в клетке, -- ухмыльнулся мужчина, пряча пистолет. -- А теперь вы, профессор.

Профессор Магнус не заставил себя долго упрашивать. Оба автомобиля развернулись и исчезли в глубине улицы.

-- Подонки, -- прошептал комиссар Формен, и не ясно было, кого он имеет в виду: арестованных или их конвоиров.

Питера и профессора Магнуса привезли во двор мрачного пятиэтажного здания. Профессора вывели первым. Перед тем, как вывести Питера, к автофургону подкатили клетку на колесах, и только после этого подняли решётку. Таким образом, юноша из одной клетки сразу попал в другую.

-- Заметь время! -- крикнул профессор.

Питер взглянул на часы. 16.40.

-- Заметил, -- ответил он и понимающе кивнул.

-- Отлично! -- профессор остался доволен.

-- Это ещё зачем? -- подозрительно спросил представитель разведки.

Но ни Питер, ни профессор не удостоили его ответом.

Два конвоира с автоматами повезли клетку с Питером вглубь здания по широкому, сырому, плохо освещённому бетонному коридору. Третий конвоир вёл сзади профессора.

-- Смотри! -- шепнул профессор чуть слышно, так, чтобы его услышал только Питер.

В углу клетки, на полу, сидел человек. Это был двойник Питера.

-- Понял? -- снова шепнул профессор Магнус. Юноша кивнул.

-- Прикрой его, чтобы тот тип не заметил.

Питер заслонил двойника своим телом.

Миновав несколько поворотов, клетка остановилась в полутёмном тупике. Запахло плесенью и сырым погребом. Следом появился представитель разведки, тот самый, что угрожал профессору пистолетом. И тут же за ними с потолка с грохотом и лязгом опустилась решётка, отгородив тупик от остальной части коридора.

-- Клетка в клетке, -- горько усмехнулся Питер. -- Не слишком ли много предосторожностей?

-- Нами приняты все меры, чтобы ты, щенок, не смог применить свою дьявольскую силу, -- грубо ответил представитель разведки. -- Как бы ты не изощрялся, сквозь решётку тебе не пролезть. Так-то!

-- Логично, -- согласился профессор и незаметно подмигнул Питеру. Только им двоим было известно, что никакая решётка, никакие запоры не смогут остановить Питера. Именно эта клетка навела профессора на мысль, что ни разведка, ни Хамберг не знают о способности Питера возвращаться в прошлое. Если бы не эта способность, Питер, действительно, был бы под надёжным запором.

Питер за себя не беспокоился. Он знал, что выберется отсюда. Беспокойство вызывала в нём лишь судьба профессора. Но профессор запретил ему думать об этом. Возможно, он прав, Питер не имел права рисковать собой, ведь на нём лежит миссия спасителя человечества. Тем более, что весь этот мир ни что иное, как миф, ирреальность, которой суждено скоро исчезнуть, кануть в небытие по воле безвестного юноши. Бесследно исчезнуть вместе с профессором, вместе с Лилиан... Значит, нужно думать о главном.

Представитель политической разведки нетерпеливо ходил вдоль решётки и чего-то ждал, то и дело поглядывая на противоположный конец коридора. Видимо, арестованных должны были перевести в другое помещение, более приспособленное для содержания под стражей. К счастью, двойник Питера оставался пока незамеченным ни представителем разведки, ни конвоирами.

-- Питер, -- вполголоса произнёс профессор, оказавшись рядом с клеткой, -- мы с тобой не решили ещё один вопрос. Тебе придётся вернуться в прошлое на семь лет назад, но ты наверняка ускоришь этот переход, сжав абсолютное время в тысячи, а то и сотни тысяч раз. Самое сложное -- это выяснить, во сколько раз тебе нужно ускорить ход времени и как продолжителен будет твой переход в прошлое. Одно зависит от другого. Часы в это время тебе не помогут, так как они будут идти назад с бешеной скоростью. Единственными верными часами в момент перехода будет твой организм, вернее, твой...

-- Пульс! -- догадался Питер.

-- Правильно, пульс, -- кивнул профессор. -- Посчитай его сейчас, это очень важно.

-- О чём вы там шепчетесь? -- насторожился представитель разведки.

-- Не ваше дело, -- оборвал его профессор.

-- Сто двадцать ударов в минуту, -- сказал Питер через некоторое время.

Профессор покачал головой.

-- Многовато, -- сказал он. -- Нервы, видать, у тебя на пределе.

-- Ещё бы!

-- Прекратить разговоры! -- потребовал представитель разведки и выхватил пистолет.

Но друзья не обращали на него никакого внимания. Профессор наморщил лоб и что-то считал в уме.

-- Ты помнишь дату дня Святого Габриэля?

Питер на минуту задумался.

-- Десятого июля.

-- Так, -- пробормотал профессор, -- а сейчас двадцать пятое мая. Значит... Семь лет плюс сорок шесть дней... это... учесть два високосных года... выходит... так... две тысячи семьсот три... в сутках двадцать четыре часа... получается... получается...

-- Молчать! -- завизжал представитель разведки и, размахивая пистолетом, подскочил к профессору; он почувствовал, что пленники что-то затевают, и не на шутку испугался.

-- ...получается, -- продолжал профессор, лихорадочно умножая в уме огромные числа. -- Питер, мальчик мой! Ты должен сжать время в 3748320 раз, чтобы за 120 ударов своего пульса попасть на праздник Святого Габриэля семилетней давности, при условии, конечно, что частота твоего пульса не изменится. Запомнил? Отсчитываешь ровно сто двад...

Сильный удар в лицо поверг профессора Магнуса на бетонный пол. Тонкая струйка крови полилась из его разбитой губы.

-- Собака! -- яростно зашипел представитель разведки, потирая ушибленный кулак. -- Я тебе устрою день Святого Габриэля пополам с Варфоломеевской ночью! Ты у меня ещё не так научишься считать!.. Вы что задумали, мерзавцы?!

-- Профессор! -- заорал Питер и вцепился в решётку, пытаясь вырваться на свободу.

-- Запомнил, Питер? -- прокричал профессор, не обращая внимания на боль в скуле и на ствол пистолета у своих глаз. -- Три миллиона семьсот сорок восемь тысяч триста двадцать! Сто двадцать ударов пульса! Ячейка номер одна тысяча триста пятьдесят!.. Повтори...

Глотая слёзы, Питер повторил.

-- Ну, вот и всё, -- с облегчением вздохнул профессор. -- Теперь и умереть не жалко.

А двойник Питера тем временем всё так же сидел в углу клетки, оставаясь незамеченным. Тень, отбрасываемая Питером, скрывала его от посторонних глаз. И даже наши герои, казалось, забыли о его существовании. А ведь его появление означало благополучный исход задуманной ими операции.

-- Вы что, спятили? -- кричал представитель разведки, смутно предчувствуя, что пленники уходят из-под его власти. -- Куда это вы собрались, сволочи?

Профессор поднялся и, вытирая кровь носовым платком, гневно произнёс:

-- А теперь я отвечу на все твои вопросы, подонок. Ты хочешь знать, что мы затеваем? Так вот, знай: этот молодой человек, чистый и честный юноша, которого вы посадили в клетку, словно дикого зверя, сейчас исчезнет. А, испугался... Думал, клетка сможет удержать его? Как же, держи карман шире! Через минуту он отправится в прошлое, и тогда вам всем конец настанет. И вам, мерзавцам, и мне, грешному, и всему этому несчастному миру...

-- Остановитесь, профессор! -- испуганно закричал Питер, заметив, что представитель разведки трясётся от ярости.

-- Нет, Питер, мальчик мой, теперь меня ничто не остановит, -- печально произнёс профессор Магнус, с нежностью глядя на юношу.

-- Я застрелю вас обоих! -- захрипел их противник. -- Как собак!..

Профессор презрительно скривил губы.

-- Только на это ты и способен.

-- Застрелю!!

Профессор повернулся к Питеру и сказал:

-- Пора, Питер, пора, дорогой. Счастья тебе и счастливого пути. А то, чего доброго, этот кретин и правда выстрелит.

-- Никуда он не исчезнет!.. -- прошипел представитель разведки и с каким-то звериным наслаждением прицелился в юношу.

-- Берегись, Питер! -- в страхе заорал профессор и бросился на врага.

Но было поздно. Выстрел прогремел под сводами коридора, и профессор краем глаза увидел, как Питер пошатнулся и схватился за грудь.

-- А-а-а-а-а!.. -- в исступлении заорал профессор Магнус и нанёс такой силы удар своему противнику, что тот оторвался от пола и без единого звука рухнул на бетон в трёх метрах от профессора.

-- Вы убили его!..

Трое конвоиров не успели опомниться, как профессор, словно вихрь, налетел на них и обрушил на их головы серию молниеносных и точных ударов. Овладевшие им ярость и отчаяние придали ему силы. Ему хватило всего лишь нескольких секунд, чтобы враги его были повержены. В который уже раз профессору помогает его мастерство и знание древней японской борьбы! Но Питер! Что с ним? И этот его двойник... В противоположном конце коридора послышался топот множества кованых сапог. И вот из-за поворота показалось человек десять-двенадцать с автоматами; они быстро приближались к решётке.

-- Гады! -- закричал профессор, яростно вращая глазами и до боли сжимая кулаки. -- Вам мало его смерти! Вы хотите ещё и моей! Так нет же, так просто я вам не дамся! Вы мне ещё ответите за моего мальчика!..

С этими словами профессор схватил с бетонного пола автомат одного из конвоиров и направил его в сторону приближающегося врага.

-- Получите!..

Он нажал на спусковой крючок. Раздалась оглушительная очередь, эхом отразившаяся от многочисленных стен петляющего коридора, и несколько бежавших впереди конвоиров упало.

-- Есть!.. -- радостно закричал профессор.

Но тут ответная очередь наискосок прошила его грудь, и отважный профессор, шатаясь, прислонился к стене.

-- Как жаль!.. -- прошептал он, и слёзы закапали из его глаз. -- Питер...

В последний раз он оглянулся на своего друга.

Клетка была пуста. Ни Питера, ни его двойника.

-- Успел всё-таки, -- блаженно улыбнулся умирающий профессор. -- Мальчик мой...

Силы изменили ему, и он упал, сжимая в руках автомат.

Когда решётку подняли, профессор уже не дышал.

Глава одиннадцатая

Пуля прошла между рёбер и замерла в двух сантиметрах от сердца, когда Питер остановил время. Острая боль пронзила всё тело, красное пятно проступило на рубашке и быстро расплывалось. Он вцепился в решётку, пытаясь удержаться на ногах, но силы оставляли его с каждым мгновением. Лишь бы не потерять сознание, лишь бы успеть... Что успеть? Что он должен сделать?.. Питер забыл. Мысли стали путаться, в глазах появился туман, пальцы разжались и... Вспомнил! Время, назад!..

Питер видел, как красное пятно постепенно уменьшается и исчезает, а пуля, вылетев из его груди, уносится в пистолет того мерзавца из разведки; боль тут же исчезла.

Он сидел в углу клетки. Его двойник стоял тут же, рядом, и о чём-то говорил с профессором Магнусом; тип из разведки ругался и махал пистолетом. Потом клетку поволокли к выходу. Миновав сеть полутёмных коридоров, её вывезли во двор. Профессор, пятясь, шёл впереди, перед клеткой. Питер взглянул на часы... Через две минуты, в 16.40, клетку откроют, и тогда он выберется отсюда... И вот, наконец, долгожданный миг. Конвоиры отодвигают решётку и... Стоп, время!..

Питер спрыгнул на асфальт, оттолкнул конвоира и оказался на свободе. Всё вокруг замерло в неподвижности. Обняв на прощание долговязую фигуру своего друга, Питер бросился к воротам. Теперь -- на Центральный вокзал, в камеру хранения!

Выбравшись на улицу, юноша направился к площади Семи Президентов. Миновав здание военного министерства, он оказался у входа в метро. Но метро стояло, как и всё вокруг. Что же делать? До вокзала далеко, пешком туда добираться не один час, а водить автомобиль он не умел. Тут он заметил у табачной лавки одинокий велосипед, видимо, оставленный хозяином на пару минут, чтобы купить сигарет. Вот что ему нужно!.. Мысленно извинившись перед хозяином велосипеда за вынужденную кражу, Питер сел за руль и стрелой полетел по замершим улицам. За полчаса он домчался до вокзала. Там он не без труда нашёл камеры хранения и, долго проплутав по их многочисленным лабиринтам, обнаружил, наконец, ту самую ячейку. 1350. Именно это число назвал профессор. Набрав нужный код, он открыл массивную дверцу и в недрах глубокого четырёхугольного отверстия обнаружил дипломат. Вынув его оттуда, он вернулся к брошенному велосипеду, сел на сие нехитрое транспортное средство и через пятнадцать минут был уже в городском парке. Питер расположился на свободной скамейке, напротив молодой пары, обнявшейся в неподвижности посредине посыпанной гравием дорожки. Положив дипломат на колени, он с трепетом раскрыл его. Толстая стопка бумаги, исписанная мелким почерком, была перевязана верёвкой крест накрест. На первом листе красовалась надпись: "Трактат о тупике". Тут же лежал небольшой свёрток, аккуратно упакованный в полиэтиленовый пакет. Развернув его, Питер к удивлению своему обнаружил пачку печенья, несколько сухарей и кусок сыра, предусмотрительно порезанный. Милый профессор! Он подумал даже об этом!.. Взгляд его упал на два запечатанных конверта, надписи на которых гласили: "Отшельнику Магнусу от профессора Магнуса" и "Питеру Селвину от Александра Магнуса". Письмо для него!.. Питер нетерпеливо вскрыл конверт, адресованный ему, и извлёк из него несколько листов, исписанных убористым почерком.

"Дорогой мой мальчик! -- прочитал он с нежностью. -- Это моё первое к тебе письмо, и, к сожалению, последнее. Мы с тобой знакомы всего лишь несколько дней, но я привязался к тебе, как к сыну. У меня ведь никогда не было детей, и, видно, сам Бог послал тебя мне.

Необходимость этого письма продиктована обстоятельствами. А обстоятельства складываются таким образом, что я боюсь не успеть рассказать тебе всё, что хотел бы. Ты прочтёшь это письмо, когда меня, возможно, уже не будет в живых. Но это неважно! Главное, чтобы ты сумел выбраться из этого вертепа, ведь на тебе лежит миссия спасителя мира.

Я всю ночь думал о твоей необыкновенной способности управлять ходом времени и пришёл к неожиданному выводу, что твоя способность простирается гораздо дальше, нежели простое изменение скорости его течения. Я не знаю, что ждёт нас завтра, не знаю, состоится ли пресс-конференция и какая судьба ожидает Фонд Защиты, на который я возлагал такие надежды. Возможно, мы не успеем... Но сейчас, когда я, наконец, завершил работу над теорией косвенного Т-поля, это уже не имеет значения.

В своем "Трактате о тупике" я подробно изложил эту теорию. Если у тебя возникнет желание, можешь познакомиться с этим научным трудом, но, боюсь, он будет тяжёл для твоего восприятия, ибо написан сугубо научным языком и понятен только специалисту. В этом письме я постараюсь вкратце передать его содержание, учитывая, конечно, твою некомпетентность в этом вопросе.

Теория косвенного Т-поля, которая является логическим продолжением теории основного Т-поля, я уверен, займёт должное место в науке; по своей значимости она сравнима, пожалуй, лишь с такими величайшими открытиями человечества, как теория эволюции Чарльза Дарвина и теория относительности Альберта Эйнштейна. Суть её в следующем (извини, если я повторюсь).

Косвенное Т-излучение способно оказывать на человека воздействие, в результате которого человек наделяется необычным свойством -- изменять скорость течения времени, причём не времени вообще, а своего собственного времени. Назовём для определённости это "своё" время "субъективным", в отличие от времени объективного (абсолютного). Объективное время течёт с постоянной скоростью и не может изменить её ни при каких обстоятельствах. Для обычного человека, не подвергавшегося воздействию косвенного Т-поля, его субъективное время ничем не отличается от объективного, другими словами, совпадает с ним, и их скорости, следовательно, одинаковы. Но, попав в зону действия косвенного Т-излучения, он получает власть над субъективным временем. Он может сжать или растянуть его, как ему заблагорассудится, причём достигается это обычным волевым усилием. Природа и механизм этой необыкновенной способности изучены мною ещё недостаточно, но всё же некоторые выводы я уже сделал, об этом ты можешь прочитать в "Трактате".

Совершенно случайно встретив тебя и услышав твой рассказ, я смог получить фактическое подтверждение своей теории. Тогда-то мне и пришла в голову мысль, что, меняя скорость течения субъективного времени по величине, наверняка можно изменить её и по направлению, иными словами, вернуться в прошлое. Твой эксперимент подтвердил мою догадку. Когда я вчера вошёл в номер и увидел трёх совершенно одинаковых Питеров, то понял, что это -- триумф, триумф мой и моей теории. Своим существованием вы -- то есть ты и два твоих двойника -- опровергли практически все известные до сих пор законы традиционной науки. Законы сохранения оказались несостоятельными (был один объект, стало -- три, с совершенно идентичным молекулярным составом), законы генетики, некогда считавшейся лженаукой, устарели (генетика не допускает существования двух, а тем более -- трёх живых организмов с одинаковой структурой ДНК). Да мало ли областей науки, куда моя теория внесла коррективы!

Главное в другом. Главное -- в тупике..."

Далее в письме подробно излагалась гипотеза о временном тупике, которую Питер уже слышал от профессора. Заканчивалось письмо так:

"Ты -- единственный в мире человек, Питер, который обладает способностью проникать в прошлое, следовательно, только ты можешь вывести мир из временного тупика, направив время в истинное русло. Я не знаю, насколько далеко продвинулся Хамберг в разрешении этой проблемы, но вполне возможно, что его Центр придёт к тем же выводам, что и я. А если ему удастся, наконец, провести эксперимент на человеке, то мы потеряем монополию на прошлое, и тогда дальнейшее развитие событий может выйти из-под нашего контроля. Поэтому тебе надо торопиться, Питер. Только уничтожив причину, создавшую твой феномен, можно повернуть время и направить его в истинное русло. Только так можно выйти из тупика. Установка "ТТТ" должна погибнуть, и с нею вместе -- чертежи, схемы, вся документация. Создание новой установки должно стать невозможным -- только в этом залог успеха. Мир лишится величайшего открытия человечества, но вместе с ним мир избавится от смертельной опасности, ибо Т-лучи в руках военных -- это смерть. Это тупик. В конце концов человеческий разум создаст установку, синтезирующую Т-поле, и этому в немалой степени должны способствовать мои записи, или "Трактат о тупике", но если Т-полем снова овладеют военные, то конец мира неминуем. Человечество должно противостоять военной машине, какому бы государству или системе эта машина не принадлежала, так как Т-поле в руках военных может означать только оружие, а любое оружие -- это смерть. Таким образом, вернуться на истинный путь -- это ещё полдела. Необходимо отстоять мирную направленность этого пути, с самого начала развернуть активную кампанию против милитаризации страны, привлечь на борьбу антивоенные и пацифистские организации, общественность, -- одним словом, всех, кому дорог мир. Возможно, придётся возродить Фонд Защиты, так пока и оставшийся только в проекте. И твой долг, Питер -- принять активное участие в этой борьбе. Меня там не будет, но будет отшельник Магнус; он тебе поможет. Передай ему моё письмо -- ты знаешь, где его найти, -- а также "Трактат о тупике". А он уже пусть сам решает, как дальше поступить.

Я заканчиваю письмо, мой мальчик, и надеюсь на тебя. Будь осторожен, Питер, ведь от тебя зависит судьба мира и человечества. Передай от меня привет отшельнику Магнусу и прощай.

Александр Магнус".

Питер свернул письмо и убрал его в карман пиджака. Рука его коснулась чего-то твёрдого и тяжёлого. Он вынул из кармана пистолет с глушителем. Тот самый, из которого в него стреляли. Выбросить? Нет, пожалуй, он ещё может пригодиться. Вот только глушитель ни к чему: лишняя тяжесть. Питер снял глушитель и забросил его в кусты. А теперь -- в путь!

Он сел на велосипед и покатил по аллее. Вот и та самая лавочка, на которой он провёл столько счастливых часов с Лилиан. Сирень почти полностью скрыла её от посторонних глаз; цветов уже не было: то ли срезали мальчишки, то ли их время прошло. Всё проходит, всё когда-нибудь кончается... Где-то сейчас бедная Лилиан?..

Вскоре он выбрался из Города и направился к видневшейся у самого горизонта горной цепи. Там начиналась его родина... Как хорошо, что он догадался захватить с собой велосипед! Дипломат с бесценным завещанием профессора Магнуса покоился на багажнике, крепко прихваченный мощной пружиной. Всё шло по намеченному плану. Да и как могло быть иначе, если весь мир застыл в безмолвной неподвижности? Что могло помешать ему?

Наконец Питер добрался до горной гряды. Съехав с дороги, он расположился в тени развесистой ивы на берегу небольшого ручейка. Сейчас ему предстояло совершить гигантский скачок в прошлое, на семь лет назад. Волнение охватило его. Как всё это произойдёт? Не ошибся ли профессор? Но время раздумий прошло, теперь надо было только действовать. Питер проверил свой пульс. 122 удара в минуту; это чуть больше, чем было прежде. Значит, надо внести поправку в расчёты профессора. Не сто двадцать, а сто двадцать два удара должен будет отсчитать Питер, чтобы точно попасть в день Святого Габриэля семилетней давности. Питер лег на траву, прижал к груди дипломат с бумагами и закрыл глаза. Пора! Он мысленно представил, что замедляет своё собственное, или субъективное, как назвал его профессор, время в 3748320 раз, нащупал пальцем пульс и... Время, назад!.. Ему показалось, что он проваливается в пропасть. Появился несмолкаемый гул. Он не решался открыть глаза, боясь сбиться со счёта. Двадцать... двадцать пять... сорок... Нет, теперь он не лежал, теперь он нёсся сквозь пространство и время с бешеной скоростью, проделывая весь тот путь, который он прошёл за эти семь лет, но только в обратном направлении. Путь в прошлое, в день Святого Габриэля... Восемьдесят... девяносто... сто... Он знал, что проносится через все вехи своей семилетней жизни в Городе. Профессор... Лилиан... Крафт... Хамберг... госпожа Додж... дядя Джонатан Корнелиус... снова Лилиан... сто пятнадцать... сто двадцать, сто двадцать один, сто двадцать два. Стоп, время!..

Гул смолк. Питер даже предположить не мог, что он увидит, когда откроет глаза. Где он? Куда он попал?

Наконец он решился.

Прямо над ним висело ночное звёздное небо. Он лежал на чём-то мягком. Пахло сеном и высохшими полевыми цветами. Справа, из-за большой чёрной горы, до ужаса знакомой, выбивался холодный лунный свет; самой луны видно не было. Тень от горы падала на землю, скрывая во тьме еле заметные очертания небольшого дома. Питер поднялся. На лежанке из сухой травы и сена, с которой он только что встал, он увидел белобрысого мальчика лет двенадцати-тринадцати. Мальчик спал. Вернее, не спал, а замер в мгновении сна: ведь время стояло. Глаза Питера уже привыкли к темноте, и он смог как следует разглядеть его. Где-то он уже видел это лицо...

Питер включил подсветку в часах и взглянул на дату... Десятое июля! Значит, профессор Магнус не ошибся! Сейчас ночь, а завтра утром, в одиннадцать, должно произойти нечто, что перевернёт мир. И никто об этом не узнает, никто, кроме него и, пожалуй, отшельника Магнуса. Как его найти? И где сейчас сам Питер? Он огляделся. В очертаниях предметов, хижины, огромной чёрной горы, за которой скрылась луна, даже в запахах юноша чувствовал что-то до боли знакомое, родное. Из глубин памяти всплыло нечто, такое доброе и уютное... Детство... Да, детство!.. Питер вдруг со всей ясностью осознал, что он попал в своё детство, счастливое, безмятежное время, когда были живы его отец и мать. Эта хижина была их домом, его домом, а тот белобрысый мальчуган, спавший на лежанке -- он сам, Питер, только семь лет назад.

Питер не мог больше вынести этой мёртвой, безмолвной неподвижности. Она напоминала ему ту страшную трагедию, которая должна произойти завтра и которую он должен во что бы то ни стало предотвратить. Время, вперёд!..

Лёгкий ветерок коснулся его щеки, от дома послышался свист сверчка, мир наполнился всевозможными ночными звуками. Белобрысый мальчик спал и улыбался во сне. Питер вспомнил, что в детстве, в тёплые летние ночи он любил спать во дворе на такой вот лежанке, пахнущей сеном и цветами.

Скрипнула дверь, и в свете выглянувшей из-за горы луны на пороге хижины Питер увидел фигуру молодой женщины. Его мать!.. Сердце юноши бешено забилось. Он пригнулся и, стараясь остаться незамеченным, юркнул за стену небольшого сарая. Мать немного постояла, а затем подошла к мальчику. Питер-младший безмятежно спал. Женщина улыбнулась, осторожно убрала с его лба прядь волос и поцеловала в висок. Как хотелось Питеру подойти к ней! Но это было невозможно. Пока невозможно.

Женщина была молодой и красивой. В каждой чёрточке её лица, в каждом движении, порой едва заметном, в каждой детали нехитрой, простой одежды, он узнавал ту, которую оплакивал вот уже семь лет. И вот теперь она здесь, перед ним, в двух шагах -- целая и невредимая! Это ли не счастье?

Женщина ушла. Питер постоял ещё несколько минут, с грустью глядя ей вслед, потом мысли его унеслись высоко в горы. Там, под самыми облаками, светился еле заметный огонёк. Это был охотничий домик, в котором жил отшельник Магнус. Он, видимо, не спал, словно предчувствуя надвигающуюся катастрофу. Теперь-то Питер знал, о чём думает этот странный, но такой дорогой ему человек.

До рассвета было часа два -- два с половиной. Если он сейчас тронется в путь, то к утру как раз доберётся до хижины отшельника. Питер кинул последний взгляд на спящего мальчика и, подхватив дипломат, пошёл в горы.

Он шёл по тропе, по которой столько раз бегал со Стивом, где каждый камень, каждая травинка, каждый чуть заметный поворот тропы были ему знакомы. Сердце его замирало, когда очередной образ далёкого детства всплывал в его памяти. Детство... Он с грустью и печалью думал о нём. Да, он вернулся в детство, но это было не его детство, это было детство того тринадцатилетнего мальчика, который сейчас спал под сенью ночи. Он был властен над временем, но он был не властен над собой. Никогда ему больше не быть ребёнком. Он никак не мог свыкнуться с мыслью, что ему суждено остаться здесь, в прошлом, навсегда, что путь назад, в будущее, ему заказан, и он никогда не вернётся туда. Впрочем, он мог ещё вернуться в будущее, это было в его силах, но он не имел на это права. Он должен был довести дело до конца.

В пять часов утра он добрался до охотничьего домика. Сквозь окно было видно, как отшельник (или профессор) Магнус колдовал около какого-то прибора, который стоял на столе и занимал добрую его половину. Питер постучал. Дверь со скрипом отворилась, и на пороге появилась долговязая фигура профессора Магнуса. То же длинное, умное лицо, тот же взгляд проницательных глаз, те же очки на остром носу, та же шевелюра вьющихся и нечесаных волос... Только седины в них меньше, да сам профессор выглядел несколько более подтянутым и стройным, нежели тот, которого Питер знал спустя семь лет.

-- Вы ко мне? -- удивился профессор раннему визиту незнакомца.

-- Здравствуйте, профессор, -- улыбнулся Питер. -- Вы меня не знаете, но я вас знаю очень хорошо. Не бойтесь меня, я ваш друг.

-- Бояться вас? -- настороженно спросил профессор. -- С какой стати?

-- Вы сейчас всё поймёте. Прочтите вот это письмо. -- Питер протянул конверт, предназначенный отшельнику Магнусу.

Профессор взял письмо, бросил взгляд на конверт и удивлённо вскинул брови.

-- Гм... Интересно, -- пробормотал он и, обратившись к Питеру, добавил: -- Пройдите в дом, молодой человек.

Вслед за профессором Питер вошёл в охотничий домик. Весь дом состоял из одной единственной полутёмной комнаты. Длинная жёсткая кровать, небольшой книжный шкаф с книгами, стол, на котором стоял странный прибор, и пара табуреток -- вот, пожалуй, и вся нехитрая обстановка этого помещения. Поистине, профессор Магнус жил отшельником.

-- Присаживайтесь, -- произнёс он, указывая на одну из табуреток, и вскрыл конверт.

Чтение письма затянулось минут на пятнадцать. С самой первой строчки удивление и интерес не покидали лица профессора, и лишь мимолётные пристальные взгляды, которые он бросал на раннего посетителя, отрывали его от письма. Прочитав письмо один раз, он прочитал его вторично. Затем, сложив его и убрав в карман, он подошёл к окну и некоторое время стоял неподвижно. Но вот он обернулся, подошёл к Питеру и крепко обнял его.

-- Питер, -- произнёс он с волнением, -- вы не представляете, какое большое дело вы затеяли. Большое и трудное. Но, как бы трудно вам не было, знайте: я с вами.

-- Спасибо, дорогой профессор, -- с благодарностью ответил Питер. -- Но я вас очень прошу: обращайтесь ко мне на "ты". Я привык к этому, ведь там профессор называл меня именно так.

-- Хорошо, Питер, -- согласился профессор. -- А теперь расскажи мне обо всём сам. Всё-таки в письме всего не передашь.

Питер поведал (в который раз!) профессору Магнусу свою историю. Профессор внимательно слушал его, не перебивая. Когда юноша закончил, профессор задумчиво произнёс:

-- Значит, сегодня в одиннадцать. Гм... Ладно. Не боишься?

-- Если честно, то боюсь, -- ответил Питер, -- но страх этот, по-моему, чисто подсознательный, так как ни на чём не основан. Я ведь буду проводить эту акцию при остановленном времени, значит, абсолютная безопасность гарантирована. Никто помешать мне не сможет.

-- Хорошо, если так, -- сказал профессор и тут же, спохватившись, добавил: -- Ты, наверное, голоден, Питер? Прости, что сразу не подумал об этом.

Тут только Питер вспомнил, что не ел с самого утра, только вот с какого утра, он никак не мог понять. Легче было бы сказать, что в последний раз он ел двадцать пятого мая семь лет спустя. Понятие "давно" здесь явно не имело смысла, так как к будущему это понятие никак относиться не могло. Пожалуй, самым верным свидетельством в этом вопросе могло быть только свидетельство желудка, а желудок свидетельствовал и требовал настолько настойчиво, что Питеру стало совершенно ясно: сей важный орган пустует уже часов восемь -- десять.

-- Вижу, что голоден, -- сказал профессор, заметив нетерпеливое движение юноши. -- Сейчас поставлю чай.

Профессор разжёг небольшой камин в углу комнаты и загремел старым закопчённым чайником.

-- А у меня тоже кое-что есть, -- сказал Питер, доставая из дипломата полиэтиленовый пакет с провизией. -- Кстати, это для меня приготовил ваш двойник, профессор Магнус.

-- Вот как? -- Профессор с любопытством приблизился к Питеру. -- Да, узнаю свою руку: сыр бы я порезал именно так... А это что? -- профессор указал на перевязанную стопку бумаги. -- Никак, "Трактат о тупике"?

-- Он самый, -- ответил Питер. -- Возьмите, он ваш.

-- Оставь в дипломате, Питер. Чуть позже, когда будет время, я прочту его.

Полчаса спустя, после лёгкого завтрака, юноша начал прощаться.

-- Мне пора идти, дорогой профессор, -- сказал Питер. -- Сейчас шесть часов утра; часов в восемь я буду в деревне. Хочу повидать мать перед ответственной операцией. Мало ли что может случиться...

-- Нет, Питер, -- уверенно сказал профессор, -- ничего случиться не должно. Помни, ты принадлежишь миру, человечеству, и на бессмысленный риск идти ты не имеешь права. Будь осторожен, и тогда всё будет хорошо. Я верю, мы ещё встретимся. А теперь иди, Питер, и помни, что у тебя есть друг, который думает о тебе и беспокоится за тебя.

-- Прощайте, профессор!

-- До встречи, дорогой друг!

Питер вышел на порог охотничьего домика. Молодое утреннее солнце ударило ему в глаза. Юноша невольно зажмурился. Вид, открывшийся ему с высокой скалы, всколыхнул в его душе дремавшие где-то в глубине сознания чувства. Роса, превращённая в лёгкую дымку, медленно поднималась навстречу первым лучам солнца, далеко внизу всё чётче и чётче проступали контуры его родной деревни, где-то высоко над головой царил хозяин гор -- старый орёл, зорко озирая свои необъятные владения. А вокруг вздымались огромные скалы, лишённые растительности и жизни, но всё равно такие родные и знакомые; казалось, они стремятся ввысь, к небу, и именно это стремление придало им остроконечную форму.

Питер судорожно вздохнул. Чувства, захлестнувшие его, не подлежали определению... То ли это была грусть по ушедшему детству, то ли радость из-за возвращения на родину, то ли ещё что-то, что Питер смутно чувствовал, но не мог объяснить... Лишь одно слово, охватывающее весь набор чувств, приходило на ум юноше: ностальгия. Ностальгия по родине, ностальгия по детству...

Было восемь часов утра, когда Питер вошёл в деревню. Звонко заливались петухи, устроив нечто вроде соревнования между собой, где-то одиноко тявкала собака, в чьём-то хлеву призывно мычала корова. Деревня проснулась. Люди хлопотали у своих домов, готовясь к празднику, соседи здоровались через неказистые плетни и желали друг другу доброго утра и хорошего дня. Где-то звучала музыка... В воздухе витало радостное ожидание праздника.

Чем ближе Питер подходил к своему дому, тем сильнее он ощущал дрожь в коленях. Как-то его встретит мать, отец, Питер-младший? Поймут ли они его, поверят ли?.. Вот и знакомый дом. Питер глубоко вдохнул и... прошёл мимо. Нет, не мог он сейчас явиться на глаза своим близким, это было свыше его сил. Смутное чувство вины лежало на нём. Он подсознательно чувствовал, что, пока над деревней висит страшная опасность, о которой никто, кроме него и профессора Магнуса, не знает, он не может, просто не имеет права заявлять о своём существовании. Действительно, что он может им сказать? "Здравствуй, мама, здравствуй, отец! Через три часа вы умрёте"? Но это же абсурд!..

Питер миновал деревню и взобрался на небольшую каменную площадку, обрамлённую чахлым колючим кустарником, где они со Стивом часто загорали. Отсюда деревня была видна как на ладони. Здесь он решил отдохнуть, чтобы потом со свежими силами приступить к осуществлению своего плана.

Вот на центральной улице появилась группа мужчин, среди которых Питер узнал своего отца. Это был высокий, стройный человек крепкого сложения и с суровыми, словно высеченными из гранита, чертами лица. Мужчины о чём-то оживлённо говорили между собой, а потом вдруг громко рассмеялись. Дойдя до поворота, они свернули на смежную улицу и вскоре скрылись из глаз.

Незаметно Питер заснул. Тревоги минувших суток и усталость взяли своё. Ему приснилась мать, ласково гладившая спящего сына по белобрысой голове, Питер-младший, счастливо улыбавшийся во сне, отец, весело смеявшийся в кругу своих друзей-односельчан, и Лилиан, печально глядевшая на него и с мольбой в голосе что-то просившая -- но что именно, Питер никак не мог расслышать...

Он проснулся, словно от удара током. Солнце стояло уже высоко, слишком высоко. Он с ужасом взглянул на часы. Пол-одиннадцатого! Он чуть не проспал! Питер вскочил на ноги. Из деревни слышалась громкая музыка и весёлый праздничный шум. Праздник Святого Габриэля был в полном разгаре. Скорее к полигону!

Внезапно тревожная мысль остановила Питера. Что, если он не сможет обезвредить установку и тем самым предотвратить неминуемую катастрофу? Может быть, следует принять меры предосторожности и оповестить население деревни о грозящей опасности? А потом уже со спокойной душой приступить к выполнению задуманной операции? Да, пожалуй, так и следует поступить.

Приняв это решение, Питер стрелой помчался в деревню. Чтобы выиграть время, он остановил его и влетел на центральную площадь при полном безмолвии и неподвижности окружающего мира. А теперь... Время, вперёд!.. Оглушительный грохот праздника обрушился на голову юноши. Питер оказался в самой гуще танцующих односельчан. Стремительный вихрь хоровода чуть не сшиб его с ног. Он поймал за рукав одного из мужчин, молодого рыжего парня, беззаботно хохотавшего над проделками заезжего клоуна.

-- Уходите отсюда! -- крикнул Питер в самое его ухо, стараясь перекричать шум праздника. -- Сейчас здесь будет смерть! Уходите в горы! Наверх! -- Питер махнул рукой куда-то в сторону охотничьего домика отшельника Магнуса, но рыжий парень, даже не взглянув на странного незнакомца, продолжал корчиться от смеха.

Питер снова остановил время и, расталкивая людей, бросился к краю площади -- туда, где народ вёл себя более сдержанно и участвовал в празднике не столь активно.

-- Уходите в горы! -- закричал Питер. -- Скорее, скорее уходите отсюда, если хотите остаться в живых!

Но никто не слушал его. Большинство сельчан просто не обратило на него внимания, остальные же встретили его слова с недоверчивой улыбкой, сочтя незнакомца либо изрядно выпившим, либо неудачно пошутившим.

Питер, теряя самообладание, носился по площади, но его предостережения не возымели действия. Тут он случайно столкнулся с деревенским священником.

-- Святой отец! -- вскричал Питер. -- Выслушайте хоть вы меня! Деревне грозит опасность! Через полчаса все погибнут, если не уйдут в горы! Поверьте мне, это не шутка! Это серьёзно, слишком серьёзно!..

-- Сын мой, -- смиренно ответил седой священник, качая головой, -- судьба наша в руках Господних. Всё сущее на грешной земле есть промысел Божий. Не смущай паству, сын мой, дьявольскими предзнаменованиями, веселись, как все, и уповай на милость Господа нашего. Сегодня наш день. Святой Габриэль не покинет нас!

Святой отец дружески похлопал Питера по плечу и отошёл в сторону.

Питер понял, что ничего здесь не добьётся -- люди не верили ему. Его взгляд остановился на матери. Может быть, она поймёт его?.. С бешено бьющимся сердцем Питер бросился к ней. Она стояла в стороне от общей массы веселящейся публики и с улыбкой взирала на праздник. Внезапно возникший перед ней молодой незнакомец заставил её отшатнуться.

-- Мама!.. -- в отчаянии произнёс Питер, умоляюще глядя в глаза матери. -- Это я, Питер! Верь мне!

-- Нет! -- в ужасе прошептала мать, отступая назад и меняясь в лице.

-- Уходите отсюда, прошу вас! Сейчас здесь разразится страшная катастрофа, и вы все погибнете! Уходите! В горы!..

Но мать не слушала его. В облике юноши она уловила еле заметные знакомые черты, черты своего сына, Питера, но женщина отлично понимала, что этот незнакомец не мог быть её сыном. Почему же он назвал её мамой?.. Суеверный страх закрался в её душу. Кто же он?

-- Нет! -- повторила она. -- Этого не может быть...

Питер поник головой. Он понял, что поспешил, слишком поспешил. С грустью глядя в глаза матери, полные слёз неверия и надежды, он отвернулся и бросил взгляд на высокий пирамидальный тополь, единственное высокое дерево во всей округе. Там, в густой листве, скрывался Питер-младший. Питер знал это. Он вдруг со всей отчётливостью осознал, что тогда, семь лет назад, когда он был тем Питером, который сейчас сидит на толстой тополиной ветке, скрытый листвой, он видел самого себя -- незнакомого молодого человека в городском костюме, беспорядочно снующего по праздничной площади и пристающего к людям с какими-то вопросами. Он всё вспомнил. Теперь он знал, что не добьётся здесь успеха. Судьба его благого намерения была предопределена. Питер остановил время и, бросив печальный взгляд на мать, направился к военному полигону.

А мать стояла в оцепенении и смотрела в пустоту. Видение слишком поразило её, -- а то, что это было видением, не вызывало у нее теперь никаких сомнений: незнакомый юноша столь внезапно появился перед ней и так же внезапно растворился в воздухе. Нет, это призрак, решила она. Но древний материнский инстинкт вопреки всякой логике подсказывал ей: это твой сын, Питер!.. верь ему!..

Питер шёл по узкой горной тропе вниз, к полигону. Время стояло, часы показывали 10.40. Осталось двадцать минут.

Глава двенадцатая

Бетонные стены полигона были высоки и неприступны, напоминая скорее средневековую крепость, нежели современный военный объект. Контрольно-пропускной пункт был закрыт, а ворота, видимо, открывались автоматически либо по команде караульного. Но сейчас ни о какой автоматике и речи быть не могло: подобно сигнализации в ювелирном магазине, автоматика могла сработать лишь в качестве реакции на определённое внешнее воздействие, а любая реакция, как известно, есть некая временная последовательность событий. Время же, по воле Питера, стояло.

Питер обошёл полигон кругом. Крепость была неприступна. Первое препятствие. Что же делать? Из всякого безвыходного положения всегда есть выход, и юноша знал это. Ответственность его за судьбы мира придала ему силы и решимости. Ничего, он преодолеет все трудности и придёт к цели!..

Питер ещё раз обошёл полигон. С южной его стороны, у самой стены, он заметил неказистое высохшее дерево, вернее, не дерево, а голый ствол, без листьев и ветвей. Сухой ствол не достигал до верхней границы стены, но другого пути не было. Если не здесь, то больше нигде. Питер снял пиджак, предварительно сунув пистолет за пояс, и начал взбираться по гладкому стволу. Трухлявая древесина осыпалась под его пальцами, ноги то и дело соскальзывали с еле заметных выступов на стволе, пот заливал глаза, но юноша всё лез и лез, пока не добрался до верхней его части. Время, солнце и непогода превратили некогда пышное дерево в обрубок, верхняя часть которого сейчас представляла собой неровную площадку сантиметров пятнадцати в диаметре. Чтобы добраться до колючей проволоки, обрамляющей стену полигона, необходимо было встать на эту площадку, что было не под силу даже опытному эквилибристу, но у Питера не было иного выхода. Циркач мог не сделать такого-то трюка, Питер же не имел права на неудачу. Дважды чуть не сорвавшись, он всё-таки умудрился стать обеими ногами на эту зыбкую опору и, с трудом сохраняя равновесие, выпрямился. Руки не доставали до края стены. Единственным выходом было прыгать. Весь собравшись, Питер оттолкнулся от трухлявого ствола и уцепился за нижний ряд колючей проволоки. В тот же миг он услышал треск и, оглянувшись, увидел, как мёртвое дерево падает, не выдержав толчка, и с глухим стуком рассыпается от удара о землю. Острые шипы колючей проволоки впились в правую ладонь юноши, причиняя нестерпимую боль, но Питер, сжав зубы, не разжал рук. Подтянувшись, он ухватился за следующий, более высокий ряд проволоки, потом за следующий, ещё и ещё выше, пока руки его не достигли самого верхнего ряда. Поджав ноги, он наступил на бетонный край стены и выпрямился. Самый верхний ряд колючей проволоки, за который он крепко держался, был где-то на уровне его груди. Переведя дыхание, он осторожно перелез через проволочное заграждение и заглянул вниз, по ту сторону стены.

Прямо перед ним простиралась жестяная крыша небольшого строения, по-видимому, склада или какой-либо другой хозяйственной постройки. Питер спрыгнул на крышу, и металлический гул разнёсся по окрестностям. Инстинктивно пригнувшись, он тут же вспомнил, что время стоит, и никакой опасности ему грозить не может. Оказавшись на земле, он огляделся.

Прямо перед ним возвышалась круглая высокая бетонная башня, занимавшая около трети территории полигона. На её крыше Питер заметил несколько вертолётных лопастей. "Вертолётная площадка", -- решил он. Справа, метрах в пятидесяти от склада, распахнул ворота большой гараж, в глубине которого притаилось несколько грузовиков и бронетранспортёров. За гаражом виден был ряд небольших деревянных построек, видимо, выполнявших функции складских помещений. В двадцати метрах слева располагался контрольно-пропускной пункт и караульное помещение, а за ними -- входные ворота. Два солдата с автоматами застыли у КПП, и ещё двое -- у ворот. Несколько человек Питер заметил у гаража и чуть дальше, за ним. Как же добраться до сердца полигона -- установки "ТТТ"?

Питер направился к КПП. От КПП к башне вела посыпанная битым кирпичом дорожка. Дорожка упиралась в большую, обитую стальными листами дверь. Питер дёрнул за ручку. Массивная дверь на удивление легко поддалась. Питер вошёл в просторный холл и в растерянности остановился. Множество дверей, расположенных по периметру холла, привело его в замешательство. Куда идти? Какая дверь вела к цели? Тут он заметил в самом углу холла выход на лестничную клетку. Не долго думая, Питер направился туда.

Время было на его стороне, поэтому он не спешил. Он должен досконально всё изучить, чтобы действовать наверняка. Рука, изодранная в кровь о колючую проволоку, болела и уже начала опухать, но Питер не придал этому значения. Об этом ли сейчас думать, когда на карту поставлена судьба всего человечества!

Лестница вела как вверх, так и вниз. Куда же идти? Подсознательное чувство подсказало Питеру, что ключ к разгадке полигона лежит где-то внизу, в недрах бетонной башни. Он спустился на один этаж. Но выход с этажа был заперт, кодовый замок преградил ему путь. На железной двери была надпись: "Главный Пульт Управления". Питер спустился ещё ниже. И здесь кодовый замок! Надпись на двери гласила: "Вычислительный центр". На третьем подвальном этаже дверь также не поддавалась, но здесь не было ни кодового замка, ни какой-либо пояснительной таблички. Питер спустился на самый последний, четвёртый этаж. К величайшей его радости выход на этаж вообще не имел двери, и юноша смог беспрепятственно проникнуть в это глубоко спрятанное под землёй помещение.

Питер попал в бесконечный кольцеобразный коридор, освещённый мягким светом люминесцентных ламп. Паркетный пол устилала длинная ковровая дорожка. Внутренняя стена коридора была испещрена множеством дверей с табличками. Питер приблизился к первой попавшейся двери. Надпись на ней гласила: "Лейтенант Чарльз П. Принстон". Юноша легонько толкнул дверь. Дверь со скрипом отворилась, и взору Питера представилась небольшая уютная комната; на диване под элегантным бра лежал молодой офицер в расстёгнутом кителе и читал книгу. Питер осторожно закрыл дверь и заглянул в следующую. Комната была пуста, но домашний уют присутствовал и здесь.

Питер понял, что попал на этаж, где размещаются жилые помещения офицеров гарнизона и обслуживающего персонала. На каждой двери висела табличка с именем владельца комнаты. Некоторые помещения были заперты, в том числе и комната, на двери которой красовалась крупная надпись: "Генерал Джордж Ч. Нортон", но в большинстве случаев двери поддавались при малейшем прикосновении.

Стоп!.. Питер нахмурился. На очередной двери он с трепетом прочитал: "Капитан Уинстон Хамберг". Так вот он, виновник всех его бед! Вот где он скрывается! Однако дверь оказалась на запоре.

Как найти выход из этого лабиринта? Где та дверь, которая приведёт его к цели?

Коридор был пуст, и лишь однажды Питер наткнулся на двух служащих в белых халатах, застывших в немой беседе посреди коридора. Питер всё шёл и шёл, замыкая круг, и когда он был уже почти у самой лестничной клетки, взгляд его упал на предпоследнюю дверь. "Профессор Роберт Вердье". Тот самый, о котором рассказывал профессор Магнус, -- первооткрыватель Т-поля! Питер в раздумье остановился у двери. Внезапная мысль пришла ему на ум. Что, если попросить профессора о помощи? Сам Питер, конечно, тоже справится со своей задачей, но на это уйдёт несравнимо больше сил. Только согласится ли Вердье на эту опасную авантюру? По словам профессора Магнуса, Роберт Вердье был слабым, бесхарактерным существом, но, может быть, именно эти его недостатки и станут залогом успеха: ведь такого человека будет легче склонить к сотрудничеству. Попытаться? Чем, в принципе, он рискует? Если даже, к несчастью, профессор откажется, то опасности он представлять не будет, так как дальнейшие поиски Питер продолжит при остановленном времени... Питер колебался, в замешательстве взвешивая все "за" и "против". И всё же стоит рискнуть!

Питер решительно толкнул дверь. К счастью, профессор был в комнате. Питер сразу узнал его по описаниям профессора Магнуса. Роберт Вердье стоял у книжного шкафа и доставал с полки -- а, может, клал на место? -- толстую книгу. Итак, время, вперёд!..

На часах было 10.40.

Профессор оторвался от книжной полки и, что-то бубня себе под нос, сел в кресло. Питер осторожно притворил за собой дверь.

-- Профессор Роберт Вердье, -- тихо произнёс он, в упор глядя на тщедушную фигуру профессора.

Тот вздрогнул, испуганно поднял глаза и выронил книгу.

-- Вы... вы кто? -- шёпотом спросил он с дрожью в голосе.

-- Я -- Питер Селвин, -- твёрдо сказал юноша. -- У меня слишком мало времени, поэтому прошу не перебивать меня. Я знаком с вашим открытием, Роберт Вердье, однако мне известно также и то, что даже для вас пока скрыто за завесой тайны. Я имею в виду теорию косвенного Т-поля, а также влияние его на человека. Профессор Александр Магнус -- а вам хорошо должно быть известно это имя -- независимо от вас создал эту теорию и проверил её на практике. Буквально два слова о теории...

-- Я знаю, -- вдруг произнёс профессор Вердье. -- Я всё знаю.

-- Знаете?! -- вскричал поражённый юноша. -- Знаете о существовании косвенного Т-поля?

-- Я создал её, -- отрешённо произнёс профессор, задумчиво глядя в пространство. -- Я создал теорию вторичного Т-поля. Вы его называете косвенным. Пусть так. Но никто не знает об этом, никто.

-- Вы её создали? -- воскликнул Питер, не веря своим ушам. -- И вы скрыли это?

Профессор словно очнулся. Его рыбьи глаза гневно сверкнули.

-- Неужели вы думаете, молодой человек, что я отдам в их руки столь грозное оружие?

-- Вот оно что! -- догадался Питер. -- Прав был профессор Магнус, когда говорил, что вы -- талантливейший из гениев.

Глаза Вердье потухли, в них снова появился испуг.

-- Кто вы такой? -- глухо спросил он. -- Откуда вам известно о Т-поле? И как вы сюда попали?

-- Так знайте, -- торжественно произнёс Питер, -- я -- человек из будущего.

Профессор порывисто вскочил.

-- Вы подверглись облучению? -- Голос его дрожал. -- Отвечайте!

-- Я подвергся воздействию Т-поля, -- подтвердил Питер, -- и получил власть над временем. Поэтому я здесь.

-- Значит, это возможно, -- прошептал профессор Вердье и добавил: -- Что же вы хотите?

-- Уничтожить установку "ТТТ".

-- Уничтожить установку "ТТТ"? -- спросил поражённый профессор. -- Зачем?

Питер взглянул на часы...

-- Через тринадцать минут будет произведён очередной эксперимент.

-- Да, я знаю.

-- ...в результате которого погибнет около двухсот человек.

-- Не может быть! -- вскричал профессор. -- Ведь защита...

-- Защита откажет. Спасти людей, спасти человечество от страшной опасности может только ликвидация источника этой опасности. Установка должна быть уничтожена. И вы, профессор, поможете мне в этом.

-- Нет... -- запротестовал профессор.

-- Это ваш человеческий долг, -- настаивал Питер.

-- Но ведь можно остановить эксперимент, -- возразил Вердье.

Питер отрицательно покачал головой.

-- Только ликвидация, -- непреклонно сказал он.

Профессор схватился за голову и забегал по комнате. Противоречивые чувства разрывали его грудь.

-- Не могу... не могу!.. -- шептал он.

-- Торопитесь, профессор! -- произнёс Питер. -- От вашего решения зависит судьба человечества. Решайтесь! Осталось восемь минут!

Профессор резко остановился.

-- Хорошо! -- решительно произнёс он, и глаза его вновь заблестели, а голос окреп. -- Я помогу вам. Возможно, это будет единственно верным шагом во всей моей жизни. Слушайте!

Профессор Вердье закрыл дверь на ключ, вернулся к книжному шкафу и, боязливо озираясь, раздвинул шторы слева от него, за которыми Питер надеялся увидеть окно. Но он ошибся. Его взору представилась ещё одна дверь, как раз напротив той, в которую он вошёл. Профессор вплотную подошёл к юноше и приглушённо заговорил:

-- Эта дверь ведёт к установке "ТТТ". Такими дверьми снабжены всего лишь несколько комнат: генерала Нортона -- начальника полигона, нескольких офицеров, ответственных за проведение экспериментов, и моя. Вы сейчас выйдете и попадёте в такой же кольцевой коридор, как тот, через который вы ко мне проникли, -- но меньшего диаметра. Пойдёте налево, пока не увидите винтовую лестницу, ведущую вниз. Спуститесь по ней до конца и увидите дверь. Откроете её вот этим ключом, -- профессор извлёк из кармана необычной формы ключ, -- и попадёте в Центр самоликвидации установки "ТТТ". В случае аварии либо проникновения на полигон враждебных сил, дабы уникальная установка не досталась врагу, предусмотрено её аварийное уничтожение. Справа, на стене вы увидите большую застеклённую панель с красной кнопкой посредине. Разбив стекло, вы нажмёте её и... Дальнейшее, надеюсь, понятно. Тут же, в углу, стоит сейф со всей документацией на установку "ТТТ". Это единственный экземпляр, другой документации не существует. Сейф снабжён специальным устройством, и если вы попытаетесь открыть его обычным поворотом ручки, предварительно не отключив сигнализацию, то содержимое сейфа тут же превратится в пепел. Вы поняли меня?

-- Отлично, профессор! -- обрадовался Питер, пряча ключ в карман. -- Всё гораздо проще, чем я предполагал. Но без вас я никогда не нашёл бы этот пресловутый Центр, эту тайну "кощеевой смерти". Огромное вам спасибо, профессор!

-- Дело всей моей жизни... -- с грустью прошептал профессор, опуская руки.

-- Дело всей вашей жизни, -- возразил юноша, -- может стоить жизни десятков, а то и сотен людей. Поймите это.

-- Да, да, я понимаю, -- поспешно согласился Вердье. -- И поэтому помогаю вам, молодой человек. Идите, и да поможет вам Бог.

-- Прощайте! -- крикнул Питер и открыл дверь во внутренний коридор. -- Надеюсь встретиться с вами в лучшие времена.

Какое-то оцепенение нашло на профессора Вердье; он стоял у раскрытой двери и слушал быстро удаляющиеся шаги отважного юноши. Но вот он словно очнулся.

-- Постойте! Я забыл вам сказать...

Но Питер уже исчез. Профессор Вердье махнул рукой и скрылся в своей комнате. Он не успел сказать, что аварийному уничтожению подлежит только работающая установка...

У винтовой лестницы Питер остановился. Часы показывали 10.57. Нет, так ему не успеть. Стоп, время!.. Теперь можно и передохнуть. Юноша огляделся. Слева коридор замыкала сплошная стена с несколькими дверьми в ней, а справа тянулись бесконечные перила; коридор напоминал галерею, или, вернее, смотровую площадку. Юноша подошёл к краю перил и заглянул вниз. Откуда-то из глубины, из недр земли тянулся высоко вверх огромный стальной цилиндр, ярко блестевший при свете люминесцентных ламп. Вот оно -- сердце полигона, олицетворение зла и смерти! Вот она -- установка "ТТТ"!

Питер бросил последний взгляд на стальной цилиндр и стал спускаться по винтовой лестнице. Вот и вход в секретный Центр. Хорошо, что профессор Вердье догадался снабдить его ключом! Войдя в небольшое, слабо освещённое помещение, Питер сразу же увидел застеклённую панель с кнопкой посредине, а рядом -- сейф с документацией. Сначала документы!.. Питер повернул ручку, но никаких видимых изменений не произошло. Что такое? Неужели профессор Вердье обманул? Или самоуничтожение содержимого сейфа происходит столь незаметно? Нет, здесь что-то не то...

Ответ пришёл внезапно. Ведь при остановленном времени автоматика не работает! Значит... значит, время, вперёд!..

Питер снова повернул ручку. В сейфе что-то щёлкнуло и загудело. Порядок! Питер бросился к стеклянной панели. Теперь нельзя было терять ни секунды. Осталось меньше двух минут. Под рукой ничего не оказалось, и он ударил по стеклу кулаком. Стекло со звоном осыпалось. Один из осколков царапнул кожу на щеке, и алая струйка крови потекла на рубашку. А теперь кнопка! Питер со всей силы надавил на красную кнопку и... ничего не произошло. Что случилось? Питер ещё и ещё раз нажимал на неё, стучал по ней кулаками, но никаких результатов. Чуть не плача от отчаяния, он прижал кнопку к стене и с ужасом наблюдал за циферблатом часов. 10.59.10... 10.59.30... 10.59.45... Неужели неудача? Неужели снова смерть?.. 10.59.55... 11.00.00. Всё! Это конец!..

И в тот же миг помещение наполнилось вибрацией, появился глухой гул. Наверху, под самым потолком, загорелось табло: "Аварийное уничтожение!" Где-то вдалеке протяжно заревела сирена, послышался топот множества ног...

А в это время...

Глава тринадцатая

-- Установка готова к работе, сэр!

-- Защита? -- голос из репродуктора звучал громко и требовательно.

Сержант взглянул на крайнюю слева панель, где только что загорелась надпись: "Защита включена".

-- Есть -- защита!

-- Время эксперимента -- тридцать секунд!

-- Есть -- тридцать секунд!

После непродолжительной паузы слышится последняя команда:

-- Пуск!

Сержант, незаметно перекрестившись, опустил рычаг. В ту же секунду на аварийном табло замигала надпись: "Аварийное уничтожение!" Автоматически включилась сирена.

Сержант побледнел. Что это? Почему -- уничтожение? Кто отдал приказ?.. Репродуктор разразился гневным голосом дежурного офицера, капитана Хамберга:

-- Вы что там, спятили, сержант?! Что у вас происходит?

-- Аварийное уничтожение...

-- Что?! -- взревел репродуктор.

В Главную Пультовую ворвалась группа офицеров во главе с генералом Нортоном...

А Питер стоял в аварийном Центре и боялся отпустить кнопку. Он уже понял, что задуманное свершилось, и счастливо улыбался. Это была победа. Его победа, победа добра над злом. Топот ног приближался, откуда-то сверху послышались встревоженные голоса. Всё, пора уходить. Сейчас он остановит время и постарается выбраться отсюда, благо, что дорога назад известна. Питер мысленно скомандовал: стоп, время!.. Но топот ног приближался, и вой сирены не исчез. Что такое? Почему не сработало заветное заклинание?

И тут Питер всё понял. Уничтожив установку "ТТТ" -- причину своей власти над временем, -- он навсегда утратил эту власть. Значит, как и предсказывал профессор Магнус, время свернуло в истинное русло! И здесь, в этом мире, где нет страшной установки, нет Т-поля -- как косвенного, так и прямого, -- не может существовать и его способность управлять ходом времени. Питер не знал, радоваться ему или огорчаться. Радость, конечно, была бесспорной, но теперь он стал уязвим, его жизни грозила смертельная опасность. И чтобы избежать её, необходимо немедленно действовать.

Питер выскочил из помещения аварийного Центра. Чьи-то ноги уже показались на нижних ступеньках винтовой лестницы. Справа от помещения аварийного Центра Питер заметил небольшую тёмную нишу, куда юноша не долго думая скрылся. Прижавшись к стене, он достал из-за пояса пистолет и стал ждать. Мимо него пронеслась группа офицеров. Всё! Теперь -- наверх!.. Питер выскочил из укрытия и бросился к винтовой лестнице. Лишь бы никого не встретить!.. К счастью, путь наверх был свободен, и юноша беспрепятственно добрался до круговой галереи. Первое, что он увидел, был стальной цилиндр. Цилиндр, совсем ещё недавно ярко блестевший, теперь заметно потускнел и помутнел; от него шёл нестерпимый жар. Питер не знал, какие процессы сейчас происходят внутри его, но ясно было одно: автоматика на этот раз сработала безотказно. Установка мертва.

Снизу послышались голоса. Офицеры возвращались. Надо бежать! Питер стрелой помчался по галерее, и его шаги гулко отдавались под сводами этой проклятой башни. Вдруг он увидел человека, стоящего посредине галереи с пистолетом в руке. Это был Хамберг.

-- Стоять!! -- заорал капитан.

Питер метнулся в сторону, и тут же прозвучал выстрел. Но в самый последний момент дверь в стене отворилась, и чья-то тень бросилась наперерез выстрелу. Профессор Роберт Вердье, сражённый пулей капитана Хамберга, упал к ногам Питера. Пуля попала в самое сердце. Бедный профессор! Он выполнил свой долг и умер как герой...

-- Собака! -- яростно зашипел Хамберг.

Питер не стал ждать второго выстрела и выстрелил сам. Хамберг схватился за руку и выронил пистолет. Глаза его засверкали в бессильном бешенстве. Подскочив к врагу, юноша ногой сбросил его пистолет вниз, к подножию стального цилиндра, а затем, не обращая больше внимания на капитана, скрылся за дверью комнаты профессора Вердье. Выйдя через вторую дверь во внешний коридор, он предусмотрительно запер её и бросился к лестнице. И на этот раз подъём прошёл беспрепятственно. Но в холле, уже у самого выхода из башни, Питеру преградили путь солдаты, поднятые по тревоге. Скорее назад!.. Снова оказавшись на лестнице, он помчался наверх. Сзади отчётливо слышались звуки погони. Питер задыхался от этой бешеной гонки, но он ясно сознавал, что секунда промедления может стоить ему жизни. Не время сейчас думать о передышке! Жизнь -- в спасении, а спасение -- в быстроте, в силе духа, которая, казалось, вот-вот покинет его... Погоня приближалась. А Питер всё нёсся и нёсся по лестнице вверх, навстречу неизвестности. Внезапно лестница кончилась, и он оказался на крыше. Солнце ударило ему в глаза, и он невольно зажмурился. Так и есть, здесь располагалась вертолётная площадка. Оглядевшись, юноша заметил на противоположном её конце человека в шлеме, возившегося у одного из вертолётов. Питер бросился к нему. Услышав шум, человек обернулся и замер в удивлении. Юноша был уже рядом. Подняв пистолет, еле дыша, Питер хрипло спросил:

-- Пилот?

Тот молча кивнул.

-- Заводи машину! -- приказал Питер, махнув пистолетом в сторону вертолёта. -- Быстро!

Испуганно оглядываясь на неведомо откуда взявшегося террориста, пилот занял место в кабине и включил двигатель. Питер расположился позади его.

-- Быстрее! -- в отчаянии торопил он, не отрывая взгляда от люка на крыше.

И вот лопасти, быстро набирая обороты, завертелись. Ещё минута -- и вертолёт оторвался от крыши башни. В тот же миг на площадке показались первые преследователи. Один из них успел уцепиться за шасси, но не удержался и с криком сорвался вниз. Тяжёлая машина медленно поднималась. Крыша быстро заполнялась солдатами. Слышались крики, брань и выстрелы. Но мощная машина неуклонно шла вверх. Набрав высоту, пилот придал движению вертолёта горизонтальное направление.

-- Куда? -- коротко опросил он.

-- В деревню! -- ответил Питер.

Пилот понимающе кивнул и развернул машину на северо-восток.

Когда, казалось, опасность уже миновала, над вертолётом стремительно пронеслась тень истребителя.

-- Быстро сработали, -- мрачно произнёс пилот и искоса взглянул на Питера. -- Нам крышка, сэр.

Достав откуда-то снизу рюкзак, он бросил его Питеру.

-- Одевайте на спину и прыгайте. Не забудьте дёрнуть за кольцо. Это парашют.

-- А вы? -- спросил Питер, поспешно надевая рюкзак.

-- У меня катапульта, -- ответил пилот и виновато посмотрел в глаза юноше.

-- Понял, -- кивнул Питер, распахнул дверь и выпрыгнул.

Уже в воздухе, предварительно дёрнув за кольцо, он успел заметить, как от вертолёта стремительно отделилось некое подобие снаряда, над которым в следующий миг взвился белый купол парашюта. Значат, катапульта сработала.

Снова зловещая тень истребители пронеслась над его головой. Где-то вверху раздался взрыв, и яркая вспышка озарила окрестности. Питер поднял голову, но купол парашюта мешал ему разглядеть подробности разыгравшейся там трагедии. Лишь по горящим обломкам, стремительно пронёсшимся мимо него, он догадался, что вертолёта больше не существует. Истребитель выполнил свою миссию.

Больно ударившись спиной о выступ скалы, Питер приземлился на небольшую каменную площадку. Парашют бессильно опустился рядом с ним. Ветра не было, и Питер без усилия справился с белым полотнищем. Кое-как сложив парашют, он сунул его в расщелину и сверху привалил тяжёлым камнем. Не дай Бог, если сверху увидят его.

Но истребитель не возвращался. Решив, видимо, что цель уничтожена и преступник погиб, он улетел обратно на базу. Его полёт под куполом парашюта, решил Питер, остался незамеченным. Что ж, тем лучше.

Местность с детства была хорошо знакома Питеру, поэтому для него не составило особого труда быстро сориентироваться и выбрать верное направление. Спустя двадцать минут он вышел на горную тропу, а ещё через час его путь закончился у родной деревни.

А в деревне, как ни в чём не бывало, гремел праздник. Имя Святого Габриэля то и дело слышалось сквозь весёлые звуки музыки и восторженные крики людей. Здесь никто и не подозревал об удивительных событиях, только что происшедших в нескольких километрах к юго-западу от деревни. Никто не обращал внимания на одинокого юношу, появившемуся на улицах праздничной деревни. И только один человек ждал его возвращения. Это был профессор Магнус.

Он стоял на окраине деревни и с тревогой всматривался вдаль. И когда он увидел медленно поднимающуюся по горной тропе знакомую фигуру, сердце доброго профессора не выдержало. Он бросился навстречу Питеру и крепко обнял его.

Лица обоих светились счастьем.

-- Всё, -- устало произнёс Питер, улыбаясь. -- Финита ля комедия. Концерт окончен.

-- Знаю! -- подхватил профессор и кивнул в сторону праздника. -- Вижу! Все живы -- значит, ты успел! Молодец!

-- Да ладно, чего уж там, -- махнул рукой Питер. -- Не во мне дело. Главное -- мы победили. Пойдёмте к людям, профессор, ведь сегодня наш праздник.

Вид у Питера, следует признать, был далеко не праздничный: рубашка разорвана и вся в крови, на щеке красовался свежий шрам, руки ободраны, и в довершение всего за поясом грозно торчал пистолет.

-- Тебе нужна помощь? -- заботливо спросил профессор.

Питер отрицательно замотал головой.

-- Вот если бы только умыться, -- добавил он, озираясь по сторонам. -- Здесь где-то ручей должен быть.

Ручей, действительно, оказался рядом. Питер снял с себя рубашку и умылся. Потом достал пистолет и, держа его на ладони, сказал:

-- Всего лишь один раз выстрелил из него, но зато с каким удовольствием. И знаете, в кого? В Хамберга.

-- Вот как!

-- Ранил мерзавца. В руку. А жаль.

-- Что жаль?

-- Жаль, что не в сердце.

-- Брось, Питер, не стоит марать свои руки кровью даже таких мерзавцев, как Хамберг.

Питер покачал головой.

-- Стоит, профессор, -- твёрдо произнёс он. -- Такие люди не останавливаются ни перед чем, и бороться с ними можно только их оружием... Кстати, знаете, кого я там встретил? Вашего друга, профессора Роберта Вердье!

-- Да что ты! -- воскликнул профессор Магнус.

-- Он погиб от руки Хамберга, спасая мне жизнь, -- печально произнёс юноша и бросил пистолет в ручей, -- погиб как герой. Вечная ему память. Если бы не он, мне бы никогда не удалось проникнуть в святая святых этого волчьего логова. Он согласился на уничтожение своего детища, и это вдвойне возвышает его.

-- Да, -- задумчиво проговорил профессор Магнус. -- Удивительная судьба у человека.

Питер вкратце рассказал своему другу о событиях на полигоне, после чего друзья направились к деревенской площади.

Праздник мало волновал Питера. Пробираясь сквозь ликующую толпу, он явно кого-то искал, и профессор Магнус прекрасно знал -- кого. Питер видел своего старого друга Стива, лихо выплясывавшего в самом центре площади, и Джейн рядом с ним, видел Питера-младшего, так и сидевшего на высоком тополе, видел отца в кругу друзей... Но он нигде не встретил мать.

Госпожа Селвин, обеспокоенная встречей с незнакомым молодым человеком, больше не могла оставаться на площади и вернулась в дом. Странные предчувствия терзали её душу, незнакомец не выходил из головы. Кто он? Почему он так волновал её? Она не могла этого понять.

Профессор Магнус предусмотрительно остался во дворе, а Питер вошёл в родительский дом и нос к носу столкнулся с матерью.

Госпожа Селвин ахнула и всплеснула руками.

-- Питер! -- прошептала она и кинулась сыну на шею.

Инстинкт матери, вопреки очевидной логике, подсказал ей правду.

Эпилог

Целую неделю Питер прожил в доме родителей. Питер-младший принял "брата" восторженно, отец отнёсся к юноше настороженно, зато мать была бесконечно рада сыну.

-- Был у меня один сын, а теперь -- два! -- хвасталась она перед соседями.

Профессор Магнус стал частым гостем семьи Селвинов. Чтобы как-то объяснить появление нового члена семьи и рассеять сомнения скептически настроенного отца, профессор в течение нескольких вечеров растолковывал им суть нетрадиционной физики, теории Т-поля и временного тупика, но пробить толщу вековой косности сельских жителей ему всё-таки не удалось. Отец наотрез отказался принимать "эту чушь" за реальность, но всё же признал Питера своим сыном, усмотрев в этом факте проявление чуда, сотворённого Святым Габриэлем. Этому умозаключению способствовало фамильное сходство Питера с остальными членами семейства Селвинов -- ведь в первый момент отец склонен был считать этого свалившегося с неба юнца обыкновенным авантюристом. Но мать приняла слова профессора Магнуса на веру, безоговорочно, хотя и она считала, что без Святого Габриэля здесь не обошлось. Единственным человеком, который попытался вникнуть в суть рассказа профессора, был Питер-младший. Видимо, сказался возраст мальчика: он ещё не потерял веру во всё необычное и таинственное.

Но вот неделя прошла, и Питер с профессором Магнусом стали собираться в Город. Профессора в Городе ждали дела, а Питера тянуло туда какое-то щемящее чувство, что-то вроде ностальгии, точно так же, как его тянуло на родину, когда он жил в Городе. Впрочем, дел у Питера в Городе тоже хватало. Необходимо было начинать активную борьбу с милитаристски настроенными кругами в правительстве и военном министерстве, и возглавить эту борьбу надлежало именно ему, Питеру, и профессору Магнусу. Работы было непочатый край, и надо было торопиться. Неизвестно еще, какой резонанс в военном министерстве произвело уничтожение установки "ТТТ". Не приведёт ли это к усилению реакции?

Одним ранним июльским утром, попрощавшись с родными, Питер вместе с профессором Магнусом отправился в путь, в тот самый путь, который он уже проделал однажды, будучи тринадцатилетним мальчиком. Только на этот раз рядом был друг, готовый в любой момент прийти на помощь. Кроме того, друзья направились в Город верхом. Это намного облегчило им дорогу и сохранило силы.

Военный полигон решено было объехать стороной, дабы не столкнуться с неожиданными неприятностями. Питера могли узнать, хотя только три человека видели его на полигоне: профессор Роберт Вердье, пилот вертолёта и капитан Хамберг. Профессор Вердье был мёртв, пилот наверняка не выдаст Питера, даже если и узнает его, так как сам помог ему бежать, вовремя снабдив парашютом, и лишь Хамберг представлял реальную опасность.

Два дня спустя всадники оказались в виду горной долины, где Питер впервые встретил Лилиан. Сердце юноши бешено забилось, когда он спешился у дома матери Лилиан. Войдя в сопровождении профессора Магнуса в хижину, он увидел молодую красивую женщину и такого же молодого мужчину, мирно сидящих за обеденным столом.

-- Мир вашему дому! -- поприветствовал хозяев профессор. -- Не разрешите ли вы нам отдохнуть у вас часок-другой? Мы не потревожим вас.

-- Милости просим, господа, -- ответил мужчина басом, вставая. -- Наш дом всегда открыт для добрых людей. Садитесь к столу и разделите с нами нашу скромную трапезу.

-- Благодарим вас, -- сказал профессор.

Питер огляделся. Лилиан нигде не было видно. Наверное, гуляет, решил он. Еле дождавшись конца обеда, он, сославшись на желание немного побродить по окрестностям, покинул гостеприимный дом. Профессор проводил его понимающим взглядом.

Питер не ошибся. Действительно, метрах в пятидесяти к югу от хижины он увидел знакомую фигурку. Маленькая десятилетняя девочка в простеньком платьице собирала цветы и тихо напевала какую-то детскую песенку. Да, это была та самая Лилиан, которую Питер встретил здесь после той страшной трагедии. Юноша остановился в трёх шагах от девочки. Она подняла глаза.

-- Ты кто? -- спросила девочка, ничуть не смутившись.

-- Я Питер, -- ответил он, страшно волнуясь.

-- А я -- Лилиан. Хочешь цветок?

-- Хочу.

Лилиан выбрала из букета самый крупный колокольчик и протянула его Питеру.

-- На, это тебе.

Питер бережно взял хрупкий цветок. Потом он поднял девочку на руки и поцеловал её в лоб.

-- Ты чего? -- удивилась Лилиан.

-- Будь счастлива, Лилиан! -- ответил Питер и вернулся в дом.

Простившись с хозяевами, друзья продолжили свой путь. На третий день они въехали в Город.

Питер остановился у профессора Магнуса. Приведя себя в порядок и переодевшись, Питер тут же покинул дом профессора и отправился бродить по Городу. Первым делом он посетил своего дядю, Джонатана Корнелиуса. Представившись каким-то дальним родственником, о котором дядя вполне мог и не знать, юноша передал ему привет от двоюродной сестры, госпожи Селвин, и ответил на несколько ничего не значащих вопросов. А как ему хотелось броситься на шею доброму дяде Джонатану, прижать его к своей груди! Как хотелось назвать его дядей, а не господином Корнелиусом!.. Но Питер сдержался.

На прощание он сказал:

-- Берегите здоровье, господин Корнелиус, и особенно лёгкие. Мне кажется, это ваше больное место.

-- Да, да, я знаю, -- растерянно ответил дядя Джонатан.

Как он ещё мог предупредить дядю о грозящей ему болезни?

Повидал он и госпожу Додж. Сославшись на поиски жилья, он обещал подумать, когда добрая старушка предложила ему ту самую комнату, в которой Питер жил не один год.

Заглянул он и в контору нотариуса Крафта, якобы в поисках работы, и тоже обещал подумать.

А вечером, когда сумерки опустились на Город, Питер посетил городской парк. Грустно было бродить одному по буковым аллеям, но юноша не корил себя: он сам выбрал этот путь и знал, что он верен. И всё же печаль не покидала его сердца. А вот и та уединённая аллея, служившая местом их свиданий, и та самая одинокая лавочка, утопающая в густых кустах сирени. Сирень уже отцвела, но Питер ещё помнил дурманящий запах цветов. Ведь это было так недавно...

Ночная тьма застигла Питера, когда он с грустью предавался воспоминаниям на их лавочке. Зажглись редкие фонари. Было около девяти вечера.

В дальнем конце аллеи показалась женская фигура. Стройная молодая девушка медленно шла по посыпанной красным гравием дорожке, печально опустив голову. Питер чуть не задохнулся, увидев одинокий знакомый силуэт. Нет! Не может быть!.. Когда девушка была в двадцати шагах от Питера, он вскочил. Девушка остановилась, их глаза встретились. Это была она!

-- Лилиан!..

-- Питер!..

Они бросились навстречу друг другу. Крепко прижимая к себе хрупкое тело девушки, Питер боялся поверить столь внезапному счастью. Это была его Лилиан! Его, а не та маленькая девочка, которую он видел сутки назад...

-- Я знала, знала, что ты придёшь сюда! -- сквозь слёзы счастья шептала Лилиан. -- Ты не мог сюда не прийти! Не мог, ведь правда?

-- Правда, любимая! -- ответил Питер, вдруг поняв, что он, действительно, не мог не прийти в эту аллею, на этот маленький клочок земли, ставший свидетелем их любви.

-- Но как ты здесь оказалась? -- спросил юноша в недоумении, когда первый порыв чувств от их встречи улёгся.

-- Вы с профессором Магнусом были настолько увлечены своей идеей, -- улыбаясь, ответила девушка, -- что совсем забыли обо мне. И не подумали, что в тот страшный день я тоже оказалась в зоне действия этого вашего поля...

Питер ударил себя кулаком по лбу.

-- Верно! -- воскликнул он. -- Как я не подумал!

-- Я догадалась об этом, когда ехала в машине этого сумасшедшего гонщика, корреспондента "Вечерних новостей". Потом, когда я уже была у госпожи Лизы, супруги профессора, я попыталась вернуться в прошлое. И мне удалось это! Сразу же, с первого раза! И вот я здесь. Уже две недели каждый вечер я жду тебя в нашей аллее. И дождалась, Питер! Я знала, что ты придёшь, ведь ты любишь меня, правда, Питер?

-- Правда, Лилиан, правда, любимая! Правда, девочка моя! И теперь уже я никуда не отпущу тебя! До самой смерти!..

-- Не отпускай, Питер, -- прошептала девушка, прижимаясь к нему.

Ночь опустилась на Город...

Июль -- август 1989 г.
Москва


Популярность: 44, Last-modified: Fri, 03 Jul 1998 15:40:06 GmT

Сергей Михайлов. Тупик,или Праздник Святого Габриэля

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвёртая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Эпилог

Сергей Михайлов. Тупик,
или Праздник Святого Габриэля