--------------------
 Проскочил по файл-эхе BOOK Fido: 31.10.2000 18:05
--------------------




     Vemor Vinge A DEEPNESS IN THE SKY 1999

     Перевод с английского М.Б. Левина

     ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА:

     Действие романа происходит через тысячи  лет после наших  дней. Связь с
современными  языками  и  системами  письменности весьма отдаленная.  Замечу
только,  что первый  звук словосочетания  Кенг Хо  читается  как  "ч".  (Эту
проблему отлично поняла бы Триксия Бонсол!)

     Посвящается Полу Андерсону

     Когда  я  учился  писать  научную  фантастику,  я  видел много  великих
образцов  этого жанра,  но никто  не мог  сравниться  с Полом Андерсоном. Он
подарил миру сокровищницу чудесных, увлекательных рассказов  - и  продолжает
ее пополнять.
     И еще благодарен  Полу  и  Карен  Андерсон за гостеприимство, оказанное
одному молодому писателю-фантасту в 60-х годах.

     ПРОЛОГ

     Охота на  этого Человека растянулась  на восемь веков и  сотни световых
лет. И  поиск велся  в  такой тайне, что  даже не  все ищущие знали  о  нем.
Поначалу это были просто зашифрованные запросы, скрытые в радиопередачах. Но
шли  десятилетия и века. Появлялись  ниточки, интервью с товарищами Человека
по  путешествиям,  стрелки в десятки разных  направлений: Человек в одиночку
направляется куда-то вдаль; Человек умер еще до того, как его  стали искать;
Человек собрал флот и возвращается с войной.
     Время  шло,  и   среди  историй  выделились  наиболее   правдоподобные.
Свидетельства бывали настолько достоверны, что отдельные корабли выходили из
графика и целые десятилетия тратили на поиск  новых следов. Из-за отклонений
и  задержек  терялись целые состояния, но  убытки  несли немногие  из  самых
богатых торговых  Семей, и они  тайно списывались.  Они были так  богаты,  а
поиски  так  важны,  что колоссальные  убытки  почти  ничего не значили. Ибо
область  поисков сужалась: Человек путешествовал один - размытый след разных
личностей, цепочка разовых работ на мелких торговых судах, но он все ближе и
ближе шел к этому краю Людского Космоса.  И вот  область поиска сузилась  до
ста  световых  лет,  до  пятидесяти, до двадцати -  и до полудюжины звездных
систем.
     И  наконец, охота  на Человека сошлась на едином  мире у  края Людского
Космоса вблизи ядра галактики. Настало время,  когда  Сэмми счел оправданным
для окончания  охоты направить целый флот.  Ни команда, ни  даже большинство
владельцев не знали  истинной цели задания, но  шансы окончить наконец поиск
были очень велики.
     И Сэмми высадился на  Триленде.  На этот раз капитану флота имело смысл
заняться  мелочами: Сэмми был единственным во всем флоте, кто  знал Человека
лично.  Учитывая же теперешнюю популярность  его флота  в здешних местах, он
мог прорваться через любую бюрократическую чушь, если она возникнет.
     Вполне уважительные причины...  Но Сэмми прибыл  бы на планету в  любом
случае, Я ждал, долго ждал, и вот скоро мы его возьмем.
     - Почему я должен помогать  вам кого-то искать? Мамочку свою просите! -
Коротышка отступал в  глубь своего кабинета. За ним была сантиметровая щелка
приоткрытой двери, и коротышка крепко ее захлопнул, но  Сэмми успел заметить
испуганный  детский глаз, подглядывающий за ними в  щелку. Коротышка  злобно
сверлил взглядом  констеблей  Лесничества, вошедших  в здание перед Сэмми. -
Повторяю вам еще раз: мое  дело - сеть!  Если вы не можете найти  там,  чего
хотите, значит, я вам этого дать не могу!
     -   Простите,  -  похлопал  Сэмми  по  плечу  ближайшего  констебля.  -
Извините...
     И он пробрался сквозь ряды своих защитников.
     Владелец кабинета  видел,  что  к нему пробирается  кто-то  высокий,  и
потянулся к  своему столу. О Боже, если он грохнет свои сетевые базы данных,
они от него ничего не добьются!
     Но этот деятель застыл на полпути и ошеломленно уставился в лицо Сэмми.
     - Адмирал?
     - Капитан флота, с вашего разрешения.
     - Да, конечно!  Мы  вас каждый день  по новостям  смотрим.  Прошу  вас,
садитесь! Это вы - источник запроса?
     Манеры коротышки изменились - будто цветок  раскрылся навстречу солнцу.
По всей видимости, среди местного населения Кенг Хо была  больше  популярна,
чем Лесничество. Через несколько секунд владелец  -  "частный  следователь",
как он себя называл, - вытаскивал записи и запускал программы поиска.
     -  Гм... у вас  нет ни  имени,  ни хорошего описания внешности - только
вероятная дата прибытия. Так, Лесничество  утверждает,  что ваш человек стал
кем-то  по  имени  Бидвел Дункан... -  Он скользнул  взглядом  по молчаливым
констеблям и улыбнулся. - Они отлично умеют делать бессмысленные  выводы  из
недостаточной  информации.  В данном же  случае...  -  он  что-то  сделал  с
программами  поиска,  -  Бидвел  Дункан. Да,  теперь,  когда он  ищется,  я,
кажется, припоминаю, что вроде бы о нем слышал. Лет шестьдесят или сто назад
он создал себе довольно громкое имя.
     Эта фигура появилась  из ниоткуда со  скромными  деньгами и потрясающей
способностью к саморекламе. За тридцать лет он приобрел поддержку нескольких
крупных корпораций и даже симпатии самого Лесничества.
     -  Утверждается, что Дункан - человек  с деньгами, но никак не борец за
свободу. Просто хотел тратить деньги по какому-то  долгосрочному и безумному
плану. В чем был план? Он  хотел... -  Частный следователь поднял  глаза  от
бегущей  перед  ним  информации.  -  Он  хотел  финансировать  экспедицию  к
Мигающей! Сэмми только кивнул.
     -  Черт побери! Если бы ему удалось, экспедиция с Триленда была бы  уже
на  полпути.  - Следователь замолчал на  секунду,  будто рассматривая  такую
возможность, и вернулся к записям.  - И вы знаете,  ему  почти удалось.  Мир
вроде нашего  сегодняшнего в попытках выйти к звездам обанкротился бы сразу.
Но  шестьдесят  лет назад на  Триленд прилетел  одиночный корабль  Кенг  Хо.
Конечно,  они   не  собирались  нарушать  свое  расписание,  но  кое-кто  из
сторонников  Дункана надеялся,  что  они нам помогут. Дункан к этой  идее не
имел отношения  совсем, он с  Кенг Хо даже  не стал  говорить. И после этого
Бидвел Дункан сильно потерял доверие. И исчез с горизонта.
     Все это было в записях местного Лесничества на Триленде. Сэмми сказал:
     - Да. Нас интересует, где этот индивидуум находится в данный момент.
     Уже  шестьдесят лет в  солнечную  систему Триленда не  заходил ни  один
межзвездный корабль. Он здесь!
     -  А,  так  вы  интересуетесь,  нет ли у  нас  какой-то  дополнительной
информации, которая может быть полезной даже после того, что случилось у нас
за последние три года?
     Сэмми подавил импульс взорваться.  Чуть-чуть терпения  - что это значит
по сравнению со столетиями ожидания?
     - Да, -  ответил он с благосклонной рассудительностью. - Хорошо было бы
осмотреть все углы, как по-вашему?
     - Верно. И вы пришли туда, куда надо. Мне известно в этом городе такое,
за чем люди из Лесничества не дают себе труда следить. И я в самом деле хочу
вам помочь. - Он проглядывал какой-то сканирующий  анализ,  так что  потерей
времени  это  нельзя было  назвать.  -  Эти инопланетные послания  по  радио
изменят наш мир, и я хочу, чтобы мои дети...
     Тут следователь вдруг нахмурился.
     - Ха! Вы как раз упустили этого типа Бидвела, капитан флота. Видите? Он
уже десять лет как умер.
     Сэмми  ничего  не  сказал,  но,  наверное,  что-то  в  нем  изменилось:
коротышка вздрогнул, встретившись с ним взглядом.
     - Й-йя  сожалею,  сэр.- Может быть,  он что-то  оставил?  Завещание,  к
примеру?
     Не может быть. Не теперь,  когда я так  близко! Но об этой  возможности
Сэмми  знал  всегда. Во  вселенной с  куцым  временем  жизни  и  необъятными
расстояниями это было тривиальной угрозой.
     - Полагаю,  мы заинтересованы в любых данных, которые могли остаться от
этого человека.
     Слова прозвучали очень бесцветно.  "Во всяком случае, дело теперь можно
закрыть",  -  такова будет  последняя елейная  строчка сводки,  составленной
каким-нибудь аналитиком разведки.
     Следователь  защелкал  клавишами   и  забормотал,  обращаясь  к   своим
устройствам. Отдел Лесничества неохотно аттестовал его как  одного из лучших
в городе, настолько  хорошо распределившего ресурсы, что они не могли просто
конфисковать его оборудование, чтобы взять все, что у него есть. Он искренне
хотел помочь...
     - Может быть, и есть завещание, капитан флота, но в  сети Грандвиля его
нет.
     - А в  каком-нибудь  другом городе? Тот факт, что Лесничество разделило
сети городов, предвещало Триленду очень нерадостное будущее.
     -  Вообще-то  нет.  Видите  ли,  Дункан  умер на одном  из  кладбищ св.
Ксупера-Нищего. На том, которое в  Лоусиндере. Похоже, что монахи  сохранили
его наследие. И я уверен, что они отдадут его в обмен на достойный вклад.
     Взгляд коротышки снова обратился на констеблей,  и его лицо закаменело.
Может  быть, он  узнал старшего  -  комиссара  "городской безопасности".  Уж
эти-то точно могли порастрясти монахов без всякого вклада.
     Сэмми  встал и поблагодарил частного следователя  словами, которые  ему
самому  показались деревянными. Когда он встал  и  направился к двери, уводя
свой эскорт,  следователь  быстро вышел из-за стола и побежал за ним.  Сэмми
вдруг понял,  что коротышке не заплатили. И повернулся,  испытывая невольную
симпатию к этому человеку.  Его  восхитила способность  требовать свою плату
даже перед лицом столь недружественных полицейских.
     - Вот, - начал было Сэмми, - все, что я могу вам...
     - Нет-нет, - поднял руки коротышка. - Это не нужно. Но я хочу попросить
вас  об  одолжении. Видите  ли,  у  меня большая  семья,  и  детки  -  такие
талантливые, что таких больше и нет. Объединенная экспедиция не отправится с
Триленда еще по крайней мере несколько лет. Вы не могли бы, чтобы мои  дети,
ну хоть один из них?..
     Сэмми склонил голову набок. Одолжения, ставящие под угрозу  успех дела,
стоят очень дорого.
     - Мне очень жаль, сэр, - сказал он так мягко,  как только  мог. - Вашим
детям придется состязаться  со  всеми остальными.  Заставьте  их  учиться  в
колледже как следует. Пусть выберут те специальности, которые были заявлены.
Это даст им хорошие шансы.
     - Да, капитан флота! Это именно то одолжение, о котором я просил! Вы не
проследите... - Он глядел на Сэмми в упор, игнорируя всех остальных, - вы не
проследите, чтобы, им дали право учиться в колледже?
     -   Разумеется.   -   Вот  небольшое   нарушение  академических  правил
поступления Самми никак не тревожило. До него дошло, что на самом деле хочет
сказать собеседник. - Сэр, это я вам гарантирую.
     - Спасибо! Спасибо! - Коротышка сунул в руку Сэмми визитную карточку. -
Здесь  мое имя и  данные.  Я буду  их  все время  обновлять.  Прошу вас,  не
забудьте!
     - Да, мистер, э-э, Бонсол. Я  не  забуду.  Классическая сделка  в стиле
Кенг Хо.
     Город  нырнул вниз под флайер Лесничества.  В Грандвиле было не  больше
полумиллиона жителей, но они ютились в битком набитых рокочущих  трущобах, и
воздух над ними дрожал от летнего жара. Вокруг на тысячи километров тянулись
лесные массивы первых поселенцев - девственная глушь земного типа.
     Флайер по крутой дуге метнулся в индиговое  небо, устремляясь на юг. На
шефа  "городской  безопасности"  Триленда, сидящего рядом, Сэмми  не обращал
внимания -  ни  необходимости, ни желания быть дипломатичным у него не было.
Он простучал вызов связи  к своему заместителю, и рапорт Киры Лизолет поплыл
у него перед глазами. Сум Дотран согласился на изменение расписания,  и весь
флот пойдет к Мигающей.
     - Сэмми! - прорезался голос Киры на фоне авторапорта. - Как прошло?
     Кира  Лизолет  единственная  во всем  флоте, кроме него, знала истинную
цель экспедиции - охоту на Человека.
     - Я... - "Мы его потеряли, Кира". Эти слова Сэмми не мог заставить себя
произнести.  -  Смотри  сама,   Кира.   Последние  две  тысячи  секунд  моих
полномочий.   Я   теперь  направляюсь   в  Лоусин-дер...  связать  последний
разорванный конец.
     Пауза. Лизолет умела  быстро просматривать указатели. Через секунду  он
услышал, как она выругалась про себя.
     - Ладно... но свяжи этот конец наверняка, Сэмми. Бывали раньше  случаи,
когда мы были уверены, что его потеряли.
     - Не так, как сейчас, Кира.
     - Я сказала: нужна абсолютная уверенность.
     В голосе женщины звучала сталь. Ее  народ владел  большой частью флота.
Один корабль  принадлежал ей самой. Фактически  во всей экспедиции она  была
единственным  из  владельцев.  В   большинстве  случаев   это  не  создавало
затруднений. Кира Пен Лизолет была женщиной разумной почти во всех вопросах.
Этот как раз был исключением.
     -  Я  все  проверю,  Кира.  Ты  меня  знаешь.  -  Сэмми  вдруг  осознал
присутствие главы  безопасности  Триленда рядом  с  собой - и вспомнил,  что
случайно узнал секундой раньше. - Как там наверху?
     Ее ответ был в своем роде даже извинением.
     -  Отлично. Я получила  с верфей  подтверждение отказов  от  претензий.
Сделки с промышленными лунами  и астероидными шахтами выглядят  солидно.  Мы
продолжаем детальное планирование.  Я  все  еще думаю,  что успеем закончить
оборудование судов и комплектацию  экипажей  за  триста  мегасекунд.  Ты  же
знаешь, как яростно трилендеры хотят отхватить себе кусок от экспедиции.
     В ее голосе он услышал улыбку. Связь была зашифрованной, но она  знала,
что на его конце шифратор не  задействован намеренно. Триленд - Клиент,  а в
будущем и Партнер по экспедиции, но пусть знают свое место.
     - Очень хорошо. Добавь туда такой пункт, если его еще там нет:
     "В связи  с нашим  желанием иметь в  команде наилучших специалистов, мы
требуем  от  Лесничества  открытого  доступа  в университет  для  всех,  кто
проходит наши тесты, а не только для наследников Первых Поселенцев".
     - Конечно...  -  Секундная пауза,  как раз  чтобы посмотреть  тексты. -
Владыче, как мы могли такое пропустить?
     Могли, потому что есть дураки, которых невозможно недооценить.
     Через  тысячу секунд навстречу им вынырнул Лоусиндер. Это было почти на
тридцати  градусах южной широты.  Ледяная пустыня  вокруг  напоминала пейзаж
экваториального  Триленда  до  Прибытия,  пятьсот  лет  назад,  когда Первые
Поселенцы  еще  не начали заполнять  атмосферу тепличными  газами  и строить
уникальную структуру землеподобной экологии.
     Сам Лоусиндер находился в центре экстравагантной формы черного пятна  -
результата пятисотлетнего действия "ядерно-чистого" ракетного топлива. Здесь
располагался самый  большой наземный  космопорт  Триленда, но поблизости  от
него  город был  таким же  мрачным  и трущобным, как  и все  прочие на  этой
планете.
     Флайер перешел на  винтовую  тягу и  зарокотал  над  городом,  медленно
снижаясь. Солнце стояло  у самого  горизонта,  и улицы  почти  погрузились в
сумерки. С  каждым километром они  казались  все  уже  и  уже.  Оригинальные
строения сменились  коробками,  которые,  похоже,  когда-то  были  грузовыми
контейнерами.  Сэмми угрюмо смотрел.  Первые Поселенцы столетиями  старались
создать  красивый мир,  теперь  же  он  вырвался из-под контроля. В  мирах с
искусственным земным ландшафтом это было общей проблемой.
     Существовало не  меньше пяти методов  безболезненно обеспечить конечный
успех терраформной деятельности,  но если Первые Поселенцы и  их Лесничества
не  хотят принимать  ни одного из них... что  ж, тогда,  быть может,  не эта
цивилизация  будет  встречать  его флот при  возвращении.  А  вскорости  ему
предстоит вести сердечную беседу с представителями правящего класса.
     Флайер  Нырнул  между  коробчатыми домами, и  мысли Сэмми  вернулись  к
настоящему.   Ему  вместе  с  громилами  из  Лесничества  пришлось  идти  по
наполовину  замерзшей слякоти.  Штабеля одежды -  пожертвования? - лежали  в
беспорядке в коробках на ступенях  здания, к которому они подходили. Громилы
обходили их тщательно. Процессия взошла на ступени и вошла внутрь.
     Смотритель кладбища, называвший себя Брат Песня, был стар, как смерть.
     - Бидвел Дункан? - спросил  он. Глаза его скользнули мимо  лица Сэмми -
его  он не узнал,  но  что  такое Лесничество, ему объяснять было излишне. -
Бидвел Дункан умер десять лет назад.
     Он лгал. Лгал!
     Сэмми оглядел захламленную  комнату. Вдруг он почувствовал, что он  так
опасен, что это превосходит даже самые дикие слухи на флоте.
     Прости меня Господь, но я от этого человека правды добьюсь любой ценой.
     Он поглядел  на  Брата Песню и попытался изобразить дружелюбную улыбку.
Очевидно, получилось не совсем, поскольку Брат Песня отступил на шаг.
     -  Кладбище  -  это место,  предназначенное,  чтобы люди  там  умирали,
правда, Брат Песня?
     - Это место  для всех, чтобы жить в природной полноте своего времени. И
все деньги, которые приносят нам, мы тратим на то, чтобы  помочь тем, кто  к
нам приходит.
     В  извращенной  ситуации Триленда  примитивизм Брата  Песни  приобретал
жутковатый смысл. Он помогал самым больным из беднейших, насколько мог.
     Сэмми поднял руку:
     - Я пожертвую бюджет ста лет  каждому из кладбищ  вашего ордена... если
вы отведете меня к Бидвелу Дункану.
     - Я...  - Брат Песня  отступил еще на  шаг и  тяжело  сел. Он почему-то
понимал, что Сэмми может исполнить обещанное. Может быть... Но старик поднял
глаза на Сэмми, и в глазах его читалось бесконечное упрямство. - Нет. Бидвел
Дункан десять лет назад умер.
     Сэмми пересек  комнату,  схватился  за  подлокотники  кресла, где сидел
старик, и приблизил свое лицо к его глазам.
     -  Ты знаешь  людей, которые  пришли со  мной.  Ты сомневаешься, что по
первому моему слову они разнесут твое кладбище по кускам?  Ты  сомневаешься,
что если мы не найдем здесь то, что я ищу, то же случится с каждым кладбищем
твоего ордена по всему этому миру?
     Ясно  было,  что  Брат  Песня  не  сомневается.   Он  знал,  что  такое
Лесничество. И все  же Сэмми  на миг испугался, что  брат Песня пойдет  и на
это.
     И мне тогда придется сделать то, что я должен сделать.
     Старик вдруг съежился, беззвучно зарыдав.
     Сэмми отодвинулся от  кресла. Прошло несколько секунд.  Старик перестал
плакать и с трудом  поднялся. Он не посмотрел на Сэмми, не сделал жеста,  он
просто вышел из комнаты шаркающей походкой.
     Сэмми  и  его  свита  пошли за ним,  вытянувшись  цепочкой по  длинному
коридору.  Там жил  ужас. И самое гнетущее - это  не тусклые  лампочки, и не
потеки  на  стенах, и  не  грязный протертый пол.  Вдоль  всего коридора  на
диванах и в креслах на колесиках сидели люди. Сидели и смотрели... в никуда.
Сэмми сперва подумал, что у них скорлупки, и  зрение их далеко отсюда,  быть
может,  в каком-то общем воображении.  В конце концов некоторые ведь из  них
что-то говорили, другие постоянно и сложно жестикулировали. И тут он заметил
на  стене  знаки, нанесенные  краской.  Простой отслаивающийся материал -  и
больше здесь смотреть  было не на что. А у сидящих в  холле людей глаза были
невооруженные - и пустые.
     Сэмми подошел  поближе к Брату Песне. Старик разговаривал на ходу сам с
собой, но в словах его был смысл. Он говорил о Человеке.
     -  Бидвел  Дункан не  был добрым  человеком.  Не  таким,  который может
понравиться с самого  начала...  и особенно  с самого начала. Он сказал, что
был когда-то богат, но нам не принес ничего. Первые тридцать лет, пока я был
молод, он  работал усерднее нас всех.  Не было для него  работы  ни  слишком
грязной, ни слишком тяжелой. Но  у него для каждого было недоброе слово.  Он
издевался над каждым. Он мог просидеть с пациентом последнюю ночь его жизни,
а потом фыркать и хихикать.
     Брат Песня говорил в прошедшем времени, но Сэмми почти сразу понял, что
монах не пытается его ни в чем убедить. Он даже не сам с собой говорил - это
было как надгробное слово для человека, который очень скоро умрет.
     - А потом проходили годы, и он, как и мы, остальные, мог все делать все
меньше и меньше. Он говорил о своих врагах,  о том, что они убьют  его, если
найдут. И смеялся, когда мы предлагали его спрятать. В конце концов от  него
осталась одна только злобность, да и та бессловесная.
     Брат Песня остановился перед большой дверью. Над  ней  висел  цветастый
веселый плакат:
     В КОМНАТУ СОЛНЦА.
     - Дункан будет  среди  тех, кто  смотрит  на закат. Но монах не  открыл
дверь. Он стоял, опустив голову, в общем, путь к двери не преграждая.
     Сэмми начал обходить его вокруг, потом остановился и сказал:
     -  Плата,  о которой  я  говорил. Она будет переведена  на счет  вашего
ордена.
     Старик не  поднял  глаз,  только плюнул  Сэмми на китель, повернулся  и
зашаркал прочь, проталкиваясь мимо констеблей.
     Сэмми отвернулся и потянул механический замок.
     -   Сэр?   -   Это   его  окликнул   комиссар  городской  безопасности.
Полицейский-бюрократ подошел поближе  и тихо  произнес:  -  Э-гм,  мы бы  не
хотели  быть вашим эскортом,  сэр.  Надо было  на эту работу поставить ваших
людей.
     Ничего себе!
     - Согласен, комиссар. Так почему вы не дали мне их взять с собой?
     - Это было  не мое решение. Я  думаю, они считали, что констебли  будут
более благоразумны. - Полицейский отвернулся. -  Послушайте, капитан  флота!
Мы знаем, что вы, Кенг Хо, давно таите обиду.
     Сэмми кивнул, хотя эта истина касалась скорее цивилизаций-Клиентов, чем
отдельных лиц. Полицейский наконец-то посмотрел ему прямо в глаза.
     -  Ладно,  мы  взялись  сотрудничать.  Мы  гарантировали,  что  никакие
сведения  о вашем поиске не просочатся... к  его  предмету. Но убирать этого
парня для вас мы не будем. Мы отвернемся, будем смотреть в сторону, и вас не
остановим. Но делать его для вас мы не будем.
     -  А!  -  Сэмми  попытался  себе  представить,  где именно  в  пантеоне
высокоморальных героев будет место этого человека.  - Отлично, комиссар. Мне
только и требуется, чтобы вы не становились у меня на дороге. А делом я могу
заняться сам.
     Полицейский коротко кивнул, отступил на шаг и не пошел за Сэмми,  когда
тот открыл дверь "в комнату солнца".
     Воздух был  холодным  и  затхлым  - все  же лучше, чем  влажная  духота
коридора. Сэмми начал спуск по  темной лестнице. Он все еще был в здании, но
уже  не в такой  степени. Когда-то это был выход,  ведущий на уровень  улиц.
Теперь он  был  загорожен стенками  из  пластиковых  листов, как  затененный
внутренний дворик.
     Что, если он вроде тех развалин в холле?
     Они  напомнили  Сэмми людей, которые пережили  возможности  медицинской
поддержки. Или оказались жертвами  безумных экспериментов. Разум погибал  по
частям.  Возможность  такого  конца  он  никогда  всерьез  не  учитывал,  но
теперь...
     Он дошел до конца  лестницы. За углом был  намек на дневной свет. Сэмми
вытер губы тыльной стороной ладони и долго стоял неподвижно.
     Давай!
     Он пошел  вперед  и  оказался  в  большой комнате.  Она была похожа  на
стоянку для машин, но сверху полупрозрачные пластиковые плиты. Нагрева здесь
не было, и  холод задувал в щели пластика. Несколько сильно закутанных фигур
сидели  в креслах на  открытом  месте.  Они  не смотрели  никуда  конкретно;
некоторые вообще глядели в серый камень наружной стены.
     Все это Сэмми  едва отметил. В  дальнем конце  комнаты низко  спускался
наклонной  колонной солнечный  луч сквозь  прозрачный  - или"  выломанный  -
участок крыши. И в середине этого луча сидел только один человек.
     Сэмми медленно  пересек комнату, не отрывая  глаз от фигуры, окрашенной
золотом и багрянцем заката. В лице сидевшего прослеживалось расовое сходство
с высшими Семьями Кенг Хо, но Сэмми этого лица не помнил. Не важно - Человек
мог сменить  лицо  уже  давным-давно.  Кроме того,  у Сэмми  в  кармане  был
определитель ДНК и образец истинного кода ДНК Человека.
     Тот был закутан в  одеяло, на голове у него была вязаная шапочка. Он не
шевелился, но, казалось, он на что-то смотрел. Смотрел на закат.
     Это он. Убеждение возникло  без  рационального обдумывания, как наитие.
Он. Может быть, неполный, но это он.
     Сэмми взял разболтанное кресло и сел лицом к фигуре, освещенной  лучом.
Прошла сотня секунд. Две сотни. Последние лучи заката угасали. Взор человека
остался пуст,  но  он  отреагировал на  упавший  на  лицо холод. Голова  его
повернулась - он как  бы пытался оглядеться, и, кажется, заметил посетителя.
Сэмми  повернулся  так, что  его лицо  осветилось  закатным небом.  У  того,
другого, что-то  мелькнуло  в глазах  - недоумение, всплываю щие из  глубины
воспоминания. Вдруг руки Человека выскочили из-под одеяла и дернулись к лицу
Сэмми, как когтистые лапы.
     - Ты!
     - Да, сэр. Я.
     Поиски восьми веко" закончились.
     Человек  неловко  поежился  в  кресле  на  колесах,  поправляя  одеяла.
Несколько  секунд он сидел молча, когда  же  он заговорил, в его словах была
ненависть.
     -  Я знал, что твоя...  порода  не оставит меня в покое и все  еще меня
ищет.  Я  финансировал  этот дурацкий культ Ксупер, но  я всегда знал... что
этого может быть недостаточно. - Он снова пошевелился в кресле. В его глазах
появился блеск, которого  Сэмми  в старые  дни  не видел. - Можешь ничего не
говорить. Каждая Семья немного отстегнула.  Может,  даже  на каждом  корабле
Кенг Хо есть член экипажа,  который меня  высматривает. Он не имел понятия о
масштабе поиска, который позволил в конце концов его найти.
     - Мы не хотим причинять вам вреда, сэр. Человек коротко рассмеялся,  но
спорить не стал, хотя и ни капельки не поверил.
     - Просто мне не повезло, что  агентом на  Триленд послали тебя. У  тебя
хватило ума меня найти. Они должны были бы использовать тебя получше, Сэмми.
Тебе полагалось бы  уже быть капитаном флота или  выше, а не наемным убийцей
на побегушках. - Он снова шевельнулся и потянулся рукой вниз, будто почесать
ягодицу. Что с  ним такое? Геморрой? Рак? О  владыче, спорить могу, он сидит
на бластере!  Он  все эти  годы был готов,  и теперь там у него  под одеялом
бластер.
     Сэмми с серьезным видом наклонился вперед. Человек водил его,  как рыбу
на леске. Может быть, по-другому он вообще не станет разговаривать.
     - Значит, нам  наконец  повезло,  сэр.  Я лично полагал, что  вы можете
оказаться здесь ради Мигающей звезды.
     Подозрительное  копание  в  одеялах  наконец   стихло.   Лицо  Человека
пересекла ехидная улыбка.
     - Она всего в  пятидесяти световых годах отсюда, Сэмми. Самая близкая к
Людскому  Космосу астрофизическая загадка. И вы,  слабаки  из  Кенг Хо, туда
даже не сунулись, Св. Прибыль - больше  ничем ваша порода не интересуется. -
Он махнул правой рукой - дескать, что с  вас возьмешь, - а левая ушла глубже
под  одеяла. -  Но, в  конце концов, вся человеческая раса  ничуть не лучше.
Восемь  тысяч лет телескопических наблюдений и два занюханных зонда -  вот и
все  их любопытство. Я  думал,  что на таком расстоянии,  быть  может, смогу
сколотить людей  в экспедицию. И может, что-нибудь нашел бы там,  на краю. А
когда бы я вернулся...
     В его глазах снова заструился тот же странный блеск. Он так долго думал
о невозможном, что эти мысли его съели. Он стал сумасшедшим.
     Но долг перед сумасшедшим - все равно долг.
     Сэмми придвинулся чуть ближе.
     - Вы могли  это  сделать.  Я знаю, что  здесь проходил звездолет, когда
"Бидвел Дункан" был на вершине своего влияния.
     - Это была Кенг Хо.  Гадская ваша Кенг Хо! Я ваш  прах отряхнул  от ног
своих!
     Левая  рука  уже больше ничего  не  нашаривала.  Очевидно,  нашла,  что
искала.
     Сэмми  протянул руку  и  коснулся левого локтя Человека.  Это  не  было
насилие, это было подтверждение... и просьба еще немного подождать.
     - Фам, есть  причина отправиться к Мигающей. Причина даже по стандартам
Кенг Хо.
     - Да?
     Сэмми не знал, было тут дело  в его  прикосновении, или в словах, или в
имени, много сот  лет не слышанном, - но что-то  ненадолго заставило старика
сидеть и слушать.
     - Три года  назад, когда мы все еще укрепляли здесь позиции, трилендеры
приняли передачу  из окрестностей Мигающей. Искровое радио,  какое могла  бы
изобрести  погибшая  цивилизация,  полностью  забывшая  свою технологию.  Мы
раскинули собственные  антенные поля  и провели анализ. Передача была похожа
на ручной код Морзе, если не считать, что руки человека и инстинкты человека
не могут создать такой ритм.
     У старика открылся и закрылся рот, но он не сразу сказал:
     - Не может быть.
     Сэмми почувствовал, что улыбается.
     - Странно слышать такие слова от вас, сэр.
     Снова молчание, и голова Человека склонилась вниз.
     - Главный выигрыш... - донеслись наконец слова. - Джек-пот. Я пропустил
его всего на шестьдесят лет. А  вы,  загнав меня сюда... теперь  вы заберете
все.
     Рука его все еще оставалась под  одеялом, но он сам обмяк, наклонившись
вперед,  потерпев  поражение  от того,  что  увидел это поражение внутренним
взором.
     - Сэр, из  нас многие... - (Это еще слабо сказано.),  -  вас искали. Вы
сделали  так, что  вас  очень тяжело было найти, и по  очень старым причинам
поиски приходилось скрывать. Но мы не желали вам вреда. Мы хотели вас найти,
чтобы... - "Возместить убытки? просить прощения?" Сэмми не мог найти слов, и
все они не передавали правды до конца. В конце концов Человек  сам тогда был
неправ. И надо говорить о настоящем. -  Для нас будет большая честь, если вы
отправитесь с нами к Мигающей.
     - Никогда. Я больше не Кенг Хо.
     Сэмми всегда тщательно следил за состоянием своих кораблей. И сейчас...
что ж, стоит попробовать.
     - Я на Триленд прибыл не автономным рейсом, сэр. У меня флот.
     Собеседник несколько ошалел.
     - Флот?
     Он не мог не заинтересоваться. Старые рефлексы не умирают до конца.
     - Он на  ближнем рейде,  сэр, но  сейчас  виден из  Лоусиндера. Желаете
посмотреть?
     Старик только пожал плечами, но  обе руки  его были разжаты и лежали на
коленях.
     - Позвольте вам его показать.
     В  пластике  была прорублена дверь всего  в  нескольких метрах  от них.
Сэмми подошел подкатить кресло. Старик не возражал.
     Снаружи было холодно, быть может,  ниже  точки замерзания.  Над крышами
полыхал  закат, но  единственным  свидетельством дневного  тепла  оставалась
ледяная   каша   под  ногами,   облепляющая  сапоги.  Сэмми  толкал  кресло,
направляясь через  стоянку к месту, откуда можно будет что-нибудь увидеть на
западе. Старик только водил по сторонам мутноватым взглядом.
     Интересно, сколько уже времени он не был на улице?
     - А ты не думал, Сэмми, что на эту вечеринку соберутся и другие?
     - Простите, сэр?
     На стоянке никого, кроме них, не было.
     - Миры колоний людей есть и поближе нас к Мигающей. Ах, эта вечеринка.
     - Да, сэр. Мы все время за ними следим. - Три прекрасных мира в системе
тройной звезды, и все последнее время постепенно возвращаются из варварства.
- Они  называют себя  "эмергентами". Мы там  еще ни разу не были,  сэр. Наши
предположения -  что  там своего рода тирания,  высокотехническая,  но очень
замкнутая, очень обращенная внутрь.
     Старик хмыкнул.
     -  Мне  плевать,  насколько эти паразиты обращены  внутрь.  Тут  такое,
что... мертвого поднимет. Ты возьми  пушки, ракеты и водородные  бомбы. Уйму
водородных бомб, Сэмми.
     - Да, сэр.
     Сэмми выкатил  кресло  старика к  краю парковки. В своих скорлупках  он
видел ползущие вверх по небу корабли своего флота, скрытые от невооруженного
глаза ближними домами.
     - Еще четыреста секунд, сэр, и вы увидите их над крышами вон там.
     Он показал рукой на точку в небе.
     Старик  ничего не сказал,  но смотрел  вверх. Там было обычное движение
самолетов и  шаттлов вблизи космопорта Лоусиндера.  В предвечерних  сумерках
уже можно было даже невооруженным глазом различить с полдюжины спутников. На
западе мигал  красный маячок, и  по рисунку вспышек было  ясно, что  это  не
видимый объект, а только значок  на скорлупках Сэмми. Он так поставил маркер
для Мигающей. Сэмми на миг  остановил на ней взгляд. Даже  ночью  и даже без
огней  Лоусиндера Мигающая  не  была бы видна.  Но в небольшой телескоп  она
смотрелась нормальной звездой класса G... пока  что. Пройдет всего несколько
лет, и рассмотреть ее можно будет лишь в орбитальные телескопы.
     Когда мой флот до нее доберется, она будет уже двести лет как темная...
и будет почти готова для следующего возрождения.
     Сэмми встал на колено рядом с креслом, не  обращая внимания на холодную
слякоть, пропитавшую штанину.
     -  Позвольте, я расскажу вам о своих кораблях,  сэр.  И  он заговорил о
тоннаже  и конструкциях, и о  владельцах - ну, почти обо  всех владельцах. О
некоторых надо  будет  сказать  потом,/ когда  у  старика  не  будет в  руке
бластера. А-пока он все время  смотрел на  лицо собеседника. Старик  понимал
все,  что  говорил Сэмми,  -  это  несомненно.  И брань его  звучала  тихо и
монотонно  -  к  каждому  произнесенному  Сэмми  имени  он  добавлял   новое
ругательство. Кроме последнего...
     - Лизолет? Звучит как стрентманнианское.
     - Да, сэр. Моя заместительница - стрентманнианка.
     - А! - Он  кивнул.  -  Они... они  хорошие  были люди. Сэмми  про  себя
улыбнулся.  Предполетная  подготовка к этой  экспедиции займет  десять  лет.
Достаточно, чтобы привести  Человека в  норму  физически.  Может быть,  даже
достаточно,  чтобы   подлечить   его   безумие.   Сэмми  потрепал  рукой  по
подлокотнику кресла, возле плеча собеседника.
     На этот раз мы не бросим тебя в пустыне.
     - Вот первый из моих кораблей, сэр, - снова показал рукой Сэмми.
     Через  секунду  над  крышей дома взошла  яркая звезда. Она сверкнула  в
сумерках, мерцающая вечерняя  звезда. Прошло  шесть секунд, и  показался еще
один корабль. И еще один. И еще.
     Потом пауза, и потом выплыла звезда ярче остальных. Все звездолеты были
на  низкой орбите  в четыре тысячи километров.  На этом расстоянии они  были
точками  света,  драгоценностями,  висящими   на  полградуса  в  сторону  от
невидимой прямой, пересекающей небо. Зрелище было не более впечатляющим, чем
если бы там были внутриорбитные грузовики или конструкторские работы... если
не  знать,  как издалека пришли эти  точки света и как  далеко  им еще идти.
Сэмми услышал, как старик испустил легкий вздох удивления. Он - знал.
     Они глядели вдвоем на семь точек, скользящих по небу. Молчание  нарушил
Сэмми:
     - Видите  вот  этот, самый яркий, в  конце? - Жемчужина созвездия. - Не
хуже любого корабля, сошедшего когда-либо со стапелей. Это мой флагман, сэр.
И называется - "Фам Нювен".



     Часть первая

     СТО ШЕСТЬДЕСЯТ ЛЕТ СПУСТЯ...

     ГЛАВА ПЕРВАЯ

     Флот Кенг  Хо прибыл к Мигающей первым.  И это могло ничего не значить.
Последние  пятьдесят  лет  они  видели  хвостовые  следы  флота  эмергентов,
тормозящего на подходе к той же цели.
     Незнакомцы, встречающиеся далеко от дома каждого из  них. Для Торговцев
Кенг Хо в этом ничего нового не было  - хотя обычно встречи не  бывали столь
нежеланными, и всегда сохранялась возможность торговли. Здесь же - да, здесь
было сокровище, но не принадлежащее ни  одной стороне. Оно лежало застывшее,
ждущее грабежа, или исследования, или разработки,  - в зависимости от натуры
того, кто придет к нему.  Вдали от друзей, социального контекста... вдали от
свидетелей.  Как  раз  та  ситуация,   в  которой   вероломство  может  быть
вознаграждено, и обе стороны это знали. Кенг Хо и эмергенты - две экспедиции
- много дней танцевали друг около друга, пытаясь взаимно выяснить  намерения
и огневую мощь.  Заключались и перезаключались  соглашения, строились  планы
совместной высадки. Но очень мало было у Торговцев драгоценных крупиц знания
об истинных намерениях  эмергентов. И  потому  приглашение от  эмергентов на
обед было воспринято с облегчением одними и  с  молчаливым скрежетом зубов -
другими.
     Триксия Бонсол прислонилась к нему  плечом  и  сказала  так, что слышал
только он:
     - Знаешь,  Эзр,  - у еды вкус нормальный. Может, они  и не пытаются нас
отравить.
     - Усыпляют бдительность, - ответил он вполголоса, стараясь не дать себя
отвлечь ее прикосновением. Триксия  Бонсол родилась на планете  и входила  в
экипаж специалистов. Как и  у большинства трилендеров,  у нее была небольшая
гипертрофия  доверия, и  она  любила  поддразнивать  Эзра  насчет  "паранойи
Торговца".
     Он оглядел столы. Капитан  флота Парк  привел с  собой около сотни,  но
артиллеристов было среди них мало. Люди КенгХо были рассажены примерно среди
такого же  количества  эмергентов.  Сам  Эзр  с Триксией  сидели  далеко  от
капитанского  стола. Эзр Винж, стажер-Торговец, и Триксия Бонсол, лингвистка
с  высшим  образованием. Он  полагал,  что  сидящие  рядом  эмергенты  имеют
эквивалентно низкий ранг. В Кенг Хо считалось очень вероятным, что эмергенты
строго авторитарны, но явных знаков ранга Эзр не видел. Из чужаков некоторые
были  разговорчивы,  и  их низский  язык был  вполне  понятен,  лишь немного
отличаясь от стандартов вещания. Во время обеда его бледный коренастый сосед
болтал без умолку.  Ритцер Брюгель был чем-то вроде программиста вооружений,
хотя  и  не понял,  что имеется  в  виду, когда  Эзр попытался употребить  в
разговоре этот термин. И у него была чертова уйма планов на ближайшие годы.
     - Такое делалось раньше, знаете? Доставить туда, где техники не знают -
или еще не восстановили, -  говорил  Брюгель, сосредоточив  свои  усилия  на
старом Фаме Тринли.
     Кажется, Брюгель полагал, что несомненный возраст придает авторитет, не
соображая,   что   старик  среди  народа  помоложе   наверняка  должен  быть
неудачником. Эзр ничего  не имел против,  что его не  замечают -  это давало
возможность наблюдать, не отвлекаясь. А Фама  Тринли внимание явно радовало.
Как один программист-артиллерист с другим, Фам старался ответить на все, что
говорил этот бледный  светловолосый парень, и  при  этом  с  таким  чувством
собственной значимости, что Эзра аж передергивало.
     Ну  что  ж,  кем бы  там  ни  были  эти  эмергенты,  а  в  технике  они
разбираются,  это  бесспорно.   У  них  были  корабли  дальнего  действия  -
быстроходные  межзвездные  корабли, и  это  ставило  их  на  высшую  ступень
технических знаний. И знаний не в стадии угасания. Их возможности  в области
сигналов и компьютерной техники были не  хуже, чем у  Кенг Хо, - и  это, как
знал  Винж,  заставляло людей из службы  безопасности капитана Парка здорово
нервничать - куда  больше, чем  таинственность эмергентов. Кенг Хо  собирала
лучшее  из  золотых веков сотен цивилизаций,  и при  других  обстоятельствах
компетентность эмергентов вызвала бы честный меркантильный восторг.
     Компетентные, да  еще и  трудолюбивые. Эзр  окинул  взглядом столы.  Не
загляденье,  но  интерьер   впечатляет.  Обычно  "жилые  помещения"  дальних
кораблей - не помещения, а смех один. Таким кораблям прежде всего необходимо
иметь  экранировку и прочность конструкции. Даже на долях  световой скорости
межзвездные путешествия занимают годы, и команда с пассажирами большую часть
времени проводят в анабиозе. Но эмергенты разморозили многих своих людей еще
до  того,  как оборудовали  жилое  пространство.  Эту  базу  они  создали  и
запустили  меньше чем за десять  дней - пока  выполняли  последние коррекции
орбиты.  Конструкция  была в  поперечнике больше ста метров,  имела частично
кольцевую структуру и сделана была  из материалов, доставленных за  двадцать
световых лет.
     Роскошь начиналась  внутри.  Общин  эффект был в  определенной  степени
классическим -  так выглядели солнечные  обитаемые базы до  того, как толком
разобрались с системами жизнеобеспечения. Эмергенты были мастерами по работе
с тканью и керамикой, хотя Эзр и полагал,  что искусства биотехнологий у них
нет. Драпировка и  мебель скрывали кривизну  пола. Дыхание вентиляторов было
беззвучно  и  достаточно  сильно,   чтобы  создать  иллюзию  неограниченного
воздушного  пространства.  Окон не  было,  не  было  даже  обзорных видов  с
коррекцией  вращения.  Стены   -  там,  где   они  были  видны,  -  украшали
замысловатые произведения искусства (живопись  маслом?), яркие цвета стенных
панно выделялись даже при неполном освещении. Эзр знал, что Триксии хотелось
бы посмотреть на них поближе. Она утверждала, что искусство - ключ к  сердцу
культуры, и дает возможность понять даже больше, чем язык.
     Винж  глянул на Триксию и улыбнулся ей. Она понимала смысл этой улыбки,
но  эмергенты  могли  и  обмануться.  Эзр дал бы  что  угодно  за  искреннюю
сердечность капитана Парка  - тот сидел за главным столом и столь дружелюбно
беседовал   с   предводителем  эмергентов  Томасом  Hay,   что   любо-дорого
посмотреть. Со стороны - два старых школьных друга, не иначе. Винж откинулся
в кресле, прислушиваясь не к смыслу, а к интонациям.
     Не  все эмергенты  были улыбчивы и  разговорчивы. Вот эта рыжая,  через
несколько мест от Томаса  Hay:  ее представили, но  Винж  имени не запомнил.
Если  не  считать поблескивающего серебряного  ожерелья, одета просто,  даже
сурово. Худощавая, возраст не поддается определению, женщина.  Волосы, может
быть, и  подкрашены  на  вечер, но  такую  непигментированную кожу подделать
труднее. Она была красива  экзотической красотой,  но ее  портила  некоторая
неуклюжесть повадки, сурово сжатые губы. Взгляд ее блуждал от стола к столу,
ни на чем конкретно не задерживаясь, - с тем же успехом она  могла быть одна
в  зале.  Винж  заметил, что  хозяева не посадили  рядом с  нею ни одного из
гостей. Триксия всегда  его  поддразнивала,  что он  жуткий донжуан, хотя по
большей части  в  собственном  воображении. Ну,  если на  то  пошло, то  эта
странного вида женщина  могла бы фигурировать скорее в кошмарах Эзра Вин-жа,
чем в приятных сновидениях.
     За передним столом поднялся Томас  Hay.  Служители отступили от столов,
среди  сидящих эмергентов  воцарилась тишина и захватила  всех,  кроме самых
увлекшихся Торговцев.
     -  Время для  тостов за дружбу среди звезд, -  шепотом прокомментировал
Эзр.
     Бонсол толкнула его локтем, со  значением глянув  на передний стол. Эзр
почувствовал,  как  она  сдавленно  хмыкнула, когда  предводитель эмергентов
действительно начал речь со слов:
     - Друзья, мы все  далеко  от  дома. - Он обвел  рукой  зал от  стены до
стены. - И  вы,  и мы совершали потенциально серьезные ошибки. Мы знаем, что
эта  звездная система  необычна. И  в  самом  деле, представьте себе  звезду
настолько переменную, что она выключается на двести пятнадцать лет из каждых
двухсот  пятидесяти^ Тысячелетия  астрофизики  многих  цивилизаций  пытались
уговорить правителей послать сюда экспедицию. - Он  остановился и улыбнулся.
- Конечно,  до  нашей эры  такие  затраты были  не  по силам  всему Людскому
Космосу.  Но  теперь   эта   звезда  стала  целью   сразу   двух  экспедиций
человечества.
     Вокруг  заулыбались,  и  у всех мелькнула  мысль: "Ну  и  невезуха!"  -
Разумеется,  есть  причина,  которая  сделала  это совпадение  вероятным.  В
прежние годы не было настоятельной необходимости в такой  экспедиции. Теперь
причина есть  у нас у всех: это та раса, которую вы  зовете "пауками". Всего
лишь третий открытый не человеческий разум.
     В такой тусклой  планетной системе естественное  возникновение подобной
жизни   было   бы  маловероятным.   Эти   пауки   должны  быть  наследниками
негуманоидных межзвездных путешественников - то есть тех, с кем человечество
еще не встречалось. Это может оказаться величайшим из всех найденных Кенг Хо
сокровищ, тем более что пауки только что открыли радио! И  договариваться  с
ними  будет  так  же  безопасно  и   просто,  как  с  любой  деградировавшей
человеческой цивилизацией.
     Hay хмыкнул и поглядел на капитана Парка.
     - До  недавнего времени  я не понимал, как  точно дополняют друг  друга
наши силы и наши слабости, наши ошибки и наши  озарения. Вы пришли издалека,
но  на очень быстрых кораблях.  Наш путь был  короче, но  занял  куда больше
времени. И вы, и мы многое определили Правильно.
     Космические   телескопы  наблюдали   Мигающую   еще  с  тех   пор,  как
человечество вышло в  космос.  Столетиями было известно,  что вокруг  звезды
обращается планета земных размеров и с химией, указывающей на наличие жизни.
Будь Мигающая нормальной звездой, планета  была бы  очень приятной, а не той
замороженной  ледышкой, как почти все  это  время.  Других планет в  системе
Мигающей нет, и еще древние астрономы отмечали отсутствие лун у единственной
планеты.  Ни  других   планет  земного  типа,  ни   газовых   гигантов,   ни
астероидов...  и  даже кометного  облака  -  тоже нет.  Пространство  вокруг
Мигающей  чисто выметено. Такое неудивительно возле  звезды, катастрофически
переменной,  и  наверняка  Мигающая  когда-то была взрывной,  но  как  могла
уцелеть эта единственная планета? И это не единственная загадка Мигающей.
     Все это  было известно и учтено.  Флот капитана  Парка за время  своего
краткого пребывания здесь лихорадочно наблюдал за всей  системой  и вычерпал
из замороженного мира несколько килотонн летучих веществ. На самом деле были
даже найдены четыре  скалы в этой системе -  при  большом желании  их вполне
можно назвать  астероидами.  И это  был  сплошной  алмаз. Трилендские ученые
спорили об их происхождении чуть не до драки.
     Но  алмазы  не едят - по крайней  мере  сырыми.  Без обычного сочетания
летучих веществ  и руд  жизнь флота оказалась  бы очень некомфортабельной. А
проклятые  эмергенты  хоть и опоздали, а оказались везучими. У них явно было
меньше ученых и специалистов, и корабли не  столь скоростные, зато техники -
завались.
     Глава эмергентов благосклонно улыбнулся и продолжал:
     - На самом деле в системе  Мигающей есть только одно место, где летучие
вещества существуют в  любых  количествах,  -  и  это  сам мир пауков. -  Он
оглядел  аудиторию,  задерживаясь взглядом  на  гостях.  - Я  знаю, что этот
вопрос  некоторые  из вас хотели бы отложить  до  того момента,  когда пауки
снова станут активны... Но прятаться имеет смысл до определенных пределов, и
в  моем флоте есть тяжелые подъемники. Директор Рейнольт...  - (а, вот  как,
значит, зовут рыжую!) - ...соглашается  с вашими учеными, что местные жители
не (Продвинулись  по пути прогресса  дальше примитивного радио. Все  "пауки"
лежат замерзшие  глубоко  под  землей,  и там и  останутся,  пока  вновь  не
зажжется Мигающая.
     Это где-то через год. Причина циклов Мигающей была загадкой, но  период
переходов между светом и тьмой мало изменился за восемь тысяч лет.
     Тут же за главным столом улыбался капитан С. Д. Парк - вероятно,  столь
же искренне, сколь и Томас Hay. Капитан флота Парк  был не слишком популярен
в Лесничестве Триленда - частично потому, что зверски урезал время до вылета
по  самые кости, хотя тогда еще и намека не было на второй флот. И Парк чуть
не  сжег  свои  двигатели,  откладывая  торможение,  чтобы успеть  опередить
эмергентов. У него была чистая заявка на прибытие первым, и еще  драгоценное
маленькое преимущество: алмазные скалы  и  небольшой запас летучих газов. До
первой посадки они даже  не знали, как на  самом деле выглядят  чужаки.  Эти
посадки с раскопками у памятников и увозами образцов мусора с помоек открыли
многое - теперь это может стать предметом торговли. - Настало время работать
вместе, -  говорил Hay.  - Я  не знаю, многие  ли  из вас  слышали  о  наших
обсуждениях  последних  двух дней. Конечно,  слухи  ходили.  Очень скоро  вы
узнаете подробности, но капитан Парк,  ваш Комитет Торговли и я считаем, что
сейчас  самое время показать нашу объединенную цель. Мы планируем совместную
высадку  приличных масштабов. Основная цель - поднять не менее миллиона тонн
воды  и  такое  же количество металлических  руд.  Наши  тяжелые  подъемники
исполнят  это  сравнительно  легко.  Наша  дополнительная  цель  -  оставить
несколько пассивных датчиков и взять небольшое количество образцов культуры.
Результаты  и ресурсы  будут  разделены между двумя  экспедициями поровну. В
пространстве  наши  две  группы  используют  местные  скалы  для  маскировки
обитаемых баз, и желательно  найти их в пределах  световых секунд от планеты
пауков.
     Hay  бросил взгляд на  капитана Парка. Значит,  некоторые вопросы еще в
стадии обсуждения.
     - Итак, тост! - поднял бокал Hay. - Чтобы больше не  было ошибок, и  за
наше совместное предприятие. И за его будущее развитие.
     -  Слушай,  дорогая,  это  же  мне полагается  быть  параноиком!  А  ты
превзошла меня в этой гадкой торговческой подозрительности.
     Триксия слабо улыбнулась, но ответила  не сразу. Всю дорогу с банкета у
эмергентов  она была  непривычно тихой.  Теперь  они  сидели в  ее  каюте на
временной  базе  Торговцев, и  к  ней  вернулась  ее  обычная  приятность  и
искренность.
     - Вполне симпатичная у них база, - сказала она наконец.
     - Если сравнить с нашей времянкой, то да. - Эзр похлопал по пластиковой
стенке. - Учитывая, из чего они ее построили, работа прекрасная.
     Временная  база Кенг Хо мало  отличалась  от огромного воздушного шара,
разделенного  на  отсеки.  Гимнастический  зал   и  комнаты  совещаний  были
приличного размера, но назвать  базу  элегантной -  язык  бы  не повернулся.
Элегантность  торговцы сохраняли  для  конструкций большего размера, которые
можно построить из местных материалов. У  Триксии были  просто  две  смежные
комнаты, в сумме чуть  больше ста кубических метров.  Стены были гладкие, но
Триксия  приложила много  усилий,  украшая их изображениями: ее  родители  и
сестры,  панорама какого-то  большого трилендского  леса.  Почти  весь  стол
закрывали плоские  изображения со  Старой  Земли  докосмической  эпохи. Были
картинки  первобытного Лондона и первобытного Берлина,  изображения лошадей,
аэропланов и комиссаров. На самом деле эти культуры были очень умеренными по
сравнению с крайностями, разыгравшимися в более поздних мирах.  Но  в  Эпоху
Рассвета все  открывалось  в  первый  раз. Никогда  не  было  времени  более
прекрасных  мечтаний  или  большей наивности. Это время  было специализацией
Эзра, к ужасу его родителей и удивлению почти  всех его  друзей. Но  Триксия
его понимала. Пусть для нее  Эпоха Рассвета была  всего лишь  хобби, но  она
любила  разговаривать  о старых,  неимоверно старых  первых временах. И  Эзр
понимал, что такой, как она, ему больше не найти.
     - Послушай,  Триксия,  что  тебя  тревожит? Ничего  плохого нет,  что у
эмергентов симпатичное  жилье. Ты почти весь вечер  была глупа и  доверчива,
как  обычно...  - она не отреагировала на оскорбление, - ...но потом  что-то
стряслось. Что ты заметила?
     Он оттолкнулся от  потолка и  подплыл  поближе к стенному  дивану,  где
сидела она.
     - Это... это несколько мелочей,  и...  - Она потянулась  и взяла его за
руку.  - Ты знаешь, что у меня хороший слух  к языкам. - Еще одна мимолетная
улыбка. -  Их диалект  низского настолько близок к вашему стандарту вещания,
что совершенно ясно: они черпают из сети Кенг Хо.
     - Конечно. Это согласуется  с  их заявлениями. У них  молодая культура,
выбирающаяся из ямы после жестокого спада.
     Так я, того и гляди, начну их защищать?
     Предложение эмергентов было разумным,  почти щедрым.  Такие вещи любого
хорошего Торговца слегка настораживали. Но Триксию волновало что-то другое.
     - Да,  но есть  многое, что  общий  язык мешает скрыть.  Я  услышала  с
десяток  авторитарных оборотов  речи  - и это не окаменелости, застрявшие  в
языке. Эмергенты привыкли владеть людьми, Эзр.
     -  Ты  имеешь  в  виду рабов?  У  них высокотехнологичная  цивилизация,
Триксия. Из грамотных  людей  хороших рабов не получается. Без их искреннего
сотрудничества все развалится на части.
     Она  резко стиснула его  руку  -  не сердито  и  не игриво, но с  таким
напором, которого он раньше у нее не видел.
     - Да, да. Но мы не знаем  всех их вывертов.  Мы  только  знаем, что они
играют  жестко. Я весь  вечер слушала этого рыжеватого  блондина, что  сидел
рядом  с тобой,  и ту пару - справа от  меня. Им слово  "торговля"  не очень
дается.  Единственный вид отношений,  которые они могут представить  себе  с
пауками, - эксплуатация.
     - Хм!
     Триксия -  она такая. То, что от него ускользнуло, могло  быть для  нее
критическим. Иногда это казалось незначительным даже после ее  объяснений. А
иногда ее  объяснения были как яркий  свет, открывающий такое, о чем он даже
не подозревал...
     - Не знаю, Триксия. Ты ведь  знаешь, что  и мы, Кенг Хо, можем говорить
очень... самоуверенно, если нас Клиенты не слышат.
     Триксия  на  секунду  отвернулась,  глядя  на  эксцентричный  интерьер,
который был ее семейным домом на Триленде.
     - Самоуверенность Кенг Хо перевернула мой мир,-  Эзр.  Ваш капитан Парк
заставил открыть систему образования,  перевернул Лесничество...  и это  был
всего лишь побочный эффект.
     - Мы никого не заставляли...
     - Я знаю. Вы никого не заставляли. Лесничество хотело иметь долю в этой
экспедиции, и вашей ценой за  их допуск была доставка некоторых продуктов. -
Она  улыбалась  чуть  странной  улыбкой.  -  Я  не  в  претензии,  Эзр.  Без
"самоуверенности"  Кенг  Хо  я никогда  не  была  бы  допущена  к  программе
тестирования Лесничества. Я не  стала бы  доктором, и меня бы здесь не было.
Вы, Кенг Хо, действительно шкуродеры,  но ваше появление - самое прекрасное,
что случилось в моей жизни.
     Возле  Триленда  Эзр пролежал в  анабиозе все  время,  кроме последнего
года. Детали сделки с Клиентом не были ему особо известны, и до сегодняшнего
вечера Триксия тоже мало о  них говорила. Хм. Ладно, только одно предложение
руки и сердца за мегасекунду - он  ей обещал, что чаще  их  делать не будет,
но...
     Он открыл рот, чтобы произнести...
     - Да погоди  ты! Я еще не кончила. Я тебе все это говорю  вот для чего:
ты  пойми, что есть самоуверенность и самоуверенность, и я вижу разницу. Эти
люди за обедом говорили, скорее, как тираны, чем как торговцы.
     - А слуги? Они были похожи на угнетенных рабов?
     -  Нет... скорее,  на  служащих. Я понимаю, что  это  не укладывается в
общую  картину.  Но мы видели  не весь народ  эмергентов. Может быть, жертвы
где-то в другом  месте. Но то ли по самоуверенности, то ли по слепоте, Томас
Hay выставил  их  больные места  по всем  стенам. -  Она полыхнула глазами в
ответ на его недоуменный взгляд. - Да картины же, черт побери!
     Триксия,  выходя,  медленно обошла стены,  любуясь всеми  картинами  по
очереди. Это были красивые ландшафты, то ли с планеты, то ли с очень больших
обитаемых баз. Каждый был сюрреалистичен по освещению и геометрии, но  точен
вплоть до мельчайших деталей каждой травинки.
     -  Нормальные  и  счастливые люди  таких  картин  не  пишут.  Эзр пожал
плечами:
     - Мне  показалось, что они  все  написаны  одним человеком.  И они  так
хороши, что я могу ручаться: это репродукция классики, вроде  пейзажей Денга
с  замками  Канберры.  -  Маниакально-депрессивный  взгляд  на   недоступное
будущее. - Великие художники часто и сумасшедшие, и несчастные.
     - Слова истинного Торговца!
     Он накрыл ее руки своей рукой.
     - Триксия, я не пытаюсь с тобой спорить. До этого  банкета недоверчивым
был я.
     - И таким и остался?
     Вопрос был с напором, но без признаков подначки.
     -  Да. -  Хотя не так сильно,  как Триксия, и не по тем  же причинам. -
Просто предложить поделиться половиной добычи с тяжелых подъемников - это со
стороны эмергентов  чуть-чуть слишком...  без  запроса. -  На  самом деле  к
такому  предложению можно было прийти после напряженного торга. Теоретически
мозговая мощь,  которую  составляли  специалисты Кенг Хо,  стоила приличного
числа  тяжелых  подъемников,   но   равенство  это   было  очень   тонким  и
труднообоснуемым. -  Я  пытаюсь понять, что  .заметила  ты и пропустил  я...
Ладно, допустим, что все настолько опасно, как тебе кажется. Ты  не думаешь,
что капитан Парк и Комитет это учли?
     - Так  что они тогда теперь думают?  Я видела офицеров  вашего флота на
обратном пути,,  и  у  меня было чувство, что  эти  люди сильно  оттаяли  по
отношению к эмергентам.
     -  Они просто  рады, что  мы  заключили  сделку. А  что думают люди  из
Торгового Комитета, я не знаю.
     - Ты это можешь выяснить, Эзр. Если этот банкет им втер очки, ты можешь
потребовать некоторой твердости. Да знаю я, знаю: ты всего лишь стажер, есть
правила, обычаи,  и  тра-та-та, и  ля-ля-ля. Но ведь это твоя Семья  владеет
всей экспедицией!
     Эзр втянул голову в плечи.
     - Только частично.
     Впервые она как-то упомянула этот факт. До сих пор они оба - по крайней
мере  Эзр -  боялись  признавать  эту  разницу в статусе.  У  них был  общий
глубинный страх, что каждый из них, быть может, просто пытается использовать
другого. Родители  Эзра  Винжа  и его две тетки  владели третью  экспедиции:
двумя  звездолетами и  тремя  посадочными  модулями. В  целом семья  Винж.23
владела тридцатью кораблями в десятке различных  предприятий. Путешествие  к
Три-ленду  было  побочной   инвестицией,  за  которую  номинально  в  состав
экспедиции был включен член семьи. Через  одно-три столетия от этого момента
он вернется к своей  семье. К тому времени  Эзр будет на десять - пятнадцать
лет  старше.  Он ждал  этого  воссоединения, чтобы показать  родителям,  что
мальчик себя хорошо  проявил. А пока  что еще годы и годы он  будет не в том
положении, чтобы козырять своим весом.
     - Понимаешь, Триксия, есть  разница между "владеть"  и  "командовать" -
особенно в моем случае. Если  бы в экспедиции были мои родители  - то  да, у
них тут  было  бы  неслабое  влияние. Но  они только  послали  меня "туда  и
обратно". Я тут гораздо больше стажер, чем владелец.
     И его не раз тыкали носом, чтобы это подчеркнуть. В организованных  как
следует экспедициях Кенг Хо не было места непотизму. Скорее, наоборот.
     Триксия надолго замолчала,  внимательно глядя на Эзра. Что теперь? Винж
помнил  суровый  совет  тети  Филипы  насчет  женщин,  которые  цепляются  к
молодым'богатым Торговцам, охмуряют их и  собираются управлять их жизнью - и
хуже того, собственным делом Семьи. Эзру было девятнадцать, Триксии Бонсол -
двадцать пять. Может быть, она думает, что может просто требовать?
     Ради всего хорошего, Триксия, не надо.
     Наконец она улыбнулась - мягче и трогательнее, чем обычно.
     - Ладно, Эзр.  Делай, что должен...  но можешь  сделать мне  одолжение?
Подумай о том, что я сказала.
     Она повернулась, коснулась  его лица и нежно  погладила. Поцелуй ее был
мягким и несмелым.

     ГЛАВА ВТОРАЯ

     Зараза ждала в засаде возле каюты Эзра.
     - Эзр, а я тебя вчера вечером видела! Он чуть не споткнулся. А, она про
банкет. Торговый Комитет транслировал его на весь флот.
     - Конечно, Чиви, ты меня видела на видео.  Теперь видишь меня во плоти.
-  Он открыл дверь и вошел. Зараза как-то смогла просочиться  вместе с ним и
тоже вошла. - Так что ты тут делаешь?
     Чиви гениально умела поворачивать любой вопрос, как ей хочется.
     - У нас через две  килосекунды начнется та же  нудная салажья  смена. Я
думала, мы вместе пойдем в бактериальную и обменяемся сплетнями.
     Винж нырнул в  заднюю,комнату,  сумев  на этот раз  отсечь ее дверью, и
переоделся в робу. Разумеется, когда он вышел, Зараза все еще ждала.
     Он вздохнул:
     - Нет у меня ни одной сплетни.
     Черта с два я буду повторять, что сказала Триксия.
     Чиви победно улыбнулась:
     -  Зато  у меня есть.  Пошли. -  Она  открыла  внешнюю дверь комнаты  и
отвесила ему  элегантный (в невесомости) поклон в сторону коридора. - Я хочу
сравнить наблюдения о том, что ты  видел,  но  на самом деле  ручаюсь, что у
меня  есть и  побольше.  Комитет поставил три  наблюдательные  камеры, в том
числе у входа - обзор гораздо лучше, чем был у тебя.
     И она поскакала рядом  с ним по  коридору, объясняя  на ходу, как часто
она  пересматривала  эти видео, и рассказывая, о чем  с тех пор  сплетничают
люди.
     Впервые с Чиви  Лин  Лизолет Винж познакомился в  предполетное  время в
окрестностях Триленда. Это был  восьмилетний  сгусток чистейшей несносности.
Почему-то объектом своего внимания  она выбрала  именно  его. После  еды или
тренировки она подскакивала к нему сзади и толкала в плечо - и чем больше он
злился,  тем  она была  довольнее. Один хороший  тумак сдачи мог бы изменить
ситуацию полностью. Но восьмилетней  девчонке  тумака не дашь. Ей не хватало
девяти лет  до обязательного минимума члена экипажа. Место для детей - перед
рейсом  или  после  рейса,  но  не  в экипаже,  тем  более направляющемся  в
пустынный  космос.   Но   матери   Чиви   принадлежало  двадцать   процентов
экспедиции...
     Семья   Лизолет.  17,  по-настоящему  матриархальная,  происходила   со
Стрентманна, расположенного очень далеко от космоса Кенг Хо. И по  облику, и
по обычаю  они  были  очень  странными.  Наверняка нарушили  много всяческих
правил,  но  малышка  Чиви  была   включена  в   экипаж.  И  она  провела  в
бодрствовании   больше  времени  полета,  чем   все  члены   экипажа,  кроме
наблюдателей. Большая часть ее детства прошла среди звезд  в окружении очень
небольшого числа взрослых; часто  даже  в  отсутствие родителей. И одна  эта
мысль уже почти полностью  гасила раздражение  Вин-жа. Теперь  ее физические
нападения  сменились  словесными   -   большое   благо,   учитывая  сложение
стрентманнианцев, выработанное повышенной гравитацией.
     Сейчас  они оба  шли по  главной оси базы.  . - Эй, Раджи, как дела?  -
махала рукой Чиви -чуть ли не каждому второму прохожему.
     За  мегасекунды до  прибытия эмергентов  капитан Парк разморозил  почти
половину флотских экипажей - достаточно,  чтобы управлять  всеми кораблями и
системами оружия, имея  при этом горячий резерв. Полторы тысячи людей  - это
был бы всего лишь большой прием в обиталище его родителей.  А здесь это была
толпа, хотя многие находились во время Вахты за бортом. При таком количестве
народа действительно было заметно, что обиталище -  всего лишь времянка, что
для этого  экипажа надуваются новые отсеки, и так далее.  Главная ось  - это
были  просто   углы  стыковки  четырех  очень  больших  надувных  шаров.   И
поверхность  их рябила,  если случайно  проходили  одновременно  четверо или
пятеро.
     ~ Не верю я эмергентам, Эзр. После всех этих благородных разговоров они
нам глотки перережут. Винж раздраженно хмыкнул.
     - Чего ты тогда все время лыбишься?
     Они миновали прозрачную секцию ткани  - настоящее окно, не обои. За ним
был парк времянки. На самом деле это  были всего лишь большие бонсай, но они
наверняка занимали больше  места,  чем все живые существа на стерильной базе
эмергентов. Чиви завертела головой  и на секунду  замолчала. Такой эффект на
нее  могли  произвести только  настоящие растения  и  животные. Ее  отец был
начальником  жизнеобеспечения  всего  флота - и  самым известным  художником
бонсай во всем космосе Кенг Хо.
     Потом она вернулась к настоящему и снова презрительно заулыбалась:
     - Потому что мы - Кенг Хо, только надо это припомнить! Мы на тысячи лет
хитрее  этих  выскочек!   Подумаешь,  эмергенты!  Они  добились  того,  чего
добились, потому  что слушали  открытые сети Кенг  Хо, а то  бы до  сих  пор
сидели на своих развалинах.
     Проход сужался, уходя вниз к перегибу. Сзади и сверху  слышался говор и
шаги экипажа,  приглушенные  тканью  стен. Это был самый  внутренний  пузырь
всего обиталища.  Если  не  считать рангоута  и  силовой батареи,  это  была
единственная абсолютно необходимая часть: бактериальная яма.
     И  работа здесь  была самая  нудная  и  грязная,  которую только  можно
придумать:  чистка  бактериальных  фильтров  под   гидропоникой.  Здесь  уже
растения так хорошо не пахли. Честно  говоря, их устойчиво  крепкое здоровье
сигнализировало  о  себе  вонью  гниения.  Почти  вся  работа  здесь   могла
выполняться машинами, но бывали критические случаи, ставившие в тупик лучшую
автоматику, а о телемеханике никто не позаботился. В определенном смысле это
была  очень ответственная должность. Ошибись по  глупости -  и бактериальный
штамм может сквозь мембрану  проникнуть  в верхний  бак.  Еда  обретет  вкус
блевотины,  а  вонь может  проникнуть в  систему вентиляции. Но  даже  самая
страшная  ошибка  вряд  ли  кого  убьет   -  на  звездолете  были  и  другие
бактериальные, изолированные друг от друга.
     И потому  здесь  было  место  обучения, по стандартам суровых  учителей
идеальное: работа хитрая,  физические неудобства  вполне  ощутимые, а ошибка
вызывает последствия, с которыми очень трудно сжиться.
     Чиви  записалась  сюда  на дополнительную работу. Она  утверждала,  что
здесь ей нравится.
     - Папа  говорит, что начинать надо с мельчайших живых существ  и только
потом браться за большие.
     Она была ходячей энциклопедией по бактериям, сложным путям метаболизма,
канализационным букетам запахов, отвечающих различным комбинациям, свойствам
штаммов,  которые могут быть повреждены при  любом контакте  с человеком (те
благословенные штаммы, которые никогда не придется нюхать).
     Еще за первую килосекунду Эзр чуть не сделал две  ошибки. Конечно, он в
последний момент сообразил,  но  Чиви заметила. В любой  другой  день она из
него душу вынула  бы,  издеваясь за каждую ошибку,  но сегодня ее мысли были
заняты эмергентами.
     - Ты  знаешь, почему  мы  не привезли  тяжелых  подъемников? Два  самых
больших  посадочных модуля  экспедиции  могли  поднять с планеты  на  орбиту
тысячу тонн. Было бы время, они успели бы перевезти все летучие газы и руды,
которых им  не хватало,  но  время - это и было  то,  чего лишило экспедицию
прибытие эмер-гентов. Эзр пожал  плечами,  не отрываясь  от образца, который
как раз брал.
     - Слухи слышал.
     - Ха! Зачем тебе слухи? Простая  арифметика скажет тебе правду. Капитан
флота Парк боялся, что  у нас окажется компания.  И  взял  с  собой  минимум
посадочных модулей и  обитаемых баз. Зато  прихватил кучу  пушек  и  ядерных
бомб.
     - Может быть. - Уж это точно.
     - А  беда в  том, что эти проклятые эмергенты так  близко, что привезли
еще больше  - и прибыли за  нами  по  пятам.  Эзр не ответил, но этого  и не
потребовалось.
     -  Ну, в общем,  я  слежу  за  сплетнями. И нам надо  быть очень, очень
осторожными.
     Чиви пустилась в рассуждения о военной тактике и в предположения о том,
какие у эмергентов системы оружия. Ее мать была заместителем капитана Флота,
но еще и артиллеристом.  Стрентманнианским артиллеристом.  Зараза  почти все
свое время полета  проводила за изучением математики, оборудования и расчета
траекторий.  Бактерии  и  бонсай -  это  уже влияние  отца.  Девчонка  могла
превращаться  из кровожадного  артиллериста и коварного Торговца в художника
бонсай  -  и всего  за  секунды. Как ее  родителям вообще  пришло  в  голову
пожениться? И какой от этого получился одинокий и запутанный ребенок!
     . - В прямом бою  мы эмергентов можем разбить, - говорила Чиви. - И они
это знают.  Вот почему они такие сладкие. Чего приходится делать - это вести
с  ними игру: нам нужны  их тяжелые подъемники.  Потом, если они  доживут до
соглашения, они  будут  богатые,  но мы -  куда богаче. Этим  неумехам слабо
продать воздух безвоздушному обиталищу.  Если все останется, как есть, мы из
этой операции выйдем, имея полный контроль.
     Эзр закончил операции и начал брать другую пробу.
     -  Ну, -  сказал он, - Триксия  думает,  что они вообще не считают  это
торговым взаимодействием. - Хм!
     Забавно, но Чиви оскорбляла все, что хоть как-то относилось  к Винжу  -
кроме Триксии. По большей части Чиви старалась просто делать  вид, что ее не
существует. И сейчас она,  что было ей несвойственно,  замолчала.  Почти  на
целую секунду.
     - Я думаю, твоя  подруга поняла правильно.  Знаешь,  Винж, я не  должна
тебе этого говорить, но в Торговом Комитете полный раскол.
     Если это не мать проболталась, значит, чистая фантазия.
     - Я думаю, в Комитете есть  идиоты, которые считают,  будто это  просто
торговые  переговоры, каждая сторона  вкладывает  в совместные  усилия,  что
может, -  а наша сторона, как всегда, самый умный из переговорщиков. Они  не
понимают,  что,  если нас  убьют,  тогда плевать, понесет  ли другая сторона
чистый убыток. Нам надо играть круто и быть готовыми к засаде.
     По-своему, по-кровожадному, Чиви говорила как Триксия.
     - Мама не сказала этого прямо, но  у них патовый раскол.  - Она глянула
на него  исподволь - ребенок,  предлагающий заговор.  - Ты владелец, Эзр. Ты
мог бы поговорить...
     - Чиви!
     -  Ну-ну-ну!  Я ничего не говорила! Я  ничего не говорила! Она оставила
его  в  покое  секунд на сто, потом начала снова  строить планы, как извлечь
прибыль   из   отношений   с  эмергентами,   "если  проживем  еще  несколько
мегасекунд". Не будь  на свете Мигающей звезды и мира пауков, эмергенты были
бы для Кенг Хо находкой  столетия. Судя по маневрам  их  флота, они  здорово
разбирались  в автоматике и системном планировании. В то же время их корабли
были  вдвое медленнее, чем  у Кенг Хо,  и в биологических  науках  эмергенты
отставали не меньше. У Чиви были сотни планов, как извлечь из этого выгоду.
     Эзр пропускал ее слова мимо ушей, едва их слыша. В другой раз он мог бы
забыться,  сосредоточившись  на выполняемой работе. Увы,  только  не  в  эту
смену. Планы, развертываемые  уже два столетия,  сейчас дошли до критических
килосекунд, и  впервые Эзр подумал  о  том, кто и как  управляет его флотом.
Триксия  -  человек со стороны,  но  умна  и  обладает  свежим  взглядом  по
сравнению с закостенелыми торговцами. Зараза - сообразительная, но обычно ее
мнение  ничего  не  стоит.  На  этот  раз...  может, это мама навела  ее  на
разговор. Взгляды Киры Пен  Лизолет сформировались  очень далеко,  настолько
далеко, насколько  можно  уйти, оставаясь еще  в царстве Кенг Хо. Может, она
считает, что стажер неполных двадцати лет может повлиять на ход вещей только
потому, что принадлежит к Семье владельца. Черт побери...
     Остаток смены прошел без дальнейших  наитии. Еще полторы тысячи секунд,
и  он  свободен.  Если  пропустить  ленч, будет время  переодеться...  время
попросить приема у капитана Парка. Те два года субъективного времени, что он
провел в экспедиции, он ничего не знал о связях своей Семьи.
     И что я сейчас могу сделать? В самом деле переломить ситуацию?
     До конца  смены он все играл с этой мыслью.  И когда скидывал робу... и
когда звонил секретарю капитана по приемам.
     Улыбка Чиви ничуть не утратила своей наглости:
     - Ты им прямо скажи, Винж. Этой операцией должны заняться артиллеристы.
     Он  махнул рукой  - дескать, помолчи  -  и заметил, что  его звонок  не
прошел. Заблокирован? На миг Эзр испытал облегчение и тут увидел, что к нему
поступил приказ:  "Явиться в 5.20.00 в зал  планирования капитана  Флота..."
Что там насчет древнего проклятия исполнения желаний?  Эзр Винж поднимался к
выходному люку, и в мыслях у него была чехарда.
     Чиви Лин Лизолет поблизости не наблюдалось. Соображает девочка.
     Это не было собрание офицеров штаба.  Эзр появился в зале  планирования
капитана Флота  на  флагмане "Фам Нювен",  и там  был сам капитан Флота... и
весь  Торговый Комитет. И  вид у  них был не  слишком довольный. Винж только
глянул и тут  же вытянулся по стойке  "смирно"  у  входа.  Триста лет назад,
когда  ему  было  пять, капитан  Парк  посетил  базу Семьи  Винж  в  секторе
Канберры.  Родители  встретили  коллегу  по-королевски,  хотя  он  и не  был
капитаном большого корабля. Но  Эзр больше помнил  потрясающие подарки этого
человека, который казался ему дружелюбным.
     При их  следующей встрече Винж был семнадцатилетним будущим стажером, а
Парк  снаряжал флот к  Триленду. Разница колоссальная. Они с тех пор сказали
друг другу не больше  ста слов, да и то ho официальным поводам. Эзру эта его
анонимность нравилась; и чего бы он сейчас ни дал, чтобы она вернулась!
     Вид у капитана Парка был такой, будто он проглотил что-то очень кислое.
Он оглядел членов Комитета, и Винж подумал, на кого же именно он злится.
     - Юный Ви... Стажер Винж! У нас здесь ситуация... необычная. Вы в курсе
тонкостей нашего  положения после прибытия эмер-гентов.  -  Капитан  не ждал
ответа, и поэтому слова "Так точно!" так  и  не  сорвались  с губ Винжа. - В
настоящий момент у нас есть несколько вариантов возможного образа действий.
     И капитан  снова оглядел  членов Торгового Комитета. Тут до Эзра дошло,
что Чиви  Лизолет несла  не  сплошь чепуху.  Капитан Флота  имеет абсолютную
власть по тактическим вопросам и, как правило, право вето по стратегическим.
Но в вопросах существенного изменения целей экспедиции он зависит от милости
Торгового  Комитета.  И в  этом  процессе что-то пошло не  так. Не  какое-то
обычное  затруднение: в подобных случаях капитану Флота принадлежит решающий
голос.  Здесь   должна  быть   тупиковая  ситуация,  граничащая  с   мятежом
руководящего класса. О такой  ситуации  все время бубнят учителя в школе,  и
если она возникает, то даже младший совладелец может стать фактором принятия
решения. Жертвенным агнцем, в каком-то смысле.
     -  Возможность первая,  - говорил капитан Парк,  не  ведая  о печальных
умозаключениях, дребезжащих у  Винжа в голове. - Мы  играем  в игру, которую
предложили эмергенты. Совместные операции, совместный контроль всех кораблей
в грядущей высадке.
     Эзр  оглядел членов Торгового Комитета.  Рядом с капитаном Флота сидела
Кира Пен Лизолет,  одетая в зеленый мундир  Семьи  Лизолет. Ростом  она была
ненамного  больше  Чиви,  лицо внимательное  и вдумчивое.  Но  при  этом она
производила   впечатление   мощи   и   физической  силы.   Стрентманнианское
телосложение представляло собой крайность даже по гибким стандартам Кенг Хо.
Некоторые Торговцы  гордились своей  маскирующей  манерой поведения -  но не
Кира  Пен Лизолет.  Первая "возможность" капитана  Парка  была  ей  противна
именно настолько, насколько говорила Чиви.
     Внимание Эзра переключилось на второе знакомое  лицо. Сум Дотран. Члены
комитета  управления - это элита. Активных  совладельцев  было  немало, но в
основном  это  были  профессиональные   планировщики,  зарабатывающие   себе
уровень,  на котором  смогут  обзавестись  собственными  кораблями.  Было  и
меньшинство  -  очень глубокие старики. Почти все  они  были высококлассными
экспертами,  и  предпочли роль  менеджера  роли  совладельца.  Таким был Сум
Дотран. Когда-то он работал на Семью Винж. Эзр полагал, что и он - противник
первой "возможности".
     -  Возможность  вторая:  раздельные   структуры  управления  и  никаких
совместных  экипажей  на  посадочных  модулях.  Как  только  предоставляется
возможность, мы устанавливаем контакт с пауками непосредственно.
     Ага,  и  пусть  Бог  Всей Торговли отсортирует  крупных победителей  от
мелких.  Когда  игроков  будет  трое, выгоды  простого  предательства  резко
упадут, а за несколько лет торговых отношений эмергенты могут превратиться в
нормальных  конкурирующих  партнеров.  Конечно,  эмергенты  могут   сам  акт
установления  односторонних  контактов  счесть  предательством.  Тоже плохо.
Винжу  казалось, что этот путь поддерживает не менее половины Комитета -  но
только не Сум Дотран. Старик дернул головой в сторону Винжа, явно доводя это
до его сведения.
     - Третья  возможность:  сворачиваем временные  базы  и возвращаемся  на
Триленд.
     У Винжа, должно быть, было настолько ошеломленное лицо,  что Сум Дотран
развил эту мысль.
     -  Юный  Винж,  капитан  хочет  сказать,  что  у  противника  численное
превосходство  и, вероятно,  превосходство в вооружении. Эмергентам никто из
нас  не  верит, и  если они на нас нападут,-помощи ждать  неоткуда.  Слишком
рискованно было бы...
     Кира Пен Лизолет хлопнула ладонью по столу.
     - Возражаю!  Это  собрание вообще было бессмысленно! А теперь  еще  Сум
Дотран использует его, чтобы навязать нам свою точку зрения!
     Вот тебе и теория, что Чиви действовала по указанию матери.
     - Оба к порядку! - Капитан Парк окинул весь Комитет тяжелым взглядом. -
Четвертая возможность: мы  предпринимаем  превентивную  атаку  против  флота
эмергентов и закрепляем эту систему за собой.
     - Пытаемся закрепить, - поправил Дотран.
     -  Возражаю! -  Снова  Кира  Пен Лизолет.  Она  махнула рукой,  вызывая
синтетический  образ.  -  Превентивная  атака  - единственно  надежный образ
действия!
     Вызванный  ею  образ   не  был   звездной  картой  или  телескопическим
изображением  планеты пауков.  Не был  он  и организационной диаграммой  или
расписанием, которые так часто поглощали  внимание планировщиков. Скорее это
было что-то вроде навигационных диаграмм планеты,  отображающих положения  и
вектора скорости  двух флотов  по отношению друг к другу,  планете  пауков и
самой Мигающей.  Проведенные линии  показывали будущее положение объектов  в
удобной   системе  координат.   И  алмазные   скалы  тоже   были   отмечены.
Присутствовали  и  другие  отметки, военные тактические  обозначения, значки
гигатонн, ракетных бомб и электронных контрмер.
     Эзр,  глядя на  дисплей, пытался припомнить школьные занятия по военной
теории. Слухи о секретном грузе капитана Парка оказались верны. У экспедиции
Кенг Хо были зубы - подлиннее и поострее, чем у любого нормального торгового
флота. Артиллеристы Кенг Хо  тоже  не  теряли  времени даром,  хоть  система
Мигающей и была неимоверно гола - не спрячешь ни засады, ни резерва.
     А  вот  и эмергенты. Натыканные возле их  кораблей  военные обозначения
были  нечеткими   вероятностными   оценками.   Автоматика  эмергентов   была
непривычной и, возможно, превосходила автоматику  Кенг Хо. Тоннаж  брутто  у
них   был   вдвое   больше,  и  -  предположительно  -  оружия  тоже  больше
пропорционально.
     Внимание  Эзра снова вернулось к столу  заседаний.  Кто еще, кроме Киры
Лизолет,  сторонник  внезапной  атаки?  Изрядную часть  своего  детства  Эзр
затратил на изучение Стратегий, но крупное предательство -  как  его учили -
всегда  было  признаком  безумия  и зла,  а  не тем,  что  может быть  нужно
уважающему себя члену Кенг Хо, и уж тем более не  тем, что таковому надлежит
делать.  И  зрелище  Торгового  Комитета, который планирует  убийство... это
просто до него пока не доходило.
     Молчание тянулось неестественно долго. Они что, ждут его слова? Наконец
заговорил капитан Парк:
     - Вероятно, вы догадались, стажер Винж, что мы зашли в тупик. У вас нет
ни права голоса, ни опыта, ни детального знания ситуации. Никак не желая вас
оскорбить,  должен  сказать, что вообще  не приветствую ваше  присутствие на
этом заседании. Но вы  - единственный член экипажа, представляющий владельца
двух  наших  судов.  Если  у вас есть  мнение  по  поводу  нашего выбора, мы
будем... будем рады его услышать.
     Пусть стажер Винж был  самой мелкой пешкой в игре,  но сейчас он  был в
центре  внимания. И что  же ему сказать? У  него в  голове вертелся  миллион
вопросов.  В  школе  бывали тренировки  по быстрым решениям, но  даже  тогда
давали больше  сведений, чем сейчас. Разумеется,  этим людям от него  не был
нужен  настоящий  анализ.   Эта  мысль  обожгла   крапивой  и  выдернула  из
оцепенения.
     - Ч-четыре варианта, капитан?  Е-естьли еще дополнительные,  которые не
были изложены?
     - Таких, которые имели бы поддержку от Комитета или от меня, - нет.
     - Гм! Вы  более  других говорили с эмергентами. Что  вы  думаете об  их
предводителе, этом Томасе Hay?
     Тот  самый  вопрос,  над  которым  думали  он  с  Триксией.  Но  Эзр  и
представить себе не мог, что спросит об этом самого капитана Флота!
     Парк поджал губы, и, казалось, сейчас взорвется. Потом он кивнул:
     - Он умен. Технические знания  слабы по сравнению  с  капитанами  Флота
Кенг Хо. Глубокие знания стратегии, хотя  не обязательно тех же ее аспектов,
что у нас... Остальное - догадки и интуиция, хотя, думаю, большинство членов
Комитета со мной согласится:
     я бы не поверил Томасу Hay ни в какой коммерческой сделке. По-моему, он
пошел бы  на  крупное  предательство ради  мелкой выгоды.  Очень искусный  и
опытный лжец, и не придает ни малейшего значения возврату долгов.
     А уж это было  самое худшее, что мог сказать член Кенг Хо о любом живом
существе.  Эзр  вдруг  заподозрил,  что   капитан  Парк  -  среди  тех,  кто
поддерживает внезапное  нападение.  Он поглядел  на  Сума Дотрана и снова на
Парка. Те двое,  которым  он больше  всего доверял, вылетели за обрез карты,
притом по разные стороны! Боже  мой, люди, вы что, забыли, что я  всего лишь
стажер?  Эзр  заглушил  внутренне  хныканье,  секунду  поколебался,  всерьез
обдумывая вопрос. Потом сказал:
     - Учитывая  вашу оценку, сэр,  я определенно  против первого  варианта:
совместной работы.  Но...  я  также против  идеи о  превентивном  нападении,
поскольку...
     - Прекрасное решение, мои мальчик! - перебил Сум Дотран.
     - ...поскольку в этой области у нас, Кенг Хо, мало опыта, сколько бы мы
ни изучали такие действия.
     Оставалось  две  возможности: удирать  -  или оставаться,  по  минимуму
сотрудничая  с  эмергентами   и  завязав  контакты  с  пауками   при  первой
возможности.  Отступление,  даже  будь оно  объективно  оправдано,  было  бы
унизительным  провалом  всей  экспедиции. Учитывая положение с  горючим, оно
было бы также неимоверно медленным.
     Всего в  миллионе километров  отсюда  находится  самое  таинственное и,
возможно, богатое сокровище этой части Людского Космоса. Они пришли сюда  за
пятьдесят световых  лет и подошли так  близко... Огромный  риск  и  огромное
сокровище.
     - Сэр, отступить сейчас - значило бы отдать слишком много.  Сейчас всем
нам  надо  быть  как  артиллеристы - пока  положение  не  станет определенно
безопасным. - В конце концов у Кенг Хо был свой легендарный воин: Фам Нювен,
выигравший на своем веку не одну битву. - Я... я рекомендую остаться.
     Тишина.  Эзру показалось,  что  на  многих лицах выразилось облегчение.
Заместитель  капитана Флота Лизолет  выглядела просто  угрюмо. Но Сум Дотран
еще не сдался:
     - Прошу тебя, мой  мальчик, подумай еще. Подвергаются риску два корабля
твоей Семьи. Не позорно отступить, когда грозит  потеря всего. Наоборот, это
мудро. Эмергенты просто слишком опасны, чтобы...
     Парк медленно вышел  из-за стола,  протянув  тяжелую  руку. Рука  мягко
опустилась на плечо Сума Дотрана, и голос Парка был столь же мягок.
     - Извини, Сум.  Ты сделал все, что мог. Ты даже заставил нас  выслушать
младшего  совладельца. Теперь  настало время для всех нас...  согласиться  и
действовать дальше.
     Лицо  Дотрана  исказила  гримаса   досады  -  или  страха.  Минуту  она
держалось, потом он взял себя в руки и с шумом выдохнул. Вдруг стало  видно,
как он стар и устал.
     - Вы правы, капитан.
     Парк скользнул на место и бесстрастно посмотрел на Эзра.
     - Спасибо вам за совет, стажер Винж. Надеюсь, вы сохраните тайну  этого
совещания.
     - Так точно, сэр! - вытянулся Эзр.
     - Вы свободны.
     За спиной Эзра  открылась  дверь,  и он оттолкнулся от  опорного шеста.
Когда он проплывал в дверь, капитан Парк уже обращался к Комитету:
     - Кира, обдумай вооружение посадочных модулей. Может, удастся намекнуть
эмергентам, что попытка их захвата может оказаться очень опасной. Я...
     Скользнувшая  на   место  дверь  отсекла   остальное.   Эзра   охватило
одновременно и облегчение, и нервная дрожь. На сорок, быть может, лет раньше
своего  срока он  участвовал в принятии  решения  о судьбе Флота. И это было
совсем не в радость.

     ГЛАВА ТРЕТЬЯ

     Мир пауков - планета Арахна, как  ее теперь иногда называли,  - имела в
диаметре двенадцать тысяч километров и  силу  тяжести  в 0,95  земной.  Ядро
планеты  было  однородным  и   каменным,  но  на   поверхности  существовало
достаточно  летучих элементов для создания океанов  и приемлемой  атмосферы.
Только  одно  мешало  этому  миру  быть  землеподобным   Эдемом:  отсутствие
солнечного света.
     Прошло более двухсот лет с тех пор, как Мигающая, солнце  этой планеты,
перешла  в состояние "выключено". Все это  время она давала Арахне не больше
света, чем дальние звезды.
     Посадочный  модуль Эзра описал дугу  над местностью,  которая в  теплые
времена  должна  была   бы  быть  большим  архипелагом.  Основные   действия
разворачивались на другой стороне планеты,  где Команды  тяжелых подъемников
вырезали и поднимали на орбиту  миллионы тонн подводных отмелей и замерзшего
океана. Но не важно; Эзру случалось видеть крупные инженерные работы. А  эта
мапенькая высадка может стать поворотным моментом истории...
     Синтетический  образ  на  пассажирской  палубе показывал  внешний  вид.
Проплывавшие  под  кораблем  земли  были  всех  оттенков  серого,  и  только
поблескивали иногда белые пятна. Может, это была только игра воображения, но
Эзр   различал  смутные  тени,  отбрасываемые  Мигающей.   Они  обрисовывали
топографию  утесов  и  горных пиков соскальзывающей в  темные ямы  белизной.
Некоторые  дальние  пики  обрисовывались  концентрическими дугами:  перепады
давления, где вокруг камня намерзал океан?
     - Слушай, хоть сетку альтиметра наложи  на  них! - прозвучал у него над
плечом голос Бенни Вена, и на ландшафт легла  тонкая  красноватая сетка. Она
почти  полностью соответствовала  интуитивным представлениям  Эзра о тенях и
снеге.
     Эзр махнул рукой в сторону карты:
     - Когда звезда включена, там  внизу  - миллионы пауков.  Естественно бы
решить, что должны быть и признаки цивилизации. Бенни хмыкнул:
     -  А  что ты рассчитываешь увидеть на натуральном обзоре? Торчат только
горные пики, а внизу все закрыто метрами кислородно-азотного снега.
     Полностью  земного  типа  атмосфера,   замерзшая  десятиметровым  слоем
воздушного снега  -  если он распределился  равномерно.  Многие  из наиболее
вероятных  местоположений больших городов  -  устья,  слияния  рек - закрыты
метрами холодной пыли. Все более  ранние  высадки производились относительно
высоко -  скорее всего в шахтерских  поселках  или примитивных сеттльментах.
Так  было,  пока  не прибыли  эмергенты  и пока  не  было  точно  определено
сегодняшнее место назначения.
     Внизу  тянулись  темные  земли.  Было даже что-то, подобное  глетчерным
потокам. Эзр подумал, как  они успели сформироваться. Глетчеры из воздушного
льда?
     - О Господь  Всей Торговли, вы только посмотрите! Бенни показал налево,
на красноватое зарево у горизонта, и дал увеличение. Огонек остался мелким и
быстро уходил  из  поля зрения. Он  действительно был  похож на  огонь, хотя
форму менял медленно. Теперь что-то уже закрывало вид на него,  и Эзр только
мельком успел глянуть на непрозрачное облако, медленно  поднимавшееся в небо
от этого света.
     -  Я с  высокой  орбиты рассмотрел получше, - донесся  голос  командира
группы Дьема спереди. Но изображение он не передал. - Это вулкан, только что
зажегся.
     Эзр   проводил   глазами   изображение,   вышедшее   из  поля   зрения.
Поднимающаяся темнота - это,  должно быть, гейзер лавы - или просто воздух и
вода, вылетающие над ним в космос.
     -  Это начало, - сказал Эзр. Ядро планеты было холодным и мертвым, хотя
и было  несколько озер магмы в том, что сходило тут за  мантию. -  Все вроде
так уверены, что  пауки  должны быть в анабиозе,  - а что, если они на самом
деле сохраняют тепло возле таких штук?
     -     Маловероятно.     Мы     провели      по-настоящему     детальные
разведывательно-исследовательские   наблюдения.  И   обнаружили   бы   любое
поселение возле горячего пятна. Кроме того, перед последним периодом темноты
пауки только-только изобрели радио. И пока они еще не в том положении, чтобы
выползать на улицу.
     Это  предположение  было  сделано  на  основании  нескольких мегасекунд
наблюдений и вероятных биохимических допущений. - Да, наверное.
     Эзр смотрел на красноватое зарево, пока оно не скрылось за (горизонтом.
Потом впереди  и  внизу  появилось нечто более  интересное. Дуга посадочного
эллипса плавно опустила их вниз, все еще в невесомости. Планета была полного
размера,  но  атмосферного  полета не будет.  Модуль шел  на скорости восемь
тысяч метров в секунду в паре тысяч метров от земли. Эзру казалось, что горы
карабкается к  ним, протягивая вершины. Пролетал назад  гребень  за гребнем,
все ближе и ближе. Бенни  позади стал испускать какие-то недовольные  звуки,
прервав свою обычную болтовню. Эзр ахнул,  когда  последний гребень мелькнул
мимо так близко, что, казалось, может зацепить модуль. Эллипс перехода в ад.
Потом впереди заработал главный реактивный двигатель.
     Спуск от выбранной Джимми Дьемом  точки посадки  занял  почти  тридцать
килосекунд.  Это неудобство  было  не  по  небрежности.  Место  посадки было
выбрано на  горном склоне, зато свободном от льда и  воздушного снега, целью
же  было дно узкой долины. По  всем  правилам ему  полагалось  быть  укрытым
сотнями метров воздушного снега,  но по  неожиданной флюктуации топографии и
климата этот слой едва достигал полуметра. Почти скрытая нависающими стенами
долины, здесь  находилась самая большая группа неповрежденных домов, которую
до сих пор удалось найти. И были неплохие шансы, что здесь откроется выход в
какую-нибудь  гибер-национную  пещеру пауков,  -  из самых больших,  а  быть
может,  и город, оживающий в  теплое время Мигающей. Что  бы  тут ни удалось
узнать, это важная информация.  По заключенному соглашению, все сообщалось и
эмергентам...
     Эзр  ничего  не  знал об исходе  собрания Торгового Комитета. Казалось,
Дьем делает все возможное, чтобы скрыть  от местных свое  посещение -  как и
должны были ожидать  от  него эмергенты. Вскоре  после  отбытия  модуля  его
посадка будет скрыта лавиной. Даже следы ног будут  стерты (хотя это вряд ли
необходимо).
     Случайно вышло так,  что,  когда группа добралась до дна, Мигающая была
почти  в зените. В "солнечный сезон" это  был бы полдень. Теперь же Мигающая
выглядела  вроде  красноватой луны  в  полградуса диаметром.  Поверхность ее
казалась  крапчатой, как  капли  масла на воде.  Без  усиления дисплея света
звезды хватало лишь на то, чтобы разглядеть окружающие предметы.
     Группа высадки шла  по  чему-то  вроде главной улицы -  пять  человек в
скафандрах  и  один  сопровождающий  шагающий   робот.  Они  пробирались  по
сугробам, и там,  где  наступал сапог,  поднимались легкие  облачка пара,  и
летучие вещества вступали в контакт  с не столь хорошо изолированной  тканью
скафандров.  При долгой остановке приходилось выбирать  место, свободное  от
снега, иначе людей быстро  окружал  туман  испарений. Каждые  десять  метров
ставился  сейсмодатчик  или  сейсмозонд.  Когда они  будут расставлены,  как
требуется  по схеме, они дадут изображение ближайших пещер. Что  еще  важнее
для целей этой высадки:  они дадут материал для соображений, что находится в
этих  домах. Главная  цель  - письменные  материалы, картины. Найти  детский
букварь с картинками для группы Дьема более чем приемлемый успех.
     На   черном   -   красновато-серые  тени.   Эзр  упивался   натуральным
изображением. Красиво  - и  жутковато. Здесь  пауки  когда-то  жили. По  обе
стороны дороги  тени взбегали на здания, построенные  пауками. Они  все были
двух-трехэтажными, но даже в этом  тусклом свете, даже при размытых  тьмой и
снегом очертаниях их не спутаешь  с постройками людей. Даже  самые маленькие
двери  были широченные, и почти  нет дверей хотя бы полутораметровой высоты.
Окна (аккуратно заделанные  - город  был оставлен методично и тщательно, как
делают обитатели, собирающиеся вернуться) тоже были широкими и низкими.
     Как будто сотни прищуренных  глаз  смотрели на поисковую партию из пяти
человек  и их шагающего робота. Винж подумал, что будет, если вдруг появится
свет - щелка света за ставнями. Его воображение на секунду увлекло его. Что,
если их самодовольное  чувство превосходства - ошибка? Это же  инопланетяне.
Крайне маловероятно, чтобы жизнь могла зародиться в таком  причудливом мире,
как этот;  когда-то  сюда  пришли межзвездные странники: Торговая территория
Кенг Хо тянулась  на  сотни  световых лет,  и  они  поддерживали  постоянный
уровень  техники  тысячи  лет.  Им   встречались  радиоследы   негуманоидных
цивилизаций,  находившихся  за тысячи - а чаще всего за миллионы -  световых
лет, навеки недоступные  прямому  контакту или  даже  разговору. Пауки  были
всего лишь третьей негуманоидной расой, обнаруженной физически, - третьей за
восемь  тысяч  лет космических  путешествий человека.  Одна  из них  вымерла
миллионы лет назад,  вторая же не достигла даже машинного  уровня, не говоря
уже о межзвездных полетах.
     Пятеро, идущие между темными зданиями с закрытыми окнами, действительно
творили историю, как и представлял себе Винж. Армстронг на Луне, Фам Нювен у
разлома  Брисго  -  а  теперь  Винж, Вен,  Патил, До и Дьем на  улице города
пауков.
     В фоновом радиоразговоре вдруг возникла пауза, и на миг самыми громкими
звуками стали потрескивание комбинезона и собственное  дыхание. Потом голоса
вернулись, направляя группу через  открытое пространство  к  дальнему  концу
долины. Очевидно, аналитики решили, что узкая щель - это вход в пещеры, где,
как предполагалось, укрылись местные пауки.
     -  Странно,  -  раздался  неизвестно чей голос  сверху. -  Сейсмодатчик
что-то уловил - и сейчас улавливает - из здания справа от вас.
     Винж вскинул голову и уставился во мрак. Пусть не свет, зато звук.
     - Робот? - Это сказал Дьем.
     - Может, просадка здания? - Бенни.
     -  Нет-нет. Это  импульсы  -  как щелчки. Теперь  упорядоченные  удары,
некоторые  приглушены. Частотный  анализ... звучит как что-то механическое -
движущиеся  детали  и прочее в этом  роде.  Так,  теперь почти прекратилось,
только затухание. Командир группы, мы точно определили  источник звука.  Это
на дальнем углу, на уровне четырех метров над улицей. Вот вам маркер.
     Винж  с остальными прошли еще тридцать метров, следуя за плывущим у них
в дисплеях шлема значком маркера. Скрытность их движений была почти смешна -
они прекрасно просматривались из любого здания.
     Маркер повел их за угол.
     -  С виду в здании ничего  особенного не заметно, - сказал Дьем.  Как и
прочие  дома,  этот был сложен  из камней  без раствора, верхние  этажи чуть
выдавались над нижними.  -  Стоп, я  вижу, куда вы показываете.  Это  что-то
вроде...  керамического ящика, закрепленного на карнизе второго этажа. Винж,
тебе ближе всех. Подойди и посмотри.
     Эзр  направился  к  зданию и  тут заметил,  что  кто-то умный  отключил
маркер.
     - Где?
     Он видел только тени и серую кладку.
     -  Винж!  -  В голосе Дьема  чуть  сильнее ощущался командный металл. -
Проснись, Винж!
     - Ох, виноват!
     Эзр почувствовал,  что вспыхнул. Слишком часто он  так попадал впросак.
Он  включил  мультиспектровое  изображение,  и  стена заполыхала  цветами  -
составное изображение,  которое  скафандр  показывал в  нескольких  участках
спектра. И там, где раньше была заполненная  тенью яма, он увидел  тот самый
ящик, о котором говорил Дьем. Ящик висел в паре метров над его головой.
     - Секундочку, я подойду поближе.
     Он подошел к  стене.  Как и  у большинства  зданий,  стена  этого  была
прочерчена широкими каменными ребрами. Аналитики считали, что это могут быть
ступени. Винжу такая интерпретация годилась, хотя для него они были, скорее,
пожарной лестницей. Через несколько секунд он оказался рядом с устройством.
     И это  была  машина. По бокам у нее  были заклепки, как в средневековом
романе. Винж вытащил из комбинезона сенсор и поднес к ящику.
     - Мне его трогать или нет?
     Дьем не ответил. Это  вопрос для тех,  кто  повыше, и Винж услышал, как
несколько голосов стали совещаться.
     - Поводи сенсором вокруг. На ящике  сбоку маркировка есть?  Триксия! Он
знал, что  она  будет среди наблюдателей,  но  слышать  ее  голос было очень
приятным сюрпризом.
     - Есть, мэм! - ответил он и поводил цилиндром взад и вперед над ящиком.
На боках его что-то было обозначено, но неясно, была это надпись или наводки
капризного механизма мультисканирования. Если надпись, тогда это успех.
     - Ладно, теперь закрепите цилиндр на ящике,  - сказал другой голос. Это
был акустик.
     Эзр выполнил, что ему сказали.
     Прошло несколько секунд.  Лестница  пауков была  настолько крутая,  что
Винжу пришлось  к  ней прислониться.  Туман  испаряющегося воздуха стекал со
ступеней и уходил  вниз. Подогреватели куртки старались компенсировать холод
от камня.
     - Это интересно, -  прозвучал наконец голос. - Эта штука - сенсор прямо
из темных веков.
     -  Электрический?  Передает данные в  удаленный  центр? Винж вздрогнул.
Слова были произнесены женским голосом с эмергентским акцентом.
     - А, здравствуйте, директор Рейнольт. Нет, в этом-то и странность этого
устройства.  Оно  самодостаточно. "Источником питания", по  всей  видимости,
является  блок металлических пружин. Часовой  механизм  - вам такое  понятие
знакомо? - обеспечивает и отсчет времени, и  движущую  силу. На самом деле я
думаю,  что это единственный  не слишком сложный способ, который годится для
периода долгого холода.
     - Так что же он наблюдает?
     Это  был Дьем,  и вопрос  был хороший. Винжа снова увлекло воображение.
Может быть,  пауки  куда  умнее, чем  кто-нибудь  полагает. Может быть,  его
собственная фигура в шлеме показана в их  отчетных материалах. И кстати,  не
подключена ли эта коробка к чему-то вроде оружия?
     -  Ничего похожего на камеру  не видно, командир  группы. У  нас сейчас
очень хорошее  изображение  содержимого ящика. Зубчатый механизм протягивает
ленту  мимо четырех самописцев.  -  Термины  прямо из текста  игры "Погибшая
цивилизация". -  Я  полагаю, каждый день или около того лента чуть  подается
вперед  и  отмечает температуру,  давление... и еще  две скалярных величины,
которые  мне пока не ясны. -  Каждый день в  течение  более чем двухсот лет.
Примитивным  человеческим цивилизациям трудно  было  бы  создать механизм  с
движущимися частями,  который проработал бы так  долго, тем более в условиях
низких  температур. -  Нам просто повезло, что мы  проходили  мимо, когда он
сработал.
     Последовал  технический диспут  о том, насколько изощренными могут быть
такие   самописцы.  Дьем   велел  Бенни   и   остальным   просветить   район
пикосекундными вспышками.  Нигде ничего в  ответ не  блеснуло  - линз оптики
обнаружить не удалось.
     Тем  временем  Винж  все  стоял,  опершись на  лестницу. Холод  начинал
проникать под куртку и герметичный комбинезон. Снаряжение не было рассчитано
на долгий контакт с таким поглотителем тепла. Винж неловко поежился на узких
ступенях.  В  поле тяготения один g такая акробатика быстро  надоедала... Но
новое положение позволило ему заглянуть за угол дома. И на этой стене ставни
частично отвалились от окон.  Винж  осторожно выглянул  с лестницы,  пытаясь
разобраться,  что  видит  внутри  комнаты.  Все  там  было  покрыто  патиной
воздушного снега. Стояли длинные ряды шкафчиков высотой до пояса, над ними -
металлические рамы и еще шкафчики. Уровни были соединены лестницами  пауков.
Конечно,  для пауков  эти ящики не  "до  пояса". Хм.  Сверху лежали свободно
какие-то  предметы,   каждый   представлял  собой  набор  плоских   пластин,
соединенных  с  одной  стороны  петлей.   Некоторые   были  сложены,  другие
развернуты, как веера.
     Внезапное понимание стукнуло, как удар тока, и он заговорил по открытой
связи, не успев подумать.
     - Командир Дьем!
     Разговор удивленно прервался.
     - Что там у тебя, Винж?
     - Посмотрите через  мой  прибор. Кажется, я  нашел  библиотеку.  Сверху
раздался чей-то радостный возглас. Очень похоже на голос Триксии.
     Сейсмозонды  привели бы их в конце концов к  библиотеке, но Эзр  сильно
сократил этот путь.
     В задней стене  была большая дверь, и ввести туда робота было просто. У
него был  скоростной  сканирующий манипулятор. Адаптация  к  странному  виду
"книг"  потребовала  времени,  но сейчас  робот с  головоломной  скоростью -
сантиметр или  два  в  секунду - шел  вдоль полок, а двое из  команды  Дьема
скармливали ему в лапу постоянный поток книг. Сверху шел вежливый, но вполне
слышный спор. Эта высадка была частью совместного плана, и по согласованному
графику  срок ее  истекал  всего через  сто килосекунд. За  это время они не
успеют обработать  всю библиотеку, не говоря уже о других зданиях и  входе в
пещеры. Эмергенты не хотели делать для этой высадки исключения. Вместо этого
они  предлагали переместить  в долину один из тяжелых подъемников и выгрести
все находки в целом.
     -  И при этом можно сохранить стратегию скрытности,  - произнес мужской
голос эмергента.  - Можем  взорвать стены  долины -  будто  бы большой обвал
уничтожил лежащую внизу долину.
     - Ну и ну! У этих  ребят  действительно деликатный  подход,  - произнес
голос Бенни Вена по закрытому каналу.
     Эзр  не  ответил.  Предложение  эмергентов  казалось  ему не  то  чтобы
иррациональным... просто  чужим. Кенг Хо занималась торговлей.  Самые крутые
садисты могли с радостью разорить конкурента  до полной нищеты, но почти все
хотели иметь  Клиентов, которых можно будет постричь снова. Просто разрушать
или  красть  было...  грубо, что ли. И зачем, если  можно  потом вернуться и
снова пощупать, чем поживиться?
     Наверху  предложение  эмергентов было  вежливо  отклонено,  и следующая
экспедиция  в  знаменитую  теперь  долину  была  поставлена во  главе списка
последующих совместных приключений.
     Дьем  послал Бенни и Эзра проверить полки. В этой библиотеке могло быть
сто тысяч  томов - всего  несколько  сот  гигабайт, но и этого  было слишком
много  для  оставшегося  времени. В конце  концов  придется выбирать наугад,
рассчитывая  таким  образом найти святой Грааль -  детский  иллюстрированный
букварь.
     Текли  килосекунды,  Дьем  менял людей  -  одни скармливали  информацию
сканеру, другие таскали книги для прочтения с верхних полок и ставили  их на
место.
     Когда у  Винжа настал обеденный  перерыв.  Мигающая уже ушла из зенита.
Теперь она  висела над утесами дальнего конца долины  и отбрасывала тени  от
домов  на всю длину улицы.  Он нашел  свободный от снега участок,  бросил на
него теплоизолирующее одеяло и  разгрузил наконец  ноги от  своего веса. Ох,
как  хорошо! Дьем дал  ему на перерыв тысячу пятьсот  секунд. Он покопался в
фидере  и медленно  сжевал  пару  фруктовых палочек. В шлеме слышался  голос
Триксии, но она  была очень занята. "Букварь с картинками" так и не попался,
но нашлось нечто, ненамного худшее - пачка учебников физики и химии. Триксия
предположила, что  это какая-то техническая  библиотека. Сейчас обсуждалось,
как ускорить сканирование. Триксия  считала,  что  выполнила  анализ  графем
письма правильно, так что теперь можно приступать к более разумному чтению.
     С первого  раза, когда Эзр  увидел Триксию, он  понял, что она умна. Но
она была всего лишь  Клиентом, специализирующимся  в лингвистике -  области,
где  наука Кенг Хо добилась  блестящих успехов.  Что она может на самом деле
внести  нового?  Теперь же...  теперь он слышал  идущий сверху  разговор,  и
остальные  специалисты-лингвисты  обращались  к Триксии с  уважением.  Может
быть,   и  неудивительно.  Вся  цивилизация  трилендеров  соревновалась   за
ограниченное количество  мест в экспедиции.  И  если из ста миллионов  людей
выбрать  в какой-то специальности лучшего... то этот лучший наверняка  будет
чертовски хорош. На секунду гордость Эзра от знакомства  с  ней пошатнулась:
на  самом деле это  он  хватил  слишком  высоко,  желая ее. Да,  он  главный
наследник Семьи Винж.23, но сам  он... совсем  не так блистает. И даже хуже:
все время тратит на мечтания о каких-то других местах и временах.
     Эта обескураживающая мыслишка повернула на знакомый путь:
     может быть, он докажет, что не так'уж бесполезен. Пауки наверняка давно
оторвались  от своей исходной цивилизации, и теперешняя эра у них может быть
очень  похожей на  темные  века.  Может  быть, у него будет  наитие, которое
принесет Флоту сокровища - а ему завоюет Триксию Бонсол.
     И  ум  его  понесся  по  счастливым возможностям,  ни  разу  толком  не
спустившись до скучных деталей...
     Винж глянул  на хрон. Ага, еще есть пятьсот  секунд! Он встал, поглядел
поверх удлиняющихся  теней  туда, где улица взбиралась на склон  горы.  Весь
день они так  сосредоточились на главных задачах, что  даже не успели кинуть
взгляд на окружающий вид. На самом деле они остановились, чуть  не доходя до
расширения дороги, почти площади.
     В  светлое   время  здесь  было  много  растений.  Холмы  были  покрыты
перекрученными  остатками  чего-то   вроде  деревьев.  Здесь   природа  была
тщательно причесана; через правильные интервалы на улице лежали органические
остатки каких-то декоративных растений. Вокруг площади  было с десяток таких
груд.
     Четыреста секунд. Время еще есть.
     Он быстро подошел к  краю площади и стал обходить ее по кругу.  Посреди
круга возвышался холмик, и покрывший его  снег складывался в странные формы.
Обойдя  круг  до половины,  Винж оказался лицом к свету. Работа в библиотеке
настолько разогрела дом, что оттуда сочился туман временно возникшей местной
атмосферы, и красноватыми полосами пронизывал его свет.
     Мигающей. Если не  замечать цвета, то это мог  быть наземный  туман  на
главном  полу базы его  родителей в  летнюю ночь. А стены долины  могли быть
переборками отсеков базы. На секунду  воображение сыграло с Эзром  шутку,  и
такое чужое место показалось таким знакомым, таким мирным.
     Внимание  Винжа  снова  вернулось  к центру  площади. Вот  эти странные
формы, полускрытые темнотой. Не успев подумать, он к ним приблизился.  Земля
была  чиста  от  снега и хрустела под ногами,  как  замерзший мох. Вдруг Эзр
остановился,  чуть не ахнув.  Эти темные предметы в центре - это же  статуи!
Статуи пауков! Еще несколько секунд, и он доложит о находке, но пока  что он
любовался  этой  сценой в одиночестве  и  молчании. Конечно, примерная форма
туземцев им известна; есть грубые картины, найденные  предыдущими  наземными
партиями.  Но - Винж  включил  сканирование изображения  - эти  статуи очень
натуралистичны  и  выполнены  в  мельчайших  деталях  из  какого-то  темного
металла.  Их здесь  было три, как Эзр решил  - в натуральную величину. Слово
"паук"  -  слово  обычного  языка,  термин  из  тех,   что  при   конкретном
исследовании почти  бесполезно. Во  времянках, где прошло детство Эзра, было
несколько  видов живых существ, называемых "пауками". У некоторых было шесть
ног, у  других восемь, у  третьих  -  десять  или двенадцать. Были среди них
толстые  и  мохнатые,  были тощие,  черные  и  ядовитые.  Здешние,  кажется,
худощавые и десятиногие. Но либо они носят одежду, либо куда более  колючие,
чем  их мелкие  тезки.  Они  переплели ноги  друг с другом,  дотягиваясь  до
чего-то под собой. Дерутся? Размножаются? Непонятно. Даже воображение  Винжа
отказало.
     На что тут похоже, когда солнце светит вовсю?
     ГЛАВА  ЧЕТВЕРТАЯ Стало  стертым штампом, что мир приятнее  всего в Годы
Увядания.   Погода  действительно  не   такая   бурная,  во  всем  ощущается
замедление, и почти повсюду несколько лет подряд летний зной не  так жжет, и
зимы не так суровы. Классическое время романтики. Время, когда соблазн манит
высшие существа расслабиться. Отложить. Последний шанс приготовиться к концу
мира.
     По  чистому  везению Шерканер  Андерхилл  выбрал  для первой поездки  в
Ставку  самые  лучшие  дни Годов Увядания.  Вскоре он понял, что повезло ему
вдвойне: прибрежный  серпантин был не рассчитан  на  автомобили, а  Шерканер
оказался далеко не таким искусным автомобилистом, как сам думал. Не раз  его
заносило  и  разворачивало  на  месте  при  неправильно   приложенном  ремне
водителя, и  только руль и  тормоза спасали его  от полета  в голубой  туман
Великого  Моря  (он, конечно, не долетел  бы и рухнул на  лес, но  с тем  же
смертельным результатом).
     Шерканер этим наслаждался. За  несколько  часов он  научился  управлять
машиной. Теперь  он разворачивался на двух колесах  почти намеренно. Поездка
была  прекрасной. Местные жители называли этот  маршрут Гордостью Аккорда, и
Августейшая Семья не смела пожаловаться. Была вершина лета. Лес был возраста
полных тридцати  лет  - почти  столько,  сколько  могут прожить деревья. Они
вытягивались  вверх, прямые, высокие, зеленые, и росли прямо на краю дороги.
Аромат цветов и лесных смол плыл прохладным потоком мимо насеста автомобиля.
     Других  гражданских авто попадалось  немного, зато много было оспрехов,
тянущих телеги, попадались грузовики и до неудобства много армейских колонн.
Штатские  реагировали  на  него со смешанным чувством: раздражение, интерес,
зависть. Даже больше,  чем  возле Принстона, встречалось крестьянок, с  виду
беременных,  и  парней  с  детскими  рубцами  на  спине.  Некоторые  группы,
казалось, завидуют не  только автомобилю  Шерка. А я иногда  немного завидую
им.  Какое-то  время  он  поиграл  с этой  мыслью, не пытаясь  ее объяснить.
Инстинкт - это так увлекательно, особенно когда видишь его изнутри.
     Пролетали мили. Тело  и  чувства Шерканера упивались поездкой, но разум
постепенно  отвлекся: дела  в школе, как продать Ставке свой  план, воистину
неисчерпаемые способы усовершенствования автомобиля. В лесной  городишко  он
въехал ранним вечером первого дня. На древнем знаке было написано "ГЛУБИННАЯ
НОЧЬ". Шерканер не понял, это название или просто описание.
     Остановился  он возле  кузницы.  У  кузнеца была такая  же странноватая
улыбка, как у многих на дороге.
     - У вас хороший автомобиль, мистер.
     На самом деле  автомобиль  и был  очень  хорошим и дорогим -  последняя
модель  "релмайтха".  Абсолютно не по карману  среднему студенту колледжа  -
Шерканер   выиграл  его   в   казино  возле   студенческого   городка  двумя
днями.раньше.  Теорию вероятностей надо знать. Шерканер был отлично известен
во  всех  игорных домах  Принстона и окрестностей, и гильдия владельцев  его
предупредила, что  ему  все руки переломают, если еще раз поймают за игрой в
городе. А  он  все  равно собирался  уезжать  из  Принстона - и очень  хотел
поэксперимантировать с автомобилями.
     Кузнец  бочком,  бочком  обошел автомобиль, притворяясь,  что  любуется
серебряной отделкой и тремя вращающимися цилиндрами.
     -  Типа  далеко от дома  заехали,  нет? И что  будете  делать, если  он
работать перестанет?
     - Может, керосина куплю?
     - Ага,  у нас он есть. Нужен для кое-каких машин на ферме. Не, я не про
то.  Я  насчет если  ваша штуковина  поломается? Они же капризные, не то что
тягловые животные.
     Шерканер ухмыльнулся. Он уже заметил скорлупу от нескольких авто в лесу
позади кузницы. Нужное место.
     -  Вот тут  может  быть трудность. Но я  кое-что  придумал.  Вас  может
заинтересовать работа по коже и металлу.
     И он  описал  несколько идей,  которые пришли  ему в голову на дороге -
вещи,  которые  сделать  просто. Кузнец был согласен  - всегда готов  делать
бизнес  с психом. Но только  Шерканер должен  заплатить  вперед.  К счастью,
валюта Банка Принстона оказалась приемлемой.
     Потом  Андерхилл проехал  по  городу, разыскивая  гостиницу.  С первого
взгляда  городок  казался мирным, не замечающим времени - таким,  в  котором
приятно  жить.  Была  в  нем  традиционалистская  церковь  Мрака,  простая и
обшарпанная,  какой  и  должна  была быть в эти годы.  На почте  продавались
газеты даже  не  позавчерашние,  а  третьегодняшные.  Заголовки  могли  быть
большими,  красными,  кричащими о  войне  и  вторжении,  но даже когда  мимо
грохотала колонна грузовиков Ставки, никто особого внимания не обращал.
     Выяснилось, что  Глубинная  Ночь  настолько  мала, что  даже гостиниц в
городе  нет.  Владелец  почты рассказал, как проехать к  домам,  где сдаются
койки с завтраком. Когда  солнце уже скатывалось  к океану, Шерканер все еще
искал их, раскатывая  по  сельским  дорогам.  Лес был  красив,  но  оставлял
маловато  места  для ферм.  Местные  жители  существовали  частично  за счет
внешней торговли,  но  еще и  усердно трудились в своих  горных  садах...  и
оставалось у них не больше трех лет хороших  сезонов, пока  морозы не станут
убийственными.  Амбары  казались  полными,  и постоянно ездили туда  и  сюда
телеги между холмами. Приходская глубина находилась еще милях в пятнадцати в
том  же  направлении.  Глубина  не  очень  большая,  но  для  малонаселенной
местности ее  хватало  вполне.  Если эти люди не сделают  сейчас достаточных
запасов,  им придется очень страдать в  первые,  тяжелые  годы Великой Тьмы:
даже в теперешние цивилизованные  времена мало нашлось бы сочувствия к тому,
кто, имея трудоспособное тело, не запасся на эти годы.
     Закат застал его на мысе, выходящем на океан. Земля уходила вниз с трех
сторон, а с  юга переходила в  небольшую  лесистую долину. На гребне  за ней
возвышался дом,  похожий на  тот,  что описал почтмейстер. Но Шерку  все еще
можно  было не спешить, а  это был самый прекрасный вид за  весь день. И  он
смотрел, как лоскуты теней окрашиваются в разные цвета, а след солнца уходит
с отдаленного горизонта.
     Потом он развернул-автомобиль и направился в долину по крутой грунтовой
дороге. Над  ним  сомкнулась лесная крыша...  и начался  самый  трудный  для
вождения участок за весь  день, хотя он ехал  медленнее, чем  калека ползет.
Автомобиль нырял и скользил в футовой глубины выбоинах.  Тяготение и везение
- только эти два явления не давали ему застрять. Когда  Шерканер добрался до
русла ручья на дне, он всерьез  уже сомневался, не придется ли бросить здесь
сверкающую новую машину. Потом  он посмотрел вперед и по сторонам. Дорога не
заброшена - тележные колеи свежие.
     Медленный вечерний бриз донес вонь отбросов и гниющего мусора. Помойка?
Странно представить  себе  такую штуку  в  глуши.  Да,  действительно,  кучи
отходов.  Но  и  дом-развалюха, полускрытый деревьями.  Стены  кривые, будто
бревна никто  никогда  не пригонял.  Крыша  провисла.  Дыры заткнуты пучками
лозняка. Слой почвы между дорогой и домом  стерт  начисто. А вот что он  мог
счесть за отбросы: пара оспрехов, стреноженная у ручья выше по течению.
     Шерканер остановился.  Дорожные колеи исчезали в ручье футах в двадцати
впереди.  Минуту  он просто смотрел в ошеломлении. Это  же  настоящий лесной
народ,  непохожий  ни  на что,  виденное  в жизни Шерканером  -  уроженцем и
жителем большого города!
     Он вылез из машины. Их воззрения. Сколько он может узнать нового!
     Тут до него дошло, что если их воззрения достаточно чужды, то они могут
быть более чем недовольны его присутствием.
     К тому же... Шерканер откинулся на насесте и тщательно осмотрел рулевое
колесо, газ  и тормоза. За ним наблюдали не только  оспрехи. Он огляделся по
сторонам, глаза уже приспособились к сумеркам. Так, их двое. Прячутся в тени
с обеих сторон. Не  животные, но... Дети?  Лет так пяти и десяти. У меньшего
еще  сохранились детские  глаза. Но взгляд  их был  животный, хищный. И  они
подкрадывались к автомобилю.
     Шерканер  форсировал двигатель и рванул вперед. Уже  перед самым ручьем
он  заметил третий  силуэт  - побольше, - затаившийся  в деревьях над водой.
Может, это и дети, но игра в засаду и  прыжок идет всерьез. Он вывернул руль
резко  вправо, выскакивая из колеи. Значит, он соскочил с дороги - или  нет?
Впереди слабо просматривались выбитые борозды: место брода!
     Он въехал в ручей, разбрызгивая воду в  обе стороны. Большой в Деревьях
прыгнул,  длинная   рука  скользнула  по  автомобилю,   но  сама  эта  тварь
приземлилась  в стороне от пути Шерканеpa. Тут Андерхилл добрался до другого
берега и рванул по круче вверх. Настоящая засада кончилась бы мешком на этом
месте. Но  дорога бежала вперед, и как-то ему  удавалось на  ней удержаться,
хотя машина  виляла.  Последний миг страха, когда он  выезжал из-под  навеса
листвы, дорога стала  круче, и  "релмайтх" повело назад так, что он  чуть не
опрокинулся.  Шерканер  бросился  с  насеста вперед,  машина ухнула  вниз  и
перекатилась через гребень холма.
     Путь закончился под  звездами в сумеречном небе возле дома, который был
виден с дальнего конца долины.
     Шерканер   заглушил  мотор  и  минуту   посидел,  переводя   дыхание  и
прислушиваясь  к  стуку  крови в  груди  -  настолько  все  стало  тихо.  Он
оглянулся: никто его не преследовал. А  если  подумать,  что случилось... то
это странно. Тот  большой,  которого он  видел,  медленно вылезал из  ручья.
Остальные двое отвернулись, будто потеряв интерес.
     Это был именно тот дом, который он видел с того края долины. В передних
комнатах зажегся свет. Открылась дверь, и на крыльцо вышла старая дама.
     - Кто там? - спросил мощный голос.
     -  Леди  Энклерр?  -  У  самого Шерканера  голос слегка  дрогнул. - Мне
почтмейстер дал ваш адрес. Сказал, что вы сдаете комнаты на ночь.
     Она подошла со стороны водителя и оглядела Шерка сверху донизу.
     - Сдаю. Но вы опоздали к ужину. Придется вам досасывать холодное.
     - А, это ничего, это ничего.
     -  Ладно,  тогда втаскивайся.  - Она  усмехнулась и  махнула  ручкой  в
сторону долины, откуда Шерканер только что унес ноги. -  Ты далекий обходной
путь проделал, сынок.
     Вопреки своему обещанию, леди Энклерр  накормила Шерканера как следует.
Потом  они сели поболтать в  гостиной. Дом  был чист, хотя довольно изношен.
Провисшие   полы  не  ремонтировались,   краска  кое-где  облупилась  -  дом
приближался к концу своих дней. Но бледные мерцающие лампы открывали взгляду
ряды  книжных  полок  между  закрытыми ширмами  окнами.  Тут было  около ста
заглавий, в основном  детские  книжки для  только  что  научившихся  читать.
Старая дама  (она была  действительно старой,  родилась за два  поколения до
Шерка)  была приходской учительницей на пенсии. Ее муж  не пережил последней
Тьмы, но были у нее взрослые дети -  уже сами старые хрычи, - живущие в этих
холмах повсюду.
     На городскую учительницу леди Энклерр была никак не похожа.
     -  Да, я помоталась  на своем веку.  Когда  я была  еще моложе  тебя, я
плавала в западном море.
     Морячка!  Шерканер  с  откровенным благоговением слушал  ее  истории об
ураганах, смерчах и  взрывах айсбергов. Мало находилось сумасшедшего народу,
чтобы  идти в  моряки,  даже  в Годы  Увядания. Леди Энклерр повезло прожить
настолько  долго, чтобы завести  детей. Может быть, поэтому  она в следующем
поколении осела в качестве учительницы и помощницы своего мужа по воспитанию
кобберят.  Каждый год она изучала учебники  для следующего класса, оставаясь
на год впереди приходских детей весь период взросления.
     В  период Света она учила новое поколение.  Когда  дети  вырастали, она
потом годами процветала. Многие кобберы перешли в третье поколение, немногие
дожили  до  его  конца.  Леди  Энклерр  была  слишком  хилой,   чтобы  самой
подготовиться к грядущей Тьме. Но у нее была ее церковь и помощь собственных
детей, и потому у Нее был шанс увидеть четвертый  период Света. Тем временем
она продолжала сплетничать и читать. Она даже интересовалась войной - но как
болельщик.
     -  Я  говорю:  дайте этим тиферам  туннель позади. У  меня две внучатые
племянницы на Фронте, и я ими горжусь.
     Слушая   ее   речи,   Шерканер   выглядывал   через   широкие,  отлично
экранированные  окна дома леди Энклерр. Необычно яркие  звезды тысячи цветов
были здесь в горах;  они  тускло  освещали широкие  листья лесных деревьев и
раскинувшиеся вокруг холмы. Крошечные  песные феи несмолкаемо постукивали  в
экраны, и  со  всех  окрестных деревьев слышались их скрипучие песни.  Вдруг
забил барабан.  Громко забил  - Шерканер ощутил ритм кончиками ног и грудью,
не  только ушами. Ему  начал вторить другой, то опережая, то снова попадая в
ритм.
     Леди Энклерр прекратила разговор и недовольно прислушалась к шуму.
     -  Боюсь, это может  быть на  много  часов.  - Ваши соседи? -  Шерканер
показал в сторону  севера, к  долине.  Интересно, что,  если  не  считать ее
замечания  насчет  "долгого  обходного  пути",  она  ни  слова не  сказала о
странном  народе  в долине.  ...Кажется, и сейчас  не  скажет. Леди  Энклерр
нагнулась  со  своего  насеста, впервые с  момента его  прибытия на какой-то
заметный промежуток времени замолчав. Потом спросила:
     - Знаешь историю о ленивых лесных феях?
     - Конечно.
     -  Я   ее   сделала   серьезной  частью   катехизации,   особенно   для
пяти-шестилетних. Она насчет  аттеркропов,  потому  что  они  выглядят,  как
маленькие  кобберы.  Мы  изучали,  как  они  отра  щивают  крылья,  и  я  им
рассказывала о тех, что не готовятся  к  Тьме, которые все  играют и играют,
пока не  станет  слишком поздно. Я из нее смогла сделать страшный рассказ. -
Она сердито прошипела в пищевые руки. - Мы - несчастные грязные туземцы. Вот
почему  я  ушла  в море,  и  вот  почему я  в конце  концов пришла обратно -
попытаться  помочь.  Бывали годы,  когда  за  учительство я  получала только
бумажки фермеров  за  сотрудничество. Но я хочу, чтобы  ты, мои  юный  друг,
знал:  мы -  хороший  народ...  да  только  иногда  бывают  кобберы, которые
намеренно становятся паразитами. Немногие, и в основном выше по холмам.
     Шерканер рассказал ей о засаде на дне долины.
     Леди Энклерр кивнула.
     - Я так и подумала, что было  что-то  вроде этого.  Ты примчался, будто
тебя сзади поджаривали. Тебе повезло, что  ты выбрался со своим автомобилем,
но большая  опасность тебе  не грозила. В том смысле, что если бы застыл  на
месте,  они бы  могли тебя  запинать до смерти,  но в  основном  они слишком
ленивы, чтобы угрожать всерьез.
     Ну  и  ну!  Извращенцы,  в  самом деле. Шерканер постарался не проявить
слишком большого интереса.
     - Так что вся штука... Энклерр отмахнулась:
     - Может, в музыке. Думаю, они  достали недавно шипучку с дурью. Но  это
всего лишь симптом - пусть я.и не сплю из-за него по ночам. Нет, знаешь, что
по-настоящему  превращает в  паразита? Они  не готовятся к Тьме... и обрекли
проклятию собственных детей. Эта пара в долине - это народ с холмов, которым
в лом заниматься фермерством. Они были бродячими кузнецами, бродили от фермы
к ферме и работали, только когда не удавалось ничего украсть. В Средние Годы
Солнца  жизнь легка.  И  все это  время  они блудили по  сторонам,  рассыпая
постоянный поток молоди...
     Вы молоды,  мистер Андерхилл, может, малость еще  зашорены.  Я не знаю,
понимаете ли  вы, насколько  это  утомительно -  сделать женщину  беременной
перед Годами Увядания.  Всего-то может появиться один-другой маленький рубец
- и любая порядочная  женщина их отдерет.  Но те  паразиты внизу  - они  все
время  трахаются.  Мужик  всегда  таскает на  спине  один-два  рубца.  Слава
всевышним,  почти всегда они умирают.  Но  бывает,  что дорастают  до стадии
младенца. Некоторые доживают  до детства, но потом с ними годами обращаются,
как с животными. Большинство из них - угрюмые кретины.
     Шерканер вспомнил хищные взгляды. Эти малыши сильно отличались от того.
что он помнил о детстве.
     - Но ведь некоторым удается уйти? Вырасти и стать взрослыми?
     - Некоторым. И эти  опасны - они понимают, чего им  недостает. Так  или
иначе, а положение здесь плохое. Я тут выращивала минитарантов  - понимаете,
чтобы одной не скучать, да и денег немножко. Кончилось тем, что их всех либо
украли,  либо  оставили  у  меня  перед  крыльцом  высосанный  панцирь.  Она
помолчала, переживая болезненные воспоминания.
     - Фантазию кретинов привлекают блестящие предметы. Одно время  целая их
банда сообразила, как попасть в мой дом. В основном утащили сладости. Второй
раз  украли в доме  все  картины, даже  из  книг повытаскивали. Тогда  я как
следует заперла дверь. Но  они как-то  вломились в третий раз - и уперли все
мои  книги! Я же  тогда  все еще их учила, книги мне были нужны!  Приходской
констебль  поджарила за это паразитов, но книги  она, конечно, не нашла. Мне
пришлось покупать учебники за два последних школьных года.
     Она  махнула  рукой  в  сторону  верхних  рядов  книг,  на  потрепанные
экземпляры дюжины учебников. Книги на нижних полках были  похожи на буквари,
вплоть до  книжек  для  младенцев,  зато  они  все  были хрустящие, новые  и
нетронутые. Странно.
     Дуэт барабанов потерял синхронность и постепенно затих.
     -  Так  что,  мистер Андерхилл, так и есть:  кое-какая внефазная молодь
доживает до  взрослого  состояния.  Могут  даже  сойти за кобберов  текущего
поколения. В некотором смысле это следующее поколение паразитов. За пару лет
все  это стало  куда противнее.  Как ленивые  лесные  феи, эти типы начинают
ощущать  холод.  Но  в  приходскую  глубину  попадут  лишь  очень  немногие.
Остальные будут снаружи, в холмах. Там есть кое-какие пещеры, немногим лучше
глубин для скота. Там проводят Тьму беднейшие фермеры. Вот тут эти внефазные
паразиты будут по-настоящему опасны.
     Старая дама перехватила его взгляд и чуть улыбнулась.
     - Я вряд ли увижу очередной Свет. Но это ничего.  Земля достанется моим
детям.  Здесь красивый вид; пусть построят  гостиницу.  Но  если я  переживу
Тьму, то  построю  маленькую беседку, повешу большой знак, что  здесь  живет
самый старый коббер во всем приходе... и буду глядеть в долину. Надеюсь, она
очистится.  Если  паразиты   вернутся  -  то   почти  наверняка  они   убили
какую-нибудь несчастную фермерскую семью и захватили ее глубину.
     Потом леди Энклерр перевела  разговор  на  другие темы,  расспрашивая о
жизни в Принстоне и о  детстве Шерка. И еще  сказала,  что  раз она  открыла
мрачные тайны  своего прихода, ему следует открыть, зачем это  ему ехать  на
автомобиле в Ставку.
     -  Я подумываю, не  поступить ли мне на  службу. На самом деле Шерканер
хотел, чтобы Ставка послужила его планам, а не наоборот. От такого отношения
университетский профессорат просто бесился.
     -  Ну-ну. Знаешь,  далековатый  путь,  если можешь  записаться  прямо в
Принстоне. Я видела у тебя в автомобиле багаж - не меньше фермерской телеги.
     Она с любопытством развела пищевыми руками.
     Шерканер только улыбнулся в ответ:
     -   Меня  друзья  предупредили,  что   надо  как   следует  нагрузиться
запчастями, если хочешь проехаться на автомобиле по Гордости Аккорда.
     - Это  уж точно. - Она встала несколько  с трудом, опираясь  на  ноги и
средние руки. - Что  ж, старым дамам  надо  вовремя  ложиться спать,  даже в
приятный летний вечер и в такой хорошей компании. Завтрак будет на восходе.
     Она отвела его в комнату, настаивая, что поднимется по лестнице,  чтобы
показать, как открываются окна и разворачивается  спальный насест. Небольшая
комната  была  полна  воздуха,  старые  обои кое-где  отслоились.  Когда-то,
наверное, здесь была комната ее детей.
     - ...а  удобства снаружи за домом. Городской роскоши у  нас нет, мистер
Андерхилл.
     - Меня вполне устраивает, миледи.
     - Тогда спокойной ночи.
     Она уже пошла вниз, когда он вспомнил  еще один вопрос. Всегда остается
последний вопрос. Он высунул голову в дверь:
     -  У  вас  сейчас так много  книг, леди Энклерр. Приход в  конце концов
купил вам недостающие?
     Она остановилась в своем осторожном спуске и тихонько засмеялась.
     - Да,  через несколько лет.  Это  отдельная история. Это  сделал  новый
приходской священник,  хотя этот приятный коббер и  не сознается.  Наверняка
потратил собственные деньги, но в один прекрасный день мне доставили посылку
прямо к дверям от издателя в Принстоне. Новые  экземпляры руководств учителя
для каждого класса. - Она махнула рукой. -  Глупый жест, конечно. Но все эти
книги уйдут со мной в глубину. Я прослежу, чтобы они попали к тем, кто будет
учить следующие поколения приходских'детей.
     И она стала спускаться дальше.
     Шерканер устроился на  спальном насесте, смял его так, чтобы можно было
обернуться с удобством. Он чувствовал сильную усталость, но сон не приходил.
Окошки комнаты выходили на долину; свет звезд озарял цвет обожженного дерева
и тонкую  струйку дыма. У дыма был свой отдаленный свет, но  не было искорок
живого огня.
     Наверное, даже извращенцы спят.
     Со  всех окрестных  деревьев  доносился стрекот  лесных фей - крошечные
твари  спаривались  и  дрались.  Шерканер  пожалел,  что не потратил немного
времени на  энтомологию.  Стрекот то  усиливался, то  спадал.  Когда он  был
маленьким, была  история  про ленивых  лесных  фей,  но он помнил  и  глупые
стишки, которые пелись на  музыку лесных  фей. "Время жить и время спать,  в
мире много надо  знать".  Смешная песенка будто пряталась в этом стрекочущем
звуке.
     Под эти слова и бесконечный мотив он наконец заснул.

     ГЛАВА ПЯТАЯ

     Потратив еще два  дня, Шерк добрался до Ставки. Могло бы  уйти и больше
времени, если бы не улучшения, внесенные Шерканером в конструкцию приводного
ремня - теперь  безопаснее  стала  быстрая  езда  по  извилистым дорогам  на
спусках.  Его ответ леди  Энклерр о том,  что груз у него -  запчасти,  был,
скорее, отклонением от истины, чем ложью. Он кое-какие запчасти с собой взял
- те, которые не рассчитывал сделать сам в сельской кузнице.
     День клонился  к  вечеру,  когда он выехал из-за последнего поворота, и
ему открылся вид на ущелье, где располагалась Ставка. Долина уходила на мили
в  горы, и  стены  были  так  высоки, что кое-где  на дне уже  были сумерки.
Дальний  конец долины  голубел вдали; Королевские  Водопады величественно  и
медленно скатывались  с  нависших пиков. До этой  точки разрешалось доезжать
туристам. Королевская  Семья  крепко держалась за  эту  землю  и глубину под
горами -  с  тех самых  пор, как  тут  возникло всего лишь  герцогство сорок
периодов Тьмы тому назад.
     Шерканер  как следует  поел в  последней  по  пути гостинице,  заправил
автомобиль и направился  в королевскую резиденцию. Письмо кузена  обеспечило
ему пропуск через внешние посты. Поднялись шлагбаумы, и скучающие  солдаты в
унылой  зеленой  форме  махнули  ему,  чтобы  проезжал.  Потянулись казармы,
плац-парады и - скрытые за высокими насыпями  -  полевые склады боеприпасов.
Но Ставка никогда не была  обычным военным учреждением. В ранние дни Аккорда
она  была  игровым   полем  для  Королевской  Семьи.  Потом,  поколение   за
поколением,  дела   правительства  становились  все  более   упорядоченными,
рациональными,  лишенными  романтики.  Ставка стала  соответствовать  своему
названию,  превратившись  в  скрытые  помещения  для  высших   руководителей
Аккорда.  И  наконец, она  стала чем-то  большим:  местом наиболее передовых
военных исследований Аккорда.
     И вот это и было предметом  интереса Шерканера Андерхилла. Он не снижал
скорость, чтобы  поглазеть  по сторонам: солдаты-полицейские были решительно
того мнения, что ему надлежит следовать прямо  к месту назначения. Но  ничто
не мешало ему глядеть во  всех  направлениях, чуть  покачиваясь при этом  на
насесте. Единственными отличительными чертами зданий были небольшие номерные
знаки,  но  назначение  некоторых  было  вполне   очевидным.  Беспроволочная
телеграфия:  длинные бараки, выпустившие радиомачты  самого  странного вида.
Так,  если  все  тут  делается  как  надо,  то рядом  должна  быть  академия
криптографии.  На той стороне  дороги  -  асфальтовая площадка, шире и глаже
любого  шоссе.  И  неудивительно,  что в дальнем  ее конце стоят монопланы с
низко посаженными крыльями. Шерканер много бы дал, чтобы посмотреть, что это
там за  ними под брезентом. Еще  дальше из  лужайки перед зданием высунулось
здоровенное рыло копателя. Немыслимый угол его изгиба производил впечатление
скорости и мощи, хотя сама машина  -  это  самый  медленный способ добраться
откуда-то куда-то.
     Шерканер приближался к концу  долины;  над ним  возвышались Королевские
Водопады. Брызги  переливались  радугой  тысячи  цветов. Он  проехал  здание
(возможно,  библиотеку), объехал парковочный круг с изображением королевских
цветов  и обычными статуями Создания Аккорда. Каменные дома этого круга были
особой  загадкой  таинственной Ставки. За счет удачной игры тени и прикрытия
они переживали каждое Новое Солнце почти без повреждений, даже содержимое их
никогда не выгорало.
     Появился  знак:  ЗДАНИЕ  5007.  На  указаниях,  которые  дал  Шерканеру
часовой, было написано: "Дирекция материаловедческих  исследований". Хороший
знак, что она оказалась в центре всего  комплекса. Андерхилл поставил машину
между двумя другими автомобилями,  припаркованными у обочины. Не стоит  быть
подозрительным.
     Поднимаясь по ступеням, он  видел, как солнце садится на той дороге, по
которой  он  приехал,  и уже  спустилось ниже самых высоких  скал.  В центре
парковочного круга  статуи Создания Аккорда отбрасывали  на  лужайку длинные
тени. Шерканер почему-то подозревал,  что рядовая военная база вряд  ли была
бы столь красива.
     Сержант смотрел на письмо Шерканера с явным отвращением.
     - Так кто такой этот капитан Андерхилл...
     - О, это к делу не относится, сержант. Он...
     - ...и почему это нам надо суетиться по его желанию?
     - Если вы прочтете дальше, сержант, увидите, что он адъютант полковника
А.  С.   Каслворта,  Командование   Королевского  Насеста.  Сержант   что-то
пробормотал вроде "мудак часовой  на въезде"  и сгруппировал свою  массивную
тушу, подчиняясь неизбежному.
     -  Хорошо, мистер  Андерхилл.  Каков же  ваш предлагаемый вклад  в наши
военные усилия?
     Как-то его  слегка перекашивало. Потом Шерканер заметил,  что у него на
всех левых  ногах медицинские шины. Он,  значит,  говорил с настоящим боевым
ветераном.
     Дело  будет  трудным.  Шерканер  понимал,  что   даже   симпатизирующей
аудитории  не покажется особо  импозантной фигурой: молодой,  слишком тощий,
чтобы  быть красивым - тип глуповатого всезнайки.  Он-то надеялся попасть на
офицера инженерных войск.
     -  Видите  ли,  сержант,  уже три  поколения  вы,  военные,  стараетесь
приобрести преимущество за счет  более долгой работы в период  Тьмы. Сначала
это было всего несколько сот дней - этого хватало, чтобы  заложить мины там,
где  их не  ждут,  или  усилить  укрепления.  Потом  это  стал  год,  два  -
достаточно,  чтобы переместить большое  количество войск на рубежи атаки при
следующем Новом Солнце.
     Сержант  - ХРАНКНЕР АННЕРБИ,  судя по табличке  с именем - только молча
смотрел.
     -  Общеизвестно, что  обе  стороны  на  Восточном Фронте ведут  большие
работы  по прокладке  туннелей,  что может привести к  серьезным боям лет на
десять после наступления Тьмы.
     Аннерби посетила счастливая  мысль, и он нахмурился сильнее.  - Если вы
об  этом,  то вам  следует  говорить  с  отделом  Копателей.  А  у  нас  тут
лаборатория исследования материалов, мистер Андерхилл.
     - О, это мне  известно. Но без  исследования материалов у нас нет шанса
проникновения во время настоящего  холода. И еще... мои  планы ничего общего
не имеют с Копателями.
     Последние слова он произнес в некоторой спешке.
     - Так что тогда?
     - Я... я предлагаю, чтобы мы выбрали подходящие цели Тифштадта, вызвали
у  себя пробуждения на Пике Тьмы, прошли к целям по поверхности и уничтожили
их. - Теперь он свалил все невозможности в одну кучу и потому предупреждающе
вытянул руки вперед. - Я обдумал все трудности, сержант. У меня есть решения
или пути решения...
     Голос Аннерби, когда он перебил Шерканера, был почти нежен.
     -  На Пике  Тьмы, говорите? Значит, вы  - исследователь  из Королевской
Школы в Принстоне?
     Так написал в письме двоюродный брат Шерканера.
     - Да, по математике и...
     -  Заткнись!  Ты имеешь понятие, сколько миллионов вкладывает  Корона в
военные  исследования  в  учреждениях вроде  Королевской  Школы?  Ты  имеешь
понятие, насколько пристально мы наблюдаем за серьезной работой, которая там
делается?
     До чего же  я вас терпеть не могу, наглых сопляков  с запада!  Все, что
вам нужно, -  это подготовиться к Тьме, да и это вы едва можете.  Будь у вас
хоть  чуть твердости в  панцире, вы бы  в армию  пошли!  Понимаешь,  коббер,
ребята  сейчас   погибают  там,  на  востоке.  И  еще  тысячи  погибнут,  не
подготовившись к Тьме, и еще погибнут в туннелях, и погибнут, когда засветит
Новое Солнце, а  есть  будет  нечего..А  ты мне тут  сидишь  и  грузишь свои
дурацкие что-если. Аннерби замолчал, пытаясь овладеть собой.
     - Ладно, перед тем,  как  дать тебе  пенделя, от  которого  ты  улетишь
обратно в Принстон, я тебе  кое-что расскажу занятное.  Понимаешь, я'малость
неуравновешен. - Он помахал  левыми ногами. - Повздорил с разрывателем. Пока
не  поправлюсь, я  тут  помогаю фильтровать  психованные фантазии,  которыми
народ вроде тебя нас заваливает. К счастью,  почти  вся эта чушь приходит по
почте.  Примерно раз в десять  дней какой-нибудь коббер  нас предупреждает о
низкотемпературной аллотропии олова...
     Опа! Может, я говорю с инженером!
     - ...и что его  нельзя использовать  как  припой. Эти  по  крайней мере
знают факты.  Они  всего  лишь  'отнимают у  нас время. Но бывают такие, что
только  что  прочитали  про радий и  вообразили,  что  из  него надо  делать
суперголовки копателей. У  нас тут  небольшое соревнование - кому  попадется
самый большой  идиот. Спасибо,  мистер Андерхилл, я  думаю, вы меня вывели в
победители.  Вы  выдумали  просыпаться  на  Пике  Тьмы  и  передвигаться  по
поверхности  при  температурах ниже  любых, которые  можно получить в  любой
коммерческой лаборатории и вакууме более низком, чем вообще можно создать.
     Тут  Аннерби  запнулся - выболтал  секретную информацию, что ли?  Потом
Шерканер сообразил, Что сержант смотрит куда-то в сторону его слепой зоны.
     -  Добрый день, лейтенант Смит! - чуть не по  стойке "смирно" вытянулся
сержант.
     - Добрый день, сержант.
     Говорившая вышла в  поле  зрения.  Она была...  красива.  Ноги  тонкие,
твердые,  закругленные,  и  каждое движение содержало в себе скрытую грацию.
Мундир у  нее был черный,  и Шерканер  его не узнал.  Из  знаков отличия  на
мундире были  темно-красные  точки  воинского  звания  и  табличка  с именем
Виктории Смит. И выглядела она до невозможности молодо. Рожденная вне  фазы?
Может быть, и тогда преувеличенное уважение от этой дубины могло быть своего
рода насмешкой.
     Лейтенант  Смит  обратила  внимание на  Шерканера,  и  ее  вид  казался
дружелюбным, хотя и отстраненным - будто Шерканер ее позабавил.
     - Итак,  мистер Андерхилл, вы - исследователь  факультета  математики в
Королевской Школе.
     -  Ну,  скорее всего лишь недавний дипломник... - Ее  молчаливый взгляд
ожидал  дальнейшего. - Э-э, математика - это всего лишь моя специализация по
официальной  программе.  Но  я делал много  работ  в  медицинской школе и на
факультете инженер-механиков.
     Он  почти ждал какого-нибудь грубого комментария от Аннерби, но сержант
вдруг стал очень тихим.
     - Тогда  вы понимаете  природу  Пика  Тьмы,  сверхнизких  температур  и
глубокого вакуума.
     - Да, мэм. И я серьезно обдумывал эти проблемы. - Почти полгода, но про
это лучше  помолчать.  -  У  меня  есть  идеи  и  некоторые  предварительные
конструкторские разработки. Некоторые решения имеют биологическую природу, и
здесь  пока  мало  что  есть  вам  показать.  Но для некоторых  механических
вопросов проекта я создал прототипы. Они у меня в автомобиле.
     - Ах да. Который стоит между машинами генералов  Гринвела  и  Даунинга.
Наверное, нам  стоит на  них посмотреть -  а  ваше  авто  поставить  в более
безопасное место.
     До  полной  реализации  были еще  годы  и годы,  но в этот  момент  для
Шерканера  Андерхилла  впервые забрезжил  свет.  Во  всей  Ставке -  во всем
необъятном  мире  -  ему было  бы не найти более подходящего слушателя,  чем
лейтенант Виктория Смит.


     ГЛАВА ШЕСТАЯ

     В последние годы  Увядающего "Солнца бушуют бури,  и часто свирепые. Но
это не  взрывная агония бурь Нового Солнца.  Ветры и метели наступающей Тьмы
больше похожи на судороги смертельно раненного мира, слабо трепещущего, пока
вытекает  из него кровь жизни. Потому что тепло мира и есть кровь его жизни,
и когда она впитывается во Тьму, умирающий мир все меньше и  меньше способен
к борьбе.
     Наступают времена, когда одновременно с полуденным солнцем в небе видны
сотни  звезд. Потом тысячи  звезд,  потом  солнце уже  не тускнеет... и  тут
по-настоящему наступает Тьма. Большие растения К тому времени давно погибли,
и  пыль их спор лежит  глубоко под снегом. Мелкие  животные кончили тем  же.
Подветренная  сторона  сугробов  укрыта  накипью мошек,  и случайные искорки
мелькают   среди   обнаженных   скелетов.  Призраки  мертвых,   как   писали
наблюдатели-классики;  последняя  атака  бактерий-стервятников,  как открыли
естествоиспытатели более поздних эпох. Но  на поверхности еще остаются живые
разумные существа. Некоторые - те, которым после резни более сильные племена
(или нации) помешали войти в глубинные убежища. Другие - жертвы наводнении и
землетрясений, уничтоживших глубины их предков.  В старые времена был только
один способ узнать, что же такое на самом деле Тьма: застряв на поверхности,
попытаться достичь призрачного бессмертия, записав, что  видишь, и  сохранив
запись  так надежно, чтобы  она пережила  пожары Нового Солнца.  Иногда  эти
застрявшие  переживали  год  или  даже  два  ухода  во  Тьму  -  либо  из-за
необычайных обстоятельств, либо за счет тщательного  планирования и  желания
увидеть  сердце Тьмы. Один  философ прожил  так долго, что  его  слова  были
приняты за безумие или метафору теми,. кто нашел их вырезанными в  камне над
своей глубиной: "и сухой воздух обращается в иней".
     В одном соглашались пропагандисты и Короны, и Тифштадта: эта Тьма будет
отлична от всех, что были раньше. Она - первая,  которая подвергнется штурму
науки, служащей войне. Когда миллионы граждан отступили в тихие гавани тысяч
глубин, армии  обеих  сторон продолжали  драться. Часто 'бои  шли в открытых
траншеях, согретых огнями паровиков. Но решающее происходило под землей, где
прокапывались туннели, идущие глубоко под  линией фронта в обе стороны. Там,
где они сталкивались, вскипали свирепые битвы пулеметов и отравляющих газов.
Если же туннели не пересекались, они тянулись через меловые скалы Восточного
Фронта, ярд за ярдом, день за днем долго еще после того, как кончались битвы
на поверхности.
     Через пять лет после начала  Тьмы только техническая элита, быть может,
тысяч  десять со стороны  Короны все еще вели кампанию под Востоком. Даже на
этой глубине  температуры держались  ниже  точки замерзания.  Свежий  воздух
циркулировал  по  заселенным  туннелям,   разгоняемый  вентиляторами.  Скоро
закроются льдом последние воздушные колодцы.
     - Мы уже  десять  дней  не слышим у тиферов  никакого движения. Команда
копателей не перестает себя поздравлять.
     Генерал Гринвел сунул в пасть ароматическую палочку и громко захрустел.
Шеф разведки Аккорда никогда  не слыл большим дипломатом, а за последние дни
стал заметно более  несносен. Он был  старый коббер, и хотя в Ставке условия
были самые благоприятные для тех, кто еще оставался в мире, даже они подошли
к экстремальной  фазе.  В  бункерах возле Королевской  Глубины  оставалось в
сознании, быть  может, сотрудников  пятьдесят.  И  с  каждым  часом  воздух,
казалось, становился  чуть более спертым. Гринвел оставил  свою внушительную
библиотеку около года  назад.  Теперь его кабинетом  была  щель двадцать  на
десять  на  четыре  фута  в  мертвой  зоне над спальней. Стены были  увешаны
картами,  стол  завален  телетайпными  лентами   с  поверхности.  В  течение
предыдущего года  специалисты Короны по радиосвязи экспериментировали со все
более  и  более мощными передатчиками,  и была какая-то надежда,  что  перед
концом радиосвязь еще появится. Но нет -  пока что оставался только телеграф
и  радиосвязь в  пределах  прямой  видимости. Гринвел  посмотрел на визор  -
наверняка последний в Ставке на ближайшие двести лет.
     - Итак, полковник Смит, вы только что вернулись с востока. Почему  я от
вас не слышу возгласов ликования? Мы же пережили противника?
     Внимание Виктории Смит привлек перископ  генерала.  Именно  ради  этого
Гринвел торчал в этой  дыре - последний взгляд на  мир. Королевские Водопады
застыли еще двумя годами раньше. Сейчас была видна вся долина. Темная земля,
покрытая таинственным инеем, скрывавшим всякую разницу между камнем и льдом.
Двуокись углерода, выпавшая в осадок.
     Шерканеру предстоит увидеть куда более холодный мир.
     - Полковник?
     Смит отошла от перископа.
     - Простите,  сэр... я  от  всего  сердца  восхищаюсь копателями.  -  По
крайней  мере  теми  войсками,  которые в самом деле  копают. Она была в  их
полевых глубинах.  -  Но прошли  дни  с  тех  пор,  как  они  могли  достичь
каких-либо позиций противника. Меньше  половины времени битвы после Тьмы.  Я
боюсь, что командование копателей неверно определило точку начала.
     - Ага.  Копатели установили  рекорд  долговременной операции, но тиферы
выиграли в тот самый момент, когда отступили. - Он вздохнул и сказал что-то,
за что его  в других обстоятельствах могли бы разжаловать, но через пять лет
после конца света его услышало  очень мало народу. - Знаете,  эти  тиферы не
такой  уж плохой народ. Если посмотреть  как следует, среди  наших союзников
найдутся  куда  более мерзкие  типы  - они  ждут,  пока  Корона  и  Тифштадт
измолотят друг друга в кровавую кашу. И мы должны теперь составить  планы на
момент,  когда против нас полезут другие гады. Мы  эту войну хотим выиграть,
но  если ее  надо выигрывать туннелями и копателями,  то  мы еще долгие годы
будем сражаться при Новом Солнце.
     Он с силой прикусил ароматическую палочку и ткнул рукой в сторону Смит.
     - Ваш проект - наш единственный шанс покончить с этим начисто.
     Ответ Смит был краток и резок.
     - И  шансы были  бы  куда выше, если  бы вы  позволили  мне остаться  с
Командой.
     Гринвел оставил жалобу без внимания.
     - Виктория, вы  в этом  проекте уже семь лет. Вы действительно думаете,
что может получиться?
     Может   быть,   это  от   спертого   воздуха   у  всех  поехала  крыша.
Нерешигельность  - это  было нечто совершенно  чуждое  общеизвестному образу
Струга  Гринвела. Виктория знала его девять лет. Среди ближайших  советников
Гринвел был всегда  открыт чужому мнению - до  той  точки, где  надо принять
окончательное  решение.  Тогда   это   был  мужчина,  не  знающий  сомнений,
подавляющий собой всех  генералов и  даже  политических советников короля. И
никогда Виктория  не  слышала  от  него такого  печального  и  упаднического
вопроса. Перед ней был старый, очень старый старик,  который через несколько
часов  сдастся Тьме -  быть может, в  последний  раз. Такое  чувство,  будто
опираешься на очень знакомые перила, а они вдруг уходят из-под руки.
     - Сэр, мы хорошо выбрали  цели. Если их уничтожить,  Тифштадту придется
сдаться  почти сразу же.  Команда Андерхилла находится в озере  менее чем  в
двух милях от целей.
     И это само по себе было невероятным достижением. Озеро находилось возле
самого  важного центра  снабжения Тифштадта, в ста милях в глубь  территории
противника.
     - Аннерби,  Андерхиллу и прочим придется  пройти очень немного, сэр. Мы
испытывали их скафандры и экзотермы в течение  куда  более долгого периода в
условиях почти столь же...
     Гринвел слабо улыбнулся:
     - Это я знаю. Я сам часто скармливал эти цифры начальству. Но теперь мы
в самом деле готовимся это сделать - подумайте, что это значит. За последние
пару  поколений мы, военные, чуть-чуть  заглянули за  края  Тьмы. Но команда
Аннерби увидит самый Пик  Тьмы. Что это может быть? Да, мы думаем, что знаем
это:  замерзший  воздух,  вакуум. Но  это  все  догадки.  Я  не  религиозен,
полковник Смит, но... мне интересно, что они могут найти.
     Религиозен  или  нет,  а  в  словах  генерала слышалось дыхание снежных
троллей  и ангелов земли.  Даже самые рассудочные типы  ежились при  мысли о
Тьме такой густой, что - в определенном смысле - мир перестает существовать.
     Виктория  заставила  себя  отвлечься   от  эмоций,  вызванных   словами
генерала.
     -  Да,  сэр,  сюрпризы могут быть. И  я  бы  оценивала  этот  план  как
вероятный провал, если бы не одно: Шерканер Андерхилл.
     - Наш любимый псих.
     - Да, псих самого необычного сорта. Я его знаю семь лет - с того самого
дня,  как  он  сюда заявился с  полным автомобилем полуготовых  прототипов и
полной головой  сумасшедших  планов.  Нам  тогда повезло,  что  у  меня  был
полупустой   день,  было   время  послушать   и  заинтересоваться.   Средний
университетский деятель  выдает,  быть  может, двадцать  идей за  всю жизнь.
Андерхилл выдает двадцать в час - у него это почти как нервный тик. Но таких
я знала  в  школе разведки. Разница в том, что идеи у Андерхилла  примерно в
одном проценте  случаев осуществимы - и он сам  умеет  хоть  как-то отличить
годные от  негодных.  Может быть, кто-нибудь еще  додумался  бы использовать
болотный ил для выведения экзотермов. Наверняка кто-нибудь мог додуматься до
его идей насчет воздушных скафандров.  Но у него есть  идеи, и он  сводит их
вместе, и они работают.
     Но и  это еще не  все. Без Шерканера мы бы  и близко не подошли к тому,
чего достигли за семь  лет. У него есть волшебная  способность  привлекать к
своим  планам  талантливый  народ. - Ей вспомнился  Хранкнер  Аннерби и  его
презрительный гнев в тот первый день, и как изменилось за несколько дней его
настроение, когда  инженерное  воображение Хранкнера  было просто  захвачено
идеями, которые Шерканер на него обрушил. - В определенном  смысле Шерканеру
не  хватает терпения заниматься деталями, но это не важно. Он создает среду,
которая может ими заняться. Он просто... замечателен.
     Все  это они оба давно  знали, и  Гринвел все эти годы доказывал своему
начальству то же самое. Но  лучшего Виктория сейчас старому кобберу  сказать
не могла. Гринвел улыбнулся и странно на нее посмотрел.
     -  Так почему же вы не вышли за него замуж, полковник?  Смит не думала,
что он  об этом  заговорит, но,  черт побери, они  тут наедине,  и наступает
конец мира.
     - Я собиралась, сэр.  Но идет война, и вы знаете... я  не очень  следую
традициям. Мы поженимся после Тьмы.
     Только один день понадобился Виктории  Смит, чтобы понять:  Андерхилл -
самая странная личность, которую она в  этой жизни видела. Еще два дня  ушло
на  то,  чтобы  стало  ясно:  это  гений,  которого можно  использовать  как
двигатель,  чтобы в  буквальном смысле  изменить ход  мировой  войны.  Через
пятьдесят дней она убедила в том же  Струга  Гринвела, и Андерхилла сунули в
его  собственную лабораторию,  а вокруг  стали  расти новые  лаборатории для
обслуживания  побочных нужд проекта. Между  выполнениями собственных заданий
Виктория строила планы, как прибрать к рукам феномен Андерхилла - как теперь
думала о нем она и как думал весь штат разведки - на постоянной основе. Брак
был очевидным шагом. Традиционный Брак-в-годы-Увядания вполне соответствовал
ее карьерному пути. Все это  было  бы прекрасно,  если  бы  не  сам Шерканер
Андерхилл. Оказалось, что у Шерка есть собственные планы. В  конце концов он
стал ее лучшим другом,  с которым можно  строить планы - и на которого  тоже
планы  строятся.  Шерк строил  планы на  после Тьмы -  такое Виктория никому
никогда не рассказывала. Ее немногочисленные друзья - даже Хранкнер Ан-нерби
- любили  ее, несмотря на то,  что она была  внефазной. Шеркан"ру Андерхиллу
действительно  нравилась мысль о рожденных вне фазы  детях. Впервые  за  всю
свою жизнь Виктория встретила больше, чем простую терпимость. Так что сейчас
идет война,  но  если  они  оба выживут, то будет  новый  мир  для  планов и
совместной жизни. После Тьмы.
     Струг Гринвел был достаточно умен, чтобы о многом догадаться. Она резко
подняла глаза на своего начальника:
     - Вы  ведь  знаете, правда?  Вот почему вы не разрешили мне  остаться с
Командой.  Вы  считали,  что  это  задание самоубийственное, а мое  суждение
пристрастно... Да, задание опасное, но вы не понимаете Шерканера Андерхилла.
Самопожертвование не в его стиле.  По нашим меркам  он, скорее, трус. Его не
очень трогает  многое из того, за что вы и я готовы отдать жизнь. Он рискует
собой из простого  любопытства - но он очень,  очень  осторожен, когда  дело
коснется о  его собственной сохранности. И  я  считаю,  что Команда выполнит
задание и выживет. И шансы были бы только выше, если бы  вы  мне позволили с
ними остаться, сэр!
     Последние   ее  слова  были   подчеркнуты  драматическим   потускнением
единственной в комнате лампы.
     - Ха! - заметил  Гринвел. - У нас нефтяное горючее уже двенадцать часов
как  кончилось.   Вы  заметили,   полковник?  А   теперь  садятся  свинцовые
аккумуляторы.  Через  пару минут тут будет капитан Диредр с Последним Словом
от техников: "Просим прощения, сэр, но вот-вот замерзнут последние бассейны.
Механики  очень вас  просят прийти к ним для окончательного отключения  всех
систем".
     Он  точно  передразнил высокий  голос своего  помощника.  Потом встал и
перегнулся  через  стол. Снова исчезли  его  сомнения,  и вернулась  прежняя
решительная повадка.
     - Настало время, когда я хочу прояснить кое-что насчет полученных  вами
приказов и вашего будущего. Да, я вызвал  вас  обратно, потому  что не  хочу
рисковать вами в этом  задании. Мы с вашим сержантом Аннерби  много об -этом
говорили. У нас было девять лет, чтобы подвергнуть вас почти неограниченному
риску и оценить,  как  работает  у  вас мозг, когда  от  правильного  ответа
зависят  тысячи  жизней. Настало  время  отозвать  вас с фронта  специальных
операций. Вы - один из самых молодых полковников нашего времени. После  этой
Тьмы вы будете самым молодым генералом.
     - Только если задание Андерхилла будет выполнено.
     - Не перебивайте! Как бы ни обернулась авантюра Андерхилла, королевские
советники знают  вам цену. Переживу я эту Тьму или нет,  через несколько лет
после  начала  Нового Солнца вы будете сидеть на моем  месте - и  ваше время
личного  риска должно быть уже позади. Если  ваш мистер  Андерхилл  выживет,
выходите за него  замуж, размножайтесь - мне  глубоко плевать. Но вам больше
никогда нельзя подвергать себя риску. - Он мотнул в ее сторону остроконечной
головой  с деланной угрозой: - А иначе я клянусь: вернусь из могилы и пробью
ваш твердолобый панцирь.
     В  узком коридоре послышались шаги,  заскреблись  по тяжелому  занавесу
руки, и вошел капитан Диредр.
     - Прошу прощения, генерал, техники категорически настаивают, сэр. У нас
осталось электроэнергии на тридцать минут. Они очень просят, сэр...
     Гринвел   сплюнул   последнюю  ароматическую   палочку   в   заляпанную
плевательницу.
     - Отлично, капитан. Мы уже идем. Он боком обогнул полковника и отдернул
занавес.  Когда Смит  застеснялась  проходить  первой, он  махнул ей рукой в
дверь.
     - В этом случае, дорогая моя, "старший" значит "последний". Мне никогда
не нравилось играть в жмурки с  Тьмой, но если уж мы должны это  делать,  то
это я буду выключать свет!

     ГЛАВА СЕДЬМАЯ По правилам Фаму  Тринли не  полагалось быть на мостике
капитана  Флота -  и уж  точно во время серьезной  операции. Старик сидел за
дублирующим терминалом связи, но на самом деле ничего с ним не делал. Тринли
был программистом-артиллеристом номер три,  хотя никто еще не видел  от него
ничего полезного даже на таком низком уровне. Кажется, он приходил и уходил,
когда хотел, и почти  все  время проводил в  комнате отдыха для сотрудников.
Капитан Флота Парк имел несколько даже иррациональное "уважение к возрасту".
Очевидно  было, что пока от Фама Тринли нет особого вреда, он может спокойно
числиться в экипаже. Сейчас Тринли сидел, полуотвсрнувшись от своего пульта.
С выражением язвенника на  лице он слушал  тихий разговор, поток проверочных
запросов и откликов, глядя поверх техников и артиллеристов на общие дисплеи.
     Высадки  Кенг  Хо и эмергентов были  танцем взаимных предосторожностей.
Недоверие к  эмергентам захватывало всех людей капитана Парка сверху донизу.
Поэтому совместных экипажей не было, и сети связи полностью дублировали друг
друга.  Каждый  корабль эмергентов, каждый посадочный модуль, каждый их член
экипажа в  свободном  полете  все время  отслеживался  в  поисках  признаков
предательства.
     Синтетические  имиджеры мостика отражали большую часть  этого слежения.
Тринли  видел  в  трансляции  с  "восточного"  кластера, как  тройка тяжелых
подъемников эмергентов взлетает  с замерзшей  поверхности океана, таща между
корпусами  блок  льда  в четверть миллиона тонн весом.  Шестой подъем в этой
операции. Тринли была  видна дыра  глубиной в сотни  метров.  Дымящаяся пена
маскировала  содранную  кору морского  дна.  Эхо-разведка  показала  в  этой
области  континентального  шельфа  обилие  тяжелых  металлов,  и  эмер-генты
добывали их той же грубой силой, с какой вырезали лед.
     В этом ничего  особо подозрительного,  хотя это  может  изменить, когда
дойдет до дележа добычи.
     Он посмотрел на окна состояния связи. Обе стороны договорились выдавать
межкорабельную  связь открытым  текстом,  и  достаточное  число эмергентских
специалистов  все   время  держали  связь  и  совещались  с  соответствующим
количеством  людей  Кенг  Хо; другая сторона  впивалась во  все, что  могла,
насчет  открытий группы Дьема в сухой долине. Интересно,  как  это эмергенты
предложили  просто  захапать  имущество  туземцев. Это  не в стиле  Кенг Хо.
Больше  похоже  на  то,  что  мог  бы сделать  я.  Парк  выгрузил  почти все
микроспутники Флота  как раз перед прибытием эмергентов, и сейчас в  космосе
плавали  десятки  тысяч приборов  размером с кулак.  Тонко  маневрируя,  они
проходили между судами эмергентов куда  чаще, чем  это могло бы  происходить
случайно.  И  все,  что  видели,  выдавали в  окно  электронной  разведки на
мостике.  Можно  было заключить, что среди  кораблей  эмергентов  происходит
слишком  много переговоров в пределах  прямой  видимости.  Может  быть,  это
безобидная  автоматика.  Более  вероятно,  что  это прикргтие  зашифрованной
координации военных сил, хитрые приготовления со стороны врага.  (Иначе, как
о враге, Фам  Тринли об  эмергентах  не думал.)  Конечно, штабисты Парка эти
признаки улавливали.  Эти паркетные артиллеристы из Кенг Хо по-своему  очень
не дураки. Тринли  как-то видел троих из  них за  спором о картине  вещания,
которая  накатывалась  на  флот из  передатчиков эмергентов. Один из младших
артиллеристов   считал,  что  это  может  быть   комбинация   физического  и
программного зондирования - и отлично оркестрованная. Но  если  так, то  это
было куда сложнее, чем лучшие электронные измерения самой Кенг Хо... а в это
поверить было невозможно. Старший артиллерист только поморщился на младшего,
будто его предположение - невероятной силы докука. Даже те, кто бывал в бою,
не доперли. На минуту выражение  лица Тринли стало  еще кислее. У него в ухе
зазвучал голос, слышный только ему.
     - Что ты думаешь, Фам?
     Тринли вздохнул и пробурчал в коммуникатор, еле шевеля губами:
     - Дерьмом оно пахнет, Сэмми. И ты это знаешь.
     - Мне было бы спокойнее, если бы ты был в запасном центре управления.
     "Мостик" флагмана  "Фам Нювен" формально находился именно  здесь, но на
самом деле были центры управления, расставленные в самых  защищенных  местах
корабля. Более половины офицеров, видимых  на мостике, на самом деле  были в
других местах. По теории это повышало живучесть корабля. По теории.
     - Я  могу лучше  сделать. Я расколол один из  модулей на  дистанционное
управление.
     Старик  взмыл  с  седла, медленно  проплыл позади рядов техников,  мимо
экрана  с  видом  на  тяжелые  подъемники,  мимо экрана,  где  группа  Дьема
готовилась к взлету из сухой долины, мимо изображений таких внимательных лиц
эмергентов...  мимо тревожных дисплеев  электронной контрразведки. Никто  не
обратил внимания на его  пролет, и только когда он выплывал в дверь, на него
глянул Сэмми Парк. Тринли слегка кивнул капитану Флота.
     Развалины бесхребетные, почти все они.
     Только Сэмми и Кира Пен Лизолет понимали необходимость  ударить первыми
- и не  убедили никого из  членов Торгового Комитета.  Даже после  встречи с
эмергентами  лицом к  лицу комитет  в упор  не  видел признаков  вероломства
другой стороны. Так, они даже попросили кого-то  из Винжей за них решить. Из
Винжей, подумать только!
     Тринли проплыл по пустым коридорам, приостановился возле  шлюза модулей
и вытолкнул люк того, который он специально подготовил.
     Я мог бы попросить Лизолет поднять мятеж.
     У заместителя Капитана  Флота была своя команда - ККХ "Невидимая рука".
Физически мятеж был возможен, а когда Лиз начала бы стрельбу, Сэмми и прочим
осталось бы только присоединиться.
     Он влез в модуль и включил насос шлюза.
     Ладно, я умываю руки.
     Где-то в  затылке начинала нарастать  головная  боль. Обычно напряжение
так на  него не действовало. Он потряс головой. Ладно, правду сказать, он не
стал  просить Лизолет поднять  мятеж, поскольку  она из тех  редких людей, у
которых есть честь. Значит, надо распорядиться получше тем, что у него есть.
Сэмми взял с собой оружие. Тринли ухмыльнулся, предвидя предстоящее.
     Даже если та сторона ударит первой, я ставлю на то, что выстоим мы.
     Выплывая на своем модуле из флагмана  Кенг Хо, Тринли изучал угрожающие
изменения потока  данных и  рассчитывал. Что  попытается сделать та сторона?
Если они будут  ждать  достаточно долго, он сможет  сообразить, где  у Сэмми
шлюзы с оружием... и устроить мятеж из одного человека.
     Было полно  признаков приближающегося  вероломства, но даже Фам  Тринли
пропустил самый явный из них. Чтобы узнать способ атаки, надо его знать.
     Эзр Винж про военные приготовления наверху ничего не знал. Килосекунды,
проведенные  на  поверхности, были  полны  тяжелой  и  захватывающей работы,
которая мало  оставляла времени,  чтобы предаваться подозрениям. За всю свою
жизнь   он  лишь  несколько   десятков  мегасекунд  провел,  разгуливая   по
поверхности планет.  Несмотря  на  все  упражнения и  медицину  Кенг Хо,  он
вымотался.  Первые  килосекунды  казались  относительно легкими,  но  теперь
каждая  мышца ныла.  К  счастью, он оказался не  единственным слабаком.  Вся
команда еле волочила ноги. Последняя уборка вылилась в бесконечные проверки,
что нигде не осталось мусора, что все  признаки  их присутствия будут скрыты
при новом  возгорании  Мигающей. Командир  группы Дьем  подвернул щиколотку,
забираясь обратно в посадочный модуль, и без грузовой  лебедки модуля дальше
ему было бы не взобраться. Когда они наконец взошли  на борт, даже  снять  и
повесить на место термальные скафандры было мукой.
     - О Господи!
     Это Дьем свалился  на  койку рядом  с Винжем. Когда  модуль  рванулся в
небо, по  всему  пролету  раздались  стоны. И все же Винж  чувствовал  тихое
удовлетворение: флот  узнал  за эту  высадку куда  больше, чем  кто-либо мог
ожидать. Это была праведная усталость.
     Среди  членов  группы  Дьема  сейчас  почти  не  было  разговоров.  Гул
двигателя  модуля  был  почти инфразвуком,  исходившим, казалось, из  костей
людей и расходившимся наружу. Сверху Винж еще слышал разговоры, но Триксия в
них  не участвовала.  К  людям  Дьема  никто  не обращался.  Поправка:  Чиви
пыталась с ним говорить, но Винж слишком устал, чтобы вынести еще и Заразу.
     За кривизной мира подъем  тяжелых грузов  выбился  из  графика.  Чистые
ядерные заряды выломали  несколько миллионов тонн замерзшего океана,  но пар
над местом выемки затруднял дальнейшие работы. Брюгель, эмвргент, жаловался,
что они потеряли контакт с остальными своими подъемниками.
     - Думаю, вы просто не под тем  углом, сэр, - донесся голос техника Кенг
Хо. -  Мы  их всех видим.  Они  все еще на поверхности,  один  сильно закрыт
местным  туманом,  но позиционирован точно.  Еще три поднимаются,  правильно
расставленные...  минутку... - Прошло несколько  секунд. По более "дальнему"
каналу  другой  голос  излагал  какую-то  медицинскую  проблему  - очевидно,
кого-то  тошнило в  невесомости. Потом вернулся голос диспетчера полетов:  -
Странно. Мы потеряли вид на операции на восточном берегу.
     Брюгель, более резким голосом:
     - Но  ведь у  вас  же есть  дублирующие  устройства? Техник  Кенг Хо не
ответил. Третий голос:
     - Замечен импульс электромагнитного излучения. Я  думал, вы закончили с
наземными взрывами?
     - Конечно! - отозвался возмущенный Брюгель.
     - Ну, так мы только что получили еще три импульса. Я... есть, сэр!
     Импульсы   электромагнитного   излучения?   Винж  попытался  сесть,  но
ускорение  было слишком велико, и  в голову ударила еще  более сильная боль.
Черт возьми, скажи еще  что-нибудь! Но тот, кто произнес "есть, сэр!" - судя
по голосу, артиллерист Кенг  Хо, - ушел из  эфира, или, что более  вероятно,
сменил режим и говорил шифром.
     Голос эмергента звучал резко и сердито:
     - Дайте мне кого-нибудь  из  руководства! Немедленно!'Мы  можем  узнать
прицельные лазеры, когда они на нас светят! Отверните их, или мы все об этом
пожалеем!
     Наголовный  дисплей  Эзра стал  прозрачным,  и  перед глазами появилась
переборка.  Фон  на  ней  мигал,  но  видео  показывало  какую-то  аварийную
последовательность процедур.
     - Блин!
     Это  был  Джимми  Дьем.  Командир  группы  в  голове  каюты колотил  по
командной  консоли. Где-то в хвосте кто-то блевал.  Как в кошмаре, когда все
вдруг превращается в сумасшедший дом.
     В  этот миг  модуль  достиг конца  ускорения, за  три  секунды страшное
давление  спало  и  вернулся  привычный комфорт невесомости. Винж  освободил
ремни койки и подплыл к Дьему.
     С  потолка  было  легко  встать  голова к  голове  с  Джимми  и увидеть
аварийные дисплеи, не загораживая вид командиру.
     - Мы на самом деле в них стреляем? - Господи, как голова-то болит!
     Он попытался  прочитать командную консоль Дьема,  но глифы  плыли перед
глазами.
     Дьем чуть повернул голову  к Эзру. В его глазах  ясно читалась боль, он
едва мог шевелиться.
     -  Не  знаю,   что  мы  делаем.   Я  потерял   синхронное  изображение.
Пристегнись...  - Он  наклонился вперед, будто  пытаясь  сфокусироваться  на
дисплее.  - Сеть флота перешла на  глубокое  шифрование,  а мы  застряли  на
низшем уровне безопасности.
     Это значило,  что они  не  получат  информации,  кроме прямых  приказов
артиллеристов Парка.
     Потолок дал Винжу ощутимый шлепок  по заднице,  и  он  поплыл  к хвосту
.кабины.   Модуль   поворачивался  под  управлением   какой-то  приоритетной
аварийной  процедуры  -  автопилот  не  дал  предупреждения.  Скорее   всего
командование флота готовило  их для нового ускорения. Он успел пристегнуться
за спиной Дьема,  когда  главный факел модуля дал ускорение  примерно в одну
десятую g.
     - Они переводят нас на  более  низкую  орбиту...  но я не вижу  ничего,
идущего на  рандеву, -  сказал  Дьем. И неуклюже потыкал  в поле пароля  под
дисплеем.
     - Ладно, буду разнюхивать сам... надеюсь, Парк не слишком озверел...
     За спиной послышались еще звуки рвоты. Дьем попытался повернуть голову,
вздрогнул.
     - Ты у нас мобилен, Винж. Займись.
     Эзр  скользнул вдоль поручней пролета, поддаваясь  силе тяжести в  одну
десятую g. Люди  Кенг  Хо жили при  различных ускорениях. Медицина и хорошая
генетическая работа сделали ориентационную тошноту редкостью среди  них,  но
сейчас и Цуфе До и Фам Патил оба  блевали, а  Бенни Вен свернулся в  клубок,
насколько позволяли ремни. Он держался за виски и раскачивался от боли.
     - Давит, давит!
     Винж подобрался к Патилу и До, аккуратно отсосал вакуумом рвотные массы
с их комбинезонов. Цуфе подняла на него озадаченные глаза:
     - В кизни никогда не блевала.
     - Это не ты, - ответил Винж, стараясь думать, несмотря на боль, которая
давила все сильнее и сильнее.
     Кретин, кретин, кретин! Как это я до сих пор не понял ?
     Это не Кенг Хо напала .на эмергентов; как-то все вышло совсем наоборот.
     Вдруг стало видно, что делается снаружи.
     - Я поймал локальную синхронизацию, - донесся голос Дьема из наушников.
Слова   командира  доносились  короткими   мучительными  выдохами.   -  Пять
высокоскоростных бомб с позиций эмергентов. Цель: флагман Парка...
     Винж  перегнулся  через ряд коек и  выглянул.  Факелы  ракет уходили  в
сторону  от  расположения  модуля, пять бледных звезд разгонялись в небе все
быстрее и быстрее, сходясь к ККХ  "Фам Нювен".  Но их пути не были  гладкими
дугами - резкие повороты и уходы в сторону.
     -  Наверное, мы  бьем по ним  лазером. Они уворачиваются. Одна из звезд
исчезла.
     - Мы одну сбили! Мы...
     В  небе  вспыхнули четыре световые  точки. Они становились  все ярче  и
ярче, в тысячу раз ярче вылинявшего диска солнца.
     И снова вид исчез с дисплея. Свет в кабине погас, мигнул и погас снова.
Включилась самая глубинная  аварийная система. Появилась бледная красноватая
сетка  линий,  очерчивающая  отсеки оборудования,  воздушный шлюз, аварийную
консоль.  Эта  система была защищена  от  радиации,  но  очень  примитивна и
низкоэнергетична. Даже фонового видео не было.
     -  Что там с флагманом Парка, командир? - спросил Винж.  Четыре близких
разрыва, такой страшной яркости - в углах правильного тетраэдра, охватившего
жертву. Картина погасла, но в памяти его она останется вечно.
     - ДЖИММИ! - выкрикнул Винж. - Что с "Фамом Нювеном"?
     Казалось, красное аварийное освещение качнулось - от собственного крика
он чуть не отключился.
     Слабый голос Дьема прозвучал хрипло и отчетливо.
     -  Думаю...  думаю,  он погиб.  - "Сгорел" или  "испарился"  -  от этих
прикрывающих слов не легче. - Я ничего не вижу,  но четыре ядерных заряда...
Господи, они же ударили точно в него!
     Вмешались еще несколько голосов, но они звучали еще тише,  чем у Дьема.
Винж полез обратно в голову кабины, и тут тяга  в одну  десятую g кончилась.
Без мозгов, без света  - чем стал  этот модуль, если не  гробом?  Впервые за
свою жизнь  Эзр  Винж ощутил безотчетный ужас  наземника:  невесомость могла
означать, что они вышли на расчетную орбиту, но могло быть, что они летят по
баллистической траектории, пересекающей поверхность планеты...
     Винж  подавил  ужас  и поплыл  вперед.  Можно воспользоваться аварийной
консолью.  Услышать  окружающий мир.  Использовать локальный  автопилот  для
полета к уцелевшим силам Кенг Хо.
     Боль в  голове усилилась до  такой,  которой Эзр Винж  даже представить
себе  не мог.  Казалось,  красные  огоньки  аварийного освещения  тускнеют и
гаснут. Сознание ускользало, и начинал душить поднявшийся  панический страх.
Ничего он не может сделать.
     Но  перед тем как мир скользнул  в небытие, судьба сделала ему подарок,
воспоминание: Триксии Бонсол не было на борту "Фама Нювена".
     ГЛАВА  ВОСЬМАЯ Более двухсот лет часовой механизм в глубине  замерзшего
озера честно тикал, снимая натяжение пружины виток за витком. Так же надежно
отщелкал  он  последнюю пружину...  и  его  заело  из-за попавшей  воздушной
снежинки  в  последнем  спусковом механизме.  Так бы  он  и завис, дожидаясь
пришествия  нового солнца, если бы не некоторые  непредвиденные события:  на
седьмой день двести девятого года серия подземных толчков разошлась вдруг по
замерзшему  морю, освободив последний рычаг. Шевельнулся поршень,  продвинув
пену  органического  ила  в  бак  с замерзшим воздухом. Несколько  минут  не
происходило ничего. Потом органика тускло засветилась, температура поднялась
выше точки  кипения  кислорода  и азота  и  даже углекислого  газа.  Дыхание
триллиона распускающихся  экзотермов  расплавило лед над  маленькой машиной.
Подъем к поверхности начался.
     Очнуться от Тьмы - это совсем не то, что проснуться от обычного сна. Об
этом миге писали тысячи поэтов, а в более поздние  эпохи его изучали десятки
тысяч  ученых.  Шерканер  Андерхилл переживал  его второй  раз (но первый не
стоило   бы   считать,  потому   что  память  о  нем   мешалась  с  неясными
воспоминаниями детства о залезании на спину отца в прудах глубины Монтроял).
     Пробуждение  от  Тьмы  происходит  по  частям. Зрение,  осязание, слух.
Память,  узнавание, мысль. Как это происходит:  сначала  одно, потом другое,
потом третье? Или все происходит  сразу, но части между собой не сообщаются?
Когда из  всех кусочков возникает "разум"? Эти вопросы  дразнили воображение
Шерканера всю  его жизнь, став основой для  его главных поисков...  Но в эти
моменты рассыпанного сознания  они  сосуществовали с теми, что казались куда
важнее:  собрать себя  воедино, вспомнить, кто он,  почему он  здесь,  и что
нужно  сделать   прямо  сейчас,   чтобы   выжить.  Насест   водителя   занял
миллионолетний инстинкт.
     Шло время, клубились мысли, Шерканер  Андерхилл выглядывал в темноту из
поцарапанного окна своей посудины.  Там  было заметно движение -  клубящийся
пар?  Нет,  скорее,  как  пелена  кристаллов, вертящаяся  в тусклом свете, в
котором они плыли.
     Кто-то стучал его по правым плечам, вновь и вновь окликая его по имени.
Шерканер сложил воспоминания в картину.
     - Да, сержант! Я продулся... то есть проснулся.
     -  Прекрасно. -  Голос Аннерби звучал  жестью.  -  Состояние организма?
Процедуру, надеюсь, помнишь?
     Шерканер  послушно  пошевелил ногами. Все они болели - неплохое начало.
Средние руки, передние руки, пищевые руки.
     - Не  уверен, что чувствую правую  среднюю и  переднюю. Может быть, еще
пока слиплись.
     - Ага. Вероятно, еще не оттаяли.
     - Как там Джил и Эмбер?
     -  Говорю сейчас  с  ними  по другим  тросам. Голову ты  собрал  вместе
последний, но у них до сих пор замерзли участки тела большей площади.
     - Дай-ка мне конец троса.
     Аннерби передал ему звукопроводящее  устройство, и Шерканер поговорил с
другими членами команды непосредственно. Тело выдерживает большие задержки в
оттаивании, но если процесс не  завершить, начинается гниение. Проблема была
в том, что мешки экзотерма и горючего сместились, пока лодка протаивала свой
путь к  поверхности. Шерканер расставил мешки заново и стал пропускать через
них ил и  воздух. Зеленое сияние в тесной лодке  стало ярче, и Шерканер  при
свете осмотрелся, нет ли проколов в дыхательных трубах. Экзотермы необходимы
для тепла, но  если Команде придется  конкурировать с ними за кислород, то в
этой борьбе ей ничего не светит.
     Прошло   полчаса,  и  окружавшее  их   тепло  освободило  наконец   все
конечности. Мороз повредил только кончики средних рук Джила Хэвена. Это было
лучшее  достижение  по  сравнению с  большинством глубин.  По лицу Шерканера
расползлась широкая  улыбка. Они это сделали -  пробудили сами  себя на Пике
Тьмы.
     Все четверо еще отдыхали, наблюдая за потоком воздуха и выполняя график
Шерканера по управлению экзотермами.  Аннерби  и Эмбердон Нижнимор пробежали
по подробному списку  проверки,  передавая подозрительные и сломанные детали
Шерканеру. Нижнимор,  Хэвен и Аннерби были талантливые  ребята - химик и два
инженера.  Но  еще  они были  профессиональными  бойцами.  Шерканера  всегда
восхищало, как  они  менялись,  попадая  из лаборатории в поле. Особенно эта
"слоистость" проявлялась у-Аннерби: закаленный солдат, под этим - творческий
инженер, и  все это на  твердом основании  традиционной  пуританской морали.
Шерканер  теперь  знал  сержанта  уже  семь  лет.  Первоначальное  презрение
сержанта  к  планам  Андерхилла миновало  давным-давно,  они  стали близкими
друзьями. Но когда Команда  выдвинулась на  Восточный Фронт, манера сержанта
изменилась. Он обращался к Андерхиллу со словом "сэр", и почтительность иной
раз граничила с нетерпением.
     Шерканер спросил об  этом у Виктории. Это  было в  последний раз, когда
они были вместе наедине  -  в  холодной землянке под  последним  действующим
аэродромом Восточного Фронта. Она в ответ на вопрос только рассмеялась.
     - Дорогой мой мягкотелый,  чего  же ты  ожидал? Когда  Команда  покинет
дружественную  территорию,  оперативное  командование  примет  Хранк.  Ты  -
штатский  советник,  необученный,  которого как-то  надо  втиснуть  в  рамки
дисциплины. Ему нужно от тебя немедленное повиновение, но при этом  еще твое
воображение и гибкий  ум. - Она  тихо  засмеялась; от остальной землянки  их
разговор был отделен только занавеской. - Будь  ты обычным рекрутом, Аннерби
уже не раз поджарил бы тебе панцирь.  Бедняга страшно волнуется,  что, когда
счет пойдет  на.секунды,  твой  гений  вдруг отвлечется на что-то совершенно
постороннее - астрономия там или что-нибудь в этом роде.
     - Гм! - Он и на самом деле подумывал, как будут выглядеть звезды, когда
их цвета не будут  искажены атмосферой. - Понимаю.  И  поэтому был  удивлен,
честно говоря, когда он позволил Гринвелу вставить меня в Команду.
     -  Ты смеешься? Хранк требовал, чтобы тебя туда включили. Он знает, что
будут сюрпризы, с которыми  сможешь справиться только ты. Я же тебе говорила
- он коббер непростой.
     Шерканера Андерхилла нечасто  удавалось смутить,  но сейчас был  именно
тот случай.
     - Что ж, я постараюсь быть полезным.
     -  Я  знаю,  что  будешь.  Я  просто  хотела  дать  тебе  понять,   что
настораживает Хранка... да  ты  можешь рассматривать это  как  поведенческую
загадку:  каким   образом  настолько   сумасшедший   народ  может  совместно
действовать и уцелеть там, где никто и никогда еще не бывал?
     Она, быть может, и шутила, но вопрос и в самом деле интересный.
     Вне всякого сомнения,  это их судно было  самым странным за всю историю
мира.  Частично  подлодка,  частично портативная глубина,  частично  ведро с
илом.  Сейчас  эта  пятнадцатифутовая   скорлупка  лежала  в  мелкой  лужице
светящейся  зелени  и холодной  красноты.  Вода  кипела  в  вакууме, из  нее
вырывались газы, замерзая мелкими кристаллами, которые  тут  же падали вниз.
Аннерби вытолкнул люк, и команда построилась в цепь, передавая  снаряжение и
баки с  экзотермами  по цепочке, пока предметы, которые им предстояло нести,
не оказались наваленными штабелями снаружи.
     Они соединились переговорными тросами, от Андерхилла к  Аннерби, Хэвену
и Нижнимор. Шерканер до самого конца  надеялся на портативные  рации, но они
были  слишком громоздкими, и никто не знал, как  они  поведут себя  в  таких
условиях. Поэтому  каждый мог говорить  только с соседним  членом группы. Но
все  равно нужны были страховочные  веревки,  так что тросы не  представляли
излишнего неудобства.
     Шерканер повел группу к берегу озера. Аннерби шел за ним,  а Нижнимор и
Хэвен  тащили сани.  Как только они отошли  от подлодки, над ними сомкнулась
темнота.  Все еще  посверкивали  красные  огоньки  тепла  там, где на  землю
пролился экзотерм; и подлодка тоже сожгла тонны горючего, проплавляя путь  к
поверхности. Далее источником энергии  для  группы  будут  только экзотермы,
которые придется нести  с собой, и  горючее, если его  удастся отыскать  под
снегом.
     Именно экзотермы в  первую очередь сделали возможным  эту  прогулку  во
Тьме. До  изобретения микроскопа "великие мыслители" утверждали, что  высших
животных  от  прочей  жизни  отличает  только  способность   индивидуального
выживания в  период Великой  Тьмы. Растения  и животные  попроще погибали, и
лишь их  инцистированньге яйца  благополучно  переживали  замораживание  без
необходимости  ухода  в  глубины.  Еще  более  странная  вещь  была  открыта
биологами Королевской Школы в годы студенчества Андерхилла: существуют формы
низших бактерий, которые живут в вулканах и остаются активными даже в период
Тьмы. Шерканера эти микроскопические  существа просто  потрясли.  Профессора
предполагали,  что подобные существа должны  впадать  в  анабиоз или  давать
споры,  когда  вулкан  остывает,  но он тогда  задумался,  не могут ли  быть
разновидности, которые переживают замерзание,  сами выделяя  тепло. В  конце
концов  даже в период Тьмы кислорода достаточно -  и  почти всюду  есть слой
органических остатков под замерзшим воздухом. Если найдутся катализаторы для
инициации  окисления при сверхнизких  температурах, может быть,  эти микробы
могут  между извержениями вулкана  "сжигать" растительность. Такие  бактерии
будут лучше всего адаптироваться к жизни после Тьмы.
     Оглядываясь назад, Шерканер  понимал, что  в первую очередь собственное
невежество позволило ему  выносить  эту  идею  -  такие две  стратегии жизни
требовали абсолютно разной химии. Внешний  эффект окисления был очень слаб и
в  теплых средах не существовал.  Это и было главной слабостью  этих  мелких
тварей: два эти метаболизма были ядовиты один для другого. В период Тьмы они
получали   небольшое   преимущество,   если   оказывались   возле   точки  с
периодической вулканической активностью. И этого  бы  никто не заметил, если
бы Шерканер не искал специально. Он превратил всю студенческую биологическую
лабораторию в  замерзшее болото и доигрался  до  того,  что его  выперли  из
колледжа (временно, правда), но зато вот они - его экзотермы.
     После семи  лет  селекции в Отделе  Материаловедения бактерия приобрела
чистый высокоскоростной  окислительный  метаболизм.  Поэтому, когда Шерканер
плюхнул ил с экзотермами в снег, оттуда вырвался клуб  пара и слабое сияние,
угасшее по мере  того,  как  капля,  все  еще  жидкая,  погружалась в снег и
остывала.  Пройдет  секунда,  и  если  смотреть  очень  внимательно (и  если
экзотермам  в  капле   повезет),  увидишь   слабое  свечение  из-под  снега,
распространяющееся по поверхности какой там есть замерзшей органики.
     Сейчас более яркое сияние уходило влево. Снег шевелился и лопался, и из
него  выходил какой-то  пар. Шерканер натянул трос  между собой  и  Аннерби,
уводя группу  туда, где  горючего  больше.  Как  бы  ни  была  хороша  идея,
использование экзотермов оставалось  чем-то  вроде искусства добывания огня.
Замерзший  воздух лежал снежным  покровом всюду,  но  горючие материалы были
спрятаны. И только работа  триллионов низших  бактерий позволяла находить  и
использовать топливо. Какое-то время даже Отдел Материаловедения был испуган
своим  созданием.  Как  переплетенные водоросли  Южных  Берегов, они  были в
каком-то  смысле  общественными.  Они  размножались  и двигались, как  любое
переплетение, ползающее  по Южным Берегам. Что, если эта экскурсия  подожжет
весь  мир? Но  на самом  деле  высокоскоростной метаболизм  был для бактерий
самоубийством.  В  распоряжении  Андерхилла  и  его  группы  было  не  более
пятнадцати часов, пока не умрет последняя бактерия.
     Вскоре  они выбрались из озера и  шли по  ровному полю,  которое в Годы
Увядания  было  полем  для  боулинга начальника  базы.  Здесь горючего  было
достаточно,  и  в одном месте  экзотермы попали  на сваленную кучу  остатков
дерева  траум.  Куча  разгоралась все сильнее, пока из-под снега не полыхнул
яркий  зеленый свет. На несколько  мгновений он выхватил из  темноты  поле и
стоящие   вокруг   здания.    Потом   зеленая   вспышка   погасла,   оставив
раскаленно-красное свечение.
     От  подлодки  они   отошли  уже  ярдов  на   сто.  Если  не  встретится
препятствий,  надо  будет пройти еще четыре тысячи с  лишним  ярдов. Команда
вработалась  в  трудоемкую  процедуру:   пройти  несколько  десятков  ярдов,
остановиться и разлить экзотерм. Пока Нижнимор  и  Хэвен отдыхали, Аннерби и
Андерхилл  смотрели,  где экзотермы находят самые богатые залежи топлива. На
этих  местах они пополняли все контейнеры с  илом. Иногда не удавалось найти
достаточно  горючего, и приходилось загружать  только воздушный  снег. Он им
тоже был нужен - для дыхания. Но без  горючего  для экзотермов холод  быстро
начинал  леденить,  распространяясь  от сочленений и  подошв  скафандров.  И
потому успех зависел от того, удачно ли угадает Шерканер следующее место.
     На самом деле Шерканер находил  его достаточно легко. Он ориентировался
при свете горящего  дерева и научился  определять  по форме  снежных заносов
места, где скрывалась растительная масса. Все шло хорошо: он не  начал снова
замерзать. Остро болели  кончики рук и ног, и каждый  сустав казался кольцом
огня,  мучили  боли  от  давления  разбухания  и  потертости  от  скафандра.
Интересная эта штука - боль. Такая надоедливая и такая полезная. Даже такие,
как  Хранкнер Аннерби, не  могут  полностью  от  нее отключиться:  по  тросу
доносилось его хриплое дыхание.
     Остановка,  заправка  контейнеров, заправка  воздушных  баков,  и снова
вперед. Снова и снова. У Джила Хэвена обморожения становились все серьезнее.
Группа  остановилась, попыталась  помочь кобберу  поправить  костюм. Аннерби
поменялся с Хэвеном, чтобы помочь Нижнимор тащить сани.
     - Ничего  страшного, только средние руки, - успокоил  всех Джил. Но его
тяжелое дыхание звучало еще хуже, чем у Аннерби.
     Однако при всем при том они двигались лучше, чем Андерхилл рассчитывал.
Шли сквозь Тьму, и вскоре движение стало  почти  автоматическим.  И осталась
только  боль... и любопытство.  Шерканер выглянул  в крошечные  иллюминаторы
шлема. За клубами  тумана  и свечением экзотерма...  да,  это гладкие холмы.
Полной темноты не было.  Иногда, склонив  голову под нужным  углом, Шерканер
видел  низко в  западном небе  проблеск красноватого  диска. Солнце на  Пике
Тьмы.
     И еще  сквозь эти иллюминаторы Шерканер видел звезды. Наконец мы здесь.
Первые, кто когда-либо заглянул в Самую  Тьму. Мир,  существование  которого
отрицали некоторые из древних философов:
     как может нечто  быть, если оно в принципе не может быть наблюдаемо? Но
теперь это нечто увидено. Оно было всегда - столетия холода и безмолвия... и
звезды  повсюду.  Даже  сквозь толстое  стекло  иллюминатора,  пусть  только
верхними глазами, он видел цвета,  которых никогда раньше  у звезд не  было.
Если бы можно было ненадолго остановиться и навести глаза, чтобы посмотреть,
что  еще  он увидел  бы?  Почти  все  теории полагали, что  полярное  сияние
исчезнет,  потому  что  нет  солнца,  которое  его  зажигает,  но  некоторые
.считали,  что полярное  сияние  получает  энергию от  вулканов, которые  не
прекращают  деятельности во  Тьме. Значит, может быть и  другой свет,  кроме
звездного...
     Рывок троса вернул его к действительности, - Двигаться, надо двигаться,
-  прохрипел  голос  Джила.  Без  сомнения,  он  передавал  приказ  Аннерби.
Андерхилл начал было извиняться,  потом сообразил, что остановилась Эмбердон
Нижнимор рядом с санями.
     - Что там такое? - спросил Андерхилл.
     - ...Эмбер видела... свет на востоке... Продолжай движение. На востоке.
Справа. А стекло с этой стороны его шлема затуманилось, и была только неясно
видна линия гребня. Они  действовали в четырех милях от побережья.  На  этом
гребне  была бы ясно  видна линия горизонта. Этот свет  либо  совсем близко,
либо очень  далеко.  Да! Вот он,  свет, бледное сияние, распространяющееся в
стороны  и  вверх. Полярное сияние? Шерканер  подавил любопытство, продолжая
переставлять ноги одну за другой.  Но видит Бог в  Глубине, как ему хотелось
бы забраться на гребень и глянуть на замерзшее море!
     Но  до  самой следующей остановки Шерканер  оставался добросовестным  и
дисциплинированным членом  группы. Он  заправлял контейнер Хэвена светящейся
смесью  экзотерма,  горючего  и  замерзшего воздуха, когда случилось это.  В
западное  небо  взметнулись  пять  крошечных огоньков, оставляя  там  и  сям
светящиеся зигзаги,  как медленные молнии.  Один  из  них  быстро  погас, но
остальные сошлись вместе и тут - свет запылал, так ярко,  что перед верхними
глазами  Шерканера все расплылось  от  боли.  Но  боковыми  он  видел.  Свет
разгорался все ярче,  в  тысячу раз ярче вылинявшего солнечного диска. Резко
заплясали вокруг тени. И еще ярче разгорелись четыре огня, пока Шерканер  не
ощутил, как проникает  тепло сквозь его скафандр, прикрывающий панцирь. Снег
взметнулся вверх по всему полю белыми пылающими снежинками, тепло усилилось,
почти обжигая,  - и резко спало, оставив  в спине  ощущение, которое бывает,
когда войдешь в тень летним днем Средних Годов.
     Вокруг заклубился туман, создавая первый по-настоящему ощутимый ветер с
той минуты, как группа вышла из подлодки. Вдруг стало очень холодно  - туман
высасывал тепло  из скафандров: на погружение в  снег были рассчитаны только
сапоги. Андерхилл  рискнул  сфокусировать верхние глаза. Точки  беспощадного
света расплылись в светящиеся диски,  угасая на глазах. Когда они  перекрыли
друг  друга,  появились  складки,  как   в  полярном  сиянии.  Значит,   они
локализованы  по  расстоянию,  как и  по углу. Четыре близко расставленных -
вершины правильного  тетраэдра? Так красиво...  но каково же расстояние? Это
что-то вроде шаровой молнии, на высоте всего несколько сот ярдов?
     Через несколько минут они  угасли почти  полностью. Но теперь появились
другие огни, яркие вспышки за восточной грядой. На западе несколько световых
точек все быстрее  и быстрее поднимались к зениту. За  ними тянулся дрожащий
световой шлейф.
     Четверо застыли неподвижно. На миг солдатская сущность Аннерби исчезла,
и  остался  только благоговейный  восторг. Он  тяжело  отступил от  саней  и
положил одну руку на спину Шерканера. По глуховатой связи донесся его голос:
     - Шерканер, что это?
     - Не знаю. - Он чувствовал,  что рука Аннерби дрожит. - Но когда-нибудь
мы и это поймем. Давайте двигаться, сержант.
     Как начинают вдруг двигаться заводные  куклы, так  и группа вернулась к
прерванной  заправке   контейнеров   и  продолжила  путь.   А   над  головой
продолжалось представление, и хотя ничего подобного четырем пылающим солнцам
больше не было  видно, игра света была сильнее и  красивее  любого полярного
сияния.  Две движущиеся  звезды  летели  по  небу  все  быстрее  и  быстрее.
Призрачные занавесы их шлейфов распустились до самого западного горизонта. А
звезды, высоко  в восточной части неба, горели ярко, как  миниатюрные  копии
тех,  первых огней.  Они стали  тускнеть  и  расплываться,  световые  столбы
поползли  от  точки их исчезновения, вспыхивая  ярче там, где  встречались с
прежним свечением.
     Самое захватывающее было позади, но  медленно призрачное движение света
продолжалось.  Если  это было на высоте  сотен миль,  как настоящее полярное
сияние, то где-то там есть мощнейший  источник энергии. Если это  точно  над
головой, то, может  быть, это аналог  летних молний  в период Глубокой Тьмы.
Как бы там ни было, а это зрелище стоило любого риска.
     Наконец  они  дошли  до  границы  лагеря  тиферов.   Когда  они  начали
спускаться по входному пандусу, странное полярное сияние все еще бьию видно.
     Насчет целей никогда особых вопросов не было.  Это были именно те цели,
которые Андерхилл представлял себе изначально, те,  которые назвала Виктория
Смит в тот первый  день в Ставке.  Если кто-то  сможет добраться сквозь  Пик
Тьмы, четверо  солдат  с некоторым  количеством  взрывчатки  могут в  разной
степени  повредить  склады  горючего,  глубины  ближнего  залегания  личного
состава, может быть, даже  генеральный  штаб Тифштадта.  Но даже эти цели не
оправдали бы колоссальных вложений, которых требовал Андерхилл.
     Однако   была   очевидная  возможность  удушить  противника  полностью.
Современная  военная машина получает преимущество в начале Тьмы, если  может
сражаться дольше, чтобы  переиграть впавшего в спячку противника. Точно  так
же и в начале Нового Солнца армия, которая первой может возобновить действия
в поле, получает решающее преимущество.
     На  это  время обе стороны запасали  большие склады,  но со стратегией,
полностью отличной от стратегии Лет Увядания и начала Тьмы. Насколько  могла
судить  наука.  Новое  Солнце  за  первые   дни,  если  не  часы,  достигает
неимоверной яркости. И первые дни  это сжигающий огонь, в сотни раз горячей,
чем в  Средние Года  и Года  Увядания. И вот эта вспышка  света - а не холод
Тьмы - уничтожала все конструкции каждого поколения, кроме самых стойких.
     Пандус вел в дальний склад  тиферов.  Вдоль фронта были  и  другие,  но
именно  этот  должен  был снабжать  маневренные  силы.  Если его  не  будет,
отборные войска  Тифштадта окажутся выведенными из  боя,  и  передовые  силы
тиферов  в  пункте  наступления  Короны   останутся  без  поддержки.  Ставка
рассчитывала,  что  уничтожение этого склада форсирует заключение  почетного
мира - или  серию  легких  побед  для армий  Короны. И для всего этого может
оказаться достаточно четырех солдат и точно рассчитанной диверсии.
     ...Если  только  они  не  замерзнут, пытаясь спуститься по пандусу.  На
ступенях  лежали  снежные наметы, кое-где  между флагами остатки кустов - но
это и  все. Теперь при остановках приходилось  передавать вперед  контейнеры
ила с экзотермами с саней, которые тащили Аннерби с Нижнимор. Темнота плотно
сомкнулась   вокруг  них,  разгоняемая  лишь  случайным   блеском  пролитого
экзотерма. По данным разведки, длина пандуса была меньше двухсот ярдов...
     Впереди замаячил овал  света  - конец туннеля.  Шатающаяся от усталости
группа ступила на поле, которое когда-то было открытым, но сейчас закрыто от
неба серебристыми солнечными экранами. Вокруг торчал лес палаточных  шестов.
Кое-где  экраны были порваны обрушившимся снегом,  но в основном конструкция
осталась цела.  В  тусклых  полосках  света  можно  было разглядеть  силуэты
паровых  локомотивов, рельсоукладчиков, пулеметных  вагонов и  бронированных
автомобилей. Даже  в  полутьме  сквозь снег поблескивала серебристая краска.
Когда зажжется Новое Солнце, техника будет готова. Когда растает и испарится
лед и  бурные потоки стекут по паутине каналов,  покрывающих поле,  тогда из
ближайших  глубин выйдут  боевые силы  тиферов  и  бросятся под защиту своих
машин. Воду отведут в  водяные  баки и начнется охлаждающее  разбрызгивание.
Несколько  часов лихорадочной проверки  снаряжения и  техники, еще несколько
часов на ремонт того, что не выдержало двух столетий Тьмы и нескольких часов
нового жара. Потом они выступят по рельсовому пути, который их  командование
выберет как дорогу  к победе. Это  был результат многолетних усилий изучения
природы  Тьмы и  Нового  Солнца. По оценкам  разведки, противник  по  многим
направлениям продвинулся в нем дальше, чем собственная наука Короны.
     Хранкнер собрал всех вместе, чтобы все его слышали.
     -  Я  ручаюсь,  что  примерно  за  час  до Нового Солнца  у них будет -
передовое охранение,  но сейчас  это место  наше... Так, значит,  заправляем
контейнеры и разделяемся согласно плану. Джил, ты готов?
     Джил Хэвен проделал спуск как  пьяница с переломанными ногами. Шерканер
решил,  что повреждение скафандра Джила распространилось  назад на ходильные
ноги.  Но  при  словах Аннерби  он  выпрямился,  и  голос его  звучал  почти
нормально.
     - Сержант, я  не  для того тащился  сюда  всю дорогу,  чтобы  сидеть  и
смотреть на вас, ребята. Свою часть я сделаю.
     Это был решающий пункт всего предприятия. Они расцепили звуковые тросы,
и каждый взял назначенную ему взрывчатку и черный краситель.  Это уже  много
раз  отрабатывалось.  Если  они  быстро  пробегутся  между всеми намеченными
точками, не  переломают  ноги  в дренажной канаве, если  заученные  наизусть
карты точны - тогда будет время все выполнить и при этом не замерзнуть.
     Группа  разошлась  в  четыре  стороны.  Устанавливаемая  под солнечными
экранами взрывчатка  была  ненамного  сильнее  ручной гранаты. Они  бесшумно
вспыхнули -  и критически  важная часть навеса  упала. Тут  же пошли  в  ход
распылители  черной  краски,  абсолютно  не   производящие  впечатления,  но
сработавшие  именно так,  как прогнозировал Отдел  Материаловедения.  Во всю
длину и ширину дальний  склад покрылся черной краской, ожидая поцелуя Нового
Солнца.
     Через три  часа они уже были в миле к северу от склада. Аннерби понукал
их изо всей силы  после ухода со склада, понукал, чтобы выполнить последнюю,
дополнительную часть задания: выжить.
     И они почти это сделали. Почти.
     Когда закончили работу на складе, Джил повел себя будто  в горячке.  Он
хотел уйти со склада сам по себе.
     - Надо найти  место,  где закопаться! Он  повторял  это  снова и снова,
отбиваясь от Аннерби и Нижнимор,  когда они  привязывали его тросами на  его
место в цепи.
     - Туда мы сейчас и идем, Джил. Держись. Аннерби отцепил от себя Хэвена,
пристегивая его к Эмбер, и в этот момент Хранкнер и Шерк слышали только друг
друга.
     - У него духу  еще больше, чем раньше, - сказал  Шерканер. Хэвен прыгал
вокруг, как коббер на деревянных ногах.
     - Думаю, он больше не  чувствует боли, - ответил Хранк тихо, но внятно.
- Меня не это волнует. Боюсь, он скатывается в тягу глубины.
     Тяга глубины. Та бешеная паника, которая охватывает коббера, когда ядро
разума соображает,  что  его  владелец  застрял  снаружи. Верх  берет  разум
животного, который гонит свою  жертву искать укрытие, любое укрытие, которое
может послужить глубиной.
     - Проклятие!
     Слово  это  прозвучало  приглушенно,  когда  Аннерби  прервал  связь  и
попытался  заставить  группу  двигаться.  Они  всего  в  нескольких часах от
вероятного  спасения. И  все  же...  вид  борющегося Джила  Хэвена  пробудил
первобытные  рефлексы  в каждом.  Инстинкт - прекрасная вещь, но если сейчас
дать ему волю, он приведет к верной смерти.
     За два часа пути они еле добрались до холмов. Дважды Джил вырывался  на
волю, каждый раз все более отчаянно, чтобы бежать к обманчиво многообещающим
крутым  склонам  вдоль дороги.  Каждый  раз  Эмбер  подтаскивала его  назад,
пытаясь урезонить.  Но  Джил  уже  не понимал, где он,  а  вырываясь, порвал
скафандр в нескольких местах. Его тело местами окоченело и замерзло.
     Конец  наступил  после   одного  из  тяжелых  подъемов.  Сани  пришлось
оставить; на  остальной  путь у  них будут лишь воздух и  экзо-термы из  тех
контейнеров, которые нес  каждый.  Джил  в  третий  раз  сумел сорваться  со
страховочного  троса  и  побежал  странной  шатающейся  походкой.   Нижнимор
бросилась за  ним.  Женщина  она  была крупная, и  до сих  пор справлялась с
Джилом Хэвеном  без особого труда. На этот  раз  вышло  иначе. Тяга  глубины
пробудила в Джиле последнее отчаяние. Когда  Эмбер потянула его на себя,  он
обернулся  к ней и ткнул  остриями.рук. Нижнимор отшатнулась,  отпустив его.
Хранк и Шерканер стояли прямо за ней, но  было уже поздно. Размахивая руками
во все стороны, Хэвен бросился с тропы вниз, в темноту.
     Трое  оставшихся стояли минуту в оцепенении. Потом  Эмбер  боком  пошла
через гребень,  нащупывая  под снегом опору  для  ног.  Аннерби  и Андерхилл
схватили ее и вытащили обратно.
     - Пустите! У замерзшего еще будет шанс ожить, если мы его понесем!
     Андерхилл перегнулся через  гребень и пристально посмотрел вниз. Джил в
падении задел голые скалы.  Тело лежало неподвижно. Если он  еще и  не умер,
обезвоживание и частичное замерзание убьют его раньше, чем они успеют внести
его обратно на тропу.
     Очевидно, Хранкнер тоже это понял.
     - Его  уже  нет, Эмбер, - мягко сказал он. Потом  вернулась сержантская
твердость. - А мы должны выполнять задание.
     Очень медленно свободные руки Нижнимор снова  вернулись  к подъему,  но
она  не сказала  ни  слова.  Вернувшись на  тропу,  она  помогла пристегнуть
страховку и звуковой трос.
     Подъем продолжался,  теперь быстрее. Когда они дошли  до  цели,  у  них
оставалось  только  несколько  кварт  экзотерма.  До  Тьмы  эти  холмы  были
зарослями  деревьев  тра-ум,  частью поместья  какого-то  тиферского  нобля,
заказником дичи. У них  за спиной была трещина в скалах, вход в естественную
глуби- )  ну. В любой  дикой  местности, где есть  крупная дичь, должны быть
глубины для животных. В  заселенных землях их обычно  занимают и V расширяют
под убежища для людей - или они остаются  заброшенными. Шерканер  понятия не
имел, как  разведка Аккорда  узнала  об этой  глубине - разве что  кто-то из
тиферов в  имении  - агент  Аккорда.  Но это  не  была  подготовленная  нора
безопасности: у  нее был  вид дикий  и вполне настоящий, как у чего-нибудь в
Дальнем Брунларго.
     В группе единственным настоящим охотником была Нижнимор. "Они с Аннерби
прорезали  путь  в паутинных  заграждениях  и  спустились  до  самого  низа.
Шерканер висел сверху, спуская им вниз свет и тепло.
     - Вижу пять бассейнов... два взрослых гаранта. Дай чуть больше света.
     Шерканер спустился ниже, почти весь свой вес  перенеся на паутину. Свет
в его нижних руках  доходил до дна пещеры. Теперь он .тоже видел два из пяти
бассейнов.   Они  были   почти  свободны   от   снега.  Лед   типичный   для
гибернационного  бассейна  - абсолютно без  пузырьков. Подо льдом  очертания
животного, замерзшие глаза  поблескивают на свету.  Ну и  громадина! Но  все
равно это должен быть самец: покрыт дюжинами рубцов от детей.
     - Остальные  бассейны -  склады  еды. Свежая  добыча,  как и  следовало
ожидать.
     В  первый  год  Нового Солнца  такая  пара  гарантов  остается  в своей
глубине, высасывая  соки из  своих запасов, а  дети  вырастают  до величины,
когда можно будет учить их  охотиться  - после того,  как улягутся  пожары и
бури. Гаранты - чистые хищники, и хотя они и вполовину  не  такие умные, как
тракты, выглядят очень похоже на настоящих кобберов. Убить их и присвоить их
еду - необходимость, но это казалось не охотой, а бойней.
     Работа заняла еще час и потребовала  почти всего оставшегося экзотерма.
Потом  все последний раз  вылезли на  поверхность  - восстановить, насколько
возможно,  паутинные  барьеры.  У  Андерхил-ла  онемели  несколько  плечевых
суставов,  и  кончиков  левых  рук  не  ощущалось.  Скафандрам  пришлось  за
последние несколько часов пережить многое, они были в проколах и заплатах. У
Эмбер сгорело несколько запястных сочленений скафандра  от слишком тесного 
контакта  с экзотермами и замерзшим воздухом. Пришлось дать этим конечностям
замерзнуть. Несколько рук ей, вероятно, придется потерять. И все же они трое
еще секунду постояли вместе.
     Наконец Эмбер сказала:
     - И это вот считается триумфом?
     - Да,  - ответил  Аннерби твердым  голосом.  - И  ты  чертовски  хорошо
знаешь, что Джил был бы согласен.
     Они  сомкнули конечности  в унылом пожатии - почти  точная копия статуи
"Создание Аккорда". Даже Отсутствующий Товарищ был.
     Эмбердон  Нижнимор отступила в расщелину скал. Зеленый светящийся туман
выШел  из  паутины,  когда она  там  прошла.  Внизу она  вольет  экзотерм  в
бассейны. Вода превратится в холодную грязь, но в нее  можно будет зарыться.
Если открыть скафандры пошире, можно надеяться на  равномерное замерзание. А
если нет - против этой последней большой опасности у них средств нет.
     - Посмотри последний  раз,  Шерканер. Дело рук твоих. Из голоса Аннерби
исчезла уверенность. Эмбер  Нижнимор была солдатом; и  с ней сержант Аннерби
выполнял свои долг. Теперь он, казалось, отключился от  боевого режима и так
устал, что с трудом держал брюхо над снегом.
     Андерхилл выглянул. Они  стояли  в паре сотен футов над  уровнем склада
тиферов. Полярное сияние погасло - движущиеся'световые точки, вспышки в небе
-  ничего этого давно уже не было.  В исчезающем свете  склад казался пятном
черноты среди залитой серым равнины. Но чернота  эта не была тенью.  Это был
порошковый краситель, который взрывом разметало по всей конструкции.
     -  Такая мелочь,  -  сказал  Аннерби. - Несколько  сотен фунтов  черной
краски. Ты в самом деле думаешь, что это сработает?
     -  А  как  же. Первые  часы Нового  Солнца -  это адское  пламя. Черный
порошок нагреет всю технику куда выше любого конструкторского допуска. Ты же
знаешь, что случится при таких вспышках.
     На самом  деле  сержант Аннерби сам руководил этими  испытаниями. Сотни
раз свет  солнца средней  яркости  падал  яа окрашенный черным металл - и за
минуты металл расплавлялся, оси приваривались к втулкам, поршни к цилиндрам,
колеса к рельсам. Войска противника будут  вынуждены отступить  под землю, а
самый важный для них склад погибнет полностью.
     -  Это  последний раз,  когда  может  сработать твой  фокус,  Шерканер.
Несколько барьеров, несколько минных полей остановили бы нас намертво.
     - Конечно.  Но  изменится и другое. Это  последняя Тьмы, когда  наш род
впадает  в спячку.  В  следующий  раз  это  будет  уже  не четыре коббера  в
скафандрах. Вся цивилизация  останется бодрствовать.  Мы, колонизируем Тьму,
Хранкнер.
     Аннерби рассмеялся,  явно  не  поверив,  и махнул  Андерхиллу в сторону
расщелины и лежащей  за  ней глубины.  Как бы он ни устал, сержант спустится
последним, как установщик окончательного барьера.
     Шерканер бросил последний взгляд на серые равнины и на висящие занавесы
невероятного северного сияния.
     Время жить и время спать, в мире много надо знать.

     ГЛАВА  ДЕВЯТАЯ Детство  у  Эзра  Винжа  было,  в общем,  защищенным и
безопасным. Только однажды подвергалась его жизнь настоящему риску, да и  то
в результате глупого случая.
     Даже по  стандартам Кенг  Хо семья  Винж.23 была  весьма многочисленна.
Были  ветви  Семьи,  которые  не  соприкасались  годами.  Ветви Винж.23.4  и
Винж.23.1  почти  все  время были  растянуты на  половину  Людского Космоса,
составляя  собственные  состояния и вырабатывая  собственные  нравы. И, быть
может,  после этого времени и  лучше было  не пытаться  синхронизироваться -
если  бы  не благословенный шанс,  который свел  все  три  ветви  при Старом
Кьелле,  да  еще  в  одно  и  то  же  время.  Так  что   они  несколько  лет
осторожничали, строя времянки,  которые более оседлые цивилизации назвали бы
дворцами-базами, и пытались  выяснить, как  изменилась  у  других  их  общая
основа. Ветвь  Винж.23.1 была консесусной  демархией. Это  не сказывалось на
торговых  отношениях,  но  тетя  Филипа была скандализована.  Маленький  Эзр
помнил  ее возмущенные  слова: "Никто  не  лишит меня голосованием моих прав
собственности!" Винж.23.4 была с виду куда ближе к тем ветвям, которые знали
родители Эзра, хотя их диалект низского был почти непонятен. Семья Винж.23.4
не заботилась о честном поддержании стандартов вещания.  Но стандарты - вещь
важная,  даже важнее черных  списков.  На  пикнике  кто-то проверял  детские
скафандры,  и  чья-то  автоматика их перепроверяла,  но никто не ожидал, что
"атмосферо-секунда" означает для  твоих кузенов не  то,  что  для тебя.  Эзр
забрался на камешек, кружащийся на  орбите астероида, где был пикник. Он был
захвачен тем, как его маленькая планетка смещается, повинуясь  движениям рук
и ног. Но когда у него кончился воздух,  его  товарищи по  игре  уже нашли и
себе собственные миры в каменном облаке. Монитор пикника не обращал внимания
на призыв скафандра о помощи, пока ребенок в нем почти не задохся.
     Эзр только помнил,  как проснулся в новой, специально созданной палате,
и потом несчетное число килосекунд с ним обращались, как с  королем, поэтому
Эзр всегда выходил  из гибернации в хорошем настроении. Он испытывал обычную
дезориентацию,  обычный  физический  дискомфорт,  но   детские  воспоминания
уверяли его, что где бы он ни был, все будет хорошо.
     И в этот раз сначала не было разницы, только все было  как-то мягче. Он
лежал  почти  при  нулевой  гравитации,  утопая  в  теплой   кровати.   Было
впечатление  простора, высокого потолка.  На  стене  рядом  с  кроватью была
картина... невероятно тщательно выполненная; возможно, фотография.
     Триксии эти картины очень не понравились.
     Эта выпрыгнувшая мысль помогла как-то  определить контекст пробуждения.
Триксия. Триленд. Экспедиция к Мигающей.  И это  уже не  первое пробуждение.
Были очень  плохие времена, нападение эмергентов. Как же  они  это победили?
Перед засыпанием - что он помнит последнее?
     Дрейф  во  тьме на  подбитом посадочном  модуле.  Уничтоженный  флагман
Парка. Триксия...
     - Кажется, это его вывело из бессознательного состояния, предводитель.
     Женский голос.
     Почти невольно Эзр повернул голову на звук. Рядом с его кроватью сидела
Анне Рейнольт, а рядом с ней - Томас Hay.
     - Стажер  Винж,  я  рад  видеть  вас  снова  среди живых.  Hay  говорил
озабоченным  и  торжественным  голосом. Только со второй  попытки  Эзр  смог
произнести что-то членораздельное.
     - Ч... что... что произошло? Где я?
     - Вы на борту моей главной  резиденции. Прошло примерно восемь  дней  с
тех пор, как ваш флот пытался уничтожить мой.
     - Как? Мы напали на вас?
     Hay испытующе посмотрел на Винжа исподлобья.
     - Я  хотел присутствовать, когда мы будем вас пробуждать. В  детали вас
посвятит директор Рейнольт, но я хотел просто заверить вас в моей поддержке.
Я назначаю вас менеджером флота - того, что остался от экспедиции Кенг Хо.
     Он  встал,  ласково  похлопал  Винжа  по   плечу.   Эзр  проводил   его
расплывающимся взглядом. Менеджером флота?
     Рейнольт принесла Винжу книгу окон с фактами более тяжелыми, чем он мог
переварить. Погибло тысяча четыреста  членов Кенг Хо, почти половина личного
состава  флота. Четыре из  семи  кораблей Кенг Хо  уничтожены. На  остальных
выведены из строя межзвездные двигатели. Почти все  малые корабли уничтожены
или серьезно  повреждены.  Люди  Hay заняты  расчисткой летающих  на  орбите
остатков  боев.  Они всерьез намеревались продолжать  "совместную операцию".
Летучие   элементы  и   руды,   поднятые  с  Арахны,   пойдут  на  снабжение
строительства баз  в  равновесной точке между  звездой  и  планетой, которые
строили эмергенты.
     Она еще дала  ему списки  экипажей. "Фам Нювен" уничтожен со всеми, кто
был на борту. Погибли капитан Парк и несколько членов Торгового Комитета. На
уцелевших  кораблях  почти  все  выжили, но  старших  по  званию  держали  в
гибернации.
     Убийственная головная  боль последних минут в посадочном модуле прошла.
Как  сказала Рейнольт, Эзра  вылечили  от "случайной  инфекции".  Но  только
искусственная  болезнь   могла  напасть  так  неожиданно  и  вовремя.   Ложь
эмергентов была не более  чем  данью приличиям. Они  планировали нападение с
самого начала и до последней секунды.
     Анне  Рейнольт  хотя  бы не улыбалась, когда  лгала.  Она  вообще редко
улыбалась. Директор по людским ресурсам Рейнольт.  Забавно, что даже Триксия
не сообразила,  что может  значить это название.  Поначалу  Эзр подумал, что
Рейнольт превозмогает  вполне понятное чувство  стыда: она  едва ли хоть раз
посмотрела  ему  прямо в глаза. Но постепенно  до него  дошло,  что его лицо
вызывает  у нее  не  больше  интереса, чем  переборка. Она  не видела  в нем
личности, и ей было абсолютно наплевать на погибших.
     Эзр  тщательно  прочитал   все  отчеты,  не  фыркнув  презрительно,  не
заплакав, когда  узнал,  что  Сума  Дотрана  больше  нет.  Триксия  в списке
погибших  отсутствует. Наконец  он  добрался до  списков оставшихся в  живых
бодрствующих  членов экипажей с указанием их  местоположения.  Почти  триста
человек  на  борту времянки  Кенг Хо, также переведенной в  точку равновесия
между звездой и планетой. Эзр просмотрел  имена,  запоминая.  Все младшие, и
почти  ни одного  трилендера или ученого. Триксии Бонсол  нет. Он  пролистал
вперед... еще один список. Триксия! Вот ее имя, даже включенное под рубрикой
"департамент лингвистики".
     Эзр оторвался от книги окон, стараясь говорить непринужденно.
     - А что это за значки такие возле имен? Возле имени Триксии.
     - Фокусированные.
     - А это что значит?
     В его голосе прозвучала резкость, которую он не хотел туда вкладывать.
     - Они все еще проходят лечение. Не все поправляются так легко, как вы.
     Она  смотрела тяжелым и бесстрастным взглядом, На  следующий  день  Hay
появился снова.
     - Время представить вас вашим новым подчиненным, - сказал он.
     Они прошли по длинному прямому коридору к  шлюзу для кораблей. Эта база
не была банкетным залом. Ощущался легчайший дрейф гравитации, будто она была
построена  на  астероиде.  Катер, стоявший за  шлюзом,  был больше, чем все,
привезенные сюда Кенг  Хо.  В каком-то  барочном,  примитивном стиле  он был
роскошен.  В  нем стояли низкие  столы и бар,  их обслуживающий. Столы  были
окружены широкими окнами естественного вида.
     Hay  дал  Эзру  возможность  на мгновение выглянуть.  Катер  поднимался
сквозь  переплетение  несущих   конструкций  наземной  базы.   Она  была  не
закончена, но на вид не уступала по размерам представительской базе Кенг Хо.
Они  уже поднялись  выше  несущих  конструкций, и  почва внизу  искривлялась
нагромождением  серых  левиафанов. Это  были алмазные  скалы,  собранные все
вместе. Эти блоки, что странно, были гладкими, но зато тусклыми, как обычные
астероиды. Там и сям слабый свет солнца попадал на содранный слой графита, и
там играли  радуги. Между  двумя  горами Эзр  заметил  бледное  поле  снега,
массивный кусок свежевырезанного камня и льда - очевидно,  поднятые с Арахны
фрагменты  океана и  дна. Катер  поднялся выше.  В небе над горами появились
силуэты звездолетов -  длиннее шестисот метров, но рядом  с  горами казались
карликовыми.  Они были  крепко  друг к другу пришвартованы  - как  связывают
обломки для утиля.  Эзр быстро  посчитал,  оценивая  то,  что  не мог видеть
непосредственно.
     -  Значит, вы все  перевели сюда  - в точку Лагранжа?  Вы действительно
собираетесь придерживаться стратегии тайного наблюдения? Hay кивнул:
     - Боюсь,  что да.  Я буду с вами откровенен. Наша схватка поставила нас
почти  на край.  У  нас  достаточно  ресурсов, чтобы вернуться домой -  но с
пустыми руками. Если же мы вместо этого сможем сотрудничать... тогда отсюда,
из точки L1,  мы будем следить за пауками. Если они действительно  "вошли  в
информационную  эру, мы  сможем в конце  концов  восстановиться с помощью их
ресурсов. В любом случае мы можем многое взять из того, за чем пришли.
     Хм!  Долгое наблюдение  в  ожидании, когда  Клиент  созреет. Стратегия,
которой Кенг Хо иногда пользовалась. Бывало даже, что удачно.
     - Это может оказаться трудным. У него за спиной кто-то произнес:
     - Для вас - может быть. Но эмергенты умеют жить легко, коробейник.
     Винж  узнал этот голос, тот, который протестовал против нападения  Кенг
Хо,  даже когда уже началась  бойня. Ритцер  Брюгель. Эзр повернулся. Ему  в
лицо ухмылялся здоровенный белобрысый мужчина. Без особой тонкости.
     - И мы играем на выигрыш. Паукам тоже придется это узнать. Не так давно
Эзр сидел рядом с этим человеком и слушал, как он читает лекцию Фаму Тринли.
Белобрысый, конечно, грубиян и  хулиган, но тогда  это было не важно. Взгляд
Винжа перебежал по ковровым стенам к Анне  Рейнольт. Она внимательно следила
за разговором, Судя  по виду, они  с Брюгелем могли  быть братом  и сестрой.
Даже оттенок рыжины  был  у  этого  белобрысого типа.  Но  на этом  сходство
кончалось.  Как  бы  ни был  противен  Брюгель,  его  эмоции  были  ясными и
прозрачными. А на лице Анне  Рейнольт можно было прочесть только нетерпение.
Она  смотрела на  говорящих, как могла бы  смотреть  на копающихся  в  земле
насекомых.
     -  Да ты не  волнуйся, коробейник. Ваши. помещения вполне  безопасны. -
Брюгель ткнул в переднее окно. Там виднелась зеленоватая точка, еле заметный
диск. Времянка Кенг  Хо. - Мы  ее поставили на восьмидневную орбиту в  самой
большой куче.
     Томас Hay вежливо  поднял  руку, чуть  ли  не  прося  слова, и  Брюгель
заткнулся.
     - У нас очень мало времени, мистер Винж. Я знаю, что Анне Рейнольт дала
вам обзор,  но я хочу убедиться, что вы  полностью  осознаете возложенные на
вас обязанности и ответственность.
     Он притронулся  к манжете,  и  изображение  времянки Кенг Хо выросло  в
размерах. Винж проглотил слюну пересохшим горлом.  Как  ни забавно, это была
обычная полевая времянка всего  метров сто в поперечнике. Глаза Эзра обежали
угловатый,  будто стеганый, корпус.  Он  там прожил меньше  двух мегасекунд,
проклиная тысячу  раз его скаредную  экономию. Но теперь  это из  всего, что
осталось,  больше всего заслуживало названия дома. И внутри  еще  оставались
многие из  его уцелевших друзей. Полевую времянку так легко уничтожить... но
все  ячейки выглядели  полностью надутыми, и  заплат  не было. Капитан  Парк
разместил ее подальше от своих кораблей, и Hay ее пощадил.
     -  ...так что ваша новая  должность имеет  очень важное значение.  Ваши
обязанности  как  моего менеджера флота  сравнимы с обязанностями  покойного
капитана  Парка.  Вам  будет  обеспечена  моя  постоянная   поддержка,  и  я
позабочусь,  чтобы мои люди это понимали. -  Взгляд в сторону Брюгеля.  - Но
прошу вас помнить: наш успех - и  даже  наше  выживание -  теперь зависят от
нашего сотрудничества.

     ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

     Эзр  знал, что несколько тормозит,  когда  дело  доходит  до  работы  с
кадрами.  Что  именно хочет Hay, должно было  быть  совершенно очевидно. Эзр
такие  вещи даже  в школе  проходил.  Когда .они  прибыли на  времянку,  Hay
произнес  небольшую  елейную  речь, представив Винжа  как "нового  менеджера
флота Кенг Хо". Он специально отметил тот факт, что Эзр Винж - самый старший
по званию из присутствующих представителей  Семей-владельцев. Два звездолета
Винжей при недавнем нападении остались относительно невредимыми. И если есть
легитимный  хозяин  кораблей Кенг  Хо, то это  Эзр  Винж.  А если все  будут
сотрудничать  с  легитимными  властями, то  всем  будет  хорошо. Потом  Эзра
вытолкнули вперед,  чтобы он  промямлил несколько  слов  о  том, как он  рад
оказаться снова среди друзей и как надеется на их помощь.
     В последующие дни он стал понимать, какой  клин вбил Hay между долгом и
лояльностью. Эзр  был дома  - и не дома. Каждый  день  он  встречал знакомые
лица. Уцелели и  Бенни  Вен, и Джимми  Дьем. Бенни Эзр знал с  шести  лет, а
теперь он был чужим. Чужим, хотя готовым сотрудничать.
     А  потом однажды, скорее благодаря удаче,  нежели  умыслу, Эзр встретил
Бенни  возле  катерных  шлюзов  времянки. Эзр  был  один.  Его  эмергентские
помощники все меньше и меньше следили за каждым его движением. Доверяют? Или
поставили  следить  за  ним  жучков? Считают  безобидным  ничтожеством?  Все
варианты одинаково мерзкие, но хоть свобода приятна.
     Бенни с небольшой группой людей Кенг Хо  стоял под самой внешней стеной
надувной секции. Здесь возле шлюза не было внешней обивки;  и по ткани  то и
дело  пробегали  огни пролетающих  катеров. Команда  Бенни растянулась вдоль
стены,   осматривая  узлы   автоматики  подхода.   Эмергентский  надзиратель
находился в дальнем конце.
     Эзр проплыл по радиальному туннелю, увидел Бенни Вена и легко пропрыгал
к нему по стенке.
     Вен поднял голову от работы и вежливо кивнул:
     - Здравствуйте, менеджер флота.
     Эта формальность была уже привычной - и все равно болезненной, как удар
ногой в лицо.
     - П-привет, Бенни. Как жизнь?
     Вен  коротко глянул в  конец камеры на эмергентского надзирателя.  Этот
тип  откровенно  выделялся, одетый  в серую  робу,  резко контрастирующую  с
вызывающей оригинальностью одежды большинства членов Кенг Хо. Он вел громкий
разговор  с  тремя  членами  рабочей  бригады, но  слова  его  глушила ткань
надувной камеры. Бенни поглядел на Эзра и пожал плечами:
     - Вполне нормально. Знаешь, что мы тут делаем?
     - Заменяете входы связи.
     Одним  из  первых шагов  эмергентов была  конфискация всех  на-головных
дисплеев.  Скорлупки и связанная с ними  электроника  входов  - классические
инструменты свободы.
     Вен тихо засмеялся, не отводя глаз от надзирателя.
     -  Угадал с первого  раза, дружище  Эзр.  Видишь ли,  у наших  новых...
работодателей проблема. Им нужны  наши корабли.  Наша аппаратура.  Ничего из
этого без автоматики не работает - а как они могут ей доверять?
     Любая  эффективная машинерия  содержит встроенные  контроллеры,  а  эти
контроллеры объединены  в  сеть, связанные невидимым  клеем  локальной  сети
флота, в которой все может работать согласованно.
     Программы для этой  сети разрабатывались тысячелетиями и оттачивались в
Кенг Хо столетиями. Стоит их разрушить -  и флот годится, в  общем, только в
металлолом. С другой стороны,  как может завоеватель доверять тому, что туда
напихали за все эти столетия? В таких случаях аппаратуру проигравшей стороны
обычно попросту уничтожали. Но, как признал Томас Hay, сейчас никто не может
себе позволить терять еще ресурсы.
     - Ты же знаешь,  их собственные бригады прозванивают каждый узел. И  не
только здесь, а на всех уцелевших кораблях. Вычищают все бит за битом.
     - Все это им все равно  никак не заменить. Хотелось бы надеяться. Самые
худшие  тирании - те, где правление требует установки собственной логики  на
каждом встроенном узле.
     -  Ты  вряд ли догадаешься, что они заменяют.  Я видел их работу. У них
компьютерные  техники...  странные,  скажем  так. Они  выкапывают  из систем
такое, о чем я даже не подозревал. - Бенни пожал плечами.  - Но ты прав, они
оставляют то, что встроено на низшем уровне. А выдергивают в основном логику
ввода-вывода. Взамен мы получаем самые новейшие фирменные интерфейсы. - Лицо
Бенни  дернулось в полуулыбке, и он вытащил из-за пояса черный продолговатый
предмет -  что-то  вроде клавиатуры. - Какое-то время  мы будем пользоваться
только этим.
     - Господи, какая древняя штука!
     - Не древняя, а простая. Я думаю, это просто дублеры, которые эмергенты
всюду вставляют. -  Бенни кинул еще  один взгляд в  сторону  надзирателя.  -
Важно то,  что  эмергентам известна  аппаратура в  этих штуках.  Тронь  ее-и
сирены загудят  по всей сети. В  принципе они могут фильтровать все,  что мы
делаем.
     Бенни повертел коробочку, разглядывая. Он был таким  же стажером, как и
Эзр, и в технике понимал не намного больше его, но у него был нюх на хорошие
сделки.
     -  Странно, -  заметил он. -  Технология  эмергентов, которую я  видел,
выглядит  достаточно  бледно.  И  все  же  эти ребята  всерьез  намереваются
выкапывать все и следить за всем. Чего-то в их автоматике мы не понимаем.
     Он разговаривал почти сам с собой.
     На  стене  за  его  спиной   свет  нарастал,  сдвигаясь  в  сторону.  К
причальному ангару подходил катер. Свет обогнул изгиб стены, и через секунду
раздался приглушенный  щелчок.  По стене  от  причального цилиндра разошлась
мелкая рябь, заработали насосы шлюза. Здесь их  гудение  было  громче, чем в
самом переходе. Эзр заколебался. Этот шум вполне может скрыть их разговор от
надзирателя... Ага, а любые жучки слышат сквозь этот шум лучше наших ушей. И
потому, когда  Эзр  заговорил, то  не конспиративно,  вполголоса,  а громко,
перекрывая шум насосов.
     - Бенни, произошло многое, но я хочу только, чтобы ты знал:
     я не изменился. Я не...
     Чет побери, я не предатель!
     Минуту выражение лица Бенни было непроницаемым... и вдруг он улыбнулся.
     - Я знаю, Эзр. Знаю.
     Бенни проводил его вдоль стены туда, где была остальная бригада.
     - Дай я тебе покажу, что мы' тут еще должны сделать.
     Эзр  шел  следом, а Бенни  показывал  туда  и сюда, описывая изменения,
которые эмергенты вносили в протоколы причала. Внезапно  Эзр лучше понял эту
игру.
     Мы нужны противнику, ему еще годы нужна будет  наша работа. И мы многое
можем друг другу сказать. Нас не убьют за обмен информацией, необходимый для
выполнения порученной работы. И  не  убьют  из-за предположений  о  том, что
происходит.
     Гудение  насосов  стихло.  Где-то  за  пластиковой  стеной  причального
цилиндра началась выгрузка людей и груза.
     Вен приблизился к открытому люку кабельного канала.
     - Я слышал, они переводят сюда много своих людей.
     -  Да, где-то  человек  четыреста,  если  не больше.  Эта времянка была
просто  сборкой  баллонов, надутых несколькими  мегасекундами  раньше, после
прибытия  флота. Но  у нее хватало объема для  всех экипажей, упакованных на
перелет от Трилен-да длиной пятьдесят световых лет. Было три тысячи человек.
Теперь здесь осталось только триста.
     Бенни приподнял бровь:
     - Я думал, у них есть своя база, и получше этой.
     - Я... - Надзиратель был почти в пределах  слышимости.  Но у  нас же не
заговор! Бог Всей Торговли, нам надо иметь возможность говорить о работе!
     - Я думаю, у них потери больше, чем они говорят.
     Мы пролетели  в сантиметре от победы, хотя нас захватили врасплох, хотя
они и нокаутировали нас этим своим медицинским оружием.
     Бенни кивнул, и Эзр догадался, что он уже знает. А знает ли он вот это?
     - Это освобождает еще больше места. Томас Hay подумывает  о  том, чтобы
поднять еще наших людей из гибернации, может быть, несколько офицеров.
     Конечно, люди высокого ранга будут представлять  для эмергентов больший
риск,  но  если  Hay действительно  нужно  эффективное  сотрудничество...  К
сожалению, предводитель Hay куда меньше распространялся о "фокусированных".
     Триксия.
     - В  самом деле? -  Голос  Бенни остался ровным,  но взгляд вдруг  стал
резче.  Он  отвернулся.  -  Это  может  сильно  изменить дело,  особенно для
некоторых... вроде той юной леди, с которой я работаю над этим каналом. - Он
просунул голову в люк и крикнул: - Эй, Чиви, у тебя там готово?
     Зараза? После нападения Эзр видел ее только раз или два -  знал только,
что  она не ранена и не в  плену. Но  она больше других проводила времени  с
эмергентами. Может быть, такую молодую они нс считали угрозой.
     Через секунду из канала выскользнула фигурка в робе арлекина.
     - Ага, ага!  У  меня  все сделано. Натянула защиту  от взлома...  - Она
увидела  Эзра.  -   Эзр,  привет!  -  Впервые  девчонка  не  стала  на  него
напрыгивать. Только кивнула и вроде  как улыбнулась. Может быть, она  просто
повзрослела. Если так, то очень нелегким путем пришлось ей взрослеть. - Я ее
протянула по всем  шлюзам, все нормально. Только странно, что они просто  не
используют шифрование.
     Она  улыбалась, но  под  глазами  у нее лежали  темные тени. Такое лицо
могло быть у кого-нибудь постарше. Чиви стояла в свободной позе невесомости,
зацепившись ребристым ботинком за упор в стене.  Но руки она прижала к телу,
охватив  локти.  Экспансивного  и  царапучего  создания,  которое  было   до
нападения, больше не было. Отец Чиви все еще был инфицирован, как и Триксия.
Как и  Триксия, он, быть может, никогда не вернется. А Кира Пен Лизолет была
старшим артиллеристом.
     Девочка все  говорила  об  аппаратуре  в  канале. Она  свое дело  знала
отлично.  У  детей бывают  игрушки, товарищи  и  игры; домом Чиви был  почти
пустой звездолет между далеких звезд. Долгое одиночество сделало ее классным
специалистом не в одном деле.
     Она излагала  мысли, как сэкономить  время на протяжке кабелей, которых
требовали эмергенты. Бенни кивал, кое-что записывая.
     Потом Чиви сменила тему:
     - Я слыхала, в нашей времянке будут новые люди.
     - Да...
     - А кто? Кто?
     - Эмергенты.  А потом  еще некоторые из  наших, я думаю. На секунду она
просияла, и тут же с заметным усилием подавила эту радость.
     - Я... я была  в Хаммерфесте. Предводитель Hay хотел, чтобы я проверила
аппаратуру  гибернации  перед  тем,  как  они   ее  переведут  на   "Далекое
сокровище". Эзр, я видела  маму. Ее лицо в иллюминатор.  Видела  задержанное
дыхание.
     - Не бойся, детка, - сказал Бенни. - Мы... все будет нормально с твоими
мамой и папой.
     - Я знаю. Мне предводитель Hay тоже так сказал.
     В  ее  глазах  теплилась надежда. Значит,  Hay  давал ей неопределенные
обещания,  став  для  бедного  ребенка  спасательным  кругом.   Может  быть,
некоторые из обещаний даже правдивы. Может быть, они даже вылечат ее отца от
их проклятой  болезни.  Но  артиллерист  вроде Киры Пен  Лизолет  для любого
тирана  был  бы  смертельно опасен. И если не будет восстания,  Кира Лизолет
может проспать  долго,  очень долго... Если  не будет восстания. Глаза Винжа
скользнули в  сторону Бенни.  Взгляд  Вена  был абсолютно пуст  -  вернулась
прежняя  непроницаемость.  И  вдруг  Эзр  понял, что  заговор  действительно
существует. Не  больше  чем через  несколько  мегасекунд кто-то  из Кенг  Хо
начнет действовать.
     Я могу им помочь, я это знаю.
     Официально вся координация приказов эмергентов шла через Винжа. Если он
вступит в заговор... Но он  был под  самым пристальным наблюдением из  всех,
пусть  даже Томас Hay  его  на самом  деле ничуть  не  уважает.  Внутри Эзра
вскипела  мгновенная ярость. Бенни знает, что он не предатель, - но он ничем
не может помочь, не выдав заговор.
     Времянка  Кенг   Хо  пережила  нападение  без  единой   царапины.  Даже
импульсных повреждений не было. Эмергенты, до того как изуродовать локальную
сеть, долго копались в базах данных.
     То, что осталось,  вполне  справлялось с  рутинными операциями.  Каждые
несколько дней к населению времянки добавляло лось еще  несколько человек. В
основном  - эмергенты, но освобождали из гибернации и членов Кенг Хо низшего
ранга.  И  эмергенты, и люди  Кенг Хо имели  вид беженцев.  Ущерб  и  потери
аппаратуры, понесенные эмергентами,  скрыть было невозможно. И Триксия, быть
может,  мертва.  "Фокусированных"  держали  в  новой  базе  эмергентов  -  в
Хаммерфесте. Но их никто еще пока не видел.
     Тем временем условия во времянке Кенг Хо медленно ухудшались. Население
еле  достигало  трети  расчетного,  но системы отказывали.  Отчасти -  из-за
изувеченной  автоматики.  Отчасти - и этот эффект был трудноуловим - оттого,
что люди  не  работали как  надо. С одной стороны, на людей  Кенг Хо  давила
поврежденная  автоматика,  с  другой  -  неуклюжесть  эмергентов  в работе с
системой  жизнеобеспечения. К счастью для заговорщиков, Чиви проводила почти
все  время  за  пределами времянки. Эзр знал, что она  могла  бы  обнаружить
вранье немедленно. Его собственным  вкладом в заговор было молчание - просто
не замечать, что  делается.  Он переходил от одной срочной  мелочи к другой,
делая очевидные вещи - и гадая, что же на самом деле задумали его друзья.
     Времянка  начинала по-настоящему  вонять.  Эзр со  своими эмергентскими
сопровождающими спустился в бактериальные к самому ядру времянки - туда, где
столько килосекунд  провел стажер Винж... до того.  Он  все отдал  бы, чтобы
вечно оставаться стажером и торчать здесь, если  бы только это могло вернуть
капитана Парка и остальных.
     Вонь  бактериальной была сильнее, чем  случалось  Эзру  чуять  даже при
неудачном выполнении школьных упражнений. Стены за биоплотинами были покрыты
мягкой черной  слизью,  и  она покачивалась в дыхании вентиляторов. Кирет  и
Марли чуть не сблевали за респираторами. Марли выдохнул:
     - Ну и гноище! Я этого терпеть не собираюсь. Мы тебя подождем снаружи.
     Они  заплюхали по лужам к  двери, и она закрылась за ними.  Эзр остался
наедине  с  запахами. И минуту  стоял неподвижно, вдруг  поняв,  что если он
хочет остаться совсем один, то это можно только здесь!
     Он  начал  искать  загрязнения,  и  тут  из  грязи  вылезла   фигура  в
комбинезоне и респираторе.  Подняв  руку в призыве  к  молчанию, она  другой
рукой сканировала тело Винжа сигнальным устройством.
     - М-гм.  Ты чист, -  прозвучал заглушенный  маской голос. - Может,  они
просто тебе доверяют.
     Это  был  Джимми  Дьем.  Эзр чуть  не обнял его,  как есть  -  во  всем
бактериальном   дерьме.   Но  в  голосе  Дьема  не  было  слышно  довольного
облегчения. Глаза его скрывались за очками, но вся поза выдавала напряжение.
     - Зачем ты перед ними лизоблюдствуешь, Эзр!
     - И вовсе нет! Я просто выигрываю время.
     - Так и думают... некоторые из нас. Но Hay дал тебе столько льгот, и ты
-  именно тот  человек, с  кем мы  должны согласовывать каждую мелочь. Ты  в
самом деле думаешь, будто владеешь всем, что от нас осталось?
     За эту ниточку Hay все время и тянул.
     - Нет! Может, они думают, что меня  купили, но... Бог всей Торговли мне
свидетель, сэр, разве я не был хорошим участником вашей команды?
     Приглушенный смешок,  и напряжение  частично  свалилось с  плеч  Джимми
Дьема.
     - Ага.  Ты спал  наяву и  никогда вовремя не держал глаза на дисплее. -
Обычные окрики Джимми в адрес Эзра сейчас прозвучали почти нежно. - Но ты не
дурак,  и никогда  не пытался сыграть  на  семейных связях... Ладно, стажер,
залезай к нам на борт.
     Это  было  самое  приятное  повышение в  звании  за всю жизнь  Эзра. Он
сдержал  вихрь  рвущихся наружу вопросов - ответы  на большинство из них ему
знать не надо было. Но только один, насчет Триксии...
     А Дьем уже говорил:
     - Запомни  несколько  кодовых  схем  связи, хотя нам может понадобиться
встретиться снова лицом к лицу.  Значит, сейчас вои-ь-ослабнет, но все равно
останется проблемой,  так  что у  тебя хватит  поводов сюда лазить.  Вот что
вообще надо знать: нам нужен способ выбраться наружу.
     Винж подумал о "Далеком сокровище" и артиллеристах Кенг Хо, лежащих там
в анабиозе.  А  может,  на уцелевших  кораблях  Кенг Хо  есть  тайные запасы
оружия.
     -   Гм.  Есть   кое-какие  планы  на  наружные  ремонтные  работы,  где
специалистами являемся мы.
     - Знаю. Главное тут  -  включить в бригады нужных людей и расставить их
на нужные рабочие места. Мы дадим тебе имена.
     - Ясно.
     - Второе:  нам  надо знать,  что там  с "фокусированными". Где точно их
держат? И можно ли их быстро перевезти?
     - Об этом я пытаюсь разузнать. - Сильнее, чем  ты думаешь, командир.  -
Рейнольт  говорит,  что  они-  живы и  что  развитие болезни  остановлено. -
"Мозговая  гниль".  Этот леденящий  термин он  слышат не  от Рейнольт -  это
случайно  обмолвился один  из  эмергентов. -  Я пытаюсь  получить разрешение
увидеть...
     -  Да-да.  Триксию  Бонсол?  -  Покрытые  слизью  пальцы   сочувственно
потрепали Винжа по плечу. - Ну-ну. У тебя есть серьезный  мотив от них этого
добиваться. Во всем  остальном будь пай-мальчиком, но здесь нажимай изо всех
сил. В том смысле, что такое одолжение вызовет твою  верность и преданность,
если только тебе его сделают... Ладно. Теперь давай отсюда.
     И  Дьем исчез  за пеленой вязкой  бурды. Винж  стер с  рукава отпечатки
пальцев. Повернувшись обратно к люку, он едва ощущал вонь. Он снова работает
заодно с друзьями, и у них есть шанс.
     Точно  так  же, как  остаткам  флота Кенг  Хо был  в  насмешку назначен
"управляющий  флотом"  Эзр Винж,  так же  Томас  Hay назначил и "комиссию по
управлению  флотом"  для  совета  и  помощи управляющему. Это  была  обычная
стратегия Hay - привлечение невинных  людей  к  откровенному  предательству.
Регулярные заседания комиссии раз в мегасекунду стали для Винжа пыткой, если
бы не одна вещь: в комиссию входил Джимми Дьем.
     Эзр оглядел десятерых человек, собравшихся  в  его  конференц-зале. Hay
обставил  зал  полированным  деревом и  отличными  окнами  -  все  обитатели
времянки  знали о пристрастном отношении  начальства к управляющему флотом и
его комитету.  Все десятеро, кроме Чиви, вполне понимали, как их используют.
Все понимали, что если когда-нибудь Томас Hay освободит всех выживших членов
Кенг Хо из анабиоза, то никак не раньше, чем через несколько лет. Некоторые,
подобно Джимми, считали, что  на самом деле  старших  офицеров  могут  тайно
вытаскивать  из  гибернации для  допроса или  короткой службы.  Нескончаемое
негодяйство, которое даст эмергентам безусловное преимущество.
     Так что  предателей  среди них не  было.  Однако все равно зрелище было
безрадостное:  пять  стажеров,  трое  младших  офицеров,  четырнадцатилетняя
девчонка и выжившая из ума развалина. Ну, если честно, Фам Тринли развалиной
не был - по крайней мере физически. Для старика он был еще в очень приличной
форме. Скорее всего он всегда был полным растяпой. Свидетельством тому было,
что его не сунули в анабиоз - единственного из всех военных Кенг Хо.
     А я среди них - из клоунов клоун.
     Управляющий флотом Эзр Винж призвал  собрание к порядку. Думаете,  если
соберутся десять угодливых лизоблюдов, совещания будут идти  быстро? Как  бы
не  так,  они  растягивались  на  много килосе-кунд, заходя  в тупики мелких
заданий для каждого в отдельности.
     Надеюсь, Hay, тебя развлечет подслушивание этой дребедени.
     Первым   по   важности   вопросом   было   гниение   в   бактериальной.
Распространение вони должно было быть  прекращено к следующему заседанию.  В
самой   бактериальной   оставались   несколько   вышедших   из-под  контроля
генетических   линий  (и  отлично!),  но   для  времянки  они  опасности  не
представляли. Слушая  этот доклад, Винж избегал глядеть на Джимми Дьема. Они
уже  три  раза встречались  в  бактериальной,  и разговоры  были короткими и
односторонними. То,  что Винжу было интереснее всего узнать, и было тем, что
ему знать никак не следовало: сколько членов  Кенг Хо  было задействовано  у
Дьема?  И  кто? Есть ли конкретный  план, как свергнуть  эмергентов и спасти
заложников?
     Второй вопрос был куда сложнее. Эмергенты хотели, чтобы во всех работах
флота использовались их единицы времени.
     - Не понимаю, - сказал Винж в ответ на недовольные взгляды. - Секунда у
эмергентов та же, что и у нас, и для локальных операций  все прочее - только
листание календаря. Наши программы вполне умеют работать с календарем любого
Клиента.
     Конечно, в  обычном  разговоре  могли  возникнуть  небольшие  проблемы.
Балакреанский  "день"  очень  отличался  от  стандартного  стокилосекундного
рабочего  "дня" Кенг Хо.  А год  был очень близок  к  тридцати мегасекундам,
чтобы не вызывать путаницы в  большинстве миров,  придерживающихся  года как
единицы времени.
     -  Конечно,  мы  умеем   работать  с  любым  календарем,  но  только  в
приложениях   пользовательского   интерфейса.  -  Арло   Динж   был   раньше
стажером-программистом; сейчас он  отвечал за все  программные  модули.  - А
наши  новые... гм...  работодатели используют  внутренние средства  Кенг Хо.
Могут возникнуть побочные эффекты.
     Последнюю стандартную фразу Арло произнес очень многозначительно.
     -  Ладно,  ладно. Я выяс...  -  Тут у  Эзра  случилось административное
наитие. - Арло, а почему тебе самому не  представить  этот  вопрос Рейнольт?
Объясни ей проблемы.
     И  Эзр опустил глаза  на  лежащую  перед  ним  повестку дня,  игнорируя
озабоченный взгляд Арло.
     -  Следующий  пункт.  У  нас добавляются  новые обитатели. Предводитель
говорит, что ожидаются еще триста эмергентов, и после этого - еще  пятьдесят
членов  Кенг Хо. Похоже,  что система жизнеобеспечения  это  выдержит. А как
остальные системы? Гонле?
     Когда   звания  еще   что-то   значили,   Гонле   Фонг   была   младшим
квартирмейстером  на  "Невидимой  Руке", и  изменения  еще  не дошли  до  ее
сознания. Она  была женщиной неопределенного возраста, и не  будь нападения,
она могла так всю жизнь и прожить младшим квартирмейстером. Может быть,  она
была из  тех, чей карьерный путь остановился  как  раз  там,  где надо,  где
способности человека  точно  отвечают предъявляемым  к  нему требованиям. Но
теперь...
     Фонг в ответ на вопрос кивнула.
     -  Да, есть  у  меня некоторые цифры, которые надо вам  показать. - Она
постучала  по  эмергентской  клавиатуре,  лежавшей  перед   ней,   ошиблась,
попыталась   исправить   ошибку.  На   одном  из  окон   комнаты  замелькали
многочисленные сообщения об ошибке. - Как эта зараза отключается? - буркнула
про себя Фонг. Потом ошиблась еще раз и рассвирепела так, что всем стало это
видно. - К черту эту гадость, никак не могу с этим блядством освоиться!
     Она схватила  клавиатуру  и  хряснула  ею  по  полировке стола.  Фанера
треснула,  но клавиатура осталась невредимой. Фонг размахнулась  и  стукнула
еще раз. Сообщения об ошибках на той  стороне  комнаты вспыхнули в  радужном
негодовании и исчезли. Фонг приподнялась  со стула  и потрясла  полусогнутой
клавиатурой перед лицом Эзра.
     -   Эти  блядские   эмергенты  отобрали   всю   работающую   аппаратуру
ввода-вывода!  Нельзя  работать  с  голосом, нельзя  работать  с  наголовным
дисплеем! Остались только окна и эти штуки, черт их матери!
     Она швырнула клавиатуру на стол, и та, отскочив, поплыла к потолку.
     Раздался хор одобрения, хотя далеко без той же горячности.
     -  Нельзя  же  все  делать  с  клавиатуры... Нужны  скорлупки... Мы как
инвалиды, даже если системы работают...
     Эзр поднял руки, ожидая, пока возмущение затихнет.
     - Вы все знаете причину. Эмергенты просто не доверяют  нашим  системам;
они считают, что должны контролировать всю периферию.
     - Конечно! Они хотят отслеживать все наши действия. Я бы тоже трофейной
автоматике не верила. Но это невозможно! Я готова использовать их интерфейс,
но заставь их вернуть нам наголовные дисплеи и глазные указатели, и...
     - Я тебе вот что скажу: кое-кто уже собирается использовать нашу старую
аппаратуру! - крикнула Гонле Фонг.
     - Стоп! - Вот это во всем этом пособничестве и было самым  невыносимым.
-  Отдавайте  себе отчет в  своих словах,  мисс  Фонг. Да,  это колоссальное
неудобство,  но предводитель Hay  неповиновение в этом вопросе рассматривает
как измену. Эмергенты видят в этом прямую угрозу.
     Так что храни свое прежнее снаряжение, но понимай, чем рискуешь.
     Этого он вслух не сказал.
     Фонг села на место, опустив плечи. Глянула на Эзра и угрюмо кивнула.
     - Послушайте,  - продолжал Эзр. -  Я попросил у Hay  и Рейнольт  другие
устройства. Может быть,  мы скоро их получим. Но помните, что мы застряли за
много  световых  лет  от ближайшей  промышленной цивилизации.  И  все  новые
устройства могут быть сделаны  только из того, что есть у эмергентов в точке
LI.  - Эзр сомневался, что можно ожидать слишком многого. - И для вас вопрос
жизни ясно донести до ваших  людей важность запрета на аппаратуру. Для их же
безопасности.
     Он оглядел лица одно за другим. Почти все смотрели  на него в упор.  Но
Эзр ощутил облегчение.  Вернувшись к своим  друзьям,  члены  комиссии смогут
кивать  на  Эзра  Винжа как  на  бесхребетного  слизняка, который  вынуждает
выполнять  все,  что  требуют  эмергенты,  -  и  их  собственное  неприятное
положение станет несколько легче.
     Минуту Эзр просидел молча, ощущая свое бессилие. Хорошо бы это было то,
что хочет от него  Дьем. Но глаза Джимми были так же  непроницаемы и тверды,
как у всех  прочих. За пределами бактериальной он  отлично играл  роль.  Эзр
наклонился вперед и спокойно обратился к Фонг:
     - Вы хотели сообщить мне о новых  жильцах. В  чем проблемы? Фонг что-то
буркнула, припоминая, что  они обсуждали, когда она сорвалась.  И неожиданно
ответила:
     - Ладно, ну их, цифры. Коротко говоря, мы можем принять еще людей. Черт
побери, будь у нас  возможность управлять автоматикой  как  надо,  мы  бы  и
тысячу могли  принять. А  сами эти  люди? -  Она пожала  плечами. - Типичные
болваны.  Я таких во многих тираниях видала. Называют себя "менеджерами", но
фактически они  просто пешки.  На  самом деле  они трубным ревом  прикрывают
неуверенность  - они нервничают из-за нас. - По ее тяжелому лицу  скользнула
улыбка. -  У  нас  есть  люди,  которые  умеют  работать с такими Клиентами.
Некоторые даже умеют заводить с ними дружбу. Есть тысяча вещей, о которых им
не полагается говорить - например, насколько серьезная эта "мозговая гниль".
Но я вам вот что скажу: если их большие начальники не выложат все начистоту,
мы скоро сами это узнаем.
     Эзр не улыбнулся в ответ.
     Предводитель Hay,  вы сейчас слушаете ? Что бы  вы  там  нч хотели,  мы
скоро будем знать правду.
     А то, что  они узнают, Джимми Дьем  сможет использовать. Направляясь на
заседание, Эзр был полностью сосредоточен на одном пункте - последней пункте
повестки  дня.  Теперь  он начинал понимать,  что  тут  все  одно  к  одному
подогнано. Может быть, он не так уж плохо работает, в конце-то концов.
     Последним пунктом был  ожидаемый  взрыв солнца. И у Джимми был  дурак -
естественно, не знающий об этом, - который будет использован как  прикрытие:
Фам Тринли.  Артиллерист  исполнил  целый спектакль, передвигаясь  во  главу
стола.
     - Ага, ага, - сказал он. - У меня тут есть картинки. Одну секунду.
     На  окнах по всей комнате  появилась дюжина чертежей. Тринли метнулся к
кафедре и стал объяснять насчет устойчивых точек  Лагранжа. Забавно: голос и
манера у  этого  человека говорили о  командной  должности,  но мысли  - все
сплошь общие места.
     Винж дал ему сотню секунд побухтеть, потом прервал:
     -  Насколько я  помню, тема  вашего  доклада: "Подготовка  к  Вспышке",
мистер Тринли. Что просят нас сделать эмергенты?
     Старик  направил  на  Эзра  взгляд,  который  сделал  бы  честь  любому
сержанту, песочащему новичка:
     - Артиллерист  Тринли,  с  вашего  разрешения, менеджер флота. - Взгляд
продержался еще секунду.  - Хорошо,  к сути  дела.  Здесь  у  нас около пяти
миллиардов тонн алмаза.  - В окне за  его спиной зажегся  красный указатель,
упершийся в медленно вращающуюся груду скал - материал, который нашел в этой
солнечной  системе капитан Парк. Лед и  руды, поднятые с  Арахны,  виднелись
небольшими горами  по  углам  и  впадинам  астероидных кусков. - Эти скалы -
классическое контактное скопление. В настоящий момент наши флоты причалены к
этому  скоплению  или находятся на орбите вокруг него. Сейчас, как я пытался
объяснить несколькими секундами раньше, эмергенты хотят, чтобы мы установили
и наладили  систему электронных реактивных двигателей  на центральных блоках
этого скопления.
     Дьем:
     - До Вспышки?
     - Разумеется.
     - Они хотят,  чтобы мы поддерживали контактную  стабильность  в  период
Вспышки?
     - Совершенно точно.
     Сидевшие  за  столом   обменялись  тревожными  взглядами.   Поддержание
стационарности  - обычная  и  давняя  практика. Правильно налаженная  орбита
вокруг точки L1 требует очень мало горючего. Они  будут находиться менее чем
в  полутора миллионах километров  от Арахны  и  почти  точно  между ней и ее
солнцем. В наступающие годы света они будут надежно скрыты от сияния звезды.
Но эмергенты мыслили масштабно:  они уже построили различные конструкции,  в
том числе  свой  "Хаммерфест"  на  этом самом  скоплении скал. И потому  они
хотели  установить  поддерживающие  стационарность двигатели еще до Вспышки.
Мигающая  будет  светить  с силой  от  пятидесяти  до  ста  солнц,  пока  не
успокоится. Болваны желают, чтобы с помощью этих двигателей компенсировались
сдвиги больших  скал в  течение всего этого  времени.  Опасная глупость,  но
командуют тут эмергенты.
     И это даст Джимми выход во внешний космос.
     - На самом деле я тут  не  вижу серьезных проблем, -  встала со  своего
места  Чиви  Лизолет.  Она подплыла к картам  Фама Тринли, перехватив у него
инициативу. - Я  кучу таких  задач перерешала, пока мы были в  полете.  Мама
хотела, чтобы я стала инженером, и считала, что в нашей экспедиции поддержка
стационарности может оказаться полезной.
     Чиви говорила  серьезнее и взрослее обычного.  И впервые Эзр  увидел ее
одетой   в   зеленые  цвета  Семьи  Лизолет.  Она  проплыла   перед  окнами,
рассматривая детали, и ее взрослое достоинство испарилось.
     - Ух ты,  они многого  хотят! Эта куча держится почти на честном слове.
Даже если мы всю математику правильно рассчитаем, все равно никак не узнать,
какие там  внутри напряжения.  А если летучие вещества попадут под солнечный
свет, будет куча новых проблем. - Она присвистнула,  и улыбка ее стала снова
совсем  детской. -  Может  понадобиться  переставлять  двигатели  уже  после
Вспышки. Я...
     Фам  Тринли  полыхнул  на  девочку  уничтожающим   взглядом.  Можно  не
сомневаться, она сейчас украла у него не меньше тысячи секунд рассуждений.
     - Да,  это будет  очень трудная работа. У  нас на все это  есть  только
сотня  электронных сопел. И  придется все  время держать людей  на скоплении
скал.
     - Нет, это не так! В смысле насчет двигателей. У нас их  куда больше на
"Разломе Брисго".  И  эта работа  всего  раз в  сто  больше,  чем  те, что я
рассчитывала...
     Чиви была охвачена энтузиазмом, и впервые ее оппонентом в споре был  не
Эзр Винж.
     Не все  до конца поняли ситуацию. Младшие офицеры, в  том числе и Дьем,
требовали, чтобы скопление  скал было  во время Вспышки рассеяно, а  летучие
вещества укрыты в тени самого  большого алмаза. К  черту Hay, это все просто
слишком  рискованно. Тринли  щетинился  и отгавкивался, что все  это он  уже
излагал эмергентам.
     Эзр хлопнул ладонью по столу, потом еще раз, уже громче.
     - К  порядку,  будьте добры! Эта работа, которая нам  назначена. Лучший
для  нас  способ помочь своему народу - вести себя ответственно и работать с
тем, что у нас  есть. Думаю, что мы можем  для этого получить от  эмергентов
дополнительную помощь, но для этого к ним нужен правильный подход.
     Снова вокруг закипел спор.
     Сколько  из  них участвуют в заговоре? - подумал он.  - Уж наверняка не
Чиви.
     После нескольких  секунд спора  они пришли к  тому, с  чего начали: без
выбора, но и без раболепия. Джимми Дьем отодвинулся от стола и вздохнул:
     - Ладно, будем делать, что нам  сказано.  Но зато мы  знаем, что мы  им
нужны.   Давайте   нажмем   на   Hay,  чтобы  освободил  несколько   старших
специалистов.
     Бормот согласия. Винж встретился взглядом с  Джимми и отвернулся. Может
быть, под это удастся освободить несколько заложников, а скорее всего - вряд
ли. Но Эзр вдруг понял, когда заговорщики собираются ударить.

     ГЛАВА  ОДИННАДЦАТАЯ Мигающую  можно было бы назвать и "добросовестной
старухой".  Ее катастрофическая переменность была  замечена  еще астрономами
Старой Земли эпохи Рассвета. Всего за восемьсот секунд зве'зда, числящаяся в
каталоге  как  "одинокий  коричневый  карлик  За  тысячелетие,  прошедшее  с
Рассвета, цивилизации людей расходились все шире от Солнечной системы Земли.
Наблюдения Мигающей становились все более точными, все более близкими.
     И  вот теперь  люди  оказались в  самой системе Мигающей  и следили  за
отсчетом секунд до новой Вспышки.
     Томас  Hay  произнес короткую  речь, закончив  ее  словами:  "Спектакль
ожидается интересный". Наблюдать Вспышку люди собрались в самом большом зале
времянки и сейчас покачивались в  изменениях микрогравитации на  поверхности
груды скал. За операцией  наблюдали специалисты эмергентов с  Хаммерфеста, и
команды на борту каждого корабля, но Эзр знал, что  почти все люди Кенг Хо и
все свободные от вахт эмергенты собрались здесь. Обе стороны вели себя почти
общительно, почти  дружески. С  момента нападения про-шло^сорок дней. Ходили
слухи, что  установленный эмергентами режим после  Вспышки будет значительно
смягчен.
     Эзр  зафиксировал себя  у потолка.  Без скорлупок можно было следить за
зрелищем только по обоям. Отсюда ему были видны три наиболее интересных окна
-  когда другие не перекрывали ему  обзор, проплывая мимо.  На одном из  них
было  изображение  полного  диска  Мигающей.  Второе  давало  изображение  с
микроспутника,  обходящего Мигающую  по  низкой  орбите. Даже  с  расстояния
пятьсот километров  звезда  не  выглядела  угрожающе.  Как  вид  с самолета,
летящего над густым слоем облаков. Если бы  не тяготение, люди там бы  могли
чуть ли  не высадиться.  Эти "облака" медленно проплывали  перед объективами
микроспутника, и между  ними иногда  просвечивали красные  отблески. Тусклая
краснота коричневого  карлика,  краснота черного  тела.  И никаких признаков
катаклизма, грядущего через... да, через шестьсот секунд.
     К Эзру присоединился Hay со своим  старшим  техником. Брюгеля  нигде не
было видно. Всегда было легко угадать, хочет ли Hay вызвать приятные чувства
- просто посмотри, есть ли при нем Брюгель. Предводитель занял место рядом с
Винжем и улыбнулся, как политик какого-нибудь Клиента.
     - Ну как, менеджер флота, нервничаете перед операцией? Винж кивнул:
     - Вы же знаете рекомендации моего комитета. Перед Вспышкой спрятать все
летучие вещества за отдельной скалой и убрать ее подальше. Нам бы нужно быть
вне системы.
     Корабли обоих  флотов и все базы  были  зачалены к одной  стороне самой
большой  из  алмазных  скал.  Это  защитит  их  от  Вспышки, но  если  скала
зашевелится...
     Техник Hay мотнул головой:
     - У нас  слишком много здесь, на земле. К тому же это пустой разговор -
на облет системы мы бы потратили почти все свои летучие вещества.
     Техник по имени  Дзау Цинь  выглядел почти ровесником  Эзра. Достаточно
приятный человек, но совсем  без  той  профессиональной остроты, которую Эзр
привык видеть у старших специалистов Кенг Хо.
     - На меня ваши  инженеры производят сильное впечатление, - сказал Цинь,
кивнув в сторону других окон. - Они  куда лучше управляются  с этой  скалой,
чем мы. Даже не понятно, как они могут так четко работать без...
     Он прикусил язык. Все еще оставались секреты, но это может перемениться
раньше, чем думают эмергенты.
     Hay гладко заполнил возникшую паузу.
     - Ваши люди отлично работают, Эзр. Я  даже думаю, что они так возражали
против  этих  планов по одной причине - они  стремятся к совершенству.  - Он
поглядел  на окно,  заполненное  Мигающей.  - Подумайте,  как здесь  сегодня
сойдется воедино История!
     Вокруг них и под ними толпа разделилась на группы Кенг Хо и эмергентов,
но разговоры шли во  все стороны. Окно на дальней стене показывало оголенную
поверхность  скалы.  Рабочая команда  Джимми Дьема растягивала над вершинами
ледяных утесов серебристый навес. Hay нахмурился.
     -  Это чтобы прикрыть замерзший воздух и  лед, сэр, - объяснил  Винж. -
Вершины на прямой видимости от Мигающей. Завесы не дадут им вскипеть.
     - Понимаю, - кивнул Hay.
     На  поверхности  виднелось   больше  десятка   людских  фигур.   Кто-то
закрепился  на  тросах,  кто-то  был   в  свободном  полете.  Гравитации  на
поверхности  практически  не  было.  Люди  натягивали  тросы  на  вершины  с
легкостью, которая дается  проведенной  в  космосе  жизнью - и тысячелетиями
опыта Кенг  Хо.  Винж  смотрел,  пытаясь угадать, кто  там  кто.  Но  поверх
комбинезонов были  термозащитные  костюмы, и  Винж видел  только  одинаковые
фигуры  в  ледяном  пейзаже.  Подробности  плана  заговорщиков  ему не  были
известны, но кое-какие поручения  Джимми ему давал, и  это позволяло строить
догадки. Такой возможности может уже никогда больше не представиться: доступ
к электронным соплам на  борту "Разлома Брисго". Почти неограниченный  выход
наружу, туда, где нет  наблюдателей эмергентов.  В течение нескольких секунд
после вспышки ожидается  некоторый  хаос  -  и раз  операциями  обслуживания
станции  занимаются люди  Кенг  Хо, они  смогут настроить этот хаос  в  свою
поддержку.
     А  мне только  и остается,  что стоять  здесь  с Томасом Hay... и  быть
хорошим актером.
     Эзр улыбнулся предводителю.
     Чиви Лизолет в гневе ворвалась в шлюз.
     - Черт! Мать вашу так, так и перетак! - выругалась  она, срывая с  себя
куртку и брюки термокостюма.
     Где-то в глубине сознания она себе отметила: проводить больше времени с
Гонле Фонг. Наверняка есть слова посильнее, которые можно сказать, когда все
идет  вразнос. Бросив термокостюм в шкаф, она нырнула вдоль оси туннеля,  не
снимая комбинезон и колпак.
     Бог  Всей  Торговли, как они  могли?  Загнать ее  внутрь, чтобы она тут
ковыряла в носу, пока Джимми Дьем будет делать ее работу^.
     Фам  Тринли летал  в  тридцати метров над  изолирующей завесой, которую
натягивали на айсберг.  Формально Тринли  возглавлял  операцию  по поддержке
стационарности,  хотя  он сразу дал понять, что отдает только до банальности
общие приказания. На самом деле мотором действий был Джимми Дьем. И к общему
удивлению, самые  лучшие идеи  о размещении электротолкателей  и  управлении
программами   были  у  маленькой  Чиви   Лин  Лизолет.  Если   следовать  ее
рекомендациям. Вспышку удастся пережить без сучка и задоринки.
     А это было бы совсем не то, что нужно.
     Фам  Тринли  был  участником  "большого   заговора".  Участником  очень
незначительным, которому никакие критические моменты плана не доверялись.  И
это  его  вполне  устраивало.  Сейчас он  болтался вокруг,  подставив  спину
лунному сиянию Мигающей, и скала нависала почти у  него  над головой.  Среди
черных  теней скалы  нагромождением  мусора  виднелись корабли,  времянки  и
дистилляторы летучих веществ, прячась от света, который готов  был хлынуть с
неба. Проект одной  из обитаемых  баз,  Хаммерфеста, был отлично продуман, и
база  была  бы даже изящной,  если бы  не громоздящаяся  вокруг  аппаратура.
Времянка  Торговцев  была  просто  большим  воздушным  шаром, привязанным  к
поверхности. А  внутри у нее были все пробужденные люди Кенг Хо, как следует
разбавленные эмергентами.
     Вокруг  баз,   частично  скрытые  плечом  Алмаза-1,  стояли  зачаленные
звездолеты.  Мрачное  зрелище. Звездолеты никогда нельзя  вот  так связывать
вместе, уж  тем  более вблизи  нагромождения свободно летающих скал. Всплыло
воспоминание:  штабеля мертвых  китов,  гниющих  в сексуальном объятии.  Так
космодромы  не  организуют.  Это  больше  всего  похоже  на  свалку  мусора.
Эмергенты дорого заплатили за свое нападение. Когда разбили флагман  Сэм-ми,
Фам почти весь день дрейфовал в подбитом катере, но сумел включить уцелевшую
автоматику  боя.  Очевидно,  предводитель  Hay   так  и  не  сообразил,  кто
координировал битву.  Догадайся  он, и  Фам  был бы уже мертв  либо  лежал в
анабиозе вместе с уцелевшими артиллеристами "Далекого сокровища".
     Кенг Хо, даже подвергшись внезапному нападению, была близка к победе.
     И мы победили бы, если бы эта проклятая эмергентская мозговая  гниль не
размазала нас по стенке.
     Этого  было  достаточно, чтобы  научиться  быть  осторожными. Купленная
дорогой ценой  победа  эмергентов обратилась почти во взаимное самоубийство:
осталось, быть может, два корабля, еще способные  к межзвездному полету; еще
несколько  можно  починить, раздев оставшиеся обломки. А если  посмотреть на
очистные мощности, то много еще пройдет времени, пока они выдадут достаточно
водорода, чтобы разогнать до крейсерской скорости хотя бы один корабль.
     Меньше  пятисот секунд  до Вспышки.  Фам медленно сдрейфовал к  скалам,
пока изолирующий навес не закрыл мусорную свалку. На всей  поверхности скалы
его люди, Дьем,  До и Патил  - Чиви отправили внутрь,  -  должны были  вести
окончательную проверку электронных сопел. По каналу рабочей группы доносился
спокойный голос  Джимми  Дьема, но  Фам  знал,  что  это запись. Под защитой
завесы Дьем  и  остальные уже исчезли за дальним краем груды  скал. Все трое
уже  вооружены  - поразительно,  что  можно  сделать с электронно-реактивным
двигателем, особенно модели Кенг Хо.
     Так что Фам Тринли остался вне игры. И  Джимми,  ясное дело, был рад от
него избавиться. Ему  доверяли, но только  в самых простых вещах - например,
поддерживать   видимость  продолжения   работы.  Тринли  перемещался   между
Хаммерфестом  и  времянкой, отвечая  на  запросы  записанного голоса  Джимми
Дьема.
     Триста секунд до вспышки. Тринли вплыл  под завесу.  Отсюда  был  виден
зазубренный лед и  тщательно убранный воздушный снег. Затененная груда  скал
выплыла  из-под  завесы,  соприкоснувшись наконец с обнаженной  поверхностью
алмазной горы.
     Алмазной.  Когда Фам Тринли был  ребенком,  алмазы были крайней  формой
богатства.  На  цену  одного грамма алмаза ювелирного  качества  можно  было
профинансировать убийство принца.  Для среднего же члена Кенг  Хо  алмаз был
просто одной из аллотропии углерода и считался  на  тонны. Но даже люди Кенг
Хо чуть  побаивались  этих  глыб. Астероиды  подобного  типа не существовали
иначе как в  теории. И  хотя  эти  скалы не были монокристаллами, в  них был
какой-то   дальний   кристаллический   порядок.   Ядра   газовых   гигантов,
разлетевшиеся при каком-то давнем взрыве? Еще одна загадка системы Мигающей.
     Поскольку работа началась на скоплении скал, Тринли  изучил территорию,
хотя и  не  с  той  же целью, что  Чиви  Лизолет и  даже  Джимми Дьем. Между
Алмазом-1  и  Алмазом-2  была   расщелина,  заполненная  льдом  и  замерзшим
воздухом. Для Чиви и Джимми это тоже имело значение, но лишь как трудность в
работе со  скалами. А для Фама  Тринли... если чуть покопать, эта  расщелина
окажется дорогой от места работ  к Хаммерфесту, и дорогой, которая  не будет
видна с кораблей и баз. Дьему он об этом не сказал.  Заговорщики планировали
заняться Хаммерфестом после того, как захватят "Далекое сокровище".
     Тринли  полз  по  V-образной  лощине,  подбираясь  все   ближе  к  базе
эмергентов.  Дьем  и остальные  удивились  бы,  но  Фам Тринли не  родился в
космосе.  И  иногда,  когда  приходилось  так  карабкаться,  его  охватывало
головокружение, свойственное наземникам. Если дать волю воображению... тогда
он не ползет по узкой канаве, но  поднимается по  скальному камину в  горах,
который нависает все сильнее и сильнее,  и  в конце  концов  деваться  будет
некуда - придется падать.
     Тринли  остановился на  секунду,  удерживаясь  одной  рукой, а все тело
истошно вопило, требуя веревок, площадок и  крючьев, надежно вбитых в стену.
О  Господи. Давно уже память  о наземных  операциях не  захватывала его  так
сильно. Он пошел дальше вперед. Вперед. Не вверх.
     Судя  по  количеству  перехватов  рук,  он  уже  был  сейчас  где-то  у
Хаммерфеста, в  районе его установок связи.  Конечно, все шансы  были за то,
что ни один человек и ни одна программа не отслеживают этот  обзор. И все же
Тринли пригнулся. Если надо будет, он подойдет ближе, но сейчас ему хотелось
только понаблюдать. Он залег в расщелине, упираясь ногами в лед, а  спиной -
в  алмазную  стенку. Потом  размотал миниатюрный  антенный зонд. Эмергенты с
самого  нападения  вели  себя как бархатные  тираны.  И только  одну  угрозу
произносили  без недомолвок  - о владении не санкционированными устройствами
ввода-вывода.  Фам знал,  что Дьем и  ядро заговорщиков сохранили  скорлупки
Кенг Хо и зашифровали локальную сеть, замаскировав свой обмен под шум. Почти
все планы строились под самым носом эмергентов. Некоторая связь шла вообще в
обход всей автоматики - среди этой молодежи многие знали вариант старой игры
в точки и тире, переговоры маячком.
     Фам Тринли,  будучи незначительным членом  заговора, знал  его  секреты
только  потому,  что  тоже  не  был чист  в смысле запрещенной  электроники.
Антенна, которая сейчас была  с ним, являлась бы знаком  шпионских намерений
даже в мирные времена.
     Развернутая им нить была незаметна почти для любого устройства, которое
здесь  могло  быть  выставлено. На  конце  ее  миниатюрный датчик  вынюхивал
электромагнитные  спектры. Основной целью Тринли были установки  связи  базы
эмергентов, имевшие соединение с времянкой Кенг Хо.
     Он двигал руками, как рыбак, выпускающий блесну. Жесткость тонкой лески
была очень полезна при работе в микрогравитации.  Есть! Сенсор завис  в луче
между Хаммерфестом  и времянкой. Фам  провел  направляющий элемент над краем
трещины и  нацелил его на неиспользуемый  порт  времянки  Кенг Хо. Отсюда он
подключился  прямо  к  локальной сети  флота,  обойдя  систему  безопасности
эмергентов. Это и  было  то,  чего так  боялись  Hay  и его  люди, почему  и
угрожали смертной казнью.  Джимми Дьем предпочитал так  не рисковать, у Фама
Тринли было преимущество. Он  знал старые, очень старые фокусы, встроенные в
аппаратуру Кенг Хо. И даже при всем при  том  он не пошел бы на это, если бы
Джимми и его заговорщики не надеялись так на свой план захвата.
     Может,  надо было поговорить с  Джимми напрямую.  Слишком много они  не
знали  об эмергентах  критически важного. Как получается,  что у  них  такая
хорошая  автоматика? В перестрелке при  нападении  они  явно  проигрывали  в
тактике высокого  уровня, но автоматика целеуказания работала у них так, как
ни в одной системе, с которыми приходилось воевать Фаму Тринли.
     И было у него то неприятное чувство, которое бывает, когда тебя прижмет
к стене. Заговорщики считали,  что это будет у них  лучший  и последний шанс
опрокинуть эмергентов.  Может  быть. Но все это было с виду  слишком гладко,
слишком правильно.
     - Ну так и используй это по максимуму.
     Фам  посмотрел на  окна дисплея в  шлеме.  Он  вел перехват  телеметрии
эмергентов  и  частично видеоинформации,  передаваемой во  времянку. Кое-что
можно  было  расшифровать. Эти  эмергентские  суки слишком  доверились своей
системе связи в  пределах видимости. Так, теперь  время  начать  разнюхивать
по-настоящему.
     - Пятьдесят секунд до Вспышки.
     Голос  вел  монотонный отсчет уже двести  последних секунд.  Почти  все
молча смотрели на окна.
     - Сорок секунд до Вспышки.
     Эзр быстро оглядел зал. Старший пилот Цинь переводил взгляд  с  дисплея
на дисплей. Он явно нервничал. Томас Hay разглядывал вид, передаваемый снизу
с   поверхности   Мигающей.  В  его   сосредоточенности  было  видно  больше
любопытства, чем страха или подозрения.
     Чиви Лизолет вперилась в окно, которое показывало  изолирующую завесу и
рабочую  команду Джимми Дьема.  С самого своего  появления в  зале Чиви была
надутой  и мрачной. Эзр догадывался,  что случилось...  и  радовался  этому.
Джимми  использовал  ни  о  чем  не  подозревающую  девчонку  для  прикрытия
заговора. Но  совсем бездушным  он  никогда не был и  воспользовался  первым
шансом вывести ее из-под удара.
     Но ручаюсь, Чиви его никогда не простит, даже когда узнает правду.
     - Фронт волны через десять секунд.
     И ничего все еще не изменилось в изображении с микроспутника. Все то же
еле  заметное красное свечение  между облаками. Либо  добросовестная старуха
сыграла с ними космическую шутку, либо сейчас было самое острие эффекта.
     - Вспышка!
     На изображении полного  диска звезды  в самом центре  загорелась  яркая
точка, стала расширяться и за две секунды  заполнила весь диск. Где-то в это
время исчез вид с малой высоты.
     Свет  разгорался  все ярче и ярче. По залу пронесся тихий благоговейный
вздох.  Свет бросил  тени на противоположную  стену,  пока  обои не сбросили
яркость.
     - Пять секунд после Вспышки. Наверное, автомат их отсчитывает.
     - Приходит примерно семь  киловатт на  квадратный метр.  А это какой-то
другой техник, с явным трилендским акцентом.
     Не эмергент ?
     Вопрос  этот  мелькнул  в  сознании  Эзра  и  тут  же  заглох,  стертый
разворачивающимся действием.
     - Десять секунд после Вспышки.
     Сбоку  зала  было  еще  одно  окошко  -  вид  на  мир  пауков. Темный и
сумрачный,  он  стал освещаться пламенем  звезды, и диск  планеты засветился
льдом и  снегом под лучами, уже в пять раз ярче  земного Солнца. И  они  все
усиливались.
     - Двадцать киловатт на квадратный метр.
     Под  изображением звезды воспроизводился график яркости нового солнца -
теперешний  и восстановленный  из  исторических  записей. Теперешняя Вспышка
была не хуже предыдущих.
     -  Нейтронный  поток  все  еще  не   обнаруживается.  Hay  с  Винжем  с
облегчением  переглянулись.  Вот  эту  опасность  было  бы  никак невозможно
обнаружить  на  межзвездных  расстояниях,  и  все  прежние  пролетавшие мимо
корабли тоже дальше этой точки не лезли. Во всяком случае, они  не рисковали
поджариться в радиации, которой издалека не видно.
     - Тридцать секунд после Вспышки.
     - Пятьдесят киловатт на квадратный метр. Снаружи склон горы, защищавший
базу от солнца, стал светиться по-настоящему.
     Фам  Тринли  прослушивал  канал  общего вещания,  хотя даже и без этого
Вспышку он  бы не пропустил. Но теперь  эти все  события занимали лишь малую
часть  его сознания, а  главное внимание было  направлено  на  частные линии
связи  Хаммерфеста. Именно в такие  моменты, когда на техников  наваливаются
внешние события,  система  безопасности может  дать сбой.  Если Дьем идет по
графику,  он  со   своей  командой  уже  возле  причальной  точки  "Далекого
сокровища".
     Глаза  Тринли перебегали  по полудюжине дисплеев, заполнивших экран его
шлема. Программы флотской сети отлично справлялись с телеметрией. Ха! Ничего
нет лучше  старых добрых  обыкновенных  дверей.  Эмергентам  нужно было  все
больше вычислительных  мощностей, и они пускали в дело автоматику Кенг Хо, а
Тринли соответственно видел все больше и больше.
     Сигнал  стал  слабеть.  Дрейф  согласования?  Тринли  очистил несколько
дисплеев и оглядел окружающий мир. Мигающая скрывалась за горами, но свет ее
отражался от склонов и  затмевал вид. От снега и льда,  подставленных свету,
шел  пар.  Пока  что навес  Джимми держался, но  ткань  его  выпячивалась  и
хлопала. Небо  стало почти голубым;  туман  от  тысяч  тонн кипящих  воды  и
воздуха превратил груду скал в комету.
     И  стал  сильно  искажать сигналы линии  на  Хаммерфест.  Тринли дернул
антенну. Потеря  связи  не  может  быть связана  только  с  туманом.  Что-то
сдвинулось. Ага,  вот. Он  снова  поймал разговоры  Хаммерфеста. Через  пару
секунд шифровальная  система поймала синхронизацию, и он снова стал слушать,
но одним  глазом поглядывал на  бушующую вокруг бурю. Новое солнце оказалось
еще более впечатляющим спектаклем, чем можно было ожидать.
     Сетевые сенсоры Тринли уже были внутри Хаммерфеста.  У каждой программы
бывают исключительные обстоятельства - те, которые авторы программ посчитали
вне  области  своей  ответственности.  Есть  обходные пути,  которые  должны
открыться в таких крайних ситуациях...
     Странно. Кажется, в  системе работали десятки внутренних пользователей.
И в системе эмергентов оказались большие разделы, которых Тринли не узнал, -
они были построены на иных основах. Но ведь эмергенты, как предполагалось, -
обычные Невежды, только недавно вернувшиеся  к высоким технологиям благодаря
сетям  вещания  Кенг  Хо.  А  здесь  было  слишком много  странного.  Тринли
углубился в речевые  переговоры. Низский язык эмергентов был понятен, хотя и
отрывочен и напичкан жаргоном.
     - Дьем... обходит границу скал... по плану...
     По плану?
     Тринли  сканировал  сопровождающие   потоки  данных,  увидел  картинки,
показывающие, какое оружие несет с собой группа Джимми, вход, через  который
они   собирались   проникнуть   в  "Далекое   сокровище".  Таблицы   имен...
заговорщиков.  Фам  Тринли  был указан среди мелких пособников. Еще таблицы.
Тайный  шифр Джимми  Дьема.  Первая  версия  была  точна  лишь  частично,  а
следующие файлы точно  давали используемый заговорщиками  шифр.  Значит, они
как-то смогли проследить все задуманное. Нет, это не предательство -  просто
человеческая небрежность в деталях.
     Фам  резким движением свернул аппаратуру  и прополз чуть дальше.  Потом
приподнялся,   устремив   направленную   антенну  чуть  выше   навеса  крыши
Хаммерфеста.  Да,  отсюда.  Сейчас  он  достанет лучом до  причала "Далекого
сокровища".
     -  Джимми, Джимми! Слышишь меня? Он вызывал  по шифру  Кенг Хо, но если
противник перехватит, он определит местонахождение обоих.

     x x x

     Пределом  мечтании  Джимми  Дьема  было  одно:  быть настолько  хорошим
командиром  группы, чтобы его отметило руководство. Тогда они  с Цуфе смогут
пожениться,  и это будет как раз в тот момент, когда путешествие к  Мигающей
начнет  окупаться.  Конечно,  так  было  до  прибытия  эмергентов  и  до  их
нападения. А теперь?  Теперь он был предводителем заговора и поставил все на
мгновения адского риска. Ладно, наконец-то можно начать действовать...
     Меньше чем за сорок  секунд они  пробежали четыре  тысячи метров вокруг
солнечной  стороны нагромождения  кораблей.  Это был  бы  здоровенный  кусок
альпинистской  работы в  открытом космосе даже без  пылающего нового солнца,
даже без сковывающих  движений  оберток  из  серебряной фольги. Они  чуть не
потеряли Фама  Патила.  Быстрый  спуск  зависит от знания - куда точно вбить
следующий  крюк, какую силу  он может выдержать,  когда  ты  даешь ускорение
вдоль по тросу. Но осмотреть скалы они могли только в соответствии с планами
установки стабилизирующих электрореактивных двигателей. Повода для испытания
точек закрепления крюков у них не было. Патил ускорялся примерно на половине
g, когда у него  вылетел  крюк.  И он улетел бы  навсегда, если  бы  его  не
подстраховали Цуфе и Джимми. Еще несколько секунд  -  и прямое солнце их  бы
сожгло.
     Но все равно получилось! Они обошли звездолеты с другой стороны, откуда
эти гады  не ждали гостей. Пока все пялились на солнце, группа Джимми заняла
позицию.
     Они затаились рядом с причалом "Далекого сокровища". Корабль возвышался
над ними шестисотметровой башней, так близко, что видна  была  часть сопла и
передние  танки главного  горючего. Однако вся тщательная разведка  показала
только, что это наименее поврежденный корабль Кенг Хо из всех. А внутри была
техника - и, что еще важнее, люди, - которые могли отвоевать свою свободу.
     Все было в  тени, но  ореол газов уже поднялся вверх, и отраженный свет
смягчал мрак. Джимми и его люди сбросили серебристые накидки и термокостюмы,
и  в  скафандрах  полного  давления  и  шлемах их  стал  пробирать  холодок.
Перебегая от  укрытия к укрытию, волоча  за собой инструменты и  самодельное
оружие, они пытались укрыться от света, заполнившего сияющее небо. Ведь ярче
уже быть не может? А дисплей говорил, что после Вспышки прошла только тысяча
секунд. До максимальной яркости осталась примерно сотня.  Все трое поднялись
по швартовым  колоннам, и пасть сопла "Сокровища"  нависла над ними.  Хорошо
хоть,  что, когда проникаешь  в конструкцию такую  массивную, как звездолет,
она  не  шелохнется, пока  ты по ней лезешь. Да, на борту "Сокровища" должна
быть команда техников. Но разве они будут ждать гостей в  такой момент? Этот
риск  был обдуман и передуман много  раз, и снизить его  было невозможно. Но
если удастся захватить  корабль.  в  их руках  будет лучшее  из  оставшегося
оборудования  -  настоящее  оружие и уцелевшие артиллеристы Кенг  Хо. И шанс
покончить с этим кошмаром.
     Смотри  ты,  свет пробивается  сквозь  саму алмазную  скалу!  Джимми на
секунду  остановился,  не в  силах отвести  глаз. Ведь  между ним  и  светом
Мигающей  был  трехсотметровый  слой  сплошного  алмаза!  Свет   переливался
бесчисленными  радугами,  тысячами   солнечных  дисков  на  самой  скале.  И
становился  ярче с  каждой  секундой,  пока  не стала видна  структура самой
скалы, плоскости  разломов и скольжении,  уходившие  на сотни метров в толщу
алмаза. А свет все разгорался.
     Вот тебе и проскользнули в темноте.
     Джимми подавил  воображение  и  устремился  вверх.  С  земли щель  люка
казалась тоненьким волоском, но  все  росла, росла, и нависла уже кругом над
головой. Он  махнул  рукой  До  и  Патилу  подойти  с  разных  сторон  люка.
Эмергенты, конечно,  перепрограммировали крышку люка, но физический механизм
не заменили, как это они сделали на времянке. Цуфе подглядела код пропуска в
бинокль,  и  теперь  их  собственные  перчатки  будут восприняты как  ключи.
Сколько же там охраны?
     Мы с ними справимся. Уверен, справимся!
     Он потянулся к клавиатуре замка люка, и...
     - Джимми, Джимми! Слышишь меня? - задребезжал тихий голосок в ухе.
     Приемник утверждал, что это расшифровка лазерного импульса с крыши базы
эмергентов. Но голос  был Фама Тринли. Джимми застыл. Худший вариант: враг с
ним играет, как  кошка с мышью. Лучший вариант:  Фам  Тринли угадал, что они
собираются  захватить  "Далекое сокровище" и сейчас пакостит им  так, что  и
представить себе невозможно.
     Не обращай внимания  на  этого дурака, а если останешься жив, вытрясешь
из него душу.
     Джимми глянул на небо над Хаммерфестом. Запятая стала бледно-фиолетовой
и медленно клубилась в свете Мигающей. В космосе лазерную связь засечь почти
невозможно. Но это уже не был пустой космос. Это, скорее, поверхность кометы
при  близком  проходе.  Если  эмергенты знают, куда  смотреть, они эту связь
могут просто увидеть.
     Ответ Джимми был  сжатым  до  миллисекунды  импульсом  лазерного луча в
обратном направлении.
     - Отключись, старый кретин! Немедленно!
     - Сейчас. Первое: они знают про  твои  план. Раскололи твой шифр. - Это
был  Тринли, но  какой-то другой. И  Тринли ничего не знал  о  шифре. -  Это
ловушка, Джимми. Но они знают не все. Отступи. Они что-то планируют на борту
"Сокровища", и нам от этого будет только хуже.
     Господь Всей Торговли!
     Джимми на  миг застыл. Мысли о  крахе  и смерти преследовали его во сне
каждую  ночь  после нападения.  Чтобы дойти  сюда,  они  тысячу  раз  шли на
смертельный риск. Он  был готов к тому, что  заговор раскроют. Но никогда не
думал, что это может быть вот так. Что там нашел старый  дурак  -  это может
быть важно,  а может ни черта не стоить. А отступить теперь  - это почти что
самый худший исход.
     Да и просто поздно.
     Джимми заставил рот открыться, а губы произнести:
     - Отключи связь, тебе говорю!
     Он повернулся к корпусу корабля и ввел код эмергентов. Прошла секунда -
и створки  разошлись. До  и  Патил нырнули вперед  во тьму воздушного шлюза.
Дьем на секунду задержался, прилепил  что-то к корпусу под люком и нырнул за
ними.

     ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ Фам Тринли отключил связь и быстро полез обратно по
расщелине.
     Значит, нас обдурили.
     Томас Hay  был слишком умен и  обладал каким-то странным чутьем. Тринли
видал  сотни операций, некоторые поменьше этой, другие тянулись  столетиями.
Но никогда он не видел такого фанатичного внимания к деталям, которое увидел
в   журналах  подслушивания   шифра   Джимми  у  эмергентов.   У   Hay  либо
фантастические  компьютерные программы, либо команда мономаньяков. И живущий
в глубине его сознания стратег стал прикидывать, что же это может быть и как
сможет когда-нибудь Фам Тринли этим воспользоваться.
     Сейчас  же  стоял единственный  вопрос  - уцелеть. Если  бы только Дьем
отступил, поставленный  Hay капкан мог  бы и не захлопнуться или последствия
были бы не так страшны.
     Теперь светилась  сама поверхность  алмазной скалы -  вокруг него  сиял
самый большой в истории  драгоценный камень. Свет впереди был  почти  так же
ярок  - расплывчатый нимб там, где  ледяные  пики выходили в  свет Мигающей.
Навес от солнца вздулся вверх, привязанный теперь всего в трех местах.
     Руки  и колени  Фама  вдруг сорвались.  Он  вывернулся с  тропы,  успев
зацепиться одной рукой. И рука эта дрожала от стона горы. Туман вырывался из
расщелины по  всей  ее  длине  - и алмазная гора  двигалась.  Медленно,  еле
заметно - сантиметр, быть может, в секунду, - но двигалась. И вся светилась.
Он  помнил   карты,  составленные  скальной  группой.  Алмазы  один  и   два
соприкасались  по общей плоскости.  Инженеры эмергентов использовали лежащую
сейчас над ним долину как удобное хранилище для льда и снега с Арахны. Очень
разумно...  и недостаточно  хорошо промоделировано.  Часть  летучих  веществ
попала  в щель  между горами. Преломленный и отраженный свет их там нашел. И
теперь пар их кипения  расталкивал горы  в стороны. Стометровой  толщины щит
превратился в миллион зеркал. И пробивающийся свет был радугой из Геенны.
     - Сто сорок пять киловатт на квадратный метр.
     - Это пиковое значение, - сообщил кто-то.
     Мигающая сияла в сотню с лишним раз ярче стандартного солнца. Почти как
во  время  предыдущих  вспышек,  только  эта  была  еще ярче.  Такая яркость
сохранится  еще десять тысяч секунд, потом упадет примерно до двух солнечных
и будет так держаться годами.
     Триумфальных криков не было. Последние несколько сот секунд заполнившие
времянку люди хранили молчание. Чиви первое  время была  полностью поглощена
своей  обидой за то, что ее  загнали внутрь. Но успокоилась,  когда увидела,
как  один, потом второй крепежный трос  серебряного  навеса  порвался и  лед
попал под прямой солнечный свет.
     - Я говорила Джимми, что они держаться не будут! Но в голосе ее  уже не
было  злости.   Световое   представление  было  захватывающе   красивым,  но
повреждения оказались больше, чем  планировалось. Повсюду виднелись  гейзеры
испаряющегося газа - и уж никак  несчастные электронно-реактивные  двигатели
не могли учесть их тяги. Мегасекунды пройдут,  пока удастся  снова успокоить
скалы.
     Потом  на  четырехсотой секунде  Вспышки навес  оторвался. Он  медленно
поднялся, извиваясь  в фиолетовом  небе. И под  ним не  было  видно  рабочей
команды,  которой полагалось там  укрываться. Поднялся обеспокоенный  ропот.
Hay коснулся чего-то у себя на манжете, и вдруг его голос достаточно  громко
прозвучал по всему залу:
     - Не  волнуйтесь.  У них было  несколько сот секунд, чтобы увидеть, как
отрывается навес - достаточно времени, чтобы сместиться в тень.
     Чиви кивнула, но тихо сказала Эзру:
     -  Если только они не упали в космос. И вообще  я не понимаю, зачем они
там оказались.
     Если  они  сорвались  в  космос...  Даже  в  термокостюмах  они  просто
сварятся.
     В его руку скользнула детская ручка.
     Знает ли Зараза, что она сейчас сделала?
     Но он только ласково пожал  ей руку. Чиви уставилась  на  зону  главных
работ.
     - Я должна была быть там.
     Это она уже  повторяла с  тех пор,  как вошла внутрь, но сейчас сказала
совсем другим голосом.
     Вдруг виды  внешнего обзора  вздрогнули,  будто  кто-то стукнул по всем
камерам сразу. Проникавший от Алмаза-2  свет полыхнул зазубренной полосой. И
теперь был слышен звук, стон, все громче и громче, то выше, то ниже.
     -  Предводитель!  -   Голос   прозвучал   громко   и   настойчиво,   не
роботоподобным рапортом эмергентского  техника.  Говорил Ритцер  Брюгель.  -
Алмаз-2 сдвигается, отрывается...
     Теперь это  было  очевидно. Горы  шевелились.  Миллиарды тонн летали на
свободе.
     А  стон, заполнивший  зал,  наверняка  издавался  причальными канатами,
извивающимися под времянкой.
     - Мы не стоим у него на дороге, сэр.
     Эзр  теперь  это видел.  Громада двигалась  медленно,  но скользила, не
задевая времянку, Хаммерфест  и зачаленные  звездолеты. Слегка повернувшийся
наружный вид вернулся на место. Люди в зале нащупывали привязные ремни.
     Хаммерфест  стоял   на  Алмазе-1.  Большая  скала  не   изменилась,  не
сдвинулась. Корабли вокруг...  Они смотрелись  пигмеями рядом  с огромностью
Алмазов,  но каждый из них был длиннее шестисот метров и весил миллион  тонн
без  горючего. И  сейчас  эти  корабли покачивались  у  концов  причалов  на
Алмазе-1. Танец левиафанов, и если он не прекратится, корабли развалятся.
     - Предводитель! - снова позвал Брюгель. - Я принимаю голосовой вызов от
командира группы Дьема.
     - Давайте его сюда!
     За шлюзом было темно.  Свет не включился, и атмосферы не было. Дьем  со
своей группой  выплыл из  шлюза в туннель, светя во , все стороны нашлемными
фонарями.  Они  заглядывали   из   туннеля  в  пустые  помещения,   частично
взорванные, выпотрошенные  на  сотни  метров  вдоль.  И это, предполагалось,
неповрежденный корабль.  Дьем  почувствовал  холод  под  ложечкой. Противник
пришел сюда после битвы и высосал корабль, оставив пустой корпус. Голос Цуфе
за спиной сказал:
     - Джимми, корабль движется!
     -  Да,  я  здесь касаюсь  стены. Похоже, что он вертится на  причальной
точке.
     Дьем просунулся в лестничный колодец и коснулся  шлемом наружной стены.
Да.  Если бы  тут  была атмосфера, она была бы  полна  грохотом  разрушения.
Значит, Вспышка вызвала  больше  подвижек, чем предполагалось. Еще вчера это
знание внушало бы ужас. Сейчас...
     - Это, я думаю, не важно, Цуфе. Пошли. - И он повел группу еще быстрее.
     Значит, Фам Тринли был прав, и их  план  обречен. Но так или  иначе, он
собирался узнать, что с ними сделали. И быть может, ему  удастся сказать эту
правду остальным.
     Внутренние люки были сорваны, и вакуум  был  повсюду. Они  плыли  через
бывшие  ремонтные ангары и мастерские, мимо глубоких дыр, где должны бы были
стоять стартовые инжекторы двигателей.
     Дальше  в  корму,  в защищенное броней сердце "Далекого сокровища", где
был лазарет, где должны быть анабиозные капсулы. Вот...
     Джимми  и  его группа протиснулись  боком сквозь  щиты.  Касаясь руками
стен,  они слышали  треск  корпуса, ощущали его медленное движение. Пока что
близко привязанные корабли не столкнулись  -  хотя Джимми не знал, можно  ли
это сказать наверняка.  Они  такие большие,  такие массивные,  что, если они
столкнутся на скорости  несколько  сантиметров в секунду,  корпуса скользнут
друг по другу, едва вздрогнув.
     Они  дошли  до  входа  в  лазарет.  Где,  по  утверждению  эмерген-тов,
находились уцелевшие артиллеристы.
     Снова пусто? Еще одна ложь?
     Джимми протиснулся в дверь. Нашлемные лампы осветили помещение.
     Цуфе До заплакала.
     Нет, не пусто. Тела.
     Он повел нашлемной лампой и повсюду... Гибернаторов не было, но комната
была наполнена... трупами. Дьем снял лампу  со шлема и прилепил к стене. Все
равно плясали и дергались тени, но сейчас было видно все.
     - Они все мертвы?
     Этот вопрос Фама Патила был всего лишь выражением ужаса.
     Дьем пошел мимо мертвых.  Они были аккуратно уложены  в штабель. Сотни,
но места  занимали  мало. Кое-кого  из артиллеристов он узнал. Мама Чиви.  У
некоторых  - у  немногих  -  грубые повреждения  от  декомпрессии. Когда  же
погибли остальные? Некоторые лица были спокойны, но другие...
     Он  споткнулся,  остановленный взглядом  пары  блестящих  мертвых глаз.
Изнуренное лицо  и  замерзшие  синяки через  весь  лоб. Этот  человек прожил
какое-то время после нападения. И Джимми узнал его лицо.
     Цуфе подошла к нему, и тень ее плясала по этому ужасу.
     - Это трилендер?
     - Ага. Кажется, один из геологов.
     Из  ученых,  которые,  как  считалось,  находятся  в Хаммерфесте.  Дьем
вернулся  к  лампе, которую установил на стене.  Сколько  же  их здесь? Тела
тянулись во мрак туда, где раньше были стены.
     Они убили всех?
     К горлу подступила тошнота.
     Патил  после  своего первого ненужного вопроса парил  без  движения. Но
Цуфе тряслась, и голос ее дрожал.
     -  Мы думали, что здесь масса заложников. И все это  время  здесь  были
только мертвецы. - Она  истерически рассмеялась. -  Но это ведь не важно? Мы
верили и мы служили своей вере.
     - Может, и так.
     И  вдруг тошнота исчезла.  Капкан захлопнулся. Нет  сомнения, что скоро
погибнет и он вместе с Фамом и Цуфе. Но если они проживут еще хоть несколько
секунд, может быть, они смогут сорвать с чудовищ маску.
     Он  вытащил из комбинезона прибор звуковой связи и нашел чистый участок
стены для контакта.
     Запрещенное  устройство ввода-вывода. Наказание за хранение -  смертная
казнь. Да-да.
     Зато теперь он  мог передавать по всей длине "Сокровища" к вещательному
передатчику, который  оставил у шлюза. Окрестность времянки будет  пронизана
его посланием.  Встроенные  устройства его обнаружат. И некоторые, распознав
приоритет, передадут туда, где его услышат люди Кенг Хо.
     И Джимми заговорил:
     -  Слушайте  меня,  люди  Кенг  Хо!  Я на борту.  "Далекого сокровища".
Корабль вскрыт. Они убили всех, кого, как мы думали, здесь держат...
     Эзр -  и все  в  зале - в молчании ждали, пока Ритцер Брюгель установит
связь. И послышался голос Джимми.
     - Слушайте меня, люди Кенг Хо! Я...
     -  Командир группы! - перебил Томас  Hay. - Что там у  вас? Мы не видим
вас снаружи. Джимми засмеялся:
     -  Это  потому, что  я  на  борту  "Далекого  сокровища".  На  лице Hay
отразилось недоумение.
     - Не понимаю. Команда "Далекого сокровища" не докладывала...
     -  Да уж  конечно!  -  Эзр  почти  слышал  улыбку  в словах  Джимми.  -
Понимаете, "Далекое сокровище" - это корабль Кенг Хо, и мы его себе вернули.
     Ошеломление  и  радость выразились  на  всех лицах,  которые  Эзр  смог
увидеть. Значит,  вот каков был его план! Работающий  звездолет, может быть,
даже  с  оружием!  Главный лазарет  эмергентов,  артиллеристы  и  командиры,
пережившие нападение. Теперь у нас есть шанс!
     Кажется, Томас  Hay  тоже  это  понял. Озадаченное выражение  сменилось
гримасой испуга и гнева.
     -  Брюгель? -  сказал  он в пространство.  - Предводитель, я  думаю, он
говорит правду. Он говорит по служебному каналу "Сокровища", и больше никого
я не могу вызвать.
     График  наружной  мощности  в главном окне  держался  над  уровнем  145
кВт/м2.  Отраженный  Алмазами  один и два  свет начал  кипятить снег и лед в
тени.  Тысячетонные,   стотысячетонные  глыбы   руд  и   летучего  материала
шевелились между огромными алмазами. Движение почти незаметное, сантиметры в
секунду. Но  некоторые глыбы  вырвались  на  свободу. Как бы медленно они ни
перемещались,  но они вот-вот уничтожат  все результаты людского труда, все,
что попадется им на пути.
     Hay  пару  секунд глядел в  окно. Когда он заговорил, голос его звучал,
скорее, настойчиво, чем командно.
     -  Послушайте,   Дьем.   Это  не  получится.  Вспышка   вызвала   такие
повреждения, которых никто не предвидел... С того конца донесся резкий смех.
     - Никто? Ошибаетесь. Мы  поставили  аппаратуру  стабилизации так, чтобы
всех  немного  встряхнуло.   Всем  существовавшим  нестабильностям  мы  дали
дополнительный толчок.
     Чиви стиснула  руку Эзра. Глаза ее расширились  от удивления. А  у Эзра
слегка закружилась голова.  Сетка сохранения стационарности  и так мало  что
могла дать, но зачем делать хуже?
     Вокруг люди  уже застегивали скафандры высокого  давления и  натягивали
шлемы, некоторые выплывали в двери  зала.  Огромная рудная  глыба дрейфовала
всего в  сотне  метров от  времянки. Она  медленно  поднималась,  отсвечивая
верхушкой в лучах прямого солнца. Она лишь чуть ли не задевает верх станции.
- Но... но... - Говорливый предводитель, казалось, лишился дара речи. - Ведь
и ваши  люди  могут погибнуть! И мы забрали оружие с "Сокровища"! Ради Бога,
это же госпитальное судно!
     Сначала  ответа не  было, только доносились голоса приглушенного спора.
Эзр  заметил, что Цинь, эмергентский техник, не скаэал  ни  слова. Он только
смотрел на своего предводителя пораженными, расширенными глазами.

     Потом Джимми вернулся на связь.
     -  Будь  ты проклят!  Значит,  вы  разоружили  корабль. Но  это тебе не
поможет,  коротышка. У нас с собой четыре кило  "С-7". Ты и не знал, что  мы
добрались до взрывчатки? С электронно-реактивными двигателями там было много
такого, о чем ты даже не подозревал.
     - Нет, нет!
     Hay почти бессмысленно затряс головой.
     -  Как ты и  сказал, предводитель,  это ваше  госпитальное судно. Кроме
наших  артиллеристов  в  анабиозе,  здесь  и  твои  люди есть.  И  даже  без
корабельных орудий у нас есть позиция для переговоров.
     Hay бросил на Эзра и Чиви умоляющий взгляд.
     - Перемирие! Пока не успокоим скалы!
     - Нет! -  крикнул  Джимми. - Ты выскользнешь, как только обстоятельства
перестанут держать тебя за глотку!
     - Черт тебя подери, парень, ведь на "Сокровище" твои люди!
     - Не будь они в  анабиозе, они согласились  бы  со  мной, предводитель.
Время  кончать спектакль. У  нас  двадцать пять твоих людей в лазарете, плюс
пятеро  из  обслуживающей  команды.  И играть в  игру с заложниками  мы тоже
умеем. Я хочу, чтобы вы  с Брюгелем оказались  здесь. Если полетите на своем
катере, все будет хорошо. У вас тысяча секунд.
     Эзр всегда полагал, что Hay умеет быстро считать. И он уже оправился от
первого шока. Он театрально поднял  подбородок и полыхнул взглядом в сторону
голоса Джимми:
     - А если нет?
     - Мы  проиграем, но и  вы тоже.  Начнем с того, что погибнут ваши люди.
Потом взорвем  "С-7",  оторвав  корабль  от причала. И стукнем ваш проклятый
Хаммерфест.
     Чиви слушала с бледным лицом и расширенными глазами. И вдруг зарыдала в
голос:
     - Нет, Джимми! Не надо!
     На  несколько  секунд все повернулись к Чиви. Даже  стихло лихорадочное
надевание  шлемов и перчаток, и  слышно было только, как поскрипывают внизу,
извиваясь,   причальные  канаты  времянки.  Мать   Чиви  была   на  "Далеком
сокровище",  ее  отец - в Хаммер-фесте с прочими жертвами  мозговой гнили. В
анабиозе или в "Фокусе", большинство уцелевших людей  из  экспедиции Кенг Хо
находились либо там, либо там. И Триксия.
     Джимми, это слишком. Сбавь обороты!
     Но эти  слова замерли у Эзра  в горле. Он поставил на Джимми все.  Если
эта речь убедила Эзра Винжа, может быть, она убедит и Томаса Hay.
     Когда Джимми заговорил снова, на вопль Чиви он не отреагировал.
     - У вас осталось девятьсот семьдесят пять секунд, предводитель. Советую
вам с Брюгелем тащить сюда свои задницы поскорее.
     Это было бы трудно сделать, даже если бы Hay пулей вылетел из времянки.
Он повернулся к Циню и что-то тихо у н^го спросил.
     -  Да, я могу  вас доставить. Это опасно, но свободные обломки движутся
медленнее метра в секунду. Мы сможем уклониться.
     -  Тогда пойдем,  - кивнул Hay. - Я хочу...  Он  затянул комбинезон,  и
голос его  стал не  слышен. Толпа эмергентов  и людей  Кенг  Хо расступалась
перед идущими к выходу Hay и Цинем.
     Из  громкоговорителя  донесся   грохот  -  и  резко  оборвался.  Кто-то
вскрикнул,  показав  на  главное  окно.  Что-то  мелькнуло  возле  "Далекого
сокровища",  что-то  мелкое  и   быстро   летящее.  Фрагмент   обшивки.  Hay
остановился у дверей зала. Оглянулся на "Далекое сокровище".
     - Системная диагностика сообщает, что  "Далекое сокровище" разломилось,
- доложил Брюгель. -  Многочисленные взрывы на  кормовой  радиальной  палубе
пятнадцать.
     Там, где лазарет  и анабиозные капсулы. Эзр не мог шевельнуться, не мог
отвернуться.  Корпус  "Сокровища"  лопнул  еще  в двух  местах,  из  пробоин
вырвался бледный свет. Очень слабый по сравнению с бурей Вспышки. Неопытному
глазу "Сокровище"  показалось бы  неповрежденным. Дыры  в корпусе были всего
пару метров в  поперечнике. Но  "С-7" - самая мощная взрывчатка  Кенг Хо,  и
было  похоже,  что  сработали  все  четыре  килограмма.   Радиальная  палуба
пятнадцать  была за четырьмя  переборками на  двадцать  метров ниже внешнего
корпуса. Распространяющийся внутрь  взрыв нс  мог  не уничтожить межзвездный
двигатель "Сокровища". Еще один погибший звездолет.
     Чиви неподвижно плавала  посреди зала, вне досягаемости  для  утешающих
рук.

     ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ Пошли килосекунды такие загруженные, каких  у Винжа
еще  никогда  не  было. И все время  на заднем  плане  сознания  маячил ужас
провала Джимми. И некуда ему было уйти. Все были слишком заняты  просто тем,
что   старались  спасти  все,  что  можно,  после  природной  и  рукотворной
катастроф.
     На  следующий  день  Томас  Hay  обратился к уцелевшим  во  времянке  в
Хаммерфесте. Он смотрел из  окна, был  заметно уставшим обходился  без своей
обычной приятности в речах.
     - Дамы  и  господа,  поздравляю  вас. Мы пережили  вторую  по  мощности
Вспышку за  всю  историю Мигающей.  И  мы ее  пережили, несмотря на  ужасное
вероломство. -  Он приблизил  лицо к камере, будто  оглядываясь в измотанных
эмергентов и людей Кенг Хо. - Нашей главной работой на ближайшие мегасекунды
станет  поиск  повреждений  и попытка их устранения...  но  я  буду  с  вами
откровенен.  Первоначальная  битва   между  Кенг  Хо   и  эмергентами  имела
разрушительные последствия для  Кенг Хо; с сожалением должен  сказать, что и
для  эмергентов тоже.  Мы  пытались часть  повреждений скрыть.  У  нас  было
достаточно   резервной   аппаратуры,   медицинских  средств  и  приборов   и
материалов, поднятых нами с Арахны. Мы привлекли бы сотни экспертов Кенг Хо,
как только был 6ы ослаблен режим безопасности. И тем не менее мы работали на
грани  риска.  После вчерашних  событий  все запасы прочности исчерпаны.  На
данный момент у  нас есть только один  функционирующий звездолет - и неясно,
сможем ли мы собрать еще один из обломков.
     Столкнулись только  два звездолета, но  "Далекое сокровище",  очевидно,
раньше было  в наиболее рабочем состоянии, а  теперь, после действий Джимми,
его двигатель и системы жизнеобеспечения превратились в металлолом.
     - За последние килосекунды многие из вас рисковали жизнью, чтобы спасти
запасы  летучих веществ. Эта часть катастрофы -  ничья вина. Никто из нас не
предвидел такой  ярости  этой  Вспышки  или  действия льда,  зажатого  между
алмазными  скалами. Как вам известно, мы удержали  почти  все большие блоки.
Сейчас только три остались в свободном полете.
     Бенни Вен и  Дзау Цинь сейчас  вместе старались притащить эти три и еще
несколько  меньших. Они были всего в тридцати километрах от скал, но большие
блоки весили по сто тысяч тонн каждый - а тащить приходилось только катерами
и одним поврежденным подъемником.
     - Излучение Мигающей снижается до двух целых пяти десятых  киловатта на
квадратный  метр.  В  таком  световом потоке наши  корабли  могут  работать.
Команды  с должным  снаряжением тоже  могут - короткое  время. Но  собранный
воздушный снег, который испарился, нами потерян, и приходится опасаться, что
будет потерян и водяной лед.
     Hay развел руками и вздохнул:
     -  Как  в  бесчисленных историях,  которые мы  слышали от  Кенг  Хо. Мы
дрались, дрались, и в конце концов чуть не истребили  друг-друга. С тем, что
осталось, нам не вернуться домой  - ни вам,  ни нам. И можно  только гадать,
сколько удастся выжить с тем, что мы здесь наскребем. Пять лет? Сто лет? Все
еще  действует  старое  правило:  без  поддерживающей  цивилизации  ни  один
изолированный коллектив людей и кораблей основ технологии не восстановит.
     Лицо его озарилось подобием улыбки.
     - И все же надежда еще  есть. В определенном смысле  все эти катастрофы
заставили  нас  вернуться  к  тому,  что  с самого начала  было целью  наших
экспедиций. И  это уже не вопрос академической  любознательности,  и даже не
вопрос приобретения Кенг Хо  новых Клиентов - само наше выживание зависит от
софонтов  Арахны.  Они на  самой грани Века Информации.  По  всему, что  нам
известно,  они   за   следующий   светлый   период   выработают   правильную
индустриальную экологию.  Если мы продержимся еще несколько  десятилетий,  у
пауков  возникнет та  промышленность, которая нам  нужна. И наши  экспедиции
добьются  успеха, пусть  даже ценой тех  людских  потерь, которые мы  себе и
представить не могли.
     Продержимся ли мы  еще три-пять десятилетий? Может быть. Можем собирать
обломки, экономить... Но вопрос в  другом: сможем ли мы сотрудничать? До сих
пор история ничего утешительного нам не говорит. В нападении или в  обороне,
но руки в крови у нас  у всех.  О Джимми Дьеме вы все знаете. В его заговоре
участвовали как минимум еще трое. Может быть, были и еще  - но погром только
снизит наши общие шансы на выживание. И я обращаюсь к тем  членам  Кенг  Хо,
которые,  быть  может,  входили  в  заговор,  пусть  даже  участие  их  было
минимальным. Помните, что  сделали и что хотели сделать Джимми Дьем, Цуфе До
и Фам Патил. Они хотели уничтожить все корабли и раздавить Хаммерфест. Вышло
же  так, что  взрывчатка  уничтожила их  самих, уничтожила  людей  Кенг  Хо,
которых мы держали  в анабиозе, и уничтожила  лазарет, полный  эмергентов  и
людей Кенг Хо.
     - Итак, мы в Изгнании. В Изгнании, которое сами на себя навлекли. Я как
руководитель  сделаю  все,  что  в  моих силах, но  без  помощи  наш  провал
неизбежен.  Мы должны похоронить ненависть и различия. Мы,  эмергенты, много
знаем  о вас,  Кенг Хо. Мы сотни  лет слушали  ваши  общедоступные сети. Без
вашей информации  мы  никогда  не восстановили бы технологий. -  Снова та же
усталая улыбка. - Я знаю, что вашей целью было  заполучить побольше выгодных
покупателей; но мы все равно благодарны. Только мы, эмергенты, стали не тем,
что  вы ожидали от нас. Я  верю,  что мы  привнесем во  вселенную людей свой
вклад,  свое новое, свое удивительное и мощное. Это - Фокус. Это  нечто, что
будет для вас поначалу  странным. Я прошу вас только об одном: дайте времени
шанс.  Изучите наши пути, как  мы  изучили  ваши.  Со  всеобщей добровольной
поддержкой мы можем выжить. И даже преуспеть.
     Лицо Hay  исчезло с экрана,  оставив  вид  на фон из перегруппированных
скал.  По  всему  залу  люди  Кенг Хо  переглядывались,  тихо  разговаривая.
Торговцы горды  чудовищно, особенно  когда сравнивают себя  с Клиентами. Для
них даже величайшая цивилизация Клиентов, даже Намчен или Канберра похожи на
яркие  цветы,  своей красотой  и неподвижностью  обреченные  на  увядание  и
гибель. И впервые Эзр увидал стыд на стольких лицах Кенг Хо сразу.
     Я работал с Джимми. Я ему помогал.
     И даже те, кто не помогали, наверняка обрадовались первым словам Джимми
с "Далекого сокровища".
     Как же вышло, что это кончилось таким ужасом?
     За  ним  пришли  Кирет  и  Марли.  "Несколько  вопросов,  связанных   с
расследованием". Охранники-эмергенты  провели его  внутрь  и вверх, но  не в
ангар  катеров.  Hay  находился  в кабинете Винжа  -  "менеджера  флота".  С
предводителем были Брюгель и Анне Рей нольт.
     - Садитесь...  менеджер  флота,  - спокойно предложил Hay,  показав  на
место Эзра в середине стола.
     Винж медленно подошел и сел. Смотреть  Томасу Hay в  глаза было трудно.
Остальным   же...   Анне   Рейнольт  выглядела   такой  же   нетерпеливой  и
раздраженной,  как всегда.  Избегать ее взгляда было нетрудно, поскольку она
все  равно  не  смотрела ему  прямо в  глаза. Ритцер Брюгель имел  такой  же
усталый вид, как предводитель, но то и дело у него на лице мелькала странная
улыбка. Этот человек тяжело смотрел на Винжа, и тот вдруг понял, что Брюгель
до краев  переполнен невысказанным триумфом. Все смерти, свои и чужие, этому
садисту были нипочем.
     -  Менеджер флота, -  вернул Винжа  к действительности  голос Hay. -  О
заговоре Дж. И. Дьема...
     -  Я  знал, предводитель.  - Слова эти прозвучали  чем-то средним между
вызовом и признанием. - Я... Hay поднял руку.
     - Мне это известно. Но вы были второстепенным участником. Мы определили
еще  нескольких.  Этот старик, Фам Тринли.  Он обеспечивал  им прикрытие - и
чуть не погиб за все свои хлопоты.
     Брюгель коротко хохотнул:
     -  Ага, чуть  не сварился заживо. Ручаюсь, он  хнычет до  сих пор.  Hay
повернулся,  посмотрел на Брюгеля. Он  ничего  не говорил,  просто  смотрел.
Через секунду Брюгель кивнул, и  его манера  поведения  стала  унылой копией
манеры Hay. Предводитель снова повернулся к Винжу.
     -  Никто из  нас не может себе позволить торжества  или  гнева по этому
поводу. Нам нужен каждый, даже Фам Тринли.
     Он со значением посмотрел на Эзра, и Эзр выдержал взгляд.
     - Да, сэр. Я это понимаю.
     -  О  заговоре вас допросят позже, менеджер флота. Мы желаем определить
всех, за кем  нужно  специальное  наблюдение.  В данный же момент есть более
серьезные вещи, чем копание в прошлом.
     -  Вы даже  после этого  хотите, чтобы я был  менеджером  флота? Он так
ненавидел  эту  должность! И сейчас ненавидел ее еше больше, хотя совсем  по
другим причинам. А предводитель только кивнул.
     - Вы подходили к этой работе раньше и подходите сейчас. Более того, нам
нужна непрерывность  в  работе. Если вы  открыто и чистосердечно примете мое
руководство, у нашего общества в целом шансы повысятся.
     - Да, сэр.
     Иногда бывает возможно искупить вину. И это будет больше.  чем в  самом
лучшем случае могли бы сделать Джимми, Цуфе и Фам Патил.
     - Отлично. Насколько я понимаю, физическая  ситуация стабилизировалась.
Чрезвычайных событий не ожидается. Что там  у Циня и Вена? Удастся им спасти
те блоки льда, за которыми они погнались? Дополнительное  топливо  -  задача
самая приоритетная.
     - Дистилляторы уже запушены, сэр. Подача сырья начнется через несколько
килосекунд. - И можно будет  заправить  катера.  - Я  надеюсь, что последние
блоки льда будут приземлены в тени в течение сорока килосекунд.
     Hay глянул на Анне Рейнольт.
     -  Вполне  разумная  оценка,   предводитель.   Остальные  проблемы  под
контролем.
     -  Тогда у нас  есть время для самого важного  вопроса  - человеческого
фактора. Мистер Винж,  сегодня мы сделаем еще несколько объявлений.  Я хочу,
чтобы вы их  поняли. Вы  и  Чиви Лиэолет получите благодарность за помощь  в
раскрытии заговора.
     - Но...
     -Да, я понимаю, что здесь есть элемент... сфабрикованное(tm). Но Чиви в
заговоре  не  участвовала  и помогала нам  от всей души.  -  Hay помолчал. -
Бедная девочка рвется на части. В ней  накопилось много злости. Ради  нее  и
ради всего нашего  общества я хочу, чтобы вы придерживались этой версии. Мне
это нужно, чтобы подчеркнуть: не все люди Кенг Хо неразумны, есть такие, кто
откликнулся на мой призыв.
     Он снова помолчал.
     -  А теперь -  самое важное.  Вы  слышали сегодня мою  речь?  То, что я
говорил об изучении путей эмергенто"?
     - О... Фокусе?
     И о том, что они на самом деле сделали с Триксией.
     За спиной у Hay на лице Брюгеля снова мелькнула садистская усмешка.
     - Это самое  главное, - сказал Hay. - Может быть, нам следовало сказать
об этом в открытую, но  период обучения  еще не  был  закончен.  В настоящих
обстоятельствах Фокус может определить разницу между  жизнью и смертью. Эзр,
я хочу, чтобы Анне взяла вас  с собой в Хаммерфест и все  вам объяснила.  Вы
будете первым. Я хочу, чтобы вы поняли, чтобы вы примирились.  После этого я
хочу, чтобы  вы объяснили своим людям, что такое Фокус, так, чтобы  они  это
приняли. Тогда то', что осталось от нашей экспедиции, получит шанс выжить.
     И теперь тайна,  к которой так рвался Винж,  тайна, не  отпускавшая его
сны много мегасекунд, готова была открыться перед ним. Следом за Рейнольт он
вышел в ангар катеров. И каждый метр для него был  тяжел, как в  бою. Фокус.
Инфекция,  которую они не умели лечить. Мозговая гниль. Были слухи, кошмары,
но сейчас он узнает.
     Рейнольт жестом велела ему влезть в катер.
     - Сядьте туда, Винж.
     Парадоксально, но он предпочитал  иметь дело  с Анне  Рейнольт. Она  не
скрывала  своего презрения, и в  ней не было садистского триумфа, которым от
Брюгеля просто разило.
     Катер  герметизировался  и  отчалил.  Времянка  Кенг Хо  все  еще  была
привязана к скале - солнце было слишком ярким, чтобы ее можно было отвязать.
Пурпурное небо снова потемнело до черного, но кое-где к звездам устремлялись
кометные хвосты  - оторвавшиеся ледяные блоки, плававшие теперь в нескольких
километрах отсюда. И где-то там были Вен с Цинем.
     Хаммерфест  был  метрах в пятистах  от  времянки  -  простой  свободный
прыжок,  если бы  Рейнольт решила его сделать. Вместо  этого  они шли  через
космос в комфорте рукава. Если бы не видеть все это до Вспышки, ни за что бы
не догадаться, что была катастрофа. Чудовищные скалы уже давно остановились.
Оторвавшийся снег и лед  снова  распределили в тени,  сначала большие куски,
потом все меньше, и меньше, и меньше, фрактальным узором. Только теперь было
меньше льда  и намного  меньше  воздушного  снега.  Теперь  теневая  сторона
нагромождения была освещена яркой луной - отраженным от Арахны светом. Катер
прошел  в   пятидесяти   метров   над  группами,   устанавливающими   заново
электронно-реактивные  двигатели.  Когда  он  проверял  последний раз,  Чиви
Лизолет  была  там  и  в  какой-то  степени  руководила  работами.  Рейнольт
пристегнулась к сиденью напротив Винжа.
     -  Все  успешно  Фокусированные находятся  в  Хаммерфесте.  Вы  сможете
говорить почти с любым из них по вашему выбору.
     Хаммерфест  выглядел  как изящное  частное  владение.  Роскошный  центр
операций  эмергентов. Это было  для Эзра  несколько  утешительно. Он говорил
себе, что с Триксией и другими здесь будут обращаться достойно. А могли ведь
держать как заложников из истории Кенг Хо, как Сотню на Дальней Пьоре. Но ни
один  разумный торговец не построит  обитаемую  базу, закрепленную на  груде
щебня. Катер проплыл над башнями,  красивыми странной красотой,  над замком,
восстававшим из  хрустальной плоскости. Скоро он  узнает, что прячет  в себе
этот замок... Но тут его внимание привлекли слова Рейнольт.
     - Успешно Фокусированные? Рейнольт пожала плечами.
     -  Фокус  -  это  укрощенная  мозговая гниль.  В  первых  обращениях мы
потеряли до  тридцати процентов, в грядущие годы можем потерять и еще. Самых
больных мы переместили на "Далекое сокровище".
     - Но что...
     -  Успокойтесь  и дайте мне рассказать. - Ее внимание  переключилось на
что-то за плечом Винжа, и несколько секунд она молчала. - Вы помните, как во
время  нападения  вам стало  плохо.  Вы догадались,  что  это  искусственная
болезнь нашего  изготовления;  ее  инкубационный период  был  важной  частью
нашего плана.  Чего  вы  не  знаете - это то,  что  военное применение этого
микроба имеет лишь второстепенное значение.
     Мозговая  гниль была вирусным  заболеванием.  Ее исходная, естественная
форма убила  миллионы людей в родной солнечной системе эмергентов, разрушила
их  цивилизацию...  и создала базу  для грядущих  лет  экспансии.  Поскольку
исходные штаммы вируса оказались новым кладом: это был склад нейротоксинов.
     - За  прошедшие после Чумы столетия эмсргенты укротили мозговую гниль и
поставили ее  на службу цивилизации. Ее теперешняя форма требует специальной
помощи для преодоления  гемато-энцефального  барьера  и  распространяется  в
мозгу  почти безвредно, инфицируя  около девяноста процентов клеток глии.  И
теперь мы контролируем высвобождение нейроактивных веществ.
     Катер  притормозил  и  повернулся  точно  к  люку  Хаммерфеста.  Арахна
скользила по небу - полная "луна" почти полградуса в диаметре. Планета сияла
бело и ровно; облачный покров скрывал ее бешеное возрождение.
     Эзр едва это заметил. Его  воображение  зацепилось за то, что пряталось
за сухим профессиональным жаргоном Анне Рейнольт:
     дрессированный  вирус эмергентов,  проникающий в  мозг,  размножающийся
десятками  миллиардов,   выделяющий  яд  в  еще   живой  мозг.  Он  вспомнил
невыносимое давление в голове при  взлете посадочного модуля  с  Арахны. Это
болезнь ударила в ворота его сознания.  Эзр Винж и другие обитатели времянки
Кенг Хо отбили атаку  - или  остались  инфицированы,  но болезнь  затихла. А
Триксия  Бонсол  и другие,  отмеченные в  списках значком  "Фокусированные",
получали  специальные процедуры.  Вместо  лечения люди  Рейнольт  выращивали
болезнь  в  мозгах жертв,  как плесень в  толще  фрукта. Будь  в катере хоть
какая-то сила тяжести, Эзра стошнило бы.
     - Но зачем?
     Рейнольт промолчала. Она открыла люк и повела Винжа в Хаммерфест. Когда
она заговорила снова, в ее голосе слышалось что-то похожее на энтузиазм.
     - Фокусирование облагораживает. Это ключ к успеху эмергентов, и он куда
тоньше, чем  вы  можете себе представить.  Это не то, что мы  просто сделали
психоактивного микроба. Он растет  в мозгу,  и его  можно  контролировать  с
миллиметровой точностью  -  а действиями установленного  на  местах ансамбля
можно управлять с той же точностью.
     Недоумение Винжа  было  так сильно, что даже  пробило стену  невнимания
Рейнольт.
     - Как вы не понимаете? Мы можем улучшить фокусировку внимания, мы можем
взять человека и превратить его в аналитическую машину.
     И  она углубилась в омерзительные  детали.  В мирах эмергентов  процесс
Фокусирования  распространился за  последние годы  на обучение специалистов,
позволяя постепенно  формировать в школах гениев.  Для Триксии  и  остальных
процесс был по необходимости более резким. В  течение многих дней Рейнольт и
ее  ассистенты   дергали  вирус,  включая  генетические  последовательности,
освобождавшие  химикаты   мысли,  -  и  все  это  управлялось   медицинскими
компьютерами  эмергентов,  собиравших  информацию   с  приборов  диагностики
мозга...
     - И теперь обучение  закончено. Выжившие смогут вести свои исследования
так, как никогда нс смогли бы раньше.
     Рейнольт  провела  его  по  комнатам с плюшевой  мебелью  и завешанными
коврами стенами. Они шли  по коридорам, которые становились  все уже  и уже,
пока  нс  превратились  в  туннели  едва  ли  метровой  ширины.  Капиллярная
архитектура,  которую он видел и исторических  книгах...  картины  из сердца
какой-нибудь городской тирании. И наконец, они остановились у простой двери.
Как и на оставленных позади, на ней был  номер и специализация. Они гласили:
"Ф042, ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ ЛИНГВИСТИКА".
     Рейнольт остановилась и сказала:
     - И последнее. Предводитель Hay считает, что вас может огорчить то, что
вы увидите. Я знаю, что инопланетники, впервые встретившись с Фокусом, могут
реагировать  крайне неадекватно.  - Она склонила голову,  будто сомневаясь в
разумности  Эзра   Винжа.  -  И  потому  предводитель  просил   меня   особо
подчеркнуть: Фокус  обычно обратим, по крайней  мере до определенной - очень
высокой степени.
     Она пожала плечами, будто закончила механически запомненную речь.
     - Откройте дверь, - произнес Эзр севшим голосом.
     Комнатка была крошечной,  освещенной лишь сиянием дюжины активных окон.
Свет образовывал  гало  над  головой находившегося внутри человека: короткие
волосы, изящная фигура в простой одежде.
     - Триксия? - тихо сказал Винж.
     Он  протянул  руку, чтобы коснуться  ее плеча. Она не повернула головы.
Винж подавил ужас и заглянул ей в лицо.
     - Триксия?
     Мгновение  казалось, что  она.  смотрит ему прямо  в  глаза. Потом  она
вывернулась из его руки и попыталась заглянуть ему за спину, в окна.
     - Вы закрываете мне обзор. Я не  вижу! - произнесла  она нервным, почти
паническим тоном.
     Эзр наклонил голову и повернулся посмотреть, что же там такого важного.
Стены вокруг Триксии были заполнены диаграммами структур и  поколений. Целая
секция   была  посвящена  словарным   вариантам.  Слова  низского   языка  в
соотношении  "п-к-одному"  с  непроизносимой  абракадаброй.  Типичная  среда
языкового анализа,  хотя  окон  больше, чем включит любой разумный  человек.
Взгляд  Триксии перебегал от точки к точке, пальцы  вбивали варианты выбора.
Время от времени она  бормотала  какие-то команды. На лице ее было выражение
полной  сосредоточенности.  Это не был нечеловеческий вид, и сам по  себе он
Эзра не пугал: он  уже видел такое. когда она целиком уходила в какую-нибудь
языковую проблему.
     Как только он отодвинулся, она  тут же  о нем забыла. Она была более...
сфокусирована, чем он когда-либо раньше видел.
     И Эзр Винж начал понимать.
     Он несколько секунд наблюдал за  ней, смотрел, как расширяются узоры  в
окнах,  смотрел  на  выбранные  варианты,  на  изменения  структур. Потом он
спросил спокойным и почти нс заинтересованным голосом:
     - И как оно идет, Триксия?
     -  Отлично,  -  немедленно  раздался  ответ  в  прежнем  тоне  Триксии,
увлеченной работой. - Эти книги  из библиотеки  пауков - просто чудо. У меня
теперь есть ключ к их графемам. Никто никогда ничего подобного не видел и не
делал.  Пауки видят  не так, как мы, зрительные образы у них  совсем другие.
Если  бы  не  книги  по  физике,  я бы  никогда  не  додумалась  до  понятия
расщепленных графем.
     В ее голосе звучало что-то похожее  на восторг.  Она  не повернулась  к
нему,  и  пальцы ее  продолжали  что-то  вводить.  Глаза  Винжа  привыкли  к
полусвету,  и он начал замечать пугающие мелочи. Рабочая одежда Триксии была
свежей, но заляпанной  спереди жирными  пятнами. Волосы ее, хотя  и  коротко
стриженные, были  спутанными и  немытыми. Над  губой виднелся кусочек - еды?
Носовой слизи?
     Может ли она хоть сама себя вымыть?
     Винж  глянул в сторону двери. Комната была мала  для троих, но Рейнольт
просунула  внутрь  голову  и  плечи,  опираясь  на  локти,  и  с напряженным
интересом смотрела на Эзра и Триксию.
     - Доктор  Бонсол делает отличные успехи, даже лучше наших лингвистов, а
они Фокусированы еще со школы. Благодаря ей мы научились читать язык  пауков
даже раньше, чем они вернулись к жизни.
     Эзр снова коснулся плеча Триксии, и снова она вывернулась.  Это  не был
жест злобы или страха - так стряхивают надоедливую муху.
     -  Триксия, ты меня помнишь? - спросил он.  Ответа не было,  но Эзр был
уверен, что  помнит -  просто  это  было  не настолько  важно, чтобы  еще  и
отвечать. Она стала зачарованной принцессой, и только злые колдуньи могли ее
разбудить. Но этого бы не случилось, если бы он прислушался раньше к страхам
принцессы, если бы согласился с Сумом Дотраном.
     - Триксия, прости меня ради Бога!
     -  Для  первого  визита  достаточно,  менеджер флота.  Рейнольт  жестом
попросила его  выйти из комнаты. Винж выскользнул. Триксия не подняла головы
от  работы. Что-то вроде  этой  сосредоточенности  и  привлекло  его  к  ней
когда-то. Она была трилендером, одной из тех, кто попал в экспедицию Кенг Хо
без близких друзей  и  без семьи. Она мечтала об изучении  иных рас,  хотела
узнать то, чего никогда ни один человек не знал. Она  преследовала эту мечту
так целеустремленно, как ни  один  человек из Кснг Хо. И теперь она получила
то, ради чего жертвовала... и ничего больше.
     На полпути к двери он остановился и оглянулся на ее затылок.
     - Ты счастлива? - спросил он тихо, не ожидая на самом деле ответа.
     Она не повернулась,  но  пальцы ее прекратили свое  дви-жение.  Ни  его
лицо, ни прикосновение впечатления  не  произвели, но слова  глупого вопроса
остановили ее работу.  Где-то  в этой любимой  голове вопрос  отфильтровался
через слои Фокуса, был кратко рассмотрен.
     - Да, очень.
     И снова раздался стук клавиш.
     Винж  не  помнил  пути  домой, да и  потом  остались  только  фрагменты
воспоминаний.  В  районе  ангаров  он  встретил  Бенни  Вена.  Бенни   хотел
поговорить.
     - Мы вернулись раньше, чем я мог даже думать. Ты себе не представляешь,
какие у Циня пилоты! - Он понизил голос: - Одна из них  - Ай Сун. Ты знаешь,
та, с "Невидимой Руки". Из штурманов.  Из наших людей, Эзр. Но она вроде как
мертвая  внутри,  как  его другие пилоты  и  программисты  эмергентов.  Цинь
сказал, что  она Фокусирована.  Сказал, что ты это можешь объяснить. Слушай,
ты знаешь, что мой отец в Хаммерфесте. Что...
     И больше Эзр  ничего  не помнил.  Может  быть, он крикнул в лицо Бенни,
может быть, просто оттолкнул его и прошел мимо.
     Объясните своим людям, что  такое Фокус, и сделайте это  так, чтобы они
это приняли, и тогда то, что осталось от наших экспедиций, выживет.
     Когда к нему вернулась способность соображать...
     Винж обнаружил, что стоит в центральном парке времянки  и совершенно не
помнит,  как  туда попал. Парк окружал его  со всех  сторон, сверху нависали
кроны деревьев. Есть старая пословица:
     без бактериальной  база  не прокормит  обитателей, без парка  обитатели
потеряют душу. Даже на межзвездных кораблях всегда есть бон-сай капитана. На
больших времянках, на тысячелетних базах Канберры и Намчена парк - это самое
большое место во всей конструкции,  километр на  километр природы. Но даже в
самом  маленьком парке чувствовались  тысячелетия,  вложенные Кснг Хо  в его
конструкцию.  Этот  создавал впечатление лесной  чащи,  наводил на  мысль  о
тварях больших  и  малых,  ждущих вот  за  этими  кустами  или  за  деревом.
Поддержание  жизненного баланса столь малого парка было, быть  может,  самой
трудной задачей во всем проекте времянки.
     Парк был погружен в наступающие сумерки, густеющие  внизу. Справа между
деревьями виднелась угасающая голубизна  неба.  Винж  потянулся и, перебирая
руками,  спустился  к  земле.  Путешествие  было  коротким:  парк   в  любом
направлении шел  не больше,  чем  на двенадцать метров. Охватив себя руками,
Эзр  опустился на  глубокий мох возле древесного ствола и стал слушать звуки
остывающею лесного  вечера. Мелькнула  на  фоне  неба  летучая мышь,  где-то
музыкально запело гнездо бабочек. Летучая  мышь  скорее  всего поддельная. В
малых парках больших животных держать  невозможно, зато бабочки вполне могли
быть настоящими.
     И на блаженное время все мысли оставили его...
     ...и вернулись заточенными ножами.  Джимми  погиб. И Цуфе, и Фам Патил.
Умирая, они  убили сотни  других, в  том числе  людей, которые, быть  может,
знали бы, что теперь делать.
     А я еще жив.
     Еще  полдня  назад  он,  узнав,  что  случилось  с  Триксией, впал бы в
неописуемую ярость. Теперь  эта ярость всего лишь заглушила  стыд.  Эзр Винж
был соучастником смертей на "Далеком сокровище". И  если бы  Джимми еще чуть
"повезло",  погибли  бы  и те, что в Хаммерфесте.  Неужели  быть  дураком  и
дураков поддерживать - это такое же зло,  как устроить вероломное нападение?
Нет, нет и нет! Но, как не крути, получается, что Джимми убил многих из тех,
кто пережил нападение.
     И я  должен это загладить. Я  должен как-то объяснить моему народу, что
такое Фокус, и сделать так, чтобы они это приняли, и тогда то, что  осталось
от экспедиции, будет жить.
     Эзр подавил всхлип.  Он должен был  убедить других  принять то, что сам
готов  был предотвратить  ценою  жизни.  Вся  учеба,  все  прочитанное,  все
девятнадцать прожитых лет не могли ему помочь даже представить себе что-либо
настолько трудное.
     Мелькнул  близкий  фонарик, раздвинулись ветви. Кто-то  вошел в парк  и
неумело пробирался к центральной прогалине. Луч фонаря уперся Винжу в лицо и
отодвинулся в сторону.
     -  Ага. Я  так  и  подумал, что  ты  спустился на землю. -  Это был Фам
Тринли. Старик ухватился за низкую ветвь  и устроился на мху рядом с Винжем.
- Крепись, юный собрат. Сердце  у  Дьема было  что надо. Я  ему помогал, как
только мог, но он был безоглядной горячей головой - помнишь, как он говорил?
Никогда я  не думал,  что он  будет таким  дураком, и вот  -  сколько  людей
погибло. Что ж, случается всякое.
     Винж  повернулся на звук  слов. Лицо  собеседника виднелось  в  тусклом
свете белым пятном.
     Какое-то  мгновение  Эзр  балансировал на  грани  применения  силы. Так
хотелось превратить в кашу эту морду! Но он только отодвинулся чуть глубже в
темноту и медленно выдохнул:
     - Да, случается.
     И с тобой тоже может случиться.
     Наверняка Hay поставил в парке "жучки".
     - Кураж! Это я  люблю. - Винж  не  видел в темноте, улыбается ли старик
или этот дурацкий комплимент  сказан серьезно. Тринли придвинулся чуть ближе
и понизил голос до шепота. - Не принимай  так близко к сердцу. Иногда, чтобы
выжить,  надо смириться.  И кажется, я смогу манипулировать этим типом, Hay.
Ты заметил, какая была у него речь?  После всех смертей, случившихся по вине
Джимми, Hay  говорил  примирительно. Могу поклясться,  он надыбал эту речь в
нашей собственной истории.
     Значит, шуты есть и в аду.  Фам Тринли, стареющий службист, чье понятие
о заговоре сводится к перешептыванию в  центральном  парке  базы. Совершенно
бесполезный. Хуже того, обуза...
     Они посидели в  почти полной темноте  несколько  секунд, и  Фам  Тринли
милосердно молчал. Глупость этого типа была как  тяжелый камень, брошенный в
пруд отчаяния Винжа. Она все всколыхнула. Этот идиотизм дал  ему возможность
стукнуть  еще  что-то,  кроме  себя  самого.  Речь  Hay...  примирительной В
определенном смысле. Hay  был здесь  пострадавшей стороной. Но  тут все были
пострадавшими сторонами. И сотрудничество теперь - единственный выход.
     Мысли Винжа вернулись  к словам Hay. Xa! А ведь действительно некоторые
фразы были  заимствованы  - из речи Фама  Нювена у разлома Брисго. Это  была
сияющая  вершина  истории Кенг  Хо,  когда  торговцы  спасли  высокоразвитую
цивилизацию и миллиарды жизней. И если событие  такого  масштаба может  быть
привязано  к единой точке пространства-времени, то разлом Брисго был началом
современной Кенг Хо. Сходство с теперешней  ситуацией  было  почти мнимым...
если  не считать того, что здесь тоже  необходимость сотрудничества людей со
всех концов вселенной превалирует над неслыханным вероломством.
     За последние две тысячи  лет речь Фама Нювена много раз транслировалась
на  весь Людской  Космос. Неудивительно,  что она известна Томасу  Hay. И он
вставил фразы из нее, нащупывая общую почву... да только понятие Томаса  Hay
о  "сотрудничестве"  включало в  себя  Фокус  и то,  что сделали с  Триксией
Бонсол. Винж понял.  что  краем сознания ощутил это сходство, был тронут им.
Но увиденные  заимствования его охладили, и вещи стали выглядеть по-другому.
Его  похлопали по  спинке, погладили  по  головке, а в  результате Эзр  Винж
должен помочь им внедрить... Фокус.
     Два  дня  на  нем  лежали  тяжким бременем  вина  и  стыд.  Теперь  Эзр
задумался. Джимми Дьем никогда не  был другом Эзра. Он  был на несколько лет
старше, и когда  они впервые встретились,  Джимми был его командиром группы,
довольно  требовательным  начальником.  Эзр   постарался  вспомнить  Джимми,
подумать о  нем, посмотреть со  стороны. Сам  по себе  Эзр  не имел  особого
значения,  но  он  вырос   возле  оси  Семьи  Винж.23.  Среди   его  близких
родственников  -  дядей,  теток,  двоюродных  братьев  и  сестер были  самые
преуспевшие Торговцы на своем конце Людского Космоса. Эзр  слушал их и играл
с ними с самых своих юных лет... а Джимми  Дьем просто не входил в эту лигу.
Он  был работягой,  но  воображением  особо  не отличался. Цели у него  были
скромные,  и это было хорошо, потому  что  Джимми,  при  всей своей усердной
работе, еле справлялся с управлением группой. Ха! Я никогда о нем не думал в
таком аспекте. Эзру  стало грустно, потому что он понял: заносчивый командир
Джимми был человеком, который мог бы быть другом.
     И тут же он вдруг понял, как  должно было быть Джимми противно  вести с
Томасом  Hay игру в угрозы  на столь высоких ставках. У него не было таланта
интригана, необходимого для  таких вещей, и  в итоге  он просто просчитался.
Этот  человек ставил  себе  в  жизни  одну цель  -  жениться  на  Цуфе  До и
дослужиться до средней командной должности. Бессмыслица получается.
     Эзр  вдруг заметил окружившую  его темноту,  услышал гудение  спящих  в
деревьях бабочек. Сквозь рубашку и брюки ощущалась прохладная влажность мха.
Он попытался вспомнить точно слова,  услышанные из  громкоговорителя.  Голос
был Джимми,  в этом  нет сомнения.  Акцент - точный  диалект низского  семьи
Джимми. Но тон, но выбор слов - такая уверенность в себе, такая надменность,
такая...  почти  радость.  Такой  энтузиазм  Джимми   Дьему  ни  за  что  не
изобразить. И уж не ощутить - точно.
     Оставался  только один вывод. Подделать голос и  акцент  Джимми было бы
трудно, но как-то это удалось. Так,  что же еще тогда ложь? Джимми никого не
убил. Руководство Кенг Хо убили до того, как Джимми, Цуфе и Фам Тринли вошли
на "Далекое  сокровище".  Томас- Hay  нагородил убийства на убийства,  чтобы
выказать свое моральное превосходство.
     Я хочу, чтобы вы объяснили своим людям, что такое Фокус, так, чтобы они
это  приняли.  Тогда  то, что  осталось  от  наших  экспедиций, получит шанс
выжить.
     Винж глядел на последний свет в небе. Поблескивали звезды между ветвями
- поддельное небо,  на самом деле за много  световых  лет отсюда. Фам Тринли
пошевелился. Он  потрепал Винжа по плечу, и  его долговязая фигура всплыла с
земли.
     -  Отлично,  ты  больше  не  скулишь. Я  так  и  думал, что тебе  нужно
чуть-чуть крепости. Только помни: хочешь выжить - умей приспособиться. Hay в
натуре слабак, мы им будем крутить, как захотим.
     Эзр  задрожал, подавляя рвущийся наружу рык  злости. Он перехватил его,
превратил во всхлип, сумел выдать дрожь ярости за трепет опустошенности.
     - Д-да. Будем приспосабливаться.
     - Хороший ты человек.
     Тринли снова потрепал его по плечу, повернулся и стал пробираться среди
верхушек деревьев.  Эзр  вспомнил,  как  охарактеризовал Фама  Тринли  после
вспышки Ритцер Брюгель.  Старик оказался  иммунным  к моральным манипуляциям
Томаса  Hay. Но  это  не  важно,  потому  что  Фам  Тринли был  еще  трусом,
обманывающим самого себя. Хочешь выжить - умей приспособиться.
     Один Джимми Дьем стоил сколько угодно Фамов Тринли.
     Как продуманно  манипулировал ими Томас Hay! Он похитил разум Триксии и
сотен других людей. Он убил всех, кто мог бы создать проблемы. И использовал
эти убийства, чтобы превратить остальных в добросовестные орудия.
     Эзр  смотрел   на  фальшивые  звезды,  на  ветки   деревьев,  коготками
изгибавшиеся на фоне неба.
     Может быть,  возможно  толкнуть  человека  слишком далеко, так. что  он
сломается и не сможет больше быть орудием.
     Эзр  глядел на темные  коготки деревьев,  и сознание  его разбегалось в
разные стороны. Часть  его пассивно наблюдала, удивляясь, как мог настигнуть
Эзра Винжа такой распад. Другая часть  терзалась печалью, купалась в скорби:
никогда не вернется Сум Дотран, и С. Дж. Парк тоже, и все  обещания обратить
Фокус  Триксии  тоже  могут  быть  ложью.  Но был  еще  и  третий  фрагмент,
хладнокровный, рассудительный, готовый на убийство.
     Как для Кенг Хо, так и для эмергентов, Изгнание  продлится десятилетия.
Большая  их часть  будет проведена вне  Вахты,  в анабиозе... но  все  равно
впереди годы и годы.  И Томасу Hay понадобятся все уцелевшие. Сейчас Кенг Хо
разбита,  изнасилована  и  -  как  должен  думать  Томас   Hay  -  обманута.
Хладнокровный Винж, тот, который был способен убить, вглядывался в будущее с
мрачной  сосредоточенностью. Эта не та  жизнь, о  которой мог бы мечтать для
себя  Эзр  Винж. Не  будет  друзей,  которым можно  довериться. Вокруг будут
только  враги  и глупцы. Он посмотрел  туда, где исчез  фонарь  Фама Тринли.
Глупцов  вроде этого  можно будет  использовать.  Поскольку речь  не  идет о
компетентном  работнике  Кенг  Хо,  Тринли может  быть  той  пешкой, которую
жертвуют. Ему же Томас  Hay дал роль на всю жизнь, и наградой может быть для
него всего лишь месть. ("Но шанс, - попытался шепнуть первый, наблюдающий, -
может  быть шанс, что Рей-нольт  не врала о Триксии и  обратимости Фокуса".)
Хладнокровный   окинул   последним  взглядом   предстоящие  годы  терпеливой
работы...  и отошел в сторону. Да,  наверняка  здесь есть камеры наблюдения.
Лучше не быть слишком спокойным после всего, что случилось.
     Винж свернулся в клубок и уступил тому, который мог плакать.

      * ЧАСТЬ ВТОРАЯ * 


     ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ Только совсем уж буквально все понимающие кобберы
могут оспаривать старую поговорку: "Новое солнце - новый мир". Конечно, ядро
планеты от  нового  солнца не  меняется, да и линии  континентов остаются, в
общем, теми же. Но кипящие  штормы  первого года солнца  выжигают  все,  что
остается на поверхности от  прежней жизни. Леса и джунгли, прерии и болота -
все  должно возникать заново.  Из  произведений труда пауков остаются только
каменные дома в закрытых долинах.
     Рожденная спорами жизнь растекается  быстро, ее сметают  шторма, но она
снова  и снова  пускает  ростки.  В первые  годы  большие  животные, бывает,
высовывают рыло из норы, пытаясь освоить территории пораньше к своей выгоде,
но это  риск смертельный. "Рождение нового мира" происходит так яростно, что
это даже почти и не метафора.
     ...Но   где-то  после  третьего-четвертого  года  в  бурях   появляются
просветы. Реже  становятся оползни  и гейзеры, растения  иногда  выживают из
года в год. В  зимнее время, когда тише становятся  ветра и шторм бушует  не
все время, бывают моменты, когда  можно выглянуть  наружу,  оглядеть землю и
представить себе эту фазу солнца как буйство жизни.
     Гордость Аккорда еще раз стала готовым шоссе - еще лучшим. чем  раньше.
На  прямых  участках Виктория  Смит  выдавала  на спортивном  автомобиле  за
шестьдесят  миль  в час, сбрасывая скорость на  поворотах  серпантина аж  до
тридцати.   Сидящему   на   заднем  насесте   Хранкнеру  Аннерби  открывался
захватывающий дух  вид  на каждую новую пропасть. Всеми  руками  и ногами он
вцепился  в насест.  И  был уверен,  что, если  бы  не эта  мертвая  хватка,
последний поворот выбросил бы его за борт.
     - Вы уверены, что не хотите пустить меня за руль, мэм? - спросил он.
     - А мне сесть  туда, где ты?  - рассмеялась Смит. - Ни  за что! Я знаю,
как страшно бывает на заднем насесте.
     Шерканер Андерхилл наклонил голову к боковому окну.
     -  Хм!  Никогда  нс думал,  что поездка  -  такое  острое  ощущение для
пассажира.
     - Ладно, я все поняла.
     Смит сбавила скорость и поехала очень осторожно. На самом деле дорожные
условия были прекрасны. Шторм унесло горячим напряженным  ветром, и бетонная
поверхность  осталась чистой и  сухой. Еще  через час  они опять окажутся  в
вареве  бури.  Над горной дорогой неслись  разорванные облака, на юге пейзаж
был скрыт  темной завесой дождя. Вид был открыт далеко, как бывало только на
Гордости  Аккорда.  Лесу  было  только  два  года,  шишки  с  твердой  корой
выбрасывали рвущиеся наружу листья. Вообще-то деревца вряд ли достигали ярда
в высоту,  хотя кое-где выбросы кустов поднимались на шесть и даже на десять
футов. Зелень тянулась на мили, прерываемая только коричневыми оползнями или
сеткой водопадов.  В этой фазе солнца  Западный  Лес казался личной лужайкой
Господа Бога, и почти с любой точки Гордости был виден океан.
     Хранкнер чуть  ослабил  хватку  на насесте.  За спиной появилась охрана
Смит, выходящая  из последнего поворота. Почти всю  дорогу эскорту без труда
удавалось  держаться вплотную.  Сначала буря  с дождем  заставляла  Викторию
ехать очень медленно, теперь же им пришлось догонять, и Хранкнер не поставил
бы им в вину, если бы они вскипели. К несчастью, они могли жаловаться только
непосредственному начальнику, а это была сама  Виктория Смит. Одета она была
мундир майора Квартирмейстерского корпуса Аккорда. Это не было полной ложью,
поскольку разведка  всегда выступала как  филиал Квартирмейстерского корпуса
(для удобства).  Зато  майором Смит не была. Аннерби  уже четыре  года был в
отставке,  но  у  него  оставались старые  приятели... и он  знал, как  была
выиграна Великая  'Война.  В  общем,  если  Виктория  Смит не была бы  новым
начальником разведки Аккорда, Аннерби был бы очень и очень удивлен.
     Хотя были для него и другие сюрпризы - по крайней мере до тех пор, пока
он не  сообразил, что к чему.  Два дня назад Смит ему позвонила и пригласила
опять  поступить  на службу. Когда  сегодня она появилась в его мастерской в
Принстоне,  он  наполовину  ожидал  увидеть  соответствующую охрану,  но вот
присутствие  Шеркане-ра Андерхилла было  совершенно  неожиданным. Хотя он нс
удивился,  что  ему было  очень приятно снова  увидеть  этих двоих. Хранкнер
Аннерби на своей роли в сокращении Великой Войны славы  себе нс заработал  -
еще  лет  десять   пройдет,  пока  записи  об  их  прогулке  но  Тьме  будут
рассекречены. Зато  премия, которую он получил,  оказалась  в  двадцать  раз
больше всех его накоплении. Появилась наконец  возможность оставить службу и
использовать свое инженерное образование для чего-то конструктивного.
     В  первые годы Нового Солнца работы было. как всегда,  невпроворот, и в
условиях не менее опасных, чем боевые. Иногда и на самом деле в боевых. Даже
в  современной  цивилизации  эта  фаза  солнца  отличалась  тем,  что  любое
вероломство - от  убийства до  захвата  земли - было обычным делом. Хранкнер
Ан-нерби преуспевал, и потому  самым, быть может, большим сюрпризом было то,
как легко Виктория Смит уговорила его подписать тридцатидневный контракт.
     -  Как раз хватит времени  разобраться, чем  мы  занимаемся,  и решить,
хочешь ли ты вернуться к службе на больший срок.
     Потому  и  пришлось  ехать в Ставку. Пока  что это был желанный отпуск,
встреча  со  старыми друзьями  (к  тому  же нечасто  бывает, что  у сержанта
шофером оказывается старший офицер или даже генерал). Шерканер Андерхилл был
все  тем же  гением  без пары винтиков в  голове,  хотя от поражения нервов,
которое он подцепил в импровизированной глубине,  он теперь  выглядел старше
своего возраста. Смит же была  куда более  открытой и жизнерадостной, чем он
ее помнил. Отъехав пятнадцать  миль от  Принстона, миновав  стоящие вплотную
временные дома, при въезде в холмы, они посвятили его в свою личную тайну.
     - Вы - что? - выговорил Аннерби,  чуть не соскользнув с насеста. Вокруг
шумел горячий дождь, и, быть может, он не так расслышал.
     - Ты  слышал, Хранкнер. Мы с Генералом - муж и жена. Андерхилл улыбался
улыбкой кретина. Виктория Смит подняла острую руку:
     - Поправка. Не называй меня генералом.
     Обычно  Аннерби лучше умел скрывать удивление. Но сейчас даже Андерхилл
заметил, что он потрясен, и его идиотская улыбка стала еще шире.
     - Да  ты  же  наверняка еще перед Большой Тьмой  догадывался, что между
нами что-то есть.
     - Ну...
     Да, конечно,  хотя  из  этого  ничего не могло  тогда выйти,  поскольку
Шерканеру  предстояла   прогулка  во  Тьму  с  совершенно  неясным  исходом.
Хранкнеру было тогда жаль этих двоих.
     На  самом  деле  команда  получилась отличная.  У Шерканера Ан-дерхилла
всегда было блестящих идей больше, чем у люббй дюжины из всех,  кого сержант
знал, но  большая  часть этих идей была совершенно нереализуема - по крайней
мере  за время одной жизни.  С другой стороны, Виктория  Смит  всегда  умела
видеть практические результаты. Чего там, если бы она  не оказалась на месте
в тот далекий день, Аннерби дал бы Шерканеру такого пенделя, что тот катился
бы всю  дорогу обратно до Принстона  - и  сумасшедший план выигрыша  Великой
Войны  пропал бы  начисто.  Так  что, в общем,  ничего удивительного,  кроме
времени.  А  если Виктория Смит теперь еще и шеф  разведки  Аккорда,  страна
будет  в  большом  выигрыше.  В  глубине  сознания   сержанта   зашевелилась
неприятная мысль и вдруг выскочила сама по себе.
     - А дети? Конечно, не теперь...
     -  Ага. Генерал-то у  нас беременная! И полгода не  пройдет, как у меня
уже будут два детских рубца.
     Хранкнер  поймал  себя на том, что  озадаченно  сосет  пищевые  руки. И
пробормотал  что-то  нечленораздельное. Полминуты  прошло в молчании, только
горячий дождь шипел на ветровом стекле.
     Как они могут так поступать с собственными детьми?
     Потом Генерал спокойно спросила:
     - Хранкнер, тебе трудно это воспринять?
     Аннерби  снова захотелось проглотить собственные руки. Он знал Викторию
Смит  с того дня,  как  она  появилась в  Ставке, -  новоиспеченный  младший
лейтенант, дама с  неподходящим именем и юностью,  которую трудно скрыть. На
военной службе видаешься всякого и все говоришь прямо. Эта младший лейтенант
была  по-настоящему  новичком;  и  родилась она  вне  фазы.  Хотя  почему-то
оказалась достаточно образованной,  чтобы попасть в офицерскую школу. Ходили
слухи,   что  Виктория  Смит  произошла  от  одного  богатого  извращенца  с
Восточного побережья. Семья этого  типа в конце концов отказалась от  него и
от дочери,  которой не следовало существовать. Аннерби помнил грязные намеки
и еще худшее, что сопровождало первые примерно четверть  года. На самом деле
первый проблеск  мысли, что ее ждет  великая судьба, возник у него  при виде
того,  как  она вынесла  этот  остракизм;  при виде  разума  и храбрости,  с
которыми она несла стыд своего несвоевременного рождения.
     Наконец он обрел голос:
     -  Да, мэм. Я знаю. Я  не хотел  никого оскорбить. Но я был  воспитан в
определенных убеждениях.
     Убеждениях насчет того,  как должны жить  достойные кобберы.  Достойные
кобберы зачинают детей в годы Увядания и рожают их при Новом Солнце.
     Генерал  ничего  не  ответила,  но  Андерхилл похлопал  его по  панцирю
тыльной стороной руки.
     -  Ничего   страшного,  сержант.  Видел  бы  ты,  как  среагировал  мой
двоюродный братец! Но погоди, обстоятельства меняются.  Когда выпадет время,
я тебе объясню, почему старые правила больше не имеют смысла.
     Вот  что больше  всего бесило народ  в Шерканере Андерхилле:  он  может
объяснить такое  безобразное  поведение -  и блаженно  не  заметить  ярости,
которую это вызовет в других.
     Но неловкая минута прошла. Если  эти двое могут  примириться с чопорной
природой Хранкнера, то  и  он  постарается  не  обращать  внимания на  их...
странности.  Видит небо, во время войны приходилось  сносить еще и не такое.
Кроме того, Виктория Смит была из тех, кто  вырабатывает собственные правила
приличия - а когда выработает, то уже не отступит.
     А вот Андерхилл... его внимание всегда где-то там. Хотя нервная дрожь и
старила его, но ум был таким  же острым - или  чокнутым, - как и  прежде. Он
порхал от идеи к идее, никогда не отдыхая, как нормальный коббер.
     Дождь  прекратился, и  ветер задул  горячий и  сухой. Когда въехали  на
горную  дорогу,  Аннерби  быстро глянул  на  часы  и начал считать,  сколько
сумасшедших мыслей выскажет Шерканер в следующие несколько минут.
     1) Указав  на бронированные  первые  ростки  леса, Шерканер пустился  в
рассуждения, на что была бы  похожа раса пауков,  если бы  восстанавливалась
после каждой Тьмы из спор, а не возрождалась в виде взрослых с детьми.
     2) Впереди в облаках  появился просвет, к счастью, на  несколько миль к
северу от дороги. Несколько минут их заливало пылающим светом, отраженным от
облаков так ярко,  что пришлось затенить эту сторону машины. Наверху в горах
прямое  солнце подожгло  горный склон. Шерканер Андерхилл стал думать вслух,
что можно  бы  построить на  склоне  "тепловые  фермы" и  за  счет  разности
температур снабжать электричеством расположенные ниже города.
     3) Что-то  зеленое  проползло через дорогу,  едва не попав под  колеса.
Шерканер  и  это  заметил  и  стал  говорить  насчет  эволюции и  автомобиля
(Виктория прокомментировала,  что  такая  эволюция может действовать  в  обе
стороны).
     4) А у Шерканера появилась идея насчет транспорта куда более быстрого и
безопасного, чем автомобиль или даже аэроплан. "Десять минут от Принстона до
Ставки и двадцать  минут через весь континент. Понимаете, копаем эти туннели
по  дуге   наименьшего  времени,   выкачиваем  воздух,  а  дальше   работает
гравитация". По наблюдениям Аннерби, дальше была  пятисекундная пауза. "Oil,
здесь  есть  проблемочка.  Дуга  минимального  времени  между  Прин-стоном и
Ставкой выйдет глубоковатой... миль  этак  шесть.  Вряд  ли  я даже генерала
уговорю это финансировать".
     - Вот тут ты прав.
     И они  пустились  в спор о  туннелях,  отклоненных  от  оптимальных,  и
преимуществах  и недостатках по сравнению  с  полетами  по воздуху.  Идея  о
глубоких туннелях была признана действительно дурацкой и отброшена.
     Аннерби перестал  следить. К  тому  же  Шерканер очень  заинтересовался
строительным бизнесом  Аннерби. Он  отлично  умел  слушать,  а  его  вопросы
наводили Аннерби на мысли, которые иначе никогда  бы нс пришли ему в голову.
Некоторые из них могут действительно дать деньги. И много денег. Хм.
     - Слушай,  мне нужно,  чтобы этот  сержант  был беден  и  потому  желал
получить щедрый бонус за вступление в службу! - вставила Смит. - Ты  мне его
в сторону не уводи!
     - Прости, дорогая. - Но Андерхилл явно извинялся не от души. - Долго мы
не виделись, Хранкнер. Мне тебя эти годы  не хватало. Ты помнишь, тогда была
у меня, хм...
     - Великая идея?
     - Ага, точно!
     - Помню, как перед самым погружением в глубину тиферов ты что-то бубнил
насчет того, что это последняя Тьма, когда цивилизация будет спать. Потом, в
госпитале,  ты  еще эту  тему  развивал. Тебе бы научную фантастику  писать,
Шерканер.
     Андерхилл взмахнул рукой, будто благодаря за комплимент.
     -  На  самом  деле в  фантастике все это  уже есть.  Но  если серьезно,
Хранкнер, сейчас первая эра, когда мы можем добиться этого на самом деле.
     Хранкнер  пожал плечами. Он ходил через Великую Тьму,  и  до  сих пор у
него при воспоминании об этом сводило живот.
     - Я уверен,  что будут еще экспедиции  в  Глубокую Тьму, больше нашей и
лучше снаряженные. Идея заманчивая, и я уверен, что у ген... у  майора  Смит
тоже есть на этот счет  разные планы. Я могу себе даже представить серьезные
битвы среди  Тьмы. Наступил новый век, Хранк. Ты  посмотри, как  преобразует
мир наука.
     Они проехали последний  поворот  сухой дороги и  врубились  г. сплошную
стену горячего дождя, в тот самый шторм,  который они видели на севере. Смит
не  была захвачена врасплох.  Окна  были  подняты заранее почти  до конца, и
машина  шла нс быстрее двадцати миль в час, когда их накрыло: И тем не менее
условия  вождения  немедленно  стали  ужасными,  окна  запотевали  так,  что
вентиляторы  автомобиля  не успевали  их очищать, и дождь был так силен, что
даже красные дождевые фары не могли пробиться до края  дороги. Пробивающийся
сквозь щели и окнах дождь был горяч, как пленок младенца. За спиной  маячили
два тусклых красных огня - охрани Смит подъехала поближе.
     Отвлечься  от  бушующей  снаружи бури  и вернуться к словам Ан-дерхилла
потребовало усилии.
     - Шсрк, я знаю  насчет "века науки".  На это  я  и делаю  упор  и своем
строительном бизнесе. К  последнему Увяданию  у  нас было  радио,  самолеты,
телефоны,   звукозапись.   Даже  в   восстановлении   после  Нового   Солнца
продолжается прогресс. Твой автомобиль куда  лучше того "рслмайтха", что был
у  тебя до Тьмы, -  а это была  тогда дорогая машина. - Когда-нибудь Аннерби
спросит,  как  Шер-кансру  удалось  купить такой  автомобиль на аспирантскую
стипендию.  - Нет сомнения, что это  самая интересная эпоха, в которую я мог
даже надеяться жить. Скоро  самолеты возьмут звуковой барьер.  Корона строит
национальную  систему дорог. Кстати, не вы  за этим стоите, майор?  Виктория
улыбнулась:
     - В этом  нет необходимости.  В Квартирмейстерском  корпусе и  без меня
достаточно  людей. Система дорог возникла бы и  без помощи правительства, но
так мы сохраним за собой контроль.
     - В общем, происходят большие события. Через тридцать лет - к следующей
Тьме  -  я  не  удивлюсь  появлению  всемирной   сети  воздушных  сообщений,
видеотелефонам, может быть, даже ретрансляторам, вращающимся вокруг планеты,
как она вокруг солнца. Если не будет  новой войны, я рассчитываю увидеть все
это  при   жизни.  Но  твоя  идея,  что  вся  цивилизация  может  продолжать
действовать во время Тьмы - прости меня, старый капрал, мне  кажется, ты  не
все рассчитал. Для этого нам надо  было бы фактически воссоздать солнце.  Ты
себе представляешь,  сколько нужно энергии? Я помню, сколько  ее  нужно было
для  копателей после Тьмы во  время войны. Горючего ушло столько, сколько на
всю остальную войну.
     Ха! Впервые в жизни у Шерканера Андерхилла не  нашлось готового ответа.
Потом до Аннерби дошло, что Шерканер ждет, пока заговорит генерал.  Виктория
Смит подняла руку.
     - Пока  что все  было очень мило, сержант.  Я  понимаю,  что  вы сейчас
узнали  кое-что,  что  было  бы  полезно  противнику,  -  вы  вычислили  мою
теперешнюю должность.
     - Да, мои поздравления, мэм. После Струга Гринвела  вы  для этой работы
самая лучшая кандидатура.
     - Ну... спасибо  за  комплимент,  Хранкнер.  Но я к  тому, что болтовня
Шерканера привела нас к самой сути того, почему я просила тебя завербоваться
на  тридцать  дней. То, что  ты  услышишь  сейчас, уже  формально  считается
военной тайной стратегического значения.
     - Да, мэм.
     Он не  думал,  что инструктаж по заданию начнется так неожиданно. Шторм
снаружи заревел  сильнее.  Смит вела машину не  быстрее двадцати  миль в час
даже на прямых участках. В первые годы Нового Солнца даже пасмурные дни были
угрожающе  яркими, но  сейчас буря была так сильна,  что  небо потемнело  до
сумерек. Ветер трепал машину, пытаясь сбросить ее с дороги. Внутри было  как
в парной.
     Смит жестом  руки  попросила  Шерканера продолжать.  Тот  откинулся  на
насесте и заговорил громче, перекрывая шум бури:
     - На  самом деле  я  "все рассчитал". После  войны  я толкал свои  идеи
многим  коллегам  Виктории. И чуть не загубил ее  карьеру. Эти кобберы умеют
считать почти так же хорошо, как ты. Но обстоятельства изменились.
     - Поправка, - вставила Смит. - Обстоятельства могут измениться.
     Ветер сдул их  к обрыву, который  Аннерби еле разглядел. Смит вывернула
руль, возвращаясь на середину дороги.
     -  Понимаешь,  - продолжал Андерхилл, даже  этого  не заметив,  -  есть
по-настоящему  мощные  источники,  которые могут  поддерживать во тьме целую
цивилизацию.  Ты  сказал, что  нам  придется создать свое  солнце. Это почти
точно,  хотя  никто  не   знает,  как   .солнце   работает.   Но  существуют
теоретические и практические доказательства мощи атома.
     Еще  несколько минут назад  Аннерби расхохотался  бы. И даже сейчас  не
смог скрыть в голосе насмешки:
     - Радиоактивность? Собираешься всех согреть очищенным радием?
     Может быть,  самый  большой секрет состоит в том, что в  Ставке  читают
"Занимательную науку".
     И тут заговорила генерал:
     - Ты, значит, понял, сержант.  У меня действительно есть  сомнения.  Но
тут вещи, которые мы не имеем права  прозевать. Даже если план не сработает,
эта неудача  может  дать нам оружие  в  тысячи  раз  более грозное, чем все,
использованное в Великую Войну.
     - Смертельнее ядовитого газа в глубинах?
     И шторм снаружи вдруг показался менее мрачным, чем слова Виктории Смит.
Аннерби понял, что все ее внимание направлено на него.
     -  Да, сержант,  и  более того. Самые большие  наши города  могут  быть
разрушены за несколько часов. Андерхилл аж подпрыгнул на насесте.
     -  Худший исход,  худший исход!  Вы, военные, вообще  больше  ни о  чем
думать  не  можете!  Послушай, Аннерби,  если мы  поработаем  над  этим  еще
тридцать  лет, у нас будут источники  энергии,  способные поддержать укрытые
города - не глубины, а бодрствующие города - в течение всей Тьмы. Мы очистим
дороги  от льда и воздушного  снега  - и сохраним  их такими через все  годы
Тьмы.  Перевозки по поверхности будут  куда проще, чем в Светлое Время. - Он
повел рукой, показывая на шипящий на ветровых стеклах дождь.
     - Ага, и так же упростятся полеты по воздуху. - Когда весь воздух будет
лежать на земле, замерзнув.
     Но сарказм  Аннерби показался неуместным  даже ему  самому. Вообще-то с
источником энергии это было бы возможно. Очевидно, Аннерби выразил  перемену
своего настроения: Андерхилл улыбнулся.
     - Вот, ты понял! Через пятьдесят лет мы оглянемся и удивимся, как этого
раньше не видели. Тьма - это фаза самая благоприятная.
     - Если  это вообще возможно  будет  сделать, то  с  большим  трудом,  -
сказала Смит. - У нас лет тридцать осталось до следующей Тьмы. Есть  физики,
которые считают, что -  в теории - атомная  энергия будет работать. Но видит
Бог подземный, до десятого пятьдесят восьмого вообще никто ничего  про атомы
не знал! На этом я  и впарила идею Верховному Командованию; учитывая,  какие
тут вложения, я бы хотела быть подальше от  работы,  когда она лопнет. Но ты
же знаешь - уж  прости, Шерканер, - я бы предпочла, чтобы  все это вообще не
сработало.
     Забавно, что здесь она придерживается традиционных взглядов.
     Шерканер:
     - Это будет как открыть новый мир!
     - А вот и нет! Это будет как колонизировать заново тот, что есть. Шерк,
рассмотрим сценарий  "наилучшего  исхода",  который,  как  ты говоришь,  мы,
узколобые  вояки,  никогда  в упор не  видим. Положим,  что  ученые во  всем
разберутся. Положим,  что через десять лет, или в двадцатом шестидесятого мы
начнем  строить атомные электростанции для твоих гипотетических "городов  во
Тьме".  Если даже никто  в  мире больше  не откроет  атомную энергию,  такое
строительство в  тайне не сохранишь.  И если  даже это не  послужит причиной
новой войны, начнется гонка  вооружений. И такая, что будет похлеще  Великой
Войны.
     Аннерби:
     - Гм, да. Первый, кто колонизирует Тьму, завладеет миром.
     -  Именно,  -  подтвердила  Смит,  -  Я  не  слишком верю,  что в  этих
обстоятельствах Корона  будет уважать право  собственности.  И  я знаю, что,
если  Тьму  завоюет  какая-нибудь группа  вроде Братства,  мир  проснется  в
рабстве.
     Это и был тот самоиндуцированный кошмар, который заставил  Аннерби уйти
с военной службы.
     - Надеюсь, это не прозвучит нелояльно, но я спрошу: вы не думали насчет
того, чтобы похоронить эту идею? - Он иронически указал рукой на Андерхилла:
- Ты же можешь и о чем-нибудь другом подумать?
     -  Ты вроде бы  утратил военный подход? Но я скажу: да, я рассматривала
возможность  свернуть исследования.. Может быть  - всего  лишь "может быть",
если  наш  милый  Шерканер  будет  держать  рот  на   замке,   это  окажется
достаточным.  Если никто  в этом деле не получит преимущества на старте,  то
никак  никто не сможет  захватить Тьму  в  этот раз.  А быть  может,  нас от
реализации идеи  отделяют много  поколений - по  крайней  мере,  так считают
некоторые физики.
     - Я вам скажу, - возразил  Шерканер, - что  все это очень скоро  станет
делом инженеров. Если даже мы этого не тронем, атомная энергия  станет очень
важным вопросом в  ближайшие  пятнадцать -  двадцать лет. Только  уже поздно
будет  строить   электростанции  и   герметические  города.   Поздно   будет
завоевывать Тьму.  Атомная энергия сгодится только  как оружие. Ты говорил о
радии, Хранк-рер? Так представь себе, что  такое вещество может наделать как
боевое  0В. А  это ведь то, что лежит на поверхности. По самой сути выходит:
что  бы мы ни делали, а  цивилизация окажется  в опасности.  По крайней мере
если  мы  хоть  попробуем,  выход   может  быть  Колоссальным:  цивилизация,
существующая все время Тьмы.
     Смит с несчастным  видом махнула рукой, соглашаясь. У Аннерби сложилось
впечатление,  что  он  был  свидетелем уже  много  раз  повторенного  спора.
Виктория Смит приняла  план  Андерхилла -  и смогла пробить его  в Верховном
Командовании. Следующие тридцать лет будут куда интереснее, чем думал раньше
Хранкнер Аннерби.
     До  горной деревушки они добрались к концу дня, сделав за последние три
часа всего двадцать миль сквозь бурю. Погода прояснилась всего за пару  миль
до деревни.
     За пять  лет Нового  Солнца Глубинную Ночь почти полностью перестроили.
Каменные фундаменты выдержали и вспышку,  и последовавшие бурные наводнения.
Как делали  после  каждой  Тьмы  многие поколения, из  бронированных ростков
свежего  леса  сельчане построили первые этажи домов, учреждений и начальной
школы.  Где-нибудь к  году 60//10 появятся бревна получше, и поставят вторые
этажи, а  в  церкви  - и  третий. А  пока  что все было  низким И зеленым, и
конические короткие бревна казались чешуей.
     Андерхилл настоял, чтобы заправиться керосином не на главной дороге.
     - Я  знаю  место получше,  -  сказал он  и велел  Смит  ехать по старой
дороге.
     Окна уже  можно было  опустить. Дождь перестал. В машину задувал сухой,
почти холодный  ветер. В облачной пелене появился просвет, и несколько минут
был  виден  свет солнца  на  тучах, но этот свет  уже не  был пылающей печью
начала дня. Солнце близилось к закату. Сгрудившиеся облака пылали в красную,
оранжевую  и  альфа клетку -  а вокруг светилось  синим  и  ультрафиолетовым
чистое   небо.  Яркий  блеск  заливал   улицы,  дома  и   подножия   холмов.
Бог-сюрреалист.
     И .Конечно, скоро в кенцс гравийного  шоссе показался низенький сарай и
единственная керосинокачалка.
     - Это и есть "место получше", Шерк? - спросил Аннерби.
     -  Ну...  во всяком  случае, поинтереснее. - Шерканер  открыл  дверь  и
спрыгнул с насеста. - Посмотрим, помнит ли меня этот старый коббер.
     Он  прошелся вдоль машины, вытаскивая  новшества  наружу. После  долгой
поездки его нервный тремор стал заметнее обычного.
     Смит  и Аннерби  тоже  вылезли, и  вскоре из сарая  появился владелец -
грузный мужчина в комбинезоне с карманами для инструментов. За ним шла  пара
ребятишек.
     - Залить, старина? - спросил владелец.
     -  А  то как же, - отозвался  Шерканер,  не пытаясь  исправить неверную
оценку  своего возраста. Он  пошел  за владельцем к насосу. Небо  стало  еще
ярче, голубизна и краснота заката лились на землю. -  Вы меня помните? Я тут
проезжал на  большом красном "релмайтхе", перед самой  Тьмой. Вы  тогда были
тут кузнецом.
     Хозяин остановился, посмотрел на Андерхилла долгим взглядом.
     - "Релмайтх" помню.
     Двое двухлеток теснились за его спиной, разглядывая любопытного гостя.
     - Забавно, как все меняется, правда?
     Хозяин не знал, что имеет в виду Андерхилл,  но вскоре они уже болтали,
как два старых приятеля. Да, хозяин  любит  автомобили, за ними  будущее,  и
хватит  с  него кузницы.  Шерканер  похвалил  работу, которую  тот для  него
когда-то  сделал,   и  сказал,  что  это  стыд  и  позор  -  вот  эта  новая
керосинозаправка на  шоссе. Он спорить готов, что там и близко так хорошо не
починят автомобиль, как здесь,  и  не думал  ли  кузнец насчет  рекламы, как
делается теперь на улицах Принстона? Охрана Смит подъехала и остановилась на
поляне  возле дороги,  но  владелец  едва ли заметил. Забавно, как Андерхилл
умеет поладить  с  кем угодно, подстраивая свои  мании  подо  все, что волна
вынесет.
     Тем временем Смит  перешла через дорогу и  теперь говорила с капитаном,
который занимался ее  охраной. Она подошла, когда Шерк  уже  расплатился  за
керосин.
     - Черт побери. Ставка сообщает, что около полуночи разразится шторм еще
похуже. Стоило мне первый раз поехать на своей машине, и тут вот такое.
     Смит говорила сердито,  как бывало  всегда, когда  она была  недовольна
сама собой. Они залезли  в машину, Смит  ткнула стартер. Второй раз. Третий.
Машина завелась.
     -  Придется заночевать здесь  бивуаком.  - Она минуту посидела, почти в
нерешительности. Или просто рассматривала небо на юге. - Я тут знаю к западу
от города землю, принадлежащую Короне.
     Смит  крутила  руль  по  гравийным  дорогам, потом  по грязевым колеям.
Аннерби  почти  решил,  что  она заблудилась,  да  только  она  ни  разу  не
задумалась и ни разу ей не пришлось возвращаться. За ними шли машины охраны,
и процессия выглядела почти так же невинно,  как вереница оспрехов. Грязевая
дорога вывела  на мыс,  .откуда открывался  обзор на океан.  По обе  стороны
уходили вниз обрывистые склоны. Когда-нибудь здесь снова  поднимется высокий
рлес, но  сейчас даже миллионы бронированных ростков не  могли скрыть  голые
скалы.
     Смит остановилась в тупике и откинулась на насесте.
     - Прошу  прощения. Я... я  не там свернула. Она махнула первой из машин
охраны, подъехавшей следом. Аннерби глядел на океан и на небо. Иногда не тот
поворот оказывается лучшим из всех.
     - Ничего страшного. Боже, какой отсюда вид!
     Просветы в облаках  нависали  глубокими  каньонами. Спускающийся по ним
свет поджигал их красным  и  около-красным  - отражение заката. В каплях  на
листве  горели миллионы рубинов. Аннерби вылез из машины и чуть отошел среди
ростков  к оконечности мыса.  Лесная подстилка глубоко  и влажно чавкала под
ногами. Вскоре к нему присоединился Шерканер.
     С  океана  тянул влажный  и прохладный бриз.  И без бюро прогнозов было
ясно, что идет  шторм. Аннерби поглядел на воду. Они стояли в  трех милях от
волноломов - настолько близко, насколько можно без риска в этой фазе солнца.
Отсюда были видны турбулентности и слышен  грохот перемалываемых  камней.  В
прибое  возвышались  три  севших  на  мель  айсберга. Но их были еще сотни и
сотни,  до самого горизонта. Вечная битва - огонь  Нового Солнца против льда
доброй земли. И  никто  не мог  одержать  окончательную победу. Только через
двадцать  лет  остаток  ледяных мелей  растает,  но  тогда  и  солнце начнет
увядать. Эта сцена, кажется, подействовала даже на Шерканера.
     Виктория Смит вышла из машины, но за ними не пошла, а отошла обратно по
южной стороне мыса.
     Бедняжка   Генерал.  Она  никак  не  решит,  это  деловая  поездка  или
развлекательная.
     А  сам  Аннерби  был очень доволен,  что не доехал  до  Ставки  за один
перегон.
     Они  с Шерканером вернулись  к Смит. На этом  краю мыса рельеф менялся,
переходя в небольшую долину.  Дальше на возвышении стоял какой-то дом, может
быть, маленькая гостиница. Смит стояла там, где была выбоина в скальном ложе
долины  и  склон  был не так смертельно крут. Когда-то,  быть может,  дорога
здесь уходила в долину и выходила с другой стороны.
     Шерканер  остановился рядом с женой и обнял ее за плечи  левыми руками.
Она обвила его руки двумя своими, не говоря ни слова. Аннерби подошел к краю
долины  и свесил голову с  обрыва.  Здесь  были следы  срезанной  дороги, до
самого дна. Но штормы и наводнения  Раннего Света выбили новые  обрывы. Сама
же долина была чарующей, нетронутой и чистой.
     - Хе!  Никак туда не съехать, мэм. Дорогу смыло начисто. Виктория  Смит
минуту помолчала.
     - Да, смыло начисто. Это и к лучшему.
     - Знаешь, мы могли  бы перейти ее и выйти с той стороны, - сказал Шерк.
Он  ткнул  рукой в сторону  гостиницы и добавил: - Можно было бы посмотреть,
как там леди Энкл...
     Виктория обняла его резко и порывисто.
     - Нет. Там все равно больше чем троим не поместиться. Поставим лагерь с
моей охраной.
     Спустя секунду Шерк тихо засмеялся.
     - Меня устраивает. Интересно  будет увидеть  современный моторизованный
бивуак.
     Они вернулись на колею  следом  за Смит. Когда они подходили к  машине,
Шерканер был уже в полной  форме и нес что-то насчет легких палаток, которые
могут выдержать даже шторма Первого Света.

     ГЛАВА  ПЯТНАДЦАТАЯ Томас Hay  стоял  у окна  своей спальни  и  глядел
наружу.  На самом деле  его  комната  была  на  глубине  пятидесяти метров в
Алмазе-1, но окно  показывало вид с  самого высокого шпиля Хаммерфеста.  Его
владения  расширились после Вспышки. Из вырезанных алмазных блоков построили
стены,  и выжившие  искусники  проведут  всю  свою  жизнь  за  полировкой  и
огранкой, вырезанием фризов  столь  же  изящных, как бывали во  всех местах,
которыми Hay владел в качестве своего дома.
     Местность возле Хаммерфеста планировалась  гладкой,  выложенной плитами
металла с рудной  свалки на  Алмазе-2. Hay старался держать такую ориентацию
группы  скал, чтобы  лишь  флагшток Хаммерфеста  выходил  на  прямое солнце.
Примерно  последний  год эта предосторожность перестала быть необходимой, но
сохранение  тени означало,  что водяной  лед можно использовать как экраны и
как некоторое сцепление. В небе уже прошла половину пути вверх Арахна, яркий
бело-голубой  диск почти полградуса в диаметре. Это спокойствие  было резким
контрастом с  адом первых мегасе-кунд, адом Вспышки.  Пять лет Hay  создавал
теперешний вид, спокойствие и красоту.
     Пять  лет. И  сколько  еще  лет  придется  здесь  проторчать?  По самым
оптимистичным оценкам специалистов - от тридцати до сорока, столько, сколько
понадобится паукам на  создание  промышленной  экологии.  Забавно,  как  все
обернулось.  Это и в самом деле получилось Изгнание, хотя  совсем не похожее
на то.  которое он  планировал  тогда  на  Балакрее.  Исходная  задача  была
рассчитанным риском совсем другого рода:  пара  столетий вдали  от все более
опасных политиков, правящих на родине, возможность  создать ресурсы подальше
от всех, кто сует свой нос,  - а сверх того, золотой  шанс научиться чему-то
от  нечеловеческой расы  звездных странников. Он не учел, что Кенг  Хо может
прибыть раньше.
     Знания Кенг Хо  были сердцем  цивилизации эмергентов Балакреи. Всю свою
жизнь Томас Hay изучал Кенг Хо, но пока не встретился  с ними лицом к  лицу,
не понимал, насколько они иные, эти коробейники. Флот у них был безголовый и
наивный.  Инфицировать  их  задержанной  в  развитии  мозговой  гнилью  было
тривиально,  устроить  внезапное  нападение - почти так же просто. Но  после
атаки коробейники  дрались как  дьяволы,  умные дьяволы с тысячей сюрпризов,
которые наверняка подготовили заранее. Их флагман был уничтожен в первые сто
секунд битвы - а они стали только еще более умелыми убийцами. Когда мозговая
гниль  наконец  их  заглушила,  разбиты  были обе  стороны.  А  после  битвы
сказалась вторая  серьезная  недооценка коробейников  Томасом  Hay. Мозговая
гниль могла убить людей Кенг Хо, но многие из них не поддавались ни промывке
мозгов,  ни Фокусу.  Полевые допросы дали  очень плохие результаты,  хотя  в
конце концов он обратил это поражение в средство объединения выживших.
     Так что обиталище Хаммерфеста,  клиника Фокуса и роскошная мебель - все
это было  срезано  с  разбитых звездолетов.  Тут  и там  среди  руин все еще
функционировала высокая технология. А  остальное будет взято из сырья скал -
и из окончательной цивилизации пауков.
     Тридцать - сорок  лет. Это вполне возможно. Анабиозных гробов хватит на
всех выживших. Сейчас главное - изучить  пауков, узнать их языки, их историю
и культуру. На протяжении десятилетий эта работа будет разделена между тремя
Вахтами,  по нескольку  мегасекунд работы,  по  году.  или два в,не Вахты  в
анабиозе. Некоторые  - ученые и переводчики - проведут на Вахтах куда больше
времени. Другие - пилоты и тактики  - поначалу в основном  использоваться не
будут, затем будут все время живыми до окончательного выполнения задачи. Все
это Hay  объяснил н собрании  своих людей и Кенг Хо. И то, что он  обещал, в
основное было правдой. У  Кенг Хо  был огромный опыт  подобных операций если
повезет,  каждый  в  среднем  переживет  Изгнание,  прожив  лиш;,  десять  -
пятнадцать  активных   лет.  Он   же   тем  временем  прочешет  биб  лиотеку
коробейников и узнает все, что когда-либо узнала Кенг Хо.
     Hay оперся рукой о  поверхность окна. Она  была  теплой,  как настенный
ковер. Чума их побери, хорошие обои у этих Кенг Хо Даже если смотреть сбоку,
все равно нет искажений. Он усмехнулся про  себя. В  конце концов работать с
коробейниками - это может оказаться самой простой частью Изгнания. Это у них
есть опыт работы с таким расписанием, как предложил Hay.
     А  вот  он  сам...  Hay  на  секунду   дал  волю  жалости  к  себе.  До
окончательного восстановления  на  Вахте  должен оставаться  кто-то умелый и
доверенный. Такой  человек  есть только один, и его  имя - Томас Hay. Ритцер
Брюгель, дай ему волю, по-дурацки перебьет людские ресурсы, которые неоткуда
восстановить, или  попытается убить самого Hay. Анне Рейнольт можно доверять
годы и  годы,  но  если  случится  что-нибудь неожиданное...  Ну,  Кенг  Хо,
кажется,  задрала лапки  кверху,  и  после  допросов  Hay  был  уверен,  что
серьезных секретов не осталось. Но если Кенг Хо снова составит заговор, Анне
Рейнольт с ним не справиться.
     Так что к моменту триумфа Томасу Hay будет уже лет сто. Средний возраст
по стандартам  Балакреи. Hay вздохнул. Что ж, так тому и быть. Медицина Кенг
Хо поможет восстановить потерянное время. А потом...
     Комната  вздрогнула в почти неслышимом стоне. Hay  коснулся стены, и по
костям  его пробежала  вибрация. Уже третье скалотрясение  за  последние  40
Ксек.
     На  той стороне  комнаты  девчонка-коробейник  завозилась  в  их  общей
постели.
     - Чего...
     Чиви Лин Лизолет вынырнула из сна, и от собственного движения всплыла с
кровати.  Наверное,  она  даже  не  знала,  что   ее  разбудило.   Глаза  ее
остановились на стоящем у окна Hay, и губы разошлись в сочувственной улыбке.
     - Ой, Томас, ты опять не спишь и волнуешься за нас? Она протянула руки,
чтобы его утешить.  Hay застенчиво улыбнулся  и кивнул. Черт побери, то, что
она  сказала,  было  даже  близко  к  правде.  Он  поплыл  через  комнату  и
остановился,  взявшись рукой  за  стену у  нее  за головой. Она  обвила  его
руками, и они поплыли,  медленно  опускаясь на кровать. Его  руки скользнули
ниже, к ее талии, сильные ноги обвились вокруг него.
     - Ты и  так делаешь все,  что можешь, Томас. Не пытайся сделать больше.
Все будет хорошо.
     Ее руки нежно погладили волосы у него на шее, и он ощутил ее дрожь. Это
Чиви Лизолет беспокоилась,  это она загнала бы себя в работе до смерти, если
бы считала, что это добавит хоть процент к общему шансу выжить.
     Они медленно дрейфовали вниз,  пока гравитация не опустила  их  в  пену
кружев, которая была их ложем.
     Hay  опустил  руки,  поглаживая ее по  бокам, и  почувствовал,  как  ее
беспокойство отступает. В этой экспедиции многое пошло не так, как хотелось,
но Чиви  Лин  Лизолет была его маленьким триумфом.  Когда Hay опрокинул флот
Кенг Хо, она  была четырнадцатилетней девчонкой, преждевременно развившейся,
наивной, своенравной. Девочку должным образом заразили  мозговой гнилью.  Ее
можно было  Фокусировать, одно время  Hay подумывал сделать ее игрушкой  для
тела.
     Слава Чуме, что я этого не сделал.
     Первые  два года  она много  времени проводила  в этой  самой комнате и
плакала.  "Убийство"  ее  матери,  совершенное  Дьемом,  сделало  ее  первым
чистосердечным перебежчиком.  Hay мегасекунды проводил, утешая ее.  Поначалу
это были просто  упражнения в искусстве  убеждения, с тем побочным эффектом,
что  Чиви  могла  повысить доверие  к нему среди других коробейников. Но шло
время,  и Hay стал замечать, что девчонка куда  опаснее и куда полезнее, чем
ему поначалу думалось.  Чиви большую часть  своей жизни  прожила на Вахте во
время   перелета  от   Триленда.   Это  время  она   использовала  почти   с
Фокусированной  целеустремленностью, изучая механику конструкций, технологию
жизнеобеспечения и  практику торговли. Это  было непонятно. Зачем  какому-то
ребенку  давали столь специальную подготовку? Как и многие  фракции Кенг Хо,
Семья Лизолет имела свои секреты, свою собственную, внутреннюю культуру.  На
допросах он выжал вероятное  объяснение  из матери девочки. В  Семье Лизолет
время  межзвездного  перелета  использовали  для  формирования тех  девочек,
которым  предстоит  править Семьей. Если  бы  все пошло  по  планам Киры Пен
Лизолет, девочка уже была бы готова здесь, в  системе, к новым инструктажам,
и доминантой была  бы полная ее  преданность  матери.  Оказалось,  что таким
образом   девочка  стала  для  Томаса  Hay  идеальным  материалом.  Молодая,
талантливая и отчаянно  ищущая,  на  кого обратить свою  преданность. Он мог
заставить  ее  работать  Вахту  за  Вахтой  без  анабиоза,  как  приходилось
заставлять самого себя. 0на была отличным компаньоном на предстоящее время -
и еще  таким,  который был постоянным испытательным стендом для  его планов.
Чиви  была  умна,  и  во  многом   ее  личность  все  еще  оставалась  очень
независимой. Даже  и  сейчас, когда улики  насчет  того,  что на самом  деле
случилось  с ее  матерью и другими, были надежно  уничтожены, можно было еще
поскользнуться.  Использовать  Чиви  -  это  было  как  опасный  полет,  как
постоянное испытание нервов. Но здесь он, по крайней мере, понимал опасность
и принимал меры заранее.
     -  Томас!  -  повернулась  она  прямо  к  нему.  -  Как  ты думаешь,  я
когда-нибудь стабилизирую эти скалы?
     Да, для нее естественно  было об этом  волноваться.  Ритцер Брюгель - и
даже более молодой Томас Hay - не поняли бы, что правильным ответом будет не
угроза и даже не неверие.
     - Да,  ты что-нибудь  придумаешь. Мы  что-нибудь придумаем.  Ты отдохни
несколько дней,  хорошо?  На этой Вахте выходит из  анабиоза  старый Тринли.
Пусть какое-то время скалы побалансирует он.
     Смех Чиви звучал еще моложе, чем она выглядела.
     - Ой, не  могу! Фам  Тринли! -  Это был единственный  участник заговора
Дьема, который вызывал у нее больше презрения, чем  гнева. - Помнишь, как он
последний раз их  уравновешивал? Говорит  он  фомко, но начал очень робко. И
раньше,  чем он сообразил,  скалы ушли на три  метра от  точки  L1. Тогда он
ускорился слишком сильно, и...
     Она снова расхохоталась. Самые странные вещи могли вызывать смех у этой
юной коробейницы. Еще одна ее загадка, которая его до сих пор занимала.
     Лизолет  на  секунду  замолчала,  а  когда  она заговорила, то  удивила
предводителя.
     - Да, может, ты и  прав. Всего четыре дня.  Я так  организую,  что даже
Тринли много вреда принести не  сможет. Мне надо отойти в сторону и обдумать
все заново. Может быть, все же можно сварить блоки водой. К тому же на  этой
Вахте папа проснется. Я хочу немного с ним побыть.
     Она вопросительно  посмотрела  на  Hay, неявно  прося  освобождения  от
обязанностей.
     Хм. Иногда  манипулирование оборачивается не так, как ожидалось.  Он бы
поставил тридцать против одного,  что она не  примет его предложение. Я могу
еще переиграть. Можно согласиться с  такой неохотой, что она устыдится. Нет.
Не  стоит,  по  крайней мере не  в этот раз. А если не  запрещаешь, .то будь
чистосердечно щедр, давая разрешение.
     Он притянул ее к себе.
     - Да! Даже тебе надо научиться отдыхать.
     Она вздохнула и улыбнулась чуть-чуть лукаво.
     - О да, но я уже научилась.
     Она  опустила руки вниз, и какое-то  время никто из них  не говорил  ни
слова. Чиви Лизолет все еще была неуклюжим подростком, но  она  училась. А у
Томаса  Hay на ее обучение были впереди еще  Соды и годы. У Киры Пен Лизолет
столько  времени не было,  и  она  5ыла  взрослой  и  сопротивляющейся.  Hay
улыбнулся, когда  вспомнил. О  да.  Хоть и по-разному, но и  мать,,  и  дочь
хорошо ему послу-кили.
     Али  Лин  не родился в Семье Лизолет. Он был внешним приобретением Киры
Пен Лизолет.  Он был один из триллиона, гений во всем, что касалось парков и
живых существ. И он был отцом Чиви. И Кира, и Чиви очень его любили, хотя он
никогда не мог бы быть тем, чем была Кира и чем стала бы когда-нибудь Чиви.
     Для эмергентов Али Лин был очень важен, может быть, так важен, как мало
кто  из  Фокусированных. Он  был один  из  немногих,  имевших лабораторию за
пределами  Хаммерфеста. Он  был один из немногих, за кем  не было неусыпного
надзора Анне Рейнольт или одного из младших менеджеров.
     Сейчас они с Чиви сидели на верхушках деревьев в парке Кенг Хо, играя в
медленную и терпеливую игру с "жучками".  Она была здесь уже 10 Ксек, а папа
чуть  дольше.  Он  поручил ей  найти отличия ДНК  в  штамме мусорных пауков,
выведением которого был занят. И даже сейчас  он доверял ей эту работу, лишь
проверяя результаты примерно раз в килосекунду. Остальное время он был занят
осмотром листьев и мечтательным размышлением о том,  как  выполнить проекты,
порученные ему Анне Рейнольт.
     Чиви посмотрела  под ноги,  на парковую подстилку. Деревья  -  это были
цветущие амандоры,  выведенные для  микрогравитации тысячи лет назад людьми,
подобными Али Лину. Листья росли так  густо, что орлиное гнездо Чиви с отцом
было почти не видно из теней внизу. Даже без гравитации направление ветвей и
голубое  небо   придавали  парку  ориентацию.  Самыми  большими   настоящими
животными  здесь  были бабочки и пчелы. Чиви слышала пчел,  видела  время от
времени ломаную траекторию их стремительного  полета. Бабочки  были повсюду.
Вариации  микротяготения  были  ориентированы по  искусственному  солнцу,  и
потому полет бабочек давал посетителю еще одно психологическое подтверждение
понятий верха и низа. Сейчас  в парке,  формально  закрытом на обслуживание,
других людей не было. Вообще-то насчет обслуживания  было неправда, но Томас
Hay ее на этом не ловил.  На самом деле парк стал просто слишком популярным,
и эмергенты любили его не меньше людей Кенг Хо. Настолько много бывало здесь
народа,  что  Чиви стала  обнаруживать  отказы  системы;  мусорные паучки не
успевали всюду.
     Она посмотрела  на лицо отца (мысли его были не здесь) и улыбнулась.  В
определенном смысле действительно идут работы по обслуживанию. .
     - Вот тебе последние различия; это то, что ты ищешь, па?
     - А? - Отец  не поднял  глаз от  работы. Потом вдруг, кажется,  до него
дошло.
     - В самом деле? Давай посмотрим, Чиви. Она передала ему список.
     -  Видишь?  Здесь  и  вот  здесь.  Соответствие кода, которое мы  ищем.
Воображаемые диски изменятся именно так, как ты хочешь.
     Папа хотел усилить метаболизм, не  теряя границ  популяции.  В парке  у
насекомых не было бактериальных врагов; борьба за существование велась среди
геномов.
     Али взял у нее список. Ласково улыбнулся, почти  поглядев на нее, почти
заметив.
     - Хорошо, ты очень правильно проделала фокус с мультипликатором.
     Эти слова были ближе всего к тому, что могла Чиви Лин Лизолет вспомнить
из прошлого.  В возрасте от  девяти до четырнадцати Чиви  проходила обучение
Лизолетов. Одинокое это  было время, но мама была права. Чиви  прошла долгий
путь взросления,  научилась быть одна  в великой тьме.  Она изучила  системы
жизнеобеспечения,  которые  были  специальностью ее  отца,  узнала  небесную
механику, на которой держались  все  конструкции ее матери,  а  больше всего
узнала,  как она любит быть возле других,  когда они бодрствуют. Ее родители
несколько из этих лет провели  в анабиозе, разделяя обязанности по поддержке
систем между ней и техниками Вахты.
     Теперь мамы нет, а папа Фокусирован, и его душа поглощена только одним:
биологическим управлением экосистемами.  Но в пределах Фокуса он и она могли
общаться. За годы после  нападения они мегасекунды проводили в общих Вахтах.
Чиви продолжала  у него учиться. И иногда, когда они углублялись  в тонкости
устойчивости видов, иногда это бывало как раньше, в детстве, когда  папу так
захватывала его страсть к живым существам, что он, казалось,  забывал о том,
что  дочь его - человеческая личность, и их обоих поглощали чудеса, значащие
больше, чем они сами.
     Чиви изучала различия  - но в  основном наблюдала  за отцом. Она знала,
что он уже  близок к окончанию работы с мусорными пауками - по  крайней мере
своей части  проекта. Долгий опыт подсказывал ей, что тогда  будет несколько
мгновений, когда Али будет  доступен общению, когда  его Фокус будет искать,
на что новое себя направить.  Чиви про себя улыбнулась.  У нее такой  проект
есть. Это почти то, что Hay и Рейнольт хотят для папы, так что перенаправить
его будет можно, если правильно сыграть. Вот, наконец.
     Али Лин вздохнул,  довольно  оглядев окружающие ветви  и листья. У Чиви
было секунд пятьдесят. Она соскользнула с ветви, удерживаясь концами пальцев
ног. Подхватив пузырек бонсай, пронесенный сюда тайком, она отдала его отцу.
     - Помнишь, па? По-настоящему маленькие парки? Папа  не оставил ее слова
без внимания.  Он повернулся  быстро,  как  нормальный человек, и глаза  его
расширились при виде прозрачной пластиковой сферы.
     -  Ага!  Если не  считать  света, полностью  замкнутая  экология.  Чиви
передала пустой пузырек ему в  руки. Пузырьки бонсай  в  тесноте звездолетов
стояли где только можно. Они бывали  всех уровней сложности, от кусочков мха
и до конструкций почти таких же сложных, как парк времянки. И еще...
     - Это  поменьше,  чем те проблемы, что мы сейчас решали. Я уверена, что
твое решение сработает и здесь.
     Обращение к профессиональной гордости Али действовало часто - почти так
же часто,  как  обращение к  родительской  любви. Теперь только надо поймать
отца в нужный момент. Он прищурился на  пузырек, кажется, определяя на ощупь
его размеры.
     - Нет,  нет! Этого  я  сделать  не  могу. У меня новые  приемы  слишком
сильные... А хочешь, чтобы там лежало  небольшое озеро, может быть, липидная
граница?
     Чиви кивнула.
     - А мусорных пауков я могу сделать поменьше и дать им цветные крылья.
     - Вполне.
     Рейнольт позволит ему  отвести  больше  сил  на  мусорных созданий. Они
важны  не  только для центрального  парка.  В  битве  было разрушено слишком
много, а работа Али позволит создать модули жизнеобеспечения малого масштаба
по всем уцелевшим конструкциям. Такая штука  в обычных  условиях потребовала
бы усилий большой группы специалистов Кенг Хо  и глубокого  поиска  по  всем
базам  данных флота - но папа  и гений,  и Фокусированный. Всю эту работу он
сможет сделать сам, и всего за несколько мегасекунд.
     Его   только   нужно   подтолкнуть  в  соответствующем   концептуальном
направлений, что  эта сушеная  старуха, Анне Рейнольт, вряд  ли сделает. Так
что...
     Вдруг Али Лин улыбнулся от уха до уха.
     -  Ручаюсь,  я  переплюну Высокое Сокровище  Намчена.  Смотри, вот  эта
фильтрационная   паутина  может  протянуться  напрямую.   Кустарники   будут
стандартными, может  быть, чуть  изменены для поддержки твоих разновидностей
насекомых.
     - Да-да, - отозвалась Чиви.
     Несколько сот секунд  у них был настоящий разговор, пока отец не ушел в
жесткую  сосредоточенность,  которая  может  сделать  эти "малые  изменения"
выполнимыми. Самая  трудная работа будет на уровне бактерии и митохондрий, а
в  этом  Чиви  совсем  ничего  не  понимала.  Она  улыбнулась  отцу, чуть не
протянула  руку, чтобы коснуться его плеча.  Мама  бы ими гордилась.  Методы
папы  могут даже  оказаться новыми -  их  точно  не было в ожидаемых  местах
исторических  баз  данных.  Чиви  полагала, что  они позволят  сделать очень
хорошие микропарки, но получалось даже больше, чем она надеялась.
     Бонсай  "Высокого  сокровища"  были не  больше этого -  всего  тридцать
сантиметров  в поперечнике. Некоторые  из  них жили  двести  лет,  содержали
полные системы флоры-фауны и даже поддерживали имитацию эволюции. Эти методы
принадлежали создателям, и даже  Кенг Хо  не могла себе позволить приобрести
их полностью. Создать такую вещь с ограниченными ресурсами  экспедиции - это
будет просто  чудо. Если папа может сделать еще лучше... хм. Почти все, даже
Томас, считали, наверное, что Чиви с детства была подготовлена  к  профессии
артиллериста, чтобы  пойти по стопам  матери. Они не понимали. Лизолеты были
людьми  Кенг  Хо.  Сражение -  это очень второстепенная  вещь.  Конечно, она
многое знала о военном деле. Конечно, мама намеревалась десятилетие или  два
заставить  ее изучать,  что делать.  Когда  Больше Ничего  Не  Остается.  Но
Торговля - к  этому восходило все. Торговля - и прибыль. Поэтому они и  были
побеждены эмергентами.  Но Томас -  человек достойный, и работа у него самая
тяжелая из  всех,  что можно себе  представить.  Чиви делает все, чтобы  ему
помочь, чтобы дать выжить  остаткам экспедиций. И Томас не виноват, что  его
культура пошла не тем путем.
     А в  конце  концов  не важно, что  Томас не  понимает.  Чиви улыбнулась
пустому  пластиковому шару, представив себе, как он наполнится созданиями ее
отца. В цивилизованных местах бонсай высшего сорта может быть продан по цене
звездолета. А здесь? Ладно, это можно оставить в стороне. В конце концов это
своеволие -  то,  что Томас  вряд ли  сможет оправдать перед самим собой. Он
запретил тайные  запасы  и меновую  торговлю.  Ну-ну.  Может быть,  придется
поработать за его спиной. Гораздо проще получить разрешение задним числом. В
конце  концов,  как считала  Чиви, Кенг Хо сильнее изменит людей Томаса, чем
они ее.
     Она   только   начала   работать   с    очередной   последовательностью
разновидностей, когда снизу, из-под густой  листвы,  раздался рвущийся звук.
Люк  в полу.  Он же  только для  строителей!  Даже при открытии он  разорвет
моховую подстилку! Вот черт!
     Чиви выскользнула из гнезда и  тихо  поплыла  вниз, аккуратно, чтобы не
треснула  ветка и даже тень не упала на моховую подстилку. Вломиться в парк,
когда он официально закрыт, - это всего лишь мелкое нарушение.  Черт побери,
она сама бы  такое  могла сделать, если бы  захотела. Но  этот  люк  в  полу
открывать  не полагалось. Это нарушало иллюзию парка  и портило дерн.  Какой
идиот  может такое  сделать - особенно  если учесть,  как серьезно относятся
эмергенты к официальным правилам и распоряжениям?
     Чиви  повисла  над  самым  нижним  слоем  листвы.  Нарушитель   вот-вот
появится,   но  уже  сейчас  она  его  слышала.  Это  был  Ритцер   Брюгель.
Вице-предводитель  двигался  надо  мхом, чертыхаясь  и натыкаясь на что-то в
кустах. Пасть у него, как помойная яма. Чиви легко усваивала  подобный язык,
и этого  типа она  уже слышала  раньше. Пусть  Брюгель - человек номер два в
экспедиции эмергентов, но он еще  и живое  доказательство  того,  что  лидер
эмергентов может быть бесполезным болваном. Кажется, Томас  понимал, что его
коллега  -  деятель  никудышный. Он  отвел  вице-предводителю  квартиру  вне
скального скопления, на  "Невидимой Руке". А  график работ у него был как  у
всего остального экипажа. Пока бедняга  Томас  старел год за годом, стараясь
сохранить  жизнь экспедиции, Брюгель был на  Вахте всего  10  Мсек из каждых
сорока. Чиви не  очень  хорошо  его знала  - зато хорошо  знала, что  он  ей
мерзок.
     Если бы этот кретин мог  тащить свою долю груза, Томасу не Пришлось  бы
так сжигать для нас время своей жизни.
     Она еще чуть послушала в  молчании. Отлично кроет. Но в этих словах был
еще подслой, которого она у других не слышала. Будто тот тип буквально имеет
в виду то, что говорит.
     Чиви с шумом протиснулась среди  ветвей, удержав себя на метр в воздухе
- примерно глаза в глаза с эмергентом.
     - Парк закрыт  на обслуживание, предводитель. Брюгель  слегка вздрогнул
от   неожиданности.  Секунду  он  молчал,  и  его  бледно-розовая   кожа  до
невозможности комично наливалась кровью.
     - Ах ты наглая... ты что тут делаешь?
     - Я выполняю работы по обслуживанию. - Что  ж, это с  правдой хотя бы в
двоюродном  родстве.   Теперь  контратака:  -  А   что  здесь   делаете  вы,
предводитель?
     Лицо  Брюгеля  потемнело еще  сильнее. Он подтянулся вверх,  и его лицо
поднялось  сантиметров  на десять  выше  глаз  Чиви. Он теперь тоже парил  в
воздухе.
     - Не вам, отбросам, задавать мне вопросы!
     С ним  была эта  его дурацкая стальная палка.  Обыкновенный  штырь,  на
котором кое-где  выделялись темные пятна.  Ухватившись  свободной рукой,  он
взмахнул палкой,  описав  сверкнувшую  дугу, разбоызгавшую  побеги  рядом  с
головой Чиви.
     Теперь  уже  и  Чиви  разозлилась.  Ухватившись  за нижние  ветви,  она
подтянулась вверх и снова оказалась глаза в глаза с Брюгелем.
     - Это вандализм, а не объяснение.
     Она знала, что Томас держит  парк под наблюдением  - а вандализм  был у
эмергентов не меньшим преступлением, чем у Кенг Хо.
     Вице-предводитель  настолько  разозлился,   что   даже  дал  себе  труд
ответить.
     - Это вы вандалы! Парк был красивый, я даже удивлялся, как вы, отбросы,
смогли такой  сделать. А теперь вы  его портите! Я тут был вчера - а сегодня
вы заразили его вредителями! - Он снова взмахнул палкой, и от удара полетела
мусорная  паутина,  спрятанная  в ветвях.  Паучки полетели во  все  стороны,
оставляя  за собой  серебряные  нити.  Брюгель  ткнул в  паутину,  вытряхнув
облаком коконы  жучков, мертвые  листья и всякий мусор. - Ну? Что вы тут еще
напакостили?
     Он навис над нею, глядя в упор.
     Сначала Чиви только смотрела, не понимая. Не может быть, чтобы он такое
сказал.  Неужели можно  настолько  ничего  не понимать?  Постой,  он  же  из
Невежд!'Она подтянулась повыше и заорала ему в лицо:
     - Это же  парк с нулевой гравитацией! Что, по-вашему, чистит  воздух от
летающего .мусора? Мусорные жучки тут всегда были... хотя сейчас у них, быть
может, слишком много работы.
     Она  не  имела  в  виду  то,  -что  получилось,  но  теперь,  глядя  на
вице-предводителя снизу  вверх,  поняла,  что у  нее на  уме  был  вот  этот
огромный кусок мусора.
     Они поднялись выше нижнего навеса крон. Уголком глаза Чиви видела папу.
Бесконечную  голубизну неба закрывали кое-где случайные ветви. Искусственное
солнце грело затылок. Еще несколько раундов таких поэтапных подъемов - и они
стукнут головой в пластик. Чиви начала смеяться.
     Теперь  Брюгель молчал  - только смотрел  на  нее.'И все  похлопывал  и
похлопывал по  ладони своей  стальной  палкой.  О  темных  пятнах на металле
ходили слухи,  и  очевидно, что Ритцер Брюгель хотел, чтобы люди этим слухам
верили. Но этот тип держал себя не как боец. И когда  замахивался палкой, то
казалось, будто он  не представляет себе, что бывают объекты,  которые могут
дать сдачи. Сейчас у него единственной  точкой опоры была  нога, которой  он
зацепился за ветви. Чиви незаметно собралась и улыбнулась самой наглой своей
улыбкой.
     Брюгель секунду стоял неподвижно, поглядывая по сторонам.
     Потом,  не сказав ни слова, оттолкнулся, повисел в воздухе  и  нырнул в
сторону люка в полу.
     Чиви молча  всплыла; странное ощущение  ползло вниз по  ее  рукам.  Она
сначала не поняла, что это. Парк... как тут стало  хорошо, когда ушел Ритцер
Брюгель! Стали слышны тихое жужжание и голоса бабочек, а  секунду назад  все
ее  внимание было  поглощено  разозленным  вице-предводителем. И  теперь она
поняла, что это за покалывание в руках: гнев и страх.
     Чиви  Лин  Лизолет многих дразнила  и злила. До полета это у  нее  было
почти  хобби. Мама  говорила, что это  перенаправленный  страх  - страх быть
одной  среди  звезд.  Может  быть, но  это  было  еще  и  забавно. Сейчас  -
по-другому.
     Она вернулась к гнезду отца на  дереве. Да,  многие злились на нее  все
эти годы. Тогда, в блаженные времена, Эзр, казалось, вот-вот лопнет. Бедняга
Эзр. Жаль, что... Да, но сейчас было по-другому. Отличие она прочла в глазах
Ритцера Брюгеля.  Этот человек всерьез хотел ее убить и балансировал на краю
попытки. Может быть, остановило его только то, что Томас узнает. Но если  он
поймает ее наедине, там, где не будет мониторов...
     Руки у Чиви дрожали,  когда она добралась до Али Лина. До  папы. Как ей
хотелось,  чтобы  ее обняли, чтобы  успокоили  дрожь! А Лин  даже  на нее не
посмотрел. Папа был  Фокусирован уже несколько лет, но Чиви отлично помнила,
как было  раньше. До того. Папа бросился бы вниз при первых же звуках ссоры.
Он бы встал между Чиви и Брюгелем, со стальной дубинкой тот или с чем еще. А
сейчас Али сидел неподвижно между своих дисплеев  и аналитических сводок. Он
слышал спор, даже глянул в ту сторону, когда крик стал ближе и громче. И это
был нетерпеливый взгляд типа "не мешайте работать".
     Чиви  все еще  дрожащей рукой  коснулась его плеча.  Он дернул  плечом,
будто сгоняя надоедливую  муху.  В  чем-то  папа  был  жив,  но  в некоторых
отношениях был еще мертвее мамы. Томас говорил, что Фокус можно обратить. Но
Томасу  нужны папа и другие Фокусированные в том виде, в котором они сейчас.
Кроме  того,  Томас был  воспитан как эмергент. Они  использовали  Фокус для
обращения  людей  в  имущество. И  гордились  этим.  Чиви  знала, что  среди
уцелевших  людей  Кенг Хо  многие  считали  разговоры  об обратимости Фокуса
ложью. Пока что ни одного из Фокусированных не обратили.
     Томас не стал бы лгать о такой важной вещи.
     А может быть, если они с папой сделают хорошую работу, его  можно будет
вернуть раньше. Потому что это не смерть, которая уже навсегда.
     Чиви скользнула на сиденье рядом  с папой  и вернулась к изучению новых
изменений. Процессоры  дали  ей начало результатов,  пока  она  обменивалась
оскорблениями с Ритцером Брюгелем.
     Папе бы понравилось.
     Hay  продолжал примерно раз в  мегасекунду собирать комитет  управления
флотом. Конечно, состав участников заметно менялся от Вахты к Вахте. Сегодня
Эзр Винж  присутствовал. Интересно. как мальчик отреагирует на этот сюрприз.
И  Ритцер Брюгель тоже  здесь; потому Hay  и попросил Чиви не  приходить. Он
улыбнулся про себя.
     Черт,  я  даже не представлял себе, что она сможет так размазать его по
стене.
     Hay объединил заседания с  собраниями собственного штаба  эмергентов  и
назвал их "Собранием менеджеров Вахты". Главным пунктом  всегда было то, что
каковы бы  ни были прежние  различия, сейчас они все в одной  лодке и выжить
могут, только помогая друг  другу. Заседания  не имели  того  значения,  что
консультации  Hay  с  Анне  Рейнольт  или  работа   с  Ритцером   и  службой
безопасности. То всегда делалось между регулярными Вахтами. И все же было бы
ложью сказать, что на этих ежемегасекундных заседаниях  не делалось полезной
работы. Hay пробежал рукой по повестке дня.
     - Итак, последний пункт. Экспедиция Анне Рейнольт к солнцу. Анне?
     Анне не улыбнулась, поправляя его:
     -  Доклад  астрофизиков,  предводитель.  Но  сначала я хочу  предъявить
претензию.  Нам   нужен  в  этой  области  хотя  бы  один  не-Фокусированный
специалист. Вы знаете, насколько трудно судить по техническим результатам...
     Hay вздохнул. Наедине она тоже к нему с этим приставала.
     - Анне, у нас нет людей. В этой' области у нас только три специалиста.
     И все трое - зипхеды.
     - И все равно мне нужен обозреватель со здравым смыслом.  - Она  пожала
плечами. - Хорошо. Согласно  вашим указаниям, мы поставили двух астрофизиков
на  постоянное наблюдение  за солнцем за некоторое время  до  Вспышки. Прошу
иметь в виду, что на обдумывание этого доклада у них было пять лет.
     Рейнольт повела рукой в воздухе, и перед ними появился модифицированный
катер  Кенг Хо. С каждой стороны были  закреплены  дополнительные  топливные
баки, а спереди торчал лес датчиков.  С  одной стороны  судно  было  закрыто
серебряным щитом паруса на тонких креплениях.
     - Перед самой Вспышкой доктор Ли и доктор Вен запустили этот корабль на
низкую орбиту вокруг Мигающей.
     Показалось  второе окно,  указывающее путь спуска и финальную орбиту на
высоте едва ли пятьсот километров над поверхностью Мигающей.
     -   За  счет   тщательной  ориентации   паруса   им  удалось  безопасно
продержаться на этой орбите более одного дня.
     На самом деле полет выполняли пилоты-зипхеды Дзау Циня. Hay кивнул ему:
     - Хорошая работа, старший пилот.
     - Спасибо, сэр! - ухмыльнулся Цинь. - Будет о чем детям рассказать.
     Рейнольт не обратила внимания  на  эти замечания. Она вызвала еще серию
окон, показывающих вид с низкой орбиты в различных спектральных режимах.
     -  У  аналитиков  возникли трудности  с  самого  начала.  Стали  слышны
записанные голоса  двух  зипхедов. Ли был воспитан эмергентами, второй голос
говорил на диалекте Кенг Хо. Наверное, Вен.
     - Мы всегда знали, что масса и плотность Мигающей соответствуют обычной
звезде  класса  G.  Сейчас мы  можем  с высоким  разрешением построить карты
внутренней температуры и плот...
     Доктор Ли перебил с типичной навязчивостью зипхеда:
     -  ...но нам нужны еще микроспутники... Черт побери, опять ресурсы! Нам
нужно не менее двухсот на время Вспышки. Рейнольт остановила запись.
     - Мы дали им еще сто спутников.
     Появились еще окна. Ли и Вен сидели в Хаммерфесте после Вспышки  и вели
бесконечный спор. Доклады  Рейнольт часто  имели такой вид  - стена картин и
таблиц и байты звуков.
     Снова говорил Вен, и голос у него был усталый.
     -  Даже  в состоянии  Отключения  центральные  плотности  соответствуют
звезде класса G, но коллапса нет. Поверхностные турбуленции уходят не глубже
десяти тысяч километров. Как? Как? Как?
     Ли:
     - После Вспышки глубокие внутренние структуры выглядят точно так же.
     - Мы не знаем наверное, мы не можем подойти ближе.
     - Нет, вид абсолютно обычный.  У нас есть модели... И снова  голос Вена
изменился. Он заговорил быстро, раздраженно, почти с болью.
     - Столько  данных, а у нас остаются все  те же загадки. Я  уже пять лет
изучаю пути реакций, и понимаю не больше, чем астрономы Темных Веков. Что-то
должно происходить в этом расширенном ядре, иначе был бы коллапс.
     Второй зипхед отвечал так же нетерпеливо.
     -  Очевидно,  что  даже  в  состоянии  Выключения  звезда излучает,  но
излучает что-то, что превращается в слабое взаимодействие.
     - Но что?  Что? И если такое может быть, почему не коллапсируют внешние
слои?
     - Потому что конверсия происходит внизу фотосферы, и она  коллапсирует!
Я это сделал на твоих моделирующих программах!
     - Чушь. Подгонка объяснения к факту, не лучше, чем делалось века назад.
     - Но у меня данные!
     - И что? Вот адиабаты... Реинольт отключила звук.
     - Так  продолжалось  много дней.  Почти все на  своем  жаргоне, который
часто вырабатывается у пары Фокусированных, занятых одной работой.
     Hay выпрямился в кресле.
     - Если они могут разговаривать только друг с другом, у нас нет подхода.
Вы их потеряли?
     - Нет. По крайней мере не в обычном смысле.  Доктор Вен  от досады стал
рассматривать случайные  внешние факторы. У нормальной личности такое  может
повести к творчеству, но...
     Брюгель захохотал, искренне забавляясь.
     -  Так  ваши  астрономчики упустили  мяч,  Реинольт?  Реинольт даже  не
посмотрела в его сторону.
     - Помолчите, - бросила она.
     Hay заметил, как удивили ее слова коробейников. Ритцер - второй человек
в иерархии, явно садист среди правителей - и она его срезала одним словом.
     Интересно, когда до коробейников дойдет?
     Ритцер на миг помрачнел, потом ухмыльнулся еще шире, откинулся в кресле
и  метнул  веселый хитрый  взгляд  в сторону  Томаса  Hay.  Анне  продолжала
говорить, ни на миг не сбившись.
     - Вен отошел от проблемы, уходя во  все более широкий контекст. Сначала
его рассуждения имели некоторую с ней связь. Снова возник голос Вена, все та
же монотонная скороговорка.
     - Галактическая орбита Мигающей. Зацепка.
     В  окне замигал  график предположительной орбиты  Мигающей - без  учета
встреч звезд. Анне черпала  данные  из блокнотов Вена. График  протянулся на
полмиллиарда лет назад.  Примерно каждые два миллиона лет Мигающая уходила в
скрытое  сердце галактики. Оттуда  она выныривала снова и снова, пока звезды
не растягивались в тонкую нить и начиналась межгалактическая тьма. Томас Hay
не был астрономом, но знал, что  у таких звезд не бывает пригодных планетных
систем, и потому  их посещают  редко. Но  это  явно была  еще самая малая из
странностей Мигающей.
     Каким-то  образом зипхед из Кенг Хо совсем зациклился на  галактической
орбите Мигающей.
     - Эта штука - звездой она быть не может - видела Сердце Всего. Снова, и
снова, и снова...
     Реинольт пропустила длинный  кусок, наверное, длинные, бегущие по кругу
рассуждения бедняги,  из  которых  он  никак не мог вырваться. Теперь  голос
зипхеда звучал спокойнее:
     -  Зацепка!  Зацепок здесь  много.  Забудь ты физику,  просто рассмотри
кривую  светимости.  Двести пятнадцать лет из каждых двухсот  пятидесяти она
излучает энергии меньше коричневого карлика.
     Окна,  сопровождающие рассуждения Вена, перепрыгивали с мысли на мысль,
изображения коричневых  карликов,  куда более  быстрые колебания, чем физики
проэкстраполировали по дальнему прошлому Мигающей.
     - Происходит то, чего мы не видим. Вспышка - и кривая светимости похожа
на   периодическую   Новую   класса   Q,   и  через   несколько   мегасекунд
устанавливается спектр, который почти  объясняется термоядерной  реакцией  в
ядре звезды. Потом свет медленно спадает обратно до нуля... или переходит во
что-то другое, чего мы не видим. Это вообще не звезда! Это магия. Магическая
машина,  которая  сейчас  поломалась.  Ручаюсь,  когда-то это был  генератор
прямоугольных импульсов. Вот это что! Магия из сердца  галактики, только она
сломалась, и мы не можем ее понять.
     Запись  резко  прервалась, и  калейдоскоп окон Вена  застыл  горячечным
бредом.
     - Доктор Вен полностью захвачен этим циклом идей уже десять мегасекунд,
- сказала Реинольт.
     Hay  уже  знал, к чему дело клонится, но  все равно принял  озабоченный
вид.
     - Так что же у нас осталось?
     - Доктор Ли работает нормально. Он вошел в свой обычный цикл, поскольку
мы изолировали  его от доктора Вена. Но сейчас - сейчас он зафиксировался на
программах  Кенг Хо по идентификации  систем. Он построил неимоверно сложную
модель, соответствующую всем наблюдениям.
     Еще серия окон, теория доктора Ли о новом семействе субатомных частиц.
     -  Доктор  Ли заходит на  территорию знания,  монополизированную  Ханте
Веном, но получает весьма отличающиеся результаты. Голос Ли:
     -Да! Да! Моя модель утверждает, что подобные звезды должны весьма часто
встречаться  вблизи  дыры галактики. Очень-очень редко они взаимодействуют -
сильно связанный  взрыв. Результат  -  высокий  выброс из ядра.  -  Конечно,
траектории Ли после предполагаемого взрыва  совпадали с траекториями Вена. -
Я могу  удовлетворить всем параметрам. Мигающие звезды не  видны нам в  пыли
ядра; они не  яркие  и  очень  быстрые.  Но  раз  в миллиард лет  происходит
асимметрическое разрушение - и выброс.
     Картинки гипотетического взрыва  гипотетического разрушителя  Мигающей.
Изображения уноса исходной  солнечной системы  Мигающей - всей, кроме тонкой
тени проекции на дальнем от разрушителя конце системы.
     Эзр Винж наклонился вперед.
     - Боже мой, это же объясняет все!
     - Да, - согласился Hay.  - Даже  единственность планеты в системе. - Он
отвернулся от хаоса окон и посмотрел на Анне. - Так что вы думаете?
     Рейнольт пожала плечами.
     -  Кто  знает?  Вот  почему  нам  нужен  не-Фокусированный  специалист,
предводитель. Доктор Ли раскидывает сеть все дальше и дальше. Это может быть
симптомом  классической  ловушки  "объяснить  все".  А новая  теория  частиц
огромна, это может быть тавтология Шеннона.
     Она замолчала. Анне Рейнольт была начисто лишена  способностей шоумена.
Hay стал задавать вопросы так, что в конце концов ее бомба взорвалась.
     - Теория частиц, как бы там ни было, - его основная специальность. И из
нее есть следствия - возможно, более быстрые звездные двигатели.
     Несколько секунд никто ничего  не говорил. Люди Кенг Хо  создавали свои
двигатели уже  много  тысяч лет, еще даже  до Фама Нювена.  Они крали идеи у
сотен  цивилизаций.  И за  последнюю тысячу  лет улучшили двигатели  на один
процент.
     - Так-так-так.
     Томас Hay знал, как это  приятно -  играть  по крупной... и выигрывать.
Даже коробейники ухмылялись, как идиоты. Он дал хорошему настроению охватить
весь  зал. Очень, очень  хорошие  новости... даже если полезный выход  будет
лишь к концу Изгнания.
     - Таким образом, наши  астрофизики становятся  драгоценным  имуществом.
Можно что-нибудь сделать с Веном?
     - Боюсь, что Ханте Вен  невосстановим. - Она  открыла окно медицинского
изображения. Для врача Кенг Хо это была бы простая мозговая диагностика. Для
Анне  Рейнольт  - стратегическая  карта.  -  Видите,  вот  эта  и эта  связь
ассоциированы  с  его  работой  над  Мигающей;  я это показала, отстроив  их
частично. Если мы попробуем вывести его из фиксации, мы сотрем его работу за
последние  пять лет - а также взаимосвязи с большей частью его общего опыта.
Вы знаете,  что Фокусная  хирургия  -  это в основном  действия  на ощупь  с
разрешением не лучше миллиметра.
     - Значит, он превратится в растение?
     -  Нет. Если мы отступим и  снимем  Фокус, он сохранит свою  личность и
большую часть воспоминаний. Но физиком он уже вряд ли будет.
     - Хм-м, - сказал Hay, раздумывая. Значит, нельзя просто де-Фокусировать
этого коробейника и получить  нужного Рейнольт  внешнего  эксперта. И будь я
проклят, если  рискну  де- Фокусировать третьего. Но существовало аккуратное
решение,  при  котором  всех троих еще можно было  с толком использовать.  -
Ладно, Анне. Вот что я  предлагаю. Включите  третьего  физика, но в  цикле с
низкой   нагрузкой.  Доктора  Ли  держите  в  холодильнике,  пока  новенький
пересмотрит его результаты. Это  не так хорошо, конечно,  как если бы он был
не-Фокусирован, но если сделать это  по-умному, результаты будут практически
несмещенными.
     Еще одно пожатие плеч. Рейнольт не отличалась  ложной скромностью, но и
нс знала себе настоящей цены.
     - А насчет Ханте  Вена вот  что, - продолжал Hay.  - Он для нас  хорошо
поработал, и большего  мы  просить  не можем. - В  буквальном  смысле,  если
верить Анне. - Я прошу вас его де-Фокусировать.
     Эзр Винж уставился, открыв рот.  Остальные коробейники тоже  офонарели.
Риска здесь  немного, а  Ханте Вен  будет  лучшим доказательством, что Фокус
можно обратить. С другой стороны, он явно был трудным случаем.
     Прояви заботу.
     - Доктор Вен работал больше пяти лет подряд, и я вижу, он уже в среднем
возрасте. Используйте всю нужную медицину,  чтобы подлатать ему здоровье как
следует.
     Это был последний пункт повестки дня, и заседание вскоре закрылось. Hay
смотрел,  как народ  выплывает  в  двери,  переговариваясь об открытии  Ли и
освобождении Вена. Эзр Винж шел последним и не говорил ни с кем. Зато сиял.
     Да,  мистер  Винж.  Ведите себя хорошо, и,  быть  может, я когда-нибудь
освобожу ту, о которой вы беспокоитесь.
     ГЛАВА  ШЕСТНАДЦАТАЯ Все  было очень  тихо на  Межвахтье.  Вообще  Вахты
исчислялись целым числом  мегасекунд и перекрывались  так, чтобы  можно было
ввести новую  Вахту  в  курс текущих проблем. Межвахтье ни  для кого не было
секретом,   но  Hay   официально  рассматривал   его   как   сбой  программы
планирования,  четырехдневный зазор,  который  то  и  дело  происходил между
Вахтами. Это  было  вроде  как пропавший  седьмой  этаж или  тот  мифический
волшебный день, что располагается между перводнем и второднем.
     - А  скажи, плохо было  бы иметь  и дома Межвахтья? - пошутил  Брюгель,
проводя  Hay  и  Кэла  Омо  в  анабиозные  ниши.  -  Я  пять  лет  занимался
безопасностью на Френке, и это было бы куда легче,  если бы время от времени
я мог перетасовывать дичь, как мне хочется.
     Голос его гулко отдавался в хранилище, эхо  доносилось с разных сторон.
На  самом  деле  они трое  были единственными  не  спящими  на "Суивире".  В
Хаммерфесте была  еще Рейнольт и контингент работающих зипхедов. Минимальный
экипаж  эмергентов и  Кенг  Хо  - в  том  числе Чиви Лизолет  -  работал  со
стабилизационными соплами  скальной конструкции.  Но,  не  считая  зипхедов,
высшие  секреты были известны  только девятерым. И  между Вахтами они  могли
сделать все, что было необходимо для защиты группы.
     Внутренние  стены  анабиозного хранилища "Суивира" были  выбиты,  чтобы
установить десятки новых  гробов. Здесь спала  вся Вахта "А", почти  семьсот
человек.  Вахтенные Деревья  "В" и "Смеш." находились на "Разломе Брисго", а
Вахты  "С" и "D" на борту "Общего Блага". Но после этого Межвахтья наступало
время Вахты А.
     На стене  появился  красный  свет.  Автономная система  хранилища  была
готова  к  разговору.  Hay  надел  наглазные  скорлупки,  и   вдруг  комната
наполнилась цифрами и схемами. Все вполне в  норме. "Сла-ва Всевышнему". Hay
повернулся'к  своему  сержанту флота.  Имя,  состояние  и  главные жизненные
показатели Кэла Омо висели в воздухе рядом с его лицом - система данных свои
задачи воспринимала буквально.
     - Медики Анне будут здесь через несколько тысяч секунд, Кэл. Не впускай
их, пока мы с Ритцером не закончим.
     - Так точно, сэр!
     Когда  сержант  повернулся  и  поплыл  к двери, на  его лице  мелькнула
незаметная  улыбка. Кэлу  Омо  это уже было  знакомо; он  помогал  создавать
западню на "Далеком сокровище". Он знал, чего ожидать.
     Hay остался один с Ритцером Брюгелем.
     - Ну, ты нашел еще гнилые яблоки, Ритцер?
     Ритцер ухмыльнулся  - он планировал сюрприз.  Они плыли  мимо  штабелей
гробов, освещение залов  сияло у них из-под  ног. Гробы прошли через  ад, но
работали все равно надежно - по крайней мере гробы работы Кенг Хо. Умные эти
коробейники; они передавали технологию вещанием на весь  Людской Космос  - а
их собственные  товары все  равно  были  лучше, чем  то, что  они  бесплатно
выбалтывали звездам.
     Но сейчас у нас есть библиотека флота.
     - Я как следует погонял роботов-шпионов, предводитель. Вахта "А" вполне
чистая, хотя... -  Он  остановился, указывая рукой  на  штабель. По всей его
длине шли тонкие рельсы. - Хотя я не  знаю, зачем  вы нянчитесь с бунтарским
мусором вроде вот этого.
     Он постучал жезлом предводителя по одному из гробов.
     В гробах  коробейников  были  широкие закругленные  окна  и  внутреннее
освещение. Даже не глядя на дисплей данных. Hay узнал Фама Тринли. Почему-то
этот тип выглядел моложе, когда лицо его было неподвижно.
     Очевидно, Ритцер воспринял молчание как нерешительность.
     - Он знал о заговоре Дьема. Hay пожал плечами:
     - Конечно. И Винж знал. И еще кое-кто. Сейчас это - известные величины.
     - Но...
     -  Ты  помнишь,  Ритцер,  мы  же согласились.  Больше мы не можем  себе
позволить небрежной мокрухи.
     Самую большую свою ошибку во всей этой  истории Hay допустил с полевыми
допросами  после  нападения.   Он  придерживался  стратегии  поведения   при
катастрофе, восходящей  к временам Чумы, стратегии суровой, скрытой  от глаз
обычных  граждан.  Но  Первые  Предводители  действовали  совсем  в   другой
ситуации;  у  них  людских  ресурсов  было  навалом. Сейчас же... да, с теми
людьми Кенг Хо, которых  можно было Фокусировать, допросы не были проблемой.
Но другие  оказались на удивление твердыми. Хуже всего было то,  что  они не
реагировали на угрозы разумно. Ритцер малость озверел, и Hay от него тоже не
отстал.  Последних  из   главных  коробейников   они  убили  до  того,   как
по-настоящему поняли  психологию  другой стороны. Как бы там ни  было, а все
это в целом оказалось поражением, но все же дало опыт. Томас узнал, как надо
обращаться с уцелевшими.
     Ритцер улыбнулся.
     - Ну,  ладно.  В  конце  концов  он  хотя бы  комик.  Как  он  пытается
подлизываться к вам и ко мне - и при этом такой надутый ходит! - Он махнул в
сторону  замороженных. -  Ладно. Разбудим их по графику. Нам  слишком  много
надо будет объяснить "несчастных случаев" и без того. - Он повернулся к Hay.
С  лица  его улыбка так и не  сползла, но свет снизу превратил ее в гримасу,
которой она на самом деле  и была. - Предводитель, дело не в  Вахте  "А". За
последние четыре дня'я обнаружил  настоящую  подрывную деятельность в других
группах.
     Hay  глядел на  него с выражением легкого  удивления. На самом  деле он
этого ждал.
     - Чиви Лизолет?
     - Да! Погодите, я знаю, что вы видели нашу с ней стычку в тот день. Эта
писюха заслужила смерть за такую наглость - но я не жалуюсь вам. У меня есть
твердые доказательства, что она нарушает Ваш Закон. И в сговоре с другими.
     Вот это Hay уже и в самом деле удивило.
     - Каким образом?
     - Вы знаете, что я поймал ее в парке у коробейников вместе с  ее отцом.
Она закрыла парк по собственному капризу. Это меня тогда так и разозлило. Но
потом... я  напустил  на  нее электронных шпионов. Случайное  наблюдение  не
заметило  бы этого еще несколько  Вахт:  эта мерзавка без разрешения  тратит
ресурсы  коллектива.  Она  украла  готовый  продукт из дистиллятора  летучих
веществ. Она  присвоила  рабочее  время фабрики. Она отклонила  Фокус своего
отца, чтобы он помог ей в личных предприятиях.
     Ах ты погибель! Это было больше, чем Чиви ему рассказала.
     - Итак... что она делает с этими ресурсами?
     - С этими и другими, предводитель. У нее много планов. И она не одна...
Она намеревается выменять украденные товары к собственной выгоде.
     Секунду  Hay  не  знал,  что  сказать.  Конечно, торговля  общественным
ресурсом - преступление. В течение почти  всех Чумных Лет больше  людей было
казнено за хищения и  припрятывание, чем умерло от самой Чумы. Но в нынешние
времена...  ну,  сейчас бартер никак не изжить. На Балакрее он  иногда бывал
поводом для больших истреблении - но только поводом.
     -  Ритцер,  - тщательно  подбирая слова, начал врать Hay. -  Я обо всех
этих действиях  знаю.  Конечно,  они  противоречат  букве  Моего Закона.  Но
подумай: мы за двадцать световых лет от дома. Мы имеем дело с  Кенг Хо.  Они
по  сути  своей коробейники.  Я знаю,  что  это  трудно понять,  но само  их
существование  вертится вокруг  надувательства своего же коллектива. И мы не
можем надеяться, что вот так сразу это подавим...
     - Нет! - Брюгель оттолкнулся  от гроба и схватился  за рельсы  рядом  с
Томасом.  -  Они  все дерьмо, но  только эта  Лизолет  и несколько сволочных
заговорщиков - и я могу сказать вам, кто именно, - нарушают Ваш Закон!
     Hay  мог  себе  представить,  как это все случилось.  Чиви Лин  Лизолет
никогда не  оглядывалась особо на правила, даже среди Кенг  Хо.  Сумасшедшая
мать  настроила ее так, чтобы  ею манипулировать,  но даже при этом девчонка
была вне прямого контроля. И  больше всего она любила играть в игры. Однажды
Чиви ему сказала:
     "Всегда  легче  получить  прощение,  чем  разрешение".  И  это  простое
заявление не хуже  чего другого  показывало  различие  мировоззрения Чиви  и
Первых Предводителей.
     Усилие воли потребовалось, чтобы не отступить под напором Брюгеля.  Что
это в него вступило?Томас посмотрел ему прямо в  глаза, не  обращая внимания
на-жезл в дергающейся руке.
     - Уверен, что вы можете их указать. Это ваша работа, вице-предводитель.
А в мою работу  входит интерпретация Моего  Закона.  Вы знаете, что Чиви  не
избавилась  от  мозговой гнили, и при необходимости она  может быть легко...
промыта. Я хочу, чтобы вы продолжали информировать меня об этих  нарушениях,
но в данный момент я предпочитаю смотреть на них сквозь пальцы.
     -  Вы  предпочитаете смотреть  сквозь  пальцы?  Предпочитаете?  Я...  -
Брюгель на секунду лишился дара речи. Когда он заговорил снова, в его голосе
звучала более  контролируемая,  отмеренная  ярость.  -  Да,  мы  в  двадцати
световых годах от дома. В двадцати световых годах от вашей семьи. И ваш дядя
больше  не правит. - Известие об убийстве Алана  Hay  пришло на третьем году
экспедиции к  Мигающей.  - Дома  вы, быть  может,  могли бы  нарушить  любое
правило, защитить преступников просто потому, что они хороши в постели. - Он
слегка хлопнул себя жезлом по ладони. - А здесь и сейчас ты один.
     Смертельная  вражда между предводителями была  выше  любого закона. Это
был принцип, восходящий к Чумным Годам, - но еще и глубокая правда естества.
Размозжи сейчас  Брюгель ему череп, Кэл Омо пойдет за вице-предводителем. Но
Hay спокойно сказал:
     -  Ты  еще  более  одинок,  мой   друг.  Сколько  Фокусированных  имеют
импринтинг на тебя?
     - У  меня... у  меня  пилоты  Циня,  у  меня шпионы.  Я  могу заставить
Рейнольт перенаправить всех, кто будет нужен.
     Ритцер балансировал на краю пропасти, которую Hay раньше не видел, зато
теперь он хотя бы успокоился.
     - Я думал, ты лучше знаешь Анне, Ритцер.
     Вдруг пламя убийства в глазах Брюгеля резко погасло.
     - Да, вы правы. Вы  правы.  - Казалось, он стал меньше.  -  Сэр... дело
просто  в  том,  что  вся работа нашей экспедиции пошла  совсем  не так, как
ожидалось.  У  нас  были  ресурсы  такие,  что  мы  могли  жить  как  Высшие
Предводители.  Перед нами была  перспектива  открытия  мира чудес. А  теперь
почти все наши зипхеды погибли.  Оборудования на  возвращение  не хватит. Мы
тут застряли на много десятков лет...
     Казалось, Ритцер готов расплакаться. Очень зрелищный переход от угроз к
слабости. Томас заговорил спокойно, утешающим тоном.
     - Я понимаю, Рятцер. Мы  в ситуации такой экстремальной, в какой не был
никто  со времен Чумы. И если это так действует на человека твоей силы, меня
очень беспокоит, что будет с рядовыми участниками экспедиции.
     И  вправду,  большинство   членов  экспедиции  были  далеко  не  такими
замечательными личностями, как Ритцер Брюгель. Как и Брю-гель, они оказались
на  десятилетия-в   ловушке,   где  возможность   семьи  и   детей  даже  не
рассматривалась. Проблема  опасная, ее  он  не  имеет  права просмотреть. Но
обычные люди без всяких хлопот продолжали старые  отношения и заводили новые
-  здесь  почти   тысяча  не-Фокусированного  народа.   Потребности  Ритцера
удовлетворить  труднее. Он использовал  людей  насмерть,  и  сейчас вряд  ли
остался для него запас.
     - Но есть еще перспектива открыть  клад -  может быть, все, на  что  мы
надеялись. Победа над Кенг Хо почти стоила нам жизни, но сейчас мы узнаем их
секреты.  Ты  же был  на  последнем заседании  менеджеров  Вахты: мы открыли
физические  явления, новые  даже  для Кенг  Хо. Лучшее  еще  только впереди,
Ритцер.  Сейчас  пауки на примитивной  стадии,  но  их  жизнь вряд ли  могла
возникнуть на этой планете; слишком экстремальные условия в этой системе. Мы
не  первый   вид,  который   пришел   сюда   наблюдать.  Вообрази,   Ритцер:
нечеловеческая цивилизация звездных странников^ И все их секреты там, внизу,
где-то в руинах прошлого.
     Он провел своего  вице-предводителя до  конца  штабелей  гробов, и  они
направились   вдоль  следующего   прохода.   Наголовные   дисплеи  светились
успокоительным  зеленым светом, хотя гробы  эмергентов  показывали несколько
больший  износ. М-да. Через несколько лет может не  хватить исправных гробов
для поддержания удобного графика  Вахт. Сам по  себе  звездный флот не может
построить другой  флот,  и даже  не  может  бесконечно  поддерживать  нужный
уровень высокотехнологического оборудования.  Старая, старая проблема. Чтобы
создавать самые передовые технологические продукты, нужна  целая цивилизация
- цивилизация с собственной сетью экспертов и промышленным базисом. Обходных
путей  не существует.  Человечество  часто  мечтало о  таком, но ни  разу не
создало.
     Ритцер   несколько  успокоился,   его   безоглядная   злоба   сменилась
задумчивостью.
     -  Ну, ладно. Мы многим пожертвовали, но в конце концов  вернемся домой
победителями. Я это могу выдержать  не хуже всякого другого. И все  равно...
зачем ждать так долго?  Сели  бы  прямо  на какое-нибудь паучье королевство,
взяли бы власть...
     - Они только что вновь открыли электронику, Ритцер. Нам нужна еще и...
     Вице-предводитель нетерпеливо тряхнул головой.
     - Да, да, конечно. Нам нужна  развитая промышленная база.  Я это,  быть
может, знаю даже  лучше вас - я  был предводителем  на Верфях  Лорбиты. Нашу
шкуру может спасти только постройка флота  заново. И  все  равно  нет смысла
прятаться тут в точке  L1. Если  покорить одну  из наций пауков  - например,
притвориться ее союзниками, - можно ускорить дело.
     -  Это так, но проблема состоит  в удержании контроля. Здесь правильный
расчет времени -  это  все. Ты же знаешь,  я участвовал в завоевании Гаспра.
Точнее, на ранних стадиях после завоевания - если бы я был в первом флоте, у
меня теперь были бы миллионы. - Hay не попытался  скрыть в голосе зависть  -
это  то,  что  Брюгель должен был понять.  Гаспр  был счастливым номером.  -
Господи, что только делал этот первый флот!  Там же было только два корабля,
представь  себе, Ритцер! И у них было всего пятьсот зипхедов - меньше, чем у
нас. Но они приземлились,  затаились,  а когда Гаспр вошел в Эру Информации,
они  контролировали  все  системы данных планеты. Клад просто упал  к ним  в
руки!  -  Hay потряс  головой,  отгоняя  видение.  -  Да,  можем  попытаться
захватить пауков  сегодня. И это может ускорить дело. Но с нашей стороны это
будет крутой  блеф  против  чужаков,  которых мы пока не  понимаем.  Если мы
просчитаемся, если получим  партизанскую войну, можем быстро все проорать...
Наверное,   мы   "победим",   но   тридцатилетнее   ожидание   может   стать
пятисотлетним.  Есть  прецеденты таких  провалов, хотя и  не из наших Чумных
Времен. Ты слыхал о Канберре, Ритцер?
     Брюгель пожал плечами.  Пусть Канберра была самой мощной цивилизацией в
Людском Космосе, но это было слишком далеко  от  его  интересов.  Как многие
эмергенты, Брюгель мало интересовался внешней вселенной.
     - Три тысячи лет назад Канберра  была в средневековье. Как и на Гаспре,
исходная  колония  сама  себя  разбомбила  до  полного  одичания,  только на
Канберре  еще и половину  обратного  пути не прошли. Туда  залетел небольшой
флот Кенг  Хо. Из-за какой-то дурацкой ошибки они  думали,  что  цивилизация
Канберры  все  еще  может  быть  выгодным Клиентом.  Первая  главная  ошибка
коробейников. Вторая  была в том, что  они попытались все равно торговать  с
канберрцами, какими те в тот момент были. Вся сила была у Кенг Хо, они могли
заставить примитивные социумы Канберры делать все, что захочет Кенг Хо.
     Брюгель хмыкнул.
     - Понимаю, к чему вы клоните. Но, по вашим словам, те туземцы были куда
примитивнее, чем у нас теперь.
     - Да, но они были люди. А у Кенг  Хо были  ресурсы куда лучше  наших. В
общем, они стали заключать  союзы.  Подтолкнули  местное развитие технологий
изо всех сил.  Приготовились завоевать  этот  мир.  И это  им  на самом деле
удалось. Но с каждым шагом  увязали все больше. Исходный экипаж доживал годы
старости  в  каменных замках. У  них  даже  анабиоза  уже не было. Гибридная
цивилизация туземцев и коробейников в  конце концов стала передовой и мощной
- но слишком поздно для тех, кто это начинал.
     Предводитель и его  вице  уже  почти дошли  до  главного входа. Брюгель
выплыл вперед и повернулся, приземлившись  на стену ногами, как на палубу. И
напряженно смотрел на приближающегося Hay.
     Hay приземлился, включив захваты ботинок, чтобы не отпрыгнуть обратно.
     - Подумай  о  том,  что я сказал, Ритцер.  Наше Изгнание  действительно
необходимо, и  окупится  оно  так,  как ты  и  не  мечтаешь. А  тем временем
поработаем  над тем,  что  тебя  беспокоит. Предводитель  страдать  не имеет
права.
     Лицо его собеседника стало удивленным и благодарным.
     -  Спасибо,  сэр!  Небольшая помощь  -  это действительно все,  что мне
нужно.
     Они еще немного поговорили, определяя необходимые компромиссы.
     На  обратном пути  с  "Суивира"  у Томаса  было  время  подумать. Перед
катером блистало нагромождение группы скал, небо рядом с ним  было  истыкано
неправильными  формами обитаемых баз, складов и звездолетов. В Межвахтье  не
было заметно перемещение людей. Даже команды Чиви были не  видны - наверное,
работали  на  теневой  стороне. Далеко  за  алмазными  горами в великолепном
одиночестве плавала Арахна. Над великим океаном ее парили пятна облаков.  На
голубом фоне  выделялась зона  тропической конвергенции. Все больше и больше
мир пауков казался  архетипом Матери-Земли,  планетой  одна на  тысячу,  где
может высадиться и жить род людской. И еще лет тридцать  она будет выглядеть
как рай - пока снова ее солнце не погаснет.
     А к тому времени она будет принадлежать нам.
     И  вот несколько сот  секунд  назад он  еще  чуть  повысил  вероятность
окончательного успеха. Он разрешил загадку и снял ненужный риск. Губы Томаса
Hay дернулись в несчастливой улыбке. Ритцер очень ошибался, думая, что легко
быть старшим племянником Алана  Hay.  Да, Алан Hay благоволил к  Томасу.  Не
вызывало   сомнений,  что  Томас   продолжит  линию   господства  Hay  среди
эмергентов. Это тоже  было  частью проблемы,  поскольку таким  образом Томас
становился серьезной угрозой для старших Hay.  Наследование - даже  в семьях
предводителей -  определялось, как правило, убийствами.  Да только  Алан Hay
был поумнее. Он действительно хотел, чтобы его племянник продолжил  линию, -
но  лишь  когда  Алан  проживет  и провластвует  столько,  сколько  отмерено
естественным сроком его жизни. Поручение Томасу Hay командования экспедицией
к Мигающей было поступком государственной мудрости, спасающим и правителя, и
несомненного  наследника.  Томас Hay  сойдет с  подмостков театра планеты на
двести с  лишним лет. Когда он  вернется,  у него хватит ресурсов продолжить
правление семьи Hay.
     Томас Hay  часто  задумывался, а  не  было  ли  включение  в экспедицию
Ритцера  Брюгеля  тонким  актом  саботажа.  Дома  этот  тип  казался  вполне
подходящим  на должность вице-предводителя.  Он  был молод  и уже  отличился
хорошей  работой  на  зачистке  Верфей Лорби-ты. Принадлежал  к  френкийской
породе;  его  родители  были  первыми,  кто  поддержал вторжение  Алана Hay.
Эмергенция всегда пыталась, насколько это возможно, переделать каждое  новое
завоевание по тем выкройкам, по которым преобразовали  Балакрею Чумные Годы:
мегасмерти,  мозговая  гниль, создание  нового  класса  предводителей.  Юный
Ритцер подходил под все требования Нового Порядка.
     Но  с самого  начала  Изгнания он стал  черт  его  знает  какой обузой:
беспечный, неряшливый, почти что  наглый. Частично это было  связано с ролью
Громилы, но Ритцеру даже играть не надо было. Он стал замкнут  и сотрудничал
очень  неохотно. Вывод  был очевиден: враги семьи  Hay были людьми  умными и
дальновидными.  Возможно, они  как-то просунули  своего  информатора  сквозь
службу безопасности дяди Алана.
     Сегодня  загадка  и  подозрения  столкнулись.  И  ни  саботажа, ни даже
некомпетентности не обнаружилось. Просто у  вице-предводителя были некоторые
неудовлетворенные  потребности, а он был слишком горд,  чтобы о них заявить.
Дома, в цивилизации, такие потребности удовлетворялись легко - обычное, хотя
и не афишируемое, право, принадлежащее  каждому  предводителю  от  рождения.
Здесь,  вдали от нее,  на обломках кораблекрушения...  Ритцер  действительно
встретился с лишениями.
     Катер навис над верхними шпилями Хаммерфеста и опустился в тень.
     Удовлетворить  Брюгеля  будет   трудно.   Придется  молодому   человеку
показать,  как он  способен себя ограничивать. Томас уже просматривал списки
экипажей и  зипхедов. Да,  это может  сработать.  И дело  того стоит. Ритцер
Брюгель - единственный другой предводитель на двадцать  световых лет в любую
сторону.  Представители  этого  класса  бывают друг  для  друга  смертельной
угрозой, но  между  ними есть связь.  Каждый из  них знает  скрытые  жесткие
стратегии. Каждый из них понимает доблести Эмергенции. Ритцер молод,  он все
еще растет.  Если установить с  ним  нужные отношения, с  прочими проблемами
будет справиться легче.
     А  окончательный успех может  быть даже больше,  чем он сказал Ритцеру.
Может быть больше, чем представлял себе дядя Алан. Даже сам Томас Hay мог бы
не заметить этого видения, если бы не первая встреча с коробейниками лицом к
лицу.
     Дядя  Алан  с  почтением  относился  к  дальним  угрозам, он  продолжал
балакрейские  традиции безопасности  эмиссии. Но  даже  дядя  Алан, кажется,
никогда  не  понимал,  что они изображают  из  себя  тиранов  в  до смешного
маленьком прудике: Балакрея,  Френк, Гаспр. Hay только что рассказал Ритцеру
Брюгелю об основании Канберры.  Были  примеры и получше, но Канберра была  у
Томаса Hay любимой. Пока его сверстники до-упаду зубрили историю Эмерген-ции
и  добавляли  тривиальные  нюансы  к стратегии,  Томас  Hay  изучал  историю
Людского  Космоса.  И  в  более масштабной  схеме  вещей  даже  Чумные  Годы
становились общим местом. Перед историческими  завоевателями сцена  Балакреи
казалась  карликовой.  И Томас Hay  знал  о тысячах  далеких  Стратегов,  от
Александра Македонского до Тарфа Лу... и до Фама  Нювена. Из них из всех Фам
Нювен был главным образцом для Hay, был величайшим из всех людей Кенг Хо.
     В определенном  смысле  Нювен  и создал  современную  Кенг Хо.  Вещание
коробейников освещало  жизнь  Нювена  в  некоторых  подробностях,  но  очень
подсахаренных.  Были  и другие  версии,  противоречивые  шепоты среди звезд.
Каждый аспект жизни  этого  человека стоил  изучения.  Фам  Нювен родился на
Канберре незадолго до приземления  Кенг Хо. Ребенком Фам  Нювен вошел в Кенг
Хо извне... и преобразовал ее. За несколько столетий он  привел коробейников
к империи,  самой великой  из всех известных  в истории. Он  был Александром
всего Людского Космоса. Как и у Александра, империя продержалась недолго.
     Этот человек был гением завоевания и организации. Просто у него не было
необходимых инструментов.
     Hay последний раз глянул на  небесно-голубую красоту Арахны, уплывая за
башни Хаммерфеста. Теперь у него была мечта. Пока что он  признавался  в ней
только самому  себе.  Через несколько лет он завоюет нелюдскую расу, которая
когда-то  путешествовала  среди  звезд. Через  несколько лет он  проникнет в
самые глубокие  секреты автоматики  флота Кенг Хо. Со всем  этим  он  станет
равным Фаму  Нювену.  Со всем  этим  он сможет создать звездную империю.  Ни
мечта  Томаса  Hay простиралась  дальше,  потому  что  у  него  теперь  есть
инструмент  создания империй, которого не было ни  у Фама Нювена, ни у Тарфа
Лу, ни у кого. Фокус.
     От исполнения  мечты  его отделяет половина жизни, окончание Изгнания и
такие опасности, которых еще и представить себе невозможно. Иногда он думал,
не безумие ли считать, что он  сможет дойти  до конца. Но  так ярко горела в
его мозгу мечта.
     Пользуясь Фокусом, Томас Hay сможет удержать то, что захватит.
     Эмергенция Томаса Hay станет единой империей  от края  до края Людского
Космоса. И эта империя останется в веках.

     ГЛАВА  СЕМНАДЦАТАЯ Разумеется,  официально  питейное  заведение Бенни
Вена не существовало. Бенни  захватил кусок  пустого служебного пространства
между внутренними надувньши перегородками. Работая в свободное время  вместе
с отцом,  они как-то обставили его  мебелью,  играми для нулевой гравитации,
видеообоями.  Еще видны были кое-где  служебные трубопроводы, но и  они были
закрыты цветной лентой.
     Когда его  дерево было на  Вахте, Фам Тринли почти все  свое  свободное
время проводил здесь, бездельничая. А свободного  времени стало больше с тех
пор, как  он напортачил со  стабилизацией точки L1 и  командовать стала Чиви
Лизолет.
     Аромат хмеля и ячменя охватил Фама Тринли, как только он вошел в дверь.
Скопление пивных капелек проплыло  у него  мимо  уха,  потом было подхвачено
потоком из вентилятора.
     -  Эй, Фам,  где  тебя  носило?  Хватай  стул  и падай.  Его  привычные
собутыльники сидели по большей части на потолке игровой комнаты. Фам помахал
им  рукой и  скользнул через комнату,  чтобы  сесть  у наружной  стены.  Это
означало, что он  будет смотреть  в сторону  от  людей,  но здесь было  мало
места.
     Траг Силипан помахал рукой в ту сторону, где над баром парил Бенни.
     - Эй,  Бенни, дружище, где пиво и закусь?  Да, и еще одну большую этому
военному гению!
     Все заржали, хотя  Фам отозвался только  негодующим фырканьем. Он очень
долго  работал над  своей  репутацией  надутого  хвастуна.  Хочешь  услышать
историю  отчаянного храбреца? Послушай Фама Тринли чуть больше  ста  секунд.
Конечно, если ты хоть что-нибудь знаешь о реальном мире,  сразу поймешь, что
все это выдумка  -  а там, где  это правда, там героическая роль принадлежит
кому-то другому. Он  оглядел комнату. Как обычно,  больше  половины  публики
состояло  из эмергентов класса Ведомых,  но в каждой группе было и один-двое
из  людей Кенг Хо. Прошло уже больше шести лет с момента  Вспышки, с момента
"зверства Дьема".  Для большинства это  было почти два года жизни. Уцелевшие
люди  Кенг  Хо  научились  и  приспособились.  Не  то  чтобы  они  полностью
ассимилировались, но, как и Фам Тринли, стали частью Изгнания.
     Ханте  Вен выплыл  из-за бара.  Он  тащил  за собой  сетку  с питьевыми
пузырями и закуску, которую они с Бенни на свой риск притащили, в заведение.
Разговоры  на секунду стихли,  пока он раздавал выпивку  и закуску,  получая
взамен расписки.
     Фам взял пузырек с пивом. Контейнер был из нового пластика. У Бенни был
какой-то  договор  с  командами,  работавшими   на   поверхности   скального
скопления. Небольшой завод летучих веществ глотал воздушный снег  и  водяной
лед,  а татке  алмаз  почвы... и  выдавал  товары, в том  числе пластик  для
питьевых  пузырей,  мебель,  игры  для  нулевой  гравитации.  Даже   главный
аттракцион   заведения   был   продуктом   скалы  -  чуть  тронутым   магиеи
бактериальной.
     На  пузыре  была цветная надпись: ПИВОВАРЕННЫЙ ЗАВОД "АЛМАЗ И  ЛЕД",  и
картинка,  на  которой  алмаз  погружался  в  пивную  пену.   Картинка  была
вдавленная - явно печать с резного оригинала. Фам посмотрел на  рисунок и не
стал  ничего спрашивать. В любом случае эти вопросы зададут другие... каждый
по-своему.
     Раздался взрыв смеха - Траг с приятелями заметили рисунок.
     - Эй, Ханте, это ты рисовал?
     Старший Вен застенчиво улыбнулся и кивнул.
     - Смотри ты,  вроде  неплохо.  Не  так,  как  Фокусированные  художники
рисуют.
     - Ты, кажется, был вроде физика, пока тебя не освободили?
     -  Астрофизик. Я...  я ничего этого  больше  не  помню.  Пытаюсь  найти
что-нибудь новое.
     Эмергенты  еще потрепались  с Веном  несколько  минут. Большинство вело
себя  дружелюбно  и  - кроме Трага Силипана - неподдельно  сочувственно. Фам
смутно помнил Ханте Вена до нападения  -  открытый, доброжелательный ученый.
Да" доброжелательность сохранилась. Он много  улыбался,  но  как-то  слишком
извинительно. Его  личность была как керамический  сосуд,'когда-то разбитый,
теперь усердно склеенный. Функционирующий, но очень хрупкий.
     Вен принял последнюю платежную расписку и поплыл обратно через комнату.
Он остановился на полпути к бару. Подплыл ближе к обоям и посмотрел на скалы
и солнце. Кажется,  он обо  всех забыл, вновь захваченный загадкой Мигающей.
Траг Силипан испустил смешок и наклонился к Тринли через стол.
     -  Совсем не от  мира  сего,  а? Обычно  раззипованные  бывают  все  же
получше.
     Из-за  бара выплыл Бенни  Вен и увел отца внутрь. Бенни был из тех, кто
полыхал огнем. Наверное, наиболее очевидный из уцелевших заговорщиков Дьема.
     Разговоры вернулись к злобе дня. Дзау Цинь искал кого-нибудь в Вахте А,
кто хотел бы поменяться на Вахту В - его дама застряла в другой Вахте. Такой
обмен должен .быть утвержден кем-то  из предводителей, но если  обе  стороны
хотят... Кто-то сообщил, что одна женщина  из  Кенг Хо, работающая в  отделе
Квартирмейстера, маклерствует в таких делах в обмен на другие услуги.
     - У этих чертовых коробейников на все есть цена, .- буркнул Силипан.
     А Тринли облагодетельствовал их историей -  на самом деле  истинной, но
снабженной  такими чудовищными  подробностями, что ее нельзя  было не счесть
ложью  - об  экспедиции с Долгой  Вахтой,  которой он,  по его  утверждению,
командовал.
     - Мы провели  пятьдесят  лет  всего с четырьмя  группами Вахт.  В конце
концов  мне пришлось нарушить правило и  разрешить  заводить детей во  время
полета. Но к тому времени у нас было преимущество на рынке.
     Фам пустился в велеречивые  подробности, но тут Траг Силипан ткнул  его
под ребра.
     - Тес! О Господин Всея Кенг Хо. прибыла твоя немезида! Вокруг раздались
смешки. Фам метнул на Силипана негодующий взгляд и обернулся посмотреть.
     В дверь питейной только что вплыла Чиви  Лин Лизолет. Она извернулась в
воздухе и опустилась  рядом  с  Бенни  Веном.  В комнате  возникла  пауза  в
разговоре, и ее слова донеслись до группы Тринли на потолке:
     - Бенни, у тебя есть  бланки  на обмен?  Гонле  может... Дальше не было
слышно, потому  что она  отплыла  к  дальнему  концу  бара,  и возобновились
разговоры в  комнате. Чиви уже углубилась  в переговоры с Бенни,  выкручивая
ему руки в какой-то новой сделке.
     -  А правда, что она  командует стабилизацией  скал? Я  думал, это твоя
работа, Фам. Дзау Цинь скривился:
     - Брось ты это, Траг.
     Фам поднял руку - точное изображение раздраженного старика, пытающегося
показать свою значительность.
     -  Я же тебе говорил,  меня повысили. Лизолет занимается  подробностями
полевых операций, а я по поручению предводителя Hay надзираю за всем.
     Он посмотрел в сторону Чиви, пытаясь придать своему взгляду необходимую
жесткость.
     Интересно, что она сейчас задумала. Забавное дитя.
     Уголком  глаза  Фам  заметил,  как Силипан  извиняющимся  жестом  пожал
плечами в сторону Дзау Циня. Фама все считали трепачом, но, в общем, любили.
Истории его были  напыщенными, но очень, очень занимательными. Беда с Трагом
Силипаном  была  в том, что он  не  знал,  когда прекратить  свои  подколки.
Сейчас, кажется, он думает, как это загладить.
     -  Да,  -  сказал Силипан. -  Немного  среди нас тех,  кто  докладывает
непосредственно предводителю Hay. - А насчет Чиви Лин Лизолет я тебе кое-что
скажу.  - Он огляделся, высматривая, кто еще есть  в  зале.  - Ты  знаешь, я
командую зипхедами  у  Рейнольт - мы  обеспечиваем поддержку тайного надзора
для Брюгеля. И я говорил с тамошними ребятками. Наша  мисс Лизолет в горячем
списке. Она замешана в стольких нарушениях, что тебе и не снилось. Откуда, -
он повел  рукой, показывая на мебель, - откуда, ты думаешь, все это? Сейчас,
заняв прежнее место Фама, она  все время торчит на скалах.  И перенаправляет
продукцию к людям вроде Бенни.
     Кто-то из соседей поболтал  перед  ним питьевым пузырем  с  "Алмазом  и
льдом".
     - Ты вроде от этого не в обиде, Траг.
     -  Ты знаешь, что не в этом дело. Ты подумай: это ведь они общественные
ресурсы  таскают, она и такие, как Бенни  Вен.  - Сидящие за столом серьезно
кивнули. - Какая бы при этом ни была случайная польза, это кража у общества.
- Глаза его заледенели. - В Чумные Годы мало было грехов более страшных.
     -  Да,  но  сейчас  предводители  об  этом  знают.  Это много  вреда не
приносит.
     Силипан кивнул.
     - Верно. Сейчас они это терпят. - Он хитровато улыбнулся. - Может, пока
она спит с предводителем Hay. Ходил и такой слух.
     -  Послушай, Фам, ты из Кенг Хо. Но главное - ты человек военный. А это
почетная  профессия, и она высоко  тебя ставит,  откуда бы ты ни происходил.
Понимаешь,  в обществе  есть моральные уровни. - Силипан явно читал лекцию с
чужих   слов.  -  Наверху  -   предводители.  Вы   их,   кажется,  называете
"государственные  мужи".  Ниже   -   военачальники,   а   под  ними  штабные
планировщики, техники  и артиллеристы.  Еще ниже  -  паразиты разных  типов.
Опустившиеся из полезных категорий, люди, у которых еще  есть шанс вписаться
в систему снова. Еще ниже - фабричные рабочие  и фермеры. И у  самого  дна -
сочетая  в  себе  свойства  всех подонков -  шныряют коробейники. -  Силипан
улыбнулся Фаму.  Он наверняка считал, что  льстит ему: он  ведь поместил его
среди знатных. - Торговцы - пожиратели падали и раненых,  слишком трусливые,
чтобы отнимать силой.
     Даже личность-маска Тринли поперхнулась от такого анализа. Фам гаркнул:
     -  Так  знай,  что Кенг Хо существует в таком виде уже тысячи лет! Это,
что ли, ты считаешь провалом?
     Силипан улыбнулся - сердечно, сечувственно.
     -  Тринли,  я  знаю,  что  это  трудно принять.  Ты  человек хороший, и
верность  своим  -  это  правильно.  Но  я  думаю,  ты  начинаешь  понимать.
Коробейники всегда были с нами - продавая ли контрабандную жратву в переулке
или шныряя среди звезд.  Те, что среди звезд, называют себя цивилизацией, но
на  самом   деле  они  -  только  сброд,  что  болтается  у  краев  истинных
цивилизаций.
     Фам фыркнул.
     -  Кажется,  я  никогда  в  жизни  не   был  так  польщен  и  оскорблен
одновременно.
     Все  рассмеялись,  и  Траг Силипан, кажется,  подумал, что  его  лекция
подбодрила  Тринли. Фам  закончил  свой  рассказ без дальнейший  прерываний.
Разговор соскользнул на рассуждения о пауках Арахны.  Обычно Фам впитывал бы
такие истории с  хорошо  скрытым  энтузиазмом. Сегодня  отсутствие  внимания
подделывать не пришлось. Взгляд его  вернулся  к стойке бара.  Бенни и  Чиви
почти  скрылись  из виду,  обсуждая  какую-то  сделку.  Траг Силипан посреди
эмергентской чуши  кое-что  сказал правильно.  За  последнюю  пару лет здесь
расцвело подполье.  И  это не  была  активная подрывная  деятельность, как в
заговоре Джимми  Дьема. В  представлении участников подполья  из Кенг Хо это
вообще не  был заговор  - просто продолжение бизнеса. Бенни с отцом и дюжины
других   рутинным  образом  обходили  и  даже  нарушали  прямые  предписания
предводителей. Пока что Hay глядел сквозь пальцы; пока  что подполье Кенг Хо
улучшало положение вещей почти для каждого. Фам знал, что такое уже раз  или
два  бывало - когда люди Кенг Хо не могли ни свободно  торговать, ни бежать,
ни сопротивляться.
     В центре всего этого была маленькая Чиви Лин Лизолет. Рассеянный взгляд
Фама остановился на ней. Он даже на миг  забыл,  что должен глядеть сердито.
Чиви столько потеряла. Если судить по стандартам  чести,  она  продалась. Но
вот она  здесь, бодрствующая Вахту  за Вахтой, и  в том положении, что может
устраивать сделки  во  все  стороны. Фам подавил  улыбку симпатии. Знай Траг
Силипан или  Дзау Цинь,  какие  у него на самом деле чувства к Чиви Лизолет,
они бы решили,  что  он  окончательно спятил. А узнай об этом  кто-нибудь не
глупее Томаса Hay, он сложит два и два, и это будет конец Фама Тринли.
     Когда  Фам глядел  на  Чиви Лин Лизолет, он  - больше, чем когда-либо в
жизни, - видел самого себя. Верно, Чиви - женского пола, а сексизм был одной
из  странностей Фама Тринли, которую не приходилось подделывать. Но сходство
между ними было глубже половых различий.  Чиви было - сколько? восемь лет? -
когда она отправилась в это путешествие. Она почти  половину детства прожила
во тьме далеких звезд, одна среди  Вахт поддержки флота. А сейчас ее бросило
в абсолютно чуждую культуру. И она выжила и встречала каждую новую трудность
лицом к лицу. И побеждала.
     Мысли Фама были далеко. Он уже не слышал говор  собутыльников.  Он даже
не смотрел на Чиви Лин Лизолет. Он вспоминал времена более тысячи лет назад,
все триста лет своей активной жизни.
     Канберра. Фаму тринадцать, и он - младший сын Трама  Нюве-на, Короля  и
Повелителя  всех  Северных Земель.  Он вырос  среди  мечей, яда и  интриг  в
каменном замке  у холодного-холодного моря. Нет сомнения, что он был бы убит
- или стал бы королем всего, - если бы жизнь шла дальше средневековым путем.
Но  все изменилось, когда ему исполнилось тринадцать. Мир, где об аэропланах
и радио сохранились только легенды, встретился с межзвездными торговцами - с
Кенг Хо. Фам на всю  жизнь запомнил выжженные плеши от их катеров на Великом
Болоте  к   югу  от  замка.  За  один   год   феодальная  политика  Канберры
перевернулась вверх дном.
     Кенг Хо вложила в  рейс на Канберру  ресурсы трех кораблей.  Она сильно
просчиталась,  полагая, что к моменту прибытия туземцы достигнут  куда более
высокого уровня технологии. Оказалось, что все государство Трама Нювена не в
силах их снабдить. Два корабля остались на планете. Юный Фам Нювен улетел на
третьем -  сумасшедшая сделка с  заложником, в  которой его отец  думал, что
обдурил звездный народ.
     Последний день Фама на Канберре был  туманным и холодным. Поход от стен
замка  к болоту  занял почти все  утро. Тогда  ему  впервые  было  позволено
увидеть вблизи  огромные корабли  пришельцев, и маленький  Фам Нювен  был на
гребне  радости.  Наверное,  никогда не  было в  жизни  Фама Нювена  другого
момента, когда  он столь  многое  понял  неправильно.  Выступавшие из тумана
огромные корабли были  всего лишь посадочными  катерами.  Высокий и странный
капитан, приветствовавший отца  Фама, оказался старшим помощником. За  ним в
трех шагах, как полагается подчиненному,  шла молодая женщина, и лицо ее еле
скрывало  неловкость.  Наложница?  Горничная?  Как  выяснилось,  это  и  был
капитан.
     Отец Фама, король,  подал знак рукой. Наставник мальчика и  его суровые
слуги провели его через болото, к звездным людям. Руки на его плечах держали
крепко,  но Фам этого  не  замечал. Он только смотрел, и его глаза поглощали
"звездолеты",  пытаясь проследить уходящие  вдаль закругления -  металл, что
ли? Он видел такое совершенство на миниатюре  в одной старой драгоценности -
но здесь мечта стала явью.
     Может  быть,  его  подняли  бы  на  борт  раньше,  чем  он  догадался о
предательстве, если  бы  не  Синди.  Синди Дуканж, младшая  дочь двоюродного
брата Трама. Ее семья была достаточно значительна, чтобы жить при дворе,  но
недостаточно значительна, чтобы с неюсчитались. Синди было пятнадцать, и она
была самой странной и дикой личностью, которую знал  Фам за всю свою  жизнь,
настолько  странной, что он даже не мог сказать, кто  она ему - хотя хватило
бы слова "друг".
     И вдруг она оказалась здесь, возникнув между ним и звездным народом.
     - Нет! Так нечестно! Это плохо! Не дел...
     Она взметнула руки, будто пытаясь их остановить. Со стороны Фам услышал
женский крик - это мать Синди орала на свою дочь.
     Дурацкий, бесполезный, безнадежный жест. Группа Фама даже  не замедлила
шаг. Дубинка наставника  описала длинную дугу и ударила Синди по ногам.  Она
рухнула.
     Фам повернулся броситься к ней, но  тяжелые руки  подняли его в воздух,
схватив  за  руки и  за  ноги. Он последний  раз  увидел  Синди,  пытающуюся
подняться из грязи, все еще глядящую в его сторону, не видящую бегущих к ней
стражников.  Он никогда  не  узнал,  во  что обошлась  попытка его  защитить
единственному человеку, который попробовал это  сделать. Через сотни  лет он
вернулся на Канберру, достаточно богатый, чтобы купить всю планету даже в ее
новом, цивилизованном состоянии. Он обшарил старые библиотеки,  разрозненные
цифровые записи  тех  людей  Кенг  Хо, что остались  здесь.  О  последствиях
поступка Синди он не нашел ни слова, и ничего определенного не удалось найти
в записях рождений в семье Синди после ее времени. Она, и ее поступок, и его
цена для нее - все это в глазах времени просто не имело значения.
     Фама  схватили и быстро  понесли вперед. Мелькнули  братья и  сестры  -
молодые мужчины  и женщины с жесткими холодными лицами. Сегодня  устраняется
одна,  очень малая,  угроза.  Слуги  остановились перед отцом Фама, королем.
Старик - на самом  деле ему было сорок лет - посмотрел на него  сверху  вниз
коротким  взглядом.  Трам  всегда был далекой  силой природы,  неуловимой за
рядами  наставников, конкурирующих наследников и придворных.  Губы его  были
стянуты  в  ниточку.  На  миг  в  тяжелых  глазах   мелькнуло  что-то  вроде
сочувствия. Он коснулся щеки Фама.
     - Будь сильным,  мальчик. Ты носишь мое имя. Трам повернулся, обменялся
со  звездным человеком несколькими словами пиджина. И Фам был передан в руки
чужих.
     Как Чиви Лин Лизолет, Фам Нювен был брошен в великую тьму. Как Чиви, он
был там чужим.
     Эти  первые годы он  помнил  лучше,  чем всю  прочую  свою  жизнь.  Без
сомнения, экипаж собирался сунуть.его в гибернатор и выгрузить при первой же
остановке. А что толку в пацане, который  думает, что мир один, да к тому же
и плоский, и который всю жизнь учился только махать мечом?
     У  Фама  Нювена  были  иные  планы.  Гробы   анабиоза   пугали  его  до
умопомрачения. Не успела "Реприза" сойти  с орбиты у Канберры, как маленький
Фам исчез из назначенной ему каюты. Для своего возраста он всегда был мал, и
теперь  он понимал, что  есть  и дистанционное наблюдение.  Он задал команде
"Репризы" работы на  четыре дня, пока. его нашли. В конце  концов,  конечно,
Фам  Нювен эту  игру  проиграл  -  и какой-то  очень  сердитый член  экипажа
приволок его к капитану корабля.
     К этому времени он уже знал, кто эта  "служанка",  которую он  видел на
болоте.  И  даже  зная,  невозможно было  в  это  поверить.  Слабая женщина,
командующая звездным кораблем и командой в тысячу человек (хотя вскоре почти
все они были вне Вахты,  в  анабиозе). Хм-м. Может быть, она была наложницей
владельца, а потом отравила его  и теперь правит сама. Вполне правдоподобный
сценарий,  но  тогда  она  крайне опасна.  На  самом деле Сура  была младшим
капитаном, лидером фракции, которая голосовала против того, чтобы оставаться
у   Канберры.  Оставшиеся  назвали  их  "осторожными  трусами".  Теперь  они
направлялись домой, к неизбежному банкротству.
     Фам помнил  выражение  ее  лица,  когда  его в  конце концов  поймали и
привели к ней на мостик. Она хмуро поглядела на маленького принца, мальчика,
все  еще одетого в бархат  канберрской  знати.  - Вы задержали начало Вахт,
молодой  человек. Фам еле-еле мог  понять ее язык.  Мальчик подавил страх  и
одиночество и ответил ей прямым взглядом.
     - Мадам! Я ваш заложник, но не ваш раб и не ваша жертва.
     - Черт, что это он несет? -  Сура Винж оглянулась на своих лейтенантов.
- Послушай сынок, это перелет на шестьдесят лет. Нам придется тебя уложить.
     Это замечание  прошло через языковой барьер, но звучало очень похоже на
то, как говорит начальник конюшни, приказывая обезглавить лошадь.
     - Нет! Вы не положите меня в гроб!
     Кто-то из офицеров обратился к капитану Винж. Очевидно,  с чем-то вроде
"Мало ли что ему не нравится, мэм".
     Фам напрягся для бессмысленной борьбы. Но Сура только поглядела на него
секунду,  потом велела всем выйти. Несколько ки-лосекунд они вдвоем говорили
на пиджине. Фам знал интриги и стратегию двора, но здесь все это казалось ни
к чему. Они еще не кончили  разговор, а мальчик уже неутешно  плакал, и Сура
обнимала его за плечи.
     - Это будут годы, - говорила она. - Ты это понимаешь?
     - Д... Да.
     - Ты  прилетишь  стариком, если  не  дашь  нам  уложить уложить тебя  в
холодный сон Последние слова были неудачными.
     - Нет, нет и нет! Сначала убейте меня! Фам Нювен был недоступен логике.
Сура секунду помолчала.  Через  много лет она  рассказала  Фаму, как это все
было с ее точки зрения.
     - Конечно, я могла тебя сунуть в  морозильник. Это было бы благоразумно
и  этично  - и избавило бы меня от моря проблем. Никогда  не пойму, за каким
чертом комитет флота  Денга заставил меня тебя  принять.  Они были мелочны и
злы, но это уже было слишком.
     И вот  сидишь ты,  мальчишка, которого продал собственный отец. И  черт
меня побери, если я обойдусь с тобой так же мерзко,  как этот комитет. Кроме
того,  если весь полет  ты  проведешь на льду, на Намчене  ты  будешь тем же
нулем, беспомощным в  технической цивилизации. Так  почему не оставить  тебя
вне  анабиоза и  не  попытаться  чему-нибудь  научить? Я  думала,  ты  скоро
поймешь,  как  долго тянутся  годы на корабле  от звезды  до  звезды.  Через
несколько лет гробы анабиоза не будут тебя так пугать.
     Это   оказалось  непросто.  Системы   безопасности   корабля   пришлось
перепрограммировать  с   учетом   присутствия  на  борту   безответственного
человека.  Никаких  Межвахтий без экипажа.  Но программирование закончили, и
несколько добровольцев вызвались продлить свое время вне анабиоза.
     "Реприза" вышла на  крейсерскую  скорость  0,3  световой  и  поплыла  в
бесконечную глубину.
     И все время  вселенной  оказалось в  распоряжении Фама  Нювена. Люди из
команды - Сура в первые несколько Вахт -  взялись его добросовестно обучать.
Сначала до него ничего не доходило... но время  тянулось  долго. Он научился
говорить на языке Суры. Узнал общие основы Кенг Хо.
     -  Мы ведем межзвездную торговлю, - говорила Сура. Они сидели вдвоем на
мостике корабля. Окна показывали символическую карту пяти  звездных  систем,
где действовала Кенг Хо.
     -  Кенг  Хо  - империя,  -  сказал мальчик, глядя на  звезды  и пытаясь
сравнить эти территории с королевством отца. Сура засмеялась.
     -  Нет,  не империя.  Ни  одно правительство  не  может  править  через
световые  годы. Да и вообще правительства чаще всего держатся  несколько сот
лет, не больше. Политики приходят и уходят, а торговля идет вечно.
     Маленький Фам Нювен нахмурился. Даже  теперь слова  Суры иногда звучали
полной чушью.
     - Нет. Это должна быть империя.
     Сура не стала спорить. Через несколько дней она ушла с Вахты, умерла  в
одном из этих странных холодных гробов.
     Фам  чуть ли не молил ее не убивать себя, и еще мегасекунды после этого
он горевал от боли,  которую  раньше  себе не  представлял. Потянулись дни с
новыми  незнакомцами, бесконечные дни  молчания.  В конце концов он научился
читать по-низски.
     А через два года Сура вернулась из мертвых. Мальчик все еще отказывался
уходить с Вахты, но с этой минуты он шел навстречу всему, чему его. пытались
научить.  Он  узнал, что здесь заключена сила, которая не снилась ни  одному
ноблю Канберры, и понял, что может стать хозяином этой силы. За два года  он
узнал  столько, сколько  узнает  сын цивилизации за  пять. Он  разбирался  в
математике,  он умел использовать  интерфейсы  программ Кенг Хо  верхнего  и
второго уровня.
     Сура выглядела почти  так же, как перед холодным сном, только почему-то
казалась теперь моложе. Однажды он поймал на себе ее пристальный взгляд.
     - В чем дело? - спросил Фам. Сура усмехнулась.
     - Никогда не  видела ребенка  в  долгом  полете. Тебе теперь  сколько -
пятнадцать канберрских лет? Брет говорит, что ты многое выучил.
     - Да. Я хочу вступить в Кенг Хо.
     -  Гм! -  Она  улыбнулась,  но не  покровительственной  симпатизирующей
улыбкой,  какую Фам  у нее помнил. Ей было в самом деле  приятно,  и она  не
отнеслась к  его словам с  недоверием. -  Тебе  чертову уйму  вещей придется
выучить.
     - У меня на это чертова уйма времени.
     На  этот раз Сура  Винж оставалась  на Вахте полных  четыре'года.  Брет
Тринли остался еще на год после своей собственной Вахты. Они втроем облазили
каждый  доступный кубометр  "Репризы": лазарет  и гробы,  палубу управления,
топливные  резервуары.  "Реприза"  сожгла почти два миллиона тонн  водорода,
чтобы выйти на  крейсерскую скорость. Фактически  она  теперь была большой и
почти пустой оболочкой.
     -  И без серьезной поддержки на  месте назначения этот корабль  никогда
больше не сможет летать.
     -  Можно  заправиться где угодно, даже  если  у  места назначения будут
только газовые гиганты. Даже я могу составить для этого программы.
     - Ага, и так мы поступили у  Канберры. Но  без капитального  ремонта мы
далеки не  уйдем и не  сможем  сделать  рывок,  когда туда прибудем.  - Сура
остановилась,  выругавшись  вполголоса.  - Кретины проклятые. Зачем  они там
остались?
     Сура  разрывалась  между  презрением   к  капитанам,  которые  остались
завоевывать Канберру, и собственным чувством вины за то, что она их бросила.
     Молчание нарушил Брет Тринли:
     -  Не  надо так переживать  за  них.  Они ловят  крупный  шанс, но если
выиграют, у нас будут новые Клиенты, которых мы ожидали там увидеть.
     -  Знаю. А  нам  гарантировано  прибытие к Намчену  с  голой  задницей.
Спорить могу, что мы потеряем  "Репризу". -  Она встряхнулась, будто пытаясь
сбросить  тревоги, которые, кажется, грызли ее неотступно.  - Ладно,  а пока
что  мы тут создаем еще одного обученного космонавта. - Она ткнула пальцем в
Фама  с  деланно-сердитым взглядом.  - Брет, какие специальности  нам  нужны
больше всего?
     Тринли пожал плечами.
     - Ты  имеешь в  виду,  какие нам  дадут самый большой доход?  Очевидно,
программист-археолог.
     Вопрос  был в том, может ли дикое дитя вроде Фама Нювена стать таковым?
Сейчас  мальчик умел использовать почти любые стандартные интерфейсы. Он уже
представлял  себе,  как  будет программистом,  может  быть,  даже  капитаном
корабля.  С помощью  стандартных  интерфейсов  он  может  управлять  полетом
"Репризы", выходить на планетарные орбиты, поддерживать гробы анабиоза...
     - А что чуть не так, и ты покойник, покойник, покойник! - Так закончила
Сура  перечень доблестей Фама. -  Мальчик, тебе придется понять  одну  вещь.
Здесь  цивилизованные  дети тоже  часто  ошибаются.  Компьютеры и  программы
существуют с самого начала  цивилизации, еще раньше космических  полетов. Но
они   умеют  лишь  то,  что  умеют.  Они  не   смогут  придумать  выход   из
непредвиденных  затруднений  или  вообще  сделать  что-нибудь  по-настоящему
творческое.
     - Ну, я знаю, что это  неправда. Я же играл  в игры с машинами.  Если я
ставлю высокий уровень, то никогда не выигрываю.
     -  Потому  что компьютеры  просто  делают  простые вещи  очень  быстро.
Потому-то  они играют такую важную роль. Они содержат программы многих тысяч
лет и почти все их  могут выполнять.  В  каком-то смысле  они  помнят каждый
прием, который когда-либо придумало человечество.
     - И всю чушь, - фыркнул Брет Тринли. Сура'пожала плечами:
     - Конечно, и ее. Подумай вот  о чем: сколько у нас экипажа - когда мы в
системе и все на ногах?
     -  Тысяча двадцать  три, - ответил Фам. Он давно уже знал все параметры
"Репризы" и этого рейса.
     - Хорошо. Теперь представь себе, что ты за  много световых  лет от всех
цивилизаций...
     - Чего там представлять, это чистая правда, - перебил Тринли.
     - ...и  что-то  портится.  Чтобы  построить звездолет, нужно тысяч этак
десять людских специальностей,  и  это  на  капитальной  промышленной  базе.
Экипажу корабля никак невозможно знать все, что нужно для  анализа  звездных
спектров,  создания  вакцины  против  одичавших  штаммов   в  бактериальной,
понимания любой болезни дефицита обмена, с которой мы можем встретиться.
     -  Именно! - воскликнул  Фам. - Вот для чего  у  нас  есть программы  и
компьютеры.
     -  Вот почему  нам  без них  не выжить.  За  тысячи  лет  память  машин
заполнилась программами,  которые могут  пригодиться.  Но,  как  только  что
сказал Врет, многие  из  этих программ -  вранье, многие содержат  ошибки, и
только программы верхнего уровня точно подходят под  наши потребности. - Она
остановилась и посмотрела на Фама многозначительно.  - И нужен умный и очень
образованный человек, чтобы смотреть, что из них  доступно, чтобы выбирать и
модифицировать нужные программы и правильно интерпретировать результаты.
     Фам минуту  помолчал, вспоминая времена, когда машины делали не то, что
он на самом деле  от них хотел.  И не всегда это была вина Фама.  Программы,
которые пытались переводить с канберр-ского на низский, оказались мусором.
     -  Значит...  вы  хотите, чтобы я  научился  программировать  несколько
лучше.
     Сура улыбнулась, а Брет еле подавил хихиканье.
     - Мы будем  довольны, если ты станешь  хорошим программистом,  а  потом
научишься использовать то, что уже есть.
     Фам Нювен несколько лет провел, обучаясь программировать и исследовать.
Программирование  восходило к  началу времен. Как та навозная куча за замком
отца.  Когда  ее  промыло  ручьем  на  десять  метров  вглубь,  обнаружились
искореженные корпуса машин - летающих  машин, как говорили крестьяне, еще от
тех великих дней  колонизации Канберры. Но  та навозная куча  была  чистой и
свежей по  сравнению с тем,  что  лежало  в  локальной сети "Репризы".  Были
программы,  написанные пять  тысяч  лет  назад,  когда  человечество еще  не
покинуло Землю. И самое чудесное (самое ужасное, как говорила Сура) было то,
что, в отличие от бесполезных обломков прошлого Канберры, эти  программы все
еще работали! И через миллион миллионов запутанных нитей наследования многие
из старейших программ все  еще выполнялись во внутренностях системы Кенг Хо.
Например,  методы  слежения  за  временем  у  торговцев. Поправки  вносились
неимоверно  сложно  - но  на самом дне лежала  крошечная программа,  которая
гоняла  счетчик.  Секунду  за  секундой  отсчитывала система Кенг Хо с  того
момента,  как  нога  человека  ступила  на  Луну   Старой  Земли.   Но  если
приглядеться еще  пристальнее... начальный  момент  был  миллионов на  сотню
секунд позже; момент "ноль" одной из первых компьютерных операционных систем
Человечества.
     Значит,  под всеми интерфейсами верхнего уровня лежат уровни поддержки,
слой на слое. Какая-то часть этих программ была создана для совершенно  иных
ситуаций. То и дело несоответствие рождало фатальные инциденты. Вопреки всей
романтике космических  полетов,  чаще всего  катастрофы вызывались  древними
забытыми программами, которым удавалось взять реванш.
     - Надо все это переписать, - сказал Фам.
     - Это уже  сделали,  - ответила Сура,  не поднимая глаз. Она готовилась
уйти с Вахты и последние четыре дня пыталась выловить проблему, обнаруженную
в автоматике анабиоза.
     - Это пытались сделать, - поправил ее Брет, стоя у  морозильников. - Но
объем кода только во флотских системах верхнего  уровня  неимоверен.  Посади
тебя  и  еще  тысячу  человек  его воспроизвести,  и  вы проработаете  целое
столетие.  -  Тринли зловеще  улыбнулся. - И  знаешь  что? Даже если вы  это
сделаете, к  концу  у  вас будут свои несовпадения.  И  все  равно не  будет
совместимости со всеми приложениями, которые нам то и дело бывают нужны.
     Сура на минуту оставила отладку программ.
     -  Знаешь, как  все  это  называется? "Зрелая среда  программирования".
Когда  аппаратура работает уже  на своем  конечном  пределе, а  программисты
пишут код уже много столетий,  доходишь  до точки, когда  осмысленного  кода
становится больше,  чем кто-нибудь  может  прочесть. Тогда  лучшее,  что  ты
можешь сделать, - разобраться в общей структуре уровней и понять, как искать
экзотические  средства,  которые  могут  оказаться удобны - как  в ситуации,
которая у меня здесь сложилась. - Она ткнула рукой в  диаграмму зависимости,
над которой работала. - У  нас нехватка охлаждающей жидкости для гробов. Как
и  миллион других вещей, на доброй старой  Канберре ее  было не  купить. Ну,
очевидное  решение  -  передвинуть  гробы  к  кормовой  обшивке,   и   пусть
охлаждаются  прямым излучением.  Для поддержки такого решения у нас  нужного
оборудования  нет  -  и потому я  последнее  время и  занимаюсь археологией.
Похоже, что пятьсот лет назад такое  случилось после войны в системе  Тормы.
Они  тогда слепили точно такой пакет управления  температурой,  который  нам
нужен.
     -  Почти  такой  же,  -  снова  ухмыльнулся  Брет.  -   С  минимальными
изменениями.
     -  Да, которые я  почти уже  внесла. -  Она  глянула на  Фама,  увидела
выражение его лица. - Ага. Я думала, что ты предпочитаешь лучше умереть, чем
лечь в гроб.
     Фам застенчиво улыбнулся, вспомнив того мальчишку шесть лет назад.
     -  Нет, я лягу  в гроб. Когда-нибудь. Этот день наступил еще после пяти
лет жизни Фама. Это были напряженные годы. И Брет, и  Сура были вне Вахты, и
с  заменившими  их  Фам  не сблизился.  Эти  четверо играли  на  музыкальных
инструментах -  вручную, как  менестрели при дворе! К концу они играли целые
килосекунды   подряд;  казалось,  они,  играя  вместе,  достигали  какого-то
ментально-социального  объединения.  На  Фама  их  музыка  как-то  непонятно
действовала,  но  эти  люди  очень тяжело  трудились для  достижения  весьма
ординарных результатов. У  Фама не хватило бы терпения даже для первых шагов
по  этому пути,  и он уходил. Быть один  -  это  он умел  очень  хорошо. Ему
столько еще надо было узнать.
     Чем больше  он  учился, тем больше понимал, что имела  в виду Сура Винж
под "зрелой средой программирования". По сравнению с известными  ему членами
экипажа  Фам стал выдающимся  программистом.  "Пламенный  гений"  - так  его
однажды  охарактеризовала  Сура  Винж,  думая,  что  он  не  слышит. Он  мог
кодировать  все,  но  жизнь  коротка,  а  почти  все существенные  системы -
огромны.  И  потому Фам  научился находить  пути  в  обход  этих  левиафанов
прошлого.  Он  умел  обращаться к  кодам оружия  от Элдритча Фери с  помощью
исправленных конических планировщиков времен до завоевания космоса. Не менее
важно: он знал,  как искать  потенциально подходящие  приложения,  скрытые в
сети корабля.
     ...И еще  он узнал о зрелых  средах программирования то,  чего Сура,  в
общем,  не  сказала.  Когда системы  зависят от  лежащих ниже  систем,  а те
зависят от  еще  более старых... становится  невозможно  знать все,  на  что
способны эти  системы. Где-то в глубине автоматики флота может быть - должен
быть  - лабиринт ходов и  ловушек. Почти все авторы  мертвы  уже тысячи лет,
спрятанные  ими  подходы  утеряны  навсегда.  Иные  ловушки были  поставлены
компаниями  или правительствами,  которые  надеялись  пережить  ход времени.
Сура, Брет и,  быть может, еще несколько человек знали о  системах "Репризы"
такое, что давало им особую власть.
     Средневековый принц в душе Фама Нювена был поражен этим открытием. Если
одна такая  ловушка  лежит  на  дне  какой-нибудь  универсальной  популярной
системы...  Если такой  новый слой используется повсюду,  владелец  ходов  и
ловушек будет подобен королю.
     Прошло  одиннадцать лет  с тех  пор, как перепуганный  тринадцатилетний
мальчишка был увезен с Канберры.
     Сура  только что вернулась из анабиоза. Возвращение, которого Фам  ждал
со все растущим желанием...  с самого момента ее ухода. Ему столько хотелось
ей рассказать, столько показать, столько у нее спросить. Но, когда наступило
наконец ее время, он не смог заставить себя  встать у гроба и приветствовать
ее приход.
     Она нашла его  в отсеке  оборудования  в  корме  - в  крохотной нише  с
настоящим окном на звезды. Место, которое Фам забил  за собой несколько  лет
назад.
     Она отодвинула легкую пластиковую завесу у входа.
     - Привет, Фам!
     У Суры на  лице  играла  странная улыбка. Сама она  казалась  странной.
Такой молодой... На  самом  деле она просто не постарела. А Фам Нювен прожил
уже двадцать  четыре года.  Он махнул ей  рукой,  приглашая  войти в тесноту
ниши.  Она  проплыла мимо него  и повернулась.  С  лица  над веселой улыбкой
смотрели серьезные грустные глаза.
     - Ты вырос, друг.
     Фам затряс было головой.
     - Да, Но я... ты все равно впереди меня.
     - Может быть, в чем-то. Но как программист  ты лучше меня раза в два. Я
видела решения, которые ты сделал для Сенга на последней Вахте.
     Они сели,  и она  расспросила  его о  проблемах  Сенга и  его решениях.
Бойкие слова и бравада, которые  он репетировал весь последний год, вылетели
из головы,  и  речь  его  состояла  из неуклюжих попыток и  остановок. Сура,
кажется, не заметила.
     Проклятие, как человек Кенг Хо должен брать женщину?
     Он  вырос  на  Канберре, веря  в  рыцарство и  самопожертвование...  но
постепенно  понял, что  на самом  деле все совсем  не так. Джентльмен просто
хапает то,  что  хочет,  если только  более сильный  джентльмен  еще это  не
хапнул. Личный опыт Фама был ограниченным и совершенно не типичным: бедняжка
Синди хапнула его. В начале последней Вахты он попробовал применить истинный
метод Канберры к одной из женщин экипажа. Цина Рао сломала ему руку и подала
официальную жалобу. Сура наверняка узнает об этом рано или поздно.
     От этой  мысли  тонкая нить разговора  ускользнула от Фама  совсем.  Он
смотрел на Суру в  неловком молчании, потом вдруг выпалил заявление, которое
берег в секрете до какого-нибудь особого момента.
     -  Я... я собираюсь  уйти с Вахты,  Сура. Начать наконец  анабиоз.  Она
серьезно кивнула, будто и не догадывалась.
     - Знаешь, что меня добило в конце концов? Какая соломинка сломала спину
верблюду?  Это было три  года назад. Ты была вне Вахты... - и я понял вдруг,
как долго я тебя еще не увижу. - Я пытался заставить работать второй уровень
программ небесной механики. Для этого надо малость по-настоящему разбираться
в  математике,  и я  поначалу  сильно застрял. Тогда я  послал все к черту и
пошел сюда просто  посмотреть на небо. Я так уже делал. С каждым  годом  мое
солнце все меньше и дальше. Это страшновато.
     - Могу понять, - согласилась Сура.  - Но я не знала, что можно смотреть
прямо назад, даже отсюда.
     Она придвинулась с сорокасантиметровому иллюминатору и убрала свет.
     - Можно, - подтвердил Фам, - как только глаза привыкнут. - В нише стало
темно,  как  в  угольной  яме.  Это было  настоящее  окно,  а не  дисплей  с
усилением.  Фам  пододвинулся   к   Суре.  -  Видишь,  четыре  яркие  звезды
Копьеносца.  Звезда Канберры  чуть удлиняет  его  копье. - Глупо! Она же  не
знает неба  Канберры!  Он  продолжал что-то говорить, не  соображая сам, что
лишь бы скрыть то, что чувствовал. - Но даже не это меня  добило:  ну, стало
мое  солнце  обычной  звездой,  ну и что?  Дело вот в  чем: вот  созвездия -
Копьеносец,  Дикий  Гусь, Плуг.  Я  пока еще  могу их узнать,  хотя их форма
изменилась. Я знаю, этого и надо было ожидать. Я  рассчитывал  и  куда более
сложные вещи. Но вот  это меня  стукнуло. Через одиннадцать лет мы уйдем так
далеко,  что  изменится  все  небо. Тут-то  до меня  дошло,  как  далеко  мы
забрались и как очень далеко еще отправимся.
     Он сделал  в  темноте  жест  рукой, и  его ладонь  легонько хлопнула по
гладкой выпуклости ее штанов сзади.  У Фама перехватило  горло, и бесконечно
долгое  мгновение  его рука застыла, и пальцы касались обнаженной  плоти над
поясом брюк.  Он не  заметил раньше  - ее блузка была  даже не  заправлена в
штаны.  Рука  его  скользнула  вперед,  вокруг  ее  талии, вверх по  гладкой
кривизне живота, и остановилась  только коснувшись  грудей.  Это был  хапок.
Измененный, неуверенный, но определенно хапок.
     Реакция Суры была столь  же быстрой, как  у Цины Рао. Она  вывернулась.
Фам не успел отойти с ее дороги, как рука Суры охватила его за шею, пригнула
вниз... в  долгом,  крепком поцелуе.  Искры били в тело  там,  где  его губы
касались ее губ, где лежала его рука, где она вдвинула ногу между его ног.
     И она  стала  выдирать  его рубашку из  штанов,  сдвигая тела  в долгом
едином прикосновении. Оторвавшись от его губ, она тихо засмеялась.
     - Господи! Я  мечтала наложить  на  тебя руки еще  с тех пор, как  тебе
стукнуло пятнадцать!
     Почему же ты не сделала? Я же был в твоей власти.
     Это была  его  последняя связная  мысль.  В  темноте таились куда более
интересные вопросы. Как соприкоснуться, как соединить гладкие концы твердого
и мягкого.  Они мотались от стенки  к стенке, и бедный Фам так и не нашел бы
пути, если бы не его партнерша и наставница.
     Потом она зажгла свет и показала ему, как делать это в спальном гамаке.
Потом снова при выключенном свете.  Потом, долгое время спустя, они плавали,
изнеможенные, в темноте. Мир и радость, и его руки были  полны ею. Волшебная
тусклость звезд после долгой  темноты стала казаться почти яркой. Достаточно
яркой, чтобы видеть блеск глаз Суры, белизну ее зубов. Она улыбалась.
     - Ты был прав,  говоря о звездах,  -  сказала она. -  Видеть скольжение
звезд и знать, насколько мы малы по сравнению с ними, это слегка гнетет.
     Фам  нежно прижал ее к  себе,  но сейчас он был настолько удовлетворен,
что даже мог понять смысл ее слов.
     - Да,  это пугает.  И  в то  же время я гляжу на них и понимаю, что  со
звездолетами и анабиозом мы вне их и вне  их власти.  Мы делаем из вселенной
все, что хотим.
     Белизна ее улыбки стала шире.
     -  Фам, ты, кажется, не изменился. Я помню маленького Фама первых дней,
когда ты еле-еле мог связать два слова. Ты настаивал, что Кенг Хо - империя,
а я тебе объясняла, что мы - торговцы, и ничем другим быть не можем.
     - Помню, но все  равно не понимаю до  конца. Как давно  существует Кенг
Хо?
     - Как синоним слов "торговый флот"? Уже тысячи две лет.
     - Это дольше многих империй.
     -  Конечно, и отчасти  это  потому, что  мы -  не  империя. У  Кенг  Хо
двухтысячелетней  давности был  другой язык и  другая  культура,  не имеющая
ничего  общего с нынешней. Я уверена,  что такие  образования  существуют  в
Людском Космосе повсюду. Это не правительство, а процесс.
     - Просто куча народу, которая занимается одним делом?
     - Ты точно сказал.
     Фам какое-то время помолчал. Она просто не понимает.
     - Ладно. Сейчас это все так.  Но разве ты не видишь власти, которую это
вам  дает? Вы  -  держатели  высоких  технологий  на  многие  световые  годы
пространства и тысячи лет времени.
     - Нет. Это как сказать,  что  морской прибой может править планетой: он
повсюду, он силен, и кажется координированным.
     - Вы  можете  создать сеть - как  сеть флота,  которую использовали  на
Канберре.
     - Скорость света, Фам. Помнишь? Ничего  быстрее не бывает. Я понятия не
имею, что  делают торговцы  на том конце Людского Космоса, - и самая  лучшая
информация  будет устаревшей  на сотни лет. В  основном ты видел организацию
сети  в  масштабе  "Репризы", ты  изучил,  как  работает  сеть  малого флота
Сомневаюсь, что ты можешь себе представить,  какая нужна сеть для  поддержки
планетной цивилизации. Ты увидишь Намчен.  Каждый раз при посещении подобных
мест  мы теряем  часть  экипажа. Жизнь с  планетной  сетью,  когда ты можешь
общаться с миллионами людей при миллисекундных задержках, - этого ты пока не
видел и не представляешь. Уверена, что на Намчене ты тоже нас покинешь.
     - Я никогда...
     Но тут она повернулась  в его объятиях, скользнула по нему грудью, рука
ее потянулась вниз, коснулась...
     Возражения Фама были заглушены электрическим разрядом реакции его тела.
     После этого Фам  перебрался в каюту Суры. Они проводили вместе  столько
времени, что  остальные участники  Вахты в шутку  обвиняли Фама в "похищении
капитана". Сура Винж  стала для Фама бесконечной  радостью, но  дело было не
только в утоленном вожделении. Они говорили и говорили, спорили и спорили...
и определили курс на остаток своей жизни.
     Иногда  он вспоминал Синди. И она, и  Сура взяли его, открыли ему новый
мир. Обе они учили его, спорили с ним и верили ему. Но они были разными, как
зима и лето, как пруд  и  океан. Синди встала за него, рискуя жизнью, встала
одна против всей  королевской  рати.  В самых смелых мечтах Фам не  мог себе
представить, чтобы Сура  пожертвовала своей жизнью  при таких шансах против.
Нет,   Сура   была   бесконечно   рассудительна   и   осторожна.   Это   она
проанализировала   риск   пребывания   на  Канберре,   решила,   что   успех
маловероятен, - и убедила в этом достаточно людей, чтобы выдурить у комитета
флота один корабль и удрать из пространства Канберры. Сура Винж  планировала
на  дальний  срок,  предвидела проблемы,  которых не  видел никто другой.  В
перепутанном моральном  пантеоне Фама она была  куда  меньше Синди... и куда
больше.
     Сура так и не приняла его представление о звездном королевстве Кенг Хо.
Но  она не  просто  отрицала,  она засыпала  его книгами  по  экономике и по
истории, загрузившие его  чтением на десятилетия. Разумный человек принял бы
ее  точку  зрения -  столько было  вещей, понятных  с точки зрения "здравого
смысла", где Фам Нювен уже успел дать маху. Но у Фама оставалось его прежнее
упрямство. Может быть, это у Суры шоры на глазах.
     - Мы можем построить межзвездную сеть. Просто она будет... медленной.
     - Ага!  - расхохоталась  Сура. - Хорошо  сказано -  медленной! Запрос -
отзыв - подтверждение займут где-то тысячу лет!
     - Ладно, очевидно, протоколы будут другими. И их использование тоже. Но
все  равно  случайное   функционирование  торговли  может  смениться  чем-то
более... выгодным. - Он чуть не  сказал "сильным", но знал, что лишь получит
в ответ  насмешки над своим "средневековым" умонастроением.  - Можно держать
плавающую базу данных Клиентов.
     Сура мотнула головой:
     - Устаревшую на сто или тысячу лет.
     -   Можем  поддерживать   стандарты   языка   людей.   Наши   стандарты
программирования  сети  переживут  любое   из  правительств  Клиентов.  Наша
культура торговли пребудет вечно.
     - Кенг Хо - всего лишь одна рыба в случайном море торговцев... А! - Фам
увидел,  что она наконец поняла.  - Значит, "культура"  нашего  вещания даст
участникам торговое преимущество. И так возникнет эффект ее усиления.
     - Именно  так!  И  можем закрыть  вещание  шифром,  чтобы защититься от
ближайшей конкуренции. - Фам хитро улыбнулся. Дальше шло нечто, чего никогда
не  придумал  бы маленький Фам, и даже, быть может,  его отец.  Король  Всех
Северных  Земель. -  На  самом  деле  можем  часть  вещания  вести  открыто.
Например, материалы  по языковым стандартам, или простейшие  материалы наших
технических библиотек. Я читал истории наших Клиентов. До самой Старой Земли
прослеживается   зарождение,  подъем  цивилизации,  падение  и  чуть  ли  не
вымирание  местного   человечества.  Со  временем  вещание   Кенг  Хо  может
сдемпфировать эти колебания.
     Сура кивала, и в глазах ее виднелось отражение далеких перспектив.
     -  Да.  Если  сделать  все  правильно,  то  в  итоге  культуры Клиентов
заговорят  на нашем  языке, приспособятся к  потребностям  нашей торговли  и
будут использовать наши среды программирования...
     Взгляд ее уперся Фаму в лицо:
     - Значит, у тебя все еще империя на уме? Фам только улыбнулся.
     У  Суры был миллион возражений,  но она ухватила дух  идеи, переплавила
его  в  своем опыте,  и  теперь ее  воображение работало  в одной упряжке  с
воображением Фама. Шли  дни, и  возражения  Суры  стали больше  походить  на
предложения, а споры их - на совместное планирование.
     - Фам, ты  псих...  но это не важно. Наверное, таким честолюбивым может
быть  только  псих  из  средневековья.  Это  будто...  будто  мы  выкраиваем
цивилизацию  из  одного  куска материи. Можем создать  собственные  мифы или
собственные соглашения. Мы будем в основе всего.
     - И переживем любую конкуренцию.
     -  О  Господи, - тихо сказала Сура. (Незадолго  до того  они  придумали
"Господа Всея Торговли" и  целый пантеон  богов поменьше.) -  Знаешь, Намчен
будет идеальным местом  для старта.  Они настолько развиты, насколько вообще
может  быть  цивилизация,  но  заражены  некоторым  цинизмом  и  декадансом.
Техники-пропагандисты  у  них лучшие за всю историю человечества. То, что ты
предлагаешь,  -  вещь  странная,  но  по  сравнению  со сложными  рекламными
кампаниями  планетарной сети вполне тривиальная. Если мои двоюродные все еще
около  Намчена, я ручаюсь, что они эту операцию финансируют. - Она радостно,
почти по-детски рассмеялась, и Фам понял, как давил на нее страх банкротства
и бесчестья. - Черт, мы же еще и прибыль получим!
     Весь остаток Вахты был  непрерывной оргией воображения, изобретений  и.
вожделения.  Фам  придумал   сочетание  направленного  и  широковещательного
межзвездного радио, нашел схемы, которые  позволяли синхронизировать флоты и
семьи в течение столетий. Сура одобрила большинство проектов протоколов, и в
глазах  ее  было  явное  восхищение и восторг. Насчет  же инженерии работы с
людьми - план Фама был  наследием  военачальников и военных  флотов, и  Сура
просто над ним  хохотала. Фам  не оспаривал ее  суждения.  В конце концов  в
смысле работы с людьми он вряд ли поднялся выше  тринадцатилетнего подростка
из средневековья.
     На  самом  деле  отношение  Суры  стало  куда  более  восхищенным,  чем
покровительственным.  Фам  помнил их  последний  разговор перед  его  первым
погружением в  анабиозный гроб.  Сура  калибровала радиоактивные охладители,
проверяла гипотермические добавки.
     - Мы выйдем  почти одновременно, Фам, я на несколько кило-секунд раньше
тебя.  И буду  готова  тебе  помочь.  -  Она  улыбнулась,  и  он  ощутил  ее
внимательный нежный взгляд. - Не беспокойся.
     Фам что-то небрежно ответил,  но, конечно, она видела, как он напряжен.
Она заговорила о другом,  пока  он влезал в гроб, -  монолог с их  планами и
мечтами,  рассказ о том, что будет,  когда  они прибудут  на  Намчен.  И вот
настал   момент,  и  она   застыла  в  нерешительности.  Потом  наклонилась,
поцеловала его в губы. Улыбка ее была чуть дразнящей, но она смеялась и  над
собой тоже.
     - Спокойного сна, милый принц.
     Потом  она ушла,  и лекарства  начали действовать.  И  совсем  не  было
холодно. Последняя мысль как-то странно осветила его прошлое. В детстве Фама
на Канберре  отец  был  далекой фигурой. Братья - смертельной угрозой самому
его  существованию. Синди - Синди  он потерял раньше, чем сам  это понял. Но
Сура Винж... это было чувство выросшего ребенка к любящему родителю, чувство
мужчины к своей женщине, чувство человека к дорогому другу.
     В  каком-то смысле Сура  Винж  и была для него всем этим. Большую часть
своей долгой жизни Сура Винж казалась его другом. И хотя она в конце  концов
предала его - но тогда, вначале, Сура была человеком хорошим и правдивым.
     Кто-то слегка встряхнул его, помахал рукой перед лицом.
     - Эй, Тринли! Фам! Ты еще здесь?
     Это был Дзау Цинь, и лицо его было слегка озабоченным.
     - Э-гм, да. Все нормально.
     - Ты уверен? - Цинь еще несколько секунд посмотрел, потом отодвинулся в
свое кресло.  -  У  меня был  дядя,  и  у  него тоже иногда  вот  так  глаза
стекленели. Это  были приступы, и он... -  Ничего,  все в порядке.  Лучше не
бывает. - Фам снова добавил  в голос надутости.  - Я просто размышлял, вот и
все.
     Это заявление спровоцировало смех вокруг всего стола.
     - Размышлял? Плохая привычка, старик!
     И озабоченность  исчезла.  Фам  теперь  слушал  внимательно,  время  от
времени громогласно  вставляя  свое  мнение.  На  самом  деле  эти  приступы
мечтаний  были свойством  его  личности по крайней мере с  момента  отлета с
Канберры.  Его  охватывали воспоминания  о  планах,  и он уходил в  них, как
некоторые уходят  в видеоленты с погружением. По крайней мере одну сделку он
из-за этого испортил.
     Уголком глаза Фам заметил, что Чиви ушла. Да, детство этой девочки было
похоже на его собственное, и, быть может, это сказалось на  ее воображении и
энергии.  Он  часто   задумывался,  не   имеет   ли   отношения  сумасшедшее
стрентманнианское обращение с детьми к истории пребывания Фама на "Репризе".
Но, когда они в тот раз добрались до своей  цели, дела пошли лучше. А бедная
Чиви  нашла здесь только смерть и  обман. Но она продолжает идти... -  У нас
уже есть несколько хороших переводов, - продолжал  Траг Силипан тему пауков.
- Я командую переводчиками-зипхедами  у  Рейнольт.  -  Траг  скорее был  там
служителем, чем управляющим, но  никто его не поправил. - И  я вам говорю, в
любой  день мы можем начать  получать информацию о том, какова была исходная
цивилизация пауков.
     - Не знаю, Траг. Все говорят, что это деградировавшая колония. Но  если
пауки есть в космосе еще где-то, почему мы их радио не слышали? Фам:
     -  Послушайте, мы  уже  об этом говорили. Арахна должна быть  колонией.
Система слишком неблагоприятна для зарождения жизни.
     Кто-то еще:
     - А может быть, у этих тварей просто нет Кенг Хо.
     Смешки за столом.
     - Нет, все равно должно быть много радиошумов. Мы бы их услышали.
     - Может быть, остальные очень далеко, где-нибудь в Пересе...
     -  Или они ушли так далеко, что  уже не используют радиосвязь.  А  этих
ребят мы заметили только потому, что они начали сначала.
     Это был старый-старый спор, часть тайны, восходившей к Веку Несбывшихся
Мечтаний. Именно  это-то и подталкивало людей к изучению Арахны.  И уж точно
это вело Фама.
     И  конечно,  Фам  уже  нашел  Нечто  Новое,  нечто  такое сильное,  что
происхождение пауков  стало для  него  теперь второстепенным  вопросом.  Фам
нашел Фокус.  С  помощью Фокуса эмергенты превращали самых талантливых своих
людей в преданные машины для мысли. Болван вроде Трага Силипана мог получить
эффективный  перевод  простым  нажатием  кнопки. Чудовище вроде  Томаса  Hay
получало  недреманное око.  Фокус давал  эмергентам  власть, которой не было
никогда и ни  у кого, точность, не  доступную ни одной  машине, терпение, не
доступное ни одному человеку. Это было одно из Несбывшихся Мечтаний - но они
этого добились.
     Глядя, как вещает Силипан, Фам понял, что настал наконец очередной этап
его плана. Эмергенты  низших классов  приняли  Фама Тринли. Hay его  терпит,
даже  потакает, считая,  что  Фам может, сам того не зная, оказаться окном к
военному  складу ума Кенг  Хо. Настало  время  узнать  побольше о Фокусе. От
Силипана, от  Рей-нольт... и когда-нибудь узнать  технические  аспекты этого
дела.
     Фам пытался построить истинную цивилизацию  во  всем  Людском  Космосе.
Несколько кратких  столетий казалось,  что он может преуспеть.  В  конце его
предали. Но Фам давно уже понял, что предательство  - всего лишь  явный знак
поражения.  То,  что сделали  с  ним у разлома  Брисго Сура и  другие,  было
неизбежным.  Межзвездная  империя покрывает  слишком  большое  пространство,
слишком   долгое  время.  Для  нее  мало  доброты  и  справедливости.  Нужно
преимущество.
     Фам  Нювен поднял  пузырек  с "Алмазом и  льдом" и молча выпил за уроки
прошлого и обещания будущего. На этот раз он сделает все правильно.
     ГЛАВА ВОСЕМНА ДЦАТАЯ Первые два года жизни Эзра Винжа после засады были
размазаны по восьми годам объективного времени. Томас Hay, почти как хороший
капитан  Кенг Хо,  распределял время своих  работников  согласно ходу работ.
Чиви и ее  команды были вне анабиоза более  других, но и они в  конце концов
стали замедляться.
     И  Анне Рейнольт давала  работу своим астрофизикам. Мигающая сдвигалась
по  кривой  светимости  точно  как   в  предыдущие  столетия.  Для  ленивого
наблюдателя она казалась бы обыкновенным солнцем:
     поглощает водород, покрыто солнечными пятнами.  Анне  поначалу  держала
других  ученых  на  цикле  с  низкой  загруженностью,  ожидая  возобновления
деятельности пауков.
     Передачи военных раций зазвучали с  Арахны меньше  чем через день после
Вспышки, когда еще  кипели  паровые бури  на  поверхности планеты. Очевидно,
фаза отключения солнца прервала какую-то местную войну. Через год-другой уже
говорили десятки передатчиков на двух  континентах. Эти создания должны были
каждые  два  столетия  отстраивать  наземные  конструкции  чуть   ли   не  с
фундамента,  но  они  явно это  умели.  Когда  в облачном покрове появлялись
просветы, космонавты видели новые дороги и города.
     Через четыре года существовали уже две тысячи стационарных передатчиков
- классическая  модель  неподвижных станций.  Теперь Триксия Бонсол и другие
лингвисты вошли  в напряженный  цикл  работы. Впервые  им для  изучения  был
предложен постоянный поток звуковой информации.
     Когда  совпадали  Вахты  - а  теперь это  бывало  часто, -  Эзр навещал
Триксию  Бонсол каждый день. Вначале Триксия была еще более отдаленной,  чем
всегда. Казалось, она его не слышит; речь пауков наполняла ее кабинет. Писки
и визги этой речи менялись  каждый день по мере того, как  Триксия и  другие
Фокусированные лингвисты  определяли, в какой полосе спектра  заключен смысл
речи  пауков,  и  разрабатывали  звуковые и визуальные представления  для ее
изучения.   Наконец   Триксии   удалось   получить  пригодные   для   работы
представления данных.
     И тут начался сам перевод. Фокусированные переводчики Рейнольт  хватали
все,  до чего  могли дотянуться, выдавая тысячи слов полусвязного  текста  в
день. Триксия была лучшей из них, это было очевидно с  самого начала. Именно
ее  работа  с  текстами  по  физике  дала  исходный прорыв,  это она  смогла
сопоставить письменный  текст  с двумя третями радиоперехвата. Даже на  фоне
лингвистов Кенг  Хо она была выдающейся; как бы она  гордилась этим, если бы
только могла знать!
     - Она незаменима.
     Рейнольт выдала это изречение в своей обычной манере - без похвалы, без
садизма  -  просто констатация  факта. Для Триксии  Бонсол не будет  раннего
выхода, как для Ханте Вена.
     Винж пытался  читать все,  что  выдавали  переводчики. Сначала это была
обычная  сырая  полевая  лингвистика,  где  каждое  предложение состояло  из
десятков указателей на  альтернативные  значения, альтернативный  синтаксис.
Через несколько мегасекунд переводы стали почти  читаемыми. Там,  внизу,  на
Арахне - живые существа, а здесь - их слова.
     Некоторые   из  Фокусированных   лингвистов   не  продвинулись   дальше
переводов, набитых аннотациями. Они зациклились на нижних уровнях значений и
отбивались от любой попытки поймать  дух речи чужаков.  Может, этого  и было
достаточно. Во всяком случае, они узнали, что у пауков  нет знаний о прошлой
цивилизации.
     - Никаких упоминаний о золотом веке  технологии. Hay скептически глянул
на Рейнольт.
     -  Это  само  по себе подозрительно. Даже на Старой Земле  были мифы об
утерянном прошлом.
     Если и  существовала первоначальная планета,  то это могла быть  только
Старая Земля.
     Рейнольт пожала плечами:
     -  Я докладываю  вам, что  любое упоминание  о технических цивилизациях
прошлого лежит ниже правдоподобного основного уровня. Например, насколько мы
можем судить, археология является второстепенной академической дисциплиной.
     А  не   лихорадочной   всепоглощающей   деятельностью,  как  в  обычной
деградировавшей колонии.
     - Ах ты, Чума побери все!  - произнес Ритцер Брюгель. - Если этим типам
нечего выкапывать, мы за все свои усилия получаем пшик.
     Жаль, что вы не подумали об этом раньше, чем сюда явились, - сказал про
себя Винж.
     У  Hay  лицо  было  мрачное  и  разочарованное, но  с  Брюгелем  он  нс
согласился.
     - У нас  есть результаты доктора  Ли.  -  Глаза его  метнулись  к концу
стола, где  сидели люди  Кенг Хо, и Эзр мог поклясться, что в глазах  у него
мелькнула еще одна мысль:
     У  нас есть библиотека флота Кенг Хо и коробейники, которые ее для  нас
обшарят.
     Триксия теперь разрешала Эзру к ней прикоснуться, иногда позволяла себя
причесать, иногда даже  потрепать  по плечу. Может быть, он столько проводил
времени в  ее кабинете, что  она  считала его частью обстановки, безопасной,
как любая машина с речевым управлением. Теперь Триксия работала в основном с
наголовным  дисплеем; иногда это  создавало утешительную иллюзию, что она  в
самом деле смотрит на Эзра. Она даже  иногда отвечала на его вопросы -  пока
они оставались в области действия ее Фокуса и  не прерывали ее разговора  со
своей аппаратурой и с другими переводчиками.
     Почти  все  время  Триксия  сидела  в  полутьме,  слушая и  наговаривая
одновременно свой перевод. Некоторые переводчики работали в таком же режиме,
мало отличаясь  от автоматов. У  Триксии, как  хотелось думать  Винжу,  было
по-другому.  Она,  как и прочие, анализировала и повторяла анализ, но не для
того,  чтобы  вставить  под  каждой  синтаксической  структурой  еще  дюжину
интерпретаций. Ее работа  состояла  в том, чтобы  достичь значения,  которое
имел  в  виду говоривший, в  чьем  уме мир  пауков был  обычным и  привычным
местом. Переводы Триксии Бонсол были... да, были искусством.
     Но искусство - это было не то, к чему стремилась Анне Рейнольт. Сначала
она могла жаловаться только на мелочи. Переводчики выбрали  для вывода своих
результатов альтернативную орфографию - они обозначали представления х* и а*
в виде диграфов. К счастью, Триксия не первая выбрала эту причудливую схему.
К несчастью, от нее исходило слишком много других сомнительных новшеств.
     В  один  ужасный  день Рейнольт  пригрозила не допускать Эзра в комнату
Триксии - то есть в ее жизнь.
     -  Не знаю, что вы  там делаете, Винж, но это  ее сбивает. Она дает мне
метафорические  переводы.  Посмотрите на  эти имена:  "Шер-канер Андерхилл",
"Джейберт Лэндерс". Она отбрасывает  все  усложнения, о которых договорились
переводчики. В других местах она вставляет бессмысленные слоги.
     - Она делает только то, что должно  быть сделано,  Рейнольт. Вы слишком
долго проработали с автоматами.
     У  Рейнольт  было  одно качество:  хоть она  была непробиваема  даже по
меркам эмергентов, ей  абсолютно не была свойственна злопамятность. Иногда с
ней даже можно было спорить. Но если она не допустит его к Триксии...
     Рейнольт посмотрела на него пристально.
     - Вы ведь не лингвист.
     - Верно, но я -  человек  Кенг  Хо. Чтобы стать тем, чем мы стали,  нам
надо  было  научиться  понимать  сердце  тысяч  людских  культур  и пары  не
человеческих  тоже. А вы болтались в  этом  конце Людского Космоса,  где все
языки  основаны  на  нашем вещании. Есть языки, которые отличаются  от  него
колоссально.
     - Да. Вот почему ее гротескные упрощения неприемлемы.
     -  Нет!  Вам нужны люди,  которые по-настоящему поймут склад ума другой
стороны, которые смогут показать остальным, что важно в отличиях  этой расы.
Да,  имена  пауков, которые дает Триксия,  выглядят  глупо.  Но  эта  группа
"Аккорд" -  молодая  культура.  И  их  имена  все  еще несут  значения  слов
повседневного языка.
     - Не все,  и только  фамилии,  а не имена. На самом деле  реальная речь
пауков сливает имена и фамилии - взаимопроникновение.
     - Я вам говорю, Триксия делает то, что надо. Спорить могу, что имена их
взяты из более древних и родственных  языков. Заметьте, что  они почти имеют
смысл - некоторые.
     -   Да,  и  это  хуже  всего.  Некоторые  напоминают  заимствования  из
лэдильского  или аминского. Вот эти  лэдильские  единицы - "часы",  "дюймы",
"минуты" - это же невозможно читать.
     У Эзра тоже были проблемы с  этими  дурацкими лэдильскими единицами, но
он не собирался признать это перед Рейнольт.
     - Значит, Триксия  видит вещи, относящиеся к  ее переводу, как аминский
или лэдильский относятся к низскому, на котором говорим мы с вами.
     Рейнольт замолчала на долгие секунды, глядя пустыми глазами. Иногда это
значило, что обсуждение закончено, и она просто не  потрудилась сказать ему,
что он  свободен. Но это могло значить и то,  что она изо всех сил старается
понять.
     -  Значит,  вы  говорите,  что она  подходит к  более  высокому  уровню
перевода,  давая  нам  озарение  ценой нашего осознания  себя.  Типичный для
Рейнольт анализ, неуклюжий и точный.
     -  Да! Именно  так.  Вы  все  еще  хотите  получить  перевод  со  всеми
указателями,  исключениями  и  предостережениями, поскольку  наше  понимание
только развивается.  Но сердце хорошей торговли -  это  брюхом почуять, чего
хочет и чего ждет другая сторона.
     Это  объяснение  Рейнольт  приняла. В  любом  случае  Hay  предпочитает
упрощения, даже с лэдильской чудью.
     Шло  время, и  все больше  и  больше переводчиков  принимало условности
Триксии.  Эзр   сомневался,  хватит  ли   кому-нибудь  из  не-Фокусированных
эмергентов  квалификации, чтобы судить о  правильности перевода. А сам  Эзр,
вопреки своим уверенным речам, все  больше  и больше сомневался. Метаперевод
Триксии  с  паучьего  языка  был слишком похож  на  историю Веков  Рассвета,
которую он изла1ал ей до нападения. Это  могут не заметить Hay или Рейнольт,
но  для  Эзра  это  была  его.  специальность, и  он  замечал  слишком много
подозрительных совпадений.
     Триксия последовательно игнорировала физическую  природу пауков.  Может
быть, и это было оправданно, если  учесть, сколько людей испытывают к паукам
отвращение. Но  эти  существа  были абсолютно негуманоидными по форме,  куда
более  чуждыми  по внешнему  виду и  жизненному циклу, чем  любые  известные
Человечеству. Некоторые  конечности у  них выполняли те  же функции,  что  у
людей челюсти,  и  ничего похожего  на  кисти  и пальцы у них  не было - они
работали с предметами с помощью многочисленных ног. И  эти различия  были  в
переводах  Триксии  почти невидимы. Бывали изредка упоминания "остроконечной
руки" (может  быть, форма  стилета,  в которую  может  быть свернут передний
сустав ноги), или средних или задних рук, - но это и все. В школе Эзр  видел
столь же приближенные переводы, но те были сделаны экспертами, имеющими опыт
многих десятилетий работы с клиентами.
     Детские радиопрограммы - по крайней мере так их называла Триксия - были
в мире пауков только что изобретены. Она перевела название передачи как "Час
науки для детей" или  "Детский час науки", и сейчас  это был лучший источник
догадок о пауках. Радиопередача  была идеальным сочетанием научного языка, в
изучении которого люди продвинулись дальше всего, и разговорной повседневной
речи. Никто не знал, должна была эта программа обучать детей  или просто  их
занимать. Возможно, это было коррективное обучение для призванных на военную
службу.  Но  данное Триксией название прижилось и придавало всему невинную и
симпатичную   окраску.  Арахна  Триксии  напоминала  волшебную  сказку  Века
Рассвета. Иногда,  когда Эзр проводил  с  Триксией долгий день, когда она не
говорила ему за  весь  день  ни слова, когда Фокус ее  сужался так, что  все
человеческое оставалось  за его пределами,  - иногда в эти моменты он думал,
не могут ли эти переводы исходить от прежней  Триксии,  захваченной  в самое
эффективное  рабство всех времен  и народов и все  еще ищущей надежды. Может
быть,   она  переделывала  то,  что   слышала,  создавая   мечту  о  счастье
единственным образом, который оставался для нее доступным.
     ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ Солнце было в средней фазе, и  Принстон восстановил
почти всю свою красоту. В предстоящие более прохладные времена строительство
пойдет  дальше -  открытые  театры,  Дворец  Лет  Увядания,  университетский
дендрарий. Но  уже сейчас, 60//19,  план улиц предыдущего поколения  уже был
восстановлен, деловой центр города полностью отстроен и  в Университете  шли
занятия круглый год.
     Другими словами, год 60//19 сильно отличался от года 59//19 и еще более
сильно - от всех десятых годов всех предыдущих поколений.  В речных низинах,
когда-то  бывших  полями, встал  аэропорт. На  самых  высоких холмах  города
поднялись радиомачты; ночью их красные огни были видны на мили.
     К  году  60//19 точно  так  же изменились  почти все города Аккорда,  и
большие  города  Тифштадта  и  Братства  тоже.  Города  более  бедных  наций
изменились  в  меньшей степени.  Но  Принстон был особенным даже  по  меркам
нового века. То, что  там  происходило, не было видно в пейзаже, но это были
семена еще более великой революции.
     Хранкнер Аннерби прилетел в  Принстон  дождливым весенним утром.  Такси
довезло его из  аэропорта  до  центра города. Аннерби . вырос в Принстоне, и
здесь была раньше его строительная  компания. Сейчас он  прибыл, когда почти
все магазины еще  были  закрыты,  к  ним неслись уличные  уборщики. Холодная
морось играла на магазинах и деревьях тысячами цветов. Хранкнер любил старый
город,  где многие  каменные фундаменты пережили три-четыре поколения.  Даже
новые  верхние этажи из бетона и  кирпича строились по проекту старше любого
из живущих.
     За  старым городом пришлось карабкаться  среди новых  зданий.  Это было
раньше королевское имущество, которое  пришлось  продать для  финансирования
Великой  Войны  - конфликта,  который  новое поколение  уже называло  просто
"войной  с тиферами". Часть нового  района  состояла  из трущобных времянок,
другая - повыше  -  из  элегантных  особняков.  Такси пробиралось по  резким
спускам и подъемам, медленно поднимаясь к высшей точке нового тракта. Он был
закрыт мокрыми папоротниками, но кое-где по его сторонам возвышались здания.
Ворота открылись беззвучно и без видимого чьего-либо присутствия. Ха. Дворец
там, не иначе.
     Шерканер Андерхилл  стоял  возле  парковочного круга  в конце  дороги и
выглядел на  фоне  парадного входа совершенно  неуместно.  Дождь превратился
просто в приятный туман, но Андерхилл все равно держал  открытый зонтик, идя
навстречу Аннерби.
     -  Добро пожаловать,  сержант!  Все эти годы  я заманивал тебя  в  свою
хибару на холме, и наконец ты здесь! Хранкнер пожал плечами.
     -  Мне  столько  есть  чего  тебе показать... начиная с двух  предметов
маленьких, но очень важных.
     Он  ткнул  зонтиком  себе за  спину,  и почти сразу из шерсти у него на
спине высунулись две крошечные головки. Младенцы, крепко держащиеся за отца.
Не старше нормальных  детей в  начале Света -  подросшие как  раз настолько,
чтобы быть симпатичными.
     - Девочку  зовут Рапса, а мальчика  - Хранкнер. Аннерби  шагнул вперед,
стараясь двигаться  небрежно.  Назвали  мальчика, наверное,  в  честь старой
дружбы. О Боже подземный!
     - Очень рад с вами познакомиться.
     В самые лучшие времена Аннерби  никак не  умел обращаться с детьми - из
известных  ему  занятий  самым  близким к воспитанию  детей  была  муштровка
новобранцев. Он надеялся, что это объяснит его неловкость.
     Дети, кажется, почувствовали его неприязнь и застенчиво спрятались.
     - Не обращай внимания, - сказал Шерканер этим своим рассеянным тоном. -
Они вылезут и начнут играть, когда зайдем в дом.
     Шерканер  провел  его внутрь  и  все рассказывал,  как  много он должен
показать  и  как  хорошо,  что  Хранкнер  наконец  приехал.   Годы  изменили
Андерхилла,  по  крайней  мере  физически.  Исчезла болезненная  худоба,  он
несколько раз перелинял. Шерсть на  спине  была густая,  отцовская - странно
это видеть  в  такой фазе солнца. Тре-мор головы  и передней  части туловища
стал сильнее, чем помнил Аннерби.
     Они прошли через фойе, по размерам пригодное для отеля, вниз по широкой
спиральной  лестнице,  которая  выходила  на  крылья  -  одно  за  другим  -
"маленькой  хибарки" Шерканера.  Здесь было полно  народу  - наверное, слуг,
хотя они не носили ливрею, обычно требуемую  сверхбогачами. На самом  деле в
этом  доме ощущался  утилитарный  дух  государственного  или  корпоративного
имущества. Аннерби перебил нескончаемую болтовню:
     - Это же все показуха, Андерхилл? Король  ведь не продал этот холм,  он
его просто передал. Службе разведки.
     - Ничего подобного. Я действительно владею этой землей, я сам ее купил.
Но,  гм, я довольно много консультирую, а Виктория -  то есть шеф разведки -
решила,  что  безопасность  лучше всего  будет выдерживаться,  если  создать
лаборатории прямо здесь. И у меня есть что тебе показать.
     -  Ага.  Это  же и  есть  смысл  моего визита,  Шерк.  Мне  кажется, ты
работаешь не над  тем, чем надо. Ты подтолкнул Корону к...  я полагаю, здесь
можно говорить свободно?
     - Да-да, конечно.
     Вообще-то Аннерби не  принял бы такого небрежного заверения, но  он уже
понял, как тщательно охраняется здание. Здесь много было сделано по проектам
Шерканера   -   например,   логарифмическая  спираль   главных   комнат,  но
чувствовалась и рука  Виктории. Повсюду были - да, он это понял - охранники,
потом эта  хрустящая  чистота ковров и стен.  Здесь  наверняка  было так  же
безопасно, как в лабораториях Аннерби в здании Ставки.
     - Ладно. Ты втравил  Корону в исследования по атомной энергии.  В  моем
распоряжении народу  и  техники,  как у миллиардера, в  том  числе несколько
ребят почти таких же умных, как ты.
     Фактически   работа   Аннерби,   хотя   он   и   оставался   сержантом,
соответствовала куда более  высокому  званию. Реальность его жизни превзошла
самые смелые мечты подрядчика.
     - Да, отлично. Виктория  очень в тебя  верит,  как ты  знаешь. Шерканер
провел гостя  в большую и причудливую комнату. В ней стояли книжные  полки и
письменный стол, заваленный  докладами, разбросанными в беспорядке книгами и
блокнотами.  Но к книжным полкам был приделан детский  тренажер,  и  детские
книги  торчали  вперемешку  с  высокой  наукой.  Детки  соскочили  со  спины
Шерканера и бросились к тренажеру. Шерканер сбросил  с низкого насеста  кучу
книг и  журналов  и  жестом  пригласил  Аннерби  сесть.  Слава  Богу, он  не
попытался сменить тему.
     - Да, но ты еще не видел моих докладов.
     - Нет, видел. Виктория  их мне пересылает,  хотя у меня нет  времени их
читать.
     - А стоило бы!
     Ему пересылают доклады  глубокой секретности,  а  он  даже  времени  не
находит их прочесть! При этом он - тот самый коббер, который все это затеял!
     - Послушай, Шерканер, я тебе говорю, это не выходит. В принципе атомная
энергия может  сделать  все, что  нам  нужно. На практике  -  ну, сделали мы
какой-то по-настоящему  смертельный  яд.  Есть  у  нас  вещи вроде радия, но
которые куда легче добывать в больших  объемах. Еще  мы  нашли изотоп урана,
который  очень трудно  выделить, но думаю,  что, если получится,  мы сделаем
черт-те какую  бомбу.  Она  выделит  энергию,  которой хватит  на  отопление
большого города в течение всей Тьмы, но выдаст ее мгновенно!
     - Отлично! Это же начало!
     - И  это  отличное начало может быть  от нас так же далеко, как и было.
Ребята из группы бомбы заняли у меня три лаборатории.  Трудность  в том, что
сейчас мирное время; технология просочится наружу, сначала в горнодобывающие
компании,  потом к  иностранным  государствам. Можешь себе  вообразить,  что
случится, когда Братство, и старые добрые тиферы, и Бог знает кто еще начнут
делать такие штуки?
     Кажется, это пробило крепкую броню невнимания Андерхилла.
     - Да,  это будет  плохо.  Я  твоих докладов не читал, но Виктория часто
здесь бывает.  Техника  дает  нам чудеса  и ужасные  опасности.  И одно  без
другого  не  бывает. Только  я  убежден: нам не  выжить,  если мы  не  будем
заниматься этими  вещами.  Ты видишь только одну сторону. Послушай, я  знаю,
что Виктория может добавить тебе денег. У разведки Аккорда хороший кредитный
рейтинг. Она может опустошать бюджет десять лет подряд, не давая прибыли. Мы
тебе добавим лабораторий, чего пожелаешь...
     - Шерканер, ты слыхал насчет "форсирования кривой изучения?"
     - Н-ну...
     Он явно слыхал.
     - Сейчас,  дай ты мне все  богатства мира, я,  быть  может, сделаю тебе
устройство  обогрева  города.  На  нем будут случаться дикие  аварии  каждые
несколько  лет, а когда  оно  будет  работать "как  надо",  теплоноситель  -
скажем,  перегретый пар -  будет таким радиоактивным, что  все жители города
перемрут за первые десять лет Тьмы. Бывает момент, когда бросать на проблему
деньги и технических работников становится бесполезным.
     Шерканер  ответил  не  сразу.  Аннерби  показалось,  что  его  внимание
отвлеклось на джунгли  тренажера, где бесились  двое младенцев. Вся  комната
была причудливой комбинацией богатства, бывшего научного хаоса  Андерхилла и
его теперешних  отцовских  чувств.  Там, где  пол не был  завален  книгами и
детским  мусором, виднелся плюшевый ковер. Стены  были покрыты супердорогими
эксклюзивными узорами.  Окна с кварцевыми панелями до самого потолка. Сейчас
они были отвернуты. Сквозь  кованые  решетки шпалер  доносился  запах мокрых
папоротников.  Над   столом   Андерхилла  и  над  книжными   полками  висели
электрические лампы, но сейчас они были выключены.
     Комната была освещена лишь  зеленым и  околокрасным светом,  сочившимся
сквозь  папоротники.  Более  чем  достаточно,  чтобы прочесть названия книг.
Здесь   была  психология,   математика,  электроника,   попадались  учебники
астрономии - и куча детских книжек. Книги  были  сложены в штабеля, втиснуты
между  игрушками  и  приборами.  И не сразу  можно было понять,  где игрушки
Андерхилла,  а  где  -  его детей. Что-то выглядело и сувенирами из  дальних
стран  -  наверное,  из  военных  посылок  Виктории: тиферская  ногочесалка,
засушенная гирлянда цветов  с островов.  А в углу... ну и ну, артиллерийская
ракета  "Марк-7"!  Люк  боеголовки  был  снят,  и  вместо  полагающейся  там
взрывчатки стоял кукольный дом.
     Наконец Андерхилл сказал:
     - Ты  прав, деньги  сами по себе  прогресса не дают. Нужно время, чтобы
сделать машины, которые сделают  машины и так далее.  Но у  нас есть еще лет
сорок  пять,  и Генерал  мне  говорит, что ты  гений  в  управлении большими
проектами.
     Хранкнер  услышал  эти слова  с прежней гордостью,  большей, чем за все
медали, полученные им в Великую Войну. Но если бы не Смит и Андерхилл, он бы
никогда не открыл в себе такие таланты. Он мрачно буркнул, стараясь изо всех
сил не показать, как много значит для него эта похвала:
     - Спасибо на добром слове. Но я  тебе хочу сказать вот что: всего этого
недостаточно. Если ты хочешь, чтобы  это было сделано меньше чем за двадцать
лет, мне нужно еще кое-что.
     - Да, конечно. Что именно?
     - Ты  нужен, дурак! Твоя интуиция! А ты с первых лет проекта  спрятался
тут в Принстоне и занимаешься один Бог знает чем.
     - А...  Послушай, Хранкнер, ты  меня извини... понимаешь,  эта  атомная
энергия мне сейчас уже не так интересна.
     Зная Андерхилла  столько лет, Аннерби не должен был бы  удивиться этому
замечанию. И все же оно  заставило  его начать жевать  руки. Вот сидит  тип,
оставивший поле  жатвы еще до того, как другие  узнали о  его существовании.
Будь он просто с приветом, не было бы проблемы.  А так иногда Аннерби мог бы
этого коббера с удовольствием пристукнуть.
     -  Да,  - продолжал  Андерхилл, - тебе нужны  талантливые работники. Я,
знаешь, об этом думал; я хочу  тебе кое-что  показать. Но даже и при этом, -
добавил он, явно подливая  нефти в огонь,  - моя интуиция  подсказывает, что
атомная энергия дастся нам просто - сравнительно с другими задачами.
     - Какими, на-при-мер? Шерканер засмеялся.
     - Например, такими, как воспитание детей.  -  Он показал на антикварные
настенные часы с  маятником. - Я  думал,  другие  ребятишки уже будут здесь;
хотел тебе вначале показать институт.
     Он спрыгнул с насеста и стал по-дурацки махать руками, как всегда машут
родители маленьким детям.
     - Эй, слезайте,  слезайте!  Рапса,  не  трогай  часы! Поздно.  Девчонка
соскочила с тренажера, прыгнула на маятник, повисла на нем и соскользнула до
самого пола.
     - У меня тут столько мусора, что боюсь, как бы  не упал на детишек и не
раздавил.
     Детишки бросились  к  отцу и  заняли  отведенное для  них  место в  его
шерсти. Были они только чуть больше лесных фей.
     Андерхилл добился, чтобы его институт  считался отделением  Королевской
Школы. В доме на холме было несколько классных комнат, каждая занимала  дугу
внешнего периметра. И почти все их финансировала не Корона, по крайней мере,
если  верить Андерхиллу. Значительная часть исследований выполнялась на свои
средства,  оплаченные  компаниями,  на  которых  Андерхилл  произвел  весьма
серьезное впечатление.
     - Я мог бы переманить к себе многих лучших из Королевской  Школы, но мы
договорились.   Их   сотрудники    продолжают   преподавать   и   заниматься
исследованиями  в  городе,  но частично  работают и  здесь,  и  определенный
процент  наших издержек связан  с  Королевской  Школой. У нас тут  в  расчет
берутся только результаты.
     - А учебный процесс?
     Когда  Шерканер в ответ пожал плечами, двое малышей  качнулись вверх  и
вниз и радостно  тихо пискнули - наверное, эти звуки означали: "папочка, еще
раз так сделай!" - Есть у нас учебный процесс... своего  рода.  Главное, что
кобберы   общаются  с  другими   кобберами,  самых   разных  специальностей.
Рискованное  обучение для  студентов, поскольку все это так бесструктурно...
Есть тут часть народу, которая просто получает удовольствие, но недостаточно
талантливы, чтобы это им помогало.
     Во многих  классах у доски стояли  двое-трое, а остальные  наблюдали за
ними  с  низких  насестов.  Здесь  трудно  было  отличить  преподавателя  от
студента. Иногда Хранкнер даже не мог догадаться, к какой области  относится
дискуссия.
     У  одной двери  они  задержались. Кобберенок текущего  поколения  читал
лекцию группе старых  кобберов. Линии на доске наводили на мысль о сочетании
небесной механики с электромагнетизмом. Шерканер остановился и приветственно
махнул всей аудитории.
     - Помнишь полярное сияние, которое мы  видели во  Тьме? Вот этот парень
считает,  что оно  могло быть вызвано космическими  объектами, исключительно
темными.
     - Когда мы их видели, они не казались темными.
     - Да! Может быть, они  на самом деле имеют какое-то отношение  к началу
Нового Солнца. У меня  есть кое-какие сомнения. Джейберт пока что мало знает
небесную механику. Зато электромагнетизм он знает. Работает над беспроводным
устройством, которое может излучать волны длиной всего в несколько дюймов.
     - Да? Больше похоже на сверхинфракрасное излучение, чем на радио.
     - Такую  штуку  не  увидишь,  но  она, кажется, получается  точной.  Он
собирается использовать ее как эхолокатор для своих космических камней.
     Они пошли  дальше  по коридору. Аннерби заметил, что Андерхилл внезапно
стал  молчалив - без  сомнения, чтобы дать ему время обдумать идею. Хранкнер
Аннерби был  коббером  очень  практичным;  он заподозрил, что  это важно для
каких-то более  масштабных  проектов генерала  Смит.  Но даже  его захватила
врасплох  столь  яркая  идея. Он с трудом мог себе  представить, как поведут
себя  столь  короткие  волны,  хотя  они  должны  быть  в  высокой   степени
направленными.  Мощность, нужная  для  эхолокации,  будет  меняться  обратно
пропорционально  четвертой  степени  расстояния -  для  устройства  найдется
наземное применение раньше, чем наберется достаточно сил для поиска  скал  в
космосе. Хм. Военное  применение может оказаться важнее всего, что планирует
Джейберт...
     -  Кто-нибудь уже построил такой высокочастотный передатчик?  Очевидно,
его интерес был заметен - слишком уж довольная улыбка у Андерхилла.
     -  Да,  и это  действительно  гениальная работа  Джейберта,  которую он
называет "полостной  генератор". У  меня  на крыше  стоит небольшая антенна,
больше похожая на зеркало телескопа,  чем на радиомачту.  Виктория поставила
релейную линию между Западной Грядой и Ставкой. И мы с ней разговариваем так
же  надежно,  как  по  телефонному  проводу.  Я  эту  линию  использую   как
испытательный  стенд  для  одной  учебной схемы  шифрования.  И в результате
получится такая защищенная высокопроизводительная беспроводная связь, что ты
и  представить себе  не  можешь.  Даже если  у  Джеиберта  не  получится его
глазение на звезды. Шерканер Андерхилл остался  тем же  психом, каким всегда
был,  и Аннерби  понял, куда он клонит  и почему отказывается все бросить  и
работать над атомным проектом.
     - Ты  в самом  деле  думаешь,  что эта  школа будет производить гениев,
которые нам нужны в Ставке?
     -  В любом  случае  она будет  их находить  - и,  я  думаю,  мы  сможем
вырастить лучших из всех,  кого найдем. Мне никогда в жизни еще не  было так
интересно.  Но надо быть гибким, Хранк.  Сущностью настоящего творчества  до
определенной  степени является игра,  перепрыгивание  с мысли на  мысль  без
увязания  в  засасывающих  практических  потребностях. Конечно, ты не всегда
получаешь то,  что ты  хотел попросить.  Я  думаю, что, начиная с  этой эры,
изобретательность будет матерью необходимости, а не наоборот.
     Шерканеру было  легко  говорить. Не ему  воплощать  науку в  инженерную
жизнь.
     Андерхилл  остановился возле  пустого класса,  подошел  к  доске. Опять
какая-то абракадабра.
     -  Помнишь  кулачковые  устройства,  которые  Ставка  использовала  для
выведения баллистических таблиц? Мы теперь делаем такие штуки на электронных
лампах  и  магнитных  сердечниках.  Они  в миллион  раз  быстрее  кулачковых
устройств, и в них можно вводить числа в символьном виде, а не устанавливать
верньерами. Твоим физикам  это понравится.  -  Он хихикнул. -  Сам  поймешь,
Хранк.  Если  не   считать  того,   что   изобретение  запатентовано  нашими
спонсорами, вам с Викторией достанется более  чем достаточно, чтобы вы  были
довольны.
     Они пошли дальше по длинной винтовой  лестнице. Наконец она вывела их в
атриум  у вершины холма.  Вокруг Принстона были холмы и повыше, но и  отсюда
был  достаточно  зрелищный вид, даже в холодную морось. Аннерби  видел,  как
заходит  на  посадку  в  аэропорт  трехмоторный  самолет.  Шоссейные  тракты
прокладки поздней  фазы  по  обеим  сторонам долины темнели  цветами мокрого
гранита и свежеуложенного асфальта. Аннерби знал компанию, которая выполняла
эту работу.  Они верили, что будет достаточно энергии, чтобы долго прожить в
следующей Тьме. На что будет похож Прин-стон, если так и окажется? Город под
звездами и высоким  вакуумом, но не  заснувший, и с пустыми глубинами. Самый
большой  риск будет в годы Увядания, когда людям придется  решать, делать ли
запасы  на обычную  Тьму или  рискнуть  и сделать то, что считают  возможным
инженеры Хранкнера Аннерби. В кошмарах его преследовал не провал - частичный
успех.
     - Папа!
     Сзади вылетели  двое  пятилетних. За  ними  еще  двое кобберят, но  эти
достаточно большие, чтобы казаться рожденными в фазе. Уже больше десяти  лет
Хранкнер  Аннерби  изо  всех  сил  старался  не  замечать  извращений  своей
начальницы: генерал Виктория Смит была самым лучшим шефом разведки, которого
он  только мог  себе  представить,  лучше,  быть  может,  даже самого Струга
Гринвела.  И не  важно,  какие у нее  личные  склонности.  Его абсолютно  не
волновало, что сама она  тоже была рождена вне фазы - это было никак не в ее
власти.  Но то, что  она завела семью  в начале  Нового Солнца, что  обрекла
своих собственных детей на то же проклятие, на которое была обречена сама...
И они даже не одного возраста.
     Двое  малышей  спрыгнули  со  спины  Андерхилла, побежали  по  траве  и
взобрались  по  ногам  двух  старших  братьев. Как  будто Смит  и  Андерхилл
размазывали грязь в глазах  общества. Этот визит, столь долго откладываемый,
оказался невыносим именно так, как Аннерби боялся.
     Старшие, оба мальчики,  подхватили младенцев, притворившись на миг, что
понесут их, как отцы. Но у них, конечно, не было шерсти на  спине, и  малыши
соскользнули с панцирей. Тогда они ухватились за пиджаки братьев и забрались
обратно с громким детским смехом.
     Андерхилл представил сержанту всех  четверых. Они прошлепали  по мокрой
лужайке  под  защиту навеса.  Таких  больших  игровых площадок вне школьного
двора Аннерби никогда не видел, но эта была еще и очень странной. Нормальная
школа проходила через классы последовательно в соответствии с  потребностями
каждого возраста учеников. Оборудование игровой площадки Андерхилла состояло
из  мешанины  разных  лет.  Вертикальные  лазилки,   пригодные   только  для
двухлеток. Песочницы,  несколько больших кукольных  домов и  низкие  игровые
столы с разрисованными книжками и играми.
     -  Мы из-за Младшей не встретили вас  с  мистером Аннерби внизу, пап. -
Двенадцатилетний ткнул  сложенной рукой в направлении одной из  пятилетних -
Виктория Младшая? -  Она хотела, чтобы вы поднялись сюда и мы могли показать
мистеру Аннерби все наши игрушки.
     Пятилетние  не слишком  умеют скрывать свои чувства. У Виктории Младшей
еще  сохранялись детские глаза. Хотя они и могут поворачиваться на несколько
градусов, их  всего  два,  и  ей приходилось почти  прямо поворачиваться  ко
всему,  что  хотелось  рассмотреть. И поэтому, как  никогда не бывает, когда
смотришь  на  взрослого, было  совершенно  ясно, на что  направлено внимание
Младшей. Два ее  больших глаза  посмотрели сперва на Андерхилла и Аннерби, а
потом повернулись к старшему брату.
     - Ябеда! - прошипела она. - Ты же сам хотел, чтобы они сюда поднялись!
     Она  ткнула пищевыми руками в его сторону, а потом скользнула поближе к
Андерхиллу.
     - Извини, пап! Я хотела показать мой кукольный дом, а Брент и Гокна еще
должны кончить уроки.
     Андерхилл поднял передние руки и обнял ее.
     - Ладно,  мы  все  равно  сюда  собирались. - И  добавил,  обращаясь  к
Аннерби:  -  Боюсь,  что  Генерал им  слишком  много  про  тебя  наговорила,
Хранкнер.
     - Ага, вы инженер! - брякнула Гокна.
     Чего  бы  ни  хотела  Младшая,  сначала выступили Брент  и Джирлиб.  Их
уровень обучения трудно было оценить. У них была какая-то учебная программа,
но вне ее, кажется,  они могли интересоваться чем  хотят. Джирлиб - мальчик,
который  дразнил Младшую, - был коллекционером. Он увлекался  окаменелостями
сильнее, чем кто-либо, кого Аннерби доводилось знать. У  него были книги  из
библиотеки  Королевской   Школы,   которые  и  взрослому  студенту  были  бы
трудноваты. У него была коллекция алмазных фораминифер, собранная в поездках
с  родителями  в  Ставку. И  почти  как отец, он  фонтанировал  сумасшедшими
теориями.
     - Вы же  знаете,  мы не первые. В пластах древностью сто.миллионов лет,
под алмазным слоем, находятся Искажения Хелма. Почти все ученые считают, что
это  были  тупые  животные,  так  это не  так.  У  них  была  фантастическая
цивилизация, и я собираюсь выяснить, как это было.
     На самом деле эта  психованная идея была не нова, но  Аннерби удивился,
что Шерканер дает детям читать сумасшедшую палеонтологию Хелма.
     Брент,  второй  двенадцатилетний,  был куда  больше похож на  типичного
внефазного  ребенка:  рассеянный,  несколько  угрюмый,  возможно,  умственно
отсталый. Он  не  знал, куда  девать руки и ноги,  и хотя глаз  у  него было
достаточно,  он старался смотреть  передними, как будто  был намного моложе.
Казалось, у него нет каких-то особых интересов ни к чему, кроме того, что он
называл "папины  тесты". У него были  мешки строительных игрушек - блестящие
металлические  штыри  и  соединители. Три-четыре стола были покрыты сложными
конструкциями из штырей с  соединителями.  Умелым  подбором  числа штырей на
узел кто-то построил для ребенка различные криволинейные поверхности.
     - Я  много думал  о  папиных тестах. И управляюсь  с  ними все  лучше и
лучше.
     Он   начал  разбирать  большой   тор,  разламывая  тщательно  собранную
конструкцию.
     -  Тесты? - Аннерби  сердито  глянул на Шерканера. -  Что ты  делаешь с
этими детьми?
     Андерхилл, кажется, не услышал в его голосе сердитой нотки.
     - Правда,  замечательные дети? Когда  не  достают  до печенок, конечно.
Когда  смотришь,  как  растет младенец,  видишь, как вырастают  мыслительные
механизмы,  одна стадия  за другой.  - Он сунул руку  за  спину  и  погладил
младенцев, которые  вернулись  в безопасную  гавань. - В определенном смысле
эти  двое менее разумны, чем лесной тарант. Есть способы мышления, которые у
младенцев  попросту  не  существуют. Когда  я  с ними играю, я  эти  барьеры
чувствую. Но идут годы, разум растет, добавляет себе новые методы.
     Андерхилл говорил, проходя мимо игровых  столов. Гокна  подпрыгивала  в
полушаге  перед  ним, имитируя  его жесты и даже  тре-мор.  Он остановился у
стола,  покрытого  красивыми бутылками дутого стекла всех форм  и  оттенков.
Некоторые были  наполнены  фруктовой  водой  со льдом,  будто для  какого-то
странного пикника.
     - Но даже  у пятилетнего есть ментальные  шоры. У них отличные языковые
навыки, но основных концепций все еще нет...
     - И это не значит, что мы просто не понимаем, что такое пол!  - заявила
Гокна.
     Впервые Андерхилл показался слегка озадаченным.
     - Боюсь, она эту речь слышала много раз. И теперь ее братья сказали ей,
что отвечать, когда мы играем в вопросы и ответы. Гокна дернула его за ногу.
     -  Садись  и давай  играть.  Я  хочу показать  мистеру  Аннерби, что мы
делаем.
     - Ладно, можно  - а где твоя сестра?  - Вдруг  голос его стал  резким и
повелительным. - Вики! Слезай оттуда! Там тебе небезопасно!
     Виктория Младшая висела на детском  тренажере,  раскачиваясь  под самым
навесом.
     - Безопасно, папа! Раз ты здесь!
     -  Я  сказал  "нет"!  Слезай  немедленно!  Спуск Младшей  сопровождался
довольно  громким бурчанием,  но через несколько  минут  она  проявила  себя
совсем по-другому.
     Они один за другим показывали свои проекты.  Двое старших участвовали в
национальной программе радио, объясняя научные вопросы  молодежи. Продюсером
передачи был, очевидно, Шерканер, хотя причины он не объяснял.
     Хранкнер  вполне вписался в обстановку, улыбаясь, смеясь и притворяясь.
Каждый из них оказался удивительным ребенком. За  исключением Брента, каждый
был более талантлив и открыт, чем кто-либо на памяти Аннерби. И от этого ему
было только хуже,  когда  он  представлял себе,  какая жизнь  встретит их во
внешнем мире.
     У Виктории  Младшей был  кукольный дом -  крупное  сооружение,  которое
уходило в заросли папоротников.  Когда наступила ее очередь, она выгнула две
руки крюками и почти поволокла Хранк-нера к открытому фасаду дома.
     -  Видите?  - спросила  она,  показывая  на  дыру  в  цоколе. Дыра была
подозрительно похожа на вход  в термитник. -  У моего дома даже своя глубина
есть. И кладовая, и столовая, и семь спален...
     Гостю нужно было показать каждую  комнату  и объяснить  назначение всей
мебели. Вики открыла стену спальни, и там кипела жизнь.
     - У меня там даже маленький народец живет. Видите этих теркопов?
     На самом деле масштаб дома Вики вполне  подходил для маленьких созданий
- по  крайней мере в  этой фазе  солнца. Потом их  средние ноги  обратятся в
цветные  крылья. Они станут лесными феями, и тогда окажутся в доме совсем не
на месте. Но пока  что  они  выглядели как  маленькие  кобберы,  снующие  из
комнаты в комнату.
     - Они меня любят. Могли бы вернуться на деревья, если бы захотели, но я
им подкладываю еду-в комнаты и навещаю каждый день.
     Она потянула за медную ручку, и часть пола вылезла, как выдвижной ящик.
Внутри был сложный лабиринт, построенный из тоненьких кусочков дерева.
     - Я даже с ними опыты ставлю, как папа  с нами, только намного проще. -
Детские глаза смотрели вниз, так что  она не видела реакции Аннерби. - Вот у
этого выхода капаю медом, а их  запускаю  с  другой  стороны. Потом замеряю,
сколько времени они добираются... Ой, малышка, ты заблудилась? Ты же уже два
часа здесь. Ой, прости!
     Она бесстрашно сунула  пищевую руку  в  ящик  и передвинула  аттеркропа
кусочком папоротника.
     - Хе-хе! -  хихикнула она очень похоже на Шерканера.  -  Среди них есть
некоторые  совсем глупые  - а может,  им  просто  не  везет. Ну  как я  могу
замерить ее время, если она вообще не прошла лабиринт?
     - Н-ну... не знаю.
     Она повернулась к нему, уставясь на него своими красивыми глазами.
     - Мама говорит, что моего братика назвали в вашу честь. Хранкнер?
     - Да, наверное, так.
     -  Мама говорит, что вы  лучший инженер  в мире. Она говорит,  вы  даже
папины  сумасшедшие  идеи  можете  выполнить.  Мама  хочет,   чтобы  мы  вам
понравились.
     Было что-то во взгляде этого ребенка. Он был - направленный. Цель никак
не могла бы притвориться, что смотрят не на нее. Весь неуют и вся неловкость
визита сконцентрировались в этой секунде.
     - Вы мне нравитесь.
     Виктория Младшая  посмотрела на  него еще  чуть-чуть,  потом взгляд  ее
скользнул в сторону.
     - Вот и хорошо.
     Обедали они в атриуме с кобберятами. Облачная завеса  выгорела, и стало
жарко - по крайней мере для принстонского весеннего дня девятнадцатого года.
Даже под навесом пот прошибал из каждого сустава. Детям, казалось,  это было
все  равно. Они все еще были заинтересованы незнакомцем, по которому назвали
их  маленького  братика. Кроме Вики,  все  они были все  так же пронзительно
веселы, и Аннерби старался соответствовать изо всех сил.
     Когда кончился обед, показались наставники детей.  Похоже, что это были
студенты института.  Детям никогда  не  придется  ходить в настоящую  школу.
Будет ли им от этого легче в конце концов?
     Дети хотели, чтобы  Аннерби остался  на  уроки, но Шерканер пресек  эти
глупости.
     - Сосредоточьтесь на учебе, - велел он.
     И таким  образом  - хотелось  надеяться -  самая трудная  часть  визита
оказалась позади. Если не считать младенцев, Аннерби и Андерхилл были одни в
кабинете в прохладном нижнем этаже института. Какое-то  время они поговорили
о конкретных  нуждах Аннерби. Если Шерканер не хочет непосредственно помочь,
у него здесь есть наверняка несколько талантливых кобберов.
     -  Поговори  с моими  теоретиками.  И повидайся  с  моими экспертами по
счетным машинам. Мне кажется, что  некоторые из проблем можно было бы снять,
если бы существовали методы быстрого решения дифференциальных уравнений.
     Андерхилл потянулся и  соскочил с насеста за столом.  Взгляд  его вдруг
стал чуть насмешливым и вопросительным.
     -  Хранк... если  даже  не  считать  удовольствия общения, мы  достигли
сегодня  большего, чем могла  бы дать дюжина телефонных разговоров.  Я знаю,
что  институт - это место, которое ты  любишь. Не то  чтобы  здесь было твое
место! У нас  достаточно техников, но наши теоретики считают, что могут  ими
командовать. Ты - другое дело. Ты из тех, кто может  командовать мыслителями
и использовать их идеи для достижения своих инженерных целей.
     Хранкнер улыбнулся:
     - Я думал, что изобретательность следствие необходимости.
     - Гм! В основном так и  есть. Вот почему нам  нужны кобберы вроде тебя,
которые могут сложить кусочки вместе. Сегодня ты увидишь, что я имею в виду.
Тут есть народ, с которым тебе  будет полезно повидаться, и наоборот... Жаль
только, что ты не приехал намного раньше.
     Аннерби  начал было  бормотать  какие-то  оправдания  и остановился. Он
просто не мог больше притворяться.
     - Ты знаешь,  Шерк, почему  я  не приезжал  раньше.  Я  бы  и сейчас не
приехал, если бы  не прямой  приказ генерала Смит. Я за ней пойду в ад, и ты
это знаешь. Но  она хочет большего. Она хочет, чтобы я  согласился  с вашими
извращениями. Я...  у вас  прекрасные  дети, Шерк. Как вы могли такое с ними
сделать?
     Он  ожидал,  что вопрос  будет отметен со  смехом  или встретит ледяную
враждебность,  с которой  встречала  Смит любой намек на  такую критику.  Но
Андерхилл   лишь   минуту   помолчал,  играя   с  какой-то   старой  детской
головоломкой. Кусочки дерева постукивали в тишине кабинета.
     - Ты согласен, что дети здоровы и довольны?
     - Да, хотя Брент кажется несколько... замедленным.
     - Ты не думаешь, что для меня они подопытные животные? Аннерби вспомнил
Викторию Младшую  и ее лабиринт. Что ж, он в ее возрасте поджаривал теркопов
увеличительным стеклом.
     -  Э-хм, ты  экспериментируешь со всем, что тебе  попадется  под  руку,
Шерк,  -  таков уж  ты есть.  Я думаю, что ты  любишь  своих детей не меньше
любого хорошего  отца. И потому мне еще труднее понять,  как ты мог привести
их в мир  вне фазы.  Что  из того,  что  лишь один из них поврежден в уме? Я
заметил,  что  они не говорят насчет игр со  сверстниками. Просто не  можешь
найти других таких, которые не были бы зверьми?
     По виду Шерканера было ясно, что вопрос попал в цель.
     -  Шерк, твои несчастные дети всю жизнь проживут в мире, который  будет
считать их преступлением против природы.
     -  Мы  над этим работаем,  Хранкнер. Тебе Джирлиб  говорил насчет "Часа
науки для детей"?
     - Я думал,  зачем вто  все надо. Значит,  они  с  Брентом действительно
участвуют в радиопередаче? Эти двое вполне могут  сойти за рожденных в фазе,
но в конце концов кто-нибудь догадается, и...
     - Конечно.  Если бы не это,  Виктория Младшая  давно уже  рвется  в эту
передачу.  В конце концов я хочу,  чтобы публика по няла. Программа освещает
самые различные научные  воп росы,  но  постоянно  проходит  тема  биологии,
эволюции, и как Тьма заставила  нас жить  определенным  образом. С развитием
технологии,  какова  бы  ни  была  причина  такого жесткого  выбора  времени
рождения, она станет несущественной.
     - Церковь Тьмы тебе никогда не убедить.
     - И не надо.  Я  надеюсь убедить миллионы незашоренных кобберов, таких,
как Хранкнер Аннерби.
     Аннерби  не  знал,  что  сказать.  Аргументы  собеседника  звучали  так
бойко... неужели Андерхилл не понимает? Любое приличное общество соглашается
о чем-то в основных вопросах, в вопросах, означающих здоровое бытие  народа.
Это может  меняться,  но попытка отбросить правила - чушь,  самообман.  Даже
если будет  продолжаться жизнь  во Тьме, все равно останется необходимость в
приличных циклах развития жизни...
     Молчание длилось. Только постукивали кусочки дерева в руках Андерхилла.
     Наконец заговорил Шерканер.
     - Генерал очень тебя любит, Хранк. Ты был ее самым дорогим товарищем по
оружию   -  более  того,  ты  достойно  отнесся  к   ней,  когда  она   была
новоиспеченным лейтенантом, и казалось, что ее карьера окончится на помойке.
     - Она лучше всех. И не виновата в том, когда она родилась.
     - Согласен. Но именно поэтому она так осложнила  твою жизнь в последнее
время. Она думала, что из всех кобберов на  свете именно ты воспримешь,  что
делаем мы с ней.
     -  Знаю, Шерк, но я  просто не  могу. Ты меня видел сегодня. Я старался
изо всех  сил, но  твои  кобберята видели  меня  насквозь. По  крайней  мере
Младшая.
     -  Хе-хе.  Это наверняка. Ей не только имя досталось; малышка  Виктория
сообразительна, как ее мать.  Но - как ты говоришь - ей придется столкнуться
с намного худшим... Послушай, Хранк. Я  хочу малость поболтать  с Генералом.
Ей  придется смириться с  тем,  чего  она  может  добиться,  а чего  нет,  и
научиться  некоторой   терпимости  -  даже  если  это  терпимость   к  твоей
нетерпимости.
     - Я... Это будет полезно, Шерк. Спасибо.
     - А тем временем ты будешь нам нужен чаще. Но можешь приходить на своих
условиях.  Ребята будут рады тебя  видеть, но на том расстоянии,  которое ты
предпочитаешь.
     - Отлично. Они мне нравятся, я  просто боюсь, что  не смогу бытй таким,
как им хочется.
     -  Ха!  Пусть   определят  нужную  дистанцию   -  это  будет   неплохой
эксперимент.  - Он улыбнулся.  - Они  отлично  умеют приспосабливаться, если
посмотреть с этой точки зрения.

     ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

     До полета Фам Тринли вызывал у Эзра Винжа очень мало любопытства. По их
коротким встречам у Эзра составилось впечатление о  человеке пустом, ленивом
и,  вероятно,  некомпетентном. Чей-то родственник -  другого объяснения  его
присутствия в экипаже было не придумать. И только  после  нападения грубое и
велеречивое поведение Тринли  заставило  Эзра его заметить. Иногда  он бывал
забавен, гораздо  чаще - противен. Вахты Тринли перекрывались с Вахтами Эзра
на шестьдесят  процентов.  Когда он приходил в  Хаммерфест, там был  Тринли,
обменивающийся сальными  анекдотами с техниками Рей-нольт. Когда он  навещал
питейное заведение Бенни,  там сидел Тринли с шайкой  эмергентов,  надутый и
громогласный, как всегда.  Прошли годы  с тех пор - на самом деле, с  гибели
Джимми  Дьема - с тех пор, как его поведение могли бы счесть предательством.
Кенг Хо и эмергенты должны были сосуществовать, и в кружке Тринли было много
и Торговцев.
     Сегодня  отвращение  Эзра  к  этому  человеку  сменилось  чем-то  более
мрачным.   Дело  было  на   ежемегасекундном  заседании  менеджеров   Вахты,
проводимом,  как всегда, Томасом Hay.  Это  не  была  пустая  показуха,  как
липовый  "Комитет  управления  флотом"  Эзра. Здесь, чтобы выжить, нужен был
опыт  обеих сторон. И хотя вопрос, кто  тут главный,  даже  не возникал, Hay
часто  следовал  многим советам,  предложенным на таких  заседаниях.  Ритцер
Брюгель был сейчас  вне  Вахты, и  потому заседание  шло без  патологических
обертонов.  За  исключением  Фама  Тринли  менеджерами  были  люди,  которые
действительно умели работать.
     Первую  килосекунду  все  шло гладко.  Программисты Кэла  Омо проверили
партию наголовных дисплеев для использования людьми Кснг Хо. Новый интерфейс
был ограничен, но лучше, чем ничего. Анне Рейнольт представила  новый список
Фокусированных.  Полное  расписание  было  секретным,  но похоже  было,  что
Триксия получит больше свободного времени. Гонле Фонг  предложила  некоторые
изменения  Вахт.  Эзр знал, что у нее есть  некоторая тайная  выгода  в виде
платы  от участников,  но Hay  их  спокойно  утвердил. Подпольная экономика,
которую  они с Бенни устроили,  наверняка была известна Томасу Hay... но шли
годы, и он ее  постоянно игнорировал. И постоянно получал от нее выгоду. Эзр
Винж  никогда бы не подумал, что  свободная торговля  может сильно прибавить
эффективности в  таком малом и закрытом обществе,  как лагерь у точки L1, но
она  явным образом улучшала  жизнь. Люди получали самых приятных компаньонов
по  Вахтам.  У многих  в  комнатах  стояли  пузырьки  бонсай  Чиви  Лизолет.
Размещение  оборудования было настолько удобно, насколько вообще могло быть.
Может быть,  это  лишь  показывало, как неудобна была  исходная эмергентская
схема размещения. Эзр  по-прежнему таил глубокое убеждение, что Томас Hay  -
самый скрытный негодяй из всех, с кем его сталкивала жизнь, массовый убийца,
убивавший просто для подтверждения  своей лжи. Но он был  очень  умен, очень
внешне миролюбив.  У  Томаса Hay было сообразительности больше,  чем  нужно,
чтобы понять пользу, которую приносила ему свободная торговля.
     -  Итак, последний пункт  повестки дня. - Он  улыбнулся всем сидящим за
столом. - Как всегда, самый интересный и трудный. Чиви?
     Чиви  Лизолет плавно поднялась  и остановилась на  расстоянии ладони от
низкого  потолка.  В  Хаммерфесте  была гравитация,  но  лишь  такая,  чтобы
удержать на столе питьевой пузырь.
     - Интересный?  Может быть.  - Она  состроила гримасу.  - Но  это  очень
раздражающая трудность.
     Чиви  открыла  глубокий карман и  вытащила горсть наголовных дисплеев -
все с печатью "разрешено для коробейников".
     - Попробуем-ка эти игрушки Кэла Омо.
     Она  раздала  дисплеи  менеджерам Вахты.  Эзр взял один, улыбнувшись  в
ответ на ее застенчивую улыбку. Чиви все еще была  по-детски низкорослой, но
при  этом  крепко  сбита  и  ростом  почти  со  среднего  стрентманнианского
взрослого. Это  уже не была  маленькая  девочка или потерянная сирота, какой
она  была  после  Вспышки.  Она  взрослела с тех  пор полные годы. Поскольку
светимость Мигающей упала до приемлемого  уровня, она  часть  времени  стала
проводить  вне  Вахты, но  Эзр  видел  зарождающиеся у  нее  в  уголках глаз
морщинки.
     Сколько ей теперь ? Больше, чем мне.
     В  ней  еще иногда проявлялось прежнее озорство, но Эзра она больше  не
дразнила.  И он знал, что сплетни  про Чиви и  Томаса Hay - правда.  Бедная,
несчастная Чиви.
     Но Чиви  Лин  Лизолет достигла большего, чем Эзр мог  бы  ожидать.  Она
теперь удерживала в равновесии горы.
     Чиви подождала, пока все наденут дисплеи. Потом стала говорить дальше.
     - Вы знаете, что я поддерживаю  нашу орбиту вокруг точки L1. Над столом
вдруг  материализовались  скалы. Из их нагромождения  на стороне Эзра торчал
миниатюрный  Хаммерфест,  у  высокой  башни  только  что   зачалился  катер.
Изображение было четким,  точно прорезая  стену и людей  за ней. Но когда он
быстро перевел глаза на Чиви  и обратно, скалы  чуть  расплылись. Автоматика
перемещения не успевала уследить за движением, и визуальная иллюзия исчезла.
Без сомнения, программистов Кэла Омо заставили частично заменить автоматику.
Все  равно  то, что осталось, было близко к качеству Кенг Хо,  и изображения
отдельно координировались в поле каждого наголовного дисплея.
     На поверхности алмазной скалы появились точечные красные огоньки.
     - Это размещения электросопел... -  появились  еще  и желтые огоньки, -
...а это сетка сенсоров. - Она рассмеялась памятным Эзру веселым и радостным
смехом. -  Правда, похоже на сетку  решения  метода  конечного элемента?  На
самом  деле  это оно  и есть, хотя  узлы сетки - реальные машины, собирающие
данные.  В  общем, у меня  и моих людей две проблемы.  Каждая  вполне  легко
решаема. Нам надо держать все скопление на орбите вокруг точки L1.
     Скопление сменилось стилизованным  изображением  фигуры  Лиссажу вокруг
значка L1. С одной  стороны висела Арахна, дальше на той же линии находилась
Мигающая.
     -  Мы  ее построили так, что  почти все время находимся возле солнечной
короны с точки зрения пауков. Только  через  много лет они создадут технику,
которая позволит  им  нас  обнаружить...  Но наша  вторая  цель  -  удержать
Хаммерфест и оставшиеся блоки воздушного снега и океанического льда в тени.
     Снова  первоначальный  вид  скального  скопления,   но  теперь  летучие
вещества были отмечены зеленым и синим. Драгоценные ресурсы  с  каждым годом
убывали, уходя на потребности людей и испаряясь в космос.
     -  К  сожалению,  эти  цели в  какой-то степени несовместимы.  Скальное
скопление - не  твердое тело. Иногда усилия  для удержания на орбите создают
вращающий момент, и скалы сдвигаются.
     - Скалотрясения, '- заметил Дзау Цинь.
     -  Да.  Здесь, в  Хаммерфесте,  вы их  все время ощущаете.  Если  бы не
постоянное наблюдение и коррекция, это было бы еще хуже.
     Поверхность стола  стала  моделью соединения Алмаза-1  и Алмаза-2. Чиви
повела рукой в сторону стола, и сорокасантиметровый участок поверхности стал
розовым.
     - Вот сдвиг,  который мы чуть не  пропустили.  Но мы не можем позволить
себе ставить людей на...
     Фам  Тринли  все  это  время  просидел  молча,  щуря  глаза  в  злобной
сосредоточенности. Будучи  первым выбором  Hay в качестве ответственного  за
стабилизацию,  Фам выпил полную  чашу унижений по  этому поводу.  Сейчас  он
взорвался.
     - Чушь!  Я думал, вы потратите часть  воды  и введете ее как клей между
Алмазами! - Мы это сделали. Это несколько помогло, но...
     - Но вы все равно не  можете их стабилизировать? -  Тринли повернулся к
Hay  и привстал  со стула: - Предводитель, я вам  говорил,  что лучше меня с
этой работой никто не справится. Эта девчонка Лизолет умеет гонять программы
динамики,  и работает  усердно,  как  все,  но ей  недостает  сколько-нибудь
глубокого опыта.
     Глубокого опыта? Сколько лет ручной работы ей надо, старый дурак?
     Но Hay только улыбнулся Тринли. Как бы ни были абсурдны препирательства
этого идиота. Hay продолжал его приглашать. Долгое время Эзр подозревал, что
со стороны предводителя это просто садистский юмор.
     -  Что  ж, тогда,  быть может,  мне  придется  поручить эту работу вам,
артиллерист.  Но  смотрите,  ведь  даже  сейчас это  будет означать, что вам
придется проводить по крайней мере треть времени на Вахте.
     Голос Hay был  очень  вежлив, но Тринли уловил вызов. И Эзр увидел, как
старик злится все сильнее.
     - Треть?  - сказал он.  - Да мне одной пятой времени Вахты хватит, если
даже команда  будет сплошь  из новичков.  Тут не  важно,  насколько  разумно
расставлены сопла -  успех зависит  только  от качества сети наведения. Мисс
Лизолет не понимает всех возможностей используемых ею локализаторов.
     -  Объясните,  -  потребовала  Анне  Рейнольт.  -  Локализатор  -   это
локализатор. Мы в этом проекте используем и ваши, и наши.
     Локализаторы  были основным инструментом любой технической цивилизации.
Крошечные приборы  обменивались  шифрованными  импульсами,  используя  время
прохождения сигнала и распределенные алгоритмы для точного определения места
каждого   устройства-участника.  Несколько   тысяч  их  образовывали   сетку
позиционирования на скоплении скал. Вместе все они  формировали нечто  вроде
сети  низкого  уровня,  передавая  информацию  об  ориентации,  положении  и
относительной скорости электросопел и камней.
     - Это  не так,  - отечески улыбнулся Тринли.  -  Наши отлично  работают
вместе с вашими,  но  ценой снижения быстродействия. Вот  как  выглядят  эти
устройства.
     Старик завозился со своей наручной клавиатурой.
     - Мисс Лизолет, ваши интерфейсы бесполезны!
     - Позвольте мне, - сказал Hay и произнес в пространство: - Вот два типа
локализаторов, которые мы используем.
     Пейзаж  исчез, и  на столе  появились  два электронных  устройства  для
работы в вакууме. Эзр часто видел такую демонстрацию, но  так и не привык  к
ней  до   конца.  В   отработанной   презентации,  с   заранее  определенной
последовательностью показа, использовать голосовое распознавание для команды
просто.  А  тонкость того, что сделал Hay,  выходила  за  рамки возможностей
любого интерфейса Кенг Хо. Где-то  в глубине Хаммерфеста один или  несколько
его  рабов-зипхедов  слышали  каждое  слово, улавливая контекст  речи  Hay и
передавая его по автоматике флота другим специалистам-зипхедам. И  результат
изображения появлялся так быстро, будто  у Hay в голове бьыа вся база данных
флота.
     Конечно, Фам Тринли это волшебство даже не заметил.
     - Верно. - Он наклонился поближе к приборам. - Только вот эти  на самом
деле больше, чем сами локализаторы.
     - Не понимаю, - заметила Чиви. - Нужны ведь источники питания и рабочие
органы сенсоров... Тринли улыбнулся, сочась триумфом.
     - Это вы так думаете - и это могло быть так, пока  Мигающая палила так,
что  все  сжигала.  Но теперь... - Он наклонился  ниже, и его палец исчез  в
стенке блока поменьше. - Вы можете показать ядро локализатора, предводитель?
     Hay кивнул:
     - Сейчас.
     И изображение устройства Кенг Хо было разрезано, уровень  за уровнем. В
конце концов  осталась только почерневшая  точечка  не  больше миллиметра  в
поперечнике.
     Сидевший рядом Эзр ощутил вдруг возникшее у Томаса Hay напряжение.  Тот
был внезапно и сильно заинтересован. Момент миновал раньше, чем Эзр осознал,
что он вообще был.
     - Ой,  это мало. Давайте посмотрим поближе.  Пылинка  стала  разбухать,
пока  не  достигла метра  в  ширину  и почти  сорока  сантиметров  в высоту.
Автоматика наголовных дисплеев дорисовывала соответствующие свет и тень.
     -  Спасибо. - Тринли встал, чтобы  все  видели его на фоне устройства в
форме линзы. - Вот это  базовый локализатор Кенг Хо  - обычно заключенный  в
защитные барьеры, и  так  далее. Но  видите -  в благоприятной среде, даже в
вакууме, но в тени, он вполне самодостаточен.
     - Питание? - спросила Рейнольт. Тринли отмахнулся.
     - Дайте на них микроволновый импульс, раз так десять в секунду. Деталей
я не знаю, но я  видел, как их используют в больших количествах. И я уверен,
что они нам дадут более точный контроль. А насчет сенсоров - у  этих лапушек
есть встроенные простые вещи: температура, освещение, уровень звука.
     Дзау Цинь:
     - Но как Чиви и прочие могли этого не знать?
     Тринли великодушно пожал плечами. Он все еще не понял,  куда завело его
желание выставить свое "я".
     -  Как  я  уже давно  говорил,  Чиви  Лин  Лизолет  молода и  неопытна.
Грубозернистые локализаторы в большинстве проектов работают адекватно. Кроме
того,  улучшенные  характеристики наиболее  полезны  в  военной работе,  и я
уверен, что  учебники, прочитанные  мисс Лизолет, специально  оставляли этот
вопрос  в тени. Я же,  со своей стороны, был и  инженером, и  артиллеристом.
Хотя обычно  это не допускается, такие  локализаторы  являются  превосходным
средством наблюдения.
     -  Конечно,  -  отозвался  Hay  с  задумчивым видом. -  Локализаторы  и
подключенные к ним сенсоры - сердце любой системы безопасности.
     А эти  пылинки  содержали  сенсоры  и  были  независимы.  Они  не  были
встроенным компонентом системы, они были самой системой.
     - Твое  мнение,  Чиви? Тебе  такие штуки  в большом количестве в работе
помогут?
     - Может быть. Все это для  меня ново; я никогда не думала,  что учебник
может соврать. -  Она на миг задумалась. - Но да, конечно. Если будет больше
локализаторов  и  соответственно обрабатывающих  мощностей, мы сможем  тогда
уменьшить участие людей в наблюдении.
     - Отлично.  Тогда я прошу тебя выяснить у артиллериста  Тринли детали и
установить расширенную сеть.
     -  Я  буду рад взять  на себя эту работу, предводитель.  Hay дураком не
был. Он покачал головой:
     -  Нет, вы гораздо более ценны в роли руководителя. Я  даже хочу, чтобы
вы поговорили об этом с Анне.  Ритцер, когда вернется на Вахту,  тоже  будет
заинтересован. У  этих  устройств должно  быть  много  применений  в области
общественной безопасности.
     Таким  образом Фам  Тринли дал в руки эмергентов  еще более совершенные
кандалы и  цепи.  И  на  миг  на лице старика  мелькнуло тут же  подавленное
понимание.
     Эзр изо  всех  сил  старался  остаток дня ни с кем не разговаривать. Он
даже вообразить не мог, что так возненавидит этого  идиота. Фам Тринли никак
не  был  массовым  убийцей, и  его  глупая хитрость выпирала  из каждого его
движения. Но  его  дурость  выдала тайну, за которую  другие готовы  были бы
принять смерть, лишь бы не дать ее в руки Томасу Hay и Ритцеру Брюгелю.
     Раньше Эзр думал, что Hay держит Тринли возле себя для смеха. Теперь он
понял. И давно уже,  с того далекого  вечера в парке времянки Эзр  не ощущал
такой  холодной жажды  убийства.  Если придет время,  когда с  Фамом  Тринли
произойдет несчастный случай...
     После  обеда Эзр остался дома.  Его  поведение не  должно  было вызвать
подозрении.  В   это  время  заведение  Бенни   оккупировали  самодеятельные
музыканты, а импровизированные концерты были тем обычаем Кенг Хо, который не
вызывал у  Эзра энтузиазма даже  в качестве слушателя. Кроме того, ему нужно
было  подогнать  много работы.  И  часть  ее  даже не  требовала  ни  с  кем
разговаривать. Он надел наголовный дисплей и стал смотреть Библиотеку Флота.
     В  некотором  смысле  сохранение   Библиотеки  Флота   в  целости  было
величайшей из неудач  капитана Парка.  В каждом  флоте существовала  система
тщательных  предосторожностей  для уничтожения  библиотеки, если захват  был
неминуем. Но такие схемы не могут предусмотреть все. Библиотеки существуют в
распределенном виде по всем  кораблям  флота. Частично они бывают кэшированы
на тысячи узлов в зависимости от текущего использования. Индивидуальные чипы
-  эти проклятые локализаторы, например,  - содержат подробные инструкции по
обслуживанию  и  эксплуатации.  Но  главные  базы  данных  должны  были быть
уничтожены  в  минимально короткий  срок.  То,  что  остается,  может  иметь
какие-то  применения,  но   основные   идеи   и   терабайты  трудно  добытых
экспериментальных  данных уничтожаются -  или  остаются только в  аппаратном
виде, доступные  лишь  невероятно трудному восстановлению до исходного кода.
Почему-то это уничтожение не произошло,  хотя было  очевидно, что  нападение
эмергентов опрокинет все корабли флота Парка. А может быть. Парк это сделал,
но нашлись отключенные от сети узлы или  резервные копии, которые -  вопреки
всем правилам - содержали весь материал библиотеки.
     Томас  Hay  мог  понять,  что перед  ним  клад.  И рабы  Анне  Рейнольт
вскрывали  этот  клад  с нечеловеческой точностью Фокусированных.  Рано  или
поздно  они  узнают  все секреты Торговцев. Но это займет годы -  зипхеды не
знают, с чего начать. Поэтому Hay использовал не-Фокусированных сотрудников,
чтобы они болтались по библиотеке и описывали картину в целом. Эзр провел за
этим  уже  не одну  мегасекунду. Рискованная  это была  работа,  потому  что
какой-то результат надо было давать... и в то же время он аккуратно старался
направлять  исследования  подальше  от  вещей,  которые могут  быть  полезны
эмергентам прямо сейчас.  Он знал, что  может оступиться, и  вообще рано или
поздно  Hay  увидит  недобросовестность.  Этот  зверь  был  очень  хитер,  и
временами Эзр задумывался, кто же из них кого водит за нос.
     Но сегодня... слишком много выдал Фам Тринли.
     Эзр заставил себя успокоиться.
     Просто пошарь в библиотеке. Напиши какой-нибудь глупый отчет.
     Это должно быть засчитано за рабочее время, и  не надо  будет  беситься
как-нибудь заметно.  Он поиграл с  ручной  клавиатурой, которая была  выдана
вместе  с  "санированным" наго-ловным дисплеем.  По крайней  мере простейшие
командные  аккорды она  понимала:  скорлупки гладко заменили  вид его  каюты
видом входного  уровня  библиотеки. Когда он поворачивал голову,  автоматика
отслеживала  движение, и изображения плыли настолько плавно, будто документы
были  реальными предметами.  Но...  он постучал по клавишам...  черт побери,
почти  никакой  подстройки!  Они  выпотрошили  интерфейс  или  заменили  его
каким-то эмергентским стандартом. Немногим лучше обычных обоев!
     Он взметнул руки сорвать эту штуку  с лица, разорвать... Успокойся. Его
еще слишком бесило идиотское предательство Тринли. К тому же скорлупки  были
все же получше  настенного дисплея.  Он на  минуту улыбнулся, вспомнив,  как
заплевалась ругательствами Гонле Фонг, ломая клавиатуру.
     Так,  на что  же смотреть  сегодня? Что-нибудь, что для  Hay  покажется
естественным,  но  не  даст  ему   больше,  чем  у  него   уже  есть.   Ага,
суперлокализаторы  Тринли.  Они  найдутся   где-нибудь   в  боковой  нише  в
защищенном разделе. Эзр прошел по паре  ниток, в очевидных направлениях. Это
был вид библиотеки,  который ни одному простому ученику не  был бы доступен.
Hay получил -  Эзру иногда  в кошмарах мерещилось, каким именно  способом, -
пароли и параметры  защиты верхнего  уровня. И  теперь Эзр рассматривал вид,
который мог бы быть у самого капитана Парка.
     Не повезло. Указатели точно показали на локализаторы. Их малый размер в
действительности  не был секретом, но даже внутренние описания не указывали,
что  они снабжены  сенсорами. Встроенные  инструкции  были  об этих странных
возможностях  в  таком  же  неведении. Ха!  Получается,  что  Тринли  указал
обходной путь, который не виден даже в капитанском представлении библиотеки?
     Гнев, который сжигал его  изнутри, был  тут  же  забыт. Эзр  смотрел на
простирающийся перед ним  пейзаж данных,  ощущая внезапное облегчение. Томас
Hay не увидит в этой ситуации ничего странного. Может быть, кроме Эзра Винжа
нет  живого  Торговца, который  понимает,  насколько абсурдной  должна  быть
история Тринли.
     Но Эзр Винж вырос  в самом сердце Великой  Торговой Семьи. Еще ребенком
он  сидел  за  столом со взрослыми и  слушал разговоры  о стратегиях  флота,
которые только вводились  в  действие.  Капитанский доступ к  библиотеке  не
допускал,  вообще  говоря,  дальнейшее скрытие  возможностей.  Что-то  - как
всегда - может быть утрачено; оставшиеся от прошлых систем приложения бывали
настолько старыми,  что механизмы  поиска  не  могли  найти  то,  что  к ним
относится.  Но  если   не  считать  саботажа  или  нестандартного  поведения
капитана, который перестроит доступ, изолированных секретов быть  не должно.
В  долгосрочной  перспективе  такие меры  слишком болезненно сказываются  на
поддержке системы.
     Эзр  засмеялся бы, если бы не  подозрение, что  санированные  скорлупки
передают  каждый его звук зипхедам Брюгеля.  Но у  него впервые за весь день
мелькнула радостная мысль.  Тринли нам  парил  мозги! Старый  хвастун  часто
заносился,  но  бывал достаточно  осторожен,  чтобы  не  делать  этого перед
Томасом  Hay. Когда придется  давать Рейнольт подробности, Тринли полезет  в
инструкцию чипа... и  вылезет с пустыми руками. Почему-то Эзр ему не слишком
сочувствовал. Хоть раз старый паразит получит то, что заслужил.

     ГЛАВА ДВАДЦАТЬ  ПЕРВАЯ  Чиви  Лин  Лизолет  много  времени  проводила
снаружи.  Может  быть,  если  этот  фокус  старого  Тринли  с  локализатором
сработает, это переменится.
     Чиви плавала  над линией  стыка  Алмазов  - 1  и 2. Сейчас  она была на
солнце,  и летучие  вещества отсюда  убрали  или  они  выкипели.  Нетронутая
поверхность алмазов была  серой,  гладкой и тусклой,  почти  опалесцирующей.
Свет  солнца в конце концов пережег в графит  верхний слой толщиной примерно
миллиметр,  этакий  микро-реголит,  маскирующий блеск. Каждые  десять метров
сиял радужный блеск  - там, где  стоял сенсор.  С  другой стороны  выступали
электросопла.  Даже с такого  близкого  расстояния трудно  было заметить  их
работу,   но   Чиви   свою   аппаратуру    знала:   электросопла   плевались
миллисекундными  выбросами,  руководимые  программами, которые  прослушивали
датчики.  И  даже  это было  недостаточно  точно.  Чиви  две  трети  времени
проводила,  паря  над  скалами,  корректируя  электросопла,  - и  все  равно
скалотрясения  были  опасно  велики.  При  наличии более  точных сенсоров  и
программ,  о которых говорил  Тринли,  будет  легко  настроить режимы  тяги.
Скалотрясений будут миллионы, но они будут так ничтожны, что  никто их  и не
заметит.  А  тогда  ей не  придется  столько  времени  здесь  торчать.  Чиви
подумала, каково это будет - жить на низконапряженном  цикле  Вахт, как все.
Кое-какие медицинские ресурсы  это  сбережет,  но бедный  Томас окажется еще
более  одинок. Она отогнала от себя эту мысль. Есть вещи,  которые ты можешь
изменить, а есть,  которые не можешь. Скажи Тринли  спасибо за то, что могут
сделать его локализаторы.
     Она вылетела из расселины и вызвала по рации свою команду.
     - Обычные проблемы,  - отозвался голос Флории Перес.  Флория парила над
"верхним склоном" Алмаза-3. Над теперешней нулевой поверхностью группы скал.
Там  каждый  год   терялись  несколько  электросопел.  -   Три   расшатанных
крепления... вовремя их поймали.
     -  Отлично.  Я  пошлю  туда  Арна  и  Диму.  Кажется, мы  сегодня  рано
закончили. - Она улыбнулась. Останется время для собственных интересных дел.
Она отключила коммуникатор от общей частоты. - Эй, Флория!  Ты на этой Вахте
в дистилляторной?
     -  А как же! - Короткий  смешок. - Я  каждый  раз  пытаюсь получить эту
работу; и работа на тебя входит в необходимые издержки.
     - Ну, так у меня для тебя что-то есть. Договоримся?
     -   Там   посмотрим.   -  Флория  была  задействована   всего  лишь   в
десятипроцентном  цикле  работы,  но  все  равно  не  сразу  соглашалась  на
предложения Чиви. Человек Кенг Хо не может не  поторговаться. - Встретимся в
дистилляторной через пару килосекунд. Чайку попьем.
     Дистилляторная для летучих веществ находилась в конце своего медленного
пути через  темную  сторону  скал и  сейчас сверкала  башнями  и ретортами в
морозном свете Арахны. В  других местах она светилась  тускло-красным - там,
где  шло разложение  и  рекомбинация. На  выходе  получались  материалы  для
фабрики  и  органический ил  для  бактериальных.  Ядро  дистилляторной  было
построено из материалов флота Кенг Хо. Эмергенты тоже привезли с собой такую
аппаратуру, но она погибла во время битвы. Хорошо еще, что наша  уцелела. На
ремонт  и  на  строительство  пришлось  ободрать  все   корабли.  Будь  ядро
дистилляторной сделано по технологии эмергентов, чудом было бы,  если бы еще
хоть что-нибудь работало.
     Чиви  причалила  катер в нескольких метрах  от дистилляторной. Выгрузив
свой обернутый  в термооболочку груз, она по тросовым перилам подтянулась ко
входу.  Вокруг  высились сугробы  -  то,  что  осталось  от запасов  летучих
веществ:  воздушный  снег  и  океанский  лед  с Арахны.  Они  были привезены
издалека и  достались недешево. Большие массы,  особенно  воздушного  снега,
пропали при ^Вспышке и последующих случайных засветках. Остаток  был помещен
и  сбалансирован в самой безопасной тени,  расплавлен в  бесполезной попытке
склеить  скалы, использован  для  дыхания, еды  и  жизни. У Томаса  был план
выдолбить   часть  Алмаза-1  и  сделать   по-настоящему   надежное  пещерное
хранилище. Может  быть,  это окажется ненужным. Солнце  медленно  угасает, и
будет проще сохранить то, что осталось. Тем временем дистилляторная медленно
Двигалась - менее десяти метров в год - через сугробы льда и воздуха. За ней
оставался блеск необработанного алмаза и цепочка якорных гнезд.
     Контрольный  пост  Флории  находился   в  цоколе  самых  задних   башен
дистилляторной. В исходном виде это была всего лишь герметичная каморка, где
можно было перекусить и соснуть. За годы Изгнания ее обитатели кое-что к ней
добавили. Чиви на секунду остановилась.  Почти всю свою жизнь она провела  в
замкнутых помещениях и туннелях или снаружи - в вакууме. Последние изменения
Флории  превратили контрольный пост в нечто промежуточное. . Чиви могла себе
представить,  что сказал бы Эзр: действительно похоже  на  маленькую хижину,
картинка из волшебной сказки, как мог бы жить фермер  у подножия заснеженных
холмов на древней Земле рядом с зимним лесом.
     Чиви протиснулась  мимо аутригеров и якорных тросов - опушка волшебного
леса - и постучала в дверь.
     Торговля  - это всегда  весело. Она много  раз пыталась  объяснить  это
Томасу. У бедняги доброе сердце, но он происходит из такой культуры, которая
просто не может этого понять.
     Чиви   принесла  частичную  плату   за   последнюю  выдачу  Флории:   в
термоупаковке  был  двадцатисантиметровый   бонсай,   который   папа  строил
несколько мегасекунд.  Микропапоротники  соединяли  кроны  в  густой  навес.
Флория поднесла бонсай к свету и посмотрела сквозь зелень.
     -  Смотри, какие  мошки! У них цветные крылья! Чиви в ответ  на реакцию
подруги всегда тщательно изображала безразличие, но сейчас не могла с  собой
справиться и рассмеялась.
     - А я думала, заметишь ли ты.
     Бонсай был  меньше, чем папа обычно делал,  но был,  быть может,  самым
красивым, лучше всех, которые  Чиви видела в библиотеке. Она полезла рукой в
упаковку и вытащила вторую половину платы.
     - А это лично от Гонле. Зажим-подставка для бонсай.
     - Это же... дерево!
     Бонсай Флорию очаровал. Деревянная подставка вызвала реакцию  более чем
удивленную. Она провела пальцами по полированной зернистой поверхности.
     -  Мы теперь можем  делать  его тоннами, вроде как  восстанавливать  из
сухой трухи. Конечно,  поскольку Гонле  его выращивает  в  баках, вид у него
несколько странный.  - Полосы и извивы  -  это  были  биоволны, застывшие  в
дереве. -  Нам нужно чуть больше места  и  времени, чтобы получить настоящие
кольца.
     А  может,  и  нет.  Папа считал,  что  может  и не получится  заставить
биоволны изобразить кольца роста.
     - Не  важно,  - рассеянно сказала Флория. - Гонле выиграла пари...  или
твой отец его для нее выиграл. Ты только  представь себе -  полно настоящего
дерева,  а не прутики в  пузырьках бонсай или ветка в парке времянки.  - Она
перевела взгляд на довольное лицо Чиви.
     - И наверняка  Гонле  считает,  что это более  чем плата  за  последнюю
сделку.
     - Ну... мы надеялись, что это тебя смягчит.
     Они сели,  и Флория принесла  обещанный чай  - с  плантаций Гонле Фонг,
созданных из сугробов летучих  веществ и  алмаза, окружавших дистилляторную.
Потом они стали смотреть список, который Бенни и Гонле вместе составили. Это
был не просто заказ, а результат  торговли, шедшей день за днем в  заведении
Бенни.  Были здесь  и  предметы,  нужные  только  эмергентам.  Господь  Всей
Торговли, да здесь и предметы,  которые Томас  мог бы  просто потребовать, а
Ритцер Брюгель потребовал бы наверняка.
     Возражения Флории  были каталогом технических трудностей, перечислением
всего, что ей нужно, чтобы выполнить в дистилляторнои то, что ее просят. Она
могла в  этих сделках просить, чего хочет, но то, что ее просили сделать, на
самом деле было технически  трудно. Когда-то, до  Полета, когда Чиви было не
больше семи,  папа взял ее на  дистилляторную  на  Триленде. "Вот что питает
бактериальные,  Чиви,  точно  так,  как бактериальная  питает парки.  Каждый
уровень  еще  удивительнее   предыдущего,  но  выполнить   даже   простейшую
дистилляцию - это вид искусства". Али любил  свой уровень этой работы больше
всего,  но  имел уважение  и ко всем другим. Флория Перес  была  талантливым
химиком, и мертвый ил, который она создавала, был произведением искусства.
     Через четыре тысячи секунд они согласовали  перечень уступок и услуг на
весь остаток Вахты Флории. Потом  они немножко еще посидели, распивая  новую
партию  чая  и  лениво  обсуждая, что можно будет попробовать,  когда  будут
достигнуты текущие  цели.  Чиви  передала  Флории  заявление  Тринли  насчет
локализаторов.
     - Хорошие новости,  если  старый пердун  не врет.  Быть  может, тебе не
придется проживать такие напряженные циклы работы. - Флория оглядела Чиви, и
в ее глазах появилась  странная грусть. - Ты была совсем девчонкой, а теперь
ты старше меня. Не надо тебе  так  сжигать свою жизнь  лишь ради того, чтобы
удержать груду камней.
     - Это - это  все не  так плохо. Это надо сделать, даже  если у нас  нет
самой лучшей медицинской поддержки. - К тому же Томас всегда на Вахте, и ему
нужна моя помощь. - И знаешь, есть хорошие  стороны в том,  чтобы все  время
бодрствовать. Я влезла почти во все. Я знаю, где можно заключить сделку, где
взять товар. Совершенствуюсь как торговец.
     -  Хм-м. -  Флория отвернулась, помолчала  и вдруг посмотрела на Чиви в
упор. -  Это  не  Торговля! Это  глупая игра!  Прости,  Чиви, - сказала она,
понизив голос. - Ты не знаешь... но я знаю, что  такое настоящая Торговля. Я
была на Кьелле. Я была на Канберре. Это, - она повела рукой, будто охватывая
всю LI,  - просто имитация. Ты знаешь,  почему я всегда  прошусь на работу в
дистилляторную?  Я  превратила этот контрольный пост во что-то вроде дома, и
здесь я могу притворяться. Притворяться,  что я одна и далеко отсюда. Мне не
надо  жить во  времянке  с эмер-гентами,  которые  притворяются,  что  они -
приличные люди.
     - Но многие из них - приличные люди, Флория. Перес пожала плечами:
     - Может быть.  А  может быть, это и есть самое худшее. Эмергенты  вроде
Риты Ляо и Дзау  Циня.  Нормальные люди,  да? И они  каждый день  используют
других людей хуже,  чем  скотину,  как... как деталь машины. Даже хуже - они
этим  живут.  Ведь  Ляо -  "старший программист", а  Цинь - "старший пилот"?
Самое  страшное  зло  во  всей  вселенной,  а  для  них  это  -  всего  лишь
обыденность, и они приходят вместе с нами к Бенни, и мы их принимаем!
     Голос ее поднялся до визга - и резко оборвался. Она крепко зажмурилась,
и с ее лица медленно всплыли в воздух слезы.
     Чиви осторожно протянула  руку,  думая,  не стукнет ли ее подруга.  Эту
боль  она уже видела  у разных людей. Некоторым она могла объяснить. Другие,
как  Эзр Винж,  жестко держали  ее внутри, и она только угадывала намеки  на
горячую, пульсирующую злость.
     Флория молчала, опустив  голову. Но  потом она вдруг сжала за руку Чиви
обеими руками и плача уткнулась  ей в плечо. Слова звучали придушенно, почти
неразборчиво.
     - Тебя не виню. В самом деле. Я знаю про твоего отца... - Она несколько
раз молча всхлипнула и заговорила отчетливее. -  Я знаю, что ты любишь этого
Томаса  Hay. Это  ничего.  Ему  не обойтись без тебя,  но потом мы все  тоже
умрем.
     Чиви обняла подругу за плечи.
     - Но я не люблю его!
     Эти  слова вырвались  неожиданно  и  саму ее  удивили". И  Флория  тоже
вопросительно на нее посмотрела.
     -  В  смысле, я очень  его уважаю.  Он меня спас, когда все было совсем
плохо, когда Джимми убил мою мать. Но...
     Странно  было  говорить  такое  Флории, говорить  то,  что  раньше  она
произносила  только   про  себя.  Она  нужна  Томасу.  Он  хороший  человек,
воспитанный в страшной и полной зла системе. Доказательство, что он  хороший
- он пошел настолько далеко, насколько мог, он осознал зло и работает, чтобы
положить ему  конец. Чиви  сомневалась,  что  могла бы такое  сделать.  Она,
скорее, стала бы как Рита или Дзау, покорно воспринимая  зло и радуясь,  что
не попала в сети Фокуса. Томас Hay  действительно  хочет  изменить положение
вещей.  Но  любить его? При всей его душевности, любви,  мудрости,  какая-то
была...  далекость в Томасе Hay. Чиви только  надеялась,  что он никогда  не
узнает, как она о нем думает.
     И  еще  надеялась, что  Флория перед своими бунтарскими  речами  убрала
жучки Ритцера.
     Чиви отбросила эти мысли. Минуту они с Флорией просто сидели и смотрели
друг  на друга,  удивляясь такой  своей откровенности. М-да.  Чиви потрепала
Флорию по плечу.
     -  Я  тебя знаю уже  больше года совместной  Вахты,  и  впервые ты  так
говоришь...
     Флория выпустила руку Чиви и вытерла слезы.
     - Ага. Раньше я умела держать это под крышкой. "Сиди тихо, - говорила я
себе, -  как  положено маленькому покоренному коробейнику". Мы все это очень
хорошо умеем, правда? Может, потому,  что смотрим далеко вперед. А теперь...
Ты знаешь, что у меня была сестра в нашем флоте?
     - Нет.
     Ты уж прости. Столько было людей во флоте перед сражением, а  маленькая
Чиви знала только очень немногих.
     -  Луан была из универсалов, звезд с неба не хватала, но умела ладить с
людьми,  в общем,  из  тех, кого  умный  капитан флота  вводит  в группы для
смазки. - На лице  Флории чуть не всплыла улыбка и тут же утонула  в мрачных
воспоминаниях. -  У  меня  докторская  по химическим  производствам, но  они
Фокусировали Луан, а меня отпустили. Это должна была быть я, а они взяли ее.
     Лицо  Флории  передернулось,  выразив чувство  вины,  которая не  имела
оснований.  Может  быть,  Флория оказалась  иммунной  к  постоянной инфекции
мозговой гнили, как многие  из Кенг Хо, - а может, и  нет. Томасу нужно было
не меньше свободных, чем  Фокусированных,  иначе вся  система  захлебнется в
деталях  и погибнет.  Чиви открыла было рот, чтобы это сказать, но Флория не
слушала.
     - Я с этим смирилась. И следила за  Луан. Они фокусировали ее  на  свое
искусство.  Вахту за  Вахтой она  со  своей  группой  вырезала  эти  фризы в
Хаммерфесте. Ты наверняка ее сто раз видела.
     Уж это  точно. Группы  резчиков - это  была самая  нижняя  ступень  для
Фокусированных. Не  то что творческая работа  Али  или переводчиков. Система
"искусства  легенд"  эмергентов не оставляла места  для творчества.  Рабочие
гравировали стенки алмазного коридора сантиметр за сантиметром,  выскабливая
крошечные  пылинки из основы  по выданному шаблону.  Исходный  план  Ритцера
состоял в том, чтобы израсходовать "ненужные людские ресурсы",  заставляя их
работать до смерти без медицинского обслуживания.
     - Но они ведь уже не работают Вахту за Вахтой, Флория.
     Это   был  один  из  первых  триумфов  Чиви   над  Ритцером   Брюгелем.
Напряженность  работы  резчиков снизилась,  и те  из них,  кто  бодрствовал,
получили  доступ  к  медицинским  ресурсам.  Граверы  переживут  Изгнание  и
дождутся освобождения, которое обещал Томас.
     Флория кивнула:
     -  Верно, и  хотя  наши  Вахты почти  не перекрывались, я  все  еще  не
упускала  Луан из виду. Я ходила по коридорам, делая  вид,  что  иду мимо. Я
даже говорила с ней об этом  мерзком искусстве, которое она полюбила, -  это
было единственное, о чем она могла говорить. "Повержение Френкийского Орка"!
- Флория  с  отвращением выплюнула это  название. Гнев  ее стих,  она  сама,
казалось,  поникла. - И все равно я все еще ее видала иногда, и, быть может,
будь я  хорошим умненьким коробейником,  ее когда-нибудь  освободили  бы. Но
теперь... - Она повернулась к Чиви и проговорила с болью: - Теперь ее нет, и
она даже в списках  отсутствует. Они сказали, что отказал ее  гроб. Сказали,
что она умерла в анабиозе. Лживые, вероломные суки...
     Анабиозные контейнеры Кенг Хо были  настолько надежны, что  вероятность
отказа  была  только  предположительной,  по  крайней  мере  при  правильном
использовании и  на  протяжении  периода  не  более  4  Гсек.  У  эмергентов
аппаратура была чуть менее надежной, а после сражения уже ничьей нельзя было
доверять  до конца. Смерть Луан - скорее всего просто прискорбный несчастный
случай, еще одно эхо того безумия, которое чуть не убило их всех.
     Но как убедить в этом бедняжку Флорию?
     -  Мне кажется,  нельзя быть уверенными  ни  в  чем, что  нам  говорят,
Флория.  Система  эмергентов  построена  на  зле.  Но...  Я  долго  была  на
стопроцентной Вахте. И даже сейчас на  пятидесятипроцентной. Я почти во всем
принимала  участие. И  знаешь что?  За все это время  я  ни  разу не поймала
Томаса на лжи.
     - Ну и что? - буркнула Флория.
     - И зачем кому-то убивать Луан?
     -  А  не  сказала  "убивать".  Твой  Томас,  может,  просто  не  знает.
Понимаешь, не я одна болталась  возле граверов.  Два раза я  видела  Ритцера
Брюгеля. Один раз  там  были  все эти  женщины, а  он  просто стоял позади и
смотрел. А другой раз... другой раз там был только он и Луан.
     - Ох! - Очень тихо вырвалось это слово.
     - У меня нет доказательств. Я видела только жест,  позу, выражение лица
этого человека. И потому я промолчала, а теперь Луан больше нет.
     Паранойя Флории вдруг показалась  очень  правдоподобной. Ритцер Брюгель
действительно  был чудовищем,  и  это  чудовище  едва сдерживалось  системой
предводителей.  Воспоминание о  стычке  с ним никогда  не уходило из  памяти
Чиви,  хлоп-хлоп-хлоп  его  стальной  палки  по  ладони,  когда  он  на  нее
обозлился. В тот момент Чиви испытала  только гневное торжество от того, что
смогла его  осадить. Но с тех пор поняла, как ей следовало тогда испугаться.
Если бы не Томас, Ритцер наверняка убил бы ее... если не  хуже. Ритцер знал,
что будет, если его поймают.
     Подделать  смерть, даже  совершив  несанкционированную  казнь, - хитрая
штука.  У  предводителей  свои  странные  требования   о  регистрации  всего
происходящего. Если только Ритцер не феноменально ловок, останутся следы.
     - Послушай,  Флория.  У меня  есть способы это проверить.  Может,  ты и
права насчет Луан, но так или иначе мы докопаемся до правды. И если ты права
- знаешь, Томас никак не сможет смириться  с таким злоупотреблением властью.
Ему нужна помощь людей Кенг Хо, иначе ни у кого из нас нет шанса выжить.
     Флория поглядела на нее серьезно и вдруг порывисто обняла. Чиви ощутила
дрожь ее тела, но это не было рыдание. Потом Флория сказала:
     - Спасибо тебе. Спасибо. Я всю последнюю мегасекунду так боюсь... и мне
так стыдно.
     - Стыдно?
     -  Я  люблю Луан, но Фокус сделал ее  чужой. Мне надо было орать во всю
глотку, когда я  узнала, что  ее  больше  нет.  Черт  побери, мне надо  было
жаловаться еще когда я  впервые увидела с ней Брюгеля! А  теперь... - Флория
отпустила свою хватку и улыбнулась  Чиви дрожащей улыбкой.  - Теперь  я  еще
кого-то, быть может, подвергаю  опасности. Но у тебя хотя бы есть  шанс... и
ты  знаешь, может быть, она  еще  жива. Если  только мы ее найдем достаточно
быстро.
     Чиви выставила ладонь вперед.
     - Посмотрим, посмотрим. Зависит от того, что я выясню.
     - Это да.
     Они допили чай, обсудив все, что Флория помнила о сестре  и что видела.
Она  изо  всех сил  теперь  старалась казаться спокойной, но  получилось  не
слишком убедительно.
     Чиви  помогла  Флории  поставить  пузырек  бонсай  под  главным  светом
комнаты.
     - Я тебе еще много дерева могу  принести. Гонле очень,  очень  хочет от
тебя  программу  для  мета-акрилатов.  Сможешь  покрыть  стены  своей  каюты
полированным деревом, как у капитанов морских судов древних времен.
     Флория оглядела свою тесную каморку и подыграла ей.
     - Интересная идея. Скажи ей, что мы можем договориться. Чиви уже стояла
у  шлюза  и  натягивала  шлем скафандра, когда обернулась и  увидела на лице
Флории страх.
     - Чиви, будь осторожна!
     - Буду.
     Чиви  провела  катер  по  всем  остальным  точкам,  инспектируя  скалы,
регистрируя проблемы и  изменения  в  сети зипхедов. Тем временем  ее  разум
пробегал  по  опасным  коридорам.  Это  время  можно  было  использовать для
обдумывания.  Если Флория  права, то даже  имея на своей стороне Томаса, она
здорово рискует. У Ритцера много где есть свои люди. Если он может вмешаться
в систему анабиоза или подделать записи о смерти, значит, хороший кусок сети
Томаса у него под контролем.
     А  Ритцер  подозревает,  что  я  знаю?  Чиви  скользила  над  каньоном,
отделяющим  Алмаз-3  от  Алмаза-4.  Голубая  Арахна светила прямо  в  спину,
подсвечивая  расселину,  где сходились неровные  поверхности  скал.  Кое-где
произошла  сублимация  водяных скреп.  Слишком  тонкая,  чтобы  ее  отметила
сенсорная сетка, но если приблизить лицо на сантиметры к поверхности, то это
видно.  Но даже пока  Чиви  записывала  голосом проблему,  часть  ее  разума
рассматривала куда более опасный вопрос: у  Флории  хватило бы ума вычистить
от жучков свою каморку даже снаружи. А Чиви очень  внимательно  относилась к
своему  скафандру. Томас  дал  ей разрешение отключить  в нем все жучки, как
официальные, так и тайные. Сеть -  это  другое  дело.  Если Ритцер занимался
тем,  чем думала Флория, то он,  вполне вероятно, следит  за  всей связью  в
коллективе. И трудно будет что-нибудь  найти, если  его  не отвлечь. Значит,
надо быть очень, очень осторожной. Нужен  будет какой-то повод для того, что
она  хочет сделать. О!  Изучение персонала, которое поручено Эзру и  ей.  По
дороге  с  инспекции скал  было бы очень разумно этим  заняться. Она послала
Эзру вызов низшего приоритета, прося  о разговоре,  потом  загрузила большой
кусок данных по  Вахте  и персоналу. Там должны быть записи по Луан, но  она
теперь кэшировала их к себе, а у  нее процессор защищен собственной системой
безопасности Томаса.
     Она  вызвала  биоизмерения Луан  Перес.  Так,  сообщается  о  смерти  в
анабиозе.  Чиви  пробежала  текст.  Куча  профессионального  жаргона  насчет
отказавшего гроба.  У Чиви многолетний опыт работы с анабиозным снаряжением,
пусть даже только оператором. В общем, она понимала это обсуждение, хотя тут
зипхед  явно   усердствовал  не   по  разуму  -  такое   может  быть,   если
Фокусированного попросили придумать правдоподобную причину отказа.
     Катер  выплыл  из  тени  скал,  и  солнце  смыло  голубой свет  Арахны.
Солнечная сторона скал была голым камнем, графит на алмазе. Чиви  притемнила
вид и вернулась к рапорту о гибели Луан. Почти чистый рапорт. Он мог бы ее и
обмануть,  не имей  она подозрений  и  не  знай  все требования эмергентской
документации.  Где  третья  и  четвертая  перекрестная   проверка  вскрытия?
Рейнольт  всегда  требовала этого от  своих зипхедов  - эта  женщина  теряла
последние крохи гибкости, когда речь шла о жертвах среди зипхедов.
     Рапорт  фальшивый. Томас  это поймет,  как только она ему  этот  рапорт
покажет.
     Наушник пискнул.
     - Привет, это Эзр.
     Ах  ты  черт!  Она его вызвала  только для прикрытия,  чтобы  загрузить
большой блок данных и посмотреть дело Луан. Так вот тебе, пожалуйста.
     Мгновение казалось,  что он  в катере вместе  с  ней. Потом изображение
мигнуло  -  ее скорлупки  сообразили, что  не могут  поддержать  иллюзию,  и
поставили его  в фиксированном  положении на псевдодисплее. За ним виднелась
сине-зеленая стена мансарды Хам-мерфеста. Конечно, он у Триксии.
     Изображение  было   более  чем   достаточно  четким,  чтобы  разглядеть
нетерпение у него на лице.
     - Я решил  тебе сразу перезвонить. Ты знаешь, что я ухожу с Вахты через
шестьдесят кидосекунд?
     - Знаю, извини, что  беспокою. Я  тут смотрела статистику по персоналу.
По  той работе для  планового комитета, что нам  с тобой сунули, помнишь?  В
общем, у меня вопрос.
     Мысли  ее  лихорадочно бежали впереди  слов,  подыскивая  тему, которая
могла  бы оправдать такой вызов. Забавно, как  самая  мелкая попытка  обмана
сразу усложняет жизнь.  Чиви промямлила еще несколько фраз  и  наконец нашла
по-настоящему глупый вопрос насчет состава специалистов.
     Эзр посмотрел на нее чуть странновато и пожал плечами.
     -  Ты  спрашиваешь  о  конце  Изгнания,   Чиви.  Кто  знает,  что   нам
понадобится,  когда  пауки будут  готовы  для  контакта.  Я  думаю, мы тогда
поднимем из анабиоза всех специалистов - и вперед.
     - Это да,  таков  план,  но  вот  детали...  - Чиви  старалась добиться
правдоподобия.  Главное  теперь  - это  закончить  разговор.  - Значит,  мне
придется еще над этим подумать. Давай  встретимся лично, когда ты выйдешь из
анабиоза.
     Эзр скривился.
     -  Это еще не  скоро. Я заваливаюсь на пятьдесят  мегасекунд. Почти два
года.
     - Что?
     Это было в четыре раза больше, чем обычное время Эзра вне Вахты.
     -  Знаешь, новые  лица,  поддержание  формы... В  дереве Вахт Эзра были
ветви, которым  не отводилось  много времени.  Томас и  комитет менеджеров -
включая  Чиви  и  Эзра!  -  считали, что  каждый должен  получать  время  на
практическую работу и обычные учебные курсы.
     - Ты рано уходишь.
     А 50 Мсек - это больше, чем она рассчитывала.
     -  Ага. Что ж, с чего-то надо начать. -  Он отвернулся от видеодатчика,
глядя в сторону. На Триксию? Когда он повернулся снова, тон его был не таким
нетерпеливым,  но более решительным: -  Послушай,  Чиви!  Я  ухожу на лед на
пятьдесят кусков, и даже когда вернусь, буду на цикле малой интенсивности. -
Он поднял  руку, будто  предупреждая  возражения.  - Я  не  жалуюсь! Решение
принято при моем участии...  Но  Триксия все это  время  будет на Вахте. Это
дольше, чем она когда-либо оставалась одна. Ее некому будет защитить.
     Чиви хотелось протянуть руку и его утешить.
     - Никто  ее не  обидит, Эзр. - - Да,  я знаю. Она слишком ценная, чтобы
позволять ее обижать. Как твои отец. - Что-то мелькнуло у  него в глазах, но
не его обычная злость. Бедняжка Эзр молил ее о помощи! - Они поддерживают ее
тело в  рабочем  состоянии, в разумно чистом виде. Но я .  не хочу, чтобы ее
запрягали  сильнее, чем уже запрягли.  Присмотри за ней. У тебя есть власть,
хотя бы над такой мелочью, как Траг Силипан.
     Впервые Эзр всерьез просил ее помочь.
     - Я  прослежу  за ней, Эзр, - тихо отозвалась Чиви. - Обещаю. Когда  он
отключился, Чиви  посидела  еще несколько  секунд  неподвижно. Странно,  что
телефонный  звонок,  случайный и липовый, произвел такое впечатление. Но так
всегда действовал  на нее Эзр. Когда ей было тринадцать, Эзр Винж казался ей
самым  чудесным  человеком  во  всей  вселенной  - а  единственным  способом
привлечь его  внимание  было его изводить.  Такие  подростковые  впечатления
должны бы  уже испариться, разве  нет?  Иногда  Чиви  думала, что устроенная
Дьемом  бойня  как-то  заморозила ее душу,  заставила застрять на  последних
безоблачных днях перед всеми этими смертями... Как бы там ни было, а ей было
приятно, что она может для Эзра что-то сделать.
     Может быть, паранойя  заразна. Луан  Перес мертва. Теперь Эзр уходит на
куда  более долгий срок,  чем они рассчитывали. Интересно, кто на самом деле
распорядился   об  изменении  Вахт?  Чиви   просмотрела  считанные   данные.
Номинально изменения  исходили от комитета менеджеров  Вахт...  а  подписано
Ритцером Брюгелем.  Такое часто бывало - подобные  изменения подписывал один
из предводителей.
     Катер  Чиви  продолжал  свой  медленный   подъем.  С  этого  расстояния
скопление  скал  казалось  неровным  нагромождением,  сверкающий  на  солнце
Алмаз-2  затмевал  самые яркие звезды. Это казалось  бы видом-дикой природы,
если  бы не  сверкающая  правильная форма  базы Кенг  Хо  рядом  со скалами.
Приспособив  зрительные  приборы,  Чиви  могла  разглядеть  десятки  складов
системы L1. Ниже,  в  тени скал, находились  Хаммерфест  и дистилляторная, а
также арсенал L1-A. На орбите вокруг базы вращались разбитые  и полуразбитые
корабли,  которые привезли сюда людей. Чиви использовала их  как  маломощные
средства для  помощи электросоплам.  Отлично связанная динамическая система,
хотя она  и выглядела хаосом по  сравнению  с тем, что  было  в  первые годы
Изгнания.
     Чиви окинула конфигурацию опытным взглядом, хотя мозг ее был занят куда
более  опасными  вопросами  политической  интриги.  Личное владение  Ритцера
Брюгеля,  бывший  корабль  Кенг Хо  "Невидимая Рука", находился в стороне от
скопления,  меньше  двух тысяч метров  от  ее  катера;  она  пролетит  ближе
полутора тысяч  метров от его заборника. Хм-м!  Так что если  Ритцер Брюгель
похитил Луан Перес? Это был бы его самый наглый поступок даже против Томаса.
И, быть  может, не единственный. Если Ритцеру это сойдет с рук, могут быть и
другие смерти. Эзр.
     Чиви  глубоко и судорожно  вздохнула. Все  по порядку.  Итак: допустим,
Флория права и  Луан еще  жива  - в виде игрушки в личных владениях Ритцера?
Есть пределы  того, насколько быстро Томас может принять меры против другого
предводителя.  Если она  пожалуется,  и  дело затянется, Луан  может умереть
взаправду, а все улики просто... исчезнут.
     Чиви повернулась  в кресле, поглядев на "Руку" невооруженным глазом. До
нее  меньше  тысячи  семисот  метров.  Могут пройти  целые дни,  пока  снова
возникнет такая  конфигурация.  Корабль  был так близко, что видны были даже
аварийные сварные швы и ожоги там, где в защитный гребень звездолета ударили
рентгеновские  лучи. Чиви знала архитектуру "Невидимой Руки" не  хуже любого
обитателя  лагеря L1;  она жила там многие годы, на этом корабле изучала все
школьные темы по звездолетам. Знала слепые зоны корабля... И что еще важнее,
у нее был  доступ уровня предводителя. Одна из многих вещей, которые доверил
ей  Томас  Hay. До  сих пор она ни  разу  не использовала этого настолько...
провокационно, но...
     Руки Чиви занялись делом даже  раньше, чем она уговорила себя выполнить
свой  план.  Она вышла  на  персональный шифрованный  канал Томаса и  быстро
заговорила, описав, что  она  узнала и  что  заподозрила - и что  собирается
сделать.  Потом  записала  сообщение  с  условием передать  в  случае смерти
отправителя.  Теперь Томас в любом  случае  узнает,  и будет  чем пригрозить
Ритцеру, если он ее поймает.
     Тысяча шестьсот метров  от  "Невидимой  Руки".  Чиви  натянула  шлем  и
выкачала воздух  из  катера.  Интуиция  и  скорлупки  согласились о маршруте
следующего прыжка, о траектории, которая приведет ее к заборнику звездолета,
оставаясь  все время в слепой зоне. Толкнув люк катера,  она подождала, пока
инстинкт акробатки не скомандовал "пошел!", - и прыгнула в пустоту.
     Чиви, касаясь  пальцами  стены, шла по пустому  грузовому трюму "Руки".
Используя где власть Томаса, где собственное знание архитектуры корабля, она
добралась до жилых  уровней, не зацепив  никаких  слышных сигналов  тревоги.
Каждые  несколько  метров  Чиви прикладывала ухо  к  стене  и  слушала.  Она
приближалась к  зоне,  где  жили находящиеся  на Вахте, и могла  уже слышать
бодрствующих людей.  Все  было вполне обычно  - ни внезапного  движения,  ни
беспокойных голосов... Хм! А это похоже на плач!
     Чиви пошла  быстрее, ощутив что-то вроде головокружительной злости, как
в той давней стычке  с  Брюгелем  - только  сейчас она больше  соображала  и
соответственно больше боялась. Во время  совместных Вахт после того случая в
парке она часто ловила на себе взгляд Ритцера Брюгеля. И всегда ожидала, что
стычка  повторится  снова.  Не  меньше,  чем  на  почитание  памяти  матери,
фанатические тренировки Чиви - все в боевых  искусствах - были направлены на
то,  чтобы  защититься  от Брюгеля и его  стальной  палки.  Сильно  мне  это
пригодится, если  у него будет  проволочный пистолет. Но Ритцер такой идиот,
что  не   будет  ее  убивать  из  пистолета;  он  захочет  позлорадствовать.
Сегодня,если до этого дойдет,  она сможет  пригрозить ему посланием, которое
отправила для Томаса. Подавив страх, Чиви пошла на плачущий голос.
     Остановилась перед  люком. Вдруг занемели плечи  и руки. Странные мысли
запрыгали в мозгу. Я не забуду. Я не забуду.
     Дальше  ее  незаметность   будет   обеспечена   только  ключом  прохода
предводителя.  Очень  вероятно, что  этого  будет  мало.  Но  мне  же  всего
несколько  секунд и  нжЗо/Чиви  последний раз  проверила  рекордер  и  связь
данных... и скользнула в люк, в жилой коридор. Боже мой!
     На миг Чиви просто застыла в изумлении. Коридор был такого размера, как
ей помнилось. Через десять  метров он загибался направо, уходя к капитанской
каюте. Но Ритцер покрыл все стены обоями, и изображения  на них  были что-то
вроде розовых водоворотов. В  воздухе висела  вонь животного мускуса. Просто
другая вселенная по сравнению с "Невидимой Рукой", которую она помнила.
     Чиви  собрала  всю  свою храбрость и двинулась дальше.  Теперь  впереди
слышалась музыка, по крайней мере бум-бум-бум ударных. Кто-то пел... резкие,
лающие вскрики, синхронно с ритмом.
     Будто живя собственной жизнью, плечи Чиви согнулись, желая оттолкнуться
от стены и  броситься  обратно  в  люк. Нужны  мне еще  доказательства ?Д.а.
Просто заглянуть  в  систему  данных, сняв  местную защиту.  Это будет  куда
больше, чем десятки истерических рассказов о музыкальных вкусах Ритцера.
     Она двигалась дальше по коридору. Здесь были офицерские каюты, но в них
жила полетная Вахта  при перелете от Триленда. Она сама  три года прожила во
второй от  конца -  и ей  действительно не хотелось знать, на что  эта каюта
сейчас похожа.  Кабинет совещаний капитана был  как раз  за  поворотом. Чиви
ввела в замок ключ пропуска,  и  дверь  отъехала  в сторону.  Внутри...  это
больше не был кабинет совещаний. Скорее какой-то гибрид гимнастического зала
и спальни. И снова все  стены покрыты видеообоями. Чиви перетянула свое тело
через  странный узкий стеллаж и  опустилась вниз.  чтобы ее не было видно от
двери.  Коснувшись скорлупок,  она запросила  связь  с  корабельной сетью  с
отменой  местной  защиты.  Пауза,  пока  проверялись  ее  местонахождение  и
полномочия, и вот  она  уже смотрела  на  изображения,  имена и данные.  Да!
Старина  Ритцер  устроил  собственную  маленькую  анабиозную фирму  на борту
"Невидимой Руки". Луан Перес была в списках...  и здесь она была  в  списках
живых, на Вахте!
     Этого  достаточно; пора выбираться из этого сумасшедшего дома. Но  Чиви
помедлила еще одно  мгновение.  Столько здесь было имен, знакомых имен и лиц
очень  давних  времен.  У каждой  картинки -  маленький значок, обозначающий
смерть. Этих  людей она видела последний раз, когда была ребенком... но  они
были не такие. Лица сонные, угрюмые, покрытые ужасными синяками или ожогами.
Живые, мертвые, побитые, сопротивляющиеся... Это до Джимми Дьема. Она знала,
что велись допросы - много килосе-кунд между битвой  и возобновлением  Вахт,
но... Мертвящий ужас возник  у нее под ложечкой и стал расходиться по  телу.
Она листала имена. Кира Пен  Лизолет. Мама. Избитое  лицо, глаза смотрят  на
нее в упор.
     Что же Ритцер  с тобой сделал ? Почему Томас не знал ? Чиви не помнила,
как переходила  на указатели данных от картинки,  но  вдруг скорлупки  стали
показывать вложенное  видео.  Та же  комната, но наполненная давно  ушедшими
видами и звуками. Будто  с той стороны стеллажа  послышались стоны и тяжелое
дыхание.  Чиви  скользнула  в сторону, и видеоизображение  сместилось  почти
сразу же. Обогнув стеллаж, она  столкнулась лицом  к лицу... с Томасом  Hay.
Только намного моложе. Там, где она  не видела, за стеллажом,  он, казалось,
тыкал с уровня бедер.
     На лице его было удовольствие экстаза, которое Чиви столько раз  у него
видела, когда они были наконец одни и он мог в нее войти.  Только этот Томас
давних времен держал  узкий короткий нож с красными потеками. Он  наклонился
вперед,  уходя  из  виду,  к  кому-то,  чьи стоны  сменились душераздирающим
криком. Чиви бросилась  вокруг стеллажа и увидела истинное прошлое, женщину,
которую резал Томас Hay.
     - Мама!
     Прошлое  не  отозвалось  на ее  крик;  Hay продолжал  свое  дело.  Чиви
согнулась  пополам, извергая рвоту на стеллаж и вокруг. Она больше ничего не
видела, но звуки  слышались по-прежнему,  будто  все  это происходило по  ту
сторону стеллажа. Живот у Чиви опустел, но она сорвала с себя  скорлупки и с
силой отбросила  в  сторону. Она задыхалась и  кашляла, рефлексы ее подчинил
себе всепоглощающий ужас.
     Освещение изменилось, когда открылась дверь. Голоса. Голоса настоящего.
     - Да, она здесь. Марли.
     - Фу, что за грязь!
     Голоса двоих вошедших  в комнату мужчин, приближающихся к укрытию Чиви.
Она  бессознательно  попятилась,  поплыла  под  этим  хранилищем кошмаров  и
вцепилась в пол.
     Сверху появилось лицо.
     - Я ее на...
     Чиви взорвалась вверх,  лезвие ее ладони прошло чуть в стороне от чужой
шеи и вонзилось в панель стены. По руке полыхнула боль.
     Укол парализующих дротиков.  Чиви  повернулась,  попыталась  прыгнуть в
сторону нападавшего, но  ее  ноги уже  были  мертвы. Двое вошедших осторожно
подождали  секунду.  Потом  стрелявший,  Марли,  ухмыльнулся и  подхватил ее
медленно поворачивающееся тело. Она не могла пошевелиться, еле могла дышать.
Но какая-то чувствительность осталась. Чиви ощутила, как  Марли подтаскивает
ее к себе, проводит рукой по грудям.
     - Она обездвижена, Танг, не  волнуйся. - Он засмеялся.  - А может, тебе
есть  смысл  волноваться.  Смотри, какую  она дырку  пробила в стене. Четыре
сантиметра в сторону - и ты мог бы дышать затылком!
     Чиви  не  могла повернуть  головы и видела  только то,  что происходило
прямо перед глазами. Томас, спокойный, как всегда. Спокойный, как всегда. Он
посмотрел, как ее волокут  мимо, кивнул Марли. Чиви хотела  закричать, но не
могла издать ни звука.
     Томас меня  убьет,  как  всех остальных... А если нет? Если нет, ничего
нет во вселенной, что могло бы его спасти.
     Томас  повернулся.  За   ним  стоял   Ритцер  Брюгель,  растрепанный  и
полуголый.
     -  Ритцер,  это  непростительно.  Весь смысл  предоставления  ей  кодов
доступа был  в том, чтобы ее поимка была  простой и  предсказуемой. Ты знал,
что она приближается, и все равно раскрылся.
     Голос у Брюгеля был жалобный.
     - Да Чума ее, побери! Она никогда так быстро  не соображала,  как после
этой  последней мозгочистки.  И после  вашего  предупреждения  о ее прибытии
прошло всего триста секунд. Такого раньше никогда не было.
     Томас посмотрел на своего вице-предводителя в упор.
     -  Второе  -  это просто  невезение,  которое  тебе  надлежало  учесть.
Первое... - Он повернулся  к Чиви, и его гнев  сменился задумчивостью-. - На
этот раз ее подтолкнуло что-то неожиданное.  Пусть Кэл посмотрит, с кем  она
разговаривала.
     Он махнул рукой Марли и Тангу:
     - В ящик ее и в Хаммерфест. Скажите Анне, чтобы сделала, как обычно.
     - Какое время очистки памяти, сэр?
     - Это я  сам  с  Анне уточню. Надо посмотреть  кое-какие  записи. Перед
глазами Чиви мелькнул коридор, руки, уносящие ее. Сколько раз это уже бывало
?
     Как она ни напрягалась, она не  могла шевельнуть и мускулом. Но изнутри
рвался крик.
     На этот раз я буду помнить. Буду помнить!

     ГЛАВА ДВАДЦАТЬ  ВТОРАЯ Фам  шел  следом за  Трагом Силипаном вверх по
центральной башне Хаммерфеста, к Мансарде. В каком-то смысле это был момент,
который Фам готовил мегасекундами небрежной болтовни  - повод попасть внутрь
системы Фокуса, увидеть не только результаты. Без  сомнения, он мог и раньше
сюда  попасть  - на  самом  деле  Силипан  уже  не  раз предлагал его  здесь
поводить. Они знали друг друга уже много  Вахт, и Фам сделал немало дурацких
заявлений насчет Фокуса, проиграл Силипану и Циню не  одну расписку, защищал
свои мнения - визит под правдоподобным предлогом  стал неизбежен. Но времени
было много, а Фам все никак не получал того прикрытия, которое хотел иметь.
     Не дури сам себя. Выдача локализаторов Томасу Hay подставила тебя так,
как ничто другое.
     - Наконец-то,  старина Фам, сейчас ты заглянешь за кулисы. После этого,
надеюсь, ты перестанешь выступать со своими дурацкими теориями.
     Силипан ухмылялся. Он явно сам предвкушал этот момент. Они плыли вверх,
мимо все отходивших и отходивших в сторону узких туннелей. Это был настоящий
термитник. Фам поравнялся с Силипаном.
     - А что  тут знать? Вы, эмергенты,  превращаете людей в  автоматические
устройства.  Ну и  что?  Даже  зипхед не  может  выполнить более одного-двух
умножений в секунду.  Машина  делает это в триллионы раз быстрее. Так  что с
зипхедами вы просто  имеете  удовольствие  покомандовать людьми  - а  зачем?
Самая медленная и паршивая автоматика за всю историю Человечества.
     - Да-да.  Ты это уже  много  лет твердишь. И все  равно  ты  неправ.  -
Силипан выставил  ногу и  зацепился за скобу. - Ты в групповом зале приглуши
голос, ладно?
     Они стояли перед настоящей дверью - не люком для прополза-ния на нижних
уровнях. Силипан махнул рукой,  и дверь открылась. Они вплыли внутрь. Первым
впечатлением Фама был запах тела и набитые вплотную люди.
     - Что, воняют? Но они вполне здоровы. Я за этим слежу.
     Он говорил с гордостью хорошего техника.
     Штабель   на  штабеле  микрогравитационных   сидений,   упакованных   в
трехмерную решетку, как никогда бы невозможно было при настоящей гравитации.
Почти  все  сиденья  были  заняты.  На них  сидели  мужчины и  женщины  всех
возрастов,  одетые в серое,  почти у всех были устройства, похожие на лучшие
наголовные дисплеи Кенг Хо. Фам ожидал совсем не того.
     -  Я думал, вы их держите  порознь. В клетушках, как описал Эзр Винж  в
одной из своих самых слезливых исповедей в заведении Бенни.
     -  И  так бывает.  Зависит от типа  использования.  -  Он  махнул  двум
служителям, одетым как больничные санитары.  -  Так  куда дешевле.  Эти двое
ребят вполне справляются с усаживанием их на горшок и с обычными драками.
     - Драками?
     -  Профессиональными  спорами,  -  хохотнул  Силипан.  -  Раздражаются.
Единственная опасность - что они нарушат равновесие мозговой гнили.
     Они проплыли по диагонали между плотно упакованными рядами. У некоторых
скорлупки блестели прозрачно, и видно было, как движутся глаза  зипхеда.  Но
на Фама и Трага никто не обратил внимания, их зрение было где-то далеко.
     Отовсюду неслось негромкое'бормотание, объединенный голос всех зипхедов
в  помещении.  Говорило сразу много людей, и короткими очередями слов  - без
сомнения, низских,  но  все равно  это была  чушь. Общим эффектом был  почти
гипнотизирующий речитатив.
     Зипхеды безостановочно что-то печатали на клавиатурах. Силипан с особой
гордостью показал на их руки.
     - Видишь? Повреждения  суставов реже, чем у одного из пяти; мы не можем
позволить себе терять  людей. У нас их и без того мало, а Рейнольт не  может
полностью контролировать мозговую  гниль. Зато  уже  больше  года  прошло  с
последней   тривиальной  летальной  болезни  -  да  и  та  была  практически
неизбежна.  Тот  зипхед как-то  заполучил  перфорацию  толстой  кишки  после
регулярной проверки. Он сидел изолированно. У него упала производительность,
но мы не могли понять, в чем проблема, пока запах не стал невыносимым.
     Значит,   раб  умер  изнутри,   слишком  поглощенный   работой,   чтобы
пожаловаться  на боль, слишком лишенный внимания,  чтобы кто-нибудь заметил.
Трага Силипана интересовали только средние показатели.
     Они добрались  до верха  и оглянулись на трехмерную упаковку бормочущей
людской массы.
     - В одном вы все же правы, господин артиллерист Тринли. Если этих людей
заставить  заниматься арифметикой или  сортировкой строк, это было бы глупой
шуткой. Самый  мелкий  процессор  в  колечке на пальце такие  вещи делает  в
миллиард раз быстрее человека. Но ты слышал, как разговаривают зипхеды?
     - Ну да, но это же бессмысленно.
     -  Это  внутренний жаргон; они  его очень быстро вырабатывают, если  мы
ставим  их  работать командой. Но смысл в том, что они не выполняют машинных
функций низкого уровня. Они используют компьютерные ресурсы. Понимаешь,  для
нас,  эмергентов, зипхеды  - это следующий слой над программным уровнем. Они
могут применять человеческий интеллект с терпением и настойчивостью  машины.
И  вот еще  почему  важны  не-Фокусированные специалисты  - особенно техники
вроде  меня.  Фокус бесполезен,  если нет нормальных людей, которые направят
его и найдут необходимое равновесие между железками,  программами и Фокусом.
Если эта комбинация правильно составлена, получается такое,  что вашей  Кенг
Хо и не снилось.
     Фам  это понял уже  давно, но возражения провоцировали  более детальные
объяснения от эмергентов вроде Трага Силипана.
     - Так чем на самом деле занимается эта группа?
     - Давай посмотрим. - Он жестом предложил  Фаму надеть скорлупки. - Вот,
видишь?  Мы  их  разделили  на  три  группы.  Верхняя  треть  - механическая
обработка,  зипхеды,  которых   легко  перенацелить;   Отлично  подходят'для
рутинных   работ,   например,   прямых  запросов.   В   середине  -   группа
про^аммирования. Тебе, как программисту-артиллеристу, это будет интересно. -
Он вытащил  на экраны блок-схемы. Это бьш прибабахнутый бред, огромные блоки
без  какой бы то ни было эволюционной  когерентности. - Тут  переписан  твой
собственный код наведения оружия.
     - Чушь. Такого нагромождения мне в жизни не осилить.
     - Тебе - нет. А вот программист-менеджер - кто-нибудь вроде Риты  Ляо -
может, если  у нее  есть команда  программистов-зипхедов. Она  поставила  им
задачу  реорганизовать и оптимизировать  код.  Они сделали  то,  что обычный
человек  может сделать лишь в  бесконечной сосредоточенности. В сочетании  с
хорошими  средствами  разработки  зипы  создали  код  вдвое  короче   твоего
исходного и  в  пять раз быстрее работающий на  том  же железе.  И еще сотни
глюков вычистили.
     Фам  ответил  не  сразу.  Сперва  он  пролистывал  лабиринт  блок-схем.
Конечно, были  глюки в его программе, как во всех больших  системах. Но  код
для оружия - предмет тысячелетней работы, постоянных усилий по оптимизации и
устранению  ошибок... Он  сбросил  изображение на скорлупках  и оглядел ряды
сидящих рабов.
     Такая страшная цена... за такой блестящий результат.
     Силипан хихикнул:
     - Меня тебе не обдурить, Тринли. Ты ошарашен.
     - Ну, если это работает, то да. Так что там делает третья группа?
     Но Силипан уже направлялся в сторону входа.
     -  А,  эти! - Он пренебрежительно махнул  направо. -  Проект Рейнольт в
действии. Мы обшариваем весь ваш системный код, ищем скрытые каналы - в этом
роде.
     Попытка взлома наудачу, которую  учитывали только самые па-раноидальные
администраторы  систем.  Но  после  того, что  он  сейчас  видел...  Фам  не
чувствовал себя в такой уж безопасности.
     Сколько времени у меня есть, пока они заметят мои древние режимы?
     Они вышли из общего зала и стали спускаться по центральной башне.
     -  Понимаешь, Фам,  вы  - ну, все  люди Кенг Хо  - выросли с  шорами на
глазах.  Вы просто  знаете, что  некоторые вещи  невозможны.  Я  видел  ваши
литературные  штампы: "Мусор на входе дает  мусор на  выходе",  или  "Беда с
автоматикой в том, что  она делает  именно то, что ты просишь", или "Автомат
никогда  не  бывает по-настоящему  творцом".  Человечество  принимает  такие
заявления как данность  уже тысячи лет. Но мы, эмергенты, их опровергли! При
поддержке  зипхедов  я могу  получить'правильную  работу  при  двусмысленной
входной  информации.  Я  могу  получить  эффективные  переводы  естественных
языков.  У  меня  в  составе  автоматики  есть  механизмы  принятия  решений
человеческого качества!
     Они  спускались со скоростью нескольких  метров в секунду;  вверх в это
время мало кто направлялся.
     - Ну ладно, а как насчет творчества?
     По этому поводу Траг больше всего любил проповедовать.
     -  И даже  это,  Фам. Ну, не  все виды  творчества.  Я  же сказал, есть
необходимость в менеджерах, вроде Риты или меня,  и над нами - предводители.
Но знаешь, что я тебе  скажу о творческих  людях,  людях  искусства, которые
потом попали в  учебники  истории? Сплошь  и рядом это  бедолаги,  у которых
своей-то жизни и не было. Такой человек зацикливался полностью на том, чтобы
что-то узнать о  чем-то одном. Человек  в своем уме не  пойдет на  то, чтобы
ради  такого потерять семью и друзей, хотя в  результате  такой бедолага мог
узнать или создать что-то совершенно гениальное. Понимаешь,  к чему я клоню?
Чуточку Фокуса  всегда было в человеческой расе. Мы, эмергенты, такие жертвы
попросту  ввели  в  систему,  чтобы  они   шли  на  благо   всего  общества,
организованно.
     Силипан  протянул руку и коснулся  стен, тормозя  спуск.  На секунду он
оказался сзади, пока Фам тоже не притормозил.
     - Сколько у тебя времени до встречи с Анне Рейнольт? - спросил Силипан.
     - Чуть больше килосекунды.
     - Ладно, тогда я буду краток. Не годится заставлять ждать начальницу.
     Он  рассмеялся. Кажется, Силипан  относился  к Анне  Рейнольт  особенно
свысока. Если она некомпетентна, для Фама многое будет куда проще...
     Они  миновали  герметичную  дверь  в отсек,  который  вполне  мог  быть
лазаретом. Несколько анабиозных гробов, по виду временных,  для  медицинских
целей. За стойками оборудования  еще  одна  дверь,  со  специальной  печатью
предводителя. Траг нервно глянул на нее и больше в ту сторону не смотрел.
     - Ну, вот здесь все и происходит, Фам. Истинное волшебство Фокуса.
     Он повлек  Фама  через  комнату, подальше от наполовину скрытой  двери.
Возле обмякшего  зипхеда возился техник, направляя голову "пациента" в  один
из  больших  тороидов, занимавших  большую часть помещения.  Это могли  быть
диагностические  имидже-ры,  хотя выглядели  они куда более неуклюжими,  чем
обычная аппаратура эмергентов.
     - Основные принципы ты знаешь, так, Фам?
     - А  как же. -  Они  были осторожно  изложены  в первую же  Вахту после
убийства Джимми.  -  У вас есть специальный вирус, мозговая гниль, и вы всех
нас им заразили.
     -  Верно,  верно. Но это была  военная  операция. В большинстве случаев
гниль  не  преодолевает гематоэнцефального барьера. Но если она  проходит...
Слышал о  глиальных клетках? Их в мозгу больше,  чем  нейронов,  на самом-то
деле. В  общем, гниль использует глию  как  инкубатор  и заражает  почти все
клетки. Где-то через четыре дня...
     - Готовый зипхед?
     - Нет, сырье  для получения зипхеда. Из  вас,  Кенг  Хо,  многие так  и
остались  на  этой стадии - не-Фокусированные, в полном здравии, но инфекция
засела  постоянно.  У  таких  людей  каждый нейрон  в  мозгу  соседствует  с
инфицированными  клетками.  И  каждая  зараженная  клетка  имеет  свое  меню
нейроактивных веществ,  которые  умеет  выделять.  Вот  этот  друг...  -  Он
повернулся к технику, который все еще возился с бессознательным зипхедом.
     - Бил, этот для чего предназначен?
     Бил Фуонг пожал плечами.
     - Драться  начал. Алу пришлось  его парализовать.  Шанса  на разбегание
гнили нет, но Рейнольт хочет переучить ему пятый ба-зальный уровень для...
     Они   заговорили   на  профессиональном   жаргоне.   Фам  с   тщательно
симулируемым отсутствием интереса посмотрел на зипхеда. Эгил Манрхи. Это был
балагур-артиллерист  до  Полета.  Теперь  же...  наверняка  он  стал  лучшим
аналитиком, чем был раньше.
     Траг кивнул Фуонгу:
     - Ну, не знаю. По-моему, баловаться с базальным-пять не стоит, добра не
будет.  Но ведь она у нас начальник? - Он ухмыльнулся. - Слушай, давай я его
сделаю? Хочу Фаму показать.
     - Если за него распишешься.
     Фуонг отошел с дороги с рассеянно-скучающим видом. Сили-пан скользнул к
окрашенному в серое  тороиду. Фам заметил, что у  этой установки свои кабели
силового питания, каждый сантиметр толщиной.
     - Что-то вроде имиджера, Траг? Вид у него, как у бесполезного старья.
     - Ха, не  совсем. Помоги-ка мне сунуть голову этого типа в люльку. Так,
чтобы стенок  не касался... - Завопил сигнал тревоги. -  И Бога  ради, отдай
Билу  кольцо, что  у тебя на руке! Если окажешься не там,  где надо, магниты
этой малышки тебе палец оторвут.
     Даже  в пониженной гравитации  умостить коматозного  Эгила Манрхи  было
непросто. Точность нужна была высокая, и даже гравитация скального основания
склоняла голову Эгила к нижней стороне отверстия.
     Траг отодвинулся от своего произведения и улыбнулся.
     -  Все выставлено. Теперь, мальчик  мой Фам,  ты  увидишь, что это  все
значит.
     Он  произнес   несколько  команд,  и  между  ними   появилось  какое-то
медицинское  изображение,  наверное,  вид  изнутри  головы  Эгила.  Основные
анатомические  особенности Фам узнал, но это  было за пределами того, что он
изучал. - Ты прав  насчет  имиджера, Фам.  Это стандартный МДИ,  старый, как
само время.  Но  вполне годится.  Смотри, вот  здесь  генерируется гармоника
базальная-пять. Указатель сместился к сложной кривой  у основания мозга. - И
вот теперь самое интересное, что делает мозговую гниль (больше чем курьезным
случаем  для   невропатолога.   В  трехмерном  образе   появилась  галактика
светящихся точек. Они светились всеми цветами, хотя в основном розовым. Были
кластеры и  пряди  этих  точек,  и  многие из них вспыхивали  одновременно с
другими.
     -  Ты видишь инфицированные клетки глии,  во  всяком случае, нужные нам
группы. - А цвета?
     -  Показывают  выделение  нейротоксинов  по  типам.  То,  что я  теперь
делаю...  -  еще несколько  команд, и  Фам  увидел  инструкцию  пользователя
тороида, - ...это изменение выхода и частоты выдачи вдоль этого пути.
     Маленькая стрелочка  маркера  прошла по  одной из  световых  дуг.  Траг
усмехнулся.
     - Вот чем это железо отличается  от имиджера. Понимаешь, вирус мозговой
гнили содержит определенные пара- и диамагнитные белки, а они уже по-разному
отвечают на магнитные поля, запускающие продукцию определенных нейроактивных
веществ.  Так что  в то  время  как вы,  Кенг  Хо и  остальное человечество,
используете  МДИ  лишь  как  диагностический  инструмент,   мы.   эмергенты,
используем его активно - чтобы делать изменения.  Он постучал по клавиатуре,
Фам  услышал  потрескивание  сверхпроводящих  кабелей, расходящихся  друг  с
другом. Эгил пару раз дернулся. Траг протянул руки его зафиксировать.
     - Черт, при такой тряске не будет миллиметрового разрешения!
     - Я не вижу изменений у него на мозговой карте.
     -  И  не  увидишь,   пока  я  не  отключу  активный  режим.  Невозможно
одновременно  и   отображать,  и  модифицировать.  -   Он  замолчал,  изучая
инструкцию  шаг  за шагом. -  Почти  готово...  вот!  Так,  теперь посмотрим
изменения.
     Появилась новая картинка. Теперь светящаяся полоска  была почти синей и
лихорадочно мигала.
     - Несколько секунд, пока  стабилизируется. - Траг говорил, одновременно
изучая модель. - Смотри, Фам! Вот это то, что  я действительно хорошо  умею.
Не  знаю,  с  кем  в  своей  культуре  ты  можешь  меня  сравнить.  Я  вроде
программиста, но не  пишу кода.  Я вроде невролога, но я получаю результаты.
Скорее всего  я вроде  техника по компьютерам. Поддерживаю железо  в рабочем
состоянии для тех, кто им пользуется. Траг вдруг нахмурился.
     - Что?  Ах ты...  - Он поглядел туда,  где работал второй эмер-гент.  -
Бил, у этого парня отношение лептин-добавки все еще низкое!
     - Ты поле отключил?
     -  Конечно.  Базальная-пять должна быть уже переучена. Бил не  подошел,
но, очевидно, смотрел на модель мозга пациента.
     Линия синего мигания все еще  была  нагромождением случайных изменений.
Траг продолжал:
     -  Тут просто что-то  не  закреплено,  но  не знаю что.  Ты можешь этим
заняться?
     Он  ткнул в  сторону Фама, показывая напарнику, что у  него  есть  дела
поважнее.
     Бил с сомнением спросил:
     - А ты за него расписался?
     - Ну да, да. Просто доведи его, ладно?
     - Ну ладно.
     - Спасибо.
     Силипан жестом поманил Фама прочь от МДИ, изображение мозга исчезло.
     - Эта уж мне Рейнольт! Самая хитрая работа, все не  по книжке. А потом,
когда сделаешь все как надо, можешь получить только кучу неприятностей.
     Фам  вышел  за  ним   из   двери  и  направился  по  боковому  туннелю,
прорезанному  в  кристаллической  структуре  Алмаза-1.  Стены здесь  были из
резной мозаики -  тот же прецизионный  стиль, который так заинтересовал Фама
на   "приветственном   банкете".   Не   все   зип-хеды   были   техническими
специалистами:  они миновали десяток рабов-художников, сгрудившихся у выхода
из туннеля с увеличительными стеклами и похожими  на иглы инструментами. Фам
здесь проходил уже несколькими Вахтами раньше. Тогда фриз был только намечен
-  гористый ландшафт и войска, движущиеся к  туманной цели. Даже тогда можно
было  догадаться о его смысле, хотя бы по названию: "Повержение Френкийского
Орка".  Теперь  фигуры  были  почти закончены,  и плечистые доблестные воины
сверкали всеми цветами радуги.  Целью  их было  какое-то  чудовище. Не особо
новое  - типичный Гхлютонский  ужас,  разрывающий  людей и пожирающий куски.
Эмергенты   страшно   раздували  свое  завоевание  Френка.   Почему-то   Фам
сомневался,  что мутанты,  с которыми они сражались, были такими зрелищными.
Он замедлил ход, и Силипан решил, что он залюбовался.
     - Резчики проходят только пятьдесят сантиметров  в мегасекунду.  Но эти
фризы вносят сюда теплоту нашего прошлого.
     Теплоту?
     - Рейнольт хочет, чтобы было красиво? Случайный вопрос.
     -  Ха! Рейнольт  на это глубоко плевать. Приказал предводитель Брюгель,
по моей рекомендации.
     -  Но я думал,  что предводители в  своих владениях суверенны.  Фам  не
часто видел Рейнольт  на прежних Вахтах, но помнил,  как она осадила Брюгеля
на совещании у Hay.
     Траг прошел еще несколько метров,  ничего не сказав. Лицо его дернулось
в глупой улыбке - как бывало во время болтовни  у Бенни. Только на этот  раз
улыбка взорвалась смехом.
     - Предводитель? Анне Рейнольт? Фам, смотреть, как ты ни хрена не понял,
но делаешь вид, - это уже был кайф, но  тут ты уже совсем даешь! - Он поплыл
дальше,  все  еще  посмеиваясь.  Потом   увидел  на  лице  Фама  недоуменное
возмущение.  -  Слушай, ты меня  извини. Вы, коробейники,  во  многом  народ
неглупый, но как доходит дело до  основ  культуры,  так вы просто дети...  Я
взял для тебя разрешение  посмотреть  клинику Фокуса; думаю, не будет вреда,
если кое-что  еще тебе и  скажу. Нет, Анне  Рейнольт  не предводитель, хотя,
наверное, была, и с большой властью когда-то. Рейнольт - просто зипхед.
     Фам разрешил  гневу  на своем  лице смениться  полным нелоумением - это
была его действительная реакция.
     - Но... она же тут командует не хилой частью всего спектакля.
     Она же тебе отдает приказы!
     Силипан пожал плечами. Улыбка его несколько скисла.
     - Ага,  она отдает  мне приказы. Такое редко,  но бывает.  Я  бы  лучше
работал на предводителя  Брюгеля и  Кэла Омо, если бы они играли...  не  так
грубо.
     Фам решил подыграть.
     - Кажется, понимаю, -  соврал он.  -  Когда специалиста  Фокусируют, он
фиксируется  на  своей  специальности.  Значит,  художник становится  у  вас
резчиком мозаики, физик превращается в Ханте Вена, а менеджер - ну, не знаю.
Становится менеджером адской силы.
     Траг покачал головой.
     -  Не так все просто.  Понимаешь, технические  специалисты Фокусируются
хорошо.  Выход получается семьдесят процентов  даже  с вашим народом из Кенг
Хо.  Но  умение  работать с людьми - принятие  решений,  политика,  работа с
кадрами  -  эти навыки вообще не переживают Фокусирования. Ты же  уже  видел
достаточно зипхедов: то,  что у них общего, - глубокий аффект. Они не больше
могут  себе представить, что делается в голове у  нормального человека,  чем
камень на  это способен. Нам повезло  получить столько хороших переводчиков;
впрочем, никто раньше не пытался делать это в таких масштабах.
     Нет, Анне Рейнольт - это вещь очень, очень редкая. Ходят слухи, что она
была  Верховным  предводителем  в клике Ксеваль.  Почти  всех их  убили  или
промыли мозги,  но рассказывают,  что Рейнольт серьезно разозлила клику Hay.
Они  ее  для смеха  Фокусировали,  может, думали  использовать  как телесную
игрушку. Но  вышло  по-другому. Я считаю, что она почти мономаньяк.  Это был
один шанс на миллион, но ее способности менеджера уцелели - и даже кое-какие
навыки работы с людьми остались.
     Впереди  Фам  увидел  конец  туннеля.  Из  лишенного   украшений   люка
пробивался свет. Траг остановился и повернулся к Фаму лицом.
     -  Она - псих, но она еще и самая ценная вещь во владении  предводителя
Hay. На самом деле она удваивает цену  его состояния... - Силипан скривился.
- Но от этого не легче получать от нее приказы, скажу я тебе. Лично я думаю,
предводитель ее переоценивает.  Она - чудо-псих,  ну и что? Как если  собака
пишет стихи - никто не заметит, что это чушь собачья.
     -  Кажется,  ты  не стремишься скрыть от  нее  свое мнение. Теперь Траг
снова улыбнулся.
     - Конечно, нет!  Единственный плюс моего положения. Ее почти невозможно
провести  в  том, что касается  моей  работы, - но вне этого  она как всякий
другой зипхед. Я тут поразвлекся с... - Он осекся. - Ладно, ерунда. Скажи ей
то, что предводитель Hay просил тебя сказать, и все будет о'кей.
     Он  подмигнул  и  отправился  назад  по  коридору,  прочь  от  кабинета
Рейнольт.
     - Не спускай с нее глаз. Сам поймешь, что я имею в виду.
     Знай   Фам  про  Анне   Рейнольт,  он  бы  отложил  всю   эту  затею  с
локализаторами. Но сейчас  он уже  сидел  в ее  кабинете, и  вариантов  было
немного. В  каком-то  смысле  даже хорошо было запустить  это дело.  С самой
гибели  Джимми  каждый  из  шагов  Фама был  так  взвешен,  так,  мать  его,
осторожен!
     Вначале  женщина  даже  не  отреагировала на его  присутствие.  Фам, не
дожидаясь приглашения, сел на  стул  напротив нее и оглядел комнату.  Ничего
похожего на  кабинет Hay. Стены голые,  необработанный  алмаз. Ни картин, ни
даже  той  мерзости,  что эмергенты называли искусством.  Стол  Рейнольт был
нагромождением пустых контейнеров памяти и сетевой аппаратуры.
     А сама Рейнольт? Фам всмотрелся в ее лицо пристальнее, чем осмелился бы
в  ином случае. Он находился в ее присутствии  общим итогом  20  Ксек, и это
было на  совещаниях, где Рейнольт обычно  сидела  в дальнем конце стола. Она
всегда одевалась  просто, если не считать серебряного ожерелья, надетого под
блузку. При  такой  бледной  коже и  рыжих волосах эп женщина могла бы  быть
сестрой Ритцера Брюгеля.  Такой  физический тип был  редкостью  в этом  краю
Людского Космоса и возникал в основном из местных  мутаций.  Анне могло быть
лет  тридцать - или двести,  при хорошей  медицинской поддержке.  В каком-то
безумном экзотическом смысле она была прекрасна.
     Значит, ты была предводителем.
     Взгляд Рейнольт поднялся от стола и пронзил его насквозь.
     - Так. Вы пришли рассказать мне подробности об этих локализаторах.
     Фам кивнул. Странно. Посмотрев ему  в  глаза один раз, ее взгляд ушел в
сторону. Она смотрела  на его губы,  горло, а в  глаза - только мельком.  Не
было понимания, чувства  общения,  но у Фама возникло леденящее чувство, что
она видит сквозь все его маски.
     -  Хорошо. Каков у них стандартный набор сенсоров? Он обидчиво забурчал
ответы, подчеркивая, что деталей не знает.  Рейнольт явно не  реагировала на
обиду.  Вопросы  ее  звучали  единообразно  спокойно,  произносились  слегка
презрительным тоном.
     Потом:
     - Мало материала, чтобы с этим работать. Мне нужна документация.
     - Конечно,  для этого я и  здесь. Полные инструкции находятся  на чипах
локализаторов, зашифрованы на уровне, который не виден обычным техникам.
     Снова тот же долгий, рассеянный взгляд.
     - Мы смотрели. Мы их не видели.
     Тут  начиналось   самое  опасное.  В  лучшем   случае  Hay   и  Брюгель
присмотрятся очень пристально  к этому буффону Тринли. В худшем... если  они
поймут, что он выдает секреты, которых не знает даже главный артиллерист, он
сильно влип. Фам показал на наго-ловный дисплей на столе Рейнольт. .
     - Позвольте, - сказал он.
     На его  развязность Рейнольт  не отреагировала, но надела  скорлупки  и
включила совместный просмотр изображения. Фам говорил дальше.
     - Я помню пароль. Только он очень длинный. И полная версия закодирована
у  него в теле, но этого он не сказал. Он ввел несколько раз код с ошибкой и
изобразил нервозность и раздражение, когда ничего не получилось.  Нормальный
человек, даже Томас Hay, либо выразил бы нетерпение, либо рассмеялся.
     Рейнольт ничего не говорила. Просто сидела. И вдруг:
     -    У   меня   нет   на   это   терпения.   Перестаньте   симулировать
некомпетентность.
     Она знает!
     С самого Триленда никто  так глубоко не заглянул  под его прикрытие. Он
надеялся,  что у  него будет больше времени; когда  они  станут использовать
локализаторы, будет возможность  написать себе новое прикрытие. Проклятие! И
тут  он вспомнил, что  говорил Силипан.  Анне Рейнольт знала  что-то. Скорее
всего она решила, что Тринли не хочет давать информацию.
     - Извините, - промямлил Фам и ввел верную последовательность.
     От  библиотеки  флота,  из  подсекции  документации  микросхем,  пришло
простое  подтверждение. В воздухе над столом поплыли знаки. Секретные данные
инвентарного учета, спецификации компонентов.
     - Этого достаточно, - сказала Рейнольт.
     Она  что-то  сделала на  своем  пульте,  и ее кабинет  растворился. Они
поплыли в информации инвентарного учета  и  остановились среди  спецификаций
локализаторов.
     -   Как   вы  говорили,   температура,  звук,  уровни   освещенности...
мультиспектр.   Но  это  более  сложное  устройство,  чем  вы  описывали  на
заседании.
     -  Я  сказал, что оно  хорошее. А  это всего лишь подробности. Рейнольт
говорила  быстро,  просматривая возможность  за возможностью.  Теперь  в  ее
голосе  слышался почти интерес.  Это  было  куда  лучше  аналогичных изделий
эмергентов.
     -   Выделенный   локализатор,  с  хорошими  датчиками  и   возможностью
независимой работы.
     А видела она только ту часть, которую Фам хотел, чтобы она видела.
     Она отключила изображение, и они оба оказались  снова  в  ее  кабинете,
свет  холодно  искрился  на  шероховатых стенах.  Фам  чувствовал,  что  его
начинает прошибать пот.
     Она теперь даже на него не смотрела.
     - Инвентарная  ведомость  показывает  несколько миллионов локализаторов
сверх тех, что стоят в аппаратуре флота.
     -  Разумеется.  Когда  они  неактивны,  то  занимают всего несколько  .
литров.
     Спокойное замечание:
     - Вы были дураками, что не использовали их в системе безопасности.
     Фам вызверился на нее:
     - Мы, артиллеристы, знали, на что они способны. В военной ситуации...
     Но такие подробности не попадали в Фокус Анне Рейнольт. Она махнула ему
рукой, чтобы он замолчал.
     - Похоже, что для наших целей их более чем достаточно. Красавица-янычар
снова глянула  Фаму в  лицо.  На короткий миг ее  взгляд уперся  прямо ему в
глаза.
     -  Вы создали  возможность  для новой" эры  контроля, артиллерист.  Фам
посмотрел в ясные  синие  глаза  и кивнул. Он  надеялся,  что  она  сама  не
понимает, насколько права.  И еще Фам  теперь понял, какое центральное место
занимает она в его планах. Анне Рейнольт  управляет  почти всеми  зипхедами.
Анне Рейнольт - прямой контроль  Томаса Hay  над всей работой. Анне Рейнольт
знает  об  эмергентах все, что должен знать для успеха революционер. И  Анне
Рейнольт  -  зипхед.  Она может  догадаться, что  он  задумал, -  или  может
оказаться ключом к уничтожению Hay и Брюгеля.
     В построенной в аварийных условиях базе никогда не бывает все спокойно.
Времянка торговцев была всего сто  метров в поперечнике, и проходящие по ней
люди создавали  напряжения, которые нельзя было  полностью  демпфировать.  И
термальные напряжения тоже вызывали громкое потрескивание. Но сейчас был как
раз период сна  у большинства обитателей  базы,  и в каюте  Фама Нювена было
тихо, как только могло быть. Он плавал в затемненной каюте, притворяясь, что
дремлет. Его тайная жизнь, кажется, становилась очень напряженной. Эмергенты
этого не знали, но на них была расставлена западня на таком глубоком уровне,
что  о  нем  мало кто  знал даже среди  капитанов флота  Кенг  Хо.  Одна  из
двух-трех хитростей, которые подстроил  Фам Нювен  много  веков назад. Знала
Сура, знали некоторые другие, но после  разлома Брисго  это  знание  не было
запущено в общее вооружение Кенг Хо. Фам часто  об  этом  думал;  Сура умела
действовать тонко.
     Сколько времени пройдет,  пока  Рейнольт  и Брюгель обучат своих  людей
использовать  локализаторы?  Устройств  этих  хватило  бы  с запасом на  все
стабилизационные операции у  точки  L1  и  для шпионажа  во  всех  обитаемых
местах. За третьей едой ребята из связи говорили о  бросках в главном кабеле
времянки.  Десять  раз  в  секунду  сквозь  времянку проходил  микроволновый
импульс - достаточно, чтобы как следует запитать локализаторы. Перед началом
периода сна Фам  заметил  несколько влетающих в вентилятор  пылинок. Сейчас,
наверное, Рейнольт и  Брюгель калибруют  систему. Потом Брюгель и  Hay будут
себя поздравлять с качеством изображения  и звука. Если повезет, они в конце
концов  отключат свои громоздкие приборы шпионажа, если же не повезет... все
равно через несколько мегасекунд будет возможность подделать их показания.
     Что-то чуть  тяжелее пылинки  село  ему на  щеку. Фам  притворился, что
потирает лицо, и при этом пристроил  пылинку у себя между веками. Чуть позже
вытащил  другую  из  канала  правого уха. Ирония  в том,  как  много  усилий
затратили эмергенты на  отключение  устройств  ввода-вывода, которым  они не
доверяли.
     Локализаторы делали  все, что Фам  обещал Томасу Hay. Как все  подобные
устройства   на  протяжении   всей  истории  человечества,  они   определяли
местонахождение  друг   друга   в   геометрическом  пространстве  -  простое
упражнение,  ничего больше, как  расчет времени прохождения сигнала. Вариант
Кенг Хо был меньше других,  мог питаться без проводов на больших расстояниях
и имел простой  набор датчиков.  Это были потрясающие приборы для шпионажа -
как раз то, о  чем мечтал предводитель  Hay.  По своей природе  локализаторы
были чем-то вроде компьютерной сети, в сущности, распределенным процессором.
У каждой  пылинки  был небольшой запас  вычислительной  способности,  и  они
общались друг с  другом. Несколько сот тысяч таких пылинок  по всей времянке
торговцев  имели вычислительной  мощности  .больше,  чем все железо, которое
напихали сюда Hay и Брюгель.  Конечно, такую вычислительную  мощность  имели
все локализаторы - даже эмергентская рухлядь. Главная тайна Кенг Хо состояла
в том,  что не нужен был никакой  дополнительный интерфейс, ни для ввода, ни
для  вывода.  Если  знать секрет, можно обратиться к  локализаторам Кенг  Хо
прямо,   дать   им   ощутить  положение  твоего   тела,  проинтерпретировать
соответствующие  коды  и  отреагировать  встроенными  эффекторами.  То,  что
эмергенты убрали из времянки весь  интерфейс  взаимодействия, было теперь не
важно. Интерфейс Кенг Хо теперь вокруг и доступен каждому, кто знает секрет.
     Доступ к  нему требовал специальных знаний и  сосредоточенности. Это не
то, что может произойти случайно или  по принуждению. Фам  расслабил  мышцы,
частично притворяясь спящим, частично настраивая себя на предстоящую работу.
Нужен был особый ритм  сердцебиения, специальная последовательность вдохов и
выдохов. А я вообще помню это после стольких лет?
     Резкий всплеск страха и тревоги отбросил  его назад. Одна пылинка между
веками,  еще  одна в  ухе.  Этого  должно быть достаточно, чтобы согласовать
прочие локализаторы, плавающие в комнате. Должно быть.
     Но нужное настроение все ускользало. Мысли возвращались к Анне Рейнольт
и  к тому,  что  показал ему Силипан.  Фокусированные  увидят его планы, это
только  вопрос  времени. Фокус  -  это чудо. Фам  мог  бы  сделать  Кенг  Хо
настоящей  империей - несмотря на  вероломство Суры, - будь у него тогда эти
Фокусирован ные орудия.  Да, цена высокая. Он вспомнил ряды зомби в мансарде
Хаммерфеста. Есть  десятки путей смягчить  систему, но в конце концов, чтобы
использовать Фокусированные орудия, придется идти на жертвы.
     Стоит ли конечный успех, истинная империя Кенг  Хо такой цены? Готов ли
он ее уплатить?
     Да и еще раз да!
     При такой напряженности ему  никогда не достичь  состояния доступа. Фам
вернулся  назад и  начал  заново  весь цикл расслабления. Он  отпустил  свое
-воображение, дав  ему  скользнуть  в воспоминания. Как это  было в  те дни,
когда  только начиналось?  Сура  Винж  доставила "Репризу"  и все еще  очень
наивного Фама Нювена-на луны мегаполиса Намчена...
     Он оставался у Намчена пятнадцать лет, и это были самые счастливые годы
жизни Фама Нювена.  Двоюродные родственники Суры  оказались в этой системе и
загорелись  планами,  которые  предлагала  Сура  и  ее  юный  варвар:  метод
межзвездной  синхронизации, распространение технических приемов там, где  не
будет затронута их собственная торговля, перспектива склеивающей межзвездной
торговой культуры. (Фам научился не говорить о целях, лежащих дальше этого.)
Двоюродные братья Суры только что вернулись из очень выгодной экспедиции, но
пределы изолированной торговли они  осознавали хорошо.  Предоставленные сами
себе, они сколотили  бы состояния, даже удержали  бы их какое-то время... но
потом исчезли  бы  вместе  с  ними во  времени и межзвездной тьме. Многие из
целей Фама они поддерживали нутром.
     В чем-то  их жизнь с  Сурой  у  Намчена была  похожа  на  первые дни на
"Репризе". Но шло время, оии сближались все сильнее.  И было еще одно  чудо,
которое его тупая голова, набитая всеми грандиозными планами,  даже не могла
себе представить: дети. Он и думать не мог, насколько может отличаться семья
от той, в которой он родился. Первыми малышами были Ратко,  Бугра и Ко. Он с
ними  жил,  учил  их, играл  с  ними  в  жмурки  и  догонялки,  показывал им
чудеса.парков Намчена. Фам любил  их куда больше себя, почти  так, как любил
Суру.  Он чуть  не бросил свой Великий План,  чтобы остаться с ними. Но  для
этого еще будет время впереди, и Сура его отпустила. Когда он вернулся через
тридцать  лет, Сура  его ждала  с новостями  по другим  звеньям  Плана,  уже
претворяемыми  в жизнь. Но первые трое из их  детей  уже отправились сами  в
путешествия, играя свою роль в создании новой Кенг Хо.
     Фам  вернулся  с   флотом  из  трех  звездолетов.  Были  неудачи,  были
катастрофы. Предательства. Замле Энг бросил его, сочтя мертвым,  у кометного
облака  Кьелль. На двадцать лет  он  застрял у Кьелля без флота, став с нуля
триллионером, только чтобы оттуда удрать.
     Сура летала  с ним в  некоторые  рейсы, и  они основали новые семьи  на
полудюжине  миров.   Прошло   столетие.  Три  столетия.  Протоколы   миссий,
разработанные еще  на  старой "Репризе",  служили отлично, и за  многие годы
произошли  воссоединения с детьми  и детьми детей.  Среди  них  были  друзья
большие, чем Ратко,  Бугра или  Ко,  но никогда уже Фам так их  не любил. Он
видел, как  возникает новая  структура. Пока что она была  просто торговлей,
иногда заквашенной на семейных связях. А будет гораздо большим.
     Самое  трудное состояло  в  понимании,  что нужен  кто-то в центре,  по
крайней мере на первые столетия. Часто Сура оставалась дома, координируя то,
что делали Фам и другие.
     И дети у  них еще были. Пока Фам был за много  световых лет от дома,  у
Суры появились новые сыновья и дочери. Он подшучивал над этим чудом, хотя на
самом деле был сильно уязвлен и думал, что у нее были любовники. Сура только
улыбалась и качала головой.
     - Нет, Фам. Каждый ребенок, которого я называю своим, он и твой тоже. -
Улыбка ее стала лукавой. - За многие годы ты  так  накачал меня  собой,  что
хватило бы на рождение армии. Я не могу использовать весь этот дар сразу, но
делаю, что могу.
     - Только без клонов!
     Слова Фама прозвучали резче, чем он намеревался.
     - Господи, нет, конечно!  - Она отвернулась. -  Нет  уж, с  несколькими
тебя мне просто не управиться. -  Может, она была так же предубеждена, как и
он.  А может, и нет.  - Нет,  я тебя  использую в  естественных зиготах.  Не
всегда я второй донор или  единственный второй донор. Намченские  медики это
отлично  умеют.  -  Она повернулась  и увидела выражение его  лица. - Фам, я
клянусь тебе, у каждого из твоих детей есть семья. Каждый  любим... Фам, они
нам нужны. Нам нужны семьи и Великие Семьи. Они нужны Плану.
     Она ткнула его под  ребра,  пытаясь  развеселить, убрать недовольство с
его лица.
     - Эй, Фам! Разве это не эротическая мечта  любого  варвара-завоевателя?
Ты по количеству отпрысков переплюнул любого из них.
     Конечно. Тысячи детей от десятков партнерш, воспитанных без  затрат со
стороны отца. Его отец  в  Северных Землях безуспешно  пытался добиться куда
меньшего, истребляя родственников  и  захватывая наложниц.  И все же...  как
давно Сура этим занимается? Сколько еще детей и сколько "доноров"? Теперь он
мог  себе  представить, как  она планировала  генетические  линии, вкладывая
нужные таланты в основание  каждой  Семьи, распределяя их по новой  Кенг Хо.
Какое-то странное двойное зрение возникало у него, когда он прокручивал  это
в голове. Как сказала Сура, это была эротическая мечта варвара... и при этом
такое чувство, будто его изнасиловали.
     - Мне надо было бы сказать тебе с самого начала, Фам. Но я боялась, что
ты возразишь. А это ведь так важно.
     В конце концов Фам не стал возражать. Это действительно продвигало План
вперед. Но больно было думать о детях, которых он никогда не узнает.
     На скорости  в 0,3 световой Фам летал далеко. И даже там были Торговцы,
хотя за пределами тридцати световых лет они редко  называли  себя Кенг Хо. И
не важно. Они могли понять План. Те, с кем он встречался, разносили идеи еще
дальше.. Куда бы они ни  залетали  -  и  дальше,  поскольку  многих  убедили
радиопослания, рассылаемые Фамом во тьму, - туда приходил дух Кенг Хо.
     Фам возвращался к Намчену снова и снова, напрягая Великий План почти до
излома. Сура старела. Ей уже было два или три столетия. Тело ее достигло тех
пределов медицины,  когда его  еще  можно было поддерживать юным и  упругим.
Даже  некоторые  из детей уже состарились,  проживая  долго  в  порту  между
рейсами. А иногда в глазах Суры Фам видел проблески незнакомых переживаний.
     Каждый раз, возвращаясь на Намчен, Фам задавал ей один и тот же вопрос.
Наконец в одну  ночь, после любви почти такой  же прекрасной,  как в  первые
дни, он чуть не дошел до рыданий.
     -  Сура,  это не так, как должно было быть!  План  был для  нас  обоих.
Поедем со мной. По крайней мере начни снова летать.
     И мы будем встречаться снова и снова, сколько бы еще ни прожили.
     Она  отодвинулась  от  него  и  погладила  по шее.  Улыбнулась криво  и
печально.
     - Знаю. Мы думали,  что  оба сможем летать. Странно,  что это оказалось
самой большой ошибкой в наших первых планах. Но будь честен, Фам. Ты знаешь,
что один из нас должен  оставаться в центре и работать с планом почти  целую
долгую Вахту.
     Завоевание вселенной требует  внимания к триллиону  мелких деталей, и в
анабиозе ими управлять невозможно.
     - Да, в первые столетия. Но ведь... но ведь не всю же твою жизнь!
     Сура покачала головой, продолжая его поглаживать.
     -  Боюсь, что мы ошиблись. - Она увидела выражение  его лица, выражение
страдания, и притянула его к себе.  - Мой бедный принц-варвар. - В ее голосе
слышалась ласковая и  насмешливая улыбка.  - Ты мое  бесценное сокровище.  И
знаешь, почему? Ты огненный гений.  .Ты одержим. Но я всегда любила  тебя не
только поэтому.  У тебя в  голове столько  противоречий! Малыш Фам  вырос  в
пригороде Ада.  Ты  видел  предательство, тебя предавали. Ты  понимаешь суть
вооруженного  зла не хуже  любого негодяя  с руками по локоть в крови. И при
этом  маленький  Фам  принял  на  веру  все  мифы   о  рыцарстве,   чести  и
приключениях. И у тебя в голове живет все это вместе, и ты  жизнь кладешь на
то, чтобы подогнать вселенную под свои противоречия. Ты придешь к своей цели
близко,  достаточно близко для любого  разумного  человека, но  для тебя это
может оказаться мало. Итак, я  должна  оставаться дома, если наш План должен
увенчаться  успехом.  А  ты  по той  же  причине  должен  улетать.  И ты,  к
несчастью, сам это знаешь. Правда, Фам?
     Фам  выглянул из  настоящего  окна,  опоясывающего пентхауз  Суры.  Они
находились  на вершине  самого высокого  небоскреба на  самой  большой  луне
мегаполиса Намчена.  Цены  на офисные  здания  в  Тарелске  скакали  вверх в
горячке,  которая  казалась   абсурдной   в   свете   возможностей   сетевых
коммуникаций.  Последний  раз,  когда  эту  башню  выставляли  на рынок,  за
стоимость  годовой аренды пентхауза можно было  купить звездолет.  Последние
несколько  лет башня и  большие куски застройки  вокруг  принадлежали Семьям
Кенг  Хо  - в основном потомкам  его  и Суры. Это  была мельчайшая часть  их
владений, просто дань моде.
     Сейчас было  начало  вечера.  Серп Намчена низко  висел  на  небе, огни
делового  района Тарелска  соперничали  с сиянием материнского мира.  Где-то
через секунду взойдут верфи "Винж и Мамсо",  быть может, самые большие верфи
во всем Людском Космосе. Но даже они  - лишь пылинка в богатстве их Семей. А
дальше  -  все  расширяясь  до  самых  границ Людского  Космоса,  и  все еще
увеличиваясь. - тянется кооперативное богатство Кенг Хо. Он и Сура  основали
самую  большую торговую культуру всех времен. Так это видела Сура. И  ничего
больше она в этом не видела. Ничего больше и не хотела. Сура ничего не имела
против, что не будет жить  в эру их окончательного успеха... потому  что  не
думала, будто такая эра наступит.
     И  Фам  проглотил  слезы, которые упорно  наворачивались на  глазах. Он
нежно завел свои руки Суре за спину и поцеловал в шею.
     - Да, знаю, - произнес он наконец.
     Свой отлет с Намчена Фам отложил на два года, на пять. Он оставался так
долго,  что  нарушился  даже  сам Главный  График.  Пропущены  встречи.  Еще
небольшая задержка - и может рухнуть весь План.
     Когда же  он наконец покинул  Суру, что-то в нем умерло. Партнерство их
осталось жить, и даже любовь сохранилась - в каком-то абстрактном смысле. Но
между ними открылась зияющая пропасть времени, и Фам знал, что никогда через
нее не ляжет мост.
     Прожив  сто лет, Фам Нювен  повидал  тридцать  солнечных  систем, сотню
культур. Бывали Торговцы, которые видели больше, но таких было немного. И уж
Сура, ушедшая с головой в  режим планирования на Намчене,  никогда не видела
того, что видел  Фам.  У нее были только  книги и тексты, доклады из дальних
краев.
     Для  оседлых  цивилизаций, даже  знающих межзвездные перелеты, ничто не
бывает вечным.  Некоторым  чудом  было то, что раса людей прожила достаточно
долго, чтобы вырваться с Земли. Очень много есть способов, которыми разумная
раса  может  обеспечить свое  вымирание.  Тупики застоя,  лавинные процессы,
эпидемии,  атмосферные катастрофы,  военные  столкновения  -  это  еще самые
|простые  опасности. Человечество прожило достаточно долго, чтобы кое-что из
этого  понимать.  Но   технологическая  цивилизация   даже   при  величайшей
осторожности  несет в себе семена  собственной гибели.  Рано  или поздно она
окостеневает, и политики ведут ее к падению. Фам Нювен родился на Канберре в
глубине средневековья. Он  знал, что  их  катастрофа  была  по  определенным
меркам  милосердной - в конце концов человеческая  раса на  Канберре выжила,
хотя и потеряла высокие технологии.
     Были миры, которые Фам  в  свои первые  сто лет  посещал несколько раз.
Иногда между  этими посещениями  проходили столетия.  Он видел,  как утопия,
которой был  Неймарс,  превратилась  в перенаселенную  диктатуру,  океанские
города  стали  для  миллиардов  трущобами. Через семьдесят лет он прилетел к
миру  с  населением  в  миллион,   планете  маленьких  деревень,  дикарей  с
раскрашенными лицами,  томагавками и песнями разбитого сердца. Этот рейс был
провалом,  если  не  считать  песни Вильнеса.  Но  Неймарсу еще  повезло  по
сравнению  с мертвыми планетами. Старую  Землю после начала рассеяния четыре
раза обживали с нуля.
     Должен быть  другой  способ,  и  каждый  новый  мир,  увиденный  Фамом,
укреплял его в мысли, что он этот способ знает. Империя. Правительство такое
большое, что ошибка в целой солнечной  системе будет поправимой катастрофой.
Торговая культура Кенг Хо -  это только начало. Она станет торговой империей
Кенг Хо...  а  наступит день, когда  возникнет истинная,  правящая  империя.
Потому   что   Кенг   Хо   находится   в   уникальном    положении.   Каждая
цивилизация-клиент на своем пике обладает  выдающейся наукой и иногда вносит
колоссальные  улучшение в  то,  что было  лучшим до  того.  Чаще  всего  эти
улучшения  умирают вместе  с цивилизацией. Но  Кенг  Хо - Кенг Хо  пребывает
вечно, собирая  все  лучшее, что  можно найти. Для Суры  это  было главным и
величайшим торговым преимуществом Кенг Хо.
     Для Фама Нювена это значило больше.
     Зачем  нам  продавать  все,   что  мы  знаем?  Кое-что  -  да.  Так  мы
зарабатываем  себе  на  жизнь.  Но   давайте  соберем  сливки  человеческого
прогресса - и оставим их себе.
     Вот так  и появились на свет локализаторы "Кенг  Хо". Фам был на орбите
вокруг Тригве  Итре -  так далеко от Намчена, как еще никогда  не забирался.
Здешний  народ был даже  не той генетической породы,  что  люди из  знакомых
частей Людского Космоса.
     Солнце Тригве было  одной из тех  маленьких тусклых звездочек класса М,
паразитов  колонизируемой  галактики.  Таких  звезд  было  дюжина  на  одну,
подобную  солнцу Старой  Земли, и у большинства были планеты. Селиться здесь
было  опасно  -  экосфера  звезды  такая  узкая,   что  лишенная  технологии
цивилизация  существовать  здесь не  может. В  ранние тысячелетия завоевания
космоса Человечеством на это не  обращали внимания, и много таких миров были
колонизированы. Эти люди, полные  оптимизма, считали, что технология  никуда
не денется. И  после первого же Заката миллионы людей оставались в мире льда
- или в мире огня, если планета была с внутренней стороны-экосферы звезды.
     Тригве Итре была вариантом чуть более безопасным, а ситуация - обычной.
У звезды была гигантская планета,  Тригве, обращающаяся  по орбите  чуть вне
первичной  экосферы.  У гигантской  планеты было две луны,  одна размером  с
Землю. Обе в ту эру, когда их посетил Фам, были обитаемы. Но большая из них,
Итре, была драгоценностью.  Приливное действие  и  прямой  нагрев от  Тригве
дополняли скудный свет солнца.  На  Итре были суша, воздух и жидкий океан. И
люди на Тригве Итре пережили по крайней мере один коллапс своей цивилизации.
     И  теперь  у   них   была   технология  настолько   высокая,  насколько
Человечество вообще достигало. Маленький  флот  Фама приняли  радушно, нашли
приличные верфи в поясе  астероидов за миллиард  километров от  солнца.  Фам
оставил  команды на борту кораблей, а  сам на  местном транспорте отправился
внутрь, к  Тригве и Итре. Не Намчен, конечно, но здешние люди  видали других
торговцев. Звездолеты Фама они тоже видели, и его  предварительный  торговый
список... и все, что у него было, не годилось в подметки местной магии Итре.
     Нювен остался на Итре  на какое-то время, несколько недель, как местные
называли единицу времени примерно в 600  Ксек,  за  которые Итре облетала по
орбите гигант Тригве. Сама Тригве обращалась вокруг  своего солнца  примерно
за  6  Мсек.  Так  что итрийский календарь  довольно  точно содержал  десять
недель.
     Хотя мир этот балансировал на грани огня и льда, большая часть его была
обитаемой. "У  нас климат более стабилен, чем на Старой Земле,  - хвастались
местные жители. -  Итре  сидит глубоко  в гравитационном  колодце  Тригве, и
серьезным возмущениям  взяться  неоткуда. Приливной нагрев  в  геологических
масштабах времени  довольно мягкий".  И  даже опасности не были  тут большим
сюрпризом. Солнце  класса  МЗ было чуть  больше градуса в  диаметре. Человек
глупый даже мог бы прямо рассмотреть  красный диск и увидеть бурление газов,
большие  и  темные солнечные пятна. Несколько секунд такого созерцания могли
вызвать серьезные  ожоги сетчатки, поскольку,  разумеется, такая звезда была
гораздо   ярче   в   околоинфракрасном  диапазоне,  чем  в   видимом  свете.
Рекомендуемые глазные протекторы были с  виду прозрачным  пластиком, но  Фам
никогда не забывал их надевать.
     Его хозяева - группа местных компаний - принимали его за свой  счет. Он
проводил время  за изучением их языка и попытками обнаружить хоть что-нибудь
из  привезенного его  флотом, что могло бы хоть как-то пригодиться хозяевам.
Они  тоже  старались  не мень-  ше.  Это  было что-то  вроде  промышленного
шпионажа наоборот.
     -Электроника  у местных была чуть лучше,  чем Фаму  приходилось видеть,
хотя Кенг Хо могла предложить кое-какие  программные  улучшения. Медицинская
автоматика существенно отставала - здесь, быть может, удастся просунуть ногу
в дверь и с этого начать торговаться.
     Фам со своими людьми разбили по категориям все,  что можно было извлечь
из этой встречи. Это окупило бы рейс и еще дало бы прибыль. Но до Фама дошли
слухи.  Его  хозяева представляли  несколько "картелей"  -  это был наиболее
точный  перевод, который Фаму удалась найти. И  они  црятали секреты друг от
друга.  Слухи  ходили  о  новом  типе  локализатора,  меньше  всех  где-либо
сделанных  и  не требующем  внутреннего  источника питания. Любое  улучшение
локализатора  было  вещью  прибыльной;  эти  устройства  и  были  тем  клеем
позиционирования,  который  давал  такую  мощь  встроенным системам. Но  эти
суперлокализаторы  были снабжены  встроенными сенсорами  и эффекторами. Если
это не  просто слухи, они будут иметь политические и военные последствия для
самой Итре - и последствия дестабилизирующие.
     Фам  уже знал, как собирать информацию в технологическом обществе, даже
таком, на чьем языке он еще не мог говорить бегло, даже  в таком, где за ним
следят. За  четыре  недели  он выяснил, какой  картель  может  владеть  этим
"может-быть-существующим"  устройством.  Знал  имя  магната  этого  картеля:
Гуннар Ларсон. Картель Ларсонов не включил это устройство в торговые списки.
Его  не было на столе - и Фам не хотел упоминать о нем в присутствии других.
Поэтому  он организовал встречу с Ларсоном с  глазу  на  глаз.  Это имело бы
смысл  даже в глазах  теток и  дядей  Фама  со средневековой Канберры,  хотя
технические тонкости,  легшие в  основу встречи,  были бы для них совершенно
непостижимы.
     Через шесть недель после посадки  на Итре Фам Нювен шел один  по  самой
шикарной  открытой улице  в Дирби. Рассеянные  облака напоминали  о недавнем
дожде, ярко отсвечивая серым и розовым в светлых сумерках. Солнце только что
погрузилось  в  самое  сердце  Тригве. В короне гигантской планеты  осталась
красно-золотая  дуга   памятью   об   ушедшем   в  затмение   солнце.   Диск
планеты-гиганта занимал на небе  десять  градусов. В  полярных  его  широтах
сверкали синие молнии.
     Воздух  был сырым и прохладным, ветер нес какой-то природный запах. Фам
шел  ровным  шагом,  туго  натягивая  поводок,  когда  рычащие  хунды хотели
исследовать что-нибудь поодаль от променада. Легенда требовала, чтобы он все
делал медленно, любовался видом, вежливо помахивая  аналогично одетым людям,
проходящим мимо. В конце концов, что еще делать на открытом месте богатому и
ушедшему на покой местному жителю, как не  любоваться  закатом и  показывать
своих элитных хундов? По крайней мере это говорил человек, вышедший с ним на
контакт.
     -  Охрана в Хаскерстрейде не слишком плотная. Но если  у вас нет повода
там находиться, вас может  остановить полиция.  Возьмите  несколько призовых
хундов. Вполне законная причина пребывать на променаде.
     Фам  охватил взглядом  дворцы, выступавшие тут и там из  листвы по  обе
стороны  от  променада.  Дирби,  кажется,  местечко  спокойное.  Здесь  есть
охрана... но если достаточно много народу захотят его снести, это может быть
сделано  в  одну  ночь пожара и бунта. Картели играют в жесткие коммерческие
игры,  но сама  цивилизация переживает  самые  спокойные  и  счастливые свои
времена...  Может быть, "картели" и не то слово.  Гуннар Ларсон и  некоторые
другие магнаты имели вид глубокой, древней мудрости. Ларсон, конечно,  здесь
бесспорно главный, но  слово для  его ранга значило что-то большее. Фаму был
известен термин "король-философ". Да, но Ларсон - бизнесмен. Может быть, его
титул означает "магнат-философ". Ну, ладно.
     Фам  дошел до усадьбы  Ларсона. Свернул на частную  тропу,  которая  по
ширине почти не уступала променаду.  Выдача наголов-ных дисплеев поблекла, и
через несколько шагов  остался только естественный вид. Это было неприятным,
но  не  сюрпризом.  Фам  шел  так,  будто это имение принадлежало ему,  даже
позволил хун-дам испражниться за двухметровой стеной цветов.
     Пусть   магнат-философ   увидит,   как   глубоко   я   уважаю  всю  эту
таинственность.
     - Прошу  вас  следовать за  мной, сэр, - прозвучал за спиной  спокойный
голос.
     Фам не дал себе вздрогнуть, повернулся и небрежно кивнул говорившему. В
красноватых  сумерках оружия не было  видно никакого. Высоко в небе,  за два
миллиона  километров  отсюда,  переливались на  лице  Тригве цепочки голубых
молний.  Фам  присмотрелся  к своему  провожатому  и  трем  другим,  которые
прятались  в  тени.  Одеты  они  были  в форму  корпорации,  но нельзя  было
ошибиться в их военной повадке, в том, что на глазах у них были скорлупки.
     Он позволил им взять хундов. Это  тоже его не  огорчило. У этих четырех
здоровенных  созданий  вид  был  злобный  и  плотоядный. Может, их  изменили
генетически на отсутствие злобности, но чтобы Фам полюбил этих тварей, одной
прогулки в сумерки мало.
     Фам  и оставшиеся охранники прошли чуть  больше сотни метров. Он  успел
заметить  изящно  повернутые ветви, точно  посаженный между корнями деревьев
мох. Чем  выше социальный  ранг,  тем  больше эти  ребята рвутся к  сельской
природе -  и тем более совершенной  полагается быть каждой детали. Наверняка
на  этот "лесной парк" столетиями наводили лоск, чтобы изобразить нетронутую
дикую природу.
     Тропинка вывела в сад на склоне холма, выходивший на ручей, впадавший в
пруд. При  свете  красноватой дуги  Тригве  можно  было  разглядеть  столы и
маленького человечка, который поднялся его приветствовать.
     - Здравствуйте, магнат Ларсон!
     Фам сделал  полупоклон, который раньше он отметил как приветствие среди
равных. Ларсон ответил тем же, и Фам почему-то понял, что он ухмыляется.
     -  Здравствуйте,  капитан  флота  Нювен.  Садитесь,  пожалуйста.   Есть
культуры, в которых торговля  не может  начаться, пока каждый не устанет  до
смерти от пустой болтовни. Здесь  Фам  этого не ожидал. Ему надо вернуться в
гостиницу через 20 Ксек - и  для них обоих будет хорошо, если другие картели
не сообразят, где  был Фам  Нювен. Но Гуннар  Ларсон,  кажется,  "не спешил.
Иногда молнии Тригве  выхватывали его из темноты: типичный уроженец Итре, но
очень старый, с поредевшими белокурыми волосами, сморщенной бледной кожей. В
сверкающем молниями сумраке они просидели больше двух килосекунд. Старик вел
болтовню об истории Фама и прошлом Тригве Итре. Черт, может, это он на  меня
злится, что загадил его цветы? А может, на Итре так принято. Светлая сторона
была в том, что Ларсон отлично говорил по-анймски, и Фаму этот язык тоже был
хорошо знаком.
     В усадьбе Ларсона было до странности тихо. В  городе Дирби обитал почти
миллион  народу, и хотя чудовищно высоких зданий не было, в тысяче метров от
элитной секции Хаскерстрейд  урбанизация была полной. Но здесь самым громким
звуком была  пустая болтовня Ларсона - и плеск  водопадика на холме, который
теперь слышал Нювен. Изогнутый дугой свет Тригве отражался в пруду. Какие-то
большие  создания всплывали  к  поверхности,  и  свет  рябил.  Кажется,  мне
начинает нравиться световой цикл Итре. Еще три недели назад Фам ни за что бы
не поверил, что такое возможно. Дни и ночи  были длиннее, чем в любом ритме,
который  Фам  мог  бы  счесть  приемлемым,  но  полдневные  затмения  давали
передохнуть. А через некоторое время перестаешь замечать, что почти в каждом
цвете  есть   примесь  красного.  На  этой  планете   была  какая-то  уютная
защищенность; эти  люди  уже  тысячу  лет сохраняли процветающий  мир. Может
быть,  это и есть  мудрость... И вдруг,  не прерывая потока  тривиальностей,
Ларсон спросил:
     - Значит, вы думаете узнать секрет локализаторов Ларсона? Фам знал, что
его удивленное выражение не укрылось от глаз собеседника.
     -  Сперва я хотел бы узнать, действительно  ли такая  вещь  существует.
Слухи очень умозрительные... и очень неопределенные. Зубы старика блеснули в
улыбке.
     - Да,  они  существуют.  - Он повел рукой  вокруг. -  Они переносят мои
глаза повсюду. Они превращают ночь в день.
     - Понимаю.
     Старик не  носил  скорлупок. Может  быть, он догадался  о сардонической
гримасе Фама? Ларсон тихо засмеялся.
     - Да, да! - Он коснулся виска. - Один из них вот здесь. Остальные с ним
согласуются  и точно  стимулируют  мой зрительный  нерв. С  обеих сторон это
требует  большой  тренировки.  Но если  у вас есть достаточно  локализаторов
Ларсона,' они эту  нагрузку  выдерживают. И  могут синтезировать вид в любом
выбранном мной направлении.  -  Он почти  незаметно  шевельнул рукой. -  Фам
Нювен, выражение вашего лица мне ясно, как день.  А с помощью локализаторов,
севших пылинками вам на  руки и шею, я  могу  заглянуть даже глубже. Я  могу
слышать    биение    вашего    сердца,   частоту   вашего   дыхания.    Если
сосредоточиться... - он склонил голову набок, - можно оценить даже кро-воток
у вас в мозгу. Вы искренне удивлены, молодой человек.
     Губы Фама стиснулись в злости на  себя. Этот старик больше  килосекунды
его калибровал. Будь  это все  в  кабинете, вдали  от  этого  сада  и  тихой
темноты, Фам был бы более насторожен. Сейчас он пожал плечами.
     -  Ваши  локализаторы  несравненно  интереснее  всего  остального,  что
существует на  данной стадии цивилизации Итре. Я был бы  очень заинтересован
приобрести некоторые образцы - и даже более заинтересован в программной базе
и заводских спецификациях.
     - С какой целью?
     - Она очевидна и несущественна. Важно то,  что  могу дать вам  в обмен.
Ваша медицина хуже, чем на Намчене или Кьелле.
     Кажется, Ларсон кивнул. - Она хуже, чем была до Катастрофы. Мы так и не
восстановили старые секреты.
     - Вы назвали  меня  "молодой человек", но сколько лет  вам самому, сэр?
Сто? Девяносто?
     Фам и его персонал  очень внимательно  изучили Итрийскую сеть, оценивая
местную медицину.
     - Девяносто один ваших тридцатимегасекундных лет, - сказал старик.
     - Так вот, сэр, я прожил сто двадцать семь лет. Это не считая анабиоза,
разумеется.
     И все еще выгляжу молодым.
     Ларсон  замолчал, и Фам был  уверен,  что записал очко  в  свою пользу.
Может быть, не так уж невозмутим "магнат-философ".
     - Да, я был  бы рад быть молодым. И миллионы отдали бы миллионы за это.
Что может дать ваша медицина?
     - Столетие-другое такого же вида и состояния, как  у  меня. После этого
два или три столетия видимого старения.
     - Ага! Это даже лучше, чем было у нас  до  Катастрофы.  Но очень старый
человек будет выглядеть так же плохо, и страдать  так же, как все старики во
все времена.  Есть  внутренние  пределы, до которых человеческое тело  можно
стимулировать.
     Фам  вежливо  промолчал,  но  про  себя  улыбнулся. Медицинский  крючок
сработал. Фам получит локализаторы в обмен на приличные  медицинские знания.
Магнат Ларсон проживет несколько лишних столетий. Если ему повезет,  текущий
цикл его цивилизации переживет его. Но через тысячу лет, когда Ларсон станет
прахом, когда цивилизация его рухнет, как неизбежно для  любой, ограниченной
собственной  планетой, -  через  тысячу лет  Фам и Кенг Хо будут по-прежнему
летать среди звезд. И у них будут все те же локализаторы Ларсона.
     Ларсон издавал какой-то странный тихий звук, и Фам не  сразу понял, что
это кашляющий смех.
     - Ох, простите меня. Быть может, вы и прожили сто двадцать семь лет, но
умом вы все еще молодой человек. Вы прячетесь за темнотой и каменным лицом -
извините,  не хочу вас обидеть.  Вас  не обучили правильной маскировке.  Мои
локализаторы  показывают  ваш  пульс  и кровоток мозга... и вы думаете,  что
когда-нибудь будете танцевать на моей могиле?
     -  Я...  - Черт побери!  Цаже эксперт  с лучшими зондами не мог  бы так
точно определить настроение объекта. Либо Ларсон говорит наугад  - либо  его
локализаторы еще  большее  сокровище, чем  думает  фам.  К  его  восторгу  я
осторожности подмешалось чуть-чуть злости. Старик над ним смеется!
     - В некотором смысле  да. Если  вы согласитесь на сделку, на которую, я
надеюсь, вы проживете  не меньше  лет,  чем  я.  Но я из  Кенг  Хо.  Я  сплю
десятилетиями от звезды до звезды. Цивилизации-клиенты, такие, как ваша, для
нас однодневки.  На, получи. Это тебе кровяное давление поднимет.
     - Капитан флота,  вы мне слегка напоминаете  Фреда, который  вон там, в
пруду. Я опять-таки  никого не  хочу  обидеть. Фред  - это  лакстерфиске.  -
Очевидно,  он говорил о той твари, что  Фам заметил возле водопада.  - Фреду
много  что  любопытно.  Он  перестал прыгать после  вашего  прихода, пытаясь
понять,   что  вы  такое.  Видите,  он  сейчас  сидит  у  края  пруда.   Два
бронированных щупальца исследуют траву метрах в трех от ваших ног.
     Фам был  неприятно поражен. Он думал, что это лозы. Теперь он проследил
тонкие  конечности до  самой  воды...  да,  четыре  глазных  стебля,  четыре
немигающих глаза. Отсвечивают желтым в угасающем свете Тригве.
     -  Фред  живет  долго. Археологи  нашли  документы  о  его  выведении -
небольшой  эксперимент  с  дикой природой  перед самой Катастрофой.  Он  был
игрушкой какого-то богача, умным почти  как  хунд.  Но  Фред очень  стар. Он
пережил Катастрофу  и  был чем-то  вроде  легенды в этих  местах. Вы  правы,
капитан флота, если проживете долго, увидите много. В средние века Дирби был
сперва  развалинами, потом колыбелью великого  королевства - его  повелители
выкапывали секреты прошедших  веков к собственной великой выгоде. Одно время
здесь на  холме был сенат этих  правителей. В  годы  Возрождения  здесь были
трущобы, а  озеро  у  подножия  -  коллектором  открытой  канализации.  Даже
название Хаскерстрейд,  синоним  вершин жизненного  успеха, когда-то значило
нечто вроде "Улица выброшенных домов".
     Но  Фред  все  это  пережил.  Он  был  легендой канализационных  ходов,
разумные люди  еще три столетия назад не верили  в его существование. Теперь
он живет в полной чести - в чистейшей воде.  -  В голосе старика  прозвучала
нежность. - Так что Фред долго жил и много видел. Интеллектуально он все еще
жив - насколько может быть лакстерфиске. Следит за нами своими  бусинами. Но
Фред знает о мире и своей истории гораздо меньше меня, который читал об этом
только в книгах.
     -  Аналогия не выдерживает критики.  Фред  - всего  лишь  животное  без
разума.
     - Верно.  Вы же -. человек, снабженный разумом, и вы летаете меж звезд.
Вы живете несколько  тысяч лет,  но  эти  годы растянуты  на срок  такой  же
огромный,  как  у  Фреда.  Что еще  вы  видите на  самом  деле?  Цивилизации
возникают  и погибают, но все  технические цивилизации  теперь  знают  самый
большой секрет. Знают,  какие  социальные механизмы  работают  нормально,  а
какие сразу отказывают. Они  знают средства,  как отсрочить крах и  избежать
самых дурацких катастроф. Они  даже знают, что каждая  цивилизация неизбежно
должна рухнуть. Может  быть,  электроники, которую вы  хотите у меня купить,
нигде  больше в Людском Космосе нет, но  я уверен,  что она была  изобретена
людьми раньше  и  будет  изобретена  снова.  Аналогично медицинская техника,
которую,  как  вы  правильно  предполагаете,  мы  хотим   получить  от  вас.
Человечество в  целом находится  в  стационарном состоянии,  хотя  его ареал
медленно расширяется. Да,  по  сравнению с вами я как  мошка в лесу, живущая
один  день. Но я вижу столько же,  сколько и вы,  живу столько же, сколько и
вы. Я  изучаю  свою историю  и радиосообщения, плывущие среди  звезд. Я вижу
столько же побед и варварства, сколько видите вы, люди Кенг Хо.
     - Мы собираем лучшее. У нас оно не погибнет никогда.
     - Спорный  вопрос.  Когда  я был  молод, к Тригве  Итре приходил другой
торговый  флот.  Они  были  совсем  на  вас не похожи. Другой  язык,  другая
культура. Межзвездные торговцы - это не цивилизация, это всего лишь ниша.
     Сура  тоже  так  говорила.  Здесь,  в  древнем  саду,  эти тихие  слова
прозвучали  куда  сильнее,  чем  у Суры;  голос  Гуннара Ларсона  был  почти
гипнотическим.
     -  У этих прежних торговцев не было ваших  амбиций, капитан  флота. Они
хотели только  сколотить  состояние,  найти  себе место и основать планетную
цивилизацию.
     - Тогда они больше не будут торговцами.
     -  Верно;  может быть, они  станут  кем-то  другим. Вы  были  во многих
планетных  системах.  Ваша грузовая  декларация сообщает,  что вы  много лет
провели у  Намчена,  достаточно, чтобы оценить планетную  цивилизацию. У нас
здесь  сотни миллионов  людей, живущих в световых  секундах друг  от  друга.
Локальная  сеть, охватывающая Тригве  Итре,  дает каждому из граждан  вид на
Людской Космос,  доступный вам лишь  тогда, когда вы возвращаетесь в порт...
Ваша торговая жизнь меж звезд - это прежде всего Руритания Ума.
     Выражения этого Фам не понял, но точку зрения собеседника уловил.
     -  Магнат  Ларсон, мне странно, что вы хотите жить долго. Вы так  точно
все  описали  - вселенную, где  нет  прогресса,  где  все умирает  и  ничего
хорошего не остается.
     .  Слова Фама  были  лишь  наполовину иронией,  а наполовину -  честным
недоумением. Гуннар Ларсон открыл окна, и вид поблек.
     Чуть слышно донесся вздох.
     - Вы правда  мало читаете, мой юный  друг?  Странно. Фам не  думал, что
старик  прекратил  зондирование.  Но  в  вопросе   прозвучало  что-то  вроде
грустного удивления.
     - Достаточно.
     Сура  жаловалась, что Фам слишком  много  времени  проводит за разбором
инструкции. Но  Фам  поздно  начал и всю  жизнь  догонял. Так  что, если его
образование чуть сдвинуто?
     - Вы меня спрашиваете, какой во всем этом смысл. Каждый из нас приходит
к  этому   смыслу  своей  дорогой,  капитан  флота.  У  каждого   пути  свои
достоинства,  свои опасности.  Но  ради  себя  самого,  человек,  необходимо
учесть:  у каждой  цивилизации свой  срок. У  каждой  науки свои  пределы. И
каждый  из  нас  должен  умереть,  прожив  меньше полутысячи  лет.  Если  вы
по-настоящему  поймете эти пределы...  тогда  вы готовы повзрослеть, понять,
что почем. -  Он помолчал. - Да...  просто слушайте мир и покой. Это  дар  -
уметь это  делать.  Слишком  много времени  проходит  в  горячечной  спешке.
Слушайте  бриз  в ветвях лестаров. Смотрите, как  Фред  пытается нас понять.
Слушайте смех детей и внуков. Наслаждайтесь отведенным вам временем, сколько
и насколько бы ни было вам дано в жизни.
     Ларсон откинулся в кресле. Казалось,  он смотрит в беззвездную  тьму, в
центр диска  Тригве.  Дуга  света от затмившего  солнца тускло разлилась  по
всему диску. Молнии давно перестали; Фам предположил, что они видны лишь под
определенным углом зрения на грозовые поля Тригве.
     - Вот вам пример, капитан флота. Сидите, чувствуйте и смотрите - иногда
в середине затмения наблюдается  невиданная красота.  Смотрите в центр диска
Тригве.
     Шли  секунды.  Фам  глядел  вверх.  Низкие  широты Тригве  были  обычно
темными... но сейчас они призрачно покраснели, сначала  так тускло, что  Фам
решил,   будто  видит  желаемое   вместо   действительного.  Свет   медленно
усиливался, глубокая,  темная краснота, как сталь меча, еще слишком холодная
для молота. И ее пересекали полосы тьмы.
     - Этот свет из глубины самой Тригве. Вам  известно, что мы получаем  от
нее немного прямого  тепла. Иногда, когда облачные каньоны ориентированы как
надо, а наверху прекращаются бури, можно заглянуть очень глубоко - и увидеть
ее сияние невооруженным глазом.
     Свет стал чуть  ярче. Фам оглядел сад. Все было в оттенках красного, но
видно было больше, чем при вспышке молний. Высокие вытянутые деревья у пруда
- это  была  часть водопада,  разбивающая  воду  на  дополнительные струи  и
водовороты.  Между  ветвями плавали облака  летающих  созданий, и  несколько
секунд  они пели. Фред вылез  из пруда  совсем. Он присел  на многочисленных
лапах и поднял к небу более короткие щупальца.
     Они смотрели в молчании. Фам смотрел на Тригве в мультиспек  всю дорогу
от астероидов.  Сейчас  он не  видел ничего нового.  Весь спектакль  ставили
геометрия и  время.  И  все  же... находясь  на  одном месте,  курс которого
человеку  неподконтролен,   он  понимал,  какое  впечатление  производит  на
Клиентов,  когда вселенная решит что-нибудь им показать. Смешно сказать,  но
даже его самого охватило что-то вроде благоговения.
     Потом  сердце Тригве потемнело снова, и пение в  деревьях затихло. Весь
спектакль длился меньше ста секунд.
     Молчание нарушил Ларсон:
     - Уверен,  что мы с  вами  договоримся, молодой-старый  человек. В  той
степени, которую я не должен раскрывать, мы в самом деле хотим получить вашу
медицинскую технику. Но все же  я был бы благодарен, если бы вы ответили  на
мой начальный вопрос. Что вы сделаете с локализаторами Ларсона?  Среди ни  о
чем  не   подозревающих   они   будут  превосходными  средствами   шпионажа.
Употребленные  во  зло,  они  сделают  невозможной  власть  закона и  быстро
покончат с цивилизацией. Кому вы их будете продавать?
     Почему-то Фам  ответил  откровенно.  Медленно разгорался восточный край
Тригве, а Фам объяснял, как представляет себе империю, империю Человечества.
Такие веши  он  никогда не говорил простому  Клиенту. Он  говорил это только
немногим  из  людей  Кенг Хо, самым талантливым, самым незашоренным. И  даже
тогда  мало кто  мог согласиться с Планом полностью. Большинство реагировали
как Сура - отрицая конечную цель Фама, но более чем желая извлечь прибыль из
подлинной культуры Кенг Хо...
     - Так что мы,  быть может,  прибережем локализаторы для себя. Это будет
стоить   нам  дорого,   но  даст  преимущество,   которое  нам  нужно  перед
цивилизациями  Клиентов.   Общий   язык,  синхронизированные  планы  рейсов,
общедоступные  базы  данных  -  все  это  позволит  нашей  Кенг  Хо  создать
скрепляющую культуру. Но приемы вроде этих локализаторов подвинут нас на шаг
дальше. И в конце концов мы будем не случайными обитателями "ниши торговли",
а выжившей культурой Человечества.
     Ларсон молчал долго.
     - Это восхитительная мечта, мой юный друг, - сказал он наконец. На этот
раз без мрачноватой иронии  в голосе.  - Лига  Человечества,  которая сломит
колесо  времени.  Прошу  прощения,  мне трудно поверить, что мы когда-нибудь
достигнем  вершины  вашей  мечты.  Но  ее  подножие,  нижние  склоны...  они
прекрасны  и, возможно, достижимы. Светлые  времена станут светлее  и  будут
длиться дольше...
     Хотя всего  лишь Клиент,  Ларсон был выдающейся личностью. Но почему-то
были у него те же шоры на глазах, что и у Суры Винж. Фам откинулся на мягкую
деревянную спинку скамьи. А Ларсон, снова помолчав, говорил дальше.
     -  Вы разочарованы. Вы  достаточно меня  уважали,  чтобы  надеяться  на
большее.  Вы многое  правильно  видите,  капитан флота. Невероятно  ясно для
человека из... Руритании. - По голосу казалось, что он ласково улыбается.  -
Знаете, родословная моей семьи восходит на две тысячи лет. Мгновение ока для
торговца - но  лишь потому, что торговцы почти все  время проводят во сне. И
помимо мудрости, накопленной нами непосредственно, я и те, кто был до  меня,
читали о других  местах  и  временах, о  сотне миров,  тысяче цивилизаций. В
ваших идеях  есть многое, что  вполне  будет  работать. Есть  и  такое,  что
намного  более правдоподобно  и внушает  надежды,  чем  все со  времен  Века
Несбывшихся Мечтаний. Думаю, у меня есть мысли, которые вам помогут...
     Они  проговорили  весь  остаток   затмения,  и  восточный  край  Тригве
разгорался все ярче, и солнечный диск  возникал из толщи планеты и выбирался
вверх  в  открытое небо.  Небо светлело  голубизной.  Теперь  уже  у Гуннара
Ларсона нашлось, что сказать. Он пытался быть понятным, а Фам записывал, что
говорил старик. Но, быть может, аминский  был не  таким хорошим  языком, как
казалось, - многого Фам так никогда и не понял.
     Попутно они заключили контракт на всю медицинскую технику из декларации
Фама  в  обмен  на локализаторы  Ларсона.-Были и другие пункты - образец для
размножения  созданий, которые  пели  в затмении,  -  но,  в  общем,  сделку
заключили на удивление легко... и Фам был ошеломлен многим, что было сказать
у Гуннара Ларсона, советами, которые могли ничего не стоить и от которых тем
не менее за километр несло мудростью.
     Рейс Фама к Тригве Итре был одним из самых прибыльных в его карьере, но
глубже  всего  врезался  ему  в память темно-красный  разговор  с  итрейским
мистиком.  Потом он был уверен, что Ларсон использовал какие-то психотропные
препараты,  иначе Фам  никогда не оказался  бы  таким внушаемым. Но... может
быть, это было не важно. У Гуннара Ларсона  были хорошие идеи  -  по крайней
мере те, которые Фам смог понять.  Сад и окружавшее его ощущение  мира - это
вещи сильные, производящие впечатление. Возвращаясь с Тригве Итре, Фам понял
мир, исходивший от живого сада, понял силу  простой видимости  мудрости. Эти
два наития  можно было соединить. Биологические объекты всегда были ключевой
позицией торговли... но теперь они  получат и другое значение. У  новой Кенг
Хо  этическое  отношение  к  живым  существам  будет  в самом сердце. Каждый
корабль,  в  котором  можно содержать парк, будет его иметь.  Кенг  Хо будет
собирать лучшие из живых существ так же фанатично,  как собирает технологию.
Эта часть совета старика была вполне ясна. Кенг Хо заработает себе репутацию
понимания живых существ, репутацию вечной привязанности к природе.
     Так родились традиции парков и бонсай. Парки - это был огромный расход,
но за прошедшее со времен Тригве Итре тысячелетие они стали самой любимой из
традиций Кенг Хо.
     А  Тригве Итре  и  Гуннар  Ларсон?  Ларсон  был мертв уже  тысячу  лет,
разумеется.   Цивилизация   Итре   еле-еле  его   пережила.  Наступила   эра
повсеместного лютования  закона  и  чего-то  вроде массового террора. Скорее
всего локализаторы самого  Ларсона  этот конец предвидели. Вся его мудрость,
вся невозмутимость мало помогли его родному миру.
     Фам поерзал  в спальном гамаке. Ему всегда тяжело было думать об Итре и
о  Ларсоне. Потерянное время,  такие мысли... кроме как сегодня. Сегодня ему
нужно настроение,  то, что было  после этой  встречи.  Нужна кинестетическая
память работы с  локализаторами. Их  сейчас  в комнате  должны быть десятки.
Какой же порядок движений и состояние тела. включат их отзыв? Фам натянул на
руки навес  гамака. Руки его заплясали на воображаемой клавиатуре.  Конечно,
это  было  бы слишком  просто. Пока не установится рапорт,  никакие  нажатия
клавиш действия  не возымеют. Фам вздохнул, снова изменил пульс и дыхание...
и вспомнил восторг своего первого сеанса работы с локализаторами Ларсона.
     Бледно-синий свет, синее  синего, мигнул  на краю поля зрения. Фам чуть
приоткрыл веки. В  комнате была полуночная тьма. Свет от ночника был слишком
слаб, чтобы видны были цвета. Ничто не шевелилось, только медленно в дыхании
вентилятора дрейфовал гамак. Синий свет был откуда-то извне. Изнутри. Из его
зрительного нерва. Фам закрыл глаза и повторил дыхательное упражнение. Снова
замигал  синий  свет.  Это  был  эффект синтезированного  луча  всей матрицы
синтезаторов,  наводимый теми двумя, что были у него на  виске и в ухе. Пока
что связь была очень  примитивная, с виду не больше, чем случайные искорки в
глазах,   на   которые  люди   и   внимания   не  обращают.   Система   была
запрограммирована  обнаруживать себя очень осторожно. На этот раз он оставил
глаза закрытыми и не изменил частоты  дыхания и пульса. Пригнул два пальца к
ладони.  Прошла  секунда.  Свет  мигнул  снова,  отвечая  на  движение.  Фам
кашлянул, подождал, пошевелил правой  рукой. Синий  огонек  мигнул:  один...
два...  три...  последовательность  импульсов,  ведущих  для  него  двоичный
отсчет. Фам  ответил, воспользовавшись кодами,  которые  сам когда-то  давно
установил.
     Он  миновал  модуль  пароля/отзыва.  Вошел!  Огоньки  позади  его  глаз
замигали почти случайными стимулами.  Килосекунды потребуются, чтобы научить
сеть локализаторов той  точности,  которой требует  такая связь.  Зрительный
нерв слишком  велик и сложен, чтобы сразу было четкое изображение. Не важно.
Сеть теперь разговаривала с ним  надежно. Старые настройки вышли из укрытия.
Локализаторы  определили  его  физические параметры; с этой минуты  он может
говорить с ними многими способами. На этой Вахте у него оставалось еще почти
3  Мсек. Достаточно времени на самое необходимое: внедриться в сеть флота  и
задать новую историю  прикрытия. Какой она будет?  Да, что-нибудь постыдное.
Настолько постыдное,  что  будет понятно, почему "Фам  Тринли" все  эти годы
изображал из  себя шута. История, которой  Hay  и Брюгель  поверят  и  будут
считать, что у них есть рычаг воздействия на него. Какая же?
     Фам почувствовал, как у него лицо растягивается в невольной улыбке.
     Замле Энг,  да гниет  в  аду твоя душа  работорговца!  Ты  мне причинил
столько горя; может быть, после эксгумации от тебя наконец будет польза.

     ГЛАВА  ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ "Детский час науки". Какое  невинное название.
Когда Эзр  вернулся после долгого пребывания вне Вахты, это стало его личным
кошмаром. Ведь Чиви обещала; к.ак же это  могло  случиться? Но каждый прямой
эфир был еще больше цирком, чем предыдущий.
     А сегодня может быть самый худший. Если повезет, тй и последний.
     Эзр  вплыл  в  бар  Бенни  за тысячу  секунд  до  начала  передачи.  До
последнего момента  он  собирался смотреть  из своей  комнаты,  но  мазохизм
победил и на этот раз. Он сел в толпе и стал молча слушать разговоры.
     Заведение Бенни стало центром жизни  в  лагере L1. Оно существовало уже
шестнадцать лет.  Сам Бенни  был  в двадцатипятипроцентном цикле дежурств, и
заведением управлял  он сам,  его  отец, Гонле Фонг и еще  некоторые. Старые
обои кое-где  вздулись волдырями,  и там терялась  иллюзия трехмерности. Все
здесь было неофициальное -  что-то  позаимствовано из других строений облака
L1,  что-то сделано из снега, алмаза и  льда.  Али Лин  даже принес  грибную
матрицу, которая позволяла выращивать неимоверную древесину, со структурой и
чем-то  вроде годичных колец. В какой-то момент за время отсутствия Эзра бар
и стены  выложили  панелями темного полированного дерева.  Уютное  местечко,
почти такое, как могли бы сделать свободные люди Кенг Хо...
     Столы  заведения были изрезаны именами  людей,  которых можно  было  не
видеть  годами, тех.  у  кого расписание Вахт  не перекрывается с твоим. Над
баром  висела постоянно обновляемая схема  Вахт Hay.  Как  и  почти во всем,
эмергенты использовали стандартные обозначения  Кенг Хо. Глянь на  схему - и
увидишь, сколько мегасекунд, своего времени или объективного, пройдет до тех
пор, пока встретишь того или иного человека.
     Пока Эзр был вне Вахты, Бенни дорисовал схему. К ней добавилась текущая
дата по системе Пауков, в обозначении Триксии  - 60//21. Двадцать первый год
текущего "поколения" пауков, то есть шестидесятого цикла с момента основания
какой-то династии или  чего-то  в  этом роде.  Как говорила старая пословица
Кенг Хо: "Если начинаешь использовать местный календарь, значит,  ты слишком
долго  торчишь на  одном  месте". Двадцать  один год с  момента  Вспышки,  с
момента смерти Джимми и  его группы. После номера поколения и года шел номер
дня и время в лэдильских "часах" и "минутах" - в шестидесятеричной  системе,
которой переводчики так и не удосужились найти разумного объяснения.  Но все
сидящие в баре понимали этот отсчет времени так же легко, как если бы читали
время  с хрона Кенг Хо. Они  с  точностью  до  секунды знали, когда начнется
представление Триксии.
     Представление  Триксии. Эзр скрипнул зубами. Публичный спектакль рабов,
и хуже всего, что никого это не  смущает. Капля по кагще мы сами  становимся
эмергентами.
     Дзау Цинь с  Ритой Ляо, еще полдюжины  других  пар -  две из Кенг Хо  -
сгрудились  за обычными  своими  столами,  болтая о том,  что  сегодня может
произойти.   Эзр   сидел   на  периферии  группы,  раздираемый  интересом  и
отвращением. Теперь у него  были друзья даже среди эмергентов.  Скажем, Дзау
Цинь. Ляо и Цинь были морально слепы, как и  положено эмергентам, но  были у
них свои проблемы, вполне человеческие, вызывающие сочувствие. Иногда, когда
никто другой не  видел,  Эзр  замечал что-то такое в  глазах Циня. Дзау  был
талантлив, имел склонность к науке. Если не повезет в эмергентской  лотерее,
его университетская жизнь может кончиться Фокусом. Вообще-то эмергенты умели
каким-то двоемыслием обходить такие углы. Дзау это не всегда удавалось.
     - ...так боюсь, что это будет  последний раз! Рита Ляо была неподдельно
встревожена.
     -  Ладно, Рита, не мрачней.  Мы даже  не  знаем, есть  ли тут настоящая
проблема.
     - Это точно. - Гонле Фонг вплыла сверху головой вперед, раздавая пузыри
"Алмаза и льда".  -  Думаю,  зипхеды...  -  она  осеклась,  бросив  на  Эзра
виноватый  взгляд,  - ...переводчики  не уловили смысл.  Объявления передачи
совершенно бестолковые.
     - Нет-нет, они вполне ясны.
     Это  возразил  кто-то  из  эмергентов,   представив  тут   же  отличное
объяснение,  что  вообще такое  значит "внефазное извращение". Проблема  тут
была  не  в переводчиках,  а в неспособности человека понять  такое странное
явление.
     "Детский  час  науки"  был  первой  массовой  радиопередачей,   которую
перевели  Триксия  и  ее  коллеги. Даже найденное соответствие  между устной
речью и  расшифрованной ранее письменной  формой  уже было триумфом.  Ранние
передачи  -  пятнадцать  объективных лет тому назад  -  переводились  в виде
распечаток.  Их  тоже обсуждали в  заведении Бенни, но  с тем же отвлеченным
интересом, что и  последние зипхедские теории насчет Мигающей. Шли  годы, и-
передача сама по себе завоевывала популярность. И отлично. Но где-то 50 Мсек
тому  назад Чиви Лин Лизолет заключила сделку  с Тра-гом Силипаном. И каждые
девять-десять  дней  Триксия  и  другие  переводчики  выпускались  в  прямой
передаче. Пока что на этой Вахте Эзр с Чиви не сказал еще и десяти слов.
     Она обещала присмотреть  за  Триксией. Как  полагается поступать с тем,
кто нарушает слово?
     Даже  теперь Эзр  все равно не верил,  что Чиви - предательница. Да, но
она  спит  с  Томасом Hay. Может  быть,  это "положение" она  использует для
защиты  интересов  Кенг Хо.  Может быть.  А в  результате все это,  кажется,
выгодно только Hay.
     Эзр  уже  видел  четыре  "представления".  Сильнее  любого  нормального
переводчика-человека  и  уж  куда сильнее  любой  машинной системы -  каждый
зипхед сопровождал перевод эмоциями и языком жестов.
     "Раппопорт Дигби" -  так называли зипхеды  ведущего  передачи.  Где они
подцепили  такие дурацкие имена? Лкиш все  еще интересовались этим вопросом,
но  Эзр  знал,  что почти  все  имена  придумала Триксия. Это  была  одна из
немногих вещей,  о  которых  с  Триксией  можно  было  говорить - его знание
Первого Классицизма. Иногда она спрашивала у него новые имена, и имя "Дигби"
Эзр  предложил  ей  много лет  назад. Оно соответствовало чему-то,  что  она
видела в характере  этого персонажа. Переводчика, который играл  Раппо-порта
Дигби, Эзр  знал. Вне  передачи  это был типичный  зипхед,  раздражительный,
зацикленный, необщительный. Но  теперь, в роли  паука  Раппопорта  Дигби, он
-был  доброжелателен, говорлив,  терпеливо  давал  детям  разъяснения... Как
будто зомби оживлен чей-то чужой душой.
     Каждая  новая Вахта видела детей  пауков уже  чуть-чуть других. В конце
концов  Вахты  у большинства  шли  всего  с  двадцатипятипроцентной  рабочей
нагрузкой, и дети пауков  проживали  четыре года на каждый  год космонавтов.
Рита  с  чьей-то  помощью  визуализовала  изображения  человеческих   детей,
сопровождавших  голоса. Эти картинки были рассеяны по обоям бара. Картинки с
изображением вымышленных детей, а имена им придумала Триксия.
     "Джирлиб"  был  коротышкой  с  курчавыми  темными  волосами  и  озорной
улыбкой. "Брент"  был побольше, и не  такой  самоуверенный  с виду,  как его
брат. .Бенни  рассказал однажды, как Ритцер Брюгель заменил улыбающиеся лица
изображениями  настоящих пауков: с  длинными членистыми .ногами, с броней  -
изображениями  статуй,  которые  Эзр  видел во время приземления на  Арахне,
дополненными изображениями низкого разрешения со спутников-шпионов.
     Вандализм Брюгеля  результатов не возымел -  Ритцер не  понимал, что на
самом деле лежит в  основе популярности "Детского часа". Томас Hay наверняка
понимал и был очень  доволен,  что  посетители  бара Бенни сублимируют самую
большую человеческую проблему, стоящую в его царстве. Эмергенты даже больше,
чем люди Кенг Хо, рассчитывали в экспедиции на роскошную жизнь. Ожидали, что
у них будет неисчерпаемый источник ресурсов, запланированные  еще дома браки
расцветут возле Мигающей детьми и семьями...
     Теперь   все  это  пришлось  отложить  на  неопределенный   срок.  Наше
собственное "внефазное" табу. У пар вроде Циня и Ляо остались только мечты о
будущем  - и детские голоса, которые доносились к ним из переводов "Детского
часа".
     Еще до  начала передач люди  заметили, что все дети - одного  возраста.
Год  за годом они взрослели, но когда в  передаче появлялись новые дети, они
были  того  же  возраста, что и те,  кого они заменили. Первые переводы были
уроками  по  магнетизму  и  электростатике,  совсем без  математики. Потом в
уроках появились аналитические и количественные методы.
     Примерно  два года  назад  произошло  тонкое  изменение,  отмеченное  в
письменных отчетах зипхедов и  тут  же инстинктивно замеченное Цинем и Ритой
Ляо:  в  передаче  появились  "Джирлиб" и  "Брент". Их  представили как всех
прочих детей, но  по переводам  Риты  казалось, что они "моложе"  остальных.
Ведущий Дигби никогда  ничего  об этой разнице  не говорил,  а математика  и
наука в передаче становились все сложнее.
     Последними в список участников вошли "Виктория Младшая" и "Гокна" - это
случилось уже  на новой Вахте.  Эзр видел, как Триксия их  играла. Голос  ее
дребезжал  детским  подпрыгивающим нетерпением. На картинках  Риты эти пауки
были представлены  семилетними детьми. Почему это предположительный  средний
возраст детей в передаче все время убывает?  Бенни утверждал, что объяснение
очевидное: у "Детского часа" появилось новое руководство. Уроки стал  писать
вездесущий Шерканер Андерхилл. А новые дети явно были его детьми.
     Когда  Эзр  вернулся  из  анабиоза,  на  передачу  в  бар  Бенни  людей
набивалось под  завязку.  Четыре представления Эзр видел, и каждое  было для
него  персональным  кошмаром.  И  вдруг  -  избавление.  Передача  перестала
выходить на двадцать дней. Вместо нее было сделано суровое объявление:
     "Под  влиянием мнений многочисленных  слушателей владельцы радиостанции
пришли  к  заключению, что семья Шерканера  Андерхилла  практикует внефазные
извращения. До разрешения этой ситуации выход в эфир передачи "Час науки для
детей" будет приостановлен".
     Это объявление  Броут  прочел голосом совсем не похожим  на  Раппопорта
Дигби. Этот новый голос был холоден, далек и полон негодования.
     На этот раз чужесть Арахны дошла до всех, кто хотел принимать  желаемое
за действительное. Значит,  традиция пауков  допускает появление новых детей
только в начале  Нового Солнца. Поколения строго  между  собой разделены,  и
каждое проходит по жизни строем в своей возрастной группе. Люди могли только
догадываться,  какова  может быть причина, но "Час науки для детей" явно был
прикрытием серьезного  нарушения  этого табу.  В  баре  Бенни  стало пусто и
грустно,  и  Рита стала поговаривать  насчет  снятия глупых картинок. А  Эзр
позволил себе надеяться, что цирк кончился.
     Но  зря надеялся.  Четыре дня назад мрак внезапно рассеялся, хотя тайна
осталась.   Сообщения  радиостанций  Гокнанского   Аккорда   объявили,   что
представитель Церкви Тьмы проведет  с Шерканером Андерхиллом  диспут на тему
об "уместности" его передачи. Траг Силипан обещал, что зипхеды- будут готовы
и смогут переводить передачу в этом новом формате.
     Теперь часы Бенни, отмеривающие арахнианское время, отсчитывали секунды
до спецвыпуска "Часа науки для детей".
     Сидя на своем  месте в другом углу  бара, Траг  Силипан,  казалось,  не
замечал напряжения. Они с  Фамом  Тринли  о чем-то говорили вполголоса.  Эти
двое собутыльников все время строили  какие-то планы, но никакого воплощения
эти  планы  не  получали.  Странно,  я  привык  думать,  что  Тринли  -  шут
громогласный.
     "Волшебные локализаторы" Фама оказались не блефом - Эзр уже заметил эти
пылинки. Hay и Брюгель начали использование этих устройств. Каким-то образом
оказалось,  что Фам  Тринли знает о локализаторах такое, чего не было даже в
самых глубоких разделах  библиотеки  флота. Может  быть,  это понял лишь Эзр
Винж,  но  Фам  Тринли  -  не  совсем  пустозвон.  Все  больше  и больше Эзр
догадывался, что старик никак  не дурак. В библиотеке  флота секреты таились
повсеместно - иначе и  быть  не  может  с  хранилищем таким большим  и таким
древним. Но чтобы  этому человеку был  известен  секрет  настолько важный...
Нет, Фам Тринли должен был быть кем-то очень важным и очень давно.
     - Эй, Траг! - крикнула Рита, показывая на часы. - Где твои зипхеды?
     Обои  бара  все  еще показывали  лес  какого-то природного  запо-юдника
Балакреи.
     Траг  Силипан  поднялся  из-за  стола  и  выплыл в  пространство  перед
зрителями.
     - Все путем, люди. Мне доложили - только что "Радио Принстона" включило
заставку  к "Часу науки". Директор Рейнольт через минуту включит  зипхедов в
линию. Они все еще синхронизированы с речевым потоком.
     Раздражение Ляо улеглось.
     - Отлично, Траг!
     Силипан поклонился, принимая славу за то, в чем был ноль его заслуг.
     -  Итак,  через несколько мгновений  мы будем  знать, какие  странности
сотворил  этот  самый  Андерхилл со своими детьми... -  Он  склонил  голову,
прислушиваясь к личному источнику данных. - Вот они!
     Исчез  дождливый  сине-зеленый  лесной  пейзаж.  Стена за стойкой вдруг
вытянулась  и превратилась в один из залов заседаний  Хаммерфеста. Справа  в
кадр  вплыла Анне  Рейнольт, искаженная  ракурсом,  - этот  кусок  обоев  не
справлялся  со стереоизображением.  За  ее  спиной появилась пара техников и
пятеро зи... Фокусированных. Среди них была Триксия.
     Вот  тут-то Эзру и захотелось заорать  -  или забиться в темный  угол и
притвориться,  что  мира  не  существует.  Обычно  эмергенты  держали  своих
зипхедов  глубоко в системе, будто испытывали  какой-то рудиментарный  стыд.
Обычно эмергенты получали результаты  от компьютеров и наголовных дисплеев -
сплошь  графика и  санитарно отфильтрованные  данные. Бенни говорил,  что  в
начале этого дурацкого спектакля Чиви только голоса зипхедов транслировали в
бар. Потом  Траг рассказал о том, как переводчики подыгрывают своим речам, и
передача стала визуальной. Конечно же, зипхеды не могли  проинтуировать язык
жестов пауков, слушая их радио. Так  что визуализация была бессмысленной, но
ее хотели собравшиеся вокруг Эзра вампиры.
     Триксия была  одета  в  свободный  комбинезон. Волосы  ее  развевались,
частично перепутанные.  Эзр сам их тщательно расчесал только 40 Ксек  назад.
Она пожала плечами, освобождаясь от  рук надзирателей, и  схватилась за край
стола. Переводя взгляд из стороны в сторону, она что-то сама себе бормотала.
Потом вытерла лицо рукавом и притянула себя к стулу. Остальные сделали то же
с тем же рассеянным видом. У большинства были скорлупки.
     Эзр знал, что они  видят и  слышат  -  перевод  среднего уровня с языка
пауков. И это был мир Триксии.
     - Есть синхронизация, директор, - сообщил Рейнольт один из техников.
     Директор по  людским ресурсам проплыла вдоль шеренги  рабов, передвигая
нервничающих зипхедов;  зачем  -  Эзру было невдомек. Он  знал,  что  у этой
женщины есть  особый  талант.  Сука с  каменной  мордой,  но  она знала, как
получать от зипхедов результаты.
     - Ладно, запускаем их в дело.
     Она отодвинулась с дороги. Зинмин Броут поднялся с кресла и уже говорил
напряженно-радостным голосом ведущего:
     - Здравствуйте, с вами  Раппопорт  Дигби  и  вы слушаете передачу  "Час
науки для детей".
     В этот день папа привел с собой на радио их всех. Джирлиб и Брент ехали
на  верхней  палубе  машины и вели себя  очень  серьезно и  по-взрослому - и
выглядели почти как рожденные в фазе, так что  не привлекали внимания. Рапса
и малыш  Хранк все еще были так  малы,  что могли  сидеть в папиной  шерсти;
может,  еще  год  пройдет,  когда  они  станут   возражать  против  названия
"младенцы".
     Гокна и  Виктория  Младшая  сидели  сзади,  каждая  на  своем  насесте.
Виктория  глядела через  дымчатое  стекло  на улицы Принстона. И чувствовала
себя от  этого немножко королевой. Она чуть наклонила голову в сторону Гокны
- быть может, сестра была ее фрейлиной.
     Гокна повелительно фыркнула. Она  была  похожа  на  сестру и  наверняка
думала то же самое - только Великой Правительницей была она.
     - Па,  если  сегодня  ты  ведешь передачу,  зачем мы вообще нужны? Папа
засмеялся.
     - А никогда не знаешь, как повернется. Церковь Тьмы считает, что Истина
у  них  в кармане.  Но  вопрос  в  том,  знает  ли их  диспутант хоть одного
внефазного ребенка. При всем своем  негодовании она может  оказаться  вполне
приятной теткой. Возможно, при личной встрече она  не сможет метать молнии в
малышей потому только, что они не того возраста.
     Возможно. Виктории  вспомнился дядя Хранк, который ненавидел самую идею
их семьи... а их самих в то же время любил.
     Машина ехала по запруженным улицам,  по пересекающему  город проспекту,
выводившему к Холму Радио. Станция Принстона была старейшей в  городе - папа
говорил, что она начала работать еще до последней Тьмы и была тогда  военной
радиостанцией.  В  этом  поколении владельцы  ее существенно расширили.  Они
теперь могли  бы построить студии в городе,  но  слишком держались за старые
традиции. И потому поездка на станцию была увлекательным объездом все вокруг
и вокруг холма  неимоверно высокого,  даже  выше, чем холм, на котором  жили
Андерхиллы.  На  улицах  еще лежал  утренний  иней.  Виктория перегнулась  к
иасесту  Гокны,  и  они  обе прильнули  к  стеклу,  чтобы лучше видеть. Была
середина зимы и почти Средние Годы  Солнца, но  она видела иней второй раз в
жизни. Гокна ткнула рукой на восток.
     - Смотри, как мы высоко забрались - даже Утесы видны!
     - А на них снег лежит!
     Эти слова  они провизжали  вместе,  но  на  самом  деле  это  был  цвет
утреннего инея. Еще пара лет  пройдет, пока в  Принстон придет  первый снег,
даже посреди зимы.  Интересно, как это будет - ходить по снегу? Или падать в
сугроб? На минуту они погрузились в эти вопросы, забыв все события этого дня
- и даже радиодиспут, который уже десять дней занимал всех, даже Генерала.
     Сначала все кобберята, а особенно Джирлиб, этого диспута боялись.
     - Это конец нашей  передаче, - говорил старший брат. -  Теперь про  нас
знают.
     Генерал  специально  приехала   из   Ставки,  чтобы  им  сказать,   что
волноваться нечего, что папа со всеми жалобами справится. Но она не сказала,
что  передачу  им вернут. Генерал  Виктория  Смит  привыкла  инструктировать
штабных и  войска, но не очень понимала, как следует ободрять детей. Гокна и
Виктория по  секрету думали, что этот шум вокруг радиопередачи заставил маму
нервничать сильнее, чем все ее военные приключения.
     И только папа остался вне мрачного настроения.
     - Это  то,  чего  я  все это время ждал, -  сказал он маме,  когда  она
приехала из Ставки. - Уже более чем пора выйти на свет. Этот диспут раскроет
многое.
     Это  были  те  же мысли, которые высказывала  мама, только  у  папы они
звучали радостно. Последние десять дней он играл с детьми больше обычного.
     -  Вы  -  мои  специалисты-эксперты в  этом  диспуте, так  что  я  могу
проводить с вами все свое время и быть при этом добросовестным работником.
     И он покачивался из стороны в сторону, притворяясь, что занят Невидимой
работой. Малыши были  в восторге, и даже Джирлиб и Брент вроде бы заразились
оптимизмом отца. Генерал отбыла на юг накануне вечером - как обычно, ей было
о чем волноваться, кроме семейных проблем.
     Вершина Холма Радио поднималась выше  линии деревьев. Площадка рядом  с
парковкой была покрыта низкими зарослями  утесника.  Дети вылезли из машины,
восхищаясь прохладой, еще висевшей в воздухе. Виктория Младшая почувствовала
в дыхательных ходах жжение, будто... будто там образуется иней. Может ли это
быть?
     - Дети, пошли! Гокна,  не глазей  по сторонам!  Папа и старшие  сыновья
повели их вверх по широким ступеням станции. Камень лестницы был изрыт огнем
и   не   отполирован,  будто   владельцы  хотели  создать  впечатление,  что
придерживаются какой-то древней традиции.
     Стены  внутри были увешаны  фотопортретами  владельцев  и изобретателей
радио (одни и те же лица в данном случае). Вся семья, кроме Рапсы и  Хранка,
здесь уже  бывала. Джирлиб и Брент вели передачу уже  два  года, приняв ее у
рожденных  в  фазе  детей,  когда  папа  купил  право  на  передачу. У обоих
мальчиков  голоса были  старше их возраста,  а Джирлиб  был не глупее многих
взрослых.  Кажется,  никто  не подозревал об  их истинном возрасте. Папу это
слегка раздражало.
     -  Я  хотел, чтобы люди  сами догадались, так  у  них  ума  не  хватает
додуматься до правды!
     Так  что в конце концов в передачу вошли Гокна и Виктория Младшая.  Это
было здорово - притворяться, что  ты на много лет старше, играя по сценарию,
который выдавали к передаче. И мистер Дигби был очень  приятный коббер, хотя
и не ученый.
     Но все равно у  Гокны и  у  Младшей голоса были очень  юными. Очевидно,
кто-то преодолел свою веру  в  добропорядочность всех  радиопередач и понял,
что на  .глазах у ничего не подозревающей публики открыто творится серьезное
извращение. Но "Радио Прин-стона" находилось в.частных руках, владело  своей
частотой и интерферирующими - на всякий случай. Владельцами же были  кобберы
поколения  58,  которые деньги считать не  разучились. Если Церковь  Тьмы не
сможет организовать  эффективный  слушательский  бойкот,  "Радио  Принстона"
продолжит выпускать в эфир "Час науки для детей". Вот почему и диспут.
     - Ах, доктор Андерхилл, какая радость'. - Это из своей ячейки грациозно
выплыла   мадам  Сюбтрим.  Директор   станции  состояла   сплошь  из  ног  и
остроконечных рук, а тело было едва  ли больше  головы.  Гокна и Вики  очень
любили забавляться, передразнивая ее. - Вы не поверите, какой интерес вызвал
этот  диспут! Мы  вещаем  на  восточное  побережье  и  повторяем на коротких
волнах... Скажу вам, не смея преувеличивать, - у нас слушатели отовсюду!
     "Скажу  вам,  не смея  преувеличивать", - повторила Гокна  беззвучно ее
слова   движениями  частей  рта.   Вики  сохранила   чопорное  выражение   и
притворилась, что не видит.
     Папа повернул голову к директору:
     Я рад, что мы так популярны, мадам.
     - О да, несомненно!  Спонсоры буквально  рвут друг друга на  части ради
рекламных пауз. Буквально рвут друг друга на  части! - Она улыбнулась детям.
- Я договорилась, что вы будете смотреть из инженерной рубки.
     Все  они знали,  где  эта рубка  находится, но послушно  пошли за мадам
Сюбтрим,  слушая  ливень  ее  слов.  Никто  не знал, что на самом деле мадам
Сюбтрим о них думает. Джирлиб утверждал, что она никакая не дура  и  что под
всеми ее словами - холод расчета.
     - Она до одной десятой пенни знает, сколько может заработать для старых
кобберов на возмущении публики.
     Может быть, но Вики все равно она  нравилась, и она даже прощала  мадам
визгливый  и  глупый  разговор.  Слишком  многие  так  прицепляются к  своим
предрассудком, что их ничем не проймешь.
     - В этот  час  будет  дежурить  Диди.  Вы  ее  знаете. - Мадам  Сюбтрим
остановилась перед входом в рубку. Кажется, она впервые заметила  младенцев,
выглядывающих  из  шерсти Шерканера Андерхилла. - О Боже подземный, да у вас
все возраста здесь! Я... вы можете их оставить  с детьми?  Я просто не знаю,
кто мог бы ими заняться.
     -  Все хорошо, мадам.  Я хотел бы представить Рапсу и маленького Хранка
представительнице Церкви.
     Мадам Сюбтрим застыла.  Целую секунду беспокойные руки и ноги сохраняли
полную  неподвижность.  Впервые  Вики  увидела  у нее  настоящее,  настоящее
ошеломление. Потом ее тело расслабилось в медленной, широкой улыбке.
     -  Доктор  Андерхилл!  Вам  кто-нибудь  говорил,  что  вы  гений?  Папа
улыбнулся в ответ.
     - По  столь  весомой причине  -  никогда. Джирлиб, проследи. чтобы  все
остались  в  комнате  вместе с Диди.  Если я захочу, чтобы вы вышли,  вы это
узнаете.
     Кобберята забрались  в рубку инженера. Дидире Ултмот взгромоздилась  на
свой обычный насест, оглядывая  контрольные панели.  От  звукового павильона
рубка была отделена  толстой стеклянной стеной. Она была звуконепроницаемой,
и  видеть  сквозь нее  тоже было чертовски  трудно. На эстраде  на  одном из
насестов уже кто-то сидел.
     Дидире махнула им рукой.
     -  Вот  это  тот самый представитель  церкви.  Пришла  коббериха на час
раньше.
     Диди была верна себе и слегка нетерпелива. Очень приятного вида Женщина
двадцати одного  года.  Она была  не  так умна,  как  некоторые  из  папиных
студентов, но  талантлива, и работала главным техником на "Радио Принстона".
В четырнадцать она стала оператором эфира в прайм-тайм, и про электротехнику
знала  не  меньше Джирлиба. Вообще-то  она хотела быть инженером-электриком.
Все это  выяснилось  в  первый раз, когда она  познакомилась  с  Джирлибом и
Брентом, тогда  передача только начиналась.  Вики  помнила, как странно  вел
себя Джирлиб, когда рассказывал  об этой  встрече; вроде бы он  был в полном
восторге от этой Дидиры. Ей тогда было девятнадцать, а Джирлибу  двенадцать,
но он был крупен для своего возраста. После второй  передачи  она уже знала,
что  Джирлиб   -  внефазный.  И  восприняла  это  как  намеренное  и  личное
оскорбление. Бедняга Джирлиб потом несколько дней ходил, как на переломанных
ногах. В конце концов оклемался-в жизни ему предстоят еще и не такие обломы.
     Дидире  тоже это более  или  менее пережила. Пока  Джирлиб  держался на
расстоянии,  она не  выходила из цивилизованных  рамок. А иногда,  когда она
забывалась,  с  ней  было  куда  интереснее, чем с любым коббером  нынешнего
поколения - из тех, что Вики знала.  Когда  они  не нужны  были в павильоне,
Диди позволяла Вики и Гокне  сидеть рядом со  своим насестом и смотреть, как
она  переключает  десятки  кнопок  и  рычагов.  Она  очень  гордилась  своей
контрольной панелью. А  та  и в самом деле,  если не  считать, что рама была
деревянная, а не листовой металл, выглядела почти так  же научно, как  любой
прибор в Доме-на-Холме.
     -  Так  что это за коббериха  церковная? -  спросила  Гокна. Они с Вики
вплотную прижались передними глазами к стеклянной стене.  Стекло  было такое
толстое, что "многие цвета  просто через него не проникали. От незнакомки на
сцене  доходила только дальне-красная часть спектра, как  от  мертвой.  Диди
пожала плечами.
     - Зовут ее "Достопочтенная Пьетра". И говорит она странно.  Похоже, она
тиферка. А видите на ней эту церковную  шаль?  Тут дело не в искаженном виде
из нашей рубки: эта шаль  и  в  самом  деле темная -  по всем цветам,  кроме
самого дальнего красного.
     Хмм,  дорогая  штука!  У мамы  был такой мундир,  только ее почти никто
никогда в нем не видел.
     У Диди на лице расплылась злобная улыбка.
     - Спорить могу,  она как  увидит ребятишек в шерсти у вашего  отца, так
сблюет.
     Увы, не  случилось.  Но  когда через  несколько  секунд  вышел Шерканер
Андерхилл, достопочтенная Пьетра  закаменела под  своей  бесформенной рясой.
Еще через секунду на сцену рысцой выбежал Раппопорт Дигби и схватил наушник.
Он  вел  передачу "Час науки для детей" с самого начала, когда  еще  не было
Джирлиба и . Брента.  Был он старым дураком, и Брент утверждал, что на самом
деле он один  из  владельцев станции. Вики этому не верила - она видела, как
Диди на него огрызается.
     -  Внимание  всем!  -   Голос  Диди  был  усилен  микрофоном.  Папа   и
достопочтенная Пьетра выпрямились, каждый слышал динамик со своей стороны. -
Выходим в эфир через пятнадцать секунд. Будете уже готовы, мастер Дигби, или
поставить заставочку? Хоботок Дигби был опущен в ворох письменных заметок.
     - Можете смеяться, если хотите, мисс Ултмот, но эфирное время - деньги.
Так или иначе, я...
     - Три, два, один!
     Диди отрубила динамик и ткнула заостренной рукой в сторону Цигби.
     Старый коббер подхватил ритм, будто терпеливо  ждал момента.  Слова его
поплыли с обычным гладким достоинством, и  начал он с фирменного  заявления,
которым открывал передачу уже Пятнадцать лет.
     - Вы слушаете передачу "Час науки для детей", с вами Раппопюрт Дигби...
     Когда Зинмин Броут  произносил слова перевода, его движения переставали
быть  резкими  и  отрывистыми. Он  смотрел прямо перед гобой  и улыбался или
хмурился,  выражая чувства, которые  казались вполне  реальными. Может быть,
они  и  были реальными - для какого-то бронированного  паучьего  создания на
Арахне. Иногда  замечалась какая-то нерешительность, заминка  преобразований
на промежуточном  уровне.  Куда реже  Броут  поворачивал голову  - очевидно,
что-то важное  появлялось  в стороне  от  центра его наголовного дисплея. Но
если не знать, на что  смотреть,  создавалось впечатление, что Броут говорит
вполне бегло, как любой ведущий, читающий записи на своем родном языке.
     Броут-Дигби   начал  с   небольшой  самовосхвалительной  истории   этой
передачи,  потом  перешел  к  тени,  которая  накрыла ее  в  последние  дни.
"Внефазные",  "извращения рождений" - эти слова слетали у него с  языка так,
будто он всю жизнь их знал.
     - Сегодня мы, как и обещали, возвращаемся в эфир. Обвинения, выдвинутые
в  последние  дни, смертельно  серьезны. Дамы  и  господа,  сами по себе эти
обвинения - чистая правда.
     Молчание три драматические секунды - и продолжение.
     - Итак, друзья мои,  вы можете спросить, что же  придает нам смелость -
или бесстыдство  -  вернуться в эфир? Чтобы ответить на этот вопрос, я прошу
вас послушать сегодняшний выпуск "Часа Науки". Будем ли  мы продолжать его -
очень сильно зависит от вашей реакции на то, что вам предстоит услышать...
     - Вот  лицемер загребущий! - фыркнул Силипан. Цинь и остальные замахали
на него руками, чтобы не мешал. Траг подплыл к Эзру. Это случалось и раньше.
Поскольку  Эзр сидел с  краю, Силипан, кажется, думал, что  Эзру  нужен  его
анализ.
     За обоями Броут представил  диспутантов. Силипан прицепил к колену комп
и  откинул  крышку.  Машина  была  неуклюжей  эмергент-ской поделкой,  но  с
поддержкой  зипхедов  оказывалась   эффективнее   любой,   созданной   ранее
человечеством. Траг ткнул клавишу "Объяснить", и тихий голосок рассказал ему
суть дела:
     -  Официально достопочтенная  Пьетра представляет традиционную Церковь.
На  самом  же деле... - голос  замолчал; очевидно,  аппаратура искала в базе
данных,  -  ...Пьетра  в Гокнанском  Аккорде  иностранка. Вероятно, является
агентом правительства Братства.
     Цинь огляделся, на миг упустив нить слов Броута-Дигби.
     -  Черт   побери,  этот  народ   воспринимает  фундаментализм  всерьез.
Андерхилл об этом знает?
     Голос из компьютера Трага ответил:
     - Это возможно.  Шерканер  Андерхилл тесно связан с закрытыми  каналами
Аккорда... На  данный  момент  мы  не видели  обмена  сообщениями по военным
каналам, касающиеся этого диспута, но следует учесть, что цивилизация пауков
автоматизирована не полностью. Что-то мы могли и пропустить.
     Траг обратился к машине:
     -  Даю  задание с наинизшим приоритетом.  Чего хочет Братство от  этого
диспута? - Он повернулся к  Дзау  и пожал плечами: - Вряд ли мы вообще ответ
получим. Работа идет напряженная.
     Броут уже почти закончил представлять участников. Достопочтенную Пьетру
должна была  играть Ксопи  Реюнг.  Эзр знал ее  имя  только  по спискам и по
разговорам  с Анне Рейнольт. "Интересно, знает  ли кто-нибудь  еще  имя этой
женщины?" - подумал Эзр.  Уж конечно, не Рита и не Дзау. Траг, может, знает,
как пастух первобытных времен знал свое  стадо.  Ксопи Реюнг была молода; ее
достали  из морозильника  для замены  того, кого Силипан охарактеризовал как
"сенильный  отказ". Она была на  Вахте около  40  Мсек.  Именно  она помогла
продвинуться  в других  языках  пауков, в частности,  тиферском. И  она была
второй среди переводчиков "стандартной речи" Аккорда. Когда-нибудь она, быть
может, окажется  и  лучше  Триксии. В нормальном  мире Ксопи  Реюнг  была бы
великим ученым, знаменитым на всю  свою солнечную систему. Но  ее  выбрали в
Лотерее  Предводителей. Цинь, Силипан, Дзау  и Рита  вели вполне  нормальную
жизнь, а Ксопи Реюнг стала автоматической мебелью среди стен,  которую видят
очень редко, да и то  когда обстоятельства причудливо сложатся.  - Благодарю
вас, мастер Дигби, - заговорила Ксопи. - "Радио Принстон" оставляет за собой
гордость предоставить нам это время поговорить.
     Во  время  введения  Броута  Реюнг по-птичьи дергала головой  в  разные
стороны.  Может  быть, у  нее скорлупки разрегулировались,  или  она  любила
важные пункты рассыпать по полю зрения. Но когда она заговорила, в ее глазах
появилась какая-то дикая мрачность.
     - Не слишком хороший перевод, - пожаловался кто-то.
     - Так она же новенькая, - ответил Траг.
     - А  может, эта самая Пьетра  на самом деле так  смешно говорит. Ты  же
сказал, что она иностранка.
     Реюнг  в  роли  Пьетры навалилась на стол.  Голос  ее  зазвучал тихо  и
шелково:
     -  Двадцать  лет назад  все мы открыли, что  гниение процвело там,  где
миллионы женщин годами это в свои дома, в уши своих мужей и детей пускали. -
Она  еще несколько  секунд  продолжала в том  же  духе,  произнося неуклюжие
предложения, наполненные  сознанием собственной  правоты.  Потом: - И потому
очень подходяще  будет,  если "Радио Принстон" дает нам  сейчас  возможность
общественный эфир очистить. - Она замолчала на секунду. - Я... я...
     Как  будто она не находила нужных слов. На миг она снова превратилась в
зипхеда, наклонив голову, нервно дергая пальцами. Потом  вдруг резко ударила
ладонью по столу, притянула себя к стулу и замолчала.
     - Я ж вам говорил, не слишком она хороший переводчик.

     ГЛАВА ДВАДЦАТb ЧЕТВЕРТАЯ Прижавшись  руками и передними ногами к стене,
Вики с Гокной могли удерживать главные глаза на стекле. Поза была неуклюжая,
и девчонки елозили по полу возле стекла.
     -  Благодарю  вас,  мастер Дигби. "Радио Принстон"  оставляет  за собой
гордость...
     Тра-та-та, ля-ля-ля.
     - Забавно она говорит, - заметила Гокна.
     - Я ж вам уже говорила,  она иностранка,  - сказала Диди, не отвлекаясь
от  таинственной   регулировки  своих  приборов.  Ее   вроде   бы  не  очень
интересовало,   что   произносилось   в   павильоне.   Брент   наблюдал   за
представлением с бесстрастным интересом, а  Джирлиб то подходил к  окну,  то
старался подобраться как можно ближе к Диди. Он был уже научен не  давать ей
технических советов, но все равно любил  стоять  близко. Иногда  он  задавал
какой-нибудь  подходящий  наивный  вопрос. Когда  Диди была не  занята,  это
обычно втягивало ее в разговор.
     Гокна ухмыльнулась Вики.
     - Нет, я не про то. Сама достопочтенная Пьетра - будто глупый анекдот.
     -  Гм! - Вики не была так уверена. Конечно, Пьетра была одета  странно.
Вики мало видела  церковных шалей  иначе как в книжках.  Бесформенный  плащ,
спадавший со всех сторон и оставлявший на виду только голову и пасть Пьетры.
Но  создавалось впечатление, что в ней есть  скрытая сила.  Вики  знала, что
именно  взрослые  в основном  думают  о  таких  детях,  как  она.  Пьетра  -
профессиональный  выразитель  такой  точки зрения,  так? Но в  ее  речи было
что-то зловещее... - Ты думаешь, она верит в то, что говорит?
     - Конечно, верит! Потому-то так и смешно. Видишь, как папа улыбается?
     Шерканер  Андерхилл сидел на  другом конце эстрады, тихонько поглаживая
младенцев. Он еще не сказал ни слова, но держался со спокойной улыбчивостью.
Из  его шерсти  испуганно выглядывали  две  пары младенческих глаз. Рапса  и
Хранк мало что могли понять из происходящего, но побаивались.
     Гокна это тоже заметила.
     -  Бедные  детки. Только  их  она и  может  запугать. Смотри, сейчас  я
достопочтенной Пьетре "десятку" покажу!
     Она отвернулась от окна и побежала  к боковой стене - где стояли стойки
с  магнитными  лентами.  Девчонкам  было  уже  семь  лет  -  великоваты  для
акробатики.  И -  опа! - стойка  оказалась не  закреплена. Она  качнулась от
стены, ленты и  прочее барахло поехало  к  краю каждой  полки.  Гокна успела
долезть  доверху,  когда  еще  никто,  кроме  Вики,  не  сообразил,  что она
задумала. И прыгнула оттуда, ухватившись за верхнюю окантовку окна на сиену.
Все ее тело  стукнулось в  стекло с  громким шлепком,  и один  миг она  была
классной "десяткой", расстелившейся на окне. С той стороны стекла уставилась
на нее с глупым видом достопочтенная Пьетра. Девки залились смехом до визга.
Не часто удается показать такую  великолепную  "десятку", сверкнув  бельем в
лицо тому, кого наметишь.
     -  Прекратить!  -  Голос  Диди  вырвался бесцветным  шипением, руки  ее
запрыгали по  кнопкам  и выключателям. -  Последний раз вы  у меня  в рубке,
засранцы!  Джирлиб,  иди сюда!  Заткни  пасть своим сестрицам или волоки  их
отсюда, но чтобы этой ерунды больше не было!
     - Сейчас,  сейчас! Извини, что так вышло. Судя по голосу, он и в  самом
деле чувствовал свою вину. Подбежав, он оторвал Гокну от окна. Через секунду
Брент оттащил Викторию.
     Джирлиб  не казался  сердитым - только  расстроенным.  Он поднес  Гокну
очень близко к своей голове:
     - Надо вести  себя  тихо.  Хоть  раз  в  жизни  быть  серьезными.  Вики
сообразила,  что  он,  наверное,  очень  расстроен,  что Диди  так  на  него
рассердилась. Но это уже  было не важно. У Гокны смешливое настроение прошло
начисто. Она пищевой рукой коснулась пасти брата и тихо сказала:
     - Я больше не буду.  Я до конца передачи  буду вести себя  как следует.
Честное слово!
     За их спинами Диди что-то говорила - наверное, обращалась к Дигби через
наушник. Слов Вики не слышала, но Дигби согласно кивал. Он сопроводил Пьетру
к ее насесту  и сразу перешел к представлению папы.  Все их действия на этой
стороне стекла никак не проявились на той. Когда-нибудь они с Гокной влипнут
в настоящую беду, но это когда еще будет.
     Ксопи  села  посреди общего смущения. Как  правило,  зипхеды  старались
вести эти представления  примерно  в реальном времени. Силипан говорил,  что
это  только  отчасти  по  его  указаниям -  зипхедам  действительно хотелось
сохранять синхронность  с  потоком слов.  В каком-то  смысле им в самом деле
нравилось играть. Только сегодня им это не очень удавалось.
     Наконец  Броут  собрался  и  выдал  относительно   гладкое  введение  к
выступлению Шерканера Андерхилла.
     Шерканер  Андерхилл. Его  переводила  Триксия. А  кто  же  еще? Триксия
первая  расколола разговорную речь пауков.  Дзау говорил Эзру,  что в ранние
дни прямого  эфира она  вела все роли, детские  голоса, стариков,  звонки  в
студию. И когда другие зипхеды  тоже набрали  беглость  и согласовали стиль,
все равно Триксия еще брала на себя самые трудные роли.
     Шерканер Андерхилл. Наверное, первый паук, которому дали имя. Андерхилл
появлялся в неимоверном числе программ.  Во-первых, он, кажется, изобрел две
трети  всей промышленной  революции.  Но это неправильное  понимание  вскоре
развеялось: "Андерхилл" - это была частая фамилия, а когда вспоминали  этого
"Шерканера Андерхилла", это всегда оказывался один из его студентов, который
и  выполнил  работу.  Так  что  этот  тип,  очевидно,  чиновник,  основатель
Принстонского  Института,  где училась большая часть его студентов. Но еще с
тех  пор, как  пауки  придумали микроволновые  трансляторы,  спутники-шпионы
стали давать все  возрастающий поток  легко расшифровываемых государственных
тайн.  Клеймо  "Шерканер  Андерхилл"  появлялось почти в двадцати  процентах
секретных материалов,  расходившихся по  Гокнанскому Аккорду. Явно это  было
название какого-то учреждения.
     Явно... пока не стало известно, что у этого "Шерканера Андерхилла" есть
дети,  и  они  участвуют  в  этой передаче. Хотя  с  этим еще не было полной
ясности, но уже была очевидна  политическая важность этого "Часа  науки". Не
приходится сомневаться, что и Томас Hay смотрит в Хаммерфесте эту передачу.
     Интересно, Чиви с ним или нет?
     Заговорила Триксия:
     -  Благодарю  вас, мастер Дигби.  Мне  очень  приятно оказаться сегодня
здесь. Настало время  открытой дискуссии по этим  вопросам. Я  надеюсь,  что
молодежь - как рожденная в фазе, так и вне ее - слушает нас. Я знаю, что мои
дети нас слушают.
     Взгляд, брошенный Триксией на Ксопи, был спокойным и уверенным. Но в ее
голосе звучала еле уловимая дрожь. Эзр  разглядывал ее лицо.  Сколько лет ей
сейчас? Полная информация о Вахтах зипхедов была засекреченной - может быть,
потому, что  многих использовали  на сто процентов. Целая жизнь нужна на TQ,
чтобы  узнать, что  знала  Триксия. По крайней мере в  первые дни на  каждой
Вахте,  на которой был  Эзр, была и  Триксия. Сейчас она выглядела на десять
лет  старше, чем перед Фокусом. А когда она играла Андерхилла, то  выглядела
еще старше.
     Она продолжала говорить:
     - Но я хочу  сделать одно уточнение к сказанному  леди Пьетрой. Не было
тайного  заговора с целью скрыть возраст этих детей.  Мои  двое старших - им
теперь четырнадцать - уже некоторое время участвовали в передаче. Их участие
было  вполне  естественно,  и  по письмам,  которые  они  получали,  я  могу
заключить,  что они были очень популярны и среди детей текущего поколения, и
среди их родителей.
     Ксопи посмотрела на Триксию через стол:
     - И, разумеется,  только потому, что молчали о своем истинном возрасте.
По   радио  такая  маленькая  разница  не  слышна.  По   радио  некоторые...
непристойности... проходят незамеченными.
     Триксия рассмеялась.
     - Вы абсолютно правы. Но я прошу слушателей об этом подумать. Многим из
них нравятся Джирлиб и Брент, или Гокна и  Вики. Встреча с моими  детьми  по
радио "вслепую" показала нашим слушателям истину,  которая  иначе  могла  бы
остаться незамеченной:
     рожденные вне фазы не менее достойные  личности,  чем все остальные. Но
снова  скажу:  я  ничего  не  скрывал. В  конце  концов... факты были  столь
очевидны, что их никто не мог игнорировать.
     - Столь бесстыдны, вы хотите сказать. Вашему второму вне-фазному помету
едва семь лет. Такую безнравственность не может  скрыть даже  радио. А когда
мы с  вами встретились  в  этой  студии,  я заметила у  вас  в  шерсти  двух
новорожденных. Скажите мне, сэр, есть ли предел вашей зловредности?
     - О каком зле, о каком вреде говорите  вы,  леди  Пьетра? Наша  публика
слушает того  или  иного  из моих детей уже больше  двух  лет.  Они  знают и
Джирлиба с  Брентом, и Вики с  Гокной как настоящих и приятных личностей. Вы
видите, как из шерсти у меня  на спине выглядывают  малыш Хранк и Рапса... -
Триксия  сделала  паузу,  давая собеседнику  время посмотреть. - Я знаю, вам
неприятно  видеть младенцев  так  задолго  до  Лет  Увядания. Но  еще  через
год-другой  они уже научатся говорить, и я намерен ввести  в "Час науки  для
детей"  все  возрасты.  И  от  программы к  программе  наши слушатели смогут
убедиться, что эти кобберята  стоят не меньше тех,  что родились в конце Лет
Увядания.
     - Абсурд! Ваша интрига победит, если только вы подкрадетесь к приличным
людям маленькими шажками,  чтобы они свыкались с этой аморальностью, до  тех
пор, пока они...
     - Пока они - что? - благосклонно улыбаясь, спросила Триксия.
     - Пока они...  пока... - видно было, как  Ксопи полыхает дикими глазами
из-под полупрозрачных  скорлупок, -  пока нормальные люди не будут покрывать
поцелуями этих зловременных червяков на вашей спине!
     Она вскочила со стула, махая руками в сторону Триксии.
     А Триксия улыбалась.
     - Если ответить вам одним словом, дражайшая моя Пьетра, то  это слово -
"да". Даже  то,  что  вы тут  сидите, можно  принять  за согласие. Но  дети,
рожденные вне фазы, - не черви. Им не нужна Первая Тьма, чтобы дать им души.
Это нормальные создания, которые станут достойными пауками своим собственным
путем. Пройдут годы, и "Час науки для детей" сделает это очевидным для всех,
даже для вас.
     Ксопи села. Видно было, что она ищет новый путь атаки.
     - Я вижу, призыв к приличию не имеет  для вас силы, мастер Андерхилл. А
среди  слушателей  могут  найтись  пауки  послабее, которых  ваш постепенный
подход подведет к извращению. Аморальные наклонности  есть у каждого, в этом
мы с вами согласны. Но есть  и моральные  наклонности,  врожденные. В выборе
между ними нас ведет традиция... но я вижу, что традиция для таких, как  вы,
тоже очень мало веса имеет. Вы ученый, так ведь?
     - Гм, да.
     - И один из четырех Ходивших во Тьме?
     - ...да.
     -  Может быть,  наши  слушатели  не  знают,  какая выдающаяся  личность
прячется за "Часом науки для детей". Вы - один  из четырех, кто воочию видел
Глубокую Тьму Для: вас ни в чем нет тайны. - Триксия стала было отвечать, но
слова  Пьетры  захлестнули  ее  потоком.  -  Посмею  предположить,  что  это
объясняет многие из ваших дефектов. Вы  слепы к трудам предыдущих поколений,
ценой  тяжелых  ошибок  доставшемуся  знанию, что  есть  гибель  и  что есть
спасение в делах рода паучьего. У моральных законов есть  свои причины, сэр!
Не будет морального  закона -  и запасливые труженики  в конце  Лет Увядания
будут ограблены ленивыми мародерами! Не будет морального закона - и невинные
в глубинах своих будут вырезаны первыми проснувшимися. Мы все хотим многого,
но и многие из наших желаний разрушают самые основы желания.
     - Последнее верно, леди Пьетра. Но в чем смысл ваших слов?
     - Смысл в  том, что для  правил есть причины, в особенности для  правил
против внефазных рождений. Вы, Ходящий  во  Тьме, можете  не видеть тайн, но
даже  вы должны согласиться, что Тьма - великий очиститель. Я слушала  ваших
детей.  Сегодня,  до выхода в эфир,  я видела их  в рубке инженера. В  вашей
тайне есть скандал, но он не удивителен. По крайней мере один из ваших детей
- кажется, по имени Брент - кретин. Разве не так?
     Ксопи остановилась, но Триксия  не ответила.  Взгляд ее был неподвижен;
он не  блуждал в поисках каких-то  данных промежуточного уровня. И Эзр вдруг
почувствовал   странное   изменение   перспективы,   как  будто   изменилось
изображение воображаемого уровня, только куда сильнее. И вызвано оно было не
словами,  не даже эмоциями в словах переводчиков, а - молчанием. Впервые Эзр
понял,  что этот  паук  - живая-личность,  и  такая,  которой  можно сделать
больно.
     А молчание длилось.
     - Ха! - заявил Силипан.  - Отличное подтверждение многих догадок. Пауки
размножаются большими кладками, а мать-природа во время Тьмы убирает слабых.
Налаженный механизм.
     - Кажется, да, - хмуро согласилась Ляо и положила руку на плечо мужу.
     Молчание внезапно прервал Зинмин Броут.
     - Мастер Андерхилл, вы будете отвечать на вопрос достопочтенной Пьетры?
     - Да. - Дрожь в голосе Триксии стала еще заметнее. - Брент не кретин. У
него мышление не вербальное, и он учится не так, как другие дети. - В голосе
Триксии звучал  энтузиазм  и тень улыбки. -  Разум  - удивительная  вещь.  В
Бренте.я вижу...
     - А я  в  Бренте  вижу классическую  дефективность внефазного  ребенка.
Друзья мои, я знаю, как сильно страдает Церковь в  нынешнем поколении. Столь
много изменяется, и старый  образ жизни столь многие  считают  тираничным. В
прежние времена  ребенок  вроде Брента  мог появиться только  в  захолустных
деревнях,  где всегда были и варварство, и извращение. В прежние времена это
было  легко  объяснить: "Родители  его  избежали  Тьмы, как  не  делают даже
животные.  Они  обрекли бедного  Брента  на несколько  лет жизни  калеки,  и
презренны и ненавидимы должны быть за  такую жестокость". Но  в наши времена
интеллектуалы вроде  Ан-дерхилла,  -  кивок в  сторону Триксии,  -  вот  кто
совершает  подобный  грех. Он  заставляет вас смеяться  над  традицией, и  я
должна  сражаться  с  ним его же аргументами. Поглядите  на это дитя, мастер
Андерхилл. Сколько еще породили вы таких, как он? Триксия:
     - Все мои кобберята...
     - О да! Несомненно, были  и другие неудачи. У вас шестеро, о которых мы
знаем. Сколько же их еще? А явные неудачи вы уничтожаете? Если пойдет мир по
вашим стопам,  цивилизация  погибнет  еще  до  следующей Тьмы,  захлестнутая
ордами порочно зачатых юных калек!
     И  Пьетра  еще какое-то время разрабатывала эту жилу. Обвинения ее были
весьма конкретны: врожденные уродства, перенаселение,  вынужденные убийства,
бунты в глубинах в начале  Тьмы - все  это обрушится на  пауков, если станут
популярны внефазные рождения. Ксопи вещала, пока хватало дыхания.
     Броут повернулся к Триксии в роли Андерхилла:
     - И каков же ваш ответ? Триксия:
     - Да, это  приятно, когда есть ответ.  -  Триксия улыбалась, и голос ее
был почти так же беспечен,  как  в начале  передачи. Если  Андерхилл  и  был
поколеблен  атакой  на  своего сына, то долгая речь Пьетры  дала  ему  время
оправиться. - Во-первых, все мои  дети  живы. Их всего  шесть. Это не должно
удивлять. Детей  вне фазы  зачать трудно, я уверен, что все это знают. Также
трудно  пропитать  внефазные  детские рубцы  достаточно  долго,  чтобы  дети
вырастили глаза. Природа определенно  предпочитает, чтобы кобберят создавали
перед самой Тьмой.
     Ксопи наклонилась вперед и воскликнула:
     -  Слушайте  внимательно,  друзья!  Только что  Андерхилл  признал, что
совершает преступление против природы! Триксия рассмеялась:
     - О нет, я все еще принадлежу природе. Но еще до появления техники - вы
знаете, что десять  миллионов  лет назад продолжительность солнечного  цикла
была меньше года.
     - Фантазии! Как могут живые существа выжива...
     - Да, как? - Триксия улыбнулась шире, и тон ее стал торжествующим. - Но
летопись окаменелостей  не оставляет сомнений. Десять  миллионов  лет  назад
цикл  был куда короче, а изменения  яркости куда менее интенсивными. Не было
нужды в глубинах и спячке. Но цикл света и тьмы становился длиннее  и резче,
и  те,  кто выжил,  приспособились.  Могу  себе  представить, какой  это был
жестокий процесс. Понадобилось много серьезных изменений. А теперь...
     Ксопи прервала  его  слова  жестом. Сама изобразила  или  под  влиянием
чего-то в передаче пауков?
     - Пусть не фантазии, но это все равно не  доказано. Я не буду обсуждать
с вами вопросы  эволюции, сэр. Есть вполне достойные личности, которые в нее
верят, но это всего лишь теория - а не основа для решений в вопросах жизни и
смерти.
     - Ха! Очко в папину пользу!
     Девчонки  на насестах  над  головами  Брента  и  Джирлиба  обменивались
комментариями.  Когда Дидире  не  видела,  они  строили рожи  достопочтенной
Пьетре.  После  первой  "десятки" заметной реакции  не было, но приятно было
этой кобберихе показать, что они о ней думают.
     - Не боись, Брент! Папа эту Пьетру сделает. Брент был тише, чем обычно:
     - Я  знал, что это случится. Все было очень  напряженно. Теперь папа  и
про меня должен объяснять.
     На самом деле папа чуть не проиграл  дело, когда Пьетра обозвала Брента
кретином.  Вики  никогда  не  видела его  таким  растерянным.  Но  сейчас он
отвоевывал утраченные позиции. Вики думала, что Пьетра окажется невеждой, но
она, кажется, была знакома с тем, что обрушивал на нее папа. А, не важно. Не
так уж много знает эта достопочтенная Пьетра. А к тому же папа прав.
     А папа вовсю развивал наступление.
     - Странно,  что традиция не обратила больше внимания на давнее прошлое,
леди Пьетра. Но  это  не важно.  Изменения,  производимые наукой,  будут так
велики, что я лучше их использую для иллюстрации своей точки зрения. Природа
навязала определенные  стратегии  -  и  я  согласен,  цикличность  поколений
является  одной  из  них. Без  такого навязывания мы могли  бы сейчас  и  не
существовать. Но подумайте о цене, достопочтенная  Пьетра.  Все  наши дети в
каждом году находятся на одной и той  же стадии жизни. Они ее минуют - и все
средства  обучения должны  лежать и ждать  следующего поколения. Эти  потери
теперь становятся ненужными. Наука даст...
     Достопочтенная  Пьетра  испустила  свистящий смех,  полный  сарказма  и
удивления.
     -  Значит,  вы сейчас  это  признали!  Вы  вынашиваете  замысел сделать
внефазность образом жизни, а не вашим личным грехом!
     - Конечно! - Папа аж подпрыгнул. - Я хочу, чтобы все знали:
     мы живем в новой, другой  эре. Пусть кто хочет заводит детей независимо
от поры солнца.
     - Да, вы хотите заполонить  все вокруг. Скажите, Андерхилл, у  вас  уже
есть  тайные школы  для  внефазных? И там  сотни  и тысячи таких,  как  ваши
шестеро, только и ждут нашего одобрения?
     - Хм, нет. Пока что  мы не нашли товарищей, чтобы мои дети могли с ними
играть.
     Многие годы  они  хотели  найти, с  кем  играть.  Мама  тоже искала, но
безрезультатно. Гокна и Вики решили,  что другие внефазные либо очень хорошо
прячутся... либо очень редко встречаются. Иногда Вики думала, уж не прокляты
ли они в самом деле; очень трудно было найти хоть кого-нибудь другого.
     А достопочтенная откинулась на насесте, улыбаясь почти дружелюбно:
     -  Последнее  меня  утешает,  мастер  Андерхилл.  Даже  в  наши времена
приличия и достоинство все  же  преобладают, а ваше извращение - редкость. И
все же ваш "Час науки"  сохраняет популярность, хотя рожденным в фазе сейчас
уже двадцать  лет. Ваша  передача - это соблазн, которого  раньше не было. И
потому наш обмен мнениями невероятно важен.
     - Да, конечно. Я тоже так думаю.
     Достопочтенная  склонила  голову. Вот невезение!  Сообразила коббериха,
что  папа  именно  это  имеет в виду.  Если она заставит  папу  пуститься  в
теории... может выйти очень нехорошо.
     Следующий   вопрос  Пьетры  был   задан   небрежным   тоном  искреннего
любопытства.
     - Мне кажется,  мастер  Андерхилл, что вам  понятны  законы морали. Но,
быть может,  вы считаете  их  чем-то  вроде законов  творческого  искусства,
которые могут быть отменены величайшими мыслителями - вроде вас?
     - Ну уж, величайшими  мыслителями!  -  Но вопрос  явно  захватил папино
воображение, уведя его от риторики. -  Знаете, Пьетра, я никогда  раньше  не
думал о правилах морали в таком аспекте. Какая интересная идея! Вы считаете,
что их могут игнорировать те, у  которых есть какая-то врожденная... как это
сказать?  Способность  к  добру?  Разумеется,  нет.  Хотя  сознаюсь,  что  я
неграмотный, когда спор  заходит  о  морали.  Я люблю  играть, люблю думать.
Хождение во Тьме было интереснейшим приключением - и для меня это не меньше,
чем  его важность  для  победы  в  войне.  Наука вскоре  принесет величайшие
изменения будущего всего рода паучьего. Мне эти вещи интересны невероятно, и
я  хочу, чтобы  общественность  -  в  том числе  те,  кто в вопросах  морали
являются экспертами, - поняла следствия этих изменений.
     -  Разумеется, -  ответила достопочтенная.  Сарказм  ее  можно  было бы
услышать, только если специально его вылавливать, как  делала Виктория. -  И
вы надеетесь, что наука чем-то заменит Тьму в качестве великого очистителя и
великой тайны?
     Папа  отмахнулся пищевыми руками. Кажется,  он забыл, что выступает  по
радио.
     - Наука сделает Тьму Солнца столь же невинной и познаваемой, как ночь в
конце каждого дня.
     Диди в  рубке пискнула от удивления. Впервые Вики увидела, как  инженер
реагирует на передачу, которую сопровождает.  Раппопорт Дигби на сцене вдруг
сел так  прямо,  будто  ему  сзади воткнули  копье.  Но голос достопочтенной
Пьетры остался таким же спокойным, будто обсуждалось, пойдет ли дождь.
     -- И мы будем жить и работать всю Тьму, как будто это всего лишь долгая
ночь?
     - Да! Как вы думаете, зачем все эти разговоры об атомной энергии?
     -  Итак, мы все  станем Ходящими во Тьме, и не будет ни Тьмы, ни Тайны,
ни Глубины, где будет покоиться разум рода паучьего. Все это заберет наука.
     - Вздор! На этом одном маленьком мирке не будет более  настоящей  тьмы.
Но  Тьма  будет  всегда.  Выйдите  ночью  из  дома,  достопочтенная  Пьетра.
Посмотрите  вверх.  Мы окружены Тьмой,  и она  останется  вовеки. И как наша
собственная Тьма  кончается с  приходом  Нового Солнца,  так  кончается Тьма
более  великая у  берегов миллионов  звезд.  Подумайте! Если  когда-то  цикл
нашего солнца  был  меньше года,  то еще раньше оно  светило  все  время  со
средней яркостью.  Есть  у меня студенты,  которые  уверены,  что  почти все
звезды  точно как наше  солнце, только  намного моложе,  и возле многих есть
миры, подобные нашему.  Вам нужна глубина, которая  пребывает,  глубина,  от
которой  может зависеть род паучий?  Пьетра,  есть глубина  в  небе,  и  она
пребудет вовек.
     Тут папу  занесло  на излюбленную тему  межзвездных путешествий. Даже у
его студентов - кроме самых сумасшедших, специализировавшихся на астрономии,
- стекленели глаза от скуки, когда папу сюда заносило. Очень уж это все было
вверх  ногами и шиворот-навыворот.  Для  нормального паука  идея,  что такие
стабильные огни,  как звезды, могут  быть подобны солнцу,  была  таким актом
веры, которого и большинство религий требовать не решались.
     Дигби  и  достопочтенная  слушали, раскрыв  пасть, как папа все  дальше
развивал эту теорию. Дигби всегда нравилась научная часть передачи, а сейчас
он был  вообще  загипнотизирован.  Пьетра  же...  она  быстро оправилась  от
первого  остолбенения. То ли  она это уже слышала, то ли это  уводило ее  от
пути, по которому она намеревалась двигаться.
     Часы в рубке оттикивали секунды к лавине рекламных объявлений, которыми
передача  всегда кончалась. Кажется, последнее  слово  останется за папой...
хотя Вики была уверена, что достопочтенная смотрит на часы внимательнее, чем
на  все,  что делается  в студии, выжидая  точно выбранного  стратегического
момента.
     И  тут церковница  подтащила  поближе микрофон и  заговорила достаточно
громко, чтобы прервать поток мыслей Шерканера:
     - Очень  интересно,  но колонизация межзвездного пространства --это  уж
точно не при жизни нынешнего поколения. Папа отмахнулся.
     - Наверное, нет, но...
     Пьетра снова перебила голосом, полным чисто академического интереса:
     -  Значит, величайшее изменение  в наше  время  - это просто  покорение
следующей Тьмы, которая закончит этот цикл солнца?
     -  Совершенно верно. Нам -  всем, кто слушает нашу  передачу,  - уже не
будут нужны глубины. Это обещает нам ядерная энергия. Большие города получат
достаточно  энергии, чтобы  сохранять тепло  больше  двух столетий - на  все
время Тьмы. Так что...
     - Понимаю. И для покрытия городов понадобится огромное строительство?
     - Да, и для покрытия ферм тоже. И надо будет обеспечить...
     - И в этом тоже причина, почему вы хотите увеличить поколение взрослых.
Вот почему вы форсируете внефазные рождения.
     - Нет, не так прямо... Это просто одно из проявлений новой ситу...
     - И Гокнанский  Аккорд войдет  в грядущую  Тьму  фактически  с  сотнями
миллионов Ходящих во Тьме. Что же будет с остальным миром?
     Тут, кажется, папа понял, что его круто занесло.
     -  Ну,  другие технически развитые страны могут  сделать то же самое. У
стран победнее останутся обычные глубины, а пробуждение наступит позже.
     В  голосе достопочтенной Пьетры лязгнула сталь захлопнувшегося  наконец
капкана.
     -  Их пробуждение наступит позже? В  Великую Войну четверо  Ходящих  во
Тьме сокрушили самое мощное государство в мире. К следующей Тьме их будет не
четверо, а  миллионы. Кажется,  это мало чем отличается от  подготовки самой
большой глубинной бойни в истории.
     - Нет, это же совсем не так! Мы не...
     - Извините, мадам и месье, но наше время истекло.
     - Но...
     Папины возражения покрыл рокочущий голос Дигби.
     -  Позвольте сказать  спасибо вам обоим, что нашли сегодня  время...  -
тра-та-та, тра-та-та.
     Пьетра  встала  в тот  самый  момент,  когда Дигби  наконец  заткнулся.
Микрофоны  уже  были отключены, и Вики  не слышала,  что  говорят  на сцене.
Церковница, очевидно,  обменивалась любезностями с ведущим. А папа на другом
конце  сцены имел  очень обескураженный  вид.  Когда  достопочтенная  Пьетра
величественно мимо него прошествовала,  он встал и пошел за  ней,  что-то на
ходу  оживленно  говоря.  Пьетра  же шла,  не  обращая  внимания,  с  легкой
самодовольной улыбкой.
     За спиной у  Вики  Диди Ултмот  щелкала  рычажками,  подстраивая  самую
важную часть передачи -  рекламу. Наконец она отключила пульт. Вид у нее был
несколько озадаченный.
     - Знаешь, у твоего старика идеи бывают... чудные.
     Раздалась  последовательность  аккордов,  которые  можно  было  считать
музыкой,  и потом  слова:  "Острые  руки  - счастливые  руки.  Веселая лента
избавит от скуки..." Паучья реклама на "Радио Принстона"  была иногда  очень
информативна.  Освежитель  после линьки, глазная  паста,  леггинсы  - многие
продукты имели  смысл, даже если агитация за их покупку была непонятна. Были
и  продукты,  обозначенные  просто  бессмысленными  словами,  особенно  если
продукт был раньше не знаком, а переводчик - из второго ряда.
     Сегодня  рекламу переводили именно они. Ре юнг, Броут и Триксия сидели,
подергиваясь,   отключенные   от   потока   сигналов.   Их  надзиратели  уже
приближались,  чтобы увести их со сцены. Народ в баре Бенни сегодня  тоже не
обращал внимания на рекламу.
     - Не, когда детки участвовали, это было интереснее, но...
     - Ты  уловил этот  пассаж насчет  космических  полетов?  Интересно,  не
повлияет ли это на План? Если...
     Эзр не обращал  внимания. Он все смотрел в стену, и разговоры  доходили
до него далеким гулом. У Триксии был вид хуже обычного. Эзру казалось, что в
глазах застыло отчаяние. Он часто так думал, и десятки раз Анне Рейнольт ему
говорила, что это всего лишь тяга вновь вернуться к работе.
     - Эзр?  - Чья-то  рука  тихонько  коснулась его  рукава. Чиви. Во время
передачи она незаметно  вошла в бар. Она это  сделала раньше и сидела молча,
глядя на  представление.  Теперь у нее хватало наглости  изображать из  себя
друга. - Эзр, я...
     - Не надо, мне все ясно. Эзр отвернулся.
     И  поэтому,  когда  это   случилось,  он   смотрел  прямо  на  Триксию.
Надзиратели уже увели из комнаты Броута. Когда миме проводили Ксопи, Триксия
взвизгнула,  спрыгнула со стула и влепила ей  кулак в лицо. Ксопи дернулась,
вывернувшись из рук надзирателя. Ошелом-ленно уставилась на вытекшую из носа
кровь, вытерла ее  рукой. Второй  техник схватил  Триксию,  пока она  больше
ничего не натворила. Почему-то слова Триксии донеслись  по  общему звуковому
каналу:
     - Пьетра плохая! Смерть! Убить!
     -  Ой-ей!  -  Силипан  рядом  с  Эзром  оттолкнулся  от  кресла  и стал
проталкиваться к выходу. -  Рейнольт  будет  рвать  и  метать.  Мне  надо  в
Хаммерфест.
     - Я с тобой!
     Эзр скользнул мимо Чиви и нырнул к  двери. Весь бар Бенни на миг застыл
в молчании, потом заговорили все сразу...
     ...но Эзр уже  был  далеко, догоняя  Силипана. Они быстро двигались  по
главному коридору, направляясь к ангарам  катеров.  У  шлюза Силипан  что-то
ввел в органайзер, потом повернулся.
     - А вам двоим что надо?
     Эзр  оглянулся через плечо и  увидел, что из бара за ними увязался  Фам
Тринли.
     - Я должен туда полететь, Траг. Увидеть Триксию. У Фама Тринли тоже был
озабоченный вид.
     -  Так  наш  договор  тогда   ломается,  Силипан?  Мы  же  должны  были
проверить...
     - А, блин! Да, надо будет посмотреть, как это все скажется на ситуации.
Ладно, поехали. - Он повернулся к Эзру. - Так, теперь с тобой. Помочь ты там
ничем не можешь...
     - Я лечу, Траг!
     Эзр  заметил, что стоит  ближе  десяти сантиметров к  Силипану,  подняв
кулаки в воздух.
     - Ладно, ладно! Только под ногами не путайся. Тут же замок шлюза мигнул
зеленым,  они уже оказались на борту и набирали  скорость. Скалы блестели на
солнце рядом с голубым диском Арахны.
     -  Чума их побери, почему это не могло случиться, когда мы были в тени?
Катер!
     - Да, сэр?
     - Самым  быстрым путем в  Хаммерфест.  Обычно  пришлось бы  уговаривать
автоматику катера - но она, -очевидно, узнала голос и интонацию Трага.
     - Слушаюсь!
     Катер дал  ускорение примерно  в одну десятую g. Силипан и его спутники
потянулись к ремням и пристегнулись. Скалы впереди быстро росли.
     - Хреново все это вышло. Рейнольт  теперь скажет, будто меня не было на
месте.
     - А разве не так? - спросил Тринли сбоку от Силипана.
     -  Ну,  так,  но  это не  должно было иметь значение.  Да вообще одного
надзирателя  должно было хватить на всю эту гнойную команду  переводчиков. А
теперь я окажусь весь в дерьме.
     - А что с Триксией?
     - И чего Бонсол так взорвалась? - спросил Тринли.
     -  Ума не  приложу. Они,  бывает,  брыкаются  и  дерутся,  особенно те,
которые одной специальности.. Но сейчас - непонятно, откуда что взялось... -
Силипан резко замолчал и долго смотрел в свои скорлупки. -  Так, все  путем.
Все путем.  Ручаюсь,  они еще  принимали  звук  с планеты.  Что-нибудь  типа
неотключенного микрофона, техники передачи  не сработали.  Может,  Андерхилл
съездил своей собеседнице по морде. А тогда действия Бонсол были "адекватным
переводом"... А, черт!
     Этот  друг  теперь  действительно  волновался,  цепляясь  за  случайные
объяснения. Тринли оказался слишком туп, чтобы это  заметить. Он ухмыльнулся
и слегка хлопнул Силипана по плечу.
     - Да ты  не волнуйся  так. Ты  же  знаешь, Чиви Лизолет  тоже в  сделке
участвует. Значит, предводитель Hay хочет, чтобы зипхедов использовали шире.
Мы скажем, что ты улетел на времянку помочь мне разработать детали.
     Катер развернулся  и начал  торможение  для  посадки.  Скалы  и  Арахна
запрыгали по небу.

     ГЛАВА   ДВАДЦАТЬ   ПЯТАЯ   Как   достопочтенная   Пьетра   уходила  с
радиостанции, они  не  видели.  Папа  был  слегка подавлен,  но  улыбнулся и
засмеялся, когда кобберята ему рассказали, как им понравилось представление.
Он  даже  не  пожурил  Гокну за  то,  что показала "десятку".  Всю дорогу  к
Дому-на-Холме Брент сидел впереди вместе с папой.
     Гокна и Вики  разговаривали  мало. Они  обе знали, что сейчас все перед
всеми притворяются.
     Когда  приехали  домой,  до  обеда оставалось  еще  два часа.  Кухонная
прислуга сообщила, что  генерал  Смит  вернулась  из Ставки и к обеду будет.
Гокна и Вики переглянулись.
     Интересно, что мама папе скажет. Самое интересное будет за обедом. Хмм.
Что же делать весь остаток дня?
     Сестры расстались, бродя поодиночке  по спиральным залам Дома-на-Холме.
В нем были комнаты -  и много, - которые всегда  были  заперты. От некоторых
даже никогда не удавалось украсть ключи. У Генерала были  там свои кабинеты,
хотя все самое важное она хранила в Ставке.
     Вики сунулась  в  папин  кабинет на  первом этаже и  в  кафе  с  умными
автоматами,  но ненадолго. Она  поспорила бы с  Гокной,  что  папа не  будет
прятаться, но теперь  поняла,  что сегодня "не будет прятаться" не исключает
"трудно найти". Она  побродила по  лабораториям, нашла обычные признаки, что
он здесь был - аспирантов в состоянии озадаченности или внезапного озарения.
(Студенты называли это "Ослепление  Андерхиллом". Если ты уходил, ничего  не
понимая, все шансы за то, что папа  сказал  что-то стоящее.  Если тебя вдруг
осеняло, наверняка это значило,  что папа тебя  и себя  ввел  в  заблуждение
ложной интуицией.) Новые лаборатории исследования сигналов были  на  верхнем
этаже  дома,  под  крышей,  уставленной  экспериментальными  антеннами. Вики
встретила выходящего оттуда  Джейберта  Ландерса.  У  этого  коббера никаких
симптомов Ослепления Андерхиллом не было. Плохо.
     - Привет, Джейберт! Ты не видел моего...
     - Да, они оба в лаборатории. - Он ткнул рукой через плечо. Ага! Но Вики
не стала сразу туда входить. Если Генерал уже здесь, надо сначала произвести
разведку.
     - И что там делается, Джейберт?
     Конечно, на вопрос о своей работе Джейберт клюнул.
     - А  черт его знает. Я сегодня  утром  подключил свою  новую антенну на
связь  со Ставкой. Сначала согласование было  отличным,  но  потом  я  начал
получать те самые пятнадцатисекундные накладки -  будто есть две станции вне
прямой видимости. Хотел спросить у твоего отца...
     Вики  немножко  спустилась с  ним  по  лестнице, поддакивая  непонятным
словам насчет  каскадов усиления и сбоев  переходного процесса.  Несомненно,
Джейберту было  очень приятно, что  отец так быстро уделил  ему внимание,  а
отцу, несомненно, было приятно найти предлог скрыться в лаборатории. Но  тут
показалась мать...
     Вики проводила Джейберта к его клетушке-кабинету и снова  поднялась  по
лестнице,  на  этот  раз  обойдя лабораторию со стороны  служебного входа. В
конце коридора виднелся столб  света. Ха! Дверь приоткрыта. И  слышен  голос
Генерала. Вики подкралась к двери.
     - ...просто не понимаю,  Шерканер. Ты так умен, как  ты мог  вести себя
как последний идиот?
     Виктория  Шерканер застыла на  месте и чуть  не попятилась по коридору.
Никогда еще не слышала  она, чтобы мама говорила так сердито. Просто даже...
больно  слушать.  С  другой стороны,  Гокна все  что хочешь отдаст, лишь  бы
услышать  ее  рассказ.  Вики  тихо  пошла  вперед,  повернув  голову,  чтобы
заглянуть  в узкую  щелку. В лаборатории все было  так, как  ей помнилось, -
полно  осциллографов   и  скоростных  самописцев.  Кое-какие  из   аппаратов
Джейберта  стояли без кожухов,  но явно мама пришла  раньше,  чем они успели
всерьез заняться электронной расчлененкой. Мама стояла перед папой, закрывая
ему возможность видеть Вики лучшей парой глаз.
     И уж точно я в центре маминого слепого пятна.
     - ...на самом деле так плохо все вышло? - спрашивал папа.
     - Да!
     Шерканер Андерхилл увял под гневным взором Генерала.
     - Не знаю,  как это  получилось. Она  меня застала  врасплох.  Вот этим
замечанием  про  Брента. Я знал,  что когда-нибудь это будет. Мы с тобой это
обсуждали. Даже с Брентом мы об этом говорили. И все равно меня  это сбило с
ног. Я запутался.
     Мама дернула рукой, отметая это замечание.
     - Не  в этом проблема, Шерк. Ты дал отличный ответ. Проявилась боль  на
фоне нежной отцовской заботы. И тут через минуту она тебя втягивает в...
     - Если не считать астрономии, я  сказал  только то, что  мы планировали
сказать в передаче в следующем году.
     - Ага, только выдал это все сразу!
     - Знаю. Пьетра заговорила как умный и любознательный коб-бер. Как Хранк
или как наши сотрудники в Доме-на-Холме. Она поставила интересные вопросы, и
меня они увлекли. И знаешь что?  Эта Пьетра - она умная  и легко схватывает.
Было бы у меня время, я бы ей объяснил...
     Смех Генерала прозвучал резко и невесело.
     - Господь подземный, ты просто дурак! Шерканер, я... - Мама протянула к
папе руку. - Ладно, прости меня. Знаешь, я на своих работников  никогда  так
не срываюсь.
     Папа ласково агукнул, будто говорил с Рапсой или'малышом Хранком.
     - Ты же знаешь, милая,  в чем здесь причина. Ты меня  любишь не меньше,
чем себя. А как ты себя грызешь, я знаю.
     - Изнутри. И молча.
     Они минуту помолчали, и  Виктория Младшая пожалела, что ввязалась в эту
игру в разведку с Гокной. Но когда мама заговорила снова, ее голос был почти
нормален.
     -  Мы  оба здесь облажались.  -  Она открыла  кейс и  вытащила какие-то
бумаги.
     - В следующем году "Час науки" должен был постепенно представить силу и
возможность жизни во Тьме  в соответствии с расписанием  первых строительных
подрядов.
     Мы ожидали, что когда-нибудь будут и военные последствия, но не на этом
этапе.
     - Военные последствия - сейчас?
     -  Во всяком случае, глубокое маневрирование. Ты знаешь, что эта Пьетра
из Тифштадта?
     - Конечно. Акцент ни с чем не спутаешь.
     -  У   нее  хорошее  прикрытие,  частично   потому,  что  оно  истинно.
Достопочтенная  Пьетра входит в Совет Трех Церкви Тьмы. Но при  этом она еще
тайный агент среднего уровня Дела Божьего.
     - Братства.
     -  Именно.  У нас  после  войны  с Тиферами отношения  дружелюбные,  но
Братство  начинает это  менять.  Они  уже  несколько малых  государств взяли
фактически под  свой контроль.  При  этом  они  являются  легитимной  сектой
Церкви...
     В конце  длинного  коридора за  спиной Виктории Младшей  кто-то включил
свет. Мама  подняла руку и застыла неподвижно. Ой-ой! Наверное, она заметила
неясный силуэт, знакомые бороздки и бронированные рубчики. Не поворачиваясь,
генерал Виктория Смит скомандовала:
     - Младшая! Закрой дверь и иди в свою комнату!
     - Да,  мама,  - тихо и робко прозвучал ответ Виктории Младшей. Задвигая
дверь лаборатории, она еще успела услышать:
     - Проклятие, я трачу пятьдесят миллионов в год на систему безопасности,
а моя родная дочь при этом ведет перехват моих...
     В клинике под Хаммерфестом было битком  народу. В  предыдущие посещения
Фама  здесь  бывал  Траг, иногда  еще  один техник  и  один-два  "пациента".
Сегодня...  ручная граната  переполошила  бы  Фокусированных  сильнее, но не
намного.  Оба МДИ были заняты.  Один из надзирателей готовил  Ксопи Реюнг  к
вложению в МДИ, женщина стонала и вырывалась. В углу был привязан Дьетр Ли -
физик, кажется? Он что-то бормотал себе под нос.
     Рейнольт зацепилась ногой  за потолочную скобу  и висела над самым МДИ,
не мешая техникам. Она не оглянулась, когда они вошли.
     - Так, индукция закончена. Руки держите.
     Техник вытащил пациента в  середину комнаты. Это была Трик-сия  Бонсол.
Она оглянулась, никого не узнавая, и вдруг зашлась безутешными всхлипами.
     - Вы ее  де-Фокусирввали! - крикнул Винж,  проталкиваясь  мимо Трага  и
Тринли. Фам  одним движением зацепился  и перехватил Винжа, и  Эзра повело в
другую сторону, слегка стукнув о стену.
     Рейнольт глянула в сто сторону.
     -  Молчите  или убирайтесь вон.  - Она  дернула  рукой  в сторону  Била
Фуонга. - Вставляйте доктора Реюнг. Будем... - дальше пошел профессиональный
жаргон.
     Нормальный чиновник  выставил бы  их ко всем чертям. Анне  Рейнольт это
было все равно, если они не мешают.
     Силипан подплыл к Фаму и Винжу. Вид у него был мрачный и подавленный.
     - В самом деле, Винж, заткнись. - Он  глянул  на дисплей  МДИ. - Бонсол
осталась Фокусированной. Мы только отстроили ее лингвистические способности.
Так ее будет легче... лечить.
     Он неуверенно посмотрел  на  Триксию. Она свернулась клубком, насколько
позволяли путы. Плач продолжался, неутешный и безнадежный.
     Винж было дернулся в руках Фама  и застыл  неподвижно,  если не считать
дрожи, которую ощущал только  Фам. Секунду казалось, что он сейчас зарыдает.
Потом он вздрогнул, отвернулся и крепко зажмурился.
     В комнате громко прозвучал голос Томаса Hay:
     - Анне? После отключения я потерял три потока анализа. Ты не знаешь...
     Рейнольт ответила почти тем же голосом, которым обращалась к Винжу:
     - Дайте мне килосекунду. У меня по крайней мере пять случаев разбегания
гнили.
     -  Господи... держи  меня в курсе,  Анне.  Рейнольт  уже  обращалась  к
кому-то другому:
     - Хом! Что там с доктором Ли?
     -  Рационален, мэм,  я послушал  его  слова.  Что-то случилось во время
радиопередачи, и...
     Рейнольт подплыла  к  Дьетру  Ли,  как-то  умудряясь не  натыкаться  на
аппаратуру, техников и зипхедов.
     -  Непонятно.  Прямой передачи между радиобригадой и  физиками быть  не
должно.
     Техник похлопал по карте на кармане доктора Ли.
     - Регистратор показывает, что он слышал трансляцию.
     Фам заметил, что Силипан тяжело сглотнул. Это тоже его оплошность? Черт
побери, если этого человека отстранят, Фам лишится связи с отделом Фокуса.
     Но Рейнольт все еще не замечала своего убежавшего в самоволку  техника.
Она наклонилась к Дьетру Ли и послушала его бормотание.
     -  Вы  правы.  Он застрял  на том,  что  сказал  тот  паук  о Мигающей.
Сомневаюсь, что он страдает истинным разбеганием. Продолжайте за ним следить
и сообщите мне, если он зациклится.
     Со стен зазвучали еще голоса, и на этот раз голоса Фокусированных.
     -  Лаборатория  Мансарды,  двадцать  процентов  началь-ной   стадии   -
возможная  причина: межпрофессиональная реакция на поток звуковой информации
ИД-2738 "Час науки для детей"... Нестабильность не демпфирована...
     - Слышу,  вас, Мансарда.  Готовьтесь  к  быстрому  отключению. Рейнольт
вернулась к Триксии Бонсол. Посмотрела на плачущую женщину долгим взглядом -
странной комбинацией  напряженного интереса и полной отстраненности. И резко
повернулась, сощурившись на Трага Силипана.
     - Вы! А ну сюда!
     Траг бросился через всю комнату к своей начальнице.
     -  Есть, мэм!  Есть,  мэм! -  Впервые  в  его  голосе  не  было скрытой
наглости.  Может  быть, Рейнольт и недоступна  месть,  но  ее суждения будут
проводить в жизнь Hay  и Брюгель. -  Я проверял эффективность перевода, мэм,
как посторонние (то есть завсегдатаи бара Бенни) будут ее понимать.
     Оправдания Рейнольт пропустила мимо ушей.
     -  Вызовите  резервную  команду. Пусть  проверят показания регистратора
доктора  Бонсол.  - Она  наклонилась  к  Триксии, глядя изучающими  глазами.
Переводчица перестала  рыдать, тело ее  свернулось  судорожным клубком. - Не
знаю, удастся ли ее спасти.
     Эзр извернулся в руках Фама, и казалось, что он сейчас снова заорет. Но
он только бросил на Фама странный взгляд и остался тих. Фам ослабил хватку и
чуть потрепал его по плечу.
     И  они  оба  стали  молча  смотреть.  "Пациенты"  приходили  и уходили.
Отстроили еще  нескольких. Ксопи Реюнг вышла из  МДИ  в том  же  виде, что и
Триксия  Бонсол. За последние Вахты у Фама было много возможностей наблюдать
за работой Силипана и выкачивать из него сведения о процедурах. Он даже смог
заглянуть в  книги для начинающих по  Фокусу.  Но впервые он мог так  вблизи
посмотреть на работу Рейнольт и других техников.
     Сейчас происходило что-то  действительно серьезное.  Разбега-ние гнили.
Атакуя эту проблему, Рейнольт подошла так близко к эмоциям, как Фам не видел
у нее еще ни разу. Частично загадку удалось разрешить сразу же. Запрос Трага
в   начале   диспута   насчет  целей  Братства  запустил   поиск  по  многим
специальностям. Вот почему столько  зипхедов слушали передачу. Несколько сот
секунд  анализ  проходил  вполне  обычно,  но  как  только  результаты  были
переданы,  между  переводчиками  возник всплеск  переговоров.  Обычно  такие
переговоры  бывали   консультативными,  уточняющими  слова,   которые  будут
произноситься  вслух. На  сей  раз это  была полная  чушь.  Сначала  поплыли
Триксия  и  почти  все  остальные  переводчики, и  биохимия  мозга  показала
неконтролируемые выбросы гнили. Серьезные повреждения наступили еще до того,
как  Триксия стукнула Ксопи  Реюнг,  но  это  была отметка  начала массового
разбегания гнили. Что-то, что передавалось по сети зипхедов, вызывало каскад
аналогичных  вспышек.  Раньше, чем  опасность  успели полностью оценить, она
захватила уже до двадцати  процентов зипхедов, работа вируса  у них  в мозгу
пошла лавиной, выдавая психотропные и просто ядовитые вещества.
     Навигационных  зипхедов это  поветрие  миновало.  Шпионы Брю-геля  были
поражены  в  средней степени.  Фам  смотрел за  всеми  действиями  Рейнольт,
пытаясь впитать каждую деталь, каждый ход.
     Если удастся сделать такое с поддерживающей сетью L1, обезвредить людей
Брюгеля...
     Анне Рейнольт была всюду одновременно. Каждый  техник  обращался к ней.
Это  она  спасла почти всех  зипхедов Ритцера, это она сумела в ограниченном
объеме запустить работу Мансарды. И тут до Фама дошло, что без Анне Рейнольт
исправить  положение  вряд  ли  удалось  бы.   Дома,   в  солнечной  системе
эмергентов,   порча   системы   зипхедов  была  бы  временным   неудобством.
Университеты  выдавали  кандидатов  на замену, сотни клиник создавали  новых
Фокусированных специалистов. Здесь, за двадцать световых  лет от дома - дело
другое.  Здесь   малые   сбои  могут   неограниченно   расширяться,   и  без
сверхъестественно  умелого  менеджера  -  без Анне Рейнольт  - операция  Hay
должна была бы рухнуть.
     Когда Ксопи  Реюнг вытащили  из МДИ,  она  вытянулась  неподвижно. Анне
Рейнольт оторвалась от перезапуска Мансарды, несколько напряженных мгновений
провела возле переводчицы. И ей не удалось добиться успеха. Еще через  сотню
секунд разбегание инфекции  поразило ствол  мозга Реюнг...  и  остальное уже
было  не важно. Рейнольт еще секунду хмуро глядела на тело... потом  махнула
техникам, чтобы они его унесли.
     Фам смотрел, как выносили из клиники Триксию Бонсол. Она была еще жива;
перед носилками шла сама Анне Рейнольт.
     Траг Силипан прошел к двери вслед за ней. Вдруг, кажется, он вспомнил о
своих гостях, повернулся и махнул рукой.
     - Ладно, Тринли. Представление окончено.
     Был  Силипан хмур  и  бледен.  Еще  не  было до конца  известно,  какое
опустошение  принесло разбегание; между зипхедами  было какое-то  непонятное
взаимодействие. Обращение Трага к сети зипхедов - запрос в начале  диспута -
должно было быть  вполне безвредным использованием ресурса. Но Траг оказался
на  самом острие  сильнейшего  невезения. Даже  если  не его  запрос  вызвал
лавину, он был с ней  связан. В системе Кенг Хо запрос Сили-пана оказался бы
просто  следом,  который  надо  проверить. К  несчастью,  у  эмергентов  был
неприятный обычай определять степень вины постфактум.
     - А тебе что будет, Траг?
     Силипан несколько испуганно пожал плечами и выпроводил их из клиники.
     - Давайте обратно  на  свою базу - и не  давай Винжу прилетать  к своей
зипхедихе.
     С этими словами он повернулся и отправился вслед за Рейнольт.
     Фам  и Винж  стали выбираться из глубин  Хаммерфеста -  одни,  если  не
считать гарантированного присутствия  шпионов Брюгеля.  Мальчишка  Винж  был
тих. В каком-то смысле он сегодня получил самую большую плюху за  много лет,
быть может, с  момента гибели  Джимми Дьема. Для потомка  в  далеком-далеком
колене  лицо  его было даже слишком  узнаваемым.  Напоминало оно  Фаму  лицо
Рат-ко  Винжа  в молодости -  очень  похожее на лицо Суры. Не очень приятные
воспоминания...
     Может, мое подсознание пытается мне что-то сказать... Да.
     Не только сейчас в клинике  - вообще всю эту Вахту. Слишком  часто этот
пацан на него смотрит... и  в этом взгляде больше  расчетов,  чем презрения.
Фам  стал  вспоминать,  как вел  себя все  это  время его персонаж по  имени
Тринли. Конечно, это риск - так интересоваться Фокусом. Но  для прикрытия  у
него были мошеннические проделки Трага. Нет, даже когда они стояли в клинике
и Фам был  полностью  поглощен  действиями Рейнольт  и загадкой Бонсол, даже
тогда  он  был  уверен,  что  имел вид  лишь  слегка  обескураженный: старый
шарлатан беспокоился, как бы эта катастрофа не разрушила  сделки,  которые у
них  е Трагом были намечены. Но как-то этот Винж его раскусил. Как?  И что с
этим делать?
     Они  добрались до  главного  вертикального  коридора  и направились  по
пандусу к ангарам катеров. Фрески Фокусированных были повсюду - на  потолке,
на стенах,  на полу.  Местами алмазные стены были источены до  прозрачности.
Голубой свет - свет полной Арах-ны - пробивался сквозь кристалл,  то темнее,
то  ярче,  в зависимости  от  глубины рисунка. Поскольку  из точки L1 Арахна
всегда была  в  полной фазе,  а  скалы оставались  в  фиксированной фазе  по
отношению к солнцу,  такой свет держался  годами.  Быть может,  Фама  Нювена
захватило бы такое искусство, но теперь он знал, как оно было создано. Вахта
за Вахтой он видел, проходя  с Трагом Силипаном, как трудятся здесь резчики.
Hay и  Брюгель  выбрасывали жизни неквалифицированных  зипхедов на  создание
этих узоров.  Фам думал, что  по крайней мере двое из  них уже скончались от
старости. Выживших  теперь здесь  тоже  не  было -  наверное,  ушли  в малые
коридоры. Когда  я  возьму  власть,  все  будет  по-другому.  Фокус  -  вещь
страшная. И использоваться должен только в вопросах жизни и смерти.
     Они  миновали  боковой  коридор, отделанный  выращенной  в  резервуарах
древесиной. Узоры плавно извивались,  следуя кривизне коридора,  ведущего  к
апартаментам Томаса Hay.
     И там была  Чиви  Лин Лизолет. Может, она слышала, как они идут. Скорее
всего видела их выход из клиники. Как бы там ни было, а она ждала достаточно
долго,  чтобы  ноги  ее  опустились  на  пол,  как  в  нормальной  планетной
гравитации.
     - Эзр,  прошу тебя!  Можем  мы поговорить,  хоть одну секунду? Я  же не
думала, что эти передачи...
     Винж  плыл  рядом  с  Фамом,  молча  подтягиваясь  вперед.  Голова  его
дернулась, когда он увидел Чиви. Секунду казалось, что он проплывет мимо. Но
тут она заговорила,  и  Винж оттолкнулся от стены,  быстро нырнул и  прямо к
ней. Действие это было открыто враждебным, как прямой удар кулаком в лицо.
     -  Эй, эй!  -  завопил Фам и  заставил  себя  застрять сзади, изображая
бессилие.  Он  уже  один  раз  сегодня  удержал этого  парня, а  здесь сцена
полностью открыта  для  шпионов.  К  тому же Фам видел,  как  Чиви  работает
снаружи. Она была  в  форме лучшей, чем  кто бы то  ни было  в лагере  L1, и
прирожденной акробаткой. Может быть, Винжу сейчас станет понятно, что она не
слишком подходящий объект, чтобы сорвать злость.
     Но Чиви не стала защищаться, даже не моргнула. Винж извернулся, отвесив
ей пощечину, от которой Чиви завертелась на месте.
     -  Можем,  можем  поговорить!  -  прошипел  он,  задыхаясь  от  ярости.
Бросившись за ней,  он залепил ей еще одну пощечину. И снова  Чиви  не стала
защищаться, даже рук не подняла, чтобы прикрыть лицо.
     Фам  Нювен оттолкнулся вперед,  не успев даже подумать.  В глубине  его
сознания  кто-то  смеялся над человеком,  которые  годы маскировки бросил на
кон,  чтобы  защитить  невинную  жертву.  И  тот   же  кто-то  радостно  его
приветствовал.
     Нырок  Фама перешел  в явно  неконтролируемое вращение, и  случайно его
плечо въехало в живот Винжа и прижало пацана  к стене. Вне поля зрения камер
Фам еще хорошо ткнул его  локтем. Тут  же  голова Винжа  стукнулась о стену.
Будь  они  все  еще  в  резном  алмазном коридоре,  это могло  бы  кончиться
серьезной раной. Теперь же Винж отлетел от стены, слабо размахивая руками. С
затылка его стекала струйка крови.
     - Выбери себе кого-нибудь твоего размера, Винж! Ты трус и мерзавец! Все
вы, отродье Великих Семей, такие!
     Гнев Фама  был неподдельным - но злился он  на себя, за то, что рискнул
своей легендой.
     Глаза Винжа стали осмысленными. Он поглядел на Чиви, стоявшую в четырех
метрах от него. Девушка выдержала взгляд, и лицо ее  выражало одновременно и
непонимание, и решительность. А  когда Винж перевел глаза на  Фама, по спине
старика пробежал холодок.  Пусть  камеры Брюгеля и  не уловили всех  деталей
схватки,  но пацан знал, насколько  точно был рассчитан бросок Фама. Они миг
смотрели друг на друга,  потом  Винж высвободился из рук Фама и направился к
катерным шлюзам. Но Фам заметил его взгляд и понял. Что-то придется делать с
Эзром Винжем.
     Чиви бросилась.за Винжем, но затормозила, не пролетев  и десяти метров,
и застыла на Т-образном пересечении коридоров, глядя Эзру вслед.
     Фам подвинулся  ближе.  Он  знал, что пора ему отсюда выбираться. Ясно,
что  за ним  уже следят  несколько камер, и ничего  хорошего не выйдет, если
оставаться здесь с  Чиви  еще хоть сколько-то. Так,  что же  сказать,  чтобы
безопасно смыться?
     - Не беспокойся, девочка!  Этот Винж  того  не стоит. Он тебя больше не
тронет - это я тебе говорю.
     Она повернулась на  его слова не сразу. Боже ты мой, она выглядит точно
как мать: Hay держал ее чуть ли не Вахту за Вахтой. Следов крови не заметно,
но синяки уже начали проступать.
     -  Я же не хотела  его обидеть. Боже мой, я не  знаю,  что сделаю, если
Триксия умрет!
     Чиви отбросила  с лица стриженые волосы. Взрослая она или нет, но вид у
нее был такой же потерянный, как в  первые дни  после "зверства" Дьема.  Так
она была  одинока, что готова была исповедоваться  даже такой  пустой бочке,
как Фам Тринли.
     - Когда... когда  я  была  маленькая, я  восхищалась  Эзром Винжем, как
никем  другим,  кроме  папы  с мамой.  -  Она глянула  на  Фама  с  дрожащей
болезненной улыбкой. -  Я так хотела, чтобы он хорошо обо мне думал. А потом
эмергенты на нас напали, и Джимми Дьем  убил мою маму и еще многих...  Мы же
теперь все в одной  маленькой лодке.  Нельзя позволить себе еще убийства. Вы
знаете,  что  после бойни, которую устроил Дьем,  Томас ни разу не ложился в
анабиоз?  Он каждую секунду этих лет  прожил. Он такой серьезный, так тяжело
работает. Он верит в Фокус, но открыт  и иным путям. - Это она ему  говорила
то,  что хотела сказать Эзру. -  Если бы не Томас, то заведения Бенни вообще
бы  не  было.  Ни торговли  не было  бы, ни бонсай. Мы  постепенно  приводим
эмергентов к  пониманию  нашего  образа  жизни.  Когда-нибудь  Томас  сможет
освободить моего отца, и Триксию, и других Фокусированных. Когда-нибудь.
     Фам  хотел  протянуть  ей руку, утешить. Если  не считать  самих убийц,
только, быть может, Фам Нювен знал, что на самом деле было с Джимми  Дьемом,
знал, что делают Hay и Брюгель  с Чиви  Лин  Лизолет. Надо было потрепать ее
по'плечу и уйти,  но  он не мог. Он стоял  и  смотрел,  и  вид  у  него  был
смущенный и подавленный.
     Да. Когда-нибудь. Когда-нибудь, дитя, ты будешь отомщена.

     ГЛАВА  ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ Апартаменты  и командный пункт Ритцера Брюгеля
находились  на  "Невидимой  Руке".  Он  часто  дивился,  как это коробейники
додумались  до такого  точного названия, в двух словах  изложив  суть Службы
Безопасности. Как бы там ни было, а  корпус "Руки" был поврежден меньше всех
кораблей эмергентов и Кенг Хо. Жилые помещения команды  сохранились. Главный
двигатель  мог  бы,  наверное, поддерживать ускорение в  одно  g  в  течение
нескольких  дней.  После  захвата  системы  связи   и   управления   корабль
переоборудовали под работу  с Фокусированными. И здесь, на "Невидимой Руке",
Ритцер был вроде бога.
     К  несчастью, физическая  изоляция не дает защиты от  разбегания гнили.
Спусковым  механизмом  для  него  служит   эмоциональная  неуравновешенность
Фокусированного.  А  это  значит,  что  оно  может распространяться по сетям
связи, хотя  обычно происходило лишь среди тесно взаимодействующих зипхедов.
Дома, в  цивилизации,  разбегание было  обычной  небольшой  неприятностью  -
дополнительной причиной  иметь  запас на замену.  Здесь,  в  позабытом богом
Нигде,  оно  было  смертельной  угрозой. Ритцер  узнал  о  разбегании  почти
одновременно с Рейнольт - но не мог себе позволить отключить своих зипхедов.
Как  обычно, Рейнольт отдала  ему второсортный  технический персонал, но  он
справился.  Шпионов разделили на небольшие группы и вели каждую  отдельно от
остальных.  В  результате  разведрапорты  шли  фрагментировано  и  требовали
существенной дополнительной аналитической работы. Но ничего крупного они все
же не пропустили... а детали можно будет подогнать потом.
     За первые двадцать килосекунд разбегания  Ритцер потерял трех зипхедов.
Он велел Омо от них избавиться и продолжать координировать работу остальных.
Потом спустился в Хаммерфест и  долго совещался с Томасом  Hay. Кажется, что
Рейнольт     грозит    потеря    шестерых,    включая    приличную    порцию
переводчиков.-Низкий  уровень   потерь   у   Брюгеля  произвел  на  старшего
предводителя должное впечатление.
     -   Держите  своих  людей  включенными,  Ритцер.   Анне  считает,   что
переводчики стали болеть за участников в этом  проклятом диспуте у пауков, и
разбегание гнили стало лишь эскалацией обычного несогласия  зипхедов. Может,
и так,  но этот  диспут  был куда как далеко от  Фокуса  переводчиков. Когда
положение утрясется, я хочу, чтобы вы прочесали каждую секунду ваших записей
в поисках подозрительных событий.
     Еще через 60  Ксек  Брюгель и Hay согласились, что кризис  миновал,  во
всяком случае, для зипхедов  Службы Безопасности. Сержант  Омо снова включил
шпионов в  общение  с людьми  Рейнольт, но по буферизованной  связи, и начал
детальное сканирование недавнего прошлого. Катастрофа, несомненно, подорвала
работу  Ритцера,  хотя  и очень ненадолго.  Примерно на  тысячу  секунд была
потеряна защита эмиссии. Тщательное расследование показало, что за это время
ничего не было направлено за пределы системы; долговременное укрытие не было
обнаружено.  Переводчики  что-то  кричали  мимо  контроллеров, но  пауки  не
заметили  -  неудивительно,  поскольку  хаотичная  передача очень похожа  на
переходные шумы.
     В конце концов  Ритцер пришел к выводу, что разбегание оказалось просто
крупным  невезением. Но  среди рутинного  потока  нашлись  очень  интересные
вкрапления.
     Обычно Ритцер находился  на  мостике  "Руки",  откуда открывался вид на
скалы  точки L1 и далекую  Арахну,  Но теперь Кирет и  Марли  отправились на
помощь в  Хаммерфест,  и на плечи Танга и  Кэла  Омо  легло управление почти
сотней зипхедов-шпионов.  Так что сегодня  ему  пришлось болтаться  в  самом
центре работы вместе с Омо и Таном.
     -   Винж  на  этой  Вахте  три  раза  вызвал  срабатывание  наблюдения,
предводитель. Стоит добавить, что два из них во время разбегания.
     Подплывая к Омо, Ритцер глянул на вахтенных зипхедов. Примерно треть из
них  спала  в  седлах. Остальные погрузились в  потоки  данных,  сопоставляя
результаты с зипхедами Рейнольт из Хаммер-феста.
     - Ладно, так что там на него есть?
     - Вот  анализ потока с  камер из лаборатории Рейнольт и  коридора возле
резиденции предводителя Hay.
     Быстро  мелькнули   сцены,  подсвеченные   там,  где  зипхеды  углядели
необычные жесты.
     - Ничего явного?
     Топорообразное лицо Омо расплылось в лишенной веселья улыбке.
     - Полно такого, что вполне годилось бы дома, но не при теперешних ПСП.
     - Это точно.
     Установленные  предводителем  Hay Правила  Соблюдения Порядка  были  бы
причиной его  немедленного  свержения  в  любой другой точке Эмергенции. Уже
больше  двадцати лет старший предводитель спускал  коробейницким свиньям все
их эксцессы, совращавшие при этом законопослушных Ведомых. Поначалу это чуть
не довело  Брюгеля  до бунта. Теперь же... теперь он понимал. Томас очень во
многом  был  прав. Нет простора для дальнейших разрушений. А если  позволять
людям  болтать,  они выдадут информацию, которую  можно будет  использовать,
когда петля затянется снова.
     - Так что особенного на этот раз?
     - Аналитики Семь и Восемь сопоставляют два последних  события. - Семь и
Восемь  - это зипхеды в конце первого  ряда. В детстве у  них, быть может, и
были имена, но это было давно и раньше, чем они вступили в Академию Полиции.
Всякие там живые имена  и  титул "доктор" могли использоваться на гражданке,
но  никак не в  серьезном полицейском учреждении. -  Винж на что-то напрягся
куда  сильнее  своей  обычной озабоченности. Обратите  внимание на  движение
головы.
     Оно  ничего  для Ритцера  не значило, но его работа - руководить, а  не
копаться в мелких деталях. Омо продолжал:
     -  Он наблюдает за Тринли  с сильным  подозрением. То же повторяется  в
коридоре возле катерных шлюзов.
     Брюгель бегло пролистал видеоуказатель по визиту Винжа в Хаммерфест.
     - Так. Он подрался с Тринли. Пристал к Трагу Силипану. Ух ты! - Брюгель
не смог удержаться от смеха. - Он напал на персональную шлюху Томаса Hay! Но
вы говорите, тревожные флаги поднялись на обмен взглядами и на жесты?
     Омо пожал плечами:
     -  Явные  действия  соответствуют  известным  проблемам   этого  хмыря,
предводитель. И не подпадают под ПСП.
     Значит, Чиви Лин Л  изолет  получила по морде,  и прямо  у порога  Hay.
Ритцер поймал себя на усмешке по поводу такой иронии. Все эти годы Томас эту
шлюшку обдуривал. Периодические  мозго-чистки стали приятной мелочью в жизни
Брюгеля, особенно когда  он видел ее реакцию на  определенные видеозаписи. И
все же он не мог отрицать, что завидует. Сам он, Ритцер Брюгель, к маскараду
был не  способен,  даже перед  теми, кому мозги прочистили. Его  собственные
женщины просто жили  недолго. Пару раз в год приходилось обращаться к Томасу
и  выпрашивать  новые игрушки.  Ритцер использовал самых симпатичных из тех,
кого  не жалко.  Иногда  ему везло,  как, например, с Флорией Перес. Она  бы
наверняка  заметила промывку мозгов  у Чиви, так  что инженер она там или не
инженер, ее надо было убрать. Но у  такой удачи  есть пределы... а  Изгнание
будет тянуться  еще годы. Мысль  эта  была мрачной и  не новой, и Брюгель ее
решительно отмел в сторону.
     - Ладно. Так ты говоришь, что Семь и  Восемь  решили, будто Винж прячет
нечто, чего в  его сознании  раньше не  было -  по крайней мере не  на таком
уровне важности.
     Дома,  в  цивилизации,  это  вообще  не  было  бы проблемой.  Приволочь
подозреваемого сюда  и  вырезать  из него ответы.  Здесь же... да,  когда им
представился случай  немножко порезать,  узнать удалось до  обидного мало. У
многих людей Кенг Хо  был  эффективный блок,  и слишком многих  не удавалось
должным образом заразить мозговой гнилью.
     Он еще раз просмотрел подсвеченные инциденты.
     - Хм!  Ты думаешь, он  заподозрил, что этот Тринли на  самом деле Замле
Энг?
     Психи  эти коробейники.  Они  готовы терпеть почти любую коррупцию,  но
кровно  ненавидят  одного  из  своих только потому,  что  он  торговал живым
товаром. Ритцер с отвращением оттопырил губу.
     Гадство,  как  низко  мы  пали!  Шантаж -  достойное  орудие  в  борьбе
предводителей, но  для  людей  типа  Фама  Тринли  должно  хватить  простого
террора.
     Ритцер еще раз просмотрел материалы Омо. Довольно хилые доказательства.
     - Я иногда думаю, не слишком ли мы низко спустили порог событий.
     Это  Омо раньше  уже говорил.  Но  у сержанта,  конечно, хватило ума не
злорадствовать.
     - Вполне возможно, сэр.  С другой стороны, если бы  не  было  вопросов,
которые надо решать  менеджерам, нам не  были бы  нужны  настоящие  люди.  -
Видение  предводителя,  правящего  вселенной  Фокусированных,  было  мрачной
фантастикой. - Знаете, чего бы я хотел, предводитель Брюгель?
     - Чего?
     - Я бы  хотел, чтобы можно было доставить эти  автономные ло-кализаторы
Кенг  Хо  в  Хаммерфест. Это  же  извращение -  иметь безопасность  в  нашей
резиденции хуже, чем во времянке Кенг Хо. Если бы эти инциденты случились на
борту той базы, мы бы знали кровяное давление Винжа, частоту сердцебиения  -
да  что там, если  локализаторы сидят  на скальпе  объекта, мы  бы  даже ЭЭГ
сняли. Имея коробейницкие процессоры сигналов и наших зипхедов,  мы бы прямо
мысли читать могли.
     - Да, я знаю.
     Локализаторы Кенг Хо были  чуть ли не волшебным улучшением по сравнению
с  прежними  стандартами  Соблюдения  Порядка.  По  всей  базе  коробейников
рассыпали  сотни  тысяч  миллиметровых  устройств  -  и сотни,  наверное,  в
открытых  зонах Хаммерфеста,  когда  Hay  ослабил  Правила.  Все,  что нужно
сделать, - перепрограммировать  систему коммунальных  служб  Хаммерфеста  на
микроволновые импульсы, и  область действия локализаторов  будет  немедленно
расширена. Можно  будет распрощаться с заплатами-камерами и прочим неуклюжим
железом.
     - Я снова представлю вопрос предводителю Hay.
     Программисты Анне уже два  года возятся с локализаторами коробейников в
безуспешном поиске скрытых ловушек. А пока что...
     -   Ладно,  твой  Эзр  Винж  сейчас  снова  на   той  базе,  где  полно
локализаторов твоей мечты. - Он ухмыльнулся Омо. - Отвлеки на него еще  пару
зипхедов. Посмотрим, что сможет показать интенсивный анализ.
     Эзр прожил  самое  напряженное время  без новых  срывов. Из Хаммерфеста
приходили регулярные  рапорты. Разбегание гнили  удалось  остановить.  Ксопи
Реюнг   и  еще  восемь  Фокусированных  умерли.   Еще  трое  были  "серьезно
повреждены".
     Но Триксия была названа среди "вернувшихся в строй, без повреждении".
     В  баре  Бенни  напропалую  строили  теории.  Рита  была  уверена,  что
разбегание оказалось почти случайной катастрофой.
     -  У нас на Балакрее такое бывало каждые пару  лет, и только однажды мы
засекли причину. Такова цена за работу в тесном контакте.
     Но и она, и Дзау Цинь опасались, что разбегание отменит даже отложенные
переводы "Часа науки для детей". Гонле Фонг утверждала, что это без разницы,
Потому что  свой  диспут Шерканер  Ан-дерхилл проиграл, и  переводить  будет
больше нечего - передачи  не  будет. Траг Силипан в дискуссии не участвовал,
он не  вылезал  из Хаммерфеста - может быть,  работал для разнообразия.  Фам
Трин-ли, однако, его с избытком заменял, распространяя теорию Сили-пана, что
Триксия просто  передала реальную драку -  и тем спустила разбегание с цепи.
Эзр только слушал и молчал.
     Следующее его дежурство было через 40 Ксек, и  он  вернулся домой рано.
Пройдет еще немалое время, когда он снова сможет появиться у  Бенни. Столько
случилось  всякого,  и  это было  либо  позорно,  либо  очень  больно,  либо
смертельно таинственно. Он  плавал в  полутьме комнаты, насаженный на адский
вертел. Он  бессильно  пытался  схватиться за  какую-то  одну проблему...  и
соскальзывал к другой, которая вскоре становилась не менее ужасной, и  снова
куда-то перескакивал... пока не возвращался к исходному ужасу.
     Чиви. Это было позорно. Он дважды ее ударил.  Сильно.  Не влез  бы  Фам
Тринли, я бы  так и бил ее дальше? Перед ним открывался такой ужас, которого
он и представить себе  не мог. Да, он  всегда  боялся оказаться когда-нибудь
партачом  или, того хуже, трусом,  но такого...  сегодня  он  увидел в  себе
такое... такое  недостойное  в  самой  сути своей.  Чиви  помогла  выставить
Триксию на обозрение.
     Да, так.  Но ведь  не  она  одна была  виновата.  И действительно, Чиви
процветала  под Томасом  Hay...  но ведь Господи  ты  Боже мой, она была еще
ребенком, когда все это началось. Так. чего  же я на  нее налетел? Знал, что
сдачи  не  получу? И  вот  что  твердил  неумолимый  голос где-то  в глубине
сознания. Может  быть, Эзр  Винж,  если докопаться до сути, не  слабый и  не
неумелый,  а  просто мерзавец.  И мысль Эзра танцевала токруг  этого вывода,
неумолимо приближаясь, пока не смогла вырваться в сторону...
     Фам Тринли. Да, это загадка. Два  раза вчера этот человек действовал, и
оба раза спас Эзра от опасности оказаться еще большим дураком или  негодяем.
На затылке запеклась кровь -  там, где от  "неуклюжего"  блока Тринли голова
ударилась  о стену.  Эзр  видел  Тринли в гимнастическом зале базы -  старик
выполнял упражнения, но  нельзя сказать, чтобы был в особо хорошей форме.  И
реакция - тоже ничего особенного. Но почему-то он знал,  как  двигаться, как
заставить произойти ту или  иную случайность.  И Эзр стал припоминать другие
случаи, когда Фам Тринли оказывался в нужном месте.
     ...Парк базы после  бойни.  Что  же тогда сказал  старик? Он ничего  не
показал камерам, он  даже внимания самого Эзра не зацепил - но сказал что-то
такое,  от чего  возникло твердое знание, что  Джимми Дьем убит, что  Джимми
Дьем не  виновен ни в чем том, что Hay на  него  вешает.  Все, что  делал  и
говорил Фам, было  громко, самодовольно и глупо, и все же... Эзр перебирал и
перебирал подробности, которые мог увидеть  он, а другие - пропустить. Может
быть,  он  в  отчаянии  воображает  себе миражи. Когда  проблемы  становятся
неразрешимыми, в мозг заползает безумие. А вчера в нем что-то сломалось...
     Триксия. Вот в чем причина гнева, боли и страха.  Вчера Триксия была на
волосок от смерти, тело ее страдало и дергалось, как у  Ксопи Реюнг. Если не
хуже. Эзр  вспомнил  ее  лицо, когда ее вынули  из  программатора МДИ.  Траг
сказал,  что ее лингвистические способности временно отстроены.  Может быть,
это и вызвало ее отчаяние - потеря единственного, что все еще имело  для нее
значение? А может быть, Траг солгал, как наверняка много раз лгали Рейнольт,
Hay   и  Брюгель.  Быть   может,  Триксию  действительно  на  краткое  время
де-Фокусировали, и она огляделась, увидела, насколько состарилась, и поняла,
что у нее отняли жизнь.
     Может быть,  я  никогда  не узнаю правды. И  так  и  буду  год за годом
смотреть на нее - бессильную, гневную и... безмолвную.
     Должен быть кто-то, кого можно ударить, наказать...
     И адский вертел повернулся снова - к Чиви.
     Прешли  две  килосекунды.  Четыре. Достаточно времени, чтобы  вертеться
вокруг проблем, не имеющих решения. Такой ужас бывал с ним  и раньше. Иногда
в таких мучениях проходили целые ночи. Иногда от усталости он просто засыпал
-  только  так  это  и  прекращалось..  Но  сегодня  его мысли в  энный  раз
возвращались к Фаму Тринли, и  Эзр начинал злиться. Может, он просто сошел с
ум.а и воображает себе миражи спасения,  цепляется  за них? Винж  поднялся и
надел скорлупки. Утомительные секунды процедуры доступа к библиотеке. Он все
никак  не  мог  привыкнуть  к  неуклюжим интерфейсам эмергентов, и  никак не
удавалось  их прилично  настроить.  Но потом  вокруг  засветились окна с его
последними отчетами для Hay.
     Итак, что он знает о Фаме  Тринли? В частности, такого, что ускользнуло
от  Hay и Брюгеля? У этого  типа неимоверное умение  в драке голыми руками -
точнее, не в драке, а в уличной свалке. И это умение он скрыл от эмергентов,
он вел с ними игру... Но после  того, что было сегодня, он  знает, что Винжу
это известно.
     Быть  может,  Тринли  -  просто  стареющий  преступник,  изо  всех  сил
старающийся слиться  с  толпой  и  выжить. А при чем тут тогда локализаторы?
Тринли  выдал  эту тайну  Томасу Hay,  и  она  в сотни  раз  усилила  власть
предводителя. Крупицы этой автоматики были повсюду.  Вот у  него на костяшке
пальцев - может, это  блеснула  капелька пота, а может быть, и  локализатор.
Пылинки могут сообщать о положении  его рук, пальцев, наклоне головы. Теперь
это все может быть известным шпионам Hay.
     Такие  возможности просто  не  были документированы в библиотеке флота,
даже на верхнем уровне паролей. Значит, Фаму Тринли известен секрет из очень
далекого прошлого Кенг  Хо. И  очень вероятно, что он открыл Томасу Hay лишь
прикрытие для... для чего?
     Несколько минут Эзр толкался у этого  вопроса, но  ни к чему не пришел.
Фам  Тринли.  Старый  громила. Знает важные секреты,  которые выше  секретов
флота  Кенг Хо.  Скорее всего он был среди  основателей современной Кенг Хо,
когда делали свою работу Фам Нювен,  Сура Винж  и Совет  Разлома. Значит, по
объективным  годам  Фам Тринли невероятно  стар. Это не было невозможным, не
было  даже  особенно  редким.  Долгие  торговые  экспедиции давали  Торговцу
прожить тысячу лет объективного времени. У родителей Винжа была  пара-тройка
друзей,  чьи  родители еще  ходили по Старой Земле. Но очень неправдоподобно
было бы, чтобы такие люди имели доступ  к фундаментальным уровням автоматики
Кенг Хо.
     Нет,   если  Тринли  действительно  таков,   как  следует  из  безумных
рассуждений Эзра, то он наверняка известная в истории фигура. Кто?
     Пальцы  Винжа  застучали   по   клавиатуре.   Порученная   ему  работа.
послужит-отличным прикрытием  для вопросов, которые  надо  задать. У Hay был
неутолимый  интерес ко всему,  что связано с Кенг Хо. Винж должен был писать
для  него обзоры  и. предлагать пути  поиска  для зипхедов. Каким  бы Hay ни
казался  мягким дипломатичным,  Эзр  давно  уже понял, что Hay еще  безумнее
Брюгеля. Он учился, чтобы когда-нибудь править.
     Осторожнее.   Истинные  места  поиска   должны  быть  хорошо   прикрыты
необходимостью написания докладов. Все это  должно быть нфаплено в случайный
набор абсолютно не относящихся к делу ссы-юк. Пусть шпионы пытаются найти по
ним его намерения!
     Значит, нужен  список:  члены  Кенг  Хо,  мужского пола, живые в момент
создания современной  Кенг Хо, о смерти  которых не было  известно  в момент
экспедиции капитана  Парка  на  Триленд. Список существенно сократился после
исключения  тех, местонахождение  которых  известно и лежит далеко  от этого
края Людского Космоса. Список еще сократился, когда Эзр выбрал лишь тех, кто
присуттвовал  у разлома Брисго. Конъюнкция  пяти булевских выражений  - одна
команда  голосом  или  клавиатурой,  но  Эзр  не мог  позволить  себе  такой
простоты.  Каждое  булевское  выражение  было  частью  кpyroro  поиска  -  в
поддержку того, что было нужно Эзру  для доклада.  Результаты были рассыпаны
на  многих страницах анализа -  имя там, имя  здесь. Планетарий  на  потолке
показывал,  что  остаюсь  лишь  15  Ксек,  пока стены комнаты  Эзра  засияют
рассветом... то у него  уже был  список.  А  значит  ли он  хоть что-нибудь?
Горстка имен, и среди них довольно неясные и  неправдоподобные. Сами по себе
его булевские выражения были очень расплывчаты. Межзвездая сеть Кенг Хо была
огромна,  в  каком-то  смысле   это   было  самое  большое   создание  всего
Человечества. Но она отставала от реальности на годы и столетия. И даже люди
Кенг Хо иногда сообщали о себе ложь, особенно на близких  расстояниях, когда
путаница могла быть коммерчески выгодной. Горстка  имен. Сколько и  кто? Эзр
просматривал  список до боли медленно, иначе наблюдатели  наверняка  бы  его
засекли.  Кое-какие имена  он  узнал:  Тран  Винж.  21,  внук  Суры  Винж  и
основатель ветви Эзра  Семьи Винж  по мужской линии; Кинг Ксен.  03, главный
артиллерист Суры у разлома Брисго. Ксен не мог быть Тринли. Он был лишь чуть
выше  ста двадцати  сянтиметров и в ширину  примерно столько  же.  Остальные
имена принадлежали людям, которые никогда не были знаменитыми. Цжанг,  Трап,
Парк... Парк?
     Винж   не   смог  сдержать   изумления.  Если  зипхеды   Брюгеля  будут
просматривать запись, они наверняка это заметят. Эти  проклятые яокализаторы
могут наверняка читать показания пульса, может быть, даже кровяное давление.
Уж если они заметят изумление, подчеркни его как следует.
     -  Бог  всей Торговли!  -  выдохнул  Винж,  вынося  картинку  и  данные
биометрии на  все  окна. Действительно,  этот портрет  был похож  на  С. Дж.
Парка, капитана флота экспедиции  к Мигающей езде. Эзр помнил этого человека
со времен своего  детства; тот Парк не  казался таким  старым... и кое-какие
биоданные казались неопределенными. Запись ДНК тоже не соответствовала Парку
более поздних дней. Гм! Этого может быть  достаточно, чтобы отвлечь Рейнольт
и Hay - у них не было опыта знакомства с закулисными делами Семьи. Но С. Дж.
Парк возле  разлома Брисго - две тысячи  лет  назад - был капитаном корабля.
Связанным с Ратко Винжем. Информация о каком-то странном скандале, связанном
с нарушением брачного контракта. После этого - ничего.
     Винж  прошел по  паре явных указателей, связанных с Парком, -  и бросил
это  дело,  как.бывает,  когда  узнаешь  что-то неожиданное,  но  отнюдь  не
переворачивающее вселенную.  Остальные  имена списка... еще килосекунда ушла
на  то, чтобы  их просмотреть,  и знакомых среди них не было.  А  мысли  все
возвращались  к С. Дж. Парку, и Винж запаниковал. Насколько хорошо противник
читает  мои  мысли? Он посмотрел на  несколько портретов Триксии, поддавшись
привычной боли, -  это  он делал достаточно часто перед тем, как лечь спать.
Под прикрытием  слез мысль металась лихорадочно. Если Эзр прав насчет Парка,
это  уводит  очень,  очень  далеко назад.  Неудивительно,  что его  родители
относились  к Парку  куда серьезнее,  чем  просто  к  молодому  капитану  на
контракте.  Господи,  он  же мог быть с  Фамом Нювеном  в рейсе на тот край\
После разлома Брисго, когда Нювен стал богат, как никогда раньше, он отбыл с
огромным флотом на тот край  Людского Космоса. Типичный для  Нювена жест. До
того  края  быдо  четыреста  световых  лет.  Когда  они  прибудут,  торговая
информация станет  древней историей. А предполагаемый путь проходил по самым
старым областям Людского Космоса. Несколько  столетий после  отлета Кенг  Хо
получала  рапорты  о продвижении  Принца  Канберры,  о том,  как растет  или
сокращается  его флот. Потом  информация пошла  с перебоями,  часто лишенная
должного подтверждения подлинности. Наверняка Нювен так до конца  и не дошел
до своей цели. Эзр в детстве часто  играл в Пропавшего  Принца. Столько было
возможных  окончаний  у  этой истории - авантюрных  и страшных, или  - более
вероятных - связанных со старением и торговыми неудачами, потерянными  из-за
банкротства за  десятки  световых  лет  кораблями.  И флот  так никогда и не
вернулся.
     Но часть его - могла вернуться. Отдельные люди, быть может, устрашенные
путешествием, которое уводило их из собственного времени навсегда. Кто может
знать, кто  именно вернулся? Очень  вероятно,  что С. Дж. Парк - знал. Очень
вероятно, С. Дж. Парк знал, кто такой  Фам Тринли, - и скрывал его личность.
Кто же из эпохи разлома Брисго  был настолько важен, настолько  известен? С.
Дж. Парк хранил верность кому-то из той эпохи. Кому?
     И  Эзр вспомнил  слух, что  капитан Парк  сам  выбрал  имя  для  своего
флагмана. "Фам Нювен".
     Фам Тринли. Фам Нювен. Пропавший Принц Канберры.
     Вот теперь я точно спятил.
     Можно  сделать  запросы  к  библиотеке,  которые  этот  вывод  разобьют
вдребезги за ноль секунд. Да, но это ничего не докажет: если он прав, ложная
информация в  библиотеке должна быть  хорошо продуманной. Уж это точно.  Это
просто  галлюцинация отчаяния,  которой  надо  сопротивляться.  Если  желать
слишком многого, можно что-то высмотреть в фоновом шуме.
     Зато я хоть с вертела соскочил!
     Чертовски поздно уже было. Эзр еще некоторое время  смотрел на портреты
Триксии, уходя  в  печальные воспоминания,  но внутри  успокоился. Наверняка
будут  еще  ложные  тревоги,  но  у  него  впереди  годы,  целая  жизнь  для
терпеливого поиска. Он найдет  щель в этой тюрьме, и когда это случится, уже
не придется бояться, что это воображение сыграет с ним злую шутку.
     Пришел  сон, а  с ним  сновидения, наполненные  обычным  горем и  новым
стыдом, а теперь окрашенные и  последней безумной мыслью. И  наконец  что-то
вроде покоя поплыло в воздухе каюты. Безмыслие.
     Потом новый сон, такой реальный, что  даже не вызывал сомнений, пока не
кончился. В глазах засверкали огоньки, но только  когда глаза были  закрыты.
Если проснуться и сесть, каюта была Темна, как всегда. Лечь и  закрыть глаза
- и снова искорки.
     Огоньки говорили с ним чем-то .вроде азбуки Морзе. В далеком детстве он
часто играл в такие игры, перелетая со скалы на скалу в космосе. Сегодня  же
повторялся и повторялся один и тот же порядок, и в  полудреме Винж почти без
усилий прочел:
     КВНИ ЕСЛ ПНЯЛ... КВНИ.
     Винж испустил бессловесный стон удивления - и порядок сменился.
     ЗАТКНС ЗАТКНС ЗАТКНС ЗАТКНС ЗАТКНС ЗАТКНС...  и  так очень долго. Потом
вернулся прежний порядок сигналов.
     КВНИ ЕСЛ ПНЯЛ...
     Это тоже было просто. Винж наклонил голову на долю сантиметра.
     ХРШ. ПРИТВРС СПЯЩИМ. ЗАКРЙ ЛДНЬ. ДАВИ НА НЕЕ.
     Цосле  стольких лет конспирация  вдруг оказалась такой  простой! Просто
притворись, что твоя ладонь - клавиатура, и отстукивай партнеру по заговору.
Конечно!  Руки-то под одеялом, никто больше  не увидит.  Он  бы  рассмеялся,
довольный своей  сообразительностью,  но это был  бы  выход из роли.  Теперь
бьпло  ясно, кто пришел ему  на выручку. Он закрыл правую  руку  и простучал
пальцами по ладони.
     ПРВТ, О МДРЙ ПРНЦ. ОТЧГО ТЫ ТАК ДЛГО?
     Долгое время не было больше вспышек. Сознание Эзра глубже погрузилось в
сон.
     Потом:
     ТЫ ЗНЛ РНЬШЕ? ЧРТ ПБРИ.  -  Снова  длинная  пауза.  -ПРСТИ.  Я ДМАЛ, ТЫ
СЛМАЛСЯ.
     Винж про себя кивнул, чуть гордясь собой. Может быть, когда-нибудь Чиви
его простит, и Триксия вернется к жизни, и...
     ХРШ, - простучал Эзр принцу. - СКЛКО У НАС ЛЮДИ?
     СКРЕТ. ТЛЬКО Я ЗНАЮ. КЖДЫЙ МОЖТ ГВРИТЬ, НО НКТО НКОГО НБ ЗНАТ. - Пауза.
- ТЕПРЬ ТЫ ЗНШЬ.
     Ага.   Почти   совершенная   конспирация.   Участники  заговора   могут
сотрудничать, но  никто никого  не может выдать -  только  принц. Теперь все
будет гораздо легче.
     ЛДНО, Я УСТЛ. ХЧУ СПТЬ. ПТОМ ПГВРМ.
     Пауза. Неужели такая странная просьба? Ночью полагается спать.
     ХРШ. ЗВТРА.
     Уплывая в забытье, Винж  поерзал, глубже залезая в гамак,  и  улыбнулся
сам себе. Он не один. И все это время тайна была рядом. Как странно!
     На  следующее  утро Винж  проснулся  отдохнувшим и странным образом сам
собой довольным.'Хм. Что же он такого сделал, чтобы это заслужить?
     Он  вплыл  в душевой мешок и  намылился. Вчера было  все так темно, так
стыдно.  И  неприятная  реальность стала  возвращаться, но как-то  непонятно
медленно.
     Да, был какой-то  сон.  Это-то было не странно, но  почти все  сны было
мучительно вспоминать. Винж переключил душ на высу-шивание и повисел недолго
в клубящихся воздушных струях. Что ж там с этим конкретным сном?
     Да! Этот был из серии снов о чудесном спасении, но  на этот раз в конце
дело не обернулось к худшему. Не выпрыгнули в последний миг из укрытия Hay и
Брюгель.
     Так какое  же у него в  этот  раз  было  секретное оружие? Да,  обычная
нелогичность снов  - какое-то  волшебство превратило его руки  в  устройства
связи с  главным заговорщиком. Фамом  Тринли?  Эзр засмеялся при этой мысли.
Бывают сны донельзя абсурдные; странно, что  этот до сих пор оставил хорошее
ощущение.
     Он  влез  в  одежду  и  вышел  в  коридор,  передвигаясь  обычными  для
невесомости  толчками,  подтягиваясь,  отталкиваясь от  стен  на  поворотах,
уклоняясь от  столкновений с идущими медленно или навстречу. Фом Тринли. Фам
Нювен.  Миллиард  должен  быть  людей  с именем  Фам,  и  сотня флагманов  с
названием "Фам Нювен". Сведения  из вчерашнего поиска в  библиотеке медленно
возвращались  в сознание -  те дурацкие  мысли, которые он обдумывал как раз
перед сном.
     Но правда о капитане Парке не была сном. Подходя  к рабочему  залу, Эзр
двигался уже медленнее.
     Вплыв внутрь, он поздоровался еще от  двери  с Ханте Веном.  Настроение
было относительно спокойным. Он быстро узнал, что Рейнольт  снова включила в
сеть уцелевших Фокусированных, и больше вспышек  не было. На дальнем потолке
Фам  Тринли  разглагольствовал  о  том,  что  вызвало  разбегание  и  почему
опасность  уже миновала.  Тот самый  Фам Тринли, с которым Эзр имел дело  по
нескольку килосекунд каждого перекрытия Вахт с самого  нападения. От этого и
сон, и сеанс работы с библиотекой сразу стали  тем, чем должны  были быть  -
полным абсурдом.
     Наверное,  Тринли  услышал, как  он  говорил с Ханте.  Старый  фанфарон
повернулся и на мгновение взгляд  его упал на Винжа. Он ничего не сказал, не
кивнул, и даже  если бы шпионы эмергентов глядели точно туда же, куда глядел
Эзр, это ничего  бы не изменило. Но для Эзра Винжа это мгновение растянулось
в вечность.  В этот  момент исчез шут, которого звали Фам Тринли. Не  было в
его  лице  дурацкой надменности,  а  была  одинокая  спокойная властность  и
признание странного ночного  разговора. Как-то  оказалось,  что это  не было
сном. Связь не была волшебством. А этот старик на самом деле Пропавший Принц
Канберры.

     ГЛАВА  ДВАДЦАTb  СЕДЬМАЯ  -  Но ведь первый  снег!  Неужели  не  хочешь
посмотреть? В голосе Виктории прибавилось чуть хныканья - интонация, которая
ни на кого не действовала, кроме старшего брата.
     - Ты уже играла в снегу.
     Да, когда папа их повез в поездку на дальний север.
     - Брент,  это  же  первый снег  в Принстоне! По радио  сказали,  что он
закрыл Утесы целиком!
     Брент был поглощен своими палочками и колесами, бесконечными блестящими
поверхностями, которые с каждым днем становились все сложнее. Сам он никогда
бы и не подумал  тайком выбраться из дому. Еще несколько секунд он продолжал
работу своей конструкцией, не обращая внимания на сестру.
     Брент  всегда воспринимал неожиданности именно так. Он  хорошо  работал
руками, но  мысли до него доходили туго. Еще он был очень застенчив - угрюм,
как говорили взрослые. Голова  его не шевельнулась, но  Вики знала,  что  он
смотрит на нее.  Движения его рук,  снующих  взад-вперед  около  модели,  не
замедлились - он что-то собирал, что-то разбирал. И наконец он произнес:
     - Нам не полагается этого делать, не сказав папе.
     - Ха!  Ты же знаешь, что  он спит.  Сейчас  еще холодное  утро, а потом
потеплеет, и мы пропустим. Ладно, давай ему записку оставим.
     Сестра Гокна стала  бы спорить об  этом и о том, в конце концов задавив
Вики  разумными  рассуждениями. Брат  Джирлиб разозлился бы  за  попытку  им
манипулировать. А Брент спорить не стал, вместо того вернувшись на несколько
минут к своей тонкой работе с моделью, частично  наблюдая за  ней,  частично
изучая систему штырей и  соединений,  выходящую  из-под его  рук, а частично
глядя через весь Принстон на пленку инея, покрывшую ближние горы. Из всех ее
братьев и  сестер он единственный, кому на самом деле не хотелось бы идти. С
другой  стороны,  он был  единственный, кого она  в  это  утро  нашла, и  он
выглядел взрослее даже Джирлиба.
     Через несколько минут он сказал:
     - Ладно, если ты так хочешь.
     Вики про себя усмехнулась: кто бы  сомневался! Проскочить мимо капитана
Даунинга будет сложнее - но ненамного.
     Было  раннее  утро.  Солнце еще  не осветило улицы  под  Домомна-Холме.
Виктория наслаждалась  каждым  вдохом  -  легкими уколами по  бокам,  вдыхая
морозный воздух. Горячие  цветки и лесные феи еще крепко свернулись в ветвях
деревьев; сегодня они, может быть, даже не покажутся. Зато сейчас можно было
видеть  другое, такое,  о чем она до сих пор  только читала.  В  инее  самых
холодных  низин медленно выползали хрустальные червячки. Эти храбрые пионеры
долго не продержатся - Вики  вспомнила радиопередачу, которую в прошлом году
о них делала. Малыши будут погибать, пока холод не станет  такой,  что будет
держаться  целый  день.  И  даже  тогда должно  стать намного холоднее, пока
покажутся укорененные.
     Вики быстро бежала в утреннем  холодке, стараясь не отстать от брата. В
такую рань вряд ли  можно кого-нибудь  встретить. Если  бы не  шум  дальнего
строительства, можно  было бы  себе представить, что  они тут  совсем  одни,
город  пуст.  Представить,  как  это будет  в наступающие годы,  когда холод
наступит и останется, и выходить можно будет только как папа  во время войны
с тиферами.  Всю дорогу вниз с холма Вики  разрабатывала  эту  мысль, каждый
аспект этого  морозного утра превращая в  фантазию. Брент  слушал, время  от
времени вставляя предложение, которое удивило бы папиных взрослых друзей. Не
такой уж он тупой, и у него есть воображение.
     Утесы находились  в тридцати милях,  за высоким Королевским замком,  за
дальней окраиной Принстона. Туда пешком никак не добраться. Но сегодня много
народу захочет подъехать к горам. Первый снег - это настоящий праздник почти
в  каждой стране, хотя, конечно, случался  в разное и непредсказуемое время.
"Вики знала, что, если бы в прогнозе был  ранний снег, папа встал бы рано  и
мама бы приехала из Ставки. Выход стал бы большим семейным мероприятием - но
тогда он бы не был таким приключением.
     Некоторые приключения начались уже у подножия холма.  Брен-ту было  уже
шестнадцать лет, и для своих лет он  был  крупным. Мог сойти за рожденного в
фазе.  И  часто  уже  сам  выходил  из  дому.  Он  сказал,  что  знает,  где
останавливаются автобусы-экспрессы. Сегодня автобусов не было и вообще почти
никакого движения. Неужели все уже поехали к горам?
     Брент вышагивал от одной остановки автобуса  до другой и постепенно все
более  возбуждался. Вики молча тащилась  рядом, впервые не  выдвигая никаких
предложений.  Брент редко  высказывал  какие-нибудь  утверждения.  И  бывало
обидно, если он  что-нибудь говорил - даже младшей сестре -  и оказывался не
прав.  После  третьего  фальстарта Брент  припал  к  земле. На  минуту  Вики
подумала,  что  он решил ждать, пока  придет  автобус - перспектива очень не
радужная  с точки  зрения Вики. Они  шли  уже  больше  часа и  даже местного
драндулета не видели. Может быть, надо иначе подойти к проблеме... Но  через
минуту Брент встал и пошел через улицу.
     -  Ручаюсь, что сегодня на Большом Котловане выходной. Это всего в миле
отсюда. И оттуда всегда ходят автобусы.
     Ха! Именно это Вики и собиралась предложить. Благословенны терпеливые.
     Улица  все  еще  была  в утренней  дымке.  Самый  пик зимнего  сезона в
Принстоне.  Кое-где  в самых глубоких уголках  иней  лежал таким  слоем, что
можно счесть его снегом. Но  сейчас они шли по местности, где не было садов.
Из всей флоры попадались  только нахальные сорняки  и ползучие  растения.  В
жаркие дни между бурями здесь кишели бы мошки и бабочки.
     По  обе стороны улицы тянулись многоэтажные  склады.  Здесь уже не было
так  спокойно  и  пустынно.  Земля  гудела  и  вздрагивала  шумом  невидимых
копателей. Въезжали  и выезжали самосвалы.  ,  Каждые  несколько  сот  ярдов
попадалась   огороженная  площадка,  куда  вход  был  запрещен  всем,  кроме
строителей.
     Вики потянула Брента за руки, уговаривая проползти под заграждением.
     -  Это  же  из-за нашего  папы  все затеялось!  Так  что  мы  заслужили
посмотреть!
     Такие  рассуждения  никогда  бы  Брента не  убедили, но  сестренка  уже
пролезла под запрещающий знак.  Надо  было пойти за  ней, чтобы не оставлять
без защиты.
     Они  проползли мимо  высоких штабелей арматуры и бетонных  конструкций.
Какое-то  впечатление  силы и  непривычности исходило  от этой стройки. Там,
дома, все  казалось таким безопасным, таким  упорядоченным.  Здесь же... ну,
тут  масса  возможностей для неосторожного вывихнуть ногу или порезать глаз.
Черт  побери,  зацепи  какой-нибудь бетонный  блок, и  он  тебя  раздавит  в
лепешку. Все эти возможности стали  для нее хрустально ясны... и от них было
как-то  жутковато  интересно.  Вики  с   Брентом  осторожно  прошли  к  краю
котлована,  избегая взглядов  рабочих  и различных  интересных  возможностей
несчастного случая.
     В  качестве перил  вдоль  края шли  просто два ряда веревок. Не  хочешь
погибнуть - не падай! Вики с братом прижались  к земле и высунули головы над
пропастью. Первый момент было слишком темно, ничего  не видно. Поднимающийся
теплый  воздух  нес  запах  сгоревшей  смазки  и  горячего  металла. Он  был
одновременно  как  ласка  и как  шлепок  по голове. И  звуки: крики рабочих,
скрежет металла по металлу, машины и странное шипение.  Вики высунула голову
чуть дальше, давая глазам привыкнуть к полумраку. Свет там был, но не такой,
как днем или ночью. Она видела у лапы в лаборатории маленькие дуговые лампы.
Тут они были огромны: карандаши света горели ультра- и сверхультрафиолетом -
цвета, которые никогда  не  бывают яркими, кроме как на солнечном диске. Эти
цвета разливались  на телах рабочих в шлемах, играли искрами по всему стволу
шахты... Были  и менее зрелищные источники света, более спокойные -  обычные
электрические  лампы  разливали  световые пятна  здесь и  там.  До Тьмы  еще
двенадцать лет,  -а здесь уже строится целый  город.  Уже видны были будущие
улицы - огромные тоннели,  расходящиеся от шахтного ствола. А в туннелях она
высмотрела  еще  более  темные  дыры  -  ходы  к  земляным  работам меньшего
масштаба? Здания,  дома и  сады  будут потом, но уже  сейчас  пещеры  были в
основном  вырыты.  Поглядев  вниз.  Вики  ощутила  тягу,  новую для  себя  -
естественную, защитную тягу глубины. Но то, что строили здесь  рабочие, было
намного  больше  любой ординарной  глубины.  Если  ты просто хочешь проспать
замороженным  всю Тьму,  тебе  нужно  только достаточно места  для спального
пруда и начальных запасов. Такие глубины уже есть под центром старого города
- и существуют они  там уже почти двадцать поколений. Эта новая  конструкция
предназначалась, чтобы там жить, бодрствуя. Кое-где, в тех местах, где можно
было обеспечить  герметичность  и  изоляцию, она  строилась  прямо на уровне
земли. В других  местах она  была  заглублена  на сотни футов -  причудливый
реверс домов, образующих в Принстоне горизонт.
     Вики все смотрела и  смотрела, замечтавшись.  До  сих пор все это  было
чем-то  далеким.  Маленькая  Виктория  об  этом  читала,  слышала  разговоры
родителей, слышала  передачи по  радио.  Она  знала, что  это  не  последняя
причина, почему ненавидят ее семью. Это,  да еще внефазное рождение,  и было
причиной, почему  им не полагалось ходить одним.  Папа охотно говорил насчет
эволюции в действии, насчет того,  как  важно  давать  детям  рисковать, как
среди  уцелевших развиваются гении.  Но  беда в том, что на деле он этого не
думал. Как только Вики пыталась выкинуть что-нибудь чуть рискованное, он тут
же  становился  тревожно-заботливым, и ее  проект накрывался ватным  одеялом
безопасности.
     Вики заметила, что тихонько про себя посмеивается.
     - Что такое? - спросил Брент.
     -  Ничего.  Я просто подумала, что  сегодня мы увидим, как все на самом
деле происходит, что бы папа ни делал.
     Лицо  Брента  озадаченно  сдвинулось.  Из  всех  братьев  и  сестер  он
воспринимал правила наиболее буквальным образом и  хуже  всего переносил  их
нарушения.
     - Я думаю, нам надо  идти. На поверхности есть рабочие, и они все ближе
к нам. И к тому же долго ли пролежит снег?
     Огрызнувшись про себя, Вики отошла от котлована и пошла за братом через
лабиринт  чудесных массивных  предметов, заполнявших  стройплощадку.  В этот
момент даже перспектива увидеть сугробы не была непреодолимым соблазном.
     Первый  настоящий  сюрприз  этого  дня  ждал  их, когда  они  дошли  до
действующей  автобусной  остановки:  там  стояли  Джирлиб  и  Гокна.  Ничего
удивительного,  что  она их  утром  не нашла.  Они  смылись  без  нее!  Вики
скользнула к ним  через площадь,  пытаясь выглядеть абсолютно  невозмутимой.
Гокна   ухмылялась  своей  обычной  победной   ухмылкой.   Джирлибу  хватило
любезности быть  смущенным.  Он с  Брентом был  старшим, и  ему  должно было
хватить  здравого смысла предотвратить  этот  выход. Все четверо  отошли  на
несколько шагов от чужих взглядов и сдвинули головы.
     Говор, гудение.  Мисс  Победная Ухмылка: "Чего  вы так долго?  Не могли
проскочить мимо сторожей Даунинга?" Вики: "Я думала, ты даже не попытаешься.
Мы уже сегодня много чего сделали". Мисс Победная  Ухмылка: "Что, например?"
Вики:   "Например,  осмотрели  Новое  Подземелье".  Мисс  Победная  Ухмылка:
"Ладно..."  Джирлиб:  "Заткнитесь  обе.  Вам  обеим  вообще-то  здесь делать
нечего".
     - Но мы же радиозвезды, Джирлиб,  -  самодовольно похвалилась  Гокна. -
Нас любит публика. Джирлиб придвинулся ближе.
     - Это ты брось. На каждых троих, которые любят "Детский час",  найдутся
трое других, которых  он  тревожит, и еще  четверо традиционалистов, которые
тебя ненавидят до печенок.
     "Детский час" был когда-то для  Вики самой большой в жизни радостью, но
после  достопочтенной  Пьетры это уже было не так. Теперь, когда  их возраст
стал  известен,  это было как все время кому-то что-то  доказывать.  Нашлись
даже еще несколько внефазных - но пока ни один из них в передачу не годился.
Вики  и Гокна не смогли подружиться  с новыми кобберятами  - даже той парой,
что была с  ними одного возраста. Это  были странные и  недружелюбные дети -
почти  что  стереотип  для  внефазных.  Папа  сказал,  что  все  дело  в  их
воспитании, в годах  подпольной  жизни.  Это  пугало  больше  всего,  и Вики
говорила об  этом  только с Гокной и то ночью и шепотом. А что, если Церковь
права? Может, они с Гокной только воображают, что у них есть души?
     Минуту все четверо стояли молча, переваривая смысл слов Джирлиба. Пoтом
Брент спросил:
     - Джирлиб, так зачем ты здесь?
     От любого  другого  такой  вопрос прозвучал бы  вызовом,  но  словесные
перепалки  были  Бренту  недоступны.  Вопрос был  из  простого  любопытства,
просьба просветить.
     И потому он достал глубже любой подколки.
     - Гм, да. Я направлялся в город. В Королевском Музее выставка Искажений
Хелма... и  к  тому  же  мне-то бояться  нечего.  У  меня вид  почти  как  у
рожденного в фазе.
     Это было правдой. Джирлиб не был таким крупным,  как Брент,  но  у него
уже виднелась отцовская шерсть в разрезах -куртки. Но Вики не собиралась его
так легко отпускать и ткнула острой рукой в сторону Гокны:
     - А это у тебя кто? Ручной тарант?
     Маленькая  Мисс  Победная  Ухмылка  расплылась  в  милой  улыбке.  Лицо
Джирлиба превратилось в маску гнева.
     -  Вы  двое  - ходячие  катастрофы,  вы  это знаете?  Как именно  Гокна
уболтала   Джирлиба  взять  ее   с  собой?  Этот  вопрос  возбуждал  у  Вики
неподдельный   профессиональный   интерес.   Они  с   Гокной   были  лучшими
манипуляторами во всей семье, и с большим отрывом  от остальных. Вот  почему
они так плохо друг с другом ладили.
     - У нас, по. крайней мере, была уважительная научная причина, - сказала
Гокна. - А у вас?
     Вики махнула пищевыми руками в лицо сестры:
     - А мы идем посмотреть на снег. Это серьезный развивающий опыт.
     - Ха! Просто ты хочешь  в нем поваляться. - Заткнитесь, - поднял голову
Джирлиб, окидывая взглядом народ на автобусной остановке.  - Нам  всем  надо
ехать домой.
     Гокна переключилась в режим убеждения.
     -  Но послушай, Джирлиб, это  был бы худший вариант. Домой идти  долго.
Давай подъедем на автобусе к музею - видишь. он уже идет.
     Это  было  очень  вовремя.  Экспресс  как  раз  выезжал на  магистраль,
поднимаясь  на холм.  Инфракрасные  огни  обозначали  кольце-рой маршрут  по
центру.
     -  А когда  мы  туда попадем, снегоманы  уже  будут возвращаться, будет
экспресс до самого дома.
     - Эй, я сюда приехала не поддельное инопланетное волшебство Смотреть! Я
хочу видеть снег! Гокна пожала плечами:
     -  Сочувствую,  Вики. Можешь, когда  приедем  домой,  сунуть  голову  в
холодильник.
     - Я... - Тут Вики  заметила, что у  Джирлиба готово лопнуть терпение, а
серьезных контраргументов у нее  все  равно  нс было. Одно сказанное  Бренту
слово - и Вики понесут домой, хочет она того или нет. - Ладно, отличный день
для похода в музей.
     Джирлиб хмуро улыбнулся:
     -  Ага,  а там  мы наверняка  найдем  Рапсу  и малыша  Хранка,  которые
уговорили охрану отвезти их прямо туда.
     Вики с Гокной закатились смехом. Малыши уже  не были младенцами, но они
целый  день  все  равно  терлись возле  папы,  и  представить  себе, как они
перехитрят охрану матери - это было уж слишком.
     Вся  четверка  пододвинулась  к краю  очереди и оказалась последней  на
посадку в автобус... Ладно. Четверым грозит опасность  меньше, чем  двоим, а
Королевский Музей - безопасная часть города.  Даже если папа их поймает, сам
факт осторожного планирования будет говорить в  их пользу. А снег в ее жизни
еще будет.
     Общественный  экспресс был  совсем  не похож  на машины  и  самолеты, к
которым привыкла Вики.  Здесь народ набивался плотно. По всей  длине  салона
свисали  веревочные сетки - очень похожие  на Детские  тренажеры.  Пассажиры
вцеплялись в  них руками  и ногами  и висели вертикально  самым  недостойным
образом.
     Так можно втиснуть в салон  больше пассажиров,  но  чувствуешь себя при
этом очень глупо. Только у водителя был настоящий насест.
     В автобусе не было бы тесно - если бы пассажиры не потеснились, оставив
детям  побольше   места.  Шарахаются  -  ну   и   наплевать.  Она  перестала
рассматривать пассажиров и переключилась на пролетающие мимо перекрестки.
     При  всех  масштабах подземных  работ  были  места, где улицы  забывали
ремонтировать.   На  каждом  ухабе  веревочное  плетение  качалось  -  вроде
аттракциона. Автобус въезжал в самую шикарную часть нового центра. На башнях
можно было разглядеть эмблемы корпораций вроде  "Подземной Силы" или "Регент
Радионик". Некоторые из промышленных гигантов Аккорда вообще бы не появились
на свет, если бы не  папа. Вики наполнялась гордостью, видя, как снует народ
у дверей этих здании. Папа - очень важный коббер для многих.
     Брент наклонился с веревочной сетки, приблизив голову:
     - Знаешь, кажется, за нами едут.
     Джирлиб тоже услышал эти тихие слова и напрягся на веревках.
     - Да? Кто?
     - Вот эти два "хозяина дорог". Они стояли возле автобусной остановки.
     На миг Вики ощутила наплыв страха - и облегчение. Она засмеялась:
     -  Кажется, мы сегодня утром никого не обманули. Папа нас  отпустил,  а
команда капитана Даунинга всю дорогу за нами следует - как всегда.
     - Эти машины не похожи на те, что обычно, - сказал Брент.

     ГЛАВА  ДВАДЦАТЬ   ВОСЬМАЯ  Королевский  Музей  был  возле  автобусной
остановки "Центр". Вики с братьями и сестрой вышли прямо на его ступени.
     На миг Вики и Гокна  потеряли  дар речи, глядя вверх на  изгиб каменной
арки.  У них  была  передача о музее, но сами они здесь еще ни разу не были.
Королевский Музей  имел только три этажа -  карлик среди современных зданий.
Но  этот малыш  чем-то превосходил все небоскребы. Если не считать городских
стен,  музей  был  самым  старым наземным  сооружением  Принстона.  И служил
Королевским  Музеем  уже   не   менее  пяти  солнечных  циклов.  Его  слегка
перестраивали, расширяли, но по традиции вид здания сохранялся таким,  каким
задумал его король Длинные Руки. Снаружи опускалась закругленная арка, почти
как перевернутое крыло  самолета. Эта ветрозащитная  арка была  изобретением
архитекторов за два поколения до  эры науки. В древних зданиях Ставки ничего
подобного  не  было  - их  защищали  склоны  долины. Вики  попробовала  себе
представить,  каково  здесь  должно  быть  в первые дни пробуждения  солнца:
прижавшееся  к  земле  здание  под  ветрами  почти звуковой скорости, адское
солнце, пылающее  всеми  цветами  от  ультрафиолетового  до  самого дальнего
инфракрасного.  Зачем же Длинные Руки строил здание на поверхности? Конечно,
чтобы бросить вызов Тьме и  Солнцу. Подняться над глубокими норами-укрытиями
и над законом.
     - Эй, вы двое! Заснули,  что ли?  - одернул их голос  Джирлиба.  Они  с
Брентом  обернулись  от  самого входа. Девчонки полезли  вверх  по ступеням,
впервые в жизни не найдя язвительного ответа.
     Они  прошли  полумрак  входной двери, и  звуки  города остались позади.
Церемониальная  охрана  -  двое неподвижных  часовых  Королевской  Пехоты  -
застыла неподвижно в скрытых нишах по бокам. Впереди была настоящая охрана -
билетер. Древние стены за  его  стойкой были  увешаны объявлениями о текущих
выставках.  Джирлиб больше не бурчал. Он вертелся  возле  двенадцатицветного
проспекта  Искажений  Хелма.  И тут Вики поняла,  как  такая  глупость могла
оказаться в Королевском Музее. Это не  были просто Искажения. Темой сезона в
музее было "Паранаука во всех ее аспектах". Плакаты обещали выставки на тему
колдовства в глубинах, самовозгорании,  видеомантии и  - ха-ха!  - Искажений
Хелма. Но  Джирлиб не замечал, в  какую  компанию  попало его  хобби. Важнее
всего было, что наконец-то оно нашло себе место в музее.
     Тематические выставки располагались в  новом крыле. Здесь  были высокие
потолки,  трубки с  зеркалами бросали туманные  конусы солнечного  света  на
мраморные полы. Четверо детей были здесь почти одни, и  какая-то была в этом
помещении  странная акустика - она не отражала звук эхом, а  усиливала. Если
не разговаривать, даже звук  шагов казался очень громким. И  это действовало
куда лучше табличек  "Соблюдайте тишину". Вики поразило  все это невероятное
шаманство. Папа считал, что такие вещи забавны - "Как религия, только не так
опасно".  К сожалению,  Джирлиб  замечал  только собственное  шаманство.  Не
важно,  что  Гокну выставка самовозгорания захватила так, что она даже стала
планировать какие-то опыты. Плевать,  что Вики хотела видеть сияющие картины
зала видеомантии.  Джирлиб шел  прямо к выставке Искажений, и они с  Брентом
следили, чтобы сестры не отставали.
     А, ладно. Вики на самом деле всегда интересовали Искажения. Джирлиб был
сдвинут на них, сколько она себя помнит, и здесь, наконец, они увидят  их на
самом деле.
     Вход  в   зал  был  выставкой  от  пола  до  потолка  алмазных  раковин
фораминифер.  Сколько  тонн горючего сланца  пришлось перелопатить в поисках
таких совершенных экземпляров? Различные типы были  тщательно  отмаркированы
согласно  лучшим  научным  теориям,  но  тончайшие  кристаллические  скелеты
искусно поместили за увеличительными стеклами:  в  солнечном свете  форамены
мерцали  хрустальными  созвездиями, как украшенные тиары, браслеты и спинные
мантии. Коллекция Джирлиба была  по сравнению с этим мизером. На центральном
столе  стоял  ряд  микроскопов, в которые  заинтересованные посетители могли
рассмотреть  детали. Вики  посмотрела в  окуляры. Она такое  уже видела,  но
здесь форамены были без повреждений, и многообразие их подавляло. В основном
они обладали гексагональной симметрией, но у многих были и крючки и выросты,
которыми,  наверное, живые  создания пользовались  для  перемещения в  своем
микроскопическом мире. Уже  ни  одного  не  осталось живого существа с  этим
алмазным  скелетом, уже пятьдесят  миллионов  лет.  Но  в осадочных  породах
попадались  слои  фораменов  сотни футов толщиной, и на  востоке это горючее
было  дешевле угля.  Самые большие из  этих созданий едва достигали  размера
блохи, но было время, когда  они были  самыми распространенными животными на
планете. А потом, где-то пятьдесят  миллионов лет назад - пфу! И остались от
них  только скелеты.  Дядя Хранкнер говорил,  что тут есть о чем подумать. -
Пошли, пошли!
     Над своей коллекцией фораменов  Джирлиб  мог торчать  часами подряд. Но
сегодня он  уделил  Личной  Выставке  Короля  секунд тридцать:  табличка  на
дальней двери объявляла, что там - Искажения Хелма.
     Все четверо осторожным шагом прошли  к темному входу,  едва осмеливаясь
хотя  бы  перешептываться.  В  зале  за  входом  конус  солнечного  света из
единственной   трубки  выхватывал  из  полумрака  центральные  столы.  Стены
оставались в тени, подсвеченные только лампами крайних цветов.
     Они  -  все  четверо  - молча  вошли в  зал.  Гокна  чуть  пискнула  от
удивления. В  темноте  стояли фигуры...  и  они в  высоту  были  больше, чем
средний взрослый в длину. Они качались на трех суставчатых ногах, а передние
ноги  и руки  поднимались почти  как ветви лиственной хваталки. Именно такие
они  были, как говорил  Чундра Хелм  о  своих Искажениях, - и в темноте  они
обещали больше подробностей любому, кто подойдет ближе.
     Вики прочла слова, светившиеся под фигурами, и улыбнулась про себя.
     - Классно, правда? - сказала она сестре.
     - Ага - я себе и не представляла... - Тут  она тоже прочла пояснение. -
Тьфу ты, опять подделка.
     - Не подделка, - сказал Джирлиб, - а предполагаемая реконструкция.
     Но  Вики  услышала   в  его  голосе  разочарование.   Они  пошли  вдоль
затемненного зала, разглядывая неясные проблески. В течение нескольких минут
эти формы  были  дразнящей тайной,  не  дающейся  в  руки.  Здесь  были  все
пятьдесят  расовых  типов, описанных  Хелмом.  Но  это были  грубые  модели,
наверное, от какого-то автора маскарадных  костюмов. Джирлиб несколько увял,
переходя от  стенда к  стенду и  читая  подписи  под  каждым. Подписи,  надо
сказать,  были  выразительные:   "Старшая  раса,  предшествовавшая  нашей...
создания,  бывшие  призраками арахнидов в  давние времена...  Их семя  могло
выжить в неизвестных глубинах и ждет  своего  часа, чтобы  вернуть себе этот
мир".  Последняя  табличка была под реконструкцией, напоминающей чудовищного
гаранта,  нацелившегося откусить голову  зрителя.  Все  это  была  чушь,  на
которую не купились  бы даже  младшие братец с  сестренкой Вики. Чундра Хелм
признавал, что его "утерянный мир" находится под отложениями фораменов. Если
Искажения вообще были, они вымерли не менее пятидесяти миллионов лет назад -
за миллионы лет до появления первого прото-арахнида.
     -  Мне кажется, что они просто  над  всем этим  посмеиваются,  Джирл, -
сказала Вики. Впервые она не стала его поддразнивать. Ей не нравилось, когда
чужие дразнят члена ее семьи, пусть даже сами того не зная.
     Джирлиб пожал плечами в знак согласия.
     - Да, ты права. Чем дальше мы идем, тем смешнее. Ха. Ха. - Он подошел к
последнему стенду. - Смотри, они сами это  признают! Вот написано: "Если  вы
сюда  дошли,  вы поняли,  как абсурдны утверждения Чундры  Хелма. Но  что же
тогда  такое Искажения?  Подделки из  каких-то  не  указанных  раскопок? Или
естественные  образования метаморфных скальных пород? Судить вам..." - Голос
его пресекся,  когда  он заметил ярко  освещенную  груду  камней  в середине
комнаты, скрытую ранее перегородкой.
     Джирлиб   подпрыгнул,  повернувшись,  направляясь   к  ярко  освещенном
экспонату.  И  уже  бормотал  от возбуждения, всматриваясь в  груду.  Каждый
камень был выставлен отдельно. Каждый камень  был  ясно виден во всех цветах
солнца. Это были всего лишь куски неполированного мрамора. Джирлиб вздохнул,
но с почтением:
     - Вот настоящие Искажения, лучшие, чем находил кто-нибудь  кроме Чундры
Хелма.
     Если их  отполировать, некоторые куски были бы симпатичными. Были среди
них завитки, более похожие по цвету на природный уголь, чем на мрамор.  Если
дать  волю  воображению,  можно  было  углядеть  правильные  формы,  которые
вытянули  и перекрутили. Все равно это не  было похоже ни на  что,  что было
когда-то живым. В  дальнем конце груды лежал камень, аккуратно нарезанный на
слои в одну десятую дюйма, такие  тонкие, что  просвечивали на солнце. Пачка
из сотни слоев была установлена на стальной раме с промежутками между каждой
парой/слоев. Если  пододвинуться очень близко и поводить головой вверх-вниз,
можно было  увидеть что-то вроде  объемной  картины, как этот узор шел через
камень.  Поблескивали  завитки алмазной  пыли,  почти  как  форамены, только
смазанные. А вокруг них - что-то  вроде паутины заполненных темнотой трещин.
Это было красиво. Джирлиб просто стоял, прижав голову к стальной  раме, водя
ею вверх-вниз, разглядывая все слои на просвет.
     - Это  было когда-то  живым, -  сказал он. - Я это знаю, просто знаю. В
миллион раз больше любого форамена,  но построено на тех же  принципах. Если
бы увидеть, на что оно было похоже, пока его не размазали.
     Последние  слова  были старым  рефреном  хелмйстов  -  но  предмет  был
реальным.  Даже Гокну  он загипнотизировал,  и Вики  пришлось  ждать,  чтобы
посмотреть  поближе. Она обошла  центральный стенд,  поглядела на  несколько
видов  в  микроскопе,  прочла остальные пояснения. Если  оставить в  стороне
насмешки и поддельные статуи - здесь были самые лучшие экземпляры Искажений.
И  это  должно  было  по-своему обескуражить  беднягу  Джирлиба больше всего
остального. Даже если все это было когда-то живым,  никаких следов разума не
обнаруживалось. Если  бы  Искажения  были  тем, что  хотелось  Джирлибу,  их
создания должны были быть внушительными. Так где же их машины, их города?
     Эх! Вики  незаметно отошла от Джирлиба  и Гокны.  Она  стояла за ними в
пределах видимости, но они были так захвачены прозрачными извивами, что даже
ее не заметили. Может,  ей удастся выскользнуть в  соседний зал, на выставку
видсомантии. И тут она заметила Брента. Уж он-то не был увлечен экспозицией.
Брат присел за  столом в темном углу комнаты - и точно рядом с выходом, куда
она было собралась. Она бы даже его нс заметила, если бы не блеск его глаз в
лампах крайних цветов. Со  своего места Брснт  мог  видеть оба выхода и  при
этом не упускать из виду.то, что происходит у центральных столов.
     Вики махнула ему  рукои, что одновременно было улыбкой,  и  двинулась к
выходу. Брснт  не  шевельнулся и  нс позвал  се.  Может  быть, ему  хотелось
посидеть  в засаде,  или он  просто  замечтался  о  своих  моделях. Пока она
остается в  пределах видимости, он не будет поднимать тревогу. И Вики прошла
сквозь высокую арку в зал видеомантии.
     Выставка начиналась с  картин и панно прошлого поколения. Идея, лежащая
в  основе видеомантии, восходила к очень  давним временам, к тем  суевериям,
что  если правильно нарисовать  своего  врага,  получишь над ним власть. Эта
мысль послужила  прогрессу искусства - создавались  новые рецепты  красок  и
виды изображений. Но даже и сейчас картины оставались только тенью того, что
может рассмотреть паучий глаз. Современная видеомантия утверждала, что наука
может  воссоздать точное  .изображение, и  вековая мечта будет осуществлена.
Папа говорил, что все это очень смешно.
     Вики шла  между двумя высокими стойками со светящимися экранами.  Сотни
неподвижных  ландшафтов,  размытых  и  нечетких...  но  самые лучшие  экраны
показывали  цвета, которые можно увидеть только под лампами широкого спектра
или под солнцем. Каждый год эти. видеотрубки становились все лучше и лучше..
Уже даже  поговаривают  6 передаче изображений  по радио.  Идея эта увлекала
юную  Викторию  - если  отбросить  все это  шарлатанство  насчет  управления
мыслями.
     Откуда-то из дальнего конца зала донеслись голоса, игривый лепет, вроде
голосов  Рапсы и малыша Хранка.  Вики  застыла  в  изумлении.  Еще несколько
секунд...  и  двое малышей,  подпрыгивая  на  ходу,  показались  со  стороны
дальнего  входа.  Вики  вспомнила ироническое  предсказание Джирлиба  насчет
появления Рапсы и Хранка, и  на миг ей показалось,  что он оказался прав. Но
нет, в зал  следом  за детьми вошли двое незнакомцев,  и дети были меньше ее
брата и сестры.
     Вики что-то пискнула от восторга и побежала навстречу детям. Взрослые -
родители?  - на миг застыли, потом сгребли  детей  в  охапку и повернулись к
выходу.
     - Эй, подождите! Пожалуйста! Я просто хочу поговорить!
     Вики заставила ноги перейти на неспешный шаг и подняла руки в дружеской
улыбке. За  ее  спиной Гокна и Джирлиб  оторвались от  выставки  Искажений и
глядели ей вслед с неподдельным изумлением.
     Родители остановились и медленно пошли обратно. Вики, и Гокна были явно
внефазными. Это, очевидно, больще всего успокоило незнакомцев.
     Несколько минут они поговорили формально вежливо. Тренчет Суабсиме была
планировщиком на строительстве Нового Мира, муж ее работал там прорабом:
     - Нам показалось,  что сегодня хороший день для  музея,  потому что все
поехали на выходные в горы поиграть в снегу. Вы тоже так решили?
     -  Да,  конечно! -  подтвердила  Гокна, и для нее  с Джирлибом это было
правдой. - Но мы так рады,  что встретили вас,  и э-э,  ваших детей.  Как их
зовут?
     Было  странно встретить незнакомцев,  которые казались  знакомее  всех,
кроме разве что своей семьи. Тренчет и Алендон,  кажется, тоже испытывали те
же  чувства.  Дети  их  шумно возились у  них в  руках, отказываясь залезать
обратно на  спину  Алендона. Через  несколько  минут  родители поставили  их
обратно на пол. Детки двумя  большими прыжками оказались на руках у  Гокны и
Вики.  Они крутились, несли чепуху,  близорукие младенческие глаза вертелись
от  сжигающего  любопытства.  Та,  которая  забралась  на  руки  Вики  -  ее
звали,Алекер, - была не старше двух лет.  Почему-то ни  Рапса,  ни Хранк так
симпатично не выглядели.  Правда,  когда им  было два года. Вики  было всего
семь и  она сама старалась привлекать к себе побольше внимания. Но эти  дети
никак не походили  на  тех угрюмых внефазников,  которых  доводилось  видеть
раньше.
     Самым  непонятным была  реакция  взрослых, когда  они узнали, кто такие
Вики  и ее братья и сестра.  Тренчет Суабсиме  секунду ошеломленло  молчала,
потом выдавила из себя:
     - М-мне надо было догадаться. Кто же вы  еще могли бы быть... Знаете, я
в детстве слушала ваши радиопередачи. Вы казались такими ужасно молодыми - я
же других внефазных никогда не слышала. Мне очень нравилась ваша передача.
     - Ага,  - подхватил Алендон.  Он улыбнулся,  когда Алекер  пробралась в
боковой карман  куртки  Вики. - Только  потому, что  мы знали  о  вас, мы  с
Тренчет и  додумались до мысли  завести  собственных детей.  Было  нелегко -
первые  детские  рубцы у  нас погибли.  Но когда у них появились глаза,  они
стали симпатичными до невозможности.
     Девочка  испускала счастливый писк,  лазая по  куртке Вики.  Потом  она
высунула голову  и  помахала  пищевыми руками. Вики потянулась пощекотать ей
ручки.  Ей было  приятно и она ощущала гордость, что  кто-то слушал и понял,
что папа хочет сказать, но...
     -  Очень  грустно,  что  вам  все  еще приходится  скрываться.  Мне  бы
хотелось, чтобы побольше было таких, как вы и ваши дети. Тренчет  неожиданно
усмехнулась:
     - Времена меняются. Все больше народу рассчитывает, что Тьму переживут,
не  засыпая,  видит,  что   кое-какие  правила   меняются.  Для   завершения
строительства потребуется помощь взрослых детей. Мы знаем  еще несколько пар
в Новом Мире,  которые пытаются завести детей вне фазы. - Она потрепала мужа
по плечу: - Не вечно нам быть одинокими.
     Вики  захватила  волна воодушевления. Алекер и этот другой кобберенок -
Бирбоп? - были такие же обаятельные, как Рапса и Хранк, но они были другими.
Может, теперь этих  Других будет много.  Это как открыть окно и увидеть  все
цвета солнца.
     Они  медленно шли  вдоль зала видеомантии, и  Гокна  с Тренчет Суабсиме
обсуждали   различные   варианты.  Гокна  предлагала  разработанный   проект
превращения Дома-на-Холме в место  встречи вне-фазных  семей. Почему-то Вики
казалось, что  эта идея не встретит понимания у папы и у Генерала, хотя и по
разным причинам. Но  в целом... что-то можно будет придумать, стратегический
смысл  в  этом  есть.  Вики  шла  со  всеми,  не особо  обращая внимания  на
окружающее. Ей  нравилось  играть  с  малышкой Алекер.  Это  оказалось  куда
веселее, чем можно было думать.
     И  тут  на фоне  болтовни  она  услышала  далекое постукивание  ног  по
мрамору. Четверо  или пятеро?  Вроде бы из тех дверей, в которые вошла  Вики
несколько  минут  назад.  Кто  бы  это ни  был, их ждет шокирующее зрелище -
шестеро внефазных детей от младенцев до почти взрослых.
     Четверо из  пришедших  были  взрослыми  последнего поколения - размером
почти с любого из  сотрудников службы безопасности матери. Увидев детей, они
не  остановились  и даже  удивляться не стали.  Одеты  они  были в  те самые
стандартные   не  запоминающиеся   костюмы,   к  которым  привыкла   Вики  в
Доме-на-Холме. Командиром была резковатая дама прошлого поколения с манерами
старшего  унтер-офицера.  Вики должна  была бы вздохнуть с облегчением - это
наверняка люди, которых Брент заметил, когда они ехали следом, но Вики их не
узнала...
     Старшая окинула всех одним взглядом, потом бесцеремонно махнула Тренчет
Суабсиме.
     - Мы  их забираем.  Генерал Смит  велела вернуть  их всех  в охраняемую
зону.
     - К-как? Простите, не поняла, - в замешательстве подняла руки Суабсиме.
     Пятеро незнакомцев вышли вперед, старшая ласково кивала. Но  объяснения
ее были полной чушью.
     -  Двое охранников для всех детей -  этого мало. Когда  вы  уехали,  мы
получили информацию,  что  могут возникнуть нежелательные  ситуации.  - Двое
охранников плавно  вдвинулись между детьми и взрослыми.  Вики почувствовала,
что  ее не слишком деликатно  толкают к Джирибу и  Гокне. Сотрудники  матери
такого никогда бы не сделали. - Так что, извините, дело срочное.
     Тут началось  все сразу, перепутанно и бессмысленно. Тренчет и  Алендон
кричали  со  страхом и  злостью  одновременною. Двое охранников  помассивнее
отталкивали их от детей. Один полез в боковой карман.
     - Эй, мы одного упустили!
     Брента!
     Где-то очень высоко что-то  зашевелилось. Стенд видеомантии представлял
собой ряд поставленных друг  на друга  в несколько этажей электронно-лучевых
трубок.  С  неумолимой грацией  ближайшая колонна  наклонилась,  изображения
погасли в  дожде искр  и  металлическом скрежете.  Мелькнул  Брент, падающий
сверху впереди приборов.
     Ее  бросило  на  пол,   когда  дисплеи  рухнули.  Все  заполнил  грохот
лопающихся  трубок, треск  высокого  напряжения. Штабель  упал  между  нею и
семьей Суабсиме - точно на двух незнакомцев. Мелькнула  плеснувшая на мрамор
цветная кровь.  Из-под обломков  вытягивались две  неподвижные руки - им уже
было не дотянуться до ружья с толстым стволом.
     Потом время пошло снова. Вики ухватили поперек тела и потянули прочь от
обломков.  С  другой  стороны от  ее  похитителя  слышались  крики  Гокны  и
Джирлиба. Потом раздался глухой стук. Гокна взвизгнула, Джирлиб замолчал.
     - Командир, а что с...
     - Плевать! Мы взяли  всех  шестерых.  Отходим!  Уносимая  из зала  Вики
успела бросить  взгляд назад.  Но  незнакомцы  уже  оставляли своих  мертвых
друзей, и не было видно за упавшим штабелем, где старшие Суабсиме.

     ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ Этот день Хранкнер Аннерби не забудет никогда.
Впервые  за  все годы, что  он знал Викторию Смит, она  была близка  к тому,
чтобы потерять над собой контроль. Сразу после полудня, пробившись через все
военные  приоритеты,  панический  голос   Шерканера  Ан-дерхилла  сообщил  о
похищении. Генерал  Смит выбросила  Шерканера  с линии  и  собрала  штаб  на
чрезвычайный  совет.  И  Хранкнер  Аннерби  вдруг  превратился из  директора
проектов  в  кого-то  вроде...  вроде сержанта.  Он тут  же  организовал  ей
трехмоторный   самолет,   сам   вместе  с   подчиненными  проверил   систему
безопасности - ни  малейшего риска не должно быть для Генерала. Именно такие
аварийные ситуации и старается создавать противник, и когда ты  думаешь, что
ничто не важно, кроме этой  ситуации,  тут-то они и наносят удар по истинной
цели.
     Самолет доставил их в Принстон меньше чем за два часа. Но самолет - это
не  летающий  центр управления;  такие  затраты были за  пределами  текущего
бюджета,   так  что  Генерал   на  два  часа  была  ограничена  узкополосной
беспроводной связью.  Это значит - два часа вне центра управления  в  Ставке
или почти такого же  в Принстоне. Два  часа на растерзание  горю, отчаянию и
неизвестности.   И  после   приземления   еще   полчаса   в  автомобиле   до
Дома-на-Холме.
     Машина  не  успела  остановиться,  как  Шерканер  Андерхилл уже  рванул
дверцу, чуть не вытаскивая их из  машины. Ухватив Аннерби за руку, он сказал
через его голову Генералу:
     -  Спасибо, что привезла  Хранкнера. Вы мне оба  нужны. За  многие годы
Аннерби  видел  Шерканера  в  разных  напряженных ситуациях:  он  приехал  с
сумасшедшим проектом в Ставку во время войны,  он  вел экспедицию  в вакууме
Пика  Тьмы, он нападал  на традиции. Не всегда Шерк выходил  победителем, но
всегда был  до краев полон  воображением и сюрпризами. Все на свете было для
него  великим  экспериментом  и  захватывающим   приключением.   Даже  терпя
поражение, он знал,  как  обратить  его на  пользу новым  экспериментам.  Но
сейчас... сейчас Шерканер Андерхилл узнал, что  такое отчаяние. Он тянулся к
Виктории, и руки его вместе с головой дрожали больше обычного.
     -  Должен быть способ  их найти,  должен!  У  меня  есть  компьютеры  и
микроволновая связь со  Ставкой. - Все  эти  ресурсы  в прошлом служили  ему
надежно. - Я их верну. Обязательно верну.
     Смит минуту стояла совершенно неподвижно. Потом она придвинулась ближе,
обняла его за плечи, поглаживая шерсть. И голос у нее был тих и тверд, почти
как у солдата, обнявшегося с другом над павшими товарищами:
     - Нет, милый. Но ты сделаешь все, что можешь.
     На  улице  день  сменялся сумерками.  Тихий  посвист ветра  доносился в
полуоткрытые  окна,  и папоротники  постукивали  в кварцевые  панели. Сквозь
облака и ветви фильтровался только темно-зеленый полумрак.
     Генерал  стояла, приблизив  голову к  голове  Шерканера, и они смотрели
друг  на друга,  ничего  не говоря.  Аннерби почти физически  ощущал текущий
между ними страх и стыд. И вдруг Шерканер упал вперед, обхватив ее руками, и
тихое шипение его плача мешалось с еле  слышным свистом ветра.  Смит подняла
одну из задних рук, тихо махнув Хранкнеру, чтобы он вышел.
     Он кивнул ей в ответ. Пушистый ковер был завален игрушками - детскими и
самого  Шерканера,  - но Аннерби  тщательно  смотрел  под ноги,'чтобы  выйти
беззвучно.
     Сумерки быстро перешли в ночь - равным образом из-за надвигающейся бури
и из-за захода  солнца. Аннерби  не  особо  следил  за погодой,  поскольку в
центре управления  окошки были просто  щелками. Смит появилась через полчаса
после  него. Отметив присутствие  подчиненных, она села на  насест  рядом  с
Хранкнером. Он вопросительно повел руками. Она пожала плечами:
     -  Шерк оклемается, сержант. Он там со своими  аспирантами, делает, что
может. А что у нас?
     Аннерби передвинул к ней пачку протоколов допросов.
     - Капитан Даунинг и  его группа еще здесь, если хочешь  говорить с ними
сама, но мы, - он имел в виду весь персонал, прибывший из Ставки, - считаем,
что они чисты. Просто дети их перехитрили.
     Дети обдурили одну  из лучших  служб  безопасности. Конечно, они должно
жили с этой группой, знали  ее привычки, у них были друзья среди охранников.
И к тому же до сих пор внешняя угроза была понятием чисто теоретическим  или
случайными слухами. Все это работало на кобберят, когда они  решили  сделать
ноги... но группа безопасности была созданием штаба  генерала Виктории Смит.
Ребята в группе были сообразительные  и верные и переживали сейчас не меньше
Шерканера Андерхилла.
     Смит отодвинула протоколы обратно.
     - Ладно.  Включи  снова  Дарама и  его группу  в работу. Нагрузи их как
следует.  Что там с  докладами  поисковых  групп? - Она махнула рукой, чтобы
остальные подошли ближе, и погрузилась в работу сама.
     В   центре  были   хорошие  карты,   настоящий   стол   стратегического
планирования. При наличии микроволновой связи он мог заменить даже командный
пункт в  Ставке. К сожалению, специальной  линии связи с Принстоном здесь не
было. Устранить этот недостаток удастся только через несколько часов. А пока
что  в зал и  из него  шел постоянный  поток гонцов.  Некоторые  только  что
прибыли из Ставки и не были разбиты катастрофой этого дня. И это было хорошо
-  их присутствие облегчало  изможденное отчаяние, читавшееся  на  некоторых
лицах. Были нити. Был и прогресс... но пугающий и зловещий.
     Шеф  контрразведывательных операций против Братства появился через час.
Рахнер  Тракт  был на  этой  должности  очень  недавно -  молодой  коббер  и
тиферский иммигрант. Странное сочетание для такого поста.  Он был достаточно
умен, но казался скорее начетчиком, чем  беспощадным контрразведчиком. Может
быть, так и надо: видит Бог, как нужны сотрудники,  по-настоящему понимающие
Братство.  Как  могли  так  обмануть традиционные  оценки?  Во  время  войны
Братство  было  маленькой  группой раскольников  в  империи  тиферов и тайно
поддерживало  Аккорд.  Но  Виктория Смит  считала,  что  именно  оно  станет
следующей главной угрозой - быть может, она,  как всегда,  подозревала любых
традиционалистов.
     Тракт повесил дождевик на вешалку и снял с себя переметную суму. Из нее
он достал пачку документов.
     - Братство влезло в это дело по самые плечи, генерал.
     -  И  почему я  не  удивляюсь? -  сказала  Смит. Аннерби знал,  как она
устала, но  она выглядела свежей,  почти обычной Викторией Смит.  Почти. Она
была  спокойна  и вежлива  как на любом совещании.  Вопросы  ее были умны  и
точны, как всегда. Но Аннерби видел разницу, неуловимую рассеянность. Не  то
чтобы  ее  отвлекала тревога,  скорее  казалось,  что мысли  Генерала где-то
далеко, будто она что-то обдумывает.
     -  И  все  же  сегодня  днем  участие  Братства  имело  низкую  степень
вероятности. Что изменилось, Рахнер?
     - Два  допроса  и  два  вскрытия.  Погибшие  кобберы  были  с  отличной
физической подготовкой, и не спортсмены; у них на хитине старые шрамы,  даже
залатанные пулевые пробоины.
     Виктория пожала плечами:
     - И  так ясно, что это была профессиональная работа. Мы знаем, что есть
опасные  группы  и  дома  -  маргиналы  традиционалистов.  Они  могли нанять
грамотных исполнителей.
     - Могли, но это было Братство, а не местные традиционалисты.
     - Есть веские доказательства? - спросил Аннерби с облегчением и стыдясь
этого облегчения.
     - Э-гм. - Тракт явно рассматривал не только вопрос, но  и того, кто его
задал.  Коббер никак не  мог  определить,  какое место  Аннерби  - штатский,
которого называют "сержант", - занимает в командной цепи. Привыкай, сынок. -
Братство  огромное значение придает своим религиозным корням, но  до сих пор
они старались не лезть к нам непосредственно. Практически все ограничивалось
скрытым  финансированием  местных  групп  традов.  Но...  сегодня   они  это
поломали. Действовали профессионалы из Братства. Они приняли все меры, чтобы
их нельзя было проследить, но не учли наши суд-медлаборатории. На самом деле
всего одного теста, который изобрел ученик вашего  мужа. Видите, соотношение
видов цветочной пыльцы в  дыхательных проходах обоих трупов иностранное, и я
даже  могу  вам  сказать,  с  какой  базы  Братства они  прибыли.  Эти  двое
находились в стране не более пятнадцати дней.
     Смит кивнула:
     - Если бы дольше, пыльца исчезла бы?
     - Да,  была бы захвачена  иммунной  системой и унесена  -  так  сказали
эксперты. Но даже и  так,  мы бы  все равно почти  до  всего  догадались бы.
Видите  ли,  противнику  сегодня  не  повезло гораздо  больше,  чем нам. Они
оставили двух живых свидетелей...
     Тракт замялся, явно вспомнив,  что это не  обычное совещание, и что для
Смит обычное определение оперативного успеха сегодня оборачивается леденящим
провалом.
     Генерал если и заметила, то не подала виду.
     - Да, эта пара. Та, которая привела детей в музей?
     -  Да, мэм.  И  это  наполовину  из-за  них  операция противника  пошла
наперекос. Полковник Андервиль (так звали начальницу операций внутри страны)
говорила с  этой  парой сегодня  днем, .  они изо всех сил рвутся помочь. Вы
слышали, что она уже от них узнала - что один из ваших сыновей обрушил стенд
и убил двоих похитителей.
     - И что все дети взяты живыми.
     - Верно. Но Андервиль узнала и больше.  Мы теперь почти уверены...  что
похитители  хотели  украсть  всех ваших  детей. Когда  они  увидели  малышей
Суабсиме, то  решили, что  они ваши.  В мире мало рожденных  вне фазы,  даже
сейчас. Естественно, они предположили, что Суабсиме - наши сотрудники.
     Боже всемогущий  в  доброй  холодной земле! Аннербн  выглянул  из узких
окон. Света стало чуть больше,  но сейчас это  был актинический ультрафиолет
от ламп  охранного  освещения.  Ветер медленно  крепчал, разгоняя по стеклам
искрящиеся капли, сгибая папоротники. Ожидалась гроза.
     Значит, Братство сплоховало, потому что было  слишком хорошего мнения о
службе безопасности  Аккорда. Естественно,  они предположили, что  кто-то  с
детьми будет обязательно.
     - Эти двое штатских нам очень много дали. Генерал. История, которую эти
деятели рассказали при входе,, последовательность фраз, когда  начался поток
событий... Похитители не  собирались оставлять живых свидетелей.  На сегодня
Суабсиме  - самая везучая  пара во всем Принстоне. Те двое, которых убил ваш
сын,  отталкивали  Суабсиме   от   детей.  Один  из  них  извлек  из  кобуры
автоматический  дробовик,  и  на  нем были  сняты  предохранители. Полковник
Андервиль считает, что исходной целью  операции было похитить ваших детей  и
не  оставить свидетелей. В  такой сценарий  два трупа штатских  и лужа крови
вполне вписывались - все списали бы на наших традиционалистов.
     -  В  таком случае  почему не  оставить  и пару трупов детей?  И  отход
произвести было бы легче.
     Вопрос Виктории прозвучал спокойно, но несколько отстранение.
     - Нам неизвестно, мэм. Но полковник Андервиль считает, что они все  еще
в стране, быть может, даже в Принстоне.
     -  Вот как? - Скептицизм боролся с желанием  надеяться. -  Я  знаю, что
Белга  в своем деле разбирается, а у той стороны  есть свои проблемы. Ладно.
Рахнер,  это будет  ваша первая крупная  операция внутри страны, но  я хочу,
чтобы вы действовали  заодно с внутренней разведкой. И придется вам привлечь
к участию городскую  и  коммерческую  полицию.  -  Классическая  анонимность
разведки Аккорда будет в  ближайшие дни  серьезно  нарушена.  - Постарайтесь
обращаться  с ними повежливее. У нас сейчас не состояние войны,  и они могут
доставить кучу неприятностей Короне.
     - Так  точно, мэм. Мы с полковником  Андервиль  организовали совместное
патрулирование с  городской полицией. Там, где есть  телефоны, у  нас что-то
вроде совместных опорных пунктов по связи с Домом-на-Холме.
     - Отлично.  Кажется, вы меня все  время опережаете, Рахнер.  Тракт чуть
улыбнулся, поднимаясь с насеста.
     -  Мы вернем ваших  кобберят,  шеф. Смит начала  было  отвечать,  потом
увидела две головки, выглядывающие из-за дверного косяка.
     - Я знаю, Рахнер. Спасибо тебе.
     Тракт отступил от  стола, и  в комнате на  миг  наступила  тишина. Двое
младших  детей  Андерхиллов  -  может  быть,  единственные,  которые  у  них
остались, - застенчиво вошли в комнату в сопровождении главы службы охраны и
трех солдат. У  капитана Даунинга был с собой свернутый зонтик, которым дети
явно не  воспользовались. Курточки  у них  были мокрые, и на гладком  черном
хитине поблескивали капельки дождя.
     Виктория не улыбнулась детям. Глаза ее оглядели мокрую одежду и зонтик.
     - Вы бегали на улице?
     Голос Рапсы прозвучал так подавленно, как никогда не слышал Хранкнер от
этого чертенка.
     - Нет,  мама. Мы были  с  папой,  но  он  сейчас  занят.  Мы все  время
оставались с капитаном Даунингом, между ним и остальными... - Она замолчала,
стеснительно поведя головой в сторону охраны.
     Молодой капитан вытянулся по стойке "смирно", но у него был ужасный вид
солдата, только что потерпевшего поражение в бою.
     - Виноват,  мэм.  Я  решил нс пользоваться зонтиком. Чтобы  можно  было
видеть во все стороны.
     - Это правильно, Дарам. И... что вы их сюда привели, тоже правильно.
     Она замолчала на долгую секунду, пристально глядя на своих детей. Рапса
и  Хранк   неподвижно  смотрели  ей  в  ответ.  И  вдруг,   будто  повернули
выключатель,  они  бросились  через  всю комнату и  заголосили  бессловесным
воплем. Они будто превратились в клубок рук и ног, цепляясь за Викторию, как
за отца. Плотину их  умения владеть собой прорвало, и полился громкий плач -
а  с ним поток вопросов. Что-нибудь известно  про Гокну,  Вики,  Джирлиба  и
Брента? Что теперь будет? И они не хотят оставаться одни.
     Через несколько секунд все успокоилось. Смит наклонила голову  к детям,
и у Аннерби мелькнула мысль,  о чем она сейчас думает.  У  нее осталось двое
детей.  Вопреки  невезению и  ошибкам этого дня,  украли  двух  других детей
вместо этих. Она подняла руку в сторону Аннерби:
     - Хранкнер, у меня  есть к тебе просьба. Найди Суабсиме  и спроси их...
предложи мое  гостеприимство. Если  они будут согласны  ждать здесь с  нами,
я... почту это за честь.
     Они были где-то высоко, в какой-то вентиляционной шахте.
     - И  вовсе это не вентиляционная шахта! - сказала Гокна.  - В настоящих
шахтах полно труб и кабелей.
     И  гудения вентиляторов не  было  слышно -  только свист  ветра  где-то
вверху. Вики стала сосредоточенно рассматривать, что было видно над головой.
Там находилось зарешеченное  окно,  футах примерно в двадцати вверху. Сквозь
него  пробивался дневной свет, расплескиваясь по металлическим стенам шахты.
Возле дна были почти сумерки, но вполне можно было разглядеть спальные маты,
химический туалет, металлический пол. В дневное время в тюрьме стало теплее.
Гокна  была права. Они достаточно много исследовали свой дом,  чтобы  знать,
как выглядят настоящие вентиляционные шахты. Тогда что же это?
     - Посмотрите на эти заплаты.  -  Она показала рукой на диски, неряшливо
приваренные  к  стенам здесь  и там.  - Может,  это здание заброшено... нет,
наверное, оно только строится!
     -  Ага, - согласился Джирлиб. - И работа сделана недавно. Только-только
приляпали сваркой крышки на люки доступа - может, час назад.
     Гокна  кивнула,  даже  не  вникая  в его  последние  слова.  Так  много
изменилось с  утра; Джирлиб больше не был далеким и гневным судьей их вечных
споров. На него  свалилась тяжесть, подобной которой  он в жизни  не знал, и
Гокна понимала, какую он ощущает  вину. Он же был старшим - и допустил это.
Но эта боль не проявлялась явно - Джирлиб вел себя терпеливо, как никогда.
     И когда он говорил, сестры слушали. Даже если не считать, что он  почти
взрослый, он самый умный из всех.
     -  Я думаю,  что точно  знаю,  где  мы.  - Его  речь прервали младенцы,
зашевелившиеся  у него  на  спине.. Шерсть  у  него  еще не была  достаточно
длинной, чтобы им было достаточно, и он уже начинал  вонять. Алекер и Бирбоп
то  плаксиво  требовали,  чтобы их вернули  к  родителям, то  в  нервирующем
молчании  крепко  вцеплялись в спину  бедняги Джирлиба. Сейчас, кажется, они
переключались в режим шума. Вики протянула руки и обняла Алекер.
     -  Так  где же? - спросила  Гокна, но даже намека на спор не было  в ее
голосе.
     -  Видите паутинку аттеркропов? -  спросил Джирлиб,  тыкая рукой вверх.
Возле решетки в  ветерке плавали свежие тонкие полотна паутины. - У  каждого
вида свой  узор. Эти вот  эндемичны для района Принстона, но  им нужны самые
высокие места. Даже крыша Дома-на-Холме для них еле-еле. Поэтому я заключаю,
что мы все  еще  в городе, и настолько высоко, что нас  должно быть видно за
мили. Мы либо в районе холма, либо в новом небоскребе в центре.
     Алекер снова заплакала,  и Вики стала ее нежно укачивать. Малыша Хранка
это всегда  успокаивало, но  кто  знает...  чудо! Алекер стала плакать тише.
Может быть, она так сильно избита, что не  может даже как следует шуметь? Но
нет, прошло несколько секунд, и девочка слабо улыбнулась  и повернулась так,
чтобы все видеть. Вики еще несколько секунд покачала ребенка и сказала:
     -  Ладно, может,  они нарочно возили нас кругами - но центр  города? Мы
слышали несколько самолетов, но где же уличный шум?
     - Повсюду.
     Это было почти первое слово, которое Брент сказал с момента  похищения.
Брент - тупой и медленно  соображающий. И только он сегодня утром понял, что
происходит. Он откололся от других и затаился в засаде.  Он был размером  со
взрослого, и полет на падающей стойке мог его изувечить. Когда  их выволокли
через служебный вход  музея, Брент висел мешком на руках похитителей, ничего
не говоря. И во время поездки тоже ничего не говорил, только махал руками на
вопросы Джирлиба и Гокны, как он.
     Кажется, он получил трещину в одной передней ноге и  еще одну повредил,
но  не дал им осмотреть свои  ранения. Вики  это понимала. Брент должен  был
стыдиться не меньше Джирлиба, и  при  этом чувствовать себя  бесполезным. Он
скорчился молчаливой грудой - и только через час стал ходить все  по кругу и
по  кругу,  постукивая  ногами по металлу. То и дело  он расстилался плоско,
будто притворяясь  мертвым  - или полностью потеряв  надежду. Сейчас он  был
именно в такой позе.
     -  А вы не  слышите? - спросил  он.  - Послушайте животом. Вики  уже не
играла в  эту игру много лет, но тут же она  с братом  и сестрой растянулись
плоско, совсем  без дуги схватывания. Это не  очень удобно, и  держаться при
этом невозможно.  Алекер выпрыгнула из ее рук, Бирбоп следом за сестрой. Они
забегали между старшими детьми, тыкая их руками. И потом захихикали.
     -  Те, те, - тихо сказала Вики. Они только  захихикали громче.  Сколько
уже  Вики  молилась, чтобы к этой парочке вернулась бодрость духа?  А теперь
постояли бы они  спокойно хоть  секунду. Она отключила от них  свои мысли  и
сосредоточилась.
     Это не был звук в буквальном  смысле  слова - не то, что можно услышать
находящимися  на  голове ушами.  Но  вся  нижняя часть  его ощущала.  Ровное
фоновое гудение... другие  вибрации,  которые появлялись и исчезали. Ха! Как
призрак  урчания, которое  чувствуешь ногами, гуляя по  городу.  И  вот он -
характерный  скрежет   тяжелых  тормозов  при  резкой   остановке.   Джирлиб
посмеивался:
     - Так что  вот оно как! Эти умники закрыли нас в грузовом отсеке, но мы
все равно узнали.
     Вики приняла в более удобную позу и переглянулась с Гокной. Джирлиб был
умнее,  но  когда  дело  доходило  до шпионства,  он  сестрам в подметки  не
годился.  Ответ  Гокны был  нейтральным - частично из  вежливости,  частично
потому, что иначе малыши снова полезли бы прятаться.
     - Джирл, я не  думаю,  что они пытались что-то  от  нас  скрыть. Джилиб
слегка качнул головой - чуть ли не обычным своим-жестом "брату лучше знать".
Потом он ответил в том же тоне:
     - Гокна, они могли нас сюда довезти за пять минут. А вместо этого везли
больше часа. Так зачем... Ответила Вики:
     - Я думаю, они просто запутывали след для  маминой службы безопасности.
У этих  кобберов  было  несколько  машин,  вспомни,  они  же  два  раза  нас
пересаживали. Может, они хотели  выбраться из  города, а потом увидели,  что
это не получается. - Она следила, .  чтобы  говорить  без нажима.  Бирбоп  с
Алекер возились вокруг все еще распростертого Брента, лазая по его карманам.
- Мы можем их  опознать, Джирлиб. Мы видели  водителя и эту даму у грузового
входа музея.
     И она  рассказала Джирлибу об автоматическом  ружье на  полу музея.  По
Джирлибу пробежало выражение ужаса.
     - Так ты думаешь, что это не просто трады, которые решили насолить папе
и Генералу?
     Гокна и Вики одновременно сделали жест отрицания.
     - Я думаю, Джирлиб, это солдаты, что  бы  они ни  говорили,  -  сказала
Гокна.
     На самом деле в этой истории  ложь громоздилась  на  ложь.  Когда банда
появилась на выставке  видеомантии,  они объявили  себя службой безопасности
матери. Но когда они привезли кобберят  сюда,  они  разговаривали как трады:
эти дети  - ужасный пример  для  почтенного народа. Им не причинят вреда, но
покажут всему миру,  какие ужасные извращенцы их родители. Так они говорили,
но и  Гокна, и Вики заметили недостаток огня в  их речах. На радио почти все
традиционалисты чуть ли не дымились; те  же, кого Вики и Гокна видели лично,
готовы были лопнуть от гнева при одном виде внефазных  детей. Эти похитители
были хладнокровны, и за всей  их риторикой чувствовалось, что дети для них -
просто обыкновенный  груз. За маской профессионализма  Вики заметила  только
два чувства:  командиру  было  по-настоящему  жаль погибших...  и  время  от
времени проглядывало что-то вроде сожаления о самих детях.
     Вики  заметила, что Джирлиб вздрогнул, когда просчитал все последствия,
но он ничего не сказал. Его мрачные размышления были прерваны двумя взрывами
тоненького смеха. Алекер и Бирбоп никакого внимания не обращали ни на Гокну,
ни на  Вики, ни  на Джирлиба. Они обнаружили игрушечное  плетение в  кармане
куртки Брента. Алекер отпрыгнула, размахивая  плетением,  Бирбоп подпрыгнул,
чтобы  его схватить, и они побежали вокруг Брента,  окручивая плетением  его
ноги.
     -  Слушай, Брент,  я думала,.ты из этого  уже  вырос, -  сказала Гокна,
форсируя жизнерадостность.
     Брент ответил не сразу и слегка обиженно:
     - Мне скучно, когда нет  моих палок и колес. А с плетением можно играть
где хочешь.
     Как  бы там ни  было, а  в плетении Брент не знал себе равных. Когда он
был моложе,  он часто катался на спине, работая  с плетением  всеми руками и
ногами - даже пищевыми руками,  вывязывая самые сложные узоры.  Что-то вроде
глуповатого хобби, которому он предавался.
     Бирбоп  выхватил у  Алекер конец веревки  и  взбежал футов на  десять -
пятнадцать по стене, проворно воспользовавшись  преимуществом крепкой хватки
рук,  которая бывает  только у малолетних.  Вертя перед глазами сестры конец
веревки,  он  подначивал  ее  стащить  его  вниз.  Когда она попыталась,  он
отдернул  веревку  и влез  еще футов на пять вверх. Он  был как Рапса совсем
недавно, может быть, даже еще проворнее.
     - Не так высоко, Бирбоп, упадешь! Вики  услышала у себя в голосе папины
интонации. Стены уходили от  младенца вверх, а на самом верху, в  пятидесяти
футах, было  окошко. Вики увидела, что у нее за спиной Гокна уставилась туда
с неожиданной мыслью.
     - Ты думаешь о том же, что и я? - спросила Вики.
     -  М-может  быть.  Когда  Рапса была  маленькая,  она  могла бы долезть
доверху.
     Не такие  уж  сообразительные  эти похитители. Каждый, кому приходилось
надзирать за детьми, сообразил бы. Но оба  похитителя-мужчины были  молодые,
этого поколения.
     - Но если он упадет...
     Если он упадет, под ним не будет сетки тренажера, даже мягкого ковра не
будет.  Двухлетний ребенок может  весить пятнадцать  - двадцать фунтов.  Они
любят  лазить,  как будто  чувствуют,  что станут  когда-нибудь  большими  и
тяжелыми и  им  останутся только самые простые прыжки. Дети  могут падать  с
куда большей  высоты, чем взрослые, и без серьезных травм, но долгое падение
их тоже убьет. Однако двухлетние этого не знают. Стоит попросить Бирбопа - и
он долезет до окна. Скорее всего он справится...
     В обычной ситуации Вики и Гокна были готовы проверять любой дикий план,
но  тут  речь  шла  не об  их  жизни -  о  чужой... Они переглянулись долгим
взглядом.
     - Не знаю. Вики.
     А если яе делать ничего? Малышей почти наверняка  убьют вместе  с ними.
Какой  выбор ни делай  - последствия могут быть чудовищные. Вики вдруг стало
страшно, как никогда в жизни. Она  подошла и встала под  смеющимся Бирбопом.
Руки ее поднялись будто по собственной воле, будто  хотели уговорить ребенка
спуститься.  Она   заставила  себя  опустить   их   и  заговорила  небрежным
поддразнивающим тоном:
     - Эй, Бирбоп! А  можешь донести  это плетение до  самого окошка? Бирбоп
склонил голову, поворачивая младенческие глаза вверх.
     - Запросто!
     И он быстро побежал, лавируя между швами сварки, все вверх и вверх.
     Я у тебя в долгу, малыш, хоть ты этого и не знаешь.
     Алекер  внизу  пискнула от ярости, что все внимание досталось  Бирбопу.
Она крепко  дернула  за веревку,  заставив брата повиснуть на трех ногах  на
карнизе в  двадцати футах над полом. Гокна подхватила ее с  пола  и оттащила
подальше от плетения, потом передала Джирлибу.
     Вики попыталась  стряхнуть навалившийся на  нее  ужас: младенец лез все
выше и выше.
     Ну, хорошо, он доберется до окна, и  что  тогда?  Записки  бросать"? Но
писать нечем и не  на чем, и все равно  неизвестно, где они или куда отнесет
записку ветер. И тут она увидела предмет, который решал все проблемы.
     - Брент, давай куртку!
     Она дернула руками, призывая Гокну себе на помощь.
     - Ага!
     Гокна уже тянула за рукава и штанины. Брент удивленно на них посмотрел,
потом до него  дошло и он стал им помогать. Куртка у него была почти того же
размера, что у Джирлиба,  но без  разрезов на  спине.  Все  трое натянули ее
плоско  между   ними  точно  под  Бирбопом.  Если   даже   он   упадет...  в
приключенческих романах  этот метод  всегда помогал. Только здесь  почему-то
даже воображать себе успех такого дела было абсурдно.
     Алекер все еще визжала, выдираясь из рук Джирлиба. Бирбоп стал  над ней
смеяться.  Он был очень доволен, что  оказался в  центре внимания, причем за
то, за что обычно его бы отшлепали. Сорок  футов. Он полез медленнее.  Здесь
упоры  для рук  и  ног были еле  заметны,  он  вышел  за  Пределы  креплений
вентиляторов. Пару раз он чуть не выронил плетение, перебрасывая его из руки
в руку.  Собравшись на невозможно  узком карнизе,  он прыгнул оставшиеся три
фута в сторону - и зацепился одной рукой за  решетку  окна. Еще  секунда - и
его силуэт появился на фоне света.
     Дети, имея только два глаза, да и те  спереди,  чтобы посмотреть назад,
должны почти повернуться на пол-оборота. Сейчас Бирбоп  впервые за все время
поглядел вниз.  Триумфальный его  смех  захлебнулся ужасом, когда он увидел,
куда  залез,  и  даже детские  инстинкты подсказали, что это  опасно.  Есть,
значит, причины,  почему взрослые не  позволяют тебе  лезть  так высоко, как
хочешь. Его руки и ноги рефлекторно вцепились в решетку.
     И его никак было не убедить, что никто не  может прийти ему на помощь и
что  он  может слезть  сам. Вики  не подумала,  что может  возникнуть  такое
затруднение.  Когда  Рапсе  или  Хранку  случалось  залезть  непозволительно
высоко, никогда не было трудности в том, чтобы их снять.
     Когда стало ясно,  что Бирбоп застыл в параличе  страха,  его  сестрица
перестала плакать и начала над  ним смеяться. После этого уже было  нетрудно
уговорить его пропустить  плетение через  решетку и  воспользоваться  ею как
шкивом на спуске.
     Обычно  дети  сами  додумывались  до  этой идеи,  используя  игрушечные
плетения  как  веревки для  катания, - может быть,  это восходило к каким-то
животным воспоминаниям. Бирбоп поехал вниз.  вцепившись пятью конечностями в
спускающуюся  нить и тормозя за  поднимающуюся тремя остальными. Но  проехав
первые несколько футов, когда стало ясно, как гладко идет спуск, он держался
уже только тремя  руками - а потом всего  двумя. Он  отталкивался  ногами от
стен, мотаясь, как играющий  тарант.  Внизу Вики  с братом и сестрой прыгали
туда-сюда, тщетно пытаясь удержать импровизированный страховочный тент точно
под ним, - и вот он уже внизу.
     И  петля игрального  плетения  пропущена от  пола до оконной решетки  и
обратно. Он сверкала и подергивалась, сбрасывая энергию растяжения.
     Гокна и Вики заспорили, кто из них сделает следующий шаг. Победила Вики
-  она  весила  восемьдесят фунтов -  меньше всех  остальных. Она  тянула  и
раскачивала  веревку,  пока  Гокна  и  Брент  отрывали  от  куртки  шелковую
подкладку. Шелк был окрашен красным и ультрафиолетовым и, что еще лучше, был
уложен слоями. Разрезав  его по  швам, они получили флаг  легкий, как дым, и
пятнадцать футов по каждой стороне. Кто-нибудь да заметит.
     Гокна сложила шелк аккуратным квадратом и передала Вики.
     - Ты думаешь, плетение выдержит? .
     - Конечно.
     Может быть. Эта штука скользкая  и тянется, как и полагается игральному
плетению - так что будет, если она просто растянется до конца?
     Лучше любых соображений ее успокоили слова Брента:
     -  Думаю, выдержит. Я  в своих  моделях люблю связывать элементы и взял
эту штуку из механической лаборатории.
     Вики сняла куртку, взяла  флаг в пищевые руки и  полезла вверх. Задними
глазами  она  видела,  как  остальные  суетятся  внизу  с  импровизированным
"страховочным тентом".  Сильно он поможет,  если свалится что-то ее размера.
Вики  качалась на веревке, переставляя  ноги по  стене вверх.  Это оказалось
нетрудно. Даже вполне взрослый без труда  заберется  по стене с помощью двух
веревок - если веревки  выдержат. Не  меньше, чем  на веревки и  стену, Вики
смотрела и  на дверь внизу. Странно, как раньше ей не пришла в голову мысль,
что  им  могут  помешать. Но успех сейчас  очень близок. И все окажется зря,
если  сейчас кто-то  из  тех  головорезов  решит  заглянуть.  Еще  несколько
футов...
     Она  просунула передние руки  в решетку окна  и выглянула.  Сесть  было
негде, и сквозь прутья решетки не протиснется даже ребенок - зато какой вид!
На  самом  верху  нового  небоскреба,   не  меньше  тридцати   этажей.  Небо
превратилось в нагромождение  кувыркающихся туч,  и ветер свирепо бушевал за
окном. Вид вниз частично закрывали края крыши, но зато Принстон расстилался,
как на макете. Прямо  под ней шла улица,  видны  были  автобусы, автомобили,
прохожие. Если кто-нибудь сюда посмотрит... Вики расправила подкладку куртки
и просунула сквозь решетку. Ветер чуть не выхватил материю у'нее из рук. Она
придержала сильнее, разодрав материю остриями рук. Какая тонкая ткань! Очень
аккуратно расправив концы,  Вики привязала каждый  из  них  отдельно. Теперь
ветер расправил цветной квадрат вдоль стены дома. Ткань захлопала  на ветру,
иногда закрывая окно, иногда падая вдоль каменной кладки и исчезая из виду.
     Последний взгляд на  свободу:  там,, где земля  встречается  с небом, в
дымке таял город. Но Вики знала, куда смотрит. Холм,  не  такой высокий, как
другие, но со спиральным рисунком улиц и зданий. Дом-на-Холме!  Виден родной
дом!
     Вики спустилась  по веревкам,  счастливая больше, чем надо бы. Они ведь
еще не  выбрались! Сразу же  сняли искрящееся плетение и спрятали  в  куртке
Брента. Потом сидели в густеющих сумерках, гадая, когда появятся тюремщики и
что  делать, когда это  случится. Сильно стемнело,  начался  дождь.  Но звук
хлопающего на ветру флага успокаивал.
     После полуночи буря сорвала флаг и унесла в темноту.

     ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ Право Прошения к предводителю было удобной традицией.
В основе  традиции даже лежал исторический факт, хотя Томас Hay был убежден,
что  столетия  назад на  пике Чумных Времен петицию  удовлетворили только  в
пропагандистских целях. В новые времена манипуляция петициями была  одним из
любимых  методов  дяди  Алана  для  поддержания  популярности и  уничтожения
соперников.
     Разумная тактика, если избегать ошибки дяди Алана и не допускать к себе
убийц под видом  петиционеров. За  двадцать  четыре  года  после  прибытия к
Мигающей Томас Hay принял  уже дюжину петиций. Но эта была первой, в которой
было заявлено: "Время имеет первостепенное значение".
     На том  конце стола  перед Hay  стояла  пятерка  просителей.  Поправка:
представителей от  просителей.  Они  утверждали,  что  их  поддерживают  сто
человек при  извещении всего  за 8 Ксек.  Hay улыбнулся, жестом приглашая их
садиться.
     - Старший  пилот  Цинь, я полагаю, что  вы  здесь  старший. Прошу  вас,
изложите вашу Петицию.
     - Да, предводитель. - Цинь глянул на  свою  подружку, Риту Ляо. Оба они
были эмергенты со столичной планеты, из семей, которые уже триста лет давали
Фокусированных и Ведомых. Такие семьи - становой хребет культуры эмергентов,
и управлять ими должно бы быть легко,  но здесь, за двадцать четыре  года от
цивилизации,  ничего не  было легко.  Цинь еще  секунду не  мог найти слов и
кинул нервный взгляд на Кэла  Омо. Ответный взгляд Омо  был очень холоден, и
Hay  вдруг пожалел, что не  выслушал сержанта предварительно. Брюгель сейчас
вне Вахты, и не на кого будет свалить, ели придется отклонить Петицию.
     - Как  вам  известно, предводитель,  многие из нас работают с  анализом
информации с  планеты. И еще многие очень интересуются пауками,  за которыми
мы наблюдаем...
     Hay ласково улыбнулся.
     - Знаю, конечно. Вы все сидите у Бенни и слушаете переводы.
     - Так точно, сэр.  Нам  очень нравится "Детский час"  и Некоторые из их
рассказов. Они нам помогают в анализах.
     И... -  Глаза его  приняли  отсутствующее выражение. - Я  не знаю...  у
пауков там, внизу, целый мир, хотя  они и  не люди. По сравнению  с нами они
куда более...
     Hay был уверен, что он хочет сказать: "реальны".
     - Дело в том, что многие  из нас очень полюбили этих детей. Как и  было
задумано.  Сейчас прямые эфиры жестко фильтровались. Так и не удалось  точно
выяснить,  что вызвало разбегание гнили и связано ли было оно хоть  как-то с
прямым эфиром.  Анне считала,  что в настоящий момент риск не больше, чем  в
прочих операциях. Hay протянул  руку направо  и  ласково коснулся руки Чиви.
Она  в ответ улыбнулась. Да, дети пауков  имели очень большое значение. И он
бы никогда этого  не понял, если бы не Чиви Лизолет. Наблюдая за ней, говоря
с   ней,  обманывая  ее,  он   многому  научился.  Настоящие  дети  были  бы
недопустимым расходом ресурсов лагеря L1,  но  чем-то их надо было заменить.
Планы и мечты Чиви подсказали ему способ.
     - Мы все любим  этих кобберят,  начальник пилотов. Ваша петиция  как-то
связана с их похищением?
     -  Да,  сэр. С его момента прошло  семьдесят килосекунд.  Пауки Аккорда
используют свое  оборудование  связи  и  разведки  как  никогда  интенсивно.
Микроволновые   каналы   Аккорда   переполнены   перехваченными  сообщениями
Братства. Аккорду не удается  их взломать, но  для нас эти алгоритмы просты.
Последние сорок килосекунд мы - то есть я - пользовался нашими переводчиками
и аналитиками. Мне кажется, я знаю, где сейчас держат детей. Пять аналитиков
почти с полной уверенностью...
     - Пять аналитиков, три переводчика и часть сил наблюдения на "Невидимой
Руке", - прозвучал громко и неумолимо голос Рейнольт, заглушая  доклад Циня.
- Кроме того, старший пилот Цинь использовал почти  треть всей обслуживающей
аппаратуры.
     Омо  вступил, подобно  хору, и, кажется, в первый раз Hay  услышал, как
Рейнольт и служба безопасности выступают в унисон:
     -  Более того, этого  не могло бы случиться, если бы начальник  пилотов
Цинь  и   другие  привилегированные  сотрудники  не  воспользовались  кодами
аварийного подключения ресурсов.
     Петиционеры  сжались  под пронзительным взглядом сержанта, и  эмергенты
испугались  сильнее  людей Кенг  Хо.  Злоупотребление общественным ресурсом.
Первый из смертных грехов. Hay улыбнулся про себя. Брюгель был  бы страшнее,
но и Омо сойдет.
     Он поднял руку, и настала тишина.
     -. Понял  вас, сержант.  Представьте рапорт - вы и директор Рейнольт  -
относительно нежелательных последствий, которые могли произойти от такого...
- Нет, этого  слова говорить  не надо.  -  ...от таких действий. - Минуту он
помолчал, имитируя выражение  лица человека, скрывающего  внутреннюю  борьбу
между порывом удовлетворить желания личностей и необходимое -гью считаться с
долговременными потребностями всего общества. Чиви сжала его руку.
     - Старший пилот, вы понимаете, что мы не можем себя обнаружить?
     Цинь был полностью подавлен.
     - Да, предводитель.
     - Вы  лучше других должны понимать, насколько  напряжены  Наши ресурсы.
После...  сражения  у  нас   нехватка   Фокусированных  и  персонала.  После
разбегания гнили несколько  Вахт тому назад Дефицит Фокуса стал еще сильнее.
У  нас  мало  капитального оборудования, дефицит оружия, и  перемещаться  мы
способны разве  что внутри  системы. Мы могли бы напугать какую-то сторону у
пауков или заключить  союз  с другой,  но риск  при  этом будет невероятный.
Единственный  наш  верный  курс  -  тот,  которого  мы  придерживаемся после
Дьемовой Бойни: таиться и ждать. Всего несколько  лет до  того, как на  этой
планете  наступит  век информации.  Когда-нибудь  мы  поставим  человеческую
автоматику на  сети пауков. Когда-нибудь у  них  будет цивилизация,  которая
восстановит наши корабли, цивилизация, с которой  можно будет иметь дело. До
тех пор... до тех пор мы не можем действовать впрямую.
     Hay оглядел просителей:  Цинь,  Ляо, Фонг. Тринли сидел чуть в стороне,
будто показывая,  что он  устал  уже  их отговаривать. Эзр Винж  сейчас  вне
Вахты,  а то  наверняка тоже здесь был бы. По меркам Ритцера Брюгеля все это
были смутьяны. Каждую Вахту вся местная команда все  дальше отходила от норм
общины эмергентов.  Частично  из-за отчаянных обстоятельств,  частично из-за
ассимиляции Кенг  Хо.  Понятия  коробейников,  даже  потерпевших  поражение,
действовали  как  ржавчина.  Да,  по  цивилизованным  стандартам,  эти  люди
смутьяны - но при  этом эти люди  вместе с Чиви делали  возможным достижение
цели.
     Долгое   молчание.   Из   глаз   Риты   Ляо  беззвучно   текли   слезы.
Микроскопическая  гравитация Хаммерфеста не могла стянуть их вниз. Дзау Цинь
поклонился с видом полного подчинения.
     - Я понял, предводитель. Мы  отзываем  петицию. Hay благодарно  кивнул.
Наказывать никого не придется, а важное указание было сделано.
     И тут Чиви потрепала его по руке. Широко улыбаясь!
     - А почему  бы не  провести небольшое испытание того,  что будем делать
потом? Верно,  мы не  можем себя обнаружить,  но вы  посмотрите,  что сделал
Дзау. Впервые мы по-настоящему использовали разведывательную систему пауков.
Пусть автоматика  у  них  на  двадцать лет отстает  от  эры  информации,  но
компьютеры они  развивают  даже  быстрее,  чем на  Земле  в Эпоху  Рассвета.
Когда-нибудь  переводчики Анне начнут  вводить информацию в их  системы, так
почему  не попробовать  сейчас? Каждый год будем  вмешиваться чуть больше  и
чуть больше экспериментировать.
     В  глазах  Циня  вспыхнула  надежда,  но  в  словах  все  еще  осталось
возражение.
     - Но разве они  достаточно уже для этого развились? Эти создания только
в  прошлом   году   запустили   первый  спутник.  У  них   нет   проникающих
локализаторных сетей  -  вообще  никаких локализа-торных сетей нет.  Если не
считать  жалкой связи между  Принстоном  и Ставкой,  у них даже компьютерной
сети нет. Как нам ввести информацию в их систему?
     А в самом деле, как?
     Но Чиви все  так  же улыбалась. От  этого она  казалась  очень молодой,
почти как в те годы, когда он ее впервые взял.
     -  Вы   говорили,  что  Аккорд  перехватил  сообщения  Братства  насчет
похищения?
     - Конечно. Именно так мы о нем и узнали. Но разведка Аккорда не в силах
взломать шифр Братства.
     - А они еще пытаются?
     -  Да.  Несколько  самых  больших  компьютеров  -  величиной  с  дом  -
подключены  с  обоих  концов  микроволновой связи  Принстон  - Ставка. У них
миллионы лет уйдут на  поиск нужного  ключа... Ух ты! - Глаза Циня стали еще
шире. - А мы можем это сделать, чтобы они не заметили?
     Hay тоже сразу понял. И спросил в воздух:
     - Базовая информация. Как они генерируют ключи? Через секунду  раздался
ответ:
     - Псевдослучайным  проходом,  модифицированным  знаниями  их  ученых об
алгоритмах Братства.
     Чиви что-то прочла у себя на скорлупках.
     -  Очевидно,  Аккорд экспериментирует с распределенными вычислительными
системами на своей  сети. Если ее можно так назвать, потому что во всей сети
едва  ли  есть десяток  компьютеров. Но у нас несколько спутников наблюдения
проходят в пределах видимости  их устройств микроволновой  связи.  Между  их
трансляциями  можно легко  вставить нашу передачу  -  в конце концов  мы так
собираемся сделать нашу первую вставку. В этом случае мы просто внесем малые
изменения,  когда они будут  передавать пробный  ключ.  Получится  не больше
сотни битов, даже учитывая оформление кадра.
     Рейнольт:
     - Отлично.  Даже если они  потом начнут расследование, обнаружат только
вполне вероятный сбой. Если же передавать больше  одного ключа, я скажу, что
это опасно.
     -  Одного  ключа  хватит,  если  вставить  его  в  нужный  сеанс.  Чиви
посмотрела на Hay:
     - Томас, это  может выйти. Риск  незначительный, а нам  все  равно надо
поэкспериментировать  с  активными воздействиями. Ты ведь знаешь,  что пауки
все  больше и  больше  интересуются  космосом. И в ближайшее время мы  будем
вынуждены вмешиваться гораздо сильнее.
     Она погладила  его по плечу, упрашивая публично, как  никогда раньше не
делала.  Как  бы беззаботна ни  казалась Чиви, ее эмоциональные ставки здесь
были высоки.
     Но  она права.  Это  может  оказаться  идеальной  первой передачей  для
зипхедов Анне. Время быть великодушным. Hay улыбнулся ей в ответ:
     - Отлично, дамы и господа. Вы  меня  убедили.  Анне, организуй передачу
одного ключа. Думаю, старший пилот Цинь  подберет тебе нужный сеанс. Присвой
этой операции высший  временный приоритет на ближайшие сорок килосекунд -  и
фоновый режим на следующие сорок.
     Таким образом Цинь, Ляо и прочие официально не подлежат наказанию.
     Они  не разразились  громом одобрения, но  когда они поднялись уходить,
Hay ощутил их энтузиазм и неимоверную благодарность.
     Чиви пошла за ними, но вдруг обернулась и поцеловала Hay в лоб.
     - Спасибо, Томас!
     И она тоже вышла.
     Он обернулся к единственному оставшемуся посетителю, Кэлу Омо.
     - Присматривай за ними, сержант. Боюсь, теперь нас ждут осложнения.
     В Великую Войну Хранкнеру Аннерби приходилось не спать  несколько суток
подряд, и все под огнем. Но эта  единственная ночь была еще хуже. И Бог один
знает, насколько хуже была она для Шерканера и  Генерала. Как только провели
телефонную  связь, Аннерби почти все время торчал в командном  пункте  через
коридор от зала,  защищенного по  стандартам Аккорда. Он  работал  с местной
полицией  и группой связи  Андерхилла,  отслеживая  циркулирующие  в  городе
слухи.  Время от времени забегала Генерал  - вся  собранность и  энергия. Но
Аннерби знал,  что его давняя начальница уже за  гранью своих  возможностей.
Она слишком много руководила, участвуя и на верхних, и на детальных уровнях.
Черт побери, сейчас она  уже три часа отсутствует, уехав куда-то  с  полевой
группой.
     Один раз  он  зашел  посмотреть, что  там  у Андерхилла. Шерк зарылся в
лаборатории сигналов у самой вершины холма. Груз вины лежал на нем свинцовой
тяжестью, туманя тот счастливый  дух  гения, с  которым  он  набрасывался на
любую  проблему.  Но  коббер  пытался  заменить  энтузиазм одержимостью.  Он
метался между компьютерами, объединяя все,  что мог. Чем бы он ни был занят,
для Аннерби это выглядело полной чушью.
     - Это тебе не инженерное дело, Хранк, это математика!
     - Ага,  теория чисел. - Это произнес угрюмого вида докторант,  которому
принадлежала лаборатория. - Мы слушаем... - Он резко наклонился вперед, явно
занятый  таинствами  собственных  программ.   -  Мы  пытаемся   расшифровать
перехват.
     Очевидно,  он  говорил о  фрагментах  сигналов, полученных из Принстона
после похищения.
     - Но  мы даже не знаем, от похитителей эта передача или нет, - возразил
Аннерби. А я бы  на месте Братства  использовал одноразовые кодовые слова, а
не шифрование ключом.
     Джейберт как-его-там-фамилия только пожал плечами и продолжал работать.
Шерканер  тоже ничего  не  сказал,  но в  облике его читалась  отрешенность.
Ничего, кроме того, что он делал, он сделать не мог.
     И  потому  Аннерби  ушел  обратно в командный пункт, где  была  хотя бы
иллюзия продвижения вперед.
     Смит вернулась через час  после рассвета. Быстро просмотрела рапорты  о
том, что ничего не обнаружено, листая их чуть слишком нервными движениями.
     - Белгу  я  оставила с местными копами в городе. Проклятие, у нее рация
ненамного лучше, чем у них.
     Аннерби протер глаза, тщетно стараясь добиться полировкой того, что мог
дать только сон.
     -  Боюсь,  полковник  Андервиль  не  очень  любит слишком  навороченную
аппаратуру.
     В любом другом поколении Белга была бы  на Metre. В этом же... впрочем,
Белга Андервиль не единственная трудно привыкала к новой эре.
     Виктория Смит подошла к своему старому сержанту.
     - Зато она сняла груз с наших спин. Что от Рахнера?
     - Он там, в защищенном центре.
     На самом деле молодой майор не до конца доверял Аннерби.
     - Он полностью уверен,  что это операция  только Братства. А я не знаю.
Они в ней участвуют, это точно... но ты знаешь,  что служитель музея - трад?
И коббер, который обслуживает  грузовой вход музея,  исчез. Белга  выяснила,
что он  тоже  традиционалист.  Нет, я думаю, местные  трады  тут замешаны по
самые плечи.
     Голос ее  был спокоен, почти рассудителен. Позже, много позже, Хранкнер
вспомнил: Генерал говорила спокойно, но каждый член ее тела был напряжен.
     К сожалению,  Хранкнер  Аннерби погрузился в свой собственный  мир. Всю
ночь  он читал рапорты и смотрел  в ветреную темноту.  Всю  ночь он  молился
ледяным  глубинам  земли,  молился за  маленькую Викторию, Гокну,  Брента  и
Джирлиба. И грустно сказал, почти про себя:
     -  Я  смотрел,  как  из  них  вырастают настоящие кобберы, которых  все
полюбят. У них на самом деле есть душа.
     - Ты это о чем?
     Резкость голоса Виктории не пробилась через его усталость. Потом у него
будут  годы, чтобы  вспоминать  этот разговор,  представлять себе, как можно
было избежать катастрофы. Но настоящее не ощущает отчаянного взора будущего,
и он ляпнул:
     - Не их вина, что они пришли в мир вне фазы.
     - Не их  вина,  что мои  сомнительные  современные идеи их убили? Голос
Смит стал режущим шипением, которое проникло даже  сквозь броню  усталости и
скорби. Аннерби увидел, что Генерал вся дрожит.
     - Нет, я... - но было окончательно и  непоправимо поздно. Смит вскочила
на ноги и одной вытянутой рукой хлестнула его по голове, как кнутом.
     - Убирайся!
     Аннерби отшатнулся. Зрение с.правой стороны  сверкало  лучами  боли. Со
всех остальных сторон на него глядели лица офицеров и сержантов, застывшие в
удивлении.
     А Смит наступала на него.
     -  Трад! Предатель! - Руки. ее  ударяли с  каждым словом, и удары  были
только чуть  слабее смертельных. - Ты годами притворялся  другом,  но всегда
нас презирал и ненавидел! Хватит! - Она прекратила  неумолимое наступление и
прижала  руки  к  бокам.  Хранкнер  знал,  что  она совладала  с  яростью, и
последние ее слова были произнесены хладнокровно, спокойно  и обдуманно... и
потому жгли сильнее, чем рана поперек глаз.
     - Собирай свои моральные ценности и убирайся. Немедленно. Такое лицо он
у нее видел только два раза, и оба, раза в войну,  когда они были приперты к
стене,  и  она  не отступила. Спорить  или  жаловаться  бесполезно.  Аннерби
опустил голову, подавившись словами, которые хотел произнести: "Прости меня,
я  не хотел. Я люблю  твоих детей". Но было слишком поздно, чтобы слова хоть
что-то изменили.
     Он  повернулся, прошел мимо безмолвных и пораженных сотрудников и вышел
в дверь.
     * * *

     Когда Рахнер Тракт узнал, что Смит вернулась, он со всех ног бросился в
командный пункт. Там ему надо было бы быть всю  ночь, только будь я проклят,
если покажу свой  шифр внутреннему  отделу и  местной  полиции. А  отдельная
операция,  слава   всему  святому,  шла  хорошо.  Есть   для  шефа  солидная
информация.
     По дороге  он налетел на  идущего  навстречу  Хранкнера Аннерби. Старый
сержант утратил обычную военную  выправку. Он неуверенно шел по коридору,  и
на правой стороне головы у него был длинный молочный рубец.
     Тракт махнул сержанту.
     - Что с вами?
     Но  Аннерби прошел  мимо,  не  обратив внимания  на Тракта, как упрямый
оспрех  не заметил  бы  фермера. Тракт чуть  не  повернул  вслед  за ним, но
вспомнил о своих срочных делах и пошел в командный пункт.
     Там было тихо, как  в  спальной глубине...  или на кладбище.  Клерки  и
аналитики стояли  неподвижно.  Пока Рахнер шел к генералу  Смит, шум  работы
потихоньку возобновился, как-то странно застенчиво.
     Смит  проглядывала журналы  операций -  чуть  слишком быстро, чтобы как
следует их воспринимать. Она махнула ему рукой на соседний насест.
     -  У  Андервиль  есть   свидетельства  участия   местных,   но   ничего
конкретного.  -  Тон   ее  был  небрежен,  будто  она  нарочно  не  замечала
предыдущего  ошеломляющего  молчания.  -  У  вас   есть   что-нибудь  новое?
Какая-нибудь реакция наших "друзей" из Братства?
     - Куча реакций, шеф. Даже  на первый  взгляд очень интересно.  Примерно
через час после распространения  вести о похищении Братство увеличило объемы
пропаганды -  в  основном  о состоянии  беднейших  наций.  Изрыгают  главным
образом насчет "убийств после тьмы", но интенсивнее, чем обычно. Утверждают,
что похищение -  отчаянный акт нормальных граждан, осознавших, что антитрады
берут в Аккорде верх...
     Снова все стало тихо. Виктория Смит сказала, чуть слишком резко:
     - Что они говорят, я знаю. Именно такой реакции на похищение я от них и
ожидала.
     Может, надо было начать с главных новостей.
     - Да,  мэм, хотя они  чуть  слишком  быстро среагировали. Наши  обычные
источники раньше не имели таких сведений, но  сейчас все начинает выглядеть,
будто фракция крайних мер взяла решительный контроль над Братством. На самом
деле не  меньше  пяти  Глубочайших были  вчера  казнены -  "умеренные",  как
Клингграм и Сангст,  и - увы  - некомпетентные,  как Друби.  Остались только
самые умные и склонные  к риску еще  больше,  чем раньше...  Смит откинулась
назад.
     - Так. Понимаю.
     - Еще полчаса  назад мы об этом не знали, мэм.  Я поставил на это  всех
местных аналитиков. Никаких военных приготовлений пока не видно.
     Кажется, теперь она слушала очень внимательно.
     - Выглядит разумно. Мы на годы ушли вперед от того момента, когда война
была бы им выгодна.
     -  Да,  шеф.  Не  война,  и не  сейчас. Стратегия Братства  -  истощить
развитые страны как можно сильнее до Тьмы, а потом биться с теми, кто еще не
впадет  в спячку... Есть и менее достоверная информация,  мэм. -  Слухи,  да
только один  из самых  законспирированных  агентов  положил жизнь,  чтобы их
добыть.  -  Кажется,  сейчас начальником  внешних операций в Братстве  стала
Пьетра. Вы ее  помните. Мы  думали, что  она агент низкого уровня. Очевидно,
что она умнее  и кровавее, чем мы полагали.  Вероятно,, этот акт организован
ею. Она может  оказаться первой среди новых Глубочайших. Как бы там ни было,
она  убедила  остальных,  что  ваша  семья  -  а  более  конкретно, Шерканер
Андерхилл -  является  ключом стратегических  успехов Аккорда. Ликвидировать
вас  невероятно трудно,  и вы защищаете своего мужа не хуже. Похищение ваших
детей открывает...
     Руки Генерала выбивали стаккато на столе с картами.
     - Говорите, майор.
     Как будто мы говорим о чьих-то чужих кобберятах.
     - Шеф, .Шерканер Андерхилл  часто говорил по радио  о своих чувствах, о
том, как ценит каждого ребенка. Я  сейчас хочу сказать... - со  слов агента,
который выдал  себя,  чтобы передать  известие... - что  Пьетра  не  находит
никаких  отрицательных  сторон  в  похищении  ваших  детей,  а  одни  только
положительные.  В лучшем случае  она надеется  вывезти всех ваших  детей  за
пределы Аккорда и потом спокойно вести  игру  с вами и  вашим мужем  -  быть
может, годами. Она  считает, что вы  не  сможете  продолжать свою работу при
наличии такого побочного конфликта.
     - Если  их  будут  убивать одного за  другим  и посылать  нам фрагменты
тел... -  Голос ее сел. - Вы правы насчет Пьетры.  Она  понимает, каково это
было бы для Шерканера и для меня. Так, я хочу, чтобы вы с Белгой...
     Зазвонил внутренний  телефон  на  столе. Виктория Смит  протянула через
стол пару длинных рук и сняла трубку.
     - Смит слушает.
     Минуту она слушала молча, потом тихо свистнула.
     - Они  - что?  Но... ладно, тебе я  верю, Шерканер.  Да, пусть Джейберт
передаст это Андервиль.
     Тут зазвонил телефон рядом с Трактом. Он нажал кнопку громкоговорителя:
     - Тракт у телефона.
     Белга Андервиль сказала мимо микрофона:
     - Да? Так заставьте их заткнуться! - Потом в микрофон: - Тракт, вы меня
слышите?  У  меня  тут  и  без  вас  по  уши.  хлопот.  Какой-то  из   ваших
психов-техников  утверждает, что пленников  держат  на  верхнем этаже  башни
Плаза-Спар.
     - Вы серьезно, коббер?
     -  Это  не  мои техники, а  важные  разведданные,  полковник, откуда бы
они'ни были.
     -  Черт,  а  у меня  был уже  настоящий  след. Полиция  города заметила
шелковый флаг, зацепившийся  за башню Банка Принстона. -  Так, это. примерно
полмили от Плаза-Спар. - Подкладка куртки, которую описал нам Даунинг.
     Смит наклонилась ближе к микрофону:
     -  Белга, там  что-нибудь еще  было к  нему привязано?  Записка?  Почти
незаметная  заминка - Тракт представил себе, как  Белга  Андервиль старается
взять себя  в руки. Она не  стеснялась в выражениях, говоря с  коллегами  об
"этой дурацкой технике", но сейчас с ней говорила Смит.
     - Нет,  шеф.  Он был здорово изорван.  Техники, может, и  правы  насчет
Плаза-Спар,  но  там чертовская толпа народу. Я пошлю туда группу  на нижний
этаж под видом клиентов. Но...
     - Правильно. Не поднимайте шума, подойдите поближе.
     - Шеф,  я думаю, что башня, где мы нашли флаг,  дает больше шансов. Она
почти пустая, и...
     - Ладно, давайте по обоим адресам.
     - Есть, мэм. Проблема  только с  полицией города. Они поехали  сами - с
шумом, с сиреной.
     Вчера  вечером  Виктория  Смит  читала  Тракту лекцию о власти  местной
полиции. Но власть эта экономическая  и политическая,  а  сейчас Смит просто
сказала:
     - Вот как? Так  заткните им глотки. На мою ответственность. Она махнула
рукой Тракту:
     - Едем в город.

     ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ  Шинкретта расхаживала  по  своему  "командному
пункту". Вот  тебе  и везение.  Все  задание  было  задумано  как стодневная
операция  тайной  подготовки  и  неожиданного  удара.  А  вместо  этого  они
захватили цели  меньше чем через  десять  дней после заброски. Вся  операция
превратилас.ь в неимоверное  сочетание случайностей и неудач. Так что в этом
нового? Повышение дается за успех  в реальной ситуации, а Шинкретта видала и
похуже  этой. Баркера  и  Флемма  раздавило -  невезение и невнимание. Самая
худшая  ошибка -  оставили  свидетелей.  По  крайней мере худшая из  сшибок,
которую можно свалить на нее: С другой стороны, захвачено шесть детей, и как
минимум четверо из них -  те, что  надо. Отход  из  музея прошел гладко,  но
выход  в  аэропорт  провалился. Местная  безопасность  Аккорда  среагировала
слишком быстро - опять-таки, наверное, из-за уцелевших свидетелей.
     Плаза-Спар, двадцатипятиэтажная башня, была окружена деловыми зданиями.
Отсюда открывался отличный  вид  на все,  что  творится  в  городе. С  одной
стороны,  они  здесь полностью в ловушке -  кто когда прятался, заткнув себя
высоко в небо?  С  другой  стороны... Шинкретта :остановилась  позади своего
сержанта.
     - Денни, что говорит Тривель? Сержант поднял с головы наушник телефона.
     - В  вестибюле  первого этажа  обычная  толкотня. У  него посетители по
делу. Какой-то старый  лох и  несколько  кобберов прошлого  поколения. Хотят
снять помещение под офис.
     -  0'кей,  пусть посмотрят  комнаты  на  третьем  этаже.  Если  захотят
смотреть еще что-нибудь, пусть придут завтра.
     Завтра, с  соизволения Глубины,  их здесь уже не  будет. Они бы ушли  и
этой  ночью, если бы не буря. Ребята  из отдела спецопераций  Братства умеют
вытворять  с  вертолетами  такое,  что  и не  снилось  военным Аккорда. Если
день-другой  удастся избежать  грубых  ошибок и  невезения,  группа вернется
домой с добычей.  В доктринe Братства всегда много места занимали ликвидации
и обезглавливающие удары. Этой операцией  достопочтенная Пьетра впишет в Нее
новую  экспериментальную  главу.  О  Глубина,  что Пьетра  сотворит  с  этой
шестеркой детей!  Шинкретта мысленно отшатнулась. Она  -вошла во  внутренний
круг Пьетры с самой Великой Войны, и состояние ее соответственно выросло. Но
она куда больше предпочитала делать для  достопочтенной  полевую работу, чем
находиться  вместе с ней  в пыточных  подвалах Братства.  Там все может  так
легко... повернуться. А смерть там приходит медленно.
     Шинкретта   переходила   от  квартала   к   кварталу,  оглядывая  улицы
увеличивающим  отражателем...  Черт  возьми,  полицейская  колонна,  мигалки
включены. На машинах специальное снаряжение. Группа "тяжелого оружия". Самый
главный метод - запугать преступников, чтобы они сдались. Мигалки - а  через
минуту  наверняка  будут слышны сирены - все это для  запугивания. Что ж,  в
данном  случае  полиция  крупно  ошиблась.  Шинкретта  уже  бежала  обратно,
стягивая на бегу со спины ружье.
     - Сержант! Идем наверх! Денни удивленно поднял голову.
     - Тривель сообщает, что слышит сирены, но они едут не сюда. Совпадение?
Может, полиция  хочет помахать ружьями на кого-нибудь еще? Шинкретта застыла
в редкой для себя нерешительности. Денни поднял руку и добавил:
     - Но он говорит, что  трое старших посетителей куда-то девались,  может
быть, в туалет.
     Хватит нерешительности. Шинкретта махнула рукой сержанту.
     - Скажи Тривелю, пусть уходит. - Если сможет. - Переходим к Альт-пять.
     Альтернативный план есть всегда - такая мрачная шутка бытовала в группе
спецопераций. Предупреждение получено. Вполне вероятно, удастся выбраться из
здания, затерявшись в море штатских. У капрала  Тривеля шансов меньше, но он
так мало знает, что это и не важно. Задание не будет провалено окончательно.
Выполнить последнее дело - и это можно будет считать частичным успехом.
     По дороге к центральной лестнице Денни вытащил свое ружье и боевой нож.
Успех плана  Альт-пять  требовал небольшого  крюка и задержки,  достаточной,
чтобы убить детей.  Достаточной, чтобы это выглядело по-настоящему  кроваво.
Пьетра, очевидно, считает,  что от этого у кого-то из деятелей Аккорда крыша
съедет. По мнению Шинкретты, это просто чушь, но она ведь всего не знает. Да
и не важно. В конце войны она  участвовала  в бойне  в спящих глубинах. Хуже
этого  ничего быть не  может, но собранные  запасы финансировали возрождение
Братства.
     Черт  побери,  она  ведь  окажет  этим  детям  услугу.  Им не  придется
встретиться с достопочтенной Пьетрой.
     Почти все утро Брент лежал плашмя на металлическом полу. И  с виду  был
так же  обескуражен,  как Вики  и Гокна. Джирлиба  по крайней мере отвлекали
дети,  которых  надо  было  утешать.  Они  теперь  были  абсолютно  и громко
несчастны и не хотели иметь с сестрами никакого дела. Последний раз  все ели
еще позавчера.
     Даже скрывать  уже  было  особо нечего.  В  свете дня  стало ясно,  что
сигнальный флаг сорвало. Следующий флаг сорвало  через тридцать минут. После
этого Вики и Гокна три часа провели, заплетая сложным узором'пеньки труб над
единственным  входом в комнату. Брент в  этом действительно помог - он очень
ловко умел вязать узлы  и узоры. Если враг войдет  через эту дверь, его ждет
масса неприятностей. Но  если враги будут вооружены, то хватит ли этого?  На
этом вопросе Брент устранился от обсуждения и распластался на холодном полу.
Наверху солнечный  квадратик фут за футом полз  по  потолку.  Наверное,  уже
почти полдень.
     - Слышу сирены, - вдруг сказал Брент после часа неподвижного молчания.
     - Ложитесь и послушайте.
     Гокна и Вики так  и сделали.  Джирлиб  изо  всех сил старался успокоить
детей, чтобы они вопили тише.
     - Ага, слышу.
     - Это полицейские сирены, Вики. Слышишь - бум, бум? Гокна подпрыгнула и
уже бежала к двери. Вики еще секунду пролежала на полу.
     - Гокна, тихо!
     И  даже  дети  затихли.  Донеслись  и  другие  шумы:   тяжелое  гудение
вентиляторов внизу,  уличный  шум,  уже  слышанный раньше...  и еще стаккато
многих ног вверх по лестнице.
     - Близко, - сказал Брент.
     - Это з-за нами.
     - Да. - Брент помолчал со своим обычным унылым  видом. - И я слышу, еще
кто-то идет, только тише или дальше.
     Это было не важно. Вики подбежала к двери и подобралась рядом с Гокной.
То,  что они  хотели сделать,  было очень беспомощно,  но,  к лучшему  или к
худшему, у них не было выбора. Раньше Джирлиб спорил, что он больше и должен
броситься сверху.  Да, но  тогда  он  будет  единственной мишенью, и  кто-то
должен удержать малышей подальше от линии огня. И потому сейчас Гокна и Вики
прилипла к стене в пяти футах над входом, вцепившись в плетение Брента.
     Брент поднялся и встал от двери справа. Джирлиб стоял далеко в стороне.
Он крепко держал руками детей и больше  не  пытался  их  успокаивать. Но они
вдруг затихли. Может быть, поняли. Инстинктивно.
     Стена  отдавалась дрожью бегущих шагов.  Двое. Один  что-то тихо сказал
другому.  Слов  не  было  слышно,  но  Вики  узнала  голос  предводительницы
похитителей. Загремел ключ в замке. Слева от Вики Джирлиб поставил  детей на
пол. Они  застыли  тихо  и  совершенно неподвижно  - и  Джирлиб повернулся к
двери, готовый прыгнуть. Вики и Гокна пригнулись ниже и свесились, насколько
позволяло плетение. Переглянулись последний раз. Это они втянули других. Они
рискнули жизнью ребенка в попытках выбраться. Теперь время расплачиваться.
     Дверь  скользнула  в сторону, металл по  металлу.  Брент  напрягся  для
прыжка.
     - Не надо  меня  трогать!  - сказал он своим  обычным унылым монотонным
голосом. Брент даже для спасения души не мог  бы сыграть, но что-то  было  в
его голосе от ребенка, напуганного до потери разума.
     - Никто вас не тронет.  Мы вас переведем в лучшее место и ладим поесть.
Выходите.  - Голос  главной  похитительницы  звучал так  же  резонно,  как и
раньше. - Выходите!
     Уже чуть резче. Она  что,  думает,  что сможет выгнать  их  всех,  даже
куртку  не  помяв?  Секунду  или  две   было  тихо...  потом   еле  уловимый
раздраженный вздох. И быстрое движение.
     Гокна  и Вики бросились вниз  с высоты пять футов. Без  веревки  они бы
разбили черепа об пол,  но эластичный канат дернул  их обратно вниз головами
сквозь открытую дверь.
     Вспыхнули выстрелы на голос Брента.
     Перед  глазами  Вики  мелькнули  голова,  руки  и  какое-то оружие. Она
ударилась в  предводительницу,  сбив  на пол, ружье покатилось  по  полу. Но
второй  коббер стоял в двух футах позади. Гокна сильно стукнула его в плечи,
попыталась ухватиться.  Но тот стряхнул ее, и вспышка  из его  ружья ударила
Гокну в середину. Осколки и кровь плеснули на стену.
     И тут на него свалился Брент.
     Предводительница подбросила Вики вверх, ударив головой о притолоку. Все
стало сразу темно и где-то очень далеко. И послышалась еще стрельба и другие
голоса.

     ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

     Вики  пострадала  не  сильно  - небольшие внутренние  кровоизлияния,  с
которыми врачи справились быстро.  Джирлиб  получил  много  зазубрин  и пару
вывихнутых рук. Бедняге Бренту досталось сильнее.
     Когда этот странный майор  Тракт кончил  со своими расспросами, Вики  с
Джирлибом навестили. Брента в домашнем лазарете. Папа уже был там на насесте
возле кровати. Уже прошло три часа после освобождения, но у папы все еще был
оглушенный вид.
     Брент лежал в глубокой обивке,  возле каждой пищевой руки стоял сифон с
водой. Когда они вошли, он чуть повернул голову и попытался улыбнуться:
     - У меня ничего страшного.
     Только две расколотые ноги и пара дырок от дроби.
     Джирлиб потрепал его по плечам.
     - Где мама? - спросила Вики. Папа неуверенно качнул головой.
     - Где-то в доме. Обещала, что до вечера  к вам придет. Просто так много
всего  сразу  случилось.  Вы  же  знаете, что это не  были  просто  какие-то
сумасшедшие?
     Вики кивнула. В доме было как  никогда  полно народу из охраны,  и даже
солдаты в форме  снаружи. Подчиненные майора  Тракта  забросали ее вопросами
насчет похитителей, их манер,  выбора слов, .отношения друг  к  другу.  Даже
попытались   загипнотизировать  Вики,  чтобы   выдавить  из  нее  все  капли
воспоминаний. Она могла бы избавить их от этих трудов. Вики с Гокной  годами
пытались загипнотизировать друг друга без всякого успеха.
     - Генерал должна узнать, кто  за этим стоит и как это изменит отношения
межцу Аккордом и его противниками.
     - Это  Братство, - сказала  Вики без выражения. На  самом деле  никаких
доказательств, кроме военной выправки похитителей, у нее не было. Но Вики не
меньше других читала  газеты, и  папа много говорил об опасностях завоевания
Тьмы, В ответ на это утверждение Андерхилл пожал плечами:
     - Может быть.. Главное для нашей семьи, что теперь многое переменилось.
     - Да.  - У Вики  сел голос.  - Папа! Конечно,  переменилось!  Как может
жизнь остаться прежней?
     Джирлиб вяло  опустил  голову на насест  Брента.  Андерхилл будто  стал
меньше.
     - Дети,  вы  меня простите ради Бога. Я не  хотел,  чтобы с  вами такое
случилось. Я не хотел, чтобы...
     - Папа,  это мы  с Гокной сбежали и увели братьев -  тихо,  Джирлиб!  Я
знаю, что ты старший, но мы всегда  умели тебя окрутить. - Это было правдой.
Иногда сестры  играли на самолюбии  братьев, иногда на их интересах -  как с
выставкой Искажений. У  Брента тоже были свои  слабости. - Это мы Гокной все
устроили. И если бы  Брент  не устроил тогда в музее засаду,  мы все  сейчас
были бы мертвы.
     Андерхилл сделал отрицательный жест.
     - Маленькая Виктория, если бы не  ты и Гокна, спасатели опоздали бы. Вы
все погибли бы. Гокна...
     - А так. погибла Гокна!
     Броня  бесчувствия вдруг треснула, и Вики понесло.  Завизжав без  слов,
она вылетела из комнаты.  Она бежала к центральной лестнице, огибая солдат в
форме и постоянных обитателей дома. К  ней тянулись руки, кто-то ее звал, но
ее пропустили.
     Она  бежала  все  вверх и  вверх, мимо лабораторий  и  аудиторий,  мимо
атриума, где всегда играла, где впервые увидела Хранкнера Аннерби.
     На  вершине  была  маленькая  мансарда,  которую   они  с  Гокной  себе
выпросили, выклянчили  и  добились интригами. Как будто очень глубокая и как
будто очень высокая. Папа всегда старался забраться повыше, и его две дочери
тоже любили  смотреть  с этого чердачного насеста.  Не самое высокое место в
Принстоне, но все равно достаточно.
     Вики вбежала внутрь, захлопнула дверь. На миг у нее  закружилась голова
от  резкого  подъема. И тут...  Она  застыла, уставясь  на  все вокруг.  Дом
аттеркропов,  выросший огромным  за  последние  пять лет.  Зимы  становились
холоднее,  и  он  утратил  свое   прежнее  обаяние,  уже  нельзя  было  себе
представлять,  что эти существа - маленькие паучки, когда они отрастили себе
крылья.  Десятки их влетали и вылетали  в кормушки. Ультрафиолет и синева их
крыльев была почти как узор на внешних стенах  дома. Они с Гокной бесконечно
спорили, кто из них хозяйка этого дома.
     Они  спорили  почти  обо  всем.  Под  стеной  стоял  кукольный  дом  из
артиллерийского  снаряда,   который   Гокна   притащила   из   кабинета.  Он
действительно принадлежал Гокне, но и об этом они спорили.
     Следы Гокны были повсюду.  А Гокны не будет уже никогда. Они никогда не
будут говорить, не  будут  даже  спорить.  Вики  чуть  не  повернулась  и не
выскочила из  комнаты. Как будто у  нее в боку  вырвали огромную дыру, будто
оторвали  ноги  и руки от тела. Ничего не осталось от того, на чем держалась
ее жизнь. Вики рухнула бесформенной грудой и задрожала.
     Отцы  и матери - народ совершенно разный.  Насколько дети могли судить,
так было  даже  в  нормальных  семьях.  Папа  все  время  есть.  Это у  него
бесконечное терпение,  у него всегда можно выпросить что-нибудь лишнее. Но у
Шерканера  Андерхилла была  еще и  своя природа,  и уж точно не обычная:  он
рассматривал все  правила природы и культуры  как препятствия, которые  надо
обдумать и с  которыми следует провести эксперимент. Во  всем, что он делал,
ощущались доброта и ум.
     Матери - по  крайней мере их мать, - не  были каждую минуту  рядом и не
могли себе  позволить  зависеть от  всех  детских капризов. Генерал Виктория
Смит часто бывала со своими детьми, раз  в десять дней наезжая в Принстон, и
еще  больше,  когда они  ездили в Ставку.  Она  появлялась,  когда надо было
провести в жизнь  настоящее  правило, такое, которое даже Шерканер Андерхилл
заколебался  бы  отвергнуть. И она  была с  тобой, когда тебе действительно,
по-настоящему плохо.
     Вики не знала, сколько она пролежала, скорчившись, когда раздался цокот
шагов  на лестнице. Конечно,  не  больше  получаса - за окнами все  еще была
середина прохладного  прекрасного дня. В  дверь  тихо постучали. -  Младшая?
Можешь  со  мной  поговорить?  Что-то  странное  шевельнулось  в  душе Вики:
радость. Папа  простит, он всегда прощает...  но мама знает,  какой ужас она
натворила.
     Вики открыла дверь и отступила, наклонив голову.
     - Я думала, ты сегодня слишком занята.
     Тут она заметила,  что Виктория  Смит  одета  в мундир  - черную-черную
куртку и рукава,  ультрафиолетовые и красные погоны. В  мундире в  Принстоне
Генерал не появлялась никогда,  и даже  в  Ставке он  использовался  лишь  в
особых случаях, для выступления перед немногими высшими начальниками.
     Смит тихо вошла.
     - Я...  я решила, что это важнее.  - Она жестом показала  Младшей сесть
рядом  с  ней.  Вики  села,  впервые после начала всего этого кошмара ощутив
спокойствие. Две передние руки Генерала  обняли ее за плечи. - Были допущены
некоторые серьезные... ошибки. Ты знаешь, что и я, и отец так решили?
     - Да, да! - кивнула Вики.
     - Мы не вернем Гокну. Но  мы  будем помнить ее и любить,  и мы исправим
ошибки, из-за которых такое могло случиться.
     - Да!
     -  Ваш отец - и  я -  мы считали, что должны держать вас  в стороне  от
крупных проблем, по крайней мере пока вы не подрастете. До какого-то предела
это, быть может,  было правильно. Но теперь я понимаю, что мы подвергли  вас
страшному риску.
     -  Нет! Мама, как ты не понимаешь?  Это  же  я  и... и  Гокна,  это  мы
нарушили правила! Мы обманули капитана Даунинга. Мы просто не верили в то, о
чем вы нас с папой предупреждали.
     Руки Генерала похлопали Вики по плечам. Мать либо удивилась, либо вдруг
рассердилась. Вики не могла сказать, что именно, и мать долго молчала. Потом
сказала:
     - Ты права. Мы с Шерканером допустили ошибки... но и вы с Гокной  тоже.
Никто из вас ничего плохого  не  хотел... но теперь  ты  знаешь,  что одного
этого мало. Есть такие игры, что когда ты ошибешься, погибнут другие. Но  ты
вот о чем подумай, Виктория.  Когда ты увидела, как все повернулось, ты вела
себя   отлично  -  куда   лучше,  чем  многие  кобберы   с  профессиональной
подготовкой. Ты спасла жизнь детям Суабсиме...
     - Мы рисковали жизнью  малыша  Бирбопа,  чтобы... Смит  сердито  пожала
плечами:
     - Да, дочь, и это тебе тяжелый урок. Я почти всю жизнь потратила, чтобы
его выучить.
     Она  снова  замолчала,  унесясь мыслями куда-то  далеко.  До Вики вдруг
дошло, что мать, конечно же, тоже должна ошибаться, это она не из вежливости
сказала. Дети всю жизнь восхищались  Генералом. Она  не рассказывала о своей
работе,  но  дети  знали  достаточно,  чтобы   понять:  в  ее  жизни  больше
героического,  чем в  дюжине приключенческих романов. И сейчас  Вики увидела
проблеск  того,  что  это значит  на самом деле.  И придвинулась  поближе  к
матери.
     - Вики, когда наступил  решающий момент, вы с Гокной действовали верно.
Вы  все четверо. Цена оказалась неимоверно  высока, но если мы  - если ты не
извлечешь из этого урок, тогда это будет действительно поражение.
     Тогда Гокна погибла ни за что.
     - Я изменюсь. Я все сделаю. Только скажи, что.
     -  Внешние  изменения  не  особенно  большие.  Я  тебе  дам   несколько
преподавателей  по военным  темам, может, подгоним физическую подготовку. Но
тебе и  младшим детям еще многому и многому надо учиться по книгам. Твои дни
будут  во многом  такими же, как раньше. Серьезные изменения будут у  тебя в
голове  и в нашем  к  тебе  отношении.  Кроме учения,  есть еще  неимоверные
смертельные опасности,  которые ты должна понимать. Надеюсь только,  что это
не будет сиюминутный смертельный риск, как сегодня утром - но в долгосрочной
перспективе  опасности могут быть куда  больше. К сожалению, сейчас  времена
опасны, как никогда.
     -  И возможностей  для  хорошего тоже много,  как  никогда.  Так всегда
говорил папа. Что теперь ответит Генерал?
     - Да, это правда. И вот почему мы с ним сделали все, что здесь сделали.
Но для выполнения  намерений Шерканера нужно больше, чем надежда и оптимизм,
и годы, которые на это уйдут, будут все опаснее и опаснее. То, что случилось
сегодня,  -  это только начало.  Может быть, самые худшие  времена начнутся,
когда я уже буду очень стара. А твой отец на полпоколения меня старше.
     Я уже сказала, что вы сегодня действовали  хорошо. Более того,  вы были
командой. Ты никогда не думала, что вся наша семья - это команда? У нас есть
особое преимущество перед другими: мы не одно поколение и даже  не два. Мы -
весь спектр, от малыша Хран-ка и до твоего отца.  Мы преданы друг другу. И я
считаю, что мы очень талантливы.
     Вики-улыбнулась матери в ответ:
     -  Ни  один  из нас по уму и близко  с  папой  не  сравнится.  Виктория
рассмеялась:
     -  Это  да. Шерканер - он... неповторим. Вики продолжала  аналитическим
тоном:
     - На самом деле никто из нас, кроме разве что Джирлиба, даже в подметки
не годится папиным студентам. С другой стороны, мы  с... Гокной, мы брали  с
тебя пример, мама.  Мы...  я умею строить  планы с  учетом  обстоятельств  и
действий  других  кобберов.  Я  думаю,  что  Рапса  и  Хранк  будут   где-то
посередине, когда определятся. А Брент -  он не глуп, но у  него ум работает
странными путями. Он не очень умеет взаимодействовать с  кобберами, но в нем
больше естественной подозрительности, чем в любом из нас. Он всегда сторожит
нас. Генерал улыбнулась:
     - Так и будет. Вас  теперь осталось пятеро. Семеро, если считать нас  с
Шерканером. Команда. Ты права в своих оценках. Чего ты еще не можешь знать -
это как сравнивать себя с  остальным миром. Давай я тебе скажу свою холодную
профессиональную оценку:
     вы, дети, можете стать лучшими.  Мы хотели отложить начало для вас  еще
на  несколько  лет,  но обстоятельства  переменились.  Если наступит  время,
которого я боюсь, я хочу, чтобы вы пятеро могли действовать,  даже  если все
вокруг растеряются.
     Виктория Младшая была достаточно взрослой, чтобы  понимать,  что  такое
служебная  присяга и лестница подчиненности. - Все? Я... -  Она показала  на
погоны на плечах матери.
     - Да,  я  живу ради  верности  Короне. И я  говорю, что могут наступить
времена  - и скоро, - когда  служба Короне  потребует  действий  вне видимой
лестницы  подчинения. - Она улыбнулась  дочери. - Кое-что в  приключенческих
романах  правда.  Вики.  Глава  разведки  Аккорда  имеет  собственный особый
авторитет... Ой-ой, я уже слишком оттягиваю другие совещания. Скоро мы опять
об этом поговорим - все мы.
     Когда  Генерал ушла.  Вики еще  побродила по комнате. Она все еще плохо
соображала, но невыносимый ужас оставил ее. Появились интерес и надежда, Они
с Гокной всегда играли в шпионов. Но мама не говорила о том, что она делает,
и  она была  настолько высоко в своей военной ежедневной работе,  что  глупо
было бы  даже думать  следовать за ней.  Кроме разведки  были  еще компании,
вроде той, что  основал Хранкнер Аннерби, - это казалось более реальным.  Но
теперь...
     Вики  немного поиграла  с  кукольным домом Гокны. Им с  Гокной  уже  не
спорить об этих планах. Команда матери понесла первую лотерю. Но теперь  она
знала, что  это была  команда: Джирлиб и  Брент,  Рапса,  малыш Хранк, Вики,
Виктория  и Шерканер. Они  Научатся выкладываться в работе.  И  этого  будет
достаточно.

     ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

     Для  Эзра Винжа годы  летели быстро, и не  только потому, что он был на
Вахте только четверть своего времени. После нападения и убийств прошла почти
треть его жизни.  Это были годы, о которых его внутреннее "я"  подсказывало,
что  необходимо проявлять  неуклонное терпение  и никак не выдать, что жажда
уничтожить Томаса Hay и взять реванш все еще жива в его душе. Время, которое
он предвидел как бесконечную пытку.
     Да.  Он изображал неуклонное терпение. И было это болью... и стыдом. Но
страх - страх был очень далек. Пусть Эзр и не знал деталей, но сознание, что
он работает на  Фама  Нювена, давало  ему уверенность в конечном триумфе. Но
больше всего поражало его, когда время от времени снова и снова  выскакивало
неприятное осознание: в некотором  смысле прошедшие годы были  лучше  любого
времени после раннего детства. Как же так?
     Предводитель  Hay  очень экономно  использовал  оставшуюся  медицинскую
автоматику  и  почти  все время держал  на  Вахте  исполнителей  "критически
важных" функций, таких, как переводчики. Триксии было сейчас  уже за  сорок.
Эзр видел ее  почти каждый день,  когда  был на Вахте, и мелкие изменения ее
лица терзали ему сердце.
     Но  в  ней происходили  другие  изменения,  те, которые заставляли  его
думать, что его присутствие и прошедшие  годы каким-то  образом вернут  ее к
нему.
     Когда раньше он приходил в крохотную келью в мансарде  Хаммерфеста, она
его не замечала. Но  однажды он пришел на сто секунд позже обычного. Триксия
сидела лицом к двери.
     -  Ты опоздал, - сказала она ему. Тон ее был  бесстрастно-нетерпеливым,
как  мог бы  быть  у Анне  Рейнольт.  Все Фокусированные  были  помешаны  на
пунктуальности. Да, но все же Триксия заметила его отсутствие.
     И он  заметил,  что Триксия  начала опять несколько  следить за  собой.
Волосы  ее, когда  он  приходил  на  сеансы,  были зачесаны почти аккуратно.
Теперь  в половине случаев разговоры их  перестали быть односторонними... по
крайней мере, если он правильно выбирал темы.
     В этот день Эзр вошел вее комнату вовремя, но с небольшим контрабандным
грузом -  двумя  тайно  вынесенными от Бенни пирожками.  Он протянул руку  и
положил один из них перед ней. Комнатку наполнил  аромат. Триксия глянула на
его руку коротким взглядом, будто раздумывая, не  сделать  ли  резкий  жест.
Потом она отмахнулась от отвлекающего момента.
     - Ты собирался принести запросы на перевод. Увы. Но он оставил сладость
на столе возле ее руки.
     - Да, они у меня с собой.
     Эзр сел на свое обычное место у окна лицом к ней. На самом деле сегодня
список был не длинным. Фокусированные могут делать  в работе чудеса, но  без
здравого смысла нормальных  людей группы специалистов расползались созерцать
каждый свой пуп. Эзр и  другие нормальные читали сводки работ Фокусированных
и пытались  определить, где специалисты нашли  что-то, выходяшее  за интерес
фиксации  Фокусированных. Это докладывалось наверх, Hay, и  потом спускалось
вниз как запросы на дополнительную работу.
     Сегодня Триксия без труда  выполнила запросы,  хотя на некоторые мрачно
буркнула: "Потеря времени".
     - И еще я говорил с Ритой Ляо. Ее программисты очень воодушевились тем,
что  ты  им передала. И разработали  пакет  финансовых приложений  и сетевых
программ, которые отлично пойдут на новых микропроцессорах пауков.
     Триксия покивала.
     - Да-да. Я с ними каждый день говорю.
     Переводчики  отлично сотрудничали  с  зипхедами-программистами  низкого
уровня и с зипхедами-юристами и  финансистами. Эзр Подозревал, что причина в
том, что переводчики не знают этих областей - и наоборот.
     - Рита хочет основать  на планете корпорацию по  продаже этих программ.
Они должны задавить любые местные, и нам нужно насыщение.
     - Да-да. Корпорация "Программы Процветания" - я уже придумала название.
Но еще слишком рано.
     Он еще с ней поболтал, пытаясь добиться реалистичной оценки времени для
передачи  Рите  Ляо.  Триксия  была  в  одном  потоке с  зипхедами,  которые
разрабатывали  стратегию внедрения, и  потому их  объединенная оценка должна
была быть  достаточно точной.  Выполнение всех работ  по компьютерной сети -
даже при совершеннейшем  знании и планировании -  зависит от структуры самой
сети. Пройдет не менее пяти лет,  пока  появится большой  коммерческий рынок
программ, и  еще какое-то время, когда общедоступные сети пауков  достаточно
разовьются.   До  этого  стать  главным  наземным  игроком  на   этом  рынке
практически  невозможно. Даже сейчас  постоянно  манипулировать  можно  было
только с военной сетью Аккорда.
     Эзр очень скоро  дошел  до последней  строки своего  списка. Это  могло
казаться  мелочью,  но  он  по  долгому  опыту  знал,  что  сейчас  Начнутся
неприятности.
     -  Новая  тема,  Триксия, - но это особый  вопрос  по переводу. О цвете
"клетчатый". Я заметил, что ты все еще используешь его в описании визуальных
сцен. Психолог...
     - Както. - Триксия чуть прищурилась. Когда два зипхеда взаимодействуют,
у них либо  возникает почти телепатическая близость, либо они ненавидят друг
друга так,  как  бывает  только  в романах про ученых. Норм  Както и Триксия
Бонсол все время колебались между этими двумя состояниями.
     - Да, гм, но  все равно.  Доктор  Както  прочел  мне длинную  лекцию  о
природе зрения и электромагнитном спектре и заверил, что  разговоры  о цвете
"клетчатый" не могут соответствовать ничему, имеющему смысл.
     Лицо Триксии свело хмурой гримасой, и на миг она стала куда старше, чем
хотелось бы видеть Эзру.
     -  Это  настоящее  слово.  Я  его  выбрала.  Контекст  ощущался...  Она
нахмурилась еще сильнее. Чаще, чем обратное, случалось, что ошибка  перевода
оборачивалась,  может быть,  не  буквальной правдой,  но  хотя бы  ключом  к
неизвестным пока аспектам жизни  пауков. Но Фокусированные переводчики, даже
Триксия, могли и  ошибаться. В  ранних переводах,  когда она  и  ее  коллеги
только  нащупывали  путь  в  незнакомом  ландшафте  этой  расы,  были  сотни
поспешных выборов слов, и добрую часть их впоследствии пришлось выбросить.
     Проблема в  том,  что для  зипхедов выбросить что-то  из своей фиксации
нелегко.
     Триксия  была  близка  к  настоящему огорчению.  Признаки,  правда,  не
экстремальные. Она часто хмурилась, хотя  не так  ожесточенно. И  даже когда
молчала, не прекращала  работать со  своей двуручной клавиатурой. Но на этот
раз анализ, который выдавал ей наголовный дисплей, вырисовывался  на стенах.
Дыхание  ее стало  чаще,  когда  она  снова  включила  критику  в  уме  и  в
присоединенной  к  нему  сети.  Никакого  контробъяснения у нее не было. Эзр
протянул руку и тронул ее за плечо.
     -  Дополнительный вопрос,  Триксия.  Я немного поговорил с Както насчет
этого "клетчатого".
     На самом деле разве что  не затравил  этого  человека.  Часто  это  был
единственный способ работы с Фокусированными специалистами: сосредоточься на
специальности зипхеда и конкретной проблеме и продолжай задавать  один и тот
же вопрос  разными  способами. При некотором искусстве  и  разумном  везении
такой метод приводил общение к результату. Даже  после семи лет Вахты Эзр не
был в этом деле специалистом, но в случае Норма Както все  же сумел  чего-то
добиться.
     -  Мы подумали, не может ли у пауков  быть такого метода  зрения, когда
получается мультиплексный-доступ - понимаешь, долю секунды мозг воспринимает
в одном спектральном режиме,  в следующую долю секунды - в другом.  И  может
получаться - не знаю, как сказать - эффект ряби.
     На  самом деле Както отмел эту идею как абсурдную,  ска зав,  что, если
мозг   паука  и  работает   в  режиме  разделения  времени  для  визуального
восприятия, на уровне сознания картина все равно получается непрерывной.
     Пока он говорил, Триксия  сидела почти недвижно,  только  пальцы ее все
шевелились.  Постоянно бегающий взгляд  остановился... на  глазах  Эзра.  Он
говорил нечто не бессмысленное и  близко  к центру  фокуса. Потом она отвела
глаза,  начала  что-то   наговаривать  в  голосовой  ввод  и  еще   яростнее
забарабанила по клавиатуре. Прошло несколько секунд,  и ее глаза  заметались
по комнате,  следя  за  фантомами, видными только на  ее  скорлупках.  Потом
резко:
     - Да! Это все объясняет. Я никогда даже не  думала... я выбрала о слово
по контексту, но...
     По  стенам,  где  было видно им обоим,  побежали даты  и географические
пункты. Эзр  попытался уследить, но его скорлупки все еще не имели доступа в
сеть Хаммерфеста; только по неопределенным жестам Триксии он мог следить  за
событиями, которые она просматривала.
     Эзр поймал себя на том, что улыбается. Триксия сейчас была  ближе всего
к нормальности, пусть даже это был какой-то триумф маньяка.
     - Смотри!  Кроме  одного случая болевой  перегрузки, каждое  применение
слова "клетчатый"  связано с  низким  уровнем  тумана, низкой  влажностью  и
широким диапазоном  яркости.  В этих ситуациях  полный цвет... ветмут З... -
Она пользовалась внутренним  жаргоном, который неизбежно использовали  между
собой Фокусированные переводчики. - Изменилось настроение  языка.  Мне нужно
было специальное слово, и "клетчатый" вполне подходит.
     В целом сеанс прошел хорошо. И тут Триксия выдала невероятный  сюрприз.
Почти не прерывая своей речи, она подняла руку с клавиатуры и взяла пирожок.
Оторвав его от якоря, она  вгляделась в пену и  аромат - будто вдруг  узнав,
что такое пирожок и какое удовольствие бывает  от поедания  таких предметов.
Потом  она сунула его  в рот, и  легкая  глазурь  расплескалась по ее  губам
цветными  капельками. Ему показалось, что она закашлялась, но  это  был звук
счастливого смеха. Она прожевала, проглотила... и выдала более чем довольный
вздох.  Впервые за все эти годы Эзр  увидел ее такой счастливой по  причине,
лежащей вне ее Фокуса.
     И  даже руки прекратили непрерывное движение  на пару  секунд. А  потом
прозвучало:
     - Итак. Что еще?
     Вопрос дошел до Эзра не сразу.
     -  А, да.  - На самом  деле вопрос был  в списке  последним. Но  - Ура!
Пирожок сотворил чудо. - Еще одно, Триксия.  То, что тебе следует знать. - И
то, что ты, быть  может,  поймешь  в конце  концов.  -  Ты не  машина.  Ты -
человек.
     Эти слова  действия не  оказали. Может  быть, она их даже не  услышала.
Руки  снова  застучали  по   клавишам,  взгляд  бегал  по   изображениям  на
скорлупках, Эзру не видным.  Он подождал  несколько секунд, но от  внимания,
которое она  уделяла  ему  только  что,  и следа не  осталось. Он вздохнул и
направился к выходу.
     И тут, быть может, через  пятнадцать  секунд после его  слов,  Трик-сия
вдруг  подняла глаза. На  ее лице снова  появилось выражение  -  на этот раз
удивление.
     - Правда? Я не машина?
     - Правда. Ты - личность.
     - А!
     Снова отсутствие  интереса. Она  вернулась  к своей клавиатуре, бормоча
что-то  в голосовую связь с невидимыми собратьями-зипхедами. Эзр тихо вышел.
В прежние  годы  он  бы  ощутил  себя  раздавленным,  или  по  крайней  мере
подавленным  таким  резким  прекращением  контакта. Но это  было всего  лишь
нормой для зипхеда. А он на миг к ней проломился.
     Эзр пробирался по капиллярным коридорам. Обычно эти извилистые проходы,
где  едва помещаются  плечи, его нервировали. Каждые два метра дверь камеры,
справа,  сверху,  слева, снизу. Что, если  тут когда-нибудь случится паника?
Если  понадобится  эвакуация?  Но сегодня...  он  услышал  эхо  и понял, что
насвистывает.
     При выходе в главный коридор Хаммерфеста его перехватила Анне Рейнольт.
Ткнув пальцем в ползущий за ним контейнер, она сказала:
     - Я это заберу.
     Черт!  Он  же  хотел  оставить  второй  пирожок  у  Триксии.  Эзр отдал
контейнер Рейнольт.
     - Сеанс прошел хорошо. Вы увидите мой рапорт...
     - Конечно.  Давайте  я  получу его  прямо сейчас. Рейнольт показала  на
стометровый  спуск. Взявшись за стенной  упор, она перебросила ноги и начала
спуск. Эзр  за ней.  Когда  они проходили  люк в  кессон, сквозь тонкий слой
алмаза  пробивался свет Мигающей. Потом снова искусственный свет, все глубже
и глубже в  толщу  Алмаза-1. Мозаичная гравировка казалась  столь же свежей,
как и в первый день, когда ее нанесли, но движение людей, многие руки и ноги
оставили    следы   на    лепных    украшениях.   Слишком    мало   осталось
неквалифицированных зипхедов, чтобы поддерживать эмергентское совершенство.
     У  дна они  свернули в сторону,  все  еще медленно спускаясь, проплывая
мимо работающих лабораторий,  кабинетов - все теперь знакомое Эзру.  Клиника
зипхедов. Здесь Эзр тоже один раз  был. Она тщательно  охранялась, тщательно
наблюдалась, но не находилась  в запрещенной зоне. Фам здесь бывал регулярно
как  большой друг  Трага Силипана. Но Эзр старался сюда не  попадать.  Здесь
похищали души.
     Кабинет  Рейнольт  был  все   на  том  же  месте,  в  конце  туннеля  с
лабораториями, за  простой дверью.  "Директор по людским  ресурсам"  села  в
кресло и открыла взятый у Эзра контейнер.
     Винж притворился невозмутимым.  Он  оглядел кабинет. Ничего нового - те
же  простые  стены,  полки с контейнерами  и оборудование, которое  -  после
десятилетий  на  Вахте -  служило здесь мебелью.  Хотя ему  никогда никто не
говорил,  Эзр  давно  уже подозревал, что  Анне Рейнольт -  зипхед. Чудесный
зипхед, ориентированный на работу с людьми, но все равно зипхед.
     Рейнольт явно не удивилась содержимому контейнера. Она понюхала пирожок
с выражением лица техника бактериальной, учуявшего утечку фермента.
     - Очень ароматно. Сласти не  входят в список разрешенной диеты,  мистер
Винж.
     -  Прошу  прощения. Я  просто  думал, что это будет вроде  поощрения...
стимула. Я не часто это делаю.
     - Верно. Точнее, вы никогда еще этого не делали. - Она обежала взглядом
его лицо и отвела глаза. - Прошло тридцать лет, мистер Винж. Семь лет вашего
личного  времени на Вахте.  И вы  знаете, что зипхеды не реагируют на  такие
"стимулы"  - у  них  система  мотивации связана,  во-первых,  с областью  их
Фокуса,  и,  во-вторых, с привязанностью  к владельцам. Нет,  я думаю, у вас
были тайные планы пробудить любовь в докторе Бонсол.
     - Сладким пирожком?
     Рейнольт ответила жесткой полуулыбкой.  До обычного зипхеда ирония  его
слов не дошла бы. Рейнольт она не отвлекла, но была отмечена ею.
     - Скорее  ароматом. Я думаю, вы проходили в Кенг Хо курсы  неврологии и
знаете,   что   некоторые   проводники   обонятельных  раздражителей   имеют
независимый доступ к высшим центрам. А?
     Она сощурила глаза, рассматривая Эзра как жука в коллекции.
     Именно это ч говорили курсы неврологии. И запаха такого пирожка Триксия
не знала до того, как ее Фокусировали. На миг стены вокруг  ее истинного "я"
стали тонки, как занавески. На миг Эзр коснулся ее.
     Он пожал  плечами.  Рейнольт здорово соображает. Если  бы ей  пришло  в
голову,  она  бы  увидела  его  насквозь.  Может  быть,  у  нее  хватило  бы
проницательности разгадать и Фама Нювена. Единственное, что  их  спасало,  -
что Фам и Эзр были на периферии ее фокуса. Будь у Ритцера Брюгеля хоть шпион
хоть вполовину такой умелый, они с Фамом уже были бы покойниками.
     Рейнольт  отвернулась,  отвлеченная  фантомами своих  скорлупок.  Потом
заявила:
     -  Ваш  проступок  не  имел  вредных  последствий.  Фокус -  устойчивое
состояние  организма.  Вам  может казаться, что вы  видите у  доктора Бонсол
изменения,  но  примите  во внимание вот что:  за последние годы  все лучшие
переводчики  начинают  проявлять  синтетический  аффект.  Если  это  снижает
производительность, Мы их помещаем  в клинику для определенной подстройки...
Как бы там ни было, если вы еще раз  позволите себе  попытки манипуляции,  я
лишу вас доступа к доктору Бонсол.
     Угроза была очень эффективна, но Эзр попытался рассмеяться:
     - Как, даже не под страхом смерти?
     -  Моя  оценка,  мистер  Винж,   такова:   ваше  знание  Века  Рассвета
Человечества делает  вас крайне ценным. Вы являетесь эффективным посредником
по меньшей мере между  четырьмя моими группами -  и я знаю, что предводитель
также  пользуется вашими советами. Но не обманывайте себя:  я  вполне могу в
отделе перевода обойтись без вас. Если еще раз вы позволите себе вызвать мое
неудовольствие, вы не увидите доктора Бонсол до окончания работы. Пятнадцать
лет? Двадцать?
     Эзр глядел  на  Рейнольт,  слыша  вее  словах бесконечную  уверенность.
Абсолютно  неумолимая женщина. Уже не в первый  раз он подумал,  какова  она
была раньше. Это интересовало не только его.  Траг Силипан много рассуждал у
Бенни  о  своей  начальнице.  Клика Ксеваль  была когда-то второй'по силе  в
Эмергенции, и Траг  утверждал, что Рейнольт стояла  там высоко.  Может быть,
когда-то она была чудовищем похлеще Томаса Hay. Что ж, хотя бы кто-то из них
несет наказание, раздавленный себе подобными. Анне  Рейнольт упала глубоко -
от Сатаны до орудия Сатаны.
     Стала  она больше  или меньше, чем была, - но  для Эзра Винжа она очень
опасна.
     Этой  ночью,  один  в  темной комнате,  Эзр описал  этот разговор  Фаму
Нювену.
     - У меня такое чувство,  что, если когда-нибудь  Рейнольт переведут  на
операции Брюгеля, она нас с тобой вычислит за пару килосекунд.
     Смешок Нювена прозвучал искаженным гудением глубоко в ухе Эзра.
     -  Такого  перевода  не будет никогда.  Она -  единственный  гвоздь, на
котором  держится  совместная  работа  зипхедов. У  нее  до  нападения  было
четыреста не-Фокусированных посредников - а теперь дззз-дззз.
     - Повтори последние слова.
     - Я сказал:  теперь она зависит  от  помощи необученных  людей. Гудение
было не  просто голосом,  который  теряет разборчивость. Случалось, что Эзру
приходилось переспрашивать три-четыре раза. Но это все равно было куда лучше
разговора морзянкой вспышек. Теперь, когда Эзр притворялся,  что засыпает, у
него в  ухе  застревал  одиночный  миллиметровый локализатор.  В  результате
слышалось  почти только  шипение и гул, почти неразличимые, но  при  большой
практике  можно  былоугадать  скрывающуюся  за  ними речь. Локализаторы были
рассеяны  по всей комнате  - по всей базе Торговцев. Они здесь стали главным
средством безопасности для Hay и Брюгеля.
     - И все равно, может, не надо было мне пробовать этот фокус с пирожком.
     - Может быть.  Я бы  не стал ничего делать так в открытую. - Да, но Фам
Нювен не  влюблен в  Триксию  Бонсол.  - Мы с тобой  уже  об этом  говорили.
Зипхеды  Брюгеля  -  инструмент  безопасности, какого  у  нас  в  Кенг Хо  и
представить  себе не могли.  Они вынюхивают двадцать четыре часа в  сутки, и
они умеют читать... - Эзр не разобрал последнее слово: наивных? невинных? Но
переспрашивать ему не хотелось,  -  ...вроде тебя. Пойми  это. Они наверняка
предполагают, что  ты не веришь в историю с Бойней Дьема. Они знают, что  ты
враждебен.  Они  знают, что ты интригуешь - или желаешь интриговать  -  ради
какой-то  цели.  Твои  чувства  к Бонсол  дают тебе прикрытие -  малая  ложь
прикрывает большую. Как у меня с моей легендой Замле Энга.
     - Да.  -  Но  я  на время  сбавлю  температуру. - Так  ты считаешь, что
Рейнольт - угроза несерьезная?
     Долгая пауза,  только гул и шипение. Может быть, Фам ничего не говорил.
Потом донеслись его слова:
     - Винж, я считаю как раз наоборот. В долгосрочной перспективе это самая
смертельная для нас угроза.
     - Но она же не из службы безопасности.
     - Нет,  но она ведет шпионов Брюгеля, подкручивает им мозги,  когда они
начинают расползаться. Фуонг и Траг справляются лишь с простейшими случаями,
Траг  делает вид, что может все, но он всего лишь выполняет ее указания. И у
нее восемь программис-тов-зипхедов, просматривающих  код нашего флота.  Трое
из них все еще вгрызаются в локализаторы. В конце концов она просечет, как я
их  обдурил. Дззз-блблб. Господи, ну и власть у этого Hay! Голос Фама исчез,
и остался только фоновый шум. Эзр высунул руку из-под одеяла и ткнул пальцем
в ухо, проталкивая локализатор поглубже.
     - Еще раз? Ты здесь?
     - Дззз. Здесь. Насчет Реинольт: она смертельно опасна. Так или иначе ее
надо будет устранить.
     - Убить?
     Слово  застряло у Эзра в  глотке. При всей ненависти к  Hay,  Брюгелю и
всей системе Фокуса ненависти к Анне Рейнольт у него не было. По-своему, как
могла,  она заботилась о рабах. Кем бы она ни была раньше, сейчас  она стала
всего лишь орудием.
     -  Надеюсь,  нет! Может  быть...  если Hay  клюнет  на локализаторы, он
станет использовать их и в Хаммерфесте. Тогда мы  будем там прикрыты так же,
как здесь. Если же случится, что ее зипхеды догадаются о ловушке...
     -  Но  ведь  весь  смысл задержки  в том,  чтобы дать ей время  изучить
локализаторы.
     -  Это  да.  Hay никак  не дурак. Ты  не волнуйся, я слежу. Если станет
слишком опасно, я... я ею займусь.
     На миг Эзр представил  себе, что может  сделать Фам, и тут же  заставил
себя  отвлечься  от  этого.  Даже после  двух  тысяч  лет Семья  Винж  очень
по-особому относилась к памяти Фама Нювена. Эзр вспомнил картины  в кабинете
отца. Истории,  которые рассказывала ему тетка. Ни  одной  из них не  было в
архивах Кенг Хо. Это значило, что они недостоверны - или достоверны лишь как
личные  реминисценции, что  именно праматерь Сура и  ее дети  на самом  деле
думали о Фаме Нювене. Они  любили его  больше,  чем просто  основателя новой
Кенг Хо, чем пращура всех Семей  Винж.  Но в некоторых рассказах проявлялась
темная сторона этого человека.
     Эзр открыл глаза, медленно осмотрел затемненную комнату. Слабые ночники
освещали не съеденный пирожок, все еще лежащий на столе. Реальность.
     -  Что  ты  в  действительности  можешь  делать с  локализаторами, Фам?
Молчание. Далекий гул.
     - Что могу? Ну, Винж, убивать с их помощью я не могу - непосредственно.
Но они много  для  чего  годятся помимо этой неуклюжей звуковой  связи.  Это
требует  тренировки, тебе еще надо будет  увидеть кое-какие приемы. - Долгая
пауза.  - Черт возьми, тебе  надо их  освоить. Может случиться,  что со мной
трудно будет связаться, а они окажутся единственным средством сохранить твою
легенду. Нам надо будет встретиться лично...
     - Лицом к лицу? Как?
     Десятки, если  не  сотни раз они .с Фамом  Нювеном вели обсуждения, как
сегодня,  как  заключенные,  перестукивающиеся  через стену.  На  людях  они
виделись реже, чем в первые Вахты. Нювен сказал, что Эзр  недостаточно умеет
контролировать  взгляд и жесты, и что шпионы  слишком о многом догадаются. А
теперь...
     - Здесь, на нашей базе, Брюгель и его зипхеды зависят от локализаторов.
Между  корпусами баллонов  есть места, где старые камеры перестали работать.
Если мы там случайно встретимся,  они не увидят ничего противоречащего тому,
что я скормлю им через локализаторы. Проблема в другом: я уверен, что шпионы
полагаются  на  статистику  не  меньше,  чем  на все остальное.  Когда-то  я
командовал  службой безопасности  флота  -  такой,  как  у  Ритцера,  только
помягче. У меня были программы, выделяющие подозрительное 'поведение - кто и
когда  был не виден,  необычные разговоры, отказы оборудования.  Это отлично
работало,  хотя плохих парней нельзя  было схватить  с  поличным.  Зипхеды с
компьютерами -  это  должно быть  в тысячу раз  лучше.  Ручаюсь, у них  есть
статистика   с   самого   возникновения   лагеря   L1.   Невинные   поступки
накапливаются,  накапливаются  -  и  в  один прекрасный день Ритцер  Брюгель
получает косвенные доказательства. И мы покойники.
     Бог Всей Торговли!
     -  Но  мы  можем  скрыть  почти  все!  -  Если  эмергенты   зависят  от
локализаторов Кенг Хо.
     - Может быть.  Один раз. Не  зарывайся. - Даже сквозь  гул Эзр услышал,
как Фам усмехается.
     - Когда можно будет встретиться?
     -  Тогда,  когда  это  окажет  минимальный  эффект  на   жизнерадостных
аналитиков Брюгеля.  Сейчас  посмотрим... Я  ухожу  с  Вахты через  неполных
двести килосекунд. Когда ты  выйдешь  на следующую Вахту,  я  буду где-то  в
середине своей. И устрою так, что мы сразу сможем встретиться.
     Эзр вздохнул. Полгода жизни еще долой. Но это гораздо ближе, чем многое
другое. Подойдет.

     ГЛАВА  ТРИДЦАТЬ  ЧЕТВЕРТАЯ  Бар Бенни  начался как  что-то не  совсем
законное,   как   видимое   свидетельство  большой   сети  черного  рынка  -
криминальная столица по стандартам эмергентов. В  стандартном  низском языке
Кенг  Хо термин "черный рынок" тоже существовал, но  означал лишь "торговля,
которую необходимо вести тайно, поскольку  она оскорбляет местных Клиентов".
В  небольшой  общине  вокруг  скал  никак  нельзя  было  сохранить в секрете
торговую сделку или  подкуп. В первые годы заведение  было  защищено  только
протекцией  Чиви Лин Лизолет.  А  сейчас...  Бенни  Вен  улыбнулся про себя,
выгружая  на стойку напитки и обеды. Теперь он, когда был на  Вахте, возился
здесь  полный  день. Что  еще  лучше,  с  этой работой мог  почти  полностью
справляться отец, когда Бенни и Гонле были вне  Вахты. Ханте Вен был все той
же потерянной,  мягкой душой, и  свои знания по физике так и не восстановил.
Но  он полюбил  работать  в  баре.  Когда  он  занимался  этим  один,  могли
происходить странные вещи. Что-то  было  явной неудачей,  что-то - блестящим
улучшением.   Был  случай,  когда  он   покрыл  стены  ароматным   лаком  из
дистиллятора летучих веществ. В небольших количествах аромат был приятен, но
когда все стены им покрыты  -  страшная  вонь.  На время  центр  жизни  базы
перенесся в самый  большой рабочий зал. В другой раз - четыре  реальных года
назад - он придумал такое, что стоило бы услуг целой Вахты: отец Чиви сделал
ему лозу и соответствующую систему для невесомости, чтобы декорировать стены
и мебель. И бар превратился в подобие парка.
     Лианы и  цветы все еще оставались, хотя сам  Ханте уже два года как был
вне Вахты.
     Бенни вышел из-за бара в долгий обход по лесу зелени. На столы клиентов
ставились  еда и  напитки,  взамен  принимались записки-обязательства. Бенни
поставил "Алмаз и лед" и ведро с закуской перед Трагом Силипаном, Силипан со
своим обычным надменным  видом сунул ему  обязательство. Он явно считал, что
оно ничего не стоит, и платит он только потому, что так принято.
     Бенни только улыбнулся  и пошел  дальше. Кто он такой, чтобы спорить? И
Траг  в определенном  смысле прав. Но с самых ранних Вахт очень немного было
случаев  отказа  от обязательств.  Попыток  уклониться  -  да.  Единственная
услуга,  которую  Траг  мог  бы  реально  оказать,  требовала  использования
служебного времени зипхедов, и он все время увиливал  от своих долгов, то не
находя нужного специалиста,  то  затратив  недостаточно времени  зипхеда  на
получение  наилучших  ответов. Но  даже  Траг достаточно часто  платил, как,
например, лианами для невесомости, которые  он поручил разработать Али Лину.
Потому что за фарсом бумажных обязательств - каждый знал -  стоял Томас Hay,
который то ли из  какого собственного  интереса, то  ли из  симпатии к Чиви,
ясно дал понять, что подпольная экономика Кенг Хо пользуется его защитой.
     - Привет, Бенни! Сюда давай! - помахал ему Дзау Цинь с верхнего стола -
стола "дискуссионного клуба". Вахта за Вахтой там, казалось  собирались одни
и те же  люди.  Обычно  Вахты слегка  накладывались  - достаточно для  того,
чтобы,  хотя  появлялись и исчезали новые  клиенты,  они  собирались  за тем
столом, если хотели поспорить, "чем все это кончится". На нынешней Вахте это
были  Дзау  Цинь,  конечно,  и  Рита  Ляо,  пять-шесть  лиц,  которые  своим
появлением удивления не вызвали, и - ага! - человек, который действительно в
своем деле разбирается.
     - Эзр! Я  думал  еще  четыреста  килосекунд  тебя здесь  не будет! Черт
побери, хотелось бы остаться и послушать.
     -  Привет, Бенни! - Лицо Эзра просияло знакомой улыбкой. Странно, когда
долго человека не видишь, прежнюю работу времени вдруг замечаешь резче. Эзр,
как и  Бенни,  был еще молод. Но аони  уже  были взрослыми. Около  глаз Эзра
залегли еле заметные морщинки. А когда он заговорил, в голосе его слышалась
уверенность, которой  не  было  в те  времена, когда  они оба были в  группе
Джимми Дьема.
     - Мне  ничего твердого, Бенни. Кишки все еще жалуются, недовольные, что
их разморозили. - Он показал на дерево Вахт на стене над баром. Да, там было
это изменение, скрытое среди мно-,гих других. - Кажется, Анне Рейнольт нужно
мое присутствие.
     Рита Ляо улыбнулась:
     -  Что само  по себе  уже повод для  сбора дискуссионного  клуба. Бенни
расставил пузыри и ведерки, плывущие за ним в контейнере, и кивнул Эзру:
     -   Сейчас   принесу   тебе   что-нибудь   успокоительное  для   твоего
свежеразмороженного трупа.
     Эзр смотрел, как Бенни Вен направляется  к бару. Наверное, Бенни найдет
что-нибудь, что  не  огорчит  его  желудок. Кто мог думать,  что  он к этому
придет? Кто  мог  подумать, к  чему  они все придут? По  крайней мере  Бенни
остался Торговцем,  хотя  и  в  плачевно малом  масштабе.  А  он... кто  он?
Заговорщик, так глубоко законспирированный, что  иногда  сам этому не верит.
Эзр  сидел  за  столом  с тремя людьми  Кенг Хо  и четырьмя  эмергентами,  и
некоторые  из эмергентов были  для него больше друзьями, чем  люди Кенг  Хо.
Неудивительно,  что  Томас  Hay так  удачно действует. Он кооптировал  всех,
пусть даже некоторые думают, что следуют Пути Торговца. Hay затмил их зрение
насчет  рабства  Фокуса.  Может,  так  и  Лучше.  Друзья  Эзра  защищены  от
смертельной  угрозы  Hay и  Брюге-ля  -  а  Нау и  Брюгель  не рассматривают
возможность, что еще есть люди Кенг Хо, которые работают против них.
     -  Так что  тебя так рано  подняло  из морозильника,  Эзр?  Винж  пожал
плечами:
     - Понятия не имею. Через несколько килосекунд направляюсь в Хаммерфест.
     Что бы оно  ни было, надеюсь,  оно  не помешает  встрече с Фамом.  Траг
Силипан поднялся к ним с пола и сел в пустое кресло.
     - Ничего особенного - поцапались переводчики и зипхеды чистой науки. Мы
сегодня уже разобрались.
     - Так зачем Рейнольт меняла расписание Эзра?
     Силипан завел глаза вверх.
     - Вы же знаете Рейнольт. Не обижайся,  Эзр, но она вбила себе в голову,
что раз ты специалист по Веку Рассвета, нам без тебя не обойтись.
     "Вряд ли", - подумал Эзр, вспомнив свой последний разговор с директором
по людским ресурсам.
     - А я ручаюсь, что это как-то связано с бухтой Калорика.  Вы же знаете,
что дети теперь там.
     Рита имела в виду пауков из старой передачи "Час науки для детей".
     - Они  уже  не  дети, - заметил  Цинь. - Виктория  Младшая  уже молодая
жен... взрослая.
     Ляо раздраженно пожала плечами:
     -  Рапса  и  малыш Хранк все  еще дети.  И  их  тоже перевезли к  бухте
Калорика.
     Неловкая пауза.  Приключения этих  пауков были для  многих  бесконечной
пьесой -  и с течением лет в  ней  все легче открывались новые  подробности.
Фаны  пауков  следили  и  за  другими семьями, но  семья Андерхилл все равно
оставалась самой популярной. Рита была  одним из  самых горячих фанатиков, и
временами это было до жалости очевидным.
     Траг же оставался безразличен к этой грустной пьесе.
     - Не, Калорика - это для отвода глаз. Цинь засмеялся:
     - Траг, к югу от Калорики действительно есть космодром. Пауки запускают
спутники.
     - Нет, я про то, что вся эта  история с  каворитом -  для отвода  глаз.
Потому-то Эзра  и вытащили  из койки пораньше.  - Он заметил реакцию Эзра  и
улыбнулся шире: - Ты узнал термин?
     - Да, это...
     Траг гнул свое, не интересуясь всем известным определением.
     -  Очередная выдумка переводчиков,  просто более  темная, чем обычно. В
общем, год назад пауки использовали заброшенные шахты  на плоскогорье  к югу
от  Калорики,   пытаясь  определить  различия  между  массой  инерционной  и
гравитационной.   Поневоле  задумаешься,  в  самом  ли  деле   эти  создания
талантливы.
     -  Идея  не  глупая,  -  сказал Эзр,  -  пока  эксперименты  не покажут
обратного.
     Он вспомнил этот проект. В основном там участвовали ученые Тифштадта, и
доклады  их были почти недоступны.  Люди-переводчики так  и не выучили  язык
тиферов  так глубоко,  как язык  Аккорда. Ксопи Реюнг  и  еще двое  могли бы
овладеть этим языком бегло, но они погибли при разбегании гнили.
     Траг жестом отмел возражение.
     -  Что в самом деле глупо, так это то,  что пауки  эту разницу нашли. И
опубликовали   свою   глупость,   объявив,   что    нашли   на   плоскогорье
антигравитацию.
     Эзр глянул на Дзау Циня:
     - Ты об этом слышал?
     -  Кажется,  да...  -  Дзау  задумался. Очевидно,  это  до  сих пор  не
афишировалось. - Рейнольт привлекала меня пару раз  для работы  с зипхедами.
Они хотели узнать о любых аномалиях орбиты  наших спутников наблюдения. - Он
пожал  плечами.  -  Конечно,  аномалии  есть.  По  ним  и  составляют  карты
плотности.
     -   Ну  вот,  -  продолжал  Траг.   -  Открывшие  это   пауки  пережили
мегасекундную  славу,  пока   не  выяснилось,  что  их  чудесные  результаты
невоспроизводимы.  Опровержение  поступило всего несколько  килосекунд  тому
назад.  -  Он захихикал.  -  Вот  идиоты!  В  человеческой цивилизации такое
заявление не продержалось бы и дня.
     - Пауки не глупцы, - возразила Рита.
     -  И  неграмотными  их  не  назовешь,  -  поддержал  ее  Эзр.  - Верно,
человеческие  ученые почти все отнеслись бы к такому сообщению  скептически.
Но у людей опыт науки восемь  тысяч лет. Даже  у заглохшей цивилизации, если
она  восстановится достаточно  для  исследования таких  вопросов,  останутся
руины библиотек, содержащих наследие человечества.
     - Ну, это да. Паукам все приходится делать первый раз.
     - И  это так и  есть,  Траг! Мы знаем,  что они - первопроходцы.  Можно
сравнивать только с одним случаем - со Старой Землей. И очень много случаев,
когда и там первопроходцы ошибались.
     - На самом деле  мы им окажем  услугу, когда захватим. Это  сказал Арло
Динж,  человек  из  Кенг  Хо.  И  сделал это  заявление  со  всей  моральной
надменностью эмергента. Эзр неохотно кивнул.
     - Да, нашим предкам Века Рассвета невероятно повезло, что они выбрались
из  ловушки  единственной  планеты. А гении  пауков не  лучше  гениев Старой
Земли. Например,  этот Андерхилл. Его студенты  делают великолепные  работы,
но...
     - Но он сам набит предрассудками, - вставил Траг.
     -  Верно. Он  понятия не  имеет о лимитах  проектирования программ,  об
ограничениях,  которые  они  накладывают  на аппаратуру. Он  думает,  что до
бессмертных  и  богоподобных  компьютеров  рукой  подать,  только  еще  чуть
поработать. Ходячая библиотека несбывшихся мечтаний.
     - Видите! Вот  почему ты  у Рейнольт в  любимчиках.  Ты знаешь, в какие
фантазии могут верить пауки.  Когда придет  время взять  контроль, это будет
важно.
     - Когда придет время...  - Дзау  Цинь криво улыбнулся. На дальней стене
рядом с деревом Вахт у Бенни было окно ставок на поисковую партию. Ставки на
то, когда произойдет выход из укрытия, когда кончится Изгнание - вечные темы
разговоров в баре. -  Больше  тридцати  истинных  лет  прошло  после вспышки
солнца. Я много  времени, как вы  знаете, бываю  снаружи, почти столько  же,
сколько Чиви Лизолет и ее команда. Сейчас солнце гаснет. Через несколько лет
оно умрет снова. Пауков поджимают  сроки.  Я ставлю на  то, что они войдут в
Информационный Век раньше, чем через десять лет.
     - Вполне достаточно для нас, чтобы взять власть тихо, - сказал Арло.
     -  Пусть так. Но другие  обстоятельства могут заставить нас действовать
раньше. Пауки начали космическую программу. Через десять лет наши операции -
даже наше присутствие в точке LI - уже не удастся скрыть.
     Траг:
     - Так что? Если они полезут, мы их раздавим.
     - И перережем себе горло, друг мой, - возразил Дзау.
     - Оба  вы чушь несете,  -  сказал Арло. - Спорить могу,  у нас осталось
меньше  десятка  ядерных  бомб. Вроде бы  мы все остальные  извели  друг  на
друга...
     - У нас есть оружие направленной энергии.
     -  Ага,  будь мы на близкой  орбите. Я вам говорю, мы можем убедительно
блефовать, но...    - Можем  кинуть на  гадов  наши  разбитые  корабли. Эзр
переглянулся с Ритой Ляо. От всего этого спора она была готова вскипеть. Она
- и Дзау, почти все за столом - думали о пауках, как о людях. Это был триумф
Триксии.  Эмергентам,  по  крайней мере не входящим в  класс  предводителей,
очень не  нравилась мысль о  мегаубийствах. В любом  случае  Дзау  Цинь  был
определенно прав: есть у эмергентов нужная огневая мощь или нет, но вся цель
скрытого  пребывания создать  Клиента, который поможет возродить экспедицию.
Опустошить планету -  такое  имело смысл  лишь для сумасшедших вроде Ритцера
Брюгеля.
     Эзр  откинулся  назад, выходя  из спора. Посмотрел на имя  Фама в схеме
Вахт: еще несколько  дней,  и  у  них  будет первая встреча  лицом  к  лицу.
Медленно и терпеливо, не  спеши. Ладно. Эзр надеялся, что дискуссионный клуб
перейдет  к.чему-нибудь  более интересному, но даже вся  эта чушь отдавалась
приятным знакомым гудением. Не в  первый раз Эзр почувствовал, что это вроде
семьи, семьи, бесконечно  спорящей о проблемах, которые всегда остаются одни
и те же. Он научился ладить с эмергентами, а они с ним. Почти как нормальная
жизнь... Он поглядел через  зигзаги  лоз, опутавшие все вокруг.  Цветы пахли
сильно,  но  это  все же не  вонь лака,  ранее испробованного Ханте. Ага.  В
цветах и листьях открылся вид на место Бенни на  полу бара. Эзр ему помахал.
Может, можно будет поесть  настоящей еды. И тут мелькнула шахматная блузка и
щтаны с фрактальным узором.
     Чиви.
     Их  с Бенни  связывали  тесные  торговые  отношения.  Бенни  показал на
покоробленный участок обоев  у нижней стены бара. Чиви кивнула, сверившись с
каким-то списком.  Тут  она,  кажется,  ощутила взгляд  Эзра. Повернулась  и
помахала всей  группе под  потолком.  Эзр отвернулся  с  вдруг  похолодевшим
лицом. Как  она красива!  Когда-то  Чиви была  дьявольским отродьем, которое
раздражало его  сверх всякой меры. Однажды он ее ударил, и ударил еще раз...
Он  вспомнил свою ярость, как это приятно  было - хоть  как-то  отомстить за
Джимми Дьема и Триксию Бонсол.  Но  Чиви не  была  предательницей,  она была
жертвой больше, чем сама об этом знала. Если Фам прав насчет чистки мозгов -
а он должен быть прав, слишком точно этот ужас соответствует фактам, -  Чиви
была жертвой настолько,  что  и  вообразить себе нельзя.  Ударив  Чиви,  Эзр
кое-что узнал о себе самом. Он понял, что цивилизованность Эзра Винжа - слой
очень тонкий. Это знание о себе  самом  он  мог  скрывать и дальше. Может, у
него все  же получится действовать на благо,  несмотря  на  то, что в душе у
него  зло... Но когда он увидел Чиви,  когда  она  увидела его... невозможно
было забыть, что он сделал.
     - Эй, Чиви! - Рита  Ляо заметила ее приветственный жест.  - Есть у тебя
секунда? Мы хотим, чтобы ты нам кое-что объяснила. Чиви улыбнулась:
     - Сейчас!
     Она снова повернулась  к Бенни. Он кивал, передавая  ей пачку  бумажных
обязательств. И она поскакала вверх по  решетке лиан.  При этом она обходила
путь Бенни, доливая бокалы и  разнося закуски.  То есть  делала за Бенни его
работу.  Вот  такая она  -  Чиви.  Она  организовала  подпольную  экономику,
контрабанду, которая создала относительно комфортабельную  жизнь. Как Бенни,
она без колебаний всегда предлагала свою помощь, работу. В то же самое время
у  нее был  доступ к  уху предводителя, она  привнесла в режим Hay мягкость,
которую эмергенты вроде Дзау Циня не могли бы  принять сознательно.  Но  это
было можно  прочесть в глазах Дзау и Риты: они чуть  ли не благоговели перед
Чиви Лизолет.
     И она ему улыбнулась.
     -  Привет, Эзр! Бенни  решил, что  ты  можешь захотеть еще. Она  сунула
ведерко в фиксатор на столе перед Эзром. Эзр кивнул, не  в силах встретиться
с ней взглядом.
     Рита уже  что-то ей с жаром  говорила; кажется, никто  не  заметил  его
неловкости.
     - Не спрашиваю  о внутренних  новостях, Чиви, но какая последняя оценка
Даты Выхода? Чиви улыбнулась:
     - Моя оценка? Верхняя - двенадцать лет. Прогресс пауков в космосе может
заставить нас действовать раньше.
     - Ага! - Рита бросила взгляд на Дзау. - Ну, мы просто поинтересовались.
Положим,  что  мы  все  возьмем  под  контроль  через их компьютерные  сети.
Положим, нам придется  принять чью-то сторону, сыграть с одним блоком против
другого. Кого мы поддержим?
     ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ  Алмаз-1 был  более двух тысяч  метров в длину и в
ширину почти  столько же  - куда больше остальных скал скопления. За  многие
годы толща  кристалла под Хаммерфестом  превратилась в  лабиринт туннелей. В
верхнем уровне были кабинеты и лаборатории, ниже - личные апартаменты Томаса
Hay. Еще  ниже находились последние  дополнения инверсированной архитектуры:
пустотные  линзы  более  двух  сот  метров  в поперечнике. При  их  создании
сработались почти  все тепловые копатели,  но Чиви не  жаловалась: эта  идея
частично принадлежала ей.
     Три человеческие фигурки почти терялись в масштабах этих залов.
     - Ну как, впечатляет, или... впечатляет? - спросила Чиви у Томаса  Hay,
улыбаясь.
     Hay смотрел прямо  перед  собой с чуть отвисшей от  удивления челюстью.
Такое  бывало  нечасто.  Он еще не  заметил  сам,  но потерял  равновесие  и
медленно падал назад.
     - Я... да. Даже имитация на скорлупках не давала такого впечатления.
     Чиви  рассмеялась  и  легким  движением толкнула  его  к  вертикальному
положению.
     - Каюсь.  Я в имитации не показала  освещения. В безэховых  углублениях
потолка были спрятаны актинические  дуги. И они  превращали  небо  в сияющую
драгоценность.  Настраивая их работу,  можно было получить практически любой
световой эффект, но всегда чуть окрашенный радугами.
     Справа от  Чиви стоял папа и  тоже смотрел,  но не с удивлением и не на
потолок. Али Лин стоял на руках, абсолютно не обращая внимания на зачаточную
гравитацию,  и  изучал  зернистую  поверхность,  оставленную  копателями  на
алмазном полу.
     - Здесь  ничего  живого,  совсем ничего. - Лицо его скривилось в хмурой
гримасе.
     - Это будет самый большой твой парк, папа. Ты его сделаешь с нуля.
     Гримаса стала чуть менее хмурой.
     Мы вместе будем над ним работать, папа. Ты меня сможешь научить новому.
     Здесь хватит места для настоящих животных, может, даже  летающих котят.
Это  была скорее мечта,  чем воспоминание  о времени, которое Чиви провела с
мамой и папой на базе перед отлетом с Триленда.
     А Томас сказал:
     _  я  очень  рад, что ты меня  на  это уговорила, Чиви. Я хотел  только
улучшить безопасность, а ты дала мне настоящее чудо.
     Он вздохнул и погладил ее по спине, улыбнувшись.
     - Это будет большой парк,  Томас, даже по  меркам  Кенг  Хо.  Не  самый
большой, но...
     - Но самый лучший.
     Томас протянул руку мимо Чиви потрепать Али по плечу.
     - Да.
     Наверное,  самый лучший.  Папа  всегда был  лучшим строителем парков. А
сейчас он уже пятнадцать лет  был Фокусирован на этой  специальности. Каждый
год из этих пятнадцати рождал новые чудеса. Его бонсай и микропарки были уже
лучше  самых  прекрасных  парков  Намчена.   Даже   Фокусированные   биологи
эмергентов теперь были не хуже лучших биологов Кенг Хо, поскольку у  них был
доступ к библиотеке флота.
     А когда кончится Изгнание, когда ты, папа, будешь наконец свободен, вот
тогда ты сотворишь настоящие чудеса.
     Hay  оглядел  пустую  сверкающую пещеру. Наверное,  он представлял себе
ландшафты, которые здесь поместятся, - саванны,  прохладные  дождевые  леса,
альпийские луга. Даже волшебство Али не могло  бы создать  здесь более одной
экосистемы, но есть выбор. Она улыбнулась:
     - Как бы тебе понравилось озеро?
     - Что?
     - Код "влажная вода" в библиотеке проектов. - Чиви подключила скорлупки
к библиотеке.
     - Ух ты... ты мне об этом не говорила!
     На алмазную реальность наложилась одна из схем Али - лесной ландшафт, -
но в середине пещеры было озеро, расширявшееся к горизонту, подходящее вдали
к горам, -  казалось,  горы  за  много километров  отсюда. От лесного берега
только что отчалила парусная лодка.
     Томас лишился дара речи.
     -  Господи! Это же  имение  дяди на Северной Лапе!  Я там бывал  каждое
лето!
     - Я знаю. Я его взяла из твоей биографии.
     - Это прекрасно, Чиви, пусть даже и невозможно.
     - Возможно!  У  нас  наверху  воды хватает,  и здесь  будет  прекрасное
запасное хранилище.  - Она махнула вдаль, где  расширялось  озеро. - Мы чуть
прокопаем дальнюю сторону  пещеры и запустим  озеро прямо  из стены. Наберем
достаточно обоев для иллюзии реальности.
     Это  могло  и  не  удасться.  Видеообои  с   разбитых  кораблей  сильно
пострадали от вакуума. Но это не  важно. Томас  любит ходить в скорлупках, и
дальние планы можно просто нарисовать.
     - Нет, я не о том. Нельзя устроить настоящее озеро - в микрогравитации.
Первое  скалотрясение - и оно поползет  по стенам. Чиви  просияла широченной
улыбкой.
     - Вот тут и  есть настоящий сюрприз. Я это могу сделать!  У  нас тысячи
сервоклапанов с разбитых кораблей -  больше, чем можно использовать  на  все
остальные цели. Мы  их поставим у  дна озера  и наладим управление с помощью
сети локализаторов. Очень легко будет гасить волны и держать озеро в рамках.
     Томас рассмеялся:
     - Чиви,  ты  действительно любишь стабилизировать  то,  что по сути  не
стабильно! Что ж... ты это сделала со скалами, может быть, сделаешь и здесь.
     Она пожала плечами:
     - Конечно, сделаю. При ограниченной береговой линии я это  могу сделать
эмергентскими локализаторами.
     Томас повернулся к  ней, и  она увидела, что перед его глазами  уже нет
изображения.  Он вернулся  в  твердый стерильный  мир алмазной пещеры. Но он
видел чудо, и она знала, что ему понравилось.
     - Это будет чудесно... хотя много нужно ресурсов, и много работы.
     Он имел в виду работу не зипхедов. Даже Томас не  считал Фокусированных
людьми.
     - Ничему важному это не помешает. Клапаны - металлолом.  Локализаторы в
избытке. А люди - люди мне должны много услуг.
     Чуть позже Hay вывел свою женщину  и зипхеда из пещеры.  Чиви снова его
удивила, и  на  этот  раз еще более зрелищно. И черт  побери, это  еще  одна
причина, по которой нужны локализаторы в Хам-мерфесте. Люди Рейнольт все еще
не проверили  устройства до  конца, но насколько сложными  они  могут  быть?
Ладно, это потом. Чиви сказала, что может сделать озеро даже с эмергентскими
локализаторами.
     Они  прошли  через нижние уровни,  отвечая на приветствия и  взмахи рук
эмергентов и бывших людей  Кенг Хо. Али Лина оставили возле  садового парка,
где  была его мастерская.  Отец Чиви  не  был  заключен в улье Мансарды. Его
специализация требовала  открытых  пространств  и живых существ. По  крайней
мере  так Томас  Hay представил этот  вопрос Чиви. Это было правдоподобно, и
это  значило,  что  девушка  не  будет  видеть  обычное  зрелище  работы   с
Фокусированными, а это задержит ее неизбежное сползание к пониманию.
     - Ты должна вернуться на базу, Чиви?
     - Да,  кое-какие  поручения.  И  кое-кого  увидеть.  Чиви  должна  была
закончить кое-какие торговые сделки и собрать услуги, которые ей задолжали.
     - Ладно. - Он сгреб ее в поцелуе, видном всему коридору. Не важно. - Ты
отлично справилась, любовь моя!
     - Спасибо. - Улыбка у нее была ослепительной. Ей уже больше тридцати, а
она все еще удерживает его симпатию. - Увидимся вечером.
     Она  ушла вверх по центральному стволу, подтягиваясь и переставляя руки
быстрее и быстрее, только что не ракетой  пролетая мимо людей. Чиви  все еще
каждый день тренировалась на центрифуге в два g, все еще отрабатывала боевые
искусства. Это  все, что осталось  в ней от влияния матери - по крайней мере
внешне. Не  приходится сомневаться,  что движущая  ею энергия была некоторой
сублимацией желания угодить матери.
     Hay  глядел вверх,  почти не  замечая обходящих его людей, -  они  сами
старались не становиться у него на дороге.  Фигурка  Чиви мелькала в высотах
центрального ствола.
     Чиви  была  самой ценной его  собственностью  после  Анне Рейнольт.  Но
Рейнольт он получил, по сути, в наследство; Чиви Лин Лизолет была его личной
победой  - талантливой и не-Фокусиро-ванной, без конца и края работающей  на
него все эти годы. Владеть ею, манипулировать ею  - задача,  которая никогда
не  становилась  рутинной. И всегда  на  краю опасности.  У нее была  сила и
скорость,  чтобы убивать голыми руками. Он в первые дни этого не понимал. Но
это было еще до того, как он понял ее ценность.
     Да,  это был его триумф,  но Томас  Hay был достаточно реалистом, чтобы
понимать:  ему еще и  повезло. Он завладел Чиви в нужном возрасте и в нужном
контексте  - она была достаточно  взрослой, чтобы  усвоить  глубины культуры
Кенг Хо, и при этом достаточно юной, чтобы ее потрясла Бойня Дьема. В первые
десять лет Изгнания она проникла в его ложь только три раза.
     По  губам Hay  пробежала  тень  улыбки.  Чиви  думала, что это  она его
изменяет, что она показала ему, как хорошо работают методы свободы. Что ж, в
этом она права.  В ранние годы  разрешить ей подпольную экономику - это было
частью  его  игры  с  ней,  временной  слабостью.  Но  подпольная  экономика
действительно была  эффективной.  Даже  учебники  Кенг  Хо  утверждали,  что
свободный рынок в  таком замкнутом и ограниченном пространстве бесполезен. И
все же год за годом эти коробейники  улучшали положение вещей  - даже в  тех
операциях, которые Hay все равно потребовались бы. Так что теперь, когда она
заверила его, что люди у нее в долгу и будут усердно работать, создавая парк
с озером - Чума его побери,  я действительно хочу это озеро!- Томас  Hay уже
не  смеялся в кулак у нее за спиной. Она была права: люди - даже эмергенты -
лучше  будут работать  в  парке,  потому что они обязаны Чиви услугами,  чем
потому, что Hay  - предводитель,  обладающий  властью  выбросить  их  всех в
космос.
     Чиви  наверху  ствола  стала  крошечной  фигуркой.  Она  повернулась  и
помахала. Hay помахал в ответ, и  она исчезла в  одном из  боковых туннелей,
ведущем к ангару катеров.
     Hay еще  чуть постоял, глядя вверх и  улыбаясь. Чиви  научила его  силе
управляемой  свободы.   Дядя   Алан   и  клика  Наули  доверили   ему   силу
Фокусированных рабов. А Мигающая? Чем больше удавалось узнать  о звезде и ее
планете,  тем  больше  росло в  нем убеждение, что здесь  таится  чудо  - не
сокровища,  которых он ожидал,  а  нечто  большее. Биология, физика, дальняя
галактическая  орбита   звездной  системы...  все  это  вместе  выходило  за
возможности анализа, дразня его интуицию.
     Через несколько  лет пауки  вручат ему  промышленную  экологию, которая
позволит все это исследовать.
     Не  было  времени   и  места  в  человеческой  истории,  когда  столько
возможностей  открывалось для одного человека.  В  самом  начале  Томас Hay,
моложе  на двадцать  пять  лет; ужасался перед  лицом  неизвестности. Но шли
годы, он шаг за шагом встречал трудности и  преодолевал их. То, что придет с
Арахны, будет властью династии, подобной которой не видело человечество. Это
займет время, может быть,  столетие  или два, но  к концу он  вряд  ли будет
старше  среднего возраста  людей  Кенг Хо. Он сметет клики эмергентов.  Этот
край  Людского Космоса увидит величайшую империю всех историй.  Легенда Фама
Нювена померкнет в лучах сияния Томаса Hay.
     А Чиви?  Он  бросил последний взгляд вверх.  Он надеялся,  что до конца
Изгнания она  продержится. Так  много  есть такого, в чем она может  помочь,
когда пауки будут повергнуты. Но маска протиралась. Промывка мозгов не  дает
полной чистки; Чиви  начинала улавливать истину все быстрее. Без уничтожения
больших объемов ткани Анне  Рейнольт не могла устранить то, что она называла
"резидуальной нейронной нагрузкой". И  возникали, конечно, противоречия,  не
все из  которых можно было списать на амнезию после анабиоза.  Когда-нибудь,
даже  при  самом  искусном  манипулировании... Как ему  объяснить  нарушение
обещания отпустить  всех  на волю?  Как  объяснить  меры,  которые  придется
принять  против  пауков, или программы  размножения людей,  которые придется
осуществлять? Нет. Неизбежно, хотя  и весьма прискорбно, придется избавиться
от Чиви. И все же даже  тогда она ему  послужит. Дети  от нее все еще  будут
возможны. А его королевству когда-нибудь понадобятся наследники.
     Чиви  вплыла в  заведение Бенни через две тысячи  секунд. На этой Вахте
здесь  распоряжался сам Бенни. Отлично. Из хозяев бара он ей нравился больше
всех. Они немного поторговались насчет нового оборудования:
     -  Господи, Бенни!  Тебе еще обои нужны?  А  ты знаешь,  есть и другие,
которым они могут  пригодиться. Например, парк под Хаммерфестом. Бенни пожал
плечами:
     - Добейся от  предводителя разрешения на консенсуальные  изображения, и
не нужны мне тогда твои обои. А эти просто сработались. Видишь?
     Он  показал на  пол,  где постоянно держалось изображение Арахны. Видна
была буря,  которая могла через  несколько килосекунд дойти  до Принстона  -
явно драйверы дисплея еще  работали. Но  видны были также искажения  формы и
смазанные цвета.
     -  Ладно,  можно еще кое-что  ободрать с "Невидимой Руки",  но это тебе
дорого встанет.
     Ритцер  Брюгель  будет  пускать пену и  визг,  хоть  ему  эти  обои без
надобности. Он считал  "Руку" своей вотчиной.  Чиви посмотрела на написанный
от  руки список  Бенни,  на  другие  его  строки.  Вся  готовая  еда шла  из
бактериальной - с базы -  этим захочет заняться Гонле Фонг. Летучие вещества
и  пищевое сырье, ага.  Как всегда, Бенни пытается перебежать  Гонле дорогу,
выйдя на  горные  работы в скалах.  Для двух  закадычных друзей они  слишком
серьезно относятся к своей деловой конкуренции.
     Она заметила краем глаза какое-то движение.  Компания Циня, как всегда,
на обычном месте.  Эзр!  Чиви  невольно улыбнулась. Он отвернулся от других,
глядя в ее сторону. Она махнула ему рукой. Казалось, лицо  его замкнулось, и
он отвернулся. На миг Чиви вздрогнула от прежней боли.  Даже  сейчас,  когда
она его  видела,  накатывала неожиданная  радость,  будто встретила  старого
Друга,  которому  так много надо сказать.  Но год  за  годом  он каждый  раз
отворачивался.  Она не  хотела  ничего  плохого  для  Трик-сии  Бонсол;  она
помогала  Томасу,  потому  что он  хороший  человек,  тот,  кто  делает  все
возможное и невозможное, чтобы провести людей через Изгнание.
     Неужели .Эзр никогда не  даст  ей хотя бы  попытаться  объяснить?  Быть
может. Еще годы должны  пройти. Когда кончится Изгнание, когда созреет целая
цивилизация, которая им поможет и Триксия к нему вернется, - не сможет он ее
не простить.

     ГЛАВА  ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ Пространство между внешней  оболочкой  базы  и
жилыми  баллонами  служило  буфером  на  случай разгерметизации. Многие годы
Гонле Фонг использовала его  для своих подпольных ферм.  От падения давления
погибли некоторые  ее  эксперименты с  канберрскими цветами, и сейчас  фермы
Гонле занимали  только  часть  мертвого пространства.  Фам  с  Эзром  Винжем
встретились довольно далеко от них. Здесь воздух был неподвижен и прохладен,
и только проникающий  сквозь внешние  стены  тусклый свет  Мигающей  освещал
место их встречи.
     Фам  зацепился  ногой  за  стенной  упор и  спокойно ждал.  Он  заранее
постарался, чтобы это пространство было как  следует насыщено локализаторами
- они были рассыпаны по всем стенам. Несколько штук всегда летали около него
в воздухе,  хотя даже в ярком свете они были еле  видными пылинками.  Здесь,
скрытый  в  сумерках,  Фам  представлял  собой  командный  пункт  из  одного
человека. Он видел и слышал отовсюду, где находился, -  сейчас из щели между
баллонами.  Кто-то  осторожно приближался.  На тыльной стороне глаз- у  Фама
была  визуальная  система не  хуже скорлупок  Кенг Хо. Это  шел  пацан Винж,
крадучись и нервничая.
     Сколько сейчас этому Винжу - тридцать? Да,  уже  не пацан. Но все те же
черты лица, та же  серьезная манера...  как у Суры. Не тот человек, которому
можно  доверять,  о нет.  Но  можно  надеяться  -  человек,  которого  можно
использовать.
     Винж  стал  виден   невооруженным  глазом,   выйдя  из-за   закругления
внутреннего баллона. Фам поднял руку, и парнишка остановился. При всей своей
настороженности Винж чуть не пропустил Фама, не заметив его во впадине ткани
стены. ~ Я... здравствуйте! - шепнул Винж. Фам  отплыл от стены в чуть более
освещенное пространство.
     Встретились наконец, - сказал он, выдав мальчику кривую улыбку.
     - Д-да. Правда.
     Эзр повернулся, посмотрел на него  долгим  взглядом и - Господи Боже! -
слегка поклонился. Черты лица Суры расплылись в застенчивой улыбке.
     - Странно видеть вас настоящего, не Фама Тринли.
     - Вряд ли разница заметна.
     -  О,  сэр,  вы  не  знаете.  Когда вы -  Тринли,  все  мелочи выглядят
по-другому.  А сейчас, даже  при этом освещении,  у вас совсем не такой вид.
Если бы Hay или Рейнольт видели вас хоть десять секунд, они бы тоже поняли.
     Слишком активное у мальчика воображение.
     - Ладно, в ближайшие  две тысячи секунд они будут видеть только вранье,
которое  покажут  мои  локализаторы.  Будем  надеяться,  тебе  хватит  этого
времени, чтобы перейти к делу.
     -  Да! На  самом  деле  можно  видеть с  помощью  этих  локализаторов и
отдавать им команды?
     -  При некоторой  практике. - Он  показал  мальчику, куда вокруг орбиты
глаза  надо вставлять локализаторы и  как подключать  ближайшие локализаторы
для  сотрудничества. - Не  делай этого  на людях. Синтезированный луч  очень
узок, но все равно его могут заметить.
     Винж уставился, как будто ослеп.
     - Ага, что-то вроде как толкается в глаза сзади.
     - Локализаторы непосредственно раздражают зрительный нерв. Поначалу то,
что  всплывает,  может   иметь   причудливый  вид.  Команды  можно   выучить
несколькими  простыми  упражнениями,  но  научиться   понимать   раздражения
зрительного нерва... это как учиться заново видеть.
     Фам считал, что это очень похоже на то, как слепой осваивает зрительные
протезы. Некоторым это удается,  другие остаются слепыми. Этого он вслух  не
сказал.  Вместо этого он  показал Эзру несколько тестовых узоров, с которыми
тот может попрактиковаться.
     Он  много  думал,  какую  часть  командного  интерфейса показать  этому
мальчишке  Винжу. Хотя Эзр уже знал  достаточно, чтобы  его  выдать.  Против
этого не было средства, кроме как убить его.
     Все эти  чертовы следы, ведущие  к  Замле Энгу, и он все  равно вынюхал
правду.  Остается  надеяться,  что все дело в его происхождении  из  Великой
Семьи.
     Фам  держал  его   в   неведении  годами,   выискивая   любые  признаки
контринтриги,  пытаясь  оценить способности парня.  И  видел  импульсивного,
неуверенного   подростка,   взрослеющего  в   условиях  тирании  и   все  же
сохраняющего какое-то соображение.
     Когда наступит время, когда Фам  выступит  против  Hay и  Брюгеля,  ему
понадобится чья-то помощь, чтобы дергать  за  все ниточки. Придется мальчика
кое-чему обучить... но иногда  Фам скрипел зубами, думая о том, какую власть
вручает одному из Винжей.
     Набор команд Эзр выучил очень быстро. Теперь он должен без труда узнать
другие  способы,  которые Фам ему открыл. Полное  зрение появится  не сразу,
но...
     - Да, я  знаю,  что ты пока видишь  только  вспышки света. Тренируйся с
тестовыми  узорами, и через  пару-другую  мегасекунд будешь видеть  не  хуже
меня.
     Почти не хуже меня.
     Его уверенность успокоила мальчика.
     - Хорошо, я буду тренироваться и тренироваться - у себя  в комнате, как
вы сказали. Такое чувство... не знаю, будто я сейчас сделал куда больше, чем
за все прошлые годы.
     Осталось  сто  секунд  из отведенного времени.  Маска, скрывавшая их от
наблюдения,  не может  быть  снята.  Ничего,  главное -  реагируй на  пацана
естественно. Банально.
     - Ты  много  сделал в прошлом. Вместе  с  тобой мы  узнали суть  работы
Хаммерфеста.
     - Да, но теперь будет по-другому... А как все будет, когда  мы победим,
сэр?
     - После победы? - Почему бы и не сказать? - Будет... великолепно. У нас
будет   технология  Кенг  Хо  и  планетная  цивилизация,  почти  готовая  ее
использовать.. Это уже само по  себе будет такой  мощной торговой  позицией,
какой у  Кенг  Хо  никогда  не было.  Но  у нас  будет и больше. Имея  запас
времени, мы создадим космические двигатели на базе новой физики,  которую мы
узнали  при изучении Мигающей. И ты  знаешь разнообразие ДНК  на Арахне. Это
само по себе уже клад, ящик с сюрпризами, который может...
     - И все Фокусированные .получат свободу.
     - Да-да,  конечно. Не беспокойся,  Винж, мы  вернем  Триксию.  Обещание
очень  дорогостоящее,  но  такое,  которое  'Фам  собирался выполнить.  Если
освободить   Триксию   Бонсол,  Винж  прислушается  к   соображениям  насчет
остальных. Быть может.
     Фам понял, что мальчик глядит на него как-то  странно:  он дал молчанию
затянуться слишком долго, до нежелательных догадок.
     - Ладно, кажется, этот вопрос мы  рассмотрели. Отрабатывай язык ввода и
визуальные тестовые  узоры. Сейчас  наше время кончилось. - Слава Богу  всей
Торговли. - Уходишь первым, той дорогой, что пришел.
     - Ладно.
     Винж секунду помялся, будто желая еще что-то сказать.  Потом повернулся
и поплыл за внутренний баллон.
     Фам  следил за  таймером,  плавающим у  него  в  заднем  зрении.  Через
двадцать секунд он  пойдет в  другую  сторону. Локализаторы скормили шпионам
Брюгеля две  тысячи секунд тщательно спланированной лжи.  Потом Фам проверит
ее на  совпадение  с  тем, что происходило  вообще в это  время на  базе, и,
естественно, понадобятся некоторые  корректировки.  Провести  такую  встречу
было бы  проще простого, если бы  у противника  были  обычные аналитики. При
наличии  наблюдателей  зипхедов  прикрытие собственной  задницы  становилось
серьезной тренировкой в паранойе.
     Десять секунд. Он  вгляделся в полумрак, где только что исчез Эзр Винж.
У Фама Нювена был тысячелетний опыт дипломатии и  обмана. Какого черта я так
негладко поработал  с мальчишкой? Призрак Суры  Винж  вдруг оказался  совсем
рядом, и она смеялась.
     -  Знаете,  нам  действительно  нужны  локализаторы в  Хаммерфесте. Эта
просьба  стала уже ритуальной в начале брифингов службы безопасности Ритцера
Брюгеля. Сегодня он, кажется, подготовил сюрприз.
     - Люди Анне еще не закончили их оценку.
     Вице-предводитель  наклонился  вперед. За  эти  годы  Ритцер  изменился
больше других.  Сейчас  он  находился на  Вахте  почти  пятьдесят  процентов
времени   и  при  этом  интенсивно  использовал  медицинскую   поддержку   и
гимнастический зал Хаммерфеста. Выглядел он здоровее, чем в ранние годы. При
этом он  в  какой-то момент  научился удовлетворять  свои... потребности, не
создавая  бесконечный  поток  мертвых  зипхедов.  Он вырос  в ответственного
предводителя.
     - А вы видели последние рапорты Рейнольт, сэр?
     - Да. Она говорит - еще пять лет.
     Исследования Анне в  поисках  дыр  в локализаторах коробейников были на
грани  невозможного.  В ранние  годы Томас надеялся сильнее.  В конце концов
хакеры безопасности Кенг Хо не имели поддержки зипхедов. Но трясина программ
Кенг  Хо уходила  на восемь тысяч лет в  глубину.  Каждый год  зипхеды  Анне
отодвигали срок точного ответа на год или два. И вот теперь этот рапорт.
     - Еще пять лет,  сэр! С тем же успехом можно  просто сказать "никогда".
Мы с вами оба  знаем, как мала вероятность, что эти локализаторы опасны. Мои
зипхеды двенадцать  лет используют их на базе и на разбитых кораблях. Они не
специалисты по программированию, но я вас уверяю, все это время локализаторы
были не менее чисты, чем любая аппаратура Кенг Хо. И они очень полезны, сэр.
От них ничего не  ускользает.  Неиспользование их  -  само  по себе содержит
риск.
     - Например?
     Hay заметил тень удивления на лицах присутствующих:  раньше разговор на
эти темы не получал такого поощрения.
     - Гм, например, то, что мы упускаем, не используя их. Давайте посмотрим
темы нашего брифинга.
     Началось   не   очень   существенное   обсуждение   текущих    вопросов
безопасности:  попытки   Гонле   Фонг   раздобыть   автоматику   для   своих
контрабандных  ферм,  противоестественная  привязанность  некоторых групп  к
паукам -  желательная  сублимация, но потенциальная проблема, когда наступит
время решительных действий, чрезмерный уровень паранойи Анне Рейнольт.
     -  Я знаю,  что  вы  ведете за  ней наблюдение,  сэр, но  она, по моему
мнению,  поплыла.  Дело не в  фиксации  на  ловушках  в системе.  Она  стала
существенно более одержима насчет "своих" зип-хедов.
     - Возможно,  я  ее  настроил  на  слишком большую  чувствительность.  -
Подозрения Анне о  диверсиях против зипхедов были полностью аморфны и лишены
ее  обычной  аналитической точности.  -  Но  какое  это  имеет  отношение  к
включению локализаторов в Хам-мерфесте?
     - При  поддержке  локализаторов  в Хаммерфесте  мои  наблюдатели смогут
вести постоянный и тонкий  анализ - коррелировать сетевой трафик  с тем, что
происходит физически. Это же... позор, что самая слабая система безопасности
у нас там, где нужна самая сильная.
     - Гм.
     Он поглядел в глаза Ритцеру.  Еще ребенком Томас  Hay выучил  важнейшее
правило: ври кому угодно,  только не  себе.  Именно самообман губил  великих
людей всю историю человечества, от Хелмуна Дайра до Фама  Нювена. Честно: он
действительно хочет иметь озеро под Хаммерфестом, которое обещала Чиви. Имея
такой парк,  он из этой  нищеты сделает  что-то достойное,  роскошь, которую
Кенг  Хо редко  превосходила даже  в цивилизованных  системах. Это  все было
поводом  нарушить безопасность - но, может быть, его самоограничение было бы
еще хуже. Подойдем с другой стороны:
     кто  это  проталкивает? Самый  большой  энтузиаст - Ритцер Брюгель. Его
нельзя недооценивать. Не столь прямо эту дилемму создала Чиви.
     - Что там с Чиви Лизолет, Ритцер? Что говорят о ней ваши аналитики?
     В глазах Ритцера что-то  блеснуло. Он все еще питал к Чиви убийственную
ненависть.
     - Мы оба знаем, как она быстро способна выяснить правду - наблюдение за
ней  важно, как никогда. Но  сейчас она абсолютно,  полностью  чиста. Она не
любит вас,  но ее восхищение вами  почти столь же сильно, как любовь. Она  -
ваш шедевр, сэр.
     Чиви теперь узнавала правду каждую Вахту. Но последняя мозгочистка была
у нее  совсем  недавно-а распространение локализаторов поставит  ее под  еще
более пристальное наблюдение. Hay еще чуть подумал, потом кивнул:
     - Хорошо, вице-предводитель. Поставим в Хаммерфесте локализаторы.
     Конечно, локализаторы Кенг Хо уже давно были в Хаммерфесте. Пылинки эти
разносились током воздуха, прилипали к одежде, волосам и даже коже. Они были
вездесущими в любом жилом помещении на скалах.
     Да, вездесущие, но без  питания локализаторы были безобидными кусочками
металлического стекла. Теперь люди Анне перепрограммировали кабельные каналы
Хаммерфеста  и  протянули их во  вновь  отрытые пещеры  под  зданием. Теперь
десять  раз в секунду все открытое пространство пронзали импульсы микроволн.
Энергия их была куда ниже биологически опасного порога, и настолько  низкая,
что не мешала работе других приборов. Локализаторам Кенг Хо нужна была очень
малая мощность, только чтобы работали крошечные  сенсоры и связь с ближайшим
соседом. Через  десять  килосекунд  после включения  микроволновых импульсов
Ритцер сообщил, что сеть  стабилизировалась  и дает хорошие данные. Миллионы
процессоров, рассеянных в диаметре четыреста метров. Каждый  из них был вряд
ли мощнее  компьютера  Эпохи Рассвета.  А в  принципе  они составляли  самую
мощную компьютерную сеть в лагере L1.
     За  четыре  дня  Чиви закончила  экскавацию  ложа  озера  и  расставила
сервоклапаны гашения волн. Отец  ее  уже  готовил почву  для возвышенностей.
Вода появится последней, но она появится.
     Hay теперь  удивлялся,  как они раньше справлялись  без  локализаторов.
Ритцер Брюгель  был абсолютно  прав. До того безопасность в Хаммерфесте была
чуть ли не слепа. Получалось, что  база  Кенг Хо была самым  надежным местом
для  секретных  операций.  Hay руководил  Брюгелем  и его  шпионами в долгом
многодневном  тщательном обследовании всего  Хаммерфеста, кораблей и  облака
склада. Он  даже нарушил  традицию  и  запустил  на 100 Ксек локализаторы  в
арсенале  L1-A.  Это  было как  посветить  фонариком  в  темные  места. Были
обнаружены  и закрыты  десятки  дыр...  и  не найдено ни малейших  признаков
подрывной   деятельности.   Все   это   послужило   колоссальным  источником
уверенности - как  если осмотреть дом  в поисках  паразитов, не найти их, но
заодно узнать, где поставить ловушки и яд на случай их появления.
     Теперь предводитель Hay знал свой  домен так,  как ни один предводитель
за всю историю эмергентов. Наблюдатели Ритцера с помощью локализаторов могли
дать  Hay местоположение, эмоциональное  состояние и даже состояние сознания
любого  обитателя  Хаммерфеста.  Через  некоторое  время он понял, что  есть
эксперименты, которые надо было бы поставить уже давно.
     Эзр Винж. Может, с ним  можно сделать что-нибудь  еще. Hay снова изучил
его биографию и к следующему брифингу был готов. Это было стандартное  время
встречи  с  Винжем. Они были только вдвоем,  но теперь коробейник уже вполне
привык к  разговорам с Hay. Он  появился  у  Hay  в кабинете  для обсуждения
сводки  за  последние десять  дней  и прогресса в  работе  групп зипхедов по
пониманию мира пауков.
     Томас  дал  коробейнику поболтать. Он  слушал, кивал,  задавал разумные
вопросы... и смотрел на анализ, который выводился к нему на скорлупки. Ну  и
ну! Локализаторы в воздухе, на  кресле Винжа,  даже  на его коже  передавали
информацию на "Невидимую Руку", а там программы анализировали  ее и выдавали
результат  на  скорлупки  Hay,  окрашивая  кожу  Винжа в  цвета,  передающие
гальваническую  реакцию,  температуру  кожи, испарину.  Стандартная  графика
вокруг лица показывала пульс и другие внутренние параметры. Встроенное среди
них окно показывало,  что видит  Винж на той стороне стола, и красным следом
обозначало  каждое  движение  его глаз. На  эту  беседу  были  назначены два
наблюдателя Брюгеля, и их анализ шел бегущей строкой вверху поля зрения Hay.
     Объект  на одну десятую процента свободнее, чем обычно в беседе. Объект
уверен в себе, но насторожен, симпатия к  предводителю отсутствует. В данный
момент объект не пытается подавить явную мысль.
     Примерно этого Hay и ожидал, но богатство деталей было куда больше, чем
при любом инструментальном мягком допросе, поскольку объект о нем не знал.
     -  Так что теперь стратегические вопросы политики  стали куда  яснее, -
заключил Винж в  блаженном неведении о двойной природе  беседы. - У Пьетры и
Братства есть некоторое весомое преимущество в ракетах и ядерном оружии,  но
по компьютерам и сетям они существенно отстают от Аккорда.
     Hay пожал плечами:
     -  Братство - жесткая диктатура. Разве не вы  мне говорили, что тирании
Века Рассвета не могут ужиться с компьютерными сетями?
     - Да. - Объект реагирует, подавляя вероятное чувство иронии. - Частично
дело в этом.  Мы знаем, что они планируют первый  удар вскоре после угасания
солнца, рассчитывая на  свое превосходство в  вооружении. Со стороны Аккорда
Шерканер Андерхилл проявляет  такой энтузиазм в отношении автоматизации, что
Пьетре не угнаться. Честно говоря, мне кажется, что  ситуация приближается к
перелому, предводитель. -  Объект искренен в своем заявлении. -  Цивилизация
пауков открыла закон обратной квадратичной зависимости только пару поколений
назад; их  математики  соответственно  отстали  от нашего Века Рассвета.  Но
Братство осуществило серьезный прогресс в ракетостроении.  Если оно  проявит
одну десятую любопытства  Шерканера Андерхилла, то найдет  нас  раньше,  чем
через десять лет.
     - Раньше, чем мы сможем взять их сети под полный контроль?
     - Да, сэр.
     То  же  самое  говорит  и Дзау Цинь, озвучивая  своих пилотов-зипхедов.
Жаль. Но зато хотя бы вырисовывается конец Изгнания. А пока что...
     Защита  у  объекта снята.  Hay  про  себя улыбнулся. Самое  время  чуть
тряхнуть  этого менеджера  Винжа.  Кто знает, может быть, удастся  и в самом
деле им манипулировать. Как бы  там ни  было, а его реакция будет интересна.
Hay  откинулся  в кресле, притворяясь, что  лениво разглядывает плавающие  в
воздухе бонсай.
     - Я годы потратил на изучение  Кенг Хо, мистер Винж. И не питаю  ложных
иллюзий.  Вы,  Кенг'Хо,  понимаете различные  пути  цивилизаций лучше  любой
оседлой группы.
     - Да, сэр. - Объект сохраняет спокойствие, но соглашается искренне.
     Hay склонил голову набок.
     - Вы происходите из линии  Винжей; если кто-нибудь в  Кенг  Хо обладает
истинным пониманием вещей, то это вы. Понимаете, одним из личных моих героев
всегда был Фам Нювен.
     - Вы...  вы  об  этом  уже говорили. -  Слова прозвучали деревянно.  На
дисплее Hay  лицо Винжа изменило цвет,  пульс и  потоотделение  подпрыгнули.
Где-то на  "Руке" наблюдатели провели  анализ и  доложили: Объект испытывает
существенный гнев по адресу предводителя.
     - Честно, мистер Винж, я не пытаюсь оскорбить ваши традиции. Вы знаете,
что эмергенты с презрением относятся  ко многому в  культуре Кенг Хо, но Фам
Нювен - это дело другое. Понимаете... я знаю правду о Фаме Нювене.
     Диагностические цвета на экране переливались, возвращаясь к норме,  как
и  пульс  и  сердцебиение Винжа.  Расширение  и метание глаз соответствовали
подавленному гневу. Hay ощутил  некоторое несовпадение: он бы прочел реакцию
Винжа  как намек  на  страх. Может быть,  чему-то придется  научиться у этой
автоматики. Сейчас же он был откровенно озадачен:
     -  В  чем дело, мистер  Винж?  Будьте  раз в  жизни  откровенны.  -  Он
улыбнулся. -  Я не скажу Ритцеру,  а вы не будете  сплетничать с Цинем,  или
Ляо, или... с моей Чиви.
     Выброс  злости  в ответ  на это был весьма  явным, тут он  согласился с
зипхедами. Коробейник неровно дышал к Чиви Лизолет, хотя  сам себе в этом не
сознавался.
     Признаки злости отступили. Винж облизал губы - жест, который можно было
посчитать  нервным. Но  надпись  над дисплеем Hay сообщила: Объект проявляет
любопытство. Винж сказал:
     - Дело всего  лишь в  том,  что я  не вижу сходства  между жизнью  Фама
Нювена  и ценностями эмергентов. Конечно, Фам Нювен не родился коробейником,
но он  более  кого-либо  другого  сделал нас  тем, чем  мы  являемся сейчас.
Посмотрите в архивы Кенг Хо. Его жизнь...
     - Я смотрел. Эта информация несколько рассеяна, не так ли?
     -  Да, он был  великий путешественник. Наверное,  он не задумывался  об
облегчении работы историков.
     -  Мистер  Винж,  Фам  Нювен  ценил награду истории  не  меньше  других
гигантов.  Я  думаю -  я знаю  наверняка, - что ваши архивы  были  тщательно
прополоты, ^может  быть, даже вашей  Семьей.  Но понимаете, человек масштаба
фама Нювена привлекает и других историков - из миров, которые он изменил, из
других  странствующих  культур. Их  рассказы  тоже  проходят через века, и я
собирал все, что  попадало в  этот край Людского Космоса. Он -  тот человек,
которому я всегда пытался подражать.  Ваш Фам Нювен не был жалким Торговцем.
Он  был  -  Установителем Порядка, завоевателем. Конечно,  он  применял ваши
способы,  обман  и  подкуп.  Но  никогда не останавливался перед угрозами  и
прямым насилием, если это было необходимо.
     - Я...
     Диагностика  нарисовала  неповторимую  комбинацию  гнева,  удивления  и
сомнения на лице Винжа - этой смеси Hay и ожидал.
     - Я это могу доказать,  мистер Винж. -  Он произнес в  воздух несколько
ключевых слов. -  Я только что передал кое-что из наших архивов в ваш личный
домен.  Поглядите. Это  не  искаженная,  не Кенг Хо, точка зрения  на  этого
человека. Десятки мелких зверств. Прочтите истинную историю, как он  окончил
Стрентманнианский  погром, или  как его предали возле разлома Брисго.  Потом
продолжим разговор.
     Забавно.  Hay  не  собирался  говорить  так  в  лоб,  но  вызвал  очень
интересные эффекты. Они обменялись  еще несколькими незначительными фразами,
и  встреча  закончилась.  По  рукам  Винжа  заструилась  краснота  - признак
невидимой дрожи, когда он шел к двери.
     Коробейник ушел, а Нау еще посидел  неподвижно. Он глядел  вдаль, но на
самом   деле  считывал  со  скорлупок.  Доклад  наблюдателей   тек   потоком
цветных-символов по  ландшафту Алмаза-1. Он  прочтет  внимательно...  потом.
Сначала  надо   привести   в  порядок  собственные  мысли.  Диагностика   от
локализаторов  почти  волшебная. Без них он  бы  ни за что  не заметил,  как
всколыхнулся  Винж.  Что  еще  важнее,   не  мог   бы   направить  разговор,
задерживаясь  на  темах,  которые задевают  Винжа.  Так  что  - да, активная
манипуляция  начинала  казаться  возможной,  это  тебе  не  просто   техника
наблюдения. И теперь  он знал, что существенная часть самоидентификации Эзра
Винжа  привязана к сказкам Кенг Хо. Можно ли перевербовать мальчика, показав
ему  те же  истории с другой стороны? До сих  пор  он  бы просто ни за что в
такое не поверил. С новыми инструментами - быть может.

     ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

     - Нам надо встретиться еще раз.
     - Ладно. Слушай, Фам... я не верю тому, что Нау на меня вывалил.
     - Ну, у каждого есть  своя  версия прошлого. Главное в  том, что я тебя
хочу научить, как вести себя в случае таких внезапных бесед.
     - Так вышло. Я пару секунд  уж было думал, что  он нас  расколол. Голос
парнишки  звучал  в  ухе  Фама   еле  слышно.  Эзр  Винж   здорово  научился
пользоваться секретной связью, настолько, что Фам  даже слышал, какой у него
до сих пор ошарашенный голос.
     -  Но  ты  отлично  справился. И будешь  справляться  еще  лучше,  если
потренируешься.
     Они  еще  некоторое время поговорили, определяя время встречи и легенду
прикрытия. Потом связь прервалась, и Фам стал обдумывать события дня.
     Черт побери!  Сегодня катастрофы едва  удалось избежать... или временно
удалось избежать. Фам плавал в затемненной комнате,  но  зрение его  было за
километровой щелью, на Алмазе-1  и в  Хаммерфесте. Локализаторы были  теперь
всюду, и  работали - хотя устройства МДИ в клинике Фокуса немедленно сжигали
все  ближайшие локализаторы. Получить живые локализаторы в Хаммерфесте - это
был прорыв, которого Фам ждал годами, но... Не  врубись я  в диагностические
показатели Винжа, мы могли бы потерять все. Фам знал, как будет использовать
предводитель   новые  игрушки;   подобные  вещи,  пусть  менее  интенсивные,
существовали на базе Кенг Хо много лет.
     Чего он не мог знать -  что Hay так точно  повезет в выборе слов. Почти
десять секунд  мальчик был  уверен,  что Hay  все  знает.  Фам чуть  изменил
сообщение наблюдателей о реакции, и Винж сам отлично ее прикрыл...
     Никогда не  думал, что Томас Hay может столько обо мне знать. В течение
всех  этих  лет  предводитель  часто  заявлял,  что  восхищается  "гигантами
истории",  и в этот список  всегда включал  Фама Нювена. Всегда это казалось
прозрачной попыткой найти общий  язык с Кенг Хо, но теперь Фам не был так  в
этом  уверен. Пока Томас Hay  был занят, "читая" Винжа, Фам проделывал ту же
операцию с ним. Hay действительно восхищался  историческим Фамом Нювеном - в
своем представлении  о нем. Почему-то этот монстр считал, что он и Фам Нювен
очень похожи. Он назвал меня Установителем Порядка. Здесь прозвенел какой-то
далекий резонанс.  Хотя Фам никогда себя так не называл,  это была почти  та
роль,  которой  он желал  для себя. Но мы  совсем  не одинаковы.  Томас  Hay
убивает и  убивает,  и  все  это  ради себя самого. А я всегда  хотел только
положить конец убийствам и варварству. Мы разные!
     Фам заткнул всю эту чушь подальше. Что действительно забавно -  что Hay
так много знал  из истинной истории. Последние 10 Ксек Фам из-за плеча Винжа
смотрел  на все, что мальчик прочел. Даже сейчас он вытаскивал  базу целиком
из домена Винжа и перекачивал в распределенную память сети локализаторов. За
следующую мегасекунду он все это изучит.
     То, что он уже видел, было... интересно. Почти все  было даже верно. Но
будь  то правда или  ложь,  это  не была  благоговейная  мифология,  которую
оставила  в анналах Кенг Хо Сура Винж. Это не была ложь, прикрывшая решающее
вероломство Суры.  А  как это  воспримет Эзр Винж? Фам уже был с ним слишком
откровенен. Винж в вопросе о Фокусе  был совершенно несгибаем и не прекращал
скулить  насчет  зипхедов.  Странно...  За  свою  жизнь  Фам  свободно  лгал
сумасшедшим,  негодяям,  Клиентам, даже своим из Кенг Хо...  но подыгрывание
одержимости  Винжа его  выматывало.  Винж  просто не  хотел понимать,  какие
чудеса может делать Фокус.
     А в  архиве Hay были вещи, которые сильно затруднят Фаму любые  попытки
скрыть от мальчика истинные цели.
     Фам  окунулся в  вариант  истории, присланный Томасом  Hay, проглядывая
один  эпизод  за  другим,  ругался,  натыкаясь  на  ложь,  выставляющую  его
чудовищем...  кривился,  когда  история  оказывалась  правдой,   пусть  даже
сделанное  было лучшим  выходом.  Странно  было снова увидеть свое  истинное
лицо. Некоторые из видеоматериалов должны быть  настоящими. Он  почти ощущал
слова тех речей, что вытекали из  его губ.  И  снова вернулись воспоминания:
годы вершины, когда  почти любая цель приводила его  в контакт с Торговцами,
которые  понимали: он может создать межзвездную торговую культуру. Радио его
обгоняло  и доставляло его послание с хорошим эффектом. И нe прошло и тысячи
лет, как Маленького Принца Фама отдали  странствуюшим купцам, план его жизни
бьи близок к успеху. Мысль об  Истинной Кенг  ХО  разошлась  почти  по всему
Людскому  Космосу.  От  миров Дальней Стороны, которых он, быть  может, и не
узнал бы никогда,  до  паханного  и перепаханного сердца Людского  Космоса -
даже  на  Старой  Земле  услышали  его  послание, увидели образ  организации
достаточно устойчивой и достаточно сильной, чтобы  остановить Колесо судьбы.
Да,  многие увидели не  больше того,  что видела Сура. Это были  "практичные
умы", интересующиеся только накоплением великих богатств, страхующих прибыли
свои и своих Семей. Но Фам в  те времена считал - Господи, и сейчас еще хочу
в  это  верить! - что большинство  верило в цели  более  великие, чем те,  о
которых проповедовал Фам.
     За тысячу  лет реального времени  Фам оставлял послание, план Собрания,
которое будет замечательнее всех бывших ранее собраний, место и время, где и
когда  новая Кенг Хо объявит  Мир для Людского Космоса и согласится  служить
этому делу. Это Сура Винж выбрала место: Намчен.
     Да, Намчен не был близок к сердцу  Людского Космоса, но он был  центром
бурной деятельности Кенг Хо. Торговцы, которые наверняка приняли бы участие,
были  в   пределах  досягаемости,  им  понадобится   меньше  тысячи  лет  на
подготовку. Эти причины называла  Сура. И всегда  она улыбалась при этом все
той же улыбкой неверия,  будто сочувствуя  бедняге Фаму. Но  Фам верил,  что
возле Намчена получит свой шанс.
     И  была  еще одна причина  согласиться на встречу у Намчена. Сура очень
мало летала, она все время сидела планировщиком  в центре замыслов Фама. Шли
десятилетия  и  века.  Даже  с  учетом   спорадических  анабиозов  и  лучшей
медицинской технологии Людского Космоса Сура Винж была уже в такой старости,
в которой  поддержка  невозможна - пятьсот лет жизни? шестьсот?  В последнее
столетие перед Собранием ее послания казались очень старыми. И если Собрание
будет не у Намчена, Сура может и не  увидеть  успеха, ради  которого работал
Фам. Может быть, она не увидит, как он был прав.
     Она  была  единственной,  кому  я верил до  конца. Я  отдал  себя на ее
милость.
     И Фам утонул в старой-старой ярости, вспоминая...
     Собрание  всех  собраний. В каком-то  смысле  вся методика и мифология,
которую изобрели Фам с Сурой, была  посвящена этому единственному моменту. И
потому  неудивительно, что все прибытия  были рассчитаны  с  беспрецедентной
точностью. Не растягиваясь на  десятилетие  или  два,  пять  тысяч  звездных
кораблей  с более чем трехсот планет вошли  в систему  Намчена с разрывом по
времени в пределах одной мегасекунды.
     Одни  оставили порт меньше столетия назад -  те, что прибыли с Канберры
или  Тормы. Были корабли со Стрентманна и Кьелля, где  население было теперь
почти что новым видом. Были и  те,  что  вылетели  так  издалека,  что могли
только услышать о  Собрании  по радио. Три корабля с самой Старой  Земли. Не
все  Участники  были  истинными  Торговцами,  были  и  миссии  правительств,
надеющиеся получить  разрешение своих проблем. Возможно, треть  миров гостей
выпадет из цивилизации за время полета туда и обратно.
     Такое  собрание  нельзя ни  перенести в другое место, ни отложить. Даже
открытие самого Ада не могло бы  отменить его. И все же за  десятилетия пути
от порта Фам узнал, что Ад разверзается для людей Намчена.
     Его флаг-капитану было всего сорок лет. Он видел дюжину миров, я должен
был бы лучше понимать. Но он родился на Намчене.
     - Они были цивилизованы еще раньше, чем вы появились из Тьмы,  сэр. Они
знают, как что делается. Как же это  может быть? - Он недоверчиво смотрел на
анализ, который прибыл с последней передачей Суры Винж.
     - Сядь, Сэмми. - Фам ногой толкнул к нему стул от стены. - Я тоже читал
рапорты.  Симптомы классические. Последнее десятилетие  число отказов систем
на Намчене все  время росло. Видишь,  в  любое  время  блокировано  тридцать
процентов бизнес-расчетов между внешними лунами.
     Вся  аппаратура была в  порядке,  но сложность системы была так велика,
что корабли не могли получить разрешение на старт.
     Сэмми Парк был  одним из лучших людей Фама. Он понимал причины, стоящие
за  синтетическими верованиями новой Кенг Хо, - и принимал эти верования. Он
мог  бы  стать достойным наследником Фама и Суры  - может быть, лучшим,  чем
старшие дети  Фама, часто такие же осторожные, как их мать. Но сейчас  Сэмми
был серьезно напуган:
     -  Но  ведь  руководство  Намчена  понимает  опасность?  Они  знают  об
устойчивости все, что известно человечеству, - и у них автоматика куда лучше
нашей!  Я  уверен, еще'несколько десятков  мегасекунд,  и  нам сообщат,  что
оптимизация восстановлена.
     Фам пожал плечами, не  выказывая собственного неверия. Слишком долго на
Намчене было слишком хорошо. Вслух он сказал:
     -  Может  быть,  но мы  знаем,  что у них было  тридцать лет, чтобы это
исправить.  - Он махнул  рукой в  сторону  сообщения Суры.  - А  проблем все
больше  и они все серьезнее.  - Он увидел  выражение лица Парка и  заговорил
спокойнее: - Сэмми, у Начмена мир и свобода существуют уже почти тысячу лет.
В Людском Космосе нет цивилизации Клиентов, которая могла бы то же сказать о
себе.  Но в этом и смысл. Без внешней  помощи даже они не могут существовать
вечно. Сэмми ссутулился.
     -  Они   избежали   убийственных   катастроф.   У  них   не   случилось
бактериологической или  ядерной войны.  Правление там  по-прежнему гибкое  и
ответственное. Это всего лишь, прокляни их Господь, технические проблемы.
     -  Это  технические  симптомы, Сэмми, тех  проблем,  которые, я уверен,
правление отлично понимает.
     И  ни  хрена  сделать не может. Он  вспомнил  цинизм Гуннара Ларсона. В
каком-то  смысле теперешний  разговор с  грохотом ехал в  тот же тупик. Но у
Фама Нювена была за плечами целая жизнь на обдумывание решения.
     - Гибкость  правления -  это жизнь и  смерть. Они столетиями  принимали
давление  оптимизации.  Гений,  свобода   и  знание  прошлого  создавали  им
безопасность, но оптимизация  поставила их  на грань слома.  Мегаполисы  Лун
обладают  самыми   богатыми  сетями   в  Людском  Космосе,   но  и  они  уже
задыхаются...
     -  Но мы  знали...  то  есть  они  это знали, сэр. Всегда  были  запасы
прочности.
     Намчен был триумфом распределенной автоматизации. И  каждый десяток лет
она становилась чуть лучше. Каждый десяток лет гибкость правления отзывалась
на  необходимость  оптимизировать распределение ресурсов, и запасы прочности
таяли. Спираль снижения была куда как тоньше, чем рассветновековый пессимизм
Карла  Маркса  или Хан  Су, и  лишь приблизительно  соотносилась  с наитиями
Манкура   Олсона.   Правление   не   пыталось   вмешиваться   в   управление
непосредственно. Свободное предпринимательство и индивидуальное планирование
были  куда  более  эффективны. Но  если  даже  тебе  удается  избежать  всех
классических ловушек коррупции, централизованного планирования и сумасшедших
изобретений, все же...
     - Кончается  все равно  крупными  отказами,  Сэмми. Правлению  придется
взять все в свои руки.
     И  если  ты  избежишь  всех  прочих  угроз,  тебя  настигнет  сложность
собственного успеха.
     - Да, я знаю.
     Сэмми отвел глаза, и Фам подстроил свои скорлупки, чтобы видеть то, что
видит  молодой человек: Тарелск и Марест,  две  наиболее  крупные  луны.  На
каждой  два  миллиарда   человек.  Луны  мерцали  дисками  городских  огней,
проползая по диску планеты-матери, которая была самым большим парком во всем
Людском  Космосе.  Когда Намчену придет  конец,  это будет крутое и  быстрое
падение. Солнечная система Намчена не так одинока, как колонии на астероидах
ранних   дней  космического  века...  но  мегаполисы   лун  требуют  высоких
технологий для  поддержания жизни своих миллиардов. Большие сбои могут легко
разлиться  войной, захватывающей всю систему. Такие катастрофы стерилизовали
уже не один дом человечества.
     Сэмми глядел на  эту сцену,  мирную  и  заманчивую - и уже отставшую от
времени на годы. И он сказал:
     - Я знаю. Это то, что вы говорите людям все те годы, что я в Кенг Хо. И
еще  много столетий до  того. Простите,  Фам. Я всегда верил...  Я просто не
думал, что погибнет мир, где я родился.
     - Интересно  мне...  - сказал Фам, оглядывая мостик  своего корабля и-в
меньших  окнах  -  мостики  остальных  тридцати  кораблей  флота.  Сейчас, в
середине  рейса,  на каждом мостике  было только три-четыре человека.  Самая
скучная работа во всей вселенной. Но флот  Фама был одним  из самых больших,
идущих на Собрание. В  трюмах кораблей  спали более десяти тысяч  людей Кенг
Хо. Они отбыли от  Тернью всего сто лет назад и летели в самом тесном строю,
в котором поля двигателей еще не перекрывались." Самый дальний мостик был от
флагмана Фама меньше чем в четырех световых  секундах. - У  нас еще двадцать
лет времени полета к Намчену. Уйма  времени, если мы решим  провести  его на
Вахте.  Может быть... это возможность доказать,  что  то, о чем  я  говорил,
будет работать. Когда мы прилетим, на Намчене,  очень вероятно, будет  хаос.
Но  мы  - помощь извне в  их  планетной ловушке, и мы прибудем в достаточном
количестве, чтобы повлиять на ситуацию.
     Они  сидели  на мостике корабля Сэмми, "Далекого  Привета".  Мостик был
почти  что  многолюден  -  занято  тридцать  из  пятидесяти  пультов.  Сэмми
переводил взгляд с пульта на пульт, потом снова повернулся к Фаму Нювену. На
его лице появилось что-то вроде надежды.
     -  Да... теперь причина для Собрания может быть проиллюстрирована. - Он
уже   запустил  программы  планировки,  захваченный  своей  идеей.  -   Если
использовать аварийные запасы, мы можем поддерживать почти по сто человек на
Вахте на каждом  корабле всю  дорогу  до  Намчена. Этого  достаточно,  чтобы
изучить ситуацию, выработать планы действия. Черт побери, за двадцать лет мы
сможем и скоординироваться с другими флотами.
     Сэмми Парк  был  теперь с головы до  ног флаг-капитаном. Он проглядывал
расчеты, прикидывал вероятности.
     -  Да. Флот  Старой  Земли  от  нас  всего  в четверти светового  года.
Половина  всех Участников  менее чем в  шести  световых годах,  и дистанция,
разумеется, сокращается. А как там Сура и прочие люди Кенг Хо в системе?
     Сура пустила корни уже много столетий, но...
     -  У Суры и компании есть свои ресурсы. Они  выживут. -  Сура понимала,
как действует колесо судьбы, хотя и  не верила, что его  можно сломать. Свой
штаб она перенесла с Тарелска еще столетие назад, и ее "обитаемая база" была
древним сооружением  в поясе  астероидов. Она догадается, что Фам собирается
попытаться  сделать.  Фронт волны с ее анализом наверняка  шел  сейчас  в их
сторону. Может  быть,  действительно существует Бог  Всей Торговли.  И точно
существует  Невидимая Рука. Значение Собрания у Намчена будет больше, чем он
мог себе представить.
     Год за годом флот флотов  сходился к  Намчену. Пять тысяч  нитей света,
светлячков,  видимых за световые годы -  за тысячи световых лет в  приличные
телескопы. Год за годом факелы торможения становились мощнее  - тонкий шарик
одуванчика в окнах каждого корабля.
     Пять  тысяч кораблей,  более  миллиона  человек. Корабли несли  машины,
способные  выжечь  целые  планеты.  Корабли несли библиотеки  и компьютерные
сети... И все они вместе были ничтожнее пуха одуванчика по сравнению с мощью
и  ресурсами такой цивилизации, как Намчен. И как  же пух  одуванчика спасет
падающего колосса? Фам проповедовал ответ на этот  вопрос и лично, и по сети
Кенг Хо. Местная цивилизация  - изолированная  ловушка.  Ее  может  погубить
простая катастрофа, и может привести к спасению  небольшая помощь извне. А в
непростых случаях - как с Намче-ном, когда поколения разумной  цивилизации в
конце концов приходили к  краху,  даже  катастрофы  были связаны с природной
замкнутостью  оседлой  цивилизации  на  себя.  Слишком  много  у руководства
обязательной работы и слишком мало вариантов  выбора,  и  в конце концов его
сметает варварство. Взгляд со стороны,  новая автоматика - это то, что может
дать Кенг  Хо. В этом, говорил Фам, и есть разница. Теперь  у него появлялся
шанс  доказать свою правоту на деле, не на словах. Двадцать лет - не слишком
много времени на подготовку.
     За двадцать лет когда-то мягкий закат Намчена вышел  за рамки  простого
неудобства,  за рамки  экономического  спада. Руководство сменилось уже  три
раза, каждый раз режимом, рассчитанные на "более эффективное" управление,  и
каждый раз открывался путь более радикальным социальным и техническим мерам,
идеям, уже провалившимся в сотнях других миров. И с каждым  шагом вниз планы
приближающихся флотов становились все точнее,

     Начали погибать  люди. В  миллиарде километров от Намчена флоты увидели
начало  первой Намченской войны. Увидели в буквальном  смысле, невооруженным
глазом:   взрывы   в   гигатонном  диапазоне,   уничтожение   конкурирующего
руководства,  отколовшегося с  двумя  третями  автоматизированной  индустрии
внешней планеты. После взрыва от  этой промышленности осталась треть, но она
была под строгим контролем режимов мегаполисов.
     На совещании флаг-капитан Сэмми Парк доложил:
     -  Алчин  пытается эвакуироваться  на поверхность планеты.  Ма-реск  на
грани голода, снабжение  извне системы истощится за несколько дней до нашего
прибытия.
     -  Остатки  руководства  на  Тарелске  думают,  что  все еще  управляют
работающим концерном. Вот наш анализ.
     Новый голос  прозвучал по-низски бегло  - за  двадцать  лет  он  вполне
овладел общим  языком.  Капитан  флота  был молодым... человеком  со  Старой
Земли. За  восемь тысяч  лет Земля успела четыре раза обезлюдеть. Если бы не
дочерние  миры, человеческая раса давным-давно бы  вымерла.  Население Земли
теперь было довольно  странным^ Никто из них не бывал  до сих пор так далеко
от центра Людского  Космоса. Но сейчас, когда флоты приближались  к  системе
Намчена,  флот Старой Земли  был  ближе десяти световых  секунд  от флагмана
Фама. И не  менее  других принимал участие в организации  того, что  все они
называли Спасением.
     Когда оратор  закончил, Сэмми  вежливо подождал еще немного. Разговор с
задержкой  в  несколько  секунд  требует  специальной  дисциплины.  Потом он
кивнул:
     - Тарелск, весьма вероятно, окажется  местом  первых мега-смертей, хотя
точную причину мы пока предсказать не можем.
     Фам  сидел  в  одном  зале совещаний  с  Сэмми. И  воспользовался своим
преимуществом, чтобы вступить  в  разговор, пока еще не кончился  отведенный
Сэмми отрезок времени.
     - Дай нам твою сводку по ситуации у Суры, Сэмми.
     - Торговец  Винж  все  еще находится  в  главном поясе астероидов.  Это
примерно две тысячи световых секунд  от нашего теперешнего местоположения. -
Еще много времени пройдет, пока Сура сможет принять участие непосредственно.
- Она собрала много сведений об обстановке,  но  потеряла  свою базу и много
кораблей.  -  У  Суры  было  много  недвижимости  в  поясе  астероидов;   не
приходилось  сомневаться,  что  она в безопасности.  -  Она рекомендует  нам
перенести место Собрания к разлому Брисго.
     Секунды медленно тянулись, пока все ждали комментариев издали. Двадцать
секунд. От флота Старой Земли - ничего, но это может быть просто вежливость.
Сорок секунд. Выступил капитан флота Стрентманна - естественно, женщина.
     - Никогда  о таком не  слышала. Разлом  Брисго?  -  Она  подняла  руку,
показывая, что  еще не кончила говорить.  - Так, вижу.  Аномалия плотности в
поясе астероидов. - Она мрачно засмеялась. - Я полагаю, что место встречи не
должно быть пунктом разногласий. Очень  хорошо, мы выберем долготу поближе к
имениям торговца Винж и все там встретимся... когда закончим Спасение.
     Корабли прошли много световых лет, некоторые - сотни. И теперь  Великое
Собрание  произойдет  в пустом  пространстве. Насколько  позволяла  задержка
времени,  Фам  спорил с  Сурой  об  этом  предложении. Собрание нигде  - это
признание неудачи. Когда наступила очередь "Далекого  Привета" говорить, Фам
взял слово.
     - Разумеется,  Торговец  Винж  права,  выбирая для Собрания  тихий угол
системы Намчена. Но  у нас были  годы и годы на планирование Спасения. У нас
пять  тысяч  кораблей.  У  нас  стратегия  действия  для  населения  каждого
мегаполиса и для тех, кто уже переселился на  планету Намчен.  Я  согласен с
капитаном флота Танзолет. И предлагаю  выполнить наш план  перед  встречей у
разлома как-его-там.

     ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ  Война была в  разгаре. Под угрозой находилось
население трех мегаполисов. Ресурсы  почти тысячи кораблей  были выделены на
подавление  военной  шушеры,  устроившей  хаос.  Посадочные  модули  двухсот
кораблей  были  направлены  на  поверхность самого  Намчена.  Этот  мир  был
ухоженным  парком  несколько тысяч  лет  -  но  теперь  он  стал  домом  для
миллиардов. Часть населения мегаполисов уже спустилась на его поверхность.
     Более  двух тысяч  кораблей  направились  к  Мареску.  Режим  там почти
развалился...  но  до  голода  оставалось еще  несколько мегасе-кунд.  Много
жителей  Мареска  можно было  спасти  комбинацией тонких  методов  и  грубой
грузоподъемности.
     На  Тарелске все еще существовало дееспособное  руководство,  но оно не
было похоже ни на одно правление за  всю историю системы Намчена. Скорее это
было что-то из темных времен других миров, когда правители  произносят слова
об  умиротворении  и  сознательно идут  на убийства миллионов.  Правление на
Тарелске бьшо неприкрытым безумием.
     Один из аналитиков Сэмми заметил:
     - Их свергнуть - это будет почти как вооруженное завоевание.
     -  Почти?  - Фам поднял глаза от  графика подхода. Вся  команда  была в
скафандрах полного давления и шлемах. - Черт побери, это оно и будет!
     В простейшем случае спасательная операция Кенг Хо должна была  состоять
из трех координированных ударов. Если они приведут к успеху, их  запомнят не
как удары.  Если они приведут  к успеху,  каждая  операция станет  маленьким
чудом, спасением туземцев, которые не могли сами себе помочь. Не более, быть
может,  десяти  раз  за  всю  историю  случалась   межзвездная  война  через
расстояние больше пары световых лет. У  Фама мелькнула  мысль, что сказал бы
отец,  узнай  он,  чего  смог  достигнуть  его  отвергнутый  сын.  Он  снова
повернулся к графикам. При самом быстром подходе до Тарелска еще 50 Ксек.
     - Последние данные?
     -  Как и  ожидалось,  руководство  Тарелска глухо к нашим доводам.  Они
считают  нас не  спасателями,  а  агрессорами.  И  не  передают  наши  слова
населению Тарелска.
     - Но ведь люди наверняка знают?
     - Может быть, и нет.  Мы совершили три  успешных облета. -  Роботы были
выпущены за 4 Мсек до того; рекогносцировочные снаряды, развивающие почти до
одной десятой скорости света. - Обзоры охватили только миллисекунду, но  то,
что мы  видели, совпадает  с информацией, которую сообщили наблюдатели Суры.
Очевидно, руководство ввело вездесущий полицейский режим.
     Фам присвистнул.  Это значило, что любая компьютерная система вплоть до
детской трещотки стала орудием  правительства. Строжайшая форма  социального
контроля из всех известных.
     - Тогда они должны управлять всем.
     Само это  понятие  было  невероятно  соблазнительно  для  авторитарного
ума... трудность лишь в том,  что  ни у одного деспота нет  таких  ресурсов,
чтобы  планировать   каждую  мельчайшую  деталь  поведения  общества.   Даже
планеторазрушающие  бомбы  не  имели  такой  дьявольской  репутации  в  деле
уничтожения цивилизаций. Да, руководители Тарелска далеко регрессировали.
     Фам откинулся на спинку.
     - Хорошо. Это облегчает дело... и увеличивает риск. Выбираем траекторию
наименьшего времени:  эти  ребята всех перебьют, если предоставить их  самим
себе. Следуем схеме выброса девять.
     Это означало волну за волной беспилотных устройств. Первыми будут точно
нацеленные  импульсные  бомбы,  предназначенные для  ослепления  и оглушения
автоматики Тарелска. За ними  пойдут копатели, наводняя  городские зоны луны
автоматикой  Кенг Хо. Если  план Фама  сработает, автоматике  Тарелска будет
противостоять   другая   система,   абсолютно   чуждая  и   неподконтрольная
вездесущему полицейскому режиму правителей.
     Флот  Фама прошел мимо планеты Намчен на низкой высоте. Этот маневр дал
им возможность не попадать под прямой огонь Тарелска несколько тысяч секунд.
Само по себе это  было чем-то вроде первого удара. Цивилизованные системы не
любят близкого действия плазменных ракет и уж тем более приводов звездолетов
в  зонах  городов -  за такое  нарушение  платили тяжелым  штрафом, если  не
изгнанием или  конфискацией.  Приятно было  однажды  на  все  это  положить.
Тридцать  кораблей Фама тормозили на  полной  тяге, больше одного  g,  и так
несколько  килосекунд, при этом на высоте  меньше  двухсот километров  и  на
скорости  больше двухсот  километров  в  секунду. Мелькнули  леса, ухоженные
пустыни,  временные  города,  приютившие  беженцев  с  Алчина.   При  отходе
траектория кораблей  чуть изогнулась под действием  планетной  массы. Что-то
получилось вроде графики для детей - планета пронеслась мимо них.
     Прямо  по курсу  космос ожил адским светом, и  это  лишь  частично  был
оборонительный огонь. Вот это и была истинная причина, почему полеты в зонах
городов  были  безумием.  Пространство  возле планеты Намчен  было  когда-то
упорядоченной  сценой  оптимального  использования.  Даже  шли  разговоры  о
строительстве   орбитальных  башен.  Этой  оптимизации  руководство  Намчена
успешно противостояло, но даже при этом нижние уровни были насыщены тысячами
спутников   и  кораблей.   Это   и  в  лучшие  времена   порождало   столько
микростолкновений, что сбор мусора был самой крупной отраслью промышленности
в пространстве около Намчена.
     Упорядоченная коммерция закончилась много мегасекунд тому назад. Армада
Кенг  Хо не предвидела такого хаоса, но мчалась сквозь него под вспышки бомб
в  полях двигателей,  вытягивавшихся вперед и в стороны на сотни километров.
Поля  двигателей Фама захватывали миллионы тонн мусора, грузовиков и военных
кораблей руководства...  Они объявили о  своем прибытии, вероятно,  невинных
жертв не будет. То, что оставалось позади, было перекорежено и обуглено, как
на любом поле битвы.
     Тарелск был прямо по курсу. Миллионы  огней времен его славы давно были
погашены -  либо  указом правительства, либо  импульсными бомбами  Фама.  Но
спутник  не  был мертв. Жертвы  были настолько  невелики,  насколько  это  в
человеческих  силах.  И пятьдесят секунд остается до того, как корабли  Фама
погасят факелы.  Дальше для них начнется самый большой риск. Без  факелов не
включишь  полей...  а без  полей  даже случайные  обломки  высокоскоростного
мусора могут повредить корабль.
     - Сорок секунд до выключения двигателей.
     Факелы уже снижали мощность, чтобы не уничтожить поверхность Тарелска.
     Фам просмотрел  рапорты других флотов: посадочные модули уже на планете
Намчен,  две тысячи кораблей идут  на  спасение  голодающих Мареска.  Мареск
плавал  на  экранах,  как  глубоководный  левиафан  посреди несущихся к нему
прожорливых хищников. Из  двух  тысяч многие имели возможность приземлиться,
остальные летали над луной. Над краем  Мареска виднелись последние грузовики
извне  системы.  Эти  здоровенные  туповатые роботы  были запущены несколько
мегасекунд  назад, когда  автоматика самых  внешних  ферм  еще  действовала.
Грузовики  были  размером  со  звездолет,  но  без  издержек  на  структуры,
обеспечивающие  полет  в  глубоком  космосе.  На борту каждого  было  десять
миллионов тонн зерна - достаточно, чтобы Мареск продержался еще чуть-чуть.
     - Двадцать секунд до выключения двигателей.
     Фам еще  секунды две  смотрел  на Мареск. Вокруг пришельцев из Кенг  Хо
клубились облака  кораблей поменьше, но они не  вели бой. Тамошний  народ не
попал под власть психов, как на Тарелске.
     Вверху   экрана   побежали   серебряные  символы,  леденящие  снежинки.
Сообщение от агентов  Суры на  Мареске: "Обнаружен саботаж на приземлившихся
кораблях. Бегите! Бегите! Бегите!" И вид Мареска исчез со скорлупок Фама. Он
глядел на мостик "Далекого Привета" и на  неприкрашенный вид на Намчен. Свет
солнца  безмятежно разливался  по  двум  третям его диска. В  истинном  виде
Мареск был скрыт за планетой.
     Потом на краю  атмосферы Намчена вспыхнул  свет  солнца, нового солнца,
рожденного за его краем. Через две секунды полыхнула еще одна вспышка, потом
еще одна.
     Секунду  назад экипаж на мостике "Далекого Привета" был полностью занят
обратным отсчетом до выключения двигателей и  готовился встретить опасность,
связанную с  отключением  защитных  полей.  Теперь  вдруг  все  закипело,  и
внимание людей сосредоточилось на вспышках у лимба планеты.
     - Мультигигатонные детонации в окрестности Мареска. - Аналитик старался
говорить ровным  голосом. - Наши  флоты на его поверхности... Боже мой!  Они
просто исчезли!  Вместе с  миллиардным  населением  мегаполиса.  Сэмми  Парк
застыл,  завороженно глядя  в экран. Фам  подумал,  что  ему придется  взять
командование  на  мостике  на себя.  Но Сэмми наклонился, натянув  привязные
ремни, и голос его прозвучал громко и резко:
     - Тран, Ланг, вернуться на боевые посты! Нашим флотом надо заниматься!
     Чей-то еще голос:
     -  Выключение  двигателей...  есть  выключение!  Фам  ощутил  привычную
легкость, когда  главный факел  "Далекого  Привета" сбросил тягу до нуля. На
скорлупках он увидел,  что все корабли отключили двигатели в запланированный
момент  в пределах  стамиллисекундной погрешности. Впереди  почти в  четырех
километрах  плавал  диск  Тарелска, так  близко,  что  казался не  луной или
планетой,  а вогнутым ландшафтом вокруг кораблей.  До  прихода туда"человека
Тарелск  был  мертвым  спутником,  изрытым кратерами,  вряд ли большим,  чем
земная Луна. Как и Луне, процветание ему принесла экономика транспорта. Диск
планеты освещал пастельные долины и искусственные  горы. В отличие от старой
Луны, этот мир не знал катастроф, устроенных руками человека... до сегодня.
     -  Скорость сближения  пятьдесят пять метров в секунду.  Дистанция  три
тысячи пятьсот метров.
     Торможение  намеренно было  прекращено  настолько  близко,  что  другая
сторона не могла атаковать, не  нанеся ущерба самой себе. Но это сумасшедшее
правительство только что убило миллиард человек.
     - Сэмми! Быстро садимся! Где попало, жесткая посадка!
     - А... - Сэмми  встретился с  ним взглядом, и  теперь он тоже понял. Но
поздно.
     Все системы сдохли, скорлупки стали пусты и  безмолвны. Впервые в жизни
Фам Нювен физически ощутил, как вздрогнул звездолет. Миллионы тонн обшивки и
брони  поглотили  это  и  смягчили, но что-то сильно стукнуло в корабль. Фам
оглядел мостик. Воздух  заполнился толпой голосов -  доклады без  фильтрации
или анализа.
     - Бог ты мой, контактная ядерная бомба!
     Один за другим вразнобой включались дисплеи, фоновые обои.  Кадр плавно
скользил по ландшафту Тарелска и по небу.  "Далекий Привет" поворачивался на
несколько  градусов в  секунду. Кое-кто  из младших  аналитиков  вылезал  из
привязных ремней.
     Сэмми заорал на весь мостик:
     - А ну, чему вас  учили?  Включить  аварийные системы!  В  единственное
функционирующее настенное окно снова вплыл ландшафт Тарелска, дороги, башни,
ясные  купола  ферм. Тарелск  был настолько велик, что почти мог  выжить без
сельского хозяйства  за  пределами системы.  И  туда они  сейчас  падали  на
скорости - пятнадцать метров в секунду? Без работающих скорлупок Фам  не мог
определить скорость сближения.
     - Скорость, Сэмми? Флаг-капитан покачал головой:
     - Не знаю, сэр.  Бомба ударила со стороны  Тарелска  и почти по центру.
Вряд ли мы идем более двадцати метров в секунду.
     Но  кувыркающийся обломок, которым стал теперь  "Далекий Привет", никак
не мог эту скорость сбавить.
     Экипаж  Сэмми отвлекся  работой, пытаясь  установить контакт  с другими
отсеками  корабля, возобновляя связь  с остальными тридцатью кораблями.  Фам
сидел, слушал и  смотрел.  Все тридцать кораблей подверглись ядерной  атаке,
"Далекий  Привет" получил повреждения не самые малые, но и не самые большие.
Поступали  доклады, а вид вертелся и вертелся...  и ландшафт  вырастал.  Фам
видел теперь след  взрыва.  Эти психи при  атаке сожгли собственные фермы...
Впереди  почти мертвая зона...  Господи...  это же старая  башня  с офисами,
которую они с Сурой купили в первом столетии.
     Столкновения  кораблей  бывают самые разные,  от  царапины  на скорости
миллиметр  в секунду, которая  интересует только  портовую полицию, до ярких
широченных  вспышек, корежащих планетоид и  испаряющих корабль. Столкновение
"Далекого Привета" с Тарелском лежало между этими  крайностями. Миллион тонн
звездолета тащило вниз сквозь герметичные купола  и многоярусные жилые зоны,
но ненамного быстрее, чем может бежать человек при тяжести в одно g.
     Миллион тонн не так-то легко остановить. Столкновение длилось и длилось
-  яростная  буря,  корежащая  все  на  своем  пути.  Городские ярусы  легче
разрушаются,  чем  металл  корпуса  и  ядро двигателя,  но  корабль и  город
смешивались в общие развалины.
     Это не  могло длиться больше двадцати  секунд, но  когда все кончилось,
Фам и его люди висели в своих ремнях при двух десятых стандартной гравитации
- сила  тяжести на Тарелске. По измятым стенам мигали огоньки, но почти  все
бессмысленные. Фам отстегнулся от кресла и скользнул  вниз, к потолку. Возле
вентиляторных решеток клубилась пыль, но скафандры полного давления держали.
Мостик  засасывал  вакуум.  На  командном   канале  слышался  голос   Сэмми,
пытающегося получить  оценку  повреждений. На борту  "Далекого Привета" было
пятьсот живых людей... секунду назад.
     -  Мы  потеряли  носовой трюм, капитан флота.  На извлечение  тел уйдут
килосекунды. Мы...
     Фам взобрался по стене к люку и со скрипом его открыл. Ударило короткой
бурей выравнивания давления.
     - Группы высадки, Сэмми. Как они?
     - Без повреждений, сэр. Но...
     -  Собери их. Можешь оставить кого-то  на спасательных  работах, но  мы
идем. Идем бить морды.
     Следующие несколько килосекунд  трудно было вспомнить  -  столько всего
произошло, и  все сразу. При всех этих годах планирования никто  всерьез  не
верил, что операция закончится на  земной битвой. И даже военные специалисты
Кенг  Хо  не  были  настоящими  бойцами.  Фам Нювен  видел  на средневековой
Канберре больше крови и смерти, чем все они за всю свою жизнь.
     Но  и  сражались,  они тоже не с  настоящей  военной силой. Психо-анное
правительство Тарелска  даже не  предупредило наземные  город-я  о  падении
кораблей. Действуя по своей инициативе, многие сбежа-ди на нижние уровни, но
миллионы  погибли в долгой, медленной  катастрофе.  Группы  Фама пробивались
вниз, к супертрамам второго уровня. Он  уже наладил связь с другими группами
высадки.  Население Тарелска  только несколько лет как  было изолировано  от
наивысших  технологий и лучшего образования во всем Людском Космосе. |0ни-то
понимали суть катастрофы,  они-то понимали, чего не понимало их  сумасшедшее
правительство. Но они были бессильны против системы, используемой против них
последними правителями.
     В  наушниках  Фам  слышал голоса  группы с другого  корабля  в тридцати
километрах от него. Они нарвались на вездесущую полицейскую систему.
     - Здесь  все работает, сэр,  - против нас. Я пятнадцать человек потерял
на станции трама.
     - Тут ничем не поможешь. Дав. У тебя есть импульсные бомбы. Пускай их в
ход, а потом заливай ядра всех служб нашей автоматикой.
     Группа Сэмми уходила все дальше и дальше от группы Фама.  Они выбрались
сквозь ту же дыру  в металле корпуса, но на каждом повороте Сэмми сворачивал
в другую сторону. Поначалу это  не имело мачения. Связь  через стены отлично
работала,  и они сами предсгавляли собой более рассредоточенную цель...  но,
черт побери, Зэмми уже уполз  от  него  на два  кэмэ в сторону!  Группу Фама
окружили местные, и некоторые  утверждали, что они - инженеры ме-тных систем
и могут показать, как взять эти системы под контроль.
     - Подожди, Сэмми!
     Полевая связь поддерживает  только видео  низкой скорости, и потому Фам
не видел, чем занята группа Сэмми. Но они все еще шли дальше. Потом раздался
голос Сэмми:
     -  Фам!  Мы  пробились  через  обломки  в...  какой-то  университетский
городок. Здесь был взрыв, и... - На скорлупках Фама нарисовалась неподвижная
картинка  от  группы  Сэмми.   Что-то  вроде  паркового  газона,  не  меньше
нескольких  десятков местных, бегущих  на  камеру, - никого  в скафандре. Но
возле потолка клубилась пыль и  обрывки  бумаги.  В наушниках  стоял высокий
свист заметной'утечки воздуха.
     Второй кадр был почти  сформирован и показывал людей Сэмми за работой с
промышленными аппаратами заделки. Неизвестно откуда появилась большая толпа,
среди них дети - скорее всего это в  одной из перевернутых башен. В наушники
вернулся голос Сэмми:
     - Фам, это мои народ!
     Фам  вспомнил,  что  тарелкская  ветвь  семьи  Сэмми  Парка  связана  с
университетом. Черт!
     - Не отвлекайся, Сэмми. Здесь жилая площадь больше, чем во всех городах
средней планеты. Нулевые шансы, что мы...
     - Не нулевые... - Голос то пропадал,  то появлялся. - ...не сказал вам,
казалось, что это  мелочь.  Я постарался, чтобы  "Далекий  Привет" опустился
возле Политехнического.
     Черт и еще раз черт!
     -  Послушайте, Фам, мы можем  их спасти! Но этого мало - они нас ждали!
Здесь  кое-кто из людей  Суры. Они  достали  план главных коммуникаций...  и
некоторых  программных  изменений,  внесенные  нынешним  режимом.  Фам,  они
говорят, что знают, где есть дыры!
     Может, и хорошо, что  у Сэмми  оказались  свои дела -  люди Кенг  Хо  в
наземной  схватке   были   довольно  жалкими  бойцами.  Но  с  планом   ядра
коммуникаций у них оказывался сильный рычаг против правительства и  его сети
управления.
     Через  десять килосекунд  Фам связался с психами, которые называли себя
правительством:  полдюжины  красноглазых морд, уже ничего  не  соображающих.
Главный  был одет в  униформу, которая могла когда-то принадлежать служащему
парка. Конец цивилизации.
     - Вы ничего  не можете  сделать, кроме как .ухудшить свое положение,  -
сказал им Фам.
     -  Чушь!  Мы  владеем Тарелском! Мы  уничтожили вас и этих дармоедов на
Мареске. У нас хватит ресурсов, чтобы Тарелск мог жить сам по себе. Покончим
с вами и наведем новый порядок.
     Потом изображение  задрожало  и исчезло. Фам  не знал, то  ли  оно было
отключено намеренно, то ли система связи сломалась.
     Но  это  не  играло  роли.  Разговор  длился  достаточно  долго,  чтобы
определить   промежуточные  узлы.  У  сил  Фама  Нювена  были  аппаратура  и
программы, о  которых не слыхали в системе  Намчена. При этом -  и с помощью
местного  населения -  сумасшедшему  правительству осталось  жить  не  более
нескольких килосекунд.
     Когда его не стало, началась самая трудная часть Спасения.

     ГЛАВА ТРИДЦАТЬ  ДЕВЯТАЯ Великое  Собрание Кенг Хо  началось через  20
Мсек  после  этого. Солнечная система Намчена  стала зоной катастрофы. Алчин
почти  опустел, его население  жило в лагерях  на  Намчене, но  не голодало.
Мареск, меньшая луна, был радиоактивным пожаришем;  его восстановление будет
работой   столетий.  Там   погиб   почти   миллиард.   Но   последние  грузы
продовольствия  были  спасены,  автоматика  внешних  агротехнических  систем
восстановлена,  и  это уже  было хорошо  для двух  миллиардов  уцелевших  на
Тарелске.  Автоматика Намчена грохнулась и работала  в  пределах  разве  что
десяти процентов от своей  эффективности до катастрофы. Те обитатели системы
Намчена,   которые  до  этого  момента  дожили,  ее  восстановят.  Не  будет
вымирания, не будет темных веков. Внуки уцелевших будут дивиться ужасам того
времени.
     Но цивилизованного места для Великого Собрания все равно не было. Фам и
Сура придерживались прежнего  решения.  Собрание  пройдет у разлома  Брисго,
самого  пустынного места в середине системы. По крайней мере там не придется
ни  смотреть  на  разрушения, ни решать местные  проблемы. От разлома Брисго
планета Нам-чен и ее три луны смотрелись только  зелено-голубоватым диском и
тремя точками света.
     Сура Винж потратила последние ресурсы своего астероида на строительство
временной  базы  для  Собрания.  Фам надеялся, что  успех Кенг  Хо  произвел
впечатление на Суру.
     - Мы спасли  цивилизацию. Сура. Теперь-то ты мне веришь? Мы  не обязаны
быть всего лишь жуликоватыми торговцами!
     Но Сура Винж была уже очень стара. На рассвете  цивилизации медицинская
наука  обещала  бессмертие. В  первые тысячелетия  прогресс шел семимильными
шагами. Достигли  рубежа  двухсот лет  жизни, даже трехсот.  Дальше прогресс
пошел не  так быстро  и куда дороже. И постепенно  человечество рассталось с
еще  одной  наивной мечтой. Анабиоз может отложить  смерть на тысячи лет, но
даже  при  лучшей  медицинской  поддержке нельзя ожидать  более пятисот  лет
реальной жизни. Это был последний предел, достигнутый человеком. И добраться
до него было ох как недешево.
     Самоходное кресло Суры было больше похоже на передвижной госпиталь, чем
на мебель. Руки ее дрожали, слабые даже в невесомости.
     - Нет, Фам, -  ответила она. Глаза ее были  так  же ясны и зелены,  как
раньше,  - наверняка пересаженные  или искусственные. Голос  был  более  чем
наверняка синтетическим, но Фам слышал в нем прежнюю улыбку. - Это же должно
решить Великое Собрание, помнишь? Мы никогда не могли с тобой  согласиться о
твоих планах. Смысл Собрания в том, чтобы поставить вопрос на голосование.
     Это Сура повторяла с первых столетий, когда поняла, что  Фам никогда не
откажется от своей мечты.
     Сура,  я не хочу  тебя огорчать, но если  моя точка зрения  должна явно
возобладать над твоей, то да будет так.
     База,  построенная  Сурой  у  разлома  Брисго,  была  огромной  даже по
стандартам  до катастрофы. Возле нее могли  пришвартоваться звездолеты  всех
существующих флотов,  и Сура обеспечила систему безопасности в радиусе более
двух миллионов километров за пределами Разлома.
     Центральным помещением базы был  зал заседаний  с нулевой  гравитацией.
Наверное, он был самым большим  в  истории,  куда  больше, чем требовали  бы
любые практические нужды. За  несколько  мегасекунд до  самого Собрания  шли
знакомства, самые большие встречи  Торговцев из  тех, что были,  может быть,
самые большие из всех, что еще будут. Фам выкраивал для участия в них каждую
килосекунду из расписания спасательных работ. Каждый день он завязывал новые
контакты, разговаривал с людьми больше, чем за столетие своей прежней жизни.
Как-то он должен был обратить сомневающихся. А  их было так много! Достойные
в  принципе люди, но такие осторожные, такие разумные! И многие из них - его
потомки. Их восхищение - даже любование им - казалось искренним, но он так и
не знал, скольких же он все-таки убедил. Фам понял, что действует резче, чем
когда-либо в бою, чем даже в трудной торговле.  Не  важно, напомнил он себе.
Он  ждал этого всю  жизнь. Неудивительно,  что за мегасекунды до  последнего
испытания он нервничает.
     Последние мегасекунды перед Собранием  прошли в лихорадочных изменениях
расписания.  В  солнечной  системе Намчена  все  еще  не  хватало  приличной
автоматики. Еще не одно десятилетие будет  необходима  внешняя помощь, чтобы
не дать соскользнуть  назад,  чтобы убедиться, что снова не  всплыли никакие
оппортунисты. Но  Фам хотел иметь на  Собрании  своих людей. И Сура не стала
играть  на этом его желании. Они вместе составили схему, по которой все люди
Фама   оказывались  на  базе  и  при  этом  новое  руководство   Намчена  не
подвергалось риску.
     И наконец  наступило время  Фама.  Единственная  величайшая возможность
сделать все так, как должно быть. Он глядел мимо занавеса главного входа, на
простор  зала.  Сура только  что представила  Фама  и  сходила с  ораторской
трибуны. Со всех сторон грянули аплодисменты.
     - Боже мой... - пробормотал Фам себе под нос.
     - Нервничаете, сэр? - спросил сзади Сэмми Парк.
     - Чертовски верно замечено.
     На  самом  деле только  раз  в  жизни  он  испытал  такой страх.  Когда
мальчишкой  взошел  на  мостик  звездолета  и  встретился  лицом  к  лицу  с
Торговцами из Кенг Хо.
     Фам повернулся к своему флаг-капитану.  Сэмми улы бался. После спасения
Тарелска он был счастлив, как  никогда.  Плохо.  Может, он  больше не  будет
летать,  во  всяком случае,  во  флоте  Фама.  Спасенные  его командой  люди
действительно  были   его   родственниками.  И   еще  эта  его   симпатичная
прапрапра-внучатая племянница. Джан хорошая девочка, но у нее свое понятие о
том, как должен Сэмми строить свою жизнь. Сэмми протянул руку:
     - Удачи, сэр!
     И Фам прошел сквозь занавес.  По дороге к  трибуне он миновал  Суру. Ни
говорить, ни слушать времени не было. Ее увядшая рука погладила его по щеке,
и он взошел  на  трибуну  под  накатывающие  волна за  волной  аплодисменты.
Спокойнее. Еще по крайней мере двадцать секунд, пока он должен будет  что-то
сказать. Девятнадцать, восемнадцать... Огромный зал был почти семьсот метров
в диаметре  и  построен  в стиле  древних  зрительных  залов.  Вся аудитория
представляла  собой  сферу  из  людей,  свободно  расположившихся  вдоль  ее
внутренней поверхности  лицом к  крохотной трибуне оратора.  Фам посмотрел в
одну сторону, потом - в  другую,  вверх и  вниз, и отовсюду  на него глядели
люди. Поправка: полоса пустых  мест, около ста тысяч, для тех людей Кенг Хо,
которые погибли при уничтожении Мареска. На таком расположении мест настояла
Сура - в честь памяти погибших. Фам согласился, хотя и знал другую цель Суры
- напомнить всем, что предложение Фама может обойтись в ужасную цену.
     Взойдя на трибуну, Фам поднял руки над головой. И отовсюду люди Кенг Хо
ответили тем же жестом. Через секунду  аплодисменты в его ушах загремели еще
громче. Среди-толпы  повсюду были и женщины  - кое-где очень редко, в других
местах так же часто, как мужчины. А еще в  других местах - стрентманнианская
Кенг  Хо   -  женщины  были   в  подавляющем  большинстве.  Может,  надо  бы
апеллировать  больше  к ним: после Стрентманна он понял,  что  женщины часто
видят  дальше. Но предрассудки средневековой Канберры  отпускали его  не так
легко, и Фам себе не представлял, как вести за собой женщин.
     Он  стоял и  ждал,  пока постепенно стихнет шум. Слова его речи плавали
серебряной  надписью  перед  его  глазами.  Он годы  ее обдумывал,  и  после
Спасения несколько мегасекунд отшлифовывал каждый нюанс, каждое слово.
     И вдруг серебряные символы стали не нужны. Глаза его смотрели на людей,
мимо этих букв, и слова потекли без усилий.
     - Мой народ!
     Шум  толпы почти стих.  На него глядел миллион лиц,  снизу, сверху,  со
всех сторон.
     - Сейчас вы слышите мой голос с едва ли секундной задержкой.  Здесь, на
этом Собрании, мы  слышим  своих  коллег  из Кенг Хо,  пусть даже  со Старой
Земли, меньше чем через секунду. В первый и, быть может, единственный раз мы
видим, кто мы все такие. И мы можем решить, кем мы будем.
     Народ мой, я  поздравляю вас. Мы прошли через световые годы и спасли от
гибели  великую  цивилизацию.  Мы  это  сделали  вопреки   самому  страшному
предательству.
     Он замолчал, сделав торжественно-траурный жест в сторону пустых мест.
     -  Здесь,  у  Намчена,  мы  сломали  колесо  истории.  На тысяче  миров
человечество воевало непрестанно и приводило себя к вымиранию. Единственное,
что спасает расу, - время и расстояние, и до сих пор это  было и проклятием,
заставляющим человечество повторять свои ошибки.
     Фам замолчал. И почувствовал, как по его лицу  расплывается  неуловимая
улыбка.
     -  И теперь есть  надежда. Объединение  двух  половин того,  чем  стало
человечество, позволит целому жить вовеки.
     Он огляделся,  давая скорлупкам увеличить отдельные лица. Они  слушали.
Согласятся ли они в конце?
     -  Целому  жить вовеки...  если мы  сможем  сделать  Кенг  Хо не просто
группой торговцев, продающих товар покупателю.
     Фам немного помнил из того,  как  говорилась речь: ее  идеи  и  призывы
давно  уже стали для  него привычными. Воспоминания касались лиц, - надежды,
читаемой на многих из этих лиц,  выжидательной настороженности -  таких было
гораздо больше. В конце  он напомнил,  что  близится  голосование, последнее
решение о том, чего он просил.
     - Итак, без  вашей  помощи мы наверняка  падем, раздавленные тем  самым
колесом, которое крушит цивилизации  наших клиентов. Но  если  вы  заглянете
чуть дальше  моментальных торговых  интересов,  если сделаете дополнительные
инвестиции  в будущее  -  нет  той  мечты,  которой мы  в  конце  концов  не
достигнем.
     Если бы в зале была гравитация или он был бы  на  поверхности  планеты,
Фам  бы грохнулся,  сходя с  трибуны.  Даже и так  Сэмми  Парк был  вынужден
перехватить его возле занавеса.
     Над головой, сквозь занавесы, грохот аплодисментов стал еще громче.
     Сура осталась в комнате перед залом, но теперь появились и новые лица -
Ратко, Бугра и Ко. Его первые дети, уже старше, чем он.
     - Сура!
     Кресло ее пыхнуло воздухом, и она проплыла к нему.
     - Ты меня не поздравишь с моей речью? - улыбнулся Фам, все еще нетвердо
стоя на  ногах. Он протянул руки, нежно сжал в ладонях старческие руки Суры.
Такие  увядшие. О Сура, это должен был быть  наш триумф/Сура, же была готова
проиграть. И теперь она была так стара, что никогда не увидит в этом ничего,
кроме поражения. Она никогда не увидит, что создали они вдвоем.
     Аплодисменты над головой гремели все сильнее. Сура подняла глаза.
     - Да. Ты в любом смысле выступил лучше, чем  я думала. Но ты всегда был
лучше, чем  мог кто-нибудь себе представить. -  Синтезированный голос звучал
одновременно  и печально, и гордо. Она показала жестом, что хочет удалиться,
уйти, прочь от зала и шума. Фам  вышел за ней, и шум за ним стал тише.  - Но
ты же знаешь, что это во  многом везение? У тебя бы не было ни одного шанса,
если  бы катастрофа  Намчена  не  случилась как раз перед  подлетом  5 флота
флотов.
     Фам пожал плечами:
     - В этом, конечно, повезло. Но это и доказало, что я  прав, Сура! Мы же
знаем, что  такой коллапс почти наверняка полностью смертелен, -  но  мы  их
спасли!
     Он смотрел на хрупкое с.тарческое  тело, облаченное в  стеганый костюм.
Но  ум  Суры и ее  воля  остались  прежними  - и  поддерживались медицинским
оборудованием кресла. И она  тряхнула головой почти естественно,  как тогда,
когда была молодой.
     - Спасли? Конечно, вы  многое изменили к  лучшему,  но  ведь  все равно
погибли  миллиарды.  Будь честен, Фам. У нас тысяча лет  ушла на  подготовку
этого Собрания. Такое не сделаешь каждый раз, когда какая-нибудь цивилизация
загремит  в унитаз.  И если  бы не гибель  Мареска,  даже  твоих пяти  тысяч
кораблей  не   хватило  бы.  Вся   система  осталась  бы  на  пределе  своих
возможностей, ожидающей в ближайшем будущем еще большей катастрофы.
     Все  это  было  Фаму известно;  с вариантами этих  аргументов он спорил
мегасекунды до Собрания.
     - Но Намчен - самое трудное Спасение, которое  может  нам  встретиться.
Сура.  Старая  цивилизация,   окопавшаяся,  эксплуатирующая   ресурсы  целой
солнечной  системы.  Куда  легче   было   бы  с  планетой,   которой  грозит
биологическая война или даже тоталитарная религия.
     Сура качала головой. Даже сейчас она не хотела понять, что говорит Фам.
     - Нет.  Во многих случаях  вы можете  изменить  ситуацию, но чаще,  чем
наоборот, будет как на Канберре - небольшое изменение  к лучшему, написанное
кровью Торговцев. Ты прав:  без флота  флотов цивилизация в  системе Намчена
погибла  бы.  Но выжила бы часть людей на  планете, могли уцелеть  несколько
городов в поясе  астероидов. Повторилась бы  старая история,  и когда-нибудь
снова  возникла бы цивилизация, пусть  даже  путем  внешней колонизации.  Ты
перебросил  мост  через  эту  бездну,  и  миллиарды  тебе  благодарны...  но
потребуются  годы осторожного управления,  чтобы  вернуть систему  к работе.
Может быть, мы, - жест в сторону Зала Собрания, - можем это сделать, а может
быть, нет.  Но я знаю, что  мы не можем  делать этого  всюду и  всегда. Сура
что-то сделала, кресло  пыхнуло и  остановилось.  Она повернулась, протянула
руки и положила их на плечи Фама. И вдруг он испытал странное чувство, почти
кинестетическую память о ее руках на своих плечах и ее лице перед собой. Это
была  память еще с того времени, когда они не были партнерами, не были  даже
любовниками.  Воспоминание  о  первых днях на "Репризе": Сура Винж,  молодая
женщина, серьезная. Бывало, что она сильно сердилась на малыша  Фама Нювена.
Бывало, что  она  хватала  его за плечи и  пыталась ему втолковать то,  чего
молодой варвар не знал и знать не хотел.
     -  Неужели не понимаешь, сынок? Мы растянуты на весь Людской Космос, но
мы не можем управлять всеми цивилизациями. Для этого тебе нужна раса любящих
рабов. Кенг Хо никогда ею не будет.
     Фам заставил себя посмотреть  в глаза Суры. Она  говорила  это с самого
начала  и   никогда  не  переставала  говорить.  Я  должен  был  знать,  что
когда-нибудь к этому придет. И сейчас ей предстоит проиграть, и Фам ничем не
может ей помочь.
     -  Прости меня. Сура. Когда будешь  говорить  свою речь, можешь сказать
это миллиону человек. Многие из них поверят. А потом все проголосуем. И...
     И  по тому, что видел он  в Великом Зале, по тому,  что видел в  глазах
Суры Винж... впервые Фам знал, что победа за ним.
     Она отвернулась, и искусственный голос был тих.
     - Нет, я  не буду  говорить речь. Выборы? Странно, что теперь ты должен
от них зависеть... Мы слыхали, ты положил конец Стрентманнианскому Погрому.
     Изменение темы было дурацким, но замечание затронуло болевую точку.
     - У меня оставался только один корабль, Сура. Что бы ты сделала?
     Я спас их чертову цивилизацию - ту часть, которая не была чудовищной.
     Сура подняла руку.
     - Прости, Фам. Ты просто слишком везучий, слишком хороший.  - Казалось,
она говорит сама с  собой.  -  Почти  тысячу лет  мы  с тобой  готовили  это
Собрание.  Конечная  цель всегда  была  химерой,  но по  дороге  мы  создали
торговую культуру, которая может прожить дольше,  чем  самые оптимистические
твои мечты. И я всегда знала, что  в конце, когда встретимся лицом  к лицу с
Великим  Собранием, здравый  смысл  победит.  -  Голова  ее  тряслась, голос
дрожал. - Но я не могла себе представить,  что тебе так повезет по времени с
катастрофой Нам-чена - или что ты так волшебно ее используешь.  Фам, если мы
пойдем твоим путем, за десять  лет мы наверняка  получим здесь, на  Намчене,
новую  катастрофу. Через несколько  сотен лет Кенг Хо  распадется на десятки
десятков  конфликтующих  структур,  каждая  из  которых  будет считать  себя
"межзвездным правительством". И наша общая мечта рухнет.
     Да, ты прав, Фам. Ты мог бы выиграть выборы... и потому их не будет. По
крайней мере таких, как ты хотел бы.
     Эти слова как-то дошли до него не сразу. Фам Нювен сотни раз встречался
с возможностью предательства. У него выработалось  на это  чутье еще раньше,
чем он увидел первый  звездолет. Но...  Сура? Единственный человек, которому
можно было доверять всегда, спасительница, возлюбленная, лучший из друзей, с
которой .они каждый план строили вместе всю жизнь. И теперь...
     Фам оглядел комнату, и у него в уме шла такая глубокая перестройка, как
не было всю жизнь.  Кроме Суры, в комнате были ее помощники - шесть человек.
Еще  Ратко, Бугра  и Ко. Из  его людей - только Сэмми Парк. Он стоял  чуть в
стороне от других, и вид у него был неважный.
     Наконец Фам опять посмотрел на Суру.
     - Не  понимаю...  но  в чем  бы  ни  была игра,  вам  никак не отменить
голосование. Меня слышал миллион человек. Сура вздохнула:
     - Да, это  так,  и на честных выборах ты мог бы получить незначительное
большинство. Но многие, кого ты считаешь своими последователями... на  самом
деле они со мной.
     Она не решалась договорить, и Фам снова посмотрел на троих своих детей.
Ратко избегал его взгляда, но Бугра и Ко встрегили его прямо и мрачно.
     -  Мы не  хогели делагь тебе больно, отец, - сказал Ратко, посмотрев на
него  наконец. - Мы гебя любим. Весь  этот фарс с выборами был, только чтобы
тебе показать, что Кенг Хо не может быть гем, чго гы хочешь. Но все пошло не
так, как мы ожидали...
     Слова Ратко  не имели  значения. Важно было  выражение лиц детей. Та же
замкнутая каменность, как у братьев и сестер Фама однажды утром на Канберре.
А любовь, которая была между этими днями... фарс?
     Он снова посмотрел на Суру:
     -  Так как же  ты предполагаешь  победить?  Внезапная  случайная гибель
полумиллиона человек?  Или селективная ликвидация тридцати тысяч  убежденных
нювенистов? Это  не поможет, Сура. Там, в зале, слишком много хороших людей.
Может быть, сегодня ты и победишь, но разойдется весть, и рано или поздно ты
получишь гражданскую войну.
     Сура качнула головой.
     - Мы не собираемся никого убивать, Фам.  И  весть  не  разойдется  - по
крайней мере не  разойдется широко. Твою речь запомнят люди в зале, но не их
рекордеры  -  в  основном  участники  пользуются нашими  устройствами.  Наше
гостеприимство, ты помнишь? В конце концов  твоя  речь  будет отшлифована до
более... безопасной.
     - В следующие двадцать килосекунд, - продолжала Сура,  -  у  тебя будет
специальная  встреча  с  твоими  оппонентами.  Выйдя  оттуда, ты объявишь  о
достигнутом компромиссе: Кенг Хо будет больше сил вкладывать в  свои сетевые
информационные службы, которые могут помочь в возрождении цивилизаций. Но ты
отзываешь свое предложение о создании межзвездного правительства, убежденный
нашими аргументами.
     Фарс.
     - Ты можешь это  подделать.  Но  потом тебе придется убивать  многих  и
многих.
     - Нет.  Ты  объявишь о  своей новой цели  - экспедиции к дальнему  краю
Людского Космоса..  Будет ясно, что это частично из-за горечи отказа, но  ты
пожелаешь нам добра. Твой  дальний  флот уже почти  готов,  Фам,  примерно в
двадцати  градусах  дальше по  разлому Брисго.  Мы  его  снарядили хорошо  и
честно. Автоматика флота  хороша сверх обычного, куда дороже, чем может быть
прибыль. Тебе не понадобится непрерывная Вахта,  и  первое пробуждение будет
через столетия.
     Фам оглядел  по  очереди  лица  собравшихся.  Предательство, задуманное
Сурой, могло выйти, но только если большинство  капитанов флотов, которых он
считал на своей  стороне,  на самом  деле таковы, как Ратко, Бугра  и  Ко. И
только если его людям скормили соответственную ложь.
     - Как... как давно ты это задумывала. Сура?
     - Еще с твоей молодости, Фам. Почти все годы моей жизни. Но я молилась,
чтобы до этого не дощло.
     Фам кивнул,  оцепенелый.  Если она  планировала  так  загодя, очевидных
ошибок быть не должно. Но это и не важно.
     - Мой флот ждет, говоришь? - Губы его кривились, произнося эти слова. -
И все неисправимые должны быть в его экипаже. Сколько? Тридцать тысяч?
     - Куда  как меньше, Фам.  Мы очень тщательно изучили  твоих  убежденных
последователей.
     Имея  выбор, кто согласится лететь  в вечный  полет  без возврата?  Его
последователей тщательно не допустили в эту комнату. Всех, кроме Сэмми.
     - Сэмми?
     Флаг-капитан не отвел глаз, но губы его дрожали.
     -  Сэр,  я прошу  прощения. Джан  хочет для меня другой жизни. Мы  - мы
остаемся в Кенг Хо, но мы не можем лететь с вами. Фам склонил голову:
     - Понимаю.
     Сура  подплыла  ближе,  и Фам подумал,  что  может схватиться  за ручку
кресла  и пробить кулаком  эту тощую грудь под надутой оболочкой. И при этом
руку сломать. Сердце Суры уже много столетий механическое.
     -  Фам? Сын мой! Это была  прекрасная мечта, и преследуя ее,  мы  стали
тем, чем стали. Но все же это была всего лишь мечта. Несбыточная мечта.
     Фам отвернулся, не  ответив. У дверей уже стояли охранники, готовые его
эскортировать. На детей  он не посмотрел. Мимо Сэмми Парка прошел, не сказав
ни  слова.  Где-то в спокойной  и холодной  глубине  сердца  он желал своему
флаг-капитану добра.  Сэмми  предал  его, но  не так, как другие.  И  Сэмми,
несомненно,  поверил  в ложь  о  дальнем  флоте. Даст Бог, Сэмми никогда  не
додумается  до правды. Кто  заплатил  бы  'за такой флот,  как описала Сура?
Только не прижимистые купцы, как Сура Винж,  ее  каменнолицые дети  и другие
заговорщики  этого  дня.  Куда дешевле,  куда  надежнее  построить  флот  из
настоящих гробов. Мой отец  бы их понял. Лучшие враги  - те, что спят вечным
сном.
     Фам Нювен вышел в  длинный коридор, окруженный незнакомыми охранниками.
И в его памяти навек осталось виденное в последний раз лицо Суры. Со слезами
в глазах. Последняя ложь.
     Тесная каюта, почти полная тьма. Комната, какую мог бы занимать младший
офицер в  маленькой  временной базе.  Рабочий комбинезон, плавающий в шкафу.
Шептала метка на нем, и в глазах плавало имя: Фам Тринли.
     Как  всегда,  когда Фам поддавался  злобе,  воспоминания были  реальнее
образов на  скорлупках, и  возвращение  к настоящему  было будто  насмешкой.
"Дальний флот" Суры не оказался флотом гробов. И даже теперь, две тысячи лет
спустя после предательства Суры, Фам  не  мог этого объяснить. Скорее  всего
были другие предатели, не лишенные власти и совести, которые настояли, чтобы
Фама  и  тех,  кто  его  не  предал,  не  убивать.  "Флот"  был  чуть  лучше
переоборудованных космических барж, где места хватало только для изгнанников
и  анабиозных  камер для них. И  у  каждого  корабля "флота"  была отдельная
траектория. Через тысячу  лет  они были  рассеяны  по всей  ширине и глубине
Людского Космоса.
     Их  не убили, но Фам усвоил урок. Он начал свои  медленный  и  скрытный
путь назад. Сура была вне досягаемости смертного. Но оставалась созданная ею
Кенг Хо, предавшая его Кенг Хо. Оставалась его мечта.
     ...И  с  этой  мечтой он  умер бы на Триленде,  не  выкопай  его Сэм-ми
оттуда. Сейчас судьба и время вручили ему второй шанс: обещание Фокуса.
     Фам стряхнул мысли о прошлом и подрегулировал локализаторы на виске и в
ухе.  Работы предстоит больше, чем когда-либо.  Пришлось еще  несколько  раз
рискнуть пойти на личную  встречу с  Вин-жем.  С  хорошей  тренировкой Винжу
удалось научиться справляться  с сюрпризами вроде этой психованной беседы  с
Hay, никак  не  выдавая себя.  Да, это  было  самое  простое. Сложнее  будет
отвлекать его от того, что Фам действительно имеет в виду.
     Фам повернулся в спальном мешке и дал своему  дыханию перейти  в легкий
храп. За глазными яблоками двигались образы, следя за действиями Рейнольт  и
шпионов.  Он  снова их  перехитрил.  А в  будущем?  Если  не будет  дурацких
сюрпризов, в будущем Анне Рейнольт оставалась самой серьезной угрозой.

     ГЛАВА СОРОКОВАЯ

     Хранкнер Аннерби прилетел в бухту  Калорика в  Первый День Тьмы. За эти
годы Аянерби бывал  там уже много раз. Черт побери, он здесь был сразу после
Средней  Яркости  Света, когда дно ямы еще было кипящим котлом. Многие  годы
потом край тор  служил приютом поселку инженеров-строителей. В годы Среднего
Света условия  были  адские даже на больших высотах, но рабочим очень хорошо
платили: пусковые установки на плоскогорье подпитывались и  королевскими,  и
коммерческими деньгами, и когда Хранк установил приличные охладители, не так
уж  неуютно  здесь  стало жить.  Богатые  люди стали  появляться уже в  Годы
Увядания, селясь в склонах кальдеры, как делали уже пять поколений.
     Но у  Хранка из всех  приездов сюда  этот  вызывал  наиболее  необычные
чувства.  Первый  День  Тьмы. Эта  граница  пролегала  больше  в уме, чем  в
реальном мире, - и, может быть, оттого была еще более важной.
     Аннерби прилетел коммерческим рейсом из  Верхней Экватории, но рейс был
никак  не  туристский. Пусть расстояние  до  Верхней  Экватории  было  всего
пятьсот миль,  но это  как раз столько, сколько можно  отлететь от  изобилия
бухты  Калорика  в  Первый  День Тьмы.  Аннерби  и  двое его  ассистентов  -
фактически  телохранителей  - подождали,  пока остальные  пассажиры  вылезли
вдоль канатов  прохода. Потом натянули  парки и  штаны с  подогревом  и  две
переметные  сумки, в которых  и  был смысл всего  полета. Чуть  не доходя до
выхода,  Хранкнер  выпустил одну из  сумок у самых ног  стюарда. Всепогодный
футляр раскрылся, показав свое содержимое: сланцевого цвета пыль,  тщательно
упакованная в пластиковые пакеты.
     Хранкнер  спрыгнул  с  каната  и  застегнул  сумку.  Стюард  озадаченно
засмеялся:
     - Я  слыхал, чтсгв Экватории главный  предмет экспорта  - земля гор, но
никогда не думал, что кто-то примет эту поговорку всерьез.
     Аннерби  пожал  плечами,  скрывая  замешательство.  Иногда  это  лучшее
прикрытие. Закинув снова сумку на плечи, он застегнул парку.
     -  Э,  гм...  - Стюард было  собрался еще что-то сказать, но отступил и
поклонился, выпуская их из  самолета. Все трое сбежали по лестнице  на бетон
полосы,  и вдруг стало  очевидно, что именно хотел сказать стюард. Всего час
назад, когда  они вылетали из Верхней Экватории, температура воздуха была на
восемьдесят градусов  ниже точки замерзания, а ветер более  двадцати  миль в
час. Без дыхательных аппаратов с подогревом было не дойти даже  от терминала
до самолета.
     Здесь...
     - Черт побери, тут же печка!
     Брун Саулак,  младшая из агентов,  поставила сумку  на землю и сбросила
парку.
     Старшая из агентов засмеялась, хотя и сама сотворила ту же глупость.
     - А что ты хотела, Брун? Это же бухта Калорика!
     - Да, но ведь Первый День Тьмы!
     Некоторые из пассажиров оказались столь же непредусмотрительны. Они шли
гротескным  парадом,  подпрыгивая и  сбрасывая  на  ходу парки,  дыхательные
аппараты и  штаны. И даже при этом Аннерби  заметил,  что, пока  руки и ноги
Брун были заняты сбрасыванием снаряжения для холодной погоды, Арла Андергейт
оставляла  руки  свободными  и  обзор  круговым.  Брун  проявила  такую   же
бдительность,  пока  раздевалась Арла. Каким-то чудом служебные пистолеты их
были невидимы во время всего процесса. Они могли притворяться идиотками,  но
под этой  маской Арла и Брун были не хуже любых солдат, которых Аннерби знал
в годы Великой Войны.
     Пусть задание, на которое они летали, в Верхнюю Экваторию, не требовало
высокой  техники  и  вообще  было малозаметным,  но  сотрудники  разведки  в
аэропорту  действовали  достаточно   эффективно.  Мешки  с   каменной  пылью
погрузили  в  броневики,   и,   что   произвело   еще  большее  впечатление,
командовавший майор даже не скрипел насчет абсурдности всей операции.
     Через   тридцать  минут  Хранк  и  его  теперь  уже  не  столь   важные
телохранители оказались на улице.
     -  Что  значит   "уже  не  столь  важные?"  -  Арла  махнула  руками  с
преувеличенным удивлением. -  Не важным было сопровождение этого...  барахла
через весь континент! - Ни  одна из них не знала всей важности этой каменной
пыли, и  они  не  стеснялись  выразить свое  презрение.  Они  были  хорошими
агентами, но у них не было того отношения к делу, к которому Хранк привык. -
Теперь  у нас есть что-то важное, что надо  охранять. - Она дернула  рукой в
сторону Аннерби, и в ее  насмешке слышалось что-то серьезное. - Почему ты не
уехал с ребятами майора и не облегчил нам жизнь?
     Хранкнер улыбнулся в ответ.
     - До встречи с шефом у меня еще больше часа. Достаточно, чтобы пройтись
туда  пешком.  Арла,  разве  тебе не  любопытно?  Многим ли выпадает  случай
посмотреть Калорику в Первый День Тьмы?
     Арла и  Брун полыхнули  взглядами - реакция унтер-офицеров на глупости,
которые не в их силах  исправить. Аннерби  сам неоднократно  такое  в  жизни
испытывал, хотя  обычно  не выражал своего неодобрения  столь явно. Братство
неоднократно демонстрировало готовность использовать насилие в землях других
народов. Но я прожил семьдесят  пять лет, и есть слишком много такого,  чего
надо  бы  бояться.  Он  уже  уходил  в   сторону  огней  у  берега.  Обычные
телохранители Аннерби, которые сопровождали его при поездках за границу, его
бы  не пустили физически. Арла и Брун были назначены  со стороны и  не очень
хорошо  проинструктированы.  После  секундной  заминки  они  понеслись   ему
вдогонку.  Но  Арла  уже что-то говорила в  телефон. Аннерби усмехнулся^ про
себя. Нет, эти  двое - не дуры. Интересно, замечу ли я  агентов, которых она
вызывает.
     Бухта Калорика была чудом света с незапамятных времен. Это была одна из
трех  вулканических  зон  - и две другие были подо  льдом или  океаном. Сама
бухта была разбитой котловиной вулкана, и воды океана  затопили почти всю ее
центральную часть.
     В ранние дни  Нового  Солнца  здесь был адский ад, хотя непосредственно
его никто не наблюдал. Крутые  склоны котловины фокусировали солнечные лучи,
и температура  поднималась  выше  точки  плавления  свинца.  Это,  очевидно,
провоцировало - или допускало  -  быстрое просачивание  лавы  и  непрерывную
серию  взрывов,  оставлявших  новые  кратеры  к  тому времени,  когда солнце
тускнело   до  средней  яркости.  И  даже  в  эти  годы   только  смелые  до
безрассудства исследователи  отваживались высунуться  на плоскогорье за край
вулкана.
     Но  когда  солнце тускнело и наступали Годы  Увядания, появлялись новые
гости. Земли  с юга и севера начинали  страдать от все более суровых  зим, и
тогда самые края котловины становились местом теплым и приятным. Чем сильнее
выстывала планета, тем ниже и ниже спускалась граница теплой зоны,  рая. Уже
для пяти последних  поколений бухта Калорика  служила самым элитным курортом
Лет Увядания, где те,  кому богатство позволяло не работать и не копить ради
подготовки  к Тьме, могли наслаждаться жизнью. На пике Великой  Войны, когда
Аннерби  месил снег на Восточном Фронте, и позже, когда почти вся война ушла
в туннели, даже тогда  он видел тонированные гравюры, показывающие блаженную
жизнь, как  при Среднем Свете,  которую вели  богачи на  самом дне котловины
Калорики.
     В  своем  роде Калорика  в начале Тьмы была вроде  того  мира,  который
современная техника  и атомная энергия  позволят  построить  для  всей  расы
Пауков на все  годы Тьмы.  Аннерби  шел в сторону музыки и света, гадая, что
там увидит.
     Повсюду  клубились  толпы. Слышался  смех, музыка волынок  и  случайные
перебранки. Весь  попадавшийся навстречу  народ был  настолько необычен, что
Аннерби не сразу заметил самое важное.
     Он позволил движению  толпы мотать их туда-сюда, как частицы  в  потоке
суспензии.  Можно было себе представить, как нервничают  Арла и  Брун в этой
толпе не проверенных  чужаков. Но  они справились, сливаясь с  беспорядочным
движением и совершенно случайно оставаясь от Аннерби на расстоянии вытянутой
руки.  Через несколько минут все трое оказались  внизу, у края воды. В толпе
многие махали благовонными палочками, но здесь, на дне  кратера,  был аромат
намного сильнее - запах  серы, плывущий в  теплом бризе. За  полосой воды, в
середине бухты,  светилась  красным,  желтым  и  околокрасным  расплавленная
скала. Призраком поднимался вокруг нее пар. В этом водном пространстве можно
было не волноваться  насчет  донного льда и левиафанов - хотя  вулканический
взрыв убьет еще вернее.
     - Черт! - Брун  вышла из роли, оттолкнув Аннерби назад от края площади.
- Посмотри туда, на воду! Они тонут!
     Аннерби секунду посмотрел туда, куда она показывала.
     - Нет, не тонут. Они... Тьма их побери, они играют в воде!
     Полупогруженные фигуры были одеты во что-то вроде понтонов, не дававших
им  утонуть. Аннерби со  своей охраной  только  смотрели и заметили,  что не
одних только их поразило это зрелище, хотя почти все зрители  старались свое
ошеломление скрыть. Зачем кому-то играть, будто он тонет? Может, для военных
целей. В теплые времена и у Аккорда, и у Братства были военные корабли.
     В  тридцати футах ниже острой береговой скалы  кинулся в воду еще  один
бесстрашный весельчак. Вдруг край воды показался  краем смертельного обрыва.
Аннерби  попятился, подальше от криков ужаса или восторга из  воды. Все трое
прошли через нижнюю  площадь к иллюминированным деревьям. Здесь, на открытом
месте, видны были и небо, и стены кальдеры.
     Была середина дня, но  если не считать  горящих холодными цветами огней
на  деревьях и цветов жара из центра  кратера, было темно, как в любую ночь.
Солнце  светило   сверху  -  неясное  пятнышко  в  небе,  красноватый  диск,
истыканный темными рябинками.
     Первый День Тьмы. Религии и нации определяли этот день с незначительной
разницей. Новое Солнце начиналось с взрывной вспышки света, которой, правда,
не видел  никто из  живых. Но угасание света  - это было медленное увядание,
тянувшееся  весь  период  Света.   В  последние   три  года  солнце  светило
бледно-бледно,  едва согревая спину в самый полдень, такое  тусклое,  что на
него можно было  смотреть полнрстью открытым взглядом. В последний год самые
яркие  звезды были видны целый день. Но даже это не было официальным началом
Тьмы, хотя это был знак, что зеленые растения больше не растут, что лучше бы
тебе  собрать  главные  запасы  еды  у себя в  глубине, и  что  клубневые  и
личиночные  фермы  -  это все,  что может поддержать жизнь, пока не наступит
время уходить под землю.
     И  в этом медленном  соскальзывании в небытие что же отмечало миг - или
хотя бы день, - который был началом Тьмы? Аннерби посмотрел прямо на солнце.
Оно  было цвета  теплой  печи, но таким  тусклым, что тепла  не ощущалось. И
тусклее  оно  уже не станет.  Теперь мир будет просто выстывать и выстывать,
освещенный только звездами и красноватым диском. С этой минуты воздух станет
слишком  холоден  для дыхания.  В  прошлые  поколения это  был сигнал спешно
тащить все  необходимое  к  себе в  глубину.  В прошлые  поколения  этот миг
отмечал  последний шанс для  отца  обеспечить своим  кобберятам  будущее.  В
прошлые  поколения  он  отмечал  время  высокого  благородства   и  великого
предательства   и  трусости,  когда  все,  кто   недостаточно  подготовился,
оказывались лицом к лицу с Тьмой и холодом.
     Здесь, сейчас - внимание Хранка перенеслось на тех, кто был на  площади
между ним и деревьями. Были среди них некоторые - старые кобберы и многие из
современного поколения, -  кто воздевал руки к  солнцу  и  опускал их обнять
землю и обещание, которое нес долгий сон.
     Но  воздух вокруг был мягок, как  летний  вечер  Срединных Лет. И земля
была. теплая,  будто ее согревало  солнце Срединных Лет.  И многие вокруг не
замечали  исчезновения света. Они смеялись, они пели  - и одежда на них была
дорогой и яркой, будто они никогда не задумывались о будущем. Может, богатые
всегда такие.
     Холодного цвета огни на деревьях наверняка  питались от главной атомной
электростанции,  которую компании  Аннерби построили в горах  над  кальдерой
почти пять лет назад. От них  светился весь лес дна котловины. Кто-то привез
сюда ленивых  лесных фей,  выпустив их десятками  тысяч. Их крылья  блестели
синим, зеленым и дальне-синим в свете фонарей,  будто эти создания кружились
синхронно с толпами под деревьями.
     В  лесу кобберы  танцевали  группами,  и  некоторые  из  самых  молодых
взбегали на деревья  поиграть с феями. Музыка стала неистовой, когда Аннерби
с охранницами добрались до края  впадины и пошли  вверх по пологому подъему,
ведущему к виллам. Сейчас Хранкнер уже привык к виду внефазных особей. Пусть
его инстинкты и  называли их извращением,  эти кобберы  были необходимы.  Он
любил и уважал многих из них. Арла и Брун, идущие от него по сторонам, мягко
расчищали ему путь.  Обе охранницы были вне-фазными, около  двадцати  лет от
роду -  чуть моложе, чем сейчас малышка Виктория.  Отличные кобберы, не хуже
многих, с кем ему  приходилось драться бок  о бок. Да, раз за разом Хранкнер
Аннерби постепенно смог смирить  свое отвращение.  Но... Никогда  я не видел
столько внефазных сразу. - Эй, старый друг, пойдем с нами танцевать! На него
напрыгнули две юные  дамы и мужчина. Как-то Арла и Брун отпустили его,  сами
все  время  притворяясь  веселыми  танцорами.  На  затемненном  пятачке  под
деревьями Аннерби  заметил мерцание вроде  линьки у пятнадцатилетнего. Будто
все пещерные  изображения греха и лени вдруг ожили.  Да, воздух  был приятно
теплым, но  он нес запах серы.  Да,  воздух был приятно теплым, но  Хранкнер
знал, что это не солнечное  тепло. Нет, это был жар от самой земли, уходящий
вниз и  вниз, как тепло от гниющего тела. Выкопанная  здесь глубина стала бы
смертельной ловушкой,  такой теплой,  что плоть спящих сгниет в оболочках. :
Аннерби  не знал,  как  этого  добились Арла  и Брун,  но  они трое  все  же
оказались на дальнем конце леса. Здесь все еще были толпы под деревьями - но
уже  не  такие  маниакальные,  как  на  самом  дне.  Танцы  стали  настолько
спокойнее,  что хоть одежда  не рвалась.  Лесные феи  без боязни садились на
куртки,   сидели   и   покачивали  цветными   кружевами  крыльев  с  ленивым
бесстыдством. По  всей планете  эти создания уже давно сбросили крылья. Пять
лет назад Аннерби шел по  улицам Прин-стона после сильных заморозков,  и под
ногами хрустели тысячи цветных лепестков,  крыльев умненьких лесных фей, уже
закопавшихся поглубже, чтобы отложить яйца. Эти, ленивые, может быть, видели
чуть больше  летнего времени  жизни,  но  они  обречены... или  должны  быть
обречены.
     Трое шагали  все выше  и выше, выходя на первые  кручи склонов кратера.
Впереди кольцом огней вдоль всей стены раскинулись виллы Позднего  Увядания.
Конечно, ни  одна из них  не  была  старше  десяти лет,  но  почти все  были
построены  в стиле последнего поколения  "зонтик с  побрякушкой".  Дома были
новые,  но фамилии  и деньги  - старые.  Почти каждая  вилла  стояла посреди
имения, уходившего вверх по стене кратера.  Виллы Раннего Увядания на высоте
половины стены были  темны,  их открытая архитектура уже не годилась. На них
уже  были заметны  блестки снежников. Имение Шер-канера  было где-то  здесь,
среди достаточно  богатых,  чтобы построить защищенный от  погодных напастей
дом в верхней зоне имения, но слишком дешевых, чтобы  построить  его  заново
внизу. Шерка-нер  знал, что даже бухта Калорика не  Избежит Тьмы Солнца. Для
этого нужна ядерная энергия.
     Между огнями леса на дне и кольцом имений на  стене лежала тень. Лесные
феи снялись, поблескивая крылышками, и улетели обратно вниз. Запах серы стал
почти  не  ощутим и  не так пронзителен, как чистый холод воздуха.  Небо над
головой  было темным, если не считать звезд и бледного солнечного диска. Это
было настоящим - Тьма. Аннерби всмотрелся, пытаясь не замечать огней на дне.
И попытался засмеяться.
     - Так что, кобберы,  вы бы  предпочли: честную стычку с  врагом или еще
один проход через такую толпу? Арла Андергейт ответила всерьез:
     - Я бы, конечно, выбрала толпу. Но это было... очень странно.
     - Страшновато, ты хочешь сказать. - Голос Брун прозвучал напряженно.
     - Ну  да.  Но вы заметили? Из  тех кобберов тоже многие боялись.  Я  не
знаю, как  сказать...  будто они  все - мы все -  ленивые  лесные феи. Когда
посмотришь вверх и увидишь Тьму, когда увидишь, что солнце умерло всерьез...
ужасно маленькой себя чувствуешь.
     Аннерби не  знал,  что еще добавить. Эти  две девчонки - вне-фазные.  И
конечно, не провели  всю жизнь в  понятиях  тралов.  И все  же у  них то  же
животное чувство, что и у Хранкнера Аннерби. Занятно.
     - Пошли. Станция фуникулера где-то здесь.

     ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ

     Большинство  домов  на среднем  уровне были массивными,  с  каменными и
бревенчатыми  фронтонами  и залами,  уходящими  в естественные  пещеры  стен
кальдеры. Хранкнер, ожидавший чего-то вроде Дома-на-Холме  в южном варианте,
был несколько  разочарован. Дом был похож на помещение для гостей настоящего
имения, и много помещений внутри занимал персонал охраны, теперь удвоенный в
связи  с  присутствием шефа. Аннерби  проинформировали, что  его драгоценный
груз уже успешно  доставлен и что его  скоро  позовут. Арла и Брун  получили
квитанцию  в  доставке сержанта, и Хранка  провели  в  не слишком просторную
приемную. Он провел там время за чтением уже очень старых журналов.
     - Сержант? - В дверях стояла генерал Смит. - Извините за задержку.
     На ней  был  мундир унтер-офицера без знаков различия, очень похожий на
тот, который любил  носить Струг Гринвел. Фигура ее была почти так же изящна
и  тонка, как прежде, но жесты  несколько  скованы. Хранкнер  прошел за  ней
сквозь охраняемую зону и вверх по широкой деревянной лестнице.
     - Нам несколько  повезло,  сержант,  что  вы поймали Шерка и  меня  так
быстро.
     -  Да,  мэм.  Маршрут  организовал  Рахнер Тракт. - Лестница бесконечно
вилась  вверх  и вверх между яшмовых  стен. - А где дети? -  спросил  он, не
подумав.
     Смит ответила не сразу, очевидно, ища в его словах упрек.
     - Младшая год назад пошла на службу.
     Это  он слышал. Очень давно  не видел он маленькую Викторию. Она всегда
казалась  серьезной  девчонкой, но  с  примесью  Шеркане-ровой  капризности.
Интересно, здесь ли Рапса и малыш Хранк.
     Лестница  вывела  из  стены  кратера. Наверное,  эта  часть  резиденции
существовала в Годы Увядания. Но там, где раньше были  двери и патио, теперь
на защите от Тьмы стояло трехстворчатое кварцевое окно. Внизу перемигивалась
огни  города, кружа вокруг  горяче-красного  озера  в  центре. В воздухе над
водой висел холодный туман  и тускло  светился  от всех этих  огней. Генерал
закрыла  окно  шторами, и они подошли туда,  где был  раньше высокий  насест
владельца.
     Она жестом пригласила Хранка в большую ярко освещенную комнату.
     -  Хранк!  -  Шерканер  Андерхилл  вскочил  с  набитых подушек, которые
заменяли в комнате  мебель. Это,  конечно,  была мебель  прежнего владельца.
Аннерби не мог  себе представить,  чтобы такой орнамент выбрали  Генерал или
Андерхилл.
     Андерхилл неуклюже  протопал через комнату  - энтузиазм  преобладал над
ловкостью. На поводке он вел поводыря,  и  это  создание корректировало  его
курс, терпеливо направляя ко входу.
     - Ты разминулся с Рапсой и малышом всего на пару дней, к сожалению. Это
уже не те кобберята, которых ты помнишь,  - им по семнадцать лет! Но Генерал
не одобрила сложившейся здесь атмосферы и отправила их обратно в Принстон.
     Хранкнер увидел,  как  у  него  из-за  спины Генерал мрачно  глянула на
Шерканера, но от комментариев воздержалась.  Она  только  медленно прошла от
окна к окну,  закрывая шторы, отгораживаясь  от Тьмы. Когда-то  эта  комната
была  открытым  бельведером,  теперь  же  в ней было  полно окон.  Все  трое
уселись, Шерканер  был  полон новостей о детях. Генерал  сидела молча. Когда
Шерканер пустился в рассказы о последних приключениях Джирлиба и Брента, она
сказала:
     - Я не думаю, что сержанту настолько интересно слышать о наших детях.
     - О  нет, я...  - начал  Аннерби  и тут  заметил  напряженность в  лице
Генерала.
     - Но я полагаю, что у нас еще много о чем есть поговорить?
     Шерканер  замялся,  потом  протянул  руку  и  погладил  мех  на панцире
поводыря.  Это  создание было  большим, наверняка фунтов семьдесят, но вид у
него был кроткий и разумный. Почти сразу поводырь замурлыкал.
     - Хотелось бы  мне, чтобы всех вас  можно  было так легко ублажить, как
Моби. Но  ты  прав, у  нас есть еще о чем  поговорить. - Он  сунул  руку под
резной   столик  -  настоящий   с  виду  предмет  вре-мен'династии  Треппен,
переживший  четыре  погружения в глубину какой-то богатой семьи,  - и извлек
один  из пластиковых  пакетов,  привезенный Хранком  из  Верхней  Экватории.
Мешочек  лег  на  стол  с глухим стуком.  Струйки каменной пыли  потекли  по
полированному дереву.
     - Я  поражена, Хранк! Это  волшебная  пыль! Как ты до  этого додумался?
Сделал небольшой  крюк  - и вот тебе мешок секретов,  который  наша  внешняя
разведка упустила полностью.
     - Стой, стой! У тебя получается,  будто кто-то провалил  свою работу. -
Кое-кто  может предстать в очень плохом свете, если Хранк все не объяснит. -
Это  были  внешние каналы,  но  Рахнер Тракт работал  со  мной  на  все  сто
процентов. Это он  дал  мне  тех  двух кобберов,  что меня сюда привели. И в
Верхней Экватории это были его агенты - ты слышала, как это было?
     Четверо агентов  Тракта  прошли плоскогорье из края в край и  доставили
каменную пыль из обогатительной фабрики Братства.
     - Да, да, - кивнула Смит. - Ты не волнуйся, это я себя ругаю за то, что
пропустила   такое.   Мы  стали   слишком   уверены   в  своем   техническом
превосходстве.
     Шерканер посмеивался.
     - Точно сказано.  - Он потыкал руками вокруг пыли. Свет здесь был яркий
и полного  спектра, куда лучшее  чем в таможне аэропорта. Но даже  в хорошем
свете   порошок   выглядел   обычной   пылью   сланцевых   цветов  -  горный
экваториальный сланец, если знать минералогию. - Но я все равно не  понимаю,
как ты до этого дошел - даже предположил как возможность.
     Аннерби откинулся на  подушки. Они  были  гораздо удобнее, чем плетение
пассажирского салона третьего класса.
     - Ты  помнишь пять лет назад совместную экспедицию Братства и Аккорда к
центру плато? В ней  была  пара  физиков, утверждавших,  что там  гравитация
сходит с ума.
     - Да. Они думали, что тамошние  шахтные  стволы были бы хорошим  местом
для  определения  новой нижней  границы  принципа  эквивалентности, а вместо
этого  обнаружили существенные  различия, зависящие  от  времени дня. Как ты
говоришь, они нашли  сумасшедшие ответы, но  отказались от своих слов, когда
перекалибровали приборы.
     -  Так  рассказывалось. Но  я, когда строил электростанцию  в  Западном
Андергейте, встретил  физиков из  этой экспедиции. Три-га Дипдаг - серьезный
инженер, хотя  и физик; я ее теперь хорошо знаю.  В общем, она говорила, что
эксперименты первой  экспедиции  были  верными и что  ее  потом выдавили  из
участия  в последующих... Так что я заинтересовался  этой серьезной  добычей
ископаемых  из карьера, который  Братство начало копать на плато всего через
год после экспедиции. Карьер оказался почти точно в центре места, где физики
ставили опыты,  -  и  к нему  пришлось  провести почти пятьсот миль железной
дороги.
     - Там нашли медь, - сказала Смит. - Мощные залежи, и это правда.
     Аннерби улыбнулся ей в ответ:
     -  Конечно! Чуть бы  поменьше - и ты  бы заинтересовалась немедленно. И
все же... добыча меди  служит для прикрытия. А моя подруга-физик  свое  дело
знает.  Чем  больше"  я об этом  думал, тем сильнее  склонялся к мысли,  что
неплохо бы  посмотреть, что там.  - Он показал  на каменную пыль. - Вот  это
--продукт третьего каскада очистки. Шахтерам Братства пришлось  перелопатить
сотни  тонн  экваторианского сланца,  чтобы  добыть вот  этот  пакетик.  Мое
предположение -  из  этого  отфильтровывается еще  одна сотая  для получения
конечного продукта. Смит кивнула:
     -  И ручаюсь, он хранится в  подвалах более  защищенных,, чем священные
драгоценности Тифштадта.
     - Наверняка. Группа и близко не смогла  подойти к конечному продукту. -
Хранкнер  кончиком  руки  постучал   по  каменной  пыли.  -  Надеюсь,  этого
достаточно, чтобы вы могли доказать, что мы что-то нашли.
     - Конечно! Еще как.
     Аннерби удивленно глянул на Шерканера:
     - Ты же с этим работал не больше четырех часов!
     -  Ты меня  знаешь, Хранк. Пусть я на каникулах,  но  у меня есть  свои
хобби. - И  наверняка лаборатория, чтобы ими заниматься. - При  определенном
освещении  твоя каменная пыль весит  на  полпроцента  меньше, чем  в  других
условиях. Поздравляю, сержант, ты открыл антигравитацию.
     - Я... - Трига Дипдаг была уверена, но Аннерби поверил только сейчас. -
Ну ладно, мистер Немедленный Анализ, как же она действует?
     - Понятия не имею!  - Шерк просто  вибрировал от восторга.  - Ты  нашел
что-то по-настоящему  новое.  Чего  там,  даже... - Казалось,  он подыскивал
слова, потом нашел: - Но это штука тонкая. Я очистил образец пыли еще тоньше
-  и  ничего  не всплыло. Понимаешь,  "антигравитационную  фракцию" здесь не
выделить. Я думаю, здесь что-то  вроде группового  эффекта.  В  моей здешней
лаборатории больше  не сделать. Я завтра с этим образцом полечу в  Принстон.
Помимо  этого  волшебства  с  весом,  я  обнаружил  здесь  только  еще  одну
странность. В этих горных сланцах всегда  есть небольшое содержание алмазных
фораменов  -  но  в   этом  веществе  концентрация  мельчайших  фораменов  -
миллионная доля дюйма  с гек-сагональной решеткой - раз в  тысячу больше.  Я
хочу поискать следы классических полей в этой  пыли. Может быть, эти частицы
фораменов являются носителями чего-то. Может быть...
     Шерканер Андерхилл пустился в  дюжину спекуляций и обсуждение планов на
дюжину  дюжин экспериментов,  которые в этих спекуляциях установят истину. И
когда он говорил, с него  будто свалился груз годов. Тремор остался, но  все
его  руки бросили  поводок поводыря, и голос  его был полон  восторга.  Того
самого энтузиазма, который подвиг его студентов и Викторию Смит и Аннерби на
строительство нового мира. Пока он говорил, Виктория Смит встала с насеста и
подошла К нему. Протянув правые руки,  она сильно и  порывисто обняла его за
плечи.
     Аннерби заметил, что сам улыбается Шерканеру, захваченный его словами.
     - Ты помнишь, как ты нажил себе  кучу хлопот на радио в "Детском часе?"
Когда сказал,  что  все небо  будет нашей глубиной?  Господи,  Шерк,  с этой
штукой зачем нужны будут ракеты? Мы запустим в космос настоящие  корабли. Мы
узнаем наконец,  что породило тот  свет, который мы  видели во  Тьме!  Может
быть, мы даже найдем в космосе другие миры!
     - Да, но... - начал Шерканер вдруг ослабевшим голосом, будто отраженный
к нему обратно  энтузиазм  заставил его вспомнить  все  препятствия, стоящие
между  мечтой  и реальностью.  - Но  у нас остаются  все те же конкуренты  -
Братство и достопочтенная Пьетра.
     Хранкнер вспомнил  свою прогулку по лесу на  дне. И  нам  все  еще надо
научиться  жить во  Тьме.  Годы  снова вернулись  к  Шерканеру. Он потянулся
погладить Моби и положил еще две руки на его поводок.
     - Да, проблем много. - Он пожал плечами, будто признавая свой возраст и
дальность пути к своим  мечт.аниям.  -  И все же  я  ничего больше  не  могу
сделать  для спасения мира, пока  не вернусь в Принстон.  Сегодня вечером  у
меня лучший случай увидеть, как  большие массы народа реагируют на Тьму. Что
ты думаешь о Первом Дне Тьмы, Хранк?
     Вниз  с  вершин  надежд,  подлаживаясь  под  биологические  ограничения
пауков.
     - Это  - это страшновато, Шерк. Мы  отбрасываем правила  по  одному,  и
сегодня днем я видел, что осталось. Даже если мы победим Пьетру, я  не знаю,
с чем нам придется иметь дело.
     По лицу Шерканера пробежала прежняя улыбка.
     -  Все  не  так плохо, Хранк. - Он  медленно встал, и Моби  повел его к
двери. - Почти весь народ в Калорике - это глупцы со старыми деньгами. Можно
было ожидать некоторого распада. Но все  же что-то можно узнать, наблюдая за
ними. - Он махнул генералу. - Дорогая, я собираюсь пройтись по дну у  стены.
У этой молодежи могут быть кое-какие интересные озарения.
     Смит встала с подушек, обошла Моби и чуть приобняла мужа.
     - Возьмешь с собой обычную охрану? Без фокусов?
     - Разумеется.
     И Хранкнер почувствовал, что просьба  была смертельно  серьезной и  что
после событий двенадцатилетней давности Шерканер и дети Андерхилла научились
воспринимать защиту как должно.
     За Шерканером  плавно  закрылись  нефритовые двери, и Аннер-би  остался
наедине с Генералом. Смит  вернулась на  свои  насест, и молчание затянулось
надолго. Когда  они  последний  раз говорили с  Генералом без толпы штабных?
Электронной почтой они  обменивались постоянно. Официально Аннерби не входил
в  штат Смит,  но | программа атомных  электростанции  была в ее плане самым
важным  гражданским  компонентом,  и  Хранкнер  воспринимал  ее  советы  как
приказы,  переезжая из города в город  по  ее указаниям, делая все, что мог,
чтобы  строить  по  ее  спецификациям в указанные  сроки - и чтобы  при этом
коммерческие подрядчики оставались довольны. Почти каждый день он говорил по
телефону с ее сотрудниками. Несколько раз  в год они  встречались на штабных
совещаниях.
     С  самого похищения  барьер между  ними был  как  крепостная стена.  Он
существовал и ранее, он рос  год  за годом вместе с ее детьми, но  до гибели
Гокны они  могли через него общаться.  А  сейчас было  странно сидеть  здесь
наедине с Генералом.
     Молчание  тянулось, двое  смотрели друг  на друга, делая  вид,  что  не
смотрят. Воздух был спертым и холодным, будто комната долго стояла запертой.
Хранкнер заставил себя отвлечься  на барочные  столы и  ящички, лакированные
дюжиной цветов.  Практически все  деревянные  поделки были  не  моложе  двух
поколений.  Даже подушки и  их вышитая ткань были выполнены в излишне пышном
стиле поколения 58. Но было видно, что Шерк здесь по-настоящему работал. Его
насест справа стоял около стола, заставленного приборами и бумагами. В одном
заголовке  Аннерби  узнал  трясущийся почерк  Андерхилла:  "Видеомантия  для
высокопроизводительной стеганографии".
     Голос Генерала резко прервал молчание:
     - Вы отлично поработали, сержант. - Она встала и пересела ближе к нему,
на  насест  возле  стола  Шерканера.  -  Мы  полностью  проморгали  открытие
Братства. И мы  бы до  сих пор ничего не знали,  если вы с помощью Тракта не
доставили материал.
     - Операцию организовал Рахнер, мэм. Он оказался отличным офицером.
     - Да... я была бы очень благодарна, если бы вы мне позволили выяснить с
ним все вопросы.
     - Конечно.
     И  снова потянулось  молчание, когда  нечего сказать.  Наконец Хранкнер
показал на дурацкую подушечную  мебель,  где  самый маленький предмет  стоил
годового  жалованья армейского сержанта. Если  не  считать  стола Шерканера,
здесь не было ничего, что указывало  бы на присутствие  владельца. - Вы ведь
часто сюда приезжаете?
     - Нет, - коротко ответила она. - Шерк хотел посмотреть, как будет  жить
народ после наступления Тьмы  - а здесь лучший способ  это  выяснить раньше,
чем мы  все  этим займемся. Кроме того, здесь  наиболее безопасное место для
наших младших.
     Она посмотрела с вызовом. - Как бы сказать так, чтобы это не  выглядело
перебранкой?
     -  Да, мэм,  я рад, что вы отослали  их  домой в  Принстон.  Они... они
хорошие  ребята, мэм, но тут им  не  место. У меня  там, на  дне, было жутко
странное чувство. Народ боится. Как старые истории про тех, кто не готовился
и остался один во Тьме. У них нет цели, а теперь настала Тьма.
     Смит села чуть пониже.
     - Мы  бьемся против  миллионов лет эволюции; иногда это бывает тяжелее,
чем  иметь  дело  с ядерной  физикой  и  достопочтенной  Пьетрой.  Но  народ
привыкнет.
     Шерканер  Андерхилл сказал  бы  это,  улыбаясь и  не  замечая  всеобщей
неловкости. Но  Смит  говорила, как солдат  в  окопе,  повторяющий заверения
командиров о слабости врага. Вдруг он  вспомнил, как она тщательно закрывала
все шторы.
     - У вас то же чувство?
     Минуту  ему  казалось,  что  она  сейчас  взорвется.  Но она  сидела  в
нерушимом молчании. И потом...
     - Вы  правы,  сержант. Как  я только что. сказала, мы  сражаемся против
многих инстинктов. - Она пожала плечами. - Шерканера это почему-то совсем не
беспокоит. Точнее, он знает страх и  восхищается им  как  очередной чудесной
загадкой. Каждый день  он спускается ко  дну  кратера и наблюдает.  Он  даже
смешивается  с толпой -  несмотря на  поводыря  и охранников. Он  и  сегодня
провел бы там  весь день,  если  бы  не  ваше появление  с вашей собственной
восхитительной загадкой.
     Аннерби улыбнулся:
     -  Да, Шерк  - он  такой. - Может  JBbiTb, эта  тема  безопаснее. -  Вы
видели, как он озарился, когда говорил о "волшебной каменной пыли"? Я уже не
могу дождаться,  что  он с ней  сделает.  Что бывает, если  дать  чудотворцу
готовое чудо?
     Смит подыскивала слова:
     - Мы определим, что это за скальная  пыль, это  точно.  В  конце концов
определим. Но... черт побери, Хранкнер,  ты имеешь право знать.  Ты с Шерком
столько же времени, сколько и  я. Ты заметил, насколько  сильнее стал у него
тремор?  Правда в  том, что  он  стареет  быстрее,  чем  остальные  в  вашем
поколении.
     -  Я  заметил, что  он ослабел, но решил,  что это  из-за  переезда  из
Принстона. Он делает больше, чем всегда.
     - Да,  косвенно. За многие годы  он  собирал все более  и более широкий
круг гениальных  студентов. Их теперь сотни, рассеянных по всей компьютерной
сети.
     - А все эти работы за подписью "Тома Ларксалота"? Я думал, что это Шерк
и его студенты балуются из скромности.
     - Это? Нет.  Это... это  только его студенты балуются. Играют на сети в
анонимные игры. Это просто... дурачество.
     Дурачество или нет, а невероятно продуктивное. Только за последние годы
"Том Ларксалот" выдал идеи, обеспечившие прорывы повсюду - от ядерной физики
и кибернетики до промышленных стандартов.
     -  Трудно поверить.  Сейчас  он мне показался таким  же, как всегда - в
смысле, интеллектуально таким же.  Идеи сыплются из него с той же скоростью.
- По дюжине диких идей сразу, когда он на полных оборотах.
     Аннерби улыбнулся,  вспоминая. Легкость,  имя тебе  Андерхилл.  Генерал
вздохнула,  и голос  ее  прозвучал тихо  и  отдаленно. Будто она  говорила о
некоем литературном персонаже, а не о личной трагедии.
     -  У  Шерка всегда  были  тысячи  сумасшедших  идей и  сотни  блестящих
решений.  Но это... уже не  так. Мой дорогой  Шерканер уже ничего нового три
года  не высказывал.  Он  ушел  в  видеомантию,  ты  этого  не знал?  Та  же
цветистость в нем осталась, но... - Голос Генерала затих.
     Уже почти  сорок  лет Виктория Смит и Шерканер Андерхилл были командой.
Андерхилл выдавал бесконечную  лавину идей; Смит  отбирала  из  них лучшие и
возвращала   ему.  Шерк   описывал   процесс   более  красочно,  в  терминах
искусственного интеллекта в будущем.
     -  Я  -  узел генерации идей,  а Виктория  - детектор  чуши. Мы  вместе
интеллект куда более сильный, чем любой, ходящий на десяти ногах.
     Эти двое переменили мир.
     Но теперь... что, если половина команды утратила свой гений?  Блестящие
завихрения  Шерка  держали  Генерала на  рельсах  и  наоборот. Без  Шерка  у
Виктории Смит оставались ее личные достоинства:
     храбрость,  сила,  настойчивость. Хватит ли  этого?  -  Виктория ничего
больше  не сказала.  Хранкнер  хотел бы  подойти, обнять  ее за плечи...  но
сержанты, даже старые сержанты, с генералами так не поступают.

     ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ Шли годы, и росла опасность. Неуклонно, как не мог
бы ни один из известных Фаму людей, Рейнольт искала, и искала, и искала. Фам
насколько возможно избегал манипули  рования  зипхедами. Он даже организовал
выполнение  своих  операций, пока был  вне  Вахты; это было рискованно, зато
исключало  очевидные корреляции. Не помогло. Кажется,  у  Рейнольт появились
конкретные подозрения.  Наблюдения Фама показывали, как интенсифицируются ее
поиски,  приближаясь к  подозреваемому, - вероятнее  всего,  Фаму Нювену.  И
здесь ничем не помочь. Как бы ни  была рискованна эта операция,  Анне должна
быть устранена. Открытый дом для  новой "резиденции"  Hay может быть  лучшим
шансом, который для этого представится.
     "Северная Лапа" - так называл его Hay. Почти все остальные - и уж точно
люди Кенг Хо,  которые его проектировали, называли его  просто Озерный Парк.
Теперь  все,  кто находился на  Вахте, имели  возможность  увидеть  конечный
результат.
     Остатки толпы  еще  входили,  когда  Hay  появился  на  веранде  своего
бревенчатого дома. Он был одет в блестящую куртку полного давления и зеленые
штаны.
     - Держите  ноги  на земле,  люди.  Моя Чиви изобрела  для Северной Лапы
целый особый этикет.
     Он  улыбался, и люди в толпе рассмеялись. Тяготение  на  Алмазе-1  было
скорее намеком, чем физическим законом.  "Земля" вокруг дома была  тщательно
продуманными искусственными мягкими захватами. Так что ноги на земле держали
все, но понятие о вертикали  было  только слабо согласовано. Стоящая рядом с
Hay Чиви захихикала  при виде людей, клонящихся во все стороны,  как пьяные.
На кружеве ее блузки лежал котенок с черным мехом.
     Hay снова поднял руку:
     - Народ мой,  друзья мои!  В этот день наслаждайтесь и люб.уй-тесь тем,
что вы здесь построили. И подумайте об этом. Тридцать один год тому назад мы
чуть  не уничтожили  сами себя битвой  и вероломством. Для многих из вас это
было не так уж давно -  десять - двенадцать лет  на Вахте. Вы помните, как я
потом говорил, что  это было как после Чумных Лет на Балакрее. Мы уничтожили
почти  все ресурсы, которые у нас были, лишили себя возможности межзвездного
перелета. И  я  говорил, что нам,  ради выживания, надо  отбросить в сторону
вражду  и работать вместе, как бы  ни были мы различны... Что ж, друзья мои,
мы сделали  это! Нельзя сказать, что мы избавились от физической  опасности;
наша  судьба еще  решается в  работе с пауками.  Но оглянитесь вокруг, и  вы
увидите, как мы  исцелили сами себя.  Все вы построили этот  парк из  голого
камня, снега и льда. Эта  Северная Лапа -  этот Озерный Парк -  невелика, но
это произведение высокого  искусства. Поглядите на  него! Вы сделали  такое,
что может соперничать с созданиями высочайших цивилизаций.

     - И я  горжусь вами. - Он обнял  Чиви за плечи, спихнув котенка на сгиб
ее руки. Когда-то отношения между Hay и Лизолет были  мерзким слухом. Теперь
- теперь Фам видел, как люди при виде этого  жеста довольно улыбнулись. - Вы
видите, что это - более чем парк, более чем святая святых Предводителя.  То,
что вы  видите здесь, - свидетельство чего-то  нового во вселенной,  слияния
лучшего,  что  есть  у Кенг Хо 'и  эмергентов.  -  Фокусированные  работники
эмергентов... -  Фам отметил,  что он все еще не говорит о  рабах так в лоб,
как  мог бы, -  ...выполнили для этого  парка  все  детальное  планирование.
Торговое искусство и  индивидуальные действия людей Кенг Хо претворили его в
жизнь.  И я узнал для себя  нечто  новое. На  Балакрее, Френке и Гаспре  мы,
предводители,  правим  ради блага общества, но  правим мы в основном личными
указаниями - а часто силой закона. Здесь, работая с  бывшими людьми Кенг Хо,
я увидел иной путь. Я знаю, что работа в моем парке была выполнена как плата
за  дурацкие розовые бумажки, которые  вы от меня так  долго  прятали.  - Он
поднял руку, и несколько бумажек запорхали в воздухе. Снова раздался смех. -
И  вот  что! Эта  комбинация приказов предводителя и  эффективности Кенг  Хо
работает, раз мы смогли добиться своей цели!
     Он поклонился  восторженным аплодисментам.  Чиви встала впереди  него у
перил веранды - и аплодисменты сразу стали громче. Котенок, которому наконец
надоели шум и суета, спрыгнул с руки Чиви и полетел над толпой. Он расправил
мягкие крылья и замедлил взлет, потом по кругу вернулся к хозяйке.
     - Прошу заметить, - обратилась Чиви к толпе,  - Мирау разрешается здесь
летать, но у нее есть крылья! - Кошечка нырнула к ней,  потом улетела в лес,
росший у берега и за домом Hay. - А  теперь я приглашаю всех  на  ту полянку
выпить и закусить.
     Кое-кто  из гостей уже был там. Остальные поспешили по тропам к столам,
которые медленно опускались на лужайку  как бы под весом наставленной на них
еды. Фам двигался с толпой, громко приветствуя всех, кто  с ним заговаривал.
Было важно  отметить свое  присутствие у как можно большего числа людей. Тем
временем  на  тыльной  стороне  глаз  сообщения  от  его  крохотных  шпионов
складывались в тактическую картинку парка и леса.
     За  столами схлестнулись разные культуры, но заведение Бенни выработало
этикет поведения  за  едой. Вскоре многие уже  получили ведерки и бутылки  с
напитками и вышли на открытое место. Фам подошел к Бенни сзади и  шлепнул по
спине.
     - Бенни! Отличная жратва! Но я думал, что это ты  ее поставляешь. Бенни
закашлялся.
     -  Конечно, отличная. И конечно, моя. И  Гонле. -  Он поклонился бывшей
регистраторше,  которая стояла  рядом  с ним. - Это отец Чиви вывел  кое-что
новое  по описанию, которое мы нашли в  библиотеке.  Уже полгода  как, но мы
берегли его для этого случая.
     Фам с важным видом произнес:
     - Я свою  часть работы тоже не сачковал. Кто-то должен был надзирать за
бурением и плавлением воды для озера.
     Гонле  Фонг улыбнулась  своей  корыстолюбивой  улыбкой.  Больше  любого
человека Кенг Хо - больше  даже  самой Чиви -  Гонле  купилась  на  "похвалу
сотрудничеству" Томаса Hay. Она очень любила творить добро.
     -   Все   принимали  участие.   Мои  фермы  теперь  открыто   разрешены
предводителем. И мне дали наконец настоящую автоматику.
     - У тебя теперь есть что-то получше клавиатуры? - ехидно спросил Фам.
     - Можешь не сомневаться. А сегодня я отвечаю за обслуживание.
     Она театральным жестом подняла  руку, и в нее плавно спланировал поднос
с  едой. Он повернулся под ее рукой и  вежливо поклонился, когда Гонле взяла
наперченные  водоросли. Потом поднос подплыл к  Бенни и к  Фаму. Шпионы Фама
смотрели на  поднос  со  всех  сторон. Он маневрировал на крошечных  газовых
соплах,  почти  беззвучно.  Простое механическое устройство, но  двигался он
разумно и грациозно. Бенни тоже это заметил.
     - Управляется кем-то из Фокусированных? - спросил он с оттенком грусти.
     - Э-гм, да. Предводитель сказал, что  это  стоит усилий, учитывая такое
событие.
     Фам посмотрел на другие подносы. Они плавали широкими кругами от столов
с  едой  и  к   тем  гостям,  которых  еще  не  накормили.  Умненько.  Рабов
дипломатично  не  показывали, и люди могли притворяться,  будто верят частым
заверениям Hay, что Фокус возносит цивилизацию на более высокий уровень.
     Но ведь прав этот Hay! Будь он проклят.
     Фам  сказал  Гонле Фонг что-то достаточно враждебное -  было ясно,  что
этот "старый пердун Тринли" по-настоящему поражен, но  решил этого ни за что
не показывать. Он отошел от центра толпы, явно направляясь к еде. Гм! Ритцер
Брюгель был сейчас не на  Вахте - еще один разумный поступок со стороны Hay.
Многий сегодня частично поверили в теперешнюю "точку зрения" Hay,  но Ритцер
Брюгель заставил бы нервничать даже и полностью обращенных. Но  если Брюгель
не на Вахте,  а Рейнольт  и Hay отвлекли зипхедов на обслуживание... то шанс
может быть даже лучше, чем он думал. Так где же Рейнольт? Эту женщину бывало
на удивление  трудно отследить;  иногда она выпадала из поля зрения  шпионов
Брюгеля на  целые  килосекунды. Фам направил  внимание  наружу. В парке были
рассеяны  миллионы частиц. Наиболее заняты были те,  которые стабилизировали
озеро  и  управляли  вентиляторами,  но  оставалось  еще много  процессорной
мощности.  Со  всеми  точками  наблюдения и  изображениями ему не справиться
никак.
     Мысленно озирая парк,  он  почти не  замечал,  что  сильно качается  на
ногах. Ага,  вот!  Не крупным  планом, но это внутри  дома  Hay. Он  заметил
проблеск рыжих волос и розоватой кожи Рейнольт. Как и ожидалось, женщина эта
в праздновании не участвовала.  Она склонилась над  эмергентским устройством
ввода,  скрыв глаза за  полностью  зачерненными  скорлупками.  Выглядела как
всегда.  Напряженная, углубленная,  будто  на грани  смертельной  догадки. И
скорее всего, так. оно и есть.
     Кто-то хлопнул его по плечу так  же сильно, как он  только что  хлопнул
Бенни.
     - Ну, Фам, так что ты думаешь?
     Фам   отключился  от   внутреннего  видения   и   огляделся  в  поисках
нападавшего. Траг Силипан был одет для праздника. Форма на  нем  была такая,
как  Фам еще не видел, разве  что в материалах  по истории эмергентов: синий
шелк с  бахромой и  кисточками, как-то имитирующий рваную  и грязную одежду.
Форма  Первых  Ведомых, как  однажды  сообщил  ему Траг.  Фам  позволил себе
преувеличить сюрприз:
     - Думаю насчет чего - твоей формы или вида с озером?
     - Вида,  вида! В  форме  я  Потому, что сегодня такой важный  этап!  Ты
слышал речь предводителя? Давай посмотри на парк как  следует  и  скажи мне,
что ты думаешь.
     Внутренним зрением Фам  увидел, как к  ним сзади приближается Эзр Винж.
Проклятие!
     - Да, что вы думаете, артиллерист Тринли? - Винж обошел  вокруг и встал
перед ними. На какой-то миг он встретился глазами с Фамом. - Из всей Кенг Хо
вы  самый старший,  вы больше  всех летали. И опыт у вас наверняка побольше,
чем у любого из нас. Как  вам  Северная  Лапа  предводителя  по сравнению  с
величайшими парками Кенг Хо?
     В словах Винжа был второй  смысл, который ускользнул от Трага Силипана,
но на  Фама  на миг  накатила  холодная ярость. Это  еще из-за  тебя, мелкий
пакостник,  мне надо убить Анне  Рейнольт.  "Истинные" сведения  Hay  о Фаме
Нювене грызли мальчишку. Уже больше  года было  ясно,  что он  понял, как на
самом  деле было дело у разлома Брисго. И он догадался, что именно Фам хочет
от Фокуса.
     Его  требования  гарантий и  заверений  становились  все  более и более
конкретными.
     Локализаторы  нарисовали цветное изображение лица Эзра Винжа, показывая
его кровяное давление и температуру кожи. Может хороший зипхед посмотреть на
эту  картинку и догадаться, что мальчишка  ведет какую-то игру? Может  быть.
Ненависть  мальчика  к  Hay  и  Брюгелю  все  еще перевешивала  его  чувства
относительно Фама Нювена, и Фам все  еще мог  этим пользоваться.  Но это еще
одна причина, по которой следует устранить Рейнольт.
     Эти  мысли  промелькнули   у  Фама,  пока  его  лицо   расплывалось   в
самодовольной усмешке.
     -  В  такой  формулировке,  мальчик  мой,  ты  абсолютно  прав. Книжное
образование -  это не  то, что путешествовать за много световых лет и видеть
собственными глазами.
     Он отвернулся и стал глядеть  на тропу, мимо  дома, на причал и лежащее
за ним озеро.
     Притворяйся глубокомысленно задумавшимся.
     Он  много  мегасекунд  невидимо облазил  эту конструкцию;  играть  роль
должно быть легко. Но сейчас  он ощущал,  как  ветер  медленно шевелит ветви
деревьев позади. Влажная еле уловимая прохлада, с ароматом смолы, шепчущая о
тысячах лесных  километров  за спиной. Теплое солнце  греет  сквозь  разрывы
облаков. Это, конечно, тоже  подделка. Сейчас  настоящее солнце вряд ли ярче
приличной луны. Но система освещения,  вмонтированная в алмазное небо, могла
имитировать   почти  любой  световой   эффект.  И  единственным  намеком  на
неестественность были еле уловимые дрожащие радуги в дальней дали...
     А  под  холмом лежало  само  озеро.  Это  был триумф  Чиви.  Вода  была
настоящей, местами до тридцати метров глубиной. Ее стабильность поддерживала
сеть локализаторов и сервоклапанов Чиви,  и  поверхность, плоская и гладкая,
отражала небо над  головой. Дом предводителя  смотрел  на  причал, стоящий у
конца фиорда. Фиорд тянулся на километры - а на самом  деле  всего на двести
метров, и два скалистых острова стояли на страже дальнего берега.
     Благословенный Господом шедевр.
     - Это трезартнис, - сказал Фам, но постарался,  чтобы слово  прозвучало
оскорбительно. Силипан нахмурился:
     - Что?
     - Жаргон строителей парков, - объяснил Эзр. - Это значит...
     - А, да. Слыхал я  это  слово: бонсай, доведенный до крайностей. - Траг
обиженно фыркнул. - Да, до крайностей:  так хотел  предводитель! Посмотри '-
огромный  парк  в микрогравитации, в  совершенстве  имитирующий  поверхность
планеты. Нарушает  кучу эстетических правил, но  знать,  где  какие  правила
нарушать, - признак великого предводителя.
     Фам  пожал плечами  и  продолжал  жевать закуски фабрики  Гонле.  Потом
лениво повернулся и посмотрел в  лес. Гребень холма выходил к истинной стене
пещеры - стандартный прием строителей парков. Деревья поднимались  на десять
- двадцать  метров, на длинных  стволах темно и влажно блестел мох.  Али Лин
вырастил  их в  инкубаторе  на  поверхности  Алмаза-1.  Год  назад это  были
трехсантиметровые ростки. Теперь по волшебству Али  они казались столетними.
Кое-где  лежала  мертвая  древесина  "старых"  поколений леса,  серая  среди
голубого и зеленого. Некоторые строители  парков  умудрялись достичь  такого
совершенства - только если смотреть из одной точки. Но невидимые глаза  Фама
смотрели со всех сторон и по всему лесу. Парк предводителя был совершенен на
всех  уровнях.  Кубометр  за кубометром  он  был  не  хуже тончайших  бонсай
Намчена.
     -  Ну, - сказал Силипан, - я думаю, вам понятно теперь, что у меня есть
причина  гордиться!  Общий  вид  дал предводитель  Hay, но  это я работал  с
автоматической системой, которая вела строительство.
     Фам ощутил,  как  в  Эзре Винже нарастает злость.  Конечно, он ее может
подавить, но хороший  шпион ее  все  равно  заметит. Фам чуть толкнул Эзра в
плечо и расхохотался фирменным самодовольным смехом Тринли.
     -'  Ты  понял,   Эзр?  Траг,  ты   хочешь  сказать,  что  это   сделали
Фокусированные, которыми ты руководишь?
     "Руководишь" - слишком сильно сказано. Скорее Траг был сторожем, но это
слово было бы оскорблением, которого Траг простить не смог бы.
     - Ну да, зипхеды. Я же это и говорил?
     Из толпы у столов к ним подошла Рита Ляо, неся еду на двоих.
     - Кто-нибудь видел Дзау? Тут так просторно, что потеряться можно.
     - Я не видел, - ответил Фам.
     -  Это  летчика? Кажется, он с  той  стороны дома. Это сказал кто-то из
эмергентов, которого Фам не знал  по  имени. Hay  и Чиви  на  открытие  дома
устроили пересечение Вахт, и  теперь  в  толпе встречались почти  незнакомые
лица.
     - Ну, черт побери!  Надо бы просто  подпрыгнуть да посмотреть сверху. -
Но  даже в сегодняшней расслабленности  Рита была слишком  хорошим  Ведомым,
чтобы нарушить правило. - Чиви! Ты не видела моего Дзау?
     Чиви отделилась от окружающей Томаса Hay  группы и прошар-кала к ним по
дороге.
     - Видела. - Фам заметил, что Эзр Винж попятился и отошел прочь к другой
группе.  -  Дзау  не верил, что причал настоящий,  и я предложила ему  пойти
посмотреть.
     - А он настоящий? И лодка тоже?
     - А  как  же! Пошли, я тебе  покажу. Все пятеро  пошли по  тропе  вниз,
Силипан махнул своими шелковыми лохмотьями, призывая остальных:
     - Пошли посмотрим, что мы там сделали!
     Фам  послал внутренний взгляд  вперед, разглядывая скалы возле причала,
кусты, которые склонялись к воде.  Балакрейская растительность была  красива
аскетической  красотой, подходящей  к  прохладе  воздуха.  Вход в  служебный
тоннель был скрыт в обрыве за сине-зелеными кронами. Лучшего шанса у меня не
будет.  Фам  шел рядом  с Чиви,  задавая вопросы, которые, как  он надеялся,
отметят его присутствие и позже.
     - И на ней в самом деле можно плавать? Чиви улыбнулась:
     - Сами увидите.
     Рита Ляо преувеличенно затряслась.
     -  Настолько  холодно, что может быть и настоящим. Северная Лапа -  это
прекрасно, но ты не можешь переделать это на что-нибудь тропическое?
     -  Нет, - ответил Силипан. Он  выступил вперед и сказал  наставительным
тоном:  -  Слишком здесь для этого  реально. Вся  цель Али  Лина  состояла в
реализме и деталях.
     Теперь, в  присутствии Чиви, он отзывался о зипхедах как о людях. Тропа
петляла,  как настоящий серпантин, и привела  их  к каменной  стене  гавани.
Почти  все гости  шли следом,  заинтересованные,  из чего  же в  самом  деле
сделана стенка.
     - Вода чертовски плоско выглядит, - сказал кто-то.
     - Ага, - согласилась Чиви. - Правдоподобные волны ~  это самая  трудная
часть. Кое-кто из  друзей моего  отца еще над  этим  работает. Если  удастся
формировать поверхность воды в малых масштабах и времени, и...
     Раздался  чей-то нервный смех  - троица котят  пролетела  над  головами
низким и быстрым зигзагом. Они пронеслись  низко над водой и  стали набирать
высоту, как взлетающий самолет.
     - Ну уж этого в настоящей Северной Лапе точно нет!
     - Верно, - засмеялась Чиви. - Это была моя цена! - Она улыбнулась Фаму:
- Помните котят, которые были у нас на той базе, перед полетом? Когда я была
маленькой... - Она оглянулась, высматривая кого-то в  толпе.  - Когда я была
маленькой, мне одного Такого подарили.
     В  душе  она  все  еще была маленькой девочкой,  которая  помнит другие
времена.  Фам сделал  вид, что  не заметил в  ее голосе сожаления  и ответил
тоном надутым и покровительственным:
     - Летающие котята на самом деле ерунда. Если уж ты хотела иметь хороший
символ, надо было вырастить летающих свиней.
     -  Свиней?  -  Траг  споткнулся,  чуть  не сбившись с  шага.  - Ах  да,
"благородная крылатая свинья".
     - Именно; дух программирования. На  самых  больших базах есть  крылатые
свиньи.
     - Ага, только тогда дайте мне з'онтик! Траг покрутил головой, и кое-кто
позади  засмеялся.  Миф  о летающих  свиньях до Балакреи  не  доходил.  Чиви
улыбнулась на эту интермедию.
     - Может, и придется - котят мне  никогда не уговорить собирать летающий
мусор.
     Не прошло  и двухсот  секунд,  как  толпа выстроилась у края  воды. Фам
отодвинулся от Чиви, Трага и Риты, будто искал, где встать получше. При этом
он отошел  ближе  к  закрытому  сине-зеленой кроной туннелю.  Если  повезет,
сейчас  внимание  толпы  что-то  отвлечет.  Наверняка   какой-нибудь   дурак
оторвется от земли. Он  стал последний раз проглядывать систему безопасности
по сети локали-заторов...
     Рита  Ляо дурой не была ни в каком  смысле,  но когда увидела, где Дзау
Цинь, слегка потеряла осторожность.
     - Дзау, Чума тебя побери, что ты там...
     Она  сунула тарелку и стакан кому-то сзади и бросилась на  пирс.  Лодка
скользила по нему, мягко сходя  в фиорд. Как дом и пирс, она была сделана из
темного  дерева.   Только   это  дерево  было   просмолено   до  ватерлинии,
отлакировано и покрашено у планшира и носа. На единственной мачте поднимался
балакрейский парус. Со средней банки публике улыбался Дзау Цинь.
     - Дзау Цинь, немедленно вернись! Это лодка предводителя! Ты...
     Рита побежала к пирсу, осознала свою  ошибку и попыталась остановиться.
Когда нога ее оставила почву,  она  двигалась со  скоростью  всего несколько
сантиметров в секунду. Рита взмъ1ла.с платформы, недоуменно вертясь и громко
выражая вслух свое недовольство. Если ее никто не перехватит, она проплывает
над головой блудного мужа и через несколько сот секунд опустится в озеро.
     Время действовать.
     Программы сообщили ему,  что никто из толпы  не  смотрит.  Зондирование
системы  безопасности  Hay  показало,  что  прямо  сейчас никто  за  ним  не
наблюдает, и  мелькнула еще раз Рей-нольт,  работающая над чем-то  в дальней
комнате.  Он  на  миг   ослепил  локализаторы   и  шагнул  под  кроны.  Чуть
подкорректиро- ванные цифровые записи покажут,  что  он все это время здесь.
Он сможет сделать то, что необходимо,  и  вернуться  незамеченным. Все равно
это адски опасно, даже если шпионы Брюгеля не насторожены.
     Но убрать Рейнольт необходимо.
     Фам  пдошел  на  пальцах  по  обрыву,  притормаживаемый  необходимостью
двигаться незаметно. Даже здесь было очевидно искусство Али Лина. Скала была
простым необработанным алмазом, но Али принес камни  из свалки  минералов  с
поверхности   груды   скал  ."   лагеря  L1.  Они  были  обесцвечены,  будто
тысячелетним выветриванием. Скала была таким же произведением искусства, как
нарисованная на бумаге или  в компьютере.  Али Лин был гениальным строителем
парков еще до  экспедиции к Мигающей. Сэмми Парк за это и взял его в экипаж.
Но за годы под Фокусом он стал еще более великим - каким только может  стать
человек, если ум его одержим единственной страстью. То,  что сделал он и его
коллеги, было тонко и глубоко... и не меньше всего прочего показывало, какую
мощь дает Фокус культуре, им владеющей. Пользоваться Фокусом - это хорошо.
     Вход туннеля был на несколько метров выше. Фам почувствовал с полдюжины
плавающих локализаторов, обозначающих контуры двери.
     Какая-то  часть  его внимания все еще следила за  толпой у  причала. Ни
одна пара глаз в его сторону не глядела. Находчивые люди забрались на пирс и
устроили живую цепь, протянувшуюся  в  воздух на  шесть-семь метров,  как  в
акробатическом  этюде.  Люди в  цепи клонились  в самые разные  стороны -  в
обычных  позах при подоб-^ ной операции в невесомости. Иллюзия верха и  низа
разрушилась,  и  некоторые  эмергенты  со  стоном отвернулись.  Одно дело  -
представить  себе,  что  плоская  водная поверхность  лежит внизу.  Совсем .
другое - увидеть перед собой отвесный водяной  обрыв или водяной потолок. От
этого может и замутить.
     Но  конечный элемент цепи вытянул  руку и поймал Риту  за лодыжку. Цепь
сжалась, притягивая ее обратно к земле. Фам постучал себя по ладони, и звуки
этой  сцены  стали  громче. Дзау Цинь несколько смутился  и стал  извиняться
перед женой.
     - Но Чиви сказала, что можно. И не забывай, я же космический пилот!
     - Начальник пилотов, Дзау! Это не то же самое.
     - Достаточно  близко. И кое-что я умею делать без  зипхедов. Дзау опять
сел возле мачты и чуть дернул парус. Лодка пошла вокруг пирса, ровно держась
на воде.  Может быть, прилипание не давало ей оторваться. Зато  кильватерный
след поднялся в воздух на полметра, извиваясь и сплетаясь в косы, как делает
свободная вода  под действием поверхностного натяжения. Толпа зааплодировала
- даже Рита, и Дзау развернул лодку, пытаясь поставить ее снова к причалу.
     Фам  подтянулся на  уровень входа  туннеля.  Локализаторы  уже занялись
люком.  Слава создателю, все в  этом парке  было  совместимо  с  ними. Дверь
бесшумно  открылась.  И когда  он вплыл  внутрь, закрыть ее  за  собой  было
нетрудно.
     У  него  было,   быть   может,  две  сотни  секунд.  Фам  быстро   стал
проталкиваться   по   туннелю.   Здесь   иллюзий   не   было.   Стены   были
необработанными, кристаллическими, истинное  вещество Алмаза-1. Фам прибавил
скорость. Разворачивающиеся перед ним карты показывали то, что он уже раньше
видел. Томас Hay хотел, чтобы Озерный Парк стал его главной резиденцией:
     после  этого  праздника  доступ  посторонним  будет  строго  ограничен.
Последние тепловые копатели Hay использовал на  прокладку этих туннелей. Они
давали ему прямой доступ ко всем главным ресурсам Хаммерфеста.
     Крошечные шпионы Фама показали ему,  что он в тридцати метрах от нового
входа в  клинику Фокуса. Hay и Рейнольт на  пикнике. Все техники МДИ либо на
пикнике, либо вне Вахты. Ему в клинике  хватит времени на небольшой саботаж.
Фам наклонил голову к ногам и затормозил руками о стены.
     Саботаж?  Будь  ты  честным.  Убийство.  Нет,  устранение.  Или  смерть
противника в  бою. Фаму случалось убивать в бою не меньше всякого другого, и
не всегда из корабля в корабль. И это то же самое. Что из того, что Рейнольт
теперь Фокусированный  автомат,  рабыня Hay? Было время,  когда ее  зло само
себя осознавало.  Фам  достаточно знал о клике Ксеваль,  чтобы понимать:  ее
ужасы не  были  придуманы  теми, кто ее  уничтожил.  Было время,  когда Анне
Рейнольт  была  вроде Ритцера Брюгеля,  хотя, конечно, куда более умелой. По
внешности эти  двое могли бы быть близнецами:  бледноко-жие,  рыжеволосые, с
холодными глазами убийц.  Фам попытался  поймать образ, усилить  его  в уме.
Когда-нибудь он опрокинет режим  Hay - Брюгеля. Когда-нибудь  он ворвется на
"Невидимую Руку" и  положит конец ужасам Брюгеля. И то, что я должен сделать
с Рейнольт, - то же самое.
     Тут  Фам заметил, что плавает  перед  входом в  клинику, и  пальцы  его
наставились на команду открытия  двери. Сколько же времени я потерял? Отсчет
времени,  который  он  держал на  периферии  зрения, ответил, что всего  две
секунды..
     Он сердито постучал пальцами. Дверь скользнула в сторону, и  он вплыл в
тишину комнаты. Клиника была ярко освещена,  но поле зрения за глазами вдруг
потемнело  и   опустело.  Он  двигался  осторожно,  как   человек,  внезапно
пораженный слепотой. Локализаторы из туннеля и те, что он стряхнул с одежды,
рассыпались  вокруг,  постепенно  возвращая способность  видеть.  Он  быстро
переместился  к  столу управления  МДИ, стараясь  не  обращать  внимания  на
отсутствие зрения по углам и слепые пятна. Клиника была единственным местом,
где локализаторы  долго  не жили.  Импульсы больших магнитов  пережигали  их
электронику.  Траг  стал их выгребать пылесосом  после того,  как ускоренная
магнитом пылинка порезала ему ухо.
     Но Фам  Нювен не собирался  давать магнитные импульсы, и его  шпиончики
проживут достаточно, чтобы он успел поставить ловушку. Он пересек комнату от
стены к стене,  быстро отмечая  стоящие в ней аппараты. Как всегда,  клиника
была упорядоченным лабиринтом бледных ящичков. Здесь беспроволочная связь не
применялась. Автоматику соединяли с  магнитами  оптические кабели и короткие
лазерные связи. Сверхпроводящие силовые кабели уходили туда, где он пока еще
не видел.  Ага. Локализаторы подплыли к шкафу  контроллера. Он был поставлен
точно  так, как его оставил Траг в последний раз. Сейчас Фам на каждой Вахте
много килосс-кунд проводил в клинике с Трагом. Фам Тринли никогда не выражал
особого любопытства насчет  того,  как  работает аппаратура Фокуса,  но Траг
любил хвастаться, и Фам узнавал все больше и больше.
     Фокус  легко  может  убить.  Фам  парил  над   катушками  согласования.
Внутренняя  область  МДИ  была в поперечнике меньше  пятидесяти сантиметров,
даже   недостаточно   для   картирования  всего   тела.   Но  этот   аппарат
предназначался только для головы^ и картирование было лишь частью этой игры.
Аппарат  был набором  высокочастотных модуляторов, которые и отличали его от
стандартного  имиджера. Под  управлением  программ, составленных  в основном
Анне Рейнольт, что бы ни говорил Траг, модуляторы раздражали и стимулировали
вирус   Фокуса  в   голове  жертвы.   По   одному   кубическому   миллиметру
оркестровалась психоактивная секреция  мозговой гнили. Даже при очень точной
работе  болезнь  надо было настраивать  каждые  несколько  мегасекунд, иначе
зипхед  свалится  в кататонию  или гиперактивность.  Мелкие ошибки  вызывают
дисфункции -  почти  четверть  всей  работы  Трага приходилось переделывать.
Средние  ошибки  могут  разрушить  память.   Крупные  ошибки  могут  вызвать
массивное поражение, и жертва умирает даже быстрее, чем Ксопи Реюнг.
     В следующий раз, когда Анне Рейнольт будет себя настраивать,  она падет
жертвой такого несчастного случая.
     Его  уже нет в  Озерном Парке  почти  сто секунд.  Дзау  Цинь  набирает
маленькие группы покатать на лодке. Кто-то все-таки свалился в воду.
     Отлично. Это даст мне еще время.
     Фам   снял   кожух  с  контроллера.  В  нем   находились  интерфейсы  к
сверхпроводникам.  Такие  штуки  могут  отказывать, в редких  случаях -  без
предупреждения.  Ослабить переключатель,  подстроить  программы  управления,
чтобы они узнали  Рейнольт, когда она в следующий раз  использует аппаратуру
на себе...
     С тех пор, как он вошел  в клинику, активные локализаторы,  принесенные
им с собой, рассеялись уже по  всей комнате. Как слабый  свет,  уходящий все
дальше и дальше в полную темноту, открывая все больше и больше предметов. Он
поставил эти образы  на  низший приоритет,  пока  изучал переключатель почти
микроскопическим зрением.
     Что-то мелькнуло - подвижное. Он  уловил мелькнувшую ногу в  штанине на
краю одного  из фоновых образов.  Кто-то прятался в мертвой зоне за ящиками.
Фам  ориентировал туда  локализаторы и  нырнул  в  открытое пространство над
ящиками.
     Женский голос:
     - Схватиться за упор и не двигаться! Анне Рейнольт. Она вынырнула из-за
ящиков как раз чуть  дальше, чем он мог бы достать. И  держала указку, будто
это оружие. Рейнольт остановилась у потолка и направила указку на него.
     - Рука за рукой вернитесь к стене.
     На миг Фам колебался  на грани прямой  атаки. Указка может быть блефом,
но  если  даже  она  связана  с  пушкой,   какая  разница?   Игра  окончена.
Единственная  оставшаяся возможность  - быстрое  и  ошеломляющее  нападение,
здесь и под взглядом локализаторов всего Хаммерфеста. А может, и  нет... Фам
отступил к стене, как ему было сказано.
     Рейнольт вышла из-за ящиков, зацепившись  ступней за скобу. Указка в ее
руке не качнулась.
     - Итак, мистер Фам Тринли?  Приятно,  наконец, узнать правду. Свободной
рукой  она отвела волосы  с лица. Скорлупки были  прозрачны, и глаза  хорошо
видны. Что-то в ней было необычное. Лицо было бледно и  холодно, как всегда,
но   на  обычное   нетерпение  и  безразличие  наложился  какой-то   триумф,
сознательное самодовольство. И...  и  на губах ее была хотя и неуловимая, но
точно улыбка.
     - Вы мне поставили ловушку, Анне?
     Он всмотрелся, и в  покоях Hay  увидел,  что  принял за  Анне  Рейнольт
изображение на обоях, свободно  лежащих на кровати. Она затемнила глаза, что
было очень на нее похоже, и перехитрила его простым видеоизображением.
     Она кивнула.
     - Я не знала, что  вам, но  поставила. Давно уже было ясно,  что кто-то
манипулирует  моими системами. Вначале я думала, что это Ритцер или Кэл  Омо
играют  в политические  игры. Вас  я рассматривала как  возможного кандидата
человека, который слишком часто оказывается в центре событий. Сначала старый
дурак, потом старый работорговец,  скрывающийся  под маской дурака. Теперь я
вижу, что имею дело с чем-то большим, мистер Тринли. Вы в самом деле думали,
что вечно сможете обманывать системы предводителя?
     - Я... - Зрение Фама покинуло комнату  и оглядело Озерный  Парк. Пикник
продолжался. Сам Томас  Hay с Чиви присоединились к катающимся на лодке. Фам
взял лицо Hay крупным планом:
     он был без скорлупок. Так не поступает человек, наблюдающий за засадой.
Он  не знает!  - Я  очень боялся, что не смогу обманывать  системы вечно - в
частности, вас.
     Она кивнула:
     - Я так и думала, что кто бы это ни был, он метит в меня. Я критический
компонент. - Она на миг отвела взгляд от него, на  открытый контроллер. - Вы
знали, что мне в следующую мегасекунду предстоит подстройка?
     -  Да.  -  И  подстройка  тебе  нужна  больше,  чем  я  думал.   В  нем
всколыхнулась   надежда.  Она  вела   себя  как   персонаж   из   идиотского
приключенческого  романа. Она не сказала начальнику, что собирается сделать.
Наверняка за ней никто не стоит. И теперь она тут плавает и болтает! Заставь
ее продолжать говорить. - Я думал, что могу ослабить переключатели. Когда вы
воспользуетесь аппаратурой, ее заклинит на высоких значениях и...
     - И  у меня произойдет множественный разрыв капилляров? Очень  жестоко,
очень грубо, мистер Тринли. Да, но ведь у  вас не  хватило бы ума попытаться
перепрограммировать?
     - Нет. - Насколько она отклонилась от калибровки? Ударь на эмоции. -  А
кроме  того,  я хотел вашей  смерти. Вы,  Hay и Брюгель -  единственные  тут
настоящие звери. Вы единственная, до кого я могу добраться.
     Она улыбнулась шире:
     - Вы сумасшедший.
     - Нет, вы сумасшедшая.  И  когда-то  вы были предводителем вроде  этих.
Ваша проблема в том, что вы проиграли. Или не помните? Клика Ксеваль?
     Самодовольная  улыбка  на  миг  исчезла  и   сменилась  обычным  хмурым
безразличием. Потом вернулась.
     - Я отлично помню. Вы  правы, я потерпела поражение, только за столетие
до клики Ксеваль, и я сражалась со всеми  предводителями. - Она медленно шла
через  комнату, и указка не  отклонялась  от  груди Фама ни на  миллиметр. -
Эмергенты вторглись  на Френк.  Я была аспиранткой  по  древней литературе в
университете Арнхема...  Я  научилась другим профессиям. Пятнадцать  лет я с
ними  дралась.  У  них  была техника, у них был Фокус.  Вначале  у нас  было
численное превосходство. Мы  терпели поражение за поражением, но  заставляли
их  платить  за каждую  победу. К  концу  мы  были  лучше вооружены,  но нас
осталось так мало... И все же мы дрались.
     Выражение  глаз  ее  было...  радостное.  Он  слушал историю  Френка  в
изложении другой стороны.
     - Вы... вы - Френкиискии Орк!
     Улыбка Рейнольт стала шире, и она подошла даже  еще ближе, выпрямившись
из стойки для невесомости.
     -   Разумеется.   Предводители   мудро   решили   переписать   историю.
"Френкиискии Орк" - лучшее имя для дьявола, чем "Анне Арнхемская".  Спасение
френкийцев от расы мутантов звучит лучше, чем бойня и Фокус.
     Господи!
     Но какая-то часть сознания автоматически  еще  помнила, зачем он здесь.
Он скользнул по стене, готовясь нанести удар в прыжке.
     Рейнольт остановилась и опустила прицел до его колен.
     - Не пытайтесь, мистер  Тринли. Указка управляет программой контроллера
МДИ. Будь у вас больше времени, вы бы заметили никелевые шарики,  которые  я
поместила  в магниты.  Оружие импровизированное, но достаточно  эффективное,
чтобы оставить вас без ног, - а до допроса вы доживете.
     Фам  переключил зрение на аппаратуру МДИ. Да, там никелевые шарики. Под
нужным  магнитным импульсом они сработают как  крупная  дробь. Но программа,
если   она   в   контроллере...   Крохотные    глаза   обшарили    интерфейс
сверхпроводника.  Локализато-ров хватит, чтобы  дать  команду  по оптической
связи и стереть  эту программу. Она  все еще не знает, что они мне позволяют
делать! Надежда разгоралась ярче пламени.
     Он  постучал пальцами  по  ладони,  расставляя  устройства  по  местам,
надеясь, что Рейнольт воспримет это как нервозный жест.
     - Допроса? Вы все равно лояльны к Hay?
     - Конечно. Как может быть иначе?
     - Но вы же действуете за его спиной!
     - Только чтобы  лучше  ему служить. Если бы оказалось,  что  это Ритцер
Брюгель,  мне нужна была  бы  полная информация,  чтобы  обратиться  к моему
предводи...
     Фам метнулся от  стены.  Указка  Рейнольт бессильно  щелкнула, и тут он
ударил.  Они влетели в ящики МДИ. Рейнольт дралась почти беззвучно, ударяя в
него  коленом, пытаясь укусить за горло.  Но он прижал ей руки,  и когда они
пролетали мимо корпуса магнита, извернулся и ударил ее головой о кожух.
     Рейнольт обмякла. Фам зацепился за упор, готовый снова ее ударить.
     Думай!
     Пикник на Северной Лапе продолжался.  Таймер Фама показывал, что прошло
250 секунд с  момента, как он покинул парк. Я все еще могу сделать работу! С
необходимыми изменениями,  конечно. Удар по голове  Рейнольт будет обнаружен
на вскрытии... Но - чудеса - на одежде ее нет следов борьбы. Будут кое-какие
изменения. Он вытащил никелевые дробинки  и сунул их в какой-то контейнер...
Что-то  вроде  исходного  плана  может  сработать.  Допустим,  она  пыталась
перекалибровать контроллеры, и произошел несчастный случай?
     Фам  аккуратно вдвинул ее  тело в аппарат и  держал крепко, высматривая
признаки сознания.
     Зверь.  Френкиискии Орк. Конечно, Анне  Рейнольт  ни  тем, ни другим не
была. Она была высокой изящной женщиной - не меньше человеком, чем Фам Нювен
или любой дальний потомок землян.
     Теперь легенды  на  стенах Хаммерфеста  получили точный перевод. Многие
годы Анне Рейнольт дралась против Фокуса,  ее  народ  теснили шаг за шагом к
последнему редуту в горах. Анне Арнхемская. И все, что от нее осталось - миф
о страшном монстре... и реальные  монстры  вроде Ритцера  Брюгеля  и потомки
выживших френкийцев, завоеванных и Фокусированных.
     Но  Анне Арнхемская  не погибла. Вместо  этого ее гений Фокусировали. И
сейчас она была смертельно опасна для Фама и всего, ради чего он действовал.
И потому она должна умереть...
     ...Триста  секунд.  Очнись!'Фам  ввел инструкции. Халтура! Он  ввел  их
снова.  Поскольку  коннектор  переключателя ослаблен, этого  хватит. Простая
штука,  кодированный  всплеск высокочастотных импульсов,  который  превратит
вирусы  в   мозгу   Анне   в   маленькие  фабрики,   затопляющие   ее   мозг
сосудосуживающими веществами, вызывающими миллион  микроаневризм. Это  будет
быстро. Это будет летально. И Траг  столько  раз говорил, что ни одна из  их
операций не причиняет физической боли.
     Лицо лежащей без сознания  Анне  бЫло  спокойным,  будто  она  спит. Ни
царапин,  ни  синяков.  Даже  тоненькая серебряная цепочка у горла уцелела в
борьбе,  хотя и выбилась из-под блузки. И на конце цепочки - камешек памяти.
Фам  не устоял перед искушением, протянул руку и  сжал камень. Давления было
достаточно, чтобы вызвать изображение. Камень стал прозрачным,  и Фам увидел
под собой склон горы. Будто он стоял на куполе бронированного флайера. Вдоль
склона, держа дистанцию, летели еще  с полдюжины  таких аппаратов, драконов,
пикирующих с неба,  наставив  лучевые пушки на то, что уже лежало в руинах и
на вход  в  пещеру  на  склоне. Перед  дулами пушек стояла  одинокая фигура,
молодая  рыжеволосая  женщина.  Траг  говорил,  что  камни памяти  сохраняют
моменты  величайшего  счастья окончательной победы. Может  быть,  эмергенты,
снявшие  картину,  испытывали такой триумф. Девушка на  картине - а это явно
была Анне Рейнольт - потерпела поражение. То, что охраняла она в той пещере,
было  у нее отнято. И все  же она стояла  ровно, и глаза ее смотрели прямо в
объектив.  В  следующий миг она  будет  сметена в  сторону  или  развеяна  в
воздухе... но она не сдалась.
     Фам  отпустил камень и долгое мгновение смотрел  перед собой, не  видя.
Потом  медленно и осторожно ввел долгую последовательность команд. Это будет
куда хитрее.  Он  изменил  меню,  заколебался  в  нерешительности...  долгие
секунды, пока ввел значение интенсивности. Рейнольт должна потерять память о
последних событиях, тридцать или сорок мегасекунд. А  потом ты снова выйдешь
на мой след.
     И ввел команду "выполнить". Сверхпроводящие кабели за ящиком крякнули и
разошлись, закачивая  в  магниты  МДИ огромные  и прецизионные токи.  Прошла
секунда. Внутреннее зрение замигало  и  сменилось  слепотой. Рейнольт  в его
руках  изогнулась  в  судороге.  Он держал  ее  крепко,  не  давая ее голове
соприкоснуться со стенками ящика.
     Через  несколько секунд  ее  судороги ослабели,  дыхание успокоилось  и
стало медленным. Фам. отодвинулся. Вытащи ее из магнита. Сейчас. Он коснулся
ее волос, откинул их  с ее лица. На Канберре никогда не  было рыжих волос...
но Анне Рейнольт напомнила ему другую женщину - одним канберрским утром.
     Он вслепую вышел из комнаты, в туннель, обратно к пикнику у озера.

     ГЛАВА  СОРОК  ТРЕТЬЯ Открытие  дома  на  Северной Лапе  было  главным
событием  Вахты и  вообще  всех  бывших  до сих  пор  Вахт. До  самого конца
Изгнания ничего такого зрелищного уже  не  будет. Даже люди Кенг Хо, которые
сделали  этот парк возможным,  поражались, как  можно  сделать так  много  с
такими ограниченными  ресурсами. Может быть, есть что-то в заявлениях Томаса
-Hay о системах Фокуса и инициативе Кенг Хо.
     После озорной выходки Дзау Циня пикник еще килосекунды набирал силу. Не
меньше  трех  человек оказались  в  воде.  Какое-то  время  над водой висели
метровые капли. Предводитель пригласил своих гостей вернуться к до.му и дать
воде успокоиться. Одолжения сотен людей за год извели на запасы для пикника,
и обычные шуты - в том числе наиболее заметный из них,  Фам Тринли, - сильно
напились.
     Наконец гости ушли, шатаясь, и двери в склоне  холма закрылись за ними.
Лично  Эзр был уверен,  что всю эту рвань пригласили в  домен предводителя в
последний раз. Эта рвань сделала праздник возможным, и  Чиви явно радовалась
каждой его  секунде, но к концу Томас Hay начал раздражаться. Этот сукин сын
был  умен. Несколько десятилетий тирании не заставят людей  Кенг  Хо  забыть
свое наследие...  но Hay  сумел выставить ситуацию  как неоднозначный случай
не-тирании. Фокус  -  рабство. Но  Hay  обещал  освободить  зипхедов,  когда
кончится Изгнание. Эзр  не мог ненавидеть  людей Кенг Хо за  то, что они эту
ситуацию  приняли. Многие  во  всех остальных отношениях  свободные общества
принимали временное рабство. Но обещания Hay в любом случае ложь.
     Лежащую  без  сознания  Анне  Рейнольт нашли через  4 Ксек после  конца
праздника. Весь следующий день бродили панические слухи:
     у Рейнольт настоящая мозговая смерть, говорили некоторые,  а объявления
- это просто смягчение ситуации. Ритцер Брюгель не был в анабиозе,  говорили
другие, и сейчас организовал удар. У Эзра была собственная теория.
     После  многих лет Фам Нювен наконец  начал действовать. Через  двадцать
килосекунд   после   начала  рабочего  дня  Фокусированная   поддержка  двух
исследовательских групп влетела  в  стопор  -  стычка темпераментов, которую
Рейнольт  разняла бы  за  несколько  секунд.  Фуонг  и  Силипан  возились  с
проблемой  6  Ксек,   потом  объявили,  что  участвующие  в  стычке  зипхеды
отключаются до конца дня. Нет,  это не были переводчики, но Триксия работала
с одним из них, с геологом. Эзр попытался проникнуть в Хаммерфест.
     - Тебя нет в моем списке, друг. - Это был охранник в ангаре катеров, из
горилл Омо. - Вход в Хаммерфест запрещен.
     - Надолго?
     - Не знаю. Ты читай объявления.
     И  потому Эзр  оказался в баре  Бенни со всей  толпой. Он  пробрался  к
столику Дзау и Риты. Фам тоже там был и явно мучился с похмелья.
     У Дзау Цинь были свои горестные переживания:
     -  Рейнольт  собиралась поднастроить моих пилотов. Не  такая уж большая
работа, но у нас учения идут без этого из рук вон плохо.
     - И  ты еще  жалуешься?  У  тебя  же аппаратура  работает? А мы,  когда
пытаемся  провести анализ по космическим полетам пауков - так половина наших
зипхедов вне сети. Слушайте,  я кое-что понимаю  в  химии  и в  механике, но
чтобы я мог все это... Фам громко застонал, держась двумя руками за голову.
     -  Прекратите  вы  собачиться!  А вообще  это наводит на  мысли  насчет
"превосходства" эмергентов. Один человек вышел из  строя,  и  весь карточный
домик рассыпался. Где ж тут превосходство?
     Обычно Рита Ляо вела себя добродушно, но сейчас взгляд, брошенный ею на
Фама, был полон яда.
     - Это же вы, Кенг Хо,  перебили наше "превосходство"! Не помнишь? Когда
мы сюда прибыли, у нас клинического персонала было  в десять раз больше,  не
хуже, чем в любой системе у нас дома.
     Наступило неловкое молчание. Фам тоже смотрел на Риту зверем, но больше
спорить не стал. Потом резко пожал плечами, и  каждый понял: Тринли потерпел
поражение, но ни отступать, ни извиняться не хочет.
     Молчание нарушил голос из-за соседнего столика.
     - Эй, Траг!
     Силипан  стоял  в  дверях  бара, глядя на  них  снизу.  Он  еще  был  в
эмергентской  форме  вчерашнего  дня,  но  на шелковых лохмотьях были  новые
пятна, и уже не от художественной краски.
     Молчание кончилось, люди выкрикивали вопросы, приглашая Трага подойти и
поговорить. Траг  пролез  сквозь  лианы к столику Дзау Циня. Там уже не было
места, поэтому подтащили второй столик и поставили встык. Эзр оказался почти
глаза  в  глаза с Сили-паном, хотя  лицо  Трага было для него  вверх ногами.
Толпа вокруг столиков сдвинулась теснее, цепляясь за лианы.
     -  Так  когда  ты выведешь своих  зипхедов из стопора, Траг? У меня мои
зипхеды ждут ответов.
     - - Ага, почему ты здесь, когда...
     - Нам приходится работать на голой аппаратуре, и...
     -  Господь всемогущий, дайте  ж человеку сказать! - громыхнул звучный и
раздраженный голос  Фама. Типичный  для Тринли жест -  хамить напропалую, но
всегда выбирать мишеНь так, чтобы выглядеть достойно. К тому же, как заметил
Эзр, это заставило толпу замолчать.
     Силипан  бросил  на Фама благодарный взгляд. Сегодня  его самоуверенный
вид сильно  полинял. Под глазами  залегли темные  круги,  и рука  его слегка
дрожала, когда он взял поданный Бенни бокал.
     -  Как она,  Траг? - тихо и сочувственно спросил  Дзау. - Мы слыхали, у
нее мозговая смерть.
     - Нет, нет. - Траг покачал головой и слабо улыбнулся. - Рейнольт должна
полностью  поправиться,  минус, быть  может, год  амнезии.  Будет  небольшой
беспорядок, пока не вернем  ее в строй.  А насчет стопора -  простите. Я его
уже снял бы, - вернулось что-то из его прежней самоуверенности, - да  только
меня бросили на кое-что поважнее.
     - Что же с ней случилось на самом деле?
     Снова  появился  Бенни с обедом из щупалец креветок - его лучшее блюдо.
Силипан  вгрызся в  него, будто не слыша вопроса.  Сейчас у него  была самая
внимательная  публика, ждущая, затаив  дыхание в буквальном смысле, чтобы он
высказал свое  мнение. Эзр понимал,  что Траг это сознает  и радуется  своей
внезапной и первостепенной важности. В то же время  Силипан был чуть слишком
усталым, чтобы ясно все  понимать. Когда-то безупречная  форма воняла потом.
Вилка  все курсировала  между  ведерком и ртом. Через  секунду  он поднял на
спрашивающего затуманенные глаза.
     - Что случилось? Мы точно не знаем. Где-то последний год Рейнольт стала
ускользать  -  конечно,  оставаясь в  Фокусе, но  плохо  настроенном. Тонкая
штука,  которую может  заметить  только  профессионал.  Я  чуть  сам это  не
упустил.  Похоже, ее захватил  какой-то  проект - знаете, какими  одержимыми
бывают зипхеды. Но дело в том, что свою  калибровку Рейнольт выполняет сама,
-  я тут  ничего не  мог бы сделать.  И могу вам  сказать, меня  это  сильно
тревожило. Я собирался доложить предводителю, когда...
     Траг замялся, поняв, что такое хвастовство может иметь последствия.
     -  В   общем,  похоже,  что  она  пыталась  подрегулировать   некоторые
контрольные схемы МДИ. Может быть, знала, что теряет настройку. Не знаю. Она
сняла предохранительный  колпак  д запустила  диагностику. Похоже на то, что
случился какой-то сбой в  контрольных программах; мы все  еще  пытаемся  его
воспроизвести.  В  общем,  она получила контрольный импульс  прямо в лицо. В
ящике  за ручками  управления  остался кусок  кожи  с  ее  головы,  когда ее
схватила   судорога.   К   счастью,   стимулировано   оказалось    выделение
альфа-ретрокса. Как я сказал, это исправимо. Еще дней сорок, и  наша  старая
добрая любимая Рейнольт вернется в строи.
     Он слабо рассмеялся.
     - Только без последних воспоминаний.
     - Конечно. Зипхеды - не компьютеры, у меня к ним нет резервных копий.
     Вокруг столов понесся тревожный  говор, но вслух  мысль  высказала Рита
Ляо:
     - Все это слишком как-то  к месту. Будто  кто-то хотел  ее заглушить. -
Она замялась.  Сегодня именно Рита передавала слухи насчет Ритцера  Брюгеля.
Это  показывало, как сильно  изменились эмергенты, если совали нос в то, что
могло оказаться конфликтом предводителей.
     - А  предводитель Hay  проверял,  что  вице-предводитель находится  вне
Вахты?
     -  А его агенты? - спросил кто-то из Кенг  Хо за спиной  у  Эзра.  Траг
хлопнул вилкой по столу, и голос его прозвучал сердито и визгливо:
     - Что вы себе думаете?  Предводитель проверяет все возможности... очень
тщательно.  -  Он набрал  побольше воздуху  и, кажется, сообразил,  что цена
славы оказалась  слишком высока.  - Можете  быть  уверены,  что предводитель
принимает все  это  очень  серьезно. Но  учтите, поток ретрокса  был  просто
большой передозировкой, не локализованной, как раз как бывает при несчастном
случае. Амнезия - штука ненадежная. Любой саботажник был бы дураком, если бы
на  это  пошел. Ее можно было бы  убить,  и это выглядело бы тоже несчастным
случаем.
     Наступило  молчание. Фам оглядывал всех злыми глазами. Силипан подобрал
вилку, снова положил. Посмотрел на съеденную до половины порцию.
     -  Господи, как я  устал^  Мне опять на  работу  через двадцать  - черт
побери, пятнадцать килосекунд. Рита потрепала его по руке.
     - Ты знаешь, я рада, что ты к нам пришел и рассказал все как есть.
     Из толпы раздался согласный говор.
     - Теперь всем  этим театром  заправляем мы с Билом. Какое-то  время все
будет держаться на нас.
     Траг оглядел  все  лица, ища  утешения. Его голос  был  одновременно  и
жалким, и хвастливым.
     Они  встретились  в тот  же день  в  буферном пространстве под  внешней
оболочкой базы. Встреча  была назначена задолго  до открытия  дома в Озерном
Парке.  Встреча,  которой  Эзр  ждал  с нетерпением  и страхом, -  на ней он
поставит перед Фамом вопрос о Фокусе ребром.
     Свои мелкие аргументы и свои мелкие угрозы. Хватит ли этого?
     Эзр бесшумно  двигался  между  саженцами Гонле.  Яркий  свет  и  аромат
зеленых   растений  исчез  за   спиной.  Темнота  была  слишком  густой  для
невооруженного  глаза. Восемь лет  назад,  на  первой встрече с Нювеном, был
тусклый, свет солнца. Сейчас пластик корпуса показывал только мрак.
     Но теперь  у Эзра было и другое зрение... Он дал сигнал локали-затору у
себя на виске. Появилось призрачное зрение. Цвета  были  оттенками  желтого,
как видишь,  если пальцем  придавить  глаз сбоку.  Но свет не был  случайным
узором. Эзр долго и усердно  выполнял  упражнения Фама. И сейчас желтый свет
показал  изогнутые стены  оболочек  баллона и  внешнего корпуса. Иногда  вид
искажался.  Иногда он смотрел будто  снизу  или  назад.  Но с помощью нужных
команд  и большой сосредоточенности он мог видеть то,  что не видит  человек
без помощи приборов. Фам умеет видеть лучше. Очень много было на это намеков
за все эти годы. Нювен использовал локализаторы как личную империю.
     Фам Нювен был  впереди,  возле  стенного упора, невидимый,  если  бы не
локализаторы вокруг него. Когда Эзр подошел ближе,  зрение его заколебалось,
будто Фам смел своих слуг в другое созвездие.
     - Ладно, давай быстро.
     Фам  выступил  вперед.  Желтый псевдосвет  очерчивал обвисшее и усталое
лицо. Он не сбросил личину Тринли? Нет, дело не в том. Все тот же похмельный
вид,  который  был  у  Фама в  баре,  но  за  ним  угадывалось  что-то более
серьезное.
     - Ты... ты обещал мне две тысячи секунд.
     - Да, но обстоятельства изменились. Ты что, не заметил?
     - Я много чего заметил. И думаю, что нам об этом и надо поговорить. Hay
- он искренне тобой восхищается... Ты ведь это знаешь?
     - Hay полон лжи.
     -  Верно.  Но  в историях,  которые он мне показал, есть  большие куски
правды. Фам,  мы с.тобой работаем  уже несколько Вахт. Я  думал'о  том,  что
говорили  про тебя  моя тетка  и двоюродные деды. Я  уже не в  том возрасте,
когда почитают героев. Я наконец понял, как ты должен...  любить  Фокус.  Ты
дал  мне  много обещаний, но они всегда были  очень тщательно обставлены. Ты
хочешь победить Hay  и отобрать все, что  мы потеряли, - но  больше всего ты
хочешь овладеть Фокусом. Так?
     Молчание тянулось пять секунд.  Что он ответит на прямой  вопрос? Когда
он заговорил, голос его скрежетал.
     - Фокус -  это  ключ к цивилизации, которая будет жить. Во всем Людском
Космосе.
     - Фокус - это рабство, Фам.  - Эзр говорил тихо  и спокойно. - Конечно,
ты это знаешь,  и я думаю, в сердце  своем ты ненавидишь его. Замле Энг - ты
сделал его своей внутренней легендой; я думаю, что это твое сердце взывало к
тебе.
     Фам секунду помолчал, сверля его взглядом. Его рот скривился.
     - Ты дурак,  Эзр Винж. Ты прочел истории Hay и все равно не понял. Один
Винж  меня  однажды  уже предал. Второй раз  этого не будет.  Ты думаешь,  я
оставлю тебя в живых, если ты перейдешь мне дорогу?
     Фам скользнул ближе. Видение Эзра  вдруг погасло,  он  был  отрезан  от
локализаторов. Он поднял руки ладонями вверх.
     - Не знаю. Но я - Винж, прямой потомок Суры, и твой тоже. Мы - Семья, у
которой  есть  тайны  внутри  тайн,  и  когда-нибудь мне сказали бы правду о
разломе  Брисго. Но еще ребенком я  слышал  всякие мелочи, намеки.  Семья не
забыла тебя. И даже есть  девиз, который  никогда не говорят чужим: "Мы всем
обязаны Фаму Нювену, да  будешь ты добр к нему".  И потому даже если ты меня
убьешь, я должен говорить тебе правду. - Эзр смотрел в непроглядную тьму, он
даже  не  знал,  где теперь стоит его собеседник. - А  после того,  что было
вчера... я думаю, ты меня станешь слушать. Я думаю, что мне нечего бояться.
     - После  вчерашнего?- Голос  Фама прозвучал злобно и близко.  - Змееныш
винжевский, что ты можешь знать про вчерашний день?
     Эзр посмотрел в  сторону  голоса.  Было  что-то  такое  в этом  голосе,
какая-то ненависть вне любых резонов. Что же случилось с Рейнольт?  Все  шло
совсем не так, но у него были только заранее придуманные слова.
     - Ты не убил ее. Я верю словам Трага. Убить ее было просто, и выглядело
бы это несчастным случаем. Так  что  я думаю, что знаю, где в  рассказах Hay
правда, а  где ложь. -  Эзр протянул  руки  в темноту, и они  легли на плечи
Фама. Он  всматривался, желая видеть.  - Фам! Всю твою жизнь тебя вела цель.
Это - и еще твой гений - сделали нас тем, что мы есть. Но ты хотел большего.
Чего именно - никогда не говорилось в материалах Кенг Хо, но я видел  это  в
записях Hay. У  тебя была дивная мечта, Фам. Фокус может  осуществить ее для
тебя... но цена за это слишком высока.
     Момент  молчания, потом звук, почти как стон раненого зверя. Руки  Эзра
отбросило в сторону. Две руки схватили его за горло, сильные и жесткие,  как
тиски. Осталось только ошеломление, сползающее в предсмертный обморок...
     И  руки отпустили его. Повсюду вокруг ярко вспыхнули светлячки, десятки
хлопающих  звуков.  Эзр  хватал  ртом воздух, голова кружилась,  он  пытался
понять.  Фам взрывал конденсаторы во  всех ближайших локализаторах! Точечные
вспышки  выхватывали из  тьмы силуэт Нювена. В его  глазах мерцало  безумие,
какого Эзр не видел никогда.
     Огни  ушли -  разрушение  шло  прочь от них волной. Эзр сумел испуганно
прохрипеть:
     - Фам, наше прикрытие! Без локализаторов...
     Последние вспышки выхватили из тьмы кривую улыбку.
     -  Без  локализаторов  мы  погибнем.  Погибнем,  маленький Винж!  А мне
наплевать.
     Эзр услышал, как  он  повернулся и оттолкнулся  прочь. Осталась  только
темнота и тишина - и смерть,  до которой было не  больше килосекунды. Потому
что как ни пытался Эзр, он не мог найти и признака поддержки локализаторов.
     Что делать,  когда  умирает мечта? Фам плавал  во мраке своей комнаты и
обдумывал этот вопрос вроде  бы  с любопытством, почти с безразличием. Краем
сознания он воспринимал рваную дыру,  которую проделал в сети локализаторов.
Но  сеть устойчива.  Этот разрыв не будет автоматически замечен  наблюдением
эмергентов.  Но без тщательной ревизии весть об отказе до них в конце концов
дойдет. Он смутно осознавал, что Эзр Винж отчаянно  пытается скрыть дыру. На
удивление,  мальчик не  ухудшил  положение,  но  куда ему создать  прикрытие
высокого уровня.  Еще  несколько сот секунд  максимум,  и  Кал  Омо  сообщит
Брюгелю... и конец фарса. И все это теперь не важно.
     Что делать, когда умирает мечта?
     В каждой жизни умирают мечты. Каждый стареет. В начале, когда жизнь так
ярка, есть обещание. Оно пропадает, когда лет остается мало.
     Но только  не мечта Фама. Он гонялся за ней. через пятьсот световых лет
и  три  тысячи  лет объективного времени. Мечта о  едином Человечестве,  где
справедливость не случайная вспышка света, а ровное  сияние на  весь Людской
Космос. Мечта о цивилизации, где никогда не горят континенты, где двухбитные
короли никогда  не  отдают детей в  заложники. Когда  Сэмми  откопал  его на
кладбище в Лоусиндере, Фам умирал, но мечта его не умирала. Она горела ярко,
как никогда, и она сжигала его.
     И здесь он нашел тот рычаг, который может сделать мечту явью:
     Фокус,  автоматику  достаточно глубокую и  достаточно  разумную,  чтобы
управлять межзвездной цивилизацией. Фокус мог создать  тех "любящих  рабов",
как  насмешливо сказала  Сура  Винж.  Так  что, если это  рабство? Есть куда
большие несправедливости, которые Фокус изгонит навеки.
     Может быть.
     Он  отвернулся  от  Эгиля  Манржи, который  превратился  в  сканирующее
устройство. Он  отвернулся от  Триксии  Бонсол и  других, запертых в  тесных
клетушках. Но вчера он был вынужден посмотреть на  Анне Рейнольт, вставшую в
одиночку против всей мощи Фокуса, жизнь положившей на сопротивление ему. Это
поразило Фама, но он обманывал сам себя, думая, что это не часть цены за его
мечту. Анне - заново созданная Синди Дуканж.
     А сегодня Эзр Винж и его голосок: "Цена слишком высока!" Эзр Винж!
     Снова Винж становится между  ним и его успехом.  Так пусть подохнет эта
змея Винж! Пусть все они подохнут! И пусть я подохну.
     Фам свернулся в клубок и вдруг понял, что плачет. Не претворяясь, он не
плакал уже с  тех  пор,  как... не вспомнить...  с тех пор, еще в  том конце
жизни, как оказался на "Репризе".
     Так что делать, когда умирает мечта?
     Когда умирает мечта, оставь ее.
     И  что   у  тебя  останется?   Впервые  за   долгое  время  мысли  Фама
странствовали в пустоте. И тут еще раз до него дошли образы, мигающие вокруг
в  сети локализаторов:  внизу, на скалах,  сотнями в сотах Хаммерфеста сидят
Фокусированные  рабы,  и  Анне  Рейнольт  спит  в  одной из ячеек, такой  же
крошечной, как все другие.
     Они  заслужили  лучшего,  чем  то, что  с  ними сталось. Они  заслужили
лучшего, чем то, что задумал для них Томас Hay. Анне заслужила лучшего.
     Он потянулся в сеть и осторожно тронул Эзра Винжа, чуть отодвинув его в
сторону. Подхватив  усилия мальчика,  он оформил  их в  эффективную заплату.
Остались еще  детали: синяки  на шее  у Винжа, необходимость  закинуть новый
десяток тысяч локализаторов в буфер  между оболочкой и. баллонами базы. Он с
этим справится, а потом...
     Анне  Рейнольт оправится  от того,  что он  с  ней  сделал.  Когда  это
случится,  снова  начнется  игра  в  кошки-мышки, но  на этот раз  он должен
защитить ее и всех  других рабов.  И это будет куда труднее,  чем раньше. Но
если  они с  Эзром Винжем будут работать, как настоящая  команда... В мыслях
Фама рождались и преобразовывались планы.  Куда как более скромные, чем слом
колеса истории, но было странное и растущее удовольствие в том, чтобы делать
то, что считаешь вполне правильным.
     И  где-то  перед тем,  как  окончательно заснуть, он вспомнил  Гун-нара
Ларсона,   мягкую  насмешку   старика,   совет   Фаму   понять   ограничения
естественного мира и принять их. Может, он и был прав. Забавно. Все эти годы
в  этой комнате он лежал без сна, скрипя зубами, строя планы и мечтая о том,
чего можно достичь  с помощью Фокуса. Теперь,  когда он  отступился, были  и
планы, и страшные опасности, но впервые  за многие годы был еще и... мир.  В
эту ночь ему приснилась Сура. И было не больно.




      * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ * 


     ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ  Навар  бывает  всегда: Гонле  Фонг прожила  по
этому принципу  всю свою  жизнь.  Экспедиция  к  Мигающей  была проектом  на
дальнюю перспективу, из тех проектов, что интересуют главным образом ученых.
Но  Гонле видела возможности навара. Потом  было нападение эмергентов, и эта
самая  перспектива превратилась в изгнание и лакейство. Тюрьму,  управляемую
бандитами. Но даже здесь бывал  навар. Почти двадцать лет Гонле наваривала и
процветала - пусть даже только по стандартам этой помойки.
     Теперь обстоятельства переменились. Дзау Циня уже  не было пятые сутки,
по крайней  мере  с начала этой Вахты. Сначала пошел слух,  что его с  Ритой
неофициально перевели  в  Вахту  3 -  С и  они все еще  в анабиозе. От этого
грохнулись некоторые  сделки по программированию,  которые Гонле планировала
заключить с  Ритой,  - и это тоже было адски необычно. Потом Тринли доложил,
что  в Мансарде Хаммерфеста отсутствуют  два  пилота-зипхеда.  Так,  значит,
Рита, может, и на льду, но Дзау Цинь и его зипхеды... где-то в другом месте.
Отсюда  и  поползли  слухи:  Дзау  в  экспедиции  к  мертвому  солнцу,  Дзау
высаживается на планету пауков.  Траг  Силипан сидел у  Бенни  надутый,  как
индюк, распираемый важными секретами, которыми он на этот раз не  делился. И
это более всего другого доказывало, что происходит нечто очень странное.
     Гонле устроила тотализатор догадок,  но сама. сгорала от любопытства. И
не  была ни  капли разочарована,  когда  начальство решило посвятить  в этот
секрет всех.
     Томас Hay у себя в имении собрал горстку своих пеонов на брифинг. Гонле
впервые после открытия оказалась в Озерном Парке.  Hay тогда проявил широкое
гостеприимство, а  потом имение закрыли наглухо  -  хотя,  если  честно, это
могло быть связано с тем, что случилось с Анне Рейнольт во время пикника.
     Проходя с тремя другими избранными  пеонами по тропе к  дому Hay, Гонле
не удержалась от суждения:
     - Значит, они сообразили, как делать дождь.
     Дождь был вряд  ли  крупнее  несомого ветром тумана, такой тонкий,  что
оседал росой на  волосах и  ресницах, такой мелкий,  что отсутствие реальной
гравитации не сказывалось.
     Фам Тринли цинично усмехнулся:
     - Ручаюсь,  это для  сборки мусора. Я в свое  время видал  много  таких
парков с микрогравитацией; обычно их  строили Клиенты, у  которых денег было
больше, чем смысла. Если хочешь  иметь в парке землю и небо, начинает летать
мусор. И вскоре в небе полно дерьма.
     Идущий рядом Силипан заметил:
     - А мне небо кажется вполне чистым.
     Тринли вгляделся в гонимый ветром туман. Облака, низкие и серые, быстро
неслись  от  фальшивого  дальнего  берега. Часть  их  были  настоящие, часть
наверняка  обои,  но  они  сливались  безупречно.  Не  радостный  пейзаж  по
стандартам Гонле Фонг, но прохладный и чистый.
     - М-да, - сказал Тринли, помолчав. - Отдаю тебе должное, Траг. Твой Али
Лин - гений. Силипан слегка надулся.
     - Не  только он. Тут все  дело в координации. У меня тут работает целая
команда зипхедов. Каждый год она все лучше и лучше. Когда-нибудь  мы наконец
сообразим, как делать естественные волны.
     Гонле посмотрела  поверх его головы на Эзра Винжа и закатила глаза.  Ни
один  из  этих  надутых  дураков  не хотел признавать,  насколько здесь  все
зависело  от  сотрудничества -  взаимовыгодного сотрудничества. Хотя  пеонов
сюда  больше не  приглашали, они постоянно снабжали  парк  едой, деревянными
поделками, живыми растениями и работающими программами.
     Туман чуть клубился у дома,  и иллюзию  гравитации  гости  проверили на
собственном опыте, клонясь в разные стороны на резиновых подошвах. Потом они
оказались в доме, согретом очень натурального вида горящими дровами в камине
Томаса   Hay.  Предводитель  жестом   пригласил   их   к  столу   совещаний.
Присутствовали Hay, Брю-гель и Рейнольт. Еще три фигуры выделялись силуэтами
на фоне серого света окон. Одной из них была Чиви.
     -  А,  привет, Дзау!  -  сказал Эзр. - Что ж... с возвращением. Да, это
были  Дзау и  Рита. Томас  Hay включил  свет  ярче.  Тепло и свет были точно
такими же, как  в  любом цивилизованном жилье, но  холод и мрак, ценой таких
затрат поддерживаемые снаружи, превращали комнату в счастливое убежище.
     Предводитель жестом пригласил всех сесть,  потом  сел  сам. Как обычно,
Hay был просто портретом великодушного и  открыто-разумного  лидера. Но меня
он ни  на  миг  не обманет,  подумала Гонле Фонг.  До  экспедиции у нее была
долгая  служба, имела  она дело с  десятком культур Клиентов на трех  мирах.
Клиенты были людьми всех цветов и размеров. А еще больше варьировались формы
правления - тирании, демократии, демархии. И всегда  можно было найти способ
вести  с  ними дела. Большой начальник Hay  был негодяем, но негодяем умным,
который  понимал, что дела  вести надо. Чиви об этом позаботилась много  лет
назад. Очень плохо, что он взял верх  физически - такое, по стандартам  Кенг
Хо,  не  было  элементом обычной  деловой среды. Когда не  можешь  удрать от
плохих парней, все делается гораздо сложнее. Но в  долгосрочной  перспективе
даже это не важно.
     Предводитель кивнул каждому в отдельности.
     - Спасибо всем, что пришли лично. Вам следует знать, что наше совещание
передается по сети в прямом эфире, но я надеюсь, вы расскажете своим друзьям
о том, что  видели  своими глазами. - Он усмехнулся. - Уверен, что это будет
отличной  темой для разговоров  у  Бенни.  То,  что  я хочу  вам сообщить, -
невероятно хорошие  новости, но одновременно и очень  трудная задача. Видите
ли,  старший пилот Цинь только что вернулся с низкой  орбиты около Арахны. -
Он сделал паузу. Пари держу, сейчас у Бенни наступило полное и благоговейное
молчание. - И то, что он там открыл, это... интересно. Дзау, прошу.  Опишите
вашу экспедицию.
     Цинь встал чуть  слишком быстро. Жена поймала его за руку и удержала на
полу. Он повернулся лицом к  аудитории.  Гонле пыталась поймать взгляд Риты,
но ее внимание было направлено только  на Дзау.  Ручаюсь, они держали ее  на
льду до возвращения Дзау  -  только это могло заставить ее держать  язык  за
зубами. У Риты на лице было написано облегчение.  Каковы бы ни были новости,
плохими они быть не могли.
     - Есть, сэр. Согласно вашим инструкциям, я был вызван на Вахту заранее,
чтобы совершить близкий облет Арахны.
     Пока он  говорил, Чиви раздавала  скорлупки стандарта  Кенг  Хо.  Гонле
движениями  губ  попросила  у Чиви  продать  одну пару.  Чиви усмехнулась  и
шепнула:  "Скоро!"  Начальники все  еще не  разрешали пеонам владеть  такими
штуками. Может, и это в конце концов изменится.
     Секунда  ушла  на   настройку  скорлупок   на   согласованные   образы.
Пространство  над  столом  зарябило и  превратилось  в изображение скал  L1.
Далеко внизу под полом светился диск планеты пауков.
     - Мы с моими пилотами взяли последний функционирующий десантный бот.
     От скал потянулась золотая нить,  ее кончик ускорялся до половины пути,
потом начал  замедляться.  Точка наблюдения совпала  с положением бота, диск
Арахны стал шире. Планета  была  почти так же безжизненна и  мертва,  как  в
момент  прибытия  людей. Только  с одной  большой  разницей:  слабое  сияние
городских  огней  в северном полушарии,  сплетающееся  в больших  городах  в
созвездия.
     Из тьмы бухнул голос Фама Тринли:
     - Спорить могу, вас там засекли!
     -  Нам  послали  запрос. Прошу  показать радары  обороны и естественные
спутники, -  обратился  Дзау к  изображению.  Вокруг планеты расцвело облако
синих и зеленых точек. С земли протянулись вспыхивающие полосы света  - лучи
ракетных радаров пауков. - В будущем это может составить проблемы.
     Голос Анне Рейнольт перекрыл речь начальника пилотов.
     - Мои сетевики убрали все наши материальные следы. Риск того стоил.
     - Ха! Там наверняка было что-то чертовски важное!
     - Так и есть, Фам. Так и есть.
     Дзау  отступил в сторону от согласованного изображения  и ткнул рукой в
облако спутников, пометив одну из точек надписью "СПУТНИК  НАЗЕМНОЙ РАЗВЕДКИ
БРАТСТВА 543"  с указанием параметров орбиты.  Он  глянул  в сторону  Фама и
улыбнулся, будто  ожидая реакции. Числа эти для Гонле ничего не значили. Она
наклонилась  в  сторону,  выглядывая  из-за  изображения  так,  чтобы видеть
Тринли. Старый дурень был  так же заинтригован, как все  прочие, и отнюдь не
был рад улыбке Дзау или самодовольному хихиканью Силипана.
     Тринли сощурился, глядя в изображение.
     -  Ладно,  вы  согласовали орбиту с этим самым 543.  -  Эзр Винж сделал
удивленный  вдох, и Тринли еще  сильнее помрачнел. - Дата запуска -  семьсот
килосекунд тому  назад, двигатель химический, период стационарный, высота...
-  Голос  его  прервался  каким-то  бульканьем.  -  Высота  двенадцать тысяч
траханных километров! Это ошибка.
     Ухмылка Дзау стала шире.
     -  Ошибки нет. Вот  почему  я спустился рассмотреть поближе.  До  Гонле
постепенно дошла значительность  фактов. В  отделе снабжения  и обслуживания
она  в  основном имела дело с переговорами  о цене  и инвентарным учетом. Но
цена доставки была значительной частью  общей цены, а Гонле была из Кенг Хо.
Стационарная  орбита  должна  быть куда выше двадцати тысяч кэмэ.  Тут  даже
технического  образования  не  надо,  чтобы  понять:  без  волшебства  такое
невозможно.
     - Сохраняет позицию? - спросила она. - Корректирующие ракеты?
     - Нет. Даже ядерными ракетами такое трудно было бы сделать. - Каворит.
     В голосе  Эзра Винжа звучал благоговейный восторг.  Где она слышала это
слово? Но Дзау кивнул:
     -  Верно.  -  Он что-то сказал дисплею, и  теперь  тот  показывал вид с
десантного бота.  -  Подойти  ближе было проблемой,  поскольку  я  не  хотел
светить  главным  двигателем. Так что я запитал  спутниковые камеры и  потом
синхронизировался снизу.  Вы теперь это видите в центре моего целеуказателя.
Скорость  сближения  упала от  пятидесяти  метров  в  секунду до  вот  этого
момента, когда мы друг относительно друга остановились. Он сейчас над нами в
пяти  метрах.  - В целеуказателе виднелся  угловатый  предмет, весь  черный,
падающий на  аудиторию, как  джо-джо на веревочке. Он замедлился, прошел под
ними в метре или двух и стал подниматься обратно. Сверху он был не черный, а
весь  в неправильных серых  узорах. - Так, зафиксировать изображение. Теперь
вы  сможете   рассмотреть   как   следует.   Плоская  структура,   вероятно,
стабилизированная гироскопом.  Форма многофанника выбрана для невидимости на
радаре.  Если  не  считать  невероятной  орбиты,  типичный  разведывательный
спутник низкотехнологической культуры... Спутник снова  скользнул  вверх, но
на этот раз встретился с захватным  крюком. - Здесь мы взяли его на борт - и
изобразили вполне правдоподобный взрыв.
     - Отлично сработано, друг!
     Фам Тринли признал, что кто-то почти равен ему в искусстве.
     - Ха!  Это  было еще труднее, чем  кажется. Мне  пришлось  гонять своих
зипхедов  почти на грани необратимой паники  в течение всего рандеву. Просто
слишком много несовпадений в динамике.
     Силипан радостно перебил:
     -  Мы  это  поменяем!  Перепрограммируем  всех  пилотов  на  маневры  с
каворитом.
     Дзау отключил изображение и посмотрел на Силипана мрачно:
     - А  если  вы  напутаете,  мы останемся  без пилотов?  Гонле  не  могла
вытерпеть этой ненужной болтовни:
     - А спутник - вы его доставили? Как пауки это делают? Тут она заметила,
что Hay ей улыбается.
     -  Кажется,  мисс  Фонг  определила  самый срочный  вопрос. Вы  помните
сообщения о гравитационных аномалиях на плато? Коротко говоря, эти сообщения
были верны. Военные Братства открыли некоторый вид -  будем  говорить, "анти
гравитации". Очевидно, к  настоящему времени они занимаются этим уже  десять
лет. Мы это не определили, поскольку разведка Аккорда упустила  это из виду,
а наше проникновение на стороне Братства все время запаздывает. Этот спутник
весит восемь тонн,  но  почти  две тонны из этого  составляет  "каворитовая"
оболочка. Братство использует это необычайное вещество просто для увеличения
полезного груза ракет. Я покажу вам небольшую демонстрацию...
     Он произнес в воздух:
     - Погасить камин, отключить вентиляцию.
     Он замолчал, и в комнате стало очень тихо. Стоящая у стены Чиви закрыла
окно, откуда тянуло влагой  с озера. Искусственное солнце парка проглядывало
в разрывы  облаков,  и  на  воде играли  световЫе  дорожки.  Гонле подумала,
настолько ли хороши  зипхеды Hay,  чтобы оркестровать  весь его мир  в такие
моменты. Вполне возможно.
     Предводитель вынул  из  кармана рубашки маленький  футляр, Открыл его и
вытащил что-то,  блеснувшее  в  заходящем солнце.  Маленький квадратик вроде
плитки. На нем вспыхивали световые  точки, которые можно было бы  принять за
дешевую слюду, если бы радужные цвета не были между собой скоординированы, -
Вот  плитка оболочки с этого спутника. Был еще слой маломощных  светодиодов,
но его мы сняли. Химическая структура  остатка - фрагменты алмаза, связанные
эпоксидным клеем. Теперь смотрите.
     Он положил квадратик на стол и направил на него свет. Все смотрели... и
через миг радужный квадратик  всплыл  в воздух. Сначала это казалось обычным
движением в микрогравитации, как кусок бумажки  всплывает в потоке  воздуха.
Но воздух в комнате был неподвижен. С каждой секундой квадратик двигался все
быстрее, переворачиваясь, падая... точно вверх. Он громко щелкнул,  упав  на
потолок... и остался там.
     Несколько секунд никто ничего не говорил.
     - Леди и джентльмены, Мы прилетели к Мигающей, надеясь найти клад. Пока
что  мы узнали  что-то  новое  в  астрофизике, разработали  чуть  улучшенный
межзвездный двигатель. Биология мира пауков - это  еще один  клад,  которого
хватило  бы  окупить  наш  полет.  Но  изначально  мы  ожидали большего.  Мы
рассчитывали найти следы расы, путешествующей, среди звезд, - и после сорока
лет мы, кажется, добились успеха. Потрясающего.
     Может  быть, поэтому  Hay  и не объявил  этого на общем  собрании.  Все
заговорили одновременно. Что творится сейчас  у Бенни, даже представить себе
нельзя было. Наконец Эзру Винжу удалось пробиться с вопросом:
     - Вы думаете, пауки создали это вещество? Hay покачал головой:
     - Нет. Братству пришлось  добыть тонны руды с низким содержанием, чтобы
получить вот столько, этого волшебства. Встрял Тринли:
     - Мы  много лет  знали, что пауки  развились  на  этой планете и у  них
никогда не было высоких технологий.
     -  Именно  так.  И  их  археологи  никогда   не  находили  убедительных
доказательств   посещения.  Но   это...  это  вещество  имеет  искусственное
происхождение,  даже  если  только  мы  можем  его  определить  как таковое.
Автоматика  Анне  затратила  на это  несколько  дней.  Это  координированная
матрица обработки.
     - Но вы же сказали, что оно выделено из природной руды?
     - Да. И из этого следует заключение еще более фантастическое. Сорок лет
мы  думали,  что алмазная пыль Арахны является либо внешней,  либо скелетами
живых существ.  Теперь  она  кажется окаменевшими процессорами. И по крайней
мере  некоторые из  них  возобновили  свою деятельность,  когда  их  собрали
вместе. Как локализаторы, только куда меньшие и  имеющие специальную цель  -
манипулировать  физическими законами, причем таким образом, что нам нечего и
пытаться это понять.
     У  Тринли был такой  вид, будто  его  сильно стукнули по морде и  сразу
выбили десятки лет напыщенности. Он тихо сказал:
     - Нанотехника. Мечта.
     - Как? Да, Несбыточная  Мечта. До сих пор - несбыточная. - Предводитель
поднял глаза  к лежащей на потолке плитке.  Он улыбался. -  Кто  бы здесь ни
побывал, это случилось миллионы или миллиарды лет назад.  Сомневаюсь, что мы
найдем  следы  от  палаточного  лагеря  или  мусорные кучи...  но  следы  их
технологии повсюду.
     Винж:
     - Мы искали  звездных  странников, но  оказались  слишком маленькими  и
увидели только их щиколотки. - Он оторвал взгляд от потолка и махнул рукой в
сторону окна. - Может, даже это... - Гонле поняла,  что он говорит о больших
алмазах скал LI. - Может, это тоже искусственное.
     Брюгель вместе с креслом подался вперед.
     - Чушь! Это же просто алмазные камни.
     Но  в  агрессивном  взгляде, которым он окинул сидящих  за столом,  был
оттенок неуверенности.
     Hay мгновение подумал,  потом чуть усмехнулся и сделал  своему  громиле
знак замолчать.
     - Мы все начинаем говорить в стиле фэнтези  Века Рассвета. Голые  факты
достаточно необычны, и не надо уснащать  их суеверными домыслами. С тем, что
у  нас  уже  есть,  наша  экспедиция  оказывается  самой  важной  в  истории
человечества.
     И  самой  выгодной.  Гонле  сдвинулась  на стуле  назад  и  попробовала
составить список всего, что можно сделать из мерцающего материала,  лежащего
на  потолке.  Как  лучше  всего  продавать  что-то   вроде  этого?   Сколько
столетий'монополии можно на нем заработать?
     Но предводитель вернулся к более практическим вопросам.
     - Итак,  это и есть фантастические  новости. В долгосрочной перспективе
они хороши так, что в самом лучшем  сне не приснится.  В настоящий момент  -
да, это завязывает нащ График в тугой узел. Чиви?
     - Я  здесь. Как  вам  известно, пауков отделяет  лет  пять от  создания
компьютерной сети  планетарного масштаба -  такой,  через которую  мы  можем
надежно действовать.  | Достаточно развитой,  чтобы можно было использовать.
До сегодняшнего дня это было наибольшее  из сокровищ, которого ожидала Гонле
Фонг  от этих лет изгнания. Бог с ними,  с  улучшениями двигателей  и даже с
биологией.  Внизу лежит целый индустриальный мир  с культурой гарантированно
отличной от других рынков. Если взять  его под контроль или хотя бы получить
господствующую  позицию в  переговорах,  они войдут в  маркетинговые легенды
Кенг Хо. Гонле  это понимала.  И Hay  тоже понимал.  И Чиви, хотя сейчас она
несла чистейший идеализм:
     - До сих пор мы думали, что через пять лет им реально  понадобится наша
помощь. Мы считали, что война Братства  с  Аккордом до  тех пор не начнется.
Что  ж... мы ошиблись. У  Братства  немного компьютерных сетей  - зато у них
есть  каворитные  шахты. Каворитные спутники их  пока  скрыты, но это только
ради временного преимущества.  Очень  скоро  будет перевооружен их  ракетный
флот.  На  политической  арене  они  ведут  подрывную  деятельность в  малых
странах, толкая их на конфронтацию с Аккордом.  И  мы  просто не можем ждать
еще пять лет, чтобы вмещаться в ход событий.
     -  Есть и  другая причина  для сдвига сроков,  - сказал Дзау. - С  этим
каворитом долго сохранить секретность наших операций будет почти невозможно.
Пауки  очень скоро выйдут в ближний космос. Если  у них будет достаточно вот
этого, - он ткнул большим пальцем в блестящую плитку на потолке, - они могут
оказаться маневреннее нас.
     Сидящая рядом Рита, казалось, была очень огорчена:
     - Ты  хочешь  сказать, есть  шанс, что победит клика Пьетры?  Если  нам
придется  форсировать  График,  то  придется перестать  таиться.  Нам  нужно
выступить военной силой на стороне Аккорда.
     Предводитель кивнул.
     - Я тебя понимаю,  Рита.  Мы все прониклись  уважением к живущему внизу
народу, даже...  - Он  махнул рукой,  будто отметая более глубокие чувства и
возвращаясь к суровой реальности. - Но я, будучи вашим предводителем, должен
определять приоритеты. И мой высший приоритет - выживание, твое и всех людей
нашей маленькой общины. Пусть тебя  не  обманывает красота,  которую  все мы
здесь создали. Истина в  том, что у нас очень мало драгоценной военной силы.
- Заходящее солнце окрасило  озеро  золотом,  и  теперь  косые  лучи  лили в
комнату мягкое ровное тепло. - На  самом деле мы почти беглецы, и  мы дальше
от человече ства, чем кто-нибудь когда-нибудь бывал. Наш  второй приоритет -
неразрывно связанный с первым - выживание  развитой промышленной цивилизации
Пауков, а  для  этого  нужно  выживание  народа  -  и  культуры.  Мы  должны
действовать очень  осторожно.  И не  можем действовать под влиянием симпатии
или пристрастия... Вы знаете, я же тоже слушал переводы. Я думаю, что такие,
как Виктория Смит и Шерканер Андерхилл, меня бы поняли.
     - Но они могут нам помочь!
     - Может быть. Я бы обратился к ним немедленно, если бы у нас была более
полная информация и больше  возможностей проникновения в их сеть. Но если мы
без необходимости обнаружим себя, то можем объединить  их против  нас -  или
спровоцировать  Пьетру на немедленное нападение. Мы должны спасти  их  и при
этом не пожертвовать собой.
     Рита колебалась,  и сидящий справа от Hay в тени Брюгель  уставился  на
нее тяжелым  взглядом.  Младший предводитель никак  не  мог  усвоить простой
факт, что старые правила эмергентов необходимо менять. Сама идея, что кто-то
осмеливается возразить, все еще приводила  его в ярость.  Слава Господу, что
не он  тут командует.  Hay  - крепкий  орешек,  решительный  и  беспощадный,
несмотря на все его ласковые слова, но с ним можно иметь дело.
     Никто не высказался в поддержку Риты, но она сделала еще одну попытку.
     -  Мы знаем,  что  Шерканер Андерхилл - гений.  Он  поймет.  Он  сможет
помочь. Томас Hay вздохнул:
     - Да, Андерхилл. Мы ему многим обязаны. Если  бы не он, нас отделяло бы
от успеха двадцать лет,  а не  пять. Но  боюсь... -  Он посмотрел через весь
стол на Эзра  Винжа.  -  Эзр,  ты  знаешь об  Андерхилле и  технологии  Века
Рассвета больше всех. Каково твое мнение?
     Гонле чуть  не  засмеялась. Эзр  следил  за  разговором, как зритель за
игрой в мяч; теперь мяч угодил ему по лбу.
     - Гм, да.  Андерхилл  - личность выдающаяся. Как  фон Нейман, Эйнштейн,
Минский,  Занг - десяток гениев Эпохи Рассвета в одном. Или этот тип - гений
по подбору аспирантов. - Винж грустно улыбнулся. - Ты меня прости, Рита. Для
нас с тобой Изгнание длилось лет десять или пятнадцать. Андерхилл прожил все
это время, секунду за секундой. По меркам  пауков - и  людей  до-технических
эпох - он  старик. И боюсь, что он на грани  старческого маразма.  Он прожил
время легких  технических решений, и сейчас он упирается в  тупики...  Былая
открытость новым идеям сменилась приверженностью дурацким суевериям. Если уж
нам  отказаться  от  преимущества  секретности, то  я  бы  преддожил  просто
связаться  с  правительством  Аккорда  и  действовать как  в обычных деловых
переговорах.
     Винж еще продолжал бы, но заговорил предводитель:
     -  Рита, мы ищем  самый  безопасный выход для всех.  И  если  это будет
значить  бросить  нас всех на милость  пауков - я обещаю, так это и будет. -
Взгляд его перешел  направо,  и  Гонле поняла, что эти слова предназначались
для  Бр^геля  не  меньше, чем  для  всякого  другого.  Hay несколько  секунд
помолчал,  но  никто больше  ничего не имел  сказать. Голос Hay  стал  более
деловым: - Итак, график внезапно должен  сильно  продвинуться  вперед. Нас к
этому  вынуди-.  ли, но  мне,  честно  говоря, приятно встретиться  с  такой
задачей. Так или иначе, наше Изгнание через год будет окончено. Мы мо- ; жем
себе  позволить -  мы  обязаны -  расходовать  ресурсы.  С этой  минуты и до
момента, когда мы спасем планету пауков, почти все будут на Вахте.
     Ух ты!
     - Мы начнем использовать завод  летучих веществ в режиме красной  зоны.
Ведь  если через  год он нам  все еще будет нужен, значит, мы проиграли. Нам
предстоит  уйма планировочной работы, люди  - мы должны пустить в ход каждую
крупицу  нашего потенциала. С этой минуты я снимаю последние ограничения  на
использование общественных  ресурсов. "Подпольная" экономика получает доступ
ко всему, кроме самой критической автоматики безопасности.
     Да!  Гонле  улыбнулась Чиви  Лизолет  через стол и увидела  ее ответную
улыбку. Вот что имела в виду Чиви,  когда говорила  "Скоро"! Hay говорил еще
несколько секунд, не столько излагая детальные планы, сколько снимая  те или
иные  глупые правила,  из-за которых столько  лет  ее  операции  были такими
мизерными.  Гонле чувствовала,  как  в ней  с  каждым  мгновением  нарастает
энтузиазм. Может быть, я могу уже закладывать  рынки  для  будущей  наземной
торговли.
     Когда  совещание закончилось,  все  ощутили  подъем.  На  выходе  Гонле
порывисто обняла Чиви.
     - Детка, ты это сделала! - тихо сказала она.
     Чиви только улыбнулась, но такой лучезарной улыбки Гонле у нее давно не
видела.
     Потом  четверо пеонов  шли обратно  вверх  по холму, и  уходящее солнце
отбрасывало  перед ними длинные  тени.  Перед тем как войти в  лес,  Гонле в
последний раз обернулась. Нахальный он,  этот парк. Но все равно красивый, и
доля моего труда тут тоже есть.
     Последние лучи солнца  пробивались из-под  дальних облаков. То  ли  это
работа Hay, то ли случайно так сделала автоматика парка.
     Как бы  там  ни было, это казалось  хорошим знаком. Старина Hay думает,
что   управляет  всем.  Гонле  знала,   что  эта   внезапная   окончательная
либерализация  такая  вещь,  которую  предводитель постарается  потом  снова
загнать в  бутылку, когда воображение и рискованная  торговля будут опаснее,
чем альтернативные методы. Но Гонле не зря была из Кенг Хо. Много лет подряд
она, Чиви, Бенни  и десятки  других откалывали  мелкие  кусочки  от  строгой
тирании  эмергентов,  пока  почти  каждый  эмергент не  оказался  "испорчен"
подпольной торговлей.  Hay понял, что  побеждать можно,  делая  дела.  Когда
откроется рынок пауков, он увидит, что нет выгоды загонять обратно свободу в
бутылку.
     Второе совещание Томаса Hay произошло в тот же день на борту "Невидимой
Руки". Здесь можно было говорить, не опасаясь непосвященных.
     - Я получил рапорт Кэла Омо, предводитель. От наблюдателей. Вы обманули
почти всех.
     - Почти?
     - Ну, вы же знаете Винжа. Но он тоже не все ваши слова просек насквозь.
И Дзау Цинь выглядит... сомнительно.
     Hay посмотрел на Анне Рейнольт. Она ответила незамедлительно:
     -  Цинь  нам  необходим, предводитель. Он последний  оставшийся  у  нас
старший пилот.  Если  бы не он,  мы  могли  бы потерять этот десантный  бот.
Пилоты-зипхеды  засбоили, увидев  каворитную  орбиту. Вдруг  изменились  все
правила, и они не могли овладеть ситуацией.
     - Ладно, значит,  он  втайне  сомневается. -  Тут уж ничем не поможешь.
Цинь  был  вблизи центра  очень многих операций.  Возможно,  он  подозревает
правду о Бойне Дьема.  - Так что на лед мы  его  положить не можем, обдурить
его мы тоже не можем, а он нам будет нужен в самой кровавой  части работы. И
все же... Я думаю, Рита Ляо - вполне достаточный рычаг. Ритцер,  проследите,
чтобы Дзау знал: ее благополучие зависит от качества его службы.
     Ритцер чуть улыбнулся и сделал заметку.
     Hay сам просмотрел рапорт Омо.
     -  Да,  мы отлично  сработали.  Впрочем, говорить  людям то, во что они
хотят  верить,  -  работа  нетрудная.  Кажется,  никто не  сообразил,  какие
последствия будут  от  форсирования  графика на пять лет вперед.  Теперь нам
никак не овладеть сетью незаметно, а промышленная экология планеты нам нужна
неповрежденной  -  но  совершенно не нужно участие всей  планеты.  В  данный
момент... - Hay посмотрел на последние  доклады зипхедов Рейнольт, - ядерным
оружием  у  пауков обладают  семь  стран.  У  четырех  есть его значительные
запасы, и у трех - средства доставки.
     Рейнольт пожала плечами:
     - Значит, мы организуем войну.
     -  С  очень  точными границами. Такую,  которая не  затронет финансовую
систему  планеты и  оставит ее под нашим  контролем. Упражнение в управлении
катастрофой.
     - А Братство?
     - Нам надо, чтобы оно уцелело, конечно, но ослабело настолько, чтобы мы
могли имитировать "полный контроль". Подбросим им немножко "удачи".
     Рейнольт кивнула:
     -  Да, мы можем  это организовать. У Зюйдландии  есть  ракеты  дальнего
радиуса  действия,  но  во  всем  остальном  они  отстают, и  там почти  все
население во время Тьмы будет в спячке. Они очень боятся того, что сделают с
ними развитые страны. Достопочтенная  Пьетра планирует  это использовать. Мы
можем сделать так, чтобы ей это удалось...
     Анне  говорила дальше,  детализируя,  какие  именно  ошибки и  неверные
действия  можно  подстроить,  какие  города  можно безопасно  истребить, как
защитить зоны Аккорда,  содержащие  ресурсы,  отсутствующие пока у Братства.
Большинство смертельных ударов  будут  нанесены союзниками-представителями -
что очень  неплохо, учитывая,  в  каком плачевном состоянии  их  собственные
системы оружия... Брюгель следил за  Анне  с приятным  восторгом, как бывало
всегда,  когда  она так говорила. Бесстрастная и спокойная,  как всегда, она
могла быть такой же кровожадной, как сам Брюгель.
     Анне Рейнольт была молода, когда Эмергенция вторглась на Френк. Если бы
историю  писали  проигравшие,  имя  ее  стало  бы  легендой.  Когда  сдались
.вооруженные силы Френка, оборванные партизаны Анне дрались еще много лет  -
и  не просто покусывая  за ноги. Hay видел оценки разведки: Рейнольт утроила
стоимость  вторжения. Она собрала вокруг себя зарождающуюся оппозицию и чуть
не разбила  экспедиционный корпус эмергентов. Когда  же ее дело было наконец
проиграно  - что  ж,  таких  врагов  надо убирать  немедленно. Но  Алан  Hay
заметил,  что  этот враг был необычен до уникальности.  Фокусирование высших
способностей, способностей  работы  с людьми  обычно  было потерей времени и
сил.  Сама  природа Фокуса стремилась к исключению широкой  восприимчивости,
необходимой  для  руководства  людьми.  И  все же...  Рейнольт  была молода,
талантлива  и   абсолютно   преданна   своим   принципам.  Ее   фанатическое
сопротивление ничего  так  не напоминало,  как  преданность  зипхеда  своему
предмету. Что, если ее можно с пользой Фокусировать?
     Выстрел  наудачу дяди  Алана  окупился сторицей.  Единственной  научной
специальностью Рейнольт была древняя  литература, но  Фокус каким-то образом
поймал  более  тонкие  умения  ее  последующей   карьеры:  война,  подрывная
деятельность,  лидерство.  Алан  тщательно  скрывал  свое  открытие,   но  в
последующие десятилетия использовал этого особого зипхеда. Ее умение помогло
дяде  Алану стать доминирующим  предводителем  режима  Метрополии. Она стала
очень ценным подарком очень любимому племяннику...
     И хотя перед Брюгелем Hay этого ни за что  не признал бы, иногда, глядя
в бледно-голубые  глаза Рейнольт... он ощущал суеверный  холодок.  Сотню лет
своей жизни Анне Рейнольт работала над разрушением и подавлением всего того,
что было дорого ее не-Фокусированной личности. Если бы она  хотела причинить
ему вред, у нее была бы масса возможностей. Но в  том-то и красота Фокуса, в
том  и  причина, что  Эмергенция  пребудет и  победит.  Фокус дает тебе  все
способности объекта без его  человеческой  сущности. При внимательном  уходе
все интересы  и  лояльность зипхеда  сосредотачиваются на  его  работе и его
владельце.
     - Хорошо, Анне,  поставь на это своих людей. У тебя есть год. Вероятно,
в последние килосекунды нам понадобится большой корабль на низкой орбите.
     - А знаете, - сказал  Брюгель, -  я  думаю, такой  поворот  событий  на
поверхности - к  нашей  выгоде. В  Братстве наверху  будут один-двое.  Будем
знать, кто отвечает, когда мы отдаем приказ. А в этом гадском Аккорде...
     -  Верно.   В  Аккорде  слишком   много  автономных   центров;  это  их
несуверенное королевство  еще хуже  демократии. -  Hay пожал плечами. -  Так
масть легла.  Приходится выбирать то, что мы  сможем контролировать. Не было
бы каворита, у нас  было бы еще пять спокойных лет. К тому времени у Аккорда
была  бы готовая  сеть, и мы бы захватили все  без единого  выстрела - цель,
которую я по-прежнему буду декларировать на публике.
     Ритцер наклонился вперед:
     -  Вот  тут  наша главная  проблема.  Как только наши люди  поймут, что
готовится обед из пауков, а гвоздем стола будут их друзья...
     -  Разумеется. Но если подать это  как  следует,  финал должен казаться
трагедией, которой нельзя было  избежать и которая без наших  усилий была бы
еще ужаснее.
     - Это будет похитрее, чем было с Дьемом. Жаль, что вы дали коробейникам
расширенный доступ к ресурсам.
     - Это необходимо,  Ритцер. Нам  нужен их  гений  снабжения. Но  полного
доступа в сеть я им не  дал. Всех твоих зипхедов из безопасности мы поставим
на  по-настоящему  пристальное  наблюдение.  Если  необходимо,  могут   быть
несчастные случаи с фатальным исходом.
     Hay посмотрел на Анне.
     -  Кстати, о  несчастных случаях. Есть  какой-нибудь  прогресс в  твоей
теории саботажа?
     Прошел  почти год после происшествия  с Анне  в  клинике МДИ.  Год  - и
никаких  признаков деятельности врага.  Конечно, и до события признаки  были
еле заметны.
     Но Анне Рейнольт была неколебима.
     -   Кто-то   манипулирует    нашимя    системами,   предводитель,   как
локализаторами, так и  зипхедами. Свидетельства рассеяны  очень  широко, мне
трудно  передать это  словами.  Но  он становится  более агрессивным...  и я
близка к тому, чтобы  его определить. Может, даже ближе, чем была перед тем,
как он на меня напал.
     Анне никогда не  принимала объяснение, что ее  память была стерта из-за
глупой ошибки. Но ведь ее Фокус  действительно потерял настройку, пусть даже
так слабо,  что она не заметила.  Насколько же я должен  быть  параноиком  ?
Ритцера Анне освободила от подозрений.
     - Он? Кто он?
     - Вы знаете  список подозреваемых. Фам Тринли  все еще в первой строке.
За многие годы он  вытащил из моих  техников все,  что они  знают. И это  он
выдал нам секрет локализаторов Кенг Хо.
     - Но у тебя было двадцать лет на их изучение. Анне помрачнела.
     - Поведение  ансамбля  невероятно  сложно. И есть вопросы на физическом
уровне. Дайте мне еще три-четыре года. Hay глянул на Ритцера:
     - Ваше мнение?
     Младший предводитель ухмыльнулся.
     -  Сэр, мы это  уже проходили. Тринли  полезен,  и  мы его держим.  Он,
конечно, вонючка, но он наш вонючка.
     Верно.  Тринли много выигрывал с эмергентами и  терял еще больше,  если
Кенг  Хо когда-нибудь узнает  о его предательском  прошлом.  Вахта за Вахтой
старик  проходил все тесты Hay и в этом процессе стал  еще более полезен.  В
ретроспективе этот тип  всегда был не глупее, чем должен быть.  Конечно, это
сильнейшее против него свидетельство. А, гной с чумой!
     -  Ладно. Ритцер, я  хочу, чтобы вы с Анне организовали так,  что можно
будет  прихлопнуть  Тринли  и Винжа в любой момент.  Дзау  Цинь нам  в любом
случае нужен живым - но есть Рита, чтобы держать его в узде.
     - А как быть с  Чиви Лизолет, сэр? Лицо Ритцера было  непроницаемо,  но
Hay знал, что внутри он мерзко ухмыляется.
     -  А, да. Я уверен,  что Чиви  сообразит, как  все на самом  деле; и до
кризиса  ей придется  несколько раз  промывать мозги. -  Но если повезет, он
сможет  ее использовать до самого конца. - Ладно. Это наши  самые проблемные
случаи,  но  каждый  сможет  докопаться  до  правды,  если  нам  не повезет.
Наблюдение и готовность  к  подавлению должны  быть на высшем  уровне. - Hay
кивнул вице-предводителю. - Это будет  тяжелая работа - весь следующий  год.
Коробейники - народ компетентный и работящий. До начала дела  они  нужны нам
все - а многие из  них  будут нужны и  потом. Перерыв может  быть  только во
время  самого  захвата.  В  это  время   их  разумно  будет  сделать  просто
наблюдателями.
     -  При этом  будем скармливать  им  рассказы о наших доблестных усилиях
ограничить  масштабы  геноцида.  -  Ритцер  улыбнулся,  предвидя  интересную
задачу. - Мне это нравится.
     Они  выработали общий план. Анне и  ее  стратегические зипхеды оснастят
его деталями. Ритцер прав, это  будет потруднее  мокрухи с Дьемом. С  другой
стороны, если легенда продержится только до захвата...  этого может хватить.
Взяв под  контроль  Арахну, он сможет выбирать  лучших из пауков  и из людей
Кенг Хо... а остальных списать в расход.
     Эта  перспектива казалась прохладным оазисом  в  конце  долгого-долгого
пути.

     ГЛАВА  СОРОК ПЯТАЯ Снова наступила  Тьма. Хранкнер  почти ощущал  вес
традиций на  своих плечах. Для  традов - а в глубине души он всегда им был -
это было  время  рождаться и  время  умирать;  жизнь идет циклами,  а  самый
главный цикл - это цикл солнца.
     Хранкнер прожил два солнца. Старый уже коббер. Когда прошлый раз пришла
Тьма, он был молод. Тогда была мировая война, и неясно  было, уцелеет ли его
страна.  А в этот раз? Мелкие войны по  всей планете. Но  большой  войны  не
случилось. Если  произойдет,  Хранкнер будет  знать, что  отчасти  это из-за
него. А если не произойдет - что ж, это тоже отчасти из-за него.
     Как бы там ни было, а циклы разрушены навеки.  Хранкнер кивнул капралу,
придержавшему для  него дверь. Вошел на покрытые  инеем плиты. Он был одет в
толстые  сапоги, комбинезон и  рукава.  Холод  покусывал  концы  рук  и  жег
дыхательные  проходы,  даже проходя  через  аппарат подогрева. Гряда  холмов
Принстона сдерживала мощные снега. Это, да еще  высокая набережная  у реки и
было причиной, почему город возрождался в каждом  цикле. Но сейчас был вечер
летнего  дня  -  и при этом надо  было искать  на небе  тусклый диск, бывший
когда-то  солнцем. Мир давно  миновал нежность Годов Увядания, миновал  даже
время Ранней  Тьмы.  Он стоял на  грани теплового коллапса, когда  слабеющие
бури кружат и кружат, выжимая  из воздуха последнюю воду -  открывая  дорогу
временам куда более холодным и окончательному покою.
     В прежних поколениях уже все, кроме солдат, лежали бы в своих глубинах.
Даже в его поколении, в Великую Воину, только несгибаемые туннельные солдаты
еще вели войну во Тьме в такое время. На этот раз - на этот раз  солдат было
полно. У Хранкнера был собственный военный эскорт. И  даже кобберы из охраны
дома  Ан-дерхилла  теперь  носили военную  форму. Но  это  не были  сторожа,
охраняющие дом от мародеров  конца  цикла. Принстон был переполнен  народом.
Новые дома, построенные  для Тьмы, были забиты  под завязку. Толчея в городе
была такая, какой Аннерби в жизни не видел.
     А настроение? Близкий к панике  страх, дикий энтузиазм, часто все это у
одних и тех  же  личностей.  Бум  деловой активности. Всего  два  дня  назад
"Программы Процветания" купили  контрольный пакет Банка Принстона. Наверняка
при этом пришлось вывернуть все финансовые резервы "Программ" и вложить их в
дело,  о котором специалисты по программированию понятия не  имели. Это было
безумие - и очень в духе времени.
     Охране   Хранкнера  пришлось   проталкиваться   через  толпу   у  входа
Дома-на-Холме.  Даже  в границах владений суетились репортеры  с  маленькими
четырехцветными камерами на  гелиевых баллонах. Кто такой  Хранкнер,  они не
могли'знать, но видели охрану и видели, куда он идет.
     - Сэр, не скажете ли вы...
     - Грозят ли южане упреждающим ударом?
     Этот дернул за веревочку баллона и опустил камеру почти на уровень глаз
Хранкнера.
     Аннерби поднял передние руки в тщательно изображенном пожатии плеч:
     - Откуда мне знать? Я простой сержант.
     Он и в самом деле был до сих пор сержантом, но звание мало что значило.
Аннерби  был  один  из  тех кобберов без звания, под  чью дудку  плясала вся
военная  бюрократия.  В  молодости он  знавал  таких,  и  казались  они  ему
далекими, как  сам Король. Теперь... теперь он был так занят, что даже визит
к  другу  приходилось  рассчитывать до минуты, подводя баланс,  во что может
обойтись задержка в других вопросах жизни и смерти, которые ему решать.
     Его слова  остановили репортеров как  раз настолько,  чтобы  его группа
успела  дойти до ступеней. И все равно, может, не надо было этого  говорить.
Аннерби увидел, как репортеры смыкаются у него за спиной. Завтра его имя уже
будет  у  них  в  .лисках.  Ах,  где  те  времена,  когда  все  думали,  что
Дом-на-Холме  - всего лишь игрушечное  дополнение к  Университету? За многие
оды эта  крыша сильно прохудилась.  Сейчас  газетчики  думали, что  знают  о
Шерканере все.
     За  дверями из броневого стекла  посторонних  уже  не было. Вдруг cтало
тихо и слишком тепло для куртки и леггинсов. Сразу за углом  стоял Андерхилл
со  своим поводырем,  так,  чтобы репортеры его не  видели. В старые времена
Шерк вышел бы ему навстречу.  Даже во времена его высшей славы  на радио  он
спокойно выходил на улицу. Сейчас служба безопасности Смит добилась своего.
     - Ну, Шерк, вот я и приехал.
     Я всегда приезжал на твой зов. Десятки лет подряд каждая следующая идея
казалась  безумнее предыдущей  -  и снова  изменяла мир.  Но  Шерканер  тоже
менялся.  Первое предупреждение Аннерби получил от Генерала в бухте Калорика
пять  лет  назад.  Потом до него  доходили  слухи, что  Шерканер удалился от
активной исследовательской  работы. Очевидно, его работа над антигравитацией
ни к чему не привела, и теперь Братство, накажи его Бог, запускает плавающие
спутники!
     -  Спасибо, Хранк.  -  Улыбка  была  быстрая и нервная. -  Младшая  мне
сказала, что ты будешь в городе, и...
     - Маленькая Виктория? Она здесь?
     - Да! Где-то в доме. Ты ее увидишь.
     Шерк  повел Хранкнера и  его  охрану  по главному коридору,  все  время
рассказывая о маленькой  Виктории и  других детях,  о работах  Джирлиба и об
обучении  младших.  Хранкнер  попытался  себе  представить,  как они  сейчас
выглядят. Семнадцать лет прошло после похищения... когда он их последний раз
видел.
     Целый караван шел  по  коридору: поводырь вел Шерканера, за ним Хранка,
за  ним его охрану. Андерхилл все время  отклонялся влево, и  Моби поправлял
его,  слегка  дергая  за  поводок.  Боковое  Отклонение  Шерканера  не  было
признаком умственной болезни - Как  и его  тремор, это было поражение нервов
нижнего уровня. Поцелуй Тьмы сделал его очень поздней жертвой Великой Войны.
Сейчас он выглядел и говорил, будто был на поколение старше.
     Шерканер остановился у лифта - Аннерби не помнил его раньше.
     - Смотри,  Хранк...  Моби, нажми  "девять".  -  Поводырь  вы-Тянул одну
длинную  мохнатую переднюю ногу, помедлил в нерешительности и потом  ткнул в
щель  "9"  на двери лифта. - Говорят,  что поводыря нельзя научить цифрам. А
вот мы с Моби над этим работаем.
     У лифта Хранкнер оставил свою охрану. Вверх поехали только они вдвоем -
и  Моби.  Шерканер  стал  держаться  свободнее,  тремор  поутих.  Он ласково
погладил Моби по спине и уже не держал поводок так крепко.
     - Это должно быть между нами, сержант. Аннерби вопросительно глянул:
     -  Мои охранники имеют  допуск к Глубоким Секретам,  Шерк.  Они  видели
такое...
     Андерхилл  поднял  руку. Глаза  его  блестели  под  верхним  светом,  и
казалось, что глаза эти полны прежнего гения.
     - Тут... тут другое. Тут то, что я хотел, чтобы ты  давно узнал, а  при
теперешнем отчаянном положении...
     Лифт  замедлил  ход, двери его открылись. Шерканер привез  их на  самый
верх холма.
     -  У меня теперь  здесь кабинет. Раньше  он принадлежал Младшей, но так
как она теперь произведена в офицеры, она любезно мне его уступила.
     Когда-то   этот  холл  был   снаружи;  Хранкнер  помнил,  как  с   него
просматривалась  тропа  в  детском парке.  Теперь  он  был  огорожен стенами
толстого  стекла, достаточно  прочного, чтобы  выдержать  давление  изнутри,
когда снаружи воздух выпадет снегом.
     Раздалось  гудение  электродвигателей,  и  дверь  отъехала  в  сторону.
Шерканер махнул рукой, приглашая своего друга в открывшуюся комнату. Высокие
окна выходили на  город. Неплохая  комната была у маленькой Виктории. Теперь
это  было логово Шерканера. В углу стоял тот самый кукольный дом из  бомбы и
спальный насест для Моби.  Но  господствовали в комнате ящики процессоров  и
супердисплеи.  Они  изображали пейзажи  Монтрояля  с  такой цветовой гаммой,
которую   Хранкнер  видел  только  в   натуре.  И   при  этом  картины  были
сюрреалистичными.  Тенистые  лесистые  долины,  но  с клетчатыми обертонами.
Снежные   бури   над  разрывами  айсбергов  -  в  цветах  лавы.  Графическое
сумасшествие... дурацкая видеомантия.  Хранкнер остановился и махнул рукой в
сторону цветов:
     - Впечатляет, Шерк, но плохо откалибровано.
     - Отлично откалибровано, Хранк, но внутреннее значение их  не выведено.
- Шерк уселся на насест возле консоли и вроде бы всмотрелся в картины. - Хе!
Цвета  грубые,  но потом  перестаешь замечать... Хранкнер, тебе когда-нибудь
приходила  мысль, что наши теперешние проблемы серьезнее, чем должны были бы
быть?
     -  Откуда  мне  знать? Все  это ново.  .- Хранкнер  позволил  себе чуть
распуститься. - Ну, в общем, все катится  будто по адским склонам. Заварушка
на юге соединила в себе все  кошмары, которые нам только снились. У них есть
ядерное оружие, может, двести единиц, и средства доставки. Они  довели  себя
до банкротства, стараясь удержаться на уровне  передовых стран _ Довели себя
до банкротства, только чтобы перебить всех нас? Тридцать пять лет назад Шерк
предвидел  все  это,  по  крайней мере  в  общих чертах.  А сейчас он задает
дебильные вопросы.
     - Нет, - ответил Аннерби почти лекторским тоном. - По  крайней мере это
начиналось  не  так.  Они  пытались  создать  агропромышленную  базу,  чтобы
сохранить  активность в период  Тьмы. Им не удалось. Они создали достаточно,
чтобы поддержать пару городов, дивизию или две. Сейчас Зюйдландия ушла почти
на пять лет глубже в холод, чем вся остальная планета. Над южным полюсом уже
возникают сухие бури. - Юг был местом,  едва пригодным для жизни. В середине
Света были  несколько лет, когда  там можно  было заниматься земледелием. Но
этот континент был  баснословно  богат минералами. Последние пять  поколений
южан  эксплуатировали  северные добывающие корпорации, с  каждым  циклом все
жаднее и жаднее. Но в этом поколении на Юге возникло суверенное государство,
и такое, которое  очень боялось и Севера,  и наступающей Тьмы. - Они столько
сил потратили  на скачок к  ядерным  электростанциям,  что  даже  не сделали
достаточно запасов для всех глубин.
     - А Братство отравляет все усилия доброй воли с нашей стороны.
     - Конечно.
     - Пьетра  гениальная  женщина. Убийства, шантаж,  сеяние паники. Назови
любое зло  - Пьетра в нем мастер. И теперь правительство Зюйдландии уверено,
что это Аккорд планирует напасть на них во Тьме.
     - Сетевые новости правильно все показывают, Шерк. Южане могут кинуть на
нас ядерные бомбы.
     Хранкнер посмотрел  поверх жутких  дисплеев Шерканера. Отсюда был виден
Принстон во все стороны. Некоторые здания  -  например, Дом-на-Холме - будут
обитаемы,  даже когда воздух сконденсируется. Они могут выдержать давление и
у них хорошее  силовое питание. Большая  часть города  была чуть под землей.
Потребовалось  пятнадцать лет строительного безумия сделать  то же самое  со
всеми городами Аккорда, но теперь  вся  цивилизация  может  прожить Тьму без
спячки. Но это так близко  к  поверхности, что в .  случае ядерной войны все
погибнут  мгновенно.  Промышленность,  которую  помогал  создавать Хранкнер,
сотворила чудо... И сейчас мы под большим риском, чем были когда-либо. Нужны
были  новые чудеса.  Хранкнер  и миллионы других  надрывались для выполнения
невозможных требований. В последние тридцать дней Аннерби  удавалось поспать
в сутки в среднем  три часа. Крюк для беседы с Андерхиллом заставил отложить
одну встречу  и одну инспекцию. И оказался я здесь ради старой дружбы... или
надеюсь, что Шерк снова нас всех спасет?
     Андерхилл выгнул передние руки треугольником перед головой.
     - А ты... ты никогда не думал, что в  этих проблемах может быть виноват
кто-нибудь другой?
     - Черт побери, Щерк, кто, например? Шерканер уравновесился на насесте и
слова его полетели тихо и быстро.
     - Например, инопланетяне из  внешнего космоса. Они  здесь  были еще  до
нового солнца. Мы с тобой видели их во Тьме. Помнишь огни в небе, Хранкнер?
     Он  говорил  быстро,  тоном, совсем не  похожим на  прежнего  Шерканера
Андерхилла. Прежний Андерхилл открывал свои безумные идеи с хитрым видом или
с вызывающим смехом. А теперь Шерканер говорил торопясь, будто  боялся,  что
кто-то  его  остановит...  или  возразит?  Этот Андерхилл  говорил...  будто
отчаявшийся коббер, цепляющийся за последнюю фантазию.
     Кажется, старик понял, что его уже не слушают.
     - Ты мне не веришь, Хранк.
     Хранкнер съежился на насесте. И сколько  уже ресурсов угроблено  на эту
жуткую чушь? Другие планеты - жизнь на других планетах - была самой старой и
самой сумасшедшей из всех идей Шеркане-. ра.  Теперь она снова всплыла после
долгих лет оправданного молчания. Хранкнер знал Генерала: на нее это вряд ли
произвело лучшее впечатление, чем на него. Мир качается на грани пропасти. И
нет ни времени, ни средств на ублажение бедного Шерканера. Конечно,  Генерал
не позволила этой .чуши себя отвлечь.
     - Это вроде видеомантии, Шерк?
     Ты  всю  жизнь  творил  чудеса. Но  теперь  они тебе  нужны  быстрее  и
отчаяннее, чем когда-либо в жизни. А остались у тебя только суеверия.
     - Нет,  Хранк.  Видеомантия  -  это  только  средство, прикрытие, чтобы
инопланетяне не поняли.  Вот,  я тебе покажу! - Руки  Шерканера забегали  по
контрольным  отверстиям.   Картинки  мигнули,  цвета  стали  меняться.  Один
ландшафт  перешел  из  лета  в  зиму.'- Это одна  минута.  Скорость передачи
маленькая,  а установка канала требует большого счета.  - Андерхилл наклонил
голову к  маленьким дисплеям,  которых Хранк не  видел. Руки его нетерпеливо
стучали по консоли.  - Ты больше всех заслуживаешь, чтобы узнать это, Хранк.
Ты столько для нас сделал, ты мог.бы так много еще сделать, если только тебя
к этому привлечь. Но Генерал...
     На   дисплее  цвета  смешались,   ландшафты  слились  в  хаосе  низкого
разрешения. Прошло несколько секунд.
     И тут Шерканер тихо вскрикнул от удивления и огорчения.
     То, что  осталось  от картин, можно было  узнать, хотя разрешение стало
куда хуже. Похоже  на обычный восьми  цветовой поток видео. Они  смотрели из
камеры в  офисе Виктории Смит в Ставке.  Картинка была хорошая, но грубая по
сравнению с реальной или даже с видеомантическими изображениями Шерка.
     Но зато картина показывала нечто  реальное: из-за стола на них смотрела
генерал Смит. Вокруг нее кучей  громоздились документы. Она жестом попросила
помощника выйти из кабинета и стала смотреть на Андерхилла и Аннерби.
     - Шерканер,  ты зазвал  к  себе Хранкнера  Аннерби. Голос звучал сухо и
недовольно.
     - Да, я...
     -  Мне кажется,  мы это обсудили,  Шерканер. Ты можешь  сколько  угодно
играть в свои игрушки,  но ты не должен приставать  с ними к тем,  кто занят
серьезным делом.
     Аннерби никогда не слышал, чтобы Генерал говорила с  Андер-хиллом таким
тоном и с  таким сарказмом. Как  бы это ни  было необходимо, он  бы  все что
угодно отдал, лишь бы не быть этому свидетелем.
     Андерхилл,   казалось,  хотел  возразить,  дернулся  на  насесте,  руки
завиляли в умоляющем жесте... но он только сказал:
     - Да, дорогая.
     Генерал Смит кивнула и махнула рукой Хранкнеру:
     - Я прошу  прощения  за этот инцидент,  сержант. Если вам нужно  помочь
вернуться в график...
     - Спасибо, мэм. Может  быть,  понадобится. Я  свяжусь с  аэропортом,  а
потом с вами.
     - Отлично. - Изображение из Ставки исчезло. Шерканер опустил голову,  и
она  легла  на  консоль. Его  руки и  ноги подобрались  внутрь и  неподвижно
застыли. Поводырь подошел ближе и вопросительно его толкнул.
     Анан подвинулся ближе. - Шерк, что с тобой?
     Шерканер чуть  помолчал,  потом поднял голову. . - Все будет нормально.
Извини, Хранк.
     -  Я... Слушай, Шерканер, мне пора. У меня деловая  встреча... Это было
не совсем правдой.  Он уже пропустил и  встречу, и инспекцию.  Правда была в
том,  что ему  еще  надо было много где побывать. Если Смит  поможет, он еще
может успеть.
     Андерхилл неуклюже слез  с насеста  и  позволил  Моби повести  себя  за
сержантом.  Когда  тяжелая  дверь  отъехала  в  сторону,  Шерканер  протянул
переднюю руку и  дернул сержанта за один рукав. Еще какая-нибудь сумасшедшая
идея?
     - Никогда не сдавайся, Хранк. Всегда есть выход, как бывало раньше. Сам
увидишь.
     Аннерби кивнул, пробормотал  что-то вроде извинения и вышел из комнаты.
Он шел к  лифту между стеклянных стен  коридора, а  Шерканер с Моби стоял  у
двери  кабинета. В прежние  времена Шерканер проводил бы его до самого фойе.
Но он, кажется,  понял,  что между ними что-то изменилось.  Когда за Аннерби
закрылись двери лифта, он увидел, как старый друг робко махнул рукой.
     И  его  не  стало, а  лифт  пошел  вниз. На миг  Аннерби позволил  себе
предаться гневу и печали. Странно,  как могут объединиться два этих чувства.
Он слышал слухи о Шерканере, но  не хотел верить. Как и  Шерканер, он хотел,
чтобы что-то оказалось правдой, и игнорировал все, что этому  противоречило.
В  отличие от  Шерка-нера, он  не мог  себе  позволить  игнорировать горькую
правду  ситуации.  Значит,   победа  или  поражение  в  этом  кризисе  будут
достигнуты без Шерканера Андерхилла...
     Аннерби заставил мысли  отвлечься от  Шерканера. Для этого будет  время
потом, и даст Бог, время вспомнить хорошее, а не этот день. А теперь... если
он найдет  реактивный самолет  из Принстона, есть  шанс успеть  в Ставку для
разговора со своими заместителями.
     На  уровне бывшего парка кобберят  лифт остановился. Аннерби думал, что
это личный лифт Шерканера. Так кто же его может остановить?
     Двери разъехались...
     - А! Сержант Аннерби! Можно мне к вам?
     Молодая  дама-лейтенант,  одетая в  интендантскую робу. Виктория  Смит,
какой  она была  столько лет  назад. И  на лице ее была все  та  же ясность,
движения так же'грациозно-точны. Секунду Аннерби только таращился на призрак
за дверями.
     Видение  шагнуло в  лифт,  и  Аннерби  невольно  отодвинулся,  все  еще
ошеломленный. Тут  военная выправка вошедшей на секунду исчезла, и лейтенант
застенчиво потупила голову.
     - Дядя Хранк, вы меня не узнали? Это я, Вики, только я выросла.
     Конечно же! Аннерби слабо рассмеялся.
     - Я...  я  никогда больше  не  назову  вас  маленькой  Викторией.  Вики
порывисто обняла его за плечи парой рук.
     - Нет, вам можно. Почему-то я не думаю, что  буду когда-нибудь отдавать
вам приказы. Папа говорил, что вы сегодня  приедете... Вы его видели? У  вас
есть минутка со мной поговорить?
     Лифт остановился на первом этаже.
     - Я... да,  я его  видел... Послушай,  я должен  побыстрее  вернуться в
Ставку.
     После катастрофы наверху он не знал, что может сказать Вики.
     - Вот и хорошо. Я сама уже опаздываю. Давайте вместе поедем в аэропорт.
- Она махнула рукой в улыбке. - Заодно и охрана удвоится.
     Лейтенанты, бывает,  командуют эскортом безопасности,  но редко  бывают
объектом его  охраны.  Группа  юной Виктории была по  численности  половиной
группы  Аннерби, но,  судя  по  виду, даже  еще более  грамотной.  Несколько
охранников явно были боевыми  ветеранами. Тот, что сидел на  верхнем насесте
за водителем, был самым  большим  солдатом, которого Аннерби в  жизни видел.
Когда они сели в  машину, он отсалютовал Аннерби, совсем не по-военному. Ха!
Это же Брент!
     - Да, так что папа хотел сказать?
     Тон был небрежным, но Хранкнер слышал в нем озабоченность. Вики еще  не
стала   безупречным   непроницаемым   офицером  разведки.  Может  быть,  это
недоработка... а  может,  дело в том,  что он ее знает чуть ли  не с детских
глаз.
     И потому Аннерби было еще труднее сказать правду.
     - Ты  должна знать, Вики. Он уже не он.  Он ушел по  уши в инопланетных
монстров  и  видеомантию.  Потребовалось вмешательство  Генерала,  чтобы  он
перестал.
     Юная Виктория ничего не сказала, но руки  ее сжались в сердитом кольце.
На  миг ему  показалось, что она злится на него.  Но  тут  он услышал ее еле
слышный голос:
     - Старый дурень!
     Она вздохнула, и несколько секунд они ехали в молчании.
     На поверхности машин было мало - в основном кобберы, переезжающие между
глубинами без туннельных соединений. Уличные фонари бросали отсветы синего и
ультрафиолетового, сверкающие  на инее, покрывшем кюветы  и  стены домов. Из
щелей падал свет домов, сверкая зеленым там, где  попадал на снежные  хлопья
или кусочки льда. Хрустальные червячки выросли на стенах миллионами, корнями
бесконечно выискивая кусочки тепла. Здесь, в Прин-стоне, природный мир может
выжить  почти  до  пика  Тьмы.  Город  вокруг и внизу  был растущей и теплой
тварью. За стенами и под землей  деятельность шла  более бурная, чем  за всю
историю Принстона.  Новые дома делового района сияли  десятками тысяч огней,
хвастались энергией, лили широкого спектра свет на  старые  здания... И даже
среднее по масштабу ядерное нападение убьет здесь каждого.
     Вики тронула его за плечо.
     - Вы простите меня... насчет папы.
     Она должна лучше его знать, насколько деградировал Шерканер.
     -  Давно  он этим  занялся?  Я  помню,  как  он  теоретизировал  насчет
космических чудовищ, но никогда всерьез.
     Она пожала плечами, явно не обрадованная вопросом.
     - Он  стал баловаться видеомантией  после  похищения. Так давно?.Но тут
ему вспомнилось  отчаяние Шерканера,  когда  до бедняги  дощло, что  вся его
наука и логика  не  могут спасти его детей. Значит, вот когда  посеяны  были
семена сумасшествия.
     - Ладно, Вики. Твоя мать права.  Важно только, чтобы эта чушь не мешала
работать.  Твоего отца  любит и  восхищается им столько  народу... - Все еще
включая меня. - Никто в эту  чушь не поверит, но я боюсь, что многие захотят
ему  помочь, отвлекая  ресурсы на предлагаемые  им эксперименты. А этого  мы
себе позволить не можем - сейчас; - Да, конечно.
     Но Вики на секунду замялась, концы ее рук выпрямились. Не знай 'Аннерби
ее с детства,  он бы этого  не заметил. Она ему не все сказала, и этрт обман
ее  слегка  тяготил.  Малышка  Вики  всегда  отлично умела  врать,  если  не
чувствовала себя в чем-то виноватой.
     - Генерал ему потакает? Даже сейчас?
     -  Да   нет,'ничего   особенного.  Немножко  выделяет   ему  пропускной
способности или процессорного времени.
     - Процессорного времени на чем? На настольных машинах Андерхилла или на
суперкомпьютерах разведки?  Может  быть, это  безразлично.  Он теперь понял,
насколько подавленность Шерка связана с тем, что Генерал не дает своему мужу
вмешиваться  в  критические проекты.  Но  благословит господь бедняжку.  Для
генерала  Виктории Смит  потерять Андерхилла - это как если тебе правые ноги
отрежут по самое туловище.
     - Да, понятно.
     Какие бы  ресурсы ни тратил  Шерк,  Хранкнеру  Аннерби с этим ничего не
поделать. Быть может,  самая  высшая мудрость  заключена в старой  поговорке
"Делай, солдат, свое солдатское дело".
     Он посмотрел на мундир Виктории. Табличка с именем на дальнем воротнике
полностью  не видна. Интересно,  там написано "Виктория Смит" (вот это точно
привлечет  внимание  любого  начальника!)  или "Виктория Андерхилл", или еще
что-нибудь?  -  -  Ну,  лейтенант,  так  как  оно  на военной  службе?  Вики
улыбнулась, явно обрадованная переменой темы.
     -  Трудно, но  чертовски  интересно,  сержант.  -  Официальность  с нее
слетела. - На самом деле мне в жизни не было так интересно. Общая подготовка
была... ну, вы это не хуже меня знаете. На самом деле это сержанты вроде вас
делают из нее  такое, что никогда не забудешь. Но у меня  было преимущество:
когда я прошла ОГТ, почти  все рекруты были в  фазе, то  есть на годы старше
меня. Хе-хе. А теперь - сами видите, не слишком обычное первое место службы.
- Она  обвела рукой автомобиль и охрану. - Брент  теперь старший сержант, мы
вместе работаем. - Рапса и  малыш Хранк пойдут потом в  офицерскую школу,  а
пока они только младшие рекруты. Может, вы их в аэропорту увидите.
     - Вы все работаете вместе?
     Аннерби постарался скрыть удивление.
     -  Да,  мы  одна  команда.  Когда  Генералу  нужна быстрая инспекция  и
абсолютная правда, она посылает нас четверых.
     Всех выживших детей, кроме Джирлиба. На миг это открытие только усилило
подавленность  Аннерби.  Интересно,  что  думает  штаб  Генерала  и  офицеры
среднего звена, когда видят, как команда  родственников Смит  лезет  в  дела
Глубокой Секретности. Но... когда-то сам Хранкнер Аннерби служил в разведке.
Старый Струг Гринвел тоже играл по своим правилам. Король дает шефу разведки
определенные  прерогативы. Многие сотрудники  разведки  считали  это  просто
глупой  традицией, но  если  Виктория Смит считает,  что ей нуж-: на  группа
генеральной инспекции из ее родственников, - это ее право.
     В   аэропорту   Принстона   царил  хаос.   Рейсов,  чартеров,  бешеного
строительства  было  больше, чем всегда. Хаос там  или что, но генерал  Смит
проблему  предупредила:  для  Аннерби уже  был  выделен реактивный  самолет.
Машины Вики имели разрешение  выезжать прямо на  военную часть летного поля.
Они осторожно  ехали  по  отведенным  дорожкам  под  крыльями  выруливающего
самолета. Вспомогательные дорожки  были  перекопаны  строительством,  каждые
сотня  футов - яма,  подобная кратеру. К концу года операции по обслуживанию
самолетов будут производиться в экстремальных условиях. В конце концов будут
обслуживаться   новые  типы  самолетов,   и  операции   будут   вестись  при
температурах замерзшего воздуха.
     Вики высадила его возле  самолета. Она не  сказала,  куда  направляется
сегодня сама. Это Аннерби понравилось. Как бы ни было необычно ее положение,
она хотя бы умеет держать язык за зубами.
     Она  вышла вместе с ним  на  холод. Ветра  не было, и потому он рискнул
выйти без нагревателя воздуха. Каждый вдох  обжигал. Было так  холодно,  что
виден был иней, оседающий на обнаженных суставах рук.
     Может быть, Вики слишком  молода  и сильна, чтобы это заметить. Она шла
все тридцать  ярдов  к его  самолету, не  переставая говорить.  Если  бы  не
мрачные  предзнаменования  этого  посещения,  видеть  Вики  было  бы  просто
радостью.   Хоть   и  внефазная,  она  оказалась  таким  красивым,  чудесным
перевоплощением  своей  матери - с  остротой Смит, смягченной  тем, что было
всегда лучшего у Шерканера. Черт, ведь это, может быть,  еще и  потому,  что
она внефазная!  От этой мысли он чуть не остановился посреди полосы. Ну  да,
Вики провела  всю  жизнь,  шагая не  в ногу, видя  вещи под  новыми  углами.
Каким-то странным  образом,  когда он смотрел  на  нее, дурные  предчувствия
будущего не так тревожили.
     Они дошли до навеса  у основания самолета, и Вики  шагнула  в  сторону.
Подтянувшись, она отдала отлично  отработанное приветствие. Аннерби ответил.
И тут он увидел табличку с именем на воротнике.
     -  Интересная фамилия /* Триксия Бонсол и ее коллеги переводят  фамилии
пауков соответствующими словами низского языка (автор, естественно, передает
это английскими словами).  "Смит"  -  "кузнец", "Андерхилл" - "под  холмом".
"Лайтхилл" можно понимать как "светлый холм" или "холм света"*/,  лейтенант.
Не профессия, не какая-то забытая глубина. Откуда же...
     -  Ну, никто из моих родителей не "кузнец". И вряд ли кто знает, из-под
какого "холма" произошли папины предки. Но посмотрите, прямо за вами...
     Она показала рукой.
     За ним расстилался  гудрон, сотни  ярдов  плоского  поля и строительных
работ, до самого  терминала. Но Вики показывала выше, вверх от равнин речной
долины. Огни Принстона выгнулись на горизонте  дугой, от сверкающих башен до
пригородных холмов.
     -  Смотрите на пять градусов правее  и назад  от  радиобашни. Его  даже
отсюда видно.
     Она показывала на дом Андерхилла. Это был в том направлении самый яркий
объект,  башня  света  и  всех  цветов, которые умеет создавать  современная
техника.
     - Папа  рассчитал отлично. Нам вряд  ли  вообще пришлось в  доме что-то
менять. Даже когда воздух замерзнет, на этом холме все равно будет  свет. Вы
же  знаете  папины слова:  можем  уходить вглубь  и вниз,  а можем стоять на
высотах и тянуться вверх. Я рада,  что именно  там  я выросла,  и  я хотела,
чтобы это место стало моим именем.
     Она  подняла табличку, блеснувшую  в свете  огней  самолета.  ЛЕЙТЕНАНТ
ВИКТОРИЯ ЛАЙТХИЛЛ.
     - Будьте спокойны, сержант:  то что  начали  вы, папа  и мама, не скоро
умрет.

     ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ

     Ставка  начинала  Белге   Андервиль  слегка   надоедать.  Кажется,  она
проводила здесь почти десять процентов своего  времени -  а проводила бы еще
больше, если  бы  не  научились интенсивно  работать  с  телекоммуникациями.
Полковник Андервиль служила во внутренней  разведке с года  60//15  - больше
половины  последнего Времени  Света.  Стало  трюизмом - по  крайней  мере  в
теперешние  времена,  - что конец  Света бывает началом самых кровавых войн.
Можно было ожидать крутых обстоятельств, но не таких все-таки.
     Андервиль на  штабное совещание пришла  рано.  То,  что она  собиралась
сделать,  заставляло  ее изрядно  нервничать. Спорить  с шефом  ей  никак не
хотелось, но именно так могла выглядеть ее просьба. Рах-нер Тракт уже был на
месте, готовя свою презентацию. На  стену за  ним  проектировались зернистые
десятицветные фотографии. Очевидно, он нашел у южан еще пусковые установки -
достаточное свидетельство помощи Братства "потенциальным жертвам вероломства
Аккорда".  Тракт вежливо  кивнул ей,  когда она  и ее помощники сели.  Между
внутренней  и  внешней  разведкой  всегда бывали  какие-то  трения.  Внешняя
разведка  играла  по   правилам,  которые   для  внутренних   операций  были
неприемлемо грубы, но всегда находила поводы для вмешательства. За последние
несколько   лет  отношения   между   Трактом  и  Андервиль  стали   особенно
напряженными. Поскольку Тракт провалился на Юге, теперь с ним  гораздо легче
было  управляться.  Белга мрачно подумала,  что  даже при  конце мира бывают
кратковременные преимущества.
     Андервиль  пролистала   повестку   дня.  Господи,  совершенно  дурацкие
отвлекающие темы. А может быть, и нет.
     - Что ты думаешь  об этих призраках на больших высотах, Рахнер?  Вопрос
не должен был вызвать резкой реакции - Рахнер не отвечал за противовоздушную
оборону. Тракт отмел тему взмахом руки.
     -  После  всего  этого шума  ПВО  говорит  только  о  трех  появлениях.
"Появлениях",   так   их  и  этак!   Даже   сейчас,   когда  мы   знаем   об
антигравитационных  возможностях  Братства,   они  этих  кобберов  не  могут
отследить  как  надо! Теперь директор ПВО  утверждает, что у  Братства  есть
пусковая установка,  о которой я  не знаю.  А  ты знаешь, что шеф меня будет
мордой тыкать, чтобы нашел... Черт!
     Андервиль не могла  бы  сказать, был это односложный вывод  или  просто
Рахнер нашел что-то  неприятное в  своих записях.  Так или иначе, больше ему
нечего было сказать.
     Постепенно  подтягивались остальные:  директор  ПВО  Дагвей  (севший на
дальний от Рахнера  насест), директор Наступательных  Ракетных Сил, директор
по связям с общественностью. Потом вошла лично шеф, сопровождаемая министром
финансов самого Короля.
     Генерал Смит  призвала  собрание  к порядку  и формально приветствовала
министра. На бумаге министр Нижнимор была единственным ее начальником, кроме
Короля. Фактически Эмбердон Нижнимор была ее старой подругой.
     Воздушные призраки были первым пунктом повестки дня, и обсуждение пошло
точно  так,  как  предсказывал Тракт. ПВО  все  жевало  свои  три появления.
Последние  компьютерные  анализы  Даг-вея подтверждали, что  эти три объекта
были  спутниками  Братства,  то  ли  разведывательными,  то ли  связанными с
испытаниями  маневренных антигравитационных ракет. Как бы  там ни  было,  ни
один  из  них не  был  замечен дважды.  И  ни один из  них не был запущен  с
известных  космодромов  Братства.  Директор  ПВО  напирал  на  необходимость
компетентной  разведки  на  территории  Братства.  Если  у  противника  есть
мобильные пусковые установки, очень важно о них узнать. Андервиль наполовину
ожидала,  что  Тракт взорвется  при  таком  намеке на  еще  один провал  его
агентов,  но полковник  принял  сарказм директора ПВО  и  ожидаемые  приказы
генерала Смит с бесстрастной вежливостью. Тракт знал, что из его проблем эта
еще  самая  маленькая, а  вот  последний пункт  повестки дня  был  для  него
настоящим мечом возмездия.
     Следующим был директор по общественным отношениям.
     -  Прошу  прощения! Мы никак  не можем провести Военный  Плебисцит,  не
говоря уже  о  том, чтобы  выиграть его. Народ  напуган больше обычного,  но
временные рамки делают Плебисцит просто невыполнимым.
     Белга  кивнула:  для  такого  вывода  ей  не  требовались   разъяснения
рекламщика.  Само  по себе правительство Короля было достаточно авторитарно.
Но  за последние  девятнадцать  поколений,  с  момента  подписания Ковенанта
Аккорда, его гражданская власть была сильнейшим образом ограничена.
     Корона сохранила за собой  исключительные права на свои древние имения,
такие,  как  Ставку,  и   ограниченное  право  сбора  налогов,  но  потеряла
исключительное  право  печатать  деньги,  право реквизиции собственности  на
общественные нужды  и право призывать подданных  на военную службу. В мирное
время  действовал Ковенант.  Компетенция местных и коронных судов была четко
разграничена, а местная  полиция знала, что нельзя слишком  резвиться, иначе
можно всерьез напороться на вооруженный отпор. В военное время - и для  того
и   нужен   Плебисцит   -   действие   Ковенанта   на   определенное   время
приостанавливалось. Эта  система работала во  время Великой Войны, хотя и со
скрипом. Сейчас же обстоятельства менялись так быстро, что даже разговоры  о
Плебисците могли породить войну. А обмен массированными ядерными ударами мог
произойти в течение ближайших суток.
     Все  эти банальности  генерал Смит воспринимала с  очевидным терпением.
Потом  настала  очередь  Белги  говорить.  Она  перечислила  обычный  список
внутренних угроз. Все более или менее под контролем. Существуют значительные
меньшинства, ненавидящие модернизацию. Некоторые уже сошли со сцены и спят в
глубинах. Другие как  следует  окопались, но еще не спят, они  могут создать
проблемы, если обстоятельства повернутся к худшему. Хранкнер  Аннерби творит
свои инженерные чудеса.  Даже в  старейших городах  северо-востока уже  есть
электричество   от   атомных  станций,   и   -   что   не   менее  важно   -
кондиционированные жилые помещения.
     -  Но, конечно, не многие из этих сооружений достаточно укреплены. Даже
легкий ядерный удар приведет к гибели  большинства жителей, а у остальных не
достанет ресурсов для успешного погружения в спячку.
     Потому что  эти ресурсы ушли на строительство  атомных электростанций и
подземных ферм.
     Генерал Смит обратилась к участникам:
     - Замечания?
     Несколько  замечаний   было.  Директор  по   связям  с  общественностью
предложил закупить некоторые укрепленные предприятия - уже готовится к концу
света, кровожадный  сопляк.  Шеф кивнула  и  дала'задание  сопляку  и  Белге
рассмотреть возможности. Потом посмотрела отчет внутренней  разведки в своем
экземпляре повестки дня.
     - Мэм? - подняла руку Белга Андервиль. - Я бы хотела  поднять еще  один
вопрос.
     - Прошу вас.
     Андервиль нервно  потерла  рот пищевыми руками.  Теперь  отступления не
будет, Черт, если бы хоть министра финансов здесь не было...
     - Я...  Мэм, в прошлом  вы в руководстве  операциями ваших  подчиненных
придерживались, гм, очень  свободного стиля. Вы ставили  нам задачу и давали
ее  выполнить.  Я была вам  за это  очень благодарна. Однако  недавно, может
быть, без вашего детального ведома, работники  вашего секретариата совершают
незапланированные  посещения...   -  точнее   говоря,   ночные   налеты,   -
...внутренних учреждений, находящихся под моей ответственностью.
     - Группа Лайтхилл, - кивнула генерал Смит.
     - Так точно, мэм.
     Ваши детишки, снующие вокруг, будто Королевские Генеральные Инспектора.
     Они  сыпали  дурацкими  неразумными   требованиями,  закрывали  хорошие
проекты,  снимали лучших  работников. Это более чего-либо  другого  наводило
Белгу на  мысль, что  сумасшедший супруг  шефа  все еще  пользуется огромным
влиянием.
     Белга  опять села. Ей действительно было нечего  сказать. Виктория Смит
достаточно хорошо ее знала, чтобы видеть, как Белга расстроена.
     -  При  этих   инспекционных   посещениях  Лайтхилл  нашла   что-нибудь
существенное?
     - В одном случае, мэм.
     Одна  по-настоящему   серьезная  проблема,  которую   Белга  собиралась
атаковать в ближайшие десять дней. Сейчас  Андервиль видела,  что  почти все
сидящие вокруг стола удивлены ее неожиданной жалобой. Двое незаметно кивнули
в ее сторону - о  них она уже знала. Тракт раздраженно постукивал по столу -
он  был готов  броситься  в  драку. Неудивительно, поскольку он  был  первой
жертвой блатной  команды  шефа,  только ради  Бога,  пусть он  не раскрывает
пасть. Тракт сейчас  сам так  плохо держался,  что  его помощь ей нужна, как
наковальня скалолазу.
     Шеф  наклонила голову,  вежливо подождала, не скажет  ли кто-нибудь еще
что-нибудь. Потом она заговорила:
     -  Полковник Андервиль,  я  понимаю,  что это  может снижать дух  ваших
работников. Но  мы входим в критическое время, куда более опасное, чем любая
объявленная  война.   Мне   нужны   специальные   помощники,  которые  умеют
действовать очень  быстро  и  которых  я  полностью понимаю. Группа Лайтхилл
работает непосредственно на меня. Прошу вас немедленно мне сообщить, если их
поведение выходит за рамки положенного, но прошу вас также уважать данную им
власть.
     В   ее   тоне   .слышалось   искреннее   сожаление,   но   слова   были
бескомпромиссны:  Смит меняет политику,  которая держалась  десятилетиями. У
Белги  возникло  нехорошее чувство,  что шеф все знает о бандитских  налетах
своих кобберенышей.
     До  сих пор у  министра финансов был очень скучающий вид. Нижнимор была
героем  войны: она шагала  сквозь Тьму с Шеркане-ром Андерхиллом. И об  этом
как-то забывалось  при виде ее:  все годы этого поколения Эмбердон  Нижнимор
лезла  вверх с  Другой  Стороны королевской службы как придворный  политик и
судья. Одевалась она и двигалась как  чучело.  Нижнимор была карикатурой  из
комикса   на  министра  финансов.  Длинная,  тощая,  высохшая.  Сейчас   она
наклонилась вперед, и  ее голос с одышкой  казался таким же безобидным,  как
она сама.
     - Боюсь, что все это  слегка не  по  моей  части.  Но я могу дать  один
совет.  Хотя мы не можем провести Плебисцит, мы, считайте, уже  имеем войну.
Внутри   правительства  мы  переходим  на  военные  рельсы.  Обычные  каналы
прохождения   приказов   и   отчетов    приостановлены.   Учитывая    данную
экстраординарную ситуацию, важно, чтобы вы все поняли, что и я, и - что куда
более важно - Король целиком и полностью верим в действия генерала Смит. Все
вы знаете, что шеф разведки имеет особые  прерогативы. И это не  вышедшая из
моды традиция,  дамы и  господа. Это взвешенная  политика Короля, и  вы  все
должны это понять.  Ух ты. Вот  тебе  и "высохший"  министр финансов. Вокруг
стола  закачались утвердительные  кивки,  и больше никто ничего  сказать  не
имел, тем более  Белга  Андервиль.  Странно,  но после  такой плюхи ей стало
почему-то лучше.  Все может катиться  по  асфальту ко всем чертям,  но ей не
надо волноваться, кто за рулем.
     После секундного молчания Смит вернулась к повестке дня.
     -  Остался  один  вопрос. И  это самая важная  проблема,  с  которой мы
столкнулись. Полковник Тракт, будьте добры доложить нам о ситуации на Юге.
     Голос ее  звучал  вежливо и почти сочувственно. И тем  не менее бедняге
Тракту сейчас придется отдуваться.
     Но Тракт повел себя достойно. Он  спрыгнул с  насеста и бодро прошел на
кафедру.
     - Министр,  мэм! -  Он наклонил  голову в сторону Нижнимор и шефа. - Мы
считаем,   что    за   последние   пятнадцать   часов   ситуация   несколько
стабилизировалась.  - Тракт ткнул рукой в  сторону снимков разведки, которые
изучал на  глазах Белги перед совещанием. Значительная часть Южного материка
была  покрыта воронками  бурь,  но пусковые установки располагались высоко в
Сухих  Горах  и  были  почти  все видны. Тракт постучал  по своим картинкам,
анализируя ситуацию. - У южан  ракеты  дальнего радиуса действия работают на
жидком  топливе и потому весьма капризны. Их парламент ведет себя до безумия
воинственно   -  например,   этот  их  "Ультиматум  о   сотрудничестве  ради
выживания", но мы  считаем, что  вряд ли у них сейчас готовы к запуску более
одной  десятой части их  ракет.  У  них заправка топливных баков отнимает не
меньше трех или четырех дней.
     - Очень глупо с их стороны, - заметила Белга. Тракт кивнул:
     - Но следует помнить,  что их парламентская система снижает их скорость
принятия  решений  по  сравнению  с  нами или Братством.  Их  народ  обманом
убежден, что  либо  им сейчас надо вести войну, либо  они будут  перебиты во
сне. Ультиматум  может быть ошибкой по  времени объявления, но  он также был
попыткой некоторых членов парламента представить столь  страшную перспективу
войны, чтобы коллеги отступили. Директор ПВО:
     - Таким образом, вы считаете, что  они будут вести себя мирно,  пока не
закончат заправку?
     - Да. Критическим моментом будет заседание парламента через четыре дня.
Именно  там  они  рассмотрят  наш  ответ  -  если  мы  его  дадим -  на свой
Ультиматум.
     Сопляк из общественных отношений спросил:
     - А почему  просто не согласиться на их  требования?  Территорий они не
требуют. А мы настолько сильны, что, уступив, даже престиж не потеряем.
     Ропот возмущения  за  столом.  Генерал  Смит ответила  куда  мягче, чем
заслуживал вопрос.
     - К сожалению, это не  вопрос престижа. Ультиматум южан  требует от нас
ослабить  некоторые воинские соединения. На самом деле я сомневаюсь, что это
хоть  сколько-нибудь  усилит безопасность южан  в глубинах, но  это увеличит
нашу уязвимость для первого удара Братства.
     Чезни Ноидеп, директор Ракетных Сил Обороны:
     - Конечно!  Сейчас  южане  -  просто  марионетки Братства. Пьетра  и ее
кровососы наверняка довольны. Чем бы ни кончилось, а они в выигрыше.
     -  Может быть, и нет, - сказала министр Нижнимор. -  Я знаю многих южан
из  высшего  руководства.  Это  кобберы  не злобные,  не  сумасшедшие  и  не
невежественные.  Здесь мы приходим  к вопросу о доверии.  Король  собирается
прибыть  в их  столицу на  следующее заседание парламента Южного  материка и
остаться  там  до  конца  парламентской  сессии.  Трудно  придумать  большее
выражение доверия с нашей стороны - и я думаю, что южане его примут, чего бы
ни хотела Пьетра.
     Конечно, для того и нужны Короли. И все же предложение Нижнимор вызвало
шок; даже "Старая Мегасмерть" Ноидеп был ошеломлен.
     -  Мэм...  я  знаю,  что  Король  властен  так  поступить,  но не  могу
согласиться, что это  проблема доверия.  Разумеется;  в  Зюйдвиле на высоких
постах есть  вполне  порядочные  кобберы. Год  назад Юг  был почти что нашим
союзником. На  всех  уровнях правительства есть  те,  кто нам симпатизирует.
Полковник Тракт  сообщил нам, что у нас там есть  - будем  говорить  прямо -
шпионы во властных структурах. Если бы не это, я  не думаю, что генерал Смит
могла бы поощрять технический прогресс Зюйдландии... Но похоже на то, что мы
за  неполный год  растеряли там все свои позиции. Сейчас я вижу государство,
пораженное на всех уровнях инфильтрацией Братства. И даже если большинство в
парламенте состоит из порядочных кобберов,  это  не имеет значения! - Ноидеп
ткнул двумя руками в сторону Тракта: - Ваш анализ, полковник?
     Время раздавать оплеухи. На  всех последних совещаниях оно наступало, и
каждый раз главной мишенью оказывался Тракт.
     Тракт отвесил Мегасмерти легкий поклон.
     - Сэр,  ваша оценка в  целом  верна, хотя в ракетных  силах как таковых
инфильтрация  Братства   незначительна.   У  нас   там  было   дружественное
правительство -  и оно, я готов поклясться, было тщательно "инструментовано"
агентами  Аккорда.  Братство  проявляло активность,  но мы держали  его  под
прессом. Потом шаг за шагом, мы стали терять территорию. Сначала  нарушилась
система   наблюдения,  потом  стали  случаться  фатальные  инциденты,  потом
убийства,   которые   мы   не   успевали   предотвратить.   Потом   начались
сфабрикованные уголовные процессы... У нас умный противник.
     -  Так  что,  достопочтенная Пьетра -  гений,  которому нет  равных?  -
спросил директор ПВО. Вопрос сочился сарказмом.
     Тракт ответил не  сразу. Его пищевые  руки  дергались  вперед-назад. На
прежних  совещаниях  он  в  этот  момент переходил  в контратаку,  отбиваясь
статистикой  и  новыми  изящными  проектами.  Теперь   в  нем  будто  что-то
сломалось. Белга Андервиль считала Тракта своим административным противником
еще с похищения  детей шефа, но сейчас ей стало за него неловко. Когда Тракт
заговорил. голос его вырвался рассерженным визгом.
     -  Нет!  Да вы  знаете, я...  У меня погибали  друзья. Других я  терял,
потому что перестал  им доверять. Долго  я  считал, что где-то высоко в моей
организации есть агент  Братства. Я допускал к  важной информации все меньше
народу, я не  сообщал  се  даже начальству! -  Он кивнул  в сторону генерала
Смит. -  И наконец,  у нас  стали пропадать секреты, которые знал только я и
которые доверял только шифровальному оборудованию.
     Наступило молчание, когда очевидное следствие такого заявления дошло до
всех. Внимание Тракта, казалось,  обратилось внутрь себя, будто ему было все
равно,  что  остальные  могут  счесть  ею Отцом  Всех  Предателей. Потом  он
заговорил снова, уже тише:
     - Насколько может  один  коббер быть  параноиком  и быть  сразу  всюду,
настолько я  это  делал.  Я использовал различные  пути  и  различные шифры.
Использовал  различающуюся дезинформацию... И я вам говорю, наш противник  -
это больше, чем любая достопочтенная  Пьетра".  Каким-то образом  против нас
работает вся наша умная наука.
     -  Чушь! - бросил  директор ПВО. - Мой отдел пользуется этой, как вы ее
назвали,   "умной  наукой"  больше   всех,   и  мы  полностью  удовлетворены
результатом. В умелых  руках  компьютеры,  сети  и  спутниковая  разведка  -
невероятно  мощные  средства.  Достаточно  посмотреть  наш  глубокий  анализ
неопознанных  объектов на  радаре.  Конечно,  сеть  может  быть использована
злонамеренно,  но мы лидируем в мире  по  этим технологиям. И что бы там  ни
сломалось,  техника шифрования у нас  полностью устойчива. Или вы заявляете,
что противник мог взломать наш шифр?
     Тракт чуть отполз от своего места за кафедрой.
     - Нет. Это было моим первым главным подозрением. Но мы проникли в самое
сердце шифровальных установок Братства - и мы  были в безопасности до самого
последнего времени. Если я чему-то могу верить, так это  что они не взломали
наш шифр. - Он обвел рукой всю аудиторию. - Вы не поняли, что я  говорю? Так
я говорю  вам, в  наших  сетях  есть  какая-то  сила,  которая  нам  активно
противостоит. Что бы мы ни делали, Она знает больше и Оно поддерживает наших
противников.
     Жалкая была  сцена,  что-то вроде полного  провала. Тракт мог объяснить
все свои  неудачи только какими-то фантомами, больше у  него ничего не было.
Может быть,  Пьетра действительно так умна, что это превосходит воображение;
более вероятно, что Тракт - величайший предатель.
     Белга  не  выпускала из  виду  шефа.  Генерал  Смит  -  одно  из  самых
доверенных  лиц  Короля.  Без сомнения,  она может  пережить провал  Тракта,
просто отказавшись от него.
     Смит поманила стоящего у двери сержанта охраны.
     - Помогите полковнику Тракту пройти в мой кабинет. Полковник,  я  через
несколько минут  приду  с  вами  поговорить.  Считайте  себя  находящимся на
службе.
     Казалось,  прошла  секунда, пока ее слова пробились через испуг Тракта.
Он выходил  в дверь,  но  явно  не для ареста  и даже  не  для  немедленного
допроса.
     - Есть, мэм.
     Он выпрямился в подобие чего-то разумного и вышел вслед за сержантом.
     В комнате  стало очень тихо. Белга знала, что каждый смотрит на каждого
с очень мрачными мыслями. Наконец генерал Смит произнесла:
     - Друзья мои, полковник говорил дело. Нет сомнения,  что к нам проникли
глубоко  законспирированные  агенты  Братства. Но  они  действуют  в слишком
многих наших отделах. В нашей системе безопасности есть органический прокол,
и  мы пока понятия  не имеем, в чем он  состоит... Теперь  вам ясна  причина
существования группы Лайтхилл.
     ГЛАВА  СОРОК  СЕДЬМАЯ  С  последней вспышки Мигающей прошло сорок  лет.
Ритцер Брюгель не все это время  был на Вахте, и  все же Изгнание съело годы
его жизни. Но теперь оно  подходит к концу. Что готовилось годами, решится в
считанные  дни. Через  четыре  дня, даже меньше, он  станет  вице-правителем
целой планеты.
     Брюгель навис над плечами зипхеда, дистанционно управляющего  десантным
ботом, и молча смотрел, что посылает обратно этот бот. Несколькими секундами
раньше бот прекратил  торможение  и  расправил метровые  крылья.  На  высоте
сорока  километров  он  парил   над  бесконечным  ковром  огней,  сплетенным
светящейся нитью, уходящей кольцами все дальше  и дальше.  Это место зипхеды
назвали  Южный  Большой Кингстон.  Супергород  пауков.  Мир был холоден  и с
каждым днем  замерзал все сильнее, но не  превращался  в пустыню. Мегаполисы
пауков  были  очень  похожи   на  города  Френ-ка.  Настоящая   цивилизация,
увенчанная сорока годами поддерживаемого прогресса.  Главные технологии  все
еще  были примитивными  по меркам  человечества, но  с помощью зипхедов  это
может быть исправлено  за десяток-другой лет.  Сорок  лет я  был Начальником
Десятков, а  скоро я  буду  Начальником  Десятков Миллионов. А потом... если
действительно в мире Пауков лежат ключи к Высшим Технологиям... когда-нибудь
он и Томас Hay вернутся на Френк и Балакрею, чтобы править и там.
     Через  три секунды  изображение  распалось на  десяток копий,  потом на
десяток десятков.
     - Что за...
     -  Модуль  разделяется  на вспомогательные, предводитель. -  Объяснение
Рейнольт  прозвучало холодно,  почти насмешливо. -  Почти  двести мобилей  -
некоторые пойдут в Южный Кингстон. - Она отвернулась от дисплея и чуть ли не
посмотрела  ему  в  глаза.  - Странно,  "что  вы вдруг так  заинтересовались
рабочими деталями, предводитель.
     В  ответ на  ее  наглость в  нем всколыхнулась  былая ярость, но  очень
слабо, не нарушив даже дыхания, тем более зрения. Он в  ответ на этот вопрос
только пожал плечами. Теперь  я и  с Рейнольт могу ладить. Может  быть, прав
был Томас Hay: он просто повзрослел.
     - Мне хочется видеть, как выглядят эти создания.
     Знай  своих рабов. Скоро пауков будут поджаривать сотнями миллионов, но
как-то придется научиться терпеть тех, кого придется пощадить.
     Мобили-шпионы   беззвучно   снижались,  перелетая   замерзший   пролив.
Некоторые еще вращались, и Ритцер увидел  мелькнувшие облака, верхний слой -
чего? урагана?
     Двести  пулек   величиной   с  палец.  Через  тысячу  секунд  все   они
приземлились, многие  в глубокий снег, некоторые  на каменистую пустыню.  Но
были и успешные приземления.
     Несколько  мобилей  попали  на  что-то  вроде дороги,  залитой  голубым
уличным   освещением.   Один   из   видов   показывал   дальние   развалины,
задрапированные  снегом. Мимо проносились  тяжелые  закрытые машины.  Зипхед
Реинольт выводил свои модули на эту дорогу. Он пытался прицепиться к машине.
Один за другим они прекращали  передачу и отключались. Ритцер глянул на окно
учета модулей.
     - Хотелось бы, чтобы они сработали, Анне. У нас остался еще только один
мультимодуль.
     Реинольт даже не озаботилась ответом. Ритцер  нагнулся  и  похлопал  ее
специалиста по плечу:
     - Так ты сможешь один какой-нибудь ввести в помещение? Вероятнее всего,
ответа  не  будет:  Фокусированный  мозг   в  цикле  управления  на  внешние
раздражители обычно не реагирует. Но зипхед почти сразу кивнул:
     - Зонд 132 действует хорошо. Мне осталось  триста секунд широкополосной
связи. Сейчас мы  всего в нескольких метрах  от входной двери.  Этот  должен
проникнуть внутрь...
     Зипхед склонился  над пультом. Он дергался во все стороны, как играющий
в компьютерную  игру  фанат -  очень  близкое  описание  ситуации.  Одна  из
картинок поплыла вверх,  потом вниз -  он  водил устройство среди летящих по
дороге машин.
     Брюгель снова посмотрел на Реинольт:
     - Это проклятое запаздывание! Как можно ожидать...
     - Этот вид  дистанционного управления - еще не самое  худшее.  Мелин, -
так  звали   оператора-зипхеда,  -   обладает   отличной  координацией   при
запаздывании. Наша главная проблема - работа с сетями пауков. Черпать данные
можно, но очень  скоро нам  придется  взаимодействовать  в жестком  реальном
времени. Десятисекундное время прохода туда и обратно  превосходит некоторые
значения таймаута сети.
     Пока она говорила, мимо миниатюрной камеры скользнула сверкающая  нить.
Каким-то волшебством или с помощью интуиции зипхеда Мелину удалось прицепить
устройство  к  борту  машины.  Изображение бешено  завертелось,  пока  через
несколько  секунд Мелин  не  сумел  его  синхронизировать.  В стене  впереди
открылась  дверь, и  они въехали внутрь. Прошло тридцать  секунд.  Казалось,
стены едут вверх.  Что-то вроде  лифта? Но  если  масштаб передавался верно,
помещение было больше теннисного корта.
     Шли  секунды,  и Брюгель поймал  себя  на том, что заинтересовался этой
сценой. Уже много лет всю информацию о пауках  он получал из  вторых рук, от
зипхедных  переводчиков  Реинольт.  Довольно   большой  процент  должен  был
оказаться ерундой из волшебных сказок - слишком это было мило  и симпатично.
Ему были  нужны  реальные изображения. Микроспутниковая оптическая  разведка
давала кое-какие картинки, но разрешение  было  ужасно. Несколько лет Ритцер
думал, что когда пауки наконец изобретут видео высокого разрешения, тогда он
и  посмотрит  как   следует.  Но  визуальная  психология  оказалась  слишком
различной.   Сейчас  почти  пять   процентов  всех  военных  передач  пауков
составляли  те крайне  высокого разрешения картины, которые  Триксия  Бонсол
называла "видеомантией". Без очень  существенной интерпретации для людей это
была   просто   бессмыслица.  Он  серьезно  подозревал,  что  это   какой-то
стенографический  шифр, но переводчики  доказали  наблюдателям Омо, что  это
невинные видеоизображения - и очень впечатляющие, если ты паук.
     Но сейчас, всего через несколько секунд,  он  увидит, как выглядят  эти
монстры с точки зрения человека.
     Не  было заметно никакого движения.  Если это  лифт,  то спускаются они
долго. Это имело смысл, учитывая характер погоды на южном полюсе.
     - Мы не потеряем сигнал? Реинольт ответила не сразу:
     - Не  знаю. Мелин пытается вставить  ретрансляторы в шахту лифта.  Я же
больше  беспокоюсь  о  том,  чтобы  нас  не  обнаружили. Даже  если триггеры
расплавления сработают...
     Брюгель расхохотался.
     - А какая разница?  Как этого  не понять, Реинольт? Меньше четырех дней
осталось, как мы все это захватим.
     -  Аккорд   начинает   паниковать.   Только  что  они  убрали  главного
управляющего.  У меня есть протоколы совещания, показывающие,  что  Виктория
Смит подозревает подрывную деятельность в сети.
     - Это начальница разведки? -  На секунду эта  весть  заставила  Брюгеля
остановиться. Наверное, это  случилось совсем недавно.  И все  же... - У них
меньше четырех дней. Что они могут сделать?
     Взгляд Реинольт был как обычно каменным.
     -  Они  могут разделить  свою  сеть,  могут  вообще ее остановить.  Это
остановит нас.
     - И приведет к проигрышу войны с Братством.
     -  Да.   Если   они  не   смогут   представить  Братству   убедительных
доказательств существования "монстров из космоса".
     А  это не  так  чтобы  вероятно.  Эта  женщина просто  одержима. Ритцер
улыбнулся прямо в хмурое лицо.
     А как же. Такой мы тебя ч сделали.
     Двери  лифта открылись. Камера давала теперь только один кадр в секунду
и с низким разрешением. Проклятие!
     -  Есть!   -  крикнул   Мелин,  чем-то   довольный.  Это  он   поставил
ретрансляторы.
     Вдруг картинка  стала  четкой и  гладкой.  Наблюдатель  выполз из двери
лифта, и Мелин повернул его глаза на  неимоверно крутые ступени, скорее даже
перекладины лестницы.  Кто его знает, что  это  такое -  погрузочный  отсек?
ангар?  Сейчас  миниатюрная камера пряталась  по углам  и глядела на пауков.
Судя  по линейке  масштаба, у этих чудищ  размер  ожидаемый. Взрослая  особь
примерно  Брюгелю по  бедро. Твари расселись далеко по земле в  низкой позе,
как на картинках, найденных в библиотеке перед Вспышкой. Они очень мало были
похожи    на    ментальную   картинку,   которую    вызывали   в    сознании
переводчики-зипхеды. Одежду  они  носят?  Не  такую,  как  люди. Чудища были
обернуты во что-то вроде флага с  пуговицами. У многих сбоку свисали большие
вьючные сумки. Двигались они быстрыми резкими движениями, похожие  на клинки
передние ноги резали перед ними воздух в  разные стороны. Здесь  была толпа,
хитиново-черная,  если не  считать  несогласованных  цветов  одежды.  Головы
блестели,  как огромные  плоские драгоценности. Паучьи глаза. А  рот паука -
здесь   переводчики  использовали  точно  слово:  пасть.  Зубастая  глубина,
окруженная крохотными когтями, - это то, что Бонсол и Кo называют
"пищевые руки"? - и эти когти находились в непрестанном движении.
     В  большом скоплении  пауки оказались  большим кошмаром,  чем  он  себе
представлял, будто ты их давишь, давишь и давишь, а они все ползут на тебя и
ползут. Ритцер шумно втянул воздух. Одна есть  хорошая мысль: если все будет
хорошо,  то не пройдет и четырех  дней,  как  эти  конкретно  чудовища будут
мертвы.
     Впервые  за  сорок  лет через систему Мигающей полетит  звездолет.  Это
будет  очень  малый  скачок,  всего  два  миллиона  километров, то  есть  по
цивилизованным  меркам  все  равно что  смена  стоянки. И это почти все, что
могут дать уцелевшие звездолеты.
     Дзау Цинь наблюдал за предполетной подготовкой "Невидимой Руки". "Рука"
всегда была подвижным доменом Ритцера  Брюгеля,  но Дзау знал, что это еще и
единственный звездолет, который за сорок лет не растащили.
     За несколько дней до прибытия "пассажиров" Дзау высосал весь водород из
дистилляторной  лагеря L1.  Это было  всего  несколько тысяч тонн,  капля  в
миллионотонной емкости главных танков корабля, но достаточно, чтобы  покрыть
щель между L1 и планетой пауков.
     Вместе  с  Фамом  Тринли  Дзау  провел  окончательную  инспекцию  сопел
корабля.   Всегда   странно   смотреть  в  эти   двухметровые   щели.  Здесь
десятилетиями  горело адское  пламя, разгоняя корабль Кенг , Хо  до тридцати
процентов световой.  Внутренняя поверхность  имела микрометровую  гладкость.
Единственным свидетельством огненного  прошлого был фрактальный узор серебра
и золота, сверкавший в свете ламп скафандров. Это была микросеть профессоров
за стенками, которые фактически  и  управляли  полями,  но  вели в  процессе
работы в сопле появится кавитация, самые быстрые Процессоры вселенной ничему
не помогут. Дотошный формалист,  Гринли с  помпой вел свою лазерометрическую
инспекцию, а потом длевал на результаты.
     - Девяностомикронная трясина слева -  но и  черт с ней. Нового питтинга
нет.  Хоть  свое  имя  царапай  на этих  стенках,  разницы не будет.  Ты что
планируешь - пара сотен килосекунд на долях g?
     - Примерно. Мы начнем с плавного разгона, но финальное торможение будет
где-то тысяча секунд при силе тяжести чуть больше нормы.
     Тормозить нельзя, пока  корабль  не окажется  над  открытым океаном,  и
очень низко.  В противном случае небо Арахны будет ярче солнца, и это увидят
все пауки на ближней стороне планеты.
     Тринли небрежно отмахнулся.
     - Пусть тебя это не волнует. Я  много раз и сильнее рисковал при полете
внутри планетных систем.
     Они вылезли из носовой стороны сопла, гладкая поверхность расширялась у
прожекторов  передних полей.  Тринли все  время  рассказывал  какие-то  свои
липовые  истории. Нет,  они могли быть  и  правдивы, но  взяты  из  слухов о
приключениях,  доходивших до старика.  Тринли  кое-что  знал  о  корабельных
двигателях  -  вся трагедия в  том,  что  здесь не было никого,  кто знал бы
намного  больше.  Все  бортинженеры  Кенг Хо были убиты  в  ранних  боях,  а
последние инженеры-зипхеды общины погибли при разбегании мозговой гнили.
     Дзау и  Фам вылезли  из  носового люка  "Руки" и по  причальному  тросу
спустились к своему катеру. Тринли остановился и обернулся.
     - Дзау,  мальчик мой, я тебе завидую! Посмотри на  свой корабль - почти
миллион тонн собственного веса! Ты не полетишь далеко, но ты поведешь "Руку"
к кладу и к Клиентам, к которым она летела пятьдесят световых лет.
     Дзау проследил глазами  его широкий  жест. За  много лет он  понял, что
театральные жесты Тринли фальшивы... но иногда они брали за душу. "Невидимая
Рука" выглядела достойным звездолетом, сотня за сотней  метров закругленного
корпуса уходили  вдаль, идеальная  форма для скоростей и сред  за  пределами
всех  возможностей  человека.  А  за кольцами кормы  - в полутора  миллионах
километров - бледный и тусклый, светился диск Арахны.
     Первый Контакт, и старшим пилотом буду я.
     Дзау следовало бы гордиться...
     В  последний  день перед  отлетом Дзау  был  занят по  горло последними
проверками и окончательной комплектацией, Персонала  и зипхедов будет больше
сотни.  Дзау  не  знал  точно,  какие  специальности  представлены, но  явно
предводители   хотели    интенсивной   манипуляции    сетями    пауков   без
десятисекундной задержки, как при работе  из  точки L1. Это  разумно.  Чтобы
спасти  пауков от  самих себя,  понадобится неимоверный объем дезинформации,
может быть, даже перехват управления целыми стратегическими системами.
     Дзау  уходил  со  смены,  когда в его  каюте  рядом  с мостиком  "Руки"
появился Кэл Омо.
     - Еще одна работа, старший пилот. - Узкое лицо Омо прорезала улыбка без
веселья. - Можете считать ее сверхурочной.
     Они  спустились  на  катере  на скалы,  но  не в  Хаммерфест.  За дугой
Алмаза-1,  погруженный в  лед и алмаз, находился  вход в склад L1-A. У шлюза
арсенала были причалены еще два катера.
     - Вы изучили оружейные установки "Руки", старший пилот?
     - Да. - Цинь на "Руке" изучил все, кроме личных апартаментов Брюгеля. -
Но, конечно, кто-нибудь из Кенг Хо лучше знал бы... , Омо мотнул Головой.
     - Для этой работы не подходит коробейник, даже мистер Тринли.
     Пройти систему охраны главного шлюза потребовало, нескольких секунд, но
внутри им был дан беспрепятственный проход к зоне расположения оружия. Здесь
гудели  складские роботы и кондиционеры. Выложенные  вдоль стен  приземистые
яйцевидные предметы были помечены знаками, обозначающими  оружие, - древними
символами  Кенг Хо  для ядерных бомб и  энергетического оружия направленного
действия. Много лет строились предположения, сколько же оружия сохранилось в
L1-A. Сейчас Дзау мог увидеть это лично.
     Омо провел его по проходу вдоль немаркированных ящиков.  В L1-A не было
согласованных изображений.  И  это  било  одно  из  немногих  мест,  где  не
использовались  локализаторы  Кенг  Хо.  Автоматика  была  здесь  простой  и
защищенной от ошибок.
     Они  прошли  мимо   Рея  Кирета,  руководившего  группой  зипхедов   на
строительстве чего-то вроде пусковой стойки.
     - Мы  большую часть этого оружия перенесем на "Невидимую  Руку", мистер
Цинь.  Много лет  мы  подбирали  отдельные части, стараясь создать как можно
больше доставляемых устройств. Все, что могли, мы сделали, но при отсутствии
хранилищ  это  не слишком  много. - Он  махнул  рукой  в сторону  устройств,
похожих  на  двигатели Кенг  Хо,  приделанные  к  тактическим ядерным бомбам
эмергентов. - Пересчитайте. Восемнадцать  бомб  ближнего радиуса действия. В
ящиках - начинка для дюжины боевых лазеров.
     - Простите... я не понял, сержант. Вы  же  артиллерист. У вас есть свои
специалисты. Зачем...
     - Зачем этим должен заниматься старший пилот? - Снова та  же улыбка без
признаков  веселья.  -  Чтобы  спасти  цивилизацию  пауков, может  оказаться
необходимым использовать  эти средства с "Невидимой  Руки" на низкой орбите.
Для  ваших  пилотов очень  важно  будет  знать  командную последовательность
подготовки и пуска.
     Дзау кивнул  - кое-что  из  этого  он знал.  Наиболее вероятным истоком
гибельной для всей планеты  войны мог  быть текущий  кризис у южного полюса.
После  прибытия "Рука"  будет  пролетать над этим  местом  каждые пять тысяч
триста секунд, а малые суда будут держать его под контролем почти постоянно.
О лазерах  Томас Hay уже объявил. Ядерные бомбы... наверное,  пригодятся для
блефа.
     Сержант  продолжал   экскурсию,   описывая   ограничения   каждого   из
воссозданных устройств.  Большинство ракет  имело профилированные заряды,  и
зипхеды Омо превратили их в примитивные подземные бомбы.
     - ...и большую  часть  сетевых зипхедов мы переведем на борт "Невидимой
Руки". Они будут давать данные по управлению  огнем для  ваших маневров -  в
зависимости от выбора цели могут понадобиться существенные изменения орбиты.
     В голосе Омо звучал энтузиазм фанатика-стрелка, и очень быстро Дзау был
лишен возможности спрятаться от самого себя. Примерно год  он с возрастающим
страхом следил за приготовлениями:
     были  детали,  которые  от  него  нельзя  было  скрыть.  Но для каждого
действия,   готовящего  коварное  нападение,   можно  было  найти   разумное
объяснение.  И он изо  всех сил  держался  за эти "разумные объяснения". Они
позволяли ему ощущать хоть обрывки  своей  порядочности,  они позволяли  ему
смеяться вместе  с  Ритой,  планируя  свое будущее среди пауков  и с детьми,
которые у них будут.
     Очевидно, Дзау не смог  скрыть ужаса.  Омо остановил парад убийственных
откровений и посмотрел на Дзау в упор. Дзау только спросил:
     - Почему...
     - Почему я тебе должен  это растолковывать? - Омо ткнул пальцем в грудь
Дзау, отталкивая  его  из прохода к стене. И снова  ткнул. На  каменном лице
отразилось гневное возмущение. Праведный гнев  власть имущего эмергента, как
на Балакрее, где Дзау вырос. - Ведь  на самом деле это не должно быть нужно,
так? Но с тобой случилось то же, что со многими  в  нашей общине. Ты подгнил
внутри, стал вроде коробейника. Остальных - тех мы пока можем не трогать, но
когда  "Рука"  будет  на  низкой  орбите,  нам  нужно от  тебя немедленное и
понятливое повиновение. Ты понял?
     - Д-да. Да, сержант!
     Рита, Рита! Никогда нам не уйти из Эмергенцич.

     ГЛАВА  СОРОК  ВОСЬМАЯ  Мансарду  Хаммерфеста  покидало  больше  сотни
зипхедов. Траг Силипан, гениальный, как всегда, организовал перемещение всех
одновременно. Направляясь в клетушку Триксии,  Эзр плыл против человеческого
потока.  Фокусированных выгоняли группами по четыре-пять человек,  сперва из
капиллярных коридорчиков, которые вели к их ячейкам,  потом  в промежуточные
холлы  и, наконец, в  главные коридоры.  Пастухи  действовали  мягко, но все
равно маневр этот был сложным.
     Эзр  отодвинулся в  сторону в служебный закуток,  тихий омут в  потоке.
Мимо него плыли люди, которых он не видел годами. Специалисты из Кенг Хо и с
Триленда,  Фокусированные  сразу  после нападения,  как Триксия.  Многие  из
пастухов были друзьями Фокусированных, которых они вели. Вахта за Вахтой они
навещали пропавших. Сначала таких людей было много. Но  шли  годы, и надежда
таяла. Может быть, когда-нибудь...  было  же'обещание Hay об освобождении. А
тем .временем зипхедам  все это было безразлично, и посещения вызывали у них
в лучшем случае раздражение. И только редкие дураки продолжали к ним ходить.
     Эзр  никогда  не  видел  перемещение   такой  большой  массы  зипхедов.
Вентиляция в коридоре  была  хуже, чем  в клетушках, и запах немытых тел был
очень ощутим. Анне поддерживала  здоровье общественной собственности, но это
не означало чистого и приятного вида.
     Бил Фуонг  держался за стенной упор  в  пересечении потоков,  направляя
пастухов своих  команд. Большинство зипхедов принадлежали к распространенным
профессиям.  Винж уловил обрывки  возбужденных  разговоров. Может  быть,  их
волнует  судьба,  запланированная  для  мира  пауков?   Но  нет,  это   было
раздражение отвлечением  и техническая абракадабра.  Старая женщина  -.хакер
сетевых  протоколов  - толкала своего  пастуха, обращаясь  непосредственно к
нему.
     - Когда? - визжал ее голос. - Когда нам дадут опять работать?
     Еще кто-то  из группы  этой женщины завопил что-то  вроде  "Ага, у меня
стек  стынет!" и напустился на пастуха, идущего с другой стороны. Вся группа
стала на  этого  пастуха  орать. Отрезанные от  потока  входной  информации,
бедняги  свихнулись.  И  эта  группа стала ядром  растущего в потоке тромба.
Вдруг Эзр понял, что действительно может произойти  что-то вроде бунта рабов
- если у рабов отобрать работу! Эту опасность явно понял пастух-эмергент. Он
скользнул в  сторону  и парализующим  хлыстом перетянул  двух  слл ближайших
зипхедов. Они судорожно дернулись и обмякли.
     Лишенные  центра,   остальные   перешли   от  жалоб  к  неопределенному
ядражению.
     Успокоить остальных рвущихся в бой  зипхедов  подошел Бил уонг и бросил
на пастуха хмурый взгляд.
     - Теперь мне еще двоих по новой настраивать.
     Командир группы вытер кровь со щеки и ответил хмурым взглядом:
     - А ты это Трагу скажи.
     Он подхватил хлыст и  потащил безжизненные тела зипхедов над словами их
товарищей. Толпа поплыла снова, и через несколько екунд  Винжу представилась
возможность проскочить до конца коридора.
     Переводчиков на  "Невидимую Руку" не посылали, и в их половине Мансарды
должно  было быть  спокойно. Но Ээр,  оказавшись там, увидел  открытые двери
клетушек  и  толпящихся  в  капиллярном  коридоре  переводчиков.  Он  как-то
проскользнул сквозь толпу размахивающих руками  и кричащих зипхедов. Триксии
не было видно. Но  через несколько метров он наткнулся  на идущую  Навстречу
Риту Ляо.
     - Рита, где все надзиратели?
     Рита раздраженно вздернула руки вверх:
     -  Где-то  чем-то  заняты  небось! А  тут какой-то  идиот  открыл двери
переводчиков!
     Траг действительно  сам себя  превзошел,  хотя  это  скорее  всего 5ыла
только попутная ошибка. Самое смешное, что  переводчиков, которых  никуда не
везли, не пришлось понуждать выйти  из клеток, теперь они громко спрашивали,
куда идти.
     - Мы хотим на Арахну! Мы  хотим к ней поближе! Где Триксия? Эзр услышал
другие крики  откуда-то  сверху из-за  гла.  Он пошел  туда и  увидел  ее  и
остальных  переводчиков.  Триксия  была  сильно  дезориентирована:  она   не
привыкла к миру за пределами своей клетки. Но его она, кажется, узнала.
     - Тихо!  Молчать! -  закричала она, и шум стих. Она посмотрела  мутными
глазами  в сторону  Эзра. - Номер Четыре,  когда мы  отправляемся на Арахну?
Номер Четыре?
     - Гм. Скоро, Триксия. Но не в этом рейсе, не на "Невидимой Руке".
     - Почему? Меня не устраивает запаздывание!
     - Пока что наш предводитель хочет,  чтобы  ты была недалеко от него. --
Это фактически  и  было  официальное  объяснение: на близкой  орбите  вокруг
Арахны требуются  только  сетевые  функции  низкого  уровня. Фам и Эзр знали
объяснение и более мрачное:
     Hay хотел, чтобы, когда "Рука"  будет выполнять свое  истинное задание,
свидетелей было поменьше. - Когда будет безопасно, ты тоже туда отправишься,
Триксия. Я тебе обещаю.
     Он протянул руку. Триксия  не отпрянула, но крепко держалась за стенной
упор, сопротивляясь любым усилиям отвести ее обратно в ячейку.
     Эзр обернулся через плечо на Риту Ляо.
     - Что нам делать?
     -  Погоди-ка.  - Она  коснулась уха, прислушиваясь.  - Фуонг и  Силипан
вернутся  загонять их в стойла, как только погрузят  остальных на "Невидимую
Руку".
     Господи, это  не  так-то скоро. А тем  временем  двадцать  переводчиков
будут болтаться на свободе в лабиринте Мансарды. Он погладил руку Триксии:
     - Давай вернемся к тебе, Триксия. Послушай, чем дольше ты здесь будешь,
тем дольше не будешь получать информации. Ты, наверное, скорлупки оставила в
комнате. А по ним можно передать твои вопросы в сеть флота.
     Триксия наверняка  оставила скорлупки,  поскольку их отключили от сети.
Но сейчас он только пытался все время гудеть что-нибудь разумное.
     Триксия в нерешительности  перехватилась за другой стенной  упор. Потом
вдруг резко  протолкнулась мимо  и  мелькнула по  уходящему  вниз  коридору,
который вел в ее комнатушку. Эзр пошел за ней.
     Клетушка среагировала  на появление Триксии, и снова тускло засветились
дисплеи. Триксия  схватила скорлупки, и Эзр с ними синхронизировался.  Связи
не были полностью отключены. Ээр увидел обычные картинки и пятна текста. Это
не была прямая передача с планеты, но близко к  тому. Глаза Триксии метались
от дисплея к дисплею. Пальцы стучали по старой клавиатуре, но она забыла или
не  захотела  связаться  с  информационной  службой  флота.  Один только вид
привычного рабочего места  притянул ее к центру ее  Фокуса. Выскочили  новые
текстовые  окна.  Иероглифическая неразбериха,  замелькавшая  в  них,  была,
наверное, представлением разговорной речи пауков, какая-то радиопередача или
- учитывая текущее положение дел - перехват армейский переговоров.
     - Не могу  я терпеть  это  запаздывание!  Так нечестно! И снова  долгое
молчание. Триксия открыла  еще  один  текстовый экран. Картинки по его бокам
мелькали серией цветов - один из  видеоформатов пауков. Это все еще не  было
похоже  на  настоящую картину, но узор был узнаваем - Эзр часто видел  его в
клетушке  Триксии.  Коммерческий  канал  новостей  пауков,  который  Триксия
переводила ежедневно.
     - Они ошиблись. В Зюйдвиль поедет не Король, а генерал Смит.
     Она все еще говорила напряженно,  но это была ее обычная Фокусированная
сосредоточенность.
     Еще через  несколько секунд в комнату  засунулась  голова Риты Ляо. Эзр
повернулся и увидел на ее лице полное изумление.
     - Эзр, ты волшебник. Как ты смог их всех успокоить?
     -  Я... просто  я  думаю,  Триксия  мне доверяет.  Это  была  глубинная
надежда, высказанная как робкое предположение.
     Рита убрала голову из двери, чтобы оглядеть коридор.
     - Ага, но ты знаешь, что  случилось, когда ты вернул  ее  к работе? Все
остальные  тихо разошлись  по комнатам. У этих переводчиков больше контроля,
чем у военных  зипхедов. Тут надо  только уговорить доминанта,  и все тут же
строятся за ней.  - Она усмехнулась. - Но  я думаю, мы это уже видели  - как
переводчики   контролируют  зипхедов  технического'уровня.  Они  -  ключевые
компоненты.
     - Триксия - человек!
     И все Фокусированные -  люди, работорговцы вы проклятые!- - Да, Эзр,  я
знаю,  извини.  Я на самом  деле  понимаю...  Триксия и  другие  переводчики
действительно   отличаются.  Это   очень   особый  талант   -  переводить  с
естественных языков. Из  всех...  Фокусированных переводчики  ближе  всего к
настоящим людям... Послушай, я тут приведу все  в порядок и дам  Билу Фуонгу
знать, что все под контролем.
     Рита,  пятясь, выплыла из  комнаты. Дверь  скользнула на  место.  Потом
послышались   звуки   других  закрываемых  дверей.  Триксия  согнулась   над
клавиатурой, безразличная  к  только  что выраженным мнениям. Эзр глядел  на
нее, думая о  ее будущем, о  том, как в конце  концов ее спасет.  Даже после
сорока  лет  Скрытности  переводчики не  могли  подделать голосовую связь  с
пауками  в реальном  времени.  Томас  Hay  ничего  не  выиграл  бы,  спустив
переводчиков на Арахну... пока что. Когда этот мир будет завоеван, Гриксия и
другие станут голосом завоевателя.
     Но этого не будет. План Фама и Эзра разворачивался  своим чередом. Если
не   считать   нескольких  старых  систем,   электромеханических   резервных
устройств, локализаторы Кенг Хо могли  взять на себя тотальный контроль. Фам
и Эзр шли к  настоящим актам  саботажа  -  и  самым  важным было  отключение
беспроволочного  элект-опитания  в Хаммерфесте.  Этот  выключатель был почти
чистейшей механической связью, недоступной  всяким тонкостям.  Но у Фама Был
еще  один  способ  использования  локализаторов.  Как  стальной  крошки.  За
последние мегасекунды Эзр и Фам выложили  слои крошки  возле  выключателя  и
аналогично  поступили  со  многими  тарыми системами,  в том числе  на борту
"Невидимой Руки".
     Последняя  сотня секунд - это был  неимоверный риск. Такой номер  можно
проделать только один раз, когда Hay и его банда будут отвлечены собственным
захватом.
     Если  саботаж   сработает  -  когда  он  сработает,  -  править  станут
локализаторы Кенг Хо.
     И наступит наше время.
     ГЛАВА  СОРОК ДЕВЯТАЯ Хранкнер Аннерби много времени проводил в Ставке -
здесь была, по существу, основная база его строительных работ. Раз десять за
год он  посещал  святая святых разведки  Аккорда.  Каждый день  он общался с
генералом Смит  по электронной  почте, видел  ее  на  штабных совещаниях. Их
встреча в Калорике - уже пять лет назад - не была сердечной,  но по  крайней
мере это был честный обмен тревожными мнениями. Но уже семнадцать лет... все
те годы после  гибели Гокны - в личном кабинете  генерала Смит он не был  ни
разу.
     . У  генерала был новый помощник - молодой  и внефазный.  Хранкнер едва
его  заметил.  Он  вступил  в  тишину  кабинета  шефа.  Кабинет  был так  же
просторен,  как ему помнилось,  с  открытыми полками  в  нишах  и отдельными
насестами. Минуту он думал, что он здесь один.
     Это  был раньше кабинет Струта  Гринвела, предшественника Смит. Это был
самый  закрытый кабинет  шефа разведки  еще  в  двух предыдущих  поколениях.
Прежние владельцы вряд ли бы узнали его теперь. Здесь компьютеров и приборов
связи  было  больше,  чем  в кабинете  Шерканера в Принстоне.  Одна  сторона
комнаты представляла собой полный видеодисплей, с деталями  не хуже, чем  на
любой  видеомантии.  Сейчас  он  показывал   изображение  с  камер  наверху:
Королевские Водопады, застывшие  уже два года назад. Видна  была вся долина.
Голые холмы остывали, на вершинах лежал иней  углекислого газа. Но вблизи...
Из  домов текли цвета  за  пределами  красного,  подсвечивая выхлопы  машин.
Минуту Хранк смотрел и  пытался себе представить, как должна была  выглядеть
эта сцена еще поколение назад - пять лет в глубь Тьмы. Черт, эта комната уже
была оставлена. Сотрудники Гринвела забились уже  в свою  командную пещерку,
дыша  спертым  воздухом и ловя  последние радиосообщения, гадая, выживут  ли
Хранк и Шерк  в  своей подводно-лодочной  глубине. Еще несколько  дней  -  и
Гринвел  закрыл  бы  эту  операцию,  и  Великая Война  замерзла бы  в  своем
смертельном сне.
     Но в этом поколении мы все  живем и живем, направляясь к самой страшной
войне всех времен.
     Позади него в комнату безмолвно вошла Генерал.
     -  Прошу вас, сержант, садитесь. -  Она  показала на насест перед своим
столом.
     Аннерби  отвлекся  от вида и сел.  П-образный  стол  Смит  был  завален
распечатками  докладов и  заставлен  пятью-шестью дисплеями, три из  которых
светились.  На  двух  были абстрактные узоры вроде тех, на  которых Шерканер
сдвинулся.
     Значит, она все еще ублажает его.
     Улыбка  генерала казалась окаменевшей,  вымученной и потому могла  быть
искренней.
     - Я называю вас сержантом. Как это странно. Но... спасибо, что пришли.
     - Конечно, мэм. - Зачем она меня сюда  вызвала?  Может быть, этот дикий
план  для  северо-запада  получил свой шанс. Может быть...  - Вы  видели мои
предложения  по земляным  работам, генерал? С  помощью  атомных  зарядов  мы
сможем выкопать защищенные пещеры, и быстро.  Сланцы северо-востока для этой
цели  идеальны. Дайте мне бомбы,  и за сто дней я  смогу защитить почти  все
фермы и жителей.
     Слова были произнесены. Расходы ожидались неимоверные, вне возможностей
Короны   или   свободного   финансирования.   Генерал  должна  будет   взять
чрезвычайную власть, несмотря ни на какой Ковенант. И даже тогда счастливого
конца не будет. Но если - когда - разразится война, это спасет миллионы.
     Виктория Смит мягко подняла руку.
     - Хранк, у нас нет ста дней. Так или иначе, я ожидаю, что все решится в
ближайшие три.  - Она показала на  один из дисплеев. - В  Зюйдвиле находится
достопочтенная Пьетра собственной персоной и всем дирижирует.
     - Будь она проклята! Но если она запустит атаку  из Зюйдвиля,  она тоже
сгорит.
     - Вот почему мы, вероятно, в безопасности, пока она не уедет.
     - До меня доходили слухи, мэм. Наша  внешняя разведка засыпалась? Тракт
отстранен с позором?
     Слухи  ширились  и  росли.  Существовали страшные подозрения об агентах
Братства  в  сердце  разведки.  На  самых рутинных  передачах использовалось
глубочайшее  шифрование.  Если противник  не  преуспел с прямой  угрозой, он
теперь мог победить просто из-за паники и неразберихи.
     Смит сердито дернула головой.
     -  Так  и есть. Нас обошли на Юге. Но у нас там есть еще  кое-что, есть
кое-кто, кто от меня зависит... кого я  подвела. - Последние слова были  еле
слышны, и Хранк не был уверен, что сказаны они для него.  Она еще помолчала,
потом подняла голову: - Вы же эксперт по инфраструктуре Зюйдландии, сержант?
     -  Я ее  проектировал и  курировал почти все  строительство.  Это  было
тогда, когда  Зюйдландия с Аккордом были в такой дружбе, какая  только может
быть   между  двумя  государствами.   Генерал  чуть  покачалась  на  насесте
взад-вперед.
     - Сержант...  я  даже сейчас еще  вас  видеть не могу.  Я думаю, вы это
знаете.
     Хранк опустил голову. Еще как знает.
     - Но если  сказать просто, я вам доверяю.  И, ради всех  глубин, вы мне
сейчас  нужны! Приказов я не могу отдавать и не хочу... но не поможете ли вы
мне в Зюйдвиле?
     Казалось, она эти слова из себя клещами выдирает.
     Тебе приходится просить ?
     Хранкнер поднял руки:
     - Конечно!
     Такой  быстрый  ответ явно не ожидался.  Смит только  таращилась  целую
секунду.
     - Вы меня понимаете? Вы подвергнете себя риску ради личной услуги мне!
     - Да, конечно. Я всегда хотел помочь.
     Я всегда хотел все исправить, чтобы стало как было.
     Генерал еще секунду на него смотрела. Потом произнесла:
     - Спасибо, сержант. - Она что-то  простучала по стол/. - Тим Даунинг...
- Это, что  ли, ее новый помощник? - ...даст вам все детальные анализы. Если
сказать коротко, есть единственная  причина,  по которой Пьетра может быть в
Зюйдвиле: они еще не решили. Она еще не владеет всеми ключевыми фигурами.  И
некоторые члены парламента Зюйдландии попросили меня приехать на переговоры.
     - Но... ведь такие вещи должен делать Король!
     - Да, похоже, в эту Тьму мы много традиций ломаем.
     - Вам нельзя ехать, мэм!
     Где-то в подсознании кто-то  хихикнул при таком нарушении  сержантского
этикета.
     - Вы не единственный, кто дает мне такой  совет. Последнее,  что сказал
мне  Струг  Гринвел, не  дальше двухсот  ярдов от  этого  места, было  нечто
похожее.  - Она замолчала, охваченная  воспоминаниями.  - Забавно, как много
угадал  Струг.  Он знал, что я  займу его насест. Он  знал, что всегда будет
соблазн выйги в поле самой.  В первые десятилетия Света, когда десятки раз я
могла все исправить и даже спасти  жизни, если только пойду  сама  и сделаю,
что нужно сделагь. Но совет Гринвела был вроде приказа, и я выполняла его, и
доживала до следующего соблазна. - Она коротко засмеялась, будто ее внимание
резко  вернулось  к настоящему. - А теперь я  старуха, трепыхающаяся в  сети
обмана. И настало время наконец нарушить закон Струга.
     - Мэм, совет генерала Гринвела так же верен, как и раньше.
     Ваше место здесь.
     - Это я...  дала  разразиться  этому хаосу. Это  было мое решение,  мое
неизбежное решение.  Но если я теперь отправлюсь  на Юг,  есть  шанс  спасти
несколько жизней.
     -  Если  вас  постигнет  неудача,  вы  погибнете, а  мы  будем  разбиты
наверняка!
     - Нет. Если я погибну, крови будет  больше, но все равно победим  мы. -
Она захлопнула настольные дисплеи. - Мы  улетаем через три  часа с Четвертой
Курьерской. Будьте там.
     Хранкнер чуть не взвизгнул от досады.
     - Возьмите хотя бы специальную охрану! Юную Викторию и...
     - И группу  Лайтхилл? - мелькнула неуловимая улыбка. - Их репутация уже
общеизвестна?
     Хранкнер не мог не улыбнуться в ответ.
     - Д-да. Никто  не знает, чем они на самом деле. занимаются... но с виду
они такие же психи, как мы были когда-то.
     Ходили о них рассказы. Хорошие и плохие, но все совершенно сумасшедшие.
     -  У тебя же нет к  ним ненависти,  Хранк? - Она  действительно  хотела
знать.  - У них  есть  работа поважнее на  эти  семьдесят  два часа...  Мы с
Шерканером  сознательно  создавали  эту  ситуацию  в течение многих  лет. Мы
знали, чем рискуем. Теперь время расплаты.
     Впервые  за  весь  разговор  она упомянула  Шерканера.  Сотрудничество,
которое  привело их так  далеко,  распалось, и  теперь  Генерал  располагала
только собой.
     Вопрос не имел смысла, но не задать его Аннерби не мог:
     - А вы говорили об этом с Шерком? Что  он сейчас делает?  Смит молчала,
но вид у нее был решительный. Потом она ответила:
     - Все, что может, сержант. Все, что может.
     Ночь была ясная даже  для  Парадиза. Обрет Незеринг  осторожно  обходил
башню на  вершине  острова,  проверяя аппаратуру для ночного сеанса. Штаны и
куртка  с  подогревом  не   особенно  его   обременяли,  но  если  сломается
нагреватель воздуха  или оторвется кабель питания, который тянется за ним...
Нет, он  не врал своим  ассистентам, что отморозить руку, ногу или легкое  -
это дело нескольких минут. Уже пять лет после ухода во Тьму. Интересно, были
ли в Великую Войну в это время такие, которые еще не залегли в спячку?
     Незеринг остановился  постоять  - он  даже  слегка опережал свой график
осмотра. В  морозной тишине он оглядел  то, в чем был специалистом,  - небо.
Двадцать  лет  назад,  только  начиная  учиться  в  Принстоне,он хотел  быть
геологом. Этой  наукой  занимался  отец, и  в текущем поколении важность  ее
сильно   возросла  из-за  мегатон-ных   земляных  работ  и  глубоких  горных
разработок. Астрономией же  занимались чокнутые маргиналы.  Разумные кобберы
ориентируются  вниз,  рассчитывая  на  безопасные  глубины,  чтобы  пережить
предстоящую Тьму. Чего там смотреть, в этом небе? Конечно, солнце - источник
жизни и всех проблем.  А кроме этого там  не  меняется ничего. Звезды -  это
такие  постоянные  точечки,  ничего  общего  не  имеющие  с  солнцем  или  с
чем-нибудь вообще, что может интересовать коббера.
     Потом на втором курсе Незеринг встретил старика Шерканера Андерхилла, и
его жизнь изменилась  навсегда  - хотя в  этом Незеринг  был  не оригинален.
Второкурсников было десять тысяч, но  Андерхилл  находил тех, кто ему нужен.
Или, быть  может, все было наоборот: Андерхилл был таким пылающим источником
безумных идей, что некоторые  студенты кружились вокруг него, как лесные феи
возле огня. Андерхилл утверждал, что страдания математики и  физики возникли
оттого, что никто толком  не понимал простоту орбиты мира вокруг солнца  или
собственного движения звезд.  Если  бы была хотя  бы  еще  одна  планета для
упражнений ума, дифференциальное  исчисление могло бы  быть открыто  не  два
поколения назад,  а десять, и  бешеный взрыв технологий  в текущем поколении
распределился бы спокойнее на несколько циклов Света и Тьмы.
     Конечно,  утверждения Андерхилла о  судьбе  науки не были  оригинальны.
Пять  поколений  назад после изобретения телескопа астрономия  двойных звезд
революционизировала представление  пауков о времени.  Но Андерхилл блестящим
образом умел получать  новое из объединения  старых идей.  Юный Незеринг все
дальше и дальше уходил от надежной геологии, пока не влюбился окончательно в
Верхнюю Пустоту. Чем больше он понимал, что  такое на самом деле звезды, тем
сильнее представлял себе, чем может быть вселенная. И теперь в небесах можно
увидеть все цвета,  если знаешь, куда смотреть и какими приборами. Здесь, на
острове Парадиз, дальне-красный цвет звезд сиял яснее, чем где бы то ни было
на  всей  планете.  С  построенными теперь  огромными  телескопами  и  сухой
неподвижностью верхней атмосферы Незерингу иногда казалось, что он  видит до
конца вселенной.
     А это  что?  Низко  над  горизонтом на  северо-востоке тянулась  на  юг
перистая полоса полярного сияния. Над Северным морем существовала постоянная
магнитная петля,  но на пятом  году Тьмы полярные сияния  были очень  редким
гостем. Внизу в городе оставшиеся немногочисленные туристы наверняка ахают и
охают,  глядя  на  это зрелище.  Для Обрета Незеринга  оно было  всего  лишь
неожиданной  помехой.  Он понаблюдал еще  секунду,  начиная  интересоваться.
Световой  пучок страшно  плотный, особенно  к  северу, где почти  сходится в
точку. Интересно. Если бы это не мешало  сегодняшнему сеансу, можно  было бы
поднять  телескоп  дальне-синего спектра  и  посмотреть  поближе.  Интуиция,
понимаешь.
     Незеринг  отвернулся  от  парапета  и  направился  к  лестнице.  Оттуда
доносился топот, будто  сотня штурмующих бойцов  грохочет по лестнице,  хотя
скорее  всего это Шерпи Трапер  и его четыре кованых сапога. Еще секунда - и
ассистент вывалился из двери.  Шерпи  было  всего  пятнадцать лет, настолько
внефазный, насколько вообще может'быть  ребенок. Было время,  когда Незеринг
не представлял себе, как  можно говорить с такой мерзостью, не то что вместе
работать. Еще  одно, что  изменил в нем  Принстон. Шерпи  действительно  был
ребенком, и очень во многом невежественным. Но что-то  было в его энтузиазме
совершенно  непреодолимое.   Незеринг   иногда   задумывался,  сколько   лет
исследований  потеряно бывало  в  конце Годов  Увядания,  потому  что  самые
молодые  исследователи  уже  входили в  средний возраст,  заводили  семьи  и
слишком остывали, чтобы работать с огоньком.
     -  Доктор  Незеринг!   Сэр!   -  зазвучал  голос   Шерпи,  приглушенный
нагревателем воздуха. Мальчик запыхался и  сейчас терял время, сэкономленное
при  бешеном беге вверх по лестнице. - Беда! Я потерял радиосвязь с Северным
Мысом! - Точка в  пяти милях,  где  стоял  второй конец интерферометра. - На
всех частотах только помехи!
     Так что все планы на эту ночь грохнулись.
     -  Ты связывался с  Сэмом по наземной линии? Что... Он не договорил: до
него  стали доходить слова Шерпи.  Помехи на всех частотах. Позади  странный
"сполох"  полярного   сияния  медленно  сползал  к  югу.  Раздражение  стало
сменяться страхом.  Обрет Незеринг знал, что мир балансирует на грани войны.
Все это знали. Цивилизация  может погибнуть за несколько часов, если полетят
бомбы. Даже в таких удаленных местах,  как остров Парадиз, можно не уцелеть.
Так что это за свет? Он  уже начинал блекнуть, яркая точка исчезла.  Ядерный
взрыв в магнитных полях  может  выглядеть как полярное сияние,  но не  такое
асимметричное и наверняка не с таким  большим временем  восхождения.  Хм.  А
может,  умные  физики построили  что-то  посложнее  обычной  ядерной  бомбы.
Любопытство мешалось с ужасом.
     Он повернулся и потянул Шерпи обратно к лестнице. Стоп, сбрось обороты.
Сколько раз он давал Шерпи такой совет?
     -  Шаг за  шагом,  Шерпи, и следи, чтобы  кабель не  выдернуло.  Радары
сегодня действуют?
     - Д-да. - Шерпи сзади гремел сапогами по лестнице. - Но в журнале будет
только шум.
     - Может быть.
     Отражение микроволн  от  ионизированных  следов  было  одним  из  малых
проектов, которыми занимались Незеринг и Трапер.  Почти все отражения  можно
было  привязать к падающему  спутниковому  мусору, но каждый год случалось и
то, что трудно было объяснить, загадки  Великой Пустоты. Он чуть даже статью
об  этом не написал. А эти чертовы обозреватели - вездесущий Т. Ларксалот  -
стали гонять  свои программы  и с его выводами не согласились. Сегодня можно
будет  еще  раз  использовать  радарные  антенны.  Точечный  конец странного
свечения - что, если это физический объект?
     - Шерпи, мы все еще в сети?
     Высокоскоростная связь шла  по оптическому  волокну,  протянутому через
океанский лед,  и Незеринг  собирался  для  управления  сегодняшним прогоном
использовать материковые суперкомпьютеры. Теперь же...
     - Я проверю. Незеринг засмеялся:
     - Может, мы покажем Принстону что-то интересное! Он углубился в журналы
радаров и начал их просматривать. Кто обращается к ним сегодня - Природа или
Война? Как бы там ни было, а сказано будет что-то важное.

     ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ  Летая  в эти дни, Хранкнер Аннерби чувствовал, как
он  стар.  Он помнил, как поршневые  двигатели  крутили  воздушные  винты, а
крылья были матерчатые на деревянном каркасе.
     А самолет Виктории Смит не был обычным реактивным самолетом  для важных
шишек: он  летел  на высоте почти сто тысяч футов, обгоняя  звук в три раза.
Два двигателя  работали почти  бесшумно, только слышался тонкий высокий тон,
будто зарывающийся  тебе  в  кишки.  Звездного  и  солнечного света  снаружи
хватало, чтобы видеть цвета на лежащих внизу облаках. Они покрывали  планету
слоем за слоем.  С  этой  высоты  даже самые высокие облака  казались  очень
низкими,  припадающими к  земле.  Иногда  в  воздухе открывались  каньоны  и
мелькал лед  со снегом. Еще через несколько минут они будут у Южных Проливов
и  выйдут из воздушного  пространства Аккорда.  Бортсвязист сказал,  что они
летят в сопровождении эскадрильи  истребителей  Аккорда, которая проводит их
до  самого  посольского  аэродрома в  Зюйдвиле.  Единственным подтверждением
этому были  редкие  проблески, которые  Аннерби  иногда замечал  в небе  над
собой. М-да. Как все, что в эти дни было важно, они двигались слишком быстро
и слишком далеко, чтобы быть замечаемыми смертными.
     Личный  самолет   генерала   Смит  на  самом  деле  был   сверхзвуковым
разведчиком-бомбардировщиком,  из тех,  что  устарели  в  связи  с развитием
спутников.
     - ПВО нам практически его подарила, - заметила Смит, когда они всходили
на борт. - Все это станет бесполезным мусором, когда  воздух начнет выпадать
снегом.
     Тогда  вся транспортная индустрия будет  совсем другой.  Баллистические
ракеты? Антигравитационные  глайдеры?  Может быть, это  и не важно.  Если их
миссия не поможет, может не остаться вообще никакой промышленности, а только
бесконечная битва среди развалин.
     Середина  фюзеляжа была заставлена штабелями компьютеров и оборудования
связи.  При  входе  Аннерби  заметил лазерные  и  микроволновые  устройства.
Борт-техники были включены  в военную сеть Аккорда почти так же надежно, как
если бы  сидели дома  в Ставке.  Стюардов  в  этом рейсе не  было. Аннерби и
генерал  Смит  были пристегнуты к небольшим насестам,  которые  после первых
двух часов  начали казаться страшно  жесткими. И все  же у  них было  больше
комфорта, чем у солдат, висящих на сетях в корме самолета. Команда из десяти
охранников - все телохранители Генерала.
     Виктория Смит  была спокойна и занята делом. Ее  помощник, Тим Даунинг,
принес на борт все ее компьютерное оборудование:
     тяжелые  неуклюжие  коробки,  наверняка  очень  мощные,   очень  хорошо
экранированные или очень  устаревшие.  Последние три  часа  Генерал  сидела,
окруженная полудюжиной  экранов,  и их мерцание  отражалось у нее  в глазах.
Хранкнер подумал  про  себя, что  она  сейчас  видит. Военные сети  вместе с
отрытыми сетями давали ей возможность быть всевидящей почти как бог.
     Дисплей Аннерби показывал последний  отчет с подземного строительства в
Зюйдвиле. Кое  в  чем это была ложь - но он  достаточно хорошо знал исходный
проект,  чтобы видеть  правду. В  который раз он  заставил себя  вернуться к
чтению.   Странно:   когда  он  был   молод,  в  Великую   Войну,   он  умел
сосредоточиться не  хуже, чем Генерал  сейчас. Но  сегодня мысли  все  время
перескакивали вперед, к ситуации и катастрофе, которая грозила отовсюду.

     Уже над Проливами; с этой высоты взломанный морской лед смотрелся сетью
трещин.
     - Ух ты! - завопил один  из техников связи. - Вы это видели? Аннерби ни
черта не видел.
     - Да! Но хочу посмотреть еще раз. Покажите.
     - Есть, сэр!
     Техники на своих насестах перед Аннерби склонились над дисплеями, тыкая
руками и хлопая  по клавиатуре. Вокруг них мигали огоньки, но Аннерби не мог
прочесть слов на экранах, да и формат дисплеев был совершенно непривычный.
     Он  увидел,  что Виктория Смит  позади него приподнялась на  насесте  и
внимательно смотрит.  Значит, ее аппаратура с  техниками не имеет связи. Вот
тебе и всевидящий взгляд божий.
     Через минуту она подняла руку и дала знак технику. Тот обратился к ней:
     - Похоже, кто-то произвел ядерный взрыв, мэм.
     - Хм, - сказала Смит. У Аннерби экран даже не моргнул.
     - Это очень  далеко,  может  быть, над  Северным морем.  Давайте  я вам
выведу отображающее окно.
     - И сержанту Аннерби, если можно.
     - Есть, мэм.
     Рапорт из Зюйдвиля  перед  Хранкнером  вдруг сменился картой  северного
побережья. От точки в тысяче двухстах километров к северу от острова Парадиз
расходились  концентрические  круги.  Да,  старая  тиферская  дозаправочная'
станция, ненужный морской опорный пункт, где собирались перебрасывать войска
по льду. Это действительно далеко, на противоположной от них стороне мира.
     - Только один взрыв? - спросила Смит.
     -  Да,  и  очень  высоко. Импульсная  атака... если только она не  была
больше мегатонны.  Мы строим карту по данным со спутника и наземного анализа
с северного побережья и из Принстона.
     Под картой бежали пояснения, библиографические указатели на сайты сети,
которые дали свой вклад в анализ. Ха. Есть даже очевидец с острова Парадиз -
согласно коду, из университетской обсерватории.
     - Какие у нас потери?
     - Военных потерь нет, мэм. Два коммерческих спутника потеряли связь, но
это может быть временно. Похоже, это был просто тычок.
     А зачем тогда? Проверка? Предупреждение? Аннерби уставился на дисплей.
     Дзау  Цинь  был  здесь меньше  года  назад,  но  тогда  всего  лишь  на
шестиместном  десантном катере, туда  и сразу обратно.  Сегодня он руководил
пилотированием "Невидимой Руки", миллионами тонн звездолета.
     Это  было настоящее  нашествие  завоевателей - пусть даже  завоевателям
вбили  в голову, что они  спасатели.  Рядом  с Дзау в бывшем кресле капитана
коробейников сидел Ритцер Брюгель.  Предводитель  выдавал  бесконечный поток
тривиальных приказаний - можно подумать, он сам хочет руководить пилотами.
     Корабль  спустился  у  северного  полюса Арахны,  войдя  в  атмосферу и
сбросив  скорость за  одно  сильное  торможение  - около  тысячи  секунд при
тяжести больше одного g. Торможение выполнялось над открытым океаном, далеко
от  населенных центров  пауков,  но  йля тех немногих, кто  его  видел, свет
должен был показаться неимоверно ярким. Сам Дзау видел отраженное от снега и
льда сияние.
     Брюгель  глядел  на  летящую навстречу ледяную пустыню. Черты его  лица
свело  каким-то  сильным  чувством.  Отвращение  при виде чего-то совершенно
бесполезного? Торжество прибытия в  мир, где он будет  соправителем?  Скорее
всего и  то  и другое одновременно.  И  сейчас  на мостике его тон, даже его
слова иногда выдавали и торжество, и предвкушение насилия. Может быть, Томас
Hay и мог сохранять маску там, в лагере L1, но здесь Ритцер Брюгель срывал с
себя  путы. Дзау видел коридоры, ведущие к личным  апартаментам  Брюгеля. На
стенах   шел  постоянный   клубящийся  розовый  узор,  тяжело  и   угрожающе
чувственный. В этих коридорах не проводились совещания сотрудников.  По пути
от точки  L1 Дзау  слышал, как  Брюгель  хвастался подкапралу Анлангу, какое
специальное блюдо  он себе притащит из морозильника для празднования будущей
победы.
     Не надо тебе об этом думать. Ты и так слишком много знаешь.
     В ухе Циня зазвучали голоса  его пилотов, подтверждающие то, что он уже
видел  на  дисплеях  слежения. Он посмотрел на Брюгеля и доложил официальным
тоном, который Брюгелю, кажется, нравился:
     - Торможение завершено,  сэр. Мы находимся на  полярной орбите,  высота
сто пятьдесят километров.
     Чуть ниже, и надо будет надевать снегоступы.
     - Нас видно за несколько тысяч километров, сэр.
     Цинь  сопроводил свои слова озабоченным взглядом. Всю дорогу  от L1  он
изображал  наивного идиота. Игра опасная, но она  давала ему некоторый запас
маневра.
     Может  быть,  можепгбыть,  есть   какой-то  способ  избежать  массового
убийства.
     Брюгель ухмыльнулся с видом самодовольного превосходства.
     -  Конечно, нас видели,  мистер Цинь. В том-то и  фокус,  чтобы дать им
видеть; а потом подкорректировать  их интерпретацию информации об этом. - Он
открыл  канал  связи с  трюмом  зипхе-дов.  - Мистер Фуонг! Вы прикрыли наше
прибытие?
     Из трюма  ответил  голос Била  Фуонга.  Последний раз, когда  Дзау туда
заглядывал, там творился дурдом, но голос Фуонга звучал хладнокровно:
     - Мы контролируем ситуацию, предводитель. Три моих  группы  синтезируют
доклады спутника. На L1 говорят, что они выглядят прилично.
     Очевидно, Фуонг разговаривал  с группой Риты. Наверное, она сейчас ушла
со  смены, потому  что Hay  должен был  бы  объявить перерыв  перед  полосой
тяжелой  работы. Дзау  уже,целый  день знал, что  "затишье"  будет  временем
массового убийства.
     - Я должен предупредить вас, сэр, -  добавил  Фуонг.  - Пауки  в  конце
концов  сообразят,  что  к чему.  Наша маскировка продержится  только  сотню
килосекунд, и даже меньше, если там внизу кто-то окажется слишком умным.
     - Спасибо, мистер Фуонг. Это более  чем достаточно. - Брю-гель  вежливо
улыбнулся Циню.
     Часть  уходящего  за  горизонт  вида исчезла,  сменившись  изображением
Томаса Hay. Старший предводитель находился в доме в Озерном Парке в обществе
Эзра Винжа и  Фама Тринли. У них  за спиной играли  на воде солнечные блики.
Разговор будет двусторонний и будет наблюдаться всеми Ведомыми и людьми Кенг
Хо. Hay оглядел мостик "Руки" и, кажется, нашел взглядом Ритцера Брюгеля.
     - Поздравляю, Ритцер. Вы отлично выбрали позицию. Рита мне говорит, что
вы уже добились тесной синхронизации с наземными сетями. У нас тут тоже есть
хорошие новости. Шеф разведки Аккорда едет с визитом в Зюйдвиль. Ее оппонент
из Братства уже там. Если ничего непредвиденного не случится, какое-то время
все будет мирно.
     Hay говорил очень искренне и доброжелательно. Забавно другое:
     почти так же кротко ответил и Ритцер Брюгель:
     -  Так точно, сэр. Я планирую объявление  и перехват сети через... - он
сделал паузу, будто сверяясь с графиком, - ...пятьдесят одну килосекунду.
     Конечно,  Hay  ответил  не сразу. Сигнал с  "Невидимой Руки"  выйдет из
радиотени на ретранслятор и оттуда через  расстояние  в пять световых секунд
направится к L1. Обратное сообщение пройдет еще за пять секунд.
     И точно через десять секунд Hay улыбнулся:
     - Превосходно! Мы тут перераспределим  график,  чтобы люди отдохнули  к
самому пику нагрузки.  Удачи  вам всем там внизу, Ритцер. Наша судьба теперь
зависит от вас.
     Еще пару кругов они сделали в этом танце обмана, потом  Hay отключился.
Брюгель проверил, что вся оставшаяся связь - локальная.
     - Коды "огонь" должны быть выданы  вот-вот, мистер Фуонг, - ухмыльнулся
Брюгель. - Еще двадцать килосекунд, и сделаем из пауков жаркое.
     Шерпи Трапер глазел на дисплей радара, разинув пасть.
     -  Все... все как вы  сказали. Восемьдесят восемь  минут,  и  эта штука
снова летит с севера!
     Шерпи достаточно знал математику и работал  с Незерингом уже почти год.
Естественно,  он  понимал  принципы  полета  спутника.  Но,  как большинство
народу,  все  равно  не  мог  взять в толк, как это "брошенный в небо камень
никогда  не  упадет".  Кобберенок  фыркал  от  восторга,  когда какой-нибудь
спутник связи появлялся из-за  горизонта точно в то время и  на том азимуте,
которые предсказывала математика.
     Сегодня Незеринг сделал  предсказание другого порядка, и потому был так
же поражен, как его помощник, и  куда сильнее перепуган. Им удалось получить
только два-три четких радарных пеленга узкого  конца полярного сияния. И эта
штука тормозилась,  хотя была намного  выше атмосферы. Пункт ПВО в Принстоне
не был этим особо поражен. Незеринг давно уже имел дело с парнями из ПВО, но
в эту ночь они отнеслись к нему, как к постороннему:
     автоответчик  поблагодарил  за  сообщенную  информацию и  заверил,  что
соответствующие меры принимаются. Мировая сеть была  полна слухов  о ядерном
заряде на высокой  орбите, но эта штука бомбой не была. На  юг она  уходила,
кажется, по низкой  орбите... а  теперь появилась снова  с  севера точно  по
расписанию.
     - Как вы думаете, мы его увидим, сэр? Он пройдет почти над нами.
     -  Не  знаю. У нас  нет  телескопа, который  умел бы достаточно  быстро
вертеться, чтобы за ним уследить. - Незеринг направился к лестнице. -  Можем
попробовать десятидюймовый.
     - Ага!
     Шерпи рванулся мимо...
     - Пристегни дыхательный аппарат! За кабелем следи!
     ...но он уже гремел вверх по лестнице.
     Да, но малыш прав! До  появления объекта точно в зените остается меньше
двух минут, и еще пара, пока он оттуда уйдет. Ха. Может быть, на телескоп не
хватит времени. Незеринг притормозил, на ходу схватил  со стола  квадрокль с
широким обзором и понесся вверх вслед за Трапером.
     Наверху  чуть  задувал  ветерок,  леденящий, как клыки  та-ранта,  даже
сквозь леггинсы с электроподогревом. Солнце взойдет минут через семьдесят, и
хотя оно и тусклое, но все равно лучшее время для наблюдений  уйдет. Впервые
это было не важно. В эту ночь наитие исходит от доброй старой земли.
     Прошла  почти  минута,  пока эта  загадка не появилась над головой. Она
должна была бы быть уже высоко над горизонтом, двигаясь на них курсом на юг.
Незеринг  ходил  по  закругленной стене главного  купола  и глядел на север.
Позади в кладовой аппаратуры  шумно возился Шерпи, вытаскивая десятидюймовый
маленький телескоп, который показывали туристам.  Надо бы пацану помочь,  но
действительно времени нет.
     Хрустально ясные, стояли  на  небосклоне знакомые созвездия. Именно эта
ясность, по  мнению Обрета Незеринга, превращала остров в настоящий парадиз.
Сейчас  должно  быть  пятнышко отраженного  солнечного  света  -  оно  будет
медленно подниматься  над  горизонтом. Едва заметное - мертвое  солнце очень
бледно. Незеринг  смотрел  во  все глаза,  напряженно ловя любой  движущийся
проблеск... Ничего. Может, надо было остаться у радара, и как раз сейчас они
упустили  шанс  получить  по-настоящему  четкие  данные. Шерпи  уже  вытащил
десятидюймовый из кладовки.
     - Сэр, помогите мне!
     Они оба ошиблись. Может, наитие и ангел, но ангел капризный.
     Обрет  повернулся  к Шерпи,  несколько  устыженный,  что забыл  о  нем.
Конечно, при  этом он все  еще смотрел на небо, на полосу чуть  ниже зенита,
где должна появиться световая  точка. Кусочек черноты мелькнул по светящейся
кучке Скопления Роббера. Кусок темноты. Что-то... большое.
     Совершенно  не  думая  о  собственном достоинстве, Незеринг упал набок,
приставив  квадрокль к меньшим глазам.  Но сегодня у  него больше ничего  не
было. Он медленно повернулся,  прослеживая предполагаемую траекторию, молясь
всему святому, чтобы снова поймать цель.
     - Сэр? Что там такое?
     - Смотри  вверх,  Шерпи...  просто смотри вверх.  Кобберенок на секунду
замолчал...
     - Ух ты!
     Обрет Незеринг не слушал. Он поймал это в поле квадрокля и все внимание
направил  на  это,  чтобы видеть и запоминать. А  видел он отсутствие света,
силуэт,  летящий  на  фоне галактических звездных  облаков.  Почти  четверть
градуса  в  диаметре.  В провале между  звездами он  стал невидим... и через
секунду  видим снова. Незеринг  уловил  форму предмета: приземистый цилиндр,
направленный вниз, по миделю сложные конструкции. По миделю.
     Далее цель пересекала только отдельные звездные поля, снижаясь к южному
горизонту. Незеринг тщетно старался  отследить весь путь. Если бы предмет не
пересек Скопление Роббера,  его  можно было бы  вообще  не заметить. Наитие,
спасибо тебе!
     Опустив квадрокль, он встал.
     - Надо пронаблюдать еще несколько минут.
     Кто знает, какой еще мусор летает с этой штукой?
     -  Пожалуйста,  можно мне пойти вниз и сообщить в сеть?  Выше девяноста
миль, а такой большой, что даже форма видна! Он не меньше полумили в длину!
     - Ладно, давай.
     Шерпи исчез  в лестничном  проеме. Прошли три минуты. Четыре. По южному
горизонту  скользнул  блик  света,  больше  всего похожий  на низкий спутник
связи.  Незеринг засунул квадрокль  в  карман и медленно стал спускаться  по
лестнице. На этот раз ПВО от него не  отмахнется. Приличная доля контрактных
денег Незеринга шла от  разведки Аккорда; и он  знал о  плавающих спутниках,
которые начало  запускать  Братство. А это не наш и не  Братства. После  его
появления вся  наша  военная мощь рассыпается,  как  кучка песка. Мир был на
грани  ядерной  войны.  А теперь...  что? Он вспомнил, как высказался старик
Андерхилл насчет  "глубины в  небе". Нет, ангелы должны появляться из доброй
холодной земли, никак не из пустых небес.
     Шерпи встретил его у подножия лестницы.
     - Не получается, сэр! Я не могу...
     - Связь с материком накрылась?
     - Нет, сэр, она работает. Но в ПВО меня послали, как в прошлый раз.
     - Может быть, они уже сами знают. Шерпи возбужденно задергал руками:
     - Может быть. Но со сплетнями тоже что-то не то. Помните, последние дни
психованные  постинги  громоздились  до  потолка? Там  насчет  конца  света,
появления снежных троллей... Даже смешно было; я сам кое-что на это контрил.
Но  сегодня  они забили все. - Шерпи  замолчал,  будто у него кончился запас
слов профессионального жаргона. Он вдруг стал очень молодым и растерянным.1-
Это... как-то  неестественно,  сэр. Я нашел  два постинга, где описано точно
то, что  мы видели. Насчет  того, что  можно  ожидать про то, что только что
случилось над океаном. Но они теряются во всем потоке сумасшедшей чуши.
     Хм-м.  Незеринг прошел  по  комнате,-сел  на  свой старый  насест возле
пультов управления. Шерпи сновал взад-вперед, ожидая его сужения.
     Когда я сюда пришел, пульты покрывали три стены - приборы, выключатели,
ряд за рядом.
     Сейчас вся аппаратура  была миниатюрная, цифровая, прецизионная. Иногда
он подшучивал над  Шерпи, спрашивая,  как  можно  доверять  чему-то  такому,
устройства чего ты даже  не видишь. Шерпи никогда не понимал его недоверия к
компьютерам автоматики. До этой ночи.
     - Знаешь, Шерпи, может, нам надо кое-куда позвонить.

     ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ  Хранкнер  однажды попадал  в сухой ураган - в
Великую Войну. Но то было на  земле - даже почти  все время под землей,  - и
запомнился только непрерывный ветер и  тонкий  клубящийся снег, наметаемый в
сугробы и лезущий во все трещины и щели.
     На этот раз он был  в  воздухе, спускаясь с высоты сорок тысяч футов. В
тусклом  свете  мертвого солнца  виден был вихрь  урагана, растянувшийся  на
сотни миль, и его ветры, дующие со скоростью шестьдесят миль в час, казались
с высоты неподвижными. Сухой ураган никогда не сравнится по ярости с мокрыми
ураганами  Времени Света. Но  такая буря тянется годами, и ее холодный  глаз
становится все шире и  шире.  Тепловой баланс планеты временно застывает  на
плато,  пока не  кончится  энергия  кристаллизации воды.  После  этого плато
температура медленно падает до следующего куда более холодного уровня, когда
воздух начинает выпадать росой.
     Самолет  скользил к стене облаков,  планируя и подпрыгивая в  невидимых
турбулентностях.  Кто-то  из пилотов  заметил, что плотность  воздуха  стала
меньше,  чем была на высоте пятидесяти  тысяч футов над  Проливами. Хранкнер
склонил голову к  окну,  глядя  почти  прямо вперед. В глазу бури  солнечные
блики отражались  от  снежных  и ледяных  пылинок.  И  еще  виднелись огни -
горячие красные огни фабрик и заводов Юга под поверхностью земли.
     Далеко впереди из  облаков высунулся рваный край  гор, и таких цветов и
структур Аннерби  не видал с тех пор, как  они  с Шеркане-ром ходили  сквозь
Тьму много лет назад.
     У посольства Аккорда был в  Зюйдвиле свой аэропорт - участок четыре  на
две мили сразу рядом с ядром города.  И это был всего лишь фрагмент анклава,
который держали  колонисты  в предыдущих поколениях. Остатки империи служили
попеременно  то  препятствием  к дружественным отношениям, то  экономическим
ускорителем для  обоих государств. Для  Аннерби это была всего лишь  слишком
короткая  ледяная полоса  в пятнах  нефти. Переоборудованный  бомбардировщик
совершил  самую захватывающую  посадку за всю  служебную  карьеру Аннерби  -
прокат  с  торможением  мимо  сливающихся  в  бесконечную  ленту заснеженных
складов.
     Пилот у генерала был очень хорош или очень  везуч.  Самолет остановился
всего  за  сто футов от  сугробов, которые обозначали полный и окончательный
конец полосы. Через  несколько  минут  подъехали машины, похожие на жуков, и
потащили их к ангару. На открытом месте не было видно  ни единой живой души.
А рядом с дорогой земля блестела углекислым инеем.
     Внутри  глубокого  ангара  горел яркий  свет  и -  как только закрылись
двери,  -  бросились  к самолету с лестниц  наземные  команды.  И  несколько
кобберов причудливого вида ждали  у подножия лестниц.  Вполне вероятно,  что
сам посол и начальник охраны посольства. Поскольку они все еще на территории
Аккорда, вряд ли здесь  есть южане... И тут Аннерби заметил на куртках двоих
из важных персон эмблему  парламента. Кто-то проявил энтузиазм, выходящий за
рамки разумной дипломатии.
     Открылся  средний люк,  и  в салон ворвалась  волна застывшего воздуха.
Смит уже собрала свою аппаратуру и поднималась к люку. Хранкнер оставался на
насесте на  секунду дольше. Махнув рукой  одному из операторов  разведки, он
спросил:
     - Еще бомбы были?
     - Нет, сэр, ни одной. Мы получили подтверждения по всей сети. Одиночный
взрыв в одну мегатонну.
     Клуб унтер-офицеров в Ставке был слегка необычным. Ставка располагалась
дальше дня  пути  от любых  цивилизованных развлечений,  и бюджет у  нее был
пухлым по  сравнению с  другими удаленными местами  службы. Средний  унтер в
Ставке  почти наверняка  был техником,  имеющим за плечами не меньше четырех
лет в университете, и многие из них служили в самой глубине Центра  Контроля
и Управления несколькими этажами ниже клуба. Так что,  конечно,  были  здесь
обычные игровые столы,  и гимнастические тренажеры, и бар с шипучкой, но еще
и  хорошая  библиотека и  набор  сетевых аркадных  игр, которые  могли также
служить рабочими станциями учебной сети.
     Виктория  Лайтхилл  сидела  в  полумраке  за  стойкой  бара и  смотрела
Панораму коммерческого видео на  дальней стене. Самое, быть может, необычное
в  этом  клубе  было  то,  что  ее   сюда  пустили.  Лайтхилл  была  младшим
лейтенантом, естественным  проклятием и  врагом  многих  унтеров. И  все  же
традиция  была  такова,  что  если  офицер скрывает  свои  чин  и  приглашен
унтер-офицером, его присутствие терпят.
     Терпят, но, в случае Лайтхилл, не  слишком  приветствуют. Репутация  ее
группы  с их  инспекторскими  рейдами  и  особые  отношения  этой  группы  с
директором разведки у среднего коббера вызывали чувства не радостные. Да, но
вся группа, кроме нес, - унтеры. И сейчас они  рассыпались по всему клубу, и
у  каждого оттопыривается походная переметная  сума.  И  в  этот раз  другие
унтеры с ними хотя бы разговаривали, если и не общались по-настоящему.  Даже
те, кто не служил в разведке, знали, что мир висит на волоске, - а эта вечно
загадочная группа Лайтхилл наверняка что-то знает.
     - Это Смит там в  Зюйдвиле, - сказал какой-то старший сержант за баром.
- А кто же еще?
     Он склонил голову в сторону одного из капралов Лайтхилл и ждал реакции.
Капрал Суабсиме только  пожал  плечами с  видом очень невинным  и-по  меркам
традов - неприлично молодым.
     -  Мне  таких  вещей  не говорят, сержант. Нет,  в  самом деле. Старший
сержант махнул пищевыми руками с возмущенным фырканьем.
     - Да?  Так  чего же  это вы, лайтхиллские  шестерки,  все  с  походными
сумками? Я так думаю, что вы просто самолета ждете.
     Такое зондирование  обычно заставило бы Вики действовать: либо отозвать
Суабсиме, либо  - если надо  - заставить старшего сержанта  заткнуться. Но в
унтер-офицерском клубе  у Лайтхилл авторитет был  нулевой.  Кроме того,  они
здесь  для того, чтобы группа не  попадалась  на глаза никому из официальных
лиц.
     Сержант, кажется, понял,  что молодого солдата ему не спровоцировать, и
повернулся к своим приятелям у бара.
     Вики вздохнула с облегчением. Пригнулась так, чтобы только верх ее глаз
выступал над стойкой  бара. Помещение  заполнялось народом, звон открываемых
банок создавал что-то  вроде фоновой музыки. Говорили  здесь мало,  смеялись
еще меньше.  Вообще-то унтера вне  службы должны быть народом более веселым,
но у этих было  много о чем подумать. Центром внимания  был телевизор. Члены
клуба купили в складчину последнее видео переменного формата. В полумраке за
баром  Вики  невольно улыбнулась. Если  мир  продержится еще  несколько лет,
такие штуки будут не хуже,  чем те устройства видеомантии, с которыми играет
папа.
     Телевизор  качал  данные  с какого-то коммерческого  сайта  новостей. В
одном окне было взятое какой-то  любительской  камерой зернистое изображение
аэропорта посольства в Зюйдвиле: самолет,  бегущий по полосе, был того типа,
который Лайтхилл видела до сих. пор только дважды. Как многое другое, он был
одновременно  и секретным,  и  устаревшим. Комментарии прессы по его  поводу
были скупы.  В  другом  окне  обозревательница поздравляла сама себя с таким
журналистским успехом  и строила  догадки,  кто может  быть  на  борту этого
самолета.
     - ...Это не сам Король, вопреки возможным заявлениям наших конкурентов.
Наши корреспонденты  около дворца  и  аэропорта Принстона не  пропустили  бы
передвижения в Королевской Семье. Так то же это сейчас садится в Зюйдвиле? -
Дикторша остановилась, и камера наехала ближе, окруженная ее телом. Картинка
расширилась, захватывая соседние окна. Этот  маневр вдруг создал впечатление
очень личного разговора.  - Мы знаем, что  этот  эмиссар - глава собственной
разведслужбы  Короля,  Виктория  Смит.  -  Камеры  чуть  отъехали.  -  Итак,
сотрудникам информационной  службы Короля мы можем сказать: от прессы вам не
скрыться.  Лучше  сказать  нам  все,  как есть. Чтобы  наш  народ  следил за
успехами Смит на Юге.
     Вид с другой  камеры, из ангара: мамин самолет отбуксирован  в нгар,  и
герметические двери закрылись. Сцена была похожа на  ,иораму, построенную из
детских игрушек: футуристического вида .амолет, герметично закрытые буксиры,
снующие по просторному ангару.  Ни одной живой души не видно. Ведь им  же не
надо  герметизировать ангар? Настолько низкого давления не может быть даже в
глазу сухого урагана. Но тут из фургона высыпали солдаты, подтаскивая трап к
борту  самолета. Все, кто был сейчас в  клубе унтер-офицеров, вдруг намертво
затихли.
     Солдат  поднялся  к  среднему  люку,   тот   начал   открываться...   и
любительская камера посольства отключилась. Экран заполнила печать Короля.
     Кто-то  засмеялся  от  неожиданности,  потом раздались  аплодисменты  и
одобрительные выкрики.
     - Молодец генерал!  -  крикнул  кто-то. Эти кобберы  не  меньше всякого
другого хотели бы знать, что творится в Зюйдвиле, но все они давно и глубоко
не  любили  журналистов.  И  все   последние  широковещательные   обсуждения
воспринимали как личное оскорбление.
     Вики  посмотрела на свою группу. Почти  все они смотрели телевизор,  но
без  большого  интереса. Они  знали,  что  происходит, и -  как  и догадался
громогласный старший сержант - сами ждали, что вот-вот вступят в действие. К
сожалению, телевизор им в этом помочь не мог. У задней стенки, вдали от бара
и телевизора, несколько завзятых игроков сидели  у терминала. Среди них было
трое из группы Лайтхилл.  Брент там  сидел с тех самых пор, как началось это
бездельное ожидание.  Брат  сгорбился под игровым  дисплеем,  почти всю  его
голову покрывал шлем. Поглядеть на  него - так и не подумаешь, что мир висит
на волоске от гибели.
     Вики слезла с насеста и тихо пошла к аркадным играм.
     Это был лучший миг бара за все тридцать пять лет его существования. Кто
знает,   может  быть,   когда  все   это  кончится,  бар   станет  настоящим
предприятием.   И   более   странные  вещи  бывали.  Заведение   Бенни  было
общественным  центром  странной  общины лагеря L1. Очень скоро в эту  общину
вольется  иная  раса,  первая  высокотехнологичная  чуждая  раса,  известная
человечеству. И заведение станет центром этого замечательно сочетания..
     Бенни  Вен  плавал  от  стола  к столу,  руководя  своими  помощниками,
приветствуя  клиентов. И все же время от времени его внимание отвлекалось на
это  баснословное будущее;  он  пытался себе представить,  как это  будет  -
подавать еду паукам.
     - Бенни, в нижнем крыле пиво  кончается, - прозвучал у него в ухе голос
Ханте.
     - Пап, попроси Гонле. Она обещала доставить все, что будет нужно.
     Он  оглянулся,  увидел, как мелькнула  в туннеле цветов  и лиан  Фонг у
восточного крыла бара.
     Что  ответил  отец,  Бенни  не слышал.  Он  уже  разговаривал с группой
эмергентов и людей Кенг Хо, заплывающей за только что накрытый стол.
     - Добро  пожаловать,  рад видеть...  Лара! Я тебя уже столько  Вахт  не
видел!
     Его  согревали, смешиваясь,, два  теплых чувства - гордость за д,,-свое
заведение и радость от встречи со старыми друзьями.
     Перебрасываясь  несколькими  словами,  он  плыл от  стола  к  столу,  к
центральной полости.  Во все шесть  главных направлений тянулись  крылья для
посетителей.  Предводитель разрешил и одобрил  снятие стен  и  присоединение
объемов, служивших комнатами  для совещаний. Сейчас  бар стал  самым большим
жилым пространством во всем  лагере  L1, кроме Озерного Парка. Сегодня почти
три четверти  всех эмергентов и  людей Кенг Хо были на  Вахте одновременно -
вершина  лихорадочной  подготовки Спасения Пауков. И незадолго до последнего
толчка практически  все собрались у Бенни. Все предприятие было объединением
не в меньшей степени, чем спасением и началом новой жизни.
     Центр  бара  был  превращен в икосаэдр дисплейных  устройств,  тент  из
лучших оставшихся  видеообоев,  одновременно примитивный и до теплоты общий.
Со всех  сторон клиенты бара смотрели на общие  для всех виды. Бенни  быстро
скользнул через пустое пространство, чуть не зацепив каблуком угол дисплеев.
На пути оттуда он видел сотни  своих  клиентов, десятки установленных  между
лозами и  цветами  столов.  Ухватившись  за  лозу,  он  подтя  нулся к столу
верхнего крыла  у самого края пустого ядра.  "Стол почета" называл его Томас
Hay.
     - Чиви! Прошу тебя, садись и будь как дома! Он  чуть  хлопнул по столу,
пододвигая его  к Чиви. Чиви Лизолет нерешительно ему улыбнулась. Сейчас она
была старше Бенни на пять-шесть лет, но казалась очень молодой и неуверенной
в себе.  Она прижимала что-то  к  плечу:  котенок с Северной  Лапы,  первый,
которого  Бенни вообще видел за пределами Озерного Парка. Чиви оглядела бар,
будто удивленная его многолюдством.
     - Так здесь почти все!
     - И еще как! И все  мы рады,  что ты смогла прийти.  Ты нам можешь дать
"взгляд изнутри" на все происходящее.
     Посол доброй  воли от  предводителя.  И  Чиви взяла  на себя эту  роль.
Сегодня -  никаких скафандров. Она была одета в кружевное платье, клубящееся
мягкими складками при каждом ее движении. Даже  на открытии  Озерного  Парка
она не была так красива.
     Чиви нерешительно села за стол. Бенни на миг  тоже присел из вежливости
и протянул ей жезл управления.
     - Это мне дала Гонле; извини, что мы лучше  не достали. - Он показал ей
возможности дисплея  и  управления.  -  А это  - голосовое обращение к залу.
Пожалуйста, воспользуйся. Ты больше всех знаешь, что сейчас делается.
     Чиви после секундного колебания взяла жезл. Вторая рука ее крепко сжала
котенка. Тот  заворочался, устраивая  крылья  поудобнее, но недовольства  не
выразил.
     Чиви много лет была самым  популярным человеком из ближайшего окружения
предводителя.  Она  была  не послом,  а  скорее  принцессой  -  так  однажды
охарактеризовал ее Бенни в  разговоре с  Гонле  Фонг.  Та сначала критически
хмыкнула при  этом слове, но потом согласилась с Бенни. Чиви верили все, она
была мягким  ограничителем тирании...  И все  же бывали  времена, когда она,
казалось,  теряется. Сегодня  был как  раз такой случай. Бенни  откинулся  в
кресле. Пусть теперь другие немножко посуетятся. Почему-то он знал; что Чиви
его время нужно больше.
     Потом она подняла глаза со своей прежней улыбкой.
     -  Ладно,  буду  вести  представление. Томас  мне  показал  как.  - Она
отпустила котенка  и  потрепала  Бенни по руке: - Ты не волнуйся, Бенни. Это
спасение - штука хитрая, но мы все сделаем.
     Она повернула жезл, и  дисплейное ядро бара вспыхнуло цветами заставки,
осветив  цветущие лозы. Когда Чиви заговорила,  ее голос  донесся из  тысячи
микродинамиков, настроенных так, что голос звучал рядом с каждым.
     - Здравствуйте все! Представление начинается!
     Счастливый и уверенный голос той Чиви, которую знали все. На дисплейном
ядре  замелькали  образы: лицо  Чиви,  вид  на  Арахну с  "Невидимой  Руки",
работающий в доме на Северной Лапе Томас Hay, схема орбиты "Руки" и военного
противостояния различных государств Арахны.
     - Как вы знаете, наш  старый друг Виктория Смит только что  прибыла  на
Юг.  Через несколько секунд она  будет в их парламенте,  и нам предоставится
возможность, которой до  сих пор не было, - прямая трансляция с человеческой
камеры  на поверхности планеты. Наконец после  всех  этих лет мы все  увидим
своими глазами.  -  На большом  центральном дисплее лицо  Чиви раскрылось  в
улыбке.  - Ведь это начало того, что будет, нашей совместной жизни с народом
Арахны!
     - Но вы знаете: прежде чем это случится, мы должны предотвратить  войну
и  открыть наконец свое присутствие. - Она посмотрела на дисплеи, и голос ее
.дрогнул, будто ее поразила огромность того, что  они пытаются сделать. - Мы
планировали  объявить  о  себе  через сорок  килосекунд,  когда  наша  схема
манипуляции  сетью с низкой орбиты будет установлена, а  орбита "Руки" будет
проходить над столицами и Братства, и Аккорда. Я думаю, вы знаете, насколько
это сложно. Пауки,  на  дружбу которых  в будущем мы надеемся, стоят  сейчас
перед  моментом таким опасным, что мало человеческих цивилизаций  сумели его
пережить. Но я знаю, что вы хорошо подготовили этот день. Когда придет время
открыться и завязать контакт, я знаю: мы добьемся успеха.
     Так что смотрите. Скоро мы все будем очень заняты.

     ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВТОРАЯ

     Как ни  странно,  а Рахнер Тракт сохранил  звание полковника, хотя  его
бывшие  коллеги не  доверили  бы  ему чистить у себя  сортир.  Генерал  Смит
обошлась с  ним мягко. Нельзя было доказать, что он предатель, и явно она не
хотела  применять  к нему  форсированный  допрос.  Таким  образом, полковник
Рахнер  Тракт, бывший работник безымянной  службы, оказался на  жалованье  с
занятостью  полный  рабочий  день... и совершенно без какой  бы то  ни  было
работы.
     С  того страшного совещания  в  Ставке прошло четыре дня, но  Тракт уже
почти  год видел, как надвигается на него  опала. Когда же  она наступила...
это  было  такое  облегчение, если  не  считать  неудачной детали, что он ее
пережил и стал живым призраком.
     Офицеры прежних времен, особенно тиферы,  после такого позора  отрубали
себе голову. Рахнер  Тракт был наполовину тифером, но  не стал отрезать себе
голову  тяжелым клинком.  Вместо этого  он  пять дней  подряд  глушил  мозги
шипучкой, обходя снова и  снова все злачные места Калорики. Как был идиотом,
так до конца  и остался. Калорика - единственное место в мире,  где  слишком
тепло, чтобы впасть в пьяную кому.
     До него дошли сообщения,  что  кто-то - Смит, больше некому -  летит  в
Зюйдвиль,  пытается что-то восстановить,  что Тракт угробил.  Шли часы после
прибытия  Смит  в  Зюйдвиль,  и  Тракт  выплывал  из  шипучки.  Он  сидел  в
общественных местах и смотрел новости.  Сидел и молился, чтобы Виктория Смит
смогла добиться успеха там, где Тракт  провалил  работу всей своей жизни. Но
он знал, что  ее ждет провал. Никто ему не верил, и даже сам Рахнер Тракт не
знал,  как это  случится и почему. Но  он  точно знал:  за  Братством кто-то
стоит. Пусть даже Братство об этом не знает, но этот кто-то выворачивает все
технические преимущества Аккорда на пользу его противнику.
     На многочисленных экранах в  прямом  эфире из Зюйдвиля Смит  входила  в
Великие Двери  Зала Парламента. И даже здесь, в  самом  бесшабашном питейном
заведении  всей Калорики, стало вдруг очень тихо. Тракт пристроил голову над
баром и позволил себе расфокусировать глаза.
     И тут зазвонил его телефон.  Трак вытащил  его  из  куртки и  придержал
головой, уставясь на него с недоверием. Сломался, что ли? Или рекламу кто-то
рассылает.  По этому даже  незасекреченному  куску  железа ничего серьезного
передавать не могут.
     Он  собрался было  бросить  телефон  на пол, но тут тетка  на  соседнем
насесте перетянула его по спине.
     - Солдафон, паразит вонючий! - крикнула она. - Пошел вон! Тракт встал с
насеста,  не  зная,  то ли  он  собирается  выполнить это требование,  то ли
защищать честь Смит и всех, кто пытается сохранить мир.
     Но этот  вопрос  решила  обслуга бара:  Тракт обнаружил,  что стоит  на
улице,  отрезанный  от  телевидения,  которое,  быть  может, показывает, что
пытается сделать  Смит.  А телефон  звонит. Тракт  нажал ПРИЕМ  и  рявкнул в
микрофон что-то нечленораздельное.
     -  Полковник  Тракт,  это вы?  - Слова летели отрывочно  и сумбурно, но
голос был смутно знаком. - Полковник, у вас засекреченный аппарат?
     Тракт громко выругался:
     - Нет, во имя крови всех чертей!
     - О, слава тебе, Господи! -  сказал почти знакомый голос.  - Тогда есть
шанс. Они вряд ли могут вмешаться в праздную болтовню по всему миру.
     Они. Подчеркнутость  этого  слова  дошла до  Тракта сквозь похмелье. Он
придвинул микрофон поближе  к пасти и следующие  слова прозвучали почти  как
случайное любопытство:
     - А кто это?
     - Ох, извините. Это  Обрет Незеринг. Пожалуйста, не  вешайте трубку! Вы
меня,  наверное, не помните. Пятнадцать лет назад  я вел  курс дистанционной
разведки. В Принстоне. Вы были слушателем.
     - А, да, помню. - Честно сказать, не очень хороший был курс.
     - Помните! Ох как это хорошо! Так тогда вы знаете, что я не псих.  Сэр,
я знаю, как вы сейчас должны быть заняты, но я прошу минуту вашего  времени.
Очень прошу, пожалуйста.
     Тракт  вдруг обратил  внимание  на улицу и стоящие  вокруг  дома. Лента
Калорики тянулась вокруг дна  вулканической котловины, самого теплого, может
быть,  места на поверхности планеты. Но Лента -  лишь бледное напоминание  о
времени,  когда Калорика была раем супербогачей. Бары  и отели умирали. Даже
снегопады  давно  закончились,  и  снег  лежал  двухгодовалыми  сугробами  в
переулке позади Тракта, загаженный мочой и блевотиной шипучки.
     Мой оборудованный командный пункт.
     Тракт присел, прячась от ветра.
     - Хорошо, минутка у меня для вас найдется.
     - Спасибо, сэр!  Вы наша последняя надежда. Все мои звонки к профессору
Андерхиллу блокируются. Теперь, как я понимаю, неудивительно. -  Тракт почти
слышал, как коббер старается взять себя в руки и не отвлекаться на вздор.  -
Полковник, я астроном на острове Парадиз. Прошлой ночью я видел...
     ...Космический корабль размером с город, его двигатели освещали небо...
и его не  заметили ни ПВО, ни  все сети.  Описание  Незеринга  было кратким,
точным и заняло меньше минуты. Астроном говорил дальше:
     - Я не псих,  уверяю вас. Именно это мы и видели! Очевидцев должны быть
сотни, но ПВО как-то ничего не заметило. Полковник, вы должны мне поверить!
     Голос Незеринга  стал неуверенным - коббер четко понимал,  что  никто в
здравом уме такому рассказу не поверит.
     -  А я вам верю,  - спокойно сказал Рахнер. Это был  бред  параноика...
который объяснял все.
     -  Как вы сказали,  полковник?  Я,  к сожалению,  не  могу прислать вам
доказательств.  Нашу  наземную связь  отрезали  полчаса назад,  я  пользуюсь
рацией одного любителя, чтобы...  - несколько слогов слились в неразборчивый
шум. - Так что это именно так, как я вам сказал. Может быть, какой-то проект
ПВО Глубокой Секретности. Если вы ничего не можете мне сказать, я это пойму.
Но я должен был попытаться сообщить. Корабль такой большой и...
     Секунду Тракт думал, что собеседник замолчал.  Но молчание длилось  еще
секунду, еще, потом из наушника донесся синтетический голос:
     - Сообщение номер триста пять.  Ошибка  в  сети.  Попробуйте  повторить
вызов позже.
     Рахнер  медленно сунул телефон  обратно в куртку. Пасть  и пищевые руки
его  застыли  неподвижно,  и  не только от  холода. Когда-то его кобберы  из
сетевой разведки  выполнили исследование по автоматическому наблюдению. Если
хватает компьютерных мощностей,  то в принципе можно отслеживать  всю  связь
открытым  текстом и запускать автоматическую реакцию  на  ключевые слова.  В
принципе. На самом деле разработка  компьютеров всегда отставала от развития
общедоступных сетей. Но сейчас, кажется, кто-то такими мощностями владеет.
     Глубоко Секретный проект ПВО? Вряд ли. В последний год Рахнер Тракт был
свидетелем, как  таинственные ошибки и  провалы расползаются во все стороны.
Даже если бы  разведка Аккорда,  достопочтенная Пьетра и все вообще разведки
мира  действовали  совместно, такую гладкую ложь, какую чуял Тракт, им бы не
сделать никогда. Нет. То, с чем они имели дело, превосходило по масштабу всю
планету, все, что создано или может быть создано пауками.
     И  вот наконец что-то  конкретное.  Мысли должны  были  бы взлететь  до
боевой  настороженности,  а  они   вместо  этого   смешались   в  паническом
беспорядке.  Проклятая  шипучка. Если  им  противостоит  чуждая  сила  столь
глубокая и  искусная - что толку,  если Обрет  Незеринг, а  теперь  и Рахнер
Тракт знают правду? Что они  могут?  Да, но  Незерингу дали говорить  больше
минуты.  Он успел  до  разрыва связи  сказать  не одно ключевое слово. Пусть
космические пришельцы превосходят пауков - все же они не боги.
     Эта мысль заставила  Тракта остановиться.  Значит, они не боги. Весть о
чудовищном   корабле   разойдется   по  цивилизованному  миру,  замедленная,
подавляемая,   передаваемая  только   личными  контактами   между   простыми
кобберами, не  имеющими власти  или  доступа к ней. Но так секрет сохранится
еще несколько часов. Значит... какова бы ни была цель этой огромной лжи, она
должна продержаться только  несколько часов. Сейчас  шеф  рискует  жизнью  в
Зюид-виле, пытаясь  спасти всех  от катастрофы,  которая оказалась на  самом
деле ловушкой.
     Если я свяжусь с ней, с Белгой, с кем-нибудь наверху...
     Но телефоны и сетевая почта хуже чем  бесполезны. Нужен прямой контакт.
Тракт  бежал  зигзагами  по  пустынному  тротуару.  Где-то  тут   автобусная
остановка  за  углом.  Сколько  до следующего?  Есть у  него  свой вертолет,
игрушка для  богатого  коббера, но...  он работает с  сетью. Пришельцы могут
просто взять управление  на себя  и разбить машину. Рахнер  отбросил  страх.
Сейчас вертушка - его последняя надежда. Из вертолетного порта можно  лететь
в любую точку  в пределах двухсот  миль. Кого можно найти в этом радиусе? Он
завернул  за  угол. Большой Бульвар  тянулся  бесконечным рядом  трехцветных
огней,  от самой Ленты и до леса Ка-лорики. Лес, конечно,  давно уже  погиб.
Даже  листьев  не осталось  на спорообразование  -  слишком теплая под  ними
почва.  В  центре  расчистили  место  под  вертолетный  порт.  Оттуда  можно
полететь... куда?  Тракт посмотрел через всю котловину. Огни бульвара мигали
крошечными  искрами.  Когда-то  они восходили  по стенам кальдеры  к имениям
времен  Лет Увядания. Но по-настоящему  богатые свои  дворцы давно оставили.
Только несколько еще были обитаемы, недоступные снизу.
     Но ведь Шерканер Андерхилл там, он вернулся из Принстона!
     По  крайней  мере так  говорила последняя сводка, которую он  видел - в
день  конца своей карьеры.  Он  знал  разговоры об  Андерхилле, о  том,  что
бедняга выжил  из ума. Не важно. Что нужно Тракту - обходной путь к  Ставке,
может быть, через дочку шефа, путь, который не пройдет через сеть.
     Через   минуту   Тракта   догнал  городской  автобус.   Он   запрыгнул,
единственный пассажир, хотя уже было позднее утро.
     - Вам повезло, - ухмыльнулся водитель. - Следующий в три часа дня.
     Двадцать  миль  в  час,  тридцать.  Автобус  погромыхивал  по  Большому
Бульвару к  вертолетной площадке Мертвого Леса. Я окажусь у  него на  пороге
через  десять  минут. Но  тут Рахнер вдруг сообразил,  что у  него  пасть  и
пищевые руки покрыты  блевотиной от шипучки, мундир весь в пятнах. Голову он
отряхнул,  но  с  мундиром  ничего  не  поделать.  Спившийся псих  прилетает
навестить старого маразматика. Очень созвучно. Но это  может  быть последним
шансом для всего мира.
     Лет  десять  назад,  в  более дружелюбные  времена,  Хранкнер  Ан-нерби
консультировал  южан  по плану Нового Подземного Зюйдви-ля. Так  что  как ни
странно, а когда они выехали из посольства Аккорда и оказались на территории
южан,  здесь ему все было знакомо намного лучше. Много лифтов. Южане хотели,
чтобы Зал Парламента выдержал ядерный удар. Он предупреждал их, что развитие
новых систем  оружия может сделать эту цель недостижимой, но южане не  стали
слушать и  потратили  значительные ресурсы, которые можно было бы бросить на
сельское хозяйство Времени Тьмы.
     Главный  лифт был так велик, что туда могли войти даже и репортеры, что
они  и  сделали.   В  Зюидландии  пресса  была  привилегированным   классом,
защищенным  специальным   парламентским   законом   -  даже   на  территории
правительства!  Генерал ладила с этой толпой  вполне нормально.  Может быть,
она  научилась  этому,  глядя,  как  с  журналистами общается  Шерканер.  Ее
спутники невинно  отступили и слились с фоном. Она сделала  несколько  общих
замечаний и потом вежливо игнорировала все вопросы, предоставив зюйдландской
полиции самой не давать журналистам навалиться на нее физически.
     В тысяче  футов  под землей лифт перешел  на горизонтальное движение по
электрической  полирельсовой дороге.  В высоких окнах  кабины  мелькали ярко
освещенные производственные  пещеры. Зюйдландцы сделали  колоссальную работу
здесь и на  Прибрежной Дуге, но не  создали достаточно подземных ферм, чтобы
все это поддерживать.
     Двое  Избранных  Представителей,  встречавших  генерала  на  аэродроме,
когда-то пользовались  на  Юге большой  властью.  Но времена меняются:  были
убийства,  подстрекательства,  все обычные приемы Пьетры -  и недавняя почти
волшебная   удача,  работавшая  на  руку  Братству.  Сейчас  эти  двое  были
единственные, кто  - по  крайней  мере  публично  -  сохранил  дружественное
отношение к  Аккорду. Их  теперь считали чужеземными лизоблюдами. Они стояли
рядом с Генералом, один настолько близко, чтобы говорить  с ней за  экраном.
Оставалось надеяться, что  слышат его только Генерал  и Хранкнер Аннерби. Не
очень-то на это рассчитывай, предостерег себя Аннерби.
     -  Не сочтите за  неуважение,  мэм, но  мы надеялись,  что  ваш  король
прибудет лично.
     У политика была сшитая по заказу  куртка и леггинсы  - и вид  коббера с
душой измазанной и истоптанной.
     Генерал сочувственно кивнула:
     - Я понимаю вас, сэр. Я прибыла сюда  проверить, что будет сделано все,
что следует, и сделано надежно. Мне будет позволено обратиться к парламенту?
     Хранк  предположил, что  в данной ситуации  не существует  "внутреннего
круга", с  которым можно  говорить,  -  если  не  считать группы,  полностью
управляемой Пьетрой.  Но  голосование  в  парламенте  может  изменить  дело,
поскольку стратегические ракетные силы все еще были лояльны парламенту.
     - Д-да. Мы  это организовали. Но дело зашло слишком далеко. - Он махнул
рукой с часами. - Я вполне считаю Другую  Сторону способной организовать нам
поломку лифта...
     - До сих пор они нас пропустили. Если  я смогу обратиться к парламенту,
я думаю, можно будет достичь компромисса.
     Она улыбнулась зюйдландцу почти заговорщицки.
     Еще через  пятнадцать минут лифт  выгрузил их на главную эспланаду. Три
стены и крыша  просто исчезли. Такой красоты Аннерби еще не видел, и инженер
в нем не мог противостоять соблазну. Он застыл и уставился в пылающие огни и
темноту,  пытаясь   увидеть  механизм,   обеспечивший  такое  беззвучное   и
колоссальное изменение.
     Тут нажим полиции, политиков и репортеров увлек его с платформы...
     ...И они стали подниматься по ступеням Зала Парламента.
     На самом верху зюйдландская охрана отделила их  наконец от репортеров и
от  собственной  охраны  Смит.  Они  прошли  через  бревенчатые  двери  пяти
цветов... в тот самый зал. Он всегда был подземным, еще в  давние дни, когда
поколения ютились над своими глубинами. Ранние правители были скорее  похожи
на бандитов  (или  повстанцев, в  зависимости  от источника пропаганды), чьи
силы бродили по гористой земле.
     Хранкнер помогал в создании проекта этого Зала Парламента. Это был один
из немногих его  проектов, где главной целью был величественный вид.  Может,
зал  и  не  выдержал  бы  прямого  попадания  бомбы, но  зато  был чертовски
зрелищным.
     Неглубокая   чаша,  с  уровнями,   соединенными   плавно  закругленными
лестницами, каждый уровень с широким рядом столов и насестов. Каменные стены
закругляются громадным сводом и оснащены  флуоресцентными трубками - а также
другими светильниками полудюжины  различных  видов  и технологий. Все вместе
эти светильники давали яркость и  чистоту  почти как  днем в Середине Света,
такое  освещение,  что видны были почти  все  цвета стен.  Ковры, глубокие и
мягкие,  как  папина  шерсть, покрывали ступени,  пролеты  и просцениум.  На
полированном дереве, выходящем на каждый уровень, висели картины, написанные
тысячей  красок художниками, которые знали, как использовать  любую иллюзию.
Для  бедной страны затраты  были существенными.  Но ведь парламент был самой
большой гордостью  страны, изобретением,  которое покончило с  бандитизмом и
зависимостью и принесло мир. Державшийся до этой минуты.
     Двери за ними затворились. Звук этот вернулся глубоким эхом от купола и
дальних стен.  Здесь  будут только  Избранные, их гости,  и  - высоко вверху
Аннерби заметил блеск  линз - камеры телерепортеров.  За дугами столов  были
заполнены почти  все  насесты.  Аннерби  ощущал на  себе внимание полутысячи
избранников.
     Смит,  Аннерби и  Тим  Даунинг  пошли  вниз  по  ступеням,  ведущим  на
просцениум. Избранники сидели тихо и глядели на  них. В этом молчании было и
уважение, и  враждебность,  и надежда. Мо жет быть, Смит  получит  свой шанс
сохранить мир.
     На этот день торжества Томас  Hay выбрал погоду на Северной Лапе  самой
солнечной -  ясная теплота, которая, бывает,  растягивается  на целый летний
день.  Али Лин  поворчал,  но необходимые изменения  внес. Сейчас, когда Али
полол сад под кабинетом  Hay, его раздражение прошло. Ну и что, что разрушен
узор парка  - исравление неверного будет следующей задачей Али. А моя задача
- руководить всем вместе, подумал Томас Hay. Через стол от  него сидели Винж
и Тринли, работая  с мониторингм сайта,  который Hay  им поручил. Тринли был
существенным  звеном в легенде - единственный коробейник, который, как Томас
был  ерен, поддержит заведомую ложь. Винж... что ж,  правдоподобный  предлог
даст  возможность отключить его от сети в критические моменты, но то, что он
увидит,  подтвердит   версию  Тринли.  Непросто,  конечно,  но   если  будут
сюрпризы...  на  то  и  Кэл  здесь  со  своими  людьми,  чтобы  на  сюрпризы
реагировать. Ритцер присутствовал в виде всего лишь плоского изображения; он
сидел в кресле капитана "Невидимой Руки". Ненужные уши не услышат ни  одного
его слова.
     -  Да,  предводитель! Изображение будет через секунду.  У  нас  в  Зале
Парламента есть функционирующий шпион. Эй, Рейнольт, ваш Мелин, оказывается,
что-то может.
     Рейнольт находилась в  мансарде Хаммерфеста. Она присутствовала  только
как  изображение на скорлупках Томаса Hay, как голос у него в ухе. Сейчас ее
внимание  делилось  по  крайней  мере  в трех  направлениях.  Она  управляла
каким-то зипхедным анализом, следила  за  появляющимся  на стенке  переводом
Триксии Бонсол  и  принимала  поток  данных с  "Невидимой  Руки". Ситуация с
зипхедами была, как всегда, сложной. На слова Ритцера Рейнольт не ответила.
     -  Анне? Когда будут картинки ритцеровского шпиона, дай их прямо  в бар
Бенни. Триксия может  давать синхронный перевод, но дай нам и настоящий звук
тоже.
     Томас уже  видел некоторые  передачи модуля-шпиона.  Пусть люди у Бенни
увидят  живых  пауков  близко и в  движении.  Несколько  поможет в  легенде,
которая будет после завоевания. Анне ответила, не отвлекаясь от работы.
     - Есть, сэр. Я вижу, что все, что вы говорите, слышно Винжу и Тринли.
     Именно так.
     - Отлично.  Я  только хочу,  чтобы  вы  знали...  наши внутренние враги
ускорили шаг. Я вижу вмешательство в  сеть на всей нашей автоматике. Следите
за  Тринли.  Я  ручаться  готова,  что это он  там сидит и играет  со своими
локализаторами.  -  Глаза Анне мигнули, когда она  встретила  вопросительный
взгляд Hay. Она пожала плечами: - Нет, я все еще не уверена, что  это он. Но
очень близка к уверенности. Будьте готовы.
     Прошла секунда. Снова послышался голос Анне, на этот раз  слышный здесь
и в базе коробейников.
     -  Итак,  вот в  прямом  эфире видеоизображение  из  Зала  Парламента в
Зюйдвиле. Это то, что может там видеть и слышать человек.
     Hay посмотрел налево, где его скорлупки показывали то,  что видит Чиви.
Главные  плоскости   дисплеев  заведения   мигнули.  Какой-то   момент  было
непонятно, на что же люди смотрят. Смешение красного с зеленым и ярко-синим.
Они смотрели в какую-то яму. В  стенах вырезаны  каменные лестницы. Из скалы
растут мшистые или шерстяные полосы. Как черные тараканы, сгрудились пауки.
     Ритцер  Брюгель оторвался от картин парламента и  чуть ли не с трепетом
потряс головой.
     - Как видение Ада какого-нибудь френкийского пророка.
     Hay молча кивнул в  знак согласия. При десятисекундной задержке следует
избегать ненужной болтовни. Но Брюгель был прав. Видеть  столько их  сразу -
это  было  еще хуже,  чем  на прежних  картинках  модуля-шпиона. Симпатичный
человеческий  перевод   зипхедов  создал  очень  нереальный   образ  пауков.
Интересно,  сколько  мы  не понимаем в  их складе ума. Hay вызвал  отдельное
изображение этой сцены, синтезированное зипхедами из потока новостей пауков.
На  этой  картине глубокая яма  стала широким амфитеатром, мерзкие  цветовые
пятна -  упорядоченной  мозаикой, выложенной на ковре (который перестал быть
похожим  на растрепанный  мох). Дерево всюду  было  начищено  до  блеска (не
заляпано и истыкано рябыми дырами). А сами эти создания были какими-то более
спокойными, и их жесты почти что имели смысл в языке жестов людей.
     На обоих  дисплеях у  входа в парламент появились три фигуры. Они лезли
(шли) вниз по каменным ступеням. Воздух был наполнен щелканьем и  шипением -
истинными голосами этих существ.
     Троица  исчезла  на  дне  ямы.  Через мгновение  она  появилась  снова,
поднимаясь по дальней стороне. Ритцер заметил со смешком:
     -  Вот эта средних размеров, спереди,  наверное,  шеф шпионов,  которую
Бонсол  зовет "Виктория Смит".  - Одна деталь из представления зипхедов была
верной: одежда этой твари была глухо-черной, но похожа была больше на  груду
наложенных заплат,  чем на  мундир.  -  А  волосатый  позади  Смит наверняка
инженер, "Хранкнер Аннерби". Больно причудливые имена для таких чудищ.
     Все трое  поднялись  на  каменное возвышение под аркой. Четвертый паук,
уже находившийся там, взгромоздился на его острый конец.
     Hay отвернулся от зала пауков посмотреть на  толпу у Бенни. Все молчали
в  полном ошеломлении.  Даже помощники  Бенни Вена застыли неподвижно, не  в
силах оторвать глаз от изображения мира пауков.
     - Представления председателем парламента, -  произнес голос  зипхеда. -
Прошу парламент к порядку. Я имею честь представить...
     На фоне  разумных слов слышалась  звуковая передача  робота  Ритцера  -
шипящий  треск, колющие жесты  передних ног, кончающихся рапирными остриями.
На самом деле эти создания выглядели как  статуи, найденные людьми Кенг Хо в
Ставке. Но двигались они с холодящей кровь грацией хищников; некоторые жесты
очень медленные, другие неуловимо быстрые.  И  самое странное, что, несмотря
на  их потрясающее зрение,  глаза  было трудно  заметить. Поперек  вытянутых
желобов на голове виднелись пятна гладкого глянца, выпирающие  там  и сям, с
расширениями,   которые  могли   быть   точками  остывания   для   теплового
инфракрасного зрения.  Спереди тело паука  казалось  кошмарной  машиной  для
пожирания. Бритвенные челюсти и похожие  на когти вспомогательные конечности
находились  в  непрестанном  движении.  Но голова  этого  создания почти  не
двигалась относительно груди.
     Председатель  слез с острия каменной иглы и туда взгромоздилась генерал
Смит,  извилистым путем протиснувшаяся  среди других. Взобравшись,  она  еще
секунду оставалась безмолвной. Ее передние ноги описывали небольшие спирали,
будто  приглашая  дураков  подойти  поближе  к  ее  пасти.  От  председателя
донеслись  треск  и шипение.  На "переведенном"  изображении Смит  появилась
поясняющая надпись: "ДРУЖЕЛЮБНО УЛЫБАЕТСЯ АУДИТОРИИ".
     - Дамы и господа, члены парламента! - Голос был красив и  силен - голос
Триксии  Бонсол. Hay  отметил,  что  Эзр  при  его звуке  слегка  вздрогнул.
Диагностические  показатели  Винжа   подпрыгнули  с  обычной  для  конфликта
интенсивностью. Его  еще можно будет достаточно долго использовать,  подумал
Hay.
     - Я  пришла  говорить от  имени  моего  Короля  и  с  полными  от  него
полномочиями.  Я  пришла  с  надеждой,  что могу  достаточно  предложить для
завоевания вашего доверия.
     -  Дамы и  господа, члены парламента!  -  Ряд за рядом депутаты подняли
взгляды на Викторию Смит. Все  их внимание принадлежало ей. Хранкнер  ощутил
источаемую ее  личностью силу, непобедимую, как всегда. - Я пришла  говорить
от имени моего Короля и с полными от него полномочиями. Я пришла с надеждой,
что могу достаточно предложить для завоевания вашего доверия.
     Наступил момент нашей истории, когда мы можем уничтожить все достижения
нашего  прогресса  -  или  объединить  все наши  прошлые  усилия  и  достичь
безграничного счастья.  Эти два исхода  - две грани одной  ситуации. Хороший
исход может наступить, только если мы поверим друг другу.
     Отдельные насмешливые крики от сторонников  Братства.  Аннерби подумал,
все ли  они  запаслись  билетами  на  вылет из  Зюйд-ландии.  Должны  же они
понимать, что в ином случае, когда  полетят бомбы, они  останутся погибать с
той самой страной, которую предали.
     Генерал  ему  сказала,  что  Пьетра  собственной  персоной тоже  здесь.
Интересно... Аннерби во время речи Генерала смотрел во все стороны, особенно
на служителей  и парламентских приставов. Вот.  Пьетра сидела на просцениуме
не дальше сотни футов от Смит, и вид у нее был самоувереннее обычного.
     Погоди,  дорогая моя достопочтенная.  Может, у моего  генерала найдется
для тебя сюрприз.
     -  У  меня есть  предложение.  Простое,  но существенное.  И  его легко
реализовать  немедленно. - Она жестом велела Тиму Даунингу передать  карты с
данными  помощнику  председателя.  -  Я  думаю,  вы знаете мою  должность  в
Аккорде.  Даже самые  подозрительные из вас  согласятся, что, пока  я здесь.
Аккорд  должен соблюдать самоограничения,  которые он  публично  признал.  Я
уполномочена  предложить  продлить это состояние. Вы, Парламент  Зюйдландии,
можете выбрать любые три  лица  в  Аккорде -  включая  меня,  включая самого
Короля - для пребывания здесь без ограничения срока.
     Самая примитивная стратегия сохранения мира,  хоти подобного  не  знала
история, - предложить другой стороне выбрать любых заложников. И предложение
было практичным,  как ни одно в истории. Посольство Аккорда  в Зюйдвиле было
достаточно большим, чтобы содержать целый город, а при современных средствах
связи  даже  работа  заложника  сильно  не  пострадает.  Если  парламент  не
полностью  еще  разложен,  то это может  вставить палку  в колеса  катящейся
катастрофе.
     Избранные молчали,  даже  приятели Пьетры.  Оглушены? Или рассматривают
последнюю  реальную возможность?  Слушают инструкции  начальства? В  тени за
спиной  Смит  Хранкнер  видел,  как  Пьетра  лихорадочно  говорит  со  своим
помощником.
     Когда кончилась речь Виктории Смит, бар Бенни взорвался аплодисментами.
В  начале речи был просто шок, когда все увидели, как на самом деле выглядят
пауки. Но слова речи соответствовали личности Виктории Смит, и это  было то,
с  чем люди уже  были знакомы.  К остальному придется еще  долго  привыкать,
но...
     Рита Ляо поймала за рукав разносившего напитки Бенни.
     - Не надо было тебе оставлять Чиви впереди одну, Бенни. Она могла  бы и
сюда втиснуться и все равно говорить с каждым.
     - М-да, вообще-то...
     Одиночество  в  переднем  ряду  предложил сам предводитель, но это явно
ничему не помешало, раз все пошло так хорошо. Бенни раздавал напитки, слушая
вполуха счастливые рассуждения.
     - ...между этой  речью и нашим вмешательствам они будут в безопасности,
как мы на базах у Триленда...
     -  Слушай, так мы же  через сорок  мегасекунд можем уже быть но  земле\
После всех этих лет...
     -  На земле, в  космосе - какая разница?  У  нас будут  ресурсы,  чтобы
выкинуть на помойку запрет на рождения...
     Да, запрет  на рождения.  Наш, человеческий  вариант  внефазного  табу.
Может, теперь можно будет спросить Гоше...
     Бенни пока ушел от этой мысли. Действовать  так сразу - значит искушать
судьбу. И все равно он сейчас был рад, как давно уже не был. Он обошел столы
через центральный зазор, сделав небольшой крюк, чтобы поговорить с Чиви.
     Она в ответ на предложение Риты кивнула:
     - Это было бы хорошо.
     Улыбка  ее была  почти  незаметной, и  глаза еле оторвались от экранов.
Генерал Смит сходила с ораторского острия.
     - Чиви! Все как планировал предводитель! Тебя все хотят поздравить!
     Чиви нежно погладила лежащего на  руке котенка, словно хотела  защитить
ото всего вокруг. Она глядела на него с каким-то странным недоумением.
     - Да, все получается.
     Она поднялась из-за стола и поплыла вслед за Бенни к столу Риты.
     - Мне необходимо  с  ним говорить, капрал. Немедленно! С этими  словами
Рахнер приподнялся, демонстрируя пятнадцатилетний стаж в звании полковника.
     И  На  миг молодой  капрал  под его  взором  съежился. Тут, видно, этот
внефазный  коббереныш заметил следы  блевотины  у пасти  Тракта и  плачевное
состояние  его мундира. Он  пожал  плечами,  взгляд  его  стал пристальным и
холодным.
     - Простите, сэр, вас нет в списке.
     Рахнер почувствовал, что у него обвисают плечи.
     -  Капрал, просто позвоните  ему.  Скажите, что это  Рахнер, и что дело
идет... дело идет о жизни и смерти.
     Сказав  эти слова, Тракт  тут же пожалел,  что высказал эту  абсолютную
правду. Кобберенок смотрел на него  секунду - думал, не спустить  ли  его  с
лестницы?  Потом что-то мелькнуло  в его лице вроде болезненной жалости;  он
включил линию связи и что-то сказал кому-то внутри.
     Прошла минута. Две. Рахнер метался по клетушке для  посетителей. Хорошо
хоть не на ветру, он уже кончики двух рук обморозил, спускаясь по лестнице с
вертолетной площадки Андерхилла. Но... внешний пост, тамбур для посетителей?
Почему-то он такой плотной охраны не ожидал. Может быть, был какой-то плюс в
том, что он потерял работу. Другие поняли, что надо себя охранять.
     - Рахнер,  это вы? -  Голос из коммуникатора  часового звучал  слабо  и
ворчливо. Андерхилл.
     - Да, сэр. Прошу вас, мне необходимо с вами говорить.
     - У вас ужасный  вид, полковник. Прошу прощения, но я... - Голос исчез,
зазвучало  какое-то  бормотание  на том конце.  Кто-то  сказал: "Речь прошла
хорошо... теперь времени хватит". И тут  же голос Андерхилла  вернулся, куда
более уверенно: - Полковник, я поднимусь через несколько минут.
     ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ -  Великолепная речь. Напиши она ее заранее, все
равно не могло бы быть лучше.
     На плоском изображении с  "Руки" Ритцер  продолжал трещать, очень собой
довольный.  Hay  только кивал, улыбаясь. Мирное предложение Смит  достаточно
сильно,  чтобы  приостановить действия  военных  сил пауков. Оно  даст людям
время  объявить  о  себе и  предложить  сотрудничество.  Такова  официальная
версия, рискованный  план, который  ставит  предводителей  во второстепенную
позицию.  А на самом  деле  примерно  через  7  Ксек зипхеды Анне инициируют
внезапную атаку собственных  военных  сил Смит. Контрудар  Братства, который
последует в ответ, довершит планируемое разрушение. Тут на сцену  выходим мы
и собираем обломки.
     Hay поднял  глаза на яркий день  Северной  Лапы, но его скорлупки  были
заполнены изображением Тринли и  Винжа, сидящих во плоти всего в паре метров
от него. Выражение лица Тринли было  слегка заинтересованным, но пальцы  его
не переставали  работать над выданным ему заданием: мониторингом ядерных сил
на  территории  Братства. А Винж? Этот вроде  бы нервничал;  диагностические
надписи, проплывающие по лицу, показывали: он  знает, что что-то происходит,
но  не  может  пока понять,  что  именно. Пора  куда-нибудь  его  послать  с
поручением. Когда он вернется,  события уже пойдут своим чередом... а Тринли
подтвердит версию предводителя.
     В ухе Hay раздался голос Анне Рейнольт:
     - Сэр, аварийная ситуация.
     - Да, говорите.
     Hay говорил небрежно,  не  отворачиваясь от озера. Но внутри его что-то
заледенело. Для Анне голос звучал почти паническим визгом.
     - Наш любимый диверсант сделал еще один шаг. Маскировки куда меньше. Он
хватает  все,  что  плохо  лежит.  Еще несколько тысяч  секунд, и  он сможет
отключить зипхедов... С вероятностью девяносто процентов это Тринли, сэр.
     Но  Тринли же  вот  сидит,  у меня перед глазами! И  он  мне нужен  как
подтверждение легенды после нападения.
     - Не знаю, Анне, - сказал он вслух. Может, Анне барахлит. Это возможно,
хотя  он  теперь  очень тщательно  отслеживал  ее медицинские  показатели  и
настройки на МДИ.
     Анне пожала плечами и не ответила. Типичный жест зипхеда:
     сделала, что может,  а он имеет право наплевать на ее  совет и катиться
ко всем чертям.
     Совсем  ненужное  отвлечение,  когда  работа  сорока   лет  подходит  к
кульминации.  Но  именно  поэтому  враг  и  мог  выбрать  такой  момент  для
выступления.
     Кэл  Омо стоял у Hay за спиной и  держал отдельную связь с Рейнольт. Из
трех остальных охранников в комнате был только Рей Кирет. Hay вздохнул.
     - Ладно, Анне. - И дал невидимый сигнал Омо позвать в комнату остальных
охранников. Положим эту парочку на лед, а разберемся с ними потом.
     Hay не дал объектам никакого предупреждения, но...
     Уголком глаза он заметил, как мелькнула в  броске рука Тринли.  Кэл Омо
издал булькающий стон.
     Hay бросился под стол. Что-то ударило в толстое дерево над его головой.
Треск проволочных пистолетов, еще чей-то крик.
     - Он уходит!
     Hay проскользнул  по полу и подпрыгнул к  потолку на той стороне стола.
Рей Кирет висел в воздухе и молотил Эзра Винжа кулаками.
     - Виноват, сэр! Вот  этот на меня напрыгнул. - Он отпихнул кровоточащее
тело. Винж  выиграл  для Тринли мгновение для бегства. -  Его сейчас Марли и
Танг возьмут!
     Да, они там  стараются. Палят из  пистолетов вверх  по холму  в сторону
леса.  Но Тринли  далеко  впереди, перелетает от дерева  к дереву. Потом  он
исчез, а Танг с Марли в горячке погони рванулись в лес за ним.
     -  Стоп!  -  рявкнул  из   наружных   динамиков  голос  Hay.   Привычка
повиноваться,   выработанная  всей  жизнью,  остановила  погоню  сразу.  Они
осторожно спустились, все время выискивая глазами угрозы. На их лицах горели
недоумение и злоба.
     Hay сказал уже тише:
     - Войдите внутрь. Охраняйте дом.
     Такие указания должен был бы дать сержант, но  Кэл  Омо, кажется... Hay
отплыл обратно к столу, отставив на миг  этикет  условной гравитации. В край
стола вонзилось что-то острое  и  блестящее,  как раз  в той  точке, куда он
бросился под прикрытие. Точно такое же лезвие прорезало  горло Омо; рукоятка
торчала из трахеи  сержанта. Омо перестал дергаться.  Кровь висела в воздухе
вокруг  него,  оседая  очень медленно.  Проволочный пистолет  сержанта успел
наполовину выйти из кобуры.
     Омо был полезен.  Есть у меня время, чтобы положить его на лед? Hay еще
секунду подумал о тактике и сроках... и Кэл Омо был списан.
     Охранники  парили возле  окон,  но  глаза  их  то  и дело  косились  на
сержанта. Мысли Hay скакали по цепочке следствий.
     -  Кирет, привяжи Винжа  к  стулу. Марли,  найди  Али  Лина. Винж слабо
застонал, когда его пихнули на стул. Hay подошел посмотреть на него поближе.
Кажется,  ему  досталась  зарубка в  плечо от проволочного пистолета.  Крови
много, но ростков нет. Винж будет жить... какое-то время.
     - Гной с чумой, этот Тринли быстро действует! - Танг болтовней разряжал
напряжение. - Все эти  годы был  просто  старый пердун, и  вот  - трах! - он
завалил сержанта. Завалил и сумел смыться!
     - Не сумел бы, если бы этот не  бросился мне  наперерез. - Кирет  ткнул
голову Винжа стволом проволочного пистолета. - Оба они быстрые.
     Слишком быстрые. Hay снял с глаз скорлупки и вгляделся в них. Скорлупки
Кенг Хо, управляемые данными из сети локализаторов. Он смял скорлупки в кашу
и вытащил волоконный телефон, на котором  Рейнольт настояла как на резервном
устройстве.
     - Анне, ты меня слышишь? Ты видела, что случилось?
     - Да. Тринли стал действовать, как только вы дали сигнал Кэлу Омо.
     - Он знал. Он слышал твою часть разговора.
     Вот чума! Как же это Анне обнаружила диверсию и не заметила, что Тринли
прослушивает их связь?
     -  Да. Я  полагаю,  это  только  часть  того,  что  он  делал.  Значит,
локализаторы  были личным  оружием Тринли. Капкан, расставленный тысячу  лет
назад. С кем же я воюю?
     - Анне, я хочу, чтобы  ты отключила беспроводное питание ло-злизаторов.
-  Да, но локализаторы - это же становой  хребет Чума олько знает  скольких
жизненно важных  систем. Они  поддерживает стабильность самого  озера.  - На
Северной Лапе оставь стабили-аторы включенными. Пусть твои зипхеды управляют
ими непо-редственно по волоконной оптике.
     - Сделано. Управление  будет грубым, но мы справимся.  Что  с  наземной
операцией?
     - Свяжись с Ритцером. Слишком все усложнилось, чтобы действовать тонко.
Надо подтолкнуть наземные  события. Он  слышал,  как  Анне раздает  указания
своим людям.  Но  исчезло  напрочь  видение  всех  приказов и  всех  потоков
зипхедовской обработки, назначенных  на каждый  проект. Это было как драться
вслепую. И можно проиграть битву, шатаясь в шоке от удара.
     Через сто секунд Анне сообщила:
     - Ритцер понимает. Мои люди помогают ему разработать выполнение простой
атаки. Тонкую регулировку результатов можно будет выполнить потом.
     Она говорила со своим прежним спокойным нетерпением. Анне Рейнольт вела
битвы куда  тяжелее этой, побеждала сотни раз  при куда более низких шансах.
Если бы только всех врагов можно было так использовать!
     -  Отлично.  Ты  засекла  Тринли?  Я  ручаюсь, он в  туннелях.  Если не
пробирается обратно для второй попытки.
     - Да, я так думаю. Мы  слышим движение по старым геофонам. Эмергентское
оборудование.
     -  Отлично.  Тем  временем организуй какой-нибудь  синтетический голос,
чтобы люди у Бенни были довольны.
     - Сделано, - донесся немедленный ответ. Сама догадалась. Hay повернулся
обратно к  охранникам и  Эзру Винжу. Так, создана очень небольшая передышка.
Но достаточно, чтобы дать новые приказы Ритцеру. Достаточно, чтобы выяснить,
с чем же он имеет дело.
     Винж пришел  в  сознание.  В его глазах колыхалась  боль -  и чуть-чуть
ненависти.  Hay  улыбнулся  и  дал  знак Кирету выкрутить  изувеченное плечо
Винжа.
     - Мне нужны кое-какие ответы, Эзр. Коробейник завопил.
     Фам  летел  все  быстрее  и  быстрее  по  алмазному  коридору,  ведомый
крохотными   образами,  которые   расплылись,   заколыхались...  и   погасли
полностью. Он  несколько  секунд еще  летел  вслепую,  все  еще  не  сбавляя
скорости. Коснулся  висков,  пытаясь  поправить  локализаторы. Они  были  на
месте, и теперь он знал, что тысячи локализаторов плавают в темноте туннеля.
Анне, значит,  отключила импульсное беспроводное  питание локализаторов,  по
крайней мере в туннеле.
     Эта женщина неимоверна!
     Фам много лет  избегал непосредственной манипуляции системами зипхедов.
И все равно Анне как-то заметила. Промывка мозгов  замедлила ее прогресс, но
весь последний год она затягивала петлю и затягивала, пока...
     Мы уже  были близки к тому, чтобы  не  дать отключить питание, и вот мы
все потеряли.
     Почти все. Эзр погиб, чтобы дать ему еще один шанс.
     Где-то впереди  туннель поворачивал. Фам протянул  руки,  касаясь стены
сначала легко, потом сильнее, тормозя  полет и  поворачиваясь ногами вперед.
Маневр  запоздал на долю секунды. Ноги, колени,  руки  ударились о невидимую
поверхность,  почти  как  неудачное  падение  на земле  - только  здесь  его
отбросило обратно, к другой стене.
     Он  поймал  ее  и на  пальцах  вернулся  к повороту. Отсюда расходились
четыре коридора. Он нащупал выходы  и направился по второму, но на этот  раз
очень осторожно. Анне не  знала точно еще  несколько секунд  назад.  Тайник,
установленный в туннеле, еще должен быть на месте.
     Через несколько метров  его  руки  наткнулись  на  приткнутую  к  стене
матерчатую  сумку.  Ля/Оставить  здесь  тайник  было  очень  рискованно,  но
эндшпильные маневры почти все таковы, и этот риск окупился. Фам открыл сумку
и достал световое кольцо.  Вокруг  руки засиял желтый ореол. Фам схватил все
остальное -  свет шел за его руками, радуги и тени плясали в воздухе вокруг.
В  одном из пакетиков были мелкие  шарики. Он бросил один в боковой туннель.
Шарик секунду летел беззвучно, потом  стукнул и загрохотал - ложная цель для
зипхедов Анне.
     Значит, наше прикрытие вскрыто  всего  на  несколько килосекунд раньше,
чем нужно.  Но  когда планы  встречаются  с реальностью, не  предусмотренное
случается чаще, чем не случается. Если  бы  все было как задумано, эта сумка
ему бы вообще  не  понадобилась  -  вот  почему  он  ее  сюда и  сунул.  Фам
пересмотрел   содержимое    сумки   предмет   за   предметом:    респиратор,
приемник-усилитель, аптечка, хитрый дротиковый пистолет.
     У Hay и Кo есть несколько вариантов. Могут пустить в туннели
газ или  открыть  их  в  вакуум  -  хотя при  этом  погибнет  много  ценного
оборудования.  Могут  попытаться  его  здесь  изловить.  Это будет  забавно.
Гориллы Hay убедятся, насколько стали опасны их туннели... Фам ощутил наплыв
древнего  энтузиазма, прилива сил,  который накатывал на него в  критические
минуты, когда планы и мысли становились действиями;-Он распихал  предметы по
карманам, а планы на ближайшие минуты вырисовывались в мозгу все четче.
     Эзр, я обещаю, мы победим. Победим, несмотря на Анне... и ради нее.
     Бесшумно, как  туман, он направился вверх  по  туннелю, световое кольцо
еле освещало стены туннеля впереди. Время нанести Анне визит.
     "Невидимая  Рука" плыла на высоте 150  км над  миром пауков.  Настолько
низко, что лишь оказавшиеся  в узкой полосе пауки могли ее увидеть, но когда
придет  время, она пройдет точно  над намеченными целями. И какую бы ложь ни
скармливали Рите и прочим в лагере L1, на  борту "Невидимой  Руки" эти точки
называли целями.
     Дзау Цинь  сидел  в кресле старшего  пилота -  когда-то,  когда корабль
принадлежал Кенг Хо, это было кресло помощника капитана - и смотрел на серую
кривизну горизонта.  На этой работе было три пилота-зипхеда,  но только один
фактически  наблюдал  за  полетом. Остальные  были включены в артиллерийскую
систему Била Фуонга, строя графики  вариантов. Дзау пытался не слышать слов,
произносимых сзади  в  кресле  капитана. Ритцер Брюгель  радовался,  сообщая
своему начальнику в Хаммерфест, что происходит на земле.
     Брюгель остановился в своем извращенном анализе и несколько секунд было
благословенное молчание. Вдруг вице-предводитель резко выругался.
     -  Сэр? Что...  - и  вдруг он  уже  орал:  -  Фуонг! На  Северной  Лапе
стрельба! Омо убит и... черт, скорлупки связь потеряли! Фуонг!
     Цинь  повернулся  в  кресле и увидел,  как  Брюгель стучит по  консоли.
Бледное лицо горело красными пятнами. Он слушал свой личный канал.
     - Но предводитель жив? Ладно, дай мне Рейнольт. Дай Рейнольт, я сказал!
     Очевидно, Анне  Рейнольт  не  могла сразу выйти  на  связь. Прошло  сто
секунд.  Двести.  Брюгель шипел  и дымился, и даже  его  гориллы  попятились
подальше. Дзау повернулся к своим дисплеям, но на экранах была бессмыслица.
     В сценарии Hay этого, не было.
     - Ты, шлюха!  Где тебя... - Брюгель снова замолчал. Он время от времени
хмыкал, но не перебивал явного монолога. Когда он снова заговорил, голос его
звучал скорее задумчиво, чем гневно. - Понимаю. Скажите предводителю, что он
может на меня рассчитывать.
     В   разговоре   произошел  еще  один  обмен  репликами,   и  Дзау  стал
догадываться, что  сейчас будет. Он  не мог сдержаться, глянул в  сторону на
вице-предводителя. Брюгель смотрел на него.
     - Старший пилот Цинь, наше положение?
     - Сэр, мы идем на юг над океаном примерно в тысяче шестистах километров
от Зюйдвиля.
     Брюгель  заглянул  ему  через  голову,  чтобы посмотреть  более  точное
изображение, чем то, которое шло у него на скорлупках.
     - Так, я вижу, на этом витке мы на пути к северу пролетим над ракетными
полями Аккорда.
     У Циня в горле стоял тугой ком. Он знал, что этого момента не избежать,
но я думал, это еще не сейчас...
     - Мы пройдем на несколько сот километров к востоку от этих полей, сэр.
     Ритцер отмахнулся.
     - Это  можно  скорректировать главным  двигателем... Фуонг, ты следишь?
Да, придется сдвинуть все вперед на семь килосекунд. Так что? Может, они нас
заметят,  но слишком поздно, чтобы это имело  значение.  Прикажи своим людям
сгенерировать новую последовательность операций. Конечно, это означает более
прямое  участие.  Рей-нольт  дает  всех  своих  свободных  зипхедов  в  твое
распоряжение. Синхронизируешь, как сможешь... отлично.
     Брюгель откинулся в кресле капитана Кенг Хо и улыбнулся.
     - Единственный минус -  нет времени, чтобы Пьетра убралась из Зюйдвиля.
Мы на нее рассчитывали, она была бы отличным местным вице-королем... Только,
знаете ли, сам  я  вообще ни от кого из  них не в восторге. - Он увидел, что
Цинь  следит за  его словами  с нескрываемым ужасом.  -  Спокойнее,  старший
пилот, спокойнее. Вы слишком долго  якшались  со своими друзьями из Кенг Хо.
Не знаю, что они там попытались сделать,  но они провалились. Это вы поняли?
Предводитель  жив и сохранил ресурсы.  - Он  глядел мимо  Дзау,  изучая свои
скорлупки. - Синхронизируйте своих  пилотов с  зипхедами Била Фуонга.  Через
несколько секунд получите конкретные цифры.  Над Зюйдвилем никакого оружия в
ход пускать  не будем.  Вместо  этого  вы определите  местонахождение  ракет
ближнего радиуса действия, которые Братство здесь расставило, и запустите их
-  "тайная  атака Аккорда",  которую  мы  уже запланировали. Ваша  настоящая
работа начнется через несколько сот секунд. Ваши люди разнесут ракетные поля
Аккорда.
     Это  значит  использовать  то  небольшое количество  ракет  и  лучевого
оружия, которое у людей еще осталось. Но это оружие будет вполне  достаточно
против  куда более  примитивной противоракетной  обороны  пауков...  и после
этого тысячи  ракет  Братства сотрут с  лица планеты  половину всех городов.
-Я...
     Цинь  поперхнулся, пораженный  ужасом.  Если  он этого не сделает,  они
убьют Риту. Брюгель убьет Риту, а потом Дзау. Но если Я слишком много знаю.
     Брюгель  внимательно  наблюдал  за ним. Такого взгляда Цинь  никогда  у
Брюгеля не  видел:  холодный, оценивающий...  почти что  взгляд  Томаса Hay.
Брюгель наклонил голову и сказал мягко:
     - При выполнении приказов  вам бояться нечего. Разве что мозгочистки, и
вы не очень много потеряете. Но вы нам нужны, Дзау. Вы и Рита можете служить
нам многие годы - это хорошая жизнь. Если вы сейчас подчинитесь приказам.
     До того, как  все началось, Анне была в Мансарде.  Фам предположил, что
она и сейчас там, в общем зале с Трагом и каждым  кусочком аппаратуры связи,
которым еще может управлять, и делает все,  чтобы защитить и направить своих
людей... и использовать их объединенный гений для выполнения воли Hay.
     Фам скользил вверх сквозь темноту, пробираясь по туннелям, сузившихся в
конце  концов почти до восьмидесяти сантиметров. Они были вырезаны  машинами
за  много десятилетий, начавшись еще тогда,  когда Хаммерфест  только пускал
корни в толщу Алмаза-1. Где-то на третьем десятке лет изгнания Фам проник  в
архитектурные программы эмергентов, и туннели - некоторые  - просто пропали,
появились другие соединения. Он готов был биться об заклад, что даже Анне не
знает всех путей, которыми он может пойти.
     На каждом  повороте  он  чуть замедлял скорость  легким нажатием  рук и
быстро  светил  фонариком.  Поиск,   поиск.   Даже  без   внешнего   питания
локализаторы могут  выполнить последнее краткое вычисление. Имея усиливающий
приемник, он  все  еще мог ориентироваться - он знал, что сейчас он высоко в
башне Хаммерфеста, на той стороне, где групповой зал.
     Но  ближайшие локализаторы почти  выдохлись. Он проплыл за  угол,  мимо
того   места,  которое  он   считал  наиболее   вероятным.   Стены  сверкали
незамутненной  радугой.  Еще  несколько  метров.  Здесь!  В  алмазной  стене
вытравлен   едва  заметный  круг.  Фам  подплыл  и  осторожно  простучал  на
поверхности  управляющий  код.  Что-то  щелкнуло,  диск  вспыхнул  светом  и
повернулся, открывая кладовую. Фам скользнул  внутрь. Здесь  был склад еды и
туалетных средств.
     Он  обошел  стойки  и прошел  почти  через  всю  комнату,  к  ее  более
официальному  входу -  когда  кто-то  открыл дверь. Фам нырнул в  сторону, и
когда входящий шагнул вперед, он протянул руку и  легким движением  сорвал с
него скорлупки. Это был Траг С или пан.
     - Фам! - Силипан  больше  удивился,  чем испугался. - Что за черт... ты
знаешь, что Анне из-за тебя рвет и мечет? Она спятила и говорит, что ты убил
Кэла Омо и пытался захватить Северную Лапу...
     Он  запнулся, когда вдруг понял,  что  присутствие Фама здесь  не более
вероятно.
     Фам усмехнулся Силипану и закрыл дверь у него за спиной.
     - Так это все правда, Траг. Я пришел забрать обратно свой флот.
     -  Твой... флот? - Траг таращил глаза, и на лице его сменяли друг друга
страх и любопытство. - Брось, Фам. Что ты затеял? У тебя странный вид.
     Чуток  адреналина  и  чуток  свободы. Такая  смесь творит  с  человеком
чудеса.
     Силипан съежился, глядя на все шире улыбающегося Фама.
     -  Друг,  ты  спятил! Ты же знаешь,  что тебе не победить. Ты  здесь  в
ловушке.  Сдавайся. Может, мы все это спишем - на временное  помешательство,
например.
     Фам покачал головой:
     - Я пришел, чтобы победить,  Траг. - Он приподнял дротико-вый пистолет,
чтобы Силипан его  видел. - А ты мне поможешь. Мы сейчас  пойдем в групповой
зал, и ты отключишь всю зипхедов-скую поддержку...
     Силипан раздраженно махнул в сторону руки с пистолетом.
     -   Это  невозможно!  Они  критически   нужны  для  поддержки  наземной
операции...
     - Для поддержки программы Hay по истреблению пауков? Все равно лучше их
отрубить прямо  сейчас.  На озеро  предводителя это тоже  окажет  интересный
эффект.
     Фам почти видел, как в мыслях эмергента балансируются риски:
     Фам  Тринли,  старый собутыльник и  собеседник  по  трепу,  вооруженный
каким-то   дротиковым   пистолетом   сомнительной   эффективности  -  против
смертельной мощи предводителя.
     - Нет, Фам. Ты сам в это вляпался, теперь сам и выпутывайся. Скорлупки,
которые сжимал Фам в правой руке,  давно уже издавали приглушенные  сердитые
звуки. Теперь они последний раз сердито пискнули, и дверь в кладовую толчком
распахнулась.
     -  Что  с тобой  стряслось, Траг?  Я тебе сказала,  что нам  надо...  В
комнату вошла Анне Рейнольт.  Она сразу просекла картину, но ей  не  от чего
было оттолкнуться.
     А Фам действовал так же быстро, как она. Рука его повернулась, пистолет
выстрелил,  и  Рейнольт  дернулась  в  судороге.  Через  мгновение  ее  тело
сотряслось от  странного  стука. Фам повернулся к  Трагу с еще более широкой
улыбкой.
     - Разрывные дротики,  знаешь, что  это? Они проникают  внутрь, потом  -
бум!  -  и твои кишки превращаются  в котлету. Цвет лица Трага стал  бледной
тенью пепла.
     - Уг... гу.
     Он глядел на тело своей бывшей госпожи-рабыни,  и, казалось, его сейчас
стошнит.
     Фам постучал Трага по груди пистолетом.
     - Траг, друг мой, зачем ты такой мрачный? Ты  же нормальный эмергент, а
Рейнольт  -  зипхед, мебель.  - Он махнул  рукой  в  сторону  тела Рейнольт,
которое перестало биться  в судорогах и обмякло, как свежий труп. - Так  что
давай  уберем этот  мусор  с дороги,  и ты покажешь мне,  как отрубить связь
зипхедов.
     Он ухмыльнулся еще шире  и  отошел сдвинуть  тело. Направляясь к двери,
Траг заметно дрожал.
     Когда Силипан отвернулся, хватка Фама на  теле Анне стала  из небрежной
бережной. Господи, звучало  как настоящий взрыв, не  как оглушающий дротик с
хлопушкой.  Уже целая  жизнь прошла, как он  последний  раз использовал этот
трюк  -  что,  если он  перестарался?  Впервые  с  момента, когда  он  начал
действовать, страх  пробился сквозь прилив адреналина. Фам коснулся рукой ее
шеи сбоку... и нащупал сильный и ровный пульс. Анне была  глубоко оглушена и
ничего больше.
     Фам снова нацепил на лицо хищную  улыбку  и вышел за Трагом в общий зал
зипхедов.

     ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ

     Все-таки  репортеры  смеялись  последними.  Что  из  того,  что  служба
безопасности  Аккорда перекрыла  мамин  выход из  самолета? Через  несколько
минут она оказалась  на территории  Зюйдландии - и местные службы новостей с
удовольствием показали Викторию  Смит и  всех  сопровождающих ее лиц. У мамы
был такой же  спокойный  и  военный  вид,  как всегда... но несколько  минут
Виктория Лайтхилл  чувствовала себя маленьким  ребенком,  а  не  лейтенантом
разведслужбы. С мамой было так же плохо, как в то утро, когда погибла Гокна.
Мама, зачем ты взяла этот  риск на себя? Но Вики знала ответ. Генерал больше
не имела  значения для той колоссальной контрразведывательной  операции, что
задумали  они с  папой, и  теперь  она  могла  помочь  тем,  кого  подвергла
величайшей опасности.
     Клуб унтер-офицеров был наполнен  народом, который  обычно уже  спал бы
или искал других развлечений. Здесь было место, приходя куда, они были почти
что снова  на работе.  И  сразу  "работа"  явно стала  самой  важной .вещью,
которую может делать коббер.
     Виктория брела  мимо аркадных игр, давая знать своей группе, что  все в
порядке. Наконец  она села  на насест рядом с Брентом. Брат не снял игрового
шлема. Руки его постоянно двигались по игровой консоли. Она постучала его по
плечу.
     - Мама сейчас будет говорить.
     - Я знаю, - только и сказал Брент. - Девятый номер видит нашу операцию,
но  пока еще не  может догадаться до  правды. Девятый  думает, что  проблема
местная.
     Вики  чуть  не  стянула  шлем с головы брата. Черт,  с тем же успехом я
могла бы  быть слепой и глухой! Вместо  этого она вынула из куртки телефон и
отстучала номер.
     - Пап? Мама начала говорить.
     Речь была  короткой. Речь была хорошей. Она блокировала угрозу с юга. И
что с того?  Все равно  приезд туда  был слишком большим риском. На дисплеях
над  баром с шипучкой Вики видела, как генерал вручает Тиму  свое формальное
предложение  для передачи парламенту.  Может, в конце концов  это получится.
Может, полет стоил того.
     Прошло несколько минут. Камеры  в Зале Парламента панорамировали во все
стороны.  Мам^с дядей Хранком сошли  с платформы. Подошла угрюмая маленького
роста кобберша в темной одежде. Пьетра. Они спорят...
     И вдруг все это потеряло значение. Брент рядом с ней пожал плечами.
     - Плохие новости, -  сказал он, не снимая игрового шлема. -  Я  потерял
всех. Даже нашего старого друга.
     Лайтхилл спрыгнула с насеста  и махнула  своей команде. По эффекту этот
жест можно  было сравнить  с пронзительным  свистом. Вся группа  уже была на
ногах  с  надетыми сумками и  летела  к  двери. Брент сорвал  с себя  шлем и
побежал впереди Лайтхилл.
     Позади она видела удивленные взгляды, но публика в клубе слишком влипла
в телевизор, чтобы обратить внимание всерьез.
     Группа слетела уже на два этажа, когда заорали сигналы боевой тревоги.
     - Что значит "потеряли  поддержку  зипхедов"? Кабель  перерезан? Тринли
как-то нашел все волоконные кабели?
     - Н-нет,  сэр. По крайней мере я  так не думаю.  - Подкапрал Марли свое
дело знал,  но все  же это был не Кэл Омо.  - Мы  прозваниваемся,  но каналы
управления не отвечают. Сэр... это как если бы кто-то  просто отключил  всех
зипхе-дов от сети.
     - Гм, да.
     Это мог  быть  еще  один  сюрприз  Тринли,  или в Мансарде  может  быть
предатель. Как бы там  ни было...  Hay поглядел на Винжа.  Глаза коробейника
застилала  боль. За этими глазами  находились важные секреты,  но  Эзр  Винж
оказался стоек не менее тех, кого они с Ритцером когда-то запытали насмерть.
Вытащить  из него нужную информацию  - это требует времени или какого-нибудь
специального рычага. Времени у них нет. Hay повернулся к Марли:
     - С Ритцером еще можно говорить?
     - Думаю, да. У нас есть волоконная связь с лазерной станцией снаружи.
     Он неуверенно застучал по консоли.  Hay подавил импульс раздражения при
виде этой неуклюжести. Без поддержки зипхедов  все теперь будет неуклюжим. С
тем же успехом мы могли бы быть коробейниками.
     Марли вдруг просиял.
     -  Наш  сеанс связи  с  "Невидимой  Рукой"  все  еще  активен,  сэр!  Я
переключил аудио на микрофон у вас на воротнике!
     - Отлично...  Ритцер! Не знаю, что ты из этого сможешь принять, но... -
Hay дал краткое описание катастрофы, закончив словами: - Ближайшие несколько
сот секунд я  буду вне досягаемости, эвакуируюсь в  L1-A.  Последний вопрос:
без наших зипхедов ты сможешь выполнить наземную операцию?
     Пока дойдет вопрос  и придет ответ, пройдет десять  секунд,  не меньше.
Hay посмотрел на второго уцелевшего охранника.
     - Кирет, прихвати Танга и зипхеда. Мы уходим в LI - А. В арсенале у них
будет   прямая  власть  над   жизнью  и  смертью  всех  обитателей  L1   без
вмешательства  автоматики. Hay  открыл  ящик у  себя  за спиной  и  коснулся
кнопки. Кусок паркета скользнул  в  сторону,  открывая люк в туннель. Он вел
сквозь толщу Алмаза 1 прямо в арсенал, и в нем никогда не было локализаторов
или пересекающих туннелей.  Замки  на  обоих  концах  были  закодированы  на
отпечаток большого пальца  Hay.  Он коснулся считывающего устройства. Огонек
доступа остался  красным. Как,  черт  побери, Тринли мог  сломать  это?  Hay
подавил панику  и приложил  палец еще  раз.  Снова  красное.  Еще раз.  Свет
неохотно переключился на  зеленый, и люк под  полом повернулся,  открываясь.
Наверное,   программа  учитывает  кровяное   давление  и  решает,   не   под
принуждением ли он  действует. Тогда мы еще можем застрять на  том конце. Он
приложил  палец  к  замку дальнего  выхода.  Здесь  тоже  потребовалось  две
попытки, но в конце концов загорелся зеленый.
     Кирет и Танг шли сзади, подталкивая перед собой Али.
     -  Вы нарушаете правила! - полыхал на них старик.  - Здесь надо ходить,
вот так, ноги на полу.
     Лицо  Али  выражало  смесь  раздражения  и недоумения. Зипхеды очень не
любят, когда их  отвлекают от  Фокусированного  задания. Очень вероятно, что
прополка  сада  предводителя  была  для  Али  не  менее  важна,  чем  тонкое
расщепление  генов.  Теперь  его  вдруг  втащили  в  помещение  и  полностью
игнорировали принятый в парке этикет воображаемой гравитации.
     - Стой спокойно и не шуми. Кирет, отвяжи Винжа. Мы его тоже берем.
     Али стоял спокойно, крепко поставив ноги на пол. Но молчать он не стал.
Он смотрел на Hay типичным отрешенным взглядом и продолжал жаловаться:
     -  Разве  вы не видите,  что вы все ломаете?  Помещение вдруг  заполнил
голос Ритцера Брюгеля.
     - Сэр, у нас ситуация под  контролем. Зипхеды "Руки"  работают в  сети.
Службы с большой задержкой нам понадобятся только после взрывов  бомб. Фуонг
говорит, что  пока  что для быстрой работы  нам лучше обойтись без L1. Перед
самым выпадением некоторые единицы Рейнольт  стали гнать массу  ошибок.  Вот
план атаки.  Через семьсот секунд Зюйдвиль будет сожжен. Вскоре  после этого
"Рука"  пролетит над  полями противоракетной  обороны  Аккорда. Мы их уберем
сами...
     Ответ  Брюгеля  превратился  в'доклад, как  всегда бывает  при  дальних
переговорах.  Лин  затих.  Hay ощутил спиной холодок -  солнечный  свет гас.
Облако? Он  повернулся  и понял, что раз в  жизни  отрешенный взгляд зипхеда
имел смысл.
     - Ритцер! У нас новые проблемы. Я свяжусь с тобой позже.
     Голос с "Невидимой Руки" что-то еще говорил, но никто его не слушал.
     Как ундина балакрейского мифа,  воды Северной Лапы медленно собирались,
поднимались, заливая тщательно спроектированные Али  берега.  Солнце светило
сквозь  миллион тонн нависшей над  людьми воды.  Даже  без управления  озеро
парка должно  было бы  оставаться  примерно на том  же месте.  Но  противник
заставил  сервоприводы ложа  озера  работать  синхронно...  и море  медленно
раскачивалось, увеличивая размахи до катастрофических размеров.
     Hay  бросился к люку  туннеля.  Он собрался и потянул массивную  крышку
люка.  Стена  воды  коснулась  дома. Здание  застонало, окна задрожали перед
водяной горой, надвигавшейся уже быстрее метра в секунду.
     И  тут  стена  воды  превратилась   в   тысячу  рук,   лезущих   сквозь
разламываемую стену, клубясь холодом вокруг тела Hay, отрывая его  от  люка.
Крики, вопли, быстро затихшие, и на миг Hay погрузился полностью. Слышен был
только хруст дома, перемалываемого в щебень. Последний раз мелькнул кабинет,
полированный  стол,  мраморный  камин.  Потом медленное цунами  вырвалось из
дальней стены, Hay подняло и закружило.
     Все еще  под водой, легкие горели. Вода  была ледяная.  Hay извернулся,
пытаясь разобраться в том, что  видит. Яснее всего было видно вниз.  Там был
зеленый лес за домом. Hay поплыл вниз, за воздухом.
     Он вырвался на поверхность, раскидывая серебристые нити воды по главной
поверхности, и бросился в открытое пространство. Секунду или две он плавал в
воздухе один, только-только успевая уходить от  надвигающегося  моря. Воздух
наполнился  звуком,  который Hay даже  представить  себе не мог, маслянистым
рокотом -  это  перекатывался, ворочался, ширился,  падал миллион тонн воды.
Волна  прибоя ударила  в свод пещеры и теперь море рушилось вниз, и  Hay был
под ним. Еще ниже, в лесу, бабочки сразу перестали петь и сгрудились кучками
в  самых больших  деревьях.  Но еще дальше  в  воздухе что-то  было. У самой
поверхности  вставшего дыбом  моря  парили крошечные точки. Крылатые котята!
Казалось,  они ничуть не  боятся  -  но  ведь  Чиви говорила, что они старой
небесной породы. На глазах у Hay один из них нырнул в водяную башню,  на миг
исчез,  потом  вынырнул  и  вновь  нырнул. Чертовым котятам хватит  ловкости
уцелеть.
     Hay снова отвернулся и поглядел  через воду на солнечный свет парка. Он
сверкал золотыми бликами на  ряби, на  фигурах людей,  завязших, как мухи  в
янтаре. Остальные подгребали к Hay, кто  слабо, кто с отчаянной силой. Марли
вынырнул  в  воздух.  Потом из водяной стены  выломился Танг,  потом  Кирет,
держащий в объятиях Али Лина. Молодец солдат!
     И  еще  одна фигура - Эзр Винж. Коробейник вынырнул из воды до половины
метрах в  десяти  от Hay.  Он  мотал головой и откашливался, но  был с  виду
больше  в  сознании,  чем  во  время  допроса.  Посмотрев  вниз на  верхушки
деревьев, к которым они падали, он издал звук, который мог означать смех.
     - Вы в ловушке, предводитель. Фам Нювен вас перехитрил!
     - Фам - кто?
     Коробейник покосился в  его сторону, кажется, поняв, что случайно выдал
информацию, ради защиты которой готов был умереть. Hay махнул рукой" Марли:
     - Тащи его сюда!
     Но  Марли было не  от чего оттолкнуться.  Винж ударил руками  по  воде,
уходя вглубь - утонет, но они его не достанут.
     Марли  повернулся, выстрелил из проволочного  пистолета в сторону леса,
направляя себя отдачей в  падающую  воду. Hay  видел  силуэт  Винжа на  фоне
солнечного света; коробейник вяло  шевелил  руками,  но ушел в воду  уже  на
несколько метров.
     Мимо проносились верхушки деревьев. Марли дико огляделся:
     - Сэр, нам надо убираться отсюда!
     - Тогда просто убей его.
     Hay  уже  цеплялся за  верхушки. Над  его  головой Марли  дал несколько
коротких  очередей. Летающая проволока была  предназначена  рвать и  терзать
плоть; дистанция  стрельбы  в воде  была  почти нулевая. Но  Марли  повезло.
Вокруг тела коробейника распустился красный туман.
     И больше  времени  не  оставалось. Подтягиваясь от ветки  к ветке,  Hay
лавировал под кронами леса. Отовсюду доносился треск ломаемых водой ветвей -
как треск пожара, и одновременно звук этот был влажным.  Вода разбивалась на
миллионы  фрактальных  пальцев,  они  извивались,  просовывались,  сливались
вновь.  Струйки  коснулись края скопления  бабочек, и раздался короткий звук
волынки  такой  силы, какой Hay  никогда не слышал, - и в следующий миг вода
поглотила живой ком.
     Марли вылетел перед ним и повернулся.
     - Вода между нами и главным выходом, сэр!
     В ловушке, как сказал этот коробейник.
     Все четверо плыли вдоль стены парка, а над ними  крыша воды  опускалась
все  ниже  и  ниже, миновала  уровень крон и  продолжала  спускаться. Солнце
светило со всех направлений, преломляясь в десятках метров воды.  В озере, в
конце концов, всего .миллион тонн. Должны быть огромные воздушные карманы во
всем  парке - но  им с этим не повезло. Они оказались  в не  слишком большой
пещере, и с четырех сторон была вода.
     Али Лина надо было тянуть от  ветки к ветке. Он, казалось, был захвачен
зрелищем волны и совершенно безразличен к опасности.
     Может быть...
     - Али! - резко позвал Hay.
     Али Лин повернулся. Но он не хмурился от перебива мысли, он - улыбался!
     - Мой парк  погиб. Но  я теперь вижу  кое-что получше,  такое,  чего не
делал никто  и никогда. Мы  построим настоящее микрогравитационное озеро,  с
пузырьками и каплями, входящими и выходящими из главной массы. Есть животные
и растения, которые можно...
     - Да,  Али! Ты построишь  лучший  парк, я тебе обещаю. А  теперь я хочу
знать, есть  ли для  нас способ выбраться  из парка - без того, чтобы сперва
утонуть?
     Слава Создателю,  зипхед  видел  во всем этом  хорошую  строну. Главные
интересы Али снова были нарушены, и снова за последние несколько сот секунд.
Обычно преданность зипхеда нерушима, но если он подумает, что ты встал между
ним и его делом...
     Али почти сразу ответил:
     - Конечно. За этим валуном есть шлюзовый канал. Я его не заваривал.
     Марли нырнул к скале.  Шлюз? Без скорлупок Hay его не видел. Но в парке
полно должно быть служебных каналов, по которым с поэерхности качали воду.
     - Зипхед правду говорит, сэр! И  коды открытия работают! Hay со  своими
спутниками обошли  скалу  и  заглянули  в открытую  Марли дыру. Тем временем
стены воздушной пещеры - воздушного пузыря - двигались. Еще  тридцать секунд
- и они окажутся под водой. Марли оглянулся на Hay, и торжество на  его лице
несколько поблекло. .
     - Сэр, вода нам там не грозит, но...
     - Но оттуда некуда деваться. Верно. Я знаю.
     Канал приведет к герметичному люку, а за ним - вакуум. Тупик.
     Медленно загибающийся  водяной сталактит расплескался  на  голове  Hay,
заставив  его пригнуться рядом с  Марли. Выбухающая  линза  воды  отступила,
потолок на миг приподнялся.  Шаг за  шагом я потерял  все. Это невероятно! И
вдруг  Томас  Hay понял, что  бредовая проговорка  Эзра  Винжа  должна  быть
правдой. Фам Тринли не был Замле Энгом - это была подходящая ложь, созданная
для Томаса  Hay.  Все  эти  годы его  величайший  герой  -  и  потому  самый
смертельный  возможный  враг  - был от  него на расстоянии  вытянутой  руки.
Тринли и  есть Фам Нювен. Впервые  с самого детства Hay сдавил  парализующий
страх.
     Но  даже  у  Фама Нювена  есть свои  недостатки,  неизбывные  моральные
слабости. Путь этого человека я изучал всю жизнь, перенимая хорошее. Не хуже
всякого другого я знаю его слабые места. И  я знаю,  как их использовать. Он
оглядел своих спутников, каталогизируя их и их  снаряжение: старик, которого
любит Чиви, пара приборов связи и пара стрелков. Этого хватит.
     - Али, есть узел волоконной связи на внешнем конце этих шлюзов? Али!
     Зипхед отвлекся от изучения вздутий и провалов водяного потолка.
     -   Да-да.   Нам   нужна  была   тщательная   координация,   когда   мы
транспортировали сюда лед.
     Hay махнул рукой Марли, указывая на шлюзовой канал.
     - Все в порядке. Это должно работать.
     Они протиснулись один  за другим  в тесный вход. Около  них  дно пузыря
отделилось от земли, и вода уже стояла на полметра и продолжала подниматься.
Танг и  Али протиснулись  в  люк в  потоках воды. Кирет нырнул  последним  и
захлопнул  за ними  люк. Несколько десятков  литров воды хлынули  за  ними и
слышно было, как на той стороне люка рокочет и плещет море.
     Hay повернулся к  Марли, который  светил лазером  связи  как  диффузным
светом.
     - Давайте прицепимся к тому узлу,  капрал.  Али Лин поможет нам сделать
телефонный звонок.
     Фам Нювен был на волосок от победы, но Hay обладал умом  и способностью
связаться с  другими и манипулировать  ими. Поднимаясь  по шлюзу  вверх,  он
думал, что надо будет сказать Чиви Лин Лизолет.
     Генерал  Смит  сошла  с  насеста  оратора. Информацию  на  картах  Тима
Даунинга раздали избранным, и теперь- пятьсот голов  обдумывали предложенный
договор.  Хранкнер Аннерби  стоял в тени за насестом и думал. Смит сотворила
еще одно чудо.  В  справедливом мире оно бы  наверняка помогло.  Так что  же
придумает против этого Пьетра?
     Смит отступила назад и поравнялась с ним.
     - Пойдемте  со  мной, сержант.  Я  тут вижу  кого-то, с  кем мне  давно
хочется побеседовать.
     Голосование  будет  сегодня  позже. До этого могут быть  дополнительные
вопросы  к  Генералу.  Времени  для политических маневров более чем  хватит.
Хранкнер и Даунинг проводили Генерала к дальнему концу просцениума, блокируя
выход. К ним  шла мрачная личность в экстравагантных леггинсах. Пьетра. Годы
не  были  к  ней снисходительны -  или, быть может,  верны были  рассказы  о
попытке  ее  убийства.  Она  попыталась обойти  Викторию  Смит,  но  Генерал
заступила ей дорогу.
     И улыбнулась ей:
     - Привет, Детоубийца. Как приятно наконец познакомиться с тобой лично!
     - Мне лично будет приятно, - прошипела Пьетра, - убить тебя, если ты не
уберешься с моей дороги.
     Слова прозвучали с сильным акцентом, но нож в руке был достаточно ясен.
     Смит протянула руки в стороны - экстравагантное пожатие  плеч,  которое
не могло не привлечь внимания всего зала.
     - Перед всем этим собранием, достопочтенная Пьетра? Не думаю. Ты...
     Смит остановилась, подняла к голове  пару рук и вроде бы  прислушалась.
Телефон?
     Пьетра  смотрела  в  упор,  с  лицом,  полным   подозрения.   Она  была
низкорослой женщиной  с пятнами  на  хитине и жестами чуть слишком быстрыми.
Совершенно  не  внушающий  доверия  портрет.  Наверное,   она  так  привыкла
пользоваться убийствами  издалека, что личное обаяние и способность к языкам
были  давно  отброшены  как  ненужные.  Здесь  она  была  вне своей  стихии,
занимаясь организацией на месте. И от этого уверенность Аннерби чуть заметно
повысилась.
     У Пьетры в куртке что-то загудело. Ножик исчез, и она схватила телефон.
На миг  две шпионки стали  похожи на старых  подруг,  предающихся  совместно
воспоминаниям.
     -  Нет! - судорожно вскрикнула Пьетра. Она  схватила  телефон  пищевыми
руками, едва не засунув его в пасть. - Не здесь! Не сейчас!
     Тот факт, что ее слышат и на нее смотрят, был ей явно безразличен.
     Генерал Смит обернулась к Аннерби:
     - Только  что все  планы всех сторон рухнули в  сортир, сержант. На нас
летят три ракеты, запущенные из-подо льда. У нас примерно семь минут.
     За мгновение сержант окинул взглядом купол. Он был на триста футов  под
землей и защищен от тактических  атомных бомб. Но сержант знал, что у  флота
Братства  есть  теперь  игрушки  куда  побольше.  Эта  тройка   наверняка  с
боеголовками  глубокого проникновения. И все  равно. Я помогал проектировать
это здание. Поблизости есть  лестницы, ведущие куда глубже. Он коснулся руки
Смит.
     - Генерал, прошу вас, следуйте за мной.
     Плохие и хорошие, наши и не  наши - Аннерби видел смелость и трусость у
тех и у других.  Пьетра... достопочтенная Пьетра  чуть не в судорогах билась
от страха, прыгая в  разные  стороны  и вереща что-то в телефон по-тиферски.
Вдруг она остановилась и обернулась к Смит:
     - Это твои ракеты! Твои! Это ты...
     Она  с   визгом  бросилась  на  спину  Смит,  и   нож  был  серебристым
продолжением самой длинной из ее рук.
     Аннерби  встал между ними раньше, чем Смит даже успела повернуться.  Он
подставил  Пьетре  твердый панцирь плеча, и она улетела со сцены. Все вокруг
смешалось.  Охранники Пьетры бросились  наверх ордой, но  их встретили бойцы
Смит, попрыгавшие  с галереи для посетителей.  Все  больше и больше кобберов
поднимали головы  на шум и застывали неподвижно, увидев, кто дерется. И  тут
сверху и сзади донесся крик.
     - Смотрите, сетевые новости! Аккорд пустил на нас ракеты! Аннерби повел
бойцов и  своего генерала через боковой  выход.  Они помчались по лестнице к
скрытым шахтам, ведущим к ядру системы безопасности. Семь минут жизни? Может
быть.  Но  вдруг сердце Хранкнера забилось свободно.  То, что осталось, было
так просто, как когда-то давным-давно с Викторией. Жизнь и смерть, несколько
хороших солдат под твоей командой и несколько минут, в которые все решится.
     ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТАЯ В Центре Контроля и  Управления  Белга  Андервиль
осталась старшей.  На самом деле, хоть это  не много значило, Андервиль была
теперь  начальником внутренней  разведки.  То,  что здесь  случилось,  могло
навеки изменить ее работу,  но она была вне  этой линии  подчинения - просто
осуществляла связь с гражданской обороной и силами королевского дома.  Белга
смотрела,  как Элно Колдхавен,  сияющий  новый  директор  внешней  разведки,
изображает  в центре главного.  Колдхавен  знал  о  лавине провалов, которая
закончила карьеру его предшественника. Он знал,  что Рахнер Тракт не дурак и
скорее всего  не  предатель.  И сейчас  Элно получил ту же работу, а шефа  в
стране нет. Ему приходилось работать почти без страховочной сетки. Не раз за
последние дни он отводил Андервиль  в сторонку  и' вполне серьезно спрашивал
ее  совета. Она  подозревала, что именно  по этой  причине шеф  оставила  ее
здесь, а не вернула в Принстон.
     ЦКУ  находился  на  милю  в глубь скалистого мыса  Ставки,  под  старой
Королевской Глубиной. Где-то лет десять назад ЦКУ был громоздким сооружением
с  десятками  техников разведки и  смешными  маленькими  электронно-лучевыми
дисплеями той эпохи. За ними находились застекленные комнаты для совещаний и
обзорные мостики для руководящих офицеров. Но год за годом улучшались сети и
компьютерные системы. Теперь  у разведки Аккорда  были  получше глаза, уши и
автоматика, и  сам ЦКУ стал вряд ли больше конференц-зала. Странный и  тихий
конференц-зал с развернутыми наружу  насестами. Свежий воздух, всегда слегка
движущийся, яркий свет, не дающий теней.  Дисплеи данных, из  которых  самые
простые могли давать двенадцать цветов. Конечно, техники остались, но каждый
из них  теперь управлял тысячей  узлов, рассеянных по всему  континенту и по
космическим  системам ближней еео разведки.  Каждый имел  косвенный доступ к
сотне  специалистов  для  консультации.  Восемь  техников,  четыре  офицера,
начальник центра. Больше ничье физическое присутствие не требовалось.
     Центральный экран показывал сцену представления шефа парламенту. Тот же
самый-  коммерческий  канал, который  видел  весь  остальной мир  -  внешняя
разведка решила не устанавливать в Зале Парламента  свою аппаратуру. Один из
техников  работал  со стоп-кадрами  видеопотока.  Он вывел  композит  дюжины
стоп-кадров и  подбирал свет.  На  экране появилась угрюмая личность, детали
темной одежды были  плохо  различимы. Рядом с Белгой генерал Колдхавен  тихо
сказал:
     - Отлично. Есть положительная идентификация. Старая Пьет-ра собственной
персоной... Не слишком хорошо держится, когда на кон поставлена ее голова.
     Андервиль  слушала  вполуха.  Столько происходило  всего сразу...  Речь
Генерала поразила ее больше, чем появление Пьетры.  Когда  Смит сделала свое
предложение  о  заложниках, несколько техников  оторвались  от работы,  и их
пищевые руки застыли в пастях.
     - Господи! - донесся шепот Элно Колдхавена.
     - Ага, - шепнула в  ответ Белга. - Но  если  они согласятся, это  может
быть выходом.
     -  Если они выберут  в  заложники Короля. Но  если они захотят генерала
Смит...
     Если Смит придется остаться на Юге,  все станет  куда сложнее, особенно
для Элно Колдхавена. Он не мог до конца скрыть, как ему неуютно. Значит, для
него это тоже новости.
     -  Справимся,  -  сказал  Крег  Дагвей,  директор  ПВО.  Он  был  здесь
единственным, кроме Колдхавена, генералом. Директор ПВО был одним из главных
критиков бедняги  Тракта  и  бывшим начальником Элно Колдхавена. Кажется, он
думал, что еще остается его начальником.
     На видеопотоке  из  Зюйдландии генерал Смит  сошла  с насеста оратора и
передала документы  со своим предложением Тиму  Дау-нингу. Камера  проводила
Смит со сцены.
     - Она идет к Пьетре!
     - Вот это будет действительно интересно, - сказал со смешком Дагвей.
     - Черт!
     Камера  отвернулась   к   майору  Даунингу,   раздававшему   экземпляры
предложений генерала.
     - Вы можете связать меня с шефом? У нее хотя бы звуковал связь есть?
     - Нет, сэр, к сожалению.
     Дисплей ПВО зажегся цветами, означающими  "Внимание!" .Техник  согнулся
над ним, что-то прошипел по голосовой связи. Потом:
     - Сэр, я не могу точно понять, что происходит, но... Дагвей ткнул рукой
в сторону композитной карты Зюйдландии.
     - Это запуски!
     Да.  Даже  Белга  Андервиль  узнала эти коды.  Крестами  были  отмечены
расчетные точки пуска.
     -  Запуск  трех ракет.  Не  размещенных в Зюйдландии, эти  с  подледных
субмарин. Это может быть...
     Это  не могло  быть  ничего  другого,  кроме ракет  Братства.  Только у
Аккорда и  Братства были  пусковые установки,  могущие туннели-ровать сквозь
лед.
     И вот на дисплее появились первые предположения по возможным целям. Все
три круга около южного полюса.
     Колдхавен  сделал   рубящий  жест  в   сторону   техника,  управляющего
наступательными вооружениями.
     - Переход к условиям "Полный Свет"!
     На главном дисплее  камеры коммерческого канала все еще  панорамировали
Зал  Парламента, высматривая реакцию парламентариев  на предложения генерала
Смит.
     Одна из техников наступательного оружия поднялась с насеста:
     -  Сэр,  это наши  ракеты! Они  из  Седьмого  сектора,  с  "Ледоруба" и
"Ползуна"!
     - Откуда информация? - прорезался голос генерала Колдхаве-на через все,
что собирался сказать его бывший начальник.
     -  Авторегистраторы  самих   кораблей,   сэр.  Я  пытаюсь  связаться  с
капитанами, сэр, - мы все еще устанавливаем, какой у кого из нас шифр.
     Дагвей стукнул по докладу:
     - А  пока  мы не поговорим  с  ними прямо,  я ничему  не  верю!  Я знаю
командиров этих кораблей. Тут что-то очень странное.
     - Тут реальные  пуски  и  реальные  цели,  сэр! -  Техник  похлопала по
кружкам и крестам.
     - Ничего у вас тут нет, кроме смешных огоньков! - огрызнулся Дагвей.
     -  Получено по  закрытой сети прямо со  спутников обнаружения  запуска,
сэр. . Колдхавен жестом велел им обоим успокоиться.
     -   Немножко   похоже  на   проблемы,   с   которыми   столкнулся   мой
предшественник.
     Дагвей  вызверился на  своего  бывшего протеже... и постепенно  до него
дошло.
     - Да...
     Колдхавен хмыкнул:
     - Это не только у нас. По аналоговой радиосвязи давно холдят слухи.
     Все еще был  народ,  который  этим старьем  пользовался; среди  полевых
агентов   Андервиль   многие   сопротивлялись   любым   усовершенствованиям.
Удивительно то, что в Ставке кто-то серьезно слушает такую связь.  Колдхавен
заметил выражение лица Белги:
     - Моя жена работает техником в музее. -  По его лицу скользнула улыбка.
-  Она говорит,  что ее  друзья по  старому радио  не психи. Теперь  мы тоже
встретились с невозможным. В прошлом  мы могли списывать все противоречия на
чей-то идиотизм. Сегодня...
     Время подлета  сократилось до  трех минут. Спутники наведения  уже  все
согласно определили цель: Зюйдвиль.
     Андервиль таращилась на дисплей. Параноидальная чушь Рахнера - правда?
     - Так что запуски могут быть фальшивыми. И все, что мы видим...
     - По крайней мере что видим по сети...
     - ...может  быть  ложью. Самый невероятный  кошмар технофоба.  ДоДагвея
наконец дошло. Вера, которая строилась двадцать лет, разлеталась в куски.
     - Но шифры, перекрестная проверка... Элно, что мы можем сделать?
     Колдхавен увял. Его теорию приняли, но она означала катастрофу.
     -  Мы - мы можем отключить сеть.  Отсоединить  командование и связь  от
сети. Я такое видел как вариант военной игры - но он тоже был в сети!
     Белга положила руки ему на плечи.
     - А я скажу - так и сделай. Воспользуемся аналоговыми рациями из музея.
И кобберами,  курьерами. Это будет медленно...  И еще как  медленно, но зато
они  узнают, против  чего  борются. В  миге доступа  по сети  были  другие -
Нижнимор,  сам  Король,  - но  ничему  этому  уже  нельзя  доверять.  Дагвей
присутствовал, но Элна  Колдхавен был  сейчас  начальником ЦКУ. Он  подозвал
своего старшего сержанта:
     - План "Порча сети". Отнести  извещение в музей и вручить в собственные
руки.
     - Есть, сэр!
     Техник этот следил за разговором и совсем не был так ошеломлен, как его
начальство. Кружки  целей показывали две  минуты до  попадания. На  видео из
Зала  Парламента  царил неприкрытый  хаос. На миг Андервиль увлек  ужас этой
сцены.  Бедняги. До сих  пор война была  зловещим  облаком  над  горизонтом,
теперь Избранные Зюйдландии сами оказались в эпицентре, и жить им оставалось
меньше пяти минут.  Кто-то  застыл  на  своем насесте,  глядя  туда,  откуда
прилетят  мегатонны  смерти.  Кто-то  носился  по  ковровым  лестницам,  ища
какой-то  выход, какой-то путь вниз. И  где-то вне поля зрения генерал  Смит
готовилась к той же судьбе.
     Каким-то  чудом у  старшего сержанта оказались распечатки плана  "Порча
сети". Он раздал их своим техникам и начал процедуру  открытия взрывоупорных
дверей ЦКУ.
     Но двери  уже открывались.  Белга окаменела.  Ничто и  никто  не  могло
попасть внутрь, пока не кончится смена или Колдхавен не введет код открытия.
Появился охранник ЦКУ, неуверенно пятясь, держа носильными руками автомат.
     - Я видел ваш пропуск, мэм, но никто не...
     - Чушь! -  перебил его почти знакомый голос. - У нас есть  пропуск и вы
видели, что дверь открылась. Отойдите в сторону!
     В  комнату  уверенно  вошла  молодая женщина-лейтенант. Простой  черный
мундир,  изящное  и  хищное сложение.  Как будто  Виктория  Смит  не  только
добралась  сюда  с Юга,  но  и  вошла  такой же  молодой, как  тогда,  когда
Андервиль  увидела  ее впервые. За  лейтенантом вошел здоровенный  капрал  и
группа солдат. У всех почти вошедших были короткие десантные автоматы.
     Генерал  Дагвей обрушил на  лейтенанта  гневное  возмущение.  Дагвей  -
дурак.  Это  было больше всего похоже на атаку, цель  которой -  обезглавить
противника, но почему  они тогда не стреляют? Элно Колдхавен пятился за свой
стол, пытаясь  залезть  руками  в невидимый ящик. Белга встала  между  ним и
ворвавшимися и сказала:
     - Вы - дочь Смит. Лейтенант четко отсалютовала:
     -  Да,  мэм. Виктория  Лайтхилл,  а  это моя  группа.  Мы  уполномочены
генералом  Смит  производить  инспекции   по  нашему  усмотрению.  При  всем
уважении, мэм, именно для этого мы и пришли.
     Лайтхилл скользнула мимо  изрыгающего пену директора ПВО; старый Дагвей
от злости  лишился дара речи. За спиной Белги, почти закрытый ее телом, Элно
Колдхавен вводил командные коды.
     Лайтхилл как-то догадалась, что происходит.
     - Прошу вас отойти от консоли, генерал Колдхавен.
     Ее здоровенный капрал направил на Колдхавена автомат. Теперь  Андервиль
узнала его - дебильный сын Смит. Проклятие!
     Элно Колдхавен  шагнул назад от  стола, подняв руки в воздух, показывая
тем самым, что Лайтхилл далеко вышла за  пределы "инспекции". Двое ближайших
к двери техников бросились наружу. Но десантники были действительно  быстры.
Они обернулись, прыгнули и.втащили техников внутрь.
     Двери медленно закрылись.
     Колдхавен сделал еще одну попытку, самую жалкую из всех:
     - Лейтенант, у нас массивное повреждение автоматики обработки сигналов.
Нам надо отключить ЦКУ от сети.
     Лайтхилл придвинулась к дисплеям. Все  еще передавали  изображение Зала
Парламента, но  за камерой никого не было: она бесцельно  блуждала и наконец
остановилась на потолке. На  других дисплеях расцветали огни режима  "Полный
Свет",  объявления  о  запуске Соролевских  Наступательных Ракетных Сил. Мир
катился к концу.
     Наконец Лайтхилл произнесла:
     - Я это знаю,  сэр.  Мы прибыли, чтобы не дать  вам этого  сделать.  Ее
десантники рассыпались  по тесному  теперь  Центру  Контроля  и  Управления.
Теперь каждый офицер и техник был в пределах их досягаемости. Большой капрал
открывал   грузовую    суму   и   устанав-дивал    какое-то   дополнительное
оборудование... Игровой дисплей? Дагвей наконец обрел голос.
     - Мы подозревали  глубоко законспирированного агента,  и я  был уверен,
что это -  Рахнер Тракт. Какие же мы были дураки! Все то время Виктория Смит
работала  на  Пьетру и  на  Братство. Предатель  в  самом  сердце.  Это  все
объясняет, но... Белга посмотрела на дисплеи, на пришедшие по сети сообщения
о запусках Аккорда во всех направлениях. И спросила:
     - Что из этого правда, "лейтенант? Или все это ложь, в  том числе атака
на Зюйдвиль?
     Секунду казалось, что лейтенант не будет отвечать. Большие круги вокруг
Зюйдвиля сжались  в  точки. Вид с камеры  в Зале  Парламента продержался еще
секунду.  У Белги на миг возникло  впечатление падающей  скалы, вспыхнувшего
света - и  дисплей погас.  Виктория Лайтхилл вздрогнула, и когда она наконец
ответила, голос ее был тих и тверд:
     - Нет. Эта атака была настоящей.

     ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ

     -  Ты уверен, что она  меня будет  видеть? Марли поднял глаза  от своих
приборов.
     - Да, сэр. Я получил с ее скорлупок сигнал готовности к разговору.
     Вперед, предводитель. Самое главное представление в твоей жизни.
     - Чиви! Ты меня слышишь?
     -  Да, я...  - Чиви резко вдохнула,  и это было слышно. Слышно. Обратно
изображение не поступало, отчаянность положения  не была ..сфабрикованной. -
'Отец!
     Hay бережно держал Али на коленях под плечи и голову.
     Раны  зипхеда были огромными,  озера  крови  выступали  на  самодельных
бинтах. Чума его побери, только бы этот  тип не  сдох. Но самое главное было
правдоподобие, и Марли постарался на совесть.
     - Это Винж, Чиви. Они с Тринли напали на нас, убили Кэла Омо. Они убили
бы Али, если бы...  если бы я  их не отпустил. - Слова  вылетали, подогретые
истинным страхом и гневом и направляемые тактической необходимостью. Бешеная
атака  предателей, в тот самый момент,  когда  все  и так  висит на волоске,
когда целая цивилизация на грани гибели. Разрушение Северной Лапы. - На моих
глазах утонули двое  котят,  Чиви. Мне очень жаль, но мы были далеко и к ним
не успели.
     Эти слова он произнес как бы невольно,  но очень искусно. На том  конце
послышался тихий ахающий звук, который Чиви  издавала в моменты  абсолютного
ужаса. Черт, это же может запустить каскад воспоминаний! Подавив свой страх,
он сказал:
     - Чиви, у нас все еще есть шанс. Предатели показались у Бенни?
     Пробрался ли туда Фам Нювен ?
     - Нет,  но  мы  знаем,  что где-то что-то пошло  очень  неправильно. Мы
потеряли видео  с Северной Лапы, а  на Арахне, кажется,  началась война. Это
мой личный канал, но как я выходила от Бенни, видели все.
     - Нормально, Чиви,  это не страшно. Все хорошо.  Пока не  известно, кто
еще  замешан в  этом  деле,  кроме  Винжа и  Тринли. У нас есть  шанс, у нас
двоих...
     -  Но  мы  же  можем доверять... - Протест Чиви угас, и  она  не  стала
спорить.  Отлично. Сразу после  прочистки мозгов Чиви бывала очень в себе не
уверена.
     - Ладно. Но я могу помочь. Где вы прячетесь? В шлюзе?
     - Да, в  ловушке под внешним люком.  Но  если мы  выберемся,  то  можем
спасти положение., На L1-A...
     - Какой шлюз?
     - Э... - Он посмотрел на крышку люка. Номер в  свете фонарика Марли был
едва видим. - Семь-четыре-пять. Это...
     - Я знаю, где это. Через двести секунд увидимся. Томас, ты не волнуйся.
     Господи!  Она  все же быстро восстанавливается.  Hay  секунду подождал,
потом вопросительно взглянул на Марли.
     - Связь отключена, сэр.
     - Хорошо.  Подключись снова.  Посмотри,  можешь ли  пробиться к Ритцеру
Брюгелю.
     Это может быть  последний шанс проверить,  как там  наземная  операция,
перед тем как здесь все решится - в ту или в другую сторону.
     "Невидимая Рука" была  за горизонтом от Зюйдвиля, когда ракеты попали в
цель. Дисплеи Дзау показали  вспышки  в  верхних  слоях  атмосферы. Спутники
слежения  передали  детальный  анализ  результатов. Все  три бомбы  поразили
намеченную цель.
     Но Ритцер Брюгель не был до конца доволен.
     -   Время  было   рассчитано  не  лучшим  образом.   Проникновение   не
максимальное.
     Но по каналу вещания мостика отозвался голос Била Фуонга.
     - Так точно, сэр. Для этого требовались артиллерийские  системы высшего
уровня - а они на L1.
     - Ладно, ладно. Мы справимся. Цинь!
     - Да, сэр? - поднял глаза от консоли Дзау.
     - Ваши люди готовы поразить ракетные поля?
     - Так точно, сэр. Только что законченный нами маневр проведет нас почти
над всеми полями. Мы устраним почти все силы Аккорда.
     - Старший  пилот, я хочу,  чтобы  вы  лично...  -  На консоли  Брю-геля
загудел  вызов.  Видеоизображения   не  было,  но  вице-предводитель  слушал
какую-то  входную информацию. Через секунду  Брюгель ответил: - Да,  сэр. Мы
это сделаем. Какова ситуация у вас?
     Что там происходит? Что с Ритой?
     Дзау  заставил  себя  отвлечься  от  разговора  и  поглядеть  на   свою
собственную панель. На самом деле  он гонял зипхедов на пределе. Уже было не
до тонкостей.  Это операцию от  сетей пауков было никак не  скрыть. Ракетные
поля Аккорда тянулись полосой через северный континент и лишь приблизительно
соответствовали  траектории  "Невидимой Руки".  Пилоты  Дзау  координировали
дюжину зипхедов-артиллеристов.  Кое-как подлатанные  лазеры "Невидимой Руки"
смогут  поразить  подповерхностные  площадки,  но  только  если  будут иметь
пятидесятимиллисекундную  длительность стрельбы. Поразить  все  - это  будет
чудом огненного танца. Некоторые из наиболее глубоких  целей, наступательные
ракеты, будут поражены подземными  бомбами. Те, которые уже запущены, теперь
уходят вниз за кормой "Руки".
     Дзау сделал  все,  что мог, для выполнения этой работы. У меня не  было
выбора.  Каждые несколько  секунд  эта  мантра всплывала  в мозгу в ответ на
столь же настойчивую мантру "Я не мясник".
     Но теперь... теперь может быть безопасный способ уклониться от страшных
приказов Брюгеля. Не лги себе,  ты все равно мясник. Но убийца не миллионов,
а сотен.
     Без детальных  артиллерийских и географических консультаций  с L1 может
быть допущено любое  число  мелких  ошибок.  Это  показал удар  по Зюйдвилю.
Пальцы Дзау плавали над  клавиатурой, посылая его группе последние указания.
Ошибка очень тонкая. Но она будет началом целого дерева случайных отклонений
в атаке на антиракеты. Большая часть ударов окажется мимо цели. И Аккорд все
еще будет иметь шанс против ядерных ракет Братства.
     Рахнер Тракт  бегал по  клетке для посетителей. Сколько  времени  нужно
Андерхиллу, чтобы  выйти? Может,  этот  коббер передумал  или просто  забыл?
Часовой  тоже  имел расстроенный  вид. Он что-то  говорил  по какой-то линии
связи, но слов было не разобрать.
     Наконец послышалось жужжание  невидимой двери. Через  миг  распахнулись
старые деревянные створки у входа.  Появился  поводырь, а  вплотную за ним -
Шерканер Андерхилл. Часовой запрыгал у себя на посту.
     - Сэр, могу я вам сказать два слова? Я принимаю...
     -  Да-да,  только  я сначала минутку  поговорю с полковником. Андерхилл
проседал  под  весом  своей  парки,  и каждый шаг уводил его чуть в сторону.
Часовой  нервничал  на  посту,  не  зная,  что  делать.  Поводырь  терпеливо
направлял Андерхилла на более-менее прямой путь к Тракту.
     Андерхилл дошел до клетки посетителей.
     - У меня есть несколько свободных минут, полковник. Мне очень жаль, что
вы потеряли работу, Я хотел бы...
     -  Это сейчас не важно,  сэр! Я вам должен сказать... - Чудом было, что
до  Андерхилла  удалось  добраться. Теперь я всего  лишь должен убедить  его
раньше,  чем  часовой   наберется  храбрости  перебить.  -  Наша  автоматика
управления врет, сэр, и это сделано намеренно! У меня есть доказательство! -
Андерхилл поднял руки возразить,  но Рахнер не давал вставить слова. Это был
последний шанс. - Это звучит безумием, но это все объясняет: существует...
     Мир  взорвался.  Цвета  за  цветами.  Боль  ярче  ярчайшего солнца.  На
какой-то миг Тракт превратился в один цвет боли, выжимающий сознание, страх,
даже удивление.
     Потом Тракт вернулся. В дикой боли, но хотя бы  в сознании. Он лежал на
снегу и хаосе обломков. Глаза... ох и болели же! В переднем поле зрения  все
еще горел образ Ада, загораживая реальность.  Послеобразы показывали бледные
силуэты на фоне луча абсолютной тьмы: часовой, Шерканер Андерхилл.
     Андерхилл! Тракт поднялся на ноги, отряхнув навалившиеся на него доски.
Теперь стала появляться  и другая  боль. Вся спина ныла слаженным хором. Так
всегда бывает, если пролететь сквозь стену. Он сделал несколько  неуверенных
шагов - кажется, ничего не сломано. - Сэр? Профессор Андерхилл?
     Собственный  голос  звучал откуда-то очень  издалека.  Рахнер  повернул
голову  туда-сюда,  как ребенок, имеющий только детские  глаза.  Делать было
нечего:  переднее зрение было  блокировано  пламенными послеобразами.  Ниже,
вдоль  закругления  стен  кальдеры, дымилась  полоса  горящих дыр.  Но здесь
разрушения  были  куда  сильнее. Ни одно из внешних строений не  устояло,  и
пожар расходился по всему, что  могло гореть.  Рахнер шагнул туда, где стоял
часовой.  Там сейчас был  край  крутого  дымящегося  кратера.  Холм выше был
снесен.  Тракт  нечто подобное видел, но тогда это был  несчастный  случай -
склад боеприпасов, в который угодил бронебойный снаряд. Чем нас накрыло? Что
Андерхилл держал внизу?  - спросил кто-то в мыслях Тракта, но у него не было
ответов, а были куда более актуальные заботы.
     У его ног раздалось животное шипение, и Рахнер повернул голову. Это был
поводырь  Андерхилла.  Боевые руки были изготовлены  для  укола, но тело его
лежало,  вывернувшись,  среди обломков.  Наверное, панцирь треснул у  бедной
зверюги.  Когда  Тракт попытался  его  обойти,  поводырь  зашипел сильнее  и
попытался выдернуть раздавленное тело из-под досок.
     - Все хорошо, Моби, все хорошо.
     Андерхилл!  Голос его звучал  глухо,  но теперь все звуки  были такими.
Когда Тракт прошел мимо  поводыря, тот вытащил сломанное тело из-под досок и
пошел  вслед  за  ним на голос Андерхилла. Только  шипение его уже  было  не
угрожающим, а скорее жалким и скулящим.
     Тракт  обошел кратер по краю.  Край был  усыпан выброшенными обломками.
Стеклистые  стенки  уже  складывались,  проваливались внутрь.  А  Андерхилла
по-прежнему не было и следа.
     Поводырь проволок сломанное тело мимо Тракта. И остановился прямо перед
одинокой  рукой  паука,  остро  и  высоко  торчащей  из  мешанины.  Поводырь
взвизгнул и  стал копать  непослушными руками. Рахнер  присоединился к нему,
оттаскивая  мешающие  доски,  отбрасывая  ими  теплую  расплесканную  землю.
Теплую?  Да,  на дне Калорики было жарко.  Что-то особо  жуткое есть  в том,
чтобы быть похороненным в теплой земле. Тракт отчаянно стал рыть быстрее.
     Андерхилла засыпало задним концом вниз, и голова его была только на фут
ниже уровня  почвы. За несколько секунд они  его  откопали ниже  плеч. Земля
поддавалась, осыпаясь  с края  воронки. Тракт  протянул руки,  переплел их с
руками  Андерхилла и  потянул.  Дюйм, фут... они  полетели  на землю,  когда
могила Андерхилла от-пустила его и соскользнула в кратер.
     Вокруг  них ползал поводырь,  ни  на миг не отпуская  руки  от хозяина.
Андерхилл ласково потрепал животное. Потом повернулся,  вертя головой так же
по-дурацки, как  до него  Тракт. На  хрустальной поверхности глаз вздувались
волдыри. Шерканер Андерхилл заслонил глаза Тракта  от взрыва, и  верх головы
старого коббера  принял  на  себя весь  его свет. Андерхилл глядел в сторону
ямы.
     - Джейберт? Нижнимор? -  тихо и недоверчиво спросил он.  Потом встал на
ноги  и  пошел к  обрыву.  Его  поддерживали и  Тракт,  и поводырь.  Сначала
Андерхилл  позволил  им  провести  себя  мимо  гребня выброса.  Трудно  было
определить под теплой одеждой, но похоже, что у него как  минимум  две  ноги
было сломано.
     Потом он позвал:
     - Виктория? Брент? Я потерял...
     Он повернулся и захромал обратно  к яме. На этот раз Тракту  пришлось с
ним действительно побороться.  Бедняга то впадал в бред, то приходил в себя.
Думай!  Рахнер посмотрел  вниз. Вертолетная  площадка наклонилась,  но склон
защитил ее от падающих обломков. Его  вертушка все еще  там стояла, кажется,
невредимая.
     - А! Профессор,  у меня в  вертолете  есть телефон. Пойдемте,  позвоним
оттуда Генералу.
     Импровизация  жалкая,   но   профессор  был  наполовину  в  бреду.   Он
покачнулся, чуть не упал. Потом настал момент ложной ясности:
     - Вертолет? А, да. У меня есть для него работа.
     - Отлично, тогда пошли.
     Тракт направился к лестнице, но Андерхилл все еще. колебался.
     -  Нельзя  оставить Моби.  Нижнимор и  других -  можно. Они погибли. Но
Моби...
     Моби  подыхает.  Но  этого  Тракт  вслух не сказал.  Поводырь  перестал
ползать, только ласково двигал руками в сторону Андерхилла.
     - Это ведь животное, сэр, - мягко  сказал  Тракт.  Андерхилл захихикал,
все еще в бреду:
     - Вопрос критериев, полковник.
     Так  что Тракт  снял верхнюю куртку  и  сделал  для  поводыря  беседку.
Похоже, что  в твари было фунтов восемь не слишком живого веса.  Но они  шли
вниз,  а Шерканер Андерхилл  шел за  Трактом  теперь  без дальнейших  жалоб,
только иногда его надо было поддерживать на ступенях.
     Так что лучшее ты теперь можешь придумать, полковник?
     Скрывающийся Враг  наконец  прыгнул из засады. Тракт  оглядел кальдеру,
оценивая разрушения.  Наверняка  то же самое повторилось на плоскогорье, где
уничтожены Королевские Силы Обороны. Не приходится сомневаться,  что ядерные
бомбы упали на Ставку. За чем бы я сюда ни прибыл, теперь это уже поздно.

     ГЛАВА  ПЯТЬДЕСЯТ  СЕДЬМАЯ  Катер отплыл  от  скал L1.  Внизу  остался
открытый люк 745, выдыхая воздух и частицы льда.  Если  бы  не Чиви, они все
еще сидели бы там, запертые  в люке. Приземление  Чиви  и  импровизированный
переходный  шлюз  -  такого  могли бы не  сделать даже зип-хеды  под хорошим
управлением.
     Hay бережно  посадил  Али  в  переднее  кресло  рядом  с Чиви.  Женщина
отвернулась от пульта, и лицо ее исказилось горем.
     - Папа? Папа? - Она нащупала пульс и немного успокоилась.
     -  Я  думаю,  мы  справимся,  Чиви. Послушай, в L1-A  есть  медицинская
автоматика...
     Чиви откинулась на спинку.
     -  Арсенал... - Но  она не  отводила глаз от  отца,  и  ужас постепенно
сменялся задумчивостью. Вдруг она отвела глаза и кивнула: - Да.
     Катер  рванулся вперед, заставив Hay и  его людей  быстро схватиться за
упоры. Чиви отключила осторожную автоматику катера.
     - Что случилось, Томас? Есть у нас шанс?
     - Я думаю, да. Если доберемся до L1-A.
     Он пересказал  историю предательства, почти правдивую, если  не считать
эпизода с Али Лином.
     Чиви  плавно перевела  катер в торможение.  Но голос  ее дрожал и почти
срывался на плач:
     -  Снова  как  Бойня  Дьема? И если  мы  их  сейчас не  остановим,  все
погибнем. И пауки тоже.
     То,  что  надо! Не будь  Чиви так  недавно  промыта, это были бы  очень
опасные мысли.  Еще несколько дней  -  и  она могла бы  сложить сотни мелких
несовпадений, она бы быстро  додумалась до правды.  Но в ближайшие несколько
килосекунд аналогия с Дьемом работает в пользу Hay.
     -  Да! Но на этот раз, Чиви,  мы  можем  их  остановить!  Катер  быстро
снижался к  Алмазу-1. Солнце висело тусклой красной луной, свет  его блестел
на  украденном   снегу.  Хаммерфест  исчез  за   углом.  Скорее  всего   Фам
Нювен-пойман в Мансарде. Этот человек - гений, но он добился только половины
победы.  Он отрезал службы зипхедов, но не остановил операцию на Арахне и не
связался с союзниками.
     А в этой игре половина  победы не считается. Через несколько сот секунд
у   меня  будет  вся  огневая  мощь  L1-A.   Стратегия  выкристаллизуется  в
гарантированное уничтожение, и  собственная  моральная  слабость Фама Нювена
отдаст все в руки Томаса Hay.
     Эзр  не терял сознания - если бы это случилось, ему бы уже не очнуться.
Но  на какое-то время все сознание обратилось внутрь, на цепенящий холод, на
рвущую боль в плече и руке.
     Позыв вдохнуть  воздух в  легкие становился непреодолим: Где-то  должен
быть  воздух,  в  парке  было  столько  простора  для  дыхания. Но  где?  Он
повернулся  туда, откуда искусственное солнце  светило ярче  всего. Какие-то
остатки  рассудка отметили, что вода пришла оттуда. Теперь она падает. Плыви
на свет. Он зашевелил ногами и изо всех сил стал загребать здоровой рукой.
     Вода. Еще вода. Вода навеки. Красноватая в солнце.
     Он вылетел на  поверхность, откашливаясь  и  блюя, дыша наконец. Вокруг
него было море.  Оно  вертелось  и  вздымалось,  и горизонта не было.  Как в
пиратских романах о Канберре, которые он смотрел в детстве, - он  был моряк,
попавший в последний  мальст-рем. Он глядел вверх, где клубилась и смыкалась
над ним вода. Его вид на море был пузырем метров пять в диаметре.
     Вместе  с ориентацией вернулись какие-то здравые мысли. Эзр вывернулся,
посмотрел  назад.  Никто не преследует.  Но  это, быть может, не важно. Вода
была  окрашена  его  кровью,  он  ощущал  ее  на  вкус.  Холод,  уменьшивший
кровотечение и частично унявший боль, парализовал ноги и здоровую руку.
     Эзр глядел  сквозь воду, пытаясь оценить, насколько далеко  этот пузырь
от  внешней поверхности. Вода  на  солнечной  стороне не казалась  глубокой,
но...  Он  глянул вниз  и назад,  туда,  где был  лес. Сквозь размывающий  и
искажающий поток  были  видны остатки деревьев.  И эта  вода  была не глубже
дюжины  метров.  Я  вне главной массы. Его пузырь сам по себе был заключен в
свободную каплю, медленно плывущую вдоль неба Северной Лапы.
     И дрейфующую  вниз под  влиянием микрогравитации и  столкновения моря с
крышей пещеры. Эзр оцепенело смотрел, как вокруг него  поднимается земля. Он
упадет на ложе озера недалеко от причала.
     Когда это случилось, столкновение было медленным, как во сне, медленнее
метра в  секунду.  Но  вода заплескалась быстро,  брызгаясь  и разбиваясь на
струи.  Он  ударился  ногами  и ягодицами  и отпрыгнул вверх  в  скачущем  и
вертящемся потоке водяных  шаров.  Повсюду раздавались плещущие хлопки,  как
бездумные механические аплодисменты. Каменное основание причала было всего в
метре. Эзр протянул руку, почти остановив  собственное вращение. Тут раненое
плечо коснулось камня, и все исчезло во вспышке боли.
     Он потерял сознание только на секунду или две. Когда оно вернулось,  он
увидел, что находится метрах в пяти над ложем  озера. Возле покрытых мхом  и
травой  камней,  на старом уровне моря.  А  хлопки... Он  оглядел дно. Сотни
стабилизирующих  сервоклапанов,  выполняющих  тот   самый  саботаж,  который
заставил море двигаться.
     Он  полез по грубому камню  мола. Всего несколько  метров до  верха, до
дома... до того места, где был дом. Фундамент можно было узнать. И основания
стен.  Но  миллион  тонн воды, даже при медленном движении -  этого хватило,
чтобы снести все остальное. Все обратилось в развалины и горы щебня.
     Эзр  двигался, пробираясь между  развалинами с  помощью здоровой  руки.
Море ушло на более глубокий уровень,  охватив  леса  и поднявшись по дальней
стене пещеры. И  все еще бурлило и колыхалось. Все еще летели по небу десяти
метровые капли.  Почти вся вода потом соберется  в бассейне,  но шедевр  Али
Лина погиб.
     Все становилось  неясным и туманным,  и уже не так болели  раны. Где-то
внизу в утонувшем лесу попал в ловушку Томас Hay со своими головорезами. Эзр
вспомнил чувство триумфа, когда  он увидел, как  они ныряют  между деревьями
под слоем воды. Мы победили, Фом! Но это не был исходный план. На самом Деле
Hay как-то сумел их разгадать  и чуть не убил  обоих. Может быть, он вовсе и
не попался в ловушку.  Если он  выберется из пещеры, он может выследить Фама
или попасть в L1-A.
     Но этот страх был далеким, уходящим. Сейчас  вокруг  Эзра плавали ленты
красной  воды.  Он наклонил голову,  чтобы посмотреть  на руку.  Проволочный
пистолет Марли раздробил локоть и распорол  артерию. Предыдущая рана в плече
и пытка создали что-то вроде случайного  жгута, но все равно я теряю  кровь.
Эзр  понимал умом, что эта  мысль должна была бы вызвать паническую тревогу,
но на самом деле ему  хотелось  только одного - оторваться  от земли и  чуть
отдохнуть.
     Тогда ты умрешь, а Томас Hay победит.
     Эзр заставил себя двигаться.  Если бы остановить кровь...  но ему никак
даже куртку не снять. Мысли  ушли  в  сторону от невозможного. Края сознания
стало  заволакивать  серым. Что я  могу  сделать  за  те  секунды,  что  мне
остались? Он пробирался среди обломков, зрение различало только то, что было
впереди  на земле в нескольких сантиметрах от  лица. Если бы  найти  кабинет
Hay,  прибор связи. Я мог бы хотя бы  предупредить Фама. Но не  было прибора
связи,  только  обломки   и  щепки.   Выращенная  Фонг   красивая  древесина
рассыпалась на зерна.
     Из-под раздробленного шкафа  блеснула  белая рука. Мысли  Эзра  поразил
ужас - и загадка. Кого  же мы здесь бросили? Ах да, Омо. Яо рука была голая,
блестящая,  бескровно  белая. Он  коснулся кисти. Она дернулась, обернувшись
вокруг  его  пальцев.  А, даже  не труп,  а куртка полного давления, которые
любит Hay. Из сумрака сознания  всплыла  мысль. Может, остановить кровь.  Он
потянул  рукав куртки.  Тот соскользнул, схватился  и  поплыл  свободно. Эзр
отпустил  землю  и  секунду  танцевал  с  курткой.  Левый  рукав  раскрылся,
раздаваясь  под  пальцами.  Эзр  скользнул  рукой  вдоль  рукава,  и  куртка
закрылась от пальцев до плеча. Эзр натянул ткань на спину  и закрепил справа
вокруг изувеченной руки. Теперь он может истечь кровью, и никто не увидит ни
капли.  Затяни ткань. Он дернул плечом. Туже, как настоящий жгут.  Он провел
левой  рукой  по покрытию  омертвевшей правой, и плоть отозвалась на пожатие
жгучей  болью. Но ткань  полного  давления среагировала,  обрела  жесткость.
Откуда-то издали  до Эзра донесся собственный стон  боли.  На миг он потерял
сознание и очнулся, лежа на голове.
     Но  теперь  правая  рука была иммобилизована в куртке при  максимальном
натяжении. Очень болезненные крайности моды, зато можно остаться в живых.
     Он попил плавающей  вокруг  воды  и  попытался думать. Сзади  раздалось
сварливое мяуканье. С неба  скользнул крылатый котенок и устроился у него на
груди и здоровой руке. Эзр погладил дрожащее тельце.
     - Ты тоже в  беде? - спросил  он, и слова прозвучали хриплым карканьем.
Большие темные глаза  котенка  смотрели на него в  упор,  и зверек  поглубже
закопался между  левой  рукой  и  грудью. Странно.  Обычно  больной  котенок
пытается спрятаться  в  каком-нибудь уголке,  и это создавало  Али проблемы,
хотя  зверюшки были помечены источниками  сигналов.  Этот котенок промок, но
был вполне бодр.
     - Ты хочешь меня утешить, малыш?
     Еще  шорох  крыльев,  и  еще два  котенка.  Три.  Они висели  вверху  и
раздраженно  мяукали, будто хотели сказать:  "Что ты сделал с нашим парком?"
или  "пора обедать". Они кружились  вокруг, но  не  пытались  согнать  того,
который  был у него на  руках. Потом самый большой кот с рваными ушами взмыл
прочь  от  Эзра и устроился  на  самой  верхней  точке развалин.  Он сердито
посмотрел на  Эзра  и  стал  вылизывать крылья. Эта  чертова  тварь  даже не
промокла.
     Самая  высокая точка  развалин...  алмазная  труба почти  два  метра  в
диаметре с  металлической  крышкой. Эзр вдруг понял,  на  что смотрит: устье
туннеля  из дома Томаса Hay скорее всего самый прямой путь в L1-A. Он поплыл
вверх  к увенчанной металлом колонне. Котяра присел, не  желая уступать Эзру
место.  Даже  сейчас  интенсивность чувства  собственника у этих  зверей  не
уменьшилась.
     Огонек на крышке люка горел зеленым - проход открыт.
     Эзр посмотрел на большого кота:
     - Ты знаешь, что сидишь на ключе ко всему, друг мой? Он бережно отцепил
котенка от  своей  куртки  и  прогнал  всю  компанию подальше  от  люка. Люк
скользнул назад, открываясь. Неужели эти дурачки попробуют пойти  следом? Он
махнул им рукой:
     -  Ребята, что  бы  вы  ни думали,  не  надо за мной идти.  Проволочные
пистолеты кусаются.
     Групповой зал Мансарды был забит дополнительными сиденьями, еле хватало
места  для  прохода. И  когда  Силипан  отрубил  канал  связи зипхедов,  зал
превратился  в дурдом. Траг уклонялся  от тянущихся к  нему  рук, отступая в
зону управления наверху.
     - Ох не любят они,  ох не любят,  когда у них работу отбирают! Это было
хуже, чем Фам  думал.  Если бы зипхеды не  были привязаны, они  напали бы на
него с Трагом. Он оглянулся на эмергента:
     - Это  надо было  сделать. Это  сердце  власти  Hay,  и  теперь он  его
лишился. Мы берем власть в лагере L1,  Траг. Силипан вытаращил остекленевшие
глаза.
     - Во  всем  лагере? Это невозможно...  Фам, ты убил  нас всех. Ты  убил
меня!
     К   нему   частично   вернулось  осознание  происходящего:  сейчас  он,
несомненно, воображал, что сделают с ним Hay и Брюгель.
     Фам остановил его свободной рукой:
     - Ничего подобного, я намерен победить. Тогда ты уцелеешь.
     И пауки.
     -  Чего?  -  Траг прикусил губу. - Да, отключение  поддержки  несколько
задержит Брюгеля.  Может, у этих несчастных  пауков будет шанс. - Взгляд его
стал на секунду отстраненным, потом резко вернулся к лицу Фама:
     - Фам, кто ты такой?
     Фам,  повысив голос,  чтобы перекрыть орущих  зипхедов,  ответил все же
очень спокойно:
     - Сейчас я твоя единственная надежда.
     Он вытащил из кармана конфискованные скорлупки Силипана и отдал ему.
     Траг тщательно распрямил смятый  материал и  надел их  на  глаза. После
секундной паузы он сказал:
     -  У нас еще  есть  скорлупки. Я тебе  могу выдать пару.  Фам улыбнулся
лисьей улыбкой, которую Силипан еще двести секунд назад ни разу не видел.
     - Это не надо, у меня есть кое-что получше.
     - А! - почти пискнул Траг.
     - Теперь дай мне оценку повреждений. Ты можешь добиться работы от своих
людей при отключении их от Hay? Траг сердито пожал плечами:
     -  Ты  же знаешь, что это невоз... - Он глянул  на  Фама. - Может быть.
Есть кое-какие тривиальные вещи. Будем работать при отключенной сети. Может,
удастся обмануть зипхедов, занимающихся числовым контролем...
     -  Вот и молодец. Успокой этих  людей  и  посмотри,  могут  ли они  нам
помочь.
     Они расстались.  Силипан  спустился  к зипхедам,  говоря  успокаивающие
слова,  ловя в  мешки  плавающую  рвоту  - некоторых  зипхедов  от  сильного
волнения стошнило. Но крик только нарастал:
     - Мне нужна свежая информация по слежению!
     - Где перевод ответа Братства?
     - Кретин, ты потерял связь!
     Фам поплыл под потолком, глядя вниз на ряды сидящих зипхедов, слушая их
жалобы. У дальней стены без сознания висели на ручном упоре Анне и другой ее
ассистент. С ней там должно быть все в порядке.
     Твоя последняя  битва уже идет  - век спустя после того, как ты думала,
что все потеряно.
     Зрение за глазами  Фама то  включалось,  то  пропадало. Почти  во  всей
Мансарде  он  смог  запустить  микроволновое питание  локализаторов.  В  его
распоряжении   было   не  меньше  сотни   тысяч   достижимых   и  работающих
локализаторов.  Это  было  как  яркий  метасвет,  расширяющий  его зрение по
расчлененным  пальцам  Мансарды,  всюду,  куда облако  локализаторов доходит
живьем и может найти канал для обратной связи.
     Диагностика  состояния,  диагностика!  Фам  просматривал  показания  на
зипхедах в зале и в его окрестностях. Только немногие оставались запертыми в
своих  клетушках  -  специалисты,  которые  в  текущей  операции  не  нужны.
Некоторые  впали   з  судорожный  транс,  когда  прекратился  поток  входной
информации для их работы. Фам проник в системы управления и открыл некоторые
входные каналы. Во-первых, было то, что ему надо знать, во-вторых, это может
снизить дискомфорт  у  Фокусированных.  Траг  беспокойно  поднял  глаза:  он
заметил, что кто-то лезет в его системы.
     Фам  стал искать за пределами Мансарды, высматривая на поверхности скал
проблески локализаторов. Вот! Один-два  отдельных образа, низкого разрешения
и монохромные. Мелькнул  катер, садящийся на голую скалу у Хаммерфеста. Черт
побери/шлюз   745!  Если  Hay   смог  уговорить  этот   люк,  не  приходится
сомневаться, что он будет делать дальше.
     На  исчезающий  миг  Фам  ощутил  ошеломляющий  страх   при   мысли   о
неостановимом противнике. Совсем как снова стать молодым! У него было секунд
триста, пока Hay доберется до L1-A.  Нет  смысла держать что-либо в резерве.
Фам отдал приказ связаться со всеми локализаторами в пределах досягаемости -
даже  с  теми, у которых  нет питания. Крошечные их  конденсаторы  содержали
достаточно  энергии для передачи  нескольких десятков пакетов. При  разумном
использовании - приличный объем ввода-вывода.
     За глазами медленно, бит за битом, складывались картинки.
     Фам обошел три стены,  осторожно  оставаясь вне  досягаемости зипхедов,
иногда   уклоняясь  от   плавающей   клавиатуры  или  питьевого  пузыря.  Но
возобновление потока входных данных какое-то успокаивающее действие оказало.
Секция  переводчиков  почти  успокоилась, разговаривая  в  основном  друг  с
другом. Фам проплыл рядом  с Триксией  Бонсол. Женщина со свирепым  усердием
сгорбилась  над  клавиатурой;  Фам  всмотрелся  в  поток  данных,  идущих  с
"Невидимой Руки". Оттуда  должны идти хорошие новости, Ритцер и его компания
увязли в болоте, как раз когда собирались начать бойню...
     Он  не  сразу  сориентировался в  мультиплексном потоке.  Информация от
переводчиков, данные траектории, коды запуска... Коды запуска  ?Брюгель ушел
вперед  от  гадского  плана  Hay!  Исполнение  оказалось  неуклюжим.  Аккорд
сохранил  добрую часть своего оружия.  Баллистические ракеты взлетали вверх,
десятки запусков в секунду.
     На  миг  внимание  Фама  полностью  поглотил  ужас  происходящего.  Hay
составил  заговор для убийства  половины  населения планеты. Ритцер изо всех
сил пытался это выполнить.
     Фам просмотрел журнал работы Триксии  Бонсол за последние несколько сот
секунд. Журнал сошел с ума, когда поток работы был перерезан,  метафорически
говоря,  захлебнулся  собственной  блевотиной. Были  страницы  беспорядочной
чуши, куски файлов, где не было даты последнего доступа. Глаза его выхватили
кусок, почти имеющий смысл:
     "Стало стертым штампом, что мир приятнее всего  в Годы Увядания. Погода
действительно не такая бурная, во всем ощущается замедление, и почти повсюду
несколько лет  подряд  летний  зной  не  так  жжет,  и зимы  не так  суровы.
Классическое  время  романтики. Время, когда  соблазн манит  высшие существа
расслабиться. Отложить. Последний шанс приготовиться к концу мира.
     По  чистому  везению Шерканер  Андерхилл  выбрал для первой  поездки  в
Ставку  самые лучшие дни Годов  Увядания..." Это явно был один  из переводов
Триксии,  из переводов с "человеческой  окраской",  которая  так  раздражала
Брюгеля.  Но  "Первая поездка  Андерхилла  в  Ставку"?  Это до прошлой Тьмы.
Странно, что Томасу Hay нужна такая ретроспектива.
     - Все теперь перепуталось!
     - Что?
     Мысли Фама  вернулись в групповой зал  Мансарды, к раздраженным голосам
зипхедов.  Это Триксия Бонсол только что  сказала. Глаза ее смотрели куда-то
вдаль, а руки летали над клавишами.
     Фам вздохнул:
     - Да, вы правы.
     Что  бы она  ни имела в виду, а комментарий был по делу. Синтез низкого
разрешения от незапитанной сети закончился:
     Фаму открылся вид на L1-A.  Если только еще чуть улучшить  связь, можно
подключиться к электросоплам возле Ll-A.  Вычислительные мощности небольшие,
но они на сети питания электросопел, и...  Может,  можно будет  использовать
сами электросопла! Если нацелить их несколько десятков на предводителя...
     - Траг! Ты добился чего-нибудь от этих числовиков?

     ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ Вертолет Рахнера  Тракта поднялся с площадки,
успокоительно  гудя турбинами  и  винтами.  Поворачивая  голову,  Тракт  мог
оглядывать  лежащий  внизу  пейзаж.  Он  взял  курс  на восток,  вдоль стены
кальдеры. Перед  ним  тянулись  пробитые  дыры  воронок,  линия  разрушения,
исчезавшая за верхним краем дальней стены. В городе внизу зажглись аварийные
огни, и наземные машины потянулись к воронкам, где раньше были жилые дома.
     На соседнем насесте слабо шевелился Андерхилл,  цепляясь  за  сумки  на
спине своего поводыря. Животное пыталось помочь, но было ранено куда сильнее
своего хозяина.
     - Я должен посмотреть, Рахнер. Можете мне помочь снять сумку с Моби?
     - Одну минуту, сэр. Я хочу привести машину в вертолетный порт...
     Андерхилл привстал на несколько дюймов:
     - Так поставьте ее на автопилот, полковник. Помогите мне, пожалуйста.
     В вертолете  Тракта были десятки встроенных процессоров, подключенных к
наземным системам управления движением  и информационным сетям. Когда-то  он
этим  навороченным  вертолетом  очень  гордился.  Но  с  момента  последнего
штабного совещания в Ставке Тракт на автоматике не летал.
     - Сэр... я не доверяю автоматам.
     Андерхилл тихо засмеялся и тут же жидко закашлялся.
     - Все нормально, Pax, мне надо посмотреть, что происходит. Да помоги же
мне с Моби!
     Да! Видит Тьма, теперь же это все без разницы! Рахнер сунул четыре руки
в гнезда управления и врубил автоматику на полную.
     Потом  повернулся  к  своим  пассажирам  и  быстро  отстегнул  сумку со
сломанной спины Моби.
     Андерхилл сунул руку и вытащил из сумки аппаратуру с таким видом, будто
это драгоценность Короны.  Рахнер повернулся посмотреть  поближе.  Что за...
дурацкий шлем для компьютерной игры - вот что это было.
     -  Ага,   выглядит  нормально,  -  тихо   сказал  Андерхилл.  Он  начал
пристраивать шлем поперек глаз, но отдернул его.  Рахнер понял  почему:  все
глаза  старого коббера были покрыты волдырями. Но Андерхилл  не отказался от
своей затеи. Он поднял  устройство над  головой  и  включил его,  Голову его
залило мерцающим  светом.  Рахнер  рефлекторно  отпрянул.  Кабина  вертолета
осветилась  миллионами сменяющихся цветов, ярких и клетчатых. Тракт вспомнил
слухи о сумасшедших увлечениях Андерхилла, о  видеомантии. Значит,  это была
правда:
     такой игровой шлем стоил небольшого состояния.
     Андерхилл  что-то  бормотал про  себя, сдвигая  шлем  так  и сяк, будто
пытаясь смотреть вокруг  обожженных глаз. Видеть  было мало что:  неимоверно
красивые  переливы  цветов,  гипнотизирующая  мощь компьютеров на  службе  у
шарлатанства.   Но  Шерканер  Андерхилл,   кажется,  был  этим  доволен.  Он
всматривался и всматривался, поглаживая поводыря свободной рукой.
     - А... вижу, - тихо сказал он.
     И  вдруг турбины вертолета взвыли, как баньши,  уходя далеко за красную
черту.  При  такой  мощности  они  сгорят  за  час-другой. Никакая  разумная
автоматика такого режима не допустила бы.
     - Какого черта...
     Слова застряли  у  Тракта в горле,  когда  раскрутка  наконец дошла  до
винтов и вертолет устремился  вверх  и вверх,  за  край кальдеры с упорством
маньяка.
     Турбины ненадолго сбросили обороты, когда вертолет взмыл  над  вершиной
на  пятьсот футов, на тысячу  футов  над плоскогорьем.  Рахнер успел увидеть
мелькнувшие равнины. Полоса разрушений, которая была видна  в Калорике, была
на  самом  деле  элементом  сетки.  На юг и  на запад тянулись сотни дымньгх
султанов. Противоракетные поля! Но эти гады промахнулись! Волна  за волной с
плоскогорья  вылетали из своих бункеров ракеты-перехватчики. Сотни запусков,
быстро и расточительно,  как ракетная артиллерия ближнего радиуса действия -
с той разницей, что бункеры были разнесены  на  десятки миль. Выхлопы  ракет
несли самонаводящиеся боеголовки на  перехват  за тысячи миль и на  высоты в
мили. Впечатляющее зрелище,  куда более  сильное, чем все хвастовство ПВО на
любых  штабных совещаниях... и это только значит,  что Братство пустило все,
что у него есть.
     Шерканер  Андерхилл ничего не замечал. Он водил головой взад-вперед под
световой игрой шлема.
     -  Здесь  должна  быть  связь,  должна  быть... - Руки его дергались на
ручках управления игрой. Шли секунды. - Все теперь перепуталось! - всхлипнул
он.
     Траг  оставил зипхедов  числового  контроля  и  вернулся  к стоящему  у
переводчиков Тринли.
     - Чистых числовиков  я  могу организовать, Фам.  То  есть могу получить
ответы. Но вот контроль...
     Тринли только кивнул, отметая все возражения.
     Тринли выглядит совсем по-другому.  Я его знал много лет Вахт, а теперь
это совсем другой человек.
     Прежний Фам был громким и самодовольным, буффон, с которым можно было и
спорить, и шутить. Этот  Фам был спокойнее, но действия его были  как  ножи.
Убивающие нас всех.
     Глаза  Трага невольно возвращались к  телу Анне, висящему на крюке, как
мясная туша.  И  если даже он придумает, как предать Фама,  это  его вряд ли
спасет. Hay и Брюгель - предводители, и Траг  знал, что прощения ему быть не
может.
     - Есть еще шанс, Траг. - Голос Фама дошел до него через страх. -  Может
быть, мы сможем открыть каналы чуть шире, обманом заманить зипхедов в...
     Силипан пожал плечами. Это не имело значения, но...
     -  Сделай так, и предводитель тут  же вцепится тебе в  горло. Я получаю
пятьдесят запросов к службам в секунду  от Hay и Брюгеля. Фам потер виски, и
глаза его смотрели куда-то вдаль.
     - Да, я понимаю. Ладно. Так что у нас есть? База Кенг Хо...
     - Камеры у Бенни показывают кучу озадаченного народу. Если они везучие,
останутся там, где они есть.
     Чтобы потом предводители не вышли  на них по цепочке отмщения. Одна  из
зипхедов - Бонсол  - перебила, как свойственно зипхедам, абсолютно без связи
с разговором:
     - На земле миллионы народу. Через несколько секунд они начнут погибать.
     Этот комментарий, видимо, сбил Фама с толку. Даже новый  Фам Тринли был
любителем, когда дело касалось зипхедов.
     - Ага, - сказал он больше себе, чем Силипану или переводчице-зипхеду. -
Но  у пауков хотя бы есть шанс. Без наших зипхедов Ритцер не сможет  сильнее
закрутить гайки.
     Бонсол,  конечно, игнорировала его ответ,  только продолжала стучать по
клавиатуре.
     Внимание Тринли вернулось к Силипану.
     - Слушай, Hay сейчас  в катере, идет  к L1-A. Там повсюду электросопла.
Если сможем с помощью нескольких зипхедов заставить их работать...
     Трага захлестнула злость. Кто бы ни был этот Фам  Тринли,  он оставался
дураком.
     -  Чума тебя  побери! Ты  не понимаешь преданности  Фокусированных! Нам
нужно... Бонсол перебила:
     - Ритцер не может затянуть  гайки,  а  мы не  можем их ослабить. -  Она
засмеялась  почти  неслышно.  - Какой интересный  поворот событий!  Взаимный
блок.
     Траг  махнул  рукой  Фаму,  предлагая сдвинуться к  потолку подальше от
случайных комментариев зипхедов.
     - Они могут так без конца.
     Но  Фам повернулся  к переводчице,  резко  переключив на нее  все  свое
внимание.
     - Что значит "взаимный блок"? - спокойно спросил он.
     - Гной с чумой, Фам! Какая разница?
     Но  Тринли  приподнял руку,  призывая к  молчанию. В  этом  жесте  была
наследственная  уверенность  старшего предводителя  -  и возражения Силипана
замерли у него на губах.  Но внутри у него нарастал страх. Слишком много уже
было чудес. Если и были какие-то шансы не дать Hay добраться до L1-A,  они с
каждой секундой таяли. А что находится там, на L1-A, Силипан отлично знал, о
да! Кроме всякой автоматики и прочих тонкостей, L1-A вернет предводителю его
абсолютную  власть.   Часы,  видимые   Трагу   уголком  глаза,   безжалостно
отсчитывали последние секунды его жизни. А зипхедиха, конечно, даже внимания
на Фама не обращала, уж тем более на его вопрос.
     Молчание  тянулось  секунд  десять  или пятнадцать. И тут Бонсол  резко
вскинула голову  и  глянула  прямо  в  глаза  Фама  - как почти  никогда  не
поступали зипхеды, даже играя роль.
     - Это значит, что мы блокируем вас,  а  вы нас, - сказала  она.  -  Моя
Виктория  всегда  думала,  что вы  все  чудовища и что никому из вас  нельзя
верить. Теперь мы все за эту ошибку расплачиваемся.
     Зипхедовская чушь, чуть более осмысленная, чем обычно. Но Фам спустился
к креслу Бонсол. Рот его раскрылся в неподдельном изумлении, как у человека,
чей мир только  что перевернулся  вверх дном и который  стремглав  валится в
безумие. И когда он наконец заговорил, слова его тоже были безумными.
     - Я... по большей части мы не чудовища.  Если бы удалось снять взаимный
блок, вы сможете взять управление всем на себя? А потом... потом мы окажемся
предоставлены на вашу милость. Как мы можем вам верить?
     Бонсол не ответила, глаза ее  блуждали, руки шарили по  консоли. Тикали
безмолвные секунды, и леденящая догадка будто кралась по позвоночнику Трага.
Нет..
     Точно через десять секунд Триксия Бонсол заговорила снова:
     - Если вы восстановите полный доступ,  мы сможем самое важное взять под
контроль. Насчет  доверия... - Лицо Бонсол  исказилось странной  гримасой  -
одновременно  насмешливой и тоскующей.  - Вы знаете  нас куда  лучше, чем мы
вас. Решайте сами, каких чудовищ вы боитесь больше.
     -  Да, - сказал  Фам. Он потер висок и  прищурился на  что-то невидимое
Трагу. Потом повернулся  к нему, улыбаясь той самой дикой улыбкой, с которой
выскочил  там,  в  кладовой  -  улыбкой человека, который рискует всем  -  и
рассчитывает на победу.
     -  Восстановим  все  каналы  связи, Траг. Пора  дать Hay  и Брюгелю всю
зипхедную поддержку, которой они заслуживают.

     ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ

     Нау глядел, как Чиви  подводит катер;  впереди  и внизу лежали  снежные
горы, наваленные им у шлюза L1-A. Пользуясь только автоматикой  катера, Чиви
нашла шлюз, сумела отключить  системы безопасности  люка и  спасла их всех -
всего за  несколько  сот секунд. Если она продержится еще несколько  секунд,
Нау  получит  абсолютное  преимущество.  Только  бы   продержалась  она  эти
секунды...  Он  видел,  как  она  смотрит  на  отца,  и  вид  его  почему-то
подталкивал ее к  краю понимания. Вот Чума!  Только посади катер, большего я
не прошу. Потом ее можно будет убить.
     Марли поднял голову от пульта связи, и на лице его читалось удивление и
облегчение.
     - Сэр! Я получил подтверждение связи по всем  зилхедовым каналам. Через
несколько секунд у нас будет полная автоматика.
     - Ага.  - Наконец-то какие-то неожиданно  хорошие новости. Теперь можно
будет ограничить разрушения, необходимые, чтобы вернуть себе  власть. Да, но
против тебя - Фам  Нювен, и почти все возможно.  Это может  быть невероятный
маскарад. - Очень хорошо, капрал. Но сейчас не пользуйтесь этой автоматикой.
     - Есть, сэр! - ответил  Марли с некоторым недоумением. Нау выглянул  из
окна катера. Странно видеть естественный обзор  без улучшения. Шлюз L1-A был
уже в семидесяти метрах впереди в глубокой тени. Что-то там было странное...
край металла подсвечен красным... Я же не в скорлупках!
     - Чиви...
     - Вижу. Кто-то нас...
     Раздался резкий хлопок. Вскрикнул Марли. У  него горели волосы.  Корпус
возле его кресла светился красным.
     -   Черт!  -  Чиви  рванула   катер   вверх.  -  Они  же,  гады,  моими
электросоплами пользуются!
     Она  развернула катер, бросая при этом его из стороны в сторону. У  Нау
желудок пополз к горлу. Так летать невозможно!
     Свечение на шлюзе L1-A, горячее пятно на корпусе - противник использует
все  электросопла   в  пределах  прямой   видимости.  Само  по  себе  каждое
электронное  сопло  может   представлять  собой  лишь  случайную   локальную
опасность. Но Нювен  сумел как-то собрать  их десятками и направить точно на
две важные цели.
     Марли все  еще вопил. Маневры  Чиви вдавили Нау в кресло,  одновременно
повернув. Он  успел заметить,  как подкапрала держат  товарищи по оружию. Он
хотя бы уже не горел. У охранников глаза лезли на лоб.
     - Рентгеновский удар,  - сказал один из  них. Вспышка  рентгена от этих
электронных  пучков могла  поджарить  их  всех.  Отдаленная  опасность, если
учесть все обстоятельства...
     Все  еще вертя  катер, Чиви подвела его зигзагом к склону Алмаза  -  1.
Судно прецессировало - дикое тройное  вращение. Противнику никак не удержать
наведение на такую цель. И все же свечение стены разгоралось с каждым витком
все ярче. Вот Чума! Каким-то образом Нювен восстановил полную автоматику.
     Нос,  потом корма катера  ударились в  землю,  взметнув  фонтан  снега.
Корпус застонал, но выдержал.  Теперь, в тумане летучих веществ, стали видны
лучи электросопел. Воздух и лед  на  их пути взрывались сиянием. Пять лучей,
если  не  десять, виляли во все  стороны,  ловя катер,  и несколько уже били
точно в светящееся пятно на корпусе.
     Вихри пара и льда вокруг становились все гуще. Светящееся пятно корпуса
стало тускнеть, поскольку смертоносные лучи рассеивались в густеющем облаке.
Чиви погасила вращение четырьмя точными вспышками сопла высоты, одновременно
ползком по кипящему снегу подводя катер к воздушному шлюзу L1-A.
     Всматриваясь  вперед, Нау  видел, как точно  по курсу  вырастает шлюз -
верная катастрофа. Но Чиви  каким-то образом еще  сохраняла  управление. Она
приподняла  катер,   вбив  стыковочный  узел  в  ответную  часть  на  шлюзе.
Послышался звук изгибаемого металла, и катер остановился.
     Чиви постучала по кнопкам управления шлюзом, потом выпрыгнула из кресла
к механизмам люка.
     - Томас, его заело! Помоги мне!
     И теперь  они  были прикованы  к месту, пойманы, как бродячие собаки на
отстрел. Томас рванулся вперед, напрягся и вместе с Чиви потянул люк катера.
Его  заклинило... почти заклинило.  Вместе с  Чиви  они  смогли открыть  его
наполовину.  Томас  высунул  руку  наружу,  тратя  драгоценные   секунды  на
получение допуска от системы защиты люка L1-A. Есть!
     Он оглянулся поверх головы Чиви  на корпус катера.  Красное пятно стало
теперь похоже на мишень - кольцо красного, кольцо оранжевого, а в середине -
ярко-белое яблочко. Стоять перед ним было как перед открытой печью.
     Раскаленная  середина булькнула наружу  и  исчезла.  Вокруг  загрохотал
раскатами гром уходящей атмосферы.
     С   момента,  когда  Виктория  Лайтхилл  захватила   Центр  Контроля  и
Управления, все было спокойно. Техников разведки сняли с насестов и отогнали
поближе  к Андервиль, Колдхавену и  Дагвею. Как  скотину  на-бойню, подумала
Белга.  Но это не имело значения. Стратегическая карта  сообщала, что вскоре
бойня начнется всемирная.
     Над картой изогнулись траектории сотен ракет Братства, и  все больше их
запускалось каждую секунду. Обозначающие цель круги окружали  каждый военный
объект Аккорда, каждый город - даже глубины традов.
     А  странные  запуски  ракет  Аккорда, показанные сразу  после появления
Лайтхилл, исчезли. Эта Дожь больше не была нужна.
     Виктория Лайтхилл  расхаживала  вдоль  ряда насестов,  заглядывая через
плечи своих техников. Она будто забыла  Аядервиль и остальных. И - странно -
казалось,  она так же была поражена ужасом, как и законный персонал ЦКУ. Она
подкатилась  к брату,  который  ушел полностью в другой  мир, развлекаясь со
своим игровым шлемом.
     - Брент?
     Большой капрал простонал:
     - Прости,  прости... Калорика все не отвечает. Сестрица, я боюсь... они
убили папу.
     - Но как? Им же никак было не узнать!
     - Не знаю. Разговаривают только низкоуровневые, а от  них самих по себе
мало толку. Я думаю, это случилось уже давно, как только мы потеряли контакт
с  Престо...  - Он замолчал. Играет, что ли, дальше? Из-под  краев его шлема
мелькали переливы света. - Он появился! Слушай!
     Лайтхилл поднесла к голове телефон:
     - Папа! - Радостная, как пришедший из школы кобберенок. - Где...
     Ее  пищевые руки хлопнули друг в'друга от  удивления, и она заткнулась,
слушая какую-то пространную речь. Но она просто подпрыгивала  от возбуждения
и наконец сказала:
     - Мы все  поняли, пап. - Она остановилась и  оглядела своих техников. -
Да,  мы  перехватываем   управление.  Думаю,  сможем,  но  ради   Создателя,
маршрутизируй через более близкий узел. Двадцать секунд - это просто слишком
много.  Ты нам нужен, как  никогда!  - И она обратилась к  своим техникам: -
Рапса, целить только по тем, которые нам сверху не остановить.  Бир-боп, дай
мне эту чертову маршрутизацию...
     На  стратегической карте... ракетные поля  в Верхней Эквато-рии  ожили.
Цветные следы  десятков и сотен антиракет, перехватчиков дальнего  действия,
взлетели  навстречу  противнику.  Еще одна  ложь? Белга глянула  на внезапно
озарившееся радостью лицо Лайтхилл и ее  захватчиков, и почувствовала, как в
сердце закрадывается надежда.
     До первых контактов  оставались еще  мили.  Белга  раньше  видела такие
имитации.  Не  меньше пяти  процентов  атакующих  ракет пробиваются. Смертей
будет в сотни раз больше, чем за всю Великую Войну, но это хотя  бы не будет
уничтожение...  Однако  на карте происходило что-то  еще. Довольно далеко за
первой волной атаки, там и сям стали исчезать отметки вражеских ракет.
     Лайтхилл показала  на дисплей и впервые со времени захвата обратилась к
Андервиль и остальным присутствующим.
     -  У  Братства  есть  возможность  отзыва  некоторых  своих  ракет.  Мы
используем это там, где можем. Некоторые другие мы можем атаковать сверху.
     Сверху? Будто стертые невидимым ластиком, исчезла  целая полоса отметок
ракет  над  континентом  к  северу. Лайтхилл повернулась к Колдхавену  и его
офицерам и вытянулась в безукоризненной стойке "смирно".
     - Сэр, мэм! Ваши техники  лучше  всех умеют координировать  антиракеты.
Если мы сможем скоординировать...
     - Да,  черт  побери!  -  хором произнесли Дагвей и  Колдхавен.  Техники
бросились по местам. Терялись  драгоценные  мгновения на  освежение  списков
целей, но первые антиракеты стали поражать цель.
     - Есть  захват!  -  крикнул  один  из  техников  ПВО, и  это  почему-то
показалось более реальным, чем все происходящее.
     Генерал Колдхавен  ткнул рукой вниз в сторону  Лайтхилл -  что-то вроде
перевернутого приветствия. Лайтхилл сказала:
     -  Благодарю  вас, сэр.  Это  не совсем  так, как планировала шеф, но я
думаю, что у нас получится... Брент, посмотри, не можешь ли ты сделать карту
ситуации полностью достоверной.
     ...сотни  новых отметок  на  экране,  но это  не были  ракеты. У  Белга
достаточно опыта, чтобы узнать  спутники, хотя больше всего они были  похожи
на угловатую графику. Какие-то поля данных отсутствовали, какие-то содержали
бессмысленные  строки.  У  северного  края дисплея  уходил  из  поля  зрения
странный   прямоугольник,   мигая   шевронными   отметками.  Генерал  Дагвей
присвистнул:
     - Этого не может быть. Двенадцать шевронов размера. Это значит - тысяча
футов в длину...
     - Так точно, сэр, - отозвалась  лейтенант Лайтхилл. - Обычные программы
дисплея не могут это полностью обработать. Этот  корабль имеет в длину почти
две  тысячи  футов.  -  Кажется,  она не заметила  выражение лица  Дагвея  и
продолжала рассматривать явление на  экране еще секунду. - И  я  думаю, этот
корабль скоро переживет свою полезность.
     Ритцер Брюгель был доволен собой.
     - Отлично на фиг  справились и без людей Рейнольт.  - Вице-предводитель
всплыл  из  кресла капитана и повис рядом со своим старшим пилотом.  - Может
быть, мы пустили на пару  штук больше ядерных ракет, чем надо было,  но  это
уравновесило ваш провал над полем антиракет, правда? - Он фамильярно хлопнул
Циня  по плечу.  Дзау  внезапно понял, что его  жалкая  единственная  измена
обнаружена.
     - Да, сэр, - вот все, что он смог сказать.
     Кривизна планеты мерцала паутиной огней - городов, которые они называли
Принстон,  Вальдемон,  Монтройял.  Может,  пауки совсем не  такой народ, как
воображает Рита, может, это все погрешности перевода. Но  какова бы ни  была
правда, этим городам осталось жить последние секунды.
     -  Сэр! - донесся голос  Била Фуонга по  мостиковой связи.  - Я получил
подтверждение высокого уровня от людей  Анне. Через  несколько секунд  у нас
будет полная автоматика.
     - Ха! Вовремя.
     Но в  голосе  Ритцера  Брюгеля звучала  нотка  облегчения. Дзау  ощутил
короткую  вибрацию.  Снова.  Опять. Голова  Брюгеля  вскинулась  вверх, и он
уставился на виртуальный дисплей.
     - Похоже на наши боевые лазеры, но...
     Глаза Дзау пробежали  списки состояний. На  оружейном дисплее - ничего.
Главная  мощность  было запрыгала, будто заряжались  конденсаторы, но сейчас
тоже выровнялась. И...
     - Мои пилоты не  докладывают  о  ведении огня, сэр. Дрожь. Снова дрожь.
Корабль миновал большие города и  уходил в сторону  Арктики, над  крошечными
точками  огней, рассеянных на огромной, темной,  замерзшей  земле.  Здесь  -
ничего,  но  позади... Дрожь.  Небо  озарилось  тремя бледными  лучами,  они
расходились и  таяли... Классическая картина боевых  лазеров в верхних слоях
атмосферы. - Фуонг! Какого хрена там творится?
     -  Ничего,  сэр!  То  есть...  - Слышно,  как  Фуонг идет  между своими
зипхедами. - Э-гм, зипхеды работают над списком фактических целей для лазера
из лагеря L1.
     -   Так  они   полностью  рассинхронизированы  с  моим  списком  целей.
Проснитесь, Фуонг!  -  Брюгель оборвал связь и  повернулся к своему старшему
пилоту.  Его бледное лицо  краснело  от  нарастающего гнева.  - Перестрелять
проклятых зипов и набрать новых! - Он уперся взглядом  в Дзау: - А у вас что
стряслось?
     - У меня... может быть, и ничего, сэр, но мы освещены снизу.
     -  Хм.  - Брюгель  покосился  на  данные электронной  разведки.  - Ага,
наземные радары. Но это же все время по нескольку раз на каждом витке... А!
     Цинь кивнул:
     - Этот контакт продолжается пятнадцать секунд. Как будто они нас ведут.
     -  Это невозможно. Сети  пауков под  нашим контролем. - Брюгель закусил
губу.
     - Разве что Фуонг полностью завалил связь с L1.
     Метка радара на миг исчезла... и вернулась ярче  и более фокусированным
пучком.
     - Это захват прицеливания!
     Брюгель дернулся, будто с дисплея в него ударила змея.
     - Цинь, взять управление на себя! Главный двигатель, если надо. Уводите
корабль!
     - Есть, сэр!
     На дальнем  севере у пауков ракетных  полигонов мало. Но те,  что есть,
наверняка вооружены ядерными  ракетами. Даже  одно попадание может повредить
"Руку". Дзау потянулся включить своих пилотов...
     ...и мостик заполнил рокот вспомогательных двигателей.
     - Это не я, сэр!
     Когда раздался рокот, Брюгель глядел прямо на него. Он кивнул:
     - Доберись до  своих пилотов! Возьми управление! - Он отпрыгнул от Циня
и махнул своим охранникам в сторону кормового люка. - Фуонг!
     Дзау  бешено колотил  по консоли, снова и  снова выкрикивая команды. Он
видел  случайные диагностические сообщения,  но ответа  от  пилотов не было.
Горизонт  слегка  наклонился.  Вспомогательные двигатели  были  включены  на
полную,  но  включил  их  не  Дзау.  Очень  медленно  корабль  опускал  нос,
возвращаясь на крейсерскую высоту. От пилотов - никакого  ответа, но... Дзау
заметил поднимающийся график главной мощности.
     - Включение главного двигателя, сэр! Я не могу его остановить...
     Брюгель  и  его  охранники  схватились  за упоры.  Инфразвуковую  дрожь
главного  двигателя  ни с чем не  спутаешь, от нее вибрируют  кости и  зубы.
Медленно  нарастала  перегрузка. Пятьдесят миллигравов. Сто.  Незакрепленная
рухлядь все  быстрее  и  быстрее  плыла  к корме, вращаясь и  отскакивая  от
препятствии. Триста миллигра-вов. Большой мягкий кулак вдавил Дзау в кресло.
Один из охранников оказался на открытом месте  без возможности зацепиться за
упор. Сейчас он проплывал мимо, падал мимо, упал, ударившись в заднюю стену.
Пятьсот миллигравов, половина  g,  и  ускорение  растет.  Дзау  извернулся в
кресле  и оглянулся на Брюгеля и остальных. Они  застряли в корме, пойманные
ускорением, которое все длилось и длилось.
     Потом звук главного двигателя стих, и Дзау всплыл бы, если бы не ремни.
Брюгель  орал своим охранникам,  собирая  их  вместе.  В какой-то  момент он
потерял скорлупки.
     - Мистер Цинь, наше состояние!
     Дзау  уставился  на дисплеи.  Панель  состояния все  еще  была  набором
случайного мусора.  Он посмотрел вперед -  вдоль орбиты "Руки". Они миновали
точку восхода. Внизу до горизонта тянулся тускло освещенный замерзший океан.
Сам горизонт выглядел чуть  по-иному. Не классический маневр схода с орбиты,
но достаточно эффективно. Дзау облизал губы:
     - Сэр, мы хлопнемся в  океан  через  сто-двести  секунд.  На миг в лице
Брюгеля можно было прочесть ужас.
     - Так поднимите нас снова наверх, мистер!
     - Есть, сэр! - А что еще тут можно сказать? Брюгель и его гориллы плыли
через мостик к заднему люку. Фуонг вдруг сказал:
     - Сэр, голосовая передача с L1!
     - Включай.
     Это был голос женщины, Триксии Бонсол.
     -  Привет людям  на борту "Невидимой Руки"! Говорит  лейтенант Виктория
Лайтхилл,  служба  разведки  Аккорда.  Я  взяла  на  себя  управление  вашим
кораблем. Вскоре  вы  окажетесь  на  земле.  До появления наших  войск может
пройти  некоторое время. Не оказывайте сопротивления этим войскам. Повторяю:
не оказывайте сопротивления.
     На  мостике  у  всех отвисла  челюсть... но  Бонсол  больше  ничего  не
сказала. Брюгель опомнился первым, хотя голос его дрожал:
     - Фуонг! Отключить связь с L1. И все уровни протоколов.
     - Сэр, я не могу. Эта связь, когда включена...
     - Еще как можешь! Физически! Возьми дубину, но отключись от сети!
     - Сэр, даже без местных зипхедов... я думаю, у L1 есть запасные каналы.
     - Этим я займусь. Спускаемся. Охранник у люка поглядел на Брюгеля:
     - Не открывается, сэр!
     Брюгель прыгнул к  стене  рядом  с  люком и стал колотить по  механизму
аварийного  открытия.  С  тем  же  успехом  он  мог  бы  колотить  в  скалу.
Предводитель обернулся,  он был  смертельно бледен, глаза дикие. В руке  его
был проволочный пистолет, глаза выискивали цель.  Они  остановились на Дзау,
пистолет дернулся.
     - Сэр, кажется, я соединился с одним из своих пилотов. Абсолютная ложь,
но без скорлупок Брюгель этого знать не может.
     - А? - Дуло чуть сдвинулось в сторону. - Хорошо.  Продолжай, Цинь. Твоя
шея тоже на кону.
     Дзау кивнул и стал лихорадочно стучать на  сдохшей консоли. За спиной у
него  шел  поиск  ручного  открытия  люка  -  поиск лихорадочный, матерный и
неграмотный...  закончившийся  треском  выстрелов. По мостику  закувыркались
проволоки.
     - Черт побери, так не выйдет, - сказал Брюгель.  Потом послышался  звук
открываемого  ящика, но Дзау не поднимал  головы,  изо  всех  сил  изображая
погруженность в работу. - Вот это попробуй.
     Пауза,  потом  цепочка  оглушительных хлопков.  Господи! Брюгель держал
какую-то взрывчатку на мостике корабля?
     Сквозь  звон  в  ушах  донеслись  торжествующие  крики,  потом  команда
Брюгеля:
     - Вперед! Пошел!
     Дзау  чуть  повернул голову  и глянул  вбок  на мостик. Люк все еще был
закрыт, но  в  нем  была пробита рваная дыра. Из нее всплывали перекрученные
куски металла и неопределимый мусор.
     Теперь Дзау Цинь остался на мостике  "Руки" один. Сделав глубокий вдох,
он попытался понять, что показывают дисплеи. В одном Ритцер Брюгель был прав
- шея Дзау тоже стояла на кону.
     График  главной  мощности  все  еще   был  высоко.   Дзау   глянул   на
закругляющийся горизонт.  Вопросов  больше  нет.  "Рука" опустилась вниз  до
восьмидесятикилометровой  высоты,  как  следовало  из  показания  на  панели
состояния. Дзау  услышал рокот вспомогательных двигателей. Я  пробился? Если
он смог ориентировать корабль и как-то включить главный двигатель... Но нет,
они поворачивали  не  туда!  Большой  корабль разворачивался кормой  вперед.
Слева и  справа от  кормового  обзора были  видны части  внешнего  корпуса -
угловатые  паутинные  конструкции,  предназначенные для потоков  межзвездной
плазмы, но никак не для атмосферы планет.
     Сейчас они светились по краям. С них слетали размытые желтые  и красные
сполохи, как каскады светящейся водяной  пыли. Самые  острые  края светились
белым  и испарялись.  Но вспомогательные все еще работали системами коротких
вспышек. Включить-выключить.  Включить-выключить. Тот, кто управлял пилотами
Дзау,  пытался  удержать  эту  извращенную  ориентацию  корабля. Без  такого
прецизионного  управления  поток  воздуха, завихряющийся  на неправильностях
формы корабля, заставил  бы их кувыркаться, и миллион тонн железа разлетелся
бы под действием сил, на которые никогда не был рассчитан.
     Сияние  на корме расходилось  листами света,  тускнея  только  там, где
трение о воздух  было недостаточно сильным для испарения корпуса. Дзау вплыл
в  свое  кресло   -   ускорение   нарастало  мягко  и  неумолимо.  Четыреста
миллигравов, восемьсот.  Но  оно  было  вызвано не  двигателем корабля.  Это
атмосфера планеты разбиралась с ними по-свойски.
     И  тут донесся другой звук. Не рокот вспомогательных. Это был глубокий,
нарастающий  тон.  От жерла двигателя  и  до внешнего  корпуса "Рука"  стала
трубой  огромного органа. Звук переходил от  тона к тону - это корабль падал
глубже, замедлялся. И  когда исчезло свечение  ионизации, предсмертная песня
"Руки" поднялась крещендо - и затихла.
     Дзау  глядел  в  кормовой  обзор  на  сцену,  которая  должна была быть
невозможной. Угловатые  конструкции  корпуса  сгладились  и расплавились при
прохождении сквозь жар. Но "Рука" весила миллион тонн и пилоты держали  ее в
потоке точно ориентированной, и почти вся ее огромная масса сохранилась.
     Теперь  Дзау  прижимало к креслу с ускорением почти в стандартное g, но
почти под прямым углом к прежнему направлению ускорения. Гравитация планеты.
Сейчас "Рука" стала вроде самолета, вроде летящей по небу катастрофы. Высота
была сорок тысяч метров  и снижалась  постоянно на  сотню метров в  секунду.
Дзау глянул  на  бледный  горизонт, на  гряду  торосов льда, простершиеся за
окном обзора.  Среди  них  были  глыбы  до  пятисот  метров  высотой  - лед,
выдавленный  постепенным  замерзанием океанских  глубин.  Дзау  постучал  по
консоли, добился мимолетного  внимания одного из пилотов, клочка информации.
Они минуют  эту гряду  и три  следующих. За ней, у  горизонта, тени  были не
такими  резкими...  иллюзия расстояния, или неровный  лед  засыпан  глубоким
снегом.
     Из  коридоров  донесся  резкий  треск тяжелого  орудия  Брюгеля. Крики,
тишина,  и  снова треск, только дальше.  Наверное, все  люки  запечатаны.  И
Ритцер Брюгель прорывается через каждый. В некотором смысле предводитель был
прав: он  контролирует  физический  уровень.  Он может  добраться до  оптики
корпуса и отрубить связь с L1. Он может "отключить" еще оставшихся локальных
зипхедов...
     Тридцать тысяч  метров. Тусклое солнце отражается ото льда,  но никаких
признаков искусственного  освещения  или городов. Они опускались в  середину
самого  большого  океана планеты. И скорость "Руки"  была пока  больше  трех
звуковых.  Скорость снижения - все те  же сто метров  в  секунду. Интуиция и
кое-какие  проблески  на  панели  состояний  сообщили  ему,  что  они  будут
размазаны по ландшафту со скоростью больше звуковой. Если, конечно - главная
мощность все  еще росла, - не  будет включен  еще раз  главный двигатель,  и
точно в нужный момент... а для этого  нужно чудо. "Рука"  настолько  велика,
что ее брюхо  и жерло можно использовать как амортизатор, чтобы их размазало
на километры пути торможения, а мостик  и  жилые отсеки остались целы. Среди
хвастливых историй Фама Тринли были и такие.
     Ясно  было только одно:  имей  Дзау  сейчас  полный контроль,  при всем
искусстве своих пилотов он бы такую посадку выполнить не мог ни за что.
     Корабль   миновал   последнюю   гряду    торосов.   Коротко   полыхнули
вспомогательные,  скорректировав  курс  на  градус,  будто  знали,  что  там
впереди.
     Время  убивать сократилось  для  Ритцера Брюгеля  до нескольких секунд.
Рите ничего не грозит. Дзау смотрел, как поднимается ему навстречу прыгающая
неровная  земля.  И с  ней  поднималось странное  чувство  ужаса,  триумфа и
свободы.
     Ты опоздал, Ритцер. Ты просто опоздал.
     ГЛАВА ШЕСТИДЕСЯТАЯ Никогда Белга Андервиль не видела радости или страха
столь сильных, и никогда  - вызванных одними и  теми же  событиями у одних и
тех же лиц.  Техники Колдхавена  должны были бы  кричать  от восторга, когда
перехватчики дальнего действия волна за волной сбивали баллистические ракеты
Братства, а сотни других  ракет противника самоликвидировались или сходили с
курса. Уровень эффективности уже  был около девяноста  девяти процентов. Что
оставляло  еще  тридцать  ядерных  боеголовок,  направленных  на  территорию
Аккорда. Есть,  конечно,  разница между полным  уничтожением  и ограниченной
катастрофой...  но  техники  жевали  пищевые  руки, поглощенные  борьбой  за
остановку этих последних угроз.
     Колдхавен ходил  среди своих  техников,  и коббер из  группы  Лайтхилл,
внефазный капрал, шел рядом с ним как тень. Генерал ловил каждое слово Рапсы
Лайтхилл,  проверяя,  чтобы  его техники воспользовались  всем потоком новой
информации, выплескивавшимся на их  дисплеи. Белга держалась  позади. Сейчас
она  ничего  не  могла  сделать,  только  не  путаться  под ногами. Виктория
Лайтхилл углубилась в какой-то непонятный разговор с пришельцами, где каждые
несколько  фраз отделялись долгими  паузами,  которые она  использовала  для
разговора с братом  и сотрудниками Колдхавена. Сейчас она ждала и застенчиво
улыбнулась Белге.
     Белга махнула рукой в ответ. Девка не совсем такая, как ее мать - кроме
тех случаев, наверное, когда это важно.
     Тут телефон Лайтхилл снова ожил - кто-то свой относительно близко?
     - Да, хорошо. У нас там есть ребята. Может, часов пять... Пап, мы снова
на  следу.  Создание  Номер  Пять играет  честно. Ты  был прав  насчет него.
Папа?.. Брент, мы снова его потеряли! Этого не должно было случиться! Папа?
     Вертолет  Рахнера  прекратил  вилять зигзагами, но не раньше, чем Тракт
полностью  перестал  понимать,  где  он находится.  Сейчас он  летел низко и
быстро  над  плоскогорьем,  будто  не  боясь  враждебного  внимания  сверху.
Пассажир  на   собственном  пилотском   насесте,   Тракт   смотрел  небесное
представление   почти  с  гипнотическим  интересом,  только  краем  сознания
воспринимая горячечный бор-мот Шерканера Андерхилла и странную игру света из
его игрового шлема.
     Полосы  следов  антиракет  давно растаяли, но  по  всему горизонту были
видны свидетельства их работы. По крайней мере мы дали сдачи.
     Тембр шума мотора  изменился, выводя Тракта из его созерцания. Вертолет
снижался, прорезая темноту. Затенив глаза от света с неба,  Тракт видел, что
они приземляются на случайной полоске голого камня, а вокруг холмы и снег.
     Машина резко села,  и турбины отключились. Вращение винтов замедлилось,
вскоре  стали  даже видны  лопасти.  В  кабине  стало  почти  тихо. Поводырь
копошился, настойчиво тыкаясь в двери рядом с Андерхиллом.
     -  Не выпускайте  его,  сэр. Если он тут потеряется, его  трудно  будет
найти.
     Андерхилл неуверенно кивнул головой. Он отложил игровой шлем, его  огни
мелькнули и погасли. Андерхилл погладил поводыря и застегнул проемы куртки.
     - Все в порядке, полковник. Все кончено. Видите ли, мы победили.
     Слова коббера звучали все тем же бредом, но  до Тракта начало доходить:
в бреду или как еще, но Андерхилл спас мир.
     - Так что произошло, сэр? - И он  предположил: -  Инопланетные  монстры
взяли под контроль наши сети... а вы взяли под контроль монстров?
     Все то же знакомое хихиканье.
     - Что-то в этом роде. Проблема была в том, что не все они монстры. Есть
среди них народ хороший и умный... и мы чуть не помешали друг другу с нашими
отдельными  планами. И очень  дорого обошлось  это  исправить.  - Он секунду
помолчал, голова его качалась. - Все будет  хорошо, только... сейчас я почти
не  вижу. -  Старый коббер схватил удар  убийственных  лучей по всей голове.
Волдыри расползались  по  глазам  Андерхилла  все шире  неодолимым  молочным
туманом. - Может, вы сможете улучить момент и сказать мне, что видите вы.
     Андерхилл ткнул рукой в небо.
     Рахнер придвинул  менее  пораженную сторону головы к  выходящему на  юг
окну. Ему заслонял  обзор горный отрог,  но все  же  оставались градусов сто
горизонта.
     -  Сотни ядерных взрывов,  сэр, горящие огни в небе. Я думаю, это  наши
перехватчики, очень далеко.
     - Ха! Бедняги Нижнимор и Хранк...  когда мы ходили  во  Тьме, мы что-то
похожее видели. Хотя тогда было куда холоднее.
     Поводырь  исхитрился отпереть  дверь, она щелкнула,  и медлен--ный язык
холоднейшего воздуха лизнул кабину.
     - Сэр... - начало было Тракт.
     -  Ничего,  все в  порядке, вы же  здесь  долго  не будете. Что вы  еще
видите?
     - Расходящийся свет  от попаданий. Думаю, это ионизация вдоль магнитных
силовых  линий. И... - Голос Тракта застрял в горле.  Это он узнал. - Я вижу
следы от  входа  в атмосферу, сэр.  Десятки следов. Они проходят  над нами и
ведут от нас на восток.
     Тракт  видел  такое  на  учениях  в  ПВО.  Когда  боеголовка  входит  в
атмосферу,  она  оставляет  следы  дюжины цветов. Даже на  учениях это  было
страшно - бьющие руки  огромного гаранта, прыгнувшего с неба. Дюжина следов,
и появляются еще. Тысячи ракет  сбиты,  но  оставшихся хватит на уничтожение
целых городов.
     -  Не беспокойтесь,  - тихо произнес голос Андерхилла у слепой  стороны
Тракта. - Мои инопланетные  друзья  позаботились.  Сейчас  эти  боеголовки -
мертвые  скелеты,  несколько тонн  радиоактивного  мусора.  Если  упадет  на
голову,  конечно,  смешного  будет  мало,  но  Других  угроз  они  собой  не
представляют.
     Рахнер повернулся, озабоченно провожая следы  здоровой частью глаз. Мои
инопланетные друзья позаботились.
     - А на что похожи эти чудовища, Шерканер? Можно им доверять?
     -  Хе!  Доверять? Ничего себе вопрос для офицера разведки.  Мой генерал
никогда  им не доверяла, ни  одному  из них. Я изучаю этих  человеков  почти
двадцать  лет, Рахнер. Они странствуют в  космосе  уже сотни поколений.  Они
столько видели и столько сделали... Бедняги думают,  будто  знают, что такое
невозможно.  Они  свободно летают  меж звезд, а  их  воображение  заперто  в
клетке, которой они даже не видят.
     Сияющие полосы протянулись уже через все небо. Почти все уже погасли до
дальне-красного  или  полной  невидимости.  Две  сошлись  в  какой-то  точке
горизонта - наверное, пусковая установка в Верхней Экватории.
     Позади Шерканер  сказал что-то вроде:  "Милая  моя Виктория",  и  стало
очень тихо.
     Тракт напрягал зрение, глядя на север. Если боеголовки до сих пор живы,
взрывы будут видны  даже из-за  горизонта. Десять секунд. Тридцать. Тишина и
холод. А на севере - только свет звезд.
     - Вы правы, сэр. Остался только падающий мусор. Я... Рахнер повернулся,
вдруг  заметив,  как  холодно  стало  в  кабине.  Андерхилла  не было. Тракт
дернулся через всю кабину к полуоткрытой двери.
     - Сэр! Шерканер!
     Он  глядел  на   наружный  трап,  вертел  головой  туда-сюда,   пытаясь
высмотреть  Андерхилла. Воздух  был  неподвижен, но так  холоден, что просто
резал. Без подогревателя дыхания он бы сжег легкие за несколько минут.
     Вон  там!  В дюжине ярдов от  вертолета  в  тени  от звезд и  небесного
свечения  - два дальне-красных пятна.  Андерхилл  медленно  хромал  вслед за
Моби. Поводырь бережно  тянул его за  собой, на каждом шаге прощупывая  снег
длинными  руками. Инстинктивное  поведение животного  в безнадежном  холоде,
попытка   до  последнего   момента  найти  эффективную  глубину.  Здесь,   в
неизвестном месте, у  этого создания нет ни одного шанса. Не пройдет и часа,
как он и его хозяин будут мертвы, и ткани их обезвожены.
     Тракт  слез  вниз,  крича  и   призывая  Андерхилла.  Над  его  головой
завертелись  лопасти вертолета.  Тракт сжался  под потоком  холода.  Турбины
разогрелись, лопасти развили подъемную силу, и Тракт полез обратно в кабину.
Стукнул по автопилоту, отсоединяя все, что мог. И ничего не помогло.
     Турбины набрали взлетную тягу, и вертолет поднялся. Последний раз Тракт
бросил взгляд в  тень, где скрылся Шерканер Андерхилл. Потом машина пошла на
восток, и Тракт больше ничего позади не видел.
     ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ  Обычно  пробоины в  малом  объеме фатальны,  и
быстро  фатальны. Томаса  Hay нечаянно спас один из его охранников. Как  раз
когда проплавился  корпус,  Танг  высвободился  из  кресла и нырнул к  люку.
Пробоина вцепилась в каждого, но Танг был не закреплен и ближе всех к  дыре.
Его рвануло туда головой вперед и засосало до пояса.
     Чиви как-то  удержалась возле заклинившего люка катера. Теперь люк L1-A
был тоже открыт. Чиви  обернулась,  схватила отца и бросила  его в люк.  Это
было  одно  плавное движение,  почти  как  в  танце.  Hay  только  еще начал
реагировать,  как она обернулась второй  раз, зацепилась  ногой  за  стенную
петлю  и  успела поймать Hay кончиками  пальцев за  рукав.  Очень  осторожно
подтянула его к себе, перехватила  уже с силой и протолкнула в оба  люка,  в
безопасность.
     Безопасность. А  пять секунд тому назад я был, считай,  уже покойником.
Все еще громко шипел уходящий воздух, поврежденный переходник  мог  в  любую
секунду лопнуть.
     Чиви бросилась из люка обратно.
     - Я притащу Марли и Кирета!
     - Да!
     Hay подошел  к  люку  и выругал  себя  за  то,  что потерял в  суматохе
проволочный пистолет. Он заглянул в катер. Марли скорее  всего  тоже мертв и
уж точно  отключился, хотя Чиви пытается  вытащить и  его, и  Кирета.  Через
секунду  она  их забросит в люк  так же умело и эффективно, как спасла его и
Али Лина. Чиви  слишком опасна, и сейчас  как раз удачная возможность убрать
ее со сцены.
     Hay толкнул люк L1-A. Он плавно повернулся, прижатый потоками  воздуха,
и захлопнулся с грохотом, от которого зазвенели барабанные перепонки. Пальцы
Hay заплясали на управлении  доступом, вводя  коды аварийной  расстыковки. С
той  стороны стены донесся гулкий выхлоп выходящего  газа,  звон  металла по
металлу. Hay  представил себе лишенный воздуха катер,  отплывающий от шлюза.
Пусть Фом Нювен потренируется в стрельбе по мертвецам.
     Давление  в  шлюзе  быстро  поднялось  до  нормального.  Hay  захлопнул
внутренний люк и втащил Али Лина в коридор.
     Старик что-то бормотал в полусознании. Хоть кровь у него  остановилась.
Ты еще мне  тут не помри, черт бы тебя взял. Али сейчас - бесполезный мусор,
но в долгосрочной  перспективе - клад.  Итак, все  это  дело обойдется очень
дорого.
     Hay  бережно пронес  Али  по  длинному коридору.  Стены  коридора  были
выложены зеленым пластиком.  Это было охраняемое хранилище на борту  "Общего
Блага".  Там  его  неправильная  форма  имела  смысл,  сейчас  ценность  его
заключалась в монолитной конструкции и  бронировании - семь метров композита
с температурой плавленая вольфрама. Всей огневой мощи Фама Нювена не хватит,
чтобы сюда проникнуть.
     Еще  несколько  дней назад  главным  назначением  хранилища была защита
тяжелого оружия  в  системе  Мигающей. Сейчас оно было почти  пустым  -  все
выгребли  для поддержки  задания  "Невидимой Руки".  И не важно.  Hay  очень
внимательно  проследил, чтобы оставшихся ядерных  бомб  хватило.  Если будет
надо, он сыграет в старую-старую игру организации полного уничтожения.
     Так  что  можно  использовать?  Он  только  очень  приблизительно  себе
представлял, что контролирует Фам Нювен. На  миг Hay дрогнул. Всю свою жизнь
он изучал таких людей и сейчас проигрывал одному такому. Но тем ценнее будет
победа. Надо было  сделать дюжину разных вещей, и все  в  одну  секунду. Hay
выпустил  Али,  предоставив  ему свободно  падать в  микрогравитации скал. В
упоре стены у двери торчали коммуникатор и локальные скорлупки. Hay вынул их
и произнес короткую команду. Автоматика здесь примитивная, но сойдет. Сейчас
появилась  возможность  выглянуть  из  арсенала. База коробейников была  над
горизонтом,  и  не  было видно  ни  одного  катера,  и  фигур в  скафандрах,
направляющихся из-за  поверхности скал,  тоже не было. Он пронырнул открытое
пространство, снял с креплений небольшую  торпеду. Флажок в углу поля зрения
показал,  что его звонок в Хаммерфест принят.  Кольцевой узор исчез, и в ухе
раздался голос Фама:
     - Hay?
     - Угадали с первого раза, сэр.
     Hay выволок бомбу через трубу запуска,  которую Кэл Омо поставил только
тридцать  пять  дней назад.  Тогда это  казалось  предосторожностью маньяка.
Сейчас это был его единственный шанс.
     -  Пора  вам  сдаваться,   предводитель.  Мои   силы  контролируют  все
пространство L1. Мы...
     В голосе Фама звучала спокойная уверенность, ничего похожего на прежнюю
надутость Фама Тринли. Можно было себе представить, как этот  голос покоряет
и ведет обычных людей. Но Томас Hay сам был профессионалом, и ему  не стоило
труда перебить:
     - Напротив,  сэр.  Единственную заслуживающую внимания силу контролирую
здесь я. - Он  показал на панель рядом с  пусковой трубой. С громким хлопком
сжатый  воздух  продул  передний  конец  и  очистил   его  от  снега.  -   Я
запрограммировал и  зарядил тактическую ядерную бомбу. Цель - обитаемая база
Кенг Хо. Оружие импровизированное, но я уверен, достаточное.
     - Вы этого не сделаете,  предводитель. Там триста ваших людей. Hay тихо
засмеялся:
     -  О, я-то сделаю.  Я  много  потеряю,  но  у меня  еще  много народу в
анабиозе. Я... а вы действительно  Фам Нювен? - Вопрос  сорвался с губ почти
ненамеренно.
     Наступала пауза, а когда Нювен заговорил, голос его звучал отстраненно:
     - Да.
     И ты все контролируешь сам, так? Да, так  картина складывалась. Обычный
заговор  был  бы обнаружен много лет назад. Нет, здесь с самого начала  были
только Фам  Нювен  и Эзр  Винж. Как  человек, тянущий свой фургон в одиночку
через целый континент, Нювен был упорен и почти победил.
     - Для меня честь - встретиться с вами; сэр. Я изучал вас многие годы. -
Произнося эти слова, Hay вызвал  дисплей диагностики торпеды. Он поглядел на
пусковые рельсы - труба была готова. - Единственная, быть может, ваша ошибка
-  вы не  до конца поняли дух  предводителей. Видите  ли,  мы, предводители,
выросли из катастрофы.  Это наша  внутренняя сила, наше преимущество. Если я
разрушу базу,  это будет неимоверный  ущерб всей работе  L1. Но  моя  личная
ситуация  улучшится. У меня все еще останутся скалы. У  меня  останется  еще
много зипхедов. Останется "Невидимая Рука".
     Он отвернулся от трубы  и посмотрел на отсеки аппаратуры, на оставшиеся
торпеды. Может быть, придется разнести  1i  Мансарду Хаммерфеста.  Такого не
было у  него в планах даже самых катастрофических.  Может быть,  есть способ
это сделать так, чтобы уцелели некоторые зипхеды.
     Часть его сознания  все  время ждала, что ответит Фам  Нювен. Скиснет и
отступит,  как  человек   ординарный,   или  есть  в  нем  сердце  истинного
предводителя? Этот вопрос был сутью моральной слабости Фама Нювена.
     Вдруг  послышался  треск и звон, отдавшиеся эхом  под сводами арсенала.
Али Лин уже выпал из поля зрения к нижнему концу. Но звук повторился опять и
опять - соударение миллиона  металлических  тарелок. Внутренний вход?  Это в
нижнем конце арсенала. Hay бесшумно сместился к началу спуска.
     На фоне шума трудно было расслышать голос Фама Нювена:
     - Вы ошибаетесь, предводитель. У вас нет...
     Hay  взмахом  руки отключил  звук  и медленно подался  вперед,  вручную
просматривая  фиксированные  камеры  арсенала.  Ничего.  Примитивность  этой
автоматики -  и спасение, и  гибель.  Ладно.  Оружие.  Есть  тут  что-нибудь
поменьше  водородной  бомбы?  База  данных  на  такие  обыденные подробности
настроена не была. Он пустил страницы каталога прокручиваться по  скорлупкам
и  придвинулся  к  стене, чтобы  его  не было  видно  снизу.  Звон и  грохот
продолжались. А, так это  же сервоклапаны на дне озера, их шум передается по
туннелю! Лля секретного проникновения - слишком много фанфар.
     Горе-лазутчик показался из туннеля.
     - А, мистер Винж! Я думал, вы совсем утонули. На самом деле Винж был  в
полубессознательном  состоянии,  лицо   бледнее  гипсовой  маски.   Ран   от
проволочного  пистолета  не видно.  А,  так  это  он мою куртку украл. Ткань
полного давления была аккуратно и гладко расправлена, но правая рука повисла
чуть вывернутой. Винж бережно  прижимал к левому плечу Али.  Он посмотрел на
Hay, и, кажется, от ненависти стал чуть лучше понимать обстановку.
     Но других  лазутчиков в  нижнем  конце арсенала не было. И поиск Hay  в
каталоге закончился: три проволочных пистолета в ящике  прямо за спиной! Hay
с облегчением вздохнул и улыбнулся коробейнику.
     -  Вы хорошо сработали, мистер Винж. - Несколько секунд разницы, и Винж
попал бы сюда первым, поставив настоящую засаду. Теперь же... обезоруженный,
обезрученный и слабее котенка. А Томас стоит между ним и  оружием. - У меня,
к сожалению, нет времени на разговоры. Отодвиньтесь от Али, пожалуйста.
     Он говорил мягко и вежливо, но не отрывал глаз от-этой пары. Левая рука
его потянулась открыть ящик с пистолетами.  Может быть,  спокойный  стиль на
Винжа подействует, и он подставится под верный выстрел.
     - Томас!
     У входа в арсенал стояла Чиви.
     Hay только  вытаращил глаза, не  в силах ничего  сказать, придумать или
сделать.  У нее текла  кровь  из носа,  кружевное  платье  было  разорвано и
заляпано. Но  она была  жива. Наверное, расстыковка не сработала из-за  люка
катера. У катера  люк  заклинило, и не  смог запереться люк шлюза - и как-то
она прорвалась внутрь
     - НАс заперло, Томас. Замок оказался дефектным.
     - Да,  именно так! - Боль в голосе  Томаса Hay  была неподдельной. - Он
захлопнулся, и я услышал продувку. Я... я был уверен, что ты погибла.
     Чиви спустилась с потолка, направив тело Рея Кирета к ближайшему упору.
Охранник, может, и жив, но явно сейчас бесполезен.
     - Томас,  мне так жаль! Я не смогла спасти  Марли. - Она проплыла через
зал, чтобы его обнять, но что-то было в этом жесте настороженное. - С кем ты
разговариваешь? - Тут она увидела Винжа: - Эзр?
     Наконец-то хоть чуть  повезло: Винж был как раз такой, как надо. Куртка
полного давления  заляпана кровью Али, как  фартук  мясника. Из-за его спины
врывались  звуки  разгромленного  парка. И  голос  у коробейника  хриплый  и
прерывистый.
     - Мы взяли власть в лагере L1, Чиви. Кроме  нескольких головорезов Hay,
мы  никого  не  тронули...  -  (И  это  он  говорит,  когда  ее  отец  лежит
окровавленный в его руках!) -  Hay использует тебя, как делал всегда. Только
на этот раз он собирается убить нас всех. Посмотри вокруг! Он ядерную ракету
хочет пустить на нашу базу!
     - Я...
     Чиви осмотрелась, и Hay не понравилось то, что он увидел в ее глазах.
     - Чиви! - сказал он. -  Посмотри на меня! Против нас та же группа,  что
стояла за спиной Джимми Дьема.
     - Это ты убил Джимми! - выкрикнул Винж.
     Чиви  вытерла кровоточащий нос тонкой тканью  рукава. Какой-то  миг она
казалась очень юной и очень растерянной, такой же,  как  когда он первый раз
ее  взял.  Она  зацепилась  ногой  за  стенной  упор  и  повернулась  к Hay,
соображая. Как-то надо было выиграть время, всего несколько секунд.
     - Чиви, подумай, кто это говорит!
     Hay сделал  жест  в  сторону Винжа и Али Лина.  Это  был страшный риск,
манипуляция  отчаяния.  Но это помогло! Она действительно чуть  отвернулась,
отвела  от него глаза. Он сунул руку в ящик, нащупывая рукоятку проволочного
пистолета.
     - Чиви, подумай, кто это говорит! - Hay  сделал жест в  сторону Винжа и
Али  Лина. Бедняжка  Чиви  действительно отвернулась. Эзр  увидел, как за ее
спиной улыбочка мелькнула по лицу  Томаса Hay. - Ты знаешь Эзра. Он  пытался
убить твоего отца там, на  Северной Лапе, он думал, что через  Али доберется
до меня. Будь  у него нож, он бы уже резал  твоего отца. Ты же знаешь, какой
садист Эзр Винж.  Ты помнишь,  как  он избил тебя, помнишь, как потом я тебя
держал на руках.
     Слова были предназначены Чиви, но били они Эзра, как  тараны - страшная
правда, перемешанная со смертельной ложью.
     Чиви стояла  недвижно, но  в  следующий миг  кулаки  ее сжались,  плечи
согнулись под страшным  напряжением.  У Эзра  мелькнула  мысль: "Сейчас  Hay
победит,  и  это  из-за  меня".  Он усилием  воли  отодвинул  серую  завесу,
обволакивающую сознание со всех сторон, ради еще последней попытки:
     - Чиви, не ради меня. Ради всех остальных, ради твоей матери! Чиви, Hay
лгал тебе многие годы. Каждый раз,  когда  ты узнавала  правду, он  промывал
тебе мозги. Снова и снова, и ты никогда не могла вспомнить.
     Узнавание и глубокий ужас залили лицо Чиви.
     - На этот раз я не забуду.
     Она повернулась как раз тогда, когда  Hay  вытаскивал  что-то  из ящика
позади. Ее  локоть въехал  ему в грудь.  Раздался хруст, как  от  обломанной
ветки, Hay стукнулся спиной о ящик и отлетел прочь, в  открытое пространство
арсенала.  Проволочный пистолет плыл  за ним. Hay потянулся к оружию, но ему
не хватило какого-то сантиметра, а опереться он мог только о воздух.
     Чиви отошла от стены, выпрямилась и схватила пистолет. И направила дуло
в голову предводителя.
     Hay медленно кувыркался, выворачивая голову, чтобы не выпускать Чиви из
виду.  Он  открыл  рот, где  всегда была такая  убедительная ложь  на каждый
случай.
     - Чиви, что ты...  - начал он, но потом, наверное, увидел выражение  ее
лица. Надменность Hay, гладкая  холодная  надменность,  которую Эзр наблюдал
половину всей жизни, вдруг исчезла. И голос его стал шепотом: - Нет, нет...
     Голова и плечи Чиви тряслись, но слова были тверды как камни.
     - Я вспомнила.
     Она отвела прицел  от лица Hay, ниже пояса... и дала  длинную  очередь.
Голос Hay сорвался на визг, прервавшийся,  когда проволочный огонь обвил его
тело и ударил в голову.
     ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ  ВТОРАЯ Сначала  все было очень темно, потом  появился
свет, и она поплыла к нему  вверх. Как меня  зовут? И на  волне ужаса быстро
нахлынул ответ: Анне Рейнольт.
     Память.  Отступление  в  горы.  Последние  дни  игры  в  прятки,  когда
балакрейские оккупанты находили все пещеры.
     Предатель,  слишком поздно разоблаченный. Последние из ее людей  гибнут
при  нападении  с воздуха. Битва на  склоне горы с наступающей  балакрейской
бронетехникой. Вонь  горелой плоти в холодном утреннем воздухе,  потом враги
перестали стрелять. Ее взяли живой.
     - Анне? - голос мягкий, заботливый. Голос палача, создающего настроение
для еще более страшной пытки. - Анне?
     Она  открыла глаза.  Балакрейское  пыточное  снаряжение  заполняло  все
пространство, до границ периферийного зрения.  Весь  тот  ужас, которого она
ждала, только почему-то в невесомости. Они уже пятнадцать лет владеют нашими
городами, зачем же тащить меня в космос?
     Перед   глазами   появился   допрашивающий.   Черные  волосы,   типично
балакрейская   окраска   кожи,   старо-молодое   лицо.   Наверное,   старший
предводитель. Но на нем странная  куртка с орнаментом, которого Анне никогда
у предводителей  не видела. И на  лице у  него  выражение  фальшивой заботы.
Переигрывает,  дурак.  Он положил ей  на колени  букет  мягких белых цветов,
будто поднося дар. Цветы  пахли  теплом  прошедшего лета. Должен быть способ
умереть. Должен  быть  способ  умереть. Руки  ее были  привязаны  к  креслу,
конечно. Но если он подойдет чуть ближе, у нее  есть зубы. Может  быть, если
он достаточно глуп...
     Он протянул руку, нежно  коснувшись ее плеча. Анне  резко вывернулась и
зубами выхватила из руки предводителя кусок мяса.  Он отдернул руку, оставив
в воздухе полоску  плавающих  красных капель.  Но  он не был таким  дураком,
чтобы убить  ее на  месте.  Вместо  этого он сердито  посмотрел  куда-то над
стойками оборудования на кого-то, кого не было видно.
     -  Траг! Какого дьявола ты с ней  сделал?  Послышался плаксивый  голос,
чем-то знакомый:
     - Фам,  я же  тебя  предупреждал,  процедура трудная.  Без  ее указаний
нельзя наверняка добиться... - Говоривший  показался  в поле зрения. Это был
маленький  нервный  человечек  в  форме  балак-рейского  техника. Глаза  его
расширились, когда он увидел в  воздухе кровь. Взгляд, который  он бросил на
Анне, был  приятно - и необъяснимо - полон страха. -  Я только вот  это могу
сделать.  Надо  было подождать, пока вернется  Бил... слушай, это может быть
временная потеря памяти.
     Старший вспыхнул гневом, но он тоже, кажется, испугался.
     - Я просил де-Фокусировку, а не эту чертову промывку мозгов! Коротышка,
Траг... Траг Силипан - отступил.
     - Ты  не  волнуйся,  я уверен, она оправится.  Мы  не трогали структуру
памяти,  клянусь тебе.  - Он  бросил на  нее еще один  испуганный взгляд.  -
Может... не знаю, может быть,  де-Фокусировка прошла нормально, а это что-то
вроде ауторепрес-сии. - Он подошел ближе, но все же далеко от ее рук и зубов
и улыбнулся ей очень  нервной улыбкой. - Шеф, вы меня помните? Траг Силипан?
Мы вместе  работали на Вахтах  годами, а  до того на Балакрее, у Алана  Hay.
Помните?
     Анне глядела  на круглую физиономию, блуждающую улыбку. Алан Hay. Томас
Hay.  О...  Господи!  Она  проснулась в тот  же кошмар,  который  никогда не
кончался. Пыточные ямы, потом Фокус, и целая жизнь на стороне врага.
     Лицо Силипана расплылось, но голос его вдруг стал радостным:
     - Видишь, Фам? Она плачет. Она помнит!
     Да. Она помнит все.
     Но голос Фама стал еще злее.
     - Уходи, Траг. Давай быстрее.
     - Это легко проверить! Можно...
     - Пошел вон!
     После этого она  Силипана больше не слышала. Мир съежился в точку боли,
всхлипывающего горя, лишившего ее дыхания и чувств.
     Она почувствовала обнимающую за плечи руку, и на  этот  раз  она знала,
что  это не рука  палача. Как меня  зовут?  Это  был вопрос простой. Главный
вопрос  - Кем я стала? - ускользал от нее  еще несколько  секунд, но  теперь
нахлынули воспоминания о  чудовищном зле, которым она стала в тот самый день
в горах над Арнхемом.
     Она   вывернулась  из-под   руки   Фама,  только  чтобы   упереться   в
привязывавшие ее ремни.
     - Ох прости, -  услышала она, и оковы  упали.  И это не имело значения.
Она свернулась в клубок,  еле осознавая присутствие этого Фама. Он что-то ей
говорил, что-то очень простое, повторял снова и снова по-разному.
     - Анне, теперь все в порядке. Томас  Hay убит. Он мертв уже четыре дня.
Ты свободна. Мы все свободны...
     Потом он  замолчал, только  держал  руку на  ее плечах,  обозначая свое
присутствие.  Сотрясающие ее рыдания стихли. Ужаса уже не было. Самое худшее
уже  случилось  давным-давно,  и  то,  что осталось  от  нее, было  пустым и
мертвым.
     Шло время.
     Она почувствовала, как  тело потихоньку расслабляется, разгибается. Она
заставила себя открыть  туго зажмуренные глаза, заставила себя повернуться и
посмотреть в глаза Фаму.  Лицо болело от плача,  и она только жалела, что не
может нанести себе раны в миллион раз болезненнее.
     - Ты... будь ты проклят, что вернул меня! Теперь дайте мне умереть!
     Фам  смотрел  на  нее  молча, широкими внимательными  глазами. Кичливая
глупость (она всегда считала это  маской) исчезла. Вместо нее виднелся разум
и... почтение? Нет, этого не может быть. Он наклонился и снова положил белые
цветы ей на колени. Эти проклятые штуки были  теплыми, пушистыми. Красивыми.
Кажется, он рассмотрел ее требование, но потом покачал головой.
     - Ты еще  не можешь уйти, Анне. Здесь более двух  тысяч Фокусированных.
Ты   можешь  освободить  их,  Анне.  -  Он  показал  рукой  на  оборудование
Фокусировки  у нее за головой.  -  У  меня  такое чувство, что старина Траг,
работая над тобой, играл в рулетку.
     Я могу  их освободить. Эта мысль мелькнула  первым светлым лучом  после
того утра  в горах. Наверное, это  выразилось у нее на  лице, потому что  на
губах Фама появилась улыбка  надежды.  Анне  почувствовала,  как сужаются ее
глаза. Она знала  о Фокусе не меньше любого балакрейца. Она знала все фокусы
с ре-Фокусировкой, с перенаправлением преданности.
     - Фам Тринли - Фам Кто-бы-ты-ни-был-на-самом-деле,  -  я слежу за тобой
уже много  лет.  Почти с  самого начала я считала,  что  ты работаешь против
Томаса.  Но  я  видела и то, что идея  Фокуса тебе нравится. Ты  жаждал этой
власти?
     Улыбка с лица сошла. Он медленно кивнул.
     - Я  видел... я  видел, что она может дать мне  то, ради  чего  я бился
целую жизнь. А в конце я увидел, что цена слишком высока.
     Он пожал, плечами и отвернулся, будто устыдившись.
     Анне глядела в это лицо  и думала.  Было время, когда даже Томас Hay не
мог ее обмануть. Когда Анне  была Фокусирована, клинки ее разума были острее
бритв,  незамутненные  отвлекающими  моментами или  принятием  желаемого  за
действительное,  -  а то, что она знала истинные  намерения Томаса, было для
нее  не  более полезным,  чем  для  секиры  -  знать, что ею пользуются  для
убийства. Сейчас она не знала точно. Этот  человек, может, и лжет, но просит
он  у нее  то,  что  она  больше  всего  на  свете рвется сделать. А  потом,
расплатившись как может, она будет иметь право умереть.
     На его пожатие плеч она ответила таким же:
     - Томас Hay лгал тебе о де-Фокусировке.
     - Он много о чем лгал.
     - Я могу сделать  больше, чем Траг Силипан и Бил Фуонг, но неудачи  все
равно будут.
     Самый страшный  ужас из  всех -  будут такие,  которые проклянут  ее за
освобождение.
     Фам поверх цветов взял ее за руку:
     - Что ж, но ты сделаешь, что сможешь.
     Она поглядела на его  руку. Кровь  еще сочилась  из укуса,  который она
оставила на ребре его ладони. Человек этот в чем-то лжет, но если он поможет
ей освободить остальных... Подыгрывай.
     - Теперь ты здесь командуешь? Фам улыбнулся.
     -  Мое слово что-то значит. Слово некоторых  пауков значит  больше. Все
это  сложно и  до сих  пор  в хаосе.  Четыреста  килосекунд тому назад  всем
командовал  Томас Hay. Но через сотню мегасе-кунд,  две  сотни мегасекунд ты
увидишь возрождение - я  в это  верю. Мы починим  свои корабли. Мы  построим
новые, черт побери! Такой возможности я не встречал ни разу в жизни.
     Подыгрывай.
     - А что ты хочешь от меня?
     Когда меня де-Фокусируют уже как твое орудие?
     - От тебя? От тебя  я только хочу, чтобы ты была  свободна, Анне.  - Он
отвернулся. - Я знаю, кем ты была раньше, Анне. Я смотрел историю о том, что
сделала ты  на  Френке  и  как тебя  в конце схватили. Ты мне напомнила одну
женщину,  которую  я знал в детстве. Она  тоже встала  на безнадежную  битву
против неодолимой  силы и  тоже была сокрушена.  - Лицо его было повернуто к
ней вполоборота. - Были времена, когда я боялся тебя больше, чем Томаса Hay.
Но с тех пор, как я узнал, что ты и есть  Френкий-ский Орк, я молился, чтобы
ты увидела этот день.
     Великолепный лжец. Плохо только, что ложь его слишком то-порна, слишком
льстива. И Анне почувствовала неодолимый порыв переполнить эту чашу:
     - Значит, через несколько лет у нас снова будут звездолеты?
     -  Да, и, наверное, оборудованные лучше тех, на которых мы сюда летели.
Ты знаешь,  какую  мы здесь  открыли новую физику. И похоже, есть  и  многое
другое...
     - И распоряжаться этими кораблями будешь ты?
     - Несколькими.
     Он все еще поддакивал, катясь вместе со своим обманом к краю обрыва.
     - И ты просто хочешь помочь. Мне, Френкийскому Орку. Что ж, сэр, вы для
этого более чем подходите. Одолжи мне эти корабли, лети со мной на Балакрею,
Френк и Гаспр. Помоги мне освободить всех Фокусированных.
     Забавно, как улыбка Фама застыла, когда он налетел на ее слова.
     - Ты хочешь опрокинуть  звездную  империю,  обладающую Фокусом,  имея в
руках горсточку кораблей? Это же... - Слова, характеризующие такой идиотизм,
так и не были произнесены, и он только смотрел  на нее расширенными глазами.
Странно, но  улыбка его вернулась! -  ...Это же  замечательно! Анне, дай мне
время подготовиться, время найти союзников. Дай мне дюжи ну лет твоей жизни.
Может быть, мы не победим. Но клянусь, мы хотя бы попытаемся!
     Что она  ни просит, он просто соглашается. Это не  может не быть ложью.
Но если это правда, то это единственное обещание, которое  может пробудить в
ней желание жить. Она поглядела в глаза фама, пытаясь проникнуть в его ложь.
Может быть, неизбежное разрушение при де-Фокусировке  отняло остроту ее ума,
потому  что как бы  глубоко она ни заглядывала,  видела  только восторженный
энтузиазм. Он гений.  Правда  это или ложь, но на двенадцать лет я с ним. На
миг она  позволила себе поверить.  На миг она вообразила, что этот человек -
не лжец. Френкийский Орк еще может освободить их всех. Странная дрожь изошла
из самого ее сердца, прокатившись по нервам всего тела.  Она не сразу узнала
то, чего была лишена так долго. Радость.
     ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ На переговоры на планету Фам послал Эзра Винжа.
     -  Почему  я, Фам?  -  Самая экстраординарная торговая ситуация за  всю
историю человечества. Да еще и война на носу. - Надо послать... - Фам поднял
руку, оборвав эту речь.
     -  У  меня  есть  причины.  Ты  знаешь пауков  лучше  любого  из  наших
не-Фокусированных, и уж точно лучше меня.
     - Можно включить меня в состав. Как помощника.
     -  Нет,  это я буду у тебя  в помощниках. - Он замолчал,  и Эзр заметил
проблеск  тревоги.  - Ты  прав,  сынок, это  дело  хитрое. В ближайшее время
плетка у них, и им достаточно  причин, чтобы  нас ненавидеть. Мы думаем, что
Король все еще прислушивается к фракции Лайтхилл, но...
     Были  и другие фракции  в  правительстве  Аккорда. И  некоторые  из них
считали Фокусированных переводчиков товаром, о котором можно торговаться.
     - И потому для тебя это еще важнее, Фам.
     - Это не наш выбор. Понимаешь, они специально просили прислать тебя.
     - Как?
     -  Так.  Я  думаю, что  они  за  годы  работы  с  Триксией  решили, что
достаточно тебя знают. - Он усмехнулся. - Хотят видеть тебя крупным планом.
     Это почти что имело смысл.
     .  -  Что ж, ладно. - Он еще  секунду подумал.  -  Но  Триксию  они  не
получат.  Я  полечу вниз  с другим  переводчиком.  -  Он  посмотрел  на Фама
пристально. - Она - звезда, и шайка Андервиль с удовольствием наложила бы на
нее лапы.
     -  Хм... может,  кто-то там  внизу  думает то  же самое. Король просил,
чтобы тебя  сопровождал Зинмин. - Он  заметил  выражение  лица  Эзра. -  Еще
что-нибудь?
     - Я... да. Я хочу де-Фокусировки Триксии. И побыстрее.
     - Конечно, я же дал тебе слово. И Анне я обещал  то же  самое. Эзр  еще
секунду  смотрел  на него. А  ты изменился внутренне, ты оставил свою мечту.
После  всего,  что случилось, Эзр уже не сомневался. Но вдруг оказалось, что
больше ждать он не может.
     -  Переставь ее в голову  очереди,  Фам.  Мне плевать, что вам нужны ее
переводы.  Переставь.   Я  хочу,   чтобы  к  моему   возвращению  она   была
де-Фокусирована.
     Фам поднял бровь:
     - Ультиматум?
     - Нет... Да! Старший вздохнул.
     -  Будь по-твоему. Мы начнем с Триксии немедленно. Я  тебе сознаюсь, мы
пока придержали переводчиков. Они нам нужны позарез. - Он  поджал губы. - Но
ты не жди чудес, Эзр. Hay нам солгал. Иногда де-Фокусированные остры умом не
хуже Анне. Но бывает...
     - Я знаю!  - Некоторые превращались в безмозглые растения от разбегания
гнили,  вызванной  процессом де-Фокусирования.  - Но  рано  или  поздно  нам
придется попытаться. Рано или поздно придется перестать их использовать.
     Он подлетел вверх и выплыл  из кабинета  Фама. От  лишних разговоров им
обоим будет только хуже.
     Транспорт до Арахны был машиной скромной -  десантный  бот Дзау  Циня с
кое-как  подобранными программами, пересмотренными Чиви  на  этот  случай. У
людей  были  высокие  знания и  остатки высоких  технологий  - и всего  лишь
драгоценные   крупицы   материальных   ресурсов   и  автоматики.   По   мере
де-Фокусировки  зипхедов  эмергентская  аппаратура  становилась  бесполезным
ломом, а приспособить автоматику Кенг  Хо к остаткам гибридного оборудования
L1  требовало  времени.  Они  оказались заперты  в почти пустой системе, где
промышленная экология существовала только на Арахне.  Можно было сбросить на
планету  несколько камней  или даже  ядерных бомб,  но  вообще  человечество
оказалось  почти  беззубым.  И пауки  тоже  были  бессильны,  но  это  будет
меняться. Они теперь знали о чужаках и знали, что может  технология. Большие
куски "Невидимой  Руки" попали к ним невредимыми. Очень скоро пауки выйдут в
космос  большими  силами. Фам считал,  что  у людей есть примерно год, чтобы
повернуть ход вещей и заложить базис доверия. Чиви говорила, что если бы она
была пауком, то успела бы куда меньше чем за год.
     Осевой коридор базы Кенг Хо  был заполнен от края  до края, когда Эзр и
Зинмин  вошли в шлюз катера^Почти  все не-Фокусиро-ванные на  L1 постарались
присутствовать.
     Фам и Анне тоже были.  Они подплыли поближе  - такую  пару  Эзр Винж  и
представить себе не мог бы в прошлые годы.
     - Мы начали готовить  де-Фокусировку, - сказала Анне. Ей  не надо  было
говорить, о ком идет речь. - Мы сделаем все, что в наших силах, Эзр.
     Чиви пожелала удачи, такая  серьезно-торжественная, какой он ее никогда
не видел. Секунду  она колебалась, потом вдруг резко  пожала ему  руку - еще
одно, чего она никогда не делала.
     -  Возвращайся  цел  и невредим, Эзр!  Рита  Ляо оказалась перед  самым
люком, загораживая дорогу. Эзр протянул руку ее успокоить:
     - Я привезу Дзау обратно, Рита.
     "Постараюсь  изо  всех  сил", - подумал он  про  себя, не имея смелости
высказать свои сомнения.
     Глаза у Риты покраснели. Она была в еще большем смятении, чем когда они
говорили за несколько килосекунд до того.
     - Я  знаю, Эзр, знаю. Пауки - народ хороший. Они поймут,  что  Дзау  не
хотел  им  причинять  вреда. - Она большую часть жизни провела,  очарованная
миром Арахны, но теперь, кажется,  ее вера в переводы покачнулась. - Но если
они тебе его не отдадут... пожалуйста, отдай ему...
     Она сунула ему  в  руку прозрачный ящичек. На нем  был пальцевой замок,
очевидно, кодированный под отпечаток пальца Дзау. Внутри был камешек памяти.
Рита отступила и смешалась с толпой.
     ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ До Ставки всего пути было 200 Ксек. На земле
пауки  везли их  этой  долгой дорогой  по  ущелью. В  мозгу  Эзра  всплывали
странные воспоминания. Многие здания были совсем новыми, но  я был здесь еще
до  того, как все это началось.  Тогда все было такое непознаваемое.  Теперь
существовал поверхностный  глянец информации обо всем. Зинмин Броут  кидался
от  окна к  окну  и  с энтузиазмом таращился,  называя  все, что видит.  Они
проехали библиотеку, которую тогда Эзр опустошал с Бенни Веном. Музей Времен
Тьмы. Статуи в  начале Пути Короля - это была группа "Гокна создает Аккорд".
Зинмин мог рассказать о каждой из фигур.
     Но сегодня они пришли не тайными соглядатаями, крадущимися сквозь чужие
сны.  Сегодня свет горел ярко, и  когда  они наконец въехали под землю,  там
было  голо и чуждо, как  в паучьих  кошмарах  Ритцера Брюгеля. СтупенТ) были
круты, как  на  приставных лестницах, а в  обычных комнатах потолок был  так
низок,  что  Эзру  и  Зин-мину  приходилось  порой пригибаться. Несмотря  на
древние  лекарства   и  тысячелетия  генной   инженерии   полное  притяжение
гравитации планеты было постоянным и ослабляющим отвлечением. Их поместили в
апартаментах,  о которых Зинмин  сказал,  что  они  -  королевского  класса;
комнаты  с  волосатыми  полами  и  потолками,  под  которыми  можно  стоять.
Переговоры начались на следующий день.
     Те пауки,  которых они знали по  переводам, в  основном  отсутствовали.
Белга  Андервиль, Элно Колдхавен  - эти имена Эзр узнал, но  они всегда были
где-то в отдалении.  Они  не участвовали  в  контрразведывательной  операции
Шерканера  Андерхилла.  Но  они,  очевидно,  постоянно  консультировались  с
Викторией  Лайтхилл.  Андервиль то и дело в процессе переговоров удалялась и
доносился шипящий разговор с кем-то невидимым.
     После первой  пары дней  Эзр  понял,  что  кое-кто  из  этих  невидимых
находится  очень  далеко:  Триксия.  У себя  в  апартаментах Эзр  вызвал L1.
Конечно, канал контролировался пауками, но Эзру было все равно.
     - Ты  мне  сказал, что Триксия в процессе де-Фокусировки! Пауза длилась
больше  десяти  секунд.  Вдруг  Эзр  понял,  что  не может  дожидаться  этих
оправданий и уклонений.
     -  Слушай,  черт  тебя  побери!  Ты  мне  обещал,  что  она  пойдет  на
де-Фокусировку. Рано или поздно вам придется перестать ее использовать!
     Тут вернулся голос Фама:
     - Я знаю, Эзр. Проблема в  другом: пауки  настаивают, чтобы она была  в
работе  и  Фокусирована. Если  мы  откажемся,  это  будет  означать отказ от
сделки... и если Триксия откажется работать с нами после де-Фокусировки. Нам
придется тогда ее заставить.
     - Мне плевать, Плевать! Они не имеют права ею владеть, как  не имел его
Томас Hay!
     Он  поперхнулся и  чуть не взвыл. У  дальней  стены сидел Зинмин Броут,
довольный, как ни один виденный Эзром зипхед.
     Он  скрестил  ноги и перелистывал какую-то паучью книжку с  картинками.
Его мы тоже используем. Нам деваться некуда, хотя бы еще недолго.
     - Эзр,  это только на очень короткое время.  Анне тоже это сердце рвет,
но это единственный надежный  взгляд изнутри,  который у пауков есть на нас.
Фокусированным они почти доверяют. Все, что мы  говорим, все  наши заверения
они обсуждают с зипхедами.  Если  они  нам не  будут верить, у нас ни одного
шанса вернуть людей с "Руки". Ни одного шанса исправить то, что сделал Hay.
     Рита  и  Дзау. Ящичек с пальцевым замком сверху  в сумке Эзра. Странно.
Пауки  не  настаивали на  том, чтобы  заглянуть туда или в  другие вещи. Эзр
сник:
     -  Ладно.  Но  после этих переговоров - никто больше  никем не владеет.
Иначе сделка сорвется - я ее сорву.
     Он отрубил связь, не ожидая ответа. В конце концов этот ответ не  имеет
значения.
     Почти каждый день надо было проделывать этот мучительный спуск в тот же
самый конференц-зал. Зинмин утверждал, что это личный кабинет шефа разведки,
"светлая  просторная  комната,  с   уединенными  уголками  и  изолированными
насестами". Да,  уголки  тут были - темные  рифленые  трубы  со  спрятанными
лежанками  наверху.  Видео  по  всем  стенам   постоянно   давало   какую-то
бессмыслицу.  Им  с  Зинмином  приходилось  проходить  по холодному  камню и
садиться на сложенные меха. Обычно присутствовало пять-шесть пауков, и почти
всегда - Андервиль или Колдхавен.
     Но переговоры шли  хорошо.  При подтверждении от  Фокусированных пауки,
кажется, верили в то, что  Эзр имел им сообщить. Кажется, они понимали,  как
все может быть хорошо, если только немножко друг  другу помогать. Конечно, у
пауков   может  быть  представительство  на  скалах  L1.  Технология   будет
передаваться вниз без ограничения в обмен на доступ для людей на поверхность
планеты. В свое время  скалы  и  обитаемые базы будут перемещены  на высокую
орбиту и будет начато совместное строительство космической верфи.
     Сидеть  каждый  день многие  килосекунды  в  обществе  пауков  - работа
изматывающая. Человеческий разум не приспособлен к положительному восприятию
подобных созданий. Казалось,  у них нет  глаз -  просто хрустальный панцирь,
дающий зрение лучше  любого человеческого. Было всегда непонятно, на что они
смотрят. Пищевые  руки  постоянно  двигались  -  мимика,  которую Эзр только
начинал  понимать.  А  когда  они  жестикулировали  главными  руками,  жесты
получались  резкие и агрессивные,  будто  эти создания  нападали.  В воздухе
стоял  горький стылый запах, и  он становился сильнее, когда приходили еще и
другие пауки. И туалеты надо будет  в следующий раз привозить свои.  У  Эзра
ноги сводило судорогой от попыток приспособиться к местным удобствам.
     Большую часть  всех  разговоров переводил Зинмин. Но  Триксия  и другие
были в пределах  доступности,  и  иногда, когда требовалась  безукоризненная
точность,  ее голос произносил слова  Андервиль  или  Кол-дхавена: Андервиль
говорила как неумолимый полисмен, Колдхавен -  как  изящный молодой генерал.
Голос Триксии, души чужие.
     А ночью приходили сны,  часто неприятнее, той  реальности, которая была
днем.  Хуже всего были те, которые можно понять. Ему являлась Триксия, голос
ее и  мысли принадлежали  то молодой  женщине, которую он знал когда-то,  то
инопланетянам,   владеющим  ею  теперь.  Иногда  во  время  речи   ее   лицо
превращалось в глянцевый панцирь,  а когда он спрашивал об этом превращении,
она говорила,  что ему  мерещится.  Это была та Триксия,  которая .останется
навеки  Фокусированной,  заколдованной, пропавшей. Чиви тоже  появлялась  во
многих снах - то несносный подросток, то такая, как была, когда убила Томаса
Hay.  Они говорили, и часто она давала ему совет. Во сне  этот совет  всегда
имел смысл - но, проснувшись, он никогда не мог вспомнить подробностей.
     Один за другим  вопросы решались. Путь  от геноцида  до коммерции занял
меньше миллиона секунд. Голос Фама Нювена с L1 не скрывал удовлетворения.
     - Эти ребята договариваются как Торговцы, а не как правительства.
     - Мы достаточно уже уступаем, Фам. С  каких  пор  Клиентам дается такое
присутствие на месте, как мы собираемся дать этим паукам?
     Обычная длинная пауза. Но голос Фама все равно звучал радостно:
     - Даже это может быть нам на пользу, сынок. Я ставлю на то, что пауки в
конце концов захотят быть Партнерами. Партнерами Кенг Хо.
     - Еще одно, сынок, - добавил Фам.  - Реши  вопрос о  военнопленных... -
последний  оставшийся  вопрос  повестки  переговоров,  - и мы  сможем  снять
Триксию  с этого  дела.  Лайтхилл  передала нам  такое  обещание от  фракции
Андервиль.
     Последний день переговоров  начался как  все предыдущие. Зинмина и Эзра
провели вниз по "винтовой лестнице", как называл  ее Зинмин. На человеческий
взгляд это была  вертикальная шахта,  вырезанная в  скале. Мимо спускающихся
шел непрерывный поток теплого воздуха. Шахта была почти два метра в диаметре
с пятисантиметровыми  уступами на стенах. Сопровождающие без труда  касались
противоположных ее  стен  одновременно,  опираясь  на  все стороны.  По мере
спуска пауки медленно поворачивались вместе с этой спиралью. Примерно каждые
десять метров был выступ, "площадка", где можно было перевести дыхание. Эзру
и  помогала, и стесняла страховка-поводок, которую  приходилось  надевать по
настоянию охранников.
     -  Эти  ступени - они ведь чтобы  нас напугать  на самом-то  деле, так,
Зинмин? - спрашивал Эзр в первые дни на этом спуске, но  Зинмин не снисходил
до ответа.
     Фокусированному переводчику  было  еще  труднее  на узких уступах,  чем
Эзру, особенно когда он пытался  подражать  косолапой стойке, имевшей  смысл
только для пауков. Сегодня он отозвался на вопрос.
     - Да... нет. Это главная лестница  в Королевскую Глубину. Очень старая.
Традиционная. Это честь...
     Он оступился, закачался над пропастью, повиснув на страховке и веревке,
которую держал один из  охранников. Эзр  вцепился  в сырую стенку и  чуть не
сорвался, пока Броут нащупывал опору для ног.
     Они добрались до последней площадки. Потолок здесь  был  низок даже  по
меркам  пауков - чуть  выше метра.  В окружении охранников люди  нагнулись и
пошли на  четвереньках  к  очень  широким  дверям. За ними  сиял  рассеянный
голубой  свет. Пауки  умели  видеть в  широчайшем  диапазоне,  и  можно было
подумать, что они должны предпочитать освещение  во  всем солнечном спектре.
Но  в  половине  случаев  они  предпочитали  тусклое  мерцание  - или  свет,
невидимый для людей.
     - Из сумрака впереди раздалось знакомое шипение.
     - Заходите, садитесь, - сказал Зинмин Броут, но приглашение исходило от
паука в комнате. Эзр  и Зинмин прошли по каменным плитам к своим "насестам".
Эзр теперь видел своего собеседника -  крупную самку на насесте чуть повыше.
Запах ее в ограниченном пространстве комнаты ощущался очень резко.
     - Здравствуйте, генерал Андервиль, - вежливо произнес Эзр.
     Вопрос  о  военнопленных  должен,был  быть  прост  по сравнению  с  уже
решенными.  Но  Эзр отметил, что сейчас они находятся  с  Андервиль наедине.
Здесь  не было каналов связи с внешним миром - по крайней мере им таковых не
предложили. Они были здесь одни, почти в темноте, и во фразах Зинмина Броута
стали постепенно звучать обороты угроз. Страшновато... но из глубины детских
воспоминаний торговца  у Эзра Винжа всплыло  понимание. Это  было намеренное
запугивание.  Андервиль обещала Лайтхилл,  что переводчиков  освободят после
решения вопроса о военнопленных. Она потерпела уже много поражений, и сейчас
была последняя возможность спасти лицо.
     Он открыл сумку и надел пару скорлупок. Как утверждали  пауки, все люди
на  борту. "Руки"  остались  живы при  вынужденной  посадке. Обломки корабля
раскидало на полосе океанского льда двадцать тысячах метров длиной, и  жилые
палубы оказались  единственным  нетронутым  отсеком. То,  что  вообще кто-то
выжил, было  чудом, которое  сотворил  совет Фама  пилотам-зипхедам.  Однако
много фатальных исходов случилось уже на  земле.  Вопреки  здравому рассудку
Брюгель  и его  головорезы  открыли огонь по приближающимся  войскам пауков.
Головорезы погибли все. С гибкостью истинного предводителя Брюгель бросил их
в последний момент и  попытался спрятаться среди уцелевших  членов  экипажа.
Пауки утверждали, что после этой стрельбы новых жертв не было.
     - Зипхедов можете получить обратно, - передала Андервиль через Зинмина.
- Мы знаем, что они не  отвечают за  свои действия, и многие из  них сделали
возможной нашу  победу. -  Голос Зинмина  звучал  раздраженно. - Остальные -
преступники. Они убили сотни и хотели убить миллионы.
     -  Нет,  в  этом   виновато  лишь   ничтожное   меньшинство.  Остальные
сопротивлялись - или были обмануты относительно целей операции.
     Эзр прошелся по списку  экипажа,  объясняя роль  различных его  членов.
Двадцать  бедняг  в  анабиозе  -  личные  игрушки  специальных  потребностей
Ритцера.  Эти  были очевидными  жертвами, но  Андервиль не  хотела  отдавать
оборудование.  Один за другим Эзр  получал разрешение на  их  освобождение в
обмен на  соответствующих специалистов, которые  объяснят действие приборов,
принадлежащих теперь ведомству Андервиль. Наконец добрались до самых трудных
случаев.
     - Дзау Цинь, старший пилот.
     - Дзау Цинь, который  нажал на гашетку! - сказала генерал. Эзр прибавил
усиление на скорлупках. Обзор был не таким неясным, как раньше. Во все время
разговора Андервиль сидела  очень спокойно,  и  единственным движением  было
непрерывное шевеление ее  пищевых рук.  Поза,  которую Зинмин характеризовал
как прямую настороженность. - Дзау Циню  вменяется инициирование фактической
атаки.
     - Генерал,  мы просмотрели записи. Ваши допросы  Фокусированных пилотов
Дзау еще более полны. Для нас ясно, что Дзау Цинь саботировал  большую часть
атаки эмергентов. Я знаю Дзау,  мэм. Я знаю его жену.  Оба  они желают блага
вашему народу.
     Фокусированные  аналитики,  и  среди них  Триксия,  считали,  что такое
упоминание о  семье  может что-то значить.  Может быть,  но  Белга Андервиль
была, очевидно, классическим поборником "национальных интересов".
     Зинмин Броут постучал  по  консоли, вводя слова  Эзра  на промежуточном
языке, которым управлялся звуковой выход. Из  динамика донеслось  призрачное
шипение - мысли Эзра, как мог бы их высказать паук.
     Андервиль  секунду сидела  молча,  потом издала пронзительный писк. Эзр
знал, что это аналог презрительного фырканья.
     Но это интервью может  быть  потом показано другим паукам. Я  не отпущу
тебя с крючка, Андервиль. Эзр сунул руку в сумку и достал подарок Риты.
     - А  это что такое? - спросила  Андервиль. В голосе Броута-Андервиль не
было любопытства.
     - Подарок  Дзау  Циню от его жены. Дар воспоминания, если вы откажетесь
его освободить.
     Андервиль сидела в  двух метрах, но даже теперь Эзр еще  не представлял
себе, как далеко достают передние руки паука. Четыре копьевидные черные руки
метнулись в его сторону, выхватив  ящичек.  Потом  руки Андервиль  дернулись
назад,  поднеся футляр сначала к одной  стороне  глянцевого панциря, потом к
другой.  Кинжальные  руки поскрипывали,  ощупывая  верх  футляра и пальцевый
замок.
     - Он настроен на Дзау Циня. Если его  открыть  силой, содержимое  будет
уничтожено.
     - Значит, так и будет.
     Но  она  перестала  давить остриями конечностей на футляр. Подержав его
еще мгновение, она издала шипящий скрип и бросила футляр обратно Эзру.
     Мерзкий скрип еще продолжался, когда Зинмин Броут начал перевод.
     -  Лопни  твои  детские глаза!  -  напряженно  и  злобно произнес голос
Броута. -  Забери этот подарок  для убийцы.  Забери этого  Циня  и  всех его
прихвостней.
     - Благодарю вас, генерал. Благодарю вас! Эзр подобрал подарок Риты.
     Голос  паука  стих, потом возобновился уже спокойнее, будто  капли воды
шлепались на раскаленный металл.
     - Я полагаю, вы хотите выручить и Ритцера Брюгеля?
     - Не выручить, мэм. За  многие годы  Брюгель убил больше нашего народа,
чем даже вашего. Он должен ответить за многое.
     - Понимаю. Но этого мы вам ни за что  не отдадим. - Теперь голос Броута
звучал довольно, и Эзр догадался, что  в этом  вопросе на стороне пауков нет
разногласий.
     И может, это и к лучшему. Эзр пожал плечами:
     - Отлично. Пусть он будет наказан вами.
     Паучиха стала совершенно неподвижна, даже пищевые руки не шевелились.
     - Наказан? Вы нас неправильно  поняли. Эти дурацкие переговоры оставили
нам  всего лишь одного функционирующего  человека. Любое  наказание будет по
необходимости  чисто случайным.  Мы многое  узнали из вскрытия  человеческих
трупов,  но нам отчаянно нужен живой объект для  экспериментов.  Каковы ваши
физические ограничения?  Какова реакция на крайние проявления страха и боли?
Мы хотим исследовать действие раздражителей, о которых нет сведений в  ваших
базах данных. Я намереваюсь дать Ритцеру Брюгелю прожить очень, очень долгую
жизнь.
     Ритцер Брюгель - самый дикий из человеческих  типов, которого ты только
могла отыскать.  Почему-то,  однако, произнести  эту  фразу здесь  и  сейчас
казалось не самым мудрым. Вместо этого Эзр просто кивнул. Впервые он увидел,
как  Ритцер  Брюгель  может  встретить  судьбу, соответствующую масштабу его
преступлений.  Паучий  кошмар предводителя  растянется  на  весь остаток его
жизни.
     ГЛАВА ШЕСТДЕСЯТ  ПЯТАЯ  Ha  L1  Эзр  Винж  вернулся героем. Может быть,
никогда  ни  одного  владельца  флота  или  партнера  не  встречали   с  тем
энтузиазмом,  который встретил  его на  скалах.  Он привез  с  собой  первых
освобожденных пленников, в том числе Дзау Циня. Еще он привез с собой первых
новых партнеров, первых пауков, вылетевших в космос.
     Но он почти этого не замечал. Он улыбался,  вел беседы, а увидев вместе
Дзау и Риту, испытал некоторую далекую радость.
     Последней  вышла из бота  Флория Перес. Она  была  одной  из  лежащих в
анабиозе жертв из тайного хранилища Ритцера, сохраняемая неиспользованной до
самого  конца. Даже 200 Ксек спустя у этой женщины был ужасный  и потерянный
вид. Когда Эзр вывел ее из шлюза, толпу в коридоре охватило молчание. Вперед
выплыла Чиви. Она хотела помочь жертвам, но когда  она остановилась всего за
упор от Флории, глаза ее расширились и губы задрожали. Они смотрели  друг на
друга  долгое мгновение, потом Чиви  предложила Флории руку, и толпа за ними
расступилась.
     Эзр смотрел, как  они уходят, но  мысли его были далеко: Анне  Рейнольт
начала де-Фокусировку Триксии килосекунду  спустя после его отлета с Арахны.
За  200 Ксек перелета к скалам Фам регулярно сообщал ему о ходе операции. На
этот  раз  отступления  не было. Триксия  уже вышла  из  стадии  подготовки.
Сначала  мозговая  гниль была переведена  в  неактивное  состояние, а  потом
Триксию  ввели  в искусственную кому. С этого момента схему выделения гнилью
активных веществ начинали медленно менять.
     - Анне это уже сотни раз проделала, Эзр, - говорил Фам.  - Она сказала,
что  все  идет  хорошо.  Триксия  выйдет  из  клиники  вскоре  после  твоего
возвращения.
     Больше никаких отсрочек. Триксия будет свободна.
     Через  два  дня  эта весть дошла до него. Триксия готова. Перед тем как
идти  в клинику  Фокуса, Эзр навестил Чиви.  Она  работала  вместе  с отцом,
восстанавливая Озерный Парк.  Почти все деревья погибли, но  Али Лин считал,
что восстановит  их. Даже де-Фокусированный  Али Лин  горел чудесными идеями
насчет  парка.  Но теперь старик мог и любить свою  дочь. Такая  же будет  и
Триксия, свободная, как до этого кошмара.
     Когда Эзр подошел по тропе  среди разрушенного леса, Чиви разговаривала
с пауками. Котята кружились высоко  над ними, и любопытство боролось в них с
арахнофобией.
     - Мы  сделаем это озеро по-новому, некоторая  свободная форма с  особой
экологией.
     Пауки  стояли  чуть  выше  Чиви.  В микрогравитации  они  уже  не  были
приземистыми  широкими  созданиями.  Естественное напряжение  их конечностей
создало  паучью  версию стойки в невесомости;  руки и ноги уходили  под ними
далеко  вниз, делая их высокими  и худыми.  Самая маленькая - кажется, Рапса
Лайтхилл - что-то говорила. Шипящий голос был почти музыкален по сравнению с
голосом Белги Андервиль.
     - Мы посмотрим, но не думаю, что  из нас многие захотят здесь жить. Мы,
наверное, попробуем строить собственные базы.
     Переводил Броут Зинмин, разговорным  довольным тоном.  На данный момент
он, кажется, был последним Фокусированным переводчиком.
     Чиви улыбнулась паучихе.
     -  Ага, мне очень интересно, что же у  вас  получится. Я... Она подняла
глаза и увидела Эзра.
     - Чиви, можно с тобой поговорить? Она уже двигалась к нему.
     - Рапса, подождешь секунду?
     - Конечно.
     Пауки отошли в сторону, Зинмин продолжал засыпать вопросами Али Лина.
     Эзр и Чиви смотрели друг на друга с расстояния в тридцать сантиметров.
     - Чиви, Триксию де-Фокусировали примерно две тысячи секунд тому назад.
     Девушка улыбнулась  светлой  улыбкой.  В  ней  еще  было  много детской
живости. Как-то  несмотря ни на что, Чиви осталась  открытой душой. И теперь
она была в центре всех дел  с  пауками, они всегда хотели иметь дело из всех
инженеров именно с ней. Сейчас Эзр видел, как она разнообразно талантлива во
всем - от динамики и  биологии  до самых острых вопросов торговли. Чиви была
почти олицетворением духа Кенг Хо.
     - А... и  как она? Оправится?  - Чиви смотрела большими глазами, сцепив
перед собой ладони.
     -  Да!  Анне  говорит, будет некоторая  дезориентация,  но  ее разум  и
личность не пострадали, и... и я ее сегодня смогу увидеть.
     - Ой, Эзр! Я так  за нее  рада! - Руки Чиви расцепились и легли ему  на
плечи. Лицо ее вдруг оказалось очень близко, и губы чмок-нули его в щеку.
     - Я хотел перед разговором с нею увидеться с тобой...
     - Да?
     - Я... я просто хотел тебе сказать спасибо за то, что спасла мне жизнь,
спасла нас  всех. - Я хотел сказать  тебе спасибо за то, что ты вернула  мне
мою  душу.  - Если мы  с Триксией  когда-нибудь  сможем что-нибудь для  тебя
сделать...
     Она снова оказалась на расстоянии вытянутой руки, и улыбка ее была чуть
странноватой.
     - Я очень рада, Эзр. Но... благодарить  не нужно. Я рада, что у вас все
кончилось хорошо.
     Эзр  не  стал развивать тему и уже  повернулся  к путеводным  веревкам,
которые Али повесил для работ по реконструкции.
     - Скорее все хорошо начинается, Чиви. Все  эти годы было мертвое время,
а теперь... Ладно, потом поговорим!
     Он махнул рукой и потянулся все быстрее и быстрее ко входу в пещеру.
     Рейнольт   превратила   групповой   зал   Мансарды   в   отделение  для
выздоравливающих.  Там, где зипхеды  проводили  Вахту  за Вахтой  на  службе
предводителя, они теперь получали свободу.
     Анне остановила его в коридоре перед залом.
     - Перед  тем как ты войдешь, запомни...  Винж уже обходил ее  сбоку, но
остановился.
     - Ты сказала, что она нормально вышла из этого состояния!
     -.Да,  общая картина в норме. Обыденное сознание  не хуже прежнего, она
даже  сохранила  специальные знания.  Мы сейчас  проводим  почти  три тысячи
операций  де-Фокусировки - больше  вольноотпущенников, чем  за  всю  историю
эмергентов. И получается очень  хорошо. - Она нахмурилась, но  это  не  была
мимика  нетерпения  ее прежнего Фокуса. Это была  гримаса боли.  - Я...  мне
хотелось бы переделать  то, что мы делали с  первыми. Сейчас я справилась бы
лучше.
     Эзр  видел эту боль и устыдился  неожиданной  радости: значит, задержка
была  к лучшему. В работе с Триксией  было  преимущество накопленного опыта.
Может быть,  все равно все было  бы удачно  -  в  конце концов сама Рейнольт
прошла через это без потерь. Но как бы там ни было, все  уже сделано. И там,
за  спиной Рейнольт,  в прохладном  зеленом коридоре,  была Триксия  Бонсол,
проснувшаяся наконец принцесса. Он скользнул мимо Рейнольт, направляясь вниз
сквозь синеву.
     Анне окликнула его:
     - Только, Эзр... в общем, Фам хочет потом с тобой поговорить.
     -  Ладно,  ладно! -  Но  он  уже  не  слушал. И почти сразу  оказался в
групповом  зале.  Часть его была  еще открыта, и  даже  десять  - пятнадцать
кресел были заняты, и  люди сидели тесными кружками и  разговаривали. К нему
повернулись головы, в глазах было любопытство, ранее невозможное.  Были лица
испуганные, были  печальные, с потерянным выражением, как у Ханте Вена после
де-Фокусировки.  Освобожденным эмергентам  не к  кому было возвращаться. Они
проснулись свободными, но отделенные от всего  знакомого световыми  годами и
целой жизнью.
     Эзр смущенно улыбнулся и  проскользнул мимо них. Для нас с Триксией все
вышло хорошо, но этим потерянным надо обязательно помочь.
     Дальняя  сторона  комнаты  была поделена  на  ячейки.  Эзр  летел  мимо
открытых дверей, останавливался перед закрытыми прочитать таблички. И вот...
"ТРИКСИЯ БОНСОЛ". Кончился вдруг этот бег очертя голову, и  Эзр заметил свой
рабочий комбинезон и растрепанные волосы.  Как  зипхед  какой-то, забыл все,
кроме своего фокуса.
     Он кое-как пригладил волосы... и постучал по легкому пластику.
     - Войдите!
     - ...Триксия, привет!
     Она  плавала  в гамаке,  не  слишком отличающемся  от  обычной кровати.
Медицинские приборы кружились вокруг ее головы легкой дымкой. Это не  важно,
этого  Эзр  ожидал.  Анне  окружала пациентов приборами, собирая данные  для
руководства де-Фокусировкой, а  потом  для слежения  в целях  предупреждения
ударов и инфекций.
     Очень трудно в такой ситуации так обнять человека, как  хотел Эзр Винж.
Он подплыл поближе, глядя в  лицо  Триксии, утопая в нем. Триксия глядела на
него - не мимо, не  тем взглядом нетерпе-. ния,  как когда он загораживал ей
данные, - но прямо ему в глаза. И на губах ее играла слабая улыбка.
     - Эзр!
     И  она  оказалась  в  его  объятиях,  руки ее потянулись к  нему.  Губы
оказались мягкие и теплые. Он секунду подержал ее, бережно обнимая в гамаке.
Потом  отвел голову, тщательно обходя медицинские  приборы; - Сколько  раз я
боялся,  что  это  никогда не  вернется! Ты  помнишь,  сколько  раз...  -  в
буквальном  смысле годы жизни,  - сидел  я с тобой  в этой  твоей  проклятой
клетке?
     -  Да. Ты страдал больше, чем я. Для  меня это было  вроде  сна,  когда
время  идет как хочет. Все, что вне Фокуса,  видится размыто. Я слышала твои
слова, но они не имели значения.
     Рука  ее поднялась и погладила его по шее, мягко  и нежно,  как бывало,
когда они были вместе по-настоящему.
     Эзр улыбнулся. Мы разговариваем. По-настоящему. Наконец.
     -  А теперь ты вернулась, и мы  снова можем начать жить. У меня столько
планов!  Я  много  лет  их  обдумывал -  .что  будем  делать,  если  удастся
уничтожить  Hay и спасти тебя. После всех смертей наша экспедиция обернулась
таким  сокровищем, какого мы себе и представить не  могли.  - Великий клад -
великий риск. Но  риск был принят, жертвы принесены,  и теперь... - С  нашей
долей прибыли от экспедиции мы можем делать все, что захотим. Можем основать
свою Великую Семью!
     Винж.23.7, Винж-Бонсол, Бонсол 1 -  как угодно, не  важно. Это будет их
Семья,-  Триксия  улыбалась, но в ее  глазах  появился намек  на слезы.  Она
покачала головой:
     - Эзр, я не...
     - Я знаю, что ты хочешь сказать, Триксия, - перебил он. - Ты  не хочешь
Семьи  - не  надо. -  За годы под  игом  Томаса Hay было  много  времени все
продумать и понять,  какие жертвы - вовсе и не жертвы. Он глубоко вздохнул и
сказал: - Триксия, даже если  ты хочешь  вернуться на Триленд... я тоже хочу
пойти с тобой, оставить Кенг Хо. - Семье это не понравится, он уже больше не
младший наследник.  Эта экспедиция баснословно обогатит семью Винж.23, но...
он знал, что вряд ли в этом заслуга Эзра Винжа. - Ты можешь быть кем хочешь,
и мы все равно можем быть вместе.
     Он придвинулся ближе, но на этот раз она мягко его отодвинула.
     - Нет, Эзр, не  в  этом дело.  Мы с тобой  на многие  годы старше. Я...
очень, очень много времени прошло с тех пор, как мы были вместе.
     Голос Эзра сорвался на писк:
     - Это для меня были  годы! А для  тебя? Ты же сказала, что это было как
во сне, где время не имеет значения?
     -  Не совсем так. По некоторым вещам, тем,  которые были в центре моего
Фокуса, я, наверное, помню время лучше тебя.
     - Но...
     Она подняла руку, и он замолчал.
     - Мне было легче, чем тебе. Я была Фокусирована, и еще кое-что,  хотя я
никогда  сознательно этого  не  понимала и  - слава Создателю - Томас  Hay и
Брюгель не понимали тоже. У меня был мир, куда  я могла бежать, мир, который
я строила из своих переводов.
     Невольно вырвались слова:
     - Я-то думал! Там столько было  вроде как из фэнтэзи  про Темные  Века!
Значит... это все была выдумка, а не реальные пауки?
     -  Нет.  Все  это было ближе всего к тому, насколько может человеческий
разум  стать на точку зрения  пауков. И если внимательно читать, ты заметишь
намеки, где  нарушается  буквальная правда...  Я  думал, ты догадался,  Эзр.
Арахна  была моим убежищем. Я была переводчиком,  и все,  что касается жизни
паука,  было  в  моем  Фокусе.  Нас грызло знание о  том,  что  значит  быть
свободным пауком. И  когда милый Шерканер это понял, хотя вначале  он считал
нас машинами, вдруг оказалось, что этот мир нас тоже принял.
     Это как раз и свергло Hay и спасло всех, но...
     - Но  ведь теперь ты вернулась, Триксия. Кошмара  больше нет.  Мы можем
быть вместе, и лучше, чем нам думалось! Она снова тихо покачала головой:
     - Как ты  не понимаешь, Эзр? Мы оба переменились,  и я  больше, чем ты,
хоть я и была... - она подыскивала слово,  - ...хоть я и была "заколдована".
Понимаешь? Я все помню, что ты мне говорил. Но, Эзр,  все теперь поменялось.
Я и пауки - у нас есть будущее...
     Он  попытался  говорить  ровным  убедительным  тоном,  но  даже  в  его
собственных  ушах слова прозвучали  наполовину  паническими. Боже милостивый
Всей Торговли, я не могу снова ее потерять!
     -  Я  знаю. Ты все  еще  идентифицируешь себя с пауками.  Мы  для  тебя
инопланетяне. Она коснулась его плеча:
     - Немножко.  На  первых стадиях  де-Фокусировки  это было  как  вход  в
кошмар, а не выход из него. Я знаю, как выглядят люди для арахниан. Бледные,
мягкие,  как личинки.  Существуют похожие вредители и съедобные животные. Но
мы для них не  так  ужасны на вид,  как  они  для нас. - Она подняла на него
глаза и на миг улыбнулась.  - Очень умилительно, как вы  должны поворачивать
голову, чтобы  смотреть.  Вы не понимаете, но любого арахнианина с отцовской
шерстью  на  спине,  да  и большинство  женщин  при  близком  разговоре  это
очаровывает.
     Как в тех  снах  на планете. В своем сознании Триксия еще считала  себя
частично пауком.
     - Послушай, Триксия. Я буду приходить каждый  день, и это изменится. Ты
это преодолеешь.
     - Эзр, Эзр!  - Ее слезы  теперь  плавали между ними  в  воздухе, но она
плакала о нем, а  не о себе и  не о них двоих. - Это же то, кем яхочу бьпь -
переводчиком, мостом между вами и моей новой Семьей.
     Мостом. Она не  вышла  из Фокуса!  Анне и Фам как-то  заморозили ее  на
полдороги  между  Фокусом  и  свободой.  Осознание это  было  как кулак  под
ложечку... приступ тошноты и вслед за ним волна гнева.
     Анне он поймал в ее новом кабинете.
     -  Анне,  доделай  работу!  Триксия  все  еще под властью  гнили!  Лицо
Рейнольт было еще бледнее  обычного.  Он внезапно догадался, что  она  ждала
его.
     -  Эзр,  ты  знаешь,  что  вирус  мы уничтожить  не  можем.  Можем  его
отстроить, сделать дремлющим - да, но...
     Голос звучал  почти просительно,  совсем  не так, как  у Анне  Рейнольт
прошлых времен.
     -  Анне,  ты  знаешь,  о чем  я  говорю.  Она  все  еще в  Фокусе.  Она
зафиксирована  на пауках, на ее Фокусированном  задании.  Анне молчала.  Она
знала.
     - Верни ее назад, Анне!
     Анне скривила губы, будто подавляя физическую боль.
     - Слишком  глубокие структуры.  Она  потеряет  все накопленные  знания,
почти наверняка - свой талант к языкам. Она будет как Ханте Вен.
     - Но она будет свободна\ И сможет научиться новому  - как  тот же Ханте
Вен.
     - Я понимаю. До вчерашнего дня я думала, что  мы сможем это сделать. Мы
пришли  запустить последнюю  реструктуризацию -  но, Эзр, Триксия  не хочет,
чтобы мы шли дальше!
     Это было уже слишком, и Эзр внезапно заорал:
     -  Черт  побери, а чего  же ты  ждала? Она  же в Фокусе'.  - Он сбросил
громкость, но слова были напряженными, как смертельная угроза. - Я знаю. Вам
с Фамом все еще нужны рабы,  особенно такие,  как  Триксия. Вы  никогда и не
собирались ее отпускать!
     Глаза Рейнольт  расширились,  лицо вспыхнуло ярко-красным. Такой  никто
никогда  ее  не  видел,  хотя именно этот оттенок  появлялся  в лице Ритцера
Брюгеля, когда  на него накатывала  ярость.  Она открыла  и  закрыла рот, но
ничего не сказала.
     Громкий глухой стук в стену кабинета -  кто-то летел в адской спешке. В
следующее мгновение В кабинете появился Фам.
     - Анне, прошу тебя, давай я здесь разберусь.
     Он сказал  это очень кротко, и Анне  через секунду  сделала  судорожный
вдох и кивнула, кажется, закашлявшись. Над столом она проплыла, не сказав ни
слова, но Эзр видел, как сильно она стиснула руку Фама.
     Фам  осторожно  закрыл  за  ней  дверь.  Когда  он  повернулся к  Эзру,
выражение  его лица кротким не было. Он ткнул пальцем на кресло перед столом
Анне.
     - А ну-ка сядь.
     Что-то было в  его голосе, от  чего  ярость  Эзра замерзла,  а  сам  он
послушно сел.
     Фам  сел на  той стороне стола. Секунду он  просто смотрел  на  .своего
молодого собеседника. И это было странно. Фаму  Нювену  всегда  была присуща
внушительность, но вдруг показалось, что до этого момента он  ее ни  разу не
включал полностью. И наконец Фам сказал:
     -  Пару  лет  назад  ты  меня  заставил поговорить  начистоту. Ты  меня
заставил  понять, что я ошибался и  что я должен  перемениться.  Эзр ответил
холодным взглядом:
     - Кажется, мне это не удалось. - Ты все равно рабовладелец.
     - Ошибаешься, сынок.  Тебе  удалось. Не так  уж  много людей могли меня
переубедить.  Даже Сура  не  могла.  - Странная печаль проскользнула  в этих
словах, и на миг он замолчал.  Потом: -  Ты очень сильно обидел Анне, Эзр. Я
думаю, придет день, когда ты захочешь за это извиниться.
     - Ой вряд ли! Вы двое  так тщательно все  рационализировали. А на самом
деле де-Фокусировка вам слишком дорого обойдется.
     -  Хм, здесь ты прав,  она  нам  обходится дорого. Почти ценой хаоса. В
системе  эмергентов  зипхеды  поддерживали практически всю автоматику, и  их
работа  неотделимо  сливалась  с  работой  настоящих машин. Хуже  того,  все
обслуживающие программы флота составлялись Фокусированными программистами, и
у нас остались миллионы строк бессмысленного мусора.  Еще не скоро мы сможем
заставить  работать  старые  системы...  Но  ведь  ты  знаешь,  что  Анне  -
Френкийкий Орк, "чудовище" на всех алмазных фризах. - Д-да.
     - Тогда ты знаешь, что она  готова умереть, лишь бы дать Фокусированным
свободу. Это  было ее  необсужааемое требование ко мне, когда она  вышла  из
Фокуса. Это смысл ее жизни. - Он остановился, глядя мимо Эзра. - Знаешь, что
в  Фокусе  самое страшное? Даже не то,  что это -  эффективное рабство, хотя
видит Бог, это  делает его хуже любого злодейства. Нет, самое страшное - что
спасители становятся вроде убийц, и  жертву увечат второй раз. Даже Анне  не
понимала этого до конца, и теперь это рвет ее на части.
     - Так, значит, если они хотят быть рабами, пусть так и будет? - Нет! Но
Фокусированный  человек  -  все  равно  человек,  не очень  отличающийся  от
довольно редких типов, которые были во все времена. Если такой человек может
жить своей жизнью, может высказывать свои желания - так в  этот  момент  его
уже надо слушать... Мы еще  полдня  назад считали, что у Триксии Бонсол  все
будет хорошо. Анне приняла меры  против случайного разбегания гнили. Триксия
не станет ни  психотиком,  ни  маразматиком.  Она избавлена  от фиксации  на
преданности  эмергентам.  С  ней  можно  разговаривать,   убеждать.  Но  она
решительно отказывается отдать более  глубокие структуры. Понимание пауков -
это центр ее жизни, и она хочет, чтобы так и было.
     Они секунду оба  молчали.  Самое  страшное, что слова  Фама могли  быть
правдивыми. Может быть,  они  даже не были самообманом. Может быть, разговор
шел просто об одной из трагедий жизни. Если так, то зло, порожденное Томасом
Hay, будет преследовать Эзра весь остаток его жизни. Боже  мой, это тяжко! И
хотя в  кабинете  Рейнольт было светло, ему вспомнилась темнота в парке базы
Кенг Хо  сразу после убийства Джимми. Фам тогда  тоже  был с  ним и  дал ему
утешение, которого Эзр не мог понять. Он вытер лицо тыльной стороной ладони.
     - Ладно.  Значит, Триксия свободна. Значит, она  свободна и изменится в
будущем.
     - Да, конечно. Человеческая натура всегда богаче любого анализа.
     - Я ждал  ее половину  жизни. Сколько  понадобится, столько я и буду ее
ждать. Фам вздохнул:
     - Я боялся, что ты это скажешь.
     - А?
     - Ты один из самых преданных людей  на свете. И у тебя талант работы  с
людьми. Ты больше всех сделал для выживания Кенг Хо под гнетом Hay.
     -  Нет! Я никогда не мог ему противостоять. Все, что я мог,  - обходить
острые  углы, пытаться  сделать  жизнь не такой страшной.  И  все равно люди
погибали. Я был бесхребетен, административно бездарен, я был просто идиотом,
которым пользовался Hay, чтобы держать людей получше под контролем.
     Фам качал головой:
     - Ты  был единственным, с кем  я вступил в  заговор, Эзр.  -  Он  резко
остановился и усмехнулся: - Конечно, частично потому, что у тебя хватило ума
догадаться, кто  я.  Ты не  согнулся и не  сломался. Ты даже  меня  за  цепь
дернул... Ты знаешь, куда мне пришлось вернуться.
     Эзр поднял глаза:
     - И что?
     - Я видел  много умелых ребят. - Кривая усмешка. - Мы с  Сурой основали
много Великих Семей в этом краю космоса  Кенг Хо. Но  ты лучше  других,  Эзр
Винж. Я горжусь родством с тобой.
     - Хм...
     Эзр не думал,  что Фам  стал бы лгать  6 таких вещах, но его слова были
слишком... необычны, чтобы быть правдой. Но собеседник еще не кончил:
     - Но в твоих достоинствах есть и минусы. У тебя хватило терпения играть
роль в течение  сотен мегасекунд. Ты дер жался своей цели, где многие другие
бы начали совсем новую жизнь. Теперь ты говоришь, что  будешь ждать Триксию,
сколько  бы  ни  пришлось.  И я,верю,  что ты действительно  будешь ждать...
вечно.  Эзр, ты думал когда-нибудь, что для Фокуса не всегда нужна  мозговая
гниль?  Некоторые  люди могут  фиксироваться  сами по себе.  У них настолько
сильная воля - или такой негибкий ум, - что  они могут исключить все,  кроме
центра фиксации. Тебе  это было нужно многие годы под гнетом Hay и  Брюгеля.
Это то, что спасло  тебя и  помогло выжить людям Кенг Хо. Но теперь - думай,
определи  проблему. Не выбрасывай жизнь на помойку. Эзр проглотил  слюну. Он
вспомнил слова эмергентов,  что  общество  всегда  держалось  на  людях, "не
имеющих жизни". Но... - Триксия Бонсол - это цель, которая того стоит, Фам.
     - Согласен.  Но ты  говоришь об очень  высокой цене  - ждать всю  жизнь
того, что может и не случиться. - Он  остановился,  склонил  голову набок. -
Просто стыд и  срам, что  ты не поражен вирусом эмергентов: это было бы куда
легче  снять!  Ты  настолько зафиксирован на  Триксии, что  не  видишь,  что
творится  вокруг, не видишь  людей,  которым делаешь больно,  или  человека,
который, быть может, тебя любит.
     - Да? Кого?
     - Думай, Эзр. Кто организовал систему стабилизации скал? Кто убедил Hay
ослабить цепь?  Кто сделал возможными бар Бенни и фермы Гонле? И сделал  все
это,  несмотря  на повторные мозгочистки?  Кто спас твою задницу в финальной
стычке?
     - Ой! - Это слово  прозвучало тихо и смущенно. -  Чиви...  Чиви хороший
человек.
     И  тут в лице  Фама показалась настоящая злость - впервые за все  время
после свержения Томаса Hay.
     - Да очнись же ты, черт тебя побери!
     - Я в том смысле, что она умница, и смелая, и...
     - Да, да, да!  Она на самом деле  гений почти  во всем. Я за свою жизнь
только двух-трех таких видел. -Я...
     - Эзр, я не думаю, что ты эмоциональный кретин, или я бы вообще с тобой
не разговаривал,  и уж тем более о Чиви. Но очнись наконец! Ты должен был бы
заметить это уже  много лет  назад, но ты слишком зациклился на Триксии и на
собственных переживаниях  вины.  А  теперь  Чиви ждет  тебя, но  без  особой
надежды,  потому что она  настолько благородна, что не  хочет  мешать твоему
ожиданию  Триксии. Подумай о том, кем она стала, когда мы избавились от Hay.
- Она участвует во всем... кажется, я встречаю ее каждый день...
     Он чуть  не  ахнул.  Это  было  как  де-Фокусировка  -  увидеть  совсем
по-новому  то, что видел все время.  Да, это правда, он зависел от Чиви даже
больше, чем от Фама или Анне. Но у Чиви были свои тяготы. Он помнил ее лицо,
когда она встретила Флорию Перес. Он помнил ее улыбку, когда она радовалась,
что  у него все кончилось хорошо. Странно было чувствовать  стыд  за того, о
ком ты мгновение назад вообще не думал.
     - Мне... мне очень жаль... я никогда не думал. Фам откинулся в кресле.
     - На это  я и надеялся, Эзр.  Ты и я  - у нас одна проблема. Мы отлично
разбираемся в великих принципах и хромаем в простых человеческих отношениях.
Нам  над этим надо  поработать. Я тебя  секунду  назад хвалил, и это не было
ложью. Но Чиви в самом деле чудо.
     Эзр  не  мог ничего  ответить. У  него в душе  шла  полная перестановка
мебели. Триксия, мечта всей его жизни, куда-то ускользала.
     - Мне надо подумать.
     - Так и сделай. Только поговори об этом с Чиви, ладно? Вы оба прячетесь
за стенами. И оба удивитесь, что может получиться из прямого разговора.
     Эта идея вспыхнула как новое солнце. Просто поговорить об этом с Чиви.
     - Да. Я так и сделаю!

     ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ

     Прошло время, но  Арахне еще долго предстояло остывать. Последние сухие
бури еще метались в средних широтах, все подбираясь к экватору планеты.
     У флайера не было ни  крыльев, ни реактивных двигателей,  ни  ракет. Он
опустился по баллистической дуге и  снизил скорость перед мягкой посадкой на
голые скалы плоскогорья.
     Майор Виктория Лайтхилл похлопала по земле кончиками рук.
     -  Не  повезло нам,  что  здесь  нет снега.  Следов не осталось. -  Она
махнула  в сторону скалистого  склона  в нескольких'дюжинах ярдов.  Там  был
снег,   забившийся   в   трещины,   лежащий   сейчас   в   тени  ветра.   Он
призрачно-красноватым блестел на солнце. - А там, где снег есть, его  всегда
переносит ветер. Ты чувствуешь ветер?
     Триксия Бонсол  высунулась наружу.  Слышно было,  как  он  поет  вокруг
шлема.
     -  Посильнее тебя! - рассмеялась она. - Мне-то приходится стоять  всего
на двух ногах.
     Они  направились к  склону.  Триксия вывела звуковую  связь с  сетью на
ноль. Здесь и сейчас ей хотелось испытать все самой, и чтобы ее не отрывали.
Но гудение звука и дисплеи в 622 верхних углах поля зрения все время держали
ее в напряженном  контакте с тем, что происходит в  космосе и в Принстоне. В
реальном мире за  шлемом  свет был  разве что  чуть ярче  луны  Триленда,  и
единственным движением было пересыпание поземки.
     -  Это  наше   самое  вероятное  предположение,  где  Шерканер  покинул
вертолет?
     -  Да, но здесь нет никаких его следов. Файлы журналов все смешались  в
кашу. Папа управлял вертолетом Рахнера по сети. Может быть, он шел куда-то в
выбранное место. Скорее же он направлялся случайно в никуда.
     Сейчас  Триксия  не слышала  настоящего голоса  Маленькой Виктории. Эти
звуки транслировались  и  перерабатывались ее  шлемом.  Результатом была  не
человеческая речь и уж точно не голос паука, но Триксия  понимала этот  язык
так  же  легко,  как  низский,  и, слушая,  могла  одновременно  смотреть  и
действовать руками.
     - Но... - Триксия показала рукой на неровный пейзаж, - Шерканер казался
мне рациональным, даже в самом конце, когда, казалось, все разваливается.
     Она  говорила  на  том промежуточном языке, который слушала.  Процессор
скафандра выполнял  рутинную работу по  сдвигу  звуков в  слышимый для  Вики
диапазон.
     -  Тяга  к глубине  иногда так проявляется,  - сказала  Виктория:  - Он
только что  потерял  маму.  Нижнимор,  Джейберта  и их контрразведывательный
центр только что из-под него вышибли.
     Нижним краем обзора Триксия заметила, что у Вики подергиваются передние
руки. Это был эквивалент поджатых губ  у человека,  преодолевающего душевную
боль.  Все  годы Фокуса Триксия постоянно представляла себе разговор один на
один на  одном уровне. В невесомости  более  или  менее  так  и было.  Но на
земле... человеческие тела  расправляются  вверх, а  тела пауков  в стороны.
Если не  держать постоянно вид вниз, она бы не замечала "выражений лица" - и
хуже того, могла бы наступить на лучших друзей.
     -  Спасибо,  что полетела со  мной, Триксия. - Перепады  промежуточного
языка показали,  что голос Вики дрожит. -  Я  здесь и в Зюйдвиле уже бывала,
официально,  с братьями и сестрой. Мы  обещали друг другу, что на  время это
оставим, но... но я не могу, и быть здесь одна тоже не могу.
     Триксия покачала рукой в жесте, означающем утешение и понимание.
     -  Я хотела  сюда прилететь  еще тогда, когда  вышла из Фокуса.  У меня
такое чувство, будто я наконец стала личностью, а с тобой - как будто у меня
есть семья.
     Одна из свободных рук Вики приподнялась и потерла локоть Триксии.
     - Для меня ты всегда была личностью. Я помню день, когда погибла Гокна,
когда Генерал рассказала нам о тебе.
     Папа нам показал журналы, до самого того дня, когда ты впервые вышла  с
ним  на  контакт.  Тогда  он   думал,  что  вы,  переводчики,  что-то  вроде
искусственных интеллектов. Но мне  Ты казалась личностью, и я думала, что ты
очень любишь папу. Триксия сделала жест улыбки.
     -  Милый Шерк был так  уверен в существовании таких  невозможных вещей,
как  ИИ.  Для меня Фокус был вроде  сна. Моим  заданием было  в совершенстве
понять  вас, пауков,  а эмоции  просто из этого вытекали.  Побочный  эффект,
которого Томас Hay вообще не ожидал.
     Осознание себя как личности в виде паука пришло постепенно, нарастая  с
каждым шагом вперед в постижении языка.  Диспут на радио послужил поворотным
пунктом, когда Триксия и Зинмин  Броут полностью вжились в образы  и приняли
стороны в своем великолепном спектакле.
     Ксопи, прости меня. Мы были  Фокусированы, а ты вдруг оказалась врагом.
Когда мы стирали твои коды МДИ, мы не знали, что на самом деле тебя убиваем.
Любой из нас мог оказаться переводчиком Пьетры, оказаться на твоем месте.
     Это был тот момент, когда Триксия впервые по каналам связи открыла себя
Шерканеру Андерхиллу.
     Гладкий  камень стал изломанным, переходя  в  склон  холма.  Здесь были
пятна снежников и обрывы, бросающие тени в свете солнца и  звезд. Виктория и
Триксия перелезли через нижние скалы холма и вгляделись  в  эти тени. Это не
был серьезный поиск, скорее  акт  почитания. Наблюдения с воздуха и с орбиты
были выполнены много дней тому назад.
     -  Ты...  ты думаешь, мы его когда-нибудь  найдем, Виктория?  Почти все
годы Фокуса Шерканер Андерхилл был для Триксии Бонсол центром вселенной. Она
только смутно осознавала  присутствие Анне Рейнольт или  Эзра при сотнях его
верных посещений,  но  Шерканер  Андерхилл  был реален. Она  помнила старого
коббе-ра, который не мог обходиться без  поводыря, чтобы не ходить по кругу.
Как же он мог уйти?
     Виктория  ответила  не  сразу.  Она была  несколькими метрами  выше  по
склону, заглядывая под  нависший скальный карниз. Как вся ее раса, она  куда
лучше людей умела лазать по скалам.
     -  В конце концов да.  Мы  знаем,  что на  поверхности  его  нет. Может
быть... я думаю, Моби  могло  посчастливиться  найти дыру  глубже нескольких
ярдов. Но  это еще не создает  жизнеспособной  глубины,  папино  тело быстро
высохло бы до смерти. - Она вылезла из-под скалы. - Забавно. Когда План стал
рассыпаться, я  думала,  что мы потеряли  маму,  но  папу сможем спасти.  Но
сейчас...  ты знаешь, что  люди  сняли  новые эхограммы дна Зюйдвиля? Ракеты
Братства разбили Зал  Парламента  и верхние уровни. Под ними - миллионы тонн
переломанных скал, -  но есть и полости -  то, что  осталось  от суперглубин
южан. Если мама с Хранком добрались туда живыми...
     Триксия нахмурилась: эти новости она видела.
     - Но  в докладе говорится, что там  слишком опасно  копать, что полости
могут обрушиться.
     А когда придет Новое Солнце, эти миллионы тонн камней  наверняка упадут
на глубины.
     -  Да,  но  у нас  есть  время  все  спланировать.  Мы  усовершенствуем
землеройную технику  людей.  Может  быть,  мы  сможем  провести  туннель  за
несколько миль, по-настоящему глубокий, а равновесие поддерживать каворитом.
И  где-то перед Новым Солнцем  узнаем,  что  в этих глубинах. И  если мама с
Хранком там, мы их спасем.
     Они шли на север вокруг выступа склона. Даже  если бы это был тот холм,
где Шерканер покинул Тракта, они  ушли  довольно  далеко от  места,  где мог
тогда сесть Тракт. И все же Виктория вглядывалась в каждую тень.
     Триксия не могла угнаться. Она выпрямилась и отвернулась от холма. Небо
над северным горизонтом светилось, будто зарево над городом. И так это почти
и было. Прежних ракетных полей не стало, но мир нашел для плоскогорья лучшее
применение.  Каворит-ные  шахты.  Компании  со  всего   бодрствующего   мира
бросились на их разработку. С орбиты были видны  открытые карьеры, тянущиеся
от бывших полигонов  Братства  на тысячи миль через пустыню.  Миллион пауков
был занят на этих шахтах. Даже если  никогда  не будет найден способ синтеза
этого  волшебного вещества,  каворит революционизирует  космическую технику,
частично  компенсировав  недостаток  других небесных тел  в  этой  солнечной
системе.
     Виктория,  кажется,  заметила, что  Триксия  не  выдерживает темпа. Она
нашла закругленный  выступ  скалы, защищенный от ветра, и устроилась на нем.
Триксия села рядом,  довольная,  что  они на  одном  уровне. Уходящая  на юг
равнина была покрыта сотнями  холмиков,  и  каждый из  них  мог быть  местом
последнего покоя Шсрка-нера. Но в светящемся небе из-за  горизонта двигались
вверх точечки света - антигравитационные буксиры выводили массы в космос. Во
всех учебниках человеческой истории антигравитация  определялась как одна из
Несбыточных Грез. А здесь она работает.
     Вики сидела молча. Человек, не знающий  пауков, мог бы решить,  что она
спит.  Но Триксия  видела  красноречивые  движения  пищевых  рук  и  слышала
непереведенное бормотание. С  Вики  часто такое бывало, часто ей приходилось
затенять образ, который она проецировала своей группе, и Белге Андервиль,  и
пришельцам из  космоса. Маленькая  Виктория действовала  отлично, по крайней
мере  не хуже,  чем  могла бы  ее-мать,  в этом  Триксия  была  уверена. Она
организовала окончательный  триумф Великой Контрразведки своих родителей.  У
себя на  скорлупках Триксия видела дюжину вызовов,  ожидающих  ответа майора
Лайтхилл. Час или два одиночества - больше Вики не могла в эти дни выкроить.
Если не считать Брента, Триксия была единственным  живым существом, знавшим,
какие сомнения живут в душе Виктории Лайтхилл.
     Мигающая  ползла вверх по небу, перемещая тени  по изрытой земле. В это
самое  теплое время Верхней Экватории на ближайшие двести лет Мигающая могла
вызвать разве что слабое испарение льда.
     - Я надеюсь на лучшее, Триксия. Генерал и  папа - они были очень  умны.
Не может быть, чтобы они оба погибли. Но им - и мне - много пришлось сделать
очень трудного. Те, кто верил нам, погибли.
     - Это была война, Виктория. Против Пьетры, против эмергентов.
     Это Триксия повторяла сама себе, вспоминая Ксопи Реюнг.
     - Да.  И уцелевшие процветают.  Даже Рахнер Тракт. Он так и не вернулся
на службу Короля. Он чувствует, будто  его подставили.  Его  и  в самом деле
подставили.  Но он теперь  там,  с  Джирлибом  и Диди, -  она ткнула рукой в
сторону LI, - создает что-то вроде Кенг Хо пауков.
     Она помолчала, потом вдруг резко хлопнула по скальному насесту. Триксия
слышала, что голос ее сердит, будто отбивается от не высказанных обвинений.
     - Черт возьми, мать была хорошим  генералом! Я никогда не могла сделать
того, что могла она, - во мне  слишком много  от папы. И в  ранние годы  это
помогало  - его  гений и ее  умножали друг друга. Но  скрывать контрразведку
становилось с  каждым  годом труднее.  Видеомантия - великолепное прикрытие,
оно позволило нам завести аппаратуру вне сети и передавать потоки данных под
самым хоботом у людей. Но  одна ошибка, одна  догадка со стороны людей - они
бы могли убить нас всех. Это грызло матери сердце.
     Ее пищевые руки бесцельно заметались, потом раздался сдавленный шипящий
звук. Виктория рыдала.
     -  Я  только  надеюсь, что Хранкнеру  она сказала.  Он был нашим  самым
преданным  другом.  Он любил  нас, несмотря на  то,  что мы  были  для  него
извращением.  Но мама просто  не могла этого принять.  Она  слишком  многого
хотела от дяди Хранка, и когда он не смог измениться, она...
     Триксия обняла ее рукой за середину спины  - самое лучшее приближение к
многорукому объятию, на которое способен человек.
     - Ты знаешь, как сильно папа хотел рассказать Хранку о Контрразведке. В
последний раз в Принстоне мы с папой думали, что сможем это устроить, а мама
примирится. Но  нет. Генерал  была такая... не прощающая. Но  под конец... в
общем, она хотела, чтобы Хранк летел с ней в Зюйдвиль. Если она доверила ему
это, ведь  наверняка  доверила и остальное.  Правда  ведь? Она  должна  была
сказать ему, что все не напрасно.

     ЭПИЛОГ

     ПРОШЛО СЕМЬ ЛЕТ...
     У мира пауков была луна:  груду скал L1 перевели  на синхронную. орбиту
на широте Принстона. По стандартам большинства обитаемых  миров лунишка была
жалкая, еле видимая с поверхности. На  высоте сорока тысяч  километров кусок
алмаза и льда  слабо блестел в свете звезд и солнца. И все же она напоминала
половине мира, что вселенная не такова, как они думали.
     Впереди и  позади груды скал тянулась цепочка крошечных звезд, бисерин,
которые  с каждым  годом  становились  все  ярче: обитаемые базы  и  фабрики
пауков. Сначала это были Самые примитивные конструкции, которые только видел
космос,  дешевые,  перегруженные и  перенаселенные,  взлетевшие  на  крыльях
каворита. Но пауки учи-Г1ись хорошо и быстро...
     Перед этим в  Большой  Арахнинской  Базе  прошли  официальные зеды. Сам
Король поднялся  на орбиту  проводить отбывающий к Триленду флот. Он состоял
из  четырех  звездолетов,  подновленных  промышленностью его империи и всего
мира. И в экипаж флота  входили не только люди Кенг Хо, трилендеры и  бывшие
эмерген-гы.  На борт  кораблей поднялись  двести  пауков  под  командованием
Цжирлиба Лайтхилла  и  Рахнера  Тракта.  На  звездолетах  установили  Первые
усовершенствованные  двигатели  и новое  анабиозное  оборудование.  Что  еще
важнее, звездолеты несли-  ключи  к зашифрованному знанию,  посланному ранее
направленными лучами к Триленду и Канберре.
     К  этому отбытию в  космос  поднялись  почти десять тысяч  пауков,  сам
Король на  одном  из  первых  всеарахнийских  космических паромов, и  "обед"
растянулся больше чем  на 300  Ксек. С этого  времени в космосе возле Арахны
пауков  стало  больше,  чем  людей.   Фама  Нювена  это  вполне  устраивало.
Цивилизация  Клиентов  должна  господствовать  в  пространстве  около  своей
планеты. Черт побери, для Кенг Хо это было  самой важной функцией туземцев -
обеспечивать гавани, где можно ремонтировать и переоборудовать корабли, быть
рынком, который делает путешествия между звездами прибыльными.
     На  этом  втором  отбытии Большая База  была  почти  так  же  наводнена
народом, как при отлете на Триленд, но сам обед был  куда меньше - всего  на
десять  -  пятнадцать  персон.  Фам  знал,  что Эзр,  Чиви,  Триксия  и Вики
организовали все именно так, чтобы можно было говорить и слышать друг друга.
Может быть, это последний раз, когда  столь многие уцелевшие участники  игры
могут друг с другом увидеться.
     Бальный зал Большой Арахнинской Базы  был для  вселенной чем-то  новым.
Пауки  вышли в космос  едва ли  200 Мсек тому  назад,  или семь  своих  лет.
Бальный зал  был  первой  попыткой величия в  невесомости.  До  биоинженерии
парков Кенг Хо они еще не доросли. На  самом деле пауки в большинстве  своем
не понимали, что для космонавта живой парк - это и есть самый большой символ
возможностей  и  силы  в  космосе.  Вместо   этого   инженеры  Короля  взяли
неорганические конструкции Кенг  Хо и попытались приспособить к  невесомости
собственные  архитектурные традиции. Конечно, через столетие-другое они сами
будут  считать  эти  попытки  смешными.  Или  же  эти  ошибки  станут частью
традиции.
     Внешняя  стена  была  мозаикой сотен прозрачных пластин, закрепленных в
титановой сетке. Были пластины алмазные, были  кварцевые, некоторые для глаз
Фама были  почти непрозрачными. Пауки  предпочитали прямой вид. Видеообои  и
человеческая  технология  отображений   не  соответствовали  их  зрительному
диапазону..  Многогранная  поверхность  расходилась  и  образовывала  пузырь
диаметром  пятьдесят  метров.  В  основании  его  инженеры  пауков  заложили
террасистую насыпь, поднимающуюся к обеденным  столам у  вершины.  Склон  по
арахнианским меркам был пологим с широкими ступенями.  С точки зрения  людей
это был крутой уступ с приставными лестницами. Но общий  эффект - для  людей
или пауков - состоял в том, что  где бы ты ни сидел, тебе была^идна половина
неба. Большая  база была  длинной конструкцией,  стабилизированной приливным
трением, и бальный зал находился в том конце, который выходил на Арахну. Для
глядящего прямо вверх почти весь вид занимал мир пауков. Глядящему в сторону
представлялся упорядоченный хаос  скопления скал и людских баз, удлиняющийся
с каждым годом. В другую  сторону были видны Королевские Верфи. Издали Верфи
казались  неразличимым  скоплением огней,  то  и  дело полыхающих крохотными
вспышками. Пауки строили орудия для строительства орудий. Еще  год-другой, и
они запустят собственный межзвездный корабль.
     Анне и Фам прибыли точно в назначенное  время - как бы ни был мал  этот
банкет, но хозяева определили формальности. Они восходили на возвышение ярус
за ярусом, касаясь время от времени  ступеней, направляясь  к круглому столу
наверху. Хозяева уже присутствовали - Триксия и Вики, Чиви и Эзр,  и  другие
гости  тоже уже  собрались - и люди,  и арахнианцы.  Анне и Фаму  полагалось
прийти последними - гости Прощания.
     Когда  все  уселись,  служители-пауки вышли  из  основания  возвышения,
разнося паучьи и человеческие блюда. Обе расы могли есть вместе, хотя каждая
находила еду другой более чем странной.
     Закуски поглощались  в  традиционном для пауков молчании. Потом Триксия
Бонсол  поднялась со  своего места среди  пауков и  произнесла речь такую же
торжественную,  как при отлете Джир-либа. Фам про себя застонал. Кроме Белги
Андервиль, здесь все были близкими друзьями, и он знал, что эти формальности
им  нужны  вряд ли больше, чем ему. Но сегодня было печально  как-то больше,
чем  полагалось бы  на простой отвальной. Он украдкой  оглядел стол. Все так
торжественно,  люди  в  официальных  костюмах  для  невесомости  с  покроем,
сохраняющимся уже тысячу лет.  Но вообще  здесь вряд ли необходимо следовать
дипломатическому  протоколу. Андервиль, наверное, была здесь самой чопорной,
но  и она не особо соблюдала  формальности. Теперь  если  слово возьмет  еще
кто-нибудь, так и весь обед может пройти без нормального разговора.
     Так что когда Триксия  закончила речь и села, Фам аккуратно опрокинул в
воздух над столом пол-литра вина. Темно-красная жидкость  закачалась - очень
смущающее обстоятельство,  и оно  могло  стать  еще более смущающим, если на
кого плеснет.  Фам сунул в раскачивающуюся каплю палец и  раскрутил.  Клякса
вытянулась, заплетаясь в косички под действием поверхностного натяжения. Фам
теперь  определенно привлек внимание  всех, пауков даже больше,  чем  людей.
Движением руки он  отогнал служителя, поспешившего  с вакуумной салфеткой. И
ухмыльнулся своей аудитории:
     - Правда, ловкий фокус? Чиви наклонилась в его сторону:
     - Еще ловчее он  будет,  если  ты эту штуку чисто посадишь.  - Она тоже
ухмылялась. - Я-то знаю, моя дочка точно так же играет со своей едой.
     - Это  да. Ладно,  я ее сохраню без распадения  как можно дольше. - Его
рука вернула вертящуюся  косичку  в форму колеблющейся  сферы. Пока что  он-
даже  кружева  манжет  не  запачкал.  Чиви  смотрела на него  с  напряженным
профессиональным  интересом.  Примерно  такой   фокус   она  проделывала   с
миллиардом тонн  скал.  Фам не  сомневался,  что Кира  Винж-Лизолет играет с
едой, наверняка Чиви этого дьяволенка поощряет.
     Он оставил красную каплю плавать над своим местом и  махнул официантам,
чтобы несли следующую перемену.
     - Другие  фокусы я  покажу  вам  потом,  вы только  смотрите.  Виктория
Лайтхилл чуть  приподнялась на насесте. Ротовые руки смодулировали ее речь в
грустное чириканье.
     - Фокусы... долго не будет... шен.
     По крайней мере это услышал Фам. Даже после столь долгого общения, даже
с понижателями, которые делали все фонемы слышными, речь пауков была труднее
любого человеческого языка. Сидящая рядом  с  Лайтхилл  Триксия улыбнулась и
дала свой перевод. _.
     -  Нам будет недоставать твоих фокусов, волшебник. В голосе ее  звучала
та же печаль, что в словах паучихи. Черт возьми, они  превратят  отвальную в
поминки!
     Поэтому Фам весело улыбнулся и сделал вид, что не понял смысла.
     -  Да,  уже меньше мегасекунды  осталось,  как мы  с  Анне  улетим. - И
возьмут  с  собой тысячу других  -  эмергентов, бывших  Фокусированных, даже
кого-то из Кенг Хо.  Три  звездолета и тысяча  экипажа. - Когда мы вернемся,
пролетят уже два столетия. Но! В Кенг Хо всегда бывали долгие расставания. Я
знаю,  что у  вас  строятся корабли на  верфях. -  Он махнул рукой в сторону
вспыхивающих  огней позади  Виктории  Лайтхилл.  -  И  многие  из  вас  тоже
отправятся странствовать. Очень возможно, что мы встретимся снова, и тогда у
нас  будет  что  рассказать друг  другу, как всегда бывает у Кенг Хо  и всех
вообще, кто странствует среди звезд.
     Эзр Винж сидел и кивал:
     - Да, мы обязательно встретимся, даже если не знаем сейчас когда, где и
как. Но для многих из, нас эта встреча - последняя.
     Эзр не смотрел ему в глаза. В душе даже Эзр сомневается. Тот самый Эзр,
который половину своей доли отдал им с Анне на подготовку.
     Но Чиви положила Эзру руку на плечо.
     - Я так'скажу,  что надо наметить  ориентиры встреч, как делают Великие
Семьи.
     Время  и  место,  и  число  прожитых  жизней.  Она  поглядела на Анне и
улыбнулась. Чиви  теперь была не только инженером, но  и матерью.  Почти все
время она казалась счастливее всех вокруг. Но  Фам иногда видел  тень на  ее
лице,  быть  может,  когда-она  думала о  своей  матери, Кире-старшей.  Чиви
одобрила его поход на Балак-рею. Черт побери, он был уверен, что она была бы
на борту, если бы не Эзр, дети и тот новый мир, который она здесь создавала.
Эзр много узнал об управлении людьми, тем более что  сейчас он действительно
был начальником  флота  для всех людей. Но гений Чиви был  тем каркасом,  на
котором держался  Эзр. Она была человеком,  который всегда соображал,  какую
технологию пауки оценят выше  всего.  Если  бы не  те  сделки,  которые  она
провернула, верфь пауков так  и осталась  бы мечтой. Эзр всегда  считал себя
неудачником, младшим сыном. Интересно, понимают ли они с Чиви, что  создают?
У  них теперь  есть  дети, и у  Дзау и Риты тоже, и у многих других. Гонле и
Бенни построили детский сад для малышей, где дети и кобберята вместе играли,
пока  их  родители  вместе работали.  Совместное человеко-паучье предприятие
росло  к с каждым годом. Как когда-то Сура Винж,  Эзр и  Чиви  сами много не
летали, но этот  край космоса'Кенг Хо готовился  к взрыву  света, к рождению
такого, что затмит Канберру и Намчен. Взрыв света, да именно так!
     -  Да!  Наметим  ориентир! Следующее  Новое Солнце - или  на  несколько
мегасекунд позже,  поскольку,  как мне  помнится, первое время после вспышки
тут не очень приятно.
     Примерно два столетия. Вполне совместимо с моими планами.
     Виктория чере? Триксию:
     - Да, сразу после следующего Света. Здесь, на Большой Базе -  насколько
бы больше она ни стала. -  Тихий смех. - Я отмечу себе, чтобы в это время не
спать и не быть за световые годы отсюда.
     -  Согласны!  Согласны!  -  послышались  голоса   вокруг  стола.  Белга
Андервиль  гудела и шипела, и Фам, как  обычно, ничего не  понимал, что  она
говорит,  понимал  только, что ее тон наполнен вызывающей недоверчивости.  К
счастью,  ей,  как шефу  разведки Короля, полагался  постоянный  переводчик.
Рядом с ней сидел Зинмин Броут, улыбаясь едва заметной улыбкой. Кажется,  он
симпатизировал старой склочнице. Когда она кончила  говорить, он стер с лица
улыбку и надел хмурую физиономию.
     - То ли это дурость, то ли человеческое безумие,  я пока еще не поняла.
У  вас  три корабля,  и  вы собираетесь  опрокинуть  империю змергентов?  Но
последние  семь лет вьГ говорили, что нам, паукам, не надо бояться вторжения
извне, что планетная цивилизация с  высокой технологией всегда может успешно
обороняться. У эмергентов в их краях наверняка тысячи военных кораблей, а вы
говорите о победе над ними. То ли вы нам лгали, то ли вы принимаете желаемое
за действительное?
     Виктория  Лайтхилл  прогудела  вопрос,  но такой простой  и  ясный, что
Триксии не пришлось переводить.
     - Но... может быть... получить помощь... далекой Кенг Хо?
     -  Нет,  -  сказал Эзр. - Я...  я честно  вам скажу:  Кенг Хо  не любит
драться. Куда проще  оставить тиранию в покое. "Пусть сами с собой торгуют",
как говорит старая поговорка.
     Анне Рейнольт все это время сидела молча. Теперь она сказала:
     - Это правильно, Эзр. Ты  нам действительно  помог.  - И повернулась  к
Белге  Андервиль: -  Мадам генерал, кто-то должен это  сделать,  Эмергенты и
Фокус -  это  нечто новое. Оставьте  их в  покое,  и они станут  сильнее - и
когда-нибудь придут вас сожрать.
     Недоверие явно выражалось в подергивании длинных рук Андервиль.
     - Да,  и  опять  противоречие. В последний год вы  убедили нас выйти за
рамки торговли,  чтобы вооружить и снарядить вас. - Оратор-человек бросил бы
взгляд  в сторону  Виктории Лайтхилл;  это она убедила  Короля.  -  Но  чему
послужит ваше самоубийство? Так я оцениваю ваши шансы.
     Анне  улыбалась,  но  Фам  видел,  что  эти  вопросы  вызывают   у  нее
напряжение.  Белга напирала на эти вопросы и на более официальных встречах и
вряд  ли там получила  удовлетворительные  ответы.  И  Анне тоже эти вопросы
преследовали.  Но Белга не понимала, что в этой  экспедиции  у Анне Рейнольт
больше шансов, чем было когда-либо в жизни.
     - Не самоубийство, мадам генерал. У нас есть особые  преимущества, и мы
с Фамом знаем, как их использовать.  -  Она положила руку на руку  Фама. - У
меня  служит  один  из немногих командиров  в истории человечества, которому
такое удалось.
     Да, стрентманнианская история была похожа, прости меня Господь.
     Никто ничего не говорил. Полулитровая капля вина сдрейфовала вверх. Фам
сунул палец в центр ее вращения и плавно вернул на место перед собой.
     -  У  нас  есть  преимущества  более  конкретные,  чем  мое бесстрашное
руководство. Анне не хуже любого предводителя знает, как работает внутренняя
система.
     Маленький  флот  привезет   неожиданные   аппаратные  сюрпризы,  первые
продукты  новой  совместной  технологии  людей  и пауков. Но не  в этом была
главная   сила   флота.   В  экипажах  кораблей   были   в  основном  бывшие
Фокусированные, которые понимали механизмы работы автоматики эмергентов и не
меньше  Анне хотели  сокрушить  ее.  Было  даже  довольно  много эмергентов,
никогда  не бывших Фокусированными. Пока  Фам  говорил, он заметил, что Дзау
Цинь внимательно на него смотрит -  а Рита Ляо смотрит на Дзау. Они бы  тоже
полетели, если бы не малыши. И  даже сейчас еще есть шанс. У Фама еще четыре
дня, чтобы  их убедить. Цинь  был старшим  пилотом у дяди Hay еще до рейса к
Арахне. И последние сообщения  с Балакреи говорили, что  клика  Hay снова на
вершине кучи.
     Описывая  свои  планы, Фам проводил  взглядом  по  лицам. Эзр  и  Чиви,
Триксия и Виктория, конечно же,  Дзау  и Рита. Эти все же не думают, что это
оплакивание. Они понимают, что у нас есть хороший шанс, но волнуются за нас.
     - И мы изучали записи Hay и сообщения, которые он принимал - которые мы
все еще  принимаем с  Балакреи.  Мы сумели создать  у  них впечатление,  что
эмергенты здесь победили. Мы планируем проникнуть  в систему раньше, чем они
поймут  нашу  ,JJ  недружественность.  Мы много знаем  о внутренних группах,
которые правят этим обществом. Все это вместе... - Все это вместе может быть
не то, чем должен  был  бы он заняться. Но Анне права насчет Фокуса, и  Анне
больше всего хочет именно этого. И к тому же это его великий проект, и иметь
Анне на своей стороне - это стоит любого риска.  - Все  это  вместе дает нам
шанс. Это азартная игра, авантюра. Я  хотел было назвать наш флагман  "Дикий
Гусь", но Анне не позволила.
     - Ха! Я думаю, что "Награда Эмергента" куда более подходящее имя. Когда
победим, можешь назвать его "Диким Гусем"!
     Первая перемена уже прибыла, и Фаму не удалось на это отве-гить. Вместо
этого он  показал, что действительно можно вложить пол-литра вина в питьевой
пузырь, не уронив ни капли. И сам себе смехнулся.  Этого не видели даже люди
Кенг Хо. Преимущество леких путешествий.
     Банкет тянулся  не одну  килосекунду. Было  время поговорить о  многом,
вспомнить места, где бывали, и друзей, которые погибли, готовя этот день. Но
самый большой сюрприз произошел в конце, когда Анне  сказала нечто,  чего не
предполагал никто из пауков, даже Виктория Лайтхилл.
     Анне  немного расслабилась  к концу обеда.  Фам  знал,  что она все еще
неловко  себя  чувствует в больших сборищах.  Она  могла играть  почти любую
роль,  .но  внутри была  застенчива, хотя  и  не  проявляла этого,  если  не
открывалась до  конца. Она научилась доверять этим людям, и пока разговор не
касался  того,  что  она  должна  сделать  с Эмергенцией, она могла искренне
радоваться. И у  Анне Рейнольт все  еще было многое  из того, что  нужно  ее
^друзьям.  Лучше  всякого другого понимала она  бывших  Фокусированных.  Фам
слушал  ее  болтовню  с  Триксией  Бонсол  и  Викторией  Лайтхилл,  как  она
предлагает способы еще сильнее улучшить службу переводчиков. С тех пор как я
тебя увидел, ты всегда была особенной. Пылающие рыжие волосы, бледная, почти
розовая кожа. Такой контраст с его черными волосами и смуглым лицом. На этом
краю  Людского Космоса она выглядела, конечно, редкостью. Но когда он узнал,
что таится за этим  видом, ум,  храбрость...  Стоит идти за ней на Балакрею,
даже если после этого никаких планов не будет.
     Среди людей  поплыли послеобеденные  напитки. У  пауков аналогом  этого
были  маленькие  черные  шарики  - их  надо было  прокалывать,  высасывать и
сплевывать в  резные плевательницы. Фам обнаружил, что произносит  тосты за.
успех каждой группы - и за намеченную встречу через два столетия.
     Эзр Винж перегнулся через Чиви и посмотрел на него.
     - А когда встретимся? Когда вы освободите Балакрею и  Френк? Что тогда?
Когда ты нам наконец об этом расскажешь? Анне улыбнулась Фаму:
     - Ладно, расскажи им о своей охоте на диких гусей.
     -  Хмм...  - Фаму  не  пришлось особо симулировать неловкость.  Если не
считать Анне, он об этом ни  с кем не говорил. Может  быть, потому, что план
был  грандиозным даже по  сравнению  с  его прошлыми планами?  -  Ладно.  Вы
знаете, зачем мы  прилетели к Арахне: загадка Мигающей и существование здесь
разумной жизни. Мы прожили сорок лет под сапогом Томаса Hay и все же  узнали
много удивительного.
     - Верно, - сказал Эзр. - Никогда люди не находили столько удивительного
сразу.
     -  Мы,  люди,  думали, что  это  невозможно.  Только несколько  крепких
орешков  еще  не  соглашались,  в основном  астрономы,  наблюдающие  дальние
загадки.  Так  вот,  Мигающая  - первая из них, которую мы увидели близко. И
погляди, что  мы нашли: звездная физика, которую мы до сих пор толком понять
не можем, каворит, который мы понимаем еще меньше...
     Фам осекся, увидев глаза Чиви. Она  вспоминала  что-то из кошмара. Чиви
отвернулась, но Фам не стал продолжать, и через секунду она тихо сказала:
     - Так любил говорить Томас Hay. Томас был злой человек, но... - Но злые
люди, самые  опасные-из них,  часто  выдумывают блестящие идеи. Она перевела
дыхание  и продолжала  уже  тверже: - Я  помню,  как Фокусированные  провели
анализ ДНК  из  океанского льда, который мы  доставили наверх.  Разнообразия
было  больше,  чем  в  тысяче  миров.  Аналитики  решили,  что  это  вызвано
разнообразием экологических ниш  Арахны. Томас...  Томас  же  думал, что это
потому, что когда-то, давным-давно, Арахна была перекрестком.
     Эзр взял Чиви за руку.
     - Не  только Томас  Hay.  Мы  все над этим  задумывались. Здесь слишком
много кристаллического углерода - алмазные форамены, скалы в космосе. Чьи-то
компьютеры? Но форамены слишком малы, а  наши скалы  L1 слишком велики...  и
все они сейчас просто мертвый камень.
     - Не совсем, - заметил через стол Дзау Цинь. - Есть же каворит.
     Белга   Андервиль  проскрипела  что-то,   явно  не  слишком  всем  этим
пораженная,  Виктория  загудела смехом.  В  следующее  мгновение Зинмин  дал
перевод:
     - Значит, Искажения Хелма получили нового верующего, только  теперь наш
мир - мусорная свалка, а мы, пауки, развились из мусорных червей богов. Если
все это правда, где же остатки этой суперимперии?
     - Я...  я не  знаю.  Не забывайте, что это было от  пятидесяти  до  ста
миллионов лет назад. Может быть, у  них была  война. Одно  из  самых простых
объяснений вашей солнечной системы то, что  она была зоной боев, солнце было
уничтожено,  а все  планеты, кроме одной, испарились. -  И  эта единственная
уцелевшая была  защищена каким-то мощным волшебством.  -  Или,  быть  может,
империя   переросла  во   что-то  другое,   или  оставила   нас  развиваться
собственными темпами.
     Некоторые варианты, произнесенные вслух, звучали очень по-дурацки.
     Пищевые руки Андервиль  раздвинулись в жесте, который  Фам опознал  как
"улыбку сомнения".
     - Вы  говорите,  как  Хелм!  Да только ваша теория  "объясняет" все  на
свете, но ничего не помогает делать, и уж никак не предлагает средств для ее
проверки.
     Гонле  Фонг ткнула  рукой  в  воздух -  бессознательно  усвоенный  жест
пауков.
     - Так в чем  же  тут несогласие?  "Арахна была тем местом, где когда-то
исполнялись   Несбыточные   Грезы".   Нормально.  Простое   и   объединяющее
предположение. И в то же время мы-то живем здесь и сейчас, в сотнях световых
лет и за несколько тысяч  лет.  Каково  бы ни было  объяснение, впереди  вся
жизнь  на получение той  пользы, которую можно извлечь,  просто играя с тем,
что сейчас мы видим на Арахне!
     Фам вежливо кивнул.
     - Да, отношение правильного  члена Кенг Хо. Но, Гонле, - я-то родился в
цивилизации замков и пушек. Я жил долго - не считая холодного сна -  и видел
много. С самых Веков Рассвета мы, люди, узнаем понемножку то здесь, то там -
но в  основном  мы узнаем  о  пределах. Планетные цивилизации  расцветают  и
рушатся. На вершине они чудесны, но во тьме слишком много... - Пушки и замки
и многое еще хуже. -  И даже мы, Кенг Хо  - мы выживаем  и процветаем, но мы
нашли  пределы, к которым  мы можем только приближаться - как сама  скорость
света. Я разбился об эти пределы у разлома Брисго. Когда я узнал о Фокусе, я
подумал,   что    это   может    положить    конец    тьме   в   промежутках
между"цивилизациями. Я ошибся. -  Он поглядел в глаза  Анне. - И  я  оставил
свою мечту, мечту всей своей жизни... и тогда ^я огляделся вокруг. Здесь, на
Арахне,  мы нашли  нечто,  выходящее  за  все  наши пределы. Это  мельчайшие
клочки, осколки и обрывки величайшей  славы. У планов, Гонле, есть горизонты
- и горизонты... Эзр меня спросил, что я собираюсь делать, когда мы  победим
эмергентов, когда мы снова встретимся.  Так  вот,  именно  это:  я собираюсь
направиться туда, откуда прибыла Арахна.
     Перевод его слов в исполнении Триксии трещал  еще одно мгновение, потом
за столом воцарилась абсолютная тишина. Эзр оцепенел. Фам  никому не говорил
об этом, кроме Анне; учитывая, что еще происходило вокруг, этот секрет  было
легко сохранить. Но Эзр  Винж всю жизнь прожил, восхищаясь Веками Рассвета и
Несбыточными Грезами, и теперь  он видел, сколько еще может быть достигнуто.
Мальчик  смотрел  завороженно, но  потом снова проснулась критическая мысль.
Его слова не были жалобой, он хотел, чтобы план Фама удался, но...
     - Но какой ты выберешь курс? И...
     - Какой курс? Это простой вопрос, хотя у нас будет пара столетий, чтобы
его обдумать. Но посмотри: человечество глядит  на звезды с  помощью высоких
технологий  уже тысячи лет.  По  крайней мере хотя бы раз каждая цивилизация
Клиентов  создавала  огромные  поля  стометровых  зеркал  и другими  хитрыми
способами  пыталась заглянуть подальше. Некоторые дальние загадки мы видели.
Там и сям в галактике попадаются звездолеты и древние радиопередачи.
     - Так что  если бы было что-то еще, мы бы это увидели, - сказал Эзр, но
он знал, что будет дальше. Эти споры-имели давнюю историю.
     - Только если в таком месте, куда мы можем заглянуть. Но ядро галактики
местами отлично закрыто  облаками. Если наша  сверхцивилизация не использует
радио и если у них есть что-то  получше принципа наших  звездолетов... тогда
там, в ядре - единственное место, где мы их бы не могли обнаружить.
     А эксцентрическая орбита Мигающей хотя бы проходит  через эти невидимые
глубины.
     - Ладно, Фам, я согласен,  все совпадает.  Но  ты  говоришь  о тридцати
тысячах световых лет в сторону ядра, почти до теневых облаков.
     И Гонле добавила:
     -  Это  в  сто раз дальше,  чем  ходили  любые  корабли  Кенг  Хо.  Без
цивилизаций-депо по дороге твой звездолет откажет раньше,  чем  через тысячу
лет. Мечтать о такой экспедиции  можно,  но она полностью за пределами наших
возможностей.
     Фам улыбнулся:
     - Она полностью за пределами наших теперешних возможностей.
     - Так это же я и сказала!
     Но в глазах Винжа мелькнул свет:
     - Гонле, он хочет  сказать,  что, может быть, в будущем сам он будет за
пределами наших возможностей.
     -- Да! - Фам подался вперед, гадая, скольких из присутствующих может он
увлечь своей мечтой. - Сделайте  небольшой мысленный  эксперимент. Поместите
себя  в  Века  Рассвета.  Тогда,  несколько  кратких  столетий,  люди  ждали
радикальных улучшений от будущего. Арахна поможет вам восстановить этот дух.
Может  быть, вы сейчас  этому не поверите. Вы не видите цивилизацию, которую
сами строите. Эзр и Чиви, вы  создаете  Великую  Семью, которая затмит любую
другую в истории Кенг Хо. Триксия и Виктория и все пауки - это самое великое
событие  за  всю  историю  нашего  дела.  И  вы  только  начинаете  понимать
противоречия Арахны. Вы правы:
     сегодня говорить о путешествии  к ядру - это разговоры ребенка, который
катается в прибое и говорит о том, чтобы переплыть океан. Но я предлагаю вам
пари: к следующему Времени Света у вас будет технология, которая мне нужна.
     Он  поглядел  на  Анне  рядом  с собой, и она улыбнулась ему -  улыбкой
счастливой и одновременно насмешливой.
     - Мы с  Анне и те,  кто летит с нами  на нашем флоте  из трех кораблей,
намереваемся  опрокинуть  систему  эмергентов. Если мы победим  -  когда  мы
победим, -  то, что  останется,  будет высокотехнологичной цивилизацией.  Мы
построим  флот  больше,  не менее  двадцати  кораблей.  И Анне  позволит мне
переименовать ее флагман в "Дикого  Гуся". И мы  вернемся сюда и  снарядимся
для полета... поиска.
     А  в  самом  ли деле  Анне  с  ним  пойдет? Она  говорит, что да. После
свержения тирании змергентов - останется ли у нее тот "порыв", который ведет
ее? Может быть, и нет. Победа оставит  целую планету палатой де-ФокусирОвки,
как  в  Мансарде Хаммерфеста.  Может  быть,  она не  сможет оставить  людей,
которых  спасла.  И что тогда? Не  знаю.  Когда-то, давным-давно, он отлично
умел обходиться один. Теперь же... Как он сильно переменился!
     Анне  улыбалась  теперь  ласково. Она  стиснула  его  руку  и  кивнула,
подтверждая договор, который он сейчас описал. Фам переводил глаза с лица на
лицо: Чиви ошеломлена. У Эзра вид человека, который отчаянно хочет поверить,
но перегруженная другими стараниями жизнь этого не позволяет. Что до пауков,
их лица менялись от вызывающего "хочу видеть" у Андервиль до...
     Всю его  речь Виктория Лайтхилл  сидела  неподвижно и  молчаливо,  даже
пищевые  руки не шевелились. Теперь она заговорила, булькая тихо, грустно  и
удивленно, и Триксии пришлось перевести:
     - Папу бы этот план восхитил.
     - Да, - подхватил голос Фама.
     Андерхилл  был  гений и  мечтатель, прямо из  Века Рассвета.  Фам давно
прочел  "Дневники  Видеомантии" Триксии, историю  контрразведки  Андерхилла.
Этот коббер глубоко вкапывался в автоматику  эмергентов, иногда так глубоко,
что Анне Рейнольт  заметила это  вмешательство  и  сочла его  свидетельством
заговора людей. К  концу  Андерхилл знал,  что  такое Фокус; он  знал, что у
людей нет  искусственного интеллекта или технологии,  неимоверно  обгоняющей
его  собственную.  Шерканер  Андерхилл  должен  был быть очень  разочарован,
обнаружив границы прогресса.
     Рядом с ним  Анне стала нерешительно кивать. И тут она поразила всех, в
том числе и себя, но  больше всех - пауков. Она склонила голову, и медленная
улыбка поползла по ее лицу.
     -  А  что  вас заставляет думать, что он не  выжил? У него было столько
информации о нас - и куда как больше воображения. Что заставляет вас думать,
что это не было предусмотрено в его плане?
     - Анне,  я читал дневники. Был бы он жив, он был бы здесь. Она покачала
головой:
     - Я вот думаю. Тяга  глубины - мы, люди, не приспособлены к тому, чтобы
это понять, а Шерканер был уверен,  что Смит  погибла. Но Шерканер Андерхилл
не раз  ставил в тупик и  людей, и пауков. Он увел расу пауков в  совершенно
непредвиденном направлении -  он  увидел глубину в небе. Я думаю, он  где-то
там, внизу, и собирается пережить все тайны.
     - Может быть... может быть. -  Эти  слова - Фам не понял точно, Триксии
или  Виктории,  -  были произнесены с благоговейным  восторгом. -  Мы же  не
знаем, где он сел на плоскогорье. Если  это место было разведано им заранее,
у него был шанс.
     Фам  поднял глаза вверх,  на Арахну. Планета  растянулась  на  тридцать
градусов - огромная черная жемчужина. По всему континенту в южном  полушарии
и по тусклому сиянию восточного моря тянулись  золотые и серебряные следы. И
все  же оставались огромные области нетронутой  темноты,  защищенные  земли,
которые  останутся холодными  и  неподвижными до конца Тьмы.  Фама  пробрала
внезапная дрожь понимания. Да.  Где-то  там, может быть,  спит старый паук в
ожидании своей утраченной дамы... и начала самой большой Разведки. .
     "Время жить и время спать, в мире много надо знать".




Популярность: 95, Last-modified: Wed, 27 Nov 2002 11:09:23 GmT