Тертлдав Г.
Т35 Земная хватка: Роман; Рассказы / Пер. с англ. В.В.Бреховских и
Н.К.Кудряшова. -- М.: ТКО ACT, 1995. -- 512 с. -- (Координаты чудес)
ISBN 5-88196-471-3
Увлекательный роман о похождениях космических торговцев, попадающих в
силу своей профессии в самые невероятные переделки, а также лучшие рассказы
писателя.
ББК 84(7США)
© Harry Turtledove, 1984-1988, 1990, 1991
© ACT, 1995
Содержание
Земная хватка 2
Ж'буры 2
Эсетеры 45
Фойтанцы 61
Рассказы 185
Блеф 185
Дороги, которые мы не выбираем 204
Хорошая погода 219
Рева 228
Земная хватка
Earthgrip
1991
Перевод с английского
В.В.Бреховских
Джиму Бранету...
в его словах была доля правды.
Ж'буры
I
Принц города-страны Т'Каи с шипением выпустил воздух из легких, что
лучше всяких слов выразило его отчаяние.
-- Несомненно, мы будем сражаться, -- сказал принц К'Сед, обращаясь к
четверым торговцам с Земли, сидевшим напротив его трона. -- Но я боюсь, у
нас нет шансов.
Его челюсти печально лязгнули. Земляне переглянулись. Никто из них не
горел желанием высказаться первым.
Дженнифер Логан была не прочь оказаться сейчас где-нибудь в другом
месте, лишь бы не ощущать на себе обеспокоенный пристальный взгляд
инопланетянина. Лучше всего -- в земной университетской библиотеке, но в
крайнем случае сгодилась бы и ее каюта на борту торгового корабля "Летящий
фестон"
Наконец Бернард Гринберг решился.
-- Ваше высочество -- дословно титул принца звучал: "Тот, у кого все
десять ног не касаются земли", -- мы сделаем для вас все, что в наших силах,
но мы можем немногое. Мы не солдаты, и нас только четверо.
Устройство, прикрепленное к поясу, перевело его слова с испанглийского
на язык Т'Каи.
К'Сед тяжело опустился на свой трон -- латунное основание, покрытое
большой круглой подушкой, на которой покоились его головогрудь и брюхо. Три
пары конечностей свисали, не доставая до ковра нескольких сантиметров, --
почетная поза, подобающая его сану. Две его супруги и премьер-министр,
сидевшие на более низких подставках -- поганках, сзади и по обе стороны от
него, гневно защелкали.
К'Сед подал знак, требуя тишины, и всеми своими глазами уставился на
Гринберга. Несмотря на уже более чем годовое пребывание на планете Л'Pay,
капитан корабля испытал неловкость. Он почувствовал себя так, будто его
обследуют стереопантографом.
-- Вы действительно так слабы, как утверждаете? -- жалобно спросил
К'Сед. -- В конце концов, это вы пересекли звездное море, чтобы торговать с
нами, в то время как мы не можем к вам пожаловать. Это ли не доказательство
вашей силы?
Гринберг в раздумье, потер лысину. Кстати, если он с трудом отличал
друг от друга крабоподобных ж'буров, да и то не всегда, они безошибочно
узнавали Гринберга благодаря тому, что, нося густую бороду, он был начисто
лишен волос на голове.
-- Ваше высочество, вы разоблачили трусость мягкотелых! -- воскликнула
К'Рет, одна из жен К'Седа. Ее панцирь стал темно-зеленым от злости.
-- Ваше высочество, вы ошибаетесь, подозревая нас в трусости, --
вступила в разговор Мария Вассилис, лучший лингвист в команде "Летящего
фестона". Она понимала язык Т'Каи достаточно хорошо, чтобы ответить, не
дожидаясь, пока закончит электронный переводчик.
-- Мы не меньше вашего не желаем увидеть триумф варваров м'саков. Какую
выгоду мы извлечем, если ваши города будут разрушены? -- Она по-гречески
гордо вскинула голову.
-- Но в то же время, ваше высочество, мы можем задаться и таким
вопросом. Какую выгоду извлекут мягкотелые, если они погибнут, сражаясь за
Т'Каи? -- вставил Б'Ром, визирь К'Седа. Он был самым циничным разумным
существом, которого когда-либо знала Дженнифер. -- Наиболее подходящим
выходом для них было бы спасение бегством.
-- Пытается манипулировать нами, верно? -- пробормотал Павел Конев.
Остальные люди неодобрительно взглянули на него, но он выключил свой
переводчик. -- Старается вызвать у нас чувство вины, достаточное для того,
чтобы воевать или умереть за Т'Каи.
Один из говорящих глаз К'Седа всмотрелся в Конева. Дженнифер было
интересно, понимает ли принц что-либо на испанглийском. Но К'Сед не сделал
никаких замечаний и переключился на Гринберга.
-- Вы еще не ответили на мой вопрос, -- заметил он.
-- Это потому, ваше высочество, что ответ, который я могу вам дать, --
ни "да", ни "нет", -- осторожно начал Гринберг. К'Рет насмешливо щелкнула
челюстями. Гринберг, не обратив на это внимания, продолжил: -- Конечно, мои
люди более сведущи в искусстве механики, чем ваши. Но, как вы успели
заметить за время нашего пребывания здесь, наше единственное личное оружие
-- парализаторы, которые имеют едва ли большую дальнобойность, чем ваши
самострелы и пращи.
-- Этого может оказаться достаточно, -- сказал К'Сед, -- если тысяча
дикарей неожиданно будет сбита с ног, парализована, попробуй они атаковать.
-- Сотня, возможно, ваше высочество, но не тысяча. Зарядов хватит
только на сотню. После чего ружья можно будет использовать разве что как
дубинки.
Отсутствие плоти вокруг глаз К'Седа лишало его взгляд всяких эмоций. Но
Дженнифер решила, что К'Сед посмотрел на Гринберга довольно злобно.
-- А ваш корабль? -- спросил принц. -- Какую отговорку вы придумаете
теперь?
-- На борту есть оружие, -- согласился Конев.
К'Сед вновь издал свистящий звук, на этот раз означавший что-то вроде
"наконец-то-мы-что-нибудь-получим" и выдававший крайнюю степень нетерпения.
Конев -- офицер, отвечавший за вооружение во время полета, продолжил:
-- Оружие, которым оснащен корабль, к несчастью, функционирует только в
космосе, где нет воздуха.
-- Нет воздуха? Воздух есть повсюду, -- возразил К'Сед.
Развитие астрономии на Т'Каи находилось примерно на уровне Птолемея.
Местные жители поверили людям, когда те сказали, что прибыли из
потустороннего мира. Слишком уж необычны были и внешний облик пришельцев, и
их товары.
Однако еще не все вовлеченные в беседу высказались.
-- Я думаю, все мы неправильно подходим к этой проблеме, -- неожиданно
раздался голос Дженнифер.
Ее спутники с удивлением посмотрели на нее. Молчание на протяжении всей
беседы до этого момента полностью соответствовало характеру Дженнифер. И не
только потому, что ей было двадцать два и она была новичком. Будь она даже
вдвое старше и будь она капитаном корабля -- не то чтобы ей когда-либо
хотелось им стать, -- она вела бы себя точно так же.
-- Объясни, -- поторапливал Гринберг, по-своему понявший причину ее
молчания. В отличие от остальных она ничем не управляла на корабле, -- что
ты заметила из упущенного нами?
Кровь прилила к лицу девушки, однако она молчала. Гринберг недовольно
проворчал:
-- Ну давай. Его высочество не интересуют твои прелести. Не заставляй
его ждать.
-- Извините, капитан, -- ответила девушка, еще больше заливаясь краской
смущения. Не ее вина, что она родилась блондинкой, к тому же хорошенькой.
Она скорее сожалела об этом, так как часто окружающие не принимали ее
всерьез. Но Гринберг был прав, для обитателей Т'Каи она была такой же
ужасной и чуждой им, как и остальные мягкотелые. Свирепый взгляд капитана
заставил ее заговорить.
-- Реально мы мало что можем противопоставить м'сакам, не так ли? --
Голос ее был тихим, с придыханием, его едва хватило для работы переводчика.
-- _Мы_ этого не знаем, -- ответил Б'Ром, не соизволив повернуть к
Дженнифер хотя бы один говорящий глаз. -- Вы, мягкотелые, утверждаете это,
но мы этого не знаем.
После того как визирь столь бесцеремонно прервал ее, Дженнифер
потребовалось некоторое время, чтобы собраться с мыслями. Наконец она
произнесла:
-- Может быть, и м'саки сомневаются, так ли мы безвредны, как кажется?
Шестнадцать говорящих глаз внезапно расширились до своей предельной
величины. Шестнадцать жутких глаз сверлили Дженнифер. Замолчав, она бросила
взгляд на Гринберга, ища у него поддержки. Он ободряюще кивнул:
-- Думаю, тебе удалось завладеть их вниманием.
Капитан имел свойство высказываться сдержанно.
-- Но что мне сказать им? -- спросила девушка.
-- Понятия не имею, -- ответил Гринберг. -- Как ты думаешь, хорошо бы
мы смотрелись, причудливо раскрашенные, с достаточным количеством
искусственных лап и зубов, в роли четырех _ф'ноев!_
Ф'ной, выглядевший как неправдоподобная помесь тигра и рака, был самым
ужасным хищником во всей округе.
-- Ты смеешься надо мной! -- воскликнула Дженнифер. У кого-то эти слова
могли прозвучать вызывающе. Но вместо жесткости, которую постаралась придать
своему голосу Дженнифер, в ее словах прозвучало лишь огорчение.
Мария Вассилис попыталась спасти положение.
-- Мы все еще недостаточно хорошо знаем ваших противников -- варваров,
-- напомнила она принцу и его свите. -- Вы должны будете проконсультировать
нас, как нам выступить наилучшим образом, чтобы вселить ужас в ваших врагов.
-- Возможно, будет достаточно одного лишь вида вашего корабля, -- с
надеждой в голосе проговорил К'Сед. -- Я не думаю, что кто-либо из
мягкотелых торговал непосредственно с м'саками.
-- Зачем им это? -- заметила Д'Кар, другая жена принца, сопроводив свои
слова звуками, которые переводчик передал как презрительное фырканье. Ее
"ноги" были украшены золотыми лентами, а на панцире кокетливо переливались
два ряда желтых гранатов. -- М'саки -- низкие негодяи и, конечно же, ничего
стоящего для обмена предложить не могут.
-- Позвольте им доесть пирог, -- процитировал Конев. Точный перевод
этих слов не имел значения, он все равно не смог бы передать скрытый смысл.
"Да, выгодное дельце", -- подумала Дженнифер, когда беседа в конце
концов вернулась к основной теме.
* * *
Вернувшись в свой номер-люкс, который земляне переоборудовали за
несколько месяцев в соответствии со своими представлениями о комфорте,
Дженнифер плюхнулась на надувной матрас и надела на нос читающее устройство
-- ридер. Матрас, умывальник и химический туалет -- все это было значительно
усовершенствовано по сравнению с местными образцами. Например, "постель"
т'кайцев представляла собой не что иное, как набор параллельных брусьев.
Гринберг что-то говорил, но Дженнифер была слишком увлечена чтением. Он
кашлянул. Девушка подняла глаза, но потребовалось несколько секунд, чтобы
она вернулась к действительности.
-- Спасибо, что ты высказала свое мнение. Это помогло нам выйти из
затруднительного положения.
-- Большое спасибо, я не была уверена, что из этого положения можно
найти выход, но... -- она смутилась. И как часто случалось, нерешительность
привела к тому, что она совсем замолчала.
-- Но как бы то ни было, ты спасла положение, -- закончил Гринберг. --
Так-то.
Он, похоже, был не прочь продолжить разговор с Дженнифер.
Она вернулась к прерванному чтению, но все еще чувствовала на себе его
взгляд. Дженнифер и раньше привлекала внимание мужчин. Но в этом рейсе у
Гринберга и Конева больший успех имела Мария, хотя она была на пятнадцать
лет старше Дженнифер и ее нельзя было назвать красавицей по общепринятым
людским канонам. Что касается Дженнифер, то такая ситуация ее устраивала как
нельзя более.
Гринберг вновь попытался что-то сказать. И опять Дженнифер заметила
движение его губ, но не расслышала слов. Он повторил:
-- Что ты читаешь?
-- Хайнлайн -- одна из ранних книг Истории Будущего. -- Дженнифер с
детства обожала научную фантастику на среднеанглийском. Это все учитель
английского, он научил ее любить этот древний язык настолько, что Дженнифер
читала на нем так же свободно, как и на испанглийском. По молодости ей
казалось, что и другим должно нравиться то, во что влюблена она.
-- Не хотите взять эту книгу, когда я закончу? -- охотно предложила она
Гринбергу.
-- Снова твои мертвые языки? Она кивнула.
-- Нет, спасибо, -- ответил Гринберг. И хотя тон был вежливым, лицо
девушки вытянулось. -- Меня больше интересует то, что происходит здесь и
сейчас, нежели старинные описания будущего, которое так и не реализовалось.
-- Дело отнюдь не в том, _что_ он писал о будущем, а в том, _как_ он
это сделал, -- ответила Дженнифер, пытаясь передать очарование тщательно
выстроенного Мира Хайнлайна.
Гринберг тряхнул головой.
-- К сожалению, сейчас у меня нет ни времени, ни желания читать древних
авторов. Иллюзии Хайнлайна очень приятны, только в реальном мире мы, увы,
имеем м'саков. Надеюсь, что как раз наши иллюзорные угрозы смогут отогнать
их прочь. Но боюсь, что в ближайшем будущем нам предстоит ряд самых
настоящих сражений.
Дженнифер согласно кивнула. Когда участники встречи с принцем и его
приближенными разошлись, прибыл посыльный, который принес дурные вести:
Ц'Лар, один из северных городов конфедерации Т'Каи, пал под натиском
м'саков. Несколько поколений жителей Т'Каи и их соседей до настоящего
времени вели мирный образ жизни. И поэтому, когда К'Сед получил тревожную
весть о неожиданном появлении дикарей из северных джунглей, его подданные не
сумели должным образом противостоять сильным варварам.
Но К'Сед намеревался дать отпор дикарям. И на "Летящем фестоне" никто
ни разу не поднял вопроса о том, чтобы поддержать другую сторону Торговля с
Т'Каи приносила экипажу значительную прибыль, которая с каждой поездкой
возрастала. И если победят м'саки, ни о какой прибыли не будет речи. К тому
же предводитель дикарей В'Зек, казалось, брал уроки у Чингисхана -- он был
необычайно талантлив и необычайно безжалостен.
Тревожные мысли по этому поводу одолевали Дженнифер до тех пор, пока
очередная повесть Хайнлайна полностью не захватила ее. Да и беспокойство ее
лишь отдаленно напоминало настоящую тревогу. Ведь если бы положение серьезно
ухудшилось, "Летящий фестон" мог бы в любой момент покинуть эту планету.
К'Седу определенно повезло бы меньше.
* * *
Желая увидеть восход полной луны, В'Зек спустился наземь и зашагал
прочь от своего укрытия.
Многие его воины все еще с опаской слезали с деревьев, на которые они
взбирались при каждом удобном случае. Но В'Зек бросил вызов прежнему образу
жизни, захватив открытые пространства южных земель. Ему же никто не
осмеливался бросить вызов, он всегда первым вонзал клешни
Поэтому он не втянул говорящие глаза, когда оказался за постами и за
веревочной сетью, имитирующей тесно переплетенные ветви джунглей. И в самом
деле есть некая торжественность в созерцании большого желтого щита. В этом
удовольствии ему не должны были мешать ветви и листья. В'Зек выдвинул свои
говорящие глаза настолько, насколько мог: на расстояние захвата своей
клешни. Он резко выхватил нож и замахнулся им на луну:
-- Скоро все, что ты освещаешь, станет моим!
-- Возможно, мягкотелые имеют свое мнение на этот счет, мой господин,
-- заметил сухой голос за спиной В'Зека. От неожиданности он свистнул. В'Зек
не услышал, как к нему подкрался З'Йон. При желании шаман мог двигаться
сверхъестественно тихо.
-- Мягкотелые, -- произнес В'Зек, презрительно щелкнув. -- Они не
защитили Ц'Лар, не спасут и Т'Каи, когда мы достигнем ее. Я буду сильно
удивлен, если они вообще существуют. Огромные открытые пространства
заставляют воображение рисовать удивительные вещи.
-- Они существуют, -- ответил З'Йон. -- Это одна из причин, по которой
я разыскал вас сегодня вечером. Что вы собираетесь с ними делать?
Вождь с досадой щелкнул. С тех пор как пал Ц'Лар, он знал, что
мягкотелые действительно существуют, но гнал от себя мысли о них. З'Йон был
достоин похвалы, так как заставлял его задумываться над трудными проблемами.
-- Я попытаюсь наладить с ними торговлю, если они того пожелают, --
произнес наконец В'Зек, -- у них есть презабавные вещицы.
Он подумал о зеркале одного вельможи, добытом в захваченном Ц'Ларе
(сейчас оно, конечно же, принадлежало В'Зеку), и снова восхитился идеальным
отражением. Оно было значительно четче того, которое давало зеркало из
отполированной бронзы, лучшее зеркало, произведенное в Т'Каи. Раньше В'Зек и
не подозревал, какой он красавчик.
-- А если они не пожелают? -- не унимался З'Йон.
-- Тогда я убью их. -- В'Зек был крайне прямолинеен. Это делало его
беспощадным, опасным военным лидером -- наметив цель, он неумолимо шел к
ней. Ему идеально подходила роль лидера м'саков, имевших те же, что и у
него, черты характера, но слабо выраженные. Однако З'Йон обладал своим
мнением на этот счет. Это было еще одной причиной, по которой В'Зек дорожил
им. Шаман не ответил В'Зеку. Слова вождя повисли в воздухе. Он подозревал,
что панцирь его учителя посинел, что случалось, когда он приходил в
замешательство. Кто знал, какой силой обладали мягкотелые?
-- По слухам, они не убийцы, -- брезгливо сказал В'Зек. Для него это
было лучшее оправдание собственной воинственности.
-- Но также не слышно, чтобы кто-нибудь нападал на них, -- заметил
З'Йон.
В'Зеку это было так же хорошо известно, как и шаману. Пользуясь
привилегией вождя, он решил сменить тему.
-- Зачем еще ты хотел меня видеть?
-- Чтобы предупредить вас, мой господин. Услышав последние слова
З'Йона, В'Зек насторожился. У шамана был исключительный нюх на интриги. Но
З'Йон заговорил совсем о другом.
-- Когда снова взойдет полная луна, если только я не ошибся в расчетах,
великий ф'ной, обитающий на небе, попытается поглотить ее.
М'саки, конечно, обладали гораздо меньшими знаниями, чем т'кайцы, но их
мудрецы много лет наблюдали за небесами.
Вождь не испытывал склонности к подобным делам Суеверный холодок
пробежал по его телу, он почувствовал, как его говорящие глаза
самопроизвольно сжались.
-- Этого можно избежать?
-- Это неизбежно, -- заверил его З'Йон. -- Но у вас еще есть время,
чтобы предупредить воинов во избежание возможной паники.
-- Мудрая мысль. Ты можешь просить себе любую часть из моей доли добычи
награбленного в Ц'Ларе.
В'Зек был щедр на подарки. Да и кто бы стал поддерживать скупого
вождя[9] З'Йон опустил и поднял глаза, выражая тем самым
благодарность.
-- Я надеялся предупредить вас раньше, мой повелитель, но военная
кампания помешала наблюдениям. Поэтому я до настоящего времени не был
достаточно уверен в правильности своих выводов.
-- Это, конечно, нельзя назвать приятным. -- В'Зек уселся поудобнее. --
Но пятидесяти одного дня будет достаточно, чтобы подготовить бойцов. А
потом, если все будет хорошо, мы атакуем Т'Каи.
-- Да, и поэтому вам необходимо закалить панцири своих воинов, чтобы
они не чувствовали страха. Поразмыслите над этим, мой господин. Когда
небесный ф'ной вонзит когти в луну, какого цвета она станет, если прольется
кровь?
В'Зек задумался. Несколько раз он видел подобные сражения, наблюдал,
как З'Йон с другими шаманами бьют в барабаны, стараясь испугать небесного
ф'ноя.
-- Это напоминает цвет бронзы... -- Вождь задумался. -- А ты хитер.
-- Вы увидите это вновь. После того, как небесный ф'ной нападет на
луну, она станет цвета т'кайских знамен. Это знамение, которое без
соответствующего разъяснения рядовые воины могли бы истолковать неверно.
-- Вероятно, да. -- Размышляя, В'Зек открывал и закрывал верхние
клешни, будто желая разорвать что-то. Его нижняя левая клешня всегда
находилась поблизости от дротика, пристегнутого к нижнему панцирю. -- Должно
быть, знамение означает то, что т'кайцы нападут на нас. Полагая так до
роковой ночи, ты правильно оцениваешь его значение.
-- Могу ли я спросить совета у молтингсов, чтобы правильно определить
истинную суть этого явления?
-- Для собственного развлечения, если хочешь.
Нижняя клешня В'Зека еще ближе придвинулась к дротику. З'Йон
почувствовал, как его маленький веерообразный хвост непроизвольно свернулся
и прижался к нижней части живота Но и без этого рефлекса он понимал, что
боится. Своим острым умом он ощущал страх так же ясно, как и телом.
Вождь продолжил:
-- Конечно, ты должен будешь преподнести это нашим воинам так, как я
сейчас сказал тебе.
-- Конечно, мой господин. -- З'Йон почтительно отступил. Отойдя на
подобающее расстояние, он повернулся и заспешил прочь.
В'Зек не обратил внимания на это незначительное нарушение этикета.
Ничто не изменит его планы завоевателя: будь то мягкотелые, кем бы они ни
были на самом деле, или луна. _Ничто._
Дав себе такой обет, В'Зек наконец вернулся в свое убежище. Веревки и
шесты были всего лишь суррогатом тех душистых лиственных ветвей, к которым
он так привык. Он безнадежно зашипел, вновь удивляясь, как только южане
выносят такую жизнь вдали от лесов. Затем подумал, что, возможно, они стали
такими искусными ремесленниками именно в попытках возместить все, чего были
лишены из-за отсутствия лесов. Хотя причины едва ли имели значение. Они так
давно производили разные забавные вещицы и торговали ими направо и налево,
что и думать позабыли об ином назначении клешней. Покорить Ц'Лар удалось
даже легче, чем ожидал В'Зек.
Он приготовился ко сну. Ц'Лар был только началом.
* * *
Забравшись на вершину зубчатой стены, Мария захихикала. Дженнифер сняла
с носа читающее устройство, чтобы посмотреть, как марширует по городу армия
Т'Каи. На ее взгляд, сонм марширующих существ выглядел довольно воинственно,
но вымуштрованы они были недостаточно.
-- Что тут смешного? -- удивилась она.
-- Это потому, что я никогда не видела парада консервных ножей, --
ответила Мария.
Бернард Гринберг сказал:
-- Для консервных ножей они великоваты. -- Но он тоже улыбался.
Мария снова указала на марширующих. Покрытые броней ж'буры были
вооружены словно земные средневековые рыцари: алебарды, топорики, протазаны.
Наконечники, напоминавшие большие ножи, были прикреплены к длинным шестам. В
битвах на Л'Рау противника не рубили, а давили и кололи.
Павел Конев робко тронул колючую "Утреннюю звезду".
-- Когда местные жители преподнесли мне ее, меня посетило видение, что
армия м'саков разгромлена без нашей помощи. К тому же я не смогу участвовать
в ближнем бою -- если они все время будут потрясать шестами...
Дженнифер продолжила чтение. Странное оружие интересовало ее только в
среднеанглийской литературе.
Гринберг объяснил:
-- Это оружие личной защиты, типа дротиков. Но если вы слишком
приблизитесь с ним к неприятелю, то и сами рискуете нарваться. -- Краем уха
Дженнифер услышала, как Гринберг щелкнул транслятором, выключив его на
случай, если кто-либо из туземцев попытается их подслушать. -- Это скорее
всего, с нами и случится.
Мария и Конев последовали примеру капитана. Дженнифер тоже бы поступила
так, не будь она слишком увлечена своим любимым Хайнлайном.
-- Они, кажется, так и рвутся в бой, чего не скажешь об их принце, --
заметила Мария.
-- Боюсь, принц лучше понимает сложившуюся ситуацию, -- ответил
Гринберг: Далеко внизу пара воинов К'Седа трещала и щелкала друг на друга
настолько громко, что даже Дженнифер обратила на это внимание. Наконечники
их оружия запутались, и они задерживали движение целого подразделения.
Гринберг продолжил:
-- Они непрофессионалы -- кузнецы, бармены, художники и тому подобное.
М'Саки -- профессионалы.
-- Мы тоже любители, -- сказал Конев.
-- Не стоит лишний раз об этом напоминать, -- ответил Гринберг. -- Я
только надеюсь, что мы любители более высокого уровня, поэтому сможем
противостоять профессионалам Ж'Бура.
-- В самом деле, -- заметила Мария. -- С "Летящим фестоном",
беспилотными авиетками и тому подобным мы могли бы довольно долго наблюдать
за варварами, отслеживая их маршрут, пока они засекут нас.
Гринберг сказал:
-- Это мы поручим тебе, Дженнифер.
-- Что-что? -- услышав свое имя, Дженнифер вернулась к
действительности. Она отложила читающее устройство, и тут же заморгала от
яркого света.
-- Простите, о чем шла речь?
-- О беспилотных авиетках. -- Судя по голосу, Гринберг с трудом
сдерживался.
-- А, авиетки, конечно, -- пробормотала Дженнифер. К сожалению, у нее
не было ни малейшего представления о том, что, по мнению Гринберга, она
должна с ними делать. Дженнифер решила, что он уже сказал об этом. Ее щеки
пылали. Когда она не была поглощена среднеанглийской научной фантастикой, то
искренне желала добросовестно выполнять свою работу.
-- Я займусь авиетками, Бернард, -- сказал Конев, заметив смущение
Дженнифер. -- У меня есть в этом кое-какой опыт.
-- Знаю. Поэтому я и поручаю это Дженнифер, -- сказал Гринберг. -- Она
должна самостоятельно приобрести кое-какой опыт.
Конев согласно кивнул. Дженнифер тоже. Гринберг принял вполне здравое
решение. Но в темных глазах Марии она уловила искру иронии. Кровь снова
прилила к лицу девушки. Ведь другой причиной, по которой Гринберг хотел
вернуть ее на борт "Летящего фестона", могло быть желание уберечь ее от
неприятностей. Ей не пришло в голову поинтересоваться, были ли это
неприятности, связанные с м'саками, или это касалось его самого.
В это время вниманием четверых людей завладел К'Сед. Принц Т'Каи,
вооруженный церемониальным дротиком, имел весьма воинственный вид. Правда,
дротик казался недостаточно отточенным для того, чтобы представлять угрозу
чему-либо более прочному, чем воздушный шар.
-- Давайте подумаем, что мы можем предпринять, -- сказал он.
В первое мгновение только транслятор Дженнифер воспринимал его слова.
Потом и остальные торговцы включили свои переводящие устройства.
Механически-однообразный голос прибора не в состоянии был передать
воинственные интонации принца.
Гринберг сказал:
-- Ваше высочество, мы восхищены вашей храбростью в стремлении лично
взглянуть в лицо врагам. Большинство принцев предпочли бы остаться в
пределах собственных владений, за прочными стенами и попытаться выдержать
осаду.
-- Мягкотелые, если бы я был уверен, что осаду выдержать удастся, то я
остался бы. Но В'Зек, пусть выпадут все зубы в его клешнях, будет глотать
мои города один за другим, оставив Т'Каи напоследок. Возможно, городу и
удастся выстоять, а может быть, и нет. Конфедерация, конечно, обречена, но
придется рискнуть. Иногда это все, что остается.
-- Да, -- ответил Гринберг.
-- Я благодарю вас за то, что помогаете мне. А сейчас я присоединяюсь к
моим войскам.
Резко взмахнув дротиком, он направился вниз. Вместо лестниц на этой
планете повсюду были вколочены в стены двойные ряды кольев. Ж'бурам, с их
десятью конечностями, ничего более сложного и не требовалось. Люди, конечно,
тоже могли пользоваться подобными приспособлениями, но куда менее уверенно.
-- Похоже, я его недооценивал, -- заметил Конев, наблюдая за тем, как
ловко спускается принц.
-- Принц достаточно храбр и сообразителен, чтобы выработать план
действий, -- согласился Гринберг. -- Главное, хватит ли ему умения и средств
для достижения своей цели. Возможно, в этом мы смогли бы немного помочь.
-- Возможно. -- Голос Марии звучал столь же убежденно, как и голос
К'Седа. Кроме того, как и принц Т'Каи, она была готова подкрепить свои слова
делом. -- Мы будем спускаться? Иначе они покинут город без нас, что не
принесет ни им, ни нам ничего хорошего.
Она подошла к краю стены, ворча, нащупала ногой точку опоры и быстро
слезла на землю.
Дженнифер торопливо сунула ридер в карман и последовала за Марией. Она
спускалась, казалось, даже не понимая, что делает, пока наконец ее ботинки
не ударились о гравий. Дженнифер подняла выпавший ридер и засунула его
обратно в карман.
Гринберг плюхнулся рядом. Обтерев руки о комбинезон, он тряхнул
головой.
-- Как я этого не люблю! Не правда ли, ужасно для космонавта иметь
плохие способности к прыжкам с высоты?
-- Должно быть, чертовски неприятно, да? -- спросила Дженнифер. -- Я
просто не замечаю их.
-- Тебя, похоже, ничто не берет, а? -- поинтересовался Гринберг.
Дженнифер, пожав плечами, присоединилась к друзьям, направлявшимся к войскам
Т'Каи. Воины бодро маршировали, окружив свои штандарты: флаги бронзового
цвета, на которых _была_ изображена раскрытая золотистая клешня -- эмблема
конфедерации Т'Каи. Гринберг кашлянул.
-- Ты не пойдешь с нами, -- напомнил он Дженнифер. -- Ты возвращаешься
на борт "Летящего фестона", помнишь?
-- Ой, правда, -- смутившись, ответила Дженнифер. Она совсем забыла об
этом. Корабль стоял в нескольких сотнях метров от них. Его плавные,
серебристые изгибы странным образом контрастировали со стенами Т'Каи,
напоминавшими темный каменный занавес. Дженнифер довольно охотно поспешила к
"Летящему фестону".
* * *
Бернард Гринберг долго смотрел ей вслед. Изящная фигура Дженнифер
выглядела довольно необычно в окружении ж'буров, странных существ,
представлявших собой покрытые броней сочленения. Он вздохнул, чувствуя, что
не может долго на нее сердиться, и зашагал к тому месту, где К'Сед
произносил речь, обращенную к армии.
Принц был настроен куда менее оптимистично, чем большинство
предводителей землян, окажись они в столь затруднительном положении. Даже
заключительная часть речи была произнесена довольно сбивчиво и без
надлежащего подъема.
-- Воины Т'Каи, мы вступили в бой за свою жизнь и свободу. Сражение --
это наш лучший шанс сохранить их. Если мы не станем бороться, то,
несомненно, потеряем и то и другое. Поэтому, раз уж настало такое время,
давайте объединим свои усилия и вступим в бой.
Его последние слова не потонули в приветственных возгласах воинов:
солдаты, тяжело ступая, направились на север. Люди шагали с ними. Тяжелые
фургоны, громыхавшие длинной колонной между рядами воинов, тащили т'диты --
большие, коренастые, необычайно мощные, похожие на ракообразных существа. К
небу поднимались густые облака пыли.
-- Неплохо было бы надеть защитную маску, -- кашляя, заметил Конев.
-- Привыкай, -- Гринберг указал вниз, на голую почву, местами покрытую
редким низкорослым кустарником. -- Ни травы, ни чего-либо похожего.
-- Ну и что? -- равнодушно произнес Конев. Гринберг пристально
посмотрел на него.
-- Ну и что? -- отозвался он, передразнивая Конева. -- Во время
следующей поездки мы загрузимся зерном, полученным с помощью генной
инженерии, чтобы восполнить пробел в их экологической системе; в конце
концов из этого зерна вырастет трава, только с большими семенами. Я знаю
людей, давно работающих над этим. И сейчас их работы подходят к концу. Мы
могли бы дорого взять с т'кайцев за новую пищевую культуру если... если
будет кому ее продавать. Да и м'саки не проклянут нас за это -- мы можем
посадить для них такие леса, о каких они и не мечтали.
Мария знала о зерновом проекте.
-- Мы пытаемся спасти т'кайцев не из альтруизма, Павел, -- сказала она.
-- Ну, я надеюсь, что нет, -- ответил он. -- Иначе какая бы нам была от
этого выгода?
Гринберг похлопал его по спине. Павел обладал необходимой коммерсанту
практичностью. Вот если бы и Дженнифер сумела отыскать в себе хотя бы
частицу этого...
* * *
"Летящий фестон" тихо и плавно поднялся в воздух. Нижний экран
показывал ж'буров, с полностью вытянутыми говорящими глазами, которые от
изумления, охватившего их обладателей, казались еще больше. Ж'буры указывали
клешнями на торговый космический корабль, несколько аборигенов уносили ноги,
как черт от ладана, хотя космические корабли землян регулярно посещали Л'Рау
уже на протяжении жизни нескольких поколений.
Дженнифер едва обращала внимание на всполошившихся аборигенов. Хайнлайн
интересовал ее куда больше.
Только после того, как "Летящий фестон" достиг отметки пять тысяч
метров, Дженнифер неохотно опустила читающее устройство и собралась
приступить к работе.
От корабля отделились три авиетки и медленно полетели -- одна на
северо-восток, другая строго на север и третья на северо-запад. "Одна из
них, -- подумала Дженнифер, -- непременно должна угодить в место дислокации
армии м'саков". Когда это произойдет, ей придется уделить работе больше
времени. А до тех пор она могла не волноваться. Дженнифер снова достала
ридер, нацепила его на нос и погрузилась в недочитанный роман.
Дженнифер размышляла о том, что в те времена, когда межзвездные полеты
еще не стали обычным делом, писатели, рисуя путешествия торговых кораблей,
кое в чем ошибались. Никто ни в одном романе ни разу не посетовал, насколько
эти полеты скучны. "Хотя, -- подумала Дженнифер, -- ни одному писателю не
пришла бы в голову мысль выпустить заведомо нудную книгу".
Уже не в первый раз она жалела о том, что впуталась в дела настоящих
космических торговцев. Но в свое время это казалось ей довольно удачной
затеей. Небольшое академическое общество специализировалось на сравнении
вымышленных миров среднеанглийской научной фантастики с теми, которые имели
место в действительности.
Дженнифер всегда хотелось присоединиться к этому обществу, и когда она
заканчивала второй курс университета, у нее возникла оригинальная идея,
гарантировавшая вступление в оное, не дожидаясь достижения тридцати лет. Для
этого потребовалось прибегнуть к маленькой уловке. Дженнифер рассудила так:
ее конкуренты принадлежат к разряду затворников, все они едва ли знали о
реальном положении вещей за стенами университета больше, чем
писатели-фантасты древности. Если она потратит пару лет на сбор
статистических данных для научной работы и соединит их со своей будущей
университетской степенью, то какая дверь не откроется перед ней?
На протяжении двух последующих лет Дженнифер терпеливо посещала
специальные курсы. Некоторые из них, к ее удивлению, даже оказались
интересными. И когда команда "Летящего фестона" решила взять новичка, то тут
появилась Дженнифер, готовая ко всему и со страстным желанием работать.
И вот теперь она здесь, и жутко скучает. Немного почитав, Дженнифер
приняла душ, в котором не нуждалась. Затем запрограммировала автоповара.
Подкрепившись, Дженнифер с сожалением осознала, что ей придется основательно
потренироваться. Упражнялась Дженнифер до тех пор, пока майка и шорты,
мокрые от пота, не прилипли к телу. Затем снова приняла душ. Этот, по
крайней мере, она заслужила.
После чего Дженнифер решила, что, по-видимому, пора почитать послания
авиеток. Пока она придумывала разные занятия, чтобы убить время, наступила
ночь. Дженнифер не рассчитывала найти что-либо заслуживающее интереса:
авиетки были только на полпути к джунглям, где обитали м'саки.
В первый момент правильные ряды огней, мерцающие в темноте, не
встревожили ее. Город, подумала она, решив найти на карте его название.
КООРДИНАТЫ НЕ ЗАРЕГИСТРИРОВАНЫ -- вспыхнула надпись на экране.
* * *
-- О Боже, -- только и сказала Дженнифер. -- Этого не может быть.
Взяв себя в руки, она поняла, что следует срочно поставить в
известность Бернарда Гринберга, где бы он ни находился: Но вначале послала
на авиетку команду приблизиться к м'сакам и провести более подробное
исследование.
Затем вызвала Гринберга. Дженнифер показалось, что его голос доносится
из-под воды, но не из-за плохого сигнала, а потому что Гринберг только
проснулся.
-- Я надеюсь, это важно, -- недовольно проворчал он, подавив зевок.
Дженнифер знала его достаточно хорошо, чтобы, судя по интонации,
перевести его фразу как: _"Для тебя было бы лучше, чтобы это было так"_.
-- Думаю, что очень важно, -- ответила она. -- Вы ведь хотите узнать,
где разбили лагерь м'саки?
Молчание было таким продолжительным, что она засомневалась, уж не уснул
ли командир.
-- Бернард?
-- Я слушаю... -- Гринберг вновь сделал паузу. -- Да, тебе лучше
рассказать мне об этом.
* * *
В'Зек всматривался в ночную тьму. Барабанная перепонка, расположенная
за говорящими глазами, вибрировала от непрекращающегося низкого гула. В'Зек
почесал перепонку клешней, но это не помогло. Вождь позвал З'Йона. Когда он
увидел щелкающего от смеха шамана, раздражение его усилилось. Смеяться над
В'Зеком было опасно. Смеяться над В'Зеком было безумно рискованно.
-- Ну? -- проворчал В'Зек. Он приподнялся так, чтобы все м'саки смогли
увидеть его дротик.
З'Йон раскрыл сочленение между верхним и нижним панцирями, убеждая
вождя убрать дротик на место. В'Зек счел этот ритуальный жест повиновения и
почтения оскорбительно показным. Но гнев уступил место удивлению, когда
шаман сказал:
-- Я тоже слышу это, мой господин. Вся армия слышит.
-- Но что это? -- требовательно спросил В'Зек. -- Ни одно существо,
способное планировать, не издает такого шума.
З'Йон снова раскрыл края панциря. На этот раз В'Зек оценил всю
искренность порыва своего учителя.
-- Мой господин, не могу сказать. Я не знаю.
-- Этот предмет принадлежит Т'Каи? -- заволновался В'Зек. Охватившая
его тревога выражалась гневом: вождь не имел права показывать, что он
испытывает страх. -- Могут ли они поразить нас при помощи этого? Не слышал
ли ты, что они обладают какими-то подобными устройствами?
Весь вид В'Зека говорил о том, что он готов вырвать ответ из З'Йона
железными клещами, если его собственные окажутся недостаточно крепкими.
-- Никогда, мой повелитель. -- Теперь шаман действительно был напуган,
что заставило его господина немного смягчиться. Мгновение спустя З'Йон уже
нашел в себе силы говорить более решительно. -- Мой господин, я искренне
сомневаюсь, что этот предмет принадлежит Т'Каи. Они не смогли бы скрыть, что
обладают подобными устройствами.
-- И более того, зачем им утаивать это? Правда? -- В'Зек не нашел
альтернативы, которая бы удовлетворяла его. -- Ну и что это, по-твоему?
-- Мягкотелые, -- спокойно проговорил З'Йон. -- Говорят, кроме всего
прочего, путешествия по воздуху -- это их ремесло, так ведь?
Это предположение заставило В'Зека задуматься. Ему бы очень хотелось,
чтобы З'Йон ошибался. Тогда как другой вариант -- это признать их
созданиями, близкими -- а возможно, и не просто близкими -- к
сверхъестественным. В этом случае он предпочел бы подвергнуть сомнению сам
факт существования мягкотелых. Но после взятия Ц'Лара никаких сомнений в их
существовании не оставалось. До сих пор они представлялись ему искусными
ремесленниками -- их зеркало и другие подобные вещицы полностью подтверждали
это мнение. Несмотря на то что в конфедерации Т'Каи было много искусных
ремесленников, считалось, что различие между разноплеменными ремесленниками
было лишь в искусности изготовления, а не в ассортименте производимых
товаров.
Однако он знал достаточно хорошо, что т'кайцы не могли создать ничего,
что передвигалось бы по воздуху, издавая такой низкий жужжащий звук. Только
мягкотелые могли...
В'Зеку никогда не приходило в голову, что граница между искусными
ремесленниками и создателями почти сверхъестественных вещей может оказаться
такой тонкой.
В лагере кто-то вскрикнул, крик страха и тревоги оторвал В'Зека от
несвойственных ему философских размышлений. Первый крик подхватили другие
воины.
-- Это оно! Небесное чудовище!
Воины, которые должны были в этот час спать, выскочили из палаток,
чтобы узнать, в чем дело. Лагерь охватила паника.
-- Клянусь Первым деревом, я тоже его вижу, -- пробормотал З'Йон.
В'Зек устремил свои говорящие глаза туда, куда указывал клешней шаман.
Сначала он ничего не увидел. Затем заметил маленький серебряный ящичек,
освещаемый пламенем лагерных костров. Было совершенно очевидно: что бы это
ни было, но создали эту вещь не т'кайцы. Каждая линия, каждый угол ясно
говорил о том, что это творение чужестранцев. В'Зеку захотелось убежать,
спрятаться под листьями и ветвями лесов родного М'Сака. И с чего ему взбрело
в голову, что он повелитель всего мироздания? Но В'Зек не побежал. Сделав
такой глубокий вдох, что легкие до боли прижались к панцирю, В'Зек взревел,
громко и свирепо. Говорящие глаза всего лагеря уставились на него.
-- Воины! Неужели вы позорно сбежите от того, что не может причинить
вам вреда?
-- Вы в этом вполне уверены? -- спросил З'Йон, но так, что его услышал
только В'Зек.
Вождь понимал, что шаман прав, но проигнорировал замечание. У него была
единственная возможность сплотить армию вокруг себя до того, как она
развалится.
-- Воины! -- вновь взревел он. -- Заставим его убраться отсюда! Не
позволим ему кружить над нами.
Схватив довольно увесистый камень, В'Зек швырнул его в предмет, парящий
в небе, вложив в этот бросок всю свою силу, ожидая, что в следующий момент
эта штука упадет замертво.
Очевидно, воины подумали о том же. Камень был брошен довольно высоко,
но предмет, парящий в небе, не обратил на него никакого внимания и не нанес
ответного удара.
-- Сбейте его! -- завопил В'Зек еще громче, чем прежде. Он бросил
другой камень. Но снова гудящее устройство не удостоило его вниманием, хотя
на сей раз камень пролетел довольно близко.
В'Зек даже затрясся от возбуждения, испытывая бешеную уверенность,
подогретую главным образом облегчением от того, что остался жив.
-- Вы видите? Он не может причинить нам вреда. Стреляйте из луков, и
победа будет за нами!
В'Зек вел м'саков многие годы, и почти всегда вел к победе. И как часто
бывало и раньше, воины заразились его огнем. Внезапно небо наполнилось
камнями и стрелами, как будто бы страх, испытываемый северянами, тотчас
одновременно у всех превратился в ярость.
-- Мой господин, вы обладаете колдовской силой, -- заметил З'Йон,
наблюдая за тем, какой неистовой атаке подвергся небесный предмет. В'Зек
знал, что большей похвалы от шамана услышать было нельзя.
Однако одной похвалы недостаточно, чтобы выиграть сражение. М'саки
заревели как один, когда камень с грохотом ударился о бок небесного
предмета. Предмет покачнулся. В'Зеку ужасно хотелось увидеть его падение, но
этого не случилось. Одна стрела попала в цель, но, ударившись, отскочила.
Другая, выпущенная, возможно, более сильным воином, вонзилась в сверкающее
покрытие. Авиетка снова накренилась.
Постепенно она стала подниматься выше, так что стрела даже самого
мощного воина м'саков не смогла бы достать ее.
-- Победа! -- закричал В'3ак. -- Мы заставили их уважать нас!
Его воины тоже ликовали. Хотя предмет продолжал висеть над м'саками,
они едва могли его различить, но все еще слышали слабый звук. Все же они
заставили врага отступить.
Возможно, он не был убит, разбит или какое там слово к нему подходило.
Но, должно быть, получил серьезные повреждения и не мог улететь. Паника
прекратилась. Но если В'Зеку удалось удержать свою армию от развала, то его
собственное бешенство, вызванное непрекращающимся гудением, не проходило. По
его мнению, гудение было слишком внятным.
В поведении небесного предмета не было никаких изменений, суливших
благоприятный исход. Он висел над лагерем подобно, подобно... В мире, где
ничто не летало и только несколько созданий умели планировать, В'Зеку не
удалось подобрать удачное сравнение, что еще больше выводило его из себя.
-- Что он делает там, наверху? -- проворчал В'Зек. Сначала это был
чисто риторический вопрос. Затем вождь повернулся к З'Йону: -- Шаман, ты
утверждаешь, что овладел всеми премудростями. _Чем_ он занят там, наверху?
З'Йону было приятно, что вождя интересует его мнение.
-- Мой господин, я думаю, что этот предмет прибыл сюда не для того,
чтобы ужаснуть нас. Если бы это было его целью, то он вел бы себя более
агрессивно. Судя по тому, как странно он себя ведет, думаю, он разыскал нас
не для того, чтобы просто побеспокоить.
В'Зек издал серию беспорядочных щелкающих звуков. Этот предмет,
сверкавший в небе, волновал его так же сильно, как и прежде. Похоже, шаман
докопался до истины: и она была не из приятных.
-- Продолжай, -- потребовал В'Зек.
-- По тому, как он висит над нами, и не собирается никуда исчезать, я
могу предположить, что он каким-то образом передает известия мягкотелым, а
заодно и т'кайцам. Однако, мой господин, я еще раз повторяю, это только
догадка.
-- Неплохая догадка, -- сказал В'Зек, внезапно ощущая слабость.
Зависшая в небе гудящая штуковина могла видеть все, что он делал. В один миг
два его главных преимущества над т'кайцами исчезли. Армия В'Зека была
мобильнее любой армии горожан. И он полагал, без ложной скромности, что по
всем статьям превосходит любого генерала южан. Но что в этом толку, если
т'кайцы знают о каждом его движении.
В'Зек снова щелкнул, а потом зашипел. Возможно, дела в конце концов
поправятся.
* * *
Б'Ром вглядывался в экран, который держал Гринберг.
-- Так это и есть армия варваров? -- спросил визирь. -- Правда ли, что
лагерь их предводителя всегда располагается внутри войска?
-- Чтобы быть полностью уверенным, я должен проверить наши записи, но
полагаю, что это так, -- осторожно ответил Гринберг. Б'Ром никогда ни о чем
не спрашивал, не имея на то скрытого мотива. -- Но почему это вас так
интересует?
Говорящие глаза главного министра вытянулись от удивления.
-- В этом случае я могу дать точные указания засылаемым мною убийцам.
Какую пользу я извлеку из того, что заставлю их убить нескольких ничего не
стоящих солдат-двойников, в то время как они будут полностью уверены, что
убивают свирепого В'Зека?
-- Полагаю, никакой, -- пробормотал Гринберг. Ему пришлось напомнить
себе, что м'саки вторглись на территорию конфедерации Т'Каи отнюдь не на
пикник. Картина разрушенного Ц'Л ара, переданная авиеткой, говорила об этом
яснее любых слов.
Б'Ром спросил:
-- Как вы думаете, смогли бы наши агенты отравить пищу варваров или
лучше применить против В'Зека оружие, чтобы убить В'Зека? Мы сможем найти
лишь нескольких добровольцев, так как шансы ускользнуть из лагеря невелики.
-- Я с вами полностью согласен, -- капитан торговцев секунду подумал, а
затем осторожно продолжил: -- Ваше превосходительство, вы лучше, чем я,
знаете своих воинов. И подобные вопросы, я думаю, надлежит оставить в ваших
руках.
Он знал, что переводчик выдаст подходящую идиому, вероятно, на местном
языке это прозвучит "в зажиме ваших клешней".
Интонации ответного щелканья и шипения, которые издал министр, как
показалось Гринбергу, были довольно недоброжелательными, весьма
напоминавшими бульканье переполненного паром котла.
-- Не уподобляйте меня дикарям, которыми сейчас кишит наша земля, -- он
свирепо уставился на Гринберга сразу четырьмя своими глазами. Затем
неожиданно издал звук, подобный скрипу ржавой петли, сопровождавшийся кривой
ухмылкой: -- Хотя, я полагаю, с вашей точки зрения, такое предположение
весьма естественно. Ладно, можете считать себя прощенным.
Он снова скрипнул и суетливо удалился. "Несомненно, он плетет интриги,
чтобы нанести врагам больший вред", -- решил Гринберг. Это входило в
обязанности визиря. Старый дьявол хорошо знал свое дело. И потому, вероятно,
что сам он ни во что не верил, ему всегда без труда удавалось занять
выгодную позицию.
Армия Т'Каи продвигалась вперед. Гринберг, Мария и Конев брели вместе с
ними. Даже простейшие орудия и предметы обихода местных жителей могли бы
иметь большую цену в любом человеческом обществе. К примеру, горшки для
воды, которые ж'буры несли, пристегнув к передним левым ногам, были
выполнены с таким захватывающим изяществом и чистотой линий, что им могли бы
позавидовать гончары Амасиса. Творения мастеров Т'Каи заслуживали
путешествия через световые годы.
Точно так же т'кайцы обращались со своей землей. Фруктовые сады, в
которых они выращивали клубневые деревья и орехи, были устроены подобно
японским. Им была свойственна та же скромная элегантность. За поворотом
открылся огромный гранитный валун, стоящий на обочине.
Гринберг вздохнул. М'саки мало заботились об эстетике. Зато они
прекрасно разбирались в одном ремесле -- ремесле разрушения и уничтожения.
Капитан торговцев подумал, что в данной ситуации военный корабль оказался бы
куда более уместен, чем легкое торговое судно. Он посмотрел на небо. "Да,
атмосферный самолет-истребитель сейчас бы не помешал". Однако небо было
чистым.
-- Да, в общем-то, я и не надеялся, что они появятся, -- пробормотал он
и снова вздохнул.
-- Появится кто? -- поинтересовалась Мария. Он объяснил.
Мария задала новый вопрос:
-- А как м'саки узнают, что "Летящий фестон" не военный корабль?
-- Да очень просто -- они поймут это сразу, если "Летящий фестон" не
сможет превратить их в пирожки с крабами.
-- Но так ли это? Они ведь никогда его прежде не видели, да и вообще не
видели ничего подобного. Если в небе неожиданно появится звездный корабль и
со страшным гулом приземлится напротив них, то что они сделают?
Гринберг задумался. Насколько ему было известно, инопланетяне никогда
не посещали м'саков. Он громко рассмеялся и поцеловал Марию в губы. Мария
ответила ему тем же. Поцелуй длился до тех пор, пока их не растащила пара
ж'буров.
-- Вы зачем деретесь? -- потребовали они объяснений.
-- Да нет... Это... -- смешался Гринберг.
-- ...супружеский ритуал, -- пришла на помощь Мария. Ж'буры защелкали.
Гринберг услышал "смех" переводчика, но не обиделся, подумав, что то, чем
занимаются ж'буры в целях роста населения, тоже довольно забавно.
* * *
Дженнифер опустила читающее устройство. Как и следовало ожидать,
Гринберг станет донимать ее своими приказами как раз в тот момент, когда она
приступит к самой интересной части книги. Ей захотелось, чтобы этот парень,
Андерсон, который, как оказалось, хотел попробовать, какова же она, жизнь
космических торговцев, оказался вместо нее на "Летящем фестоне". Однако,
поскольку он умер тысячу лет назад, ей, кажется, не удастся отделаться от
работы.
Дженнифер направила все три авиетки к месту дислокации армии м'саков.
Они зависли над лагерем на высоте нескольких сотен метров, образовав
треугольник. Этой ночью варвары не только пытались атаковать авиетки, но и
пошли на такие уловки, которых Дженнифер никак не ожидала. Один дикарь
взобрался на высокое дерево, чтобы нашпиговать стрелами авиетку,
находившуюся, по мнению Дженнифер, вне пределов досягаемости. Гринберг не
похвалит ее, если она позволит варварам сбить хотя бы один самолет.
Подумав об этом, она скорчила кислую мину. Дженнифер знала, что
Гринберг о ней невысокого мнения. Отнюдь не высокого. Но ведь никто и не
заставлял его под дулом пистолета нанимать ее на службу. В результате ей
приходится теперь мириться со скукой, ну а Гринбергу приходится мириться с
Дженнифер.
М'саки приближались к обширному открытому пространству, местами
поросшему невысоким кустарником. Если бы на Л'Pay росла трава, то эти
территории были бы сплошными лугами. Хмыкнув, Дженнифер подумала, что,
покрытая зеленью, эта равнина представляла бы более привлекательное зрелище,
нежели голая земля, камни да редкие убогие растения, которые открывались ее
взору.
Но, с другой стороны, равнина в ее нынешнем состоянии гораздо лучше
подходила для выполнения задачи. Дженнифер не хотела бы, чтобы что-то могло
отвлечь внимание м'саков от ее появления.
Она ввела в компьютер данные о том, какие маневры должен выполнить
"Летящий фестон". После чего, улыбаясь, снова надела читающее устройство.
Она подозревала, что м'саки просто не смогут не обратить на нее внимание.
В'Зек и его армия уже несколько дней полностью игнорировали зависшие
над ними авиетки. Жужжание, конечно, по-прежнему достигало барабанных
перепонок вождя, но В'Зек больше не слышал его, если только специально не
сосредотачивался на этом шуме. Если эти предметы и следили за войском по
приказу мягкотелых, то теперь он ничего не мог с этим поделать: авиетки
держались вне досягаемости метательных снарядов.
Войско м'саков вместе с трофеями и пленными вышло на открытые просторы.
С тех пор, как они вторглись на территорию Т'Каи, армия несколько
поуменьшилась. Это произошло не столько из-за потерь, сколько потому, что
В'Зек оставлял в каждом взятом городе по гарнизону. Он намеревался не только
грабить и опустошать эту землю, но и управлять ею. Но когда т'кайцы наконец
решились выступить, чтобы сразиться, у В'Зека оставалось еще достаточно
воинов, чтобы разбить их.
-- Коли на то пошло, они могут просто покорно сдаться, -- говорил
вождь, обращаясь к З'Йону, суетливо семенящему рядом. Шаман не был крупным
самцом, и хотя его физические данные не производили особого впечатления, он
не испытывал особых проблем, держась наравне с атлетически сложенной
молодежью, составлявшей основную массу армии В'Зека.
З'Йон ответил не сразу, он жевал плод _ф'лега_. Прожевав, шаман
произнес:
-- Сомневаюсь. Чем дальше к югу, тем сильнее конфедерация. Полагаю, они
попытаются встретить нас где-либо там.
-- Это меня весьма удивит, ведь южане такие трусы, -- насмешливо
проговорил В'Зек.
-- Такие кто?
-- Трусы, -- повторил В'Зек немного громче. Шум с неба тоже усилился.
Вождь повернул свои глаза в сторону источника шума, желая узнать, не
снижаются ли авиетки. Если бы оказалось так, то он приказал бы своим
солдатам загнать их опять наверх. Они не позволят врагам шутить с храбрыми
м'саками.
Но небесные предметы находились там же, где обычно.
-- Нельзя не принимать т'кайцев всерьез, -- предостерег вождя З'Йон.
Ему тоже пришлось повысить голос. В'Зек почувствовал, как его говорящие
глаза сокращаются, собираясь спрятаться в панцирь. На этот раз с неба шло не
тонкое гудение, а настоящий рев. Он становился громче, и _громче_, и
*ГРОМЧЕ!* Под действием этого грохота ноги В'Зека подогнулись, как если бы к
его панцирю привязали тяжелый груз.
З'Йон указал клешней в небо. В'Зек повернул говорящий глаз. На небе
появилось нечто необычное. Сначала показалось, что это просто яркая
серебристая точка, похожая на звезду. Но точка продолжала увеличиваться с
ужасающей быстротой, превратившись сначала в сияющий апельсин, потом в мяч.
А затем вождь внезапно осознал, что это металлическое сооружение несется
прямо на него. Неудивительно, что его ноги сгибались!
В'Зек больше не слышал шума, а ощущал его как вибрацию, которая, как
казалось отважному вождю, пытается вытряхнуть его тело из панциря. Он снова
взглянул вверх, следя одним глазом, не обрушится ли на него небесное
сооружение. Не раздавит ли его? Нет, похоже, оно не собиралось это делать.
Рев продолжал нарастать даже после того, как ужасный предмет опустился
на землю напротив столпившихся м'саков. Внезапно все стихло. Казалось, что
тишина причиняет такую же боль, как и недавний адский шум.
-- Мягкотелые! -- истерично заорал, а точнее, заскрежетал З'Йон.
В'Зеку было интересно, как долго шаман собирается так вопить.
-- Ну что там с ними?! -- нетерпеливо спросил он, чувствуя, как его
собственный голос медью отзывается в барабанной перепонке.
-- Это их корабль, -- ответил З'Йон.
-- Ну и что, кому это интересно? -- проворчал в ответ вождь.
Теперь, когда проклятый шум утих, В'Зек обрел способность размышлять. И
первое, о чем он подумал, была его армия.
Обернувшись и бросив взгляд поверх своего туловища и хвоста, он в
бешенстве свистнул. Его армия, его драгоценная, непобедимая армия обратилась
в бегство. Воины в панике мчались во всех направлениях.
-- Назад! -- взревел он. Он решил прибегнуть к единственной уловке,
которая давала хоть крошечный шанс повернуть воинов обратно.
-- Пленные убегают с нашей добычей! -- Он быстро повернул говорящие
глаза туда, где, казалось, уже никого не осталось, и убедился, что не
солгал: пленные Ц'Лара и других городов драпали во все стороны, взвалив
корзинки с добром на панцири или зажав их в клешнях. В'Зек бросился за
первым попавшимся беглецом и со всего маху опустил на него свой боевой
топор, пробив бедняге панцирь. Из тела во все стороны брызнула жидкость.
Пленный упал. После чего В'Зек убил одного из своих убегавших солдат.
Вождь встал на задние ноги. Затем, подняв боевой топор, с которого
стекала жидкость, крикнул:
-- Собирайтесь! Объединяйтесь!
Несколько офицеров подхватили его призыв. В'Зек сразил еще одного
дезертира. Паника среди воинов начала затихать. Своего господина они боялись
уже долгие годы, а неизвестного предмета, свалившегося с неба, только
несколько мгновений.
В это время голос, еще более громкий, чем его, раздался из небесного
предмета. На рокочущем т'кайском диалекте он произнес:
-- Убирайтесь! Покиньте эту землю! Уходите прочь!
В'Зек понял все достаточно хорошо. Большинство его солдат тоже до
некоторой степени поняли, о чем идет речь: языки м'саков и южан были
родственными. Вождь подумал, что, заговорив, небесный предмет совершил
ошибку. Оставайся он молчаливым и угрожающим, В'Зеку было бы гораздо труднее
справиться с ним. А теперь...
-- Это обман! -- закричал он. -- Проклятые т'кайцы пытаются заставить
нас отступить, не сразившись с нами!
-- Похоже, они дело говорят! -- крикнул один из убегавших ранее солдат.
Парень находился довольно далеко от вождя, чтобы тот мог схватить и убить
его. В'Зек должен был противопоставить малознакомой технике силу убеждения.
Однако он не спасовал и завопил во всю мощь:
-- Он не причинил нам вреда! Не зная, что вас можно запугать шумом!
Разве вы убегали от грома и молнии?
-- Неплохо, -- заметил З'Йон, стоявший рядом с вождем. Затем шаман тоже
повысил голос: -- Это все, на что способны т'кайцы. Вам, воинам, должно быть
стыдно. Наш повелитель прав: хорошая гроза у нас дома более опасна, чем этот
большой кусок металла. Беспокоиться будем тогда, когда он ударит нас. А до
этих пор мы видим, что он лишь способен выпускать слишком много ветра.
Затем, повернувшись в сторону В'Зека, тихо добавил:
-- Если он поразит нас, то, боюсь, нам уже не придется ни о чем
беспокоиться.
Только вождь услышал эти его слова; З'Йон знал, что делал.
Попытка летающего предмета произвести нечто большее, чем устрашающий
шум, провалилась. К тому же укоренившаяся дисциплина и боязнь воинов
потерять награбленное добро сделали свое дело. В'Зеку хоть и не сразу, но
удалось одержать победу в этот день. М'саки вернули обратно большую часть
пленных и трофеев. Они перестроились и, обойдя сооружение, упавшее с неба,
возобновили свое движение на юг.
В'Зек хотел отомстить небесному предмету за то, что чуть было не
поплатился из-за него всей военной кампанией. Вождь направил к нему отряд,
вооруженный алебардами. Данный вид оружия как нельзя более подходил для
того, чтобы расколоть твердую оболочку небесного предмета. В'Зеку очень
хотелось самому увидеть, что его воины сделают с этой светящейся
металлической шкурой.
Но подобного В'Зек не испытывал ни разу. Небесный предмет испустил
пронзительный звук такой мощи, что вождь, находясь довольно далеко от него,
содрогнувшись от боли, втянул говорящие глаза. Воины, бросив оружие, в
панике бежали. Большая часть вернулась к своим отрядам, но двое помчались
прямо к шаману. З'Йон был главным целителем в армии. З'Йон осмотрел их, дал
целебный бальзам и отправил восвояси. Когда он вновь обернулся к вождю,
В'Зек по его растерянному виду понял, что случилась беда.
-- Бальзам, конечно, облегчит их страдания, но не больше. Их барабанные
перепонки разорваны.
-- Они лишились слуха? -- В'Зек бросил на летающее сооружение злобный
взгляд. Теперь ему только и оставалось, что бросать злобные взгляды. Раз эта
штука становится опасной, если ее потревожить, то он не будет ее
провоцировать. У него есть дела поважнее мести, Т'Каи завоевана лишь
наполовину. Но как только конфедерация будет разбита, успокаивал он себя,
мягкотелые или любой, кто прячется в этом сооружении, заплатят за попытку
расстроить его планы. И еще он, не без удовольствия, думал о том, на сколько
дней продлит жизнь принца К'Седа прежде, чем позволит ему умереть.
* * *
К'Сед, глядя на экран, следил за армией м'саков. По его панцирю
пробегали бурые и зеленые пятна. Его говорящие глаза слегка втянулись.
Заметив это, принц вновь удлинил их, но Гринберг уже понял, что принца
охватил страх.
-- Они продолжают наступление, -- монотонный голос переводчика был
неспособен передавать эмоции, но капитан торговцев отлично представлял, что
бы он сам чувствовал, окажись он сейчас в шкуре принца.
"Нет, -- подумал он, -- у принца не шкура, а панцирь". Отогнав эти
неуместные мысли, Гринберг заметил:
-- Да, ваше высочество, так и есть.
Если принцу так хотелось, чтобы кто-нибудь подтвердил ему эту очевидную
истину, то, что ж, Гринберг вполне сгодится для такой роли.
-- Вы утверждали, что ваш корабль сможет прогнать их. Что касается
меня, то если бы я никогда прежде не видел космического корабля, одного вида
неизвестного сооружения, падающего с неба, да еще производящего при этом
невообразимый шум, было бы достаточно, чтобы обратить меня в бегство.
-- Да, ваше высочество, -- согласился Гринберг, -- я надеялся, что это
будет справедливо и в отношении м'саков.
Про себя же Гринберг подумал о том выводе, который был однозначен:
"Захватчики, или по крайней мере их вождь, отважнее К'Седа". Капитан,
однако, надеялся, что сам принц не придет к аналогичному заключению. К'Сед и
без того был деморализован. Его следующие слова полностью подтвердили это.
Но, по крайней мере, он скорее рассуждал с точки зрения народа, которым
управлял, чем со своей личной точки зрения.
-- Мы могли бы построить укрепления и заставить м'саков атаковать нас в
том месте, которое выберем сами. Только я боюсь, что они обойдут нас и
продолжат разорять сельских жителей.
Беженцы с севера распространяли ужасные слухи о разорении, которым
сопровождалось нашествие м'саков, и эти рассказы не были преувеличением.
Фотографии, полученные при помощи средств разведки, их полностью
подтверждали.
-- Ваше высочество, боюсь, вы правы, -- любые действия, которые
направляли бы внимание принца на решение его проблем, казались Гринбергу
правильной политикой.
-- И кроме того, -- сказал принц, обращаясь главным образом к самому
себе, -- дикари все еще находятся в нескольких днях пути от нас.
-- Справедливое замечание, ваше высочество. -- Гринберг осторожно
подбирал слова. С одной стороны, он не желал дать К'Седу возможность тешить
себя мыслью, что ему пока ничего не нужно предпринимать, а с другой стороны,
не хотел еще больше его испугать -- И помните, ваше высочество, что мы
по-прежнему следим за каждым их движением. Поэтому, когда наши силы
сблизятся с их войском, -- Гринберг был уверен, что правильно было бы
сказать "когда они нападут на нас", -- то нам будет известен каждый их шаг.
Они не застанут нас врасплох.
-- Это правда. -- К'Сед немного приободрился. -- Мы сумеем
подготовиться к встрече с ними. Пойду напомню об этом моим офицерам.
Как только принц удалился, Гринберг связался с Дженнифер. Как он и
предполагал, ему пришлось подождать, пока Дженнифер ответит на сигнал. Когда
же она в конце концов отозвалась, Гринберг строго сказал:
-- С этого момента и далее я хочу слышать обо всем, что делают м'саки.
_Обо всем,_ слышишь? Мы не можем позволить им получить хоть какое-нибудь
преимущество
-- Я понимаю, -- произнесла Дженнифер после некоторой паузы. -- Я
сделаю все, что смогу.
-- Хотя бы на время отложи книгу в сторону, ладно? Последовала еще одна
пауза, на этот раз вызванная обидой.
-- Я же сказала, что сделаю все, что от меня зависит, Бернард.
-- Вот и хорошо, -- вопреки всем своим намерениям Гринберг почувствовал
себя виноватым. -- Это очень важно, Дженнифер. Постарайся не забыть об этом.
Судьба целой цивилизации зависит от твоей наблюдательности.
-- Я буду помнить, -- ответила она.
"Что ж придется довольствоваться этим", -- подумал Гринберг.
* * *
-- Мы приближаемся, мой господин, -- сказал З'Йон. По мере того как
м'саки все больше удалялись от своего дома, окружающая их природа казалась
им все более странной. Эти холодные нагорья, где в аккуратных садах росли
лишь деревья, приносящие орехи и клубни, пугали варваров. Даже шаман всем
своим панцирем ощущал, как сильно раздвинулся горизонт.
В'Зек редко обнаруживал свою тревогу. И этот раз не был исключением.
Вытянув говорящие глаза, он всматривался в южном направлении. Обонятельные
поры, окружающие глаза, расширились так, что казалось, будто он собирается
сдуть Т'Каи. Наконец он произнес:
-- Это скоро произойдет.
Два его глаза остались на прежнем месте. Два других взметнулись вверх,
уставившись на авиетки, которые по-прежнему следовали за его армией по
пятам, и, кроме того, налетающее сооружение. Последнее сейчас казалось всего
лишь серебристой точкой. Но В'Зек знал его истинные размеры. Он рассеянно
подумал о том, что интересно было бы узнать, как высоко оно находится, если
выглядит таким маленьким. Однако, как бы далеко оно ни находилось, этого все
равно было недостаточно. Помимо воли В'Зека, его клешни злобно застучали.
-- Они наблюдают за нами, -- проговорил он. Его интонации напомнили
З'Йону охотничий клич ф'ноя.
-- Они не слишком-то храбры, мой господин, -- сказал шаман, пытаясь
рассеять мрачные мысли своего вождя.
Но В'Зек вспылил:
-- Кто знает сколько им понадобится этой храбрости? Зная наш путь, они
могут встретить нас в любом месте, по их собственному усмотрению. И когда
наконец мы вступим с ними в бой, они будут немедленно узнавать о каждом
нашем шаге. Они смогут сразу ответить нам, причем наилучшим возможным
образом. Как мы сможем достигнуть неожиданности в такой схватке, как эта?
-- Воин против воина, мы лучше, чем они, -- сказал З'Йон.
Но он так же, как и В'Зек, знал, что это только звучит многообещающе.
Заняв оборонительную позицию, т'кайцы могли бы уменьшить свои потери,
уравнять их с потерями нападающих. Несколько таких сражений, и м'саки будут
разгромлены. В отличие от своих врагов, т'кайцы могли набирать свежие войска
в окрестных городах и сельской местности. М'саки же должны были выиграть с
той армией, которая у них была.
Шаман осторожно перевел один глаз на вождя. Ему повезло, В'Зек не
обратил на него внимания. Говорящие глаза вождя были вытянуты во всю длину и
напряженно-внимательно всматривались один в другой -- это означало, что
вождь пребывал в ярости.
Затем В'Зек испустил рев, подобный реву смертельно раненого ф'ноя.
-- Так пусть увидят то, что хотят! -- крикнул он так громко, что
половина армии обернулась.
Он схватил верхние клешни З'Йона своими клешнями и сжимал их до тех
пор, пока шаман, чувствуя сильную боль и опасаясь за сохранность своей
оболочки, не затопал ногами.
Наконец В'Зек отпустил его. Вождь прыгал и скакал, как малое дитя,
затем, с видом заговорщика, изогнувшись, как будто желая нашептать тайну
магических знаний, забормотал прямо в ухо шаману:
-- Они не могут видеть моих мыслей.
* * *
Павел Конев отскочил в сторону. Верхушка алебарды ушла в землю как раз
в том месте, где он стоял. Ж'бур засвистел от усилия, стараясь всеми
четырьмя захватывающими ногами вытянуть оружие. Оружие подалось.
Но медленно, слишком медленно. Не дожидаясь, пока абориген снова начнет
раскачивать длинный неуклюжий шест, Конев подскочил ближе. Ж'бур снова
засвистел, опустив алебарду, и схватился за дротик. В это мгновение Конев
прыгнул ему на спину и занес булаву над его головой.
Стоявшие вокруг зрители ударяли дротиками по своим панцирям, отдавая
этим грохотом дань его доблести. Хлопки и возгласы Гринберга и Марии
потонули во всеобщем шуме. Соскочив вниз с ж'бура, Конев по-дружески отвесил
ему звонкий удар по тому месту, где хватательная нога соединялась с
панцирем.
-- Ты чуть не расколот меня надвое, Н'Кор, даже несмотря на то, что у
алебарды деревянный наконечник.
-- Я и намеревался это сделать, -- сказал Н'Кор. К счастью, несмотря на
проигрыш, солдат не выглядел рассерженным. -- Я считал, что у меня это легко
получится. Ведь я довольно часто сбивал тебя с ног, когда мы только начинали
наши маленькие игры. Но ты учишься, и ты, мягкотелый, лучше меня уклоняешься
от ударов. О таком я мог бы только мечтать. Я полагаю, что это оттого, что у
тебя только две ноги.
Ж'буры были менее проворны -- с широкими, бронированными телами и тремя
ногами с вывернутыми наружу носками.
"Конечно, -- размышлял Гринберг, в то время как Конев медленно повторял
свои действия, чтобы дать возможность ж'бурам проследить за его движениями,
-- ж'буры не очень-то хрупкие существа". При тренировке с алебардой она
должна была бы отскочить от панциря, оставив след, похожий на кровоподтек на
человеческом теле.
-- Хорошее упражнение, -- говорил Конев, обращаясь к Н'Кору, -- имея у
себя под боком м'саков, мы должны как можно больше тренироваться,
Н'Кор озадаченно зашумел, что прозвучало так, будто бы щетками скребли
по барабану.
-- Но ведь у вас есть маленькое оружие, которое вы носите на поясе и с
помощью которого посылаете вечный сон далеко вперед. Поэтому вам не нужно
будет драться, непосредственно соприкасаясь с противником.
-- Да, но только в том случае, если все пойдет по плану, -- согласился
Конев. -- Однако ведь нередко в сражении не все идет по заранее намеченному
сценарию?
В эту минуту Н'Кор издал грохочущие звуки, что означало хихиканье.
-- Предстоящее сражение и будет первым таким случаем. Как я уже
говорил, для торговца у тебя неплохо получается.
-- Х-м-м, -- все, что ответил ему на это Конев. И, отирая рукой,
покрытой рыжими волосами, испарину со лба, направился к своим товарищам.
-- Что они делают? -- спросил он Гринберга. V капитана всегда был при
себе видеоэкран.
-- Они разбивают лагерь, так же, как и мы, -- ответил тот, бросив
взгляд на экран.
-- Как далеко отсюда они находятся? -- спросила Мария.
Ей и Коневу пришлось немного подождать, пока Гринберг ввел в видеоэкран
новые инструкции. Лагерь м'саков исчез, уступив место карте близлежащей
территории. Две точки загорелись на карте: одна золотистая, другая --
угрожающе алая.
-- Примерно в пятнадцати километрах, -- ответил Гринберг, сверяясь со
шкалой, расположенной на одной из сторон экрана.
-- Завтра, -- задумчиво произнесла Мария. Ее темные глаза как будто
подернулись пеленой. Казалось, она находится далеко отсюда. Гринбергу уже
начинало надоедать подобное отвлеченное выражение чувств. Он побывал во
многих сражениях и стычках, и все они случались неожиданно и не оставляли
ему времени на что-либо, кроме ответной реакции. Преднамеренное ожидание боя
было до известной степени тяжелее, нежели участие в нем.
Поскольку людям требовалось жилье меньших размеров, чем ж'бурам,
установленные ими палатки по сравнению с укрытиями местных жителей выглядели
совсем крошечными. Но палатки из оранжевого нейлона казались огненно-яркими
на фоне палаток из неокрашенного, тяжелого материала Л'Рау. Мария приоткрыла
полог. Не решаясь войти в палатку, она переводила взгляд с Гринберга на
Конева. День быстро клонился к закату. Света лагерных костров не хватало,
чтобы капитан мог увидеть краску смущения на лице Марии. У нее была темная
кожа. Окажись на ее месте Дженнифер, сомнений бы не было.
-- Пошли со мной, -- тихо сказала Мария. Теперь двое мужчин посмотрели
друг на друга.
-- Кто? -- спросили они одновременно. Они улыбались, но без особой
радости. До этого момента они не испытывали особых трудностей с тем, как
делить ее расположение Но вполне вероятно, что эта ночь будет последней.
Мария тоже знала об этом.
-- Оба.
Гринберг и Конев снова переглянулись. Такого еще не было. Конев пожал
плечами. Гринберг улыбнулся.
-- Пошли же, черт возьми, -- нетерпеливо сказала Мария.
Когда полог палатки коснулся Гринберга, он почти не сомневался в
неординарности предстоящей ночи.
* * *
Сидя в безопасности на "Летящем фестоне" и читая фантастику, Дженнифер
мечтала оказаться рядом со своими тремя товарищами. Совсем недавно она
слышала их всех, связавшись с ними, чтобы узнать их мнение по поводу того,
как можно использовать корабль в предстоящей схватке. Ничего нового они ей
не сообщили. Летать низко и создавать как можно больше беспорядка -- самое
лучшее, что они могли предложить. Дженнифер даже показалось, что их мысли
находятся где-то в другом месте.
"Они могли бы попросить меня спуститься", -- подумала она. Ничего бы не
произошло, если бы она посадила "Летящий фестон" вблизи лагеря, а затем
отыскала бы блестящие палатки торговцев. За исключением огромного павильона
принца К'Седа, палатки людей были самыми заметными объектами в лагере.
Но друзья ничего не сказали ей по этому поводу, а являться без
приглашения было не в ее привычках. Дженнифер с грустью ощутила, как глубоко
ее ранило такое подразумеваемое неприятие. Трое ее друзей находились в своем
собственном мире, где ей не было места. "Возможно, это просто потому, что я
значительно моложе любого из них", -- успокаивала Дженнифер себя и не верила
этому. Не имело значения, какие курсы она закончила, все равно она не была
предпринимателем. Гринберг должен был сожалеть о том, что он выбрал ее.
Она заставила себя продолжить чтение романа. Это напомнило ей о том,
что у нее тоже есть свое место в интеллектуальном мире, где она считалась
энергичной и подающей надежды, а не только слишком юной и неопытной. К
несчастью, это также напомнило ей о том, что ближайший центр цивилизации
находится на расстоянии нескольких световых лет.
Дженнифер начала придумывать свои собственные фантастические истории. В
одной из них она спасала "Летящий фестон" от страшной опасности,
подстерегающей его в космосе. Торговцы уже были готовы погрузиться в сон и,
развернув световой парус, возвращаться обратно на досветовой скорости, что,
несомненно, заняло бы не одно столетие. Но, вооруженная одной лишь
отверткой, однако полная решимости, Дженнифер восстанавливает
гипердвигатель.
Она посмеялась над собой. Даже до эпохи космических полетов подобный
рассказ сочли бы низкопробной научной фантастикой. Сейчас же эта история
выглядела просто нелепо. Случись что-нибудь, и самое лучшее, что она могла
бы сделать, это закричать, взывая о помощи, все другие варианты были
значительно хуже.
Она понизила температуру в своей каюте до такой степени, что стало
прохладно. Затем, откопав несколько шерстяных одеял, плотно укуталась в них
и в конце концов уснула. Но это были совсем не те теплые объятия, которыми
она хотела бы насладиться.
II
-- А говорили, что они в четыре раза крупнее нас. Но ведь это не так?
-- принц К'Сед, казалось, был удивлен, изучая выстроившиеся ряды вражеского
войска.
-- Ваше высочество, вы знали об этом и раньше, -- заметил Гринберг,
надеясь успокоить предводителя т'кайцев. -- Вы ведь достаточно часто
принимали при своем дворе послов м'саков.
-- Послы отличаются от солдат, -- возразил К'Сед.
Теперь он мог убедиться, что м'саки во многом походили на ж'буров,
которыми он управлял, однако, кажется, это не очень его утешало. Наблюдая за
вооруженными силами м'саков, Гринберг понял, почему принц продолжает
испытывать тревогу. Ряды м'саков были зловеще молчаливы и неподвижны, в то
время как т'кайцы сновали туда-сюда и болтали, будто все еще находились в
походе. Глядя на то, как они трещат и тараторят, стремясь превзойти один
другого, нельзя было вообразить, что они находятся не на базаре, а на поле
сражения. По сути, они и были торговцами, а не воинами. М'саки, к несчастью,
все как один были воинами. Капитан постепенно начал осознавать, что
поведение северян содержало в себе более глубокий смысл, чем просто
демонстрация отменной дисциплины. У них все было рассчитано на то, чтобы
устрашить противника. Даже зеленый цвет их знамен должен был раздражать
ж'буров, которые выступали под знаменами невоинственного бронзового цвета.
Гринберг подумал о множестве других подобных мелочей, призванных
воздействовать на психику К'Седа и его армии, на которые он не обратил
внимания.
И все же т'кайцы имели такое преимущество перед врагами, какого не было
до сих пор ни у одной армии на Л'Pay.
-- Они не смогут скрыть от нас своих замыслов, -- напомнил он К'Седу.
-- Мы узнаем обо всех и сможем принять контрмеры.
Пожалуй, впервые его слова совершенно не соответствовали тому, о чем он
только что думал.
* * *
Нечто странного цвета, совершая непонятные и путаные движения,
пробиралось сквозь ряды т'кайцев. В'Зек смотрел на эту картину с
нескрываемым удивлением: уж не духов ли привели с собой южане, чтобы те
сразились на их стороне? Стараясь подавить в себе суеверный страх, он
поинтересовался об этом у З'Йона.
-- Все возможно, мой господин, но я не обнаружил никаких следов
присутствия духов, -- ответил шаман. -- Я думаю, вы приняли за духов
мягкотелых.
В'Зек содрогнулся от отвращения. Мягкотелые передвигались как... как...
В'Зек довольно долго пытался подобрать сравнение. Наконец ему пришло на ум
сравнение с водой, льющейся из кувшина. Но он не успокоился. Живые существа
не имели права передвигаться подобно воде, льющейся из кувшина.
Он подал знак своим барабанщикам. Их грохот стал сигналом к
выступлению. Лишь несколько секунд В'Зека беспокоила мысль о том, что за ним
наблюдают с неба. В бою, где копье против копья, события будут развиваться
слишком быстро, чтобы это имело значение. И он был абсолютно уверен в том,
что эти предметы в небе не в состоянии прочесть его мысли. В противном
случае ненависть, кипевшая в нем, давно бы уже спалила их дотла.
* * *
-- Они наступают, -- доложила Дженнифер.
Голос Гринберга был сух:
-- Я заметил. Следи за экраном и постарайся разгадать, что они
задумали. -- После паузы он продолжил: -- Наступают двумя шеренгами, ничего
особенного я пока не вижу. Какие бы у В'Зека ни были карты, он не спешит
раскрывать их перед нами.
-- Я тоже так думаю. -- согласилась Дженнифер и, помолчав, добавила: --
Наверное, нам не следовало давать им возможность свыкнуться с мыслью о том,
что над ними висят наши авиетки.
-- По-видимому, ты права. Но разговор об этом надо было заводить
раньше.
Дженнифер, сама того не желая, залилась краской смущения. К счастью,
Гринберг не мог ее видеть.
-- Дело в том, что мне только сейчас пришла в голову эта мысль.
-- Ну, а я и вовсе не задумывался над этим. Поэтому и осуждать тебя я
не имею права. Мы все здесь генералы-любители. Меня утешает лишь то, что
этим наши достоинства не исчерпываются. Как ты считаешь, нам пока не следует
показывать северянам "Летящий Фестон"?
-- Все решится довольно скоро, не так ли?
-- Я надеюсь. Хотя то, что происходит в жизни, не всегда совпадает с
тем, что мы задумываем. Ладно, пожелай нам всем удачи.
-- Желаю, -- откликнулась Дженнифер, -- вам троим она особенно
необходима, ведь вы находитесь на земле.
Капитан не ответил. Дженнифер вздохнула. "Летящий фестон" начал
стремительно снижаться над местом предстоящей битвы. Рев рассекаемого
воздуха наполнил кабину, как только Дженнифер включила наружные микрофоны.
Спустя некоторое время она выключила их и включила корабельную сирену. Даже
с выключенным усилителем мощный звук сирены с такой силой отразился от
корпуса корабля, что девушку бросило в дрожь.
Она внимательно изучала изображение, передаваемое авиетками. Под
воздействием огромного количества прочитанных ею в свое время описаний
вымышленных баталий, сейчас она воображала себя маршалом, руководящим
сражением. Скоро она убедилась, что это дело, как и большинство других,
гораздо проще вообразить, чем выполнить на практике. Ей не удавалось найти
волшебный стратегический ключ к разгадке маневров В'Зека. "В любом случае,
-- думала она, -- В'Зек должен выступить против мощного укрепленного фронта
южан, так как справа т'кайцев защищает вода, а слева возвышенность и стена
деревьев". Дженнифер интересовало, есть ли у В'Зека замыслы, о которых она
не догадывается. Она надеялась, что разгадать их в этом случае будет не
очень сложно.
* * *
Б'Ром по-крабьи незаметно приблизился к Гринбергу. Хотя наречие
"по-крабьи" капитан обычно употреблял по отношению лишь к некоторым ж'бурам,
и уж никак не к визирю.
-- Скоро, -- объявил он. Переводчику следовало бы передать интонацию,
соответствующую щелканью, шипению и почти неслышному свисту визиря, но это
было выше возможностей его электронной начинки.
-- Что скоро? -- рассеянно поинтересовался Гринберг. Все его внимание
было приковано к лесу неестественно крупных ножевых изделий, надвигавшихся
на т'кайцев. После представления, разыгранного "Летящим фестоном", землянин
был оглушен. Надо надеяться, что и м'саки содрогнулись, получив такой пинок,
которого никогда ранее не испытывали.
-- Скоро произойдет вероломное убийство. Можно ли для этого выбрать
более подходящее время, чем разгар атаки дикарей?
Услышав это, Гринберг наконец повернул голову к Б'Рому и невнятно
пробормотал:
-- Полагаю, нет.
Его рука при этом покоилась на парализаторе. Может быть, ему все-таки
не придется воспользоваться этим оружием.
* * *
Ракета наверху выглядела пугающе, приводила в замешательство, но В'Зек
был горд тем, что его воины продолжали двигаться навстречу ожидавшему их
врагу. Мягкотелые допустили грубую ошибку, слишком рано показав, на что они
способны. Это облегчило В'Зеку задачу. Привидения или духи никогда бы не
допустили подобного глупого просчета. Из этого следовало, что мягкотелые
были живыми существами, как бы сверхъестественно они ни выглядели. А В'Зек
был уверен, что с любым живым существом он сможет справиться.
Воин, чьи красные полосы на панцире свидетельствовали о том, что он
посыльный, бросился к вождю. Говорящие глаза В'Зека вытянулись в легком
недоумении -- какое срочное сообщение привело его сюда, когда обе армии еще
даже не сошлись в бою? В это время левой передней клешней парень вытащил из
потайных ножен на нижнем панцире боевой молоток и злобно замахнулся им на
предводителя м'саков.
Только возникшее мгновением раньше подозрение позволило В'Зеку избежать
ранения. Он отпрыгнул в сторону. Верхняя часть молотка болезненно ударила
вождя между правыми передней и задней хватательными конечностями, но
наконечник не пронзил его. Наемный убийца попытался нанести еще один удар,
но В'Зек успел выхватить свой дротик. Он отвел удар и, сделав ответный
выпад, отбросил врага в сторону. Затем с полдесятка м'саков набросились на
мнимого посыльного. Не успел вождь крикнуть, чтобы его захватили живым, как
тот был повален наземь и из его ран хлынула внутренняя жидкость.
-- С вами все в порядке, мой господин? -- спросил, задыхаясь, один из
солдат. В'Зек согнул две хватательные конечности, находящиеся с правой
стороны. Он мог ими пользоваться.
-- Вполне. Знает ли кто-нибудь его? -- Он пристально посмотрел на
поверженного. Судя по форме его панциря, он не походил на м'сака. Воины
молчали.
-- Полагаю, он подданный Т'Каи, -- сказал вождь.
Раздались гневные крики воинов. Вождь также поддержал их, но рассудок
его оставался холодным. Он хотел, чтобы южане сдались ему и его войску. А
теперь у него была еще и личная причина желать их поражения. В'Зек злорадно
подумал, что ничто не помешает осуществлению тщательно разработанного им
плана.
-- Продолжайте наступление как и прежде, -- приказал В'Зек.
* * *
-- В данный момент вокруг В'Зека наблюдается некоторое замешательство,
-- услышал Гринберг голос Дженнифер.
Находясь в непосредственной близости от м'саков, Гринберг уже не
пользовался видеоэкраном.
-- Кажется, все закончилось.
Услышав это сообщение Дженнифер, он с сожалением вздохнул.
-- Черт подери, -- одновременно произнесли Мария и Конев. Все три
человека находились на правом фланге, на Л'Pay правильнее было бы сказать
"на правой клешне" т'кайской армии, недалеко от реки. После того как В'Зек
увел войско с правого фланга, он находился где-то на расстоянии километра,
вне поля зрения т'кайцев.
Но тем не менее м'саки подступали все ближе и ближе. Они свирепо
кричали, однако грохот "Летящего фестона" покрывал шум, производимый
дикарями.
-- Стреляйте! -- крикнул младший офицер.
Ж'буры держали луки горизонтально, обхватив их передней парой клешней,
в то время как задней парой вынимали стрелы -- иногда одну, иногда две -- и
натягивали тетиву. Лучники м'саков произвели ответный выстрел, выпустив
стрелы с острыми наконечниками высоко вверх с тем, чтобы обрушить их прямо
на спины своих врагов.
Довольно скоро то с одной, то с другой стороны начали падать воины,
подобно марионеткам, чей кукловод неожиданно выпустил веревки. Но гораздо
чаще стрелы проносились, не достигая своей цели.
Наблюдая за боем, Гринберг подумал, что наличие панциря имеет свои
преимущества.
Внезапно менее чем в метре от его левого ботинка в землю вонзилась
стрела. Отскочив вправо, Гринберг налетел на Марию, которая в этот же момент
отпрянула от стрелы, вошедшей в землю возле нее. Они довольно невесело
улыбнулись друг другу. Мария спросила:
-- Не пора ли заставить их призадуматься?
Гринберг и Конев согласно кивнули. Все три человека направили свои
парализаторы в сторону м'саков. Оружие слегка дергалось в руке капитана по
мере того, как один за другим оглушающие заряды поступали в оружейную
камеру.
Несколько м'саков упало. Ослабевшие клешни выронили пики и алебарды. На
какой-то момент наступление дрогнуло. Но Гринберг осознал, что м'саки,
поглощенные стремлением добраться до уже близких врагов, не обращали
внимания на своих товарищей, падавших без каких-либо видимых повреждений.
Наконец они заметили происходящее и остановились в замешательстве и
страхе. По всему было видно, что сраженные воины мертвы, дикари не могли
знать, что те только оглушены. Гринберг тщательно прицелился и сбил с ног
м'сака -- офицера, судя по причудливому флажку на алебарде.
-- Хороший выстрел! -- воскликнул Конев, дружески хлопнув его по спине.
-- Единственное, чего мне сейчас хотелось бы, это чтобы у нас была хотя
бы пара тысяч зарядов, вместо имеющейся сотни, -- сказала Мария, уложив еще
одного м'сака. -- Тогда бы мы с легкостью разделались с ними.
Никоим образом не причисляя себя к оптимистам, Гринберг ответил:
-- Свое дело мы и так выполнили довольно хорошо.
Движение варваров на их левом фланге застопорилось. Если бы они были
людьми, то капитан торговцев мог бы сказать, что они раскачиваются на
каблуках.
Офицеры, возглавлявшие правый фланг т'кайцев, не имели представления о
том, что происходит у м'саков, равно как и о том, что такое каблуки. Но,
увидев некоторое замешательство в рядах противника, они приказали:
-- Наступление в развернутом строю.
Одобрительно зашумев, т'кайцы двинулись вперед. Они кололи и
отбрасывали своих врагов. Те падали на землю. Опьяненный успехом, Гринберг
уже решил, что м'саки будут сломлены и побегут.
Но этого не случилось. Не раз смело встречавшие опасность, захватчики
быстро оправились и возобновили сражение. Они так яростно кололи т'кайцев,
словно пытались раскрыть их панцири. Противники вступили в рукопашную.
Довольно длительное время движение как вперед, так и назад едва ли можно
было измерить несколькими метрами.
Люди перестали стрелять. Им приходилось быть очень осторожными, друзья
и враги так тесно перемешались, что выстрел мог сразить как своего, так и
противника. Если бы варвары прорвали оборону, то парализаторы вновь обрели
бы свою ценность, но сейчас люди, не имеющие брони, были бесполезны.
Конев, нервно улыбаясь, наблюдал за приближающимся сражением.
-- Никогда не думал, что и в разгар боя бывает необходимо так долго
ждать.
-- Я заметила, что ты все еще держишь парализатор, а не булаву, --
сказала Мария. Конев поглядел на свой пояс, как будто в руках не был уверен
в себе.
-- Так и есть, -- булава была на поясе. Он потрогал ее левой рукой. --
Если я вынужден буду воспользоваться этой штукой, то мы растеряем все свое
преимущество.
Оружием личной обороны Гринберга был боевой молоток. Он совсем забыл о
нем. Но, вспомнив, тут же почувствовал у бедра его тяжесть. Гринберг охотно
продолжал бы делать вид, что никакого молотка у него нет.
* * *
-- Эти дикари безумны, они безумны! -- грохотал принц К'Сед, наблюдая,
как толпа м'саков хлынула вверх по склону горы, направляясь к готовящимся
встретить их воинам т'кайцев. -- Все руководства по воинскому искусству
говорят о невозможности ведения боя с противником, расположившимся на
вершине холма.
Как и надлежит правителю, принц был хорошо подкован на все ноги. Он
изучал военное искусстве), несмотря на то что находил это занятие скучным.
Но К'Сед не ожидал, что придет день, когда ему придется применить полученные
знания на практике.
Б'Ром согласно защелкал:
-- Однако ничто не может помешать нам использовать их безумие себе на
пользу. -- Он повернулся к стоящему рядом с ним офицеру: -- Не так ли,
Д'Тон?
-- Так точно! -- ответил генерал, но в его голосе слышалось
беспокойство. -- Я ожидал от В'Зека более грамотных тактических ходов. После
всего, что он...
У Д'Тона хватило благоразумия в последний момент остановиться.
Напоминание принцу и визирю о том, что враг до сих пор одерживал победу за
победой, казалось неблагоразумным.
-- Так давайте же накажем их за безрассудство, -- заявил Б'Ром.
Д'Тон скосил глаз на К'Седа, тот взмахнул хватательной клешней, давая
тем самым свое согласие.
Генерал поклонился, коснувшись нижними щитками панциря земли, тем самым
показывая свое повиновение. Никакой видимой причины не согласиться с
решением принца и визиря у него не было. Осведомленность о том, когда и в
каком направлении наступают м'саки, давала его армии преимущество и
возможность занять более выгодную позицию. Не использовать это было бы
страшной глупостью. Наполнив легкие, он отдал приказ:
-- Наступление в строю!
Младшие офицеры продублировали команду. Солдаты повиновались с
одобрительными воплями. Они, как и их командиры, отлично знали, какие
преимущества им дает край холма. Железо звякало и лязгало о железо, скрипело
о панцири, отсекая клешни и говорящие глаза.
Стремительная атака т'кайцев остановила продвижение врага по склону
холма. Довольно долго две шеренги воинов сражались на одном месте. Перевес
не переходил ни на ту, ни на другую сторону. Но вот т'кайцы заставили
дикарей дрогнуть и повернуть обратно.
-- Гоните их! Гоните! Хорошо! -- кричал Д'Тон. В'Зек и вправду допустил
ошибку решил он.
Принц К'Сед, пребывавший в мрачном расположении духа с тех пор, как
узнал о вторжении м'саков, чуть ли не прыгал от возбуждения.
-- Гоните их прочь, в их земли! -- кричал он.
-- Хорошо бы сравнять их с землей, -- заметил Б'Ром, но так как он
произнес это обычным тоном, никто, кроме К'Седа, не услышал его. Т'кайские
воины подхватили клич принца и погнали врага с криками:
-- Убирайтесь к себе! Убирайтесь к себе!
Крик постепенно перешел в дикое пение. Даже Б'Ром обнаружил, что его
клешни открываются и закрываются в такт этому пению. Осознав это, он в
раздражении сомкнул их.
-- Сохраняйте порядок! Не нарушать равнение! Сохраняйте порядок!
В'Зек слышал эти команды, повторяемые старшими и младшими офицерами по
мере отступления м'саков. Он желал бы находиться сейчас в гуще боя, но в
этом случае он не смог бы управлять сражением в целом. Это, как все же ему
пришлось признать, на данный момент было более важным.
-- Убирайтесь к себе!
Эти возгласы долетали до него, перекрывая шум битвы, так же как и
отчаянные вопли его воинов.
-- Дилетанты, -- прохрипел он.
-- Похоже, они не испытывают к нам нежных чувств? -- позволил себе
заметить З'Йон из-за спины вождя.
-- Они будут испытывать их еще меньше, если им удастся закрепить свое
преимущество.
"И, -- подумал В'Зек, но не стал говорить этого вслух, -- если строй
моих солдат не рассыплется". Он никогда бы не отважился на подобный маневр,
будь под его управлением этот т'кайский сброд. Даже с таким вымуштрованным
войском, как его, запланированное отступление в ходе битвы было очень
опасным. В любой момент оно могло превратиться в незапланированное бегство
Но если его план удастся, если он только удастся, то в результате он
выиграет сражение.
* * *
Дженнифер уже убедилась, что реальный торговый бизнес и ее
представления об оном имели между собой мало общего. Теперь, наблюдая за
сражением, она убедилась, что это в равной степени относится и к ее
представлениям о военных действиях. Реальность и на сей раз оказалась
намного хуже. У этих существ, еще недавно казавшихся вполне разумными,
сейчас была лишь одна цель -- убивать друг друга. Из ран хлестали настоящие
реки "крови", на земле тут и там валялись отсеченные алебардами и боевыми
топорами, трепыхающиеся конечности и говорящие глаза. Ж'буры, которые до сих
пор никогда не встречались и не видели друг друга, могли бы прекрасно
продолжать жить, но сейчас корчились в страданиях и, возможно, теперь
навсегда останутся калеками.
Она пыталась отстраниться от этого зрелища, вообразить, что все
происходит лишь на экране. Коневу или Марии это удалось бы без особого
труда, подумала она, что же касается Гринберга, то тут она была не так
уверена. Но она хорошо знала, что ей это и вовсе не удастся. Все, что она
наблюдала, происходило в действительности, и она не могла убедить себя, что
это всего лишь телевизионная драма. Очень многие актеры уже никогда не
встанут после окончания съемок.
Поэтому она продолжала следить за тем, как разворачиваются события,
стараясь побороть подступавшую тошноту. И ее по-настоящему огорчало, что,
несмотря на возможность наблюдать полную картину сражения, она никак не
могла разгадать, в чем заключался замысел В'Зека, если таковой, конечно,
имелся. На правом фланге т'кайцы прочно удерживали завоеванное преимущество,
на левом, на данный момент, они также потеснили врага на несколько сот
метров.
"Это, -- подумала она, испытывая к врагам чувство презрения, насколько
позволял ее мягкий характер, -- будет то сражение, которое заставит В'Зека
навсегда забыть дорогу в земли т'кайской конфедерации. Оно всего лишь
показывает, что в обществе со слабо развитыми связями, любой дикарь мог
создать себе имя, которого ни вот на столечко не заслуживал".
* * *
У Ф'Рева не было ни малейшего представления о том, как протекает
сражение в целом. У него, командира полусотни, были свои более мелкие
проблемы. Его отряд находился в центре т'кайской позиции. Удерживаемая им
линия обороны сильно растянулась в результате того, что войска на левом
фланге увлеклись погоней за отступающими варварами.
И на данный момент он уже не мог растягивать ее дальше. Ф'Рев послал
гонца в отряд, расположенный справа, с просьбой прислать подкрепление.
Посыльный вернулся с опасливо опущенными говорящими глазами.
-- Ну? -- прорычал Ф'Рев. -- Где подкрепление?
-- Они не могут прислать его, господин, -- взволнованно отвечал гонец.
-- Их силы так же сильно растянуты вдоль линии фронта, как и наши.
-- Чума на ваши головы! -- взорвался Ф'Рев. -- Что тогда прикажете мне
делать?
* * *
Стража В'Зека едва не убила очередного гонца с красными полосами на
панцире, попытавшегося приблизиться к вождю. После первой попытки покушения
на жизнь вождя она была полна решимости не допустить еще одного. Но после
того, как было установлено, что гонец настоящий, его пропустили к вождю. Он
принес добрые вести.
-- Их центр сильно растянут, три или четыре отряда на всю линию фронта,
мой господин, и каждый отряд выстроен в одну-две шеренги, -- доложил он
В'Зеку.
З'Йон, слышавший сообщение задыхавшегося от спешки гонца, почтительно
склонился перед В'Зеком:
-- Так, как вы и предсказывали, мой повелитель.
В'Зек не смог припомнить, чтобы он раньше слышал в голосе шамана такую
почтительность.
Вождь понимал, что заслужил это. Он находился в таком состоянии,
которое, как утверждают барды, иногда снисходит на них, и тогда песня
складывается сама по себе, слетая с их уст. Как будто солнце восходило и
садилось согласно его воле. Ощущение своего могущества давало наслаждение
более сильное, чем при спаривании, ощущения почище тех, которые испытываешь,
пожевав листья дерева _п'ста_.
Однако давать волю эмоциям было не время.
-- Сейчас мы нанесем здесь сокрушающий удар, -- сказал он, обращаясь к
своим заместителям, которые должны были вести его армию в атаку. -- Мы
выбьем врагов из их опорных пунктов, мы заставим их дорого заплатить за наше
отступление.
-- Время пришло, -- подхватил один из его подчиненных, -- желание
погнать этих мягкопанцирных вызывает зуд в моих говорящих глазах.
-- В таком случае почеши их. Я хочу, чтобы вы оставили их левый фланг
на месте, заставьте их немного отступить, если уж вам так этого хочется, но
не слишком далеко.
-- Но почему? -- негодовал заместитель.
-- Да потому, что в противном случае мы лишь нанесем им некоторый урон,
я же намереваюсь перебить их всех.
В'Зек уже мчался к центру. Наконец пришла его. очередь вступить в бой.
* * *
-- М'саки больше не отступают на левом фланге, -- докладывала Дженнифер
Гринбергу. -- Я полагаю, атака т'кайцев выдохлась, они буквально валятся на
землю.
Чуть позже она добавила:
-- У варваров заметно перемещение войск к центру, по крайней мере, туда
направляется В'Зек.
-- Как ты думаешь, они затевают что-то серьезное? -- поинтересовался
капитан.
После обычных для нее колебаний Дженнифер ответила:
-- Вне всяких сомнений. Что он собирается делать? Похоже, ему мало
одного провала на левом фланге? Он... -- Дженнифер вновь замолчала. Когда
она смогла продолжить, все, на что она была способна, это простонать: -- О
Боже!
На этот раз Гринберг не спешил порицать ее за молчание. Он пока не мог
видеть результатов допущенной т'кайцами ошибки, но ему послышалось что-то
неладное. Наконец, не выдержав, он поторопил Дженнифер:
-- Ну, девочка, что случилось?
-- Я полагаю, они обнаружили слабое место в обороне т'кайцев. -- Вновь
пауза, на этот раз она потребовалась Дженнифер для того, чтобы овладеть
собой и продолжить: -- Сотни их воинов просачиваются в центре сквозь редкие
ряды т'кайцев и поворачивают к их левому флангу, атакуют и крушат его. Я
употребила правильный оборот?
-- Оборот правильный, -- сурово оборвал капитан.
Вместе с Коневым и Марией он уже мчался к месту схватки, чтобы
попытаться предотвратить разгром. Но еще задолго до того, как ему удалось
добраться до места, где кипела битва, он осознал всю безнадежность этой
попытки. Ничто уже не могло остановить эту лавину, хлынувшую сквозь
образовавшуюся брешь. Несколько м'саков, уложенных людьми, не оказали на ход
сражения ни малейшего влияния.
С "Летящего фестона" донесся виноватый голос Дженнифер:
-- Мне очень жаль, я не смогла заметить надвигающиеся неприятности.
-- Я не думаю, что было _что_ замечать, Дженнифер, -- успокоил ее
Конев. -- В'Зек не искал слабое место в нашей обороне -- он создал его. Он
заманивал наш левый фланг, выжидая до тех пор, пока оборона т'кайцев
растянется, и затем... и теперь...
-- И теперь, -- как эхо, уныло повторила Дженнифер. -- Еще несколько
минут назад я считала В'Зека глупцом среди генералов, вырывшим самому себе
яму наступлением, предпринятым от подножия холма. Оказывается он сделал это
намеренно. Дурой оказалась я, не разгадав этого маневра.
-- Он всех нас оставил в дураках, -- заметил Гринберг.
-- Но мы не должны были позволить ему сделать это, -- запротестовала
Дженнифер. -- Люди гораздо умнее, чем любой из ж'буров, не говоря уже о
таких варварах, как м'саки. Кроме того, у нас ведь были авиетки, которые
следили за каждым их шагом.
-- Однако, несмотря ни на что, он победил, -- возразил Гринберг. --
Поэтому он очень опасный враг.
С последним утверждением никто не хотел спорить.
* * *
-- Мы уничтожены! -- вопил К'Сед. Этот крик говорил, что принц не то
чтобы паниковал, скорее он просто не мог поверить в свое поражение.
-- Они обманули нас!
М'саки накатывались на рубежи войска принца и обращали его воинов в
бегство. Возможно, принц слишком поздно осознал, что ему не следовало
призывать свое войско пускаться в погоню за врагом вниз по склону, который
занимали т'кайцы. Тогда ему, возможно, не пришлось бы издавать эти вопли, не
было бы этого визга дикарей, атакующих его войско с тыла, не летели бы во
все стороны потерянные в бою клешни.
-- Я не предполагал, что он будет играть не по правилам, -- заметил
Б'Ром.
Визирь постарался принять как можно более высокомерный вид, пытаясь
скрыть страх, который испытывал, наблюдая за действиями В'Зека. После паузы
он продолжил:
-- В конце концов, мы старались сделать все так, как нас учили
мягкотелые.
-- Мягкотелые! -- закричал К'Сед. -- Они тоже надули нас! Они сказали,
что мы победим, если сразимся здесь. Это было ошибкой, и это их вина.
-- О, ваше высочество, все это пустая болтовня.
К'Сед пристально посмотрел на Б'Рома. При иных обстоятельствах эти
слова стоили бы визирю жизни. Но сейчас К'Сед подавил свой гнев, решив, что
припомнит это Б'Рому при первом удобном случае.
-- Болтовня?
-- Конечно, -- каковы бы ни были недостатки Б'Рома, трусость не входила
в их число. -- Я могу напомнить, что они нам говорили. Они говорили, что это
удачное место для сражения, и это так. Вы, так же как и я, можете видеть
это, даже закрыв три глаза. Но они обычные торговцы, а не генералы, чего, к
сожалению, не скажешь о В'Зеке.
-- К сожалению. -- К'Сед тоже умел скрывать свои мысли.
Строй рассыпался, как плохо сплетенная корзина, и охрана уже вела бой
вокруг расположения принца. К'Сед уже не мог делать вид, что его это не
касается. Но все же попытался.
-- Все эти неприятности, увы, горькая реальность, но что ты посоветуешь
в этой ситуации?
Б'Ром скосил один из говорящих глаз назад и чуть влево.
-- В данный момент самое разумное, как мне кажется, бежать вон в тот
лес, вы согласны? Нам следует как можно скорее отступить, пока все мы не
попали в ловушку.
-- Ладно.
-- Во всяком случае, это единственное, что нам осталось.
К'Сед зашипел от отчаяния. Б'Ром, как видно, решил не просто сказать
правду, но еще и сделать это в очень жесткой форме. Будь на месте принца
другой, более сильный духом, визирь был бы уже давно мертв, К'Сед же лишь
мнил себя таковым. Т'кайская конфедерация выбрала К'Седа предводителем для
противостояния В'Зеку лишь потому, что больше выбирать было некого. Он был
таким, каким он был, и тут уж ничего нельзя было поделать.
-- Очень хорошо. Мы будем отступать к лесу.
Принц надеялся, что не растерял еще навыков обращения с дротиком.
* * *
Хаос охватил уже и правый фланг т'кайцев, который все же находился в
менее критическом состоянии. Однако, подвергаясь непрерывным атакам м'саков,
т'кайские воины ничем не могли помочь отсеченным от них товарищам. Воины
северян хлынули сквозь образовавшуюся в центре брешь и, атаковав правый
фланг, пытались окружить их так же, как перед этим они окружили левый фланг.
-- Сейчас они вновь пойдут на нас! -- крикнула Мария.
Люди старались экономить драгоценные парализующие заряды. Сраженные
м'саки падали, но их место тут же занимали другие. Столь странно павшие в
сражении наводили некоторый ужас на вражеских воинов. Они не знали, что
парализующие ружья не убивают, однако они все же понимали, что оружие землян
не всемогуще.
Павел Конев беспокоил их даже больше, чем парализаторы, когда внезапно
подпрыгивал и издавал дикий вопль: "Бум!" Крик был так же чужд им, привыкшим
к щелканью, шипению и хлопанью, как и мясистое тело человека среди твердых
панцирей. Даже в их преданиях не было упоминаний о духах, выглядевших столь
странно, как он.
Но м'саки были солдатами, и не просто солдатами, но победителями. Как и
в случае с "Летящим фестоном", неожиданного появления чего-то неизвестного
было недостаточно, чтобы устрашить их.
Крик Конева в сравнении с воплем, который издала Мария, показался
простым шепотом. Нападавший на нее враг был настолько потрясен, что смог
лишь неуклюже ударить с плеча своей алебардой. Мария нырнула под нее и
всадила в м'сака заряд с близкого расстояния, после чего стремительным
движением нанесла удар в мозговой центр, расположенный под говорящими
глазами.
Конев старался не применять парализатор. Он разил врагов тем самым
ударом, который так упорно отрабатывал во время похода. После этого удара с
его булавы стекала оранжевая жидкость, а сам он забирался на панцирь
поверженного м'сака и бросал вызов товарищам аборигена. Вызов оставался без
ответа.
Гринбергу все не удавалось выяснить, как идут дела у его друзей. В
данный момент его главной задачей было выжить. Прижавшись к земле, чтобы
избежать удара уже занесенной алебарды, он быстро вскочил, ухватив оружие за
древко и попытался вырвать его из клешней м'сака.
Это было ошибкой. Аборигены были не сильнее землян, но у них было по
четыре хватательных конечности, что позволяло им поднимать гораздо больший
вес. Гринберг несколько раз перекувырнулся в воздухе, пока летел подобно
мухе на крючке рыболовной удочки. Он выпустил древко и плюхнулся на землю.
М'сак занес над Гринбергом алебарду, чтобы покончить с ним.
Но прежде чем м'сак успел опустить оружие, ему пришлось парировать удар
т'кайца. Солдаты из конфедерации юга предприняли неистовую контратаку.
Гринберг вскочил на ноги.
-- Спасибо! -- крикнул он воину, спасшему ему жизнь.
Однако он не сомневался, что абориген не испытывал ни малейшей любви к
людям. Гринберга на данный момент меньше всего занимала мысль, почему
абориген спас его. Причина могла быть любой.
Через какое-то время стало ясно, что, хоть правое крыло т'кайской армии
и потеряло в значительной мере свою боеспособность, ему все же удалось
избежать печальной участи окружения, постигшей левое.
М'саки отступали с боем, но все же отступали. Все больше и больше
вражеских воинов отходило на позиции уже окончательно разгромленного левого
фланга и занималось мародерством. Это было куда легче и куда выгоднее, чем
вести бой с отрядом, все еще готовым продолжать сражение. Правый фланг
т'кайцев, отбросив своих противников, расчистил себе путь и отступал на
юго-восток вдоль берега ручья, защищавшего их с фланга. Три человека
тащились вместе с ним.
* * *
Дженнифер включила корабельный прожектор. С неба на землю хлынул яркий
поток света. Корабль снижался, оглашая окрестности воем сирены. Она желала,
чтобы корабль превратился в ракету, наподобие тех, о которых она читала.
Тогда она бы могла испепелить тысячи м'саков огненной волной, сопровождающей
взрыв, вызванный падением. Иногда жалеешь, что корабли с антигравитационными
двигателями слишком безопасны, чтобы оказаться полезными.
Между тем м'саки приняли свет корабельного прожектора за дар свыше. Они
не обращали на корабль внимания, поглощенные грабежом, до тех пор, пока тот
не опустился на макушки самых неосторожных, превратив их в мокрое пятно.
Остальные бросились врассыпную. Дженнифер дала команду открыть воздушный
шлюз. Ее товарищи восхищенно улыбались, забираясь внутрь.
-- В конечном счете это все-таки оружие! -- воскликнул Гринберг.
-- Как, -- полюбопытствовала Дженнифер, -- ты хочешь взлететь и давить
по одному или по двое?
После небольшой паузы Гринберг, кивнув головой, ответил:
-- Пожалуй, не стоит, я не думаю, что давить тараканов следует
наковальней.
-- Отлично, -- заметила Дженнифер, глядя на экран. -- Они разбегаются.
-- Да. Эту половину армии мы разогнали. -- Гринберг провел грязной
ладонью по лицу. Он зашатался, пытаясь все же устоять. -- Я не припомню,
чтобы за всю мою предыдущую жизнь я хоть раз так уставал. Я думаю, ближайшую
пару ночей нам стоит провести на корабле.
-- Отлично, -- вновь повторила Дженнифер. Она постаралась скрыть легкое
недовольство. Если на борту будет еще кто-нибудь, ей уже не удастся столько
читать.
* * *
Дженнифер прогуливалась вдоль стены, возведенной вокруг небольшого
городка, который назывался Д'Опт. Следом за ней шел Бернард Гринберг. Оба
они наблюдали за м'саками, окружавшими город. Дженнифер желала, чтобы
варвары оказались подальше отсюда. Судя по стене, Д'Опт вряд ли можно было
считать достаточно важным городом. Стена была из обожженного кирпича и
достигала четырех метров в высоту, этого было достаточно для защиты от
разбойников. Для того чтобы защититься от В'Зека и его отрядов, желательно
было бы иметь что-нибудь посерьезнее.
Вблизи раздался топот нижних конечностей. Дженнифер обернулась.
Гринберг последовал ее примеру. Он был старшим по званию, поэтому именно он
сказал:
-- Ваше высочество!
Принц некоторое время молчал. Как и люди, он наблюдал за врагами.
Наконец он сказал:
-- Я надеюсь, нам удастся вернуться в Т'Каи.
-- Я тоже на это надеюсь, ваше высочество, -- ответил Гринберг.
Дженнифер просто кивнула. Стены Т'Каи были в два раза выше и в три раза
шире, чем в Д'Опте, и были сделаны из привозного камня.
-- Вы, мягкотелые, можете оказать нам об этом гораздо большую помощь.
Дженнифер показалось, что принц сильно раздражен. Она считала, что
К'Сед не вправе вымещать на них свое раздражение. Да, конечно, у него сейчас
не самый удачный период в жизни. Бежав с поля боя и скрываясь в лесах, он
хлебнул лиха, а принц не привык к испытаниям.
Несмотря на явное раздражение принца, Гринберг решился возразить:
-- Ваше высочество, боюсь, это было бы не лучшим решением. Вы потеряли
армию, теперь м'саки при желании могли бы пройти через ваши земли, не
встретив никакого сопротивления. Однако вы достаточно сильны, чтобы
заставить их сосредоточить свои силы здесь.
-- Да, но не настолько, чтобы побить их, -- возразил К'Сед. -- Этим мы
сможем лишь потянуть немного время, не так ли? Сразившись же с ними
где-нибудь в другом месте, мы имеем шанс победить.
Дженнифер чуть не задохнулась от возмущения, услышав столь
безосновательное заявление. На этот раз она не колебалась и не запиналась и,
прежде чем Гринберг смог что-либо возразить принцу, выпалила:
-- А можете и потерять все! -- Про себя она подумала: "Ты наверняка все
потеряешь".
-- Но ведь никогда нельзя знать заранее, не так ли? -- голос К'Седа
звенел так, будто он считал, что выиграл очко. -- И вообще, за время после
битвы вы сделали слишком мало, чтобы защитить нас от варваров.
-- Ваше высочество, мы сделали все, что смогли К моему сожалению,
м'саки не захотели сделать нам одолжение и позволить разбить их сразу
К тому времени, как до принца дошел сарказм последней фразы, Дженнифер
уже остыла. К'Сед согнул нижние конечности с левого бока, так что его
панцирь со скрежетом опустился на кирпичи. Это был характерный для ж'бура
жест, выражавший уныние.
-- Я чувствовал, что эта кампания принесет нам несчастье, еще тогда,
когда мы только затевали ее. Даже луна против нас
Уже смеркалось. Гринберг и Дженнифер, не сговариваясь, посмотрели на
восток Дженнифер редко обращала внимание на спутник Л'Pay: какое
беспокойство может доставить мертвая каменная глыба, да еще находящаяся за
сотню тысяч километров? На ее взгляд, сейчас она была столь же
малоинтересна, как и всегда. Диск светился пока довольно тускло, так как
солнце еще не зашло.
-- А что такое случилось с луной, ваше высочество? -- спросила она.
-- В день полнолуния, то есть через три дня, произойдет затмение, --
ответил ей К'Сед так, будто это должно быть известно каждому.
-- Ну и что с того? -- Дженнифер была настолько удивлена, что даже
забыла о титуле К'Седа. -- Вы должны знать, чем вызваны затмения.
Принц, в свою очередь, похоже, был настолько расстроен, что даже не
заметил столь грубого нарушения этикета.
-- Конечно, тем, что тень от нашей планеты падает на поверхность луны.
Любой просвещенный гражданин конфедерации знает это. -- К'Сед скосил один из
своих говорящих глаз в направлении солдат, толпившихся на узких улицах
Д'Опта. -- Однако крестьяне, пастухи и даже ремесленники до сих пор верят в
то, что луну крадут злые силы.
-- Да, это нездорово, -- заметил Гринберг.
Дженнифер подумала, что это его высказывание, пожалуй, самое сдержанное
из всех, которые она слышала. Так как здешняя цивилизация уже достигла
некоторого примитивного уровня развития техники, то жители Л'Pay, или по
крайней мере т'кайской конфедерации, были уже относительно свободны от
суеверий. Но ключевое слово здесь было именно _относительно_. А так как люди
вели торговые дела в основном со знатными и богатыми купцами, Дженнифер не
была информирована относительно того, насколько легковерно большинство
местного населения. Похоже, она еще кое-что упустила. К'Сед указывал ей на
т'кайские знамена бронзового цвета, которые все еще развевались, бросая
вызов м'сакам.
-- Возможно, мы ошиблись в выборе цвета, но когда луна, имея точно
такой же оттенок, будет проглочена, то может ли невежественная часть
населения истолковать это иначе, как знамение того, что Т'Каи будет
проглочена м'саками? Воистину я очень бы удивился, будь это иначе.
К'Седа не назовешь простаком, отметила про себя Дженнифер, но даже
самые искушенные на слаборазвитых планетах ощущают, как их начинает
охватывать глубоко спрятанный доселе страх, когда приходит беда.
-- Может быть, мы сможем просветить ваших солдат... -- Дженнифер
запнулась, почувствовав на себе саркастический взгляд Гринберга. Она поняла,
что сморозила глупость. За три дня не справишься с предрассудками,
формировавшимися веками. -- Ваше высочество, а ваши воины знают, что
предстоит затмение?
-- К несчастью, да. Мы пытались скрыть это от них, но даже дикари
м'сака знают об этом, и именно от них этот слух пришел в наши войска. Время
от времени они забавляются тем, что кричат о предстоящем затмении нашим
часовым, а также о том, что в эту ночь они окончательно разгромят нас. Я
боюсь... -- поколебавшись, К'Сед продолжил: -- Я боюсь, что они правы.
* * *
-- Вы уверены, что это благоразумно -- предупреждать врагов о наших
намерениях? -- спросил З'Йон, слушая, как воины м'сака выкрикивают угрозы
южанам, запертым в Д'Опте.
-- А почему бы и нет? -- величественно ответил В'Зек. -- Мы сеем в их
рядах страх и ощущение неизбежности. И, кроме того, у них нет уверенности,
что мы не обманываем их. Хотя едва ли я устою перед искушением и отложу
нападение.
-- Однако, возможно, это было бы мудрым решением, мой господин, --
заметил З'Йон.
-- Что? Почему? -- спросил В'Зек, полностью распрямив конечности и
возвышаясь над З'Йоном.
Он говорил медленно и зловеще, и голос его звучал подобно дальним
раскатам грома -- недостаточно дальним, подумал шаман и подогнув свои
конечности, плюхнулся на землю, проехавшись панцирем по грязи.
-- Почему? -- повторил В'Зек. -- Говори, если тебе дороги твои клешни!
-- Молтингсы подсказывают мне, мой господин, что нам будет легче
сражаться, отложи мы нападение.
-- Ты что, шаман, общался с молтингсами?
Вопрос вождя повис в воздухе. З'Йон панцирем ощущал нависшую над ним
тяжесть, как если бы это был тот огромный небесный предмет из металла,
превративший в студень дюжину м'саков. Стараясь подавить невольную дрожь, он
напомнил вождю:
-- Вы сами позволили мне делать это забавы ради.
-- Может, ради _твоей_ забавы. Я, шаман, не развлекаюсь, и не собираюсь
развлекаться твоими забавами. Этой ночью мы атакуем врага и разобьем. И если
ты еще раз рискнешь заявить, что молтингсы посоветовали тебе что-то другое,
я навсегда отобью у тебя охоту к подобным забавам, поверь моему слову. Ты
понял меня?
-- Всеми четырьмя клешнями, о мой господин, -- заверил вождя З'Йон и с
поспешностью убрался восвояси.
* * *
Дженнифер наблюдала, как Гринберг отрезает еще одно превосходно
зажаренное сочное ребрышко.
-- Приговоренный не прочь хорошо поесть, -- заметил он, жуя, и, вскинув
брови, взглянул на нее. -- Наверняка это цитата из какой-нибудь древней
научно-фантастической книжки.
Дженнифер не торопилась с ответом, глотая кусок и одновременно отрезая
себе еще. Автоповар на "Летящем фестоне" был специалистом по мясным блюдам,
да и почти по всем другим тоже. Правда, Конев ворчал, что его водка пригодна
только для термометров. Наконец Дженнифер ответила:
-- Нет, я думаю, это из чего-то еще более древнего.
-- Возможно, -- согласилась Мария. -- Но это справедливо всегда и
везде.
-- Несомненно, -- опять вступил в разговор Гринберг. -- Сегодня вечером
т'кайцы наверняка тоже признают его уместность.
И рассказал остальным то, что они с Дженнифер узнали от К'Седа. Конев
слегка кивнул.
-- Я слышал радостные вопли варваров. Но не очень понял, переводчик
тратит уйму времени, чтобы разобрать их речь. Но, может, они просто
запугивают?
-- Ни в малейшей степени, -- отвечал Гринберг. -- Поэтому нам следует
держаться поближе к кораблю. В противном случае может случиться так, что нам
придется с боем пробираться через толпу охваченных паникой или жаждой крови
ж'буров. На мой взгляд, это будет сплошной кошмар.
-- Разумно, -- согласился Конев.
Мария, чуть помедлив, выразила свое согласие кивком.
-- Как жаль, что мы не можем укрыть и т'кайцев на нашем корабле.
-- Да, если падет конфедерация, мы потеряем отличный рынок сбыта, --
заметила Мария. -- Я уверена, что у В'Зека вряд ли возникнет желание иметь с
нами дело.
-- Я вовсе не то хотела сказать! -- рассердилась Дженнифер. Она
заметила, что все удивленно обратили на нее свои взоры, осознав, что до сих
пор ничто не могло заинтересовать ее до такой степени, чтобы рассердить. --
Мы-то убежим, а конфедерация, имеющая на этой планете самую высокоразвитую
культуру, падет. Мне кажется, это поважнее всяких там рынков сбыта.
-- Ты, несомненно, права, -- заметил Гринберг. -- Я уже говорил это
перед запуском авиеток, помнишь? Как ты думаешь, почему мы тратим столько
сил на то, чтобы спасти Т'Каи? Я ни за какие деньги не стал бы выполнять
обязанности пехотинца, не будь у меня любви и уважения к местным жителям.
Разве персонажи твоих древних книг заботились только о собственной выгоде?
Дженнифер закусила губу.
-- Нет, конечно нет, ты же знаешь, главным для них было жить честно.
-- Отлично, -- в голосе Гринберга чувствовалось облегчение -- Тогда что
же нам предпринять...
-- Постой-ка, -- воскликнула Дженнифер.
Все трое опять удивленно уставились на нее. Похоже, сейчас ее ничто не
могло остановить. Захваченная неведомой мыслью, Дженнифер не обращала на них
никакого внимания. Она встала из-за стола и опрометью бросилась в свою
кабину. Конев крикнул ей вслед:
-- Эй, какая муха тебя укусила?
Это замечание также было проигнорировано. Через пару минут Дженнифер
вернулась с ридером, настроенным на нужное место рассказа. Она протянула его
Гринбергу.
-- Вот здесь, смотри, я думаю это важно. Гринберг нацепил ридер на нос.
Чуть погодя он снял его со словами:
-- Дженнифер, к сожалению, я ничего не могу разобрать в этом
среднеанглийском. Объясни.
Раздраженно хмыкнув, она отобрала ридер, заглянула в него и вернула
капитану.
-- Рассказ называется: "Человек, продавший Луну". Видите кружок здесь и
вот на этой странице? -- Она нажала кнопку ВПЕРЕД. -- И здесь... -- Еще одно
нажатие. -- ...а также вот тут?
-- Внутри одного напечатано "6+"? Да, я вижу. Но что это, какой-то
магический символ?
Она объяснила Гринбергу, что под этим подразумевается Все трое
переглянулись.
-- Должен признать, что этому герою Хайнлайна не откажешь в
сообразительности. Но все же я никак не могу представить, как это поможет
нам в разрешении здешних проблем, -- сказал Гринберг, растягивая слова.
Дженнифер была разочарована, она полагала, что Гринберг на лету схватит
ее мысль. "О как это поэтично", -- подумала Дженнифер. Она рассчитывала, что
занятие торговлей поможет ее изучению научной фантастики среднеанглийского
периода, а на самом деле среднеанглийская фантастика способна помочь ее
товарищам торговцам. Весьма довольная этой мыслью, она наконец соизволила
дать более подробные разъяснения.
-- Но где мы сможем добыть такое количество сажи? Опять же что касается
ракет? -- спросил Конев.
-- Нам не понадобятся ракеты, так же, как, впрочем, и сажа. Вместо
этого...
Дженнифер изложила свой план, следя за тем, чтобы для трех торговцев не
осталось неясных мест.
-- Возможно, этот номер у нас и пройдет, но взяться за дело надо не
мешкая.
-- Увести отсюда "Летящий фестон" будет непросто, -- заметила Мария,
выслушав предложение Дженнифер.
-- Да, кто-то из нас должен остаться здесь, показать, т'кайцам, что мы
не бросили их, -- голос Гринберга звучал твердо, но чувствовалось, что сама
эта идея не доставляет ему особого удовольствия. -- Я думаю, остаемся все,
кроме Дженнифер. Это ее деревянная лошадка, пусть прокатится, если сможет
-- Да, и не плохо, если у нее останется хоть какая-то надежда уцелеть в
этой заварушке. Как, впрочем, и у нас. Особенно, если у нее ничего не
получится, -- добавила Мария.
Дженнифер судорожно глотнула. Если ее план не сработает, то в момент
падения Д'Опта она будет очень далеко. В академии ее не готовили к тому,
чтобы рисковать чужими жизнями, однако сейчас это было неизбежно.
-- Должно получиться, -- твердо сказала она. Ногти ее при этом впились
в ладони. Дженнифер понимала, что поставлено на карту.
* * *
Охранник доложил В'Зеку, что с ним хочет говорить З'Йон. В'Зек отослал
из своей палатки т'каянку:
-- Должно быть, что-то важное привело тебя? -- прогромыхал вождь.
Его вопрос звучал скорее как угроза. З'Йон почтительно поклонился, но в
голосе его слышались иронические нотки.
-- Пожалуй, если вам хотелось бы поскорее узнать, что "большой небесный
предмет" улетел из Д'Опта.
-- В самом деле. -- В'Зек в то же мгновение забыл о даме, несмотря на
то что выемки ее панциря были столь изящны, а сочленения ног удивительно
гибки.
-- То есть мягкотелые наконец-то покинули своих друзей? Так? -- Он
желал, чтобы непонятный "летающий предмет" находился подальше от этих мест.
Без вмешательства чужаков он подавит Т'Каи, затратив намного меньше усилий.
Но З'Йон в один момент разрушил все его надежды.
-- Мой господин, сами мягкотелые до сих пор остаются в Д'Опте. После
того как "небесный предмет" улетел, их видели на стенах.
Вождь разразился проклятиями:
-- Значит, они замышляют что-то еще! Ладно, пусть попробуют. Луна все
равно завтра станет черной, а затем красной, и мягкотелые тут ничего не
смогут поделать. А мои воины будут сражаться как никогда храбро, ибо они
Знают: затмение луны означает падение Т'Каи. Они будут уверены в этом, так
как ты будешь усердно вдалбливать это в их тупые головы, не правда ли,
З'Йон?
-- Конечно, мой господин.
Шаман подавил охватившую его дрожь. В'Зек был наиболее опасен, когда
говорил вкрадчиво. З'Йон постарался побыстрее исчезнуть из поля зрения
вождя. Ему было интересно, сколько говорящих глаз ему удалось бы сохранить,
не следуй он указаниям В'Зека столь педантично. "Скорее всего не больше
одного", -- подумал он, вновь содрогнувшись.
В'Зек смотрел вслед шаману. Он знал, З'Йон сомневается в успехе их
предприятия. Он и сам сомневался. Его волновали мягкотелые. Их мощь. Хотя и
не скажешь, что они искусные воины, но все же они представляли некоторую
опасность. Он предпочел бы иметь их в рядах своих сторонников, а не врагов.
Но он должен разбить их, как и тех, кого они выбрали себе в союзники, и
после второй победы с этим союзом должно быть навсегда покончено. Временами
он даже подумывал о том, чтобы торговать с ними в дальнейшем. Хотел бы он
знать, что они запросят за то оружие, которое вызывает короткий сон.
Но больше всего его сейчас интересовало, что они замышляют. Стражник
прервал его размышления:
-- Мой господин, привести женщину обратно?
-- А? Нет, отстань. У меня пропало желание. После завтрашней победы мы
все сможем насладиться этими южанками.
-- Да, так и будет! -- с присущим ему рвением ответил гвардеец В'Зек
надеялся, что сможет оправдать надежды своей армии.
* * *
Дженнифер наблюдала за Л'Рау на обзорном экране. Планета была настолько
маленькая, что Дженнифер могла бы накрыть ее ладонью. Запущенные с "Летящего
фестона" роботы были заняты приготовлением всего необходимого к предстоящей
ночи. Она сидела за компьютером, следя за тем, чтобы поблескивающие
металлические сфероиды выполняли ее команды. Наконец все было сделано так,
как она хотела. До начала операции еще оставалось порядочно времени.
Дженнифер решила, что разумнее всего пойти спать.
Последняя смутная мысль перед сном была о том, что Хайнлайн бы ее
одобрил.
* * *
Солнце клонилось к закату. По небу плыла восходящая луна. А тень
планеты уже подкрадывалась к ней. Увидев, что начинается затмение, м'саки
подняли страшный шум, напоминавший грохот пары сотен тамтамов.
Переводчику иногда удавалось выделить обрывки фраз. В большинстве это
были угрозы, которые выкрикивают тупые солдаты на любой планете. Но
некоторые обладали чуть большим воображением, так, один, самый остроумный,
спрашивал защитников Д'Опта имена их женщин, чтобы знать, как их позвать,
когда он ворвется в город.
Однако шум в стане м'саков постепенно стихал. Среди солдат выделялся
один огромный ж'бур. Гринберг подумал, что, по-видимому, это и есть грозный
В'Зек.
-- Сдавайтесь! -- орал этот громила т'кайцам. Он говорил на языке южан
так чисто, что переводчик почти не "икал". -- Даю вам последний шанс!
Поглядите на небо, даже оно говорит вам, что удача будет на моей стороне.
Принц К'Сед махнул хватающей клешней Гринбергу. Капитан торговцев вышел
вперед, так, чтобы м'саки смогли увидеть его. Он надеялся, что вид человека
выбьет нападавших из колеи.
-- В'Зек, ты ошибаешься! -- переводчик и установленные вдоль стены
усилители придали его голосу устрашающую силу.
-- Можешь реветь так громко, как тебе вздумается, мягкотелый, --
ответил ему В'Зек. -- Твои дешевые трюки уже надоели. Мы не дети, чтобы
принимать их на веру. Как небесный ф'ной решил пустить луне кровь, так и мы
пустим вам кровь этой ночью, а потом и всем остальным т'кайцам. М'сакские
воины одобрительно закричали за его спиной.
-- Ты ошибаешься, В'Зек! -- повторил Гринберг. -- Посмотри на небо,
если не веришь мне, и ты увидишь подтверждение мощи Т'Каи.
-- Ты, как всегда, лжешь. Но это не спасет тебя. -- В'Зек обернулся к
своим отрядам: -- В атаку!
Вождь подал знак строю лучников открыть огонь, чтобы смести защитников
со стен. Т'кайцы открыли ответный огонь. Гринберг поспешно нырнул за
парапет. Он был более уязвим для стрел, чем любой из аборигенов.
-- Мягкотелый, а что, если ты ошибаешься и твоя уловка не удастся?
Только Б'Ром мог задать этот вопрос.
-- Тогда мы погибнем, -- ответил Гринберг.
Его ответ заставил замолчать даже циничного визиря. Б'Ром удалился Будь
он человеком, наверняка при этом покачал бы головой.
Стрелы пробили т'кайское знамя над головой капитана. Он взглянул вверх.
В хватающей клешне, символе конфедерации, зияла дыра. Не склонный к
суевериям Гринберг отвел взгляд.
На стене где-то рядом раздавались крики и тревожное постукивание.
Единственное слово, которое Гринберг смог разобрать из перегруженного
бессвязными криками переводчика было -- лестницы!
Хотя ряда кольев, вбитых в стену, было вполне достаточно для ж'буров,
но когда такие приспособления отсутствовали, аборигены, из-за особенностей
телосложения, нуждались в более широких и более громоздких лестницах, чем
те, что использовали люди. М'саки подтаскивали их к стенам Д'Опта и
карабкались наверх. На этой планете держать оборону было труднее, чем на
Земле в средние века, -- штурмовые лестницы м'саков были гораздо тяжелее, и
их гораздо труднее было опрокинуть.
Как только на вершине лестницы появились первые нападающие, Гринберг,
стараясь не привлекать особого внимания, пустил в ход парализатор. Варвары,
добравшиеся до зубцов, тут же падали вниз, на головы своих товарищей, и
крушили все своей тяжестью. Приободренные таким оборотом событий, т'кайцы
принялись с помощью рогатин отбрасывать внезапно опустевшие лестницы.
-- Неплохая идея! -- крикнул Конев. Он последовал примеру Гринберга.
Еще один ряд падений, еще раз отброшенные лестницы.
-- Было бы неплохо иметь побольше зарядов. -- Гринберг проверил обойму.
-- Я расстрелял уже половину.
-- А я восемь, -- откликнулся Конев.
Марии нигде не было видно. Гринберг надеялся, что ее не убило во время
обстрела. И еще ему хотелось надеяться, что его самого тоже не убьют.
-- Лестницы!
Этот крик раздался сразу с двух направлений. Капитан посмотрел на небо.
Тень Л'Рау затмила уже более половины луны, но полностью она закроется не
раньше чем через час.
-- Лестницы!
Этот крик раздался достаточно далеко. _Щелчок-хлопок-шипение-щелчок_.
Теперь Гринберг слышал это т'кайское слово достаточно часто, чтобы понять
его и без переводчика, хотя для того чтобы произнести его, ему все равно
понадобилась бы электроника.
-- Лес... -- На этот раз крик внезапно оборвался после
_щелчок-хлопок_... Похоже, стрела нашла свою цель. М'саки бросили все свои
силы в атаку. Гринберг забеспокоился. Дженнифер не учла возможности того,
что Д'Опт падет раньше, чем окончится затмение. Не учел этого и он. Эта
ошибка могла стать последней в его жизни.
* * *
-- Вперед! -- ревел В'Зек -- Вперед!
Он желал бы первым забраться на лестницу и ворваться в Д'Опт.
Оставаться сзади, пока его воины сделают свою работу, было самой тяжелой
обязанностью вождя. Он поправил себя, нет, самой тяжелой обязанностью было
знать, что ты обязан оставаться сзади и в то же время принуждать других идти
в самое пекло, можно сказать, на убой.
Если его это волнует, удивился он самому себе, то, может, он стал
цивилизованным? Он нашел эту идею нелепой, подумав, что просто немного
переутомился.
Двумя глазами он критически окинул поле битвы, третий повернул к
З'Йону, обрезавшему замечательный панцирь м'сака так, чтобы не оставалось
острых краев, которые могли бы повредить мягкие ткани. Четвертый его глаз,
как обычно большую часть ночи, смотрел на луну. С каждой минутой светящаяся
часть становилась все меньше.
-- Ты был прав, шаман, -- сказал он, с его стороны это была огромная
уступка. Но даже вождь чувствовал себя маленьким и незначительным, когда
естественный порядок мироздания переворачивался вверх дном.
З'Йон не отвечал, пока не закончил свою работу. Окажись его
предсказание неверным, он не осмелился бы на такую вольность. То, что с ним
случилось бы, окажись он не прав, во всех случаях было бы неприятным
зрелищем. Шаман надеялся, что его голос прозвучал скорее небрежно, чем
облегченно, когда он сказал:
-- Да, кажется, так.
-- Воины хорошо знают, что знаменует предстоящее чудо, -- продолжал
В'Зек. -- Они храбро сражаются. Я думаю, они захватят городские ворота не
позже, чем челюсти небесного ф'ноя целиком заглотят луну. Ты правильно
поступил, растолковав воинам предстоящее событие, это, я думаю, подняло их
боевой дух.
-- Я лишь выполнил ваше приказание, мой господин. -- З'Йон ощутил
покалывание в говорящих глазах, вспомнив недавно испытанный страх. Очередная
лестница, как раз напротив того места, где стояли шаман и вождь,
опрокинулась. Раненые м'саки от боли молотили ногами по воздуху. Один лежал
неподвижно. -- Эти там, в городе, тоже неплохо сражаются
-- Несомненно, вожди вместе с мягкотелыми задурманили их всяким вздором
так, что они не осознают нашего могущества, -- презрительно сказал В'Зек и
указал клешней: -- Смотри туда! Сейчас мои воины захватят часть стены!
Уверен, т'кайцы долго не протянут.
-- Конечно, нет, мой господин. -- З'Йон предпочитал не вспоминать о том
случае с молтингсами, возможно, он бы не испытывал этих приступов малодушия,
будь он столь же возбужден, как и В'Зек. Шаман попытался подавить мучившие
его сомнения. Ему ведь приходилось ошибаться и раньше, и довольно часто.
На небе остался лишь крошечный кусочек луны. В'Зек закричал, перекрывая
шум битвы:
-- Мы уже держим победу в своих клешнях! Ударьте сильнее, и Т'Каи
падет. Небо предвещает нам победу!
-- Небо предвещает нам победу! -- подхватили его воины и удвоили свои
усилия Тусклый красный свет затруднял наблюдение за сражением, но вопль
сирен со стен указывал места, где м'саки бросали в бой свежие силы. В конце
концов З'Йон решил, что и на этот раз ошибся.
* * *
Последняя частичка света исчезла с лика луны.
-- Пришла очередь Дженнифер, -- пробормотал Гринберг себе под нос. --
Давай разворачивай свои штуковины, иначе развернуться придется т'кайцам.
Последовавшая пауза длилась довольно долго, и ее уже нельзя было
списать на одну только скорость света. Капитан, посылая на голову Дженнифер
все проклятия, которые только смог вспомнить, нажимал на кнопку вызова. Как
бы он хотел завязать этот чертов ридер вокруг ее шеи. Он уже принялся
строить более изощренные планы расправы с Дженнифер, как вдруг раздался ее
голос:
-- Прием.
Он проверил по часам: прошло менее пятнадцати секунд. Очевидно, она
решила сперва запустить программу, а затем уже ответить. Гринберг чувствовал
себя пристыженным. В пылу сражения он совсем потерял ощущение времени.
Он надеялся, что ждать результатов не придется слишком долго. Т'кайские
воины отчаянно сражались с м'саками, захватившими два или три плацдарма на
вершине стены. Т'кайцы пытались не допустить того, чтобы враг прорвался в
Д'Опт. Если они сейчас отступят, то уже ничто не сможет их спасти. Но
прикажи он Дженнифер начинать до того, как затмение станет полным, вся ее
задумка могла обернуться пшиком.
Впрочем, промедли они, исход будет тот же. Он гадал, сколько времени
займет вся эта процедура на "Летящем фестоне". Наконец решив -- пора, он
включил запись, загруженную в его переводчик. Усилители вдоль стены
наполнили поле битвы грохотом, в сравнении с которым все крики В'Зека
казались тихим шепотом.
-- Истинные небеса провозглашают славу Т'Каи! Сомневающиеся, обратите
свой взор к небу, и вы сами увидите истину!
Запись повторялась снова и снова. В перерывах между сообщениями капитан
слышал то, что он так надеялся услышать -- тишину. И т'кайцы, и м'саки
устремили свои взоры к небу.
-- Черт возьми, Дженнифер, поторопись, -- прошептал Гринберг. Он
позаботился, чтобы переводчик не переводил эти его слова.
--... Обратите свой взор к небу, и вы сами увидите истину!
Возможно, для того, чтобы запугать войска м'саков, было достаточно уже
этого рева, так как раньше они никогда его не слышали. "Еще один трюк
мягкотелых, -- подумал В'Зек, -- который так же глуп, как и остальные их
трюки" Тем не менее он тоже смотрел вверх Им это не поможет, несмотря на
этот назойливый голос, вновь и вновь ударяющий по его барабанным перепонкам,
Луна останется тусклой и бронзовой, пусть загадочной, но такой, как всегда.
В'Зек раскатисто рассмеялся. И последний их обман провалился. Никто,
кроме небесного ф'ноя не мог причинить зла луне.
-- Ложь! -- кричал В'Зек. -- Ложь!
И в то время, как он кричал это, луна начала меняться.
* * *
Световой парус -- это полоса покрытой алюминием пластиковой пленки,
тонкая, как газ. В поперечнике он достигает тысяч километров. Будучи
полностью раскрытым, он использует энергию фотонов, точно так же, как
морские парусники используют энергию ветра. В случае необходимости,
например, при поломке внутреннего источника энергии, он служит хорошим
запасным двигателем для звездных кораблей.
Все используют световые паруса для единственной цели -- отражения
фотонов. Никого не интересует, что происходит с ними потом. Но Дженнифер не
умела думать как все. Она скривила губы -- в этом, можно не сомневаться, они
с Гринбергом единодушны.
Она сообразила, что световой парус можно использовать и как зеркало. И
при помощи корабельных роботов изготовила из него зеркало очень необычной
формы.
У нее уже давно все было готово. Конечно, когда ее вызывал Гринберг,
она читала, но она не потеряла ни секунды, сходу приступив к делу.
Требовалось наклонить зеркало на пару градусов, так, чтобы отражаемый им
свет осветил спутник Л'Pay.
Как только Дженнифер убедилась, что роботы все сделали правильно, она
вернулась к чтению книги "Человек, продавший Луну".
* * *
Ожидание, кажется, длилось уже целую вечность. "М'саки не будут ждать
долго, -- подумал Гринберг, -- особенно если их вождь через каждые несколько
секунд вопит: "Ложь!"
Но вот край луны, которая должна была оставаться бронзово-тусклой еще
по крайней мере час, окрасился в золотистый цвет.
Гораздо быстрее, чем двигалась тень Л'Рау, сияющая клешня -- эмблема
Т'Каи перемещалась по диску луны на полагавшееся ей место в центре.
Воодушевленные воины конфедерации с новыми силами обрушились на своих
врагов. Люди обещали чудо, но Гринберг знал, что верили в это немногие.
Что касается м'саков...
-- Спасайтесь! -- кричал Гринберг в транслятор. -- Спасайтесь, пока
гнев небес не покарал вас! -- Варварам требовался лишь небольшой толчок.
* * *
-- Остановите их! -- пронзительно кричал В'Зек. Мимо него пробегал
воин. Он тоже кричал, но что-то нечленораздельное. Глаза его были устремлены
к ужасной луне. В'Зек попытался схватить дезертира. Но тот вырвался из
объятий вождя и бросился прочь. В'Зек метнул в него топорик, но промахнулся.
Нижние челюсти вождя лязгнули в неистовой ярости. Только что он
управлял армией, удовлетворявшей даже его строгим требованиям. Теперь это
была всего лишь толпа, охваченная паникой.
-- Остановитесь! -- вновь заорал он. -- Если мы остановимся, завтра мы
победим.
-- Они не остановятся, -- тихо сказал З'Йон. Даже шаман, проклятия на
его голову, смотрел в небо тремя глазами.
-- А завтра здесь будут засады за каждым деревом, за каждой скалой.
Раньше мы внушали т'кайцам страх. Но теперь можно считать, что нам повезет,
если удастся прорваться назад, в свои леса.
Говорящие глаза В'Зека угрюмо опустились. Шаман как всегда прав. М'саки
должны идти на каждое сражение, _зная_, что эти изнеженные южане никогда не
смогут противостоять им. И до сих пор южане, действительно, не могли. Но
теперь, теперь т'кайцы, проклятие на их головы, _знали_: даже небеса за них.
И что еще хуже, так считали и его воины.
Он обернулся к З'Йону.
-- Почему ты не предупредил меня?
-- Мой господин! -- запротестовал З'Йон, вытаскивая дощечку для
гадания. На самом деле она была нужна ему лишь для того, чтобы помочь
выложить правду. -- Мой господин, я предупреждал вас, молтингсы указывают,
нужно быть осторожным...
-- Чума возьми эти молтингсы! -- В'Зек прыгнул на шамана, и его клешня,
вооруженная боевым топором, пробила насквозь панцирь З'Йона, как раз
чуть-чуть левее центральной пары говорящих глаз. З'Йон был мертв еще до
того, как его панцирь коснулся земли.
В'Зек ухватился за ручку к вытащил топор. Он понял, что убийство З'Йона
ничего не решало, слова шамана были правдой. Так или иначе у него больше не
оставалось доводов, которые могли бы убедить его армию. И, чуть помешкав,
В'Зек последовал примеру своей побитой, напуганной армии, бежавшей на север.
До тех пор пока небесный ф'ной, начавший ослаблять свои объятия,
удерживал луну, ненавистная эмблема Т'Каи ослепительно сверкала над ними. Но
она осталась навсегда выжженным клеймом в их душах. Как и предсказывал З'Йон
-- еще одна горькая правда, -- немногие добрались домой.
* * *
"Летящий фестон" готовился к прорыву через гиперпространство. Глядя на
экран, Дженнифер видела, как уменьшается и тускнеет солнце Л'Pay, и с
нетерпением ждала, когда оно наконец исчезнет. До цивилизации было рукой
подать.
-- Обратно в университет, -- мечтательно промурлыкала Дженнифер.
Бернард Гринберг услышал ее. Он усмехнулся.
-- Я и сам не хотел потерять Л'Рау. Я уже говорил. Во всяком случае ты
придумала, как сотворить чудо, и тебе удалось это сделать. Ты хорошо
поработала.
С тех пор как Дженнифер в последний раз посадила "Летящий фестон" на
планету, капитан разговаривал с ней не так, как прежде. В тот раз он
расцеловал ее, тогда как раньше, казалось, едва ее замечал, словно
какой-нибудь ненужный инструмент. "Теперь я больше не мешаю", -- осознала
она. Она показала себя настоящим членом экипажа. И этот поцелуй, означавший,
что она принята в члены экипажа, стоил сотни тех, которые мужчины пытались
запечатлеть на ее привлекательном лице.
-- Если говорить о чудесах, это затмение было видно всему полушарию, --
заметил Конев. -- Интересно, какое воздействие оно оказало на тех ж'буров,
которые никогда не слышали о Т'Каи?
Отпив глоток корабельной водки, он впервые не пожаловался на ее
качество, что лучше всяких слов говорило об испытываемом им облегчении.
-- Дав последующим поколениям писателей и ученых что-либо новое, не
стоит беспокоиться о том, пригодится ли это им, -- вступила в разговор
Мария. Ее движения были медленными и аккуратными. Рентгеновские лучи
показали, что, к счастью, у нее был лишь огромный синяк на плече, результат
попадания камня. Ключица была цела. Левой рукой она подняла рюмку. -- О чем
тут говорить, выпьем за ученого, который спас нас. -- Она выпила.
-- И за прибыль, -- сказал Конев и выпил. -- И за цивилизацию и рынок,
спасенные для нашей дальнейшей торговли.
Дженнифер почувствовала, что ее щеки начинают розоветь. Она тоже
выпила. После этого даже уши ее запылали.
-- Тост! -- потребовала Мария, что заставило Дженнифер поперхнуться и
закашляться.
-- С удовольствием постучу тебе по спине, -- галантно предложил
Гринберг. -- С тобой все в порядке? -- И после ее утвердительного кивка
усмехнулся. -- Хорошо, потому что мне тоже хотелось бы услышать твой тост.
-- Я не умею произносить тосты, -- сказала Дженнифер со своей обычной
нерешительностью. И, чуть помедлив, добавила: -- Я просто рада, что мы нашли
выход из положения... И очень приятно лететь домой.
-- И нам тоже, верно? -- воскликнул Гринберг. Конев и Мария снова
наполнили свои стаканы в молчаливом одобрении.
Капитан выпил, после чего спросил:
-- Чем ты собираешься заняться после возвращения?
-- Что ж, наверное, вернусь в университет, на свой факультет, и
продолжу работу над диссертацией, -- ответила Дженнифер, удивленная
вопросом. -- Что же мне еще делать?
-- А ты когда-нибудь думала о том, чтобы слетать с нами еще разок?
-- Почему ты надумал пригласить меня? -- спросила Дженнифер.
Она вовсе не была ослеплена тем, что происходило вокруг нее, и далеко
не так глупа. Более того, она догадывалась, Гринберг должен был испытывать
соблазн оставить ее на Л'Pay.
Но сейчас он сказал:
-- Потому что успех сопутствует удачливому. Ты знаешь, этот твой
маленький удачный ход принес тебе звание рядового и долю в прибыли вместо
простой оплаты. И с твоей... э-э-э... академической подготовкой... --
Дженнифер полагала, что ему следовало сказать: "бесполезной академической
подготовкой", -- ты была бы полезна и впредь. Кто знает? Ты могла бы
выдумать какой-нибудь трюк еще похлеще.
-- Неужели ты действительно так думаешь? -- Она не верила своим ушам.
-- Конечно, -- подтвердил Гринберг.
-- Мы были бы рады и впредь видеть тебя среди нас, -- согласилась
Мария.
Конев утвердительно кивнул.
-- Спасибо вам всем. Я даже не могу выразить, как я вам благодарна. --
Она повернулась к Гринбергу и поцеловала его. И когда он обнял ее за талию,
Дженнифер почувствовала, что ничего не имеет против. Но она все же покачала
головой. -- Одного раза мне вполне достаточно. Я в этом уверена.
Университетский костюм мне идет больше.
-- Хорошо, -- согласился Гринберг. -- Понятно, но в любом случае ты
получишь звание рядового. Ты заслужила его, независимо от того, захочешь ты
этим воспользоваться или нет.
-- Спасибо, -- повторила она. -- Это очень любезно с вашей стороны. Я
не могу отвергнуть такое предложение. Но пусть вас не беспокоит, что я
когда-нибудь воспользуюсь вашим любезным предложением.
-- Конечно, нет, -- согласился Гринберг.
Дженнифер лукаво взглянула на него. Как капитану торговцев, ему часто
приходилось убеждать других сделать так, как хотел он. "Нет, в этот раз, у
тебя ничего не выйдет", -- подумала она.
Эсетеры
III
Меховой гребень, топорщившийся над глазами Газара, слегка подрагивал.
"Эсетеры производят впечатление существ, с которыми можно вести серьезные
торговые дела", -- подумала Дженнифер. По крайней мере, она на это
надеялась. Однако за минувшие два часа Газар не показал ничего стоящего, по
сути один утиль, ну хорошо, пусть не утиль, но определенно ничего такого,
что могло бы заинтересовать.
Пока эсетерский торговец рылся в своей плетеной корзине, Дженнифер уже
не в первый раз задавала себе вопрос, почему она сидит, скрестив ноги, на
толстой ветке дерева, торгуясь по мелочам с чужестранцем, сильно
напоминавшим голубого плюшевого шимпанзе с цепким хвостом.
После первого полета, позволившего Дженнифер испытать на собственной
шкуре то, что описывалось в научной фантастике среднеанглийского периода, у
нее были твердые намерения всецело посвятить себя изучению среднеанглийской
литературы.
С тех пор Дженнифер совершила еще два полета и до сих пор так и не
смогла понять, что побудило ее отправиться во второе путешествие.
Действительно ли виной всему стала депрессия, в которой она пребывала после
того, как не получила преподавательской работы? Ведь именно это Дженнифер
считала своим истинным призванием.
Она отогнала эти бесполезные мысли, так как заметила, что большие
золотые глаза Газара, пожалуй, единственное во внешнем облике туземца, что
разительно отличало оного от шимпанзе, возбужденно расширились. С хорошо
разыгранным драматическим накалом он извлек некий предмет, доселе скрываемый
его шестипалыми руками. Туземец принялся пронзительно кричать. Электронный
переводчик, который Дженнифер всегда носила на поясе, перевел его слова на
испанглийский:
-- Здесь, мой собрат по ремеслу, нечто такое, что лишь немногие смогут
показать тебе.
-- Позволь посмотреть, -- тихий, с придыханием голос Дженнифер не смог
включить переводчик. Она попыталась вновь, чуть громче: -- Пожалуйста,
позволь мне посмотреть.
Прибор выдал ряд хриплых пронзительных криков и воплей.
-- Гляди, -- когда Газар раскрыл ладони, его гребень гордо
встрепенулся. -- Это резьба на бивне _омфоса_. Очевидно, что он очень, очень
древний.
-- Почему "очевидно"? -- поймала его на слове Дженнифер, желая
выяснить, были ли у того бесспорные доказательства подлинности вещи. Бивень
был желтый, а резьба выполнена в необычном для Эсета стиле Манера резьбы
казалась энергичной, излишне вычурной и, может быть, не очень тонкой. Но
выполнено мастерски. В цивилизованном мире коллекционеры выложили бы за этот
бивень кучу денег.
-- Уверен, любой малыш знает... -- начал Газар. После чего испустил
пронзительный визг, который был похож на скрежет вилки по сковороде. Для
него это был обыкновенный смех. Он смеялся над собой. -- Действительно, а
почему это должна знать ты, пришедшая из лишенных лесов межзвездных пустынь?
"Очевидно" потому, что как только мои пра-пра-пра-предки переселились в этот
лес, храбро пройдя через Пустые земли, они начали охотиться на омфосов,
водившихся здесь. Прошло уже более тысячи зим с тех пор, как видели
последнего омфоса.
-- О! -- Дженнифер была рада, что чужеземец не заметил чувства
неприязни, отразившегося на ее лице. Она была уверена, что люди за свою
историю истребили гораздо больше разновидностей животных, чем эсетеры, но
они научились не бахвалиться этим. "Может быть, -- подумала она, -- у Газара
есть свои оправдания". -- Наверное, эти омфосы были свирепыми животными,
которые убивали и пожирали ваш народ?
-- Гораздо хуже! -- Хвост Газара скорчился, как толстый розовый червяк,
верный знак того, что он взволнован. -- Они ели деревья! Их плоды, листья,
ветви -- все!
"Это наносило ущерб их среде обитания, все правильно", -- подумала
Дженнифер. Эсетеры пришли к жизни на деревьях в результате долгой эволюции.
Они спускались со своих драгоценных деревьев на землю только за камнем, а
также за медной и оловянной рудой. Разводимые ими домашние животные, так же,
как и они, жили на деревьях. Поэтому ничего удивительного, что эсетеры
называли саванну, которая перемежалась с их дождевыми лесами, "Пустые
земли".
-- Тогда неудивительно, что вы охотились на них, -- смягчившись,
сказала Дженнифер. -- Что бы ты хотел в обмен за эту безделушку?
-- Э-э, так, значит, нашлось наконец хоть что-то, заинтересовавшее
тебя? Я уже начал подумывать, что мы разойдемся ни с чем. -- Эсетеры
чувствовали сарказм достаточно тонко. Хвост Газара опять стал подергиваться,
но движения его теперь были совсем другими -- Газар размышлял, сколько
запросить за свою вещь. -- Ты, конечно, должна понимать, что раз омфосов
больше не существует, то этот предмет уникален и поэтому ценен вдвойне.
-- Полагаю, да.
Монотонность переводчика должна была уверить эсетера, что она
достаточно равнодушна. По крайней мере, Дженнифер надеялась на это.
-- О! Действительно! -- всегда хриплые, его визги стали сейчас
апоплексическими. -- Честно говоря, я не собираюсь расставаться с ним меньше
чем за полдюжины скальпелей, две дюжины швейцарских-армейских-ножей (земное
название звучало как один взрывной крик) и еще две, нет, три бутылки того
душистого зелья, которое вы, земляне, варите.
Дженнифер знала, что он имел в виду "Амаретто". Эсетеры были просто
помешаны на "Амаретто". Кроме того, она понимала, что Газар решил запросить
по максимуму. Она тяжело вздохнула. Переводчик преобразовал шум в настоящий
вопль ярости. "У древних была такая ужасная вымышленная обезьяна. Как же ее
звали? А, вспомнила, Кинг-Конг. Наверное, в гневе ее дыхание было сходным с
дыханием эсетеров". Усердно "подышав", Дженнифер перешла к словам:
-- Слушай, тогда уж почему бы тебе сразу не попросить наш корабль?
Газар оскалил свои страшные зубы в усмешке.
-- Ты собираешься продать его мне?
-- Нет. Так же как и не собираюсь удовлетворять твои нелепые
требования. Ты хочешь опустошить все наши склады так, чтобы мы не смогли
здесь больше ни с кем торговать?
Торг продолжался еще некоторое время. Уже начало смеркаться, когда в
конце концов они сошлись в цене. Дженнифер порылась в своем ранце.
-- Вот твои два скальпеля и четырнадцать ножей А завтра я вернусь с
бутылкой душистого зелья.
-- Я доверяю тебе.
-- Ну, а теперь мне пора возвращаться на корабль, уже темнеет.
Дженнифер поднялась. По земным меркам, ее нельзя было назвать высокой,
но ей пришлось пригнуться, чтобы не набить себе шишку о потолок хижины.
Газар, проявляя учтивость, поспешил вперед, открывая ей дверь.
Дженнифер читала, что некогда на Земле подобное поведение считалось весьма
учтивым, но в цивилизованных мирах, где двери открывались сами, подобный
знак уважения уже давно устарел.
-- До завтра, -- попрощался эсетерский торговец.
-- Пока.
Дженнифер спустила цепную лестницу, которой экипаж "Пасифик овертур"
пользовался, чтобы добраться до нижних веток деревьев, где жили туземцы.
Эсетеры вырезали в исполинских лесных стволах три вида углублений, которые
они называли захватами для рук, ног и хвоста, но людям, чтобы
воспользоваться ими, понадобилось бы два дополнительных больших пальца на
каждой руке и некое подобие хвоста, приспособленного для хватания, а посему
они предпочитали пользоваться лестницами. Газар озабочено посмотрел ей
вслед.
-- Будь осторожной внизу, -- крикнул он вдогонку. -- Омфосы, конечно,
вымерли, нотам полно всякого другого зверья.
-- У меня есть оружие, посылающее сон, -- ответила Дженнифер.
Он улыбнулся своей большезубой, умиротворенной улыбкой, после чего
принялся вопить во всю мощь легких, созывая своих постоянных покупателей.
Его вопли были лишь малой частью стоящего вокруг гомона. Жизнь на деревьях,
с присущей ей ограниченностью обзора, привела к тому, что эсетеры вынуждены
были прибегать к "звуковой рекламе".
Дженнифер облегченно вздохнула, спустившись на землю, где было
относительно тихо. Она достала парализатор, так как знала, что Газар
предупреждал ее вовсе не из вежливости. Внизу, на земле, водились не только
крупные плотоядные млекопитающие, но и ядовитые ящерицы, которые нападали из
засады -- обычно они прятались в кучах листьев. На Дженнифер были толстые
сапоги, которые должны были защитить ее в случае такого нападения. Это было
еще одной причиной, по которой ей было бы затруднительно воспользоваться
местными приспособлениями для лазанья по деревьям.
Спустившись, Дженнифер обнаружила еще одну опасность, о которой раньше
не подумала. Что-то со свистом пролетело перед ее лицом, причем так близко,
что Дженнифер почувствовала колебание воздуха, и шлепнулось у ее ног.
Испугавшись, она отпрыгнула назад. Указательный палец, автоматически лег на
спусковой крючок.
Но, приглядевшись, Дженнифер поняла, что это был всего лишь большой
шишковатый толстокожий плод, упавший с одного из деревьев, на которых жили
эсетеры. Оглянувшись, она приметила еще два или три плода и парочку молодых
деревьев, вызывавших к себе острую жалость, поскольку им приходилось расти в
мрачной тени, отбрасываемой их взрослыми сородичами.
-- Глупое семя, -- ругнулась она.
После чего невольно вздрогнула, глупое то глупое, но, упади оно
чуть-чуть левее, вполне могло раскроить ей череп. Поэтому все время, пока
она шла под кронами деревьев, Дженнифер то и дело настороженно поглядывала
наверх. Сверху могли свалиться не только плоды эсетерских деревьев, но и
отходы, которые выбрасывали местные жители.
Пройдя еще несколько сотен метров, Дженнифер выбралась на огромную
поляну. Посреди нее, поблескивая металлическими боками в лучах заходящего
солнца, стоял "Пасифик овертур". После сумерек леса Дженнифер невольно
прищурилась, ослепленная малиновым блеском солнечного отражателя.
Она поспешила к кораблю. До цели оставалось уже меньше сотни метров,
когда Дженнифер споткнулась обо что-то и чуть не упала. Приглядевшись, она
поняла, что споткнулась о пень, скрытый травой. Похоже, когда-то он был
огромным деревом, но теперь лишь создавал помеху движению.
Зайдя в "Пасифик овертур", Дженнифер позволила себе наконец
расслабиться и облегченно вздохнула. После влажного и жаркого воздуха
джунглей вдыхать кондиционированный воздух было блаженством. Она распустила
свои длинные белокурые волосы, тяжелые и влажные от пота. Уже не первый раз
Дженнифер приходила мысль обрезать волосы, но, с другой стороны, благодаря
им эсетеры выделяли ее среди других людей с "Пасифик овертур". Ради этого,
считала она, можно было и потерпеть. Только дойдя до кают-компании,
Дженнифер осознала, что она даже думать стала как торговец. Поймав себя на
этом, она от досады пнула ковер.
Произведенный ею шум заставил Сэма Ватсона оторваться от сортировки
кульков со специями. Он пристально поглядел на Дженнифер. Это еще больше
усилило ее досаду. Разгоряченная, чумазая, она выглядела далеко не
привлекательно. Хотя у мужчин на этот счет, кажется, свое мнение.
Впрочем, Сэм быстро отвел взгляд, так что Дженнифер ему это простила.
Ватсон спросил:
-- Как дела? Нашла что-нибудь интересное?
-- Думаю, да. -- Она достала из сумки на поясе костяную фигурку и
поставила ее на стол. -- Ты видел когда-нибудь нечто подобное?
Он протянул руку и спросил:
-- Можно?
Получив в ответ утвердительный кивок, Ватсон взял фигурку и принялся
внимательно рассматривать ее. Ватсон был среднего роста, средней смуглости и
находился на середине третьего десятка лет -- лет на пять-шесть старше
Дженнифер. Она полагала, что Ватсон носил колючие, изогнутые наподобие
велосипедного руля усы по той же причине, по которой она не хотела
расставаться со своими длинными волосами, -- чтобы чужеземцы могли
безошибочно признать его. Она не могла представить себе другой причины,
которая бы заставила нормального человека носить посреди лица черную
гусеницу.
Ватсон поджал губы, отчего гусеница зашевелилась.
-- Да, пожалуй, не видел, -- медленно сказал он. -- Это древний стиль
резьбы.
-- Мне тоже так кажется, хотя раньше мне ничего подобного не
попадалось, -- кивнула Дженнифер. -- Я выменяла это у местного торговца
Газара, и он утверждает, что животные, из бивня которых сделана фигурка,
вымерли тысячи лет назад.
-- Не удивлюсь, если это действительно так, хотя я еще ни разу не
встречал торговца, все равно -- человека или чужеземца, который ради
собственной выгоды отказался бы чуть-чуть приврать. Но все равно, это очень
миленькая вещичка, -- сказал Сэм, возвращая фигурку Дженнифер. -- Если она
действительно такая древняя и редкая, то, возможно, она даже представляет
музейную ценность.
-- Ты так думаешь? -- у Дженнифер даже участился пульс, как если бы
Ватсон произнес магическое заклинание. А может, так оно и есть. Частные
коллекционеры были всего лишь частными коллекционерами, зачастую с довольно
ограниченными средствами. Музеи же могли привлекать ресурсы всей планеты.
Если они затеют между собой борьбу за право обладания экспонатом, то могут
отвалить торговцу сумму, которой хватит на всю оставшуюся жизнь.
-- Я сказал _может быть_. -- Ватсон уныло ткнул свои мешки со специями
большим пальцем. -- Одно несомненно: по сравнению с твоей добычей это ничто.
Конечно, специи пойдут на приготовление превосходного эсетского бренди и
принесут свою прибыль, но совсем небольшую.
-- Согласна.
Дженнифер уже мечтала о том, что она сделает с большой прибылью. В
начале списка, как всегда, прочно стояла почетная премия. Она улыбнулась,
представив себе, как это будет звучать: "Почетная премия имени Дженнифер
Логан за достижения в изучении среднеанглийской научной фантастики", или
даже, может быть, "среднеанглийской литературы". С тех пор как она оставила
университет, круг ее интересов расширился.
-- Но для этого мне придется найти останки омфосов, -- прошептала она.
-- Что? Для чего?
-- Не бери в голову, Сэм. -- Дженнифер почувствовала, что краснеет.
После стольких лет изучения древней литературы она часто замечала за собой,
что говорит как бы на иностранном языке, даже если использовала чистейший
испанглийский.
-- Ладно, -- пожал плечами Ватсон.
Он был прагматиком, который не станет тратить свое драгоценное время на
всякие пустяки. Однако несмотря на некоторую, присущую ему, ограниченность,
Сэм был все же проницательным парнем.
-- Теперь, когда мы знаем, что твой бивень действительно существует, мы
можем попробовать поискать их еще. Не забудь доложить об этом капитану
Родригес.
-- Не забуду. Как ты считаешь, когда она вернется? Ватсон вновь пожал
плечами.
-- Она задумала заключить несколько довольно трудных сделок с
трилордами, поэтому, может, будет отсутствовать еще несколько дней. Кто
знает? -- Он криво усмехнулся. -- Как бы то ни было, она работает на более
высоком уровне, чем обмен безделушками, которым занимаемся мы, рядовые члены
экипажа.
-- Да, ты прав.
У Дженнифер до сих пор были смутные представления о ее звании. Если она
отказалась от звания рядового в конце своего первого полета, то потом, когда
ее попытка заняться настоящим делом развеялась как дым, она решила пойти на
попятную. Может быть, ей следовало побороться еще раз вместо того, чтобы
отправляться в очередное путешествие. Но теперь-то уж точно стоит
попробовать снова.
Девушка знала, что, поделись она своими мыслями с Ватсоном, он скажет,
что уже ничего не изменишь и поэтому не стоит забивать голову всякими
глупостями, и, конечно же, был бы прав, но ее это не остановит.
Сейчас Сэм тоскливо глядел на свои пакеты со специями.
-- Мне лучше закончить с этим, чтобы точно знать, сколько я получу.
Поздравляю с находкой. Я прямо готов лопнуть от зависти.
Дженнифер улыбнулась.
-- Спасибо.
Она вошла в свою крохотную каюту и заперла за собой дверь. Фигурка
перекочевала в сейф. Дженнифер опять вышла в коридор и направилась в
душевую. После этого она занялась тем, чем занималась все свое свободное
время. Перенеслась из времени нынешнего в прошлое, когда английский еще не
заменили испанглийским. Может быть, ей и не доведется преподавать древнюю
литературу, но она не перестанет ее любить. Приступив к чтению, обнаружила,
что новая повесть не относится к жанру фантастики. Похоже, автор своим
произведением хотел доказать преимущество логического мышления. Временами
Дженнифер улыбалась удивительным совпадениям между прошлым и настоящим. И по
прошествии тысяч лет некоторые вещи повторялись вновь. И благодаря этому
чтение приносило ей еще большее наслаждение.
* * *
Капитан торговцев Шейла Родригес устроила общий сбор команды через два
дня. Дженнифер постаралась прийти в кают-компанию точно в назначенное время.
Если разозлить Родригес, ее язык способен размагнитить компьютерную память.
Остальные пять торговцев, составлявшие остальную часть экипажа "Пасифик
овертур", были столь же пунктуальны, как и Дженнифер, и, без сомнения, по
той же самой причине.
Дженнифер испытывала отвращение к таким собраниям, считая их пустой
тратой времени, которым она могла бы распорядиться с гораздо большей
пользой. А участие в великом множестве таких собраний лишь усиливало это
чувство. Дженнифер старалась изобразить на лице заинтересованность, но все
ее мысли были о древнем детективе, от которого ей пришлось оторваться.
Впрочем, первая же фраза Шейлы Родригес привлекла ее внимание.
-- Цивилизация всего этого лесного района находится в большой
опасности.
Манера изложения -- выбирай-другого-не-дано -- полностью
соответствовала внешнему виду капитана. Ей было около пятидесяти, черты лица
-- крупные и резкие, а волосы серо-стального оттенка, коротко острижены. Она
производила на Дженнифер пугающее впечатление. Самоуверенные крикливые люди
всегда пугали Дженнифер.
-- Что вы хотите сказать? -- потребовал объяснений Транх Нгуен. Он тоже
имел звание капитана, хотя был младше Родригес. -- Судя по записям
предыдущих торговых миссий, посещавших эту планету, техника развивается,
уровень жизни становится выше, а число жителей в расчете на одно дерево
растет.
Еще пара членов экипажа, в том числе и Сэм Ватсон, согласно закивали.
-- Вы правы, -- ответила Родригес. -- Все так, но дело в том, что
гибнет лес как таковой. Погасить свет! -- скомандовала она корабельному
компьютеру, и кают-компания погрузилась в темноту.
-- Первую картинку! -- Компьютер спроецировал на стену рядом с ней
изображение карты. -- Зеленым обозначены площади, которые занимали леса во
время первой посадки на Эсет, двести пятьдесят лет назад. -- Вторую
картинку! -- границы зеленых областей изменили свою форму. -- Так выглядели
лесные массивы примерно сто лет назад. Обратите внимание на потери здесь,
здесь и здесь. Заметьте также, что за это время образовалось открытое
пространство, на котором мы сейчас находимся.
Дженнифер припомнила пенек, о который споткнулась. Тогда она отнеслась
к этому, как к незначительному эпизоду. Но сейчас пенек выглядел
предвестником гораздо более серьезной проблемы.
Чему и последовало подтверждение.
-- Третью картинку! -- приказала Родригес, и карта вновь изменилась. --
А это то, что мы имеем сегодня. Посмотрите, как увеличилось открытое
пространство, на котором мы находимся. Появились еще две проплешины на
западе. Обратите внимание: луга вытесняют лес здесь и в этом секторе.
Следующая картинка показывает экстраполяцию границ лесного покрова, в
предположении, что наблюдаемые тенденции сохранятся в течение ближайших
двухсот лет. Четвертую картинку!
Новая карта, появившаяся за спиной капитана торговцев, вызвала у ее
коллег вздохи удивления и уныния От обширных лесных областей, которые
доминировали в этой части континента, не осталось и следа. Небольшие
уцелевшие лесные участки выглядели островками в море травы.
-- Это, несомненно, означает для эсетерской цивилизации катастрофу.
Туземцы настолько приспособились к жизни на деревьях, что неминуемо
столкнутся со множеством проблем, связанных с адаптацией к жизни на земле.
Наиболее простым решением этой проблемы, вызванной вымиранием деревьев,
могло быть переселение местных жителей в соседние лесные области,
расположенные в паре сотен километров отсюда. Но эти области уже заселены, и
я сомневаюсь, что обитатели тех мест примут переселенцев с распростертыми
объятиями.
-- Вы показывали эти карты трилордам? -- спросил Транх Нгуен.
Родригес отрицательно покачала головой.
-- Я сделала их прошлой ночью, после встречи с ними. Трилорды осознают,
что у них появилась проблема, но, боюсь, не понимают всей драматичности
положения. Как ты заметил в начале, на каждом дереве может жить большее
количество туземцев, чем живет на данный момент, и это может на какое-то
время скомпенсировать уменьшение числа деревьев. Но не менее вопрос
уменьшения лесного массива уже начал их беспокоить.
-- Но тогда чего они хотят от нас? -- продолжал задавать вопросы Нгуен,
используя право старшинства, в то время как остальные члены экипажа пока
лишь размышляли над ситуацией.
-- Мы потратили двести пятьдесят лет на то, чтобы создать себе среди
местных жителей репутацию всемогущих торговцев, пришедших с неба. И теперь
они хотят, чтобы мы доказали это на деле, -- капитан Родригес иронично
улыбнулась. -- Они хотят, чтобы мы расширили границы леса до прежних
размеров. Совсем немного, не правда ли? На этот раз несколько человек
заговорили одновременно.
-- А как они собираются расплачиваться?
Этот вопрос был первым, промелькнувшим в голове Дженнифер, хотя она и
не стала высказывать его вслух. Она лишь печально улыбнулась. Да, нет
сомнений, она теперь думает совсем как торговец.
-- Не знаю, -- ответила Родригес. -- Я не знаю, сможем ли мы вообще
взяться за это дело, но даже попытка будет дорогостоящим делом. Эсет никогда
не причислялся к особо богатым мирам. А для дел такого масштаба...
Неоконченная фраза повисла в воздухе.
-- Мне не по душе идея безучастного наблюдения за тем, как гибнет
цивилизация, -- вступил в дискуссию Сурен Григорян. Он был рядовым со стажем
едва ли большим, чем у Дженнифер, но происходил из богатой семьи и поэтому
мог себе позволить не беспокоиться о последствиях своих высказываний.
-- Не могу согласиться с этим, -- возразила Шейла Родригес. -- У меня
как-то нет желания обанкротиться. Даже для предварительного изучения местных
условий мы вынуждены будем задержаться здесь гораздо дольше, чем
планировали, а это в конечном счете обойдется нам в кругленькую сумму. И
если у нас не будет ничего взамен, когда мы вернемся в _свою_ цивилизацию,
то все мы понесем значительный материальный ущерб.
Григорян нахмурился, но промолчал. Капитан торговцев была права, и все
это понимали. Внезапно Дженнифер вскочила, выбралась из-за стола и торопливо
направилась к выходу. Она догадалась пробормотать: "Извините", уже стоя
одной ногой на пороге, да еще настолько тихо, что наверняка никто не
расслышал.
-- Я надеюсь, это что-то стоящее, -- сказала Родригес, когда Дженнифер
вернулась. Но по ее тону было совершенно очевидно, что ни на что подобное
она не надеется.
Дженнифер почувствовала, что краснеет.
-- Я... я тоже надеюсь, капитан, -- ответила она, считая, что смогла
придать своему голосу надменность. Она держала в руке фигурку из бивня
омфоса. -- Я лишь подумала, что если у эсетеров есть еще несколько подобных
образчиков, то это могло бы помочь им оплатить наше пребывание здесь.
Голос Шейлы Родригес мгновенно изменился.
-- Можно посмотреть?
Дженнифер передала ей фигурку. Тщательно изучив ее, Родригес спросила:
-- Я могу показать ее остальным? -- Дженнифер кивнула. -- Что думаешь?
-- спросила капитан Транх Нгуена, передавая ему фигурку. Фигурка пошла по
рукам, пока наконец Сэм Ватсон не вернул ее Дженнифер.
-- Достаточное количество таких безделушек вполне сможет оправдать наше
пребывание здесь, -- согласился Нгуен. Никто не захотел с ним спорить.
-- Остается только надеяться, что у них найдется достаточное количество
таких вещичек, -- сказала Дженнифер. -- Торговец, от которого я ее получила,
сказал, что животные, из бивня которых она изготовлена, вымерли тысячу лет
назад.
-- Но так ли это? -- теперь в голосе Родригес звучал лишь холодный
расчет и еще мурлыканье хищника, только что выследившего добычу. -- Тогда,
если нам немного повезет, мы сможем заполучить их все. Мы продадим несколько
штук, когда вернемся домой, оставим остальные своим брокерам, в то время как
не менее полудюжины кораблей рванет сюда, чтобы заполучить хороший товар. И
когда они вернутся назад пустые, мы сможем продать каждую штуку раза в
четыре дороже.
Все в кают-компании улыбнулись Дженнифер. Она, в свою очередь, тоже
всем улыбнулась, правда, несколько неуверенно. Когда на нее обращали
внимание, она всегда начинала нервничать, даже если это внимание было
благожелательным. "Все правильно, -- подумала Дженнифер, -- однако, с другой
стороны, тут будет хорошая заварушка".
* * *
Гребень Газара топорщился, а его хвост молотил об пол.
-- Так ты говоришь, ваши люди купят много поделок из бивня омфоса?
Дженнифер кивнула.
-- И причем столько, сколько у вас найдется. Если у тебя есть еще такие
вещички, то сейчас удачный момент для того, чтобы продать их нам. Ты сможешь
получить много хороших товаров.
-- Значит, если я достану их, то смогу поменять на ваши товары? --
Золотые глаза эсетера, стали огромными и желтыми, как две полные луны.
-- Не сомневаюсь, -- ответила Дженнифер. -- Конечно, при условии, что
ты не забудешь покровительство, которое я оказала тебе, и твои запросы не
будут выходить за пределы разумного.
Газар вздрогнул.
-- Наконец я понял, почему у тебя такие маленькие зубы, торговец,
прилетевший от звезд. Твой острый язычок настолько длинный, что может
обтачивать их. -- Он продемонстрировал при этом свои замечательные зубы.
-- От тебя я приму это как комплимент, -- усмехнулась Дженнифер.
-- Как раз этого я и хотел, -- ответил Газар. -- Ты должна понять меня:
даже если мне очень повезет, я сомневаюсь, что удастся раздобыть достаточно
много таких фигурок. Поделки из бивня омфоса с давних времен высоко ценятся,
и в настоящее время они все находятся в сокровищницах у трилордов или еще у
кого-нибудь. Однако несколько штук, вне всякого сомнения, упали с деревьев.
-- Думаю, да, -- ответила Дженнифер после недолгого раздумья. -- Если
говорить о том, что падает с деревьев, то на днях мне чуть не разнесло
голову упавшим с ветки плодом.
-- Я рад, что все обошлось. На мой взгляд, это еще раз доказывает, что
спускаться на землю -- безрассудство, я прав?
-- Я не это имела в виду. -- Дженнифер напомнила себе, что не следует
излишне раздражаться. Она воспитывалась на одних понятиях, он на других. --
Я просто подумала, что ваш живущий на деревьях народ мог бы сам питаться
этими фруктами, а не оставлять их тварям, обитающим на земле.
Эсетер скорчил гримасу ужаса.
-- Даже земные пресмыкающиеся не позарятся на них. Наши деревья
прекрасны. Вся наша жизнь связана с ними, они дают нам средства к
существованию, они наш дом. Но мы не едим их плоды. Они ужасны.
-- А-а. Понятно. -- Дженнифер на мгновение задумалась. -- Но в ваших
лесах много разных деревьев. Уверена, что плоды некоторых вполне съедобны.
-- Да, есть такие, но немного, -- неохотно согласился Газар, как будто
его заставляли сделать огромную уступку. -- Большинство их отвратительны и
больше пригодны в качестве оружия, как ты могла убедиться на собственном
опыте, чем в качестве пищи.
-- Вам виднее. -- Дженнифер выпрямилась, насколько это позволяла лавка
Газара. -- Через несколько дней я вернусь. Надеюсь, к тому времени тебе
удастся раздобыть несколько фигурок из бивня омфоса.
-- Я тоже надеюсь, -- ответил Газар. -- Моя жена беременна, и я думаю,
после того как родятся малыши, нам понадобится дом побольше. И чем больше
ваших товаров я получу, тем быстрее я смогу купить его. Может быть, у меня
еще останется, чтобы купить раба или двух.
Дженнифер в душе порадовалась, что эсетеры не могут определять эмоции
людей по их лицам, так как боялась, что испытанные ею чувства отразились на
ее лице. "Ты здесь не для того, чтобы их перевоспитывать", -- сказала она
себе. До тех пор, пока они не вступят в эпоху индустриализации, они,
вероятнее всего, будут использовать труд рабов. И с этим ничего нельзя
поделать. Хотя нет, торгуя с ними, мы как бы пришпориваем их собственную
технологию, что, возможно, приближает тот день, когда рабство станет на этой
планете экономически невыгодным.
Возвращаясь на "Пасифик овертур" в этот раз, Дженнифер внимательно
вглядывалась в верхушки деревьев. И когда огромный плод шлепнулся в кусты
где-то метрах в пятидесяти слева от нее, она буквально подпрыгнула от испуга
и была очень рада, что больше вблизи нее ничего не падало.
Вернувшись на корабль, Дженнифер позволила себе несколько секунд
полюбоваться своим сокровищем.
Небольшой личный запас поделок из бивней омфоса не спасет, но позволит
улучшить ее финансовое положение, когда она вернется в цивилизованный мир.
Иметь большой запас было бы, конечно, лучше, но Дженнифер знала, что у нее
не хватит средств.
Может, в следующем путешествии ей по-настоящему повезет... Господи,
опять она думает как обыкновенный торговец. Если ей удастся сорвать изрядный
куш, она выходит из игры. У нее появится возможность подыскать себе работу
преподавателя.
"И если я причалю к берегу, -- разговаривала она сама с собой, -- я
никогда не соглашусь вновь отправиться в миры, где не существует даже
автоматической системы оповещения об опасности".
Удовлетворенная этим обещанием самой себе, Дженнифер разыскала ридер и
вернулась в Лондон двадцатого, а может быть, девятнадцатого столетия. Чем
больше рассказов об этом сыщике она читала, тем больше ей хотелось читать их
еще. Ее удивляло, что тот же автор написал немало плохой научной фантастики.
Но детектив и его летописец живут и здравствуют до сих пор. Именно этим
рассказам писатель должен был посвятить все свое время. А он тратил время на
то, к чему был неспособен.
Она отложила ридер и принялась сражаться с подступавшими слезами. Что
она сама делала на борту "Пасифик овертур", как не тратила свое время на
дела, к которым была не очень способна?
* * *
У Транха Нгуена был такой вид, будто он прямо сейчас начнет колотиться
головой о стенку коридора.
-- Я не понимаю, почему сокращается площадь лесов, -- прорычал он. --
Насколько я могу судить, почва на лугах такая же, как в тех местах, где
продолжают расти деревья. Она содержит точно такие же минеральные
компоненты, в ней живут те же самые черви, и вообще все одинаково.
-- Нет не все, -- отрицательно покачала головой Шейла Родригес. -- На
этой почве больше не могут расти деревья. Мы должны понять почему.
-- Простите, -- как обычно мягко сказала Дженнифер, стараясь пройти
мимо.
Ни один из капитанов не обратил на нее внимания. Транх Нгуен продолжал:
-- Я знаю, что должны, но не уверен, что сможем. Я сделал то, что мне
посоветовал компьютер. Я сравнил образцы почв, но не смог ничего выяснить. Я
не знаю, что можно сделать еще. В конце концов, я торговец, а не
исследователь, обладающий научной интуицией, и не агроном, который знает об
этом больше, чем содержится в нашем компьютере.
-- Простите, -- вновь повторила Дженнифер.
-- Агроном! -- Родригес хлопнула ладонью по лбу. -- Если бы мы могли
позволить себе привезти сюда агронома. Правда, для этого понадобилось бы
найти такого сумасшедшего агронома, который согласился бы прилететь сюда. Но
мы должны сделать эту работу -- никто за нас этого не сделает.
-- Я знаю это так же хорошо, как и вы, -- ответил Транх Нгуен. -- К
чему возить огромные компьютерные библиотеки, как не за тем, чтобы быть
уверенным, что мы сможем делать все понемногу. Все понемногу, Шейла, но не
все. Здесь действительно нужен специалист. Я загнан в угол.
-- Простите, -- в третий раз попыталась Дженнифер. Шейла Родригес
наконец-то обратила на нее внимание и освободила дорогу.
-- Ты что, не могла сказать, что тебе нужно пройти? -- спросила она.
Дженнифер пожала плечами и проскользнула мимо. На борту "Пасифик овертур"
она старалась оставаться незаметной. Это нравилось ей гораздо больше, чем
то, что получилось во время предыдущего путешествия, когда два парня, тоже в
звании рядовых, причем ни один не вызывал у нее ни малейшей симпатии, ужасно
доставали ее
Временами ей хотелось быть такой же толстой, с грубыми чертами лица,
как Шейла Родригес, а не стройной и гибкой, да еще с таким наивным взглядом,
от которого она не могла избавиться, как ни старалась Дженнифер нравилось,
когда ценили ее саму, а не ее голубые глаза. Но она никогда не могла найти
тактичного способа сказать об этом капитану торговцев и поэтому благоразумно
держала рот на замке.
Девушка зашла в каюту и заперла дверь. Шум, доносящийся из коридора,
где продолжали спорить Родригес и Транх Нгуен, стал тише. Она аккуратно
сняла рюкзак и поставила его на пол. Затем, рассмеявшись, вскочила на койку
и запрыгала как ребенок.
Напрыгавшись, она слезла с кровати и открыла рюкзак. В рюкзаке,
обмотанные толстым слоем набивной ткани, которая сама в некоторой степени
являлась произведением искусства, лежали две изумительные фигурки из бивня
омфоса. Первая изображала вырезанного из кости эсетера, ужасно похожего на
Газара. Сходство с туземным торговцем ощущалось даже во взъерошенной шерсти
на спине, если перевернуть фигурку.
Этот образец, конечно, был прекрасен, но даже он бледнел по сравнению с
другим.
-- Это, -- сказал Газар, раздуваясь от важности, настоящий омфос,
вырезанный из его собственного бивня для того, чтобы последующие поколениям
знали, с какими чудовищами нам приходилось сражаться в далеком прошлом.
Дженнифер вынуждена была признать, что для живущих на дереве он должен
был казаться ночным кошмаром, попавшим в реальность. Зверь был похож на
бронтозавра, но с головой слона, хотя его уши были маленькими и напоминали
воронку. Клыки были направлены вниз, а хобот, спускавшийся к нижней губе,
кстати сказать изумительно выполненный и прекрасно сохранившийся, больше
напоминал обыкновенный, хотя и сильно увеличенный нос. Глядя на фигурку
вырезанного с мельчайшими подробностями омфоса, можно было с уверенностью
сказать, что подобному зверю было по силам опустошить все леса.
Пытаясь представить себе омфоса в натуральную величину, Дженнифер
терялась в догадках, как эсетерам удавалось убивать их. Когда она поделилась
этой мыслью с Газаром, тот буквально взорвался эпической поэмой на диалекте
настолько древнем, что ее переводчик непрерывно икал во время перевода. Но
ей все-таки удалось понять, что отряд смельчаков отправился в Пустые земли и
вернулся с огромным валуном. Каким-то образом местные жители затаскивали его
на вершины деревьев, после чего сбрасывали на голову омфоса.
-- Так было убито первое чудовище, -- декламировал Газар, -- и стало
ясно: с ними можно бороться.
К сожалению, машина не была запрограммирована на перевод стихов
рифмованными строками.
Хотя в данный момент Дженнифер больше волновала доставшаяся ей
статуэтка, а не баллады. Потому что уже не имело значения, сколько трилордов
опустошат свои сокровищницы для Шейлы Родригес. Вряд ли капитану торговцев
удастся раздобыть более роскошный экземпляр, чем эта ее фигурка.
Сколько же будет стоить этот омфос? Хватит ли для того, чтобы
установить премию за успехи в изучении среднеанглийской литературы?
Дженнифер сознавала, что пока это всего лишь мечты. Имея полные трюмы,
которые доставит на землю "Пасифик овертур", может, и можно было надеяться
на что-то подобное, но с несколькими ее собственными фигурками, увы, у нее
не было никаких шансов.
Вздохнув, Дженнифер завернула фигурки и убрала их в сейф. "Наступит
день!" -- сказала она себе, правда, скорее всего к этому времени она уже
начнет забывать свой среднеанглийский.
Нет, это было бы несправедливо. Дженнифер любила старый язык и
постоянно упражнялась, чтобы владеть им свободно. "Хотя, возможно, он не
старше, чем язык эпических охотников Газара", -- с удивлением подумала она.
Микрофиши и ридер может легко позволить себе даже рядовой.
Девушка удобно устроилась и погрузилась в свой детектив. Этот рассказ
был частью записок о сыщике, и сюжет его был связан со скачками. Дженнифер,
путешествуя по космическим далям, перевидала уже великое множество всякого
"заморского" зверья, но никогда еще не видела живой лошади. Ей попалось
несколько незнакомых слов, и она постаралась угадать их значение из
контекста. Уже не первый раз она удивлялась тому, насколько богат
среднеанглийский язык. Все-таки, как она это делала обычно, Дженнифер
постаралась ухватить смысл фразы и улыбнулась, найдя эквивалент, который
прямо перешел в испанглийский.
"-- Что побудило вас обратиться ко мне?
-- Странное поведение собаки ночью.
-- Она вела себя тихо.
-- Вот это-то и странно, -- заметил Шерлок Холмс".
Она закончила "Серебряную метку" и вставила в ридер микрофишу с
Оксфордским словарем английского языка, чтобы поискать некоторые слова,
оставшиеся для нее неясными. Но ее мысли вновь возвращались к собаке,
которая вела себя тихо. Она нахмурилась, стараясь понять причину.
Наконец она догадалась, что заинтересовало ее в рассказе. Она полезла
под койку в свой сейф и достала две фигурки, только что полученные ею от
Газара. Переводя взгляд с одной на другую, наконец удовлетворенно кивнула,
по-видимому найдя подтверждение своей догадке. Наверное, такое же ощущение
испытывал Холмс, когда ему удавалось сложить из разрозненных кусков полную
картину преступления. Она вновь процитировала его:
-- "Когда вы отбросили невероятное, то все, что осталось, это понять,
что невозможное может оказаться истиной".
* * *
-- Извините, капитан. -- Дженнифер пришлось повторить это три раза,
прежде чем Шейла Родригес обратила на нее внимание. Дженнифер не
расстроилась, она уже привыкла к этому.
Наконец Родригес оторвалась от экрана компьютера.
-- Тебе что-нибудь нужно, Дженнифер? -- Она выглядела удивленной.
-- Да, я думаю, да, капитан. Дело в том, что я думаю, что мне удалось
понять, почему исчезают леса.
Родригес хлопнула своей полной рукой по панели управления.
-- Отлично! Если это так, то ты знаешь больше любого из нас. Правда, я
не замечала, чтобы ты для этого что-либо делала. Итак, как ты узнала? На
тебя снизошло божественное вдохновение?
-- Нет. Я... я... -- Дженнифер старалась сохранить твердость в голосе
перед лицом столь обескураживающего сарказма. -- Я... я нашла решение этой
загадки, читая книгу на среднеанглийском.
Капитан торговцев простонала:
-- Дженнифер! Я не интересуюсь чужими хобби. Транх Нгуен проводит
время, стараясь победить компьютер в шахматы. Он может продолжать это
занятие хоть до ста пяти лет, если, конечно, сможет прожить так долго. А я
люблю вязать. Это занятие даже приносит мне прибыль. Я смогла очень выгодно
продать некоторые вещицы. Ты читаешь древние книги. Я полагаю, что это
занятие безвредное. Но как они могут помочь нам понять, почему лесные
области на Эсете уменьшаются?
-- Книги дают пищу для размышлений. Но сейчас не обращайте на это
внимания. Вы правы, капитан, до сих пор я не сделала ничего особенного для
разрешения этой проблемы. Прошу прощения. Но сейчас скажите, есть ли у вас
карты, на которых указаны границы лесов много лет назад, задолго до того,
как мы впервые высадились здесь? Я имею в виду то время, когда эсетеры
только что переселились на эти территории.
-- Думаю, да... -- Родригес набрала команду, и на экране появилась
карта. Перемещая карту по экрану, она заметила: -- Как там было прекрасно по
сравнению с тем, что мы имеем сейчас! Такие площади леса занимали примерно
пятнадцать здешних веков тому назад, после чего они начали постепенно
приходить в упадок. Сначала медленно, а в последнее тысячелетие все быстрее
и быстрее. Этот процесс шел вовсю, когда люди впервые высадились на этой
планете. Поэтому мы никак не можем найти причины. Ни серьезных изменений
климата, ни изменений в составе почвы, ничего.
Капитан прервала свой рассказ, бросив на Дженнифер саркастический
взгляд.
-- О, прошу прощения. Теперь, почитав свои древние книги, ты знаешь
почему. Просвети и меня, пожалуйста.
Дженнифер сделала глубокий вдох. Если она ошиблась в своих
предположениях, то аттестация, которую ей даст Родригес, может поставить
крест на ее перспективах слетать еще хоть раз. Она уже потерпела неудачу,
попытавшись сделать карьеру педагога, и перспектива еще одной неудачи
беспокоила Дженнифер больше, чем она хотела себе признаться.
-- Я думаю, эта причина... -- Она говорила так тихо, что Родригес
вынуждена была податься вперед, чтобы ее услышать. Не выдержав напряжения,
Дженнифер перешла в конце на визг: -- ...омфосы!
-- Омфосы? -- Капитан не пыталась скрыть своего раздражения. -- Ты
пришла, чтобы отнимать у меня время на всякие глупости, когда я занята такой
важной работой? Омфосы, -- сказала она, обращаясь к Дженнифер, как к глупому
ребенку, -- вымерли тысячу лет назад. Именно ты это обнаружила. Как же то,
чего нет, может повлиять на то, что существует сейчас?
-- Именно тем, что их нет, -- ответила Дженнифер. Родригес фыркнула и
отвернулась к компьютеру.
-- Нет, подождите! -- в отчаянии воскликнула Дженнифер. -- Леса начали
приходить в упадок тысячу лет назад, вы сами это сказали. И эсетеры
истребили омфосов тысячу лет назад. Вы не думаете, что между этими двумя
фактами есть связь?
-- Совпадение, -- фыркнула Родригес. Но она вновь повернулась к
Дженнифер. На этот раз она обращалась к ней уже как к умному ребенку. --
Хотя?! Эсетеры избавились от омфосов, так как те поедали их леса. Тогда
почему леса уменьшаются сейчас, в чем причина?
-- Да, они поедали леса, -- согласилась Дженнифер. -- Они поедали даже
те ужасные плоды, которые эсетеры не могут использовать, и ни одно из
животных не хочет к ним притрагиваться. Что сейчас происходит с плодами,
которые падают на землю?
-- Они прорастают. Что же еще?
-- Да, -- Дженнифер энергично закивала. Она была настолько захвачена
своей идеей, что полностью овладела своей речью. -- Они прорастают. Они
прорастают под деревьями, с которых упали, в тени взрослых деревьев. Не
многие могут вырасти в таких условиях. А те, которым повезет, растут лишь в
тех местах, где уже есть деревья.
-- Ну и что же омфосы делали с плодами? Если они поедали их, то должны
были переваривать, не так ли? Это должно было бы уничтожать их в гораздо
большей степени, чем если бы те просто пытались прорасти в тени.
-- Они переваривали мякоть, да, но что происходило с семенами? --
спросила Дженнифер. -- Множество растений на множестве планет высевают свои
семена, пропуская их через кишечник животных. Мне пришла в голову эта мысль,
когда я впервые задумалась, а есть ли какая-нибудь связь между исчезновением
омфосов и началом вырождения лесов.
-- Это они? Ты думаешь? -- Наконец-то в глазах Шейлы Родригес появился
интерес.
-- Да. Это также понятно и с экологической точки зрения. Действительно,
обратите внимание, капитан Родригес. Омфосы поедали плоды, которые больше
никто не употреблял в пищу. Разве это не доказательство того, что они и
деревья развивались вместе? Деревья поставляли им пищу, а взамен омфосы
распространяли их семена. И поэтому, когда исчезли омфосы, одновременно
исчез и механизм распространения семян, что, насколько я понимаю, и привело
в конечном итоге к сокращению лесных площадей.
-- Хм-м. -- Капитан оттянула нижнюю губу. Отпущенная губа с легким
шлепком вернулась на место. -- Ты, похоже, хорошо подготовилась по этой
теме, не так ли?
-- В общем, да, капитан Родригес. -- В голосе Дженнифер звучало
удивление. Если она и была в чем-нибудь сильна, то это было исследование.
-- Хм-м, -- повторила Шейла Родригес. -- Отлично, но даже если ты и
права, что нам предпринять? Омфосы ведь вымерли. У нас нет машины времени,
чтобы вернуть их.
-- О-о-о! -- Это было для нее подобно удару грома, Дженнифер не
заглядывала так далеко.
Но если у капитана торговцев возникла идея, то никто не смог бы
заставить ее отказаться от осуществления оной. Шейла сказала, обращаясь в
равной степени к себе и к Дженнифер:
-- Они вымерли здесь, но ведь это не единственная на Эсете область,
покрытая лесами. Это лишь одна из нескольких, просто с жителями этого леса у
нас наиболее тесные деловые контакты. Может быть, в других лесных районах
омфосы до сих пор бродят на свободе.
-- В таком случае их нетрудно будет найти, -- заметила Дженнифер.
Шейла Родригес выдавила из себя нечто среднее между кашлем и смехом.
-- Да, нетрудно. Даже с нашими малопригодными переводчиками. То, как
они работают, когда только начинают изучать новый язык, сплошное наказание.
В одном я уверена, у жителей этих лесов не должно быть никаких сомнений
относительно того, есть ли в их окрестностях омфосы.
Дженнифер подумала еще кое о чем.
-- Я надеюсь, что мы найдем их достаточно много, чтобы можно было
забрать одного. Нет, одного нам, пожалуй, не хватит, если мы хотим, чтобы
они расселились здесь.
-- Самое важное, -- вновь засмеялась Родригес, -- это хватит ли
мощности у наших парализаторов, чтобы уложить их. В противном случае я
боюсь, нам придется сбить их в стадо и гнать многие сотни, а то и тысячи
километров от мест их прежнего обитания до этого леса. И поэтому... -- тон
Родригес оставался шутливым, но Дженнифер не сомневалась, что она
намеревается исполнить то, что говорит, -- и поэтому, я определенно бы
увеличила заряд.
* * *
Далеко внизу, под веткой, на которой расположилось хозяйство Газара,
кто-то со страшным треском и грохотом пробирался через подлесок. И
Дженнифер, и Газар догадались, кто это был. Ибо кто еще мог производить
столько шума, испуская рев, представлявший смесь звуков литавр и
синтезатора, на котором играл самый бездарный исполнитель, коего только
можно было себе представить?
Газар скорчился в притворном ужасе.
-- Теперь я понимаю, почему наши героические предки убили всех древних
омфосов, -- они поняли, что только в этом случае им удастся спокойно
выспаться. Но убийства, проклятые высшими силами, никогда не приносят покоя,
ведь так?
-- Кажется, да, -- согласилась Дженнифер. Вопли вновь расселявшихся
животных были слышны даже внутри "Пасифик овертур".
На соседней ветке кричали и повизгивали эсетеры. Переводчик Дженнифер
тоже в последнее время повизгивал, протестуя против излишне громких звуков.
Он, как заезженная пластинка, повторял всего лишь одну фразу: "Газар, выходи
посмотреть на омфоса! Он здесь, под нами!"
-- Чего это ради я должен идти разглядывать тварь, которая отравляет
мне отдых? -- проворчал Газар, но все же пошел. Дженнифер последовала за ним
по дереву, правда, не с такой скоростью, хотя гвозди в подошвах сапог
облегчали ей лазание по веткам.
Молодые эсетеры завизжали и прильнули к шкуре матери, когда омфос
прогрохотал под ними в очередной раз.
Зверь не обращал никакого внимания на взволнованных жителей деревьев.
Все его внимание было направлено исключительно на поиски пищи. Он выдергивал
кустарники и тут же сплевывал их: судя по всему, омфос был занят
исследованием растительности своего нового леса, выясняя, что пригодно в
пищу, а что нет.
-- Он выглядит совсем не так, как положено выглядеть омфосу, --
проворчал Газар. Найдя ту фигурку для Дженнифер, он строил из себя эксперта
по омфосам. -- У него даже нет бивней.
Он попал в точку, подумала Дженнифер. Завезенные животные не во всем
походили на своих истребленных двоюродных братьев. И не только потому, что у
них не было бивней. Другое отличие состояло в том, что последний метр
хобота, опускавшегося к нижней губе, был раздвоен. Кроме того, хвост, можно
сказать, отсутствовал, а когти были гораздо меньше, чем когти омфосов,
которых уже однажды знал здешний лес.
Но между омфосами нынешними и прежними было одно существенное сходство:
они хищно набрасывались на большие шишкоподобные плоды. Омфос, находившийся
под деревом Газара, наклонил голову к земле так, чтобы своим раздвоенным
хоботом подобрать плод, упавший на землю. После чего раздалось смачное
чавканье.
Затем омфос потянулся кверху так, что его голова оказалась почти на
одной высоте с веткой, на которой стояла Дженнифер.
Если до этого детеныши эсетеров лишь скулили, то сейчас они подняли
отчаянный визг. Дженнифер не могла их за это осудить. Зрелище, которое
представляла эта раскрытая пасть, находившаяся всего лишь в нескольких
метрах от нее, вызывало у Дженнифер сильное желание присоединиться к их
визгу. Дыхание омфоса было ужасно.
Впрочем, местные жители в качестве закуски его совсем не интересовали.
Его целью было сорвать возможно больше плодов с тех веток, которые
находились в пределах досягаемости. В конце концов, ободрав ветки догола, он
потопал прочь в поисках очередной порции пищи.
Газар развернулся, показав удаляющемуся чудовищу зад. Раньше он никогда
не позволял себе этого жеста презрения в присутствии людей. Он поймал на
себе взгляд Дженнифер.
-- Некоторым лесным городам повезло с этими зверюгами еще меньше, --
сказал он. -- Я надеюсь, что они не будут столь недальновидны, что
попытаются избавиться от них.
-- Что может их на это толкнуть? -- в ужасе воскликнула Дженнифер. --
Ведь омфосы сохраняют ваши леса.
-- В целом, конечно, сохраняют, но уничтожая при этом отдельные
участки. У нас принят закон, запрещающий строительство ниже определенной
высоты. -- Газар моргнул. -- Я полагаю, для этого есть лишь одно объяснение:
законы появились благодаря омфосам, жившим в далеком прошлом. Раньше я
просто никогда над этим не задумывался. Но далеко не каждый трилорд следил
за выполнением этого закона, поскольку в отсутствие омфосов он не имел
практического значения. Теперь омфосы появились вновь, и они уже разрушили
некоторые дома, построенные довольно низко.
-- О, мне очень грустно это слышать, -- сказала Дженнифер. -- Но нас
может не оказаться поблизости, чтобы привезти вам еще омфосов, если жители
решат убить этих. Вам надо заботиться о прибавлении стада, а не об
уничтожении.
-- Трилорды это понимают. -- Судя по голосу, Газар все еще не пришел в
себя. -- Деревья патрулируются специальными вооруженными отрядами, следящими
за тем, чтобы этим зверям не причиняли вреда.
-- Я надеюсь на это, -- сказала Дженнифер.
После всех треволнений, с которыми столкнулся экипаж "Пасифик овертур",
связанных с тем, чтобы сначала усыпить этих зверюг, а затем перенести их на
новое место, перспектива того, что на них опять начнут охоту, была
малопривлекательна.
Дженнифер попрощалась с Газаром и спустилась на землю. Омфоса вроде бы
нигде не было видно, хотя из чащи до сих пор доносился его рев. Дженнифер
порадовалась, что это было не по пути на "Пасифик овертур".
Огромные следы и примятый кустарник указывали направление, в котором
удалился зверь. Но об этом можно было догадаться и по огромным кучам резко
пахнущего зеленого навоза, от которого шел пар. В навозе Дженнифер заметила
несколько семян каплевидной формы.
Она улыбнулась. Конкретно этим семенам путешествие по кишечнику омфоса
не дало никаких особых преимуществ. Но ведь омфосы бродили и по просторам
саванны, окружающим леса. Семена, попавшие туда, имели гораздо больше шансов
прорасти и успешно развиваться, а это значит, что территории, занимаемые
лесами, вновь расширятся.
Улыбка Дженнифер стала еще шире. Очень часто единственное, чего желают
народы, находящиеся на доиндустриальном уровне развития, это помощь в
ведении войны с их врагами. Но на этот раз экипаж "Пасифик овертур", похоже,
выполнил стоящую работу. Да к тому же им удалось окупить свои расходы.
Дженнифер была очень довольна таким сочетанием приятного с полезным. Она
поспешила на корабль.
* * *
Из леса появился омфос. Сэм Ватсон добавил увеличение на обзорном
экране "Пасифик овертур". Они с Дженнифер наблюдали, как зрачки зверя
сократились на неожиданно ярком солнце. С ревом он устремился обратно, под
защиту деревьев.
Ватсон зевнул и сказал, растягивая слова.
-- Я уже почти привык к этим большим шумным созданиям.
-- Да я тоже, но только не к их реву.
-- К чему угодно, только не к этому. Хотя у меня есть идея. Может быть,
когда мы прилетим в следующий раз, эту проблему удастся решить, если только
кофе на эсетеров действует так же, как и на нас. Я думаю, большинству из них
он понравится, хотя их и так не назовешь спокойным народом.
-- Да уж. -- Вспомнив о Газаре, Дженнифер подумала: "Что угодно, только
не успокоение". Она продолжила: -- Может, мы произведем несколько опытов с
кофе на камбузе. Если получится, аборигены за него щедро заплатят.
-- Слишком поздно беспокоиться об этом, завтра стартуем. Интересно,
какую в конце концов прибыль мы получим от продажи фигурок из бивня. План,
предложенный
капитаном Родригес, приведет к тому, что цена на них подскочит, нам
только нужно будет выждать некоторое время, прежде чем все продать. Но в
конечном итоге мы получим гораздо больше. И что особенно здорово, -- добавил
Ватсон, -- у новой разновидности омфосов, которую мы здесь расселили, нет
бивней. Поэтому у эсетеров не возникает соблазна поохотиться, чтобы продать
потом побольше безделушек.
-- Да, это так, -- согласилась Дженнифер. -- Я не смогу чувствовать
себя спокойно, если буду думать, что мы перевозили их сюда лишь затем, чтобы
их вновь истребили.
-- Ты права. -- Сэм восхищенно посмотрел на Дженнифер. Она едва ли
заметила это: она привыкла к восхищенным взглядам мужчин, и также привыкла
не замечать их. Но этот взгляд был не таким. -- Это был прекрасный образец
анализа, проделанного тобой, Дженнифер: найти связь между истреблением
древних омфосов и проблемами, возникшими с лесным покровом
Она почувствовала, как запылали ее щеки.
-- О! Большое спасибо.
-- Это я должен сказать тебе -- благодаря тебе мы получили большую
пользу, эсетеры, я думаю, тоже. Как ты смогла догадаться, что омфосы
пропускают семена через кишечный тракт и возвращают обратно?
-- Что? А... Это ... -- Дженнифер выдержала паузу, понимая, что он не
сможет понять, в конце концов он всего лишь торговец, а не специалист по
среднеанглийскому. -- Элементарно, Ватсон.
Фойтанцы
IV
Али Бахтияр посмотрел на часы, черные дуги его бровей поползли вверх.
-- Дженнифер, по-моему, первое занятие у тебя в половине десятого? Ты
что, намерена опоздать?
-- О, я уже готова. -- Дженнифер в очередной "последний" раз проверяла,
все ли конспекты на месте. Она сделала пару глубоких вдохов, как будто
собиралась начать читать лекцию прямо здесь и сейчас. -- Надеюсь, аудитория
будет радиофицирована. С моим голосом без усилителя не обойтись.
Бахтияр ободряюще улыбнулся.
-- Все будет отлично. -- Вновь взглянув на часы, он перестал улыбаться.
-- Однако тебе лучше поторопиться.
-- Иду. -- Дженнифер провела рукой по своим роскошным белокурым
волосам. -- Как я выгляжу?
-- Дурацкий вопрос. Ты прекрасно знаешь, что всегда выглядишь
великолепно. -- Он притянул девушку к себе и поцеловал ее. Рука Бахтияра
скользнула вниз по ее спине, задержавшись на округлости левой ягодицы.
Казалось, поцелую не будет конца.
Извернувшись, она вырвалась из объятий.
-- И ты еще смеешь меня упрекать, что я опаздываю? -- заметила она. Она
знала, что притягивает мужчин как магнит, и хотя бывали моменты, когда это
доставляло ей удовольствие, чаще она испытывала раздражение, ловя на себе
нескромные взгляды. С Али Бахтияром они были вместе уже почти год, и в
голову Дженнифер временами приходила мысль, не пора ли бросить якорь. То,
что у нее был Али, защищало ее от домогательств других мужчин -- не всех, но
большинства из тех, кто докучал ей. Это несколько упрощало жизнь.
Но как только она быстрым шагом вышла из квартиры, которую снимала с
Бахтияром, эта мысль мгновенно вылетела у нее из головы. Сегодня начинался
третий семестр ее преподавания среднеанглийской научной фантастики в
Сагусском центральном университете. Она и сейчас с трудом верила в это.
После десяти лет путешествий по диким труднодоступным окраинам галактики
Дженнифер все-таки получила преподавательскую работу, к которой так долго
стремилась.
"Иногда удача важнее, чем знания", -- подумала она, торопливо шагая к
университетскому городку. Дженнифер как раз находилась в очередном
путешествии, когда пришло сообщение о том, что в Сагусском центральном
университете появилась вакансия. За то время, пока она отсутствовала, эту
должность уже давно могли занять. И ей пришлось бы отправиться в следующее
путешествие с одной лишь целью: увеличить сумму на своем счете. Тем временем
на горизонте замаячила еще одна перспектива. Дженнифер была близка к тому,
чтобы добиться звания капитана торговцев. Получить это звание после
нескольких лет полетов считалось большой удачей, так как заслужить его было
нелегко. Но Дженнифер предпочла, чтобы перед ее именем стояло "ассистент
профессора".
Сагус был планетой, удобной для тех, кто вечно спешил. Здесь, в
предгорьях, всегда было прохладно и свежо. Гравитационное поле составляло
около 0,85 от земного, а в воздухе содержалось несколько больше кислорода,
чем на Земле. Когда Дженнифер открыла дверь, часы в аудитории показывали
09:29. Она усмехнулась, опоздание на первое занятие вряд ли можно причислить
к достоинствам преподавателя.
Она заняла место за кафедрой как раз в тот момент, когда часы показали
09:30.
-- Доброе утро, я доктор Логан, -- начала она. Дженнифер не любила
тратить время впустую. -- Я буду читать вам курс среднеанглийской научной
фантастики двадцатого столетия.
Несколько студентов встали и заспешили к выходу. "Ошиблись аудиторией",
-- подумала Дженнифер. Остальные захихикали.
-- Меня хорошо слышно? -- спросила Дженнифер.
Все кивнули, даже студенты, сидевшие в последних рядах. Следовательно,
микрофон был в порядке. Ее голос был настолько мягким и тихим, что без
микрофона было не обойтись.
-- Отлично. Этот курс является частью нашего языка и литературы. Как вы
могли заметить, когда записывались, знание начального и промежуточного
среднеанглийского является необходимой предпосылкой для изучения данного
курса. Не забывайте также, что документы, которые мы будем изучать, были
написаны тысячу лет тому назад. Если вы надеетесь, что вам удастся
разобраться в них с одним только испанглийским или даже стандартной
программой перевода, то вам стоит подумать, может, вы тоже ошиблись
аудиторией.
На этот раз встала и вышла из аудитории, качая головой, девушка.
Дженнифер поглядела на оставшихся студентов, большинство наговаривали свои
конспекты на ре-кодеры. Некоторые на древний манер царапали конспекты на
бумаге. В каждой аудитории всегда находились люди, которые запоминали лучше,
когда записывали.
Несколько особей мужского пола вообще не собирались ничего записывать.
Не нужно было быть телепатом, чтобы сказать, какие мысли занимали их головы.
Их присутствие раздражало Дженнифер. Не только потому, что отлично знала их
мысли, но и потому, что она вынуждена была распинаться перед ними,
рассказывая о предмете, в котором они вряд ли что понимали. Она знала, их
абсолютно не волнует то, что она преподает. Для них она только кусок мяса
привлекательной формы. Это раздражало Дженнифер еще больше.
Мысленно вздохнув, она продолжила:
-- Это вовсе не значит, что все слова, которые будут вам встречаться,
окажутся незнакомыми, многие слова выглядят сходными с соответствующими
словами современного языка. Очень большое количество испанглийских слов
происходит из среднеанглийского. Это особенно характерно для
среднеанглийской научной фантастики. Много, можно сказать, большинство
современных терминов, связанных с космическими полетами, пришло именно
оттуда. Впервые они были придуманы авторами научно-фантастических романов.
Значительное число этих терминов появилось даже до того, как развитие
техники позволило осуществить реальный космический полет. Я хочу, чтобы вы
на секунду задумались над значением этого факта и представили себе силу
воображения, которой должны были обладать эти писатели.
Она видела, что некоторые из слушателей пытаются сосредоточить свои
умственные усилия в этом направлении. Но почти наверняка они были обречены
на неудачу. Представить себе, как существовало человечество до эпохи
космических полетов, было для них столь же сложно, как обычному человеку
двадцатого столетия вообразить себя древним шумером.
Дженнифер взяла листок бумаги.
-- Я хотела бы поговорить о книгах, которые нам предстоит прочесть в
этом семестре. В это время задняя дверь лекционной аудитории открылась.
Дженнифер нахмурилась. Это был один из тех моментов, в которые она
сожалела, что природа не одарила ее громким раскатистым голосом. Она терпеть
не могла опаздывающих, которые прерывают ее во время лекции. Дженнифер уже
начала выговаривать им:
-- Надеюсь, что в следующий раз вы придете без опоздания... -- но
остановилась посреди фразы. Новые студенты не были людьми.
Когда трое опоздавших вошли, в аудитории повисла мертвая тишина. Они
были темно-синего цвета и очень лохматыми. Дверь была более двух метров
высотой и более метра шириной, но, чтобы пройти в нее, чужеземцам пришлось
пригибаться и протискиваться боком. А их лица походили на морды хищников, и
это сходство еще больше усиливалось благодаря впечатляющим клыкам,
-- Какого они вида? -- спросила студентка с первого ряда у своего
соседа.
Тот пожал плечами, отрицательно покачав головой. "Похоже никто из них
не бывал раньше на Сагусе", -- подумала Дженнифер.
Она немного разбиралась в чужеземных расах и поэтому полагала, что
аудитория среднеанглийского на планете, населенной людьми, представляла
собой место, где вероятность встретить фойтанцев была наименьшей, по крайней
мере в окрестности ближайших десяти световых лет. "Может быть, -- подумала
Дженнифер, -- им нужен технический факультет?"
Она спросила:
-- Фойтанцы, чем я могу вам помочь?
Три огромных синих существа наклонили свои головы в одну сторону,
слушая переводчика, который был прикреплен у каждого на поясе. Один из них
ответил, стараясь произносить слова мягко на своем громыхающем языке, а его
переводчик преобразовал эти слова в испанглийские.
-- Просим прощения за опоздание, уважаемый инструктор. Мы признаем нашу
вину и согласны заплатить требуемый штраф.
-- Мы согласны, -- как эхо повторили два других.
-- Никакого штрафа не надо, -- слабым голосом отвечала Дженнифер. --
Могу я помочь вам и указать, где находится аудитория, которую вы ищете?
Фойтанец -- а может быть, фойтанка, так как по их внешнему виду нельзя
было определить пол, -- заговоривший первым, оскалил зубы. Дженнифер знала,
что такая мимика фойтанца соответствует хмурому взгляду, но вообще-то,
взглянув на него, можно было решить, что он собирается кого-то укусить. Ей
захотелось, чтобы под рукой у нее на всякий случай сейчас очутился
парализатор. Фойтанец спросил:
-- Мы неправильно перевели вашу символику? Это не аудитория изучения
среднеанглийского два-один-семь?
-- Вы записались в мою группу? -- Дженнифер чувствовала, что голос стал
еще тоньше, чем обычно, но ничего не могла с собой поделать. Хотя
переводчики все равно передавали только смысл, а не интонации.
-- Да, так мы решили, -- отвечал фойтанец, его громкий голос в
переводчике звучал ровно и бесстрастно. -- Наша оплата принята, наши имена
включены в ваши компьютерные банки данных. Меня зовут Зэган Зэган Наг, а это
Айсур Айсур Рус и Дарнил Дарнил Лин.
Дженнифер отодвинула свои записи.
-- Зарегистрировались, -- пробормотала она. В списке появившемся на
дисплее, установленном на кафедре, действительно присутствовали фамилии трех
фойтанцев. Фамилии людей стали со временем настолько разнообразными, что она
не обратила особого внимания на эти -- Отлично. Проходите, садитесь, если вы
умеете читать на среднеанглийском, что является необходимым условием для
изучения моего курса.
Фойтанцы уселись. Они были все же не настолько большими, по сравнению
со средним человеком, чтобы мебель людей не подходила им. "Но все же
достаточно большими, чтобы испугать", -- подумала Дженнифер.
-- Мы постараемся удовлетворить всем вашим требованиям относительно
знания языка, уважаемый инструктор. Прежде всего мы -- фойтанцы. Мы имели
дело с языками, более древними и отличными от современных, чем ваш
среднеанглийский, -- заметил Айсур Айсур Рус.
Она знала, что это правда.
-- Отлично, -- повторила Дженнифер и продолжила свой рассказ о книгах,
которые они должны будут изучить. Еще никогда в первый день занятий у нее не
было такой внимательной аудитории. После хвастовства и мрачноватой
вежливости фойтанцев это выглядело так, как если бы ее студенты-люди
боялись, что им оторвут конечности, одну за другой, если они не будут вести
себя должным образом.
Благодаря этому у Дженнифер больше не было ни одной паузы, и ей удалось
изложить весь материал, который она планировала на сегодня. Лишь после того,
как три огромных чужеземца покинули аудиторию, люди принялись болтать между
собой Но даже тогда их голоса были более тихими, чем обычно.
Дженнифер вернулась в свой кабинет посмотреть, как работают
университетские компьютеры над парой ее любимых исследовательских проектов.
Новые распечатки содержали несколько довольно важных результатов, но не
заинтересовали ее в такой степени, в какой они этого заслуживали. С
появлением трех фойтанцев... фойтанцев!.. записавшихся на ее курс, у нее
возникли проблемы более важные, чем проверка таблиц, подтверждавших ее
гипотезу, что де Камп чаще использовал для введения цитат двоеточие, а реже
-- запятую, или новая попытка проследить распространение слова "заттер" из
книг Андерсона в произведения писателей последующих поколений, таких, как
Стирлинг и Иверсон.
После ленча она должна была читать еще один курс по современной
испанглийской литературе и один по теории композиции, однако оба они не
очень-то волновали Дженнифер, хотя и позволяли оплачивать ее долю за
квартиру, снимаемую на пару с Али Бахтияром. Дженнифер сказала себе, что
должна провести лекции, выбросив из головы посторонние мысли о трех
фойтанцах, появившихся на утреннем занятии, хотя и знала, что не сможет
полностью сосредоточиться.
Когда она вернулась домой, Бахтияр уже поджидал ее. Он преподавал
видео- и киносъемку, и его последнее занятие кончалось на полчаса раньше.
Единственным ее желанием было поделиться своими мыслями по поводу фойтанцев.
Али ошеломленно слушал ее словоизлияния в течение нескольких минут; наконец
не выдержав, протестующе поднял руку.
-- Пожалуйста, прервись на секунду. Объясни сначала, почему тебя так
возбудило то, что три чужеземца решили посещать твои занятия?
-- Как раз это я и пытаюсь объяснить тебе. Они фойтанцы!
-- Это я уже понял, -- ответил он, нахмурив брови. Иногда Дженнифер
казалось, что он специально практикуется в этом перед зеркалом, но ей ни
разу не удавалось поймать его за этим занятием. -- Но объясни, кто такие эти
фойтанцы?
Она удивленно уставилась на него.
-- Ты правда не знаешь?
-- А почему, собственно, я должен это знать? -- резонно заметил
Бахтияр. -- Сколько инопланетных цивилизаций мы знаем? Несколько дюжин без
гиперпривода и несколько сотен с ним. Одному только Великому Аллаху
известно, сколько всего существует планет, населенных разумными существами.
Поэтому объясни мне, чем так знамениты фойтанцы, что я обязательно должен
все о них знать?
Дженнифер понимала, что он прав, люди настолько расширили границы
исследованного космического пространства, что один человек мог уследить лишь
за малой частью общей суммы знаний. Но то, что Бахтияр абсолютно ничего не
знает про фойтанцев вызвало у нее досаду. Она ожидала, что на ее слова
последует соответствующая реакция, но о какой реакции могла идти речь, если
собеседник понятия не имел о предмете, который привел ее в такое
возбуждение?
Али, правда, понимал, что произошло что-то из ряда вон выходящее, ведь
он прожил с ней почти год. Вознеся свои руки в примирительном жесте, он
попросил:
-- В конце-то концов расскажи мне о них, я хочу знать, что в них такого
выдающегося.
-- Хорошо, прежде всего единственная достоверная информация о фойтанцах
состоит в том, что за последние пятьдесят лет они не вымерли, -- начала
Дженнифер. -- Они успешно правили большой империей, расположенной ближе к
центру галактики, много тысяч лет назад. Затем у них начались междоусобные
войны. Я не думаю, что кто-нибудь сейчас с уверенностью сможет назвать
причину этих войн. Эти междоусобные войны очень затянулись и в конечном
счете привели к полному развалу империи.
-- Одну минуточку, -- в глазах Бахтияра вспыхнули огоньки. -- Не они ли
изобрели особую систему голографического изображения три или четыре года
назад? Секрет вымершей расы или что-то в этом роде? Я помню, что видел их,
но не запомнил название расы.
-- Полагаю, они вполне способны на это, -- задумалась Дженнифер. Три
или четыре года назад она была занята торговлей с эсетерами, дело было
связано с бивнями омфоса. -- Да, это были фойтанцы.
-- Но зачем им понадобилось записываться на твой курс
среднеанглийского? Что они собираются делать, изучив его?
-- У меня нет ни малейшего представления. Конечно, я точно так же не
имею понятия, как собирается использовать полученные знания примерно треть
моих студентов из числа людей. Разве что они позволят им получить четыре
зачетных очка.
За несколько лет, проведенных с торговыми миссиями среди звезд,
Дженнифер успела позабыть о студентах, "отбывающих свой срок": тех, кто
выбрал курс, так как просто хотел расширить кругозор или же потому, что он
был удобен по времени проведения. Единственные, кого она помнила, это были
студенты, подобные ей, которые записывались на курс для того, чтобы изучить
предмет, и работали в полную силу вообще на всех предметах, хотя бы ради
самоутверждения, если уж не было другой причины. В Сагусском центральном
университете таких было в достатке. К сожалению, в достатке здесь было и
других студентов, приводивших ее в уныние.
Али Бахтияр, казалось, не склонен был продолжать дискуссии о фойтанцах.
-- Ладно, это прекрасно, просто замечательно, что на сегодняшний день
тебе выпало нечто необычное, но все же давай пообедаем, как ты на это
смотришь?
-- Фойтанцы на занятиях по среднеанглийской литературе -- это больше,
чем что-то необычное, -- обиделась Дженнифер, но Бахтияр уже направился на
кухню, и потому не услышал ее: к сожалению, их квартира не была оборудована
микрофонами. Бросив ему вдогонку свирепый взгляд, Дженнифер все же
последовала за ним.
Она надеялась, что удастся возобновить разговор о чужеземцах после
обеда, но Али настроился на игру по бэтлболу и был потерян для мира на
ближайшие два часа. Для бэтлбола требовались самые большие, самые сильные и
самые бойцовски настроенные представители человечества. Фойтанцы, как хорошо
знала Дженнифер, могли бы без труда разбить большинство из них, не вспотев,
если не предполагать, что фойтанцы потеют даже от небольшого физического
напряжения.
Ее абсолютно не интересовал исход встречи по бэтлболу. Иногда она
смотрела матчи, но только потому, что Али так любил этот вид спорта. Должно
же их хоть что-то объединять, кроме постели. Но этим вечером она не могла
найти в себе сил заинтересованно следить за игрой. Поэтому Дженнифер прошла
в спальню, решив, пока Али смотрит матч, поработать за компьютером.
Почувствовав, что начинает зевать, Дженнифер выключила машину. Ей
понадобилось несколько секунд, чтобы вернуться из отдаленного прошлого, где
столь волнующе представляли будущее, в свое собственное совершенно обыденное
настоящее. Едва ли кто-нибудь в среднеанглийской научной фантастике
когда-либо скучал, или должен был идти в ванную в неудобное время, или
беспокоиться о своем финансовом положении.
Уже выходя из душевой кабинки, Дженнифер отметила про себя, что ее
собственное финансовое положение выглядит довольно хорошо. Спасибо бивням
омфоса, она тогда провернула неплохую сделку, давшую гораздо больше денег,
чем принесла бы научная работа, о которой она именно тогда так мечтала. Да
притом ей еще не приходилось забивать голову мыслями об этих трех странных
фойтанцах.
Дженнифер все же надеялась, что фойтанцы со временем объяснят свое
появление на курсе среднеанглийского. Она недостаточно хорошо знала их
привычки, чтобы рискнуть спросить об этом напрямую, но знала, что умрет от
любопытства, если они собрались хранить молчание весь семестр.
Она сплюнула пену зубной пасты в раковину. В комнате Али Бахтияр вопил.
-- Глупец, перезаряжай и крути, пока он тебя не достал! В бэтлболе
заканчивались последние пять минут. Дженнифер состроила кислую мину. Если
Али считает, что бэтлбол интереснее, чем фойтанцы, то это его проблемы.
Даже когда она легла в кровать, огромные синие чужестранцы не
переставали будоражить ее воображение. "Зэган Зэган Наг, Айсур Айсур Рус и
третий, как его там?.. А, вспомнила, Дарнил Дарнил Лин". Интересно, кто они
-- мужчины или женщины? Во всяком случае, она думала о фойтанцах как о
мужчинах, но лишь по той простой причине, что те были такие огромные и имели
довольно грубые голоса. Антропоцентрическое мышление, наихудшая ошибка,
которую может допустить торговец.
Но Дженнифер больше не торговец. Она занимается тем, чем всегда и
собиралась заниматься, к чему так долго себя готовила, -- решительно
напомнила она себе.
Али Бахтияр залез в кровать через несколько минут. Дженнифер лежала к
нему спиной, стараясь дышать ровно и глубоко. Он погладил ее волосы и
скользнул рукой вниз к округлостям бедер. Вообще-то она почти всегда с
удовольствием занималась с ним любовью. Но сегодня вечером Дженнифер все еще
досадовала на то, что он не выразил достаточного интереса к занимавшим ее
фойтанцам. Поэтому и решила притвориться спящей. Если Бахтияр сейчас сожмет
ей руку так, что она вынуждена будет как-то отреагировать, то она надолго
отучит его тревожить ее сон. Однако Али убрал руку, сердито пробормотав себе
под нос: "тем лучше", и перевернулся на живот. Уже через минуту он храпел. А
Дженнифер, словно желая наказать себя за притворство, проворочалась не
меньше полутора часов.
* * *
Фойтанцы усердно посещали занятия по среднеанглийскому. Непонятно, как
им это удавалось, но ни разу не было случая, чтобы они не выполнили домашнее
задание. Фойтанцы, несомненно, были лучше знакомы с обычаями людей, чем
Дженнифер с обычаями фойтанцев, задавали хорошие разумные вопросы, и им
редко требовалось повторять что-нибудь дважды.
Мало-помалу Дженнифер начала различать их. Зэган Зэган Наг, похоже, был
старше своих товарищей: они считались с его мнением и предоставляли ему
право высказываться первым. Айсур Айсур Рус выделялся самостоятельностью
мышления. Его трактовка прочитанного была чаще всего ошибочной, но в то же
время интересной и оригинальной. Дарнил Дарнил Лин, наоборот, был более
консервативен. Он всегда говорил твердым, уверенным голосом и отличался
нежеланием сходить с проторенной дорожки, на которой, однако, чувствовал
себя очень уверенно. Все трое считались лучшими учениками. Не было никаких
сомнений, что они соединили свои программы перевода с печатающими
устройствами, но и люди, для которых испанглийский не был родным языком,
поступали так же.
Дженнифер посвятила первые две недели рассказам, в которых описывались
встречи с инопланетянами. Ее опыт показывал, что студенты обожают эту тему,
им доставляет удовольствие наблюдать за тем, насколько нелепыми оказались
предположения, выдвигаемые большинством авторов. То, что некоторые писатели
в своих описаниях будущего подошли на расстояние вытянутой руки к
реальности, также возбуждало их интерес.
-- Помните, вовсе не предполагалось, что научная фантастика должна
стать пророчеством, -- сказала Дженнифер. -- Попытка предсказать будущее,
догадаться о том, как будет развиваться человечество, уходит своими корнями
гораздо глубже. Научная фантастика -- это нечто другое. Научная фантастика
-- это литература экстраполяции настоящего в будущее. Взяв за отправную
точку, скажем, какое-нибудь общественное движение или новую технологию,
иногда даже идеологию из тех, что существовали во времена автора, и развивая
ее дальше и глубже, писатель-фантаст хотел посмотреть, что в этом случае
случится с планетой, с развитием цивилизации.
Естественно, большинство романов становились банальными уже через
несколько лет после написания. В особенности те, чьи сюжеты были связаны с
общественными движениями, которые появлялись и исчезали с такой скоростью,
что, как правило, ни одно не доживало до описываемого автором времени. В
двадцатом столетии, как и в любом другом, в обществе одни убеждения
сменялись другими, сегодня побеждали радикалы, а уже завтра реакционеры,
периоды терпимости по отношению к сексуальным меньшинствам сменялись
периодами гонений. Развитие общества проходило два или три таких цикла за
время жизни одного поколения, так же как и у нас сегодня.
Некоторые авторы даже пытались ответить на такие нелегкие вопросы: как
человечество будет приспосабливаться к обществу разумных существ, которые
несколько отличаются от нас, как мы в далеком будущем будем общаться друг с
другом в различных ситуациях, какими должны быть взаимоотношения между
правительством и отдельными личностями. Поэтому писатели, подобные
Андерсону, Брайну и Хайнлайну, до сих пор заставляют нас думать, несмотря на
то что миры, созданные их воображением, с нашей точки зрения выглядят не
слишком правдоподобными
Кто-то поднял руку.
-- Почему фильмы того времени по интеллектуальному уровню гораздо ниже,
чем книги?
-- Это хороший вопрос, -- одобрительно откликнулась Дженнифер, --
ответ, наверное, можно найти в экономических условиях распространения книг и
видеопродукции тех лет. Читающая аудитория была более малочисленной и
приносила меньше денег, чем аудитория, потреблявшая видеопродукцию, поэтому
книги могли быть направлены более дифференцированно, на более мелкие группы
населения. Так, научная фантастика предназначалась наиболее образованной
части населения и давала ей пищу для размышления над изощренными идеями.
Видеопродукция же в основе своей предназначалась для более широкой
аудитории. Создатели видеофильмов, как правило, заимствовали сюжетные линии
и описания приключений из книг фантастики, но мало кто пытался создать
произведение, достойное первоисточника.
-- Можно еще вопрос, уважаемый профессор?
-- Да, Айсур Айсур Рус, выходите вперед.
Дженнифер всегда было интересно услышать, о чем будут спрашивать
фойтанцы. Айсур Айсур Рус обладал особым умением задавать нетривиальные
вопросы.
И на этот раз он не разочаровал ее.
-- Уважаемый профессор, я проверил интеллектуальные достоинства
авторов, о которых вы упоминали, они действительно достойны всяческих
похвал. Хотя произведения других: Стургеона, Ле Гуин -- на первый взгляд
кажутся более приятными для чтения. Которые из них имеют большее значение?
Его, похожие на медвежьи, уши передернулись. Дженнифер подумала, что
скорее всего это означает, что он доволен собой.
-- Прежде чем ответить, могу я тоже задать вам, Айсур Айсур Рус, один
вопрос? -- спросила Дженнифер. Он помахал взад-вперед рукой перед своим
лицом, что, как она догадалась, означало "да", поэтому она продолжила: --
Как вам удалось изучить среднеанглийский язык настолько хорошо, чтобы суметь
почувствовать стиль?
Не так много студентов-людей, даже с помощью компьютера, могут
настолько овладеть языком, чтобы развить в себе чувство стиля.
Айсур Айсур Рус ответил:
-- Чтобы изучать данный курс, уважаемый профессор, мы пользуемся
программами перевода среднеанглийский/испанглийский, испанглийский/рапти --
вы, наверное, знаете, что Рапти это планета, которая находится на границе
бывшей Фойтанской империи, -- и, наконец, с рапти на наш язык. Со временем
наши аппараты наберут достаточный словарный запас и научатся распознавать
идиомы, что позволит избавиться от двух промежуточных программ, тогда мы
сможем переводить непосредственно со среднеанглийского на наш язык. С этой
точки зрения среднеанглийский язык не представляет для нас никаких
трудностей.
-- Понятно, -- медленно проговорила Дженнифер, но в действительности
она поняла -- как, но так и не поняла -- зачем. Что интересного могли найти
для себя фойтанцы в древних научно-фантастических романах, написанных
людьми? Она уже готова была спросить об этом напрямую, хотя чувствовала, что
прежде надо самой ответить на вопрос Айсур Айсур Руса.
-- При жизни писатели, о которых вы упоминаете, и некоторые другие,
подобные им, действительно пользовались очень высокой популярностью именно
благодаря тому, что у них был очень изящный стиль. Однако сказать, что они
не предназначали свои произведения для серьезного читателя, было бы
несправедливо. И в настоящее время они менее читаемы лишь потому, что
придуманное ими будущее оказалось гораздо дальше от нашей действительности,
чем у других авторов. Вы поняли?
-- Да, я заметил упомянутые вами отличия, но не уверен, что они
существенны. Я повторяю вопрос: что является более важным -- отвлеченное
художественное превосходство или польза?
-- Это вопрос, который люди задают столько лет, сколько они занимаются
изучением своего искусства, -- заметила Дженнифер с улыбкой. -- И никто за
все это время не смог найти окончательный ответ.
-- Все вопросы должны иметь ответы, -- назидательно заметил Дарнил
Дарнил Лин.
-- Может быть, и так, но часть ответов можно получить только по
принципу довод-контрдовод, и при этом не следует забывать о некоторой доле
субъективности в оценке такого критерия, как художественные достоинства, тут
у каждого может быть свое мнение.
-- Этот ответ наверняка был известен Великим, до того как начались
Самоубийственные войны.
Несмотря на то что переводчик произносил все слова монотонно, нетрудно
было догадаться, что Дарнил Дарнил Лин не сомневался в сказанном.
-- Если Великие были настолько велики, как это утверждается, то почему
они начали Самоубийственные войны? -- спросил Айсур Айсур Рус.
Дженнифер не думала, что эти два замечания предназначались для всей
аудитории, но переводчик перевел их для всех.
Зэган Зэган Наг сказал:
-- Достаточно! Мы прервали лекцию уважаемого профессора.
Все три фойтанца успокоились и приготовились слушать. Дженнифер нашла,
что у нее нет иного варианта, кроме как продолжить лекцию. "Наступит такой
день, -- сказала она себе, -- когда я задам им интересующие меня вопросы".
-- Это меня так расстраивает, -- сказала Дженнифер Али Бахтияру,
вернувшись с последнего занятия. -- Они хорошо работают. Они очень хорошо
работают. Но _зачем им это надо_?
-- Понятия не имею, -- отвечал Бахтияр, как он это делал всякий раз,
когда она возвращалась к мучившему ее вопросу. Сейчас в его голосе слышалось
легкое раздражение. -- Я бы не стал из-за этого страдать бессонницей. Если
они хотят отвалить приличные деньги за то, чтобы послушать твою болтовню об
этих затхлых старых книгах, то это их проблема, а не твоя.
-- Затхлые старые книги? Проблема? -- Дженнифер не знала, какими
словами выразить ту степень негодования, которая охватила ее при этих
словах. -- Ты выглядишь глупо, стоя здесь с открытым ртом, -- заметил
Бахтияр.
Если бы у нее на поясе сейчас был парализатор, Дженнифер с превеликим
удовольствием всадила бы своему приятелю дозу, достаточную, чтобы отправить
его отдыхать на всю ночь, а еще лучше на всю следующую неделю. В этот момент
она осознала, что ее рот действительно открыт. Она закрыла его. Дженнифер не
просто негодовала, она была взбешена. Обычно гнев заставлял ее терять
самообладание, и она просто не знала, что делать. Сейчас она отлично знала,
что хотела сделать. Когда Дженнифер нашла в себе силы, чтобы заговорить
вновь, ее голос звучал даже тише, чем обычно.
-- Я подыщу себе отдельную квартиру.
Али Бахтияр изумленно уставился на нее.
-- Не делай этого[1] -- с тревогой сказал он Дженнифер
посмотрела ему в лицо, в то время как его глаза бегали по ней вверх-вниз, от
головы до пят. Эта тревога была не за нее, по крайней мере не за ту ее
часть, которая находилась позади глаз. Его волновало, что он больше не
сможет с ней спать Как бы желая подтвердить это, Бахтияр потянулся, пытаясь
обнять ее.
Дженнифер отступила сначала на шаг, потом еще на один. Бахтияр
последовал за ней.
-- Оставь меня, -- наконец сказала она. Она ненавидела свой голос за
то, что он дрожал. К глазам подступали слезы. Их она ненавидела еще больше.
-- Ты расстраиваешься из-за пустяков, -- мягко убеждал Бахтияр. -- Если
уж ты так хочешь, ладно, я прошу прощения. Иди ко мне, Дженнифер, все
хорошо. -- Он обхватил руками ее плечи.
В то же мгновение Али отлетел прочь, обхватив правой рукой запястье
левой. Дженнифер надеялась, что оно не сломано. Ей ни разу не приходилось
применять приемы самообороны без оружия на других планетах, но все торговцы
обязаны были изучить их, чтобы иметь возможность защитить себя как от
чужеземцев, так и от людей. И вот наконец она в первый раз применила такой
прием, и это случилось даже не во время пятиминутного пути от дома до работы
по мирной территории университета. Ведь все, что она хотела, -- это спокойно
заниматься своими исследованиями. Но она уже усвоила, что в жизни не всегда
все складывается так, как нам хотелось бы. Дженнифер прошла мимо Али
Бахтияра к телефону. Он отпрянул с такой прытью, как если бы у нее вдруг
выросли клыки и когти: можно было подумать, что он видит ее в первый раз
Может, так оно и было, нет, правда, -- может, все, на что он обращал
внимание, -- это стройная фигура, длинные белокурые волосы, голубые глаза и
приятные черты лица. Дженнифер почувствовала, как в ней опять закипает гнев.
Она набрала номер подруги, с которой вместе работала на кафедре мертвых
языков и которая была на несколько лет старше ее.
-- Элла? Это Дженнифер. Могу я несколько дней пожить в твоем логове? Я
поссорилась с моим парнем и постараюсь убраться отсюда как можно быстрее.
-- Конечно, почему нет, -- ответила Элла Мечникова, ее баритональное
контральто гудело в ушах Дженнифер. -- Давай приходи.
-- Элла, дорогая, огромное тебе спасибо, я сейчас буду.
Дженнифер побросала в дипломат несколько книг, дисков и документов,
после чего бросила все вместе со сменой белья и зубной щеткой в голубой
пластиковый пакет для походов по магазинам. Она задержалась у двери, бросив
взгляд на Али Бахтияра.
-- Как только смогу подыскать себе что-нибудь, то сразу заберу все
остальное. Если замечу в своих вещах хоть малейший беспорядок, то запястьем
дело не ограничится. Это я тебе обещаю.
В последний момент Дженнифер вспомнила, что кое-что забыла. Она вновь
прошла мимо Бахтияра на этот раз в спальню. Это несколько испортило сцену
ухода, но она ни в коей мере не была склонна делать из своей жизни
мелодраму. Дженнифер нашла парализатор и тоже бросила в сумку. Еще один
проход мимо возлюбленного, бывшего возлюбленного, поправила она себя, выходя
из квартиры.
Элла Мечникова жила через несколько кварталов. Дом, в котором
находилась ее квартира, был точной копией дома, где жила Дженнифер: похоже,
оба они были возведены одной строительной компанией.
Элла была большой и шумной. Она обняла Дженнифер, расцеловав в обе
щеки.
-- Прими мои соболезнования, если ты в них нуждаешься. Скорее всего ты
поступила правильно, избавившись от него, и если ты сама тоже так думаешь,
то скорее всего права. Позволь мне предложить тебе вместо этого нечто более
практичное.
Элла достала из холодильника стакан и подала его подруге. Сама она уже
держала в руке свой стакан. Дженнифер осторожно отпила маленький глоток.
Иногда произведения Эллы были приятными на вкус, иногда не очень. Одним из
ее хобби было приготовление коктейлей по старинным рецептам, которыми сотни
лет никто уже не пользовался.
Этот был не из худших: мягкий, чуточку сладкий и не настолько крепкий,
чтобы обжечь горло и вызвать слезы. Желая сделать Элле приятное, она
поинтересовалась:
-- А как он называется?
-- "Харвей Валлабанджер", -- ответила Элла. -- Апельсиновый сок, спирт
и ликер "Галлиано", бутылку которого я нашла только на прошлой неделе.
Думала, его уже давно не существует, но оказалось, что его до сих пор
производят. Не знаю уж почему. Я полагаю, сам по себе он смертелен:
рафинированный сахарный сироп желтого цвета. Но для коктейлей -- то что
надо.
-- Да, похоже, это так. -- Дженнифер сделала глоток побольше, затем еще
один. Она почувствовала, как по желудку разливается тепло. -- Спасибо, что
согласилась приютить меня, наверное, я причиняю тебе беспокойство.
-- Никакого беспокойства, -- засмеялась Элла. -- Я не знаю никого на
этой планете, способного так краснеть.
От этого замечания кровь еще больше прилила к щекам Дженнифер.
-- Я ничего не могу с собой поделать, у меня такая белая кожа.
-- Я знаю. Я тоже ничего не могу поделать со своим желанием посмеяться
над этим. Ты обедала?
Дженнифер позволила Элле по-матерински опекать себя. Это отвлекло ее от
мыслей о внезапном разрыве с Бахтияром и досадных неудобствах, которые
ожидают ее в связи с переездом. Хотя закалка торговца в этом случае очень
пригодится: за время путешествий она научилась собираться быстро и
основательно. Надо сказать, что навыки, приобретенные за время путешествий с
торговцами, часто приходили ей на выручку в сложных жизненных ситуациях.
Дженнифер об этом, конечно, не думала, когда начинала стажером. Все, чего ей
тогда хотелось, это чтобы в ее анкете появилась какая-нибудь незаурядная
запись.
После обеда Дженнифер решила просмотреть в сети информацию о сдаче
квартир. Результаты привели ее в уныние: так как семестр уже начался, все
квартиры вблизи университета были заняты.
-- Ничего ближе трех километров, -- пожаловалась она.
-- Может быть, ее занять мне, -- сказала Элла, посмотрев на экран через
ее плечо. -- А ты сможешь перебраться в эту. Мне куда больше, чем тебе нужен
моцион. Хотя ничего не выйдет. Ты же знаешь меня, я всегда предпочту сесть
на автобус, вместо того чтобы идти пешком. О да.
Все еще продолжая ворчать, Дженнифер оформила электронную заявку на
ближайшую квартиру, которую она смогла найти, хотя на всякий случай ввела
опцию отмены, если вдруг найдется что-то поближе до того, как она переедет
на новое место. Она могла позволить себе штраф, который придется заплатить в
случае, если она воспользуется этой опцией. Иначе ей до конца учебного года
придется наслаждаться прогулкой по дороге на работу.
-- Когда она освободится, через три дня? -- спросила Элла.
-- Да. Надеюсь, я не слишком злоупотреблю твоим гостеприимством, если
пока поживу у тебя? -- сказала Дженнифер.
Она уже начала думать, как бы ей отблагодарить Эллу за доброту.
-- Сегодня без проблем, и завтра тоже. Но день, а точнее, ночь
послезавтра, видишь ли, я уже пригласила Ксавье и... ну ты понимаешь, --
ответила Элла.
-- О да, -- быстро согласилась Дженнифер. Элла и Ксавье были
любовниками уже очень долго. Дженнифер не могла сказать, как долго, но уж
точно дольше, чем она находилась на Сагусе. -- Я напрошусь к кому-нибудь еще
или даже могу вообще провести эту ночь в кабинете. Там есть кушетка, правда,
она не разбирается в кровать, но на одну ночь, я думаю, сойдет. А уже на
следующий день я переберусь на новое место, так что больше не буду стеснять
тебя.
-- О, Дженнифер, ты такая милая. Иногда я думаю, что ты настолько
милая, что это даже вредит тебе. Вот почему я удивилась, когда ты сказала,
что решила порвать с Али. Извини, что спрашиваю, но почему ты вдруг решилась
на этот шаг?
Дженнифер принялась было рассказывать про историю с фойтанцами, но не
успела произнести и трех фраз, как наткнулась на ту же стену непонимания,
что и у Али Бахтияра, которая заставила ее выйти из себя. Хотя люди и
расселились на площади в несколько тысяч световых лет, большинство если и
путешествовало, то только с одной заселенной людьми планеты на другую.
Поэтому они были лишь поверхностно знакомы, если знакомы вообще, со многими
другими видами разумных существ, с которыми жили бок о бок в одной
галактике. Элла знала гораздо больше о древних технологиях перегонки
жидкостей, чем о фойтанцах.
Когда Дженнифер закончила свой рассказ, ее подруга, пожав плечами,
сказала:
-- Честно говоря, это не кажется мне такой уж серьезной причиной, хотя
тут тебе, как говорится, виднее. Но, в общем-то, похоже, что ты просто ждала
удобного повода, чтобы расстаться.
-- Полагаю, да, -- согласилась Дженнифер. -- Я знаю, что была в
известной степени очарована Али. Хотя и не предполагала, что все так
обернется.
Она печально покачала головой.
-- Ты никогда не думаешь о последствиях, -- заметила Элла. -- Я помню
этого парня, я приметила его еще десять лет назад... -- Рассказ, который
последовал некоторое время спустя, был более мрачным, чем фантастические
романы, которые обычно читала Дженнифер.
Дженнифер вся извертелась, пытаясь заснуть в холле, где Элла ей
постелила. Она все еще была расстроена. Кроме того, кушетка была тверже и
уже, чем привычная большая кровать. В комнате было недостаточно темно по
сравнению с ее спальней, к тому же ее беспокоил доносившийся снаружи шум
уличного движения. Часы пробили полночь, когда кто-то из дома напротив
прошел по двору. Затем, наверное, не меньше чем через год, они пробили час.
В конце концов она заснула.
Будильник Эллы завизжал, как сирена воздушной тревоги, -- хуже чем
эсетер, промелькнула в голове Дженнифер смутная мысль. Только когда прошел
испуг, вызванный этим отвратительным звуком, она поняла его происхождение.
Элла же или спала гораздо крепче, или обладала избирательной глухотой,
потому что ее будильник начинал вопить вновь и вновь, пока наконец она не
приказала ему заткнуться.
Выйдя из душа, Дженнифер поморщилась, увидев в зеркале свои
покрасневшие глаза. Ощущения были как после похмелья, притом что вчера она
даже не почувствовала удовольствия от выпивки. Двигаясь медленно, как под
водой, она оделась во все чистое, заметив себе, что надо будет постирать
юбку и блузку, в которых ходила вчера. Проглотив чашку кофе и бутерброд с
джемом, Дженнифер отправилась в университет.
Кофеин и размышления о материале, который ей предстояло излагать,
привели ее в чувство к тому времени, когда должны были начаться занятия по
среднеанглийскому. Сегодня она начинала новую тему, самую любимую.
Настроение улучшилось, Дженнифер почувствовала, что готова начать жизнь
с чистого листа. Дребезг звонка застал ее входящей в лекционную аудиторию и
посмеивающуюся над собой.
Она успела придать лицу строгое выражение, прежде чем взошла на
кафедру. Пытаясь установить тишину, окинула аудиторию суровым взглядом,
правда, судя по результату, взгляд оказался недостаточно суровым, но все же
одним из лучших, которые ей удавались. Надеясь, что голос тоже прозвучит
достаточно сурово, Дженнифер спросила:
-- Кто не прочитал домашнее задание? -- Несколько несчастных, ленивых и
одновременно честных, подняли руки. -- От вас требуется нечто большее, чем
способность поднимать руку, -- строго заметила она. -- Когда вы записывались
на этот курс, вы, конечно, знакомились с программой, и поэтому не можете
сказать, что не знали о достаточно большой рабочей нагрузке. Можете
оставаться на лекции, если желаете извлечь из курса некоторую пользу.
Зэган Зэган Наг и два других фойтанца держали свои большие руки с
толстыми пальцами опущенными. Дженнифер была уверена, что это было вовсе не
потому, что они не хотели сознаться в нерадивости. Она всегда ставила их в
пример всему потоку: "Посмотрите, если они смогли подготовиться, то вы были
обязаны это сделать". Только мысль, что фойтанцы не хотят, чтобы их
выставляли напоказ, удержала ее на этот раз. Она сказала:
-- На время мы отойдем от рассмотрения темы "Как выглядели вымышленные
инопланетяне" и разберемся с вопросом: как в научной фантастике
рассматривается проблема, которая была очень существенна для нескольких
поколений, а именно: риск того, что человечество уничтожит себя во время
войн на Земле прежде, чем сможет достичь технического уровня развития,
позволяющего покинуть планету.
Все три фойтанца сидели прямо на своих хрупких стульях, которые были им
малы. Дженнифер подумала об истории их расы и слегка вздрогнула: цивилизация
может и выйти за пределы одной планеты, однако это не может помешать ей
столь же успешно уничтожить себя.
-- С теми из вас, кто подготовился к занятиям, -- продолжила она, -- мы
прежде всего будем обсуждать "Гимн Лейбовицу". Со времени выхода в свет этой
книги многие называют ее лучшим научно-фантастическим романом всех времен.
Глава, которую я хочу вместе с вами разобрать, находится примерно в середине
романа и называется "Fiat Lux".
-- Каково значение этого заголовка? -- спросил Айсур Айсур Рус. -- Наша
программа для перевода не смогла с ним справиться, дав лишь неясные ссылки
на древние колесные транспортные средства и мыло. Но они кажутся не очень
подходящими к содержанию книги.
-- Конечно, нет. -- Дженнифер всегда удивляло, как порой далеко
программы-переводчики умудрялись уйти от истинного смысла фразы. --
Возможно, дело в том, что заголовок написан не на среднеанглийском, а на
латыни, еще более древнем языке. "Fiat Lux" означает "Да будет свет".
-- А...
Это был не Айсур Айсур Рус, это был студент из людей. Дженнифер
отметила про себя, что еще несколько студентов тоже сделали пометки.
"Лентяи", -- подумала она. У них не должно было возникнуть никаких
трудностей со значением этой фразы. Не только потому, что латынь до сих пор
использовалась в богослужении, но и потому, что этот язык был одним из
корневых для испанглийского.
-- "Fiat Lux" для нас особенно интересна из-за того, что по сути это
смесь исторических аналогий и экстраполяции, -- сказала она, -- значение
церкви в мире основывается на той огромной роли, которую она стала играть
после падения Римской империи, существовавшей на заре цивилизации. Между
прочим, римляне как раз и были теми людьми, которые говорили на латыни.
Однако цивилизация, которую придумал Миллер и которая приходит в упадок
в результате ядерной войны, уже достигла уровня, характеризующегося
значительной степенью зависимости от развития техники. Как происходит
возрождение цивилизации, как начинается поиск новых путей развития -- эти
вопросы автор рассматривает в данной главе. При этом оказывается, что новый
путь фактически повторяет предыдущее развитие. Было найдено лишь то, что уже
было некогда найдено их предками. Миллер с большим мастерством изображает
интеллектуальный упадок, к которому приведет придуманное им развитие
человечества...
Здесь Дженнифер остановилась. У нее не было таких намерений, но
брошенный на фойтанцев взгляд отвлек бы кого угодно. И не только потому, что
они шумели и прыгали вверх-вниз, но она вообще впервые видела их в таком
неописуемом возбуждении. Когда огромное существо, точнее, три огромных
существа с остроконечными ушами и хорошими клыками впадают в такое
неистовство в присутствии людей, люди тоже начинают тревожиться. До ее ушей
долетел вопль, который в течение, наверное, трех миллионов лет в человеке
был запрограммирован на биологическом уровне:
-- _Волки!_ -- Ей понадобилось лишь одно мгновение, чтобы собраться.
Благодаря навыкам, приобретенным ею в качестве торговца, Дженнифер
знала, как освободиться от предубеждений против внешнего вида. Где-то в
уголке ее сознания промелькнула мысль, что она уже не первый раз за
последние дни с благодарностью вспоминает время, когда была торговцем. Это
раздражало ее, вот вроде бы сбылись мечты, она, как того и хотела, в
хорошем, спокойном университетском городке. Так почему же тревога не
утихает.
Дженнифер спросила:
-- Какой-нибудь вопрос? -- Ее голос звучал выше, чем обычно, но все же
достаточно твердо. Она полагала, что от ее вопроса фойтанцы просто
взорвутся. Они удивили ее. Они вздрогнули, переглянулись, словно она застала
их за ковырянием в носу -- если только по обычаям фойтанцев это считалось
плохим поступком.
Наконец Зэган Зэган Наг ответил:
-- Нет, на этот раз нет никаких вопросов, уважаемый профессор. Нас
просто заинтересовали аналогии между миром, который придумал этот автор, и
жизненным опытом нашего собственного народа.
-- Хорошо. В таком случае я продолжу.
Тон переводчика был, как всегда, вежливый, но она знала: то, что она
услышала, было ложью от начала до конца или, по крайней мере, не всей
правдой. Нечто большее, чем интерес к аналогиям, привел фойтанцев в такое
волнение. Но что она могла поделать, если они не хотели обсуждать этот
вопрос с людьми?
Весь остаток дня Дженнифер пребывала в рассеянности. Обсуждение было
менее живым, чем она надеялась, и не менее всего прочего это можно было
приписать тому, что фойтанцы не принимали в нем участия.
Они очень внимательно слушали все, что говорила она и другие студенты,
хотя их уши еще долго продолжали подергиваться. Возможно, они не могли
контролировать эту свою реакцию.
После занятий Дженнифер вернулась в квартиру Эллы. Она хотела обсудить
с кем-нибудь необычную реакцию чужестранцев на "Гимн Лейбовицу". Но у Эллы
не было желания слушать. Элла планировала феерию завтрашней вечеринки с
Ксавье и хотела обсуждать только это. Дженнифер, которую тошнило от
упоминания о мужчинах вообще и Али Бахтияре в частности, была вынуждена
играть роль несчастного слушателя.
После того как они с подругой поняли, что этим вечером им не суждено
понять друг друга, как бы они ни старались, Дженнифер опять вернулась к
своим занятиям с компьютером и двоеточиями де Кампа. Она не удивится, если
обнаружится, что те места, в которых двоеточия появляются взамен запятых,
были "работой" излишне рьяного редактора. Дженнифер не была уверена, что
нашелся бы хотя бы один автор двадцатого столетия, который сказал бы доброе
слово о бесцеремонных редакторах. На следующий день на занятиях она
продолжила тему "Гимна Лейбовицу", сравнивая его с другими произведениями,
которые развивали тему последствий атомной войны: "Дэви", "Почтальон", "Сын
звездного человека".
-- Это течение в научной фантастике выдохлось к концу двадцатого
столетия, так как стало ясно, что в подобном конфликте выживших не будет, а
если кто-то и выживет, то в любом случае не удастся восстановить все так
быстро, как это представляли ранние авторы.
И вновь среди фойтанцев возникло оживление. Дженнифер подумала, что они
могли бы поделиться мыслями, которые их беспокоят. Но фойтанцы вновь не
сделали этого. Она почти уже собралась спросить их напрямую. К сожалению, в
данный момент такое решение представляло бы собой нечто среднее между
безрассудной храбростью и самоубийством. До сих пор фойтанцы были готовы
вести дискуссии и даже проявляли в некотором роде усердие. Но почему не
сейчас и не по теме, которая должна их волновать: ведь они сами пострадали
от подобных событий? Дженнифер не находила ответов на эти вопросы.
Недовольная собой, она закончила занятия и прошествовала к выходу из
аудитории.
Две другие лекции она прочитала, можно сказать, на автопилоте. Все так
же на автопилоте она направилась к своей прежней квартире. Только пройдя
пару сотен метров, она опомнилась и пробормотала:
-- Идиотка! -- После чего со вздохом направилась к дому Эллы. Пройдя
еще пятьдесят метров, она повторила: -- Идиотка! -- на этот раз гораздо
громче.
Студент, проходивший мимо, бросил на нее любопытный взгляд. Ее щеки
пылали. Это заинтересовало студента еще больше, ибо студент был крайне
молод. Дженнифер вернулась и в самом мрачном расположении духа побрела
обратно в кабинет.
Кабинет отнюдь не был идеальным местом для того, чтобы провести ночь.
Кушетка была значительно хуже и, что самое главное, еще короче, чем в
квартире Эллы. Хорошо хоть туалетная комната находилась всего через пару
дверей. "Ладно, на одну ночь сойдет. А завтра у меня будет собственная
квартира", -- подумала Дженнифер. Эта последняя мысль несколько скрасила
неудобства нынешнего вечера и даже тот факт, что придется обедать в
университетском кафетерии.
Вряд ли кто-нибудь осмелился бы назвать блюда, которые там предлагали,
шедевром кулинарного искусства. Лучшим предположением Дженнифер на этот счет
было, что в службе университетских столовых пускают на бифштексы всех, кто
умеет более или менее сносно готовить. Она взяла кока-колу. "Что же еще
может пить профессор среднеанглийского?" -- задала она себе риторический
вопрос, выходя прогуляться по территории университета в вечерних сумерках.
Вернувшись в кабинет, Дженнифер уселась за работу. Никто до сих пор так
и не смог создать программу для проверки сочинений. Она царапала красными
чернилами свои замечания на полях. По крайней мере, хоть в испанглийском как
слышится, так и пишется: она не хотела связываться со странным
правописанием, которое было сущим наказанием в древне- и среднеанглийском.
Вокруг нее постепенно сгущались сумерки. Сразу после девяти вечера
позвонил охранник службы безопасности. Когда он увидел Дженнифер, то, чуть
смешавшись, сказал:
-- Прошу прощения, профессор Логан. Простая проверка -- инфракрасные
датчики сигнализировали, что кто-то находится в вашем кабинете. Раз это вы,
то нет проблем.
-- Я рада, -- ответила она охраннику, но тот уже отключился.
Она попыталась восстановить ход своих мыслей. Этой студентке
действительно удалось ухватить то, как Пайпер создавал свои рассказы о
будущем, и Дженнифер хотела убедиться, что разъяснила студентке все ее
недочеты.
Едва она вновь погрузилась в проверку сочинений, как раздался еще один
звонок. На этот раз звонил Али Бахтияр.
-- Что тебе? -- холодно спросила Дженнифер. Бахтияр смутился.
-- Я хочу еще раз попросить у тебя прощения, -- наконец сказал он. -- Я
только что встретил твоих фойтанцев, и они действительно производят то
впечатление, о котором ты говорила. Да, производят.
Он выглядел немного потрясенно, а, надо сказать, его не часто можно
было увидеть в таком состоянии.
-- Постой-ка. Ты _встретил_ их? Как ты мог их встретить?
-- Они приходили сюда и спрашивали тебя. Они сказали, что хотят
поговорить с тобой о занятиях. Они, похоже, не были заинтересованы
откладывать разговор, понимаешь, что я хочу сказать. Мне с большим трудом
удалось убедить их, что ты тут больше не живешь. Они ушли только после того,
как я дал им адрес твоей подруги, этой, с низким голосом... Элла Мечникова,
правильно?
-- Элла, -- машинально поправила Дженнифер. -- Боже. Я думаю, она не
сильно обрадуется, увидев их. Она сегодня вечером не одна.
-- Я уже догадался, я позвонил ей, чтобы предупредить тебя о приходе
этих ребят, но у нее не было большого желания разговаривать. И, кроме того,
она отключила видеоканал. Элла быстро протараторила, где тебя искать, и тут
же отключилась. Теперь ты все знаешь.
-- Боже, -- повторила Дженнифер, подумав, что Элла теперь не скоро
простит ее, если вообще простит. -- Спасибо, что предупредил, Али, я все
поняла. Лучше знать об их возможном визите.
-- Послушай, если можно, забудь о нашей размолвке и возвращайся домой.
-- Бахтияр вновь завел разговор о примирении. -- Я действительно очень
сожалею о сказанных мною тогда словах, и я...
-- Нет, Али, -- твердо ответила Дженнифер. Она уже обдумала
произошедший разрыв и не хотела к этому больше возвращаться. -- Мне очень
жаль, но я считаю, что это невозможно. Самое лучшее, что мы можем сделать,
покончить с этим сейчас. Я надеюсь, мы останемся друзьями.
Бахтияр нахмурился.
-- Ненавижу, когда женщины так говорят. Но в любом случае я считаю, что
должен был тебя предупредить об этих тварях. Удачи тебе с ними.
-- Они вовсе не твари, -- начала Дженнифер, но Бахтияр, как и охранник,
не дал ей возможности оставить за собой последнее слово. Покачав головой,
она вновь уставилась в сочинение, посвященное творчеству Пайпера.
-- Где же я остановилась? -- пробормотала она.
Только она нашла нужное место, как вновь раздался звонок. Дженнифер
тяжело вздохнула и ткнула большим пальцем руки в кнопку "ПРИЕМ". Экран не
светился. "Элла", -- подумала она и оказалась права.
-- Дженнифер, три синих чудища собираются нанести тебе визит.
-- Али только что звонил мне, чтобы предупредить, и сказал, что послал
их к тебе. Мне очень неловко, что все так получилось, -- добавила она.
-- Еще бы, -- огрызнулась Элла, -- я не люблю, когда меня прерывают в
момент наивысшего напряжения, и тем более не люблю, когда это делают дважды.
-- О, дорогая. -- Дженнифер с трудом сдерживалась, чтобы не засмеяться.
-- Если бы ты не была моей подругой... Ладно, эти фой-как-их-там
выглядят достаточно большими, чтобы позавтракать тобой, вместо того чтобы
вести беседы. Ты уверена в их истинных намерениях? Может, тебе лучше держать
дверь на замке?
-- Не говори ерунды, Элла. Возвращайся к Ксавье, и я надеюсь, что никто
больше тебя не потревожит.
-- Да уж, лучше не надо, -- мрачно заметила Элла. -- Ну ладно, тогда
пока.
Наконец хоть один раз за весь вечер с ней по-человечески попрощались.
Дженнифер опять попробовала вернуться к проверке сочинений, надеясь
закончить эту работу до прихода фойтанцев.
Через несколько минут лифт в холле зашумел. "Фойтанцы", -- подумала
Дженнифер и отложила бумаги: -- Похоже, мне никогда не закончить". Она
оценивающе поглядела на оставшуюся стопку и нахмурилась. Чтобы проникнуть в
здание в такой поздний час, необходимо иметь специальную карточку допуска,
которая вставляется в считывающее устройство лифта. Дженнифер пожала
плечами. Может быть, фойтанцы поднялись с кем-нибудь, у кого была карточка.
Они знали ее имя, в конце концов небольшое объяснение -- это все, что им
понадобилось.
Кто-то постучал в дверь, постучал так высоко, что это мог быть только
бэтлбольный центровой или фойтанец. Она не слышала шагов по коридору, но
фойтанцы могли не носить обуви. Для существ таких больших размеров они
производили очень мало шума, словно были ближе к своим предкам -- охотникам,
чем люди. Дженнифер распахнула дверь и задрала голову. Перед ней возвышался
Зэган Зэган Наг, позади стояли два других фойтанца. Вблизи они действительно
выглядели устрашающе. Она невольно отступила назад прежде, чем собралась с
духом спросить:
-- Чем могу быть полезна в столь поздний час?
-- Ты можешь пойти с нами, -- ответил Зэган Зэган Наг.
Слушая монотонный голос его переводчика, Дженнифер сомневалась, что
правильно поняла.
-- Я предпочла бы поговорить здесь, -- ответила она.
-- Это не только просьба, -- сказал Зэган Зэган Наг.
Только тут Дженнифер заметила в левой руке гостя какой-то предмет. Так
как присущий каждому человеку в той или иной мере антропоцентризм заставил
ее первым делом посмотреть на правую.
Предмет заискрился. Все это Дженнифер запомнила надолго... Внезапная
яркая вспышка. Долгое время она была единственным воспоминанием Дженнифер...
Когда она очнулась, то поняла, что находится на космическом корабле.
Мало-помалу к ней начало возвращаться сознание и ощущение окружающей
реальности. Может быть, это происходило гораздо медленней, чем должно было,
из-за ужасной головной боли: ощущение было такое, будто она выпила бутылку,
в которой были сконцентрированы все похмелья за прошедшие десятилетия. Ее
парализатор торговца мог спокойно вырубить человека на час или даже два, но
самочувствие при пробуждении всегда было отличным. Фойтанцы явно
использовали для этих целей что-то, работавшее на других принципах.
Попытавшись сесть, Дженнифер застонала от прострелившей голову боли. Было
такое чувство, что голову просто оторвали. Хотя, может, это было бы к
лучшему, ибо тогда она смогла бы хоть на время забыть про головную боль.
Мало-помалу ощущение раскалывающегося черепа перестало быть для нее
единственным. Гравитация была немного выше, чем приятные 0,85g на Сагусе.
Однако это не было гравитационным полем планеты. Дженнифер не могла бы
объяснить, в чем конкретно заключается разница, ни один космический
путешественник не смог бы выразить этого словами, но она это чувствовала.
Воздух был не только кондиционирован, но и имел привкус, который дает
хорошая установка регенерации. Все указывало на то, что это корабль
фойтанцев. Каюта, в которой она находилась, была довольно большой и имела
потолки более высокие, чем на кораблях людей. Даже обыкновенный тюфяк из
мягкого пеноматериала, на котором лежала Дженнифер, явно был чужеродного
происхождения. Свет, падавший из панелей, прикрепленных к потолку, имел
более сильный оранжевый оттенок, чем тот, что обычно используют на своих
кораблях люди.
Дженнифер огляделась, ей пришлось несколько раз закрывать глаза из-за
головной боли, которая периодически усиливалась. Но, кроме тюфяка, в комнате
валялось лишь три пластиковых мешка из-под мусора. Она подползла к ним,
вынужденная из-за высокой гравитации и головной боли передвигаться медленно
и аккуратно. В мусорных мешках находились все вещи из ее кабинета, начиная
от зубной щетки и кончая компьютером, а также содержимое ящиков ее стола,
включая записные книжки и немного денег.
Когда среди вещей Дженнифер обнаружила свой парализатор, то чуть не
задохнулась от восторга. Но восторг быстро улетучился. Дело в том, что она
была на корабле фойтанцев, а как управляется этот корабль, она не имела ни
малейшего представления. Так что непонятно, чем в этом случае ей мог помочь
парализатор? Она с радостью поменяла бы его сейчас на годовой запас
тампонов. Но так как никого с таким предложением не появилось, Дженнифер
прикрепила его к поясу.
Закончив с мешками, она огляделась в поисках чего-нибудь, что могло бы
служить туалетом. Хотя ни один герой в ее любимых романах на
среднеанглийском никогда об этом особо не беспокоился. Впрочем, так же как и
она до своего первого торгового вояжа. Однако желание поскорей присесть
где-нибудь в кустах на корточки вернуло ее к прозе жизни.
Дженнифер выбрала самый дальний от тюфяка из пеноматериала угол. Если
фойтанцы сейчас же не придут и не предложат что-либо получше, то ей придется
облегчиться прямо здесь, и пусть они сами потом тут убирают.
Она испытывала некоторый дискомфорт, правда, терпеть пока было можно,
когда в дальней стене ее комнаты появилась дверь. Еще секунду назад ее не
было, а теперь появилась. Зэган Зэган Наг вошел в каюту. Рука Дженнифер
непроизвольно легла на парализатор.
-- Не стоит этого делать, -- предостерег фойтанец.
Неожиданно к ней пришла уверенность. Возможно, она не сможет управлять
этим кораблем сама, но если нокаутировать Зэган Зэган Нага и пригрозить
разрезать его на полоски сантиметровой толщины, то, возможно, таким образом
ей удастся убедить его развернуться и лететь обратно на Сагус. Так как это
было, на ее взгляд, лучшим, что Дженнифер могла сделать, она нажала на
спусковой крючок.
Зэган Зэган Наг оскалил зубы, но не пожелал превратиться в большую
бесформенную синюю груду.
-- Я же говорил, что не стоит этого делать, -- все так же спокойно
заметил он. -- Ваше оружие заставляет меня чесаться, но не может меня
усыпить. Фойтанцы используют парализаторы, работающие на другом принципе.
Гудящая голова Дженнифер была мучительным подтверждением справедливости
этого утверждения. Тогда она решила вернуться к следующей по важности
проблеме.
-- Мне нужно что-нибудь, что вы используете в качестве туалета.
Зэган Зэган Наг проводил Дженнифер. Он даже вышел потом из комнаты,
оставив ее одну.
-- Моему народу не требуется уединения для отправления этой
потребности, но мы слышали, что люди предпочитают делать это в одиночестве.
Дверь тем не менее при этом не закрылась.
-- Очень вам благодарна, -- ехидно сказала Дженнифер. -- Вы могли бы
оставить меня с моим желанием к уединению на Сагусе, вместо того чтобы
похищать?
Ее сарказм заставил передернуться синюю кожу Зэган Зэган Нага. Через
дыру в стене он ответил.
-- Тебя пригласили. Ты не захотела пойти с нами добровольно с планеты,
которую вы называете Сагус, тебе хотелось остаться там. Но ты нам нужна,
нужны твои знания. Поэтому пришлось забрать тебя.
-- Тысяча благодарностей, -- проворчала Дженнифер.
Устройство санузла было весьма примитивным. Пара круглых дырок в полу,
каждая примерно полметра в диаметре. Она присела над одной из них.
Справив нужду, Дженнифер обратилась к Зэган Зэган Нагу.
-- У вас есть что-нибудь, что я могу использовать, чтобы вытереться?
Желательно что-нибудь мягкое и впитывающее.
-- Я поищу, -- ответил фойтанец, -- наш вид не сталкивается с подобными
трудностями.
На этот раз дверь исчезла. Фойтанец отсутствовал примерно четверть
часа. Когда он вернулся, то принес отрез тонкой ткани.
-- Это из нашей аптечки для оказания первой помощи. Пользуйся экономно,
так как это все, что мы можем тебе предложить.
-- А сколько продлится полет? -- поинтересовалась Дженнифер.
Зэган Зэган Наг не ответил. Она решила задать вопрос на другую тему.
-- Скажите хотя бы, что именно из моих знаний вы считаете столь
необходимым для себя? Откуда вы можете знать, что я знаю? И в любом случае,
какую пользу могут представлять знания профессора среднеанглийского для вас?
Зэган Зэган Наг удостоил ответа лишь один из вопросов.
-- Нам рекомендовали тебя другие люди. Этот ответ лишь прибавил
смятения в мысли Дженнифер.
-- Меня рекомендовали? Кто?
-- Один из тех, с кем мы сотрудничаем. Он признался, что ситуация вне
пределов его знаний и опыта, сказал, что в этом деле сможешь разобраться
только ты. Из того, что мы выяснили, наблюдая за тобой, его предложение нам
кажется если не лучшим, то, по крайней мере, заслуживающим внимания. Он
также согласился оказать тебе любую помощь, которая только в его силах.
Сейчас он тоже находится на Одерне.
-- Одерн?
Переводчик повторил это слово без изменения.
-- Одерн -- так называется моя планета, -- ответил Зэган Зэган Наг. --
Одна из ста двадцати семи населенных планет, входивших прежде в сферу нашего
влияния и на которой до сих пор живут фойтанцы. Это одна из девятнадцати
планет, которым удалось возобновить космические полеты. До Самоубийственных
войн, -- добавил он после паузы, -- мы населяли несколько тысяч планет,
точное их число до сих пор является предметом научных диспутов.
Дженнифер вздрогнула. Она постаралась представить себе войну, в которой
люди сами уничтожили бы жизнь на девяносто пяти процентах населяемых ими
планет. Кроме того, ее удивило, что фойтанцы посчитали достаточно важным
сражаться повсюду на таких огромных пространствах. Со сходной жестокостью
люди сражались за веру, но развитие техники ослабило власть религии над
человечеством. Может быть, фойтанцы сохранили религиозный фанатизм и после
того, как достигли уровня развития, позволяющего совершать межзвездные
полеты?
Тем временен Зэган Зэган Наг перешел к более прозаическим вопросам:
-- Анализы нашего продовольствия показывают, что вы можете есть его без
опаски. Так что на этот счет вам не придется беспокоиться.
-- Подумать только, как замечательно. -- Дженнифер уперла руки в бедра
и, сделав глубокий вдох, выпалила: -- Только вот вы до сих пор не привели
мне ни одной причины, почему у меня должна быть хоть малейшая
заинтересованность сделать что-либо для вас. И повторяю: организованное вами
похищение не может служить для меня веским доводом.
-- Вы находитесь в нашей платежной ведомости с того дня, как мы
записались на ваш курс, уважаемый профессор. Мы будем платить стандартную
ставку наемного торговца или в ваших деньгах, или товарами, на ваш выбор.
-- Я говорю вовсе не о деньгах, -- возразила Дженнифер, -- и это
излишнее беспокойство включать меня в вашу платежную ведомость ради того,
чтобы я делала то, в чем я по меньшей мере не заинтересована.
Впервые она преуспела в том, чтобы произвести впечатление на фойтанца.
-- Деньги не являются достаточным побуждением? -- медленно в
замешательстве проговорил он. -- Насколько я мог понять, и ни одно из моих
наблюдений на Сагусе не опровергло этого, люди -- корыстный вид мыслящих
существ и временами охотно готовы поднять оружие даже против своего
собственного народа или какой-либо его части ради прибыли.
-- Некоторые люди -- да, этот человек -- нет. Черт тебя побери! --
Дженнифер слышала, что ее голос ломается, но ничего не могла с этим
поделать. -- По крайней мере, я делаю то, что я хочу делать после долгих
лет, когда я была лишена такой возможности. И какое, скажите на милость, вы
имели право отрывать меня от моих занятий?
-- Право, обусловленное интересами выживания моего вида, -- ответил
Зэган Зэган Наг, -- которое для нас превыше всего. Могу так же отметить, что
в случае необходимости может быть использовано физическое принуждение, чтобы
заставить тебя служить нашим целям.
Желудок Дженнифер превратился в маленький холодный кусочек льда. Она
почувствовала, как подгибаются ее колени. Хотя она знала, что проявить свою
слабость перед этими непреклонными пришельцами -- худшее, что она может
сделать. Она взглянула в круглые черные глаза фойтанца.
-- Как вы думаете, насколько усердно я буду работать на вас, если вы
принудите меня пытками?
-- Я допускаю, что менее продуктивно, чем если вы согласитесь
сотрудничать добровольно. К пыткам мы, конечно, прибегнем лишь в самом
крайнем случае. Я, однако, готов отобрать у вас все, чем вы владеете, и
оставить вас в вашей каюте в одиночестве до тех пор, пока скука не заставит
вас занять более конструктивную позицию. Мой народ ждал двадцать восемь
тысяч лет. Подождать еще десяток-другой для нас ничего не стоит.
У Дженнифер не было ни малейших сомнений в том, что Зэган Зэган Наг
способен осуществить свои угрозы. Принуждение к сотрудничеству скукой было
привлекательным лишь в сравнении с принуждением при помощи пыток. Хуже всего
было то, что та часть ее, которая была торговцем, даже хотела пойти на
сотрудничество с фойтанцами.
"Нет, та часть, которая была предателем", -- подумала Дженнифер. Однако
кому из торговцев выпадала такая удача, -- совершить сделку с фойтанцами?
Если посмотреть на это с правильной точки зрения -- "с ошибочной точки
зрения", -- настаивала Дженнифер-ученый, -- то что ей предстоит сделать, это
поменять свои знания на товары фойтанцев, если, конечно, она _знает_ то, что
надо чужестранцам. И если она не сдерет с них на этой сделке три шкуры, то
она не заслуживает того, чтобы носить звание рядового.
-- Хорошо, -- сдалась Дженнифер, -- если вы думаете, что ради меня
стоит рисковать возможностью развязывания межзвездной войны, то я попробую
сделать для вас что смогу при одном условии -- вы позволите мне уйти после
того, как я сделаю все, что смогу.
-- Можете не сомневаться, -- сразу согласился Зэган Зэган Наг. -- Что
же касается войны с людьми, могу сказать только одно, кораблям, пилотируемым
другими видами, крайне опасно пролетать через космическое пространство
фойтанцев без сопровождения. Хотя и для наших кораблей такие полеты тоже
небезопасны. Со времен Самоубийственных войн космическое пространство,
окружающее наши прежние владения, буквально нашпиговано бесхозным оружием, а
высокий вакуум прекрасно способствует его сохранности.
-- Чудесно, -- пробормотала Дженнифер.
После этих слов все ее мысли стали вертеться вокруг одной: о возможном
столкновении с миной, которая летает сама по себе еще с тех дней, когда
кроманьонец гнался за мохнатыми мамонтами между ледниками, покрывавшими
Землю.
-- В этом, конечно, мало приятного, но это факт, -- подтвердил Зэган
Зэган Наг. Ни один из трех фойтанцев не блистал чувством юмора. -- Однако
наши тральщики отлавливают мины и отправляют их на Одерн.
-- Надеюсь, они знают свое дело. Если мы подорвемся, то я тебе этого
никогда не прощу.
Зэган Зэган Наг хотел что-то ответить, но запнулся и, кажется, решил
получше обдумать ее слова. Наконец он произнес:
-- Пойдем. Я провожу тебя в твою каюту.
-- Что мне делать, когда мне в следующий раз понадобится облегчиться?
-- Кто-нибудь из нас проводит тебя. Будь я на твоем месте, то разве вы
позволили бы мне свободно передвигаться по кораблю людей?
Дженнифер хотела сказать, что она не стала бы доверять фойтанцу, на
чьем бы месте он не был. Но в данный момент высказывать эту мысль, пожалуй,
было неразумно, независимо от того, насколько справедливой она была.
Дженнифер без возражений последовала за Зэган Зэган Нагом из туалета в свою
каюту. Она всерьез подумывала досаждать своим захватчикам требованием
туалета каждый час, днем и ночью. С некоторыми другими видами она, возможно,
и попыталась бы это проделать. Но в данном случае вполне могло оказаться,
что фойтанцы просто перестанут отзываться на ее просьбы, и ей придется
запачкать каюту. Поэтому Дженнифер предпочла не рисковать. Через пару часов
Айсур Айсур Рус принес пластиковый мешочек с пищей. Дженнифер принялась
рассматривать его содержимое, правда, делала это без всякого энтузиазма. По
виду это было не что иное, как сухой собачий корм.
-- Это утолит твой голод и не вызовет никаких аллергических реакций, --
сказал фойтанец.
Из всех трех фойтанцев Айсур Айсур Рус, по ее мнению, был наиболее
открытым. Надеясь выпытать у него ответы на те вопросы, на которые отказался
отвечать Зэган Зэган Наг, она спросила:
-- Почему ваши люди захватили меня? По крайней мере, скажите мне, что,
по вашему мнению, я могу для вас сделать.
-- Если говорить честно, то захватить тебя было моей идеей, -- заметил
он.
Дженнифер удивленно уставилась на фойтанца. После того, как она
выделила его как лучшего, услышанное потрясло ее.
-- Ну и что же вы от меня хотите? -- повторила она.
-- Один из ваших мудрецов однажды сказал: "Я карлик, стоящий на плечах
великана". Когда мы, современные фойтанцы, смотрим на подвиги, совершенные
Великими, до того как начались Самоубийственные войны, мы кажемся себе
карликами, пытающимися взобраться на плечи великана. Возможно, ты сможешь
помочь нам сделать это. Если нет, то, может быть, ты сможешь помочь нам
внимательнее посмотреть на тела великанов с тем, чтобы найти новую дорогу.
Дженнифер нахмурилась. Зэган Зэган Наг избегал ее вопросов, Айсур Айсур
Рус вроде бы и отвечал вполне откровенно, но его ответ почти ничего не
прояснил.
-- Ладно, уходи и позволь мне поесть.
-- Я и не знал, что для этого вам тоже необходимо уединение.
-- Не то чтобы оно мне необходимо, но я буду признательна, если ты
оставишь меня одну. В моей голове слишком много мыслей, и я хотела бы
привести их в порядок прямо сейчас. Будь любезен.
Айсур Айсур Рус изучающе посмотрел на нее. Глаза фойтанцев не имели ни
склеры, ни радужной оболочки, ни зрачка. Они были абсолютно черные и
абсолютно непроницаемые. Наконец, так ничего больше и не сказав, он вышел
через дверной проем, который немедленно исчез. Дженнифер поела. Грубые
хрустящие куски в пластиковом пакетике на вкус оказалось именно тем, чем она
и предполагала, -- собачьим кормом. Они были приготовлены из чего-то, что
когда-то давно, вполне возможно, было мясом. Дженнифер заставила себя
продолжать есть, пока не насытилась.
После этого она посмотрела на потолок и сказала:
-- Пожалуйста, мне хотелось бы чего-нибудь выпить.
Она уже догадалась, что каюта оборудована электронными глазами и ушами,
которые следят за ней.
И действительно, через несколько минут Айсур Айсур Рус принес ей
кувшин.
-- Это чистая вода. Ты можешь пить ее безо всяких опасений.
-- Спасибо. А могу я получить также воду для того, чтобы умыться?
-- Возможно, когда ты пойдешь в туалет, так чтобы вода могла стечь в
отверстие для удаления нечистот. Как часто ты обычно моешься? Я слышал, что
у людей принято мыться один раз в день, это правда? Я полагаю, это можно
будет устроить.
-- Вы могли бы подумать о моих потребностях заблаговременно, --
недовольно заметила Дженнифер.
-- Мы не привыкли учитывать потребности других видов. Это не в обычаях
фойтанцев, поэтому нам нелегко перестраиваться.
-- Да неужели? Никогда этого не замечала.
Ирония отскочила от Айсур Айсур Руса, будто он был из стали. Когда он
увидел, что Дженнифер больше нечего сказать, он повернулся и покинул ее так
же внезапно, как и раньше. Дженнифер осушила кувшин до дна. Вода была
холодная и имела слабый привкус дистилляции. После нее голова стала болеть
не так сильно.
Дженнифер схватила кувшин и швырнула его в стену, чувствуя
непреодолимую потребность что-нибудь разбить или сломать. Но, сделанный из
мягкого пластика, кувшин с глухим стуком упал на пол. Дженнифер подошла к
нему и пнула что было силы. Это помогло, но недостаточно. Она нашла ручку и
нарисовала на боку кувшина пару кружков, которые должны были изображать
глаза фойтанцев. После чего пнула его снова.
-- Уже лучше, -- пробурчала она.
V
Компьютер Дженнифер утверждал, что с того момента, как ее похитили
фойтанцы, прошло двадцать пять суток и еще несколько часов. "А кажется, что
прошло по крайней мере двадцать пять лет", -- подумала Дженнифер. К тому
времени, когда корабль наконец приземлился, она желала только одного: чтобы
все фойтанцы преуспели в деле самоуничтожения и провалились бы в
преисподнюю, а для полного счастья еще на двадцать километров глубже.
Прежде всего из-за того, что во время полета у нее начались месячные, а
возможности уединиться не было никакой. Дженнифер понятия не имела, как
объяснить чужеземцам основные принципы функционирования женского организма,
но никакого иного выхода не было. На этот раз ей выдали столько впитывающей
ткани, сколько она хотела, без всяких споров. Очевидно, менструация была
одной из сторон жизнедеятельности людей, о которой фойтанцы не знали ничего.
-- Вы меня хотели, вы меня получили такой, какая я есть, -- заявила
Дженнифер Зэган Зэган Нагу.
-- Как скажете, -- запинался фойтанец. -- Вы уверены, что не ранены?
-- Уверена.
-- Как скажете, -- повторил Зэган Зэган Наг. Хотя переводчик, как
всегда, произносил фразы монотонно, весь вид фойтанца говорил о том, что он
продолжает сомневаться. "А ты, оказывается, брезгливый!" -- удивилась
Дженнифер. Она согласилась бы, чтобы у нее на теле проступили и трупные
пятна, лишь бы вызвать в нем отвращение.
Другим неприятным моментом было то, что Дженнифер уже тошнило от
обычного рациона -- "собачьего корма" и воды.
-- Вы же знали, что собираетесь меня похитить, -- рычала она на Дарнил
Дарнил Лина, -- почему бы вам было не купить или хотя бы украсть для меня
чего-нибудь съедобного?
-- Этот рацион и съедобен, и питателен, -- холодно отвечал Дарнил
Дарнил Лин. -- Он приспособлен для нужд людей и создан на основе наших
стандартных продуктов для межзвездных путешествий.
-- Ты хочешь сказать, что вы едите эту дрянь все время, пока находитесь
в космосе? -- спросила Дженнифер. Когда Дарнил Дарнил Лин махнул рукой перед
лицом -- этот жест у фойтанцев соответствовал кивку, -- она сказала: -- Это
самый лучший аргумент против космических полетов, который я когда-либо
слышала.
Дарнил Дарнил Лин внезапно удалился. "Может быть, -- подумала
Дженнифер, -- мне удалось достать его настолько, что он наконец изменит свое
отношение?" Она надеялась, что была права.
Во всем полете был только один приятный момент: они избежали встречи с
адскими машинками, оставшимися после Самоубийственных войн. Мысль о том,
что, отправившись в такую даль, она хотя бы сможет найти и привезти обратно
что-нибудь стоящее, скрашивала Дженнифер остаток пути.
О том, что они приземлились, она смутно стала догадываться, когда в
дверном проеме появились три фойтанца.
-- Вы должны пойти с нами, -- сказал Зэган Зэган Наг.
-- Разве я могу отказаться? -- проворчала Дженнифер.
И не только потому, что Зэган Зэган Нага сопровождали два дюжих
фойтанца, она также опасалась этого ужасного парализатора. Близкое
знакомство с ним, возможно, лучше смерти, но лишь на самую малость.
Фойтанцы повели Дженнифер в направлении, противоположном уборной. Это
было первым намеком на то, что случилось что-то необычное. Все надежды, что
она сможет получше изучить корабль, быстро развеялись. Один бесконечный
пустой коридор сменялся другим, таким же. Но в помещении, в которое они
вошли, у одной из стен на подставке громоздились огромные костюмы для выхода
в открытый космос. На кораблях землян скафандры обычно располагались перед
переходным шлюзом.
Зэган Зэган Наг нажал на выступ в панели. Открылась еще одна дверь.
Помещение заполнилось солнечным светом и свежим воздухом. После того как
Дженнифер больше трех недель дышала смесью, прошедшей через системы
регенерации, воздух показался удивительно свежим. В дверном проем были видны
здания и зеленые холмы. "Зеленые холмы Одерна", -- подумала Дженнифер. Она
тряхнула головой. Поэтическое настроение сейчас было явно неуместно. Зэган
Зэган Наг повернулся и, пятясь задом, вышел наружу. Поскольку он не упал,
Дженнифер посчитала, что там установлен трап. Айсур Айсур Рус последовал за
ним.
-- Теперь ты, -- обратился к ней Дарнил Дарнил Лин.
-- Я пойду последним. Поглядев на парализатор, Дженнифер не стала
спорить.
Трап на поверку оказался вовсе не трапом, а скорее рядом ступенек сбоку
корабля. Причем ступеньки явно были рассчитаны на фойтанцев, поэтому для
Дженнифер они располагались слишком далеко друг от друга. Люк корабля
находился довольно высоко над бетоном посадочной площадки, и Дженнифер
заметно нервничала, боясь пропустить ступеньку, что, в свою очередь, явно не
облегчало спуск.
-- Давай там поторапливайся, -- крикнул ей Дарнил Дарнил Лин из
шлюзового люка.
-- Не могу, -- процедила она сквозь зубы. Когда Дженнифер достигла
земли, с нее градом лился пот. Это было потруднее, чем спускаться по стене
на Л'Рау. Единственное, чего ей в этот момент хотелось, -- остановиться,
чтобы восстановить дыхание, но следом уже спускался Дарнил Дарнил Лин, и
его, похоже, мало беспокоило, приземлится ли он на голову Дженнифер или еще
куда. Она быстро отскочила, проклиная фойтанца.
Оказавшись на земле, Дарнил Дарнил Лин нажал ладонью на стенку корабля.
Ступеньки исчезли. "Это, должно быть, металл с памятью", -- подумала
Дженнифер. На планетах, заселенных людьми, такой металл в основном
применялся для изготовления игрушек. Фойтанцы нашли более полезное
применение этой технологической разработке.
Как только ступеньки исчезли, похитители, казалось, забыли о
существовании Дженнифер. Согнувшись почти вдвое, они смотрели на низкие
пологие зеленые холмы. В том же согнутом состоянии они затянули и заунывную
песню. Переводчики оставались включенными, и до Дженнифер доносились обрывки
фраз.
-- О Великие, будьте к нам благосклонны. Мы вернулись на Одерн,
колыбель нашу, как всегда преисполненные желания выполнить свое
предназначение, дабы вновь достичь той славы, которую познали. Пусть вы ушли
в землю, мы отдадим все свои силы, чтобы спасти вас. Быть может, слава ваша
вернется уже скоро, о Великие, мы верим, что это возможно. Да свершится это.
-- Вы боготворите фойтанцев, которые жили до Самоубийственных войн? --
осмелилась спросить Дженнифер, когда Зэган Зэган Наг и его спутники наконец
соизволили обратить на нее внимание.
-- Не столько боготворим, сколько уважаем, -- ответил Айсур Айсур Рус,
-- и надо сказать, что подвиги Великих заслуживают, точнее требуют,
уважения. Чем больше мы о них узнаем, тем больше пытаемся подражать им,
стараясь вернуть былое величие, которого некогда достиг наш народ.
"Чтобы вернуться к тем условиям, которые и вызвали Самоубийственные
войны, какими бы они ни были", -- заметила про себя Дженнифер, и от этой
мысли внутри у нее слегка похолодело. Вслух же она сказала:
-- То есть получается, что на самом деле вы не верите, что фойтанцы,
которых вы называете Великими, живут внутри этих холмов?
-- Сейчас -- нет, -- ответил Айсур Айсур Рус, Дженнифер еще не успела
нахмуриться, выразив этим свое непонимание, как фойтанец продолжил: -- Но
было время, когда они там жили. Эти холмы имеют искусственное происхождение.
Когда-то здесь был город. Мы навсегда заминировали их.
Дженнифер вновь окинула взглядом холмы, на этот раз посмотрев на них
по-другому. Они все так же казались огромными и незыблемыми, будто стояли
здесь испокон веков. А на самом деле, по словам Зэган Зэган Нага, холмы
появились всего двадцать восемь тысяч лет назад. Что же здесь было раньше, и
почему сейчас оно предано забвению? Дженнифер пыталась представить себе
башни, которые, должно быть, стояли когда-то там, где сейчас виднелась лишь
поросшая травой земля и то, как они менялись со временем. Пыталась, но
безрезультатно.
-- Однако Одерн была довольно заурядной планетой в нашей прежней
империи, -- добавил Айсур Айсур Рус. -- Некоторые в гораздо большей степени
сохранили свое былое величие, но, конечно же, большинство планет просто
погибло.
-- Конечно же, -- тихим эхом отозвалась Дженнифер. Когда Дженнифер
представила себе, что должны испытывать фойтанцы, выжившие после величайшей
галактической бойни, в результате которой уцелели лишь жалкие осколки
некогда великой империи, ей совсем поплохело. Неудивительно, что у них
напрочь отсутствует чувство юмора.
-- А теперь следуйте за нами, -- велел Зэган Зэган Наг. -- Мы должны
доложить предводителям нашего рода об успешном завершении миссии. Сейчас ты
познакомишься с другим человеком, который работает на нас.
Другой человек, Дженнифер уже и забыла про него. Ее рука
самопроизвольно опустилась на парализатор. Конечно, на фойтанцев он
действовал как укус комара, но Дженнифер всерьез была намерена сразу, как
только увидит этого человека, всадить в него пару зарядов, а после того как
он свалится, подойти и хорошенько ему надавать.
Залитая гудроном территория космопорта была полна большими, похожими на
каменные глыбы кораблями фойтанцев. На пару километров вокруг корабли стояли
практически бок в бок, но среди них Дженнифер увидела корабль, вне всяких
сомнений построенный людьми. Корабль был приземистым, средней
грузоподъемности и не слишком быстроходным, такими обычно пользовались
торговцы, которые работали в одиночку. "Отлично, когда я разделаюсь с ним,
он будет _таким же_ скрюченным, как его корабль", -- тихонько пробормотала
Дженнифер.
Здания космопорта были таких же огромных размеров, как и корабли.
Фойтанцы, вооруженные "пушками", которые, похоже, были посерьезнее
парализаторов, охраняли выход. Когда Зэган Зэган Наг со своими спутниками
проходил мимо охранников, те почтительно опустились на одно колено. Но даже
в этой почтительной позе, они продолжали буравить Дженнифер своими
бездонными черными глазами. Мысленно сравнив этот беспристрастный
подозрительный пристальный взгляд с взглядами людей мужеского пола,
Дженнифер решила, что определенно предпочла бы последние.
Войдя в административный центр, или чем он там был, фойтанцы
направились вниз по коридору, настолько высокому и широкому, что шаги в нем
отзывались гулким эхом. Некоторые из попадавшихся по пути фойтанцев были
вооружены, как стража на входе, другие сидели за компьютерами. Каждый
занимался своим делом с серьезной сосредоточенностью, которая, похоже, была
характерной чертой этого вида.
Зэган Зэган Наг остановился. Рядом с ним на стене Дженнифер увидела
надпись, сделанную угловатым фойтанским шрифтом. Зэган Зэган Наг что-то
сказал в переговорное устройство. Дженнифер не могла понять что, так как
где-то по дороге от корабля фойтанцы выключили свои переводчики. Из
переговорного устройства раздался ответ, столь же непонятный. Зэган Зэган
Наг сказал еще что-то. Опять один из этих фокусов:
"видите-у-меня-в-руках-шарик, хоп-а-теперь-угадайте-где-он", и перед ними
раскрылась дверь.
Дженнифер никогда не доводилось бывать в центре управления космопорта,
но действие, наверное, каждой третьей драмы, показываемой по
голографическому видео, происходило именно там. Поэтому у нее было некоторое
представление, как он устроен. Определенно это был именно такой центр, но с
фойтанской спецификой. Большие синие чужеземцы что-то говорили в микрофоны,
принимая информацию посредством наушников странной формы, которые были
приспособлены к их торчащим ушам, и следил за экранами. Прошло несколько
секунд, однако на Зэган Зэган Нага и его товарищей никто не обратил
внимания.
Потом один из фойтанцев заметил Дженнифер. Он махнул рукой ее
похитителям, указывая на, казалось, еще одну пустую стену. Но Дженнифер уже
усвоила, что пустые стены для фойтанцев не обязательно оставались пустыми. И
она была убеждена, что эта одна из таких. Дверь действительно появилась, и
перед глазами Дженнифер предстал, как она догадалась, местный эквивалент
кабинета начальника Во-первых, потому, что пол в нем был устлан ковром, это
был первый ковер, который Дженнифер увидела на Одерне. Ну и, кроме того,
стол, из-за которого поднялся фойтанец, своей длиной и шириной больше
походил на взлетную полосу древнего авианосца, чем на стол.
-- Ты должна приветствовать Павасар Павасар Рэса. -- Зэган Зэган Наг
включил свой переводчик, как только дверь исчезла за спиной его отряда, и
указал на фойтанца за столом.
Дженнифер кивнула.
-- Привет, Павасар Павасар Рэс.
"Если бы у меня была стремянка, я, взобравшись на нее, охотно плюнула
бы тебе в глаза", -- подумала она при этом.
-- Я приветствую тебя, человек, -- сказал Павасар Павасар Рэс.
Дженнифер подумала, что, по-видимому, он настолько важная шишка, что не
считает подобающим для себя помнить ее имя. -- Надеюсь, твое путешествие
было достаточно комфортным.
"Тогда ты довольно наивный парень", -- вот что она хотела бы сказать.
Но так как фойтанцы, похитившие ее, уже знали достаточно точно, что она
думает по этому поводу, Дженнифер предпочла держать рот на замке.
Дарнил Дарнил Лин подтолкнул ее. От этого толчка она чуть не упала.
-- Отвечай уважаемому предводителю нашего рода, когда он тебя
спрашивает, -- сказал Дарнил Дарнил Лин.
-- Да, мне удалось выжить во время этого путешествия.
И пусть этот предводитель понимает все, как ему угодно. Павасар Павасар
Рэс заметил:
-- Я вижу, ты считаешь, что мы были недостаточно любезны с тобой.
Когда Дженнифер услышала это, то ее глаза буквально на лоб полезли от
удивления. Это был первый фойтанец, обладавший тем, что у людей называется
здравым смыслом. Может быть, для этого вида обладание таким качеством было
большой редкостью и автоматически давало право занимать важную должность.
Тем временем он продолжал:
-- Сейчас я попрошу человека, который сотрудничает с нами, рассказать
тебе, с какими трудностями мы столкнулись.
Он что-то нажал на своем столе, и в стене кабинета, противоположной
той, через которую они вошли, появилась дверь. Дженнифер мрачно ждала. Кем
бы ни был тот, благодаря кому ее притащили на эту планету, ему придется дать
гораздо больше объяснений, чем думал Павасар Павасар Рэс. Он даже может
обнаружить, что у него самого возникли новые серьезные трудности.
Через появившуюся дверь вошел мужчина в форме торговца. Дженнифер от
неожиданности вытаращила глаза. Она была уверена, что должна знать человека,
который ее подставил. Но она совсем не предполагала, что это будет
кто-нибудь из тех, к кому она относилась с симпатией.
-- Бернард!
Академическая часть ее сознания вытащила из глубин памяти тупую шутку
на среднеанглийском: "Что делает такой хороший парень, как ты, в таком
дерьмовом месте, как это?"
Бернард Гринберг казался несколько оробевшим, что не очень вязалось с
его уже довольно большой лысиной.
-- Привет Дженнифер! -- воскликнул он. -- Извини, мне и в голову не
пришло, что они додумаются схватить тебя и притащить сюда.
-- Да, они хорошо справились с этой задачей, -- сказала Дженнифер,
после чего с горечью добавила: -- Ты сделал это, разозлившись на меня за то,
что я ушла в университет, и ты решил таким образом отыграться. Но должна
сказать, ты перебрал.
-- Нет, нет, нет. -- Он с горя начал рвать свою бороду, для определения
цвета которой больше всего подходило выражение "соль-с-перцем". -- Все
совсем не так, Дженнифер, поверь мне, не так. Я думал, они просто
проконсультируются с тобой. И когда они сказали, что собираются доставить
тебя сюда, я отговаривал их от этого как мог. И корабль был уже на пути к
Сагусу, но даже если бы он и не улетел, переубедить фойтанцев хоть в
чем-нибудь задача почти невозможная. Наверное, ты уже заметила это.
-- Теперь, когда ты это сказал, да, -- ответила Дженнифер, скосив
взгляд на Зэган Зэган Нага. Она изучила Бернарда Гринберга и решила, что
была не права. -- Это я должна извиняться, Бернард. Это не твоя вина, по
крайней мере не только твоя вина. Я просто ударила в первое попавшееся
место, до которого смогла достать, не взбираясь на ящик.
Она вновь посмотрела на Зэган Зэган Нага. Его переводчик работал, но,
если он и уловил подтекст сказанной ею фразы, а не просто саму фразу, то
никак внешне этого не показал.
Павасар Павасар Рэс вмешался в их разговор:
-- Довольно, сейчас не время и не место для светских бесед. Человек
Бернард, будь столь любезен и объясни своему коллеге суть проблемы.
"Он знает, как зовут Бернарда", -- подумала Дженнифер, испытывая
зависть, совсем неуместную в данной ситуации.
-- Если бы я точно знал суть проблемы, уважаемый глава рода Павасар
Павасар Рэс, то мне не понадобилась бы помощь коллеги, -- отвечал Гринберг.
Павасар Павасар Рэс оскалил клыки. Дженнифер уже знала, что у фойтанцев это
всего лишь "хмурый взгляд". Но он нес в себе гораздо больший заряд, чем мог
выразить мимикой кто-либо из людей. Гринберг вновь обернулся к Дженнифер. --
Ты знаешь, фойтанцы в равной степени заняты поклонением своему прошлому и
уборкой мусора.
Она кивнула.
-- Преданность тому, что они сотворили с собой в те далекие времена,
довольно удивительна.
-- Вовсе нет. Местное население здесь, на Одерне, нашпиговало планету
минами так, что не осталось практически ни одного уголка: Ты даже
представить себе не можешь, насколько сильно все здесь заржавело за минувшие
бесчисленные тысячелетия.
"Недостаточно", -- подумала Дженнифер. По тому, как сузились и
чуть-чуть удлинились губы Гринберга, -- это была не улыбка, это даже
отдаленно не напоминало улыбку, -- Дженнифер поняла, что он прочел ее мысли.
Только человек смог бы заметить изменение в выражении его лица.
Дженнифер сказала:
-- Я все-таки не понимаю, какое это имеет отношение ко мне.
-- Уборка мусора превратилась для здешних фойтанцев в совсем другую
игру, когда они по новой изобрели гиперпривод, -- ответил Гринберг. -- Они
приблизительно знали, вокруг каких звезд вращаются планеты, некогда
заселенные их соплеменниками. Когда фойтанцы отправились к этим планетам,
чтобы посмотреть, в каком они состоянии, то обнаружили, что большинство
планет мертвы. На некоторых не осталось фойтанцев, а на других и вообще
каких-либо форм жизни, планеты были стерильны. Атомные бомбы, биологическое
оружие, столкновения с астероидами, отравляющие газы, не знаю уж, что там
еще. Прежние высшие чиновники...
-- Великие, -- поправил его Павасар Павасар Рэс.
-- Да, конечно, так вот Великие, похоже, обладали гораздо более
продвинутой технологией, чем мы. И что можно определенно утверждать, так это
то, что они преуспели в искусстве уничтожения живого. И на большинстве этих
мертвых планет оставшиеся после них безделушки сохранились в гораздо лучшем
состоянии, чем в местах, подобных Одерну, где почти не осталось техники,
которую бы возможно было использовать. Население этих планет скатилось вниз
-- к варварству. Теперь на одной из планет, которая когда-то была частью
империи, они натолкнулись на нечто, с чем не умеют обращаться.
-- По крайней мере, они себя в этом убедили, -- сказала Дженнифер, --
этого они мне не объяснили, правда, они вообще почти ничего не объясняли.
Итак, о чем конкретно ты говоришь?
-- Фойтанцы обнаружили артефакт, они не могут приблизиться к нему, не
лишившись разума. Если они находятся в пределах десяти -- двенадцати
километров от артефакта, то полностью теряют контроль над собой,
по-видимому, это что-то адское. Я перевидал дюжины несчастных, которые
попытались. Это зрелище приятным не назовешь. Те, что подходили к самой
границе действия этой штуки, еще кое-как могли совладать с собой. Но тех,
кто зашел чуть дальше, уже не спасти. В конце концов наши друзья фойтанцы
потеряли достаточно народу, чтобы прийти к мысли оградить весь район. Но
поскольку они все же хотели удовлетворить свое любопытство, то наняли не
фойтанца -- то есть меня, надеясь, что он сможет докопаться до истины,
-- Понятно, и в результате ты тоже лишился разума, -- заметила
Дженнифер, -- иначе ты ни за что не назвал бы им мое имя.
Когда переводчик Зэган Зэган Нага перевел на местный язык последние
слова Дженнифер, Павасар Павасар Рэс уставился на Гринберга.
-- Человек Бернард, другой человек говорит правду? Правда ли, что
Великие Неизвестные, -- даже несмотря на монотонность переводчика, Дженнифер
могла слышать заглавные буквы, -- воздействовали на твою психическую
целостность?
-- Я так не считаю, уважаемый предводитель рода Павасар Павасар Рэс, --
ответил Гринберг. Наконец-то Дженнифер удалось разозлить его, Гринберг,
бросив на нее горестный взгляд, продолжил: -- Вы, наверное, уже заметили,
что люди в большей степени, чем фойтанцы, склонны иронизировать.
-- Эта привычка говорить одно, а подразумевать другое -- отвратительное
проявление вашей глупости, -- изрек Павасар Павасар Рэс.
-- Очень может быть, -- кротко ответил Гринберг, его интонации сразу
успокоили достойного предводителя рода, и он вновь повернулся к Дженнифер.
-- Я не смог найти способа, при помощи которого этот артефакт мог превратить
кого-нибудь, скажем человека или фойтанца, в душевнобольного. Это явно не
физическое воздействие, но что тогда? Самое лучшее предположение -- что это
какой-то памятник. Я уже много лет занимаюсь торговлей и кое-что понимаю в
таких вещах. Но ты знаешь гораздо больше. И не столько благодаря твоей
квалификации торговца, ты впитала в себя реальные знания из всех придуманных
твоими древними авторами ситуаций. И чем больше я размышлял об этой штуке,
тем более все связанное с ней казалось мне придуманным, если ты понимаешь,
что я имею в виду. Поэтому я и упомянул твое имя в разговоре с фойтанцами.
Хуже всего было то, что он умудрился-таки растрогать ее. Дженнифер
пыталась рассердиться, но ей это не удавалось. Она испустила долгий вздох.
-- И они взяли мяч и бросили его в дальние ворота, -- сказала она. --
Мне кажется, это обычный для них способ делать дела.
-- Определенно так, -- Гринберг наклонил к ней голову, -- удар мяча к
дальним воротам? Я и не знал, что ты увлекаешься бэтлболом.
-- Приобретенная привычка. Это несносно, поверь мне. Не то, что я
здесь, а то, что вернуться назад можно, только двигаясь вперед, верно? --
Она повернулась к Павасар Павасар Рэсу. -- Отлично, куда теперь?
-- На планету Гилвер, -- ответил он с почти механической сухостью. --
Это планета, на которой находится Великое Неизвестное.
-- Есть ли у нас какие-либо возможности для исследований? -- спросила
Дженнифер, прежде всего она была ученым. -- Вы проводили изучение ваших
предков с тех пор как... э-э-э, после Самоубийственных войн. Может, после
них остались какие-нибудь записи, относящиеся к этой штуке?
-- Это разумный вопрос. -- Зрачки Павасар Павасар Рэса дернулись, хотя
сам он оставался неподвижен. -- Мы не смогли обнаружить никаких данных,
связанных с планетой Гилвер. Дарнил Дарнил Лин может помочь вам проверить
наши базы данных, если вы считаете это необходимым. Он специалист по древним
архивам.
-- Да, мне бы хотелось с ними ознакомиться, -- сказала Дженнифер. Ей
было интересно: Дарнил Дарнил Лин -- исключение или те надежные, твердые,
серьезные фойтанцы, которым приходилось иметь дело с землянами, предпочитали
возиться с бумагами.
-- Дарнил Дарнил Лин, поищите вместе, -- сказал Павасар Павасар Рэс.
-- Будет исполнено, досточтимый предводитель рода, -- ответил Дарнил
Дарнил Лин.
Придя к выводу, что "большой начальник" расположен к сотрудничеству,
Дженнифер решила ковать железо, пока оно горячо:
-- Досточтимый предводитель рода, здесь, в космопорте, я видела корабль
Бернарда Гринберга. -- Если ей удастся умаслить Павасар Павасар Рэса, то,
может быть, это сделает его более покладистым. -- Могу я устроиться на его
борту? Честно говоря, корабль, созданный людьми, будет для меня самым
подходящим местом.
"По твоей милости я теперь никогда не смогу завести собаку", --
подумала она.
-- Если человек Бернард не возражает... -- сказал Павасар Павасар Рэс.
-- Я не возражаю, -- сразу же отреагировал Гринберг.
-- Тогда ты можешь располагаться там, человек, -- обратился Павасар
Павасар Рэс к Дженнифер -- он до сих пор не запомнил ее имени. Хотя в глазах
фойтанцев практически ничего нельзя было прочитать, когда он продолжил,
Дженнифер почувствовала силу его пристального взгляда: -- Не надейтесь, что
это позволит вам, двум людям, спланировать побег. Кроме опасностей, которым
подвергается любой нефойтанец, пролетающий через космическое пространство,
некогда входившее в сферу влияния Великих, у нас есть собственные устройства
слежения и уничтожения, установленные в... в... как называется ваш корабль,
человек Бернард?
-- "Смиренный Гарольд", досточтимый предводитель рода, -- ответил
Гринберг.
-- Вот именно, "Смиренный Гарольд". Очень хорошо, итак, человек,
э-э-э...
-- Дженнифер.
"Какого черта ты спрашиваешь, за сегодняшний день ты слышал мое имя уже
раз сто", -- подумала Дженнифер.
-- Вот именно, Дженнифер. -- В таком случае, человек Дженнифер, ты
можешь приступать к своим исследованиям, но тебе на них отводится не больше,
м-мм, двадцати одернских дней. Дарнил Дарнил Лин будет помогать тебе по мере
необходимости. После чего ты вместе с человеком Бернардом отправишься на
Гилвер, чтобы продолжить попытки разгадать Великое Неизвестное. Я, Зэган
Зэган Наг, Айсур Айсур Рус и Дарнил Дарнил Лин будем сопровождать вас туда.
Дженнифер и не сомневалась, что, если она покинет Одерн, другие три
фойтанца, полетят вместе с ней. Очевидно, они назначены ей в сторожа. Но
Павасар Павасар Рэс удивил ее, включив в этот список и себя. Насколько она
знала администраторов, стоящих у большого руля, они не часто стремились к
настоящей исследовательской работе.
-- Вы? Но почему? -- спросила Дженнифер.
-- Великая Тайна -- это мой проект, -- ответил Павасар Павасар Рэс так,
как будто это все объясняло.
Для него, по-видимому -- да, для Дженнифер же, это было лишь
доказательством того, что фойтанцы -- определенно не люди, правда, нельзя
сказать, что она раньше этого не замечала.
* * *
Дженнифер приканчивала сэндвич с салями. Мясо было жирным, а хлеб
мягким. А горчица имела более резкий вкус, чем она любила. Она запивала
сэндвич вином. После "собачьего корма" фойтанцев все казалось изумительно
вкусным.
-- Спасибо, Бернард, -- сказала Дженнифер. -- Наконец-то я чувствую,
что живу. И даже могу принять решение, что хочу жить.
-- Прошу прощения, что не могу предложить тебе большего, -- извинился
Гринберг. -- Я достаточно долго пробыл в космическом пространстве фойтанцев,
так что начал ограничивать свои потребности.
-- И я заставила тебя прервать пост. О, мне очень жаль.
-- Не беспокойся. Ты всегда слишком часто извинялась. Ты знаешь об
этом? Если б я не раскрывал свой большой рот, ты сейчас была бы счастлива,
там, на Сагусе. Делясь с тобой настоящей едой, я, по крайней мере, хоть
как-то возвращаю тебе свой долг. Хотя от еды фойтанцев и нельзя умереть...
-- Однако при большом желании можно, -- закончила за него Дженнифер.
Гринберг, подняв бровь, бросил на нее изучающий взгляд. По сравнению с
Али Бахтияром, Гринберг выглядел провинциалом-любителем. Капитан торговцев
сказал:
-- Ты несколько изменилась со времен нашего последнего полета. Тогда ты
не умела обрывать собеседника или отпускать злые шутки.
Дженнифер пожала плечами.
-- По-видимому, я кончила расти и обнаружила, что могу устроить для
себя все наилучшим образом. А теперь, если не возражаешь, перейдем к делу,
потому что я не желаю провести здесь ни одной лишней секунды. Прежде всего,
у тебя на корабле действительно установлена подслушивающая аппаратура?
-- Думаю, да. Жаль, что мы не знаем какого-нибудь незнакомого им языка,
которым мы могли бы пользоваться для конфиденциальных переговоров, -- сказал
Гринберг.
Дженнифер уныло кивнула. В настоящее время никто не заботился об
изучении иностранных языков, так как в связи с доступностью программ
перевода в этом не было необходимости. Она подумала, что могла бы нанести
удар, используя среднеанглийский, но, к сожалению, фойтанцы поняли бы ее
гораздо лучше, чем Гринберг.
-- По крайней мере, расскажи мне, что из себя представляет это Великое
Неизвестное, -- попросила она.
-- Если бы я знал, то непременно рассказал бы тебе, если бы я знал, мы
могли бы отправиться домой. Но я не знаю. Я только надеюсь, что мы сможем
разгадать эту загадку. Меня беспокоит вот что: как поступят фойтанцы, если
нам не удастся найти разгадку. Никто из тех, кто не является фойтанцем, не
имеет ни малейших представлений, насколько далеко в своем развитии
продвинулись их предки до Самоубийственных войн. Хотя, как я уже говорил,
очевидно, что уровень развития техники, которого они достигли, был выше
нынешнего.
-- А они не хотят помочь нам понять их. -- Дженнифер медленно покачала
головой. -- Может, в техническом плане они нас и обогнали, но в социальном!
Подумать только, сколько тысячелетий они потратили на то, чтобы создать свою
империю, а затем развеяли ее в пыль и себя вместе с ней.
Дженнифер вновь покачала головой, на этот раз с ужасом. Казалось, что
фойтанцы вышли из самых страшных кошмаров, придуманных людьми.
Гринберг сказал:
-- На сегодняшний день фойтанцы не знают, почему их предки начали
войну. Но начав, они принялись за эту "работу" основательно и добросовестно,
что очень типично для их вида. Павасар Павасар Рэс утверждает, что они,
несомненно, намеревались полностью уничтожить себя, находясь в состоянии
умопомешательства, и он думает, что лишь немногие потерпели в этом деле
неудачу.
-- Самое худшее в этом то, что, пока я была в окружении фойтанцев, я
почти готова была признать это логичным. -- Дженнифер хотела что-то
добавить, но вместо этого лишь зевнула.
-- На борту их корабля или в космопорте у тебя будет больше возможности
побыть в одиночестве, -- сказал Гринберг. -- Там у тебя, несомненно, будет
каюта побольше. Это вообще очень маленький корабль.
-- Если ты хочешь, чтобы я ушла, пожалуйста, я уйду. В противном случае
я предпочту остаться здесь, -- сказала Дженнифер. -- Поскольку не испытываю
желания уединяться от тебя, понимаешь? Кроме всего прочего, мы ведь Летали
раньше вместе.
-- Я устрою тебя на складе, дам матрас из пеноплена, -- Гринберг развел
руками. -- Извини, но это лучшее, что я могу предложить, если только ты сама
не хочешь выбрать какое-нибудь помещение.
-- Знаешь, тащи-ка сюда свою подушку, если ты не против. После
путешествия с этими... одна только мысль, что рядом со мной будет находиться
живой человек, доставит мне удовольствие. К тому же я не думаю, что ты
начнешь ко мне приставать.
Гринберг криво усмехнулся.
-- Вообще-то ты подсказала мне заманчивую идею.
Он рылся в шкафу, пытаясь вытащить обещанный матрас. Он был меньше, но
во всем остальном как две капли воды походил на матрас, на котором Дженнифер
проснулась на корабле фойтанцев. Гринберг продолжал рыться, наконец он издал
торжественный клич:
-- Я думал, что у меня есть лишь запасной матрас, а здесь, оказывается,
еще и одеяло.
-- Спасибо. Но знаешь ли ты, что на борту твоего корабля доставляет мне
наибольшее удовольствие? -- Не дождавшись ответа, она продолжила: -- То, что
здешний унитаз приспособлен под мой зад.
Гринберг улыбнулся.
-- Да я видел то, чем пользуются фойтанцы. Для тебя это особенно
неудобно, да? -- Он кивнул на ванну. -- Помоги себе сама.
-- Я не против, если только смогу. -- Дженнифер замялась, но затем
спросила: -- У тебя случайно нет тампонов или чего-нибудь подобного?
-- Не знаю, возможно, в аптечке, у меня как-то до настоящего момента не
возникало такой потребности.
-- Ладно, если не найду, то подберу что-нибудь подходящее. Если я
сделала это один раз, смогу сделать и второй.
Дженнифер помылась и уступила ванну Гринбергу. Она разделась, оставшись
в одних трусиках, и скептически посмотрела на свое грязное обмундирование,
после чего отправила его в чистку -- "Смиренный Гарольд" был в состоянии
чистить одежду, не то что ее грязная летающая тюрьма. Она скользнула под
одеяло.
Гринберг удивил ее, подойдя к подушке и дотронувшись до плеча.
Дженнифер замерла. Что он собирается делать? Она занималась с ним любовью
несколько раз, во время их первого полета, по дороге домой с Л'Рау. Но
сейчас было неподходящее время, для нее неподходящее. Она попыталась
придумать, как ему сказать это, чтобы не причинить боль или не рассердить.
Но все, чего он хотел, -- это еще раз попросить прощения.
-- Дженнифер, мне так жаль. Ты могла бы быть сейчас в своем
университетском городке, заниматься любимым делом.
-- Что теперь говорить, -- сказала она. Ее мечты о тщательно
разработанной мести потерпели крах, когда она выяснила, как фойтанцы узнали
о ней и от кого. Жажда мести помогала Дженнифер выдерживать испытания, но
теперь она почувствовала себя очень уставшей и опустошенной. -- Позволь мне
поспать.
-- Достаточно любезно. -- Гринберг встал.
Глаза Дженнифер закрылись еще до того. Она слышала, как шуршала ткань
его комбинезона, затем приглушенный звук тела, опускающегося на кровать Он,
должно быть, погасил свет, так как темнота за закрытыми веками стала еще
темнее.
-- Спокойной ночи, -- сказал Гринберг. Дженнифер казалось, что она
ответила, хотя она и не была в этом уверена.
* * *
Дарнил Дарнил Лин стоял перед рабочей станцией. Она состояла из
привычных для Дженнифер элементов: голографический экран, микрофон,
клавиатура и принтер. Тем не менее все это в совокупности вовсе не походило
на знакомые Дженнифер компьютеры. У фойтанцев были свои инженерные традиции,
которые не имели ничего общего с принятыми у людей.
-- Я полагаю, ты захочешь начать с наших записей, относящихся к
Великому Неизвестному, -- сказал Дарнил Дарнил Лин.
-- Для начала, если можно, я хотела бы изучить предпосылки, -- ответила
Дженнифер. -- Ты можешь дать мне какие-нибудь общие сведения о твоей расе,
какой она была до начала Самоубийственных войн[9]
-- Отведенное вам на исследования время ограниченно, -- электронный
переводчик был, как всегда, невозмутим, но Дженнифер показалось, что она
услышала в голосе фойтанца сопение. Она смотрела на него, ничего не говоря.
Фойтанец оскалил клыки. Дженнифер продолжала ждать. Наконец он сказал:
-- Хорошо, пусть будет по-твоему. Он дал команду. Экран засветился.
Дарнил Дарнил Лин сказал:
-- Это курс истории, который преподается нашей молодежи.
-- Отлично.
Фильм содержал гораздо больше текста, чем подобные фильмы землян, а
Дженнифер не могла читать по-фойтански. Но много было и картинок, переводчик
Дарнил Дарнил Лина обеспечивал перевод звукового сопровождения. Дженнифер
смотрела, слушала и вполголоса наговаривала заметки в свой компьютер.
На историческом звездном атласе было показано, насколько широко
простиралась империя Великих. Комментарий за кадром приписывал непрерывную
цепь сопутствовавших им удач прирожденному превосходству Великих над всеми
другими расами, с которыми тем приходилось сталкиваться. Наблюдая за тем,
как фойтанцы с Одерна во всем старались подражать своим предкам, Дженнифер
задумалась: запрограммирована ли у данного вида мысль о собственном
превосходстве на генетическом уровне или фойтанцы с Одерна просто
планировали занять место Великих.
Несколько минут просмотра заставили ее отбросить последнее
предположение. Фойтанцы из далекого прошлого определенно обладали привычкой
уничтожать непокорные расы. Их даже не беспокоила мысль о том, чтобы
скрывать свои действия или придумать какое-нибудь оправдание творимому ими
геноциду. Они просто относились к этому, как некоторые люди к битью мух.
Дженнифер попросила остановить пленку и спросила:
-- А ваш народ вновь будет действовать так же, если вы опять станете
достаточно могущественны?
-- Возможно, -- ответил Дарнил Дарнил Ли. -- Однако пока мы не достигли
высот Великих и, кроме того, некоторые расы, подобные вашей, на поверку
оказываются более крепкими, чем кажется. Поэтому мы начали учиться общению с
другими видами, а не просто переезжать их, как каток. И это для нас нелегко.
Дженнифер решила не высказывать ехидную мысль, тут же пришедшую ей в
голову. Фойтанцы были теми, кем они были. Полагать, что чужеземцами движут
те же побудительные мотивы, что и человеком, было для торговца самым
коротким путем к неудаче. Кроме того, человечество не могло похвастаться
незапятнанной репутацией в космосе, хотя самые худшие акты жестокости люди
совершили по отношению к своим соплеменникам. То же самое, кажется,
справедливо и для фойтанцев. Экран, за которым наблюдала Дженнифер, внезапно
стал ослепительно белым. Она отшатнулась, как от взрыва, прикрыв глаза
руками. Когда она вновь посмотрела на экран, там была надпись на местном
языке. Дарнил Дарнил Лин перевел:
-- "Самоубийственные войны".
-- Да, я поняла, -- пробормотала Дженнифер. Империя фойтанцев гораздо
быстрее, чем росла, начала рассыпаться. Большинство звезд на голографическом
экране погасли. Осталась лишь горстка красных точек, разбросанных в радиусе
двух-трех тысяч световых лет. И совсем маленькая горстка желтых точек.
-- Желтые точки обозначают планеты, населенные нашим видом, которые
вновь достигли уровня технологии, позволяющего совершать космические полеты,
-- прокомментировал Дарнил Дарнил Лин. -- На тех, что отмечены красным,
фойтанцы тоже выжили, но остаются на первобытном уровне.
-- Но _почему_ это случилось? -- спросила Дженнифер. -- Что заставило
вас вести такую беспощадную борьбу?
Запись не давала ключа к разгадке. Она представляла собой
последовательный бесстрастный показ событий без всякого анализа причин, их
вызвавших.
-- Не могу сказать точно, да и никто на Одерне не сможет сказать этого,
-- ответил Дарнил Дарнил Лин. -- На этот счет есть различные домыслы, но кто
может с уверенностью утверждать, что ему удалось прочитать мысли Великих?
Только сравнявшись с ними в подвигах, мы сможем постигнуть их мысли.
Рот Дженнифер скривился в недовольной гримасе. Фойтанцы слишком
благоговели перед своим прошлым, чтобы попробовать серьезно разобраться в
нем.
-- Могу я сказать, без того чтобы вызвать обиду из-за незнания ваших
обычаев? -- спросила она. Это был один из стандартных вопросов, которые
должен знать каждый торговец.
-- Говори.
-- Если Великие были столь прекрасны во всех отношениях, какими, как вы
полагаете, они должны были быть, то прежде всего возникает вопрос: почему же
они развязали и вели эти Самоубийственные войны?
-- По своим собственным причинам, причинам, которые, несомненно,
отражают их величие, -- ответил Дарнил Дарнил Лин. Дженнифер уже сделала
вдох, собираясь сказать ему, что это был не ответ на вопрос, а скорее уход
от ответа. Но фойтанец, похоже, был уверен в обратном. -- Некоторые из наших
болтают, что Великое Неизвестное содержит полный ответ на твой вопрос и что
наши неудачи в попытках раскрыть его тайну являются отражением нашего
вырождения по сравнению с нашими предками.
-- Это... -- Дженнифер остановилась. Откуда ей знать, действительно ли
это было вздором? Она не была фойтанцем. "И слава Богу", -- отметила она про
себя. Поэтому закончила: -- ...любопытно. А какие доказательства приводят
ваши ученые в подтверждение этого?
Мысль о фойтанцах с Одерна как о выродившихся потомках настоящей расы
имела для Дженнифер порочную притягательность, и не только из-за похищения.
Дарнил Дарнил Лин сказал:
-- Я покажу тебе запись и предоставлю возможность делать выводы самой.
-- Покажи мне несколько записей с разными точками зрения. Как я смогу
решить, что истинно, я что -- ложно, на основе единственного отчета?
-- Ты -- ученый, -- сказал Дарнил Дарнил Лин так, словно хотел
напомнить себе. -- Ну хорошо, если ты настаиваешь, пусть будет так. В
течение следующих нескольких часов Дженнифер просматривала записи,
относившиеся к исследованиям фойтанцами Великого Неизвестного, и различные
предположения по этому поводу. Проведя за этим занятием целый день, она
мысленно извинилась перед большими синими пришельцами. Дженнифер
представляла их себе слишком уравновешенными, чтобы далеко продвинуться по
пути безумия. Теперь она узнала их лучше. При наличии определенных стимулов
фойтанцы становились эксцентричны, как мало кто из людей, родившихся за всю
историю человечества.
Великое Неизвестное, похоже, было самым лучшим из таких стимулов.
Дженнифер изучила его вид с орбиты, потом фотографии, снятые системами
аэрофотосъемки, и наконец крупный план.
-- Эти были получены камерами с дистанционным управлением, -- заметил
Дарнил Дарнил Лин по поводу последней пачки. -- Как видишь, у нас огромный
банк данных. Однако они ни на шаг не приблизили нас к пониманию.
Прежние фойтанцы, похоже, питали слабость к монументальному стилю в
архитектуре. Массивные колоннады вели к огромной башне, устремленной в небо
Гилвера более чем на километр. Ни сорняки, ни подлесок не смогли проникнуть
на территорию, окружавшую эту башню, даже после двадцати восьми тысяч лет.
Землетрясения, случившиеся за эти годы, не причинили башне и колоннадам
сколько-нибудь заметного вреда. По их виду можно было сказать, что они
воздвигнуты вчера, а не в позднем плейстоцене.
-- Почему эту штуку не разбомбили, как все остальное на планете? --
спросила Дженнифер.
-- Это еще один вопрос, на который у нас нет ответа. Хотя для полноты
представления тебе стоит также понаблюдать за некоторыми из первых наших
жителей, приблизившихся к артефакту на достаточное расстояние, чтобы
испытать его действие.
Он дал компьютеру новую команду. После нескольких секунд просмотра у
Дженнифер возникло неодолимое желание отвернуться. Гринберг был прав,
фойтанцев, подошедших к Великому Неизвестному слишком близко, приятными не
назовешь. Нельзя было сказать даже, что они получили повреждения, они были
разрушены. Изо рта у них текла слюна, конечности дрожали, некоторые сосали
свои пальцы и облегчались где попало. На их звериных лицах не было ни
малейшего проблеска разума. Переводчик Дарнил Дарнил Лина не мог найти
эквивалента тому вою и рычанию, которое вырывалось из их глоток.
-- Это происходило со _всеми_ вашими жителями, которые подходили
слишком близко? -- судорожно сглотнув, спросила Дженнифер.
-- Со всеми. Точный радиус, на котором Великое Неизвестное начинало
захватывать их, несколько отличался, но, попав в него, никто не спасся.
-- Х-м-м... -- Дженнифер некоторое время размышляла. -- И мы знаем, что
этого не случилось с Бернардом. А фойтанцы с других планет? С ними на
Гилвере происходило то же самое?
-- Мы этого не знаем, -- сказал Дарнил Дарнил Лин. -- И не хотим это
выяснять. Жители других планет, похожие на нас, и живущие в пределах района,
который когда-то управлялся Великими, конечно, могут по праву называться
фойтанцами. Ну и ладно. Но все они в лучшем случае вызывают подозрение и
открытое отвращение -- в худшем. Только мы, жители Одерна, являемся
истинными потомками первоначальной расы.
-- О, моя бедная больная голова, -- тихо простонала Дженнифер.
-- Твоя голова до сих пор причиняет тебе страдания? Возможно, это
побочный эффект действия тех лучей, которые Зэган Зэган Наг использовал,
чтобы усыпить тебя. Я надеюсь, у тебя есть средство от головной боли.
-- Не бери в голову, -- ответила Дженнифер, не удивившись, что
переводчик был слишком дословен в трактовке ее предыдущей фразы. Все
выжившие фойтанцы были отделены друг от друга более двадцати тысяч лет.
Поэтому неудивительно, что сейчас они с трудом ладят между собой. Да и вряд
ли их можно было продолжать причислять к одному виду.
Дженнифер спросила:
-- А на каком языке вы общаетесь с этими другими фойтанцами?
-- На языке Великих, насколько мы смогли изучить его. В конечном счете
это единственное, что объединяет нас. На нескольких планетах, среди которых
Одерн занимает лидирующее положение, этот язык используют и в повседневной
жизни вместо прежнего примитивного жаргона. Жители других настаивают на
сохранении своих варварских наречий, на которых они общались до того, как
встретились с более цивилизованными фойтанцами.
-- Хорошо, спасибо. Если ты не возражаешь, то, я думаю, на сегодня
достаточно.
После лицезрения фойтанцев, лишенных разума, и осознания, что фойтанцы
с Одерна были лишь малой частью гораздо большей головоломки, Дженнифер не
сомневалась, что она увидела достаточно.
Бернард Гринберг горестно хлопнул рукой по лысине, когда она рассказала
о том, что узнала за день.
-- Мне следовало догадаться. Слишком просто забыть, как долго они были
в изоляции на своих планетах.
-- К счастью, это не так важно, -- ответила Дженнифер. -- В конце
концов фойтанцы с Одерна единственные, кому известно про планету Гилвер,
поэтому они единственные, о ком нам следует беспокоиться.
-- Полагаю, да. Но если они узнали об этом месте, раскопав сведения в
старинных записях, то всегда есть вероятность, что кто-нибудь еще на других
планетах, входивших когда-то в империю Великих, докопается до этого.
Дженнифер не хотела думать об этом.
-- Типун тебе на язык!
Чем больше она изучала Великое Неизвестное, тем сильнее росла ее
уверенность, что данное этому явлению название было очень удачным. Атомные
бомбы полностью уничтожили все живое на Гилвере. Они падали вокруг
таинственного артефакта со всех сторон, но ни одна не попала в пределы,
которые Дженнифер называла "радиусом помешательства". Экосистема планеты до
сих пор находилась в нестабильном состоянии. Некоторые области на ее
континентах просто опьяняли буйством зелени. Внутри "радиуса
умопомешательства" не росло ни травинки. Простой жизни, очевидно, не
позволялось нарушать Великое Неизвестное.
-- Я могу представить, как можно добиться такого эффекта и поддерживать
его, -- сказал Дарнил Дарнил Лин, когда Дженнифер спросила, что он об этом
думает. -- Но поддерживать с тех пор, как закончились Самоубийственные
войны... нет, человек Дженнифер, это еще одно чудо, которое осталось нам
после Великих.
Дженнифер уже тошнило от всех этих чудес Великих. Она жаждала ответов,
и записи фойтанцев на Одерне хранили некоторые ключи к разгадке.
-- Я никогда не поверила бы в это, -- сказала Дженнифер, когда наступил
последний день, отведенный ей для исследований, -- но я буду рада
отправиться на Гилвер только ради того, чтобы постараться разгадать, что там
в действительности происходит.
-- Дай Бог тебе удачи, -- отвечал Гринберг. -- Я вижу, что Одерн
наскучил тебе, и ты считаешь, что здесь больше не на что смотреть.
-- Я не видела на Одерне ничего за исключением космопорта и библиотеки.
И ни то, ни другое не похоже на экскурсии на Земле или планетной системе
звезды Редфорда из туристских путеводителей.
Он улыбнулся.
-- Ты изменилась, ты знаешь об этом? Ты совсем не похожа на ту
Дженнифер, которая путешествовала со мной на борту "Летящего фестона".
Дженнифер мысленно укорила себя.
-- Бернард, этих долгих лет, их не было. Во всяком случае, я не
чувствую себя другой.
-- Тем не менее это так. В те времена, когда кто-нибудь говорил с
тобой, ты как будто скрывалась в своей раковине, так что иногда от тебя даже
нельзя было добиться ответа. Ты больше не уносишься куда-то, можешь гораздо
лучше постоять за себя, чем это бывало раньше.
-- Я? -- Дженнифер задумалась над его словами. -- Ладно, может быть, ты
и прав. Прежде всего я стала старше. Я была всего лишь студенткой, когда
отправилась в свой первый торговый вояж. -- Она улыбнулась своим
воспоминаниям. -- Все, чего я хотела, это получить какую-нибудь
нестандартную запись в автобиографии. И мне это вполне удалось. Меня
забрасывало в такие места, откуда большинство профессоров среднеанглийского
с воплями бежало бы прочь. Поразмыслив над этим, я не виню их. Я и сама
сейчас с воплями убежала бы отсюда.
-- Дальше вряд ли будет легче. Одерн в отличие от Гилвера хотя бы
населен. Здесь, можно считать, нормальная планета, полная жителей, делающих
то, что и положено нормальным жителям. Там же только два типа людей...
вернее фойтанцев, ты понимаешь, что я имею в виду. Они держат там солдат,
охраняющих то, о чем пока никто ничего не знает. И ученых, пытающихся понять
то, к чему они не смеют приблизиться. Айсур Айсур Рус с Гилвера, он
возглавляет там группу исследователей.
-- Он мне симпатичен гораздо больше остальных, -- сказала Дженнифер.
-- Да, он выделяется среди них. Он вообще себе на уме, а это среди
фойтанцев не распространено. Они обычно лишь ходят кругами, пытаясь угадать,
что такое хотели создать Великие. Я думаю, это одна из причин, почему он
занимается этой работой. Никто здесь понятия не имеет, зачем Великим
понадобилось создавать Великое Неизвестное, поэтому они хотели заполучить
кого-нибудь, имеющего собственную точку зрения на эту проблему. Но то, что
удалось сделать мне, не назовешь точкой зрения. Айсур Айсур Рус был так рад
убраться с Гилвера, что вызвался слетать за тобой.
-- Это замечательно, -- сказала Дженнифер. -- Но ведь ему придется
вернуться с нами на Гилвер, не так ли?
-- Да, это так, но я не думаю, что он сам жаждет этого. Просто у
фойтанцев более развито чувство долга, чем у людей.
-- После того как они довели себя до Самоубийственных войн, это
свойство, вызванное инстинктом самосохранения. Неудивительно, что они
стремятся к взаимной поддержке -- после того что с ними произошло, они
просто обязаны поддерживать друг друга.
-- Я тоже так считаю, -- зевнул Гринберг. -- По-моему, нам лучше
немного поспать. Если твои исследования окончены, то, возможно, завтра рано
утром нам придется вылететь на Гилвер, а может, и сегодня вечером. Фойтанцы
не любят попусту тратить время. Они в любой момент могут появиться здесь,
чтобы ввести полетные данные в навигационную систему и установить
электронную систему оповещения, которая, как они надеются, поможет нам
добраться до Гилвера с гораздо меньшим риском быть поджаренными какой-нибудь
штучкой, оставшейся со времен Самоубийственных войн.
-- Несомненно, у них на корабле есть бомбы, -- сказала Дженнифер.
-- Да, конечно. Но мы можем не беспокоиться по этому поводу до тех пор,
пока мы будем паиньками, -- постарался бодро ответить Гринберг, хотя,
похоже, у него все-таки пересохло в горле.
-- Это замечательно, -- повторила Дженнифер. Она удалилась в ванную
комнату. Как только она вышла, туда направился Гринберг. Дженнифер разделась
и легла на пенопленовый матрас, который так и не был перенесен в кладовую, и
укрылась одеялом. Она закрыла глаза, но обнаружила, что, как ни старалась,
никак не могла заснуть. Слабый запах аммиака, шедший от пенеплена напомнил
ей тот, с корабля фойтанцев, что, в свою очередь, заставило ее вспомнить,
как одинока она была. Но для Гринберга она была просто единственным
человеком на многие сотни световых лет. Температура на "Смиренном Гарольде"
поддерживалась идеальной для человека, но Дженнифер все равно дрожала под
своим одеялом.
Гринберг вышел из ванной. Он еще раз зевнул и направился к дивану. Если
Бернарда и одолевали сходные мысли, то ему хорошо удавалось скрывать их.
Дженнифер представила, что они опять там, на борту "Летящего фестона",
Гринберг обладал тем положительным качеством, что держал свои мысли при себе
и предпочитал, чтобы его заботы не были заботами остальных. Это была лишь
одна из нескольких его черт, благодаря которым Дженнифер восхищалась им.
Она мысленно кивнула себе.
-- Бернард, -- тихо позвала она, -- ты на самом деле хочешь заснуть сию
же минуту?
Он остановился посередине. Когда он наконец ответил, то полностью
владел собой.
-- Значит ли это то, что я думаю это значит?
Она вновь кивнула, на этот раз уже ему.
-- Я думаю, это значит то, что ты думаешь это значит.
-- Дженнифер, любой мужчина, который откажется лечь с тобой в постель
после того, как посмотрит на тебя хотя бы минуту, явно нуждается в приборе
для коррекции зрения. И ты это прекрасно знаешь.
Дженнифер это знала. Правда, знание этого доставляло ей не одни только
радости. Мужчины почему-то с легкостью отделяли в своем представлении ее
личность и ее тело. Желая одну ее часть и не желая никак заботиться о
другой. Но Гринберг продолжил:
-- У нас есть много других забот, поэтому я хочу знать, уверена ли ты.
Если это сильно усложнит нашу жизнь, то неприятности, которые это принесет,
не стоят того.
-- Если у тебя хватило здравого смысла, чтобы сказать эти слова и я
была уверена, что ты это сделаешь, то, думаю, мы справимся, а как ты
думаешь?
-- Я тоже надеюсь, -- ответил Бернард, стягивая шорты. Каюта на
"Смиренном Гарольде" была маленькой, два быстрых шага, и он уже у матраса.
Он лег рядом с Дженнифер. Она скомкала одеяло и отбросила его к стенке.
Гринберг улыбнулся.
-- Я забыл, до какой степени ты прекрасна. Я вроде как остерегался
подолгу смотреть на тебя. Не хотел досаждать тебе, по крайней мере,
досаждать больше, чем уже сделал, спровоцировав то, что тебя утащили на
Одерн.
-- Глупый. Этого бы не произошло, если бы мы раньше друг друга не
видели. Помнишь тот наш полет? И мы ведь друзья, и даже больше чем друзья,
даже если это и случилось недавно.
-- Совсем недавно -- что-то около десяти лет назад, не так ли? Я не
хотел навязываться, и ты была расстроена тем, что попала сюда. Но...
Он не стал продолжать, по крайней мере словами. Дженнифер смаковала то,
что он делал. Она помнила еще с "Летящего фестона", что Бернард редко
торопился, с тех пор на своем опыте она убедилась, что это редкое
достоинство среди мужчин. Так как он был, наверное, лет на двадцать старше
ее, Дженнифер готова была приписать это его более зрелому возрасту. Более
вероятно, это объяснялось тем, что он просто был самим собой. Но как бы то
ни было, она наслаждалась этим.
Дженнифер выгнулась, приподняв бедра так, чтобы ему было удобней
стянуть с нее трусики.
-- Будь поаккуратней, -- сказала она, -- у меня только две пары, и тебе
следует позаботиться, чтобы мне не пришлось собирать из двух одни.
-- Интересно, как ты будешь делать из двух одни.
-- Я это чувствую.
Она обняла его.
-- Постараюсь быть аккуратным, -- пообещал Бернард. -- Смотри, так,
теперь так, а теперь так. -- Ее трусики достигли только коленок, но ее уже
это не заботило. -- М-м-м. Это восхитительно. О, да. Прямо туда, прямо
туда...
Зуммер переговорного устройства резко зажужжал.
-- О нет, -- сказала Дженнифер. Гринберг же был гораздо более
красноречив.
Но зуммер проигнорировал их обоих и продолжал жужжать.
-- Люди, немедленно откройте корабль, -- это был голос Павасар Павасар
Рэса. -- Я не потерплю ни малейшего промедления.
Тон электронного переводчика был как всегда ровный, но слова вряд ли
могли быть более безапелляционными. Павасар Павасар Рэс продолжил.
-- Нам срочно необходимо установить важные приспособления на борту
"Смиренного Гарольда". Отказ открыть люк будет расценен как доказательство
заговора против фойтанской цивилизации.
-- Как ты полагаешь, как они поступят, обнаружив заговор против
фойтанской цивилизации? -- спросила Дженнифер.
Гринберг в последний раз погладил ее.
-- Меня гложет искушение выяснить это. Но момент был упущен, и оба
понимали это. Он встал с матраса и ответил на вызов.
-- Павасар Павасар Рэс, мы сейчас откроем корабль. Просто мы спали, и
ты разбудил нас.
-- Что, спали? -- спросила Дженнифер и захихикала, -- хотя, несомненно,
что меня возбудили [Игра слов: rouse -- имеет значение "разбудить" и
"возбудить"].
-- Замолчи, -- бросил через плечо Гринберг, одеваясь. Она тоже
принялась натягивать одежду. Он нажал кнопку, открывая шлюзовой люк. Чужой,
пряный воздух Одерна просочился в кабину.
Вошли два фойтанца-техника. Они заполнили собой почти все пространство
каюты, можно даже сказать, переполнили его. Установили свои приспособления,
запустили несколько проверочных тестов, чтобы убедиться, что их система
искусственного интеллекта взаимодействует с компьютерной сетью "Смиренного
Гарольда". Тот из них, у которого был переводчик, сказал:
-- Если вы попытаетесь вывести из строя эту систему, то тем самым
выведете из строя и свою электронику. Если по какой-нибудь случайности вы
сделаете это, сами того не желая, то останетесь абсолютно уязвимыми для
систем оружия, оставшихся со времен Самоубийственных войн. Я говорю это
просто так, для вашего сведения. Вы можете умереть, если желаете, мое дело
предупредить, как и почему это может произойти.
-- Благодарю вас, что вы были столь великодушны и предупредили нас, --
сказал Гринберг.
-- Вы очень радушны, -- как и большинство фойтанцев, техник не
воспринимал иронии. -- Вам следует стартовать немедленно.
Гринберг изобразил само внимание и тут же отдал команду:
-- Провести предстартовую проверку.
-- Автоматическая проверка запущена, -- ответил корабельный компьютер.
-- Ты, глупец, подожди, пока мы покинем этот тесный корабль, --
воскликнул фойтанский техник. -- Мы не собираемся лететь на Гилвер.
Дженнифер впервые увидела взволнованного фойтанца.
-- Прошу прощения. Компьютер, отменить предстартовую подготовку, --
приказал Гринберг. -- Но ведь вы сами сказали, чтобы я немедленно стартовал,
разве не так?
-- Да, но... -- пробормотал фойтанец и вместе со своим спутником
поспешно ретировался со "Смиренного Гарольда".
Гринберг усмехнулся:
-- Лучший способ довести фойтанцев -- воспринимать их слова буквально,
когда они этого не хотят. Но есть одна проблема, они сами настолько
конкретно мыслят, что не часто доставляют это удовольствие. -- Его усмешка
несколько изменилась. -- Это в равной мере относится и к другим вещам. Где
бы еще нас так грубо прервали?
Дженнифер подошла к Бернарду, взяла его руку и направила ее.
-- Я думаю, -- прошептала она, -- ты в этом прав.
* * *
Перелет с Одерна на Гилвер занял примерно столько же времени, как и
предыдущий -- с Сагуса на Одерн. Но на этом все сходство между ними
заканчивалось. Теперь Дженнифер летела в приятной компании с человеком и на
"человеческом" корабле. Все оборудование было сконструировано с учетом ее
потребностей, и она очень обрадовалась, обнаружив в аптечке "Смиренного
Гарольда" запас тампонов.
Дженнифер изучала материалы, которые Дарнил Дарнил Лин взял в
библиотеке Одерна. Фойтанцы с Одерна сделали очень много для того, чтобы
выдавать себя за духовных наследников своих предков, возведших давно
разрушенную империю: они были суровы, серьезны, квалифицированны и в основе
своей несклонны признавать другие виды чем либо иным, кроме низшей расы,
которую можно эксплуатировать. "Я могу послужить тому свидетельством", --
подумала Дженнифер.
Ничего в этих данных не могло натолкнуть ее на какую-нибудь
существенную догадку относительно Великого Неизвестного. Если фойтанцы
считали, что она выйдет из "Смиренного Гарольда" с готовым ответом,
завернутым в красивую бумажку и перевязанным ленточкой, то ей придется
разочаровать их. Мысль о том, _насколько_ они будут разочарованы, вызвала у
Дженнифер злобное ликование, которое, однако, продолжалось лишь до тех пор,
пока она не осознала, что разочарованные фойтанцы -- опасные фойтанцы.
Идея сойти со "Смиренного Гарольда" без ответа еще некоторое время
занимала ее.
-- Бернард, а что произошло с "Летящим фестоном"? -- спросила она --
Почему ты на нем больше не летаешь[9]
-- Я продал его после того нашего первого совместного путешествия, --
ответил он, пожав плечами -- После того полета Мария и Павел получили звание
капитана и захотели командовать собственными кораблями. Полагаю, я мог бы
оставить себе "Летящий фестон" и нанять новую команду, но эта идея была мне
не по душе. Поэтому я продал его и взамен приобрел этот. Я на все руки
мастер и вполне доволен своим обществом, поэтому решил совершить несколько
полетов в одиночку. Я спокойно получал свои барыши, пока не ввязался в
историю с фойтанцами. Если нам удастся разгадать это Великое Неизвестное, я
буду летать и дальше. Такие вот дела.
Дженнифер вздохнула. Она довольно долго была торговцем, чтобы вопрос
прибыли был важным и для нее. Конечно, беспокоиться сейчас о прибыли было
несколько преждевременно: сначала Дженнифер должна выполнить свои
обязательства перед фойтанцами. Может быть, и так. Но если в конечном счете
фойтанцы дадут причитающуюся ей оплату своими товарами, Дженнифер не
сомневалась, что будет выжимать их до тех пор, пока не лопнут их черные,
похожие на шарики из подшипника глаза.
Но она была не только торговцем, и она не хотела быть только торговцем.
Она провела огромное количество времени с ридером на носу, изучив
среднеанглийскую фантастику от корки до корки для того, чтобы отточить свое
владение этим древним языком и посмотреть, найдется ли среди писавших в
жанре научной фантастики умник, который придумает расу, похожую на
фойтанцев. Это было надежней, чем пробираться через ксеноантропологические
руководства. Заглянув туда, Дженнифер поняла, что не сможет извлечь из них
ничего нового: ни одна из рас, с которыми было знакомо человечество, ни в
малейшей степени не походила на синекожих фойтанцев. Ну и, кроме того,
читать книги на среднеанглийском было более приятно, чем скучные научные
талмуды.
-- Что-нибудь нашла[7] -- с надеждой спросил Гринберг, когда
она оторвалась от своего занятия где-то на полпути к Гилверу.
Дженнифер покачала головой.
-- До сих пор ничего.
-- Продолжай искать. Я помню, как насмехался над тобой, считая, что ты
читаешь чепуху, но идея, которую ты извлекла из книжки, действительно
сработала на Л'Pay.
-- Древняя литература помогла мне и на Эсете. Только тогда это были
записки о Шерлоке Холмсе, собственно, это даже не было научной фантастикой.
Кто-то в конце двадцатого столетия сказал, мне кажется, это был Нивьен, что
абстрактные знания никогда не устаревают.
Гринберг знал кое-что о двадцатом столетии, но не очень много.
-- Нивьен? Я думал, это был актер, а не один из твоих писателей.
Недоразумение разъяснилось через несколько минут, когда Дженнифер нашла
и спроецировала портреты обоих.
-- Да, вне всяких сомнений, это два разных человека, -- согласился
Гринберг.
-- Там, ты видишь? -- сказала она. -- Они...
Дженнифер остановилась и с пронзительным криком схватилась за спинку
софы. "Смиренный Гарольд" накренился, точно стоял на земле во время
землетрясения. Она чувствовала, как по спине растекается холодок тревоги.
Корабль, идущий на гиперприводе, не должен крениться. На что такое он
налетел?
Обзорный экран был темным во время всего перелета, да и что можно было
увидеть, когда корабль шел на гиперприводе? Он и сейчас был темным, но это
была несколько иная темнота -- темнота бархатной черноты космоса. Пара звезд
мерцала, как драгоценные камни, уложенные на бархат.
Гринберг и Дженнифер уставились друг на друга.
-- Доложить обстановку! -- скомандовал Гринберг.
-- Корабль перешел в нормальное пространство, -- доложил компьютер, --
причина неизвестна.
Они вновь переглянулись, на этот раз в ужасе. Если они не смогут
запустить гиперпривод, то единственным шансом вернуться домой будет фотонный
двигатель. Поставить световой парус и погрузиться в сон. В пределах
космического пространства, контролируемого людьми, это было выполнимо,
каждая населенная людьми планета принимала сигналы бедствия и имела
специальные спасательные корабли. Но отправившись откуда-то из центра
космической области, занимаемой фойтанцами, они могли лететь и десять тысяч
лет, прежде чем долетят до границ области, населенной людьми.
-- Состояние двигателя гиперпривода? -- торопливо спросил Гринберг.
После небольшой паузы компьютер доложил:
-- Все системы в порядке. Однако гиперпривод не функционирует.
Гринберг изобразил, что рвет на голове волосы. Дженнифер душил нервный
смех, она бы удивилась, если бы он на самом деле дергал себя за волосы до
того, как облысел. В этот момент на экране расцвела вспышка, похожая на
взрыв сверхновой звезды. Дженнифер подняла руки к глазам, чтобы защитить их
от невыносимо яркого света.
-- Радиация! Защитные экраны... -- взвизгнул компьютер. После чего
последовала пауза в несколько секунд, -- ...установлены.
Из переговорного устройства донесся ровный голос переводчика:
-- Корабль фойтанцев "Хорзефалус Квеф" вызывает корабль людей
"Смиренный Гарольд". Вы можете вернуться к нормальному режиму полета.
-- Сперва скажите нам, что за чертовщина сейчас приключилась? --
спросил Гринберг. Его голос был нетверд, но Дженнифер ничуть его не
упрекала.
-- Мы успешно уничтожили ловушку для гиперприводов, которая осталась
здесь со времен Великих. Как только корабль вернулся в нормальное
пространство, мы выпустили ракету, предназначенную для нормального
пространства, в направлении ловушки. Эта ракета сейчас взорвалась. Так что
можете отправляться дальше.
В третий раз за последние несколько минут Дженнифер и Гринберг
переглянулись. Она не удивилась, что он первым нашел нужные слова:
-- Невозможно так вот непосредственно "вытащить" корабль из
гиперпространства!
-- Напротив, -- ответили фойтанцы с "Хорзефалус Квеф", -- очень даже
возможно. Впрочем, вы только что сами видели наглядную демонстрацию. Нашим
ученым не удалось пока установить сам принцип. И исходя из того, что вы
столь удивлены, я делаю вывод, что люди тоже не решили эту проблему. Но
Великие умели многое. Повторяю, вы можете продолжать полет. Нежелание будет
истолковано как отсутствие честных намерений.
-- Приступаем, приступаем, -- сказал Гринберг. Он отдал компьютеру
необходимые команды. "Смиренный Гарольд" без всяких осложнений вернулся в
гиперпространство Гринберг глазел на пустой черный обзорный экран и качал
головой. Он опять обратился к компьютеру: -- Сохрани несколько копий всех
телеметрических данных, связанных с этим происшествием.
-- Будет исполнено, -- ответил компьютер. Дженнифер заметила:
-- Одно только сообщение о том, что возможно установить ловушку для
гиперпривода, заставит наших инженеров долгие годы ломать головы. Никто даже
не мог вообразить подобного. И ты единственный, у кого есть уникальные
записи, как сработала одна из них.
"Смиренный Гарольд" был кораблем Гринберга, и записи были тоже его.
Закон Торговой гильдии трактовал это однозначно, она была здесь просто
пассажиром.
-- У _нас_ есть, -- поправил он, -- я не собираюсь следовать всем
предписаниям по отношению к тебе. Ты не оказалась бы в этой заварушке, если
бы не моя "помощь". И кроме того... эти записи принесут столько денег, что
их хватит даже больше чем на двоих.
-- Ты не должен так поступать, -- сказала Дженнифер. -- Я пошла в
торговцы не ради денег. И кроме того, я уже довольно давно оставила это
занятие.
-- Ты уже довольно давно находишься вдали от дома, и это моя вина.
Компьютер, зафиксируй, что все прибыли от записей, связанных с ловушкой для
гиперпривода, будут разделены в равных долях между рядовым Дженнифер Логан и
мной.
-- Выполнено, -- ответил компьютер. Дженнифер поняла, что дальнейшие
возражения, бесполезны.
-- Спасибо Бернард.
Он лишь отмахнулся. -- Давай сперва посмотрим, удастся ли нам вернуться
в космическое пространство, контролируемое людьми, и обменять записи на
деньги. В данный момент я бы сказал скорее нет, чем да.
У некоторых людей такое качество, как щедрость, отсутствует вообще. Это
не должно было беспокоить Дженнифер, пленки принадлежат Гринбергу, потому
что он капитан. Некоторые люди могут проявлять щедрость и после этого
требовать чего-нибудь взамен, иногда совсем немалого. И лишь очень немногие
люди были похожи на Гринберга: проявляя щедрость, они после этого ведут себя
так, будто ничего не случилось. Дженнифер подумала, что это замечательно, но
знала, что Бернард не желает услышать от нее эти слова.
Остаток пути прошел без особых событий. Единственная неприятность
состояла в том, что иссякли запасы человеческой еды, и пришлось перейти на
рацион фойтанцев. Дженнифер с хрустом перемалывала его, как камнедробилка, с
необычайно низким энтузиазмом [Здесь игра слов, вызванная тем, что в
английском слово singular имеет два значения: "необычайный" и
"единственный"].
-- Нет, с многообразно низким энтузиазмом, -- сказала она после
нескольких перемалываний, -- потому что существует множество причин, по
которым она мне не нравится.
Гринберг в ответ лишь фыркнул. Игра словами не принадлежала к числу его
достоинств (или недостатков). Зато именно каламбуры отчасти были причиной
того, почему Дженнифер предпочитала читать среднеанглийскую научную
фантастику в оригинале. Робинсона, помимо всего прочего, нельзя было
перевести на испанглийский именно из-за них.
Время текло час за часом, как ему и положено, и наконец компьютер
объявил, что "Смиренный Гарольд" достиг звездной системы Гилвер. Чернота на
обзорном экране приобрела бархатистый оттенок, в центре экрана вспыхнуло
солнце Гилвера. Сам Гилвер -- яркая сине-зеленая искорка, светился в одном
из углов. Компьютер скорректировал курс корабля, направляя его к планете уже
при помощи обыкновенных фотонных двигателей.
Неожиданно раздался сигнал тревоги.
-- Ракетная атака! -- завопил компьютер. -- Стреляют из фотонной пушки.
Множество вражеских целей приближаются к кораблю с нескольких сторон.
Маневрируют при помощи фотонного двигателя, выходят на позицию. Стреляют...
Маневрируют...
-- Корабль людей "Смиренный Гарольд" вызывает "Хорзефалус Квеф", --
настойчиво повторял Гринберг. -- Что за кровавый дьявол приближается к нам?
Помнится, вы утверждали, что Гилвер -- мертвая планета, если не считать
омерзительного Великого Неизвестного. Откуда взялись все эти древние ракеты,
уж не из времен ли Великих?
Пока он с Дженнифер ожидали ответа, системы защиты корабля уничтожили
три ракеты. Но гораздо большее их число продолжало атаку. Затем и они начали
пропадать с экрана, некоторые просто исчезали, другие превращались в
радиоактивный огненный шар. Дженнифер подумала, достаточно ли надежна
система защиты на "Смиренном Гарольде, и еще она подумала о том, что хорошо
бы сейчас быть одетой во что-нибудь более подходящее, чем синтетическое
нижнее белье и облегченный хлопчатобумажный комбинезон. Свинцовый
бронированный костюм, возможно, это было бы то, что надо.
Наконец "Хорзефалус Квеф" соизволил ответить.
-- Корабль людей, эти ракеты сделаны не Великими. Мы были атакованы
частями космического флота с фойтанской планеты Роф Голан. По своей природе
эти фойтанцы злые и вероломные. Они, должно быть, каким-то образом выкрали
информацию, которая и привела их на Гилвер. Мы прилагаем все усилия к тому,
чтобы защитить ваш слабый корабль так же, как и наш...
Передача внезапно прервалась.
-- Тебе не кажется, что в них попали?
Дженнифер наполовину была уверена, что ответ будет "да". "Хорзефалус
Квеф", возможно, и защищает их от кораблей Роф Голана, но если так будет
продолжаться, они могут попытаться преградить путь кораблю людей. Используя
установленную на борту электронику, фойтанцы имели определенные возможности
сделать это. Но после изучения данных, поступивших с локаторов, Гринберг
сказал:
-- Нет все в порядке. Другие корабли глушат радиообмен. Они движутся
туда, вниз, к поверхности планеты. Я думаю, нам лучше последовать за ними.
К сожалению, Дженнифер пришлось признать, что он прав. На обзорном
экране и на радаре повсюду вокруг корабля виднелись непрекращающиеся
вспышки. "Смиренный Гарольд" не был предназначен для ведения \ войны.
Корабли же с Роф Голана были предназначены именно для этой цели. Они имели
более высокую скорость разгона и лучшую маневренность, чем любой мирный
корабль. Между тем "Хорзефалус Квеф", похоже, оказался для нападавших
достойным противником. Можно было биться об заклад, что самое безопасное --
держаться поближе к нему.
Из переговорного устройства доносились непонятные слова, голоса
принадлежали фойтанцам, но они были не такие спокойные и сдержанные, как
фойтанцы с Одерна. Эти пронзительно визжали, вопили и кричали.
-- Как ты думаешь, что они говорят? -- спросила Дженнифер.
-- Ничего такого, что нам было бы приятно услышать, и ты можешь смело
держать на это пари, -- ответил Гринберг. Он изучал картинку на радаре. --
Сюда летит один из этих ублюдков! И эта ракета выпущена не с "Хорзефалус
Квеф". В конце концов системы, установленные нашими друзьями-параноиками, на
поверхности планеты должны расквитаться с ними.
-- Они, естественно, невысокого мнения о других фойтанцах, не так ли? И
они считают, что Великое Неизвестное -- нечто, что следует защищать. Они
могут оказаться здесь, как в ловушке, если фойтанцы с других планет
как-нибудь разузнают о Гилвере.
-- Отлично, кто-то попал в нас, -- заметил Гринберг. Обзорный экран
ярко вспыхнул. Завыл сигнал тревоги, но постепенно успокоился.
-- Мы не сможем выдержать еще один удар со столь близкого расстояния,
без серьезных повреждений, -- предупредил компьютер. Чуть позже он добавил:
-- Входим в атмосферу.
Атмосферные самолеты роились у земли. Они могли вести сражение лишь
вблизи поверхности планеты, поэтому от них было очень мало пользы против
космических кораблей. Дженнифер поймала себя на том, что не смогла сдержать
одобрительных криков, когда один из атакующих их кораблей взорвался,
вспыхнув с яркостью сверхновой. Она тут же замолчала, удивленная и немного
сердитая на себя.
-- Никогда бы не подумала, что буду выкрикивать возгласы одобрения
этому жалкому народу, который меня похитил.
-- Когда они помогли сохранить тебе твою единственную и неповторимую
шею, ты увидела их с другой стороны, -- философски заметил Гринберг.
-- По-видимому, да, -- согласилась Дженнифер, довольная, что он понял.
Она восхищалась его способностью здраво рассуждать даже в обстановке, когда
они в любой момент могли превратиться в раскаленное радиоактивное облако.
Каким-то чудом до них дошел сигнал с "Хорзефалус Квеф".
-- Корабль людей, "Смиренный Гарольд", садитесь между двумя самыми
западными ракетными установками на нашей базе. А сейчас ныряйте под нас, мы
обеспечим вам дополнительную защиту.
Компенсаторы торможения тихо скулили по мере того, как компьютер
направлял "Смиренный Гарольд" к обозначенной точке посадки. База находилась
на той стороне Гилвера, где сейчас была ночь. Недалеко от нее на поверхности
светился, как днем, большой круг. В центре круга стояла большая башня --
сердце Великого Неизвестного. Она одиноко возвышалась среди безжизненной
равнины, устремленная к звездам.
Дженнифер затаила дыхание, завороженная этой картиной. Она знала, что
эстетические вкусы одернских фойтанцев отличались от ее собственных.
Внезапно ей пришла в голову мысль, что не только от ее, но и от вкусов их
собственных предков тоже. Ни одна из фотографий в их базах данных не была
сделана ночью.
-- Приземляемся, -- объявил компьютер. -- Рекомендую не покидать
корабль в настоящий момент. Значительный риск получить радиационное
облучение вне корабля.
-- Ты запрограммировал компьютер на преуменьшение опасности? --
спросила Дженнифер.
Гринберг, тихонько посмеиваясь, покачал головой. Не имея других
занятий, они провели первый час на Гилвере, занимаясь любовью. Как раз в тот
момент, когда они устремились к кульминации, рядом с ними в землю попала
ракета, вызвав на корабле сильное сотрясение. Дженнифер тихонько
рассмеялась.
-- Что с тобой? -- Гринберг тяжело дышал над ней.
-- Глупая шутка из двадцатого столетия, -- ответила она, притягивая его
к себе. -- "Земля двигалась и для тебя тоже?"
Затем на время, которое никогда не могло быть слишком долгим, всякое
желание говорить оставило ее. Позже, одеваясь, Гринберг заметил:
-- Теперь я знаю, тебе действительно предначертано быть ученым, а не
торговцем.
-- Почему, Бернард?
-- Кто, кроме ученого, стал бы думать о шутке тысячелетней давности в
такой момент? И ты права, глупой шутке тысячелетней давности.
-- Именно это я и говорила тебе на борту "Летящего фестона", тогда ты
мне не поверил. Я догадываюсь, почему ты повысил меня из стажера в рядовые.
-- Я полагаю, что не верил тебе отчасти. Но были и другие причины. Ты
доказала мне, что способна хорошо справляться с работой торговца. Ты сделала
то, что надо было сделать. Казалось, что ты не сможешь справиться с
трудностями, но у тебя получилось, да еще так, как никто другой не смог бы.
Это единственное, по большому счету, что имеет значение.
-- Вместо того чтобы следовать "Руководству торговца", я использовала в
качестве базы данных древнюю литературу. Поэтому нет ничего удивительного в
том, что я показалась тебе странной.
-- Тем не менее это не совсем то, что я хотел сказать. Большинство
торговцев -- я бы даже сказал все торговцы -- чрезвычайно напористы во всем,
что они делают. Напористость -- это одна из черт торговца. Ты не такая. Ты
более скрытная, почти застенчивая. Тогда ты была очень застенчивой, сейчас,
я думаю, меньше. Но все же ты сделала очень много.
-- Ну уж какая есть, -- отозвалась Дженнифер.
-- Я люблю тебя такой, какая ты есть.
Гринберг улыбнулся, и взгляд его при этом смягчился. Переговорное
устройство обнаружило устойчивую привычку портить им моменты нежности, как
если бы оно было ребенком, который обижается, когда обращают внимание на
кого-нибудь, кроме него. И на сей раз оно не изменило своей привычке.
-- "Хорзефалус Квеф" вызывает корабль людей "Смиренный Гарольд". Мы
разбили и прогнали прочь пиратов с Роф Голана. Вы можете выйти и
присоединиться к нашей научной группе.
-- Значит, с другой стороны, мы можем и не выходить, -- съязвила
Дженнифер, раздраженная, что их в очередной раз прервали.
Молчание в переговорном устройстве продлилось не больше секунды.
Фойтанец с той стороны заявил:
-- Наше оружие наведено на вас. Так что выходите и присоединяйтесь к
нашей научной группе.
На этот раз взгляд, брошенный Гринбергом на Дженнифер, был полон
упрека. Она чувствовала, что заслужила его. Ведь еще при первом контакте с
этим видом она выяснила, что фойтанцы лишены чувства юмора. Гринберг
отозвался:
-- Спасибо, "Хорзефалус Квеф". Позвольте нам надеть наши костюмы, если
вы не возражаете. Наш компьютер утверждает, что снаружи "жарко". А затем мы
выйдем и присоединимся к вашей научной группе.
Вздохнув, он направился к шлюзу. Вздохнув еще глубже, Дженнифер
последовала за ним.
VI
На планете Гилвер, даже до того как ее атаковали рофголанцы, очевидно,
мало что заслуживало внимания. Она вернулась к тому состоянию, которое на
земле называлось плейстоценом. Во время Самоубийственных войн фойтанцы
поработали здесь на совесть. Они уничтожили всех представителей своего вида
и были в полушаге от того, чтобы вообще уничтожить всю экосистему планеты.
Хотя на Гилвере все еще теплилась жизнь, но планета больше не была
процветающей.
Дженнифер угнетал этот ландшафт, который в основе своей состоял из гор
шлака, а не из травы и деревьев. Однако, если смотреть на восток, а не на
запад, то там ландшафт был вообще безжизнен. Участок, окружающий Великое
Неизвестное, был стерилен, как операционная. Башня в середине Великого
Неизвестного, казалось, вонзалась в небо, хотя исследовательская площадка
фойтанцев с Одерна была расположена более чем в пятнадцати километрах от
нее. По-видимому, столь большое расстояние определялось необходимостью
предохранить больших синих чужеземцев от ужасного умопомешательства, которое
поражало их при приближении к слабо мерцавшей белой башне. Их управляемые
роботы проникали в пределы Великого Неизвестного и проводили исследования
этого района, насколько это было в их силах, но самим фойтанцам дорога туда
была заказана.
-- Роботы смогли собрать не слишком много информации, -- пожаловалась
Дженнифер. Айсур Айсур Рус сказал:
-- Если бы роботы смогли добыть необходимые нам данные, то нам не
понадобилось бы просить вашей помощи. Дженнифер не очень хотелось давать
фойтанцам обещания, из-за нежелания быть неискренней, однако она сказала:
-- Не уверена, что мне удастся что-нибудь для вас сделать. "И еще менее
уверена, что мне удастся выбраться отсюда", -- добавила она про себя. -- Но
я постараюсь сделать все, что в моих силах, для разгадки тайны вашего
Великого Неизвестного.
-- Это необходимо сделать во что бы то ни стало, -- сказал Айсур Айсур
Рус, -- человек Бернард уже научился обращаться с нашими наземными
транспортными средствами. Прежде чем вы войдете в пределы Великого
Неизвестного, тебе будет благоразумно приобрести такие же навыки. Также не
следует забывать, что в случае чего вы вынуждены будете спасаться сами, так
как мы не сможем прийти к вам на помощь.
Дженнифер пришлось признать справедливость последнего замечания.
Наземные транспортные средства оказались просты в управлении. Это были сани
с батареями в качестве источника энергии, широкими гусеницами для удобства
передвижения по пересеченной местности и чем-то, похожим на румпель, для
управления. Величина этого самого румпеля представляла для Дженнифер
наибольшую трудность, чтобы передвинуть его, ей приходилось вставать.
Дженнифер с Гринбергом выбрали себе сани и катались по территории,
примыкавшей к высокой белой башне. Фойтанцы не возражали. Сани двигались
вперед бок о бок.
Уровень радиации быстро падал. Вне всякого сомнения, фойтанцы с Роф
Голана сбросили нейтронные бомбы для того, чтобы облегчить для себя
заселение этой планеты. Дженнифер не испытывала сожалений, что они потерпели
неудачу. Ей вполне хватало фойтанцев одного вида.
После того как они миновали четыре или пять километров, она заметила:
-- Мы здесь находимся в большем уединении, чем на "Смиренном Гарольде".
Что бы мы сейчас ни делали, фойтанцы не последуют за нами, чтобы остановить
нас.
-- Правильно, -- согласился Гринберг, -- но готова ли ты поспорить, что
они не могут взорвать шасси вместе с моторами на расстоянии?
Дженнифер подумала, что это уж чересчур.
-- У тебя противный подозрительный ум, но как бы то ни было, я не
сомневаюсь, что ты прав.
Они продвигались вперед. Сани имели одну скорость вперед -- медленную,
и одну скорость назад -- еще более медленную. Наконец они достигли начала
одной из крытых галерей, которая вела внутрь, к центральной башне Великого
Неизвестного. Дорога, выложенная серым мерцающим камнем, была такой
ухоженной, ее словно привели в порядок только вчера. На ее поверхности
нельзя было обнаружить ни одного пятнышка грязи. И как только Великие смогли
сделать так? Дженнифер подумала, что было бы неплохо, если бы пол у нее на
кухне обладал такими же свойствами.
Колонны, которые поддерживали крышу, по мере приближения к центральной
башне постепенно становились выше и толще. Они казались тяжеловесными, и
производили подавляющее впечатление. Дженнифер подумала, что это просто
оттого, что она гораздо ниже фойтанцев. Тем не менее представить себе, что
какое-нибудь живое существо могло во время этого путешествия испытывать иные
чувства, кроме ощущения себя муравьем, было выше ее сил.
Она сказала:
-- Мне здесь не нравится. Почему это фойтанцам из прежних времен
нравилось представлять себя карликами? Я видела фотографии нашей
монументальной архитектуры: египетские пирамиды, автострады Лос-Анджелеса,
но ничто не может соперничать с этим. Даже пирамиды, если их выставить рядом
с этой штукой, произведут впечатление умышленно уменьшенных.
-- Те объекты, о которых ты говоришь, были созданы в эпоху низкого
развития технологий, -- ответил Гринберг. -- Я полагаю, что воздействие,
оказываемое ими, было найдено экспериментальным путем. При этом исходили
приблизительно из следующего: раз большое, то должно производить
впечатление. Однако тебе не следует забывать, что прежние фойтанцы точно
знали, что они хотели создать. У них были все наши современные строительные
технологии и кое что еще, и, кроме того, они могли произвести расчеты, чтобы
эта штука смотрелась так, как им хотелось бы. И если это оказывает
воздействие на нас, то только подумай, какое воздействие она оказывает на их
потомков.
Дженнифер вспомнила записи, которые ей показывали, и быстро тряхнула
головой, отгоняя воспоминание. Она предпочитала не думать о безумных
фойтанцах, с текущей изо рта слюной, которые приблизились к Великому
Неизвестному. Вместо этого она постаралась представить, для чего могла
использоваться эта колоннада во времена империи. Она вообразила сотни тысяч
больших синих чужеземцев, победоносно шествующих к башне, и еще сотни тысяч,
стоящих по обе стороны их пути и приветствующих их.
Это было неплохо Хотя затем, как это часто бывает, ее воображение
слишком разыгралось. Она вообразила сотни тысяч ликующих фойтанцев,
столпившихся вокруг других сотен тысяч удрученных побежденных чужаков их же
расы. Она представила, как эти другие чужеземцы заходят в основание чистой,
поблескивающей, в километр высотой башни и больше оттуда не выходят.
Дженнифер еще раз тряхнула головой. Из всего, что она узнала о Великих,
это последнее предположение казалось наиболее реальным. Она спросила
Гринберга:
-- А есть ли какая-нибудь возможность войти в башню? -- Фойтанцы
проводили исследования методом магнитного резонанса, который показал, что
башня не сплошная и внутри ее есть пустоты, -- ответил Бернар. -- Хотя ни
одна из их машин не смогла обнаружить вход, и я, когда был здесь в прошлый
раз, тоже не смог.
-- Может быть, стоит прожечь отверстие в стене?
-- Очень может быть, что в таком случае нас убьют за осквернение, --
заметил он, -- они изучают эту штуковину уже долгое время, и если бы
захотели прорезать в ней вход, то давно бы это сделали. Следовательно, они
не хотели этого делать, и я исхожу из предположения, что не захотят и
сейчас.
-- Тонкий пучок не приведет к сильным разрушениям, -- сказала
Дженнифер, но затем все-таки оставила эту мысль. Она опасалась, что Гринберг
прав. Великое Неизвестное было главным памятником, который оставили после
себя фойтанцы времен империи, по крайней мере, из тех, которые знали их
потомки с Одерна на сегодняшний день. Если бы они хотели проделать в оном
дыру при помощи грубой силы, то они скорее всего сделали бы это сами.
Башня была уже очень близко. Гринберг, который "рулил" прямо на нее,
остановил сани. Дженнифер остановилась рядом с ним. Она вытянула шею и
смотрела все выше, и выше, и выше. Переживание, вызывающее головокружение.
Ее глаза утверждали: горизонт повернулся на девяносто градусов, и она стояла
у упавшего _вверх_ и уходящего в космос края башни. Ей понадобилось
приложить определенные усилия, чтобы оторвать взгляд от башни и опять
посмотреть на Бернарда Гринберга. Он улыбнулся одними уголками губ.
-- Со мной было то же самое, когда я впервые попал сюда, только я
глазел еще дольше. В следующий раз я засек время по часам, это заняло у меня
десять минут.
Дженнифер почувствовала, что хочет вновь перевести взгляд на стену
башни. Она боролась с этим желанием до тех пор, пока у нее не возникла
мысль.
-- Ты считаешь, что это возведено фойтанцами? Может быть, они лишь
нашли ее и сотворили себе кумира. Потому что зрелище поражало их гораздо
сильнее, чем оно поражает нас.
-- Я не думаю, что все так тривиально, -- с сожалением ответил Бернар.
-- По одной простой причине: твоя гипотеза не может объяснить, почему их
_тянет_ сюда с окрестностей в десять километров.
-- Да, не объясняет, -- согласилась она с таким же сожалением.
Дженнифер выбралась из саней.
-- Ну я пойду прогуляюсь.
Ее подошвы зашлепали по полированным серым плиткам. За исключением
слабого шелеста ветра в ряду колонн, составлявших величественную колоннаду,
это был единственный звук на несколько километров вокруг. Если Гилвер и мог
похвастаться какими-либо летающими созданиями, они остались вне пределов
Великого Неизвестного. Дженнифер нашла, что ей недостает птичьих трелей или
хотя бы немузыкальных звуков йарпсов, крылатых созданий, обитавших на
Сагусе.
Она также обнаружила, что старается держаться спиной к башне, так,
чтобы не видеть ее. И нарочно повернулась к ней. Она не хотела показать
себе, что вид фойтанцев запугал ее.
Дженнифер подошла к башне и пнула ее, достаточно сильно, чтобы
почувствовать боль. Гринберг бросил на нее насмешливый взгляд, который она
проигнорировала. Она пинала пластиковый кувшин, который ей дали фойтанцы, из
угла в угол каюты всю дорогу. А теперь хотела, чтобы башня полетела по небу,
как кувшин по полу. Но башня не поддалась.
-- Ну конечно, разве когда-нибудь хоть что-нибудь фойтанское обращало
внимание на мои желания, -- сказала она больше для себя самой.
Высказанная вслух, досада несколько притупилась, Дженнифер вновь
забралась в сани, повернула их и направилась обратно к лагерю фойтанцев,
расположившемуся за пределами радиуса безумия.
-- Ты чего? -- бросил ей вслед Гринберг. -- Мы же только что приехали
сюда.
-- На данный момент я увидела все, что хотела, -- ответила Дженнифер,
-- достаточно, чтобы убедиться, что мне не удастся превратить Великое
Неизвестное в Великое Известное, прогуливаясь вокруг и разглядывая, как если
бы я была Шерлоком Холмсом.
-- Уже второй раз ты упоминаешь это имя. Кем он был?
-- Не имеет значения. Древним вымышленным детективом. -- Не все,
напомнила она себе, читают среднеанглийских авторов, даже тех, которые
переведены на испанглийский. -- В любом случае мне необходимо больше
информации, чем могут дать мои глаза. И если мы не сможем найти ее у
фойтанцев на базе, то тут нечего делать.
-- А что, если таких данных нет? -- спросил Гринберг.
Он пытался уследить за ее мыслью. Великое Неизвестное не вызывало
помешательства у людей, но это не означало, что им доставляет удовольствие
находиться рядом с ним, по крайней мере ему, Бернарду Гринбергу.
-- Если у них нет таких данных, тогда, возможно, нам следует задуматься
о том, чтобы сделать аккуратный разрез, проникнуть внутрь и узнать, что там
скрывается. Если фойтанцы захотят назвать это богохульством или
осквернением, то тем хуже для них. Они не смогут упрекнуть нас в том, что мы
не нашли ответа, если сами не позволят нам задавать правильные вопросы.
-- Кто сказал, что они не смогут?
Гринберг по-прежнему пытался отговорить Дженнифер от идеи вскрыть
башню. Хотя она удивилась бы, если бы он во всем с ней соглашался или просто
ждал, когда она сама найдет разгадку.
Но в одном он был прав: если база фойтанцев не была самым скучным
местом в галактике, то такого просто еще не построили. База почти целиком
располагалась под землей, что, впрочем, сослужило ей хорошую службу во время
нападения рофголанцев. Она была средоточием скуки, потому что фойтанцы,
казалось, не слишком беспокоятся о собственных прогулках. Впрочем, их трудно
было в этом упрекнуть, Гилвер отнюдь не был садом даже до атаки рофголанцев.
Теперь же он стал еще хуже.
Первым для своего нападения Дженнифер выбрала Айсур Айсур Руса. Из всех
фойтанцев, с которыми ей пришлось иметь дело, он был наиболее открыт для
общения. Когда она предложила прожечь дыру в башне, фойтанец долго молча
изучал ее и наконец прогрохотал:
-- Некоторое время назад я предлагал своим коллегам такой вариант.
Часть из них сказали, что они боятся, что в башне установлено защитное
оборудование, и кроме того, они боятся разрушить ее. Другие же откровенно
признались мне, что считают это осквернением. Мне больше нравится последняя
группа: ее члены более искренни.
-- Если вы не хотите проводить исследования, то как вы собираетесь
изучать Великое Неизвестное?
-- Именно эту точку зрения я и пытался отстоять, -- сказал Айсур Айсур
Рус. -- Теперь с твоей помощью, возможно, я смогу убедить некоторых
ретроградов из моих собратьев признать, что это всего лишь предубеждение.
-- А может, они, наоборот, еще больше разозлятся на тебя, потому что на
твоей стороне нефойтанец, -- высказала свою мысль вслух Дженнифер.
-- Да, такой вариант тоже возможен. С другой стороны, фойтанцы с Роф
Голана также проявляют усиленный интерес к Великому Неизвестному. И я скорее
бы присоединился к нефойтанцам, чем к тем дикарям, которые титулуют себя
фойтанцами. Так что, я думаю, возможен и благоприятный исход.
Столь праведный гнев, прозвучавший даже в бесстрастном голосе
переводчика, придал в глазах Дженнифер Айсур Айсур Русу некое сходство с
людьми. Предпочтение полного атеизма ереси, действий на свой страх и риск,
не боясь неудач, -- эти корни веди к Земле и были там очень древними.
-- Давайте обсудим это с Павасар Павасар Рэсом, -- сказал Айсур Айсур
Рус, очевидно загоревшись. -- На Одерне он всегда отклонял мои просьбы.
Сейчас, когда он наконец сам увидел Великое Неизвестное и понял, что
рофголанцы жаждут его, возможно, он осознает, что таким путем мы проникнем в
тайну, как если бы он побывал внутри рокового радиуса.
У Дженнифер был свой термин -- _"радиус помешательства"_, но она не
хотела вызывать раздражение Айсур Айсур Руса своим термином. Она взглянула
на него Айсур Айсур Рус смотрел в сторону, на пустое место где-то в метре от
себя. Его взгляд был настолько напряжен, что заставил Дженнифер вздрогнуть.
Она воспользовалась еще одним стандартным вопросом, которые им давали, когда
она училась на торговца.
-- Ты не обидишься, если я скажу кое-что, что противоречит вашим
обычаям?
Айсур Айсур Русу понадобилось некоторое время, чтобы вернуться к
реальности.
-- Говори.
-- Это всего лишь мои ощущения. Ты когда-нибудь был у края рокового
радиуса?
Его большая, похожая на медвежью голова быстро повернулась к ней.
-- Да. Как ты догадалась?
-- Сравнение, сделанное тобой, было таким, как будто ты точно понимал,
что это влечет за собой.
Заставить фойтанца с Одерна проявить страх было нелегко, Дженнифер
знала это. Но сейчас она видела фойтанца, который боялся и не пытался этого
скрыть. Роскошный синий мех Айсур Айсур Руса вздыбился так, что он казался
даже больше, чем был на самом деле. Он оскалил клыки, и этот оскал отличался
от того, который был эквивалентом нахмуренных бровей, к тому же этот оскал
был более пугающим. Его глаза раскрылись так широко, что Дженнифер даже
удалось рассмотреть, что в действительности они имели тусклый ободок.
Айсур Айсур Рус ходил взад-вперед по комнате, изо всех сил стараясь
взять себя в руки. Наконец, повернувшись к Дженнифер, он сказал:
-- Не хотел бы я испытать такое вновь. Я знал об опасности, но допустил
оплошность. Большинство из нас могут безопасно работать на расстоянии,
которое является индивидуальным роковым радиусом. Мы вместе с техником пошли
проверить аппаратуру наблюдения, и я почувствовал себя... Он замолчал. Его
шерсть опять встала дыбом. Айсур Айсур Рус подождал, пока шерсть уляжется,
прежде чем продолжил: -- Внезапно я обнаружил в себе такую способность
проникать в суть вещей, какой у меня никогда не было. Я знал, я почувствовал
что _знал_ точно, как постичь Великое Неизвестное. Я прошел большую часть
прямого пути. Я отшвырнул с дороги конторку и стол, пытаясь колотить по
стене в том месте, где не было никакой двери, пнул и оцарапал техника, когда
тому пришла в голову бредовая идея встать на моем пути. Потребовалась помощь
еще четверых его товарищей, чтобы оттащить меня на безопасное расстояние. И
я боролся с ними за каждый дюйм до тех пор, пока мой мозг не вырвался из
плена Великого Неизвестного.
Описание безумства, возможно, даже усиливалось благодаря бесстрастному
тону переводчика, и Дженнифер даже бросило в дрожь от этого рассказа. Она не
питала к Айсур Айсур Русу особой доброжелательности, отчасти из-за того, что
он был одним из виновников похищения. Но она и злейшему врагу не пожелала бы
пережить то, что Великое Неизвестное творило с фойтанцами. Она спросила:
-- Когда ты вновь стал свободен, ты смог вспомнить проницательность,
которую ты получил внутри рокового радиуса?
-- Нет, и это, наверное, самое неприятное во всей этой истории. Я
просто уверен, что если бы мы вернулись туда, то я _знал бы_ опять. Я делаю
вывод, что и у остальных фойтанцев реакция та же. Но никому до сих пор не
удавалось передать эти сведения, и я сомневаюсь, что оказался бы
единственным исключением.
Он прошептал что-то на своем языке. Переводчик перевел его слова так же
бесстрастно, как и все остальное, но Дженнифер сама мысленно расставила
ударения:
-- О, как это несправедливо.
Выслушав Айсур Айсур Руса, Павасар Павасар Рэс, не перестававший во
время всего разговора сверлить его взглядом черных медвежьих глаз, сказал:
-- Ты уже выступал с такими предложениями.
-- Да, уважаемый глава рода, -- ответил Айсур Айсур Рус. Павасар
Павасар Рэс повернулся к Дженнифер.
-- Почему ты приняла его сторону?
-- Потому что если вы и в самом деле желаете узнать все про Великое
Неизвестное и ничего из того, что вы уже пробовали, не помогло, то следует
попробовать что-нибудь новое. Если вы не хотите слышать об этом предложении,
то единственное, что вам остается, это еще двадцать восемь тысяч лет
применять старые методы.
Она бросила эту цифру с преднамеренной злобой. Уши Айсур Айсур Руса
нервно подергивались, но он хранил молчание, поэтому Дженнифер решила
продолжить:
-- Уважаемый глава рода, вы ведь настолько серьезно относитесь к той
работе, которую ваш народ выполняет здесь, на Гилвере, что даже лично
прибыли сюда. Но фойтанцы с Роф Голана, кажется, тоже всерьез
заинтересовались этим местом. Так почему же вы не хотите откровенно
признать, что это необходимо сделать?
Павасар Павасар Рэс одарил ее оскалом. Но Дженнифер, как и тогда с
Дарнил Дарнил Лином в библиотеке, не дрогнула.
Наконец Павасар Павасар Рэс выдавил из себя.
-- Если бы Великие встретили ваш вид, человек Дженнифер, то они
наверняка бы приняли решение истребить его. Я должен признаться, что и сам
ощущаю некоторую симпатию к этой точке зрения.
-- Я буду считать это комплиментом, -- холодно ответила Дженнифер.
Уши Айсур Айсур Руса вновь начали подергиваться. Теперь настала очередь
Дженнифер попытаться смутить взглядом Павасар Павасар Рэса.
-- Вы собираетесь делать то, что следует делать, или весь этот проект
-- сплошное притворство?
-- Уважаемый глава рода, человек хотел только сказать, что... -- начал
было Айсур Айсур Рус.
-- Не пытайся смягчить смысл моих слов, -- прервала его Дженнифер. -- Я
сказала то, что сказала. Если уж ваши ребята вторглись в космическое
пространство людей с тем, чтобы похитить меня именно ради исследований этого
явления, то почему бы вам не заняться делом?
-- Как мы уже заметили, ты не испытываешь добрых чувств к нашему виду,
-- заметил Павасар Павасар Рэс. -- В таком случае объясни мне, почему тебя
заботит, будет ли наш проект успешным или потерпит неудачу? Если честно --
считаю, что ты надеешься, что мы потерпим неудачу, и хочешь в какой-то мере
отыграться, отомстив нам таким образом.
Дженнифер одарила большого синего чужестранца взглядом, выражающим
такое же неохотное расположение, какое она уже оказывала ему во время первой
встречи в космопорте Одерна.
-- Должна признать, что вы знаете, какой вопрос задать. Когда ваши
ребята похитили меня, я надеялась, что вы потерпите неудачу, -- честно
созналась Дженнифер. -- Однако я изменила свою точку зрения, и для этого
есть две причины. Во-первых, отыскать нужные вам ответы представляется мне
единственным способом вернуться на Сагус. И во-вторых, меня просто бесит
мысль о том, что какая-нибудь работа может быть выполнена плохо, если я
знаю, что ее можно сделать хорошо.
-- Человек Дженнифер, можешь считать, что тебе удалось убедить двоих,
-- сказал Павасар Павасар Рэс. -- Будь по-твоему. Мы берем на себя
ответственность за вскрытие башни, которая является сердцем Великого
Неизвестного. Однако, если дела пойдут не так, как ты надеешься, помни, что
доля ответственности останется и на тебе, даже если, как глава рода, я
выношу здесь окончательное решение.
-- Вы говорите так, будто уверены, что башня начнет выплевывать воинов
эпохи Великих или что-нибудь подобное, -- сказала Дженнифер. -- Ради всего
святого, неужели вы думаете, что они сидят там с самых Самоубийственных
войн?
-- Позволь мне привести два довода в свою защиту, человек Дженнифер, --
сказал Павасар Павасар Рэс. -- Во-первых, построенные Великими изделия
работают и в наше время, о чем свидетельствует ловушка для гиперпривода, в
которую мы все недавно чуть не попались. И во-вторых, Великое Неизвестное
остается деятельным, по крайней мере в какой-то степени. Об этом
свидетельствуют как то прекрасное состояние, в котором оно сохранилось, так
и роковой радиус, окружающий его. Вскрытие башни будет своего рода
экспериментом, которого никто никогда не проводил. Я и не скрываю своего
страха перед теми неожиданностями, которые может нам преподнести Великое
Неизвестное.
Дженнифер задумалась над его последними словами. Строчка из
произведения среднеанглийского фантаста, кто же это был -- Ловэкрафт?
Ховард? -- всплыла в ее голове: "Не вызывай те силы, которые не сможешь
загнать обратно".
Она тряхнула головой. Если она не использует этот шанс, то может забыть
о том, чтобы когда-нибудь вновь увидеть Сагус. Она была готова использовать
все шансы, чтобы вернуться домой, в мир людей. Вне зависимости, насколько
велика была башня в середине Великого Неизвестного, Дженнифер не считала,
что там может быть достаточное количество фойтанцев из прежних времен, чтобы
они вознамерились перелиться в область галактики, занимаемую людьми. После
того, что сказал Павасар Павасар Рэс, она не была в этом уверена на все сто,
но все же не думала так.
-- Давайте не будем откладывать дело в долгий ящик, -- сказала она.
-- Нам необходимо проконсультироваться с военными, -- сказал Павасар
Павасар Рэс. -- Они лучше нас смогут оценить тип и силу взрывчатого
вещества, необходимого, чтобы только проникнуть в башню, нанеся ей
минимальный ущерб.
-- Возможно, следует обратиться к Энфарм Энфарм Марфу. Он специалист в
области артиллерии, -- предложил Айсур Айсур Рус.
-- Как вам будет угодно, -- Дженнифер сделала паузу, раздумывая, не
следует ли ей еще раз прибегнуть к универсальному вопросу. Наконец она
решилась: -- Вы не обидитесь, если я скажу то, что противоречит вашим
обычаям?
Из переводчиков Павасар Павасар Рэса и Айсур Айсур Руса практически
одновременно раздалось:
-- Говори.
-- На данный момент я уже повидала достаточно много фойтанцев. И
насколько я могу судить, все, кого я до сих пор видела, были мужчинами. Если
я ошиблась, то прошу меня извинить, но если нет, то ответьте, почему мне не
встретились ваши женщины?
-- Задавать этот вопрос -- все равно что провести когтями по нежной
плоти, -- сказал Павасар Павасар Рэс.
-- Могу я попытаться ответить, уважаемый глава рода? -- спросил Айсур
Айсур Рус.
-- Будь так любезен, -- отозвался его начальник.
Айсур Айсур Рус повернулся к Дженнифер. Она уже была готова выслушать
историю вроде той, что аист прилетает и приносит фойтанцам детей, найденных
в капусте. Айсур Айсур Рус начал:
-- Я знаю, что у большинства представителей вашего вида, человек
Дженнифер, пол остается постоянным на протяжении всего времени жизни
отдельного индивидуума. У нас это не так. На протяжении примерно первых
тридцати лет жизни мы женского пола, остальную же ее часть -- мужского.
Поэтому в важных местах ты не увидишь женщин, так как они не успевают
набраться достаточно опыта.
-- О, -- только и смогла сказать Дженнифер. Эта информация требовала
времени для осмысления. Она решила поддеть фойтанцев. -- А вы знаете, что я
женщина?
-- Неужели! -- сказал Павасар Павасар Рэс, несомненно испытывая
облегчение, что его избавили от объяснений по данной теме. -- Однако ты
принадлежишь к другому виду. Твой намек на то, что ты имеешь над нами
значительное превосходство благодаря твоему полу, является абсолютной
клеветой.
-- О, -- вновь воскликнула Дженнифер уже другим тоном.
Фойтанцам вовсе не требовалось свысока смотреть на ее пол, чтобы
указать подобающее ей место.
Даже Айсур Айсур Русу, казалось, нелегко было поддерживать беседу, и он
постарался поскорее уйти от скользкой темы
-- Давай отправимся к Энфарм Энфарм Марфу, человек Дженнифер. Как я уже
говорил, он является у нас здесь экспертом по взрывчатым веществам.
-- Хорошо, -- Дженнифер слегка улыбнулась, ее позабавило открытие, что
фойтанцы при всех своих отличиях от человеческого рода имели столь
викторианские взгляды в вопросах того, как функционируют их тела. Если бы
она не знала среднеанглийского, то наверняка затруднилась бы выразить их
отношение к этому вопросу одним словом, так как это понятие не перешло в
испанглийский. Ей пришло в голову еще кое-что. -- А Великие в этом отношении
были устроены так же, как и вы?
-- Конечно, -- Айсур Айсур Рус при этом выпрямился так, что, казалось,
стал еще выше, просто образец оскорбленного достоинства. -- Они были
фойтанцами, и мы фойтанцы. Как ты могла подумать, что между нами возможны
какие-то различия?
-- Я вовсе не хотела обидеть тебя, -- сказала Дженнифер, вполне
искренне: из всех фойтанцев, которых она знала, Айсур Айсур Рус нравился ей
больше других. -- Я ведь просто спросила.
-- Ладно. Я буду считать, что это неуважение было непреднамеренным, а
теперь пойдем поищем Энфарм Энфарм Марфа.
Эксперт по взрывам был высоким, но гораздо более худым, чем Айсур Айсур
Рус. Его морда была покрыта рубцами, что позволяло легко узнать его. Все
фойтанцы казались Дженнифер хищными, но Энфарм Энфарм Марф был хищным даже
для фойтанца. Когда Айсур Айсур Рус объяснил ему, что они хотят сделать, у
эксперта по взрывам началось сильное слюноотделение.
-- Я не верю в это, -- пробормотал он несколько раз. -- Как только вам
удалось убедить Павасар Павасар Рэса? Я думал, что единственное, что нам
будет позволено, так это торчать здесь до бесконечности, ничего не
предпринимая.
-- Советы человека Дженнифер существенно помогли в том, чтобы заставить
его изменить первоначальное решение, -- сказал Айсур Айсур Рус.
Это заставило Дженнифер относиться к нему еще лучше. Большинство людей
постарались бы приписать все заслуги себе, вместо того чтобы делиться с
кем-нибудь из представителей своего рода, а уж тем более с чужеземцем,
которого они похитили.
Энфарм Энфарм Марф бросил на нее взгляд.
-- Эта противная розовая с белым и зеленым вещь? -- услышала Дженнифер
через переводчик Айсур Айсур Руса. -- Павасар Павасар Рэс послушал этого
омерзительного недофойтанца, тогда как до этого он отказывался слушать тебя?
Поистине странен мир, в котором мы живем, странен и полон недоразумений.
Презрение, которое она почувствовала за лишенными эмоциональной окраски
словами, заставило Дженнифер осознать, что она действительно имела до этого
дело с дипломатами, подготовленными для межвидового общения. И если Энфарм
Энфарм Марф думал как среднестатистический фойтанец с улицы, то нет ничего
удивительного, что Великих не заботило такое явление, как геноцид.
Дженнифер мило улыбнулась офицеру-артиллеристу -- она понимала, что
улыбка для него пустое место, но использовала ее скорее для своего
собственного удовлетворения и сказала:
-- К тому же я еще и женщина. Как тебе это нравится?
Если бы Энфарм Энфарм Марф был человеком, то наверняка покраснел бы. Он
отвел ногу назад, словно собираясь пинком отправить ее через всю комнату.
-- Подожди, -- сказал Айсур Айсур Рус, прежде чем нога "выстрелила"
вперед. -- Человек все еще полезен для нас.
-- Зачем? -- возразил Энфарм Энфарм Марф. -- Теперь, когда мы имеем
разрешение Павасар Павасар Рэса на вскрытие Великого Неизвестного, нам нет
никакой необходимости чтобы "это" собирало данные вместо нас. Мы можем
вернуться к применению роботов, они доставят артефакты за пределы рокового
радиуса, так что мы сможем соответствующим образом изучить их.
-- Если все пройдет хорошо, то да, -- объяснил Айсур Айсур Рус. -- Но
все может пойти и не лучшим образом. Роботы и сейчас менее гибки, чем
разумное существо. Кроме того, мы приобрели человека Дженнифер не столько
для сбора данных, сколько для их осмысления. Она является экспертом особого
рода, по экстраполяции рассказов, которые были придуманы людьми много лет
назад, что может помочь ей в разгадке причины, по которой Великие создали
Великое Неизвестное, если это действительно их рук дело.
-- Как может эта тварь понять Великих, когда мы, их потомки, не можем?
-- спросил Энфарм Энфарм Марф, однако он, похоже, отказался от своей попытки
пнуть Дженнифер. Он оскалил зубы и продолжил: -- О, замечательно, Айсур
Айсур Рус, пусть будет, как ты говоришь. Я рассчитаю необходимые вес, форму
и состав заряда, исходя из тех данных о толщине и материале наружной стены,
которые у нас имеются.
-- Отлично, Энфарм Энфарм Марф. Это все, что от тебя требуется.
-- Приятно сознавать себя полезной, -- заметила Дженнифер, обращаясь к
Айсур Айсур Русу, когда они шли обратно по коридору. -- В противном случае
ты позволил бы ему пнуть меня аж в середину следующей недели.
Айсур Айсур Рус молчал, внимательно глядя на Дженнифер. Через некоторое
время он сказал:
-- Я полагаю, что перевод, который дал мой переводчик не следует
понимать буквально.
-- Допустим, нет.
-- Хорошо. Мы не верим, что люди способны совершать путешествия во
времени. Мы и сами не можем, хотя есть некоторые малопонятные указания на
то, что Великие имели такую возможность.
Настала очередь Дженнифер удивленно глазеть на него. Семеня рядом с
огромной ногой Айсур Айсур Руса, она подумала, что это всего лишь очередная
ошибка переводчика, столкнувшегося с незнакомой идиомой. Это было обычным
делом: не существовало программ, которые были бы лишены досадных пробелов. В
общем-то, было бы неудивительно, если бы он начал плести ей небылицы с тем,
чтобы поквитаться. Единственная неувязка состояла в том, что склад мышления
фойтанцев отличался от ее собственного. Даже если взять Айсур Айсур Руса,
который был наиболее раскрепощенным, свободным мыслителем из всех
встреченных ею среди фойтанцев, то и его образ мыслей был подвержен влиянию
общепринятых канонов, что делало последнее предположение маловероятным.
Она предложила ему высказаться на эту тему.
-- Путешествие во времени представляется мне чем-то невозможным...
-- Так же, как и ловушка для гиперпривода? -- прервал ее Айсур Айсур
Рус.
Дженнифер открыла было рот, но, подумав немного, закрыла его, осознав,
что у нее нет достойного возражения. Она всегда считала себя более
находчивой и остроумной, чем фойтанцы, но на этот раз последнее слово,
несомненно, осталось за Айсур Айсур Русом.
* * *
Грузовые сани доставили взрывчатку прямо к стене из полированного
белого камня. Затем сани отъехали назад и остановились в паре сотен метров.
Дженнифер и Гринберг спрятались за ними. Гринберг сказал в переговорное
устройство:
-- Энфарм Энфарм Марф, мы в укрытии.
Артиллерийский офицер фойтанцев не стал тратить время на ответ. Почти
тут же раздался резкий ровный треск. Все выглядело гораздо менее эффектно,
чем представляла себе Дженнифер. Она пригнула голову. В каменной плите
образовалась аккуратная, почти идеально круглая дыра метра полтора в
поперечнике.
-- Он знает свое дело, -- сказала Дженнифер, не испытывая, правда,
никакого удовольствия от этого признания.
-- Подрывники, по крайней мере те, которые живут долго, заботятся о
том, чтобы работать аккуратно, -- сказал Гринберг. Он вновь взялся за
переговорное устройство. -- Энфарм Энфарм Марф, это была отличная работа.
Твои расчеты были безупречны, и у нас не должно возникнуть никаких проблем,
когда мы попытаемся проникнуть в Великое Неизвестное.
И на этот раз Энфарм Энфарм Марф не удосужился ответить. Дженнифер же
отметила:
-- По-видимому, он считает, что тот, кто не является фойтанцем,
недостоин ответа.
-- Это его трудности. Его руководство считает, что я заслуживаю, чтобы
со мной говорить. И они также считают, что ты заслуживаешь того, чтобы тебя
похитили лишь ради возможности говорить с тобой. И я не собираюсь терять ни
минуты своего сна, беспокоясь о том, что "высокий и могущественный" Энфарм
Энфарм Марф обо мне думает.
Дженнифер была уверена, что Гринберг и в самом деле так считает. Она
уважала его независимость и надеялась, что могла разделить ее.
-- Как тебе удается так спокойно относиться к их мнению?
-- Точно так же, как я это делаю и с людьми. Я стараюсь оценить, имеет
ли тот, кто говорит, хоть какое-нибудь представление о предмете разговора.
Большинство людей полные идиоты, то же относится и к чужеземцам, и Энфарм
Энфарм Марф не исключение. Только из-за того, что он разбирается во
взрывчатых веществах, он возомнил, что разбирается и во всем остальном. Я
знаю немного, но то, что он заблуждается, я знаю.
Дженнифер рассмеялась и захлопала в ладоши. Благодаря Гринбергу ей
удалось взглянуть на все это с неожиданной стороны. Она задумалась над тем,
как объяснить Гринбергу, что его рассуждения уходят корнями вглубь на
тридцать пять столетий, к "Апологии" Сократа.
Прежде чем она попыталась это сделать, переговорное устройство,
установленное в санях, вновь ожило.
-- Человек Бернард и человек Дженнифер, с вами говорит Зэган Зэган Наг.
Мы подготовили заряд для завтрашнего взрыва. После чего вы сможете
приступить к исследованию Великого Неизвестного, заключенного в башне,
передавая нам все, что сможете обнаружить.
По мнению Дженнифер, Зэган Зэган Наг имел неприятную привычку полагать,
что все пойдет точно так, как он пожелает, лишь по той причине, что он так
сказал. Гринберг решил не давать ему поводов для беспокойства. Он сказал:
-- Да, мы начнем исследования для вас, Зэган Зэган Наг. Надеюсь нам
всем будет что изучать.
-- Такой результат был бы желателен, -- согласился Зэган Зэган Наг.
-- Если мне что и хочется изучить, так это как отсюда выбраться, --
сказала Дженнифер. Она знала, что микрофон все еще включен, но Зэган Зэган
Наг не ответил. В общем-то, она и не надеялась на его ответ. Он всегда знал
ее желания.
* * *
Двое саней с рычанием удалились от исследовательской базы фойтанцев и
направились в сторону Великого Неизвестного. Новое устройство для
направленного взрыва, изготовленное Энфарм Энфарм Марфом, было установлено
за спиной Гринберга. Дженнифер в душе была довольна, что оно расположено не
на ее санях. Она не была уверена на все сто, что Энфарм Энфарм Марф не
нажмет кнопку раньше времени, сказав потом, что это было случайностью.
Дженнифер подумала, что если в ней проделать полутораметровую дыру, то от
нее мало что останется...
Не успели они отъехать на два километра, едва лишь достигнув края
рокового радиуса, как вдруг у них за спиной раздался громкий переливчатый
свист.
-- Черт возьми, что это может быть?
-- Сирена фойтанцев, -- ответил Гринберг.
-- Это определенно меня тревожит.
Гринберг включил переговорное устройство, установленное на санях.
-- Человек Гринберг вызывает базу фойтанцев, что случилось, почему вы
включили сирену? -- повторил он несколько раз. Прошло довольно много
времени, наверное, минута, а ответа все не было. Дженнифер сильно удивило,
что фойтанцы забыли про них. Наконец из переговорного устройства раздался
монотонный голос переводчика.
-- Человек Бернард и человек Дженнифер, с вами говорит Павасар Павасар
Рэс. Полагаю, что вам необходимо спрятаться в укрытие и сделать это как
можно скорее. Гилвер вновь атакован этими дикарями с Роф Голана.
Направление, с которого зафиксировано появление кораблей, говорит о том, что
они могут попытаться высадить на Гилвер наземные силы, наиболее вероятная
цель такой высадки -- нападение и захват Великого Неизвестного.
-- Пожалуй, нам лучше вернуться, -- сказала Дженнифер.
С базы фойтанцев в небо взмыла эскадрилья самолетов. Звук рассекаемого
воздуха разнесся далеко вокруг. Тут же последовал ракетный залп.
Неожиданно над ними со страшным воем пронесся самолет. Из его брюха
что-то выпало, возможно, это была бомба. Заметь он пару саней, наверняка
развеял бы их в пыль. Но его целью был укрепленный район в нескольких сотнях
метров к востоку, расположенный между людьми и базой. Взрыв буквально
оглушил Дженнифер. Чисто инстинктивно, даже не ожидая от себя такого, она
выскочила из саней и распласталась на животе рядом с дорогой.
Раздалось еще несколько взрывов, некоторые дальше, некоторые ближе, и
она вновь и вновь плюхалась на землю. Во время небольшого затишья Дженнифер
успела оглядеться и обнаружила, что Гринберг -- рядом с ней. Она понятия не
имела, как и когда он тут оказался. Опять упало несколько бомб, и над
головой засвистели осколки. Гринберг приблизил губы к ее уху.
-- Мы не сможем вернуться, -- прокричал он сквозь грохот.
-- Тем не менее мы не можем больше здесь оставаться, -- в свою очередь
прокричала она. И как будто в подтверждение ее слов по обшивке саней чиркнул
крупный осколок.
-- Тогда остается только двигаться к Великому Неизвестному, --
прокричал Гринберг.
Дженнифер задумалась над его предложением, настолько, насколько вообще
можно было думать, находясь в самом центре хаоса и ужаса.
-- Интересное предложение, -- сказала она. -- Давай попробуем, если
только эта бомбежка когда-нибудь затихнет. Действительно, там ведь
единственное на всей планете место, куда фойтанцы не последуют за нами.
-- Что касается одернских, то вне всяких сомнений, -- сказал Гринберг,
-- остается только надеяться, что там мы сможем укрыться также и от тех, что
с Роф Голана.
-- Лучше бы ты о них не упоминал, -- сказала Дженнифер. Она бросила
быстрый взгляд на свои сани. -- И лучше бы, если бы наши запасы воды и пищи
были побольше.
Они намеревались остаться возле Великого Неизвестного несколько дней,
если только им удалось бы проникнуть в башню, поэтому нельзя было сказать,
что они были совсем без припасов. Дженнифер вновь взглянула на пластиковую
сумку с измельченной едой, сдерживая смех. Она даже представить не могла,
что наступит день, когда ей захочется иметь больше "собачьего корма", чем у
нее есть сейчас. Она вообще не могла представить себе большую часть того,
что произошли с ней с того дня, когда фойтанцы вошли в ее аудиторию в
Центральном университете Сагуса.
Еще несколько бомб разорвалось настолько близко, что она скорее
почувствовала ударную волну всем телом, чем услышала взрыв. Они с Гринбергом
прижались друг к другу. В этом пекле механизированной смерти жизнь тянулась
к жизни. Он что-то прокричал ей на ухо, но Дженнифер была слишком ошеломлена
и оглушена, чтобы понять его. Она взглянула на него и потрясла головой.
-- Я люблю тебя, -- повторил Бернард. Она все еще не слышала его слов,
но их можно было легко прочитать по его губам.
-- Почему ты решил сказать мне это сейчас? -- медленно проговорила она,
тщательно артикулируя каждый звук, чтобы он мог прочесть по губам. -- В
любую минуту нас может разнести в пыль.
Он энергично кивнул.
-- Именно поэтому я и сказал тебе это. Мне не хотелось бы умереть до
того, как ты это узнаешь.
-- О-о-о... -- Дженнифер считала, что все это ужасно романтично, но ей
все же необходимо обдумать его слова. Хотя это представлялось невозможным
здесь, когда все вокруг взрывалось и грохотало, и вообще она была испугана
больше, чем когда-либо в жизни. Оставаться рядом с Гринбергом в этот момент
казалось хорошей мыслью, поэтому она решила так и сделать.
Наконец взрывы начали раздаваться на некотором удалении. Дженнифер
отползла от Гринберга, и поравнялась с передними санями. Вокруг базы
фойтанцев поднимались грязно-розовые клубы огня и дыма. База продолжала
сражаться, отплевываясь маниакально бухающими орудиями, уничтожая бомбы и
наступающие ракеты прежде, чем они наносили удар по дому.
-- Если мы собираемся двинуться вперед, то, наверное, сейчас самое
время, -- сказала она Гринбергу. -- Похоже, никто не обращает на нас
внимания.
-- Тогда вперед, -- ответил он. -- Я думаю, что чем быстрее мы окажемся
в радиусе безумия, тем лучше для нас.
Они вскарабкались на свои сани и послали их вперед на самой большой
скорости. Теперь ни один здоровый фойтанец не смог бы догнать их.
Гринберг бросил взгляд через плечо.
-- Все-таки мы правильно поступили, не вернувшись на базу.
При этих его словах Дженнифер тоже обернулась. Военно-десантный корабль
приземлился практически в том самом месте, где они сейчас находились бы,
вздумай они вернуться. Фойтанцы -- по-видимому фойтанцы с Роф Голана --
выскакивали из корабля. Они открыли огонь из автоматического оружия, более
мощного, чем любое из использовавшегося когда-либо людьми.
-- Нет, не хотела бы я познакомиться с ними поближе, -- призналась
Дженнифер.
Она подумала, что, возможно, слово _знакомство_ в данном случае не
самое удачное. Фойтанцы не производили впечатления существ, которые будут
ожидать формального представления, прежде чем начать стрельбу. Сани ползли
вперед. Интервенты, похоже, были слишком заняты попыткой стереть
исследовательский центр с лица Гилвера, чтобы обращать внимание еще на
что-либо. Но Дженнифер понимала, что это ненадолго. Хотя уже в следующий
момент после того, как что-то прожужжало у нее над ухом, ей показалось, что
их заметили слишком уж быстро. Дженнифер почувствовала, как позади нее по
саням ударило что-то твердое. Сани вздрогнули, но не остановились.
Она вновь оглянулась. Два огромных чужеземца прыжками приближались к
ней и Гринбергу. Вокруг Великого Неизвестного ничего не росло и спрятаться
было негде, за исключением, возможно, лишь массивных колонн. Единственным ее
оружием был парализатор, который мог заставить фойтанца почесаться, но,
несомненно, не остановил бы его. В любом случае оружие солдат имело гораздо
большую дальнобойность.
Гринберг тоже заметил фойтанцев. Если он и почувствовал тот же приступ
отчаяния, который охватил Дженнифер, то не подавал виду. Гринберг выпрямился
во весь рост, ощущая себя в полной безопасности, -- сани скользили плавно и
медленно -- и, радостно подпрыгивая, показал фойтанцам нос. Сначала
Дженнифер показалось, что таким образом он лишь затруднял движение саней, но
она почти тут же догадалась об истинной причине его действий.
-- Ты гений, Бернард! -- прокричала она и тоже встала на своих санях.
Фойтанцы с Роф Голана приближались. И причем довольно быстро -- они
были уже всего в какой-то паре сотен метров. Дженнифер теперь уже без труда
могла рассмотреть, что они отличались от фойтанцев с Одерна. Эти были выше и
худощавей, а окрас шерсти скорее был серым, чем синим. Их уши были гораздо
больше, впрочем, как и вся морда и, уж конечно, клыки. Глаза были не черного
цвета, а скорее цвета красного мрамора. И когда фойтанцы сверлили ими людей,
то казались еще более свирепыми. Их ноги шлепали по гладким камням дороги.
Дженнифер слышала дыхание фойтанцев все ближе и ближе. Она проверила, на
месте ли ее парализатор, хотя и знала, что нож для бифштекса в данном случае
был бы куда полезнее. Она отодвинула парализатор. Если эти фойтанцы намерены
не убить их, а всего только взять в плен, то ей лучше не пытаться изменить
их намерения.
Фойтанцы уже поравнялись с санями. Даже их запах отличался от запаха
фойтанцев с Одерна, он был резче, как у спелого сыра. Дженнифер ожидала, что
их схватят. Но фойтанцы с Роф Голана миновали ее и Гринберга, обогнув сани с
обеих сторон. Они вообще не обратили внимания на людей. Их красные глаза
были устремлены лишь в одну точку, к башне, возвышавшейся впереди. Как две
большие машины, они промчались вперед, к башне. Дженнифер смотрела им вслед.
-- Я думаю, можно считать доказанным, что Великое Неизвестное действует
более чем на один тип потомков фойтанцев. -- сказала она. Она гордилась
собой. Фраза получилась такой же гладкой, как если бы она диктовала научную
статью в "Сборник среднеанглийской научной ассоциации".
У Гринберга была несколько иная точка зрения.
-- Да, я думаю, можно, -- ответил он и чуть погодя добавил: -- И, на
мой взгляд, это очень хорошо для нас.
-- Согласна с тобой.
Дженнифер направила свои сани к Гринбергу. Когда сани сблизились
вплотную, она пожала его руку. Рука Дженнифер была холодной и немного
дрожала. Вибрация двух саней не позволяла ей уверено сказать, дрожала ли его
рука, но, во всяком случае, она была не теплее, чем ее. Через какое-то время
она добавила:
-- Это неплохая мысль -- заманивать их в зону безумия. Теперь, похоже,
их не интересует ничего, кроме Великого Неизвестного. В настоящий момент они
направляются туда же, куда и мы. Не знаю, что я стала бы делать в такой
ситуации, будучи солдатом.
-- Так же, как и я, -- заметил Гринберг. -- Я думал о том, чтобы
пристроиться за тобой и сбросить направленный заряд Энфарм Энфарм Марфа на
фойтанцев. За то время, пока я пришел к заключению, что это не слишком
удачная идея, они уже миновали нас.
-- Ну, ты все же поступил лучше, чем я, -- сказала Дженнифер. -- Я так
напрочь забыла про эту глупую штуку.
-- Это не очень-то хорошо, Дженнифер, -- серьезно сказал он. -- Ты не
должна ничего забывать.
Сани по-прежнему двигались к центральной башне. Дженнифер оглянулась на
исследовательскую базу фойтанцев с Одерна. Сражение продолжалось, но, к
радости Дженнифер, фойтанцы с Роф Голана не применяли ядерного оружия, как
они делали это во время предыдущей атаки из космоса. Может быть, на этот
раз, подумала она, они больше заинтересованы в завоевании, а не в
уничтожении. Остается надеяться, что их планы не Изменятся, поскольку у
Дженнифер не было уверенности в способности Великого Неизвестного защищать
от выпадения радиоактивных осадков из местной атмосферы.
Еще несколько фойтанцев с Роф Голана прошагали по дороге, проследовав
за первыми двумя. Больше позади саней, которые к тому времени уже прошли
более половины пути от внешней границы рокового радиуса к центральной башне,
никого не было. По крайней мере, никто не стрелял в сани, за что Дженнифер и
была в должной мере благодарна. За пару километров до башни сани медленно,
но с механической неумолимостью настигли первых двух фойтанских солдат. Их
серо-голубые шкуры были пропитаны потом, а языки вывалились. Они даже не
посмотрели на машины или на людей. Они из последних сил тащились к башне с
максимальной скоростью, на которую были способны.
Башня становилась все ближе и ближе. Наконец сани остановилась почти у
самого основания. Гринберг выбрался из них, поднял взрывное устройство,
которое ему передал Энфарм Энфарм Марф, и установил его у огромной белой
стены, прижав к камню. Дженнифер было интересно: прилипнет ли взрывное
устройство к стене башни, как к обыкновенной каменной плите. Материал, из
которого была сделана стена Великого Неизвестного, скорее всего был чем-то
более экзотическим, чем простой белый мрамор. Но тем не менее плитка заряда
прилипла.
Гринберг вернулся к саням и попытался вызвать исследовательскую базу.
-- Мы установили взрывное устройство. Пожалуйста, посоветуйте, как нам
следует действовать дальше при сложившихся обстоятельствах.
Из переговорного устройства доносился лишь атмосферный треск. Или никто
на базе на принимал их, или же рофголанцы заглушили их канал связи. Гринберг
поглядел на Дженнифер.
-- Как ты думаешь, что нам следует предпринять?
-- Я думаю, мы должны взорвать его, -- без колебаний сказала она. -- У
нас никогда не будет лучшей возможности. Остается только надеяться, что все
это окажется не впустую, ведь если фойтанцы с Роф Голана победят, то что
будет со "Смиренным Гарольдом"?
-- Это такой хороший вопрос, что, я считаю, пока не стоит искать на
него ответ. -- Гринберг сделал кислую мину. Он протянул провод от заряда к
детонатору. -- Мы можем отступить на пару сотен метров. Давай-ка. Сани
двигались назад, до тех пор пока провод не натянулся.
Гринберг вновь спешился и спрятался за санями. Дженнифер последовала
его примеру. Она сказала:
-- Я прямо-таки рада, что эту штуковину нельзя взорвать по радио с
базы, как тот пробный заряд. Он выдавил из себя кривую усмешку.
-- В этом случае вся наша сегодняшняя работа пошла бы насмарку, не так
ли?
-- Да, ты имеешь право так говорить, -- ответила она не менее
официально. Она услышала шлепанье ног фойтанцев по дороге. Первые два
солдата с Роф Голана опять приближались. -- Если ты хочешь сделать это, то
лучше делать это прямо сейчас.
Гринберг бросил быстрый взгляд на фойтанцев и кивнул.
-- Ты права.
Он поднес большой палец к синей кнопке поджига запала и недовольно
проворчал: соединение контактов требовало значительных усилий. Не потому,
что фойтанцы были сильнее, чем люди, а скорее для того, чтобы исключить
случайность.
После бомбардировки, под которую они попали, Дженнифер обнаружила, что
взрыв направленного заряда не страшнее елочной хлопушки. В противоположность
производителям вооружения специалисты-подрывники вовсе не стремились сделать
свои устройства как можно мощнее, их мощи должно было хватать только для
выполнения определенных разрушений. Даже прозвучав неожиданно, этот взрыв
вряд ли мог заставить Дженнифер вздрогнуть.
Она выглянула из-за саней как раз в момент взрыва. Заряд Энфарм Энфарм
Марфа бухнул, и в белом камне башни образовалась дыра. В глубине ее зияла
чернота.
Гринберг тоже наблюдал за взрывом, после чего схватил микрофон
передатчика.
-- Вызываю исследовательскую базу. Я не знаю, сможете ли вы увидеть, я
не знаю, можете ли вы слышать меня, но наша попытка пробить брешь в
основании башни, расположенной в центре Великого Неизвестного, увенчалась
успехом.
-- Человек Бернард, это Павасар Павасар Рэс, -- наконец ожило
переговорное устройство. Дженнифер даже вздрогнула от неожиданности. Павасар
Павасар Рэс продолжал: -- Я сожалею, что наш план был нарушен вероломной
атакой негодяев псевдофойтанцев с Роф Голана. Тем не менее мы попытаемся
держать вас и Великое Неизвестное под наблюдением. Мы не можем разглядеть
никаких следов повреждения колонны.
Дженнифер вновь выглянула из-за саней. Также поступил и Гринберг.
-- Я вижу дыру, -- сказал он. -- Ты видишь дыру? -- Дженнифер кивнула.
-- Хорошо, -- сказал он ей, а затем опять повернулся к переговорному
устройству. -- Уважаемый предводитель рода, оба мы считаем, что в стене есть
дыра. Мы собираемся исследовать ее. На сколько вы готовы держать пари, что
мы проникнем внутрь?
-- На самом деле мы можем оказаться не первыми, кто сделает такую
попытку, -- добавила Дженнифер.
Два фойтанца с Роф Голана, по-прежнему не обращая никакого внимания ни
на людей, ни на их сани, тяжело пробрели мимо, направляясь к башне.
-- Если вы в какой-то степени правы, и действительно есть вход, чего я
не могу понять, то вы должны не допустить в него рофголанцев. Используйте
все возможные средства для того, чтобы предотвратить их проникновение
внутрь, -- сказал Павасар Павасар Рэс.
Переводчик не в состоянии был передать эмоции, так что было непонятно,
насколько сильно сейчас взволнован фойтанец.
-- Как, по вашему мнению, мы сможем остановить их? -- спросила
Дженнифер.
-- Используйте все возможные средства, -- повторил Павасар Павасар Рэс.
Дженнифер взглянула на приближавшихся фойтанцев. Каждый был метра на
полтора выше нее. Каждый из них сам был оружием, способным сто раз убить ее,
тогда как ее парализатор заставил бы их разве что почесаться. Она посмотрела
на Гринберга, также наблюдавшего за фойтанцами. Он тоже посмотрел на нее.
-- Бред собачий, -- заметила Дженнифер. Бернард согласно мотнул головой
-- Полностью с тобой согласен, -- после чего поднес к губам
переговорное устройство и решительно заявил: -- Уважаемый глава рода, это
равносильно тому, что мы покончим жизнь самоубийством, а такого уговора не
было. Кроме того, вам следует знать, что фойтанцы с Роф Голана, по-видимому,
пострадали точно так же, как ваши соотечественники, которые приблизились к
Великому Неизвестному. Судя по их состоянию, они не способны к проведению
каких-либо исследований.
Последовало длительное молчание. Наконец Павасар Павасар Рэс произнес:
-- Возможно, в ваших словах и есть доля правды. Тем не менее...
-- Нет, -- прервал его Гринберг, добавив: -- В любом случае, уважаемый
глава рода, теперь уже поздно говорить об этом. Первые два рофголанца
достигли башни.
Большие серо-голубые фойтанцы, побросав оружие, привалились к гладкому
белому камню. Они остановились всего лишь в пяти-шести метрах от дыры, но по
всем признакам не замечали ее. Затем несколько минут они просто стояли,
по-видимому переводя дух. После чего, отойдя от стены на метр или около
того, они двинулись гуськом вдоль нее.
Вот они подошли прямо к дыре. Их ноги ступали на обломки камня,
образовавшиеся в результате взрыва направленного заряда. Однако они не
обращали на это внимания, как будто продолжали ступать все по той же
идеально гладкой поверхности. Гринберг повернулся к Дженнифер.
-- Черт меня подери. Но они же _не могли_ не заметить. Испанглийский
вылетел у нее из головы, и она прибегла с среднеанглийскому.
-- Все любопытней и любопытней. Все это заставляет меня задуматься, а
есть ли в действительности в стене дыра.
-- Я могу по этому поводу высказать два соображения, -- ответил
Гринберг. -- Соображение номер один состоит в следующем: мы знаем о том, что
Великое Неизвестное делает фойтанцев сумасшедшими, и мы не думаем, что оно
оказывает такое же действие и на нас. А соображение номер два: мы можем
пойти и все выяснить, так давай пойдем и выясним.
Он встал и решительно направился к дыре. Дженнифер последовала за ним.
Она ясно видела обломки белого камня. Довольно скоро она уже смогла пнуть
один из них. Дженнифер почувствовала, как ее сапог ударил по камню, и
услышала звук, раздавшийся при его падении. Было такое ощущение, что все это
нереально, как в древнем фантастическом мультфильме, где можно было
нарисовать на стене дыру, пройти через нее, после чего стена опять
становилась твердой, так что преследователь разбивался в лепешку о камень.
Дженнифер даже вытянула вперед руку, чтобы не удариться, на тот случай, если
отверстие окажется вовсе не отверстием.
Дженнифер пнула еще один кусок камня, попавшийся ей по пути. Этот,
отлетев, щелкнул по стене башни. Раздавшийся при этом звук, казалось, ничем
не отличался от того, который издал первый камень, но фойтанцы с Роф Голана
отреагировали на него. Теперь они заметили. Они повернули обратно. Их
красные глаза сверкали. Хотя фойтанцы и побросали все оружие, но у них
оставались и клыки, и когти, и в конце концов превосходство в весе. Взревев,
как хищник, терзающий добычу, они бросились на двух людей.
-- О-о-ох, -- только и сказал Гринберг, очень быстро оценив ситуацию.
Шансов спастись бегством не было. И поэтому Гринберг и Дженнифер бросились к
дыре. Гринберг толкнул Дженнифер вперед. Острые камни разодрали ей весь
комбинезон на коленях, пока она карабкалась через дыру. Гринберг влетел
вслед за ней несколькими секундами позже, как раз перед самым носом
фойтанцев.
Между тем Дженнифер уже вооружилась обломком камня размером с кулак,
готовая запустить его в морду чужеземца. "С такого близкого расстояния, --
подумала она, -- удар будет ощутимым". Гринберг шарил в темноте, пытаясь
подобрать подходящий камень.
Фойтанцы приблизились к дыре и принялись всматриваться внутрь. Они
говорили о чем-то на своем языке. Даже без смягчающего эффекта переводчика
голос фойтанцев с Одерна звучал более мирно, независимо от их намерений.
Насколько Дженнифер могла понять, еще будучи на "Смиренном Гарольде",
фойтанцы с Роф Голана пронзительно вопили даже в том случае, когда, казалось
бы, для этого не было никакого повода. Эти двое вопили друг на друга на все
лады. Дженнифер даже не нужен был переводчик для того, чтобы угадать, что их
крики сводятся к чему-то вроде:
-- И куда подевались эти нелепые твари?
Когда один из фойтанцев вплотную приблизился к дыре, Дженнифер вновь
отвела руку для броска. Его большие когтистые лапы приближались прямо к ней.
Она подумала: "Если промедлить еще чуть-чуть, фойтанец сможет схватить меня
прямо в убежище".
Но руки фойтанца замерли прямо перед тем местом, где прежде была
поверхность стены. Дженнифер видела, как его ладони стали плоскими, упершись
в то, что для "его по-прежнему было твердой поверхностью. Фойтанец
повернулся к своему товарищу, при этом его мимику можно было истолковать
следующим образом: "Давай попробуй ты".
Другой фойтанец тоже попробовал. И его руки остановились в том же
месте, где должна быть стена. Он что-то пронзительно прокричал своему
собрату. Тот ответил таким же пронзительным криком. Оба удалились, качая
головами.
Гринберг позволил себе длинно искренне присвистнуть, после чего уже
серьезно сказал:
-- Ты представить себе не можешь, как я счастлив, что они бросили свое
оружие. У меня не было желания выяснять, верят ли в галлюцинации пули.
-- Угу. -- Дженнифер не подумала об этом. Спустя мгновение, она
добавила: -- Кто говорит, что я представить себе не могу, как ты счастлив?
Гринберг сказал в переговорное устройство:
-- Исследовательская база, мы находимся внутри центральной башни
Великого Неизвестного. Повторяю, мы внутри. -- Он повторил это сообщение
несколько раз, но не получил ответа, поэтому сунул переговорное устройство
обратно в карман. -- Возможно, фойтанцы с Роф Голана опять нас глушат.
-- Или, может быть, Павасар Павасар Рэс и его товарищи не могут тебя
услышать, потому что ты пытаешься их вызвать изнутри башни, и, стало быть,
для них не существуешь, в то время как они беспокоятся, куда ты пропал, --
сказала Дженнифер.
Он бросил на нее сердитый взгляд.
-- В конце концов я был прав, когда, впервые познакомившись с тобой,
сразу понял, что от чтения всей этой древней научной фантастики у тебя крыша
поехала.
-- То же можно сказать и о людях, которые так говорят. -- Дженнифер
достала фонарик и включила его. -- Раз уж мы _здесь_, давай поищем, нет ли
здесь чего-нибудь интересного.
Гринберг тоже достал свой фонарик.
-- Нам не следует светить в дырку, -- сказал он. -- Если эффект,
который не дает фойтанцам увидеть дырку снаружи, подобен зеркалу,
прозрачному в одну сторону, то яркий свет с этой стороны может разрушить
его.
-- Хорошо, -- сказала Дженнифер, -- они не могут видеть нас, но почему
ни один из фойтанцев не _почувствовал_ входа?
-- Я не знаю. Я могу лишь сказать, что рад, что им это не удалось, а
ты?
-- Если честно, я тоже.
Дженнифер повернулась и направила фонарь на дальнюю стену комнаты.
Какой бы неприятной личностью он ни был, Энфарм Энфарм Марф в своем деле был
непревзойденным мастером. Эта стена, расположенная всего в четырех или пяти
метрах от места взрыва, похоже, даже не была обожжена. Комната сама по себе
была абсолютно пустой, если не считать обломков внешней стены.
-- Нам повезло, -- сказал Гринберг. -- Погляди, мы ничего здесь не
разрушили.
-- Мы и не могли ничего разрушить! -- Дженнифер вновь огляделась. --
Эта комната выглядит так, будто они специально освободили ее, зная, что мы
здесь собираемся проламывать стенку.
Ее слова повисли в воздухе. Дженнифер в раздумье покачала головой.
-- Этого не может быть. Со времени Самоубийственных войн прошло уже
почти двадцать восемь тысяч лет.
-- Но тогда каким образом все это время поддерживалась
жизнедеятельность Великого Неизвестного? -- В голосе Гринберга слышались
нотки сомнения. -- У Великих технология была на более высоком уровне, чем
наша.
-- Этого не может быть, -- повторила Дженнифер.
То, что затем случилось, заставило ее вспомнить заключительную строчку
из классической повести Кларка: "Одна за другой без всякой суеты звезды
гасли". Вызвавшее ее удивление событие, возможно, и не носило космического
масштаба, но было все же достаточно значительным для подобной ассоциации.
Одна за другой без всякой суеты загорались лампы на потолке комнаты.
-- О мой Бог, -- прошептала Дженнифер и спустя мгновение: -- О нет.
Ничто из того, что она знала об империи Великих, не могло заставить ее
восхищаться ими или пожелать, чтобы они вернулись. Большинство из того, что
она видела, пугало ее своей агрессивностью. И вот теперь этот артефакт,
огромный артефакт из тех времен, когда империя, несомненно, существовала, не
только оказался живым, но в данный момент пробуждался.
-- Может, если мы уйдем, оно вновь заснет? -- спросила Дженнифер. -- Я
думаю, что предпочла бы скорее встретиться с фойтанцами с Роф Голана, чем с
этим.
-- Ты попала в точку, -- заметил Гринберг, который, похоже, не разделял
ее мнения.
Но когда они повернулись, собираясь выбраться обратно через дыру,
проделанную взрывным устройством, то обнаружили, что ее больше нет.
Внутренняя стена выглядела так, будто она простояла нетронутой все двадцать
восемь тысяч фойтанских лет.
Дженнифер прошлась вдоль стены, похлопывая ее так же, как это делали
солдаты Роф Голана снаружи. На ощупь она была такая же твердая, как и на
взгляд.
-- Я грежу или это реальность?
-- А что такое "реальность"? -- ответил Гринберг вопросом на вопрос.
Дженнифер подумала о том, что люди начали задумываться над этим вопросом
очень давно, задолго до того времени, когда жил Понтий Пилат, и обычно
подобно Пилату умывали руки, когда требовалось дать ответ. Прежде чем она
смогла высказать это вслух, Гринберг продолжил: -- Похоже, нас действительно
заперли, вот что имеет значение на данный момент.
-- Ну здесь я с тобой не согласна, -- возразила Дженнифер.
Сейчас, насколько она могла судить, ни в одной из стен не было входа.
Но эту башню строили фойтанцы, и поэтому элементы дверей вовсе не обязаны
были присутствовать в явном виде. Если Великие владели тайной металла с
памятью, как и их отдаленные потомки с Одерна, то их комната вполне могла
иметь дюжину дверей или две дюжины, а может, и три дюжины.
Бернард Гринберг, очевидно, одновременно пришел к такому же заключению.
Он подошел к противоположной стене и начал постукивать по ней так, как
делали фойтанцы, когда хотели воспользоваться своими дурацкими дверьми. Но
ничего не происходило.
-- Попробуй выше, -- предложила Дженнифер. -- Они ведь больше нас,
поэтому датчик может быть расположен и повыше, чем если бы эту штуку строили
мы.
-- Если бы эту штуку строили люди, они повсюду бы понавешали подробных
инструкций, -- глубокомысленно заметил Гринберг.
Он поднял руку почти на метр. Это сразу же дало результат. Фактически
это дало результат дважды: две двери появились меньше чем в метре друг от
друга. Они вели в разные помещения, одна в комнату, похожую на ту, в которой
они с Дженнифер находились, а другая в длинный коридор.
-- Леди или тигр, -- проворчала Дженнифер. Жаль, что Гринберг не мог
понять, о чем она говорила. Правда, в данном случае выбирать скорее
приходилось между двумя тиграми. Она обернулась к Гринбергу: -- Ну и какую
дорогу, на твой взгляд, мы должны выбрать?
Он дернул себя за седую бороду.
-- Эта комната очень похожа на нашу, а коридор выглядит несколько
иначе. Давай попробуем пойти туда и посмотрим, что получится.
-- В этом предложении столько же смысла, как и в противоположном, --
сказала Дженнифер. -- Ну что ж, давай последуем ему.
Они вместе прошли в коридор. Дженнифер по привычке держала руку на
бесполезном сейчас парализаторе. Годы чтения среднеанглийской научной
фантастики сделали ее готовой ко всему, начиная от переноса материи в стиле
Нивьена и кончая фантасмагорией улетевшего света в классическом видео
"2001". Уровень развития технологии у людей был выше, чем у кого-либо
другого в этой части галактики... очевидно, за исключением Великих. Не зная,
что и подумать, Дженнифер ощущала нечто большее, чем легкое беспокойство.
Она протянула руку к Гринбергу и совсем не удивилась, когда тот тоже
протянул ей руку.
Они не перенеслись мгновенно в другую часть здания, их не ослепили
яркие всполохи. Коридор оказался всего лишь коридором. Но когда Дженнифер
оглянулась, дверь, через которую они вышли, уже закрылась.
Время от времени Гринберг протягивал руку и похлопывал по стене. Они
прошли уже, наверное, метров пятьдесят, но все его эксперименты до сих пор
ни к чему не привели, должно быть, следовало стучать по правой стороне.
Затем с обескураживающей внезапностью появилась дверь. На том месте, где
только что была стена, теперь зиял дверной проем.
И Гринберг и Дженнифер вздрогнули от неожиданности. Заглянув внутрь,
Дженнифер снова вздрогнула. В комнате находилась изумительно реалистичная
статуя или голограмма фойтанца.
-- Он несколько отличается от тех с Одерна или Роф Голана, -- сказал
Гринберг.
-- Да, -- согласилась Дженнифер. Изображение Великого было немного выше
любого фойтанца, которых они до сих пор видели. Его мех был зелено-синим, а
не серо-синим, как у рофголанцев, или чисто синим, как у фойтанцев с Одерна.
Строение тела также слегка отличалось. Ноги были гораздо длиннее. Великих,
возможно, и следовало отнести к другому виду, но они были явно одного с
современными фойтанцами рода.
-- Все, что мы здесь делаем, в некотором роде напоминает пьесу, --
заметил Гринберг. -- С самого начала мы знали, что это -- цитадель Великих.
Поэтому непонятно, почему нас должно удивлять изображение одного из них,
правда, очень похожее на живого.
-- Я не знаю, -- ответила Дженнифер. -- Возможно, потому... -- Она
пораженно смолкла. Статуя или голограмма фойтанца времен империи повернула
голову и уставилась прямо на нее.
VII
Дженнифер автоматически направила свой парализатор на... -- нет, это
явно была не статуя времен фойтанской империи, -- и нажала на спусковой
крючок. И лишь после этого задумалась, зачем она совершила это агрессивное и
бесполезное действие. Если Великий был голографической проекцией или
роботом, то ее выстрел вообще не мог причинить никакого вреда. Но даже если
он был живой, самое большее, что она могла сделать, это заставить его
почесаться. Все, что она в тот момент осознавала, это то, что ей необходимо
оружие, и парализатор был лучшее, что оказалось под рукой.
Великий отчаянно зачесался.
-- Он настоящий, -- сказал Гринберг. Его голос звучал так, как будто он
хотел обвинить в этом Дженнифер.
-- Я рада, ты ведь тоже думал, что этого не может быть, -- сказала она.
Она убрала парализатор. Ей совсем не улыбалось приводить в ярость кого-либо
с плотоядными клыками и в четыре раза тяжелее нее.
Фойтанец подошел к Дженнифер. Он не проявлял агрессивности, только
любопытство. Он сказал что-то на своем языке. Произношение слов не слишком
отличалось от произношения фойтанцев с Одерна. Единственная неприятность
состояла в том, что без переводчика Дженнифер не могла ничего понять. Она
развела руками, потрясла головой и попыталась оскалиться на манер фойтанцев,
когда те желали "нахмуриться".
-- Я надеюсь, у меня получится пошевелить ушами, -- прошептала она
Гринбергу.
Гринберг сосредоточился и зашевелил ушами, они двигались примерно на
сантиметр взад-вперед. Дженнифер уставилась на него. Его улыбка была
одновременно робкой и гордой.
-- Я не делал этого с тех пор, как был ребенком, поэтому не был уверен,
что у меня получится.
Дженнифер не была уверена в другом, в том, что шевеление ушами принесет
какую-нибудь пользу. Великий стал перед ней и опустился на колени так, чтобы
его глаза были вровень с ее. Эти глаза не были полностью черными как смоль,
глазами фойтанцев с Одерна, они были глубокими, насыщенного зелено-синего
цвета, как бы оттеняя Великих. Такой оттенок глаз у человека наверняка
казался бы сногсшибательным. Но в данном случае он был просто чужим.
-- Мы пришли с миром, -- сказала Дженнифер, понимая, что чужеземец все
равно ее не поймет. Она также осознала, что это с трудом можно назвать
правдой: они пробили себе проход внутрь башни при помощи взрыва, а кроме
того, вне радиуса безумия, определяемого Великим Неизвестным, в данный
момент шло полномасштабное сражение. Не говоря уже о том, что несколько
вооруженных фойтанцев с Роф Голана находились внутри рокового радиуса, хотя
в данный момент они скорее всего были не в состоянии применить оружие.
Гринберг держал руки перед собой ладонями наружу. Многие расы
использовали этот жест для того, чтобы продемонстрировать мирные намерения.
Дженнифер попыталась припомнить, не видела ли она его, когда они находились
среди фойтанцев с Одерна. Кажется, нет. Хотя, насколько она могла судить,
фойтанцы не часто демонстрировали мирные намерения.
Великий продолжал изучать людей. Визуальный осмотр, по-видимому, не
удовлетворил его, поэтому Великий еще и обнюхал их, как преданный пес, к
чему оба отнеслись весьма сдержанно. Дженнифер очень хотелось, чтобы не было
этих последних часов холодного пота и ужаса после того, как фойтанцы с Роф
Голана атаковали исследовательскую базу своих двоюродных сородичей с Одерна.
Наконец, к ее облегчению, Великий выпрямился. Он сказал несколько слов
ни к кому не обращаясь. Перед ними, как будто в видеоколлаже, одна за другой
стали возникать голографические картинки чужих рас. Дженнифер узнала пару
видов, но большинство были для ей неизвестны. Затем фойтанец заговорил
опять. Вереница картинок замерла на паре людей, "подвешенных" посреди
комнаты перед Великим.
-- Это невозможно, -- прошептала Дженнифер.
-- Может, и да, -- прошептал в ответ Гринберг. -- В барах торговцев я
слышал такие утверждения, что фойтанцы постоянно посещали Землю. Однако я
всегда считал это просто ресторанным трепом.
Люди на голографическом экране -- мужчина и женщина -- были перепачканы
гораздо больше, чем Дженнифер, только что так беспокоившаяся о своем внешнем
виде. Они были одеты в шкуры. Мужчина держал деревянное копье с каменным
наконечником, прикрепленным при помощи жил. Женщина сжимала каменный нож,
возможно, это был скребок. Оба они казались перепуганными до смерти.
Великий изучил их столь же тщательно, как только что Дженнифер и
Гринберга. Он даже обнюхал их точно так же, как бы для того, чтобы еще раз
убедиться в том, что они были того же вида. Это озадачило Дженнифер. Могла
ли голограмма передаваться с сопутствующими запахами? Она думала, да, для
расы с обонянием, гораздо более развитым, чем у людей, такая информация
могла оказаться существенной. С другой стороны...
-- Бернард, -- прошептала она, -- как ты думаешь, эти несчастные
пещерные люди могут находиться здесь и быть живыми?
Он покачал головой.
-- Не знаю, -- медленно проговорил он. -- Вот фойтанцы, уверен, что
точно могут. А после этого я уже ничему не удивлюсь.
Дженнифер не удивило бы, если бы башня была у фойтанцев чем-то вроде
музея или зоопарка. В первом предположении почти не было сомнений, так как
она видела двух людей. Такая идея ужасала. Затем она припомнила рассказы о
бесчисленных фойтанцах, попадавших в расставленные башней сети и никогда
больше не возвращавшихся. Мысль о музее или зоопарке была все же более
приятной, чем о... как же это будет на среднеанглийском? А, вот --
Окончательном Приговоре.
Фойтанец вновь сказал что-то в пространство. Люди, которых он вызвал,
исчезли обратно в хранилище данных, или, возможно, в хранилище в буквальном
смысле слова. Великий устроил Дженнифер и Гринбергу еще один беглый осмотр.
Он оскалил клыки в фойтанском "хмуром взгляде".
-- Удивляется, что мы здесь делаем, -- предположил Гринберг.
-- Держу пари, ты прав. Земля находится далеко-далеко от Гилвера. Что
за странные пещерные люди забрались сюда сами по себе и бродят на свободе?
-- Еще кое-что пришло ей в голову. -- Интересно, понимает ли фойтанец, что
он пробыл здесь двадцать восемь тысяч лет.
-- Это действительно хороший вопрос. Хотелось бы мне иметь на него
столь же хороший ответ.
-- И мне тоже.
Фойтанец завершил изучение. Он отошел к дальней стене и стукнул по ней.
На этот раз открылась не дверь, а углубление размером с выдвижной ящик.
Великий засунул в него руку, что-то вытащил и направил на Дженнифер и
Гринберга. Судя по тому, как он обращался с этим предметом, это почти
наверняка было оружие.
-- О черт, -- тихо сказал Гринберг. -- Двадцать восемь тысяч лет назад
или позавчера -- эта порода, по-видимому, не сильно изменилась с тех пор. О
черт, -- повторил он.
Дженнифер же предпочла бы в данном случае словечко покрепче. Похоже, в
последний момент Великому пришла в голову другая мысль. Вместо того чтобы
стрелять, он принялся размахивать оружием.
-- Я уже устала от этих фойтанцев, которые все время пытаются мною
руководить.
Однако в связи с отсутствием выбора она последовала в том направлении,
которое указывал Великий.
Пройдя примерно двадцать метров, они остановились, повинуясь указанию
фойтанца. Очередное постукивание по стене привело к появлению очередной
двери. Великий жестом предложил людям войти в следующую комнату. Ее
обстановка больше всего напоминала Дженнифер обстановку библиотеки на
Одерне, тут было полно странных голографических устройств и компьютерного
оборудования. Гринберг выдвинул другое предположение относительно ее
назначения.
-- Командный пост.
Его догадка оказалась более правильной. Великий сказал что-то, и целый
ряд экранов ожил, передавая панораму происходящего вокруг башни с уровня
земли. Почти на всех экранах были видны серо-синие фойтанцы, слоняющиеся
вокруг башенных стен. У некоторых еще оставалось при себе оружие, с которым
они высадились на Гилвер для того, чтобы сражаться против фойтанцев с
Одерна. У всех рофголанцев, как вооруженных, так и нет, был взгляд безумцев,
попавших под влияние Великого Неизвестного.
До этого момента Великий казался таким компетентным и уверенным в себе,
что производил впечатление богоподобного существа. Сейчас Дженнифер впервые
увидела его в замешательстве. Он смотрел на своих бесчисленно-пра-потомков с
Роф Голана так, как будто не мог поверить, не хотел поверить своим глазам.
Ей стало интересно, а что думает Великий об этом искаженном варианте самого
себя, варианте, гротескность которого еще более усугублялась безумием.
Великий отдал команду перенести точку обзора от основания к вершине
башни. Дженнифер разглядела вдали космический порт и исследовательскую базу
фойтанцев с Одерна Кроме того, она заметила атмосферные самолеты в виде
крошечных пятнышек на экране, атакующие базу.
Один из них взорвался прямо в полете. Сопровождавшая взрыв вспышка
привлекла внимание Великого. Он добавил увеличение. Теперь стали отчетливо
видны даже вспышки от стрелкового оружия. Дженнифер попыталась понять
сложившуюся обстановку. Фойтанцы с Одерна -- _ее_ фойтанцы -- кажется,
заняли круговую оборону, отбиваясь от своих двоюродных братьев с Роф Голана.
Насколько она могла видеть, ракеты, запускаемые с базы, подрывали
бронетехнику Роф Голанцев.
Великий, насколько могла судить Дженнифер, наблюдал за этой картиной не
в состоянии подавить охвативший его ужас. Когда Великий заговорил вновь,
взвыли сирены. Этот вой буквально пронизывал Дженнифер. Не так давно она с
издевкой сказала Павасар Павасар Рэсу, что башня, возможно, полна
вооруженными Великими, ждущими удачного момента, чтобы выйти на свободу.
Теперь она уже не воспринимала свои собственные слова как насмешку.
Ее "личный" Великий не желал дожидаться, когда прибудет кто-либо из его
предполагаемых родственников. Очередным взмахом своего оружия он приказал
Дженнифер и Гринбергу вернуться в коридор. Все трое проследовали в самый его
конец. Презрительный, без всякой подготовки, легкий удар, и появилась дверь,
которую Гринберг нашел после стольких трудов. Оружие Великого указало людям
на проход, ведущий в комнату, в которой они оказались, когда проникли в
башню.
Великий поглядел на наружную стену. Дженнифер было интересно, видел он
ее гладкой или различал дыру, проделанную направленным зарядом. Кусочки
камня, оставшиеся после взрыва, все еще устилали пол. Если стена казалась
Великому целой, то он обладал просто дьявольским самообладанием, разглядывая
разбросанные осколки камня.
В комнату внезапно вошло еще несколько Великих. Дженнифер пришло в
голову неуместное сравнение, что они были похожи на первого, как горошины из
одного стручка. Даже вооружены они были так же. Один из них направил свое
оружие на внешнюю стену. Дженнифер не заметила, нажимал ли он на спуск или
на какую-либо кнопку, но внезапно их дыра, или, может, какая-то другая,
вновь стала для нее видимой.
-- Он проделал новую дыру или это та самая, которую пробили мы? --
спросила она Гринберга.
-- Я думаю, это наша, -- ответил он. Его глаза были широко раскрыты. --
Никак не пойму, что представляет собой это фойтанское оружие? Это просто
какая-то волшебная палочка иллюзиониста!
-- Что бы это ни было, я не хочу попасть ему на мушку. Если оно
заставит меня думать, что я умерла, то у меня есть нехорошее предчувствие,
что я действительно умру в этом случае.
-- Я тоже. -- Гринберг взял ее руку в свою. В ответ она крепко сжала
его руку. Это пожатие успокаивало. Она знала -- по крайней мере она думала,
что знала, -- оно было реальным.
Великий просунул голову в дыру. Размер дыры позволял его солдатам
протиснуться сквозь нее лишь с большим трудом. Но тем не менее он отдал
команду выходить. Дженнифер уже жалела о том, что Павасар Павасар Рэс
прислушался к ней и Айсур Айсур Русу. Здесь, на Гилвере, находились воины
давно минувших дней, и они вновь были на свободе.
Один из Великих направил свое оружие на Дженнифер и Гринберга. Он
указал на дыру. Они молча подчинились. Гринберг выбрался первым. Дженнифер
проследовала за ним секунду спустя.
Великий подтолкнул ее своим оружием, поторапливая. Она пронзительно
вскрикнула и чуть не упала, выскочив из дыры, как пробка из бутылки.
Гринберг поддержал Дженнифер и, взяв под руку, побыстрее отвел от входа,
пока на нее не наступил следующий фойтанец.
Фойтанцы времен империи все продолжали появляться. Дженнифер было
интересно, во Всей ли башне раздается сейчас этот вой сирены и сколько всего
Великих находилось в состоянии анабиоза, или что там они использовали. Она
вновь подумала о тревогах Павасар Павасар Рэса и о том, с каким
пренебрежением она к ним отнеслась. Если ей когда-либо представится такая
возможность, она обязательно попросит у него прощения.
Однако фойтанцы с Роф Голана находились всего в паре сотен метров от
того места, где вышли Великие. Серо-синие солдаты, попавшие под действие чар
Великого Неизвестного, глазели на то, как их зелено-синие предки появляются
из, как они, вероятно, представляли, сплошной стены.
Дженнифер ожидала, что рофголанцы в экстазе бросятся на колени перед
вернувшимися Великими. Однако рофголанцы лишь тыкали в них пальцами,
перекрикиваясь между собой. Один из них прокричал что-то ожившим фойтанцам
времен империи. Великий ответил ему. Фойтанцы с Роф Голана без колебаний
побежали к фойтанцам, продолжающим появляться из башни.
И так же без всяких колебаний Великие начали методически расстреливать
их. Большинство фойтанцев с Роф Голана были слишком одурманены, чтобы
воспользоваться своим оружием, однако их обнаженные клыки, выпущенные когти
и яростный рев ясно говорили, что они думают по поводу Великих. Но искренняя
ненависть в данном случае ничем не могла им помочь: Великие хладнокровно
продолжали бойню.
Одному из рофголанцев каким-то образом удалось сохранить рассудок в
такой степени, что он вспомнил, что обладает оружием более смертоносным, чем
то, с которым он родился. Пули отрикошетили от стены прямо над головами
Великих. Дженнифер и Гринберг бросились на землю. Но уже через секунду
фойтанцы времен империи убили единственного серо-синего, который попытался
всерьез оказать сопротивление.
Дженнифер медленно поднялась на ноги. Перед глазами у нее все плыло, и
ей казалось, что фойтанцы раскачиваются взад-вперед. Вдали от благословенных
Великих она как в тумане различала фойтанцев с Роф Голана, тех самых,
которые только что пытались убить Великих своим взглядом. Но Великие
оказались гораздо более удачливыми, хотя до сегодняшнего дня все говорило за
то, чтобы считать их гораздо более мертвыми, чем рофголанцев.
Древний фойтанец подошел к ближайшему трупу рофголанца и пристально
посмотрел на него. Дженнифер сожалела, что недостаточно хорошо разбирается в
мимике фойтанцев. Но через несколько мгновений у нее уже не было сомнений
относительно мыслей Великого. Как и Энфарм Энфарм Марф при первой встрече с
Дженнифер, он отвел ногу назад для пинка. Но в отличие от Энфарм Энфарм
Марфа Великий не остановился. Он пнул мертвого рофголанца, вложив в удар всю
свою силу. Тело должно было весить по крайней мере двести килограммов. Пинок
заставил его перекувырнуться дважды.
Несколько других Великих тоже глумились над телами фойтанцев с Роф
Голана. Один подобрал небольшое оружие рофголанцев, предназначенное для
поражения огнем. С минуту он изучающе разглядывал его, затем отбросил с
нескрываемым презрением. Его собственное оружие испускало неизвестный пучок
лучей, поэтому для мертвеца рофголанец выглядел прекрасно.
Далеко на западе окруженная огнем исследовательская база фойтанцев
продолжала отбиваться. Рофголанцы атаковали, фойтанцы с Одерна оборонялись.
Великий направил свое оружие на эти самолеты. До них была добрая дюжина
километров, но один самолет перевернулся в воздухе, рухнул на землю и
взорвался.
Остальные древние фойтанцы принялись шлепать самолеты в воздухе с такой
легкостью, как будто это были мухи. Дженнифер, потрясенная и озадаченная,
наблюдала, как, кувыркаясь, падают машины.
-- Что происходит? -- Она требовала ответа от Бернарда Гринберга,
который сам понимал не больше, чем она. -- Фойтанцы с Одерна боготворили
даже землю, на которой жили Великие. Тем не менее независимо от того, что
они говорили о рофголанцах, они никогда не говорили, что рофголанцы
ненавидят Великих. Но они ненавидят.
Дженнифер посмотрела на гору трупов, вздрогнула и отвернулась. Потом
добавила:
-- И Великие их тоже ненавидят. В противном случае они бы не устроили,
-- она раскинула руки, -- это.
-- Не знаю, не знаю. -- Гринберг старался не смотреть на последствия
кровавой бойни. -- Видя, как фойтанцы обращаются с другими расами, я
счастлив, что они не прикончили нас сразу, без всяких предварительных
вопросов.
Один из Великих повернул голову, пристально посмотрев на двух людей.
Поигрывая своим оружием, он, похоже, был недалек от мысли исполнить то, чего
так боялся Гринберг. Великий прикрыл рот рукой и прицелился сначала в
Дженнифер, а потом в Гринберга. Она поняла, что это приказ _замолчать_.
Гринберг тоже не проронил больше ни слова.
Древние фойтанцы -- их уже насчитывалось не меньше пары дюжин --
построились в колонну. Один из них указал на запад, туда, откуда доносился
грохот сражения... и где располагалась исследовательская база фойтанцев с
Одерна. Отряд направился именно туда.
Для них эти пятнадцать километров по вымощенной дороге, по-видимому,
были как простая прогулка по парку. Фойтанец, который предупредил Дженнифер,
чтобы она вела себя тихо, на этот раз опять при помощи оружия показал ей:
следуй за нами. Дженнифер ничего не оставалось делать, кроме как
подчиниться, при этом она с тоской посмотрела на свои сани.
Древние фойтанцы огромными шагами быстро продвигались вперед, возможно,
с их точки зрения скорость была оптимальной, однако людям приходилось
прилагать все усилия, чтобы не отстать. Дженнифер старалась держаться так
же, как и Гринберг. Судя по виду Великого, который их охранял, он с радостью
отделается от них, если они будут его задерживать. Она оглянулась, желая
узнать, выходят ли из центральной башни еще фойтанцы времен империи.
Фойтанцы выходили, но по одному и по двое, а вовсе не сотнями и тысячами,
как она опасалась. Но и это не вселяло оптимизма.
Между тем голова колонны приближалась к границе радиуса безумия. Оба
пленника-человека стерли ноги и тяжело дышали. Еще несколько таких
километров, подумала Дженнифер, и она откажется идти вперед даже под угрозой
расстрела. Ее комбинезон насквозь пропитался потом, пот застилал глаза и
капал с подбородка.
В отличие от фойтанцев с Роф Голана, Великие, похоже, вообще не потели.
Они маршировали по дороге, как на параде. Видение, в котором древние
фойтанцы вели побежденных чужестранцев, беспокоившее Дженнифер во время их
первой поездки к башне, вернулось. Все в точности совпадало с тем, что она
себе представляла, за исключением разве что такой мелочи: они удалялись от
башни, а не направлялись к ней.
Даже после того как дорога кончилась, фойтанцы времен империи не
подумали умерить шаг. На их пути стали попадаться сучковатые кусты. Сначала
Дженнифер не придала этому должного значения. Затем осознала: это означает,
что они вышли за пределы Великого Неизвестного, так как в его пределах не
было никакой растительности.
А впереди продолжалось сражение между рофголанцами и фойтанцами с
Одерна. Обе стороны могли сойти с ума, теряясь в догадках, что же случилось
с их самолетами. Дженнифер подумала, что Великие, по-видимому, тоже безумны.
Она повернула голову к Гринбергу и пробормотала:
-- Они что, воображают себя пуленепробиваемыми?
-- Не знаю, -- пробормотал в ответ Гринберг, достаточно тихо, так,
чтобы не вызвать гнева их "сторожевого пса". -- Знаю лишь, что себя я
таковым не считаю.
Почти тут же громко и чисто на испанглийском заговорило переговорное
устройство в его кармане.
-- Человек Бернард и человек Дженнифер, говорит Зэган Зэган Наг. Вы
немедленно должны мне сказать, кто эти странные фойтанцы, которые идут
вместе с вами. Вы также должны сказать мне, имеют ли они какое-либо
отношение к тем трудностям, с которыми столкнулись наши военно-воздушные
силы в течение последних нескольких минут.
"В этом весь Зэган Зэган Наг, -- подумала Дженнифер: что бы ему ни
потребовалось, он приказывает людям выполнить это _немедленно_". Кроме того,
у него была дурная привычка раскрывать рот в самое неподходящее время.
Великий, который следил за тем, чтобы Дженнифер и Гринберг не
переговаривались, зарычал на них и протянул руку, требуя отдать ему
переговорное устройство. Гринберг повиновался. Великий поднес его к лицу,
по-видимому пытаясь изучить устройство незнакомого предмета. Затем он
заговорил резким отрывистым голосом.
Последовавшая после этого пауза тянулась довольно долго. Дженнифер было
интересно, что будет делать переводящая система фойтанцев, настроенная на
то, чтобы работать с испанглийским, внезапно услышав свой собственный язык.
А чуть позже ей пришел в голову другой вопрос: насколько близок был язык,
который использовали фойтанцы с Одерна, к тому, на котором говорили Великие.
Очевидно, он был достаточно близок, поскольку Зэган Зэган Наг, похоже,
все понял. Первая часть его ответа получилась на испанглийском.
-- Великие, мы приветствуем ваше возвращение в мир, наконец сбылись
наши столь долгие мечты. Мы готовы служить вам, не щадя жизни, и выполнять
все ваши приказы, для нас...
Переводящая программа неожиданно выключилась из передающей цепочки. Из
переговорного устройства раздался голос Зэган Зэган Нага. Даже разговаривая
между собой, фойтанцы с Одерна редко позволяли себе взволнованные интонации.
Зэган Зэган Наг не был среди них исключением.
-- Если бы я была очевидцем Второго Пришествия, то, думаю, что проявила
бы при этом немного больше чувств, чем он, -- пожаловалась Дженнифер
Гринбергу.
-- Фойтанцы ждали этой минуты в десять раз дольше, чем христиане, --
ответил он. -- Возможно, после двадцати восьми тысяч лет избыток чувств тоже
покинет их.
-- Может быть, -- сказала Дженнифер. Но ее собственная ссылка на Второе
Пришествие отозвалась колоколом в той части ее мозга, которая принадлежала
Дженнифер-ученому. Насколько грубыми животными были эти древние фойтанцы,
возродившиеся и вылезшие из Великого Неизвестного? В небе до сих пор не было
видно ни одного самолета. Она вздрогнула от пришедшей в голову мысли:
"Древние фойтанцы на самом деле могли оказаться очень грубыми"
Где-то достаточно близко залаяло ручное оружие рофголанцев. Пули
засвистели над самой головой. Дженнифер бросилась ничком, вцепившись ногтями
в землю, как будто собиралась рыть яму. Она не могла принять участие в
сражении, так как у нее не было оружия. Но теперь она уже хорошо усвоила,
что надо делать, когда по тебе стреляют. Так же поступил и Гринберг,
возможно, он плюхнулся в придорожную пыль, даже опередив ее на доли секунды.
Один из Великих тоже упал, упал и пронзительно завопил. Его кровь
оказалась даже более алой, чем человеческая. Вокруг него раздались крики его
товарищей. Двое постарались оказать ему помощь. Однако они могли немногое.
Вопли раненого раздавались вновь и вновь.
Остальные фойтанцы времен империи, последовав примеру Дженнифер и
Гринберга, залегли. Но в отличие от них фойтанцы были вооружены, и их оружие
было более страшным, чем любое огнестрельное. С вызывающей ужас
основательностью они нацеливали это оружие на каждую точку, которая могла
служить укрытием для врага, и так перебрали их все одну за другой по всей
территории, насколько хватал глаз.
Еще несколько пуль просвистело над головами, но их было лишь несколько.
После чего выстрелы сразу прекратились. Вокруг Великих установилась тишина,
нарушаемая лишь стонами их раненого товарища.
Дженнифер еще не решалась приподнять голову, но повернулась к
Гринбергу.
-- Все идет как и должно быть, древние фойтанцы и фойтанцы с Одерна
выступают против рофголанцев, -- сказала она.
-- Я бы сказал, что рофголанцев ожидают большие неприятности. -- Он
понизил голос. -- Должен сказать, нас тоже. Я имею в виду не только нас с
тобой, я имею в виду всех.
-- Я понимаю, что ты хочешь сказать, -- тихо ответила она. -- Я тут
было решила попросить прощения у Павасар Павасар Рэса.
Между тем она подозревала, что Павасар Павасар Рэс будет счастлив
увидеть Великих, вышедших на свободу и нисколько их не испугается. Зэган
Зэган Наг так вообще чуть не пресмыкался перед ними, когда разговаривал по
переговорному устройству, по крайней мере, в той короткой части, которая
была на испанглийском.
Раненный Великий стонал и хрипел, слабея с каждой минутой. Его тело
содержало удивительное количество крови, лужа которой разлилась вокруг него
метра на два. Один из фойтанцев времен империи что-то говорил раненому. Тот,
задыхаясь, отвечал. Второй Великий приставил свое оружие к голове раненого.
Тот дернулся и замер.
-- Что они делают? -- спросила Дженнифер, испытывая приступ тошноты. --
Он только что убил его. Древние фойтанцы должны иметь уровень развития
медицины, позволяющий спасти его. В противном случае, как они могли
оказаться здесь после столь долгого пребывания в криогенном сне, если,
конечно, они использовали криогенный сон. Так почему они убили его, вместо
того чтобы помочь или переправить его обратно в башню, где ему могли бы
оказать необходимую помощь?
-- Возможно, они просто усыпили его, -- сказал Гринберг. -- Мы ведь не
знаем, как действует их оружие.
-- Это правда, мы не знаем.
Дженнифер обругала себя за то, что сразу начала делать выводы. Вне
всяких сомнений, Великие проявляли чрезмерное усердие в том, чтобы
уничтожить всех фойтанцев с Роф Голана, которые были в пределах досягаемости
их оружия, но это вовсе не означало, что они так же бессердечны и к своим.
Однако все, что она успела узнать о фойтанцах, говорило в пользу того,
что они вполне могли добить раненого. Кроткие и чувствительные по своей
натуре расы обычно не имели обычаев уничтожать себе подобных чуть ли не ради
забавы Они не вели Самоубийственных войн или чего-либо подобного. Да и то,
как Великие вновь построились и пошли дальше, бросив раненого, говорило о
том, что они больше к нему не вернутся. Это было дополнительным
свидетельством в пользу того вывода, который уже давно сделала Дженнифер:
эти "парни" годятся только на роли отрицательных персонажей. Из
переговорного устройства вновь раздалась фойтанская речь. Посреди длинной и
непонятной болтовни Дженнифер смогла уловить лишь имя Павасар Павасар Рэса.
Она немного воспрянула духом. Возможно, здравый смысл администратора
предостережет его от слепой веры в Великих.
-- Возможно, -- сказал Гринберг, когда она высказала это вслух. Их
охранник теперь охотнее позволял двум людям говорить между собой. Судя по
голосу Гринберга, было похоже, что ему не очень-то в это верилось. Гринберг
оглянулся назад, на древнего фойтанца, которого убили. Он не верил, что
фойтанцы всего лишь усыпили его.
Солнце село, когда Великие находились в какой-то паре километров от
исследовательской базы. Судя по тому, как пристально они разглядывали
горизонт на западе, можно было подумать, что Великие готовы приказать солнцу
вернуться и продолжать освещать им дорогу. Дженнифер лезли в голову дурацкие
мысли, что даже солнце подвластно им.
Однако насколько бы ни были велики Великие, в их рядах все же не было
Иисуса. Раз они не могли вернуть солнце, то, по-видимому, решили найти ему
замену, окружив себя раскаленными шарами, которые наполнили их лагерь
светом, вполне сравнимым с дневным.
-- Отличная иллюминация, но все это хорошо лишь в том случае, если
поблизости не осталось врагов, -- заметил Гринберг. -- В противном же случае
я знаю единственный способ сделать из себя более заметную мишень -- это
написать на спине большими светящимися буквами "убей меня".
Несмотря на все произошедшее за этот долгий, изнурительный, ужасный
день, Дженнифер обнаружила, что не утратила способности смеяться. Она
порылась в пластиковом пакете с фойтанским кормом, и, отправив в рот полную
горсть, громко захрустела.
-- Надеюсь, в нем действительно содержится полный набор питательных
веществ, необходимых человеку, -- заметила она. -- Я за сегодня, похоже,
израсходовала все внутренние запасы.
-- Не только ты, -- Гринберг стащил башмаки и уставился на ступни. -- А
я думал, они распухнут прямо на глазах.
-- Мои не лучше, -- сказала Дженнифер. Она тоже сбросила обувь и,
пошевелив пальцами ног, с облегчением вздохнула. -- Ну все, меня больше не
смогут сегодня заставить идти даже под угрозой смерти.
Дженнифер отхлебнула из фляги. Она полжизни бы отдала сейчас за стакан
холодного пива, однако на данный момент теплая, не очень свежая вода была
вполне терпимой заменой.
Гринберг тоже пожевал немного фойтанской еды, запивая ее из своей
фляги.
-- Ну вот, немного полегчало. Слушай, если они собираются достичь базы
завтра, то по крайней мере сегодня моим ногам уже не придется трудиться...
Эй, Дженнифер?
Дженнифер не отвечала. Она его уже не слышала, так как крепко спала
растянувшись прямо в пыли.
* * *
К тому времени, когда Дженнифер проснулась на следующее утро, древние
фойтанцы, по-видимому, успели уничтожить или, по крайней мере, разогнать
всех фойтанцев с Роф Голана. В первые минуты по пробуждении она с
уверенностью могла сказать только одно, что идея подниматься на ноги ей
совсем не по душе. Она чувствовала себя немногим лучше, чем после знакомства
с парализатором Зэган Зэган Нага.
Дженнифер мрачно принялась выполнять упражнения на растяжку, к которым
не прибегала со времени своего последнего торгового полета. Разминалась она
довольно усердно, даже слегка вспотев, так что в результате некоторые
суставы ног начали опять свободно работать. Великие наблюдали за ней с
безмятежным любопытством. Гринбергу тоже потребовалось размяться после
испытаний прошлого дня и ночи, проведенной на земле. Во время разминки он
одновременно искал глазами подходящий кустик, за который можно было бы
сбегать. Но когда он попытался зайти за него, один из древних фойтанцев с
ворчанием вытащил свое оружие. Гринберг вздохнул.
-- Сожалею, но у меня больше нет сил терпеть. -- Он повернулся спиной к
Дженнифер, и та услышала, как он расстегивает ширинку.
-- Не оборачивайся, -- предупредила она его. -- Комбинезон представляет
для меня гораздо больше неудобств, чем для тебя.
Пока она расстегивалась и садилась на корточки, ей вновь пришла в
голову мысль, что среднеанглийская научная фантастика полностью обошла
стороной этот вопрос, особенно это касалось женщин. "Хорошо бы, если б и я
точно так же смогла его игнорировать, -- думала она, -- и еще было бы
неплохо точно так же игнорировать и фойтанцев". Как и во время разминки, они
продолжали разглядывать ее.
Облегчившись и, кроме того, немного успокоив уязвленное чувство
собственного достоинства, она выпрямилась.
-- Теперь все в порядке.
-- Отлично, -- ответил Гринберг, оборачиваясь. -- Не перейти ли нам
теперь к нашему любимому завтраку из сухого собачьего корма?
-- Ну, так как другой вариант -- это листья и что тут на Гилвере вместо
жуков, то я полагаю, что мы все-таки предпочтем первый.
Жуя, Дженнифер разглядывала Великих, в то время как те в свою очередь,
разглядывали ее. Глядя на Великих, можно было подумать, что они спали на
перинах, а не на твердой земле. Каждая шерстинка была на своем месте. У
некоторых к поясам были прикреплены сумки. Достав из них что-то похожее на
плитки вяленого мяса, Великие делили его на части и пожирали.
После скромного завтрака -- кто знал, когда появится возможность вновь
пополнить запасы еды? -- Гринберг напомнил:
-- Ты знаешь, я не перестаю думать о том, что сказал тебе вчера.
-- А что такое ты сказал мне вчера? -- У Дженнифер был несколько
раздраженный голос, события вчерашнего дня представлялись ей сейчас очень
далеким прошлым. Но увидев, как сник Бернард, девушка сразу вспомнила, что
он ей сказал. Она почувствовала, как лицо ее стало пунцовым.
-- Прости меня. Я помню, что ты мне сказал.
-- И что?
Это был нелегкий вопрос. Множество мужчин говорили Дженнифер о том, что
любят ее, их было гораздо больше, чем ей того хотелось бы. У большинства эти
слова не значили ничего иного, как то, что они не прочь с ней переспать.
Однако она уже легла в постель с Бернардом, и это было в равной степени их
общим решением. Она понимала, что это о чем-то да говорит. Но, с другой
стороны, идея жить с Али Бахтияром с самого начала была в равной степени
обоюдной. Дженнифер покачала головой.
-- Бернард, в данный момент я не могу сказать тебе ничего
определенного. Может быть, есть единственная вещь, которую я обязана сказать
прямо сейчас: сейчас не самое подходящее время и не самое подходящее место
для того, чтобы долго о чем-то говорить. Ты знаешь, как нежно я к тебе
отношусь, а если не знаешь, то, значит, я делала что-то не так. -- Она криво
усмехнулась. -- Но любовь? Я вообще не уверена, что любовь существует. Давай
поговорим об этом позже, когда мы сможем честно проанализировать свои
ощущения и обнаружить в них что-либо, кроме паники.
-- Достаточно откровенно, -- невнятно пробормотал Гринберг.
Однако у них не было возможности продолжить разговор. Древние фойтанцы,
с присущим им даром "удачно выбирать время", который, похоже, в равной мере
был свойствен всем фойтанским расам, выбрали этот момент для возобновления
похода, целью которого была исследовательская база фойтанцев с Одерна. Они
по-прежнему не желали, чтобы люди во время похода разговаривали. Их
предупреждающее ворчание на этот счет было достаточно недвусмысленным.
Великий, у которого находилось переговорное устройство Гринберга,
связался с базой. Дженнифер услышала, как упоминалось имя Павасар Павасар
Рэса. Но это было все, что ей удалось разобрать. Она пожалела о том, что у
них нет тех штучек для улучшения памяти, которые придумали создатели
научно-фантастических романов: пилюли РНК-памяти или что-то там еще, которые
гарантировали: "Вы сможете изучить язык за двадцать четыре часа, или вам
вернут деньги". Все дело было в том, что никто не захотел возиться с такими
вещами после того, как были разработаны эффективные программы для перевода.
Это имело определенные неудобства, которые она уже не раз испытала на своей
шкуре: находясь среди фойтанцев без переводчика, Дженнифер становилась
совершенно бессильной.
Далеко на юге раздался треск орудийного огня. С расстояния в несколько
километров он прозвучал скорее радостно, чем ужасно. Великие забеспокоились,
но треск был недостаточно близко даже для столь агрессивного народа, без
раздумий поливающего, как из шланга, при помощи своего страшного оружия, всю
площадь перед собой.
Легкий переменчивый ветерок играл с марширующими Великими и изнуренными
и истощенными людьми, иногда он дул в спину, как бы подгоняя, но все же чаще
-- прямо в лицо. Древние фойтанцы игнорировали ветерок. Как и их потомкам с
Одерна, им не было равных в игнорировании всего, о чем они не желали
заботиться. Дженнифер на ходу терла глаза, стараясь избавиться от попавшего
в них песка. Остановиться для того, чтобы сделать это получше, не
представлялось в данный момент разумным, так как прямо за ней шел фойтанец
со своей "пушкой".
Они миновали пару укрепленных огневых позиций, устроенных фойтанцами с
Одерна для того, чтобы защищать дорогу к Великому Неизвестному. Но никто не
вышел оттуда, чтобы поприветствовать вернувшихся Великих. Дженнифер
взглянула на одну из орудийных позиций, расположенную вблизи дороги. Мертвый
синий фойтанец растянулся рядом.
-- Я надеюсь, Павасар Павасар Рэс знает, что делает, ведя переговоры с
Великими, -- прошептала она Гринбергу. Конвоир предостерегающе заворчал, но
для первого раза решил этим и ограничиться.
Когда отряду Великих оставалось пройти до исследовательской базы всего
несколько сотен метров, навстречу им вышли фойтанцы с Одерна. Дженнифер с
любопытством смотрела, как древние фойтанцы наблюдают за появлением своих
синеньких наследников. Ей было очень интересно, как поведут себя Великие, в
памяти еще было свежо впечатление той граничащей с безумием агрессивности,
которую они проявили при встрече с рофголанцами.
Она до сих пор с трудом могла отличить одного фойтанца от другого, хотя
ей удалось узнать среди встречавших Павасар Павасар Рэса и Зэган Зэган Нага.
Все фойтанцы с Одерна согнулись в поклоне и запели какой-то монотонный
хвалебный гимн. Без переводчика Дженнифер не была полностью уверена, но ей
показалась, что это тот самый гимн, который пели ее похитители сразу по
прилете на Одерн. Вот они Великие, наконец освободившиеся от земных объятий.
Жесты покорности, казалось, оказали свое воздействие на фойтанцев
времен империи. Если до сих пор они двигались, вытянувшись в шеренгу, чтобы
было удобней вести перестрелку, то теперь они образовали одну компактную
группу. Собравшись вместе, Великие поклонились в ответ, хотя их поклон был
далеко не таким низким, как поклон фойтанцев с Одерна.
После этой церемонии признания, древние и современные фойтанцы
направились навстречу друг к другу. Между ними оставалось всего несколько
метров, когда ветер перестал дуть Дженнифер в лицо. Она тут же почувствовала
облечение: "Больше мне в глаза не будет лететь песок", -- подумала она.
Фойтанцы с Одерна двигались вперед, отдавая знаки почтения всему, что
принадлежало Великим. Наконец они встретились и... оскалили клыки. Из глотки
Павасар Павасар Рэса, теперь Дженнифер была точно уверена, что это он,
вылетело низкое ворчание.
Без каких-либо дальнейших вступлений фойтанцы с Одерна заревели и
напали на Великих.
* * *
Какую-то долю секунды Дженнифер, остолбенев от неожиданности, глазела
на атакующих синих фойтанцев. После чего Бернард Гринберг схватил ее и увлек
в сторону. Двое Великих успели вытащить свое оружие, прежде чем фойтанцы с
Одерна разгромили их, но всего лишь двое. У большинства маленькое
смертоносное оружие было выбито до того, как они смогли воспользоваться им.
Но даже без оружия Великие были равны по силе неустрашимым воинам с
Одерна. Они бросали тех на землю с жестоким мастерством, за которое
бэтлбольные селекционеры заплатили бы миллионы. Дженнифер и Гринберг
постарались убраться с поля боя как можно дальше.
Великий, которого не успели разоружить, уложил пару фойтанцев с Одерна.
Внезапно он прекратил огонь. Дженнифер закрыла глаза от ужасной ослепительно
яркой вспышки, которая несла разрушение и уничтожение. Противокорабельный
лазер вел теперь пальбу по наземным мишеням. Вслед за первым еще один
Великий был испепелен на месте. Усиленный до громкости, сравнимой разве
только с божьим гневом, голос с исследовательской базы проревел приказ.
Похоже, Великие успешнее отдавали приказы, чем исполняли их. Еще один
Великий выхватил оружие и выстрелил в направлении, с которого пришел
лазерный луч. Дженнифер не знала, удалось ли Великому уничтожить противника
в это время луч второго лазера уничтожил его самого. Траектория этого луча
прошла совсем рядом с ней. Дженнифер почувствовала, как на нее пахнуло жаром
и запахло озоном, как будто рядом ударила молния. Всего лишь в нескольких
метрах от нее шипел превратившийся в стекло песок.
Усиленный голос прогромыхал вновь, еще громче, чем прежде. На этот раз
Великие, те немногие из них, которые еще были способны стоять на ногах,
подняли руки, а те, кто был с оружием, побросали его. Только несколько
фойтанцев с Одерна, готовых продолжать сражение, независимо от того, сколько
врагов им противостоит, вновь пошли в атаку. Голос с базы вновь что-то
завопил, на этот раз слова были другие. После этого фойтанцы с Одерна стали
отступать. Один из них, Дженнифер подумала, что это был Павасар Павасар Рэс,
что-то кричал, похоже протестуя. Голос с базы заставил его замолчать.
Появились новые фойтанцы с Одерна. Все они были вооружены чем-то вроде
винтовок, похожих на те, что были у рофголанцев. Из потайных ходов также
появились бронемашины и с лязгом двинулись по направлению к Великим. На
машинах были установлены толстые трубы лазеров и орудия, чьи жерла
представлялись Дженнифер пугающими глазами и были размером с ее голову.
Вооруженные современные фойтанцы двинулись на своих предков,
появившихся из Великого Неизвестного. Они были более осторожными и менее
походили на кровожадных маньяков, в одного из которых отчасти превратился и
Павасар Павасар Рэс. Гринберг сразу отметил это.
-- Похоже, они не собираются отрывать Великим одну конечность за
другой? -- спросил он.
-- С базы на нас опять подул ветер, -- заметила Дженнифер. -- Возможно,
они больше не могут чуять врагов.
-- Возможно, Великие не принимали ванны двадцать восемь тысяч лет, --
заметил он.
Дженнифер состроила ему гримасу. Пользуясь тем преимуществом, что в
данный момент никто не целился в них, они могли разговаривать не опасаясь.
-- Вполне возможно...
Голос с базы взорвался вновь, на этот раз на испанглийском. -- Человек
Бернард и человек Дженнифер, это Айсур Айсур Рус. Советую вам вернуться на
базу через проход, из которого только что появились наши солдаты. Им дан
приказ пропустить вас через свои ряды. Мы не хотели бы, чтобы вы пострадали,
оставаясь так близко к _квопиллам_ из Великого Неизвестного.
-- Кому, кому? -- удивилась Дженнифер.
Одновременно с ней Гринберг спросил:
-- Чему, чему?
Программа переводчика пропустила это слово. Возможно, оно не имело
эквивалента на испанглийском, даже приблизительного. С программами
переводчиков время от времени такое случалось. К сожалению, всякий раз
слово, с переводом которого возникли трудности, оказывалось жизненно важным.
Айсур Айсур Рус не ответил ни Гринбергу, ни Дженнифер. И никто из них
не испытывал желания переспрашивать. Чем бы или кем бы этот _квопилл_ ни
был, Айсур Айсур Рус ясно дал понять, что находиться вблизи него
небезопасно. Поведение Павасар Павасар Рэса тоже подтверждало это. Люди
поспешили пройти через ряды фойтанцев с Одерна. Большие синие чужеземцы не
обращали на них ни малейшего внимания, направив свои взоры, внимание и
оружие на Великих.
Ветер вновь подул со стороны Великих, когда Дженнифер почти достигла
подземного входа в исследовательскую базу. Фойтанцы с Одерна позади нее в
ярости зарычали. Раздался звук выстрела, потом еще и еще. Айсур Айсур Рус
закричал солдатам, чтобы они прекратили огонь, но те не слушались команды.
Великие падали как кегли. Когда все они были мертвы, солдаты бросились
вперед и принялись пинать и колотить их изувеченные тела.
Почувствовав тошноту, Дженнифер отвернулась. Кусочки, которые она
съела, сидели в ее желудке подобно свинцовым шарикам. Она надеялась, что они
там и останутся.
-- Точно так же, как древние фойтанцы обошлись с рофголанцами внутри
рокового радиуса, -- сказал Гринберг.
-- Я помню, -- ответила Дженнифер. Это произошло только вчера. Она с
недоверием покачала головой. -- Больше не хочу этого видеть.
-- Я тоже. Давай-ка скроемся из поля зрения вооруженных фойтанцев, пока
они не решили, что и мы можем служить хорошими мишенями.
Она позволила Гринбергу подхватить себя под локоть и увлечь вниз по
коридору. Когда они уже были внизу, Айсур Айсур Рус вновь обратился к ним на
испанглийском.
-- Немедленно пройдите в командный центр. Свет на потолке будет
направлять вас.
Следуя за движущимся светом, как за блуждающим огнем, они вскоре попали
в заполненную мониторами комнату, из которой говорил Айсур Айсур Рус. Он
торжественно объявил:
-- Люди, я поздравляю вас с проникновением в башню, расположенную в
центре Великого Неизвестного. Но поскольку я узнал, что она была наполнена
квопиллами, я вынужден был согласиться с Павасар Павасар Рэсом, что она
должна навечно остаться запечатанной. Я думал, они всего лишь персонажи
легенд и современных искажений. Лучше бы я оказался прав.
-- Но что такое квопилл? -- спросила Дженнифер. Бернард Гринберг
собрался открыть рот, но передумал. Очевидно, он хотел задать тот же самый
вопрос.
Но прежде чем Айсур Айсур Рус смог ответить, в комнату нетвердой
походкой вошли Павасар Павасар Рэс и Зэган Зэган Наг. Они были грязными и
окровавленными и больше походили на хищных зверей, чем на разумных существ.
-- Квопиллы! -- воскликнул Павасар Павасар Рэс.
Если бы Дженнифер не подумала, что он оторвет ей руки и ноги одну за
другой, то непременно бы пнула его.
Зэган Зэган Наг что-то сказал. Переводчик Айсур Айсур Руса перевел это
на испанглийский.
-- Грязные, вонючие извращенцы! Если Самоубийственные войны велись
против них, то за то, чтобы подавить их, стоило заплатить такую цену.
-- Да, в этом случае стоило, -- провозгласил Павасар Павасар Рэс.
Айсур Айсур Рус ничего не сказал, но по его виду можно было заключить,
что он не согласен с ними.
-- Что такое квопилл? -- повторил Гринберг вопрос, уже заданный
Дженнифер. Слово за словом переводчик перевел это на язык фойтанцев. Это,
по-видимому, напомнило Айсур Айсур Русу и его коллегам, что здесь
присутствуют люди. Однако от полученного ответа было очень мало толку.
-- Не бери в голову, человек Бернард. К тому же они уже практически
вымерли.
-- Не уверен, -- громко сказал Гринберг. -- Какими бы они ни были, вы
убили их столько, сколько вышло из башни в середине Великого Неизвестного,
но кто знает, сколько их еще там осталось? Башня большая, и благодаря нам
она проснулась, или активизировалась, или как хотите назовите это. На
сколько вы согласны биться об заклад, что из нее вскоре вновь не появятся
квопиллы?
Айсур Айсур Рус, Павасар Павасар Рэс и Зэган Зэган Наг дружно оскалили
клыки. Зэган Зэган Наг издал рычание, которое переводчик Айсур Айсур Руса
преобразовал в следующую фразу:
-- Что за ужасные вещи он говорит?
Дженнифер не сомневалась, что оригинал был гораздо более грубым.
Айсур Айсур Рус заметил:
-- К сожалению, человек может оказаться прав. В любом случае, мы должны
подготовиться к такой возможности. Те, кто вышел наружу, оказались
квопиллами, но, кроме того, они также Великие, со всей мощью, которой, как
мы столь долго верили, обладают Великие. Если квопиллы в действительности
смогли сохранить все ресурсы, содержавшиеся внутри Великого Неизвестного, то
как мы сможем противостоять им?
-- Лучше пойти на союз с рофголанцами, чем рисковать тем, что такая
грязь распространится в нашей области космического пространства, -- сказал
Павасар Павасар Рэс.
Возможно, он просто увлекся в порыве красноречия, но Айсур Айсур Рус
решил тут же этим воспользоваться.
-- Замечательное предложение, уважаемый глава рода. Свяжемся с ними
немедленно, мы уже видели, что они тоже оценили подступающую угрозу.
-- Ну, если ты тоже так считаешь, Айсур Айсур Рус.
Павасар Павасар Рэс подошел к пульту связи и принялся что-то говорить.
Вскоре на экране появилось изображение серо-синего фойтанца с Роф Голана.
-- Что такое квопилл? -- спросила Дженнифер. Это была уже третья
попытка получить разъяснения по этому вопросу, но до сих пор все было
безуспешно.
-- Они отвратительны, -- сказал Зэган Зэган Наг. -- Я пойду смою их
запах с моей шкуры.
Он гордо вышел. Дженнифер обернулась к Айсур Айсур Русу.
-- Не будете ли вы все же столь любезны, чтобы объяснить нам, что
происходит и почему вы все, едва завидев друг друга, бросаетесь убивать?
Айсур Айсур Рус издал звук, который вполне можно было принять за вой,
идущий непосредственно из глотки волка. Переводчик перевел его как вздох. У
Дженнифер возникли некоторые сомнения относительно точности перевода. Ничто,
что звучало столь... плотоядно... не могло быть простым вздохом. Айсур Айсур
Рус сказал:
-- Эту тему нам очень трудно обсуждать, человек Дженнифер. Мы никак не
думали, что нам придется возвращаться к ней вновь, поскольку полагали, что
Великие угасли, и, несомненно, выродки квопиллы должны были исчезнуть.
Досадно, что они снова объявились так некстати.
-- И все же, кто такие квопиллы и почему вы называете их такими
неприятными именами?
-- Одну минуту, -- перебил их Бернард Гринберг, его глаза светились в
предвкушении того, что его догадка верна. -- Это связано с сексом, не так
ли? В противном случае вы не стали бы говорить об этом с такой
осторожностью.
-- Вы как всегда проницательны, человек Бернард. -- Айсур Айсур Рус
вновь кровожадно вздохнул. -- Действительно, дело в том, что квопиллы
перевернутого пола или, выражаясь точнее, вида.
Он остановился, очевидно, не стремясь продолжать, если на то не
последует дальнейших побуждений. Дженнифер смотрела на Гринберга, раскрыв
рот от восхищения. Его "выстрел вслепую" попал в цель, в самое яблочко! Если
фойтанцы в чем-то и походили на другие виды, так это в том, что полагали,
что секс -- это то, из-за чего следует драться независимо от того, насколько
далеко продвинута их технология. Теперь уже Самоубийственные войны имели
разумное объяснение, которое вносило во все происходящее элемент здравого
смысла.
Айсур Айсур Рус продолжал хранить молчание. Он был такой большой, такой
синий и такой несчастный, что Дженнифер не сразу решилась задать следующий
вопрос:
-- Могу я спросить, исключительно в целях исправления моего невежества
и нежелания обидеть, что такого сделали квопиллы, чего не одобрили остальные
фойтанцы?
Вариант стандартного вопроса торговцев принес плоды. Айсур Айсур Рус
ответил:
-- Вы знаете, что моя раса среди разумных видов несколько необычна. Это
заключается в том, что мы рождаемся женщинами, и становимся мужчинами где-то
на тридцатом году жизни.
-- Однажды ты уже упоминал об этом, -- согласилась Дженнифер. -- Я не
задумывалась над этим серьезно. Мы, люди, считаем, что расы, наделенные
разумом, могут очень сильно отличаться друг от друга. Опять же, я вновь
говорю не из желания обидеть, фойтанцы не представляют интереса для людей в
сексуальном плане.
-- Обратное утверждение столь же справедливо, уверяю вас, -- сразу же
откликнулся Айсур Айсур Рус. Он пошевелил ушами. -- Благодарю тебя, человек
Дженнифер. Ты натолкнула меня на мысль настолько мерзкую для обдумывания,
что порочность квопиллов кажется чем-то незначительным по сравнению с ней,
не то чтобы совсем незначительным, но так, какой-то мелочью.
Айсур Айсур Рус был единственным фойтанцем, у которого, на взгляд
Дженнифер, было хоть какое-то чувство юмора. Правда, юмор его был довольно
злым, и фойтанец мало заботился о том, чтобы никого не обидеть своими
словами. Она попыталась отплатить ему иронией за иронию:
-- Я счастлива, что дала тебе нечто новое и достойное обдумывания. Тем
не менее ты собираешься объяснить, что представляют собой эти квопиллы?
-- А разве я уже не начал? -- сказал Айсур Айсур Рус. -- В
действительности я приближаюсь к проблеме с очень большим нежеланием.
Возможно, вы уже заметили, что фойтанцы очень сдержанны в обсуждении
вопросов, связанных с процессом воспроизводства. Среднеанглийский термин для
такого сдержанного жеманства, я полагаю, викторианский, я прав?
Дженнифер уставилась на него.
-- Это слово подходит в данном случае как нельзя лучше, Айсур Айсур
Рус. Я сама вспомнила его, когда подумала о вашем народе. Теперь у меня есть
еще одна причина сожалеть о том, что вы похитили меня, мне так хотелось бы
посмотреть твою курсовую работу. И если бы ты не превзошел всех людей из
моего класса, я была бы удивлена.
-- Очень может быть, -- ответил Айсур Айсур Рус. -- Однако сейчас это к
делу не относится. Если говорить по существу, одна из причин того, что мы
так сдержанны в вопросах воспроизводства потомства, состоит в том, что в
этот процесс довольно просто внести изменения.
-- И квопиллы предпочитают вносить такие изменения? -- ухватился за это
Гринберг.
-- Точно так, человек Бернард. Благодаря своей противоестественной
сути, они предпочитают прямое гормональное вмешательство в яйцо. -- Впервые
Дженнифер услышала, что фойтанцы появляются на свет из яиц. -- Чтобы
произвести тварей... слово "монстры" для них, наверное, подходит больше...
мужчин от рождения. И что еще более возмутительно, тех, кто, как и
следовало, родился женского пола, снова при помощи гормонов, заставляют
сохранять свой первоначальный пол в течение всей жизни. Вот что значит быть
квопиллом -- это значит в каком-то возрасте иметь неправильный пол.
-- Но почему кому-то пришло в голову делать это? -- спросила Дженнифер,
хотя она и сомневалась, что ей удастся получить разумный ответ. Когда дело
касалось вопросов пола, немногие из мыслящих рас вели себя разумно.
Без малейших сомнений Айсур Айсур Рус сказал:
-- Квопиллы поступают так потому, что, страдая сами от своей
извращенности, они хотят, чтобы и все другие были такими же, как они.
-- Погоди. Возьмем, скажем, мужчину, э-э-э, квопилла. Что случится
после того, как он достигнет того возраста, когда он в любом случае должен
стать мужчиной? Не будет ли он в таком случае опять нормальным?
-- Нет. По одной простой причине: обработка гормонами, которая
превращает его в квопилла, оставляет свой след -- он уже никогда не будет
пахнуть так же, как приличный фойтанец. Кроме того, как он может быть
нормальным, даже если оставить в стороне его запах, когда он провел всю свою
предыдущую жизнь, будучи неестественного для этой фазы пола?
-- Я понимаю вашу точку зрения, -- медленно сказал Гринберг.
Дженнифер тоже с ним согласилась. Независимо от того, насколько
совершенна была хирургическая техника, изменявшая их, транссексуалы среди
людей тоже довольно часто были странными. А для фойтанцев это, возможно,
было более серьезной проблемой, чем для людей, поскольку у них изменение
происходило прежде, чем личность смогла увидеть дневной свет, и поскольку у
них не было естественного эквивалента, скажем, для того, чтобы сказать:
"десятилетний мальчик".
Она спросила:
-- Айсур Айсур Рус, откуда ты знаешь все эти подробности? Разве среди
вас до сих пор встречаются квопиллы? Ты говорил, что они вымерли.
-- Досадно, но я ошибался, -- признал Айсур Айсур Рус. -- Любой
фойтанец, совершающий межпланетные полеты, и даже большинство варваров,
по-прежнему находящихся на докосмическом уровне развития, сможет распознать
их. Техника изменения, как я уже говорил, далеко не сложная. Развращенные и
богатые индивидуумы, заботящиеся лишь об удовлетворении своих извращенных
наклонностей, обычно создают на планете несколько первых извращенцев. Но как
только на планете появляются квопиллы, у них сразу возникает желание, чтобы
им подобных было как можно больше. Отчасти их можно понять: кто еще, кроме
им подобных, захочет иметь с ними дело?
Дженнифер с Гринбергом переглянулись. Оба кивнули. Люди тоже создавали
при помощи генной инженерии сексуальных рабов, как в прежние времена, так и
сейчас. Не проходило года без того, чтобы не появилась очередная видеодрама,
сюжет которой был основан на мрачной истории подобного рода. Дженнифер не
знала, стоит ли вздохнуть с облегчением, или, наоборот, огорчиться из-за
того, что другая раса может действовать таким же образом.
Павасар Павасар Рэс все еще продолжал беседу с серо-синим офицером
рофголанцев. Он говорил слишком тихо, и переводчик Айсур Айсур Руса не мог
передать того, о чем он говорил, но Дженнифер слышала слово, которое ей было
понятно: квопиллы Когда Павасар Павасар Рэс произнес его, красные глаза
рофголанца раскрылись шире, так же, как и его рот, при этом обнажились
большие острые зубы. "А это чтобы скорее съесть тебя, дитя мое!" -- подумала
Дженнифер. Но если раньше единственным желанием рофголанца было напасть на
фойтанцев с Одерна, то теперь он внимательно слушал все, что ему говорил
Павасар Павасар Рэс.
-- Они оба ненавидят этих квопиллов больше, чем друг друга, --
прокомментировал Гринберг.
Дженнифер процитировала заглавие одного среднеанглийского романа:
-- "Враг моего врага..."
Гринберг знал поговорку, от которой оно пошло.
-- Мой друг. Так ведь? -- Он повернулся к Айсур Айсур Русу. --
Несомненно, Великие тоже знали квопиллов. Они относились к ним так же, как и
вы?
-- В этом не может быть никаких сомнений, -- сказал Айсур Айсур Рус. --
Из-за того, что мы считаем крайне неприличным обсуждать темы, связанные с
воспроизводством потомства, предположения на этот счет не оглашались, но,
как мне кажется, многие в глубине души уверены, что проблема квопиллов,
возможно, и явилась той причиной, из-за которой были развязаны
Самоубийственные войны. Я сам так считаю, и здесь, на базе, я далеко не
одинок.
-- Какая же это точка зрения, если вы боитесь придать ее огласке? --
удивилась Дженнифер.
Что ей оставалось думать о своих бесплодныx поисках среди фойтанских
записей на Одерне? Там ей ни разу не попалось слово _квопилл_, она не
слышала его и от Дарнил Дарнил Лина, хотя считалось, что он должен помочь ей
узнать все о Великих. Она заметила про себя, что при случае ему за это
следует дать хорошего пинка.
Прежде чем Айсур Айсур Рус смог ответить, если, конечно, он собирался
это сделать, Павасар Павасар Рэс закончил свои переговоры с фойтанцем с Роф
Голана. Когда он обернулся и обратился непосредственно к Айсур Айсур Русу,
переводчик последнего смог уловить его слова и перевести их на
испанглийский:
-- Варвары согласны пойти на переговоры с нами. Даже они понимают
степень угрозы, исходящей от квопиллов. -- Прекрасно, -- ответил Айсур Айсур
Рус. -- Объединение всех наших сил очень важно для устранения жаждущих
отомстить квопиллов, подкрепленных технологической мощью Великих.
-- Ты в точности изложил мое собственное отношение к этому, --
согласился Павасар Павасар Рэс, после чего обратился непосредственно к
людям: -- Человек Бернард и человек Дженнифер, на этих переговорах
потребуется ваше присутствие. Вы осуществили величайший и самый значительный
контакт с обитателями башни.
-- Можем мы для начала пойти на мой корабль, нам необходимо отдохнуть и
помыться. -- спросил Гринберг.
-- Отдыхайте и мойтесь здесь, -- ответил Павасар Павасар Рэс. -- Кто
знает, какая угроза может исходить от Великого Неизвестного. Эта база --
самое безопасное место на всей планете. Мы не хотели бы потерять вас до
того, как вы обеспечите нас необходимой информацией.
-- А после? -- спросила Дженнифер.
Павасар Павасар Рэс не удостоил ее ответом, исходя из этого ей
предлагалось самой делать выводы. С неохотой, но она вынуждена была
признать, что руководитель фойтанцев, по существу, был прав. Как бы ей
хотелось, чтобы "Смиренный Гарольд" был вооружен и защищен как дредноут, а
не как заштатный торговый корабль.
По меркам фойтанцев, комната, в которую Айсур Айсур Рус провел ее и
Гринберга, была оборудована роскошно. Чего стоило одно только то, что в ней
было собственное водопроводное оборудование, а матрас из пеноматериала был в
два раза толще, чем тот, которым она наслаждалась или скорее не наслаждалась
во время путешествия с Сагуса на Одерн. Уходя, Айсур Айсур Рус закрыл за
собой дверь, но Дженнифер нисколько не сомневалась, что комната
прослушивается.
Вздохнув, она прошла к тому, что фойтанцы использовали в качестве
уборной.
-- Отвернись, -- попросила она Гринберга. -- Я ненавижу это жалкое
подобие канализации.
-- Я тебя отлично понимаю, -- ответил он. -- Но все же, выбирая между
этим и тем, что вынудили нас делать Великие сегодня утром, я остановлюсь на
этом.
-- Да, выбор у нас небогатый, -- только и заметила Дженнифер.
Немного позже оба сбросили одежду и помылись тепловатой водой из
умывальника. Гринберг покачал головой, изучая свой изодранный в клочья
комбинезон.
-- Мне следовало настоять на том, чтобы сходить на "Смиренный Гарольд"
за новой одеждой.
-- Теперь уже слишком поздно об этом беспокоиться. -- Дженнифер терла и
терла себя до тех пор, пока не оттерла почти всю грязь. После чего оглядела
себя с ног до головы. Даже вымывшись, она была нескольких разных цветов,
почти все они не вызывали у нее оптимизма.
-- Со всеми этими царапинами и синяками я больше похожа на карту дорог,
чем на человека.
-- Я бы даже сказал -- рельефную карту. Местность выглядит чудесно, --
сказал Гринберг. Дженнифер фыркнула, чувствуя себя не вполне удобно, ее
смущали даже глупые комплименты. Гринберг продолжил: -- Что, на твой взгляд,
нам следует теперь делать?
Дженнифер предпочла думать, что он говорит о ситуации в общем. Она
слишком устала для того, чтобы беспокоиться о том, что касается только их
двоих.
-- Я думаю, следует воспользоваться предоставившейся возможностью и
поскорее лечь спать, -- сказала она. -- Если нам предстоит участвовать в
переговорах с рофголанцами, нам не стоит тратить энергию впустую, пока мы
здесь.
Если у Гринберга и было на уме что-то другое, то он этого не показал.
Он оделся и лег на матрас. Дженнифер последовала его примеру секунду спустя.
Она не легла, а скорее повалилась в изнеможении.
-- Люди, просыпайтесь! -- Монотонный голос переводчика был достаточно
громким и резким, чтобы не оставлять сомнений, что им необходимо последовать
его приказу. Дженнифер обнаружила, что во время сна она прижалась к
Гринбергу. Может быть, так было теплей или вообще/это произошло случайно,
она не могла сказать. Голос над головой продолжал: -- Делегация с Роф Голана
прибыла. Необходимо, чтобы вы немедленно явились на встречу.
-- Да, Зэган Зэган Наг, -- сказала Дженнифер, подавляя зевок.
Возникла небольшая пауза, после которой из динамика опять раздался
голос переводчика:
-- Как вы узнали, кто с вами разговаривает? Переводчик устраняет
индивидуальные тембры голосов.
-- Однако он не устраняет индивидуальные особенности, -- ответила
Дженнифер, предоставив отдававшему приказы зануде делать из этого такие
выводы, какие он пожелает. Но какие бы выводы тот ни сделал, он больше
ничего не сказал. Дженнифер спросила Гринберга: -- Как долго мы спали?
-- Два часа, -- ответил он, посмотрев на часы. -- Лучше, чем ничего, но
меньше, чем достаточно.
-- Прекратите болтовню, -- вновь вмешался Зэган Зэган Наг. -- Я же
сказал, немедленно требуется ваше присутствие.
Дженнифер уже до смерти надоело высокомерие Зэган Зэган Нага, и она
почти собралась сказать ему, что сейчас они одним прыжком долетят до него,
но в это время в стене появился дверной проем, за которым стоял фойтанец,
вооруженный этим противным парализатором. Он сделал властный жест.
-- Очаровательны, как всегда, -- сказала Дженнифер в потолок и
поднялась.
Зэган Зэган Наг не потрудился ответить. Фойтанец вновь сделал жест:
_выходите_. Он отступил назад, чтобы Дженнифер и Гринберг не оказались у
него за спиной. Они следовали в направлении, которое им указывали
зажигающиеся на потолке светильники. А фойтанец следовал за ними. Наконец он
легонько ударил по стенке коридора. В результате этого удара образовался
дверной проем, фойтанец указал на него. Земляне вошли, и дверь исчезла за их
спинами.
Павасар Павасар Рэс, Айсур Айсур Рус и еще несколько фойтанцев с Одерна
стояли у одной из стен комнаты. Несколько меньшее количество фойтанцев с Роф
Голана выстроились вдоль противоположной стены. Все они были безоружны. Судя
по тому, что обе группы оставили перед собой свободное пространство,
Дженнифер чувствовала, что если они приблизятся друг к другу, то не
удержатся от того, чтобы броситься врукопашную.
Фойтанцы с Роф Голана перевели свои красные глаза на людей. Павасар
Павасар Рэс заговорил, а его переводчик передал эту речь Дженнифер и
Гринбергу.
-- Господин главнокомандующий, перед вами те самые чужеземцы, о которых
я говорил. Люди, знайте, вы стоите лицом к лицу с главнокомандующим войсками
рофголанцев Воскоп В Вардом и представителями его штаба.
Воскоп В Вард сделал полшага вперед, чтобы можно было понять, о ком
идет речь. Он действительно походил на главнокомандующего, особенно в войне
с использованием когтей и клыков. Когда он заговорил, то с таким же
подвыванием, которое Дженнифер уже слышала от других рофголанцев. Переводчик
Павасар Павасар Рэса стер с них эмоции.
-- Вы -- те создания, которым удалось проникнуть внутрь Великого
Неизвестного?
-- Да, это мы, -- сказал Гринберг. -- Также должен сказать, что ваши
солдаты приложили все усилия, чтобы убить нас, когда мы там находились.
Услышав перевод, несколько фойтанцев с Роф Голана зарычали. Дженнифер
была рада, что они не вооружены. Воскоп В Вард сказал Павасар Павасар Рэсу:
-- Вы, синие, излишне мягки. Вы позволяете всякому сброду гораздо
больше, чем они заслуживают.
Айсур Айсур Рус ответил за своего начальника:
-- И благодаря этому, рофголанцы, мы смогли узнать намного больше, чем
если бы воспользовались нашим обычным подходом к нефойтанским цивилизациям.
Воскоп В Вард, не найдя что возразить, зарычал, высказывая таким
образом свое мнение. Но на свой лад он также был офицером и начальником.
-- Цель наших переговоров -- получить информацию, -- сказал он, как бы
напоминая самому себе. -- Хорошо, создания, информируйте меня.
После встречи с Энфарм Энфарм Марфом Дженнифер уже знала, что
представляет из себя типичное "прямолинейное" отношение фойтанцев к другим
разумным расам. Великие тоже продемонстрировали это, так что реакцию Воскоп
В Варда можно было признать даже более спокойной, чем ожидалось. Дженнифер
мысленно пожелала, чтобы он провалился в самую жаркую огненную яму ада, и
начала рассказ о событиях двух последних дней. Они с Гринбергом говорили
поочередно. Должно быть, рассказ представлял интерес, так как Воскоп В Вард
в конце концов успокоился и слушал их так, будто они были фойтанцами. Один
раз он задал вопрос:
-- Что представляет собой тот механизм, который создает радиус безумия
вокруг Великого Неизвестного?
-- Этого мы не знаем, -- ответил Павасар Павасар Рэс. -- Мы потратили
много лет, пытаясь выяснить это.
Чуть позже, последовал еще один вопрос.
-- Как получилось, что вам, создания, удалось проникнуть в центральную
башню, в то время как мы, истинный народ, не только потерпели в этом
неудачу, но даже не смогли ощутить наличие входа?
-- Не могу объяснить, -- призналась Дженнифер. -- Насколько я знаю,
фойтанцы с Одерна тоже не смогли увидеть вход.
-- Да, это верно, -- согласился Павасар Павасар Рэс. -- Воскоп В Вард,
когда люди вошли в центральную башню, наши средства визуального наблюдения и
показания наших приборов сообщили о том, что они проникли сквозь стену,
которая оставалась сплошной. Она была сплошной и для ваших солдат, которые к
ней приблизились. Кажется, Великие создали материал с избирательной
проницаемостью. Как им это удалось, я не могу сказать.
-- Избирательный, это точно, -- сказал Гринберг. -- Когда, позже, мы
захотели выйти из башни, то стена была сплошной и для нас, а скорее именно
для нас.
-- Расскажите мне о Великих, -- попросил Воскоп В Вард.
Дженнифер с Гринбергом постарались сделать это как можно лучше. Когда
они закончили, фойтанцы с Роф Голана подняли невообразимый, все
перекрывающий шум. Переводчик представил шум как глубокомысленное мычание.
-- Подумать только, они действительно выжили, подумать только, мы можем
заполучить их знания!
-- Я вижу две проблемы, с которыми при этом придется столкнуться, --
решилась заметить Дженнифер.
-- Ты не фойтанец. Кого волнует, что ты там видишь? -- оборвал ее
Воскоп В Вард.
-- Если вас это не волнует, то почему вы задавали мне вопросы? --
парировала Дженнифер. Воскоп В Вард обнажил клыки. Дженнифер проигнорировала
его угрозу и продолжила: -- Во-первых, в настоящий момент Великие вновь
пробудились, и они, возможно, столь же заинтересованы в том, чтобы выяснить,
что знаете вы. И во-вторых, они квопиллы, поэтому непонятно, как вы
собираетесь вести с ними дела.
Воскоп В Вард повернулся к Павасар Павасар Рэсу.
-- А это абсолютно достоверно, что они квопиллы?
-- Да. -- Павасар Павасар Рэс отдал команду:
-- Внесите доказательства.
В стене, противоположной той, у которой стояли Гринберг и Дженнифер,
открылась дверь. Два фойтанца с Одерна втащили растерзанные останки
Великого. Павасар Павасар Рэс обратился к Воскоп В Варду:
-- Судите сами.
Ноздри Воскоп В Варда хищно расширились. Рычание, предназначавшееся для
Дженнифер, было блеяньем ягненка по сравнению с тем, которое он издал в этот
раз. Серо-синие фойтанцы, сопровождавшие главнокомандующего, эхом вторили
ему. Он прорычал:
-- Да, это самый резкий запах квопилла из всех, какие я имел несчастье
когда-либо встретить. Они все такие?
-- Те, что встретились нам -- все, -- ответил Павасар Павасар Рэс.
-- Тогда каждого необходимо привязать на жарком солнце и выпотрошить.
Иначе как мы сможем предотвратить угрозу появления квопиллов и среди нас? --
зашумел Воскоп В Вард.
Дженнифер судорожно глотнула. Она надеялась, что фойтанцы с Одерна
назовут Воскоп В Варда кровожадным варваром, кем он и был на самом деле. Но
Айсур Айсур Рус сказал лишь:
-- Мы для этого используем смертоносные впрыскивания. Хотя в принципе
это тоже самое. Гринберг прошептал:
-- Интересно знать, что квопиллы проделывают с обыкновенными
фойтанцами, когда сила на их стороне?
-- Я полагаю, ничего хорошего, -- прошептала в ответ Дженнифер.
-- Вы, одернцы, слишком мягки с этими чужеземцами, -- заметил Воскоп В
Вард Павасар Павасар Рэсу. -- Кто знает, что они замышляют между собой?
-- Человек Бернард и человек Дженнифер, повторите то, что вы только что
сказали, но громко, так, чтобы переводчик смог уловить ваши слова, --
приказал Павасар Павасар Рэс.
Но прежде чем Дженнифер смогла повторить свои слова, из динамика на
потолке раздались крики на фойтанском. Переводчик донес до нее суть
объявления.
-- Уважаемый глава рода, судя по показаниям радаров, центральная башня
Великого Неизвестного оторвалась от поверхности Гилвера подобно космическому
кораблю. Мы также имеем визуальные подтверждения этого факта. Пожалуйста,
посоветуйте, что делать.
VIII
-- Космический корабль? -- воскликнули одновременно Павасар Павасар
Рэс, Айсур Айсур Рус и Воскоп В Вард на фойтанском, а Дженнифер и Гринберг
на испанглийском.
Воскоп В Вард оправился первым. Он закричал на фойтанском:
-- Стреляйте, завалите эту грязную вонючую штуку, -- раздалось из
переводчика. -- Одернцы, объединив наши корабли, мы сможем расправиться с
кем угодно. Вперед, квопиллы не станут ждать!
-- Я думаю, это разумно, -- заметил Павасар Павасар Рэс после
секундного раздумья и отдал команду в переговорное устройство,
вмонтированное в потолок: -- Всем кораблям Одерна, задание -- уничтожить
космический корабль, взлетающий из Великого Неизвестного. Главнокомандующий
Воскоп В Вард отдаст команду кораблям рофголанцев присоединиться к
выполнению этой задачи.
-- Ракеты запущены, -- раздалось из динамика на потолке.
Воскоп В Вард оскалил клыки.
-- Это не совсем подходящее место для командного пункта, Павасар
Павасар Рэс. Если я не могу сразиться с врагом сам, то, по крайней мере,
позвольте мне посмотреть, как в него вопьются клыки моих парней.
Павасар Павасар Рэс опять ненадолго задумался, затем ответил согласием.
-- Пусть будет по-вашему. Я думаю, вам, как и вашим собратьям, в данный
момент невыгодно предавать нас.
Он стукнул по стене за своей спиной, торопливо прошел через появившуюся
дверь. За ним последовали Айсур Айсур Рус и другие его помощники. Вслед за
ними помещение покинули и фойтанцы с Роф Голана.
Они так спешили, что даже не позаботились закрыть за собой дверь.
-- Пошли, -- подтолкнула Дженнифер Гринберга. -- Если мы последуем за
ними, то сможем лучше сориентироваться в обстановке. Не исключено, что это
поможет нам решить, как действовать дальше.
-- Но также не исключено, что нам просто откусят головы в буквальном
смысле слова: по-моему, рофголанцам просто не терпится это сделать, --
ответил он. Однако, несмотря на свои слова, Бернард поспешил за фойтанцами,
а Дженнифер поспешила за ним.
Им пришлось идти очень быстро, сначала, чтобы догнать высоких
чужеземцев, а затем, чтобы не отстать от них. Два рофголанца зарычали, но
остальные не обратили на людей никакого внимания. Они мчались на командный
пост, следуя по пятам за Воскоп В Бардом.
На командном пункте царило состояние, близкое к хаосу. Фойтанцы с
Одерна бегали туда-сюда, кричали друг на друга в микрофоны, указывая на
экраны мониторов и на картинки, которые рисовали голографические радары.
Двое темно-синих фойтанцев с угрожающим видом обернулись к чужакам с Роф
Голана. Но Павасар Павасар Рэс объявил:
-- Они теперь наши союзники в борьбе с летающей башней. Обеспечьте
Воскоп В Варда средствами связи, чтобы он мог командовать своим кораблем,
объединившись с нами против общего врага, квопиллы -- вот настоящие враги
любого приличного фойтанца.
Один из фойтанцев с Одерна дал Воскоп В Варду наушники и микрофон.
Главнокомандующий рофголанцев тут же принялся пронзительно кричать в него.
Наблюдая за показаниями одного из радаров, Дженнифер увидела, что красные
звездочки начали двигаться в согласии с синими, пока оба цвета не слились в
большое белое пятно.
Наблюдая за экраном, Гринберг заметил:
-- Рофголанцы пришли сюда, намереваясь захватить Гилвер. Они скорее
всего собирались нанести удар по башне не позже середины следующей недели,
независимо от того насколько она велика.
-- Нужно понять, хотим ли мы того же? -- спросила Дженнифер. -- Я знаю,
они скажут, что древние фойтанцы злые и порочные, но, насколько я могу
видеть, они всего лишь такие же, как и современные. И с каких это пор
сексуальные проблемы чужеземцев стали нашим делом?
-- Мне кажется лучше сохранять нейтралитет, если мы все еще хотим
попасть домой, в случае если Великие разрушат "Смиренного Гарольда", --
ответил Гринберг. -- С другой стороны, поскольку в данный момент мы все же
находимся внутри базы, то я за фойтанцев с Одерна и Роф Голана.
-- Что ж, это разумно, -- признала Дженнифер.
Гринберг с Дженнифер решили отойти, чтобы не путаться под ногами
фойтанцев, сновавших туда-сюда. Они неслись прямо на людей и, казалось, не
собирались ради них менять направление. Неизвестно, что было тому причиной,
то ли люди были слишком малы для того, чтобы фойтанцы потрудились заметить
их, то ли просто они были нефойтанцами и, следовательно, не заслуживали,
чтобы их обходили. Но независимо от причины -- с этим в конце концов можно
разобраться позже -- Дженнифер пришлось "отрастить" глаза на затылке, в
противном случае ее запросто могли бы затоптать.
Корабли рофголанцев внезапно исчезли с экрана радара. Воскоп В Вард
провопил что-то, что в переводе прозвучало как:
-- Крайне не повезло.
Похоже, от его кораблей, как говорится, "мокрого места не осталось".
Все больше звездочек, изображавших корабли, исчезало с экрана локатора.
Несмотря на то что экипаж корабля-башни состоял из фойтанцев-извращенцев, и
на то, что сам корабль простоял на земле двадцать восемь тысяч лет, он
оставался страшной машиной уничтожения. Воскоп В Вард издал возглас,
подобный тому, который издает дикий зверь, угодивший в капкан. Павасар
Павасар Рэс прореагировал несколько сдержанней, что было характерно для
выходцев с Одерна, но выглядел он не менее несчастным.
В скором времени ход битвы прояснился: Великие без труда уничтожали
все, что современные фойтанцы смогли бросить в атаку. Павасар Павасар Рэс
отдал своему единственному уцелевшему кораблю приказ возвращаться на Одерн.
Воскоп В Вард, наоборот, провыл фразу, похожую на приказ действовать.
Он явно собирался отдавать такие приказы, пока не наступит конец света.
-- Трусливый поступок, -- раздался безжизненный голос переводчика.
-- Совсем нет, -- сказал Павасар Павасар Рэс. -- Предположим, мы
потерпим здесь поражение. Это позволит квопиллам свободно проникнуть в
область, занимаемую фойтанцами, и никто не будет знать о грозящей опасности
до тех пор, пока они не приблизятся на расстояние, с которого можно
распознать их запах. Наши планеты должны быть предупреждены. То, что я
сделал -- мудро. Если сможете, то опровергните меня.
Главнокомандующий рофголанцев, не сказал ничего в ответ, но стал
отдавать какие-то указания в микрофон. Немного погодя одна из красных точек
развернулась и приготовилась к прорыву в гиперпространство. Похоже, Воскоп В
Вард больше не хотел вспоминать об этом. Дженнифер еще не видела ни одного
фойтанца, который признался бы, что был не прав.
-- Остается только надеяться, что область, занимаемая фойтанцами, это
все, что заинтересует оживших Великих на ближайшее время, -- безрадостно
вздохнул Гринберг. -- Если у них есть голограммы людей, то они знают, где
находится Земля.
-- В любом случае они смогут узнать это достаточно быстро от фойтанцев
с Одерна, -- ответила Дженнифер. Это было слабым утешением. Так или иначе
беды не миновать.
На самом деле беда уже была здесь. Корабль, который, можно сказать,
целую геологическую эпоху был просто башней, оказалось, до сих пор сохранил
боеспособность. И еще какую! Фойтанцы с Одерна и с Роф Голана сражались до
последнего. На Земле давным-давно некоторые племена проявляли безумную
храбрость, бросаясь прямо на строй вооруженных ружьями солдат. Но эта
храбрость не давала им ничего, кроме огромного количества убитых. Ту же
службу сослужила сейчас фойтанцам их храбрость.
-- Угроза атаки из космоса, -- раздавался голос Павасар Павасар Рэса.
-- Приготовиться стоять до конца.
Дженнифер не сомневалась, что фойтанцы именно так и сделают. Она также
не сомневалась, что угроза конца достаточно серьезна. Она изо всех сил сжала
руку Бернарда Гринберга и сказала:
-- Я тоже люблю тебя.
Когда приходит конец, нельзя допустить, чтобы некоторые слова остались
невысказанными. Гринберг обнял ее, Дженнифер, не сдерживая ответного порыва,
обвила руками его шею. В данный момент ее не волновало, что подумают
фойтанцы. Ей приходила в голову только одна мысль относительно их пребывания
здесь: конец, возможно, будет быстрым. Великие обладали подавляющим
превосходством в оружии и едва ли допустят промах.
Воскоп В Вард, потрясенный происходящим, взвыл:
-- Одернец, дай мне оружие, чтобы я мог стрелять в своих убийц прежде,
чем они уничтожат меня.
Дженнифер наблюдала за кораблем-башней на экране радара. Он висел над
их головами подобно огромному дамоклову мечу. Неожиданно засветился один из
экранов связи. На нем появилось лицо зелено-синего фойтанца. Великий.
Оператор обратился к Павасар Павасар Рэсу.
-- Уважаемый глава рода, э-э-э, фойтанец Солут Мек Кем желает
обратиться к вам.
Сердце Дженнифер заколотилось. Наверняка он не стал бы обращаться к
тем, кого хотел прямо сейчас уничтожить.
Павасар Павасар Рэсу дело виделось в несколько ином свете. Он спросил:
-- Ну что, квопиллы, вы решили позлорадствовать, не так ли?
Надежды Дженнифер начали таять столь же быстро, как перед этим росли.
Павасар Павасар Рэс не мог не знать свой вид, не знать, как ведут себя его
представители в той или иной ситуации, но ведь, с другой стороны, _ведут_
еще не значит, что так _вели_ в прежние времени.
Великий, которого звали Солут Мек Кем, сказал:
-- Судя по вашей кровожадности, _водраны_, я делаю вывод, что ваш род
до сих пор существует. -- Дженнифер чувствовала, что ей хочется, несмотря на
всю бесполезность такого поступка, заорать на программу переводчика,
допустившую очередной сбой на очень важном слове.
Между тем Солут Мек Кем продолжал: -- Все мы надеялись, что земля уже
заберет вас к себе к тому времени, как мы вернемся в свободное пространство.
Однако на этот раз дело было не в дефекте переводчика. Павасар Павасар
Рэс удивился:
-- Водраны? Солут Мек Кем, мне незнакомо это слово.
Воскоп В Вард вторил ему менее вежливо:
-- Полагаю, вонючие квопиллы придумали это грязное название для
правильных фойтанцев.
-- Вы настолько погрязли в разврате, что уже считаете это естественным
состоянием фойтанца, -- сказал Солут Мек Кем. -- Я вижу расу, которая за это
время деградировала как физически, так и морально. Кроме нашей области
космоса, нигде не встречаются такие отвратительные образцы, как вы.
Воскоп В Вард объяснил Великому, что он (а может быть, это была она?)
должен сделать с собой, в недвусмысленных анатомических подробностях.
Дженнифер считала, что эти его предложения звучали отнюдь не забавно, к тому
же она полагала, что многие из них физически просто невозможны. Однако мысль
об этом вряд ли остановила бы человека в гневе, не говоря уже о фойтанце.
Когда запас ругательств главнокомандующего рофголанцев истощился,
Павасар Павасар Рэс добавил:
-- Вы обвиняете нас в убийствах, хотя снаружи этой башни, которая
теперь превратилась в корабль, вы, распутные квопиллы, устроили резню,
перебив множество фойтанцев, большинство из которых не было вооружено и все
они были не совсем в здравом уме из-за того средства, которое вы
использовали, чтобы оградить от нас ваш участок на Гилвере.
-- Вы водраны, -- изрек Солут Мек Кем. -- Вы не заслуживаете большего.
Как я говорил, мы надеялись, что наши собратья полностью уничтожат вас во
всей галактике к тому времени, как мы вновь проснемся. И хотя я вижу, что
это не так, мы объединимся с планетами, населенными нашими сородичами, и
покончим с этим раз и навсегда.
-- Что это за планеты с вашими сородичами? -- удивился Павасар Павасар
Рэс. -- Квопиллы не имеют своих планет. Они только беспокоят правильных
фойтанцев, где бы ни появился их притон. И это утверждение является
справедливым для любой планеты, на которой выжил наш род, и так было даже
после Самоубийственных войн, в результате которых наша область впала в
варварское состояние.
-- Ложь, как и все, что вы говорите, водраны, -- воскликнул древний
фойтанец. -- Нас нельзя было уничтожить за несколько столетий.
Дженнифер заторопилась к Павасар Павасар Рэсу и дернула его за шкуру.
-- Могу я поговорить с Великим? -- требовательно спросила она. Павасар
Павасар Рэс отмахнулся от нее, по крайней мере попытался это сделать, однако
она повисла на его ручище.
-- Ты что, потеряла рассудок? -- сказал он. -- Проваливай отсюда. Это
не твое дело.
Неожиданно Воскоп В Вард пришел ей на помощь.
-- Почему бы не позволить созданию поговорить с вонючим квопиллом? --
спросил он. -- Разве квопиллы заслуживают большего?
-- В том, что вы говорите, есть доля истины, господин
главнокомандующий, -- признал Павасар Павасар Рэс. При других
обстоятельствах Дженнифер взбесили бы как слова Воскоп В Варда, так и то,
что Павасар Павасар Рэс согласился с ними. Но сейчас единственной ее заботой
было добиться того, чтобы Солут Мек Кем выслушал ее. После раздумья,
которому, казалось, не будет конца, Павасар Павасар Рэс согласился:
-- Хорошо, человек Дженнифер, ты можешь говорить. -- Он опрокинул
пластиковый контейнер. -- Забирайся на него, ты слишком мала, чтобы попасть
в объектив передающей камеры. Я буду стоять рядом, так что мой переводчик
переведет твои слова на язык Великих.
-- Благодарю вас, уважаемый глава рода.
Дженнифер взобралась на контейнер. Она могла говорить, и судя по тому,
что древний фойтанец оскалил клыки, ее видел. Дженнифер, собравшись с духом,
начала:
-- Уважаемый фойтанец...
-- Итак вы, водраны, общаетесь с недофойтанцами, так? -- прервал ее
Солут Мек Кем. -- От вас вполне можно было этого ожидать.
-- Не могли бы, вы, выслушать меня? -- настаивала Дженнифер. -- Ваша
башня простояла на Гилвере вовсе не несколько столетий. Вы находитесь здесь
уже двадцать восемь тысяч ваших лет.
-- Водраны, вы меня забавляете. -- Солут Мек Кем все еще отказывался
обращаться непосредственно к Дженнифер. -- Но почему я должен выслушивать
эту ложь от кого-то другого, а не от вас?
-- Я полагаю, ваша башня, или корабль, или что бы то ни было, содержит
записи Бернарда и меня, когда мы проникли внутрь, -- сказала Дженнифер. --
Проверьте эти записи, почему бы вам это не сделать? Одна из причин, по
которой вам стоит сделать это: вы увидите, что наши парализаторы совсем не
похожи на ваши. Другая: вы увидите, как один из ваших представителей,
сравнивает нас с... я не знаю, был ли это образец или запись моих сородичей
из далекого прошлого, которые были тогда дикарями. Вы должны представлять
себе, сколько времени должно пройти, чтобы раса прошла путь от дикости до
космических путешествий. И если я не права, пожалуйста, можете не обращать
на мои слова никакого внимания.
Экран с изображением Солут Мек Кема опустел. Айсур Айсур Рус похвалил:
-- Отлично, человек Дженнифер. Ты заставила безнравственных извращенцев
задуматься и проверить это предположение, сделать то, чего мы не могли от
них добиться.
Бернард Гринберг решил, что Айсур Айсур Русу тоже не мешает кое о чем
задуматься, поэтому обратился к нему со словами:
-- Ты должен подумать о том, чтобы проверить свои собственные взгляды,
Айсур Айсур Рус. Насчет того, почему кто-то, отличающийся в сексуальном
плане, обязательно извращенец или безнравственный?
-- Квопиллы безнравственные извращенцы, -- похоже, внутри всех
современных фойтанцев, включая даже Айсур Айсур Руса, стояла одна и та же
заезженная пластинка.
Дженнифер почувствовала, что пытаться переубедить фойтанца и биться
головой о стенку -- одно и то же. Айсур Айсур Рус не только не пожелал внять
словам Гринберга, он, похоже, вообще не обратил на них внимания. Дженнифер
спросила:
-- Что такое "водран"?
-- Нам незнакомо это слово, -- ответил Павасар Павасар Рэс. -- Это
кусок отбросов, который квопиллы добавили к чистому и прекрасному языку
Великих, ничего более.
В этот же момент Солут Мек Кем вновь появился на голографическом
экране.
-- Я буду разговаривать с недофойтанским созданием, -- объявил он.
-- Мы называем себя людьми, -- ехидно заметила Дженнифер. Великие,
извращенцы ли, нет ли обладали не меньшим высокомерием, чем их потомки.
Солут Мек Кем с презрением заметил:
-- Создание, мне совершенно все равно, как вы называете себя. Тем не
менее твои утверждения заинтересовали меня. Это правда, что фойтанцы
встречались с твоим видом раньше. Как ты справедливо заметила, они были
необыкновенно звероподобными и были занесены в список на истребление. Почему
оно не состоялось, это действительно в некоторой степени загадка для меня.
Дженнифер открыла было рот, но быстро его закрыла. Услышать, что твой
вид могли истребить, когда человеческая цивилизация только зарождалась,
такое известие сразу не переваришь. Пока она, потрясенная услышанным,
молчала, в разговор вступил Айсур Айсур Рус:
-- Не сомневаюсь, что начались Самоубийственные войны, которые и
помешали фойтанцам в то отдаленное время выполнить задуманное.
-- Самоубийственные войны? -- На этот раз была очередь Солут Мек Кема
задуматься. Неудивительно, что фойтанца озаботило услышанное.
-- Самоубийственные войны, -- повторил Айсур Айсур Рус. Он отдал приказ
в командный центр. Перед ним появилась голографическая звездная карта. --
Это область, в которой когда-то обитали фойтанцы, верно?
-- Нет. Подождите... Да, действительно так, -- сказал Солут Мек Кем. --
Мы обычно ориентируем наши карты в другом направлении, поэтому я не сразу
понял.
-- Еще один факт о Великих, которого мы не знали, -- вполголоса заметил
Айсур Айсур Рус, прежде чем вернуться к предмету разговора. -- А здесь
показаны планеты, про которые известно, что они населены фойтанцами сейчас.
Несколько светящихся точек, которые Дарнил Дарнил Лин уже когда-то
показывал Дженнифер на Одерне, вновь зажглись перед ней. Айсур Айсур Рус
сказал:
-- На всех остальных планетах в пределах нашей области космоса
представителей нашего вида не осталось, а кое-где исчезли даже разумные
дофойтанские формы жизни.
-- Еще одна ложь водранов, призванная запутать меня, -- не поверил
Солут Мек Кем.
-- Если вы организуете информационный канал связи с нами, то мы снабдим
вас документальными доказательствами, достаточными, чтобы изменить ваше
мнение, -- невозмутимо продолжал Айсур Айсур Рус. -- Мы не смогли бы
приготовить такой объем информации заранее, чтобы обмануть вас, вы это
поймете потому, что мы представить себе не могли, что обнаружим вас живыми
внутри башни, и еще меньше ожидали, что вы окажетесь квопиллами.
Более гибкий, чем большинство представителей его вида, Айсур Айсур Рус
все же не смог удержаться от того, чтобы не обозвать их этим противным
словом.
-- Пересылайте ваши данные, -- сказал Солут Мек Кем. -- Мы на "Мести"
воздержимся от того, чтобы уничтожить вас, пока не оценим вашу информацию. У
вас нет космических кораблей, и вы не сумеете бежать. Но горе вам, если мы
обнаружим обман. Это лишь отягчит вашу участь.
"Какая участь может быть хуже, чем уничтожение?" -- удивилась
Дженнифер. Она не стала высказывать свою мысль вслух. Вдруг у фойтанцев был
ответ на этот вопрос.
-- Ты обратила внимание на название корабля? -- заметил Бернард
Гринберг. -- Древние фойтанцы, которые возвели Великое Неизвестное, должно
быть, допускали, что их сторона может проиграть войну. Я не удивлюсь, если
они допускали, что победивших не будет вообще.
Дженнифер подумала о карте, которую Айсур Айсур Рус показал Солут Мек
Кему. Она подумала о тех огромных космических пространствах, которыми
фойтанцы когда-то управляли, и о той жалкой горсти планет, на которых они
обитали в настоящее время. Она думала о том, сколько же представителей
других видов должны были уничтожить фойтанцы за время существования империи,
о том, с каким спокойствием Солут Мек Кем заметил, что люди были в этом
списке. Она тихонько шепнула:
-- Возможно, это было бы даже к лучшему.
-- Возможно, да, -- согласился Гринберг.
Фойтанцы в командном центре, казалось, опять напрочь забыли про то, что
Дженнифер помогла им всего минуту назад. "Чего еще можно было от них
ожидать", -- подумала Дженнифер, однако она не могла заставить себя
рассердиться на них. Она лишь подумала, о том, как бы было хорошо, если бы
фойтанцы никогда не услышали ее имени. Прошло не меньше получаса, прежде чем
Солут Мек Кем вновь появился на экране.
-- Наши компьютеры проанализировали и просуммировали переданную вами
информацию. Проблема кажется нам более сложной, чем представлялось до сих
пор.
То, что фойтанец сделал даже такое небольшое признание,
свидетельствовало об испытанном глубоком потрясении. Дженнифер в одно
мгновение представила себе, что он сейчас чувствовал. Однако она сильно
сомневалась, что Павасар Павасар Рэс или Воскоп В Вард хоть на секунду
задумались над тем, что ему пришлось пережить. Они, возможно, восприняли его
слова всего лишь как признак слабости. Прежде чем кто-либо из них заговорил,
Дженнифер взобралась на пластиковый контейнер и громко сказала:
-- Следовательно, Солут Мек Кем, вы согласны, что благоразумней
договориться, чем пытаться сбивать каждый космический корабль с каждой
планеты, на которой остались фойтанцы, сохранившие знания о космических
полетах?
Павасар Павасар Рэс заворчал на нее. Воскоп В Вард зарычал и сделал шаг
в ее направлении, выпустив когти.
Дженнифер чувствовала себя как Майлз Форкосиган -- слишком маленькой и
чрезвычайно хрупкой. Как действовал бы в данном случае герой
среднеанглийских научно-фантастических романов? Смелость -- единственное,
что могло бы спасти его.
Она поторопилась продолжить, чтобы не дать кому-либо из фойтанцев
сказать хоть слово:
-- Мирная конференция кажется мне подходящим решением, я думаю, вы все
с этим согласны, не так ли? Никто из современных фойтанцев не сможет
получить технологические достижения Великих, если не будет мира, так как,
уничтожив "Месть", они уничтожат вместе с ней и свои надежды постигнуть
тайны Великих. И вы, фойтанцы из далекого прошлого, будете лишь гонимыми во
всей этой области до тех пор, пока вы не договоритесь хоть о каких-то
условиях со своими нынешними сородичами.
-- Мир с водранами? Никогда! -- заявил Солут Мек Кем.
-- Переговоры с квопиллами? Да скорее я своими когтями вспорю себе
брюхо! -- высказался от имени противной стороны Воскоп В Вард.
Дженнифер угрюмо ждала, какие высокопарные слова выберет Павасар
Павасар Рэс для выражения своей агрессивности. Но прежде чем уважаемый глава
рода успел начать свою напыщенную речь, в разговор вмешался Айсур Айсур Рус:
-- За исключением переговорных устройств, я не вижу другого способа,
который позволит нам вести переговоры, избегая желания отомстить. -- Опять у
него хватило здравого смысла, чтобы удержаться от оскорблений, он, вне
сомнений, был самым рассудительным среди фойтанцев. -- Если мы встретимся с
ними в одной комнате, их запах вызовет у нас только одно желание -- убивать,
а наш, в свою очередь, окажет такое же действие на них.
Дженнифер почувствовала, что хочет расцеловать Айсур Айсур Руса
независимо от того, насколько противным ему это покажется. "Как" -- эту
проблему можно решить, тогда как "никогда" оставляет слишком мало места для
переговоров. Она тут же предложила:
-- Если вы пожелаете встретиться лицом к лицу, что, как я вижу, вы
просто обязаны сделать, то не могли бы вы использовать фильтры для носа,
которые предохранят обе стороны от запаха друг друга?
-- Но мы все равно будем знать, что они квопиллы, -- возразил Павасар
Павасар Рэс.
Воскоп В Вард высказался более решительно.
-- Я буду чувствовать вонь, идущую от этих извращенцев, даже если мне
отсечь нос.
Солут Мек Кем, кажется, проявлял не больше энтузиазма. Квопилл заявил:
-- Лучше уничтожить всех водранов и заселять область заново фойтанцами,
которые не опустились до уровня деградации и упадка.
-- Это вы опустившийся вид, вы квопиллы, -- не остался в долгу Павасар
Павасар Рэс.
Дженнифер почувствовала, что они удаляются от обсуждаемого вопроса, и
требуется ее неотложное вмешательство. Она принялась урезонивать и тех и
других:
-- Не думаете ли вы, квопиллы и водраны, что обе стороны и так уже
отличились здесь в деле истребления? Айсур Айсур Рус, покажите еще раз карты
вашей области во времена Великих и нынешние.
Айсур Айсур Рус выполнил ее просьбу. Несколько светящихся точек на том
месте, где был огромный светящийся шар, говорили сами за себя. Еще один круг
войны такой интенсивности -- и фойтанцев, независимо от их сексуальных
наклонностей, вообще не останется в живых. Проекции были достаточно
наглядными, чтобы даже эти кичливые чужеземцы призадумались.
Павасар Павасар Рэс, похоже, понял это. Он изрек:
-- Квопиллы, вы можете уничтожить нас здесь, на Гилвере, но я
сомневаюсь, что вы сможете уничтожить все наши планеты без угрозы, что и
сами будете уничтожены.
Однако Воскоп В Вард завел прежнюю песню:
-- Давайте сразимся с ними сейчас. Чем больший урон мы нанесем им, тем
легче будет задача для тех, кто придет после нас.
"Да, -- подумала Дженнифер, -- некоторые, похоже, не желают осознавать
весь драматизм положения". Но даже один из советников Воскоп В Варда отозвал
главнокомандующего в сторону и стал что-то настойчиво ему говорить.
Солут Мек Кем тоже был вынужден признать:
-- Слишком грустный выбор: галактика без фойтанцев или полная
проклятыми водранами. Мы посовещаемся и решим, что для нас лучше.
Изображение на экране погасло.
-- Переговоры с квопиллами! -- Павасар Павасар Рэс покачал головой,
почти как человек в замешательстве и унынии. -- Кто бы мог предположить, что
можно дойти до такого?
-- Прошу простить меня за то, что я скажу, но есть один предмет,
который фойтанцам действительно необходимо изучить, -- это дипломатия, --
заметил Бернард Гринберг. -- Великие, кажется, никогда не прибегали к ее
услугам, они всегда считались только со своим мнением, а другие расы или
вырезались, или им отводилась участь рабов. И вот, когда они раскололись на
квопиллов и водранов, оказалось, что единственное, что они знали, так это
то, что если кто-то не такой, как ты, то его следует убить. Однако
существуют и другие возможности. Вы, фойтанцы с Одерна и Роф Голана, и, я
полагаю, представители вашей расы с других звезд, начали приходить к этой
мысли, потому что у вас существуют связи между собой и, я полагаю, также
потому, что как страшный пример у вас есть Самоубийственные войны. Но среди
вас нет ни одного, про кого вы могли бы сказать, что он хорошо умеет вести
дела с кем-либо за пределами вашей внутренней группы.
-- Он прав, -- поддержала Гринберга Дженнифер -- Теперь вы находитесь в
таком положении, когда вынуждены признать, что большая война -- не лучший
ответ, вы должны справиться с проблемой другими средствами.
-- Война -- это просто и ясно. И ее ответы понятны всем, -- по-прежнему
стоял на своем Воскоп В Вард.
-- Один писатель моего вида как-то сказал, что любая проблема всегда
имеет простое, ясное... и неправильное решение, -- ответила Дженнифер.
Воскоп В Вард зарычал на нее, но вдруг умолк, став таким задумчивым,
каким она не видела еще ни одного фойтанца с Роф Голана. Неожиданно для себя
Дженнифер рассмеялась. Она находилась здесь, выполняя как раз то, для чего
ее похитили фойтанцы с Одерна: использовала свои знания литературы людей,
пусть на этот раз и не фантастической, чтобы помочь фойтанцам решить
проблему, связанную с Великими.
Солут Мек Кем, олицетворявший проблему Великих, вновь появился на
экране перед Павасар Павасар Рэсом. Квопилл заявил.
-- Мы будем говорить с вами, хотя вы больше заслуживаете того, чтобы
вас уничтожить.
Судя по переводу его речи на испанглийский и по тому, как он
продемонстрировал свои клыки, Дженнифер полагала, что в глубине души ему
по-прежнему хотелось бы сразиться.
-- Мы будем вести с вами переговоры, -- напыщенно произнес Павасар
Павасар Рэс. -- Война -- простое решение; но для каждого вопроса существует
ответ -- простой ясный и неверный.
-- Интересная мысль, -- заметил Солут Мек Кем.
Дженнифер не знала, то ли сердиться на Павасар Павасар Рэса за
использование ее мысли без упоминания источника, то ли радоваться, что он
все же прислушался к ее словам. У нее было слишком мало времени для
размышлений, так как в этот момент Солут Мек Кем продолжил:
-- Я полагаю, что в любом случае нам надо попробовать договориться. У
вас найдутся фильтры для носа, о которых упоминало создание с желтыми
волосами? Они могут предохранить обе наши стороны от случайного сражения.
Запах, исходящий от водранов, не будет нам в этом деле союзником, он лишь
возбуждает нас.
-- Я дал указание нашей технической группе изготовить такие фильтры, --
ответил Павасар Павасар Рэс. -- Мы тоже возбуждаемся от запаха квопиллов и,
уверяю вас, вовсе не в сексуальном смысле. Что касается этих нефойтанцев,
они, без сомнения, безобразны, но от них есть определенная польза.
Дженнифер, знала, что в устах фойтанца, это самая лучшая рекомендация,
на которую он только способен.
Уже когда все казалось таким хорошим и светлым, ну или, по крайней
мере, почти хорошим и светлым по сравнению с предшествовавшими сражениями,
Воскоп В Вард напомнил всем, что здесь находятся фактически не две группы, а
три.
-- Носовые фильтры? Я не согласен находиться в этом вонючем воздухе
даже с носовым фильтром. Я не желаю дышать одним воздухом с квопиллами, так
как все равно знаю, что они воняют. Их необходимо предварительно обдуть
раскаленным газом и это самое меньшее из того, что они заслуживают.
-- Эй ты, вспыльчивый дурак, заткнись, -- бросил ему в раздражении
Айсур Айсур Рус. Едва ли можно было признать, что это было сказано на
дипломатическом языке. Это, безусловно, было самым прямолинейным заявлением,
которое Дженнифер когда-либо слышала от фойтанцев с Одерна.
Гринберг добавил:
-- Воскоп В Вард, подумай вот о чем: предположим, они решат обдувать
ваших сограждан на Роф Голане раскаленным газом, что тогда? Такие вещи
происходили постоянно во время Самоубийственных войн. Разве ты не согласен,
что сперва следует попробовать договориться, а потом уже хвататься за
оружие? Только это дает шанс выжить. Подумай об этом с точки зрения военной
тактики, если не понимаешь дипломатии. Прежде чем начать войну, следует
изучить своего врага.
-- Я знаю, что они квопиллы. Разве мне необходимо что-то еще?
-- Ты должен помнить, что, кроме того, они так же Великие, -- теперь
настала очередь Дженнифер увещевать его. -- И вспомни, сколько кораблей ты
недавно потерял. Возможно, тебе также не стоит забывать, что фойтанцы с
Одерна могут вести переговоры с Великими и без твоего участия, и вместе они
могут найти способ оставить тебя в дураках.
-- Мы не собираемся так поступать, -- в один голос запротестовали
Павасар Павасар Рэс и Айсур Айсур Рус, у них это вышло так слаженно, что
переводчик выдал вместо двух наборов одинаковых слов одно предложение.
Окажись ситуация менее щекотливой, это могло бы всех позабавить.
Но даже несмотря на столь слаженный и бодрый протест, двум фойтанцам с
Одерна не удалось убедить Воскоп В Варда.
-- Конечно, вы не преминете так поступить, если увидите в этом выгоду,
-- сказал он. -- Вы с Одерна все такие, и главное, сами это прекрасно
знаете. Но если вы рассчитываете, что сможете обделать свои делишки с
извращенцами у меня за спиной, то вы заблуждаетесь. Создание подсказало мне
хорошую причину принять участие в этих переговорах: чтобы вы оставались
настолько честными, насколько это возможно.
-- Поздравляю, -- сказал Гринберг Дженнифер. -- Тебе только что удалось
добиться, чтобы эту проблему решали три стороны вместо двух. Теперь
рофголанцы опять готовы выступить вместе с фойтанцами с Одерна.
-- Может быть, здесь и три стороны, но они все готовы вести переговоры,
-- ответила Дженнифер. -- Когда их было только двое, они не могли вести
переговоры. Иногда шаг назад бывает продвижением вперед.
-- Я уверен, что фойтанцы с Одерна согласились бы с тобой, если
вспомнить то состояние слепой любви, которое они испытывали к Великим до
того, как они узнали, что те квопиллы.
Прежде чем Дженнифер успела ответить, заговорил Солут Мек Кем:
-- Водраны, если мы решили приступить к этим неприятным обсуждениям, то
давайте начинать. Мы пошлем самолет, чтобы доставить ваших представителей
сюда на "Месть".
-- Хотите заманить нас в свое логово? -- воскликнул Воскоп В Вард. --
Вы думаете, я лишился рассудка? Вести переговоры на вашем корабле, что может
быть хуже? Почему я должен покорно пойти и позволить вам сделать со мной
все, что захочется?
-- Правильным решением было бы, чтобы ваши посланники прибыли к нам на
исследовательскую базу, -- предложил Павасар Павасар Рэс.
-- Этого не произойдет, -- тут же ответил Солут Мек Кем. -- Мы уже
видели, как вы обошлись с нашими сородичами, когда они приблизились к вашей
исследовательской базе. Вы просто ищете возможность спокойно разделаться с
нашими представителями.
-- Ваше поведение по отношению к рофголанцам, попавшим в пределы
Великого Неизвестного, и к самолетам обеих сторон во время нашего недавнего
выяснения отношений, естественно, дает нам основания сомневаться в ваших
добрых намерениях, -- заметил Айсур Айсур Рус.
-- Мы не станем встречаться с вами на вашей станции, -- противился
Солут Мек Кем.
-- Мы не станем встречаться с вами на вашем космическом корабле, --
стоял на своем Павасар Павасар Рэс.
-- Я не желаю встречаться с вами, квопиллы, сидящими в этой дыре для
удаления сточных отходов, -- добавил Воскоп В Вард.
-- Эти переговоры не похожи на те, которые дипломаты называют
конструктивным началом, -- заметил Гринберг.
Дженнифер ответила лишь траурным кивком. Если участники не могут
договориться даже о месте переговоров, то такие переговоры не внушают
оптимизма.
После некоторых размышлений она решила высказать свое мнение:
-- Если одна сторона не хочет идти сюда, а другая не желает
отправляться туда, то почему бы вам всем не прийти на корабль людей
"Смиренный Гарольд"?
-- Действительно, почему? -- поддакнул Гринберг. И едва слышно добавил,
только для ее ушей: -- Все что угодно, лишь бы дело сдвинулось с мертвой
точки, и, кроме того, это даст нам шанс выбраться отсюда.
Дженнифер при этих словах испытала небольшое облегчение, ведь корабль,
который она предложила как место переговоров, был его кораблем.
-- Подняться на борт корабля людей для того, чтобы провести переговоры?
-- переспросил Павасар Павасар Рэс. -- Да я скорее соглашусь встретиться с
квопиллами в их логове, чем пойду на это.
"Интересно бы узнать, -- подумала Дженнифер, -- каков дословный перевод
последней фразы".
-- Подняться на борт корабля, сконструированного созданиями? -- сказал
Солут Мек Кем. -- Мы не общаемся с созданиями, мы уничтожаем их.
-- Вы не будете общаться с нами. Вы будете общаться с Павасар Павасар
Рэсом и Воскоп В Бардом, -- сказал Гринберг. -- Я могу добавить, чтобы вы
знали, мы, люди, распространились примерно на такое же большое пространство,
как и вы, фойтанцы, в период расцвета империи.
-- Ты говоришь. что вы широко распространились и являетесь опасными
паразитами? -- спросил Солут Мек Кем.
-- Да, я говорю тебе, что мы распространились и опасны, -- ответил
Гринберг. -- Но для нас являетесь паразитами вы. И лучше вам об этом не
забывать.
Солут Мек Кем зарычал. К нему присоединился и Воскоп В Вард. Павасар
Павасар Рэс тоже зарычал, правда, не так громко, как остальные. Лишь Айсур
Айсур Рус, решил урезонить их:
-- В отличие от остальных здесь присутствующих, я посещал область
космоса, которую населяют люди. Они не обладают прямолинейностью, присущей
нашей расе, но с ними так просто не справиться. Успех является лучшим
критерием для определения качества вида; по этим стандартам их успехи
действительно грандиозны.
-- Они маленькие, слабые и безобразные. -- На этот раз Солут Мек Кем и
Воскоп В Вард сказали одно и то же вместе. Но ни один из них не выглядел
счастливым от своего согласия с другим.
"Зато вы, фойтанцы, большие, косматые и злые", -- подумала Дженнифер.
Но не стала высказывать свои мысли вслух. Преднамеренные оскорбления,
которые позволил себе Гринберг, были единственным способом разбить
надменность и презрение, с которыми фойтанцы смотрели на тех, кто не
принадлежал к их виду. Однако если чересчур увлечься, то все может свестись
к обыкновенной ссоре, как ссорятся маленькие дети из-за игрушек.
-- Не следует забывать, что "Смиренный Гарольд" лишь нейтральная
территория. -- Голос Гринберга звучал спокойно, благоразумно и убедительно,
прямо-таки дипломатично: Дженнифер подумала: "Как плохо, что переводчик
выбросит все интонации". Гринберг между тем продолжал: -- Никто из вас не
доверяет крепости другого. Если вы не доверяете и моему кораблю, то, по
крайней мере, вы сможете не доверять ему в равной мере.
-- Создание, ты снюхался с компанией водранов, -- сказал Солут Мек Кем.
-- Прежде чем рисковать собой, мы требуем, чтобы нам позволили осмотреть
помещения на предмет наличия ловушек.
-- Проверяйте все, что вам вздумается, -- с радостью согласился
Гринберг.
-- Человек Бернард, мы хотим, чтобы на корабле присутствовали наши
наблюдатели, когда так называемые осмотрщики взойдут на борт, -- тут же
вмешался Павасар Павасар Рэс. -- Кто знает, что квопиллы там понаставят под
предлогом устранения?
-- Это тоже хорошо, -- согласился Гринберг. -- Пусть оба вида фойтанцев
взойдут на борт "Смиренного Гарольда" в одно и тоже время. Хотя все же лучше
подождать, пока вы получите фильтры для носа. Я не хочу, чтобы кто-нибудь
наделал дырок в моем грузовом отсеке только из-за того, что ему не
понравился запах.
-- Еще один момент, -- напомнила Дженнифер. -- Не забываете, что
корабли с Гилвера сейчас на пути к Одерну и Роф Голану. Они, возможно,
приведут за собой по большому военному флоту. И было бы неплохо прийти к
какому-либо соглашению к тому времени, когда сюда прибудут оба флота. В
противном случае, я думаю, следующий раунд Самоубийственных войн начнется
прямо здесь. Стоит ли это сражение жизни целого вида?
После заданного вопроса она осознала все прелести того ощущения, что
фойтанцы могут быть достаточно непреклонными, чтобы сказать _да_. Когда ни
один из них, даже Воскоп В Вард, ничего не сказал, она подумала: "Это
победа". Современные фойтанцы до сих пор жили в страхе перед ужасным
призраком Самоубийственных войн. Они слишком хорошо понимали, что еще один
раунд такого бессмысленного безумия их цивилизация может не пережить. Что же
до вновь оживших Великих, то, возможно, они до сих пор пребывали в шоке
после того, как увидели, что сотворили, с собой остальные представители их
расы, пока они спали.
Гринберг решил, что надо ковать железо пока горячо.
-- Раз уж мы решили, тогда встречаемся в грузовом трюме "Смиренного
Гарольда", как только у вас будут респираторы.
Вновь никто из фойтанцев не проронил ни слова. И вновь Дженнифер
подумала, что это победа.
* * *
Вернуться на "Смиренный Гарольд" было почти так же хорошо, как
вернуться домой на Сагус, по крайней мере, когда в качестве альтернативы
выступала исследовательская база фойтанцев. Свет был таким, к какому
привыкли глаза человека, сантехника была такой, какой она и должна быть,
стулья были приспособлены под зад человека, и что самое главное, фойтанцы не
помещались в каюте для экипажа.
Фойтанцы были заняты подготовкой встречи в грузовом отсеке "Смиренного
Гарольда". Им с трудом удалось пробраться вдоль коробок и тюков и расчистить
место на полу в центре отсека, где они установили свои приспособления и
компьютерное оборудование. Великие очистили корабль от "жучков",
установленных фойтанцами с Одерна. Фойтанцы с Роф Голана, которые пришли им
на смену, выбросили все жучки, которые нашли они, и предположительно
установили несколько своих.
У всех без исключения фойтанцев, входивших в грузовой отсек, в каждой
ноздре были укреплены серебристые пуговицы.
-- Лучше я не буду нюхать тебя, мой дорогой, -- сказала Дженнифер
Гринбергу.
Респираторы, похоже, работали. По крайней мере, между квопиллами и
водранами не происходило никаких стычек. Гринберг сам изготовил маленькую
серебристую пуговицу и положил ее на одном из стоящих в стороне ящиков.
Подозрительный фойтанец с Роф Голана нашел ее и забрал, то ли для того,
чтобы уничтожить, то ли чтобы впоследствии тщательно изучить предмет,
принятый им за образец электроники людей.
-- Удачи ему, -- заметил Гринберг, обнаружив пропажу маленькой штучки.
-- Она была заполнена тальком. Они с Дженнифер тоже могли изучать
электронику фойтанцев. Они убедили Айсур Айсур Руса выдать им по
переводчику.
-- Я чертовски устала от того, что фойтанцы вокруг меня о чем-то
говорят, а у меня нет ни малейшего понятия относительно предмета разговора,
-- аргументировала свою просьбу Дженнифер.
-- Верно, -- поддакнул Гринберг, -- а сейчас, я полагаю, нам как
никогда необходимо понимать, о чем они говорят, так как они часто обращаются
к нам. Ты же видел.
Это едва ли пришло в голову Дженнифер, так как требовало обладания
магическим даром предсказания. То, что Гринберг прав, выяснилось очень
скоро. Все фойтанские фракции не доверяли людям и с презрением относились к
"Смиренному Гарольду". Все они, однако, не доверяли своим косматым собратьям
в гораздо большей степени и столь же сильно боялись штаб-квартир оных.
Поэтому Дженнифер и Гринбергу пришлось приложить немало усилий, чтобы
удержать фойтанцев от желания вцепиться друг другу в глотку. Когда начались
переговоры, то все фракции настаивали, чтобы люди присутствовали как
посредники.
Чтобы свести вероятность кровавой резни к минимуму, только два
представителя от каждой группы присутствовали внутри грузового отсека
торгового корабля. Павасар Павасар Рэс и Айсур Айсур Рус представляли
фойтанцев с Одерна, Солут Мек Кем и Ногал Рин Нир представляли Великих и,
наконец, Воскоп В Вард и его главный помощник Йулвот Л Риит представляли
фойтанцев с Роф Голана.
Во время первой нелегкой встречи все три команды новоиспеченных
дипломатов несколько минут потратили на то, чтобы, встав по разным углам,
бросать друг на друга свирепые взгляды. Воскоп В Вард демонстративно
показывал, что нюхает воздух. Хотя вставленные в его ноздри фильтры,
по-видимому, работали. В противном случае он вряд ли вел бы себя столь
сдержанно. И раз уж Великие и фойтанцы с Одерна старались игнорировать его
выходку, Дженнифер сделала то же самое.
Она решила, что ей стоит сказать несколько вступительных слов, чтобы
сразу направить переговоры в нужное русло:
-- Давайте начнем наши переговоры по спорным вопросам, которые, я
надеюсь, мы сможем легко разрешить. Это позволит избежать ссоры между вновь
ожившими фойтанцами и их потомками. Это касается и нас, людей Солут Мек Кем,
действительно ли на борту вашего корабля (она чуть было не сказала "вашей
башни") есть экземпляры людей или это всего лишь изображения, хранящиеся в
вашем банке данных?
-- Различие между этими двумя понятиями не столь четкое, как ты
пытаешься это представить, невежественное чужеземное создание, -- отвечал
Солут Мек Кем. -- Они представляют собой набор данных в памяти машины, но по
ним можно воссоздать реально существовавшие прототипы. Вы хотите получить
живые копии?
Дженнифер судорожно глотнула. Она посмотрела на Гринберга, который тоже
выглядел потрясенным. Вернуть в область людей двух человек из эпохи
палеолита, такое предложение вызовет учащение пульса у любого антрополога,
и, возможно, принесет миллионы. Но будет ли это справедливо по отношению к
самим несчастным кроманьонцам? Смогут ли они когда-нибудь стать чем-либо,
кроме образцов? Как они приспособятся к тем изменениям, которые произошли за
двадцать восемь тысячелетий?
-- Вы хотите получить живые копии? -- повторил Солут Мек Кем.
-- Позвольте нам подумать. Это не тот вопрос, который требует
немедленного решения, -- ушла от прямого ответа Дженнифер. Если пещерные
люди были "заморожены" так долго в фойтанских банках данных, то ничего
страшного не случится, если еще немного подождать. -- Объясните мне,
пожалуйста, значение термина "водраны", который вы используете. Наш
переводчик не находит аналога для этого слова.
-- Вот водраны! -- Солут Мек Кем указал на делегации фойтанцев от
Одерна и Роф Голана. -- Они развращенные и омерзительные.
-- Они называют вас квопиллами и говорят, что вы извращенцы и
отвратительные, -- сказал Гринберг. -- Нам необходимо немало поработать, но
мы в конце концов добьемся от них объяснения, что означает понятие
"квопилл". Я не вашего вида и не мне судить, какие из ваших сексуальных
привычек являются правильными, а какие нет. Но правильные или нет, они
играют важную роль в этом деле. Поэтому мы с человеком Дженнифер хотим
разобраться. Так что не могли бы вы объяснить мне, что означает это
фойтанское слово _водраны_.
-- Объясните это также и нам, -- добавил от себя Айсур Айсур Рус. -- Мы
тоже не понимаем этого слова.
-- Так же, как и мы, -- сказал Воскоп В Вард. -- Что может быть
настолько мерзким, чтобы быть презренным даже для вонючих квопиллов?
-- Вы, -- парировал Ногал Рин Нир.
Айсур Айсур Рус по меньшей мере понимал принципы дипломатии, даже если
ему не всегда удавалось хорошо применять их. Воскоп В Вард был лишен этого,
в результате он лишь бесил остальных представителей своей агрессивностью и
отсутствием такта.
-- Прошу всех успокоиться, -- сказала Дженнифер, недоумевая, как они с
Гринбергом смогут заставить фойтанцев успокоиться, если те и размером, и
повадками сильно походят на медведей. Она продолжила, пытаясь успокоить их
при помощи слов: -- Мы собрались здесь прежде всего для того, чтобы обсудить
ваши разногласия с разумных позиций.
Дженнифер надеялась, что обсуждение разногласий относительно
сексуальных привычек позволит далее естественным путем перейти
непосредственно к разумным переговорам.
-- Давайте попробуем еще раз, -- поддержал ее Гринберг. -- Фойтанцы из
того, что теперь является кораблем "Месть", кто такие водраны? Мы не сможем
начать какие-либо переговоры, если мы все не будем знать, что обозначают
используемые нами термины.
-- Обсуждение проблем, относящихся к вопросам размножения, как правило,
не в наших обычаях, -- ответил Солут Мек Кем. То же самое они уже слышали от
Павасар Павасар Рэса, хотя Солут Мек Кем и не знал об этом. -- Это вдвойне
неприятно, когда пытаешься оценить воспроизводство чудовищ, таких как
водраны.
Великие, очевидно, покупали такт в том же магазине, что и Воскоп В
Бард. Фойтанец с Роф Голана заорал:
-- Квопиллы, это вы чудовища! Гринберг тоже повысил голос:
-- Достаточно! -- Попытаться перекричать фойтанца было подобно попытке
удержать космический корабль голыми руками, но Гринберг все-таки попробовал
продолжать играть в эту игру. -- Может, все-таки позволим Солут Мек Кему
закончить? Ты можешь сказать все что хочешь но сначала дай закончить ему.
К счастью, его поддержал Айсур Айсур Рус.
-- Да, Воскоп В Вард, успокойтесь. Пораскиньте мозгами, прежде чем
начинать действовать.
Совет, данный в военном контексте, казалось, дошел до
главнокомандующего. Он еще пару раз рявкнул, но угомонился.
-- Солут Мек Кем! -- сказала Дженнифер.
Но Солут Мек Кем вновь, как и Павасар Павасар Рэс перед этим,
отказывался продолжать. Он сделал жест в сторону Ногал Рин Нира.
"Пусть лакей делает грязную работу", -- подумала Дженнифер. В некоторых
вопросах все виды вели себя одинаково. После двух неудачных попыток третья
оказалась более успешной. Ногал Рин Нир недовольно засопел, но все же
приступил к объяснению.
-- Открытие, которое принесло нам столько неприятностей, было сделано
очень давно, и состоит в том, что сексуальная физиология фойтанцев очень
легко изменяется.
-- Это вполне справедливо, -- подтвердил Айсур Айсур Рус. -- Проблемы
квопиллов не существует у других видов.
-- Очевидно, что мы представляем это как проблему водранов, --
прореагировал на сделанное замечание Ногал Рин Нир. -- И по справедливости,
в конечном счете водраны представляют собой искажение первоначального образа
фойтанца, которым являемся мы.
Дженнифер понадобилась секунда на то, чтобы осознать, какие из этого
последуют выводы. Фойтанцы с Одерна и Роф Голана оживились. Они громко
заревели, однако их крики были столь громкими, а кроме того, они
одновременно шли из нескольких близких мест, что ее переводчик оказался
перегруженным и издавал лишь звуки страдающей астмой сирены.
В конце концов Воскоп В Варду удалось перекричать всех.
-- Вы лжете так же скверно, как и пахнете! Мы -- истинные фойтанцы,
истинные потомки Великих, а не вы с вашим неправильным сексом и дурным
запахом, извращенцы.
-- Водран, ты что, был там в то время? -- прокричал, в свою очередь,
Ногал Рин Нир. -- Как ты можешь утверждать такое, когда тебя там не было? Мы
можем доказать правоту наших утверждений: прискорбно, но вы являетесь для
нас доказательством существования Самоубийственных войн и их долгих и
мучительных последствий.
-- Кто поверит доказательствам квопилла? -- заявил Йулвот Л Риит. По
всем признакам он был таким же очаровашкой, как и его начальник.
-- Предположение на первый взгляд выглядит невероятным, -- сказал Айсур
Айсур Рус более вежливо, но достаточно уверенно. -- Как получилось, что в
настоящее время все планеты населены нормальными фойтанцами -- фойтанцами,
которых я, во всяком случае, оцениваю как нормальных, а квопиллы, по
всеобщему мнению, считаются отклонением?
-- Причина мучительна для меня, но тем не менее очевидна, -- ответил
Ногал Рин Нир. -- Она состоит в том, что в Самоубийственных войнах были
победители, и эти победители -- водраны. Вне всякого сомнения, резня на
планетах привела сначала к варварству, а закончилась свержением нормальных
вашим типом.
В воображении Дженнифер уже видела толпу серо-синих фойтанцев,
неистовствующих в разбомбленных городах, вынюхивающих, как ищейки,
ненавистный запах тех, кто от них отличается. Была ли та резня похожа на
здешнюю? В резне фойтанцам нет равных. Для их вида это, похоже, спорт номер
один, так же как бэтлбол для людей. Картина, нарисованная Ногал Рин Ниром,
казалась на первый взгляд вполне правдоподобной, что беспокоило ее.
Похоже, он убедил и Воскоп В Варда, который сказал:
-- Вы заслуживаете того, чтобы вас вырезали.
-- Уверяю вас, что мы думаем то же самое про водранов, -- не остался в
долгу Ногал Рин Нир. -- Наша главная ошибка состояла в том, что мы слишком
долго ждали, прежде чем попытались покончить с вашим родом.
-- Не поверю ни во что из сказанного без достаточных доказательств, --
вступил в разговор Павасар Павасар Рэс. -- Ничто не мешает вам делать такие
заявления, какие вам заблагорассудится, просто для того, чтобы укрепить свою
позицию на этих переговорах.
Солут Мек Кем бросил серебристую пластинку на стол, затем,
поколебавшись, вторую, в направлении Воскоп В Варда и Йулвот Л Риита.
-- Все данные здесь, -- сказал он. -- Будем мы делать перерыв, чтобы вы
вставили их в свои компьютеры и оценили информацию?
-- Давайте прервемся на одни гилверские сутки, но не больше, -- сказал
Гринберг. -- Помните! Два флота уже на марше. Впрочем если желаете, можете
опять подраться.
Дженнифер ожидала, что Воскоп В Вард опять заявит, что это хорошая
идея. Но на этот раз даже главнокомандующий с Роф Голана угомонился. Он
поднял небольшое устройство с данными так, как будто это была бомба. В
некотором смысле это так и было, содержащаяся там информация могла камня на
камне не оставить от его представлений о прошлом его рода. Когда четыре
современных фойтанца покидали грузовой отсек "Смиренного Гарольда", они были
тихи и сосредоточенны. После того, как они вышли, Великие тоже проследовали
к выходу.
-- Вот так так! -- Дженнифер присела напротив ящика, на котором
Гринберг прилепил наклейку ЭЛЕКТРОННАЯ ШТУЧКА ФОЙТАНЦЕВ. -- Что до меня, то
пусть переговорами занимаются дипломаты, а мне больше по душе простое
ремесло торговца.
-- Это верно, особенно когда те, кого мы должны удержать от взаимного
растерзания, столь очаровательны, как фойтанцы, -- сказал Гринберг. --
Слушай, сейчас я готов пойти на преступление ради бутылки пива. Фойтанский
корм и вода не кажутся мне подходящими для того, чтобы расслабиться.
Дженнифер процитировала Хайнлайна:
-- "Еще один сбалансированный рацион разбалансирует меня".
-- Полностью согласен. -- Гринберг одобрил высказывание, даже не
поинтересовавшись автором. -- Другое дело, что я не знаю, следует ли нам
способствовать тому, чтобы фойтанцы заключили между собой перемирие. Или
все-таки лучше, если они перебьют друг друга? Если они объединятся, да еще
возьмут на вооружение технологии Великих, они могут стать настоящим
наказанием для планет людей, которым придется с ними иметь дело. Но я не
могу сказать, что у меня есть желание выступить в роли того, кто даст толчок
второму циклу Самоубийственных войн.
-- Я знаю. -- Дженнифер повернулась и от досады ударилась головой о
коробку со всякой всячиной. -- Хуже всего то, что у фойтанцев напрочь
отсутствует выдержка. Что бы они ни подумали, что бы они ни делали, они
думают об этом или делают это, отдавая все силы. Мало того, они уверены, что
любой, кто думает или действует иначе, не заслуживает ничего лучшего, чем
уничтожение. Их все время приходится удерживать, чтобы они не вцепились друг
другу в глотки...
-- Сможем ли мы после всего этого с чистой совестью смотреть себе в
глаза? -- Гринберг последовал примеру Дженнифер и, подойдя к стоящей рядом
коробке, тоже ударился об нее лбом. -- Ты сама видишь, спровоцировать их на
взаимную резню намного легче, чем добиться перемирия. Но с другой стороны,
если они заключат между собой мир, как мы сможем удержать их от нападения на
ближайших соседей? А это представляется мне наиболее вероятным результатом
их перемирия.
-- Время от времени я ловлю себя на мысли, что мне такая жизнь нравится
независимо от того, как все обернется, -- сказала Дженнифер.
-- Мне тоже. -- Гринберг сделал жест, как будто он рвет на себе волосы,
что ему следовало сделать раньше, у него на голове еще было что рвать. -- Я
горю желанием пройти в жилой отсек и принять душ. Может, мокрая голова будет
лучше соображать. Хотя, если честно, я в этом сомневаюсь.
Дженнифер забралась в лифт вместе с ним. Как обычно, уже то, что она
оказалась в окружении вещей, изготовленных людьми и предназначенных для
людей, приободрило ее. Даже плеск воды в ванной комнате, где мылся Гринберг,
напомнил ей о других торговых кораблях и планетах, где ей приходилось жить.
Звуки фойтанского водопровода не напоминали ей ничего, кроме похищения и
страха.
Появился Гринберг с полотенцем, обернутым вокруг талии.
-- Хочешь развернуть?
-- На сколько оборотов? -- Дженнифер с озорной улыбкой стянула
полотенце. Как только Гринберг приблизился, она отпрыгнула назад. -- Хочешь
пари, переговорное устройство загудит, как только мы начнем.
Однако ее скепсис не мешал ей расстегивать лямки комбинезона.
Как только они начали, переговорное устройство загудело. С уст
Дженнифер слетело какое-то грубое словечко. Гринберг сказал:
-- Ну, похоже, ты тоже можешь сходить в душ.
Его голос звучал обреченней, чем у мученика. Голос, доносившийся из
переговорного устройства настойчиво требовал обратить на него внимание.
-- Человек Бернард и человек Дженнифер, говорит Айсур Айсур Рус. Я
хотел бы с вами проконсультироваться в связи с новыми данными,
предоставленными... -- он запнулся, очевидно не желая называть их ни
Великими, ни квопиллами, -- ...недавно воскресшими фойтанцами из Великого
Неизвестного.
-- Продолжай, -- сказала Дженнифер, прекрасно зная, что он продолжит
независимо от того, предложит она ему это или нет.
-- Хотя на данном этапе можно говорить лишь о предварительных
результатах проведенного анализа, похоже, информация, которую они нам
сообщили, соответствует действительности.
-- Правда? -- По виду Дженнифер нельзя было сказать, что она удивлена.
Слишком уж уверенно держались Солут Мек Кем и Ногал Рин Нир. Но если Великие
первоначально были квопиллами, это вносило полную неразбериху в те
представления фойтанцев о себе и своем прошлом, которые считались
общепринятыми. В глубине души она восхищалась Айсур Айсур Русом за то, что
он нашел в себе силы признать это. Ему нельзя было отказать в честности, но
в данный момент он выглядел не слишком счастливым.
-- Я же говорю, они производят такое впечатление.
Похоже, в глубине души он все же не мог смириться с новыми данными,
пролившими свет на прошлое его вида. Дженнифер не считала, что может судить
его.
-- Если они квопиллы, то как вы стали водранами? -- спросил Гринберг.
-- Среди вида распространилась мутация?
-- Можно сказать, что в некотором роде да, -- сказал Айсур Айсур Рус,
однако не желая вдаваться в подробности.
Временами при общении с фойтанцами Дженнифер начинало казаться, будто
их внезапное молчание означает, что им известно что-то, о чем они не желают
говорить. Она попробовала высказать догадку:
-- Эта мутация в какой-то степени была вызвана искусственно?
Переговорное устройство все так же молчало. Гринберг сделал из этого
собственные выводы, которые выразил беззвучными аплодисментами. Наконец
Айсур Айсур Рус заговорил:
-- Если верить записям квопиллов, то это действительно так.
Переводчики, как всегда, обошлись без передачи эмоций. Может быть,
фойтанец с Одерна и был взволнован. Но Дженнифер была уверена в одном: он
был каким угодно, но только не счастливым. Он продолжил:
-- Если верить им, наша разновидность фойтанцев была спроектирована
исключительно для того, чтобы увеличить разнообразие сексуальных
удовольствий, доступных каждому индивидууму.
-- А что в этом плохого? -- сказал Гринберг несмотря на все попытки
Дженнифер остановить его. Учитывая то отношение к сексу, которое было
принято среди фойтанцев, все связанное с чувственными удовольствиями,
автоматически считалось подозрительным.
Айсур Айсур Рус между тем продолжал:
-- Я не могу представить себе большего унижения. Как бы вам
понравилось, если бы весь ваш вид был специально создан просто для того,
чтобы разнообразить возможности сексуального удовлетворения для отдельных
его членов?
Поразмыслив, Дженнифер нашла это предположение не очень приятным. Но не
следовало забывать, что фойтанцев, которые прожили после Самоубийственных
войн тысячелетия, мысль о том, что их почтенные предки -- ужасные
извращенцы, могла раздражать в гораздо большей степени.
-- Неудивительно, что так просто произвести квопилла, -- продолжил
Айсур Айсур Рус. -- Они просто атавизм нашего предшествующего эволюционного
пути. Если Великим действительно можно верить, корни водранов -- наши корни
берут начало от желания некоторых фойтанцев испытать сексуальное
удовлетворение и в качестве мужчины, и в качестве женщины, для нас
совершенно различное по ощущениям. Другие выступали против таких радикальных
изменений в плазме зародышей, и результатом... результатом явились
Самоубийственные войны.
-- Айсур Айсур Рус, среди всех фойтанцев -- независимо от их расы --
которых мы встретили, ты показался мне наиболее способным к адаптации.
Однако новые данные Великих, похоже, сломали даже тебя. А что думают
остальные ваши представители о том, что вы сегодня узнали? -- в голосе
Дженнифер слышались нотки сочувствия.
-- Павасар Павасар Рэс удалился к себе. Он ни с кем не говорил. Он
запретил мне обсуждать эту тему с кем бы то ни было. Но я решил, что этот
запрет распространяется только на фойтанцев. Наши сексуальные проблемы и
конфликты для вас, людей, должны представлять лишь научный интерес.
-- Не только, если на основании этих данных нам удастся прекратить
убийства, -- заметил Гринберг.
-- Да, возможно, это в какой-то степени вам поможет, -- признал Айсур
Айсур Рус. -- Хотя я всегда был сторонником широкого распространения знаний,
и свидетельство тому то, что я завербовал вас, чтобы помочь проникнуть в
тайны Великого Неизвестного. Тем не менее я хотел бы ради будущего моего
вида, чтобы та информация, которую мы здесь узнали, никогда не достигла
Одерна.
-- Единственный способ гарантировать это состоит в том, чтобы
уничтожить "Месть", -- заметила Дженнифер.
-- Будь это в моей власти, я с радостью так и поступил бы, -- признался
Айсур Айсур Рус. -- Однако, к сожалению, у квопиллов гораздо лучшие шансы
уничтожить меня. Возможно, разумное решение -- тянуть эти переговоры до тех
пор, пока не подоспеют флоты с Одерна и Роф Голана, и надеяться, что они раз
и навсегда покончат с "Местью", а вместе с ней и со всеми нашими проблемами.
-- Если у вас были такие намерения, то, я думаю, только что вы
проиграли игру, -- заметил Гринберг. -- Или вы считаете, что Великие не
ведут радиоперехват ваших переговоров?
-- Я не сказал ничего такого, до чего они не могли бы додуматься сами,
-- ответил Айсур Айсур Рус. -- Они гадкие извращенцы, но отнюдь не дураки.
В отличие от большинства людей, склонных давать волю своим эмоциям,
Айсур Айсур Рус сохранял беспристрастность даже в тех делах, которые должны
были вызвать его гнев.
-- Другая причина в том, что ты не уверен, что даже объединенный флот
сможет справиться с Великими, и поэтому с ними лучше договориться, --
предположила Дженнифер.
-- По-моему, ты излишне оптимистично оцениваешь положение, -- сказал
Айсур Айсур Рус. -- Я сомневаюсь в вероятном результате. Однако квопиллы;
похоже, тоже не уверены в своей победе, раз они тоже чувствуют необходимость
продолжения переговоров.
-- Возможно, ты прав, -- согласилась Дженнифер.
-- У вас, людей, тоже встречаются сексуальные отклонения; я читал о них
в некоторых материалах твоего курса, человек Дженнифер. Как случилось, что у
вас это не привело к самоуничтожению?
-- Интересный вопрос, -- медленно сказала Дженнифер. Айсур Айсур Рус
умел задавать интересные вопросы. Возможно, именно благодаря этому он стал
руководителем группы, исследовавшей Великое Неизвестное. Ему также удалось
получить ответы на свои вопросы здесь, на Гилвере, хотя, возможно, сейчас он
и жалел об этом.
Гринберг решил ответить за Дженнифер:
-- Одно из различий между фойтанцами и людьми состоит в том, что люди,
которые отличаются в плане сексуального поведения, не выделяются таким
очевидным путем, как запах. Когда мы сражались, то сражались по религиозным
или национальным мотивам, но не из-за секса.
Дженнифер в этот момент пришла в голову блестящая идея. Затем она
осознала, что если она такая блестящая, то фойтанцы могут додуматься до нее
и сами. Она должна высказать ее в любом случае, чтобы Айсур Айсур Рус
попробовал ее опровергнуть, если сможет.
-- Есть ли какая-либо возможность того, чтобы вы и квопиллы смогли
создать духи, которые предохраняли бы вас от впадения в неистовство, когда
вы чувствуете запах друг от друга?
-- Не существует записей относительно того, что когда-либо такое
пробовали осуществить, -- ответил он. -- Аттрактанты [Аттрактанты --
природные или синтетические вещества, привлекающие животных] в основе своей
характерны и различны для каждого вида. В любом случае нам необходимо
ощущать эти аттрактанты, когда мы функционируем сексуально.
-- Точная мысль.
Дженнифер вспомнила, что она как раз собиралась "сексуально
функционировать" перед звонком Айсур Айсур Руса. В данный момент она, в
общем-то, даже не сердилась на фойтанца за перерыв.
Будто прочитав ее мысли, Айсур Айсур Рус отключился. Гринберг, который,
должно быть, думал о том же самом, придвинулся к ней.
-- Ну что, попробуем еще раз и посмотрим, кто будет следующим?
-- Почему бы и нет? Между прочим, а что у тебя в грузовых отсеках?
Соответствующим героям фантастических романов или даже героиням то и дело
удавалось найти выход из положения при помощи чего-либо, что все время
находилось под рукой и лишь дожидалось своего часа.
-- Пойдем посмотришь, -- ответил Гринберг. -- Если ты думаешь, что тебе
удастся найти выход из положения с помощью набора торгового хлама, то пойдем
прямо сейчас и попробуем.
-- Может быть, в другой раз, -- сказала Дженнифер. -- Эти
писатели-фантасты Имели привычку заранее класть вещи, которые действительно
смогут помочь, в грузовые отсеки. У меня есть подозрение, что реальная жизнь
не так внимательна к нам.
-- Единственная вещь, в которой реальная жизнь внимательна ко мне,
состоит в том, что она дала мне шанс заняться с тобой любовью, несмотря на
проклятых фойтанцев, имеющих манеру звонить в самое неподходящее время.
-- Но ведь сейчас они не звонят, -- тихо сказала Дженнифер.
-- Раз так, давай наслаждаться, пока можно.
* * *
-- Что ты делаешь, человек Дженнифер?
-- Просто исследую грузы, -- ответила она. Раз фойтанец в переговорном
устройстве знал ее имя, то, возможно, это был кто-то с Одерна. Кто бы это ни
был, он, должно быть, засек ее при помощи шпионского оборудования,
установленного на борту "Смиренного Гарольда".
Если им с Гринбергом удастся потом продать это оборудование
какой-нибудь параноидальной разведслужбе, то можно считать, что поездка
будет прибыльной. Единственная проблема состояла в том, чтобы доставить
товар к месту сбыта.
Вооружившись изготовленными Гринбергом бирками и компьютером, который
давал ей дополнительную информацию о содержимом каждого ящика, или коробки,
или пластикового пакета, небольшим ломиком, используемым в качестве рычага,
она бродила по грузовому отсеку, открывая упаковки, которые привлекали ее
внимание. А внимание ее привлекало почти все: кожа и пряности, книги и
произведения искусства, а также разнообразная электроника. Дженнифер знала,
ей было бы очень трудно собрать такое разнообразие товаров, и притом сплошь
высшего качества, как это сделал Гринберг. Он заслуживал свое звание
капитана. Можно было не сомневаться, что в области людей ни один из этих
товаров не останется невостребованным и что за каждый будет заплачено
довольно дорого.
Но мог ли хоть один из них оказать какую-нибудь помощь в предотвращении
второго круга Самоубийственных войн, это уже совсем другой вопрос. Возможно,
Великие и будут восхищаться скульптурами, произведенных фойтанскими расами,
не летающими в космос, с которыми торговал Одерн, но это не защитит
художников от их ненависти, впрочем, как и большинство водранов. Может быть,
фойтанцы с Одерна и умели производить удивительно компактные и умные
голографические сканнеры, но это не могло уберечь их от отвращения к
квопиллам или, если утверждения древних фойтанцев времен империи
распространятся среди них, что было очень вероятно, от презрения к самим
себе, как к измененной версии изначальных фойтанцев, которым они до сих пор
пытались подражать.
Огорченная неудачей найти нечто такое, что было бы способно остановить
больших синеватых чужеземцев от взаимной резни, Дженнифер вернулась в жилой
отсек.
-- Что-нибудь нашла? -- спросил Гринберг, когда она вышла из лифта.
-- Ничего и даже меньше. -- Она сделала вид, что рвет на себе волосы,
повторяя жест Гринберга. -- Даже больше того, мне известно, что не нашлось
писателя, припрятавшего там для нас deux ex machina [Deux ex machina -- лат.
"бог из машины", неожиданно появляющееся лицо или непредвиденное
обстоятельство, спасающее положение, казавшееся безнадежным (в античной
трагедии развязка неожиданно наступала благодаря вмешательству какого-либо
бога, появлявшегося на сцене при помощи механического приспособления)]. Нам
придется делать это самим, используя лишь свои мозги.
-- Которые до сих пор сделали для нас не слишком много хорошего.
-- Не это ли печальная и грустная правда?
Переговоры были возобновлены на следующий день. Представители Великих
начали с того, что в унисон заявили:
-- У нас есть решение проблемы.
-- Вы и все остальные ваши извращенцы покончите жизнь самоубийством,
так чтобы больше не беспокоить приличных фойтанцев? -- поинтересовался
Воскоп В Вард.
А устах человека или чужеземца с другим характером это могло бы
прозвучать как сарказм. Дженнифер не сомневалось, что Воскоп В Вард хотел
сказать лишь то, что он сказал.
Павасар Павасар Рэс признался:
-- Несмотря на все размышления, мне не удалось прийти к чему-либо, что
хоть отдаленно напоминало бы решение. И я не прочь услышать его от кого
угодно, пусть даже это будет такой ненадежный источник, как квопиллы.
-- Действительно, расскажите нам, -- поддержал его Гринберг, -- нам с
Дженнифер тоже не удалось найти ничего похожего на ответ.
-- Хорошо. Решение классическое по своей простоте. Вы теперь знаете,
что водраны -- неестественное вмешательство в ход развития фойтанцев. Так
это или нет?
-- Да, теперь мы знаем, что Великие первоначально были квопиллами, --
ответил Айсур Айсур Рус. -- Тем не менее после Самоубийственных войн мы
создали собственную цивилизацию.
-- Что тут говорить, хотя квопиллы и продолжают оставаться горькой
правдой, -- сказал Павасар Павасар Рэс. -- Если мы поставили перед собой
цель во всем походить на Великих, мы должны иметь в виду этот печальный
факт.
-- Прекрасно, -- сказал Солут Мек Кем. -- В таком случае, приняв во
внимание, что вы плохая модификация правильной формы, разрешить спор между
водранами и правильными фойтанцами проще простого. В течение одного
поколения раса вновь может стать целой, как это всегда и было.
-- Мне нравится быть таким, какой я есть, и если какой-нибудь вонючий
квопилл имеет бесстыдство сказать мне, что мне лучше быть извращением, то я
предпочту полюбоваться, как он превращается в радиоактивную пыль, --
воинственно воскликнул Воскоп В Вард.
Великие, фойтанцы с Одерна и Роф Голана оставили все свое оружие за
пределами "Смиренного Гарольда". Не будь этого, Дженнифер была уверена, что
сине-серые фойтанцы испепелили бы сейчас все, что попалось бы им на глаза.
Павасар Павасар Рэс, как представитель Одерна, был более сдержан, но не
менее категоричен.
-- Не могу представить себе, как это предложение хоть в какой-то
степени может принести пользу фойтанцам, ныне живущим в нашей области
космоса. Мы ничего не приобретем от него, кроме обязательства квопиллов не
нападать. Покупать безопасность ценой капитуляции -- это всегда плохая
сделка.
-- Наоборот, вы, водраны, приобретете очень много. Будучи такими, какие
вы сейчас, вы теряете возможность связи между полами на протяжении всей
жизни, краеугольного камня фойтанского общества с незапамятных времен, --
заявил Солут Мек Кем.
-- А в этом определенно что-то есть, -- прошептала Дженнифер на ухо
Гринбергу.
Гринберг кивнул. Возможно, стабильная семейная жизнь привела бы к более
стабильному существованию вида, чем та последовательность связей, к которым
были вынуждены прибегать современные фойтанцы. С другой стороны, Великие,
будучи стабильными сами по себе, давали волю абсолютному опустошению по
отношению к любой другой расе, которая им попадалась. Свойственные человеку
представления о плохом и хорошем были мало приемлемы вне пределов
человеческого общества.
Айсур Айсур Рус поддержал других современных фойтанцев:
-- Квопиллы, возможно, нам не хватает той формы, которую вы
превозносите. Тем не менее может ли ваш вид утверждать, что понимает природу
нашей расы, так же, как мы сами? Нам всем дана возможность приносить
потомство и быть отцом, воспитывать детей и сражаться. Почему мы должны
отказываться от этого? Если вы спросите мнение наших видов на любой планете,
где они выжили, немногие согласятся отказаться от этого.
-- Тогда, как я и считал с самого начала, в этих переговорах нет
смысла, -- объявил Солут Мек Кем. -- Мы выбираем войну.
IX
Несмотря на все громкие заявления, несмотря на демонстративный уход со
"Смиренного Гарольда", Солут Мек Кем не торопился начинать сражение.
Дженнифер посчитала это добрым знаком, хотя и не знала, насколько это
оправданно. Чтобы добиться большей ясности, как для себя, так и для
остальных, она решила обратиться к Великому. Конечно, вероятность того, что
фойтанец просто не пожелает снизойти до разговора с ней, была очень велика в
конце концов она не более чем чужеземка. Хотя в этом случае только она и
никто другой будет ответственна за то, что ее не выслушали.
Насколько Дженнифер могла интерпретировать мимику фойтанцев, она была
недалеко от того, чтобы получить отказ. Увидев ее на экране, Солут Мек Кем
испытал все что угодно, кроме удовольствия. Но Великий не отказался. И она
вновь подумала, что это добрый знак.
-- Благодарю вас за готовность выслушать меня. -- Дженнифер решила
начать с изъявлений благодарности, желая, чтобы Солут Мек Кем почувствовал,
что она осознает необычность его уступки.
-- Должен тебя уверить, что в этом нет твоей заслуги. -- Как и
большинство фойтанцев, Солут Мек Кем не отличался излишней вежливостью в
общении с теми, кто не принадлежал его роду. -- Моя готовность, как ты
назвала ее, продиктована чисто практическими соображениями. Я вынужден
признать, что ситуация, в которой я оказался, не та, в которой я ожидал
оказаться после пробуждения. Ты -- часть этой новой ситуации. Сначала я
должен изучить свои возможности, а затем действовать.
Для фойтанца, это было чудом сдержанности. Если бы Дженнифер попросили
придумать девиз для фойтанцев, она, не сомневаясь, предложила бы что-нибудь
типа: "Сперва стреляй, а потом спросишь у трупа". Дженнифер решила, что не
стоит терять время, пока фойтанец склонен к диалогу, надо продолжать:
-- Я хочу обсудить с вами два вопроса. Первый, естественно, перспектива
вторых Самоубийственных войн.
-- Это, столь же естественно интересует и меня, хотя многие на борту
"Мести" уверены, что их стоит начать, если в результате удастся избавиться
от всех водранов.
-- Но не получится ли так, что в результате удастся избавиться от всех
квопиллов, а возможно, и от обоих ваших видов?
-- Эта перспектива -- единственное, что нас до сих пор удерживает.
-- Прекрасно. -- Великие были не слишком сильны в искусстве уверток.
Они редко испытывали потребность их использовать, все, что они хотели, они
просто брали. Дженнифер предпочла бы иметь дело с более лицемерным видом,
чем столкнуться со столь прямолинейным интересом лишь к своим проблемам,
который пугал ее. Тем не менее она продолжила: -- Другой вопрос касается
людей, которые находятся в ваших хранилищах данных.
-- Об этом мы можем поговорить, но этот вопрос лучше решить до того,
как начнется сражение. Я уже говорил тебе, их судьба мне безразлична. И
предлагал тебе, если хочешь, воспроизвести живые копии.
-- Я не думаю о них как о копиях. Я думаю о них как о людях, --
ответила Дженнифер. -- Мне не нравится мысль, что они находятся в ваших
руках; они не подопытные животные.
Бернард Гринберг встал позади нее.
-- Что бы вы сделали, если бы какая-нибудь другая раса держала
фойтанцев лишь для того, чтобы узнать, как они работают?
-- Уничтожил бы эту расу, -- не раздумывая, ответил Солут Мек Кем, его
голос был так же лишен интонаций, как голос переводчика. -- Такое уже
случалось. Однако с жалкими пугачами, которыми оборудован ваш корабль, вам
это не светит. Вы находитесь здесь лишь благодаря нашему терпению, а не
своей силе. Помните об этом.
-- Мы здесь лишь потому, что фойтанцы считали, что только мы способны
разгадать загадку, поставившую их в тупик, и "Смиренный Гарольд" -- всего
лишь торговое судно, а не военный корабль. Я полагаю, вы сразу поймете это,
если когда-либо попадете в область космоса, населенную людьми. В наши дни
люди способны гораздо лучше защитить себя, чем в те времена, когда вы
выкрали наших примитивных предков. -- У Гринберга даже испарина выступила на
лбу, когда он закончил свою тираду.
Дженнифер захлопала в ладоши. По ее наблюдениям, противопоставить
фойтанскому высокомерию свое высокомерие было лучшим способом заставить их
действовать так, как этого хотелось людям. Они уважали только силу, а
слабого попросту затаптывали.
-- Повторяю, это может быть предметом обсуждения, -- сказал Солут Мек
Кем.
-- Тогда позвольте нам подняться на борт "Мести" и обсудить это. --
Гринберг ухватился за его слова. -- Должен заметить, что, если бы не мы, ваш
корабль так и продолжал бы оставаться башней, а вы бы до сих пор спали
внутри нее и были абсолютно бессильны.
"И войну на Гилвере вели бы всего лишь две стороны, третьей просто не
представилась бы такая возможность", -- подумала Дженнифер.
-- Раса, которая надеется на благодарность других, вынуждая их
действовать в своих интересах, вступает на путь вымирания, -- заметил Солут
Мек Кем. -- Тем не менее вы можете прибыть на своем корабле, но только чтобы
на нем не было никого из водранов, с которыми мы имели несчастье
познакомиться. Учтите, что я делаю это лишь из соображения собственной
выгоды, а не из сентиментальности.
Экран погас. Гринберг вызвал исследовательскую базу.
-- Я полагаю, вы прослушивали наш разговор с кораблем Великих. Если вы
начнете по нам стрелять, это может им не понравиться. Чего вы не желаете,
ведь так? -- А Дженнифер он едва слышно пробормотал: -- Черт меня побери,
я-то точно этого не желаю.
Фойтанцам для ответа потребовалась пара минут. Наконец до "Смиренного
Гарольда" донесся голос переводчика.
-- Мы даем вам разрешение, но вы ни при каких обстоятельствах не должны
вступать в соглашения, по крайней мере связанные с Одерном.
-- Мы и не собираемся, Зэган Зэган Наг, -- пообещал Гринберг.
Последовала пауза.
-- Когда-нибудь я обязательно выясню, как вы так легко узнаете, что
говорю именно я.
-- Это благодаря твоему личному обаянию, Зэган Зэган Наг. -- Гринберг
подмигнул при этом Дженнифер. -- А как еще по-твоему?
-- Бесспорно, вы правы, -- нисколько не сомневаясь, согласился Зэган
Зэган Наг. -- Пока.
Дженнифер с Гринбергом попытались удержаться, но оба одновременно
расхохотались. Гринберг проверил компьютер "Смиренного Гарольда", желая
убедиться, что корабль готов к полету. Дженнифер ждала разгневанного вызова
от Воскоп В Варда.
Однако тот уполномочил сделать это своего помощника Йулвот Л Риита,
обвинившего их с Гринбергом в том, что они продались вероломным квопиллам и
угрожавшего расстрелять их корабль в случае, если они двинутся с места.
-- Если вы так поступите, то рискуете опять ввязаться в войну с
Великими, -- возразила Дженнифер. -- И не только. Вы можете заработать себе
врага и в лице фойтанцев с Одерна. Кроме того, мы всего лишь люди, помните
об этом? Неужели вы полагаете, что кто-нибудь из фойтанцев, обладающих
чувством собственного достоинства, примет наши слова всерьез.
-- Наверное, нет, -- признал Йулвот Л Риит, -- вы не заслуживаете
серьезного отношения.
-- Большое спасибо, Йулвот Л Риит, -- сказала Дженнифер. -- Конец
связи.
-- Ты довольно хорошо наловчилась управляться с ними, -- отметил
Гринберг.
-- Бернард, я не думаю, что в данном случае обязательны комплименты,
мне всего лишь хочется снова взлететь в космос.
-- Мне тоже. Торча на поверхности Гилвера, я чувствовал себя клопом,
над которым занесен башмак. Теперь, когда я вновь смогу лететь сам по себе,
у меня по крайней мере появилась иллюзия свободы, даже если сейчас на меня
нацелены все пушки "Мести".
"Смиренный Гарольд" стартовал несколько минут спустя. Дженнифер
наблюдала за удаляющейся базой фойтанцев. На обзорных экранах появилось
Великое Неизвестное. Без центральной башни оно выглядело странным и
незавершенным. Как если бы все дороги вели не в Рим, а в никуда. Небо быстро
темнело. На нем появились звезды. Дженнифер взглянула на экран радара. По
пути на Гилвер он показывал ужасный беспорядок роящихся кораблей и ракет, их
траектории и сигналы глушились, чтобы обеспечить максимально возможную
защиту. Сейчас же только один искусственный объект висел в космическом
пространстве над Гилвером: это была "Месть". На экране радара корабль
представлял собой лишь блекло мерцающую тень.
-- Я страшно рад этому, -- сказал Гринберг, когда Дженнифер поделилась
с ним своими наблюдениями. -- Если бы мы не смогли видеть его на своем
локаторе, то это было бы плохой новостью для космического пространства
людей.
Великие послали безапелляционный сигнал.
-- Приближайтесь медленно и прямо, или вы будете уничтожены без
предупреждения.
Дженнифер подтвердила прием, затем отключила переговорное устройство и
заметила:
-- Очаровательнейшая раса. Я не знаю, что будут делать эти кроманьонцы,
когда мы их вернем, но мы сделаем это. Чем больше я думаю, тем больше мне
кажется, что я буду винить себя всю оставшуюся жизнь, если оставлю их в
фойтанской базе данных.
-- Я тебя понимаю, -- ответил Гринберг. -- Сначала я не очень
беспокоился об их судьбе, мне казалось, что раз уж они находятся в
хранилище, их должно мало волновать происходящее. Но если фойтанцы могут
вызывать их вновь и вновь и делать с ними каждый раз, что им
заблагорассудится, например, исследовать их на разрушение, если это вдруг
взбредет им в голову, что они, возможно, и делают, я думаю, мы должны
восстановить живую копию и заставить Великих стереть файлы.
-- Да, это хорошая мысль, -- согласилась Дженнифер.
Она пока не знала, какого сорта сделку они должны предложить фойтанцам,
чтобы достигнуть этой цели. Какой бы ни была цена, ее необходимо заплатить.
Не всегда все определяется прибылью.
"Месть" могла, наверное, применить защитные средства, чтобы скрыться с
экрана радара, но вскоре она появилась на переднем обзорном экране. В
пустынном космическом пространстве, корабль выглядел даже более внушительно,
чем на поверхности планеты... и неудивительно. Такой размер был непривычен
для космического корабля. Он был характерен скорее для небольшого астероида.
Корабль ощетинился жерлами орудийных установок, которых не было видно, пока
он тысячелетиями спал на Гилвере.
Больше всего Дженнифер беспокоило то, что создатели "Мести" потерпели
поражение в Самоубийственных войнах. В таком случае, что за корабли были у
победителей? Каким бы ни был ответ, этих кораблей в настоящее время уже не
существовало. Разрушили их во время войны или они сами уничтожили друг
друга. Главное, что оставалась "Месть" -- огромный, смертоносный и не
имеющий себе равных корабль. Подобный последнему тираннозавру, каким-то
образом извлеченному из недр планеты и выпущенному в джунгли на современной
Земле.
Из динамика вновь донесся резкий голос:
-- Нефойтанцы, причаливайте к люку, около которого мигает желтый свет.
Дженнифер взглянула на экран. Мигающий желтый, до которого оставалось
каких-то два километра, казался настолько ярким, что, должно быть, виден
даже на Гилвере. Дженнифер заметила:
-- Похоже, они считают, что у нас совсем нет мозгов.
-- Мы не фойтанцы. Откуда у нас возьмутся мозги? -- ответил Гринберг.
-- С другой стороны, они говорят, что оказывают нам большее доверие, чем мы
того заслуживаем, только ради того, чтобы поговорить с нами. Сейчас
выяснится, так ли мы ловки и умелы в ведении дел, как нам это
представляется. Вот они мы, собравшиеся торговаться ради представителей
нашей собственной расы и ради того, чтобы предотвратить начало новых
Самоубийственных войн, и что мы можем предложить? Что у нас есть такое, чем
можно соблазнить Великих?
Вопрос был непростой. Как это бывало и раньше со многим другими
вопросами, возникавшими в самую последнюю минуту, Дженнифер пришлось
признать, что больше всего ей хотелось сейчас найти достойный ответ. Она
стала раскачиваться взад-вперед на своем кресле, не столько для того, чтобы
сосредоточиться, сколько стараясь расслабиться и освободить подсознание. Во
многих научно-фантастических рассказах вдохновения было обычно достаточно, и
герою удавалось привести дело к удачной развязке. Вдохновение не приходило.
В любом случае вдохновение выглядело совсем крошечным в сравнении с
устрашающей величиной "Мести". Млекопитающие в джунглях, возможно, имели
большее вдохновение, чем любой тираннозавр, но это не спасло бы их от
съедения, если бы тираннозавр надумал открыть пасть и проглотить их.
Человек, оказавшись в джунглях, наверняка подумал бы о том, чтобы
применить против чудовищного тираннозавра оружие. Скажем, если в этот парк
поместить героя из романа Дон А. Стюарта, то в первый день он задумался бы
об оружии, во второй создал его, а на третий день лакомился бифштексом из
тираннозавра. Космический тираннозавр, к сожалению, по всем пунктам мог дать
"Смиренному Гарольду" сто очков вперед, он уже изобрел больше оружия, чем
все персонажи Дон А. Стюарта, вместе взятые. Фойтанцы, неважно древние или
современные, приложили немало усилий в создании разрушительной мощи. Если бы
они еще потратили хотя бы малую долю этих усилий на то, чтобы научиться
ладить друг с другом, то, возможно, они выглядели бы более симпатичными
ребятами... и Дженнифер не пришлось бы подниматься на борт корабля, носящего
имя "Месть".
-- Если только... -- Дженнифер вздохнула. Это был один из приемов,
которые использовали фантасты прошлого для построения сюжета. Неплохо, если
бы так произошло и в реальном мире.
Переговорное устройство вновь ожило.
-- Теперь вы можете покинуть свой корабль. Атмосферное давление и
температура поддерживаются на уровне, пригодном для вашего вида, по крайней
мере представителям вашего вида из наших банков данных они не принесли
вреда.
Дженнифер сжала кулаки. Эти бедные пещерные люди опять оказались
подопытными кроликами, и что с ними сделали потом? Убили? Просто стерли? Она
подумала об исследователе из "Лунного мошенника", который умирал вновь и
вновь, прокладывая себе путь по инопланетному артефакту на Луне. Она бы не
удивилась, если б кроманьонцы из фойтанских банков данных помнили каждое
свое краткое возрождение и каждую смерть, но все же надеялась, что это не
так.
-- Анализ атмосферы. -- Гринберг дал задание компьютеру "Смиренного
Гарольда". Тот подтвердил, что воздух пригоден для дыхания. -- Правда, я и
не думал, что фойтанцы устроят нам такую ловушку. -- Гринберг нахмурился. --
Если они задумают убить нас, то, полагаю, воспользуются для этого более
простыми средствами, чем ложь о составе воздуха.
-- Я не осуждаю, -- сказала Дженнифер. -- Я тоже не слишком доверяю им.
Кроме того, у них есть нечто, что нам нужно. Я лишь надеюсь, что у нас
найдется то, что нужно им.
-- Способ добиться того, чтобы они жили в мире, независимо от того с
кем они ложатся в постель. Я думаю, это их вполне удовлетворит. У тебя
случайно не завалялось чего-нибудь подобного?
-- Позволь мне посмотреть. -- Дженнифер проверила карман в своем
комбинезоне, затем трагически покачала головой. Гринберг фыркнул. Дженнифер
спросила: -- Не пойти ли нам посмотреть, что мы сможем сделать для наших
отдаленных предков, освобожденных от своих оков, и, может быть, заодно и для
себя?
-- Это было бы неплохо, -- откликнулся Гринберг, и они проследовали в
шлюз. Оказавшись внутри, они первым делом постарались осмотреться. Корабль
Великих был такой большой, что Дженнифер ощущала себя так, будто "Смиренный
Гарольд" нечаянно приземлился в середине городка приличных размеров.
Вооруженный зелено-синий фойтанец стоял, ожидая их. Дженнифер уже
утомили чужеземцы, размахивающие оружием по поводу и без повода. Однако
конца очереди желающих взять ее на мушку пока не было видно, что и
раздражало Дженнифер больше всего. Великий подвел людей к пустой
металлической стене. Он слегка стукнул по ней. Открылась дверь в небольшое
помещение. Конвоир загнал людей внутрь, после чего вновь стукнул по стенке,
и маленькое помещение перенеслось в другое место.
Солут Мек Кем уже ожидал их.
-- Ладно, создания, мы будем торговаться? -- сказал он. -- Что вы
можете нам предложить, чтобы мы отдали вам копии этих других созданий вашего
вида, которые в данный момент находятся в наших банках данных?
-- Это еще не все, -- сказала Дженнифер. -- После того как мы получим
эти копии, мы хотим, чтобы вы стерли оригиналы, которые хранятся в ваших
банках данных. Конечно, если это не причинит древним людям каких-либо
страданий. Это возможно?
-- Да, возможно, но почему мы должны это делать? -- резонно спросил
Солут Мек Кем. -- Я повторяю: что вы предложите в обмен за эту услугу?
Поторопитесь. Я не склонен торговаться с созданиями. Если бы не та роль,
которую вы сыграли в затягивании начала сражения, результат которого
неизвестен, уверяю вас, я бы не стал тратить на вас свое драгоценное время.
-- О, охотно верю, -- согласилась Дженнифер. -- Все ваши виды в этом
похожи. Если бы вы только могли стать хоть чуточку более беззаботными...
-- Что именно вы от нас хотите? -- спросил Гринберг. -- У меня есть
товары с Одерна и товары, произведенные людьми. Я также могу дать вам
информацию о том, как выглядит эта часть галактики в настоящее время.
Скажите лишь, что вас интересует.
-- Создания, на эти вещи могли бы польститься копии ваших сородичей. Но
меня эта дребедень не сможет склонить к тому, чтобы стереть образцы с наших
матриц. Очевидно, ваш род является частью галактики, о которой нам
потребуется хорошая информация. Если вы полагаете, что мы откажемся от такой
информации, то вы заблуждаетесь.
-- Я рассказал вам, что у нас есть, -- медленно проговорил Гринберг.
Дженнифер почувствовала, что ее брови непроизвольно нахмурились. Ей не
хотелось оставлять в руках фойтанцев никаких следов кроманьонцев.
-- А как вы отнесетесь к такому предложению? -- спросила она. -- Хотите
ли вы, чтобы мы рассказали вам, как жить в мире со всеми современными
фойтанцами, для которых нет ничего лучше, чем увидеть вас всех мертвыми?
-- Создания, если вы сможете рассказать нам, как жить в мире с
водранами, вы сможете просить за это все, что захотите.
Дженнифер опустила взгляд на носки своих ботинок. Если бы только она
была героиней из среднеанглийского романа, то ответ был бы на кончике языка.
Неужели Майлз Форкосиган или Доминик Фландри позволили бы себе стоять молча?
-- Если только... -- тихо начала она, однако мгновение спустя закончила
уже более уверенно: -- Хорошо, возможно, я могу сказать.
-- Тогда давай, создание, действуй. Расскажи мне, как я могу жить в
мире с теми, к кому испытываю инстинктивную антипатию. Научи меня. Я готов
впитывать очарование твоей мудрости.
Квопилл использовал иронию подобно дубине.
-- В действительности я не могу сказать вам это определенно, -- сказала
Дженнифер. -- Но, возможно, всего лишь возможно, я смогу предложить вам
путь, идя по которому, вы найдете ответы на свои вопросы сами, если только
действительно хотите этого. -- Во всем этом деле был один тонкий момент, и
она знала это. Если бы квопиллы и водраны хотели сражаться, они бы
сражались, и добрые намерения так и остались бы лишь добрыми намерениями.
-- Продолжай. -- Солут Мек Кем, похоже, пока не желал высказываться на
этот счет.
-- Хорошо. Вы уже знаете, что фойтанцы с Одерна доставили сюда людей, а
именно нас, потому что сами они не могли проникать внутрь того, что они
называли Великим Неизвестным, -- области, окружавшей ваш корабль.
-- Да, мы сделали так, чтобы любопытные водраны не могли бы мешать нам.
-- Отлично. -- Дженнифер продолжила: -- Причина, по которой фойтанцы с
Одерна доставили меня сюда, состоит в том, что среди моего народа я являюсь
экспертом по древней форме литературы, называемой научной фантастикой. Это
такой вид литературы, которая в чистом виде основана на экстраполяции
какого-либо из реальных событий настоящего, умышленно взятого в крайних его
формах, или рассматривает предположение, про которое известно, что оно
реально неосуществимо, и далее рассматривается, что произойдет, если это
нереальное предположение вдруг осуществится.
Солут Мек Кем передернул ушами.
-- С какой стати меня должно заботить то, что создания предпочитают
тратить время, обсуждая невозможные предположения? Такая пустая трата
времени поражает меня, но мы не собираемся терять время с недофойтанскими
созданиями.
-- Непонятно, почему вы считаете это пустой тратой времени. --
Дженнифер пыталась переубедить фойтанца: -- Ведь вы же учитываете
возможность возникновения непредвиденных обстоятельств, когда разрабатываете
военные планы, не так ли?
-- Конечно, -- подтвердил Солут Мек Кем.
-- Я в том не сомневалась. Если вы в чем-то и походите на людей, так
это в том, что строите свои планы даже для тех случаев, которые, как вы
надеетесь, не произойдут. Кроме того, иногда, вы можете извлечь для себя
пользу из этих невероятных планов, даже если вы непосредственно не
использовали их. Права я или нет?
-- Ты права. Как ты можешь быть не права в этом случае? Конечно, данные
могут оказаться уместными в несколько иной конфигурации, чем представлялось
первоначально. Любой расе с минимумом умственного развития необходимо
придумывать программное обеспечение для баз данных, чтобы изучать различные
варианты.
-- Солут Мек Кем, сделайте мне еще одно одолжение, если можно,
объясните мне, что подразумевается под словом, которое ваша программа
перевода использует для термина _фантастика_.
Великий задумался.
-- Оно означает что-то вроде: "рассказы для ушей малышей". Другим
синонимом может быть: "бессмысленные рассказы".
Дженнифер кивнула. Большинство рас думают подобным образом.
Для таких рас единственным переводом слова "фантастика" является слово
"ложь".
-- Нам удается извлекать из фантастических рассказов гораздо больше,
чем фойтанцам. Да, мы используем рассказы, содержащие неправду, для
развлечения, но еще мы используем их для того, чтобы пролить свет на
некоторые аспекты нашего характера. Кроме того, эти рассказы помогают нам
развивать свою интуицию.
-- И что? -- спросил Солут Мек Кем. -- Какое отношение интуиция
созданий имеет к такой серьезной проблеме, какую представляют собой водраны?
-- Прошу вас еще немножечко терпения. Более тысячи лет назад, в те
времена, когда люди только начинали развивать технологическое общество, они
также развивали вид литературы, который получил название "научная
фантастика".
-- Это противоречие терминов меня поражает, -- заметил Солут Мек Кем.
-- Как могут бессмысленные рассказы основываться на науке?
-- Научная фантастика -- это вовсе не бессмысленные рассказы. --
Дженнифер подумала, что Солут Мек Кем говорит совсем как какой-нибудь
современный литературный критик. -- Это скорее описание возможных вариантов
поведения при выполнении непредвиденных действий. Ее можно воспринимать как
метод проведения мысленных экспериментов и проектирования, когда у тебя нет
всех необходимых достоверных данных, и в этом случае недостающую часть
приходится заменять воображаемыми данными. Например, вы, квопиллы, не
обладаете надежными данными о совместной жизни с водранами; все, что вы
знаете, это то, как убивать друг друга. Поэтому в данном случае вам
понадобится все воображение, на которое вы только способны, и вам нужно
найти способ сконцентрировать его. Если воображение является светом, то,
рассуждая в терминах научной фантастики, вам нужна для него линза.
-- Я думаю, что весь наш разговор пустая трата времени.
Похоже, Солут Мек Кем начал терять терпение.
-- Тогда позвольте мне сказать вам вот что, -- быстро заговорила
Дженнифер, пока он окончательно не оборвал ее. -- Фойтанцы с Одерна нашли
меня и доставили сюда именно из-за того, что я эксперт в такого рода
литературе.
-- Слабости водранов не могут служить рекомендацией. -- Солут Мек Кем
стоял на своем, и она поняла, что проигрывает.
Неожиданно на помощь пришел Бернард Гринберг.
-- Солут Мек Кем, давайте посмотрим на результаты. Пока сюда не прибыла
Дженнифер, вы на протяжении двадцати восьми тысяч лет находились в состоянии
сна. Фойтанцы с Одерна не могли приблизиться и проникнуть в Великое"
Неизвестное. А теперь посмотрите, сколько всего произошло после того, как
Дженнифер появилась на Гилвере.
Дженнифер положила свою ладонь на руку Гринберга. Это вполне в его духе
-- преуменьшать свою роль, чтобы сдвинуть работу с мертвой точки.
Солут Мек Кем открыл рот, но, ничего не сказав, закрыл его. Похоже,
Гринбергу удалось в какой-то мере заставить его задуматься. Наконец он
заговорил:
-- Когда в качестве аргумента приводятся реальные результаты, его
всегда трудно опровергнуть. Хорошо, я согласен посмотреть некоторые из
образцов вашей так называемой научной фантастики. Если я сочту, что их
содержание в какой-то степени совпадает с нашей теперешней ситуацией, я
выполню ваши пожелания, верну вам копии ваших созданий из наших банков
данных, уничтожив при этом оригиналы.
Дженнифер стиснула зубы. "Пан или пропал", -- подумала она. Она стала
перебирать в уме все ею прочитанное, лихорадочно пытаясь сообразить, какие
рассказы дать Солут Мек Кему для оценки. Она спросила Великого:
-- Могу я поговорить с Айсур Айсур Русом с исследовательской базы
фойтанцев с Одерна? У него есть программа, которая может переводить на ваш
язык с языка, на котором написаны эти истории и на котором люди больше не
говорят.
-- Сперва научная бессмыслица или бессмысленная наука, не знаю, какое
из этих двух определений точнее. А теперь ты еще хочешь приплести сюда и
водранов, -- проворчал Солут Мек Кем. -- Ладно, создание, делай то, что
считаешь необходимым. Если уж я опустился до переговоров с недофойтанцами,
как могут водраны запачкать меня больше? Говори. Твои слова будут переданы
по назначению.
-- Айсур Айсур Рус? -- спросила Дженнифер. -- Ты здесь?
Ответ пришел непонятно откуда.
-- Так как это голос переводчика, то ты, должно быть, человек. Кто ты и
что тебе надо?
-- Это Дженнифер, -- ответила она. -- Ты можешь передать на "Месть"
программу, которую вы использовали на Сагусе для чтения среднеанглийской
научной фантастики? Ты полагал, что, изучив ее, сможешь разгадать тайну
Великого Неизвестного. Теперь Великие надеются, что с ее помощью они смогут
понять, как не допустить возобновления Самоубийственных войн.
Она знала, что преувеличивала надежды Великих, но не больше, чем это
было необходимо для того, чтобы договориться, затратив минимальные усилия.
-- Я перешлю программу. Мне было бы интересно знать мнение Великих
относительно этой странной дисциплины, изучаемой людьми.
-- Не тебе одному, -- заметила Дженнифер.
Солут Мек Кем бросил быстрый взгляд на какой-то предмет, очевидно
контрольное устройство, и через секунду сказал:
-- Отлично, программа получена. На каком материале мы должны ее
опробовать?
-- Я размышляю над этим, -- ответила Дженнифер. -- Я дам вам три
образца. Вы узнаете из них, что люди тоже имеют два пола, причем они, как и
вы, сохраняют свой пол на протяжении всей жизни. Автор романа "Левая рука
тьмы" размышляет о последствиях обнаружения планеты людей, генетически
сконструированных так, чтобы быть гермафродитами.
-- Это не соответствует в точности нашему случаю, но я могу посмотреть,
насколько это может относиться к делу. Это не та тема, которую мы положили
бы в основу литературного произведения.
-- Виды отличаются друг от друга, -- сказала Дженнифер, добавив про
себя: "Вы, возможно, знали бы больше об этом, если бы только не вырезали все
виды, которые смогли обнаружить".
-- Ты говорила о трех работах, а что за две остальные?
-- Одна "Идиоты на марше", в которой рассмотрены возможные последствия
некой социальной политики, популярной во времена автора романа. События,
которые описываются, в действительности не произошли. И я уверена, что
Корнблуз -- автор надеялся, что они не произойдут. Он использовал эти
события лишь для того, чтобы выразить свое отношение к некоторым
предрассудкам, распространенным в обществе. Использование для этой цели
научной фантастики иногда особенно эффективно.
Она ждала, что Солут Мек Кем что-нибудь скажет по этому поводу, но он
только следил за ней своими темно-зелеными глазами. Поэтому она продолжила:
-- Третий рассказ называется "Ястреб среди воробьев". Он предостерегает
от трагических последствий, которые могут возникнуть, когда некто,
вооруженный передовыми технологиями, попадает на планету со слабо развитым
технологическим уровнем.
-- Да, это уместно по отношению к нам, -- сказал Солут Мек Кем. -- И
опять это не та тема, которую мы бы выбрали для художественного
произведения. Я посмотрю эти работы. Я, кроме того, рассмотрю предпосылки,
из которых они исходили и которые, насколько я могу судить, должны быть
сутью того, что ты пытаешься предложить мне.
-- Точно, -- согласилась Дженнифер, испытывая в некоторой степени
облегчение от того, что Великий понял, что представляет собой ее товар.
-- На этом закончим. Вы свободны. Я свяжусь с вами после того, как
оценю эти документы. Советую вам до этого времени оставаться на борту вашего
корабля, чтобы не быть уничтоженными одним из моих собратьев, которые
обладают меньшей терпимостью по отношению к паразитам, чем я. Охрана
проводит вас.
Всю обратную дорогу на "Смиренный Гарольд" Дженнифер буквально кипела
от злости. Самое худшее в этом было то, что, она знала, Солут Мек Кем
старался помочь. Великие просто не знали, как вести себя с теми, кто не
похож на них. Поэтому неудивительно, что они начали сражаться, когда в их
среде произошел раскол на квопиллов и водранов, также неудивительно, что они
продолжали сражаться до тех пор, пока у них были на это силы.
Единственное впечатление, которое она получила о "Мести", была открытая
область вокруг "Смиренного Гарольда", которую она уже видела. По пути им
встретились всего лишь двое фойтанцев, не считая охраны. Она тут же решила,
что это только к лучшему. Глядя на то, как они автоматически сделали по
направлению к ней пару шагов, Дженнифер поняла, что, если бы не охрана, они
бы на нее напали Возможно, они решили, что Дженнифер и Гринберг -- пленные.
По крайней мере, такая мысль должна была прийти в голову исходя из поведения
охраны. Поэтому ей даже не хотелось выяснять, что произойдет, если они
пойдут в неправильном направлении.
Из шлюза донеслось плавное шипение, и Дженнифер наконец позволила себе
расслабиться. Хотя если рассуждать логически, то ничего не менялось.
Находясь на борту "Смиренного Гарольда", она была во власти Великих в той же
степени, что и вне его. Но логика тут была бессильна. Защитные системы
земного корабля выглядели достаточно надежными независимо от того, насколько
призрачной была на самом деле.
-- Хочу спросить у тебя, -- сказал Гринберг. -- Положим, тебе удастся
убедить древних фойтанцев, что ты нашла для них ответ на вопрос: "Что
делать?", а как быть с аналогичной проблемой их юных кузенов? У современных
фойтанцев не будет этого ответа. Ты хочешь, чтобы две стороны жили в мире,
одна же сейчас по-прежнему готовится к войне.
-- Ты прав, -- Дженнифер сделала два шага туда, два шага обратно, самое
большее, что она могла сделать в тесном жилом отсеке. -- Я поговорю с Айсур
Айсур Русом, у него все-таки есть опыт работы с понятиями, которые я продаю.
Если кто-нибудь из них и заинтересуется, то только он.
-- А может, все-таки Воскоп В Вард? -- лукаво спросил Гринберг.
Дженнифер сделала круглые глаза;
-- Нет уж, спасибо
Как это иногда случается, Айсур Айсур Рус вышел на связь первым.
Дженнифер рассказала ему о соглашении с Великими, зная, что в это время
Солут Мек Кем или один из его помощников наверняка подслушивают их. В
заключение она сказала:
-- Ты один из немногих среди вашего народа, кто считает, что идеи
научной фантастики могут помочь вам здесь, на Гилвере, и ты можешь оказаться
прав. Считаешь ли ты, что ваши современные фойтанцы могут применить этот вид
творческой экстраполяции к проблемам возможности ужиться с квопиллами?
-- Это... хороший вопрос, -- медленно произнес Айсур Айсур Рус. -- Если
ответ окажется утвердительным, то его автор, несомненно, заработает себе на
этом хорошую репутацию. -- "Ты имеешь в виду, что ты эту репутацию
заработаешь", -- подумала Дженнифер. Айсур Айсур Рус между тем продолжал: --
Если, с другой стороны, ответ будет отрицательным, через некоторое время
вновь начнутся Самоубийственные войны, с этой точки зрения не может быть
большей вины, кроме как переложить вину на тех, кто выживет.
-- В таком случае я перешлю тебе те же материалы, которые дала Солут
Мек Кему, -- предложила Дженнифер. -- Возможно, ты сможешь воспользоваться
ими. Если и не удастся изменить мнение Павасар Павасар Рэса, то, может,
удастся хотя бы заставить его усомниться.
-- Какими материалами ты снабдила Великого? -- спросил Айсур Айсур Рус.
Дженнифер рассказала ему. -- У меня почти все они есть, только "Ястреб среди
воробьев" не сохранился. Мы выкрали тебя до того, как ты смогла обсудить
литературные ловушки излишнего доверия к передовым технологиям. Хотя там и
действуют чужеземцы, я нахожу это произведение довольно интересным. "Идиоты
на марше" -- это взгляд на окружающее, подобный фойтанскому взгляду на
основу поведения в трудных обстоятельствах, на то, чего мы никогда не должны
допустить, -- выбраковку рода. Вот что составляет основу этой истории.
-- Айсур Айсур Рус, должна признать, что ты заслуживаешь пятерки за мой
курс, -- похвалила Дженнифер.
-- Из твоих уст я должен принять это как комплимент. Мой народ
неоднократно говорил -- и в переговорах, которые ты слышала, и в гораздо
большем количестве бесед, когда ты не присутствовала, -- что они не
представляют, как смогут ужиться с квопиллами. И я до сих пор не могу
представить себе, как мы сможем этого достичь. Тем не менее, возможно, тебе
удастся снабдить нас инструментом, с помощью которого мы сможем
сконцентрировать наше воображение на решении этой сложной проблемы. Если это
случится, то все фойтанцы будут твоими должниками.
-- Знаешь, это не совсем то, что следует говорить торговцу.
-- Наверное, да. Тем не менее в настоящее время ты не в состоянии
воспользоваться моими словами. Ты пришлешь мне "Ястреба среди воробьев"?
Дженнифер при помощи компьютера передала книгу на Гилвер. Она заметила:
-- Знаешь, Айсур Айсур Рус, если удастся избежать сражения, ты вполне
сможешь быть послом Одерна у Великих. Ты умеешь обходиться со странными
людьми гораздо лучше, чем другие фойтанцы, которые мне встретились. Зэган
Зэган Наг, например, наверняка приказал бы мне прислать ему рассказ
немедленно, вместо того чтобы попросить об этом.
-- Он очень способный, -- решительно сказал Айсур Айсур Рус.
-- Ладно. Пока, -- сказала Дженнифер. Она повернулась к Гринбергу. --
Теперь подождем, что скажут Великие.
-- Я надеюсь, ждать придется недолго, -- ответил он. -- Готов держать
пари, что флот Одерна уже в пути. И насколько далеко от Гилвера находятся
рофголанцы? Сейчас, может быть, впервые, я ничего не имею против того, чтобы
нас прервало переговорное устройство.
-- Это намек?
-- Ты можешь предложить лучший способ скоротать время? -- спросил
Гринберг.
-- Теперь, когда ты сказал об этом, нет, -- призналась Дженнифер.
Переговорное устройство не прервало их. Хотя, как и Гринберг, Дженнифер
была почти уверена, что это произойдет.
* * *
-- Вы должны явиться ко мне немедленно, -- сказал Солут Мек Кем так
резко, словно он был Зэган Зэган Нагом Дженнифер и Гринберг, обменявшись
быстрыми обеспокоенными взглядами, торопливо направились к шлюзовому
отверстию. До этого резкого приказа переговорное устройство молчало тридцать
шесть часов. Солут Мек Кем составил свое мнение о работах, которые ему дала
Дженнифер. Каким бы оно ни было, он не спешил сообщить его людям.
Фойтанская охрана ждала их у выхода. Дженнифер не могла с уверенностью
сказать, те же это охранники, которые сопровождали ее к Солут Мек Кему в
прошлый раз, или другие. Охрана не проронила ни слова и не дала никакого
ключа к разгадке. Жест _пройдемте_ оружием -- и все. Одна из самых приятных
вещей на планетах людей, подумала Дженнифер, состоит в том, что, бывает,
неделями в тебя никто не целится.
Она не могла с уверенностью утверждать, что их с Гринбергом провели в
то же самое помещение, в котором они были в прошлый раз. Все пустые комнаты
похожи друг на друга. Но кабинет Солут Мек Кема был действительно тот же.
Однако компания, в которой он находился, довольно сильно отличалась от
предыдущей.
Некоторая разновидность невидимых перегородок, возможно, материальных,
а возможно, и нет, не позволяла кроманьонцам убежать или напасть на
фойтанца. Эти два свирепых представителя вида людей повернули испуганные
лица к Дженнифер и Гринбергу, которых охрана ввела прямо в их в комнату, и
прокричали что-то на языке, столь ж? мертвом, как мамонты.
-- Вы выиграли пари, -- объявил Солут Мек Кем. -- Идея
экстраполирования в соединении с развлечением у нас не развивается, тем не
менее мы быстро ухватили ее. Интересно, сколько других полезных замыслов мы
истребили вместе с создавшими их расами?
Дженнифер и представить себе не могла, что фойтанцы способны
чувствовать вину. Но мгновение спустя Солут Мек Кем развеял заблуждения,
вызванные ее антропоцентризмом, заявив:
-- Ладно, теперь это не имеет значения. Они ушли, и я не сожалею о них.
Владейте этими созданиями... -- Он высунул язык в направлении пары
кроманьонцев. -- Они стерты из наших банков данных; я выполняю условия
сделки. Копии ваши, можете делать с ними все, что пожелаете.
Дженнифер хотела было спросить, может ли она проверить, что данные
действительно стерты, но прикусила язык. Великим при желании не составляло
никакого труда ее обмануть; как она собиралась просмотреть все их базы
данных? Кроме того, этот вопрос непроизвольно разозлил бы Солут Мек Кема, и
к нему могла вернуться его прежняя настороженность по отношению к
представителям других видов.
Вместо этого она, повернувшись к Гринбергу, сказала:
-- Я полагаю, лучшее, что мы можем сделать для этих бедных
кроманьонцев, это усыпить их и устранить таким образом сенсорные перегрузки,
пока эти бедняги еще не успели до смерти перепугаться.
Дженнифер не думала, что это преувеличение; рассказы о примитивных
людях, которые она припоминала, утверждали, что с ними это вполне может
произойти.
Переводчик донес смысл ее слов Солут Мек Кему.
-- Я сделаю это для вас, -- сказал Великий. Он постучал по стене за
своей спиной. Открылась ниша. Он достал из нее оружие, по размерам
существенно меньшее, чем то, которое было у охраны, и направил его на двух
воссозданных людей.
-- Подождите, -- быстро проговорила Дженнифер. Она не знала, используют
ли Великие тот же принцип усыпления, что и современные фойтанцы, но если да,
то пробуждение не очень понравится кроманьонцам. Она достала из кармана свой
собственный парализатор и направила его на мужчину и женщину из далекого
прошлого. Они упали на пол как подкошенные.
-- Давай заберем их на корабль и поместим в криогенный сон, --
предложил Гринберг. -- Я не хочу, чтобы они проснулись и стали прыгать на
стены.
-- Разумное предложение, -- согласилась Дженнифер. Она в первый раз
обратилась к охраннику. -- Уважаемый Великий, не будете ли вы столь любезны,
что согласитесь отнести этих людей на наш корабль? С вашими огромными ростом
и силой вы без труда сможете взять одновременно обоих.
Вся ее лесть ушла впустую. Охранник сказал всего одно слово:
-- Нет.
Она обратилась к Солут Мек Кему. Но от него удалось добиться лишь на
четыре слова больше.
-- Нет. Заботьтесь о них сами.
Дженнифер и Гринберг подошли к кроманьонцам. Что бы ни удерживало
древних людей в этом углу комнаты, оно не помешало пройти торговцам.
Гринберг ухватил потерявшего сознание мужчину под мышки, а Дженнифер взяла
его за лодыжки. Кроманьонец был волосатый, в шрамах, искусанный блохами и
дурно пахнущий. Казалось, он весил не меньше тонны, и Дженнифер была
уверена, что, когда она понесет его, он покажется еще тяжелее.
-- Пошли, -- проворчал Гринберг.
Никто из них не обладал большими навыками в переноске бесчувственных
тел. Фойтанцы-охранники сопровождали их, но ничем не желали помочь.
Протащить обмякшего кроманьонца через узкое отверстие шлюза на "Смиренный
Гарольд" было отдельной и, надо сказать, нелегкой задачей. Тяжело дыша,
Гринберг пропыхтел:
-- Дженнифер, по-моему, ему не помешает еще один заряд. Мы должны быть
уверены, что он не очухается, пока мы ходим за его подругой.
-- Верно.
Дженнифер быстро представила себе все те неприятности, которые
первобытный человек может причинить кораблю, если проснется слишком рано, и
этого было достаточно, чтобы хладнокровно повторить выстрел.
После того как мужчина был погружен в глубокое беспамятство, они
отправились за женщиной. Она была столь же грязная и искусанная блохами, как
и ее напарник, но, к счастью, намного легче. Гринберг опять взялся со
стороны головы.
Ты знаешь, -- сказал он, разглядывая свою ношу, -- если ее хорошенько
отмыть, она может оказаться довольно симпатичной.
-- Может быть, -- согласилась Дженнифер. -- И что?
-- Это облегчает жизнь. -- Заметив, что Дженнифер не отвечает, Гринберг
спросил: -- Не так ли?
-- Существует много ситуаций, когда это лишь затрудняет жизнь, --
сказала Дженнифер. На протяжении нескольких следующих шагов она продолжала
размышлять над сказанным, после чего добавила: -- Хотя в этом случае
потребуется вся помощь, которую она сможет получить. Конкретно для нее, я
полагаю, быть привлекательной скорее является ценным приобретением, чем
недостатком.
Женщина зашевелилась и застонала, когда они дотащили ее до "Смиренного
Гарольда". Гринбергу пришлось усыпить ее вновь, прежде чем они с Дженнифер
принялись протаскивать ее через шлюзовое отверстие. Он предложил:
-- Давай уложим их в криогенный сон, как можно скорей, пока к ним не
вернулась былая резвость.
Процесс криогенного усыпления был разработан так, что занимал немного
времени, на случай если понадобится прибегнуть к нему в непредвиденных
обстоятельствах. Погружая мужчину в криогенную систему, Дженнифер спросила:
-- Что они будут делать, когда мы вернем их в область людей? Трудно
найти желающих иметь дело с первобытными людьми.
-- У меня тоже нет ни малейшего представления, что они будут делать, --
ответил Гринберг. -- Однако я не стал бы так уж о них беспокоиться. Чем бы
ни заниматься, все лучше, чем служить для фойтанцев подопытными кроликами.
-- В этом ты прав, -- согласилась Дженнифер. Переговорное устройство
загудело так, словно было подключено непосредственно к их нервной системе.
-- Нет, черт возьми, только не сейчас, мы даже не закрутили гайки!
Но переговорное устройство проигнорировало просьбу Дженнифер. Слова,
которые оттуда доносились, скорее можно было назвать рычанием, а не речью.
Но переводчику удалось преобразовать это рычание в бесстрастный
испанглийский.
-- Ответьте мне, вы, зловонные недофойтанские создания. Когда вас
удостаивает беседы Воскоп В Вард, вы должны воспринимать это как большую
честь.
-- О, подождите минуту, -- сказала Дженнифер, наслаждаясь разрешением,
которое ей давали тысячи километров, отделяющие ее от главнокомандующего
рофголанцев. Только когда защитная оболочка, укрывающая кроманьонцев была
помещена в грузовой отсек, Дженнифер соизволила обратить внимание на
переговорное устройство.
-- А теперь, Воскоп В Вард, мы вас слушаем, что вы хотели?
-- Все документы, которые вы переслали одернцам и квопиллам, -- ответил
Воскоп В Вард.
-- О! -- сказала Дженнифер. -- Да, конечно, мне это не трудно. Я бы
сделала это раньше, но мне не пришло в голову, что они могут заинтересовать
вас, Воскоп В Вард. Сами знаете, вы ведь всегда показывали, что не видите от
людей никакого прока.
"Ты вообще ни в ком не видишь никакого прока", -- заметила она про
себя.
Главнокомандующий прорычал:
-- Если у моих потенциальных родственников и у моих врагов есть эта
информация, я тоже должен быть посвящен в нее. Объясните мне, почему одернцы
и квопиллы заинтересовались этими излияниями недофойтанцев.
-- А ты мне нравишься, Воскоп В Вард, -- нежно сказала Дженнифер. Но
решив, что надо приложить максимум усилий к тому, чтобы избежать
возобновления Самоубийственных войн, она объяснила ему концепции, заложенные
в жанр научной фантастики, и ее возможные применения в данном случае. Воскоп
В Вард был злобным, но отнюдь не тупым. Дженнифер закончила: -- Книги,
рассказы содержат примеры, которые могут направить ваши мысли в нужное
русло.
Воскоп В Вард некоторое время хранил молчание. Наконец он заговорил:
-- Эта новая концепция должна быть проанализирована. Мы на Роф Голане
пишем и декламируем саги о великих воинах прошлого, но у нас нет ничего,
подобного организованному распространению фальсификаций, которые вы
называете фантастикой, даже если изображать в ней все так, как будто это
было на самом деле.
-- Позволь мне узнать твое мнение после того, как ты посмотришь
документы, -- сказала Дженнифер. -- Возможно, тебе также захочется
переговорить с Айсур Айсур Русом. У него довольно сносные способности к
пониманию других рас.
Воскоп В Вард отключился не попрощавшись. "Типичная фойтанская манера",
-- подумала Дженнифер. Тем не менее это не слишком ее огорчило, рофголанцы
не отрицали предложенной ею концепции: попытаться при помощи научной
фантастики экстраполировать способы, которыми квопиллы и водраны могли бы
жить вместе, в одной галактике. С его стороны это был прекрасный жест.
-- Ну все, первобытные люди уложены и заморожены. Если предположить,
что нам удастся улететь отсюда, и если предположить, что по дороге мы не
угодим в какую-нибудь ловушку, оставшуюся после Самоубийственных войн, то у
нас не должно быть никаких сложностей с доставкой их на Сагус, -- размышлял
Гринберг.
-- Сагус? Почему Сагус? -- спросила Дженнифер.
-- Одна причина заключается в том, что это планета, на которой ты
живешь. Другая -- университет, в котором ты преподаешь, на мой взгляд, очень
неплохой. -- Он дождался от Дженнифер подтверждающего кивка, после чего
продолжил: -- Следовательно, в нем есть хорошие антропологи. Я думаю, они
лучше других подходят для того, чтобы рассказать нашим непреклонным
пассажирам, как изменился мир с тех пор, как они видели его в последний раз.
-- Может, это и разумно, -- признала Дженнифер.
-- Кроме того, на Сагусе есть представительство торговой гильдии. --
Гринберг вновь подождал ее кивка. -- В этом случае мне надо сделать там пару
дел. Во-первых, я должен рекомендовать тебя на представление звания
капитана. -- Видя, что Дженнифер собирается возразить, он предупреждающе
поднял руку. -- Ты заслуживаешь его, и ты должна получить его, и ты пойдешь
и получишь его. Если мы справимся с нашим делом здесь и сейчас, я должен
отблагодарить тебя за твою компетентность. И мы продемонстрируем прибыль, и
большую прибыль. Ты заслужила все это.
-- Хорошо. -- Единственное, о чем Дженнифер сейчас действительно
мечтала, это вернуться к своей исследовательской и преподавательской работе,
хотя теперь уже знала, что никогда не мешает иметь кое-что про запас.
Прервав свои размышления, она спросила:
-- Ладно, это одно дело, но кто-то тут говорил про пару?
Гринберг некоторое время колебался.
-- Другая причина, состоит в том, что я решил перебазироваться на
Сагус. Конечно, если ты захочешь, чтобы мы после возвращения жили вместе.
-- О... -- Дженнифер чувствовала, что на ее лице, как в зеркале,
отражается, то замешательство, которое она сейчас испытывала. Причем это
замешательство выразилось в виде дурацкой усмешки, перекосившей ее лицо. Она
поспешила обнять Бернарда, чтобы хоть как-то скрыть неловкость. -- Конечно!
-- Ты знаешь, я не хочу, чтобы ты прыгала ко мне в объятия, как в омут,
-- серьезно сказал он. -- Я не собираюсь прекращать полеты, а это значит,
что нам придется надолго разлучаться. Так как я понимаю, что ты скорее всего
останешься в университете.
Дженнифер пожала плечами.
-- Ладно, давай решим, как лучше, когда действительно сможем решать.
Это все, что мы можем сделать -- это все, что вообще кто-либо может сделать.
Сейчас меня беспокоит только одна проблема, та, которая удерживает нас в
фойтанской области.
-- Звучит разумно, -- согласился Гринберг. -- Люди, которых преследуют
неприятности, обычно приписывают их действию высших сил. -- Он зевнул. -- Я
не отказался бы и сам залечь в криогенный сон. Я настолько отстал от графика
нормального сна, что полагаю -- это единственный способ наверстать
упущенное. Не попытаться ли нам нагнать то, что можно?
-- Когда идея пойти спать кажется более привлекательной, чем идея лечь
в постель, означает ли это, что романтика начинает исчезать? -- спросила
Дженнифер. В этот момент Гринберг как раз стягивал рубашку. Он скомкал ее и
бросил в Дженнифер. Она ловко отбила ее в сторону, разделась и устроилась на
своем матрасе. В эту секунду ее не волновала романтика, она думала лишь о
том, насколько она устала. Гринберг дал компьютеру указание погасить свет.
Дженнифер заснула мертвым сном.
* * *
Переговорное устройство вернуло Дженнифер и Гринберга к жизни примерно
после пяти часов сна. Этого как раз хватило, чтобы почувствовать себя
невыспавшимися. Из динамика грохотал голос фойтанца.
-- Люди, ответьте, -- перевел переводчик.
-- Ну что еще стряслось, Воскоп В Вард? -- спросила Дженнифер, продрав
глаза и с тоской подумав о чашечке кофе.
-- Это не Воскоп В Вард. С вами говорит Йулвот Л Риит.
Главнокомандующий приказал мне дать экспертную оценку вашей концепции
научной фальсификации.
Дженнифер стало интересно: это что -- изыски переводчика или же Воскоп
В Вард, перечитавшись среднеанглийской фантастики, заразил подобными
словечками своего несчастного адъютанта. Впрочем, это не имело особого
значения.
-- И каково твое мнение, Йулвот Л Риит?
-- К моему удивлению, она произвела на меня глубокое впечатление, --
ответил фойтанец с Роф Голана. -- Эти книги служат тому, чтобы сделать
экстраполяцию приятным занятием и, кроме того, что удивительно, в них
приводятся логические размышления о последовательности предположений, про
которые известно, что они должны быть ложными. Нечто, возможность чего я
никак не могу представить.
-- Значит, ты думаешь, что научная фантастика поможет найти решение,
которое позволит вам жить вместе с квопиллами с "Мести"? -- с надеждой
спросила Дженнифер.
-- Да, то что вы называете научной фантастикой, возможно, позволит нам
найти такое решение, -- подтвердил Йулвот Л Риит. -- Я считаю это большим
достижением. Такое же мнение и у главнокомандующего Воскоп В Варда, хотя мы
никогда не могли предположить, что...
Голос Йулвот Л Риита исчез из динамика. Секунду спустя вместо него
послышался другой фойтанский голос.
-- Люди, говорит Солут Мек Кем. Нами обнаружены корабли, появляющиеся
из гиперпространства в непосредственной близости от планеты. Ваше
присутствие подвергает риску защитные системы "Мести", не говоря уже о том,
что ваши двигательные установки могут быть использованы как самоубийственное
оружие против нашего корабля. Вы должны немедленно покинуть нас.
-- Конечно, Солут Мек Кем, -- согласился Гринберг. -- Сейчас я отдам
приказ компьютеру...
-- Посмотри на экран, -- вскрикнула Дженнифер. Гринберг посмотрел. От
удивления его глаза расширились. "Месть" уже была в нескольких километрах от
них, и ее изображение на экране быстро уменьшалось. Когда Солут Мек Кем
сказал _немедленно_, он не бросал слов на ветер.
-- Потом попробуем разобраться, если, конечно, наши приборы смогут дать
ключ к разгадке, как они это сделали, -- пробормотал Гринберг. -- Хм,
немедленно, хотя, я думаю, нужен очень сильный удар, чтобы, отбросить нас на
такое расстояние от "Мести".
Дженнифер не стала с ним спорить. "Месть" в настоящий момент была самой
крупной мишенью в системе Гилвера. Нет, все же второй по размерам, еще
большая -- это был сам Гилвер, который находился под ними.
-- Мы можем контролировать переговоры между кораблем и землей? --
поинтересовалась Дженнифер.
-- Конечно, как я сам не сообразил.
Первый же сигнал, который поймал приемник "Смиренного Гарольда", был
настолько сильным, что входные каскады перегружались.
-- Солут Мек Кем с борта "Мести" вызывает базу на Гилвере. Мы будем
обороняться только в течение двух оборотов вокруг Гилвера. За это время вы
должны убедить свои корабли прекратить сражение так, чтобы мы вместе с
вашими лидерами могли экстраполировать пути, при которых нам не придется
уничтожать друг друга. Если они после этого продолжат свои атаки, мы нанесем
удар, который посчитаем необходимым. Мы вас предупредили.
-- У нас получилось! -- воскликнула Дженнифер.
-- Возможно, у нас и получилось. -- Гринберг был настроен менее
оптимистично. -- Давай послушаем, что ответит Павасар Павасар Рэс.
Ответ не заставил себя долго ждать.
-- Прибывшему фойтанскому флоту приказываю прекратить огонь, -- властно
скомандовал Павасар Павасар Рэс. -- Говорит Павасар Павасар Рэс с Гилвера. Я
говорю без какого-либо принуждения. Известно, что Самоубийственные войны
возникли из конфликта между нашим видом фойтанцев и квопиллами. И известно
также, что если нам не удастся найти с ними общий язык, то Самоубийственные
войны возобновятся; после этого земные объятия могут поглотить всех нас, и
будет так, как будто наша раса никогда не существовала. Давайте попробуем
договориться, найти какие-либо иные пути, прежде чем начнем сражаться.
Гораздо более громкий пронзительный голос последовал после голоса
Павасар Павасар Рэса.
-- Это говорит Воскоп В Вард, главнокомандующий войсками Роф Голана.
Заявляю, что время для сражения еще не настало, кто осмелится противоречить
главнокомандующему? Слушайте и повинуйтесь, мои собратья с Роф Голана!
-- Ты думаешь, они услышат? -- спросила Дженнифер.
-- Не знаю. -- Гринберг бросил взгляд на радар. Дженнифер сделала то же
самое. Экран был заполнен кораблями. Все они держали курс прямо на Гилвер,
или даже скорее на "Месть", которая висела над планетой на стационарной
орбите как раз над тем самым местом, где находилась территория Великого
Неизвестного и исследовательская база фойтанцев. Он снова бросил взгляд на
радар и покачал головой. -- Я не намерен ни ждать дальше, ни выяснять.
Компьютер, провести предстартовую подготовку гиперпривода, направление прямо
противоположное этим приближающимся кораблям.
-- Подготовку начал, -- отрапортовал компьютер.
Гринберг надеялся украдкой улизнуть с места готовящегося сражения. Пока
никто не обратил на "Смиренного Гарольда" внимание, на все про все у него
оставалось меньше минуты. Из переговорного устройства раздался голос
фойтанца.
-- Корабль людей, говорит Солут Мек Кем. Почему вы собираетесь покинуть
эту звездную систему? Отвечайте немедленно или смело смотрите в лицо
последствиям.
Когда фойтанец говорит _смотрите в лицо последствиям_, он подразумевает
_ройте себе могилу и прыгайте туда_.
Гринберг ответил.
-- Когда вы оттолкнули нас от своего корабля, Солут Мек Кем, вы
оставили нас прямо перед дверью, через которую хлынут современные фойтанцы,
если они решатся на атаку. Мы не можем защитить себя, это судно торговое, а
не военное. И в любом случае это не наша война. Если бы вы оказались на
нашем месте, то что бы предприняли?
-- Экстраполируйте, пожалуйста, -- добавила Дженнифер, зная, что
фойтанцы применяют по отношению к другим народам единственный способ:
надевают на другие народы туфли после того, как тем они уже ни к чему.
Солут Мек Кем молчал. Дженнифер заметила, что скрипит зубами, и
попытались взять себя в руки. Как тут же выяснилось, безуспешно. Корабль
Великих мог разделаться с "Смиренным Гарольдом" с той же легкостью, с какой
человек прихлопывает комара.
-- Самонаводящиеся ракеты! -- раздался вопль компьютера.
-- Это не с "Мести", -- отметил Гринберг, бросив беглый взгляд на
экран. -- Это с одного из кораблей, которые только что вынырнули из
гиперпространства.
-- Мы успеем перейти на гиперпривод прежде, чем они нас настигнут? --
спросила Дженнифер.
-- Нет, -- одновременно ответили и Гринберг и компьютер.
Дженнифер наблюдала на экране радара, как приближаются ракеты. За ними
летели еще и еще, но они уже были не в счет. "Смиренный Гарольд" не успеет
развить скорость, достаточную для преодоления гипербарьера прежде, чем его
настигнут первые ракеты. Некоторые фойтанские пилоты, даже не выяснив, что
это за корабль, спешили нажать на гашетку -- слишком спешили.
Неожиданно, безо всякого предупреждения, ракеты замерли на месте.
Гринберг вскрикнул и заколотил кулаками по бедрам.
-- Корабль людей "Смиренный Гарольд" вызывает "Месть". -- В голосе
Дженнифер чувствовалось волнение. -- Благодарю вас.
И опять ответа не последовало. Меньше чем через полминуты "Смиренный
Гарольд" миновал гипербарьер.
* * *
Снег падал на землю, придавая пейзажу некоторую сумрачность. Вдали
сияли белоснежные вершины гор. Ледник сползал с них в ближайшую долину,
подобно замороженному торчащему языку. Овцебык и несколько темных точек, в
которых, внимательно вглядевшись, можно было распознать мамонтов, медленно
двигались по этой равнине.
Дженнифер била мелкая дрожь. Синтетические меха и кожа, которые были на
ней, оказались не слишком теплыми. Ее руки без перчаток уже давно покрылись
"гусиной кожей". При дыхании из ее ноздрей валили клубы пара.
-- Лучше бы им поспешить, пока я совсем не замерзла, -- проворчала она,
при этом вокруг ее головы образовалось миниатюрное облако.
-- По-моему, они переборщили с реализмом, -- заметил Гринберг, клацая
зубами.
На земле, в нескольких шагах от них, лежали два человека, которых
вернули из фойтанской области. Кроманьонцы вот-вот должны были очнуться от
криогенного сна. Антропологи Сагусского центрального университета приложили
немало усилий, чтобы они, когда проснутся, чувствовали себя почти как дома.
Однако когда потребовалось восполнить пробел между плейстоценом и эпохой
космических полетов, кто мог сказать, какие детали окажутся решающими?
Женщина зашевелилась. Несколькими секундами позже начал приходить в
себя и мужчина.
-- Ну наконец-то, -- скрывая нетерпение, выдохнул один из антропологов.
Дженнифер и Гринберг могли поддерживать с ними связь при помощи миниатюрных,
незаметных для постороннего взгляда, радиостанций. -- Помните, вы являетесь
для них связующим звеном, так как вы единственные люди, которых они видели
прежде. Надеемся, все пройдет гладко. Когда они увидят вас здесь, они должны
понять, что они не дома, ну или по крайней мере не совсем дома.
-- Скоро увидим, -- ответила Дженнифер. Сейчас первобытным людям
предстояло выдержать экзамен по адаптации к новым условиям, что было для них
так же трудно, как установить первый контакт с инопланетянами. Кроманьонцам
предстояло изучить даже не теоретически реконструированный древний
индоевропейский язык, который был в четыре раза "моложе" их, а новый,
абсолютно неизвестный.
Мужчина сел первым. Сначала все его внимание было привлечено к женщине.
Когда она тоже открыла глаза и попыталась сесть, его лицо просияло. После
этого он наконец заметил Дженнифер и Гринберга. Что-то затрещал на своем
мертвом языке.
-- Привет. У нас мирные намерения. Надеемся, у вас тоже, -- сказал
Гринберг на испанглийском. Он вытянул руки вперед ладонями вверх, показывая,
что они пустые. Это был один из самых древних мирных жестов, которые знало
человечество. Хотя никто не мог сказать с уверенностью, шел ли этот жест из
эпохи палеолита. Все, что кроманьонцы делали, давало исследователям что-то
новое.
Человек не повторил его жеста, но, кажется, понял его значение. Он
встал и сделал пару шагов вперед, так, чтобы встать между женщиной и
Гринбергом и Дженнифер. После чего вновь заговорил, на этот раз с
вопросительной интонацией. Дженнифер подумала, что скорее всего смысл
сказанного был следующий: "Вы были там, в том странном месте, с теми
монстрами. Теперь вы находитесь здесь. Что происходит?"
-- Время для спецэффектов, о которых мы договаривались, -- прошептала
она в микрофон для антропологов, находящихся снаружи.
Без предупреждения в нескольких метрах от первобытных людей появилась
голографическая проекция фойтанца. Женщина издала пронзительный вопль.
Мужчина тоже закричал, в его голосе смешались страх и ярость. Он дико
озирался, ища камень, чтобы бросить его во врага.
-- Ты! -- командным тоном сказал Гринберг, указывая пальцем на внесшее
смятение изображение, изумительное по правдоподобию. -- Уходи и никогда
больше не возвращайся!
Он принял позу, которая ясно говорила, что у него были все права
приказывать большому синему пришельцу.
Проекция исчезла, как будто ее никогда и не существовало. Мужчина и
женщина завопили опять, на этот раз в изумлении. После чего они подбежали к
Гринбергу, обняли его и принялись колотить по спине. От такого бурного
проявления чувств он зашатался.
-- Они гораздо сильнее, чем думают, -- прохрипел он, пытаясь вырваться
из дружеских объятий.
-- Поздравляю, -- прозвучал в наушниках голос антрополога.
-- Ты теперь всемогущий волшебник.
-- Да ладно вам. -- Гринберг повернул голову. -- О, я вижу, вторая
часть представления на подходе.
По направлению к людям плыли четыре тарелки. Каждая несла по толстому
бифштексу, паре яблок и по горстке спелой клубники. Первобытные люди тоже
обнаружили их несколькими секундами спустя. При этом они возобновили свои
причитания.
Дженнифер перехватила две тарелки, Гринберг две оставшиеся. Дженнифер
дала каждому кроманьонцу по тарелке, после чего отцепила у себя от пояса
пару ножей и также протянула их первобытным людям. Еще один она достала для
себя. У Гринберга был свой. Она отрезала кусок от своего бифштекса, наколола
его на кончик ножа и отправила в рот. С хорошими манерами сейчас можно было
повременить. Ни один из только что проснувшихся людей не признал
металлический нож за то, чем он был, -- они пользовались инструментами из
кости и камня. Но они быстро освоились с новинкой. Мужчина хрюкнул от
восхищения, когда острое лезвие рассекло мясо. Он вновь хрюкнул, на этот раз
от удовольствия, когда первый кусочек попал ему в рот. Дженнифер прекрасно
понимала его чувства. После столь долгого употребления фойтанского корма
есть нормальную еду было особым удовольствием.
Первобытные люди расправились со своими бифштексами в один момент. Они
проглотили клубнику и съели яблоки вместе с сердцевиной. Когда они увидели,
что Гринберг и Дженнифер не захотели есть сердцевины своих яблок, то подняли
вопросительный шум и потянулись к ним. Гринберг не возражал, и они съели их
тоже.
-- Охотники-собиратели не могли позволить себе выбрасывать хоть
какую-то часть пищи в отходы, как бы мала она ни была, -- раздался голос
антрополога.
Мужчина попытался проверить край лезвия на своем большом пальце.
Женщина сказала ему что-то достаточно резкое. С явным нежеланием он протянул
свой нож Дженнифер. Женщина отдала свой тоже.
Дженнифер покачала головой, сделав отталкивающий жест.
-- Нет, оставьте их себе.
Когда до первобытных людей дошел смысл ее слов, они с гиканьем и
ликованием принялись тузить ее, как перед этим тузили Гринберга. Мужчина при
этом умудрился залезть под синтетический мех и стиснуть грудь. Она
оттолкнула его руку. Он не повторил попытки. Дженнифер могла дать ему сто
очков вперед в том, как пользоваться удобным моментом.
Она указала на себя:
-- Дженнифер.
-- Бернард. -- Гринберг проделал то же самое. Глаза мужчины
засветились, он с силой стукнул себя в грудь.
-- Нангар, -- объявил он. Он что-то сказал женщине.
-- Лото, -- сказала та, указав на себя.
-- Интересно, это их имена или это всего лишь означает "мужчина" и
"женщина"? -- сказал антрополог Дженнифер и Гринбергу. -- Ладно, скоро мы
это выясним.
Уроки языка перешли с имен на части тела и названия окружающих
предметов. Нангар, казалось, легче осваивал испанглийские слова, чем Лото.
-- Может, их племена жили неподалеку и говорили на разных языках, --
предположил антрополог. -- Мы думаем, мужчина больше путешествовал по
территории племени, чем женщина, поэтому он, возможно, более опытен в
использовании незнакомых слов, чем она.
Осмотрев окрестности, Нангар заметил удаленное стадо, которое было в
действительности голографической проекцией на не так уж удаленной стенке.
Указав на него вытянутой рукой, он начал что-то быстро-быстро бормотать,
усиленно жестикулируя, похоже, ему пришла в голову идея поохотиться и
устроить пир. Во время своей речи он с надеждой смотрел на Гринберга.
Дженнифер заметила:
-- Бернард, после того, как ты избавил их от этого фойтанца, он
вообразил, что ты можешь все.
Гринберг криво усмехнулся.
-- Каким бы великим волшебником я ни был, не думаю, что мне удастся
сделать съедобным изображение. Может быть, опять пришло время отвлечь его?
Он говорил это в равной степени и для антрополога и для Дженнифер.
Несколькими секундами позже двое ученых -- мужчина и женщина -- вышли
из-за валуна. Они были облачены в современную одежду для холодной погоды.
Нангар и Лото опять заволновались.
-- Друзья, -- сказала Дженнифер успокаивающе. Она подошла, улыбнулась
ученым и похлопала их по спине. Так же поступил и Гринберг.
Первобытные люди сохраняли подозрительность до тех пор, пока женщина не
достала из своего ранца несколько жареных цыплят. Когда она протянула их
Лото и Нангару, то обнаружила, что путь к сердцу кроманьонца лежит через
желудок. Хотя совсем недавно кроманьонцы неплохо перекусили, они сожрали
цыпленка и с голодными глазами обсасывали кости, от которых отказались
ученые.
Женщина, угостившая их, под конец выглядела немного испуганной.
-- Глядя на то, как они едят, становится удивительно, что они не весят
по двести килограммов каждый.
-- Дело в том, что они не говорят тебе, насколько часто, а точнее,
насколько редко им выпадает возможность поесть как сейчас, -- ответил ее
спутник.
Та задумчиво кивнула. Увидев, что между первобытными людьми и людьми,
работа которых заключалась в том, чтобы приучить их к современному миру,
установились дружеские отношения, Дженнифер и Гринберг небрежной походкой
направились к глыбе, из-за которой появились антропологи. Еще несколько
человек ждали у двери, которая была скрыта в валуне. Они приветствовали
торговцев почти с таким же энтузиазмом, какой перед этим выказали Нангар и
Лото. Кто-то, Дженнифер не могла сказать кто именно, позволил своим рукам
забраться туда, куда им лезть не полагалось. Кто бы он ни был, у него не
было уважительных причин, как у Нангара, так как он считался цивилизованным.
Дженнифер с огромным облегчением вновь облачилась в нормальную одежду.
Гринберг уже ждал ее в коридоре у дверей раздевалки.
-- Ты хочешь вернуться через какое-то время и посмотреть, как они
работают с кроманьонцами? Она покачала головой.
-- А ты?
-- Нет, не очень, -- признался он. -- Они хотят, чтобы мы еще несколько
дней оставались на связи на случай, если возникнут затруднения и понадобятся
наши знакомые лица.
-- Я полагаю, это вполне разумно, -- вздохнула Дженнифер. -- Однако,
что мне нравится больше, моя нормальная жизнь вновь начинает налаживаться.
-- Нормальная жизнь? Что это? Я отказался от нее, когда решил стать
торговцем. Но я должен сказать, что то время, которое я провел в области
фойтанцев, было далеко не нормальным, даже если исходить из тех критериев,
которые я установил для себя. -- Гринберг улыбнулся и положил ей руки на
талию. -- Но у нас ведь там были и хорошие минуты.
Дженнифер положила свои руки поверх его.
-- Да, было не только плохое. Мы бы могли никогда больше не
встретиться, если бы меня не похитили, и я рада, что мы встретились. Но еще
больше я рада тому, что мы вернулись в мир людей, и еще -- ощущению
уверенности в том, что никто не собирается стрелять в меня или посылать
ракету в мой корабль.
-- Аминь, -- сказал он. -- Но мне очень хочется узнать, смогли ли
квопиллы и водраны решить свои проблемы путем переговоров или прибегли к
силовому методу.
-- Думаешь, мне не хотелось бы узнать это? -- спросила Дженнифер. --
Хотя, несомненно, ты поступил правильно, вытащив нас оттуда. Второго шанса
могло и не быть. Но все же ты прав, ужасно интересно знать, чем у них все
закончилось. Может, когда-нибудь это и выяснится.
* * *
-- Здравствуй, дорогая, -- воскликнула Элла Мечникова, столкнувшись с
Дженнифер у входа на территорию университета. -- Ты должна, обязательно
должна зайти ко мне в самое ближайшее время. У меня есть изумительный новый
-- точнее, я хотела сказать, старый -- напиток, который всем понравился. Он
называется "Черный русский", ты просто не представляешь, что он творит с
тобой после двух или трех порций.
-- Ты уже сделала себе пересадку печени? -- спросила Дженнифер не то
чтобы совсем в шутку. Некоторые из алкогольных шедевров Эллы, казалось, были
изобретены древними трезвенниками с целью продемонстрировать пагубные
последствия отравления спиртом с помощью ужасных наглядных примеров.
Элла весело расхохоталась. Несмотря на столь многочисленные
эксперименты по составлению коктейлей -- всех их просто было не упомнить --
ее печень до сих пор была в прекрасном состоянии. Конечно, на данный момент
это была вторая или третья.
-- Мои коктейли стоят всех этих пересадок. И обязательно приведи своего
Бернарда. Возможно, он заинтересуется рецептом, на предмет продажи... э-э-э
чужеземцам.
"Ничего не подозревающим чужеземцам", -- подумала Дженнифер, вставив
подходящее слово в то место, на котором Элла запнулась. Хотя подруга имела в
виду только хорошее. Поэтому вслух она добавила:
-- Возможно, он и заинтересовался бы, но, к сожалению, я в данный
момент никак не смогу привести его. На Прошлой неделе Бернард отправился в
очередное торговое путешествие и в ближайшие несколько месяцев будет
отсутствовать.
-- Правда? Как интересно. А скажи откровенно, ты собираешься э-э-э,
утешиться с кем-нибудь другим, пока он будет отсутствовать?
-- Нет, -- кратко ответила Дженнифер. Элла Мечникова любила из всего
делать мелодраму. Дженнифер же совсем недавно побывала в центре самой
настоящей драмы, которой ей хватит до конца жизни. Однако, несмотря на ее
переменчивый характер, на Эллу можно было положиться в трудную минуту.
Дженнифер решила сменить тему: -- Позволь мне еще раз поблагодарить тебя за
то, что сохранила мои вещи, пока я отсутствовала.
-- Дорогая, это всего лишь моя обязанность, -- важно заметила Элла. --
В отличие от других, не будем называть имен, хотя это был Али Бахтияр, я ни
минуты не сомневалась, что ты вернешься.
-- С тех пор как я пропала, прошло много времени.
Похищение и эффектное возвращение с Нангаром и Лото принесли ей на
Сагусе громкую славу; однако она не сильно сожалела, когда в конце концов
все стало забываться. Ни она, ни Гринберг никому не позволяли совать нос во
все мрачные детали их приключений; это лишь затруднило бы возвращение к
обычному распорядку жизни.
Элла взглянула на часы.
-- О, дорогая, я опаздываю и должна бежать. Позвони мне в ближайшее
время, обещай что позвонишь.
-- Обещаю, -- ответила Дженнифер.
Она тоже опаздывала, не очень хорошо для первого дня нового семестра.
Элла отправилась по своим делам. Дженнифер заспешила к зданию университета.
Краем глаза она замечала людей, останавливавшихся, чтобы поглазеть на нее.
Это случалось и до того, как ее похитили фойтанцы, но теперь среди глазевших
женщин было ничуть не меньше, чем мужчины. Расплата за то, что ее лицо часто
мелькало на голографических экранах. Она все же надеялась, что это
навязчивое внимание скоро сойдет на нет. Оно лишь утомляло Дженнифер. Когда
с ней не было Бернарда, все, что она хотела, это погрузиться в работу. Но
даже это было не так просто. Уже почти рысью она подбегала к зданию, где
читала лекции еще до того, как в ее жизнь вторглась известность. Теперь ни
одна аудитория в этом здании не смогла бы вместить всех, записавшихся на ее
занятия. Число желающих было в три раза больше, чем когда-либо раньше, что,
пожалуй, больше раздражало ее, чем радовало. Она хотела бы заниматься со
студентами, которых интересует излагаемый ею материал, а не ее персона.
Дженнифер посмотрела на часы и выругалась. Пять минут опоздания -- это
позор. Наконец она достигла второго по величине лекционного зала -- гордости
Сагусского центрального университета. Двойные двери сзади уже были закрыты,
что означало: все студенты на месте. Она опять выругалась. Они Бог весть что
могут подумать о ней. Дженнифер устремилась к специальному входу позади
кафедры, торопливо взобралась на кафедру.
-- Прошу аудиторию простить меня, -- начала она, бросив первый взгляд
на студентов. -- Я... -- и онемела. Знала, что должна взять себя в руки, но
не могла ничего с собой поделать. Более чем три четверти мест огромного зала
было занято фойтанцами -- синими фойтанцами с Одерна, серо-синими с Роф
Голана, зелено-синими Великими, а также красными, коричневыми, серыми и даже
розовыми фойтанцами с планет, о которых она никогда не слышала. Сотни пар
круглых внимательных глаз были устремлены на нее.
"Они не уничтожили друг друга. Это прекрасно", -- подумала Дженнифер,
сделала глубокий вдох и начала лекцию. Зажужжали переводчики, преобразуя ее
слова в слова, понятные фойтанцам. Ей удалось довести лекцию до конца,
-- Прошу прощения, я не смогу сегодня ответить на вопросы, -- сказала
Дженнифер, завершая занятия.
Она заторопилась из аудитории, нашла телефонную будку, вставила в
аппарат свою карточку доступа и, поискав в списке абонентов, позвонила. На
экране перед ней появилось лицо мужчины.
-- Универсальная служба охраны. Мы лучшие на Сагусе.
-- Хотелось бы в это верить, -- с надеждой в голосе сказала Дженнифер.
OCR: Sergius -- s_sergius@pisem.net
Рассказы
Short Stories
1984--1990
Перевод с английского
Н.К.Кудряшова
Блеф
[Пер. изд.: Harry Turtledove. Bluff, в сб.: Harry Turtledove
Kaleidoscope -- A Del Rey Book, Ballantine Books, New York, 1990]
КЛИК, КЛИК, КЛИК... Снимки с разведывательных спутников один за другим
выскакивали из факса. Ближе других к аппарату случился Рамон Кастильо. Он
вынул отпечатки из приемного поддона скорее ради порядка, нежели из
любопытства. Все предыдущие снимки безымянной пока планеты не отличались
чем-либо интересным.
Впрочем, хороших снимков этой речной долины у них еще не было. По мере
изучения отпечатка густые брови Района поднимались все выше, словно вороньи
крылья. Его меднокожее тело охватило небывалое возбуждение; ему даже удалось
одернуть себя. "Со скуки померещилось", -- пробормотал он. И тут же сунул
кадр в увеличитель.
На истошный вопль Рамона сбежался весь экипаж "Уильяма Хауэллса".
Первой в рубке оказались Хельга Штайн -- коренастая блондинка лет под
тридцать; обыкновенно серьезное выражение лица ее сменилось удивлением.
-- Майн Готт, что с тобой, Рамон? -- спросила она: Кастильо редко бывал
таким возбужденным.
Обычно она раздражала Рамона. Он был антропологом-культуроведом, она --
психологом, и противоположный подход к затрагивающим их обоих проблемам
приводил к ожесточенным спорам. Но теперь Рамон лишь отступил на шаг от
увеличителя, галантным жестом предложив Хельге занять его место.
-- Сама посмотри, -- великодушно предложил он. Его латинскому
произношению завидовал весь экипаж "Хауэллса".
-- На что я должна смотреть? -- удивилась Хельга, настраивая резкость.
К этому времени в рубку набились все члены научной группы: медик-антрополог
Сибил Хасси нее муж Джордж Дэвис, биолог (они поженились буквально накануне
старта, так что теперь Джорджу приходилось терпеть шуточки насчет
практического применения его теоретических познаний), лингвист Ксинг Мей-Лин
и Манолис Закифинос, специалист по части геологии.
Даже Стен Джеффриз сунул голову в рубку, чтобы узнать причину такой
шумихи.
-- Вы что ребята, гору из чистой платины нашли? -- хихикнул штурман при
виде Хельги, приникшей к окуляру увеличителя.
Она озадаченно обернулась.
-- Как это будет на латыни? -- англоязычные члены экипажа то и дело
забывали, что говорить надо на языке международного общения. Извинившись,
Джеффриз повторил свою фразу.
-- Ах, -- промолвила Хельга, слишком потрясенная, чтобы по обыкновению
испепелить его взглядом. -- Расшифровка таких снимков -- не моя область,
пойми. Пусть этим займутся Сибил, Манолис или Рамон, первый увидевший это.
Но только похоже, что у реки стоят города, окруженные сетью ирригационных
каналов.
Вопли, подобные тому, что испускал Кастильо, вырвались из груди всей
научной части экипажа. Все рванулись вперед, к увеличителю. "Ух ты! --
только и сказала Сибил Хасси, когда чей-то локоть въехал ей под ребра. --
Эй, поосторожнее, тут вам не регби, черт возьми. И пусть кто хочет переведет
это на латынь!"
В конце концов, переругиваясь, все выстроились полукругом перед
увеличителем.
-- Видите? -- сказал все еще взвинченный Кастильо, пустив отпечаток по
кругу. -- Города с каменной архитектурой, окруженные стенами, вынесенные
укрепления, покрывающие всю долину ирригационные каналы. Принимая во
внимание состояние остальной части планеты, я осмелюсь предположить, что это
их первая цивилизация, вроде Шумера или Древнего Египта на Земле.
То, что на планете есть обитатели, было известно уже несколько дней,
однако предыдущие фотографии не показывали ничего, кроме крошечных деревушек
-- ничего, что указывало бы на достойную контакта цивилизацию. Но теперь...
-- Шанс увидеть воочию цивилизацию, основанную на орошении земель, а не
окаменелые находки тысячелетней давности, -- мечтательно произнес Рамон.
-- Шанс накатать диссертацию, -- сказала Мей-Лин со свойственной ей
практичностью. Она владела латынью не так свободно, как Рамон, зато
произношению позавидовал бы сам Цезарь.
-- Публикации! -- в один голос сказали Хельга и Джордж Дэвис. Все
рассмеялись.
-- Множество произведений искусства, на которых можно разбогатеть, --
вставил Джеффриз.
Манолис Закифинос издал негромкий, но полный презрения звук. Тем не
менее слова штурмана не остались неуслышанными. За новые формы прекрасного
неплохо платили.
Закифинос выскользнул из рубки. Решив, что тот обиделся, Рамон поспешил
следом утешить его, но геолог тут же вернулся с бутылкой узо. "Те, кому
довольно водки, пусть идут на камбуз, -- кричал он с сияющим взором. -- Это
событие надо отметить особо!"
-- Позовите капитана! -- сказал кто-то, когда вся команда, обмениваясь
догадками, переместилась в кают-компанию. Большинство по дороге заскочили в
свои каюты за соответствующими случаю тайными припасами. Сибил принесла
небольшую зеленую бутылку танкуере, которую водрузила между бурбоном и
шотландским виски. Забавно, подумал Рамон, ее муж предпочитает американское
зелье, а Джеффриз, американец -- скотч.
Персональный вклад Кастильо произрастал когда-то в горах близ его
родной Боготы. Он выложил аккуратные, почти как фабричные, самокрутки на
стол рядом с напитками. Будучи по натуре умеренным, он ухитрился сохранить
большую часть того килограмма, что взял с собой в рейс, и теперь с легкой
душой делился оставшимся.
Будь у него выбор, он предпочел бы пиво, но обычные космические
ограничения делали это невозможным. Он вздохнул и смешал себе джин с
тоником.
Он как раз углубился в неизбежную и бесплодную дискуссию с Хельгой о
том, на кого могут быть похожи обитатели планеты, когда гул на мгновение
стих. Рамон поднял глаза -- в дверях стояла капитан Катерина Толмасова.
Да, подумал Рамон, ей всегда удается привлечь к себе всеобщее внимание.
Отчасти это можно было объяснить тем, что она продолжала носить мундир даже
тогда, когда все остальные сменили его на джинсы или комбинезоны. Однако
ореол начальственности окутывал ее плащом поверх любой одежды -- или
отсутствия таковой.
В одежде или без, она обладала способностью притягивать мужские
взгляды. Исключением не был даже молодожен Джордж Дэвис. Она была высока,
стройна, темноволоса -- не совсем типично для русской. Ее национальность
проявлялась скорее в высоких, широких скулах и в глазах -- бездонных голубых
озерах, утонуть в которых почел бы за честь любой мужчина.
То, что они спали вместе, до сих пор удивляло Рамона, а иногда и слегка
пугало.
Она подошла к нему, улыбаясь.
-- Насколько я понимаю, мы должны благодарить за этот, гм, случай тебя?
-- ее голос превращал латынь в тягучую мелодию. Они могли объясняться только
на этом языке. Интересно, думал он, сколько раз за последнее тысячелетие
этот язык использовался в постели?
-- На моем месте мог оказаться кто угодно, -- запротестовал он. -- Кто
бы ни взглянул на снимки, он сразу бы все увидел.
-- Все равно я рада, что это был ты. Установление контакта куда
интереснее бесконечного однообразия гипердрайва, и пусть инструкторы из
Звездной Академии в Астрограде и морщатся на здоровье от таких слов, -- она
сделала паузу и отпила водки. Не того пойла из корабельной кладовой, но
настоящей "Столичной" из ее личного запаса, что пьется мягко и плавно,
словно горячий шепот. -- И еще я рада, что это цивилизация без развитой
технологии. По крайней мере по ночам мне будет спокойнее спать.
На борту "Хауэллза" оружие, равно как и все остальное, имевшее
отношение к безопасности корабля, находилось под контролем капитана.
-- Надеюсь, -- прикоснулся Рамон к ее руке, -- что я смогу помочь тебе
не беспокоиться по ночам.
-- Твои романтические речи имеют мало общего с реальной жизнью, --
произнесла Катерина и тут же добавила, увидев обиду в его глазах, -- Не
думай, что я не рада это слышать. Без тебя мне будет сегодня слишком
одиноко. Но потом -- сначала буду занята я, сажая корабль, потом ты --
обрабатывая материалы... У нас не останется времени, так что давай
наслаждаться, пока есть возможность.
* * *
Питканас, Король-Слуга речного бога Табал города Куссара, проснулся от
зазвеневшего в его ушах голоса божества:
-- Проследи сегодня, чтобы прочистили каналы, пока они не забились
илом.
Несмотря на королевский сан, он поспешно откинул легкое шелковое
покрывало и слез с ложа. Он едва позволил себе обернуться и окинуть взглядом
восхитительные формы Аззиас, своей любимой жены.
Недовольная тем, что он потревожил ее сон, Аззиас пробормотала в его
адрес какое-то ругательство.
-- Прости, дорогая, -- произнес он. -- Табал повелел мне проследить
сегодня, чтобы прочистили каналы, пока они не забились илом.
-- А, -- сонно сказала она и снова заснула.
Рабы поспешили облачить Питканаса и расшитую золотом алую королевскую
мантию, водрузить ему на голову коническую корону и обуть в сандалии с
серебряными пряжками. Одевшись, он позавтракал лепешкой, вареной куриной
ножкой (ее опасно было оставлять, поскольку она была вчерашней) и запил все
это перебродившим фруктовым соком.
Во время трапезы Табал еще раз повторил предыдущее повеление. Как
всегда, когда Питканас задерживался с выполнением поручений божества, у него
заболела голова. Король-Слуга торопливо покончил с завтраком, вытер рот
полой мантии и поспешил выйти из королевских покоев. Слуги бросились
открывать двери.
Последние створки широко распахнулись, и он вышел на главную площадь
Куссары. Легкий ветерок с реки Тил-Баршип приятно холодил вспотевшее под
тяжелой мантией тело.
Прямо напротив дворца возвышалась гробница отца Короля-Слуги,
Дзидантаса -- верхушку сооружения украшал череп. Несколько простолюдинов
положили к подножию гробницы свои нехитрые подношения: хлеб, сыр, фрукты. В
коротких накидках из легкой ткани им было куда легче, чем королю. Увидев
его, они пали на колени, касаясь лбами земли.
-- Хвала твоему отцу, господин мой король! -- вскричал один сдавленным
из-за неудобной позы голосом. -- Он сказал мне, где искать потерянный
алебастровый кувшин!
-- Ну что ж, хорошо, -- отвечал Питканас. Мертвый отец (как, впрочем, и
живой) говорил с ним без всякого почтения.
Вот и сейчас Дзидантас фыркнул: "Мне казалось, что ты собирался
проследить за очисткой каналов".
-- Я как раз иду, -- скромно ответил Питканас, пытаясь избежать
отцовского гнева.
-- Вот и ступай! -- прорычал отец. Старик умер три с лишним года назад;
временами его голос и манеры начинали напоминать короля Лабарнаса, -- его
отца, деда Питканаса. Сам-то Лабарнас редко к кому обращался теперь из
могилы, если не считать стариков и старух, что хорошо помнили его при жизни.
Что же касается Дзидантаса, то его присутствие было для жителей Куссары
таким же реальным и привычным, как, например, Питканаса.
В окружении слуг и придворных король шествовал по узким и извилистым
улочкам, стараясь не наступать на кучи гниющих отбросов. Фасады из
кирпича-сырца не отличались разнообразием, зато обеспечивали сносную защиту
от солнца. Несмотря на ветер с реки, день обещал быть жарким.
Питканас слышал голоса людей, сидевших во внутренних двориках за
высокими глухими стенами. С крыши донесся сердитый крик женщины, спавшей там
со своим мужем: "А ну поднимайся, пьянь! Надо же -- так набраться, чтобы не
слышать голоса богов, зовущих на работу!"
Боги, которых она имела в виду, были жалкими и ворчливыми -- одно
слово, боги для простонародья: боги домашнего очага, ремесел, торговли.
Питканас никогда не слышал их голосов и не помнил их имен -- это дело
жрецов. Великие боги неба и земли говорили с ним напрямую, без посредников.
Восточные ворота Куссары посвящались Нинатте и Кулитте, богу и богине
двух лун. Их изваянные из камня юные фигуры стояли в нише над аркой. Под
ними в обе стороны громыхали телеги, отчаянно скрипя немазанными осями. По
стене расхаживали стражники; солнце отражалось от бронзовых наконечников их
копий.
Страж Ворот, покрытый шрамами ветеран по имени Тушратта, склонился
перед Питканасом в низком поклоне.
-- Как этот недостойный может услужить тебе, мой господин?
-- Табал напомнил мне, что каналы нуждаются в очистке, --
сказал.король. -- Прикажи своим солдатам согнать крестьян с полей -- трех
сотен, пожалуй, хватит, -- и пусть они займутся каналами.
-- Слушаю и повинуюсь, как слушаю и повинуюсь богам, -- ответил
Тушратта. Он прикоснулся к алебастровому глазу-идолу, который он носил на
поясе рядом с дротиком. Такие идолы были одинаковы во всех Восемнадцати
Городах -- они делали голоса богов ближе и доступнее пониманию.
Тушратта выкликнул нескольких воинов. Часть спустилась со стены, часть
появилась из казарм у ворот.
-- Каналы нуждаются в очистке, -- сказал он. -- Пригоните крестьян с
полей -- трех сотен, пожалуй, хватит, -- и пусть они займутся каналами.
Люди склонили головы в знак повиновения и разбежались по зеленым полям
выполнять приказ.
Чутье подсказало крестьянам, копошивщимся на своих клочках земли, что
нужно солдатам, и они попытались спрятаться. Воины отлавливали крестьян
одного за другим. Скоро они набрали требуемое количество.
Питканас отдал приказ и постоял, глядя, как крестьяне тянутся к местам
работы группками человек по десять. Они с плеском принялись за работу,
углубляя каналы, чтобы драгоценная вода текла свободнее. Король собрался
было обратно во дворец, но подумал, не стоит ли задержаться, ободряя своим
присутствием работающих людей.
Он застыл в нерешительности, выжидательно глядя на изображения богов.
-- Лучше останься, -- сказала ему Кулитта. -- Вид короля, равно как его
слова, напомнит работающему о его задаче.
-- Благодарю тебя, о Госпожа, за то, что подсказала мне верный путь, --
пробормотал Питканас. Он подошел к краю канала, чтобы работавшие видели его
лучше. Свита следовала за королем; раб держал над его головой зонтик для
защиты от палящего солнца.
-- Его Величество ведет себя благородно, -- заметил Тушратта одному из
придворных, низенькому толстяку по имени Радус-Пижама, жрецу небесного бога
Тархунда.
Жрец укоризненно хмыкнул.
-- Разве ты не слышал, как он отвечал богине? Разумеется, он исполнил
ее волю.
Кулитта дала добрый совет: в высочайшем присутствии работа шла быстрее.
То здесь, то там кто-нибудь из крестьян разгибал усталую спину или шаловливо
плескал мутной водой на соседа, но сразу же возобновлял работу. "Каналам
требуется очистка!" -- напоминали они себе королевский приказ.
Именно благодаря тому, что богиня повелела Питканасу остаться
приглядывать за своими крестьянами, он оказался рядом с местом посадки
корабля. Сначала все услышали в небе низкий рокот, похожий на отдаленный
гром, -- хотя день был ясный и безоблачный. Затем Радус-Пижама закричал,
указывая на что-то в небе. Питканас задрал голову.
Он не сразу увидел, что имел в виду Радус-Пижама, но заметил серебряную
точку. Она напомнила ему вечернюю звезду в ранние сумерки, но только на
мгновение, так как двигалась по небу словно птица, становясь ярче и (он на
всякий случай протер глаза) больше. Шум в небе превратился в басовитый рык,
от которого закладывало уши. Питканас зажал их руками, но шум не смолкал.
-- Нинатта, Кулитта, Тархунд -- Властелин Неба! Скажите мне, что
означает это знамение? -- воскликнул Питканас. Боги молчали, словно не знали
ответа. Король ждал, перепуганный, как никогда в жизни.
Но если он был напуган, его подданных охватила настоящая паника.
Бултыхавшиеся в канале крестьяне визжали от страха. Кто-то выбрался на берег
и пытался спастись бегством, другие в ужасе перед небесным явлением набирали
побольше воздуха и ныряли.
Даже члены свиты Питканаса в ужасе бежали. Солдаты, которых собрал
Тушратта, тоже готовы были бежать, но были остановлены сердитым криком
Стража Ворот:
-- А ну стоять, трусы несчастные! Где ваша хваленая смелость? А ну по
местам, на защиту короля!
Приказ вернул почти всех солдат на места, хотя пара-тройка все же
продолжала улепетывать к городу.
-- Что это, мой господин? Птица? -- пытался перекричать гром
Радус-Пижама. Жрец Тархунда все еще стоял подле короля, указывая рукой в
небо. Теперь небесное тело снизилось настолько, что можно было разглядеть
пару коротких неподвижных крыльев.
-- Скорее корабль, -- ответил Тушратта. Годы войн и сражений поневоле
сделали его наблюдательным. -- Посмотри, видишь по бокам ряд отверстий --
они похожи на отверстия для весел у большого речного корабля.
-- Но где тогда весла? -- спросил Радус-Пижама. Тушратта, знавший об
этом не более толстого жреца, промолчал.
-- Кто может плавать на корабле по небу? -- прошептал Питканас. --
Боги.
Но боги не говорили ни с ним, ни с кем бы то ни было, насколько он мог
судить по перепуганным физиономиям.
Корабль, если это был корабль, благополучно смял половину пшеничного
поля и замер в сотне шагов от короля и его свиты. В лица им ударил порыв
горячего воздуха. Грохот стих. Не только придворные, но и солдаты в ужасе
закрыли глаза руками, не сомневаясь, что им пришел конец. Не будь подобное
поведение ниже королевского достоинства, король, несомненно, последовал бы
примеру своих подданных.
Однако Туршратта с любопытством рассматривал диковинные знаки, идущие
по бортам корабля под похожими на отверстия для весел проемами.
-- Уж не надписи ли это? -- произнес он.
-- Это не похоже на надписи, -- запротестовал Радус-Пижама. Все
Восемнадцать Городов долины Тил-Баршип пользовались единой письменностью;
большая часть ее знаков до сих пор напоминала обозначаемые оными предметы,
хотя от поколения к поколению знаки становились все проще и условнее.
-- Есть много других способов письма, кроме нашего, -- упрямо сказал
Страж Ворот. -- Я бился с горными варварами и видел их деревни. Они
используют ряд наших знаков, но у них есть и собственные.
-- Иноземцы, -- фыркнул Радус-Пижама. -- Терпеть не могу иноземцев.
-- Я тоже, но мне приходится иметь с ними дело, -- сказал Тушратта.
Иноземцы были опасны. Их боги были иными, нежели в Восемнадцати Городах, их
боги говорили на чужих бессмысленных языках. А уж если их голоса становились
сердитыми -- жди войны.
В борту корабля отворилась дверь. Питканас почувствовал, как забились
сердце в его груди -- страх сменился возбуждением. А вдруг все боги
находятся внутри этого небесного корабля, по одной им известной причине
решив навестить Куссару? Какая честь! Почти каждый слышит богов по несколько
раз на дню, но видеть их мало кому удавалось. Из скрытого проема выскользнул
трап. Король уловил какое-то движение... и все его надежды встретиться с
богами лицом к лицу рухнули. Люди, показавшиеся из небесного корабля, были
самыми чужеземными чужеземцами, каких ему только доводилось видеть.
Да и люди ли это вообще? Самый высокий из них был на голову ниже
обычного куссаранина. Кожа их вместо серо-голубой или зелено-голубой была
скорее землистого оттенка, точь-в-точь цвет кирпича-сырца. Один был
потемнее, зато другой -- совсем золотистый. У некоторых волосы были черными,
как и у жителей Восемнадцати Городов, да и любых нормальных людей, но головы
других украшали желто-коричневые или даже оранжево-красные шевелюры. А у
одного волосы были... на лице!
И одежда у них была под стать внешности. Штаны из плотной синей ткани,
немного походившие на те, что носят горцы. Но эти были не мешковатые, а в
обтяжку. Несмотря на жару, на всех были туники таких расцветок, каких
Питканасу вообще не доводилось видеть. И в руках они все держали очень
странные орудия.
-- Некоторые из них, похоже, воины, -- сказал Тушратта, когда
королевская процессия приблизилась к кораблю.
-- Откуда ты знаешь? -- спросил король. С его точки зрения, что черный
прямоугольный ящичек, который держал у лица один из них (нет, ОДНА из них,
ибо судя по груди это была женщина; и что это женщина делает в обществе
путешественников?!), что длинные тонкие предметы из дерева и металла в руках
пришельца с волосами на лице и еще у пары других -- были одинаково
непонятны.
-- По тому, как они их держат, мой господин, -- отвечал Страж Ворот,
показав на троих с длинными штуковинами, -- и по тому, как они смотрят на
нас, они определенно имеют отношение к военному делу.
Получив объяснение, Питканас и сам увидел то, что заметил Тушратта.
Впрочем, сам он вряд ли обратил бы на это внимание.
-- Как можешь ты разглядеть все это, когда боги молчат? -- удивился он.
Эта ужасная тишина в голове почти сводила его с ума.
Тушратта пожал плечами.
-- Я видал наших солдат и солдат горных варваров, мой господин. Мои
глаза говорят мне о том, что эти люди в чем-то похожи на них. Если бы боги
не молчали, они наверняка сказали бы то же самое.
Пришелец с золотистой кожей, самый низкорослый из всех, спустился по
трапу и медленно приблизился к Питканасу. Он вытянул руки перед собой. Жест,
несомненно, миролюбивый, но не совсем утешительный для короля: у пришельцев,
заметил он, на каждой руке было только по ОДНОМУ большому пальцу!
И мгновение спустя из его ноздрей вырвалось возмущенное фырканье.
-- Они издеваются надо мной! Они послали герольдом женщину! --
пришелица была настолько стройна, что разница стала заметной, лишь когда она
подошла вплотную.
Услышав восклицание Питканаса, один из солдат выступил вперед задержать
самозванку. Но прежде чем он коснулся ее рукой, та дотронулась до кнопочки
на поясе и взмыла в воздух на высоту в пять раз большую человеческого роста.
Солдат, король, свита -- все в оцепенении замерли. Небесный корабль был
абсолютно вне их понимания, слишком чужой для того, чтобы оценить его мощь.
Хотя:
-- Не причиняйте им вреда, иначе они нас всех уничтожат! -- крикнул
Питканасу Дзидантас.
-- Конечно, господин, -- выдохнул король, с облегчением притронувшись к
вискам: по крайней мере голос покойного отца вернулся.
-- Не причиняйте им вреда, иначе они нас всех уничтожат! -- крикнул он
своим людям, прибавив от себя: -- На колени, чтобы они увидели ваше
смирение!
Забыв про богатые юбки и плащи, свита упала на колени в жидкую грязь.
Сам Питканас, потупившись, отвесил поясной поклон.
Один из пришельцев, стоявший у трапа небесного корабля произнес что-то.
Голос его звучал как человеческий, хотя слова показались королю совершенно
бессмысленными.
Мягкое прикосновение к плечу заставило короля поднять взгляд.
Чужеземка, вновь вернувшись на землю, стояла перед ним и жестом предлагала
ему выпрямиться. И когда король повиновался, она, в свою очередь,
поклонилась ему. Незнакомка указала рукой на свиту и также повелела им
подняться.
-- Встаньте, -- сказал Питканас.
Пока все поднимались, женщина сама опустилась на колени в жидкую грязь,
нимало не заботясь о своих странных, но богатых одеждах. Правда, она тут же
встала, повторив распоряжение Питканаса, только вопросительным тоном.
Он поправил чужеземку, использовав единственное число вместо
множественного. В конце концов она поняла и, указав на одного человека,
повторила слово в единственном числе, а потом, указав на нескольких, -- во
множественном. Питканас улыбнулся, кивнул и широко раскинул руки, чтобы она
видела, что не ошиблась.
Так все и началось.
* * *
-- Могу я поговорить с тобой, мой господин? -- спросил Радус-Пижама.
-- Да, -- нехотя отозвался Питканас. Он нутром чуял, о чем заведет
разговор жрец. Радус-Пижама твердил одно и то же уже много дней.
Поэтому он не удивил короля, заговорив со страстностью, какой трудно
было ожидать в этом маленьком толстячке.
-- Мой господин, снова прошу я тебя: изгони из Куссары этих грязнокожих
пришельцев. Тархунд опять говорил со мной, передав, чтобы я возложил эту
миссию на тебя, покуда они не растлили Куссару, да и все Восемнадцать
Городов.
-- Бог не давал мне такого приказа, -- повторил Питканас то, что
говорил в ответ на все предыдущие попытки Радус-Пижамы заставить его
избавиться от пришельцев. -- Если я услышу это сам из его уст, я повинуюсь.
Но до тех пор люди из далекой страны под названием Земля -- наши желанные
гости. Они привезли много хороших подарков и товаров на продажу. -- Его рука
потянулась к поясу, где висел подаренный землянами нож. Нож был сделан из
серого металла, что был прочнее бронзы и не тупился.
-- Тогда сходи со мною в храм, -- сказал Радус-Пижама. -- Быть может,
ты лучше расслышишь бога в его собственном доме.
Питканас колебался. Тархунд подсказал: "Ступай с моим жрецом в мой дом
в Куссаре. Если у меня будут другие приказы, ты лучше расслышишь их там".
-- Бог советует мне пойти с тобой в его дом в Куссаре, -- сказал король
Радус-Пижаме. -- Если у него будут другие приказы, я лучше расслышу их там.
Радус-Пижама оскалил зубы в довольной улыбке.
-- Отлично, мой господин! Тархунд, без сомнения, наставит тебя на
верный путь. Я уже было начал беспокоиться, что ты больше не слышишь богов,
что ты стал таким же глухим, как эти... э-э... земляне.
Питканас обиделся и даже разозлился.
-- Несогласие с тобой, о жрец, еще не означает проклятия богов. Вот
Тушратта более других в Куссаре сошелся с землянами, и все же процветает.
Радус-Пижама, сжавшийся было перед лицом королевского гнева, при
упоминании Тушратты воспрянул и презрительно фыркнул.
-- Ссылайся на кого-нибудь другого, мой Господин, но только не на
Тушратту. Боги уже много лет как забыли его. Он сам мне однажды признался,
что если бы не глаз-идол, он и вовсе не слышал бы их. Что ж, ему только и
знаться с чужеземцами. Да он решает, как поступить, бросая кости!
-- Ну, все мы иногда поступаем подобным образом, -- возразил король. --
Кости показывают нам волю богов.
-- Без сомнения, о мой господин, -- сказал Радус-Пижама. -- Но во всех
Восемнадцати Городах не найдется человека, который использовал бы кости так
часто, как Тушратта. Если бы боги чаще говорили с ним, вряд ли бы ему
пришлось обращаться к столь ненадежному способу, чтобы узнать их волю.
-- Он отважный воин, -- стоял на своем Питканас. Радус-Пижама, видя,
что в этом вопросе короля не переубедить, склонил голову в знак смирения.
-- Тогда -- в храм, -- сказал Питканас.
Как всегда в полуденный час, главная площадь Куссары была битком забита
народом. Горшечники и кузнецы меняли свои поделки на зерно или пиво.
Ковроделы разложили роскошные пестрые ковры в надежде привлечь кого
побогаче. "Чистая, холодная речная вода! -- кричал разносчик. -- Зачем пить
муть и тину из канала?". Там и тут нагло разгуливали гетеры. Рабы провожали
их похотливыми взглядами. Иные -- кому удалось пристроиться в тенечке --
мирно подремывали. Остальные собрались в маленькой молельне, испрашивая у
бога совет в обмен на хлеб или фрукты.
Питканас увидел на площади и двоих землян. Чужеземцы все еще привлекали
внимание крестьян и собирали вокруг себя стайки ребятишек, однако
большинство жителей Куссары за три месяца привыкли к гостям. Их странные
одежды, непривычный цвет кожи, а также жужжащие и щелкающие металлические
ящички были признаны такими же милыми чудачествами, как украшенные перьями
тюрбаны жителей Хурмы или как привычка горожан Юзета сплевывать после каждой
фразы.
Землянин по имени Кастильо торговался с краснодеревщиком. Король,
проходя мимо, прислушался к их разговору.
-- Я знаю, что дерево обошлось тебе недешево, -- говорил землянин, --
но, возможно, это серебряное кольцо с лихвой окупит все твои расходы.
Кастильо говорил медленно, подбирая слова, но понять его было легко;
если не считать маленькой Ксинг Мей-Лин, он лучше других овладел языком
Куссары.
Краснодеревщик подкинул кольцо на ладони.
-- Этого хватит?
-- Кто... кого это ты спрашиваешь? -- удивился землянин.
-- Как это "кого"? Конечно, своего бога: Кадашмана, покровителя
столяров. Он говорит, что сделка удачная, -- столяр поднял резной стул,
передал его Кастильо и протянул руку за кольцом.
Иноземец отдал плату, но не уходил.
-- Как тебе удается понять, что говорит тебе бог?
-- Разумеется, я слышу его -- так же как тебя. Только ты уйдешь, а он
всегда со мной, -- столяр, казалось, был удивлен не меньше землянина. Потом
лицо его прояснилось. -- Может, ты не знаешь Кадашмана, потому что ты не
столяр, и ему незачем с тобой говорить. Наверное, с тобой говорят твои
собственные боги?
-- Я никогда не слышал бога, -- ответил здравомыслящий Кастильо, -- и
мои люди -- тоже. Вот почему мы так хотеть... хотим узнать больше о жителях
Куссары.
От подобного откровения у столяра отвисла челюсть.
-- Видишь? -- спросил Радус-Пижама у Питканаса. -- Они сами признаются
в том, что носят проклятие.
-- У них тоже есть боги, точнее, один бог, -- возразил король, -- я сам
у них спрашивал. Радус-Пижама только рассмеялся.
-- Как может быть только один бог? И даже если он там у них и есть,
почему он с ними не разговаривает?
На это Питканасу нечего было ответить. Они со жрецом в молчании
продолжили свой путь к храму Тархунда, или Большому Дому, как его называли:
после святилища Табала это было самое высокое и самое красивое здание в
Куссаре. Храмы были выше дворца Короля-Слуги -- ведь для богов он в самом
деле был всего лишь слугой. Крутые ступени вели к святилищу Тархунда,
венчавшему высокую прямоугольную башню из сырца.
Питканас и Радус-Пижама одолели шестнадцать ступенек -- по одной на
каждый день года. Младшие жрецы поклонились своему начальнику и его
господину; тот заметил на их лицах удивление от незапланированного визита.
-- Облачен ли бог так, как должно? -- спросил Радус-Пижама.
Двери святилища Тархунда распахнулись настежь. Навстречу гостю вышел
жрец, кожа которого была бледно-серой от прожитых лет, а при ходьбе ему
приходилось опираться на палку.
-- Облачен, о господин, -- ответил он, -- и говорит, что новое платье
ему нравится..
-- Отлично, Миллаванда, -- сказал Радус-Пижама. -- Значит, он даст
королю хороший совет насчет землян.
Зрение у Миллаванды было совсем никудышным, и он не сразу заметил
короля, стоявшего рядом с Радус-Пижамой. Король дружески помахал старику
рукой, когда тот, кряхтя, начал сгибаться в поклоне.
-- Спасибо, мой господин! Да, Тархунд говорил мне про землян. Он
сказал...
-- Спасибо, я сам услышу, что он говорит, -- оборвал его Питканас. Он
вступил в обитель бога. Радус-Пижама двинулся было следом, но король жестом
отослал его прочь -- его все еще раздражало, что жрец смеет полагать, что
Тархунд никогда больше с ним не заговорит.
Внушительная, даже пугающая, выше человеческого роста фигура Тархунда
стояла в своей нише. Свет факела отражался от золотых пластин, закрывавших
лицо, руки и ноги божества, а сквозь золотые и серебряные украшения
виднелась дорогая ткань новой мантии. В левой руке Тархунд держал золотой
шар -- солнце, в правой -- черную грозовую тучу.
Тут король с ужасом обнаружил, что явился к божеству за советом, совсем
забыв про подношение. Он рухнул перед Тархунд ом ничком, как самый последний
раб. Скинув сандалии с серебряными пряжками, король положил их на стол,
уставленный едой, пивом и благовониями -- подношениями жрецов.
-- Прими это от ничтожного червя, твоего слуги, -- взмолился он.
Огромные глаза Тархунда, сделанные из полированного черного янтаря,
неотрывно следили за королем. В ушах эхом отозвался голос бога:
-- Можешь говорить!
-- Благодарю, мой Повелитель! -- не поднимаясь с пола, Питканас изложил
богу все, что случилось с момента появления землян. -- Может, они сильнее
тебя, Повелитель, сильнее твоих братьев и сестер? Когда мы впервые
встретились с ними, их необычайная мощь заглушила ваши голоса, и мы впали в
отчаяние. Когда мы привыкли к пришельцам, вы вернулись к нам, но теперь ты
говоришь своим жрецам одно, а мне -- другое. Как мне поступить? Уничтожить
землян? Повелеть им уйти? Или позволить им делать то, что хотят, пока от них
нет вреда? Ответь мне, дай знать твою волю!
Бог обдумывал ответ так долго, что Питканасу слегка поплохело от
страха. Неужели пришельцы действительно сильнее богов? Но Тархунд наконец
ответил -- хотя голос его звучал слабо и глухо, почти как шепот. "Позволь им
делать то, что они хотят, пока от них нет вреда, пока они ведут себя
хорошо".
Питканас ткнулся лбом в сырцовый пол: "Слушаю и повинуюсь, мой
господин!" -- и, не утерпев, осмелился задать еще один вопрос:
-- О повелитель, как может быть, чтобы земляне не слышали голоса своих
богов?
Тархунд заговорил снова, но на этот раз так тихо, что король вообще
ничего не разобрал. Глаза его наполнились слезами. Он спросил: "Верно ли то,
что говорил Радус-Пижама -- что на всех на них лежит проклятие?"
-- Нет! -- на этот раз ответ был быстрым, ясным и громким. -- Те, что
прокляты, творят зло. Земляне -- нет. Прикажи Радус-Пижаме судить их по их
делам.
-- Слушаю, мой повелитель! -- поняв, что аудиенция окончена, Питканас
поднялся с пола и вышел из святилища. Радус-Пижама и Миллаванда в нетерпении
ждали у входа. Король сказал:
-- Бог объявил мне, что земляне не прокляты. Те, что прокляты, творят
зло. Земляне -- нет; они будут вести себя хорошо. Суди их по их делам. Таков
приказ Тархунда мне, а мой -- тебе! Пусть он будет слышен тебе всегда.
Оба жреца застыли от изумления. Однако повиновение королю было у них в
крови (впрочем, как и повиновение Тархунду).
-- Слушаю и повинуюсь, как слушаю и повинуюсь богу, -- склонился
Радус-Пижама. Миллаванда вторил ему.
Довольный собой Питканас начал спускаться по длинной лестнице Большого
Дома Тархунда. Если бы он отдал этот приказ письменно, жрецы, возможно, и
изыскали бы способ использовать его в своих целях. Теперь же его (и
Тархунда) повеление будет звучать в ушах у обоих. Они больше не потревожат
его по поводу землян.
* * *
Пленка с записью беседы Рамона Кастильо и столяра-краснодеревщика из
Куссары закончилась. Экран монитора погас. Хельга Штайн сняла наушники и
потерла уши.
-- Еще один, -- вздохнула она.
-- Ты о чем? -- Кастильо не успел снять наушники и потому не расслышал
ее. -- Извини. -- он поспешно сорвал наушники.
-- Ничего, -- устало сказала Хельга, повернувшись к Мей-Лин. -- Я
правильно поняла -- этот абориген в решающий момент обратился за советом к
некоему божеству по имени Кадашман?
-- Верно, -- отозвалась лингвист. Взглянув на Рамона, она добавила: --
Ты здорово освоил язык. Этот абориген без труда понимал тебя.
-- Спасибо, -- сказал он: от Мей-Лин не так просто было дождаться
похвалы. Все же дело было прежде всего. -- "Обратился" -- самое верное
определение. Он задал вопрос, получил ответ и поступил соответствующим
образом. Посмотрите сами.
Кастильо собрался было перемотать пленку, но Хельга остановила его:
-- Не трудись зря. Мы все наблюдали такое по дюжине раз. Глаза
аборигенов на несколько секунд устремляются в пространство, потом эти ребята
как бы приходят в себя и действуют. Вот только что это значит?
-- Взгляд устремляется в пространство, -- повторил Рамон. -- Возможно,
это верное описание, но мне кажется, что скорее они слушают.
-- Что слушают? -- вскинулась, побагровев, Хельга. -- Если ты скажешь
"бога", я вышибу тебе мозги этим самым стулом!
-- Он привинчен к полу.
-- Ах! -- Хельга выпалила какую-то фразу (явно не на латыни) и пулей
вылетела из лаборатории.
-- Не дразни ты ее, Рамон, -- тихо сказала Мей-Лин. Ее обычно спокойное
лицо казалось печальным.
-- Я и не собирался, -- ответил антрополог, все еще не пришедший в себя
после взрыва Хельгиных эмоций. -- Просто у меня очень практический склад
ума. Я только хотел предложить ей, раз уж она собиралась меня ударить,
воспользоваться тем стулом, что я купил.
Мей-Лин выдавила из себя подобие улыбки.
-- По крайней мере теперь у тебя и у Сибил есть стулья и прочие
артефакты, которые вы можете изучать на здоровье. А все, что можем делать мы
с Хельгой, -- это исследовать матрицы поведения, а насколько я могу видеть,
они здесь лишены всякой логики.
-- Нельзя ожидать, что инопланетяне будут мыслить так же, как мы.
-- Избавь меня от тавтологий, -- огрызнулась лингвист; ее сарказм
шокировал Кастильо гораздо сильнее, чем истерика Хельги. -- Если уж на то
пошло, я временами вообще сомневаюсь в том, что куссаране способны мыслить.
Рамон был шокирован вторично -- она не шутила.
-- Что тогда ты скажешь об этом? -- он указал на стул. Это был
замечательный экземпляр ручной работы -- ножки, изящно примыкающие к
сиденью, обшивка из крашеной кожи, закрепленная бронзовыми бляшками. -- И
что ты скажешь об их стенах, храмах и домах, их одеждах, их полях и каналах,
их языке и письменности?
-- Об их языке? -- повторила Мей-Лин. -- Да, я же говорила, что ты его
хорошо освоил. Вот и скажи, как будет по-куссарански "думать"?
-- Ну... -- начал Кастильо и осекся. -- Ay! Con estas tarugadas uno ya
no sabe que hacer [Непереводимое испанское ругательство], -- пробормотал он,
сорвавшись на испанский, что позволял себе крайне редко.
-- Более того, я не знаю ни слов "интересоваться", или "сомневаться",
или "верить", ни любого другого слова, имеющего отношение к сознанию. И
куссаранин, говорящий "я это чую нутром", наверняка мучается желудком. Как
они могут жить, не размышляя над событиями? Неудивительно, что мы с Хельгой
чувствуем себя так, будто едим суп вилкой.
-- Ну-у! -- протянул Кастильо и вдруг рассмеялся, -- Быть может, за них
думают их драгоценные боги. -- Смех вышел не самым радостным: проблема богов
раздражала его ничуть не меньше, чем Хельгу. Когда она сокрушалась из-за
невозможности понять склад характера аборигенов, у Рамона возникало
ощущение, что он видит структуру культурной жизни аборигенов как бы сквозь
туман -- внешние очертания вроде ясны, но за ними все скрывается в дымке.
Мей-Лин не смогла отвлечь его от этих мыслей даже очередной колкостью:
-- Богов нет. Если бы они существовали, наши приборы заметили бы это.
-- Телепатия? -- предположил Рамон, провоцируя Мей-Лин.
Она не попалась на крючок, сказав только:
-- Допустим, телепатия существует (в чем я сомневаюсь), но от кого они
тогда принимают мысли? "Жучки", которые мы щедро расставили по городу,
показывают, что короли, министры, жрецы говорят со своими богами так же
часто, как и крестьяне, если не чаще. Здесь нет тайных правителей, Рамон.
-- Знаю, -- он устало ссутулился. -- Фактически из всех куссаран реже
всего ведут односторонние беседы солдаты и купцы, за что на них косо смотрят
все остальные.
-- Кстати, если бы все интересовались нами так, как Тушратта, нам было
бы в десять раз легче работать.
-- Верно, -- согласился Рамон. Страж Ворот проводил на борту "Хауэллса"
все свободное время. -- И я не удивлюсь, что он здесь потому, что у нас
вообще нет богов и он ощущает превосходство по крайней мере над нами.
-- Ты циничнее самого Стена Джеффриза, -- заявила Мей-Лин. Чувствуя,
как у него запылали щеки, Рамон поспешно встал и вышел.
Проходя мимо камбуза, он подумал, что какой-то бог все-таки существует,
причем бог на редкость зловредный: его окликнул сам Джеффриз.
-- Эй, Рамон, посиди с нами. Рейко только что заступил на вахту, и нам
не хватает игрока.
Неизбежная игра в карты началась еще в те времена, когда "Хауэллс"
болтался на монтажной орбите вокруг Земли. Кастильо играл редко. Во-первых,
техперсонал корабля не относился к числу его любимцев, а во-вторых, Рамон с
завидной регулярностью оставался в проигрыше.
Он готов был отказаться и сейчас, но передумал, заметив среди игроков
Тушратту. Куссаране и раньше играли в кости, так что опытный воин, по всей
видимости, не без успеха осваивал новую игру. Земное кресло было ему
неудобно: слишком мало и не соответствовало пропорциям тела.
-- На что он покупает фишки? -- спросил Рамон, усаживаясь напротив
аборигена.
Хуан Гомес, один из механиков, ответил подозрительно быстро:
-- О, мы их ему просто даем. Он играет не на интерес, только для
забавы.
Кастильо поднял бровь. Механик покраснел.
-- Зачем изворачиваться, Хуан? -- сказал Джеффриз. -- Он всегда может
спросить самого Тушратту. Ладно, Рамон, он меняет их на местное добро:
горшки, браслеты и прочее. А когда он выигрывает, мы расплачиваемся своей
мелочью: ножницами, перочинными ножами, фонариком... Что в этом такого?
Подобные сделки были нарушением правил, но Рамон сказал:
-- Ладно, ничего. При условии, что я получу фотографии всех побрякушек,
которые вы от него получили.
-- Ну конечно, -- согласился Джеффриз. У всех сидящих за столом изрядно
вытянулись лица. Кастильо подавил улыбку. Разумеется, игроки собирались
припрятать свои маленькие трофеи и выгодно продать дома. Подобное так или
иначе случалось в каждой экспедиции, находившей разумную цивилизацию.
Антрополог не сомневался, что ничего не получит.
Тушратта ткнул пальцем в колоду. "Играем", -- произнес он на
искаженной, но тем не менее вполне внятной латыни.
Для того, чтобы новичок быстрее освоился с игрой, они выбрали вариант с
пятью картами на руках и одним джокером.
-- Так можно быстрее всего набраться опыта, -- сказал Джеффриз. -- С
пятью картами хорошо представляешь себе свое положение. При игре с семью
картами никогда не знаешь, торговаться дальше или пасовать.
Рамон немного проиграл, немного выиграл, потом опять проиграл -- чуть
больше. Возможно, он играл бы успешнее, если бы не уделял больше внимания
Тушратте, нежели картам. Впрочем, возможно, он все равно бы проиграл, честно
признался он себе. Как и следовало ожидать при игре с более искушенными
соперниками, абориген проигрывал, но не слишком. Основной его проблемой,
насколько мог заметить Кастильо, было нежелание блефовать. Впрочем,
антрополог также страдал этим.
Когда запас фишек у Тушратты иссяк, он порылся в торбе и извлек оттуда
печать -- красивый резной цилиндр из алебастра размером с его мизинец. Такие
цилиндры аборигены прокатывали по глиняной табличке в подтверждение того,
что та написана владельцем печати. Количество фишек, выданных Гомесом в
обмен на печать, казалось вполне справедливым.
Пару конов спустя куссаранин и Джеффриз схватились не на шутку. Рамон
попробовал было торговаться, но спасовал после третьей карты. Остальные с
разной степенью неудовольствия спасовали после следующей.
-- Последняя карта, -- объявил антрополог, тасуя колоду.
Кто-то присвистнул. Джеффриз, ухмыляясь, открыл бубновое каре. Через
пару кресел от него Тушратта выложил две пары -- тройки и девятки.
-- Твоя ставка, Тушратта, -- сказал Рамон. Куссаранин неохотно
подчинился.
-- А теперь мы отделим овец от козлищ, -- произнес Джеффриз и поднял
ставку. Однако улыбка сползла с его лица, когда Тушратта также поднял свою.
-- Вот ублюдок, -- буркнул он по-английски и подвинул от себя еще несколько
фишек. -- Открывайся.
Весьма довольный собой, Тушратта открыл пятую карту -- третью девятку.
-- Ух ты! -- сказал Джеффриз. -- Еще бы не торговаться с фулом на
руках!
Кастильо не знал, как много из игры понял Тушратта, но одно тот знал
наверняка -- то, что выиграл. Он обеими руками сгреб фишки и стал
раскладывать их перед собой столбиками по пять.
Джеффриз кисло улыбнулся.
-- Не слишком-то гордись, -- сказал он Тушратте, переворачивая свою
пятую карту -- треф. Послышался смех.
-- Это научит, Стен, -- сказал Гомес.
Тушратта уронил несколько фишек на пол и даже не сделал движения
подобрать их: он не отрываясь, будто не веря своим глазам, смотрел на пятую
карту Джеффриза.
-- У тебя ничего не было! -- произнес он. Штурман достаточно освоил
местный язык, чтобы понять его.
-- Ну, пара шестерок.
Тушратта отмахнулся от этого как от несущественного. Он говорил
медленно и неуверенно:
-- Ты видел две моих пары. Ты не мог побить их, но продолжал
торговаться. Почему?
-- Это был блеф, но он не сработал, -- ответил Джеффриз. Ключевое слово
не имело аналога в латыни, и он обратился за помощью к Кастильо:
-- Объясни ему, Рамон, ты лучше знаешь местный язык.
-- Попробую, -- кивнул антрополог, хотя сам он тоже не знал подходящего
слова. -- Ты видел бубновое каре Джеффриза. Он хотел заставить тебя поверить
в то, что у него флеш. Он не знал, что у тебя три девятки. Если бы у тебя
было только две пары, их можно было бы побить флешем, так что ты бы
спасовал. Вот этого-то он и хотел. Это называется "блеф".
-- Но у него же не было флеша, -- чуть не плача протестовал Тушратта.
-- Но он мог создать видимость того, что есть, верно? Скажи мне, что бы
ты сделал после того, как он поднял ставку, если бы у тебя было только две
пары?
Тушратта закрыл глаза руками и помолчал минуту. Потом очень тихо
произнес:
-- Сдался бы. -- С этими словами он собрал рассыпанные фишки. -- На
сегодня с меня хватит. Что вы мне дадите за это? Сегодня я выиграл гораздо
больше чем вчера.
Они сошлись на карманном зеркальце, трех разовых зажигалках и топорике;
Рамон подозревал, что последним будут рубить не столько дрова, сколько
черепа. Правда, в эту минуту вид у Тушратты был какой угодно, но только не
воинственный. Все еще не оправившись от потрясения, вызванного странной
игрой Джеффриза, он забрал выигрыш и ушел, что-то бормоча себе под нос.
Кастильо не думал, чтобы это был разговор с таинственными богами;
скорее спор с самим собой: "Но он же не... А казалось, будто он... Но у него
не... Блеф..."
-- Что, собственно, случилось? -- спросил Джеффриз. Когда антрополог
перевел, Гомес хихикнул:
-- Вот ты, Стен, растлеваешь местных. Штурман запустил в него фишкой.
-- И я смеялся вместе с ними, -- сказал Кастильо, пересказывая эту
историю поздно вечером у себя в каюте, -- но, вспоминая это заново, я не
уверен, что Хуан так уж не прав. Такое впечатление, будто сама возможность
обмана не приходила в голову Тушратте.
Катерина хмурясь села в постели, раскинув по голым плечам гриву мягких
волос. Ее специальность была далека от круга интересов Рамона, но ум
отличался ясностью и особой логикой -- это было необходимо, чтобы справиться
с любой проблемой.
-- Возможно, он был просто поражен правилами новой для него игры,
которой у него не было и в мыслях.
-- Нет, тут все гораздо серьезнее, -- настаивал антрополог. --
Аборигену пришлось столкнуться с совершенно новым для него понятием, и это
поразило его до глубины души. И что касается мыслей, Мей-Лин поделилась со
мной сомнениями в том, что куссаране вообще способны мыслить.
-- Способны ли они мыслить? Не говори ерунды, Рамон. Разумеется,
способны. Как бы иначе они построили свою цивилизацию?
Кастильо улыбнулся.
-- Именно это я и говорил сегодня днем, -- он повторил Катерине
аргументы Мей-Лин, закончив словами:
-- И насколько я понимаю, в ее рассуждениях есть логика. В культуре не
могут существовать явления, для описания которых нет слов.
-- Совершенно верно, -- согласилась Катерина. -- Как говорил Маркс, не
сознание определяет бытие людей, но бытие определяет сознание.
"Пошла ты со своим Марксом", -- с чувством подумал Кастильо. Вслух он
этого, впрочем, не произнес (равно как благоразумно избегал проходиться по
поводу православного вероисповедания Манолиса Закифиноса). Вместо этого он
сказал:
-- Вот перед нами Куссара как пример, доказывающий обратное.
-- Только потому, что мы не понимаем этого, -- мягко, но упрямо сказала
Катерина.
Рамон не мог отрицать справедливости ее слов, но продолжал рассуждать.
-- Взять, например, их богов. Мы не можем видеть или слышать их, но для
куссаранина они так же реальны, как, скажем, кирпич-сырец.
-- Все примитивные народы говорят со своими богами, -- сказала
Катерина.
-- Но не всем боги отвечают, -- возразил антрополог, -- а местные, как
мы знаем, слушают своих. По правде говоря они...
Он осекся, захваченный неожиданной мыслью. Внезапно он наклонился и
поцеловал Катерину со страстью, не имеющей ничего общего с сексом. Выпрыгнув
из постели, Рамон бросился к компьютеру. Катерина протестующе вскрикнула, но
он не обратил на это внимания, что говорило о крайней степени охватившего
его возбуждения.
Кастильо потребовалось некоторое время, чтобы найти необходимые данные:
он не часто пользовался этим разделом памяти. Ему с трудом удалось унять
дрожь в пальцах. А когда на экране начали выстраиваться строчки информации,
он чуть не закричал.
Вместо этого он прошептал:
-- Теперь я знаю.
* * *
-- Ты сошел с ума, -- отрезала Хельга Штайн, когда Рамон изложил свою
идею на поспешно созванном поутру консилиуме. Конечно, подумал он, психологу
рискованно говорить такое, но латынь не способна передать все оттенки.
Взгляды сидевших за столом свидетельствовали о том, что большинство коллег
были с ней согласны. Только Мей-Лин не спешила с выводами.
-- Согласитесь не со мной, но с фактами, -- повторил Кастильо. --
Насколько я могу судить, из них следует именно тот вывод, который я
предложил вашему вниманию: куссаране не являются разумными существами.
-- Чушь, Рамон, -- сказала Сибил Хасси. -- Даже мой старый кот Билли в
Манчестере -- и тот весьма разумное существо.
Кастильо хотелось провалиться сквозь землю: нет ничего хуже для
человека с его застенчивостью, чем излагать дикую идею перед враждебно
настроенной аудиторией. Все же он был слишком упрям, чтобы купиться на
очевидную подмену понятий:
-- Нет, Сибил, твой очаровательный старина Билли -- ты ведь знаешь, я
встречался с ним -- не разумен, а лишь смышлен.
-- Не вижу разницы, -- вставил Манолис Закифинос.
-- Или, лучше, как ты определишь понятие разума? -- спросил Джордж
Дэвис.
-- В присутствии Хельги, готовой на меня наброситься, я и пытаться не
стану. Пусть она сама дает определение.
От такого поворота дискуссии Хельга растерялась, словно свидетель
обвинения, неожиданно оказавшийся на скамье подсудимых. Поэтому ответ ее был
весьма осторожным:
-- Разум -- это не предмет, а действие. Он подразумевает
манипулирование понятиями в условном пространстве по аналогии с
манипулированием реальными объектами в реальном пространстве. Под
"понятиями" я имею в виду образы, создаваемые в сознании мыслящим существом.
Сознание оперирует всем, о чем думает мыслящее существо, выбирая
соответствующие элементы и обобщая их на основе опыта. Я вынуждена, Сибил,
согласиться с Рамоном: твоя кошка не разумна. Она понятлива, но сама не
осознает этого своего свойства. Если ты хотела услышать краткое определение
-- вот что такое разум.
Дэвид прямо-таки кипел от возмущения:
-- Это чертовски неполное определение, вот что я скажу. Что ты скажешь
о мышлении? О способности к обучению?
-- Необязательно быть разумным, чтобы думать, -- неохотно добавила
Хельга. Это ее заявление вызвало бурю протестов, затмившую все, с чем только
столкнулся Рамон. Она терпеливо ждала, пока публика поутихнет. -- Я объясню.
Назовите мне следующее число в прогрессии: один, четыре, семь, десять...
-- Тринадцать! -- одновременно выпалили четыре или пять голосов.
-- Откуда вы знаете? Вы вывели для себя необходимость прибавить к
последнему числу три? Или сразу представили себе матрицу и уже знали, каким
будет следующий элемент? Судя по скорости, с какой вы ответили, я склонна
предположить последнее -- ну и при чем здесь разум?
За столом воцарилась тишина. Вот, подумал Рамон не без ехидства,
наглядная иллюстрация мыслительного процесса в разгаре.
Молчание было прервано Джорджем Дэвисом.
-- Ты выбрала слишком легкий пример, Хельга. Предложи-ка нам чего
посложнее.
-- А как насчет машинописи или игры на синтезаторе? В обоих случаях
единственный способ не сбиться -- это подавить сознание. Как только ты
задумаешься о том, что ты делаешь, вместо того чтобы делать, ты допустишь
ошибку.
В помещении вновь стало тихо -- все обдумывали сказанное. Когда Хельга
заговорила снова, она обратилась к Рамону, глядя на него не без уважения:
-- Ты убедил меня, Рамон. Вернее, заставил меня саму убедить себя.
-- Мне это нравится, -- с неожиданной решительностью произнесла
Мей-Лин. -- Все становится на свои места. Полное отсутствие образного
мышления в куссаранском языке очевидно для меня уже несколько недель. Если
куссаране не разумны, то образное мышление им и не нужно.
-- Ну и как они живут без разума? -- взорвался Дэвис. -- Как они вообще
могут существовать?
-- Ты сам делаешь это все время, -- сказал Рамон. -- Представь себе,
что ты прогуливаешься, беседуя с кем-то. Тебе не случалось оглядеться по
сторонам и удивиться: "Куда это мы забрели?" -- не заметив, как пересекли
пару улиц или зашли в парк? Твое сознание было занято другим. Отними у
твоего разума ту часть, что занята беседой, и ты получишь то, на что
постоянно похожи жители Куссары. Они вполне справляются с помощью привычек и
рефлексов.
-- А что будет, когда этого окажется недостаточно? -- не сдавался
Дэвис. -- Что происходит, -- он торжествующе поднял палец вверх, -- если
мирный куссаранин огибает знакомый угол и видит, что из-за пожара в кузнице
вся его улица в огне? Что тогда?
Кастильо облизнул пересохшие губы. Он предпочел бы, чтобы этот вопрос
всплыл попозже или по крайней мере не в такой прямой форме. Ну что ж,
отступать поздно. Он сделал глубокий вдох и выпалил:
-- Тогда его боги советуют ему, что делать.
Он и представить себе не мог, что такое небольшое число людей способно
производить столько шума. На мгновение Району показалось, что ему угрожает
физическая расправа. Джордж Дэвис с супругой от ярости чуть не выпрыгивали
из кресел. Примерно то же делала и Хельга, кричавшая:
-- Я с самого начала была права, Рамон, ты -- сумасшедший!
Даже Мей-Лин покачала головой.
-- Может, вы все-таки сперва меня выслушаете, а потом уж запрете в
психушку? -- Кастильо почти трясся от бессильного гнева.
-- Какой смысл слушать очевидный бред? -- презрительно фыркнула Сибил
Хасси.
-- Нет, он прав, -- сказал Закифинос. -- Пусть докажет свое, если
сможет. Если он совладает с такой, гм, скептически настроенной аудиторией,
он заслуживает того, чтобы быть выслушанным.
-- Спасибо, Манолис, -- Рамон наконец овладел собой. -- Позвольте мне
начать с того, что идея, которую я предлагаю вашему вниманию, не нова; она
была впервые выдвинута Джейнсом более ста пятидесяти лет назад, где-то в
1970-х годах применительно к древним земным цивилизациям.
-- Ах, тот период, -- закатила глаза Хельга. -- Боги из космоса, да?
-- Ничего подобного, -- не без язвительности ответил Рамон. -- Кстати,
Джейнс был психологом.
-- И какие же, с позволения сказать, боги служат психологам? --
спросила Сибил тоном, сознательно рассчитанным на то, чтобы Хельга с Рамоном
озверели окончательно.
Но у антрополога был уже готов ответ.
-- Слуховые и иногда зрительные галлюцинации как следствие
функционирования правого полушария мозга, ответственного более за поведение
и восприятие нежели за речь и логические построения. Вы понимаете, их не
распознают как галлюцинации, их принимают за божественные голоса. И, обобщая
жизненный опыт индивидуума, они могут найти матрицу поведения, подходящую
для любой новой и неожиданной ситуации и подсказать ему, как поступить.
Сознание в этом не участвует вовсе.
-- Это же безумие, -- начала было Сибил, но ее муж покачал головой.
-- Я вот думаю, -- начал он. -- С точки зрения строения нервной системы
куссаранская жизнь организована так же, как на Земле. Вскрытие тел умерших
куссаран и изучение домашних животных это показывают с полной очевидностью.
Разумеется, есть некоторые отличия -- например, двигательные функции мозга
более дифференцированы...
-- Это, разумеется, больше по твоей части, -- сказал Рамон. Если уж
Джордж начал обсуждать детали, значит, он принял идею всерьез.
-- Эти "божественные голоса", -- спросила Хельга, -- это что-то вроде
тех голосов, что слышат шизофреники?
-- Совершенно верно, -- согласился Рамон. -- Только здесь это считается
нормальным, им не сопротивляются, их не боятся. И поводом к их появлению
необязательно является сильное потрясение, как у шизофреника, -- для этого
достаточно чего-нибудь необычного или непривычного. Ну, например, вид идола;
возможно, поэтому Куссара буквально нашпигована ими.
Дэвис выпрямился в кресле -- манера, выдающая сомнение в том, что он
говорит.
-- Ну и каковы эволюционные преимущества образа жизни, основанного на
галлюцинациях?
-- Общественный контроль, -- ответил Рамон. -- Поймите, мы ведь говорим
не о разумных существах. Они не способны представить себе связную
последовательность действий, как это делаем мы. Например, для жнеца
единственная возможность работать весь день -- без надсмотрщика за спиной --
это постоянно слышать голос старейшины или короля, повторяющий: "Продолжай
жать".
-- Гм, -- все, что смог сказать биолог.
-- И поскольку король -- тоже часть системы, -- задумчиво добавила
Хельга, -- он будет слышать голоса главных богов здешней культуры. Только
они обладают достаточным авторитетом, чтобы указывать королю.
-- Возможно, стоит добавить предков, -- сказал Рамон. -- Вспомните
гробницу перед дворцом Питканаса -- это памятник его отцу, предыдущему
королю. Перед ней всегда лежат подношения, как и у богов.
-- Похоже, -- психолог осеклась, округлив глаза. -- Либер Готт! Ведь
для таких существ загробная жизнь -- само собой разумеющаяся вещь, и не без
оснований. Если женщина, например, слышит голос давно умершей матери, та для
нее все еще жива в полном смысле слова.
-- Да, об этом я еще не думал, -- прошептал Рамон.
-- Если подобный образ жизни, -- все еще сомневался Джордж Дэвис, --
настолько прекрасен, почему мы, черт побери, не остались такими безмозглыми?
Кастильо всегда отдавал должное чужому участию в своих идеях.
-- На мысль меня навело замечание Катерины. По мере усложнения
структуры общества, количество богов также неизбежно растет. Посмотрите на
сегодняшнюю Куссару со своим богом для каждого ремесла. Система обречена,
она рано или поздно рухнет под собственной тяжестью.
Письменность также способствует этому. Она допускает существование
более сложного общества. Проще нарушить приказ, записанный на глиняной
табличке, которую можно выбросить, нежели приказ бога или короля, то и дело
повторяющего оный тебе на ухо.
И, наконец, эта система может функционировать только в стабильном
обществе. Что толку от советов твоего бога, если ты имеешь дело с чужой
культурой, чужим языком и чужими богами? Эти советы могут в равной степени
спасти тебя или обречь на смерть.
И, наблюдая за поведением чужеземцев, ты можешь заметить в них нечто
отличное от тебя. А если ты поверил в существование иноземцев с собственной
личностью, ты можешь заподозрить, что таковая имеется и у тебя, а это,
возможно, и есть зарождение сознания.
-- И этому есть доказательства, -- возбужденно перебила его Мей-Лин. --
Помнишь, Рамон, ты говорил, что из всех куссаран реже всего общаются с
богами воины и купцы. А они больше других общаются с иноземцами -- они,
возможно, стоят на пороге разума.
Все, что мог сделать антрополог -- это поклониться. Он был совершенно
вымотан; коллеги рассматривали его гипотезу под такими углами, какие ему и в
голову не приходили. Так, подумал он, и должно быть. Концепция была слишком
масштабной, чтобы справиться с ней в одиночку.
Джордж -- все еще с кислой миной на лице -- сказал:
-- Я предлагаю разработать серию опытов для проверки этой гипотезы.
Предложение было принято единогласно. Если в идее есть зерно, ее
надлежит всесторонне проверить, а еще лучше -- дополнить и развить. Если нет
-- она не заслуживает внимания.
Рамон с нетерпением ждал результата.
* * *
Зажав уши руками -- так силен был грохот -- Питканас смотрел, как
исчезает в облаках небесный корабль. Вот он с его руку... с мотылька... вот
он стал просто серебристой точкой... исчез.
Король увидел, что корабль оставил за собой на поле вмятину в локоть
глубиной. Посевы, попавшие под корабль, разумеется, погибли; соседние поля
тоже заросли сорняками.
Яррис, богиня урожая и плодородия, с укоризной обратилась к Питканасу:
"Это хорошая земля. Пошли крестьян восстановить ее плодородие.
-- Будет исполнено, Госпожа, -- пробормотал он и передал распоряжение
своим министрам.
Теперь с ним говорил покойный отец: "Пошли воинов охранять крестьян,
чтобы люди из Маруваса не нагрянули с набегом, как это было в годы твоего
детства. Проследи сам".
Питканас повернулся к Тушратте.
-- Дзидантас хочет, чтобы я послал воинов охранять крестьян, чтобы люди
из Маруваса не нагрянули с набегом, как в годы моего детства. Проследи сам.
-- Слушаю и повинуюсь, -- поклонился Тушратта, -- как слушаю и
повинуюсь богам.
Король повернулся и пошел прочь, не сомневаясь в том, что приказ будет
выполнен.
По правде говоря, Тушратта давно уже не слышал голоса богов. Они начали
пропадать еще со времен войны с горцами, но Тушратта знал день, когда они
бросили его окончательно. "Блеф", -- пробормотал он себе под нос. Он
использовал земное слово -- в куссаранском языке ничего подобного не было.
Тушратте ужасно не хватало богов. Он даже молил их вернуться, что само
по себе странно и необычно -- ведь боги должны быть с тобой всегда. Без их
советов он ощущал себя одиноким, нагим и беспомощным.
Но старый вояка выжил. Более того, дела его складывались удачно. Как
знать, может, боги и продолжали слышать его, хотя сами и молчали. За те
полгода, что боги оставили Тушратту, он дослужился от Стража Ворот до
Верховного Военачальника Куссары -- его предшественник на этом посту
внезапно скончался. На новое место Тушратта взял с собой нескольких офицеров
-- молодых и безоговорочно преданных ему -- и верных им воинов.
Он решил выполнить приказ Питканаса, но на свой лад. Старшим над
солдатами в полях он поставит, гм... Кушука, который не доверяет ему, зато
возглавляет дворцовую охрану.
Как убедить Кушука оставить теплое место? "Блеф", -- вновь прошептал
Тушратта. Он до сих пор с опаской использовал новое знание, словно человек,
пытавшийся говорить на новом для него языке. Представлять себя как бы со
стороны -- как он говорит или делает одно, но замышляет совсем другое --
требовало усилий, от которых лоб Тушратты покрывался испариной.
Он скажет ему... он скажет... Рука непроизвольно сжалась в кулак и он
нашел ответ. Он скажет Кушуку, что Питканас говорил ему, что никто другой не
справится с этой задачей лучше него. Это сработает.
А тогда Тушратта во главе верных ему людей пойдет во дворец... Он ясно
представлял себе, как уволокут труп Питканаса, как сам он, облаченный в
королевскую мантию, будет наслаждаться королевской роскошью, как будет он
возлежать с Аззиас -- самым восхитительным созданием богов. Видеть такие
картины оказалось делом несложным. Он уже давно видел такие картины.
Когда он станет королем, Кушук больше не будет препятствием -- он будет
повиноваться Тушратте, как повинуется богам, как повиновался Питканасу.
Менее уверен был Тушратта в собственных подручных. Он не объяснял им, что
такое "блеф" так, как это объяснил ему Кастильо. Но он часто пользовался
этим тем-что-похоже-на-одно-а-на-самом-деле-совсем-другое; иначе ему бы не
продвинуться так быстро. Они парни неглупые. Они и сами могут дойти до
этого.
Но если так, если он никогда не сможет быть уверенным, что то, что ему
говорят, -- не блеф, как ему править такими подданными? Они запросто смогут
ослушаться его приказов. Что же теперь, жить остаток дней в страхе? Эти
мысли окрашивали картины будущего в мрачные тона, Тушратте не нравилось
видеть себя отчаянно цепляющимся за завоеванный трон.
Впрочем, почему именно он должен бояться? Если кто-то выступит против
нового короля и потерпит неудачу (а с ним, Тушраттой, справиться посложнее,
чем с Питканасом, ведь он будет начеку), почему бы не покарать бунтовщика
так жестоко, чтобы другим было неповадно? И тогда не важно, будут ли его
приказы звучать в их головах или нет. Они все равно покорятся ему -- из
страха.
Будет ли этого достаточно?
Тушратта с нетерпением ждал результата.
* * *
От автора. "Блеф" построен на основе захватывающих дух гипотез,
выдвинутых Джулианом Джейнсом в "Происхождении разума в процессе распада
двухкамерного сознания". Результатом стал мой любимый тип инопланетян: тех,
что думают почти как люди, но не совсем.
Вскоре после того, как "Блеф" был опубликован в "Аналоге", я получил от
профессора Джейнса письмо. Должен признаться, я не без трепета вскрывал
конверт. Однако, к моему облегчению, в своем письме он сообщал, что рассказ
ему понравился. Ну что ж, хоть что-то я сделал удачно.
Дороги, которые мы не выбираем
[Пер. изд.: Harry Turtledove. The Road Not Taken, в сб.: Harry
Turtledove Kaleidoscope -- A Del Rey Book, Ballantine Books, New York, 1990]
Капитан имперской пехоты Тограм как раз пользовался ночным горшком,
когда "Неукротимый" вышел из гипердрайва. Как всегда при этом маневре,
офицер испытал сильнейший приступ тошноты. Он схватил горшок и выблевал в
него
Когда ему полегчало, он поставил горшок на пол и вытер слезящиеся глаза
пушистым запястьем. "Прокляни вас боги!" -- взорвался он. -- ну почему,
почему команда не предупреждает нас о своих фокусах?" Слышались голоса его
подчиненных, вторивших ему, хотя и в более резкой форме.
Тут же в дверях возник юнга. "Мы вновь в нормальном космосе", --
крикнул он и побежал сообщать эту новость дальше по каютам. Вслед ему
неслись проклятия и грубые шутки: "Заткнись, дубина!", "Вот спасибо!",
"Передай рулевым -- им пора на переработку!"
Тограм вздохнул и печально потер морду. Как офицеру, ему полагалось бы
подавать пример подчиненным. Он был достаточно молод, чтобы относиться к
этому серьезно, но достаточно и послужил, чтобы не ждать ничего большего,
чем пара полосок на Погоны. Высокие чины добываются не службой, а старинным
родом или большими деньгами.
Вздохнув еще раз, он убрал горшок в нишу. Прикрывавшая ее металлическая
крышка, почти не уменьшала запаха. За шестнадцать дней в космосе
"Неукротимый" насквозь пропах мочой, потом и прокисшей пищей. Справедливости
ради надо заметить, что в этом он был не лучше и не хуже других кораблей
Роксолановского флота. Все межзвездные путешествия таковы. Вонь и теснота --
вот цена, которую солдаты империи платили за расширение ее границ.
Тограм взял лампу и встряхнул ее, чтобы разбудить светлячков. От ужаса
те вспыхнули серебряным светом. Капитан знал, что некоторые расы используют
для освещения кораблей факелы или свечи, однако светлячки расходовали меньше
воздуха, хотя и не могли светить непрерывно.
Пока лампа не погасла, Тограм, как хороший солдат, проверил оружие. Он
всегда держал пистолеты заряженными; когда начнется высадка, два он заткнет
за пояс, два -- за отвороты сапог. Меч доставлял Тограму больше хлопот:
повышенная влажность внутри корабля плохо сказывалась на чистоте клинка. Так
и есть, он сразу же нашел пятнышко ржавчины, которое сразу же счистил.
Полируя сверкающее лезвие, Тограм думал о том, на что будет похожа
новая система. Оставалось только молиться, чтобы в ней оказалась планета,
пригодная для обитания. Когда они доберутся до ближайшей подвластной
Роксолану планеты, в "Неукротимом" будет уже попросту нечем дышать. Такой
опасностью сопровождались все межзвездные путешествия. Опасность не самая
грозная -- в системах маленьких желтых солнц обыкновенно находились одна-две
обитаемые планеты, -- но все же присутствовавшая постоянно.
Тограм пожалел, что позволил себе думать об этом; раз придя в голову,
эта мысль будет сидеть там занозой. Он поднялся с лежанки и пошел
посмотреть, как дела у рулевых.
Как обычно, Рансиск со своим помощником Ольгреном жаловались на низкое
качество стекол, сквозь которые им приходилось нацеливать свои подзорные
трубы. "Вы бы не скулили, -- посоветовал им, входя, Тограм. -- У вас тут по
крайней мере светло". После тусклого света ламп со светлячками солнечный
свет в рулевой рубке казался настолько ярким, что слепил глаза.
Ольгрен раздраженно прижал уши. Рансиск был старше и спокойнее. Он
положил помощнику руку на плечо:
-- Если ты будешь так вскидываться на каждую из шуточек Тограма, у тебя
не останется времени на дела -- он был возмутителем спокойствия с момента,
когда вылупился из яйца. Верно, Тограм?
-- Как скажешь. -- Тограму нравился седомордый старший рулевой. В
отличие от большинства своих коллег Рансиск не вел себя так, будто важная
работа ставит его в особое положение.
Неожиданно Ольгрен застыл, только кончик его короткого хвоста
возбужденно подергивался.
-- Ну и мир! -- воскликнул он.
-- Давай-ка посмотрим, -- сказал Рансиск. Ольгрен передал ему подзорную
трубу. Рулевые внимательно изучали одну за другой яркие звезды, высматривая
те, у которых обнаружится диск, -- уж они-то наверняка окажутся планетами.
-- Да, -- сказал наконец Рансиск, -- но это не для нас. Желтые
полосатые планеты обычно имеют слишком ядовитую атмосферу. -- Видя огорчение
Ольгрена, он добавил: -- Не все еще потеряно: если провести линию,
соединяющую эту планету с ее солнцем, мы очень скоро обнаружим и другие
планеты.
-- Посмотри сюда, -- Тограм указал на красноватую звездочку, казавшуюся
ярче остальных.
Ольгрен пробормотал что-то нелицеприятное в адрес непрофессионалов,
лезущих не в свое дело, но Рансиск оборвал его:
-- Капитан повидал на своем веку больше миров, чем ты, салага. Делай,
как он говорит.
Обиженно свесив уши, Ольгрен повиновался. И тут же забыл про обиду.
-- Планета с зелеными полосами! -- воскликнул он.
Рансиск как раз наводил трубу на другой сектор небосвода, но это
восклицание заставило его обернуться. Он тщательно настроил фокус. Ольгрен
переминался с ноги на ногу, нетерпеливо взъерошив мех в ожидании вердикта.
-- Гм, может быть, -- наконец сказал старший рулевой, и Ольгрен
просиял, но тут же снова скис, когда Рансиск продолжал: -- Не вижу ничего
похожего на открытую воду. Если не найдем ничего лучше, попробуем эту. Но
сначала надо поискать еще.
-- Твой луоф будет доволен, -- сказал Тограм.
Рансиск улыбнулся. Роксоланцы всегда возили с собой маленьких зверьков.
Если помещенный в шлюзовую камеру флаера луоф оставался жив, атмосфера
планеты годилась и для его хозяев.
Несколько планет показались рулевым слишком тусклыми. Но вот Рансиск
напрягся, приникнув к подзорной трубе.
-- Вот она! -- сказал он почти спокойно. -- Вот то, что нам нужно.
Посмотри, Ольгрен.
-- Ох черт, да!
-- Беги с докладом к военачальнику Сивону и спроси, засекли ли его
приборы какие-нибудь еще возмущения перемещения на гипердрайве.
Ольгрен поспешно вышел из рубки. Рансиск протянул трубу Тограму:
-- Посмотри сам.
Капитан имперской пехоты приник к окуляру После черноты открытого
космоса мир в подзорной трубе казался до боли похожим на Роксолан:
темно-синие океаны, покрытые хлопьями белых облаков. Рядом висела
подходящего размера луна. Обе планеты были освещены примерно наполовину.
-- Ты обнаружил там сушу? -- спросил Тограм.
-- Посмотри верхнее полушарие, сразу под ледовой шапкой, -- посоветовал
Рансиск. -- Эти коричневые и зеленые пятна не похожи на воду. Если тут и
есть подходящая планета, так это та, что ты видишь перед собой.
Пока не вернулся Ольгрен, они по очереди рассматривали планету, пытаясь
составить о ней какое-то представление
-- Ну как? -- поинтересовался Тограм, хотя бодро навостренные уши
помощника и так говорили о том, что ответ -- положительный.
-- Все возмущения от гипердрайва -- только от нашего флота, никаких
других в пределах всей системы! -- расплылся в улыбке Ольгрен.
Рансиск и Тограм, не сговариваясь, хлопнули его по спине, будто он и
был причиной добрый вестей.
Улыбка капитана была даже шире, чем у Ольгрена. Значит, планета станет
легкой добычей, что его -- кадрового военного -- устраивало больше всего.
Если местное население не знакомо с гипердрайвом, значит, в системе нет
разумной жизни, а если и есть -- не беда, аборигены наверняка не изобрели
еще ни пороха, ни летательных аппаратов, ни -- тем более -- космического
оружия.
Тограм радостно потирал руки.
* * *
Бак Эрцог устал, что, впрочем, неудивительно после четырех месяцев в
космосе (и впереди еще полтора). Земля за кормой "Арес III" казалась яркой
звездочкой, а Луну вообще трудно было заметить. Впереди вырастал Марс.
-- Твоя очередь качаться, Бак, -- позвал его Арт Снайдер. Из пяти
членов экипажа он был самым дисциплинированным.
-- Иду, Панчо. -- Эрцог, вздохнув, взгромоздился на велотренажер и
начал крутить педали -- сначала вполсилы, потом вовсю. Упражнения помогали
сохранить в костях кальций, что особо важно в условиях невесомости. Кроме
того, они помогали убить время.
Мелисса Отт слушала сводку новостей с Земли.
-- Ночью умер Фернандо Валенсуэла, -- сообщила она.
-- Кто? -- Снайдер явно не относился к числу бейсбольных болельщиков.
Эрцог, напротив, бейсболом увлекался, к тому же он был родом из
Калифорнии.
-- Я видел его раз на матче ветеранов, и я помню, как отец и дед
говорили о нем, -- сказал он. -- Сколько лет ему было, Мел?
-- Семьдесят девять.
-- Он всегда был тяжеловат, -- печально произнес Эрцог.
-- Господи Иисусе!
Эрцог вздрогнул. Таких возбужденных возгласов он не слышал с момента
старта. Мелисса уставилась на экран радара.
-- Фредди! -- возопила она.
Фредерика Линтдстрем, спец по бортовой электронике, вынырнула из
душевой. Она бросилась к пульту управления, оставляя за собой шлейф висящих
в невесомости водяных брызг. Фредди не накинула на себя даже полотенца, но
это ее не смущало -- условности на борту "Арес III" давно исчезли сами
собой.
Вопль Мелиссы заставил даже Клода Джоннарда высунуть голову из
маленькой биолаборатории, где он проводил почти все время.
-- Что-то случилось? -- спросил он.
-- Радар полетел к черту, -- обрадовала его Мелисса.
-- Как это "к черту"? -- недовольно буркнул Джон-нард. Он принадлежал к
тому малопривлекательному типу людей, у которых все и всегда разложено по
полочкам, и которые убеждены, что остальные должны во всем походить на них.
-- На экране сто -- сто пятьдесят объектов, которых там никак быть не
может, -- ответила Фредерика (у которой это заболевание было выражено в
более мягкой форме). -- От них до нас около двух миллионов километров.
-- Минуту назад их там не было, -- заявила Мелисса. -- Я отвернулась, а
потом они уже были на экране.
Пока Фредерика колдовала с экраном и компьютером, Эрцог не слезал с
велотренажера, чувствуя себя самым бесполезным членом коллектива: что толку
от геолога в миллионах километров от ближайших скал? Он даже не попадет в
исторические хроники. Ну кто помнит имена членов третьей по счету
экспедиции?
Фредерика закончила проверку.
-- Я не нашла неполадок, -- сказала она, злясь не то на себя, не то на
оборудование.
-- Пожалуй, лучше связаться с Землей, Фредди, -- сказал Арт Снайдер. --
Если мне предстоит сажать эту колымагу, я предпочел бы, чтобы радар не
выдавал ложную информацию.
Мелисса уже держала в руках микрофон:
-- Хьюстон, говорит "Арес III". У нас возникла проблема...
Даже радиолучу, распространяющемуся со скоростью света, требуется
некоторое время. Минута шла за минутой, и когда динамик ожил, все
подскочили.
-- "Арес III", говорит Хьюстон. Леди и джентльмены, я не знаю, как вам
это лучше сказать, только мы их тоже видим.
Земля продолжала говорить, но ее уже никто не слушал. Эрцог
почувствовал, как первобытный рефлекс ставит его волосы дыбом. Его
переполнил ужас. Он никогда не думал, что ему доведется стать свидетелем
первого контакта.
-- Вызови их, Мел, -- сказал он.
-- Право, не знаю, Бак, -- колебалась она. -- Может, с этим лучше
справится Хьюстон?
-- К черту Хьюстон, -- он и сам удивился собственной резкости. -- Пока
эти чертовы бюрократы разберутся, что к чему, мы уже будем садиться на Марс.
Мы на месте, нам виднее. Или ты хочешь упустить величайший исторический
момент?
Мелисса переводила взгляд с одного члена экипажа на другого. То, что
она увидела, должно быть, удовлетворило ее, так как она настроила рацию и
заговорила:
-- Космический корабль "Арест III" вызывает неизвестные корабли. Добро
пожаловать -- от всего человечества, -- она ни минуту выключила передатчик.
-- Сколько у нас тут языков?
Обращение повторили по-русски, по-китайски, по-японски, по-французски,
по-немецки, по-испански и даже на латыни ("Кто знает, когда они прилетали к
нам раньше", -- сказала Фредерика в ответ на недоуменный взгляд Снайдера).
Если ждать, пока ответит Земля было нелегко, то нынешнее ожидание
скорее можно было назвать муторным. Пауза тянулась гораздо дольше, чем
требовалось для прохождения радиосигнала.
-- Даже если они не знают ни одного из наших языков, почему они не
скажут хоть ЧТО-НИБУДЬ? -- взмолилась Мелисса.
Ей никто не ответил, включая пришельцев.
И тут незнакомые корабли по одному начали отрываться от эскадры,
устремляясь к Земле.
-- Господи, ну и ускорение! -- сказал Снайдер. -- Это не просто ракеты,
-- и сам же осекся: зачем межзвездным аппаратам ракетные движки?
И "Арес III" остался в одиночестве, не имея возможности сойти с заранее
заданной траектории полета на Марс. Бак Эрцог чуть не плакал.
* * *
Согласно отработанной тактике, роксоланские корабли группировались над
полюсом того полушария новой планеты, где находилась большая часть суши.
Поскольку место встречи было согласовано заранее, визуальный контакт между
кораблями установили быстро. Вскоре недоставало только четырех кораблей;
разведчик, вылетевший к южному полюсу, обнаружил их и привел на место.
-- Каждый раз находятся любители водных просторов, -- посетовал Тограм.
Он никогда не упускал возможности заглянуть к рулевым в рубку -- не только
ради яркого освещения, но потому, что планеты интересовали его (в отличие от
большинства солдат) и сами по себе. Будь у него побольше знаний, он,
пожалуй, попытался бы стать рулевым.
Он неплохо управлялся с пером и бумагой, так что Рансиск и Ольгрен не
возражали против того, чтобы он помогал им изучать планету и наносить на
бумагу эскизы карт.
-- Странная планета, -- заметил Тограм. -- Никогда не видел столько
лесных пожаров, извергающихся вулканов или что это еще у них там на ночной
стороне.
-- Я-таки думаю, что это их города, -- сказал Ольгрен, упрямо глядя на
Рансиска.
-- Слишком уж они большие и яркие, -- спокойно ответил старший рулевой.
Судя по всему, этот спор шел у них уже давно.
-- Это твой первый межзвездный рейс, да, Ольгрен? -- спросил Тограм.
-- Да, ну и что?
-- Ничего, если не считать отсутствия опыта. В Эгеллоке на Роксолане
почти миллион жителей, а из космоса он ночью почти не виден. Таких ярких
городов нет нигде. Пойми, это примитивная планета. Я согласен, это, внизу,
похоже на разумную жизнь. Но как может разумная раса, не доросшая до
гипердрайва, строить города в десять раз больше Эгеллока?
-- Не знаю, -- смущенно ответил Ольгрен. -- Но насколько я могу судить,
эти яркие пятна расположены в удобных для города местах; на побережье, у рек
и так далее.
-- Ну что с ним делать, Тограм? -- вздохнул Рансиск. -- Он так уверен в
своих познаниях, что не прислушивается к здравому смыслу. Ты в молодости был
таким же?
-- Вроде этого, но только до тех пор, пока старейшины клана не выбили
из меня всю дурь. Впрочем, что спорить попусту? Скоро мы запустим флаеры с
луофами, и все станет ясно. -- Он было засмеялся, но умолк, пытаясь
вспомнить, был ли он в годы Ольгрена таким же обидчивым.
* * *
-- Засек радаром один из их аппаратов, -- радировал пилот SR-81. -- Он
на высоте 80 000 метров и продолжает снижаться. -- Сам он находился на вдвое
меньшей, предельной для его машины высоте.
-- Ради Бога, не стреляйте, -- приказали с Земли. Собственно говоря,
это же было строго-настрого приказано ему еще до взлета, но Земля
предпочитала перестраховаться. Он не обижался. Случайный выстрел
какого-нибудь кретина -- и человечеству хана.
-- Получаю визуальную картинку, -- доложил он, глядя на дисплей.
Секунду спустя он продолжил: -- Это один корабль чертовски странного вида. И
где только у него крылья?
-- Мы тоже получаем картинку, -- сообщил с Земли офицер центра
управления. -- Они, должно быть, используют те же принципы, что и у их
космических кораблей. Что-то там с гравитацией, создающей и подъемную силу,
и импульс для горизонтального перемещения.
Чужой аппарат продолжал игнорировать запросы SR-81 (как, впрочем, и
другие адресованные пришельцам сигналы). Он продолжал медленный спуск, в то
время как SR-81 кружил внизу в надежде, что ему не придется спускаться к
самолету-заправщику.
-- Ясно одно, -- передал пилот на Землю. -- Это военный аппарат. Ни на
одной машине мирного назначения не намалюют зубы и горящие глаза. Часть
боевых самолетов ВВС США тоже раскрашена подобным образом.
Наконец чужой аппарат поравнялся с SR-81. Пилот вновь вызвал Землю:
-- Прошу разрешения пройти у него перед носом. Может, они там все
уснули, и я смогу их разбудить.
После долгого молчания наземный пункт явно нехотя согласился.
-- Только никаких враждебных действий! -- предупредили с Земли.
-- Думаете, я собираюсь откусить ему палец? -- буркнул пилот (впрочем,
его рация была отключена). Ускорение прижало его к спинке кресла, и машина
начала плавный разворот с конечной точкой где-то в полукилометре от
пришельцев. Высокочувствительная камера даже передала изображение чужого
пилота, сидевшего под маленьким полупрозрачным колпаком.
Создание со звезд тоже увидело его. В этом не было никакого сомнения.
Корабль пришельцев дернулся как вспугнутая форель, исполняя в воздухе такие
кульбиты, от которых пилота SR-81 размазало бы по стенкам, если бы, конечно,
его машина смогла их выполнить, не развалившись.
-- Следую за целью, -- сообщил пилот. С Земли его попытались одернуть,
но он был ближе к месту событий. Он включил форсаж, и перегрузки, что он
испытывал до сих пор, превратились в легкую физкультурную разминку.
Лучшая аэродинамика позволяла самолету двигаться быстрее аппарата
пришельцев, но толка от этого было мало. Стоило самолету попасть в поле
зрения пришельцев, как их машина уклонялась от него без видимых усилий.
Пилот SR-81 чувствовал себя человеком, пытающимся убить бабочку топором.
И в довершение всего загорелось табло, извещавшее, что горючее на
исходе. В любом случае эту машину создавали для перехвата в разреженных
верхних слоях атмосферы, а не для сложных маневров на тех высотах, где летел
теперь аппарат пришельцев. Пилот чертыхнулся, но вынужден был свернуть на
заправку.
Пока его SR-81 глотал керосин из утробы самолета-заправщика, он все
думал, что случилось бы, если бы он выпустил ракету. По меньшей мере два
раза они были у него на мушке. Эту мысль он держал при себе. Что сказало бы
его начальство, случись ему узнать об этом, было даже страшно подумать.
* * *
Когда Тограм вышел с совещания офицерского состава, к нему бросились
его пехотинцы. "Что решили, капитан?", "Лоуф остался жив?", "Как оно там,
внизу?"
-- Луоф жив, ребята! -- довольно улыбаясь, сказал Тограм.
Его отряд поднял страшный шум. "Садимся!" -- вопили они. Уши
возбужденно стояли торчком. Некоторые солдаты бросали в воздух свои шляпы с
перьями. Другие, более закаленные в боях, как и их капитан, вернулись на
нары проверять оружие.
-- Насколько серьезное дело, сэр? -- спросил проходившего Тограма
покрытый седым мехом ветеран по имени Иллингуа. -- Я слыхал, пилот
флаера-разведчика видел всякие чудеса.
Улыбка Тограма сделалась еще шире.
-- Черт подери, Иллингуа, ты еще не привык к слухам, что появляются
всякий раз перед высадкой?
-- Хорошо бы так, сэр. Но эти слухи настолько странные, что в них
что-то может быть.
Тограм не ответил. Старый вояка покачал головой, досадуя на собственную
глупость, и встряхнул лампу, чтобы в ее мерцающем свете заострить дротик.
Капитан тяжело вздохнул. После доклада пилота он сам не знал, чему
верить. Откуда у этих аборигенов летательные аппараты, если им неизвестна
антигравитация? Тограму приходилось слышать о цивилизации, использовавшей
воздушные шары на горячем газе. Но ни один воздушный шар не поднимется на
высоту, на которой наблюдался аппарат аборигенов, и ни один шар не сможет
маневрировать так, как, согласно клятвам пилота, летал этот аппарат.
Допустим, пилот ошибся. Скорее всего так оно и есть. Но что тогда
думать о городах, настолько больших, что Рансиск высмеял саму возможность их
существования? О мире настолько перенаселенном, что свободной земли осталось
совсем немного? И сигнальные фонари с других кораблей эскадры говорили о
том, что их пилоты-разведчики докладывают о столь же неправдоподобных вещах.
Впрочем, если эта раса многочисленна словно РЕФФО на пикнике, не
страшно. Тем больше добра достанется Роксолану.
* * *
-- Это чудовищная ошибка, -- произнес Билли Кокс, обращаясь ко всем,
кто мог его слышать. При этом он вскидывал на спину ранец с амуницией.
Грузовик с откинутым бортом ждал их. -- Мы должны встречать гостей со звезд
с распростертыми объятиями, а не с оружием в руках.
-- Вот ты им и скажи, профессор, -- поддакнул сержант Сантос Аморос, --
по мне, так лучше коротать время в уютной казарме с кондиционированным
воздухом, чем печься на солнце в центре Лос-Анджелеса. И почему ты
всего-навсего спец? Будь ты президентом, ты отдавал бы приказы, а не
исполнял.
Кокс тоже не считал это слишком справедливым. Ему оставалось всего
чуть-чуть до степени магистра в политике, когда массовый призыв после
второго сирийского кризиса утащил его в армию.
Сложившись почти вдвое, он втиснулся под камуфлированный тент
грузовика. Лавки были слишком тесными и узкими. Перевозка максимального
количества людей с минимальным комфортом -- типично армейский подход,
раздраженно думал Кокс.
Кузов заполнился солдатами. Дизель чихнул и ожил. Чернокожий солдат
выудил из кармана колоду карт и поспорил, что из любых двадцати пяти карт
вытащит пять покерных комбинаций. Пара салажат-первогодок клюнула на пари.
Кокс уже имел возможность (с уроном для кошелька) убедиться в том, что это
розыгрыш для дураков. Негр весело ухмылялся, передавая колоду одному из
салаг.
Риффффф! -- шелест картонных листков был настолько профессиональным,
что все сидевшие в кузове повернулись на этот звук.
-- Где это ты так выучился, чувак? -- с уважением в голосе спросил
чернокожий солдат. Его звали Джим, но известен он был больше под прозвищем
Младший.
-- Играл в блэкджек в Вегасе. -- Рифффф!
-- Эй, Младший, -- окликнул его Кокс. -- Ставлю десятку против тебя.
-- А пошел ты, -- огрызнулся Младший, с тоской глядя на то, как
движутся, словно живя собственной жизнью, карты.
Грузовик мчался на север в составе большой колонны из грузовиков, БМП и
легких танков. Полк двигался в Лос-Анджелес, чтобы уже в городе разбиться на
отдельные отряды. Кокса это радовало -- так у него было меньше шансов
оказаться лицом к лицу с пришельцами.
-- Сэнди, -- обратился он к Аморосу. -- Ну если я ошибаюсь, и пришельцы
настроены враждебно, куда мы прем со своими автоматами? Это все рвано, что
идти на слона с английской булавкой.
-- Профессор, я же говорил тебе, что меня никто из них не слушал. И
тебя тоже. Я должен делать то, что мне скажет лейтенант, а ты -- что скажу
я, и все будет в порядке, ясно?
-- Ясно, -- сказал Кокс, поскольку Сэнди -- в общем-то неплохой парень
-- был как-никак сержантом. И все же автомат, примостившийся прикладом между
солдатских ботинок Кокса, казался ему игрушечным, а бронежилет и каска --
тонкими, как неглиже стриптизерши.
* * *
Небо за стеклами рулевой рубки сменило цвет с черного на темно-синий,
когда "Неукротимый" вошел в атмосферу.
-- Вон, -- сказал Ольгрен, указывая когтем, -- Там мы сядем.
-- Ничего не вижу с такой высоты, -- сказал Тограм.
-- Дай ему свою трубу, Ольгрен, -- сказал Рансиск. -- Все равно ему
скоро идти к солдатам.
Тограм наморщил нос -- это был намек. Тем не менее он с радостью
заглянул в окуляр. Земля, казалось, прыгнула ему навстречу. На мгновение
Тограм полностью потерял ориентацию, пока глаз привыкал к перевернутому
изображению. Но сейчас его мало интересовали пейзажи. Тограм хотел знать,
что может пригодиться ему и его отряду для захвата и удержания плацдарма.
-- Вон тот участок выглядит неплохо, -- сказал он. -- Тот зеленый
массив среди строений в восточной -- тьфу, в западной -- части города. Он
обеспечит нам посадочную площадку, полосу для обороны, место для лагеря и
зону для высадки подкреплений.
-- Ну-ка, посмотрим, -- сказал Рансиск, отталкивая его локтем. -- Гм,
да, вижу. Неплохо. Ольгрен, посмотри-ка. Сможешь отыскать этот участок в
трубу военачальника? Тогда иди и покажи ему. Скажи, что это место нашей
высадки.
Помощник убежал. Рансиск вновь приник к окуляру.
-- Гм, -- повторил он. -- Они здесь чертовски высоко строят. Видал?
-- Ага, -- согласился Тограм. -- И движение на дорогах очень
оживленное. Боги, это во сколько обошлось замостить их все! Во всяком
случае, пыли я не вижу.
-- Эта планета будет ценным приобретением. Что-то стремительное,
металлическое и по-хищному заостренное промелькнуло мимо иллюминатора.
-- Боги, у них и в самом деле есть флаеры! -- произнес Тограм. Несмотря
на все уверения пилота, он не верил в это до тех пор, пока не увидел
собственными глазами.
Он заметил, как уши Рансиска раздраженно шевельнулись и понял, что и
так задержался в рулевой рубке. Тограм подхватил лампу со светлячками и
поспешил к своим солдатам.
Двое-трое посмотрели на командира с укоризной: его не было слишком
долго. Но он утешил их рассказом о месте будущего приземления. Простому
солдату только и подавай рассказы о мире за бортом. Конечно, они и так
гадают, на что похож противник, но во сто крат интереснее, когда знаешь, о
чем говоришь.
В дверях появился посыльный.
-- Капитан Тограм, твой отряд высаживается через третий шлюз
-- Третий, -- повторил Тограм, и посыльный поспешил к другим
командирам. Капитан надел шапку с алым плюмажем (алым -- чтобы его солдаты
лучше видели его в бою), в последний раз проверил пистолеты и приказал
бойцам следовать за ним.
Кромешная тьма перед закрытой дверью шлюзовой камеры угнетала, но не
так сильно, как обычно. Скоро, скоро двери распахнутся, и он глотнет свежего
воздуха, свежий ветер пошевелит его мех, теплые солнечные лучи согреют
шкуру. Скоро он померяется силами с новым противником.
Легкие толчки -- это "Неукротимый" выпускал флаеры. Теперь у них на
борту нет луофов. Теперь флаеры несут мушкетеров, чтобы те запугивали
аборигенов огнем с неба и швыряли тем на головы горящие горшки с порохом.
Роксоланцы всегда старались с самого начала деморализовать противника,
нанеся ему максимальный урон.
Еще один толчок, сильнее предыдущих. Они сели.
* * *
Тень накрыла почти весь университетский городок. Задрав голову, Младший
шептал: "Вот так мамочка!" Впрочем, слова эти он повторял последние пять
минут -- все время, пока космический корабль снижался.
И каждый раз Билли Кокс только кивал в ответ. Во рту у него пересохло,
руки судорожно вцепились в пластмассовый приклад автомата. Оружие казалось
совершенно бесполезным против этой подавляющей массы, плавно скользящей к
земле. Рядом с кораблем летательные аппараты пришельцев казались рыбами,
вьющимися вокруг кита, хотя сами совершенно подавляли размерами военные
самолеты, кружившие поодаль. От грохота реактивных двигателей закладывало
уши. Чужие аппараты спускались неестественно тихо.
Звездолет опустился на открытую площадку между колледжами Нью-Ройс,
Нью-Кайнси и Нью-Пауэлл Холлз. Он был выше любого из двухэтажных зданий
красного кирпича -- точной реконструкции тех, что рухнули при землетрясении
2034 года. Кокс слышал, как трещат, ломаясь под тяжестью корабля, молодые
деревца. Он еще подумал, что было бы, если бы на их месте росли взрослые
деревья, погибшие пять лет назад вместе с университетскими зданиями.
-- Отлично, они сели. Пошли! -- приказал лейтенант Шоттон. Он так и не
смог избавиться от дрожи в голосе, однако сам двинулся в сторону звездолета.
Рота проследовала за ним мимо Центра искусств Диксона, мимо Нью-Банч Холла.
Совсем недавно Билли Кокс разгуливал здесь босиком. Теперь его солдатские
ботинки грохотали по бетону.
Рота заняла позиции напротив Додд Холла. Легкий ветерок играл листвой.
-- Постарайтесь укрыться ненадежнее, -- тихо распорядился лейтенант
Шоттон. Рота расползлась по клумбам и газонам, хоронясь за стволами. За их
спинами, на Хилгард-авеню, громыхали дизели бронированных машин, занимавших
лучшую огневую позицию.
Какое бесполезное занятие, с горечью думал Кокс. Все, что надо сделать,
-- это подружиться с пришельцами, а не заносить их автоматически в разряд
врагов.
Впрочем, кое-что в этом направлении уже предпринималось. Из
административного здания Мерфи Холла выступила и медленно двинулась к
кораблю делегация под белым флагом. Возглавлял ее мэр Лос-Анджелеса; у
президента и губернатора были какие-то неотложные дела. Билли Кокс отдал бы
все, чтобы войти в состав этой делегации, а не ползать на пузе по газонам.
Вот если бы эти пришельцы подождали, пока ему стукнет пятьдесят, пока он
станет на ноги...
Сержант Аморос тронул его за локоть:
-- Глянь-ка. Что-то там происходит.
Аморос был прав. В борту корабля открылось несколько люков, и земная
атмосфера смешалась с воздухом корабля.
Ветерок дул в их сторону. Кокс сморщил нос. Он не смог бы описать весь
букет экзотических запахов, но два узнал безошибочно: выгребной ямы и
помойки.
-- Господи, ну и вонь! -- сказал он.
* * *
-- Боги, ну и вонь! -- воскликнул Тограм. Только свежий воздух,
струящийся в люки шлюзовой камеры, позволил по достоинству оценить ту дикую
смесь, которой им приходилось дышать. Она пахла дымом от готовки, гниющими
светлячками... Да, это была вонь! На, казалось бы, привыкшие к ней глаза
даже навернулись защитные мембраны.
-- Высадка! -- скомандовал он, посылая свой отряд вперед. Это был
рискованный шаг. Если у аборигенов окажутся крепкие нервы, они смогут
нанести роксоланцам урон в момент выхода из корабля. Впрочем, большинство
рас, не доросших до гипердрайва, настолько пугались одного вида пришельцев,
что и не помышляли о сопротивлении. И если они не делали этого сразу, потом
было уже слишком поздно.
Здесь они не сопротивлялись. Тограм увидел несколько аборигенов,
державшихся на почтительном расстоянии. Он не мог точно определить
количество аборигенов. Пятнистые шкуры (или это были одежды?) мешали
рассмотреть их. Но это, несомненно, были воины -- судя по их поведению и
тому, что в руках они держали оружие.
Отряд Тограма, как обычно, выстроился в две шеренги. Первая целилась из
мушкетов с колена, вторая -- над головами первой.
-- Ну вот и мы! -- радостно провозгласил Тограм. Кучка аборигенов под
белым флагом, судя по всему, была местной знатью. Да, те пятнистые шкуры --
точно одежда, убедился капитан, поскольку эти существа были одеты совсем
по-другому, довольно обычно, если не считать странной полоски ткани на шее.
Они были выше и худее роксоланцев; лица их были -- как бы это сказать --
безмордыми.
-- Иллингуа! -- позвал Тограм. Старый вояка командовал правым флангом.
-- Сэр?
-- Твой сектор обстрела справа. По команде снимешь вождей. Это
деморализует остальных.
-- Готовьсь! -- скомандовал Тограм. Роксоланцы опустили дымящиеся
фитили в каморы своих мушкетов. -- Целься! -- стволы медленно повернулись...
"Пли!"
* * *
-- Плюшевые мишки! -- воскликнул Сэнди Аморос. Кокс подумал точно так
же. Существа, появившиеся в проеме люка, были округлыми, бурыми и пушистыми,
с длинными носами и большими ушами. Впрочем, плюшевые мишки обычно не носят
оружия. И, подумал Кокс, не живут в месте, которое пахнет, как выгребная
яма. Разумеется, им самим это может казаться дивным благоуханием. Если это
так, в их общении с землянами могут возникнуть некоторые трудности.
Он смотрел, как плюшевые мишки занимают свои места. Что-то в этой
позиции было такое... непохоже на то, что они строятся почетным караулом для
встречи мэра и его делегации. Все же это построение было ему знакомо, он
только не мог припомнить, откуда.
И тут он вспомнил Если бы Кокс не провел столько времени в
университете, ему было бы ни за что не понять логики происходящего. Он
вспомнил курс истории европейских государств. В восемнадцатом столетии
короли создавали профессиональные армии. Вот там и выполнялись подобные
эволюции.
Это была любопытная мысль. Кокс как раз хотел поделиться ею с
сержантом, когда мир взорвался.
Из ружей пришельцев вырвалось пламя. Огромные клубы дыма поднялись к
небу. Что-то, жужжащее, как сердитая оса, пролетело мимо уха. Кокс услышал
крики и стоны. Большинство членов мирной делегации валялось на земле,
кое-кто без движения.
Со стороны звездолета послышался грохот, и еще, и в кирпичную стену
Додц Холла врезалось круглое ядро. Отлетевшая щепка больно ударила Кокса по
шее. Ветер донес почти забытый с детства запах фейерверка.
* * *
-- Заряжай! -- кричал Тограм. -- Еще залп, и -- в штыки! -- его солдаты
поспешно отмеряли порции пороха и забивали в стволы круглые пули.
* * *
-- Ах вот вы как! -- закричал Аморос. -- Ну что ж, не обессудьте! --
кончик его мизинца был отстрелен, но он не замечал этого.
Автомат Кокса уже строчил, выплевывая медные гильзы. Кокс менял магазин
за магазином, поводя стволом словно шлангом для поливки.
Теперь стреляла уже вся рота. Автоматные очереди слышались со всех
сторон. Сквозь них прорывались хлопки базук и грохот полевых орудий. Дым --
уже не от собственного оружия -- начал окутывать вражеский корабль и
окружавших его солдат.
В ответ раздалось несколько одиночных выстрелов, потом еще, но таких
редких, что Кокс, не веря своим ушам, прокричал сержанту:
-- Так нечестно!
-- Плевать! -- крикнул в ответ Аморос. -- Они сами сделали выбор. Одно
доброе дело они сделали, укокошив мэра. Терпеть не мог старого брехуна.
* * *
Злобное "так-так-так" было ни на что не похоже. Выстрелы следовали один
за другим без перерыва, грохот стоял неимоверный. Но если это аборигены
стреляли в его солдат, где же тогда клубы порохового дыма?
Ответов на эти вопросы он не знал. Все, что он знал, -- это то, что его
отряд тает, словно выкошенный гигантской косой. Вот падает солдат, сраженный
тремя пулями сразу, и тело его словно не может решить, в какую сторону
рухнуть; вот у другого сносит полголовы...
Тем не менее капитан выкрикнул приказ. Полтора десятка солдат двинулось
в сторону аборигенов. Их длинные отполированные штыки блеснули на солнце. Ни
одному не удалось сделать больше десятка шагов.
Иллингуа смотрел на Тограма глазами, полными ужаса. Капитан знал, что
сам он выглядит не лучше. "Что они с нами делают?" -- шептал Иллингуа.
Все, что мог Тограм, -- это беспомощно покачать головой. Схоронясь за
телом убитого солдата, он выстрелил в противника из пистолета. У нас еще
есть шанс, подумал он, как эти дьявольские чужаки смогут противостоять нашей
первой воздушной атаке?
Флаер спикировал на позиции аборигенов. Из бойниц высунулись стволы
мушкетов, дали залп и исчезли -- перезаряжаться.
-- Получайте, сукины дети! -- вскричал Тограм, но рукой махать не стал.
Он уже понял, что здесь это опасно.
* * *
-- Воздух! -- крикнул сержант Аморос. Его взвод плюхнулся мордой вниз
на землю. Кокс слышал возгласы боли; кого-то ранило.
По летательному аппарату неприятеля было выпущено несколько
самонаводящихся зенитных ракет из переносных пусковых установок. Реакция
пилота была мгновенной. Он остановил машину в воздухе: ни один из земных
самолетов не смог бы проделать подобный маневр. Ракеты безнадежно
промахнулись.
Из флаера посыпалось что-то похожее на хлопушки. Земля содрогнулась от
взрывов. Чертыхаясь и отряхиваясь, Билли Кокс и думать забыл, честно ли
ведется игра.
Но пилот флаера не видел заходящий ему в хвост истребитель F-29. С
расстояния меньше мили самолет выпустил две ракеты. Одна -- с инфракрасной
головкой наведения -- ушла в молоко, зато ракета с наведением по радарному
лучу попала в цель. Вот это был взрыв! Кокс зарылся лицом в землю, зажав уши
руками.
Так вот она какая, война, подумал он. Я ничего не вижу, еле слышу, мы
вроде бы побеждаем. Каково сейчас тем, кто проигрывает?
* * *
Надежда умерла в сердце Тограма, когда их первый флаер пал жертвой
летательного аппарата аборигенов. Остальные продержались ненамного дольше.
Да, они могли уворачиваться от вражеских снарядов, но возможность
отстреливаться у них была еще меньше, чем у наземных сил роксоланцев. И они
были до обидного уязвимы сзади и снизу.
Одно из орудий звездолета смогло выстрелить еще раз и тем самым вызвало
ответный огонь движущихся крепостей. Тограм видел очертания круглых башен,
когда крепости занимали позиции на улицах, прилегающих к парку.
Когда в корабль попал первый снаряд, капитан подумал было, что это
выстрел другой пушки "Неукротимого". Звук взрыва не походил на грохот ядра,
попадающего в цель. Осколок горячего металла зарылся в землю рядом с рукой
Тограма. Наверное, пушка взорвалась, подумал он. Однако новые и новые взрывы
внутри корабля и фонтаны земли от промахнувшихся снарядов яснее ясного
свидетельствовали о том, что это еще одно средство из дьявольского арсенала
аборигенов.
Тут что-то угодило капитану в шею. Мир завертелся и померк.
* * *
-- Прекратить огонь!
Первыми получили этот приказ артиллеристы, потом и пехота на переднем
крае. Билли Кокс отвернул рукав посмотреть на часы и не поверил своим
глазам. Вся перестрелка длилась меньше двадцати минут.
Он огляделся. Лейтенант Шоттон вылезал из-за пышной пальмы. "Посмотрим,
что у нас тут", -- сказал он. С автоматом наперевес он медленно пошел к
звездолету, вернее, к дымящимся останкам оного. Правда, соседние здания
выглядели ненамного лучше. Землетрясение нанесло их предшественникам больший
ущерб, но и эта картина была достаточно впечатляющей.
Лужайка была усеяна телами пришельцев. Кровь, вытекавшая на траву, была
такой же красной, как человеческая. Кокс наклонился и поднял пистолет.
Оружие было сделано с большим мастерством, серую деревянную рукоять украшали
разнообразные батальные сцены. Но это был однозарядный пистолет, каких на
Земле не производили по меньшей мере лет двести. Все это казалось
невероятным.
Сержант Аморос поднял странный конусообразный предмет, валявшийся рядом
с телом убитого пришельца.
-- Что это такое, черт возьми?
Кокс снова ощутил нереальность происходящего.
-- Это пороховница, -- ответил он.
-- Как в кино? Пионеры, индейцы и все такое?
-- Вот именно.
-- Черт! -- с чувством произнес Аморос. Кокс согласно кивнул.
Подтянулись остатки роты. Они подошли ближе к кораблю. Большая часть
пришельцев лежала там, где их застала смерть, -- двумя шеренгами, так же,
как они вели огонь.
За ними лежало еще одно тело -- офицера в шляпе с алым плюмажем,
отдавшего приказ, что положил начало перестрелке. Неожиданно пришелец
застонал, напугав Кокса, и шевельнулся так же, как это делает человек,
приходя в сознание.
-- Держите его, он жив! -- завопил Кокс.
На пришельца навалилось сразу несколько человек; он был слишком слаб,
чтобы сопротивляться.
Солдаты осторожно заглядывали в отверстия, проделанные снарядами в
обшивке корабля, и даже заходили внутрь. Правда, делали они это с опаской:
звездолет был несравненно больше любого земного космического корабля, и в
нем вполне могли находиться уцелевшие пришельцы.
Как это обыкновенно бывает, удовольствие длилось недолго. Прошло всего
несколько минут с окончания боя, когда на вертолете прилетела первая команда
экспертов, увидела, что бесценный объект находится в руках солдатни, и
возмущенно зашумела. Кроме того, эксперты отобрали пленника.
Сержант Аморос, стиснув зубы, смотрел, как они уносят раненого
пришельца.
-- Уж ты-то должен бы знать, что этим все и кончится, Сэнди, --
попытался утешить его Кокс. -- Мы делаем всю грязную работу, а когда все
приходит в норму, эти шишки снова всем заправляют.
-- Конечно. Но разве не здорово было бы, если бы хоть раз все вышло
по-другому? -- Аморос засмеялся. -- Ладно, можешь не говорить. Шансы на это
не слишком велики.
* * *
Когда Тограм проснулся лежа на спине, он понял: что-то не так.
Роксоланцы всегда спят ничком. С минуту Тограм пытался вспомнить, как он
сюда попал... выпил вчера слишком много живой воды? Судя по отчаянной
головной боли, это было похоже на правду.
И тут по крупицам начала возвращаться память. Эти проклятые аборигены с
их могучим оружием! Может быть, его люди все же одолели врага? Он поклялся
до конца своей жизни возжигать жертвенные лампады Эдиве, покровительнице
сражений, если это так.
Тограм осмотрелся. Все было незнакомо ему -- от кровати, на которой он
лежал, и до источника света на потолке. Источник светил ярко, как солнце, но
не коптил и не мигал. Нет, непохоже чтобы роксоланцы победили.
От страха его прошиб холодный пот. Тограм знал, как его
соотечественники обращаются с пленными, но ему приходилось слышать и куда
более страшные истории. При мысли о том, какие изощренные пытки могут
придумать те, чьим пленником он стал, Тограм затрясся.
Он неуверенно поднялся на ноги. На кровати лежала его шляпа, немного
копченого мяса, наверняка из запасов "Неукротимого", и прозрачная банка,
сделанная не из стекла, не из кожи, не из глины и не из металла. Что бы это
ни было, оно казалось слишком мягким, чтобы послужить оружием.
В банке была вода, и вода не из корабельных запасов. Та уже начинала
дурно пахнуть. Эта же была холодной, свежей и такой чистой, что у нее вообще
не было вкуса. Такую воду Тограму доводилось пить только из горных родников.
Дверь отворилась совершенно бесшумно. В комнату вошли двое аборигенов.
Один был пониже ростом и облачен в белое. Судя по выпуклостям спереди, это
была женщина. Другой носил такие же одежды, как местные воины, хотя в
комнате это и не помогало ему маскироваться. В руках он держал предмет, не
оставляющий сомнений в том, что это оружие, и он, да проклянут его боги,
этот второй абориген, все время был начеку.
К изумлению Тограма, главной оказалась женщина. Второй абориген был
скорее охранником. Какая-нибудь капризная принцесса, интересующаяся
пришельцами, подумал капитан. Ну что ж, все лучше чем иметь дело с местным
палачом.
Женщина села и жестом предложила сесть ему. Тограм присел на стул,
показавшийся ему неудобным -- слишком узким для его широкого торса и высоким
для его коротких ног. Он предпочел сесть на пол.
Женщина поставила перед собой на стол маленькую коробочку. Тограм
показал на нее и спросил:
-- Что это?
Он решил, что туземка не поняла вопроса -- в самом деле, откуда ей
знать его язык? Она как будто поиграла с коробочкой, нажав на одну, потом на
другую кнопки. И тут уши Тограма навострились, а шерсть встала дыбом,
поскольку коробка произнесла по-роксолански: "Что это?" Тограм сообразил,
что коробка говорит его голосом. Он вздрогнул и начертал рукой знак от
колдовства.
Женщина что-то произнесла и вновь поколдовала над коробкой. На этот раз
коробка заговорила ее голосом.
-- Диктофон, -- сказала она и выжидающе замолчала. Чего она ждала,
роксоланского названия для этой штуковины?
-- Я никогда в жизни не видел такой штуковины и надеюсь, что больше не
увижу, -- сказал он.
Женщина в замешательстве потерла лоб. Когда она заставила свою коробку
повторить всю фразу, только присутствие солдата с ружьем удержало Тограма от
того, чтобы разбить эту штуку о стену.
Несмотря на это недоразумение, они достигли неплохого прогресса в
общении. За свою полную приключений жизнь Тограму приходилось иметь дело с
самыми разными языками; возможно, благодаря этому он, несмотря на отсутствие
положения и связей, дослужился до капитана. И женщина -- Тограм понял, что
ее зовут Хильдачеста -- тоже имела талант по этой части.
-- Почему ваши люди напали на нас? -- спросила она как-то утром, когда
они уже достаточно продвинулись в роксоланском.
Тограм понимал, что его допрашивают, -- каким бы вежливым ни казался их
разговор. Он и сам играл с пленными в такие игры. Уши Тограма напряженно
дрогнули. Он всегда предпочитал отвечать прямо; возможно поэтому он был лишь
капитаном.
-- Чтобы забрать ваше добро и использовать его самим. Зачем еще
воевать?
-- Но почему? -- прошептала она и замолчала. Его ответ, казалось,
отрезал возможность допроса в этом направлении. Помолчав, она попробовала
еще раз:
-- Как могут ваши люди ходить -- я хотела сказать "путешествовать" --
быстрее света, когда ваше умение во всем остальном так ограниченно?
Его шерсть от обиды вздыбилась:
-- Как это ограниченно? Мы делаем порох, мы выплавляем сталь, у наших
рулевых есть подзорные трубы. Мы не дикари, что живут в пещерах и стреляют
из луков!
Разумеется, речь Тограма не была такой примитивной. Ему пришлось
подбирать самые простые слова, чтобы Хильдачеста поняла его. Она потерла лоб
уже знакомым ему движением, означающим озадаченность, и сказала:
-- Мы знаем все те вещи, о которых вы говорите, уже сотни лет, но до
сих пор не догадывались, что кто-то способен ходить -- черт, путешествовать
-- быстрее света. Как ваши люди научились этому?
-- Мы сами это открыли, -- гордо ответил Тограм. -- Нам не пришлось
учиться у других рас, в отличие от некоторых.
-- Но КАК вы это открыли?
-- Откуда мне знать? Я солдат, меня это не интересует. Кто знает имена
тех, кто изобрел порох или научился выплавлять сталь? Эти вещи изобретены,
вот и все.
В этот день допрос закончился рано.
* * *
-- С ума сойти можно, -- сказала Хильда Честер. -- Прилети эти тупицы
всего несколько лет спустя, мы могли бы взорвать друг друга к чертовой
матери, так и не узнав, что нам доступны другие миры. Боже мой, если верить
этим роксоланцам, расы, только-только научившиеся выплавлять железо,
преспокойно летают от звезды к звезде и не видят в этом ничего
удивительного.
-- Если не считать случаев, когда звездолеты не возвращаются, --
ответил Чарли Эббетс. Его галстук давно уже лежал в кармане, а воротник был
расстегнут. Несмотря на то, что актовый зал Калифорнийского технологического
был кондиционирован, бешеный жар пасаденского лета проникал и сюда. Как
множество других инженеров и ученых, связываться с пришельцами Чарли мог
только с помощью лингвистов вроде Хильды Честер.
-- Я сама это не очень хорошо понимаю, -- сказала она. -- Если не
считать использования гипердрайва и антигравитации, роксоланцы -- отсталые,
почти примитивные. И другие расы в космосе должны быть такими же, иначе
кто-то давно бы их всех покорил.
-- Достаточно один раз понять принцип, и гипердрайв покажется
поразительно простым делом, -- сказал Эббетс. -- Специалисты говорят, что на
протяжении нашей истории мы много раз могли натолкнуться на него. Судя по
всему, большинство рас открывают гипердрайв, после чего вся их творческая
энергия уходит на совершенствование его и только его.
-- Но мы прошли мимо, -- задумчиво произнесла Хильда, -- и наша
технология развивалась по-иному.
-- Верно. Вот почему роксоланцы ничего не знают об электричестве, не
говоря уже об атомной энергии. И насколько можно утверждать, гипердрайв и
антигравитация не имеют такого широкого спектра применения, как
электромагнитные явления. Все, что они могут, -- это перемещать предметы из
одного места в другое, только очень быстро.
-- На сегодня нам это не помешает, -- сказала Хильда. Эббетс кивнул. На
Земле теснилось почти девять миллиардов людей, половина из которых голодала.
И тут неожиданно выясняется, что им есть куда деться, и есть на чем.
-- Мне кажется, -- произнес Эббетс, -- что мы будем для тех, в космосе,
страшным сюрпризом.
Хильде не понадобилось много времени, чтобы понять, к чему он клонит.
-- Если это шутка, то не смешная. Со времен последних завоеваний минула
сотня лет.
-- Конечно, ведь они были слишком дороги и опасны. Но что могут
противопоставить нам роксоланцы или им подобные? Ацтеки и инки были
отважными воинами. И что, помогло это им устоять против испанцев?
-- Надеюсь, за последние пятьсот лет мы поумнели, -- сказала Хильда.
Она не стала доедать сэндвич. Почему-то пропал аппетит.
* * *
-- Рансиск! -- воскликнул Тограм, когда в его комнату ввалился старый
рулевой. Рансиск сильно похудел с тех пор, как они виделись в последний раз
на борту несчастного "Неукротимого". На месте нескольких новых шрамов,
которых Тограм не помнил, выросла белая шерсть.
Впрочем, выглядел он так же по-деловому отрешенно.
-- Ты что, оказался тверже пуль, или земляне просто не стали тратить
сил на то, чтобы убить тебя?
-- Я склоняюсь к последнему, -- горестно ответил Тог-рам. -- С их
огневой мощью что им один солдат? Я не знал, что ты тоже жив.
-- Не по моей вине, клянусь. А вот Ольгрен... -- его голос прервался.
Нельзя хранить маску отрешенности вечно.
-- Что ты здесь делаешь? -- спросил капитан. -- Не подумай, что я тебе
не рад. Напротив, ты -- первый роксоланец, которого я вижу с тех пор, как...
-- теперь настала его очередь замолчать.
-- С тех пор, как мы приземлились. -- Тограм благодарно кивнул. Рансиск
продолжал: -- Я видел нескольких наших. Мне кажется, они разрешают нам
встречаться, чтобы подслушивать наши разговоры.
-- Как им это удается? -- удивился Тограм и тут же сам себе ответил:
"Конечно, с помощью диктофонов, -- ему пришлось использовать земное слово.
-- Ну ничего, с этим мы справимся".
Он перешел на ойяг, наиболее распространенный язык планеты, которую
роксоланцы покорили пятьдесят лет назад.
-- Что с нами будет, Рансиск?
-- Там, на Роксолане, они должны бы уже сообразить, что у нас что-то не
так, -- отвечал на том же языке рулевой.
Это мало обнадежило Тограма.
-- Так много возможностей потерять корабли, -- грустно сказал он. -- И
если Верховный Главнокомандующий даже пошлет за нами флот, им повезет не
больше, чем нам. У этих богами проклятых землян слишком много оружия, -- он
сделал паузу и как следует приложился к бутылке водки. От ароматизированных
ликеров местного производства Тограма мутило, но водка пришлась ему по
вкусу. -- Как это так вышло, что у них есть все эти машины, а у нас или у
других известных нам рас нет? Они, должно быть, чародеи, продавшие души
демонам в обмен на знания.
Рансиск подергал носом.
-- Я задавал одному из них такой вопрос. Он прочитал мне стихотворение
какого-то землянина, не помню, как там его. О ком-то, стоявшем на распутье.
В конце концов он выбрал менее наезженную дорогу. Это и есть ответ.
Большинство рас открывает гипердрайв и начинает странствовать. Земляне не
открыли гипердрайв, и их поиски пошли в другом направлении.
-- Неужели? -- Тограма передернуло при одном воспоминании о той
короткой, но кошмарной схватке. -- Ружья, стреляющие дюжиной пуль без
перезарядки. Пушки, установленные на самодвижущихся бронированных телегах.
Ракеты, которые сами находят цель... А ведь есть штуки и пострашнее, которых
мы не видели, только слышали о них от землян: бомбы, каждая из которых может
взорвать целый город.
-- Не знаю, насколько этому можно верить, -- сказал Рансиск.
-- Я верю. Они сами пугаются, когда говорят об этом.
-- Что ж, может быть. Но у них ведь есть не только оружие. Есть машины,
позволяющие видеть и слышать на расстоянии, машины, которые за них считают,
диктофоны и прочие штуки. И то, что они рассказывают о своей медицине: они
знают, от чего начинаются болезни, и могут лечить и даже предотвращать их. И
их сельское хозяйство -- эта планета самая перенаселенная из всех, о которых
я только слышал, но они сами себя прокармливают.
Тограм печально пошевелил ушами.
-- Это несправедливо. И все из-за того, что у них не было гипердрайва.
-- Теперь он у них есть, -- напомнил Рансиск. -- Скажи спасибо нам.
Роксоланцы с ужасом посмотрели друг на друга и разом произнесли одно и
то же:
-- ЧТО МЫ НАДЕЛАЛИ?
* * *
От автора. Вот уже второй раз я использую идеи, появляющиеся на заднем
плане в других моих рассказах. Рассказ "Невмешательство" (Дель Рей, 1983)
вырос из кусочка антуража так и ненапечатанного рассказа. Вот и в
"Хербиг-Харо" -- первом рассказе, проданном мною Стену Шмидту в "Аналог", --
маленькая деталь показалась мне достойной того, чтобы разрастись в отдельную
историю. Результатом стали "Дороги, которые мы НЕ выбираем" -- классический
сюжет о первом контакте, хоть и в не совсем обычном ракурсе.
Хорошая погода
[Пер. изд.: Harry Turtledove. The Weather's Fine, в сб.: Harry
Turtledove. Kaleidoscope -- A Del Rey Book, Ballantine Books, New York,
1990]
Том Крауэлл заходит на кухоньку своей квартиры и вынимает из
холодильника банку "Будвайзера". В целях экономии кондиционер в квартире
настроен на середину семидесятых. Том выдергивает кольцо на крышке и
выбрасывает его в помойное ведро. Табуретка недовольно кряхкает, когда он
плюхается на нее -- даже для середины семидесятых она не слишком новая.
Как всегда, главной новостью по ТВ остается погода. Особенно в других
районах страны: "Фронт старины, надвигающийся со стороны Канады, продолжает
захватывать северные штаты, результатом чего стали многочисленные перебои в
связи. Власти делают все, что в их силах, чтобы противостоять этому, но
проблема слишком сложна, чтобы справиться с ней при помощи портативных
генераторов. Этот киносюжет, один из немногих имеющихся в нашем
распоряжении, получен из Милуоки".
Лицо диктора исчезает с экрана, и на его месте появляется нерезкое,
зернистое черно-белое изображение. Улицы обсажены деревьями, конные экипажи
и угловатые драндулеты теснят друг друга. Все мужчины в шляпах, а женщины
почти метут мостовую подолами юбок.
Ну что ж, не первый раз такое случается. Том рад, что живет в Южной
Калифорнии, где погода редко опускается ниже пятидесятых. Неудивительно, что
так много народа переезжает в наши края, думает он.
На экране вновь появляется диктор с местным прогнозом. Погода почти
стандартная для апрельского Лос-Анджелеса: преимущественно конец
шестидесятых. Том принимает решение не связываться завтра утром в машине с
кондиционером. Загар ему к лицу.
По окончании выпуска новостей он остается сидеть у ТВ. Как бы он ни
регулировал свой кондиционер, думает он, все равно тянет к этому чертову
телеку. В конце концов он сдается и идет спать.
По дороге на работу он опускает боковые стекла. "Дорз", "Стоунз" (тогда
"Роллинги" еще были настоящими, не то что в восьмидесятые), "Эрплейн",
"Криденс" -- вся эта музыка из автомобильного приемника кажется даже лучше,
чем она была на самом деле. Правда, динамик мог бы дребезжать поменьше.
Ближе к офису настроение его становится более деловым. Кондиционеры у
босса работают на всю катушку. "Компьютерная технология восьмидесятых
окупает подобные затраты", -- утверждает босс. Том не спорит, но имеет на
этот счет сомнения. Кой черт нужны компьютеры, когда единственным средством
связи с восточными штатами остаются телеграф и телефон с барышнями на
коммутаторе?
Он вздыхает и усаживается за свой терминал. В конце концов, это не его
проблема. И потом, бывает и хуже. Он вспоминает жуткую зиму, когда вся
Европа на несколько недель была охвачена началом сороковых. Он надеется, что
такое повторится не скоро.
Брюки хлопают по лодыжкам, когда он после работы трогает машину домой.
Он ухмыляется. Ему нравятся клеши. Он вспоминает, что у кузины скоро день
рождения, и заезжает по дороге в универмаг.
Такое впечатление, что буквально у каждого на носу день рождения
кузины. Тому приходится десять минут кружить, прежде чем он находит место
для парковки. Он решительно шагает к ближайшему входу ("Который, черт
возьми, не слишком-то близко", -- произносит он вслух. Эта привычка --
говорить с собой вслух -- результат жизни в одиночестве.
Идущие перед ним люди, дойдя до дверей, поворачивают и идут обратно на
стоянку. Том не понимает, в чем дело, пока не видит прилепленное на
стеклянную дверь объявление: "ИЗВИНИТЕ, НО У НАС НЕИСПРАВЕН КОНДИЦИОНЕР.
ЗАХОДИТЕ ЕЩЕ". Черт, наверное, у тех, что повернулись и ушли, нет кузин с
днями рождения. Том вздыхает. У него-то есть. Он распахивает дверь и
заходит.
В ноздри ему ударяет запах ароматизированных свечей. Ему уже бог знает
сколько не приходилось бывать в торговых центрах этого времени. Интересно,
что теперь можно найти в подарок кузине? Том слегка улыбается, проходя мимо
секции "Джинсовый Запад" с ее полосатыми трусами и водолазками. Он не
заходит. Его кузина предпочитает джинсовым шортам и футболкам спортивные
костюмы.
Он поднимается на второй этаж. Первая стойка -- "Торговля импортными
товарами" -- уже больше радует глаз. Какая бы погода ни стояла, здесь всегда
богатый выбор всякой экзотики. Длинноволосая девица за кассовой стойкой
приветливо кивает ему:
-- Помочь с покупкой, а, мэн?
-- Спасибо, сам посмотрю.
-- Нет проблем. Свистни, если что.
Звуки ситара из стереодинамиков хорошо подходят к индийским коврам на
стенках и к вычурной ротанговой мебели в центре зала. Хуже сочетаются они с
немецкими пивными кружками на полках или ювелирными поделками из серебра
"импортированными от Навахо". Те еще индейцы, думает Том.
Он берет с полки литровую кружку, задумчиво вертит ее в руках и ставит
на место. Сойдет, конечно, если не будет чего-нибудь получше. Он
поворачивает за угол, минует секцию дешевой посуды из Тайваня, снова
поворачивает и оказывается напротив витрины с греческой керамикой --
современными имитациями античных образцов.
Ему уже приходилось видеть подобные вещи, по большей части бездарные.
Эти же несут отпечаток подлинности. Линии амфор и киликов чисты и
безупречны, роспись элегантна и проста. Он берет в руки кувшин и вертит его
перед глазами. У кузины нет ничего похожего, но она целиком доверяет его
вкусу.
Том как раз собирается нести кувшин к кассе, когда из-за угла выходит
девушка. Она бросает на него взгляд, замирает и с криком "Том!" кидается ему
на шею.
-- Донна! -- в не меньшем удивлении восклицает Том. Она пышна, даже
весьма пышна, высока -- чуть ниже его пяти футов восьми дюймов -- в общем,
обнимать ее приятно.
Она встряхивает головой -- характерный для Донны жест, -- чтобы
откинуть с глаз прямую темную челку, и целует его в губы. Когда Том в конце
концов отрывается перевести дыхание, он смотрит в ее такие знакомые серые
глаза -- всего в паре дюймов от его собственных -- и спрашивает:
-- Ты здесь по делу?
-- Так, деньги потратить, -- улыбается она. Ответ совершенно в ее духе,
думает он.
-- Знаешь, я расплачусь за это и махнем-ка ко мне, а?
Ее улыбка становится шире:
-- Я думала, ты никогда не попросишь об этом. -- Держась за руки, они
направляются к кассе. Она насвистывает "Бок о бок". Теперь он тоже
улыбается.
Том ставит кувшин на стойку, чтобы кассир мог пробить чек.
-- Ой, я и не заметила, какая у тебя красотища, -- восклицает Донна. --
Я так смотрела на тебя.
От такого замечания Том ощущает себя на десять футов выше ростом, тем
более что все происходит на глазах у длинноволосой продавщицы, отсчитывающей
ему сдачу.
Они выходят из магазина; Том придерживает стеклянную дверь с наклеенным
объявлением, давая Донне пройти. Лилия, только и в состоянии думать он,
глядя на ее ноги в узорчатых колготках. Нет, две лилии, поправляет он себя,
две восхитительные лилии.
Он открывает ей правую дверцу, обходит машину и садится за руль. К
черту кондиционер. Погода и так прекрасная. Ему приходится заставлять себя
смотреть на дорогу -- когда Донна сидит, ее юбка кажется еще короче.
Место для парковки обнаруживается прямо перед его домом. Том заруливает
на стоянку.
-- Иногда везет больше, чем того заслуживаешь, -- признается он.
Донна смотрит на него в упор.
-- Мне кажется, ты вполне достоин удачи.
Они поднимаются по лестнице; его правая рука обнимает ее за талию.
Когда Том наконец убирает руку, чтобы достать ключ, она с такой силой
прижимается к нему, что он не может залезть в карман. Впрочем, это ему
приятно. Ей, кажется, тоже. При случае она старается прижаться к нему.
Пока он пытается отодвинуть засов, она нежно покусывает его за ухо.
После этого ему требуется несколько попыток, чтобы открыть английский замок.
В конце концов ключ поворачивается в замке, и он распахивает дверь.
И сразу же на них с Донной обрушивается поток кондиционированного
воздуха. Том чувствует, как его память скользит вперед во времени. И,
поскольку они стоят еще за дверью, это происходит медленно. Возможно, так
еще хуже.
Теперь он смотрит на Донну совсем по-другому. Она терпеть не может
семидесятых, даже когда сама в них находится. Том всю жизнь мирится с
погодой. И поэтому они вечно ссорятся.
Он вспоминает стакан, разбитый о стену. Не об его голову -- но это
чистое везение плюс отсутствие у Донны навыков метания. Ее рука делает
движение к щеке -- он понимает, что она вспомнила ту пощечину. Он чувствует,
как его щеки начинают пылать от злости и стыда. Со звуком, напоминающим
сдавленное всхлипывание, Донна поворачивается и неверным шагом начинает
спускаться по лестнице.
Он рефлекторно делает шаг следом. В результате Том оказывается на
достаточном расстоянии от двери, чтобы тяжелые времена чуть выветрились из
его головы. Донна тоже останавливается, оборачивается и смотрит на него. Она
встряхивает головой.
-- Как тяжело, -- говорит она. -- Ничего удивительного, что мы с тобой
не вместе.
-- Ничего удивительного, -- повторяет он почти беззвучно. Он чувствует
себя совершенно разбитым -- слишком быстро все произошло. Он спускается по
лестнице к Донне. Она не убегает и не бросается на него со злобой -- это уже
хороший признак. Рядом с ней ему становится лучше. В шестидесятых ему всегда
лучше, когда она рядом.
Он делает глубокий вдох.
-- Давай я зайду внутрь и выключу кондиционер.
-- Ты уверен, что хочешь этого? Я не хочу, чтобы ты портил свою
квартиру только ради меня.
-- Все будет хорошо, -- говорит он, в душе надеясь, что это окажется
правдой.
Она берет его за руку.
-- Ты молодчина. Я постараюсь сделать тебя счастливым.
Подобное обещание заставляет его мчаться наверх, перепрыгивая через две
ступеньки. Пара шагов через площадку -- и он в квартире.
Он был прав. Разом гораздо менее болезненно, чем постепенно. Это словно
прыжок в холодный бассейн -- помогает привыкнуть к воде быстрее, чем если
опускаться в воду ступенька за ступенькой. Конечно же, воспоминания
возвращаются. Иначе и быть не может. Но в полностью кондиционированной
атмосфере середины семидесятых, что сохраняется у него в квартире, они не
так остры и болезненны.
Он берется за хроностат и решительно поворачивает регулятор. Жужжание
кондиционера стихает. Впрочем, раньше Том не замечал его, настолько привык.
Он проходит в спальню и распахивает окно настежь, чтобы впустить воздух с
улицы. Перемена климата вновь обостряет воспоминания, но лишь на мгновение:
они сразу же уходят куда-то далеко.
Когда он возвращается в гостиную, маленький калькулятор, лежавший на
журнальном столике, исчезает. Хороший признак, думает он. Он бросает взгляд
на стрелку хроностата. Стрелка уже опустилась до семидесяти. Он несколько
раз открывает и закрывает входную дверь, чтобы лучше перемешать воздух.
Завихрение слегка путает его мысли, Но это тут же проходит.
Он снова смотрит на хроностат. Шестьдесят восьмой. Сойдет. Донна все
еще ждет на лестнице.
-- Заходи.
-- Ладно, -- отвечает она. Теперь уже она перепрыгивает через две
ступеньки, демонстрируя при этом свои замечательные ножки целиком.
-- Немного вина?
-- Разумеется. Любое, что найдется.
Он открывает холодильник. Там еще есть полгаллона "Спаньяды". Он
наполняет два стакана и несет их в гостиную.
-- Мне нравится плакат, -- заявляет Донна. На стене висит черно-белый
плакат "Не забудь пикап родной!" размером с детский бильярд. При работающем
кондиционере его здесь нет. Ну и пусть себе висит, если Донне нравится. Тому
даже не жаль китайской гравюры, что придет на смену плакату.
А потом, как это было уже много-много раз, они направляются в спальню.
Чуть позже Том, не одеваясь, вкатывает из гостиной ТВ. Он включает ТВ в
сеть, находит канал, передающий новости, и плюхается обратно в постель к
Донне.
Некоторое время он не обращает на телевизор внимания -- наблюдать за
тем, как бледнеет красное пятно между грудями у Донны, куда интереснее.
Краем уха он слышит, что в Миннесоте тридцатые. "Не Бог весть что, но уже
лучше", -- бормочет он, чтобы показать, что следит за событиями.
Донна кивает -- она смотрит внимательно.
-- Помнишь, как прошлой зимой было ниже девятисотого, и продукты
пытались доставлять на телегах? Народ голодал. Это у нас, в Соединенных
Штатах! Я поверить не могла в такое.
-- Кошмар, -- соглашается Том. Тут внимание его переключается на ТВ --
появляется комментатор погоды.
-- Завтра на большей части территории города начало семидесятых, --
говорит он, тыча указкой в карту, -- за исключением Долины и пригородов, где
ожидается середина или конец семидесятых. Приятной погоды, Лос-Анджелес! --
и сворачивает карту.
Донна дышит сквозь зубы.
-- Я лучше пойду, -- говорит она неожиданно для Тома. Она опускает ноги
на пол и, вывернув трусики, начинает надевать их.
-- Я надеялся, что ты останешься на ночь, -- говорит Том. Он пытается
выглядеть обиженным, но боится, что голос его скорее раздраженный.
Но все обходится. Донна отвечает ему нежно:
-- Том, я люблю тебя сейчас, очень люблю. Но если я буду спать с тобой
этой ночью -- я имею в виду действительно "спать" -- и мы проснемся в начале
семидесятых... Понимаешь, что будет?
Его стон не оставляет сомнений в том, что он понимает. Донна печально
кивает в ответ, встает и принимается натягивать колготки. От одной мысли о
том, что она уйдет, Тому становится плохо. И не потому, что он просто
соскучился по ласке. Сейчас он действительно любит ее.
-- Слушай, чего я скажу. Что, если я поставлю кондиционер на шестьдесят
восьмой? Ты останешься? Она поражена этими словами.
-- Ты правда хочешь этого? -- голос ее звучит так, будто она в это не
верит, однако она возвращается в постель.
Том и сам не знает, верить ли своим словам. Его берлога в конце
шестидесятых выглядит совсем не так, как он привык. Ему будет не хватать
карманного калькулятора. Конечно, где-то завалялась логарифмическая линейка,
но с ней по магазинам не походишь. И это только верхушка айсберга.
Замороженная пицца в шестидесятых по вкусу будет больше похожа на картонку и
меньше -- на пиццу. Но...
-- Давай попробуем, -- говорит он решительно. Лучше уж жареная картонка
с Донной, думает он, чем моццарелла без нее.
Он закрывает окно спальни и выходит настроить хроностат. Кондиционер
включается не сразу -- в квартире и так где-то около шестьдесят восьмого, --
но сам поворот регулятора заставляет Тома еще раз задуматься над тем, что он
делает. Книжный шкаф исчез. Ему будет недоставать части этих книг.
-- Ну и черт с ним, -- произносит он вслух и направляется в ванную.
Неожиданно он, не вынимая изо рта зубной щетки, начинает громко петь.
Фторированная зубная паста хлопьями брызжет изо рта, так что вид у него как
у бешеного пса. Он смолкает так же неожиданно, как и начал. Ба, да у него
есть вторая зубная щетка! Донна хихикает, когда он вручает щетку ей с
галантным поклоном.
-- Ты где сейчас работаешь, -- спрашивает она, когда они возвращаются в
постель. -- Там же, где тогда?
-- Нет, -- быстро отвечает Том, поняв, к чему она клонит Если он
проводит рабочие часы, вспоминая свежие обиды, эти обиды никогда не пройдут,
как бы они с Донной ни были близки. -- А ты?
Она смеется.
-- Я, наверное, и не зашла бы в магазин, если бы не слышала, что там
сломан кондиционер. Мне нравятся шестидесятые. Я работаю в маленьком
магазине грампластинок под названием "Звуки босиком". Мне это идет?
-- Ага, -- кивает он. Донна никогда не была особо прагматичной
женщиной. Чем дальше она от восьмидесятых, тем лучше себя чувствует. Том
зевает и вытягивается рядом с ней:
-- Давай-ка в постель
Она широко-широко улыбается ему:
-- Мы и так в постели.
Он хватает подушку и делает вид, что замахивается ею на Донну.
-- Я имею в виду баиньки.
-- Идет.
Донна перегибается через него -- такая теплая и мягкая -- выключить
свет. У нее замечательная способность засыпать почти мгновенно. Так и есть,
всего через две минуты голос у нее совсем сонный:
-- Отвезешь меня утром на работу?
-- Конечно, -- он немного колеблется. Это название "Звуки босиком",
очень уж оно звучит в духе шестидесятых.
-- Я смогу найти его, если погода поменяется? Матрас поскрипывает от ее
движения.
-- Наш магазин кондиционирован. Какая бы ни была погода на улице, к нам
всегда зайдет какой-нибудь беглец в шестидесятые. Кстати, наша лавочка
вполне процветает.
-- О'кей, -- говорит он. Еще пара минут -- и он знает, что она крепко
спит. Самому ему требуется для этого гораздо больше времени. Он так давно не
спал с женщиной. Тепло ее тела, негромкое дыхание, запах волнуют его.
Доверять кому-то настолько, чтобы спать с ним, думает он -- вот это
настоящее доверие, не то что просто заниматься сексом. Неожиданно к нему
приходит желание -- еще сильнее, чем прежде.
И все же он лежит в темноте без движения. У него не было другой такой
женщины, жадной к ласкам, еще не успев проснуться. И потом, думает он, она
будет здесь утром.
Надежды... Погода утром -- семидесятые. Для них с Донной нет погоды
хуже.
Он так и засыпает с этой не очень приятной мыслью. Где-то около двух
включается наконец кондиционер. Он просыпается, вздрогнув. Донна даже не
шевелится. Он поворачивается, осторожно положив руку на изгиб бедра. Она
сонно бормочет что-то и поворачивается на живот. Она так и не просыпается до
самого утра. Ему вновь требуется немало времени, чтобы заснуть.
Звонок будильника врывается в его сон словно взрыв -- он привык к
громким будильникам. Порция адреналина в крови поддерживает его на ногах до
первой чашки кофе. Что же касается Донны, то ее разбудить может только его
уход из кровати. Он и забыл, как сладко она умеет спать. Все же к моменту,
когда он повязывает галстук, она успевает приготовить две тарелки яичницы,
тосты с маслом и полный кофейник крепкого кофе.
-- Теперь я знаю, почему я так хотел, чтобы ты осталась, -- говорит он.
-- Обычно мой завтрак ограничивается корнфлексом.
-- Несчастное дитя! -- сокрушается она. Он строит ей рожу.
Сваливая посуду в раковину, он спрашивает:
-- И где расположены эти твои "Звуки босиком"?
-- В Гардене, на Гриншоу. Надеюсь, ты не опоздаешь из-за меня?
Он смотрит на часы.
-- Ничего, успею. Посуду можно помыть и вечером. Тебя подхватить с
работы? Ты во сколько кончаешь?
-- В полпятого.
-- Вот черт! Я вряд ли смогу подъехать раньше, чем полшестого.
-- Я подожду внутри, -- обещает она. -- Там я точно дождусь тебя с
радостью.
Она все понимает, думает он, хотя и старается не показывать этого.
Вслух же он произносит: "Неплохая мысль".
Насколько мысль неплоха, он убеждается сразу же, шагнув за порог. Там
царят самые что ни есть семидесятые: тот чертов диктор был прав. К моменту,
когда Том и Донна добираются до нижней ступеньки, они уже не держатся за
руки.
Он обгоняет ее, но оборачивается, чтобы буркнуть:
-- У меня не слишком много времени разъезжать по твоим делам.
-- Я не просила об одолжении, -- Донна стоит, уперши руки в бока. --
Если ты так спешишь, скажи мне, где у вас автобусная остановка. Я и сама
доберусь.
-- Она... это... -- спасает его только то, что он и в самом деле не
знает, где останавливается автобус. Как большинство жителей Лос-Анджелеса,
он без машины как без ног.
-- Садись, -- только и может сказать он. Да, в семидесятые она
совершенно выводит его из себя. Сердитый стук ее каблуков говорит, что это
чувство взаимно.
Он отпирает ключом правую дверцу и обходит машину. Он садится за руль,
так и не распахнув дверцу Донне. Не сейчас. Он даже не смотрит, как она
забирается в машину. Двигатель заводится с пол-оборота, педаль газа утоплена
до упора. Не дожидаясь, пока двигатель прогреется, он тянется к рычагу
кондиционера. Надо повернуть хроностат: обыкновенно по дороге он стоит на
восьмидесятых -- своего рода адаптация к климату в офисе.
Действие кондиционера сказывается не сразу, но мало-помалу
напряженность между ним и Донной спадает, а молчание становится не таким
враждебным.
-- На моей предыдущей машине не было кондиционера.
Она кивает:
-- Я бы не смогла жить так.
Том без труда находит "Звуки босиком". Магазинчик притулился позади
большого торгового центра; магазинчики по соседству выглядят более
современными. Том пожимает плечами. По словам Донны, магазин себя окупает, а
это уже неплохо. К тому же ему нравится музыка шестидесятых.
-- Я, пожалуй, зайду когда буду забирать тебя.
-- А почему бы и нет? Я познакомлю тебя с Риком -- парнем, который
здесь заведует. -- Она наклоняется, целует его и выпрыгивает из машины. Он
тут же трогается с места: он не глушил двигателя, чтобы не выключать
кондиционер.
Но выражение лица Донны, каким Том видит его в боковом зеркале, ему не
нравится. Семидесятые даются им тяжело, и ничего с этим не поделаешь. Одна
надежда, что Донна догадается ждать его внутри. Если она будет стоять на
улице, она плюнет ему в лицо сразу же, как он подъедет.
Хотя скорее, думает он, она просто уйдет.
И если она так поступит, с этим тоже ничего не поделаешь. Эти
безрадостные мысли ворочаются у него в голове всю дорогу по магистрали
Сан-Диего в округ Орейндж.
Выходя из автомобиля на стоянке у своей конторы, он надеется, что Донна
НЕ будет ждать его сегодня. Он поспешно пересекает асфальтовый тротуар перед
зеркальным зданием офиса -- олицетворением восьмидесятых. Еще глоток
уличного воздуха -- и ему будет муторно весь день.
Но он приходит в себя, даже не успев включить свой компьютер. Работа не
оставляет места для посторонних размышлений. Циклон старины над центральными
штатами наконец-то рассасывается, и новые заказы идут потоком. Задача Тома
-- вновь интегрировать пострадавшие регионы в действующую систему.
До самого ленча он работает не поднимая головы. Ленч тоже не дает ему
расслабиться. В маленьком кафетерии он берет себе чизбургер и диет-колу. И
только проглотив их, вспоминает про Донну.
Климат в офисе -- на столько лет вперед -- дает ему возможность более
трезво оценить ситуацию. Он знает, что пока погода держится на уровне начала
семидесятых, их совместная жизнь будет метанием от одного помещения с
кондиционированным воздухом к другому. Вытерпит ли он это? С практичностью
восьмидесятых он понимает, что с Донной ему лучше. Неясно, правда, как он
будет выносить двадцатилетние перепады между этой отстраненностью на службе
и жаром их ночей.
Неясно также, какова Донна в восьмидесятые. Вряд ли он узнает это. Она
сделала свой выбор, и не в пользу этого климата.
Сомнения Тома усиливаются, когда после работы он окунается в уличные
семидесятые. Но так или иначе, он садится в свою машину, заводит двигатель
-- и все в порядке: ведь он не менял настройку кондиционера. Конечно, это
слегка сажает его аккумулятор, зато приводит его в наилучшее состояние духа.
Движение на магистрали чудовищное, но он терпеливо сносит это. В
восьмидесятые все было бы несравненно хуже. Автомобилей было бы больше "а
порядок. А в пятидесятые этой магистрали не было бы вообще -- это при том,
что ехать в город из округа Орейндж по рядовым улицам почти равносильно
самоубийству.
Он заруливает на стоянку перед "Звуками босиком" около четверти
шестого. Неплохо. Он снова выключает двигатель, не меняя настройки
кондиционера. И торопится зайти в магазин.
Он минует семидесятые достаточно быстро, чтобы не вспоминать о ссоре с
Донной. И вот он уже внутри "Звуков босиком" -- что за облегчение эти
поздние шестидесятые!
Все помещение оклеено плакатами "Не забудь пикап родной!" еще
фривольнее, чем у него дома, Питер Фонда на мотоцикле, Никсон (настолько
одутловатый, что щеки свешиваются сквозь пальцы). Микки Маус, вытворяющий
какую-то непристойность с Минни. Воздух полон ароматом пачули, таким густым,
что его, кажется, можно резать ломтями. И над всем этим из огромных
динамиков рвется "Любите друг друга" -- не в исполнении "Янгбладз", но в
оригинале -- медленнее, пронзительнее. По радио такого не передадут.
-- Боже милостивый! -- говорит Том. -- Это же Эйч-Пи-Ловкрафт!
Парень за кассовой стойкой удивленно поднимает бровь. У него волнистая
каштановая шевелюра и усики а-ля Фу Манчу.
-- Я впечатлен, -- говорит парень. -- Половина моего персонала не знает
этой вещи, а тут вы сразу угадываете. Вам помочь отыскать что-нибудь?
-- Ну раз уж вы предлагаете... Я здесь за Донной... -- Том
оглядывается, но ее не видно. Это донельзя огорчает его.
Но парень -- это, должно быть, Рик, про которого она говорила,
соображает Том, -- поворачивается к задернутой занавеси и произносит: "Эй,
лапуля, твое авто пришло". ЛАПУЛЯ? Том смертельно ревнует, но тут же
замечает на пальце у парня обручальное кольцо. От этого ему становится чуть
легче.
Появляется Донна. То, как светлеет ее лицо при виде Тома, не оставляет
от его страхов и следа. В конце шестидесятых им с Донной хорошо вдвоем. Он
насвистывает пару строф из какой-то песни "Дорз".
Рик снова поднимает бровь:
-- Да вы знаток по этой части. Вам бы почаще бывать у нас.
-- А почему бы и нет? Мне здесь нравится, -- Том вновь окидывает
взглядом помещение и в задумчивости потирает шею. -- А кто для вас
производит закупки?
-- Он перед вами, -- смеясь, отвечает Рик. Он тычет пальцем себе в
грудь. -- А что?
-- Да так, ничего, мысль одна. -- Том оборачивается к Донне. -- Ты
готова?
-- Еще как.
Ба, да она его ждет, соображает Том. Пока он тут трепется c ее боссом.
-- Извини, -- говорит он и кивает Рику. -- Приятно было познакомиться.
-- Взаимно, -- Рик вынимает из кармана полосатых клешей бумажник,
достает визитную карточку и протягивает Тому. Он почти карлик, но, надо
отдать ему должное, он не даст прогореть этим своим "Звукам босиком".
-- Если надумаете чего, дайте знать, ладно?
-- Договорились. -- Том прячет визитку в свой бумажник. Донна в
нетерпении топчется у двери. Как только он смеет заставлять леди ждать так
долго! Понежнее с ней! С галантным поклоном Том распахивает перед ней дверь.
Донна выходит.
-- Не очень-то ты торопился, -- говорит она.
Ну да, на улице ведь начало семидесятых. Том тоже начинает свирепеть.
На этот раз все длится недолго, не доходя до полномасштабной ссоры,
благо машина Тома стоит в двух шагах. И вот они внутри, и кондиционер
работает вовсю, так что они даже могут посмотреть друг на друга без
отвращения.
Оба переводят дыхание. Том ведет машину домой. Помолчав, Донна
спрашивает:
-- О чем это ты думал у нас в магазине? Но Том отрицательно качает
головой.
-- Погоди. Еще не созрело. Посмотрим, как у нас с тобой пойдут дела,
тогда, может, и вернемся к этому.
-- Умру от любопытства, -- впрочем, Донна не настаивает.
В семидесятые она вцепилась бы в него мертвой хваткой, от чего он
сопротивлялся бы еще сильнее. К счастью, в минуту, когда он тормозит у
своего дома, Донна думает о чем-то другом. Всю дорогу к двери они хранят
молчание, но и только, и все снова в порядке, стоит только двери
захлопнуться за ними.
В первые же выходные Донна перевозит к нему свои вещи. Не задумываясь
об этом, они привыкают к такой жизни, и день ото дня все больше
привязываются к ней. Собственно говоря, она устраивала бы его во всем, кроме
необходимости ежедневно разлучаться с Донной на восемь часов. Он в состоянии
вытерпеть это, но радости тут мало.
В конце концов он находит карточку Рика и звонит.
-- Ты уверен? -- переспрашивает Рик, когда он кончает говорит. -- По
сравнению с твоей нынешней зарплатой ты можешь получить только пригоршню
орешков.
-- Ерунда, -- отвечает Том. -- У меня и расходы уменьшатся раза в
четыре.
Рик молчит, обдумывая. И наконец произносит:
-- Похоже, я нашел себе нового закупщика. -- Пауза. -- Ты ведь ее
любишь, правда? Иначе ты бы не пошел на это?
-- Я очень любил ее в шестидесятых, а она человек шестидесятых. И если
я хочу жить с ней, мне лучше тоже стать таким. Черт, -- смеется Том, -- я
уже лихо управляюсь с логарифмической линейкой!
Улыбка не сходит с лица Донны весь первый день их совместной работы. На
этот раз она распахивает перед ним дверь "Звуков босиком".
-- Заходи, -- говорит она. -- Сегодня хорошая погода.
-- Да, -- соглашается он. -- Хорошая.
Донна заходит следом за ним. Дверь закрывается.
* * *
От автора. Иногда идея рассказа приходит по частям. Первая половина
замысла пришла ко мне в машине, когда я слушал прогноз погоды: что, если эти
сменяющие друг друга числа были бы не градусами, но годами? Притормозив в
первом же разрешенном месте, я записал эту мысль. Это дало мне фон, на
котором можно было развернуть действие, но потребовалось еще два года, чтобы
найти сам сюжет. И вот вам результат.
Рева
[Пер. изд.: Harry Turtledove. Crybaby, в сб.: Harry Turtledove.
Kaleidoscope -- A Del Rey Book, Ballantine Books, New York, 1990]
На этот раз все началось именно тогда, когда бифштексы дошли до нужной
кондиции.
В этот момент Пит Флауэрс держал в руках тряпку-прихватку и открывал
дверцу духовки. Плач Дага пронзил его как внезапный особо омерзительный
взвизг бормашины. Рука Пита непроизвольно дернулась и, разумеется, коснулась
раскаленного металла.
-- Черт, -- выдохнул Пит, отдергивая руку. Весь запас неизрасходованной
за неделю энергии он вложил в два скачка от плиты к раковине. -- Ты же
говорила, что он заснул по-настоящему.
-- Но так оно и было, -- запротестовала Мэри. -- Он ел как умница. Он
был сухой: ты сам его перепеленывал. И даже не брыкался, когда я укладывала
его в кроватку. Правда, Пит!
-- Черт, -- повторил Пит, уже тише. Он держал обожженную руку под
краном и не расслышал половины из сказанного женой за плеском воды. Правда,
плач Дага он слышал прекрасно. В квартире не было места, где бы не был
слышен плач. Видит Бог, я терплю, подумал Пит, осторожно вытирая руку.
Он с таким мрачным видом заковылял к двери, что голубые усталые глаза
Мэри расширились от ужаса.
-- Ты куда?
-- За ним, куда еще? -- Пит двинулся через холл в комнату, которая
всего шесть недель назад была его любимым кабинетом. Теперь книги покоились
в спальне под кроватью.
Нельзя сказать, думал Пит, чтобы он в последнее время зачитывался
историей Японии или вообще чем угодно, превосходящим по объему "Графство в
цвету". Пит прошел все ступени, ведущие к должности замдекана в университете
Сан-Флавио, -- все для того, чтобы взять годичный отпуск. Подумать только,
он бился -- и с радостью бился -- за возможность провести этот год, помогая
Мэри с ребенком. Теперь он начинал сомневаться в том, насколько удачна была
эта идея.
Вопли Дага почти достигли ультразвуковой частоты, воспринимаемой только
собачьим ухом. Его отец плотно сжал зубы. Он включил свет в детской: даже в
Южной Калифорнии сумерки в ноябре наступают около шести вечера.
Ребенок лежал, повернув головку к Питу. Как всегда при взгляде на сына,
злость его заметно поубавилась. Волосы Дага -- первая, замечательная,
пушистая шерстка, теперь кое-где вытертая о пеленки, -- были нежнее даже
воздушной шевелюры Мэри, хотя глаза уже начали менять цвет с младенческого
серо-голубого на заурядный карий, как у Пита.
Пит поднял сына и сунул палец под памперс (или в единственном числе это
просто пампер? Замечательный лингвистический вопрос, ответа на который он
пока не нашел).
Даг был совершенно сухой, но по-прежнему продолжал реветь. Пит не знал,
стоит ли этому радоваться. С одной стороны, ему не надо было перепеленывать
сына, с другой -- окажись его палец в чем-то липком, он по крайней мере знал
бы причину этого плача.
Пит положил Дага на левое плечо, похлопывая его по спине.
-- Ну, ну, -- приговаривал он, -- ну, ну.
Возможно, Даг рыгнет, или пукнет, или что он там должен сделать. С
другой стороны, непохоже было, что у ребенка газы. Такой крик Пит узнал бы
сразу. И ногами не сучил. Пит вздохнул. Возможно, Даг орет просто потому,
что у него такое настроение.
Мэри, храни ее Господь, уже накрыла на стол. Свою порцию она нарезала
мелкими кусочками так, чтобы управляться одной рукой.
-- Я возьму его, Пит.
-- Спасибо, -- Пит придержал рукой головку Дага и тут же зашипел -- это
была обожженная рука. Он осторожно уложил ребенка на согнутую руку жены.
-- Держишь?
-- Ага. Как рука? Он посмотрел:
-- Покраснела. Выживу.
-- Намажь ее.
-- После обеда. -- Пит выдавил на бифштекс немного соуса и отрезал
большой кусок. Проглотив его, он издал недовольный горловой звук:
-- Немного передержали. Он знал, когда кричать.
-- Извини. Мне нужно было подоспеть быстрее.
-- Ничего страшного, -- Пит старался поверить в то, что говорит
искренне. Он терпеть не мог пережаренное мясо. Он и гамбургеры свои не
дожаривал, что до глубины души возмущало Мэри. Впрочем, за пять лет
супружеской жизни она привыкла к тому, что Пит крепко держится за свои
привычки.
На вкус Мэри бифштекс был превосходен. Она уронила горошину на Дага.
Мэри приходилось есть правой рукой, так как левой она держала сына; даже с
ее опытом это удавалось не всегда.
-- Он успокаивается, -- заметила Мэри, сняв горошину с даговой футболки
с надписью "Анонимные сосунки" и отправляя ее себе в рот.
-- Конечно, успокаивается. Почему бы и нет? Он свое дело сделал:
испортил нам обед.
Стакан замер на полпути ко рту. Мэри поставила его так резко, что часть
вина выплеснулась на скатерть.
-- Ради Бога, Пит, -- произнесла она так тихо и спокойно, что ясно
было: дай она себе волю, она бы кричала в голос. -- Он всего лишь маленький
глупый ребенок. Он не ведает, что творит. Все, что он знает, -- это то, что
его что-то беспокоит.
-- И обычно он не знает, что именно.
-- Пит, -- на этот раз голос звучал чуть громче: последнее
предупреждение.
-- Да, да, да, -- он сдался, сдержал себя и поел.
Но мысль, раз возникнув, уже не покидала его.
Разумеется, первые две недели обернулись сплошным кошмаром. Пит
надеялся, что готов к этому. Оглядываясь назад, он пришел к выводу, что был
готов в той же степени, как любой другой, знавший о новорожденных
понаслышке. Он начал понимать, насколько это далеко от действительности, еще
до того, как привез Дата домой. Установка детского креслица на заднее
сиденье двухдверной "Тойоты-Терсел" было своего рода прелюдией.
Но только прелюдией. Даг появился на свет около четырех утра и, похоже,
решил, что ночь -- это день со всеми вытекающими последствиями. Первую
кошмарную ночь дома он не спал -- и вопил -- почти все время с часу до пяти.
Даже когда он задремывал, это не приносило Питу с Мэри облегчения. Они
поставили колыбель к себе в спальню и вскакивали всякий раз, как младенец
шевелился или как-то не так дышал. Брыкание и неровное дыхание, решил Пит
как-то раз, когда покончил бы с собой, не будь он таким усталым, свойственны
всем новорожденным. Впрочем, вскоре Пит изменил точку зрения.
Одного раза было достаточно, например, чтобы научить его класть на, гм,
среднюю часть тела Дага еще одну пеленку. Мэри назвала это явление "фонтаном
Версаля": темой ее диссертации был Вольтер. Не стоит повторять, как называл
это Пит, достаточно только сказать, что лицо пришлось умывать именно ему.
Другой проблемой было то, что Даг не спал. Пролистав "Первые двенадцать
месяцев жизни", Пит запротестовал:
-- В книге сказано, что ему положено спать от семнадцати до двадцати
часов в сутки! До рождения Дага это звучало вполне правдоподобно. Это даже
создавало впечатление, будто у родителей останется несколько часов в сутки
на личную жизнь.
-- Я думаю, он не читал этой книги, -- ехидно заметила Мэри. -- Кстати,
подержи его немного. У меня плечи болят от постоянного укачивания.
Пит взял Дага на руки. Младенец пару раз изогнулся, зевнул и задремал.
Пит отнес его в детскую (теперь кроватка стояла здесь, хотя Даг смотрелся в
ней маленьким-маленьким) и уложил его. Даг вздохнул и почмокал губами. Пит
повернулся и пошел в гостиную.
Истошное "Уааа-а-а!" застало его на полпути к двери. На мгновение Пит
оцепенел. Потом его плечи бессильно опустились, он повернулся и пошел за
ребенком.
-- Все зависит от того, где он находится, -- сказал Пит, вернувшись,
скорее себе, чем Мэри. Даг, разумеется, снова почти заснул. Он сделал еще
одну попытку уложить младенца. На этот раз Питу не удалось даже отойти от
кроватки.
Теперь уже Мэри в свою очередь утешала мужа. -- Все потихоньку
налаживается.
-- Ну конечно, -- ответил он и подумал, доживет ли до того, как все
наладится.
Тем не менее некоторый прогресс все же имел место. Даг начал спать если
и не больше по времени, то во всяком случае регулярнее. Теперь он больше
бодрствовал днем и меньше просыпался ночью, хотя кормить его по-прежнему
приходилось каждые два часа. Темные круги под глазами Мэри казались больше,
чем были на самом деле из-за ее хрупкого сложения (так по крайней мере
убеждал себя Пит). Что же касается самого Пита, его жизнь держалась на двух
столпах -- визине и кофеине.
Даг научился улыбаться. Поначалу это выражение легко было спутать с
тем, которое было, когда его мучили газы, но вскоре оно стало безошибочным
признаком хорошего настроения, а также первым (если не считать плача)
средством общения. Пит полюбил его за эту улыбку и готов был простить
младенцу все: и изможденный вид Мэри, и собственную усталость.
Кроме того, у Дага появилось и еще одно выражение -- этакий взгляд
искоса. Когда он так смотрел, то выглядел до невозможности мудрым и хитрым,
словно у него был свой секрет, который он старается сохранить изо всех сил.
Питу это нравилось. Он даже улыбался, когда Даг так странно на него
поглядывал, даже если за минуту до этого ребенок доводил всех до белого
каления своим плачем.
-- Ничего, ты, маленькое самодовольное чудовище, -- говорил Пит сыну.
-- Так-то оно лучше.
Похоже было, что Даг приберегает этот самодовольный взгляд специально
для папеньки. Мэри замечала подобное выражение гораздо реже.
И все же как бы Пит ни любил своего сына, он не мог привыкнуть к
бесконечным часам дикого рева, которым были отмечены плохие дни. Слово
"колики" объясняло причину, но никак не облегчало мучений. В те редкие
минуты, когда Пит мог взять в руки книгу, он с отчаянным упорством читал о
коликах все, что возможно, в надежде найти волшебное средство, способное
облегчить страдания Дага или по меньшей мере заставить его заткнуться. Чем
больше Пит читал, тем меньше он понимал. Как выяснилось, колики -- вовсе не
расстройство пищеварения, как он думал раньше. Во всяком случае, дети,
страдающие коликами, не имеют никаких физиологических отклонений. Колики
одинаково часто встречаются как у грудничков, так и у искусственно
вскармливаемых детей. Дети с коликами прибавляют в весе так же, как и все
остальные.
Единственная разница -- от них чертова прорва страшного шума.
Довольно скоро Пит заметил, что у Дага потрясающе развито чувство
момента. Пару раз Мэри позволила себе съездить в "Севен-Элевен" за новыми
памперсами. Пит же делал основные закупки по субботам: он был рад
возможности вырваться из дома.
Оба раза, стоило Мэри выйти из дома, Даг включался мгновенно и старался
вовсю. Первый раз это закончилось тем, что Пит забыл поперчить блюдо, не
имевшее без чили никакого смысла; второй раз рев застал отца в ту минуту,
когда он собирался расстегнуть ширинку. К моменту, когда вернулась Мэри, Пит
готов был лопнуть. Разумеется, с приходом Мэри Даг сразу становился тих и
спокоен.
Порой он не замолкал ни при каких условиях. Такие дни были хуже всего.
Наделив младенца способностью кричать, эволюция, должно быть, хотела дать
ему возможность обратить на себя внимание родителей. Но при этом эволюция не
наделила родителей способностью часами слушать истошный рев с близкого
расстояния, не съехав при этом с катушек.
Они перепробовали все мыслимые средства. Укачивая Дага, Пит вставлял в
левое ухо ватный тампон. Если же уровень звука был выше, Пит вставлял
тампоны в оба уха. Разумеется, вата не поглощала звук полностью. Она только
приглушала его до верхнего терпимого предела. По извращенно понятым
принципам материнской любви Мэри отказалась от наушников.
Так или иначе, наушники достались Питу, и как-то особо утомительной
ночью он их надел -- также без особого успеха. Если не считать черных дней,
когда не помогало вообще ничего, справиться с Дагом можно было двумя
способами. Первым способом было подбрасывание младенца. Вторым, как ни
странно, -- врубать на полную мощь стереосистему. Ритмическое уханье баса,
похоже, успокаивало его. Особенно он любил "Лед Зеппелин", что устрашало
Пита, а Мэри просто приводило в ужас.
Но несмотря на укачивание и на "Лед Зеппелин", Даг сохранил свою
уникальную способность вмешиваться в дела родителей, в особенности отца.
Самая страшная мысль (хотелось бы Питу, чтобы она никогда не приходила ему в
голову) была о том, что ребенок делает это нарочно. Ни к какому другому
выводу нельзя было прийти, вспоминая все случаи, когда рев Дага срывал то,
что Пит делал или, что еще хуже, собирался делать.
Как-то утром истошный вопль застал Пита врасплох в тот момент, когда он
брил наиболее сложное место над верхней губой. Рука дернулась. Правда, Пит
не снес себе губу, но крови было изрядно.
-- Я не пользовался этой чертовой прижигательной палочкой с тех пор как
в пятнадцатилетнем возрасте учился бриться, -- ворчал он, наливая себе
стакан -- успокоить нервы.
-- У тебя еще на подбородке кровь осталась, -- сообщила ему Мэри. Она
держала Дага, который к этому времени почти успокоился и с видимым интересом
наблюдал за тем, как отец направляется к раковине, чтобы намочить бумажное
полотенце. Пит отошел от раковины, прижав полотенце к губе; Даг смотрел на
него искоса.
Пит швырнул окровавленное полотенце в помойное ведро и посмотрел на
сына в упор:
-- Ну что, доволен?
По голосу было ясно, что он не шутит и не обращается к бестолковому
дитяте. По голосу было ясно, что он обращается к равному -- словно к
приятелю, сыгравшему с ним дурную шутку.
Мэри встревожилась:
-- Ради Бога, Пит, он ведь всего дитя. Он не ведает, что творит.
-- Конечно, это я уже слышал. Но с этим сумасшедшим дитем произошло
столько всего, что поневоле начнешь думать всякое.
Мэри пощупала пеленку.
-- Я скажу тебе, что сейчас с этим сумасшедшим дитем. Более того, я
скажу, что тебе светит пеленать его, или еще минута -- и тебе придется
перепеленывать и меня, -- она сунула ребенка Питу.
Он улыбнулся. Улыбка вышла слегка перекошенной.
-- Тебе попку припудрить?
Она на ходу состроила ему рожу и нырнула в туалет.
Не иначе как по недосмотру Даг не испортил им в этот вечер обед, что
пробудило у Пита некоторые надежды. Ребенок образцово покормился в восемь и
почти сразу после этого заснул сном праведника. Мэри, помогая себе свободной
рукой, поднялась из кресла-качалки и поднесла его отцу.
-- Поцелуй малыша, и я уложу его в колыбельку.
Пит нагнулся и поцеловал Дага в его замечательные редкие волосенки. Их
свежий, чистый запах нельзя было сравнить ни с чем. Пит знал: мой он хоть
каждый день до самой смерти голову детским шампунем "Суэйв", он и отдаленно
не будет так пахнуть. Просто Даг -- более свежей выпечки, и с этим уже
ничего не поделаешь.
Мэри унесла Дага, который даже не проснулся от поцелуя.
-- Спит. На этот раз все было просто, -- доложила она, вернувшись.
-- Расскажи еще. Если бы так было каждый вечер, мне было бы куда легче
примириться с ним. -- Пит увидел, как расстроено вытянулось лицо Мэри, и
поспешно добавил: -- Ты же понимаешь, я не это имел в виду. Конечно, это
утомляет.
-- Что поделать. -- Мэри потянулась. Что-то хрустнуло у нее в спине. --
Ух, хорошо! Ладно, что мне делать с этим бесценным даром -- выдавшимся
свободным часом?
У Пита были некоторые соображения на этот вечер, но прежде чем он успел
сказать что-нибудь, Мэри продолжала:
-- Знаю. Приму-ка я душ. Мне кажется, когда я сегодня выносила мусор,
на меня летело больше мух, чем на ведро.
Пит терпеливо ждал, пока в ванной не смолкло жужжание фена. Тогда он
рванул дверь, обхватил Мэри за талию и оторвал от пола. Всю дорогу до
спальни она кричала: "Что ты делаешь, маньяк? Ты надорвешься! Отпусти меня,
Пит, сейчас же!"
Он отпустил ее только в постели. Стягивая через голову футболку, он
наконец сказал:
-- Как еще можно провести вечер, когда нам никто не мешает? -- он
замешкался с медной пуговицей на джинсах.
-- Дай помогу.
-- Еще немного такой помощи, -- произнес Пит минуту спустя, -- и тебе
пришлось бы отстирывать эти джинсы.
-- Ладно, больше не буду, -- Мэри снова легла; Пит примостился радом.
Через минуту она рассмеялась: -- У меня молоко сейчас потечет.
Как всегда, Пит изумился, насколько это прекрасно Детям, думал он,
везет больше, чем телятам. Они получают свое молочко из куда более
привлекательных емкостей.
Его поцелуи опустились вниз по ее животу. Он приподнял бровь.
-- Хочешь, я совершу для тебя преступление?
-- О чем это ты? -- Мэри встряхнула головой, и ее золотистые волосы
рассыпались по обнаженным плечам.
-- Благодаря великому коллективному уму нашей вновь избранной
Ассамблеи, нашему тупице губернатору, который хочет стать президентом, а так
же не без помощи Верховного Суда вот это, -- он замолчал; Мэри мурлыкала от
удовольствия, -- снова объявлено вне закона. К счастью, это не аморально и
не портит фигуру.
Немного позже Мэри опрокинула Пита на кровать. Ее глаза в сумерках
казались огромными.
-- У тебя не получится остаться единственным преступником в этой семье,
-- мягко сказала она. Ее голос звучал глухо. Пит ощущал на коже тепло ее
дыхания.
Даг заплакал.
-- Ох нет! -- сказала Мэри. Пит заметил в ее голосе новые нотки: не
только раздражение по поводу того, что их прервали, но и страх за то, как он
к этому отнесется.
Он и сам удивился тому, что рассмеялся.
-- Кой черт, -- сказал он, натягивая джинсы. -- Я перепеленаю его или
что ему еще надо. Он должен уснуть быстро, и тогда, любовь моя, я вернусь.
-- Я буду ждать, -- пообещала Мэри.
-- Конечно, будешь. Куда ты денешься в таком виде?
Ее смешок провожал его в детскую. Кой черт, кой черт, повторял он про
себя: в конце концов, он и в самом деле только ребенок. Интересно, сколько
раз он повторял эти слова за последние пару месяцев? Если бы за каждый раз
ему платили доллар, ему вполне хватило бы на то, чтобы нанять няньку и не
думать обо всем этом, точно.
Чего никак нельзя было сказать про его интимную жизнь. Если бы он
получал по доллару за ЭТО, ему бы едва хватило на обед в местной
забегаловке.
Все эти мысли разом вылетели у Пита из головы, стоило ему посмотреть на
ребенка. Дагу действительно было худо -- даже в темноте Пит видел, что он
ухитрился повернуться под прямым углом к тому положению, в каком оставила
его Мэри.
-- Все хорошо, малыш, что ты? -- Когда Пит взял Дага на руки, тот
заревел еще громче. На мгновение он замолчал -- от хватки отца у него
перехватило дыхание, но стоило Питу уложить свое чадо на согнутую в локте
левую руку, как плач возобновился. Пит засунул правую руку под памперс.
Малыш был сухой. Пит нахмурился -- слегка. Это была бы наиболее очевидная
причина расстройства.
-- Может, ты срыгнул? -- пробормотал Пит. Подбородок Дага был мокрым,
но такое случалось часто. Это была слюна, не свернувшееся срыгнутое молоко.
Пит пощупал простыню. Она тоже была сухой. Зато стоило отцу нагнуться, как
Даг замахал ручонками и заверещал еще громче.
-- Да не уроню я тебя, -- сказал ему Пит, хотя на секунду подобная
мысль показалась ему соблазнительной возможностью заставить эту визжалку
замолчать.
Он пощупал лобик сына -- нет ли у того температуры. Лоб был прохладный.
Он сунул ему в рот палец и провел по деснам -- не режутся ли зубы. Еще рано,
конечно, но все возможно. Все возможно, но зубов не было.
-- Что там у вас? -- послышался из спальни голос Мэри.
-- Он меня кусает. -- Пит вспомнил, что он говорил за завтраком пару
недель назад и добавил: -- Возможно, он делает это нарочно.
Он взглянул на Дага, который все не прекращал вопить, теперь, вероятно,
в знак протеста на присутствие в его рту предмета, никак не напоминавшего
сосок. И тут Даг встретился взглядом с Питом. На мгновение он прекратил плач
и наклонил голову так, чтобы посмотреть на отца искоса. Взгляд был
самодовольным, но в нем было и еще кое-что. "НУ ЧТО, ПОЛУЧИЛ?" -- показалось
Питу.
-- Что, сукин ты сын? -- сказал он. Он не осознал, что произнес эти
слова вслух, пока его не окликнула Мэри.
-- Что с ним? Он что, обкакался?
Пит открыл рот, чтобы ответить, но так и остался сидеть с отвисшей
челюстью. Что он собирался сказать ей? Что девятинедельный младенец помешал
им из вредности? Что он сделал это нарочно? Она подумает, что он сошел с ума
-- он, Пит, не Даг.
Он и сам бы не поверил в такое, скажи ему это кто-нибудь другой. Даг
снова заплакал. Теперь у него на лице было обычное младенческое выражение:
глаза крепко зажмурены, щеки надуты, рот широко разинут. Но Пит не
сомневался в том, что он видел. Это выражение не могло появиться на лице
ребенка, у которого даже не начали резаться зубы. Последний раз Пит видел
такое выражение, когда ему было девятнадцать лет и его кузен Стен подшутил
над ним, за что кузена пришлось поколотить.
-- Пит?
Надо было что-то сказать.
-- Я не знаю, в чем дело. Он просто орет и не думает заткнуться.
Он услышал, как Мэри вздохнула.
-- Иду.
Она появилась в джинсах, что послужило Питу болезненным напоминанием о
том, что НЕ произошло. Но Мэри уже не думала ни о чем, кроме Дага.
-- Давай его сюда.
Пит передал ей малыша. Тот не замолчал, и оказавшись на руках у матери.
Говоря точнее, он не замолчал до часа ночи. До этого времени Пит с Мэри по
очереди подбрасывали орущее чадо, пока у обоих не заболели ноги, и танцевали
с ним под хард-рок, пока соседка не постучала в стену, чего раньше никогда
себе не позволяла.
Когда Даг в конце концов сдался и заснул, он лежал на руках у Пита,
которого не интересовал ни секс, ни что угодно другое -- только бы рухнуть.
Он понес Дага в детскую.
Ребенок открыл глаза. Пит сжался. До рождения Дага Пит ни за что не
поверил бы, что нечто, весящее двадцать фунтов и с трудом держащее голову,
сможет заставить его сжаться. Теперь он знал лучше. Он без особого успеха
попытался подготовить себя к новому раунду воплей.
Но воплей не последовало. Вместо этого Даг бросил на отца еще один
издевательский взгляд искоса, вздохнул и уснул.
-- Ну что, маленький сукин сын? -- прошептал Пит. -- Ты все-таки сделал
это нарочно.
Еще одно, чего он не знал раньше, -- это то, до какой степени можно
злиться на ребенка.
Даг спал почти двадцать минут.
Возвращаясь в мыслях к этому моменту, Пит решил, что подлинная война
между ним и сыном началась именно с той ночи. Он был крупный, взрослый
мужчина. По логике вещей все преимущества должны были бы быть на его
стороне. Он то и дело напоминал это себе, укачивая сына и изо всех сил
желая, чтобы это визжащее, извивающееся существо у него на руках наконец-то
замолчало.
Но одного желания было недостаточно. Логики -- тоже. Даг не умел
воспринимать логику. Он умел только издавать звуки, зато такой
интенсивности, что любой электронный усилитель ему и в подметки не годился.
Даг не старался свести с ума Мэри. Когда они с ней оставались вдвоем,
Даг вел себя как обычный ребенок: иногда плакал, иногда нет Ей доставалось
только рикошетом от их войны с Питом. Впрочем, как и всем остальным в
радиусе полумили.
Пит начал проводить по возможности больше времени вне дома. Беда была в
том, что этого все равно было мало. И потом, он не принадлежал к числу тех,
что способны час за часом торчать в баре, потягивая пиво. Он предпочитал
пить дома: так выходило дешевле, да и общество (источник устрашающе бешеных
воплей не в счет) приятнее.
Растягивание дороги в магазин на лишних десять минут или изобретение
повода сбегать на полчаса на рынок не приносило особого облегчения. Кроме
того, Мэри тоже начинала дуреть от сидения дома, тем более наедине с Дагом,
и как следствие стала изобретать собственные предлоги выйти из дома.
Пит даже связался с университетом на предмет досрочного выхода из
отпуска.
Смех декана не предвещал ничего хорошего.
-- Что, ребенок оказался утомительнее, чем ты думал, Питер? -- Дэвид
Эндикотт сменил тон на серьезный. -- Дело даже не в том, что я буду
выглядеть круглым идиотом, если уволю заместителя, принятого на работу всего
полгода назад Я надеюсь, ты поймешь меня: мы уже утвердили бюджет, так что
все равно не сможем платить тебе до следующего сентября. На дворе
восьмидесятые, Питер. Денег за просто так не платит никто.
-- Знаю. Все равно спасибо, Дэвид. -- Питер повесил трубку. Он снял
очки, наклонился и потер глаза тыльной стороной ладони. Он знал ответ
Эндикотта еще до того, как набрал номер. Правда, то, что он заговорил об
отсутствии средств, было плохим знаком.
Даг снова завел свое; на этот раз он спал совсем недолго. Мэри не
слышала разговора Пита по телефону, но Дага не услышать было невозможно.
-- Возьми его, ладно? -- крикнула она из кухни. -- У меня руки жирные.
-- Идет. -- Пит медленно пошел в детскую. Неожиданно он размахнулся и
со всей силы ударил кулаком по стене. Руку пронзила боль.
-- Что это было? -- воскликнула Мэри.
ТВОЙ МУЖ, НЕ УДАРИВШИЙ СВОЕГО СЫНА. Пит обкатывал эти слова во рту,
пытаясь услышать их ушами Мэри. Не пойдет. Она испугается. Да он и сам их
боится.
-- Это старая сука за стеной, -- ответил Пит после паузы, которой, он
надеялся, она не заметила, -- требует, чтобы Даг замолчал.
Он не мог припомнить, когда в последний раз врал Мэри по серьезному
поводу.
-- Пусть сама идет к черту, -- недовольно сказала Мэри. Тигрица,
защищающая детеныша, подумал Пит. Нет, он не мог говорить ей то, что чуть
было не сорвалось у него с языка. Эту тайну, этот стыд придется нести в
одиночку.
Он поднял Дага, который раскричался еще сильнее, протестуя против
такого невнимания к своей персоне. Пит приблизил свое лицо к личику ребенка.
Взгляд маленьких, широко открытых глаз встретился с его взглядом.
-- Пожалуйста, заткнись ради Бога! -- прошептал он. Он не знал,
упоминает ли имя Божье всуе или же это, напротив, одна из самых искренних
молитв за всю его жизнь.
Даг успокоился достаточно быстро. Руки Пита укачивали младенца
автоматически именно так, как тому нравилось, -- если ему вообще могло
что-то нравиться. Отца это не утешило. На лице Дага было именно то
самодовольное выражение, которое он так хорошо знал.
-- Не так плохо, -- заметила Мэри, когда он через несколько минут внес
сына на кухню. Даг не спал, но и не скандалил. Он попытался повернуть
головку на голос матери и улыбнулся ей. Мэри улыбнулась в ответ. Сделать это
было не так трудно. Потом она заметила выражение лица Пита.
-- Что-нибудь не так, милый?
-- Наверное, просто устал. -- Пит знал, что он показал слабость в
присутствии врага. Он знал и еще одно, что никак не мог сказать жене, -- то,
что "врагом был их собственный сын.
И все-таки Мэри видела, что что-то происходит, хотя не понимала, что
именно. Когда они ложились спать, слишком вымотанные для чего угодно, кроме
тех минут сна, что согласился отпустить им Даг, она прикоснулась к руке
мужа.
-- Пит, прошу тебя, не принимай крики Дага так близко к сердцу. Я
видеть не могу, как ты стискиваешь зубы, когда держишь его. Ты ведешь себя
так, словно думаешь, что он нарочно тебя провоцирует.
-- Иногда мне так и кажется. Очень уж он умело выбирает момент. -- Пит
старался говорить шутливым тоном. Мэри может принять его слова за простое
преувеличение... или спросить его, насколько он серьезен. Он готов был
рассказать ей все, если только она даст ему шанс.
-- Пит, -- его сердце ушло в пятки. В голосе Мэри появился оттенок,
который со стороны казался бы заботой, но на деле весьма далекий от этого.
-- Он всего лишь...
-- ...Ребенок, -- мрачно договорил за нее Пит.
-- Конечно, -- голос Мэри становился сердитым. -- Ладно, давай спать. У
нас нет времени на всякую ерунду, особенно когда Даг может проснуться в
любую минуту.
Пит тоже злился -- тихой, бессильной злостью. Ему казалось, что жена,
сама того не замечая, противоречит себе. Будь Даг "всего лишь ребенок", у
них по крайней мере было бы представление о том, когда он должен спать или
бодрствовать. Единственное, в чем они могли быть уверены, так это в том, что
он выберет самое неподходящее время.
Это сразило Пита наповал. И еще одно сразило его -- усталость. Впервые
даже воплям Дага не удалось разбудить его. Он даже не заметил, как Мэри
дважды вставала кормить ребенка. Это была блистательная победа, но сам он
этого не знал.
В последующие дни Питу начало казаться, что его страхи могут быть и
безосновательными. Даг вел себя восхитительно воспитанно. Он спал когда
положено и просыпался в благостном настроении. Пит даже сделал ему наивысший
комплимент:
-- И не подумаешь, что это тот же ребенок.
Мэри фыркнула, но согласилась.
Однако когда хрупкая надежда на то, что так будет и дальше, рухнула,
это оказалось еще кошмарнее. Первые же мысли о счастливом Рождестве
растворились как дым, когда Даг испустил вопль, более подобающий медной
глотке пароходной сирены. Мэри поспела к ребенку первая. Пит увидел слезы у
нее на глазах. У нее тоже были свои надежды.
-- Ну, ну, баю-бай... -- мурлыкала она, прижав к груди маленькое тельце
Дага. Она кружилась по комнате в медленном танце, который иногда успокаивал
его. На сей раз это не помогало. Каким-то образом Пит заранее знал, что так
и будет.
Чуть позже Мэри с виноватым видом передала Дага ему и вышла на кухню
готовить обед. Вообще-то Пит вполне справлялся с бифштексами, картошкой и
гамбургерами; кстати, до рождения Дага готовил в основном он. Но Мэри
готовила просто здорово. Она скучала по своему месту у плиты. Период, когда
Даг вел себя в рамках приличий, поощрял ее на кулинарные эксперименты. Как
раз на этот вечер она планировала какой-то особенно экзотический восточный
гарнир к жареной свинине.
Поэтому с ребенком на руках остался Пит. Он отнес Дага в гостиную,
врубил стерео и принялся ходить вокруг кофейного столика. В этом месте ковер
был вытоптан значительно сильнее, нежели во всей остальной комнате.
-- Ш-ш-шш, маленькое чудовище, -- несмотря на слова, тон его был точной
имитацией воркования Мэри. Он думал только об одном: не дать Дагу добиться
своего или хотя бы догадаться об этом. Слушать вопли Дага с близкого
расстояния было примерно то же, что прижиматься ухом к иерихонской трубе. Но
Пит честно укачивал и убаюкивал сына, в то время как Даг столь же честно
старался вывести его из себя.
Наконец он решил, что вполне заслужил свой обед. Всхлипы Дага
становились все реже и реже и приобрели чуть стальной отзвук, что означало:
ребенок начинает уставать.
-- Ш-ш-ш-шшш. -- Пит повернул голову: -- Что там с обедом?
-- На подходе. Как он там?
-- Могло быть хуже. -- Пит перевел взгляд на Дага. Ребенок посмотрел
прямо ему в глаза так осмысленно, как десятинедельный малыш смотреть просто
не может. Затем Даг отпустил тормоза. До этой секунды Питу казалось, что он
знает, как может кричать его сын. Жаль, что это ему только казалось.
Он снова глянул на Дага. Лицо сына вовсе не было перекошенным, как у
нормального плачущего младенца. Если не считать рта, раскрытого достаточно
широко, чтобы служить источником такого шума, Даг вовсе не казался
расстроенным или больным. Он казался... он казался ДОВОЛЬНЫМ!
Пит пришел в ярость.
-- И как же ты будешь кричать, если тебе будет действительно плохо? --
прорычал он.
На какой-то безумный момент идея уронить ребенка, чтобы проверить это,
показалась ему вполне достойной внимания. Почти непроизвольно рука Пита
начала распрямляться, отпуская Дага.
-- Обед! -- позвала (то есть прокричала, чтобы прорваться сквозь
шумовую завесу) Мэри. -- Что ты там ему говоришь?
-- Ничего. -- "Спасен в последний момент", подумал Пит. Он не знал
точно, себя ли он имеет в виду или Дага.
Ноги его, когда он нес Дага на кухню, были совершенно ватными. Пит
попытался вспомнить, почему это ощущение кажется ему знакомым, и вспомнил:
когда он был маленьким, он всегда чувствовал себя так, когда был напуган до
смерти и приходилось уносить ноги. Да, сейчас он снова был напуган до
смерти, только удирать было некуда.
Он с особой осторожностью усадил Дага в желтое детское креслице,
пытаясь забыть эти страшные мгновения. Он ожидал, что Даг заорет еще громче.
Но нет, ребенок, как ни странно, позволил родителям спокойно поесть. Правда,
отдельные его вскрики заставляли Пита вздрагивать. Каждый раз он пытался
представить себе, что было бы, если бы он действительно отпустил ребенка,
так что получил от отличной свиной отбивной гораздо меньше удовольствия, чем
та заслуживала.
Когда Пит составлял тарелки в раковину, он думал, не учится ли Даг
творчески использовать свои неукротимые истерики. По мере взросления дети
набираются опыта. При одной мысли о том, чему может научиться Даг, Питу
становилось дурно.
Два следующих дня Пит чувствовал себя кораблем, получившим пробоину и
рифы: он тонул медленно, на ровном киле. Пол под его ногами казался твердым
и устойчивым, но он все равно тонул.
Еще тяжелее было то, что для Мэри Даг оставался просто ребенком,
который слишком громко кричит. Его приступы не прерывали никаких ее занятий,
если не считать тех случаев, когда они с Питом делали что-то вместе,
например, полдничали. Даг никогда не визжал только для того, чтобы заставить
ее подпрыгнуть или нарушить ход ее мыслей.
И он никогда не смотрел на нее взглядом, означавшим
"я-достаточно-умен-чтобы-свести-тебя-с-ума". Теперь, когда Даг плакал, этот
взгляд совершенно бесил Пита. Этот взгляд постоянно напоминал ему о том, что
сын развлекается за счет отцовских нервов. Рано или поздно, обещал себе Пит,
этому должен быть положен конец.
Если бы ему не удалось в последнюю свою вылазку по магазинам купить в
"Сейфуэе" цыплячьи ножки, все могло бы кончиться хорошо. Даг визжал ему
прямо в ухо на протяжении последних полутора часов -- с тех пор, как
проснулся. Он не был голоден: он совсем недавно хорошо сосал целых пять
минут и сам выплюнул сосок. Он не описался и не обкакался, он не мучался
газами, ему не было ни жарко, ни холодно -- ничего такого. Просто хотелось
кричать. Терпение Пита истощилось до последнего предела.
Мэри отвернулась к плите. Даг взвыл громче, заставив ее снова
обернуться. Он бросил на отца самодовольный взгляд. "Ну и что ты со мной
сможешь сделать?" -- казалось, спрашивали его глаза.
Пит слышал эти слова так ясно, как если бы их произнесли вслух.
-- Вот что! -- ответил он и швырнул ребенка об холодильник.
Стук маленького тельца о желтую эмалированную дверцу мгновенно погасил
всю ярость. На место ей пришел ужас. Пит сделал шаг к Дагу, который на
мгновение затих.
-- Нет! -- бросилась на него Мэри. Ни один крайний защитник не
остановил бы его надежнее. Только у крайних защитников не бывает в руках
кухонных ножей. Рванувшись защищать Дага, Мэри совершенно забыла про нож.
Острое лезвие рассекло рукав рубахи Пита -- и его руку.
Боль и внезапная мокрая теплота от крови заставили его чисто
рефлекторно перехватить нож. Пит был больше и сильнее Мэри. Он вырвал нож из
ее руки. Мэри бросилась на него с остервенением, какого он от нее не ожидал.
Они упали на кафельный пол. Пит почувствовал, как нож входит во что-то
мягкое.
На человеческом теле не так уж много точек, удар ножа в которые убивает
сразу. Мягкая плоть под нижней челюстью -- одно из таких мест.
-- Мэри? -- произнес Пит. Уже тогда -- по тому, как она дернулась и
прекратила борьбу, -- он знал, что ответа не будет.
Он вытащил нож. На лезвии была кровь -- его и Мэри. Он медленно сел на
пол рядом с телами Мэри и Дага (Даг снова плакал, и на этот раз, видит Бог,
Пит знал почему), рядом с разбросанными по полу цыплячьими ножками, рядом с
руинами всего того, на строительство чего он потратил всю свою жизнь.
Он снова посмотрел на нож, на этот раз с надеждой. Это было лучшее, что
у него оставалось. Он убедился, что держит нож крепко, и вонзил его себе под
ребро.
Он умирал дольше, чем Мэри, и боль была сильнее, чем он ожидал; даже
когда нержавеющая сталь пронзила сердце, оно пыталось биться. В конце концов
сознание покинуло его. Последнее, что он слышал, был плач Дага.
* * *
Викки Гарро вынесла из машины маленькое детское креслице, в котором
спал Даг. Бедный малыш, подумала она: в таком возрасте уже второй раз
выписываться из больницы и попасть в совершенно новый, незнакомый дом. Мысли
о ребенке помогали меньше думать о том, что случилось с сестрой и ее мужем.
Даг извивался в ее неопытных руках.
-- Осторожнее, -- сказал Джим, ее муж. Он стоял за спиной Викки --
крупный, плечистый мужчина с угольно-черными усами. -- Не сделай ему больно.
-- Я стараюсь, -- ответила она. -- Ему еще повезло, что он сломал
только одно ребро. Доктор сказал, младенцы вообще живучи.
-- Главное, они замечательные, -- нежно произнес Джим. Воспоминание о
вмятине на дверце холодильника останется с ним до конца его дней. Они с
Викки давно хотели ребенка и после того, как их племянник так страшно
осиротел, решили усыновить его.
-- Ш-ш-ш. Он снова засыпает. -- Викки осторожно понесла младенца по
дорожке к дому. Джим обогнал их, чтобы открыть дверь.
-- Если бы мы не жили за сто пятьдесят миль от... -- тут она снова
вернулась мыслями в кухню Мэри.
Джим улыбнулся и кивнул. Он отомкнул один замок, потом другой и
нагнулся поцеловать жену в волосы. Она как раз вносила ребенка -- теперь уже
ИХ ребенка -- в дом. Викки улыбнулась ему в ответ. Джиму пришло в голову,
что они со старшей сестрой очень похожи, только у Викки зеленые глаза, а у
той были голубые.
Через несколько минут она вышла из комнаты, которую отвели Дагу.
-- Я просто стояла и смотрела на него. Во сне он похож на ангелочка.
-- Замечательно. Я поставил кофейник. После двух-трех часов за рулем
мне просто необходимо выпить кофе.
Густой аромат наполнил кухню. Викки сняла с сушилки две чашки.
-- Я сама налью.
-- Спасибо.
Она протянула чашку Джиму и как раз наливала себе, когда Даг заплакал.
Этого она не ожидала. Коричневая струя из кофейника дрогнула и плеснула ей
на палец.
-- Ух! -- сказала Викки и сунула палец в рот. Когда Викки вынула палец,
она засмеялась. -- Нам просто надо немного привыкнуть, правда?
* * *
От автора. Это единственный из написанных мною рассказов, который так и
не прочитала моя жена. Наверняка некоторые из вас знают, каково иметь дело с
ребенком, страдающим коликами. Рейчел, наша вторая дочь, была именно такой.
Страдающий коликами ребенок запросто может сделать из вас параноика -- вам
начинает казаться, будто он плачет специально, чтобы свести вас с ума. С
точки зрения писателя подобная дикая мысль может послужить неплохой
отправной точкой для рассказа. Но Лора до сих пор даже видеть его не желает.
Я могу ее понять.
OCR: Sergius -- s_sergius@pisem.net
Гарри Тертлдав
Земная хватка
3
Популярность: 69, Last-modified: Wed, 17 Apr 2002 16:26:29 GmT