В дом моего кузена Уилбера Эйкели я приехал менее через месяц после его
преждевременной кончины. Жизнь в уединении, среди холмов Эйлсбери Пайка,
меня нисколько не привлекала, но тем не менее я проникся твердой
уверенностью, что жилище любимого кузена должно перейти ко мне по
наследству.
Как и все поместье Уартона, дом в течение нескольких лет стоял
заброшенным с тех пор, как внук построившего его фермера переселился на
морское побережье около Кингстона. Кузен купил дом у поверенного в делах
наследника Уартона, чтобы навсегда поселиться в этом уединенном, печальном и
опустошенном месте.
Когда-то Уилбер был студентом факультета археологии и антропологии.
Сразу после окончания Мискатонского университета он пустился в многолетние
странствия - провел три года в Монголии, Тибете и провинции Цнн-Ции, потом
приблизительно столько же времени путешествовал по Южной и Центральной
Америке в юго-западной части Соединенных Штатов. Вернувшись, Уилбер получил
предложение стать преподавателем Мискатонского университета. Однако по
неизвестным причинам кузен отклонил это лестное предложение. Тогда же он
купил старую ферму Уартона. Здесь, конечно, не было даже намека на расчет,
поскольку Эйкели все делал под влиянием минутного желания. Переехав на новое
место, кузен немедленно приступил к переделке дома, для чего снес почти все
прежние постройки, а центральной части придал такой странный облик, какого
она не видела за двадцать десятилетнй своего существования. Признаюсь, смысл
всех этих переделок до конца не был для меня ясен.
Став владельцем поместья, я узнал, что изменениям не подверглась только
окна часть дома. Уилбер полностыо перестроил фасад и одну из его сторон, а в
южной части здания соорудил себе мансарду. Первоначально дом был
одноэтажным, с достаточно обширным чердачным этажом, то есть представлял
собой типичный образец сельской архитектуры Новой Англии. Частично дом был
сложен из бревен, и эту часть усадьбы Унлбер сохранял без изменение, что
могло свидетельствовать о глубоком уважении кузена к труду и мастерству
предшествующих поколений людей, владевших этим участком. Надо заметить, что
семейство Эйкели поселилось в Америке очень давно - двести лет тому назад.
Итак, в 1921 году Уилбер решил перестать бродить по свету и осесть в
родных местах. Он прожил в доме около трех лет,а 16апреля 1924 году в
соответствии с завещанием кузена я получил эту усадьбу в наследство. Дом
встретил меня таким, каким остался после Уилбера, совершенно не похожим на
все другие постройки в этой части Новой Англии, хотя и сохранил некоторые
черты старины-выложенный из камней фундамент, стены, сложенные и збревен,
квадратную трубу, возвышающуюся над очагом.
Насколько я понял, все изменения должны были служить, по замыслу
Уилбера, созданию максимальных удобств для жилья. Однако одно нововведение
показалось мне довольно необычным. В южной стене своего кабинета кузен
установил огромное круглое окно, в которое было вставлено странное дымчатое
стекло. Уилбер сказал тогда, что это очень старинная вещь, приобретенная им
во время путешествия по Азии. Один раз он пояснил, что это "стекло из
Ленга", но в другой раз заметил, что оно, вероятно, из "Гиад". Однако ни
одно из объяснений мнe ни о чем не говорило, потому что, честно говоря, я не
настолько интересовался причудами Уилбера, чтобы подробно расспрашивать его
обо всех деталях.
Вскоре, однако, я пожалел, что не сделал этого в то время, когда кузен
был еще жив. Очень скоро я обнаружил, что Уилбер почти не пользовался
наиболее комфортными и хорошо обставленными комнатами на первом этаже, хотя
это было бы так естественно. Все время он проводил в своем кабинете на
втором этаже; именно здесь кузен хранил коллекцию трубок, любимые книги,
записи, здесь стояли наиболее удобные предметы мебели, именно здесь он
работал над старинными рукописями до того печального дня, когда сердечный
приступ положил конец его работе н жизни.
Когда я вступил в свои права на наследство, то решил поселиться на
первом этаже, потому что, если уж быть до конца откровенным, я с самого
начала почувствовал некоторую неприязнь к рабочему кабинету кузена. Все
здесь живо напоминало мне о нем: кресло, в котором он любил сидеть, книга,
предметы обихода. Кроме того, помещение казалось мне чужим и холодным.
Какая-то сила, которую я не мог выразить словами, заставляла меня держаться
подальше от этой комнаты, такой же таинственной и непонятной, как и ее
бывший хозяин, поступков которого я тоже, признаться, не понимал.
Однако приступить к осуществлению переделок оказалось не так легко, как
я предполагал вначале. Вскоре я убедился, что кабинет кузена как бы
распространяет определенную ауру на весь дом. Это был один из тех домов,
который сохранял присутствие своего бывшего владельца. И если раньше здесь
ощущалось явное влияние Уартонов, проживших в усадьбе достаточно долго, то
теперь дом был весь пропитан духом Уилбера Эйкели.
Во мне постепенно росла довольно четкая уверенность, что я не один в
доме и что кто-то за мной наблюдает, хотя внятно объяснить это состояние
было бы крайне затруднительно. Может быть, воображение мое разыгралось из-за
уединенности места, в котором стоял усадьба, но мне стало казаться, что
любимая комната кузена - это живое существо, ожидающее возвращения своего
хозяина, и оно не может понять, куда же Уилбер подевался. Наверное, именно
из-за этой навязчивой идеи я уделял комнате больше внимания, чем она того
заслуживала. Однажды я вынес из нее кое-какие вещи, а также очень удобное
кресло кузена. Но, как это ни странно, через некоторое время мне пришлось
вернуть их обратно в кабинет. Кресло, которое мне вначале понравилось,
оказалось довольно неуклюжим, и я чувствовал себя в нем очень плохо. Потом я
обнаружил, что внизу недостаточно яркий свет, н мне пришлось отнести назад в
кабинет все взятые там книги.
Теперь я был почти уверен, что атмосфера этой комнаты Уилбера
отличается от атмосферы всех прочих помещений дома. Было очевидно, что, за
исключением кухни, остальными помещениям кузен пользовался крайне редко. Он
вел жизнь затворника, а если н покидал свое убежище, то только для поездок в
Мискатонский университет в Эркхеме и в библиотеку в Бостоне. Больше Уилбер
никуда не ездил и никогда не принимал гостей. Даже в тех редких случаях,
когда я приезжал проведать кузена, он явно желал, чтобы я поскорее покинул
его дом, хотя и был всегда очень внимателен ко мне. Поэтому мои визиты
длились не более пятнадцати минут.
Честно говоря, я побаивался кабинета кузена. Меня вполне устраивал
первый этаж, и я на неопределенное время отложил все мысли о переустройстве
дома. Кроме того, я достаточно регулярно уезжал по своим делам, иногда даже
отсутствовал по нескольку дней подряд. Иными словами, не было никаких причин
для того, чтобы немедленно приступать к переделкам. Наконец, завещание
кузена было официально утверждено, никто не оспаривал моих прав на
наследство, и я понемногу начал осваиваться с новой ролью владельца усадьбы.
Все шло хорошо, но вдруг стали происходить события, которые нарушили
мой покой. Сначала я не заметил в них никакой последовательности. Насколько
я помню, первое случилось примерно через месяц после того, как я вступил во
владение домом. Оно было довольно незначительным, и мне даже в голову не
могло прийти соединить его с последующими, которые начали происходить
постоянно и имели место в течение многих недель.
Итак, поздним вечером у камина, удобно устроившись в кресле в гостиной
первого этажа, я читал книгу. Вдруг мне показалось, что кошка или какое-то
другое маленькое существо скребется в дверь. Звук был настолько отчетлив,
что я встал и открыл дверь в передней, потом поочередно - дверь на черный
ход и даже ту дверь в самой старой части дома, которой обычно никто не
пользовался. Однако не обнаружил на кошки, ни каких-либо ее следов. Животное
словно растворилось в темноте. Я несколько раз окликнул его, но оно не
отозвалось. Не успел я вернуться в кресло, как вновь услышал те же самые
звуки. Сколько я ни старался, но так и ве смог хотя бы увидеть это животное.
Подобное повторилось раз десять, в я был доведен до такого состояния, что
если бы мне удалось поймать эту злосчастную кошку, я, наверное, застрелил бы
ее.
Событие было таким ординарным само по себе, что любой здравомыслящие
человек тут же забыл бы о нем. Я предположил, что это была кошка кузена, и
поскольку она меня не знала, то испугалась и не решилась войти в дом. Ведь
могло быть и так? И я перестал об этом думать. Однако менее чем через неделю
произошло еще одно похожее событие, но с той только разницей, что теперь
характер звуков изменился. Это не было царапаньем небольшого животного.
Кто-то более сильный пыхтел, как бы ощупывая стену дома. Казалось, что
огромная змея или хобот слона скользят по стеклам окон и дверям дома. Однако
и в этот раз я слышал только звуки, но не смог увидеть того, кому они
принадлежат. Я все слышал, но абсолютно ничего не видел. Что это было?
Собака, кошка, змея? Или что-нибудь другое? Все это стало вызывать у меня
мрачное предчувствие.
Дальше - больше: помимо уже знакомых звуков, которые могли принадлежать
кошке, собаке или змее, я услышал нечто, напоминающее мне то бег копытных
животных, то тяжелую поступь слона, то клекот птиц, бьющихся о стекло, то
какое-то хрюканье. Я даже подумал, что у меня начались галлюцинации, но тут
же отбросил это объяснение, потому что вся эта какофония раздавалась в любую
погоду и в любое время дня и ночи. Но с другой стороны, если в самом деле
это были какие-нибудь животные, то независимо от их размеров я все равно
успел бы их разглядеть из окна, прежде чем они скрылись в поросших лесом
холмах, окружавших дом. Ведь сначала они должны были пробежать по почти
открытой местности, поросшей еще молодыми побегами тополя, березы и ясеня!
Однажды вечером я открыл дверь, ведущую на второй этаж, где
располагался кабинет кузена, поскольку хотел немного проветрить комнаты
нижнего этажа. И именно тогда, когда опять услышал царапающие звуки, я,
наконец, понял, что она раздаются со стороны слухового окна в кабинете
Уилбера. Я тут же бросился вверх по лестнице, чтобы взглянуть на это
удивительное животное, которое умудрялось взобраться на второй этаж и
требовало впустить его через слуховое окно, поскольку только через него
можно было попасть в эту комнату. Но окно оставалось закрытым, а стекло
непрозрачным, поэтому я ничего не увидел, хотя стоял близко возле него и
явственно слышал, как с той стороны окна раздается царапание чьих-то когтей.
Спустившись вниз и прихватив с собой мощный фонарь, я вышел в душную
летнюю ночь и направил луч света на ту стену дома, гае находилось слуховое
окно. Стена выглядела абсолютно голой, окно с этой стороны было почти
черным, хотя, находясь в комнате, можно было заметить, что оно излучает
молочно-белый свет. До меня не доносилось ни единого звука. Думаю, я никогда
не разрешил бы этой загадки, но судьба распорядилась иначе.
Именно в это время я получил от своей престарелой тетушки в подарок
кота по кличке Маленький Сэм, который был моим любимым котенком еще два года
назад. Тетушке не нравилась моя решимость жить в одиночестве, и она
подумала, что Сэм составит мне неплохую компанию. Маленький Сэм к этому
времени уже перерос свое имя - теперь его следовало бы называть Большой Сэм.
С тех пор, как я видел его в последний раз, он прибавил в весе несколько
фунтов и превратился в достаточно свирепое рыжевато-коричневое животное. Сэм
проявлял двойственное отношение к моему дому. Временами он преспокойно спал,
устроившись у камина , но иногда кота что-то страшно беспокоило, и он
требовал, чтобы я немедленно выпустил его на свежий воздух. Таинственные
звуки, о которых я рассказывал, действовали на Сэма настолько раздражающе,
что казалось, будто он сходит с ума от страха н злости. В такие минуты мне
приходилось выпускать его из дома, и кот отправлялся ночевать в одну из
построек, не тронутых Уилбером, или в лес, откуда он возвращался только на
рассвете, повинуясь, чувству голода. Но в кабинет кузена Сэм не входил ни
разу!
Честно говоря, именно поведение кота побудило меня задуматься о том,
что происходит в доме. Я решил заняться разрозненными рукописями кузена,
оставшимися после его смерти, и попытаться найти в них ответы на мои
вопросы. В самом начале поисков я наткнулся на неоконченное письмо, которое
лежало в ящике стола в одной из верхних комнат. Оно было адресовано мне.
Уилбер, зная о своем больном сердце, изложил в письме некоторые инструкции,
которые мне следовало выполнить в случае его кончины. Письмо было начато
всего за месяц до его смерти и положено неоконченным в ящик стола. Оно так и
не было вынуто снова, хотя у кузена было еще достаточно времени, чтобы его
дописать.
"Дорогой Фред, - писал Уилбер. - Самые лучшие медицинские светила
предрекают мне близкую смерть, и поскольку я уже составил завещание, в
котором ты являешься моим единственным наследником, я хотел бы дополнить
этот документ некоторыми последними инструкциями. Заклинаю тебя отнестись к
ним со всей серьезностью и выполнить их со всей тщательностью. Три вещи ты
должен выполнить немедленно, без всяких отлагательств:
1. Все бумаги, которые хранятся в ящиках, обозначенных буквами А, Б и
В, должны быть уничтожены.
2. Все книги, стоящие на полках К, Л, М и И, я прошу передать в дар
библиотеке Мискатонского университета в Эр-кхеме.
3. Стекло из круглого окна в моем кабинете должно быть разбито. Его
нельзя просто вынуть и использовать для других целей, оно должно быть
разбито вдребезги.
Поверь, ты просто обязан выполнить мою последнюю волю, в противном
случае ты станешь виновником страшного бедствия, которое может обрушиться на
весь мир. Я не могу сейчас добавить ничего больше, это тема для другого
разговора, о чем я напишу тебе позже, если у меня еще будет время. Все дело
в том..."
Но здесь, вероятно, что-то отвлекло внимание кузена, и он отложил
письмо.
Что я должен был думать об этих странных инструкциях? Конечно, я
прекрасно понимал, что книги должны быть переданы в библиотеку университета,
поскольку они не представляли для меня никакого интереса. Но с какой стати я
должен уничтожать его бумаги? Почему нельзя их также передать в библиотеку?
А уж что касается оконного стекла, то я посчитал странное желание Уилбера
просто дорогостоящим капризом, поскольку придется вставлять новое стекло,
что потребует дополнительных расходов. Однако именно эта часть письма
возымела на меня совершенно неожиданный эффект: она страшно возбудила мое
любопытство, и мне нестерпимо захотелось более внимательно ознакомиться со
всеми его книгами и рукописями.
В тот же вечер я начал просматривать фолианты, стоящие на упомянутых в
письме полках. Интерес кузена к археологии и антропологии нашел свое
отражение в отборе книг, поскольку здесь была собрана литература, содержащая
сведения о культуре и обычаях народов, населявших когда-то Полинезию,
острова Пасхи, Монголию, а также об истории других древних цивилизаций. Были
здесь и книги о миграциях народов, сборники легенд и мифов примитивных
культур. Некоторые из книг, которые я должен был передать в библиотеку
Мискатонского университета, выглядели, как старинные манускрипты. На них не
было года издания, а внешний вид и рисунок шрифта свидетельствовали о том,
что они появились еще в средневековую эпоху.
Наиболее поздние издания, хотя ни одно из них не датировалось раньше
1850 года, попали в собрание кузена различными путями. Часть книг
принадлежала его отцу, Генри Эйкели, проживавшему в Вермонте, который потом
переслал их сыну; на некоторых стоял штамп Национальной библиотеки Парижа,
что позволяло предположить невероятное: Уилбер был способен похищать книги с
полок библиотек.
Здесь была литература на многих языках - немецком, французском,
итальянском, латыни и, конечно, английском. Имелись также и фотокопии
старинных рукописей. Должен признаться: эти книги несколько озадачили меня,
поскольку все они были посвящены, по крайней мере, те, что я просмотрел,
примитивным верованиям древних народов. Конечно, я нс могу с уверенностью
говорить о трудах на латыни, немецком и французском, я почти ничего не понял
и в книгах на древнеанглийском. Да у меня и не хватило бы терпения сидеть и
разбираться во всем этом, потому что подобная литература представляла
интерес только для узких специалистов.
Хотя, конечно, здесь было кое-что, что могло привлечь внимание и
простого смертного, ибо в древних легендах, мифах и верованиях проглядывала
старая, как мир, истина -извечная борьба между силами добра и зла.
По крайней мере, так я понимаю эту проблему. И какое имеет значение,
называются ли эти силы Бог и Дьявол, или древние боги и античные боги, добро
и зло. А может быть, они имеют такие имена, как Ноденс (Один), Бог бездны,
Единый Бог, или имена дьявольских сил, как, например, демоническое существо
Азазель - вечное зло, жуткий хаос преисподней, извергающее проклятия и
бурлящее в центре бесконечности; Йог-Сотот, не подчиняющийся никаким законам
времени и пространства, или Нирласотеп, посланец античных богов; Великий
Цтулху, ожидающий своего часа, чтобы подняться из города Р'лих, спрятанного
в глубинах океана; Астар, бог межзвездного пространства; Шаб-Ниггурат и
другие. Если во многих странах существуют вероотступники, поклоняющиеся
своим языческим идолам, то почему так же не поступать и почитателям древних
богов. К ним можно отнести Снежного человека, обитающего в Гималаях и других
районах Азии; Жителей морей, которые таятся в глубинах океана, чтобы служить
Великому Цтулху; Шантаки, народ Тхо-Тхо и многие другие, некоторые из
которых происходят из тех самых мест, куда были сосланы провинившиеся боги,
например, Люцифер из Эдема, когда они поднялись против старых богов. Такие
места, как скопление звезд в созвездии Тельца, именующиеся Гиады;
Неизвестный Кадах, плато Ленг и погруженный в пучину вод город Р'лих.
Особенно мне хотелось отметить два момента, которые доказывали, что
Уилбер очень серьезно относился ко всем легендам и мифам. Например,
несколько раз повторявшееся название Гиады напомнило мне слова кузена, что
слуховое окно в его кабинете "имеет происхождение из Гиад". В другой раз он
упомянул, что, вероятно, "это стекло было изготовлено в Ленге или Ленгом".
По наивности я предполагал, что "Ленг" может означать фамилию какого-нибудь
китайского продавца антиквариата, а о том, что такое "Гиады", вообще не вмел
представления. У меня теперь было достаточно доказательств того, что Уилбер
не просто интересовался этими странными мифами. И если книги и манускрипты
косвенно подтверждали подобную оценку фактов, то записи кузена не оставляли
и тени сомнения в этом.
В его записях я нашел нечто, меня сильно поразившее, - здесь был
непроработанные, но тем не менее очень впечатляющие рисунки каких-то
странных, шокирующих взгляд пейзажей н. существ, которых я не мог себе
представить даже в самом кошмарном сне. Это были крылатые, похожие на
летучих мышей, существа ростом с человека. Они имели огромные бесформенные
тела, усеянные щупальцами, и казались на первый взгляд осьминогоподобными,
ио в то же время в них чувствовался какой-то зачаток интеллекта. Эти
полулюди, полуптицы с ужасными, примитивными физиономиями ходили на двух
нижних конечностях, но имели несоразмерно огромные руки, а цвет их кожи был
бледно-зеленым, напоминающим цвет морской воды. Я видел рисунки более
узнаваемых человеческих существ, однако с какими-то искаженными пропорциями
- низкорослых и недоразвитых жителей Востока, обитающих в холодных районах,
что можно было понять по их одежде, а также рисунки представителей странной
человеческой расы - мутантов, возникших в результате кровосмесительных
браков, с явными признаками низкого умственного развития.
Я даже не мог себе представить, что мой кузен обладает такими
талантами. Я, конечно, звал, что дядюшка Генри имел очень живое воображение,
но, насколько мне известно, это свойство никогда не было присуще Уилберу.
Теперь я убедился, что он очень искусно скрывал от нас свои возможности, и
это открытие меня даже порадовало.
Разумеется, я не сомневался, что найденные рисунки были плодом
воображения Уилбера, поскольку ни одно живое существо не могло служить
моделью для их создания и ни в одной книге или манускрипте, принадлежащих
кузену, я не нашел ничего подобного. Подталкиваемый любопытством, я все
глубже и глубже погружался в тексты записей. Отобрав из них те, которые, как
мне казалось, могли наиболее полно ответить на все мои вопросы, я разложил
их в определенной последовательности, что было просто сделать, поскольку
каждый документ имел определенную дату.
"15 октября, 1921 год. Очертания местности стали видны более отчетливо.
Что это? Ленг? Более похоже на юго-западную часть Америки. Пещеры заполнены
огромными стаями летучих мышей, которые, подобно огромному темному облаку,
сейчас вылетают из своего убежища, как раз перед закатом солнца, и почти
полностью закрывают его. Вокруг низкорослый кустарник, искривленные деревья.
Чувствуется, что здесь часто и подолгу дуют ветры. На горизонте возвышаются
снежные шапки гор, которые как бы окаймляют эту пустынную местность."
"21 октября, 1921 год. Посредине видны четыре Шантака. Средний рост
выше человеческого. Покрытые шерстью тела и крылья, как у летучих мышей, но
размах крыльев - до трех футов. Имеют клюв, как у грифа. Перелетели поближе,
остановились отдохнуть на скале. Не уверен, но кажется, что на спине одного
из Шантаков кто-то сидит."
"7 ноября, 1921 год. Ночной океан. Невдалеке скалистый остров.
Существа, Жители морей, и представители человеческой расы - мутанты. Первые
огромны, передвигаются, как лягушки, что-то среднее между прыжком и шагом,
сгорблены, как и все примитивные существа, Другие, кажется, плывут к рифу.
Вероятно, Иннсмаут? Не видно побережья, никаких признаков города, нет огней.
Не видно корабля. Поднялись из глубин, позади рифа. Риф Дьявола? Даже
мутантам не под силу преодолеть вплавь такое расстояние без отдыха. Может
быть, просто побережье не видно в темноте?"
"17 ноября, 1921 год. Абсолютно незнакомый пейзаж. Насколько я могу
судить, это не Земля. Черное небо, несколько звезд. Скалы из порфира или
похожего на него минерала. На черном фоне глубокое озеро. Может, это Хали?
Через пять минут вода покрылась рябью: что-то поднимается из глубин.
Заглянул внутрь. Огромное подводное существо с щупальцами. Это
осьминогоподобное существо в десять, нет, двадцать раз больше, чем
гигантский Octopus Appollyon1, живущий у западного побережья. Не
стал рисковать, чтобы увидеть его морду, и разрушил звезду."
"4 января, 1922 год. Абсолютно пустое пространство. Космос?
Приближается планета, как будто я смотрю глазами кого - то подлетающего к
небесному телу в космическом корабле. Темное небо, вдалеке горят звезды, но
поверхность планеты постепенно приобретает более четкие очертания.
Приблизившись, вижу бесплодный пейзаж. Нет никакой растительности, как на
темной звезде. Толпа поклонников окружила каменную башню. Они кричат: "Йа!
Шаб-Ниггурат!"
"16 января, 1922 год. Подводный пейзаж. Может, Атлантида? Вряд ли.
Огромная постройка, раздавленная массой воды, напоминающая храм. Гигантские
камни, подобные камням пирамиды. Ступени, ведущие вниз, в черную бездну.
Вдалеке - существа. Жители морей. Чувствуется какое-то движение в темноте,
внизу, возле основания лестницы. Выползает огромное щупальце, затем
появляются два влажных глаза, расстояние между которыми составляет несколько
десятков ярдов. Что это? Может быть, Р'лих? Напуган приближением этого
существа из глубины океана и разрушил звезду."
"24 февраля, 1922 год. Знакомый пейзаж. Может, Уилбрахам? Прямо передо
мной - ферма, там какие-то люди. На переднем плане стоит старик, он к
чему-то прислушивается. Громко поют птицы, скорее всего, козодои.
Приближается женщина, в руках у нее - изображение звезды из камня. Старик в
панике убегает. Очень странно. Следует присмотреться внимательней."
"21 марта, 1922 год. Очень расстроен событиями сегодняшнего дня. Надо
быть более осторожным. Построил звезду и произнес, как всегда, заклинание.
Немедленно прямо передо мной появился огромный Шантак. Он явно почувствовал
меня и двинулся вперед. Я отчетливо услышал, как стучат его когти по стеклу.
Еле успел разрушить вовремя звезду."
"7 апреля, 1922 год. Теперь я точно знаю, что они могут выйти наружу,
если я не буду осторожным. Сегодня видел пейзаж Тибета и Снежного человека.
Сделана еще одна попытка. Что же говорить об их Властелинах? Если слуги
пытаются преодолеть время и пространство, то что говорить о Божествах? На
какое-то время мне следует воздержаться от своего занятия. Мне страшно."
И Уилбер, действительно, на время отложил свое странное занятие. По
крайней мере, об этом свидетельствовали его записи. Следующая запись,
которая появилась почти через год,гласила:
"7 февраля, 1923 год. Нет никаких сомнений: они явно догадываются, что
путь открыт. Очень рискованно смотреть. Чувствуешь себя в безопасности
только тогда, когда ландшафт пуст. Но поскольку никогда не знаешь, что
откроется твоим глазам, то риск очень велик. Я долго колебался, но все же
решился. Построил звезду, произнес заклинание и стал ждать. Сначала видел
только знакомый пейзаж юго-западной части Америке. Был вечер. Большое
количество всевозможных животных - летучие мыши, бродящие по ночам
кенгуровые крысы и дикие кошки. Затем из пещеры вышел Житель пустыни: грубая
кожа, огромные глаза и уши, ужасное существо непропорционального
телосложения, отдаленно напоминающее лицом коалу, с явными признаками
истощения. Он еле передвигал ноги, но явно шел в мою сторону. Вероятно,
открытая дверь делает этот мир таким же видимым для них? Когда я убедился,
что он идет прямо на меня, то разрушил звезду. Все исчезло, как всегда. Но
позднее я заметил, что дом полон летучих мышей! Целых двадцать семь штук!
Теперь я не верю я случайное стечение обстоятельств!"
Далее в течение некоторого времени Уилбер писал совершенно о других
проблемах, не упоминая о видениях или мистической "звезде", которым он ранее
уделял так много внимания. Думаю, мой бедный кузен стал жертвой
галлюцинаций, что и не мудрено, если учесть, с каким пристальным интересом
он занимался изучением книг, стоящих на его полках в кабинете. Иначе как
можно было объяснить его попытки придать реальность фантастическим
"видениям", нашедшим отражение в прочитанных мной рукописях?
Записи перемежались с вырезками из газет, в которых .говорилось о
различных необъяснимых явлениях, -это странные происшествия, появление в
небе неизвестных объектов, таинственные исчезновения, то есть вес, так или
иначе связанное с древними культами и тому подобным. Мне было больно думать,
что Уилбер совершенно серьезно относился ко всем этим символам веры
примитивных культур и религий, верил, что и в наши дни существуют
дьявольские силы, их почитатели и последователи. Именно существование всего
этого он и пытался доказать. Казалось, что он впитал в себя все, написанное
в старых книгах, которых у него было такое великое множество, и, приняв их
за правдивые истории, литературно оформленные авторами, пытался подтвердить
это поисками доказательств, взятых в сегодняшнем времени. Честно говоря,
было много удивительных совпадений между тем, что происходило в далекие
времена, и тем, что удалось обнаружить кузену, но вряд ли это можно было
считать доказательствами.
Всю литературу, в которой рассказывалось о существовании таинственных
сил, я передал в библиотеку Мискатряского университета, где было решено
создать Коллекцию книг Эйкели. К сожалению, я не сделал ни одной копии.
Впрочем, эти манускрипты не смогли помочь мне понять до конца, чем же так
увлекался в своей жизни Уилбер Эйкели.
Я, наверное, так ничего и не узнал бы о "звезде", если бы она случайно
не попалась мне на глаза. Кузен все время упоминал о "построении",
"разрушении", "создании" и "уничтожении" звезды, необходимого атрибута его
иллюзий, но эти упоминания ничего мне не говорили. Однажды я заметил на полу
слабые линии, которые при ближайшем рассмотрении слились в очертания
пятиконечной звезды. Раньше я не замечал этого рисунка, потому что пол был
закрыт большим ковром. Но когда я упаковывал книги и рукописи кузена,
предназначенные для отправки в библиотеку Мискатонского университета, то
мне, естественно, пришлось на время скатать ковер.
Но даже тогда я не сразу понял, что эти линии имеют прямое отношение к
звезде. Упаковав книги и рукописи, я оттащил ковер подальше с середины
комнаты - и глазам моим предстал замысловатый полустертый рисунок на полу.
Звезда была украшена различными орнаментами. Теперь я понял назначение
коробки с мелками, которой я никак не мог найти объяснение, обнаружив ее в
кабинете кузена. Я взял мел и принялся тщательно восстанавливать рисунок
звезды, а также все знаки, обнаруженные в ней. Было совершенно очевидно, что
это какие-то кабалистические знаки, а создатель звезды должен находиться
внутри нее.
Восстановив звезду по имеющимся линиям, я уселся посередине и стал
ждать. При этом мне не давали покоя те моменты в записях кузена, где он
говорил о необходимости уничтожения звезды каждый раз, когда приближается
опасность. Так как я в точности повторил кабалистический ритуал, то понимал
- в критическом случае я должен буду также уничтожить звезду. Однако ничего
не происходило, и только через несколько минут я вспомнил, что существуют
еще и слова. Я встал, нашел записи с заклинанием, вернулся обратно, сел в
середине звезды и могилъным голосом прочел заклинание.
Немедленно вслед за этим произошли неожиданные события. Я сидел лицом к
матовому стеклу круглого окна в кабинете кузена и поэтому видел все довольно
отчетливо. Стекло вдруг стало прозрачным, и я, к своему великому изумлению,
увидел залитый солнцем пейзаж, хотя на самом деле за окном было темно,
поскольку часы показывали пять минут девятого и был вечер летнего дня в
штате Массачусетс.. Однако я видел ландшафт, который невозможно было бы
найти ни в одном из уголков Новой Англии, - безводная земля, песчаные скалы,
своеобразная растительность пустыни, очень скудная, пещеры, а далеко на
горизонте покрытые снегом вершины гор, тот же пейзаж, который несколько раз
встречался в записях кузена.
Я, как завороженный, смотрел на этот пейзаж, мозг мой был парализован.
А тем временем мир за окном постепенно наполнялся живыми существами, одна
картина сменялась другой: вот ползет, извиваясь, гремучая змея, в небе
парит, выслеживая добычу, зоркий ястреб, я даже отчетливо видел, как
солнечные лучи отражаются от его груди, - я обнаружил ящерицу-ядозуба,
тушканчика. Все это напоминало мне хорошо знакомую юго-западную часть
Америки. Тогда что это за место? Аризон? Нью-Me-хико?
Меж тем события стремительно разворачивались дальше. Ящерица-ядозуб
исчезла из вида, ястреб спикировал вниз и поднялся, держа в когтях змею, к
тушканчику присоединился еще один. А солнце спускалось все ниже, делая землю
в лучах заката удивительно красивой. Затем из дальней пещеры стали вылетать
летучие мыши. Они появлялись из темных пещерных недр тысячами, бесконечным
потоком, и мне казалось, я слышу, как они пищат. Я не могу сказать, как
долго продолжался их полет в наступающих сумерках. Однако следом за ними
появилось существо, отдаленно напоминающее человека. У него была очень
грубая кожа, как будто песок пустыни тонким слоем отложился на поверхности
его тела. Казалось, существо истощено до предела, поскольку я мог видеть,
как ребра выпирают из кожи, но что было особенно отвратительно, так это
выражение его физиономии, оно напоминало морду австралийского медведя -
коала, с огромными глазами и ушами. В этот момент я вспомнил, как кузен
называл эти существа, потому что вслед за первым показались и другие,
некоторые были явно женского пола. Жители пустыни!
Они вылезали из пещеры, щуря свои огромные глаза, во вдруг пришли в
большое волнение, стала разбегаться в разные стороны в прятаться за растущие
поблизости кусты. Источник их страха - пока еще невидимое чудовище - стало
появляться из пещеры. Сначала показалось щупальце, затем возникло еще одно,
а потом зашевелилось около дюжины щупалец. Вскоре стали видны очертания
жуткой головы. А когда чудовище выползло на свет, то я вскрикнул в ужасе,
поскольку это было жуткой пародией на человеческое лицо. Голова без шеи была
посажена на тело, которое представляло собой какую-то желеподобную массу,
доходящую до глаз, а щупальца росли из того места, которое являлось нижней
челюстью.
Чудовище явно почувствовало мое присутствие. Не спуская с меня глаз,
оно начало быстро передвигаться к окну на фоне темнеющего пейзажа. Вначале я
просто не осознавал надвигающейся опасности. Я сидел и наблюдал с огромным
вниманием за всем, что происходит, но когда чудовище пересекло все
пространство, а его щупальца достигли слухового окна и стали проникать через
него в комнату, я просто окаменел от страха.
Через окно! Это что, тоже игра воображения?
Помню, как опомнился от ледяного ужаса, сковавшего меня, как стащил с
ноги башмак и изо всех сил запустил им в стекло. В тот же миг я вспомнил,
что писал кузен об уничтожении звезды в случае опасности, поэтому наклонился
и полностью стер часть рисунка. Я успел услышать звук разбившегося стекла, а
потом потерял сознание.
Теперь я знал то, что было известно моему кузену!
Если бы я не ждал так долго, то никогда бы не смог узнать то, что
узнал, и продолжал бы верить в галлюцинации. Но теперь я знал, что стекло в
кабинете кузена было дверью в другие измерения, в иные миры и пространства,
которые были открыты благодаря Уилберу Эйкели. Это был ключ к тайным местам
на Земле и в космосе, где обитали последователи древних богов и сами древние
боги! Всегда живые и ждущие своего часа, чтобы опять вернуться на Землю.
Стекло из Ленга, а может быть и Гиад, поскольку я никогда не узнаю, где
кузен раздобыл его, было способно вращаться в раме и не подчинялось никаким
земным законам, за исключением того, что его направление изменялось в
зависимости от вращения Земли вокруг своей оси. И если бы я не разбил его,
то из-за своего неумеренного любопытства и невежества в этой области, мог бы
навлечь страшные беды на человечество, выпустив на волю этих чудовищ.
Теперь я знал, что все рисунки, которые я видел в записях кузена, были
сделаны с натуры, а не являлись плодом его воображения.
Я получил неопровержимые доказательства реальности происшедших событий.
Когда я пришел в себя, то увидел летучих мышей, которые могли попасть сюда
только из слухового окна. То, что матовое стекло вдруг прояснилось, могло
быть и оптическим обманом, но я уже знал правду! Сомнений не оставалось:
все, что я увидел, не было плодом моего воображения!
Как же тогда объяснить, почему около разбитого окна в кабинете лежало
отрубленное щупальце десяти футов в длину, которое попало между двумя
измерениями, когда "дверь" захлопнулась? Ни один ученый не мог бы приписать
это щупальце никому из ныне существующих или давно вымерших животных,
которые когда-либо обитали на поверхности Земли или в самых потаенных ее
недрах!
Популярность: 11, Last-modified: Thu, 12 Dec 2002 09:26:22 GmT