Перевод И. Мажирина
     Детектив США: Сборник. Выпуск 2. М.: Издательство СП "Интербук", 1990

     Эд Макбейн - псевдоним известного американского писателя Ивэна Хантера,
который  прославился  своей замечательной  книгой о  школе "Джунгли классных
досок" (главы из нее публиковались и в СССР) и по которой был снят еще более
знаменитый  одноименный  фильм,  явившийся   провозвестником   триумфального
шествия сначала по США, а затем  и по  всему миру новой молодежной  музыки -
рок-н-ролла...  Под  именем  Макбейн  он  пишет  остросюжетные  (чаще  всего
полицейские) романы и повести.

     Бобу и Фей посвящается



     Они  сели на паром в Вудз-Хоуле - высокий темноволосый мужчина с карими
глазами  и  девятилетняя  белокурая  девочка,  его  дочь.  Под  колесами  их
"плимута"  скрипнули  доски  грузового трапа, огромный  люк  парома поглотил
машину, и мужчина, последовав указаниям бешено жестикулировавшего оператора,
принял вправо и остановил "плимут" сразу за "кадиллаком".
     Дочь  плыла  на пароме  впервые,  и  в лобовом стекле  отцу  было видно
отражение  ее  карих  глаз,  широко  раскрытых  и  испуганных.  Руки  крепко
вцепились в маленькую сумочку, лежавшую на коленях. Она была одета в голубое
хлопчатобумажное платье с  пышной юбкой,  а золотистый  "конский хвост"  был
стянут на затылке  ярко-синей лентой. Выглядела она  очень взрослой  и очень
нарядной. Он положил ладонь на ее руки, вцепившиеся в сумочку.
     - Одно пенни для Пенни, - прошептал он, и улыбка расцвела на ее  губах,
а на щеках образовались ямочки. "Именно улыбка выдавала теснейшее родство, -
подумал он,  - эта внезапная  сияющая улыбка". Именно эта улыбка проникала в
самое его  сердце,  именно от  этой  улыбки становилось  больно,  и от  этой
саднящей боли не  могли  защитить никакие наслоения привычной  суровости. На
какое-то мгновение  улыбка  мелькнула  и  в  его карих  глазах. На  какое-то
мгновение  воспоминания,  закружившись,  заметались под  потолком  паромного
трюма и, низвергшись вниз, в темные углы машины, вернулись к нему.
     Он  попытался  заглушить  их. Осознанно холодно попытался  изгнать  их.
Именно  память привела его сюда,  но  он не должен позволять памяти  затмить
разум. Мысль должна быть холодной, четкой и ясной. Мысль...
     В окне, с той стороны, где сидела Пенни, показалась голова. Голосу была
предпослана вежливо-ненавязчивая улыбка:
     - Будьте любезны выключить мотор, сэр, и  поставьте, пожалуйста, машину
на ручной тормоз.
     - Разумеется,  -  ответил  он.  Голос  у  него  был  глубокий  и хорошо
модулированный, тренированный,  сразу  запоминающийся.  Он  посмотрел  вслед
оператору, повторяющему то же самое водителям  остальных автомобилей. Был ли
в прошлом году на пароме этот же человек? Он не мог вспомнить.
     - И все лицо у него покрыто веснушками... - напомнила Пенни.
     -  Ну конечно же,  это Конопатый  Малахия, - ответил он, - разве ты  не
знала?
     Он  с восхищением взглянул  на  нее, на ее  цветущее личико,  мгновенно
ставшее очень внимательным. Глаза ее глядели на него с состраданием.
     - Расскажи мне о Конопатом, - попросила она.
     - По пути наверх, - ответил он, - пошли, моя хорошая.
     Он выключил двигатель  и помог ей выбраться из  машины. Как  только  ее
ноги  коснулись  палубы, она  взяла его за  руку. Так,  держась за руки, они
прокладывали   путь  между  припаркованными  автомобилями,   направляясь   к
переднему трапу.
     - Ну, что там насчет Конопатого? - напомнила она.
     Рассказы  о  Малахии  всегда  начинались одинаково.  Однако  именно это
стандартное  начало и  приводило ребенка в  восторг.  Однажды вечером четыре
года назад - Пенни тогда было только четыре -  так начала этот рассказ Мэри.
Тогда они еще жили в Стьювезанттаун. Первый рассказ о семействе Малахией был
о дядюшке Майке Малахия, крепком парне, который  мог сдерживать  дыхание под
водой в течение невероятных двенадцати часов.
     -  Давным-давно,  - начала  тогда Мэри  свой рассказ, - в  семействе по
фамилии Малахия жил-поживал человек по имени дядюшка Майк Малахия.
     Таким  было начало. Он остановился тогда на пороге  дочкиной комнаты  и
поглядел на жену, рассказывавшую сказку. Свет от туалетного столика заплетал
ее  волосы в  воздушную,  искрящуюся золотом  паутину. В течение  пятнадцати
минут Пенни слушала, затаив дыхание,  затем Мэри  закончила рассказ словами,
также ставшими позднее образцом для всех историй: "И дядюшка Майк Малахия со
всей семьей Малахия зажили счастливо до конца своих дней".
     "Семейство Малахия, - подумалось ему, - но не семейство Блейк.  Ни Мэри
Блейк,  и  ни  Закария  Блейк,  ни  даже,  может  быть,   Пенни  Блейк".  Он
бессознательно сжал рукой ладошку дочери.
     -  Давным-давно,  -  начал  он,  -  в   семействе  по  фамилии  Малахия
жил-поживал мальчишка по имени Конопатый Малахия.
     - Он был его кузен? - спросила Пенни.
     - Да, он был его кузен, - ответил Зак.
     - Значит, его звали кузен Конопатый Малахия, правда?
     - Да, его звали кузен Конопатый Малахия.
     - А дальше, пап?
     - У него  были самые яркие, прямо-таки светящиеся веснушки. Больше ни у
кого  на свете  таких  не было, но эти самые веснушки доставляли ему  немало
огорчений...
     Паром   отчаливал.   Он  тихо  отошел  от   причала  и  взял   курс  на
Уайнгард-саунд. Зак продолжал свою сказку,  пока они  карабкались на верхнюю
палубу. Он нашел  свободную скамейку, и  они сели. Спустя минут  двадцать он
закончил рассказ  теми же  словами,  что так  давно придумала Мэри, и сидел,
обняв   девочку,  глядел  на  чаек  над  головой.  Всякий   раз,  когда  они
вскрикивали, ему казалось, что они повторяют единственное мучительное слово.
     И слово это было "Мэри".

     Остров Виноградник Марты выглядел зловеще.
     Год назад он таким не казался. Даже когда  Зак покидал его после  всего
случившегося,  даже  когда  паром вез страшный груз,  - даже тогда остров не
выглядел  таким  страшным,  каким  он показался сейчас. Может,  просто  день
такой. Может, все дело в сером тумане, покрывшем остров.
     Прошлым  летом  светило  солнце,  это  был невероятно  яркий, солнечный
месяц, который он  провел с женой и который они назвали своим вторым медовым
месяцем,  хотя  первого  у  них  не  было. Для того путешествия  вдвоем  они
оставили  Пенни с бабушкой. Они отправились  на  Виноградник Марты, так  как
слышали, что это островок, нетронутый временем, островок  грохочущего прибоя
и удаленных от моря прудов, островок пустынных прибрежных тропинок, кружащих
в небе  крачек и  крикливых стай чаек - островок,  удаленный  от  ежедневной
суеты и гонки.
     А тем летом он как раз  и оказался в крупнейшей в  истории  телевидения
схватке на  стороне одной из  противоборствующих  компаний, в этой драке без
правил, где все средства хороши, в борьбе не на жизнь, а на смерть, за самое
теплое   место  в   телекорпорации   "Резеньяк".   Эд  Лиггет,  безжалостный
интервьюер,  превративший  серьезнейшую  получасовую  программу  в  товар, о
котором мечтали рекламодатели, ушел  из студии.  Во  всей теле-  и радиосети
"Резеньяк Броудкастинг" не было журналиста, который бы не  жаждал заполучить
это место. Получил его Зак.
     Ему  пришлось  как  следует  выложиться,  чтобы  получить  его.  Всегда
приходится выкладываться, чтобы заполучить то, чего ты действительно хочешь.
Но  потом, после  всего случившегося на "Винограднике",  он этого  больше не
хотел.  Он  сообщил  об  этом  обоим  боссам.  Сначала Розенвальду,  а затем
Дебуаньяку.  Они  сказали,  что  понимают его.  Они  вернули  ему его старую
коротенькую  радиопрограмму  новостей с  комментариями  в  18.15.  Сейчас он
понимал, что отказался  от своего единственного счастливого  шанса. Его лицо
могло бы стать таким же известным, как  лицо  Эда Лиггета. Но в то время ему
не  хотелось демонстрировать свое лицо. Он желал лишь темного тихого  угла и
анонимности радиомикрофона.

     Судно причалило к разгрузочной пристани в гавани Уайнъярд.
     Зак  и  Пенни  вернулись к  своей машине и  ждали очереди на  выгрузку.
Пристань  была запружена автомобилями и людьми.  Женщины махали прибывающим.
Мужчины в шортах приветственно раскрывали объятья. Какой-то человек, стоя за
мольбертом  у  обшитой  деревом  стены зала ожидания, рисовал  вид  пролива,
безразличный  к  толпе; он поворачивал голову  от рисунка к морю и  обратно.
"Плимут" выбрался  на пристань. Рядом  остановился  "кадиллак",  ожидая пока
аборигены  не очистят пристань. Толпы  прибывших  на регату  "с  коктейлями"
совершали моцион, автомобили были набиты гостями. Зак развернул  "плимут"  в
противоположном направлении и направился в глубь острова.
     - Как красиво, папа, - произнесла Пенни, - мы остановимся здесь?
     - Мы едем в глубь острова, - ответил он - в Менемшу.
     - Правда? А индейцы там есть, папа?
     - Есть. Рядом, в Гей-Хед.
     Пенни на мгновение задумалась. Затем спросила:
     - Это индейцы убили маму?
     Вопрос  встревожил   его.  Он  замкнулся  в   собственном  горе,  и  не
предполагал, что и ребенок так много думает об этом.
     - Нет, - сказал он, - мама утонула.
     Как бы размышляя вслух, Пенни произнесла:
     - Мама хорошо плавала.
     - Да, - ответил он, - мама хорошо плавала.



     Почти все дома на острове Виноградник Марты серые.
     Дранка, которой  покрыты крыши, быстро выцветает от солнца, влажности и
воды, принимает серебристый оттенок,  как волосы  престарелой  гранд-дамы, и
этот цвет  больше  уже  не меняется. Серым был  цвет того дня. Серые, крытые
дранкой дома, серое  небо,  серая вода, плещущаяся в  лагунах,  серые волны,
мрачно  накатывающиеся на  побережье. Единственным  проблеском солнца  в тот
день были светлые волосы Пенни, сидевшей рядом с ним в машине.
     В  Менемше он снял  дом у  женщины  по  имени Кэрол Даброу, управляющей
имением в Чилмарке. Прошлым летом они с Мэри ненадолго заезжали к ней, чтобы
взять ключи от дома. Вчера  он разговаривал с ней по  телефону и безошибочно
узнал ее решительный голос. Он хорошо помнил эту женщину: миссис Даброу было
далеко  за  шестьдесят,  это  была  внушительная  женщина  с  серо-стальными
волосами, и казалось,  металлическим стержнем  вместо позвоночника. Ее глаза
были такими же зелеными, как океан, а рот походил на капкан или на раковину,
каких полно в лагунах.  Она была высокой,  тощей женщиной, казалось  так  же
изношенной непогодой, как и серая дранка, покрывавшая ее дом.
     Когда Зак остановился у ворот Даброу, Пенни спросила:
     - Это наш дом?
     - Нет, мне нужно здесь взять ключ. Хочешь зайти?
     -  Я  подожду  в  машине.  -  Она   растянулась  на  сиденье,  раскрыла
юмористический журнал и тут же погрузилась в  него. Зак взошел по ступенькам
на  переднюю веранду, остановился  перед раздвижной дверью, поискал  глазами
звонок и, не найдя его, постучал.
     - Войдите, - отозвался девичий голос.
     Он открыл дверь.
     - Я здесь, - сказал голос, - в дальней комнате.
     Он направился сквозь  холодный, сумрачный коридор, миновал старый стол,
на  котором  стояла керосиновая лампа с  проволочной сеткой.  В  доме  пахло
сыростью,  как может пахнуть  только в доме на острове  в непогожий день. Он
почти чувствовал соленый привкус в отдающем плесенью воздухе.
     Девушка сидела  за письменным  столом,  стоявшим в нише напротив кухни.
Она сидела  совершенно прямо  и что-то  быстро  писала.  Когда  она  подняла
голову,  он увидел  ее глаза цвета  морской волны, такие же,  как  у  миссис
Даброу.  Но  эти  глаза  смотрели  на него с округлого личика,  обрамленного
волосами таким же черными, как грех, и такими же короткими, как добродетель.
Глаза откровенно изучали его.
     - Да? - произнесла девушка.
     Она была  одета в  хлопчатобумажную рубашку и  джинсы, но ни джинсы, ни
рубашка не могли замаскировать  совершенную женственность ее  тела. Глядя на
нее, Зак  попытался определить,  сколько ей лет, и ему показалось, что ей не
может быть больше девятнадцати.
     - Я пришел за ключом от Филдинг-хауз, - объяснил Зак.
     - Филдинг...  -  повторила  она и  выдвинула верхний  ящик  письменного
стола. Ему был виден целый ворох  ключей с бирками.  Порывшись  в  нем, она,
наконец, нашла ключ с желтой  биркой, на которой было  написано "Филдинг", и
протянула ключ Заку.
     - Пожалуйста, мистер Карпентер, - сказала она.
     - Меня зовут Блейк, - ответил он и повернулся, чтобы уйти.
     - Эй! Подождите минутку!
     Он взглянул на нее:
     - В чем дело?
     - Как, вы сказали, вас зовут?
     - Блейк. Зак Блейк.
     - Значит, мне не послышалось. Верните-ка мне ключ!
     - С какой стати?
     - Филдинг-хауз снят для мистера Карпентера, вот с какой. - В ее  голосе
слышалась  непоколебимая уверенность. Ему бы  пришлось вернуть ключ, если бы
он не  переговорил  с миссис Даброу накануне  и  не перевел  ей  сразу после
разговора 500 долларов.
     - А где миссис Даброу? спросил он.
     - Она в отпуске.
     - Где?
     - В Бостоне.
     - Когда она уехала?
     - Сегодня утром.
     - А вы кто?
     - Энн Даброу. Ее дочь.
     -  Значит так, мисс  Даброу.  Я перевел  вашей  матери вчера  утром 500
долларов за Филдинг-хауз. Если вы проверите...
     - Отдайте мне ключ, - повторила девушка.
     - Я заплатил за этот ключ. Проверьте ваши...
     - Мне  и проверять не нужно.  Сегодня утром наш агент снял этот дом для
мистера Карпентера. Он уехал на пароме в Нью-Бедфорд, чтобы взять залог. Дом
останется за мистером Карпентером до Дня Труда.
     - Он сейчас здесь?
     - Нет, он в Нью-Бедфорде. Вернется только через два дня.
     - Сколько он внес в залог?
     - Половину арендной суммы.
     - И сколько же это?
     - Полная арендная сумма - 1500 долларов. Он передал нашему агенту 750.
     - Что ж, в таком  случае  вам  придется их  ему  вернуть,  -  терпеливо
произнес Зак. - Я вчера  звонил вашей матери из Нью-Йорка и сказал, что хочу
снять  Филдинг-хауз на  две недели. Она  ответила, что это будет  стоить 500
долларов.  Я  спросил,  не многовато ли, но  она ответила,  что  дом  обычно
сдается на весь сезон, а если я  хочу  на две недели, то весь сезон, считай,
накрылся, поэтому некоторая дороговизна...
     - Моя мать так не говорит.
     - Это мои слова, мисс  Даброу,  но за смысл  я  ручаюсь. Как  бы там ни
было, но вчера утром в одиннадцать я перевел ей пятьсот долларов. Я не знаю,
что это за мистер Карпентер из  Нью-Бедфорда, но ему  придется поискать себе
другой дом. До свидания.
     Она бросилась за ним с  невероятной  быстротой, схватила его  за руку и
развернула лицом к своим вспыхнувшим зеленым глазам.
     -  Секундочку,  мистер!  - воскликнула она, и  ему показалось, что  она
вот-вот его ударит.
     - Мисс Даброу...
     - Отдайте ключ, - снова повторила она.
     - Вам не кажется, что мы сейчас выглядим довольно глупо? Вам стоит лишь
проверить ваши записи, и вы увидите...
     -  Ладно, идемте, - согласилась она. - Я уверена, что вы лжете, но если
уж вам так хочется, то я...
     - Я не привык, чтобы меня называли лжецом  девятнадцатилетние девчонки,
- раздраженно отозвался  Зак. - Я  подожду, пока вы  справитесь, но...  - Он
замолк. Энн Даброу улыбнулась. - Какого черта вы веселитесь?
     - Вы вот сказали... На будущей неделе мне будет двадцать четыре.
     - С днем рождения. Но давайте все же уладим наши дела.
     Они  вернулись  к  столу.  Она села  и  открыла книгу учета.  Он первым
заметил свое имя.
     - Вот, видите, "Закария Блейк".
     - Да, - она закусила губу. - Я думаю, Пит допустил ошибку. Это ужасно.
     - Какой Пит?
     - Пит Рэмбли. Это наш агент по сдаче в аренду. Я думаю, он не знал, что
Филдинг-хауз  уже  снят.  - В ее  глазах появилась  озабоченность. -  Что же
теперь делать?
     - Позвоните этому  мистеру Карпентеру, кто бы он ни был, и скажите, что
произошла  путаница. Скажите, что у вас  для него  есть другой дом.  Скажите
ему...
     - Я не могу этого сделать.
     - Почему не можете?
     - Он хочет именно Филдинг-хауз.
     - Я тоже. И у меня преимущество.
     - Но это ведь такой домина. Вас много, или... - поинтересовалась она.
     - Я и моя девятилетняя дочь, - ответил Зак, - и пока мы тут болтаем, ее
уже,  наверное, похитили из  машины. Я  не понимаю,  какая разница,  сколько
нас...
     - Я подумала, что вы могли бы поселиться в другом доме.
     - Но я хочу именно этот дом.
     - Ваша жена с вами? Могу я поговорить с ней?
     В  комнате вдруг стало очень тихо. Из рощицы за  домом до него  донесся
птичий гомон. Он взглянул девушке прямо в глаза и очень медленно произнес:
     - Моя жена утонула прошлым летом в бухте Менемша.
     Девушка замерла на мгновение, пораженная.
     - О, Блейк, - пробормотала она. - Конечно, Мери Блейк
     - Да.
     - Извините, - она опустила глаза.
     - Ничего. Так я могу идти?
     - Видите ли... Не знаю, что и делать, мистер  Блейк, -  она все  еще не
отрывала взгляда от книги, как бы не в силах встретиться с ним глазами после
того, как  она  узнала,  что случилось  с  его  женой.  -  Мистер  Карпентер
приезжает через два дня. Что я скажу ему?
     - Это ваши заботы. Не знаю, и, если честно, то мне наплевать.
     Зеленые глаза, вспыхнув, взглянули на него с неожиданной яростью.
     - Вы, однако, очень злой человек, а? - спросила Энн Даброу.
     - Да, - ответил он, - злой. Мы закончили?
     - Закончили. Приятного отдыха.
     Он повернулся и пошел к машине. Пенни оторвала глаза от журнала.
     - Ты взял ключ?
     - Угу.
     Он завел мотор и повел машину в Менемшу.

     В прошлое дороги нет. Вернуться в прошлое невозможно.
     Он понял это в  тот момент, когда увидел дом. Он вел машину по неровной
песчаной дороге и,  подъехав  к дому, остановился  на площадке. Серая дранка
кровли  хлынула на  него и погребла  под собой. Мэри вновь была с  ним в это
мгновенье. Она сидела  рядом, широко распахнув восторженные  глаза, глядя на
этот дом и океанское раздолье позади него.  Он почти  слышал ее голос, почти
слышал,  как за ней захлопнулась  дверь машины,  слышал  на утоптанном песке
звук ее шагов, когда она шла по дорожке вокруг  Дома к видневшейся над водой
веранде.
     - Вот этот - наш? - спросила Пенни.
     - Что? - он медленно повернул голову и взглянул на нее.
     - Вот этот?
     - Да, - ответил он. - Да.
     Она внимательно посмотрела на него.
     - Тебе здесь плохо, папа?
     - Да, хорошая моя, - сказал он. - Мне здесь очень плохо.
     Он почувствовал  боль, привлек Пенни к  себе, крепко  обнял  и зажмурил
глаза. Она медленно отстранилась от него и взглянула  ему в лицо  с  детской
искренностью и прямотой.
     - Почему мы приехали сюда, папа?
     И потому, что ее лицо и глаза были так искренни и чисты, потому, что он
никогда не  лгал  своей дочери в эти невеликие  девять  лет ее жизни, он, не
отрывая взгляда от ее глаз, прошептал:
     - Потому что я думаю, что твою маму убили, Пенни.



     Зак готовил обед, когда у дома остановился красно-черный автомобиль. На
нем был массачусетский номер, начинавшийся на 750. Тогда он еще не знал, что
в тот  год цифры 750 были даны тем, кто живет на острове круглый год. Ничего
не знал он и о вышедшем  из машины мужчине, которого он на вид определил как
здешнего.  Мужчина  был  высок,  светловолос, походка у него  была легкой  и
самоуверенной. Наблюдая  из кухонного окна,  Зак видел, как  мужчина  бросил
взгляд на "плимут", провел ладонью по подбородку и направился к дому.
     Он остановился  как раз напротив кухонной  двери. В дверь он стучать не
стал, а приблизил лицо к отверстию в двери и сказал:
     - Привет.
     - Привет, - ответил Зак.
     - Вы Зак Блейк?
     - Да.
     Мужчина открыл дверь и вошел в кухню.
     - Я Пит Рэмбли, - представился он.
     Заку  не  понравилось,  что  Рэмбли  вошел  в дом без  приглашения.  Он
взглянул на вошедшего пристальней. На  губах Рэмбли угадывалась улыбка, а  в
глазах - что-то вроде сарказма.
     - Вы по какому делу? - осведомился Зак.
     - По поводу аренды дома.
     - Что-нибудь не так?
     -  Похоже,  у Даброу  произошла  небольшая путаница.  Жаль,  что  Кэрол
уехала, она бы  разобралась  с этим  в одну  минуту. Энн совсем не смыслит в
делах.
     - Совсем?
     -  Совсем,  -  Рэмбли пристально  глядел  на него  все  таким  же  чуть
насмешливым  взглядом. - Боюсь,  что мы сдали этот  дом кое-кому еще, мистер
Блейк.
     - Боюсь, что я уже слышал эту историю, - отозвался Зак.
     -  М-м-м, вы наверное, не очень внимательно выслушали  все это в первый
раз.
     Зак поставил сковородку, которую все это время держал в руках, и отошел
от плиты.
     - Что это значит? - спросил он.
     - А то, что, как я думаю, вам придется отсюда убраться, мистер Блейк.
     Помедлив мгновение с ответом, Зак сказал:
     - Не валяйте дурака. Я заплатил за дом и...
     - Вы не платили, мистер Блейк.
     - Вчера утром я перевел миссис Доброу пятьсот долларов. Даже если бы их
послали почтовым голубем, они уже были бы здесь.
     - Мы не получали никаких денег, мистер Блейк.
     - Тогда позвоните в "Уэстерн-Юнион". Может быть, они еще там.
     - Уже звонил.
     - Я не верю вам, - решительно заявил Зак.
     Рэмбли пожал плечами:
     - Позвоните сами. У вас здесь есть телефон?
     - Мне незачем  звонить.  Я отлично знаю, что послал  деньги. Думаю, вам
лучше убраться из моей кухни, мистер Рэмбли.
     Рэмбли  широко  расставил  ноги  и  сжал кулаки, будто приготовившись к
драке. Затем, уже спокойнее, сказал:
     - Думаю, мне придется обратиться в полицию.
     - Я тоже так думаю, - резко бросил Зак.
     - Рад был познакомиться, мистер Блейк.
     Рэмбли вышел из дома. Зак видел, как он завел автомобиль, развернулся и
уехал, подняв тучу пыли. Подождав,  пока  и  пыль,  и машина  не исчезли, он
подошел к телефону и вызвал телефонистку.
     - Соедините меня с "Уэстерн-Юнион", - попросил он.
     Пауза.
     - "Уэстерн-Юнион", - раздался вдруг голос.
     -  Говорит Закария  Блейк.  Я перевел вчера  утром из Нью-Йорка пятьсот
долларов на имя Кэрол  Даброу,  в  Чилмарк. Не могли бы вы сказать, получены
или нет деньги адресатом?
     - Вчера утром, сэр?
     - Да.
     - Минутку, пожалуйста.
     Подождав, Зак услышал:
     - Да, сэр. Миссис Даброу получила этот перевод вчера во второй половине
дня.
     - Сама миссис Даброу? - спросил Зак.
     - Я не знаю ее лично, сэр, - ответила женщина, - но кто  бы ни получал,
он обязан предоставить удостоверение личности.
     - Благодарю вас, - Зак повесил трубку и прошел на заднюю веранду. Пенни
уже  собрала на берегу две  дюжины  раковин и выстраивала  их  на деревянном
столе наподобие британской пехоты.
     - Как насчет обеда, маленькая? - спросил он.
     - Умираю с голоду, - объявила она. - Тебе нравятся мои солдаты?
     - Девочкам не следует играть в солдат.
     - Девочки храбрее мальчишек, разве ты не знал, пап?
     - Думаю, что они к тому же еще и голоднее. Омлет будет готов через пять
минут. А пока мне надо позвонить.
     - Ладно, - Пенни снова занялась своими  раковинами. Он прошел через дом
к кладовой, расположенной на кухне. Там на полке  стоял телефон. Он подтащил
к полке табурет, открыл свой бумажник и достал письмо.
     Письмо было отправлено с  острова четыре дня назад.  Оно  было  послано
авиапочтой и адресовано в компанию  "Резеньяк Броудкастинг" в  Нью-Йорке. Он
получил его лишь вчера утром.  Он  позвонил в справочную, а  затем  сразу же
набрал номер человека, отправившего  письмо, - женщины по имени Ивлин Клауд.
Голос,  звучавший в  трубке, был полон  страха. Она  отказалась  говорить  о
письме. Она отказалась говорить о Мэри. Она будет говорить с ним  только при
личной,  встрече. Зак пообещал женщине, что прибудет  на остров  немедленно,
затем позвонил миссис Даброу и договорился об аренде Филдинг-хауз.
     Он намеренно выбрал дом,  в котором  они с Мэри жили прошлым  летом. Он
нарочно выбрал его, потому что письмо Ивлин Клауд приоткрывало завесу тайны,
и если только в ее словах  была хоть доля правды, то, возможно, Филдинг-хауз
послужит логической отправной точкой его действий.
     Он развернул письмо и снова перечитал его. Оно было написано торопливым
небрежным почерком.

     Гей-Хэд, 10 июля.
     Дорогой мистер Блейк,
     Моя совесть  не может  больше оставаться спокойной. Ваша жена  Мэри  не
утонула.
     Ивлин Клауд.

     Он еще  раз перечитал эти слова, затем еще. Потом  он перевернул письмо
обратной  стороной,   где  записал  номер  телефона  этой   женщины,  данный
нью-йоркской справочной. Он торопливо набрал номер.
     - Алло, - ответил мальчишеский голос.
     На мгновение Зак почувствовал раздражение.
     - Не могу ли я поговорить с Ивлин Клауд?
     - А кто ее спрашивает? - поинтересовался мальчишка.
     - Закария Блейк.
     - А что вам нужно?
     - Мне нужна Ивлин Клауд.
     - Это моя мать. А зачем она вам нужна?
     - Нельзя ли позвать ее к телефону?
     - Она готовится выйти в море на лодке.
     - Тогда надо ее позвать, пока она еще здесь.
     - Одну секунду.
     Зак  подождал.  Кладовая  была   тесной  и  душной.  От  нетерпения  он
забарабанил пальцами по полке.
     - Алло?
     - Миссис Клауд?
     - Да.
     - Говорит Закария Блейк.
     - Кто?
     - Закария Блейк.
     - Я не знаю вас, мистер Блейк, - сказала женщина.
     - Вы послали мне  письмо, -  произнес Зак, -  а вчера я разговаривал  с
вами по телефону, помните?
     - Я не посылала вам никакого письма. Я не говорила с вами.
     - Миссис Клауд, речь идет о моей жене Мэри. Вы сказали...
     - Я не знаю вашей жены Мэри, - ответила женщина.
     - Но вы писали мне, что...
     - Я не умею писать.
     - Что такое? - спросил Зак. - Чего вы боитесь?
     - Ничего я не боюсь. Я не знаю вас, мистер Блейк.
     - Вы не можете говорить? Рядом с вами кто-то есть?
     - Только мой сын. Я не знаю вас, мистер Блейк.
     - Вам нужны деньги? Правильно?
     - Мне ничего не нужно.
     - Я еду в Гей-Хэд, миссис Клауд. Прямо сейчас. Мне нужно...
     - Не приезжайте. Я выхожу в море. Меня здесь не будет.
     - Я еду.
     - Я не знаю вас, мистер Блейк. Всего хорошего, - она повесила трубку.
     - Миссис Клауд, подождите ми...
     Короткие гудки. Он нажал на рычаг  и еще  раз  набрал номер. Либо Ивлин
Клауд с кем-то разговаривала, либо просто сняла трубку с аппарата. Он открыл
телефонную книгу  с указанием местных  номеров и адресов  и спустя некоторое
время нашел нужную фамилию "Джон Клауд, Гей-Хэд".
     Вернувшись на заднюю веранду, Зак сказал:
     - Пошли, Пенни.
     Пенни увидела его глаза и не стала задавать никаких  вопросов по поводу
этой неожиданной команды. Она вскочила на  ноги, подбежала  к  нему, оставив
свои раковины на веранде, и взяла его за руку.



     Как  обнаружил  Зак,  найти  на острове  дом  без  специальных указаний
относительно его расположения  было  почти  невозможно.  Он вспомнил прошлое
лето,   когда   приглашения   на   коктейль   сопровождались   подробнейшими
разъяснениями о том, как добраться до нужного места.
     Он  поехал в  Гей-Хэд по Южной  дороге,  миновал Тернераунд-Хилли,  где
стояли художники, поглядывающие поверх мольбертов на укутанные серым туманом
виды  Квитсы  и  Менемша-Пондз,  пересек  Клэм-Пойнт-Коув,  границу  городка
Гей-Хэд и затем стал  останавливаться у каждого почтового ящика на шоссе, но
так и не смог найти имени "Джон Клауд".
     Наконец  он  добрался  до  гей-хэдского  маяка и красноватых  глинистых
откосов, спадающих в море в конце острова. Куда ехать дальше, он не знал. Он
припарковал  машину и пошел вверх по крутому склону, к обрыву. Пенни  крепко
держалась  за его руку.  Два пожилых  индейца сидели за своими  прилавками с
сувенирами. Один  из них, седой, в штанах цвета хаки  и спортивной  майке, с
меховой шкурой на голове, улыбнулся Пенни.
     - А вы индеец? - спросила она.
     - Да, - ответил тот.
     - Настоящий?
     - Алгонкин, - улыбнулся мужчина.
     За следующим  прилавком сидел, скрестив руки  на  груди, второй индеец.
Табличка, приклеенная к прилавку липкой лентой, гласила:

     ВЫ НЕ ПЛАТИТЬ 50 ЦЕНТОВ
     ВЫ НЕ ПОЛУЧАТЬ КАРТИНКА

     Зак решил попытать счастья с первым индейцем.
     - Добрый день, - поприветствовал он его. Индеец улыбнулся:
     - Сувениры из Гей-Хэд, сэр?
     - Сколько стоит томагавк? - спросил Зак.
     - Один доллар.
     - Ты хочешь томагавк, Пенни?
     - А это настоящий томагавк? - поинтересовалась та.
     - Сделан индейцами из Гей-Хэда, - ответил мужчина.
     - Я беру его, - сказал Зак. Он взял  томагавк с прилавка  и прикинул на
руке его вес. Тяжелый,  плоский,  весело разрисованный камень служил ударной
частью  к  расщепленной  деревянной  палке  -  рукояти.  Камень  был  крепко
привязан.
     - Не ударь  кого-нибудь этой  штукой, - Зак  протянул  томагавк Пенни и
расплатился с индейцем.
     - Спасибо, сэр, - поблагодарил индеец.
     - Я ищу одного человека в Гей-Хэд,  - сказал Зак. - Как  бы мне узнать,
где он живет?
     - Спрашивай, - индеец был настроен дружелюбно.
     - Ее зовут Ивлин Клауд.
     Индеец кивнул.
     - Вы ее знаете?
     - Да. Она индианка.
     - Где ее найти?
     -  Возвращайтесь обратно  этой  же  дорогой. Примерно  через полмили вы
увидите желтый почтовый ящик. Сверните за ним на первую  грунтовую дорогу. В
конце этой дороги дом Джона  Клауда, - индеец сделал паузу.  - Его  может не
быть  сейчас дома.  Он рыбак. Сегодня  спокойно на море -  в  самый  раз для
рыбной ловли. Он может быть в море на лодке.
     - Я ищу не его. Я ищу Ивлин Клауд.
     Индеец пожал плечами:
     - Она иногда выходит  в море вместе с ним. Иногда выходит  и мальчишка.
Маленький Джонни.
     - Спасибо, - поблагодарил его Зак.
     - Это вам спасибо, сэр, - отозвался индеец.
     Индеец  за  следующим прилавком, с  табличкой,  взглянул на Зака. Пенни
заметила этот взгляд:
     - Знаешь, а мы даже не захватили фотоаппарат.
     Она дерзко тряхнула своим конским хвостом и пошла вниз к машине.

     Проехав желтый почтовый ящик,  они  свернули на грунтовую дорогу. Песок
был разъезжен на две колеи по обе стороны от травянисто-каменистого бугорка,
который скреб по днищу "плимута". Зак медленно  вел  машину, не сомневаясь в
том,  что  внутренности  ее, деталь  за  деталью,  посыплются из распоротого
холмом  брюха. Наконец сквозь сосны и дубовую поросль он увидел серое пятно.
Пятно вытянулось  в островерхую крышу,  а  затем и в сам дом, как только Зак
обогнул поворот и выехал на поляну.
     Он  поставил  машину на ручной тормоз и открыл дверь  со своей стороны.
Серая  кисея  на  небе разорвалась, показались  голубые  лоскутки. Возможно,
погода еще разгуляется.
     - Я могу пойти с тобой, папа? - спросила Пенни.
     - Хорошо.
     Он подождал, пока  она выберется из машины, и они вместе пошли к  дому.
На  передней террасе стояли жестянки  с краской,  кисточками, лежали плоские
камни  различных  форм  и  размеров,  ярко   раскрашенные  якобы  индейскими
символами и оставленные для  просушки. Пенни мгновенно провела  связь  между
этими камнями и томагавком в своей руке.
     - Его сделали здесь? - спросила она.
     - Вероятно,  - ответил Зак и постучал в дверь. Ответа не последовало. -
Миссис Клауд,  -  позвал  он,  постучал  снова,  затем  толкнул  дверь.  Она
оказалась запертой.
     - У тебя в сумочке есть пилка для ногтей? - спросил он Пенни.
     - Кажется, есть.
     Он  подождал, пока она - совсем  по-женски - рылась в  содержимом своей
сумочки. Наконец  она протянула  ему пилочку в чехле  из голубой кожи,  и он
вставил  узкую  полоску металла между дверью и косяком. Протолкнув ее вверх,
он откинул дверной крючок и открыл дверь.
     - Миссис Клауд! - позвал он снова.
     - Я думаю, ее нет дома, - сказала Пенни.
     - Давай все-таки зайдем.
     - Это невежливо, - заметила Пенни.
     - Знаю, и никогда так не  делал, - он взял ее за руку и вошел в дом. На
плите что-то готовилось. Что это  было - по запаху определить он не смог.  В
большой алюминиевой кастрюле кипела какая-то жидкость.
     - Похоже, она куда-то вышла и оставила кастрюлю кипеть на плите.
     Зак оглянулся по сторонам.
     - Мама никогда не оставляла, - сказала Пенни.
     - Нет, не оставляла.
     Он остановился посредине кухни и позвал еще раз:
     -  Миссис  Клауд!  -  его  голос  отозвался  эхом  в   тишине  дома.  В
противоположном конце кухни  была закрытая дверь. Он направился к ней, Пенни
- за ним по пятам. Зак открыл дверь, двинулся было в комнату, но вдруг резко
остановился.
     - Оставайся на месте, Пенни.
     - Почему? За что..?
     - Стой  там!  -  крикнул он,  и в его  голосе послышались металлические
нотки родительской команды. Пенни замерла  на месте. Зак зашел  в комнату  и
закрыл  за  собой дверь.  О раздвижную дверь,  ведущую  в глубь дома, билась
муха, ее жужжание, казалось, наполняла всю гостиную.
     На полу в центре комнаты лежала женщина.
     У нее были черные волосы и загорелая кожа.  Ей  было не больше тридцати
восьми. Верхняя часть головы была сильно разбита - так, что кровь  пролилась
на лоб и вниз по лицу, по затылку и покрыла пятнами бледно-голубой с цветами
халат.  Рот был широко открыт, словно в последнем предсмертном крике. Широко
раскрытые  карие глаза,  залитые кровью, глядели  в  потолок. В безжизненных
зрачках застыл ужас, пойманный и замороженный смертью ужас.
     Зак вдруг покрылся холодным потом.
     Он  вытер  губы тыльной  стороной  ладони  и  взглянул  вниз на мертвую
женщину,  не  в  силах ни  говорить,  ни  двигаться,  превозмогая  внезапную
тошноту. Усилием воли он подавил нахлынувший на него страх, словно захлопнул
капкан, и тошнота пропала, уступив место ярости.
     В комнате все вдруг стало отчетливым и ясным.
     Здесь шла борьба.  С одного  из столов была сбита лампа, стул  с прямой
спинкой перевернут. Рядом с  женщиной на  полу лежало кухонное полотенце, из
чего Зак сделал вывод,  что она вошла в гостиную из кухни и попала в засаду.
Он подошел к задней двери.  Дверь была не заперта. Три ступеньки вели вниз к
песчаной тропинке,  уходящей  под уклон в заросли.  Он бросил беглый  взгляд
сквозь стекло двери и вернулся в комнату.
     Орудие  убийства лежало футах  в трех от  разбитой  головы женщины. Его
каменная  головка  так  же,   как  и   рукоятка,   были  испачканы   кровью.
Томагавк-сувенир, точно  такой  же  как  у  Пенни  в  соседней  комнате.  Он
наклонился  к нему, чтобы  получше рассмотреть, но руками  трогать не  стал.
Затем он  увидел медальон.  Это  был тонкий бронзовый  кружок,  и он  бы  не
заметил  его,  если бы  не  наклонился  к томагавку. Он  поднял  его  и стал
внимательно разглядывать.
     Одно звено цепочки все еще  держалось  за металлическое ушко в  верхней
части  медальона.  Может,  он  был  сорван женщиной  с шеи  нападавшего?  На
медальоне был изображен парусник. Над судном полукругом располагались слова:
ТРЕТЬЕ МЕСТО. Под парусником,  вдоль нижнего края медальона, образуя  другой
полукруг,  были  начертаны слова: РЕГАТА  ТЕКСТОН КЛАВ, МАЙАМИ.  Зак положил
медальон в карман и снова склонился к женщине.
     Ее правая  рука была  крепко сжата.  Он  приподнял  ее:  рука  была еще
теплой.  Она, по всей  видимости,  скончалась  не так давно.  В кулаке  были
зажаты несколько длинных  белокурых волос. Даже если  бы он и не видел,  что
волосы выдраны  с  корнем,  он  все равно  предположил  бы, что  это  волосы
нападавшего. В  глаза ему бросилось серебряное кольцо на  пальце женщины. Он
осторожно  разжал кулак,  посмотрел  на  кольцо,  и  его  внезапно  охватило
отчаяние и чувство полной безнадежности.
     Он  давно уже предположил -  с того момента  как открыл дверь и  увидел
тело женщины  -  он давно  уже понял, кто она,  понял, что  смерть  наложила
печать безмолвия на ее уста и сделала бессмысленными  строки письма.  Кольцо
лишь подтвердило эту уверенность, оно являло собой прямой и неизбежный факт,
от которого никуда не деться.
     На кольце были выгравированы инициалы И. К.
     Мертвая женщина на полу гостиной была Ивлин Клауд.
     Он осторожно опустил ее руку. Ему показалось, что он уже заранее знал и
то, что  не  будет  обращаться  в полицию. Он, безусловно, не положил  бы  в
карман медальон, если бы намеревался звонить в полицию. Внутренним чутьем он
понял, что,  будучи замешанным в убийстве,  он не сможет выполнить то, зачем
приехал сюда. У него  просто нет времени на объяснения  с полицией.  Так  же
инстинктивно  он догадался,  что смерть  Ивлин  Клауд  каким-то образом была
связана с гибелью  Мэри. Поэтому он повернулся, вытер носовым  платком ручку
двери гостиной, потом, не убирая  платка  с ручки, открыл дверь, закрыл ее и
протер дверную ручку с внешней стороны.
     - Что это ты делаешь? - спросила Пенни.
     - Тш-ш-ш, - прошипел он. - Ты прикасалась здесь к чему-нибудь?
     - Нет. Кто-нибудь умер?
     Он взглянул на  нее, удивившись на мгновение, затем, вспомнив советы по
воспитанию детей, которые давали по телевидению, ответил:
     - Да, умер.
     Пенни вскинула голову:
     - Кто?
     - Та женщина, к которой мы приехали. Пойдем отсюда.
     Он  открыл  застекленную  дверь,  выпустил Пенни и  опять вытер дверную
ручку.  Когда они выезжали  на  главную дорогу, он  подумал, не  оставят  ли
следов на утрамбованном песке колеса их автомобиля.



     У дома их поджидала блондинка.
     Она сидела на верхней ступеньке  крыльца и курила сигарету. На ней были
свободная юбка  и жилетка,  ноги небрежно  скрещены -  слишком небрежно. Она
взглянула  на  подъехавший "плимут", но  продолжала сидеть, положив  ногу на
ногу, и, казалось, не обращала никакого внимания на то, что ветер  вытворяет
с ее юбкой. Она все  так же  лениво курила, не отводя глаз от  Зака, пока он
выходил из машины и огибал ее, чтобы открыть дверцу Пенни. Затем она бросила
сигарету  на песок  и  вытянула  обутую  в босоножку  ногу, чтобы  затоптать
окурок, ветер подхватил юбку, задрал ее так, что  показалось длинное гладкое
золотистое бедро.
     - Привет,  - сказала она глубоким хрипловатым голосом. - А  я  вот  вас
поджидаю.
     Зак и Пенни подошли к ступеням крыльца.
     - Правда? - небрежно бросил Зак.
     -  Закария Блейк - это ведь вы, не  так ли? - улыбнулась она.  Лицо  ее
было  очень  загорелым,  улыбка  широкой  и  белозубой.  Ее  глаза  казались
ярко-голубыми на фоне загара. Когда она улыбалась, в уголках глаз собирались
крохотные  морщинки. Зак сопоставил  голос,  лицо,  тело  вполне уже  зрелой
женщины и  пришел  к выводу,  что ей, должно быть, года  тридцать четыре или
около того.
     -  Закария Блейк  - это я, -  ответил он. - Вы явились выселять меня из
дома?
     - Что? - она взглянула на него с откровенным недоумением.
     - Это я так, не обращайте внимания. Чем могу служить, мисс?
     - Мэрфи. Инид Мэрфи. Друзья на вечеринках зовут меня  "Брайди",  но это
уже не смешно.
     - Что ж, здравствуйте, - вежливо произнес Зак. - Это моя дочь, Пенни.
     - Привет, - сказала Пенни.
     - Привет, - кивнула ей Инид.
     - Вы так и не ответили мне.
     - Я  из "Уайнъярд-Газетт", - пояснила Инид. - Это местная газета. Но  я
не постоянный сотрудник. Пишу время от времени для них заметки летом.
     - Ну и?..
     - Ну и  стараюсь разыскать каких-нибудь знаменитостей, прежде чем  меня
не опередит центральная пресса.
     - А я тут при чем?
     - А вы и есть знаменитость.
     - Я?
     - Именно вы.
     - Это для меня новость, - изумился Зак.
     - Не  такая уж  и новость. Мы тоже в Массачусетсе, знаете ли, принимаем
передачи компании "Резеньяк". Толпы  народа  здесь не садятся  за  стол  без
сладкоголосого Закария Блейка.
     - Судя по вашему голосу, вам не очень-то нравятся мои передачи.
     - Я их никогда не слушаю, - ответила Инид. - Мне пойти и встать в угол?
     - Вы постоянно живете здесь, на острове? - спросил он.
     - Нет. Я из Бостона.
     - А здесь на лето?
     - А здесь на лето, - подтвердила она.
     - Чем же вы занимаетесь, когда не охотитесь за знаменитостями?
     - Купаюсь. Загораю. Пью коктейли.
     - Я имею в виду - в Бостоне.
     - Я - свободный художник. Пишу статьи для женских журналов.
     - Весьма похвально, - одобрил Зак.
     - Судя по вашему голосу, вам не очень-то нравятся журналы для женщин.
     - Я никогда их не читаю. Мне пойти и встать в угол?
     Инид улыбнулась:
     - Так вы согласны на интервью?
     - А вам за это заплатят?
     - Разумеется.
     - Тогда согласен. Я дам вам интервью и  что-нибудь выпить. Не могу же я
лишать человека честного заработка.
     Они направились в дом, а Пенни спросила:
     - Можно мне пойти на пляж, папа?
     - Только не купаться.
     - Нет, буду собирать раковины.
     - Тогда конечно.
     - А можно взять с собой томагавк?
     - Конечно.
     -  Спасибо, пап, -  она поцеловала его и повернулась к  Инид:  -  Очень
приятно было с вами познакомиться, мисс Мэрфи. - Она  выбежала из дома через
заднюю террасу по ступенькам к пляжу.
     - Она очаровательна, - заметила Инид.
     - Благодарю.
     - А ваша жена тоже с вами?
     - Она умерла, - просто ответил Зак.
     - О, простите...
     В комнате на мгновение воцарилась тишина.
     - Что будете пить? - спросил Зак. - У меня только водка.
     - Что ж, выпью водки, - согласилась Инид. - Со льдом, пожалуйста.
     Пока он готовил напитки, она стояла рядом.
     -  Итак, что мы имеем, - Инид достала блокнот и ручку. - Темные волосы,
карие   глаза,   волевой   подбородок.   Я   думаю,   можно   сказать   так:
"привлекательный и мужественный Закария Блейк". Годится?
     Зак пожал плечами.
     - Какой у вас рост, мистер Блейк?
     - Пять футов и одиннадцать с половиной дюймов.
     - Напишем шесть футов. Так звучит романтичнее.
     - Это пойдет в женские журналы или только для местной прессы?
     Инид рассмеялась. Смех ее оказался мягким и глубоким, и на мгновение он
напомнил  ему смех  другой женщины, смех из прошлого, но он,  сделав усилие,
заглушил в себе воспоминание.
     - Сколько вам лет, мистер Блейк?
     - Тридцать шесть.
     - Мне тридцать три. Где вы родились?
     - В Бронксе.
     - Матч "Бостон" - "Бронкс", - заметила она, перестала писать и изучающе
посмотрела на него.  От этого  пристального  взгляда ему стало немного не по
себе. Он протянул ей бокал.
     - Не выйти ли нам на террасу? - предложил Зак. - Там было бы удобней.
     - Давайте.
     Они  сели лицом к океану. Ступени спускались от дома прямо в кустарник,
поэтому пляжа с  веранды видно не было.  Но до них доносился  отдаленный шум
волн, ударяющихся о пирс, монотонный гул колокольного боя и дикие вопли чаек
в небе.
     - А вон там маяк Гей-Хэда, - сказала она.
     - Ум-м...
     - Вы слышали о женщине-индианке?
     Зак  ощутил  внезапное  напряжение.  Стараясь  казаться  спокойным,  он
спросил:
     - О какой такой индианке?
     - О той, что торговала подлинными  сувенирами из Гей-Хэда, сделанными в
Бруклине?
     - О, нет, - он провел рукой по губам и отхлебнул из бокала.
     - Мне это показалось забавным,  - Инид  пожала плечами.  - Как долго вы
работаете на радио, мистер Блейк?
     - Двенадцать лет.
     - Справедливы ли  слухи, что ваша кандидатура намечалась на  место  Эда
Лиггета в его шоу в прошлом году?
     - Да, верно.
     - Что же случилось?
     - Умерла моя жена, и у меня пропало желание вести это шоу.
     Опять стало тихо. Инид отпила из бокала.
     - А как она умерла?
     - Это для вашей газеты? - ответил Зак вопросом на вопрос.
     - Нет, это для меня. Хотя вы можете и не говорить об этом.
     - Она утонула, - произнес Зак.
     - Где?
     Кивком головы он указал в сторону побережья:
     - Как раз вон там.
     - Вы были с ней?
     - Нет.  Я  был  здесь, в доме.  Перепечатывал на  машинке  текст  своей
прощальной  передачи   по  просьбе  "Резеньяка".   Предполагалось,   что  по
возвращении  из  отпуска  я  займу  место  Эда  Лиггета  в  том  телешоу.  В
"Резеньяке" полагали, что было  бы  неплохо сделать прощальный выпуск вместо
обычного  обзора новостей  в тот вечер,  когда я оставлю  радио. Я  как  раз
работал над текстом передачи, когда Мэри... когда моя жена утонула.
     - И этим летом вы вернулись сюда опять? - спросила Инид.
     - Да.
     - Почему?
     Зак не ответил.
     - Вы уже справляетесь с этим, - произнесла вдруг Инид.
     - Что? Как вы сказали?
     - Я сказала, вы уже справляетесь  с этим. Мой муж был морским лоцманом.
Мы были  женаты два года,  когда он погиб.  Его застрелили,  - она умолкла и
сделала  еще  один  глоток:  -  Для  этого  необходимо  время.  Но  вы   уже
справляетесь  со  своей болью.  Невозможно  постоянно  жить  прошлым, мистер
Блейк.
     - Благодарю вас.
     - Простите, если я была слишком откровенна.
     - Не слишком.
     - Интервью окончено?
     - Если только у вас нет больше вопросов.
     - Есть еще один.
     - Какой же?
     Инид Мэрфи поставила бокал:
     - Что вы делаете сегодня вечером, мистер Блейк?
     Зак внимательно посмотрел на нее:
     - Вы говорите совсем как Веселая Вдова.
     - Неужели?
     - Правда.
     - Это  не очень-то любезно с вашей стороны, мистер  Блейк. Забудьте мои
слова. - Поднявшись,  она  направилась  к двери.  -  Спасибо за  интервью. Я
пришлю вам оттиск статьи.
     Он поспешно поднялся с кресла.
     -  Подождите! -  он невольно протянул к ней  руку, затем  опустил. Инид
остановилась  на пороге, полуобернувшись.  Ее  голубые глаза  смотрели очень
серьезно. Ветер плотно прижал ее юбку к бедрам, и  она придержала ее рукой с
зажатым в ней небольшим черным блокнотом.
     - Да?
     - Простите  мне мою  грубость. Сегодня вечером  я свободен.  - Он вдруг
почувствовал себя предателем по отношению  к памяти, предателем по отношению
к  причине,  которая привела  его сюда.  Но в глазах этой женщины сквозила с
трудом сдерживаемая боль, и ему не хотелось обижать ее.
     - У меня дома сегодня небольшая  вечеринка,  - объяснила Инид. -  Будут
некоторые из  тех,  кто приехал сюда на послезавтрашнюю  регату. Я подумала,
что и вам у меня будет интересно.
     - А как же Пенни?
     - Вы можете пригласить няню.
     - Весь прошедший год я не пользовался услугами няни.
     - Может быть, сейчас самое время начать, - предположила Инид.
     - Может быть, - кивнул он в ответ.
     -  На  стене магазина и Менемше  расклеены  объявления. Десятки  нянек.
Почему бы вам не пригласить одну из них?
     - Хорошо, - согласился он. - Приглашу.
     Инид улыбнулась:
     - Значит, до вечера. В девять часов, ладно?
     - Договорились.
     - Мой дом как раз напротив станции морской пограничной службы. На окнах
зеленые ставни. За Хоум-Порт.
     - Я найду.
     - Чудесно. Рада была встретиться с вами, Бронкс.
     - Рад был  встрече с  вами, Бостон, - сказал он и  удивился, обнаружив,
что улыбается. Он проводил  Инид  до  ее  машины,  затем поднялся на террасу
подождать Пенни. Она вернулась с пляжа лишь полчаса спустя.
     - Я потеряла томагавк.
     С руками, полными раковин и камешков, она поднялась по ступеням.
     - Где? - спросил он.
     -  Там  где-то, в  песке.  Я  положила  его,  пока  искала раковины. Ты
когда-нибудь видел красно-бело-синий камень?
     - Нет.
     - А у  меня есть один такой, - она вывалила свою коллекцию  у его ног и
начала в ней копаться. - Вот, видел?
     - Действительно, красно-бело-синий. Очень патриотический камень.
     - Да. Я назову его "Камень Джорджа Вашингтона".
     - Это похоже на название популярной песни.
     Пенни восторженно рассмеялась.
     - Послушай, хорошая моя, - начал он.
     - Да?
     - Ты не могла бы остаться сегодня вечером дома с няней?
     - А-а... Ты разве уходишь куда-нибудь?
     - Да.
     - С мисс Мэрфи?
     - К ней в гости. На вечеринку.
     -  Это хорошо,  -  кивнула Пенни,  как  бы соглашаясь  с какой-то своей
собственной теорией.
     - А пока у нас с тобой есть еще несколько дел, - сказал он.
     - Каких это?
     - Сначала нам надо найти няню, верно?
     - Верно.
     - А затем мне надо побывать на причале, куда пристают рыбацкие лодки.
     - А еще?
     - А еще я закажу тебе на ужин омаров в Хоум-Порте. Не возражаешь?
     -  Знаешь,  иногда  ты  мне нравишься.  -  Пенни  обняла его за  шею  и
поцеловала.



     Джон Клауд  был шести футов четырех  дюймов росту, с плечами  и бедрами
футбольного защитника.  Его голова,  словно высеченная из  темного  гранита,
была  массивной,  но не крупной. Раскосые черные глаза,  неправильные  черты
лица.  Одет  он  был в  холщовые  штаны,  хлопчатобумажную  рубашку и  белую
брезентовую куртку. Черные волосы были непокрыты.
     Он выпрыгнул из лодки на  причал и помог выбраться сыну. Двигался он  с
небрежностью мускулистого человека. Легко было представить себе Джона Клауда
крадущимся по  лесу за оленем,  с луком  и стрелами в руках и в  набедренной
повязке.
     Зак  стоял в  конце  причала,  держа Пенни за  руку. С моря  дул резкий
ветер, и он похвалил  себя за то,  что настоял, чтобы она надела свитер. Они
уже побывали в  центральном магазине и на почте, в этих процветающих центрах
летней  жизни  Менемшы. Он попросил женщину за прилавком порекомендовать ему
няню - из двух-трех  десятков тех, чьи объявления были расклеены в магазине.
Женщина  предложила  девушку  по имени  Телоу Форд,  и  Зак  позвонил ей  из
автомата  у магазина.  Мисс Форд обещала быть  в Филдинг-Хауз ровно в 19.45.
Да, она знает, где это находится. Нет, заезжать за ней не нужно; ее подвезет
мать. Удовлетворенный, он купил Пенни с полдюжины книжек  "Золотой  серии" и
отправился на причал поджидать Джона Клауда.
     Ветер вырвал лоскуты из серой пелены  сплошных  облаков, и эти  лоскуты
разрослись, образовав над  водой  чистые  голубые  просветы.  Эта  голубизна
резала  глаза, яркая, однообразная,  ослепительная  голубизна,  которая  так
резко   контрастировала  с   темным  цветом   воды.  Вдоль  причала   лениво
покачивались прогулочные катера.  Привязанные к прочным мачтам, вздымались в
небо  хвосты   выловленных  меч-рыб,  широкие   плавники  чернели   на  фоне
пронзительной  голубизны. С  яхты  в конце причала  до Зака доносился пьяный
смех.
     Затем он увидел  высокого индейца и маленького мальчишку и инстинктивно
догадался, что это и есть Джон  Клауд с сыном.  Он  подождал,  пока  мужчина
приблизится, и осведомился:
     - Мистер Клауд?
     Широкие шаги Клауда замедлились. Черные глаза хлестнули по лицу Зака. В
глазах этих на мгновение промелькнул страх.
     - Да?
     - Джон Клауд, если не ошибаюсь?
     - Да? - Это  его "да" все еще звучало вопросительно, но испуг  в глазах
исчез, уступив место настороженности.
     - Меня зовут Закария Блейк.
     - Да?
     - Я получил письмо от вашей жены.
     - Это ее личное дело, - Клауд зашагал дальше. Зак догнал его.
     - Одну минутку, мистер Клауд!
     - Что вы хотите?
     - Я говорил с вашей женой вчера по телефону из Нью-Йорка.
     -  Я  об  этом ничего не знаю, - он оглянулся через плечо. В его глазах
вновь просочился страх.
     - Мистер Клауд, моя жена утонула здесь в прошлом году. Она...
     - Я об этом ничего не знаю, - повторил Клауд.
     - Но об этом знала ваша жена!
     - Это ее личное дело. Она женщина со странностями. Ее болтовня...
     - Мистер Клауд, не уходите, пожалуйста!
     Их  глаза  встретились.   Губы  Клауда  нервно  задергались.  Он  вновь
оглянулся через плечо. Затем произнес шепотом:
     - Возвращайтесь в Нью-Йорк, мистер Блейк. Я не могу помочь  вам. У меня
жена и маленький сын. Не беспокойте меня, мистер Блейк. Мне  не нужны лишние
заботы. Возвращайтесь в Нью-Йорк.
     - Но вы уже замешаны в этом, - продолжал настаивать Зак.
     - Разве? - Клауд повернулся, чтобы уйти.
     - Ваша жена мертва, - сообщил ему Зак.
     Он не смог бы  более резко заставить мужчину остановиться, даже если бы
ударил его бейсбольной битой. Клауд замер, будто слова Зака хлестнули его по
лицу и по глазам. Брови его угрожающе поднялись:
     - Что вы имеете в виду?
     - Она мертва.
     - Где она?
     - В вашем доме.
     - Откуда вы это знаете?
     - Я видел ее.
     Клауд на мгновение сник.
     - Грязные сволочи, - пробормотал он и взял Джонни за руку.
     - Теперь вы мне поможете?
     -  У меня сын, - обрезал Клауд.  - У меня еще остается сын.  Убирайтесь
прочь с моей дороги, мистер Блейк.
     - Кто убил ее, мистер Клауд?
     - Убирайтесь с дороги!
     Он рукой оттолкнул  Зака в сторону так, что тот  пошатнулся и чуть было
не потерял равновесие. Зак выпрямился и крикнул:
     - Клауд! Черт возьми, погодите минуту!
     Клауд не отозвался. Он  шел  широким шагом, крепко держа  сына за руку.
Подойдя к старому  "шевроле", он открыл  дверь, посадил сына, затем сел сам,
хлопнул дверцей и резко взял с места, подняв тучу пыли под визг задымившейся
резины.
     Зак наблюдал, как оседает пыль. Взяв Пенни за руку, он мрачно произнес:
     - Пойдем-ка лучше поужинаем.



     Няня  прибыла  точно в 19.45.  Это была  шестнадцатилетняя  брюнетка  с
огромными карими глазами и  слишком  большим  ртом.  Губной помадой  она  не
пользовалась. На ней были  джинсы и спортивная  майка.  Она  выглядела,  как
преподаватель  физкультуры  в женском  колледже.  Глядя на нее,  можно  было
подумать, что в свободное от работы время она сражается с крокодилами.
     Она начала обходить весь дом, и первое, что она заявила, было:
     - Не люблю рок-музыку.
     - Не любишь?
     - Нет. Это удивляет вас, не так ли?
     - Это и впрямь меня удивляет, - ответил Зак.
     - Думаете, все  подростки  обязательно любят  рок? А я  вот не люблю. Я
уверена, что нельзя  быть  конформистом. А подростки  - это самые  что ни на
есть конформисты.
     - Я тоже так думаю, - согласился Зак. -  Вот спальня Пенни. Если пойдет
дождь или станет прохладно, закрой окно, ладно?
     - Ну конечно. Мое полное имя - Телониус Форд, вы этого не знали?
     - Нет, не знал.
     - Ну конечно.  Мои родители назвали меня в честь Телониуса Монка.  Есть
такой джазовый музыкант.
     - Понятно.
     - Моего брата зовут Крупа Форд. Вы знаете Джина Крупа, конечно?
     - Конечно.
     - Мои предки просто балдеют от джаза,  - сообщила Телоу. -  Вот поэтому
нам и достались такие имена.
     - Это очень интересно, - отозвался Зак.
     Еще перед  ужином  он узнал телефон Инид Мэрфи.  Она постоянно отдыхала
здесь летом, и  за  небольшую  плату телефонная  компания  внесла  ее имя  в
местную книгу. Он дал Телоу номер телефона со словами:
     - Если что-нибудь случится, позвони мне по этому номеру.
     - Не беспокойтесь, - ответила Телоу, - я опытная няня.
     - Вижу. Но если что-нибудь будет не так...
     - А что может быть не так?
     - Ну, не знаю. Но на всякий случай меня можно найти по этому номеру.
     - Ясно. А ну-ка, Пенни, иди сюда,  - улыбнулась она,  - я расскажу тебе
одну историю.
     Зак поцеловал Пенни:
     - В полдесятого, хорошо, моя маленькая?
     -  Ладно, -  ответила  она. -  Желаю  приятно провести время.  - И  она
вскарабкалась на мощные колени Телоу.

     Когда он  приехал,  вечеринка уже была в  самом  разгаре.  Он остановил
машину возле пограничного  берегового поста,  закурил  сигарету  и  не спеша
направился  к  дому. Он вдруг почувствовал себя  в  странном и на  удивление
неудобном  положении.  Он  нервничал:  вот  уже  год  как он  избегает  всех
приглашений. Он буквально стал отшельником, и если  выходил куда-нибудь,  то
только  с  Пенни.  А  вот теперь он  шел  на  вечеринку. Один. Без Мэри.  Он
остановился  у  белого  штакетника. Небо  надо головой  было  почти  черным,
усеянным  крупными серебристыми звездами. Он слышал шум океана, несмолкающие
вопли чаек, собравшихся на свой птичий конгресс на Галл-Айленд. Он вспомнил,
что как-то в прошлом году Мэри  сказала по поводу ранней утренней перебранки
чаек:  "Они,  наверное,  обсуждают  книгу  под  названием  "Надо  ли  птицам
объединяться?". Он мрачно улыбнулся этому  воспоминанию. Огонек его сигареты
ярко тлел в темноте. Из дома доносился веселый смех. Кто-то начал наигрывать
на пианино, и вдруг у  него пропало всякое желание идти туда, ему захотелось
уйти,  быстро  и  незаметно, захотелось  вернуться  к  дочери,  вернуться  к
воспоминаниям  о  женщине,  которая  когда-то  наполняла  всю его  жизнь. Он
раздавил окурок и повернулся к машине.
     - Зак? - позвал вдруг чей-то голос.
     Он замер.
     - Что же вы не заходите?
     Он обернулся. В  проеме двери  стояла  Инид  Мэрфи. Мягкий приглушенный
свет из дома искрился в ее белокурых волосах. Она была одета в черную блузку
с глубоким вырезом.  На бедрах вспыхивала бирюзовым  светом юбка с пояском в
виде  серебряной цепочки. В ушах  поблескивали серебряные сережки с бирюзой.
Она шагнула из дверного проема,  и золотистый ореол на  ее белокурых волосах
пропал. Белокурых волосах...
     Тут он вспомнил, что волосы, зажатые в мертвом кулаке Ивлин Клауд, были
тоже белокурыми, и задал себе вопрос: действительно  ли Инид Мэрфи приходила
к нему сегодня, только за тем, чтобы взять интервью?
     - Да-да, - отозвался он, - иду.
     Она взяла его руку и сжала ее ненадолго:
     - Я рада, что вы пришли, Зак, - и проводила его в дом.
     Публика собралась околохудожественная. Вспомнив прошлогодние  вечеринки
в  Менемше, на  меньшее он и  не надеялся. Кинооператор, работавший вместе с
японцами  над  "Воротами в  ад",  обсуждал превосходство их цветной  пленки.
Бородатый  поэт  жаловался  бродвейскому  продюсеру   на  культурный  застой
американской  читающей публики,  что  на  его взгляд, подтверждалось  плохой
продажей  его  последнего  поэтического  сборника.  Пианист  играл  "Бульвар
разбитых мечтаний", и автор  бестселлеров о  большом бизнесе подпевал ему  с
нарочитым французским акцентом. Кто-то сунул  в руку Зака бокал с коктейлем,
и он  стал наблюдать, как хореограф одной популярной телекомедии, сбросив  с
себя юбку, принялась вскидывать  ноги к потолку в  такт  музыке.  Под  юбкой
оказались черные колготки, что было совсем не к  месту.  Зак поднес  бокал к
губам.
     - А вы чем занимаетесь? - спросил его поэт.
     - Я - диктор на радио.
     - Ну да?
     - Ну да.
     - Диск-жокей?
     - Нет.
     - А кто? Объявляете программу передач?
     - Нет. Новости и комментарии.
     - Эти  самые новости, которые  разрушают культуру Америки, -  посетовал
поэт. - Почему бы вам не отпустить бороду?
     - А зачем она мне?
     - А почему бы, черт побери, и не отпустить? Вы же мужчина, не так ли?
     - Не сомневаюсь.
     - А зачем приехали сюда, на остров?
     - Развлечься, - ответил Зак. - Отдохнуть, повеселиться.
     - Это  звучит  чертовски цинично. Вы,  вероятно, один из  тех подлецов,
которые разрушают культуру Америки.
     - Такое уж у меня хобби, - заявил Зак. - Извините, пойду налью еще.
     Он  стал  проталкиваться  сквозь толпу, направляясь  к временному бару,
устроенному  на  кухне. Мужчина, одетый  в спортивные туфли,  серые  морские
брюки и расстегнутую до пупа итальянскую спортивную рубашку, смешивал джин с
тоником.
     - Приветствую, - кивнул мужчина. - Меня зовут Фредди.
     - Меня - Зак.
     - Неплохая вечеринка, а? - осведомился Фредди.
     - Ничего. Так держать, - отозвался Зак.
     Фредди  заинтересованно  поднял  свои  голубые  глаза. Его  лицо  имело
разгульно-распутное выражение  - от слишком больших денег и слишком большого
количества виски.
     - Зак, а дальше? - поинтересовался Фредди.
     - Блейк.
     - Никогда о вас не слышал.
     - И я о вас никогда не слышал.
     -  Фредди Бартон, - произнес  тот почти со злостью. - Мой отец  владеет
половиной кинотеатров в штате Нью-Йорк.
     - А кому принадлежит другая половина?  - спросил Зак, плеснул водки  на
кубики  льда  в  бокале  и  собрался было  отойти от  стола,  намечая в  уме
кратчайший путь к отходу.
     - Моему дяде, - рассмеялся Фредди. - А вы приехали на регату?
     - Нет, - Зак вернулся к столу. - А вы?
     -  Я - да,  - ответил Фредди, и  Зак поднял глаза на его лицо, задержав
взгляд на белокурых волосах, зачесанных назад.
     - Часто ходите под парусом? - спросил Зак.
     -  Часто.  У  меня своя яхта, "Ворон". Она небольшая, но обойдет  любую
посудину, я уверен. У меня есть кубки, чтобы подтвердить это.
     - И медали тоже есть?
     - Есть несколько. А что? Вы мне не верите?
     - Верю, почему же. А в Майами приходилось участвовать в гонках?
     - Я участвовал в гонках везде.
     - И на приз клуба "Текстон"?
     - Второе место, - подтвердил Фредди. - Вы там тоже участвовали?
     - Нет.
     - Так чего же спрашиваете?
     - Так, просто взбрело в голову.
     - М-м-м, - Фредди недоверчиво посмотрел на Зака,  - вы что-то начинаете
меня раздражать, Блейк.
     Девушка в черных колготках, успевшая уже надеть юбку вошла в кухню.
     - Инид попросила меня  пригласить на  танец симпатичного незнакомца,  -
сообщила она. - Кто из вас этот симпатичный незнакомец?
     -  Это  скорее  всего  Фредди,  - сказал Зак. -  Его  отцу  принадлежит
половина  кинотеатров в штате Нью-Йорк. - И он вышел из кухни. Он нашел Инид
беседующей с  женщиной-врачом, которая  только  что вернулась из  Восточного
Берлина. Она дождалась паузы в беседе, прежде чем взглянуть на него.
     - Разве Марсиа не нашла вас? - спросила она Зака.
     - Нашла, но потом мы снова как-то потерялись.
     - Доктор Рейтерманн, мне бы хотелось представить вам Закария  Блейка. А
это Инга Рейтерманн, - представила их друг другу Инид.
     Зак обменялся  с  женщиной  рукопожатием.  Ее  пожатие  было твердым  и
сильным.  Ладонь ее  была по-мужски квадратной, а глаза за стеклами очков  в
роговой оправе глядели проницательно и умно.
     - Вы радиокомментатор, верно? - Она говорила по-английски очень  точно,
произнося слова с тевтонской тщательностью.
     - Да, верно.
     -  А,   если  точнее,  вы  комментируете  новости  или  просто  делаете
сообщения?
     - Комментирую, - ответил Зак.
     - Тогда я могла бы рассказать вам что-нибудь о Восточном Берлине.
     - Буду рад услышать, - вежливо поблагодарил Зак.
     - Не сейчас, - прервала их Инид. - Я хочу потанцевать с вами, Зак.
     - Но я...
     - Пожалуйста, - настаивала она.
     - Конечно. Извините нас, доктор Рейтерманн.
     - Просто Инга, - улыбаясь, поправила доктор.
     Пианист  играл  теперь  "Дымку  в твоих глазах".  Полногрудая  девица в
свитере и шортах подпевала высоким сопрано. За дверью, на террасе, танцевали
три пары.
     -  Это  одна  из моих любимых песен, -  сказала Инид. -  Но как она  ее
перевирает!
     - И мне она нравилась когда-то, - усмехнулся Зак.
     - Как вам компания?
     Ее руки лежали у него на плечах, лицо было совсем близко. Он чувствовал
легкий запах духов. Ее щека, касавшаяся его щеки, были нежной и гладкой.
     - Люди как люди, - ответил он.
     - И это лучшее, что вы можете сказать о них?
     -  Это лучшее, что  я могу сказать вообще  о ком-нибудь, -  поправил ее
Зак.
     - А хозяйка?
     -  Хозяйка очаровательна, - он сделал паузу. - Расскажите  мне о Фредди
Бартоне.
     - Избалованный мальчишка, богатый, как земля в Нью-Джерси. А что?
     - Он много плавает на яхте?
     -  Это его  жизнь. Он  просто женат  на  этом  чертовом  "Вороне".  Мне
кажется, он и в постель ложится с якорем!
     - Видели ли вы когда-нибудь у него на шее медальон?
     Инид взглянула на него с удивлением:
     - Ничего не скажешь,  хорошенькую тему для разговоров во время танца вы
придумали.
     - Так видели?
     - Медальон? На шее? Ну, не  знаю. Никогда не обращала внимания. Вы что,
серьезно?
     -  Да  так,  просто  интересуюсь, - сказал Зак.  - А  регата проводится
ежегодно в это время?
     - Где-то в июле, да.
     - Фредди Бартон был здесь на прошлогодней регате?
     - Думаю, что был.
     - Вы не помните, когда точно проходила регата в прошлом году?
     - Нет, но  могу  уточнить. В "Газетт"  наверняка есть  свой архив, могу
справиться там, хотите?
     - Да, если не трудно.
     - Завтра прямо с утра этим и займусь. Но я не понимаю, Зак...
     - Я тоже. По крайней мере, пока.
     Она прижалась к нему теснее:
     - Вы еще не видели "вид Мэрфи"?
     - Нет. А что это такое, "вид Мэрфи"?
     - Идемте.
     Она отстранилась, взяла его за руку и повела из дома. В саду было очень
тихо  и темно. Маяк  Гей-Хэда мерцал красным и белым.  Далекий свет на конце
мола отражался в воде. В океане огней  было еще больше, огни судов беззвучно
скользили по воде.
     - Вот это и есть "вид Мэрфи", - сказала она.
     - Просто очаровательно.
     И вдруг она прижалась к нему и обвила  руками шею. Их губы встретились,
и она  поцеловала  его долгим и страстным поцелуем.  Ее  губы  были мягкими,
живыми,  он  чувствовал запах  духов,  исходящий  от ее волос,  а затем  она
отстранилась он него.
     - А это поцелуй Мэрфи.
     - Понятно, - он достал носовой платок и вытер с губ помаду.
     - Было не очень больно?
     - Нет.
     - Зак...
     - Может, вернемся в дом?
     Она бросила на него пристальный взгляд и совсем по-девчоночьи  выпятила
нижнюю губу:
     - Конечно! Конечно, давайте вернемся.
     Она  оставила его с доктором Рейтерманн и  пошла налить себе выпить. Он
наблюдал,  как  она  пересекала  комнату.  Бородатый  поэт  остановил  ее  и
пожаловался  на виски.  По всей  видимости, виски тоже  разрушали культурный
потенциал Америки.
     - Это правда, мистер Блейк? - спросила его доктор.
     - Если вы Инга, то зовите меня Зак, - попросил он.
     - Зак, извините. Так это правда?
     - Что правда?
     -  Что  правительство  размещает  на  этом  острове  пусковую  ракетную
установку?
     - Не знаю.
     - Это могло бы быть интересным, не находите?
     - Я... я тоже так думаю, - он посмотрел на женщину более внимательно.
     - Не смотрите на меня так, Зак, - прыснула она. - Я не русская шпионка.
Я была в Берлине всего  два  дня на консилиуме  по  поводу одного сердечного
заболевания. Я, видите ли, кардиолог.
     - Я не знал.
     -  Так вот, я  должна  заявить, что размещение здесь, в песчаных дюнах,
пусковой установки может  иметь  просто катастрофические последствия.  Вы не
согласны?
     -  Согласен,  -  он  вдруг  подумал,  давно  ли  появились   эти  планы
относительно размещения пусковой установки? Не с прошлого ли лета?
     - Я должна сказать об этом тому парню,  романисту.  Как называется  его
последняя книга?
     - "Пиратское золото", - ответил Зак с отсутствующим видом.
     - Что-нибудь о морских грабежах?
     - Нет. О большом бизнесе.
     - Он известен в этой стране?
     - Да.
     - В Германии он не известен, - решительно заявила  доктор Рейтерманн. -
Но он может подумать, что все это выдумано, притянуто за уши. Я не могу даже
предположить,  что  на  этом прекрасном  острове может  идти речь о каких-то
шпионах, а вы?
     - Не знаю, - Зак пожал плечами.
     -  Но,  опять  же,  ведь  повсюду  насилие,  разве  нет?  Эта  индианка
сегодня...
     В его мозгу как будто вспыхнула сигнальная ракета. С небрежным видом он
прикурил сигарету:
     - Какая индианка?
     - А вы разве не слышали? Кто-то убил индианку в Гей-Хэд.  Полиция ведет
расследование. По радио передавали, да.  Сегодня вечером. Неужели  вы ничего
не слышали об этом?
     - Нет, - ответил Зак.
     Откуда-то  из дома  до  него  донесся  настойчивый  телефонный  звонок.
Пианист прекратил исполнение "Я побреду один", чтобы прокричать:  "Телефон!"
и начал  наигрывать "Я никогда больше не улыбнусь", плавно переходя из песни
в песню.
     "Какая-то ностальгическая ночь, -  подумал Зак.  -  Ночь старых  песен,
берегового  вида,  поцелуев.  Ночь  влюбленных.  Ночь  внезапно  нахлынувших
воспоминаний о Мэри, черным камнем лежащих  у меня на сердце.  Этот Фредди с
его  гонками, эта  Инга Рейтерманн с  ее пусковыми установками.  Ночь, чтобы
задать себе  вопрос, почему была убита моя жена, ночь, чтобы подпрыгивать от
испуга, стоит кому-то упомянуть  о мертвой индианке.  Ночь замешательства  и
воспоминаний, и я заблудился, о боже, заблудился в этих джунглях!.."
     - Зак!
     Он резко вскинул голову. Его звала Инид.
     - Да?
     - Это вас.
     - Что?
     - К телефону.
     - О, прошу прощения, Инга.
     Он протиснулся сквозь  толпу, и Инид проводила  его  в  спальню в конце
коридора. Телефон стоял на ночном столике у постели.
     - Няня? - он протянул руку к трубке.
     -  Если  только эта няня  - мужчина,  - ответила Инид.  Она смотрела на
него, прислонившись к косяку. Он сел на край постели и поднес трубку к уху:
     - Алло?
     -  Блейк?  -  послышался приглушенный  и неясный голос,  словно звонили
откуда-то издалека.
     - Да, я слушаю.
     - Убирайся из этого дома и вообще с острова, - приказал голос.
     - Но...
     - Убирайся! Иначе  с тобой будет то  же, что  с  Ивлин  Клауд. Ты  меня
слышишь, Блейк? Убирайся!
     - Кто гово...
     На  том   конце  провода  повесили  трубку.  На   мгновение  он  замер,
уставившись  на  трубку, и тут  вдруг в голову  ему  пришла мысль  о  Пенни,
которая  осталась одна с няней в  доме на берегу океана. Он бросил трубку на
рычаг и резко вскочил с кровати.
     - Что случилось? - спросила Инид.
     - Мне надо ехать домой, - ответил он. - Спасибо за вечер.
     - И за поцелуй?
     - И за него тоже. Спасибо за все.
     - Мы еще увидимся, Зак?
     - Да. Не знаю. Инид, мне надо ехать домой.
     - Я поеду с вами.
     - Как вы доберетесь обратно?
     - Кто-нибудь меня подбросит. Или пойду пешком. Мне все равно.
     - Что вы хотите, Инид?
     - Сама пока не знаю. Просто сейчас я хочу поехать с вами.
     - Поступайте, как знаете, - он не стал спорить. - Идемте.
     Пианист в холле наигрывал "Городские сплетни".



     Свет в доме был погашен.
     Он  почувствовал, как  екнуло  его  сердце,  когда  он увидел абсолютно
темные окна дома. Он начал  проклинать себя  за то, что оставил Пенни одну с
шестнадцатилетней  фанаткой джаза.  Он  открыл  перчаточный  ящик,  выхватил
фонарь, выскочил из машины и побежал к кухонной двери.
     - Пенни! - крикнул он.
     Ворвавшись в дом, он включил свет на кухне и вбежал в холл.
     На полу без сознания лежала Телониус Форд.
     Не задерживаясь возле нее, он побежал  прямо в спальню  Пенни и щелкнул
выключателем. Покрывала с постели были сброшены. Постель была пуста.
     -  Пенни,  -  позвал  он,  и   тут   услышал  за  спиной  шаги.  Быстро
развернувшись, он замахнулся фонарем, готовый использовать его как дубинку.
     - Боже мой! - воскликнула Инид. - Что...
     Он  проскочил  мимо  нее   в  другую  спальню.  Затем  взбежал  наверх,
заглядывая в каждую комнату,  осмотрел ванную и даже туалеты. Дом был  пуст.
Вдруг внизу зазвонил  телефон. Зак кубарем скатился по лестнице,  побежал  в
кладовую, сорвал с рычага трубку.
     - Алло?
     - Ее нет, Блейк, - раздалось в трубке.
     - Кто говорит? Что вы там...
     - Заткнись!
     Зак закрыл рот. Он крепко стиснул трубку, будто  пытался выжать  из нее
какую-нибудь информацию.
     - Заткнись и слушай, - произнес голос. - С твоей дочерью все в порядке.
И  с ней будет  все  в порядке до  завтрашнего  вечера. Завтра  в  13.45. от
острова отправляется паром, Блейк. Ты понял? В 13.45.
     - Я понял.
     - Отлично. Отправляйся на этом пароме. Когда выйдешь в Вудз-Хоул, сразу
же поезжай  в Провиденс. Ты будешь  там к пяти  часам, даже при  интенсивном
движении на дорогах.
     - Да, но моя дочь...
     - Заткнись, я сказал!
     Зака  охватила дрожь, но  он умолк и стал слушать. Мужчина на том конце
провода выждал мгновение.
     - Готов слушать, Блейк?
     - Да.
     - В Провиденсе есть  ресторан под названием "Голубой Викинг". Твоя дочь
будет ждать  тебя  там в пять часов  пополудни.  Когда  заберешь ее, тут  же
отправляйся  в  Нью-Йорк. Забудь об этом  острове  и никогда больше  сюда не
возвращайся. Ты понял, Блейк?
     - "Голубой Викинг", в пять часов. Пенни будет там.
     - Понял, значит.
     - Откуда мне знать, все ли с ней в порядке сейчас? Дайте мне поговорить
с ней.
     - Забудь  об этом, Блейк.  Просто положись  на  мое  слово. С ней все в
порядке.  Завтра  садись  на   паром  и  уноси  отсюда  ноги.  И  больше  не
возвращайся. Наш человек на причале проследит, сел ты  на борт или нет. Если
он тебя не увидит, то с твоей дочерью...
     - Я буду на пароме, - пообещал Зак.
     - Отлично. И  последнее.  В полицию не  обращайся. Ни сейчас, ни позже.
Если мы услышим хоть намек на то, что стало известно о похищении ребенка...
     - Я не буду обращаться в полицию, - быстро перебил говорившего Зак.
     - Ты все хорошо понял?
     - Да.
     - Отлично. Счастливого возвращения домой, - мужчина повесил трубку.
     Зак тут же связался с телефонистом.
     - Да, сэр?
     - Вы  не могли бы установить,  откуда мне только что звонили? Вы можете
узнать номер?
     - Сожалею, сэр. Мы не можем этого сделать.
     - Это очень важно!
     - Сожалею, сэр, но мы не в силах...
     Зак бросил трубку. Инид ждала в дверях.
     - Что случилось? - спросила она.
     - Мою дочь похитили.
     - Что? Ради бога, Зак, позвоните в полицию!
     - Не  могу. Нет, -  он задумался на секунду. -  Они  должны быть где-то
рядом. Звонок последовал сразу после того,  как мы включили в доме свет. Где
бы они ни были, они должны видеть дом. Быть может,  они в одном из  домов на
холме.
     - Или на одном из судов, - сказала Инид.
     - Как они могут позвонить с судна?
     - Им и  не надо  звонить.  Они могли просигналить на берег, что  в доме
зажегся свет. И кто-то уже с берега мог сюда позвонить.
     Он подозрительно взглянул на нее:
     - Вы, похоже, чертовски здорово разбираетесь в таких делах.
     - Я только лишь...
     - Вы имеете к этому отношение, Инид?
     - К чему этому? Вы имеете в виду...
     - Все это.
     - Никакого отношения, - категорически заявила она.
     - Хочется верить, что  это так, Инид. Но ведь именно вы пригласили меня
на вечеринку, и вы же посоветовали мне оставить Пенни с няней. И если вы...
     - За кого вы меня принимаете, Зак?
     - Если вы замешаны в этом...
     - Да вы шутите!
     Он пристально посмотрел на нее, затем тяжело вздохнул:
     - Простите меня, я... - он помотал  головой. - Давайте посмотрим, что с
няней!
     Когда они вернулись в холл, Телоу Форд уже начала приходить в себя. Она
села и, увидев Зака, собралась закричать, но он успокаивающим жестом положил
руку ей на плечо.
     - Что произошло, Телоу?
     - Я не знаю. Кто-то постучал в дверь, и я спросила, кто это. Я не стала
бы открывать дверь, пока не узнала, кто  там. Тот,  за дверью, ответил: "Это
я. Мистер Блейк".  Ну я и  открыла. А потом кто-то ударил  меня,  и больше я
ничего не помню. Это был грабитель? А с Пенни все в порядке?
     -  С Пенни все хорошо, -  солгал он, и  Инид с удивлением посмотрела на
него. - Ну, вставай. Будет лучше, если я отвезу тебя домой.
     Сначала он отвез Телоу, а затем доставил Инид обратно на вечеринку.
     - Я прошу у вас прощения. Мне не следовало так набрасываться на вас.
     - Что вы собираетесь предпринять, Зак?
     - Следовать их указаниям.
     - Вы не собираетесь звонить в полицию?
     - Я не могу. Они мне... - он помотал головой. - Не могу.
     - А какие условия они ставят?
     - Они хотят, чтобы я покинул остров завтра  в  13.45.  Они проследят за
этим.  Мне придется...  Инид,  мне сейчас  не  до  разговоров. Извините, но,
похоже, я сейчас не  в состоянии рассуждать трезво. Я хочу вернуться к себе.
Черт побери, если они хоть пальцем тронут ее...
     - С  ней все  будет в порядке. Не  надо  беспокоиться, - она  сжала его
руку. - С ней все будет в порядке. - Она вышла из машины и аккуратно закрыла
за собой дверцу. - Если  вам понадобится  помощь, Зак, любая, какая  угодно,
позвоните мне. Просто позвоните, - она направилась к дому.
     Некоторое время  он  смотрел ей вслед, потом  отвел взгляд от дома.  Он
видел, как по воде скользили огни бесчисленных судов. Не было ли среди них и
того, с которого на берег  подали сигнал, чтобы кто-то позвонил? Не на одном
ли из этих судов находилась сейчас Пенни? Он скрестил руки на руле и положил
на них  голову.  Он  почувствовал  внезапную  усталость, в  голове  его  все
перемешалось. Он хотел,  чтобы рядом с ним опять оказалась жена, чтобы рядом
оказалась дочь, и волна самообвинений  нахлынула  на него, когда  он подумал
что  Пенни в руках чужих людей. Если бы  он  поехал сюда один,  если  бы  он
остался  в  Нью-Йорке  и  выбросил письмо  Ивлин Клауд,  если  бы  только он
позволил ветру развеять пепел, Пенни была бы теперь в безопасности.
     Он устало тронулся с места и повел автомобиль через Менемшу.
     Полиция штата Массачуссетс ожидала его возвращения в Филдинг-Хауз.
     Он выбрался из "плимута", и из темноты до него донесся голос:
     - Мистер Блейк? - В лицо ударил свет фонаря.
     - Да, - ответил он, заслоняя рукой глаза.
     - Стойте там, где вы есть. Мы сами подойдем к вам.
     Он  подождал.  Луч  фонаря удерживал его  лицо. Он слышал,  как скрипел
песок под башмаками полицейских. Они остановились рядом, не отводя фонаря от
его глаз.
     - Не могли бы вы опустить фонарь? - попросил Зак.
     -  Да, конечно,  -  луч  опустился вниз,  разлив на  песке  под  ногами
холодное пятно света. - Мистер Блейк, вам придется поехать с нами.
     - Зачем?
     - С вами хочет поговорить лейтенант.
     - О чем?
     - Об убитой женщине.
     Его  глаза понемногу  привыкали  к темноте. Он  пристально вгляделся  в
строгое лицо полицейского:
     - Я не понимаю, о чем вы говорите.
     - О женщине по имени Ивлин Клауд, - пояснил полицейский.
     - Я никогда о ней не слышал.
     -  Никогда?  Мистер  Блейк,  в Гей-Хэд  есть один  индеец.  Он  торгует
сувенирами. Он сказал, что сегодня после обеда какой-то мужчина с  маленькой
девочкой спрашивали об Ивлин Клауд. Он объяснил им,  как ее можно найти. Еще
он продал тому мужчине томагавк, мистер Блейк, - полицейский выждал немного.
- Ивлин Клауд убита томагавком, мистер Блейк. Теперь вы не возражаете против
того, чтобы поехать с нами?
     - Я купил томагавк моей дочери, - сказал Зак.
     - А где теперь ваша дочь, мистер Блейк?
     - Дело  в  том,  что  ее...  - Он  замолк, вспомнив  предупреждение  по
телефону: "Не обращаться в полицию". - Ее... Ее отправили домой, - продолжил
он. - Я отправил ее домой. К бабушке.
     - И, как я полагаю, она захватила томагавк с собой, а?
     - Нет,  она  потеряла  его на  берегу сегодня вече...  - он не закончил
предложения.  Это  звучало нелепо, это  звучало  абсурдно,  это звучало, как
глупая, неубедительная выдумка.
     - Все это очень интересно, мистер Блейк, - сухо произнес полицейский. -
Вы сможете объяснить все это лейтенанту. Прошу вас.
     Устало пожав плечами, Зак последовал за ними к полицейской машине.



     Был час ночи.
     Полицейские штата приехали  из Оук-Блафс, однако  доставили они  Зака в
полицейский участок  Эдгартауна.  Полиция  Эдгартауна  была очень вежлива  и
дружелюбна.  Лейтенант  из  Эксл-Сентер,  располагавшегося на другой стороне
пролива, тоже был очень дружелюбен и вежлив. Но никто из них не скрывал, что
они подозревают Зака в причастности к убийству.
     Лейтенант из Эксл-Сентер  прибыл на пароме  накануне во второй половине
дня  после звонка шерифа округа  Дьюкс.  Это  был  высокий  мужчина, чуть за
сорок, с ярко-рыжими волосами  и темными карими глазами. Голос  у  него  был
глубокий и  выразительный, а манеры сдержанными, но решительными. На нем был
легкий в  полоску костюм и простой хлопчатобумажный галстук. Его причудливая
рубашка  показалась  Заку  сшитой  вручную:  у нее  был пристегивающийся  на
пуговицы  воротничок и отложные манжеты.  Запонками  служили две  серебряные
миниатюрные копии  автоматического пистолета 38 калибра, по одному на каждой
манжете. Настоящий пистолет находился в кобуре под пиджаком.
     - Меня зовут Уитсон, -  представился он Заку. - Не желаете ли присесть,
мистер Блейк?
     Зак сел.
     -  Судя  по  вашему виду, у вас какие-то неприятности,  мистер Блейк? -
осведомился Уитсон.
     - Мне так не кажется, - ответил Зак
     Уитсон снисходительно улыбнулся:
     - Мне понятна  ваша озабоченность, мистер Блейк, но  в  этом нет ничего
личного.  Если  мы  сможем вытянуть это  дело  из плоскости  личного, многое
прояснится. Уверен; вы меня понимаете.
     - Я эту женщину не убивал, - решительно заявил Зак.
     -  Ну,  ладно,  -  Уитсон сделал  паузу,  закурил сигару и продолжил: -
Надеюсь, вы не будете возражать, если я задам вам несколько вопросов?
     - Нисколько не буду возражать.
     - Очень хорошо. Были  ли  вы в Гэй-Хэд  со светловолосой  девочкой  лет
девяти-десяти сегодня во второй половине дня?
     - Был.
     - Покупали ли вы там томагавк у одного индейца?
     - Покупал.
     - Где сейчас этот томагавк?
     -  Моя дочь потеряла  его на пляже. Я уверен, что мы найдем его,  когда
взойдет солнце - если у вас есть такое желание.
     -  У  нас  есть  желание  сделать  все,  что  угодно,  если  это  может
подтвердить вашу невиновность, мистер Блейк.
     - Разумеется, - Зак удрученно кивнул.
     - Вы спрашивали у этого индейца об Ивлин Клауд?
     - Да.
     - С какой целью?
     - Мне нужно было ее увидеть.
     - С какой целью?
     - По личному делу.
     - В чем же суть этого дела?
     - Это дело слишком личного характера, - продолжал настаивать Зак.
     - Мистер Блейк, вы не в армии, и полицейское расследование не  признает
святость личного дела. А теперь, если вы не осознаете всей серьезности...
     - Я осознаю, - пробормотал  Зак. -  Если вы  не возражаете, я  бы хотел
позвонить моему адвокату.
     - Вы сможете сделать это позже. Так с какой целью вы хотели встретиться
с миссис Клауд?
     - По личному делу.
     Уитсон тяжело вздохнул и выпустил облако дыма.
     -  Мистер  Блейк, -  добродушно поинтересовался он,  -  вы  что нарочно
стараетесь осложнить ваше положение?
     - Нет, но...
     - Что же, черт возьми, вы пытаетесь  скрыть? - воскликнул Уитсон. -  Вы
понимаете,  что было  совершено убийство? - В  его голосе  прозвучала  нотка
недоверия.  - Кого  вы из  себя строите?  Простачка?  Ведь это же  убийство,
мистер Блейк. Убийство! Что вы можете на это сказать?
     - Я не убивал ее.
     - Вы были у нее дома сегодня после обеда?
     Зак поколебался.
     - Были?
     - Да.
     - Вы говорили с ней?
     - Нет.
     - Почему нет?
     - Она была уже мертва, когда я вошел в дом.
     - Понятно,  -  Уитсон  мгновение  обдумывал его ответ.  - Почему вы  не
заявили о ее смерти в полицию?
     - Я не хотел быть замешанным.
     - А вот сейчас вы оказались замешаны, мистер, - неожиданно резко бросил
Уитсон.  -  И  вам  бы лучше  быстренько  начать  говорить,  если  вы хотите
выпутаться из этой истории.
     - Мне нужно позвонить моему адвокату, - сказал Зак.
     - Вам  пока еще незачем звонить вашему чертову  адвокату!  - воскликнул
Уитсон  с  яростью. - Подождите, ради Бога, пока  мы не заведем на вас дело!
Вам бы лучше помочь нам, Блейк!
     - Я не убивал ее.
     - С какой же целью вы ездили туда?
     - Какое это имеет значение?
     - Это может иметь большое значение. Пока же дело выглядит так, будто вы
отправились туда, чтобы убить ее. Так убивали вы ее или нет?
     - Не убивал. Я уже сказал вам, что она была мертва, когда я...
     -  Тогда зачем  же вы  ездили туда?  - прорычал Уитсон. Зак замолчал на
мгновение.  Он  не мог рассказать  Уитсону  о  письме  без  того,  чтобы  не
объяснить ему все по порядку с  самого начала.  И если письмо было  причиной
смерти  Ивлин  Клауд,  не  было  ли  похищение  Пенни  продолжением  попыток
уничтожить само воспоминание об этом письме, а также все то  чудовищное, что
за ним стояло? Если бы он сообщил Уитсону  о письме, если бы он сообщил ему,
зачем  он ездил  встретиться с Ивлин  Клауд,  ему бы пришлось  рассказать  о
похищении Пенни. А если он это сделает, он поставит под угрозу жизнь дочери.
Зак вздохнул:
     - Мне нужно позвонить моему адвокату.
     - О'кей, - согласился Уитсон, - поступайте  как знаете. Я не думаю, что
вы идиот, Блейк, но  ваши  поступки  свидетельствуют лишь  о  том, насколько
неправильно  может вести  себя  человек. -  Он пододвинул ему телефон. - Это
будет междугородний звонок?
     - Да.
     - Тогда постарайтесь быть кратким. Этот городишко не из самых богатых в
мире. - Он посмотрел на часы. - Даю вам пять минут, - он вышел из комнаты.
     Зак  снял  трубку  и  набрал  номер  оператора междугородней  связи. Он
заказал разговор  с Сэмом Дитрихом  в  Нью-Йорке и подождал, пока  на другом
конце не снимут трубку. Его часы показывали 1.35 ночи.
     - Алло?
     - Сэм?
     - Хм-м-м?
     - Сэм, ты проснулся?
     - А? Кто говорит?
     - Это Зак Блейк.
     -  О,  привет,  Зак,  что...  -  последовала  долгая  пауза.  -  Сейчас
полвторого ночи. Что у тебя..?
     - Я нахожусь на острове Виноградник Марты, Сэм. Ты уже проснулся?
     - Проснулся, проснулся. Что случилось?
     - У меня неприятности с полицией.
     - Что еще за неприятности?
     - Они предполагают, что я убил человека.
     - Что! Что ты сказал?
     - Ты можешь приехать сюда, Сэм?
     - Где ты находишься?
     - В Эдгартауне.
     - За решеткой?
     - Пока нет. Но думаю, что посадят.
     - Эдгартаун... Как мне туда добраться?
     - У компании "Нортист" есть сюда рейсы. А до  аэропорта ты можешь взять
такси.
     - А ночные рейсы есть?
     - Не знаю. Тебе придется узнать в справочной.
     -  Узнаю.  Если  я не  приеду ночью, то буду  там  рано  утром.  Ты  не
признался в чем-либо, нет?
     - Нет.
     - Ты не делал никаких заявлений?
     - Нет.
     - И не делай. Какой там номер телефона? - Зак дал ему номер. - О'кей. Я
наведу справки насчет авиарейсов и, наверное, перезвоню тебе. Не  говори  ни
слова, пока я не приеду. - Сэм помолчал. - Это точно не твоя работа?
     - Да нет, черт возьми!
     - О'кей, до встречи, - Сэм повесил трубку.
     Зак положил трубку на рычаг. В комнату вошел Уитсон.
     - Закончили?
     - Да.
     - Вам понравится  у нас  в тюрьме, - пообещал  Уитсон. - Она старая, но
очень чистая.
     Зак промолчал. Полицейский в форме взял его за руку и поинтересовался в
шутку:
     - Вы останетесь на регату?
     Глядя с  улицы, догадаться,  что это деревянное  здание -  тюрьма, было
невозможно. Только  взглянув  сбоку,  становилось  ясно,  что  задняя  часть
сделана из кирпича.  Фасад его выглядел как большой частный дом,  обнесенный
штакетником. Табличка слева от двери указывала всякому входящему, что в этом
здании  расположен  полицейский участок  округа Дьюкс. Даже  изнутри  здание
выглядело, как обыкновенный жилой дом.
     За исключением камер.
     Камеры располагались  в задней,  кирпичной  половине  здания.  По шесть
камер -  на  первом и  на  втором  этаже. В каждом  блоке  по  три  камеры в
противоположных сторонах  дома. Тяжелые металлические  двери  отделяли блоки
камер  от остальной  части  здания.  В каждой двери  было небольшое  окошко,
устроенное на  уровне  глаз,  с плотно закрывающейся откидной  металлической
створкой.
     Эдгартаунский  полицейский  позволил Заку идти  между  ним  и  тюремным
охранником. Они открыли  железную дверь  в  камерный  блок  по левую сторону
здания и проводили Зака  в камеру в конце коридора. Камеры были просторными,
по  крайней мере десять  на десять футов. В  каждой из трех камер находилась
узкая  койка  и  встроенная  в  стену  металлическая кабинка  с  ведром  для
санитарных нужд.
     - Если  вам  захочется  до  ветру,  -  объяснил охранник, -  то  просто
крикните. В конце камерного блока есть настоящий туалет. - Он открыл камеру.
- Я бы предложил вам какие-нибудь журналы, но свет уже давно выключен.
     - Спасибо, - поблагодарил его Зак.
     - Советую вам поспать немного.
     - Это дельный совет, - согласился Зак.
     Дверь камеры  с  лязгом  захлопнулась.  Охранник  и  полицейский  ушли.
Тяжелая  металлическая дверь  в дальнем  конце камерного блока закрылась,  и
свет снова погас.



     Звонок  от Сэма Дитриха  раздался в восемь  утра. Полицейские проводили
Зака из  камеры в комнату с письменным столом и телефоном.  Трубка  была уже
снята с рычага. Он поднес ее к уху:
     - Алло?
     - Зак?
     - Да. Это ты, Сэм?
     - Да. Слушай, я...
     - Где ты находишься?
     - В Нью-Йорке.
     - Когда ты отправляешься?
     - Вот и я как раз об этом. Я никуда не отправляюсь.
     - А в чем дело?
     - Я  не могу взять  этот чертов авиабилет. Они, похоже, заказаны вперед
на недели. От четверга до понедельника. По  всей видимости ребятки летают на
этот остров, как к себе домой. Я сказал служащим авиалинии, что мне нужно по
неотложному делу, но единственное, что они смогли сделать, это внести меня в
список ожидающих.
     - А если поехать на машине, Сэм?
     - Я  и это попытался сделать. Мне нужно было заранее заказать место для
автомобиля на пароме. А у них в этот уикенд нет ни одного свободного места.
     - Но, ради бога! Ты ведь можешь оставить машину на материке!
     -  Разве? - спросил Сэм так, будто подобная мысль ни разу не  приходила
ему в голову.
     - Конечно. Слушай, Сэм...
     Дверь  открылась.  Зак  обернулся.  В  дверном  проеме  стоял лейтенант
Уитсон.
     - Это звонит ваш адвокат? - осведомился он.
     - Да.
     - Скажите ему, что все в порядке. Я отпускаю вас.
     - Что?
     - Вы не ослышались. Передайте это вашему адвокату.
     Зак сообщил об  этом Сэму.  Тот был  явно сбит с толку, но в голосе его
почувствовалось облегчение.  Он посоветовал Заку бросить все к  чертям,  как
можно скорее возвращаться в Нью-Йорк, и повесил трубку. Зак  положил  трубку
на рычаг и повернулся к Уитсону.
     - Это для меня сюрприз. Что случилось?
     Уитсон пожал плечами:
     - Рано утром, на заре, я послал несколько человек на пляж. Мы нашли ваш
томагавк.
     - И поэтому вы меня отпускаете?
     Уитсон пристально взглянул на него:
     - Я буду говорить с вами начистоту, мистер Блейк.
     - Валяйте.
     - Я знал, что вы ее не убивали. Я знал это, когда мы забрали вас. У вас
темные волосы,  а у  убитой в кулаке  были зажаты светлые волосы. Но вы ведь
ездили туда на встречу с ней, и я хотел знать, почему. Я все еще хочу, чтобы
вы сказали мне об этом.
     - Я не могу, - откровенно признался Зак.
     - О'кей, поступайте как знаете. Хотя вы могли бы избавить нас от многих
хлопот.
     - Прошу извинения.
     - Разумеется. Но с вами  не  до конца еще  все ясно,  мистер Блейк. Вам
следует помнить об этом. Многие вещи в этом деле очень дурно пахнут.
     - А что еще случилось?
     - Муж этой женщины и сын. Они оба исчезли.
     - Куда исчезли?
     -  Мы не  знаем. Его  лодка все еще у причала, значит, он не выходил  в
море. На острове много  лесов. Возможно, он  прячется где-нибудь в зарослях.
Мы найдем его. Рано или поздно, но мы его найдем.
     -  Почему  вы  думаете, что  он  прячется именно от  полиции?  Он может
опасаться того, кто убил его жену. Об этом вы не подумали?
     - Мистер Блейк, человеку,  который имеет дело с преступлением  и  злом,
приходится думать о  многом. Слишком  о многом, - Уитсон умолк на мгновение,
уставившись в пол. - Знаете, чего бы я желал?
     - Да?
     -  Даже если это означало бы  для меня  потерю работы, я  бы  все равно
хотел, чтобы исчезла  такая  штука, как зло,  -  он мрачно улыбнулся. -  "Но
пусть даже сюда придут и те, кто одержим злом", сказал один  человек. Думаю,
он был прав.
     - О чем это вы?
     - Я говорю об этом острове. Вы знаете,  что в действительности положило
начало летнему курорту?
     - Нет. Что же?
     - Лагерь методистов в Оук-Блафс. Ежегодное религиозное собрание, мистер
Блейк, которое стало самым большим в мире. Они приезжали, разбивали палатки,
но через некоторое время стало приезжать слишком много народа, и им пришлось
искать  другое  место  для своих  собраний,  подальше  от  Тэйбернайкла. Это
хороший остров,  мистер Блейк.  Теплые дни  и  прохладные  ночи, море, запах
восковницы и ежевики, умеренный ветер. Люди приезжали в лагерь на собрания и
оставались здесь после Прощания  и  Святого  Причастия. Они рассказывали  об
острове другим, и  очень  скоро сюда стали приезжать, чтобы просто отдохнуть
здесь,  без   всяких  религиозных  мотивов.   Вот   тогда-то   и  прозвучало
высказывание этого человека.
     - Какое высказывание?
     -  Его  звали  Хеброн  Винсент.  Он  сказал:  "Пусть  даже сюда  придут
одержимые злом,  - ведь они могут появиться  в  любом  месте,  - этот приход
неминуемо будет благом для них".
     - Понимаю.
     - Пусть даже и придут злодеи, мистер Блейк. Поэтому-то, наверное, у нас
и случилось убийство. Поэтому-то у меня и есть работа.
     - Жаль, что не могу помочь вам, - посетовал Зак.
     - Можете. Почему вы ездили повидать Ивлин Клауд?
     Зак не ответил.
     - Чего вы боитесь, мистер Блейк?
     - Ничего.
     - Тогда скажите.
     - Не могу.
     Уитсон вздохнул:
     -  Ладно. Проваливайте. Дверь  открыта. - Он сделал паузу. - Где я могу
найти вас, если вы понадобитесь?
     - В Нью-Йорке. Паром отходит в 13.45.
     - Не валяйте дурака, мистер Блейк.
     - Что такое?
     - Я же сказал, что с вами еще не все ясно, и вы останетесь на острове.
     - Что вы имеете...
     -  Я не разрешаю вам покидать остров. Ни  в  13.45, ни в  какое  другое
время, до тех пор, пока мы с вами окончательно не разберемся. Вам ясно?
     - Но мне обязательно нужно уехать!
     - Почему обязательно? - быстро спросил Уитсон. Зак не ответил.
     - О'кей. Вы  будете под наблюдением. Не пытайтесь  сесть на этот паром.
До скорого, мистер Блейк.

     Полицейские  отвезли его  в Менемшу. Он  поблагодарил их и направился к
дому. Все было так, как он оставил. Он посмотрел на часы. Было около девяти,
до  13.45  оставалось  еще пять  часов.  Он не  собирался  следовать приказу
Уитсона. Он сядет на этот паром, даже если для этого ему придется вступить в
борьбу  со всеми  полицейскими  острова.  Он  подумал,  не  пора  ли  начать
упаковывать вещи. Затем задался вопросом, почему Джон Клауд скрылся в  лесу,
и  вспомнил выражение  страха  в его раскосых  индейских  глазах.  Он  снова
посмотрел на часы. Еще оставалось время - много времени, - до отхода парома.
Он  закрыл дверь и  направился  к  машине. К рулевому колесу была  приклеена
записка. Она гласила:

     "Зак,  я несколько  раз пыталась дозвониться  до  вас  по телефону, и в
конце концов  приехала. Ваша машина здесь, а  вас нет. Я не представляю, что
могло случиться. Я не мнительна, но  сейчас я просто  не  нахожу себе места.
После прошлой ночи  и того, что случилось  с Пенни, я не знаю, что и думать.
Позвоните мне, пожалуйста, как только вернетесь, ладно? Ради Бога!
     Инид"

     Зак отклеил записку от руля и пошел домой. Листок с номером, который он
предыдущим  вечером  оставил для Телоу, все еще  лежал рядом с телефоном. Он
набрал номер и подождал, пока на том конце снимут трубку.
     - Алло? - голос был очень четким, говорили на правильном английском, но
тем не менее с немецким акцентом.
     - Алло, могу ли я поговорить с Инид?
     - Ее сейчас нет. Простите, а кто говорит?
     - Закария Блейк. Это вы, доктор Рейтерманн?
     - Кто?
     - Это доктор Рейтерманн?
     - Нет.
     - О, я думал...
     - Это домработница. Мисс Мэрфи сейчас нет.
     - А вы знаете, где она?
     - Она ушла в редакцию газеты.
     - Благодарю вас. Передайте, пожалуйста, что  я ей звонил. И скажите ей,
что со мной все в порядке.
     - Хорошо, передам.
     - Спасибо.
     Он повесил трубку и, сам не  свой, вышел к машине. Голос женщины звучал
точно  так же,  как  голос  доктора Рейтерманн.  Он вспомнил ее разговоры  о
предполагаемых ракетных установках, ее намеки на какую-то шпионскую историю.
     "Пусть я идиот, -  сказал он  себе,  - но, видит  Бог, разве ракеты  не
являются секретным оружием, и разве моя дочь не была похищена,  и разве  вся
эта треклятая история не попахивает бородатыми ребятами, перевозящими бомбы?
     Видела ли Мэри что-нибудь?
     Слышала ли Мэри что-нибудь?
     Как могла моя  жена Мэри,  которая входила в университетскую сборную по
плаванию  и которая помогла университету выиграть чемпионат в 1939 году, как
могла она утонуть?"
     Он не переставал задавать себе этот вопрос в прошлом году, и вот сейчас
он снова задает его себе, и снова не находит ответа.
     И пока  он  заводил  двигатель, разворачивался  и направлялся в сторону
Гэй-Хеда,  в голове все крутились мысли  о пусковых установках и  о том, что
голос домработницы, говорившей  с ним по телефону, был поразительно похож на
голос доктора Инги Рейтерманн.



     Дом  Клаудов  выглядел  сегодня совсем  иначе  -  веселее,  хотя его  и
посетила  смерть.  День  был  солнечным,  и солнечные блики играли на  серой
дранке крыши, на раскиданных по передней веранде жестянках с краской и  ярко
разукрашенных камнях сувенирных томагавков.
     Никаких   признаков  жизни  в  доме.  Полиция,  медицинские   эксперты,
криминалисты, фотографы - все они, вероятно, уже покинули дом.
     Зак не представлял  себе, что он  собирается искать. Он  приехал  сюда,
повинуясь какому-то внутреннему порыву, а теперь, оказавшись здесь, он вдруг
почувствовал себя в глупом положении. Надеялся ли  он  найти Клауда  или его
мальчишку? Он не знал.
     Он  вздохнул, вышел  из  машины  и  направился к  дому.  Входная  дверь
оказалась  незапертой.  Он вошел внутрь.  В доме  было  тихо и  пустынно.  В
гостиной  полицейские на деревянном полу  обвели мелом очертания  тела Ивлин
Клауд, и темное  бурое  пятно расползлось по дереву  возле обведенного мелом
контура головы. "Кровавое пятно и меловой контур,  - подумалось ему. - Вот и
все,  что осталось от индианки,  пытавшейся  помочь ему. А ее  муж убежал  и
скрылся - но почему?"
     Потому что он перепуган.
     Но чем?
     Перепуган  международной  шпионской шайкой, пытающейся  выкрасть  планы
размещения ракетной установки?
     Звучит  не  очень-то  правдоподобно.  Как  мог  рыбак-индеец  оказаться
связанным со шпионами? Нет, ерунда какая-то. Где же тогда истина? Он оглядел
комнату, пытаясь представить, как  Ивлин Клауд боролась с этим  напавшим  на
нее  светловолосым  человеком, как она сорвала с его шеи медальон и как  она
затем упала под ударами томагавка.
     У Инид Мэрфи светлые волосы.
     У Пита Рэмбли, агента по сдаче недвижимости, такие же.
     И  такие  же  волосы   у  Фредди  Бартона,  прибывшего  сюда  с  вполне
определенной целью: участвовать на своем "Вороне" в завтрашней регате.
     А сколько вообще светловолосых  на острове? Зак невесело усмехнулся при
этой мысли. И сколько  светловолосых способны  совершить  убийство? Он пожал
плечами, еще раз оглядел комнату и с мрачным видом вышел на кухню.
     Кухонное полотенце удивило его - он был уверен, что полиция не оставила
бы  его здесь.  И  все же оно висело на крючке  над  раковиной,  а на  нем -
большое кроваво-красное пятно.  Он с сомнением  покачал головой и подошел  к
полотенцу поближе. В кухне стоял специфический запах, так пахнет...
     Скипидар?
     Конечно. Эти художества, которыми занималась Ивлин Клауд, ее сувенирные
томагавки. Он снял полотенце с  крючка  и понюхал пятно. Краска. Не кровь, а
краска.  Он   улыбнулся.   Иногда  получается  весьма   забавно,  когда   вы
автоматически  принимаете краску  за кровь.  Но висело  ли  здесь  полотенце
вчера?  Он попытался восстановить  в памяти, как  он вошел в кухню  вчера во
второй половине дня, когда обнаружил тело. Он наверняка заметил бы это яркое
красное  пятно. И  если  тогда полотенца  здесь  не  было,  могла  ли краска
оказаться на нем позже?
     Вчера вечером? И кто мог оставить это пятно? Джон Клауд? Перед тем, как
они с сыном спаслись бегством?
     Но почему?
     Красная краска.
     Ведра с краской  стояли на  террасе.  Зак  бросил полотенце и вышел  на
террасу. По крайней мере дюжина  банок с  краской стояла среди разукрашенных
томагавков. Из  них четыре банки были  наполнены красной краской.  Но только
рядом с  одной из  этих четырех  банок лежала  отвертка. Он взял отвертку  и
подковырнул ею прилипшую крышку. Банка была почти доверху наполнена такой же
яркой красной краской, как на полотенце. Не эту ли банку открывал Джон Клауд
прошлой ночью  или сегодня рано утром?  Краска в банке выглядела нетронутой.
Он  взглянул  на  кисточки,  лежавшие  на  куске холста  на  деревянном полу
веранды. Все они были тщательно вымыты и вытерты. Ни на одной из них не было
следов красной краски. Но если Джон Клауд ничего не раскрашивал, то зачем же
тогда  он открывал эту банку? Или же, использовав  кисточку, он затем просто
вытер ее?
     Кухонным полотенцем?
     А почему бы и нет? Он вытер им  свои руки, разве  не так?  Зак  еще раз
обвел глазами веранду. Перепачканные разноцветной краской тряпки валялись на
столе в  дальнем  конце веранды.  Он  подошел  к  ним.  Ни  одной из  них не
пользовались  уже  долгое время, во всяком  случае  сегодня утром  точно  не
пользовались. Джон Клауд вытер пятно красной краски, и вытер он его кухонным
полотенцем.  Если  только этот человек не  был совершенным недотепой,  такой
поступок указывает лишь на то,  что кто-то очень спешил. Но каким образом он
испачкался  краской? О крышку.  Конечно. Ее  невозможно  было коснуться,  не
испачкав пальцев красной краской.
     Зак вернулся к банке с красной краской. Повинуясь какому-то внутреннему
движению, он  сунул жало отвертки в банку и  почувствовал, как оно на что-то
наткнулось. Он еще раз потыкал отверткой. Внутри банки было что-то твердое и
упругое. Он бросил отвертку, закатал рукав, снял  часы и сунул руку в банку.
Когда он вынул руку, в ней  оказался прямоугольный сверток. С руки и свертка
капала краска. Зак  бросил пакет на холстину  и попытался  развязать прочную
бечевку, которой был обмотан пакет. Бечевка  намокла и не развязывалась.  Он
вернулся на  кухню,  вытер  руку о кухонное  полотенце,  а  затем  поискал в
кухонном столе нож.
     Пока он перерезал  веревку, пальцы его дрожали.  Он осторожно развернул
промокшую оберточную бумагу. Под ней оказался клеенчатый кисет. На мгновение
он удивился, зачем понадобилось  совать табачный кисет в банку с краской, но
затем развязал кисет, сунул туда руку и обнаружил  еще один сверток; на этот
раз  оберточная  бумага не  была испачкана краской. Он  разрезал  бечевку  и
развернул сверток. Глаза его широко раскрылись от удивления.
     Он смотрел на сто тысяч долларов купюрами по одной тысяче.
     В  это  мгновение он услышал  шум приближающегося  по грунтовой  дороге
автомобиля.



     Он замер.
     Первая  его мысль была: полиция возвращается. Сегодня  утром ему везло,
но,  вероятно, полоса  удач уже заканчивается. Если они опять  бросят его за
решетку, как  он сможет уехать с острова? А ему во что  бы то ни стало нужно
попасть на паром в 13.45, нужно, чтобы это увидели, нужно быть  в Провиденсе
к 5.00. И если это полиция...
     Он поспешно  сунул банкноты в карман брюк.  Автомобиль приближался. Зак
быстро подошел к столу с перепачканными краской тряпками, отвинтил крышку от
бутылки со скипидаром и  щедро плеснул им на руку. Когда автомобиль подъехал
к дому, он уже  вытирал последние  следы  красной  краски. Он опустил рукав,
застегнул ремешок часов и спокойно спустился с крыльца.
     В машине  сидела Энн Даброу.  Ее короткие черные волосы плотно облегали
голову, глаза цвета  морской  волны  глядели  настороженно. Она  вылезла  из
автомобиля, подошла к нему,  держась совершенно прямо, совсем как ее мать, а
мать ее была женщиной целеустремленной.
     - Что вы здесь делаете? - спросила она.
     - Я как раз собирался спросить вас о том же самом.
     - Мы  сдавали  этот дом Клаудам.  Но  после всего случившегося... - она
передернула  плечами. - Я полагаю, нам придется поискать  других  жильцов. Я
пришла осмотреть дом.
     - Вы пришли именно за этим?
     - Да. Но судя по вашему голосу, вы мне не верите.
     - С чего бы это мне не верить?
     - А вы забавный тип. Но я не имею в виду ничего зловещего.
     - Такой уж я и забавный?
     - Ваша  жена  утонула, ладно. Но прекратите  же  вести себя так,  будто
каждый на острове держал ее голову под водой.
     - Может, кто-то и держал, - коротко бросил Зак.
     - Ну да, конечно. А может, я и есть та марсианка, которая...
     - Моя жена была чемпионкой университета  по плаванию, - объяснил Зак. -
Она пошла на пляж, спустя целых три часа после завтрака, и у нее никогда  не
бывало судорог в воде. Я-то ее хорошо знал.
     - Течения в бухте Менемша очень коварны, - заметила Энн.
     - Именно это  мне  и сказали  в  прошлом  году. Но я  начинаю  думать о
гораздо более серьезных причинах, нежели эти коварные течения.
     - То есть?
     - То есть кто-то вполне мог держать ее голову под водой.
     - Если вы в этом так уверены, почему вы не обратитесь в полицию?
     - Благодарю, но я лучше воздержусь.
     - И что же вы делаете здесь?
     - Так, просто заехал взглянуть.
     - Что-то ищите?
     - А что мне здесь искать?
     Энн,  прищурившись,   посмотрела   на  него  проницательным,  изучающим
взглядом;
     -  Не знаю, не  знаю, - медленно  пробормотала  она.  - Об этом я вас и
спрашиваю.
     Зак пожал плечами.
     -  А  где ваша дочь?  - поинтересовалась Энн. Она смотрела на него, все
так же подозрительно прищуриваясь.
     - На материке.
     - Где?
     - А вы разве не знаете?
     Его попытки заманить девушку в ловушку пока не удавались.
     -  Откуда  же  мне  знать? - удивилась она, теперь уже  широко  раскрыв
глаза.
     - Я думал, что здесь все знают друг о друге все.
     - Если уж вам так здесь не  нравится,  -  сказала Энн,  - то почему бы,
черт побери, вам не вернуться туда, откуда вы приехали?
     - Именно к этому вы  и  пытаетесь меня  склонить с того самого момента,
как я  приехал, - ответил он. - Не переживайте.  Я  уезжаю сегодня паромом в
13.45. Вы можете сдать тот чертов коттедж вашему мистеру Карпентеру.
     - Вы шутите? - переспросила Энн.
     - Я абсолютно серьезен.
     - Но вы же заплатили за коттедж.
     - О? Теперь, оказывается, вы в этом уверены?
     - Я звонила матери в Бостон вчера вечером. Она сказала, что вы перевели
ей деньги, и добавила, что Пит Рэмбли просто дурак.
     - Вы говорите совсем как ваша мать, - заметил Зак.
     -  Ладно,  ладно. Если мистер Карпентер  снимет дом,  я  верну вам ваши
пятьсот долларов, - ответила Энн. - Это единственное, что я могу сделать.
     - Это самое приятное, что я услышал с тех пор, как оказался здесь.
     Лицо Энн смягчилось:
     - Это неплохое место.  Зимой здесь  очень  тоскливо, но все  равно  это
неплохое место. Мне жаль, что вам здесь не понравилось.
     - Думаю, у меня просто сложилось предвзятое  мнение  об этом острове, -
он посмотрел ей в  лицо. - Во время войны я служил в авиации, и мне кажется,
на острове собираются обосноваться военные.
     - Неужели?
     - Да. Вы разве об этом не знаете?
     - О чем?
     - Они собираются разместить здесь пусковую ракетную установку. Я думал,
это все знают, - он внимательно  посмотрел на  нее. -  Вы  ничего об этом не
слышали?
     - Нет,  -  она  на мгновение  задумалась.  - Но все-таки я не  понимаю,
почему  это  так  тревожит  вас.  Вы  и  в самом деле забавный  тип,  -  она
передернула плечами. - Вам, должно  быть, совсем не по душе пришлась военная
авиация.
     - Я не вернулся бы туда и за сто тысяч долларов.
     Энн рассмеялась:
     -  Вы,  наверное, водите  меня  за нос. А мы, провинция, никак не можем
оценить ваш юмор.
     - Может быть и так, - согласился он. - Ну, ладно. Мне пора. Надеюсь, вы
найдете то, зачем приехали.
     - Я приехала посмотреть, надо ли делать какой-нибудь ремонт, прежде чем
мы снова сдадим этот дом. Вот и все.
     - А как насчет денег? - осведомился он. Энн моргнула:
     - Каких денег?
     Он немного поколебался,  прежде  чем ответить. Вид у нее был совершенно
невинный, но полностью в ее невиновности он не был уверен.
     - Мои пятьсот долларов, - пояснил он. - Вы знаете, куда их переслать?
     Она снова рассмеялась:
     - Я просто восхищаюсь этим хладнокровным и расчетливым бизнесменом! Так
куда же вы желаете, чтобы я их переслала?
     - Компания "Резеньяк Броудкастинг", Нью-Йорк.
     Он сел в машину  и запустил двигатель. Энн Даброу поднялась на веранду,
бросила беглый взгляд на банки с краской и прошла в дом.



     Зак упаковывал вещи. В спальне царила полная  тишина.  Он вспомнил, что
ровно год  назад занимался здесь, в этой комнате, тем же самым. Только тогда
тишина была еще более тягостной: каждая принадлежавшая Мэри вещь самим своим
материальным бытием напоминала ему  об  утрате. Но  он  все же нашел тогда в
себе силы  кое-как  упаковать в  чемодан все вещи и,  превозмогая  отчаяние,
граничащее с сумасшествием, отправиться на паром.
     Теперь  он  упаковывал  вещи  Пенни:  ее  юбки,  платьица,  купальники,
босоножки, джинсы. И снова каждая вещь заставляла его думать о самом близком
человеке - на этот раз о  дочери.  Он никак  не мог дождаться 13.45 - время,
как назло,  тянулось ужасно медленно. Оставшийся отрезок времени он мысленно
разделил на  несколько частей,  с тем чтобы явственней ощущалось,  что время
все-таки движется. Чтобы  доехать до  Эдгартауна, потребуется  полчаса. Если
лейтенант Уитсон все  еще там, он  передаст ему найденные  в доме Клауда сто
тысяч  долларов.  Если же Уитсона на месте  не  окажется,  он  оставит их  в
полицейском участке. Однако  разумно ли вновь связываться с полицией? Как бы
там ни было,  если  он не хочет опоздать на судно, из  Менемши нужно выехать
без четверти час. Он взглянул на часы. Без пятнадцати десять. Выехать отсюда
ему  нужно через три  часа.  Через четыре  часа отходит  судно.  А потом еще
долгий путь  в Провиденс. Все ли в порядке с Пенни?  Или они уже?.. Могут ли
они совершить что-либо подобное, могут ли они так же безжалостно?..
     Он  старался отогнать от  себя  эти мысли. С  Пенни все нормально.  Она
будет ждать его в ресторане, который называется...
     Он вдруг похолодел от ужаса.
     Как же он называется, этот ресторан?
     О, господи, да как же, как же?
     "Голубой..."
     "Голубой..."
     "Вспоминай,  вспоминай!  - приказал он  себе. -  Так,  ему позвонили по
телефону,  сказали,  что  Пенни  будет ждать его в ...  Спокойно: эврика!  -
"Голубой Викинг".
     Он глубоко вздохнул и  присел  на краешек кровати. Прикуривая сигарету,
Зак  заметил,  что  пальцы его дрожат.  Нужно  взять  себя  в  руки,  нельзя
расслабляться. Ни в коем случае - до тех пор, пока Пенни не окажется рядом с
ним, живая и здоровая. Он вновь посмотрел на часы.
     Без десяти десять.
     Неужели прошло всего-навсего пять минут?
     Как дотянуть  до  пяти вечера? А  еще эти  неотвязные мысли о том,  что
Пенни в руках этих подонков, что ее жизнь зависит от...
     Стоп!
     Не  смей даже думать об этом! Без паники.  Все будет нормально. Она там
непременно будет. Она  будет ждать тебя  в  ресторане.  Она увидит тебя, она
побежит тебе навстречу, она улыбнется, и в ее улыбке мелькнет отблеск улыбки
Мэри, и ты крепко обнимешь и успокоишь ее, успокоишь...
     "Голубой  Викинг",  -  повторил  он  вслух,  будто  боялся снова забыть
название ресторана.
     Наконец  он закончил укладывать вещи и  стал закрывать чемодан.  Однако
сделать этого не смог, поскольку чемодан, как оказалось,  был переполнен, да
и  потом  -  этот  дурацкий  замок!  Он  вышел из  спальни  и  направился  к
пристройке,  намереваясь  отыскать там  ящик с инструментами. Чтобы починить
замок,  нужна  была,  собственно,  только  отвертка.  В  пристройке  ящика с
инструментами он не обнаружил. Его  это очень удивило. "Может, инструменты в
доме",  - подумал  он. Но и там их не оказалось.  Тогда вместо  отвертки  он
решил воспользоваться кухонным ножом, однако, вскоре понял, что  нужны еще и
пассатижи.  Неужели  во  всем  доме не найдется  подходящего инструмента? Не
может  быть!  Надо  только  сообразить, где  искать. Может,  в  подвале? Ну,
конечно, же в подвале!
     Он снова  вышел  из  дома,  подошел  к  погребу,  открыл  Дверь  и стал
спускаться вниз по лестнице. Потолок был затянут паутиной, сквозь которую он
едва разглядел лампочку. Пригнув голову, он подошел к выключателю и нажал на
него. Справа, в углу, аккуратной стопкой были сложены дрова, предназначенные
для   камина.  Слева   находился  титан  для  нагрева  воды,  а  за  титаном
располагались полки, к ним-то  он  и направился. Полки  были  сверху до низу
заставлены всевозможными банками  и коробками. Варенье, галеты, свечи - чего
там  только  не было!  Внимание  его,  однако,  привлекли  банки, содержимое
которых  по виду напоминало соль или сахар. Он взял  одну из банок, открутил
крышку, понюхал, опустил в банку палец, поднес его ко рту и слизнул порошок,
-  сладко,  значит, сахар. Ох, уж  эта миссис Филдинг, - наверняка опасалась
новой  войны,  и  потому запаслась  изрядным  количеством  сахара. Да-да,  -
запаслась изрядным количеством сахара...
     И Заку вновь пришла в голову мысль о пусковых ракетных установках.
     Он поставил банку на место, рядом с другими банками, которые также были
наполнены сахаром и  осмотрел  остальные полки.  Ящика не было.  Наконец  он
обнаружил  и его - ящик стоял на чемодане в дальнем углу подвала.  Он открыл
его,  достал  отвертку  и  пассатижи,  выключил свет  и,  стараясь не задеть
паутину,  вышел  из подвала,  в  котором  хранились тайные сахарные  припасы
миссис Филдинг.
     Только  он вышел из  подвала,  как к дому  подкатил автомобиль  и резко
затормозил.
     - Зак!
     Он  узнал  голос  Инид  Мэрфи.  Он  аккуратно  прикрыл  двери  подвала,
развернулся,  быстрым  шагом направился к ней и вдруг почувствовал, что не в
силах сдержать радостной улыбки. Но  столь  же внезапно улыбка исчезла с его
лица,  когда  он обнаружил,  что Инид приехала  с Фредди Бартоном, чемпионом
регаты.
     - Что, - заготавливаем варенья-соленья - спросил Фредди.
     - Да. Совсем  немного,  чтобы  продержаться  хотя  бы до конца  зимы, -
ответил Зак. Инид подбежала к нему и взяла за руку.
     - Я так беспокоилась,  просто  ужас, - заговорила она. - У вас есть еще
какие-нибудь новости?
     - Нет.
     - Что вы намерены предпринять?
     - Уехать, - ответил он.
     К ним приблизился Фредди Бартон.
     - Неплохой домишко, - одобрил он. - Хороший вид на море.
     - Да, -  отозвался Зак. - Может, вы пройдете на веранду. Оттуда вид еще
лучше.
     Фредди вопросительно поднял брови:
     - Вы хотите остаться вдвоем?
     - Да, - ответила Инид.
     - Ну, конечно, конечно, -  произнес  Фредди с явной  иронией.  - Что ж,
буду выступать в роли купидона.
     Он обогнул  угол  дома,  и когда стал подниматься по  ступенькам, до их
слуха долетел стук каблуков.
     -  Где  вы  были  все  это время?  - спросила Инид.  -  Я  вам звонила,
звонила...
     - В тюрьме. Послушайте, вы узнали...
     - Как в тюрьме?
     -  А так,  обыкновенно. Вы узнали, когда  в  прошлом  году  проводилась
регата?
     -  В прошлом году  она  проводилась  13 июля, -  ответила  Инид.  -  Но
выяснила я это только сегодня утром.
     Зак кивнул головой.
     - Это очень важно, Зак?
     - Думаю, нет.
     - Что вы имеете в виду?
     - Мэри утонула двадцать пятого.
     - Думаете, эти события как-то связаны между собой?
     - Не знаю.
     Они стояли, молча глядя друг на друга. Первой тишину нарушила Инид.
     - Вы сказали, что уезжаете. Без Пенни?
     - Я заберу ее в Провиденсе.
     - Вы вернетесь?
     - А почему вы спрашиваете меня об этом?
     Она прикоснулась к его руке и мягко, очень нежно произнесла:
     - Потому что я очень хочу, чтобы вы вернулись, Зак.
     - Зачем?
     - Я могу показаться вам глупой...
     - Нет, я...
     - Безрассудной и...
     - Да что вы...
     - ...утратившей стыд Веселой Вдовой.
     - Инид!
     - Но для меня это очень-очень важно, Зак. Так вы вернетесь?
     В  ее  лице было  столько  растерянности,  столько  страха,  словно она
боялась, что ее вот-вот обругают, оскорбят.
     - Но вы... вы ведь так мало знаете меня, - удивился он.
     - Я знаю вас достаточно хорошо, Зак, - возразила Инид.
     - Я...  я  не  такой  уж  и  славный  парень.  Болтаюсь  тут  с  унылой
физиономией, и...
     -  Вы славный парень. Вы  очень славный парень. - Она  вдруг поцеловала
его в  губы. На  этот раз он ответил на поцелуй. Он  ответил, потому что она
была женщиной, милой и нежной, потому что  сейчас  в  нем  было только  одно
желание  - желание  любить  и быть любимым, желание  называть  кого-то своей
единственной,  возможно,  именно эту женщину. Она отстранилась  от  него, но
продолжала держать его руку в своей руке.
     - Вы вернетесь.
     - Время покажет.
     - Вы вернетесь, - повторила она.
     Послышались  шаги  Фредди.  Она   отпустила  его  руку,  но  взгляд  ее
по-прежнему был прикован к его лицу.
     - Вид как вид, - пробурчал Фредди. - Я уже устал им любоваться.
     - Когда вы уезжаете, Зак? - спросила Инид.
     - Паром в час сорок пять.
     - Вы поедете на пристань? - спросил Фредди.
     - Да.
     - А меня с собой не прихватите?
     - Но я еще задержусь дома на некоторое время.
     - Ничего, я могу подождать.
     Зак окинул Фредди изучающим  взглядом. Человек, звонивший  ему вчера по
телефону,  сказал, что за  ним будут следить, чтобы убедиться в том,  что он
действительно сел на паром. Может, следить за ним должен Фредди Бартон?
     - Простите  меня, пожалуйста, - сказал Зак, -  но я бы  предпочел ехать
один.
     -  Понимаю,  -  снисходительно  улыбнулся  Фредди.  -  Ладно,  доберусь
как-нибудь. Может, еще встретимся.
     - Может и встретимся.
     - Я  почти в этом уверен, - Фредди повернулся к Инид.  -  А ты, радость
моя, не подбросишь меня до теннисных кортов? Я уже на полчаса опаздываю.
     - Позвоните мне, пожалуйста, из Провиденса, Зак! - попросила Инид.
     - Хорошо.
     Она взяла его руку и крепко ее сжала.
     - Будьте осторожны!
     - Буду, - пообещал он.

     В 10.30 он вышел на причал.
     Вглядываясь  в морскую даль, он снова и снова задавал  себе вопрос, что
же могло случиться с Мэри в прошлом году.  Как  вообще тонет человек? К тому
же, если  это опытный пловец? Наверное, не сразу. Человек,  наверное, долго,
мучительно борется. А если ему еще и помогают утонуть?..
     "Ваша жена Мэри не утонула".
     "Течений в бухте  много, они очень коварны, мистер Блейк. Вашей жене не
следовало заплывать так далеко".
     "Мэри больше нет", -  пронзительным, жутким эхом отзывалось в то лето в
его голове.
     "А, может,  просто  судорога, мистер Блейк. Может, именно так все оно и
было".
     "Мэри  больше  нет,  Мэри больше  нет,  Мэри  больше нет",  -  глухими,
тяжелыми ударами отзывалось в голове.
     Теперь  же, когда он  глядел на воду,  ощущения  опасности не  было. Ее
спокойная гладь отражала голубое  безоблачное небо. На горизонте, неподалеку
от Элизабет-Айлендз, он увидел яхту с ярко-красными парусами. Какой чудесный
день, особенно здесь, на причале, где жизнь острова, подобно морским волнам,
плещется с приглушенной размеренностью. Он понял, почему приезжают сюда люди
- даже те, которые несут в себе зло. Теперь он понял.
     Он  бы  не  узнал лодку  Клауда,  если бы  не  разглядел  ее названия -
"Ивлин".  Это  была обыкновенная рыбацкая лодка,  светло-голубая,  на  борту
которой  черной краской было  выведено  имя  мертвой женщины. Он  подошел  к
лодке.  Мускулистый  мужчина в  майке, копался  в  двигателе.  В  уголке рта
торчала сигара. Мужчина беспрерывно жевал ее, не обращая внимания на то, что
она давно погасла.
     - Можно подняться на борт, капитан? - спросил Зак.
     Мужчина поднял голову.  Он был небрит, на правой щеке  краснел  длинный
шрам. Он вынул сигару изо рта, пристально посмотрел на Зака и произнес:
     - А вы кто будете?
     - Закария Блейк. Это ваша лодка?
     - Нет. А что? В чем дело?
     Я хотел бы поговорить с вами.
     - О чем?
     - Я предпочел бы говорить в лодке.
     - Что ж, прыгайте.
     Зак прыгнул в  лодку. Он поискал  взглядом, куда бы сесть, но не  найдя
ничего подходящего, устроился на пустой канистре. Мужчина продолжал копаться
в  двигателе. Пальцы  у него  были грубые,  но с  двигателем он  обращался с
деликатностью хирурга.
     - Вы уже в лодке, - заметил  он, не  поднимая головы,  - ну, так что вы
хотите мне сказать?
     - Вы знаете Джона Клауда?
     - Нет, не знаю такого.
     - Тогда каким образом вы оказались в его лодке?
     - Меня наняли.
     - Для чего?
     - Чтоб выйти в море.
     - Зачем?
     - Рыбу ловить, наверное.  Для  чего ж еще выходить в  море, к тому ж на
рыбацкой лодке?
     - А кто вас нанял?
     - Один парень  из Оук-Блафс. Я рыбак. Ураган был, и мою  лодку разнесло
вдребезги. А рыбак без лодки, что покойник. Строю сейчас новую, ну,  а  пока
вот приходится наниматься.
     - Как зовут человека, который вас нанял?
     - А что это вы им интересуетесь?
     - Да так просто, из любопытства.
     - Из  любопытства,  говорите? Видите этот  шрам?  Тоже  из любопытства.
Моему  напарнику  однажды  крупно  повезло  -   поймал  огромную  рыбину.  Я
наклонился посмотреть, как он вытаскивает ее на борт, а эта гадина возьми да
и полосни меня плавником по щеке. Вот до чего доводит любопытство, мистер!
     - Может, вы и правы. Так кто вас все-таки нанял?
     - Не скажу, пока не узнаю, зачем вам  надо знать его имя, - заупрямился
мужчина.
     - Могу заплатить.
     - Не надо,  мистер, я зарабатываю  себе  на  жизнь рыбной ловлей. -  Он
помолчал и добавил,  -  вам  вряд ли стоит объяснять, как  называют тех, кто
продает информацию.
     - Не надо, но я знаю и  то, как называют тех, кто ее скрывает, - сказал
Зак.
     - Так все-таки почему вас так интересует имя этого человека?
     Продолжая жевать сигару, мужчина посмотрел на него. Зак  перехватил его
взгляд.
     - Здесь в прошлом  году утонула моя  жена, -  объяснил  он, наконец,  -
говорят - несчастный случай, но я не верю. Вам достаточно такого объяснения?
     -  Достаточно,  - мужчина протянул Заку  руку. -  Из-за шрама мне  дали
прозвище Ахав. На самом же деле меня зовут Эбрахам.
     Зак крепко пожал руку рыбака.
     - Какое из этих имен вам больше нравится?
     -  А мне все равно. Я отзываюсь  и  на то, и  на  другое. Я  помню этот
случай. Женщину вроде бы звали Мэгги.
     - Мэри, - поправил Зак.
     - Точно, Мэри. Так вы все еще хотите знать, кто меня нанял?
     - Да.
     - Один тип. Фамилия - Карпентер.
     - В Оук-Блафс, вы сказали?
     - Да.
     - Каким образом он нашел вас? У него что - контора?
     -  Да  нет. Он сказал,  что у него есть лодка, он  хочет завтра выйти в
море, вот и ищет человека,  который  знает толк  в морском деле. Сказал, что
спрашивал  разных людей  и ему  рекомендовали  меня.  Что  ж,  правильно,  я
действительно хороший моряк.
     - Где вы встретились с ним?
     - В баре. Как раз напротив карусели. Вы бывали в Оук-Блафс?
     - Нет.
     - Там есть один  итальянский ресторан, сразу как въезжаешь в город. Там
что-то вроде перекрестка. И карусель еще напротив. В ресторанчике-то он меня
и  нашел. - Ахав опять немного  помолчал, потом ухмыльнулся,  -  есть у меня
одна слабость, люблю иногда выпить.
     - Фамилия у него, значит, Карпентер, а имя?
     - Про имя ничего не знаю.
     - Когда вы завтра выходите в море?
     - Рано утром.
     - И далеко?
     - Не знаю, он ничего об этом не говорил.
     - Рыбу ловить?
     - Наверное. Для чего же еще выходить в море на рыбацкой лодке? Это ведь
вам не прогулочный катер.
     - Сколько он вам обещал?
     - Простите, мистер, но это уж дело мое, - сказал Ахав.
     - Ничего, понимаю. В конце концов это не так важно. Что ж, спасибо.
     - Не за что, - Ахав  снова пожал  Заку  руку. - У меня тоже есть  жена,
мистер Блейк. Удачи вам.
     - Еще раз спасибо.
     Зак прыгнул обратно на причал и направился к дому.
     - Он платит мне тридцать долларов в день, - прокричал ему вслед Ахав.



     Если у каждого людского сообщества должен быть свой  Кони-Айленд [Район
Нью-Йорка, где расположены парки и  увеселительные заведения.], то Оук-Блафс
был Кони-Айлендом этого острова.
     Зак въехал в город около одиннадцати утра,  минуя пришвартованные слева
у берега  суда. Первым признаком того, что он въезжает в карнавальный город,
было    множество   колесных   пароходов.   Пароходы   были    предназначены
непосредственно для развлекательных прогулок, и ни один уважающий себя моряк
не приближался к ним ближе чем на десять футов.
     По  мере того  как он углублялся в город, высматривая место,  где можно
оставить машину,  он все  больше поражался количеству баров на каждой улице.
Он знал, что Оук-Блафс и Эдгартаун были единственными "мокрыми" городками на
острове, и тем не  менее, ему показалось, что Оук-Блафс слишком уж  отчаянно
пытается перещеголять своих "сухих" соседей.
     Он припарковал машину в трех кварталах от карусели и пешком пошел назад
по главной улице. На  улице было полно народу,  и он наверняка не обратил бы
внимания  на  парня,  идущего сзади, не  будь на  этом парне  ярко-оранжевой
рубашки. Эта полыхающая рубашка сразу бросилась ему в глаза, и по мере того,
как он шел мимо прилавков с "хот-догами", с мороженым, с сахарной  ватой, он
все больше и больше убеждался в том, что парень в оранжевой рубашке  следует
именно за ним. Несмотря  на все то, что  произошло с тех пор, как он приехал
на остров мысль о том, что за ним могут следить в  этом карнавально-мишурном
городе,  все  же  казалась  нелепой.  Он  быстро  прошел  мимо  итальянского
ресторана  на углу, повернул направо и  нашел тот бар,  в котором человек по
фамилии Карпентер нанял Ахава. Поколебавшись с минуту перед входом, он зашел
внутрь. Парень в оранжевой рубашке зашел секундой позже.
     Зеркало за стойкой бара было завешено рыболовной сетью. Зал был длинным
и узким.  Два  человека, оба  в  рыбацких сапогах, играли в шафлборд. Стойка
бара была вся изрезана и покрыта зазубринами. Судя по количеству  пронзенных
стрелой  сердец  с  инициалами,  Оук-Блафс  был  на  редкость  любвеобильным
городом.  Зак пододвинул обитый дерматином табурет и сел. Парень в оранжевой
рубашке устроился у другого конца стойки и заказал пиво.  Бармен принес  ему
пива и затем подошел к Заку.
     - Вам? - спросил он.
     - Водки, - ответил Зак. - И человека по имени Карпентер.
     - Водка  у меня  имеется,  - бармен подцепил  щербатый  стакан,  достал
бутылку с полки под сетью и налил.
     - Хотите запить чем-нибудь?
     - Дайте воды. Так как насчет Карпентера?
     - Никогда о таком не слышал. Вы из полиции?
     - А разве похож?
     -  Полицейские  из  Эксл-Сентер все  похожи на выпускников  Гарварда. -
Бармен пожал плечами.  -  Если  к тебе  подходит  какой-нибудь тип  и задает
вопросы, значит, он  либо  легавый, либо бандюга. А я не прислуживаю ни тем,
ни другим.
     - Я и есть ни тот, ни другой.
     - А зачем вам нужен этот самый Карпентер?
     - Он завтра  выходит на лодке в море. Мне бы  тоже хотелось порыбачить.
Вот я и подумал, может, он возьмет меня с собой.
     - Это большой рыбак, - вступил в разговор парень в оранжевой рубашке.
     Зак повернулся к нему:
     - Вы говорите о Карпентере?
     - Я не знаю никакого Карпентера. Я говорю о вас, - усмехнулся парень. У
него была прическа с высоким коком, лицо его обрамляли длинные черные  баки.
Глаза были карими, жесткими, с несообразно длинными, девичьими ресницами. На
узких  губах  -  едва заметная глумливая ухмылка. На вид ему  было не больше
семнадцати,  но он был превосходно сложен; оранжевая рубашка туго обтягивала
тренированные мускулы.
     - Я бы посоветовал тебе заняться своими делами, сынок, - сказал Зак.
     - Я не принимаю советов от незнакомцев, - ответил парень.
     - Закрой пасть и не лезь не в свои дела, Роджер, - вмешался бармен.
     - Разве я не плачу за пиво?
     - Это не дает тебе...
     - Не надо меня толкать, Билл. Я не люблю, когда меня толкают.
     - Важная персона, - с отвращением произнес Билл, отпуская парня. - Если
вам  надо нанять  лодку,  мистер,  так  их  здесь  полным-полно.  Разве  она
обязательно должна принадлежать Карпентеру?
     - Да нет. Но я подумал, вдруг вы его знаете?
     -  Чужакам не следовало  бы соваться  со  всякими  вопросами, -  бросил
Роджер со своего конца стойки.
     - Ты не хочешь пойти прогуляться? - поинтересовался Зак.
     Роджер помолчал мгновение, затем кивнул:
     - И в самом  деле, пойду. - Он быстро поднялся с табурета, заплатил  за
пиво и вышел из бара.
     - Никому от  него покоя  нет,  -  посетовал Билл. - Негодяй. Уже  успел
отсидеть.
     - В его-то годы? - удивился Зак.
     -  Ему девятнадцать. Не связывайтесь с ним, если не хотите иметь дело с
полицией.
     - Как раз этого-то мне сейчас меньше всего хочется.
     - Вот и держитесь подальше от этого Роджера. Мой вам совет.
     - За совет спасибо. Значит, не знаете Карпентера?
     - Никогда о нем не слышал. Сожалею, но...
     -  Что  ж, ладно. Сколько  с меня?  - Он уже  расплачивался с барменом,
когда в бар вернулся Роджер. С ним были еще два подростка.
     - Ну как, нашли лодку? - спросил он Зака.
     - Нет.
     - А Карпентера?
     - Нет.
     - Ой, как обидно!
     - Ага.
     Зак собрал сдачу и вышел из бара. Взглянув через плечо,  он увидел, что
Роджер и его приятели последовали за ним. И вдруг он вспомнил, что в кармане
у него сто тысяч долларов.
     Он перешел  через дорогу, идя на звук каллиопы, раздававшийся в высоком
деревянном строении, и вошел в здание. Половину этого деревянного сооружения
занимала монотонно  вращавшаяся карусель.  К карусели была протянута длинная
деревянная "рука", украшенная кольцами, одно из которых, как предполагалось,
было золотым.  Наездницы - по большей части  девочки-подростки -  тянулись к
золотому кольцу  всякий  раз,  когда  проезжали  мимо. Девочки были большими
знатоками  этой игры. Каждый раз какая-нибудь из  них,  подкатывая  к  руке,
быстро-быстро  хватала кольца  - пока  ее лошадка  двигалась  мимо,  девочка
успевала  сорвать  с полдюжины колец. Монотонно  вращалось колесо. Монотонно
демонстрировали ловкость девочки,  срывая кольца. Музыка  каллиопы наполняла
просторное помещение, создавая  мнимую атмосферу  карнавала. Зак  понаблюдал
некоторое время, затем отошел к прилавкам напротив карусели.
     Мужчина выхватил сахарную вату  из быстро  вращающегося  металлического
таза - розовый пух, вздымающийся вокруг горелки.
     - Я ищу человека по имени Карпентер, - сказал Зак.
     Мужчина поднял голову:
     - Вроде, не знаю такого.
     - Он рыбак, - донесся из-за  спины  Зака голос  Роджера. - Этот человек
тоже рыбак. Бо-ольшой рыбак.
     - Все равно не знаю, - продавец сахарной пудры  старался не смотреть на
Роджера, тем самым показывая, что лучше с ним дела не иметь.
     - Спасибо, - Зак обернулся. Три парня загородили ему дорогу.
     - Вы мешаете мне пройти, - заметил он.
     - Разве? - отозвался Роджер.
     - Ну, ну, ребята, - терпеливо произнес Зак.
     - И куда же мы идем?
     - Дайте пройти.
     -  С  какой стати? Вы  можете  запросто обойти нас, - Роджер  продолжал
хамить.
     Зак  почувствовал,  как  у  него  сжимаются  кулаки.  Он  заставил себя
расслабиться и  обошел  парней, Роджер хихикнул у  него  за спиной.  Зак уже
направился к двери, когда услышал позади себя стук их ботинок по деревянному
полу.
     Возвращаясь назад к своей машине, он  заглядывал каждый встречный бар и
спрашивал о Карпентере. Никто не мог  ничего  сказать  об  этом  человеке. И
каждый раз, когда он выходил на улицу, его поджидали Роджер с приятелями.
     Связываться с  малолетней шпаной  ему не  хотелось. Было  почти  11.30.
Немногим  более чем через два часа  ему  нужно быть на  пароме.  Перспектива
уличной потасовки  с  юными хулиганами  не очень-то  прельщала  его - ведь в
Провиденсе  его ждала  Пенни, и жизнь ее зависела  от того, успеет ли  он на
паром.  Он упрямо шел к  машине.  Роджер  с приятелями подошел к автомобилю,
когда он уже поворачивал ключ зажигания.
     Роджер  вскарабкался  на  капот,  как  бы оседлав  его. Оба его  дружка
уселись на правом крыле. Зак опустил стекло.
     - В чем дело, ребята? - поинтересовался он.
     - Мы хотим прокатиться, - ответил Роджер.
     - Марш с капота, - приказал Зак.
     - Прокати нас, дяденька рыбак.
     - Вы заслоняете мне стекло.
     - Ах, какая жалость, - воскликнул Роджер.
     Зак вздохнул, открыл  дверцу  и направился  к  Роджеру.  Едва он  успел
вылезти  из машины, как двое парней  спрыгнули  с  крыла,  открыли  дверь  с
противоположной стороны и забрались на заднее сиденье.
     -  Эй!  -  крикнул  Зак.  -  Какого черта..? -  Он  вернулся к  машине.
Просунувшись внутрь и склонившись над рулевым колесом, он сказал:
     - Ребята, мне совсем не...
     Он  взглянул  через переднее сиденье.  У противоположной  дверцы  стоял
Роджер. В его руке был зажат "смит-вессон" 38-го калибра.
     - В машину, рыбак, - скомандовал он. Зак уставился на револьвер.
     - Полезай, я сказал!
     Зак сел в машину.
     - Закрой дверь.
     Он закрыл.
     - А теперь давай сюда добычу, - велел Роджер.
     - О чем это ты?
     - О ста тысячах.
     - Каких ста тысячах?
     - Хочешь, чтобы мы их у тебя отняли, рыбак?
     - У меня их нет, как же вы можете их отнять?
     - Заводи машину,  - приказал Роджер.  - Поезжай прямо  по  улице, затем
свернешь налево. Мы найдем место, где сумеем тебя убедить.
     Зак завел "плимут"  и через некоторое время влился в общий поток машин.
Толпы  народа  на  тротуарах  покупали сувениры, "хот-доги", сахарную  вату.
Автомобиль медленно ехал по главной улице.
     - Впереди на  перекрестке - регулировщик, -  предупредил Роджер.  -  Не
вздумай дурить. Я умею обращаться с револьвером.
     - Думаешь, я остановлю машину и начну кричать?
     - Я бы не советовал.
     - А почему бы и нет? Что мне терять?
     - Собственную жизнь, - ответил Роджер.
     - И ваши жизни тоже. Держу пари, что вы не такие глупцы.
     - Что ты мелешь?
     Зак резко остановил автомобиль  и поставил его на ручной тормоз. Тут же
сзади послышались нетерпеливые гудки.
     - Давай, поезжай! - забеспокоился Роджер.  - Черт побери, последний раз
предупреждаю! Двигай свой тарантас!
     - Ну, валяй, стреляй, - ухмыльнулся Зак. - Этот полицейский будет здесь
через две секунды. Ну, стреляй же, болван!
     Роджер колебался. Его  лицо  покрылось мелкими каплями пота. С  заднего
сиденья один из парней зашипел:
     - Рог! Легавый уже подходит.
     -  Поезжай  давай,  сволочь! -  закричал  Роджер.  Рука  с  револьвером
затряслась. Регулировщик приближался к "плимуту", размахивая руками. Это был
высокий, краснолицый  мужчина. На его  синей рубашке  проступали пятна пота.
Сдерживая  ярость, еще больше  краснея лицом по мере приближения, он  быстро
шагал к машине.
     - Ты бы лучше... - начал было Роджер.
     - Ты бы лучше убрал пушку, - посоветовал Зак, и  Роджер  тут же засунул
пистолет в карман.
     - Ну, какого черта встали? - спросил полицейский.
     - Да вот высаживаю ребят, сэр, - вежливо ответил
     - На самом оживленном перекрестке? Боже мой, у вас с головой..?
     -  Да  они уже выходят,  сэр,  - извинился Зак.  - Поторапливайтесь-ка,
ребята. Мы задерживаем движение.
     - Если вам надо  выходить, так выходите!  - рявкнул полицейский. -  Ну,
побыстрей!
     Роджер  бросил  на  Зака  угрожающий взгляд, открыл  дверцу  и вылез из
машины. Ребята с заднего сиденья поспешили за ним.
     -  О'кей,  мистер,   поезжайте!  -  махнул  рукой  полицейский,  и  Зак
незамедлительно тронулся с места.
     - До скорого, Роджер! -  крикнул  он  через  плечо, повернул  налево  и
погнал автомобиль в сторону Эдгартауна.



     По  дороге  в Эдгартаун  Зак  попытался связать  факты в  единое целое.
Стычка с Роджером ясно указывала на одно: он имеет дело с серьезными людьми.
По всей вероятности,  он столкнулся с чем-то  вроде  организованной  группы,
группы, которая  имела возможность нанимать местные таланты  для  выполнения
грязной работы. Теперь, когда это ему стало известно,  он  задался вопросом,
сколько же  местных  жителей  замешаны в  смерти Мэри,  смерти  Ивлин Клауд,
похищении  Пенни.  Сто тысяч долларов -  большая сумма, а убийства,  бывало,
совершались  и за меньшие деньги.  Но откуда у простого  рыбака  взялись сто
тысяч долларов? И каким образом Роджер так быстро узнал о деньгах? Причастна
ли к этому Энн Даброу? Она, в конце концов, была единственным человеком, кто
видел его в доме Клаудов сегодня утром,  и  предлог, которым  она  объяснила
свое появление,  выглядел неубедительным. А если она приехала туда в поисках
денег...
     "Погоди-ка минутку, - сказал  он себе. -  Начни все сначала. Постарайся
мыслить логически, проще. Сопоставляй факты.
     Факт: Моя жена Мэри утонула в прошлом году в бухте Менемша.
     Факт:  В  письме  Ивлин Клауд  говорится, что это  не  было  несчастным
случаем.
     Факт: Ивлин Клауд была убита светловолосым человеком с медальоном.
     Факт:  Джон Клауд скрылся вместе с сыном. Но  перед этим он оставил сто
тысяч долларов, спрятав их в банку с краской.
     Факт: Фредди Бартон - моряк.
     Факт: Ахав был нанят, чтобы выйти завтра в море на лодке Клауда.
     Факт:  Он был  нанят  неким мистером Карпентером, тем самым  человеком,
который снял Филдинг-хауз у Пита Рэмбли.
     Факт:  Роджер знал, что сто тысяч долларов у меня,  и пытался отнять их
силой.
     Факт:  Кто  бы за  всем  этим ни  стоял,  он хочет,  чтобы  я освободил
Филдинг-хауз и сегодня же покинул остров.
     Таковы факты. Как их сопоставить? Почему Филдинг-хауз так важен? Почему
Карпентеру,  кто бы  он там  ни  был, понадобилась  лодка Клауда?  Для  чего
предназначены эти сто тысяч долларов?
     Чтобы купить планы размещения ракетной установки?
     Причастна ли  к этому доктор Рейтерманн?  Но, черт побери, насколько же
секретной является  эта чертова ракетная установка? Разве по телевидению уже
не  показывали фильмы об этом?  И разве  я не  видел собственными глазами...
погоди-ка, погоди-ка... по дороге сюда разве я не видел указателя в одном из
городков штата Массачусетс? В Роуд-Айленде? Где-то по дороге разве указатель
не гласил "ПУСКОВАЯ РАКЕТНАЯ УСТАНОВКА,  ОТКРЫТО ДЛЯ  ИНСПЕКЦИИ"?  Разве  не
что-нибудь подобное было там написано? И если установка открыта для публики,
не  является  ли  несколько  нелогичным  предположение, что  все случившееся
связано с этой установкой?
     Филдинг-хауз.
     Филдинг-хауз и море.  Мэри погибла  в море,  а  Фредди Бартон моряк,  и
Карпентер  нанял  моряка  для  управления  лодкой  Клауда.  Почему?  Потому,
очевидно,  что Клауд удрал, и потому что выйти в море  на лодке нужно именно
завтра. Но что там, в море? Что же, черт возьми, может быть в море? Что Мэри
увидела или услышала в прошлом году?
     Я на карусели. Я  тянусь за золотым кольцом,  совсем как те девчонки. Я
хватаю с полдюжины колец каждый Раз, проезжая мимо деревянной руки - но я не
могу ухватить "золотое".
     Он поехал прямо в яхт-клуб Эдгартауна.
     Город был охвачен  предстартовой  суетой.  Люди на  улицах были одеты в
псевдо-морские костюмы, несли под мышкой или на  плечах парусиновые сумки на
белых лямках. В воздухе пахло  гонкой,  возбуждением состязаний возбуждением
искусных  моряков,  противостоящих океану  на  своих  суденышках.  Город был
переполнен приезжими,  каждый надеялся хоть косвенно поучаствовать в нервное
возбуждении  гонки.  Зак  задался вопросом, что  это  значит  -  быть  таким
человеком,  как Фредди  Бартон,  человеком, который скитается  от  регаты  к
регате,  человеком,  который сделал море  своей жизнью,  человеком,  который
перепархивает с одного океанского берега на другой в поисках гонок.
     Яхт-клуб был центром всей этой суеты. Если в городе царило возбуждение,
то  клуб  был  на грани настоящей  истерии. Зак  разыскал ответственного  из
судейского комитета и попросил показать список участников завтрашних  гонок.
Мужчина куда-то  спешил, но был  очень  любезен.  Он представил  официальный
стартовый список, и, полистав его, Зак нашел пункт "БАРТОН,  ФРЕДЕРИК". Яхта
Бартона называлась "Наследие".
     - Вы знаете  этого парня? - спросил Зак. Председатель комитета взглянул
на список.
     -  Фредди  Бартона?  Конечно.  Каждый  год участвует в  здешней регате.
Участвует в гонках повсюду, если уж говорить точнее.
     - Когда-нибудь побеждал?
     -  В прошлом  году нет.  А в позапрошлом  - выиграл. Он хороший  моряк.
Зимой  он участвует  в регате  во  Флориде.  Везде участвует.  Тихоокеанское
побережье, Лейк-Джордж - повсюду, в общем. Он настоящий моряк. Это  у него в
крови. Везде, где есть вода, вы встретите Фредда Бартона.
     - У него, должно быть, куча денег. Это дорогой спорт, по-моему!
     -  Не так уж он и богат, -  возразил мужчина. - Фактически, у Фреди нет
ни гроша. Его  отец, тот при деньгах, а Фредди - "паршивая овца".  Старик не
оставит ему ни цента.
     - Тогда как же он мог позволить себе купить...
     - "Ворона"? Он  достался ему по наследству.  Один из его дядьев оставил
ему эту яхту.  Поэтому она и называется "Наследие". Думаю, все  ясно,  разве
нет?
     - Ну да. А на что же он живет?
     - Понятия не имею.
     - Он много тратит, когда он здесь?
     - Столько же, сколько любой другой член клуба.
     - Вы, кажется, сказали, что у него нет ни гроша.
     - Ну... это он всегда так говорит.
     - Но ведь он покупает выпивку,  еду,  оплачивает  заявки на  участие  в
гонках?
     -  Да, верно, - мужчина пожал плечами.  - Может, у него есть накопления
или что-нибудь вроде того.
     - Может, и так, - согласился Зак. - Большое спасибо.
     - Вы приехали на регату? - спросил мужчина.
     - Можно сказать, что да, - ответил Зак и вышел из клуба.
     Было  начало первого. Через  час  сорок пять  минут ему  нужно сесть на
паром. Он прикинул, следует ли отдавать сто тысяч долларов в полицию. Решил,
что не стоит. Эти деньги послужили приманкой для Роджера и  его юных друзей.
Деньги играли важную роль -  нельзя ведь ставить капкан без приманки.  Кроме
того, он  был  совершенно уверен, что  полиция не следит  за  ним, и ему  не
хотелось лишний раз  напоминать ей о  своем  существовании. Удовлетворившись
принятым решением, он завел двигатель и поехал домой упаковывать багаж.

     Перед домом стояла красно-черная машина. Он сразу узнал автомобиль Пита
Рэмбли.
     Агент по сдаче  недвижимости внаем сидел  за кухонным столом. Его  рука
лежала на столе, и в ней он держал автоматический пистолет 45-го калибра.
     - Входите, Блейк, - пригласил он.
     Зак вошел в кухню. Дверь за ним со стуком закрылась.
     - Что вы хотите, Рэмбли?
     - Деньги.
     - Какие деньги?
     - Которые Джон Клауд оставил у себя дома в банке с красной краской.
     - Я не понимаю, о чем вы говорите.
     - Постараюсь объяснить  как можно быстрее, Блейк.  Я-то не особо спешу,
но вот  этот пистолет  может поторопиться. Клауд  смылся.  После  того,  что
случилось с  его женой,  он, я думаю, опасается за  сына.  Он хочет выйти из
игры. Поэтому он и прячется где-то.
     - Из какой игры он хочет выйти?
     - Это вас не касается. Все, что вам нужно знать, это то, что он оставил
записку, прежде чем удрать.  В записке  говорилось, что  то, что принадлежит
нам, он спрятал  в банке с красной  краской на передней  веранде.  Это самое
"то" - сто тысяч долларов, Блейк, и я пришел за ними.
     - Почему вы думаете, что они у меня?
     - Энн Даброу  видела вас в доме Клаудов сегодня утром. Мы предполагаем,
что вы случайно натолкнулись на эти деньги. А теперь выкладывайте их.
     - Энн тоже участвует в игре?
     -  Энн абсолютно ни  при  чем. Просто  она  мимоходом  сказала мне, что
видела вас там. Давайте сюда деньги, Блейк.
     - Вы полагаете, они у меня с собой?
     - Я не полагаю, я просто-напросто обшарю  ваши карманы  после того, как
вы отдадите концы.
     - А если у меня их нет, то, выходит, вы никогда их не найдете.
     - Может  быть, и не  найдем. Но мне  просто  не по  себе становится при
мысли о том, что может случиться с вашей дочуркой без папашиного присмотра.
     Зак  засунул  руку в  карман  и бросил пачку  купюр на стол. Не  отводя
пистолета, нацеленного Заку в живот, Рэмбли не спеша пересчитал банкноты.
     - Все на месте, - прокомментировал он. - Вы честный человек.
     - Что вы сделали с моей дочерью? - спросил Зак.
     - С ней  все в порядке. Вам ведь нужно  успеть на  паром, не так  ли? -
Рэмбли поднялся. - Вам нельзя опаздывать. Время не...
     - Мне надо забрать багаж.
     - Забирайте.  И  проваливайте.  И  забудьте  все,  что  связано  с этим
островом,  Блейк.  Когда вы вернетесь  в  Нью-Йорк,  обо  всем этом  даже не
заикайтесь.  Если  вы не  будете  держать  язык за зубами,  мы сумеем  снова
разыскать вашу дочь. И тогда уже мы не будем такими обходительными.
     - Да вы просто...
     - Забирайте свои сумки. Я подожду, пока вы не уедете.
     Зак положил вещи в багажник, сел в машину и поехал.
     В  13.30  он  уже въезжал  на  паром,  следующий  в Вудз-Холл.  Никаких
полицейских  машин  он не  заметил,  но  какой-то  ничем  не  примечательный
автомобиль  въехал вслед за ним на  судно. Два типа,  сидевшие  в  нем, были
похожи  на выпускников Гарварда. Он решил  не  думать  о  них.  Полиция  так
полиция. Ему наплевать.
     Из  Вудз-Холла  он  помчался  на   полной  скорости,  но  добраться  до
Провиденса смог только к шести вечера.



     Она сидела одна.
     Кресло  было обито  голубой  кожей, и ее  светлые волосы  ярко сияли на
голубом фоне. Она терпеливо сидела, скрестив на коленях руки и выпрямившись.
Она  не видела,  как он вошел в ресторан, и  у  него была возможность тайком
наблюдать за ней.
     Он смотрел на нее, и  впервые  за все время не подумал  о том,  что она
похожа на Мэри; для него было радостью думать лишь  одно: "Это моя дочь, это
Пенни". Наконец она увидела его, и на ее губах появилась улыбка, и опять это
была не  улыбка Мэри; это была улыбка Пенни, улыбка его дочери. Он кинулся к
ней, сжал ее в объятиях, и она пробормотала:
     - О, папа, папочка, я уж думала, ты не придешь.
     - С тобой все в порядке, хорошая моя? Они ничего тебе не?..
     - Все отлично. Папа, ты весь дрожишь! Со мной все в порядке.
     Он еще крепче прижал ее к себе, вдруг почувствовав  внезапную слабость,
язык не  слушался его.  Он сел на диван, все  еще  не выпуская ее из рук,  и
когда снова смог говорить, то лишь произнес опять: - С тобой все в порядке?
     - Да. Они меня не обижали.
     - Кто, хорошая моя?
     - Эти люди.
     - Какие люди?
     -  Все трое.  Двое,  которые  забрали меня из дома, и  третий,  который
привез меня сюда сегодня.
     - Расскажи все с самого начала, милая.
     - В дом вошли двое. Вчера вечером, когда ты был на вечеринке.
     - Как их звали?
     - Я не знаю.
     - Как они выглядели?
     -  Один  был молодой,  с  черными волосами  и  бакенбардами.  А  другой
светловолосый.
     Роджер. Черноволосый - это Роджер. А тот, со светлыми волосами? Рэмбли,
конечно.  Фредди Бартон был на вечеринке у Инид вчера  вечером. Тогда кто же
звонил по телефону? Один из дружков Роджера? Вполне вероятно.
     - Куда они тебя повезли, родная?
     - На берег. У них там была лодка, папа.
     - Это была лодка Джона Клауда? Она называлась "Ивлин"?
     - Не знаю. Темно было. Мы недалеко уплыли, вдоль берега.  Им было очень
трудно. Никто из них,  похоже, не разбирался в лодках. Черноволосый  сказал,
что здесь нужен  индеец,  а блондин  ответил, что он готов биться об заклад,
что  индеец  удрал и  больше не вернется. Потом они  все-таки причалили,  мы
пересели  в машину  и  приехали на паром.  - Она  немного  помолчала. -  Это
Провиденс? Они сказали, что мы едем в Провиденс.
     - Да, это Провиденс.
     - По дороге сюда они все время говорили об этом индейце.
     - А что они говорили?
     - Черноволосый сказал, что  им ни за  что не надо было доверять ему все
деньги. Что, если  индеец  смылся насовсем? Как же тогда  деньги?  Они очень
сильно беспокоились из-за денег.
     - А что еще они говорили?
     -  Еще они  беспокоились  о том, кто будет управлять  лодкой,  когда им
нужно  будет  выйти  в  море. Светловолосый  сказал,  что  об  этом  он  сам
позаботится.
     - Ты  говорила, был еще кто-то третий, хорошая моя. Ты  сказала, что он
привез тебя в ресторан.
     - Да.  Прошлой ночью  они  привезли меня в какой-то дом,  дали поесть и
заперли. А сегодня днем за мной зашел вот этот третий. Он привез меня сюда и
сказал, чтобы  я сидела и  ждала тебя,  что ты приедешь за мной. У него тоже
были светлые волосы.
     Бартон?  Каким образом  Бартон  оказался  замешанным  в этом  деле? Или
третьим был пресловутый мистер Карпентер, которого, похоже, никто не знает?
     - Что еще они говорили, милая? По пути в Провиденс.
     - Еще говорили о каком-то корабле, папа, и о том, что  на нем находится
товар.
     - Какой товар?
     - Не знаю. Они так и говорили, "товар". И что его двадцать фунтов.
     - Двадцать фунтов чего?
     - Товара.
     "Корабль,  -  подумал  Зак. - Корабль с двадцатью фунтами  "товара"  на
борту. Может, эти сто тысяч  долларов для покупки этого  "товара"? И что это
за "товар", который  стоит сто тысяч - сто тысяч за двадцать фунтов? Золотая
пыль? Алмазы?
     Корабль.
     А Мэри утонула в бухте Менемша.
     Море.
     И Филдинг-хауз.
     Корабль. И рыбацкая лодка.
     То, что Мэри видела в прошлом году, должно повториться этим летом.
     В этом году свидетелем происходящего станет он, Зак".
     - Ну,  пойдем, крошка, - сказал он. - Сначала  мне надо позвонить  Инид
Мэрфи. А потом мы поищем какой-нибудь аэропорт.

     Нанятый Заком небольшой  самолет приземлился в  аэропорту Эдгартауна  в
22.27. Зак  заплатил пилоту  и отправился  на  поиски телефона-автомата.  Он
впустил Пенни в кабину вместе с собой и еще раз набрал номер Инид Мэрфи.
     - Алло?  - отозвался голос. Это был  тот же самый голос, который он уже
слышал раньше, голос человека, говорящего с немецким акцентом.
     - Могу ли я поговорить с мисс Мэрфи? - осведомился Зак.
     - Минутку.
     Он подождал. Когда Инид взяла трубку, он спросил:
     - Кто это был?
     - Моя домработница. А что?
     - Так, ничего. Ну что, достали?
     - Да. Где вы находитесь?
     - В аэропорту Эдгартауна.
     - Автомобиль у вас есть?
     - Как раз собираюсь взять напрокат "джип", - ответил Зак.
     - Хорошо. Вы не могли бы встретить меня у бухты Менемша-Понд?
     - Хорошо.
     - Я буду ждать, - сказала Инид. - Зак?
     - М-м-м?
     - Поскорее, пожалуйста.
     - Хорошо.
     - Вы больше ничего не хотите сказать?
     - А что вы хотите, чтобы я вам сказал?
     - Вы могли бы сказать... вы могли бы сказать о многом.
     - Я  как  раз над  этим  думаю,  - сказал Зак. - До  скорой встречи. Вы
никому об этом не говорили, нет?
     - Нет.
     - Отлично. Я скоро буду. Будьте осторожны.
     Зак повесил трубку, затем узнал, где можно  взять напрокат "джип". Взяв
машину,  он  и Пенни отправились в Менемша-Понд.  Небо было усеяно звездами.
Завтра будет хороший день для регаты.
     Инид ждала  у причала. На ней был  белый  плащ, застегнутый доверху, ее
светлые  волосы повязаны  зеленой  косынкой. Как  только Зак  увидел  ее, он
погасил  фары. Взяв Пенни  за руку, он подошел к тротуару. Инид  бросилась к
нему, и он крепко ее обнял, удивившись, что не чувствует себя  виноватым или
смущенным, обнимая женщину в присутствии дочери.
     - Расскажите мне, что происходит, - попросила Инид. - Пожалуйста, Зак.
     - Давайте сначала уложим Пенни спать. У нее был трудный день.
     Он взял дочь на руки и отнес ее в каюту,  а когда они заботливо уложили
Пенни в постель, девочка попросила,  чтобы  и Инид  тоже поцеловала ее перед
сном.
     Они сидели на палубе спиной к каюте. Залив был тих черен. Лишь какая-то
рыба плеснула в воде. На берегу б устали  стрекотали сверчки. Луна, висевшая
на  небе  ере; отблесков  звезд, была почти  полной.  Вода мягко билась борт
катера, они сидели и разговаривали шепотом, чтоб не мешать Пенни спать.
     - Мой звонок из Провиденса не удивил вас? - спросил Зак.
     - Нет. Вы ведь обещали позвонить. Но он напугал меня.
     Зак умолк ненадолго, задумавшись.
     - Вы достали бинокль? - спросил он.
     - Да.  И  очень  хороший. Человек, у которого я его купила, сказал, что
это старый армейский бинокль. На линзах особое покрытие, они не дают бликов.
     - Это хорошо. Когда  вы  брали  напрокат  катер,  никто не задавал  вам
вопросов, зачем?
     - Нет. Я сказала им, что хочу утром  отправиться на рыбную ловлю. - Она
сделала паузу. - Зак?
     - М-м-м?
     - Так куда же вы собираетесь отправиться утром?
     - Не знаю. Думаю, буду лежать в дрейфе, пока не покажется лодка Клауда.
Затем последую за ней.
     - Куда?
     - Туда, куда бы ни пошел тот корабль.
     - На маяк Гей-Хэда?
     - Почему вы так думаете?
     - Потому что им пользуются океанские суда, когда идут в Бостон.
     - Это далековато. Так далеко Мэри не стала бы заплывать. Если только...
     - Что?
     - Если только не случилось что-нибудь  в бухте. Может быть, она увидела
лодку... - Он в недоумении пожал плечами.
     - Что, по-вашему, должно произойти завтра?
     -  Думаю,  что  между  лодкой  Клауда  и прибывающим  кораблем  имеется
какая-то связь. Думаю, что завтра сто тысяч долларов перейдут в другие руки.
     Инид тихо присвистнула.
     - Я  полагаю,  подобная  сделка имела  место  и  в  прошлом  году, Мэри
случайно  увидела  это, и ее  утопили. К этому делу  может иметь отношение и
Фредди Бартон, хотя я и не представляю, каким образом.
     - Фредди?
     - Да. Маршрут регаты обозначен буйками?
     - Да.
     - Как она проходит?
     - Вы же знаете.
     - Нет, не знаю.
     - Яхты стараются занять выгодную позицию перед стартовой линией. У всех
участников  гонки  есть  секундомеры.  За  пятнадцать  минут  до  старта  на
судейском катере поднимают белый вымпел,  и участники гонки пускают часы. За
десять  минут  до  старта поднимается красный вымпел. А  за  пять  минут  до
сигнального выстрела -  синий вымпел. Яхты начинают выдвигаться на стартовую
линию. Хороший яхтсмен пересечет линию одновременно с выстрелом. Если  же он
пересечет ее до выстрела, ему придется вернуться назад и повторить заход.
     - Значит, говорите, маршрут гонки обозначен буйками?
     - Да.
     - А что происходит, если яхта проскакивает мимо буйка?
     - Что вы имеете в виду?
     - Ну... так что происходит?
     - Если с яхтой что-нибудь не так, вы хотите сказать?
     - Вроде того.
     - Тогда за ней, вероятно, пойдет судейский катер.
     - В прошлом году вы видели регату?
     - Да.
     - И Фредди Бартон участвовал, не так ли?
     - Да.
     - И он не проходил мимо буйка?
     - Нет, если мне не изменяет память. Кажется,  он финишировал четвертым.
Он неправильно вышел на старт, и ему  пришлось делать  еще один заход. Из-за
этого он потерял много времени.
     - Значит, регата здесь ни при чем, - вздохнул Зак.
     - Что вы имеете в виду?
     - Или все-таки при чем? Может  быть,  это для  Бартона просто  законный
предлог, чтобы иметь возможность оказаться в том месте,  где ему нужно и где
его ожидают. То есть оказаться на пути этого самого чертова груза.
     - Не понимаю, о чем вы говорите, Зак.
     - Я и  сам не уверен, что мне все ясно, - улыбнулся  Зак. - Ну а теперь
вам лучше вернуться домой.
     - Во сколько вы завтра отчаливаете? - спросила Инид.
     - До рассвета.
     - Я отплываю с вами. Вы ведь уже поняли, не так ли?
     - Это может оказаться рискованным делом.
     - Мне все равно.
     - Ну что ж, хорошо.
     - Поэтому... поэтому я бы хотела остаться сегодня ночью на катере.
     - Инид...
     - Зак, я не хочу  оставлять вас. Я  хочу  быть с вами. Я... я хочу быть
рядом с вами.
     Он ничего не ответил. Затем обнял ее и  привлек к себе. Он поцеловал ее
в шею, коснулся губами уха, подбородка, нашел ее губы и потерялся в нежности
этих губ, шепча "дорогая, дорогая", и  слово это звучало для  него  странно;
но, удивительное дело,  он снова  почувствовал себя  живым, впервые за очень
долгое время.



     Зак стоял в рулевой рубке катера и  смотрел в бинокль на  лодку Клауда.
Ему был виден  Ахав и еще один, светловолосый человек. Он подумал, что  этим
вторым может быть Рэмбли.
     - Они отплывают? - спросила Инид.
     - Да. Как раз запускают двигатель.
     Они дрейфовали, катер подпрыгивал  на  покрытых белыми бурунами волнах.
Вот уже  час, как взошло солнце, но воздух все еще был холодным. Инид  сняла
свой плащ, на ней был свитер с высоким воротником и свободные  черные брюки.
Ветер трепал  ее  светлые  волосы, разбрасывая  их по плечам.  Пенни сидела,
скрестив ноги, на носу катера и смотрела в морскую даль.
     - Зак, я... мне страшно, - сказала Инид.
     - Ну-ну, не надо, - он ласково успокаивал ее.
     - Теперь ты со мной, и я не хочу тебя терять. Я не вынесу еще... еще...
одной  потери... -  Она горестно покачала головой. -  Ах, что  это я! Прости
меня, пожалуйста!
     - Да не волнуйся ты, все в порядке.
     - Все в порядке?
     Он промолчал.
     Лодка Клауда уже вошла  в гавань и держала прямой курс на маяк Гэй-Хэд.
Зак направил бинокль в  сторону моря.  На горизонте, на  фоне  ярко-голубого
неба, он увидел судно.
     - Так, - пробормотал он, - все идет по графику.
     Они  ждали.  Теперь  им  оставалось только  ждать.  Когда  лодка Клауда
приблизилась  к  ним,  они зашли в рубку. И оставались там до тех  пор, пока
лодка не прошла мимо. Зак снова поднес к глазам  бинокль. Было очевидно, что
лодка Клауда и судно движутся навстречу друг другу.
     - Французский  корабль,  -  заметил Зак  и опустил бинокль. - Очевидно,
идет в  Бостон, где  его и  осмотрят таможенники, но будет уже  поздно. - Он
снова  поднес  к  глазам  бинокль. - Гляди-ка,  они  уже  и  шлюпку  на воду
спускают.
     Инид стала напряженно всматриваться вдаль.
     Лодка  Клауда  маневрировала  по  широкому  кругу-  Борясь  с  высокими
волнами, шлюпка  двигалась навстречу  лодке. Зак  все еще смотрел в бинокль.
Обмен занял не  более  пяти минут. Лодка Клауда развернулась и направилась в
сторону Менемши. Шлюпка повернула назад к кораблю.
     - Так, прекрасно, - сказал Зак. - Регата уже стартовала?
     Инид взглянула на часы.
     - Да.
     - Итак, Фредди Бартон в полной  безопасности. Что бы  они ни собирались
провезти  контрабандой,  регата для  Бартона - отличнейшее алиби.  А теперь,
Инид, нам нужно перехватить лодку. Тебе лучше спуститься в каюту.
     - Нет, я останусь здесь, с тобой, - взмолилась она. - Пенни!
     Пенни подняла голову.
     - Что?
     - Спустись в каюту, Пенни! - велела Инид.
     Он посмотрел  на  дочь.  Девочка  промолчала,  кивнув головой. Он очень
удивился, что она так легко  подчиняется командам Инид. Инид взяла  Пенни за
руку и повела ее в каюту.
     - Оставайся здесь, что бы ни случилось. Договорились?
     - Да, договорились! - серьезным тоном произнесла девочка.
     - Кто  бы ни появился  на  борту катера, из каюты не  выходи. Как будто
тебя здесь нет.
     - Ладно, я все поняла, - сказала Пенни.
     Инид улыбнулась.
     - А теперь поцелуй меня.
     Она прижала ребенка к себе. Пенни коснулась губами ее щеки. Спускаясь в
каюту, девочка прошептала:
     - Будьте осторожны.
     - Ну что ты, что ты, конечно, - пообещала Инид. - И помни: ни звука!
     Лодка Клауда приближалась. Опустив бинокль, Зак сказал:
     - Так, это Рэмбли. А теперь, Инид, держись покрепче.
     Он  запустил  двигатель  и резко развернул  катер  носом к порту. Ахав,
который  стоял  за штурвалом  лодки  Клауда, заметил этот  внезапный  маневр
катера и тут же изменил курс. Зак снова повернул катер, - теперь уже носом к
лодке.
     -  Эй,  ты, идиот! - заорал  Ахав. - Какого черты ты... - И он крутанул
штурвал, пытаясь избежать столкновения.
     Зак начал огибать лодку, лишая ее таким образом свободы маневра.
     - Приготовься принять штурвал, - предупредил он.
     Описав круг, Зак вплотную подошел к лодке и сбавил скорость.
     - Давай! - крикнул он.
     Он передал  штурвал  Инид, выскочил на корму и, перепрыгнув через узкую
полоску воды, оказался на палубе рыбацкой лодки.
     Рэмбли поджидал его. Пистолет опять был направлен Заку прямо в живот.
     - Что ж, Блейк, - процедил он сквозь зубы. - Сам напросился.
     - Что вам передали те люди с корабля? - спросил Зак.
     - Не твое собачье дело!
     - Ты что, боишься сказать мне об этом даже с пистолетом в руке?
     - Да пошел ты!
     - Так что все-таки передали?
     - Героин! Двадцать фунтов героина!  Ну что, доволен?! У тебя еще хватит
времени поразмыслить над этим, пока я буду нажимать на курок.
     У  Ахава,  все  это время  наблюдавшего  за  ними, внезапно  изменилось
выражение  лица. Вытаращив  глаза,  он недоуменно  переводил  взгляд  то  на
Рэмбли, то на Зака.
     - Давай двигай к штурвалу. И побыстрей, - скомандовал Рэмбли, обращаясь
к Заку.
     Зак  приблизился к Ахаву.  Между тем Инид делала  все возможное,  чтобы
идти вплотную рядом с лодкой.
     - Вот так-то,  Блейк,  -  сказал  Рэмбли. - Ты  что думал, -  мы тут по
маленькой играем?  Шутки шутим? Ты  знаешь, сколько мы  заработаем  на  этих
двадцати фунтах героина,  когда  смешаем его с  сахаром? Полтора миллиона! И
это за один заход! Ты, парень, ввязался в игру, где ставки слишком высоки.
     - Что случилось с моей женой?
     - Она утонула.
     - Кто утопил ее?
     - Она бы все  равно  утонула, -  ответил Рэмбли. - Ее понесло течением,
она не могла с ним справиться.  Клауд подобрал ее. Поначалу  я даже не знал,
что она на борту. Я был в каюте, прятал товар, когда ее вытащили из воды. Он
накрыл ее  одеялом. Я  вышел на палубу  и начал болтать о героине. Он сделал
было знак, чтобы я заткнулся, но было поздно - твоя жена все слышала.
     - И тогда ты...
     - И тогда я ударил ее по голове и выбросил за  борт. Ты  что думаешь, я
стал бы риско...
     Зак рванулся вперед.
     - Убийца! Подонок!
     - Не дергайся! Стой на месте! - крикнул Рэмбли.
     Зак замер.
     - Не спеши, Блейк, не спеши. Свое ты еще получишь. Зря ты сунулся в это
дело. Та индианка тоже сунулась.  Не  надо было  Клауду  рассказывать  ей  о
случившемся.  Что ж, ничего  не поделаешь,  - пришлось  отправить ее на  тот
свет. Вот  и  с  тобой та  же  история.  Мы  тебе  дали  шанс,  а  ты  им не
воспользовался. Дурак ты, Блейк! Не  пройдет и трех  секунд, как  ты  будешь
мертвым дураком. Ты и этот - за штурвалом.
     - Кто такой Карпентер? - спросил Зак.
     Рембли рассмеялся, но отвечать не стал.
     - Теперь все понятно с этим Филдинг-хауз, с сахаром в подвале. Вот ты и
не хотел, чтобы я там останавливался.
     - Да, там  мы  смешивали  товар с сахаром и потом  расфасовывали. И  уж
поскольку мы...
     - Инид! - крикнул Зак. - Давай к берегу!
     Он увидел, как дернулось дуло пистолета, и прыгнул вперед. Выстрел эхом
прокатился  над водой. Он  почувствовал  резкую  боль  в  левом  плече.  Его
отбросило к  борту,  и он  начал медленно сползать на палубу.  Он  попытался
подняться, но не смог. Он сползал все ниже и ниже и теперь видел только ноги
Рэмбли. Он с трудом поднял голову - Рэмбли улыбался, направив дуло пистолета
ему прямо в  голову. Зак сделал глубокий вдох и  замер в  ожидании выстрела.
"Все, конец, конец", - мелькнуло у него в голове.
     В  это мгновение Ахав бросив штурвал,  рванулся  к  Рэмбли и  нанес ему
мощнейший удар по голове. Рэмбли рухнул на палубу, как подкошенный. Что было
дальше, Зак не видел: от боли в плече он потерял сознание.



     Больничная палата сияла чистотой, пахло лекарствами. Зак с перевязанным
плечом приподнялся  на  кровати; лейтенант Уитсон из  Эксл-Сентер  подошел к
Заку:
     - Ну, Блейк,  вы герой. Мне, конечно,  неприятно вас  огорчать, но  тут
можно  было обойтись и без геройства. И ранения  избежать.  Мы бы и без  вас
распутали это дело.
     - Каким же образом?
     -  Сегодня утром мы нашли-таки  этого  индейца. В лесу,  на прудах.  Он
рассказал нам все.
     - Что именно?
     - Он моряк. Он единственный, кроме Бартона, кто мог управлять лодкой. К
тому же он рыбак, а кому придет в голову подозревать рыбака? Для них он  был
просто  находкой - прекрасный  моряк, да еще вне  всяких подозрений.  В этом
году  они  собирались отправить его  за товаром одного. Вот  почему  у  него
оказалась эта сотня кусков.
     - Ну и дальше?
     - А что дальше? Они убили его жену - убили человека, которого он любил.
В прошлом  году он  уже  был  свидетелем  одного  убийства, но  здесь,  сами
понимаете, другое дело.
     - Да, конечно.
     - Он больше не хотел принимать участие в  их грязных делах.  И скрылся.
Но,  конечно, прекрасно  понимал, что пока деньги  при нем, он в  опасности.
Поэтому  он оставил им деньги и написал  записку, как  их найти.  Но  деньги
нашли вы. Надо было тогда сразу и прийти ко мне.
     - Просто обстоятельства сложились таким образом, что я... Я опасался за
дочь.
     Уитсон кивнул головой.
     - Если бы вы тогда в Провиденсе не ускользнули  от моих людей, все было
бы в порядке.
     - Да я и не ускользал.
     -  Я  знаю.  Просто машин в Провиденсе  в это  время дня было  чересчур
много, вот мы и потеряли вас из виду.
     - А что Карпентер? Индеец рассказал вам о нем?
     - Карпентера  никакого  и в помине нет,  - улыбаясь, ответил  Уитсон. -
Карпентер -  это Бартон, а Бартон, соответственно, - это Карпентер. Мы взяли
его сразу после регаты. Он думает, что пришел вторым.
     - Не понял?
     -  На  самом деле  он  пришел последним. Впрочем, его  это не  особенно
волнует. Его интересуют те места,  где  проходит регата, - участие  в гонках
дает  ему возможность быть  там, куда  должны доставить  товар.  Гонки  дело
обычное, появление корабля  -  и тут  ничего подозрительного. Ему даже время
точно не надо было рассчитывать. Товар мог прибыть  месяцем раньше,  месяцем
позже, - неважно.  Главное,  гонки позволяли  ему оказываться  там,  куда  с
разных концов света доставлялось белое золото.
     - Да, хитер парень, - заметил Зак.
     -  Хитер,  да  не совсем.  Он  утверждает,  что  не имеет к  этому делу
никакого  отношения.  Посмотрим,  что он  запоет,  когда  мы  предъявим  ему
результаты экспертизы.  Я  имею  в  виду волосы, которые  были  обнаружены в
кулаке Ивлин Клауд.
     - В кармане моей куртки вы найдете медаль за призовое место в регате. Я
обнаружил ее в доме Клауда. Полагаю, она принадлежит Бартону.
     - Сокрытие улик, а, Блейк? - лейтенант присвистнул.
     - Тут есть еще один паренек. Роджер зовут. Так вот...
     - Ну, Роджер - это наш старый знакомый. Мы уже упрятали его за решетку.
     Зак пожал плечами. Левое плечо пронзила острая боль.
     - Ну и слава богу, волноваться теперь не о чем. Вот вроде и все.
     - Да нет, не все. Вам следовало бы поблагодарить этого молодчину Ахава,
который  так  здорово обращается с  гарпуном.  Когда  выйдете  из  больницы,
загляните к нему.
     - Непременно.
     - И вот еще  что. Там,  за дверью, стоят  две юные леди. Они жаждут как
можно  скорей увидеть  вас. У  обеих  светлые  волосы. Очень похожи друг  на
друга.
     - Одна из них моя дочь, - улыбнулся Зак.
     - А другая?
     - Другая, надеюсь, станет моей женой.
     Уитсон подмигнул Заку.
     - Ну, в таком случае выметаюсь.
     Он на мгновение задержался у двери.
     - Но мы еще наверняка увидимся. Надеюсь,  медовый  месяц  вы  проведете
здесь.
     Когда,  наконец,  лейтенант вышел  из палаты,  Зак  опустил  голову  на
подушку и улыбнулся счастливой  улыбкой.  Жили-были  Пенни, Инид  и Зак. Это
была дружная-предружная семья...
     Дверь распахнулась.  В палату  вошли  Пенни и  Инид.  И Зак растерялся:
теперь он уже не знал, которую из них двоих целовать первой.



     42





Популярность: 1, Last-modified: Fri, 18 Feb 2005 05:05:53 GmT