OCR
ОРФО
ONLINE БИБЛИОТЕКА
http://bestlibrary.org.ru

     1. ОЖЕРЕЛЬЕ ТАНЦОВЩИЦЫ
     2. ПОХИЩЕНИЕ КОРОЛЕВСКОГО РУБИНА
---------------------------------------------------------------





     Жена приходского священника вышла  из-за угла своего дома, примыкавшего
к  церкви,  сжимая в руках  охапку  хризантем.  Комья жирной  садовой  земли
пристали  к подошвам  ее грубых башмаков; на носу  были  пятнышки такого  же
происхождения, но она этого не подозревала.
     Ей   пришлось   немного   повозиться,  открывая   заржавленные  ворота,
наполовину сорванные  с петель. Налетевший порыв  ветра сдвинул ее  потертую
фетровую шляпу, придав ей еще более лихой излом, чем раньше.
     - Ах ты, пропасть! - сказала Банч.
     В порыве  оптимизма,  вызванного рождением малютки,  родители  поэтично
нарекли ее Дианой,  но никто с самого раннего возраста не называл  ее иначе,
как Банч. Придерживая хризантемы, она пересекла церковный  двор  и подошла к
дверям храма.
     Ноябрьский  воздух  был  сырым  и теплым.  По небу  проносились облака,
оставляя  там  и  сям  голубые просветы. В  церкви было темно и холодно: там
топили только во время службы.
     - Бррррр! - выразительно произнесла Банч. - Придется поторопиться, если
я не хочу здесь окоченеть до смерти.
     С  быстротой, приобретенной благодаря постоянной практике,  она собрала
все  необходимое: вазы,  кувшин с водой, подставки для цветов. "Хотелось  бы
мне, чтобы у нас были  лилии, - подумала Банч. - Мне так  надоели эти чахлые
хризантемы".
     Ее ловкие пальцы проворно размещали цветы, и в скором времени убранство
церкви  было  завершено.  В  нем не было  и  намека  на  оригинальность  или
артистичность, но и  в  самой Банч  Хармон  не было ничего  оригинального  и
артистичного.  Однако  цветы придали  церкви очень уютный и приветливый вид.
Осторожно неся вазы, Банч поднялась в боковой придел и направилась к алтарю.
В этот момент выглянуло солнце.
     Его  лучи  пробивались  сквозь сине-красную гамму витражей,  украшавших
восточное окно,  дар богатого прихожанина викторианских времен.  Впечатление
было  неожиданным и  удивительно ярким. "Как драгоценные  камни", - подумала
Банч.  Вдруг она остановилась, глядя прямо перед собой. На ступенях, ведущих
к алтарю, лежала  какая-то  темная, скорчившаяся фигура. Стараясь  не помять
цветы,  Банч  положила  их  на  пол, подошла  ближе  и наклонилась. Это  был
мужчина, лежавший ничком. Банч опустилась рядом с ним  на колени  и медленно
перевернула  его лицом кверху. Ее пальцы нащупали пульс; он был такой слабый
и  неровный,  что  не оставлял места для сомнения, так  же как и зеленоватая
бледность лица: Банч поняла, что человек при смерти.
     Ему можно было дать лет сорок пять; одет  он был  в  темный потрепанный
костюм. Опустив его безвольную руку,  которую  она подняла,  чтобы  пощупать
пульс, Банч посмотрела  на вторую руку человека: он держал ее на груди, сжав
в  кулак.  Банч  пригляделась  и увидела что-то вроде  тампона  или  платка,
который пальцы человека крепко  прижимали к груди. Вокруг  все  было покрыто
бурыми пятнами: засохшая кровь, догадалась Банч. Она  присела  на корточки и
нахмурилась.
     Глаза человека, до сих пор закрытые, внезапно раскрылись и остановились
на  лице Банч. Взгляд его  не был  блуждающим,  бессознательным,  он казался
живым и осмысленным.  Губы  шевельнулись; наклонившись вперед, Банч услышала
только одно слово:
     - Убежище.
     Ей  показалось,  что  слабая  улыбка осветила лицо  человека,  когда он
выдохнул  это слово. Не было сомнения в том, что именно он  произнес, потому
что он повторил:
     - Святое.., убежище.
     Затем он  тихо, протяжно вздохнул, и глаза его  закрылись.  Банч  опять
нащупала  его пульс. Он  все еще бился, но стал  более слабым и прерывистым.
Она решительно встала.
     - Не  двигайтесь, -  сказала  она, - и не  пытайтесь  встать. Я иду  за
помощью.
     Человек  снова  открыл глаза;  теперь  его  внимание  было приковано  к
радужным лучам, пробивавшимся сквозь восточное окно.  Он пробормотал что-то,
но Банч не  разобрала.  Это напоминало,  с удивлением подумала  она, имя  ее
мужа.
     - Джулиан?  - переспросила она. -  Вы пришли сюда, чтобы встретиться  с
Джулианом?
     Ответа  не  последовало, мужчина  лежал  с  закрытыми глазами;  дыхание
медленно, тяжело вырывалось из его груди.
     Банч повернулась и быстро вышла из  церкви. Бросив взгляд на свои часы,
она удовлетворенно кивнула;  так рано доктор  Гриффитс не мог еще уйти.  Его
дом был в двух шагах от церкви.
     Она  не  стала ни звонить,  ни стучать; прошла через приемную  и  вошла
прямо в кабинет.
     - Вам придется сразу пойти со мной, мистер Гриффитс, - сказала  Банч. -
В церкви умирает человек.
     Несколько  минут спустя, бегло  осмотрев умирающего,  доктор поднялся с
колен.
     - Можно перенести его в  ваш дом? -  спросил он. - Мне было  бы удобнее
наблюдать его там, хотя, по правде сказать, надежды все равно нет.
     -  Конечно, - ответила Банч. - Я пойду вперед, чтобы все подготовить, и
пришлю Харпера и Джонса. Они помогут вам отнести его.
     -  Спасибо. Я  позвоню от  вас,  чтобы  прислали санитарную машину,  но
боюсь, что пока она придет... Он не закончил.
     - Внутреннее кровоизлияние? - спросила Банч. Доктор кивнул.
     - А как он попал сюда? - поинтересовался он.
     - Скорее всего пробыл  здесь  всю ночь,  -  подумав, ответила  Банч.  -
Харпер  открывает церковь по утрам,  когда  идет на работу, но обычно он  не
входит туда.
     Минут  пять  спустя, когда доктор Гриффитс положил телефонную  трубку и
вернулся в комнату, где раненый лежал на поспешно приготовленной кушетке, он
застал там Банч, которая принесла таз с водой и убирала после осмотра.
     -  Все в порядке,  - сказал  Гриффитс, - я вызвал  санитарную  машину и
сообщил в полицию.
     Он стоял нахмурившись  и смотрел на  умирающего. Тот  лежал с закрытыми
глазами, левая рука его конвульсивно сжималась и разжималась.
     -  В  него  стреляли,  -  сказал  Гриффитс,  - причем с  очень близкого
расстояния. -  Он  скомкал свой платок и заткнул им рану,  чтобы  остановить
кровотечение.
     - Мог он далеко уйти после этого? - спросила Банч.
     - О да, это вполне возможно. Известны случаи, когда смертельно раненные
люди поднимались и шли по улице, как будто  ничего не случилось, а пять  или
десять  минут спустя внезапно  падали. Поэтому нельзя утверждать, что в него
стреляли в церкви. О нет,  это могло произойти и на  некотором расстоянии от
нее. Конечно, не исключено, что он сам выстрелил в себя, уронил револьвер, а
потом,  шатаясь, добрел  до церкви.  Но я  не  понимаю, почему он направился
туда, а не к вашему дому.
     - На  этот вопрос, - сказала Банч, - я могу ответить.  Он  сам объяснил
свой поступок, произнеся: "Святое убежище".
     Доктор удивленно посмотрел на нее:
     - Святое убежище?
     -  А  вот и  Джулиан,  - сказала  Банч, услышав  шаги  мужа в холле.  -
Джулиан! Зайди сюда.
     Его  преподобие  Джулиан Хармон вошел  в  комнату.  Он казался  гораздо
старше  своих лет из-за неуверенной манеры держать себя, свойственной многим
ученым-"книжникам".
     -   Господи  Боже  мой!  -  воскликнул  он,   с  изумлением   глядя  на
хирургические инструменты и фигуру, распростертую на кушетке.
     Банч объяснила, как всегда лаконично:
     -  Я нашла  его умирающим в  церкви.  В него стреляли.  Ты его  знаешь,
Джулиан? Мне показалось, что он назвал твое имя.
     Священник подошел к кушетке и внимательно посмотрел на умирающего.
     - Бедняга, - сказал он и покачал головой. - Нет, я не знаю его. Я почти
уверен, что никогда не видел его прежде.
     В  это мгновение глаза  умирающего снова  открылись.  Он  посмотрел  на
врача,  на  Джулиана Хармона, потом на  его жену и остановил свой  взгляд на
ней. Гриффитс сделал шаг вперед:
     - Не могли бы вы сказать  нам... - настойчиво начал  он. Но человек, не
отрывая глаз от Банч, произнес слабым голосом:
     - Прошу вас, прошу вас... - После этого дрожь пробежала  по его телу  и
он скончался...
     Сержант Хэйс лизнул карандаш и перевернул страницу своего блокнота.
     - Это все, что вы можете сказать мне, миссис Хармон?
     - Да, все, - ответила Банч. - А вот вещи из карманов его пальто.
     На  столе, у  локтя  сержанта  Хэйса,  лежали: бумажник,  старые часы с
полустертыми инициалами "У.С." и обратный билет до Лондона.
     - Выяснили вы, кто этот человек? - спросила Банч.
     - Некие мистер и  миссис  Экклс позвонили в участок.  Умерший, кажется,
был  ее братом. Его фамилия Сэндбурн. По их словам, его здоровье и нервы уже
давно не  в порядке. В последние  дни  ему  стало хуже. Позавчера он ушел из
дома и не вернулся. И взял с собой револьвер.
     - Он приехал сюда и здесь застрелился? - спросила Банч. - Но почему?
     - Видите ли, у него была депрессия...
     Банч прервала его:
     -  Я не это  имела в  виду, я спросила, почему именно  здесь.  На  этот
вопрос сержант Хэйс, по-видимому, не мог ответить. Он произнес уклончиво:
     - Он приехал сюда пятичасовым автобусом.
     - Да, - снова сказала Банч. - Но почему?
     -  Не  знаю,  миссис  Хармон,  - признался сержант. - Я не нахожу этому
объяснения. Когда психическое равновесие нарушено...
     Банч закончила за него:
     - То люди способны сделать это в первом попавшемся месте. И все же я не
вижу  необходимости ехать для  этого  в такую даль.  Ведь он никого здесь не
знал, не так ли?
     - Во всяком  случае,  нам пока не  удалось  установить,  есть ли у него
здесь знакомые, - сказал сержант.  Он виновато кашлянул и произнес, вставая:
- Может случиться, что мистер и  миссис Экклс  приедут сюда и  зайдут к вам,
мадам, если вы не против, конечно.
     -  Разумеется,  я  не  против,  -  ответила   Банч.  -  Это  совершенно
естественно. Хотелось бы, конечно, знать побольше, ведь  мне почти нечего им
сообщить.
     - Ну, я пошел, - сказал сержант.
     - Одно меня радует, - заключила Банч. - Я благодарю Бога за то, что это
не было убийством.
     К воротам у  дома священника подъехала машина. Поглядев на нее, сержант
заметил:
     -  Похоже на то, что это приехали  мистер и  миссис Экклс, мадам, чтобы
поговорить с вами.
     Банч вся напряглась в ожидании тяжкого, как она предвидела, испытания.
     - Но ведь, если понадобится, - успокоила она себя, - я смогу позвать на
помощь  Джулиана. Никто лучше  священника  не может утешить людей,  понесших
такую утрату.
     Банч трудно было бы  сказать какими,  собственно  говоря, ей рисовались
мистер и миссис Экклс, но, здороваясь с ними,  она не могла подавить  в себе
чувства удивления. Мистер  Экклс отличался внушительными размерами и красным
лицом. В обычных обстоятельствах он был, вероятно, шутливым и жизнерадостным
человеком. Что касается миссис Экклс, то в ее  облике было  что-то неуловимо
вульгарное. Рот у нее  был маленький, недобрый, с поджатыми губами,  голос -
тонкий и пронзительный.
     - Вы можете себе представить, миссис Хармон, - сказала она, - каким это
было страшным ударом.
     - О  да, я понимаю, - ответила Банч. - Садитесь, пожалуйста. Могу я вам
предложить?.. Для чая сейчас, кажется, рановато...
     Мистер Экклс сделал отрицательный жест своей пухлой рукой.
     -  Нет, нет, благодарим  вас, ничего не  нужно, - сказал он. - Вы очень
добры.  Мы просто  хотели..,  как бы это  сказать..,  спросить, что  говорил
бедный Уильям и все такое, вы понимаете:
     - Он долго путешествовал, - пояснила миссис  Экклс, - боюсь, что у него
были какие-то тяжелые переживания. С тех пор,  как он вернулся домой, он все
такой  тихий  и подавленный; говорил, что  в  этом мире невозможно жить, что
впереди его ничего не ждет. Бедный Билл, он всегда легко впадал в уныние.
     Банч молча смотрела на обоих.
     - Он  унес револьвер моего мужа, - продолжала миссис Экклс, - а мы и не
подозревали об этом. Потом,  оказывается,  он приехал  сюда на автобусе.  Не
хотел, значит, сделать  это в нашем  доме. По-моему,  это  благородно с  его
стороны.
     - Бедный  парень,  - вздохнул  мистер Экклс.  -  Никогда нельзя  никого
осуждать.
     После короткой паузы мистер Экклс спросил:
     - Оставил он какую-нибудь  записку? Последнее "прости" или что-нибудь в
этом роде?
     Его блестящие, свиноподобные глазки внимательно следили за Банч. Миссис
Экклс тоже наклонилась вперед, с видимым нетерпением ожидая ответа.
     - Нет,  - тихо произнесла Банч, - умирая, он пришел в церковь, в святое
убежище, как он сказал. Миссис Экклс изумленно переспросила:
     - В  святое убежище? Я не  совсем понимаю...  Мистер  Экклс нетерпеливо
перебил ее:
     - В святилище, моя дорогая, в святилище. Вот что имеет в виду  жена его
преподобия. Ведь  самоубийство  считается  грехом.  Он, должно  быть,  хотел
попросить прощение за свою вину.
     - Перед самой смертью, -  добавила Банч, - он попытался что-то сказать.
Он только начал: "Прошу вас...", но больше ничего не успел вымолвить.
     Миссис Экклс поднесла платок к глазам и шмыгнула носом.
     - Боже мой! - простонала она, - как это тяжело.
     - Ну, ну, возьми себя в руки,  Пам, - сказал ее муж. - Не расстраивайся
так.  Ничего  не  поделаешь.  Бедный  Билли.  Во  всяком  случае, теперь  он
успокоился. Мы  вам очень  благодарны,  миссис  Хармон.  Надеюсь, мы  вас не
оторвали  от   дела.  Мы   ведь  понимаем,  что  у  жены   священника  много
обязанностей.
     Они  пожали ей руку  на прощание. Потом Экклс  неожиданно  обернулся  и
спросил:
     -  Ах,  вот  еще  что:  его  пальто,  вероятно,  осталось  у вас?  Банч
нахмурилась:
     - Его пальто?
     Миссис Экклс объяснила:
     - Мы хотели бы забрать все его вещи, знаете ли. На память.
     -  У  него в карманах были часы,  бумажник  и железнодорожный  билет, -
сказала Банч. - Я все отдала сержанту Хэйсу.
     -  Тогда  все  в порядке,  -  сказал мистер Экклс. -  Я полагаю, он нам
передаст эти вещи. Его документы, должно быть, в бумажнике.
     -  В  бумажнике  была только банкнота  в один  фунт, - сказала  Банч. -
Больше ничего.
     - И писем не было? Ничего такого? Банч покачала головой.
     -  Ну что ж, еще  раз спасибо, миссис Хармон. А пальто, которое было на
нем, оно тоже, вероятно, у сержанта? Банч нахмурила брови, видимо,  напрягая
память.
     -  Нет, - сказала она.  -  Кажется...  Дайте-ка  припомнить.  Я помогла
доктору снять  с него пальто, чтобы ему было удобнее осмотреть  рану. -  Она
обвела  комнату рассеянным взглядом.  - Должно  быть, я отнесла  его  наверх
вместе с тазом и полотенцами.
     - Если  вы  не  возражаете,  миссис  Хармон... Мы хотели бы  взять  его
пальто, последнюю вещь, которую он носил. Моя жена очень сентиментальна, для
нее это важно.
     - Ну  конечно, -  сказала Банч. -  Если  хотите, я сначала отошлю его в
чистку. Оно.., оно в пятнах.
     -  О  нет,  нет, нет,  это  не  имеет  никакого  значения!  Банч  снова
задумалась.
     - Куда  же  я его положила?..  Извините,  я  на минуту.  Она  поднялась
наверх;  прошла  не  одна,  а несколько  минут  прежде, чем  она  вернулась,
запыхавшись.
     - Простите  меня, пожалуйста, это, должно быть, моя приходящая служанка
положила  его с  другими вещами, приготовленными для  чистки, и мне пришлось
долго искать. Вот оно. Я заверну его в бумагу.
     Не  обращая  внимания на их  возражения,  она упаковала пальто. Супруги
Экклс, рассыпаясь в благодарности, попрощались и, наконец, ушли.
     Банч медленно вернулась назад  и  через холл прошла в кабинет мужа. Его
преподобие  Джулиан  Хармон  поднял  на  нее  глаза,  и  лицо  его  выразило
облегчение.  Он  сочинял  очередную  проповедь и  опасался,  что  интерес  к
политическим  отношениям между Иудеей и  Персией  в эпоху царствования  Кира
завел его слишком далеко.
     - Да, дорогая? - сказал он с надеждой в голосе.
     -  Джулиан,  - спросила  Банч,  -  как ты думаешь, почему  этот человек
сказал "святое убежище"?
     Джулиан  Хармон,  благодарный  представившемуся  случаю,  отложил  свою
проповедь в сторону.
     -  Ну  вот,  - начал он, - в римских  и греческих храмах было помещение
cella,  в котором  стояло изваяние  какого-нибудь  божества. Туда  приходили
люди, хотевшие  спастись от  преследования. Латинское слово  ага  - алтарь -
имеет  также  значение защиты, покровительства.  В 399  году  нашей  эры,  -
продолжал  он,  войдя  во вкус, -  право  на  убежище  было  окончательно  и
определенно  признано  в   христианских  церквях.  В  Англии   самое  раннее
упоминание  права  на  убежище  мы  находим  в   Кодексе  законов,  изданном
Этельбертом в 600 году...
     Он объяснял еще некоторое время,  но, как это  уже часто случалось, был
приведен в замешательство реакцией жены на свои ученые высказывания.
     Нагнувшись,  она  поцеловала   его  в   кончик  носа.  Его   преподобие
почувствовал  себя  собакой,  угодившей  хозяйке  ловким  исполнением  особо
сложного трюка.
     - Приходили супруги Экклс, - сообщила Банч. Священник наморщил лоб:
     - Экклс? Я что-то не припоминаю...
     - Ты их не знаешь. Это сестра человека, которого я нашла в церкви, и ее
муж.
     - Надо было позвать меня, милая.
     -  В этом не было необходимости, -  сказала Банч, - они не нуждались  в
утешении.  Вот  что я хочу у тебя спросить,  Джулиан.  Если завтра я оставлю
тебе еду в духовке, ты  сможешь без меня обойтись? Я думаю съездить в Лондон
на распродажу.
     - На распродажу? Что ты имеешь в виду?
     -  Видишь  ли,   милый,  в  магазине  Берроуз  и  Портман  организована
распродажа  белья,  ну, знаешь,  простыней,  скатертей,  полотенец.  Ума  не
приложу, что мы делаем с нашими посудными полотенцами, но они страшно быстро
изнашиваются. Кроме  того,  - добавила она задумчиво, - мне хочется повидать
тетю Джейн.



     Славная  старая  дама, мисс  Джейн  Марпл,  о  которой  говорила  Банч,
наслаждалась  в   настоящее   время  прелестями   столичной   жизни,  удобно
расположившись  для  двухнедельного пребывания в лондонской квартире  своего
племянника.
     -  Как  это любезно со  стороны  милого  Реймонда, - заметила она. - Он
улетел с Джоан на две недели в Америку, и они настояли, чтобы я пожила в это
время у них. А теперь, дорогая Банч, расскажи мне, что тебя беспокоит.
     Банч была  любимой  крестницей мисс Марпл. Старая дама с  удовольствием
оглядывала  свою  любимицу,  а та, небрежно сдвинув  на затылок свою  лучшую
шляпу, приступила к рассказу о вчерашних событиях.
     Излагала Банч  коротко  и  предельно четко. Когда  она закончила,  мисс
Марпл понимающе кивнула головой.
     - Ясно, - сказала она, - да, все ясно.
     - Вот поэтому  я и хотела повидать вас, - пояснила Банч. - Дело  в том,
что сама я не слишком умная...
     - Уверяю тебя, моя дорогая...
     - Нет, нет. Во всяком случае, не такая умная, как Джулиан.
     - Джулиан, конечно, обладает  сильным  интеллектом, - согласилась  мисс
Марпл.
     -  Вот именно.  Джулиан обладает интеллектом, но,  с другой стороны,  у
меня есть здравый смысл.
     - Да, Банч, у тебя много здравого смысла, и ты очень умная.
     - Видите ли,  я действительно  не знаю, как  я должна  была  поступить.
Посоветоваться   с  Джулианом?   Но  у  него   такие  твердые   нравственные
принципы-Мисс Марпл, казалось, прекрасно поняла смысл этих слов, потому  что
она подтвердила:
     - Я знаю, что ты имеешь в виду, дорогая. Мы, женщины..,  в общем, у нас
это  как-то  по-другому. Ты  мне  рассказала, -  продолжала  она,  - как все
произошло, но я хочу сначала знать совершенно точно, что ты об этом думаешь.
     -  Я  все время чувствовала,  что  меня обманывают, - сказала  Банч.  -
Мужчина, который скрылся  в храме,  знал,  как и  Джулиан, о праве убежища в
церкви. Это, несомненно,  начитанный, образованный человек. Если  бы он  сам
стрелял  в себя, то не пытался  бы добраться  до  церкви и не говорил бы  об
убежище. Ведь в церкви вы находитесь в безопасности. Ваши преследователи там
бессильны. Было  время,  когда  даже  закон  ничего не  мог сделать  в таком
случае.
     Она бросила вопросительный взгляд  на мисс  Марпл. Та  кивнула, и  Банч
продолжала:
     - Эти Экклс показались мне совсем непохожими на него, невежественными и
грубыми.  И  вот  еще  что. На  задней крышке часов покойного есть  инициалы
"У.С.". Но внутри - я  их открывала - совсем мелкими  буквами выгравировано:
"Уолтеру от отца" и дата. Уолтеру. А супруги Экклс все время говорили о нем,
как о Уильяме или Билли.
     Мисс  Марпл  хотела  было  что-то  вставить,  но  Банч  потом  решилась
закончить:
     - Да, я  прекрасно знаю, что людей не всегда зовут по имени, которое им
дали при крещении. Бывает, что мальчика прозовут "Толстый", или "Рыжий", или
еще как-нибудь - но это ведь прозвища.  Но родная сестра не станет звать его
Биллом, если его настоящее имя Уолтер.
     - Ты хочешь сказать, что она ему не сестра?
     - Я в этом убеждена. Они отвратительны,  эти двое. Они просто пришли за
его  вещами и для того, чтобы выяснить, не говорил ли он чего перед смертью.
Когда  я сказала, что нет, они явно почувствовали  облегчение.  Я  думаю,  -
заключила Банч, - что это Экклс стрелял в него.
     - Убийство? - спросила мисс Марпл.
     -  Да,  убийство, - подтвердила Банч.  -  Поэтому я  и  пришла  к  вам,
дорогая.
     Неосведомленному слушателю слова Банч могли бы  показаться загадочными,
но в  определенных  кругах  известность мисс  Марпл  в области расследования
убийств была очень широка.
     - Он сказал мне: "прошу вас", прежде чем умереть, - добавила Банч. - Он
хотел,  чтобы  я  что-то  сделала  для  него. Но  я  не  имею  ни  малейшего
представления о том, что он хотел этим сказать, и это ужасно.
     Мисс Марпл  подумала  несколько  минут,  потом задала  вопрос,  который
волновал и Банч:
     - Но зачем он вообще приехал туда?
     - Вы хотите сказать,  что если он нуждался в убежище,  то любая церковь
могла сыграть ту  же роль. Незачем было  приезжать в такое пустынное  место,
как наше.
     - Значит, у него была какая-то цель, - заявила мисс  Марпл. - Он должен
был там встретиться с кем-то.  Чиппинг  Клегхорн небольшое  местечко,  Банч.
Тебе не приходило в голову, кто ему там мог быть нужен?
     Банч перебрала в  памяти  жителей  своей  деревни,  потом  нерешительно
покачала головой.
     - Собственно говоря, - сказала она, - любой.
     - Он не назвал никакого имени?
     - Он произнес что-то похожее на Джулиан, но, может быть, мне это только
послышалось.  С таким  же  успехом  это можно было принять  за Джулию.  А  в
Чиппинг Клегхорн, насколько мне известно, нет ни одной Джулии.
     Банч зажмурилась, пытаясь  восстановить в памяти эту сцену.  Мужчина на
ступенях, ведущих  к алтарю, поток света  из  окна,  синие и красные  стекла
витража, сверкающие как драгоценные камни.
     -  Драгоценности {По-английски  слово jewel  - драгоценность - созвучно
имени  Джулиан.}!  -  неожиданно воскликнула  Банч. -  Возможно,  он  сказал
"драгоценности".  Свет,  льющийся  из  восточного  окна  напоминал   россыпи
драгоценных камней.
     - Драгоценности? - задумчиво повторила мисс Марпл.
     -  А  сейчас,  - продолжала  Банч,  -  о  самом  главном, о  том,  что,
собственно говоря, привело  меня к  вам  сегодня. Экклсы уж очень настойчиво
требовали его  пальто. Мы с доктором сняли его с  умирающего перед осмотром.
Это было старое, потрепанное пальто, не представлявшее никакой ценности. Они
что-то сказали о сентиментальных побуждениях, но это была пустая болтовня.
     Я все же пошла наверх, чтобы принести пальто, и пока я  поднималась  по
лестнице, вспомнила,  что  умирающий  теребил его, как будто старался что-то
там нашарить. Внимательно осмотрев пальто, я  увидела, что подкладка в одном
месте  пришита другими  нитками.  Я  ее  подпорола и нашла  внутри небольшую
бумажку, потом снова  аккуратно все зашила нитками подходящего цвета. Я была
очень осторожна  и не  думаю, что эти люди могли  что-то заподозрить. Да,  я
этого  не  думаю, но  все же полной уверенности у  меня  нет. Итак, я  снова
спустилась вниз,  отдала  им пальто и извинилась  за задержку,  объяснив  ее
по-другому.
     - А бумажка? - спросила мисс Марпл. Банч открыла свою сумочку.
     -  Я не  показала ее Джулиану, -  сказала она, - потому  что он стал бы
меня уговаривать отдать ее Экклсам. Я подумала, что лучше привезти ее вам.
     -   Квитанция   из   камеры  хранения,  -  определила   мисс  Марпл,  -
Паддингтонский вокзал.
     - У него в кармане был обратный билет до Паддингтона, - сказала Банч.
     Взгляды обеих женщин встретились.
     - Необходимо  действовать, - твердо произнесла мисс Марпл, - но следует
соблюдать осторожность.  Ты не заметила, Банч, никто за  тобой  не следовал,
когда ты приехала сегодня в Лондон?
     - Следовал?! - воскликнула Банч. - Не думаете же вы...
     - Я думаю, что это возможно, - сказала мисс Марпл. - А когда существует
какая-то возможность, следует принимать  меры предосторожности. - Она быстро
поднялась.  -  Ты приехала  сюда, дорогая,  под предлогом посещения бельевой
распродажи. Так вот,  чтобы быть  последовательными, мы должны пойти на  эту
распродажу. Но прежде чем отправиться, нужно кое-что подготовить. Я думаю, -
загадочно добавила  мисс Марпл, - что в ближайшее  время мне  не понадобится
мое старое твидовое пальто с бобровым воротником.
     Часа полтора спустя, обе леди, усталые и разгоряченные, прижимая к себе
громоздкие пакеты с  тяжело доставшейся добычей, входили в  небольшой,  мало
посещаемый ресторанчик с поэтическим названием "Яблоневая  ветка". Испытывая
необходимость  восстановить  свои  силы,  они  заказали бифштекс,  пудинг  с
почками и яблочный пирог со взбитыми сливками.
     - Эти полотенца отличаются настоящим довоенным качеством, - воскликнула
слегка запыхавшаяся мисс  Марпл.  - Вдобавок, на  них метка "Д". Так удачно,
что жену  Реймонда зовут  Джоан.  Я отложу  их, а если перейду в лучший  мир
раньше, чем я предполагаю, то оставлю их ей.
     - А мне  действительно были  необходимы кухонные полотенца,  -  сказала
Банч.  - Они в самом деле очень  дешевые,  хотя и дороже  тех, которые  этой
рыжей удалось утащить у меня из-под носа.
     В  этот момент в  "Яблоневую  ветку"  вошла  аккуратно  одетая  молодая
женщина. Лицо  ее было подрумянено, губы ярко накрашены. Внимательно оглядев
зал, она поторопилась к их столику  и положила  какой-то  конверт около мисс
Марпл.
     - Вот, возьмите, мисс, - живо сказала она.
     -  О, благодарю  вас,  Глэдис,  -  ответила  мисс  Марпл. -  Очень  вам
благодарна. Так любезно с вашей стороны.
     -  Рада  вам услужить,  мисс, -  сказала  Глэдис. -  Эрни  каждый  день
повторяет: "Всем,  что ты  знаешь, ты  обязана этой твоей мисс Марпл", - и я
всегда, всегда рада быть вам полезной, мисс.
     - Такая  славная девушка, - заметила мисс Марпл, когда  Глэдис  ушла. -
Удивительно милая и услужливая. Она заглянула в конверт, потом  передала его
Банч.
     - Ты должна быть очень осторожна, дорогая моя, - заметила она. -  Скажи
мне,  кстати, работает ли  по-прежнему в Мелчестере этот симпатичный молодой
инспектор?
     - Не знаю, - ответила Банч. - Вероятно.
     - Если он там уже не работает, - подумав, сказала мисс Марпл, -  я могу
позвонить начальнику полиции. Надеюсь, он меня помнит.
     - Ну, конечно, он  вас помнит, - сказала Банч. - Нет  человека, который
мог бы вас забыть. Ведь вы уникум. - И она встала.
     Приехав на  Паддингтонский вокзал, Банч  зашла  в багажное отделение  и
предъявила квитанцию из  камеры  хранения. Через минуту ей  выдали  довольно
потрепанный старый чемодан, и она направилась с ним на платформу.
     На обратном пути никаких происшествий  не было. Когда поезд приблизился
к Чиппинг Клегхорн,  Банч встала и взяла чемодан. Едва она вышла  из вагона,
как какой-то  мужчина  подскочил к ней,  выхватил  чемодан у  нее  из рук  и
бросился бежать.
     - Остановите, остановите его! - закричала Банч. - Он взял мой чемодан.
     Пожилой, медлительный контролер только  начал  было: "Э-э,  послушайте,
что  вы  делаете?"  -  как  меткий  удар  в  грудь отбросил  его в  сторону.
Похититель выбежал на улицу и кинулся к поджидавшей его машине. Он швырнул в
нее чемодан и собирался уже  забраться туда сам, но в это время тяжелая рука
опустилась на его плечо, и голос начальника полиции Эбела произнес:
     - Что это здесь происходит? Банч подбежала, задыхаясь.
     - Он стащил мой чемодан, - сказала она.
     - Чушь! - возразил мужчина. - Понятия  не имею, о чем эта дама говорит.
Это мой чемодан. Я только что вынес его из поезда.
     - Что ж, нужно разобраться, - решил начальник полиции.
     Он  посмотрел  на  Банч  неподвижным   бычьим  взглядом.  Никто  бы  не
заподозрил, что в свое  свободное время он неоднократно и подолгу обсуждал с
миссис Хармон сравнительные достоинства навоза  и костной муки для подкормки
розовых кустов. - Вы утверждаете, мадам, что это ваш чемодан? - спросил он.
     - Да, - подтвердила Банч. - Без всякого сомнения.
     - А вы, сэр?
     - А я говорю, что он мой.
     Мужчина  был  высокого  роста,  смуглый,  хорошо  одетый.  Oh  говорил,
растягивая слова,  держался  высокомерно.  В этот момент  из  машины донесся
женский голос:
     - Ну, конечно, это  твой  чемодан, Эдвин. Не  понимаю" что  нужно  этой
женщине.
     - Надо в этом  деле разобраться, - повторил  начальник полиции. - Если,
как вы утверждаете, мадам, это ваш чемодан, скажите, что там лежит.
     -  Одежда,  -  ответила Банч.  -  Длинное твидовое  пальто  с  бобровым
воротником, два шерстяных джемпера и туфли.
     -  Ну что  ж, достаточно  ясно, -  сказал  мистер  Эбел и повернулся  к
смуглому мужчине.
     - Я театральный костюмер, - важно  заявил тот.  - В чемодане содержатся
вещи, принадлежащие театру. Я привез их сюда для любительского спектакля.
     -  Понятно, сэр.  В  таком  случае,  мы просто  заглянем внутрь  и  все
выясним.  Мы  можем  пойти  в  полицейский  участок  или,  если  вы спешите,
вернуться на станцию и открыть чемодан там.
     - Этот вариант меня устраивает, -  согласился  смуглый мужчина. - Между
прочим,  меня  зовут  Мосс,  Эдвин  Мосс.  С  чемоданом  в  руке мистер Эбел
направился к станции.
     -   Мы  только  пройдем  в  отделение  посылок,  Джордж,  -  сказал  он
контролеру.
     Там, положив  чемодан на стол, он нажал  на защелки  -  чемодан не  был
закрыт на ключ. Банч и мистер Эдвин Мосс стояли с двух сторон,  с ненавистью
глядя друг на друга.
     - Ну вот! - сказал начальник полиции, откидывая крышку чемодана.
     Внутри лежало довольно  потертое  длинное  твидовое  пальто с  бобровым
воротником. Оно было аккуратно сложено. Там были еще два шерстяных  джемпера
и пара простых башмаков, какие носят в деревне.
     - В точности,  как вы  сказали, мадам, -  подтвердил начальник полиции,
повернувшись к Банч.
     Никто  не  мог  бы сказать,  что мистер  Эдвин Мосс  делает  что-нибудь
наполовину. Его смятение, его раскаяние не знали границ.
     -  Простите  меня,  -  воскликнул  он,  -  пожалуйста,  простите  меня!
Поверьте,  я  ужасно,  ужасно  огорчен.  Мое поведение  было непростительно,
совершенно  непростительно.  - Он посмотрел  на  часы. - А сейчас  я  должен
торопиться.  Может  быть,  мой  чемодан  остался  в  поезде.  - Приподняв  в
последний раз шляпу, он умильным тоном произнес, обращаясь к Банч:
     - Простите меня, прошу вас, - и поспешно выбежал из отдела посылок.
     - Неужели вы дадите ему уйти? - спросила Банч заговорщическим шепотом.
     Мистер Эбел подмигнул ей, прикрыв один из своих бычьих глаз.
     -  Он  далеко не уйдет, мадам. Я хочу сказать,  что он далеко не  уйдет
незаметно, если вы догадываетесь, о чем я говорю.
     - О! - с облегчением выдохнула Банч.
     - Старая леди звонила  мне, - пояснил мистер Эбел, - она ведь приезжала
сюда несколько лет  назад. Ясная  у  нее голова,  что и говорить! Но сегодня
здесь  затевалось  нечто  серьезное.  Не удивлюсь, если  наш  инспектор  или
сержант навестят вас завтра утром.



     Пришел инспектор,  тот самый инспектор Крэддок, который запомнился мисс
Марпл. Улыбаясь, как старый знакомый, он приветствовал Банч.
     - Новое преступление  в Чиппинг  Клегхорн, - бодро  сказал  он.  -  Без
сенсаций не обходитесь, а, миссис Хармон?
     -  С удовольствием  обошлась бы, - ответила Банч.  - Вы  пришли,  чтобы
задавать   мне   вопросы,  или  сами   хотите   мне  что-то  рассказать  для
разнообразия?
     - Сперва кое-что расскажу. Начну с того, что за мистером и миссис Экклс
уже  некоторое  время установлено наблюдение. Есть основания думать, что они
принимали  участие в нескольких грабежах, совершенных в этих  краях. Второе,
хотя  у  миссис  Экклс  действительно  есть брат  по фамилии Сэндбурн,  и он
недавно вернулся домой, - умирающий, которого вы нашли в церкви, был не он.
     - Я знала это, - сказала  Банч. - Прежде всего потому, что его имя было
Уолтер, а не Уильям. Инспектор кивнул:
     - Его полное  имя было  Уолтер Сент-Джон, и три дня назад  он  бежал из
Чаррингтонской тюрьмы.
     - Ну, конечно, - тихо сказала себе Банч, - полиция охотилась  за ним, и
он нашел убежище в церкви. - Потом она  спросила:  - А какое преступление он
совершил?
     -  Чтобы  ответить  вам, мне  придется  начать  издалека.  Это  сложная
история. Несколько  лет  назад  выступала в мюзик-холле  довольно  известная
танцовщица, но вы о ней вряд ли слышали. Ее лучший номер был взят из "Тысяча
и  одной  ночи" и назывался  "Аладдин в  волшебной  пещере".  Ее  более  чем
откровенный костюм был усеян фальшивыми камнями.
     Насколько мне известно, она не отличалась  большим талантом,  но была -
скажем так -  очень привлекательна. Во всяком случае, один  азиатский  принц
сильно  увлекся ею.  Он  преподнес  ей  множество  подарков и,  в частности,
великолепное изумрудное ожерелье.
     - Фамильные драгоценности раджи? - восторженно прошептала Банч.
     Инспектор Крэддок кашлянул.
     - Нет, нечто более современное, пожалуй, миссис Хармон. Их роман длился
не  очень  долго,  так  как  вскоре  внимание его высочества привлекла  одна
кинозвезда. Кстати сказать, ее запросы обошлись ему значительно дороже.
     Зюбейда  - таким  было ее сценическое  имя - не  расставалась  со своим
ожерельем, и кончилось тем,  что его украли. Оно исчезло из  ее  театральной
уборной, и полиция долго считала, что  она сама инсценировала это похищение.
Такое случается, знаете ли. Иногда побудительным мотивом бывает самореклама,
а иногда и кое-что похуже.
     Ожерелье так и не нашлось,  но во время расследования внимание  полиции
привлек этот самый Уолтер Сент-Джон. Это был  образованный и воспитанный, но
опустившийся  человек,  работавший  ювелиром  в  одной  сомнительной  фирме,
которую подозревали в скупке краденых драгоценностей.
     Существовали доказательства, что исчезнувшее ожерелье побывало у него в
руках; но судили его и приговорили к тюремному заключению в  связи  с другим
делом его фирмы. Он  уже почти отбыл  свой срок, поэтому  его побег  казался
необъяснимым.
     - Но почему он приехал именно сюда? - спросила Банч.
     - Нам очень бы хотелось это понять, миссис Хармон. Установленная за ним
слежка показала, что он поехал сначала в  Лондон, где не заходил ни к одному
из своих прежних приятелей, но посетил одну  пожилую женщину,  некую  миссис
Джекобс, которая  раньше  служила театральной  костюмершей.  Она  отказалась
что-либо рассказать  о  причине его  прихода, но  другие  жильцы этого  дома
сообщили, что, уходя, он держал в руках чемодан.
     - Понимаю,  - заметила Банч.  -  Он  оставил его в  камере хранения  на
Паддингтонском вокзале, а затем приехал сюда.
     - К  этому моменту, -  продолжал инспектор Крэддок,  - Экклс и человек,
который называет себя Эдвином Моссом, шли уже по его следам. Несомненно, они
охотились за чемоданом.  Они видели, как Сент-Джон сел  в  автобус, а потом,
вероятно обогнав его на машине, поджидали свою жертву  здесь,  при выходе из
автобуса.
     - Его убили? - спросила Банч.
     -  Да,  -  ответил Крэддок. -  В  него  стреляли. Револьвер принадлежал
Экклсу,  но стрелял,  по-моему,  Мосс. А  вот,  что мы хотим узнать,  миссис
Хармон:  где настоящий чемодан, который Уолтер  Сент-Джон оставил на вокзале
Паддингтон?
     Банч усмехнулась:
     - Думаю, что в настоящее время тетя Джейн уже  получила его. Это был ее
план.  Она  попросила свою  бывшую  горничную  сдать  в  камеру хранения  на
Паддингтоне чемодан с некоторыми своими вещами. Мы обменялись квитанциями. Я
получила ее чемодан  и привезла его сюда  поездом. Она предвидела, что будет
сделана попытка отнять его у меня.
     На этот раз ухмыльнулся инспектор Крэддок.
     -  Так она и сказала, когда позвонила нам. Я сейчас еду в Лондон, чтобы
с ней встретиться. Хотите поехать со мной, миссис Хармон?
     -  Что  ж,  - сказала  Банч, поразмыслив. -  Что  ж, это  очень удачно.
Прошлой ночью  у меня  разболелся зуб,  и  мне  в самом  деле  следовало  бы
съездить в Лондон к зубному врачу, как по-вашему?
     - Безусловно, - одобрил инспектор...



     Мисс Марпл перевела  взгляд  с  инспектора Крэддока на  полное ожидания
лицо Банч Хармои. Чемодан лежал на столе.
     -  Конечно, я его не  открывала  до прихода официальных  лиц, - сказала
старая дама. - Мне бы и в голову это не пришло. Кроме того, - добавила она с
лукавой, чисто викторианской, полуулыбкой, - он заперт.
     - Можете угадать, что там внутри, мисс Марпл? - спросил инспектор.
     -  Я бы сказала, - ответила мисс Марпл, - что там находятся театральные
костюмы Зюбейды. Вам понадобится стамеска, инспектор?
     Стамеска быстро сделала свое дело. Крышка чемодана была откинута, и обе
женщины не смогли удержаться от восторженного восклицания. Солнечный свет из
окна заставил вспыхнуть тысячью огней красные,  синие, зеленые  и  оранжевые
драгоценные камни.
     -  Пещера  Аладдина, -  напомнила мисс Марпл. - Сверкающие разноцветные
камни, украшавшие костюм танцовщицы.
     - Да, - сказал инспектор, - но что в них было, по-вашему, такого, из-за
чего стоило убить человека?
     -  Я  думаю, что  это была умная  женщина, - задумчиво  произнесла мисс
Марпл. - Она умерла, не так ли, инспектор?
     - Да, три года назад.
     - Ей принадлежало дорогое изумрудное ожерелье, - продолжала мисс Марпл.
- Она  вынула  из  него  камни и прикрепила  их  в  разных  местах  на  свой
театральный  костюм. Зрители, безусловно, принимали их  за  кусочки цветного
хрусталя. Кроме того,  она заказала дубликат настоящего ожерелья, и его-то и
украли.  Ничего  удивительного, что оно  уже  никогда не выплыло. Вор быстро
убедился, что камни фальшивые.
     - Здесь какой-то конверт, - сказала Банч, раздвигая блестящие камни.
     Инспектор Крэддок вынул из конверта два листка бумаги, выглядевшие, как
официальные документы. Он прочел вслух:
     -  "Свидетельство  о  браке между Уолтером  Эдмундом  Сент-Джон и  Мэри
Мосс". Это было настоящее имя Зюбейды.
     - Значит, они были женаты, - сказала мисс Марпл. - Понятно.
     - А вторая бумага? - спросила Банч.
     - Это свидетельство о рождении дочери, Джэул.
     - Джул? - воскликнула Банч. - Боже мой, ну конечно Джэул! Джилл! Теперь
я понимаю, почему он  приехал  в Чиппинг  Клегхорн. Вот что  он пытался  мне
сказать:  Джэул. В  нашей  деревне  живут  супруги  Мэнди;  на их  попечении
находится маленькая девочка. Они к ней очень привязаны,  смотрят за ней, как
за собственной внучкой.  Да, теперь я вспоминаю, ее имя Джэул,  только  они,
само собой зовут ее Джилл.
     Около недели  назад у миссис  Мэнди случился удар,  а  ее  муж  лежит с
тяжелой формой пневмонии. Их обоих собираются отвезти в больницу.  Я как раз
стараюсь подыскать для Джилл хорошую семью, куда ее можно было бы поместить.
Я не допущу, чтобы ее забрали в приют.
     Вероятно, это каким-то образом дошло до ее отца в  тюрьме,  и он бежал.
Ему удалось забрать этот чемодан у старой костюмерши, у которой он хранился.
Если драгоценности действительно принадлежали Зюбейде,  то  их можно  будет,
по-видимому, потратить на содержание ребенка.
     - По всей вероятности, миссис Хармон. Если только они здесь.
     - О, в этом можете не сомневаться, - уверенно сказала мисс Марпл.



     -  Слава Богу, ты вернулась, дорогая, - сказал  его  преподобие Джулиан
Хармон, приветствуя жену с радостным вздохом. - Когда тебя нет  дома, миссис
Бэрт всегда особенно старается, но  сегодня она подала мне на завтрак  очень
странные  рыбные котлеты.  Я не хотел ее обидеть и отдал их коту, но даже он
не стал их есть, и мне пришлось выбросить их в окно.
     -  Наш  кот,  -  заметила  Банч,  поглаживая  своего  любимца, -  очень
разборчив в отношении  рыбы.  Я  часто  говорю ему, что  нельзя  быть  таким
требовательным. - Кот согласно мурлыкал, прижавшись головой к ее колену.
     - А как твой зуб, дорогая? Ты показала его врачу?
     - Да, - ответила  Банч, - было не очень  больно. Я снова навестила тетю
Джейн...
     - Дорогая наша старушка, - сказал Джулиан. - Надеюсь, она не дряхлеет?
     - Вот уж нисколько, - с усмешкой ответила Банч.



     На  следующее  утро  Банч  пошла  в  церковь, захватив  с  собой свежие
хризантемы. Солнечные лучи снова  вливались через  восточное окно,  и  Банч,
освещенная радужными потоками  света, остановилась  на ступенях алтаря.  Она
тихо сказала:
     - С  вашей девочкой все будет хорошо. Я сама  за  этим прослежу, обещаю
вам.
     Она привела церковь в порядок, потом опустилась на колени и помолилась,
перед тем, как вернуться в дом и приняться за скопившиеся за два дня дела.











     - Весьма сожалею... - сказал Эркюль Пуаро. Но его прервали... Не грубо,
нет, скорее почтительно, не противореча, а искусно пытаясь переубедить.
     - Пожалуйста, не отказывайтесь сразу, мсье Пуаро. Это дело  затрагивает
серьезные государственные  интересы. Ваша  помощь получит достойную оценку в
высших сферах.
     - Вы чрезвычайно любезны, - Пуаро сделал  рукой отстраняющий жест, - но
я действительно не могу принять ваше предложение. В это время года...
     И снова мистер Джесмонд прервал его.
     -  Рождественские  праздники,  -  сказал он  убедительно.  -  Подумайте
только. Рождество на старинный лад в английской деревне.
     Эркюль Пуаро содрогнулся. Мысль  об  английской деревне в зимнее  время
нисколько его не привлекала.
     - Доброе старое Рождество, - подчеркнул мистер Джесмонд.
     - Но я ведь не англичанин, - заметил Пуаро. - В моей стране Рождество -
это детский праздник. Мы празднуем Новый год.
     -  В  Англии,  - сообщил мистер Джесмонд, - Рождеству придается большое
значение, в Кингс Лейси вы увидите, как его у нас празднуют. Это, знаете ли,
чудесный  старинный  дом.  Один  из   его  флигелей   был  построен  еще   в
четырнадцатом веке.
     Дрожь  снова пробежала  по спине Пуаро.  При одной мысли  об английской
усадьбе  четырнадцатого  века  ему  стало  не  по  себе.  Он  уже достаточно
натерпелся  в  таких  старинных загородных  домах. Пуаро одобрительно  обвел
глазами   свое  комфортабельное  жилище   с  многочисленными  радиаторами  и
новейшими приспособлениями,  исключающими всякую  возможность  сквозняков. -
Зимой, - твердо произнес он, - я не покидаю Лондон.
     - Мне кажется, мсье Пуаро, вы недооцениваете серьезность данного дела.
     Мистер Джссмонд бросил взгляд  на своего спутника, потом перевел его на
Пуаро.
     Второй  посетитель не произнес  еще  ничего, кроме нескольких  вежливых
слов при знакомстве. Это был молодой  человек лет двадцати трех,  не больше.
Он  сидел, уныло глядя на свои  хорошо начищенные ботинки. Смуглое  лицо его
выражало тревогу, он казался очень подавленным.
     - Да нет же,  -  возразил Пуаро, - я прекрасно понимаю,  что дело очень
серьезное и от всей души сочувствую его высочеству.
     - Ситуация чрезвычайно деликатная, - добавил мистер Джесмонд.
     Пуаро внимательно на него посмотрел. Если бы кто-нибудь попытался одним
словом  описать  мистера  Джесмонда,  то  этим  словом,  вероятно,  была  бы
"сдержанность".  Все  в  его  облике было  сдержанным. Хорошо сшитый, но  не
броский  костюм:  приятный   голос  воспитанного  человека,   который  редко
поднимался  выше  монотонного  журчания;  светло-каштановые  волосы,  слегка
редеющие на висках; бледное, серьезное лицо. Пуаро подумал, что он знавал не
менее  десятка  подобных  мистеров Джесмондов  и  каждый  из них, раньше пли
позже, непременно произносил эту фразу: "Ситуация чрезвычайно деликатная".
     - Полиция,  -  сказал  Пуаро, -  умеет, когда это требуется,  соблюдать
строжайшую секретность.
     Мистер Джесмонд решительно покачал головой.
     - Надо обойтись  без полиции,  - объявил он. - Возвращение  того, о чем
идет речь, почти неизбежно повлечет за собой судебное разбирательство, а нам
так мало известно. Пока у нас нет ничего, кроме подозрений.
     - Сочувствую от всей души, - повторил Пуаро. Если он воображал, что его
сочувствие  произведет какое-то впечатление на посетителей,  то он ошибался.
Они  нуждались не  в  сочувствии,  а в практической помощи. Мистер  Джссмонд
снова заговорил о прелестях английского Рождества.
     - Старое английское Рождество вырождается, знаете  ли, - сказал он. - В
наши дни многие проводят его в  ресторанах. Где то время,  когда  вся  семья
собиралась вокруг  праздничного стола,  а  дети  вывешивали  свои  чулки для
подарков?  Где старое английское  Рождество с  елкой, индейкой и пудингом, с
хлопушками и снеговиком за окном?..
     Тут Пуаро прервал мистера Джесмонда, так как любил точность:
     - Чтобы слепить снеговика -  необходим снег, - заметил он назидательно.
- А снег не выпадает по заказу, даже ради английского Рождества.
     -  Я  только  сегодня разговаривал  с  одним приятелем-метеорологом,  -
сказал мистер Джесмонд, - и он сообщил мне, что на Рождество ожидается снег.
Ему не следовало  этого  говорить. Еще более сильная дрожь пробежала по телу
Пуаро.
     - Снег в деревне!  - воскликнул он. - Что может  быть ужаснее! Большой,
промозглый каменный дом.
     - Вот  уж  нет, - поправил  его мистер Джесмонд. - Многое изменилось за
последние десять лет. Там теперь центральное отопление.
     - В Кинге Лейси центральное отопление? - спросил Пуаро. Он, казалось, в
первый раз заколебался.
     Мистер Джесмонд не упустил представившейся возможности.
     -  Именно  так, -  сказал  он, -  радиаторы в  каждой спальне, в ванных
комнатах горячая вода. Поверьте,  дорогой мсье Пуаро, и в зимнее время Кинге
Лейси  на редкость комфортабельный  дом. Не исключено, что вам там покажется
даже слишком жарко.
     - Ну, это маловероятно, - возразил Пуаро. Мистер Джесмонд умело перевел
разговор.
     - Ведь вы понимаете, какая  перед нами  сложная дилемма?  - спросил  он
доверительным тоном.
     Эркюль Пуаро кивнул. Вопрос был, действительно, не из легких.  Сидевший
перед  ним юноша,  единственный  сын правителя  богатой  восточной страны, в
будущем сам  должен был стать монархом. Он прибыл в  Лондон несколько недель
назад. В его стране в последнее время было  беспокойно. Общественное мнение,
лояльное по отношению к отцу, который  неизменно придерживался традиционного
образа жизни, относилось  с некоторым  недоверием к  младшему поколению. Сын
явно стремился копировать западные нравы, и это вызывало осуждение.
     Но   недавно  было  объявлено  о  его  помолвке  с  кузиной,  девушкой,
принадлежащей  к  их  роду.  Образование   она  получила  в   Кембридже,  но
остерегалась   проявлять   свою  приверженность  к   западным  тенденциям  в
собственной  стране.  День  свадьбы  был  назначен.  Молодой  принц совершил
поездку в  Англию, захватив с собою некоторые  фамильные  драгоценности, для
которых  он  должен  был заказать  соответвующую  современную оправу в фирме
Кортье. В числе украшений был и всемирно известный рубин.
     Искусные  ювелиры  вынули  его  из  громоздкого  старинного  ожерелья и
оформили  совершенно   по-новому.  Все   шло   хорошо,   но  вот   случилось
непредвиденное. Никто не сомневался, что молодой человек, обладающий большим
состоянием  и  склонный  к  веселому  времяпрепровождению,  имеет  право  на
некоторые  безумства самого приятного свойства. Это не вызвало бы порицания.
Юные принцы  должны развлекаться - это общеизвестно.  Наш принц мог спокойно
отправиться  со своей дамой на Бонд Стрит  и подарить ей изумрудный  браслет
или бриллиантовую  брошь  в качестве  награды  за  ее благосклонность. Такой
подарок нашли  бы совершенно  естественным и отвечающим его положению, точно
так же,  как те  кадиллаки, которыми его отец неизменно  одаривал танцовщиц,
пользующихся его расположением в данный момент.
     Но принц  совершил непростительную  нескромность. Польщенный  интересом
своей  приятельницы, он показал ей  знаменитый рубин  в  новой оправе  и был
настолько неосторожен, что позволил ей надеть это украшение на один вечер!
     Развязка была быстрой и прискорбной.  Во  время ужина леди удалилась на
минуту,  заявив,  что  ей  необходимо  напудриться.   Время   шло.   Она  не
возвращалась.  Выяснилось, что  она покинула ресторан  через запасной выход,
после чего растворилась  в пространстве.  К  несчастью, рубин в новой оправе
исчез вместе с ней.
     Таковы были  факты. Их невозможно было опубликовать, не вызвав в высшей
степени неприятных последствий.  Пропавший рубин не был обычным  драгоценным
камнем.  Он  наследственная  собственность  королевской семьи; ему придается
величайшее значение.  К тому же обстоятельства его исчезновения были таковы,
что огласка могла вызвать серьезные политические осложнения.
     Мистер Джесмонд  был не из тех, кто  способен  изложить  факты  простым
языком. Напротив, он облек их в сложную, многословную форму. Эркюль Пуаро не
знал  точно,  кто такой мистер Джесмонд.  Ему уже приходилось встречаться  с
подобными  людьми. Этот джентльмен не уточнил, связан ли  он с министерством
внутренних дел, иностранных дел или с одним из более скромных учреждений. Он
действовал  в интересах Британского  Содружества - вот  и  все. Рубин должен
быть возвращен.
     И  только  Эркюль  Пуаро,  деликатно  настаивал  мистер  Джесмонд,  был
способен это сделать.
     - Может  быть,  может быть, -  допустил  Пуаро, - но  вы  так  мало мне
сообщили.  Предположения,  подозрения -  этого  недостаточно,  чтобы  начать
действовать.
     -  Ну  что вы,  мсье  Пуаро,  я убежден,  что  это не  превышает  ваших
возможностей.
     - Мне не всегда сопутствовала удача.
     Но   скромность   Эркюля   Пуаро   была   напускной.   Его   тон   ясно
свидетельствовал  о том, что  "взяться" за  какое-нибудь  дело  и  "добиться
успеха" были почти синонимами в его словаре.
     - Его  высочество еще очень молод, - сказал мистер  Джесмонд. - Было бы
грустно, если  бы простое юношеское легкомыслие омрачило всю его последующую
жизнь.
     Пуаро  доброжелательно  взглянул на  молодого человека, который казался
чрезвычайно расстроенным.
     -  Молодость  -  это  время безумств,  -  сказал  он  ободряюще.  - Для
обыкновенных молодых людей  все  значительно  проще. Добрый папа  оплачивает
счета;  адвокат семьи помогает  уладить все затруднения; сам молодой человек
извлекает  полезный  урок из  своего опыта, и все кончается  благополучно. В
вашем положении это действительно сложно. Приближающаяся женитьба...
     -  В  том-то  и  дело.  Это  именно  так. - Молодой  человек,  наконец,
заговорил, и слова полились потоком:
     -  Видите  ли,  это очень,  очень  серьезная  девушка.  И  к жизни  она
относится тоже в  высшей степени  серьезно.  В  Кембридже она усвоила  новые
идеи. В моей стране должно быть образование, школы и тому подобные вещи. Все
это во имя прогресса, во имя демократии. Люди больше не  будут, говорит она,
жить, как во времена моего отца.  Она  знает, конечно, что в  Лондоне я буду
развлекаться, но скандала быть не должно. Вот что по-настоящему важно: чтобы
не  было скандала.  Этот  рубин -  очень,  очень знаменитый  камень.  За ним
тянется долгий след, многовековая история. Кровопролития, убийства!..
     -  Убийства, -  задумчиво  произнес  Пуаро.  Он  посмотрел  на  мистера
Джесмонда. - Надо надеяться, что до этого не дойдет.
     Мистер  Джесмонд  издал  странный звук, слегка  напоминающий кудахтанье
курицы, которая собралась было снести яйцо, но потом раздумала.
     - Нет, нет, что вы! - воскликнул он, поджимая губы. -  Я уверен, что ни
о чем подобном не может быть и речи.
     - И все же полной уверенности в данном случае быть не может, - возразил
Пуаро.  - У кого бы ни находился рубин в настоящий момент, не исключено, что
на  него найдутся и  другие  охотники  и  они  ни перед  чем не остановятся,
поверьте.
     -   Не  думаю,   однако,   что   нам   следует   заниматься   подобными
предположениями.  Это  совершенно  бесцельно, - сказал  мистер  Джесмонд еще
более сдержанно.
     -  А я, - сказал Эркюль  Пуаро, и  иностранный акцент  в  его речи стал
вдруг  более заметен,  -  что  касается  меня, то  я,  по примеру политиков,
принимаю во внимание все возможности.
     Мистер  Джесмонд бросил  на  него  нерешительный  взгляд.  Наконец,  он
спросил:
     - Так как же, мсье Пуаро, вы согласны? Поедете вы в Кинге Лейси?
     - А как я объясню там свой приезд? - спросил в свою очередь Пуаро.
     Мистер Джесмонд уверенно улыбнулся.
     - Ну,  это  очень  легко  уладить,  -  заявил  он.  - Не  сомневайтесь,
пожалуйста, -  все  будет выглядеть  совершенно  естественно.  Я уверен, что
семья Лейси вам понравится. Это очаровательные люди.
     - Простите, а вы не ввели  меня в заблуждение относительно центрального
отопления?
     - Нет, нет, как можно! - оскорбился мистер Джесмонд. -  Вы найдете  там
полнейший комфорт.
     - Tout confort moderne, -  перевел для себя Пуаро.  -  Eh biеп  {Ну что
же.} , - сказал он, - я согласен.



     Сидя  у  одного из высоких  окон  гостиной  в Кинге Лейси, Эркюль Пуаро
беседовал  с  хозяйкой  дома.  В комнате  было  очень  тепло.  Миссис  Лейси
занималась рукоделием. Не вязаньем кружев или вышиванием цветов по шелку, но
более  прозаической работой:  она подрубала кухонные полотенца. Не отрываясь
от шитья, она говорила мягким, рассудительным голосом,  который Пуаро назвал
про себя "чарующим".
     - Надеюсь, мсье  Пуаро, вам понравится у  нас. Мы проводим  Рождество в
узком семейном кругу.  Не будет никого,  кроме моей  внучки  и  внука  с его
приятелем,  а  также  моей  внучатой  племянницы  Бриджит,  кузины  Дианы  и
старинного нашего  друга Дэвида  Велвина.  Настоящий  семейный  праздник. Но
Эдвипа Моркомб сказала, что это именно то, что вам хотелось бы видеть:
     Рождество на старомодный лад. А ведь ничего  более старомодного, чем мы
сами, не найти! Мой муж, надо вам сказать,  живет  полностью в  прошлом. Ему
хочется,  чтобы  все здесь оставалось  точно таким,  как в  то  время, когда
двенадцатилетним мальчиком  он приезжал  сюда на  каникулы. - Она улыбнулась
своим мыслям.  -  Все те  же  старинные обычаи: елка, чулки, подвешенные для
подарков, суп из дичи, индейка, собственно  две  индейки  - одна вареная,  а
другая жареная - и рожден венский пудинг, в который следует положить кольцо,
пуговицу и все прочее.  Мы теперь не пользуемся шестипенсовиками, потому что
их больше  не делают из чистого серебра. У нас подают весь старинный десерт:
засахаренные сливы, миндаль, изюм, глазированные фрукты и имбирь. Боже  мой,
я будто читаю каталог из магазина "Фортнам и Мейзн"!
     - У меня уже текут слюнки, мадам.
     - Я думаю, что  к  завтрашнему вечеру у всех нас разболятся  животы,  -
сказала миссис Лейси. - Теперь ведь не привыкли так много есть, верно?
     Ее прервали громкие  голоса  и  взрывы  смеха  за  окном. Она выглянула
наружу.
     -  Чем они  там  занимаются,  хотела  бы  я знать?  Какая-нибудь  игра,
вероятно.  Я  все время  опасалась,  что наше Рождество  покажется  молодежи
скучным. Но  оказалось  как  раз  наоборот. А  вот  моим собственным сыну  и
дочери,  так  же как и их  друзьям, было труднее угодить: они  считали,  что
праздновать Рождество дома слишком старомодно и предпочитали идти в ресторан
и  танцевать  там.  Но,  по-видимому,  младшее  поколение  находит  все  это
удивительно привлекательным. Кроме  того, - добавила практично миссис Лейси,
- школьники и школьницы вечно хотят есть,  вы не находите? Их, должно  быть,
просто морят  голодом в этих учебных заведениях. Ведь ни для кого не секрет,
что в этом возрасте дети съедают не меньше, чем трое взрослых мужчин.
     Пуаро рассмеялся и сказал:
     - С вашей стороны, мадам, и со стороны вашего мужа было  очень  любезно
пригласить меня на ваш семейный праздник.
     -  О, мы оба просто в восторге, уверяю вас, - поторопилась заверить его
миссис Лейси, - и если Гораций покажется вам несколько ворчливым, - добавила
она, - не обращайте на это внимания. Просто у него такая манера.
     В действительности же се муж, полковник Лейси, сказал следующее:
     -  Не  понимаю,  зачем тебе  понадобилось  приглашать  одного  из  этих
проклятых иностранцев? Он испортит нам Рождество! Разве он не мог приехать в
другое время? Терпеть не могу иностранцев! Ну, хорошо, хорошо, значит Эдгина
Моркомб  захотела,  чтобы он провел  праздники у  нас. А она  тут  при  чем,
пришивается? Почему она сама не пригласила его?
     -  Ты ведь  прекрасно  знаешь,  - ответила  миссис Лэиси, -  что Эдвина
всегда  ходит  на  Рождество  в   ресторан  "Кларядж".  Муж  бросил  на  нее
проницательный взгляд и осведомился:
     - Ты что-то замышляешь, не так ли, Эм?
     - Я? Замышляю? -  Эм широко раскрыла свои голубые глаза. - Конечно  же,
нет, что это тебе пришло в голову?
     Старый полковник Лейси рассмеялся глубоким рокочущим смехом.
     -  Я  бы не сказал, что  ты на это неспособна, Эм. Когда  ты  выглядишь
особенно невинной, у тебя всегда что-то на уме. Вспомнив об этом  разговоре,
миссис Лейси продолжала:
     -  Эдвина  сказала,  что  вы,  вероятно,   сумеете  нам  помочь...   Не
представляю  себе, каким образом,  но  она  меня  уверяла,  что вам  удалось
выручить ваших друзей в аналогичных обстоятельствах. Я ., но вы, может быть,
не знаете, о чем я говорю?
     Пуаро  бросил  на  нее одобрительный  взгляд.  Миссис  Лейси  было  лет
семьдесят.  Она  держалась совершенно прямо, у  нее были белоснежные волосы,
розовые щеки, голубые глаза, забавный нос и решительный подбородок.
     - Если только это будет в моих силах, - сказал Пуаро, - я буду счастлив
вам помочь. Насколько я понимаю,  речь идет о неприятном  для вас  увлечении
молодой барышни?
     Миссис Лейси кивнула.
     - Да. Просто удивительно,  что я решаюсь говорить с вами об  этом. Ведь
вы для нас совершенно чужой человек...
     - И к тому же иностранец, - добавил Пуаро многозначительно.
     -  Это  верно, -  подтвердила  миссис  Лейси. - Но  в каком-то  смысле,
пожалуй,  так даже  проще.  Во всяком случае,  Эдвина думает, что вы кое-что
знаете об этом Десмонде Ли-Уортли, и нам это может пригодиться.
     Пуаро ответил  не  сразу. Он с восхищением подумал об изобретательности
мистера Джесмонда,  о том,  как тактично тот сумел использовать леди Моркомб
для исполнения своего замысла.
     -  У этого  молодого человека,  как я  понимаю, неважная  репутация?  -
спросил он деликатно.
     -  Вы не ошибаетесь. Просто очень плохая! Но на Сару это  не действует.
Ведь с молодыми девушками  всегда так,  вы  не находите? Нет никакого  толку
говорить  им, что тот,  кто их интересует, не пользуется доброй славой.  Это
только делает его более привлекательным в их глазах.
     - Вы совершенно правы! - сказал Пуаро.
     - Когда я была молода (Боже, как давно это было!), - продолжала  миссис
Лейси, - нам не позволяли поддерживать дружбу с  некоторыми молодыми людьми,
что, конечно,  только повышало  наш интерес к  ним;  и  если  нам  удавалось
потанцевать  с ними  или  остаться  наедине  в  темной  оранжерее...  -  Она
засмеялась.  - Поэтому я не позволила Горацию принять решительные меры, хотя
он и настаивал.
     - Скажите, пожалуйста, - попросил Пуаро, - что именно вас беспокоит?
     - Наш сын был убит на  войне,  - сказала миссис Лейси, - а моя невестка
умерла  при рождении  Сары.  Поэтому  внучка  всегда  была  с  нами,  мы  ее
вырастили. Может быть, мы воспитывали  ее недостаточно  разумно, не знаю. Но
мы всегда считали, что нам нужно как можно меньше ограничивать ее свободу.
     -  По моему мнению, это разумно,  - сказал Пуаро. -  Нельзя противиться
духу времени.
     - И я всегда так думала. А ведь с девушками очень сложно в наши дни.
     Пуаро посмотрел на нее вопросительно.
     - Как бы это получше сказать? - продолжала миссис Лейси. - Ну вот: Сара
связалась с компанией завсегдатаев баров и кафе. Она не  хочет посещать балы
и  выезжать  в  свет, как это принято. Вместо этого она снимает две довольно
противные комнаты в Челси, у реки, носит эту смешную одежду, которая им всем
нравится,  и черные или  светло-зеленые толстые чулки, должно быть,  страшно
колючие. К тому же она обходится без мытья головы и без прически.
     -  Са,   c'est   tout   fait   naturel {Это   совершенно
естественно.}, - сказал Пуаро. - Это сейчас очень  модно. Со временем они от
этого отвыкают.
     - Я знаю. Это меня не очень беспокоит. Но она, видите ли, встречается с
этим  Десмондом  Ли-Уортли,  а  у  него  действительно  весьма неблаговидная
репутация.  Говорят, он  пользуется  огромным успехом  у женщин  и  живет  в
основном за  счет состоятельных  девушек. Ему почти удалось жениться на мисс
Хоуп, но ее родители обратились в суд и учредили над ней опеку или что-то  в
этом роде. И, конечно, Гораций  хочет поступить так  же. Он говорит, что это
необходимо, чтобы ее защитить. Но я считаю,  что это  неразумно.  Они  тогда
просто убегут в Шотландию, Ирландию, Аргентину или еще куда-нибудь и вступят
в брак, а может быть, будут жить просто так. И хотя это было бы  неуважением
к суду и все  такое, но  разве проблема была бы разрешена? Особенно  если бы
ожидался ребенок. Ведь  в таких случаях приходится сдаться и дать разрешение
на  брак.  Насколько  мне  известно,  через  год  или  два  молодые  супруги
разводятся, девушка  возвращается домой и,  как  правило,  по прошествии еще
года  или двух выходит замуж за милого,  но  беспредельно скучного  молодого
человека, и все приходит  в норму.  Но это особенно печально, когда  имеется
ребенок, потому  что отец и,  отчим  далеко не одно и то же, даже если отчим
хороший. Нет, я  думаю, что в дни  моей юности поступали  гораздо лучше. Как
правило, человек, в которого влюблялась девушка, был нежелательной  партией.
Я помню, как я безумно влюбилась в одного  юношу. Господи, как же его звали?
Как  странно, я никак не могу вспомнить его имени! Фамилия его была Тиббитт.
Молодой Тиббитт. Само собой разумеется, мой отец отказал ему от дома, но нас
приглашали в одни и те же компании, и я с ним танцевала. Иногда мы незаметно
уходили с вечеринки и усаживались где-нибудь вдвоем.  Время  от времени наши
друзья устраивали пикники, и там мы тоже встречались. Все это было запрещено
и поэтому особенно весело и увлекательно. Но мы не переходили черты, как это
делают  современные  девушки,  и  через  некоторое  время  мистеры  Тиббитты
исчезали  из нашей жизни.  Можете  себе  представить, когда я его  встретила
четыре года спустя, я никак не могла понять, что я раньше в нем находила! Он
мне  показался таким неинтересным, пресным,  знаете  ли. И собеседник он был
никудышный.
     -  Нам  всегда кажется, что  дни  нашей юности самые лучшие,  - заметил
Пуаро назидательно.
     - Знаю. Это  так  утомительно для окружающих, не  правда ли? Я  не хочу
давить на  Сару -  она в самом деле славная девочка, но  вместе  с тем  я не
хочу,  чтобы она вышла  замуж за Десмонда Ли-Уортли. Она с детства дружила с
Дэвидом  Велвином, который тоже гостит у нас; они всегда были так  привязаны
друг к другу, и  мы с Горацием надеялись, что они поженятся, когда вырастут.
Но  теперь,  конечно,  она  находит  его малоинтересным  и страшно  увлечена
Десмондом.
     - Я не совсем понимаю, мадам, - сказал Пуаро. - Он теперь тоже гостит у
вас, этот Десмонд Ли-Уортли?
     -  Да,  и это  моих  рук дело, -  ответила миссис Лейси. - Гораций  был
против, как  вы понимаете.  Конечно, в  дни  его  молодости  отец или опекун
девушки отправился  бы  на квартиру  к молодому  человеку,  захватив с собой
хлыст! Гораций  решил было  отказать  Десмонду  от  дома  и  запретить  Саре
встречаться с ним, но я решила, что это было бы ошибкой. "Нет, - сказал я, -
лучше пригласим его сюда. Пусть  он приедет  отпраздновать Рождество в кругу
нашей семьи". Мой муж само собой разумеется, нашел, что я сошла  с ума. Но я
сказала: "Во всяком случае, надо попробовать. Пусть она посмотрит  на него в
нашей атмосфере,  в нашем доме. Будем с ним очень приветливы, очень вежливы,
может  быть  тогда  он перестанет казаться ей таким интересным!"  - Я думаю,
мадам,  в этом что-то есть,  как говорится, - одобрил Пуаро. - Это  разумная
точка зрения, гораздо разумнее того, что предлагает ваш муж.
     -  Будем  надеяться,  что это так, -  сказала миссис Лейси  с некоторым
сомнением. - Но  результаты  пока  еще невелики. Хотя, с другой  стороны, он
здесь всего два дня. - Неожиданно на ее морщинистой щеке появилась ямочка. -
Признаюсь  вам,  мсье  Пуаро, что против  моей  воли  он мне самой  начинает
нравиться. Я не хочу  сказать,  что он мне в самом деле нравится, но у  него
есть  обаяние, это для меня  ясно. О  да, я вижу, что именно  Сара находит в
нем. Но я достаточно стара и опытна, чтобы понимать, что он все равно никуда
не годится.  Несмотря  на  то,  что  мне его  общество приятно.  Впрочем,  -
задумчиво  и чуть сожалеюще добавила  миссис  Лейси, - у него есть некоторые
действительно хорошие черты. Он попросил разрешение привезти с собой сестру,
которая  перенесла  хирургическую   операцию  и  только  что  выписалась  из
больницы.  Было  бы   грустно,   сказал  он,   оставить   ее  там  на  время
рождественских  праздников.  Если  ее  пребывание  не  причинит вам  слишком
большого  беспокойства,  я  бы взял  ее с собой.  Он  заявил,  что сам будет
относить ей еду и вообще ухаживать за ней. Ведь это хороший поступок, как вы
считаете, мсье Пуаро?
     -  Это  свидетельствует о внимательном  отношении  к сестре, -  отметил
задумчиво Пуаро, - хотя  и  не очень-то вяжется с  вашим описанием характера
молодого человека.
     - Право, не знаю. Мне кажется, можно быть привязанным к своим близким и
в то же время охотиться за приданым молодых  девушек.  Вы знаете,  Сара ведь
будет  очень  богата.  Мы-то  ей оставим  немного, потому что большая  часть
нашего капитала вместе с поместьем перейдет Колину, нашему внуку. Но ее мать
имела большое состояние, и Сара унаследует  его целиком, когда ей исполнится
двадцать один год. Ей сейчас  только  двадцать.  Нет,  я  думаю,  со стороны
Десмонда было очень мило  позаботиться  о  своей  сестре.  К  тому  же он не
пытался  представить   ее   лучше,  чем  она  есть.   По  специальности  она
машинистка-стенографистка и работает секретарем в  Лондоне. Он сдержал слово
и бегает вверх и вниз по лестнице,  относя ей подносы с едой. Не всякий раз,
конечно, но  очень часто. Я  считаю  поэтому, что он не лишен  положительных
качеств. Тем не менее, - решительно заключила миссис Лейси, - я против того,
чтобы Сара вышла за него замуж.
     - Все, что я услышал, -  сказал Пуаро,  - убеждает меня в том, что  это
действительно было бы большим несчастьем.
     - Как вы думаете, сможете вы нам помочь? - спросила миссис Лейси.
     - По всей вероятности, - ответил Пуаро,  -  но  я  не хотел бы  обещать
слишком много.  Дело  в  том, что господа  Десмонды  Ли-Уортли  умны, мадам.
Однако не  надо  отчаиваться.  Может быть, мне кое-что  и удастся. Во всяком
случае, я приложу все  старания для этого, хотя бы из благодарности за  ваше
любезное приглашение.  -  Он  огляделся.  - А ведь в наши дни,  должно быть,
совсем нелегко праздновать Рождество по-настоящему?
     - В самом  деле нелегко, - миссис Лейси вздохнула и немного наклонилась
вперед.  -  Знаете,  мсье  Пуаро, о  чем я  мечтаю,  чего мне  действительно
хотелось бы?
     - Расскажите, пожалуйста, мадам.
     -  Мне очень, очень хотелось бы жить в  маленьком современном коттедже.
Ну,  может  быть, коттедж не совсем точное  слово,  а  скорее,  в  небольшом
современном доке,  где нетрудно вести  хозяйство. Такой дом  можно  было  бы
построить  где-нибудь в  нашем парке.  Там была бы  чудесная кухня  со всеми
новейшими приспособлениями  и полностью отсутствовали бы  длинные переходы и
коридоры. Все было бы легко и удобно.
     - В высшей степени практичная мысль, мадам.
     - Но для меня невыполнимая, -  заметила миссис Лейси. -  Мой муж просто
обожает  этот  дом.  Ему  ужасно нравится здесь  жить. Он  легко  мирится  с
некоторыми неудобствами и недостатком  комфорта, но приходит в ужас от одной
мысли о жизни в коттедже.
     - Значит, вы жертвуете собой ради него? Миссис Лейси выпрямилась.
     - Для меня это не жертва,  мсье Пуаро, - сказала она. - Выходя замуж за
Горация, я мечтала  сделать его счастливым. Он был для меня хорошим, любящим
мужем все эти годы, и я хочу,  чтобы  он был  счастлив. - Так вы будете жить
здесь и в дальнейшем? - спросил Пуаро.
     - Но ведь в самом деле здесь не так уж и неудобно, как вы находите?
     -  Нет,  нет, -  поспешил  заверить  ее  Пуаро, - Напротив,  это  очень
комфортабельный  дом.  Центральное  отопление  и горячая  вода  -  настоящее
совершенство.
     - Мы потратили массу денег, чтобы в доме было приятно жить, -  сообщила
миссис  Лейси.  -  Нам  удалось  продать часть  нашей  земли.  "Пригодной  к
эксплуатации",  - так  это, кажется,  называется?  К  счастью, этот  участок
находится в другой стороне  парка и его не видно из  дома. Совсем некрасивый
участок,  по  правде  говоря,  но  мы продали  его  очень  выгодно. Это  нам
позволило переоборудовать дом с максимумом удобств. - Ну, а как с прислугой,
мадам?
     - С  этим  у нас, как ни странно, меньше затруднений, чем можно было бы
предположить.  Нельзя рассчитывать,  конечно, что слуги  будут ухаживать  за
вами  и  обслуживать вас  так, как  вы к  этому привыкли.  Из деревни к  нам
приходит  несколько  человек. Две женщины утром,  две другие готовят обед  и
моют посуду, а вечером  их снова  сменяют.  Очень многие  согласны  работать
несколько часов в день. Что касается Рождества, то все складывается особенно
удачно. Моя дорогая  миссис  Росс обязательно является каждое Рождество. Она
замечательно готовит,  это действительно первоклассная кухарка. Она покинула
нас  лет   десять  назад,  но  приходит  помочь  всякий  раз,  когда  бывает
необходимо. Кроме того, есть милейший Пиверелл.
     - Ваш дворецкий?
     - Да, Он ушел на  покой и живет в  домике рядом с привратницкой. Но  он
так нам предан, что  каждое Рождество настаивает на том, чтобы  прислуживать
за  столом. Поверите  ли, мсье  Пуаро, он уже такой дряхлый,  так неуверенно
двигается, что всякий раз, когда  он несет  что-нибудь тяжелое, мне кажется,
что он вот-вот это уронит. Смотреть на него настоящее мучение. Сердце у него
слабое, и мне все время страшно, что он слишком много работает. Но если бы я
не разрешила ему прийти, это страшно бы его оскорбило.  Он  начинает охать и
причитать,  когда  видит, в какое  состояние  пришло  наше столовое серебро.
Через три дня  после  его прихода оно  снова  сверкает.  Да, это  дорогой  и
преданный друг. - Она улыбнулась Пуаро. - Так что, как видите, мы  готовы  к
празднику. К тому же  это будет белое Рождество, - добавила она,  выглянув в
окно.  -  Видите?  Пошел  снег. А  вот  и  дети  возвращаются. Я  хотела  бы
познакомить вас, мсье Пуаро.
     И миссис Лейси представила  ему  по всем  правилам сначала своего внука
Колина и его друга Майкла, славных, воспитанных мальчиков лет пятнадцати, из
которых один был  шатеном, а второй  блондином; потом их  кузину Бриджит, на
редкость живую девочку с темными волосами.
     - А вот моя внучка, Сара, - сказала миссис Лейси.
     Пуаро  с  интересом поглядел на привлекательную  девушку с копной рыжих
волос.  Ее  манера  держать  себя показалась ему слегка возбужденной  и даже
вызывающей, но в ее обращении к бабушке сквозила настоящая привязанность.
     - А это мистер Ли-Уортли.
     На мистере  Ли-Уортли была  матросская фуфайка  и узкие черные  джинсы.
Волосы  у  него  были  порядочной  длины,  и   трудно   было   утверждать  с
уверенностью, что утром он  брился.  Полной ему  противоположностью  казался
молодой человек, которого миссис Лейси представила как  Дэвида  Велвина.  Он
был   плотный,   спокойный,   с   приятной   улыбкой,  и  весь   его   облик
свидетельствовал о его  приверженности к воде  и мылу. Среди вошедшей группы
была и красивая молодая девушка с несколько напряженным  выражением лица. Ее
звали Диана Миддлтон.
     Внесли чай со  множеством бутербродов, булочек, лепешек и тремя сортами
печенья. Молодежь отнеслась к еде с должным вниманием. Последним  в гостиную
вошел полковник Лейси, пробормотав неопределенно:
     - Чай? Ах да, чай.
     Взяв чашку  из  рук  жены,  он  положил  себе  на тарелку две  лепешки,
взглянул с отвращением на Десмонда Ли-Уортли и сел как можно дальше от него.
Это  был рослый мужчина с густыми бровями и  красным  обветренным лицом. Его
можно было принять скорее за фермера, чем за владельца барской усадьбы.
     - Пошел снег, - заметил он. - Будет настоящее белое Рождество.
     После чая общество разошлось в разные стороны.
     -  Сейчас они,  вероятно, включат  свои  магнитофоны, - сказала  миссис
Лейси, обращаясь к Пуаро.
     Она  снисходительно посмотрела  вслед  внуку,  выходившему  из комнаты.
Слова ее звучали так, будто она говорит о детях, которые собираются играть в
солдатики.
     - Они,  конечно,  разбираются  в  технике,  -  добавила она, - и  очень
важничают по этому поводу.
     Однако мальчики и Бриджит решили  пойти  к озеру и посмотреть, будет ли
лед достаточно крепким, чтобы кататься на коньках.
     - Мне еще  утром показалось, что можно кататься, но старина Ходжкинс не
разрешил. Он всегда так ужасно осторожен.
     - Пойдем погуляем, Дэвид, - тихо сказала Диана Миддлтон.
     Дэвид  секунду поколебался. Глаза его  были  прикованы к рыжей  головке
Сары. Она стояла рядом с Десмондом Ли-Уортли и не отрывала от него взгляда.
     - Хорошо, - ответил Дэвид, - пойдем. Диана торопливо взяла его под руку
и они направились к двери. Сара спросила:
     - Может быть и нам пойти, Десмонд? В доме ужасно душно.
     - Что  за радость  ходить пешком?  - сказал Десмонд. - Я выведу машину.
Поедем в "Пятнистый кабан",  выпьем чего-нибудь,  После минутного  колебания
Сара предложила:
     - Лучше в "Белый олень", в Маркет Ледбюри. Там гораздо веселее.
     Сара никогда бы  не решилась пойти в местный  бар с Десмондом, хотя она
ни  за  что бы в этом не призналась.  Это было бы наперекор  всем  традициям
Кинге Лейси. Женщины  их семьи никогда не посещали "Пятнистый кабан". У  нее
было смутное чувство, что, пойди она туда, она бы предала старого полковника
Лейси и его жену. Почему? - вероятно спросил бы ее Десмонд. Но он бы  должен
сам  знать  почему,  подумала Сара с  легким  раздражением. Разве  можно без
серьезной причины расстраивать ее дорогих стариков, дедушку  и милую Эм?  Их
доброта  просто  удивительна!  Они  позволяют  ей жить  в Челси, вести образ
жизни, который  ей  нравится,  совершенно не понимая, зачем ей это нужно, но
принимая все как должное. Этим Сара обязана  Эм, разумеется. Если бы не она,
дедушка непременно поднял бы страшный шум.
     У Сары не было иллюзий относительно мнения дедушки на  этот счет. И то,
что  Десмонда пригласили погостить  в Кинге  Лейси,  не  было его  заслугой,
конечно. Это все благодаря Эм. Эм прелесть.
     Когда Десмонд пошел за машиной, Сара просунула голову в дверь гостиной.
     - Мы собираемся поехать в Маркет Ледбюри, - объявила  она. - И зайдем в
"Белого оленя".
     Ее тон был чуть-чуть вызывающим, но миссис Лейси, казалось, не обратила
на это внимания.
     - Ну что ж, моя дорогая, - сказала она, - не сомневаюсь, что вы приятно
проведете время. А вот Диана и  Дэвид пошли прогуляться. Я так рада. Как это
хорошо,  что мне пришла мысль  пригласить  на Рождество Диану. Очень грустно
остаться вдовой в таком возрасте, ведь ей всего двадцать два. Я надеюсь, что
она скоро опять выйдет замуж.
     Сара внимательно посмотрела на нее.
     - Ты что-то задумала, Эм? - спросила она.
     - У меня действительно есть  небольшой план,  -  весело заявила  миссис
Лейси. - По-моему, она как раз то, что нужно Дэвиду. Я знаю, конечно, что он
был безумно влюблен в тебя, Сара, милочка моя,  но тебе-то он не нравится. Я
и сама  поняла, что  это не твой  идеал мужчины. Мне  не хочется,  чтобы  он
продолжал страдать, и я думаю, что Диана ему подойдет.
     - Как ты любишь сватать, Эм, - заметила Сара.
     - Я  знаю. Все старые женщины таковы. Мне кажется, Диана уже влюблена в
него. А ты не думаешь, что она как раз то, что ему нужно?
     - Нет, пожалуй, - ответила Сара. - По-моему, Диана слишком - как бы это
сказать -  слишком серьезная, слишком впечатлительная. Думаю, Дэвиду было бы
с ней страшно скучно.
     - Ну  что ж, посмотрим. Ты, во всяком случае, ведь  не  хочешь выйти за
него, дорогая? - спросила миссис Лейси.
     -  Нет,  нет, - сразу ответила Сара и вдруг добавила напряженно: - Тебе
ведь нравится Десмонд, правда, Эм?
     - Да, он мне кажется очень милым.
     - Дедушке он не нравится.
     -  Ты вряд  ли могла  рассчитывать на это,  как  ты сама  понимаешь,  -
рассудительно заметила  миссис  Лейси,  -  но  я думаю,  что он изменит свое
отношение  к нему, когда привыкнет к этой мысли. Ты  не должна торопить его,
милочка. Старые  люди  очень медленно  меняют свои мнения,  а твой дедушка к
тому же довольно упрям.
     - Мне все равно, что  дедушка говорит или думает, -  сказала Сара.  - Я
выйду замуж за Десмонда, когда мне этого захочется.
     - Я знаю, дорогая, я знаю. Но постарайся посмотреть на это трезво. Ведь
дедушка   мог   бы    причинить   тебе   большие    неприятности.   Ты   еще
несовершеннолетняя. Через год ты сможешь поступать, как тебе  вздумается.  Я
полагаю, что дедушка гораздо раньше примирится с твоим решением.
     - Но ведь ты на  моей  стороне,  правда,  дорогая? - спросила Сара. Она
обняла бабушку и нежно ее поцеловала.
     - Я  хочу, чтобы ты была счастлива, вот и все. Ах, твой  друг уже вывел
машину. Знаешь, мне нравятся узкие брюки, которые носят теперь молодые люди.
Очень элегантно, только, к сожалению, они подчеркивают острые колени.
     Да, подумала  Сара, у  Десмонда  в самом  деле торчат  колени, хотя она
этого до сих пор не замечала...
     - Поезжай, дорогая,  развлекитесь немного,  -  напутствовала  ее миссис
Лейси.
     Она смотрела из окна до тех пор, пока ее внучка не села в машину, потом
вспомнила  о своем  иностранном госте  и  направилась в библиотеку.  Однако,
заглянув туда,  она увидела, что Эркюль  Пуаро  сладко дремлет, улыбнулась и
пошла через холл на кухню, чтобы посовещаться с миссис Росс.
     - Поехали, детка, - сказал Десмонд. - Ну  что,  твои родные подняли шум
из-за того, что  ты собираешься в бар? Они здесь отстали на много лет, ты не
находишь?
     - Они и не думали возражать, - резко ответила Сара, садясь в машину.
     - Скажи,  пожалуйста, что это им  пришло в голову пригласить сюда этого
иностранного типа? Ведь он, кажется, сыщик? Что здесь можно искать?
     - Он здесь не как сыщик, - пояснила Сара. - Моя крестная Эдвина Моркомб
попросила пригласить его. Насколько мне известно, он давно уже не занимается
профессиональной деятельностью.
     -  Судя  по твоему описанию,  можно подумать,  что это старая, разбитая
ломовая лошадь, - сказал Десмонд.
     - Я думаю, ему хотелось  посмотреть на  старое английское  Рождество, -
неопределенно проговорила Сара. Десмонд презрительно рассмеялся.
     - Какая чепуха все эти праздники. Не понимаю, как ты выдерживаешь.
     Сара  отбросила   назад  свои   рыжие  волосы,   воинственно   вскинула
подбородок.
     - Мне это нравится! - сказала она с вызовом.
     - Не верю.  Давай-ка  бросим все это завтра. Поедем в Скарборо  или еще
куда-нибудь.
     - Это совершенно невозможно.
     - Почему?
     - О, это оскорбило бы их чувства.
     -  Ерунда какая!  Ты  сама  знаешь,  что тебе не  может нравиться  этот
детский сентиментальный вздор.
     - Ну, может быть, не всерьез...
     Сара  остановилась   и  виновато  подумала,  что  ждет  с   нетерпением
наступления Рождества.  Ей все в этом празднике нравилось, но она стеснялась
признаться  в этом  Десмонду.  Теперь  было  не принято  любить Рождество  и
семейные  радости.  На  мгновение  она  подумала,  что лучше  бы Десмонд  не
приезжал  сюда  на Рождество. Собственно говоря, ей  почти захотелось, чтобы
Десмонд вообще не приезжал сюда.  Встречаться с ним  в Лондоне было  гораздо
приятнее, чем в деревне.
     Тем временем мальчики и Бриджит возвращались с  озера, все еще серьезно
обсуждая проблемы катания на коньках. Снежинки падали все гуще и гуще, и вид
неба предвещал в ближайшем будущем сильный снегопад.
     - Снег будет идти всю ночь - это ясно, - сказал Колин. - Готов побиться
об  заклад,  что к  утру  Рождества  наметет сугробы высотой не  меньше двух
футов. Это была приятная перспектива.
     - Давайте сделаем снеговика, - предложил Майкл.
     -  Боже мой, - сказал Колин, - я не  занимался этим  с тех пор, как мне
было года четыре.
     - Не думаю, что это легко, - заметила Бриджит, - ведь  нужно знать, как
за это взяться.
     - Мы могли бы слепить фигуру мсье Пуаро, - сказал Колин,  - и  украсить
ее большими черными усами.  Я видел пару  таких усов в ящике с  маскарадными
костюмами.
     -  Не понимаю, - задумчиво сказал Майкл, - как  это мсье Пуаро мог быть
детективом, изменять свою наружность.
     - Да,  -  подтвердила  Бриджит, -  невозможно себе представить, что  он
бегает с микроскопом в руках в поисках улик или измеряет следы.
     - У  меня  идея! -  воскликнул Колин.  -  Давайте  разыграем  для  него
комедию.
     - Что ты имеешь в виду? - спросила Бриджит.
     - Устроим для него убийство.
     - Вот  это мысль!  - восхитилась Бриджит. - Ты хочешь  сказать, тело на
снегу и все такое?
     - Именно. Он тогда почувствует себя в своей стихии, правда?
     Бриджит захихикала.
     - Кто его знает!
     - Если  снегопад  не прекратится, - сказал  Колин,  - наше преступление
будет  выглядеть особенно эффектно. Тело и следы  на снегу. Нужно будет  все
внимательно продумать.  Мы стащим один из дедушкиных кинжалов, а пятна крови
сделаем краской.
     Они остановились и, не обращая внимания  на усилившийся снегопад, стали
возбужденно обсуждать детали будущего спектакля.
     -  В  старой классной есть коробка с красками.  Можно ее взять. Кармин,
наверное, подошел бы.
     - Мне кажется, кармин немного светлее, чем нужно,  - сказала Бриджит. -
Пятна должны быть бурыми.
     - А кто будет изображать мертвое тело? - спросил Майкл.
     - Я, - быстро ответила Бриджит.
     - Послушай-ка, - вмешался Колин, - я сам собирался исполнить эту роль.
     - Вот уж нет! - вскричала Бриджит. - Я и никто  другой. Эту роль должна
сыграть  девушка.   Представляете   себе   волнующее   зрелище:   прекрасная
безжизненная девушка на снегу.
     - Прекрасная, ха-ха! - насмешливо вставил Майкл.
     - А кроме того, у меня черные волосы, - заявила Бриджит.
     - И что из этого?
     - Ну, они будут хорошо выделяться на снегу, а я еще надену  мою красную
пижаму.
     -  Если  ты будешь в красной  пижаме, кровавые  пятна на  ней  не будут
заметны, - заметил практичный Майкл.
     - Зато она  будет так эффектно выглядеть на снегу, - возразила Бриджит.
- А потом, у нее  белая отделка - на ней кровь будет хорошо  видна.  Ой, это
будет потрясающе! Как вы думаете, удастся нам провести его?
     -  Да,  если мы  все сделаем, как  следует, - сказал  Майкл. - На снегу
будут только твои  следы  и следы  еще  одного человека,  мужчины,  конечно,
которые будут  вести к телу и от него. Пуаро не решится приблизиться,  чтобы
их не  затоптать, поэтому он не заметит, что в действительности  ты живая. А
что, если... - Майкл остановился,  пораженный неожиданной мыслью. Его друзья
посмотрели на него. - Вы не думаете, что ему это будет неприятно?
     - Да нет, - ответила Бриджит  уверенно. - Он,  конечно, поймет,  что мы
хотели его развлечь, доставить ему удовольствие на Рождество.
     - Мне кажется,  в  самое  Рождество этого не  следует делать,  - сказал
Калин, поразмыслив. - Дедушке это вряд ли понравится.
     -  Тогда на второй день, когда дарят подарки, -  предложила  Бриджит, -
Да, тогда это будет в самый раз.
     - И у  нас  будет  больше  времени, чтобы  подготовиться,  - продолжала
Бриджит. - Ведь сделать надо немало. Пойдем поищем все, что нам нужно.
     И они поспешили в дом.



     В  этот вечер  у  всех  было  много дела.  В дом принесли целые  охапки
остролиста и омелы,  в  столовой  установили елку. Все помогали ее украшать,
прикреплять  ветки остролиста  за  картинами и подвешивать гирлянды  омелы в
холле.
     - Мне и в голову не приходило, что такой архаизм еще где-то существует,
- тихо сказал Десмонд, наклонившись к уху Сары, и насмешливо усмехнулся.
     - Мы всегда это делали, - ответила Сара, как бы оправдываясь.
     - Это не аргумент!
     - Ах, пожалуйста, перестань ворчать, Десмонд. Мне это нравится.
     - Сара, радость моя, быть этого не может!
     - Ну, не по-настоящему, пожалуй, но все же в какой-то мере.
     - Кто  из вас  решится  пойти  к  полуночной мессе, несмотря на снег? -
спросила миссис Лейси, когда часы показывали без двадцати двенадцать.
     -  Только не я, - сказал Десмонд.  - Пошли, Сара. Взяв  ее за руку,  он
направился в библиотеку и подошел к шкафчику с пластинками.
     -  Всему есть  предел,  дорогая,  - сказал  он.  -  Ты  только подумай,
полуночная месса!
     - Да, действительно, - ответила Сара.
     Но  остальная молодежь согласилась  пойти. Церковь находилась в  десяти
минутах  ходьбы  от дома.  С шумом и смехом  оба  мальчика, Бриджит, Дэвид и
Диана собрались и ушли. Постепенно их смех замер вдали.
     - Полуночная  месса! -  сказал полковник Лейси, презрительно фыркнув. -
Никогда не ходил к  полуночной мессе  в  дни моей  юности. Месса, скажите на
милость! Папистские штучки! О, простите, мсье Пуаро.
     Пуаро успокоительно махнул рукой.
     - Все в порядке. Не обращайте на меня внимания, пожалуйста.
     - На мой взгляд,  для  любого человека вполне  достаточно  заутрени,  -
заявил  полковник.  -  Вот  это   настоящая  воскресная  служба.   "Внемлите
ангельскому  пению..." и  все  добрые старые  рождественские гимны. А  потом
домой, на праздничный обед. Ведь так, Эм?
     - Да,  дорогой, - сказала миссис Лейси. - Для нас. Но молодежи нравится
полуночная служба, и мне очень приятно, что они хотят на ней присутствовать.
     - Кроме Сары и этого парня.
     - Видишь ли,  милый, по-моему,  ты ошибаешься. Саре этого хотелось,  но
она не решилась признаться.
     - Но  почему ее интересует мнение этого  субъекта? Нет,  это выше моего
разумения.
     - Просто она еще очень молода, - добродушно сказала  миссис Лейси. - Вы
уже идете спать, мсье  Пуаро? Доброй ночи, приятных снов. - А вы,  мадам? Вы
еще не ложитесь?
     - Пока нет. Я должна положить молодежи подарки в чулки. Все они в общем
уже не дети, и тем не менее, им приятно находить эти подарки. Я кладу разные
мелочи, разные глупости для смеха. Все это просто для веселья.
     - Вы тратите много  сил, чтобы сделать этот дом счастливым,  -  заметил
Пуаро. - Я восхищаюсь вами. И он почтительно поднес ее руку к губам.
     - Гм, - проворчал полковник Лейси, когда Пуаро вышел, - ну и  цветистый
язык у этого парня. Но он сумел тебя оценить.
     Миссис Лейси улыбнулась ему и на щеках ее появились ямочки.
     - Разве ты не видишь,. Гораций, что я стою под омелой {На Рождество, по
английскому  обычаю,  дом украшают гирляндами из  омелы, и когда  кто-нибудь
оказывается под ними, его можно поцеловать.}?
     -  спросила она  застенчиво, как  могла  бы спросить девятнадцатилетняя
девушка.
     Эркюль   Пуаро  вошел  в  свою  спальню,  просторную   комнату,  хорошо
обогреваемую  центральным  отоплением.  Приблизившись  к  большой  старинной
кровати с  пологом,  он увидел на подушке  какой-то конверт; открыв его,  он
вынул оттуда листок  бумаги,  на  котором было  начертано  кривыми печатными
буквами следующее послание:

     + НЕ ЕШЬТЕ НИ КУСОЧКА РОЖДЕСТВЕНСКОГО ПУДИНГА.
     ВАШ ДОБРОЖЕЛАТЕЛЬ.

     Пуаро вытаращил глаза. Поднял брови.
     - Загадочно, - пробормотал он, - ив высшей степени неожиданно.
     За рождественский обед уселись в два часа дня.  Это  был настоящий пир.
Огромные поленья весело потрескивали в широком камине, но еще громче был шум
множества  голосов, говоривших одновременно. Суп из дичи был  уже съеден, за
ним  две  гигантские индейки,  а  оставшиеся от них кости  убраны.  Наступил
торжественный  момент:  внесли  Рождественский   Пудинг!  Восьмидесятилетний
Пиверелл, несмотря на дрожащие от  слабости руки и ноги, не захотел уступить
этой  чести  никому другому.  Миссис Лейси,  полная опасений, нервно сжимала
руки. Она не сомневалась, что когда-нибудь, во время  такого рождественского
обеда,  Пиверелл   упадет   замертво.   Поставленная   перед  альтернативой:
способствовать его гибели или оскорбить его чувства до такой степени, что он
сам  предпочтет  умереть,  -  она  до  сих  пор всякий раз выбирала  первое.
Рождественский  пудинг  красовался   на  серебряном  блюде   во  всем  своем
великолепии: настоящий  футбольный мяч,  а  не  пудинг.  В центре  его,  как
победный  флаг,  возвышались  веточки и  ягоды остролиста, а  вокруг плясали
красные и  синие язычки пламени. Все дружно приветствовали появление пудинга
радостными криками.
     Миссис Лейси добилась одного:  она сумела убедить Пиверелла не обносить
сидящих за  столом, а поставить  блюдо перед  ней. Когда  пудинг в целости и
сохранности  был водружен на столе, у нее вырвался вздох облегчения,  и  она
стала быстро  передавать тарелки, на которых язычки пламени все  еще  лизали
внушительные порции.
     - Загадайте желание, мсье  Пуаро,  -  крикнула Бриджит, - поторопитесь,
пока огонь не погас. Бабушка, дорогая, скорей, скорей!
     Миссис  Лейси удовлетворенно  откинулась на  стуле.  Пудинг  удался  на
славу.  Перед каждым стояла все еще  пламенеющая  порция. На  минуту  вокруг
стола воцарилось молчание: все торопились загадать желание.
     Никто не заметил странного  выражения на лице Пуаро, когда он посмотрел
на  кусок   пудинга,   поставленный   перед  ним.  "Не  ешьте   ни   кусочка
рождественского  пудинга".  Что, ради  всех  святых,  означало  это  мрачное
предостережение? Его  порция  пудинга  не могла  ничем отличаться  от  любой
другой! Со вздохом признавшись себе,  что  он озадачен, - а  Эркюль Пуаро не
любил делать подобных признаний - он взял в руки вилку и ложку.
     - Немного соуса к пудингу, мсье Пуаро?
     Пуаро с признательностью полил свой кусок соусом.
     - Опять позаимствовали  мой лучший  бренди, а, Эм? - добродушно спросил
полковник с другого конца стола. Глаза миссис Лейси блеснули.
     - Видишь ли, дорогой, - сказал она, -  миссис Росс настаивает  на этом.
Она говорит, что качество соуса зависит именно от сорта бренди.
     -  Ничего,  ничего, - успокоил ее полковник. -  Рождество бывает только
раз  в  году,  а  что  касается  миссис Росс,  то  это  прекрасная  женщина.
Прекрасная женщина и великолепная кухарка.
     -  Вот это  правда, - подтвердил Колин. - Потрясающий  пудинг. - И он с
удовольствием продолжал есть.
     Осторожно, почти с опаской, Пуаро принялся за свою порцию. Он съел одну
ложку. Пудинг  был  восхитителен!  Он съел  вторую.  Что-то звякнуло  на его
тарелке. Он проткнул пудинг вилкой. Бриджит, сидевшая слева от него,  пришла
к нему на помощь.
     - Вам что-то досталось,  мсье Пуаро, -  сказала она,  -  интересно, что
это?
     Пуаро  отделил  маленький  серебряный  предмет  от  приставших  к  нему
изюминок.
     -  О-о! - воскликнула  Бриджит. - Это "пуговица  холостяка"! Мсье Пуаро
досталась "пуговица холостяка"!
     Пуаро  положил серебряную пуговку  в  чашу  для  ополаскивания пальцев,
которая стояла рядом с его прибором, и смыл с нее крошки.
     - Очень хорошенькая, - отметил он.
     - Это означает,  что вы останетесь холостяком, мсье  Пуаро, - услужливо
объяснил Колин.
     - Как и следовало ожидать, - серьезно сказал Пуаро. -  Я был холостяком
много долгих лет, и маловероятно, чтобы это положение изменилось теперь.
     - О, никогда  нельзя зарекаться, - заметил  Майкл, - я  на  днях только
читал  в  газете  про  одного мужчину девяноста пяти лет, который женился на
двадцатидвухлетней девушке.
     - Значит, я не должен терять надежды, - заключил Эркюль Пуаро.
     В  этот миг полковник  внезапно  издал какое-то  восклицание.  Лицо его
побагровело. Он поднес руку ко рту.
     - Проклятье, Эммелина,  -  прогремел он,  - почему ты разрешила кухарке
класть стекла в пудинг?
     - Стекла? - удивленно переспросила миссис Лейси.  Полковник извлек  изо
рта предмет, вызвавший его негодование.
     -  Я мог  сломать  зуб,  - проворчал он, - или проглотить эту проклятую
штуку и получить аппендицит.
     Он опустил кусок стекла в чашу с водой, ополоснул его и показал всем.
     -  Господи, помилуй!  - воскликнул  он.  - Это красный  камень от наших
щипцов для орехов. Пуаро проворно перегнулся через свою соседку, взял камень
из рук полковника Лейси и внимательно его осмотрел. Камень был огромный и по
цвету напоминал рубин. Когда он повернул его, свет отразился на его гранях и
они засверкали. Неожиданно раздался какой-то стук. Кто-то из  сидевших резко
отодвинул свой стул, потом снова придвинул его.
     - Фью! - присвистнул Майкл. - Вот было бы здорово,  если бы он оказался
настоящим.
     - А может быть, он в самом деле настоящий, - сказала Бриджит с надеждой
в голосе.
     -  О, не будь  дурочкой, Бриджит.  Рубин таких размеров  стоил бы много
тысяч фунтов. Разве не так, мсье Пуаро?
     - Да, действительно.
     -  Но для меня совершенно непонятно, - сказала  миссис  Лейси,  - каким
образом он  попал в пудинг.  -  О! -  воскликнул Колин. Что-то  в  последнем
кусочке пудинга,  который  он ел, привлекло  его  внимание.  - Мне досталась
"свинья". Это нечестно.
     Бриджит тут же начала распевать:
     - Колин  получил  "свинью"! Колин получил  "свинью"!  Колин  -  жадная,
прожорливая свинья!
     - Мне досталось кольцо, - сказала Диана ясным, высоким голосом.
     - Это хорошо, Диана. Ты выйдешь замуж раньше всех.
     - А я нашла наперсток, - простонала Бриджит.
     - Бриджит останется старой девой, - забубнили мальчишки.  - Вот это да!
Бриджит останется старой девой.
     - А кому досталась монета?  - спросил Дэвид. - Миссис Росс сказала мне,
что в  пудинг положили настоящую золотую монету в десять шиллингов. - Я этот
счастливец, -  сообщил Десмонд Ли-Уортли. Сидевшие рядом с полковником Лейси
услыхали, как он пробормотал:
     - Как и следовало ожидать.
     -  А у  меня тоже кольцо,  - объявил Дэвид. Он  посмотрел через стол на
Диану. - Удивительное совпадение, вы не находите?
     Все  продолжали смеяться и никто не  заметил,  что  мсье Пуаро,  как бы
задумавшись, небрежным жестом опустил красный камень в карман.
     За   пудингом  последовали   пирожки   с   миндалем  и   изюмом,  потом
рождественский  десерт.  После чего  хозяин  и  хозяйка  пошли прилечь перед
вечерним чаем, во время которого должны были зажечь  свечи  на  елке. Эркюль
Пуаро, однако, и не подумал отдыхать. Вместо этого он направился в  огромную
старинную кухню.
     -  Будет  ли  мне  позволено,  -  спросил  он, осматриваясь и лучезарно
улыбаясь, - поздравить повара с приготовлением чудеснейшего обеда, какой мне
когда-либо доводилось отведать?
     После минутной паузы миссис Росс торжественно  вышла ему навстречу. Это
была  крупная   женщина  величественного  телосложения,   двигалась   она  с
достоинством театральной герцогини.  В буфетной,  примыкавшей к  кухне, были
еще  две  женщины,  худощавые и  седоволосые, которые  мыли посуду, а  также
девушка  с  волосами цвета пакли, сновавшая между кухней и  буфетной. Но все
они были явно всего лишь на положении подручных. Несомненной королевой этого
кухонного царства была миссис Росс.
     -  Мне  приятно  слышать,  сэр,  что  вам  понравилось, -  сказала  она
благосклонно.
     - Понравилось! - воскликнул Эркюль Пуаро. Нелепым, совсем не английским
жестом он поднес  свою руку к губам,  поцеловал ее, потом легким взмахом как
бы  направил  поцелуй кверху.  -  Да ведь вы  гений, миссис  Росс! Настоящий
гений! Мне никогда не случалось есть ничего подобного. Суп из дичи... - и он
выразительно причмокнул губами, - а также индейка,  фаршированная каштанами,
были для меня подлинным откровением.
     -  Любопытно,  что вы  это  заметили, сэр,  - все  так же  благосклонно
ответила  миссис  Росс. - Эта  начинка сделана по  особому рецепту.  Мне его
сообщил  австрийский  повар,  с  которым  я  работала  много лет  назад. Все
остальное, - добавила она, - это добрая простая английская кухня.
     - А разве есть что-нибудь лучше ее? - спросил Пуаро.
     - Очень  любезно с вашей  стороны  так  говорить, сэр. Как  иностранный
джентльмен, вы могли бы, конечно, предпочитать  континентальную кухню.  Хотя
нельзя сказать, что я неспособна готовить и континентальные блюда.
     - Я уверен, миссис Росс, что вы можете приготовить все,  что угодно. Но
надо  вам сказать, что английская кухня - я  имею  в виду хорошую английскую
кухню, а не то, что подают во второразрядных отелях или  ресторанах, - очень
высоко  ценится гурманами на  континенте.  Если  я  не  ошибаюсь,  в  начале
девятнадцатого  века   в   Лондон  была  направлена  специальная  кулинарная
экспедиция  из  Франции.  В своем  отчете  она особо писала  о замечательных
английских пудингах,  в  первую  очередь,  -  с жаром продолжал  Пуаро  свои
восхваления, - о рождественском пудинге,  таком как мы ели  сегодня. Ведь он
был приготовлен дома, не правда ли, а не куплен в кондитерской?
     -  Совершенно  верно,  сэр.  Я  сама  его  приготовила по  собственному
рецепту, тому самому,  которым  я  пользуюсь  уже много,  много лет.  Миссис
Лейси, надо вам сказать, предложила купить пудинг в Лондоне, чтобы облегчить
мне работу. О,  нет,  - возразила  я,  - вы очень  добры, мадам, но покупной
рождественский пудинг не может сравниться с домашним. Заметьте, - продолжала
миссис Росс, увлеченная этой темой,  как и  следовало  ожидать от  истинного
художника, - он  был сделан слишком поздно. Настоящий  рождественский пудинг
должен быть приготовлен за несколько недель до праздника и лежать на холоде;
чем дольше он выдерживается - в разумных пределах, конечно, - тем вкуснее он
бывает.  Я  помню,  что когда я была ребенком и мы  ходили в  церковь каждое
воскресенье,  то  мы  всегда  ждали определенной  молитвы,  которая  служила
сигналом  для того, чтобы приступить к изготовлению  пудингов. В воскресенье
произносилась  молитва,  и не  позже следующей недели  моя мать  обязательно
готовила  рождественский пудинг.  Так следовало  бы  сделать и здесь в  этом
году. Но вышло так, что пудинг был приготовлен всего три дня назад, накануне
вашего приезда,  сэр. Как бы то ни было,  я сделала все, как полагается. Все
живущие в доме  должны были прийти  на кухню  размешивать пудинг и  загадать
желание. Таков старинный обычай, сэр, и я всегда придерживаюсь его.
     -  В  высшей степени интересно,  -  сказал Эркюль Пуаро.  -  И что, все
пришли сюда?
     - Да,  сэр.  Молодые джентльмены, мисс Бриджит, лондонский  джентльмен,
который гостит здесь, его сестра,  мистер  Дэвид и  мисс Диана  (я, конечно,
должна была бы сказать миссис Миддлтон).., и каждый из них размешал немного,
да, сэр.
     - А сколько пудингов вы сделали? Только один?
     - Нет,  сэр, четыре.  Два  больших и два поменьше.  Я собиралась подать
второй  из  больших на Новый год:  меньшие  предназначаются для полковника и
миссис Лейси, когда они останутся одни, а остальные уедут.
     - Понимаю, понимаю.
     -  Собственно  говоря, -  сказала миссис  Росс, сегодня вы ели  не  тот
пудинг, который следовало.
     - Не тот пудинг? - удивился Пуаро. - Как так?
     - Видите ли, сэр, у нас есть большая форма для рождественских пудингов.
Фарфоровая  форма  с  выпуклым  узором  из остролиста  и  омелы  на  крышке.
Рождественский  пудинг  мы  всегда  делали  в   ней.  Но  сегодня  случилась
неприятность.  Утром,  когда  Энни  снимала  ее  с  полки  в  кладовой,  она
выскользнула у нее  из  рук и разбилась. Само собой, сэр, я не могла  подать
этот  пудинг,  ведь в него, возможно, попали осколки. Так  что  нам пришлось
воспользоваться тем, который был во второй  форме и должен был подаваться на
Новый год. Это тоже хорошая  круглая  форма,  но пудинг в ней получается  не
такой нарядный.  Представления не имею, где нам удастся достать другую такую
форму,  как  разбитая.  Теперь  таких больше не  делают. Все какие-то мелкие
модные  штучки.  Не купишь  даже  простого  блюда  для  завтрака, на котором
поместилось бы  восемь-десять яиц  с  ветчиной. Ах,  теперь все  не так, как
прежде.
     - Это  верно,  -  подтвердил  Пуаро,  -  но о сегодняшнем дне этого  не
скажешь.  Сегодня  Рождество  здесь праздновали,  как в прежние времена.  Вы
согласны со мной?
     Миссис Росс вздохнула.
     - Мне приятно, что  вы так говорите, сэр, но, конечно же, у меня теперь
нет таких помощников, как бывало раньше. Опытных помощников, хочу я сказать.
Девушки в наши дни... - и она слегка понизила голос. - Не могу сказать о них
ничего плохого, сэр, они очень усердны и услужливы, но не вышколены, если вы
знаете, что я имею в виду.
     - Да,  времена  меняются, -  подтвердил Эркюль  Пуаро. - Я  тоже иногда
нахожу, что это грустно.
     - Этот дом, сэр, - сказала миссис Росс, - слишком велик, знаете ли, для
хозяйки и  полковника. Хозяйка понимает  это. Жить,  как они  живут, занимая
только часть дома - в этом нет ничего  хорошего. Дом оживает, можно сказать,
только на Рождество, когда собирается вся семья.
     - Насколько я знаю, мистер Ли-Уортли и его сестра гостят здесь в первый
раз, не так ли?
     - Да, сэр, -  тон  миссис Росс  стал более сдержанным. - Очень приятный
молодой человек, но,  по нашему  разумению, это неподходящий  друг для  мисс
Сары. Впрочем,  в Лондоне иначе смотрят на вещи. Как грустно, что его сестра
так  плохо себя  чувствует.  Она ведь перенесла операцию.  В  первый день их
приезда  она  казалась  вполне  здоровой,  но к вечеру,  после того,  как мы
размешивали пудинги, ей снова  стало нехорошо и с  тех  пор она все  время в
постели.  Я думаю,  она  поднялась  слишком  рано после  операции.  Ах,  эти
современные  доктора! Они выписывают  людей  из больницы,  когда  те едва на
ногах стоят. Да вот, жена моего собственного племянника...
     И  миссис  Росс  пустилась в долгое и  красочное  описание  больничного
лечения, которому подверглись многие ее родственники; ничего похожего, по ее
мнению, на то внимание, которое уделялось пациентам в прежние времена.
     Пуаро выразил свое сочувствие должным образом.
     -   Мне  остается  только,  -  заключил  он,  -  поблагодарить  вас  за
великолепный,  изысканный  обед.   Разрешите  предложить  вам  это  скромное
доказательство моего восхищения.
     И хрустящая бумажка  в пять  фунтов  перешла из его руки в руку  миссис
Росс, которая вскользь заметила:
     - Но, сэр, вы не должны этого делать.
     - Ах нет, я настаиваю.
     - Вы очень, очень добры, сэр. - Миссис Росс приняла дань его восхищения
как  должное,  не  более того. - А вам, сэр,  я  желаю  веселого Рождества и
счастливого Нового года.
     Этот рождественский  день закончился,  как большинство  подобных  дней.
Зажгли  елку,  к чаю был  подан  восхитительный  рождественский  пирог.  Его
приветствовали с восторгом, но ели весьма умеренно. Позже был холодный ужин.
     Пуаро, как и его хозяева, рано удалился на покой.
     - Доброй  ночи, мсье Пуаро, - сказала миссис Лейси. - Я надеюсь, что вы
хорошо провели время.
     - Это был чудесный день, мадам, просто чудесный.
     - Вы кажетесь очень задумчивым.
     - Я размышляю об английском пудинге.
     - Вы нашли его тяжеловатым? - деликатно спросила миссис Лейси.
     - Нет, нет, я говорю не с гастрономической точки зрения.
     Я размышляю о его значении.
     - Что ж, оно, безусловно, связано  с традицией, - сказала миссис Лейси.
- Спокойной ночи, мсье Пуаро,  и  пусть  вас не мучают  сны о рождественских
пудингах и сладких пирогах.
     - Да, - сказал себе  Пуаро,  раздеваясь,  - этот рождественский пудинг,
действительно, проблема. Чего-то я здесь не понимаю.  - Он досадливо покачал
головой. - Ну  что ж, посмотрим. После  некоторых приготовлений, Пуаро лег в
постель, но, видимо, спать не собирался.
     Часа через два его терпение было вознаграждено.  Дверь его спальни тихо
приоткрылась. Он улыбнулся про  себя.  Все  шло  так, как  он предвидел. Его
мысли вернулись на мгновение к чашке кофе, любезно  переданной ему Десмондом
Ли-Уортли  во время ужина.  Когда Десмонд  отвернулся от него,  он на минуту
опустил  чашку  на  стол,  а  потом  снова  поднял  ее,   и  Десмонд  мог  с
удовлетворением   убедиться   (если   ему   это,   действительно,  доставило
удовлетворение), что  Пуаро выпил кофе  до последней капли. Но сейчас легкая
усмешка приподняла усы Пуаро. Он  подумал, что кто-то  другой, а не он, спит
особенно крепко в эту ночь. "Этот  славный молодой человек,  Дэвид, - сказал
себе  Пуаро.  -  Он  взволнован,  он  несчастлив.  Ему  не  повредит  хорошо
выспаться. А сейчас посмотрим, что произойдет".
     Он лежал  совершенно  тихо и  ровно дышал, издавая  время от времени не
храп, о нет, а лишь легчайший намек на храп.
     Кто-то   подошел   к   его   постели   и   склонился  над  ним.  Потом,
удостоверившись,  что  Пуаро  спит,   посетитель  повернулся  и  подошел   к
туалетному столику. При  свете маленького  карманного  фонарика  он осмотрел
вещи  Пуаро, аккуратно разложенные на  нем.  Его  пальцы  ощупали  бумажник,
открыли без малейшего  шума один за другим  ящики столика, потом  продолжили
поиски в карманах  одежды Пуаро.  В заключение, посетитель  снова  подошел к
постели. Его рука осторожно скользнула под подушку. Вытащив руку, он постоял
несколько секунд в нерешительности, как будто сомневаясь, что делать дальше.
Обошел всю комнату,  заглядывая  в вазочки, отодвигая  безделушки,  зашел  в
ванную, вышел  оттуда. Потом раздраженно пробормотав  что-то  себе под  нос,
покинул комнату.
     - Ах, вот как, - беззвучно произнес  Пуаро.  - Значит, вы разочарованы?
Да, да, вы очень разочарованы. Неужели  вы  могли всерьез предположить,  что
Эркюль Пуаро спрячет что-то там, где вы сумеете это разыскать?!
     Затем он повернулся  на другой бок и мирно уснул. На следующее утро его
разбудил легкий, но настойчивый стук в дверь.
     - Qui est la {Кто там} ? Входите, входите.
     Дверь  отворилась.  На   пороге  стоял  запыхавшийся  Колин.  Лицо  его
покраснело от волнения. За ним показался Майкл.
     - Мсье Пуаро, мсье Пуаро!
     - Да? - Пуаро сел  на  постели. -  Вы принесли мне чай? Ах нет, это вы,
Колин. Что случилось?
     Колин помолчал с минуту. Он казался очень  взволнованным.  На самом  же
деле, его  органы  речи были временно парализованы зрелищем  Эркюля Пуаро  в
ночном колпаке. Наконец, сделав некоторое усилие, он заговорил:
     - О, мсье Пуаро, не могли бы вы нам помочь? Произошло нечто ужасное!
     - Что именно?
     - Это..,  это  Бриджит. Она лежит там, на снегу. Мне  кажется.., она не
двигается и не говорит... О, лучше выйдите и посмотрите на нее сами. Мне так
страшно... Боюсь, что она мертва.
     - Что? - Пуаро откинул одеяло. - Мадемуазель Бриджит мертва?!
     - Я  думаю...  Похоже  на то, что  ее убили.  Там кровь. Идите  скорее,
пожалуйста.
     -  Ну, конечно, конечно. Одну минуту.  С величайшей  поспешностью Пуаро
просунул ноги в уличные ботинки и набросил  прямо на пижаму пальто, подбитое
мехом.
     - Я готов, - сказал он. - Вы разбудили всех в доме?
     - Нет.  Мы  никому пока  не говорили, кроме вас. Мы  думали, так лучше.
Дедушка и бабушка еще не встали. Внизу накрывают на стол,  но мы  ничего  не
сказали Пивереллу. Она - Бриджит  - лежит с другой стороны дома, недалеко от
террасы и библиотечного окна.
     - Понятно. Идите вперед, я следую за вами.,  Отвернувшись, чтобы скрыть
торжествующую усмешку, Колин  первым спустился по лестнице, и они  вышли  во
двор через  боковую дверь.  Было  ясное утро.  Солнце только поднималось над
горизонтом.  Снег  уже  не  шел,  но  все  вокруг  было  покрыто  нетронутым
белоснежным покровом. Мир казался чистым и удивительно прекрасным.
     -  Там!  -  сказал,  задыхаясь,  Колин. -  Это - там!  И жестом  полным
драматизма  он указал  на  что-то. Сцена,  представившаяся  их  взорам, была
действительно драматична. Бриджит лежала на снегу в нескольких ярдах от них.
На ней была алая пижама и белый  шерстяной  платок, наброшенный на плечи. На
платке  виднелись  красные  пятна.  Голова  ее  была  повернута  вбок,  лицо
скрывалось под массой  черных распущенных волос. Одна рука  была  прижата  к
телу, вторая откинута в  сторону, пальцы  ее  были сжаты. В центре  большого
красного  пятна  торчала  рукоятка  изогнутого  курдского  кинжала,  который
полковник Лейси только накануне вечером показывал своим гостям.
     - Mon Dieu {Боже мой}! - воскликнул Пуаро. - Совершенно, как на сцене.
     Майкл издал слабый  звук, как будто он подавился. Колин бросился ему на
выручку, стараясь исправить положение.
     - Я  знаю, -  сказал он. - Все  это выглядит  нереально,  не правда ли?
Видите вы эти следы? Вероятно, их нельзя трогать?
     -  Ах да, следы. Нет,  мы  должны  быть очень  осторожны,  чтобы их  не
уничтожить.
     - Я так и  думал, -  сказал  Колин.  -  Поэтому  я  и не  хотел,  чтобы
кто-нибудь  приблизился  к  ней  до  вас.  Я  подумал,  что вы  знаете,  как
поступить.
     -  Как  бы то ни было, - возразил  Пуаро,  - первым  долгом  мы  должны
выяснить, жива она или нет. Разве не так?
     - Ну, разумеется, -  растерянно подтвердил  Майкл. - Но мы,  видите ли,
думали.., мы не хотели, хочу я сказать.
     - О, вы были очень осторожны! Вы  начитались детективных романов. Очень
важно ни к чему  не прикасаться и оставить труп в  том положении, в каком он
был  найден. Но  ведь мы еще не уверены, что это труп. В конце  концов, хотя
осторожность и замечательное качество, обыкновенная человечность должна быть
на первом  месте. Вы не считаете, что о враче следует подумать раньше, чем о
полиции?
     - О да, конечно, - подтвердил Колин, захваченный врасплох.
     - Мы  только подумали, -  торопливо добавил  Майкл, - мы подумали,  что
лучше позвать вас прежде, чем что-то предпринять.
     - Хорошо. В таком случае, оставайтесь  оба  здесь, - решил Пуаро, - а я
обойду с другой стороны,  чтобы не  затоптать  следы. Какие отличные  следы,
правда? И такие четкие. Следы мужчины и девушки, ведущие к  тому  месту, где
она  лежит.  Потом  мужские  следы идут  в обратном направлении,  но  следов
девушки больше нет.
     -  Это  следы  убийцы,  как  вы думаете? -  предположил  Колин,  затаив
дыхание.
     - Именно, -  кивнул Пуаро, - следы  убийцы. Узкая, длинная  ступня и не
совсем обычные  ботинки.  Очень  интересные  следы и,  как  я  думаю,  легко
узнаваемые. Да, эти следы сыграют важную роль.
     В этот момент Десмонд Ли-Уортли и Сара вышли из дома и присоединились к
ним.
     - Что это вы все здесь делаете? - спросил Десмонд несколько театрально.
- Я увидел вас из окна моей спальни. Что  случилось? Боже  мой, что это? Это
похоже на.., на...
     - Вот именно, - докончил Эркюль Пуаро. - Это похоже на убийство, не так
ли?
     Сара,  не  в силах произнести  ни слова, бросила быстрый подозрительный
взгляд на мальчиков. - Вы хотите сказать, что  кто-то убил  эту девочку  - я
забыл ее  имя  - эту Бриджит? - спросил Десмонд. - Кому  могло  понадобиться
убивать ее? Это неправдоподобно!
     - Многие вещи кажутся нам неправдоподобными, - сказал Пуаро. - Особенно
перед  завтраком.  Вы со мной несогласны?  А ведь это слова одного из  ваших
классиков: "шесть невозможных вещей перед завтраком". - Потом Пуаро добавил:
- Пожалуйста, подождите меня здесь.
     Осторожно  обойдя  вокруг,  он приблизился  к Бриджит  и  на  мгновение
нагнулся над  телом. Колин  и  Майкл тряслись  от  подавленного смеха.  Сара
подошла к ним и тихо спросила:
     - Что это вы затеяли?
     - Ну, Бриджит сильна! - прошептал Колин. - Ведь не шелохнется.
     -  Никогда  не  видел,  чтобы  кто-нибудь  выглядел  таким  мертвым,  -
пробормотал Майкл. Эркюль Пуаро выпрямился.
     - Это ужасно, - сказал он.
     В голосе его слышалось волнение, которого раньше в нем не было.
     Не в силах больше сдерживать веселье, Майкл и  Колин отвернулись. Майкл
спросил сдавленным голосом:
     - Что.., что теперь нужно делать?
     - Остается только одно, - ответил  Пуаро. -  Мы должны вызвать полицию.
Может кто-нибудь из вас это сделать, или вы предпочитаете, чтобы это был я?
     - Я думаю, - сказал Колин, - я думаю... А ты, как полагаешь, Майкл?
     - Да, - кивнул ему Майкл, - я тоже считаю, что игра окончена.
     Он сделал шаг вперед. Сейчас он казался немного неуверенным.
     -  Простите  нас, пожалуйста, -  сказал  он, -  я надеюсь,  вы не очень
рассердитесь. Это была  в некотором роде рождественская шутка и  все  такое.
Нам хотелось разыграть для вас убийство...
     - Вам  хотелось разыграть  для  меня убийство? В  таком случае,  это..,
это...
     -  Это  просто  комедия, которую мы придумали, -  пояснил  Колин, - для
того, чтобы вы себя почувствовали в своей стихии.
     -  Ах,  вот  что! -  сказал  Пуаро.  -  Понимаю. Вы  хотели  надо  мной
подшутить,  как  на первое  апреля. Но сегодня не первое апреля, а  двадцать
шестое декабря.
     - Вероятно, мы не должны были этого делать,  - продолжал Колин. - Но..,
но вы ведь не очень сердитесь, скажите, мсье Пуаро? Бриджит! -  позвал он. -
Вставай. Ты уже, наверное, замерзла до полусмерти.
     Фигура на снегу, однако, не шевельнулась.
     - Странно, - сказал Пуаро, -  она  как  будто  вас и  не  слышит. -  Он
задумчиво посмотрел на них. - Вы говорите, что это шутка. Вы в этом уверены?
     -  Ну, конечно, - в голосе Колина послышалась тревога.  - Мы не думали,
что это может причинить ей вред.
     - Но почему же тогда мадемуазель Бриджит не встает?
     - Я и сам понять не могу, - сказал Колин.
     - Бриджит, Бриджит, -  нетерпеливо позвала  Сара, - перестань  дурить и
вставай.
     -  Мы  в  самом  деле  очень сожалеем,  мсье  Пуаро,  - сказал  Колин с
тревогой. - Извините нас, пожалуйста.
     - Вам не за что извиняться, - произнес Пуаро каким-то необычным тоном.
     - Что  вы хотите этим сказать? -  Колин смотрел на  него во все  глаза.
Потом снова повернулся к  девочке.  - Бриджит!  Бриджит! Что с тобой! Почему
она не встает? Почему она продолжает лежать?
     Пуаро сделал Десмонду знак, чтобы он подошел.
     - Вы, мистер Ли-Уортли. Подойдите сюда, пожалуйста... Десмонд подошел.
     - Пощупайте ее  пульс,  -  сказал  Пуаро. Десмонд  Ли-Уортли  нагнулся,
прикоснулся к руке Бриджит, к ее запястью.
     - Пульс не прослушивается... - он вытаращил глаза  на Пуаро. - Ее  рука
окоченела. Боже мой, она в самом деле мертва! Пуаро кивнул.
     - Да, она мертва, - сказал он. - Кто-то комедию превратил в трагедию.
     - Кто-то? Кого вы имеете в виду?
     - Здесь ряд  следов, ведущих к  телу мадемуазель  и возвращающихся. Эти
следы  очень похожи на те, которые оставили вы, мистер Ли-Уортли,  пройдя от
дорожки к этому месту.
     Десмонд Ли-Уортли обернулся.
     - Что за черт?.. Вы  обвиняете  меня, что  ли? МЕНЯ? Да вы с ума сошли!
Зачем бы я стал ее убивать?
     - Зачем? В самом деле, зачем?.. Сейчас посмотрим...
     Он  нагнулся и  очень  осторожно  разогнул неподвижные,  сжатые  пальцы
Бриджит.
     Десмонд тяжело перевел  дыхание. Он смотрел вниз, не веря своим глазам.
На ладони умершей лежал большой камень, по цвету напоминающий рубин.
     - Это та проклятая штука из пудинга! - воскликнул он.
     - Правда? - спросил Пуаро. - Вы уверены?
     - Ну, конечно.
     Быстрым  движением  Десмонд  наклонился  над Бриджит и  схватил красный
камень.
     - Вы не  должны были  этого  делать, - сказал Пуаро с упреком. - Нельзя
было ни к чему прикасаться.
     - Но  я не прикоснулся  к  телу, не правда ли? Что касается этой штуки,
она могла затеряться в снегу, а ведь это улика. Самое главное, нужно,  чтобы
полиция приехала как можно скорее. Я пойду позвоню.
     Он повернулся и быстро побежал к дому. Сара подошла к Пуаро.
     - Я  не понимаю, - прошептала она. Лицо ее  было смертельно бледно. - Я
ничего  не понимаю.  -  Она схватила Пуаро за руку. -  Что  вы имели в виду,
когда говорили о следах?
     - Посмотрите сами, мадемуазель.
     Первоначальные следы, ведущие к телу и от него,  ничем не отличались от
тех, которые Десмонд Ли-Уортли оставил, когда последовал за Пуаро.
     -  Вы думаете,  это  был  Десмонд?  Совершенная  бессмыслица! В  чистом
воздухе  вдруг  отчетливо  раздался  шум  мотора.  Все обернулись  и увидели
машину, которая  с огромной  скоростью мчалась по центральной аллее от дома.
Сара узнала ее.
     - Это Десмонд, - сказала она. - Это его машина.  Он.., да, должно быть,
он сам поехал за полицией, вместо того чтобы звонить.
     Диана Миддлтон вышла из дома и бросилась к ним.
     - Что случилось? - спросила она прерывающимся голосом. - Десмонд только
что вбежал в дом, крикнул, что Бриджит убита, попытался куда-то дозвониться,
но телефон  не работал. Он сказал, что провода, вероятно,  перерезаны  и что
остается только самому поехать за полицией. Почему за полицией?..
     Пуаро сделал неопределенный жест рукой.
     - Бриджит? - Диана посмотрела  на него широко раскрытыми глазами.  - Но
разве это была  не  шутка?  Я что-то слышала вчера  вечером.  Они как  будто
собирались подшутить над вами, мсье Пуаро.
     - Да, - сказал Пуаро, - вначале они действительно хотели подшутить надо
мной. Но пойдем лучше в дом,  здесь  можно простудиться насмерть.  Все равно
ничего нельзя сделать, пока мистер Ли-Уортли не вернется с полицией.
     - Но позвольте, - запротестовал Колин, - не можем же мы бросить Бриджит
здесь одну.
     -  Вы ничем ей  не поможете, оставаясь здесь, - мягко сказал  Пуаро.  -
Увы,  это  страшная  трагедия,  но  мы  уже  ничего  не  можем  сделать  для
мадемуазель Бриджит. Войдем в дом,  обогреемся немного и выпьем, может быть,
по чашечке чая или кофе.
     Они послушно  последовали  за ним  в  дом. Пиверелл  как  раз собирался
звонить в  гонг. Если он и нашел странным, что большая часть обитателей дома
выходила в такой ранний час и  что Пуаро был в пижаме и наброшенном на плечи
пальто,  то он никак не  проявил  своего  удивления. Несмотря  на преклонный
возраст, Пиверелл оставался идеальным  дворецким. Он не замечал того, на что
его не  просили обратить внимание. Все вошли  в столовую  и  уселись  вокруг
стола. Когда перед  каждым была поставлена чашка кофе и они начали его пить,
Пуаро заговорил, -  Мне  хочется,  - начал  он, -  рассказать  вам небольшую
историю. Я не имею права сообщить вам все ее  подробности  и изложу  поэтому
основное. Речь идет об одном  молодом  принце, приехавшем в эту  страну.  Он
привез  с  собой знаменитый  драгоценный камень,  с  тем чтобы  оправить его
заново и преподнести даме,  на которой  собирается жениться. К сожалению, до
своего отъезда из Лондона, он завел дружбу с одной очень хорошенькой молодой
особой. Эта хорошенькая молодая  дама не очень интересовалась им самим, зато
ее привлек его  замечательный камень. Он ее привлек  настолько,  что в  один
прекрасный  день  она  скрылась  вместе с этой  исторической драгоценностью,
принадлежавшей семейству принца в  течение многих поколений.  Таким образом,
бедный  юноша  оказался  в чрезвычайно  затруднительном положении. Для  него
самое главное было не допустить  скандала, поэтому  он  не мог обратиться  в
полицию. Тогда он  пришел ко мне, Эркюлю Пуаро. "Прощу вас, -  сказал  он, -
верните мне мой исторический рубин". Eh bien, выясняется, что у этой молодой
дамы  есть  друг  и  этот  друг  осуществил  несколько  весьма  сомнительных
операций.  Он  был  замешан  в  шантаже, а  также  в  продаже драгоценностей
заграницу.  Совершая  эти операции, он  всякий раз  вел себя очень умно. Его
подозревали,  но  ничего  не могли доказать. Мне  стало  известно, что  этот
весьма  ловкий молодой  джентльмен должен был провести  праздник Рождества в
этом  доме.  Сразу  после похищения драгоценного  камня хорошенькая  молодая
особа должна была на некоторое время исчезнуть с  горизонта, чтобы на нее не
могли  оказать  давления, задавать ей вопросы и т.д. Поэтому ловкий  молодой
джентльмен постарался  устроить так, чтобы  она тоже  приехала в Кинге Лейси
под видом его сестры...
     Сара тяжело перевела дыхание:
     - Этого не может быть! Он не стал бы приводить ее в мой дом.
     -  Но  это было  именно так,  -  возразил  Пуаро. - При помощи довольно
несложной  манипуляции  мне  тоже   удается  приехать  сюда  на   Рождество.
Предполагается, что молодая дама только что вышла из больницы. Приехав сюда,
она чувствует  себя гораздо лучше. Но неожиданно сообщают,  что здесь  будет
гостить Эркюль  Пуаро,  широко известный  сыщик.  Она начинает паниковать  и
прячет  рубин  в  первое  попавшееся  место.  Сразу же после этого  ей снова
делается нехорошо и она ложится  в  постель. Она не хочет, чтобы я ее видел,
так как у меня несомненно  имеется  ее фотография, и  я могу ее  узнать. Она
ужасно скучает, но сделать ничего нельзя -  ей приходится оставаться в своей
комнате, а ее брат относит ей подносы с едой.
     - А рубин? - спросил Майкл.
     - Я думаю, - сказал Пуаро, - что  в тот момент, когда  был упомянут мой
приезд, молодая дама находилась  на  кухне со всеми  вами,  смеясь, болтая и
размешивая  рождественские пудинги. Тесто для пудингов раскладывают в особые
чаши,  и  молодая дама опускает рубин в одну  из них, вдавив  его  в будущий
пудинг. Не в тот, который предназначается для Рождества, - она хорошо знает,
что он находится в специальной форме. Она  кладет его в тот, который подадут
на Новый  год. А она  собирается  покинуть  Кинге Лейси, не дожидаясь Нового
года, и, без  всякого сомнения, надеется захватить пудинг с  собой. Но тут в
дело вмешивается случай. Утром,  в первый  день Рождества,  происходит нечто
неожиданное. Рождественский  пудинг в его нарядной  форме роняют на каменный
пол, и форма разлетается  вдребезги. Что делать?  Милейшая миссис Росс берет
другой пудинг и отправляет его в столовую.
     - О, Господи! - воскликнул  Колин. - Не хотите ли вы сказать, что когда
дедушка ел пудинг, ему попал в рот настоящий рубин?
     - Я  именно это хочу сказать,  -  подтвердил Пуаро.  - И вы можете себе
представить, что почувствовал  мистер Десмонд  Ли-Уортли увидев, что рубин в
этом пудинге. Eh bien, что же дальше? Все по очереди рассматривают рубин,  и
мне удается незаметно опустить  его в карман.  Я это делаю  небрежно, как бы
случайно. Но по  крайней мере один человек наблюдает за мной. Ночью, когда я
лежу  в  постели, он обыскивает  мою комнату. Он обыскивает меня. Но ему  не
удается найти рубин. Почему?
     - Потому что,  - сказал Майкл прерывающимся голосом, - вы  передали его
Бриджит. Вы это имели в виду? И поэтому -  но  я  не совсем понимаю - я хочу
сказать... Послушайте, что же в самом деле произошло?
     Пуаро улыбнулся ему.
     - Пройдем в библиотеку, - предложил он, - и выгляните в окно. То, что я
покажу  вам,  может  быть,  объяснит  загадку.  Он  прошел вперед, остальные
последовали за ним.
     - Посмотрите-ка еще раз, - сказал Пуаро, - на место преступления.
     Он указал за  окно. Крик изумления  сорвался одновременно  со всех уст.
Тела Бриджит  больше  не было видно. Не оставалось  ни  малейшего  следа  от
происшедшей трагедии, кроме заметного углубления в снегу.
     - Может быть, все это было сном? - спросил Колин слабым голосом. -  Или
кто-нибудь унес тело?
     Пуаро покачал головой. В глазах его зажглись веселые огоньки.
     -  Эта история называется, - улыбаясь сказал он, -  "Тайна исчезнувшего
тела".
     - Боже мой! - воскликнул Майкл. - Мсье Пуаро, вы... Послушайте, ведь он
все время водил нас за нос. Огоньки в глазах Пуаро стали еще ярче.
     - Это правда,  дети мои,  я тоже сыграл с вами маленькую шутку. Дела  в
том,  что  я знал о вашем небольшом заговоре и в противовес ему устроил свой
собственный. Ax,  voil {Вот.} мадемуазель Бриджит. Надеюсь, с вами ничего не
случится от  лежания  на  снегу. Я никогда  бы  себе не простил, если  бы вы
схватили une  fluxion  de  poitrine  {Воспаление  легких.} Бриджит  как  раз
входила в комнату. На ней была теплая юбка и шерстяной свитер. Она смеялась.
     - Я послал une tisane {Отвар из трав.} в вашу комнату,  - сказал строго
Пуаро. - Выпили вы его?
     - Одного глотка было достаточно! - засмеялась Бриджит.  - Со мной все в
порядке.  Но скажите, мсье Пуаро, хорошо ли я провела свою  роль? Господи, у
меня рука до сих пор болит от жгута, который вы заставили меня наложить.
     -  Вы  были  великолепны,  дитя  мое,  -  заверил  ее  Пуаро. -  Просто
великолепны!  Но, как  видите, остальные еще  не  совсем в курсе дела. Вчера
вечером  я зашел  к мадемуазель  Бриджит,  сказал ей,  что  я  знаю  о вашем
маленьком  complot  {Заговор.}  и  спросил, сумеет  ли она  сыграть для меня
небольшую  роль.  Она  проделала  все  очень  толково.  Для  следов  мистера
Ли-Уортли она воспользовалась его ботинками.
     Сара сказала вдруг осипшим голосом:
     - А  какой во всем этом смысл, мсье Пуаро? Зачем было посылать Десмонда
за  полицией?  Они   очень  рассердятся,   когда  узнают,  что   это  просто
мистификация.
     Пуаро покачал головой.
     -  Но  я  ни  на  минуту  не  допускаю мысли, мадемуазель,  что  мистер
Ли-Уортли  поехал  за  полицией, -  сказал он. - Мистеру Ли-Уортли ни к чему
быть замешанным  в таком преступлении, как  убийство.  Он совершенно потерял
самообладание и думал только о том, как бы заполучить рубин. Схватив его, он
пошел  в дом,  разыграл комедию с телефоном, который будто бы не  в порядке,
сел в машину и умчался  под предлогом необходимости вызвать полицию.  Думаю,
что вы не  скоро увидите  его  снова. У него, насколько я  знаю, есть особые
возможности,  для  того  чтобы  покинуть  Англию.  Ведь у  него  собственный
самолет, не так ли, мадемуазель?
     Сара кивнула.
     - Да, - подтвердила она. - Мы собирались... И она остановилась.
     - Он хотел, чтобы  вы бежали с ним, правда?  Eh bien, это очень удобный
способ  вывезти  похищенный  камень.  Если  вы  бежите  с  девушкой,  и  это
становится  известно,  никто  не  заподозрит  вас в том,  что вы собираетесь
увезти  еще и  историческую  драгоценность  из страны.  О  да,  это  был  бы
великолепный камуфляж.
     - Я не верю этому, - сказала Сара. - Я не верю ни одному слову из всего
этого.
     - Тогда спросите  у  его сестры, - посоветовал ей Пуаро, кивнув головой
на кого-то за ее спиной.
     На  пороге  появилась платиновая  блондинка в меховом манто.  Глаза  ее
метали молнии. Было ясно, что она вне себя.
     - Его сестра? Как бы не так! - крикнула она. - Эта свинья мне  не брат!
Выходит,  он смылся и оставил меня одну  расхлебывать  эту кашу? Это  все он
придумал! Он заставил меня  это сделать! Это  верные деньги, говорил  он,  и
преследовать тебя  не  будут  из страха скандала. Я всегда могла пригрозить,
что  скажу будто Али подарил  мне эту  его  историческую  драгоценность.  Мы
должны были с Десом разделить добычу  в Париже, а теперь эта свинья сбежала!
Я готова его  убить! - Она резко повернулась. - Чем  скорее я уеду отсюда..,
может кто-нибудь из вас вызвать для меня такси?
     - Машина уже ждет у ворот, мадемуазель, чтобы отвезти вас на станцию, -
сказал Пуаро.
     - Вы обо всем успеваете подумать, верно?
     - По большей части, - добродушно подтвердил Пуаро. Но  он еще не совсем
отделался.  Когда он  вернулся  в столовую, посадив мнимую мисс  Ли-Уортли в
машину, Колин поджидал его. Мальчишеское лицо его было хмурым.
     - Послушайте, мсье Пуаро. А как же рубин? Не хотите же вы  сказать, что
позволили ему удрать с добычей?
     Пуаро помрачнел, затеребил свои усы. Казалось, ему не по себе.
     -  Я еще  верну  его,  -  сказал  он  слабым  голосом.  - Есть и другие
возможности. Я...
     - Ну еще бы! - воскликнул  Майкл.  - Допустить, чтобы  этот мерзкий тип
украл рубин!
     Бриджит оказалась более проницательной.
     - Да ведь он снова разыгрывает нас! - закричала  она. - Я угадала, мсье
Пуаро?
     -  Проделаем, если хотите, последний фокус, мадемуазель. Пощупайте-ка в
моем левом кармане.
     Бриджит  опустила  туда  руку  и  тут  же  вытащила ее с  торжествующим
возгласом. Огромный  рубин сверкал на  ее ладони  во  всем  своем  пурпурном
великолепии.
     - Теперь понимаете? - спросил Пуаро. - Тот камень, который вы сжимали в
руке  был  поддельным.  Я привез  его из Лондона  на  случай, если  окажется
возможным  подменить оригинал. Ясно?  Мы  не  хотим скандала.  Мсье  Десмонд
постарается избавиться от рубина  в Париже, Бельгии или другом месте,  где у
него имеются контакты, и тогда  выяснится, что камень ненастоящий! Что может
быть  забавнее?  Все заканчивается  в высшей  степени  удачно:  мы  избегаем
скандала,  мой принц  получает  обратно  свой  рубин,  возвращается домой  и
заключает благоразумный и, будем надеяться, счастливый брак.  Все  кончается
хорошо.
     - Только  не для меня, -  прошептала Сара. Она произнесла это так тихо,
что ее никто не услышал, кроме Пуаро.
     - В этом вы ошибаетесь, мадемуазель Сара, - возразил он. - Вы приобрели
опыт, а опыт всегда полезен. Я предсказываю вам счастье в дальнейшем.
     - Спасибо на добром слове, - только и сказала Сара.
     - Но послушайте, мсье  Пуаро, - обратился к нему Колин, нахмурив брови.
- Как вы узнали о спектакле, который мы собирались для вас разыграть?
     - Я  обязан  все знать: это  моя  профессия,  -  ответил Эркюль  Пуаро,
подкрутив усы.
     - Да,  конечно,  но я все равно не понимаю, как  вам это удалось. Может
быть, кто-нибудь из нас проговорился, рассказал вам об этом?
     - Нет, нет.
     - Тогда как же? Скажите. Все остальные подхватили:
     - Да, скажите, пожалуйста!
     - Не стоит, поверьте, - запротестовал Пуаро. - Если я расскажу, как все
было,  вам  это покажется  неинтересным.  Точно  так же,  когда  иллюзионист
рассказывает о том, как он проделывает свои фокусы. Это всегда скучно.
     - Расскажите, мсье Пуаро! Расскажите, пожалуйста.
     - Вы в самом деле хотите, чтобы я раскрыл вам эту последнюю тайну?
     - Да, пожалуйста. Продолжайте.
     - Ах, не думаю, что следует это делать. Вы будете разочарованы.
     - Ну, пожалуйста, мсье Пуаро. Как вы это узнали!
     -  Ну,  хорошо.  Позавчера,  видите  ли,  я  отдыхал,  сидя  у  окна  в
библиотеке.  Я задремал,  а когда проснулся, услышал, как вы обсуждаете ваши
планы во дворе под окном.
     - И это все? - недовольно воскликнул Колин. - Как просто!
     - Не так ли?  - сказал, улыбаясь, Пуаро. - Вот видите,  вы в самом деле
разочарованы.
     - Ну, что ж, - заметил Майкл, - во всяком случае, теперь мы все знаем.
     - Вы так думаете?  - пробормотал Пуаро, обращаясь к самому себе. -  Что
касается меня, то я не все знаю. И это я,  чья  профессия заключается в том,
чтобы знать все.
     Он  вышел  в холл, покачивая головой. Уже в  двадцатый раз, пожалуй, он
вытащил из кармана грязноватый клочок бумаги:

     "НЕ ЕШЬТЕ НИ КУСОЧКА РОЖДЕСТВЕНСКОГО ПУДИНГА.
     ВАШ ДОБРОЖЕЛАТЕЛЬ".

     Эркюль  Пуаро  продолжал  задумчиво качать  головой.  Он,  который  мог
объяснить  все на свете, этого объяснить  не мог.  Какое унижение! Зачем это
написали?  Пока  он  этого  не выяснит, у  него  не  будет ни  минуты покоя.
Внезапно  его  вывел  из  задумчивости  какой-то  странный звук.  Он  быстро
посмотрел вниз. На полу возилось, стоя на коленях, существо с волосами цвета
пакли,  в цветастом  балахоне,  вооруженное совком и щеткой.  Оно уставилось
широко раскрытыми круглыми глазами на бумажку в руке Пуаро.
     - О, сэр, - вымолвило существо. - О, сэр. Прошу вас, сэр.
     - Кто вы, топ enfant {Дитя мое.} ? - добродушно спросил Пуаро.
     - Энни Бэйтс, сэр, к  вашим услугам, сэр. Я бываю здесь, чтобы помогать
миссис  Росс. Поверьте, сэр, я не хотела  сделать ничего такого,  чего я  не
должна была бы  делать. У  меня  были хорошие  намерения,  сэр. Я желала вам
добра.
     И тут Пуаро осенило. Он указал на грязный клочок бумаги.
     - Это вы написали, Энни?
     - У меня ничего плохого не было на уме, сэр. В самом деле, ничего.
     - Ну, конечно, Энни,  я знаю, - он ей улыбнулся. - Но расскажите мне об
этом. Почему вы так написали?
     - Так вот, сэр, это из-за тех двоих, сэр. Из-за мистера Ли-Уортли и его
сестры. Хотя она  никакая  ему  не сестра, конечно. Никто  из  нас этому  не
верил.  И ни чуточки она не была больна. Мы все это понимали. Мы думали - мы
все  думали, - что  тут творятся  какие-то странные дела.  Я  вам честно все
расскажу,  сэр. Я была в ее  ванной,  доставала чистые  полотенца и  кое-что
подслушала. Он был  в ее комнате и  они разговаривали. Я  слышала  все яснее
ясного.  "Этот  сыщик,  - сказал он,  - этот тип Пуаро,  который  собирается
приехать сюда. Мы должны что-то сделать. Нужно как можно скорее убрать его с
дороги". Потом он понизил голос  и добавил  таким противным, зловещим тоном:
"Куда ты положила это?" - А она ответила: "В пудинг". О  сэр, мое сердце так
и подскочило. Мне казалось, что  оно вот-вот  перестанет биться. Я подумала,
что они хотят отравить вас, подсыпать аду в  рождественский пудинг. Я просто
не знала, что делать!  Миссис Росс не  стала бы слушать  такую, как я. Тогда
мне пришло в голову вас предупредить. Я так и сделала и положила эту записку
вам на подушку, чтобы вы нашли ее, когда будете ложиться спать.
     Энни остановилась,  перевести дыхание. Пуаро  посмотрел на нее  долгим,
серьезным взглядом.
     -  Я  думаю,  вы смотрите  слишком  много детективных фильмов, Энни,  -
сказал  он, наконец,  -  а может быть, это  телевидение? Но  главное,  у вас
доброе сердце и вы славная девочка. Когда я  вернусь в  Лондон, я пришлю вам
подарок.
     - О, благодарю вас, сэр. Очень вам благодарна, сэр.
     - Какой подарок хотели бы вы получить, Энни?
     - Можно мне попросить все, что я захочу? Любой подарок, сэр?
     - Да, - ответил Пуаро осторожно, - в разумных пределах, конечно.
     - О сэр, могли бы вы мне купить сумочку для косметики? Настоящую модную
косметичку,  такую  же шикарную, как у сестры мистера Ли-Уортли, которая, на
самом деле, не его сестра?
     - Хорошо,  - сказал  Пуаро,  -  я  думаю,  это  можно  будет  устроить.
Удивительная вещь, - продолжал он задумчиво. - На днях я был  в музее, видел
экспонаты  древнего Вавилона и другие  предметы тысячелетней древности.  Так
вот, я увидел там сумочку для косметики. Поразительная стойкость. О женщины!
     - Простите, сэр?
     - Ничего, ничего,  это  я  рассуждал  сам  с  собой.  Вы  получите свою
сумочку, дитя мое.
     - О, благодарю вас, сэр.  Я  очень вам благодарна, сэр. Энни удалилась,
преисполненная  восторга.  Пуаро  посмотрел  ей вслед, удовлетворенно  кивая
головой.
     - Да, -  сказал он  себе. -  А  теперь  пора уезжать, я здесь больше не
нужен.
     Неожиданно, две нежные ручки обвились вокруг его шеи.
     - Не могли бы вы стать прямо под омелой? - спросила Бриджит.



     Эркюль Пуаро был  очень  доволен.  Он  прекрасно  провел рождественские
праздники в Кинге Лейси.

Популярность: 1, Last-modified: Mon, 21 Jun 1999 16:25:08 GmT