Перевел с английского В. Ильин.
---------------------------------------------------------------
Этот файл с книжной полки Несененко Алексея
http://www.geocities.com/SoHo/Exhibit/4256/
---------------------------------------------------------------
Предлагаем читателям один из ранних рассказов английского писателя Г.
К. Честертона (1874-1936), автора превосходных романов, остросюжетных новелл
и тонких эссе. Один из создателей и классиков детективного жанра, Честертон
не только предоставляет читателям своеобразный "психологический практикум" -
соучастие в логике расследования, - но и всегда доставляет ему радость
неожиданным, парадоксальным и нередко по-детски простым решением самого
запутанного случая.
Честертон приобрел известность прежде всего как юморист. Но уже в
первом своем сборнике "Клуб удивительных профессий" (1901) он проявляет себя
и как непримиримый сатирик, изображающий то, что скрывается за парадным
фасадом буржуазного мира, за его хваленым и мнимым благополучием.
-------------------------------------------------------------
Очевидно, Рабле или его неистовый иллюстратор Густав Доре имела
какое-то отношение к тому, что в Англия и Америке называют словом
"квартира". В самой идее экономии места путем нагромождения одного дома на
другой есть что-то от Гаргантюа. В запутанном хаосе этих вертикальных улиц
обитает множество странных людей, с которыми происходят порой самые
невероятные вещи. С некоторыми из них желающий может познакомиться в
помещении "Клуба необычных профессий". Вы, наверное, сразу подумали, что
такое название удивляет и привлекает прохожих. Но в этих огромных и мрачных
людских муравейниках ничто не удивляет я не привлекает. Прохожий уныло ищет
здесь нужную ему, ничем не выдающуюся контору, проходя по сумрачным
коридорам словно в полусне. Если бы секта разбойников- душителей открыла
вдруг "Общество убийства незнакомцев" в одном из больших зданий на
Норфолк-стрит и посадила там вежливого человека в очках, чтобы он отвечал на
вопросы любопытных, то никаких вопросов он бы не дождался. Так и "Клуб
необычных профессий" занимал видное место в огромном здании, погребенный,
словно окаменевшее ископаемое, в груде других окаменелостей.
О характере этого общества можно рассказать довольно коротко и просто.
Это очень странный клуб. Туда принимают только тех, кто придумал себе новую,
ранее абсолютно неизвестную профессию. Она должна отвечать двум требованиям.
Во-первых, она не может быть разновидностью или просто необычным применением
уже существующих профессий. Так, например, в "Клуб" не приняли бы страхового
агента, даже если бы он, вместо того чтобы страховать имущество и людей от
пожара, вдруг, скажем, стал бы страховать их брюки от опасности быть
порванными бешеной собакой. Во-вторых, профессия должна быть подлинно
коммерческим источником дохода и быть средством существования для того, кто
ее придумал. Так, в "Клуб" не мог быть принят человек, который решил бы
заняться сбором пустых банок из-под сардин, в случае, если бы он не смог
превратить это дело в прибыльное. Профессор Чик заявил об этом вполне
определенно. Но вспомнив, какое ремесло профессор придумал для себя, не
знаешь, смеяться над ним или плакать.
Открытие этого странного общества весьма обнадежило меня. Сознавать,
что в мире появились десять новых профессий почти то же, что своими глазами
увидеть первый корабль или первый плуг. Это дает человеку уверенность в том,
что мир еще в самом деле очень молод.
Могу не без гордости заметить, что принадлежность ко всевозможным
обществам стала моей страстью. Можно сказать, что я коллекционирую клубы и
уже собрал большое количество необычайно разнообразных образцов. Еще со
времен своей беззаботной юности я собираю клубы, литературные и научные.
Придет день, и, может быть, я расскажу и о других обществах, членом которых
мне довелось стать. Тогда я подробно опишу деятельность "Общества туфель
мертвеца" - этого в высшей степени безнравственного союза, существование
которого едва ли можно оправдать. Я расскажу правду о необычном появлении
"Кота и христианина", название которого обычно истолковывают превратно. И
весь мир узнает, наконец, почему "Общество пишущих машинок" объединилось с
"Лигой красного тюльпана". О "Десяти чайных чашках" я, естественно, не
решусь сказать ни слова...
Во всяком случае, первый из моих рассказов связан с "Клубом необычных
профессии", который, как я уже говорил, был в остается единственным в своем
роде, и я просто должен был рано или поздно узнать о нем благодаря своему
необычному хобби.
Веселая лондонская молодежь до сих пор в шутку зовет меня "королем
клубов". Да я история о том, как я узнал о существовании "Клуба необычных
профессий", интересна сама во себе. А самое странное в ней то, что первым
этот клуб обнаружил мой друг Бэзил Грант - идеалист, мечтатель и мистик,
человек, которого едва можно было вытащить куда-нибудь из его мансарды.
Бэзила знают очень немногие, но вовсе не потому, что это
необщительный человек. С любым прохожим он мог бы проговорить всю ночь
напролет, зайди тот к нему в комнату. У него было мало знакомых потому, что,
как все поэты, он отлично обходился без них. Он радовался каждому новому
человеку словно неповторимому оттенку заката, но испытывал
не больше желания присутствовать на званых вечерах, чем
менять форму облаков, в которые садятся солнце.
Жил он в странном, но комфортабельном чердаке одного из домов в Лэмбете
и был окружен неразберихой вещей: старинными книгами в фантастических
переплетах, пшатами, мушкетами - всей этой свалкой романтизма, которая
казалась странной и неуместной в лондонских трущобах. Но внешность самого
Бэзила среди этих дон- кихотских реликвий казалась необычайно современной -
у него было энергичное и волевое лицо юриста. И никто, кроме меня, не знал,
кто он на самом деле.
Хотя с тех пор прошло уже немало времени, многие, вероятно, помнят
ужасное и нелепое событие, происшедшее в.., когда один из наиболее
проницательных судей в Англии, с мнением которого считались, сошел с ума во
время судебного процесса. У меня по этому поводу есть свое личное мнение, но
что касается фактов - они бесспорны. В течение нескольких месяцев или даже
лет люди замечали странности в поведении этого судьи. Он, казалось, потерял
всякий интерес к законам, в которых разбирался так блестяще, что без
преувеличения вызывал у людей суеверный страх, когда выступал на суде. Судья
начал давать подсудимым личные советы и читать им нравоучения. В своих речах
он стал все более походить на доктора или священника. Человеку, которого
обвиняли в покушении на убийство из ревности, он сказал: "Я приговариваю вас
к трем годам заключения, но твердо уверен, что все, что вам нужно сейчас, -
это трехмесячный отдых на берегу моря". Со своего судейского кресла он стал
обвинять подсудимых в преступлениях, доселе неслыханных: чудовищном эгоизме,
полном отсутствии юмора или искусственно преувеличенной, болезненной
впечатлительности. События достигли апогея, когда слушалось нашумевшее дело
о похищении бриллиантов, и сам премьер-министр, этот блистательный патриций,
вынужден был без особого желания, но элегантно выйти на свидетельское
место и давать показания против своего лакея. После того, как жизнь в доме
премьер-министра предстала перед судом во всех подробностях, судья снова
попросил его подойти, что тот исполнил с величавым достоинством. И тогда
судья произнес резким, скрипучим голосом: "Найдите-ка себе другую душу! Ваша
не годится даже для собаки. Найдите же себе новую!"
Все это, конечно, в глазах людей проницательных означало, что скоро
наступит тот печальный и нелепый день, когда разум совсем покинет судью на
каком-нибудь открытом заседании суда. Это случилось во время разбирательства
дела о клевете между двумя известными и влиятельными финансистами, каждого
из которых обвиняли в присвоении значительной суммы чужих денег. Дело
оказалось сложным и тянулось долго. Выступления защитников были красноречивы
и длинны. Наконец, через несколько недель риторики пришло время судье
подвести итоги, и все с нетерпением ожидали услышать один из знаменитых
образцов его ясной я сокрушающей логики.
Во время слушания этого затянувшегося дела он говорил очень мало и к
концу процесса выглядел угрюмым и мрачным.
Судья немного помолчал - и вдруг запел громовым голосом. Пел он, как
потом сообщили, следующее:
О раути-аути тидли-аути
Тидли-аути тидли-аутя
Хаити-айти тидли-айти
Тидли-айти оу.
Впоследствии он удалился от общественной жизни и поселился на чердаке в
Лэмбете.
Однажды, около шести часов вечера, я сидел у него за стаканом
изумительного бургундского, которое он хранил за грудой папок, надписанных
странным готическим шрифтом. Он ходил по комнате, по привычке вертя в руках
одну из лучших шпаг своей коллекции. Красные отблески ярко пылающего камина
оттеняли его всклокоченные седые волосы. Его голубые глаза приняли
мечтательное выражение, и он уже открыл было рот, собираясь сказать что-то,
когда дверь с шумом распахнулась, и в комнату, тяжело дыша, быстрым шагом
вошел разгоряченный огненно-рыжий человек в меховом пальто.
- Извини, что побеспокоил тебя, Бэзил, - сказал он, с трудом переводя
дыхание, - но я взял на себя смелость... назначил здесь встречу с одним
человеком... клиентом... через пять минут... прошу прощения, сэр, -
извинение относилось уже ко мне.
Бэзил улыбнулся.
- А ведь вы и не знали, что у меня есть такой деловой братец, - сказал
он. - Это Руперт Грант, эсквайр, который занимается всем, чем только
возможно. В отличие от меня, неудачно взявшегося было за одно-единственное
дело, он преуспевает во всем. Он был журналистом, агентом по продаже домов,
владельцем зоомагазина, изобретателем, издателем, директором школы и... Чем
ты теперь занялся, Руперт?
- Я уже довольно давно стал частным детективом, - ответил Руперт. - А
вот я мой клиент!
Его прервал громкий стук, дверь распахнулась, и в комнату быстро вошел
полный, щегольски одетый человек, бросил на столик у двери свой цилиндр и
сказал:
- Добрый вечер, джентльмены, - сделав ударение на первый слог, из чего
можно было сделать вывод, что перед нами человек военный, дисциплинированный
и в то же время образованный и умеющий вести себя в обществе. Его большую
голову украшали черные с проседью волосы. Короткие темные усы придавали липу
свирепое выражение, которое никак не соответствовало печальному взгляду
голубых глаз.
Бэзил сразу же предложил мне:
- Не пойти ли нам в другую комнату, старина? - и направился к двери. Но
незнакомец сказал:
- Нет. Друзья пусть останутся. Понадобится помощь.
Как только я услышал его голос, я сразу же вспомнил этого человека. Это
был некто майор Браун, с которым я встречался несколько лет назад. Я уже
совершенно забыл его щегольскую фигуру в черном, большую, гордо вскинутую
голову, но я все еще помнил его необычайно странную речь, где каждое
предложение состояло как бы из четверти обычного и звучало отрывисто как
выстрел. Вероятно, причиной этого было то, что он долгое время отдавал
команды солдатам, но утверждать не берусь.
Майор Браун, кавалер Креста Виктории, был хорошим солдатом, но далеко
не воинственным человеком. Как и многие из тех, кто отвоевывал для Британии
Индию, своими вкусами и убеждениями он походил на старую деву. Одевался он
щегольски, но не крикливо; в своих привычках был всегда постоянен, вплоть до
того, что ставил чайную чашку только на строго определенное место. Его
единственной и вполне безобидной страстью было выращивание анютиных глазок.
И когда он говорил о своей коллекции, его голубые глаза сияли, как у ребенка
при виде новой игрушки.
- Ну, майор, - покровительственным тоном спросил Руперт Грант,
усаживаясь в кресло, - что же с вами произошло?
- Желтые анютины глазки. В подвале. И некто П. Дж. Нортовер, - ответил
майор с праведным негодованием.
Мы вопросительно переглянулись. Бэзил, по привычке отрешенно прикрыв
глаза, переспросил.
- Что вы сказали?
- Факты таковы. Понимаете? Улица. Человек. Анютины глазки. Я - на
стену. Смерть мне. Вот так-то. Абсурд!
Мы вежливо кивали и помаленьку, с помощью казавшегося спящим Бэзила
Гранта, составили некое целое из клочков удивительного повествования майора.
Заставить читателя пережить то, что выдержали мы, было бы просто бесчестно,
поэтому я перескажу историю майора Брауна своими словами. Но представить
себе эту сцену читателю будет нетрудно. Глаза Бэзила были полузакрыты,
словно он находился в трансе, в то время как наши с Рупертом глаза все шире
раскрывались от изумления, пока мы слушали из уст невысокого человека в
черном, неестественно прямо сидевшего на стуле и говорившего короткими и
отрывистыми, как телеграмма, фразами одну из самых необычных историй, с
которыми нам доводилось сталкиваться.
Я уже сказал, что майор Браун был отличным солдатом, но далеко не
энтузиастом военного дела. Он без сожаления ушел в отставку на половинное
жалованье и с наслаждением обосновался в небольшой аккуратной вилле, похожей
скорее на кукольный домик, чтобы посвятить остаток своих дней разведению
анютиных глазок и отдыху за чашкой некрепкого чая. Свою саблю он повесил в
маленькой передней вместе с двумя самодельными походными котелками и плохой
акварелью, а вместо нее принялся орудовать граблями в небольшом солнечном
садике. Мысль о том, что все битвы позади, приносила ему несказанное
блаженство. В своих вкусах относительно садоводства он походил на
аккуратного и педантичного немца и имел склонность выстраивать свои цветы в
шеренгу как солдат. Свою теперешнюю жизнь он рассматривал как некий идеал,
созданный твердой и умелой рукой. И, конечно, он никогда не поверил бы, что
в нескольких шагах от своего окруженного кирпичным забором рая он попадет в
водоворот таких невероятных приключений, какие ему даже и не снились в
полных опасности джунглях или в самой гуще сражения.
Однажды солнечным, но ветреным днем майор, одетый как всегда
безукоризненно, вышел на свою обычную прогулку, столь полезную для здоровья.
Чтобы попасть с одной оживленной улицы на другую, ему пришлось пойти по
пустынной аллее, из тех, что тянутся за усадьбами и похожи на обветшалые,
выцветшие декорации. Большинству из нас такой пейзаж показался бы скучным и
мрачным, но с майором дело обстояло не совсем так, потому что по неровной
посыпанной гравием дорожке навстречу ему двигалось нечто такое, чем для
человека верующего является церковная процессия. Высокий, плотный человек с
водянистыми синими глазами и полукругом огненно-рыжей бороды толкал перед
собой тележку, в которой, казалось, горели разноцветным пламенем
удивительные цветы. Там были великолепные представители многих видов, но
преобладали анютины глазки. Браун остановился и заговорил с незнакомцем.
Вскоре они уже торговались, Майор вел себя, как и подобает коллекционеру,
помешанному на чем-либо. Он тщательно и мучительно долго выбирал наилучшие
растения из просто хороших, одни хвалил, о других отзывался
пренебрежительно, разложил их по сортам, начиная с редких и очень ценных и
кончая самыми обыкновенными и в конце концов купил все. Торговец уже
собирался было везти свою тележку дальше, но вдруг остановился и подошел к
майору.
- Вот что, сэр, - сказал он. - Если вас интересуют эти вещи,
полезайте-ка на ту ограду.
- На забор? - воскликнул шокированный майор, чья душа, привыкшая во
всем следовать правилам приличия, содрогнулась при мысли о столь чудовищном
вторжении в чужие владения.
- Там, в том саду, лучшие во всей Англии желтые анютины глазки, сэр, -
прошептал искуситель. - Я помогу вам, сэр.
Как это случилось, останется загадкой, но страсть майора взяла верх над
традиционным чувством приличия. Одним легким движением он оказался на стене,
окружавшей чужой сад. В следующее же мгновение, уже стоя на заборе в
развевающемся сюртуке, он почувствовал ужасную неловкость. Но тотчас же все
эти мелочи перестали для него существовать: потрясение, равного которому ему
не пришлось испытать за всю свою полную опасностей жизнь, было настолько
велико, что затмило все. В саду посреди зеленой лужайки возвышалась огромная
клумба из анютиных глазок. Это были великолепные цветы, но на сей раз майор
Браун смотрел на них уже не глазами садовода-любителя: крупными буквами,
составленными из анютиных глазок, на клумбе было написано: СМЕРТЬ МАЙОРУ
БРАУНУ. Старик добродушного вида с седыми бакенбардами поливал цветы.
Майор Браун резко обернулся. Человека с тележкой уже не было видно, он
словно растворился в воздухе. Майор вновь перевел взгляд на клумбу с
необычайной надписью. Другой на его месте подумал бы, что сошел с ума, но
только не Браун. Когда жаждущие романтики дамы набрасывались на него с
расспросами о его военных приключениях или о том, за что он получил орден,
он иногда чувствовал себя ужасно скучным человеком, но это как раз и было
самым точным признаком того, что он находился в здравом рассудке.
Другой опять же мог подумать, что случайно стал жертвой чьей-то грубой
шутки, но Браун сразу же отбросил эту мысль как неправдоподобную. Он знал из
собственного опыта, как дорого обходятся столь тщательно выполненные садовые
работы, и считал в высшей степени невероятным, чтобы кто-то бросил
на ветер такие деньги, чтобы просто подшутить над ним. Не в состоянии найти
правдоподобного объяснения, он, как человек здравомыслящий, повстречавший
вдруг существо с тремя парами ног, принял его к сведению, но не стал спешить
с окончательными выводами.
В то же мгновение полный старик с седыми бакенбардами взглянул вверх -
и лейка вывалилась у него из рук, а остатки воды вылились на посыпанную
гравием дорожку.
- О, боже! Кто вы? - только и смог он выдавить из себя, дрожа от
страха.
- Я - майор Браун, - ответил наш герой, не терявший хладнокровия даже в
минуты опасности.
Рот старика беззвучно открылся как у чудовищной рыбы, весь вид его
выражал крайнюю растерянность. Наконец он проговорил, сильно заикаясь:
- Ну, спускайтесь... спускайтесь сюда...
- К вашим услугам, - ответил майор и одним легким прыжком, так что его
шелковый цилиндр даже не шелохнулся на голове, оказался на траве рядом с
незнакомцем.
Старик повернулся к нему спиной и направился к дому странной
раскачивающейся походкой, напоминавшей скорее бег. Майор последовал за ним
быстрым, но твердым шагом. Необычный провожатый вел его по каким-то
коридорам и проходам мрачного, роскошно обставленного дома, которыми,
очевидно, редко пользовались. Наконец они подошли к двери в переднюю. Здесь
старик повернулся к нему. Его лицо, с трудом различимое в полумраке, было
полно непередаваемого ужаса.
- Ради всего святого, - проговорил он, - не упоминайте о шакалах!
Затем он рывком открыл дверь в комнату, откуда сразу хлынул поток
красноватого света, а сам, топая ногами, побежал вниз по лестнице.
Держа шляпу в руке, майор вошел в богатую гостиную, залитую красным
светом лампы, отражавшимся в бронзовых украшениях и переливающихся синих с
пурпурным узором занавесках. В том, что касается хороших манер, майор был
вне конкуренции. Поэтому он, хотя и был озадачен невероятностью положения, в
которое попал, нисколько не смутился, увидев, что единственным, кроме него,
живым существом в комнате была женщина в зеленом платье, сидевшая у окна и
глядевшая на улицу.
- Мадам, - сказал он с легким поклоном, - разрешите представиться:
майор Браун.
- Присаживайтесь, - произнесла леди, не поворачивая головы. У нее была
стройная фигура и огненно-рыжие волосы.
- Полагаю, вы пришли забрать деньги за эти проклятые документы,
устанавливающие право собственности, - печально сказала она.
- Я пришел, мадам, - ответил майор, - чтобы разобраться в одном деле.
Узнать, почему мое имя написано на клумбе в вашем саду, и далеко не самым
дружелюбным образом.
Браун был очень рассержен, и поэтому его речь прозвучала особенно
зловеще. Трудно себе представить, какое впечатление произвело на майора все
увиденное в этом тихом залитом солнцем саду, служившем, без сомнения,
убежищем некоему необычайно жестокому существу. Вечерний воздух был так
спокоен, трава отливала золотом и здесь же маленькие цветы, которые ему так
нравились, кровожадно взывали к небесам, требуя его смерти.
- Знаете, я не могу повернуться к вам, - сказала леди. - Каждый вечер я
должна, не отрываясь, смотреть на улицу, пока не пробьет шесть.
Словно повинуясь какому-то таинственному внушению, майор, человек
прозаический, но дисциплинированный, принял эти возмутившие бы другого
загадки, не проявив ни малейшего удивления.
- Уже почти шесть, - ответил он и не успел закончить, как старинные
бронзовые часы на стене пробили первый удар. После шестого леди быстро
встала и повернула к майору свое лицо, одно из самых необычных и самых
привлекательных женских лиц, какие тому доводилось видеть.
- Вот и закончился третий год моего ожидания, - воскликнула она, -
сегодня как раз годовщина! Ожидание заставляет человека мечтать о том, что
он наконец справедливо получит по заслугам. Сразу за все!
Ее слова еще звучали, когда тишину вечера нарушил внезапный крик. Снизу
из полумрака улицы, на которую уже опустились сумерки, хриплый голос с
безжалостной четкостью выкрикнул:
- Майор Браун! Майор Браун! Где живет шакал?
В своих действиях Браун был решителен и немногословен. Он бросился к
парадной двери и выглянул на улицу. Но в синих сумерках, где желтыми искрами
зажигались первые фонари, его взгляд не обнаружил никого. Вернувшись в
гостиную, он увидел, что леди в зеленом платье дрожит от страха.
- Это конец, - вырвалось из ее вздрагивающих губ. - Это означает смерть
для нас обоих. Как только...
Ее слова были прерваны новым ужасающе отчетливым хриплым криком,
донесшимся с темной улицы:
- Майор Браун! Майор Браун! Как умер шакал?
Браун ринулся к двери, сбежал вниз, но опять никого не увидел. Хотя
улица была слишком длинна и пустынна для того, чтобы кричавший мог скрыться,
на ней не было ни души. Даже наш привычный ко всему майор был настолько
ошеломлен случившимся, что вернулся в гостиную лишь спустя некоторое время.
Но едва он переступил порог комнаты, как ужасный голос послышался снова:
- Майор Браун! Майор Браун! Где...
Одним прыжком Браун очутился на улице. И успел как раз вовремя.
Вовремя, чтобы увидеть нечто такое, от чего кровь на мгновение застыла в
жилах. Крики издавала голова без туловища, лежавшая на тротуаре. Но уже в
следующую секунду побледневшие майор понял все. Голова принадлежала
человеку, высунувшемуся из расположенного на улице люка, через который в
подвал засыпали уголь. Мгновение спустя она исчезла, и Браун вернулся к
леди.
- Где у вас подвал для угля? - спросил он и тут же решительно
направился, а указанный ему узкий коридор.
Женщина испуганно воскликнула:
- Не собираетесь же вы спускаться в яму к этому чудовищу?
- Это здесь? - спросил Браун, прыгая через две ступеньки вниз по
кухонной лестнице.
Он рывком распахнул дверь в черноту подвала и вошел туда, пытаясь
нащупать в кармане спички. Пока его правая рука была занята этим делом, две
огромные скользкие руки, без сомнения, принадлежавшие человеку гигантского
телосложения, появились откуда-то из темноты и обхватили его сзади за шею.
Руки с силой тянули его вниз, в душную тьму, словно в безжалостный мрак
смерти. Но хотя голова майора и находилась в далеко не привычном положении,
мысли его были ясными и четкими как никогда. Невидимые руки пригибали его к
полу, пока не принудили почти опуститься на четвереньки. И вот тут-то,
обнаружив поблизости колени невидимого во тьме чудовища, он протянул вперед
свою длинную и худую натренированную в схватках руку и, крепко вцепившись в
ногу противника, с силой потянул ее вверх, опрокинув громадного незнакомца
навзничь на пол. Тот попытался было подняться, но Браун уже навалился
сверху, вцепившись в него, как кошка. Они покатились по полу. Как ни велик
был нападавший, но теперь он явно не желал ничего иного, как только спастись
бегством. Он предпринял неуклюжую попытку проскользнуть в дверь, но майор
железной рукой поймал его за ворот плаща и повис на нем, успев ухватиться за
балку перекрытия. Незнакомец, обладавший силой быка, рванулся так, что
Брауну показалось - рука его сейчас не выдержит и оторвется. Но не выдержало
и порвалось что-то другое, и смутно различимая фигура гиганта внезапно
исчезла, оставив в сжатой кисти майора разорвавшийся плащ - единственное
доказательство реальности этого приключения и единственный ключ к тайне.
Единственный потому, что, когда майор Браун выбрался из подвала наверх,
леди, роскошные занавеси и вся прочая обстановка дома исчезли без следа.
Остались только белые стены да пустой пол.
- Женщина, конечно же, была в сговоре с преступником, - сказал Руперт,
покачав головой.
Майор Браун покраснел.
- Извините, думаю, что нет.
Руперт удивленно вскинул брови, несколько мгновений молча смотрел на
Брауна и, наконец, он спросил:
- В карманах плаща было что-нибудь?
- Семь с половиной пенсов медью и трехпенсовик, - старательно
перечислял майор, - мундштук, кусок веревки и это письмо.
И он положил его на стол. Там было написано следующее:
Мистер Пловер!
С сожалением узнал, что произошла некоторая задержка с нашим планом
касательно майора Брауна. Пожалуйста, примите меры, чтобы завтра на него
напали, как было договорено. И обязательно в угольном подвале.
Преданный Вам
П. ДЖ. НОРТОВЕР.
Руперт Грант наклонился вперед, стараясь ничего не пропустить. Его
глаза горели как у коршуна при виде добычи.
- На письме есть адрес? - вмешался он.
- Нет... а впрочем, вот, - ответил Браун, разглядывая бумагу. - Теннерс
Корт, 14, Норт...
Руперт подскочил с места.
- Чего же мы тогда теряем время? Отправляемся туда немедленно! Одолжи
мне свой револьвер, Бэзил.
Бэзил Грант, как зачарованный, пристально смотрел на догорающие угли и
ответил не сразу:
- Не думаю, чтобы он тебе понадобился.
- Возможно, и нет, - согласился Руперт, надевая пальто, - но кто
знает... Когда отправляешься на встречу с преступником...
- А ты уверен, что это преступник? - вмешался брат.
Руперт добродушно рассмеялся:
- Может быть, тебе и кажется вполне безобидным, когда приказывают
подчиненным задушить ни в чем не повинного незнакомца в подвале для угля,
но...
- Ты думаешь они хотели задушить майора? - холодно спросил Бэзил все
тем же монотонным голосом.
- Да ты все проспал, дорогой. Посмотри-ка на это письмо.
- Я как раз и рассматриваю его, - ответил сумасбродный судья совершенно
спокойно, хотя, кстати сказать, взгляд его был устремлен на огонь в камине.
- Не думаю, чтобы один преступник мог написать такое письмо другому.
- Старина, да ты просто великолепен! - воскликнул Руперт, поворачиваясь
к судье; в его голубых глазах светилась усмешка. - Вот письмо, в нем черным
по белому даются распоряжения о преступлении. С таким же успехом можно
сказать, что колонна Нельсона - совсем не тот памятник, который следовало
воздвигнуть на Трафальгарской площади.
Бэзил Грант содрогнулся от беззвучного смеха.
- Недурно! - произнес он. - Только здесь подобная логика совершенно
непригодна. Тут все дело в духовной атмосфере. Такое письмо просто не может
написать преступник.
- Как раз наоборот! И это - реальность, факт, - ответил Руперт так,
будто отсутствие здравого смысла у собеседника причиняло ему физическую
боль.
- Факты.., - пробормотал Бэзил, словно говоря о каких-то диковинных
животных. - Как часто факты скрывают истину. Может быть, это и глупо - я
ведь, заметьте, не совсем в своем уме, - но я никогда не мог поверить в
этого, как его там зовут в уголовных рассказах?.. Да, Шерлока Холмса.
Несомненно, каждая деталь указывает на что-либо, но обычно совсем не на то,
что нужно. Факты, мне кажется, как многочисленные ветви на дереве, могут
быть направлены в любую сторону. Только жизнь самого дерева объединяет их, и
только его животворные соки, струящиеся ввысь, подобно фонтану, дают им
жизнь.
- Но что же такое, черт побери, эта бумага, если не письмо преступника?
- Для ответа нам понадобилась бы целая вечность, - ответил судья, - оно
может означать бесконечное множество вещей. Но мне они неведомы... Я вижу
только это письмо, и, глядя на него, я говорю, что его писал не преступник.
- Кто же?
- Не имею ни малейшего представления.
- Почему бы тогда не удовольствоваться обычным объяснением?
Бэзил еще некоторое время пристально смотрел на угли, словно собираясь
с мыслями. Затем он заговорил снова.
- Представьте себе, что вы вышли из дому лунной ночью. И шли по
безмолвным, отливающим серебром улицам, пока не попали на пустырь, где
увидели несколько фигур. И вы заметили, что одна из них, одетая в костюм
балерины, танцует в серебристом мерцающем свете. И, положим, вы вдруг
понимаете, что это переодетый мужчина. А приглядевшись, вы узнаете в нем
фельдмаршала лорда Кнтченера? Что вы подумаете тогда?
Он помолчал немного, затем продолжил:
- Вы просто не сможете удовольствоваться простым объяснением. Например,
что лорд Китченер надел пачку, потому что знает - она ему идет, и он решил в
ней пофорсить. Вам покажется более правдоподобным предположение, что он
страдает наследственной манией, перешедшей к нему от прабабушки-балерины,
или что он кем-то загипнотизирован, или, наконец, что некое тайное общество
принудило его кружиться в пачке под страхом смерти. Случись это с кем-нибудь
другим, можно было бы еще поспорить. Но Китченер! Ведь я был близко знаком с
ним, когда занимало! юриспруденцией. Я внимательно прочитал письмо и неплохо
знаю преступный мир. Так вот, можете мне поверить, - это не письмо
преступника.
Он провел рукой по волосам и закрыл глаза. Руперт и майор внимательно
глядели на него со смешанным чувством жалости и уважения. Затем первый
произнес:
- Ну, а я все-таки думаю, что человек, посылающий записку с
рекомендацией совершить преступление, причем не шуточное, а потом
действительно его совершает или пытается совершить, по всей вероятности, не
слишком разборчив в вопросах морали. И я буду придерживаться такого мнения
до тех пор, пока вы не раскроете свою тайну "духовной атмосферы". Так можно
мне взять револьвер?
- Конечно, - ответил Бэзил, вставая. - Но я иду вместе с вами.
И он, набросив на плечи старый плащ, завернулся в него и взял из угла
трость, в которую была вставлена шпага.
- Как, и ты? - воскликнул удивленный Руперт. - Ты ведь так редко
покидаешь свою берлогу, чтобы взглянуть на что-нибудь в этом мире.
Бэзил примерял огромную старую шляпу белого цвета.
- Я редко слышу о чем-нибудь таком в этом мире, чего не могу понять
сразу, не видя собственными глазами, - ответил он с поразительным
высокомерием и первым вышел в ночь, уже спешащую на смену багровому закату.
Мы быстро двигались по уже освещенным фонарями улицам Лэмбета,
пересекли Темзу по Вестминстерскому мосту и по набережной направились в
сторону той части Флит-стрит, где расположен Теннерс Корт. Прямая темная
фигура майора Брауна, маячившая впереди, являла собой полную
противоположность молодому Руперту Гранту в причудливо развевающемся пальто,
который пригибался к земле, как гончая, и вообще принимал все деланные позы
сыщиков из романа. Сзади, обратив лицо к звездам как лунатик, продвигался
Бэзил.
На углу Теннерс Корт Руперт остановился и, с восторгом и трепетом
предвкушая опасность, сжал в руке револьвер Бэзила, не вынимая его из
кармана.
- Ну что, войдем? - спросил он.
- Без полиции? - осведомился майор, внимательно осматривая улицу.
- Я не уверен, - ответил Руперт, нахмурив брови. - Конечно, тут явно
пахнет преступлением... Но ведь нас все-таки трое и...
- Я бы не стал звать полицию, - проговорил Бэзил каким-то странным
голосом.
Руперт взглянул на него и задержал взгляд.
- Бэзил! - воскликнул он. - Да ты весь дрожишь. Что с тобой? Боишься?
- Может, замерз? - предположил майор, всматриваясь в его лицо. Вне
сомнения, судья весь содрогался. Несколько мгновений Руперт испытующе
смотрел на него и вдруг разразился проклятиями:
- Так ты, оказывается смеешься! - воскликнул он. - Но что же, черт
возьми, так тебя развеселило, Бэзил? Мы в двух шагах от притона
головорезов...
- Я все-таки я бы не стал звать полицию, - перебил его Бэзил. - Нас
здесь целых четверо героев, которые ни в чем не уступают хозяевам, -
закончил он, продолжая содрогаться от приступа необъяснимого веселья.
Руперт нетерпеливо повернулся и быстрыми шагами направился во двор.
Остальные последовали за ним. Когда он приблизился к дому под номером 14, то
резко обернулся, и в руке его блеснул револьвер.
- Станьте поближе, - сказал он повелительным тоном. - Негодяй ведь
может попытаться спастись бегством. Сейчас мы распахнем дверь и ворвемся
внутрь!
Тотчас мы все четверо втиснулись в узкое пространство под аркой и
замерли, только старый судья все еще вздрагивал от смеха.
- Теперь, - свистящим шепотом произнес Руперт Грант, повернув к
остальным свое бледное лицо с горящими глазами, - по счету "четыре"
бросайтесь следом за мной. Если я крикну "держи!", то сразу хватайте и
прижимайте их к полу, кем бы они ни были. Но если я крикну "стой!" - сразу
останавливайтесь. Я сделаю так в случае, если там больше трех человек. А
если они бросятся на нас, я разряжу в них пистолет. Бэзил, доставай шпагу из
трости. Ну... Раз, два, три, четыре!
Едва прозвучали эти слова, как мы, резко распахнув дверь, словно
захватчики во время набега, ворвались внутрь - и остановились как вкопанные.
В комнате, оказавшейся обычной аккуратно обставленной конторой, на
первый взгляд никого не было. И только приглядевшись повнимательнее, мы
увидели за огромным столом с великим множеством отделений и ящиков
невысокого мужчину с черными напомаженными усами, который ничем не отличался
от самого обыкновенного конторского служащего. Он что-то прилежно писал и
поднял на нас взгляд лишь тогда, когда мы уже застыли на месте.
- Вы стучали? - любезно осведомился он. - Простите, что не услышал. Чем
могу быть вам полезен?
Мы молча постояли в нерешительности. Наконец сам майор как жертва
насилия вышел вперед. Он держал в руке письмо и выглядел необычайно зловеще.
- Вас зовут П. Дж. Нортовер? - спросил он.
- Да, это мое имя, - ответил тот с улыбкой.
- По-моему, это написано вами, - продолжал майор Браун; причем его
мрачная физиономия становилась все более зловещей.
Он бросил письмо на стол и с силой ударил по нему кулаком. Человек,
назвавшийся Нортовером, посмотрел на бумагу с неподдельным любопытством и
утвердительно кивнул.
- Ну, сэр, - проговорил майор, тяжело дыша, - что вы скажете насчет
этого?
- А в чем, собственно, дело? - поинтересовался человек с усами.
- Я - майор Браун, - сурово ответил тот.
Нортовер поклонился.
- Рад с вами познакомиться, сэр. Что вы мне хотели сказать?
- Сказать? - вскричал майор, который был уже не в силах дольше
сдерживать бурю бушевавших в нем чувств. - Я хочу покончить со всей этой
чертовщиной! Хочу...
- Конечно, сэр, - ответил Нортовер, слегка вскинув брови от удивления,
и быстро встал. - Подождите минуточку. Присаживайтесь.
Он нажал на кнопку звонка над своим креслом, и в соседней комнате
раздался дребезжащий звук колокольчика. Майор опустил руку на спинку стула,
который ему только что любезно предложили, но остался стоять, нервно
постукивая по полу своим начищенным ботинком.
В следующее мгновение стеклянная дверь, соединяющая комнаты, открылась,
и появился нескладный светловолосый человек.
- Мистер Хопсон, - сказал Нортовер, - это майор Браун. Пожалуйста,
закончите поскорее то, что я передал вам сегодня утром, и принесите нам
сюда.
- Да, сэр, - ответил мистер Хопсон и исчез с быстротой молнии.
- Вы извините меня, джентльмены, - проговорил Нортовер с лучезарной
улыбкой, - если я вернусь к своей работе, пока мистер Хопсон не подготовит
вам все. Я должен сегодня разобрать еще несколько счетов, так как завтра
уезжаю в отпуск. Все мы любим подышать свежим деревенским воздухом, не так
ли? Ха, ха, ха!
И с невинным смехом этот преступник снова взялся за перо. В комнате
воцарилось молчание - безмятежное молчание занятого делом человека - П. Дж.
Нортовера и зловещее, не предвещающее ничего хорошего - со стороны
остальных. Наконец послышался стук, дверная ручка повернулась, в комнату все
с той же молчаливой поспешностью вошел мистер Хопсон, положил перед своим
начальником какую-то бумагу и вновь исчез.
За те несколько секунд, что потребовались ему, чтобы пробежать глазами
принесенную бумагу, человек за столом закрутил и подправил свои
остроконечные усы. Затем он снова взял ручку и тут же, слегка нахмурив
брови, исправил что-то, пробормотав: "Небрежно".
Потом он вновь, все с той же непостижимой задумчивостью, перечитал
бумагу и, наконец, передал ее майору, пальцы которого неистово выбивали
какой-то дьявольский ритм на спинке стула.
- По-моему, тут все в порядке, майор, - коротко сказал он.
Браун взглянул на бумагу.
Все ли там было в порядке, нам станет известно несколько позднее. А
обнаружил он на ней следующее:
-----------------------------------------------------------------
Следует П.Дж.Нортоверу от майора Брауна фунтов шиллингов пенсов
-----------------------------------------------------------------
1 января. За подготовку материалов 5 6 0
9 мая. Посадка в горшки 200 шт. анютиных
глазок в оформление клумбы 2 0 0
За тележку с цветами 0 15 0
Плата человеку с тележкой 0 5 0
За аренду дома с садом на 1 день 1 0 0
За обстановку голубой комнаты,
занавеси, медные украшения и т. д. 3 0 0
Плата мисс Джеймсон 1 0 0
Плата мистеру Пловеру 1 0 0
-----------------------------------------------------------------
Всего: 14 6 0
-----------------------------------------------------------------
- Что? - воскликнул Браун после минутного молчания. Его глаза
постепенно вылезали из орбит. - Боже мой, что это?
- Что это такое? - переспросил Нортовер, удивленно вскинув брови. - Без
всякого сомнения, это ваш счет.
- Мой счет? - Мысли майора, казалось, пришли в панический беспорядок. -
Мой счет?! И что же я должен с ним делать?
- Ну я, естественно, предпочел бы, чтобы вы его оплатили, - ответил
Нортовер, не скрывая иронии.
Рука майора все еще лежала на спинке стула. И когда эти слова
прозвучали, он без единого лишнего движения одной рукой поднял стул в воздух
и с силой швырнул его в Нортовера, целясь ему в голову. Но ножки стула
зацепились за стол, и поэтому удар пришелся Нортоверу по руке. Он вскочил со
сжатыми кулаками, но мы его сразу же схватили. Упавший стул загрохотал по
полу.
- Пустите меня, мерзавцы! - закричал Нортовер. - Пустите...
- Стойте спокойно, - властно приказал ему Руперт. - Действия майора
Брауна вполне оправданны. Отвратительное преступление, которое вы пытались
совершить...
- Клиент имеет полное право торговаться, если считает, что с него
запрашивают слишком много, но ведь не швырять же мебелью, черт побери! -
рассерженно воскликнул Нортовер.
- О, боже! Что вы имеете в виду, говоря о клиентах и торговле? -
вскричал майор Браун на грани истерики. - Кто вы такой? Я никогда раньше не
видел ни вас, ни ваших шутовских оскорбительных счетов. Правда, один из
ваших безжалостных агентов пытался задушить меня...
- Это сумасшедший, - проговорил Нортовер, беспомощно оглядываясь. - Они
все сумасшедшие! Не знал, что они ходят по четверо.
- Хватит увиливать, - оборвал его Руперт. - Ваши преступления раскрыты.
Во дворе стоит полицейский. Хоть сам я всего лишь частный детектив, должен
предупредить вас, что все, вами сказанное...
- Сумасшедший, - повторил Нортовер устало.
В этот момент впервые послышался тихий голос Бэзила Гранта:
- Майор Браун, - сказал он. - Могу я задать вам один вопрос?
Майор с возрастающим недоумением повернул голову в его сторону.
- Вы? - воскликнул он. - Ну, конечно, мистер Грант.
- Тогда, - продолжал ваш мистик, опустив голову и нахмурив брови,
вычерчивая при этом кончиком своей трости замысловатый узор на полу, - не
скажете ли вы мне, как звали человека, жившего в вашем доме до вас?
Несчастного майора подобные не относящиеся к делу вопросы беспокоили
мало, и ответил он довольно туманно:
- По-моему, его звали что-то вроде Гурии. Двойная фамилия... Ну,
точно... Гурни- Браун.
- А когда дом перешел в ваши руки? - спросил Бэзил, подняв на майора
свой проницательный взгляд. Его глаза ярко загорелись.
- Я переехал туда в прошлом месяце, - ответил Браун.
Услышав его слова, Нортовер вдруг упал в свое огромное кресло и,
разразившись раскатистым смехом, воскликнул:
- О, это же просто прелестно...
Он смеялся оглушительно, Бэзил Грант - совсем беззвучно. Мысли же
остальных метались из стороны в сторону, как флюгер во время урагана.
- Черт возьми, Бэзил, - вскричал Руперт, топнув ногой, - если ты не
желаешь, чтобы я вышел из себя и вышиб твои метафизические мозги, скажи мае,
что все это значит?
Нортовер встал.
- Разрешите я объясню, - сказал он. - Но прежде всего позвольте мне
извиниться перед вами, майор Браун, за ужасную непростительную ошибку,
принесшую вам неудобства и опасности, в которых, если можно так выразиться,
вы вели себя с удивительной храбростью и достоинством. И, конечно, не
беспокойтесь о счете. Мы сами возместим все убытки.
Он разорвал бумагу на две части и бросил половники в корзину для
мусора. С лица бедного Брауна все еще не сходило выражение растерянности.
- Но я так ничего и не понял! - воскликнул он. - Какой счет? Какая
ошибка? Какие убытки?
Мистер П. Дж. Нортовер медленно и с достоинством вышел на середину
комнаты. При более близком рассмотрении, кроме
закрученных усов, в нем обнаруживались в другие примечательные черты, в
частности худое ястребиное лицо, не лишенное интеллигентности.
- Знаете ли вы, где находитесь, майор? - спросил он.
- Видит бог, что нет, - с жаром ответил воин.
- Вы в конторе "Агентства романтики и приключений", - ответил ему
Нортовер.
- А что это такое? - безучастно осведомился Браун.
Тут Нортовер перегнулся через спинку стула и пристально взглянул на
него своими темными глазами.
- Майор, - начал он, - приходилось ли вам хоть однажды, когда вы от
нечего делать прогуливались вечером по пустынной улице, почувствовать вдруг
неодолимую жажду приключений? Вы испытывали когда-нибудь подобное чувство?
- Конечно, нет! - коротко ответил майор.
- Тогда мне придется объяснить более подробно, - со вздохом произнес
мистер Нортовер. - "Агентство романтики и приключений" было открыто, чтобы
удовлетворять своеобразные потребности людей. Сейчас повсюду - в разговорах,
в литературе - мы сталкиваемся с желанием окунуться в водоворот таких
событий, которые увели бы нас с проторенной дороги повседневности. Человек,
охваченный подобной жаждой разнообразия, платит определенную сумму
"Агентству романтики и приключений", еженедельно или раз в три месяца. В
свою очередь, "Агентство" берет на себя обязательство окружать его
потрясающими и таинственными событиями. Лишь только этот человек выходит из
дому, к нему подходит взволнованный трубочист и, скажем, убеждает его в
существовании заговора, грозящего ему смертью. Он садится в экипаж, и его
везут в курильню опиума. Он получает таинственную телеграмму или ему наносят
странный визит, и, таким образом, он тотчас же оказывается в самой гуще
событий. Необычайно красочный и захватывающий сценарий пишет сначала один из
наших замечательных штатных писателей - они и сейчас усердно работают в
соседней комнате. Ваш сценарий, майор, созданный мистером Григсби, я считаю
необыкновенно ярким и остросюжетным. Мне даже жаль, что вы не увидели его
конца. Я думаю, больше не нужно объяснять, что произошла чудовищная ошибка.
Мистер Гурни-Браун, прежний владелец вашего дома, был клиентом нашего
агентства. А наши нерадивые служащие, не обратив внимания ни на его двойную
фамилию, ни на ваше славное воинское звание, просто представили себе, что
майор Браун и мистер Гурни-Браун - одно и то же лицо. И, таким образом, вы
внезапно оказались заброшены в середину истории, предназначенной другому
человеку.
- Но как же все это делается? - спросил Руперт Грант, зачарованно глядя
на Нортовера горящими глазами.
- Мы верим, что выполняем благородную работу, - с жаром ответил тот. -
В современной жизни наиболее прискорбно, что человек вынужден искать
разнообразия, не покидая своего стула. Если он хочет перенестись в сказочную
страну - он читает книгу, если он хочет ворваться в гущу сражения - он
читает книгу, даже если он хочет съехать вниз по перилам лестницы - он тоже
читает книгу. Мы даем ему эти впечатления, но вместе с физическими
упражнениями. Мы заставляем его прыгать по заборам, бороться с незнакомыми
джентльменами, убегать от преследователей по длинным улицам. Все это не
только приятно, но и очень полезно для здоровья. Мы даем возможность
взглянуть на великий мир зари человечества, на времена Робин Гуда и
странствующих рыцарей, когда под прекрасными небесами шли, не прекращаясь,
великие баталии. Мы возвращаем человеку детство - это божественное время,
когда можно веселиться и мечтать одновременно и каждый может стать героем им
же самим выдуманных историй.
Бэзил глядел на Нортовера с любопытством. Глаза его горели как у
фанатика...
Майор Браун воспринял эти объяснения дружелюбно со свойственным ему
простодушием.
- Правда, все очень схематично, сэр, - сказал он. - Идея просто
великолепна. Но не думаю... - Он на мгновение замолчал, задумчиво глядя в
окно. - Не думаю, что меня можно этим заинтересовать. Когда человек видел,
знаете ли... кровь, слышал стоны... он мечтает лишь о небольшом собственном
домике и безобидных увлечениях.
Нортовер поклонился. Затем, немного помолчав, добавил:
- Джентльмены, позвольте предложить вам мою визитную карточку. Если у
кого- нибудь из вас вдруг появится желание связаться со мной, несмотря на
мнение майора Брауна по данному вопросу...
- Буду вам признателен за карточку сэр, - произнес майор резким, но
вежливым голосом. - Уплачу за стул.
Представитель "Агентства романтики и приключений" с улыбкой подал ему
визитную карточку. На ней было написано:
П. Дж. Нортовер, бакалавр искусств,
"К.Н.П."
"Агентство романтики и приключений"
Теннерс Корт, 14, Флит-стрит.
- А что означает это "К. Н. П."? - спросил Руперт Грант, заглядывая в
визитную карточку через плечо майора.
- Как, вы не знаете? - удивился Нортовер. - Разве вы не слышали о
"Клубе необычных профессий"?
- Да, существует масса любопытных вещей, о которых мы не знаем, -
задумчиво произнес майор. - Что же это за клуб?
- "Клуб необычных профессий" - это организация, состоящая исключительно
из людей, которые изобрели какой-то новый, необыкновенный способ
зарабатывать деньги. Я был одним из его самых первых членов.
- И вполне заслуженно! - сказал с улыбкой Бэзил, снимая свою огромную
белую шляпу. В тот вечер это были его последние слова.
Когда посетители ушли, Нортовер со странной улыбкой запер свой стол и
погасил огонь в камине.
- Но этот майор мне все же по душе! Даже если в самом человеке нет и
капли поэзии, у него еще есть шанс стать произведением других поэтов.
Подумать только, что не кто-нибудь, а это создание, напоминающее
механическую куклу и ведущее столь размеренную жизнь, попало в сети одного
из творении Григсби! - Его громкий смех снова зазвучал в тишине.
Но едва только этот смех замер, прокатившись по комнате, как послышался
стук в дверь, и вовнутрь просунулась огромная, напоминающая совиную, голова
с черными усами. Вид у нее был вопросительно-умоляющий и довольно смешной.
- Как! Это опять вы, майор? - воскликнул удивленный Нортовер. - Чем
могу быть полезен?
Майор вошел в комнату, беспокойно переступая с ноги на ногу.
- Все это ужасно глупо, - сказал он. - Со мной происходит нечто
странное. Раньше такого не было. Клянусь, я чувствую безрассудное желание
узнать, чем все это кончается.
- Что именно, сэр?
- Ну, шакалы, документы на право собственности и "смерть майору
Брауну", - ответил майор.
Лицо представителя "Агентства" посерьезнело, но в глазах продолжали
светиться веселые искорки.
- Мне очень жаль, майор, - ответил он, - но вы просите невозможного. Не
знаю, кому мне хотелось бы помочь больше, чем вам, но в нашем агентстве
очень строгие правила. Все приключения мы храним в строгой тайне, а вы
посторонний. Я не имею права сказать вам ни на йоту больше, чем это
необходимо. Надеюсь, вы поймете...
- Едва ли нужно объяснять мне, что такое дисциплина, - ответил Браун. -
Большое спасибо. Спокойной ночи.
И майор удалился, на этот раз окончательно.
Вскоре майор женился на мисс Джеймсов, той самой леди в зеленом одеянии
с рыжими волосами. Она была актрисой, одной из многих, услугами которых
пользовалось "Агентство романтики и приключений". Ее брак с чопорным пожилым
ветераном вызвал некоторое смятение в среде ее интеллектуальных знакомых. Но
она всем спокойно объясняла, что ей приходилось видеть множество людей,
великолепно находивших выход из головоломок, подстроенных для них
Нортовером, но ей довелось встретить лишь одного, кто был способен кинуться
в темный подвал, в котором, как он был уверен, скрывается настоящий убийца.
Они с майором живут счастливо в своей маленькой вилле. Браун начал
курить, а в остальном совсем не изменился. Разве что теперь у него иногда
бывают моменты, когда майор, человек по своей природе подвижный, впадает в
состояние абсолютной отрешенности от всего окружающего. Тогда его жена,
скрывая улыбку, узнает по невидящему взгляду его голубых глаз, что он
гадает, о каких документах на право собственности шла речь, почему нельзя
было даже упоминать о шакалах и чем должны были закончиться те чудесные
приключения.
Популярность: 11, Last-modified: Sat, 13 Mar 1999 08:25:10 GmT