---------------------------------------------------------------
Publ.: Geographical Journal, 1925
Перевод: Отто Чхетиани ochkheti@mx.iki.rssi.ru
---------------------------------------------------------------
В дополнение к истории освоения района массива Конгур-Музтаг я помещаю
перевод статьи британского консула в Кашгаре, опубликованной в Geographical
Journal в 1925 году. Записки эти, как и практически все подобные
свидетельства, и спустя 75 лет представляют несомненный интерес для
любителей горных путешествий. Тем более, что районы, посещенные Скрайном в
период его службы -- северо-восточные отроги Конгура и по сей день "почти"
не освоены. "Почти" употребляется условно, поскольку одиночные посещения
были, но они редки и бессистемны. До сих пор например, не получены даже
фотографии южной стены Конгура (ледник Чимген) и не известны пересечения
Кашгарского хребта и его отрогов через спортивные перевалы в стороне от
основной тропы через перевал Караташдаван. Думается, что задача изучения
Кашгарского хребта и его соседей может быть реализована нашими туристами в
ближайшие годы. Прилагаемая топографическая
muztag5_1.jpg
карта масштаба 1:500000 позволит представить географию района.
Антон Чхетиани
P.S. Для удобства я вычленил из текста статьи нитки маршрутов
Ч.П.Скрайна:
1. Июнь-июль 1922 южные склоны Музтаг-Аты -- урочище Чикчиклик перевал
Янгидаван (4911) -- Ямбулак Джилга перевал Мерки (рад) -- перевал Тари-Арт
(4069) -- перевал Кашка Су (3935) -- ИгхизЯр
2. Октябрь 1922 Актур Базар -- Алтынлык, -- Саман -- Курган БашКупрюк
--Каймнг Джилга --Кайинг Бель (3834) -- перевал Чопкана (3508) --Чопкана
Джилга -- Караташ -- Ачик Джилга
3. Апрель 1923 Яркенд -- Кызыл Таг -- Хумбуз Джилга -- перевал Кизмак
(4270) -- Караташ -- Чат -- Курган -- == Беш Купрюк -- Актур Базар
4. Июнь-июль 1923 Алтынлык -- Караташ -- Акси Даван (2928) -- Караташ
-- перевал Чопкана -- Кайинг Джилга -- перевал Чопкана северный склон
Йелпакташа. Япчен -- Саман- Актур Базар
5. Июль-август 1924 Япчен Джилга -- Бозарга -- перевал Ат Б ль (3660)
-- Тигарман Су Джилга -- Япчен -- Кайинг Джилга -- перевал Кепек -- Чимган
(рад)- Караташ
6. Сентябрь 1924 Гез караул -- перевал Арпа Бель -- Ойтаг Джилга -- Гез
караул -- оз.Каракуль
Ч.П.Скрайн Конгурские Альпы
The Geographical Journal Vol. LXVI No. 5 November 1925 THE ALPS OF
QUNGUR C.P.Scrine, I.G.S. Read at the Meeting of the Society, 27 April 1925
(перевод О.Г.Чхетиани)
В январе 1922 г. мне посчастливилось быть назначенным исполняющим
обязанности британского консула в Кашгаре. Соответственно, мне пришлось
заняться вопросами организации путешествия в этот древний город через
Сринагар -- Гилгит. Одним из первых моих действий стали визит в Дели и
консультации у Сэра Ауреля Стейна относительно того, чем бы я смог дополнить
его знаменитые исследования Китайского Туркестана. Услышав, что я собираюсь
проследовать по маршруту Гилгит-Ташкурган, он тотчас же предложил мне
попытаться спуститься вниз по долине р.Караташ и исследовать не видимый еще
никем восточный склон массива Конгура, в частности его юго-восточное
ответвление -- Горы Шивакте. Он рассказал, что в сентябре 1913 г. оказался
первым (европейским) путешественником, пересекшим перевал Бурамсал и
проследовавшим вниз по реке Караташ на протяжении 36 миль. Недостаток
времени, отсутствие запасов и крайняя сложность предстоящего пути не давали
возможности посещения в тот раз боковых долин, стекающих из под Шивакте и из
под Конгура и ему пришлось ограничиться прохождением лишь основного ущелья.
Последнее, будучи очень глубоким и ограниченным отвесными стенами, не
оставляет ни дает ни малейшей возможности обзора в направлении основного
хребта на западе. Этого было достаточно, чтобы я принял решение исследовать
боковые долины ущелья р.Караташ. В апреле, перед прибытием в Сринагар, я
появился в штаб-квартире "Исследований в Индии" в Дера Дане и пообщался с
заведующим -- полковником Коуи и его помощником -- майора Перри.
Надо заметить, что в течении предыдущих 9 лет моя исключительная
квалификация изысканий в неосвоенных горных районах состояла в кратком курсе
съемки местности в Объединенных Провинциях, во время которого я и другие
будущие граждане объединились для планшетной съемки 9 ямочного поля для
гольфа поблизости от Коунпора. Тем не менее, офицеры из Исследования были,
как могли, доброжелательны и, не только одолжили мне полный комплект
планшетного снаряжения, но и потратили около 2 дней на мою тренировку по
основам исследовательской работы. Полковник Коуи согласился с Сэром Стейном
в том, что стоило бы посетить "белые пятна" на Индийском листе 42 N (серия 2
на карте Стейна масштаба 1:500000 -- Китайский Туркестан и Ганьсу.
Во время моего визита в картографическом отделе были извлечены
проблемные листы. Для проведения планшетной съемки специально изготовили
гелиоцинкографии необходимых листов карты. На этой карте отчетливо были
показаны Конгур и Музтаг-Ата как две узловых точки меридионального хребта,
известного как Кашгарский хребет и связанным c Западным Кунь-Лунем,
Тянь-Шанем и образующим восточную границу Памира. В течении многих лет
сохранялась как крайняя неопределенность в определении высот двух массивов,
так и идентификация северного из них, видимого (крайне редко) со стороны
Кашгара. Этот массив был зафиксирован Троттером в 1873-1874 под именем
"Тагарма". Свен Гедин и русские картографы полагали Музтаг-Ату, более
высокой, чем ее северный соперник пик Конгур, но для последнего не было
проведено каких либло измерений высоты. Капитан Троттер рассчитывал ее как
25350 фт (7731.75 м). Согласно брошюре, сопровождающей лист карты 42 N:
"Дэзи в 1899 г. измерял Конгур со стороны Кашгара с базы 6 миль (9.654 км) и
получил для него высоту 23350 фт (7121.75 м) или на 870 фт (265.35 м) ниже
чем для Музтаг-Аты (Geographical Journal, XVI, 1900, p.521). В 1900-1901
Стейн получил два значения высоты Конгура: 23600 фт (7198 м) и 25146 фт
(7669.53 м) -- (для КонгурII и Конгур I соответственно); прежнее значение
было принято и впервые установлено и указано на карте его экспедиции.
Соответствие с более высоким значением 25146 фт с измерениями Троттера,
привело к принятию Службой исследования Индии этого значения и на карте
Стейна после его экспедиций 19061908 гг. в окрестности Конгура было показано
две вершины -- 25046 фт и 25146 фт. Значительная неопределенность оставалась
и высота КонгураII (25046 фт), первоначально принятая Стейном была
вычеркнута. На представленной телепанораме отчетливо видны 2 вершины --
Конгур II слева и Конгур I справа. Я счастлив сказать, что одним из
результатов моих любительских усилий стало предоставление Исследовательской
службе Индии возможности установления с достаточной точностью местоположения
Конгура II и определение его высоты условно как 25200 фт (7686 м), т.е. чуть
выше Конгура I.
Для того, чтобы получить доступ к восточным сторонам массива Конгура и
таинственному хребту на юго-востоке, названному Стейном (со стороны Памира)
горы Шивакте, необходимо проникнуть в ущелье реки Караташ, как упоминалось
ранее, пройденному ранее только Стейном. Верхнее течение этой реки
относительно доступно. Здесь известна торная тропа, используемая иногда для
контрабанды афганского опиума, проходящая со стороны озера Каракуль через
перевал Караташ (16338 фт, 4983.09 м) в одноименную долину и покидающая
последнюю через перевал Гиджек даван в Игиз Яр и далее на равнины. Эта тропа
проходит по Караташу на протяжении лишь 6 миль, остающееся ниже ущелье не
представляло для путников особого интереса. Труднопроходимая часть ущелья
расположена ниже этой тропы от Чимган Аякли до Хан Терека. Первая попытка
прохождения ущелья была предпринята в 1906 г., когда Стейн отправил Рам
Сингха с задачей постараться достичь Кашгара именно этим путем. Рам Сингх
пересек перевал Бурамсал и спустился по Караташу насколько это было
возможно. Остановленный высокой водой он вынужден был повернуть на восток и
перейти через Гиджак Даван, окончив путешествие обычным путем через Игиз Яр.
Ущелье Караташа было пройдено лично Стейном только во время третьей
экспедиции в сентябре 1913 г. Он описывал свое путешествие как следующее: "Я
собирался вместе с Мухаммадом Якубом пройти новым путем на север через
перевал Мерки и вниз по долинам Караташа или Бешкана. Из-за специфических
трудностей эта важная долина, собирающая стоки с ледников восточных склонов
Музтаг-Аты, никогда не была исследована на всем своем протяжении. В течении
весны и лета огромные потоки тающего снега и льда делают крайне узкое ущелье
Караташа совершенно непроходимым в северном направлении. когда же осенью
вода спадет, глубокий снег, выпадающий на перевалах Мерки и Караташ,
запирает подходы с юга. Весной 1906 я послал Рам Сингха спуститься вниз по
долине, но паводковые воды заставили его отказаться от исполнения этого
поручения. Сейчас нам повезло больше. Крайне ранние снегопады остановили
таяние ледников как раз в то время, когда еще было возможно перейти через
перевал Бурамсал (14940 фт -- 4556.7 м). Несмотря на глубокий снег он еще
был доступен для прохождения с навьюченными яками. Тем не менее спуск по
очень узкому ущелью реки ниже Чимгана оказался очень трудным и местами
опасным. Постоянные броды через реку, мечущуюся между обрывистыми скальными
стенами не могли бы быть успешными без выносливых местных верблюдов, нанятых
у киргиз из верховий долины..." ("Записки о картах Китая, Туркестана и
Ганьсу, стр.25). Покинув Сринагар 3 июня 1922 г. моя жена, я и наш друг
Дж.Прайс, отправились вверх по Гилгиту через перевал Минтеке в Ташкурган, в
который прибыли 6 июля и задержались там на несколько дней. Оттуда, выбрав
обычный летний путь в Кашгар, мы пересекли южные склоны массива Музтаг-Аты и
разместились лагерем в урочище Чикчиклик или "цветочное" плато на высоте
около 15000 фт (4575 м). На восток отсюда лежал путь, пройденный как Стейном
в обоих своих путешествиях, так и большинством здесь путешествующих, и,
ведущий прямо вниз через ущелье Тангитар в Тойле Булунг в долине Пасрабат. В
сезон большой воды эта дорога пользуется дурной славой. С целью избежать
этого а также преуспеть в исследовании малознакомых земель я решил пересечь
Янгидаван на севере Чикчиклика и спуститься вниз в Ямбулак Джилгу. Перевал
(16100 фт -- 4910.5 м) оказался простым, хотя на северной стороне лежал
глубокий снег и необходимо было осторожно вести пони вниз. Нам было
интересно разыскать запрятанное среди снежных вершин верховьев Ямбулак
Джилги на высоте 15000 фт (4575 м) над уровнем моря прекрасное озеро длиной
в полторы мили и полмили в поперечнике, частично покрытое зимним льдом.
Озеро не было нанесено на карту и не было отмечено никем из читанных мною
ранее авторитетов. Мы остановились на несколько ночей в гостеприимном лагере
ямбулакских киргизов примерно в середине пути вниз по долине. Моя цель
состояла в разведке перевала Мерки на предмет возможности прохождения с
нашим караваном в верхнюю долину Караташа. Я осознавал невозможность
прохождения вниз по ущелью Караташ, но предполагал остановиться на 2 или 3
дня в верхней части долины и исследовать Чимган Джилгу, через которую должен
был проходить легкий путь к горам Шивакте. Затем я намеревался вернуться к
обычному пути в Кашгар через перевал Гиджек Даван. 12 июля я и Прайс
стартовали в направлении перевала Мерки с пятью яками и тремя крепкими
киргизами. Сократив длинное повествование можно сказать, что мы обнаружили,
что перевал не является "настоящим" перевалом -- ничего кроме очень высокого
скального гребня по меньшей мере 17000 фт (5185 м) высоты, покрытого
полностью снегом даже на южной стороне и преграждаемым в верхней части почти
отвесной стеной льда. После пяти часов карабканья вверх среди огромных
валунов глубокого снега, в котором яки оказывались беспомощными, мы оставили
животных и залезли на основание вершины отрога высотой в 16500 фт (5032.5
м), с которой открывался прекрасный вид на "перевал" над нами на севере и
нагромождение вершин к югу и западу. Музтаг-Ата и Конгур к несчастью
скрывались в облаках и как я понял чуть позже, было бы бесполезно ожидать
увидеть эти гиганты в ближайшие 10 часов -- но прямо на юге возвышались
менее известные пики в верховьях долины реки Яркенд. Интересно было
обнаружить еще два озера, одно на маленькой террасе прямо под нами на
северо-западе, другое, видимое как большая полоса воды на противоположной
(южной) стороне Ямбулак Джилги, лежало примерно на возвышении 1000 фт (305
м) над дном долины. Следовательно, мы обнаружили в Ямбулак Джилге целых три
озера, из них два небольших на плато Чикчиклик. Верховья долины Ямбулака
вместе с пастбищами Чикчиклик и округлыми окрестными холмами представляли
типичный памирский ландшафт. Это оказался единственным подобным районом,
найденным при исследовании боковых ущелий к югу от Гез-Дарьи.
После нашей разведки стало ясно, что перевал Мерки совершенно
неприспособлен для вьючных животных. Киргизы нам говорили, что они и сами
испытывают значительные затруднения при прохождении этого перевала.
Следовательно, если мы хотели бы попасть отсюда в верховья р.Караташ,
единственный путь лежал спуск в Тойле Булунг и далее через перевал Бурамсал.
На это потребовалось бы три дополнительных дневных перехода. Времени
оставалось мало и сопровождающие нас киргизы предостерегали нас относительно
увеличения объема воды в верхнем Караташе, так что я решил прервать в этот
раз мою попытку достичь Чимгана и Шивакте. Пройдя без особых трудностей
через перевалы ТариАрт (13340 фт -- 4068.7 м) и Кашка Су (12900 фт -- 3934.5
м), мы вышли из гор 18 июля в Игхиз-Яр и достигли Кашгара три дня спустя. Я
никогда не забуду виды снегов Кашгарского хребта, наблюдаемые нами во время
пересечения плодородных долин Янги-Гиссара и Кашгара; все огромные массивы с
их более мелкими спутниками были отчетливо видны с расстояний сотни миль и
больше как на юге, так и на западе. Я не знал тогда, сколь редко подобное
зрелище. Лишь 10 месяцев спустя в мае 1923 года мне удалось получить хорошую
телепанораму.
11 октября 1922 г. мы покинули Кашгар в двух с половиной месячный тур
консульства в Яркенд, Хотан и Керию. Однако, вместо того, чтобы направиться
прямо в Яркенд, мы свернули с основной дороги в Япчене и направились через
Актур Базар -- живописную деревню с руинами большой крепости, расположенную
на террасах Караташа (река здесь широкая и мелкая), в Алтынлык,
расположенному на выходе одноименной реки из предгорий Кашгарского хребта.
Нас сопровождал член небольшой колонии "белых" русских в Кашгаре -- Павел
Назаров, горный геолог, хорошо известный до революции в Ташкенте. Наш багаж
и пешее сопровождение отправилось на семи лохматых двугорбых "бактрийских"
верблюдах, за использование каждого из которых мы платили царственную сумму
в 29.4 юаня в день. Китайская управа в Янги Гиссаре, с которой мы стали
большими друзьями на пути в Кашгар в прошлом июле, предоставила нам всю
помощь в пределах их возможностей и послало вместе с нами управляющего
интересующих нас долин -- замечательного старика, который в отличие от
других подобных ему, встреченных нами, всегда старался услужить нам и
поставлял все, чтобы мы не запросили. Население Алтынлыка, где мы
разместились в приятном ярком фруктовом саду с осенними оттенками, старалось
нас отговорить от проникновения вверх по долине Караташа, но вынуждено было
согласиться с тем, что сезон уже почти прошел и летние паводок сошел. Всякий
раз когда кто-нибудь из нас сходил с битой тропы местные жители обычно
возвращали нас назад и, подстрекаемые их беком, неизменно придерживались
этой линии поведения, так что если бы случилось что либо неприятное, они
могли бы сказать "Мы ведь Вам говорили". Это было совершенно необходимым с
их точки зрения, поскольку китайцы всегда обращаются достаточно жестоко с
беком в случае любого происшествия с путешествующими иностранцами.
14 октября мы стартовали по правому берегу р.Караташ, которая здесь
течет в широкой долине между низких бесплодных холмов. Перейдя без труда
реку в 8 милях выше Алтынлыка мы продвигались еще 9 миль вдоль левого берега
между постепенно вырастающих но голых и в основном эрозионных предгорий.
Вскорости переправились обратно в том месте, где река была перегорожена
поперечным хребтом из красного песчаника высотой около 9000 фт (2736 м).
Здесь река сужалась и вода неслась со значительной силой. Максимальная
глубина бродов выше и ниже сужения реки была 4 фт (1.22 м) и скорость
течения около 5 миль в час, ширина струи приблизительно 30 ярдов (27
метров). Мы вошли теперь в широкую и почти прямую на протяжении 5 миль
долину р.Караташ и милей выше в Самане столкнулись с первыми признаками
присутствия в горах киргизов. Здесь были расположены два полуразрушенных
загона для скота и несколько акров земли, побывавшей однажды под плугом, а
ныне пустынной. Здесь же мы обнаружили приятную небольшую рощицу из платанов
и пустынных тополей. Мы остановились тут на ночь и на следующий день
продолжили подъем вверх по течению по левому берегу. В это утро впервые
стала рассеиваться пылевая дымка, обычно преследующая исследователей и
ландшафтных фотографов в бассейне Тарима. Мы увидели смутно вырастающий над
речной долиной прямо напротив нас великолепный снежный пик, который как
оказалось впоследствии был самым удаленным из группы Шивакте пиком Кок Донг
высотой 16800 фт (5124 м). В миле или двух выше Самана этот пик уже был
скрыт за ближайшими холмами, поднимающимися отвесно над дном долины на
3000-4000 фт (9001200 м) -- здесь уже было 6000 фт (1800 м) над уровнем
моря. Они состояли из сильно разрушенного известняка с хорошо различимым в
одном месте вкраплениями красного песчаника и являлись продолжением хребта
Зор Кир, который граничит с долиной Япчана на севере. Караташ здесь делал
прямоугольный изгиб и прорывался сквозь хребет в теснинах Ачик Агжи. В
следующем расширении долины протяженностью 4 мили река движется с
юго-востока на северо-запад. Перед тем как река прорывается сквозь
вышеупомянутый хребет, должно находиться озеро. Три береговых обрыва,
относящихся к противоположным берегам, отчетливо видны над холмами над
правым берегом.
В верхнем конце этой теснины находится примитивный перекидной
киргизский мост ведущий к площадке размером 40 или 50 акров на правом берегу
на правом берегу с двумя крошечными усадьбами, орошаемых двумя небольшими
арыками, проложенными выше моста. На левом берегу расположена приятная
абрикосовая рощица с постройкой из саманного кирпича. Место это носит
название Курган (крепость) по небольшой башне, остатки которой еще видны.
Выше долина расширяется и относительно большой кусок земли обрабатывается и
засеен ячменем и люцерной. В этом месте расположены зимние стоянки
киргизских семей из Чопкана Джилги. Одну или две юрты постоянно можно найти
здесь даже летом. В наше первое посещение место было пустынным, но на
обратном пути мы обнаружили киргизов, встревоженных приближением большой
кавалькады и сбежавшими со своими стадами на верхние пастбища. При нашем
обратном путешествии и при каждом последующем посещении киргизы из Чопкана
каждый раз держали юрту и некоторое количество припасов специально для нас.
В миле выше Кургана мы опять перешли на правый берег. Это была
последняя легкая переправа. Последующие 5 миль долина резко сузилась и мы
поняли, что входим в мрачный портал страшных ущелий, пройденных до нас
только Стейном и оставившем об этом прочувствованное описание.
На протяжении следующих 3 миль мы пересекали реку 9 раз и, хотя здесь
не было стремнин и речное дно было относительно ровным, ни одна из них не
была легкой для всадника. Наши грузовые верблюды не испытывали трудности --
их длинные ноги давали им несомненное преимущество перед лошадьми. Помнится,
что Стейн использовал местных верблюдов при спуске вниз по Караташу.
Несмотря на это, большая часть нашего багажа намокла.
В Баш-Купрюке (мост-голова) мы перешли реку по мосту, дающему
возможность попасть летом из верхних долин на правый берег. Ущелье слегка
расширилось и мы установили наши палатки в ивовотамарисковой роще,
прикрывшей нас от ледяного ветра. Дров было в достатке, с нами был недельный
запас продуктов и здесь оказался хороший подножный корм для верблюдов, так
что мы решили остановиться на денек другой и дать животным отдых. Ущелье
выше сужалось и поток выше казался непреодолимым, так что казалось уместным
провести предварительную разведку перед попыткой дальнейшего продвижения
вверх. Милей выше я заметил отрог, спускающийся прямо с запада с направления
Конгура, казавшийся более доступным чем другие. Послав одного из наших
ординарцев с киргизским проводником вверх по ущелью с целью установления
уровня воды и возможности прохождения вверх в Чимган, я впервые раскрыл
планшетный стол в устье Кайинг Джилги и затем 2000 фт выше на хребте к
юго-запада от предшествующей точки. Отсюда мне открылся нечеткий обзор на
покрытые снегом пики не далее чем в 7-8 милях к западу, предположительно в
окрестности верховьев Кайинг Джилги. Ниже меня течение Кайинга неслось по
скалистому и несомненно непроходимому ущелью, в то же время напротив, на
северо-западе, поднимался высокий двухголовый темно серый известковый массив
, который я идентифицировал как Кайинг-бель -- последний пик в этом
направлении, показанный на карте Стейна. Несмотря на то, что он выглядел
чрезвычайно крутым и даже обрывистым, я думал, что смогу залезть на этот
пик, с которого, как мне казалось, я бы достаточно подробно бы увидел
восточный склон Конгура и даже загадочный Шивакте (о котором мой проводник
не мог сказать ни единого слова). Так что я внимательно запомнил характерные
ориентиры на обе вершины Кайинг Беля и решил постараться подняться следующим
днем из того же лагеря. Я также засек азимуты на многие пики в Каратамуш и
Питлик Джилге. Дальнейшее течение Караташа было невидимым -- казалось, что
струя воды вытекает из под грандиозной скальной стены высотой около 10000
фт. Я был расстроен, но не удивлен, когда ординарец, посланный мной вверх с
разведкой основного ущелья, вернулся и доложил поздно вечером, что ущелье
выше столь узко и течение столь глубокое и сильное, что нет никакой надежды
на то, что весь наш караван пройдет до устья Чимган Джилги. У меня не было
намерения рисковать жизнями членов нашей группы или нашими животными в
яростных водах Караташа. Так что я решил еще раз отказаться от попытки
приблизиться к горам Шивакте через Чимген Джилгу и вместо этого исследовать
долину Кайинга и разузнать нет ли здесь в верховьях перевала, ведущего к
восточному подножию Конгура. Соответственно, на следующий день в 7 часов
утра я, сопровождаемый киргизским проводником и лучшим скалолазом среди моих
слуг -- превосходным юным хунзой великолепного телосложения Санги Ханом,
вышел вместе с планшетом и камерой на штурм Кайинг Беля. Начав подъем по
Кайинг Джилге (в миле выше лагеря) мы прошли вдоль потока около 2 миль до
устья круто поднимающегося распадка, 7800 фт (2379 м) над уровнем моря,
вдоль которого мы лезли прямо вверх в течении 4 часов на восточную вершину
Кайинг Беля высотой 12570 фт (3833.85 м). Восхождение было сложным и во
многих местах трудным, но столь значительной была панорама, постепенно
разворачивающаяся перед нами по мере подъема, что я всякий раз был поражен
снова и снова этим видом. Тем не менее, вершины, бывшие открытыми пока мы
подымались, теперь стали скрываться в облаках и в пыльном полуденном тумане,
к тому времени, когда я был готов разложить свой планшет на подходящем
обломки скалы на вершине. Однако, я получил панораму, достаточную для
исследовательских задач вместе с засечкой направлений и клинометрическими
записями относительно большого количества вершин, расположенных от
северо-запада к востоку, включая следующие: Саргаланг, массив Чакрагиль,
КонгурI, Конгур II и приближенно группа Шивакте (она была более других
скрыта облаками), целый массив вершин, примыкающих к Тигарман Су, Кайинг и
Каратамуш Джилгу и, также противоположный (восточный) склон долины Караташа
-- замечательные снега на хребтах Гиджак и Питлик. Очевидно, что в то время
я имел еще весьма смутные представления об идентичности всех этих пунктов.
На первое время мне было достаточно просто найти весьма удобную и выгодный
пункт наблюдения среди многообразия доступных вершин этого района.
Как это обычно и бывает, спуск с Кайинг Беля оказался много хуже
подъема, особенно после того как проводник потерял дорогу, пытаясь, несмотря
на мои возражения, срезать путь. Закат застал нас на конце 60 футового
обрыва, ведущего в ту же расщелину, по которой мы поднимались утром. Мы
оказались перед выбором возвращения назад или перелаза на другую сторону.
Первое отметалось сразу, следовательно это значило, что нам придется
провести холодную ночь среди безводных скал Кайинг Беля. Перед попыткой
спуска мы траверсировали крайне неприятный травянистый склон крутизной 40
грд, в надежде найти более легкий спуск за перегибом, но без особого успеха.
В конце концов мы собрались с духом и перешли на другую сторону и, главным
образом благодаря превосходной стойкости Санги Хана мы успешно достигли
основания скалы. Даже теперь, когда основные проблемы остались сверху, нам
пришлось преодолеть несколько сухих водопадов, прежде чем мы спустились.
Было уже совершенно темно когда мы с большим облегчением обнаружили себя на
дне долины Кайинг Джилги.
Моя жена и Назаров, естественно встревоженные, вышли с поисковой
партией и, встретив меня в миле от лагеря, порадовали интересными новостями.
Они провели целый день в разведке верховий Кайинг Джилги и обнаружили, что
ущелье пригодно для прохождения нашего каравана и что двумя часами выше
джилга расширяется в большую долину, в которой были обнаружены 2 или 3
киргизские семьи с юртами, установленными в солнечном углу. Последние были
готовы и желали разместить нас на ночлег в юртах, если мы придем туда. Надо
бы сказать, что мы решили воспользоваться их приглашением на следующий день,
оставив палатки в Баш Купрюке с целью облегчения вьючного груза. Пройдя
вверх по долине, мы остановились в киргизских юртах. По пути я измерил с
наиболее широкого здесь базиса в 1350 ярдов местоположения 1-й и 2-й вершин
Кайинг Беля, устья Джилги и несколько менее значимых вершин в окрестности.
Во всем этом районе основной трудностью для измерений является то, что
доминирующие вершины практически не видны со дна долин.
Наш новый лагерь находился на высоте 9200 фт (2806 м) и термометр ночью
опускался до 10 градусов или ниже. Войлок на наших юртах был продырявлен во
многих местах ( с нашей точки зрения хозяева были очень бедными), так что мы
оказались в полном распоряжении ночных ветров. Пыльный туман исчез,
установилась превосходная ясная погода поздней осени в Центральной Азии и,
когда мы увидели, что приготовили нам верховья долины Кайинга, мы тут же
позабыли все, испытываемые нами мелкие неудобства. На следующее утро мы все
(трое), сопровождаемые киргизами, двинулись вверх по долине по направлению к
величественному пику, позже обозначенному как Шивакте I. Перед этим около
мили мы перемещались среди больших стволов арчи и, поднявшись выше, увидели
позади нас, прильнувший к подножью черного обрыва 6000 фт высоты,
превосходный девственный лес из высоких елей (тяньшанская ель Шренка); их
глубокий темный цвет контрастировал с ослепительными снегами Шивакте на
заднем плане. Мы были не только изумлены и восхищены красотой этой картины,
но и были заинтересованы нашим открытием -- до сих пор никто не отмечал хоть
какие еловые леса к югу от Бостан Арчи, расположенной в 50 милях к
северо-западу. Там под снегами Улуг-Арта Стейн обнаружил хвойные деревья в
конце своей 3-й экспедиции. Ели появлялись как отдельные тонкие деревья на
высоте 10000 фт и росли вплоть до высоты 12000 фт. Яки ждали нас на поляне в
лесу и сев на них, мы поднялись к часу дня к боковой морене ледника Торбаши
-- притока главного ледника Кайинга. Здесь мы оказались окруженными
множеством обрывистых снежных пиков высотой от 17000 фт (5185 м) до 19000 фт
(5795 м), их склоны были покрыты вздымающимися ледниками; далеко позади нас,
мы могли видеть лес и молочно белый поток льда, огибающий огромные черные
вершины в направлении к главному леднику. Следующий день был последним,
который мы могли посвятить этой долине -- до 26 октября надо было оказаться
в Яркенде и, по всей видимости, мы уже опаздывали. Я залез вместе с Санги
Ханом и киргизами, подносящими мои планшет и камеру, на высоту 13430 фт
(4096.15 м) на расколотый скальный гребень, именуемый Ничке Кир,
непосредственно под высоким зубцеобразным пиком Кок Донг 16800 фт (5124 м),
расположенном в том же отроге Шивакте, что мы наблюдали из Самана. Несмотря
на крутизну подъема, восхождение было более легким, чем на Кайинг Бель и
воздух в этот раз казался более прозрачным. В этом пункте наблюдения я
провел около 3 часов и сделал как панораму, так и засечки направлений на
большинство из вершин, уже отснятых с Кайинг Беля. Конгур II немного
выглядывал из за хребта Кок Донг и мне удалось получить первую телепанораму
восточного склона Конгура. Негативы предыдущей панорамы крайне помогли мне
сейчас в идентификации пиков. В районах, где вы редко наблюдаете высшие
вершины из разных пунктов крайне трудно их идентифицировать. Стейн
предупреждал меня об этом и я старался брать с собой в лагерь все нужное
оборудование. В частности, я мог сравнивать наблюдаемые мной виды с
негативами, сделанными во время предшествующих наблюдений, что делало
идентификацию выдающихся пунктов относительно легкой. Следовательно, я смог
отметить многие пики и ледники, наблюдаемые мной с Кайинг Беля. Но я по
прежнему видел лишь небольшой отрезок восточного склона Конгура и
конфигурация хребта Шивакте оставалась неясной из за больших хребтов Кок
Донг и Сариг Йон, частично скрывающих обзор на запад и юго-запад. Я понял,
что во время следующего визита необходимо каким либо образом преодолеть
острые гребни, полностью примыкающие к верховьям Кайинг Джилги.
На пути назад вниз по Караташу мы достигли Кургана кратчайшим путем из
верховий долины Кайинга перейдя на яках крутой но легкий перевал Чопкана
(11500 фт -- 3507.5 м), расположенный непосредственно над нашим лагерем и
спускающимся в одноименную Джилгу. Эта долина протяженностью 8 миль и
текущий по дну поток не питаемый ледниками невелик, но она может
похвастаться несколькими пятнами елового леса, прилепившегося к северным
склонам хребта Кайинг Бель. Она была мало затронута людьми и хорошо
выглядела -- здесь обитало лишь несколько киргизских семей. Река впадает в
Караташ милей выше Кургана. На известном нам месте происходило нечто вроде
сбора киргиз и на следующее утро, когда мы снимались с лагеря они казалось
выглядели сконфуженными, трогательно извинялись перед нами и приглашали
приехать снова на следующий год.
Покинув Курган, мы послали караван только до Самана, поскольку
собирались еше разведать Ачик Джилгу, в верховьях которой, как я слышал,
расположен перевал, ведущий прямо в Гез Дарью. Карта показывала, что Ачик
Джилга ориентирована с запад-юго-запада на восток-северо-восток и водораздел
располагался в 6 милях к западу от долины Караташа. Однако, мы обнаружили,
что долина короче, всего около 3 миль и что основная ее ориентация с востока
на запад. Водораздел был расположен всего в 2.5 милях, следовательно падение
вниз было более крутым. Система предгорий в этом районе очень сложная,
состоит из сплошного лабиринта ущелий и скальных гребней. Я знал, что тропа
от перевала Ачик к Каурук караулу на реке Гез была нетрудной и часто
использовалась курьерами нашего консульства, когда на Гезе был паводок --
необходимо было пересекать еще один перевал после Ачик Давана -- Каурук
бель. Первый перевал (9800 фт -- 2989 м) был крут на протяжении последних
1000 фт, но не труден для вьючных животных. Я сделал отметку о нем как о
возможной альтернативе длинному и трудному маршруту "Девять перевалов". Все
переправы ниже и выше сужения близ Самана оказались простыми -- за 10 дней
нашего отсутствия вода сильно спала. Переход уровня воды от летнего к
зимнему на этих реках всегда удивительно быстр и редко занимает более 10 или
15 дней. Наблюдения затруднены дневными изменениями уровня воды, сильно
отличающимися для разных струй и для разных пунктов даже в одном потоке. В
Кайинг Баши (10400 фт -- 3172 м) подъем воды в реке, вызванный действием
утреннего солнца на ледники имел место с 4 до 5 часов дня в летние месяцы; в
Алтынлыке дневной паводок происходил очень быстро и как правило спадал к 11
часам утра.
Следующее и весьма краткое посещение района произошло в следующем
апреле (1923 г.). Во время короткого весеннего тура мы оказались в Яркенде и
не более чем через 2 недели нам необходимо было вернуться в Кашгар. Покинув
Яркенд 2-го апреля мы направились прямо в интересный район Кызыл Таг
(Красные Горы) по тропам, прежде не посещаемых европейскими
путешественниками. Вершины в Кызыл Таге достигали высот 16000 фт (4880 м) и
выше и здесь находились небольшие клочки еловых лесов в двух или трех местах
на северных склонах. Даже здесь был еще не предел для распространения
хвойных на юг (имеется в виду граница тяньшаньской ели). Я разговаривал с
Др.Найстр мом, главой шведской миссии в Яркенде. Во время его поиска места
для летнего лагеря в 1922 году он обнаружил небоьшие еловые деревья в
местности, именуемой Ай Булунг над Косерабом на западном берегу реки Яркенд.
Интересно было бы узнать: встречались ли иным путешественникам хвойные в
долине Яркенда? Мне не удалось найти упоминания об этом в литературе.
Перейдя через 3 перевала высотой около 10000 фт или выше (3050 м) в
течении одного дня мы спустились и разбитии лагерь в миле или двух выше
прежде не исследованной Хумбуз Джилги. Целью моей было отыскание любого
пригодного перевала, отличающегося от Гиджек Давана и дающего доступ в
верхнее течение Караташа с этой (восточной) стороны. В целях безопасности мы
отправили наш караван вокруг через перевал Гиджек. Он должен был ждать нас в
поселке Чат. Сами же выдвинулись вверх по Кумбуз Джилге с яками и минимумом
грузов к летнему пастбищу Кизмак (12500 фт -- 3812.5 м). Проведя ночь в
гостеприимных юртах местного киргизского бека (в данном случае это была
женщина) на следующее утро мы пересекли перевал Кизмак (14000 фт -- 4270 м).
Мы были крайне удивлены и несомненно обрадованы отсутствием снега на
перевале, но спуск на запад в долину Караташа оказался крайне крутым и носил
следы недавнего схода лавин. Эту ночь мы провели в небольшом киргизском
поселении Чат (11000 фт -- 3355 м), расположенном прямо над слиянием
притока, текущего с Гиджек Давана и Караташа. Здесь нас ожидал наш караван и
установленные палатки. В эту ночь выпало 6 дюймов снега (15 см), но
следующий день был великолепен и я был счастлив получить с пункта на склоне,
приподнятого на 1500 фт, отличную панораму не только всего верхнего бассейна
Караташа, но и огромного, облаченного льдом купола Конгур II и нескольких
вершин группы Шивакте, не говоря уж о хребте Чимган и верхнего устья
основного ущелья Караташа. Я был в восхищении от полученных фотографий и
измерений направлений на Конгур и Шивакте. Все это позволило майору Мэйсону
из Исследования Индии нанести на карту, основанную на моих наблюдениях,
значительную часть неисследованной верхней Чимган Джилги и огромные вершины,
примыкающие к этому району.
На следующий день мы двинулись в великое ущелье. Нам хотелось бы
провести 2 или 3 дня в изучении верхней Чимган Джилги -- превосходной
широкой долины с грандиозными снежными хребтами (Терсозе на юге и Чимганом
на севере), возвышающимися на 800010000 фт с каждой стороны, однако, в
середине апреля летней паводок мог наступить в любой из дней и, было бы
неблагоразумно рисковать оказаться запертым в середине ущелий. Как
оказалось, на пути из Чата в Курган, нам пришлось пересечь реку двадцать
восемь раз. Правда вода в реке была еще низкой, чтобы безопасно
переправляться на лошади. Путешествие вниз по ущелью к устью Кайинг Джилги
было странным занятием. Горы возвышались над нами на 10000 фт (3 км) с
каждой из сторон. Иногда высоко-высоко можно было увидеть нависающие
ледники. Река металась вперед и назад между скальными стенами. Тут
оцениваешь того, кто прошел здесь первым и проложил тропу шириной несколько
дюймов, переходящую от выступа к выступу по стволах молодых елей --
единственную связь между обитателями узких горных долин и внешним миром. Мы
рассчитывали достичь Баш Купрюка -- места нашего прежнего лагеря до
наступления темноты, но та частота, с которой мы навьючивали и развьючивали
наших пони между валунами хребта Арасунд, воспрепятствовала осуществлению
этого желания. Вместо этого мы стали лагерем в мили ниже впадения притока
Каратамуш Джилги в темноте на узкой полоске земли, которая могла
похвастаться несколькими кустами и маленькими деревьями, но отсутствовал
какой либо подножный корм для животных. Было достаточно светло и мы прошли к
устью круто впадающей Каратамуш Джилги и увидетли куски елового леса высоко
над нами прямо у ледников. В этой дикой долине жило три семьи киргизов.
Единственный вход в эту долину помимо основного ущелья проходил через
бритвоподобный "перевал" высотой в 15000 фт (4575 м), ведущий в стороны
ледника Корумды в долине Кайинг Джилги. Этот "перевал" крайне редко
открывался до августа.
После подобного дневного марша ущелье Тюгень-тар ниже Беш Купрюка и
оставшаяся часть долины Караташа прошлось как по маслу и мы преодолели 48
миль до Актур Базара за 2 дня.
Двумя месяцами позже, ближе к концу июня, мы покинули Кашгар и
отправились в давно предвкушаемый летний отпуск в долину Кайинга. Мы знали,
что вода в Караташе слишком высока, чтобы мы могли воспользоваться нашим
прежним путем, но мы уже знали, что надо делать и были готовы пройти и
тяжелым маршрутом "Девяти перевалов" -- путь в долину Геза и далее через
Ачик Даван в долину Караташа. Как и прежде мы собирались пересекать реку в
ее широкой и мелкой части и дойти выше Алтынлыка с помощью дюжины крепких
крестьян. Здесь мы шли по той же стороне реки вплоть до устья Чопкан Джилги.
Единственное место, где пришлось покинуть основную долину -- это было
сужение ниже Самана, которое мы успешно обогнули под руководством
восхитительного старого киргизского аристократа по имени Самсак Бай, с
которым нам посчастливилось встретиться в этом месте. Самсак сопровождал нас
утомительные 6 миль вверх по сухому и абсолютно бесплодному ущелью к западу
и через короткий, но ужасающе крутой перевал, называемый Акси Даваном,
ведущий через возвышенный выход пласта красного песчаника высотой 9600 фт
(2928 м). Последние 200 фт "перевала" состояли просто из узкого выхода
крутизной 30 грд, зажатого между отвесными стенами, ведущего в ущелье в
скальном хребте. Для подъема на перевал потребовалось около 2 часов
погоняния и вытягивания наших животных, включая невезучего верхового
верблюда моей жены по кличке Сулейман, причем большую часть грузов пришлось
заносить людям. На другой стороне сухое русло, подобное тому, по которому мы
поднимались, вело вниз в долину Караташа, с которой сливалось как раз ниже
Самана. Весь этот обход занял около 7 часов. После этого перевал Чопкана,
пройденный на следующий день (избежав прохождения непригодного Тюгень Тара)
не представил никаких трудностей. Прибыв в Кайинг Баши, мы стали лагерем на
3 недели на приветливом альпийском лугу с замечательными видами на лес и
реку, вздымающиеся скалы и бледно зеленые ледники, обширные пастбища с
яркими цветами и рощицы арчи и барбариса. Изобилие альпийских цветов было
замечательным и мы вели себя как большинство начинающих ботаников полностью
игнорируя правила ботаники. В последующие наши визиты мы запрессовали
тридцать семь различных видов и получили семена семи или восьми видов; моя
жена также зарисовала некоторые замечательные образцы. (Эта небольшая
коллекция была проверена Мр. В.Б.Тэрилом.) Для неспециалистов наиболее яркой
особенностью флоры Кайинга и прилегающих долин состоит в том, что она скорее
относится к центрально азиатскому типу, чем к гималайскому, хоть и
упоминаемые долины расположены всего в 180 милях от подобных регионов
Северного Кашмира, флора которых, как я полагаю, гималайского типа. Из 37
видов, привезенных нами, 17 связано с Центральной Азией, 13 обнаруживаются в
умеренных северных районах Европы и Азии, но не в Гималаях, и лишь 7
оказались общими для "Конгурских Альп" и Гималаев. Цветок, наиболее
заинтересовавший нас относился к приятно пахнущему виду. растущему только на
небольших изолированных полянках между каменными на ледниковых моренах на
высотах от 13000 до 14000 фт (39654270 мм) у верхней границы растительности.
Он был определен как Parrya flabellata Regel, ранее найденный лишь на
Тянь-Шане. Один из образцов Astragallus, найденных нами, оказался новым
видом, родственным A.Alpinus. Хвойные в регионе также тяньшаньского, а не
гималайского типа за исключением небольших клочков елового леса, отмеченных
нами в Кызыл Таге и паре мест в долине реки Яркенд, они отмечают южную
границу тянь-шаньской ели. Так далеко, насколько мне известно, еловые леса
не отмечаются во всей системе Кунь-Луня.
Мы приобрели множество новых друзей не только среди семи семей, живущих
в Кайинг Джилге, но и из обитателей соседних долин, специально приходящих
посмотреть на нас. Моя жена устроила чаепитие для женщин, добравшихся сюда
вместе с детьми через головокружительные перевалы и ревущие потоки, но в
большей степени они окружили ее в надежде получить медицинскую помощь, до
которой киргизы весьма охочи. Нас также кормили отварной бараниной и
неудобоваримыми ячменными лепешками с каймаком и мы провели в юртах много
часов в разнообразных беседах. Я имел возможность записать определенную
информацию об их манерах и обычаях, фольклоре, стиле жизни и социальной
организации, но более меня интересовал поиск пути из долины на юг или
восток, что позволило бы нанести на карту и сфотографировать восточный склон
Конгура и Шивакте. Единственный существующий перевал подобного рода,
обнаруженный мной, назывался Кепек и вел из верховий ледника Кайинг на
юго-восток ШивактеI в приток Чимган Джилги, называемый Агалистаном. Идея
отыскания пути в Чимган Джилгу побуждала меня пройти перевал Агалистан, но
из собственной разведки и советов киргиз я понял, что перевал этот не может
быть пройден ранее августа даже необремененными грузами восходителями, пока
не растает корка льда и снега. Поскольку наш визит сюда не мог быть
продлиться дольше 15 июля, то я вынужден был отложить попытку прохождения
перевала до следующего лета. Ежедневная облачность после полудня и частые
ливни делала почти невозможным проведение регулярных исследований на больших
высотах, но мне удалось организовать восхождение на верхушки ножеобразных
хребтов, ограничивающих долину с 2-х сторон -- каждый раз после одной или
нескольких неудачных попыток. Первая удача случилась тогда, когда, выйдя с
Санги Ханом и двумя киргизами в 4 часа утра к полудню я достиг пункта на
хребте Сариг Йон в 5200 фт (1586 м) над нашим летним лагерем. Отсюда мощный
снежный гребень с карнизами буквально нависал над долиной Тигарман Су,
расположенной по другую сторону. Передо мной открылся великолепный вид и я
сделал круговую панораму с северо-востока на северо-запад (лишь северный
квадрант горизонта был скрыт массивом Кок Донга позади меня). Я сделал также
угловые засечки на большое количество вершин, с которыми, благодаря
панорамам, полученным с Кайинг Беля, Ничке Кира и Чата, я был уже знаком. Я
был крайне обескуражен обнаружить, что втайне ожидаемый мною вид на
восточный склон Конгура по прежнему недоступен -- все, исключая вершину
длинного массива, оказалось скрытым за 17000 фт (5185 м) хребтом напротив
меня на западной стороне Тигарман Су Джилги. Часть хребта Шивакте по
прежнему скрывалась за пиком Сариг Йон (Мне очень бы хотелось на него
подняться. Отсюда можно было бы получить лучшие виды на Конгур и Шивакте, но
снег на вершинном взлете во второй половине дня был уже опасным.),
находящимся прямо на юге от меня и подымающимся на 700 фт, но я уже получил
замечательный вид на 3 вершины, позже идентифицированные как Шивакте I
(19400 фт -- 5917 м), Шивакте 3а и Шивакте 3 (20400 фт -- 6222 м)
соответственно, который и запечатлел на камеру. Меня также заинтересовал
значительный остров елового леса, видимый в глубине Тигарман Су Джилги.
Во втором удачном выходе я достиг командной позиции на вершине
бритвоподобного гребня Зуммурат после 6000 фт (1830 м) лазания (на первой
половине подъема использовались яки). Первоначально, я пытался подняться с
запада, то есть со стороны основного ледника Кайинга, но был остановлен
перед непреодолимыми скалами на высоте 14500 фт (4422.5 м). В следующий раз
я прошел с яками крутой и изнурительный ледопад ледника Зуммурат и затем к
основанию крутого 2000 фт кулуара, ведущего к восточной стороне этого
хребта; с этого момента Санги Хан и я (без сопровождающих киргизов, который
сникли) поднялись на 500 фт вверх, но вынуждены были остановиться из-за
опасного состояния снега в кулуаре. Неделю спустя, когда усилилось таяние
снега, мы предприняли еще одну попытку с несколькими крепкими киргизами. На
этот раз мы достигли перевала в час дня. На перевале оказался огромный
снежный карниз. Мы были вознаграждены наилучшим горным видом из тек, которые
видели прежде. Вся группа Шивакте, блестевшая как огромные айсберги,
покрытые тысячефутовыми вздымающимися ввысь ледниками, выстроилась прямо
напротив меня на расстоянии 4-6 миль. Опять Конгур оказался скрытым за
Шивакте, но значительная часть вершины Конгура II была видима настолько,
чтобы сделать на нее засечку. Далеко отсюда на юго-западе я видел высокий
снежный хребет, который, как впоследствии я обнаружил, оказался южной
стороной долины Чимган Джилги, расположенной напротив Конгура II. Между мною
и группой Шивакте стоял ряд зазубренных одетых льдом пиков в верховьях
ледника Кайинг, которые я назвал горы Агалистан в соответствии с названии
долины по южную сторону; из двух явных седловин между основными массивами
лишь правая -- перевал Кепек -- была возможна для прохождения.
Спускаясь, я приобрел неприятный опыт: пересекая небольшое ответвление
основного кулуара, заполненного льдом, потерял точку опоры и устремился вниз
подобно брошенному мячу приблизительно на 40 фт, сравнительно мягко
остановившись в глубоком снегу основного кулуара, отделавшись лишь легкими
синяками. Я должен был бы спустить лавину, что и непременно произошло бы
неделю назад, но сейчас снегу было недостаточно для формирования серьезной
лавины, хоть две лавины и сошли по кулуару в конце дня, они не вызвали
беспокойства.
Помимо этих важных восхождений, моя жена и я разведали на яках ледники
Торбаши, Корумды и основный Кайинг, в основном, до боковых морен, движение
по которым местами было крайне неважным. Долина ледника Корумды типична для
района -- вы следуете течению вдоль рассеянных групп елей и неожиданно
обнаруживаете, что более половины из них растут среди подлеска на остатках
древней конечной морены, круто вздымающейся на 1000 или более футов и,
покрытая альпийскими цветами и кустами можжевельника (арчи). В конце подъема
находится пастбище с двумя или тремя киргизскими юртами и далеко за ними на
мили протягивается с подъемом заполненная льдом долина вплоть до почти
перпендикулярного покрытого льдом главного хребта Чимгана. Несколько слов о
гляциологии района. Мои знания в этой области были ограничены изучением
соответствующего раздела в бессмертной "Памятке путешественнику", однако,
даже зеленый новичок мог бы сказать с определенной долей уверенности, что
все основные ледники, исследованные мною на восточных склонах Конгура и
Чакрагиля, находились в стадии полного отступления. В большинстве случаев
древние конечные морены ясно прослеживаются далеко от нынешнего основания
ледников и "языки" ледников заметно просели. Наиболее ярким примером этого
является случай большого ледника Ой Таг, расположенного в Чакрагильских
Альпах (Северная часть Кашгарского хребта в раоне г.Чакрагиль (6637),
примыкающая к левому борту ущелья р.ГезДарья и, носящая также название
хребта Кинг-Тау).
Покидая в этот раз Кайинг Баши, мы послали караван с нашими верховыми
лошадьми прямо в Саман, а сами, позаимствовав несколько яков, провели две
ночи в гостях у нашего друга Самсак Бая в его ак-ойс (местное название юрты,
слово "юрта" в Кашгарии используется для обозначения поселения),
установленной на высоте 12000 фт (3660 м) в Бозарге на южных склонах хребта
ЗорКир. Переход сюда был утомительным, но чрезвычайно интересным. После
подъема на перевал Чопкана вместо спуска в узкую одноименную долину мы
повернули налево и траверсировали несколько миль крутой, покрытый соснами
северный склон Йелпакташа. Слева от нас вздымались 3 скалы высотой
13000-14000 фт (3965-4270 мм). Местами тропа пересекала неприятные осыпные
склоны, местами следы недавних селей, где, как казалось, весь горный склон,
лес и все вокруг находились в состоянии неустойчивого равновесия, затем
опять хорошая тропа проходила по замечательным лесным прогалинам. В районе
альпийских лугов Япчена, отмеченных нами как место для будущих лагерей,
тропа внезапно нырнула в глубину ущелья и затем поползла вверх по совершенно
невозможной расселине в огромных красных скальных обрывах Беле Ток высотой
1500 фт (457.5 м) . В одном месте нам даже показалось, что мы попали в
настоящий тупик -- скалы вздымались перед нами с трех сторон, но Самсак,
вывел нас на террасу, не видимую снизу. По террасе мы траверсировали скалы
влево и оказались в крутой и узкой, но сравнительно прямой балке.
Поднявшись, мы шли сквозь заросли шиповника и ломоноса с островами елей
вдоль ручья с чистой водой, пока, наконец, в 2000 фт (610 м) над дном ущелья
Япчен мы не увидели напротив нас на травянистом холме юрты и многочисленное
семейство нашего преклонного проводника.
Услышав, что здесь есть простой перевал Ат Бель, ведущий через Зор Кир
в Тигарман Су Джилгу, я решил разведать его, но ночью разыгралась буря со
снегом и дождем, продолжавшаяся 24 часа и, сделавшая нас узниками нашей юрты
на весь последующий день. Последующее утро, тем не менее, оказалось
совершенно ясным, так что перед тем как направиться в Саман, мы поднялись на
одну из вершин хребтав Зор Кир. С этого пункта выстотй 13000 фт (3965 м) я
произвел засечки на величественный массив Чакрагила, Конгур 2 и, что было не
менее важным, прямо вниз на нижние границы Караташа в районе оазиса Актур.
Но более я оказался расстроенным тем, что ожидавшийся вид на восточный склон
Конгура 2, был скрыт снежным хребтом, разделяющим Тигарман Су Джилгу и
Курган К ль Джилгу.
На следующий день, когда мы с нашим караваном, пройдя Саман, пересекали
перевал Аксай (наиболее легкий путь с юга на север), погода была
замечательной и я получил с вершины хребта замечательную телепанораму всего
массива Конгур. Вид должен был включать группу Шивакте, выглядевшую наиболее
внушительной из-за частокола игольчатых пиков. Но тут опять проявился злой
гений фотографа и я засветил четвертую и последнюю пластинку телепанорамы,
забыв закрыть фоточувствительную часть пластинки перед тем, как вынуть ее из
камеры. Этот вид Шивакте был несущественен для исследовательских задач, но я
сожалел о нем более чем о других моих подобных потерях. Так как ожидалось,
что мы отбудем из Кашгара в начале сентября 1924 года, то на следующее лето
мы собирались провести 2 недели в июле-августе в наших любимых Конгурских
Альпах. В этот раз мы решили перед тем как отправиться в Кайинг, побывать в
Япчен Джилге, поскольку я хотел разведать путь сюда из Тигарман Су Джилги.
Два дня превосходно прошли среди сосен и удивительного буйства цветов в
среди замечательных альпийских лугов Япчен Джилги напротив значительных
красных скал Бозарги и Беле Тока. Затем с минимумом сопровождения и багажа,
размещенного на яках, мы поднялись по бывшей когда то потайной тропе в
Бозаргу и пересекли перевал Ат Б ль 12000 фт (3660 м). Спустившись по
травянистым склонам на 2000 фт (610 м) мы оказались в благоприятно
выглядящем лагере Ой -- летней резиденции Назир Бека Тигарман Су Джилги.
Здесь, к нашему удивлению, нам сказали, что мы уже не в Янги Гиссарском
округе, а находимся в юрисдикции Китайских Памиров в Ташкургане,
расположенного в 8 дневных переходах. Бек уговаривал нас остаться на ночь у
него и на следующий день вернуться назад, вместо того, чтобы разведывать
дикое и труднодоступное по его словам ущелье Тигарман Су Джилги. Однако,
поняв серь зность наших намерений, он предоставил шесть свежих яков для
дальнейшего путешествия взамен наших уставших. Тропа оказалась узкой, все
время вверх и вниз, но не опасной, так что 2 часа спустя мы поднялись на
последний перевал и увидели вокруг глубокую долину Тигарман Су Джилги
("тигарман" -- мельница, возле остатков старой мельницы находился мазар),
Через милю мы оказались на цветущем лугу с отдельными пирамидальными елями,
где встретились со стариком -- главой крошечной киргизской общины (три
семьи), юрты которого были установлены поодаль на прогалине в редком лесу.
Мы стояли здесь три ночи, но не в состоянии были сделать больше,
поскольку все это время ш л дождь. Одной из моих целей -- был подъем на
"перевал" Дилбаг -- 13000 фт (3965 м) седловина ведущая в Курган К ль Джилгу
-- другую неисследованную долину Конгура. С этого перевала я надеялся
увидеть наконец скрытые секреты целого хребта, однако, когда мы выступили в
первое ясное утро, опустились облака и пришлось вернуться с середины пути.
Что касается тех вершин в верховьях Тигарман Су Джилги, с которых я надеялся
получить ближайший вид на Конгур, то они никогда не были полностью очищены
от облаков. Однако, дно долины и основание ледника, исследуемые нами были
всегда открыты, а киргизская община крайне дружелюбная и интересная.
Достопримечательностью долины был поток розовой воды, изливающейся из пещер
в основании покрытой лесом конечной морены, оставленной обширным ледником,
заполнявшим долину Тигарман Су в древние времена. Мы нашли источник розового
цвета в 2 милях выше, где в основании существующего ледника открыли пласты
красной глины в русле сильного потока, вытекающего с ледника на 100 ярдов
(91.44 м) перед тем как исчезнуть под землей. Другой особенностью джилги
было обильное присутствие меди. Мне говорили, что богатую жилу медной руды
однажды уже разрабатывали в ужасающем и едва доступном ущелье на
северо-западном склоне К к-Донга, но работы были прерваны двадцать лет из за
боязни того, что об этом проведают военные (Гоминьдан) власти. Это бы
означало, что шахта была бы взята под контроль и киргиз понуждали бы на ней
работать к выгоде лишь военных властей, полагавших все минеральные
разработки в Кашгарии их исключительной монополией.
Выхода из верховий Тигарман Су Джилги не существует. Туда также нельзя
попасть летом из теснины Геза -- бурный поток несется по глубокому и узкому
ущелью, непроходимому в высокую воду. Единственный доступ в долину был путь
пройденный нами, идущий вверх по Чопкана Джилге через верховья Япчен Джилги
(нижнее ущелье которой также непроходимо) и через перевал Ат Бель. Однако и
он был невозможен для навьюченных пони и доступен лишь якам. Было бы
неразумным пытаться отыскать дорогу на перевал Ат Бель без помощи киргизов.
Возвращаясь на пастбища в Япчене к своим палаткам, мы свернули в
сторону, чтобы навестить Самсак Бая и его клан, который стоял в этом году
как раз позади покрытой елями гребня одного из величественных красных
обрывов Зор Кира. Травянистый хребет был отмечен группами елей и арчи, очень
похожих на хорошо ухоженный парк с установленными в нем юртами, приподнятый
над долиной Япчена. Пастбища вокруг были замечательны, но место имело один
существенный недостаток -- несчастные женщины, на которых падает вся тяжелая
работа в киргизских стойбищах, вынуждены были спускаться за водой на 600 фт
(183 м) вниз в узкую долину Бозарги. После этого путешествия у нас
оставалось лишь 8 дней на Кайинг Баши, где мы уже однажды стояли на
превосходном лугу ниже леса. Лишь четыре из восьми дней были ясными. В один
из дней я поднялся по леднику Тор Баши на вершину узкого гребня в верховьях
ледника Тигарман Су. Здесь на высоте 16100 фт (4910.5 м) на южном склоне
было значительное количество раскисшего снега и лишь с помощью киргизского
паренька, помогавшего мне, со значительными усилиями я достиг макушки
гребневого карниза. На этот раз я был вооружен лишь призматическим компасом
и пленочным фотоаппаратом. С помощью компаса я сделал полезные замеры
направлений на некоторые из вершин с другой стороны Чимган Джилги,
появившимися над вершинами хребта Агалистан и также вниз по Тигарман Су
Джилге. Последнее измерение позволило мне нанести мои планшетные наброски на
карту. Я получил также замечательный снимок закованного в лед пика Шивакте 1
19400 фт (5917 м), пронзающего облака напротив.
Единственной важной работой, выполненной мною в этот столь короткий
визит было прохождение через перевал Кепек в бассейн Чимган Джилги. Только
теперь, в первую неделю августа киргизы сочли перевал достаточно
освободившимся от снега, чтобы можно было попытаться пройти его. Но в эту
пору перевал был достаточно крутым на последних 1000 фт (305 м) и покрыт
льдом, так что не было и мысли идти туда с яками. Сопровождаемый только
Санги Ханом и тремя киргизскими охотниками и, оставив свою жену на одну ночь
в лагере, я вышел в 5 часов утра. С собой мы захватили запас холодной пищи,
2 камеры, спальный мешок с одеялом, подушку и прочее, а также планшет и
инструменты (включая клинометр и гипсометр). Все это было уложено в два
легких вьюка. Первые 4000 фт (1220 м) мы прошли с яками, оставив их на время
нашего штурма перевала на выпасе на верних пастбищах у ледника Кайинг. С
левой стороны крутизна ледовых склонов менялась от 45 до 60 градусов
(измерено приблизительно угломером) от обрывов пика Агалистан 1 к обширному
скальному поясу в нижней части пика Шивакте 1: вдоль которого мы и медленно
продвигались во время всего подъема. В некоторых местах мы проходили по краю
ледовых трещин, обрывающихся в расщелины в скалах (очевидно имеется в виду
движение вдоль края рантклюфта -- перев.) и передавали тюки из рук в руки в
сложных местах. Только после 10 часов утра мы достигли перевала и увидели в
левой стороне массив пиков, как впоследствие обнаружилось, относящихся к
южной стороне Чимган Джилги и ее притоку Терсозе. Вершины Шивакте были
скрыты за черным зазубренным отрогом, подымающемуся как ряд зубов снизу от
Шивакте 1. Проведя около 2 часов на плоской вершине большого камня, я
получил полный набор угловых засечек и некоторые снимки и вскипятил
гипсометр, который показал высоту 15230 фт (4645.15 м). К сожалению за это
время сгустилась облачность и группа Шивакте полностью скрылась, когда мы
спустились на небольшой ледник на южной стороне перевала и на высоте 1300 фт
(3965 м) оказались на большом леднике Ак Таш. Я сделал также тщательную
планшетную съемку всего, что можно было увидеть впереди. Спустившись далее
мы встретились с несколькими киргизами. Они крайне изумились, встретив нас,
но пригласили нас в свои юрты и послали извещение своему предводителю Сайят
Беку в его лагерь в основной Чимган Джилге. Этот человек оказался крайне
полезным. Когда он вернулся, то сообщил мне много интересного. Среди прочего
он поведал мне что в Чимган Джилге и ее притоках сборщики податей
насчитывают шестьдесят семей (в долине Караташа относятся еще следующие
районы: Караташ -- основная долина выше Чимган Аяки (60 семей); Хан Терек --
основная долина и притоки ниже большого ущелья, включая Кайинг, Чопкану,
Япчен идр. (30 семей); Терек Кичик -- горы на восточной стороне Караташа
(100 семей); Подать, собираемая с 60 семей Чимган Джилги -- 4 сагхина сыра,
т.е. выход с 4 ячьих коров в год; это может быть заменено 4 чараками (1
чарак=20 фунтов) ячменной муки; 40 арканов из верблюжьей шерсти; 40 чараков
муки; предоставление по требованию 10 яков или пони для транспорта.); что
здесь нет еловых деревьев; что единственный выход на Памиры проходит через
крайне тяжелый перевал в верховьях Терсозе Джилги (даже хуже чем перевал
Агалистан); что название Шивакте киргизы Чимган Джилги используют для иного
-- пастбища или верховий их долины.
Из-за дождя и сильной головной боли я более ничего не делал в этот день
и в 9 вечера отправился спать на полу одной из юрт. Проснувшись в 4, в 6 мы
отправились обратно в Кайинг Баши. Я беспокоился за погоду и опасался
оказаться отрезанным на сложной стороне перевала возможно на недели из-за
плохой погоды и глубокого снега. К счастью утро было ясным и облака
опустились лишь после того, как я завершил планшетную съемку и запечатлел
фотоаппаратом замечательные виды на вершины группы Шивакте, стоящие
полукругом в верхней части долины Агалистана. Я никогда не забуду крутизну
их склонов и ужасающие висячие ледники, похожие на огромные тысячефутовые
замерзшие водопады. Они питали ледник Ак Таш (белый камень), прозванный так
киргизами за его замечательные сераки, видимые с большого расстояния.
Спуск с перевала в обратном направлении оказался несколько неспокойным.
Было заметно теплее, чем день назад, очевидно выпало много дождя и лед был
очень мягким. Наши предшествующие следы растаяли и было трудно пробивать
новые. Камни, лежащие на скалах над нами падали столь часто, что приходилось
все время уворачиваться. Панцирь из плоских камней и замерзшего снега уже
был слишком тонким, чтобы выдерживать наш вес. Так идущий впереди меня Сайят
Бек внезапно провалился по подмышки. Обломки камней, лежащие на поверхности
льда, предохранили его от дальнейшего проваливания и мы вскорости выудили
его обратно. Заглянув в трещину через проделанную им дыру, я заметил с
легким содроганием, что ноги Сайята висели в трещине глубиной по меньшей
мере 20 или 30 фт (6-9 м). В конце взлета мы перепрыгнули с края ледника на
крутой осыпной склон и, проделав это, долго и с шумом съехали по нему вниз.
Вскорости мы были уже в безопасности на цветущей морене основного ледника
Кайинга рядом с киргизским пареньком, поджидавшим нас с яками.
Это была моя последняя попытка нанести на карту "Конгурские Альпы" со
стороны долины Караташ. По пути из Кашгара в Индию я предпринял попытку
получить обзорный снимок на Конгур и вершины в верховьях Тигарман Су и
Курган К ль Джилги с севера. В верховьях Зор Кира в июле 1923 года Самсак
Бай указал мне на перевал Арпа Бель на северной стороне Геза между массивом
Чакрагил и Саргалангом. Он поведал мне, что перевал этот регулярно
используется местными жителями и ведет с реки Гез из района поста Гез Караул
в Ойтаг Джилгу, представляющую собой по его словам очень красивую долину с
еловыми деревьями, богатыми пастбищами и густонаселенную. Так как перевал
был свободен от снега и обещал хороший обзор на Конгур и Шивакте и,
насколько мне было известно, никто из европейцев не посещал леса в верховьях
долины Ойтага, то я решил исследовать ее на пути вниз в Индию.
Здесь не место ни для описания замечательного альпийского района,
обнаруженного под 14000 фт (4270 м) пропастями Чакрагила -- совершенно
отличного, но столь же замечательного как Конгурские Альпы, ни для нового,
обнаруженного нами альтернативного маршрута, связывающего Ташмалик с мостом
у Гез Караула; достаточно сказать, что нам было отказано в виде на Конгур,
который мы надеялись получить с Арпа Беля. В течение десяти дней нашего
пребывания в районе Ойтага атмосфера оставалась постоянно плотной из за
роковой пыльной бури в Кашгарии. Отправившись вверх по Гез Дарье мы
вырвались 15 сентября из узких теснин и через два дня в идеальную погоду
установили лагерь на берегу озера Кара К ль. В окрестностях озера мы провели
четыре дня , в течение которых я посетил несколько стейновских
наблюдательных пунктов и получил как замеры на характерные точки Конгура и
Шивакте, так и определенное количество фотографий. Моей целью была
идентификация с противоположной стороны вершин и гребней, исследованных мной
с северо-востока. Не было никаких трудностей с Конгуром, но ничего не
удалось в отношении группы Шивакте. Тем не менее, полученные с этой стороны
материалы, впоследствии оказались крайне полезными.
По прибытию в Индию в начале ноября я вошел в контакт с руководством
"Исследований Индии", попросивших меня привезти мои карты и другие материалы
в их Рисовальный Отдел в Симле. Здесь я встретился с Майором Кеннетом
Мэйсоном, производившим собственную картографию района Памира. Он проявил
большой интерес к моим любительским усилиям, которые он оценил более
серьезно, чем я ожидал, и потратил целых четыре дня изучаю каждую деталь
моего материала -- планшетные зарисовки, панорамы, засечки направлений на
вершины и все остальное, обсуждая весь район и связанные с ним вопросы....
Популярность: 1, Last-modified: Fri, 23 Jul 1999 09:58:04 GmT